Всего новостей: 4270463, выбрано 16893 за 0.124 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
В Евросоюзе снова снизился уровень безработицы
Уровень безработицы в Евросоюзе в январе 2016 года составил 8,9% от трудоспособного населения. В сравнении с декабрем 2015 года он уменьшился на 0,1%, а в сравнении с январем 2015 года – сократился на 0,9%.
Самый низкий уровень безработицы был зафиксирован в Германии (4,3%), Чехии (4,5%), на Мальте (5,1%) и в Великобритании (5,1%), а самый высокий – в Греции (24,6%) и Испании (20,5%), сообщает Евростат.
Самое большое годовое снижение уровня незанятости населения отмечено в Словакии (с 12,3% до 10,3%), Испании (с 23,4% до 20,5%), Португалии (с 13,7% до 12,2%), Исландии (с 10,1% до 8,6%). А самое большое повышение уровня безработицы отмечено в Австрии (с 5,5% до 5,9%), Латвии (с 9,7%% до 10,4%) и Финляндии (с 9,1% до 9,4%).
Интересно, что в странах с самым низким уровнем безработицы, например, в Германии, наблюдается рост цен на жилье. А в государствах с высоким уровнем незанятости населения стоимость недвижимости все время снижается.
Турецкие власти предотвратили в течение января и первой половины февраля переезд в ЕС 24 120 нелегальных мигрантов, задержано 93 человека по подозрению в причастности к их перевозке, заявил в среду пресс-секретарь МИД Турции Танжу Бильгич.
По данным приграничного агентства ЕС Frontex, в Евросоюз из Турции в январе этого года прибыли 68 тысяч мигрантов, что в 38 раз больше, чем в январе прошлого года. Как сообщило агентство Рейтер со ссылкой на дипломатический источник в Брюсселе, ЕС потребует от Анкары на саммите 7 марта сократить число мигрантов, прибывающих в Грецию морским путем, до 1000 человек в день, что более чем в два раза ниже сегодняшних показателей.
"С 1 января до 15 февраля был предотвращен выезд из страны 24 120 нелегальных мигрантов, наши правоохранительные органы задержали 93 человек, занимающихся незаконной перевозкой мигрантов. Только за один день, 15 февраля, береговой охраной Турции было задержано 985 нелегальных мигрантов. Турция принимает все меры для блокирования нелегальной миграции. Естественно, немедленного снижения нелегальной миграции добиться нельзя, у нас нет "серебряной пули". Но в первые два месяца 2016 года произошло значительное сокращение числа мигрантов, которые следуют на греческие острова из Турции", — заявил Бильгич на брифинге.
По данным Frontex, за 2015 год в Евросоюз прибыли 1,8 миллиона мигрантов. Еврокомиссия заявила, что нынешний миграционный кризис в мире — крупнейший со времен Второй мировой войны.
На саммите ЕС — Турция 29 ноября 2015 года был согласован план действий, согласно которому Турция должна способствовать сокращению притока мигрантов в ЕС, обеспечить им лучшие условия приема на своей территории в обмен на 3 миллиарда евро, активизацию переговоров о вступлении в ЕС и визовую либерализацию.
Федор Смирнов.
Тень Москвы над Анкарой
НАТО обвиняет Россию в кризисе с беженцами на фоне разлада с Турцией
Игорь Крючков
Американский генерал Филип Бридлав, командующий силами НАТО в Европе, обвинил Россию в причастности к миграционному кризису в Европе. На этом фоне заметно напряжение между НАТО и Турцией, через которую проходит основной поток сирийских беженцев в страны ЕС. Западным державам невыгоден этот конфликт с Анкарой, и в этом контексте обвинения в адрес России выглядят своевременным пиар-ходом.
По словам Бридлава, российские ВКС намеренно наносят неточные авиаудары по территории Сирии. Тем самым Россия увеличивает поток беженцев, следующих из Сирии в Европу.
Вице-премьер России Дмитрий Рогозин уже ответил Бридлаву. «С больной головы на здоровую — специалист по бомбардировкам афганских свадеб обвинил нас в «неточном бомбометании», — написал политик в твиттере.
Между тем заявления генерала НАТО были направлены в меньшей степени в сторону России. Бридлав говорил для Турции, которая является главным коридором, через который сирийские беженцы направляются в страны Европы.
«Евросоюз сегодня — жертва миграционного кризиса, который бросает тень на европейско-турецкие отношения, — рассказал «Газете.Ru» Олег Барабанов, профессор департамента международных отношений факультета мировой экономики и мировой политики ГУ ВШЭ. — И главная задача Европы сегодня — минимизировать потери». Этим и объясняются обвинения в адрес России со стороны НАТО, считает эксперт.
В тот же день в европейских СМИ появились сообщения о конфликте Турции с НАТО. Первой передала об этом бельгийская телерадиовещательная компания RTBF. По этим данным, турецкие пограничные службы в Эгейском море не пустили корабли Североатлантического альянса в свои территориальные воды, требуя от командующего морской группировкой разъяснить точный маршрут патрулирования. Позже анонимный источник из руководства Анкары опроверг эту информацию турецкой газете Hurriyet. По его словам, информация об инциденте сфабрикована. Более того, власти Турции первыми предложили принять у себя корабли НАТО, утверждал он.
Патруль НАТО — часть плана по противодействию миграционному кризису в ЕС. Альянс решил усилить пограничные силы Турции, сдерживающие поток беженцев (в основном из Сирии), следующих с турецкой территории в Европу. Это усиление между тем говорит вовсе не о повышении уровня доверия между Западом и Анкарой. Слухи в европейских СМИ о конфликте в Эгейском море только подтверждают этот тренд.
Живой товар
По последним официальным данным, за два неполных месяца 2016 года в ЕС въехали более 100 тыс. человек. За 2015-й — более 1,2 млн. На территории Турции в лагерях для беженцев пребывает более 2 млн человек.
По мере того как мигранты становятся все более серьезной политической проблемой в Европе, Анкара все острее ощущает, насколько мощным рычагом влияния на ЕС являются эти люди. Немецкие СМИ неоднократно писали о том, что Турция шантажирует беженцами прежде всего Германию — главный экономический мотор Европы. Канцлер страны Ангела Меркель находится под особенным давлением со стороны европейской общественности, так как именно она с самого начала заявила, что ЕС справится с волной мигрантов. На данный момент очевидно, что Меркель пообещала, не подумав, и теперь сильно рискует своей политической карьерой.
Анкара с удовольствием пользуется миграционным кризисом, расшатывающим Евросоюз, чтобы получить для себя политические преференции, считает Александр Рар, научный директор Германо-российского форума. По его словам, Турция заинтересована в упрощении визового режима с Германией (в стране многочисленная турецкая диаспора), в европейских деньгах, а также в поддержке своей позиции по Сирии.
До сих пор президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану удавалось держать Европу «на коротком поводке». Меркель неоднократно ретранслировала позицию Турции в своих заявлениях по Сирии — например, обвиняла Россию в «беспощадных» бомбардировках против сирийской оппозиции.
Кроме того, 8 февраля греческие СМИ распространили конфиденциальную расшифровку переговоров между лидерами Евросоюза и Эрдоганом, в ходе которых турецкий политик потребовал от ЕС вдвое увеличить ассигнования на улучшение условий жизни в турецких лагерях для беженцев. Изначально предполагалось, что Брюссель заплатит €3 млрд. Согласно обнародованному документу, Эрдоган потребовал €6 млрд и пригрозил, что в противном случае Европу ждет новая волна мигрантов — из Турции.
Российское средство
По мнению Олега Барабанова, несмотря на раздражение, которое Брюссель и Берлин испытывают по отношению к Анкаре, Европа не хочет разрыва отношений с Турцией, входящей в Североатлантический альянс. Для этого НАТО и стремится переключить внимание прессы, освещающей миграционный кризис, с Турции на Россию.
Анкара давно и успешно сотрудничает с западными державами в военном отношении. Турецкими аэродромами пользуются самолеты НАТО, работающие в Сирии. Кроме того, Евросоюз и Анкара продолжают вести переговоры о включении Турции в состав ЕС. США, которые открыто критикуют Турцию за продолжение артобстрелов по территориям сирийских курдов, также не хотят охлаждения двусторонних отношений.
Высокопоставленный дипломатический источник из ЕС еще в конце февраля предупреждал в беседе с «Газетой.Ru»: западные претензии относительно бомбардировок России в Сирии в ближайшее время могут зазвучать гораздо громче. «Я не хочу сказать, что у нас есть доказательства, — рассказал собеседник «Газеты.Ru». — Но в европейских СМИ все чаще возникает мысль, что Россия заинтересована в продолжении бомбардировок, потому что они поддерживают поток сирийских беженцев в Европу».
Источник «Газеты.Ru», близкий к российским дипломатическим кругам, считает, что обвинение НАТО нужно трактовать как пиар-ход, призванный не только отвлечь общественное мнение, но и вынудить Россию взять на себя часть сирийского миграционного потока.
На данный момент в России находится около 12 тыс. граждан Сирии. Примерно 2 тыс. из них проживают здесь постоянно и легально. Еще 1,5 тыс. имеют временное убежище. Остальные находятся в «серой» юридической зоне. По данным отечественных правозащитных организаций, власти России не торопятся давать им статус беженцев.
«Вне зависимости от того, хочет Россия или не хочет, поток сирийских беженцев неуклонно увеличивается. Что делать в этой ситуации, Москве придется решать вне зависимости от политической конъюнктуры», — рассказал источник.
Через Россию проходит пока не слишком популярный среди мигрантов так называемый арктический маршрут в Европу. В 2015 году около 5,5 тыс. беженцев из Сирии, Афганистана и Ирака проехали через Москву, Мурманск и Никель, чтобы въехать на территорию ЕС через границу с Норвегией.
По мнению собеседника «Газеты.Ru», поток беженцев через Норвегию — еще одна возможность отвлечь внимание европейской общественности от проблем с Турцией.
2 марта официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заявила, что между Россией и 36 странами, в том числе членами ЕС, идут переговоры о безвизовом въезде на российскую территорию.
Однако источник «Газеты.Ru» в дипломатических кругах отмечает, что говорить об этом пока рано. «Кризис с беженцами, количество незаконных мигрантов, отсутствие системы контроля за прибывающими в Европу из стран Ближнего Востока и Северной Африки — важный фактор при определении визовой политики», — считает он.
Золотое ралли
Инвесторы активно вкладываются в драгоценный металл, цена которого растет
Дмитрий Докучаев
Стоимость золота на мировых биржах растет. В условиях непредсказуемых колебаний цены нефти, падения развивающихся рынков во главе с китайским и серьезными колебаниями курсов многих валют инвесторы находят «убежище» для своих капиталов, вкладываясь в желтый металл. Однако, предупреждают эксперты, этот актив так же ненадежен и отличается «изменчивым нравом», когда за бурным ростом может последовать затяжной спад.
В первый день весны апрельский фьючерс на золото на нью-йоркской бирже Comex вырос почти на 12 долларов, или на 0,96% – до 1246,3 доллара за тройскую унцию. Эксперты связывают этот подъем с опасениями инвесторов относительно перспектив китайской экономики, которая, согласно последним статданным из Пекина, вновь демонстрирует замедление темпов роста. Эти данные привели к росту стоимости золота, которое традиционно рассматривается биржевыми игроками в качестве безопасного актива.
Впрочем, аналитики отмечают, что стоимость золота может корректироваться и дальше, так как драгметалл вырос в цене слишком резко. «Сильный рост стоимости золота, который начался в этом году, может оказаться неустойчивым», – предупреждает аналитик Societe Generale Робин Бар.
Напомним, что сравнительно недавно, в 2014 году, биржевые спекулянты дали золоту обидное прозвище «пустышка года», так как годовая доходность актива оказалась практически нулевой. Прошедший год разочаровал инвесторов еще больше: цена снизилась более чем на 10%. В декабре 2015-го цены на желтый металл на нью-йоркской бирже упали до 1046 долларов за унцию, что является абсолютным минимумом за последние пять лет.
Но с начала 2016 года цены на золото устремились вверх. Инвесторы явно начали искать в золоте защиту от нестабильности на фондовых рынках, от падения стоимости сырьевых активов, неясности в дальнейшей финансовой политике США. «Котировки на золото с начала февраля демонстрируют рост. В мире растет интерес к золоту и золотодобывающим активам. Из-за нестабильности фондовых рынков цены на золото в этом году выросли более чем на 12%», – сообщил «НИ» главный аналитик банка «Глобэкс» Алексей Машера.
Стоит отметить, что цена на золото традиционно реагировала ростом на геополитические и экономические угрозы, которых было предостаточно в последние месяцы: преддефолтное состояние Греции, падение фондового рынка Китая, сокращение производственных заказов в США, террористические акты в Париже, война в Сирии, серия взрывов в Стамбуле... Судя по нынешнему росту, золото по-прежнему воспринимается инвесторами как защитный актив, в котором можно «спрятать» свои капиталы от серьезных потрясений.
В то же время, свидетельствует статистика, спрос на этот драгоценный металл в мире продолжает оставаться на довольно высоком уровне, а его предложение на рынке практически не растет. Естественно, такое положение дел приводит к повышению цен.
Аналитик УК «Альфа-Капитал» Андрей Шенк в разговоре с «НИ объяснил текущий рост котировок желтого металла тем, что спрос на защитные активы на фоне общего роста рисков на рынке возрос. «Инвесторы ищут ресурсы, которые выступят «тихой гаванью», и для ряда участников рынка золото по-прежнему остается таким активом», – отметил эксперт.
По словам руководителя рыночной аналитики Всемирного совета по золоту Элистера Хьюитта, закупки центральными банками разных стран больших объемов золота укрепили позиции этого драгметалла.
Российские денежные власти также не игнорируют золотой актив. Запасы монетарного золота в международных резервах РФ по итогам 2015 года выросли на 208,4 тонны, или на 17,27%, и на 1 января 2016 года составляли 45,5 миллиона унций (1415,2 тонны), свидетельствуют материалы Банка России.
«В будущем физический спрос на золото по-прежнему будет поддерживаться активными закупками центральных банков и сохраняющейся динамикой покупок ювелирных изделий, слитков и монет домохозяйствами во всем мире, в первую очередь в Индии и Китае. Если обратиться к данным за текущий год, основания для инвестиционных вложений в золото сильны как никогда», – считает Хьюитт.
Первых посетителей, которыми стали представители туристической сферы, принял археологический заповедник Древней Асини, расположенный в Арголиде (Пелопоннес). Заповедник открылся после реконструкции и модернизации, проводимых в течение двух последних лет.
Профессионалы туристической области первыми познакомились с обновлённым памятником с тем, чтобы представлять древнее культурное богатство региона многочисленным посетителям Арголиды.
Археологический заповедник древней Асины находится возле посёлка Толо (Арголида). Реконструированный памятник открылся для посетителей и теперь доступен для людей с ограниченными возможностями, как для тех, кто передвигается с помощью инвалидных колясок, так и для слабовидящих. Благодаря модернизации он превратился в современный археологический объект, посетители которого смогут в доступной форме познакомиться с историей города и сохранившимися древностями.
Первые поселения на территории города появились в 2600-1900 г.г. до н.э., и в настоящее время сохранились фрагменты руин разных эпох - с древних времен до византийского периода. Кроме того, на территории археологического заповедника, в пещере, построенной итальянцами во время второй мировой войны в качестве укрытия (весь район Арголического залива контролировался захватчиками), работает выставка на тему второй мировой войны в Арголиде, экспонирующая фотографии и предметы военного периода.
В РЦНК в Афинах обсудили вопросы исторических и культурных связей России и Греции
В рамках перекрестного года Россия-Греция в РЦНК в Афинах состоялся круглый стол «Исторические и культурные связи России и Греции».
В заседании приняли участие греческие эксперты, политологи, общественные деятели, преподаватели и студенты ведущих вузов Греции - Афинского государственного университета им. И.Каподистрии и Государственного университета социальных и политических наук «Пандио».
С докладами выступили председатель Координационного совета соотечественников Греции Е.Кричевская, военный аналитик Е.Тсакиридис, мэр острова Идра и преподаватель кадетского военного училища сухопутных войск «Эвелпидон» Г.Кукудакис, директор-издатель газеты «Афинский курьер» Ф.Игнатиадис, историк и журналист Я.Тиктопулос. Модератором круглого стола выступил генеральный директор Греко-российской торговой палаты Е.Кондратова.
Эксперты обсудили роль российских и греческих организаций в культурном диалоге двух стран, затронули актуальную тему влияния учебных заведений на воспитание молодежи в целях сохранения и развития дружеских связей между Россией и Грецией. Участники круглого стола подчеркнули историческую, культурную и религиозную общность народов двух стран.
Завершился круглый стол вручением благодарностей школам, принявшим участие в Международном фестивале детского художественного творчества «Разноцветная планета». Всего на фестиваль было прислано около 200 работ детей из греческих школ в Афинах, Кавале, Катерини, островов Крит, Родос и Лефкада.
Туроператоры отмечают растущий спрос на раннее бронирование. Это говорит о том, что россияне стали привыкать к снижающемуся курсу рубля, отметила в интервью РИА «Новости» исполнительный директор Ассоциации туроператоров России Майя Ломидзе.
«Наши граждане уже немного привыкли к текущему курсу рубля, и валютные колебания не оказывают такого сильного влияния на спрос, как это было буквально два-три месяца назад, тем более по сравнению с прошлым годом. Мы не ожидаем, что будет заметное увеличение количества туристов и туризм вернется к докризисным показателям, но если сравнивать текущий год с прошлым, то сейчас продажи значительно выше, чем были в конце зимы 2015 года», — Майя Ломидзе.
По словам эксперта, особым спросом на лето-2016 у россиян пользуются Крым и Краснодарский край, а среди зарубежных направлений лидируют Кипр, Греция, Испания и Болгария.
Напомним, что власти Крыма планируют, что республику в 2016 году посетят 5 млн туристов.
Что касается зарубежных направлений, то Елена Налбантова, генеральный директор московского представительства греческого туроператора Beleon Tours, в интервью «Туринфо» отметила, что интерес к Греции в этом году у россиян есть.
«В этом году реальное бронирование и главное оплата туров началась у нас гораздо раньше и гораздо активнее. Однозначно о значительном притоке можно было бы говорить, если бы не совпало бы с нововведением сканирования пальцев», - сказала эксперт.
Болгария также рассчитывает на увеличение турпотока из России в предстоящем году. Обсуждаются и варианты снижения цен на визы или введения бесплатных виз для некоторых групп туристов, заявляла ранее министр по туризму Болгарии Николина Ангелкова.
Президент Словакии Андрей Киска заявил во вторник, что сохранение членства Греции в Шенгенской зоне поможет лучшей охране внешних границ Европы, об этом он сказал в ходе пресс-конференции с гражданами республики, состоявшейся посредством социальной сети Facebook.
"Необходимо сделать все для того, чтобы помочь Греции", — сказал Киска. Он добавил, что "совместная охрана границ значительно эффективнее, чем самостоятельная охрана собственных границ каждым государством Европы".
По словам Киски, он уверен, что если бы Словакия подверглась нашествию большого числа беженцев из Украины, то она тоже рассчитывала бы на помощь других европейских стран.
Ранее словацкий премьер Роберт Фицо выразил сомнения в способности Греции наладить действенный контроль на своих границах.
Словацкий президент впервые опробовал метод общения с населением посредством социальных сетей. В ходе пресс-конференции Киске поступило более 2500 вопросов, он успел ответить лишь на их малую часть.
"Я рад, что подобная форма диалога привлекает людей", — сказал Киска. Он добавил, что "если таким путем возможно сближение политиков с согражданами, то сегодняшний опыт можно повторить".
Александр Куранов.
Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) поможет Национальному банку Греции усилить направление торгового финансирования в рамках программы содействия торговле (TFP, Trade Facilitation Programme), говорится в сообщении финансового института.
Соглашение о включении Национального банка Греции в программу было подписано во вторник в ходе первого визита президента ЕБРР Сумы Чакрабарти в Афины.
"Программа поможет Национальному банку Греции нарастить свою деятельность по торговому финансированию, несмотря на условия финансового рынка, а также — утвердить себя в качестве главного партнера, поддерживающего торговую деятельность экспортеров, импортеров и дистрибьюторов импортных товаров в Греции", — отмечается в сообщении ЕБРР.
Глава ЕБРР отметил, что "поддержка расширения торгового финансирования в Греции является критически важной для возрождения экономики страны". "Программа поможет Национальному банку Греции удовлетворить потребности в торговом финансировании своих клиентов и в дальнейшем расширять свою деятельность, которая принесет пользу всей экономики", — подчеркнул Чакрабарти.
ЕБРР стал миноритарным акционером НБГ в ноябре 2015 года в ходе рекапитализации четырех системно значимых банков Греции с целью укрепления их капитала и подготовки к дальнейшей приватизации. На сегодняшний день инвестиции ЕБРР в экономику Греции составляют 320 миллионов евро.
Программа содействия развитию торговли ЕБРР была запущена в 1999 году, направлена на содействие развития внешней торговли в странах, в которых присутствуют инвестиции финансового института. В рамках этой программы ЕБРР предоставляет гарантии банкам, краткосрочные кредиты отдельным банкам и факторинговым компаниям для последующего кредитования местных экспортеров, импортеров и дистрибьюторов. В настоящее время TFP включает в себя более 120 банков-партнеров в 25 странах, объем финансовой поддержки превышает 1,5 миллиарда евро.
Наталья Копылова.
Жуткая история о няне, обезглавившей тяжелобольную воспитанницу, стала одной из самых обсуждаемых в соцсетях и многих СМИ. В последний день февраля 38-летняя Гюльчехра Бобокулова подожгла квартиру, в которой жила и работала няней. Затем, положив голову девочки в сумку, пошла к метро "Октябрьское поле", более получаса бегала у входа на станцию, угрожая взорвать себя, и в результате была задержана полицейскими (один из них повалил женщину на землю, буквально накрыв ее своим телом).
Позже выяснилось, что никаких взрывчатых веществ при ней не было, только голова ребенка. Ужас и шок, конечно.
Новость прошла на многих известных сайтах и в некоторых телепрограммах, но на основных федеральных каналах ничего об этом страшном убийстве сказано не было. И этот факт обсуждали в соцсетях, пожалуй, не меньше, чем обстоятельства зверского преступления.
Развернулась полемика о том, могла или нет информация о явно психически нездоровой няне из Узбекистана спровоцировать всплеск ксенофобии; была ли это команда сверху или некое общее решение руководителей федеральных телеканалов; как отреагировали бы СМИ, если бы няня была не из Средней Азии, а из России, к примеру, или из Украины.
Позже стало известно, что в Кремле поддержали решение некоторых телеканалов не рассказывать об этом страшном преступлении.
Дмитрий Песков фактически опроверг появившиеся в Интернете сообщения о том, что федеральным каналам из Кремля якобы поступила рекомендация не давать эти новости в эфир. "Это не так. Это сами каналы не стали показывать сумасшедших. Но мы их поддерживаем", — сказал Песков.
Маньяки есть повсюду, не только в Москве
Обсуждать работу коллег всегда чревато обвинениями в нарушении даже не корпоративной — профессиональной этики. Поэтому попробую объяснить все на фактах и с учетом собственного опыта работы на трех крупных российских телеканалах.
Но следующие несколько абзацев текста все-таки порекомендую пропустить впечатлительным читателям: там примерно такая же по силе воздействия информация, как в новости от 29 февраля про обезглавленного ребенка.
Во Владивостоке жертвами 31-летнего рецидивиста стали родители, а также его гражданская супруга со своим сыном. Погибшим были нанесены множественные колото-резаные раны, женщине преступник практически отрезал голову, а мужчине — вырезал половые органы. Кроме того, у потерпевших были выколоты глаза.
24 февраля в Челябинске вынесен приговор двум девушкам и их сообщнику, зверски убившим школьницу. Они втроем нанесли 14-летней девочке более 70 ножевых ранений, а позже глумились над трупом.
В Перми задержан ревнивец, зарезавший 28-летнюю женщину на глазах у ее малолетнего сына. Она несколько часов умирала в запертой преступником квартире, мальчик сумел вызвать скорую, но было поздно.
22 февраля в центре Москвы пятеро мужчин, вооруженных арматурой, по данным следствия, изнасиловали в подвале жилого дома 49-летнюю женщину. Все задержанные — уроженцы Киргизии.
19 февраля краевой суд вынес приговор "камчатскому Чикатило" Владимиру Тушинскому. Он обвинялся в убийстве пяти девочек и молодых женщин, а также в сексуальном насилии над собственной падчерицей.
Это лишь немногие из жутких криминальных новостей за последнее время. Их не обсуждали навзрыд в соцсетях по всей России и за рубежом, никто не проводил подробные исследования на тему — как эти и другие подобные новости о сумасшедших маньяках-преступниках освещались федеральными СМИ, никто не возмущался, почему не увидел большие репортажи об этом в вечерних выпусках главных телеканалов страны.
"Тут помню — тут не помню"
То есть здесь видим, там не видим. Московскую новость об обезглавленной девочке обсуждаем второй день (и это, повторюсь, безусловно, шок и ужас, внимание к этому убийству, да еще совершенному женщиной, кричавшей "Я террористка! Аллах акбар!", объяснимо), а про семью с выколотыми глазами во Владивостоке многие даже не слышали. Тут помню — тут не помню.
А помните историю с утонувшим сирийским мальчиком? После публикации фото погибшего в Средиземном море трехлетнего ребенка соцсети и СМИ вдруг взрываются в негодовании и скорби. В Европе набирают силу антимигрантские и антимусульманские настроения, одновременно — соцсети полны сочувствия беженцам, рискующим жизнью во имя надежды на лучшую жизнь. При этом африканцы или сирийцы, убежавшие от войны и нищеты, преодолевшие сотни километров по суше, чуть ли не еженедельно погибали в Средиземном море, не доплыв до берегов Греции или Италии, по нескольку тысяч человек в год.
Но именно фото малыша Айлана Курди с хештэгом #KiyiyaVuranInsanlik стало катализатором сотен тысяч интернет-постов о тяжелой доле мигрантов.
В Москве появились уже два мемориала в память о зверски убитой девочке-инвалиде — около подъезда ее дома и у метро "Октябрьское поле". Десятки, сотни москвичей приносят цветы, игрушки, свечи.
Прохожие у дома на улице Народного ополчения в Москве, в котором няня, подозреваемая в убийстве 4-летнего ребенка, совершила поджог квартиры
Естественно, эта жуткая история шокировала, возмутила, расстроила, наверное, всех, кто об этом узнал. И, безусловно, было немало споров о том, почему федеральные телеканалы фактически проигнорировали эту новость.
Перестраховались? Не хотели нагнетать? Там, конечно, используя известный интернет-мем от "дочери офицера" — все не так однозначно.
Да, можно было подать эту новость, как говорят на тв — строго информационно, безо всяких нагнетаний, бесконечных "прямых включений", мнений и домыслов неназванных друзей семьи или соседей (как это подали некоторые печатные СМИ).
Можно было подчеркнуть в интервью экспертов, что няня явно имеет психологические проблемы, что, если бы она была террористка, это была бы совсем другая история (вспомним террористку-смертницу, пытавшуюся взорвать в июле 2003 года ресторан "Имбирь" в центре Москвы).
Можно было дать эту новость в криминальных, городских или не прайм-таймовых выпусках. Но вот в этот раз сделали так (точнее, не сделали).
И эту позицию, кстати, многие приняли и поняли: смотреть вечером по главным каналам репортажи о чудовищном убийстве, безусловно, было бы как минимум тяжело.
Но история о том, что соцсети периодически диктуют информационную повестку СМИ, что некоторые новости вдруг разлетаются под сетевой вирусной атакой, в этот раз точно имела место. В любом случае, кто захотел — тот все узнал, кому трудно дается восприятие таких сюжетов — просто не стал кликать дальше ярких заголовков.
А о том, почему главные телеканалы не предоставили своим зрителям информацию об этом инциденте, лучше все-таки спросить у тех, кто ответственен за принятие подобных решений.
На сайте РИА Новости информация о зверском убийстве четырехлетней девочки в Москве, а также мнения экспертов, правозащитников, чиновников появляются по мере поступления новых деталей и обстоятельств случившегося.
Анастасия Мельникова, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Россия продолжает искать газовое «окно в Европу»
Три компании – «Газпром» (Россия), Edison (Италия) и DEPA(Греция) – подписали меморандум, согласно которому они намереваются построить газопровод из РФ по дну Черного моря, который далее должен будет пройти по территории третьих стран в Грецию и уже оттуда – в Италию. Но надо понимать следующее - этот документ означает только то, что одна сторона проекта готова по данному маршруту поставить газ, а другая – его принять. Дело, как говорят, «за малым» - построить газопровод. А вот с этим как раз и проблемы. Меморандум – это намерения. А они имеют свойство таковыми и оставаться. Мы знаем массу тому примеров. А если учесть, что данное «трио» еще не обсудило свои планы с третьими странами, по чьей территории также должна пройти труба, то подобное сотрудничество надо рассматривать, скорее, как старт переговоров на эту тему и многочисленных согласований. Без сомнения, самыми очевидными и наиболее экономически выгодными вариантами поставки газа в Европу через «черноморский рубеж», является дальнейшая их прокладка по территории Болгарии и Турции. Но, увы, - это уже этап пройденный. Правда, существует модифицированный вариант «Южного потока» - дойти до Болгарии и свернуть в Грецию и Италию. В принципе, данный маршрут партнеры вполне могут обсуждать. А там, кто знает, может болгарские партнеры увидят намерение сторон и все-таки согласуют этот путь со своими «старшими товарищами» из Евросоюза, а то, что Болгария заинтересована в прохождении по ее территории газопровода из России, сомнений нет. Россия в бытность актуальности «Южного потока» не только создала всю инфраструктуру до самого Черного моря, но и закупила трубы, которые хоть сегодня можно прокладывать по его дну. Для Российской Федерации «газовый путь», альтернативный украинскому транзитному маршруту в Европу, крайне важен. В последнее время Украина все чаще стала говорить о повышении стоимости транзита российского газа через свою территорию, что может сделать для России данное газовое «окно в Европу» не таким уж и выгодным.
Заинтересованные стороны
Кроме европейских стран, непосредственно потребляющих газ для своих нужд, в данном проекте заинтересованы государства, через которые будет проведен маршрут. Во-первых, они получат транзитные дивиденды и соответственно миллиарды долларов для экономики, рабочие места и альтернативность газовых поставок. Это напрямую относится к Болгарии, которая должна опять сделать свой выбор – политическая целесообразность или немалые финансы. В прошлый раз болгары выбрали первый вариант. Получается, что от проекта выигрывают почти все страны, кроме конечно Украины, теряющей в этом случае огромные деньги от прекращения транзита газа из России в Европу. Тем не менее, «зеленой дороги» российскому газу европейцы давать не хотят. Тут вмешивается исключительно политика.
Некоторые эксперты заявляют, что после отказа от согласования разрешений по «Южному потоку» Болгария готова была пойти «на попятную», но ей сказали -поздно, господа, поздно! Был ли такой случай на самом деле – неизвестно. Но то, что болгары вряд ли обрадовались возможности не получить миллиарды долларов в казну – это точно. Тем более, если учитывать, что экономика этой страны остро в них нуждается. Именно этот аргумент и оставляет надежду России и ее партнерам по новому проекту надеяться, что финансовый фактор склонит Болгарию на их сторону. Заодно можно проверить актуальность и правильность афоризма – «деньги решают всё». Правда, вряд ли «старшие товарищи» по Евросоюзу оставят в беде своего младшего партнера. Наверняка с их стороны существуют альтернативные финансовые предложения и различные преференции. Так что России и ее партнерам, подписавшим Меморандум о сотрудничестве, надо предложить что-то особенное, чего не могут дать некоторые страны ЕС, не желающие прохождения российского газа в Европу по политическим мотивам.
Автор: Кононов Игорь
ПО ТРЕБОВАНИЮ РОСТРУДА «АФИНА ПАЛЛАДА» ПРИСТУПИЛА К ПОГАШЕНИЮ ЗАДОЛЖЕННОСТИ ПО ЗАРПЛАТЕ ПЕРЕД 1500 РАБОТНИКАМИ
Территориальный орган Роструда в Новосибирской области провел внеплановую проверку в строительной компании АО СК «Афина Паллада». В ходе контрольно-надзорных мероприятий были выявлены нарушения трудового законодательства в части оплаты труда. В частности, инспектор труда установил, что в компании образовалась задолженность по заработной плат перед 1572 работниками на сумму 33 млн. 93 тыс. рублей.
За нарушение трудового законодательства юридическое лицо привлечено к административной ответственности. В результате принятых Рострудом мер работодатель приступил к погашению задолженности и уже выплатил более 17 млн. рублей. Полное исполнение выданного предписания в полном объеме и ликвидация долга остается на контроле инспекторов труда.
В 2015 году «Газпром» добыл 418,5 млрд кубометров газа
Поставки газпромовского газа на внутренний рынок составили 205 млрд кубометров, на экспорт - 159,4 млрд.
Состоялась рабочая встреча президента Российской Федерации Владимира Путина и председателя правления ПАО «Газпром» Алексея Миллера.
Алексей Миллер проинформировал Владимира Путина об итогах работы компании в 2015 году, в частности о добыче газа, поставках на внутренний рынок, реализации программы газификации регионов России, рассказал об экспорте газа в дальнее зарубежье: тенденциях и результатах прошлого и начала текущего годов. На встрече также шла речь о подписанном в Риме «Меморандуме о взаимопонимании в отношении поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию».
Поставки газа на экспорт (в дальнее зарубежье, Европу) составили 159,4 млрд куб. м (рост на 11,8 млрд куб. м или 8% по сравнению с 2014 годом). При этом с начала 2016 года объем поставок газа на экспорт уже вырос на 37,5%.
В прошлом году Германия установила рекорд покупки российского газа — 43,5 млрд куб. м газа, это на 6 млрд куб. м больше, чем в 2014 году. В этом году рост объемов поставок газа в Германию и другие крупные европейские страны еще больше. То есть прирост поставок газа в Германию за то время, которое прошло с начала года, — 44%, в Италию — 42%, во Францию — 73%, в Австрию — 52%. Если за 2015 год абсолютный прирост экспорта составил 11,8 млрд куб. м газа, то только за первые два месяца этого года в абсолютных цифрах это уже плюс 7,5 млрд куб. м газа.
Поэтому, по словам Алексея Миллера, все то, что касается проектов строительства новых газотранспортных маршрутов в Европу — это экономически обоснованные проекты, которые подтверждены тем растущим спросом, который в настоящее время есть.
Накануне в Риме был подписан меморандум об оценке целесообразности строительства газопровода из России по дну Черного моря через третьи страны в направлении Греции, а потом в Италию. Меморандум предусматривает проведение технико-экономической оценки до конца 2016 года.
«И мы с нашими европейскими партнерами отталкиваемся от того проекта, который был в свое время подготовлен и разработан греческими и итальянскими коллегами вместе с французскими, — так называемого проекта «Посейдон»: 12 млрд куб. м азербайджанского газа из Греции по дну Ионического моря на юг Италии», - сообщил российскому президенту глава «Газпрома».
Что касается программы газификации в России, то в прошлом году «Газпром» построил 1275 км газопроводов-отводов и распределительных сетей, газифицировано 206 населенных пунктов.
К 1 января 2016 года уровень газификации в стране составил 66,2%. Это на 13% больше, чем когда в 2005 году начиналась широкомасштабная программа газификации.
Сельская газификация сейчас превышает 56% вместо прежних 34%. За это время построено 27,8 тыс. км, газифицировано более 3,5 тыс. населенных пунктов.
Уровень финансирования в 2016 году останется на том же уровне, который был в 2015 году. Плановая цифра — 25 млрд руб. на газификацию в текущем году.
В финал Всегреческого конкурса за право стать Культурной столицей Европы 2021 года вышли три города: Элевсин, Каламата и Родос.
Это заявление было сделано в министерстве культуры Греции в присутствии министра культуры и спорта Аристидиса Бальтаса, генерального секретаря министерства культуры Марии Андреадаки-Влазаки и ответственного за проект «Культурная столица Европы» Сильвена Паскуа.
Греческими городами, предоставившими международному совету экспертов свои кандидатуры на звание Культурной столицы Европы, являлись Волос, Дельфы, Элевсин, Янина, Каламата, Корфу, Лариса, Лесбос, Месолонги, Пирей, Родос, Саламин, Самос и Триполи. После окончания процедуры рассмотрения кандидатур были объявлены имена трёх городов, вышедших в решающую фазу, и ими стали Элевсин, Каламата и Родос. Эти города представят окончательную программу, и в ноябре 2016 года один из них будет объявлен Культурной столицей Европы 2021 года.
Проект Культурная столица Европы был разработан по инициативе Евросоюза в 1985-м году. Главная цель проекта – показать богатство и разнообразие европейских городов, позволяя европейцам лучше узнать друг друга. Отметим, что первой Европейской культурной столицей стали Афины. В разное время ещё два греческих города становились обладателями этого почётного титула - Салоники (1997) и Патры (2006).
Города, претендующие на титул Европейской культурной столицы, должны подготовить культурную программу, которая отвечает специально разработанным критериям. С 2011 года европейскими культурными столицами ежегодно объявляются 2 города из двух стран-членов Европейского Союза. Выбор двух городов (по одному от каждой страны) проводится европейской группой независимых экспертов. В 2021-м году титул Культурной столицы Европы получат один город Греции и один румынский город.
Председатель правления ПАО "Газпром" Алексей Миллер в ходе рабочей встречи с Президентом РФ Владимиром Путиным рассказал о поддержке Италией и Грецией газопроводного проекта Poseidon.
"У меня состоялась встреча с министром экономического развития Италии. Италия поддерживает данный проект. И с греческой стороны, со стороны греческого правительства также оказывается поддержка этому проекту", - приводятся слова А.Миллера на сайте Кремля.
Напомним, что 24 февраля Газпром, DEPA и Edison подписали меморандум о взаимопонимании в отношении поставок природного газа из России по дну Чёрного моря. Соглашение отражает заинтересованность сторон в маршруте поставок природного газа из России по дну Чёрного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию. Для этой цели стороны намерены использовать в максимально возможном объёме результаты работ, проведённых Edison и DEPA в рамках проекта Poseidon.
"Меморандум предусматривает проведение технико-экономической оценки до конца 2016 года. И мы с нашими европейскими партнерами отталкиваемся от того проекта, который был в свое время подготовлен и разработан греческими и итальянскими коллегами вместе с французскими, – так называемого проекта "Посейдон": 12 млрд куб. м азербайджанского газа из Греции по дну Ионического моря на юг Италии", - рассказал В.Путину глава Газпрома А.Миллер.
Встреча с председателем правления компании «Газпром» Алексеем Миллером.
Глава «Газпрома» информировал Президента об итогах работы компании в 2015 году. Обсуждались, в частности, показатели поставок газа на внутренний и европейский рынки, реализация программы газификации регионов.
В.Путин: Алексей Борисович, несколько вопросов для начала беседы, а потом поподробнее поговорим. Общий объём добычи в прошлом году вырос? Снизился? Потребление внутри страны, объём поставок на экспорт и наиболее интересные проекты на данный момент?
А.Миллер: В прошлом году «Газпром» добыл 418,5 миллиарда кубов газа. Это позволило полностью обеспечить надёжные и стабильные поставки на экспорт и внутри страны. Поставки чисто газпромовского газа на внутренний рынок составили 205 миллиардов кубометров.
В.Путин: Это больше или меньше, чем в позапрошлом году?
А.Миллер: Это меньше, чем в 2014 году. Что касается объёмов поставки на экспорт – они составили 159,4 миллиарда кубометров. Это поставки в дальнее зарубежье, поставки газа в Европу. Они выросли на 11,8 миллиарда. Объём поставок газа на экспорт увеличился на 8 процентов. При этом если говорить о тех тенденциях, которые есть в текущий период времени с начала 2016 года, то объём поставок газа на экспорт вырос на 37,5 процента.
В прошлом году Германия установила рекорд покупки российского газа – 43,5 миллиарда кубометров газа, это на 6 миллиардов больше, чем в 2014 году. Но в этом году мы видим, что рост объёмов поставок газа в Германию и другие крупные европейские страны – ещё больше. То есть прирост поставок газа в Германию за то время, которое прошло с начала года, – 44 процента, в Италию – 42 процента, во Францию – 73 процента, в Австрию – 52 процента. Если за 2015 год абсолютный прирост экспорта составил 11,8 миллиарда кубометров газа, то только за первые два месяца этого года в абсолютных цифрах это уже плюс 7,5 миллиарда кубометров газа.
Поэтому, без сомнения, всё то, что касается проектов строительства новых газотранспортных маршрутов в Европу, в Северо-Западную Европу – это экономически обоснованные проекты, которые подтверждены тем растущим спросом, который в настоящее время есть.
В.Путин: Один из этих проектов, я знаю, Вы обсуждали и даже подписали соответствующие документы в Риме.
А.Миллер: Да, в Риме был подписан меморандум об оценке целесообразности строительства газопровода из России по дну Чёрного моря через третьи страны в направлении Греции, а потом в Италию. Меморандум предусматривает проведение технико-экономической оценки до конца 2016 года. И мы с нашими европейскими партнёрами отталкиваемся от того проекта, который был в своё время подготовлен и разработан греческими и итальянскими коллегами вместе с французскими, – так называемого проекта «Посейдон»: 12 миллиардов кубометров азербайджанского газа из Греции по дну Ионического моря на юг Италии.
У меня состоялась встреча с Министром экономического развития Италии. Италия поддерживает данный проект. На подписании присутствовал Генеральный секретарь Министерства иностранных дел Греции. И с греческой стороны, со стороны греческого Правительства, также оказывается поддержка этому проекту.
В.Путин: Алексей Борисович, что касается проектов газификации в Российской Федерации, как эти планы осуществлялись в прошлом году и как они смотрятся на текущий, 2016 год?
А.Миллер: Владимир Владимирович, что касается программы газификации, в прошлом году «Газпром» построил 1275 километров газопроводов-отводов и распределительных сетей, газифицировано 206 населённых пунктов.
Мы по итогам реализации программы к 1 января 2016 года имеем уровень газификации в стране 66,2 процента. Это на 13 процентов больше, чем когда мы в 2005 году начинали широкомасштабную программу газификации.
Прирост больше, чем в городе, обеспечен на селе. Сельская газификация сейчас у нас превышает 56 процентов. Владимир Владимирович, Вы помните, когда Вы ставили задачу по реализации широкомасштабной программы газификации, у нас уровень газификации на селе составлял всего-навсего 34 процента. За это время построено 27,8 тысячи километров, газифицировано более 3,5 тысячи населённых пунктов.
Уровень финансирования в 2016 году останется на том же уровне, который был в 2015 году. Плановая цифра у нас – 25 миллиардов рублей на газификацию в текущем году.
В.Путин: Нужно синхронизировать Вашу работу с работами региональных властей. Далеко не всегда газ, который вы подвели по своим магистральным трубам, от которых сделали отводы, доходит до конечного потребителя.
Наиболее яркий пример – это, скажем, горный кластер в Краснодарском крае, там, где проводились Олимпийские игры. Далеко не до всех желающих газ дошёл. Это как пример, я Вас прошу с руководством Краснодарского края это обсудить и дорешать то, что ещё не сделано. Но и по другим субъектам Российской Федерации нужно действовать так же, таким же образом.
Конечно, я понимаю, что это уже не задача «Газпрома», тем не менее в координации с Правительством и с региональными властями нужно обратить на это внимание.
А.Миллер: Да, Владимир Владимирович, мы эту работу продолжим.
На самом деле с начала реализации программы газификации, к сожалению, в 67 субъектах Российской Федерации, в которых мы реализуем программу, не построено более 1000 котельных и не газифицировано около 140 тысяч домовладений и квартир. То есть созданы соответствующие мощности, газ проведён в населённые пункты, но, к сожалению, местными властями, субъектами Российской Федерации часть обязательств по синхронизации работы не доведена до конца.
У нас сейчас есть понимание того, как усиливать эту работу, с точки зрения того, что мы сейчас активно работаем с Правительством Российской Федерации, с субъектами Российской Федерации. У меня состоялся разговор с Председателем Совета Федерации Валентиной Ивановной Матвиенко. Мы подготовили ей обзор программы газификации в целом по стране с градацией регионов, где регионы на сто процентов выполняют свои обязательства.
В.Путин: Дайте мне эту информацию, и мы вместе, как я уже сказал, с Правительством, с регионами посмотрим, что нужно сделать дополнительно для того, чтобы эти задачи были решены.
Россия > Нефть, газ, уголь > kremlin.ru, 29 февраля 2016 > № 1669733
Алексей Миллер
В конце февраля этого года исполняется 20 лет со дня вступления России в Совет Европы. В связи с юбилеем глава международного комитета Госдумы РФ, руководитель делегации РФ в ПАСЕ Алексей Пушков рассказал в интервью заместителю руководителя редакции международной информации РИА Новости Кристине Луна-Родригес о том, когда российская делегация вернется в ПАСЕ и что она планирует сделать в Страсбурге в первую очередь.
— Алексей Константинович, в этом году мы отмечаем 20-летие вступления России в Совет Европы. С какими результатами мы подходим к этой дате, учитывая разразившийся в последние годы кризис в отношениях с его парламентской ассамблеей?
— Как руководителю российской делегации в Парламентской ассамблее Совета Европы мне пришлось быть в центре всех событий и всех дебатов последнего времени вокруг участия России в этой организации. Должен сказать, что эти результаты весьма противоречивы. Вступление России в Совет Европы в 1996 году сыграло позитивную роль с точки зрения сближения России с европейскими организациями, участия в общеевропейских процессах, в выработке общих подходов с европейскими государствами и налаживании весьма активного сотрудничества между российскими исполнительными структурами и Советом Европы.
Россия присоединилась примерно к 70 конвенциям, которые были выработаны в рамках Совета Европы. То есть мы в рамках этой организации участвовали в создании общего юридического и культурного пространства, общего пространства ценностей. И, будучи европейским государством, мы продвинулись в этом смысле к созданию некой общеевропейской общности, которой не было в годы холодной войны. Кстати, именно эти направления взаимодействия с Советом Европы остаются наиболее продуктивными, наиболее важными для нашей страны.
Наше участие в Совете Европы было сопряжено и с нашим сотрудничеством с Евросоюзом в период, когда между Россией и ЕС было стратегическое партнерство. Ведь большая часть стран Совета Европы члены ЕС. Тогда речь шла о создании между нами четырех общих пространств: экономического, гуманитарного, правового и пространства безопасности. И наше участие в деятельности Совета Европы способствовало этой задаче.
В условиях политического кризиса, вызванного событиями на Украине, наше взаимодействие с Советом Европы продолжилось. Однако наши отношения с ПАСЕ вступили в зону острого кризиса. Связано это с тем, что в отношения между Россией и Советом Европы изначально было заложено серьезное противоречие. Дело в том, что Россия это особое государство. Россия — одна из крупнейших стран мира, член Совета Безопасности ООН, ведущая ядерная держава, страна, которая вместе с другими ведущими государствами мира участвует в решении глобальных проблем. Однако подавляющее большинство стран, входящих в Совет Европы, это чисто европейские государства, не оказывающие существенного влияния на процессы, происходящие за пределами европейского континента.
Вступив в Совет Европы, Россия согласилась с тем, что европейские государства, которые являются меньшими по размеру, по весу, по объективному положению в международной системе координат, получили право выносить оценки России, ее политической системе, функционированию ее демократических институтов, ее внешней политике.
Таким образом, Россия поставила себя под добровольный контроль государств, входящих в Совет Европы. На уровне исполнительной власти это, как правило, не приводило к острым конфликтным ситуациям в силу того, что за счет межгосударственной дипломатии многие противоречия удавалось сглаживать и преодолевать. Но в ПАСЕ, которая является организацией, представляющей депутатский корпус европейских государств, и в которой очень сильны идеологические начала, это противоречие неизбежно вышло наружу. Причем за последние 15 лет это произошло несколько раз и во все более острой форме. Я имею в виду кризис в отношениях между Россией и ПАСЕ во время второй чеченской войны, затем в 2008 году после войны с Грузией и признания независимости Абхазии и Южной Осетии и, наконец, в 2014-2016 годах в связи с событиями на Украине.
Начиная с 1996 года Россия находится под мониторингом ПАСЕ. Это означает, что ПАСЕ направляет к нам миссии, делегации наблюдателей, перед которыми Россия обязана отчитываться за выполнение тех требований и тех резолюций, с которыми выступает ПАСЕ. При этом такие миссии не направляются в страны Западной и Центральной Европы, и Россия лишена возможности выносить собственные оценки их политической практики и законодательству. По непонятным причинам эти страны, как "жена Цезаря", выше всяких подозрений. Очень часто нас критикуют представители малых или средних государств, которые имеют много претензий к России в силу исторических причин (например, государства Прибалтики или Польша), острых психологических комплексов или русофобских настроений, распространенных в правящей элите этих государств. Представители этих стран по определению неспособны к объективным подходам.
Сегодня в мире есть три самостоятельных центра принятия крупнейших внешнеполитических решений — США, Россия и Китай. Россия подтвердила свое положение самостоятельного центра, приняв решение о военно-воздушной операции в Сирии. При этом она находится под внешним контролем со стороны ПАСЕ. В этом заложено базовое противоречие. Ни США, ни Китай не входят ни в одну международную организацию, которая ограничивала бы их свободу маневра, кроме ООН, которая является универсальной международной организацией. США не признают юрисдикцию Международного уголовного суда и не присоединились к нему. Они не участвуют в таких организациях, как Европейский суд по правам человека. Граждан США нельзя судить за пределами страны, США добиваются их экстрадиции, чтобы судить их только на своей территории. Не всегда США это удается, но таков подход.
Когда Россия в 1996 году вступила в Совет Европы, она добровольно согласилась на ограничение собственного суверенитета. Ни с одной другой международной организацией Россия не пошла на такое самоограничение. Отсюда закономерные и регулярные кризисы. Эти кризисы заложены в природу отношений между Россией и Советом Европы. Этого нельзя сказать об отношениях с Испанией, Италией, Болгарией, Венгрией и т. д. Там тоже есть свои кризисы, когда государства настаивают на большем суверенитете, чем им готовы дать в Совете Европы. К примеру, был кризис с Венгрией, с Великобританией. Европейский суд по правам человека потребовал от Лондона обеспечить заключенным право голосовать, что не предусмотрено британским законодательством. Были проблемы с Кипром, когда он отказался включить в состав делегации ПАСЕ представителей турецкой части Кипра.
Это привело к тому, что Кипр вообще не участвовал в деятельности ПАСЕ лет 15 или 20. Крупные кризисы были и с другими государствами, которые настаивали на своей суверенности. Но если для тех государств это проявление суверенности является исключительным случаем, то для нас, с нашим объемом, весом, вовлеченностью в мировые вопросы, ситуация такова, что мы постоянно вступаем в противоречие с требованиями Совета Европы. И это, конечно, вызывает вопрос: а примиримы ли вообще национальные интересы России с требованиями этой организации?
Почему Россия третий год подряд не участвует в деятельности ПАСЕ? Это связано не только с санкциями, которые приняли против нас, это связано и с тем, что ПАСЕ утратила свой моральный авторитет для России. Мы разошлись не просто по деталям и отдельным действиям России, мы разошлись по базовой оценке событий на Украине. ПАСЕ никак не отреагировала на госпереворот, даже отказалась рассматривать этот вопрос. Она не отреагировала на резню в Одессе. Она не отреагировала на убийства мирных жителей Донбасса украинскими войсками. Она не предприняла ничего, чтобы на Украине соблюдались три принципа, которые ПАСЕ начертала на своих знаменах, — принципы защиты верховенства закона, прав человека и демократии. ПАСЕ абсолютно проигнорировала результаты референдума в Крыму, хотя это, безусловно, демократическое проявление и заслуживало отдельного доклада или, во всяком случае, заслуживало внимания как проявление воли жителей Крыма. ПАСЕ проигнорировала это и выбрала геополитику, однозначно встав на сторону правительства Киева, не осудив его ни за одно из нарушений этих принципов, и продолжает поддерживать его против России. ПАСЕ даже отказалась принять резолюцию, которая осуждала бы деятельность радикальных неонацистских и экстремистских организаций на территории Украины. И это был полный скандал, так как за два года до этого такая резолюция была принята Европарламентом. То есть ПАСЕ утратила свой моральный авторитет, она не является для нас организацией, чей авторитет мы признаем. При этом Россия сегодня не ставит своей задачей выход из Совета Европы.
— Несмотря на противоречия, о которых вы говорили?
— Пока да. Мы исходим из того, что являемся частью Европы, а в Совет Европы входят все 47 европейских государств. Однако эти противоречия существуют и неизбежно приводят к кризисам в наших отношениях. Нам иногда пытаются представить дело таким образом, что у России кризис только с ПАСЕ, а с Советом Европы все замечательно. Но это тоже не так.
— Это ответ на слова генерального секретаря Совета Европы Турбьерна Ягланда, который ранее в интервью РИА Новости заметил, что он не знает, что "произошло между ПАСЕ и РФ"?
— В том числе. Мне позиция господина Ягланда понятна. Он не несет прямой ответственности за действия ПАСЕ и не хочет нести такой ответственности. Поэтому он от нее дистанцируется.
— То есть господин Ягланд лукавил?
— Нет. Он дистанцируется от решения ПАСЕ по двум причинам. Во-первых, он не имеет над ней контроля, во-вторых, он пытается спасти отношения между Россией и Советом Европы. Он подчеркивает позитивные элементы в наших отношениях. Но я настаиваю на том, что нельзя вообще отделить деятельность ПАСЕ от деятельности Совета Европы и сказать, что это какие-то непонятные люди, к деятельности которых Совет Европы не имеет никакого отношения. Кризис с ПАСЕ является проблемой для всего Совета Европы, а не только для ассамблеи.
Как я уже отмечал, Россия пока не ставит перед собой вопрос о выходе из Совета Европы, но я думаю, что возникает очень серьезный вопрос относительного того, на каких основах мы будем дальше действовать в рамках ПАСЕ. На мой взгляд, Россия должна поставить вопрос об отказе ПАСЕ от практики направления мониторинговых миссий в 7-8 стран Совета Европы. Эта практика должна быть распространена на все страны-члены Совета Европы либо от нее надо отказаться как таковой, как дискриминационной по характеру и перейти только к так называемому тематическому мониторингу, когда практику нескольких стран рассматривают, например, на предмет соблюдения прав заключенных или работы их судебной системы.
Если возвращение России в ПАСЕ станет возможным, мы будем добиваться пересмотра дискриминационных процедур ассамблеи. Время раздела Европы на учителей и учеников закончилось. Мы не считаем, что страны Восточной Европы являются зоной большего нарушения прав человека, чем страны Западной Европы, особенно в условиях наплыва беженцев и связанных с ним правонарушений. Ситуация изменилась, она сдвинулась, и поэтому мы будем добиваться либо отмены национального мониторинга, либо введения единой системы мониторинга для всех государств.
— Новый глава ПАСЕ Педро Аграмунт в первом интервью РИА Новости заявил о готовности продолжать диалог с Москвой. Рассматриваем ли мы это заявление, как некий сигнал для начала диалога, или российской стороне нужно нечто большее для начала такого диалога?
— Мы приветствуем желание господина Аграмунта продолжать диалог. В свое время мы пытались поддерживать диалог в условиях нашего отсутствия с прежним руководством ПАСЕ во главе с Анн Брассер. В 2014 году такие переговоры проходили и в Москве, и в Париже, и в Страсбурге, причем на высшем уровне — Госдуму на этих переговорах представлял Сергей Евгеньевич Нарышкин. Но, к сожалению, они не дали никакого продвижения в главном вопросе снятия санкций с российской делегации, и санкции были подтверждены в январе 2015 года. После чего мы прекратили все отношения с тем руководством ПАСЕ.
Сейчас в ПАСЕ новое руководство, пришел новый председатель, сменились два руководителя парламентских групп — народников и консерваторов. На наш взгляд, это открывает возможности для определенных контактов с новым руководством ПАСЕ для обсуждения создавшегося кризиса и подготовки условий для возвращения России к полноценному участию в деятельности этой организации. В каких формах будут эти контакты, это вопрос, который нуждается в дальнейшей проработке.
— Обсуждается ли участие России в апрельской сессии?
— Нет, речь о нашем возвращении на сессию не идет. Просто потому, что в ПАСЕ уже было принято решение, о чем мы были официально проинформированы, что тот факт, что мы не запросили полномочия на январскую сессию ПАСЕ, означает наше отсутствие до конца года. Теоретически мы можем обратиться после сентябрьских выборов, когда будет сформирован новый состав Госдумы. Однако вероятность этого остается маленькой, так как осенняя сессия ПАСЕ начнется в первой половине октября, когда новый состав Госдумы еще не успеет провести первую встречу. Реалистически следует говорить о возможности участия российской делегации в сессии в январе 2017 года. Но если от ПАСЕ поступят предложения о контактах руководства ПАСЕ с руководством Госдумы, такие предложения будут рассмотрены.
— В принятых в отношении России резолюциях российская сторона была лишена права голоса, права участия в работе уставных органов, права наблюдения за выборами. Но у нас остались возможности для выступления, созыва пресс-конференций, подготовки докладов, работа в профильных комиссиях, почему мы не воспользовались этим и приняли радикальное решение покинуть ПАСЕ до конца года?
— Потому что, не имея возможности голосовать и влиять на повестку дня на заседаниях бюро и постоянного комитета, мы теряли равное положение с другими делегациями. Для нас был неприемлем сам принцип того, что мы находимся в положении ярко выраженного неравноправия. Речь не шла о третьестепенных санкциях, таких как запрет на участие в наблюдательных миссиях ПАСЕ на выборах в других государствах. Это мера носит символический характер и мало на что влияет. А вот если вы лишены возможности голосовать, то вы лишены возможности влиять на решение ассамблеи.
— Но мы могли выступать и документы готовить.
— Любой документ, подготовленный Россией в условиях санкций, будет автоматически заблокирован на уровне любого комитета ПАСЕ
— То есть вы считали это бессмысленным?
— Абсолютно бессмысленным. Потому что сам факт нахождения страны под санкциями блокирует ее инициативы. Таковы механизмы ПАСЕ.
— Не могу не спросить по поводу взноса России в Совет Европы. Насколько я знаю, мы первый раз применили процедуру по рассрочке его выплат. Со стороны Страсбурга такое решение может быть воспринято как шантаж.
— Почему шантаж? Это наше право. Это даже Анн Брассер признавала, когда была председателем ПАСЕ. Право любого государства выплачивать взнос частями до определенного срока, когда должен быть выплачен весь взнос за год. Этот срок наступает летом. До лета мы можем не выплачивать ничего и летом можем выплатить весь взнос. Есть крайний срок, после которого на страну накладываются штрафные санкции за неуплату взноса. Если Россия переведет свой взнос до этого крайнего срока, то она не вступает в противоречие ни с какими документами Совета Европы. Это абсолютно наше право.
Почему пошли на такую акцию? Мы этим демонстрируем и ПАСЕ, и Совету Европы, что мы не согласны с дискриминационным подходом, который торжествует в ПАСЕ.
Раньше мы всегда вносили взнос за год вперед. Сейчас мы показываем, что ситуация серьезная, кризис надо решать и руководство Совета Европы должно обратить на это самое серьезное внимание. То есть мы задействовали здесь финансовый инструмент для подчеркивания серьезности положения.
— С этого года Турция стала основным плательщиком в бюджет Совета Европы. Не может ли так случится, что российская делегация, когда соберется, вернется в другую ПАСЕ, с другой повесткой дня?
— Нет, конечно. Переход Турции в число основных плательщиков никак не сказывается на статусе России. Россия остается среди основных плательщиков Совета Европы.
— Вы не так давно вернулись из Афин, шла ли там речь о ПАСЕ, о снятии санкций с РФ?
— Да, речь шла об этом с членами делегации Греции в ПАСЕ. Афины занимают здесь очень взвешенную позицию: греческие депутаты выступали против санкций в отношении России, которые не дают нам возможности работать полноправно.
Да, мы обсуждали, что должно быть сделано для того, чтобы с российской делегации были сняты санкции. Мы обсуждали это в достаточно конструктивном ключе. Как мне кажется, к концу года могут возникнуть определенные изменения в настроениях в ПАСЕ. Но это, естественно, будет во многом зависеть от позиции Евросоюза. Поскольку большинство государств-членов ПАСЕ входят в Евросоюз, то если ЕС начнет ослаблять санкции к концу года, то это скажется и на позиции большинства национальных делегаций ПАСЕ. В этом случае смогут появиться условия для возвращения России к полноценному участию в ПАСЕ, не ограниченному санкциями.
Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 29 февраля 2016 > № 1669594
Алексей Пушков
Министр энергетики и природных ресурсов Турции Берат Албайрак заявил о решимости своей страны в реализации проекта "Южный газовый коридор", который послужит диверсификации маршрутов энергопоставок в страны ЕС.
"Южный газовый коридор" предполагает строительство к 2019 году системы газопроводов TANAP-TAP от азербайджанского месторождения "Шах-Дениз" через Грузию, Турцию, Грецию, Албанию на юг Италии. Его максимальная пропускная способность — 10 миллиардов кубометров в год.
"Турция полна решимости в вопросе реализации "Южного газового коридора". Его концепция превратилась в начинание, способное внести значительный вклад в инициированную 10 лет назад Евросоюзом политику обеспечения энергетической безопасности и диверсификации маршрутов энергопоставок", — заявил Албайрак в Баку в рамках второго заседания консультативного совета "Южного газового коридора". Его цитирует агентство Anadolu.
По словам министра, "Южный газовый коридор" является беспрецедентным по масштабам среди подобных проектов в мировой практике, его заявленная стоимость составляет 45 миллиардов долларов.
"Сотрудничество между Азербайджаном и Турцией является прекрасным примером для всего мира", — добавил Албайрак.
Для помощи греческим полицейским в работе с нелегальными мигрантами в понедельник в Афины отправились 20 их коллег из Словакии, сообщил братиславский сайт Teraz.
"В данном случае речь идет об еще одном вкладе Словакии в решение серьезного миграционного кризиса, который терзает Европу с прошлого года, — прокомментировал отъезд своих подчиненных в Грецию глава МВД Роберт Калиняк. — Имеющаяся информация свидетельствует о том, что в этом году в Европу пришло уже более 110 тысяч беженцев, это означает, что ситуация может быть еще более сложной, чем в прошлом году".
Словацкие полицейские в настоящее время уже несут пограничную службу вместе с местными коллегами в Македонии и Словении, ранее помогали пограничникам в Венгрии.
"Страны Вышеградской четверки (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия — V4) настаивают на том, чтобы все нелегальные мигранты, не включенные в процедуру рассмотрения просьб о виде на жительство, были ограничены в свободе передвижения и возвращены в Турцию, что соответствует соглашению между этой страной и ЕС", — сказал журналистам глава словацкого МВД.
"Лишь после того, как подобный процесс из теории перейдет в практику, мы можем начать говорить о том, что справляемся с нелегальной миграцией лучше, чем в прошлом году", — добавил Калиняк.
По данным приграничного агентства ЕС Frontex, за 2015 год в Евросоюз прибыли 1,8 миллиона мигрантов. Еврокомиссия заявила, что нынешний миграционный кризис в мире — крупнейший со времен Второй мировой войны.
Александр Куранов.
Объем экспорта зерновых из морпортов Украины продолжает снижаться
Согласно данным мониторинга ИА «АПК-Информ», в период с 22 по 28 февраля т.г. объем экспорта зерновых из морпортов Украины уменьшился до 353,8 тыс. тонн против 484,4 тыс. тонн, отгруженных неделей ранее. Так, пшеницы было экспортировано 10,6 тыс. тонн, кукурузы – 343,2 тыс. тонн.
Стоит отметить, что лидерами по отгрузкам зерновых в указанный период стали Одесский МТП (113,3 тыс. тонн), компания ТИС (107,5 тыс. тонн) и Ильичевский МТП (101,5 тыс. тонн).
Основными импортерами украинского зерна на минувшей неделе стали Египет (55 тыс. тонн), Китай и Греция (по 52,5 тыс. тонн).
С монастыря требуют 300 млн рублей
С РПЦ требуют почти 300 млн рублей за гимназию под шефством Степашина
Герман Петелин
Самый крупный иск к структурам РПЦ за всю новейшую историю России рассматривается в Арбитражном суде Владимирской области. ООО «Проектный институт «Гипроком» требует взыскать с муромского мужского монастыря 292 млн руб. за строительство православной гимназии, попечительский совет которой возглавляет экс-руководитель Счетной палаты Сергей Степашин. В Муромской епархии иск называют абсурдным и уверяют, что полностью рассчитались со строителями.
Как выяснила «Газета.Ru», исковое заявление к Спасо-Преображенскому мужскому монастырю города Мурома было подано еще в марте прошлого года. В нем ООО «Проектный институт «Гипроком» потребовало взыскать с монастыря «сумму неосновательного обогащения» в размере 292 326 850 руб. Из материалов арбитражного дела №А11-1922/2015 следует, что в 2013 году компания построила в Муроме здание Православной гимназии преподобного Илии Муромца.
Заказчиком объекта выступал монастырь, которому сейчас принадлежит здание и представители которого подписывали акты о выполненных работах. Но деньги строителям так и не были перечислены.
Торжественное открытие и освящение нового здания Православной гимназии преподобного Илии Муромца состоялось 6 июля 2013 года и проходило с большой помпой.
В церемонии принимали участие супруга председателя правительства России, руководитель Фонда социально-культурных инициатив Светлана Медведева и тогдашний председатель Счетной палаты России Сергей Степашин. Именно им было доверено перерезать ленточку и первыми войти в новое здание.
Надо отметить, что первые лица страны и высокопоставленные чиновники уже ранее посещали православных гимназистов из Мурома. Так, в 2010 году учащиеся, их родители и педагоги этого учебного заведения встречались с патриархом Кириллом. А 8 июня 2011 года, в День семьи, любви и верности, в гости к гимназистам заскочил и тогдашний глава государства Дмитрий Медведев вместе со своей супругой Светланой. Президентская чета тогда посещала Спасо-Преображенский мужской монастырь, в помещениях которого на тот момент и располагалась православная гимназия.
«Президент с супругой встречался с учащимися православной гимназии в Покровском храме. Для высоких гостей хор гимназистов исполнил «Агнепарфене» («Пресвятая Богородица») Нектария Агинского на греческом языке», — говорится на сайте гимназии. Именно после этого визита и было принято решение построить отдельное здание для гимназистов в центре Мурома.
«Гимназия была выстроена за счет средств благотворителей и жертвователей, и основным спонсором строительства выступала Счетная палата, которую на тот момент возглавлял Сергей Степашин, он, кстати, входит в попечительский совет гимназии», — рассказывает «Газете.Ru» официальный представитель Муромской епархии иерей Владимир Селин.
Священнослужитель отмечает, что строительство велось еще до образования Муромского епархиального управления. «При этом настоятель монастыря, который инициировал строительство, погиб в автокатастрофе, а после него сменилось еще три настоятеля. Поэтому целый ряд документов утерян.
Однако мы считаем, что нынешнее руководство «Гипрокома» пытается решить свои собственные проблемы за счет монастыря». По словам священника, прежнее руководство строительной компании не рассчиталось с субподрядчиками и обанкротило свою фирму. Когда же кредиторы стали обращаться в суды, конкурсный управляющий подал иск к монастырю.
При этом представители монастыря уверяют, что оснований для предъявления исковых требований у строителей нет. Заказчиком строительства выступал не монастырь, а ООО «Капитал Строй», которое сейчас находится в стадии ликвидации. «Монастырь в первую очередь — это религиозная организация, и вопросы строительства для нас не профильные, поэтому был заключен договор со специализированной организацией, которой были переданы функции заказчика», — пояснили «Газете.Ru» в юридической службе Муромской епархии, отметив, что они выиграли дело в первой судебной инстанции. Однако «Гипроком» подал апелляцию, которая будет рассмотрена в марте этого года.
По словам юристов, 292 млн руб., которые пытается взыскать фирма, взяты из сметной стоимости. «Гипроком» не только строил, но и проектировал объект и составлял смету. «292 млн руб. — это сметная стоимость здания, — уверяет юрист. — Но в полном объеме на эту сумму работы так и не были выполнены. Например, подрядчики не построили спортивную площадку. Более того, сам объект был возведен с нарушениями, из-за чего здание долго не вводилось в эксплуатацию».
По данным базы «Контур.Фокус», ООО «Проектный институт «Гипроком» было зарегистрировано в 2005 году в Ростове-на-Дону. С 2010 по 2013 год компания регулярно участвовала в тендерах, которые проводили силовые структуры. В общей сложности с ООО «Проектный институт «Гипроком» за этот период было заключено 606 госконтрактов на общую сумму 892 млн руб. С августа 2015 года фирма находится в стадии ликвидации. Учредителем «Проектного института», по данным «Контур.Фокус», является другое ростовское ООО «Ай-Пи-Ти», которое сейчас также находится в стадии ликвидации.
Между тем, как уверяет конкурсный управляющий «Гипрокома» Вакиль Абдрашитов, причиной для банкротства компании послужила в том числе и невыплата монастырем денег за строительство гимназии. Долг монастыря, по его словам, перекрывает требования всех кредиторов компании.
«В отношении «Гипрокома» была введена процедура конкурсного управления, — поясняет Абдрашитов. — Мы получили пакет документов, согласно которым фирма построила гимназию, но эти работы оплачены не были. Мы обратились в «Капитал Строй», но они уже куда-то испарились. Тогда мы обратились к непосредственному выгодоприобретателю, Спасо-Преображенскому монастырю, и написали им письмо с просьбой предоставить документы и информацию о том, производилась ли оплата работ по строительству гимназии. Но ответа не получили. Второе наше письмо они также проигнорировали. Но так как у нас есть обязанность взыскивать долги, то мы, естественно, обратились в суд».
Между тем, как выяснила «Газета.Ru», компания «Капитал Строй» начала банкротиться еще до окончания строительства гимназии.
Так, в январе 2013 года в арбитражном суде начало рассматриваться дело о банкротстве компании.
По данным базы «Контур.Фокус», на момент строительства гимназии учредителем ООО «Капитал Строй» являлся Юрий Горбунов, а руководил фирмой Сергей Жидаев. По данным базы ЕГРЮЛ, Жидаев является соучредителем и руководителем еще десятка компаний, зарегистрированных в Москве и подмосковной Балашихе, которые занимаются сдачей в аренду недвижимости и строительством. «Газета.Ru» попыталась связаться с Жидаевым, однако для комментариев он был недоступен.
Конкурсный управляющий ООО «Капитал Строй» Виталий Волков заявил «Газете.Ru», что вся история банкротства этой компании довольно темная. «Насколько я знаю, были собраны денежные средства с целого ряда юрлиц для строительства в городе Балашихе комплекса зданий. Однако в итоге ничего построено не было, а денежные средства были выведены из компании, — рассказывает Волков. — Соответственно, по заявлению одного из кредиторов было возбуждено уголовное дело в отношении бывшего директора Жидаева. Но до настоящего времени мы не знаем, завершено это дело или нет. На запросы следователь не отвечает, а вся документация ООО была изъята. Так что даже нельзя на сегодняшний день сказать, что строил «Капитал Строй» и с кем и какие договоры заключал».
Надо отметить, что это далеко не первая тяжба структур РПЦ с подрядчиками, требующими расчета за строительство церковных объектов.
Буквально на прошлой неделе стало известно о том, что нижегородский арбитражный суд обязал местных священников молиться за здоровье руководителей фирмы «Эра», которым епархия задолжала денег за ремонт. Однако на этот раз заказывать молитв на 300 млн руб. бизнесмены не хотят.
После месяца акций протеста греческие фермеры начинают снимать блокпосты на дорогах, сообщает Афинское агентство новостей.
Фермеры с января установили почти сотню блокпостов на дорогах, перекрывая движение сначала на несколько часов в сутки, а затем и на целые дни. Были блокированы границы с Турцией и Болгарией, нанесен ущерб автомобильным перевозкам. Фермеры требовали от правительства отказаться от планов пенсионной реформы и повышения налогов. Премьер-министр Греции Алексис Ципрас на встрече с фермерами 22 февраля сообщил о 25 мерах поддержки сельскохозяйственного сектора, среди них — налоговые льготы, помощь и компенсация производителям, пострадавшим от российского эмбарго, ставшего ответом на санкции Евросоюза. Через день после встречи прокурор Верховного суда Греции поручила местным прокурорам с помощью греческой полиции прекратить блокаду и возбудить уголовные дела против фермеров, которые препятствуют движению транспорта на дорогах страны.
В субботу, 27 февраля, фермеры сняли блокпост на дорожной развязке Темпи на автомагистрали, соединяющей Афины и Салоники, северную и южную часть страны. Блокпост стоял здесь 37 дней.
Вместе с тем аграрии заявили, что возобновят акции протестов, если правительство не выполнит обещания.
Вечером в субботу снять блокаду с автотрасс решили и фермеры Пелопоннеса. Они заявили, что не хотят создавать неудобства гражданам и дают время правительству для принятия решений. Около полуночи тракторы стали покидать блокпосты.
На пункте пропуска Промахонас на греко-болгарской границе остается символическая блокада, в основном движение здесь идет без помех. По данным Афинского агентства новостей, фермеры в понедельник полностью прекратят блокаду.
Вместе с тем аграрии решили оставить блокпост на таможенном пункте Эксохи греко-болгарской границы, сообщает агентство.
Геннадий Мельник.
Правительство Греции подготовило и представило Европейскому союзу план чрезвычайных действий для урегулирования проблемы беженцев, сообщил министр по миграционной политике Греции Яннис Музалас.
"У нас есть чрезвычайный план, который в настоящее время должен быть реализован. Мы надеемся, что ЕС будет двигаться быстрее", — заявил Музалас в воскресенье утром в эфире телеканала Mega.
В связи с закрытием границ пяти соседних государств в Греции на данный момент оказались заблокированными 22 тысячи беженцев, но уже в середине следующего месяца их количество вырастет до 50-70 тысяч, сказал Музалас.
"Потоки (беженцев) сокращаются. Есть план, когда закрываются границы. Сегодня у нас в стране заблокированы 22 тысячи человек. Мы строим лагеря для чрезвычайного положения — не обычные центры приемы — с палатками в полях", — сказал министр. По его словам, местным жителям не стоит опасаться, что беженцы останутся там навсегда, это будут именно центры временного размещения.
По его словам, нет ничего страшного, если страна объявит чрезвычайное положение, например, в регионе южной Аттики. Такие планы в рамках гражданской обороны есть всегда, но это не означает, что они обязательно будут вводиться, сказал Музалас.
Он сообщил, что большое количество мигрантов вернулось в свои страны по программе добровольного возвращения Международного организации миграции. Таким образом выехали 3 тысячи нелегальных мигрантов.
Говоря о ситуации в поселке Идомени на границе с бывшей югославской республикой Македония после закрытия границы, Музалась сказал, что люди еще не поверили, что путь им закрыт. "Я надеюсь, что скоро они поверят. Я верю, что уменьшится поток и пройдет сообщение, что граница закрыта", — сказал он.
"Мы вместе с ООН готовим рекламный ролик для распространения через интернет в Турции, в котором говорится, что граница закрыта", — сказал министр.
Что касается выполнения плана НАТО по патрулированию границ, Музалас подчеркнул, что для того, чтобы закрыть морские границы, требуется участие Турции. "С НАТО туркам не легко будет закрывать глаза на ситуацию и позволять лодкам отплывать", — сказал он.
По его оценкам, поток беженцев может сократиться на 70%.
По данным приграничного агентства ЕС Frontex, за 2015 год в Евросоюз прибыли 1,8 миллиона мигрантов. Еврокомиссия заявила, что нынешний миграционный кризис в мире — крупнейший со времен Второй мировой войны.
Геннадий Мельник.
Причина нынешних проблем Европейского союза в том, что канцлер Германии Ангела Меркель не продумала итогов своей миграционной политики, что также привело к стремлению европейских стран к изоляции, пишет журнал Spiegel.
"В разных частях Европы снова начинают контролировать внутренние границы, строятся заграждения. Единство ЕС было иллюзией Меркель", — говорится в статье.
В частности, автор материала приводит в пример ситуацию в Греции. "В центре Афин ночуют в палатках отчаявшиеся мужчины, женщины и дети. Это и есть картина поражения немецкого канцлера. Ее путь решения миграционного кризиса потерпел провал. Она не справилась с этим", — пишет Spiegel.
От дружелюбия Меркель, с которым она хотела принимать мигрантов, в итоге останется не так много, условия пребывания беженцев в Германии ухудшаются, а выплаты пособий сокращаются. Кроме того, противники политики канцлера ФРГ закрывают границы вдоль балканского пути, тем самым сокращая поток беженцев. Все это говорит о том, что Меркель выбрала неверный курс, резюмирует автор статьи.
Экспорт СПГ из США и «белый слон» австралийских СПГ-проектов
Игорь ТОМБЕРГ
Наконец-то свершилось! Столько лет мир пугали, обнадеживали, шантажировали, масштабным экспортом на европейские и азиатские рынки американского СПГ сланцевого происхождения. И вот это произошло.
25 февраля американская компания Cheniere Energy Partners, оператор и владелец завода сжиженного природного газа в местечке Камерон Пэриш (Cameron Parish), штат Луизиана, отправила первый американский танкер со сжиженным газом. В заявлении, посвященном этому событию, компания отмечает, что отгрузка первого СПГ-танкера «знаменует новую эру в развитии американского сектора СПГ». Как с пафосом воскликнул председатель совета директоров компании Нил Шиэрс, «это событие открывает для нашей страны новую главу в энергетической торговле и представляет собой важную веху в развитии Cheniere».
Несмотря на восторги производителей СПГ, реакция американских властей на это событие оказалась весьма сдержанной. Было отмечено, что «эффект, оказываемый растущим рынком СПГ, оказался позитивным, но скромным».
Авторитетные западные источники выражают свое отношение к примечательному событию более откровенно, называя первую американскую экспортную отгрузку СПГ «долгожданной, но странной». «Груз направлен в Бразилию – довольно любопытное направление после многих лет спекуляций на тему выгод, которые США получат от высоких внутренних цен на СПГ в Европе и Азии», - пишет ресурс Oil&Energy Insider в своем еженедельном обзоре от 26 февраля.
Однако главная странность, отмечаемая многими наблюдателями, состоит в том, что первая экспортная партия американского СПГ была отправлена в период резкого падения цен на газ, в том числе сжиженный (см. график ниже). «Эпохальное событие произошло в плохие времена для экспортеров СПГ, - отмечается в обзоре. – Обильные растущие поставки СПГ натолкнулись на стену слабого спроса, и цены рухнули. Потребуются годы для преодоления избыточного предложения».
Влияние низких цен катастрофически сказывается на состоянии всей сланцевой отрасли США. Закрыла свой сланцевый добычный бизнес компания Shell. На прошлой неделе заявили о сокращении добычи компании Continental Resources – на 10%, Whiting Petroleum – на 15%, Devon Energy – на 10%, Apache Corp. – более 10%. В своем исследовании состояния рынка МЭА предсказывает падение добычи сланцевой нефти в США только в 2016 г. на 600 000 барр. в сутки, хотя в условиях сокращения всеми компаниями объема добычи этот прогноз, скорее всего, окажется слишком консервативным. В сфере сланцевого газа ситуация еще более печальная.
Источник: HotStockMarket
Завершается самый дорогой в мире проект сжижения газа «Горгона» (Gorgon) в Австралии, совместно финансируемый компаниями "Шэврон", "Шэлл" и "Эксон Мобил". В условиях падающих спотовых цен на СПГ проект неожиданно стал выглядеть «белым слоном» (идиоматическое выражение в английском языке, означающее предмет, разорительный для его владельца), хотя компании-участницы до сих пор уверены, что через 40 лет проект окупится. У аналитиков есть сомнения на этот счет. Как отмечает старший аналитик компании Bernstein Research (Гонконг) Нил Бэверидж, «возврат вложений объемом в 54 млрд. долл. займет ужасно длительное время, если вообще этот проект удастся окупить».
На подходе еще шесть австралийских СПГ-проектов, планируемых к завершению в следующем году. Завершаются проекты и в других районах мира, что неизбежно приведет к усилению до предела конкуренции за рынки сбыта газа. Любого!
И в этих условиях странно было бы не вспомнить, что Россия также является ведущей газовой державой. И также сталкивается с негативным эффектом падения газовых цен. Не исключено, что все инициативы Газпрома с его газопроводными проектами - сначала компания планирует прокладывать по дну Черного моря "Южный поток", потом выдвигает проект "Турецкий поток", затем переключается на Балтику и "Северный поток-2", а теперь подписывает меморандум об использовании газопровода ITGI Poseidon для поставок в Грецию и Италию – это звенья новой тактики российской газовой монополии. Все разговоры о «метаниях» и затянувшемся выборе - от лукавого. Именно сейчас спешить не стоит, иначе и Россия может получить своего «белого слона» - ведь речь идет о многомиллиардных суммах. Есть смысл выиграть время с прицелом на будущую нормализацию ситуации с нефтяными и газовыми ценами.
Согласно опубликованному 22 февраля с. г. докладу Международного энергетического агентства (МЭА), стабилизация рынка прогнозируется к 2018 году. Причем рост цен будет ограничен новыми факторами рынка. «При любом повышении стоимости немедленно отреагирует сланцевая отрасль и перекроет все сокращение (объемов добычи)», - заявил генеральный секретарь Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) Абдалла аль-Бадри во время выступления на международной нефтегазовой конференции IHS CERAWeek в Хьюстоне. По словам аль-Бадри, ситуация на нефтяных рынках в настоящее время более сложная, нежели когда-либо прежде. «Если в 2017-м или 2018 году цены пойдут вверх, то повышение будет ограничено сланцевой нефтью США, - пояснил он. - Вот чем ситуация отличается на этот раз».
Однако минимальная рентабельность сланцевой добычи – 60-70 долл. за баррель. В этом случае ныне бедствующие американские сланцевые компании с восторгом запустят уже пробуренные 4 тысячи скважин и неминуемо собьют равновесие. Однако те же 60-70 долл. за баррель все же лучше нынешних 35. Поэтому и затягивание крупномасштабных проектов с отсрочкой поставок до лучших времен – оптимальное на сегодня решение. При этом, правда, необходимо тщательно мониторить рынки, чтобы не потерять собственные. Конкуренция со стороны СПГ будет нарастать.
Дина ДУБРОВСКАЯ
From China with Love
+++ ——
Дина Викторовна Дубровская, по образованию (Институт стран Азии и Африки при МГУ) историк-китаевед, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН. Стажировалась в Китае. Автор двух монографий по истории Китая («Судьба Синьцяна» и «Миссия иезуитов в Китае»), ряда переводов англоязычных авторов и (под псевдонимом Анна Одина) собственной беллетристической трилогии «Четвертый берег» («Амфитрион», «Магистр», «Всадник») в соавторстве со Станиславом Михайловым, выпущенной издательством АСТ.
Не помню, как на самом деле звали того моего китайского друга-русиста, который сразу представился: «Леша». Он пришел ко мне в общежитие Гуманитарного университета сам, каким-то образом разузнав о приезде нашей стажерской группы и миновав местного вохровца-портье, защищавшего то ли нас от китайцев, то ли китайцев от нас. Войдя, юноша объявил, что учит русский язык, что хочет дружить и что он Леша. Прошло время, и у Леши все получилось — мы подружились, он чем-то торгует в России и «Лешей» стал настолько убедительным, что никто теперь и не вспомнит, как его зовут на самом деле.
Я давно уехала из того Китая, где остались Леша и дружба с ним, зато сам Леша как-то приезжал к нам в гости, будучи в Москве. Он расцвел, стал похож на настоящего сюцая1 , приобрел приятную полноту, привез нам в подарок белую вышитую шелковую скатерть и уехал назад. Тогда, в Китае, Леша как-то раз очень помог мне, найдя возможность отправить срочную телеграмму домой в Москву, проводив на почту и пройдя со мной все необходимые формальности до последней запятой (шел тот самый 1989 год, на пекинских перекрестках стояли автоматчики, была доинтернетная, да практически докомпьютерная эпоха… именно в Китае я впервые увидела персональный компьютер и странную штучку на веревочке под названием «мышь»). Помню, я отнекивалась — да не надо, мол, сама очередь достою, а потом до дома дойду. «Нет, — твердо сказал Леша. — Хорошее дело доводи до конца». Так китайский студент Леша стал для меня не только другом, но и совестью.
И вот мы приближаемся
«Каменные львы на мосту Лугоуцяо — не сосчитать».
Китайская поговорка-недосказание
…Они стояли вдоль железнодорожных путей — справа и слева — навытяжку, в синих, неизбежно чуть помятых формах и фуражках; на лицах не значилось ничего, казалось, и самих лиц не было, смотрели они не на нас, а на въезжающий в Срединное государство поезд. И мы въехали.
Мне хочется рассказать именно о том, давнем, путешествии, когда мне довелось увидеть много провинции и когда еще не весь остальной мир был «Made in China», ибо именно эти впечатления, а не беглые восторги, окружающие какую-нибудь конференцию, оставляют ощущение прикосновения к живому народу. И расскажу я, наверное, не обо всех — даже важнейших — сторонах жизни и культуры Китая, не обо всех чертах «национального характера» китайцев. Попытаемся сложить пусть небольшую мозаику, а что получится из нее — складная картинка или китайский росчерк тушью — будет видно.
Так вот, то была длинная полугодичная стажировка, я только-только защитилась и поехала в «страну изучаемого языка» от тогдашнего МинВУЗа — бесплатно и с огромной стипендией, раз в двадцать превышавшей зарплату моих местных китайских профессоров. В сентябре 1989 года мы въехали в Китай на поезде, отмахав всю Россию-матушку: от Москвы, мимо ристалищ, капищ, славного моря священного Байкала, по КВЖД до пограничного городка Забайкальска, находящегося через границу от китайского городка Маньчжурия (Маньчжоули). Там были строго досмотрены китайскими пограничниками, жертвой одной из которых — длинноволосой красавицы все в той же синей форме — стал целлофановый пакет с яблоками, торжественно конфискованный в соседнем купе. Та торжественная встреча поезда — то ли встреча, то ли конвой — произвела довольно тягостное впечатление. Зато совсем не тягостное, а восторженное впечатление произвела китайская провинция. Вот только что окрестности советского Забайкальска окружало двое-трое суток пустоты, великое и никому не нужное ничто, а после условной черты перехода, существующей лишь на карте, но не в природной действительности, та же самая стылая степь почему-то превратилась в колосящийся гаолян2 ростом с человека и прочие агрокультуры.
В Китае мало пахотной земли. Популярная шутка гласит, что распаханы в нем даже промежутки между рельсами. Вот и колосится степь, ведь китайцы, кроме всего прочего, очень трудолюбивы — не сами по себе, а по необходимости. Традиционно у крестьянина не было никаких выходных — только сезонные праздники, свадьбы да похороны. Не менее традиционна, впрочем, китайская бытовая ксенофобия. Белых и любых нежелтых лиц в стране очень мало, поэтому европеец до сих пор будет вызывать повышенное внимание, какой-нибудь ребенок наверняка назовет его гаобицзы — «высоким носом», янгуйцзы — заморским или рыжеволосым дьяволом, и в принципе никакого доверия к иностранцам в традиционном Китае — а мы попытаемся поговорить именно о нем — не было и нет.
Да и откуда взяться этому доверию? Ведь Китай в собственном сознании всегда был именно Срединным государством, окруженным варварами, различавшимися лишь расположением по сторонам света (идея для античной Греции, скажем, вполне понятная). Не нужен был Поднебесной внешний мир, все приезжали к императору сами, привозили дары, клали земные коутоу3 , вступали в номинально даннические отношения (как, например, расценивала Палата внешних сношений приезд европейских посольств тех держав, которые потихоньку пилили Китай на части в XIX веке). Между тем, «дань» и дары были формой международного обмена и торговли — отдаривали данников еще более щедрыми дарами. И все же самооценка великого Срединного государства отнюдь не была беспочвенно завышенной: на Западе был Рим, а на Дальнем Востоке — Китай. Его иероглифика, календарь, системы мышления, культура и управленческие структуры копировались или моделировались странами, входившими в pax sinica4 — от Вьетнама до Японии, — по образу и подобию Срединного государства.
Но наш поезд миновал торжественный конвой пограничников, и мы въехали в Китай, направляясь к Пекину. А пока мы едем, я расскажу вам про Китай не по учебникам, про Китай без гнева и пристрастия и, главное, про Китай без придыхания, а для этого нам нужно будет понять…
Что больше всего ненавидят китаисты?
Удивительным образом это будут три совершенно прекрасные вещи: чай, иероглифы и ушу.
Это все наше время — время повышенных возможностей виновато, счастливая эпоха доступного и нескончаемого образования. Люди, закончившие «для родителей» какой-нибудь юрфак, с облегчением выдыхают и идут (или едут) учиться тому, о чем всегда втайне мечтали. Любители индийского кино в худшем случае едут в Гоа или по маршруту Дели—Агра—Каджурахо, а в лучшем обучаются индийским танцам и языку хинди. Любители Ренуара в худшем случае покупают книги Паолы Волковой, а в лучшем открывают для себя искусствоведение в Высшей школе экономики или в РГГУ. Любители Александра Дюма в худшем случае осваивают французский язык по самоучителю, а в лучшем едут в Париж и находят там площадь Вогезов. Ну а любители Востока? Вот мы и подошли к ответу на заглавный вопрос. Любителем Дальнего Востока быть очень просто: тут тебе и афористичная философия, и красивые понятия типа «благородного мужа», и Брюс Ли с Шаолинем, и жасминовый чай, доступный в любой окрестной «Магнолии». И рисовать по-китайски кажется просто! Купил китайские кисти и тушь (тоже в наши дни не проблема), сел по-турецки, напитался чем-то типа энергии ци5 (которую чаще назовут у нас «чи») и давай расчеркивать! Тут недалеко и до иероглифов.
Все описанные практики не имеют ничего общего с предметом любви нашего гипотетического любителя. Заниматься руко- и ногомашеством в полуподвальной секции тайцзицюань или в пекинской школе ушу здоровью западного человека не намного полезней, чем фитнес-пилатесом в каком-нибудь клубе «World Class», а с точки зрения меридианов и параллелей традиционной китайской медицины-физиологии, в лучшем случае впустую, а в худшем — опасно. Любой китаец умеет заниматься и занимается тайцзицюань — дыхательно-двигательной гимнастикой, доступной здесь любому от мала до велика. По утрам в пекинских (и остальных — по всей стране) парках можно увидеть группки и отдельно стоящих старичков и старушек, красиво «гоняющих облака» плавными округлыми жестами рук, при этом одинокий практик чаще всего будет стоять спиной к дорожкам и лицом к кустам — чтобы прохожие не сбивали концентрацию. Рядом, если повезет и если вы пришли совсем рано, вы увидите людей с птичьими клетками — в Китае принято выгуливать своих пернатых. Но как это — быть в Китае и не освоить тайцзи?!
Мы ответственно принялись учиться этой великой системе дыхания и физической активности у наших китайских друзей, но вскоре оставили это занятие. Механически повторять плавные движения мне с моим боевым фигурнокатательным прошлым слишком легко и бесполезно, нет нагрузки, а неуловимая энергия ци, которая так и норовит правильно протечь через учителя, через европейца не течет и все — хоть ты тресни; так что уж лучше степ-аэробика. Ушу, как известно, — боевая проекция тайцзицюань, и на то, чтобы освоить даже только внешнюю сторону этого восточного боевого единоборства, нужно положить жизнь, но внешняя сторона не имеет никакого смысла без того онтологически естественного для китайца ощущения жизни в потоке ци, которую мы и перевести-то толком не можем, не то что использовать. В общем, как говорят китайцы, не надо «подметать двор, когда дует ветер, и поливать улицы, когда идет дождь». Среди современных отечественных китаистов есть лишь один, всерьез занимающийся ушу, остальные почему-то предпочитают гантели, зумбу6 , бег трусцой и тренажеры. Теперь, приблизительно разобравшись с первой нелюбовью китаиста, оставим чай и иероглифы на потом и поговорим о высоком.
Fluctuat nec mergitur
Это девиз Парижа — «Колеблем волнами, но не тонет», хотя вот уж что действительно не тонет, так это древнейшая в мире, не прерывавшаяся в своем развитии никогда китайская цивилизация. Даже Индию завоевали арии, перебив хребет дравидийской цивилизации и принеся на субконтинент ведическую традицию, а вот Китай, сколько ни завоевывали, ничего особо нового привнести в него не могли. Напротив, что чжурчжэни, что чингизиды, что маньчжуры сами оказывались прочно завоеваны завоеванной цивилизацией, слезали с лошадиных спин, обосновывались в древних застенных столицах, называли себя императорами — хуанди, принимали китайские тронные имена, основывали новые династии, обзаводились гаремами и евнухами. Учились китайской грамоте. В китайской матрице подобное развитие событий заложено издавна и большого чувства трагизма не вызывает: главное, чтобы Поднебесная продолжала жить, шестидесятеричный годовой цикл — «циклировать», оросительная система функционировать, Хуанхэ особенно не шалила и луга заливало по плану, а не непредсказуемыми наводнениями, чтобы хватало чумизы7 , гаоляна и, наконец, риса. Но прежде чем мы посмотрим, как круговращается, бесконечно повторяясь, китайская династийная государственная схема, обратимся ненадолго к сюжету о том, как французы учились жить по-китайски.
После «Книги Марко Поло», после многочисленных, зачастую восторженных отчетов миссионеров-иезуитов, потрясенных эффективностью функционирования и размахом цивилизации Минского, а потом и Цинского Китая, его прагматической конфуцианской мудростью и слаженностью, философы эпохи Просвещения назначили образцом для государей западного мира не кого иного, как китайского императора. Почему? Да потому что, по мысли просветителей, в Китае нет ни государственной религии, ни священнического сословия, и сам богдыхан лично проводит ранней весной первую борозду возле храма Неба и Алтаря Земледелия в Северной столице — Пекине-Ханбалыке, зачиная, таким образом, годовой аграрный цикл Поднебесной.
Вольтер ехидничал по этому поводу: «Что же сделают наши монархи, когда узнают о подобной практике? Станут восторгаться, вспыхнут… и примутся копировать». Как в воду глядел. Вольтер вообще очень показательно восхитился Китаем, заявив знаменитое: «Когда наши предки еще бегали шайками по Арденнским лесам, в Китае уже существовала развитая государственность, монархи, письменность, философия и сословная иерархия». И он, и Монтескье, и вся эпоха Просвещения увидели в далекой стране Катай8 этико-политический идеал, обладавший всеми необходимыми качествами такового: он был далек, практически недостижим, непонятен, экзотичен и красив. Истинное положение дел никого, конечно, не интересовало: далекий Китай был не объектом изучения, но фигурой сравнения, оселком, на котором можно было править прогрессивные идеи. В общем, как говорят китайцы, «собака ловит мышей», или, как скажем мы, — все в сад, где короли сажают капусту.
Идея «монарха-первосвященника и пахаря» понравилась, придясь весьма ко двору при европейских дворах, собранных вокруг абсолютных монархов. В 1756 году Людовик XV — не хуже какого-нибудь минского императора Вань Ли или русского писателя Льва Толстого — самолично провел высоко символичную борозду, в 1770 то же самое сделал его внук — будущий Луи XVI, которому это, как известно, не помогло. За год до того бороздил австрийские поля под городом Брунн император Иосиф II, но все попытки сделать из этой акции нечто большее, чем модный финт, были обречены. Для Китая и его императора вспахивание поля являло не столько даже церемониальный, сколько сакральный акт — тот ключик, который заводил часы Поднебесной. Для европейских кесарей то была лишь шинуазри, модная китайщина.
Распахивая первую в стране борозду после серьезного голодного поста, китайский император выполнял одну из первых своих обязанностей правителя — обладателя Небесного мандата на правление (Тяньмин) — обеспечивал хороший урожай. Там же неподалеку он трижды топал ногой в круглый алтарь-гонг, обращаясь к Небу с молениями и принося ему жертвы. Так что никуда не денешься — давайте посмотрим, как была устроена власть в традиционном Китае, с самых стародавних времен, с 221 и до 1911 года, принадлежавшая императорам.
Китайские пирамиды
«Зонт без распорок — не раскроешь».
Китайская поговорка-недосказание
Почему вообще китайский монарх — «шанди» — это «император», а не, скажем, «король»? Принимаясь за термины такого далекого и отнюдь не индоевропейского языка, как китайский, мы не можем не договориться о соблюдении определенных условностей при переводе. Император — слово латинское, и те имперские коннотации, которые оно приобрело после Гая Юлия, к Китаю прямого отношения не имеют. Тем не менее, китайский носитель Мандата неба — император-«хуанди» — исторически тоже «собиратель земель китайских», объединитель разрозненных царств под своим началом, верховный главнокомандующий.
Китай — страна фантастической вертикальной мобильности, где императором может сделаться крестьянин, если он стоял во главе восставших, опрокинувших зарвавшуюся и утерявшую Небесный мандат династию. Небо выдавало такой «мандат» новому императору — основателю династии, когда прежняя теряла свой «проездной» в силу накопления прегрешений — их свидетельствами могли быть неурожайные годы, какой-нибудь мор, проигранные войны, природные катаклизмы и прочее. Прежнего императора чаще всего убивали, а новая династия могла возникнуть вовсе из ниоткуда, как и случилось, когда монах родом из бедных крестьян — как сказали бы мы, расстрига — Чжу Юаньчжан со товарищи возглавил народное сопротивление, положил конец недолгому семидесятилетнему правлению в Китае монгольской династии Юань и основал новую — великую династию Мин (1368—1644), став императором Тай-цзу (1369—1399 годы правления). То же случилось, когда ослабла Мин и ей на смену пришла чужеродная Цин, последняя династия на территории Поднебесной, свергнутая в 1911 г. уже Синьхайской буржуазной революцией…
Никто не будет проверять кровь нового императора на голубизну, никто не усомнится, что представители рухнувшей династии прогневили Небо недостойным поведением и плохим управлением подданными и что Мандат перешел в руки достойной династии. Еще императору, утерявшему доверие Неба, было полезно повеситься где-нибудь прямо во дворце, в дверях, ведущих на женскую половину.
Традиционное китайское конфуцианское общество — это абсолютная пирамида, идеальная, как пирамиды в Гизе или под Сианью. Просветители были правы: верховным просителем и предстоятелем за народ перед Небом был император. Власть абсолютнее, чем власть китайского императора, представить сложно — император, сносящийся непосредственно с Небом, и стоит на вершине пирамиды, в основании которой находится китайский народ — байсин (сто фамилий). С народом император сообщается через избираемых путем справедливых многоступенчатых государственных экзаменов шэньши — ученое служилое сословие, интеллигенцию, в Китае совпадающую с чиновничеством. Кстати, европейская экзаменационная система была списана с китайской, только ограничилась университетами. Существовала в стране и наследственная знать, которая, впрочем, точно так же смывалась с политического лица страны при смене династии, это гуны, хоу, бо, цзы и нань (в европейской традиции их часто соотносят с князем, маркизом, графом, виконтом и бароном, что достаточно наивно, но, скажем, в случае с гунами-князьями помогает, так как они тоже состояли в родстве с императором).
Итак, среди отличительных черт китайского «абсолютизма», не вполне понимавшихся Вольтером и Кесне, были подотчетность императоров Небесам в форме права народа ниспровергнуть обанкротившуюся династию и отсутствие привязанности к вопросам наследования и крови при смене династий. К милым маленьким мелочам относились множественные имена — табуированное личное, храмовое и посмертное. Надо отметить, что правящих женщин-императриц (если они не узурпаторши, как У-хоу, или не регентши, как знаменитая Цы Си, правившие в обход закона), в отличие от Британии, не бывало. Ну и уж до кучи: императорский цвет — желтый, никто другой не имел права носить одежду такого цвета, символ императора — дракон (китайский, без крыльев).
Менялись династии и правители, входили и выходили из моды привозные и местные религии и верования — от легизма9 первого императора-объединителя Китая Цинь Шихуана до буддизма VI века династии Лян, от несторианства до протестантизма, а Китай в основе своей оставался патриархальным, конфуцианским, ориентированным на семейные, общественные, управленческие ценности. В самом деле, китайские традиционные философские и этико-политические учения — это не религии, Вольтер был прав: у конфуцианцев нет священников и монахов, да и сами конфуцианцы не поклоняются особо ничему и никому, кроме предков.
Конфуций (551—479 гг. до н. э.) для Китая — что-то вроде помноженного на миллион Дейла Карнеги, который раз и навсегда объяснил народу, обществу и власти, что нужно делать, чтобы быть приличным человеком («благородным мужем»), какие обязанности у правителя перед подданными, а у подданных перед правителем, как надо уважать и почитать родителей и вообще — жить не по лжи. Все это было настолько умно, естественно и единственно верно, что император Цинь Шихуан собрал всех современных ему конфуцианцев да и зарыл в землю. Конфуцианство не могло помочь ему объединить разрозненные царства в одну державу, слить разрозненные куски стен, окружавших эти царства, в одну — Великую Китайскую стену, сломить сопротивление объединяемых царств и выиграть необходимые войны, ему нужен был не моральный, а жесткий Закон, и его предоставили легисты.
Но как только схема, созданная Конфуцием для небольшого княжества Лу, будучи расставлена в швах, пришлась по мерке всему большому Китаю, ничего нового уже больше придумывать не требовалось (хотя мыслительная активность китайцев отнюдь не снижалась, никто не отменял мистический даосизм, по Великому шелковому пути пришел и прижился в форме чань буддизм, конфуцианство стало неоконфуцианством, и сто цветов со ста школами расцветали и падали под косой правителя не раз и не два). Не случайно же Мао Цзэдун спустя двадцать один век после Цинь Шихуана начал бороться с конфуцианцами. Победить в китайце конфуцианца — это значит победить китайца. Не удалось. Потому и не тонет китайский кораблик-джонка, выправляется.
Мальчики и девочки
Один из примеров самовыправления — китайская демография. В принципе, за редкими исключениями вроде народа наси, где главную роль в жизни общества играют женщины, население Китая традиционно патриархально (мы ведь понимаем разницу между обществом и населением, правда?). Конечно, луковые коммунистические одежки сделали свое дело, и в определенных сферах деятельности женщины могут работать наравне с мужчинами, но практически ни одна семья, которой был разрешен один ребенок в городе и два в деревне, не хочет, чтобы этими детьми были девочки. Таков традиционный взгляд — испокон веку семью, где родилась девочка, поздравляли с «разбитыми черепками». В крестьянской стране, где сын должен продолжить дело отца или выучиться и стать важным чиновником, где каждому сыну надо дать равный надел земли, а девочку — просто как-то прокормить, пока не выдашь замуж, раньше поступали жестоко: продавали лишних детей в рабство или оставляли на обочинах дорог на съедение диким зверям. В наше время ситуация изменилась: китайцы лучше других научились диагностировать пол ребенка на ранних стадиях беременности, избавляться от нежелательного плода и всеми силами добиваться рождения желанных мальчиков. Не всегда все тут получается гладко, поэтому в современном Китае часты случаи рождения изуродованных и инвалидизированных детей, но погоня за мальчиками не останавливается.
Китайцы очень чадолюбивы. Здесь не кричат на детей, всячески балуют их (по-хорошему, без фанатизма) и удивляются, почему мы так мало рожаем — «ведь вам же можно». Но теперь можно и китайцам. После тридцати шести лет политики «одна семья — один ребенок» демография страны с разбегу врезалась в проблему старения работоспособного населения, и в 2013 году был снят запрет на второго ребенка для пар, где хотя бы один из родителей был единственным ребенком в семье. Это мало помогло — в 2014—2015 годах работоспособного населения в стране стало меньше почти на четыре миллиона человек, так что осенью прошлого, 2015, года запрет на второго ребенка сняли вовсе.
Мы уже поняли, что китайская цивилизация мудра и работает как часы, но иногда их надежная пружина соскакивает, и история времен культурной революции с нанизанными на ниточку воробьями повторяется. Есть китаеведы, полагающие, что китайцы так и не додумались до понятия ego (это правда, не додумались — думали в другую сторону), что значение человеческого фактора как было, так и остается у них низким (и это тоже правда: чем больше людей в стране, тем ближе их сознание к роевому), что именно поэтому становится возможным приравнять лишнего воробья к лишнему ребенку, работать с цифрами, а не с людьми. Это все верно — и не только для китайцев, хотя они и являют собой сферический образец прагматизма в вакууме. Только вот именно те китайцы, которые умудрились родить и воспитывать своих детей не в нищете, носятся с ними так, как европейцам еще поучиться.
Зато первая конфуцианская обязанность детей — заботиться о родителях. Ради этого ломались карьеры, люди отказывались от выгодных предложений, а хорошие сыновья должны были подарить родителям гроб. Чтоб была уверенность в завтрашнем дне.
От улыбки станет всем больней
Мой университетский учитель — великий китаевед Михаил Васильевич Крюков, читая нам курс этнографии Китая, на первом же занятии объяснил, что исследовать уклад жизни, обычаи и культуру другого народа нужно не с позиции холодного наблюдателя, хихикающего над тем, что «у них» не так, как «у нас». Взялся исследовать — через отличия или просто через описание — изволь понять, почему «у них» так. Так чем же вообще китайское кровообращение отличается от западного? Первое, что тут нужно понимать, — это то, что оно действительно отличается. И не потому, что китайцы улыбаются, когда мы плачем; если немного последить за собой, начинаешь улыбаться, а не плакать, в абсолютном большинстве штатных ситуаций.
Когда мой второй китайский учитель, доцент, с кем мы разбирали деятельность в Китае иезуитов, рассказывал о том, как в годы культурной революции хунвэйбины ворвались к нему домой и вырвали с мясом телефон из стены, он весело улыбался. Разговор шел дома у доцента — красивого густоволосого седого китайца, потерявшего в тот далекий день не только телефон, но и позицию на кафедре, сосланного «поднимать деревню» и лишь чудом восстановившегося на преподавательской должности в нашем нестоличном университете. Он тогда встал, оторвавшись от чаши с гулаожоу10 , подошел к двери и показал на косяке эту дырку — от бывшего провода. Я была довольно молода и в ответ только похватала ртом воздух — вести политические разговоры нам было не рекомендовано. К концу стажировки я безвозвратно привыкла не только кланяться, складывая руки на груди, благодаря или прося о чем-то, но и радостно улыбалась по поводу и без.
То, что китайцы как бы всегда готовы к трудностям и разного рода «контрольно-демографическим» соображениям, приводит еще к одному результату: они довольно жестоки и терпеливы к боли. Ну, а откуда еще берутся эти безупречные гимнасты, трехлетние пианисты и глухие танцовщицы, поражающие мир? Дисциплина, терпение, дарвиновский отбор. Отбор, впрочем, не всегда был только дарвиновским. При одном цинском императоре существовала практика периодических рейдов по публичным местам вроде рынков и гульбищ: солдаты быстро выдергивали из толпы подозрительных личностей, нищих и бездомных, большинство казнили, уцелевших отправляли в ссылку в Синьцзян — китайскую Сибирь или показательно пороли и заковывали в колодки. Таким образом хоть немного сдерживался прирост того населения, который не «проконтролировали» эпидемия, война или сокрушительное народное восстание.
Так что терпеть было что. Вот и китайские пытки — не легенда и не пустой звук. Казнь с «аппетитным» названием «тысяча кусочков», о которой порядочный европеец вспомнит, только покопавшись в памяти и что-то такое вызвав в ней из романа Стендаля «Саламбо», — реальная практика времен императорского Китая. Можно методично сыпать человеку в нос черный перец, пока не сомкнутся дыхательные пути, можно… можно, скажем, по злобному навету оскопить высокопоставленного чиновника и перевести его из придворных историографов в евнухи. Такова была судьба великого отца китайской истории Сыма Цяня (146/36–86 гг. до н. э.), осмелившегося выступить перед императором в защиту двух полководцев, обвиненных в поражении ханьских войск в кампании против кочевников-сюнну.
Однако китайцы, чинящие подобные безобразия, и сами умеют терпеть. Так, путешествовавший по северному Китаю и Монголии Николай Рерих описывал, как нападавшие на путников бандиты-хунхузы убивали своих жертв по старым монгольским традициям — вспарывая грудную клетку и вырывая из нее сердце. Русские во время этой процедуры страшно кричали, а китайцы лишь скрипели зубами.
К подобной готовности вытерпеть боль — и не одноразовую — отнесем и бинтование ног девочкам (к счастью, ныне устаревшее), и выпускной экзамен в традиционном шаолиньском курсе обучения. После многих лет обучения студенту надо было пройти финальное испытание, чтобы стать полноправным шаолиньским монахом: миновать вошедшие в легенду восемнадцать комнат, наполненных препятствиями, преодоление которых показало бы его силу, мужество и интеллект. В восемнадцатой комнате будущему шаолиньцу предстояло взять голыми руками — в обхват — раскаленный котел и вынести его через ворота так, чтобы отлитые по бокам символические животные тавром отпечатались на внутренней стороне предплечий испытуемого. Чаще всего этими животными были два дракона, иногда дракон и тигр, дракон и феникс, реже всего два журавля. Можно по-разному относиться ко всяческим инициационным легендам, но дерево, на котором шаолиньские монахи тренировались в ударах пальцами, стоит во дворе монастыря и поныне: оно истыкано, как решето.
Интересно, что подобное величие духа разительно контрастирует с обыденными практиками. У китайцев очень распространены разговоры об усталости и необходимости отдыха, причем, говорит об этом обычно даже не сам уставший, а любой человек любому человеку. А как же? Тело надо беречь, холить и лелеять — ведь на это, на программу пестования жизни, и направлены основные усилия любого китайца, китайской медицины и сознания. Жить нужно как можно дольше и как можно здоровее, для этого и энергия ци, и плавная тайцзицюань, и боевая ушу — если уж никак нельзя без того, чтобы выиграть тот бой, которого нельзя избежать. Но давайте сделаем очередной разворот и перейдем от физического к интеллектуальному.
Китайская грамота
Китайское сознание в очень большой степени определяется китайским языком и письменностью. А как может быть иначе, если этой самой письменности больше четырех тысяч лет? Конечно, она менялась… немного. Между комментариями на треснувших черепашьих панцирях и современной «Жэньминь жибао», безусловно, есть разница: первые были довольно пиктографичны, последние — результат нескольких упрощений и всего того, что неизбежно происходит с большим массивом информации, когда он записывается при помощи письменности-конструктора.
Что рядовой человек обычно знает об иероглифах?
Что иероглиф — это слово. Это не так. Иероглиф в современном китайском языке, правильно именующемся путунхуа, — скорее слог-морфема: большинство слов состоит из двух слогов, времена однослогового языка давно в прошлом. Это, впрочем, не значит, что у каждого иероглифа нет собственного смысла. Он есть.
Что иероглифов много. Это правда: чтобы читать газеты нужно знать около пяти тысяч, в пятитомном словаре Ошанина их около шестнадцати, а в китайском языке вообще — около восьмидесяти тысяч.
Что иероглифы сложны и не поддаются разумению. Это заблуждение. Большинство иероглифов состоят из двух основных частей — ключа, подсказывающего, к какому классу вещей относится обозначаемое иероглифом, и фонетика, подсказывающего, как иероглиф читается. Ключей чуть больше двухсот, а слогов-чтений в китайском языке всего 414. Вот и получается, что запомнить надо не восемьдесят тысяч разных значков, а некоторое количество категорий и сочетаний черт — линий, ударов кисти, из которых состоят и ключи, и фонетики.
Если вам показалось, что задача изучения китайской иероглифики существенно упростилась, не спешите выдыхать: слогов-то, положим, четыреста, да только вот и тонов, которыми они могут произноситься (меняя смысл), — четыре. Добавим к этому фантастическую, совершенно не представимую носителем русского языка омонимию, царящую в китайском, и вы поймете, почему сами ханьцы могут зачастую не понимать друг друга и прибегать к рисованию иероглифов пальцем в воздухе. Ну, а как иначе, если и «торговля», и «меховая одежда, свитер» передаются в устной речи одним и тем же сочетанием слогов — mao-yi, различаются только иероглифы и тоны слогов.
Тут нам очень удобно перейти к тонам и музыкальности китайцев. Итак, мы поняли, что каждый слог дает нам целый куст — нет, два куста использований. Первый куст — четыре варианта произнесения слога тонально (у каждого из этих произнесений-тонов, скорее всего, будут омонимы), а второй — иероглифическая запись слога в зависимости от значения. Тут наши тональные слоги тоже дадут большую омонимию. Ну возьмем, скажем, известный всему миру слог ma. Да-да, у китайцев, в отличие от грузин, венгров, финнов, татар и тувинцев, слово «мама» образуется при помощи двух одинаковых слогов ма ровного высокого первого тона. Вот этот иероглиф, состоящий из ключа «женщина» и фонетика «mа» (происходящего от чтения иероглифа ma — лошадь), означает в принципе только то, что и означает: маму и ее производные. А теперь возьмем другой иероглиф, читающийся как «ma» и произносящийся первым тоном. Эта морфема означает «вытирать, меняться» (входит в состав слов «полотенце, сердиться, меняться в лице»). Еще один иероглиф с участием того же фонетика, но с другим ключом означает (в том же тоне) «смеркаться, брезжить».
Примемся за второй тон и иероглиф, который означает: лен, конопля, пенька, шероховатый, отлеживать, затекать (рука затекла), входит в состав слов паралич, холст, мешок, пакля, хлопотный (mafan — одно из самых употребляемых слов путунхуа); проказа, хворост, прохудиться, эфедрин, большая хлопушка, дуб острейший, рябое лицо, онеметь, воробей и фразеологизм «воробьиная война» (это когда воюют врозь и малыми силами), слегка, дать наркоз, кунжутное масло, анестезия, корь, наркотик и производные. Этот иероглиф занимает целую страницу крупноформатного фонетического китайско-русского словаря, выпущенного в Шанхае в 1989 г.
В третьем тоне ма даст нам ту самую лошадь и целый хоровод производных — от седла и хоровода до пиявки, картона, телохранителя, марки (это будет редкое в языке заимствование), марафона, жести, половника, параши и еще целой страницы того же самого словаря. Другой иероглиф — морфий и производные. Третий — агат, четвертый — цифра, пятый — еще один вид пиявки…
И наконец в четвертом тоне ма предстанет перед нами в форме глагола «ругать» с павлиньим хвостом производных, а есть еще и вопросительная или усилительная частица «ма», которая произносится так называемым «легким» тоном — почти никаким.
Итак, наш «ма» дал на выходе четыре тона, двенадцать иероглифов и несколько сотен омонимов. Конечно, при понимании помогут сочетания «ма» с другими слогами, а при чтении собственно иероглифы, но уловить смысл в общем потоке речи можно, только если у слушателя очень хороший слух.
Теперь понятно, почему китайцы не торопятся переходить на латиницу, хотя дети изучают латинскую транскрипцию иероглифики уже в школе. Что толку писать десятки сотен вариантов одних и тех же слогов? Без иероглифов все это теряет смысл. Можно представить, какой памятью обладает самый что ни на есть среднестатистический грамотный китаец: в сущности, интеллектуально его не остановить. В сочетании же с присущим большинству ханьцев здоровым често- и трудолюбием и укорененным в тысячелетиях коллективизмом иероглифическое мышление дает общество людей, которым по плечу любая задача. Так что для того чтобы не вызывать раздражение профессиональных китаеведов, изучайте иероглифы, ну хоть тысяч пять, не надо просто учиться их «рисовать». А мы пока перейдем к чему-нибудь описательному.
В китайском городе Чанчуне
«Деревенский мужик не знает, что такое игра в шахматы, — двигают иероглифы».
Китайская недоговорка-иносказание
Повторюсь: «пощупать» настоящий Китай можно не в туристическом Пекине, безумном Шанхае или, тем более, в жирном буржуазном Шэнчжэне, а в провинции. Нет, автор далек от мысли, что «Москва — не Россия, а Пекин — не Китай», что же есть Пекин, если не Китай, — не Сантьяго ведь де-Чили, правда? Просто Китай тоже не обошла приставучая лихоманка глобализации, и здесь строят большие, прозрачные и овальные стадионы-аэропорты, и здесь стараются не отставать от нью-йорков и парижей местные нувориши, а китайские туристы с фото-, видеоаппаратурой наперевес по количеству обогнали даже японцев в своем желании «сделать» Европу за неделю и перефотографироваться в жанре «я и Колизей» со всеми мировыми достопримечательностями. Этому нельзя не радоваться, потому что Китай более или менее открытый — хотя бы через людей, которые выезжают посмотреть на мир, — всяко лучше, чем Китай закрытый.
Так вышло, что в ту первую поездку я прожила в столице провинции Цзилинь (в Северо-Восточном Китае — Дунбэе) несколько месяцев, стажируясь в тамошнем головном гуманитарном университете. И если ни правильное название провинции — Цзилинь, ни смешное название ее столицы — Чанчунь, скорее всего, ничего не говорят читателю, то ему совершенно точно что-то говорит словосочетание «На сопках Маньчжурии», а представителям старшего поколения — слова «марионеточное государство Маньчжоу-го», «император Пу-И», «провинция Гирин» и, конечно, «Халхин-Гол».
Впрочем, про последнего китайского — вернее, маньчжурского — императора Пу-И знают почти все — и благодаря его душераздирающим воспоминаниям («Первая половина моей жизни»), и благодаря великолепному фильму Бернардо Бертолуччи «Последний император». Так вот, этот самый утонченный и европеизированный нервный гедонист Пу-И, вытесненный в 1911 году в результате Синьхайской революции из пекинского Запретного города на северо-восток, в вотчину своих маньчжурских предков, обосновался в том самом нынешнем городе Чанчуне, а тогдашнем Синьцзине («Новой столице»), где я и стажировалась.
Находившееся под контролем Японии государство Маньчжоу-го было, конечно, обречено. В августе 45-го десант майора Петра Челышева захватил бедного императора и передал его по этапу в лагерь под Хабаровском. В 49-м году, после окончательной победы в Китае коммуно-маоистов, Пу-И понял, что дело плохо, и написал Сталину письмо с просьбой не отдавать его Мао… На будущий год он поехал в Китай, где немедленно отправился в другой лагерь и лишь через девять лет был выпущен по личному указанию Председателя, сделавшись поначалу садовником Ботанического сада, а потом и политическим консультантом правительства. Китайская династийная история неторопливо свернулась в кольцо и сладострастно укусила себя за хвост.
Бывший дворец Пу-И, безусловно, главная примечательность Чанчуня («Длинной Весны») — «маленького» двухмиллионного города, на примере которого можно окунуться в обычную китайскую жизнь. Дворец грустный, как любой дом изгнанника, пусть и императора. В нем сохранился трон императора Маньчжоуго, какие-то половинчатые интерьеры, довольно скромные спальни, садик… Бедный, бедный Пу-И.
В Чанчуне суровые сибирские зимы, там до сих пор носят зимой мягкие бесформенные шинели-одеяла, ездят по льду на древних громыхающих гробах-велосипедах семьями по пять человек и живут в многоэтажных домах с турецкими туалетами-дырками в полу без ванных. Тут осенью сушат на зиму китайскую капусту (длинная, по форме напоминающая батискаф; мы считаем ее салатом, а они называют нашу круглую капусту «большая голова»), раскладывая ее на стадионах или нанизывая на все ту же вездесущую веревочку, только протянутую на балконе. Тут учатся в паре-тройке больших университетов, ходят в зоопарк, гуляют в парке на озере, по праздникам смотрят салют и танцуют под мелодичную музыку. Отсюда рукой подать на поезде как до «русских» Харбина и Даляня, так и до Шеньяна (Мукдена) с потрясающим комплексом гробниц основателей маньчжурской династии Цин. Зимний Харбин холоден, как озеро Коцит на дне Дантова «Ада»; но все это можно вытерпеть, если есть желание увидеть праздник разноцветных фонарей на льду реки Сунгари. Ежегодно там строят фантастический город изо льда команды, съезжающиеся со всего мира.
Здесь гостей из-за границы заставляют пить шестидесятиградусную водку, кормят на убой в ресторанах — а познакомившись получше, и у себя дома, — потом заставляют петь… И мы поем, и пьем, и танцуем, и лепим вместе пельмени, и скучаем по дому — почта оборачивается раз в два-три месяца. По кампусовым склонам бродит тощая корова, но говядину китайцы не очень любят — много с ней мороки, а вот свинина — любимое мясо. На Севере вообще едят довольно много мяса: холодно, иначе не проживешь, тут самые вкусные пельмени — цзяоцзы, те самые, что готовят на пару и подают в плетеных бамбуковых решетах. Здесь празднуют положенные календарные праздники — важнейшие дни равноденствия и противостояния, Рождество начинают отмечать с католиками, а заканчивают — с православными, в Китайский Новый год вся страна приходит в движение и возвращается на родину — у кого она где, иначе нельзя, поэтому железные дороги развиты превосходно и поезда по ним ходят без опозданий. По праздникам на окна наклеивают красные бумажные иероглифы с пожеланиями счастья и долголетия, а вкуснее «лунных пирожков» с соевой пастой внутри (их полагается есть на праздник Середины осени — Чжунцюцзе — по традиционному лунному календарю приходящийся где-то на середину сентября) лакомства не придумано.
Здесь на тебя смотрят, как на жирафа, непонятно зачем затесавшегося в лососевый косяк, говорят, естественно, только по-китайски и долго не могут поверить, что ты по-китайски говоришь тоже. Поверив, подозревают у тебя китайских предков. Здесь два христианских собора; мужской буддийский монастырь совмещен с женским, и вымирают оба. Здесь огромная киностудия и огромное всё: пространства, широченные пыльные улицы, бескрайний зоопарк… Даже удивляешься, почему так много места, где же гаолян?!
Здесь не только старики помнят про «большую дружбу» со «старшим братом — СССР», эта память пока передается от отца к сыну, здесь студенты понижают голос, когда обсуждают в твоей общежитской комнате события на Тяньаньмэнь, но все же говорят о них и не боятся, ведь ты все-таки свой, и по сей день попросят выступить с рассказом про Зою Космодемьянскую и Александра Матросова. Здесь по инерции здороваешься с любым обладателем белого лица, так как вы наверняка знакомы. Здесь ты впервые попробовал вареных огурцов, нарезанных ромбиками, научился не вздрагивать от того, что все всё бросают на землю (и на пол в концертных залах), а объявления «Плевать запрещено» висят в присутственных местах неспроста. Одна половина горожан, казалось бы, плюет и бросает, а другая — та, что с метлами, — идет следом и метет. Не будет в провинции и чудес механизации — надо ведь дать работу всем тем, кому эта работа нужна.
Говорят, весной в Чанчуне зацвело что-то нежное и розовое, но я этого не застала — уехала в Пекин, Сиань и дальше, дальше… Так что давайте прервемся на…
Китайский файф-о-клок
Чай в Китае должен быть зеленым в той же мере, в какой маленькое черное платье в Европе — черным, а тюремная роба в США — оранжевой. Давайте сразу оговоримся: китайцы не любят кофе, потихоньку научились пить молоко, но в принципе плохо его переносят, а молочные продукты для них крайне вторичны. Так, угощенный в поезде сыром китайский попутчик изменился в лице, выбежал из купе и больше не вернулся, а попытка купить сливочное масло в Чанчуне вылилась в поездку в Харбин. Зато чай вы найдете в Поднебесной любой — от белого и красного до драгоценного черного прессованного пуэра, продаваемого на аукционах, но пьют тут разнообразный зеленый, попросту насыпая сухие листики в кружку с крышкой — без ситечек, сеточек и прочих ухищрений.
За все время, что я была в Китае и общалась с его жителями, никто ни разу не попытался провести при мне чайной церемонии (а она в Китае существует), не пил чай наперстками и вдумчиво не переливал его из чайничка в рюмочную чашечку. Наверное, в Китае не только рис, но и чай — всему голова. С чая начинается любая еда (чтобы промыть все каналы протекания ци), чаем угостят гостя, даже если больше в доме ничего нет, ну а если кончилась заварка, нальют кипятка — наверное, потому, что для его получения нужно затратить усилия и энергию, в отличие от менее ценной холодной воды.
Самая известная чайная история в Китае такая. Один крестьянин преподнес богачу-помещику немного чая. Тот попробовал, решил, что чай хорош, и преподнес его провинциальному чиновнику. Чиновник решил, что чай достоин лучшего ценителя, и преподнес его чиновнику государственному. Тот, осознав, что чай превосходен, преподнес его главе Палаты церемоний, а тот оценил чай и, уверившись, что чай достоин высшей похвалы, преподнес его императору. Император, отведав чая, наградил главу Палаты церемоний алым халатом, а тот, усовестившись, передал халат государственному чиновнику. Последний, исполненный скромности, отдал его провинциальному чиновнику, тот же в свою очередь отдал халат богачу, с которого начался путь чая наверх. Тогда богач — достойный богач из доброй сказки — отнес императорский халат крестьянину. А крестьянин, доведя процесс подъема и спуска дара до абсолюта, пошел и накрыл драгоценным шелковым халатом кустик чая.
И вот, пока чай «Красный халат» или связанный «Небесный цветок» неторопливо распускается в прозрачном заварочном чайнике и гости любуются неземной орхидеей, плавно разворачивающей острые лепестки в объятиях горячей воды, зануда-хронист вспоминает, что не так давно чашечки-пиалки зеленого китайского чая поднимали за четырехсотлетний юбилей пребывания этого напитка на столах европейцев. Благодарить за это можно первую мегакорпорацию в человеческой истории — голландскую Ост-Индскую компанию: образовавшись в 1602 году, уже через семь лет она доставила чайные листья на Запад.
Кажется невероятным, что наши беспокойные предки большую часть прошлых веков обходились без кофе и чая — напитков, способных согревать и тонизировать человека, без того чтобы смущать его разум, как это делает вино, известное людям с античности, или пиво — напиток, любимый еще древними египтянами. Факт остается фактом: чтобы появился чай, понадобилась гораздо более склонная к медитативности цивилизация, чем та, которую создали беспокойные греки, еще более неуемные римляне или вечно стремящиеся заглянуть за линию горизонта люди Возрождения.
Китайцы научились пить чай в столь незапамятные времена, что простые действия — высуши листья и брось в кипяток — уже до новой эры оказались окружены легендами. Самая распространенная связывает изобретение чаепития с отцом китайского сельского хозяйства и великим травником императором Янь-ди, или Шэнь Нуном, впервые пригубившим этот напиток где-то около 2737 года до н.э.
Янь-ди некогда повелел, чтобы всю питьевую воду в государстве перед употреблением кипятили, а во время путешествия в некий отдаленный уголок случилось неизбежное: ветер швырнул в кипящую воду несколько сухих листков с соседнего куста, и получился благоуханный настой. Любознательный император отважно попробовал взвар и «обнаружил, что он освежает душу и тело». В III веке до н.э. чай упоминается в китайских источниках как замена вина, а в 350 году эры новой — входит в китайский словарь. В те времена чай считали здоровым и бодрящим отваром, но только к великой династии Тан (608—906) он входит в моду и превращается в национальный напиток китайцев.
Интересно, что первыми пропагандистами чая в мире стали люди религии. В Японию вместе со своим учением чай принесли буддийские монахи, а в Европу — миссионеры, проповедовавшие христианство в Китае. Да-да. Промышленному импорту чая голландской Ост-Индской компанией предшествовали многочисленные восточные сувениры, привозившиеся в Португалию торговцами и миссионерами. Конечно же, среди них был и чай, слухи о котором распространились еще во времена караванной торговли по Великому Шелковому пути. Считается, что первым португальцем, описавшим чаепитие в 1560 году, был доминиканец Гаспар да Круц (Португалия, самая передовая морская держава тех времен, открыла кружной морской путь на Дальний Восток через Африку еще в 1515 году). С легкой руки миссионера чай нашел дорогу поначалу на столы богатых людей в Лиссабоне, а позже, когда к делу подключились перевозчики из Голландии — политического союзника Португалии, — дело пошло еще веселее: дарящие бодрость волшебные листья стали поставляться во Францию, Голландию, в прибалтийские земли.
Нам неизвестно, на каком именно корабле приехал первый серьезный груз чая в Европу — на «Голубке», «Амстердаме» или «Батавии», нет сомнений лишь в том, что чай мгновенно вошел в моду в столичной Гааге, несмотря на свою дороговизну (больше 100 нынешних евро за фунт), что, конечно, сделало его напитком богатых. Но чайный поток уже было не остановить: торговля росла, цены падали, и сухие листочки, поначалу приобретавшиеся в аптеках вместе с такими редкими приправами, как имбирь и сахар, уже к 1675 году можно было купить в обычных магазинчиках, торгующих съестным, во всех Нижних Землях.
Чего только не пришлось пережить в своей чуть более чем трехвековой истории на Западе невинному чаю! Жаркие дискуссии о его пользе или вредности, «чайную ересь» (когда жители спокойно гоняли чаи, не обращая внимания на тянувшиеся двадцать два года в середине XVII века дебаты о пристойности чаепитий) и, конечно, смешивание с другими продуктами. В 1680 году мадам Мари де Рабютэн-Шанталь, маркиза де Севинье, впервые упоминает возможность добавить в чай молоко, а в голландских тавернах начинают подавать чай посетителям в переносном чайном наборе, при помощи которого добропорядочный голландец сам заваривал свежий чай себе и друзьям — часто в садике при трактире.
В третьем тысячелетии в мире ежегодно производится свыше трех миллионов тонн чая — в основном в Индии, где его начали культивировать с подачи англичан лишь в 1836 году, в Китае и Шри-Ланке (туда чайный куст пришел в 1867 году). Китай остается единственной страной, в промышленных масштабах производящей белый, желтый, зеленый, сине-зеленый, красный и черный чай. Производство волшебного листа растет, а 75 процентов продукции продают в страны СНГ, Европейского сообщества, Германию, Японию, Великобританию и США.
А если вернуться к голландцам и чаю, то можно вспомнить памфлет 1670 года, в котором неизвестный автор писал: «Распространение известного растения подобно распространению правды: сначала о ней подозревают, она приятна тем, кто отважился познать ее, ей оказывают сопротивление, когда она распространяется, нападают на нее, когда она достигает пика популярности, и наконец, она торжествует по всей земле — от дворцов до хижин, ведомая лишь медлительным и неутомимым временем и собственными достоинствами».
Хорошо, что мы заговорили о чае — так у нас не останется ни времени, ни места, чтобы поговорить о китайской еде, которая вытеснила бы все остальные темы. Скажу главное: в Китае можно и нужно есть на улице — и нанизанные на палочку засахаренные фрукты-ягоды, и шашлычки, и пельмени, и, в особенности, батат (или ямс), запеченный в большой железной бочке. Нельзя пройти и мимо цзянбина — большого и навороченного блина-яичницы, способного заставить покраснеть любой парижский креп. Что уж и говорить о забегаловках шириной в одну дверь. В одной такой я единственный раз в жизни пробовала гордо стоящую на блюде вертикально и ослепительно сияющую в свете люстры карамелизированную рыбу, больше похожую на произведение из муранского стекла, чем на жареного карпа. В Китае невозможно голодать. «Железая чашка риса», о которой говорил Мао Цзэдун, давно достигнута, а основой диеты являются, конечно, не высокохудожественный карп и изыски из мяса и птицы, а рис, лапша и овощи. Китайцы любят угощать и угощаться, и к еде относятся очень серьезно. Пища готовится непосредственно перед едой и не оставляется для последующего подогревания. Но мы ведь уже поняли — все для пестования жизни: гимнастика, питание, здоровье. Так что давайте съездим в Пекин.
Я ехала в Пекин. Кэци, Мафаньдэ и другие звери
«Вдова увидела во сне мужчину — все зря».
Китайская недоговорка-иносказание
«Столица — это столица», — сказала мне еще одна подруга, Кейт, коллега по изучению деятельности иезуитов в Китае. Она не была в восторге от Чанчуня, хотя никаких радикальных мнений о провинции и не высказывала. Заметим в скобках, что противное было бы совсем не по-китайски. Китайцы вообще обходительны и иносказательны, для них самое важное в общении не только знаменитые китайские церемонии, но и понятие кэци — вежливости. Если нужна подпись, то это «ваша драгоценная фамилия», если нужно обратиться к кому-нибудь с просьбой или вопросом, то так, чтобы не было слишком мафаньдэ — хлопотно. Если не получается или не хочется ответить на просьбу-вопрос положительно, то вам не скажут «нет», скажут «приходите завтра». А потом еще завтра. А потом… Но если мы что-то с вами уже поняли про Китай — так это то, что китайская редиска, как и любая другая, красна лишь снаружи.
Вежливые и обходительные китайцы с их поклонами, улыбками и сложенными руками — это те же китайцы, что способны встать в одиночку перед танковой колонной, отрезать от вас тысячу кусочков или вытерпеть, если эти кусочки будут отрезать от них. Существование породы «благородных мужей», не могущих осквернять уста вульгарным словом «деньги», не отменяет превосходных навыков торговли, присущих китайским торговцам. Вот и разговор с моей китайской подругой Кейт после сдержанного вздоха о столице перешел на детей, и она призналась, что внешность европейских детей ей милее — такие большие глаза, такие высокие носы! Если с людьми дружить, никакая кэци не помешает им рано или поздно говорить откровенно.
«И вот мы в Пекине». Сколько путешественников писали эту фразу по достижении китайской столицы. В Пекин отправлялись на десятилетнюю службу российские православные миссии, на бывшей территории проживания которых ныне расположено самое большое посольство в мире — бывшее советское, а ныне российское. Принадлежащие дипмиссии шестнадцать гектаров лесопарка, строений с разрушенной церковью и всем, необходимым для жизни и работы, были даже некогда занесены в книгу рекордов Гиннеса. Сюда приехал отец российского китаеведения монах Иакинф — Бичурин, а за ним — великолепный майор Тимковский, прошедший для этой цели Монголию и северный Китай и оставивший записки об этом путешествии, которые уже вот-вот выйдут в свет.
Пекин помнил Хубилая и Марко Поло, вдовствующую императрицу Цыси, одной рукой провоцировавшую резню европейцев, а другой… ну, обеими руками, и ногами тоже, — катавшуюся по Запретному городу на трехколесном велосипеде, подаренном одним из политиков. Пекин не забыл ни остатки непрочной храмовой архитектуры (сакральные строения в традиционном Китае пристало строить из дерева), ни своих кудрявых львов, придерживающих лапой жемчужины, ни белую ламаистскую пагоду Байта над гладью Северного моря — озера Бэйхай, ни танков на площади Тяньаньмэнь, ни расположенных неподалеку Минских могил и более далекой Великой стены. Здесь можно посмотреть, как сидит, меланхолически пережевывая бамбуковые листья, дасюнмао — большой панда, действительно большой, похожий на монаха Цицы, послужившего прототипом для веселого и толстого японского будды-божка Хотэя. Но можно увидеть и гораздо более фантастическое животное, сяосюнмао — панду малого. Это пушистое огненно-рыжее существо с белыми лапами, то ли кошка, то ли мишка, способно покорить любого.
Пекин поразил меня больше, чем Нью-Йорк: людей в нем больше, и идут они на тебя таким потоком, что кажется, будто пробираешься через весь китайский миллиард с хвостиком. Движение машин может быть по-прежнему хаотичным, а в районах, чуть более отдаленных от туристических центров (я жила на квартире у подруги, приехавшей в Пекин преподавать русский язык), точно так же будут с любопытством смотреть на твой «высокий нос» и белое лицо. Еще в самый первый пекинский вечер — до отъезда в Чанчунь — нас напоили тем самым обычным китайским зеленым чаем, насыпаемым в кружку и закрываемым крышкой. Дело было вечером, и чай пришелся очень кстати… кабы не реакция на него. Внезапно мне показалось, что к ногам приделали тугие пружины, и приходилось прыгать, а не идти, да и ночью так и не удалось
заснуть — это мне-то, кофеману со стажем.
И все же Пекин, облазанный, обнюханный и обхоженный, довершил впечатления стажировки: ты тут чужой, чужим приехал, чужим и уедешь. Ты не Маттео Риччи и не Бичурин-Иакинф, твое кровообращение никогда не перенастроится, и энергия ци не вольется тебе в ухо, чтобы вылиться через нос.
Еду в Сиань
«Спрашивать гребешок в буддийском монастыре — не туда зашел».
Китайская поговорка-недосказание
Так что, «отработав» Пекин, я беру билет и еду в Сиань.
* * *
— А ты не боишься одна в поезде ехать?
— Нет, не боюсь: русский с китайцем — братья навек…
— И правда! Здравствуй, товарищ!
* * *
— Ты, наверное, китаянка?
— Нет, я русская!
— Ну, не может быть! Наверняка папа — китаец или мама — китаянка.
— Нет, нет, я правда не китаянка.
— А по-китайски хорошо говоришь, как диктор.
— Меня хорошо учили!
— Да? Ну ладно… Знаешь, скорее всего, дедушка у тебя был китаец…
* * *
— Товарищ!
— Да?
— Как пройти к Даянь-та? (Большой пагоде диких гусей.)
— Простите, я не знаю, я только что приехала в Сиань. Давайте посмотрим на карте!
Окрыленная этими диалогами, я летала по Сиани — одна, с пьянящим ощущением отрыва от «слежки» (это был последний год жесткого надзора за стажировками, и нам не просто нельзя было ходить по Пекину в одиночку, но и покидать город, не сказавшись. Я покинула). Наслаждалась спокойным отношением к себе окружающих, видами обнесенного мощными стенами города, поездкой в Бинмаюн — к могильному кургану и терракотовой гвардии Цинь Шихуана.
Вот старый китаец ведет на веревочке большую усталую обезьяну. Вот они остановились и мирно разделили на двоих один банан. Вот витрина с драгоценными пятилитровыми бутылями крепчайшей китайской рисовой водки. Вот в одной из этих бутылей заспиртованная змея.
А потом у меня из кармана вытащили кошелек со ста юанями, что в поездке было равносильно гибели, и я поняла… поняла, что теперь я здесь совсем своя. И осталась в Сиани навсегда.
______________________
1 Традиционно — молодой ученый-чиновник (кит.).
2 Гаолян — однолетний злак, напоминает кукурузу, со стеблем, доходящим до 4 м высоты. Гаолян занимает большие площади в Китае, Манчжурии и Корее.
3 Коутоу (кит.) — обряд тройного коленопреклонения и девятикратного челобитья, который по китайскому дипломатическому этикету было принято совершать при приближении к особе императора.
4 Pax Sinica (лат.) — китайский мир.
5 Ци, иногда чи — одна из основных категорий китайской философии, фундаментальная для китайской культуры и медицины. Ци выражает идею пространственно-временной и духовно-материальной субстанции, которая лежит в основе устроения Вселенной, где все существует благодаря ее видоизменениям и движению.
6 Зумба, или сумба (исп. Zumba) — танцевальная фитнес-программа на основе популярных латиноамериканских ритмов.
7 Чумиза — черный рис.
8 Так назвал Китай Марко Поло, и лишь первый миссионер-иезуит в Китае Маттео Риччи (1552—1610) идентифицировал Катай с той «Страной серов», которую Европа знала с римских времен. Помешанные на шелке римляне думали, что серы счесывают его с деревьев.
9 Легизм — философская школа эпохи Чжаньго (Воюющих царств), сформировавшаяся в IV–III вв. до н.э. и известная также как «Школа законников». Основной идеей школы было равенство всех перед Законом и Сыном неба, следствием чего являлась раздача титулов не по происхождению, а по реальным заслугам.
10 Свинина в кисло-сладком соусе с ананасами.
Дружба Народов 2016, 2
Китай > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 27 февраля 2016 > № 1912847
Дина Дубровская
Ганна ШЕВЧЕНКО
Шахтерская Глубокая
Повесть
Ганна Шевченко родилась в городе Енакиево Донецкой области (Украина). По образованию финансист. Публиковалась в журналах «Арион», «Дружба народов», «Дети Ра», «Новая Юность», «Октябрь», «Сибирские огни», «Современная поэзия», «Футурум АРТ» и др., а также в сборниках и антологиях поэзии и короткой прозы. Лауреат международного драматургического конкурса «Свободный театр», финалист поэтической премии «Московский счет», лауреат литературной премии им.И.Ф.Анненского по прозе (за повесть «Шахтерская Глубокая»); повесть «Шахтерская Глубокая» также номинировалась на премию «Национальный бестеллер» (лонг-лист). Автор книг «Подъемные краны» (2009), «Домохозяйкин блюз» (2012), «Обитатель перекрестка» (2015). Последняя публикация в «ДН» — «Рассказы», № 11, 2014.
1
Начало лета выдалось неспокойным. Нехорошие слухи пошли по шахте после третьего июня. Я это запомнила, потому что месяц только закончился и мы готовили зарплатные ведомости. Утром, после ночной смены в наш отдел зашла главная табельщица и рассказала, что после двенадцати часов в коридоре табельной слышались лязг и стуки, словно кто-то таскает по полу металлический прут. Она несколько раз выглядывала из кабинета, но в коридоре никого не было. Еще за окном мелькал луч от шахтерской каски и слышался мелкий грохоток, словно кто-то бросал в окно горсти щебня. А когда шахтеры после ночной смены вышли из забоя, она обнаружила, что книга учета залита чем-то коричневым, похожим на крепкий чай, хотя она ничего не проливала.
Вскоре от ламповщицы Кати Кроль стало известно об исчезновении трех новых рудничных светильников, а старшая банщица рассказала, как три купающихся после первой смены горных мастера поскользнулись в один момент и получили незначительные производственные травмы и теперь готовят документы для оформления регресса по временной потере трудоспособности.
Разумного объяснения всем этим странностям не нашлось, и все сошлись во мнении, что на шахту явился Шубин, а значит, быть беде — либо обвалы пойдут один за другим, либо взорвется метан.
2
Шахта наша называлась «Шахтерская Глубокая», а поселок, в котором жил персонал, — Чумаки. Я работала на шахте бухгалтером. В расчетном отделе нас сидело четверо: я, Марья Семеновна Вдович, Галина Петровна Коломыкина и Аллочка Коломыкина.
Марье Семеновне было под пятьдесят, она носила широкие платья-балахоны и красила волосы в цвет «баклажан». Смуглое, продолговатое лицо ее тоже походило на баклажан, нос своей формой напоминал маленький баклажан, и даже пальцы были похожи на молодые нежные баклажаны. Но мощный, оттопыренный низ скорее походил на арбуз, сзади на нем мог бы удержаться стакан с чаем. К нам в отдел часто заходил ее муж Виктор Вдович, похожий на доброго пса, после смены он получал от жены наряды по хозяйству. Пока Марья Семеновна перечисляла поручения, он слушал и кивал. Иногда заходил выпивши, и тогда Виктор, который все понимает и молчит, превращался в Витьку, который не понимает, что несет. Он пытался нас веселить и так неуклюже острил, что всем становилось неловко. Однажды я спросила у Марьи Семеновны, занимаются ли сексом пятидесятилетние люди. Она ответила: «еще как» и рассказала, что недавно они с Виктором чуть не разбили вазу с флоксами на столе рядом с кроватью, когда страсть достигла высшей точки.
Сорокалетняя Галина Петровна — начальник отдела, наш босс. Она имела красивое, точеное лицо и широкоплечее, мужское тело. Начальница была настоящей язвой. Когда в кабинет заходил кто-нибудь достойный осмеяния, она подписывала бумаги, искоса щупая объект липким взглядом, а потом, когда дверь закрывалась, расправляла насмешливое лицо и начинала словесную экзекуцию. Она давала клички коллегам. Секретаршу Татьяну Адамовну она превратила в Мадамовну, диспетчера Виктора Игоревича Кирися в Карася, банщицу Веру Кукушкину в Какашкину. Прозвища прирастали к жертвам навсегда.
Галина Петровна охотно говорила на сексуальные темы: «не понимаю, чего они там стонут в сериалах, я лежу под Колькой, смотрю в потолок и думаю, скорее бы ты кончил», «залез вчера на меня Колька, а мы свет не выключили, и заходит Денис без стука, что, говорит, родители, трахаетесь? ну-ну!»
Ее муж Колька — чистопородный забойщик, его жилы полны угольной крови. Кольку невозможно представить в другой роли. Только так — с фонарем на голове, с сигаретой в углу ухмыляющегося рта, с черной обводкой вокруг глаз, с рюмкой самогона после смены — способно выжить это привередливое существо. В других условиях он бы задохнулся. Он, как верный солдат из касты древних воинов, всегда готов расстреливать Землю из отбойного молотка. Высокий, широкоплечий, чумазый — его можно было бы тиражировать на рекламных щитах партии «Регионы». Колька Коломыкин — настоящее олицетворение Донбасса.
На шахте работал и его родной брат Сашка, облегченная версия, «Колька лайт» — и ростом пониже, и удали поменьше, и рюмку опрокидывал реже. Этот Сашка был мужем нашей Аллочки, ее по-родственному взяла к себе в отдел Галина Петровна. Аллочка была миловидная, грудастая, розовощекая, как канадская «мельба». Она постоянно бегала в аптеку, то за контрацептивами, то за тетрациклином от женского воспаления, то за грушей для спринцевания. О своей интимной жизни она не рассказывала, и о том, что она у Аллочки есть, мы знали благодаря ее тихим фармацевтическим шоп-турам.
Мой сексуальный опыт в ту пору был небогат. Любовные записки, подброшенные в портфель, таинственные звонки и молчание в телефонную трубку, дискотечные объятия под рассеянным светом зеркального шара, прогулки после танцев, поцелуи в подъезде до умопомрачения — все это было. И незначительные целомудренные романы, длящиеся месяц-другой, тоже бывали. Но первый секс случился в одиннадцатом классе, когда мы с толпой одноклас-сников праздновали Новый год. За мной бегал один парень из старших, ему было за двадцать, звали Андреем. Несколько раз он провожал меня с дискотеки, пару раз приходил домой, вызывал меня в подъезд и рассказывал анекдоты. Я ему нравилась. Узнав, где будет отмечать праздник наш класс, он пришел уже после двенадцати, влился в коллектив, стал приглашать меня на медленные танцы, прижиматься, приставать с поцелуями. Ближе к рассвету он взял меня за руку и повел к себе домой, в соседний дом, знакомить с мамой. Мама и впрямь была дома, только она спала в дальней комнате, а мы расположились в гостиной на диване под елкой. Не было никаких эротических переживаний, только ощущение, что меня протыкают тупым предметом. Не знаю, почему это случилось, не было ни любви, ни влечения, одно лишь любопытство. На тот момент моя школьная подруга уже сделала два аборта, а я кроме страстных поцелуев ничего не испытала. Но скорее всего это произошло потому, что Андрей был похож на мега-попзвезду Вадима Козаченко.
После меня тошнило от воспоминаний о той ночи, и я стала избегать Андрея. Мама вынуждена была всякий раз врать, что меня нет дома, когда он, недоумевая, просиживал часы под моим подъездом. Закончилось все неприятным и долгим разговором, после которого Андрей больше не появлялся.
Через год у меня появился Валера. Когда мы познакомились, он учился в Донецком университете экономики и торговли. Валера приезжал домой по выходным, мы встречались каждую субботу в пустой квартире. Его бабушка и дедушка умерли, а квартира ждала Валериной женитьбы. У него были синие глаза и широкий рот. Когда Валера улыбался, казалось, что все его лицо состоит из крупных белоснежных зубов. Мы кувыркались на двуспальной кровати его покойных предков, а после нежностей вели разговоры о том, что мы разумные люди и не должны опускаться до глупой ревности, и если кому-то из нас на пути встретится интересный человек и возникнет желание, никто из нас не обязан хранить эту смешную, мещанскую верность, а наоборот, нужно уступить зову природы, и вообще, мы желаем друг другу только счастья и удовольствий.
Начинались отношения довольно гладко, но вскоре всплыла одна особенность моего характера. Пока Валера был со мной внимателен и нежен, я была холодна, капризничала, кокетничала у него на глазах с другими парнями. Как только он обижался и пропадал, я бросалась на поиски, бегала по друзьям, ждала на остановке, названивала его маме. Но стоило ему вернуться, я снова превращалась в замороженную индейку. Больше двух лет продолжалась борьба противоречий и закончилась тем, что однажды, не дождавшись Валеры в субботу, я пошла с подругами на дискотеку и встретила его там с одной девицей из соседнего поселка. Все мои обеты были нарушены. Я бесилась от мещанской ревности и не желала ему ни счастья, ни удовольствий. Мы расстались.
Мне было двадцать лет, и мои женщины примеряли ко мне молодых холостяков. На поселке девушек, не устроивших свою судьбу до двадцати пяти, считали старыми девами. Коллеги считали, что времени на поиски жениха у меня мало и я должна действовать. По их мнению, больше всех мне подходил Кирюша Ковалев из отдела нормирования. Он закончил Донецкий технический университет и второй год работал нормировщиком, жил с родителями в Шахтерске.
Кирюша ходил в бассейн по вторникам и четвергам, играл в теннис по выходным, не пил и не курил. У него не получалось острить и балагурить, поэтому во время шахтных застолий он либо молчал, либо говорил о теннисе. Молодые экономистки долго не выдерживали Кирюшиных спортивных историй и уходили курить с бойкими на язык маркшейдерами, а Кирюшу, позевывая, дослушивала Марья Семеновна.
Его мама, Тамара Михайловна, работала ревизором в объединении, отец был родственником генерального директора. Все это вызывало пиетет у наших женщин, они считали Кирюшу лучшей партией и заводили о нем разговоры каждый день.
Тамара Михайловна Ковалева — личность известная в шахтных кругах. Она часто приезжала к нам с проверками и ревизиями. Роста невысокого, телосложения крепкого, атлетического, плечи у нее шире, чем бедра. Крупный нос и скошенный подбородок создавали интересную картину: в профиль лицо Тамары Михайловны походило на торпеду. Над верхней губой росли чуть заметные усики. Даже не верилось, что такая мужеподобная женщина родила такого хрупкого мужчину.
Кирюша был невысок и худощав. Все у него было маленьким и узким — глаза, плечи, ладошки. У него были смешные щеки — с небольшими выпуклостями возле уголков рта, казалось, что он прячет там карамельки. Единственной выдающейся деталью его внешности был доставшийся от мамы крупный нос.
Коллеги постоянно изводили меня Кирюшей: подумаешь, худой — откормишь, не беда, что маленький — сейчас модно быть выше жениха, зануда — ну и что, зато у него мама ревизор.
Кирюша мне не нравился, и я отшучивалась от этих предложений. К тому же у меня имелся секрет — я была влюблена в заместителя директора по производству Владимира Андреевича Тетекина.
Тетекин свою должность занимал не больше года, до этого работал начальником семьдесят первого участка. Он был племянником кого-то из замдиректоров объединения «Шахтерскантрацит», поэтому к своим тридцати, при поддержке и протежировании, смог сделать успешную карьеру.
Владимир Андреевич мог быть главным героем популярного сериала. За таких обычно на протяжении всего фильма борются положительные и отрицательные героини, а в конце герой обязательно женится на самой доброй и красивой.
Он был строен, высок, кареглаз. Безукоризненная стрижка, стильный пиджак, дорогой одеколон — мужчина с журнальной обложки. О нем страшно было мечтать, мне казалось, рядом с Тетекиным обязательно должна быть племянница какого-нибудь замдиректора. Я гнала от себя любовные мысли, но когда он заходил в расчетный отдел, я слышала, как стучит мое сердце.
3
В Чумаках проживало около двух тысяч человек. В центре, недалеко от поссовета стояли музыкальная школа, несколько магазинов, чуть дальше, в проулке — библиотека и клуб, на окраине — аптека. Шахта, как голова осьминога, возвышалась стволами и терриконами, а в разные стороны от нее ползли улочки-щупальца.
В 1979-м мы прославились на весь Союз. Шахта наша была самой опасной из-за внезапных выбросов газа и угля. Бороться с этим можно только сотрясательными взрываниями, поэтому ученые решили провести эксперимент — на глубине девятисот метров взорвать атомную бомбу.
Населению чего-то наговорили, объявили учения по гражданской обороне, нагнали автобусов и вывезли из поселка с кормежкой, водкой и культурной программой. Шахту оцепили воинские подразделения. Неподалеку расположились научные лаборатории на колесах, советские и зарубежные обозреватели. Ровно в двенадцать часов дня заряд, заложенный между самыми опасными пластами, подорвали. Даже те, кто находился далеко от шахты, почувствовали, как под ногами дрогнула земля.
После взрыва образовалась остекленевшая полость с десятиметровым диаметром, вокруг нее образовалась зона смятия и дробления радиусом около двадцати метров. Горизонт этот изолировали бетонными перемычками, и шахта продолжила работу. К сожалению, цель не была достигнута, очередной выброс случился на шахте уже через полгода.
Эту подземную конструкцию в документах для служебного пользования назвали «Объектом "Кливаж"». Но вскоре в стране случилась перестройка, республики разделились, и все, кто проводил и контролировал этот взрыв, оказались за границей — о десятиметровой ядерной капсуле забыли. Шахта жила своей обычной жизнью, лишь иногда из объединения приезжал человек с дозиметром и проверял радиационный фон.
Мы с мамой жили в двухэтажном доме — два подъезда, шестнадцать квартир. Таких домов в поселке было немало, их строили заключенные после войны. Бабушка рассказывала, что зэки жили в бараках за поселком и на работу ходили в сопровождении вооруженных солдат и служебных собак. Похожий дом я видела на картине Даниэля Найта. Правда, на полотне этот дом изображен на фоне живописного изгиба реки, увит плющом и плетистыми розами.
Наш рыжебокий, потрескавшийся монстр стоял в череде таких же ветхих уродцев и был окружен угольными сараями. Поселковая котельная работала с большими перебоями, несмотря на то, что уголь лежал у нас под ногами. За несуществующее отопление коммунальщики брали большие деньги, многие жители поселка от него отказались, и работники ЖЭКа обрезали батареи. В наших квартирах стояли печи-пролетки.
Осенью мать покупала на шахте машину угля. Его сгружали возле сарая, и несколько дней мы перебрасывали уголь. Когда наступали холода, топили печь. Квартира наша находилась на втором этаже, мы всю зиму, день за днем, носили тяжелые ведра: вверх — с углем, вниз — с золой.
Комнаты были высокие, под три метра, и все тепло собиралось под потолком. Чтобы прогреть жилье, нужно было сжечь несколько ведер угля. Квартира была небольшая — кухня, гостиная и спальня, но мы постоянно мерзли. До спальни тепло не доходило.
Чтобы собрать теплый воздух, мы завешивали дверь спальни байковым одеялом и всю зиму ютились в гостиной. Спальня так выхолаживалась, что в ней можно было замораживать куриные тушки. Иногда, чтобы согреться, я ставила раскладушку в кухне возле печи и проводила райские ночи, наслаждаясь теплом и слушая вой ветра в печной трубе.
Мама заведовала поселковой аптекой. В девяностые начальник управления сократил фармацевта и санитарку. Мама осталась одна и работала за троих. Вела документацию, сдавала отчеты в центральную аптеку, ездила за товаром, раскладывала упаковки, надписывала ценники, мыла полы. Начальник ей доплачивал, но денег не хватало, и как только я окончила школу, мать пошла с подарком к директору шахты и попросила принять меня в бухгалтерию. Вскоре в декретный отпуск пошла одна молодая расчетчица, и меня взяли на ее место с условием, что я поступлю в техникум на заочное отделение.
4
Работа мне нравилось. Мы приходили к семи, вместе с первой сменой, а в три уже расходились по домам. Экономическую службу шахтеры пренебрежительно называли «контора». Весь день мы стучали по клавишам калькуляторов, в обеденный перерыв шли в столовую за чебуреками, запивали чаем «Похудей». К нам на шахту заглядывали коммивояжеры и спекулянты, мы рассматривали товар, примеряли кофточки и колечки. В отдел заходили начальники участков, сверялись по зарплате, угощали шоколадками. Иногда заглядывал директор Гаврилов Федор Кузьмич. Если видел продавцов женских тряпочек, хохотал, прикладывая к себе пеньюары и трусики-стринги.
Ему нравилась наша яблочная Аллочка:
— Дай за сиську подержаться, — всякий раз шутил он, обнимая Аллочку за плечи.
На шахте работали две жены Федора Кузьмича — бывшая пожилая в отделе нормирования и нынешняя молодая в отделе кадров.
Наш директор был хорош: небесно-синие глаза, платиновая седина, аристократическое лицо. Ему бы роста добавить сантиметров десять-пятнадцать, получился бы эталон стареющей красоты.
Женщин он обожал, раздавал титулы самым выдающимся: Аллочка — «Миссис сиськи», Татьяна Адамовна — «Миссис пышный зад». Меня из-за длинных ног называл «Мисс ноги» и, встречая в коридоре, говорил воображаемому секретарю: «Приказ по шахте! Бухгалтерам расчетного отдела ходить на работу в коротких юбках. Точка. За невыполнение лишать премии».
Короткую юбку я иногда надевала, но премий мне за это не давали. С тех пор как развалился Союз, шахтам перестали давать дотации. Оклады у нас были маленькие, да и выплаты задерживали. Жители Чумаков выкручивались, как могли: кто-то спекулировал мелким товаром, сигаретами, жвачками, шоколадками, те, у кого были частные дома, заводили кур, свиней и коров, несколько человек в поселке гнали на продажу самогон. Многие уезжали на заработки в Москву. Мы выживали благодаря тому, что мама работала в аптеке и получала зарплату без задержек.
5
Тем летом, пятого июня Марье Семеновне Вдович исполнялось пятьдесят. За окнами установилась чудная погода, в посадке щебетали птицы, цвели дикие груши, бархатным ковром стелилась лиловая хохлатка. Праздновать в комбинате не хотелось, и мы решили, что после сдачи расчетных ведомостей пойдем на природу жарить шашлык.
К тому же после случаев в ламповой и табельной тревожные события произошли в шахтном архиве. Наш архивариус Людмила Николаевна, придя утром на работу, обнаружила, что стеллаж с «Журналами табельного учета» за 1979 год пуст, а все подшивки лежат на полу разложенные веером, словно кто-то всю ночь их читал. Располагался архив в комнате без окон, железная дверь закрывалась на два замка и опечатывалась полоской бумаги с датой и подписью архивариуса. Злоумышленник проник в архив каким-то таинственным способом.
Начальница называла Людмилу Николаевну Головой из-за того, что ее голова была чуть больше, чем того требовало небольшое аккуратное тело. Но мне казалось, что Людмила Николаевна больше походила на царевну-лягушку в зрелом возрасте. У нее были огромные зеленые глаза, длинные ресницы и круглые, словно надутые щечки. Она была аккуратнейшей женщиной, содержала документы в чрезвычайном порядке, и мысли о том, что она забыла закрыть дверь и опечатать архив, не возникало ни у кого. Нашлось только одно объяснение — Шубин.
Это событие укрепило нас в решении идти на пикник в лес, находиться в конторских стенах стало жутковато.
В нужный час я с подарком и букетом цветов подошла к месту встречи.
Парикмахерская в поселке была одна. Мастер первой категории Людмила Головко всем без исключения делала стрижку «шапочка» и химическую завивку. У Марьи Семеновны была кудрявая шапочка баклажанного цвета, у Галины Николаевны темно-русого, у Аллочки белокурая, а у меня светло-русая шапочка без завивки.
Все женщины расчетного отдела были одеты в спортивные брюки из эластичного бархата. Цвет и покрой был одинаков, темно-серый с белыми лампасами, отличались они только размером. У меня был сорок шестой, у Аллочки сорок восьмой, у Галины Петровны пятьдесят второй и шестидесятый у Марьи Семеновны.
Поселковая коммерсантка Танька Шумейко, договорившись с шахтным руководством, делала в конторе особый бизнес. Она покупала в Турции дешевый товар, привозила баулы на шахту и раздавала вещи в долг под зарплату. Операция фиксировалась в шахтных ведомостях и отражалась в бухгалтерских проводках по кредиту. Одевался у нее весь поселок. Местные шопоголики в день зарплаты получали дырку от бублика. Зато Танька, дравшая со своих клиентов три цены, чувствовала себя превосходно.
Ассортимент был невелик, поэтому весь поселок ходил в одинаковой одежде. Наш отдел купил на зиму серые кроликовые полушубки, на весну — укороченные плащи в мелкую черно-белую клетку, на лето — яркие сарафаны из вискозы. Ну и серые спортивные брюки для пикников.
Все уже собрались, и я не могла понять, почему мы топчемся на месте. Но вскоре стали понятны и неловкая заминка, и смешливые покашливания Галины Петровны: из-за угла появился Кирюша в черных брюках со стрелками, с букетом роз и объемным пластиковым пакетом. Чтобы устроить мою личную жизнь, женщины решили пригласить на пикник Кирюшу из планового отдела. Прощай, мой кареглазый Тетекин в модном пиджаке, отныне я помолвлена с Кирюшей!
Двинулись к лесу. По пути мы зашли в овощной магазин и купили гигантский импортный арбуз. Нести его, как единственному мужчине, начальница приказала Кирюше. Он вздыхал, потел, менял руку, но все же тащил свою ношу.
Когда мы пришли на поляну, муж Марьи Семеновны был уже там. Он привез на мотоцикле выпивку и закуску, раскочегарил мангал. Женщины разбирали пакеты, расставляли пластиковые судки с салатами, резали хлеб и колбасу, а мы с Кирюшей ходили невдалеке, рвали полевые колоски, грызли соломинки и говорили о пустяках.
Потом начался банкет. Кирюша старательно исполнял свои обязанности, подливал мне вино, подавал дальние блюда, поддерживал шампур, когда я стаскивала в тарелку куски мяса, даже спросил один раз: «Тебе не холодно?», когда от леса повеяло прохладой.
Кирюшина мама, собирая сына на банкет, положила ему в пакет консервированный салат «завтрак домоседа» — овощи, тушенные с рисом. Мы ели угощение и расхваливали кулинарный талант Тамары Михайловны. Начальница меня толкала в бок, и когда Кирюша отвлекался, шептала в ухо: «Забирай, пока не увели!»
На десерт разрезали арбуз. Кирюша не зря мучился, мякоть оказалась высококлассной — алой, сахарной, сочной. Кирюша вырезал кубики, выковыривал косточки и протягивал мне сладость, нанизанную на вилку. Я поедала, обливаясь соком, Кирюша протягивал мне салфетки.
Замысел моих коллег был осуществлен, операция по подсадке кавалера прошла успешно, но я чувствовала, что им чего-то не хватает, какого-то всплеска, яркого мазка, завершающего аккорда. И тогда я пригласила Кирюшу прогуляться.
Недалеко от поляны начиналась густая лесополоса и был крутой спуск. Там, внизу, в тенистой прохладе, в гуще деревьев журчал извилистый ручей. Мы с Кирюшей, держась за ветки, спустились по скользкой тропе. Я разулась, взяла в руки босоножки и вступила в ручей. Сквозь прозрачную воду виднелось песчаное дно.
Вскоре послышались хруст ломающейся ветки и шорох листвы. В просветах кустарника мелькнула макушка баклажанной шевелюры. Из центра послали агента. Меня раззадорило вино. Я вышла из воды, подошла к Кирюше, обняла его плечи и поцеловала в висок. Вскоре под могучим задом затрещал сухой хворост. Довольный разведчик возвращался на базу с докладом.
Я развернулась и пошла вниз по руслу. За мной, как мальчик за бегущим по воде корабликом, шел мой кавалер. Вскоре съеденный арбуз дал о себе знать. Я вышла из воды, обулась, попросила Кирюшу меня подождать и стала искать заросли погуще. Я шла и оглядывалась на Кирюшу. Мне казалось, что кустики вокруг чахлые и, если я присяду, Кирюше будем меня видно. Я шла и шла по посадке, все больше удаляясь вглубь. Наконец нашла то, что искала. Передо мной было широкое углубление, заросшая травой воронка, окруженная терновыми зарослями. Я пробралась сквозь колючую поросль и прыгнула на дно ямы.
В мультфильме «Тайна третьей планеты» космические корабли, приземляясь на гладкую поверхность чужой планеты, внезапно проваливались в темноту — под ними разверзалась земля. Я почувствовала, как у меня из-под ног уплыл верхний слой, словно кто-то потянул за травяной ковер. Сначала я увидела зыбкую глубину, потом в глазах потемнело.
6
Я почувствовала запах угольной пыли. Посмотрев наверх, я не увидала света — дыра, в которую я провалилась, затянулась. Вокруг было черно, и я стала ощупывать дно. В момент падения меня словно разделили пополам. Я прежняя была скована страхом и спряталась глубоко внутрь, но другая, новая, прежде незнакомая, оказалась собрана, спокойна и действовала решительно, как солдат на учениях. Я присела, как лягушка, и двинулась вперед, ощупывая перед собой поверхность. Ладони шарили по угловатым кускам породы и царапали руки. Так я проползла, по ощущениям, метра два, пока не уткнулась в стену, потом встала в полный рост и медленно, на ощупь пошла вдоль стены. Если я через шурф попала в штольню, то рано или поздно она выведет меня на поверхность. Если в штрек, то у меня будет шанс добраться до выработки и встретить там забойщиков. Они вывезут маня из шахты, и я спасена. Некоторое время я медленно шла по коридору, держась за стену. Там, на поверхности, было жарко, градусов тридцать, а здесь, под землей, сыро и холодно. К тому же я ощущала давление, как в морской глубине. Иногда я кричала «эй!» и слушала, как мой крик превращается в эхо и медленно тонет в подземной толще.
Я часто видела в приключенческих фильмах, как герой, оказавшись на большой высоте на краю пропасти, боялся смотреть вниз, чтобы не сорваться. У нас в школе на спортивной площадке стояло гимнастическое бревно. Я довольно уверенно ходила по нему туда и обратно, но как только представляла, что подо мной пропасть, тут же теряла равновесие. Главное — не думать, не только на высоте, но и глубоко под землей.
Постепенно глаза привыкли к темноте. Когда в глубине тоннеля посветлело, я прибавила шагу, а потом побежала, чтобы поскорее добраться до светового источника. Приближаясь к нему, я стала разбирать очертания темной фигуры и фонарь на шахтерской каске. Я решила, что попала в забой и сейчас встречусь с одним из рабочих. Я крикнула, но он не услышал.
Я бежала ему навстречу и кричала «эй!» Думала, он как-то отреагирует, что-нибудь крикнет в ответ или помашет рукой, но он молчал и, как мне казалось, безучастно смотрел в мою сторону.
Когда рабочий был от меня метрах в пяти-шести, тоннель закончился, и я оказалась внутри горной выработки эллипсоидной формы, словно кто-то сделал выемку для гигантской таблетки. Шахтер сидел в кресле в самом центре этой сферы. Я замедлила ход и тихо подошла к нему.
Он был черным, как угорь. Его шахтерская роба пропиталась блестящей угольной пылью и, казалось, захрустит от прикосновения, как фольга. Кирзовые сапоги внушительного размера были изувечены вмятинами и царапинами. Черные пальцы имели странную форму, словно их вытянули и утончили. Он держался за подлокотники — кисти рук оплетали их, словно корневища. Глаза были закрыты.
Кресло, на котором он сидел, напоминало деревянный трон. Высокая спинка треугольной формы с тремя набалдашниками — два по краям, один в центре. Мощные подлокотники, изгибаясь, перетекали в толстые ножки. Коричневая краска потемнела от сажи.
Рядом с креслом стоял напольный торшер. Похожие светильники я часто встречала в поселковых квартирах, но у этого металлический каркас абажура был густо увит узорной паутиной и припорошен блестящей антрацитовой пылью. Вдоль ножки болтался выключатель — кусок технического шпагата с привязанной металлической гайкой на конце. Из-под абажура лился мягкий свет, и шахтер вместе с креслом был очерчен границей светового круга.
Я тронула его за колено. Он открыл глаза и сказал:
— Бледная ты какая-то…
Глядя на меня, он рассмеялся. Смех его был детский, непосредственный, совсем не мужской.
— Я провалилась в шурф, — сказала я.
Он снова рассмеялся, а я думала, что ему сказать. Решила сообщить ему, что перед ним бухгалтер расчетного отдела, которая в дни сверки может дать без очереди талон, шахтеры обычно заводят дружбу с расчетчицами.
— На каком участке вы работаете? — спросила я, — У кого сверяетесь? У Аллочки? Что-то я вас не помню!
Вместо ответа он зевнул и стал задумчив. Его лицо мне показалось странным, оно было продолговатым, как огурец, черты острые, птичьи. Но особенность заключалась в том, что его будто бы перекосило. Словно оно зигзагообразно отразилось в кривом зеркале и навсегда приняло форму своего изображения.
Я сказала:
— Вы мне хотя бы покажите, куда идти, я сама выберусь.
— Мы находимся на глубине девятьсот метров, — сказал он.
Я ничего не понимала во всех этих внутришахтных делах, цифра не произвела на меня впечатления. Но мне показался знакомым его голос.
Он продолжил:
— Хочешь, я сделаю тебе бабочку?
Вспомнила. Таким мягким голосом говорил Арамис из фильма «Д’Артаньян и три мушкетера». Я пожала плечами и равнодушно ответила:
— Ну, сделайте…
Он оторвал руку от подлокотника, сжал в кулак длинные пальцы и протянул мне:
— Дунь!
Я дунула. Он разжал пальцы, и я увидела на его ладони мерцающий трепет. Он мгновенно приняла форму бабочки, и, взмахнув крыльями, вспорхнул с ладони. Бабочка переливалась. Ее крылья были нежно-лилового цвета, а на передних фиолетовым контуром были очерчены карие окружности. Казалось, бабочка смотрела на меня своими крыльями.
Шахтер улыбнулся и сказал:
— Дарю.
Бабочка летала вокруг меня. Я протянула ей ладонь, она села и тут же растворилась в воздухе. И вдруг все эти паззлы — странные беспорядки на шахте, кресло с торшером внутри горной выработки, глубина девятьсот метров, светящаяся бабочка — сложились в одну невероятную картину. И картина эта не была страшной, а напротив, светилась и переливалась тихими спокойными красками. Случись эта встреча там, наверху, в конторе, я бы, наверное, умерла от испуга, а здесь, в шахте, мысль о запредельном, наоборот, раззадорила меня. Когда поняла, кто сидит передо мной, я спрятала в карман руку, на которой только что сидела бабочка, и сказала:
— Вас зовут Игнат.
Он облегченно вздохнул, словно избавился от тяжелой ноши:
— Хорошо, что ты пришла.
— Говорят, что вы призрак…
— А что еще говорят?
На фоне покрытого сажей лица голубоватые белки светились, как неоновые.
— Ну… что вы были влюблены в откатчицу Христину…
— Не откатчицу Христину, а табельщицу Тамару. А еще?
— Что эта Христина, то есть Тамара, погибла из-за какого-то начальника. Вернее, шахтовладельца. Было, типа, нарушение техники безопасности. Давно, в девятнадцатом веке. А вы потом этого владельца убили. А сами бросились в шурф, не выдержав разлуки с возлюбленной, и стали призраком, который покровительствует шахтерам и ненавидит начальников.
— Какая романтическая история… — он хохотнул, — все было не так.
— А как?
— Мы с Тамарой познакомились в горном техникуме. Я пришел учиться на электрика, она на маркшейдера. Помню, стоим первого сентября на линейке, и она проходит мимо с подругой, такая легкая, нарядная, в светлом шелковом платьице. Меня словно горячим ветром обожгло. Вскоре познакомились, стали встречаться, через два года поженились. Она жила на Собачьем хуторе, в многодетной семье. Отец у нее был пьющий. После свадьбы я привез ее к себе, сначала жили с моей мамой, потом нам дали квартиру. Я ребеночка очень хотел, но она все откладывала. Она хотела сначала обустроить быт. А потом ей «Жигули» захотелось. Я перевелся в лаву крутого падения, там платили до тысячи в месяц. «Жигули» стоили пять-шесть тысяч, я думал — куплю машину, уйду с опасного участка. Жена работала в табельной. И вдруг до меня стали доходить слухи, что во время ночных смен у нее в каптерке подолгу засиживается начальник ВТБ. Я задал ей вопрос. Она ответила, что он инвентаризацию делает. А потом был взрыв…Ты помнишь ядерный взрыв?
— Мне рассказывали.
— Перед взрывом всех выводили из шахты, эвакуировали поселок. Я помогал ученым устанавливать оборудование. А в табельной как раз Тамара дежурила, ее смена. Я задержался, одно крепление долго не мог приладить, последним ушел с участка. Прихожу к клети, жду-жду, клеть не опускается. Никто не собирается выводить меня из шахты. Забыли. А Тамара взяла мой номерок с доски учета и в карман себе положила, а начальству сообщила, что в шахте никого не осталось.
Он замолчал.
— И что потом? — спросила я.
— С тех пор я здесь.
— Вы живете под землей двадцать лет? Но как?
— Давай на «ты». Угнетают меня эти официальные отношения.
— Давай,— согласилась я, — а как ты выжил?
— Не знаю. Со мной произошло что-то странное. Когда бабахнуло, я очутился внутри сияния. Видела северное сияние?
— На картинке.
— До этого я тоже только на картинках видел. Только там полосы изображены вертикальные одного или двух цветов, а там, где я очутился, полосы ходили вокруг меня, как спирали. Яркие. Всех цветов радуги. Там, внутри, я провел двенадцать часов, но времени не чувствовал, словно его не существовало.
— Но откуда ты знаешь, что именно двенадцать?
— Знаю и все. Мне трудно это объяснить.
— И бабочку трудно объяснить?
— И бабочку… Я очень изменился после взрыва.
— Слушай, — спросила я после недолгой паузы, — а как ты узнал, что твоя Тамара тебя предала? Может, это как-то случайно получилось? Может, ее подменили на рабочем месте? Может, ей стало плохо, ее отвезли в больницу, а другую табельщицу забыли поставить в известность, что человек остался в шахте?
— Я все проверил в архиве. В журнале учета за тот день стоит ее подпись.
— Так это ты шухер навел в архиве?
Шубин захохотал:
— Я! — он хохотал, как ненормальный.
— Чего ты ржешь? Что тут смешного?
— А все смешное, — он всхлипывал от смеха и утирал слезы. Казалось, что он сейчас задохнется от смеха.
— Но после взрыва прошло двадцать лет…
Я пыталась вернуть его к разговору, но он продолжал хохотать. Он всхлипывал и вытирал рукавом слезящиеся глаза.
— Да успокойся ты! Расскажи, что ты ешь? Где берешь воду? Как спишь? Как человек может столько лет провести под землей?
Внезапно он замолчал и стал серьезен. Смена настроения произошла так быстро, словно он механически переключил режим во внутренних настройках.
— Теперь я не совсем человек. Еда и вода мне не нужны. Я не ем и не пью. А отдыхаю здесь, в этом кресле. Ты когда-нибудь видела привидение? — внезапно спросил он.
— Нет, ни разу…
— Вот и я ни разу, — грустно сказал Шубин, но тут же заулыбался во весь рот, — ты будешь моим привидением.
— В смысле? — меня насторожили его слова.
— Ты будешь привидением. Не от слова «видеть», а от слова «водить». Ты будешь приводить людей к шурфу, к тому самому, в который провалилась, и сбрасывать вниз. А я здесь буду их встречать.
— Ты это серьезно?
— Да, — ответил он.
— Зачем тебе это?
— Нужно.
— Нормально! Клево ты все придумал! Очуметь! А ты у людей спрашивал, хотят ли они упасть в шурф?
— После того, как я их обработаю в капсуле, они будут мне благодарны. Сначала немножко насилия, но потом они будут счастливы, что с ними это произошло. Это как удаление гнойника.
Мне стало нехорошо. Ядерный взрыв, несомненно, повредил парню мозги. Сначала меня забавляли его странности, но теперь стало жутко. Я не подала вида и продолжила разговор:
— А что это за капсула такая?
— После взрыва образовалась капсула, и если провести в ней некоторое время…
Шубин замолчал и опустил глаза.
— Что? — спросила я.
Он поднял взгляд и продолжил:
— Если человек проводит двенадцать часов в капсуле, он становится другим.
— Каким другим?
— Представь себе кухню, в которой длительное время готовили и ели, но ни разу не убрали и не помыли. Представила?
— Представила.
— Опиши, как ты ее видишь?
— Ой, ну ты прям, как школьный учитель. Нормально вижу. Грязища везде.
— Горы немытой посуды, залитая горелым жиром плита, стол, засыпанный крошками, фантиками, покрытый пятнами разлитых супов, забитое до краев мусорное ведро, клочья бумажного мусора рядом с ним, пол, усеянный бумажками-фантиками, кран и раковина, покрытые густым слоем известкового налета, кафельная стена в обильный масляных брызгах, засаленный подоконник с бутылью забродившего кваса. Так?
— Ну да. Так.
— А теперь представь, что все это хозяйство в один момент очищается до блеска. Грязь, мусор, хлам — ничего больше нет, все выметено, выбелено, отмыто. Воздух пахнет свежестью и звенит, как хрусталь. Представила?
— Ну, представила…
— Так вот, то же самое делает капсула с человеком. До нее он грязная кухня. После — чистая.
— Значит, ты сейчас чистая кухня…
— Так и есть.
— А это больно?
— Не очень.
— Покажи мне эту капсулу.
— Потом покажу. Тебе еще рано. После превращения ты не захочешь возвращаться, а мне нужна твоя помощь наверху.
— Не захочу я здесь остаться!
— Но и туда больше не захочешь.
— Почему?
— Слушай меня. Мне нужны мужчины. Четыре человека. И не просто мужчины, а мерзавцы, грешники, чем грязнее душа, тем лучше — больше света вольется. Будешь завлекать в лес, подводить к краю шурфа и сталкивать их ко мне.
— И ты всех их будешь в капсулу засовывать?
— Да, санитарная обработка.
— А потом?
— Потом отпущу. Они вернутся очищенными.
— Почему четыре?
— В капсуле осталось энергетического ресурса на четверых, хотя... может и на пятого хватит. Я тебе потом дам знать.
— Но зачем все это?
— С момента возвращения они станут вирусоносителями света. Новая настройка станет для них программой, они будут повторять ее раз за разом, как балерина из механической шкатулки — крышка открывается и плясунья вертится на одной ножке под волшебные звуки. А если проще — образ их мыслей будет накладывать отпечаток на образ их действий, а все, живущие рядом и наблюдающие за механизмом действий, бессознательно будут перенимать образ мыслей. Постепенно, медленно, капля по капле, из года в год этот вирус заразит все души и однажды вызовет всемирное воспаление, планету охватит эпидемия света и добра. Все исправятся, очистятся, переродятся. Наступит мировая гармония.
Он снова захохотал, он ржал так громко, что казалось, от взрывов его хохота начнется землетрясение.
Этот сумасшедший опасен, думала я, глядя в его светящиеся глаза. Отпустит ли он меня? Как избавиться от него? Что делать? Как попасть на поверхность? Буду кивать, изображать послушание и смирение, обещать отряды мужчин, только бы он помог мне выбраться из шурфа.
— А теперь вынужденная мера, — продолжил Шубин, — извини, но мне придется применить шантаж.
Я насторожилась.
— Чтобы гарантировать осуществление моих планов, я вынужден использовать давление. Если ты ослушаешься и не будешь делать то, о чем я тебя прошу, я чихну, когда в забой спустится твой отец. Ты же любишь отца?
— Шубин, ты дерьмо.
— Ну что же это такое! Молодая, симпатичная девушка и так некрасиво выражаешься. Это необходимая мера. Скоро ты поймешь, что наше дело является правым и благородным. А пока я буду следить за твоим отцом и ждать от тебя посланцев.
— Но это же не так просто. Попробуй этих мужиков в лес заманить. Дураки они, что ли? И в шурф как их сбрасывать? Я что, Шварценеггер?
— Ты молодая, красивая женщина, мужчины должны идти за тобой на край света, вот и приводи их на край шурфа.
— Шубин, отпусти меня! У меня мама наверху волнуется. Не смогу я этих мужиков сюда водить! Не получится у меня! Я боюсь, в конце концов! Ты же добрый, ты же вирусоноситель! Ты сказал, что капсула сделала тебя чистым!
Из глаз покатились слезы.
— Тише, успокойся, все у нас получится. Ты главное приводи их к краю шурфа, я буду тебе помогать, если что-то пойдет не так… Да успокойся ты наконец.
Он встал с кресла, взял меня за плечи и помог сесть на свое место. Кресло было теплым.
— Сейчас ты поднимешься на поверхность и пойдешь домой к своей маме. Ляжешь в кровать, поворочаешься с боку на бок, покрутишь разные мысли, а утром проснешься со спокойной и просветленной головой. Вот посмотришь, все так и будет. А сейчас расслабься, вот так. Возьми в руки выключатель.
Шубин вложил мне в правую руку выключатель от торшера и помог зажать его в кулаке.
— А теперь дерни за него, — продолжил он, — дерни, не бойся. Как будто выключаешь свет, ну!
Я дернула за веревку, и свет погас. Сразу же ощутила резкое движение под собой, словно я сидела в парке на аттракционе и начался сеанс полета. А еще через несколько секунд я почувствовала, как мою кожу обволок теплый воздух. Я открыла глаза. Солнце шло к закату, и тени деревьев растянулись во весь рост.
Возвращаясь, я делала зрительные пометки. Заходить на поляну удобнее всего со стороны старого, раскидистого дуба, вот дорожка, ведущая к ручью, здесь недалеко от трех плоских камней, выложенных небрежными ступеньками, я вышла из воды. По руслу двигалась около пяти минут. А вот тропинка, ведущая на поляну, где проходил наш пикник. Я поднялась туда, но все уже разошлись. Костер давно догорел, и там, на пепелище, вперемешку с золой, лежали несколько фантиков от конфет.
Когда я вернулась, мать уже спала, она рано ложилась и рано просыпалась. Светильник горел, голова неудобно откинулась на подушку, сверху на груди лежала книга Геннадия Малахова «Закаливание и водолечение». Я убрала книгу, выключила свет и пошла к себе.
7
Отец оставил нас с матерью, когда мне было одиннадцать лет. Это было скорее закономерностью, чем случайностью, жили они неладно.
Родители познакомились в городе Советске Калининградской области. Молоденькая мама попала туда по распределению после медицинского училища, работала фармацевтом в аптеке.
После окончания политехнического института отец мог в армию не идти, там была военная кафедра, но зачем-то пошел. Так он оказался в Советской военной части, в младшем офицерском составе войск РТБ.
Не знаю, как родители познакомились, они никогда не рассказывали об этом, а я не спрашивала. Возможно, папа съел что-то несвежее в офицерской столовой, у него заболел живот и он пришел в аптеку за бесалолом или пошел в увольнение с другими офицерами, зашел на городскую дискотеку и там увидел танцующую маму. Первую встречу любят вспоминать счастливые пары, моим родителям не повезло.
Я много раз смотрела на фотографию, сделанную в то время в городском фотосалоне, пытаясь что-нибудь о них понять.
Мама в черной водолазке с длинными распущенными волосами. Челку она тогда не стригла, и длинные пряди, разделенные прямым пробором, шелковистыми струйками падали вниз. Милое лицо. Такие девочки в школе обычно играют Снегурочек на новогодних праздниках. Тонкие ниточки бровей, острый подбородок. Сколько я ее помню, она всегда рисовала верхние стрелки, даже тогда, в девятнадцать лет.
Папа в офицерской форме и фуражке. На лице — ирония. Его нельзя назвать красавцем, но обаянием он был наделен сполна. Помню, как только выходил на экраны какой-нибудь громкий фильм, знакомые женщины говорили отцу, что он похож на главного героя, то на Миронова, то на Нахапетова, то на Александра Михайлова. Была в нем та самая изюминка, которая делает актеров любимыми, а мужчин желанными.
Мама быстро забеременела. Они расписались и поехали в Тверскую область знакомиться с мамиными родителями. Мама рассказывала, что во время этой поездки она чувствовала себя очень неловко, ей казалось, что папу смущала бедность, которую он увидел в бабушкином доме. Мамины родители жили в деревянной двухкомнатной избе, дедушка был плотником, бабушка медсестрой. С ними еще жили две младшие сестры-близняшки.
Оттуда отец повез мать на Украину. Его семья жила в селе на Донбассе. Дедушка работал директором школы, бабушка — учительницей младших классов. Благополучная сельская интеллигенция. У них был добротный кирпичный дом, каменные сараи, строились гараж и летняя беседка. Мама попала в рай.
Папе оставалось дослужить несколько месяцев, он оставил беременную жену и уехал в Советск.
Когда он перестал писать, мама тосковала, отправляла письмо за письмом, ходила на почту за ответами, но их все не было. Вернуться он должен был осенью, а летом родилась я.
Когда вернулся, они долго выясняли отношения, и папа признался, что полюбил другую женщину, генеральскую дочку (кажется, он один раз даже ездил к ней после службы, но этот роман долго не продлился).
В декабре мать собрала вещи, взяла меня и поехала к родителям.
Об этой поездке мать вспоминала не раз. Ехать нужно было больше суток. Она в суматохе плохо продумала детали. В поезде у нее закончились сухие пеленки и ползунки. Когда выезжала, грудь была полна молока, но, как только села в поезд, молоко исчезло. В поезде плохо топили, на улице стояли морозы. Я так орала, что сбегались люди из соседних вагонов. Помогали, кто чем мог, проводница принесла сухих вагонных простыней, кто-то из пассажиров раздобыл молока. Я не раз представляла себя на месте матери в те часы, и меня охватывала паника. Наверное, это же чувство испытывала тогда и я, голодная, мокрая, испуганная, по непонятной причине вырванная из привычного уюта.
Наш приезд не обрадовал ее родню. В доме была небольшая кухня с русской печью и комната, где ютились баба с дедом, две маминых сестры, а теперь еще мы. Я орала дни и ночи напролет. Не знаю, сколько месяцев мы провели там, но все это время украинские бабушка с дедушкой уговаривали отца поехать и забрать молодую жену с ребенком. Однажды он за нами приехал.
Три года мы прожили в селе, еще девять — в поселке Чумаки. Моему отцу дали квартиру как молодому специалисту. Мама работала в аптеке, папа начальником участка на шахте. Меня отдали в детский сад. Из рассказов матери я знаю, что отец много времени проводил в компании шахтного руководства. Они пили пиво в местном баре, играли в футбол, устраивали пикники в лесу за поселком. Родители прожили вместе около двенадцати склочных лет. Потом на шахту в маркшейдерский отдел пришла работать молоденькая, яркая, ягодно-малиновая Эличка. Отец влюбился и ушел к ней. А мы с матерью остались жить в старой обшарпанной двухэтажке с печным отоплением, в окружении угольных сараев.
Помню, когда была маленькой, я липла к нему, как шелковая ткань. Из всех поздних гостей папа носил меня, сонную, на руках. А я говорила всем, что когда вырасту, выйду замуж за папу. Когда подросла, ходила с ним за пивом, на футбол. Отец ехал заправлять машину бензином — я всегда сидела на заднем сиденье. После школы заходила на шахту, сидела в кабинете и стучала на печатной машинке, пока он не закончит работу.
Когда отец ушел из семьи, наши отношения не прервались. Он познакомил меня с молодой женой, мы подружились. Я часто гостила у них, проводила каникулы.
Не знаю, видел ли Шубин ядерным зрением всю трепетность моей дочерней любви, но своей подземной угрозой он попал в точку.
8
В детстве у меня было живое воображение. Помню, я придумала, что у нас в квартире поселился маленький домовой по имени Юра. Я рассказывала о нем матери, сочиняла приключения, которые переживали мы с Юрой, когда родителей не было дома. Я была так увлечена своим персонажем, что однажды поверила в его реальность, и когда родители оставляли меня одну, шарила под столами и кроватями, пытаясь его найти.
В ту ночь, первую после встречи с Шубиным, в моей голове до утра вертелась карусель. То мне казалось, что никакого Шубина не было, а вся эта история мне приснилась, когда я пьяная уснула на поляне. То мне казалось, что Шубин был, но только лишь как мимолетное видение, как галлюцинация, вызванная страхом после падения. Под утро мне стало казаться, что Шубин всегда был в моей жизни, только раньше я его не замечала, а все мужчины, с которыми у меня были отношения, уже давно поселились на дне забытой штольни на глубине девятисот метров.
Больше всего меня беспокоил отец. А что, если все это мне не приснилось, не померещилось? Если действительно Шубин сидит в своем шурфе и ждет от меня мужчин, а я, думая что все это игра воображения, не стану их доставлять? Что будет с отцом? Вдруг Шубин действительно чихнет рядом с ним и случится взрыв?
Я проснулась от щебета дверного звонка. Тело ломило, и побаливали ладони. Я увидела свежие царапины с въевшейся угольной пылью и тут же нахлынула уверенность: Шубин существует.
Матери дома не было, мне пришлось встать и открыть дверь. На пороге стояла Зоя. Мы дружили с ней с девятого класса и были довольно колоритной парочкой. У меня рост сто семьдесят три, у Зои — сто пятьдесят. Когда мы с ней наряжались на дискотеку, она страшно раздражалась, если я надевала туфли на каблуках. У нее вся обувь была на гигантских платформах, но стоило мне всунуться в свои лодочки, Зойкины платформы тут же теряли эффективность. Еще она комплексовала из-за своего веса. В высоту она была мала, а в ширину велика. Но все остальное великолепно. Она говорила, что ее бабушка по отцовой линии была цыганкой: длинная копна каштановых волос, сияющие, как светофоры, темные глаза, ресницы, как взлетающие лучи, пухлые, изящно вылепленные губы, белоснежные, аккуратно упакованные зубы. Она могла бы сниматься в рекламе шампуней, губной помады или туши для ресниц. Ее голова была идеальна.
— Мамка дома? — шепотом спросила Зоя.
— Неа.
— А где она?
— На рынок, наверное, поехала.
— А чего ты в пижаме до сих пор? — подкрутила громкость Зоя.
— Только проснулась.
— Пойдем за травой?
— Куда?
— В Камышатку.
— Ты посадила там траву?
— Не. Там прям на обочинах растет.
— А разве ее можно курить?
— Можно.
— Не гони. Если бы от нее перло, твои дружки ее бы уже выкосили.
— Они еще не знают, что от нее прет.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю.
— Пробовала, что ли?
— Нет. Мне сказали.
— Кто?
— Дед Пихто.
— Ну и иди сама за своей травой!
— Да ты не кипешуй! Хилый сказал, что Циклоп недавно попробовал и ему вставило. Пойдем, а то ничего не останется.
Курить траву Зою приучил ее парень по кличке Хилый. Свое прозвище он получил из-за худой и сутулой фигуры. Звали его, кажется, Сергей, а фамилия вроде бы Яковенко, но об этом давно никто не помнил, кличка, как имплантат, давно стала его частью. Он был ярким представителем поселковой гопоты, и всем худшим в себе Зоя была обязана Хилому.
Я траву не курила, но решила пойти. Зоя работала сменным механиком компрессорных установок и знала много шахтных сплетен. Пока я одевалась и жевала бутерброд, она рассказала, что ее родители уехали с ночевкой к бабушке и мы после Камышатки стразу пойдем к ней сушить траву.
На автобусе до Камышатки не долго, минут десять, но ходили они редко, зачастую ждать приходилось дольше, чем ехать. Зоя предложила идти пешком, чтобы «растрясти булки», она всегда думала о своей фигуре.
Чумаки находились на возвышенности. Мы вышли из поселка, и асфальтовая дорога плавно пошла вниз. Минут пятнадцать мы шли по наклонной. Внизу было поселковое кладбище, поворот и подъем. Возле кладбища — автобусная остановка «Космическая». Выходишь на «Космической» — попадаешь на кладбище. Село лежало в стороне от трассы, чтобы до него добраться, следовало повернуть по асфальтовой дороге вправо, подняться на холм и спуститься вниз. Когда мы с Зоей оказались на вершине, у меня захватило дух: на зеленых лугах паслись коровы, блестела извилистая прожилка реки, берега окаймляли богатырские вербы, издалека едва-едва слышалось хоровое пение лягушек, пахло степью и ветром.
Мы пошли вниз к селу по самой короткой и самой узкой тропе. С детства любила эти холмы. Ранней весной они покрывались гусиным луком — миниатюрными желтыми цветами, похожими на звезды. Они росли неравномерно — то сгущались, то растягивались в дугообразные полосы. А в сумерках ярко-желтый окрас мерцал, и тогда бугор становился похож на перелицованный купол планетария.
В мае место гусиного лука занимали дикие тюльпаны. Много тюльпанов, тюльпанье иго. Букеты наполняли дом таким густым ароматом, что воздух можно было резать ломтями и использовать вместо мыла.
К началу августа выпускал свои стрелы ковыль. На холмах всегда ветрено, и его пряди тянулись шелковыми струями вслед за ветром, как речные водоросли за придонным течением. Верные адепты воздушного ордена, бьющие поклоны колышущейся стихии. Ковыль — это седина холмов, молитва степей.
— К деду будешь заходить? — спросила Зоя.
— Что я ему скажу? Привет, дед, мы пришли за травой? Не будем.
— Давай зайдем, водички попьем.
— Из колодца попьем.
Когда мы проходили мимо дедушкиного проулка, я опустила глаза, словно взгляд мог выдать меня и тонкими сигналами сообщить деду о моем нечестивом визите. У соседей под забором лежала свежескошенная трава, они готовили сено для своей коровы. Бабушка умерла зимой, когда мне было семнадцать, и дед сразу после похорон поскользнулся и сломал шейку бедра. Восстановиться он так и не смог, с тех пор передвигался только на костылях. Он не выходил из двора, отец раз в неделю приезжал и затаривал деда продуктами. Случайная встреча с дедом была исключена.
Первые три года моей жизни прошли в дедушкином доме. Но почему-то в ранних воспоминаниях нет родителей, словно я сирота. Есть бабушка, которая разучивает со мной стихотворение «У лукоморья дуб зеленый», есть дедушкин директорский кабинет с красным флагом, гигантским столом и россыпью диковинных вещиц на его поверхности: дыроколом, чернильницей, перьевой ручкой, бюстиком Ленина, кусочками мела в жестяной баночке, колодой карт, отобранной у двоечника. Есть залитый солнцем сельский двор, бабушкины флоксы, вареники с вишнями, влажные, только вылупившиеся цыплята, кошка, окотившаяся на чердаке, принцессы из молодых кукурузных початков, печеная картошка, ранняя черешня, быстрые купания в холодной реке, сон в гамаке под яблоней.
Проходя по родной улице, я заметила, как покосился забор у Комаровых, как просела крыша у бабы Нюры, как облупилась краска на Евтушенковых воротах. Мне кажется, я могла бы пройтись по окрестностям с закрытыми глазами и на ощупь опознать каждый камень, каждую скамейку, каждый куст бузины.
Я подтолкнула Зою к разговору о начальнике, но ничего полезного для себя я не узнала. Кирилл Семенович лет пять назад сошелся с молодой бабой с откатки и с тех пор в порочных связях замечен не был. Зато Зоя рассказала, как однажды в ночную смену к ней пришел Евдошин с бутылкой шампанского и…
— Зоя, зачем?
— Я давно хотела Хилому изменить. У меня же кроме него никого не было. А я ни разу не кончила. Он и так старается и сяк. И ничего…Ну я и решила с другим попробовать.
— И что?
— Да ни фига.
Евдошин, начальник бурцеха — известный шахтный ловелас. Когда я ночью в уме составляла для Шубина примерный список подлецов и грешников, он был в числе первых.
— Блиииин! — вдруг остановилась Зоя. — Офигеть! Посмотри, сколько здесь.
Мы шли по центральной улице села. Дорога вела к магазину. Ряд домов закончился, и впереди виднелся мост, и тут же, по краям тропинки, ведущей вниз к реке, буйствовали заросли сочной конопли с Зоин рост. Она окунулась в зелень и достала пакеты.
Набрав травы, мы вернулись в поселок и пошли к ней домой. Зоя ободрала соцветия, разложила их на противне и включила духовку. Пока трава сушилась, мы резали салат из огурцов и жарили картошку. Зоя сказала, что после укурки всегда нападает жор и нужно быть готовыми. Потом она достала несколько сигарет и стала вытряхивать из них табак. Когда конопля высохла, она положила на газету жменю, прикрыла другой газетой и стала мять скалкой. Измельченную в порошок смесь Зоя аккуратно загнала в одну из выпотрошенных сигарет. Мы пошли на балкон и сели на пол, чтобы не заметили соседи. Зоя подкурила и сделала затяжку — набрала полные легкие, а потом выпускала дым маленькими порциями. Потом еще одну. И еще.
— Ну что? — спросила я.
— А хрен его знает! — ответила Зоя.
— Дай попробовать.
— На. Только с первого раза все равно не вставит. Нужно вкуриться.
Зоя протянула косяк, и я, подражая ей, сделала глубокую затяжку. У меня перехватило дыхание. Мне показалось, что я вдохнула порошковую смесь из ржавых гвоздей. Я закашлялась. Она забрала у меня сигарету и сделала еще несколько затяжек.
— Ну что, прет? — снова спросила я.
— Что-то я не пойму, — ответила Зоя.
Когда она докурила, мы пошли на кухню и сели за стол. Зоя, как школьница, сложила руки на столе и ждала «прихода». Меня разобрал смех. Я представила физиономию Циклопа, который всем рекомендовал камышатскую траву.
— О, ржешь, у тебя приход, — сказала Зоя.
— А ты почему не ржешь? Ты же больше выкурила.
— Может, еще одну выкурим?
— Выбрось всю эту дрянь. И Циклопу не говори, что ходила за травой. Иначе он без косяка оборжется.
— Ты думаешь, развел?
— Конечно, развел.
— Вот козел. Давай хоть картошки пожрем.
Когда я вернулась домой, мать лежала на диване и смотрела передачу о свадебных обрядах на Руси. С экрана лилась чистая мелодия, голос незамутненной народной души, песни, рожденные сотни лет назад.
— Есть будешь? — спросила она.
— Я у Зои поела.
— Что вы там ели?
— Картошку.
— А я толстолобика на рынке купила, пожарила…
Мать работала шесть дней в неделю с восьми до восьми, а в воскресенье падала на свой диван и смотрела какой-нибудь концерт. С мужчинами на поселке было плохо, все нормальные жили с семьями, в холостяках ходили исключительно алкоголики. Когда ушел отец, к матери несколько раз приходили свахи с потенциальными опухшими женихами пить ознакомительный чай. Но все встречи заканчивались разочарованиями.
Через пару лет разведенной жизни к ней прибился рыжий Шурик. Он был моложе на несколько лет и ниже на полголовы. У него были белобрысые ресницы, красноватая кожа и большие кулаки.
Шурик женился еще до армии, но когда вернулся, сразу развелся, до него дошли слухи об измене жены. От недолгого брака был сын, которого воспитывала бывшая жена. А Шурик жил с родителями в частном доме, пас корову, рыбачил, сажал огород.
Он часто оставался ночевать у матери, обожал ее фирменные ватрушки и сырники. Но была в нем одна неприятная особенность. Как только у матери появлялись проблемы — нужно было перебросать в сарай машину угля, посадить картошку, сделать ремонт, или же она попадала в больницу — у Шурика сразу возникали важные дела и он исчезал на недельку-другую.
Яркая была женщина моя мать, целомудренная, работящая и готовила прекрасно, и не пила, и не курила, но личная жизнь не сложилась. Некачественную, бракованную судьбу выдали ей при рождении. И пожаловаться некому. Где небесное общество по защите прав потребителя? Нет его. Некому слать письма.
—Там еще клубника в литровой банке, Шурик притащил, — вспомнила мать.
— А сам где?
— Домой пошел, ему рано утром корову на пастбище выгонять.
Я прошла в свою спальню, легла на кровать и мгновенно отключилась. То ли камышатская конопля подействовала, то ли убаюкала песня из телевизора.
9
Работая в бухгалтерии, я видела, как составлялись липовые договора на невыполненные работы, как рабочие, расписавшись за неполученные деньги, клали в карман свои три копейки и шли в шахтную столовую покупать самогон из-под прилавка. Регулярно списывалось и растворялось оборудование из цветных металлов. В шахтных комбинатах расцветали «подснежники». Так называли людей, которые документально числились на шахте, но не ходили на работу. «Подснежниками», как правило, были либо мелкие коммерсанты, либо местные криминальные авторитеты. Им нужен был подземный стаж для начисления пенсии в будущем, деньги их не интересовали, поэтому начисленную зарплату клали себе в карман начальники участков, растившие у себя на участках эти плодоносные клумбы.
Одним из самых выдающихся цветоводов был Анатолий Петрович Евдошин. Он неплохо чувствовал себя в девяностые, имел большой дом и белую девятку.
Стригся он коротко, но на макушке оставлял длинную прядь, чтобы прикрыть проклюнувшуюся лысину. У него были светло-голубые глаза немного навыкате и вздутые мешки под глазами. Над губой — узкие, аккуратно подстриженные усы. Когда он надевал в холода свою фуражку, становился похож на пьющего белогвардейца. Он работал начальником бурильного цеха, занимался подготовительными работами.
Евдошин часто заходил в наш кабинет, брал талоны на зарплату всему участку, делал сверку ведомостей. Анатолий Петрович был крут, на его участке числилось около десятка «подснежников».
В то время бухгалтерия еще не была компьютеризирована. Все ведомости и рапорта заполнялись от руки, а потом отвозились в город на вычислительный центр. Каждый месяц наши начальники отвозили документацию. Иногда с вычислительного центра звонили и просили, чтобы документы, для сверки данных, сопровождал кто-нибудь из бухгалтеров.
Однажды меня отправили с Евдошиным на ВЦ. Мы сдали бумаги, сделали сверку и поехали обратно. Когда мы проезжали заброшенный сквер, он остановился и сказал, что машина барахлит, вышел, полез в багажник, потом позвал меня, якобы ему нужна помощь. Я вышла. Он тут же набросился на меня и стал целовать. Да так яростно, что я подумала, он хочет отгрызть мне губы. Я кое-как отбилась, обругала его, и мы вернулись на шахту.
В конторе, в табельной, в диспетчерской, на откатке, в бане, в ламповой, в компрессорной работали в основном женщины. Некоторые специальности предполагали ночные смены, поэтому шахтная жизнь кишела интригами и страстями.
Мои одноклассницы Лида Малиновская и Лена Прозорова работали в табельной. Однажды Лида рассказала, как Евдошин пригласил их с Леной к себе домой.
Они набрали вина, водки и куриных бедер. Лида рассказывала, что у Евдошина в доме четыре или пять комнат, хороший ремонт, дорогая мебель и камин.
Пили весь вечер, пекли в духовке курей, слушали музыку, танцевали. Анатолий Петрович хотел переспать сразу с обеими, но подруги так напились, что облевали всю его двуспальную кровать и ковер.
Евдошин был легкой добычей, и я решила начать с него. По моим наблюдениям, для постельных утех он, как правило, выбирал пергидрольных блондинок до сорока, с ярким макияжем, грудью третьего-четвертого размера, узкой талией и полными ляжками, обтянутыми брюками-стрейч. Но тот случай в сквере и история с Зоей показали, что он всеяден.
Когда в понедельник утром я пришла на работу, начальница встретила меня смешком:
— И где это мы пропали в субботу? Кирюша вернулся перепуганный, ты бы его видела.
Я была не готова к этому вопросу, потому что все последнее время разрабатывала тактику и стратегию сбрасывания в шурф поселковых негодяев, поэтому ответила первое, что пришло на ум:
— Я арбуза объелась, захотела в туалет. Пошла искать кусты погуще, ну и… угодила в коровью лепешку...
— Ну и что, помыла бы ногу в ручье и вернулась бы, делов-то, — хохотнула Марья Семеновна.
— Не ногу… — тихо сказала я.
— А что? — спросила Галина Петровна.
— Дело в том, что меня повело в сторону, видимо из-за вина, ну да, я немного лишнего выпила, и я уселась прямо в кучу …
Женщины заржали. Я продолжила:
— Ну не возвращаться же мне в таком виде? Ну шо вы ржете? У человека горэ, а они ржут!
Они хохотали еще громче и сквозь смех выбрасывали советы:
— В ручейке нужно было помыться! И-хи-хи!
— Помылась бы дома и вернулась, тебя Кирюша около часа в лесу искал! У-ху-ху!
— А зачем мыться? Пусть бы почувствовал запах женщины! А-ха-ха!
— Да ладно вам, — сказала я, сделала обиженное лицо и уткнулась в документы.
— Ты позвони ему, а то он уже с утра прибегал, о тебе спрашивал. Волнуется, — сказала Аллочка сквозь смех.
— А что я ему скажу? Извини, Кирюша, невеста облажалась?
— Придумай что-нибудь, скажи, что стало плохо от вина.
Я набрала номер отдела нормирования, пригласила к телефону Кирюшу и сочинила историю о том, как мне вдруг стало плохо от сухого вина и как я бежала домой, подавляя позывы.
После этого достала лицевые счета рабочих бурцеха и стала искать, к чему бы придраться: мне нужен был повод, чтобы пойти в нарядную к Евдошину.
В кабинет заглянула главный бухгалтер Марина Александровна и пригласила начальницу к себе. Говорили, что в молодости у нашей главбухши была осиная талия, сейчас в это трудно было поверить, к сорока пяти годам она превратилась в гигантскую осу. Ее мужем был предыдущий директор шахты, Анатолий Степанович Опанасюк. Она покорила его сердце еще во времена осиной талии, увела из семьи и родила сына. В последние годы Анатолий Степанович работал в объединении заместителем генерального директора, а Марина Александровна так и осталась на нашей шахте. Здесь же в геологическом отделе работали бывшая жена и дочь Анатолия Степановича.
Галина Петровна вернулась от главбуха и стала рыться в столе. Она дошла до самого нижнего ящика, распрямилась и бросила на стол стопку ведомостей:
— Ешкин кот! Несколько ведомостей забыли подшить! Нужно срочно везти…
Она вышла из кабинета.
— Ставьте чайник, — сказала Марья Семеновна, — сейчас кого-то погонят ведомости отвозить, а я по куску торта принесла, после дня рождения остался.
— Угадайте с трех раз, кого? — спросила я.
— Кого? — спросила Аллочка.
— Сейчас начальница войдет и скажет: Аня, метнись кабанчиком на вычислительный… — произнесла я, копируя манеру начальницы.
Не успела я закончить фразу, как вошла Галина Петровна и сказала:
— Аня, метнись кабанчиком на вычислительный, ты же самая молодая. Директор машину дал, поедешь с Евдошиным, иди, он тебя ждет возле комбината.
— Торт мой не сожрите, — сказала я уже в дверях.
Вчера днем я думала о Евдошине, ночью думала о Евдошине, все утро думала только о Евдошине, и вот пространство преподнесло мне такой
подарок — Евдошина на машине с голубой каемочкой. И вдруг, сбегая по ступенькам комбината к его девятке, я осознала, что это не случайность, а происки Шубина. Он своим ядерным зрением увидел мои тайные замыслы и выгодно подстроил ситуацию.
— Ну что, Анька, рассказывай, как жизнь молодая, непутевая, — сказал Евдошин, когда мы тронулись с места.
— Плохо, — ответила я.
— Что ж так?
— Марья Семеновна торт принесла, «Птичье молоко». Наши сейчас будут пить чай, а я трястись в машине по жаре.
— Что ты за человек такой, Анька? Сколько с тобой общаюсь, никак не могу понять. Ни нежности в тебе, ни мягкости. Едкая, как щелочь. Вроде и девка симпатичная, а выглядишь, как пацан. Стрижешься коротко, постоянно в штанах, мокасинах каких-то. А к чему эта футболка дурацкая с Микки Маусом? Монстр какой-то….
— Чтобы вас отпугивать, — ответила я, уставившись в окно.
— У тебя же фигура стройная, задница хорошая, ноги длинные, почему ты этим не пользуешься? Перекрасься в блондинку, волосы отрасти…
— Может, мне еще и сиськи отрастить?
— В тебе же все хорошо, без изъянов, — он, как маркером, очертил меня взглядом с головы до ног, — размер ноги, правда, великоват, какой у тебя, сороковой?
— Тридцать девятый! — возмутилась я, хотя у меня действительно был сороковой.
— Юбку короткую надела бы, туфли на шпильке…
— Да я со своим сто семьдесят третьим ростом и тридцать девятым размером обуви на трансвестита буду похожа в этих ваших шпильках!
Он захохотал.
— А что ты мне все выкаешь, может на ты перейдем?
— Давайте перейдем, — равнодушно ответила я.
— Не давайте, а давай.
— Давай, — повторила я.
— Может, заедем ко мне после вычислительного? Шампанского выпьем, я тебя клубничкой угощу. В этом году ее столько, что не знаю, куда девать, соседям раздаю. Вот такая, с кулак! Наберешь себе домой ведерко. Поехали?
Он посмотрел на меня так, что я сразу поняла, какой клубничкой он хочет меня угостить. Я обрадовалась, главное, чтобы рыбка не сорвалась с крючка.
— Не, сейчас не могу. Мне еще ведомости обсчитывать нужно.
— Давай вечером встретимся? — спросил он осторожно.
— Давай!
— У меня?
— Нет! У тебя соседи — глаза и уши. Зачем мне это нужно. Давай устроим пикник в лесу? У меня есть любимая поляна, вся терновником окружена. Рядом дуб раскидистый и трава мягкая-мягкая…
— О! Да ты романтичная девушка, оказывается, — усмехнулся Евдошин, — где встретимся? Во сколько?
— Давай на остановке в восемь? Если кто-нибудь потом спросит, скажу, ехала к деду в Камышатку, а ты, типа, меня подобрал.
— Кто будет спрашивать, что ты чухаешь?
— Ну, если тебя что-то не устраивает…
— Ладно, договорились…
Когда я вернулась в отдел, мой кусок торта ждал меня на блюдце. Я съела десерт, запила остывшим чаем и пошла в плановый отдел за сплетнями. Когда вошла в кабинет, у меня внутри, в районе солнечного сплетения, как в брюхе кипящего чайника, забурлили горячие пузырьки — на стуле перед столом начальницы планового отдела сидел, закинув ногу за ногу, Тетекин Владимир Андреевич. Начальница писала какой-то список, а Тетекин качал ногой и улыбался во весь свой красивый рот. В кабинете помимо плановиков и Тетекина находились главный маркшейдер и начальник техотдела. Вид у них был заговорщический, как у петрашевцев.
— Привет, бухгалтерия, — сказал мне Тетекин.
— Здравствуйте, Владимир Андреевич, — ответила я.
В плановом отделе работали две мои ровесницы — Женя и Света, к ним-то я и направлялась. Начальница планового Тамара Петровна подняла глаза и спросила Тетекина, кивнув в мою сторону:
— Ее записываем?
— Конечно, записываем, — ответил он.
— Куда это? — спросила я.
— Списки на сокращение, — ответил главный маркшейдер.
— Списки на лишение премии, — возразил ему начальник техотдела.
— Списки на увольнение, — ответила начальница планового.
Пока я думала, что бы им такое ответить, Света разъяснила:
— Пьянка в субботу, — сказала она.
— По поводу? — спросила я.
— Юбилей шахты. Сорок лет назад началось строительство. Кадровики пришли с утра на прием с требованием банкета, — сказал Тетекин.
— Нормальный повод, нормальная пьянка … — сказал, как бы оправдывая кадровиков, главный маркшейдер.
— Для нормальной пьянки повод не нужен, — сказал начальник техотдела.
— Я директору сказал: народ требует праздника! Он обещал выделить транспорт и деньги на водку, остальное, говорит, сами, — продолжил Тетекин.
— Да скинемся все понемногу! Что нам надо! — сказала плановичка.
— Нужно сначала определиться, кто в списках, а потом уже рассчитывать и скидываться, — сказал маркшейдер.
— Бухгалтерия, рассчитаешь? — спросил меня Тетекин.
Мне показалось, что он со мной заигрывает. Я еще немного постояла недалеко от входа и тихонько ушла, сославшись на обилие работы.
— Представляете, шахте сорок лет, пьянка намечается, — сказала я своим женщинам, вернувшись на рабочее место.
— Мы уже слышали, приходили из кадров, когда ты на вычислительном была, — ответила Галина Петровнаа.
— По пятьдесят гривен предлагают сбрасываться, — добавила Аллочка.
— Совсем обалдели, — сказала Марья Семеновна, — я себе лучше босоножки куплю. У меня вон каблуки скоро отвалятся.
— Не пойдете? — спросила я.
— Не знаю, — сказала Аллочка, — я у Сашки спрошу. Да мне и надеть нечего…
Я тоже думала об одежде, но меня беспокоил не столько юбилей шахты, сколько близкое свидание с Евдошиным. Мне хотелось выглядеть сногсшибательно, чтобы достойно провести человека в новую жизнь.
Мы жили небогато, поэтому мать, когда исполнилось пятнадцать, отправила меня на кружок кройки и шитья. Ходила я туда недолго, месяцев пять, но шить научилась. Мать купила мне швейную машинку и пару журналов Burda Moden. Я пересняла оттуда несколько основных выкроек и шила себе юбки, несложные блузы, брюки и жакеты.
После работы я откопала в шкафу недошитую юбку-карандаш светло-коричневого цвета с завышенной талией. Я хотела надеть ее на прошлогоднее рождество, но так и бросила незаконченной. Осталось отстрочить низ, и я тут же села за работу.
Эта юбка отлично сочеталась с шелковой блузой молочного цвета, моей любимой, с глубокой английской проймой и воротником-стойкой. Я купила ее прошлым летом ко дню рожденья. Туфли я решила надеть бежевые, на высоком каблуке, которые мать покупала на выпускной. Они были маловаты, жали, натирали пальцы, но мне хотелось, чтобы поджопник, которым я отправлю Евдошина в увлекательное путешествие, был как можно более изысканным.
Подшив и проутюжив юбку, я выкупалась. Долго укладывала волосы. Шапочка моя отросла и стала походить на короткое каре. Концы я подкрутила вниз, а челку уложила высокой волной а-ля Мэрилин Монро.
Нарисовала верхние стрелки, подкрасила ресницы, губы покрыла кораллово-розовой помадой, надушилась французскими духами «Магнолия», подаренными отцом.
Держись, Петрович, скоро ты упадешь в обморок.
По поселку я не шла, а парила, так приятно было ощущать себя женственной и нарядной. Но когда подошла к остановке, меня перекосило от злости.
— Е-мое, ты дурак? — зашипела я, сев в машину.
— В чем дело? — ответил Евдошин, трогаясь с места.
— Я же тебе сказала, что буду стоять на остановке. А ты подъедешь и как будто случайно меня подберешь! А ты стоишь, как идиот, у всех на виду!
— Что ты кипятишься! Кому какое дело?
— Будут потом языками чесать, мне оно надо?
— Кого ты так боишься? Деда того в очках? Или тетку с ребенком? Они даже не посмотрели в твою сторону!
— Тетка посмотрела!
— Ну и хрен с ней, с теткой. Выглядишь обалденно! Я тебя издалека даже не узнал!
— Для тебя старалась, — сказала я.
— Хватит губы дуть! Нервы — в сторону! Улыбнись, красавица.
— А куда мы едем?
— Ну, ты же на природу хотела.
— Не на эту, на другую.
— Какая разница?
— Поворачивай.
— Слушай, что ты мне голову морочишь. То не так стоишь, то не туда едешь! Ты хотела на природу, я везу тебя на природу.
— Ты везешь меня не на ту природу. Мне нужна другая. Останови машину.
Евдошин остановил машину, раздраженно ударил кулаками по рулю и посмотрел на меня:
— У тебя с головой нормально?
— Нормально.
— Так хули ты мне голову морочишь?
— Мы договаривались, что поедем на мою любимую поляну, а ты везешь меня фиг знает куда!
— Какая тебе разница. Может, та поляна, которую я тебе сейчас покажу, окажется круче.
— На другую не поеду!
Он остановил машину и повернулся ко мне, будто для важного, основательного разговора.
— У меня с тобой еще ничего не было, а ты мне уже начинаешь надоедать.
— Ну, хрен с тобой. Я пошла.
Я надавила на ручку, пытаясь открыть дверь. Он зажал мою руку, притянул к себе и стал целовать в губу. Ничего не изменилось, такой же грубый, деревянный поцелуй. Вскоре он отстранил меня и прошептал:
— Анька, что ты со мной делаешь?
Он снова завел машину:
— Показывай дорогу.
Близко к шурфу на машине подъехать было невозможно, поэтому мы остановились на поляне, где праздновали день рождения Марьи Семеновны. Я сказала Евдошину, что здесь придется немного пройти пешком, и он, подавляя раздражение, достал из багажника пакет с алкоголем и жаккардовый плед. Мы спустились вглубь посадки по той же тропинке, по которой несколько дней назад шли с Кирюшей, перепрыгнули ручей в самом узком месте и оказались на финишной прямой.
Автомобиль — украшение мужчины. Когда Евдошин сидел за рулем, он выглядел уверенным, мужественным, нагловатым. Он словно паразитировал на своей девятке, пил из нее сок осанистости и величавости. Глядя на него в салоне, я понимала, чем он очаровывал своих многочисленных любовниц разных возрастов.
Но здесь, на природе, среди деревьев, Евдошин сморщился, ссутулился, утратил свою значительность. Лес подавил его, превратил в стареющего некрасивого мужичка с мешками под глазами и лысеющей головой. Рубашка на тюленьей спине взмокла от жары и быстрой ходьбы, живот, как сноп сена, опоясывался широким ремнем, дорогие плетеные туфли, как черевички гнома, нелепо задирали вверх свои кожаные носы. Каково было бы мое разочарование, если бы я действительно решила отдаться этому человеку.
— Вот мы и пришли, Анатолий Петрович, — сказала я.
— Толик. Называй меня Толик, — ответил он, доставая из кармана носовой платок и вытирая пот с раскрасневшегося лица.
Мы расстелили плед в самом укромном и тенистом месте, в двух шагах от края шурфа. Я надеялась, что Евдошин сам вступит в опасную зону и провалится, и мне не придется ему в этом помогать. Евдошин достал из пакета две бутылки шампанского, прозрачный судок с мытой клубникой и два пластиковых стаканчика, снял влажную от пота рубашку, разулся и в одних брюках сел на подстилку.
Мне стало не по себе. То, что мне предстояло сделать, в играх воображения казалась отчаянной, но несложной и даже в своем роде привлекательной процедурой, но чем ближе к ее осуществлению я подходила, тем страшнее и кощунственней мне казалось задуманное.
— Налей мне шампанского, Толик, — попросила я.
— Эх, жаль, нагрелось, — сказал он, открывая бутылку.
Евдошин занимался бутылкой, и я впервые заметила, что большой палец левой руки у него изуродован — он приземист и, как молодой гриб, округло расширен кверху. А из самого центра «шляпки» растет узкий, похожий на крюк, ноготь. Я все еще стояла над ним, и он, глядя на меня снизу вверх, похлопал по пледу рядом с собой, приглашая меня занять свое место:
— Разувайся и садись.
Как же мне стыдно было снимать туфли, мне казалось, что проще обнажить грудь, чем ступни и пальцы. Я разулась, села и зарыла ступни в густую траву. Анатолий Петрович протянул мне стаканчик с шампанским.
— А что у вас с пальцем? — спросила я.
— Ой, ну опять! У тебя! Что у тебя с пальцем!
— Я еще не привыкла…
— Ну, так привыкай уже. А палец — это в детстве рвануло самопалом. Как шампанское?
— Сладкое.
— Любишь сладенькое?
— А клубничку можно взять?
— Конечно. Я же для тебя собирал.
— Какая огромная!
— Гигантелла. Я ее конским щавелем удобряю. Нужно его нарубить с треть ведра и залить теплой водой. И пусть настаивается неделю или две. А потом этой жижей удобрять.
— Под кусты?
— И под, и сверху. Видишь, какая? Дай свою руку. А теперь сожми. О, клубничина, с твой кулак!
Евдошин разжал мой кулак, склонился и стал целовать ладонь.
— Толик, налей, пожалуйста, еще шампанского.
Он повернулся, нащупал бутылку и наполнил мой стакан.
— А ты почему так мало пьешь? — спросила я.
— Сладкое не люблю.
Я поднесла свой стаканчик к его губам и стала поить. Он сделал несколько крупных глотков. Было начало десятого, начинало смеркаться, от каждого дерева на восток ползли живые, протяжные тени.
— Наконец жара спала, — сказал Евдошин. Он поднялся, расстегнул ремень и стал раздеваться. Делал он это расслабленно и несколько кокетливо, как женщина, осознающая свою красоту.
Анатолий Петрович аккуратно свернул брюки, положил их на край покрывала и уселся рядом со мной. Мой рот сковал тяжелый поцелуй. Евдошин уложил меня повелительным жестом и набросился, как волк, давно не евший зайчатины. Пока его губы жевали мой рот, рука, словно циркуль двигалась по кругу, постепенно уменьшая радиус и приближаясь к женскому центру. Он задрал мне юбку. Я зажала ноги и брезгливо ждала вторжения. Его губы, наконец, оставили в покое мой рот и поползли к уху, потом вниз от шеи к ключице и закончили движение, присосавшись к левой груди.
Я открыла глаза и, приподняв голову, посмотрела на место военного действия вражеской руки. К моим трусикам приближался палец, изуродованный самострелом, мерзкий инопланетный гад с крючковатой антенной на макушке. Я заорала от омерзения. Евдошин от неожиданности вскочил.
— Что? — только и успел спросить он.
В этот момент я приподнялась, подтянула колени к подбородку, сгруппировалась и со всей силы пнула Евдошина в пах. Мои пятки угодили в теплый, набухший комок. Он сделал пару шагов назад, застонал, присел и, не удержавшись на корточках, завалился на спину.
В этот момент трава зашумела, шевельнулась под ним и, как болото, всосала его в себя.
10
Неделя перед пикником выдалась шумная и хлопотная. По кабинетам ходили плановики со списками, собирали деньги, обсуждали меню, искали транспорт, решали, кто сварит компот.
Из нашего отдела собирались на праздник только я и Галина Петровна. Аллочку муж не пустил, Марья Семеновна пожалела денег, хотя, подозреваю, не обошлось без недоброй воли Виктора. На подобные пиры, организованные шахтной элитой, приглашали только начальников участков и конторских женщин, поэтому горнорабочие мужья всегда держали оборону и старались не пускать своих конторских жен на распутные мероприятия.
Решили, что основным блюдом будет шурпа из баранины и овощей. На закуску хлебные лепешки, колбасная нарезка, домашний сыр, шпроты. На десерт — компот, который согласилась сварить Татьяна Мадамовна, и клубника, ведрами продающаяся на поселковом рынке. Закупкой спиртного заведовал Тетекин. Он же организовывал транспорт, чтобы отвезти веселую толпу на место действия.
У меня тоже хватало хлопот. Прошлым летом на свадьбу двоюродного брата я сшила короткое черное платье на бретельках. Оно идеально подходило для грядущего коктейля, но я пару раз появлялась в нем на шахтных праздниках, поэтому решила освежить этот наряд. У мамы в закромах лежал кусок темно-синего легчайшего тарлатана, и я раскроила из него длинную в пол накидку, застегивающуюся на одну пуговицу на груди.
Еще я решила сбросить к выходным два-три килограмма. На работу вместо картошки и яиц брала с собой французский салат красоты. Две столовые ложки геркулеса с вечера заливала кипятком, утром добавляла горсть изюма, тертое яблоко и ложку меда. Вернувшись домой, включала магнитофон и минут сорок занималась силовыми упражнениями. Ужинала фруктами или овощами.
В эти дни мне пришлось совершать частые прогулки возле леса. Когда Евдошин в одних трусах провалился под землю, я сложила все его вещи в пакет и пошла домой. На обратном пути я достала из брюк ключи, открыла двери автомобиля и бросила пакет с вещами в салон. На окраине поселка, в просевших домах с покосившимися некрашеными заборами, были несколько точек приема металлолома, где люди с выжженными алкоголем лицами круглосуточно принимали черный и цветной металл. Оставив девятку Евдошина возле леса открытой, я отдала ее судьбу в руки провидения. Каждый день я наведывалась к ней, совершая вечерний моцион, и с каждым днем в ней становилось все меньше деталей и фрагментов. Сначала исчезли колеса, потом стекла и двери, затем капот и внутренняя начинка. Когда я пришла проведать машину в пятницу, о ее существовании напоминала только примятая трава.
В крайнем дворе жила одинокая, пьющая женщина лет пятидесяти, и с ней — слабоумный сын, инвалид детства, по имени Богдан, моих лет, может, чуть старше. В школе он не учился, нигде не работал, а дни напролет стоял возле забора, выглядывая в самую широкую щель. Иногда его видели в посадке купающимся в ручье, на самом глубоком изгибе. Воды там было чуть выше колена, и Богдан с радостным, скрипучим визгом баламутил воду, усевшись на дно. Помню, в детстве одноклассницы рассказывали, как издевались над бедным дурачком. Несчастный парень готов был сделать что угодно, если ему обещали показать «писю». Он ел козьи какашки, спускал штаны до колен, облизывал слизь у себя под носом, ползал с лаем на четвереньках, а девочки, насмотревшись на его старания, с хохотом убегали, не выполнив свою часть договора.
У Богдана было удлиненное лицо с тяжелой челюстью, крупные, влажные от слюны губы и маленькие глаза с недораскрывшимися веками, как у двухнедельного котенка. В узких щелочках бегали светлокарие, диковатые зрачки. Сальные волосы были грубо подстрижены неумелой рукой.
Совершая ежедневный обход, я старалась оставаться незамеченной, сворачивала с дороги, наклонялась, будто завязываю шнурки, если приближался какой-нибудь случайный прохожий. Если же вокруг было пустынно, я подходила к забору крайнего дома и минут по десять играла с Богданом в гляделки.
Исчезновение Евдошина ни у кого не вызвало вопросов. Когда в четверг с вычислительного привезли готовые ведомости, сверять зарплату пришел его заместитель, Пал Геннадич, тихий старик со вставным стеклянным глазом. Он сказал, что Анатолий Петрович в отпуске, забрал талончики и ушел. Может быть, Евдошин действительно собирался в отпуск и в понедельник, перед нашей встречей, написал заявление? В любом случае мне было на руку это совпадение.
Неприятным сюрпризом было то, что в списках участников юбилейного пикника я увидела Кирюшу. Все мои старания — тарлатановая накидка, тающие килограммы, новая карминово-розовая помада и лак в тон — были посвящены Тетекину, и я опасалась, что Кирюша своим присутствием спутает карты.
На Кирюшу в последние дни я посматривала как на кандидата в команду Шубина, взвешивала все за и против. Он был зануден и неумен, но разве это грех? Поглощен игрой в теннис, но это ведь спорт, а не азартная игра. Перечитал тонны фантастической попсы, но кому он принес вред этим занятием? Кирюша хорошо учился в школе, получил высшее образование, был исполнительным служащим, уважительно относился к конторским женщинам. В будущем я видела его начальником отдела нормирования, в безукоризненном черном пальто с острыми плечами, с кожаным портфелем в руке, в каракулевой «горбачевке», седеющего, тонкого, как игла, исполнительного работника, верного мужа, доброго отца. Что в нем порочного? Из него получится хороший гражданин. Но почему же мне так хотелось отправить его вслед за Евдошиным?
Мои душевные метания продолжались бы еще долго, и возможно закончились бы для Кирюши удивительным полетом, если бы в пятницу, в самом конце рабочего дня в расчетный отдел не зашел Монгол с обходным листом. Последний раз я видела этого гада пять лет назад. Он почти не изменился, только под глазами появилась сеть длинных, как паучьи лапы, морщин. Увидев его, я сжалась в комок, но он меня не узнал. Я подстриглась, перестала осветлять волосы, меньше и аккуратней пользовалась косметикой.
Он сказал свой табельный номер, протянул паспорт, и Марья Семеновна завела ему карточку. Я не знала его настоящего имени, и, когда он вышел из кабинета, я спросила Марью Семеновну, как его зовут.
— Петрунин Сергей Петрович, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, проживает в городе Шахтерске, на улице Вильямса, 48, — прочитала она только что записанные данные.
— А на какой участок поступил?
— На семьдесят первый. А что это ты так им интересуешься? Он старый для тебя. Да и потрепанный какой-то. Еще и горнорабочий. Плохой жених.
— Ага, горнорабочий. Полезет он вам в шахту, ждите. Акимов еще одного подснежника взял.
— Вид у него несолидный. С чего ты взяла, что он подснежник?
— Он из блатных.
— Точно! Вспомнила! — сказала Галина Петровна, — Думаю, где же я его видела. Весной на Красную горку на кладбище. Мужики напились и драться начали. А он подошел к одному и вот так пальцем ткнул вбок, и тот свалился.
Галина Петровна выставила кулак и подняла большой палец вверх, показывая «все хорошо». Затем опустила руку и большим пальцем, как ножом, проткнула воздух.
— Мне Сашка рассказывал о таком приеме. Но нужно точно знать, куда бить. Где-то на теле есть точка, нужно попасть именно в нее, — сказала Аллочка.
— А что он делал на нашем кладбище? — спросила Марья Семеновна. — У него кто-то здесь похоронен? Он же из Шахтерска.
— Наверное, кто-то из родных. Он здесь родился, — ответила я.
— Петрунин… знакомая фамилия, — задумалась Галина Петровна. — Он не Людки Петруниной с откатки сын? И похож на нее, лицо, как поганка.
— И правда, похож, — ответила Марья Семеновна.
Наш поселковый клуб располагался в небольшом двухэтажном здании. На первом этаже фойе, кинозал и несколько комнат для кружков. На второй этаж вела крутая лестница, и там, в тесном зальчике проходили дискотеки. Мы называли это помещение «курятником», потому что напоминало оно то ли чердак, то ли мансарду.
Профессиональной аппаратуры в клубе не было, кто-то из местных парней приносил из дома магнитофон с усилителями. Пол в зальчике был деревянный, по углам висели самодельные мигающие лампы. Местные дискотеки не пользовались популярностью, здесь редко появлялась заезжая молодежь, поэтому мы большой компанией ходили на танцы в соседний поселок. Там был даже не клуб, а дом культуры с уютным сквером перед воротами, широкой парадной лестницей и массивными колоннами. Дискотеки проходили в просторном фойе, дом культуры держал в штате диджея, имел на балансе хорошую аппаратуру и светотехнику.
Обычно мы собирались большой толпой, потому что возвращались заполночь пешком. В один из танцевальных вечеров, в самый разгар дискотеки в фойе появился незнакомый молодой мужчина лет тридцати. Одет он был в спортивный костюм с оттянутыми коленями. Худой, роста невысокого. Его стриженная машинкой голова напоминала картофельный клубень. Лицо скуластое, глаза широко поставлены, казалось, он, как камбала, смотрит в разные стороны.
Он прошел сквозь гущу танцующих. Останавливался, покусывая губы, рассматривал девушек. Мы его видели впервые и подумали, что это пришел с шахты рабочий. Иногда, напиваясь, они заходили, минуя баню, темные, как нечистая сила, кого-то искали среди парней и тихо исчезали. Этот был чисто одет.
В танцзале было душно, и, вволю напрыгавшись, мы вышли подышать на крыльцо. Вот тут он ко мне и подошел. Взял за руку и сказал:
— Видишь, красная машина?
На площадке стояло несколько иномарок, одна из них была красной.
— Ну, — нагловато ответила я.
— Иди и садись на заднее сиденье. Сейчас поедем в гости.
— Я никуда не поеду!
Он крепче сжал мое запястье, дернул за руку и потащил к машине.
Я упиралась и пыталась вырваться. Он сжимал руку все больнее и продолжал тянуть за собой. Возле машины мне удалось стать в удобную стойку, я вывернулась и почти освободила руку, и тут он ловким, обезьяньим движением зажал мою голову у себя под мышкой и стал бить кулаком по макушке.
Когда я была маленькой, мы с бабушкой смотрели программу «Танцы народов мира». В одной передаче, посвященной Нигеру, я видела, как один абориген исполнял нелепый танец с барабаном под мышкой. Он дергался, стучал по барабану и вскрикивал. Наша борьба возле машины напомнила мне тот жуткий танец, только барабаном была моя голова и вскрикивал не играющий, а инструмент. Ни мои приятели, ни одноклассники, ни ухажеры, которые весь вечер приглашали на медленные танцы, сжимали в объятиях и в темноте искали мои губы, не осмелились заступиться.
Вскоре ему на подмогу прибежали братья — Лелик и Болик.
Они работали где-то в городе, сутками охраняли частную фирму и на поселке появлялись редко. Говорили, что их работодатель — криминальный авторитет Троян, их боялась и уважала вся поселковая гопота. Помню, Зоя рассказывала, как один из них, то ли Лелик, то ли Болик, пытался за ней ухаживать, приходил к ней, зазывал посидеть на скамейке возле подъезда и рассказывал анекдоты. Зоя называла его ужом.
Лелик и Болик и впрямь походили на ужей. Они были погодками, оба ростом под два метра, с длинными конечностями и продолговатыми, небольшими головами. Все вместе они скрутили меня, втолкнули в машину и повезли в ночь. Я была зажата на заднем сиденье между Леликом и Боликом, а мужик с картофельной головой сидел за рулем. Я рыдала и причитала: «Отпустите!», но они не смотрели на меня. Вскоре им, видимо, надоел мой вой и водитель сказал:
— Заткнись!
Он резко развернулся и метнул мне в лицо кулак. Он попал в переносицу, из носа потекла кровь. Я не стала ее вытирать, она лилась и лилась. В тот день я надела новую шелковую блузку цвета «пепел розы» и светло-коричневую юбку из микровельвета. Летом перед одиннадцатым классом мать устроила меня на два месяца на шахту, я сидела в архиве и стирала пыль с документов. Блуза и юбка были куплены на деньги, которые я получила за свою работу. Это были мои первые настоящие — не перешитые, не перелицованные, не заказанные в ателье из завалявшегося отреза, а настоящие, импортные, купленные в городе на рынке. Но когда я увидела, как на них ложатся безобразные бурые пятна, мне вдруг захотелось получить еще один удар и залить кровью все нетронутые промежутки. Я стала стонать «Отпустите! Отпустите! Отпустите!», но водитель больше не реагировал. А Лелик и Болик, отвернувшись от меня, смотрели на мельтешение фонарей за окном.
Ехали мы минут тридцать. Сначала машина повернула в сторону города, затем, не доезжая до окраины, возле переезда свернула вправо и потарахтела по гравию. Остановилась возле частного дома, обнесенного высоким забором. Меня вытолкнули из машины и, взяв под локти, повели к воротам. Человек с картофельной головой шел впереди. Мы попали в обычный заасфальтированный двор. Из окон лился свет на палисадник. Там, за низкой резной изгородью, росли несколько кустов роз, пионы и два куста крыжовника. Картофельный взошел на крыльцо и открыл дверь. Свет из прихожей хлынул к моим ногам.
Однажды мне приснились инопланетяне. Я видела, как они приземлились на своем звездолете рядом с бабушкиным домом, прямо в саду возле яблони. Я в страхе бегала от окна к окну и пыталась что-нибудь увидеть сквозь густую яблоневую листву, но вскоре почувствовала странные импульсы. Мое тело, помимо воли, как пылинку в пылесос, стало тянуть в сторону космического корабля. Как будто звездолет создавал мощное магнитное поле, а мою кожу изнутри пронизали металлические нити. Силе воздействия противостоять было невозможно, но и невозможно описать тот животный страх, который испытало тогда мое маленькое беспомощное сердце.
В момент, когда передо мной распахнулась дверь этого на первый взгляд уютного дома, я, как в том детском сне, испытала непреодолимый, космический ужас.
С крыльца мы попали в прихожую, и первое, что я увидела, — бежевые велюровые тапочки с еще не успевшей затоптаться цифрой «38» на приклеенной круглой бирке. У тапочек были собачьи глаза, нос и уши. Тапочки стояли в углу, у самой входной двери, и жались друг к другу, как испуганные щенки. Полы были вымыты до блеска, на красно-коричневой полосатой дорожке — ни соринки, на белоснежном подоконнике стояла ухоженная монстера в пластиковом горшке.
Гостиная была пуста. В центре стоял стол, заставленный бутылками и закусками. В интерьере не было никаких изысков, обычная комната — стенка с хрустальной посудой, диван, два кресла, на полу турецкий ковер.
Человек, который бил меня по лицу, остановился у входа и крикнул:
— Петр Афанасьевич, мы приехали!
— Чого ты орэшь, Монгол? — послышался голос из-под стола, и тут же появились голова и торс.
Монгол. Эту кличку я слышала не раз, она действовала на местную шпану, как имя Каа на бандерлогов. Зоя рассказывала, что однажды он вызывал Хилого на серьезный разговор и предлагал ему торговать ширкой на поселке. Хилый сдрейфил, конечно, но отказался. Зоя говорила, что он ночей не спал, боялся, что с ним что-нибудь случится.
Петр Афанасьевич выровнялся, вальяжно расправил плечи и облокотился о спинку стула.
— Привезли, — сказал Монгол.
На вид Петру Афанасьевичу было лет шестьдесят. Он походил не на бандита, а на директора школы — интеллигентное лицо в очках, серебристая волна волос.
— Нехай подойдет, — сказал он.
Монгол толкнул меня в спину. Я подошла к Петру Афанасьевичу и простонала:
— Отпустите…
— А чего у ней рожа разбитая? — спросил он.
— Упала, — сказал Лелик.
— Он меня ударил, — указала я на Монгола.
— Я вам кого сказал привезти? Шмару с «Центрального», чтобы к дедушке Пете бежала и радовалась. У меня нет желания с детским садом возиться.
— Фигасе, детский сад! — заржал Монгол.
— Отпустите… — завела я свою шарманку.
В этот момент я увидела, что Петр Афанасьевич сидит босой и трет пятки об деревянный пупырчатый массажер. Ступни у него были маленькие, видимо, тапочки с песьими мордами принадлежали ему.
— Останешься со мной? — спросил он. — Я тебе денюжку дам.
— Отпустите, — прошептала я, потому что горло мое парализовал испуг.
— Цепочку золотую подарю. Сережки с красивыми камушками.
Мне показалось, что я падаю, и в этот момент что-то изменилось в пространстве, словно кто-то выключил верхнюю люстру и включил маленькую подсветку в дальнем углу. Комната наполнилась водой. Стало пасмурно и запахло йодом. Хлынули волны. Мое тело, как донная водоросль, понеслось за течением. Я видела себя со стороны, откуда-то сверху, из-под потолка, и слышала голоса:
— Ой, й-е-е-е… Поднимите ее.
— В спальню несите!
— Она без сознания.
— Вот тварь! Она обоссалась!
— Монгол, увези ее нах отсюда.
Я пришла в себя от холода. Не знаю, сколько времени я пролежала на обочине — час, два, может быть три. Я сразу же принялась себя ощупывать: белье было на месте, значит, не тронули, побрезговали. Я встала и пошла домой. Шла наугад, как кошка, нащупывая дорогу животом, и до дома добралась часом к четырем.
Долгое время после той истории я не ходила на дискотеки, боялась снова встретить Монгола. Я ненавидела его, посылала девичьи проклятия на его картофельную голову. И вдруг через несколько лет такой поворот. Когда я увидела Монгола после пятилетнего перерыва, со дна всплыла вся годами устоявшаяся муть, словно меня взболтнула злая рука. Все мои давние слезы, проклятия, зароки отомстить вихрем носились на поверхности. Монгол. Собака. Гад. Скотина. Тварь. Загрызу. Удавлю. Уничтожу.
11
Стоял жаркий, ветреный день, в воздухе клубилась угольная пыль. Перед комбинатом длинной колонной выстроились машины. У изголовья, как регулировщик, махал руками Тетекин. Вокруг толпилась шахтная элита. Владимир Андреевич рассаживал сотрудников по машинам согласно иерархии. В первые машины сели все самые главные, в следующие — любовницы самых главных, дальше — остальные. Нас с Кирюшей и Галиной Петровной посадили на заднее сиденье последней машины, туда же, рядом с водителем, отдав последние распоряжения, сел Тетекин.
Окно было открыто, клубы теплого ветра трепали мою прическу. Мы тряслись по проселочной дороге. «Эх, красота!» — приговаривал Владимир Андреевич, глядя по сторонам. А я сидела и взглядом ласкала его затылок.
Перволетье на Донбассе — самая благостная пора. Поля и холмы еще не выжжены солнцем, буйствуют луговые травы, в степях наливаются силой зеленый колос, кукуруза, подсолнечник. Сельские жители, размахивая косами, готовят к зиме первое душистое сено. На деревьях полно гнезд с молодняком, воздух звенит от птичьего счастья.
Поднимая хвост пыли, мы ехали мимо полей люцерны и подсолнечника, которые готовились взорваться цветением. Кое-где узкими полосами встречались насаждения акации и дикого абрикоса.
Минут через двадцать машина въехала в сырую прохладу ивовых зарослей, послышался лягушачий гомон, между деревьями заискрилась вода. На берегу кипела работа — накрывался стол, расставлялись скамейки, под огромным котелком дымил костер. Руководила кухонными делами секретарь директора, Элеонора Владимировна Звягина. Тетекин первым вышел из машины и убежал хозяйничать. Мы с Галиной Петровной направились к Звягиной предложить свою помощь.
Волосы у Элеоноры Владимировны были осветлены до цвета рисовой лапши и подстрижены под каре. На мраморном лице — точеный носик, ледяные глазки, капризные губки. Наш комбинат был построен буквой «П», и мы из окон своего кабинета ежедневно наблюдали, как подъезжала к парадному входу красная девятка забойщика Звягина, как выпархивала из машины его жена, статная Элеонора Владимировна, как изящно хлопала она дверью и взбегала по ступенькам крыльца, виляя красивым задом. Приемная директора всегда была полна ожидающих начальников, там неизменно витали запахи растворимого кофе, французских духов и звенел кокетливый хохоток прекрасной Элеоноры.
Мое присутствие на пикнике раздражало Звягину. Она считала, что в списки «элиты» я попала случайно, благодаря непонятным капризам Тетекина. Когда мы с Галиной Петровной предложили помощь, она, не глядя в нашу сторону, отказалась. Я пошла к воде. Узкий пляж был засыпан мелким гравием, справа на пару метров в воду вдавалась деревянная кладка для рыбаков, а дальше, с двух сторон густой стеной стояли сочные, сильные камыши. Я зашла на кладку, потопталась пару минут, попробовала рукой воду и направилась к Кирюше, который стоял рядом с треногой и помешивал ложкой шурпу в котле. Пахла она невероятно. В ярком овощном соусе бурлили крупные куски баранины, аромат душистого перца сводил с ума. Неделя диеты дала хороший результат, я похудела на пару килограммов, но от вида и запаха шурпы у меня разыгрался такой аппетит, что казалось, я съем сейчас весь котел вместе с Кирюшей.
Позвали к столу. Случилось то, чего я боялась, — Кирюшу посадили со мной. Тетекина властным жестом подозвала к себе Звягина и усадила рядом. Все разбились по двое. По шахте нередко проносились слухи об очередном служебном романе, но теперь все любовные парочки явились перед моими глазами. Мой босс, Галина Петровна, любовника не имела, к ней подсел Павел Иванович Хилобок, замначальника ВТБ.
Они дружили семьями. Жена Павла Ивановича, Ирина, работала заведующей складом и всегда участвовала в бухгалтерских пьянках. Но сейчас ее не было, потому что за несколько дней до пикника Ирина попала в больницу из-за гинекологических проблем — у нее загноилась внутриматочная спираль. Хилобки много лет дружили с Коломыкиными, кто-то из них крестил чьего-то ребенка. Галина Петровна называла Павла Ивановича кумом.
Поступила команда наполнить бокалы, и по столу покатился приятный, праздничный шумок. Откупоривались бутылки, булькала жидкость, шелестели салфетки. На нашем крыле хозяйничал Хилобок. Мне, Галине Николаевне и Кирюше он налил вина, себе — водки. С тостом выступил краса и гордость нашей шахты, заместитель директора по производству, журнальный мужчина и герой моего сердца — Владимир Андреевич Тетекин. Он сказал, что сорок лет непотопляемый корабль нашего предприятия плывет по волнам бушующей жизни и добывает из подземных глубин такой необходимый для обогрева домов, школ и детских садов, такой полезный и ценный уголь. Он пожелал большому кораблю большого плаванья и предложил выпить за шахту «Шахтерская Глубокая». Выпили. После него речь произнесла Элеонора Владимировна. Она предложила выпить за всеми любимого и уважаемого капитана корабля с названием «Шахтерская Глубокая», за директора Федора Кузьмича Гаврилова, хоть его и нет с нами на празднике, но благодаря своему природному уму и таланту руководителя он ведет корабль в нужном направлении. Выпили. Третьим взял слово Павел Иванович Хилобок. После выпитых двух рюмок водки он оживился, стал резв и словоохотлив. Он сказал, что хочет выпить за весь состав непотопляемого корабля с названием «Шахтерская Глубокая», за всех юнг и матросов, и даже за женщин, которых вроде бы не принято брать в море, но без которых так невыносимо в плаваньи морякам. После этих слов он потянулся ко мне и потрепал по волосам, будто я была единственной женщиной на этом непотопляемом корабле. Выпили третий раз. И понеслось. Дальше официальных тостов не было. Толпа разбилась на группки, и каждая из них выпивала сама по себе. В нашем кругу оказались мы с Кирюшей и Галина Петровна с кумом Хилобком.
Выпивая три первых торжественных бокала, я скромно закусывала огурцом и куском белого хлеба. Я отщипывала по крохотке и, как Дюймовочка, пыталась себя накормить половинкой зернышка. Но алкоголь, который впитал мой ослабленный диетой организм, раскочегарил задавленный аппетит. Проснулся жор.
Тарелку шурпы я проглотила в два счета.
— Хочу еще, — сказала я Кирюше.
Алкоголь лишил меня тормозов.
— Возьми мою, — сказал Кирюша, — я не люблю баранину.
Я опустошила Кирюшину порцию, как медведь, очнувшийся после спячки, ушат с медом.
— Хочешь еще? — спросил он.
— Хочу! — решительно ответила я.
Он взял мою тарелку и пошел к костру. Там набрал из котелка еще порцию шурпы. Третью тарелку я ела уже через силу, но вскоре и она оказалась пуста.
— Все! Наелась! — сказала я, похлопав себя по животу, и тут же вспомнила про Тетекина. Я посмотрела в его сторону и увидела, что они со Звягиной смотрят на меня и улыбаются. Тетекин и Звягина наблюдали, как я пожираю шурпу, и посмеивались надо мной. Позор. Я попросила Хилобка налить мне еще вина и залила свое горе полным стаканом. Я вышла из-за стола и поплелась к ставку. Села на кладку и расплакалась. Неделя диеты. Черное коктейльное платье. Тарлатановая накидка. Карминово-розовая помада. Маникюр. Педикюр. Свежая стрижка в салоне Людмилы Головко. И все это перечеркнуто моим безобразным жором.
Вскоре к воде стали подходить парочки. Они раздевались до белья и, взявшись за руки, входили в воду. Кадровичка с начальником сорок девятого участка поплыли в правую сторону, плановичка и начальник ВТБ — в левую, Татьяна Мадамовна с замом Евдошина, Пал Геннадичем, плавали прямо передо мной.
— Анька, с тобой все нормально? — спросил Пал Геннадич.
— Напилась Анька, — сочувственно сказала Татьяна Мадамовна.
И в этот момент наступила кульминация моих внутренних терзаний. Я — жалкая ничтожная личность. Я обжора. Я — Робин Бобин Барабек, который скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника. Я крокодил, который все калоши проглотил. Нет мне места на этой земле. Я недостойна вашей любви, Тетекин.
Я выпрямилась, в последний раз посмотрела на солнце и, как была, в одежде и обуви прыгнула в воду. В детстве, купаясь в реке, мы с сельской детворой играли в игру, кто дольше продержится под водой. Часто я выигрывала. Тренировка у меня была.
Когда я бросилась в пучину ставка, я сжалась в комок и остановила дыхание. Я сидела и сидела в воде. Но удушья не наступало. Вдруг я почувствовала, что кто-то с силой тянет меня за волосы. Явившись на свет, я увидела раздетого по пояс Тетекина, который тряс меня и что-то кричал. Не разбирая слов, я прижалась к его плечу и разрыдалась. В том месте, где я топилась, воды было по пояс. Он обнял меня за плечи, вывел из воды и посадил на берегу.
— Посиди. Я сейчас… — сказал он и куда-то исчез.
Я представила, как ужасно выгляжу — с намокшими волосами, с размазанной по лицу косметикой, в обтекающей одежде. Я не хотела, чтобы Тетекин смотрел на меня такую. Я вскочила и побежала в сторону посадки.
Домой, срочно домой. Я примерно знала, где мы находимся, поэтому скрывшись в деревьях, взяла курс на Чумаки. Я хотела скорее уйти от позора, и, как лесной олень, с шелестом металась меж кустов.
И тут я услышала слабое мычание. У меня под ногами, отплевываясь от ползающих по лицу муравьев, лежал пьяный Павел Иванович Хилобок. Он заметил меня и протянул мне руку.
— Помоги… — сказал он.
Его речь сильно изменилась. Если после трех рюмок он разглагольствовал, как Цицерон, то сейчас мямлил, как пожилой Брежнев.
Я помогла ему подняться.
— Ты куда идешь?
— Домой, — ответила я.
— И я домой. Пойдем вместе.
Мы обнялись за плечи, как старые боевые товарищи, и, пошатываясь, отправились восвояси. Павел Иванович имел фигуру медведя. У него было обтекаемое, без острых углов, грузное тело. Но лицо ему досталось миловидное: маленькие хлопающие глазки с загнутыми вверх ресницами, изящный вздернутый носик и острый девичий подбородок. Шли медленно. Мы, словно два маятника, ногами привязанные к земле, шатались с разной амплитудой. Вскоре на перелесок опустилась темнота. Нас окружили ночные звуки — стрекот сверчков, уханье филина, со ставка доносился ночной лягушачий ор. Павел Иванович споткнулся, завалился в кусты и потянул меня за собой. Я грохнулась прямо на него. И тут он сошел с ума. Он впился губами в мою шею, а рукой стал шарить под юбкой.
Ах ты, старая козлина. Ах ты, нафталиновый ловелас. Ах ты, потный донжуан. А я-то думала, что ты нормальный человек. Обессиленная алкоголем, я вяло сопротивлялась его напору. Он принял это как согласие и навалился на меня всей своей тушей. Я заорала. Он застыл.
— Ты чего? — спросил Павел Иванович.
— А вы чего?
— Ты что, не хочешь?
— Не хочу.
— Почему? — удивился он.
И тут меня осенило. Он ведь тоже грешен. И договора фальшивые составлял, и по липовым ведомостям деньги получал, начальница еще хихикала, когда их подписывала, мол, кум мой тоже свое дело знает. И еще, оказывается, на беззащитных девушек набрасывается в лесу. К Шубину его.
— Потому что здесь, под кустом я не могу, — ответила я.
— А где можешь?
— В другом месте…
— Пойдем в другое место.
— Пойдем, — согласилась я.
С нашим темпом до шурфа нужно было идти еще минут сорок, но подогреваемый открывшимися перспективами Павел Иванович прибавил ходу, и минут через тридцать мы переступали через ручей. Вскоре перед нами возникло темное углубление шурфа.
— Здесь, — сказала я.
— То есть под тем кустом ты не могла, а под этим можешь?
— Здесь трава мягкая, — сказала я.
Он присел и стал руками щупать траву.
— И правда мягкая, — сказал он и стал укладываться на землю, увлекая меня за собой.
— А тебе здесь не впервой, да?
— Я сейчас обижусь, — горько сказала я.
— Да ладно тебе, иди сюда…
— Нет, подождите, не так…
— А как?
— Прыгайте туда, в углубление, там самая шелковистая трава и ждите меня, а я разденусь и приду к вам голая, как русалка.
Он прыгнул, и больше я его не видела.
Не знаю, как добралась до дома, все покрыто мраком. Помню только, что мать, услышав грохот в коридоре, заспанная вышла из комнаты.
— Не стыдно? — спросила она.
— Стыдно… — ответила я.
— Еле на ногах держишься…
— Иди спать.
— Посмотри на себя в зеркало, — сказала мать и ушла к себе.
Я подошла к зеркалу и увидела кикимору. Слипшиеся волосы стояли козырьком, видимо, я пыталась убрать их с лица и они послушно засохли в нужном положении. Макушка была всклокочена, словно птицы свили гнездо и нанесли туда сухих веточек и травинок. Тушь расползлась причудливыми змейками, помада нарушила границы губ и придала лицу трагичность грустного клоуна. Я пошла в свою комнату и, не раздеваясь, рухнула в постель.
Ночью явился Шубин. Он сидел посреди комнаты на деревянном троне под своим абажуром и смотрел на меня мерцающими глазами. Потом он дернул за выключатель и исчез, а из темноты появилось улыбающееся лицо Тетекина.
Я проснулась. Меня мутило. Я встала, но меня повело в сторону. Комната превратилась в каюту попавшего в шторм корабля. Чувствуя, что не добегу до туалета, я открыла окно и отправила туда первый поток непереваренного позора. Потом еще и еще. В сопровождении мерзких звуков и брюшных спазмов из меня выходила вчерашняя срамота. Я вернула миру все — и корову, и быка, и кривого мясника, и дюжину новых калош. Облегчившись, я снова упала на кровать и провалилась в сон.
Проснувшись утром, я услышала тихий, словно извиняющийся голос соседа снизу. Он о чем-то разговаривал с матерью в коридоре. Закрыв за ним дверь, мать вошла ко мне и сказала:
— Вставай.
— Не встану.
— Иди, мой окно.
— Не могу.
— Нагадила — убирай.
— Не буду.
— Свинья! — заключила мать и вышла из комнаты.
Поругиваясь в мой адрес, она набрала в ведро воды и пошла мыть окно. Я вскочила, быстро помылась, переоделась и улизнула к Зое. Меня ждали великие дела.
12
— Сейчас мы все узнаем, — сказала Зоя и вырезала из обувной коробки картонный круг размером с десертную тарелку. Затем с помощью линейки и карандаша она разделила его, как арбуз, и заполнила дольки буквами и цифрами.
— Чей дух будем вызывать, Пушкина?
— Снова Пушкина? Он в прошлый раз фигни всякой наговорил.
Зоя взяла иголку и вдела черную нитку.
— Сталина?
— Да ну его, страшно…
— Не боись, — сказала Зоя, — мы как-то на работе Гитлера вызывали. И ничего, он Галке правду насчет мужа сказал.
— Давай Есенина попробуем?
— Ну, давай…
Зоя закончила приготовления. Она положила перед собой на стол «арбуз» и три раза опустила иголку в его центр. В комнате повисла зловещая тишина.
— Задавай вопрос, кажется, он здесь…
Я спросила в уме, будет ли у меня любовь с Тетекиным. Зоя погрузилась в транс и стала следить за иголкой:
— Да!.. А теперь на «нет» перешла… Странно, то «да» показывает, то «нет»… А давай я у него спрошу, как будут звать твоего будущего мужа?
— Спроси.
Я напряглась, пытаясь силой мысли подтолкнуть иголку к букве «в», но она качнулась в сторону «ж».
— Ж-е-ж-о-в, — медленно проговаривала Зоя, — и еще: Т-е-ж-о-в.
— Это что еще такое? Жежов какой-то…
— Или Тежов? А, Ежов! Ежов его фамилия будет! Анька Ежова, а-ха-ха!
Я подняла голову к потолку и крикнула:
— Есенин! Ты чего?
— Ты что, с ума сошла! Он сейчас как вваляет тебе!
Я подняла перед собой сомкнутые ладони и взмолилась, глядя на потолок:
— Есенин! Прости меня, ты лучший поэт всех времен и народов!
— Ни фига себе! — вскрикнула Зоя.
Я застыла в ужасе.
— Что это у тебя, — испуганно прошептала Зоя, глядя на мою шею.
— Где? — обомлела я.
— Вот здесь, — Зоя дотронулась до моей шеи,— подойди к зеркалу…
Я подошла и увидела засос.
— Е-мое, как я на работу завтра пойду?
— Кто это тебя так?
— Придурок один, присосался вчера, как пиявка, еле отодрала.
— У вас было?
— Ты чего! Нет, конечно. Я сбежала, на фиг надо.
— А расскажи, что там интересного на пьянке было?
— Что там может быть интересного, все нажрались и попадали в ставок.
— И ты?
— И я.
— Вот так элита! — Зою немного задевало, что меня удостоили чести выпивать с начальством.
— Знаешь, кого я видела в пятницу? — мне хотелось поменять направление разговора.
— Кого?
— Монгола! Заходит, такой, в кабинет, я чуть в штаны не наложила, думаю, вдруг узнает.
— Не узнал?
— Нет вроде.
— Мне Хилый говорил, что он снова на поселке стал мелькать, вроде из бегов вернулся.
— Разве он был в бегах?
— Он в Шахтерской ментовке по одному делу проходил как свидетель, но могло оказаться, что он и соучастник, вот он и слинял. Сейчас вроде все утряслось. А что он на шахте делал?
— На работу устраивался, горнорабочим.
— Монгол? Горнорабочим? Даже не верится…
— Ты думаешь, он в шахту полезет? Будет подснежником на участке.
— А, понятно. Я слышала, что он часто у Таньки Шумейко ошивается.
— У них роман?
— А я почем знаю? Что это ты Монголом интересуешься? Хочешь, чтобы он тебе снова нос расквасил?
— Я не Монголом интересуюсь, а Танькой. Хочу костюмчик летний в долг взять, она недавно в Турцию ездила, тряпья навезла. Давай сходим, посмотрим?
— Давай, — согласилась Зоя.
— Сегодня вечером!
— Не. Я сегодня не могу, мы с мамкой идем полоть картошку. Я обещала.
— Тогда завтра, после работы.
Мать со мной не разговаривала. Когда я вернулась от Зои, она оделась и куда-то ушла, а я принялась рыться в шкафу. Если Монгол ошивается у Шумейко, мы можем его там застать. После вчерашних приключений моя тарлатановая накидка стала похожа на рыболовную сеть, наловившую россыпь мелкого мусора, и пахло от нее не духами «Магнолия», а лягушками. Но черный чехол остался цел и невредим. Я надела его и стала размышлять. Первым делом мне нужно было прикрыть засос на шее. Для этого подошел бы легкий шарфик. Я откопала шелковый отрез, который еще в школьные годы мама покупала для шитья новогоднего костюма. На нежно-лиловом фоне яркими мазками выделялись зигзагообразные полосы разных цветов и оттенков. Наш класс на утреннике исполнял композицию «Дружба народов», где вокруг елки кружились представители союзных республик. Я была узбечкой.
Из оставшегося куска я выкроила узкий длинный шарф. Набросила на шею. Наряд заиграл, но напрашивалось еще одно яркое пятно. Выкроила пояс. Стало еще интересней. Но все же чего-то не хватало. Я шаманила несколько часов, кроила, вырезала, строчила, и к вечеру помимо шарфика и пояса у меня были обтянутые этой же тканью клипсы, браслет и сумочка-клатч. Обтянуть старые вещи тканью мне помогла брошюра «Новая жизнь старых вещей», которую мне, зная, что я занимаюсь рукоделием, подарил Дед Мороз за участие в композиции «Дружба народов» на том самом утреннике.
Когда я вертелась перед зеркалом, оценивая результат, из гостей вернулась мать.
— Опять праздник намечается? — грустно спросила она.
— С чего ты взяла?
— Наряды шьешь.
— Ходить не в чем.
— Зачем ты так напилась? Стыдоба.
— Ой, ма, проехали.
— Замуж тебе нужно.
— За кого?
— Вот был же у тебя Валера, хороший парень…
— Ма, ну хватит, одно и то же…
— Ко мне в аптеку заходила твоя начальница, Коломыкина, говорит, что Кирилл из отдела нормирования за тобой ухаживает.
— Ой, ма, он же дэцельный.
— Какой?
— Маленький! Он ростом ниже меня!
— Ну и что. Шурик тоже ниже меня.
— Толку от твоего Шурика…
— Тебе нужно выходить замуж.
— Не за Кирилла же.
— Хороший парень, из приличной семьи…
— Ма, отстань.
— Мне сказали, что неделю назад ты в машину к какому-то мужику садилась…
— Да я просто на остановке стояла, меня подвез один с шахты!
— Вчера пришла чуть живая. Что дальше будет? Заработаешь дурную славу, кому ты нужна будешь?
— Ма, давай закроем тему, меня уже тошнит от этих разговоров!
— Тебя всегда тошнит от нормальных разговоров.
— Разве это нормальные разговоры? Замуж нужно выходить по любви, мама.
— Какая любовь? У кого она есть, любовь? Кто ее видел, эту любовь?
Я сняла платье и пошла в ванную выстирывать из него запах камышей. Закончив, повесила на балконе, чтобы до утра оно высохло на теплом ветру.
13
— Ух ты! Вот это прикид! У Шумейко купила?
— Я сама себе Шумейко! Ловкость рук и никакого мошенничества.
— И сумочку сама?
— И сумочку.
— И клипсы с браслетом?
— Я их просто тканью обтянула…
— Ну, ты мастерица…
Я стояла посреди кабинета, как новогодняя елка, Аллочка ходила вокруг меня, по-детски вскидывая руки. Мы пришли на работу раньше других, но не спешили садиться за калькуляторы. Аллочка сходила в комбинат за водой и включила чайник. В кабинет зашла чем-то обеспокоенная Галина Петровна, бросила сумку на стул и стремительно вышла. Мы с Аллочкой нехотя сели на рабочие места.
— Что это с ней, даже не поздоровалась…
Я пожала плечами.
— Расскажи, как вы в субботу погуляли.
— Не спрашивай! — я пощелкала пальцем по челюсти.
— Напилась?
— Полный аут.
— А начальница?
— Не знаю, я раньше ушла.
В кабинет снова вошла Галина Петровна.
— Хилобок пропал, — сказала она, садясь за свой стол.
— Как пропал? — спросила Аллочка.
— После пикника не вернулся домой. Его нет вторые сутки. Ирка всю милицию на ноги поставила, прочесали лес, ставок — ничего.
У меня все замерло внутри.
— А ты куда пропала в субботу? — спросила начальница.
— Домой ушла. Мне было плохо.
— Да уж, хорошего мало… Двое детей без отца остались…
У меня громко застучало сердце, я боялась, что коллеги услышат его стук.
— А что милиция говорит? — спросила Аллочка.
— Предполагают, что утонул. Все ж понажирались и давай лезть в воду. Пора прекращать эти массовые пьянки.
Зазвонил телефон. Галина Петровна подняла трубку. Через мгновение ее лицо вытянулось. Она посмотрела на меня так, словно перед ней сидел дух Есенина.
— Тебя Тетекин к себе вызывает. Разговор у него к тебе.
Меня бросило в жар. Пол шатался под ногами, стены проплывали мимо медленными волнами. Пока шла от расчетного отдела до кабинета заместителя директора по производству, успела несколько раз умереть и воскреснуть. Я решила, что кто-то видел, как я уходила с пикника в обнимку с Хилобком, и готовилась к тяжелому разговору.
Постучала.
— Войдите! — послышалось из кабинета.
Вошла и поздоровалась.
— Вызывали?
— Садись, — Тетекин указал на стул, стоящий возле его рабочего стола.
Села.
— Какая же ты красивая…
Я чуть не упала со стула от неожиданности.
— Ты меня боишься?
Я опустила глаза.
— Почему ты убежала в субботу?
— Мне было плохо, — с трудом выговорила я.
— А почему плакала?
— Мне было плохо, — повторила я.
— Что случилось?
Внутри защемило, словно огромная невидимая рука пыталась раздавить меня, как грецкий орех.
— Тебя кто-то обидел? Это ведь я пригласил тебя на праздник, и теперь мне неловко, что с тобой случилось что-то нехорошее.
Рука сделала свое дело. Скорлупа треснула, из прорех хлынуло мое горе.
Владимир Андреевич засуетился, полез в карман брюк, достал белоснежный платок и подошел ко мне. Чуть согнувшись, он вытирал душистым ситцем мое лицо, затем поднял меня, прижал к себе и стал целовать слезы.
В этот момент в кабинет постучали. Он отпрянул от меня, потом засмущался из-за этой своей первой реакции, улыбнулся, сунул в руку платок и тихо сказал:
— Не плачь больше. Мы с тобой еще поговорим, хорошо?
Я пошла к выходу, а он сел за стол и крикнул:
— Войдите!
Я выскользнула, а вместо меня в кабинет вошел высокий серьезный человек в милицейской форме. Я тихо плыла в свой кабинет по самому дну комбината и, как испуганная рыбешка, шарахалась от каждого встречного. Ах, мама, мамочка. А ты говорила, что нет любви.
Весь день коллеги говорили о пропавшем Хилобке. Милиционер, которого я видела у Тетекина, ходил по шахте, разговаривал со свидетелями. Под конец рабочего дня начальница озадачила меня. Она сказала, что Ирина, жена Хилобка, якобы наняла экстрасенса, который приедет в поселок и с помощью ясновидения попробует выяснить, что случилось с Павлом Ивановичем, жив он или нет. Я весь день сосредоточенно обсчитывала ведомости, молилась, чтобы эти слухи оказались пустой болтовней, и время от времени подносила к лицу платок, пахнущий Владимиром Андреевичем. Ах, мама, мамочка.
Без пяти минут три за мной зашла Зоя, и мы отправились смотреть шмотки. Танька Шумейко жила в частном доме. По дороге я попросила Зою разузнать, часто ли и в какие дни бывает у Шумейко Монгол, для того якобы, чтобы не напороться на неприятности и обходить его десятой дорогой, если вдруг не найду сейчас подходящую вещь и вынуждена буду приходить к Таньке еще не раз. Мы нажали кнопку на калитке, и вскоре вышла хозяйка в спортивных шортах, темной майке, с перепачканными мукой руками. Таньке было около тридцати. Она была невысокая и пышная, словно выпеченная из теста. Круглое лицо-блинчик, нос-пончик, губки-бублики. Груди-пирожки, рубенсовский животик, ягодицы-булочки. Пережженные пергидролем волосы собраны на макушке в раскидистую пальму. Я сказала, что хочу посмотреть вещи, она провела нас в дом.
Кухня у Таньки была просторная. Возле окна стоял стол-тумба, на котором Танька лепила пельмени. На противоположной стороне печь-пролетка, в летнее время застланная клеенкой и заставленная пустыми банками. Дальше пенал для посуды, старый сервант, обеденный стол, окруженный несколькими табуретками — вот и все убранство.
В углу за шторами прятались две двери. В одну из них провела меня хозяйка. Это была гостиная. Она вся была завалена товаром. На полу стояли сумки с барахлом, на диване, на креслах и стульях кучами были навалены турецкие одежки.
— Ройся, — сказала Танька и пошла лепить пельмени. Зоя осталась на кухне и предложила Таньке свою помощь. Не прошло и пяти минут, а Зоя и Танька, как старые подруги, хохотали и складывали готовые пельмени на большой деревянный поднос.
Я стала выбирать себе наряд. Надевала одно платье, крутилась возле зеркала, выходила в кухню, советовалась с Зоей, выслушивала восхищения, затем возвращалась в гостиную и надевала следующее. Переменив несколько одеяний, я остановилась на одном из них, договорившись с Танькой, что верну его на днях, если маме не понравится.
Маме, конечно, моя обновка не понравится. Я планировала зачастить, прибиться к Танькиному дому, чтобы рано или поздно она вывела меня на Монгола.
Когда возвращались с Зоей из коммерческих гостей, она рассказала, что у Таньки роман с Колей Волошкой. Он тоже «подснежник» на сорок пятом участке, женатый, из блатных, приезжает на шахту отмечаться. Когда попадают ночные смены, врет жене, что спускается в шахту, а сам ночует у Таньки. Несколько раз с ним вместе заезжал Монгол. Всю ночь играли в карты. Пить они не пьют, иногда курят травку. У Монгола бабы вроде нет. Была какая-то Лена, когда он в Алчевске отсиживался, но сейчас ничего серьезного. Вот такие сведения выдала мне агент специальной разведки Зоя.
14
Пустая комната с большим, трехстворчатым, опутанным занавеской окном. Одна створка приоткрыта, сквозь нее в комнату сочится дыхание мира: вдох-выдох, вдох-выдох — белоснежная гардина вздымается, как грудь великанши.
Стены покрыты сияющим мелом. В центре комнаты, на ковре, лежу я, на мне нет одежды. Глаза мои открыты, я смотрю на потолок, жду начала передачи. Вскоре потолок делится пополам, раздвигается, как автоматическая дверь, и передо мной является широкий, от стены до стены, экран.
Изображение снежит, подрагивает, бурлит обилием молекул, но вскоре из хаоса точек рождается маленькая, закрученная спиралью Вселенная. Космические ветра, пробравшиеся в открытое окно, касаются новорожденной, она вертится, заворачивается в плотный клубок и, наконец, превращается в Белого карлика.
Экран темнеет, но ненадолго, через минуту надо мной уже шумит студия для шоу-программ: зал аплодирует, декорации переливаются неоном, ведущий, облачением похожий на Кота в сапогах, делает реверансы, уступает место кому-то еще не видимому, но уже приближающемуся.
Звучит барабанная дробь. Из-за кулис на сцену, кувыркаясь, выкатывается Белый карлик. Но это не остывающая звезда, а миниатюрный мужчина, одетый в белый фрак. Он вскакивает на ноги и с криком «Алле-оп!» стаскивает штаны. Молниеносно, как шутиха, из-под рубахи выстреливает его мужское естество. Оно чудо как велико.
Карлик бьет чечетку, зал рукоплещет, за кадром слышатся радостный визг и похотливые женские вопли. Маленький мужчина падает на пол, его природа возвышается над ним, как труба. Из этого инструмента вырываются лирические звуки, тонкие и нежные. Двигаясь в такт этой музыке, на сцену выходят две полуобнаженные мулатки, зигзагообразно вращая бедрами. Они пластично вращаются, используя, как шест, поющий мужской инструмент.
В этот момент экран темнеет, покрывается рябью, и я снова вижу только хаотичное мельтешение точек. Они бурлят, вращаются, расходятся кругами, превращаются в серебристую мишуру и начинают падать с потолка, как медленный снег. Тонкая музыка страсти, которая лилась из плоти Белого карлика, не смолкает, она звучит где-то за кадром, развивается и обрастает сопровождением других мотивов.
Ветер, бьющийся в окно, подхватывает падающее серебро и носит его по комнате, как поземку. Бутафорский снегопад усиливается, и наконец из самой гущи рассеянного блеска появляется лицо Тетекина. Оно нависает надо мной, рассматривая и любуясь, и вскоре я вижу все его тело, явившееся из глубин дрожащего снега.
Он надвигается, расправив крылья и медленно планируя надо мной. Птица небесная. Сокол ясный. Спустившись, он покрывает мое тело легкими поцелуями, бережно клюет меня, превратившуюся в пшеничное поле.
Насытившись, Тетекин достает из гущи падающего серебра оружие, ветеринарный пистолет, и целится в меня, в самую нежную низость. Я испытываю страх, пытаюсь вырваться, но он наваливается всем телом и держит меня, как взбесившуюся самку.
И вот я чувствую выстрел, в меня вливается лекарство. Кипящая нега разливается по телу, от центра к самым границам. Ползет медленно, обволакивает, как сон, достигая кончиков пальцев.
Сквозь дрему я смотрю на Тетекина, обросшего белым халатом, он врач, я — пациент.
Я корчусь, но мне не больно, мне сладко. Внутри меня снежит изображение, бурлит обилие молекул, и вскоре из хаоса точек рождается маленькая, закрученная спиралью Вселенная. Космические ветра, пробравшиеся в открытое окно, касаются новорожденной, она вертится, заворачивается в плотный клубок и наконец превращается в Белого карлика.
Когда проснулась, мать на кухне тарахтела посудой, собиралась на работу. У меня в кулаке был зажат белоснежный платок Тетекина, всю ночь я прижимала его к себе, чем и накликала этот странный сон. Я вскочила — предстоял ответственный день. Во-первых, нужно узнать, в какие дни у Коли Волошки будут ночные смены и выследить Монгола. Далее — Тетекин. Он сказал «Мы с тобой еще поговорим». Но когда? Где? К этому нужно быть готовой.
Я надела вчерашний наряд, несколько дней без шарфика мне появляться на людях нельзя. Мать все еще разговаривала со мной сквозь зубы, сказала, если не буду помогать ей полоть картошку, зимой мне придется есть собственные локти. Ну и ладно. Может, я к зиме уже выйду замуж.
Я вышла пораньше и на работу пришла первой. У Галины Николаевны на столе в рамочке были записаны номера всех нарядных. Я позвонила начальнику сорок пятого. Изменив голос, представилась заведующей столовой и попросила назвать, по каким дням их работник Николай Волошка бывает на шахте: он, мол, задолжал деньги за два беляша, и мне нужно забрать долг, потому что скоро намечается ревизия. Сергей Петрович озвучил график выходов. Как только я положила трубку, дверь распахнулась и в отдел вошел худощавый человек невысокого роста с бритой налысо головой. Светлая футболка висела на нем балахоном, из широких рукавов, как вермишель из слоновьих ушей, свисали согнутые в локтях руки. Кожа лица была помятой и несвежей, как промокашка, которой только что вытерли пыль со стола. Перед собой он держал две согнутые буквой «Г» медные проволоки. Они, как тараканьи усы, шевелились в его руках.
— Где у вас север? — спросил он.
Я пожала плечами, а он принялся ходить по кабинету, исследуя воздух своими тараканьими проволоками.
— Слабое биополе…— сказал он, вращая «усами» над Аллочкиным столом.
— А здесь сильное, — сделал он вывод, испробовав поле над столом начальницы.
На пороге появились Аллочка и Галина Николаевна.
Незнакомец поздоровался и прекратил сеанс.
— Вы кто? — спросила начальница.
— Пропал человек… — начал объясняться мужчина.
— А! Так вы экстрасенс?! — обрадовалась Галина Николаевна.
— Совершенно верно.
У меня потемнело в голове. «Союз нерушимый республик свободных...» — молниеносно запела я про себя. Если он способен читать мысли, мне нужно громовым пением заглушить свои внутренние сигналы, чтобы он не понял, что я имею отношение к исчезновению Хилобка.
— Ну и как там дела? Выяснили что-нибудь? Жив Хилобок или нет?
«Сплотила навеки Великая Русь!»
— Очень слабый сигнал, — ответил он, — но среди мертвых его нет. Мне мог бы помочь человек, который виделся с ним последним.
«Да здравствует созданный волей народа!!»
— Я виделась, — сказала начальница.
«Единый могучий Советский Союз!»
— Подойдите ко мне, — сказал экстрасенс.
«Славься-а-а Отечество!»
Галина Николаевна подошла к нему, и он стал водить вокруг нее проволоками.
«Наше-е-е свободное!»
— Закройте глаза — приказал он.
Начальница закрыла.
— А теперь призовите образ пропавшего. Видите его перед собой?
«Дружбы народов надежный оплот!»
— Ну, вижу, да, вижу, наверное…
— А теперь давайте спросим у него мысленно…
«Па-а-артия Ле-е-енина!!!»
— Что спросить?
— Где он сейчас? Ну, спросили?
«Си-и-л-а-а народная!!!»
— Спросила, но он ничего не отвечает…
— А что он делает?
«Нас к торжеству коммунизма ведет!!!!»
— Исчез куда-то… а что это значит?
— Я вижу, что он жив, но находится где-то далеко… больше пока ничего сказать не могу…
В отдел, тяжело дыша и обливаясь потом, вкатилась Марья Семеновна. Она принялась извиняться за опоздание. Экстрасенс подошел к ней, обнюхал проволоками и сказал:
— Есть риск сердечного заболевания.
Марья Семеновна вскинула руки и прижала к взмыленной груди:
— Что же делать?
— Худеть! — ответил целитель.
— Худеть? — удивилась Марья Семеновна.
— Предлагаю вам уникальную методику — кодирование от лишнего веса.
— А что для этого нужно?
— Ничего не нужно! Садитесь…
Экстрасенс поставил стул в центр комнаты, Марья Семеновна села.
— Закройте глаза и представьте два стола с едой. На одном стоит сахарница, тарелка с дрожжевыми пирожками, кусок сала, жареная картошка, пельмени, шашлык из свинины… Видите все это?
— Да, — ответила Марья Семеновна.
— На втором столе — морковь, огурцы, помидоры, капуста, свекла, яблоки, клубника, абрикосы, бездрожжевые хлебцы, кефир, гречневая каша. Видите?
— Да…
— А теперь давайте сожжем первый стол. Разложим под ним дрова, поднесем спичку и подожжем. Получается?
— Дрова отчего-то не загораются, — сказала Марья Семеновна.
— А давайте мы подложим бумагу! О! Сколько у вас здесь бумаги. Возьмем несколько листов, сомнем и положим между чурок. А теперь поднесем спичку. Ну?
— Горят! — радостно воскликнула Марья Семеновна.
— Пусть горят это жирное склизкое масло, эти бесформенные куски теста с трупной начинкой… Отойдите подальше от костра, чтобы не обжечься…
— Сгорели! Сгорели…
— Открывайте глаза!
Марья Семеновна открыла глаза и горделиво посмотрела на нас, жалких, незакодированных обжор, обреченных до конца своих дней поглощать жирное склизкое масло и беляши с трупным мясом.
— Сто гривен, — сказал целитель.
— Сколько? — не поверила своим ушам Марья Семеновна.
— В Шахтерске эта услуга стоит сто пятьдесят, а в Донецке двести, я вас со скидкой закодировал.
Марья Семеновна принялась потрошить кошелек:
— Девочки, у вас есть деньги? Займите до зарплаты…
Мы вытряхнули содержимое кошельков, но денег все равно не хватало.
— А можно я домой сбегаю? Подождете минут двадцать, я недалеко живу? Галина Николаевна, отпустишь?
— Беги, раз такое дело, — ответила начальница.
— Может, еще кто-нибудь? Я и от алкоголизма кодирую.
— Вовку своего закодировать, что ли… — задумалась Галина Николаевна.
В дверях показались начальник планового отдела, кассир и старшая банщица. Все три женщины принадлежали к супертяжелой весовой категории, с их появлением наш кабинет погрузнел килограмм на триста с лишним. Мария Семеновна на бегу рассказала им об экстрасенсе, и теперь все толстушки шахты пришли в расчетный отдел, чтобы избавиться от лишнего веса. Проводить сеансы погружения в расчетном отделе было неудобно, в кабинет часто заходили рабочие на сверку, это помешало бы пациенткам расслабиться, а целителю настроиться на нужную волну. Решили попросить у главного бухгалтера ключ от просторной кладовки, там хранилась бумага, чистые ведомости, канцелярские товары и прочая утварь бухгалтерского хозяйства.
Целителя посадили в кладовку, и начался прием. Проблемные коллеги записывались в очередь, занимали друг у друга деньги, обзванивали родителей-пенсионеров, приводили тучных бабушек, трясущихся дедушек, жены со скандалами втаскивали в кладовку пьющих мужей, после сеанса ходили по кабинетам и рассказывали о своих ощущениях. К концу рабочего дня треть поселка была закодирована от лишнего веса и алкоголизма.
О Хилобке забыли. Весь день я дефилировала по комбинату с бутафорской папкой документов по прямой линии от бедра. Тетекин сказал, что мы с ним еще поговорим, и мне хотелось спровоцировать случайную встречу. Его кабинет находился в одном крыле с приемной директора. Бессчетное количество раз я прошла мимо его кабинета, прижимая бумаги к груди и делая вид, что озабочена очень важными, требующими срочного решения делами. Его дверь безмолвствовала. Пару разу к нему стучали рабочие, один раз стучала старшая банщица, а в конце рабочего дня, проходя мимо приемной директора, я услышала, как секретарь Эвелина говорила кому-то по телефону, что заместителя директора по производству сегодня на шахте нет, он уехал на совещание.
15
— Ма, дай денег.
— Зачем?
— Хочу купить у Таньки кофточку.
— У меня нет денег.
— Есть!
— На кофточку нет.
— Мне ходить не в чем.
— Не выдумывай.
— Хожу в каком-то тряпье, то перешитое, то недошитое. У меня день рождения через месяц. Я хочу новую кофточку. Давай, ты мне ее купишь, и это будет твой подарок?
— Через месяц и куплю.
— Ну, ма!
— Что, ма? Я тебя просила картошку прополоть, ты мне помогла? А теперь кофточки ей подавай. Обойдешься.
— А как я, по-твоему, буду замуж выходить в этих обносках? Ты же хочешь, чтобы я замуж вышла?
— Мужчина в жены не шмотки берет, а женщину.
— Мужчине для начала понравиться нужно, а кто ко мне подойдет, если у меня даже платья нормального нет?
— А вот это на тебе сейчас что?
— Старье с косметическим ремонтом!
В аптеку зашел старик, и мама всем видом показала, что больше разговаривать со мной не будет. Я зашла к ней сразу после работы, в надежде раздобыть денег и отправится к Таньке за новой кофточкой. Но она все еще злилась за мою пьяную выходку и за то, что я не пошла с ней в огород. Но я все равно отправилась к Таньке. Сегодня Тетекин был в отъезде, но завтра он будет на шахте. А что если он снова меня вызовет к себе, чтобы продолжить разговор? Он так деликатно успокаивал меня, когда я разревелась у него в кабинете, так нежно смотрел мне в глаза. Даже если не вызовет, я ведь могу столкнуться с ним в комбинате. Я хочу хорошо выглядеть. Мне нужна новая кофточка.
Я забежала домой, чтобы взять вчерашнее платье, Танька обещала обменять, если не подойдет. Когда уже подходила к ее дому, вспомнила о той бумажке, где я набросала график выходов Танькиного любовника. Записка осталась в сумочке, и я уже не помнила, есть вероятность встретиться с Монголом или нет. Но меня это не волновало. К черту Монгола. Мне нужна новая кофточка, я хочу вскружить голову Тетекину!
Танька бросила к моим ногам несколько кулей. Главной для меня деталью был высокий воротничок-стойка, на моей шее все еще виднелся засос. Затем цвет — кофточка должна освежать меня и подчеркивать красоту глаз. Ну и конечно же, она не должна меня полнить. Я приступила к осмотру. Те, которые стоило примерить, я складывала на диван, не заинтересовавшие меня модели — в один их освободившихся пакетов. Перебрав, как Золушка, по зернышку весь запас кофточек, я принялась их примерять. Первая, бежевая, плохо села. Вторая, изумрудная, висела балахоном. Третья, нежно-голубая, придавала мне романтичности, но лишала сексуальности. У четвертой, бордовой, была открытая английская пройма, она невыгодно оголяла руки. Черная, на первый взгляд неприметная, оказалась самой удачной. Сшита она была из вискозы с добавлением эластина. Высокий воротник мягко опоясывал длинную шею, чуть присборенный рукав-фонарик зрительно расширял линию плеча, талия и бедра казались стройнее. Я крутилась перед зеркалом, рассматривая себя спереди, сзади и с боков.
— Как иностранка! — вдруг услышала я мужской голос.
За шторой, прислонясь к дверному косяку, стоял Монгол. На мне были только кофточка и трусики.
— Черная пантера, — добавил он и удалился из комнаты.
Я быстро переоделась и позвала Таньку. Мы договорились с ней о том, что я на шахте запишусь в ведомость, и стоимость блузы будет удержана из следующей зарплаты. Выйдя из Танькиного двора, я снова столкнулась с Манголом. Он стоял возле машины и копался в багажнике.
— О-па-па! Черная пантера! — воскликнул он, увидев меня, и в этот же миг я почувствовала, как что-то холодное уткнулось мне в спину.
— Руки вверх!
Я обернулась. Коля Волошка стоял позади, уткнув в меня дуло охотничьего ружья.
— Не ссы, красавица, все будет путем! Коля, не пугай девушку.
Коля заржал и опустил ружье.
— Да я пошутил, — заржал Коля, — разве можно дырявить такую красоту!
— Куда собралась? — спросил Монгол.
— Домой, — ответила я.
Из калитки вышла Танька:
— Ну, где ваш заяц?
Монгол достал из багажника ведро, накрытое крышкой.
— Мы уже все сделали, и в уксусе вымочили, можно жарить.
— Ой, нет, на сковороде он жестким получится. Я его немного обжарю и потушу с чесночком.
— С чесночком! — заржал Коля, — А как потом целоваться?
— Кверху каком, — ответила Танька и, забрав у Монгола ведро, пошла в дом.
— Кверху каком! — хохотал весельчак Коля, — Не уходи, красавица. Пойдем кушать зайчика!
— Тебя как зовут? — спросил Монгол.
Я ответила.
— Нельзя отказываться, Аня, когда мы приглашаем к столу, это может нас обидеть, — сказал Монгол, — а нас не нужно обижать, Аня.
— Я и не думала отказываться, я люблю зайчатину, — ответила я и пошла в дом следом за Танькой.
Она разделывала тушку, заяц с треском распадался на куски.
— Кости хрустят, как человеческие, — сказал Монгол, входя.
Он вальяжно, засунув руки в карманы, несколько раз прошелся по кухне взад-вперед. Затем достал из кармана колоду карт и принялся их тасовать. Броски, вертушки, мельницы, веера — карты порхали в его руках, как живые. Я сидела на табурете рядом с Танькой и чистила картошку.
— Где Коля? — спросила Танька.
— Вот он, твой Коля, — сказал Монгол, глядя на входящего Волошку.
— О, картишки! — захохотал Коля.
— Погоняем бычков? — сказал Монгол.
— Погоняем! — ответил Коля.
Они сели на пол, посреди кухни, и стали играть, скрестив ноги по-турецки. Монгол напоминал собаку-ищейку, которая не расслабляется и всегда держит нос по ветру — он дергался, недоверчиво щурился, вертел головой, словно ожидал нападения сзади. Речь его была медлительная, будто сонная.
Коля же сыпал слова, как металлические шарики, они звенели вокруг, прыгая и хохоча. Круглый, спокойный, как сытый кот, он сидел, зыркая масляными глазками, время от времени подергивая себя за усы.
Танька суетилась возле электроплиты — перчила, подсаливала, пробовала, добавляла и убавляла температуру. Иногда выходила на улицу, в огород, выкопать молодого лука, чеснока, сорвать пучок свежей зелени.
Закончив чистить картошку, я села на табурет у окна и стала думать о Боге, о том, что он не плох и не хорош, не черен и не бел. В эти цвета его окрашивают люди, исходя из опыта взаимодействия. Он как океан.
Один заплыл за буйки и чуть не утонул, или его дом на берегу смыло девятым валом, или часто не везло с уловом, или, стремясь к океану, человек ожидал увидеть Афродиту, выходящую из пены, но не увидел.
Другой нежился в тихих волнах, благодаря йодистому воздуху исцелил болезнь легких, его сети всегда были полны рыбы, и однажды на пляже он встретил девушку своей мечты.
Но Бог — не просто неодушевленная стихия, он, как Солярис, находится в постоянном контакте, но в отличие от Соляриса, не удален от Земли на расстояние тысяч световых лет, а находится рядом, разлит вокруг нас, растворен внутри.
Общаться с этим непознанным явлением нужно осторожно, соблюдая правила техники безопасности. Ими являются те самые десять заповедей. Нарушаешь, идешь на красный свет — однажды попадешь в аварию. Исполняешь — имеешь гарантии на спокойное существование и мирное плавание. Если же действуешь во имя добра и справедливости — всегда будешь ощущать попутный ветер, дующий в спину.
Похожее отношение у меня сложилось к Шубину. Зная, что я действую в его интересах, я приобрела твердость, уверенность в том, что пока мы с ним в одной команде, никаких неприятностей со мной не случится и ничто не помешает осуществиться задуманному.
— Аня, ты вся такая умная! Да, Аня?
— Сидит, молчит, задумчиво смотрит вдаль, а-ха-ха!
— Иди к нам, сыграем в очко, Аня.
— На интерес, а-ха-ха!
— Я не умею в очко.
— А во что умеешь? — спросил Монгол.
— В дурака.
— Давай сыграем в дурака.
— А-ха-ха! А давайте так. Кто первый выходит — тот вне игры. Бодаются два оставшихся. Кто выиграет, загадывает желание. Дурак исполняет. Идет?
— Идет, — ответил Монгол, — Аня присоединяйся, не обижай отказом хороших людей.
Я села рядом с ними, поджав колени. Монгол тасовал, карты разлетались, как павлиний хвост. Я была спокойна, как никогда.
Как и должно было случиться, первым из игры вышел Коля. Вместе с ним вылетел туз, Коля бился им в последнем сражении. Мне везло, у меня на руках были козырные валет, дама и король. Монгол отбивался громкими шлепками:
— А солдатика! А мамочку! А бардадымчика!
Принимал, протяжно завывая:
— О-па-па-а-а-а…
В конце игры, переняв у Монгола манеры и жаргон, я оставила его в дураках, хлестко забросав козырями:
— А козырного солдатика!? А козырную мамочку!? А бардадымчика!?
— О-па-па-а-а-а-а… — выдохнул побежденный Наполеон.
— Загадывай желание! — захохотал Коля.
Монгол сощурился и посмотрел на меня с интересом.
— Прямо сейчас хочу уйти домой, — сказала я, — и пусть Монгол меня проводит, вон темень какая на дворе.
— А зайчика покушать? — спросила Танька, молча наблюдавшая за игрой.
— Поздно уже, я после семи не ужинаю.
— Так не пойдет! Мы за ним, как псы, бегали по полям!
— Почему же не пойдет? Договор у нас какой? Кто выиграет, тот загадывает желание.
Я выиграла. Желаю сейчас уйти домой и чтобы Монгол меня проводил.
— Эх, какая девка! — захохотал Коля. — Наш человек! Ну идите, голуби, воркуйте, если зайца не хотите, нам больше достанется!
Воздух был свежим и бодрящим, в траве стрекотали сверчки.
— На машине поедем или прогуляемся? Говори. Ты заказываешь музыку.
— Пешком, — ответила я.
— Эх, хорошо, — сказал Монгол и взял меня за руку, — давно я не прогуливался с девушками по поселку. Со школьных лет.
Мы шли по пустынной улице, как влюбленные пионеры.
— Тебе не холодно? — спросил он.
— Прохладно, — ответила я.
Он снял спортивную куртку и набросил мне на плечи. Я улыбнулась:
— Ну, теперь мы точно, как школьники.
— Школьники, да. Хорошие были времена. Тогда романтика имелась, сейчас ее нет. Хочешь, я покажу тебе свое любимое место, Аня? Я водил туда своих девушек.
— Покажи, — сказала я, — потом я покажу тебе свое.
Мы прошли улицу до конца и вышли на дорогу. Мимо нас проехал последний рабочий автобус, повез людей с третьей смены.
— Куда мы идем? — спросила я.
— В горы,— ответил Монгол.
Мы прошли еще несколько проулков, завершившихся длинным строем гаражей.
— Когда был пацаном, смотрел на эти гаражи и завидовал мужикам, которые ставили здесь машины. Они после работы здесь собирались, машины чинили, бухали, в карты играли. А я думал, вырасту, обязательно стану шахтером, полезу в забой, заработаю денег. Потом понял, что больше всех имеют те, кто не работает, а честно отбирает заработанное. Заработал ты, дядя, денег, поделись с хорошим человеком. Я всех окрестных барыг крышую. Они мне деньги — я им спокойный сон. Спокойный сон, Аня, стоит дорого.
— Ты в нашей школе учился? — спросила я.
— Конечно, моя матушка здесь живет.
— Это она на откатке работает? Невысокая такая, седая?
— Она… Сто раз говорил, бросай эту говноработу, я тебя всем обеспечу, а она — нет, и все! Совковое воспитание. Каленым железом не вытравишь. А вот здесь мы свернем.
Он потянул меня за руку, и мы пошли по полю в сторону холма.
— Обожаю эту горку, здесь весной растет сон-трава, тюльпаны, ирисы, — сказала я.
— Мы сон-траву «котиками» в детстве называли. Я однажды нарвал букет, принес матери, а отец избил меня.
— За что?
— Он пьяный был. Ну, за то, что нужно быть мужиком, а не бабой. Он, когда напивался, моей головой об батарею стучал.
— А где он сейчас? Развелись?
— Сдох от водяры.
Мы шли быстро, поднимались все выше, Монгол тяжело дышал.
— А вот эти камни мы называли «скэля», — сказал он, забираясь на их вершину и подавая мне руку.
— Мы тоже, — ответила я — Какой здесь ветер!
Мы стояли на верхней площадке каменного утеса. Справа перед нами лежал поселок, слева — кладбище, а между ними, как аппликация на фоне серого неба, чернела шахта, украшенная гирляндой производственных огней. Монгол обнял меня и прижал к себе:
— Родишь мне сына? — хрипло сказал он.
— Прямо сейчас? — растерялась я.
— Когда я тебя увидел там, у Таньки, в одних трусиках…
— А давай теперь я тебе покажу свое любимое место?
Чтобы попасть на нужную поляну, нам пришлось немного обогнуть поселок. Весь путь занял минут пятнадцать. Монгол курил, пускал дымные колечки, блякал, рассказывал про армию. Когда спускались к ручью, он вел себя, как кавалер, шел впереди меня, подавал руку на самых крутых участках.
Ночь была звездная и ясная, кусты возле шурфа кучерявились у края, как темная пена. Мы стояли у самого края.
— Полная луна, — сказал Монгол, глядя на небо сквозь ветви.
— Не, пока еще не полная, полнолуние через пару дней, — ответила я.
— Красиво здесь, Аня, одобряю, — рассмеялся Монгол, — будем делать сына?
— У тебя есть трава?
— В Греции все есть!!
— Может, курнем?
— Хочешь раскумариться?
— Хочу, чтобы луна стала еще полнее.
— Хорошая ты девочка, Аня, — сказал Монгол, доставая из кармана сигаретную пачку и открывая коробку. Там плотно, как патроны в обойме, сидели косяки.
— Выбирай! — он протянул мне пачку.
Я достала наугад одну папиросу:
— Они что, разные?
— Да, трава разная.
— А какую я выбрала?
— Сейчас покурим и узнаем.
— От разной травы разный приход, да?
— Слушай, ты вообще курила когда-нибудь?
— Пробовала…
— Оно и заметно, что ты не в теме…
Монгол подкурил, сделал три шумные, голодные затяжки и протянул мне косяк. Он сел на траву по-турецки и посадил меня рядом с собой. Нас окружил запах жженой конопли.
— Теперь ты хапани, Аня.
Я затянулась. Та придорожная трава, которую я пробовала у Зои, была намного грубее. Это шла мягче, но обжигала горло.
Мы курили, поочередно делая по три затяжки. Я слышала много рассказов о том, что может случиться после курения конопли, и ожидала каких-то чудес. Но ничего не происходило. Я затягивалась и затягивалась, страшась ничего не почувствовать.
— Я буду раздеваться, — вдруг сказал Монгол и стал расстегивать ширинку. Расстегнув, он попытался сидя освободиться от брюк, но у него не получилось. Он решил встать, но его не держали ноги.
— Не могу подмутиться, — сказал он и попробовал еще раз, держась за мое плечо. Кое-как встал, но тут же пошатнулся и одной ногой вступил в углубление шурфа. Его нога увязла в траве, как в болоте.
— Измена! — крикнул он. — Это измена!
Вторая нога тоже стала погружаться в гущу травы, Монгол оказался по колено в земле. Он осматривал себя с недоумением, руками вырывая клочья травы из-под себя.
— Аня, — сказал он, — дай мне руку!
Я сидела и, не двигаясь с места, смотрела на него.
— Дай руку, дура!
Его все затягивало и затягивало. Когда увяз по самую грудь, он, как ребенок, протянул ко мне две руки. Его глаза стали чистыми и испуганными, как у того мальчика, который принес маме букет сон-травы.
— Аня, — повторил он спокойно, — это измена…
Вскоре шурф поглотил Монгола, и я представила, как летит он вниз, по сырому вертикальному коридору, расправляя руки, подобно птице, как машет ими медленно и печально, планируя над темной бездной, как неторопливо приближается ко дну.
Я представила Шубина, сидящего на троне. Вот, он, величественный царь сырой земли, встречает новобранца, поднимается ему навстречу, обнимает за плечи, и уже текут из широких глаз Монгола слезы радости и любви. Ведь отныне никто и никогда не посмеет бить его головой о батарею.
И вдруг мне стало радостно. Как же хорошо и радостно мне стало. Я засмеялась. Смех ударился о дерево, упал и поскакал по лесу, как заяц. Я еще засмеялась, и следующий звон поскакал ему во след. Потом еще и еще. Я хохотала, и все мои радости скакали по лесу, как зверьки по темному залу.
Далеко в небе всполохнула зарница. Я встала и пошла домой. Кусты касались ветвями моего платья и тихо шептали о чем-то летнем. Шорох усилился. Я подняла голову и увидела стаю летучих мышей, они кружили надо мной, пытаясь сесть на волосы. В детстве я слышала множество историй о том, как летучая мышь впивалась намертво в кожу головы. Я пошла быстрее, потом побежала. Черная туча преследовала меня. Чтобы уберечь свои волосы от мышей, я попыталась задрать подол платья и натянуть его на голову. Ничего не получилось. Я побежала еще быстрее.
И вот тогда, именно в этот момент, я поняла, что жизнь конечна. Не то чтобы я не думала и не знала об этом раньше. Думала и знала, но это знание всегда плавало где-то на поверхности, как сухой безжизненный лист, теперь же оно превратилось в металлическую ось и пронзило меня, как кол во время византийской казни. Жизнь конечна. Она оборвется. Однажды меня не станет. Останутся летние травы, запах чабреца, заросли терновника над выемкой шурфа, а меня здесь не будет, я исчезну, все закончится. Мыши летели за мной, как темная фата, а я неслась по лесу, охваченная ужасом бытия.
Мимо меня проносились застывшие деревья, изогнутые кусты, тихие травы и камни, разбросанные вдоль дороги. Я споткнулась об один из них и упала лицом в пыль. Подняв глаза, увидела перед собой огромный раскидистый лопух. Сорвав самый большой лист, я стала мастерить головной убор в виде конуса, скрепляя расходящиеся полы длинными стеблями вьюнка. Надев на голову это величественное сооружение, я поднялась и пошла смелее.
— Аня, что с тобой?
Мать не спала. Когда я ворвалась в квартиру, она стояла в ночной сорочке в дверном проеме и растерянно смотрела на меня.
— Что? — не поняла я.
— Что это?!
— Где? — снова не поняла я.
— На голове у тебя что?!
— Это мыши…
— Какие мыши, что с тобой? Ты опять напилась?
— Нет…
— Господи! Что с твоими глазами?
— Мама, они гнались за мной…
— Кто?
— Мыши…
— Ты с ума сошла? Что случилось?
Я оглянулась, внимательно изучила стены и потолок. Мышей нигде не было.
— Аня!
— Мам, я пойду спать, мне завтра на работу.
Я сбросила босоножки и пошла в спальню. Мать шла за мной, кричала, плакала и требовала объяснений. Я пообещала, что завтра все расскажу, рухнула в постель и укрылась с головой. На случай, если мыши вернутся, я положила под подушку скрученный жухлый лопух — остроконечную шляпку Филифьонки.
Разбудил меня звук разрывающегося целлофана, словно кто-то прорывался из вакуумного пакета. Открыв глаза, я осмотрела комнату, залитую луной, и заметила едва уловимое шевеление на стене напротив. Прорывая обои, из стены показались несколько черных червей. Они шевелились, продвигаясь и высвобождая свои длинные тела из-под слоя штукатурки. Вскоре их стало больше, они соединились в два букета по пять штук и стали походить на кисти рук, выросшие из стены и ощупывающие пространство. На этом движение не закончилось, они вытягивались и вытягивались, и вот уже из стены росли две черные руки, то сгибаясь, то разгибаясь в локтях.
Не успела я опомниться, как вдруг стена вокруг этих рук вскрылась, будто консервная банка, и в комнату с тихим свистом въехал Шубин на своем деревянном кресле вместе с тускло мерцающим торшером. Он остановился в центре ковра и замер, как египетский сфинкс. Стена всколыхнулась и с тихим шелестом затянулась, как масляная пленка.
Шубин сидел и смотрел на меня, а я, приподнявшись на локте, — на него. Прошла минута, другая, третья, пять, десять минут, а мы все смотрели и смотрели, гипнотизируя друг друга взглядами. Потом он протянул руку к выключателю и дернул за металлическую гайку. Свет потух, и Шубин растворился в воздухе, словно его и не было.
Зачем он ко мне явился? У него что, мало дел там внизу, на глубине девятисот метров? Я уже отправила ему трех прекрасных грешников: Евдошина, Хилобка и Монгола. Прошли они уже санацию, побывали в капсуле? Теперь я должна Шубину только одного, последнего человека, и я свободна.
Проснувшись утром, я первым делом осмотрела стену. На ней не оказалось никаких следов ночного визита, и трудно было понять, являлся ли Шубин собственной персоной или же он мне просто приснился. Но как бы там ни было, мой день начался с уверенности, что сегодня произойдет нечто особенное, чрезвычайное.
16
В босоножках-лодочках на каблуках, в короткой юбке, в кофточке «черная пантера», с прической а ля Мерлин Монро я шла по шахтному двору к крыльцу комбината. Недалеко от входа в баню стояли три шахтера. Они посмотрели в мою сторону. Один из них восторженно присвистнул. Я гордо отвела взгляд и полетела вверх по ступенькам. И тут в дверях появился он.
— Привет, красавица, — улыбнулся Тетекин.
У меня внутри вспыхнула люстра.
— Здравствуйте, Владимир Андреевич.
— Почему не заходишь?
Люстра обожгла меня своим невозможным светом.
— Не звали…
— Я вчера на совещании был…
Из дверей комбината показалась голова главного инженера:
— А, вот ты где! — крикнул он, увидев Тетекина, — а я тебя ищу, зайди ко мне!
Тетекин пожал плечами и ушел за инженером.
Меня ожидала еще одна встреча — в нашем отделе перед начальницей сидела Ирина Холобок. Лицо ее было бледным, осунувшимся, глаза припухли от бессонницы и слез. Рядом с ней стояла хрупкая девочка лет семи в кружевном сарафане. Она была копией отца — те же маленькие хлопающие глазки с загнутыми вверх ресницами, изящный, вздернутый носик и острый подбородок.
Ирина принесла в расчетный отдел больничный лист и задержалась, чтобы поделиться своими горестями. Спасатели несколько раз прочесали ставок, но тела так и нашли, милиция разводит руками, экстрасенс не может настроиться на нужную волну и постоянно требует денег. У нее из глаз полились слезы. Она достала платок и, приложив к лицу, вышла из кабинета. Девочка, испуганно глядя по сторонам, пошла вслед за матерью.
Горячий свет, который зажегся при встрече с Тетекиным, сжался в напряженную точку и исчез. Внутри стало темно и холодно, как в подвале. Мне захотелось вскочить с места, побежать вслед за Ириной, схватить ее за руку, прижать к себе, погладить по волосом и пообещать, что однажды Павел Иванович вернется! Вернется, честное слово, и вы заживете новой жизнью, потому что это будет другой человек, чистый, обновленный, благородный, и все у вас будет хорошо, честное слово, только не плачьте, пожалуйста, и немного подождите, время еще не пришло…
Зазвонил телефон. Начальница взяла трубку и взглянула на меня.
— Хорошо, сейчас пришлю, — ответила она кому-то, и в трубке послышались короткие гудки.
— Возьми папку с банковскими платежками и дуй к Тетекину, там у них какая-то сумма на счет вернулась, нужно разобраться, — сказала она мне.
То ли мои женщины заметили, как у меня задрожали руки, то ли не поверили в миф о затерявшейся сумме, но на их лицах играла ирония. Я схватила папку и выскочила из отдела.
Я прошла мимо соседних кабинетов и свернула в переход. Стены коридора, который соединял здание экономической службы с главным корпусом, состояли из ряда состыкованных окон.
В мае, перед летним сезоном, мать отнесла мои босоножки-лодочки в ремонт. Она пожалела денег на полиуретановые набойки, и сапожник поставил металлические, теперь мои каблуки стучали как лошадиные подковы.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок. Каждый шаг отзывался металлическим лязгом и уносился вместе с эхом в глубину комбината. Многочисленные окна перехода светились от солнечной радости, а я несла папку с платежными ведомостями заместителю директора шахты по производству Владимиру Андреевичу Тетекину. На моем лице замерла маска профессиональной непосредственности. Да, я иду к начальнику разбираться, что за странная сумма вернулась на расчетный счет предприятия. Что здесь такого? Это всего лишь рабочий момент. И счастье не кипит у меня груди, и глаза не светятся от радости, и сердце не стучит, как заводное. Не стучит мое сердце. Не стучит. Это всего лишь металлические набойки бьются о пол коридора — цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Возле кабинета я поправила прическу и постучала. Услышала «войдите» и открыла дверь. Увидев меня, Владимир Андреевич встал из-за стола и направился к двери. Я подумала, что он собирается уйти, но он выглянул в коридор, осмотрелся, вернулся, закрыл дверь, два раза провернул ключ в замке и нахлынул на меня, как волна.
В детстве родители возили меня на Азовские курорты. Мы отдыхали на пляжах, где море было мелкое, самое безопасное для детей. Заходишь в воду и идешь, идешь, идешь, кажется, зашел за край, а воды все еще по грудь. Идешь дальше, но вместо того, чтобы уходить вглубь, песчаное дно начинает подниматься, и ты вдруг оказываешься на широкой отмели, где вода едва достает до колен. И вот здесь, если море гонит волну, начинается самый настоящий конец света.
Волны встают на дыбы, как молодые жеребцы, солнце, просвечивая сквозь их белоснежные гривы, отливает перламутром, бирюзовая вода торжествует и бурлит, как кипящая лава. Здесь, на отмели, собираются гурьбой все детишки пляжа и с визгом бросаются в озверевшие волны.
Теперь я испытала похожие ощущения. Его теплые руки завертели, опоясали меня, закружили по кабинету, и начался конец света.
Он: Как ты пахнешь, боже, как ты пахнешь…
Я: Документы рассыпались…
Он: Ты сводишь меня с ума…
Я: Владимир Андреевич…
Он: Нежная такая…
Я: Владимир Андреевич…
Он: Какой я тебе Владимир Андреевич….
Я: Что вы делаете?
Он: Не бойся…
Я: Куда вы…
Он: Это комната отдыха…
Я: Что вы делаете?
Он: Иди ко мне.
Я: Нет.
Он: Почему?
Я: Я здесь не могу…
Он: А где? Скажи, где можешь?
Я: Не знаю…Но не здесь… Что вы делаете?
Он: Я хочу тебя…
Я: Не здесь…
Он: А где?
Я: Не сейчас…
Он: Когда? Скажи, где и когда?
Пока длился этот диалог, комната кружилась вокруг меня, как птица: крылья — столы, туловище — диван, хвост — порыжевший стул. Я слышала, что и у заместителя директора по производству, и у директора, и у главного инженера есть комнаты отдыха, но ни разу в них не бывала. Сейчас, после головокружительного волнения, я рассматривала ее скудную обстановку. Владимир Александрович сидел рядом со мной на диване и копался в кармане брюк.
Небольшой локон, спадающий на лоб, прямой римский нос с чуть заметной горбинкой, вкусные губы, скула, словно вырезанная уверенной рукой, и задорные, смеющиеся глаза цвета спелой вишни.
Самое трогательное в Тетекине — это профиль. Мне хотелось обводить его простым карандашом, вырезать из бумаги, касаться подушечками пальцев, пробовать на вкус. Мне казалось, что, глядя на него, я плавлюсь, как зажженный целлофан. В мир явлено миллионы профилей, но почему, когда я смотрю именно на этот, во мне меняется химический состав. Кто нарезал этот контур, почему он как единственно возможный вариант вскрывает во мне всю затаенную нежность.
— Вот! — сказал он, протягивая мне ключ.
Что это? — спросила я.
— Ключ.
— Вижу, что ключ.
— Это ключ от квартиры, где мы будем лежать!
Я нахмурилась.
— Извини, дурацкая шутка, — сказал Владимир Андреевич и обнял меня за плечи.
— Мне не нравятся такие шутки…
— Ну, я же извинился… — сказал он, улыбнувшись, и продолжил, — а ключ этот от бывшей квартиры моих родителей, они дом построили в городе, а квартира стоит, никак продать не можем. Что-то не так?
В этот момент я почувствовала слабый импульс, словно кто-то кольнул меня в темя наэлектризованной иголкой. Нет сомнений, это Шубин подслушивает наш разговор своими всемогущими ушами и ждет, что я сейчас начну нести Тетекину свой дежурный романтический бред, что, мол, квартира, это, конечно хорошо, но не лучше ли нам прогуляться на свежем воздухе, пройтись нехожеными лесными тропками к бархатной поляне, окруженной зачарованными кустами, и там я отправлю вас в увлекательное путешествие в глубины родной земли, и мы с вами никогда больше не увидимся… Нет, Шубин, не дождешься, Тетекин мой… Мой! Слышишь, Шубин, я тебе его не отдам!
— Да, нет… В смысле, да… В смысле — нет, все так! — я смущенно рассмеялась.
— Я тебе напишу адрес, квартира находится в Александровке, это недалеко. Была там когда-нибудь?
— Конечно, у меня там папа живет…
Владимир Андреевич встал, заправил выбившуюся рубашку и пошел к столу. Из верхнего кармана достал ручку и небольшой листок для записей, сел за стол, склонился над запиской.
— Вот, — сказал он, протягивая мне листок с завернутым в него ключом, — здесь все написано. Откроешь дверь и жди меня, я после восьми подъеду… Ты сможешь остаться на ночь?
Я смущенно пожала плечами.
— Что ты пьешь? — спросил Владимир Андреевич.
Я снова пожала плечами:
— Вино, шампанское… не знаю… лишь бы не водку.
— И шоколад?
— Нет, фрукты.
В кабинете на столе зазвонил телефон.
— Это внутренний, по нему только директор звонит, все, я ушел в работу, до встречи вечером…
Он снова обнял меня, поцеловал в губы и помчался утихомиривать телефон. Я собрала разбросанные документы и тихо, на цыпочках, чтобы не стучали каблуки, вышла из кабинета. Пока шла в свой отдел, читала записку, написанную затейливым почерком с завитушками: «Улица Брайляна, дом 18, кВ. 7! 20.00!» Почему-то в сокращенном слове «кв» большая буква «в», и эти милые восклицательные знаки, похожие на распрямляющиеся зигзаги.
— А-ха-ха! Еще одна праздношатающаяся! — этими словами встретила меня Аллочка.
— А ну-ка пиши объяснительную, где была! И-хи-хи, — подхватила Галина Николаевна.
— И на стол директору! — грозно завершила Марья Семеновна.
Я только вынырнула из сладкого сиропа, в который погрузил меня мой возлюбленный, и слушала бред, который несли мои женщины, пытаясь понять, не узнали ли они, случайно, что только что произошло между мной и Тетекиным.
— Почему это я праздношатающаяся, — начала я осторожно, — я усердный работник расчетного отдела, который проводил профессиональное расследование, пытаясь выяснить причины…
— И-хи-хи, — заржала Галина Николаевна, — ну что, выяснила?
— Неизвестная сумма, которая пришла на корреспондентский счет — это плата населения за электроэнергию, а ее провели в банке, как за отгрузку, вот и началась катавасия, там уже разобрались… — ответ был у меня заготовлен заранее, я знала, что никто не будет перепроверять.
— А у нас тут директор с ума сошел, увидел Аллочку в рабочее время в аптеке и заставил писать объяснительную.
— Написала?— спросила я у Аллочки.
— Ага! Написала, что у меня критические дни и мне срочно понадобились прокладки…
— Чего это он на тебя взъелся? Ты же его любимицей была? «Алка! Дай за сиську подержаться!» — скопировала я интонацию директора.
— Вот и взъелся, что не дала, — заключила Галина Николаевна.
Весь рабочий день я провела в сладкой дреме, мои мысли были далеки от бухгалтерских проводок, я витала в квартире номер семь по улице Брайляна. Представляла, как все будет, несколько раз ныряла рукой в сумочку, проверяла, на месте ли ключ и записка, не привиделось ли мне все это.
После работы помчалась домой приводить себя в порядок. Принять душ — раз. Новое, кружевное белье — два. Новая укладка, новый макияж — три. Платье мое коктейльное с летящим шарфиком— три. Лодочки-каблучки — четыре. Да ноготок подкрасить, на котором лакированный уголок стерся, да прижать непослушный локон и лаком фыркнуть, чтобы лежал красиво, да за ушами подушить любимой «Магнолией». Я чувствовала себя невестой, которую готовят к венчанию, все это время в голове играла песня из той передачи о свадебных обрядах на Руси, которую мама смотрела на прошлой неделе:
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит.
Я летела по поселку к остановке, ожидая встретить мать, она как раз в это время должна была возвращаться с работы. У меня для нее уже была заготовлена маленькая ложь, я собиралась сказать ей, что меня пригласила на день рождения подруга Катя, и я, может быть, даже останусь у нее ночевать, если веселье затянется допоздна. Такая знакомая действительно существовала, я даже маме несколько раз о ней рассказывала, но мы были не так близки, чтобы приглашать друг друга на праздники, единственное, чего я боялась, чтобы мать не принялась меня уговаривать переночевать у отца, не стала звонить ему, давать указания, чтобы он проконтролировал меня.
Каблучки мои не стучали по асфальту, я, окрыленная, неслась над землей. С детских лет начало июня было любимой порой. В конце мая, после линейки, мы сдавали старые учебники и свысока смотрели на малолеток, которые тут же их раскладывали по сумкам. Родители мыли парты, снимали шторы, убирали цветы с подоконников, повсюду стоял запах краски. В начале июня у нас была отработка, мы пололи грядки на школьном участке. Эта работа не была утомительной, помахав тяпками, мы прерывались на перекус. Пили воду из пластиковых бутылок, жевали вареные яйца и бутерброды, угощали подруг и самых симпатичных мальчиков карамельками, хвастались друг перед другом первым, красноватым загаром, который молниеносно прилипал к рукам. Анекдоты, шуточки, приколы — воздух был залит солнцем и радостью, а впереди — бескрайнее лето. Прямо, как сейчас. Только вот с тяпкой на прополку я снова не пошла, мать будет пилить…
Вскоре я увидела ее. Она приближалась с большой сумкой, полной продуктов — после работы зашла в магазин. Она шла быстро, широким, размашистым шагом, резко выбрасывая в сторону свободную руку. Так она ходила, если куда-то опаздывала. Увидев меня, остановилась, чтобы отдышаться и поставила у ног тяжелую сумку.
— Твоего отца в шахте привалило…
У меня внутри словно взорвался метан. Ребра задрожали, затрясся рот.
— Жив?!
— Вроде, жив, говорят, по голове стукнуло, серьезное сотрясение.
— Он в больнице?
— Не знаю, позвони им.
— Я сейчас же к ним поеду!
Я направилась к остановке, но пройдя совсем немного, вернулась, взяла у матери сумку и пошла к дому.
— Ты куда? — спросила мама.
— Тяжелая. Донесу.
Я летела на высоких скоростях, мать едва поспевала за мной. В подъезде я бросила сумку возле нашей двери и полетела вниз по ступенькам. Мать только поднималась:
— Ну что ты делаешь? Капуста вывалилась…
— Поднимешь свою капусту! Я к отцу!
— Ты останешься там ночевать?
Но я ей ничего не ответила, меня душили слезы.
Однажды мы с отцом ехали на машине, и внезапно забарахлил мотор. Мы остановились, вышли, отец открыл капот, погрузил руку во внутренность и сразу же отдернул, словно обжегся. Отец никогда не матерился при мне, а тут спокойно и твердо сказал «бля@!» — большой палец правой руки был распорот, из раны обильным ручьем текла кровь. Чтобы не испачкать машину, он отставил раненую руку, заглянул в салон и достал целой рукой из бардачка медицинский клей. Отец выправил разорванное мясо, слепил подушечку пальца, словно пластилин, и залил рубцы клеем. Пока он высыхал, отец оттер кровь, расползшуюся по руке, и пошел дальше ремонтировать машину. Вскоре мы завелись и поехали. И все. Ни слова о травмированной руке. Лишь изредка он поглядывал, не кровит ли заклеенное место.
Это, конечно, пустяк, ерунда, но в этой мелочи ярко проявилась одна из главных черт папиного характера — он никогда не говорил о своей боли. Мог, конечно, сказать «бля@!», но сразу заливал поврежденное место клеем, садился за руль и ехал дальше.
Я представляла, что увижу полуживого отца, с ног до головы обмотанного бинтами, пропитанными кровью. Эта жуткая картина стояла у меня в голове, пока я ехала в Александровку.
— Анечка приехала! — крикнула Эля, открыв дверь.
— Вот она и порежет картошку! — услышала я голос отца.
— Мы решили сделать окрошку, — сказала Эля, — а я страх как не люблю картошку резать, она к рукам противно липнет. Всегда папа резал, а сейчас ему вставать нельзя, вот мы и думаем, кто же нам картошку порежет?
Вообще-то мне полагалось не любить Элю, отец променял нас на нее, из-за нее распалась наша семья, но я не могла. Она была такой милой, дружелюбной, обаятельной. Эля умела и любила ухаживать за своим телом, и мы часто, закрывшись от папы в кухне, пили домашнее вино, обсуждая, какой ингредиент добавить в маску для бархатистости кожи, какой силуэт подчеркивает линию талии, какое упражнение делает пресс твердым. Я испытывала к ней искреннюю симпатию и скрывала от матери это чувство. Мне было неловко перед ней за свою предательскую дружбу.
— Эля, что с папой? — спросила я тихо.
— Бандитская пуля, — усмехнулась Эля, — заходи, он сам все расскажет.
Это папина любимая шутка. Какими бы сложными ни были рана, порез или ожог, на вопрос, что случилось, он всегда отвечал — «бандитская пуля».
Отец лежал на диване в спортивных штанах и байковой рубашке, обложенный подушками, книгами и журналами. Его шея была закована в белоснежный гипсовый воротник, похожий на жабо средневекового дофина. Он держал пульт от телевизора и, поглядывая на экран, переключал каналы.
— Эля, где газета с программой? По «Интеру» футбол должен быть… Или я что-то путаю…
— Па, что случилось?
Я подошла и села рядом с ним. Он улыбнулся, на щеке блеснула его фирменная ямочка:
— Эля же сказала, бандитская пуля.
— Я серьезно!
— Если серьезно, то ничего серьезного. Полежу три недельки на диване, телек посмотрю.
— Пообещай мне, что никогда больше не спустишься в шахту!
— Обещаю. Ближайшие три недели не спущусь.
— И после больничного не спустишься!
— Так окрошки хочется. Поможешь Эле картошку порезать?
У меня перехватило дыхание, я вскочила и побежала в туалет. Санузел у них совмещенный, и я некоторое время сидела на крышке унитаза, включив воду и пытаясь утихомирить слезы. Как мне объяснить отцу опасность этой ситуации? Даже если бы я рассказала ему правду, он только бы посмеялся надо мной.
Рядом с ванной стояла стиральная машина, сверху, на крышке, лежало изогнутое, как ушная раковина, полотенце. Я схватила это махровое ухо и стала шептать в него: «Шубин, я знаю, ты здесь, и ты слышишь меня. Прошу, оставь меня в покое, Шубин. Отпусти меня. Я столкну в шурф любую красивую девушку поселка, какую ты только пожелаешь. Самую красивую. Ты поговоришь с ней, и она приведет тебе мужчин. Сто мужчин. Тысячу мужчин. А я больше не могу.
Вот Надя, например. Мы дружили с ней в школе, сидели за одной партой. Она хорошенькая! Говорят, мы были с ней похожи — сладкие девочки, отличницы — мальчики жужжали вокруг нас, как пчелы. В десятом классе Надя стала встречаться с парнем по имени Славик. Он был такой невзрачный, со сморщенным носом, как будто ему постоянно плохо пахнет. После школы Надя забеременела, и Славик на ней женился. У них родилась девочка. После декретного отпуска Надя устроилась в табельную. Однажды Славик застал Надю с кем-то из горных мастеров. Он избил ее. Они развелись. Надя красивая, она будет водить тебе отборных начальников, Шубин, оставь меня в покое».
Я всхлипывала, сморкалась и шептала в ухо Шубина: «Есть у меня еще одна одноклассница, Лена. В школе она умела хорошо считать. По математике у нее были одни пятерки. Была она нескладным подростком — худое тело и пухлое лицо с двойным подбородком. Но после школы она модно подстриглась и осветлила волосы. Сейчас она выглядит хорошо. Лена поступила в институт и выучилась на менеджера. Потом стала работать на химзаводе и делать постельную карьеру. Вскоре один из коммерческих директоров ушел из семьи и женился на Лене. Потом она стала возглавлять дочернюю фирму и приезжала к родителям на иномарке и в норковой шубе. Но недавно она развелась со своим химическим мужем и часто бывает на поселке. Шубин, хочешь, я приведу ее к тебе?»
Я высморкалась и продолжила: «А если тебе не нравится Лена, я приведу к тебе Свету. Света — это звезда! Она похожа на певицу Мадонну. Просто копия. Ты же знаешь певицу Мадонну? Только Света — стовосьмидесятисантиметровая Мадонна. Мадонна в квадрате.
Недавно она рассталась с югославом по имени Чедо. Он приехал в Шахтерск по контракту. Монтировал иностранное оборудование на заводе. Он катался на своей машине по окрестностям и увидел на остановке роскошную Свету. Он остановился, она села в машину, у них начался роман.
Но вскоре у Светы появилась соперница Наташа по кличке Башня. Ее так прозвали за худобу и высокий рост. Она тоже осветляла волосы, обводила глаза черным карандашом и красила ресницы в три слоя. Однажды Чедо, возвращаясь от Светы, увидел на остановке красавицу Наташу. У них тоже начался роман.
Света узнала об этом, и они с Наташей подрались. Света победила, и Чедо остался с ней. Но однажды Чедо исчез. Наверное, закончился контракт. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю?! Хочешь, я приведу к тебе Свету? или Башню? Нет, лучше Свету, она сильнее…»
Раздался стук. Эля звала меня взволнованным голосом. Я вышла, обняла ее и попросила извинения, что не смогу порезать картошку. Она увидела мое заплаканное лицо. Я не стала ей ничего объяснять, просто тихо ушла.
Оказавшись на улице, я побежала в переулок, затем свернула на улицу Брайляна. На углу стоял хлебный магазин. Я подошла к витрине и увидела свое отражение. Оно было некрасивым. Мой старательный макияж смыли слезы, глаза опухли, прическа сбилась. Как я могу в таком виде явиться к любимому? Как я буду ласкать его тело? Как буду прикасаться к соскам, если мои ледяные пальцы дрожат от страха? Как буду вдыхать запах его ключиц, если мой нос похож на красную сливу? Как я буду губами прокладывать путь от солнечного сплетения к пупку, если мой рот сжат и перекошен от беспомощности? Как я стану его женщиной с таким лицом?
Часы показывали семь пятнадцать, до свидания оставалось сорок пять минут. Я достала записку с адресом и ручку. Восемнадцатый дом оказался в двух шагах от магазина. Я вошла в первый подъезд, и, перевернув клочок бумаги, написала: «Сегодня ничего не получится. Извини».
17
Марья Семеновна сидела, обмахиваясь зарплатой ведомостью, как веером. Она всегда так делала после сверки с рабочим, наевшимся чеснока.
— Тамара Михайловна пожаловали, — сказала она, когда я уселась на свое рабочее место, — Аллочка и Галина Николаевна понесли ей ведомости за три месяца.
— Угу, — ответила я и достала калькулятор.
— Заболела ты, что ли? — спросила Марья Семеновна.
— Нет. Не спала всю ночь. Папу на шахте травмировало.
— Да ты что! Сильно?
— Могло быть хуже. Сотрясение мозга. И трещина в черепе. Три недели будет в гипсовом ошейнике лежать.
Я замолчала, а Марья Семеновна больше ни о чем не спрашивала, только громко вздохнула несколько раз. Я взяла стопку больничных листов, накопившихся за несколько дней, и принялась высчитывать средний и умножать на сумму дней. Эта алгебра немного успокаивала меня после ночи хаоса и страхов. Зазвонил телефон.
— Мама звонит, — сказала Марья Семеновна, протягивая трубку.
— Вася заходил только что, участковый, — взволнованно начала мать, — спрашивал, где ты была в пятницу вечером. Аня, что случилось?
— А я знаю? — я пыталась сделать голос как можно более равнодушным, но чувствовала, как внутри заколотилось.
— Он просил, чтобы ты после работы зашла в участок, он хочет с тобой поговорить.
— Хорошо, зайду.
Положив трубку, я почувствовала, как мне на плечи лег холодный гриф штанги. Тяжелой походкой я пошла на свое место, но не успела сесть, как открылась дверь и в проеме показалась Зоя. Она, ничего не говоря, жестом поманила меня из кабинета. Я вышла. Зоя отвела меня к окну и зашептала:
— Тебя блатные разыскивали вчера вечером. Просили зайти к тебе домой, мама сказала, что ты у папы в Александровке. Это из-за Монгола. Ты знаешь, что он пропал? Именно в тот вечер, когда тебя провожал?
— Он меня провел и ушел! Я здесь при чем?
— Не кричи. Это ты им будешь доказывать. Мне пох на этого Монгола. Я просто предупредить тебя хотела… Сегодня к концу рабочего дня к комбинату подъедет Волошка с Трояном, для разговора, будут разборки чинить.
— Да, извини. Спасибо тебе.
Зоя добавила вес, штанга на моих плечах потяжелела, не хватало сейчас еще экстрасенса со своими усами. А вдруг он, наконец, поймал нужною волну и уже все видит своим метафизическим зрением. Мне стало нехорошо.
Я вернулась в кабинет. Там уже хихикали Аллочка и Галина Николаевна, они только что вернулись от ревизора.
— Иди, отнеси своей свекрови подшивки, — Галина Николаевна вынула из стола три пачки ведомостей, — посмотришь, в каком она костюме сегодня, французский, говорит. Не слушаешь ты нас, взяла бы в оборот Кирюшу, ходила бы сейчас во французских нарядах.
— В каком она кабинете? — спросила я.
— В архиве.
Я взяла документы и направилась в архив. Мне казалось, что из-за тяжести, которая на меня навалилась, я стала меньше ростом. И хотя на мне были босоножки с каблуками, я чувствовала себя карлицей.
— Что случилось?
Я подняла глаза и увидела Тетекина. Он оглядывался, нет ли кого поблизости. Коридор был пуст.
— Извини. Я не смогла. Вчера в шахте отца травмировало, я была у него. У меня твой ключ, я занесу, — сказала я.
— А я смотрю, ты какая-то расстроенная. Хорошо, заходи.
Тамары Михайловны в архиве не оказалось, архивариус сказала, что она пошла к нам за какими-то недостающими ведомостями.
— Так вот же. Я принесла. Странно, как мы с ней разминулись? — удивилась я.
— Может, она в туалет зашла? Или к плановикам, она к ним собиралась вроде.
Когда я вернулась, Тамара Михайловна уже сидела на стуле перед Галиной Николаевной.
— Здравствуйте, Тамара Михайловна. Я документы в архиве оставила…
— Анечка, Марья Семеновна сказала, что твоего папу травмировало вчера, сочувствую, очень-очень сочувствую. Ты, прям, осунулась, под глазами синяки…
— Спасибо, Тамара Михайловна. Я не спала всю ночь, в зеркало страшно смотреть…
— И все равно красавица, каждый раз смотрю и радуюсь.
— Тамара Михайловна, посмотрите, какая невеста хорошая, мы их с Кирюшей женим, женим и все никак, — сказала Галина Николаевна.
Тамара Михайловна рассмеялась:
— Кирилл мой застенчив ужасно. Даже не знаю, как у него жизнь сложится…
— Ну, смотрите, а то опоздаете, на нее уже Тетекин глаз положил. То одну бумажку просит принести, то другую.
— Какой еще глаз? Галина Николаевна, что вы придумываете! Ну, были проблемы с банковскими проводками, вот мы и разбирались! — возмутилась я.
— А Тетекин скоро уйдет от вас. Не слышали? — спросила Тамара Михайловна.
— Нет, — удивилась Галина Николаевна, — а куда?
— В Мариуполь переезжает. Женится он скоро. У него там девушка. Они года два встречались, он к ней ездил постоянно, теперь вот решили оформить отношения. Это нам его дядя сказал.
— Так пусть сюда ее забирает! У него же здесь должность приличная.
— Папа невесты — заместитель директора металлургического комбината, ему там уже теплое местечко готовят. То ли финансовым директором он будет, то ли главным экономистом, точно не знаю…
Подо мной открылась черная дыра. Я, как канатная плясунья, замерла над этой ужасающей пустотой. Чтобы не упасть, я вжалась в стул и почувствовала подступающую к горлу тошноту. Внутри меня затикала мина с часовым механизмом. Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь... Женщины продолжали обсуждать будущую женитьбу Тетекина, но я их не слушала. Не хотела слушать. Я, как и во время визита экстрасенса, принялась орать советский гимн внутри головы: «Союз! Нерушимый! Республик! Свободных! Сплотила! Навеки! Великая! Русь!» До меня долетали фрагменты фраз и охов — «я слышала, она очень хорошенькая, Катей зовут, так дядя его говорил… да моложе его на пару лет...» Сорок, тридцать девять, тридцать восемь, тридцать семь… «Славься! Отечество! Наше! Свободное! Дружбы! Народов! Надежный! Оплот!» «Там уже и квартира трехкомнатная ремонтируется, и машина в гараже стоит… с мебелью, с мебелью квартира, а машина — иномарка, мерседес, вроде…» Двадцать, девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… «Сквозь грозы! Сияло! Нам солнце! Свободы! И Ленин! Великий! Нам путь! Озарил!» «Кто его знает, может и беременная… Ей уже под тридцать, пора ребеночка рожать…» Шесть, пять, четыре, три, два, один.
Я сорвалась с места и вылетела из кабинета. Я неслась по коридорам, как комета, задыхаясь от собственного огня.
— А я тебя ждал… — сказал Тетекин, когда я ворвалась в его кабинет.
Я, не говоря ни слова, провернула ключ, как всегда, торчащий в двери, подошла и села перед ним на стол, расставив ноги. Он опешил.
— Круто, — сказал он.
— Ты же хотел?
— Хотел…
Я спрыгнула со стола и села к нему на руки. Он принялся меня ласкать, но когда его рука нырнула в трусики, я его остановила:
— Не здесь.
— Что ж ты меня мучаешь! То здесь, то не здесь…
— Пойдем сейчас со мной.
— Куда?
— В одно красивое место.
— У меня работа.
— Мы быстро.
— Что значит быстро? А ключ ты принесла?
— Зачем он тебе сейчас?
— А куда мы пойдем?
— Я же сказала, в одно красивое место. Либо сейчас, либо никогда, понял?
— Почему ты мне дерзишь?
— Извини, мне нехорошо…
— Что с тобой?
Я спрыгнула с его колен.
— Значит так. Сейчас я выйду из комбината и пройду за автобусную остановку. Ты выходи следом за мной, но держи дистанцию. Не упускай меня из вида, но и не догоняй. Просто иди за мной и все. Понял?
— Слушай, может позже? Я жду звонок из объединения…
— Либо сейчас, либо никогда, — сказала я и вышла из кабинета.
За шахтной остановкой была тропинка — самый короткий путь на поляну. Я ждала Тетекина несколько минут, думала, он передумал идти за мной, но вскоре он появился. Я, не оглядываясь, пошла по пустырю. Возле первых зарослей обернулась. Он шел за мной. Я немного подождала, чтобы он не потерял меня из вида, и двинулась дальше. Тетекин догонял меня, его светлая рубашка просматривалась сквозь кустарник. Как же я ненавидела его в тот момент! Если бы я могла превратиться в волчицу, я набросилась бы на него и разорвала горло. Ярость терзала меня, небо и земля перевернулись. Я пробиралась сквозь рухнувшие облака и чувствовала, как небо царапает меня своими грозовым воздухом.
Спустившись к ручью, я остановилась. Он подошел, вытирая лицо платком:
— Ну ты и бегаешь!
— У нас мало времени. Ты же говорил, тебе должны звонить из объединения…
— Я жалею, что пошел за тобой.
— Пошел же…
Когда мы добрались до места действия, я остановилась. Он приближался ко мне как-то неуверенно, боязливо. Как только он оказался рядом, я набросилась на него с кулаками. Махала руками и била по чем придется, приговаривая: «За Катю! За Мариуполь! За Катю! За Мариуполь!».
— Вот оно что, — сказал он и зашелся едким, сволочным смехом.
Потом схватил меня за талию, притянул к себе и стал целовать. Я дергалась, уворачивалась, пыталась оттолкнуть. Мне был противен его гадкий смех. Я вцепилась зубами в его нижнюю губу и почувствовала солоноватый вкус. Он вскрикнул и попытался меня оттолкнуть. Я, как взбесившаяся собака, рвала его плоть. Тогда он вскинул правую руку и выбросил кулак мне в висок. Потемнело в глазах. Я обмякла и сползла на траву. Пришла в себя, когда он срывал с меня белье и холодной рукой шарил по телу. Заметив, что я очнулась, заспешил, стал расстегивать свой ремень. Я попыталась освободиться, он навалился на меня всем весом. И тогда я собрала все силы и лбом боднула его в переносицу. Он вскрикнул и скатился с меня. Я вскочила. Он лежал на самом краю шурфа. Я налетела на него и столкнула в углубление. Бездна принимала его, чавкая и смакуя. Он погружался, с ужасом гладя вокруг себя.
В этот момент из меня хлынуло. Внезапная тошнота скрючила меня, я оказалась на четвереньках. Спазмы душили, и я выхаркивала на траву сгустки красноватой слизи — смесь своей слюны и его крови, которую успела высосать из разорванной губы. Казалось, что душа, сжавшись от ярости, желает вырваться из тела и остаться здесь, на краю обрыва, утонуть в лужице нашей смешанной боли.
Я села на траву, обхватила колени руками и зарыдала. Я выла, как волчица, кусая пальцы и запястья, мне хотелось, чтобы сердечная рана из грудной клетки переместилась на кожу и мясо. Минут тридцать я просидела на краю шурфа, глядя на него, как на морскую гладь, потом сорвала лопух, высморкалась и пошла домой.
Лес вокруг меня изменился, стал бумажным и низкорослым, верхушки деревьев едва достигали уровня груди. Я перестала быть человеком, превратилась в зверька из детского спектакля, пробирающегося сквозь игрушечный лес. Я бежала на месте, а бутафорские деревья и кусты пролетали мимо меня с целлофановым шелестом. Потом полетели маленькие одноэтажные дома, магазины и двухэтажки, чуть достигавшие колен. Очнулась я рядом со своим домом. Солнце заливало двор спокойным, сладковатым светом. Когда я вошла в подъезд, рука автоматически потянулась за ключом, и тут я вспомнила, что оставила сумочку на работе.
Я вышла и увидела паркующуюся под кленом черную машину, а на переднем сиденье, за рулем — Волошку. Рядом с ним сидел кто-то еще. Я подошла к машине, открыла дверь и плюхнулась на заднее сиденье. Второй оказался Трояном. Он повернулся ко мне, увидел мое лицо, скривился и полез в карман за платком.
— На, вытрись, вся морда грязная, — сказал он, протягивая белоснежный комок.
Я взяла платок, плюнула на него и размазала по лицу подсохшую кровь.
Волошка и Троян переглядывались и что-то друг другу пытались сказать взглядами.
— Что это у тебя с лицом? — спросил Волошка.
— Кровь, — ответила я.
Волошка взорвался своим фирменным, скачущим смехом.
— Съела кого-то, что ли? — спросил Троян.
— Монгола, — ответила я.
— Чего? — хрюкая от смеха, спросил Волошка.
— Монгола убила и съела, — сказала я, — поэтому вся в крови. Вы же это приехали выяснять.
— Девочка, иди-ка ты домой, — сказал Троян.
— Не пойду, — ответила я, — вы приехали разборки чинить, вот и чините, где ваш утюги?
— Какие утюги? — удивился Троян.
— Гладить чем меня будете? А иголки, чтобы под ногти загонять, взяли с собой? Нагайка? Испанский сапог? Где все это?
— Пошла на хрен отсюда, — спокойно сказал Троян.
— Не пойду, — ответила я.
— Коля, — выкинь ее из машины и поехали.
— Как поехали? — не унималась я, — А как же независимое расследование, по факту исчезновения Монгола?
Волошка вышел, открыл заднюю дверь и стал тянуть меня за руку. Я сопротивлялась, упираясь коленями в переднее сиденье. Волошка сопел и матерился, но я плотно, как винная пробка, сидела внутри. Ему на помощь пришел Троян — он открыл противоположную дверь и стал выталкивать меня из машины. Они удалили меня из уютного нутра и бросили на землю, лицом в пыль. Машина уехала, а я отползла в траву, перевернулась, заложила руки под голову и стала смотреть на небо.
Синее, синее, синее, синее небо.
Я услышала шаги — из-за угла вынырнул Вася-участковый и пошел к моему подъезду.
На нем была форменная рубашка с коротким рукавом и фуражка. Меня он не заметил, я тихо лежала в густой траве, а он не смотрел по сторонам. Когда он скрылся в подъезде, я вскочила и побежала за дом — там, в палисаднике, росло несколько густых кустов сирени, в детстве мы вооружались брызгалками с водой, прятались в зеленую гущу и вели артобстрел тонкими струями по ногам прохожих.
Отсидевшись некоторое время в кустах, я вышла из укрытия и побрела в сторону леса. Когда я оказалась рядом с домом Богдана, я заметила, что на поляне, на том самом месте, где мы всегда проводили пикники, топчется небольшая кучка людей. Меня кольнуло нехорошее предчувствие, я остановилась. Прятаться было негде, с одной стороны пустырь, с другой — забор. Я пошла к калитке вдоль частокола, подергала за ручку, она оказалась закрытой изнутри. Дальше, у самой широкой щели увидела фрагмент полоумного лица. Я подошла к нему вплотную и прошептала: «Привет, Богдан».
Он ничего не ответил, только заулыбался своей дикой, слюнявой улыбкой.
— Хочешь, я тебе писю покажу? — спросила я.
Он замер и посмотрел на меня с интересном.
— Открой, слышишь?
Богдан сорвался с места, побежал к калитке и громыхнул железной задвижкой. Я нырнула во двор и задвинула щеколду. Щель в заборе давала хороший обзор, я заняла наблюдательную позицию. Вскоре кучка людей с поляны двинулась в нашу сторону, и я стала различать участников шествия. Впереди, выставив перед собой изогнутые проволоки, шел экстрасенс. По правую руку от него — Ирина Хилобок, по левую — старшая банщица, сзади семенили еще несколько человек.
Я отпрянула от щели и присела переждать, пока эта компания пройдет мимо и исчезнет из поля зрения. Богдан, все это время стоявший в стороне, подошел ко мне, схватил за руку и потянул в сторону дома. Я сопротивлялась, а он возмущенно крикнул что-то бессвязное.
— Тише, идиот, — прошипела я, но Богдан снова дернул меня за руку. Чтобы он не шумел, я перестала сопротивляться. Мы оказались в коридоре, выкрашенном выцветшей, потрескавшейся голубой краской. Несколько дверных проемов были занавешены старыми грязными шторами. Богдан увлек меня в один из них. Мы оказались в душной, маленькой спальне. У окна, занавешенного серой гардиной, стоял стол, заваленный мусором — фантики от конфет, засохшие огрызки, хлебные крошки, засахаренные лужицы, усыпанные мелкой мошкарой. У стены стояла кровать с железными спинками — грязная простыня, подушка без наволочки, убогий клетчатый плед. Над кроватью висел старый гобелен с оленем на берегу реки. В углу деревянный стул, заваленный хламьем.
Богдан усадил меня на кровать, а сам сел на пол, его лицо оказалось рядом с моими коленями. Он мычал что-то бессвязное и гладил мои ноги, едва касаясь грязными, костлявыми пальцами.
В уголках его крупного рта пенилась слюна. Зрачки метались, как испуганные рыбки в глубоководных ущельях слипшихся век, сальные волосы торчали неровными пучками.
Я не могла оторвать от него глаз. Уродство так же притягательно, как красота. Красота — величина постоянная, нерушимое сочетание симметрии и золотого сечения, математическое проявление гармонии. А деленное на В равно В деленное на А минус В. Какая ошибка допущена природой при расчете формулы изготовления этого парня? Где произошел сбой? В какой точке? Предусмотрела ли природа пару для такого существа или он обречен все свои дни провести в ящике для бракованных изделий?
Всю жизнь девочки издевались над Богданом, заставляли проделывать разные унизительные действия, давали обещания показать свое сокровенное, женское и никогда не выполняли этих обещаний, и вот он сидел передо мной и гладил мои ноги, потому что сейчас осуществится его мечта — он увидит женскую плоть.
Богдан резким движением раздвинул мои колени. Юбка поползла вверх, перед его лицом явились светлые трусики. Он засмеялся и стал их ощупывать. Он водил по ткани вверх-вниз, облизывая влажные губы.
И тут я почувствовала, как внутри под его уродливыми пальцами зашевелилось желание, черное и гадкое, как змея. Эта тварь просыпалась, разворачивалась, окольцовывала меня, наполняла своим ядом. Я закрыла глаза и увидела как там, в темном низу, увеличивается она до размеров удава и душит меня своим сильным током.
Богдан водил и водил пальцами, а мне хотелось, чтобы он сдвинул трусики и прикоснулся к тому, что ни разу не видел. Стыда я не испытывала, будь на его месте какой-нибудь другой парень или даже Тетекин, во мне проснулись бы тысячи комплексов, но сейчас, рядом с этим несчастным дурачком я чувствовала себя абсолютно свободной.
Он сидел завороженный, наблюдая, как искажается мое лицо. Тело мое дрожало, мне хотелось втолкнуть Богдана в себя, как обезумевшей матери, увидевшей, какого урода она произвела на свет. Приближался конец, и когда это случилось, я застонала так громко, что Богдан отдернул руку и отскочил от меня. Эх дурачок, никто и никогда не доставлял мне такого наслаждения. Я встала, одернула юбку, подошла к Богдану и в знак благодарности поцеловала в слюнявые губы.
Когда я вышла за калитку, увидела, что по дороге со стороны поселка надвигается многолюдная толпа. Кого там только не было, и экстрасенс со своими металлическими усами, и Вася-участковый, и Хилобок Ирина, и заместитель начальника бурцеха Пал Геннадич, и Татьяна Мадамовна, и Галина Петровна, и Элеонора Владимировна Звягина, и ламповщица Катя Король. А заключала колонну плывущая медленно, как катафалк, машина Коли Волошки.
Другого пути у меня не было — я побежала к лесу. Толпа увидела меня и с гомоном ускорила шаг. Теперь я стала маленькой, совсем маленькой, как жук-пожарник. Я перебирала миниатюрными ножками, утопала в пыли, падала, вставала и снова бежала. На поляне, перед входом в лес, у меня порвался ремешок на босоножке. Я сняла обе и бросила в сторону своих преследователей, сначала одну, потом другую. Они рухнули и взорвались, как фугас, поднимая вокруг себя облако пыли. Я нырнула в лес, скатилась к ручью и уже через несколько минут летела к шурфу.
Оказавшись рядом с ним, я остановилась, сделала несколько шагов назад, разбежалась, как на уроке физкультуры, и совершила прыжок в длину, в самый центр выемки. Земля просела подо мной и поехала вниз, как лифт.
18
Я оказалась в зрительном зале, в первом ряду. Передо мной качались ярко-красные бархатные кулисы, откуда-то сверху лился голубоватый свет. Я сидела так, в ожидании представления минуту, две, три, четыре, пять, десять, пока не послышались нетерпеливые аплодисменты. Я оглянулась, но в зале было пусто, я была единственным зрителем.
Наконец кулисы разъехались. В самом центре сцены, на своем деревянном троне, положив руки на подлокотники, сидел Игнат Шубин. Одет он был в черный сюртук, белую рубашку и бабочку. Но на голову была надета все та же шахтерская каска.
Сцена была слабо освещена. Слева от Игната располагался кухонный гарнитур темно-синего цвета с серебристой фурнитурой и столешницами. Из-под навесных шкафов лился свет встроенных лампочек. Заднее пространство стены занимал широкий пятистворчатый шкаф-купе с зеркалами, такой же темно-синий, как кухонные шкафы. А справа, от потолка до пола, широкими фалдами свисала легкая, полупрозрачная серебристая штора, закрывающая вечернее окно, с обилием городских огней.
Шубин некоторое время молчал, потом поднял руку и произнес:
— Очень хочется окрошки, но я не люблю резать вареный картофель. Из-за крахмала он липнет к пальцам. Это неприятно.
Из пустоты снова послышались аплодисменты.
— Может быть, в зрительном зале найдутся желающие? Кто мне поможет порезать картошку?
Из пустоты послышались гэги. Меня подхватила какая-то невидимая сила, и я мигом оказалась на сцене.
— А вот и желающая нашлась! — крикнул Шубин. — Давайте поприветствуем!
Из пустоты грохнули аплодисменты.
Я подошла к плите. На ней, как четыре гриба, выросли сверкающие сталью кастрюли. Я открыла одну из них, оттуда повалил ледяной пар. Я достала картофелину и положила на разделочную доску. Картошка засверкала, заискрилась, скатилась со стола и, брызгая искрами, как петарда, поскакала по сцене.
Все это сопровождалось гэгами и аплодисментами.
— Прекрасно! Прекрасно! — закричал Шубин. — А теперь колбаска! Какая окрошка без колбаски?
Я открыла другую кастрюлю и достала оттуда длинный розовый шарик из латекса, похожий на докторскую колбасу. Мои руки, неожиданно для меня, стали ловкими и умелыми. Делая перегибы, скручивая и закрепляя, в два счета я сделала из шарика воздушную бабочку, которая, несколько секунд посидев на руке, взмахнула крыльями и улетела в зрительный зал, навстречу охам и ахам восхищения.
— Великолепно! — восхитился Шубин. — А теперь огурчики!
Я открыла крышку третьей кастрюли, и оттуда с грохотком стали выскакивать металлические огурцы, тоненькими голосками напевая: «Я сажаю алюминиевые огурцы, а-а, на брезентовом поле, я сажаю алюминиевые огурцы, а-а, на брезентовом поле». Огурцов становилось все больше, они, как хатифнатты, собрались в стаю и сверкающим ручьем потекли к краю сцены. Они хлынули в зал, как водопад, и лились до тех пор, пока голос из пустого зала не крикнул:
— Горшочек, не вари!
Огурцы тут же испарились, словно их не было.
Зал облегченно вздохнул.
— А теперь куриное яйцо! В студию!
Я открыла четвертую кастрюлю, и оттуда выпорхнула курица, с блестками в белоснежных перьях, будто ее нарядили к новогоднему празднику. Она кудахтала и металась по сцене в поисках насеста, ей нужно было снести яйцо. Шубин снял свою каску, перевернул и вытянул на руке перед собой. Курица взлетела, сделала несколько неловких взмахов, приземлилась в это шахтерское гнездо и тут же разразилась громким кудахтаньем. Шубин дунул на нее, и она исчезла. Он достал из каски золотое яйцо, снял фольгу и съел шоколадное лакомство, облизываясь и чавкая.
— А сейчас, пока наша домработница уберет мусор, на сцену приглашаются умирающие лебеди!
У меня в руках, откуда ни возьмись, появились веник и совок. Я принялась подметать куриные перья, фольгу и серпантин, высыпавшийся из искрящейся картофелины. Заиграла музыка — Адажио из балета «Лебединое озеро». На сцену выпорхнули четыре лебедя — Евдошин, Хилобок, Монгол и Тетекин. Одеты они были, как и положено белым лебедям, в белоснежные пачки, пуанты и пуховые веночки. Они, взявшись за руки, проплыли по сцене слева направо, потом справа налево, затем вышли в центр, разъяв руки, повертелись на пуантах, помахали руками и задранными вверх ногами, а потом все в один момент упали на пол и принялись корчиться от боли. Я посмотрела на Тетекина. Казалось, что сквозь него пропускают электрический заряд. В его лице было столько страдания, что я зажмурилась. Когда открыла глаза, его лицо было сведено судорогой, изо рта текла пена.
Я бросила веник и совок, подбежала к Шубину и рухнула перед ним на колени:
— Шубин, голубчик, отпусти Тетекина, я что угодно для тебя сделаю! Я останусь здесь навсегда и буду готовить тебе окрошку из алюминиевых огурцов, или бутерброды с воздушной колбасой. А хочешь, я станцую тебе танец лебедей или сяду в зрительный зал и буду гоготать? Подмету все твое подземелье? Что тебе нужно? Все сделаю, только отпусти его, пусть он не мучается!
Из зала послышались гэги.
— А кто здесь мучается? — спросил Шубин и оглянулся на «лебедей».
Они, артистично улыбаясь, поднимались с пола, отряхивали свои балетные пачки и кланялись, глядя в зрительный зал.
— А теперь последний, смертельный номер! Полет над бездной!
Послышалась барабанная дробь. Штора, занимавшая правую часть сцены, резко отъехала в сторону, обнажилось светящееся окно. То, что сквозь полупрозрачную ткань казалось огнями ночного города, оказалось открытым космосом. Перед нами в темном эфире вращалась Солнечная система, а за нею в бесконечной дали — миллиарды звезд, комет и пролетающих метеоритов.
Первым разбежался и бросился в космос Евдошин. Он поплыл в невесомости в сторону Юпитера и вскоре скрылся с глаз. Продолжала звучать барабанная дробь. Монгол приготовился к старту, разминаясь, как спортсмен перед забегом. Вскоре и он сорвался с места и прыгнул. За ним, виляя задом, ринулся неуклюжий Хилобок. Они с Монголом взялись за руки и направились к Сатурну. Приготовился Тетекин. Он массажировал мышцы икр, словно готовился к марафонскому забегу. Потом совершил недолгую пробежку на месте, высоко поднимая колени. Я позвала его, а он посмотрел на меня с равнодушной тоской и стремительно выбросился в космос.
Я упала к ногам Шубина:
— Шубин, верни мне его. Мы останемся здесь. Если тебе нужны актеры, мы каждый день будем играть для тебя спектакли. Он будет Буратино, я — Мальвиной, он — Отелло, я — Дездемоной, он — Мастером, я — Маргаритой, он — Орфеем, я — Эвридикой…
— Любовь, любовь… — сказал Шубин и ушел вглубь сцены.
Тогда я вскочила на ноги, разбежалась и бросилась в открытую бездну вслед за белыми лебедями.
Перед прыжком я зажмурилась и приготовилась к легкости и невесомости, но вместо этого почувствовали сильный удар. Придя в себя, я увидела, что окно, за которым вращался космос, оказалось застекленным. Я подошла к стеклу вплотную, а с другой стороны ко мне, как большая рыба, подплыл Тетекин. Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом он сделал несколько оборотов и поплыл по-лягушачьи к Солнцу, разгребая эфир перед собой.
— Что теперь будет?! — закричала я, обращаясь к зрительному залу. — Что теперь будет?! Что будет?!
Мой крик срывался на ор. Пустой зал сначала зааплодировал, потом стих.
И в этой тишине таинственно и зловеще зазвучали последние слова Шубина.
— Будут танцы.
Полились звуки танго. Раскрылась центральная дверь шкафа и оттуда появился скелет. Пластично приплясывая, он подошел ко мне, заключил в объятия и властным движением повел по сцене. Я никогда не танцевала танго, но мое тело внезапно стало послушным и пластичным, словно внутри включилась неиспользованная ранее функция. Я вертелась, делала низкие прогибы назад, выбрасывала ноги выше головы, оплетала своего партнера, как лоза. Он склонялся надо мной, имитируя поцелуй, заворачивал меня в свои объятия, резко раскручивал, прижимал к себе, отталкивал и вдруг, в один из моментов, когда я, выброшенная резким движением, отлетела от него на расстояние наших вытянутых рук, скелет отпустил мою кисть, и я прямиком влетела в открытую дверь шкафа. Точное попадание. Я, словно мячик для гольфа, нашла свою лунку. Капсула закрылась.
19
Вернувшись на поверхность, я увидела поселок другим, словно изменилась картинка внутри калейдоскопа. Дома осели, заборы осунулись, металлические ворота поржавели. Стало душно и тесно. Меня не отпускало чувство, что я, как чуждый пазл, встроена не в свою карту. Я написала заявление на увольнение и стала собирать вещи. Мама отговаривала, но все же позвонила двоюродной сестре в Москву, чтобы приютила меня, пока буду искать комнату и работу. Вскоре я устроилась кассиром в автосалон, принимала наличность у клиентов. Через пару месяцев в наш салон пришел новый менеджер, Женя, он и стал моим мужем.
Через год после свадьбы у нас родился мальчик Дима, а потом, еще через год, две девочки-близняшки — Оля и Катя. После декретного отпуска я так и не вышла на работу, занимаюсь детьми. Муж неплохо зарабатывает, на жизнь хватает. Семь лет назад мы взяли кредит в банке и купили дом в Подмосковье на берегу Пахры.
Из старых подруг общаюсь только с Зоей. Она до сих пор с Хилым, так и живут не расписавшись, и детей у них нет. Правда, она давно не появлялась в скайпе и телефон недоступен, видимо, поменяла номер. Когда в наш поселок пришли военные и над крышами засвистели снаряды, они с Хилым уехали в Одессу к его двоюродному дяде.
Мама живет с Шуриком. Лет десять назад, в один год, друг за другом умерли его родители, и мама переехала к нему в дом. Когда танки пошли на Донбасс, мы звали их к себе, но они так и не приехали, не хотели бросать корову и курей. Отсиживались в подвале.
Тетекин Владимир Андреевич сделал карьеру и сейчас возглавляет объединение «Шахтерскантрацит», вернее то, что от него осталось. Говорят, его все уважают. Когда военные перекрыли дороги, он ежедневно ходил на работу пешком через блок-посты (десять километров туда, десять обратно), пытался спасти оставшееся оборудование. Он женат на той девушке из Мариуполя, но к ней не переехал, живет в Александровке.
Евдошин женился на Татьяне Мадамовне. Где они сейчас, не знаю, говорят, вроде перебрались в Россию.
Монгол во время конфликта воевал в ополчении. Когда все началось, я плохо спала, звонила матери по несколько раз в день, сидела в интернете и дни напролет читала новостные сводки. Однажды пошла по ссылке на ютуб и посмотрела ролик «Реальное видео от ополченцев». Показывали разбомбленную тюрьму под Дебальцево, где обосновался отряд добровольцев, и там, среди бойцов, одетых в камуфляжную форму, увидела Монгола. У него брали интервью. Он говорил, что ночью снова был обстрел, и показывал на разбитое окно.
О Хилобке знаю только, что когда он вернулся от Шубина, у них с Ириной родился еще один ребенок. Мальчик.
Дружба Народов 2016, 2
ПАВЕЛ НЕРЛЕР
В Москве (Ноябрь 1930 — май 1934)
Продолжение
+++ ——
Нерлер Павел Маркович — поэт, литературный критик. Родился в 1952 году в Москве. Председатель Мандельштамовского общества. Выпускник географического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, доктор географических наук, профессор. Автор более чем 1000 публикаций по филологии, географии и истории. Живет в Москве.
Продолжение. Начало в «Новом мире», 2016, № 1.
Журнальная версия глав из «Жизнеописания Осипа Мандельштама» — новой биографии поэта, готовящейся к изданию в издательстве «Вита-Нова». Сердечно благодарю С. Василенко, Н. Петрова, К. Скоркина, М. Спивак, А. Теплякова, Г. Шабата и в особенности Л. Видгофа за критику и советы. В круглых скобках в тексте приводятся ссылки на следующие источники: Мандельштам О. Собрание сочинений в 4 томах. М., «Арт-Бизнес-Центр», 1993 — 1997 (том и страницы арабскими цифрами); Мандельштам О. Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. М., «Прогресс-Плеяда», 2009 — 2011 (том — римскими цифрами, страницы — арабскими); Мандельштам Н. Собрание сочинений в двух томах. Редакторы-составители: С. В. Василенко, П. М. Нерлер, Ю. Л. Фрейдин; Екатеринбург, «Гонзо» (при участии Мандельштамовского общества), 2014 (НМ, том и страницы арабскими цифрами); Герштейн Э. Мемуары. СПб., «ИНАПРЕСС», 1998, стр. 22 (ГЭ, страницы арабскими цифрами). В цитатах абзацы обозначаются двойной косой чертой: «//».
В ДОМЕ ГЕРЦЕНА
(Февраль 1932 — осень 1933)
Крыша над головой!
Упования на Марьину Рощу и на помощь сверху улетучились не сразу, но уже осенью 1931 года — в конце сентября или начале октября — Мандельштам обратился с новой просьбой о крыше над головой, и снова в писательские организации. Освобождалась комната некоего писателя Виткинда, и решением Жилкомиссии от 10 октября освобождавшееся его жилье[1] предоставлялось Мандельштаму. Но не тут-то было: уже впечатанная в решение фамилия «Мандельштам» была зачеркнута и от руки вписано: «М. Герасимову»[2] .
Но 24 ноября 1931 года та же комиссия снова приняла положительное решение о Мандельштаме: ему собирались дать квартиру М. Герасимова в левом[3] флигеле Дома Герцена. 14 декабря 1931 года Шура Мандельштам писал отцу: «Ося и Надя в Болшеве в Доме отдыха. Комнату им дают одну, 17 м, в неважной квартире и не очень скоро. Он не теряет надежды получить лучшее»[4] .
Тут надо заметить, что сами эти хлопоты ставили поэта в довольно двусмысленное положение. Дело в том, что в ходе и в результате своей «Битвы под Уленшпигелем» он публично разорвал отношения с советскими писателями, зонтичными организациями которых являлись и ВСП, и ФОСП. Но именно в ФОСП, в жилищную комиссию ее Московской городской организации[5] ему пришлось обращаться с просьбами о крыше над головой.
В этих условиях такие обращения требовали взаимной деликатности и как бы «забывчивости» обеих сторон. А это условие «петушок» Мандельштам не мог соблюсти, время от времени наступая на старые грабли. Так, он отказался пожать руку двум писателям — В. Г. Лидину и В. В. Гольцеву — и объяснил это нежеланием иметь что-либо общее с членами ВСП или ФОСП, как своих недавних гонителей. Писатели в свою очередь обиделись и, сочтя такое поведение «антиобщественным», опротестовали решение от 24 ноября, каковое и было 29 декабря отменено[6] .
Новое же решение было принято только 25 января 1932 года[7] : Мандельштаму, а одновременно с ним критику Острогорскому[8] и Михаилу Пришвину[9] , предоставили по комнате в квартире № 4 в правом флигеле — бывшей квартире Андрея Новикова. Острогорский, кажется, вселился первым, вторым стал Пришвин — за десятилетие до этого благополучно спаливший с помощью простого примуса лысую, но от того не менее «не по чину барственную» шубу Мандельштама. Комнату свою в квартире № 4 он не любил, называл ее «крысиной»[10] . Осев у себя в деревне (Костино под Талдомом), сам он в городе практически не жил: комната служила ему сейфом для рукописей и своеобразной «анти-дачей» в городе, но нередко в ней появлялся его сын Лев Пришвин-Алпатов — один или со своими барышнями.
Мандельштам переехал в писательское общежитие в Доме Герцена прямо из Болшева. Но и с самим вселением не обошлось без борьбы: выручило энергичное вмешательство на стороне поэта председателя горкома ФОСП Ляшкевича[11] .
В итоге: наконец-то у Мандельштамов своя крыша над головой!
Сам по себе правый флигель из всего жилфонда в Доме Герцена — бывшие конюшни — был самый никудышный в общежитии: с плесенью на стенах, дощатыми перегородками, ледяным полом и питьевыми кранами в гниющих уборных[12] .
Квартира же № 4 — бывшая дворницкая[13] . Вход в нее — крылечко в две ступеньки — смотрел прямо на главный корпус Дома Герцена, где гнездились и теснились друг на друге, словно на птичьем базаре, гнездышки всевозможных писательских организаций: кроме ФОСП и ВСП, это и РАПП, и «Перевал», и Союз поэтов, и «Литературное звено», редакция «Литературки». За крыльцом, справа — сараи: в них хранились и иногда выдавались какие-то вещи от Литфонда.
Через предбанник с дровами попадали в узкий коридор, идущий вдоль дверей с правой стороны. Окна всех комнат выходили на двор, а коридор приводил в маленькую коммунальную кухоньку с настоящей русской печкой-лежанкой, на которой поэт любил иной раз и посибаритствовать.
Каморка, в которую Мандельштамы наконец-то вселились, была вытянутой, узкой и небольшой — в одно окно и в 10 квадратных метров (против 17 у той сухой комнаты, что им выделяли в ноябре). Надежда Яковлевна вполне заслуженно именовала ее «трущобой». Но именно здесь Мандельштамы прожили зиму 1932 года, а Осип Эмильевич успел обзавестись книжной полкой, на которую тащил от букинистов разных своих любимцев — Батюшкова, Державина, Языкова, Боратынского, Жуковского… (НМ, 2, 733).
Мандельштам добивался выделения себе и второй комнаты («жизнь кучей в одной комнате исключает всякую возможность работать»), но жилищно-хозяйственная комиссия («тройка») в составе Россовского[14] , Павленко и Уткина, несколько раз принимавшая об этом постановления, тут же их и дезавуировала, всякий раз ссылаясь на «объективные причины». 6 февраля комиссия заседала вновь, и среди ее решений — разрешение на вселение в левый флигель Герасимова, Дубинской и Пермитина, отказ в комнате Саргиджану и перенос решения по Рудерману, а также два трудносовместимых друг с другом решения: первое — предложить Мандельштаму обменяться комнатой с Луговским, а в освободившуюся после него комнату вселить Адрианова, а второе — вселить в две комнаты в правом флигеле Пришвина и Мандельштама[15] . Иными словами, на протяжении двух недель Мандельштам не только вселился бы в Дом Герцена, но и сходу улучшил бы свое жилье!
Всему этому писательскому самоуправлению, порой напоминавшему самоуправство, тем легче было пикироваться с Мандельштамом, что сам он совершенно не пекся о житейском: отмахивался и не интересовался, предпочитая приспосабливаться к тому, что есть. А вот книгой или газетой, строчкой или страничкой мог весь увлечься и полностью в них раствориться.
Весной (скорее всего, в мае) в той же квартире № 4 освободилась комната, в которую и переехал Мандельштам, — возможно, та самая 17-метровая, которая однажды уже выделялась поэту[16] . Было в ней не одно, а три окна, правда, довольно низких. Как и в прежней комнате, окна смотрели в сад, но перед ними уже не было липы, а на стенах топорщились неброские, но веселенькие обои. Все это делало комнату солнечной и светлой.
Вот, со слов Эммы Герштейн и других, ее шикарная меблировка: два пружинных, на пенечках, матраца, тахта да маленький кухонный столик (подарок одной почитательницы стихов), ни одного (sic!) стула! (ГЭ, 28) А вот, со слов Ольги Овчинниковой, ее бытовое наполнение: не убрано, даже грязно, повсюду окурки; утвари почти никакой — ели и пили из чего попало на расстеленных газетах, рассевшись или разлегшись на помянутых матрацах и если не лето, то и укрывшись одеялами[17] .
Книжная полочка с первоизданиями тотчас же перекочевала из трущобы на свое новое место, а 18 июня — залпом — был написан «Батюшков».
Наше мученье и наше богатство,
Косноязычный, с собой он принес —
Шум стихотворства и колокол братства
И гармонический проливень слез.
И отвечал мне оплакавший Тасса:
— Я к величаньям еще не привык;
Только стихов виноградное мясо
Мне освежило случайно язык...
Стихи увидели свет стремительно: уже в июньской книжке «Нового мира», то есть с колес[18] .
А сам «Батюшков нежный» все это время весело поглядывал на Осипа Эмильевича — с репродукции автопортрета на стене.
Впрочем, однажды Эмма Герштейн застала Мандельштама и тут в страшном смятенье. Огромный кусок обоев, от потолка до середины стены, был вырван и свешивался над тахтой: под обоями обнаружились клопы… Уникальным для Москвы случаем это не было, и Эмма даже стала давать житейские советы, как от них избавиться.
Но все косметические средства борьбы с насекомыми отвергались на корню, Мандельштам готов был вышвырнуть все вон, обрить жену наголо и зажить в каком угодно хаосе, но только без клопов. Для этого у поэта было и эстетическое обоснование: «любовь к шершавой эстетике», но Эмма все же полагала, что им двигала тяга к разрушению, а точнее, к тому, что она сама очень точно назвала — «вздыбленным уютом» (ГЭ, 33).
Итак, начиная с конца января 1932 года, — у Мандельштама своя крыша над головой. И не только крыша, но и еда на столе — так называемый «дополнительный продовольственный паек», или «особое снабжение по горкому писателей»[19] .
Уже в феврале 1932 года, сразу после переезда, Надежда Яковлевна снова начала ходить в «ЗКП», а у Осипа Эмильевича пошли новые стихи[20] . Так что у брата Шуры появились все основания написать отцу: «Таким образом они пришли, наконец, к какой-то пристани»[21] .
Персональная пенсия
А вот и еще один бухаринский «подарок» — персональная пенсия, выписанная 42-летнему поэту 23 марта 1932 года! Формально инициатива исходила от двух лиц — Бухарина и Халатова. Распределение же ролей тут очевидно: первый был двигателем, а второй — «приводным ремнем». И, надо сказать и подчеркнуть, — отличным приводным ремнем.
Само понятие «персональная пенсия» официально было введено в РСФСР декретом СНК РСФСР от 16 февраля 1923 года «О персональных пенсиях лицам, имеющим исключительные заслуги перед Республикой», а в СССР — постановлением СНК СССР от 21 декабря 1926 года «О порядке выплаты персональных пенсий, назначенных органами союзных республик». Самый порядок присвоения персональных пенсий был определен постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 мая 1928 года «О персональных пенсиях», в которое 3 августа 1930 года были внесены незначительные изменения.
Кстати, о персональных пенсиях и пенсионерах. Персональными эти пенсии назывались потому, что назначались в индивидуальном порядке специальными комиссиями по персональным пенсиям при органах исполнительной власти, а фактически — секретариатами ЦК КПСС, ЦК компартий союзных республик или обкомов партии. Соответственно, существовало три категории персональных пенсионеров — союзного, республиканского и местного значения. Подавляющее большинство персональных пенсионеров — начальники разных сортов (партийные, советские и военные), но встречались и крупные ученые, и, довольно редко, деятели искусства. Достижения определенного возраста для установления персональной пенсии не требовалось.
Встречаются противоречивые без четкой привязки ко времени и источникам сведения о рамочных размерах персональных пенсий. Якобы их максимум на союзном уровне равнялся 250 рублям, на республиканском — 160, а на местном — 140 рублям. Вместе с тем, по данным Л. Аронова, К. С. Станиславскому в 1928 году назначили пенсию в 300 рублей, семье умершего оперного певца Л. В. Собинова в 1934 году — в 500 рублей, а знаменитому ученому-аэромеханику академику С. А. Чаплыгину в 1931 году — в 1000 рублей. Кроме того, персональным пенсионерам ежегодно выплачивались одна или две месячные пенсии «на оздоровление».
Но ощутимей денежного вознаграждения был социальный пакет такого пенсионера: право лечиться в «кремлевских» больницах и поликлиниках, дешево приобретать лекарства, ежегодные бесплатные путевки в санатории, бесплатный проезд на городском транспорте, а раз в году — и на поезде, 50-процентня скидка на оплату коммунальных услуг и т. п.
21 февраля 1932 года Бухарин и Халатов направили на имя Председателя СНК СССР Молотова следующее письмо: «За последнее время Правительством были приняты решения о назначении персональных пенсий ряду писателей (Андрею Белому, Волошину, Чулкову и др.). // Крайне тяжелое положение одного из значительных поэтов прошлого — Осипа Эмильевича Мандельштама — побуждает нас поставить перед Вами вопрос о назначении также и ему персональной пенсии. // Мы исходим при этом из оценки работы О. Э. Мандельштама в период его активного участия в русской литературе — им выпущено больше десяти книг стихов, имевших несомненное значение для развития русской поэзии, — из оценки его работы в качестве переводчика произведений Барбюса, Жюль Ромэна, Шнитцлера и других, а также из тех соображений, что в настоящее время его литературные установки при большой культуре и таланте писателя чрезвычайно затрудняют выполнение им задач, стоящих перед современной литературой. // Это положение О. Э. Мандельштама усугубляется еще крайне тяжелым физическим состоянием его и его жены, тяжелым нервным расстройством, полностью парализующим всякую способность к работе. // Учитывая эти соображения, мы считаем необходимым просить Вас о назначении ему персональной пенсии, которая обеспечит ему необходимые жизненные условия»[22] .
И уже 26 февраля было сформулировано предложение Правительственной Комиссии по назначению персональных пенсий всесоюзного значения[23] под председательством члена Коллегии Наркомфина СССР Аралова[24] : «…рассмотрев материалы О. Э. Мандельштама и учитывая заслуги его в области русской литературы (им выпущено больше десяти книг стихов), <Комиссия> нашла возможным дать персональную пенсию О. Э. Мандельштаму 200 р. в месяц»[25] .
Тут хлопоты несколько притормозили, так как предложение ушло в Управление делами СНК только 17 марта[26] . И вот наконец 23 марта 1932 года за № 410 вышло Постановление СНК СССР: «За заслуги в области русской литературы МАНДЕЛЬШТАМУ Осипу Эмильевичу назначить пожизненную персональную пенсию в размере 200 рублей в месяц». Постановление подписали заместитель председателя СНК В. Куйбышев и Управляющий делами СНК П. Керженцев. Вся процедура — от инициации до окончательного оформления — заняла всего один месяц!
На Мандельштама была заведена соответствующая личная карта, а на руки ему была выдана пожизненная «Пенсионная книжка» (за № 148), действительная при одновременном предъявлении паспорта. Весной 1933 года, может быть, в связи с начавшейся в январе паспортизацией горожан, проводилась перерегистрация персональных пенсионеров союзного значения. Проходил ее и Мандельштам, 5 мая 1933 года заполнивший соответствующую анкету и вскоре получивший на руки новую пенсионную книжку.
Одна деталь: в соответствующем именном указе читаем — «за заслуги перед русской литературой». Приводимых же Надеждой Яковлевной слов — «при невозможности использовать в советской» (НМ, 1, 196) — в указе нет: очевидно, это шутливая реакция самого, не сдержанного на язык, пенсионера.
Одним из первых писателей-попутчиков, удостоенных персональной пенсии, стал Федор Сологуб. В 1924 году Вячеслав Полонский исхлопотал ему пенсию через Троцкого (литературное заключение о достоинствах Сологуба-писателя делал П. Е. Щеголев[27] ). Бухарин и Халатов в своем письме в качестве получателей персональных пенсий назвали еще Андрея Белого, Георгия Чулкова и Максимилиана Волошина[28] . А сам Осип Эмильевич, вдохновленный успехом с собственной пенсией, пытался похлопотать о персональной пенсии Нине Николаевне Грин — как вдове Александра Степановича[29] .
Кстати, «персональным пенсионером» была и Анна Ахматова, чья «пенсионная история» тянется от весны 1930 года и до ее смерти[30] . Ограничимся здесь данными лишь за первую половину 1930-х годов, сопоставимыми с «пенсионной историей» Мандельштама. В этих рамках случай Ахматовой распадается на два четких этапа. Первый — с марта-апреля по май 1930 года — это хлопоты, увенчавшиеся пенсией в 75 рублей в месяц. И второй — с июня 1932 и по сентябрь 1936 — хлопоты об увеличении ее пенсии до 225 рублей, увенчавшиеся лишь частичным успехом — повышением сначала до 91, а затем до 150 рублей[31] .
Номенклатура?
23 апреля 1932 года вышло Постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Оно поставило крест на Ассоциациях пролетарских литературных и музыкальных деятелей, выдвигая взамен единые Союзы советских писателей (ССП), композиторов, художников и т. д.
Ликвидация РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей) как бы отменяла «диктатуру» пролетариата в одной отдельно взятой литературе и заменяла ее прямой диктатурой партии, закамуфлированной под широкое представительство всех писательских корпораций, включая «Кузницу», «Перевал», а также беспартийных и внегрупповых попутчиков, на условной общесоветской платформе[32] . Именно тогда на смену оппозиции «партийный — антипартийный» пришла иная, куда более широкая и страшная оппозиция: «советский — не советский (то есть антисоветский)». Колоду карт основательно перетасовали, передергивая при этом так, что рапповский «туз» Авербах не прошел даже в «валеты». Тогда-то и поднялись такие мрачные демоны мандельштамовской биографии, как Ставский и Павленко («советские ли это стихи?»).
Годом раньше Мандельштам и сам проехался по РАППу: «Звезды поют — канцелярские птички — / Пишут и пишут свои раппортички…» Шутка была замечена и оценена не одним только Фадеевым, но ее политическое корнесловие откровенно витало в воздухе. Та же Надежда Яковлевна вспоминала: «Почему-то мне пришлось зайти к нему[33] в Москве. Он остановился в Доме Герцена, где мы тогда жили, но на „барской половине”, у Павленко. Это произошло в день падения РАППа, 23 апреля 1932 года — мы узнали об этом событии утром, развернув газеты. Оно было неожиданностью для всех. Я застала Тихонова и Павленко за столом, перед бутылочкой вина. Они чокались и праздновали победу. „Долой РАППство”, — кричал находчивый Тихонов, а Павленко, человек гораздо более умный и страшный, только помалкивал... „Но ведь вы дружили с Авербахом”, — удивилась я. Мне ответил не Тихонов, а Павленко: „Литературная война вступила в новую фазу”...» (НМ, 1, 323).
Тут впору вспомнить Леонида Максименкова, утверждавшего, что в апреле 1932 года Мандельштам, как, впрочем, Клюев, Бабель, Эрдман и Павел Васильев, входили в негласный список и кружок особо ценных беспартийных литераторов, осмысленно именуемых им номенклатурными. Особенностью их статуса была, полагает он, чуть ли не защищенность от несанкционированных (то есть инициированных ОГПУ без согласования с ЦК) репрессий. Именно поэтому заявления Клюева и Васильева об их помиловании, например, рассматривались аж Секретариатом ЦК, а Сталин на письме Бухарина о Мандельштаме начертал свою знаменитую резолюцию: «Кто дал им право арестовать Мандельштама? Безобразие…»[34] Означала же она, по утверждению Максименкова, нешуточную сердитость вождя на Ягоду из-за несогласованного с ним ареста номенклатурного литератора Мандельштама[35] .
Номенклатурный поэт Осип Мандельштам!
Звучит не слабо, посильнее семантических «разоблачений» гражданской лирики поэта Михаилом Гаспаровым[36] . Однако если у Михаила Леоновича мы видим основательную аргументацию, то у Максименкова лишь голую концептуальность.
Вот вся его «эмпирическая база», не подтвержденная к тому же сигнатурой: «Повторяем, что Мандельштам был номенклатурным поэтом. Его имя было включено в список-реестр, который был подан Сталину в момент создания оргкомитета ССП в апреле 1932 года и который вождь со вкусом главного кадровика огромной страны исчеркал характерными цифрами, стрелками и фамилиями кандидатов.
В части списка, заключительной по месту, но не по политическому значению, состоявшей из 58 „беспартийных писателей”, были имена Пастернака, Бабеля, Платонова, Эрдмана, Клюева и Мандельштама. Причем в скобках указывались крамольные произведения; по некоторым из них были приняты решения „директивных органов”. Фамилий Михаила Булгакова, Анны Ахматовой и Михаила Кузмина в этом списке не было. Список был охранной грамотой. В условиях византийского значения списков для России Осипа Эмильевича можно было считать реальным членом номенклатуры ССП образца 1932 года»[37] .
Коллега наверняка бы возрадовался, знай он, что еще полугодом раньше Авербах, прося денежку на писательские новоселья, включил в «список-реестр» опекаемых и Мандельштама.
Ну а если всерьез, если слово «номенклатура» не девальвировать, то какая к черту, Мандельштам номенклатура? Вот «трамвайная вишенка», герой трамвайной перебранки? Да, да и еще раз да.
Но разве Мандельштам сидел в президиумах и на дачах, разве Максим Горький звал его по-соседски в свой особнячок покалякать ввечеру с Иосифом Виссарионовичем?
Да и какая уж там охранная грамота! Из перечисленных в абзаце из Максименкова писательских имен уцелел только каждый третий, причем судьба Клюева решилась двумя звонками — Гронского Ягоде и Ягоды Сталину. Да и принадлежность к реальной номенклатуре нисколько не защищала: вспомним того же Авербаха и Киршона с их РАППом или Ягоду и Ежова с их НКВД.
Зенит мандельштамовской «номенклатурной», как советского писателя, карьеры — звонок Сталина Пастернаку в 1934 году. Сам же «номенклатурщик» в это время уже отмечался в ОГПУ в Чердыни и даже не подозревал, какая «сталинская премия» его еще ждет. Но именно премия, а не номенклатурная регалия.
Дружеский круг
Ко времени второго пришествия в Дом Герцена у Мандельштама решительно переменилась концепция отношения к окружающим людям. Если 10 лет тому назад он искал тишину и одиночество и ради них готов был ссориться с комендантом и любым начальством, то теперь он хуже всего переносил как раз одиночество — и попросту боялся оставаться в комнате один.
Так что Надина служба была одновременно и подспорьем семейному бюджету, и ударом по тому хрупкому душевно-бытовому компромиссу, который заключил с жизнью поэт. Самой Надежде Яковлевне явно нравилась редакционная жизнь с ее разнообразием и непредсказуемостью; она возвращалась из газеты веселая, с последними хохмами, придвигала столик к тахте и, подобрав ноги, с аппетитом обедала тем, что сама же и захватила по дороге или что оставалось в доме с утра.
Мандельштам же настолько привык к тому, что «добытчик» (не важно, что малоуспешный) только он и что жена всегда рядом, всегда с ним и для него, что просто растерялся: он впервые оказался в зависимости от нее и даже от ее расписания. Вместе с тем его собственная «психе» как никогда нуждалась в устойчивости и поддержке, и одиночество было ему явно не на пользу. Кто-то должен был ее «подстраховывать».
При этом Осип Эмильевич нуждался даже не в беседе, а в «диалоге с молчащим собеседником» (выражение Э. Герштейн), то есть в самом банальном присутствии или сопровождении. Нередко такой сопровождающей была верная Эмма Герштейн. Она забегала перед своей службой (секретарь в «Крестьянской газете»), и они шли гулять — или в скверик во дворе Дома Герцена, но чаще сидели на Тверском бульваре: и там, и здесь у поэта были свои любимые скамейки. Если попадался навстречу кто-то знакомый, то поэт приветствовал его характерным жестом: рука немного вверх и неглубокий поклон.
Дружеская готовность Эммы помочь, выручить, подставить плечо поистине беспримерна. А цепкость ее взгляда в сочетании с силой и остротой памяти делают многие ее свидетельства о поэте бесценными.
Вот, для примера, ее ощущение от того, как Мандельштам говорил: «…взволнованная речь, когда, возбужденный мимолетной эмоцией, Осип Эмильевич не мог от нее освободиться, пока не отработает в блестящей словесной импровизации. На следующий день, правда, задетый какой-нибудь репликой собеседника, он доказывал нечто прямо противоположное вчерашнему, и с той же неотразимой убедительностью. Запомнить и воспроизвести такую речь, мне кажется, невозможно, потому что это — поток мыслей, тут же на глазах у слушателя преобразующийся в слова» (ГЭ, 28)[38] . О «Втором рождении» Пастернака: «…упоминалась орнаментальность, перегруженность его новых стихов… Говорилось начерно, для меня незапоминаемо, пока не вырвалось единственно нужное определение — „советское барокко”» (ГЭ, 29).
Хорошим другом и частым гостем был Евгений Яковлевич Хазин, Надин брат. Весной приехала из Киева на побывку Вера Яковлевна, их мать. Она поселилась у сына, но это рядышком, и большую часть времени проводила у дочери с зятем, чтобы не мешать работать невестке. Как водится, свекровь не жаловала невестку: «Сегодня она развалилась в кресле, — передразнивала Вера Яковлевна, — расхвасталась: государство в нас нуждается, мы необходимые люди…» Речь шла о заказе на художественное оформление праздничной[39] Москвы, который получили невестка и С. К. Вишневецкая, работавшие совместно. Обе жены Евгения Яковлевича — и настоящая, и бывшая — были людьми государственными и про-государственными.
Поначалу (по первому адресу) в Дом Герцена заходили очень немногие. Например, Клычков, живший по соседству, хорошо запомнившийся Кузину: «Человек он был очень хороший и талантливый. Однажды в каком-то споре с Мандельштамом он сказал ему: „А все-таки, О. Э. мозги у вас еврейские”. На это Мандельштам немедленно отпарировал: „Ну что ж, возможно. А стихи у меня русские”. „Это верно. Вот это верно!” — с полной искренностью признал Клычков»[40] .
Или Шенгели, которого тогда откровенно смутила и напугала «Четвертая проза», названная им «одной из самых мрачных исповедей, какие появлялись в литературе», не исключая и Жан-Жака Руссо (ГЭ, 29). Или Лев Бруни, Яхонтов и Осмеркин, кстати, охотно друг с другом выпивавшие (сам Осип Эмильевич пил только для удовольствия и понемножку — предпочитал вино, но мог и водку).
Весной же в новой комнате гостей и посетителей стало ощутимо больше. Кроме уже названных приходили и другие: Клюев, Павел Васильев, Шкловский, Звенигородский, Яхонтов, Липкин, Адалис, Огородникова, И. Аксенов. А осенью зашли однажды даже Эренбург с князем Святополк-Мирским.
Иван Аксенов заходил чаще по утрам. Разговоры с ним — о чем бы то ни было — от Палласа до Леопольда Авербаха — Мандельштам особенно любил. «После его ухода Мандельштаму всегда хорошо думалось. Лоб его светлел и как будто становился больше, преображался в „понимающий купол”, движения становились тихими и пластичными» (ГЭ, 30).
Складывалось ощущение, что и жизнь Мандельштамов вступила в более спокойный период.
Походы в музеи — прежде всего на Волхонку и на Пречистенку, к импрессионистам и прочим, — действовали на него неизменно благотворно и успокаивающе. Эмма Герштейн вспоминала: «Я помню, как печатала ему два стихотворения, из которых одно возникло из посещения музея — „Импрессионизм”, а о другом („Увы, растаяла свеча”) он сказал, улыбаясь, что последние строки („И в спальню, видя в этом толк, / Пускали негодяев”) — про мою подругу, которую он называл „эллином” за веселые и добродушные разговоры на любовные и эротические темы»[41] .
Не меньшей радостью были чтение натуралистов (Ламарка, Палласа, Гете) и походы на Никитскую — в Зоологический музей, к Кузину и его друзьям, с разговорами о Каммерере, митогенетических лучах и прочих аспектах эволюции жизни и формообразования.
Казалось бы, что тут делать поэтическому мозгу и ненаучному сознанию?
Но Мандельштам нашел свой предмет в этом космосе — чужой, но не чуждый. По-видимому, главным итогом хождения в Зоологический музей и в биологический дискурс стало стихотворение «Ламарк», написанное 7 — 9 мая 1932 года.
21 апреля 1932 года в той самой газете «За коммунистическое просвещение», где работали его жена и «старик Маргулис», был опубликован его очерк «К проблеме научного стиля Дарвина». Возможно, это один из трех очерков, под которые поэт еще летом 1931 года заключил договор и взял 1500-рублевый аванс в одной газете (скорее всего, это именно «ЗКП»). К двум другим персонажам — а ими, возможно, виделись Паллас и Ламарк — он тоже подбирался, но так их и не написал, пустив вместо этого биологическую тему в «Путешествие в Армению». Произошло это, по всей видимости, в интервале между «Ламарком» (7 — 9 мая) и «Батюшковым» (18 июня).
Во всяком случае, в конце июня у Мандельштама возникла потребность почитать наконец свою новую прозу в дружеском кругу. И вот 4 июля, в самый разгар работы уже над «Стихами о русской поэзии» (2 — 7 июля), он читает «Путешествие в Армению» на квартире у Асеева. Среди присутствовавших и Виктор Шкловский, назавтра писавший жене: «Был вчера у Асеева. Мандельштам читал свою прозу. Она очень хороша, но в ней вещи объясняются другими вещами, еще более нарядными. Живое солнце меркнет от лучей нарисованного»[42] .
И тут происходит нечто необычное. Уже 17 июля в «Литературке» выходит статья Шкловского «О людях, которые идут по одной и той же дороге и об этом не знают» (с подзаголовком «Конец барокко») — развернутый отклик на услышанную у Асеева, но еще не прочитанную глазами и нигде не напечатанную прозу Мандельштама: «Большой писатель Осип Эмильевич Мандельштам. Он написал сейчас книгу „Путешествие в Армению”. Он путешествует там среди грамматических форм, библиотек, книг, зданий, слов, вещей <...> Мандельштам — огромный поэт, но он для того, чтобы передать вещь, кладет вокруг нее литературные вещи из куля, как попутчик Занд. Вещи дребезжат, вещи, как эхо, разнообразно повторяют друг друга. Гнутся своды под барочными украшениями. Мандельштам описывает картинные галереи. Я никогда не читал лучшего описания картин Ван Гога, Сезанна, Гогена, Синьяка. „Кукурузное солнце” светит в картинах импрессионистов (пуантеллизм). Солнце, сделанное из закругленных мазков, похоже на плотное зерно выпуклой чешуи кукурузного початка. Так определяет Мандельштам сомкнутую блестящую разбитость импрессионистической картины. И вот выходит Мандельштам из картинной галереи в прекрасный город Сухум. Дома лежат перед ним, как чертежные принадлежности в гнездах готовальни. Солнце тускло после картин. Мир весь как в веревочной сетке. Прочтите Золя, Мандельштам! Поймите, как стремились передать люди солнце. Сколько стоит солнце на картине. Разве картины делаются для того, чтобы ими компрометировать солнце? Это вы сами в сетчатом мешке, в клетке, в вольере с сетками. Сетками от вас отделен мир. И за этой сеткой сидит с несколькими немногими книгами друг мой, попутчик Занд».
Мандельштам, прочтя это, был страшно разочарован узостью — да что там: точечностью, «пуантилизмом»! — этого понимания. Он любил Шкловского, дорожил его дружбой и написал ему что-то вроде примирительной отповеди, от которой сохранилась пара фрагментов-черновиков. Вот первый: «…маленькая книжка, которая страстно рвется к содержанию, к мировоззрению, воюет и полемизирует, вы начали говорить только о вещах, т. е. о несуществующем в искусстве. Право смотреть на солнце и на картину — одного порядка, художник, как и всякий, оплачивает его рожденьем и смертью. То, что вы называете вещью, — ужасная терминология, — давно пора ее в архив, — применимо лишь к серийному производству ублюдков», и вот второй: «Книжка моя говорит о том, что глаз есть орудие мышления, о том, что свет есть сила и что орнамент есть мысль. В ней речь идет о дружбе, о науке, об интеллектуальной страсти, а не о „вещах”. // Надо всегда путешествовать, а не только в Армению и в Таджикистан. // Величайшая награда для художника — подвигнуть к деятельности мыслящих и чувствующих иначе, чем он сам. // С вами на этот раз не удалось. // Надеюсь — поправимо» (III, 509 — 510).
Заступился за Мандельштама и Тынянов. Прочитав в «Литературке» ту же самую статью Шкловского, он написал автору: «Осипа Мандельштама ты учишь писать стихи. Если он по твоим советам будет писать, — стихи, — может, его и напечатают в „Литературной Газете”? Пристроишь? Ты, милый, желаешь кому-то, какому-то новому времени или грядущему рококо — уступить своих знакомых под именем барокко...»[43]
На личных отношениях Мандельштама и Шкловского полемика эта никак не отразилась. Наоборот, летом 1932 года Шкловский был одним из самых частых гостей у Мандельштама.
Возможно, тогда же Мандельштам прочитал Шкловскому свеженаписанное (начатое 8 и законченное 12 августа) стихотворение «К немецкой речи», после чего между друзьями разгорелась дискуссия, мемуаристке недоступная: «Ходили по диагонали комнаты навстречу друг другу и спорили. Каждый развивал свою мысль с таким количеством „опущенных звеньев”, что трудно было что-нибудь понять в этих синкопах» (ГЭ, 35).
Соседское окружение
Постепенно обозначился и набор ближайших соседей.
В бывшую комнату Мандельштама в 4-й квартире въехал (вскоре после 8 июня 1932 года[44] ) молодой газетный поэт Миша Рудерман, заселившийся в Дом Герцена по гарун-рашидовской протекции Марии Ильиничны Ульяновой, переданной почему-то через Рабкрин. Его жена все возмущалась: почему им троим (а у них была еще и дочка) дали маленькую, а бездетным Мандельштамам — большую комнату? «Рудерман, — кричала она в коридоре, — молодой поэт, активно работающий, а Мандельштам — старик, уже не пишущий, а если и пишет иногда, все равно он — бывший поэт, устаревший» (ГЭ, 29)[45] .
Но соседские отношения с самим Рудерманом были нормальные: «Вернулся ли Рудерман? // Научился ли топить печку?» — спрашивала Надежда Яковлевна у Нины Грин в письме от 3 марта 1933 года[46] .
Мандельштам поддержал ходатайство соседа товарищу Кирпотину из Оргкомитета ССП о получении им определенного пайка: «Я крайне удивлен тем, что не попал в список на получение пайка, несмотря на то, что в прошлом квартале я таковым пользовался. // Я — человек, больной хронической болезнью, имеющий семью, живущий в скверных жилищных условиях. Как поэт я работаю в Москве с 1925 г., печатался регулярно несколько лет в „Правде”, „Комсомольской правде” и журналах „Новый мир”, „Красная Новь”, сотрудничать в которых я продолжаю. // Заработок мой нерегулярен и недостаточен, и я считаю, что имею право на поучение пайка не меньше, чем иные люди, напечатавшие один рассказ и пользующиеся пайком. // Прошу Вашего распоряжения о включении меня в список писателей, прикрепленных к Госснабжению. // 25 / VII — 32 г. Москва».
А на оборотной стороне этого заявления читаем: «Считаем снятие тов. Рудермана талантливого поэта со снабжения ошибкой, которую надо срочно исправить». Под этой фразой стоят подписи, и среди них собственноручная подпись Мандельштама: «Джек Алтаузен. М. Светлов. В. Казин. Орешин. О. Мандельштам. И. Уткин. В. Инбер. Т. Коренев»[47] .
Амир Саргиджан (это его псевдоним, от которого он, впрочем, отказался в 1941 году; настоящее имя — Сергей Петрович Бородин) стал новым соседом Мандельштама даже раньше Рудермана — где-то между серединой февраля и серединой июня 1932 года (21 июня, отвечая на анкетный вопрос Е. Я. Архиппова — «Любите ли Вы Мандельштама? Какую книгу более?», — князь-поэт Андрей Звенигородский написал: «Очень талантлив и с большой эрудицией поэт. Люблю его как человека (на этих днях познакомился с г. Мандельштамом у поэта А. Саргиджана»[48] ).
Кстати, а где именно жил Саргиджан?
Герштейн пишет, что он жил «внизу». Стало быть — в нижнем этаже сращенного с правым флигелем здания, выходящего своим фасадом на бульвар? Именно в этой части флигеля на плане В. Слетовой[49] и расположена квартира № 6, причем рядом с номером квартиры специально помечено: «1 эт.». На втором этаже, начиная с 1931 года, размещалась редакция журнала «ЛОКАФ» («Литературное объединение писателей Красной Армии и Флота»), он же будущий журнал «Знамя»[50] .
Тем не менее это не так[51] . Амира Саргиджана поселили в квартиру № 5, на что однозначно указывает адрес на его письме П. П. Перцову от 30 августа 1932 года[52] . У этой квартиры, возможно, и состоявшей из одной комнаты (сведений о соседях у нас нет), был свой отдельный вход — напротив аналогичного такого же входа в многокомнатную квартиру № 6, над которой размещался ЛОКАФ и куда в разное время метили и Мандельштам, и Саргиджан.
Таким образом, Мандельштам, живший в самой дальней от входа комнате квартиры № 4, и Саргиджан в квартире № 5 — были соседями через стенку, соседствовали и их окна[53] : обстоятельство, которое следует запомнить на будущее.
Так что на то, чтобы вдрызг поссориться в сентябре, у них оставалось не так уж и много времени. Но поначалу это были вполне добрососедские, приятельские отношения.
Вот как они рисовались, например, Кузину: «Очень открытый Мандельштам легко сходился с людьми при первой же встрече. Я к этому привык и знал, что его восторженным отзывам о каком-нибудь новом знакомом не всегда нужно придавать значение. Однажды он с восхищением рассказал мне о появившемся по соседству с ним в доме Герцена некоем Амирджанове[54] . Впрочем, говорил он не столько о самом этом человеке, сколько об имевшейся у него статуэтке какого-то японского или китайского божка. В скором времени застал Амирджанова у Мандельштамов я сам. Фигурировал и божок. Он был действительно очень хорош. Хозяин его мне не понравился»[55] .
Кузину вторит и Семен Липкин: «Амир Саргиджан принадлежал к самому опасному виду опасных людей: неглуп, начитан, в обращении мягок, позволял себе вольности, обсуждая литературное начальство. <…> Когда русский народ был объявлен первым среди равных, оказалось, что татароликий Саргиджан — в действительности русский, фамилия его Бородин. Впоследствии он получил Сталинскую премию за роман „Дмитрий Донской”. Но в ту пору он был безвестным литератором. Я не исключаю того, что всю эту свару он затеял с насмешливого одобрения компетентных органов» (3, 13).
Со временем, однако, отношения между соседями испортились. Надежда Яковлевна с раздражением рассказывала Кларенсу Брауну в 1966 году о том, что Саргиджан и Дубинская, его гражданская (позднее и официальная) жена, по десять раз на дню заходили, особенно тогда, когда к Мандельштамам кто-нибудь приходил.
Татьяна Леонидовна Дубинская-Круликовская (1902 — 1990) еще гимназисткой бежала на Первую мировую, где, по ее словам, служила в разведке и стала Георгиевском кавалером. В Гражданскую — боец 7 Кавказского полка Червонного казачества и медсестра в госпитале в Виннице. С 1922 года — в Москве, где училась и служила в Главном артиллерийском Управлении Красной армии машинисткой, затем — крутой вираж, не правда ли? — рецензентом в Союзе писателей.
В 1929 году в четырех номерах журнала «Молодая гвардия», а в 1930 году книжкой в издательстве «Федерация» вышла ее повесть «В окопах», которую, по ее словам, похвалил Мандельштам. В 1931 году партбюро Союза писателей отправило ее на посевную кампанию в Таджикистан. Там она работала инструктором Центропосевкома и корреспондентом газеты «Коммунист Таджикистана», но еще и билась с басмачами, за что была отмечена благодарностью ЦИК Таджикистана.
До Дома Герцена она жила в Черкизове, переселиться в центр ей помог А. Фадеев[56] , покровительствовавший ей и в дальнейшем. Амир Саргиджан (Бородин), с которым она в 1931 году была в Таджикистане, а в 1934 году прошла пешком из Каратегина на Памир, в Горный Бадахшан, ведя по пути культурно-массовую работу в дальних кишлаках, был ее третьим мужем. Первым был комдив Григорий Черняховский, с которым она развелась в 1921 году: памятью о нем был сын Юрий, родившийся в 1920 году и друживший с сыном Платонова. Со вторым мужем — Дубинским — она развелась в 1928 году, о нем известно, что в 1937 году он был в 5-летней ссылке. В 1936 году она развелась и с Саргиджаном[57] .
В месяцы знакомства и соседства с Мандельштамами «пунктиком» Дубинской были разговоры об иностранцах: мол, надо встретиться с таким-то, и он даст чулки, или с таким-то, и он даст еще что-то, и т. п.
Между прочим, несколько иностранцев жили непосредственно по соседству, в лучших квартирах Дома Герцена, в частности, сотрудники одной датской коммерческой фирмы (в левом флигеле) и, по договоренности с НКИД, один известный немецкий журналист (в правом — на втором этаже особняка, выходившего на бульвар) — корреспондент австрийской газеты «Нойе фрайе прессе» («Neue Freie Presse») Николаус Бассехес (Nikolaus Basseches, 1895 — 1961)[58] . Он родился в России и прожил в Советской России около 15 лет, пока его все-таки не выслали в июне 1937 года.
Выслать его, впрочем, хотели (и могли) и раньше. В письме Сталина Кагановичу и Молотову (не позднее 15 июля 1932 г.) читаем: «Посылаю вам гнуснейшую пасквиль инокорреспондента Бассехеса на советскую эконом[ическую] политику. Бассехес — корреспондент „Neue Freie Presse”.Он писал в свое время гнусно о принудительном труде в лесной пром[ышленно]сти. Мы его хотели выгнать из СССР, но в виду раскаяния — он был оставлен в СССР. Он писал потом гнусности о политике хозрасчета. Но мы, по глупости своей, прошли мимо этих гнусностей. Теперь он изощряется по поводу займа и колхозной торговли. А мы молчим, как идиоты, и терпим клевету этого щенка капиталистических лавочников. Боль-ше-ви-ки, хе-хе… // Предлагаю: // а) облить грязью эту капиталистическую мразь на страницах „Правды” и „Известий”; // б) спустя некоторое время после того — изгнать его из СССР»[59] .
Видать, хорошим журналистом он был, коль скоро настолько вывел из себя Сталина!..
Саргиджаны однажды зазвали Мандельштамов к себе и познакомили с этим самым Бассехесом, проживавшим в особняке на 2-м этаже[60] . Тот был мил и интеллигентен, но разговаривать с ним о чем бы то ни было — «при Дубинской и Саргиджане» — явно не стоило[61] .
Мандельштамы и так подозревали Саргиджана и его жену Дубинскую в провокациях и в слежке за собой[62] . «Там все кишело всякой писательской шушерой и провокаторами», — отзывался о Доме Герцена Кузин[63] .
Конфликт с Саргиджаном и товарищеский суд
В крошечный сад Дома Герцена с Тверского бульвара вело двое ворот, и тот, кто шел от Тверской улицы, неминуемо проходил мимо окон Мандельштама. Соседи-писатели так раздражали его, что нередко он «становился у открытого окна своей комнаты, руки в карманах, и кричал вслед кому-нибудь из них: „Вот идет подлец NN!” И только тут, глядя на Осипа Эмильевича со спины, я замечала, какие у него торчащие уши и как он весь похож в такие минуты на „гадкого мальчишку”» (ГЭ, 33).
Именно так — в конце лета, у открытого окна — вспыхнул и разгорелся конфликт, бытовее которого, кажется, и не бывает.
Однажды, когда мимо открытого окна Мандельштамов проходила Дубинская, неся корзинку с какой-то едой и вином, поэт, увидев это, закричал на весь двор: «— Вот, молодой поэт не отдает старшему товарищу долг, а сам приглашает гостей и распивает с ними вино!»[64]
И действительно: Саргиджан взял у соседа взаймы 75 рублей и довольно долго не отдавал — ситуация, в которой сам Осип Эмильевич, к гневу или неудовольствию своих кредиторов, перебывал бессчетное число раз.
Дубинская, услышав крик и упрек, пожала плечами, сказала что-то вызывающее и прошла дальше к себе. Мандельштам же — «мастер трамвайных перебранок» — прокричал ей вслед что-то уж совсем обидное. Шум перерос в ссору, ссора — в требование Дубинской к мужу, чтобы тот побил Мандельштама, что было немедленно выполнено. И даже перевыполнено, поскольку досталось и Надежде Яковлевне, открывшей ему дверь.
Мандельштамы хотели подать иск в ближайший районный нарсуд — тогда Саргиджан вернул бы долг и получил штраф. Но иск там не приняли.
Так что суд был литературно-общественный, то есть профсоюзный, юридически ничтожный, но оттого тем более гротескный. Происходил он 13 сентября 1932 года в переполненном полуподвальном помещении столовой в Доме Герцена — в будущем булгаковском «Грибоедове». Председателем был назначен Алексей Толстой, а общественным обвинителем Николай Александрович Равич (1899 — 1976; псевдоним Н. Архипов) — лицо менее известное: драматург, журналист, переводчик и историк[65] .
Самое для суда существенное — он член РКП(б) и, в недавнем прошлом (в 1921 — 1926 годах), советский дипломат-разведчик[66] . Это делало его облеченным доверием более высокого начальства, партийного или ОГПУ-шного, что и позволяло вести себя так, как он себя в этот день и вел, — распоряжаться и манипулировать даже «красным графом» (впоследствии Равич и сам был дважды репрессирован: в 1938 — 1946 и в 1948 — 1954 годах).
Ф. Ф. Волькенштейн, пасынок А. Толстого, сопровождал отчима в тот вечер в Дом Герцена[67] . Он вспоминал, что их встретил какой-то молодой человек (очевидно, 33-летний Равич), помог раздеться и, взяв отчима под локоток, повел его через зал и сцену в какую-то заднюю комнату. Там в течение четверти часа Толстой выслушивал инструкцию: к молодому национальному поэту, только-только начинающему печататься, к тому же и члену партии, — проявить всяческое снисхождение.
Когда Толстой с папкой под мышкой вышел в зал, там было уже полно народу. Истец и обвиняемый, оба были уже на сцене. Мандельштам нервно мерил сцену шагами, а Саргиджан, без тени волнения на лице, сидел, развалившись на стуле, молчал и рассматривал публику — как если бы он здесь ни при чем. Красный граф прошел на приготовленное для него на сцене место и рек: мы будем судить «диалектицки».
Было зачитано заявление группы писателей, просивших не допускать обиды одного только Саргиджана. Вот оно: «Общественному суду по делу Мандельштам — Саргиджан. Заявление. Считая ответственным за конфликт между Саргиджаном и Мандельштамом не только Саргиджана, но также и Мандельштама, вызвавшего своим недопустимым поведением недопустимую реакцию Саргиджана, — просим Общественный Суд привлечь Мандельштама в качестве одного из обвиняемых. 13. IX. 32» (без подписей)[68] .
Мандельштам, уже сильно возбужденный, произнес моторную и темпераментную речь, на что Саргиджан не произнес ни слова, как если бы судили не его. А зачем и рот открывать, коль скоро «молодой национальный поэт» был, по-видимому, в курсе того, о чем наставляли в задней комнате товарища судью?
Когда же все, кому положено, выговорились или отмолчались, суд ненадолго скрылся в той самой маленькой комнате посовещаться. Толстой быстро вернулся в зал и огласил свой «диалектицкий», он же соломонов, он же издевательский вердикт: вынести порицание и Саргиджану, и Мандельштаму; обязать Саргиджана вернуть Мандельштаму долг и исключить Саргиджана на год из профсоюза, но, в порядке поддержки молодых дарований, просить президиум Горкома считать его исключение условным! Ни слова осуждения в адрес обвиняемого по поводу рукоприкладства — так что в оном виноваты, собственно, как бы обе стороны.
Зал зашумел, загудел: «Безобразие! Позор!» И правда: стоило ли огород городить ради максимы: «нехорошо не отдавать долги»? Но тут уже и Саргиджан подал голос — оскорбил Надежду Яковлевну и пригрозил долг свой все равно не отдать.
С. И. Липкин отмечает в своих мемуарах, что на товарищеском суде Мандельштам вел себя как-то неумно и бессмысленно. Вместо того чтобы разумно объяснить, как дело было, он напирал на то, что Саргиджан и его жена — дурные люди и плохие писатели. По его ощущению, «подавляющее большинство присутствующих на товарищеском суде было явно на стороне Саргиджана. <…> Присутствующие, будучи в большинстве литераторами того же типа, что и Саргиджан, симпатизировали Саргиджану. Унижая его, Мандельштам задевал и их» (3, 13 — 14).
Был на суде и корреспондент «Вечерки». Он справедливо назвал происходившее творческим вечером Саргиджана: обвинитель клеймил и истца, и ответчика, а судью почему-то интересовали литературные вкусы обоих. Корреспондент даже задумался, а не является ли мордобой между писателями новым литературным жанром, коль скоро живые классики рассматривают кулачное творчество коллег на специальном литературном форуме-суде?[69]
Осип Эмильевич после суда долго еще не мог прийти в себя. Герштейн вспоминала: «Торжественно скандируя, он диктовал мне с мандельштамовской лапидарностью и метафоричностью одно из своих заявлений все по тому же поводу. Мне запомнилась оттуда такая мысль: маленькая подлость, утверждал Мандельштам, ничем не отличается от большой» (ГЭ, 39).
Как и следовало ожидать, Мандельштам направил в Горком писателей заявление о выходе из него «как из организации, допустившей столь беспримерное безобразие» (3, 147). А в черновике заявления отмечал: «Расправа, достойная сутенера или охранника, изображалась как дело чести. Человек, истязавший женщину, был объявлен защитником женщины. Были приложены все усилия, чтобы представить изб‹иение› закономерным актом. // Если осмыслить происшедшее, то постановщики саргидж‹ановского› дела в Д‹оме› Герцена превратили С‹аргиджана› в юридического палача, действующего согласно неписаному, но уважаемому кодексу. [При этом избиение моей жены рассматривалось как случайное бесплатное приложение к избиению меня самого, а двойной задачей преступного суда было поднять вторую часть расправы на принципиальную высоту, а первую — выкинуть из дела]» (3, 147).
В архиве поэта сохранился ответ Д. Е. Ляшкевича на его заявление о выходе: «Ваше заявление считаю безусловно преждевременным, т. к. решение товарищеского суда будет утверждаться на ближайшем заседании Горкома. Сейчас уже поступил ряд дополнительных фактов. Вам необходимо занять другую позицию к профессиональной организации, полагаю, что вы дадите другое заявление, снимающее ваше первое. Ляшкевич» (III, 870).
Из Горкома ССП Мандельштам, скорее всего не вышел, коль скоро в 1933 году он еще давал туда рекомендацию В. А. Меркурьевой.
Тем не менее сам этот суд с его столь наглядной «диалектикой» стал огромным несчастьем для поэта, обернулся навязчивой и не отпускавшей его идеей собственного, несмотря ни на что, социального бесправия и изгойства.
Немного поспособствовал этому и Клычков, хотя, кажется, невольно. Поздней осенью 1932 года, будучи в гостях у Мандельштама и, видимо, утомленный очередной филиппикой о «саргиджановской истории», он небрежным тоном и как бы в пространство заметил, что, конечно, Саргиджан был не прав: сначала надо было отдать деньги, а уже потом бить. Мандельштам, по свидетельству Герштейн, сначала просто не уловил смысл сказанного, со слишком уж небрежной интонацией было все произнесено. А когда понял, то вздрогнул и завопил: «Наденька, выгоним, выгоним его!» (ГЭ, 45). А потом вдруг весело рассмеялся, и поэты помирились.
Возможно, что именно этот «предательский удар», полученный от «своего», от Клычкова, освободил Мандельштама от груза личной ненависти к Амиру Саргиджану, но не от уязвленности и ненависти. Но объектом ее отныне стали уже не Саргиджан и писательский профсоюз, а «диалектицкий» судья, он же красный граф, — Алексей Николаич Толстой.
Со временем, к своему 50-летию, Толстой еще более разочаруется в гуманизме и укрепится в диалектике: в интервью «Литературной газете» он заявил, что для того, чтобы «в новую эпоху стать новым писателем», требуется «перейти из мира гуманитарных идей в мир идей диалектического материализма... и не все еще до сих пор освободились от детских очков гуманистического мироощущения. Эпигонский гуманизм будет тлеть до тех пор, покуда у нас еще живет „серый помещик”»[70] .
Вечера в Москве: «Литературная газета» и Госиздат
Разумеется, конфликт с Саргиджаном был не единственным событием в жизни Мандельштама на стыке лета и осени 1932 года. 8 сентября, то есть за пять дней до суда, он заключил договор с ГИХЛ на издание своей новой книги «Стихи»[71] . А 19 сентября, то есть шестью днями позже, редколлегия ГИХЛ постановила сдавать в набор по разряду поэзии первый том собрания Мандельштама[72] .
В середине августа благосклонное внимание на Мандельштама обратила и «Литературка». После разгрома РАППа газета отказалась от антипопутнической риторики и попыталась вернуть в литературный процесс «учебу у классиков» и соответствующих «литспецов», как, например, А. Белый, М. Кузмин или Мандельштам[73] .
В дневнике К. Чуковского за 16 августа читаем: «Еще так недавно Дом Герцена был неприглядной бандитской берлогой, куда я боялся явиться: курчавые и наглые рапы били каждого входящего дубинкой по черепу. Теперь либерализм отразился и здесь. <…> Редакторша „Лит. газеты” Усиевич захотела со мной познакомиться, пригласила меня по телефону к себе. Либерализм сказался и в том, что у меня попросили статью о Мандельштаме. „Пора этого мастера поставить на высокий пьедестал”. Двое заправил этой газеты Фельдман и Цейтлин вообще горят литературой. — В столовой Дома Герцена <...> я встретил Асеева, Бухова, Багрицкого, Анатолия Виноградова, О. Мандельштама, Крученыха, и пр., и пр., и пр.»[74] . Еще через пять дней, 21 августа, как бы продолжение этой записи: «Любопытно наблюдать теперь жизнь „Литературной газеты”. Теперь ее руководители стремятся сделать ее наилиберальнейшей: заказывают статьи о Зощенке, об О. Мандельштаме, о моем „Крокодиле”. Но позиция ее трагически беспочвенна. Рапповщина рвется из всех щелей»[75] .
Чуковский, увы, так ничего и не написал. Но 17 сентября в той же «Литературной газете» вышла статья М. Рудермана «Поэт и читатель», в которой положительно цитировалась мандельштамовская статья «Выпад». Кстати, соседом Мандельштама был не только Рудерман, но и сама «Литературка», редакция которой размещалась тут же в Доме Герцена.
Ее главным редактором в это время был Алексей Павлович Селивановский (1900 — 1938), в недавнем прошлом функционер РАППа[76] . Несколько публикаций стихов Мандельштама в периодике и новость о готовящейся в ГИХЛе книге, видимо, навели его на мысль предложить Мандельштаму почитать в редакции свои новые стихи. Вечер был назначен на четверг, 10 ноября.
Вечер мыслился как закрытый, по приглашениям, но никакого контроля не было. Среди собравшихся в самой большой комнате редакции — Александр Гладков, Юзеф (Иосиф) Юзовский, Екатерина Трощенко, Осип Брик, Корнелий Зелинский, Алексей Крученых, Николай Харджиев, Семен Кирсанов, Борис Пастернак, Виктор Шкловский, даже князь Святополк-Мирский. Юный Гладков записал назавтра в своем дневнике: «Мандельштам одновременно величественен и забавен, горделив и уязвим, спокоен и беззащитен — истинный поэт. Когда он читал в странной, тоже чисто „поэтической” манере, противоположной „актерской”, хотя в чем-то более „театральной”, у меня почему-то сжималось сердце. Я знаю чуть ли не на зубок все напечатанное, но новое непохоже на прежнее. Это не „акмеистический” и не „неоклассический” Мандельштам — это новая, свободная манера, открыто сердечная (как в поразительных стихах о Ленинграде) или тоже по-новому — „высокая”, как в лучшем из прочитанного „Себя губя, себе противореча”»[77] .
Тогда же и Харджиев с удовольствием живописал Эйхенбауму: «Зрелище было величественное. Мандельштам, седобородый патриарх, шаманил в продолжение двух с пол<овиной> часов. Он прочел все свои стихи (последних двух лет) — в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались. Испугался даже Пастернак, пролепетавший: „Я завидую Вашей свободе. Для меня Вы новый Хлебников. И такой же чужой. Мне нужна несвобода” <…> Некоторое мужество проявил только В. Б. [Шкловский]: — Появился новый поэт О. Э. Мандельштам! Впрочем, об этих стихах говорить „в лоб” нельзя: ...Я человек эпохи Москвошвея, Смотрите, как на мне топорщится пиджак... Или: ...Я трамвайная вишенка страшной поры И не знаю, зачем я живу... „Молодняк” „отмежевывался” от Мандельштама. А Мандельштам назвал их „чикагскими” поэтами (американская „рекламная поэзия”). Он отвечал с надменностью пленного царя или... пленного поэта»[78] . Интересно, кроме Пастернака и Шкловского, говорил еще Мирский, а Крученых же, согласно Гладкову, «плел ерунду».
Надежда Яковлевна, по настоянию мужа, на его вечерах не бывала, и на этот раз она сидела с Эммой Герштейн дома. После вечера к окну подошел Кирсанов и сказал, что у Мандельштама «все мысли старые и все стихи старые и подражательные», приведя в пример — к нескрываемому удовольствию поэта — такую параллель, как «Фаэтонщик» и «Пир во время чумы». Эмма, кстати, подслушала еще один отзыв — Корнелия Зелинского, говорившего своей даме что-то об удаленности стихов Мандельштама от современности, узости его кругозора и слабости голоса (ГЭ, 33).
Председательствовал и нес подобающие случаю банальности бывший рапповский лис Селивановский. И уже назавтра он поделился ими с читателями «Литгазеты»: «И Пастернаку, и Антокольскому, и „старикам” — Мандельштаму и Андрею Белому — нужно помогать, последовательной товарищеской критикой прежде всего»[79] . Тут интересна одна фрейдистская деталь: 41-летний, но бородатый Осип Мандельштам попал в «старики» на пару с 52-летним Андреем Белым, тогда как гладко выбритый и 42-летний Боренька Пастернак составил с 36-летним Павликом Антокольским «молодежную» пару![80]
Селивановский, впрочем, всерьез помог Мандельштаму — и не только критикой, но и делом. Как редактор «Литературки» он хотел поместить в газете отчет о вечере, но стенографистка так мало поняла в том, что и как на вечере говорилось, что пришлось разослать стенограмму по спикерам, а вот собрать ее назад из кусочков не удалось.
Сам Осип Эмильевич свою часть стенограммы вернул, обругав как никуда не годное качество заготовки и восстановив не буквальную свою речь, а суть того, что говорил[81] . К стенограмме был приложен список стихотворения «Полночь в Москве! Роскошно буддийское дето…» Селивановский, возможно, использовал стенограмму в 1934 году, когда цитировал неизданные стихи поэта («Я пью за военные астры…»)[82] .
Отчет о вечере в газете, увы, не вышел. Зато вышла — 23 ноября, то есть спустя две недели после вечера — превосходная подборка мандельштамовских стихов: «Ленинград», «Полночь в Москве…» и «К немецкой речи»[83] .
В это время, в конце ноября 1932 года, Мандельштам, возможно, еще находился в санатории «Узкое» под Москвой[84] . А перед своим вечером на стыке октября — ноября свежеиспеченный персональный пенсионер Мандельштам был, скорее всего, в доме отдыха в Голицыно, где его рисовал Владимир Милашевский[85] .
Поэтому первый пленум Оргкомитета ССП, состоявшийся между 29 октября и 3 ноября, прошел мимо него. Между тем с установочным докладом на пленуме выступал заведующий сектором художественной литературы ЦК ВКП(б) Валерий Яковлевич Кирпотин (1898 — 1997). Выдвигая в качестве образцов соцреализма панферовские «Бруски» и в особенности шолоховскую «Поднятую целину», он обрушился с критикой на тех писателей, кто не вписывался в этот мэйнстрим. В частности, Шкловскому и Мандельштаму досталось за очернение действительности, представляемой в их произведениях в виде бессвязных эпизодов и без синтетической картины советской жизни[86] . С конформистской речью на пленуме выступил среди прочих и «кустарь-одиночка» Андрей Белый[87] .
Вернувшись из Узкого в конце месяца и побыв в Доме Герцена всего неделю, Осип и Надя еще месяц (примерно с 15 декабря по 9 января) прожили в другом, огизовском санатории — «Переделкино», где улучшилось и стабилизировалось болезненное состояние Нади, поправившейся на 15 фунтов и вставшей здесь на лыжи и на коньки.
За всем этим скрывается активное и даже демонстративное нежелание жить на Тверском бульваре, в комнате, с таким трудом завоеванной в начале года. Об этом Осип прямо писал отцу в конце декабря (не ранее 22 числа). Само же письмо начиналось с трогательных признаний: «Я все более убеждаюсь, что между нами очень много общего именно в интеллектуальном отношении, чего я не понимал, когда был мальчишкой. Это доходит до смешного: я, например, копаюсь сейчас в естественных науках — в биологии, в теории жизни, т. е. повторяю в известном смысле этапы развития своего отца. Кто бы мог это подумать?» (3, 148).
В этом же письме Мандельштам так оценивает свое положение в литературном процессе: «Каждый шаг мой по-прежнему затруднен и искусственная изоляция продолжается. В декабре я имел два публичных выступления, которые организация вынуждена была мне дать, чтобы прекратить нежелательные толки. Эти выступления тщательно оберегались от наплыва широкой публики, но прошли с блеском и силой, которых не предвидели устроители. Результат — обо всем этом ни слова в печати. Все отчеты сняты, стенограммы спрятаны, и лишь несколько вещей напечатаны в Литгазете без всяких комментариев. Вот уже полгода, как я продал мои книги в Гихл, получаю за них деньги, но к печатному станку не подвигаются» (3, 148).
Мандельштам пишет отцу о двух декабрьских вечерах, но конкретно о них ничего не известно: лишь один оставил крошечный след — заметку в разделе «Литературная хроника» газеты «Вечерняя Москва» от 21 декабря 1932 года: «ГИХЛ приняло к печати новый сборник стихотворений Мандельштама. В ближайшие дни издательство устраивает публичную читку последних произведений поэта»[88] .
Новый год, видимо, встречали в Переделкине. Или накануне, или сразу же после бьющих курантов вышел из печати шестой том «Литературной энциклопедии» со статьей Анатолия Тарасенкова[89] о Мандельштаме: «Творчество М. представляет собой художественное выражение сознания крупной буржуазии в эпоху между двумя революциями. <…> М. же выразил преимущественно страх своего класса перед какими бы то ни было социальными переменами, утверждение неподвижности бытия. Для поэзии М. характерна тяга к классическим образцам, велеречивая строгость, культ исторических мотивов (древний императорский Рим, Эллада, Палестина) и в то же время полный индиферентизм к современности. <…> Все это еще раз указывает на буржуазный и контрреволюционный характер акмеизма, школы воинствующего буржуазного искусства в канун пролетарской революции». Это, конечно, еще не приговор, но на «внутреннюю рецензию» для него уже тянет.
Вечера в Ленинграде: Капелла и Дом Печати
В самом конце декабрьского, 1932 года, письма Мандельштаму отцу есть пассаж о грядущих вечерах в Ленинграде.
«Да, еще: непосредственно после моей читки ко мне обратился некий импресарио, монопольно устраивающий литературные вечера, с предложением моего вечера в Политехническом музее и повторением в Ленинграде. Этот субъект должен был зайти на следующий день, но смылся, и больше о нем ни слуху ни духу. Тем не менее я твердо решил приехать в Ленинград в январе с Надей. Чтобы всех вас повидать и вообще, т‹ак› ск‹азать›, на побывку на родину, без всяких деловых видов. Должен тебе сказать, что все это время мы довольно серьезно помогали Шуре» (3, 148-149).
Импрессарио — это Павел Ильич Лавут (1898 — 1979), прославленный Маяковским «тихий еврей» из поэмы «Хорошо», менеджер гастролей того же Маяковского и многих других писателей, в число которых попал и Осип Эмильевич. По антрепризе Лавута он выступал как минимум четырежды — дважды в Ленинграде (23 февраля в Капелле и 2 марта Доме Печати) и дважды в Москве (14 марта в Малом зале Политехнического музея и 3 апреля в Клубе художников).
Правила своего «жанра» Лавут знал отменно, отчего озаботился вступительным словом и кандидатами на него. В начале февраля пришло датированное 31 января письмо из Ленинграда от Б. М. Эйхенбаума. «Ко мне обратились от Вашего имени с предложением сказать вступительное слово на Вашем вечере в Ленинграде. Хочу, прежде всего, поблагодарить Вас за память обо мне и, прямо скажу, за честь, которую Вы мне оказываете этим. В нормальном состоянии я бы, конечно, с радостью согласился на это. Но вышло так, что это предложение застало меня в такой момент, когда я нахожусь в критическом положении и не могу не только говорить перед публикой на такую серьезную тему, но и вообще работать»[90] .
Не должно быть забыто еще одно событие — назначение Гитлера канцлером Германии 30 января 1933 года. Реакция Мандельштама была молниеносной: «Гитлер и Сталин — ученики Ленина!»[91]
Зимой 1933 года, спустя полгода после смерти Александра Грина 8 июля 1932 года, в Москву — похлопотать о переизданиях — приехала его вдова Нина Николаевна Грин. Она была доброй знакомой Острогорских, соседей Мандельштама по Дому Герцена: они-то и познакомили ее с Мандельштамами. Их общим добрым знакомым оказался и ссыльный Владимир Пяст.
Мандельштамы с ней подружились, и она стала у них «своим человеком». Вот ее портрет в исполнении Эммы Герштейн: «На следующий год она как-то расцвела, преобразилась в хорошенькую сорокалетнюю вдовушку и, прогуливаясь под нарядным зонтиком, слегка напоминала кустодиевских красавиц» (ГЭ, 40).
Уловив в ее положении столь знакомую им суровую бесприютность, Мандельштамы устроили ее жить в пустовавшей в то время комнате Пришвина и чем могли подкармливали[92] . А когда сами уехали в Питер, то оставили ее в своей комнате. Сами же взялись устраивать в Ленинграде издательские дела Грина: с ним Мандельштам встречался в 1921 году в «Диске» на Мойке и в 1929 году в общежитии ЦЕКУБУ на Москва-реке, он ценил его повести и рассказы, хотел даже что-то напечатать в «Московском комсомольце», когда там работал.
В Ленинграде Лавут устроил Мандельштама по высшему разряду — в гостинице «Европейской», что на Михайловской улице, между Невским проспектом и площадью Искусств.
Первый из двух вечеров состоялся 23 февраля в концертном зале Академической Капеллы. Ни ведущего, ни вступительного слова не было, но в зале были Ахматова, Саянов, Эйхенбаум, Вс. Рождественский, Б. Соловьев, Лапин, Хацревин, Тихонов, Лукницкий и другие. Был в нем и Иван Басалаев, оставивший об этом воспоминания: «Читает М. не так, как раньше. Тогда, рассказывают, он почти пел свои стихи. Теперь он их скандирует торопливым баском, монотонно, невыразительно, глотая окончания строк, но с каким-то одним и тем же упорством убеждения. То приподнимается на цыпочки, то отбивает ногой ритм. Читает негромко, и задние ряды слушающих и балкон привстают, прикладывая ладони к ушам и впиваясь глазами в его узкое лицо. Другая часть аудитории ведет себя протестующе»[93] . Сильнейшее впечатление произвел тогда прочитанный «Волк» («За гремучую доблесть грядущих веков...»).
Но были на вечере и другие слушатели. Например, Г. Е. Горбачев, 26 февраля писавший Г. Лелевичу: «Вдумываясь в творчество Пастернака и Мандельштама последнего времени (он читал массу новых стихов на вечере в Капелле), думаю, что было бы хорошо, если б кто-нибудь написал статью о ликвидации буржуазии как класса и как следствие этого — судорожных усилиях до конца буржуазных поэтов переделаться, оторваться от тонущего корабля, о надрывах, проклятьях, смешных и трагических попытках поспеть за новой жизнью и сравнил бы этих трагически-юродствующих рыцарей прошлого с другими, пытающими<ся> прижиться как растения-паразиты к чужому дереву, занимаясь небезуспешной мимикрией и подсовыванием враждебных идей под благовидным одеянием (тема объективного вредительства в поэзии и прозе)»[94] .
В промежутке между вечерами проходили и другие встречи. Так, однажды Мандельштам позвал нескольких писателей и знакомых к себе в номер и прочел им «Путешествие в Армению». Среди приглашенных был и Виктор Серж (В. Л. Кибальчич)[95] , вспоминавший об этом впоследствии: «Поэт собрал некоторых друзей-писателей, чтобы прочесть прозаическую вещь, которую он привез из путешествия в Армению. <...> Отточенный текст, который он читал нам, заставлял подумать о Жироду в его лучших проявлениях, но здесь речь шла не о мечте о Сусанне перед Тихим океаном: вместо того речь шла о сопротивлении поэта петле палача. Видения ереванского озера и снегов Арарата шелестом бриза требовали свободы, пели подрывную хвалу воображению, утверждали непокорность мысли... Кончив читать, Мандельштам спросил нас: „Вы верите, что это можно будет напечатать?” // Наслаждаться ландшафтами было не запрещено. Но проникнут ли цензоры в протестующий язык этих пейзажей? Не знаю, увидели ли эти пейзажи свет, ибо вскоре после этого я был заключен в Московскую внутреннюю (и тайную) тюрьму (за убеждения)»[96] .
Многие читатели приходили к Мандельштаму в гостиницу — сами, просто так, без предварительной договоренности. Одному из таких посетителей — Сергею Рудакову — еще предстоит сыграть свою роль в судьбе Осипа Мандельштама.
Еще одной невольной «заготовкой» для Воронежа стала встреча с Петром Сторицыным, сбивчиво и путанно рассказавшим Мандельштаму о смерти Ольги Ваксель (НМ, 2, 765).
За несколько дней до первого вечера Ахматова пригласила Мандельштамов к себе, позвав еще Л. Гинзбург и Б. Бухштаба. Но их накануне как раз арестовали. Приглашая к столу, хозяйка сказала: «Вот сыр, вот колбаса, а гостей — простите — посадили»[97] . Возможно, именно в этот вечер и состоялся между ними разговор, описанный в «Листках из дневника»: «Он только что выучил итальянский язык и бредил Дантом, читая наизусть страницами. Мы стали говорить о „Чистилище”, и я прочла кусок из XXX песни (явление Беатриче) <...> Осип заплакал. Я испугалась — „Что такое?” — „Нет, ничего, только эти слова и вашим голосом”»[98] .
2 марта, в 8 вечера, в Доме печати на Фонтанке состоялся второй вечер Мандельштама. Сохранилась его программка: «Стихи из „Камня”. — Новые стихи: Московский цикл. Армения. Стихи о русской поэзии. — Фрагменты из новой прозы»[99] .
Вот лишь один из откликов в воспоминаниях присутствовавших.
Елена Тагер: «Мандельштам читал, не снижая пафоса; как всегда, он стоял с закинутой головой, весь вытягиваясь, — как будто налетевший вихрь сейчас оторвет его от земли. Волосы, сильно уже поредевшие, все так же непреклонно вздымались над крутым и высоким лбом. Но складки усталости и печали легли уже на этот чистый лоб мечтателя. // „Он постарел! — говорили в толпе. — Облезлый какой-то стал! А ведь должен быть еще молод...” // Мандельштам читал о своем путешествии по Армении — и Армения возникала перед нами, рожденная в музыке и в свете. Читал о своей юности: „И над лимонной Невою, под хруст сторублевой, мне никогда, никогда не плясала цыганка”, — и казалось, что не слова сердечных признаний, а сгустки сердечной боли падают с его губ. Его слушали, затаив дыхание, — и все росли, все усиливались аплодисменты. // Но по залу шныряли какие-то недовольные люди. Они иронически шептались, они морщились, они пожимали плечами. Один из них подал на эстраду записку. Мандельштам огласил ее: записка была явно провокационного характера. Осипу Эмильевичу предлагалось высказаться о современной советской поэзии. И определить значение старших поэтов, дошедших до нас от предреволюционной поры. // Тысячи глаз видели, как Мандельштам побледнел. Его пальцы сжимали и комкали записку... Поэт подвергался публичному допросу — и не имел возможности от него уклониться. В зале возникла тревожная тишина. Большинство присутствующих, конечно, слушало с безразличным любопытством. Но были такие, которые и сами побледнели. Мандельштам шагнул на край эстрады; как всегда — закинул голову, глаза его засверкали... // Чего вы ждете от меня? Какого ответа? (Непреклонным, певучим голосом): Я — друг моих друзей! // Полсекунды паузы. Победным, восторженным криком: Я — современник Ахматовой! // <И> — гром, шквал, буря рукоплесканий...»[100]
3 марта Н. Я. Мандельштам с облегчением писала Н. Н. Грин в Москву: «Ждем получки, чтобы уехать; вечера сошли благополучно. Один 23[-го], другой — в доме печати вчера. Принимали хорошо — но мало хлопали, а больше вздыхали»[101] .
Уехали же Мандельштамы 7 марта — в день ареста Виктора Сержа.
Вечера в Москве: Политехнический музей и Клуб Художников
Анна Ахматова так написала о ленинградских вечерах: «В то время (в 1933 г.) как Осипа Эмильевича встречали в Ленинграде как великого поэта, persona grata и т. п., к нему в „Европейскую гостиницу” на поклон пошел весь литературный Ленинград (Тынянов, Эйхенбаум, Гуковский) и его приезд и вечера были событием, о котором вспоминали много лет и вспоминают еще и сейчас (1962), в Москве Мандельштама никто не хотел знать и, кроме двух-трех молодых ученых-естественников, Осип Эмильевич ни с кем не дружил»[102] .
Это несправедливое суждение. Москва и москвичи тут по меньшей мере ни в чем не уступали «оппонентам». Московские вечера весны 1933 года Осипа Мандельштама очень напоминали его вечера в Ленинграде.
14 марта 1933 года в Малом зале Политехнического музея состоялся большой вечер Мандельштама. О мере наполненности зала — сведения противоречивые. С одной стороны, «зал-то наполнился еле-еле до четырнадцатого ряда! Больно за Мандельштама и стыдно за публику» (Н. Соколова[103] ), а с другой — «публики было довольно много, больше, чем я ожидал, но кое-где зияли пустые скамейки»(С. Липкин). Но, настаивал Липкин, все дело в качестве публики: «…публика была особенная, не та, которая толпилась на взрыхленной строительством метрополитена Москве, на узких мостках вдоль Охотного Ряда, деловая, целеустремленная, аскетически одетая, — то пришли на вечер поэта люди, обычно на московских улицах не замечаемые, иные у них были лица, и даже одежда, пусть бедная, была по-иному бедная. Увидел я десятка полтора моих сверстников, запомнился один красноармеец» (3, 29).
Вступительное слово произносил Борис Эйхенбаум, долго (чуть ли не полтора часа!) и тонко говоривший о Мандельштаме как о «возрождении акмеистической линии, обогнувшей футуризм»[104] .
Вот конспект его слова, как оно запомнилось 16-летней Наталье Соколовой: «Было: Маяковский и Есенин. Стало: Пастернак и Мандельштам. Первые два были полярны, они представляли собой два диаметрально противоположных направления. Между Пастернаком и Мандельштамом соотношение значительно более сложное, здесь такого резкого контрастного противопоставления нет, тем не менее это явления разного порядка. // Сейчас в нашей поэзии кризис, застой, в частности кризис лирики. Отмирают целые жанры. Раньше все было просто и ясно. Маяковский сделал блистательные первые шаги в области создания советской оды, в которой со свойственным ему умением смешал грандиозное с мелким, риторическое с комическим. <…> // Теперь мы не имеем подобной картины. Ода и элегия умерли, причем гибель этих жанров фатально совпала с гибелью их представителей. Получилось, что ода и элегия себя не оправдали. Оду мог поднять только талант Маяковского. Есенин был последним элегическим поэтом того периода. <…> // Кто же в настоящий момент может возродить лирику, лирическое „Я” поэта в первоначальном расширенном виде? Только Мандельштам. Неслучайным было молчание Мандельштама все эти годы, его переключение на прозу (разбег перед поэтическим прыжком), и вот сейчас мы видим, что он вернулся к поэзии, пишет много и на очень современные темы (советская Москва и т. д.). И это тогда, когда мы уже окончательно похоронили акмеизм, его ветви. // Поэзия Мандельштама была и есть насквозь филологична. У него замечательное поэтическое стилистическое чутье, чувство даже не на слова, а на оттенки слов. Его отличительная черта, его своеобразная прелесть заключается в том, что он умеет необычной расстановкой слов придать им смысл необщеупотребительный, неизбитый, а такой, который вызывает у читателя новые, очень свежие образы и ассоциации».[105]
Во время выступления Эйхенбаума случился инцидент с возражениями Мандельштама Эйхенбауму, причем мемуаристы описывают его по-разному. Вот по Липкину: «…вдруг откуда-то сбоку выбежал на подмостки Мандельштам, худой, невысокий (на самом деле он был хорошего среднего роста, но на подмостках показался невысоким), крикнул в зал: „Маяковский — точильный камень русской поэзии!” и нервно, неровно побежал вспять, за кулисы. Потом выяснилось, что ему показалось, будто Эйхенбаум недостаточно почтительно отозвался о Маяковском (этого не было, Мандельштам ослышался). Не все в зале поняли, что на подмостки выбежал герой вечера» (3, 29).
А вот — по Соколовой: «Затем[106] вышел Мандельштам — дружные аплодисменты — ведь почти все свои. Стоит, странно нагнув голову, не как бык (он тонок), а как козел перед изгородью. Весь с кривизной. Полуседая бородка. Какой-то, пожалуй, немного патологичный. В нем что-то кликушеское. Манера речи — старый раздражительный школьный учитель, обращается только к первым ученикам на первых партах, отдельные слова строго повторяет с разбивкой на слоги, подчеркивая ритм движением пальца.
„Ты кричишь, раздражаешься на собственный голос и еще пуще кричишь”, — говорит Шкловскому в „Письмах не о любви” женщина, которой он адресует свои письма. Эти слова целиком относятся к Мандельштаму. Ах, как он кричал на людское стадо, сбившееся в круглом деревянном загоне Политехнического... как кричал... Начал он так: „Я прослушал в замочную скважину речь Бориса Михайловича. Речь очень хорошая, но одна вещь обесценивает все ее достоинства.” И тут он минут тридцать пять (без преувеличения) говорил о том, что Эйхенбаум оскорбил Маяковского, что он не смел даже произносить его имени рядом с именами остальных (как нельзя, недопустимо сравнивать Есенина, Пастернака, Мандельштама с Пушкиным или Гете). „Маяковский гигант, мы не достойны даже целовать его колени”. И все это в очень повышенном тоне, агрессивно, с пузырями в углах губ»[107] .
И только после этого, как пишет Соколова, Мандельштам «взялся за стихи, начал читать скороговоркой себе под нос. <…> Дальше пятого ряда нельзя было разобрать. Вместе с тем в его напевности и ритмическом покачивании чувствовалась влюбленность в каждую строфу. Стихи (насколько можно судить по услышанным обрывкам) сделаны блестяще. Читал вещь — длинную, которая начинается словами: „Полночь. Москва...” И еще ряд незнакомых мне стихотворений (нет в однотомнике). Явно волновался. Часто во время чтения садился. Почитал, почитал — и устал, ушел»[108] .
Липкин тут менее подробен, но более лоялен: «А вечер прошел превосходно, слушали так, как следовало слушать Мандельштама, даже горсточка случайных неофитов была вовлечена во всеобщее волнение, к тому же, к большой радости давних поклонников, Мандельштам читал много новых стихов, еще неопубликованных» (3, 29).
Л. В. Розенталь воспоминал: «Его встретили аплодисментами. Аплодировали истово, долго-долго, как будто не могли насытиться. <...> Сам Мандельштам вскидывал голову, как триумфатор. Этот триумф был для него такой же неожиданностью, как и для тех, кто внезапно, по наитию так триумфально его встречал. <...> Триумф вдохновил его речь. Она была повита высоким пафосом. Маяковского он возвеличил. Он назвал его „точильным камнем всей новой поэзии”»[109] .
Отчет о вечере попал и в печать: «Он декларировал свою связь с временем, свою неотъемлемость от революции. Попробуйте оторвать его от нее, попытайтесь отрезать его от эпохи, ничего не выйдет! Так заявлял Осип Мандельштам и в своих внезапных репликах и в целом цикле стихов, которые он прочел»[110]
Сохранилось свидетельство и Э. Г. Герштейн: «На вечер Мандельштама выбрались из своих углов старые московские интеллигенты. Мы с Леной смотрели на эти измятые лица исстрадавшихся и недоедающих людей с глазами, светящимися умом и печалью. Особенно мне запомнилась бледность лица художника Л. А. Бруни, напряженно вслушивающегося в чтение (он был глуховат). // Для такой большой аудитории голос Мандельштама был несколько слаб, ведь микрофонами тогда не пользовались. И тем не менее Б. М. Эйхенбаум, при всей его опытности лектора и изящного оратора и несмотря на острое и смелое содержание его вступительного слова, проигрывал рядом с поэтом. „Все-таки он профессор”, — шепнула я Лене. // Странно мне было смотреть и слушать, как Мандельштам, в обыкновенном пиджаке, бледный из-за беспощадного верхнего освещения, разводя руками, читал на свой обычный мотив мои любимые стихи: „Так вот бушлатник шершавую песню поет, В час, как полоской заря над острогом встает”» (ГЭ, 34).
А 3 апреля творческий вечер Мандельштама состоялся и в Московском клубе художников (Мособласткомрабис). Председательствовал на нем Александр Тышлер. Поэт читал свои стихи и «Путешествие в Армению». На вечере фотографировал Моисей Наппельбаум. «В конце чтения один художник крикнул: „Что-нибудь об индустриализации!”, на что Мандельштам ответил: „Это все на тему об индустриализации. О техническом переоборудовании психики отстающих товарищей“. Ответ Мандельштама вызвал громкие аплодисменты»[111] .
Еще в марте 1933 года Мандельштам заключил еще один договор с Госиздатом — на издание Собрания своих сочинений: «Очередное собрание сочинений, проданное в Госиздат, попало в редакторские руки <М. О.> Чечановского<...> Договор и выплату денег устроил Бухарин, чтобы было хоть что-нибудь на жизнь. На эти деньги <...> мы поехали в Крым, а последняя выплата предстояла поздней осенью» (НМ, 2, 420 — 421).
24 марта в отделении Гострудсберкассы № 10 (на Ильинке, 24) Мандельштам открыл сберегательную книжку, на которую, по всей видимости, приходил его гонорар за собрание сочинений. Между 24 марта и 5 мая на нее трижды поступали переводы (общей суммой около 2200 рублей), которые поэт почти сразу же по поступлении снимал[112] . Деньги эти, надо полагать, уходили на паевой взнос в писательский кооператив, который уже вовсю строился.
Еще в конце декабря 1932 года (не ранее 22 числа) Мандельштам писал отцу: «Нам бы не хотелось возвращаться в Дом Герцена. Сейчас мы книжки свои сложили в сундук и пустили жить у себя Клычкова. Кирпичную полку Надиной постройки разобрали, о чем я очень жалею» (3, 148).
Все надежды при этом возлагались на новый писательский кооператив. В Москве к этому времени уже существовал первый такой дом — в проезде Художественного театра: он заселялся летом 1932 года.
Кооператив на улице Фурманова (все по привычке продолжали звать эту улицу Нащокинским переулком) был вторым: это была комбинация из строительства нового двухподъездного пятиэтажого дома и надстройки четвертых и пятых этажей в соседнем двухподъездном и трехэтажном доме. Квартиры в 50 кв. метров стоили 10 — 12 тысяч руб., из них половину нужно было оплачивать до въезда и половину после.
В июле 1933 года постановлением ЦИК и СНК писателей приравняли к научным работникам и разрешили им иметь право на отдельную комнату для занятий и на дополнительные 20 кв. метров, а также на сохранение площади за находящимися в длительных командировках. В случае освобождения писательской площади она поступала в распоряжение ССП для заселения литераторами, но на практике это не выполнялось.
Отдельная песня — правление из писателей и из них же собрания будущих жильцов.
При упоминании фамилии Осипа Эмильевича одни стонали, а другие шипели: «ведь он даже не член группкома!» (ЭГ, 47).
Само же строительство вдруг застопорилась: «Снаружи все готово: кирпичные стены, окна, а внутри провал: ни потолков, ни перегородок, — ничего. Теперь говорят, что въедем в апреле, в мае. Нам отвели квартиру не в надстройке, а в совершенно новом лучшем здании, но на пятом этаже. Общая площадь — 48 метров — 2 комнаты (33 метра), кухня, ванна и т. д. При этом из нас выжали еще одну дополнительную тысячу, которую пришлось внести из гонораров ГИХЛа» (4, 148).
Строительство и впрямь шло неважно — и отчасти потому, что, как сообщает Е. П. Зенкевич: «…две трети будущего дома являлись надстройкой над тремя небольшими домиками разной этажности, высоты пролетов и времени постройки, и только одна часть между ними строилась, начиная с фундамента. Такой способ строительства и сыграл потом свою печальную роль: дом прожил для строения очень недолгую жизнь, так как надстроенные домишки начали разваливаться, по-разному оседать, и по дому пошли трещины, которые сделали его не пригодным для жилья еще в юном для дома возрасте»[113] .
Но с планами о заселении еще весной пришлось распроститься. Отчасти поэтому и возникла мысль скоротать это время в Старом Крыму. Каникулы в месяц-полтора обернулись трехмесячным пребыванием в Крыму. Первоначально собирались вернуться в Москву к 1 июня, потом — к 17 июня. Но из Москвы сообщали, что дом по-прежнему не готов и что ни в июне, ни в июле заселения не будет. Отсюда и спонтанное решение отложить возвращение и задержаться в Коктебеле.
Этот стык весны и лета 1933 года был, если угодно, пиком литературного и социального успеха Осипа Мандельштама. Едва ли не все проблемы, обозначенные в письмах Надежды Яковлевны к Молотову и Бухарину, казались или решенными, или стоящими накануне решения.
Крыша над головой? — Есть! Сначала писательское общежитие в Доме Герцена с переездом из худшей комнаты в лучшую. А на смену ему уже шел — строился, достраивался — кооператив в Нащокинском. Еще немного, и можно будет переезжать в собственное жилье!
Служба, финансы? — Места для Мандельштама не нашлось (или не искалось), но служила Надежда Яковлевна, а с поэтом заключались все новые и новые договора, вполне достаточные для того, чтобы претендовать на собственное жилье.
Публикации? — Две-три публикации стихов в год — не густо, конечно, но зато какие качественные, какие запоминающиеся! А на подходе была и проза: «Новый мир» не взял, а «Звезда» взяла и поставила в майский номер его новую прозу — «Путешествие в Армению». Да и эти семь вечеров, этот непосредственный контакт с читателем — разве, возвратившись из Армении и перебегая из одного «бэста» в другой, мог он об этом тогда даже мечтать?
Неслыханное счастье — и тоже ведь подарок от Армении — дружба с Борисом Кузиным, скрещенье их творческих — литературных и естественнонаучных — интересов, обретение беседы и собеседника.
Ну и самое главное — сами стихи, его, Осипа Мандельштама, новые стихи! Начавшись в Ереване, они все шли и шли: разве бывает у поэта счастье большее?
Вот на этом подъеме и в этом настроении мы оставим Осипа Мандельштама накануне его отъезда в Крым и вернемся к нему в следующем номере журнала.
(Окончание следует.)
[1] Скорее всего, это было две комнаты (4, 144).
[2] ИМЛИ. Ф. 41. Оп. 1. Д. 262. Л. 14-14б.
[3] Если стоять лицом к Дому Герцена.
[4] Осип Мандельштам в переписке семьи (из архивов А. Э. и Е. Э. Мандельштамов). Публикация, предисловие и примечания Е. П. Зенкевич, А. А. Мандельштама и П. М. Нерлера. — В кн.: Слово и судьба. Осип Мандельштам: исследования и материалы. М., «Наука», 1991, стр. 83.
[5] Никаких альтернативных институций для этого в случае Мандельштама просто не существовало.
[6] ИМЛИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 28. Л. 15.
[7] ИМЛИ. Ф. 41. Оп. 1. Д. 263. Л. 4.
[8] Острогорский Николай Иванович (1905 — ?; псевдоним Н. Горский) — критик, автор предисловия к роману «Когти» Ефима Пермитина, проживавшего в том же дворе.
[9] ИМЛИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 205. Л. 2 (сообщено Л. Видгофом).
[10] См. запись в дневнике Пришвина от 9 февраля 1933 года. (Цит. по <https://www.litmir.co/br/?b=202395&p=131>.) Тем не менее каким-то образом Пришвин провел туда телефон.
[11] Ляшкевич Дмитрий Ефимович (1904 — 1989) — писатель; председатель московского горкома ФОСП.
[12] Липкин С. Угль, пылающий огнем... (3, 19). По сведениям Л. Видгофа, конюшни находились как раз в левом флигеле.
[13] По сообщению Н. К. Бруни-Бальмонт.
[14] Россовский Михаил Андреевич (1899 — 1971) — драматург, автор пьес «Труд», «Стася», «Матросы из Катарро».
[15] См. протоколы заседаний жилкомиссии за 1932 г. (ИМЛИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 262. Л. 5, 6, 6об.)
[16] В датированном концом марта 1932 года пенсионном документе Мандельштама стоит иной адрес: Тверской бульвар, 25, кв. 6. Но, скорее всего, это недоразумение. Поэт, вероятно, указал его в документах, которые подавались на пенсию в тот момент, когда ему — в порядке улучшения жилищных условий — была обещана комната в этой, а не в четвертой квартире.
[17] Овчинникова О. Мои воспоминания об Осипе Эмильевиче Мандельштаме. 2013. — В сб.: «Сохрани мою речь». Вып. 3. М., РГГУ, 2000, стр. 98.
[18] Рядом с ним на страницах красовались «Рояль» и «Там, где купальни, бумагопрядильни...» из 1931 года и почти такой же свежий «Ламарк» (май 1932 года). Кстати, эта же подборка спустя год будет встречена в штыки О. Бескиным, «легко расшифровавшим идеологию» этих стихов (особенно «Рояля» и «Ламарка») как «пассеизм» и «враждебное нашей действительности утверждение о гуннах, разрушителях тонкости человеческих переживаний» (Бескин О. Поэзия в журналах. — «Литературная газета», 1933, 23 апреля).
[19] См. ниже — в материалах о пенсии.
[20] Первым — в мае — пришло стихотворение «О, как мы любим лицемерить...»
[21] Осип Мандельштам в переписке семьи…, стр. 84.
[22] ГАРФ. Ф. 10249. Оп. 3. Д. 267. Л. 1. Текст на бланке заведующего ОГИЗом А. Б. Халатова. № 2492. Дата — 21.2.1932 г. В правом верхнем углу — штамп секретариата В. М. Молотова, входящий номер 209, подпись (Кверневская), дата (22 февраля 1932 г.) и резолюция неустановленного лица: «Надо дать в размере НК Собеса Волошина Белого Чулкова».
[23] Наряду с конституированной в 1931 году Комиссией по назначению персональных пенсий СССР, с 1923 года существовала аналогичная комиссия при СНК РСФСР.
[24] Аралов Семен Иванович (1890 — 1969) — военный и государственный деятель, с 1927 года член коллегии Наркомата финансов СССР, с 1938 — зам. директора, директор Государственного литературного музея. Члены комиссии — представители Наркомтруда Котов и ВЦСПС Аболин. Котов Василий Афанасьевич (1885 или 1895 — 1937) с 1929 по 1933 член коллегии наркомата труда РСФСР; Аболин Анс Кристапович (1891 — 1938) — с 1930 по 1937 секретарь ВЦСПС.
[25] ГАРФ. Ф. 10249. Оп. 3. Д. 267. Л. 2.
[26] При этом напарницей Мандельштама в этом документе была Екатерина Францевна Дивильковская — вдова скончавшегося 31 января 1932 года Анатолия Авдеевича Дивильковского (1873 — 1932), критика, публициста, известного революционера, после 1918 года помощника Управляющего делами СНК, преподавателя в Центральной школе партийной работы.
[27] Устное сообщение С. Шумихина.
[28] О назначении этим литераторам, начиная с 1 ноября 1931 года, персональных пенсий от СНК РСФСР сообщали 20 ноября 1931 года газеты «За коммунистическое просвещение» (№ 271) и «Красный вечер» (Купченко В. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1917 — 1932. СПб. — Симферополь, «СОНАТ», «Алетейя», 2007, стр. 503).
[29] См. письмо Н. Я. Мандельштам Н. Н. Грин от 3 марта 1933 года (РГАЛИ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 49)
[30] О сопутствующих этому хлопотах известно довольно много благодаря блистательной архивной работе Александра Соболева (блоггер под ником: lucas_v_leyden), опубликовавшего в своем блоге материалы из «Личного дела персонального пенсионера № 10748». См.: «Постояла в золотой пыли»: пенсионное дело Анны Ахматовой <http://lucas-v-leyden.livejournal.com/171303.html>; окончание: <http://lucas-v-leyden.livejournal.com/171684.html>.
[31] Сами же хлопоты шли несколько иными бюрократическими «маршрутами», чем у Мандельштама. Главным низовым инициатором в обоих случаях был, по всей видимости, Г. И. Чулков, а главным «паровозом» — П. С. Коган, президент Государственной Академии художественных наук, чьи подписи красуются и под письмом от 5 мая 1930 года, формально инициирующим ходатайство, и под развернутым письмом в поддержку — во главе целого списка, состоящего еще из В. Вересаева, Веры Фигнер, академика М. Розанова, Н. Пиксанова, Георгия Чулкова и Б. Пастернака. Еще одно письмо в поддержку (датировано 5 апреля 1930 года) подписали П. Сакулин (директор Пушкинского Дома, академик) и А. В. Луначарский (бывший нарком просвещения и тоже академик).
[32] См. превосходный анализ этого иллюзорного «неонэпа» у Л. Максименкова: Максименков Л. Очерки номенклатурной истории советской литературы (1932 — 1936). Сталин, Бухарин, Жданов, Щербаков и другие. — «Вопросы литературы», 2003, № 4, стр. 216 — 219.
[33] Николаю Тихонову.
[34] См. факсимиле на задней обложке издания: Нерлер П. Слово и «дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений. М., «Петровский парк», 2010.
[35] Максименков Л., стр. 250.
[36] Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. М., РГГУ, 1996.
[37] Максименков Л., там же. Архивной сигнатуры, повторяем, нет.
[38] Странно, что при всей физиологичности ее памяти Герштейн не упоминает о такой особенности мандельштамовской речи, как частотность слова-паразита — «того-этого». Но на это указывали, например, Липкин (3, 11) и Кретова (Кретова О. К. Страницы памяти. Документальное повествование. Мандельштам. — «Подъем», Воронеж, 2003, № 11, стр. 105).
[39] Видимо, первомайской, 1932 года.
[40] Кузин Б. С. Воспоминания. Произведения. Переписка. Мандельштам Н. Я. 192 письма к Б. С. Кузину. СПб., «ИНАПРЕСС», 1999, стр.173 — 174. Далее: Кузин Б… с указанием страницы.
[41] По всей видимости, имеется в виду Е. Осмеркина.
[42] Шкловский В. Б. Гамбургский счет. Статьи, воспоминания, эссе (1914 — 1933). М., «Советский писатель», 1990, стр. 540 — 541.
[43] «Разжимаю ладони, выпускаю Вазира». Из писем Ю. Н. Тынянова В. Б. Шкловскому (1927 — 1940). Публикация Г. Г. Григорьевой. — «Согласие», 1995, № 30, стр. 210 — 211.
[44] Дата сообщена Л. Видгофом.
[45] Жена Рудермана — Екатерина Дмитриевна Рудерман (Безгина; 1900 — 1991) и их дочь Татьяна (в замужестве Могилевская) жили в основном в другом месте: в Марьиной Роще, на улице Образцова.
[46] РГАЛИ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 49.
[47] ИМЛИ. Ф. 41. Оп. 1. Д. 958. Л. 46 и 46 об. Мандельштам подписал и два аналогичных (и недатированных!) письма — одно в Оргкомитет и другое в Горком писателей — с ходатайством о зачислении на «особое снабжение» И. А. Аксенова. Вместе с ним это сделали А. Дживелегов, В. Мейерхольд, Б. Пастернак, И. Сельвинский, М. Зенкевич и В. Шкловский (Там же, Л. 48). Эти сведения обнаружены и любезно предоставлены Л. Видгофом.
[48] Звенигородский Андрей Владимирович, князь. Генеалогия и биография. Стихи разных лет. Воспоминания современников. М., «Маска», 2008, стр. 187.
[49] РГАЛИ. Фонд Е. Б. Пастернака (в обработке; сообщено Л. Видгофом).
[50] Краевский Б. П. Тверской бульвар, 25. М., «Московский рабочий», 1982, стр. 44 — 45.
[51] Или как минимум по состоянию на лето 1932 года, не так.
[52] РГАЛИ. Ф. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 102. Л. 25 об. По данным В. Слетовой в 1931 году в кв. № 5 жил Ф. Малов, по-видимому, занимавший одну из двух комнат.
[53] Т. М. Могилевская (дочь Рудермана, 1932 г. р.) вспоминает, что окно их комнаты (она же — бывшая мандельштамовская) было вторым в ряду окон правого флигеля. Всего в правом флигеле на сад смотрело семь окон: три самых ближних к бульвару окна — из квартиры № 5, еще четыре — из комнат квартиры № 4, причем два — из мандельштамовской комнаты.
[54] Ослышка Кузина. Понятно, что имеется в виду Саргиджан.
[55] Кузин Б., стр. 170 — 171.
[56] Из Дома Герцена, как и всех остальных, ее переселили в 1936 — 1937 годы в район Новинской улицы.
[57] РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 39. Д. 2001 (а также записи автора от ноября 1988 года).
[58] См. о нем: Видгоф Л. Вокруг поэта: Эмилий Миндлин, Николаус Бассехес, Георг Себастьян. — «Toronto Slavic Quarterly». Vol. 54. Fall 2015. P. 174 — 184 <http://sites.utoronto.ca/tsq/54/Vidgof.pdf>.
[59] Сталин и Каганович. Переписка 1931 — 1936. М., «РОССПЭН», 2001, стр. 224 — 226.
[60] Свидетельство Т. Л. Дубинской-Круликовской. В том же особняке, на 1-м этаже жил Саргиджан (1988).
[61] Жить подальше от литературы. Беседы Н. Я. Мандельштам с К. Брауном. Публикация С. В. Василенко и П. М. Нерлера. — «Октябрь», 2014, № 7, стр. 143.
[62] Кстати, то же ощущение было и у С. Липкина.
[63] Кузин Б., стр. 167.
[64] Герштейн Э. стр. 38.
[65] Перевел на русский и откомментировал воспоминания М. Кемаль-Паши (1927).
[66] Генконсул в афганском Герате и турецких Самсуне и Артвине.
[67] Волькенштейн Ф. В сб.: Товарищеский суд по иску Осипа Мандельштама. — «Сохрани мою речь». Мандельштамовский сборник. М., «Обновление», 1991, стр. 54 — 56.
[68] РГАЛИ. Ф. 370. Оп. 1. Д. 182.
[69] А. Г. Нелитературный вечер. — «Вечерняя Москва», 1932, 15 сентября.
[70] О себе [Интервью с А. Толстым]. — «Литературная газета», 1933, 29 января.
[71] РГАЛИ. Ф. 613. Оп. 1. Д. 5287. Л. 37 об.
[72] РГАЛИ. Ф. 613. Оп. 1. Д. 11. Л. 23.
[73] Возможно, как предполагает Г. Морев, по инициативе Багрицкого (см.: Морев Г. А. Советские отношения Кузмина (К построению литературной биографии). — «Новое литературное обозрение», 1994, № 7, стр. 82).
[74] Чуковский К. Дневник. 1922 — 1935. — Чуковский К. Собрание сочинений в 15 т. М., «Терра — Книжный клуб», 2006. Т. 12, стр. 487.
[75] Чуковский К. Т. 12, стр. 490.
[76] Этот пост он перенял у С. С. Динамова в 1931 году. Ему же, Динамову, он передал бразды в конце 1932 года вскоре после вечера Мандельштама. Динамов (Оглодков) Сергей Сергеевич (1901 — 1939) — литературовед, специалист по Шекспиру, зав. кафедрой методологии литературы факультета литературы и искусства МГУ.
[77] Мандельштам в записях Александра Гладкова. Великий поэт глазами младшего собеседника. Памяти Сергея Шумихина. Публикация и подготовка текста М. Михеева, П. Нерлера и С. Василенко. Предисловие П. Нерлера. — «Colta.ru» от 24.06.15 <http://www.colta.ru/articles/literature/7749>. См. также: РГАЛИ. Ф. 2590. Оп. 1. Д. 73. Л. 43.
[78] Из письма Н. И. Харджиева Б. М. Эйхенбауму, между 11 и 15 ноября (Эйхенбаум Б. М. О литературе. М., «Советский писатель», 1987, стр. 532).
[79] Селивановский А. Разговор о поэзии. — «Литературная газета», 1932, 11 ноября.
[80] Впрочем, именно 40-летие, по общему мнению, считалось тогда возрастом отложения извести в сосудах и поэтому для мужчины — критическим возрастом, чем-то наподобие женского климакса.
[81] Новые материалы О. Э. Мандельштама из архива А. А. Морозова. Публикация С. Василенко. — В сб.: «Сохрани мою речь». Вып. 5. М., РГГУ, 2011, стр. 173 — 175.
[82] Селивановский А. Распад акмеизма. — «Литературная учеба», 1934, № 8, стр. 33.
[83] В нее вошли все те стихи, которые выделил Гладков.
[84] В это же время там отдыхал Сельвинский.
[85] Общепринятому отнесению этого события на лето противоречит реальный график встреч Мандельштама в Москве в летние месяцы (см., например: Добромиров В. Д. «Верблюдик» и его авторское повторение. Портрет О. Мандельштама в собрании Воронежского художественного музея им. М. Н. Крамского. — «Филологические записки», Воронеж, 1994, № 2, стр. 87 — 92).
[86] Ermolaev H. Soviet Literary Theories, 1917 — 1934. The Genesis of Socialist Realism. New York, «Octagon Books (A Division of Farrar, Straus and Giroux Inc.)», 1977. P. 176. 2nd ed. (1sted.). (Ser.: Uof California. Publicationsin Modern Philology, vol. 59). Впрочем, судя по «кирпотинскому табльдоту» из «Разговора о Данте» — совсем незамеченными Мандельштамом слова Кирпотина не остались (3, 245).
[87] Ср. у Пришвина в дневнике за 29 — 30 октября 1932 года: «После меня говорил Белый… Как построить литературный „Днепрострой”, и что он, кустарь, хочет государству передать свой станок, и что передать он может равным, ученым, понимающим, в чем дело». Цит. по: Смерть Андрея Белого (1890 — 1934). Документы, некрологи, письма, дневники, посвящения, портреты. Сост.: М. Спивак, Е. Наседкина. М., «Новое литературное обозрение», 2013, стр. 365.
[88] Коль скоро речь идет о новом сборнике, то поводом для такого вечера мог послужить, скорее всего, договор № 243 на «Стихи» (от 8 сентября 1932 года), а не другой — № 313, заключенный 31 января 1933 года на «Избранное» (РГАЛИ. Ф. 613. Оп. 1. Д. 5287. Л. 37 об.). Сам «ГИХЛ» тогда размещался в доме 10 по улице имени 25 октября (бывшей и нынешней Никольской).
[89] Тарасенков Анатолий Кузьмич (1909 — 1956), в это время редактор отделения поэзии Критико-библиографического института ОГИЗа, был автором подавляющего большинства статей в КЛЭ о современных поэтах (сообщено Н. Громовой).
[90] Левинтон Г. А. Мелочи о Мандельштаме из архива Н. И. Харджиева. — Varietas et concordia. Essays in Honour of Pekka Pesonen. Ed. by B. Hellman, T. Huttunen, G. Obatnin. Helsinki, 2007, стр. 401.
[91] Привожу в устной передаче С. И. Липкина. В его печатных воспоминаниях Гитлер «…будет продолжателем дела наших вождей. Он пошел от них, он станет ими» (3, 31).
[92] Грин Н. Н. Тетрадь VI. Различные воспоминания по поводу Александра Степановича Грина. 1954 г. Астрахань. (РГАЛИ. Ф. 127. Оп. 3. Д. 17. Л. 98 об.).
[93] Басалаев И. Записки для себя. — «Минувшее: Исторический альманах». Вып. 19. М., «Феникс», 1996, стр. 436 — 437.
[94] Тименчик Р. Д. Карточки. — В сб.: «Donum homini universalis: Сб. статей в честь 70-летия Н. В. Котрелева». М., «ОГИ», 2011, стр. 393 — 394.
[95] Нерлер П. Слово и «дело» Осипа Мандельштама, стр. 102.
[96] Цит. в переводе по изд.: Тименчик Р. Д. Анна Ахматова в 1960-е годы. Торонто — М., «Toronto University Press», «Водолей Publishers», 2005, стр. 386 — 387. Виктор Серж (Кибальчич) был арестован 7 марта 1933 года в Ленинграде по обвинению в «троцкистской подпольной работе».
[97] Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб., «Искусство-СПБ», 2002, стр. 305. 25 — 26 февраля были арестованы филологи В. М. Жирмунский (в изоляторе до 24 марта), С. А. Рейсер (до 15 марта) и около этого числа — И. Г. Ямпольский, Б. Я. Бухштаб, Л. Я. Гинзбург и другие.
[98] Ахматова А. Листки из дневника (1, 18 — 19).
[99] Сохранилось в собрании С. В. Поляковой.
[100] Тагер Е. О Мандельштаме. — «Литературная учеба», 1991, № 1, стр. 158.
[101] РГАЛИ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 49. Л. 4-4 об.
[102] Ахматова Анна. Листки из дневника (1, 19).
[103] Соколова Н. Кое-что вокруг Мандельштама. Разрозненные странички. — В сб.: «Сохрани мою речь». Вып 3. М., РГГУ, 2000, стр. 92.
[104] Эйхенбаум Б. М. О литературе. М., «Советский писатель», 1987, стр. 449.
[105] Соколова Н. А., стр. 88 — 89.
[106] То есть по завершении речи Эйхенбаума.
[107] Соколова Н. А. стр. 89 — 90.
[108] Соколова Н. А. стр. 90 — 91.
[109] Розенталь Л. Бородатый Мандельштам. — В сб.: «Сохрани мою речь…» Вып. 1. М., «Обновление», 1991, стр. 37.
[110] «Вечерняя Москва», 1933, 16 марта.
[111] Лев Горнунг, стр. 32 — 33.
[112] Архив О. Э. Мандельштама (Принстон). Коробка 4. Документ 17.
[113] Зенкевич Е. П. Когда я была девчонкой. М., 1998, стр. 168 — 169.
Новый Мир 2016, 2
Греция заработала рекордные 14,2 млрд евро на туризме в 2015 году
Доход бюджета Греции от индустрии туризма в 2015 году составил рекордные 14,2 млрд евро, сообщает пресс-служба Национального банка страны. Общий турпоток в страну также вырос. В 2015 году Грецию посетили 23,6 млн туристов, что на 7,1% больше, чем годом ранее.
В Национальном банке отмечают, что больше всего денег в Греции оставили туристы из Великобритании и США. Американцы потратили 945,6 млн евро, а британцы — более 2 млрд евро. Среди европейцев больше всего в стране потратили туристы из Германии и Франции.
Банк отмечает, что количество туристов из России снизилось на 63,2%.
Что касается этого года, то по словам Белагии Азоиду, вице-президента греческого туроператора Beleon Group, даже с учетом успешно протекающего раннего бронирования и выхода Турции из конкурентной борьбы за российского туриста прогнозировать какой-либо значительный рост еще рано. «Более или менее подробное представление о сезоне можно будет сложить на основе числа броней, которые будут сделаны после завершения акций по раннему бронированию. В любом случае все зависит от политической и финансовой ситуации в мире и в России», - отметила эксперт.
По оценке МВФ, Греция будет испытывать трудности при обслуживании долгов уже с конца марта, пишет немецкий журнал "Шпигель". Его статью под заголовком "Банкротство уже в марте" перепечатали многие греческие СМИ.
"В связи с бременем нынешнего кризиса беженцев Международный валютный фонд выражает особую озабоченность стремлением многих государств-членов Европейского союза добиться еще больших уступок от греков при соблюдении условий строгой экономии по третьей программе помощи", — говорится в статье.
"МВФ настаивает на выполнении реформ греками и блокирует отчет об оценке программы реформ, который должен дать "зеленый свет" участию Фонда в третьей программе помощи. Эксперты отмечают, что греки обещали профицит бюджета 3,5% ВВП в этом году. Поскольку они не в состоянии обложить адекватным налогом богатых, они должны урезать пенсии", — пишет журнал в номере, вышедшем в субботу.
Согласно графику погашения долгов, Греция должна 7 марта выплатить МВФ 300 миллионов евро, а 16 марта — 560 миллионов евро по программе помощи 2010 года.
Геннадий Мельник.
Около 5,5 тысяч беженцев находятся в лагере вблизи греческого городка Идомени на границе с Македонией, люди ждут разрешения пройти в нейтральную зону и затем — в соседнюю страну, сообщает Афинское агентство новостей.
Нейтральная зона закрыта с пятницы, с вечера Македония не пропустила ни одного беженца на свою территорию. На этой неделе власти Македонии, Хорватии, Сербии, Словении и Австрии запретили въезд беженцам из Афганистана и ограничили въезд беженцев из Сирии и Ирака, в день решено пропускать 580 человек.
Полиция Греции несколько дней назад отправила десятки автобусов с афганскими беженцами в Афины и в лагерь Диавата на севере Греции. В лагере Диавата, рассчитанном на 500-600 человек, находится около двух тысяч беженцев. Из Афин многие беженцы решили пешком идти в Идомени.
Власти Греции сократили перевозку беженцев с островов, куда они прибывают из Турции, на континентальную часть. Если в предыдущие дни ежедневно в Пирей прибывали от двух до четырех тысяч беженцев, то в субботу привезли всего 437 мигрантов. Это неизбежно приведет к тому, что через несколько дней количество беженцев на островах резко вырастет.
Между тем подключение НАТО к контролю за потоками беженцев пока не дало результатов. Руководство альянса уточнило, что НАТО не проводит в Эгейском море операцию, а выполняет миссию, задача которой — сообщить о лодках с беженцами властям Турции или Греции. Ни о каком возврате беженцев в пункты отплытия речи не идет. По данным ряда СМИ, в пятницу, когда официально началась миссия НАТО, на острова, в основном Лесбос, прибыли семь тысяч беженцев и мигрантов. Это даже больше, чем в предыдущие дни.
По данным Минобороны Греции, два дня назад в Греции находились не более 20 тысяч беженцев и мигрантов. В пятницу сообщалось уже о 25 тысячах мигрантов.
Сайт pronews.gr со ссылкой на военные источники сообщил, что греческие власти запросили палатки и контейнеры на 500 тысяч человек.
Геннадий Мельник.
Правящая в Греции партия СИРИЗА резко теряет популярность — ее политикой недовольны 87% греков, принявших участие в опросе общественного мнения.
Опрос проводил Университет Македонии по заказу телекомпании Skai с 22 по 24 февраля, были опрошены 1205 человек. Удовлетворены политикой СИРИЗА лишь 6,5% респондентов, еще 6,5% ни удовлетворены, ни разочарованы.
В случае проведения досрочных выборов СИРИЗА набрала бы 17,5% голосов, а основная оппозиционная партия — консервативная "Новая демократия", — получила бы 24% голосов избирателей. На досрочных выборах в сентябре 2015 года СИРИЗА набрала 35,46% голосов, а "Новая демократия" — 28,09%.
В случае новых выборов на третье месте претендует ультраправая "Золотая заря" с 6% голосов, за ней следуют Компартия Греции (5,5%), демократический блок ПАСОК и ДИМАР (4,5%) и "Союз центристов" (4,5%). Остальные партии не преодолевают трехпроцентный барьер.
Очень высок процент тех, кто не намерен участвовать в голосовании (18,5%) или намерен голосовать против всех (6,0%). Еще 24% респондентов не определились, пойдут ли они на выборы.
Подавляющее большинство респондентов (80,5%) не верят, что СИРИЗА сможет в течение четырех лет вывести страну из меморандумов с кредиторами, по которым страна обязана проводить политику жесткой экономии. Ошибочными считают планы правительства по пенсионной реформе 67% респондентов.
Не согласны с тем, что правительство наилучшим образом решает проблему с беженцами и мигрантами 53% респондентов, а 53,5% участников опроса не считают позитивным привлечение НАТО для решения проблемы беженцев.
Примечательно, что самым популярным по опросам стал лидер партии "Союз центристов" Василис Левентис — положительно к нему относятся 24% респондентов. "Положительные и очень положительные" оценки нынешнему премьеру Алексису Ципрасу дали лишь 18,5% респондентов, а лидеру "Новой демократии" Кириакосу Мицотакису — 22%.
Геннадий Мельник.
Проект библиотеки и информационного центра (ВКП) университета Аристотеля в Салониках под названием «Thesswiki» вошёл в число 10 лучших проектов на 13-м международном конкурсе «IFLA BibLibre International Library marketing award 2016».
10 лучших проектов в области библиотечного маркетинга в 2016 году, среди которых один греческий, были отобраны международным жюри из 71 заявки из 26 стран.
Международная премия по библиотечному маркетингу ежегодно присуждается федерацией ИФЛА (International Federation of Library Associations - Section on Management & Marketing) в качестве поощрения библиотек и организаций за реализацию креативных творческих идей. Отметим, что греческий проект впервые принял участие в конкурсе, и, несмотря на жёсткую конкуренцию, ему удалось попасть в топ-10.
Вопрос отдыха россиян за рубежом оказался в центре внимания российских законодателей: в Государственной Думе прошел круглый стол «О повышении доступности для российских туристов ряда направлений выездного туризма». В мероприятии, состоявшемся в Госдуме Российской Федерации 25 февраля 2016 года, принимали участие представители всех фракций, профильных комитетов, отраслевых министерств и ведомств, крупных авиаперевозчиков, туристической индустрии, дипломатических миссий.
Актуальность темы обозначил Первый заместитель Председателя Государственной Думы Иван Мельников, который отметил, что несмотря на то, что приоритетным направлением является развитие внутреннего и въездного туризма, интерес российских туристов к отдыху за рубежом, особенно в осенне-зимний сезон, сохраняется.
В этой связи Глава Ростуризма Олег Сафонов рассказал о мерах по стабилизации выездного туризма, предпринимаемых ведомством в целях удовлетворения потребности россиян в круглогодичном пляжном отдыхе.
Как отметил руководитель Федерального агентства по туризму, прекращение туристического сотрудничества России сначала с Египтом, а потом и с Турцией перед началом нового высокого туристического сезона привело с одной стороны, к новым вызовам и возникновению неудовлетворенного спроса, с другой – к обострению конкуренции зарубежных курортных направлений за российских туристов, отвечающей интересам потребителей.
В связи с тем, что зимой Россия как северная страна не может предложить пляжный отдых своим гражданам, им должен быть доступен качественный конкурентоспособный и безопасный продукт за рубежом. Среди туристических направлений, пользующихся спросом у россиян, – Болгария, Израиль, Греция, Марокко, Вьетнам, Таиланд, Иран и другие. В интересах россиян с этими странами Ростуризм в приоритетном порядке развивает двусторонне сотрудничество.
«Основным приоритетом в работе Ростуризма является защита интересов и законных прав российских туристов на отдых и путешествия, в том числе – за рубежом. С декабря 2015 года Ростуризм провел ряд встреч и переговоров с туристическими властями стран, которые предпочитают посещать россияне. Достигнут ряд договоренностей о реализации мер, нацеленных на удешевление турпутевок и авиаперелетов, упрощение процедуры получения виз или их отмену, обеспечение безопасности российских туристов в местах отдыха и во время экскурсий», – рассказал глава Ростуризма Олег Сафонов.
Со своей стороны, участники круглого стола выступили с рядом инициатив и рекомендаций.
Первый заместитель председателя Комитета по экономическому развитию, инновационному развитию и предпринимательству Михаил Емельянов выступил с инициативой не обременять туристическую отрасль дополнительными обязательствами в нынешних экономических условиях.
Председатель подкомитета по вопросам предпринимательства, туризма и делам Крыма Комитета по экономическому развитию, инновационному развитию и предпринимательству Сергей Кривоносов предложил ввести в оборот понятие «особых туристических отношений», включающее комплексную оценку безопасности, соотношения цены и качества, а также транспортных вопросов, и изучать в этом разрезе каждое туристическое направление, вырабатывая соответствующие рекомендации.
Первый заместитель председателя Комитета по физической культуре, спорту и делам молодежи Марат Бариев отметил необходимость совершенствования системы страхования жизни и здоровья при выездном туризме, усиления ответственности туроператоров, а также расширения сети российских дипломатических представительств и перевода их на каждодневный график работы.
Лидер фракции ЛДПР Владимир Жириновский предложил при решении вопросов двустороннего сотрудничества в области туризма, при планировании стратегических решений, разработке маршрутов и подготовке инструкций для туристов по правилам поведения за рубежом привлекать экспертов – специалистов по истории и культуре различных государств.
Заместитель председателя Комитета по физической культуре, спорту и делам молодежи Юрий Афонин отметил целесообразность проведения информационных кампаний в пользу «дружелюбных» к России туристических регионов.
Вице-президент Российского союза туристической индустрии Юрий Барзыкин обратил внимание на необходимость разграничения ответственности между государством и бизнесом в туристической сфере.
Для справки:
9 декабря 2015 года состоялась встреча руководителя Ростуризма Олега Сафонова с Министром туризма Республики Болгария Николиной Ангелковой, результатом которой была договоренность о реализации ряда мер. Во-первых, это удешевление и упрощение процедуры получения виз. Во-вторых, обеспечение безопасности. В-третьих, удешевление транспортной составляющей в стоимости туров путем организации дополнительных чартерных рейсов из России. В-четвертых, повышение качества услуг и уровня сервиса на болгарских курортах.
28 октября 2015 года в Москве, подписана «Программа совместных действий между Федеральным агентством по туризму и Министерством туризма Государства Израиль на период 2016-2018 гг. по реализации Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Государства Израиль о сотрудничестве в области туризма». Проведена серия рабочих встреч, в частности, с послом Израиля в Москве Цви Хейфецем в декабре 2015 года и с министром туризма Израиля Яривом Левиным в феврале 2016 года, где достигнуты договоренности о реализации мер, нацеленных на снижение стоимости перелета из России в Израиль, на более широкое внедрение системы питания «все включено», на обеспечение безопасности россиян на отдыхе в Израиле, в частности, при автобусных перевозках.
Уделяется внимание и повышению транспортной доступности такого перспективного направления для пляжного отдыха россиян, как Греция. Ежегодно в дополнение к регулярным рейсам компаний Аэрофлот и Олимпик добавляется целый ряд чартерных цепочек из Москвы и Санкт-Петербурга: в Салоники, на Родос и Крит. Кроме того, Правительство Греции отменило сборы за посадку, взлет и стоянку воздушных судов во всех своих аэропортах, за исключением Афин. Эти меры действуют с апреля по декабрь и призваны способствовать привлечению в Грецию туристов.
16 февраля 2016 года в рамках визита делегации главы Ростуризма в Иран подписана Программа совместных действий на период 2016-2018 гг. по реализации Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Исламской Республики Иран о сотрудничестве в области туризма. Тегеран готов в одностороннем порядке рассмотреть возможность полной отмены виз для россиян. Кроме того, для обеспечения потребностей туристов в авиасообщении Россия и Иран подписали меморандум об увеличении количества полетов до 28 в неделю. Прорабатывается вопрос об организации чартерных авиарейсов.
В конце прошлого года в Москве состоялась встреча руководства Ростуризма с делегацией Королевства Марокко. В интересах привлечения российских туристов Марокко в одностороннем порядке ввело с Россией безвизовый режим пребывания сроком до 90 суток, а 12 февраля 2016 года из Москвы в марокканский Агадир вылетел первый регулярный рейс национального перевозчика Royal Аir Maroc. Есть еще один прямой рейс в Марокко из Москвы – в Касабланку. Программа предполагает три рейса в неделю.
Для Вьетнама и Таиланда реализуется языковая программа Ростуризма «Курс русского языка для туроператоров стран АСЕАН», которая способствует повышению безопасности и качества обслуживания российских туристов в этих странах. 17 и 18 сентября 2015 года в Москве состоялись рабочие встречи Руководства Ростуризма с Министром туризма и спорта Королевства Таиланд, также посвященные вопросам подготовки русскоязычных кадров для туриндустрии Таиланда, а также повышения безопасности и качества обслуживания российских туристов.
«Газпром», итальянская компания Edison SpA и греческая DEPA SA подписали «Меморандум о взаимопонимании в отношении поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию».
Подписи под документом поставили председатель правления ПАО «Газпром» Алексей Миллер, главный исполнительный директор Edison SpA Марк Бенайун и главный исполнительный директор DEPA SA Теодорос Китсакос.
Церемония состоялась после встречи Алексея Миллера и министра экономического развития Италии Федерики Гуиди, которая прошла в Риме. На подписании присутствовал генеральный секретарь Министерства иностранных дел Греции по международным экономическим отношениям Гиоргос Ципрас.
Соглашение отражает заинтересованность сторон в маршруте поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию. Для этой цели стороны намерены использовать в максимально возможном объеме результаты работ, проведенных Edison и DEPA в рамках проекта ITGI Poseidon, кторый предполагал создание газопровода-интерконнектора между Турцией, Грецией и Италией для поставок азербайджанского газа..
«Развитие внутриевропейских газотранспортных мощностей — важная составляющая повышения надежности снабжения газом, в том числе российским, потребителей по всей Европе», — сказал Алексей Миллер.
«Потенциальный проект нового маршрута поставок, реализация которого будет осуществлена при полном соблюдении законодательства ЕС, повысит надежность газоснабжения Италии, а также упрочит ее роль в качестве крупного газового хаба Южной Европы, что соответствует целям Национально энергетической стратегии», — сказал Марк Бенайун.
«Возрождение проекта ITGI Poseidon усиливает энергетическую безопасность Европы благодаря появлению дополнительного канала поставок и повышает роль Греции как крупного коридора для поставок газа из различных источников и маршрутов», — сказал Теодорос Китсакос.
Итальянская компания Edison SpA входит в состав EDF. Основные направления деятельности Edison — закупка, разведка, добыча и реализация углеводородов, а также производство и сбыт электроэнергии.
Греческая DEPA Group занимается оптовыми закупками, торговлей и поставками природного газа промышленным потребителям и домохозяйствам Греции. Греческой Республике принадлежит 65% акций компании, 35% находятся в собственности греческой нефтеперерабатывающей компании Hellenic Petroleum S.A.
ITGI (Interconnector Turkey — Greece — Italy) — газопровод, планируемый в рамках проекта Южный газовый коридор из Турции через Грецию в Италию. Poseidon — проект строительства морской части газопровода ITGI, который пройдет по дну Ионического моря и соединит газотранспортные системы Греции и Италии. Участниками IGI Poseidon S.A. на паритетных началах являются Edison и DEPA.
Эксперты прокомментировали Центру энергетической экспертизы подписание данного мемерандума.
Михаил Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy:
Такая бумажка – это компании просто расписались во взаимной вежливости.
Во-первых, речь идет о проекте, который забраковали в 2009 году, проект «Посейдон». Никто его возрождать не собирался, поскольку он стал ненужным из-за продвижения проекта TAP (Турция – Албания – Южная Италия через Грецию).
Далее, совершенно не ясно в этом меморандуме, через какие такие третьи страны в Грецию попадет российский газ из Чёрного моря. Они давно в карту заглядывали? Надо тянуть в Грецию через Турцию, через Болгарию, через Румынию? Через кого они потянут эту трубу? Без какого-то представления о том, о чём они собственно заключили меморандум – это абсолютно пустая бумажка.
Тем более что Газпром на этот год не выделил ни одной копейки в инвестиционной программе на продвижение инфраструктуры в этом направлении – ни на «Турецкий», ни на «Южный» - на все эти потоки ничего не выделяется. Газпром ничего не делает, только бумаги подписывает.
Иван Капитонов, старший научный сотрудник сектора энергетической политики Института экономики РАН:
Этот меморандум носит декларативный характер, это соглашение о предварительных намерениях. Пока политическая ситуация между Россией Турцией не позволяет реализовывать какие бы то ни было энергетические проекты. Это будет накладывать отпечаток на реализацию любых отношений в сфере энергетики.
Одновременно, вполне возможно, этот меморандум позволит продвинуть вперёд конкурентный проект – «Северный поток-2». Именно в рамках конкуренции между двумя проектами поставок - с южной стороны и с северной стороны - возможно продвижение хоть какого-то проекта.
Очевидно, что пока турецкие проекты двигаться не будут, но вот такие меморандумы, декларации помогают продвинуться в переговорах с европейскими партнерами по «Северному потоку-2», который является наиболее перспективной альтернативой.
Эрдоган вновь вступил на «тропу войны» с курдами
Станислав Иванов
Достигнутое с таким трудом в марте 2013 года перемирие между турецкими властями и Рабочей партией Курдистана (РПК) оказалось нарушенным Анкарой уже летом 2015 года. Предлогом для возобновления военных действий против РПК послужило убийство двух полицейских, якобы причастных к организации теракта против курдов в приграничном с Сирией г. Суруч. Турецкое руководство не стало заниматься расследованием самого теракта и последовавших за ним событий, а сразу объявило о широкомасштабной карательной операции против курдов. Были нанесены ракетно-бомбовые удары по базам и лагерям РПК за тысячи километров от места происшествия в Кандильских горах Ирака, начались артиллерийско-минометные обстрелы районов компактного проживания сирийских курдов, имели место факты вторжения в них с турецкой территории бандформирований исламистов-джихадистов, проводились облавы и аресты турецких активистов в самой Турции, совершались нападения на штаб-квартиры легальной парламентской прокурдской Народно-демократической партии (НДП).
Одной из главных причин развязывания в стране новой антикурдской кампании можно считать провал правящей Партии справедливости и развития (ПСР) на июньских, 2015 года, парламентских выборах. Партии Р. Эрдогана не удалось набрать ни конституционного, ни простого большинства, необходимого для формирования однопартийного правительства – ПСР получила лишь 41% голосов, что стало худшим результатом за всю историю ее участия в выборах.
Маниакальные планы Р. Эрдогана по проведению конституционной реформы и скорому превращению Турции из парламентской в президентскую республику не оправдались. Более того, прокурдская НДП набрала 13% голосов и получила в Меджлисе 80 депутатских мандатов. Следует отметить, что эта партия борется с легальных позиций не только за права курдов, которых в стране свыше 18 млн человек (примерно 23% от численности населения), а за права всех национальных и религиозных меньшинств. Нынешняя конституция Турции верна традициям Кемаля Ататюрка – всеобщей и полной тюркизации страны и не допускает наличия каких-либо других этнических групп, кроме турок. Оппозиционные партии в парламенте на сотрудничество с ПСР не пошли и сформировать коалиционное правительство ей так и не удалось. Президент вынужден был назначить внеочередные парламентские выборы. В условиях необъявленной войны с курдами 1 ноября 2015 года состоялись повторные выборы, но даже в этих условиях прокурдская партия смогла уверенно пройти в парламент и получить около 60 депутатских мандатов. Курды сохранили возможность с трибуны парламента отстаивать права национальных и религиозных меньшинств.
Вторым, не менее важным фактором, побудившим Р. Эрдогана к возобновлению репрессий против курдов, послужил провал его политики на сирийском направлении. Планы свергнуть правительство Б. Асада силой окончательно рухнули после начала военной операции ВКС России и решения о снятии санкций с Ирана. Дамаск не только сумел отстоять стратегически важные районы, но и перешел к планомерному освобождению ранее захваченных вооруженной оппозицией и радикальными исламистами территорий. Все более важную роль стали играть сирийские курды, которые при поддержке ВВС западной коалиции оттеснили боевиков ДАИШ и «Джабхат ан-Нусра» от районов своего компактного проживания и стали устанавливать контроль за участками сирийско-турецкой границы. Возможности Турции по вмешательству во внутренние дела Сирии в результате этих действий заметно уменьшились, возникла угроза ликвидации контролируемых ею коридоров на границе и сворачивания всего нелегального бизнеса в приграничной полосе (торговля нефтью, музейными артефактами, оружием, нелегальная миграция, переброска боевиков и т.п.). Р. Эрдоган испугался также, что автономный район сирийских курдов может превратиться в тыловую базу турецкой РПК и станет примером для автономистов Турции.
Антикурдская политика и ряд других провокационных шагов Анкары в стране и регионе не находят понимания даже в Вашингтоне и Брюсселе. США и НАТО не поддержали военных действий Турции против сирийских курдов. Разрыв отношений с Москвой стал последним звеном в изоляции Турции по периметру ее границ (Сирия, Греция, Кипр, Армения, Иран, Ирак). Провозглашенная А. Давутоглу в 2008 г. политика «ноль проблем с соседями» превратилась в «ноль отношений с сопредельными государствами». Попытки компенсировать эти потери за счет восстановления отношений с Израилем и поиска новых союзников (Саудовская Аравия, Катар, Украина) пока Р. Эрдогану больших успехов не принесли.
Наметившееся возобновление женевских переговоров и возможное прекращение огня в Сирии хотя бы между Дамаском и оппозицией вызвало в Анкаре истерию и панику. Раздались заявления турецких руководителей о готовности самостоятельно или вместе с Саудовской Аравией участвовать в наземной военной операции в Сирии. В Анкаре поняли, что в случае перехода сирийского конфликта в мирное русло, надежды Р.Эрдогана и его союзников в Эр-Рияде, Дохе привести к власти в этой стране протурецкое (исламистское) правительство рушатся. Более того, расчеты Анкары оккупировать хотя бы северные районы Сирии или создать в них буферную зону также становятся нереальными, поскольку не находят поддержки даже со стороны ее западных партнеров. Не случайно, постпред Турции при ООН Х. Чевик вынужден был 20 февраля 2015 г. заявить: «Турция не собирается проводить наземную операцию в Сирии без решения международной коалиции или Совета Безопасности ООН». Однако это вовсе не означает, что Анкара смирилась со своим поражением в Сирии. Скорее всего, Р. Эрдоган продолжит борьбу с сирийским режимом и сирийскими курдами другими, ставшими ему привычными, методами (вооружение и переброска через турецко-сирийскую границу банд туркоманов, турецких националистов, диверсантов, боевиков-исламистов всех мастей, обстрелы из тяжелого вооружения прилегающих курдских анклавов, новые провокации на границе и т.п.).
К разряду таких провокаций можно отнести и резонансный теракт, совершенный 17 февраля 2015 г. в Анкаре, когда погибли 28 человек, 61 были ранены. Примечательно, что взрыв произошел в административном центре турецкой столицы, недалеко от зданий генштаба и парламента, погибли в основном офицеры ВВС Турции. Удивляет та легкость, с которой террорист-смертник на автомашине, начиненной взрывчаткой, смог проникнуть в этот, особо охраняемый район, и беспрепятственно осуществить подрыв в момент остановки автобуса с офицерами. Не успели еще телеграфные агентства сообщить об этой трагедии, как премьер-министр Турции А. Давутоглу поспешно заявил, что за этим терактом стоит военное крыло Партии демократического союза (ПДС) Сирии и Анкара усилит свои военные операции против ПДС и турецкой РПК. Действительно, прошло совсем немного времени и новым ракетно-бомбовым ударам и артиллерийско-минометным обстрелам подверглись лагеря РПК на севере Ирака, курдские анклавы Сирии, продолжились операции по зачистке курдских районов Турции. Как будто турецкие власти только и ждали этого теракта, чтобы приступить к очередному, еще более кровавому и масштабному, этапу войны с курдами. Разрушаются курдские жилые кварталы в районе Диярбакыра, против мирного населения применяются тяжелые виды оружия, число погибших женщин, детей, стариков исчисляется уже сотнями. Десятки тысяч курдов вынуждены были покинуть свои дома и искать укрытия от огня и преследований в соседних районах. По мнению местных СМИ, происходящее на улицах курдских населенных пунктов на юге Турции можно сравнить с геноцидом армян 1915-23 гг.
Таким образом, провалы во внешней политике Р. Эрдогана, в частности на сирийском направлении, обернулись для курдов новыми репрессиями и масштабными карательными операциями. Вряд ли это поможет правящей ПСР консолидировать турецкое общество и выйти из изоляции на международной арене. Жупел внешней угрозы Турции в лице России и внутренней – в лице курдов, уже не срабатывает. Все большее число турецких граждан начинает понимать, что авантюризм Р. Эрдогана во внешней политике и национализм с исламизмом во внутренней, а также заигрывание с радикальными исламистами-террористами ведут Турцию уже не в тупик, а в пропасть.
Меморандум о взаимопонимании, предусматривающий поставки природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию, подписали на встрече в Риме председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер, главный исполнительный директор итальянской Edison SpA Марк Бенайун и главный исполнительный директор греческой DEPA SA Теодорос Кицакос.
Церемония подписания меморандума состоялась после встречи Алексея Миллера с министром экономического развития Италии Федерикой Гиди. В церемонии принял участие генеральный секретарь Министерства иностранных дел по международным экономическим отношениям Георгиос Ципрас.
Соглашение отражает заинтересованность всех сторон в маршруте поставок природного газа из России по дну Чёрного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию. Для этих целей будут использоваться результаты работ, проделанных DEPA и Edison в рамках проекта ITGI Poseidon.
По словам Алексея Миллера, «Развитие внутриевропейских газотранспортных мощностей является важным фактором для обеспечения надежных поставок газа, в том числе российского природного газа потребителям по всей Европе».
В свою очередь, Марк Бенайун в пресс-релизе, вышедшем по итогам встречи, подчеркнул, что «потенциальный проект этого нового коридора поставок, реализация которого будет осуществляться в полном соответствии с законами и правилами ЕС, укрепит энергетическую безопасность Италии и её роль в качестве крупного газового хаба Южной Европы, что соответствует целям Национальной энергетической стратегии».
«Возрождение проекта ITGI-Poseidon усиливает энергетическую безопасность Европы благодаря появлению дополнительного канала поставок и значительно повышает роль Греции как важного коридора для поставок газа из различных источников и маршрутов», сказал Теодорос Кицакос.
Председатель правления ПАО "Газпром" Алексей Миллер, главный исполнительный директор Edison SpA Марк Бенайун и главный исполнительный директор DEPA SA Теодорос Китсакос подписали "Меморандум о взаимопонимании в отношении поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию" с целью организации южного маршрута поставок российского природного газа в Европу. Об этом говорится в сообщении Газпрома.
Соглашение отражает заинтересованность сторон в маршруте поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию. Для этой цели стороны намерены использовать в максимально возможном объёме результаты работ, проведенных Edison и DEPA в рамках проекта ITGI Poseidon.
"Развитие внутриевропейских газотранспортных мощностей - важная составляющая повышения надежности снабжения газом, в том числе российским, потребителей по всей Европе", - сказал А.Миллер.
"Потенциальный проект нового маршрута поставок, реализация которого будет осуществлена при полном соблюдении законодательства ЕС, повысит надежность газоснабжения Италии, а также упрочит ее роль в качестве крупного газового хаба Южной Европы, что соответствует целям Национально энергетической стратегии", - подчеркнул М.Бенайун.
"Возрождение проекта ITGI Poseidon усиливает энергетическую безопасность Европы благодаря появлению дополнительного канала поставок и повышает роль Греции как крупного коридора для поставок газа из различных источников и маршрутов", - сказал Т.Китсакос.
Итальянская компания Edison SpA входит в состав EDF. Основные направления деятельности Edison - закупка, разведка, добыча и реализация углеводородов, а также производство и сбыт электроэнергии.
Греческая DEPA Group занимается оптовыми закупками, торговлей и поставками природного газа промышленным потребителям и домохозяйствам Греции. Греческой Республике принадлежит 65% акций компании, 35% находятся в собственности греческой нефтеперерабатывающей компании Hellenic Petroleum S.A.
ITGI (Interconnector Turkey - Greece - Italy) - газопровод, планируемый в рамках проекта Южный газовый коридор из Турции через Грецию в Италию. Poseidon - проект строительства морской части газопровода ITGI, который пройдет по дну Ионического моря и соединит газотранспортные системы Греции и Италии. Участниками IGI Poseidon S.A. на паритетных началах являются Edison и DEPA.
Итальянская компания Edison SpA входит в состав EDF. Основные направления деятельности Edison - закупка, разведка, добыча и реализация углеводородов, а также производство и сбыт электроэнергии.
Греческая DEPA Group занимается оптовыми закупками, торговлей и поставками природного газа промышленным потребителям и домохозяйствам Греции. Греческой Республике принадлежит 65% акций компании, 35% находятся в собственности греческой нефтеперерабатывающей компании Hellenic Petroleum S.A.
ITGI (Interconnector Turkey - Greece - Italy) - газопровод, планируемый в рамках проекта Южный газовый коридор из Турции через Грецию в Италию. Poseidon - проект строительства морской части газопровода ITGI, который пройдет по дну Ионического моря и соединит газотранспортные системы Греции и Италии. Участниками IGI Poseidon S.A. на паритетных началах являются Edison и DEPA.
Европа между мигрантами и колючей проволокой
Совет министров стран ЕС в Брюсселе усугубил миграционный кризис в Европе
Игорь Крючков
В четверг в Брюсселе прошел совет министров внутренних дел и министров юстиции стран — членов ЕС. На повестке дня жесткий подход к мигрантам, который исповедуют Австрия, Сербия и Македония. Греция уже выразила свое мнение на этот счет, отозвав своего посла из Вены. В то время, когда внутри ЕС строят заборы с колючей проволокой и берут у беженцев отпечатки пальцев, Брюссель призван добиться политического единства внутри организации.
В Брюсселе состоялся совет европейских министров, от которых напрямую зависит, во что превратится миграционный кризис в Европе. Точнее, уже сейчас ясно, что все больше стран — членов ЕС склоняются к тому, чтобы закрыть свои границы для мигрантов. Главный вопрос в том, насколько сильно ужесточится европейский подход и сохранит ли Брюссель контроль над этим процессом.
Главной темой переговоров 25 февраля были антииммиграционные меры, которые уже начали вводить Австрия, Македония и Сербия. Страны укрепляют границы колючей проволокой, вводят дополнительный полицейский контроль, берут у всех мигрантов отпечатки пальцев и отказывают во въезде всем, кто оказался без паспорта. Кроме того, Македония на прошлой неделе ввела запрет на въезд для всех граждан Афганистана.
Один из голландских дипломатов в Брюсселе в четверг заявил агентству AFP, что сегодняшний совет министров был нацелен на то, чтобы «меры одних стран не застали врасплох власти других стран».
«Бутылочное горлышко» Греции
Однако сюрпризов избежать не удалось. 25 февраля ближе к вечеру Греция отозвала своего посла из Вены. Это стало реакцией Афин на политику Австрии по отношению к мигрантам, которую использовали как пример и Балканские страны.
Официальные Афины не раз подчеркивали, что, если восточноевропейские соседи Греции закроют границы для мигрантов, это превратит страну в «бутылочное горлышко». Греция утверждает, что не в состоянии справиться с потоком в одиночку. По последним данным ЕС, за текущий год сюда незаконно проникли уже более 100 тыс. мигрантов.
«Сейчас в Греции действует европейская программа помощи по стабилизации экономики, однако Афины не могут себе позволить направлять эти деньги на пограничные препоны», — рассказал «Газете.Ru» Дмитрий Данилов, заведующий отделом евробезопасности Института Европы РАН.
Турция в этом процессе выглядит серьезным фактором. «Турция — это главный вход для мигрантов в Европу, — считает Данилов. — Сейчас ЕС находится перед выбором: либо закрыть границы Греции для беженцев, либо подтолкнуть Турцию к закрытию своих границ».
Второй вариант для Брюсселя предпочтительнее, так как это не нарушает основ европейской политики, которые предполагают открытость границ, уважение к правам человека и культурному разнообразию.
Свои претензии к Турции «Газете.Ru» высказал Мильтиадис Киркос, евродепутат и глава греческой делегации социал-демократов в Европарламенте. «До сих пор мы видели некое подобие восточного базара с обещаниями и угрозами, но без реальных действий, — считает политик. — Любые деньги, которые направляются Турции, должны быть связаны с улучшением условий пребывания сирийских беженцев, и Турция должна поддержать процесс возвращения экономических иммигрантов на их родину».
На территории Турции находится более 2 млн сирийских перемещенных лиц. Власти страны неоднократно заявляли: без дополнительных ассигнований ЕС на обустройство лагерей беженцев и укрепление границ они не смогут сократить поток мигрантов в Европу. Та готова предложить 3 млрд евро.
8 февраля греческие СМИ распространили расшифровку конфиденциального разговора президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана с европейскими политиками, в ходе которого турецкий лидер угрожал наводнить Европу беженцами, если Брюссель не удвоит сумму ассигнований. Ни ЕС, ни официальная Анкара содержание этого диалога комментировать не стали.
Деньги и история
«Большинство европейских стран так или иначе склоняются к мнению, что в нынешнем положении дел виновата Германия, — считает Александр Рар, научный директор Германо-российского форума. — Канцлер страны Ангела Меркель в прошлом году заявила, что Европа, основанная на принципах толерантности, справится с кризисом». По его мнению, Меркель не собирается отступать и сегодня, несмотря на множество проблем и растущее недовольство других стран — членов ЕС.
Как заявил Рар «Газете.Ru», сегодня миграционный кризис в Европе накладывается на тяжелое состояние экономики стран — членов ЕС. «Если у Германии есть деньги, то восточноевропейские страны до сих пор не могут справиться с последствиями мирового экономического кризиса и не готовы брать на себя дополнительные обязательства по мигрантам», — считает он.
Кроме того, в истории Восточной Европы гораздо больше конфликтов с исламским миром, поэтому нынешняя «открытая» миграционная политика вызывает у населения «молодых» стран — членов ЕС болезненные ассоциации, добавил эксперт.
Страны ЕС с прошлого сентября пытаются согласовать квоты на распределение беженцев, которые уже находятся на европейской территории. Изначально предполагалось, что страны — члены Евросоюза помогут Греции, Италии и Венгрии (странам, куда прибывает больше всего мигрантов) и разместят у себя 120 тыс. беженцев, уже находящихся на территории этих трех стран. Распределение должно учитывать экономические показатели членов ЕС.
Прошедшие переговоры в Брюсселе должны были подготовить почву для саммита ЕС по миграции, запланированного на март. На нем планируется не только согласовать квоты на распределение беженцев, но и выработать новые подходы к решению этого кризиса. Пока среди европейских стран нет и намека на единство.
Политическая смерть Брюсселя
На этом фоне свое влияние на умы европейской общественности увеличивает лидер другого «идеологического центра» ЕС — Венгрия. Ее премьер-министр Виктор Орбан позиционирует себя как консерватор, который предлагает трезвую альтернативу «толерантности» Берлина и Брюсселя.
В четверг в немецком журнале Bild появилось его интервью, в котором Орбан обвинил нынешние власти Евросоюза и Германии в неспособности справиться с миграционным кризисом. «Мы покорно умоляем Эрдогана, предлагая деньги и выдвигая обещания, обезопасить наши границы, так как мы не можем защитить сами себя», — утверждал политик. По мнению Орбана, ЕС находится в заложниках Анкары, наблюдает за дезинтеграцией шенгенских соглашений по единой границе и при этом считает себя вправе критиковать Россию. «Европейцам стоит научиться скромности», — добавил венгерский премьер.
Накануне Орбан объявил, что собирается организовать референдум, который запретит ЕС и Берлину диктовать Будапешту квоты на мигрантов.
«Как Орбан сформулирует вопрос, который будет вынесен на референдум, пока неизвестно. Но очевидно, что венгерский премьер сделает все, чтобы добиться подавляющего «нет», — считает Данилов. — Это позволит Венгрии начать новые переговоры с Брюсселем, в ходе которых Орбан потребует от ЕС новых уступок и ассигнований в обмен на возвращение в общеевропейское русло миграционной политики».
По мнению эксперта, с помощью референдума Венгрия также стремится разрушить солидарность внутри стран Старой Европы. «Например, Франция, которая из-за своих размеров и экономического положения играет большую роль в нынешнем кризисе, неоднократно высказывала сомнения насчет нынешней миграционной политики ЕС, — рассказал Данилов. — Позиция Венгрии и восточноевропейских стран усилится, если удастся заручиться поддержкой Парижа».
В далекой перспективе референдум Венгрии может означать гораздо более тревожный тренд для ЕС, считает Александр Рар. «Налицо факт, что страны — члены Евросоюза хотят все большей независимости от Брюсселя, — рассказал эксперт. — Если нынешний кризис продолжится, ЕС, конечно, не развалится, но вернется на годы назад, когда он был просто экономическим союзом с общей валютой, но без единого центра, принимавшего политические решения».
В 2007 году Евросоюз принял Лиссабонский договор, который существенно усилил полномочия единых политических институтов. Тогда же страны — члены союза договорились, что декларативные ценности Европы, включая уважение к культурному разнообразию, становятся основой для единой политики ЕС.
Акции европейских банков идут ко дну. Спасатели оказались бессильны
Сергей Николаев
Если для фондового рынка начало нынешнего года было просто на редкость неудачным, то для акций банковского сектора оно стало поистине катастрофичным. За январь и первую половину февраля акции финансовых компаний в Америке упали на 19%, в Японии — на 36%, в Италии — на 31%, а в Греции — на ужасающие 60%. Общее снижение европейского банковского индекса на 24% приблизило последний к минимальным отметкам 2012 года, когда казалось, что еврозона на грани распада, пишет The Economist.
В одинаково бедственном положении, говорится в статье, оказались как крупные банки, так и мелкие. Снижение затронуло и «бегемотов» внутри еврозоны вроде Société Générale и Deutsche Bank, акции которых однажды рухнули на 10% в течение нескольких часов, и банки-гиганты за ее пределами, в том числе британский Barclays и швейцарский Credit Suisse.
Происходящее выглядит особенно разочаровывающим в свете тех усилий, которые предпринимались в последние годы для того, чтобы сделать банковскую систему более устойчивой, включая привлечение дополнительного капитала и более жесткое регулирование. В период с 2007 по 2014 год банки еврозоны произвели выпуск дополнительных акций на €250 млрд. Перед тем как в 2014 году Европейский центробанк взял на себя более жесткий контроль над деятельностью кредитных учреждений, он изучил балансы 130 наиболее значимых банков еврозоны. И в то время обнаружил лишь весьма умеренную нехватку капитала.
Авторы публикации в The Economist частично связывают падение акций европейских банков с тревогами инвесторов за будущее мировой экономики. Другая причина, по их мнению, заключается в политике низких или даже отрицательных ставок, которую проводят центральные банки для оживления экономики, и которая негативно влияет на прибыли банковского сектора. Европейские инвесторы опасаются, что в марте ЕЦБ пойдет на дальнейшее понижение ставки.
Однако, как считает The Economist, корни трудностей банковской системы в Европе лежат гораздо глубже. Фундаментальная проблема заключается, с одной стороны, в том, что банков слишком много, а с другой — в их неспособности генерировать достаточную прибыль из-за приверженности ущербным моделям бизнеса. Инвестиционным банкам в Европе недостает серьезных внутренних рынков капитала, которыми располагают американские конкуренты. Вместе с тем в европейских странах по-прежнему слишком много неэффективных мелких банков.
Наибольшую тревогу в настоящий момент вызывает итальянская банковская система, говорится далее в статье. Особенно большие опасения внушает отчаянное положение третьего по величине внутри самой Италии и старейшего в мире банка Monte dei Paschi di Siena. Попытки оздоровить ситуацию в нем предпринимаются уже давно. Тем не менее, с начала нынешнего года его акции упали на 56%.
Общее тяжелое положение в банковском секторе Италии The Economist объясняет двумя основными факторами. Во-первых, это колоссальный объем непроизводительных активов, который кредитные учреждения накопили в последние годы. А во-вторых, это состояние национальной экономики. Несмотря на то что итальянский ВВП с начала нынешнего года демонстрирует рост, его уровень по-прежнему на 9% ниже предкризисных пиковых значений, которые были зафиксированы в начале 2008 года.
Новое европейское регулирование лишает итальянское правительство возможности решить проблемы финансового сектора за счет создания за государственный счет некоего «плохого банка» и перенесения непроизводительных кредитов на его баланс. По новым правилам ЕС, окончательно вступившим в силу в начале нынешнего года, вся тяжесть санации терпящих бедствие банков перекладывается с плеч налогоплательщиков на плечи кредиторов, включая рядовых держателей облигаций и вкладчиков. На практике это означает, что под ударом могут оказаться владельцы счетов, превышающих €100 тыс.
Что касается облигаций банков, то обычно ими владеют институциональные инвесторы, которые могут постоять за себя. Однако специфика Италии заключается в том, что банковские долговые обязательства на сумму примерно €200 млрд находятся на руках у физических лиц, польстившихся в свое время на льготный налоговый режим. Именно индивидуальные держатели облигаций окажутся в уязвимом положении, если в результате больших списаний банки столкнутся с нехваткой капитала, пишет The Economist.
Сербский президент Томислав Николич разрешил министру обороны привести армию в полную готовность в случае внешней угрозы для государства, граждан и их имущества, сообщил министр юстиции Никола Селакович после заседания сербского совета национальной безопасности в четверг на фоне миграционного кризиса.
Как пояснил глава минюста, глава минобороны сможет в отсутствие президента привлечь армию для поддержания мира и порядка в Сербии, если полиция не будет справляться своими силами. "Государственные органы, службы безопасности, будут иметь достаточно времени, чтобы отреагировать на любой вызов и защитить порядок и граждан", — сказал Селакович.
В среду сербское Бюро по координации служб безопасности провело встречу под руководством премьера Александра Вучича, посвященную миграционному кризису. По ее итогам глава МВД Небойша Стефанович заявил, что решение об участие вооруженных сил в охране границ находится в компетенции президента. Он также сообщил, что в Сербии находятся 1,8 тысячи беженцев и силы безопасности будут приведены в максимальную готовность на случай обострения миграционного кризиса.
Обязанности главы минобороны Сербии сейчас временно исполняет министр финансов Душан Вуйович, парламенту на утверждение предложена кандидатура бывшего замминистра Зорана Джорджевича.
В пятницу сербское МВД сообщило, что приступает к применению ранее достигнутых договоренностей руководителей полиции стран "балканского маршрута" (Австрии, Словении, Хорватии, Сербии и Македонии), которые договорились увеличить присутствие иностранного полицейского контингента на границе Македонии с Грецией, была разработана новая система контроля и пропуска потока беженцев на запад. Согласно утвержденному режиму, идентификация и регистрация мигрантов должна производиться один раз, на входе в Македонию, мигранты обязаны представить свои биометрические данные, доказать гражданство документами и то, что они беженцы из регионов, охваченных войной.
Россия может предложить Израилю эффективное деловое сотрудничество
Премьер-министр Израиля Голда Меир высказалась в свое время, что «Моисей водил нас по пустыне 40 лет, чтобы привести к единственному месту на Ближнем Востоке, где нет никакой нефти». Все, однако, изменилось в 2009 году, когда было открыто морское месторождение природного газа «Тамар». В следующем году также в акватории Израиля геологи обнаружили более крупное месторождение «Левиафан», а в январе было объявлено об открытии очередного месторождения. Общий объем всех месторождений Израиля оценивается более чем в 32 триллионов кубометров газа – достаточно для обеспечения потребности страны на 150 лет, допуская, что добытый газ может быть выведен на рынок с помощью подходящего партнера.
Поскольку Израиль добывает газа больше, чем необходимо стране для внутреннего потребления, руководство государства встает перед дилеммой: куда экспортировать эти излишки. Выбор определяется, как экономическими факторами, в особенности проблемой финансирования разработки «Левиафана», так и геополитическими хитросплетениями Ближнего Востока.
Израильские комментаторы обсуждают три основных варианта – Египет, Греция и Турция, каждый из которых имеет свои плюсы и минусы. Менее очевидным был выбор Израилем в качестве партнера России. Сотрудничество с российским газовым гигантом Газпромом может оказаться противоречивым и, конечно, не автономным решением, но возможно оно повысит безопасность Израиля и усилит его геополитическую позицию.
России выгодно взаимодействовать с Израилем по газовому вопросу. Газпром не только обеспечивает наполнение российского бюджета, но и предоставляет Москве геополитический рычаг, и Кремлю было бы спокойнее, если Израиль не будет конкурировать в поставках с российским монополистом. Европейский рынок является прерогативой российского газового концерна, и это положение Москва естественно стремится защитить.
За последние четыре года Россия неоднократно предпринимала попытки выйти на израильский газовый рынок. В 2012 году Газпром хотел приобрести 30% «Левиафана», но его опередил австралийская компания Woodside Petroleum. В следующем году Газпром подписал соглашение о выводе на рынок сжиженного природного газа с израильского месторождения «Тамар», отклоненное Министерством энергетики Израиля, в чьих приоритетах было использование «Тамар» для поставок на внутренний рынок. А совсем недавно президент РФ Владимир Путин очередной раз предложил израильскому премьер-министру Бенджамину Нетаньяху участие Газпрома в разработке «Левиафана».
Для чего это нужно Израилю?
В период правления Путина российско-израильские отношения остаются прочными. Учитывая сложившуюся напряженность в отношениях между Израилем и администрацией Обамы, для Израиля было бы неплохо продолжать развивать отношения с другими сильными государствами, такими как Россия, Китай или Индия.
Во-вторых, российские военные силы стоят на северной границе Израиля, а Путин продолжает расширять политическое и военное влияние в ближневосточном регионе. Израиль раздражает присутствия России на его границах, а один высокопоставленный израильский военный чиновник отметил, что «теперь нам всем придется иметь дело с русским медведем, пришедшим, видимо, надолго, и его присутствие ощутимо на земле, в воздухе и в море».
Руководство Израиля, тем ни менее, придерживается прагматических взглядов относительно национальной безопасности, и Нетаньяху предпочитает решать вопрос присутствия российских военных в Сирии, в частности особо актуальную для страны проблему поставок Ираном и Сирией современного вооружения террористической организации Хезболла, путем взаимодействия военных ведомств и поиском общих интересов. В таком контексте, пригласив Россию принять участие в своей газовой отрасли, Израиль получает колоссальный механизм, чтобы воздействовать на Путина для защиты собственных интересов и безопасности страны в регионе.
И, наконец, возможно, наиболее важное, - участие Газпрома в энергетической отрасли Израиля может сыграть ключевую роль в обеспечении безопасности инфраструктуры израильских морских месторождений. Израиль полагает, что Хезболла может использовать в будущих конфликтах эти месторождения в качестве целей для атак, о чем уже предупредил лидер террористической организации Хасан Насралла, а ВМС Израиля недавно приобрел специальные корабли для защиты морских буровых платформ. Половина вырабатываемой Израилем электроэнергии получают из газа с месторождения «Тамар», соединенного с сушей лишь одним газопроводом, что представляет существенную угрозу для энергетической безопасности страны.
Партнерство с Россией, между тем, могло бы разом решить эту проблему. Хезболла остается ключевым моментом «российско-шиитского альянса», оказавшимся в наиболее выгодном положении после поддержки российских ВВС Сирии. Это предоставляет России огромный рычаг в отношениях с Хезбаллой, позволяющий Москве, в случае необходимости, уговорить Насраллу, не трогать газовую инфраструктуру Израиля. На самом деле, если на этих морских буровых платформах будут работать российские граждане, то невозможно представить, что Хезболла и даже Иран, станут атаковать эти площадки и подвергать риску жизни россиян.
Путин четко понимает это. Предлагая Нетаньяху партнерство Газпрома в «Левиафане», российский президент обещает предотвратить нападения экстремистских групп на любые объекты газовой инфраструктуры Израиля, поскольку, как отметил один из израильских экспертов по энергетике, «Россия пытается сказать, что помимо экономических аспектов, у нее есть еще, что предложить для принятия положительного решения». И к этому предложению Израилю стоит прислушаться. На самом деле, Израиль может предложить Путину сделку – мы поможем вам в решении ваших важнейших задач, допустив Газпром к продаже израильского газа в Европу, в обмен на отстаивание Россией интересов Израиля перед Хезбаллой и Ираном, плюс обеспечение безопасности израильской средиземноморской газовой инфраструктуры.
Политика и бизнес
Скажем откровенно, российско-израильское газовое партнерство далеко от совершенства и насчитывает множество ловушек. С одной стороны, США явно не одобрит участие Газпрома в газовом секторе Израиля. Напряжение в отношениях между Москвой и Вашингтоном не спадает, а США, как и Евросоюз, заинтересованы скорее в уменьшении влияния Газпрома, чем в его усилении. Поэтому израильтяне ожидают в этой связи давление со стороны Соединенных Штатов.
Россия тоже не является лучшим деловым партнером в мире. Путин использует Газпром, постоянно борющийся с коррупцией, как оружие против своих оппонентов, лишая поставок газа в качестве политического наказания. Правительству Израиля необходимо убедиться, что Газпром не будет пользоваться подобными вещами у них в стране. Кроме того, Израиль точно захочет убедиться, что его газовые запасы не станут разменной монетой в геополитических играх Кремля.
Наконец, участие России не обеспечивает комплексного решения задачи экспорта израильского газа. Помимо обязательств Москвы потратить десятки миллиардов долларов на добычу и транспортировку газа с месторождения «Левиафан», что Россия с ее сегодняшней ситуацией в экономике вряд ли сможет себе позволить, Израилю для максимальной реализации газового проекта все же необходимо заключить соглашение с другими крупными игроками, например, с Турцией. Однако, хотя Газпрому уделяется лишь небольшая роль в газовой стратегии Израиля, участие России в целом обеспечивает Израилю защиту национальной безопасности и поддержку его интересов в регионе.
Поэтому, израильские политические и военные стратеги должны найти место в своей газовой доктрине и для России.
Автор: Джош Коэн @Reuters
Парламент Греции принял предложения Министерства иностранных дел, связанные с подготовкой страны к приёму туристов из России и других стран, не входящих в Шенгенскую зону, как было объявлено МИДом Греции.
В этом году впервые, по соображениям безопасности, туристические визы выдаются после получения биометрических данных заявителей и электронного контроля заявлений. Новая информационная система выдачи виз (VIS) вводится во всех странах Шенгенской зоны.
Как известно, ещё с середины декабря по приказу заместителя министра иностранных дел Никоса Ксидакиса была сформирована рабочая группа, задачей которой являлось рассмотрение новой ситуации и принятие новых действий Министерством и компетентными консульскими учреждениями, чтобы иметь возможность соответствовать требованиям новой системы. Предложения группы были представлены 5 января 2016 года.
В результате было принято решение об усилении консульских учреждений соответствующим программным и компьютерным обеспечением и создании дополнительных рабочих мест.
В частности, ожидается срочное укрепление Генерального консульства Греции в Москве опытными сотрудниками из Министерства иностранных дел и Министерства по защите граждан. Параллельно, впервые даётся возможность греческим консулам за рубежом нанимать на местах сезонных сотрудников для визовой службы.
Наконец, консульским властям в Москве и Санкт-Петербурге дана директива просить местных партнеров увеличить на 50% количество центров приема заявлений российских граждан для того, чтобы ещё больше упростить процесс выдачи виз тем, кто хотел бы посетить Грецию.
В связи с этим замминистра иностранных дел отметил: «Туризм является, пожалуй, наиболее динамичным сектором нашей экономики. МИД делает всю зависящую от него работу, чтобы не потерять ни одного туриста в 2016 году. Теперь очередь нашей индустрии туризма работать качественно и продуктивно, как она знает, чтобы у туристов остались отличные впечатления и они стали лучшей рекламой нашей страны в будущем».
Великая миссияК вопросу о роли русского языка в современном мире
Зязиков Мурат
К вопросу о роли русского языка в современном мире
История человечества демонстрирует возможность достаточно динамичного изменения лидерства того или иного языка как средства международного общения: в древнем мире – греческий, затем латынь в Европе и арабский в Азии, в XIX в. – французский. В ХХ веке, в условиях глобализации, уже несколько десятков лет в качестве универсального языка общения выступает английский. Однако времена меняются.
Роль русского языка в современных условиях становится все более значимой в связи с постоянными изменениями, происходящими в стране и мире. История развития нашей планеты объективно указывает, что такая великая, уникальная и самобытная страна, как Россия, была, есть и всегда будет оставаться могущественной державой, несмотря на неоднократные внешние вызовы. Русский язык издревле являлся и остается языком межнационального общения, посредством которого преодолевается языковой барьер между представителями разных этносов внутри одного многонационального государства, а взаимопроникновение национальных культур только способствует его укреплению и обогащению.
Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин в статье «Россия: национальный вопрос» отметил: «Русский народ является государствообразующим – по факту существования России. Великая миссия русских – объединять, скреплять цивилизацию. Скреплять в такой тип государства-цивилизации, где нет «нацменов», а принцип распознания «свой–чужой» определяется общей культурой и общими ценностями». Языком, культурой, «всемирной отзывчивостью», по определению Федора Достоевского, скреплять русских армян, русских азербайджанцев, русских немцев, русских татар. Убеждён, что как русский народ, так и русский язык являются государствообразующими. Русский язык сегодня стал родным языком для многих народов нашей Великой России.
В условиях глобализации уже несколько десятков лет в качестве универсального языка общения в мире выступает английский: литература и документация, научные форумы, политические и экономические переговоры различных форматов и, конечно, культовое достижение современности, – Интернет с его изначальной англоязычной лексикой.
История человечества демонстрирует возможность достаточно динамичного изменения лидерства того или иного языка как средства международного общения: в древнем мире – греческий, затем латынь в Европе и арабский в Азии, которые не сдавали свои лидирующие позиции до конца Позднего Средневековья, в XIX в. – французский, в ХХ в. – английский. Однако времена меняются. Еще 20–25 лет назад невозможно было представить, что на русском языке будут составляться путеводители, развешиваться вывески в магазинах и банках. Так происходит в большинстве стран Евросоюза, а также в туристических зонах целого ряда азиатских стран. Наряду с английским, немецким, японским языками делаются объявления по-русски в аэропортах многих стран мира. Весьма важным и показательным изменением в позиции мировых языков, несомненно, следует считать создание в мировой паутине русскоязычных сайтов. Сегодня это реальность.
Русский язык принадлежит сегодня к наиболее распространенным языкам мира. По числу говорящих на нем, он занимает пятое место в мире после китайского, хинди (вместе с близким ему урду), английского и испанского языков. По другим оценочным данным, русский язык по числу владеющих им (свыше 500 млн человек) занимает в мире третье место после китайского (свыше 1 млрд) и английского (750 млн). В той или иной мере русский язык изучают в вузах и школах более, чем в 140 странах мира.
Он является официальным или рабочим языком множества авторитетных международных организаций.
Великое будущее нашей страны, лидирующая роль России на международной арене в условиях новой конфигурации сил и многополярности мира, несомненно будет сопровождаться существенным ростом значения и звучания русского языка. В перспективе русский язык следует рассматривать как язык глобальной коммуникации. Достаточно вспомнить об огромной территории Земли с многомиллионным населением, которая была охвачена русским языком. Например, в эпоху СССР русский язык был основным и единственным языком межнационального общения советских людей, его изучали и на нем общались в странах Восточной Европы, а сегодня он остается по-прежнему единственным и основным языком межнационального общения на постсоветском пространстве.
Не сомневаюсь, что из опыта прошлого следует заимствовать мощные механизмы воспитания гражданского сознания и формирования межнациональных и межконфессиональных отношений народов нашей страны, отдавая дань уважения достоинству каждого народа.
Выступая на совместном заседании Совета по межнациональным отношениям и Совета по русскому языку от 19 мая 2015 года, Президент Российской Федерации В.В. Путин отметил: «Вопросы сохранения и развития русского, всех языков народов нашей страны имеют важнейшее значение для гармонизации межнациональных отношений, обеспечения гражданского единства, укрепления государственного суверенитета и целостности России.
Убежден, что базой переориентирования нашей многонациональной культуры и отношений между народами России в конструктивно-позитивное русло должна стать идея наднациональная, общенациональная, для раскрытия которой и нужна демонстрация всего национального многообразия.
В нашей стране проживают представители 193 национальностей, и они говорят на почти трёх сотнях языков и диалектов. Здесь отмечу, что письменность для многих языков была разработана лишь в советское время силами выдающихся русских учёных, лингвистов, филологов. С 1920 по 1940 год своя письменность появилась у 50 национальностей. До этого письменности у этих народов не было.
Напомню и о богатых традициях литературных переводов на русский книг, стихотворений, чьи авторы писали на своём родном языке. И благодаря переводу на русский их произведения становились известны всей стране.
Без всякого преувеличения можно сказать: подобной поддержки, настоящего сбережения национальных языков, как в нашей стране, никто никогда в мире не обеспечивал».
Известно, что великий русский мыслитель Н.Я. Данилевский считал, что классификационную основу для каждого культурно-исторического типа народа составляет именно язык, т. е. в основу своей теории он положил не географическое единство, не единство по крови, а культурное, языковое единство, определяющее культуру мысли нации. И если в бывших советских республиках значительная доля населения говорит и мыслит по-русски, то никакие распорядительные документы не в состоянии это обстоятельство одномоментно изменить.
Большинство здравых политиков стран СНГ признает историческую данность и, наравне с национальным, объективно выступает за равный статус русского языка. Пример такого здравого смысла и наиболее конструктивного решения показала, в частности, Белоруссия, где, наряду с белорусским, признан также в качестве второго государственного русский язык. Противными ко многому русскому, в том числе и языку, к сожалению, выступают определенные политические силы в некоторых странах бывшего СССР, но, подчеркну, не народы этих стран…
Как правило, попытки переписать свою историю, «забыть» наследие предыдущих поколений идут рука об руку с политиканством по поводу статуса русского языка. Максимум, это недальновидно: восстанавливать против себя русскоязычную часть населения и саму Россию и забыть свою историю. Как показывает объективный исторический и геополитический опыт развития – именно Россия, а не Запад является реальным стратегическим партнером для подавляющего большинства бывших республик СССР. Причем Россия, в отличие от многих других стран, всю свою историю не выкачивала ресурсы, а наоборот вкладывала в эти территории, развивая социальную, экономическую и культурную составляющие, - и никому нельзя об этом забывать.
Как только народы забывают свою историю, они попадают на задворки мировой политики! Или оказываются под внешним управлением, т.е. теряют суверенитет, - чему здравомыслящий мир сегодня является свидетелем.
У нынешнего руководства Российской Федерации есть совершенно четкое понимание, что не бывает единства, построенного на разделении, как и не бывает единства, построенного на недоверии и противостоянии. В подтверждение приведу слова общенационального лидера В.В. Путина, который, говоря о межнациональных отношениях, прямо заявил, что «Россия стала великим государством только благодаря межнациональному согласию, и может оставаться великим государством, если народ и каждый, даже небольшой этнос, будет чувствовать себя в России как в собственном доме».
Особо следует напомнить о той огромной роли, которую в деле единения и взаимообогащения народов России издавна выполняла классическая русская литература, неразделимая с тем «великим и могучим, правдивым и свободным» русским языком, на котором созданы произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, И.Н. Гончарова, Н.А. Некрасова, М.А. Шолохова, С.А. Есенина, В.В. Маяковского, М.А. Булгакова и многих других писателей и поэтов.
Символично, что в нашей стране празднуется День русского языка на государственном уровне в день рождения А.С. Пушкина.
Указом Президента Российской Федерации от 9 июня 2014 года № 409 образован Совет при Президенте Российской Федерации по русскому языку. Есть Совет по русскому языку и при Правительстве Российской Федерации с его комиссиями (Русский язык в странах СНГ и ближнего зарубежья; Русский язык как мировой; Русский язык в дальнем зарубежье и др). Есть Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) и многие другие профильные институты с отличным научным потенциалом. Такой тонкий вопрос должны, конечно, решать не столько чиновники-политики, сколько ученые-гуманитарии, поэты и писатели, учителя и русисты.
Практически во всех регионах России было проведено много круглых столов, научно-практических конференций, мероприятий, посвященных русскому языку, российской государственности. Проведены масштабные юбилейные торжества, посвященные памяти святого равноапостольного великого князя Владимира – Крестителя России. В мероприятиях принял участие Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, полномочный представитель Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе А.Д. Беглов.
В 2015 году в регионах Центрального федерального округа – Москве, Белгородской, Брянской, Владимирской, Тульской, Орловской, Смоленской, Липецкой, Костромской, Воронежской, Курской и других областях – на высоком организационном уровне прошли международные научно-практические конференции, посвященные великому русскому языку как языку межнационального общения, в которых принимали участие ученые из многих стран мира. Большую поддержку в рамках проведения данных мероприятий оказали региональные руководители. Предлагается расширить круг приглашаемых в пользу победителей конкурса «Учитель года», лауреатов литературных премий, народных и заслуженных писателей, общественных деятелей.
М.В. Ломоносов, заложивший краеугольный камень отечественной лингвистики, находил в нашем русском языке «великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».
Именно наследники М.В. Ломоносова, Н.М. Карамзина и Г.Р. Державина должны стоять в первых рядах просветителей и подвижников на ниве русского языка, их востребованность как никогда ранее необходима. Назрела насущная потребность привлечения общественных писательских организаций в процесс решения языковых проблем в стране.
Огромную работу по сохранению чистоты и величия русского языка, его популяризации, укреплению духовного единства народов нашей страны проводит Изборский клуб во главе с известным писателем и общественным деятелем, настоящим державником А.А. Прохановым.
Совершенно очевидно, что язык, и русский язык, в частности, – это не просто передача информации, это уникальный культурный, цивилизационный феномен, который объединяет и консолидирует народы.
Большую роль в сохранении нашей истории, культуры, духовности и прежде всего русского языка играет ежегодный Конгресс соотечественников. Так, 5–6 ноября 2015 года в Москве прошел Пятый Всемирный конгресс соотечественников, в котором приняли участие около 400 представителей российской диаспоры из 97 стран мира. Среди задач Конгресса были заявлены определение дальнейших путей и направлений совершенствования деятельности зарубежного Русского мира; анализ эффективности защиты прав и законных интересов соотечественников; повышение роли и влияния российских общин в странах проживания; сохранение и укрепление позиций русского языка и российской культуры; внесение вклада в развитие связей землячеств с исторической Родиной.
Так, 18 ноября 2015 года состоялось событие, которое со временем станет знаковым. Прошло первое заседание «Московского кавказского клуба», которое провел полномочный представитель Президента России в Северо-Кавказском федеральном округе С.А. Меликов. В мероприятии, столь актуальном на сегодняшний день, способствующем консолидации общества и формированию у молодежи чувства общенациональной гордости, приняли участие члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы от субъектов Северо-Кавказского федерального округа, руководители постоянных представительств Северо-Кавказского федерального округа в городе Москве, религиозные деятели, представители Центрального федерального округа, федеральные и региональные эксперты и общественные активисты.
«Московский кавказский клуб» отметил особую роль русского языка в деле единения и межнационального согласия в регионе.
Изучение русского языка в школах разного уровня – это, конечно, компетенция Министерства образования и науки Российской Федерации. Но когда результаты ЕГЭ по русскому языку в национальных республиках выше, чем в средней полосе России, то это означает только две вещи:
– или надо изучать уникальный педагогический опыт в этих регионах и внедрять по всей стране;
– или повысить ответственность чиновников и педагогов о соответствии уровня оценки качеству знаний выпускников.
Думается, современный уровень грамотности, культуры русской речи не может удовлетворять по многим позициям. Например, когда публичные люди, политики или ведущие телепрограмм допускают употребление сленга в эфире, нецензурных выражений – это, конечно, недопустимо. Но кощунственно, когда нас пытаются заставить воспринимать это как норму!
Сегодня нашей стране нужна наступательная, системная «языковая» политика. Разделяю обеспокоенность ректора МГУ им. М.В. Ломоносова В.А. Садовничего по поводу возможной утраты в ближайшие годы позиций русского языка как средства международного общения. Считаю, что главное для распространения языка – это те практические условия, которые требуют его использования: экономические, торговые, финансовые и другие практические связи, которые он обслуживает, передача научной, технологической, социальной и гуманитарной информации на русском языке. Это объективные условия функционирования, без которых язык будет вытеснен, несмотря на всевозможные усилия. Уверен, что в языковой политике не может быть мелочей, поэтому необходимо:
– открывать в большинстве стран мира русский ТВ-канал, подобный русскому каналу на китайском, английском языках;
– внедрить опыт ряда стран мира в ограничении по вещанию инонациональных теле- и радиопрограмм, если процент иностранных передач, игровых программ, фильмов превышает установленный предел.
- на родине русского языка политиков, дикторов, ведущих, диджеев, корреспондентов (всех, кто формирует массовое сознание посредством СМИ) обязать говорить и писать по-русски без ошибок;
– в учебных заведениях – и в средних, и в высших – недостаточно часов отведено на русский язык и литературу. Ввести в образовательные стандарты и учебные планы этих учебных заведений максимально большее количество часов по русскому языку;
-собственно национальные образовательные теле- и радиопрограммы практически отсутствуют, необходимо их создавать;
– контролировать рекламу рекламодателей с целью недопущения искажения норм государственного языка;
– необходимо устранение барьеров на экзаменах для абитуриентов из других стран по русскому языку (невозможно требовать от человека, обучающегося в школе на украинском или литовском языке, такого же знания русского языка, как от выпускника школы с преподаванием на русском языке);
– целесообразно ввести бесплатное обучение для иностранцев, обучающихся в России на русском языке;
– открывать филиалы российских вузов за рубежом и обучать там исключительно на русском языке – если не бесплатно, то недорого;
– использовать торгово-экономические рычаги для международного укрепления русского языка;
– в странах дальнего зарубежья, где наличествуют многочисленные русскоговорящие диаспоры, использовать израильский (русско-ивритский) опыт билингвизма;
- провести на разных уровнях в нескольких срезах опросы по предложениям в сфере расширения влияния русского языка и литературы;
- развивать новое направление по распространению русского языка в арабском мире с использованием российских имамов. Учитывать мнение таких религиозных деятелей, как, например, директор Уфимского медресе: имам постоянно находится в состоянии межкультурной коммуникации – он должен не только читать и понимать мусульманские тексты, но также уметь адекватно доносить их содержание до конкретного человека и в целом до всего общества. Сделать это без учета контекстов, обусловленных социокультурным окружением российского мусульманина, невозможно.
Убежден, что существует еще множество различных механизмов, каналов, способов, методов, технологий, которые не используются в продвижении русского языка как внутри страны, так и на пространстве дальнего и ближнего зарубежья.
Для установления норм русского языка существуют профильные институты. А вот лицензирующие органы государства должны фиксировать факты безграмотности в СМИ, нарушения выработанных правил, следить за соблюдением языковых норм.
Дальнейшее языковое строительство в Российской Федерации, его перспектива – это стратегически важная государственная проблема, которую необходимо решать в двух плоскостях – горизонтальной и вертикальной. Горизонтальная плоскость призвана обеспечивать продвижение (если хотите, экспансию) русского языка в общемировое пространство. На этом уровне возможно снисходительное отношение к степени владения языком, даже к грамматическим и синтаксическим ошибкам. Это уровень обеспечения международной коммуникации на русском языке между людьми, интересующимися культурой, экономикой, политикой России. Именно здесь необходимы программы, поощряющие изучение русского языка за рубежом (гранты, конкурсы, стажировки, конференции и т. д.).
Принципиально иным должен стать уровень вертикальный. Это жестко выстроенная иерархия изучения языка, владения языком внутри страны, условно начиная с детского сада. Здесь должны быть выработаны строгие критерии и требования, которые будут препятствовать воспроизведению ошибок. Например, вопрос о профпригодности или квалификации в СМИ, науке, органах госвласти и т. д.
Существует также проблема воздействия интенсивности и направленности миграционных потоков на язык и культуру и в общенациональном плане, и в плане культуры подрастающего поколения. Это чрезвычайно важная проблема, не только в нашей стране, но и в странах, которые испытывают на себе все последствия миграционных волн. Проблема настолько остра и многогранна, что требует специальных исследований, государственного регулирования и международных соглашений.
Несомненно, правы ученые-культурологи, занимающиеся социокультурной прогностикой: необходимо выработать механизмы развития и критерии мультикультуральности и адекватности как подрастающего поколения, так и отдельной личности в условиях полиэтнического и многонационального общества; регулировать процессы развития инкультурации и аккультурации, которые в настоящее время не должны быть хаотичны, их необходимо направлять и регулировать; разработать технологии мягких социальных взаимодействий, – поэтому мы давно говорим, что «политика (не только миграционная!) должна быть культурной».
Вместе с тем культура невозможна без языка как семиотической (знаковой) системы, кроме того, язык – важнейший коммуникатор. От правильного и грамотного использования языка при коммуникации, от культуры речи и ее контекста во многом зависит понимание сказанного, но также и смысл, содержание и окрас самой коммуникации, а, следовательно, и отношений между коммуникаторами, которые зачастую представляют разные национальности. Иными словами, язык – средство коммуникации и формирования межнациональных отношений и культуры, а незнание или неумение им воспользоваться отрицательно сказывается на формировании межнациональных (и не только!) отношений. Так, мигранты, прибывшие в Россию из стран СНГ и дальнего зарубежья, должны освоить фундамент (в том числе и посредством русского языка) национального культурного наследия того народа (его геополитические, этнорелигиозные и другие особенности ментальности), в государство которого они мигрируют.
Необходимо отметить, что наличие культурных констант говорит о существовании определенных культурных закономерностей, характерных для развития в целом мировой культуры, а их преломление в национальном самосознании – о содержательной спецификации константных символов, идей, предметов материальной культуры. Их освоение явится базовой культурной компетенцией личности, создаст позитивный имидж России, который мигранты будут транслировать не только «своему» обществу за рубежом, но и своим детям, которые продолжат эту своеобразную трансляцию.
Президент Российской Федерации В.В. Путин, выступая на итоговой пленарной сессии XII заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» от 22 октября 2015 года, особо отметил самобытность русской культуры: «Вы знаете, если посмотреть на рассуждения наших мыслителей, философов, представителей классической русской литературы, то они видят причины разногласий между Россией и Западом в целом, в широком смысле этого слова в разнице мировоззрений. И отчасти они правы. В основе российского мировоззрения лежит представление о добре и зле, о высших силах, божественное начало. В основе западного мышления – я не хочу, чтобы это прозвучало как-то неловко, но всё-таки в основе лежит интерес, прагматичность, прагматика. И в этой связи нужно очень точно и единообразно использовать термины».
Необходимо отметить, что важное значение в плане укрепления позиций русского языка имеет ежегодно проводимая в Москве накануне празднования Дня народного единства Ассамблея Русского мира, организованная фондом «Русский мир», в которой принимают участие государственные деятели Российской Федерации, руководители министерств и ведомств, дипломатических представительств, общественных организаций, объединений соотечественников, авторитетные отечественные и иностранные ученые, российские и зарубежные преподаватели русского языка, известные литераторы, публицисты, издатели, деятели культуры и искусства, представители религиозных конфессий, молодежных организаций, средств массовой информации.
Слова благодарности следует обратить к руководителю фонда «Русский мир», известному ученому, общественному деятелю, публицисту Вячеславу Никонову за огромную работу по поддержке и сохранению русского языка, распространению духовного и культурного наследия нашего многонационального, многоконфессионального государства, чуткое отношение к работе с соотечественниками, живущими за рубежом.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил о том, что сегодня как никогда важно сберечь единый духовный и культурный мир восточных славян — Русский мир. «Что касается русского языка, – добавил предстоятель Русской Православной Церкви, – скажу лишь, что он является языком нашего общения. И если будет ослаблена роль русского языка, то между украинцами, русскими, белорусами, как и многими другими народами, осложнится общение, потому что язык – естественное средство поддержания взаимоотношений людей, принадлежащих к одной культурной и духовной общности...»
Глава Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин призвал народы, населяющие нашу страну, сохранять и обогащать русский язык. Бесценный для диалога культур и религий русский язык соединяет нас в единое целое, открывает богатство и мудрость, завещанные нам предшественниками», – заявил муфтий, выступая на ассамблее фонда «Русский мир». По его словам, русский язык – это язык «дружбы и взаимопонимания». «Развивая его, привнося то, что создано на наших родных языках народов России, мы обогащаем и русский язык, и свою культуру», – подчеркнул муфтий.
Концепция «Русская школа за рубежом», утвержденная в ноябре 2015 года Президентом России В.В. Путиным, подчеркивает: «Поддержка и продвижение за рубежом общего образования на русском языке является важным фактором гуманитарного и политического влияния Российской Федерации в мировом сообществе, служит укреплению позиций русского языка и распространению российской культуры в мире». В Концепции предусмотрена методическая поддержка русских школ за рубежом, направленная на организацию и осуществление образовательной деятельности в этих школах в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами. Также в Концепции сказано о поддержке русских школ за рубежом, которая предусматривает систематическое и целенаправленное взаимодействие с официальными структурами зарубежных стран, координационными советами соотечественников, образовательными организациями, осуществляющими преподавание на русском языке в иностранных государствах, а также сотрудничество с российскими обществами дружбы, городами-побратимами, национальными ассоциациями иностранных выпускников российских (советских) высших учебных заведений.
По различным оценкам, наших соотечественников в мире насчитывается более 30 млн. человек. Это наше огромное богатство и гордость. Они носители нашей культуры и русского языка за рубежом. Отрадно, что многие наши соотечественники возвращаются в Россию, осознавая свое единство с родиной и российским социумом.
В контексте вышеуказанного на одно из первых мест в Послании Федеральному Собранию Российской Федерации от 4 декабря 2014 года можно поставить слова Президента Российской Федерации В.В. Путина: «Наряду с этнической близостью, языком и общими элементами материальной культуры, общей, хотя и не очерченной тогда устойчивыми границами территорией, нарождающейся совместной хозяйственной деятельностью и властью князя, христианство явилось мощной духовной объединяющей силой, которая позволила включить в формирование единой русской нации и образование общей государственности самые разные по крови племена и племенные союзы всего обширного восточнославянского мира.
И именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом».
Президент Российской Федерации В.В. Путин, говоря о русском языке, подчёркивал: «Мы знаем всеохватывающую, объединяющую роль культуры, истории, русского языка для нашего многонационального народа и с учетом этого должны выстраивать государственную политику, в том числе в сфере образования.
Нам нужны школы, которые не просто учат, что чрезвычайно важно, это самое главное, но и школы, которые воспитывают личность. Граждан страны, впитавших ее ценности, историю и традиции. Людей с широким кругозором, обладающих высокой внутренней культурой, способных творчески и самостоятельно мыслить».
Следует отметить, что начало нового века характеризуется вниманием со стороны различных государственных органов к вопросам сохранения наследия отечественной культуры и русского языка. Так, в качестве примера можно назвать такую структуру, как Госсовет РФ, который на заседании своих президиумов (в том числе и расширенных) рассматривал такие вопросы, как приоритеты развития российской культуры, взаимодействие органов государственной власти и общественных институтов по сохранению объектов историко-культурного наследия, о государственной поддержке традиционной народной культуры в Российской Федерации, о повышении роли культурно-исторического наследия, сохранения единства многонациональной самобытности России.
Знаковыми являются слова В.В. Путина: «Вопросы сохранения и развития русского, всех языков народов нашей страны имеют важнейшее значение для гармонизации межнациональных отношений, обеспечения гражданского единства, укрепления государственного суверенитета и целостности России.
Добавлю, что Конституция России прямо гарантирует право всех народов на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития. В том числе республики вправе устанавливать свои государственные языки и использовать их в работе органов государственной власти и местного самоуправления наряду с государственным языком России. В качестве примера – Крым, где действуют три равноправных языка: русский, украинский, крымско-татарский.
Русский язык, по сути, вместе с культурой сформировал Россию как единую и многонациональную цивилизацию, на протяжении веков обеспечивал связь поколений, преемственность и взаимообогащение этнических культур».
Современное состояние международного сообщества, в период острой борьбы с терроризмом, однозначно указывает на главную и лидирующую роль России в деле сохранения мира на Земле. В новом устанавливаемом миропорядке Россия выступает многонациональной цивилизационной моделью, в которой русский язык играет одну из первостепенных ролей, но и выполняет ряд фундаментальных и цементирующих функций.
Более того, убежден, что эту роль русского языка следует считать стратегической, - настолько важен русский язык, его сохранение, изучение и распространение не только в масштабах России, но и за ее пределами.
Свой рейтинг лучших пляжей мира опубликовала британская газета Guardian. Согласно выбору читателей газеты в топ-50 лучших пляжей мира вошли два греческих пляжа - Факистра в Пелионе и Агиос Георгиос на острове Наксос. Греческие пляжи оказались среди впечатляющих и экзотических пляжей Галапагосских островов, Хайлендса и Гавайских островов.
В частности, пляж Факистра расположился на 7-м месте в категории самых красивых пляжей в мире, в то время как Агиос Георгиос оказался на 13-м месте в категории лучших европейских пляжей для семей.
Факистра, отмечает издание, с белым песком, галькой и чистейшими водами, находится на фоне внушительных скал с густой растительностью. Он расположен на территории материковой Греции в Пилеоне, недалеко от Цагарады. Чтобы попасть туда, необходимо преодолеть непростой спуск, но это удивительное место может оказаться в вашем полном распоряжении (за исключением месяцев июля и августа).
Что касается Агиоса Георгиоса, издание отмечает: «Греция располагает большим количеством прекрасных пляжей, но если речь идет о вариантах, наиболее доступных и дружественных для детей, Наксос приходит на ум первым. Один из лучших вариантов для семей находится в 5 минутах ходьбы от города Наксос. Мелкие тёплые воды Агиоса Георгиоса идеально подходят для катания на лодках и ныряния в масках, однако и дети старшего возраста найдут занятие по душе - Flisvos Sport Club предлагает к их услугам виндсерфинг, вейкбординг и водные лыжы, а также прокат велосипедов или волейбол. На пляже имеются таверны и пляжные клубы, где можно арендовать шезлонги».
Греция. Эквадор. Весь мир > Экология > grekomania.ru, 24 февраля 2016 > № 1663515
Одним из 14 лучших пляжей в мире и вторым в Европе признан в 2016 году пляж Елафониси на Крите, согласно опросу крупнейшей в мире туристической платформы Trip Advisor.
Ещё пять греческих пляжей - Лимнионас (Закинтос), Балос (Крит), Агиос Павлос (Линдос, Родос), Саракинико (Милос) и Эгремни (Лефкада) вошли в европейский топ- 15.
Списки лучших пляжей TripAdvisor были составлены на основе отзывов пользователей платформы за последние 12 месяцев.
Лучшие пляжи Европы:
1. Playa de Ses Illetes, Форментера, Балеарские о-ва, Испания
2. Элафониси, Крит
3. Praia da Marinha, Карвоэйру, Португалия
4. El Cotillo Beach & Lagoons, Эль-Котильо, Канарские о-ва, Испания
5. Playa de Bolonia, Тарифа, Испания
6. Playa de Cofete, Морро-дель-Хабле, Испания
7. Порто Лимнионас, Закинтос
…11. Балос, Киссамос, Крит
12. Агиос Павлос, Линдос, Родос
13. Саракинико, Милос
…15. Эгремни, Лефкада
Лучшие пляжи Греции:
1.Элафониси, Крит
2.Порто Лимнионас, Закинф
3. Балос, Киссамос, Крит
4.Агиос Павлос, Линдос, Родос
5.Саракинико, Милос
6.Эгремни, Закинф
7.Миртос, Кефалония
8.Симос, Элафонисос, Пелопоннес
9.Клефтико, Милос
10.Палеокастрица, Корфу
Греция. Весь мир > Миграция, виза, туризм > grekomania.ru, 24 февраля 2016 > № 1663389
Европейские перевозчики, входящие в Ассоциацию Европейских Авиакомпаний (АЕА), в 2016 году предложат на 3,8% больше рейсов и на 5,5% больше мест по сравнению с 2015 годом. Об этом сообщает официальный сайт Ассоциации туроператоров России atorus.ru. В общей сложности будут запущены 254 новых маршрута, из которых 200 маршрутов придутся на внутриевропейские направления.
Многие из запускаемых этим летом внутриевропейских маршрутов будут сезонными. Как информирует АЕА, самым популярным сезонным направлением является Греция и её острова. Также в центре внимания европейских перевозчиков - Италия, Испания и её островные направления, Шотландия.
Что касается межконтинентальных маршрутов, в первую очередь, провозные ёмкости увеличатся на направлениях Центральной Америки и Карибского региона, а также США и Китая.
Рабочая встреча с губернатором Алтайского края Александром Карлиным.
Глава Алтайского края информировал Президента о развитии туристической отрасли в регионе, а также о завершении работ по восстановлению инфраструктуры края после наводнения 2014 года.
В.Путин: Предлагаю начать с туризма. У нас и Республика Алтай, и Алтайский край становятся всё более и более любимым местом отдыха для граждан Российской Федерации, и наши гости из других стран всё чаще и чаще приезжают в Алтайский край. Давайте с этого начнём.
А.Карлин: Владимир Владимирович, я позволю себе только одну фотографию показать на тему «Не нужен нам берег турецкий!». Это одно из озёр на западе Алтайского края: вот такое количество людей отдыхает там летом. В этом месте два санатория уже работают, и сегодня мы предпринимаем очень серьёзные усилия к тому, чтобы развивать эту площадку.
В.Путин: Яровое?
А.Карлин: Да, это озеро Яровое.
Это тоже в степной части – уникальная площадка, где три озера: солёное, щелочное и пресное. Здесь уже заявлен проект на строительство современного санатория на 500 мест, инвестиций – около одного миллиарда рублей.
Наши прогнозы оправдались: мы в 2015 году приросли по туристическому потоку примерно на 20 процентов, и сегодня он уже приближается к двум миллионам человек, если говорить более точно – один миллион 900 тысяч.
Если 10 лет назад, когда мы активно стали заниматься этой тематикой, мы говорили о туризме как о некоем факультативном сюжете для социально-экономического развития Алтайского края, то сегодня мы смело говорим, что это один из драйверов роста экономики, инфраструктуры.
Мы тремя проектами участвуем в Федеральной целевой программе развития внутреннего и въездного туризма. Очень интересно, на наш взгляд, и показательно, что государственные инвестиции в эту отрасль, на развитие инфраструктуры, сопровождаются привлечением корпоративных, частных инвестиций и очень солидных. Например, на площадке «Белокуриха-2» инвестор заявился на строительство современного горнолыжного комплекса со всеми элементами инфраструктуры с объёмом инвестиций в шесть миллиардов рублей. И примеры не единичны.
Но ресурсы и потенциал у региона очень большие, и я бы хотел доложить об одном, мне кажется, очень значимом сюжете. Мы несколько лет прорабатывали с Федеральным медико-биологическим агентством вопрос о создании научно-исследовательского учреждения, которое занималось бы в Алтайском крае изучением этой тематики. И сейчас такое решение принято, создан НИИ курортологии в Алтайском крае.
В.Путин: В Барнауле?
А.Карлин: Он будет дислоцирован в Белокурихе. Но заниматься он будет всеми бальнеологическими ресурсами региона, и не только Алтайского края.
Вторая тема – это изучение и сопровождение современных методик и техник в курортном деле. Мы абсолютно убеждены, что такое научное, методологическое сопровождение нашей работы в оздоровительном туризме даст свои эффекты и с точки зрения охвата, количества наших гостей, и с точки зрения наполнения и содержания этой деятельности, чтобы она соответствовала лучшим мировым стандартам.
Например, проект «Белокуриха-2» два года назад признан лучшим проектом курорта в мире на форуме специалистов в области курортного дела, который включал в себя 65 стран, он проходил в Греции. Поэтому наш ответ на известные сюжеты, Владимир Владимирович, очень конкретный, содержательный, считаю, достойный.
Тем более что несколько лет назад программа развития внутреннего и въездного туризма принята. Мы достойно в этой программе участвуем. Контроль, я должен признать, жёсткий и со стороны Федерального агентства по туризму, и Министерства культуры, и Счётная палата у нас уже побывала. Мы это и понимали – что контроль будет. Но без федеральных ресурсов, конечно же, мы эту тему сдвинуть достойно не могли.
В.Путин: Скажите, пожалуйста, как Вы чувствуете рост внутреннего туризма за последние пару лет в процентном, примерно хотя бы, отношении?
А.Карлин: В прошлом году – плюс 300 тысяч к 1 миллиону 600 тысяч. Это ближе к 20 процентам. Примерно такой же был темп роста в 2014 году. Но там была определённая задержка в связи с климатическими событиями, Вы знаете, весной и в начале лета 2014 года.
В.Путин: Наводнение имеете в виду?
А.Карлин: Да. А за последние 5–6 лет темп прироста туристического потока не снижался ниже 10 процентов.
В.Путин: Хорошо.
<…>
* * *
Комментарий А.Карлина представителям СМИ по итогам рабочей встречи
А.Карлин: Во время рабочей встречи с Владимиром Владимировичем Путиным я доложил Президенту нашей страны о завершении работ по устранению последствий разрушительного наводнения, которое случилось в Алтайском крае в начале лета 2014 года.
За всю историю наблюдений такого разрушительного природного явления на нашей территории не было: подтоплено было 128 населённых пунктов, непосредственно пострадали от наводнения 52 000 наших жителей, было разрушено 250 километров автомобильных дорог, 68 мостов, 88 социальных объектов.
Должен сказать, что восстановительные работы были самым оперативным образом развёрнуты при активном участии Министерства по чрезвычайным ситуациям, Министерства обороны. Все федеральные структуры – и экономического блока, и социального – мобилизовали все имеющиеся в их распоряжении ресурсы для того, чтобы максимально восстановить разрушенное и создать людям нормальные условия для жизни и работы. И в 2015 году мы последние восстановительные работы на мостовых сооружениях завершили: 16 новых мостов было построено вместо разрушенных и повреждённых.
Всего государство направило на восстановление инфраструктуры и оказание помощи людям в Алтайском крае 7 миллиардов 700 миллионов рублей, из них 7 миллиардов 300 миллионов рублей – это федеральные средства. Поэтому я искренне благодарил Владимира Владимировича, под личным контролем которого эта деятельность осуществлялась.
На этом примере наши жители, наши люди получили наглядное подтверждение того, как государство проявляет заботу о своих гражданах. Эта помощь была колоссальна по размерам, своевременна по тому, как эти ресурсы были включены, и сегодня я доложил Президенту, что многие территории, пострадавшие от паводка в позапрошлом году, по состоянию инфраструктуры, жилого фонда, социальных объектов выглядят лучше, чем это было до наводнения.
Сегодня мы принимаем все меры, чтобы не допустить – в случае повторения подобных климатических погодных явлений – серьёзных последствий: строим берегоукрепительные сооружения, ведём работу по расчистке русел рек – делаем всё, чтобы подобное не повторилось.
Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 24 февраля 2016 > № 1662879
Александр Карлин
Названы самые "влиятельные" паспорта мира
Аналитики изучили главные гражданские документы более 200 государств и составили их рейтинг по количеству стран безвизового въезда.
Компания Henley&Partners составила Мировой индекс визовых ограничений (Visa Restrictions Index). Он издается с 2006 года в сотрудничестве с Международной ассоциацией воздушного транспорта (IATA). Интересно, что в 2016 году Россия поднялась на 48-ю строчку этого рейтинга.
Три года подряд Германия занимает первое место в списке. В 2016 году количество стран, которые граждане этой страны могут посещать без визы, составило 177. На втором месте расположилась Швеция со 176 странами. Третье место разделили пять государств – Финляндия, Франция, Испания, Италия и Великобритания (175 стран).
Граждане Российской Федерации могут посещать без визы 105 стран мира из 218. В этом году показатель немного улучшился - в 2015 году Россия находилась на 49-м месте с возможностью посещать без визы 102 страны мира. Следующим образом разместились в рейтинге ближайшие соседи России: Украина - 58-е место, Казахстан и Беларусь - 71-е место, Азербайджан - 75-е место.
Последние места рейтинга занимают Пакистан, Ирак и Афганистан. Популярная у русскоязычных покупателей недвижимости Болгария заняла 21-ю строчку.
По словам аналитиков, визовые требования объективно отражают статус страны в рамках мирового сообщества. Отсутствие визовых ограничений позволяет эффективнее вести бизнес в различных юрисдикциях, поддерживать международные контакты, использовать глобальные инвестиционные возможности и путешествовать.
ТОП-10 самых влиятельных паспортов мира:
1. Германия
2. Швеция
3. Финляндия, Франция, Италия, Испания, Великобритания
4. Бельгия, Дания, Нидерланды, США
5. Австрия, Япония, Сингапур
6. Канада, Ирландия, Южная Корея, Люксембург, Норвегия, Португалия, Швейцария
7. Греция, Новая Зеландия
8. Австралия
9. Мальта
10. Венгрия, Чехия, Исландия
Мечта восточноевропейских государств, бывших членов Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) вступить в Европейский союз (ЕС) сбылась уже довольно давно. Последними "счастливчиками" оказались Болгария и Румыния в 2007 году и Хорватия в 2013. Остальные, включая бывшие прибалтийские республики СССР, приобщились к европейским ценностям с 2004 года.
Можно по-разному оценивать конкретные результаты восточноевропейских экономик, достигнутые в ходе европейской интеграции. Кто-то акцентирует внимание на резком падении уровня жизни в большинстве осчастливленных стран, разрушении национальной промышленности. Кто-то утверждает, что это издержки процесса реформирования нежизнеспособной экономической модели, и ожидает стремительного экономического роста в ближайшем будущем. Во всяком случае, ни одно из восточноевропейских правительств серьёзно не рассматривало возможность выхода из ЕС.
Но вот в Великобритании после семилетней дискуссии назначили референдум о целесообразности сохранения членства в Евросоюзе. Обращу внимание, что референдум был назначен, несмотря на то, что правительство Её Величества в ходе многолетних переговоров добилось от ЕС уступок по всем принципиальным для Лондона вопросам. Свою роль орудия шантажа Брюсселя, с целью склонения его к максимальной конструктивности, накрутка общественного мнения выполнила. Однако за прошедшие годы идея так прочно укоренилась в массах, что отказаться от референдума было уже нельзя.
Теперь, независимо от результатов, джин выпущен из бутылки. Брюсселем недовольны многие "старые" члены ЕС, а сама идея выхода из Союза довольно популярна в странах бедного юга Европы. Они не видят никакой возможности избавления от непосильного долгового бремени и восстановления конкурентоспособности национальных экономик без, как минимум, реформирования ЕС в сторону меньшей централизации и избавления от диктата брюссельской евробюрократии и Европейского центрального банка.
В то же время Франции и особенно Германии, извлекающим из нынешнего положения вещей наибольший профит, реформа ЕС не то чтобы совсем не нужна, но несет угрозу национальным интересам. Ведь для того, чтобы где-то прибавилось, надо чтобы где-то убавилось. Если удовлетворить потребности Юга, то заплатить за это придётся Северу — тем самым Франции и Германии, поскольку Великобритания уже вынесена за скобки последними соглашениями, а больше в ЕС платить некому.
Евросоюз оказался в цугцванге. Отказаться от реформы нельзя, поскольку это приведёт к дальнейшему росту, вплоть до критических значений, центробежных настроений в странах бедного юга. Проводить реформу за счёт относительно (весьма относительно) благополучного Севера также невозможно, поскольку тогда Союз становится бессмысленным для стран, составляющим его политический и экономический становой хребет. В общем оказался нужен кто-то, кто заплатит за дальнейшее существование ЕС, причём этот кто-то не может входить в круг "старых членов".
Первоначально, до украинского кризиса 2014 года и в самом его начале, предполагалось, что почётная миссия оплатить дальнейшее европейское благоденствие будет предоставлена России. Соглашение об ассоциации с Украиной, в комплексе с соглашениями о зоне свободной торговли в СНГ должны были сработать в качестве финансово-экономического пылесоса, обеспечивающего перетекание ресурсов с рынков России и стран СНГ в пользу Европейского союза. В идеале это должно было позволить решить проблемы бедных стран ЕС без ущерба для позиций богатых.
Однако Россия не только не стала донором ЕС, но благодаря адекватной реакции на государственный переворот на Украине и на последующую санкционную политику ЕС сумела сконцентрировать ресурсы на реформировании собственной экономики. В результате общая ситуация для ЕС только ухудшилась — была потеряна серьёзная часть российского рынка, а снижение цен на продукцию российских экспортёров в результате девальвации рубля привело к усилению конкуренции как на рынках третьих стран, так и на собственном рынке ЕС.
Свободных источников ресурсов за пределами Евросоюза не осталось, кризисные явления в его экономике продолжают усиливаться, внутренние противоречия, а с ними и центробежные настроения нарастают. В "Старой Европе" год от года всё больший вес набирают уже не просто евроскептики, евронигилисты. Если срочно не изыскать ресурсы для реформирования Союза, в какой-то непросчитываемый заранее, но не такой уж далёкий момент количество может перейти в качество и спасать европейское единство станет поздно.
Если вне ЕС свободных ресурсов нет, а нужны они срочно, значит найти необходимые ресурсы можно только в самом ЕС.
И что мы видим в течение последнего года?
Появилась и начала всё активнее обсуждаться концепция сохранения ЕС в пределах "Старой Европы" (до расширения 2004 года). Некоторые предлагают сократить число членов более радикально, но пока в этом нет жёсткой необходимости. Конечно, просто взять и исключить из ЕС часть членов невозможно. Поэтому прорабатывается (пока на теоретическом уровне) более сложная операция.
Речь идёт о возможной отмене или резком сокращении Шенгенской зоны и зоны евро. А также о заключении ядром ЕС ряда сепаратных двусторонних и многосторонних договоров, по новому регулирующих отношения между странами "Старой Европы" и фактически исключающих из состава нового интеграционного объединения Восточную Европу. При этом ЕС не распускается, и формально все наличные на сегодня члены таковыми остаются.
Что получает "Старая Европа"?
Во-первых, "разноуровневую интеграцию" даже в ядре ЕС. То есть отношения между Францией и Германией будут регулироваться одним пакетом документов, а их отношения, допустим, с Италией, Испанией или Грецией — другим (или другими).
Во-вторых, снижается, а в идеале нивелируется роль евробюрократии. Её решения оказываются недействительными для новых внутриесовских объединений. Нечто подобное мы наблюдаем на постсоветском пространстве, где есть аморфное СНГ, но отношения между странами — членами Евроазиатского экономического союза и их отношения с другими членами СНГ выстраиваются исходя из приоритетности документов ЕврАзЭС как более продвинутого интеграционного объединения. Соответственно снижается роль второстепенных членов ЕС, которые теряют способность влиять на "Старую Европу" через своих еврокомиссаров, решения Еврокомиссии и другие механизмы, требующие общеевропейского консенсуса.
Наконец, в-третьих, — и это самое важное — обязательства восточноевропейских государств, принятые ими при вступлении в ЕС продолжают действовать, ведь Евросоюз никто не распускал. А вот бонусы, получаемые ими от ЕС, исчезают, поскольку новая многоуровневая схема позволяет не только нивелировать значение евробюрократии, но и существенно сократить общий бюджет ЕС, обеспечивающий финансовую поддержку восточноевропейских экономик.
В рамках данной концепции, если она будет реализована, заплатить за сохранение миража европейского единства будет вынуждена Восточная Европа. Что характерно, если она откажется от подобной реформы, то всё равно заплатит. В этом случае политическая и юридическая формализация распада ЕС станет неизбежной. И Восточная Европа всё равно останется без западноевропейской поддержки, но с перестроенной, по требованиям ЕС, под интересы "Старой Европы" экономикой. То есть в ближайшие годы Восточная Европа всё равно будет обречена на работу ресурсным донором ядра ЕС.
Фактически попытка бывших стран СЭВ обеспечить себе политическое и экономическое благополучие путём смены гегемона (с СССР на ЕС и США) провалилась. Они запрыгнули на подножку европейского поезда в тот момент, когда состав ушёл с магистральной колеи в тупик. Теперь "Старая Европа" заставляет неофитов раскачивать вагоны и имитировать гудки паровоза, чтобы сохранить иллюзию движения.
Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter