Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Рейхстаг защищается

Почему немцев, которые "штурмовали" Рейхстаг, в СМИ назвали нацистами

Текст: Евгений Шестаков

Не каждый день штурмуют Рейхстаг. Последний такой штурм рассерженных на власть немцев обернулся жестокими действиями со стороны полиции и задержанием около 300 человек. Руководство Германии сразу же причислило протестующих к врагам демократии, экстремистам, радикалам и т.п. Причем это были еще щадящие ярлыки, которыми оперировала местная и европейская пресса.

Вот как описывает события в немецкой столице ведущая непримиримую борьбу за права человека по всему миру "Дойче велле": "Часть радикалов прорвала оцепление перед зданием рейхстага и забралась на лестницу. Полицейские оттеснили их. К этому могут быть причастны члены радикального движения "Рейхсбюргеры". А далее журналист скороговоркой подтверждает задержание около 200 человек, включая одного из организаторов митинга. Ни об избиении демонстрантов, ни о необходимости отказа от насилия в отношении мирных протестующих, ни о требовании к немецким властям вступить в национальный диалог с оппозицией в материале "Дойче велле" нет ни слова. Но, может, Меркель уже заявила о готовности к диалогу с недовольными немцами?

Канцлер прокомментировала события около Рейхстага следующим образом. Она назвала "сообразительными и умными" трех полицейских, которые первыми начали оттеснять людей от входа в Рейхстаг (в отношении протестующих власти использовали термин "толпа". - Ред.). А президент Франк Вальтер-Штайнмайер, поблагодарив полицию за работу, посчитал "презренными" действия участников берлинского марша. Он охарактеризовал их мирный протест как "антидемократическую клеветническую кампанию".

Такие оценки не прошли незамеченными, были подхвачены и "развиты" немецким мейнстримом. Газета Die Welt приводит слова депутата бундестага от фракции христианских демократов Армина Шустера. Тот заявил, что власти ФРГ "должны иметь возможность запретить демонстрацию, если собрание однозначно угрожает нарушить общественный порядок и санитарные требования". А глава МВД Хорст Зеехофер и вовсе считает, что "свободу собраний следует ограничить там, где попираются регламенты государства". Под регламентами министр, в частности, понимает безукоризненное соблюдение социальной дистанции и прочих мер карантинного характера. А вот что думает после событий в Берлине о свободе слова и собраний вице-президент бундестага, депутат от партии "зеленых" Клаудия Рот. Она полагает, что свобода мнений и право на митинги, в принципе, должны существовать, но не тогда, когда они становятся нападками, угрозой для демократии и здоровья людей. Ну а решать, что считать нападками и "попыткой экстремистов эксплуатировать право на митинги", будут, разумеется, власти.

Кстати, масштабный марш в Берлине против действий правительства должен был пройти еще 1 августа. Но тогда его не позволила провести полиция, обвинив уже собравшихся участников в несоблюдении предписанной властями дистанции в полтора метра. Да и прошедшая 29 августа демонстрация также могла не состояться - власти ФРГ наложили на ее проведение запрет, который лишь в последний момент снял Административный суд Берлина.

"У меня очень много вопросов, на которые я как гражданин Германии не могу получить ответа. А если пытаешься с кем-то пообщаться на эту тему, то тебя записывают в конспирологи", - приводит "Дойче велле" слова одного из участников берлинской демонстрации, режиссера Ины Майер. Но ведь о том же говорят протестующие в США или участники движения "желтых жилетов" во Франции. Они возмущены навешиванием на них общественных ярлыков - сегодня на Западе если выступаешь против власти, имеешь отличное от навязанного мейнстримом мнение по расовым вопросам или в отношении сексуальных меньшинств, то автоматически попадаешь в разряд экстремистов. Со всеми вытекающими для карьеры последствиями. Во вторник стало известно, что в Британии решили отправить на специальный тренинг даже депутатов. Они должны "изживать в себе бессознательный расизм".

На митинге в Берлине выступил племянник убитого президента США Роберт Ф. Кеннеди-младший. В Соединенных Штатах про него писали, что он отправился в Германию для разговора с пятью тысячами нацистов. "Я вижу полную противоположность нацистов. Я вижу людей, которые просто хотят другого правительства, которым нужны лидеры, которые не будут им врать. И которым не нужны правители, которые устанавливают правила, как им заблагорассудится", - обратился к собравшимся в немецкой столице людям Кеннеди-младший. Кстати, согласно проведенному в США соцопросу, девять из десяти американцев не доверяют своим СМИ. По мнению респондентов, они преследуют корыстные политические цели и "искажают новости".

В немецкой Саксонии премьер Михаэль Кречмер пришел на демонстрацию в Дрездене, где полтора часа общался со своими критиками. "Отстаивая решения властей, Кречмер продемонстрировал уважение к альтернативным мнениям", - написала в этой связи газета Die Welt. Однако в Берлине к демонстрантам в минувшие выходные никто из руководителей Германии не вышел и вступить в диалог им не предложил. Протестующих без лишних слов жестко разогнала полиция...

Общая память, общий урок

Посол России в Китае Андрей Денисов и посол Китая в России Чжан Ханьхуэй о попытках переписать историю Второй мировой войны и российско-китайском стратегическом партнерстве

Текст: Константин Щепин (Спецпроект "Россия-Китай: события и комментарии")

В год 75-летия победы во Второй мировой войне Россия и Китай вновь подчеркивают, что не допустят попыток переписать историю тех событий и останутся стоять на страже глобального мира, ценность которого продемонстрировали ужасы прошлой войны. Об этом в преддверии Дня Победы во Второй мировой войне - 3 сентября - заявили высокопоставленные дипломаты России и КНР.

Андрей Денисов, Чрезвычайный и Полномочный Посол России в КНР

2020 год для России и Китая имеет особое значение. Народы наших стран отмечают знаменательные события - 75-летие победы советского народа в Великой Отечественной войне и 75-летие победы китайского народа в антияпонской войне - как говорят в Китае, "войне сопротивления Японии за спасение Родины".

Тогда, в уже далеком от нас 1945 году, беспримерными усилиями армий и народов союзных стран была победоносно завершена Вторая мировая война - самая масштабная и кровопролитная война в истории человечества.

Наши страны были союзниками в войне и понесли в ней самые большие потери. Боевое братство того времени - славная страница в истории двусторонних отношений. Роль Советского Союза и Китая в достижении победы видна, а историю крупнейшей военной страды в истории человечества нужно изучать уважительно и бережно, без искажений и политизации.

Наши страны выражают твердую решимость противостоять любым попыткам исказить историю Второй мировой войны, провести ревизию послевоенного устройства мира, обелить немецкий нацизм и японский милитаризм. Такого рода попытки не только неприемлемы, но и преступны.

После той войны прошло три четверти века. Мир кардинально изменился, мы смогли за эти годы избежать повторения мировых войн. Но все же человечеству приходится сталкиваться с крайне серьезными новыми вызовами и угрозами. Множатся локальные и региональные вооруженные конфликты. Соперничество между великими державами порой приобретает весьма напряженный характер.

Российско-китайское стратегическое партнерство зиждется на общем понимании коренных вопросов мироустройства, созвучных принципиальных подходах к актуальным международным проблемам, широкой общности интересов и глубоком взаимном доверии. Взаимодействие Москвы и Пекина осуществляется в условиях весьма переменчивой и сложной международной обстановки. Дипломатия наших стран должна реагировать на новые вызовы без промедления и проявлять инновационный подход в нестандартных ситуациях. Примером такого "черного лебедя" стала пандемия COVID-19, резко и непредсказуемо осложнившая международные связи и обмены.

Москва и Пекин поддерживают центральную роль ООН и ее Совета Безопасности в мировых делах, взаимодействуют в рамках широкого круга различных международных форматов - ШОС, БРИКС, "Группы двадцати". Важное место занимает трех- и многостороннее партнерство с Индией, Ираном, Монголией, странами АСЕАН. Россия и Китай координируют позиции по всем "горячим" темам международной повестки, вносят вклад в снижение напряженности вокруг Корейского полуострова, в Афганистане, на Ближнем и Среднем Востоке.

На пространстве Евразии приоритетным направлением взаимодействия является сопряжение строительства ЕАЭС и китайской инициативы "Один пояс, один путь". Большие перспективы имеют сотрудничество на обширном Евразийском пространстве, а также в Арктике, в том числе освоение потенциала Северного морского пути.

Антироссийская и антикитайская политика США создает дополнительную нестабильность в международных отношениях, несет риски развитию не только наших стран, но и государств, объединений и регионов, с которыми мы тесно связаны экономически. Безответственные действия Вашингтона по слому сложившейся системы поддержания стратегического баланса и обеспечения глобальной безопасности вынуждают Россию и Китай предпринимать необходимые меры по защите мира и стабильности в регионе и в глобальном масштабе.

В годы Второй мировой войны Советский Союз, несмотря на антикоммунистические взгляды Чан Кайши, оказывал гоминьдановскому правительству весомую помощь в борьбе с иностранными захватчиками и в то же время всячески поддерживал Компартию Китая, ее руководство. В период с 1937 по 1941 год в Китай были направлены 3665 советских военных специалистов, в том числе около 2500 летчиков и техников. 14 из них были удостоены звания Героя Советского Союза. Не вернулись домой более 200 наших военных. СССР в те годы стал единственным государством, оказавшим реальную помощь Китаю поставками военной техники.

После победы над фашистской Германией Советский Союз, верный своим союзническим обязательствам, направил войска на восток и в августе 1945 г. в координации с китайскими союзниками нанес сокрушительный удар по расквартированной на северо-востоке Китая японской Квантунской армии. Почти 12 тысяч наших солдат и офицеров отдали жизнь за освобождение Китая. Маньчжурская стратегическая наступательная операция стала одной из самых крупных военных операций за всю Вторую мировую войну. Этому в немалой степени способствовала поддержка китайских и монгольских бойцов, партизан, местного населения Северо-Восточного Китая.

Сыны и дочери Китая вместе с советским народом боролись с врагом и на Западном фронте. Достаточно вспомнить о сыне председателя Мао Цзэдуна - офицере Красной Армии Мао Аньине. Даже дети - китайские воспитанники Ивановского интернационального детского дома, оказавшиеся тогда в нашей стране, как могли помогали общей борьбе.

Память о наших павших воинах в Китае хранят многочисленные военно-мемориальные объекты на китайской земле, посвященные их подвигу. Подготовлены подробные описания 83 таких объектов, включая 60 воинских захоронений и 23 памятника. Много внимания уделяется их содержанию и ремонту. Мы искренне благодарны китайским друзьям, которые чтят память советских воинов. Прошли годы, но мы продолжаем находить воинские захоронения той военной поры. По обобщенным данным, на территории КНР в разные исторические периоды захоронено более 35 тыс. российских и советских воинов. Есть вероятность, что это число может возрасти по мере проведения архивных изысканий и поисковых работ.

В декабре 2018 г. на официальном сайте Посольства России в Пекине был запущен портал на русском и китайском языках, посвященный военно-мемориальной работе в Китае. Это единственный двуязычный источник сведений по данной теме в глобальном информационном пространстве. В канун 75-летия победы наше посольство размещало на платформе наиболее популярных в Китае соцсетей публикации по истории Великой Отечественной войны и освобождения Северо-Востока Китая. Отмечаем возрастающий интерес китайской аудитории к этой теме. Это подтверждает китайскую мудрость - "не забывай о делах прошлого, они - учитель будущего".

Чжан Ханьхуэй, Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в России

Вторая мировая война стала беспрецедентной катастрофой в истории человечества. Будучи основными театрами военных действий в Азии и Европе, Китай и Россия возложили на себя тяжелую задачу дать отпор японскому милитаризму и немецко-фашистской агрессии. Китай и Россия пережили жесточайшие испытания и ценой огромных потерь внесли немеркнущий вклад в достижение победы во Второй мировой войне, избавив человечество от гибели.

История не подлежит забвению, история не будет забыта. Ради достижения победы в Великой Отечественной войне русский и другие братские народы понесли огромные потери - погибло 27 миллионов человек, почти в каждой семье были погибшие и раненые. Ради защиты государственной независимости и достоинства, а также справедливости и мира во всем мире участники войны своими подвигами написали трагическую поэму борьбы со злом. Антияпонская война в Китае началась в самый ранний период, эта была самая продолжительная война, которая проходила в тяжелейших условиях, как и Россия, Китай понес колоссальные жертвы. Но это не сломило китайскую армию и китайский народ, которые вели суровую борьбу с японскими агрессорами, уничтожив и оттянув на себя силы противника и заплатив за это огромную цену - более 35 миллионов погибших и раненых. В итоге Китай добился великой победы в антияпонской войне, внес огромный вклад в достижение победы во Второй мировой войне.

Народы Китая и России взаимно поддерживали и помогали друг другу, сражаясь плечом к плечу с фашизмом и милитаризмом, их боевая дружба скреплена кровью и самой жизнью. В самое трудное время Великой Отечественной войны лучшие сыны и дочери китайского народа решительно вступили в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Мао Аньин - старший сын председателя Мао Цзэдуна, который был политруком танковой роты Первого Белорусского фронта, в годы войны преодолел тысячи километров, участвуя в боях и дойдя до Берлина. Китайский летчик Тан До, который был заместителем командира авиастрелкового полка Советской армии, как атакующий ястреб, совершил ряд успешных налетов на вражескую авиацию. Российский народ во время антияпонской войны оказывал китайскому народу ценную политическую и гуманитарную помощь. В качестве помощи СССР в Китай поступили большие партии вооружения и материалов. Более двух тысяч советских летчиков-добровольцев в составе боевых бригад пришли на помощь китайскому народу, чтобы отразить японскую агрессию, из них более двухсот сложили жизни в боях на китайской земле. В завершающую фазу войны части советской Красной армии были передислоцированы на северо-восток Китая, чтобы вместе с китайской армией и народом сражаться с японцами, это стало мощной поддержкой для достижения окончательной победы китайского народа над врагом.

Народы Китая и России воевали плечом к плечу, заложив основы великой дружбы, которая стала неистощимым по мощи импульсом в развитии китайско-российских отношений и вековой дружбы между нашими народами. Будучи главными победителями во Второй мировой войне и постоянными членами Совета Безопасности ООН, Китай и Россия придерживаются общепризнанного подхода к истории Второй мировой войны, выступают против фальсификаций исторического прошлого, возложив на себя особую миссию по поддержанию глобального мира и безопасности, содействуя развитию и прогрессу всего человечества. 24 июня этого года в канун празднования 75-летия победы в Великой Отечественной войне министр обороны Китая, генерал-полковник Вэй Фэнхэ возглавил китайскую делегацию и роту почетного караула Народно-освободительной армии Китая, которая приняла участие в военном параде на Красной площади в Москве, чтобы оказать практическую поддержку России и продемонстрировать непримиримую позицию по поводу наглых попыток искажения и преуменьшения некоторыми странами значимости истории Второй мировой войны и отрицания заслуг Советского Союза в борьбе с фашизмом. Китай продолжит вместе с Россией твердо отстаивать итоги победы во Второй мировой войне, защищать международную справедливость, поддерживать и претворять в жизнь принципы многосторонности, чтобы неизменно быть созидателями глобального мира и развития, а также блюстителями международного порядка.

Россия. Китай > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 2 сентября 2020 > № 3486574 Андрей Денисов, Чжан Ханьхуэй

Знаниям - силу

Михаил Мишустин рассказал о программе развития искусственного интеллекта

Текст: Галина Мисливская (Краснодар)

Правительство в ближайшие четыре года выделит 12 млрд рублей на поддержку стартапов в сфере высоких технологий, а также в два с лишним раза увеличит прием в вузы на IT-специальности. Об этом заявил во вторник глава кабмина Михаил Мишустин во время рабочей поездки в Южный федеральный округ. Премьер посетил Кубанский государственный университет (КубГУ) и поздравил его студентов и преподавателей с Днем знаний.

В эти дни вуз отмечает столетний юбилей. В сентябре 1920 года он был основан как институт народного образования, спустя полвека получил статус университета. Сейчас в КубГУ обучается около 28 тысяч студентов, в том числе иностранцы, граждане 55 стран мира. Среди известных выпускников университета - действующий глава Краснодарского края Вениамин Кондратьев, главный редактор телеканала RT Маргарита Симоньян и основатель торговой сети "Магнит" Сергей Галицкий.

Посещение университета председатель правительства начал с осмотра обновленного фасада главного корпуса. "Пятьдесят лет назад был изготовлен этот фасад, но он за эти годы пришел в негодность, и вот мы в течение года его восстанавливали c сохранением исторического облика", - рассказал премьеру ректор университета Михаил Астапов. Федеральный бюджет выделил на капитальный ремонт здания более 83 млн рублей, еще 67,4 млн вуз привлек из внебюджетных источников. Это позволило к столетнему юбилею отремонтировать фасад, который давно стал важным элементом архитектурного облика Краснодара. Освежили мозаичное панно 1980-х годов и даже стены общежития, примыкающего к главному корпусу.

Михаил Мишутин поздравил руководство вуза и студентов с началом учебного года и столетним юбилеем КубГУ. "За это время вуз стал одним из крупнейших в стране научно-образовательных центров", - отметил он в ходе встречи с молодыми учеными и предпринимателями. "Вы знаете, что университет у вас федеральный, его поддерживает Российская Федерация, каждый год предоставляется соответствующая субсидия, более 1,2 млрд рублей предусмотрено в бюджете", - подчеркнул премьер.

Кроме того, вуз получит подарок к столетию основания. Идею подали первокурсники в ходе встречи с главой правительства на стадионе университетского кампуса. "Они сказали о том, что есть проблемы с общежитием", - рассказал Мишустин. "Мы тут посоветовались, здесь и министр финансов, и министр науки и образования, и решили сделать вам такой подарок: как только мы приедем, мы оформим все документы, чтобы обеспечить соответствующее финансирование, чтобы построить новый корпус для общежития Кубанского госуниверситета. Я думаю, это будет хороший подарок к столетию (вуза)", - отметил глава кабмина.

На встрече с молодыми учеными и предпринимателями председатель правительства рассказал о государственных программах поддержки науки и инноваций. В частности, планах развития технологии искусственного интеллекта. "Вы знаете, что принята соответствующая программа на четыре года, но самое важное - предусмотрены специальные гранты, которые будут в течение четырех лет выделяться на развитие небольших стартапов и компаний, которые уже в большом количестве присутствуют на нашем рынке информационных технологий", - сказал он. По словам Мишустина, в течение этого срока будет выделено около 12 млрд рублей на помощь 1 тыс. 200 стартапов. Он также рассказал о планах увеличить прием в вузы на IT-специальности: "Сейчас примерно 50 тысяч человек обучается, а через буквально четыре года мы планируем такой набор делать на 120 тысяч человек".

Один из участников встречи рассказал о космических исследованиях, которые проводит КубГУ. По его словам, часть перспективных проектов уже проходит испытания. "Сейчас очень актуально в мире, и у нас активно работают над этим - системой группировки низкоорбитальных спутников для организации широкополосной связи интернет", - ответил Михаил Мишустин. Премьер уверен, что будущее - за широкополосной связью. "Поэтому было бы здорово, если вы свои знания сосредоточить в эту сторону. Планируется большая федеральная программа", - добавил он.

В КубГУ главе правительства показали разработки молодых ученых вуза. В том числе - автоматизированный комплекс "ИКМед" знаменитого концерна "Калашников", в разработке которого участвовали кубанские специалисты. Комплекс позволяет выявлять людей с повышенной температурой в местах массового скопления. Он уже применяется на практике. Действие прибора немедленно проверили на полпреде президента в ЮФО Владимире Устинове. "У Владимира Васильевича 34,8, может такое быть?" - спросил Мишустин, увидев результаты замера. Ему ответили, что это температура на поверхности тела.

Премьер также посетил центр "Аналит", научное и производственное подразделение КубГУ. Центр ведет исследования в области аналитической химии и химического анализа окружающей среды, участвует в федеральных и ведомственных целевых программах. К его работе привлекают не только выпускников, но и студентов вуза. "Аналит" сотрудничает с профильными научными центрами за рубежом - в США, Польше, Швеции, Турции. Среди крупнейших потребителей его разработок - "Роснефть" и "Приазовнефть".

Юбилей КубГУ - не единственный праздник, на который правительственная делегация попала в Краснодаре. Первого сентября юбилей отметил глава региона Вениамин Кондратьев. "Давайте поздравим, сегодня Вениамину Ивановичу исполнилось 50 лет", - сказал премьер в завершении встречи в университете.

Затем Мишустин и Кондратьев провели двустороннюю встречу, на которой обсудили социально-экономическую ситуацию в регионе. Глава правительства выразил готовность оперативно рассмотреть все предложения руководства региона по развитию туризма. "И чем можем, поможем обязательно", - добавил он. Кроме того, Мишустин обещал помочь Кубани с закупкой машин "скорой помощи". По словам Вениамина Кондратьева, регион нуждается в 60 новых автомобилях.

Ячейка с миллионами

СКР сообщил об аресте имущества Сергея Фургала

Текст: Наталья Козлова

Ведомство Александра Бастрыкина заявило о находке большой суммы денег, принадлежащей бывшему губернатору Хабаровского края Сергею Фургалу. Напомним, что следствие в отношении него ведет центральный аппарат - Главное управление по расследованию особо важных дел СК России. Как объяснили корреспонденту "РГ" в СКР, по ходу расследования заявлен гражданский иск к экс-губернатору родными погибших, в убийстве которых обвиняют Фургала.

Вот следствие и занялось поиском имущества Фургала.

По словам сотрудников ведомства, ими была получена информация о нахождении в банковской ячейке, оформленной на родственницу бывшей супруги Сергея Фургала, 400 тысяч долларов США. Это больше 29 миллионов рублей. Объяснить происхождение этих средств женщина не смогла, при этом ее официальный доход с учетом трудового стажа не позволил бы накопить подобные сбережения. Следствие обратилось в суд с ходатайством об аресте этих денег, и оно было удовлетворено.

Также судом наложен арест на автомобили Toyota Land Cruiser и Lexus LX570, принадлежащие Сергею Фургалу.

А еще арестованы деньги - около 3 миллионов рублей и 3,7 тысячи долларов, обнаруженные при обыске у обвиняемого.

В СК напомнили, что после убийства предпринимателя Евгения Зори на первоначальном этапе Сергей Фургал задерживался в качестве подозреваемого. Задержание обосновывалось показаниями свидетелей и другими материалами следствия. Однако спустя непродолжительное время уголовное преследование в отношении него было прекращено.

Это было связано с тем, что Фургал оказывал влияние на отдельных высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. С учетом же собранных на этот момент доказательств следствие обратилось в суд с ходатайством об отмене постановления о прекращении уголовного преследования Фургала в 2004 году. Суд первой инстанции удовлетворил это ходатайство.

Ребенок до востребования

Новые законопроекты защитят семью от чиновников и ограничат опеку

Текст: Елена Чинкова

Сенатор Елена Мизулина в эксклюзивном интервью рассказала, как защитит семьи от чиновников, как однополые пары умудряются жениться в России и нарушает ли Ольга Бузова закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди детей.

Елена Борисовна, вы с другими сенаторами внесли в Госдуму громкий пакет законопроектов, направленных на защиту семьи. О содержании - чуть позже. Реакцию депутата Оксаны Пушкиной, назвавшей это "тягчайшем мракобесием", мы уже слышали. А как относятся другие коллеги?

Елена Мизулина: Многие, кто поспешил выступить с критикой, скорее всего, не читали пакет законопроектов и не знакомы с их содержанием. Законы о поправках очень сложные в изучении, с ними надо уметь работать. Многие депутаты и сенаторы хотели присоединиться к нашей инициативе и войти в состав авторов законопроекта, но в соответствии с изменениями в Регламенте Госдумы после внесения это уже сделать невозможно.

Мы предложили концептуально иной подход, систему временных мер защиты ребенка в экстренных случаях, когда родители не могут осуществлять свои родительские права. Перечень таких случаев четко зафиксирован в законопроекте. Уверена, что обсуждение будет продолжено и осенью.

А теперь о содержании. Что важного предлагаете?

Елена Мизулина: Мы работали над проектом три года. Для этого была создана Временная комиссия Совета Федерации по подготовке предложений по поправкам в Семейный кодекс РФ (Мизулина ее возглавила. - Ред.). За 25 лет многое в жизни изменилось, тогда на общественные запросы, традиционные семейные ценности, институт брака, многодетной семьи не обращали внимания, было не до этого. Помню, когда обсуждался проект Конституции 1993 года, эти вопросы вообще не всплывали. Как только страна стала жить лучше, мы начали обращать внимание на то, в какой среде растут наши дети, реагировать на то, что отобрание детей очень часто происходит необоснованно - нет ремонта, нет работы, кроватка не та...

Поэтому сформировался общественный запрос на защиту семьи от необоснованного вмешательства.

Над нашим пакетом работали представители всех родительских организаций России и ученые, мы провели 18 парламентских слушаний и "круглых столов".

На первом месте стоят вопросы отобрания ребенка. В Семейном кодексе это статья 77.

Вроде бы одна статья, но просто переписать ее невозможно. От нее зависит, как у нас работает институт лишения родительских прав, как устроен институт установления факта утраты ребенком родительского попечения. Мы взяли основные сферы семейного права, где вмешательство необходимо, но вместе с тем оно не должно быть беспредельным.

Мы предлагаем ввести принцип презумпции добросовестности осуществления родителями родительских прав (пока их недобросовестность не установит суд) и принцип права ребенка на родную семью.

Ваши критики считают, что презумпция добросовестности приведет к оправданию жестокого обращения с детьми и их гибели до вмешательства органов опеки.

Елена Мизулина: Для ребенка отобрание - одно из самых опасных общественных действий. Когда его вырывают из родной среды и перемещают в другое место, это огромный стресс. Мы исходили из того, что надо в первую очередь защитить интересы ребенка. При появлении внезапных обстоятельств первое, что надо сделать, - обеспечить безопасность ребенка. Каким образом? Организовать временный присмотр других взрослых, прежде всего родственников и тех, кого он знает. Представьте, единственный родитель попал в ДТП, находится без сознания, его надо везти на скорой в больницу. В такой ситуации. по нашему законопроекту, ребенок остается с теми, кого он знает. Заполняется форма акта о временных мерах защиты. Нет таких людей рядом - тогда устройство ребенка, а не отобрание, и не в детский дом, а в организацию социального обслуживания.

Детский дом - только в крайней ситуации, если в округе нет ничего другого.

Или другая ситуация: отец ребенка дебоширит, а полиция его не забирает. Как обезопасить ребенка? Почему в этой ситуации отбирают ребенка, а не изолируют родителя, который совершает противоправные действия? По всей стране есть центры социального обслуживания со стационарным проживанием - мы прописали, что туда можно поместить ребенка вместе с лицом, временно осуществляющим его защиту. Ему будет комфортно. Таким образом, присмотр обеспечен, а дальше разбирайтесь.

Кроме того, мы предусматриваем поправки в Уголовно-процессуальный кодекс. Легкие телесные повреждения или повторные побои - преступления небольшой тяжести, по которым пока невозможно задержать. А у нас есть поправка о том, что если человек представляет угрозу и нужно обеспечить безопасность членов семьи, то задерживать можно. Есть такая мера пресечения, как запрет совершения определенных действий. Мы сделали дополнение, что это может быть и запрет совместного проживания с теми, для кого этот человек представляет угрозу.

Вы предлагаете закрепить право детей жить в родной семье и гарантировать родственникам в случае чего преимущественное право на их воспитание. Сейчас не так?

Елена Мизулина: Нет, в Семейном кодексе вообще нет никакого преимущественного права родственников. Решение принимают органы опеки на местах. В последние годы они стали более аккуратно относиться к таким вещам, но мы не можем полагаться только на личные качества чиновников. Есть множество случаев, когда решение принимается необдуманно. Поэтому в случае отказа перечень оснований должен быть исчерпывающий. Мы даже в госбанк данных о детях, оставшихся без попечения родителей, вносим в анкету графу с указанием, были ли предприняты органами опеки и полицией меры по установлению сведений о родственниках и их уведомлению о ребенке. Это обязательное условие.

Что запретят опеке

Вы хотите запретить органам опеки заходить в дом для проверки бытовых условий проживания ребенка без согласия жильцов. Это чтобы детей не забирали из-за полупустого холодильника?

Елена Мизулина: Да, конечно. У них формулировка - "нахождение ребенка в обстановке, угрожающей его жизни и здоровью". Начинаешь разбираться, и выясняется, что ремонта давно нет, грязно... Но у нас и без детей таких квартир хватает, и к ним вы просто так не зайдете. Почему наличие ребенка является входным билетом для выламывания дверей? В Законе "О полиции" четко сформулировано, когда полиция может войти в жилье, например, для пресечения преступлений, там все прописано. Зачем эти набеги опеки? Это может быть оговор. Без акта ввалились, а через несколько дней протокол обследования составляют. Если вы делаете это во имя ребенка, то пощадите хотя бы его. Если речь о преступлении, получайте санкцию на обыск.

Вы прописали, что родители - это кровные мать и отец. А как быть в случае суррогатного материнства?

Елена Мизулина: Это отдельная тема, мы ее не затрагиваем. Я в свое время пыталась над ней работать, было многое сделано, все было бы регламентировано и таких случаев торговли детьми, которыми сейчас занимается Следственный комитет, не случилось бы.

Как однополые пары женятся в России

Особый шум наделал пункт, дословно, о прекращении практики заключения браков между лицами одного пола, в том числе сменившими пол, и усыновления такими парами детей. "Безусловно, некая формализация нового положения Конституции необходима. Поправка вступила в силу, поэтому так или иначе ее нужно формализовать", - прокомментировал это пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. То есть на сегодня это уже и так запрещено?

Елена Мизулина: Конечно. В действующем Семейном кодексе установлен запрет на усыновление детей лицами, состоящими в однополых браках. Те, кто возмущается, не читали закон. Они прочитали только короткую справку к нему о новых положениях в нашем пакете. Там написано о том, что вводится запрет на заключение брака между лицами одного пола - тем самым, запрет на усыновление. Если бы они посмотрели закон, то увидели бы, что в Семейный кодекс мы предлагаем две поправки: определение термина брака, потому что в Конституции он сформулирован как принцип - "союз между мужчиной и женщиной". Мы же записали "союз мужчины и женщины, направленный на создание семьи, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния". И в статью 14 Семейного кодекса, которая предусматривает обстоятельства, препятствующие заключению брака, мы внесли обстоятельство: между лицами одного пола.

У нас и сейчас нет таких браков.

Елена Мизулина: Это не совсем так. В законодательстве об актах гражданского состояния предусмотрено, что в случаях изменения пола гражданин на основании медицинского документа вправе подать заявление о том, чтобы ему сменили все документы и поменяли везде данные о поле. Если бы речь шла только о паспорте, но меняются все документы, включая свидетельство о рождении. Возникла такая практика: пара по паспортам разнополая, а сотрудникам ЗАГСов очевидно, что однополая, поэтому ЗАГСы в регистрации брака стали отказывать. А граждане стали обращаться в суды и начали выигрывать иски. Временная комиссия запрашивала информацию, оказалось, что это повсеместная практика! В результате они получают права на усыновление и опеку.

Мы предложили очень деликатный вариант, и его можно обсуждать: в свидетельство о рождении и в первичные записи о рождении изменения не вносятся. При регистрации брака руководитель ЗАГСа, если он видит, что пара явно однополая, может потребовать предоставить свидетельство о рождении.

А если желающий усыновить ребенка представитель секс-меньшинств одинокий или не состоит в браке?

Елена Мизулина: Тут мы ничего не можем сделать. У членов временной комиссии были предложения о том, чтобы одинокие люди не могли усыновлять детей, но это неправильно.

Фейки вместо аргументов

Из-за этого пункта в Москве и Петербурге прошли трансгендерные пикеты, активисты ЛГБТ пожаловались на вас в ООН. В Сети появились старые фейки о вашем сыне, якобы сыгравшем гей-свадьбу в США. А лидер российского ЛГБТ-движения Николай Алексеев в интервью "Уралинформбюро" адресовал вам следующий вопрос: "Всем очевидно, что в России нет очередей из трансгендеров на усыновление детей и не будет. Поэтому это очередной пиар. В России уже сейчас тысячи детей воспитываются в однополых семьях. Что делать с ними?"

Елена Мизулина: Меня пытаются дискредитировать в глазах людей, повлиять на ряд моих коллег. Когда применяется такая риторика с фейками, значит, у них нет аргументов. Мне все равно, я в себя это не впускаю. Безусловно, информация о моем сыне - фейк, и довольно старый, он появился еще в 2014 году, и мы все дружно посмеялись.

Что касается вопроса общественного деятеля, то действительно есть большое количество таких усыновлений, и это очень серьезные риски. Речь не идет о запрете усыновления, тем более одинокими лицами. Но пусть хотя бы не будет зарегистрированных браков, которые дают полные права. Число детей, которое может быть устроено в такие семьи, после принятия нашего пакета сократится в разы. Потому что мы защищаем право ребенка на родную семью.

Следственный комитет сейчас в ходе проверки как раз опроверг еще один фейк - о наличии у вас гражданства Бельгии. Как будете разбираться с такими "информаторами"?

Елена Мизулина: Я не буду разбираться. Все, что я могла сделать правовым образом, я сделала. Следственный комитет продолжает эту работу, выявляя уже обстоятельства распространения. Я буду следить чисто из профессионального интереса. А так я ни с кем никогда не свожу счеты, мне это не нужно. Я уверена, что это делалось по заказу, это попытка дискредитировать меня, чтобы не было доверия ко мне и моим законодательным инициативам. Как только я готовлю серьезные законопроекты и идет серьезная работа, особенно связанная с темой укрепления традиционных семейных ценностей и защиты детей от преступлений педофилов, сразу начинаются организованные вбросы.

Спорная тема

Нарушает ли Бузова закон?

Популярная среди молодежи бывшая ведущая "Дома-2", а ныне певица Ольга Бузова в ответ на ваши инициативы публично призывает в своем "Инстаграме" легализовать однополые браки, говоря, что никакая пропаганда не заставит поменять ориентацию. Мол, сама держала в руках радужный флаг, и ничего. У нее 21,5 млн подписчиков. Не подпадает ли она под ваш громкий закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди детей?

Елена Мизулина: Я хотела бы послушать, что она будет говорить, когда у нее самой появятся дети.

Среди ее подписчиков много несовершеннолетних, на взрослых такая пропаганда не действует, но дети подвержены влиянию очень многих факторов, включая такие заявления. С ее стороны, полагаю, это было безответственное заявление, вероятно, связанное с тем, чтобы удерживать интерес к своей персоне и максимально привлекать и наращивать число подписчиков. Такова реальность.

Но при таком взгляде и подходе блогеры, рассуждающие про семейные ценности и делающие информационные вбросы, должны понимать, что они не должны нарушать права тех, кто отстаивает позицию традиционных семейных ценностей, ценностей счастливого брака мужчины и женщины, их детей и родственников.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > rg.ru, 2 сентября 2020 > № 3486535 Елена Мизулина

Раскол в оппозиции: смута в Белоруссии вышла на новый уровень

По всей видимости, уже в ближайшем будущем события в соседней стране примут кульминационный характер.

Философ Владимир Василиев продолжает анализировать события в Белоруссии, делая на основе своих выводов прогноз на ближайшее будущее.

Владимир Василиев

Как сообщили утром 1 сентября СМИ РФ и Казахстана, Мария Колесникова, которая до сего дня была руководителем предвыборного штаба В.Д. Бабарико (председатель правления дочернего банка Газпромбанка в Беларуси) и одним из главных деятелей президиума Координационного совета оппозиции, заявила, что она готова взять на себя роль лидера оппозиции в Беларуси.

Вчера Мария Колесникова и Виктор Бабарико посредством публикации видеообращения ко «граду и мiру» объявили о создании политической партии под названием «Вместе».

На прямой вопрос журналиста газеты «Коммерсантъ», готова ли Колесникова к ноше лидера оппозиции Беларуси, она ответила: «Да, я понимаю, что становлюсь этим лидером».

Важная «мелочь» — одно из самых массовых, в том числе и в Интернете, СМИ РФ — газета «КоммерсантЪ» уже далеко не в первый раз берёт интервью у Колесниковой и публикует его, тем самым продвигая или, на сленге политтехнологов, раскручивая Колесникову в РФ и во всём русскоязычном пространстве.

Газета «КоммерсантЪ», как и весь издательский дом «КоммерсантЪ», ранее совсем не была замечена в оппозиционности Кремлю. Наоборот, журналисты этой газеты всегда включались и включаются администрацией президента РФ и аппаратом правительства РФ соответственно в президентский и премьерский «пулы журналистов».

И ещё одна «мелочь» — федеральные и региональные государственные СМИ РФ, начиная с «Парламентской газеты» и редакций телевидения центральных регионов РФ (Москва, Московская область и другие регионы ЦФО), как по команде дали сегодня сообщения: «Белорусская оппозиция обрела лидера — Марию Колесникову»...

О намерении создать партию Бабарико с Колесниковой только-только заявили. Эту партию ещё надо создать фактически и зарегистрировать юридически, а в Беларуси за последние 20 лет никому этого не удалось сделать!

Но для общенационального политического лидерства этого совсем не достаточно. Для этого требуется получить признание политического национального лидерства М.А. Колесниковой со стороны основных политических сил Беларуси, которого пока ещё нет (нечего признавать), и совсем ещё не факт, что это признание будет получено: во всяком случае — это дело совсем не вчерашнего и даже не завтрашнего дня, но будущих месяцев.

Однако, несмотря на всё это, российские государственные СМИ как по команде (а может быть как раз по команде) вдруг согласно выдали вселенский трубный глас о планируемом общенациональном политическом лидерстве Марии Колесниковой как о факте, политически уже свершившемся в политических небесах обетованных!

Так кто же есть Мария Алексеевна Колесникова? 24.04.1982 г.р., получила образование сначала в Минской государственной академии музыки (флейта, дирижирование), а затем в Высшей школе музыки в Штутгарте (ФРГ).

Сначала она организовывала международные культурные (музыкальные) проекты в Германии и Белоруссии («музыка для взрослых»), а затем стала руководителем «международным проектом по продвижению белорусской культуры в мире».

Так вот одним из «спонсоров» этого «международного проекта» Колесниковой в Беларуси как раз и стал В.Д. Бабарико («естественно», «спонсором» за счёт средств дочернего банка Газпромбанка в Минске — БелГазпромбанка).

Сегодня бывший министр культуры Беларуси, член президиума Координационного совета оппозиции Павел Латушко в интервью для белорусского СМИ «Новости.TUT.BY» заявил об инициативе создания политической партии во главе с Колесниковой: «Для меня это стало новостью».

По словам Латушко, на заседаниях президиума Координационного совета оппозиции (КС) он неоднократно ставил вопрос о том, чтобы КС получил не только общественный, но и правовой статус, став «общественным движением» (организацией) как юридическим лицом по законодательству Беларуси. Реализовать эту идею он предлагал публично ещё до того, как вошёл в состав КС, а, войдя в него, предлагал уже совместно с юристом Лилией Власовой, которая также является членом президиума КС.

Латушко в этом интервью также подчеркнул: «Вчера я публично на пресс-конференции говорил о важности преобразования КС в общественное движение с юридическим статусом.

Вчера же поздно вечером после заседания КС со стороны штаба Виктора Бабарико прозвучала своего рода видоизмененная инициатива — создать политическую партию.

Ну что же — это политический процесс. Политические партии и политический плюрализм важны для функционирования политической системы государства. Фактически складывается новая ситуация с учетом новой инициативы части членов президиума КС...

Знал ли я о подобной инициативе части членов президиума КС? Нет, не знал. ...

Фактически создается новая политическая ситуация, которая с точки зрения логики имеет право и место быть».

На вопрос «если штаб Бабарико будет предлагать вам участвовать в их партии, какое будет ваше решение?» Латушко ответил так: «Таких планов у меня нет. ...В то же время у меня есть планы на будущее, которые на данный момент требуют дополнительной детальной проработки. Их я озвучу позже».

Похоже, этими политическими заявлениями Бабарико и Колесниковой, с одной стороны, и Латушко, с другой, а равно и соответствующими этим заявлениям действиями в рядах буржуазной оппозиции Беларуси обозначен раскол.

Если это действительно так, то этими публичными заявлениями и действиями явлено, что пока вся эта оппозиция, символизируемая своим Координационным советом, была «общебуржуазной демократической» оппозицией, во-первых.

Внутри этой оппозиции до сих пор были представлены особенные интересы различных группировок (подклассов) внутренней буржуазии Беларуси, неразрывными узами связанных с родственными подклассами буржуазии в других государствах Европы, включая РФ, и мiра (прежде всего, в США), во-вторых.

И, наконец, в-третьих, в таком случае, если он имеет место в действительности, этим впервые публично явлен идущий изначально процесс политического структурирования этой «общебуржуазной демократической» оппозиции.

Чем обусловлен этот процесс политического структурирования «общебуржуазнной демократической» оппозиции Беларуси?

Этот процесс обусловлен различиями классовых интересов, идеологических и политических (внутренних и внешних) ориентаций соответствующих группировок буржуазии внутри Беларуси, каждая из которых завершает своё становление в качестве особого подкласса буржуазии для себя, с одной стороны.

А с другой стороны, этот же самый процесс обусловлен вхождением Смуты в Беларуси в кульминационную фазу, а именно в фазу борьбы между этими подклассами внутренней и внешней буржуазии за частное присвоение государственной власти над Беларусью.

По сообщению сетевого издания «Настоящее время» администрации областей Беларуси начали удалять со своих сайтов всю информацию о прошедших выборах президента Беларуси: «Не уверены, что Лукашенко сохранит власть».

Если это действительно так, и если это уже приняло массовый (повсеместный) характер, то это как раз и есть существенные признаки вхождения Смуты в Беларуси в свою кульминационную фазу.

Кстати говоря, единомышленница Павла Латушко — член президиума КС Лилия Власова арестована за оппозиционную деятельность по организации протестов, а вот Мария Колесникова — доверенное лицо председатель правления «БелГазпромбанка» Виктора Бабарико, давно уже выступающая и представляемая как фактический лидер КС, не арестована.

Эта «мелочь» также вполне может указывать на то, какие завершающие своё становление подклассы буржуазии Беларуси, с какой конкретной внешней и внутренней политической и идеологической ориентацией представляет каждая из них (Колесникова и Власова), а также связанные с ними группировки оппозиции.

А что же Светлана Тихановская ?

Находящаяся в Литве Тихановская также отреагировала на инициативу Бабарико-Колесниковой, заявив, что «в свободной демократической стране каждый имеет на это право» https://newizv.ru/news/world/01-09-2020/svetlana-tihanovskaya-ne-soglasilas-s-pervostepennostyu-konstitutsionnoy-reformy

Однако, со многим другим, прозвучавшим в видеообращении Колесниковой и Бабарико о создании партии и проведении конституционной реформы, Тихановская не согласилась.

Но с чем, прежде всего, не согласилась Тихановская и стоящие за ней политические силы?

В первую очередь они не согласны с якобы прозвучавшими публично утверждениями Бабарико и Колесниковой о том, что «оппозиция проиграла эти выборы».

Тихановская вновь публично заявила «граду и мiру»: «Все знают, что это не так. Мы победили, но нашу победу пробуют украсть».

Политическая коалиция, которую представляет Тихановская, в противоположность предложениям Бабарико — Колесниковой, не считает первостепенной задачей внесение изменений в Конституцию (кстати, это предложение Бабарико – Колесниковй по существу тождественно последним инициативам Лукашенко!).

«Не надо подменять политическую повестку путем перехода к обсуждению конституционной реформы. Призываю услышать то, что говорит народ. Сначала — требования граждан, потом — реформы, которые возможны только после честных выборов», — заявила Светлана Тихановская.

Согласно этому заявлению Тихановской, основная задача — мирная передача власти и проведение новых выборов.

А кому передавать государственную власть над Беларусью? Неужели Координационному совету оппозиции?

Совсем нет — этот Координационный совет создан и действует «по доверенности» от Тихановоской, то есть от имени Тихановской, вместо Тихановской и в интересе Тихановской.

По существу Тихановская вновь заявила требование передать государственную власть именно ей — Тихановской, ибо «мы победили, но нашу победу пробуют украсть»

Ещё позавчера после заявления президента РФ Светлана Тихановская заявила: «В Белоруссии продолжается мирный протест населения против режима, который пытается похитить голоса избирателей и узурпировать власть. Мы требуем, чтобы все страны мира уважали суверенитет нашей страны».

И это требование уважать суверенитет Белоруссии в полной мере и прежде всего, надо полагать, относится политической коалицией, стоящей за Тихановской, к признанию того, что на только что прошедших выборах президента Беларуси именно эти политические силы «победили, но нашу победу пробуют украсть».

Картина будет совсем не полной, если не вспомнить о том, что лидеры двух стачкомов крупнейших заводов Беларуси, входившие в состав Координационного совета оппозиции, находятся под административным арестом.

Надо полагать, что отчасти также и этим заблокирована организационная работа Координационного совета в среде пролетариата Беларуси по объединению стачкомов в национальном масштабе под знамёнами и под руководством той части Координационного Совета (= буржуазии внутренней и внешней), которая персонифицируется не столько Павлом Латушко и Лилией Власовой, сколько Светланой Тихановской.

Лидеры таких «стачкомов» по существу есть «новая рабочая аристократия», буржуазную идеологию, в плену которой находятся представители этой «новой рабочей аристократии», весьма показательно представляет лидер «стачкома» Минского тракторгого завода, член президиума КС оппозиции Сергей Дылевский:

«Я против несправедливости, против того, что законы работают только в одну сторону. Наши законы идеально защищают лиц, приближенных к власти, и никак не защищают простых людей. Я против этого, я не оппозиционер, у меня нет политических убеждений, я не коммунист, не либерал, не демократ, но как простому человеку мне не нравится то, что делает со мной власть. Мне не нравятся постоянные репрессии, не нравится, что я не могу спокойно выйти на улицы города».

А других «пролетарских лидеров», которым эта часть внутренней и внешней буржуазии классово могла бы доверить мобилизацию пролетариата Беларуси под свои знамёна, у них пока нет.

Судя по предыдущим заявлениям, Колесникова не занимается «координацией стачкомов». Более этого, она достаточно ясно показывает, что мобилизация пролетариата и втягивание его в общенациональную политическую борьбу против существующей в Беларуси государственной власти, мягко говоря, с точки зрения интересов тех политических сил, которые она представляет, политически не целесообразна.

Иными словами, со стороны ведущих ныне борьбу за частное присвоение государственной власти над Беларусью внешних и внутренних политических сил, которые представляет Колесникова, реализуется и, скорее всего, в обозримой перспективе будет реализовываться стратегия политической нейтрализации пролетариата Беларуси.

А вот со стороны их главных политических конкурентов, представляемых Тихановской, реализуется и по мере обострения конфликта между двумя этими частями (= партиями) буржуазии будет форсироваться реализация стратегии по мобилизации пролетариата под свои политические знамёна.

Если Бабарико или Колесникову кто-либо планирует в качестве «нового батьки» для той части «реакционных низов» Беларуси, которая вожделеет обрести «нового батьку» взамен «старого» (Лукашенко), то эффект от реализации таких планов скорее будет обратный тому, на который рассчитывают.

Ни Бабарико, ни тем более Колесникова на «нового батьку», очевидно, не тянут от слова совсем. Попытка водружения кого-либо из них в качестве «нового батьки» скорее толкнёт соответствующие «реакционные низы» Беларуси в сторонники политических конкурентов такого «нового батьки», чем оставит их просто политически нейтральными.

Смуту в Беларуси это точно не прекратит, но только выведет её на новый — ещё более ожесточённый — виток спирали…

Вместо послесловия:

1 сентября 2020 года Лукашенко в Барановическом государственном профессионально-техническом колледже сферы обслуживания заявил следующее:

«В послании до выборов я сказал: вы нас сегодня называете партнерами. Не братьями стали, а партнерами. А зря! Это услышали и в Кремле, и везде. Мы сегодня братья. Но зачем ожидать, чтобы нас кто-то жиманул на Западе, чтобы мы снова стали братьями? ...

Мы с президентом [Путиным] уже сделали эти выводы. И чтобы там ни говорили у вас, что бы ни вякали на площадях у нас, мы сохраним наше общее Отечество, <...> где живут два народа от одного корня. Это Отечество от Бреста до Владивостока».

Как сообщают сегодня околокремлёвские СМИ РФ, в первой половине сентября состоятся переговоры Лукашенко и Путина в Москве.

Надо полагать, что речь на этих переговорах как раз и пойдёт о практических шагах по ускоренной реализации «геополитического проекта» политического восстановления (речь-то ведь идёт о проекте исторического реванша в отношении «крупнейшей геполитической катастрофы ХХ века») «общего Отечества от Бреста до Владивостока».

Практическое конститурирование этого «общего Отечества от Бреста до Владивостока» неизбежно придаст Смуте в Беларуси открытый общероссийский характер — скорее всего, будет иметь место эффект «политического резонанса» (взаимного многократного усиления) Смуты, развёртывающейся в этих двух частях России.

Новые партизанские тропы

где искать выход из белорусского тупика?

Михаил Делягин

Нет будущего: это трагедия

Конфликт между властью и частью общества вызван отсутствием у Белоруссии стратегической перспективы.

Лукашенко сохранил в стране цивилизацию, которую утратили, например, мы. В Белоруссии остались — и при этом развиваются! — социальная сфера, образование, медицина, промышленность и АПК, которых с либеральной точки зрения просто не может быть у страны с населением в пол-Москвы. Соответственно, Лукашенко сохранил самоуважение людей, они обладают достоинством, понимают, что они не пыль под ногами блатных феодалов. Народ сознает, что у него есть права, - но вот обеспечить их Лукашенко уже не в силах, причем по объективным причинам. Как небольшая страна, Белоруссия может нормально развиваться только в условиях модернизации России. Это верно для всего постсоциалистического пространства: без нашей модернизации рынков для этого мира нет.

Восточная Европа умирает, потому что её элиты сами отказались от российских рынков: они растоптали свои народы за право быть надсмотрщиками колонизаторов из Берлина, Брюсселя, Лондона и Вашингтона. Но, не сделай они этого, нашего рынка без модернизации России на них всё равно бы не хватило.

Россия не занимается модернизацией, растущего рынка у Белоруссии нет, и возникает вопрос: в чем её смысл? Какова ее цель, её образ будущего? Лукашенко дать привлекательный образ будущего не может, так как не хочет обманывать, - и проигрывает пустозвонам, у которых он есть, пусть и заведомо лживый. Ведь люди всегда предпочитают настоящему, каким бы хорошим оно ни было, мечту о будущем, какой бы зыбкой она ни была, - в этом исток прогресса.

В отсутствии образа будущего Лукашенко и Путин близнецы-братья, просто у нас больше масштаб экономики и социальная инерция.

Недовольство народа растет: люди думают, что социальные гарантии будут всегда, а будущее они себе улучшат. Это мы 1990 года. Поколение, которое помнит 1992–1994-е, ушло со сцены, пришли жертвы современного образования.

Но мы видим четкое оргядро протеста. Как «жёлтые жилеты» во Франции: протест народный, активисты искренние, а тактическая выучка у некоторых групп лучше, чем у полицейского спецназа. Оргядро, вероятно, готовилось в Польше, Литве, на Украине; вероятно, «майданутые» подскочили с Украины.

По сути, оппозиция ведет Белоруссию к превращению в Северную Молдавию, даже не Украину. А рабочие бастовали, похоже, из-за желания директоров прихватизировать заводы. По простой логике: «Даже если между Россией и Белорусией будет железный занавес, и сбыта не будет, я продам свой завод на металлолом, как на Украине и в Восточной Европе, — и буду жить припеваючи в Альпах».

Но директора – такая же «пехота» либералов, как и сами протестанты.

Простой вопрос: откуда на протестах масса флагов гитлеровских коллаборантов? Ночной самострок выглядит не так. Похоже, флаги были подготовлены заранее, - а значит, как минимум часть эффективного КГБ Белоруссии сработала против Лукашенко.

Впечатление лидера западного клана в белорусской власти производит Владимир Макей. По сообщениям телеграм-каналов, он вступил в гольф-клуб, который несколько поколений принадлежит семье Пелоси — главы демократов в Конгрессе США. Членство в нем стоит от полумиллиона до миллиона долларов. Там и Николай Саакашвили, и Арсений Яценюк, — если это так, им есть о чем поговорить. То, что Лукашенко ничего не делает с Макеем, и то, как он нас прямо перед кризисом обвинял во всех смертных грехах, показывает: у него раскол не в элитах, а в голове, и он нам не друг.

Хотя его можно понять: польское руководство нас ненавидит – «Газпром» им платит по вздорным решениям суда, украинское руководство душит Крым водной блокадой – «Газпром» и им платит. Лукашенко на них смотрит и, возможно, думает: «Дай-ка я их тоже возненавижу – может, они тогда мне тоже заплатят?»

Смысл налогового маневра российских либералов – разорение Белоруссии

Роль России сейчас – похоронная контора. Дай бог, если сумеем найти в окружении скомпрометированного перед народом Лукашенко полноценную замену ему, - но откуда она там возьмется, он же наверняка выжигал возможных конкурентов.

Мы поддерживали Белоруссию финансово, но смысл налогового маневра 2018 года заключался в том числе в разорении Беларуси. Ее поддержка осуществлялась за счет, грубо говоря, вывозной пошлины. Налоговый маневр направлен на то, чтобы эту пошлину свести к нулю. Соответственно, Лукашенко лишается дотаций.

Почему у нас цена на бензин выросла внутри страны в 2018 году? Логика либеральной власти: диким русским не следует иметь ценного сырья, оно для приличных людей на Западе. Поэтому налоговый маневр предельно упростил вывоз нефти, но при этом повысил налоги на добычу нефти и сделал переработку нерентабельной даже после скачка цен на бензин. В этом году то же сделали с золотом: Банк России отказался покупать его по рыночной цене, стимулируя его массовый вывоз из РФ.

Как достоинство оборачивается катастрофой

Вряд ли он получил 80%, как прошлый раз: его поддержка должна была снизиться из-за ухудшения социально-экономической ситуации и обострения чувства тупика у белорусов, особенно у молодежи, которой просто скучно — это то, что развалило Советский Союз.

Но есть группы, которые устойчиво и массово поддерживают его, потому что без него они социальные покойники и знают это: бюджетники, крестьяне, занятые в машиностроении, весь госсектор экономики, пенсионеры. Кстати, врачи, к которым из России ездят лечиться и которые на нашем примере хорошо видят, что с ними будет, если придет либерализм.

Так что Лукашенко свои 55% точно получил, а то и 60%. Против него молодежь, преподаватели вузов, мелкие и средние предприниматели, которые живут за счет торговли с Польшей, Россией, за счет транзита, созданный им IT-сектор, творческие профессии. Это социально активная и мобилизованная часть общества.

Многие просто устали от Лукашенко. Когда-то Путин сказал, что даже такой дисциплинированный народ, как немцы, не могли не устать от руководителя, который правит ими 12 лет. Но, с другой стороны, к Лукашенко привыкли – сильнее, чем мы к Брежневу или Путину.

Если бы Лукашенко был в состоянии бежать впереди паровоза, давать обществу хоть какой-то намёк на будущее, то у него не было бы серьёзных проблем. То, что он не хочет обманывать, — это хорошая гипотеза. А плохая — что он «спёкся», наступило профессиональное выгорание, он уже не понимает, что люди по своей природы свободны.

Кроме того, у белорусов исторически хорошо с дизайном, но плохо с пиаром: они очень честные, они не могут врать. Сейчас, например, Эрдоган перед своими досрочными выборами открыл сказочное газовое месторождение на шельфе. Думаю, что после выборов выяснится, что оно чуть меньше, но реклама хороша. При великом, без преувеличения, Гейдаре Алиеве, создавшем сегодняшний Азербайджан, помнится, были завышены оценки запасов нефти и газа на шельфе. Когда оказалось, что запасы чуть меньше, было уже поздно: истекавшие слюной инвесторы уже вложились.

Белорусы так не хотят, и это достоинство народа - его проблема.

Фактор Германии?

Протест против Лукашенко выдохся довольно быстро. Сейчас он усидел на год-два, - но перспектив у него нет. Белорусы отказались от идеи всеобщей забастовки, которая сделала бы их коллективным лауреатом Дарвиновской премии.

Причина, почему на Майдане уникальным с 1991 года образом не оказалось «неизвестных снайперов», боюсь, - Германия.

Меркель, похоже, понимает, что либеральное руководство Белоруссии будет американским и опустит «железный занавес» от России от моря и до моря, и Германия не получит российских нефти и газа, а Siemens станет возить грузы в Россию по Севморпути, потому что других не будет. Меркель этот конец Германии не нужен.

Хотя в 2021 году её, скорее всего, сменит блок зеленых и AFD, которые равно ненавидят немецкую промышленность, хотя и по разным причинам, и займутся деиндустриализацией Германии по тем же рецептам, которые ФРГ применяла в ГДР и Восточной Европе. И им железный занавес уже будет нужен, - так что у Лукашенко есть год.

Он, конечно, выкорчует активистов, - но проблема останется: и в отсутствии будущего, и в прозападном клане в руководстве. Дай бог ему досидеть до следующих выборов, - но, скорее, его начнут сносить всерьез раньше. Ведь для США это вопрос экономического убийства Европы, а через сжатие её рынков – и Китая.

А мы Белоруссии никаких перспектив не дадим: наши одичалые блатные феодалы и России никаких перспектив дать не могут. Они и к нам относятся, похоже, как польская элита к Украине и Белоруссии.

Если руководители России не умеют по-хорошему разговаривать со своим народом, неужели вы думаете, что смогут говорить с Лукашенко, который их просто старше по жизненному опыту хотя бы и при этом не ворует? Может, подворовывает, но не так. И в Белоруссии нет олигархов, ее крупнейшие предприятия обеспечивают благосостояние народа, а не океанские яхты для дичающих на глазах бездельников, - и это тоже причина ненависти к нему российских либералов и контролируемой ими части государства.

Специфика Белоруссии: «партизанская элита»

Важная специфика Белоруссии – партизанская культура и, шире, партизанская элита. В ней всегда было сильно неформальное объединение партизанских командиров, которые, например, продвигали Петра Машерова.

Партизанское движение было жестоким в первую очередь по отношению к себе. Василь Быков даже десятой части не описал того, что там происходило. Быков в отношении войны — это как Солженицын в отношении ГУЛага, а те, кто мог стать Варламом Шаламовым, не выжили. И те, кто выжил, были абсолютно спаяны между собой. Это был костяк людей, которые знали, что друг на друга можно положиться в любой ситуации: снять трубку — и в любом конце Советского Союза человек ответит в любое время дня и ночи и сделает всё что угодно. Белорусы пошли по хозяйственной части, так как прошедшие такую войну были не в силах нести политическую околесицу. Белорусская «партизанская элита», эти скромные, молчаливые, невзрачно одетые люди неформально контролировала значительную часть советской экономики. Причем они контролировали ВПК, технологии. Белоруссия была «сборочным цехом» Советского Союза еще и по этой причине, и в силу национального характера.

А дальше, когда Брежнев уже был никакой и просился в отставку, а политбюро не отпускало его, потому что Суслову стало комфортно крутить страной, прикрываясь Брежневым и своим выкормышем Андроповым, белорусы выдвинули Машерова.

Скорее всего, его убили, - как и его потенциального преемника, и ключевого лидера тогдашней «партизанской элиты». Её слом стал одной из причин краха СССР – и наглядным симптомом вырождения его элиты. Для эффективного управления страной тогда подходили два человека — Машеров и Романов. Их обоих вывело из игры, скорее всего, КГБ, открыв дорогу больному Андропову, который всю жизнь был в тени Суслова. Когда те, кто призван систему сохранять, её разрушают, - это диагноз.

«Партизанская элита» сама уже не могла выдвинуть Лукашенко, - но это сделали ее воспитанники.

Лукашенко пришел к власти на волне борьбы с коррупцией, потому что белорусам воровство еще более чуждо, чем нам. Когда демократы начали разворовывать страну открыто и цинично, как они только и умеют, белорусы возмутились. Россия находилась в агонии, а Запад тогда «кушал» нас, ему было не до Белоруссии. Лукашенко гениально воспользовался ситуацией, - но потом вычистил всех, кто помогал ему прийти к власти, пусть и очень по-хорошему. Он трудно осваивал власть.

Все эти несчастные либеральные Шушкевичи успели провести приватизацию примерно 480 малых и средних предприятий. И была реальная угроза приватизации тех компаний, которые представляют основу белорусской экономики. Как положено, приватизация проводилась с нарушением закона, чтобы сделать бизнес заложником либеральной власти. И у Лукашенко было буквально несколько доверенных людей, которые провели переговоры с приватизаторами. Принцип был простой: «Уважаемый коллега, Вы получили это предприятие незаконно. Поэтому Вы можете оставить себе всё заработанное на нём, но должны отдать его государству и затем получить другое аналогичное по своему выбору, но уже законно». На это согласились почти все.

Первые 11 лет Лукашенко были успехом, но в 2005 году наступил слом. Тогда мы должны были ввести единую валюту. Это стало бы хозяйственным поглощением Белоруссии, и мы, хоть это нигде и не прописывалось, должны были дать гарантии: личные для Лукашенко, корпоративные для элиты, гарантии сохранения социальной сферы и вообще экономической модели — для народа. А нам было просто не до этого: у нас в 2004-м разбирались с заговором Березовского, а система управления агонизировала в административной реформе, которой либералы обеспечили полный паралич государственности для того, чтобы в обход всех ведомств и аппарата правительства протащить людоедскую монетизацию льгот.

О Белоруссии просто некому было думать, да и некогда. И, когда Лукашенко увидел, что эти «расеяне» вообще забыли, что с 1 января 2005 года должен быть единый рубль, он не мог не подумать: «Если люди так относятся к своим обязательствам, значит, к ним надо относиться так же». И началась кампания белорусизации, которая разрушает мозг народа до сих пор, так что молодежь уже искренне верует в то, что Золотой век в истории Белоруссии был тогда, когда она входила в состав Польши.

Это та же агрессивная местечковость, что и на Украине. А тот, кто её культивирует, - покойник, ибо либерализм убивает цивилизацию. В местечковой стране должно быть в 2 раза меньше населения, чем в индустриальной. И для Белоруссии либерализация — это потеря половины населения. Латвия уже потеряла треть своего, на Украине были 51,5 миллиона человек, а сейчас, похоже, — 34 миллиона, оценки останков Молдавии, Грузии и Армении грустны, - и процесс в разгаре.

России не поздно спасти себя и Белоруссию и сейчас. Достаточно сказать Лукашенко: «Через пару лет мы начинаем модернизацию; продержите это время на плаву БелАЗ и подготовь планы расширения его мощностей. Нам нужны будут твои калийные удобрения, потому что мы станем осуществлять сельхозреволюцию, как в Брянской области, и нам не хватит нашего „Уралкалия. Гарантии Вашей семье – такие-то. Ваши социальные гарантии распространим на всю Россию. Плохая новость: через два года из Белоруссии уедут почти все, потому что даже Ваши прорабы по своим качествам у нас будут становиться начальниками строек. Так что готовьтесь».

После такого обращения, собственно, личность Лукашенко и его пожелания уже будут иметь мало значения: ведь народ Белоруссии хочет иметь социальные лифты и светлое будущее.

Людей, которые будут против воссоединения с Россией, станет максимум до трети, а все остальные выступят настолько категорически за, что это явится спокойным демократическим выбором.

Но среди одичалых строителей блатного феодализма у нас нет людей, которые способны давать гарантии. Да и кто вне России поверит гарантиям людей, которые разрушают конституционные гарантии собственного народа?

Благополучие Болгарии, Греции, Турции, не говоря о Молдавии, Украине и Средней Азии, определяется в Москве. А вот в Прибалтике и Польше уже не будет благополучия. Мы им 2 раза построили индустрию, они её 2 раза сдали на металлолом. Им на хуторах лучше.

Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 1 сентября 2020 > № 3542785 Михаил Делягин

Джером Пауэлл заявил о смерти капитализма

Федрезерв в своих действиях больше не намерен ориентироваться на текущую рыночную ситуацию

Олег Щукин

Прошло внеочередное заседание Комитета по открытым рынкам (FOMC) Федеральной резервной системы США, перенесённое с плановой даты 16-17 сентября.

Причины этого переноса никак не объяснялись. И если сохранение «нулевой», на уровне 0-0,25% годовых, учётной ставки было абсолютно ожидаемым в свете коронавирусного кризиса и предстоящих президентских выборов в США, то выступление председателя совета директоров ФРС Джерома Пауэлла, организованное отделением в Канзас-сити, можно сказать, потянуло на полноценную, хотя и немного прикрытую флёром привычных терминов, сенсацию.

По сути, глава эмиссионного центра «мировой валюты номер один» заявил о смерти капитализма — уже не на уровне каких-то теоретических прогнозов (см. доклад Римского клуба «Come on!» конца 2017 года) и политических деклараций (см. интервью Путина Financial Times 26 июня 2019 года), а на самой что ни есть финансово-экономической практике. Это следует из его заявления о том, что Федрезерв в своих действиях больше не намерен ориентироваться на текущую рыночную ситуацию, а будет обеспечивать полную занятость и ценовую стабильность при целевой инфляции в 2%, причём «комплексный анализ стратегии» будет проводиться каждые пять лет.

Если это не плановая экономика в своём финансовом изводе, то что это такое? Я могу за давностью лет и ошибаться, но последний раз подобные речи, с упоминанием пятилеток и «уверенности в завтрашнем дне» произносились, кажется, товарищем Леонидом Ильичом Брежневым на XXVI съезде КПСС 1981 года. И вот, 39 лет спустя, мы слышим то же самое от другого лидера, в другой стране. Новое — это хорошо забытое старое?

Конечно, многие специалисты укажут (и указывают) на то, что нынешняя ситуация в США имеет очень мало общего с Советским Союзом времён горбачёвской «перестройки». Обращаясь к полузабытому в современном политическом лексиконе, но вновь набирающему популярность понятию «конвергенции», они авторитетно напоминают, что сходство неких внешних форм не отменяет того факта, что акулы, ихтиозавры и дельфины — разные классы живых организмов (соответственно – рыбы, пресмыкающиеся и млекопитающие). И в данном случае выступление господина Пауэлла, мол, было призвано успокоить мировое бизнес-сообщество относительно дальнейших перспектив доллара, который сейчас стремительно обесценивается относительно других мировых валют, прежде всего — евро. Да и как могло быть иначе, если ФРС наштамповала буквально «из воздуха» с начала года уже около 6 триллионов этих самых «баксов»? Причём не просто наштамповала: примерно треть от этой суммы прорвалась из привычной сферы финансовых спекуляций на потребительский рынок в виде «коронавирусных» пособий и других экстренных потребностей федерального бюджета. Кстати, всего за восемь месяцев, с 1 января по 1 сентября 2020 года федеральный долг США вырос на 3,3 трлн. долл., с перспективой увеличения до 4,5 – 5 трлн. долл. к концу календарного года.

Говорить в такой ситуации о «целевой инфляции в 2% годовых», да ещё заявляя о продолжении «вертолётной» эмиссии долларов на неопределённый срок, как это сделал в своём выступлении Пауэлл, можно исключительно в пропагандистских целях. Потому что в противном случае «продолжение долларового банкета» придётся срочно отменять — с понятными последствиями.

Прогнозирование этих последствий не представляет особого труда и не вызывает никакого оптимизма. В конце концов, пример Великой депрессии в США и «Нового курса» Рузвельта никто не скрывал. В достаточно близкой перспективе Америку ждут та же разруха и «казарменный социализм», только умноженные на достижения «цифровой эпохи» и возведённые в степень энергетическими проблемами. Ждёт описанная ещё Джеком Лондоном антиутопия «Железной пяты». Собственно, и срочный перенос даты заседания FOMC, и связанное с этим выступление Пауэлла могут рассматриваться как срочный сигнал о том, что «банкет», он же — «аттракцион неслыханной щедрости», будет, несмотря ни на что, продолжаться. По крайней мере, до президентских выборов 3 ноября. Потому что сегодня ФРС работает на Трампа, финансируя, как дефицит федерального долга (включая «коронавирусные» выплаты и негативный внешнеторговый баланс), так и уровень ликвидности фондового рынка (корни «рекордного урожая» фирмы Apple, чья капитализация достигла 2 трлн. долл., лежат в эмиссии Федрезерва).

Но, видимо, с точки зрения «долларовых магов», перенос заседания FOMC и, соответственно, выступления Джером Пауэлла, были уже последним шансом удержать ситуацию в рамках приемлемого. То есть уже через две-три недели процессы на финансовом рынке могли, согласно их расчётам, полностью выйти из-под контроля, и слова главы ФРС значили бы не больше слов Бориса Ельцина в августе 1998 года о том, что «никакого дефолта не будет». Пока же реакция оказалась предусмотренной: в рамках пары евро/доллар американская валюта на время прекратила падение, а фондовый индекс Доу-Джонса вновь приблизился к отметке 28 500 пунктов. Но насколько выраженной и длительной окажется данная тенденция, предсказать невозможно. Наиболее вероятный диапазон: от нескольких недель до нескольких месяцев.

Возвращаясь же к дискуссионной теме сходства или несходства современных Соединённых Штатов с «перестроечным» Советским Союзом, следует признать, что эксперты, отрицающие глубинный, внутренний характер такого сходства, отчасти правы. Налицо феномен той самой «конвергенции двух систем», которая была популярна в 1960 – 1980-е годы. Но ведь процессы и социально-политической, и биологической конвергенции, по теории, вызываются определённым устойчивым комплексом условий внешней среды, к которым разным организмам приходится волей-неволей приспосабливаться, чтобы выживать. Причём в обществе такие условия меняются гораздо быстрее и чаще, чем в живой природе, — и это неоспоримый факт. Поэтому да, США образца 2020 года — далеко не СССР образца года 1990-го. Но, наверное, не стоит ограничиваться рассмотрением лишь одной стороны медали. А если посмотреть на другую, то несложно убедиться в том, что вызовы, стоящие перед нынешней Америкой, тоже фундаментально отличаются от советских проблем тридцатилетней давности. И минус на минус в данном случае даёт нечто, очень похожее на плюс. Что, согласитесь, в корне меняет оценку как текущей финансово-экономической ситуации, так и перспектив её дальнейшего изменения.

США не имеют полномочий использовать механизм для восстановления предыдущих санкций

Постоянный представитель Ирана при Организации Объединенных Наций Маджид Тахт-Раванчи заявил, что юридические аргументы большинства членов Совета Безопасности и его председателя убедительны и ясны, и, по их мнению, Соединенные Штаты не имеют полномочий использовать механизм для восстановления предыдущих санкций.

В своем выступлении на Генеральной Ассамблее Совета Безопасности в понедельник, посвященном рассмотрению годового доклада Совета Безопасности, Маджид Тахт-Раванчи подчеркнул необходимость приверженности Совета Безопасности и его членов резолюциям, сославшись на некоторые деструктивные действия США на Ближнем Востоке, сообщает IRNA.

«В то время как израильский режим продолжал свои зверства в 2019 году с репрессиями против палестинцев и бесчеловечной осадой Газы, к сожалению, Совет Безопасности просто наблюдал», - также сказал он.

Тахт-Раванчи также перечислил действия США в нарушение резолюции №2231 СБ ООН и ядерной сделки, заявив, что «страна, продолжая свои усилия, представила резолюцию о продлении эмбарго на поставки оружия в Иран, которое было отклонено 13 членами совета».

«Большинство членов Совета Безопасности подтвердило свои позиции во время онлайн-заседания Совета Безопасности, и председатель представил свой вывод о том, что было решающим и ясным, что Соединенные Штаты не являются членом ядерной сделки и не имеют право использовать механизм для возврата санкций», - рассказал он.

«Соединенные Штаты, которым не удалось убедить членов Совета Безопасности подчиниться их обманчивым оправданиям, и произвольным толкованиям резолюции 2231 СБ ООН и даже политическому давлению и запугиванию, теперь заявляют, что санкции Совета Безопасности будут восстановлены 20 сентября», - заключил он.

Иранским портам удалось привлечь более 85 млн. долларов инвестиций за три месяца

Несмотря на ограничения, созданные вспышкой коронавируса, иранским портам удалось привлечь 3,57 триллиона риалов (более 85 миллионов долларов) инвестиций за первые три месяца текущего 1399 иранского календарного года (20 марта - 20 июня).

Как сообщает IRNA, указанные инвестиции были сделаны в основном с целью развития и поддержания инфраструктуры и оборудования портов.

Также для развития бизнеса в портах страны, 2,836 трлн. риалов. (около 67,5 млн. долларов США) были инвестированы частным сектором в форме пяти контрактов за указанный период.

Соответственно, общий объем негосударственных инвестиций в торговые порты страны достиг 161,235 триллиона риалов (около 3,83 миллиарда долларов) в виде 333 контрактов.

Как сообщалось, Организация портов и морского судоходства Ирана (PMO) также реализовала или изучила более 580 проектов на сумму 151,025 триллиона риалов (около 3,59 миллиарда долларов).

Строительство шести плавучих причалов для пассажиров и туризма в портах Сохейли и Гурзин на островах Кешм и Хенгам в южной провинции Хормозган, а также продолжение третьего этапа проекта развития порта Шахид Раджаи также входят в число достижений PMO этой весной.

Еще в апреле заместитель главы РМО по портам и экономическим вопросам Фархад Монтасер Кушари рассказал, что инвестиции в порты страны увеличились на 61 процент в прошлом 1398 иранском календарном году (завершившемся 19 марта) по сравнению с предыдущим 1397 годом.

Визит премьер-министра Ирака в США поднял вопросы о будущем энергетических связей с Ираном

Поскольку США прекращают продление разрешения на импорт электроэнергии из Ирана в сентябре, недавний визит премьер-министра Ирака Мустафы аль-Казими в Соединенные Штаты поднял некоторые вопросы о будущем энергетических связей двух соседей.

Некоторые аналитики считают, что поездка аль-Казими в США и некоторые другие арабские государства, включая Египет и Иорданию, каким-то образом является подготовкой к снижению энергетической зависимости страны от Ирана, однако многие другие полагают, что такая цель, даже если и существовала, далека от реализации.

Многие эксперты и аналитики считают, что договоренности, достигнутые в ходе этих поездок, еще не являются официальными и исполняемыми, пишет аналитик Ибрагим Фаллахи в Tehran Times.

«Недавние энергетические сделки Ирака с американскими компаниями представляли собой смешанный пакет свободных соглашений, которые необходимо было перевести в твердые коммерческие условия в то время, когда Вашингтон не смог продлить столь необходимые исключения для иранского импорта энергоносителей, срок действия которых истекает в сентябре», - сообщает S&P Global 26 августа.

Между тем, иракские официальные лица также считают, что договоренности, достигнутые во время визита премьер-министра в США по обмену энергоресурсами, имеют мало шансов на достижение заключения, поскольку предыдущие такие договоренности двух стран еще не были реализованы.

Таким образом, Иран по-прежнему остается единственным вариантом для иракского правительства для безопасного и устойчивого обеспечения потребностей страны в электроэнергии.

120-дневный отказ США от наложения санкций на импорт энергоносителей из Ирана истекает в сентябре, и США еще не сделали четкого объявления о прекращении или продлении упомянутых отказов.

Хотя обе стороны открыто не обсуждали этот вопрос во время визита аль-Хазими в США, очень маловероятно, что Вашингтон сможет отменить упомянутые отказы, поскольку Ирак недавно подписал двухлетнее соглашение с Ираном об импорте электроэнергии, а также в настоящее время нет достойной замены иранской электроэнергии.

«Маловероятно, что США откажутся от отмены продления от санкций, особенно с учетом того, что Совет сотрудничества стран Персидского залива будет уделять внимание соединению для Ирака», - сказал Патрик Осгуд, старший аналитик по Ираку в Control Risks.

Шансы на то, что США отменит освобождение от санкций, еще больше уменьшаются, поскольку добыча нефти в Ираке также снижается под давлением со стороны ОПЕК +, требующей соблюдения пакта и компенсации предыдущих не соблюдений, что делает производство электроэнергии в стране более уязвимым, чем раньше.

Как упоминалось ранее, во время визита аль-Казими в Вашингтон между двумя сторонами было подписано несколько энергетических соглашений, в том числе сделка на 1,2 миллиарда долларов с General Electric (GE).

Однако эти сделки кажутся неубедительными для многих иракских официальных лиц и аналитиков, поскольку они не являются «чем-то новым», а американские компании уже не выполняли свои обязательства в отношении энергетических проектов Ирака.

Еще в октябре 2019 года бывший совет министров одобрил предложение GE по реабилитации энергосистемы Ирака и подстанций, включая 750 километров (км) линий электропередачи и 17 подстанций в освобожденных районах провинций Мосул и Анбар, а также обеспечение взаимосвязанности с Иорданией общей стоимостью 727 миллионов долларов, по словам Гарри Истепаняна, старшего научного сотрудника Иракского энергетического института.

Бывшее правительство также согласилось с GE заключить контракты на сумму 500 миллионов долларов на модернизацию и обслуживание 6000 МВт турбин Министерства электроэнергетики, но подписание контракта было отложено из-за отставки правительства в ноябре 2019 года.

Наряду со сделками с США, Saudi Aramco может также настаивать на прекращении энергетических связей между Ираном и Ираком, поскольку нефтяная компания Aramco, как говорят, входит в число компаний, которые собираются сотрудничать в разработке иракского газового месторождения Аль-Ратави.

Разработка крупнейшего газового проекта страны Аль-Ратави несколько раз откладывалась из-за отсутствия финансирования.

Saudi Aramco и ACWA Power могут быть в числе участников проекта Al Ratawi, заявил 21 августа заместитель премьер-министра и министр финансов Али Аллави.

Несмотря на все усилия, прилагаемые США и другими арабскими странами, Иран не возражает против расширения энергетических отношений Ирака с миром.

Как сообщил Al-Monitor посол Ирана в Багдаде Ирадж Масджеди: «Двусторонние отношения между странами, в основном, являются внутренними и связаны с внешней политикой каждой страны. Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела. Ирак - наш друг и брат, и его лидеры лучше всех осознают свои национальные интересы».

Посол сказал, что характер отношений между Ираном и Ираком неизменен. «Независимо от того, какое правительство находится у власти в Ираке, отношения между двумя странами настолько переплетены в разных сферах, что ни одно правительство не может их игнорировать», - сказал посол.

Ирак мог бы соединить свои сети с другими арабскими странами Персидского залива, но никакая другая страна не может занять особое место Ирана среди основных торговых партнеров Ирака.

Шифровальщики всех стран объединяются

Ис­сле­дова­ние Positive Technologies по­каза­ло, что по ито­гам II квар­та­ла 2020 г. до­ля атак на про­мыш­ленность су­щес­твен­но вы­рос­ла по срав­не­нию с пре­дыду­щим квар­та­лом, 16% фи­шин­го­вых атак бы­ли свя­заны с те­мой COVID-19, а опе­рато­ры шиф­ро­валь­щи­ков ста­ли сот­рудни­чать друг с дру­гом.

Ан­на Сап­ры­ки­на

По данным исследования, число атак во II квартале выросло на 9% по сравнению с I кварталом и на 59% по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. По мнению экспертов, громкие мировые события неминуемо сопровождаются ростом числа кибератак, поскольку создают благоприятную почву для применения злоумышленниками методов социальной инженерии. Апрель и май 2020 г. стали рекордными по числу успешных кибератак. Эксперты связывают это со сложной эпидемиологической и экономической ситуацией в мире, которая пришлась на эти месяцы. Так, во II квартале 2020 г. с темой COVID-19 было связано 16% атак с использованием методов социальной инженерии (против 13% в I квартале). Более трети (36%) из них не были привязаны к конкретной отрасли, 32% атак направлены против частных лиц, 13% - против госучреждений.

Как показал анализ, существенно выросла доля атак, направленных на промышленность. Во II квартале среди атак на юридические лица она составила 15% против 10% в I квартале. Наибольший интерес к промышленности проявляют операторы шифровальщиков и кибершпионские APT-группы. В девяти из десяти атак на промышленность злоумышленники использовали вредоносное ПО. Около половины (46%) атак с использованием ВПО пришлись на шифровальщики, еще 41% атак с использованием вредоносного ПО - это атаки шпионских троянов. Во II квартале стало известно о первых жертвах шифровальщика Snake - автомобильном производителе Honda и гиганте ТЭК, компании Enel Group. Кроме Snake, промышленность атаковали операторы шифровальщиков Maze, Sodinokibi, NetWalker, Nefilim, DoppelPaymer. При этом начальным вектором проникновения в атаках на промышленность чаще всего были фишинговые письма (83% от общего числа атак) и уязвимости на сетевом периметре (14%). По данным экспертов, наибольшую активность в атаках с использованием шифровальщиков во II квартале 2020 г. проявили операторы Maze и Sodinokibi.

По словам экспертов, несмотря на необходимость делиться прибылью с подельниками, владельцы шифровальщиков остаются в плюсе. Во II квартале 2020 г. они "заработали" миллионы долларов, как в случае с атакой шифровальщика NetWalker на медицинский исследовательский университет в Калифорнии, руководство которого решило заплатить выкуп в размере $1,4 млн. А после отказа американской юридической компании платить выкуп в $21 млн операторы шифровальщика Sodinokibi, удвоив сумму выкупа всей базы, начали выставлять на продажу похищенные досье известных людей поштучно, в том числе данные президента США Дональда Трампа и певицы Мадонны (стоимость - от $1 млн).

Руководитель исследовательской группы отдела аналитики информационной безопасности Positive Technologies Екатерина Килюшева рассказывает, что сотрудничество между разными преступными группировками - это, действительно, тенденция. И в ней участвуют не только операторы шифровальщиков. По словам Екатерины Килюшевой, у каждой преступной группировки есть своя "специализация", и, объединяясь с другими группами, хакеры повышают свою эффективность. "Например, недавно мы писали, что в даркнете растет рынок доступов, когда одни хакеры продают другим доступы в корпоративные сети. Таким образом, операторы шифровальщиков могут скупать доступы у одних преступников и нанимать других уже для размещения ВПО в локальной сети за процент от выкупа", - говорит Екатерина Килюшева.

"Такая же ситуация и с объединениями шифровальщиков. Формируя общий "маркетплейс", на котором размещается информация о жертвах, хакеры собирают в одном месте большой объем данных, который привлекает потенциальных покупателей. Это полностью решает вопрос с организацией канала продаж, и хакеры могут сконцентрироваться непосредственно на атаках. Кроме того, другие преступники могут видеть, какие компании были скомпрометированы, и при необходимости связаться с продавцом для покупки доступа к сети или другой информации о компании", - сообщает Екатерина Килюшева.

Руководитель направления аналитики и спецпроектов ГК InfoWatch Андрей Арсентьев рассказывает, что, действительно, в последние месяцы происходит более тесная кооперация распространителей вирусов-шифровальщиков, объединение ряда молодых киберпреступников вокруг опытных хакеров из Maze. Андрей Арсентьев объясняет, что такая тенденция может быть связана со стремлением операторов вирусов-шифровальщиков как можно быстрее адаптироваться к системам защиты и эффективнее оттачивать решения на основе новых технологий.

"Сотрудничество позволяет группировкам обмениваться опытом и тщательнее планировать атаки вымогателей. Кроме того, для новичков важно, что Maze обладает уже достаточно раскрученной площадкой по размещению украденных данных. Среди очевидных тенденций 2020 г. также можно назвать распространение вирусов-шифровальщиков в качестве сервиса - Ransomware as a Service, RaaS. То есть начинающие хакеры по подписке могут воспользоваться ПО, созданным более квалифицированными "коллегами". Это ведет к более интенсивному распространению шифровальщиков, а значит, несет постоянные угрозы для компаний во всем мире", - подчеркивает Андрей Арсентьев.

Существование тенденции к сотрудничеству между разными преступными группировками подтверждает и ведущий специалист лаборатории компьютерной криминалистики Group-IB Олег Скулкин. Он отмечает, что, более того, так как многие вымогатели распространяются по так называемым партнерским программам (Ransomware-as-a-Service), приверженцы одной программы могут впоследствии становиться партнерами другой, что может сказываться на тактиках, техниках и процедурах, используемых в атаках.

"Объединение уже становится тенденцией: так, недавно к созданному Maze картелю, в который входят некоторые партнеры LockBit и Ragnar Locker, присоединились операторы вымогателя SunCrypt, которые объяснили такой альянс тем, что Maze просто не справляется с объемом работы, что говорит о том, что атак вымогателей станет только больше", - подтвердил Олег Скулкин.

Чистая прибыль «Газпрома» по МСФО в I полугодии снизилась в 25 раз

За шесть месяцев 2020 года прибыль, относящаяся к акционерам ПАО «Газпром», составила 32 млрд 919 млн руб.

Выручка от продаж (за вычетом акциза, НДС и таможенных пошлин) уменьшилась на 1 трлн 173 млрд 603 млн руб. или на 29% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года и составила 2 903 148 млн руб.

Чистая выручка от продажи газа уменьшилась на 753 млрд 005 млн руб., или на 35% и составила 1 трлн 386 млрд 589 млн руб., что в основном было вызвано снижением средних цен и объемов реализованного газа в сегменте «Европа и другие страны».

Чистая выручка от продажи газа в Европу и другие страны уменьшилась на 677 млрд 312 млн руб., или на 47% - до 756 млрд 279 млн руб. Это объясняется главным образом снижением средних цен (включая акциз и таможенные пошлины), выраженных в рублях, на 38% и снижением объемов продаж газа в натуральном выражении на 17%, или на 19,7 млрд куб. м. При этом средние цены, выраженные в долларах США, снизились на 42%.

Чистая выручка от продажи газа в страны бывшего Советского Союза уменьшилась на 40 млрд 455 млн руб., или на 23% - до 139 млрд 283 млн руб. Изменение в основном было обусловлено уменьшением объемов продаж газа в натуральном выражении на 22%, или на 4,2 млрд куб. м., и снижением средних цен (включая таможенные пошлины), выраженных в рублях, на 8%. При этом средние цены, выраженные в долларах США, снизились на 14%.

Чистая выручка от продажи газа в Российской Федерации уменьшилась на 29 млрд 553 млн руб., или на 6% - до 488 703 млн руб. Это объясняется уменьшением объемов продаж газа в натуральном выражении на 7%.

Чистая выручка от продажи продуктов нефтегазопереработки (за вычетом акциза, НДС и таможенных пошлин) уменьшилась на 222 млрд 518 млн руб., или на 21% - до 820 млрд 853 млн руб. Уменьшение чистой выручки от продажи продуктов нефтегазопереработки в основном связано со снижением средних цен, выраженных в рублях, во всех географических сегментах.

Чистая выручка от продажи сырой нефти и газового конденсата (за вычетом НДС и таможенных пошлин) уменьшилась на 170 млрд 897 млн руб., или на 45% - до 212 млрд 050 млн руб. Изменение в основном связано с уменьшением чистой выручки от продажи сырой нефти, преимущественно обусловленным снижением средних цен на сырую нефть.

Операционные расходы уменьшились на 503 430 млн руб. за шесть месяцев, закончившихся 30 июня 2020 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года и составили 2 693 257 млн руб.

Основное влияние на снижение операционных расходов оказало уменьшение расходов по статье «Покупные газ и нефть» на 288 млрд 257 млн руб., или на 39%, за шесть месяцев, закончившихся 30 июня 2020 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, вызванное снижением средних цен на газ и нефть и сокращением объемов покупки газа и нефти.

Уменьшение статьи «Налоги, кроме налога на прибыль» на 115 млрд 830 млн руб., или на 16%, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года в основном вызвано снижением расходов по налогу на добычу полезных ископаемых, обусловленным в основном снижением цен на нефть и снижением объемов добычи газа.

Прибыль по курсовым разницам по операционным статьям за шесть месяцев составила 63 млрд 459 млн руб. по сравнению с убытком по курсовым разницам в размере 51 млрд 390 млн руб. за аналогичный период прошлого года. Данное изменение в основном связано с переоценкой дебиторской задолженности иностранных покупателей и займов выданных, на которые повлияло увеличение курсов доллара США и евро по отношению к российскому рублю на 13% за шесть месяцев, закончившихся 30 июня 2020 года, по сравнению с уменьшением курсов доллара США и евро по отношению к российскому рублю на 9% и 10% соответственно за аналогичный период прошлого года.

За шесть месяцев, закончившихся 30 июня 2020 года, сальдо курсовых разниц, отраженное в составе «Чистого финансового (расхода) дохода», сформировало убыток в размере 285 млрд 108 млн руб. по сравнению с прибылью в размере 218 млрд 487 млн руб. за аналогичный период прошлого года.

Чистая сумма долга (определяемая как краткосрочные кредиты и займы и текущая часть долгосрочной задолженности по кредитам и займам, краткосрочные векселя к уплате, долгосрочные кредиты и займы, долгосрочные векселя к уплате за вычетом денежных средств и их эквивалентов) увеличилась на 516 млрд 317 млн руб., или на 16%, с 3 трлн 167 млрд 847 млн руб. по состоянию на 31 декабря 2019 года до 3 трлн 684 млрд 164 млн руб. по состоянию на 30 июня 2020 года. Данное изменение в основном связано с увеличением суммы долгосрочных кредитов и займов в рублевом эквиваленте в связи с ростом курсов доллара США и евро по отношению к российскому рублю.

«Татнефть» за I полугодие добыла 94,5 млн баррелей нефти и 434 млн кубометров газа

«Татнефть» опубликовала неаудированную консолидированную промежуточную сокращенную финансовую отчетность за второй квартал и первое полугодие 2020 года, подготовленную в соответствии с международными стандартами финансовой отчетности (МСФО) и соответствующий «Анализ руководством финансового состояния и результатов деятельности» (MD&A).

В течение второго квартала 2020 года Группа «Татнефть» добыла 5 979 тыс. тонн (42,6 млн баррелей) нефти и 193,4 миллионов кубических метров газа, по сравнению с 7 281 тыс. тонн (51,9 млн баррелей) нефти и 240,5 млн кубических метров газа в первом квартале 2020 года. На комплексе «ТАНЕКО» во втором квартале 2020 года было произведено 2,9 млн тонн нефтепродуктов, по сравнению с 3 млн тонн нефтепродуктов в первом квартале 2020 года.

В течение шести месяцев 2020 года группа «Татнефть» добыла 13 260 тыс. тонн (94,5 млн баррелей) нефти и 433,9 млн кубических метров газа, по сравнению с 14 829 тыс. тонн (105,6 млн баррелей) нефти и 505,3 млн кубических метров газа за шесть месяцев 2019 года. На комплексе «ТАНЕКО» за шесть месяцев 2020 года было произведено 5,8 млн тонн нефтепродуктов, по сравнению с 4,5 млн тонн нефтепродуктов за шесть месяцев 2019 года.

Консолидированная выручка от реализации и прочие доходы от небанковской деятельности за вычетом экспортных пошлин и акцизов за второй квартал 2020 года составили 136 269 млн рублей (1 964 млн долл. США), по сравнению с 198 284 млн рублей (2 987 млн долл. США) за первый квартал 2020 года.

Чистая прибыль акционеров во втором квартале 2020 года составила 17 600 млн рублей (254 млн долл. США), по сравнению с 25 252 млн рублей (380 млн долл. США) чистой прибыли , полученной в первом квартале 2020 года.

Консолидированная выручка от реализации и прочие доходы от небанковской деятельности за вычетом экспортных пошлин и акцизов за шесть месяцев 2020 года составили 334 553 млн рублей (4 823 млн долл. США), по сравнению с 449 656 млн рублей (6 882 млн долл. США) за шесть месяцев 2019 года. Чистая прибыль за шесть месяцев 2020 года составила 42 852 млн рублей (618 млн долл. США) по сравнению с 114 286 млн рублей (1 млрд 749 млн долл. США) чистой прибыли, полученной за шесть месяцев 2019 года.

Показатель EBITDA за второй квартал 2020 года составил 34 312 млн рублей (495 млн долл. США), по сравнению с 37 687 млн рублей (568 млн долл. США) за первый квартал 2020 года. Скорректированный показатель EBITDA (без учета исключительных статей) составил 34 797 млн рублей (502 млн долл. США) за второй квартал 2020 года, по сравнению с 44 359 млн рублей (668 млн долл. США) за первый квартал 2020 года.

Показатель EBITDA за шесть месяцев 2020 года составил 71 999 млн рублей (1 038 млн долл. США), по сравнению с 164 382 млн рублей (2 516 млн долл. США) за шесть месяцев 2019 года. Скорректированный показатель EBITDA (без учета исключительных статей) составил 79 156 млн рублей (1 141 млн долл. США) за шесть месяцев 2020 года, по сравнению с 162 580 млн рублей (2 488 млн долл. США) за шесть месяцев 2019 года.

Общая стоимость консолидированных активов снизилась с 1 238 639 млн рублей (20 007 млн долл. США) на 31 декабря 2019 года до 1 218 924 млн рублей (17 426 млн долл. США) на 30 июня 2020 года.

Общая сумма консолидированных обязательств снизилась с 486 509 млн рублей (7 858 млн долл. США) на 31 декабря 2019 года до 424 663 млн рублей (6 071 млн долл. США) на 30 июня 2020 года.

Общий консолидированный акционерный капитал увеличился с 752 130 млн рублей (12 149 млн долл. США) на 31 декабря 2019 года до 794 261 млн рублей (уменьшился в долларах США до 11 355 млн долл. США) на 30 июня 2020 года.

РОССИЯ В БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ: МЕСТЬ ИЛИ ПОМОЩЬ ГЕОГРАФИИ?

ВЯЧЕСЛАВ ШУПЕР

Доктор географических наук, ведущий научный сотрудник Института географии РАН.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Дружинин А.Г. Евразийские приоритеты России (взгляд географа-обществоведа). – Ростов-на-Дону; Таганрог: Издательство Южного федерального университета, 2020. – 268 с.

Задачи, стоящие перед страной в условиях формирования Большой Евразии, всё больше выдвигаются на роль если не национальной идеи, то, во всяком случае, одного из главных векторов её развития для нескольких поколений россиян. Научное осмысление этих задач требует скоординированных усилий представителей многих наук. Новые представления о евразийской ориентации России, наиболее ярко и последовательно изложенные в шести докладах Валдайского клуба «К Великому океану», вышедших в 2012–2018 гг., задают каркас для такого междисциплинарного взаимодействия[1].

Книга Александра Дружинина, профессора ЮФУ и БФУ имени И. Канта, представляет собой попытку анализа евразийского вектора развития страны в категориях географической науки и использования её инструментария для решения задач, поставленных глубоким переосмыслением места страны в мире и её перспектив. В книге четыре главы:

Геоконцепт «Евразия»: генезис, метаморфозы, перспективы.

Современные тренды трансформации российского пространства: евразийские прио-ритеты и вызовы.

«Мореориентированность» современной России: евразийские детерминанты, векторы, форматы.

Русско-тюркский геостратегический диалог как краеугольный камень евразийского позиционирования России.

В первой главе решается многоплановая задача: проанализировать становление геоконцепта (макротопонима) «Евразия», проследить его постсоветские метаморфозы и описать пути становления Большой Евразии как новой реальности. Именно этой цели подчинены все исторические изыскания данной главы. Её «три источника – три составные части» – это географические исследования, включающие и классическую статью[2] 1915 г. Вениамина Семёнова-Тян-Шанского (1870–1942), и географические работы[3] Дмитрия Менделеева (1834–1907), идеи евразийцев и блистательного продолжателя их дела Льва Гумилёва (1912–1992), а также взгляды идеологов пантюркизма, начиная с Исмаила Гаспринского[4] (1851–1914), считавшего, что «Россия ещё не достигла своих исторических, естественных границ… которые, рано или поздно… заключат в себе все тюрко-татарские племена и в силу вещей, несмотря на временные остановки, должны дойти туда, где кончается населённость тюрко-татар в Азии».

Приверженность научному объективизму не позволяет автору, глубоко проникшемуся идеями становления Большой Евразии, смотреть в будущее с оптимизмом. Он отмечает, что «формирование “россиеориентированного” геоконцепта Евразии зримо ускорилось в начале XX столетия… в гигантской по размерам империи (в своём максимуме – почти 41% площади континента)» (с.16), причём страна показала удивительную территориальную устойчивость – потери в результате распада империи не превысили 4% (с. 17). Пик могущества – это «создание (по итогам Второй мировой войны) возглавляемой СССР военно-политической и экономической группировки (обширнейшей по площади, временами охватывавшей до 64% территории евразийского материка), и провозглашение Китайской Народной Республики (1949 г.), и относящийся к тому же периоду “лавинообразный” распад ранее доминировавших в южной и юго-восточной Азии колониальных империй с одновременным появлением множества самостоятельных (в большинстве своём “полузависимых”) государств» (с. 35). Однако прогрессировавшее отставание СССР приводило, помимо прочего, к усилению центробежных тенденций, а масштаб этого отставания столь красноречиво иллюстрирует таблица 1 (с. 20), что едва ли к этому стоит что-то добавлять.

После распада СССР отмеченные тенденции только усугубились. «Если в 1990 г. соотношение экономического веса России (РСФСР) и четвёрки ведущих европейских государств (Великобритания, Германия, Италия и Франция), по данным Всемирного банка, составляло 1:10, то к 2000 году – 1:24 (в 2018 г. – 1:8). Логично, что именно к середине нулевых годов степень хозяйственной зависимости РФ от ЕС достигла своего апогея (в 2008 г. почти 54% внешнеторгового оборота России приходилось на страны Евросоюза), в дальнейшем, однако, снижаясь. Благодаря выстроенным центро-периферийным взаимосвязям, уже с конца 1990-х годов (и особенно с 2004 г.) на пространствах значительной части Евразии приверженность “общеевропейским ценностям” стала восприниматься как некий императив, лицензия на власть и “символ веры”, а само понятие “Европа” усилило своё ценностное, статусное звучание. Весьма показательно, что даже в выступлении В.В. Путина (2011 г.), посвящённом формированию Евразийского союза, последний рассматривается “…как неотъемлемая часть Большой Европы”» (с. 26).

Однако весьма скоро пришло осознание того, о чём Лев Гумилёв предупреждал ещё в 1970-е гг.: глобальное доминирование Запада – лишь исторический эпизод (с. 42). Уже в 2015 г. политолог Дмитрий Тренин писал: «На смену путинской концепции Большой Европы от Лиссабона до Владивостока, состоящей из ЕС и возглавляемого Россией Евразийского экономического союза, приходит Большая Азия от Шанхая до Петербурга»[5]. Термин «Большая Евразия», по воспоминаниям ученого-международника Сергея Караганова, был введён ещё в 2013 г.

В современном научном дискурсе Большая Евразия воспринимается преимущественно как:

концепция, задающая интеллектуальную рамку для взаимодействия государств континента[6];

некий ареал международного сотрудничества на евразийском материке, пространство, конструируемое и организуемое трансматериковыми коммуникациями или коридорами, а также коридорами регионального характера (субконтинентальными), связывающими отдельные регионы России с прилегающими странами[7];

региональное или макрорегиональное международное сообщество, в основе которого лежат не история или цивилизационная общность и даже не количество экономических проектов и взаимозависимость, а особое качество и интенсивность политических отношений между образующими его государствами, прежде всего между Россией и Китаем[8];

структура, инициированная необходимостью объединения усилий для противостояния вызовам коллективного Запада, чей экономико-географический смысл состоит в строительстве долгосрочной и устойчивой континентальной евразийской интеграции посредством активизации международных хозяйственных связей и сооружения транспортных коридоров, что тем самым содействует преодолению транспортно-коммуникационных ограничений ультраконтинентальных стран и районов[9].

При этом автор книги далёк от оптимистичного взгляда на Россию как на «место сборки» Большой Евразии (с. 43), он крайне озабочен прогрессирующей асимметрией российско-китайского экономического взаимодействия. По его мнению, «ко второй половине XX столетия начал проявляться судьбоносный для страны геостратегический “разворот”: переход от освоения Евразии к освоению Евразией» (с. 46, выделено в источнике). Дальнейшая судьба страны в условиях неблагоприятных тенденций изменения соотношения сил будет во многом зависеть от искусства маневрирования в многомерном пространстве двусторонних и многосторонних отношений между странами континента.

Вторая глава книги посвящена анализу пространственной организации страны и закономерностей её изменения в аспекте евразийской перспективы. Ярко выраженная асимметричность в размещении населения и хозяйства находит крайнее проявление в гипертрофии Москвы, «москвоцентричности», по выражению автора. Степень этой «москвоцентричности», исторически очень изменчивая, сама по себе важный и интересный индикатор. Несмотря на крайнюю централизацию управления страной в советский период, доля Москвы в городском населении РСФСР неуклонно снижалась от переписи к переписи: 1926 г. – 11,9%; 1939 г. – 11,2%; 1959 г. – 8,1%, однако в границах 1960 г. – 9,6%; 1970 г. – 8,6%; 1979 г. – 8,2%, но с учётом расширения границ города в 1983–1984 гг. – 8,3%; 1989 г. – 8,1%. Слом плановой экономики запустил мощнейшие процессы концентрации экономической деятельности и населения в Москве: её доля в городском населении Российской Федерации составляла по переписям 2002 и 2010 гг. 9,8% и 10,9% соответственно. В 2020 г. (по данным текущего учёта) доля Москвы – 11,6%, но при введении поправок на Новую Москву и присоединение Крыма получаем 11,2%.

Объективные географические закономерности должны стать холодным душем для не в меру смелых преобразователей пространственной организации страны, ещё недавно предлагавших президенту построить железную дорогу до Берингова пролива, в сравнении с чем многие другие их идеи уже и не представляются сумасшедшими. При этом совершенно несбыточные мечты внешне могут выглядеть вполне здравыми. Классический пример – политика ограничения роста крупных городов и стимулирования малых и средних, которую проводили (точнее – пытались проводить) в советский период. Она была вдохновлена, казалось бы, вполне разумным, но при этом слишком поверхностным использованием американского и западноевропейского опыта. Между тем в 1963 г. вышла основополагающая статья основателя классической теории стадиальной урбанизации Джека Джиббса[10], излагающая стадиальную концепцию эволюции расселения. Только на последней, пятой стадии преобладают процессы деконцентрации, на четвёртой максимального проявления достигают процессы концентрации. Попытки советского руководства запустить процессы деконцентрации тогда, когда системы расселения в стране находились максимум на четвёртой стадии, а во многих случаях и на более низкой, были заведомо обречены на провал. Автор отмечает хроническое превышение установленной генпланами численности населения Москвы (с. 56). Отметим и мы, что происходило это, несмотря на очень жёсткие административные ограничения. Просто в условиях планового хозяйства развитие не было и не могло быть сосредоточено преимущественно в Москве, росли и другие крупные города.

В 1990-е гг., в условиях архаизации многих важнейших сторон общественной жизни, расселение было отброшено на более низкую стадию эволюции, что и выразилось в резком усилении процессов концентрации. Однако природа (в смысле объективных закономерностей) всё равно берёт своё: Москва со своим ближайшим окружением зримо переползает на пятую стадию, что выражается в существенном замедлении роста столицы. Население области ещё продолжает расти приличными темпами, но её экономика уже не обладает прежним динамизмом. Учёт закономерностей, обусловленных эволюционной зрелостью расселения, совершенно необходим в Сибири и на Дальнем Востоке с их разреженным населением и очень низкой, даже по нашим меркам, плотностью инфраструктуры. В условиях мощнейших концентрационных процессов выбор локусов для развития должен быть предельно точным. Этого требует крайняя ограниченность ресурсов. Проявления тенденций к деконцентрации можно ожидать только на юге Приморья, да и то не в ближайшей перспективе.

На Дальнем Востоке особенно нагляден переход от освоения Евразии к освоению Евразией, о котором шла речь в первой главе. «Доля Китая во внешней торговле Хабаровского, Приморского края, Амурской области и Еврейской автономной области – достигает 80%. Во внешней торговле Забайкальского края удельный вес Срединного государства ещё выше – порядка 90%» (с. 87). КНР практически определяет экономическое будущее этого региона. «Если современная экономическая ритмика в целом сохранится, то к рубежу 2029–2030 гг. душевой ВВП в КНР и РФ с высокой долей вероятности сравняется, что неизбежно создаст полноформатные предпосылки для многообразных социокультурных и иных трансформаций в тяготеющих к Китаю регионах Сибири и российского Дальнего Востока, самим своим соседством (а также глобальным геополитическим раскладом) практически обречённых на всё большее и большее инкорпорирование в китайскую геоэкономику» (с. 88). Подобные проблемы уже есть и на западном порубежье России, особенно в Калининградской области.

При этом на западных рубежах страны происходит существенная перегруппировка сил, обусловленная в первую очередь стремительным возвышением Польши. Благодаря главным образом экономическому росту, Польшу в последние тридцать лет практически не затронула депопуляция, в то время как численность населения в трёх сопредельных с ней государствах, ранее также входивших в историческую Rzeczpospolita, «за постсоветский период сократилось более чем на 11 млн человек, то есть на 17%, имея чёткую перспективу к последующему устойчивому снижению (характерно, что по прогнозу ООН к середине XXI века демографический потенциал Польши превысит численность населения Украины)» (с. 117). В контуре «внешней составляющей» западного российского порубежья весьма существенный интеграционный потенциал Польши, по мнению автора, будет лишь нарастать, множа «взаимопересечение» российско-польских геостратегических интересов на Украине, в Белоруссии и в странах Балтии (с. 118).

Третья глава книги рассказывает о «мореориентированности» России, «понимаемую как:

совокупность факторов, проявлений и следствий влияния Мирового океана на общество и его пространственную организацию;

использование “фактора моря” в общественной динамике (включая и пространственную организацию общества);

пространственную архитектуру (конфигурацию) общества (хозяйство, расселение, инфраструктура) в аспекте её смещённости к морю, побережьям, локализованным на них важнейшим социально-экономическим центрам (эффекты талассоаттрактивности)» (с. 127).

Рассматривая географические и геополитические последствия распада СССР, вследствие которого страна оказалась сдвинутой на север и на восток и стала значительно более континентальной, автор обращается к представлениям о континентально-океанической дихотомии, разработанным иркутским географом Леонидом Безруковым[11]. Последний внёс важный вклад также в анализ и развитие идей евразийцев: «В экономико-географической концепции евразийства содержались также ценные прогнозы будущей территориальной организации хозяйства страны на макрорегиональном уровне. П.Н. Савицкий[12] правомерно полагал, что транспортная “обездоленность” внутриматериковых областей России-Евразии побудит не рассчитывать на мировой рынок и вызовет к жизни центры производства в собственных пределах. На основе активного использования принципа “континентальных соседств” прогнозировалось приоритетное освоение природных ресурсов и хозяйственное развитие преимущественно наиболее глубинных макрорегионов – Сибири, Урала и Поволжья. Гипотеза евразийцев о неизбежности внутриконтинентальной направленности смещения хозяйства и населения страны полностью оправдалась в советский период, когда произошёл масштабный “сдвиг производительных сил на восток”» (с. 16)[13]. Эта внутриконтинентальная направленность, как подчёркивает автор, нисколько не противоречила бурному развитию приморских центров в советские годы (с. 124–125), поскольку имела целью не уход от побережий вглубь страны, а максимальное использование внутриконтинентальных ресурсов.

Историю пишут победители, соответственно хозяйственная история советского периода на протяжении двух десятилетий привлекала внимание исследователей преимущественно как объект критики. Между тем создание Урало-Кузнецкого комбината в начале 1930-х гг. было беспрецедентным достижением, сейчас незаслуженно забытым. Тогда впервые в экономической истории по железной дороге стали перемещаться такие массы грузов, которые ранее перевозились только морем. Из Кузбасса на Урал ежегодно перевозилось 5 млн т угля, а в обратном направлении – 2 млн т железной руды. Использование встречных перевозок и исключительно благоприятный рельеф Западно-Сибирской равнины позволили сделать себестоимость перевозок сопоставимой с морскими.

Сейчас нет возможности решать столь масштабную задачу с опорой на внутренние ресурсы. Преодолеть «континентальное проклятье» Сибири возможно, лишь используя Транссиб, а в перспективе – и БАМ, не только для вывоза угля к дальневосточным портам, но как мощные транзитные магистрали, обеспечивающие быструю доставку грузов из Восточной Азии в Европу по конкурентным с морским транспортом тарифам (выигрыш во времени должен оправдывать проигрыш в цене). Автор обеспокоен тем, что только 1% совокупного объёма торговли между Китаем и Европой осуществляется по железной дороге (с. 154). Решение геополитических и геоэкономических задач, позволяющих привлечь грузы не только с северо-востока Китая, но и из Японии, Южной Кореи с возможностью их доставки через территорию КНДР после снятия или смягчения санкций, наложенных на эту страну, – в прямом смысле вопрос жизни и смерти для Отечества. Без этого (наряду со строительством магистралей меридионального простирания) невозможно преодоление «континентального проклятья» Сибири, обеспечение экономической связности территории страны, в отсутствие которой Дальний Восток будет обречён на самостоятельный дрейф[14]. «Из мировых держав только одной России присуща высокая степень транспортно-географической континентальности, что резко выделяет её из общего ряда всех остальных ведущих стран планеты, отличающихся более благоприятным макроположением относительно морских и океанических путей» (с. 17)[15].

Если наша историческая и географическая судьба – преодолевать сопротивление пространства, то почему это не должно быть одной из наших национальных идей?

Новое дыхание представлениям о транспортно-географической континентальности придала пандемия короновируса, резко ускорившая проявление многих постепенно назревавших тенденций, исподволь изменявших экономический, политический и интеллектуальный облик окружающего нас мира. «В новой ситуации сухопутные государства не выигрывают и даже многое теряют, но морские государства теряют гораздо больше – писал профессор Максим Братерский[16]. – Исторически страны Евразии были связаны с морской торговлей гораздо слабее – внешняя торговля по морю стала играть заметную роль в их экономике только в последние десятилетия. Надо заметить, что и в этих условиях они старались диверсифицировать способы доставки (“Пояс и путь” – Китай, трубопроводы – Россия), частично и для того, чтобы уменьшить зависимость от морской системы мировой торговли, которая контролировалась Атлантическим сообществом. Теперь эта система ослабнет в принципе, и из огромного преимущества, источника влияния и заработков станет серьёзной обузой для атлантистов». Географам следует отнестись с предельным вниманием к происходящим изменениям в проявлении континентально-океанической дихотомии, прежде всего – в аспекте формирования Большой Евразии.

В четвёртой главе рассматривается роль тюркской составляющей в развитии страны. В России сейчас 12,6 млн представителей тюркских народов, причём все они, за исключением чувашей, хакасов и крайне малочисленных караимов, демонстрируют положительную динамику, способствуя улучшению далеко не благоприятной демографической ситуации в стране. «Почти ¾ российских мусульман приходится именно на тюркские народы… уже в ближайшей перспективе [они] станут оказывать всё возрастающее влияние на характер этнокультурного диалога во многих регионах и субрегионах России, предопределяя приоритетность в нём русско-тюркского межэтнического взаимодействия, а также соразвития конфессиональных систем православия и ислама» (с. 184). Завершение трёхвекового господства «европоцентрированной» картины мира должно привести к переоценке совместной русско-тюркской истории, в том числе с использованием потенциала евразийских идей, ко всё более явственному пониманию России как в том числе и тюркской державы (с. 185).

В этом контексте автор призывает к переосмыслению категории «государствообразующего народа», опираясь на мнение историка Николая Трубецкого о том, что само объединение почти всей территории современной России под властью одного государства было впервые осуществлено не русскими славянами, а туранцами-монголами (с. 186). В отношении же «государствообразующего народа» как материи очень тонкой и деликатной позиция автора безупречна: он предлагает считать таковым любой этнос, «чьё месторазвитие оконтурено рубежами России» (с. 186). Особая роль русского народа связана не с его историческими заслугами, а исключительно с тем, что он цементирует многонациональную и многоконфессиональную страну. «“Не сохраним русских – сами все потонем…” проще и эмоциональнее сформулировал этот крайне важный тезис… молодой крымский татарин, с которым автору довелось общаться в Севастополе весной 2014 года… Российская Федерация… должна, как видится, во всё возрастающей мере трансформировать себя в органичный симбиоз больших и малых “государствообразующих народов”, разделяющих ответственность за единство страны, её безопасность, благополучие, грядущую евразийскую судьбу» (с.187).

Значение тюркского фактора рассматривается и в широком международном контексте, причём в трёх аспектах: отношений между Россией и тюркскими постсоветскими странами, их отношений с Турцией с её политикой неоосманизма и взаимодействия с другими внешними центрами сил – Китаем, США, Евросоюзом. Отмечается, что в 2010 г. ВВП России превышал совокупный ВВП пяти постсоветских тюркских стран в девять раз, а в 2018 г. – только в пять (с. 201). Роль Китая не следует ни преуменьшать, ни преувеличивать. Существуют все необходимые предпосылки для сопряжения различных интеграционных проектов таким образом, чтобы сотрудничество преобладало над соперничеством. «Аналогичного рода системы совместных альянсов должны выстраиваться, впрочем, и между Россией и Турцией, а также Россией и Ираном» (с. 210). Однако возможности эти используются далеко не в полной мере, чему свидетельством и существенное снижение миграционной привлекательности РФ для тюркских постсоветских стран (таблица 55 на с. 211). В этой связи автором горячо приветствуется увеличение квот для студентов из указанных стран в российских вузах – «из 181,5 тыс. иностранных студентов, въехавших в нашу страну в первой половине 2019 года – 59,3 тыс. из Казахстана и 14 тыс. из Узбекистана» (с. 212).

Подробный анализ экономических отношений с Турцией (в их политическом контексте) в постсоветский период завершается выводом о том, что пределы внешнеэкономического сотрудничества наших стран на данном уровне их социально-экономического развития практически уже достигнуты. Соответственно, приобретает первостепенное значение расширение двусторонней повестки в пользу общегуманитарной, образовательной составляющих, что позволит поставить хозяйственные связи на более прочную основу, подкрепив их взаимопониманием между народами (с. 232–233). Двусторонние и многосторонние гуманитарные связи в самой широкой их трактовке становятся особенно важными на закате второй глобализации, они должны помочь нам всем с наименьшими потерями дожить до третьей, ждать которую ещё лет пятнадцать.

Взгляд географа на территориальную организацию страны в свете стоящих перед ней геополитических и геоэкономических задач также не может быть преисполнен оптимизма, причём, к сожалению, по многим причинам. Предстоящий стране грандиозный манёвр крайне затруднён наличием на наших западных рубежах зависимого от США Евросоюза, а на восточных – ещё более зависимых Японии и Южной Кореи. В этих условиях для России существует реальная опасность постепенного превращения в младшего партнёра Китая. В общественном сознании, кажется, уже укоренилось представление о том, что развитие Большой Евразии в огромной степени будет определяться отношениями между Китаем и Индией. Между тем под наши традиционно хорошие отношения с Индией до сих пор так и не удалось подвести соразмерный экономический фундамент. Этому препятствуют в том числе и неблагоприятные географические факторы.

Нужны не только новые железнодорожные выходы в Китай, необходимо также соединение железных дорог Китая и Индии с полным или частичным использованием знаменитой дороги Стилвелла (Stilwell Road – 1726 км от Лидо в Ассаме до Куньмина), которую союзники начали строить для снабжения армии Гоминдана после оккупации Японией Нижней Бирмы в 1942 году. Завершить этот грандиозный проект до окончания войны не успели, а затем в нём отпала надобность. Предлагаемая железнодорожная магистраль, электрифицированная и двухпутная, отличающаяся по ширине колеи от железнодорожной сети Мьянмы (полностью узкоколейной), могла бы дать выход энергоёмкой и водоёмкой продукции из Сибири на огромный индийский рынок, что особенно важно для товаров с ограниченным сроком хранения и транспортировки. Однако совершенствовать территориальную организацию страны, приводя её в соответствие с геополитическими и геоэкономическими задачами, которые предстоит решать, следует незамедлительно, не делая при этом ставку на гигантские инфраструктурные проекты, осуществление коих может растянуться на десятилетия или не состояться вообще.

Упор должен быть сделан на сотрудничество с Индией в области нематериального производства, а также в тех отраслях промышленности, где производится продукция с очень высокой добавленной стоимостью, допускающая транспортировку воздушным путём (фармацевтика, тонкая химия, приборостроение и другие). Мы вряд ли можем быть удовлетворены уровнем сотрудничества в области образования и науки, хотя здесь есть огромный неиспользованный потенциал. Было бы неплохо сделать Новосибирск, образно говоря, главным на индийском направлении, несмотря на то, что пока он не является главным даже на направлении казахстанском. Такой ход, безусловно, придал бы мощный импульс проекту «Академгородок 2.0». Импульс, который необходим, чтобы возродить уникальный научный центр, созданный с нуля в конце 50-х – начале 60-х гг. прошлого века и ставший в невероятно короткие по историческим меркам сроки третьей научной столицей Союза[17]. Этот проект, возможно, не менее масштабный и значимый для страны, нежели коренная реконструкция Транссиба, мог бы так же стать ярким примером использования потенциала Большой Евразии для решения фундаментальных проблем её развития.

Автор глубоко прав, вкладывая душу и сердце в преодоление недооценки тюркского мира, исключительно важного для настоящего и будущего Отечества. Мы действительно часто этим грешим. Но надо взглянуть ещё дальше и увидеть за хребтами Каракорума (тюркский топоним!) гиганта, который будет всё больше определять расстановку сил в Большой Евразии. Возможно, эта тема заинтересует автора и будет разрабатываться в последующих его книгах.

--

СНОСКИ

[1] К Великому океану: хроника поворота на Восток. Сборник докладов Валдайского клуба. Научный руководитель проекта – С.А. Караганов, научный редактор – Т.В. Бордачёв. – М.: Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2019. – 352 с., ил.

[2] Семёнов-Тян-Шанский В. П. О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк политической географии. Известия Императорского Русского географического общества, 1915. Том LI, выпуск VIII. С. 425–457.

[3] Менделеев Д. И. К познанию России. СПб.: Издание А. С. Суворина, 1907. 157 с.

[4] Гаспринский И. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь: Типография Спиро, 1881. – 45 с.

[5] Тренин Д. От Большой Европы к Большой Азии? Китайско-российская Антанта //«Россия в глобальной политике» https://globalaffairs.ru/articles/ot-bolshoj-evropy-k-bolshoj-azii-kitajsko-rossijskaya-antanta/

[6] Караганов С.А. Россия – возвращение домой (вместо предисловия). Вопросы географии (148): Россия в формирующейся Большой Евразии. Под ред. Котлякова В.М., Шупера В.А. – М.: Издательский дом «Кодекс», 2019. С. 9–15. http://www.igras.ru/sites/default/files/Вопросы%20географии%20Россия%20в%20формирующейся%20большой%20Евразии.pdf

[7] Вардомский Л. Б. Между Европой и Азией: о некоторых региональных особенностях участия России в формирующейся Большой Евразии. Там же. С. 144–166.

[8] Суслов Д. В., Пятачкова А. С. Большая Евразия: концептуализация понятия и место во внешней политике России. Там же. С. 16–53.

[9] Безруков Л. А. Евразийская континентальная интеграция в экономико-географическом измерении: предпосылки, трудности, новые возможности. Там же. С. 228–262.

[10] Gibbs J.P. The Evolution of Population Concentration. Economic Geography, 1963, vol. 39, No 2. — P. 119-129.

[11] Безруков Л. А. Континентально-океаническая дихотомия в международном и региональном развитии. Новосибирск: Академическое издательство «Гео», 2008. – 369 с.

[12] Савицкий П. Н. Континент-океан (Россия и мировой рынок) // Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Издательство «Аграф», 1997.

[13] Безруков Л. А. Экономико-географическая концепция евразийства и её развитие на современном этапе // Социально-экономическая география. Вестник АРГО. 2015, №4. С. 12-24 (https://argorussia.ru/sites/default/files/2019-12/Вестник%20АРГО%202015%20.pdf)

[14] К Великому океану: хроника поворота на Восток. Сборник докладов Валдайского клуба. Научный руководитель проекта – С.А. Караганов, научный редактор – Т.В. Бордачёв. – М.: Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2019. – 352 с., ил.

[15] Безруков Л. А. Экономико-географическая концепция евразийства и её развитие на современном этапе // Социально-экономическая география. Вестник АРГО. 2015, №4. С. 12-24. Ссылка: https://argorussia.ru/sites/default/files/2019-12/Вестник%20АРГО%202015%20.pdf

[16] Братерский М. Далеко ли до войны? Журнал «Россия в глобальной политике», №3, 2020. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/daleko-li-do-vojny/

[17] Маркова В.Д., Селиверстов В.Е. Программа «Академгородок 2.0»: проекты и образовательный потенциал // Мир экономики и управления, 2019. Т. 19, № 4. С. 66–86. Ссылка: https://journals.nsu.ru/upload/iblock/cb9/06.pdf

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493701 Вячеслав Шупер

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЖОНА БОЛТОНА, РАССКАЗАННЫЕ ИМ САМИМ

ИЛЬЯ ФАБРИЧНИКОВ

Член Совета по внешней и оборонной политике, коммуникационный консультант.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

“The Room Where It Happened: A White House Memoir”. By John R. Bolton. Hardcover, 577 pages. Simon & Schuster, 2020.

Редко встретишь книгу, которая действительно влияет на большие политические события. К таким уверенно можно отнести, пожалуй, только «Всю президентскую рать» Карла Бернштейна и Боба Вудворда, да и то с большой натяжкой: вышла она в 1974 г., когда Уотергейт уже состоялся, Ричард Никсон ушёл. Вудворд до сих пор является «придворным» хроникёром республиканцев, да и Белого дома в целом. Но вот действующий или недавно уволившийся высокопоставленный сотрудник, который не просто пишет книгу, но и в обход устоявшихся процедур не согласовывает её с администрацией, которую ещё недавно представлял, а затем из мотивов личной мести выпускает её в продажу, махнув рукой на любые последствия, – это, безусловно, новое слово в политике.

Для столь объёмного труда (577 страниц фирменной гарнитуры издательства Simon & Shuster, 15 глав, справочно-ссылочный аппарат, поистине дантовский размах повествования) полгода, пожалуй, не срок. Болтон, конечно же, не писал эту книгу сам. Даже по тексту видно, что надиктовывал, делал это в спешке и с большой любовью к самому себе. Вся книга построена по принципу повествования от первого лица, доминирует местоимение «я» со всеми вытекающими. Болтон позиционирует себя как единственного умного человека – нет, даже не в самой американской администрации, а на всей международной арене. К своему шефу – Дональду Трампу – он относится снисходительно, мол, только сам он – один «зрелый» в Белом доме, окружение президента характеризует если не как разгильдяев, то по крайней мере как людей малосведущих, ограниченных, «чего изволите», своих противников – как людей опасных и где-то даже зловещих (особенно, когда речь заходит о Владимире Путине), но недальновидных, традиционные европейские и азиатские партнёры для него – не более, чем ресурс. Полотно, написанное бывшим советником по национальной безопасности, вообще не предполагает «сосуществования» с кем бы то ни было, от остальных на мировой арене ожидается только участие в разработанных и односторонне реализуемых американских инициативах, где каждый, придуманный им, Болтоном, шаг – лишь элемент в выстраиваемой им же, Болтоном, новой концепции глобальной безопасности.

Как того и требует мемуарный жанр, Болтон начинает с того, что знакомит читателя с погружением лирического героя в первый круг ада. Через строчку сквозит уязвлённое самолюбие и обида, тщательно полируемые показным смирением и лоялизмом. Ведь до поста советника по национальной безопасности Болтон претендовал, ни много ни мало, на Госдеп. Он всячески показывает читателю, что новоиспечённый президент – Дональд Трамп – от Болтона «без ума», «очень хочет с ним работать», «фанат его подходов к работе». И Болтон с такими эпитетами, конечно же, согласен: он подробно описывает, как его приглашали на встречи к Трампу в Мар-о-Лаго, в Трамп-тауэр, где Трамп, пользуясь своим скудным вокабуляром (что каждый раз подчёркивается отдельно, не в прямую, а просто прямым цитированием), восхищается им, Болтоном, его бескомпромиссной позицией по ключевым международным вопросам. При этом автора явно раздражает затягивание решения вопроса по нему. Помощники Трампа делают заходы: «Давай ты поработаешь замгоссекретаря у Рекса Тиллерсона?». Но тот гневно отвергает – не для того ягодка росла. «Давай ты поработаешь советником у шефа?» Никогда. И к месту цитирует разговор с Генри Киссинджером, который доверительно сообщал нашему герою: «Никогда не соглашайся на государственную должность, которая не предполагает у тебя в кабинете ящика для входящей корреспонденции», – эвфемизм для «министра без портфеля».

Презрение к Тиллерсону вообще сквозит через большую часть первых глав. И звучит приговором: первое что сделал Тиллерсон – это заперся на «генеральском этаже» здания Госдепа и «держал оборону», не занимаясь внутренними аппаратными войнами. Потому и проиграл. А как так получилось? Да просто Тиллерсон привык жить в своём вегетарианском корпоративном мире Exxon Mobil с жирными годовыми бонусами и выстроенными корпоративными процедурами, а здесь, в Госдепе, нужны были административные зубы. Которые, конечно же, были у Болтона.

Но вот, наконец, лирический герой становится полноправным завсегдатаем Белого дома, претерпев на своём пути тяжелейшие препятствия: пишет, что против него интриговали, «заносили» других интересных кандидатов. И принимается за работу засучив рукава. А работа предстоит большая: похоронить ДРСМД, развалить СВПД и в довершении всего – ещё и торпедировать СНВ. Не говоря уже о таких приятных мелочах, как развернуть процесс ближневосточного урегулирования в свою пользу и попытаться дожать Ким Чен Ына с его ядерной программой, а также выйти из Договора по открытому небу. Все эти обязательства, по мнению Болтона, противоречат американским национальным интересам. Наблюдать за тем, как советник по национальной безопасности за без малого три года продуктивной работы превратил фундамент российско-американских отношений в пепел, невероятно увлекательно. А привычка автора буквально обсасывать детали и обстоятельства его рабочих встреч и брифингов у президента позволяют создать в целом объёмную картину того, как сегодня в американской администрации принимаются наиболее резонансные решения по ключевым вопросам мировой повестки.

Отдельное интереснейшее чтение – это начало противостояния с Китаем. Как всего лишь одним движением американская администрация сокрушила китайского IT-гиганта ZTE, а также поймала на крючок крупнейшую технологическую компанию Huawei, фактически взяв в заложники руками канадских партнёров дочь основателя компании (которая по совместительству была и финансовым директором). Про Китай по тексту сказано много, но заметно, что это не самая любимая тема Болтона. Да и нельзя сказать, что он ей плотно занимался: вопросы отношений с КНР курировал зять Трампа Джаред Кушнер и министр финансов Стив Мнучин. В изложении Болтона китайский подход администрации Белого дома выглядит феерично: «Трамп сказал Мнучину: “Ты полетишь в Китай и надерешь им задницу!” Мне это понравилось. Трамп оглянулся на меня и сказал, что китайцы строго соблюдали санкции против КНДР, потому что боялись вести с нами торговую войну, но правдой это было только отчасти. Я всегда считал, что Китай необязательно относился к соблюдению санкций. Мнучин и Кудлоу предсказывали глобальную депрессию в случае полноценной торговой войны, но Трамп отмел все их сомнения: “Китайцы плевать на нас хотели. В вопросах торговли они ведут себя как хладнокровные убийцы”. Мне стало понятно, что повестка торгового вопроса будет жесткой».

Ну и, конечно, особо пикантными представляется в красках пересказанное автором содержание переговоров с первыми лицами других государств. В частности, с Путиным. России в книге в целом посвящено очень много места, видно, что, с точки зрения Болтона, это определяющая для повестки тема. Ещё бы – не раз и не два особенно оговаривается: Россия для США – угроза наравне с Китаем, Ираном и Северной Кореей. Компания подобралась хорошая. Есть и отдельная глава – Thwarting Russia («Противостояние России»), где Болтон, откровенно любуясь собой со стороны, рассказывает о встречах с Николаем Патрушевым, Сергеем Шойгу и, наконец, Владимиром Путиным, заодно подробно пересказывая беседы с президентом России, которые, думается, на Старой площади предполагали всё же секретными. Такая щедрость по части обнародования информации красноречиво свидетельствует, как к российскому руководству относятся в действительности (например, публикуются нелицеприятные оценки иранского режима, что, надо полагать, привело Тегеран в восторг).

В целом перед читателем на протяжении всех 577 страниц позирует самовлюблённый эгоист с полномочиями, у которого есть только одна картина мира – та, которую он сам придумал и построил.

Всё остальное, что в неё не помещается, – опасная для существования демократии ересь. Словом, есть два мнения – моё и неправильное. Нужно ли говорить, что с правильным мнением в книге выступает только сам автор? В общем, интереснейшее чтение.

Тут необходимо сделать важное аналитическое уточнение: столь гордившиеся всегда своей системой сдержек и противовесов в аппаратной системе американцы пали её же жертвой. Да, Болтон, безусловно, нарцисс, однако оказавшийся в ситуации, в которой он располагал не только ресурсами, положенными ему по должности, но и огромным опытом выживания в бюрократическом аппарате, а также, что немаловажно, стройным идеологическим видением того, как, по его личному мнению, должна быть устроена необходимая США система международных отношений. В американскую внешнюю политику он привнёс свои ничем не ограничиваемые принципы: отточенные и заострённые в период работы в администрациях Рональда Рейгана и обоих Бушей. И хоть его никогда не относили к так называемой «Группе Вулканов» (неформальному объединению идеологов «Нового американского века», куда входили Ричард Эрмитедж, Кондолиза Райс, Ричард Перл, Пол Волфовиц и другие), тем не менее его «ястребиная» политика в полной мере соответствовала тем идеологическим установкам, которые господствовали в Белом доме на протяжении 2000–2008 годов. И не кто иной, как Ричард Эрмитедж, комментируя назначение Болтона на пост представителя США в ООН, говорил: «Джон – это тот человек, с которым я с радостью буду стоять плечом к плечу во время апокалипсиса». The New York Times на это язвительно замечала: «С Джоном Болтоном во главе миссии ООН в США апокалипсис может наступить значительно раньше ожидаемого». Очутившись на третьем по значимости внешнеполитическом посту американской администрации, не имея вокруг себя людей, которые хотя бы близко соответствовали его идеологическим установкам (справедливости ради необходимо отметить, что у администрации Дональда Трампа не было и нет никаких внешнеполитических идеологических установок), он в полной мере воспользовался выданным ему судьбой шансом реализовать всё то, что он считал правильным для США без оглядки на кого бы то ни было. В этом смысле бывшего помощника по национальной безопасности можно смело назвать главным паровым катком современности.

Это утверждение уместно подкрепить цитатой автора, которая хоть и вполне рядовая (таких пассажей в книге много), но тем не менее – очень хорошо отражает подход советника по национальной безопасности к международным делам: «17 октября, перед своей встречей с Патрушевым в Москве, которая должна была состояться через неделю, я ознакомил Трампа с проделанной мной работой и позициями, на которых мы на тот момент находились, нашими договорённостями с союзниками по НАТО и нашим планом по выходу (из ДРСМД – авт.), который мы планировали привести в действие 4 декабря: Помпео должен был официально уведомить русских о необходимости придерживаться положений договора или же разорвать его. Трамп спросил: “А зачем нам так долго ждать? Разве мы не можем просто выйти?”. Я ему сказал, что мы к этому готовы. И пояснил, что как только мы об этом заявим, русские немедленно сделают то же самое, попутно обвинив нас в нарушении договора, что, конечно же, было бы неправдой, но привело бы к обмену неприятными репликами между Москвой и Вашингтоном. Вместо этого я предложил донести до Патрушева идею выйти из договора совместно: такой подход избавил бы нас от огромного количества проблем. Трамп тем не менее сказал: “Я так не хочу. Я хочу просто выйти”. Я думал, что для Трампа идея с совместным выходом из договора будет более интересной, но нет, так нет. Мне было всё равно, что будет в этой связи делать Москва».

И, надо признать, что Болтон, конечно, несправедлив к своему бывшему шефу – обида за недружественное (вполне в стиле Трампа) расставание застит глаза. Между тем только благодаря Дональду Трампу мечты советника смогли реализоваться в такое сжатое время и в столь полной мере. Едва ли какой-то другой президент был бы готов так решительно и эффективно покончить с системой договоров и обязательств Соединённых Штатов, не оглядываясь на разнообразные издержки. Джон Болтон никогда не скрывал, что уничтожение этой модели отношений в сфере стратегической стабильности является его целью. И хотя в администрации Джорджа Буша – младшего, где он служил, у него были единомышленники по данному вопросу, лихое обрубание всех концов ещё не было нормой международной жизни. И именно Трамп стал тем тараном, с помощью которого Болтон смог воплотить в жизнь свои представления о прекрасном. Они нашли друг друга, и хотя роман оказался непродолжительным, его плоды надолго переживут чувства.

США > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493700 Илья Фабричников

ДОГОВОР ШРЁДИНГЕРА: ИРАНСКАЯ ЯДЕРНАЯ СУПЕРПОЗИЦИЯ

АНДРЕЙ БАКЛИЦКИЙ

Консультант ПИР-Центра, аналитик Института международных исследований МГИМО МИД России.

В квантовой физике суперпозицией называют одновременное существование системы в двух взаимоисключающих состояниях. Электрон находится в двух местах сразу, ядро радиоактивного элемента и распалось, и не распалось, а всем известный кот Шрёдингера и жив, и мёртв в то же самое время.

Конечно, в масштабах макромира квантовые эффекты не действуют. Но если поискать аналогии в сфере международной безопасности, нельзя не заметить параллели с ситуацией вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВДП) по иранской ядерной программе и с ирано-американскими отношениями в целом. С одной стороны, СВПД однозначно существует. Документ подписан в 2015 г. Ираном, Россией, Китаем, Великобританией, Францией, Германией и США, а затем поддержан резолюцией Совета Безопасности ООН 2231. Несмотря на выход Вашингтона в 2018 г., оставшиеся участники подчёркивают, что договорённости продолжают действовать. Собираются заседания Совместной комиссии в рамках СВПД, а стороны время от времени заявляют, что запускают предусмотренный соглашением механизм разрешения споров.

С другой стороны, санкции Соединённых Штатов заставили большую часть иностранных компаний прекратить сотрудничество с Ираном, обрушили экспорт иранской нефти и фактически ликвидировали всю экономическую составляющую соглашения. В ответ Тегеран снял практически все ограничения на развитие ядерной программы и постепенно приближается к уровням, существовавшим до договорённостей

Сопротивление оставшихся участников СВПД (в первую очередь евротройки) американскому давлению тоже проходит по классу суперпозиции. На бумаге оно выглядит вполне убедительно – ЕС обновил своё блокирующее законодательство, запрещающее европейским компаниям выполнять санкции Вашингтона и защищающее их от американских судов. Был разработан отдельный механизм для торговли с Ираном, изолированный от финансовой системы США. При этом европейские компании массово ушли с иранского рынка, проигнорировав «защитные» меры. Финансовый механизм INSTEX сосредоточился на торговле товарами, и так не попадающими под санкции, но и тут за почти два года существования дело не зашло дальше тестовых операций. Надежда на Китай тоже не оправдалась: несмотря на громкие заявления и подписания совместных документов, после возобновления американских санкций объемы торговли упали в разы.

Наконец, нет определённости и в самой опасной военной сфере. Тегеран и Вашингтон, как и Тегеран и Тель-Авив, формально не находятся в состоянии войны, полномасштабные боевые действия тоже не ведутся. В то же время американцы взяли на себя ответственность за убийство иранского генерала Касема Сулеймани, а иранские вооружённые силы нанесли ракетный удар по американской базе в Ираке. Менее очевидные кибератаки, загадочные взрывы в Иране и использование негосударственных группировок в регионе практически не прекращаются.

В такой «международной суперпозиции» есть и минусы, и плюсы. Главный плюс – пока структура сохраняется, к ней всегда можно вернуться. Тегеран неоднократно заявлял: как только Вашингтон начнёт выполнять свои обязательства, Иран ответит взаимностью.

Необъявленную войну также легче прекратить и сделать вид, что ничего не было.

Минус заключается в том, что суперпозиция рискует «схлопнуться», реализовав один из двух вариантов. И руководство Соединённых Штатов и Израиля предпочли бы, чтобы в результате СВПД перестал существовать.

Первая попытка раскачать систему уже реализуется. Администрация США пытается предотвратить отмену оружейного эмбарго в отношении Ирана, которая, согласно резолюции 2231, запланирована на октябрь. Вашингтон хочет провести своё предложение через СБ ООН, но шансы невелики, учитывая российское и китайское вето. В этом случае довольно высока вероятность того, что США попытаются воспользоваться «механизмом самоуничтожения» резолюции 2231 и восстановить санкции ООН в отношении Тегерана. Подобный шаг привёл бы к созданию ещё ряда квантовых парадоксов. Вашингтон одновременно не был бы участником СВПД в том, что касалось обязанностей, но претендовал бы на членство в соответствии с резолюцией 2231 для того, чтобы запустить «механизм самоуничтожения». Более того, если американцы предпримут такую попытку, а другие члены СБ ООН откажутся признавать её легитимность, сама резолюция 2231 окажется в своего рода суперпозиции – для разных стран она будет либо действовать, либо не действовать, со всеми вытекающими для Совета Безопасности последствиями.

Наконец, есть свидетельства в пользу того, что определённые силы взяли курс на разогрев ситуации и в военном плане.

Непрекращающаяся кампания саботажа на территории Ирана вышла за рамки ядерного комплекса и нацелена на инфраструктуру в широком смысле. Резкий ответ Тегерана в ядерной либо в военной сфере может быть использован как предлог для наращивания давления. Открытый военный конфликт в регионе может окончательно похоронить возможности возвращения к СВПД.

Но самым важным событием, после которого суперпозиция СВПД окажется невозможной, станут ноябрьские президентские выборы в Соединённых Штатах. Кандидат от демократов Джозеф Байден заявлял, что готов вернуться к соглашению, заключённому его демократическим предшественником. Этот процесс тоже не будет простым – слишком много случилось за четыре года, изменились и Иран, и США, – но возможность остаётся. Ну а в случае переизбрания Дональда Трампа ещё четыре года неопределённости не устроят никого. Великобритании, Германии, Франции, да и КНР, придётся делать выбор – бросить вызов Вашингтону и начать широкое экономическое взаимодействие с Ираном либо признать, что СВПД завершился, и жить в мире с неограниченной ядерной программой Тегерана и пылающим Ближним Востоком.

Данный комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика» https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

Иран > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493699 Андрей Баклицкий

КОСМОС КАК ПРЕДЧУВСТВИЕ

ДМИТРИЙ СТЕФАНОВИЧ

Научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

КОСМИЧЕСКАЯ ИНФРАСТРУКТУРА ПЕРВОГО КОНТРСИЛОВОГО УДАРА: РЕАЛЬНОСТЬ, ВОСПРИЯТИЕ, ПЕРСПЕКТИВЫ

Третье десятилетие XXI века обещает пройти под знаком космического ренессанса. Запущены амбициозные государственные и частные программы, создаются рода войск, предоставляются новые сервисы. Всё это накладывает отпечаток и на международную безопасность.

Краеугольным камнем военно-политических отношений на уровне великих держав является стратегическая стабильность. В узком смысле она основана на ядерном сдерживании и понимается как отсутствие стимулов для нанесения первого удара – путём гарантированного ответного удара, несущего неотвратимое ядерное возмездие. Вместе с тем развитие космической инфраструктуры вызывает озабоченность ряда стран с точки зрения подрыва относительно стабильного состояния путём обеспечения возможности первого обезоруживающего удара. Цель данной работы – описать текущее состояние и перспективы космической инфраструктуры США и их союзников, её потенциал в контексте первого удара, а также очертить контуры возможных путей предотвращения подрыва стратегической стабильности. Вопросы появления ударных систем космического базирования выходят за рамки этого исследования.

Существующая инфраструктура

Что касается непосредственно американских спутников в сфере ответственности Национального управления военно-космической разведки США (NRO), наибольший интерес представляют космические аппараты семейств Keyhole (оптико-электронные) и Lacrosse (радиолокационные). Сейчас на орбите находится четыре спутника Keyhole одиннадцатого поколения, каждый из которых, исходя из построения орбиты, совершает в сутки до пяти пролётов над интересующим объектом. При этом угол для съёмки и расстояние будут оптимальными не более двух раз в сутки, в том числе ночью[1]. По умолчанию наземная трасса спутника, как правило, повторяется с интервалом в четыре дня.

О качестве съёмки в ночное время (в инфракрасном диапазоне) аппаратов данного типа пока ничего неизвестно, однако в отечественных источниках упоминается возможность разведки с 20:00 до 02:00 по местному времени[2].

Спутники радиолокационной видовой разведки Lacrosse изначально были спроектированы для мониторинга ракетных и военно-морских баз СССР и России (как стационарных, так и подвижных), затем добавились и задачи по объектам на Ближнем Востоке[3]. Очевидно, съёмка ведётся и на территории Китая. В отличие от оптического спектра космические аппараты с радиолокационными средствами разведки не зависят от погоды, а современный уровень развития радиолокации позволяет достичь сравнимой детализации. По понятным причинам отсутствует достоверная информация об оперативности корректировки орбиты этих спутников, но такая возможность, вне всякого сомнения, имеется.

Помимо уже упомянутых спутников видовой космической разведки, в распоряжении американских планировщиков, вероятно, находится информация, поступающая с нескольких десятков военных спутников союзников по НАТО (плюс Японии, Южной Кореи и Израиля), а также коммерческих операторов, способных предоставлять космические снимки (оптоэлектронные и радиолокационные) с разрешением, не превышающим один метр. Спутники ДЗЗ семейств SAR-Lupe (Германия), COSMO (Италия), KOMPSAT (Южная Корея), Ofeq (Израиль), коммерческие WorldView (DigitalGlobe) и Pleiades (СNES) предположительно уступают по своим характеристикам лучшим американским образцам[4]. C учётом достижений в области автоматизированного анализа больших данных можно достаточно уверенно говорить о вероятности корректировки орбит видовой космической разведки для обеспечения постоянного мониторинга заданных участков поверхности земли в течение продолжительного (хотя и ограниченного) периода времени.

Возможное развитие

Нельзя не отметить и некоторые проекты, оставшиеся на стадии «перспективных», но открывшие дорогу новым разработкам. В частности, особого внимания заслуживает программа Starlite, также известная как Discoverer-II. Основная идея была – вывести в космос оборудование, аналогичное применяемому на самолёте боевого управления и целеуказания E-8 JSTARS с радиолокатором с синтезированной апертурой, для ещё более полного и оперативного покрытия возможного театра военных действий и выдачи целеуказания в интересах ударных платформ[5]. В середине 2000-х гг., в том числе и в связи с противоречиями между различными ветвями американской военной организации (DARPA и NRO в данной ситуации), проект не был реализован, однако непреодолимых препятствий нет. И, подчеркнём, речь идёт именно о целеуказании.

Starlite с радаром был задуман в интересах ВВС США, но и другие рода войск заинтересованы в спутниковой поддержке боевых действий. Так, в интересах Армии США осуществлялся проект Kestrel Eye, идеологически близкий к Starlite, но на основе опто-электронных решений. Для обеспечения ситуационной осведомлённости предполагалось выводить группировку «наноспутников» и снабжать подразделения оперативной информацией непосредственно на театре военных действий[6]. Данный проект также остановился на этапе прототипа, но на его основе запущено уже три новых программы: Gunsmoke, Lonestar и Polaris[7].

Таким образом, в дополнение к уже имеющимся серьёзным возможностям разведки и наблюдения ведётся постоянная разработка новых систем.

Реконфигурации группировки и корректировка орбит

Даже выстроенная оптимальным образом конфигурация космических аппаратов не способна обеспечить непрерывное наблюдение за отдельными участками земли в силу законов небесной механики. Решению соответствующих баллистических задач посвящён значительный корпус научных трудов как отечественных, так и иностранных авторов. Выделяется два базовых подхода[8]:

- «система-цепочка»: спутники распределяются в плоскости орбиты, образуют полосу непрерывного обслуживания,

- правило кинематически правильных систем: спутники располагаются в вершинах «кристаллической решётки», и их относительное движение повторяется через определённые промежутки времени.

Любопытное исследование провели китайские специалисты (пусть и с акцентом на задачу «мониторинга в условиях чрезвычайной ситуации»), рассмотревшие несколько вариантов построения спутниковых группировок с акцентом на повышенную частоту обзора[9]. Согласно имеющимся расчётам, возможно обеспечить два пролёта спутника в сутки над заданным объектом на протяжении десяти либо девятнадцати дней, после чего потребуется значительная корректировка траектории.

Задача формирования оптимальных группировок космических аппаратов и подходов к корректировке их архитектуры и её реконфигурации с учётом тех или иных вводных также нашла отражение в открытой печати[10].

Ударное измерение

Механизм использования космической инфраструктуры в интересах применения высокоточного оружия подробно описан в отечественных источниках[11]. Особое значение, помимо разведки и целеуказания, играет инфраструктура космической связи, обеспечивающая своевременную передачу информации между различными элементами. Но целесообразно сделать акцент именно на силах ядерного сдерживания. Исходя из имеющейся информации о состоянии российских стратегических ядерных сил[12], только для «мониторинга» мобильной группировки ракетных войск стратегического назначения потребуется обеспечить постоянный обзор над районами боевого патрулирования двадцати двух ракетных полков в составе семи ракетных дивизий. В полосе обзора должны находиться без малого две сотни пусковых установок подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК), а помимо их обнаружения необходимо обеспечить и сопровождение. В Китае, по оценкам[13], общее число пусковых установок (включая ракеты средней и меньшей дальности) также превышает 150 единиц.

Путём агрегации всей доступной информации со всех подходящих космических аппаратов можно ненадолго получить «слепок», но необходимо учитывать два дополнительных фактора. Во-первых, ракетные комплексы не будут ждать, пока до них долетят вражеские ракеты, тем более что до появления массовых «тактических» гиперзвуковых систем базовым видом высокоточного оружия остаются дозвуковые крылатые ракеты большой дальности. Конечно, современное ракетное оружие достаточно «умное» и в определённой мере способно на доразведку целей (особенно с учётом распространения барражирующих боеприпасов), но тем не менее. Во-вторых, и это куда более важно, данная угроза осознаётся и рассматривается не только и не столько в политическом измерении. Для её купирования ведутся как технические, так и оперативные разработки, о чём будет сказано дополнительно.

Необходимо отметить отсутствие официальных указаний на стремление США «подорвать» возможность ответного удара российских (или китайских) стратегических ядерных сил, в том числе с использованием космической инфраструктуры. Однако периодически появляются раздражающие отсылки именно к подобным сценариям. В частности, компания «Локхид-Мартин» в рекламном ролике продемонстрировала совместную работу спутников, беспилотных летательных аппаратов, малозаметных самолётов и крылатых ракет по поражению мобильной пусковой установки МБР (до смешения напоминающей ПГРК «Ярс»), несмотря на эшелонированную ПВО (до смешения напоминающую элементы ЗРК С-400)[14].

Наиболее неприятным сигналом является появление разведывательных спутников в интересах ударных операций в рамках «нулевого эшелона» противоракетной обороны США на схеме (рис.1), представленной в обзоре бюджетного запроса Агентства по ПРО на 2021 фискальный год[15].

Меры противодействия

Как уже было упомянуто, вопросы уязвимости ПГРК с точки зрения попадания в объективы космических аппаратов исследуются подробно[16]. Разрабатываются и меры снижения заметности как таковой (маскировка, имитация и другие), и подходы к оценке потенциала спутниковых группировок вероятного противника. Более того, существуют и соответствующие программные решения[17].

Однако помимо пассивных мероприятий, в том числе дальнейшего увеличения площади районов патрулирования ПГРК, ведутся работы и по активному противодействию возможным угрозам, связанным с космической разведкой. Конечно, на сегодняшний день у всех на слуху мобильный боевой лазерный комплекс «Пересвет», тем более его роль в «прикрытии манёвренных действий» ПГРК заявлена официально[18]. Но технология этого прикрытия не разъяснялась. Возможно, речь идёт о создании помех интенсивным лазерным излучением, попадающим в оптико-электронные системы космических аппаратов. По оценкам в открытой печати, даже частичная (до 40%) засветка пикселей, участвующих в построении распознаваемого объекта, ведёт к неверному распознаванию участка изображения или необнаружению объекта как такового[19].

Другим важным направлением является развитие средств радиоэлектронной борьбы. В частности, одним из способов противодействия «несанкционированному наблюдению» является блокирование приёмной бортовой аппаратуры спутников-ретрансляторов, используемых разведывательными спутниками в момент прохождения над защищаемым объектом[20]. Любопытно, что и в этом случае одним из ключевых элементов является получение достоверной информации о движении космических аппаратов. Подобное воздействие на спутники вероятного противника если и будет осуществляться, то, вероятно, уже в условиях вооружённого конфликта. Параллельно с относительно «неразрушающими» воздействиями возможно задействование и систем различного базирования, обладающих противоспутниковым потенциалом.

В любом случае мониторинг околоземного космического пространства, в том числе в целях обеспечения ситуационной осведомлённости[21], то есть получения достоверной картины об активности всех его «пользователей», является крайне важной задачей для своевременной и достоверной оценки угроз, а также организации контрмер. Как представляется, таким образом может быть достигнуто своего рода «принуждение к транспарентности» в отношении целевых задач тех или иных космических аппаратов.

Политическое измерение

Транспарентность как таковая не является чем-то самоценным. В частности, ряд американских авторов полагает, что спутниковые группировки, защищённые от злонамеренного воздействия соответствующими соглашениями либо техническими средствами, могут помочь контролю над вооружениями или даже спасти его[22]. Американские коллеги признают, что и коммерческие спутниковые группировки могут применяться для мониторинга передвижения войск и состояния ядерных арсеналов «с беспрецедентной длительностью», и это приносит огромную пользу военным из «правильных стран».

Озабоченность России и Китая в связи с потенциальной угрозой от такой «пользы» лишь упоминается и фактически отбрасывается, равно как и «глубоко порочная» российско-китайская инициатива Договора о предотвращении размещения оружия в космосе.

Напротив, предлагается некая новая идея о невмешательстве в работу спутников (что отчасти уже и так прописано в отношении национальных технических средств в действующих соглашениях в области контроля над вооружениями, пусть таковых осталось и очень мало). Очевидно, инициатива рассчитана на «единомышленников», и это является весьма опасным прецедентом – отдельные правила для отдельных групп стран в космосе реализовать весьма сложно, да и концептуально такой подход никак не способствует мирному освоению космического пространства, хотя он уже нашёл отражение в американских «Соглашениях Артемиды» в части освоения лунных ресурсов[23].

Заключение

В кратком содержании нового американского стратегического документа по «Космической обороне» (Defense Space Strategy[24]) десять раз употребляется слово «превосходство» (“superiority”) и его производные. Пожалуй, именно этот факт как нельзя лучше характеризует отношение американских военных ко всем областям вооружённого противоборства – реального, виртуального или потенциального.

В такой ситуации очень сложно говорить о каком-либо сотрудничестве. И для России, и для Китая, официально зачисленных в угрозы и противники, наиболее простой реакцией будет дальнейшее наращивание собственного противоспутникового потенциала. В итоге как минимум в краткосрочной перспективе нас ожидает продолжение развития кинетических, лазерных, радиоэлектронных и иных средств борьбы в космосе и «с космосом». Превращение российско-китайского проекта договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов (ДПРОК) в реальный инструмент международного права, к сожалению, представляется всё менее вероятным.

Целесообразным выглядела бы публикация российской стороной (вслед за «Основами государственной политики в области ядерного сдерживания»[25]) общедоступного документа декларативного характера относительно воздушно-космической обороны. Тем самым можно было бы развеять фантастические теории о российских намерениях в этой области, одновременно продемонстрировав готовность к обеспечению отечественных интересов в условиях нарастающего противоборства в космосе.

Развитие систем космического мониторинга и в количественном, и в качественном отношении – процесс естественный, помимо угроз открывающий и весьма широкие возможности, в том числе в области транспарентности и контроля над вооружениями (не считая решения очевидных строго военных задач)[26]. Одним из приоритетных направлений должно стать не столько противодействие потенциально угрожающей инфраструктуре, но создание собственных космических аппаратов и их группировок, позволяющих эффективно выполнять соответствующие задачи в интересах отечественных пользователей.

Исследование выполнено за счёт гранта Российского научного фонда (проект № 18-18-00463).

СНОСКИ

[1] Данные получены эмпирически с использованием портала https://www.heavens-above.com, а также материалов блога https://sattrackcam.blogspot.com

[2] Маршалов К. «Американские космические аппараты оптоэлектронной разведки». «Зарубежное военное обозрение», №10, 2013, С.64-68.

[3] Пыхтункин А.В., Спирин М.С., Полянсков А.В. Возможность применения космической системы радиолокационного наблюдения Lacrosse. Военное обозрение, № 2 (2), 2017. С. 29–32.

[4] Автор выражает благодарность В.В.Гибалову за предоставленную базу данных соответствующих космических аппаратов.

[5] Day Dwayne A. Radar love: the tortured history of American space radar programs. The Space Review, 22.01.2007. URL: https://www.thespacereview.com/article/790/1

[6] Erwin S. Army’s imaging satellite up and running, but its future is TBD. Spacenews, 21.02.2018. URL: https://spacenews.com/armys-imaging-satellite-up-and-running-but-its-future-is-tbd/

[7] Hitchens Theresa, Freedberg Jr. Sydney J. Army Seeks Small Satellites To Support Ground Troops. Breaking Defense, 07.08.2019. URL: https://breakingdefense.com/2019/08/army-seeks-small-satellites-to-support-ground-troops/

[8] Девин Н.Н., Коваленко А.Ю., Коваленко Ю.А., Мосин Д.А. Баллистическое проектирование систем космических аппаратов непрерывного обслуживания заданного района. Известия РАРАН, №4 (104), 2018. С. 55–60.

[9] Taibo Li, Junhua Xiang, Zhaokui Wang, Yulin Zhang. Circular revisit orbits design for responsive mission over a single target. Acta Astronautica, №127, 2016. PP. 219–225.

[10] Анисимов В.Ю., Пинчук А.В., Молоканов Г.Г. Применение ситуационного анализа для оценки возможности реконфигурации системы космических аппаратов дистанционного зондирования земли в условиях многообразия ситуаций целевого применения. Вопросы электромеханики, т. 140, 2014. С. 41–44.

[11] Макаренко С.И. Использование космического пространства в военных целях: современное состояние и перспективы развития систем информационно-космического обеспечения и средств вооружения. Системы управления, связи и безопасности, 4/2016. С. 161–213.

[12] Kristensen Hans M., Korda Matt. Russian nuclear forces. Bulletin of the Atomic Scientists, 2020. 76:2, PP. 102–117. DOI: 10.1080/00963402.2020.1728985.

[13] Kristensen Hans M., Korda Matt. Chinese nuclear forces. Bulletin of the Atomic Scientists, 2019. 75:4, PP. 171–178. DOI: 10.1080/00963402.2019.1628511.

[14] Defining the Future of ISR & UAS Technology. URL: https://www.youtube.com/watch?v=W2j023iHhNQ

[15] Budget Estimates Overview FY 2021. URL: https://www.mda.mil/global/documents/pdf/budgetfy21.pdf

[16] Соловьёв А.С., Шеламов С.В., Максименков А.Г. К вопросу обнаружения средствами видовой космической разведки крупноразмерных подвижных объектов в лесных массивах. Стратегическая стабильность, №4 (89), 2019. С. 28–29.

[17] Соловьев А.С. Оценка попадания наземных объектов РВСН в полосу обзора космических аппаратов разведки. Номер свидетельства: RU2020612427.

[18] Тихонов А. Министерство обороны РФ открыто к равноправному диалогу по обеспечению военной безопасности. Красная звезда, №142, 2019. Ссылка: http://redstar.ru/ministerstvo-oborony-rf-otkryto-k-ravnopravnomu-dialogu-po-voprosam-obespecheniya-voennoj-bezopasnosti/

[19] Сахаров М.В., Конради Д.С. Влияние интенсивного лазерного излучения на распознавание объектов оптико-электронными системами космических аппаратов. Известия Института инженерной физики, 1 (55), 2020. С. 2–6.

[20] Ватутин В.М., Коваленко Л.С., Круглов С.А. Возможности обеспечения радиоэлектронной защиты районов на поверхности Земли от несанкционированного наблюдения. Ракетно-космическое приборостроение и информационные системы, т. 6, выпуск 4, 2019. С. 37–43.

[21] Ачасов О.Б., Астраханцев М.В., Олейников И.И. Обоснование требований к системам мониторинга околоземного космического пространства при стратегическом сдерживании. Вооружение и экономика, №3 (36), 2016. С. 6–14.

[22] Markey Michael, Pearl Jonathan, Bahney Benjamin. How Satellites Can Save Arms Control. Foreign Affairs, August 5, 2020. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/asia/2020-08-05/how-satellites-can-save-arms-control

[23] Наумов А. Лунопожатие крепкое. Коммерсантъ, №80, 2020.С. 2.

[24] Defense Space Strategy Summary, June 2020. URL: https://media.defense.gov/2020/Jun/17/2002317391/-1/-1/1/2020_DEFENSE_SPACE_STRATEGY_SUMMARY.PDF

[25] Утверждены Указом Президента Российской Федерации от 2 июня 2020 г. №355 «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания».

[26] Волков А.Е., Зайцев М.А., Попов А.М. Космический мониторинг, стратегическая стабильность: pro et contra. Стратегическая стабильность, №1 (90), 2020. С. 2–6.

Россия. США > СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493698 Дмитрий Стефанович

МИРОВАЯ ОБОРОННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И КОРОНАВИРУС

АНДРЕЙ ФРОЛОВ

Кандидат исторических наук, ведущий программы «Полигон» на радио «Говорит Москва».

Эпидемия коронавируса COVID-19 затронула практически все сферы мировой экономики, причём в беспрецедентных масштабах. Не остались в стороне вооружённые силы и оборонная промышленность. Интересно, что военные отреагировали на новый вызов одними из первых. Это было видно по отмене ряда международных учений, в какой-то момент прекратились даже ротации контингентов ООН в странах Африки.

Не меньшее влияние испытал на себе и мировой военно-промышленный комплекс. По очевидным причинам информации об этом не очень много, но ставшие достоянием гласности сведения позволяют составить общую картину. Существенный спад в новой контрактации оборонных сделок, а также снижение поставок по уже заключённым контрактам – очевидны. Некоторое оживление стало наблюдаться только летом.

В целом схема для большинства европейских, американских, российских и китайских производителей была следующей.

Примерно в конце марта – начале апреля, когда катастрофический масштаб эпидемии стал понятен, промышленность начала закрываться на карантин.

Как это выглядело на практике, можно проследить на примере производственной площадки в Гаршизи французского производителя бронетехники компании Arquus. Так, 17 марта на предприятии остались только двадцать сотрудников, которые отвечали за логистику. При этом обычное число работающих на площадке составляет 450 человек, включая временных работников и занятых на срочных контрактах. Ситуация стала меняться только к середине мая, когда численность персонала возросла до 230 человек. Для восстановления нормальной работы, по расчётам, требовалось принимать на работу до тридцати-сорока человек в неделю. В качестве постоянной меры на заводе ограничили массовые скопления людей, а также визиты извне. Крупные собрания проводятся в актовом зале с соблюдением мер дистанцирования или по видеосвязи. Рабочие столы и клавиатуры регулярно протираются. В столовой рассадка сотрудников осуществляется в шахматном порядке. Участилась уборка помещений нанятой компанией. Запрещены кофейные машины, вместо них предприятие предоставляет чайники и капсулы с растворимым кофе.

Другой французский производитель бронетехники – компания Nexter, сообщила о высокой вероятности того, что заказ министерства обороны Франции на 2020 г. в объёме 128 бронемашин Griffon и четырёх Jaguar полностью выполнен не будет. Это связано с тем, что в производственной программе задействованы три крупных субподрядчика и сотни мелких, особенно пострадавших от коронавирусных ограничений. Интересно, что именно с Францией связан один из немногих известных срывов поставок экспортных контрактов. Из-за пандемии и карантина компания Dassault Aviation отложила поставку Индии партии истребителей Rafale с мая на июль. Первые пять машин отправились заказчику только 27 июля.

Были сложности и у американских оборонных компаний, причём они наложились на ряд проблем, напрямую с коронавирусом не связанных. Так, концерн Lockheed Martin объявил о сокращении производства истребителей F-35 в текущем году со 141 по плану до 123–117 по причине влияния коронавируса на субподрядчиков. Правда, в данном случае, видимо, определённым негативным фоном выступила и политика «импортозамещения» турецких производителей, которые выпускали до 1000 наименований комплектующих для самолётов этого типа.

Другой американский авиационный концерн – Boeing – мало того, что испытывает серьёзные трудности производственного и финансового плана из-за двух катастроф самолета 737 МАХ, ещё и столкнулся с драматическим падением спроса на авиаперевозки и – как следствие – снижением закупок новой авиационной техники. Компания была вынуждена закрывать ряд производственных площадок, а в конце мая уволить более 12 тыс. человек, а поставки пассажирских самолётов семейства 777Х были вообще отложены на неопределённый срок. Всё это частично повлияло на производственную программу базовых патрульных самолётов Р-8А Poseidon, которые выпускаются на базе гражданских самолётов семейства В737-800.

В числе прочего в конце марта коронавирус серьёзно угрожал персоналу военных баз и оборонных предприятий на западе США.

Про китайскую промышленность известно только лишь то, что на судоверфи группы Wuchang Shipbuilding Industry Group было временно прекращено строительство неатомных подводных лодок проекта S20 для Пакистана (пакистанское наименование – тип Hangoor). Это случилось в конце марта – начале апреля. С другой стороны, неофициально оглашённый план поставок истребителей ВВС НОАК в течение этого года показывает, что темпы производства, по крайней мере – в авиастроении, снизились не очень сильно, если даже не возросли (не менее восьмидесяти истребителей семейства J-15/16 и тридцати истребителей пятого поколения J-20).

Россия тоже не осталась в стороне от общемировых тенденций. Самым чувствительным периодом стало начало апреля, когда после выхода указа президента Владимира Путина №239 от 2 апреля 2020 г. было неясно, как карантинные ограничения распространяются на предприятия ОПК. Непонятным был и статус предприятий с непрерывным циклом производства, которым впоследствии разрешили продолжить работу. По известной информации, большинство предприятий фактически свернули всякую деятельность сроком на одну-две недели, но довольно быстро возобновили её, хотя и с рядом ограничений. Например, по состоянию на 10 апреля из 122 предприятий-смежников производителя вертолётов ПАО «Роствертол» в ограниченном режиме работали двадцать пять.

Тем не менее были случаи заболевания сотрудников предприятий ОПК – так, на конец апреля в «Роскосмосе» насчитывалось 111 заболевших, в мае заболели трое сотрудников ААК «Прогресс», производящего боевые вертолёты Ка-52. Необходимость дезинфекции также сокращала возможности нормальной работы: к концу мая только силами Министерства обороны России была проведена дезинфекция около 200 предприятий ОПК.

Пандемия повлияла и на экспорт. Опять-таки, официальных данных на этот счёт не приводилось, но ещё в начале февраля российский спецэкспортёр АО «Рособоронэкспорт» допускал возможность влияния коронавируса на поставки ЗРС С-400 в Китай. Это, в принципе, было очевидно после вступления в силу фактического запрета на международные авиаперевозки в Россию, которые сильно затруднили прибытие в страну как групп переговорщиков от иностранных контрагентов, так и сотрудников приёмки для отправки уже изготовленной техники.

Несмотря на все эти сложности, в целом о серьёзных срывах контрактных сроков российским ОПК не сообщалось. Так, 5 августа министр обороны России Сергей Шойгу заявил о том, что в войска поставлены более 1100 образцов специальных вооружений, включая шестнадцать самолётов, пятьдесят три вертолёта (в том числе восемнадцать Ми-8МТВ-5-1, восемьдесят БЛА и пять боевых кораблей, среди которых атомная подводная лодка с баллистическими ракетами и фрегат. Одновременно с этим во втором квартале активно заключались новые контракты на поставку боевой техники Министерству обороны России, среди которых четыре ракеты-носителя «Ангара-А5», двадцать четыре фронтовых бомбардировщика Су-34, два универсальных десантных корабля, две многоцелевых атомных подводных лодок и два фрегата.

Таким образом, можно констатировать, что в 2020 г. мировая оборонная промышленность столкнулась с крупнейшим кризисом со времён окончания Второй мировой войны, который, правда, пока всё же носит ограниченный по времени характер.

Темпы выхода из него будут зависеть от того, нахлынет ли вторая волна коронавируса и какие меры будут против неё введены, а также от состояния мировых экономик, которые в результате депрессии в текущем году могут существенно сократить оборонные расходы на горизонте двух-трёх лет. Видимо, определённой ясности по этим вопросам стоит ждать в начале осени.

Данный комментарий является переработанной и обновлённой версией материала, заказанного Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликованного на сайте клуба в разделе «Аналитика» https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493697 Андрей Фролов

ФЛОТ УМЕРЕННОЙ ГЛОБАЛЬНОСТИ

ИЛЬЯ КРАМНИК

Эксперт Российского совета по международным делам.

Развивающийся глобальный кризис способен серьёзно повлиять на экономические возможности ряда стран, в том числе и в части военных расходов, изменив приоритеты военного строительства и облик вооружённых сил. Пока рано говорить о том, насколько глубоким окажется спад, однако самое время попытаться спрогнозировать трансформации, которые он вызовет, в том числе и в таких инерционных системах, как военно-морское строительство.

Пандемия COVID-19 внесёт свой вклад в изменения, но её воздействие может быть различным в зависимости от того, как будут развиваться события в странах третьего мира и как быстро появится эффективная вакцина и/или человечество иным образом выработает устойчивый иммунитет к этому заболеванию.

Перенос на Восток

Прежде чем говорить об ожидаемых изменениях, стоит проанализировать предкризисную ситуацию, от которой они будут отсчитываться.

Ключевой тенденцией развития военно-морских сил в мире предшествующего периода можно назвать перенос развития мировой морской мощи на Восток, в первую очередь – в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Ещё в начале 2000-х гг. распределение мест в рейтинге ведущих морских держав примерно соответствовало ситуации по состоянию на конец холодной войны, с той разницей, что отрыв лидера (США) от второго места (Россия) заметно возрос по сравнению с 1980-ми гг., а к концу 2010-х гг. ситуация изменилась коренным образом. Если исключить стратегические ядерные силы, то топ-5 морских держав, в который в 2000 г. входили Соединённые Штаты, Россия, Великобритания, Франция и Индия, сегодня выглядит совсем иначе.

Американские ВМС сохраняют первое место, при этом ВМС Народно-освободительной армии Китая (НОАК), уступая американскому флоту по совокупным боевым возможностям, обогнали его по общей численности кораблей основных классов. На третьем месте Россия – несмотря на принимаемые меры, постсоветская деградация ВМФ РФ пока не остановлена. На четвёртом и пятом местах располагаются морские силы самообороны Японии и ВМС Индии, боевые возможности которых растут. Таким образом, впервые со времён эпохи великих географических открытий в числе ведущих военно-морских сил мира нет ни одного флота «старой Европы». Особенно заметно изменение удельного веса британского Королевского флота, некогда игравшего роль глобальной морской силы Запада, которую сегодня исполняют ВМС США. Уступая по численности боевых единиц основных классов всем флотам первой пятёрки, в Европе он отстает и от ВМС Франции, находясь примерно на одном уровне с итальянскими. Замыкают мировую десятку ещё два азиатских флота – южнокорейский и турецкий.

Распределение мест в рейтинге в целом объяснимо как ростом экономических возможностей стран АТР, так и инерцией предыдущих периодов. Подъём азиатских флотов характеризуется не просто количественным наращиванием, но и обретением принципиально иных качеств. Так, ВМС НОАК перешли от строительства флота прибрежной и ближней морской зоны к созданию флота дальней морской и океанской зоны. Ключевыми приобретениями стали вновь созданные авианосные силы, активное развитие экспедиционных сил, включая строительство десантных кораблей-доков и универсальных десантных кораблей, а также быстрый рост численности неавианесущих кораблей дальней морской и океанской зоны – эсминцев и фрегатов. Символом качественных изменений стало строительство «больших эсминцев» (фактически – ракетных крейсеров) проекта 055. В настоящее время кораблями такого класса располагают только США и Россия, но ни та, ни другая страна не строит новые уже более двадцати лет.

Качественно меняются и возможности Морских сил самообороны Японии, несмотря на прежнее «пацифистское» наименование представляющие собой полноценный сбалансированный флот с растущими возможностями проецирования мощи. Следует отметить, что Япония наращивает возможности в условиях длительной экономической стагнации, с одной стороны – благодаря американской поддержке, с другой – ввиду резкого расширения возможностей ВМС НОАК. Совершенствование возможностей японского флота, выраженное в получении собственных авианесущих кораблей, дизельных субмарин нового поколения и современных ракетных эсминцев системы «Иджис» вкупе с растущим потенциалом береговой авиации и другими мерами позволяет отвести Японии второе место после КНР среди азиатских морских держав. В сочетании с силами передового базирования ВМС США морская мощь Японии равновешивает китайский подъём. Ещё одной «гирькой» на весах в этом сравнении являются ВМС Южной Кореи, тоже опирающиеся на американскую технологическую поддержку и приобретающие новые качества – в частности благодаря строительству универсальных десантных кораблей.

ВМС Индии, занявшие место в пятёрке сильнейших ВМС мира ещё в 1980-е гг., сохраняют свою позицию и сейчас, также претерпевая качественную трансформацию. Как и КНР, Индия создаёт сбалансированный флот дальней морской/океанской зоны, но с более скромными целевыми показателями, ограниченными в первую очередь необходимостью решения задач в Индийском океане. Признаком качественного перехода в индийском случае является начало собственного строительства авианосца, современных эсминцев и атомных подводных лодок. При этом Индия имеет наиболее широкую географию военно-технического сотрудничества из всех крупных морских держав Азии, приобретая технологии и готовые системы вооружения и в России, и во многих западных странах.

Западная деградация

Оценивая европейские флоты, можно в основном говорить о стагнации – и по экономическим возможностям в сравнении с Соединёнными Штатами и крупными азиатскими державами, и в плане роли в НАТО. За исключением французского и (в меньшей степени) британского и итальянского флотов остальные сведены к небольшим группам лёгких и вспомогательных сил, способных выполнять исключительно второстепенные задачи в операциях ВМС США. Самостоятельные операции требуют сосредоточения многонациональной группировки со всеми вытекающими сложностями формирования и управления, при этом ударный и экспедиционный потенциал, за вычетом уже названных Великобритании, Франции и Италии, отсутствует у стран ЕС.

Характерна «постимперская» деградация британского Королевского флота. В начале прошлого века он безраздельно господствовал на морях, был силой, равновеликой ВМС США ещё в начале Второй мировой войны, занимал второе место в мире с 1943–1944 до конца 1960-х годов. Лебединой песней британских ВМС стала Фолклендская операция – последняя, которую они провели (и могли провести) самостоятельно. В настоящее время, несмотря на строительство авианосцев типа «Куин Элизабет», возможности Королевского флота недостаточны для самостоятельных операций и требуют либо координации усилий с флотами Европы и союзниками из других регионов, либо поддержки Соединённых Штатов. Деградация выражается в последовательной утрате ряда ключевых промышленных компетенций, включая собственную разработку и производство боевых самолётов, управляемого вооружения, энергетических установок и других важнейших систем и узлов.

Увеличились сроки строительства и испытаний новых боевых единиц, а также объёме претензий к качеству. Существенным фактором, который ограничивает боевые возможности Королевского флота, является проходящее красной нитью последние сто лет, начиная с Первой мировой войны, стремление к максимальному удешевлению кораблей новых проектов, что регулярно ведёт к снижению их характеристик – с 1930-х гг. и по сей день.

Несколько лучше дело обстоит во Франции, поддерживающей независимость собственного оборонно-промышленного комплекса, вплоть до производства межконтинентальных баллистических ракет. Вместе с тем, как и в британском случае, отмечается деградация промышленности: увеличение сроков постройки новых боевых единиц и проблемы с состоянием уже имеющихся. При этом Франция уже объявила приоритетной задачей военно-морского строительства на фоне эпидемии поддержание исправности атомного подводного флота (в первую очередь стратегических ракетоносцев) и авианосца «Шарль де Голль».

Среди европейских членов НАТО исключением можно назвать не вполне европейскую Турцию, ВМС которой в докризисный период перешли к строительству универсальных десантных кораблей, а также современных многоцелевых кораблей дальней морской зоны. Впрочем, сразу проявились сложности, вызванные в основном политическими причинами: попытка переворота 2016 г. и последующее охлаждение отношений Турции с партнёрами по НАТО существенно замедлили развитие ВМС страны.

Общей проблемой для всех европейских стран (за исключением Франции) является отсутствие внятных национальных военно-морских доктрин, что заставляет рассматривать флот скорее в качестве инструмента «гуманитарных интервенций» и вспомогательной силы в рамках объединённых сил НАТО. Экономический потенциал многих членов ЕС достаточен для того, чтобы иметь более сильный флот. Речь, прежде всего, о Германии, экономические и промышленные возможности которой позволяют при желании претендовать на место в пятёрке, если не в тройке ведущих морских держав. Но политические интересы, требующие такого военно-морского подкрепления, у Германии отсутствуют.

В стагнации, как это ни странно, находятся и крупнейшие военно-морские силы мира в лице ВМС США. План наращивания численного состава ВМС до 355 кораблей к 2030 г. не реализуем без существенного увеличения финансирования, особенно учитывая необходимость перехода к строительству кораблей и подлодок новых проектов. В частности, существенный объём финансирования потребуется для ввода в строй ПЛАРБ нового типа «Колумбия», которые должны заменить ракетоносцы типа «Огайо» 1980–1990-х гг. постройки.

Начальник военно-морских операций ВМС Майкл Гилдэй, выступая в январе на симпозиуме US Navy 2020, сообщил, что программа создания «Огайо» отвлекла на себя 20 процентов бюджета военного судостроения 1980-х годов. Доля «Колумбии» может оказаться ещё выше и составить 30 процентов, что затруднит поддержание нужной численности сил общего назначения.

«355-корабельный план» был частью обещаний Дональда Трампа в ходе его предыдущей избирательной кампании. При фиксации расходов на ВМС на уровне 34 процентов от общего военного бюджета Соединённых Штатов реализация вряд ли возможна (в 1980-е г. доля, например, составляла 38 процентов). Основная часть расходов приходится на содержание и боевую подготовку имеющихся сил. Бюджетные траты на военное судостроение в последние десять лет колеблются в диапазоне 19–22 млрд долларов в год.

В настоящее время ВМС США насчитывают 293 корабля основных классов, и поддержание этого уровня даётся непросто: для сохранения боевого состава ещё до кризиса потребовалось сократить ряд вспомогательных частей и организаций в структуре ВМС. Возможно, что план наращивания численности ВМС будет осуществлён, в частности, за счёт учёта в этой структуре безэкипажных кораблей и судов, ранее не входивших в номенклатуру основных классов.

Отдельно стоит остановиться на ситуации с ВМФ России, судьба которого отчасти напоминает участь Королевского флота после распада Британской империи.

Унаследовав от СССР крупнейший по численности флот планеты, занимавший по боевому потенциалу в океанской зоне уверенное второе место с огромным отрывом от третьего и последующих игроков, Россия так и не смогла за почти тридцать лет чётко сформулировать цели и задачи для своего флота. Де-факто его роль свелась к обеспечению функционирования морских стратегических ядерных сил, охране исключительной экономической зоны и отдельным походам в рамках боевой учёбы и «демонстрации флага». При этом, помимо внушающего уважение боевого состава и развитой (хоть и недостаточной в ряде случаев) инфраструктуры, флот унаследовал и проблемы. Среди них разнотипица, осложняющая снабжение и боевую подготовку, рассредоточенность между четырьмя театрами, обусловленная географией, и, конечно, несоответствующий боевым возможностям политический вес. Последнее ведёт к тому, что флотские программы традиционно стоят последними в очереди на финансирование и первыми – на секвестр. Не говоря уже о том, что сама разработка этих программ ведётся с куда меньшим уровнем политического внимания и научной экспертизы, чем требуется для флота такого класса.

В 2000-е гг. ситуация начала меняться. Однако в тот период денег на обновление ВМФ ещё не было, а в следующем десятилетии выработанная более или менее и начавшая воплощаться в жизнь концепция создания сбалансированного флота, способного действовать как у своих берегов, так и в дальней морской/океанской зоне, была подорвана несколькими взаимосвязанными факторами. Среди них – разрыв военно-промышленной кооперации с Украиной, западные санкции и общая экономическая рецессия. Эти факторы наложились на деградацию российской судостроительной промышленности в постсоветский период, восполнить недостаток мощностей которой в условиях санкций затруднительно.

Сама по себе необходимость поддержания боеспособного флота осознаётся, особенно после начала сирийского конфликта, что выразилось, в частности, в указе президента от 20.07.2017 № 327 «Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года». Основной пункт, вызвавший наиболее оживлённое обсуждение, – требование обеспечить ВМФ России второе место в мире по боевым возможностям. По сути, это означает, что российский флот может уступать только ВМС США, при этом тот же документ (статья 39, параграф V) гласит: «Российская Федерация не допустит существенного превосходства военно-морских сил других государств над Военно-морским флотом».

В настоящее время этот параметр выполняется только с учётом стратегических ядерных сил, в то время как по возможностям сил общего назначения ВМФ России уже заметно уступает ВМС НОАК, а с учётом географического фактора на каждом отдельно взятом театре военных действий и флотам наиболее сильных региональных игроков.

Кризисное будущее: крупные игроки

Особенностью развития военно-морских сил является инерционность, чрезвычайная длительность жизненного цикла основных проектов в этой сфере, сравнимая с продолжительностью человеческой жизни для боевых кораблей и превышающая её – для инфраструктуры и концепций применения. С одной стороны, это делает флоты менее уязвимыми для сиюминутных колебаний экономической конъюнктуры. С другой – серьёзно ограничивает возможности развития в кризисный период, когда горизонты планирования сокращаются и никто не готов взять на себя ответственность за запуск проектов, требующих многомиллиардных вложений и планирования на десятки лет вперёд.

Исходя из сказанного, нельзя утверждать, что кризис окажет серьёзное влияние на развитие флотов восточноазиатских государств. Вместе с тем интенсивность этого развития будет прямо зависеть от общего состояния мировой экономики, в первую очередь от того, с какой скоростью будут восстанавливаться европейские и американские рынки. Крупнейшие державы Восточной Азии – Япония и Китай – способны применить американский подход: поддержка экономики через государственные расходы, в том числе военные, была характерна для Соединённых Штатов в разгар Великой депрессии в первой половине 1930-х годов. Тогда США профинансировали строительство почти двух десятков крейсеров, четырёх авианосцев и большого количества кораблей других классов для своих военно-морских сил.

При этом, если в первой половине 1930-х гг. военно-политическая обстановка не делала эти затраты необходимыми для Вашингтона, то основные игроки АТР находятся в ситуации гонки морских вооружений, причём для Китая и Соединённых Штатов эта гонка не уступает по накалу морскому состязанию Германии и Великобритании в 1890–1910-х гг. или СССР и США двумя поколениями спустя.

Кроме того, стимулом выделить средства на финансирование военных программ, включая военно-морские, в случае Японии и Соединённых Штатов может быть стремление удешевить свои валюты, чтобы ускорить восстановление экспорта на период выхода из кризиса. В этих условиях предложения, увеличивающие инфляцию, могут рассматриваться как оправданные.

Поведение США практически наверняка будет определяться вышеупомянутой моделью периода Великой депрессии, что уже подтверждается приказом заместителя министра обороны США Эллен Лорд, отвечающей за закупку ВиВТ, от 22 марта 2020 года. Приказ касается необходимости сохранения военного производства и обозначает приоритетные направления. В их качестве определены: аэрокосмический сектор; инженерно-технический персонал; сотрудники производственных предприятий; IT-отрасль; силы безопасности; средства разведки; персонал и средства обслуживания летательных аппаратов и вооружения; поставщики лекарств и медтехники; критически важные транспортные возможности.

Наиболее существенным отличием от ситуации Великой депрессии является смена приоритетов: вместо флота ключевыми направлениями становятся ВВС и космическая группировка. Скорее всего, это повлияет на упомянутые выше планы наращивания боевого состава ВМС США до 355 кораблей, которые так и останутся на бумаге. Отказ от увеличения численности ВМС ещё более вероятен с учётом возможного досрочного списания ряда имеющихся кораблей и подлодок, чтобы получить возможность заказать новые – для поддержки промышленных мощностей, занятости и производственной кооперации. Под удар могут попасть также перспективные разработки на ранних стадиях, генерирующие в основном расходы при минимальном эффекте в виде рабочих мест и загрузки производственных мощностей.

Россия более ограничена в средствах поддержания собственного промышленного производства, чем Соединённые Штаты. Стимулирование оборонных производств и разработок за счёт дополнительной эмиссии может повлечь за собой девальвацию рубля, что невыгодно, в частности, в силу зависимости российской экономики от импорта. Тем не менее ограниченные меры такого рода возможны, как и поддержка промышленного производства за счёт средств Фонда национального благосостояния. Ограниченность поддержки в сочетании с низкой приоритетностью военно-морских программ как таковых повлечёт за собой отказ от ряда перспективных проектов. Относительно флота – это отмена (либо отсрочка) проектирования перспективного авианосца, строительства собственного «большого эсминца» (ракетного крейсера) нового поколения и, возможно, отказ от ряда объектов инфраструктуры, в том числе в Арктике.

Учитывая уже накопленный негативный опыт регулярного срыва сроков и выхода за рамки финансирования, под секвестр почти наверняка попадут планы модернизации кораблей советской постройки. Во всяком случае – их урежут раньше, чем планы строительства новых боевых единиц.

Второй эшелон: совместное выживание

Подавляющее большинство военно-морских держав второго эшелона, включая таких участников топ-5, как Япония и Индия, критически зависят от зарубежных поставок и технологической поддержки. В таком же положении и большая часть стран – членов ЕС, а также находящаяся в процессе выхода из единого экономического пространства Великобритания. Данная ситуация сложилась в 60–70-е гг. прошлого века, когда с окончательным наступлением ракетно-ядерного периода развития флотов оказалось, что полноценными цепочками разработки и производства современных боевых надводных кораблей и подлодок (как и большинства других видов ВиВТ) обладают только две страны – США и Советский Союз. С рядом оговорок к этой категории относилась Франция.

На сегодня полноценной независимостью в сфере ВПК не обладает ни одна страна. Но там, где Соединённые Штаты решают проблемы за счёт большого количества партнёров по различным формам кооперации, а Россия вынуждена в ряде случаев использовать заведомо менее эффективные решения ввиду затруднённого доступа к современным технологиям, страны второго эшелона чаще всего не имеют выбора вообще.

При необходимости обновления арсеналов они вынуждены обращаться либо к прямым зарубежным поставкам, либо к тем или иным формам совместных проектов.

Развивающийся кризис способен оказать на подобные проекты двоякое влияние. С одной стороны, потребность в них возрастёт – кооперация с совместной разработкой и постройкой позволяет снизить затраты для каждого из участников. С другой – головные разработчики будут стремиться оставить своей промышленности максимально возможную долю стоимости, снизив локализацию у младших партнёров. Неизбежное снижение военных расходов (не только в силу кризиса, но и вследствие осознанной в последние месяцы необходимости увеличить финансирование здравоохранения) может привести к массовому пересмотру военных программ странами второго эшелона.

Подобный пересмотр чреват различными последствиями. Одно из наиболее вероятных, помимо массового сдвига сроков перевооружения у стран, зависящих от зарубежных поставок ВиВТ, – переход к закупкам упрощённых образцов военной техники, включая боевые корабли. Простейшим примером таких решений является использование приёма FFBNW (fitted for but not with) – закупка техники «в минимальной комплектации» с ограниченным функционалом – например, с урезанным комплектом вооружения, неполным набором радиоэлектронного оборудования. Это позволяет, с одной стороны, получить необходимое вооружение и технику, с другой – не переплачивать за возможности, которые могут не понадобиться прямо сейчас и которые можно реализовать впоследствии, когда появятся деньги на дооснащение и модернизацию ранее полученных кораблей, самолётов и так далее.

В ряде случаев этот приём используется и головными разработчиками – как, например, ставшая уже традиционной закупка британским Королевским флотом эсминцев без противокорабельных ракет или постройка для ВМФ России фрегатов проекта 11356 с сокращённым набором противолодочного оборудования и средств ПВО, поставка первых серийных малых ракетных кораблей проекта 22800 без штатного зенитного ракетно-пушечного комплекса «Панцирь» и ряд других примеров.

Ещё один метод – вывод на рынок исходно упрощённых моделей. Так, из-за очень высокой стоимости современных боевых надводных кораблей большой популярностью на рынке морских вооружений пользуются так называемые патрульные корабли (OPV – Offshore Patrol Vessel), базовая комплектация которых исходно предусматривает в основном функционал береговой охраны и защиты судоходства, но не ведения боевых действий против вражеского флота. Зачастую удешевление достигается за счёт использования норм живучести, принятых в коммерческом судоходстве, – без формирования зон живучести с автономным энергообеспечением отсеков и упрощённым составом главной энергетической установки и без применения COTS-технологий (Commercial Off-The-Shelf) в бортовом радиоэлектронном оборудовании, то есть без готовых коммерческих технологий и оборудования, доступного на гражданском рынке.

Как правило, конструкция OPV позволяет при необходимости доукомплектацию и довооружение, особенно при использовании модульных конструкций, всё больше входящих в практику.

В таком удешевлённом виде исполняются боевые корабли самых разных классов. Так, массовое использование технологий коммерческого судостроения характерно для многих проектов десантных кораблей, включая УДК «авианосного» типа, в частности корабли «Мистраль», в своё время заказанные (но так и не полученные после событий 2014 г.) ВМФ России. Это обеспечивает заметную экономию – 20-тысячетонный «Мистраль», способный перевезти усиленный батальон морской пехоты с бронетехникой и артиллерией и решать ряд других задач, доступных для многоцелевого вертолётоносца с большим грузовым отсеком, стоил в начале 2010-х гг. около 450 млн евро – дешевле большинства современных фрегатов.

Стоит отметить, что появление метода упрощения и удешевления авианесущих кораблей за счёт использования в их конструкции технологий и норм гражданского судостроения (или просто строительства на основе пассажирских/грузовых судов) совпадает по времени с появлением авианосцев как класса – первый в мире авианосец классической компоновки, корабль Его Величества «Аргус», введённый в строй в сентябре 1918 г., исходно сооружался как пассажирский лайнер.

Упрощение конструкции самих кораблей и минимизация состава вооружения отчасти может быть компенсирована развитием смежных направлений – например, закупкой беспилотных аппаратов и морских патрульных самолётов, использование которых позволяет компенсировать нехватку оборудования на кораблях, предоставляя при этом более широкие возможности, в том числе и боевые.

Вероятные сценарии: что может пойти не так?

Любые решения имеют ограниченный диапазон сценариев, в рамках которых они технически применимы. Можно выделить несколько групп факторов, способных существенно повлиять на посткризисное развитие военно-морских сил стран мира.

Углубление экономического кризиса. Продолжающееся ухудшение экономической обстановки вследствие возможной новой волны (нескольких волн) распространения COVID-19, что было характерно для ряда великих пандемий прошлого, окажет существенное влияние на экономики стран первого мира. Вероятное дальнейшее ухудшение способно заставить многие государства принципиально пересмотреть структуру расходов, не говоря уже о резком сокращении доходов при регулярных карантинных мерах и политико-экономических последствиях. Вероятность данного сценария прямо зависит как от субъективных факторов – способности современной науки создать эффективную вакцину/лекарство, так и от объективных – способности человеческого организма приспособиться к новому вирусу и способности последнего к мутации.

Неблагоприятное развитие событий в этом случае способно поставить под угрозу перспективы развития флотов первого эшелона, включая ВМС США и ВМС НОАК, заставив руководство Соединённых Штатов и КНР отложить или, возможно, отменить ряд программ. В наихудшем случае развития экономического кризиса прогнозирование событий не представляется возможным.

Деградация альянсов и суверенизация обороны. Усугубление экономических проблем способно повлечь за собой политические последствия в виде переоценки рядом стран своего участия в существующих международных институтах и значения этих институтов для национальной безопасности. Первой ласточкой может оказаться Турция, претендующая на роль регионального лидера и имеющая набор неразрешённых противоречий с союзниками по НАТО. Усугубление противоречий, независимо от того, последует формальный выход Турции из НАТО или нет, подтолкнёт ряд стран к необходимости самостоятельно гарантировать безопасность или как минимум диверсифицировать риски на случай, если интересы национальной безопасности вступят в конфликт с союзническими обязательствами. В части флота и обороны в целом это может привести к ревизии ряда совместных проектов/экспортных контрактов, реализация которых окажется под угрозой в силу политических противоречий – подобно тому, что произошло с планами Турции закупить американские истребители F-35.

Часть наиболее развитых стран второго эшелона станет стремиться к повышению самостоятельности в обеспечении собственной национальной обороны. Но для многих деградация альянсов и совместных проектов будет означать либо вынужденный переход на прямой импорт зарубежной техники уже без участия в совместных разработках и производстве, либо переход на более простые, но реализуемые собственными силами решения.

Дефицит стабильности. Даже в случае победы над COVID-19 и преодоления экономического кризиса ведущими странами без катастрофических потерь и революционных преобразований под вопросом остаются последствия происходящего для стран третьего мира. Там не исключено развитие событий по неблагоприятным сценариям в силу ограниченных экономических возможностей и политической нестабильности. Последствия пандемии, наложенные на экономический кризис, чреваты коллапсом слабых государственных режимов с расширением имеющихся и появлением новых «серых» и «чёрных» зон, территорий с ограниченным либо отсутствующим государственным управлением и ограниченным, в силу невозможности гарантировать безопасность, доступом. Сокращение военных возможностей крупных держав вследствие кризиса может подарить таким зонам долговременное существование.

Примерами подобных зон с ослабленным или отсутствующим де-факто государственным управлением может стать Афганистан, ряд районов Пакистана, многие страны Ближнего Востока, Африки, в том числе северной, Латинской Америки и другие. Расширение таких зон неизбежно повлечёт за собой рост, в том числе на море, спроса на асимметричные инструменты влияния, в первую очередь – на частные военные компании и иные формы услуг наёмников, обеспечивающих интересы стран первого-второго эшелона. Подобное развитие событий в приморских регионах может привести к возрождению пиратства и нелегального морского бизнеса (наркотрафик, контрабанда, работорговля и так далее). Впрочем, ничего нового – пиратство всегда активизируется во времена глубоких кризисов и упадка контролирующих морские пути великих держав.

Выводы

В случае развития событий по умеренному сценарию наиболее вероятным представляется усугубление таких наблюдавшихся и до начала глобального кризиса явлений, как опережающий рост морской мощи стран АТР, особенно Китая, Японии, Южной Кореи, на фоне стагнации флотов Европы и США. Неблагоприятные последствия кризиса в сочетании с сокращением военных расходов могут повлечь активизацию пиратства и нелегального морского бизнеса в регионах, где государственная власть и экономика пострадают особенно сильно. Под угрозой, помимо актуальных на сегодня районов, окажутся и исторические районы активного судоходства – такие, как Средиземное море, Мексиканский залив и Карибское море, моря Юго-Восточной Азии.

Последствиями кризиса для строительства флотов и военно-технического сотрудничества в военно-морской сфере можно назвать заморозку ряда программ, существенное сокращение расходов на новые проекты в ранней стадии развития, растущий интерес к дешёвым решениям с максимальным использованием технологий коммерческого судостроения и COTS-подхода. Эти последствия будут проявляться тем сильнее, чем более существенным окажется ущерб, нанесе?нный кризисом.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493696 Илья Крамник

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА ТОГДА И ТЕПЕРЬ: В ЧЁМ РАЗЛИЧИЯ?

ВИКТОР МУРАХОВСКИЙ

Эксперт Российского совета по международным делам.

В не столь далёком 2007 г. политологи осторожно задавались вопросом: приключится ли новая холодная война[1]? В 2014 г. уже призывали не допустить новой холодной войны[2]. Сегодня это явление считают состоявшимся и термин «холодная война 2.0» используют в фундаментальных трудах[3]. Действительно, в противостоянии Советского Союза (стран Варшавского договора) и Соединённых Штатов (стран Североатлантического договора) после Второй мировой войны и сегодняшней политикой сдерживания США «стран-ревизионистов» – Китая и России – есть некоторые общие черты[4].

По ряду формальных, внешних признаков холодная война в первой и второй версиях весьма схожи. Но между ними есть и фундаментальные различия, которые позволяют сомневаться в правомерности применения термина «холодная война» к современным отношениям соперничающих великих держав. Не являясь специалистом в международных отношениях и политологии, рискну предложить обзор различий в военных аспектах.

Ключевая характеристика текущей ситуации – появление третьего участника «большой игры», Китайской Народной Республики. Это вполне самостоятельный субъект военной стратегии, придерживающийся собственных интересов и принципов, не примыкающий по умолчанию ни к одной стороне. В данном обзоре КНР не рассматривается, поскольку страна не была активным участником холодной войны.

Многогранность и размах военного противоборства в годы холодной войны и в наши дни требуют обширного исследования, которое невозможно упаковать в одну статью, – этим объясняется «телеграфный» стиль изложения, присущий скорее военным сводкам.

Численность вооружённых сил[5]

В период холодной войны стороны активно готовились к глобальной «горячей» войне, в том числе с применением ядерного оружия и/или другого оружия массового поражения. Вооружённые силы в основном комплектовались призывным контингентом. Их численность была рассчитана на длительное ведение боевых действий высокой интенсивности с большими потерями. Например, ожидался рост санитарных потерь в 10–20 раз по сравнению со Второй мировой войной[6].

Британская армия после 1960 г. и армия США после 1973 г. стали комплектоваться по контракту, с уменьшением общей численности, в расчёте на качественное превосходство над противником. Офицерский корпус везде состоял из профессиональных военнослужащих. Унтер-офицерский и сержантский состав в ряде стран комплектовался по контракту, во многих странах, в частности в СССР и ФРГ, был смешанным (по контракту и по призыву).

К 1989 г. основные соперники в холодной войне имели следующую численность вооружённых сил.

СССР – после заявленного в декабре 1988 г. одностороннего сокращения ВС на 0,5 млн человек их общая численность составила 4,2 млн военнослужащих; с учётом внутренних, пограничных и железнодорожных войск – 5 млн 960 тыс. человек.

США – 2 млн 130 тыс. 229 военнослужащих действующих ВС, свыше 1,5 млн человек в активном резерве и Национальной гвардии, всего свыше 3,6 млн военнослужащих.

Великобритания – 311 600 военнослужащих.

Франция – 471 тыс. человек.

ФРГ – 456 тыс. военнослужащих.

По завершении холодной войны было радикальное сокращение численности вооружённых сил основных участников противостояния: более чем четырёхкратное в России, в 2–2,5 раза у ведущих европейских стран НАТО, в 1,7 раза – в Соединённых Штатах. Российская Федерация перевела вооружённые силы на смешанный принцип комплектования, их численность после 2008 г. не превышает 1 млн человек. В американских вооружённых силах состоят 2 млн 213 тыс. военнослужащих (армия, ВМС, морская пехота, ВВС, силы специальных операций, национальная гвардия). Великобритания имеет вооружённые силы численностью 144 650 человек. Во Франции с 1997 г. вооружённые силы комплектуются по контракту, их численность 268 тысяч. ФРГ отменила призыв в 2011 г., сейчас контрактные вооружённые силы страны насчитывают менее 183 тыс. человек.

В целом армии основных соперников в холодной войне сегодня сократились в несколько раз по личному составу и основным образцам вооружения. Это не позволяет им содержать развёрнутые группировки, необходимые и достаточные для ведения глобальной войны или масштабного регионального конфликта. Даже менее масштабные конфликты низкой интенсивности вынуждают их привлекать активные резервные компоненты вооружённых сил. Так, США приходится для операций в Афганистане, Ираке, Сирии использовать на постоянной основе войска Национальной гвардии[7]. Сегодня часть задач в военных операциях перекладывают на негосударственные вооружённые формирования, обычно в формате частных военных кампаний, а также местные союзные силы.

Гонка вооружений

В годы холодной войны под гонкой вооружений подразумевался качественный прогресс, наращивание номенклатуры и количественное насыщение войск современными образцами оружия, военной и специальной техники (ВВСТ). При этом количество ВВСТ, содержащегося в мирное время, рассчитывалось, исходя из обеспечения высокой интенсивности боевых действий и восполнения потерь по меньшей мере в начальный период войны, во время развёртывания мобилизационного производства. Так, по состоянию на 1989 г. войска ОВД и НАТО имели на европейском театре военных действий соответственно: танков – 59470 и 30690, орудий и миномётов – 32390 и 24200, боевых вертолётов – 2785 и 5270, боевых самолётов – 7876 и 7130.

На пике холодной войны можно отметить следующие особенности гонки вооружений.

Количество межконтинентальных носителей ядерного оружия и ядерных боевых частей позволяло накрыть зонами поражения и радиоактивных осадков практически все населённые территории противостоящих государств (вывод сделан по результатам советского стратегического командно-штабного учения «Решающий удар» 1970 г.)[8].

Высокая насыщенность ядерными боеприпасами военных формирований оперативного и тактического уровня. Ядерными боезарядами оснастили ракеты большой, средней, малой дальности и зенитные, артиллерию калибра от 152 мм и выше и даже американское 120-мм безоткатное орудие. Получили распространение ядерные бомбы, торпеды и фугасы. К середине 1980-х гг. соперники располагали огромными ядерными потенциалами (по 40–50 тыс. ядерных зарядов у каждой стороны)[9]. Договор об ограничении стратегических вооружений 1972 г. (ОСВ-I) между Москвой и Вашингтоном остановил наращивание числа МБР и носителей БРПЛ. Договор 1979 г. (ОСВ-II) установил для стратегических ядерных сил потолок в 2250 единиц с 1981 года. На момент подписания Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-I, 1991 г.) США и СССР имели на стратегических носителях 10563 и 10271 ядерный заряд соответственно[10]. Суммарная мощность ядерных зарядов только на МБР составляла 1100 и 6500 мегатонн тротилового эквивалента[11].

В сфере обычных вооружений происходило накопление больших мобилизационных запасов вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ), ракет и боеприпасов, горючего, продовольствия, иных материальных средств. Все страны резервировали и поддерживали мобилизационные мощности промышленности. Отмечался очень высокий темп обновления ВВСТ, обычно характерный для военного времени. Всего за сорок с небольшим лет в вооружённых силах США, СССР, других государств НАТО и ОВД сменилось от трёх до пяти поколений обычных видов оружия и военной техники, и как следствие этого – операции и боевые действия с использованием такого оружия приобрели качественно новый характер. Особенно глубокие сдвиги произошли на рубеже 1970–1980-х гг., когда в развитии классических видов оружия наметилась тенденция, связанная с разработкой и широким внедрением высокоточного управляемого оружия, в том числе разведывательно-ударных систем. В этот период появились и опытные образцы ОНФП — оружия на новых физических принципах. К нему обычно относят лазерное, направленной энергии, электромагнитное, пучковое, гиперскоростное кинетическое.

За тридцать лет после окончания холодной войны (с 1990 по 2020 г.) темпы обновления ВВСТ резко замедлились. Количество ключевых систем вооружения существенно сократилось. Определённый качественный прогресс наблюдается в оперативно-тактической авиации (истребители пятого поколения), высокоточном ракетном оружии, робототехнике, ОНФП, цифровых технологиях. Но «гонки вооружений» в прежнем понимании не происходит. Зачастую передовые системы вооружения поступают в войска в ограниченном количестве и не повсеместно. Большинство основных систем вооружения являются модернизированными вариантами образцов, созданных в годы холодной войны.

Американские и российские стратегические ядерные вооружения ограничены договором СНВ-3 (по развёрнутым носителям – 700 единиц, по боевым частям – 1550 единиц). Фактически на 1 марта 2020 г. стороны имели 655 и 485 развёрнутых стратегических носителей соответственно, 1373 и 1326 ядерных боевых частей.

Мобилизационные запасы и мобилизационные возможности соперников радикально уменьшились, а в ряде стран они фактически ликвидированы.

Не будет преувеличением сказать, что мобилизационная готовность экономик и обществ большинства стран сейчас находятся на самом низком уровне после Второй мировой войны.

Военная стратегия

Общие концепции военной стратегии Соединённых Штатов, нацеленной на глобальную ядерную войну с Советским Союзом, постепенно менялись. С 1971 г. была принята концепция «полутора войн», допускавшая возможность ведения одной всеобщей ядерной и одной локальной войны. В 1980 г. её сменила концепция «двух с половиной войн», которая предусматривала готовность вооружённых сил к ведению двух крупномасштабных войн (ядерной и обычной) и одной локальной. С середины 1980-х гг. появилась концепция «множественности войн». США допускали возможность ведения двух крупномасштабных и нескольких локальных войн в различных регионах мира.

Военная стратегия СССР в ядерную эпоху сначала опиралась на теорию ядерной войны с неограниченным применением ракетно-ядерного оружия с самого начала и до конца боевых действий. Затем получила развитие теория поэтапной войны с последовательным переходом к использованию всё более разрушительных средств. Впоследствии сформировалась стратегия равной готовности. Имелась в виду готовность вести как ядерную, так и обычную войну с широким использованием высокоточных боевых средств и автоматизированных систем управления войсками и оружием.

Стратегия ведения войны в целом координировала действия на различных театрах войны и театрах военных действий. Она определяла цели и задачи всех вооружённых сил, а также иных средств, направленных на поражение противника, уничтожение его экономической базы, вывод из войны государств, которые могли стать противником. Связанная в основном с межконтинентальными действиями стратегических наступательных и оборонительных средств, стратегия объединяла в себе глобальные стратегические операции этих средств и сил.

Суть стратегии ведения войны на театрах военных действий (ТВД) сводилась к разгрому группировок войск и сил противника. Она охватывала и рассматривала главным образом проблемы, касающиеся подготовки и ведения операций на континентальных и океанских ТВД. Такой подход оказался целесообразным после создания главных командований на театрах военных действий. Планирование глобальных операций стало прерогативой Генерального штаба, а подготовка, планирование и ведение стратегических операций на ТВД – задачей соответствующих главных командований.

Для холодной войны характерно наличие боеготовых группировок войск сторон в Европе, находящихся в непосредственном соприкосновении. Европейский театр войны считался ключевым. На Центрально-Европейском и Северо-Европейском стратегических направлениях были сосредоточены основные группировки войск. СССР имел группы войск в ГДР, Польше, Чехословакии и Венгрии. На территории ФРГ размещался воинский контингент США, Великобритании и Франции. Предполагалось, что одновременно с действиями стратегических ядерных сил начнутся крупные наступательные операции на континентальных театрах. Их главные особенности – массированное применение ядерного оружия на всю глубину расположения противника, высокоманёвренные боевые действия и их развитие по отдельным направлениям.

Советский Союз в сентябре 1984 г. сформировал Главное командование Западного направления, объединившее войска в Германии, Польше, Чехословакии, Белорусский и Прикарпатский военные округа. Это было самое мощное стратегическое объединение в мире, включавшее 5 танковых, 6 общевойсковых и 5 воздушных армий. К 1989 г. на Западном направлении насчитывалось 50 дивизий – 26 танковых и 24 мотострелковые, из которых 35 были развёрнуты до полного штата. Для действий на Южно-Европейском направлении было сформировано Главное командование Юго-Западного направления, которому подчинялись войска в Венгрии, Киевского и Одесского военных округов: 2 общевойсковых и танковая армии, 22 дивизии[12].

Страны НАТО формально имели меньшее число дивизий и бригад сухопутных войск, но по оснащению они ненамного уступали армиям ОВД. В ФРГ дислоцировалось 24 дивизии различных типов четырёх стран[13]. Во втором стратегическом эшелоне альянса находилось ещё порядка 20 дивизий и около 30 отдельных бригад различных типов на территории Франции, Бельгии, Испании и Италии. Созданные НАТО и ОВД войсковые группировки в Европе могли начать полномасштабные боевые действия в течение 24 часов, а передовые эшелоны и дежурные средства – немедленно. Существовала возможность развёртывания наступательной конфигурации группировок в течение нескольких суток. Поддерживалась готовность войск вести широкомасштабные боевые действия с применением как обычного, так и ядерного и/или другого оружия массового поражения.

В Мировом океане оперативные флоты, эскадры, корабельные тактические группы и отдельные корабли непрерывно следили друг за другом, готовые к немедленному реагированию. В 1989 г. советский военно-морской флот насчитывал 1005 кораблей и катеров всех классов общим водоизмещением около 3,5 млн тонн. Американские ВМС имели 456 кораблей общим водоизмещение свыше 4,9 млн тонн.

Проводилось планирование и практическая отработка масштабного развёртывания войск второго стратегического эшелона и резервных компонентов. США проводили учения “REFORGER” (REturn of FORces to GERmany, 1969–1993 гг.) по усилению контингента на Европейском ТВД с переброской войск морем и по воздуху.

Советский Союз проводил учения с отмобилизованием соединений и последующим вводом их в сражение. Так, при подготовке манёвров «Запад-81» провели отмобилизование соединений 28-й общевойсковой армии Белорусского военного округа с призывом из запаса десятков тысяч человек, доведя его численность до 130 тыс. военнослужащих[14].

Стороны регулярно проводили масштабные учения с отработкой применения всех видов вооружённых сил и типов вооружений, включая ядерное, по сценарию глобальной войны. Характерным примером являются крупнейшие после Второй мировой войны манёвры «Запад-81» ВС СССР, на которых отрабатывались вопросы подготовки и проведения стратегической наступательной операции на Западном направлении. Самые крупные за послевоенный период учения НАТО прошли в 1988 году. За две недели с территории США в Западную Европу были переброшены 125 тыс. человек, что позволило создать на учениях группировку войск НАТО численностью до 300 тыс. военнослужащих. Средства усиления включали пехотную дивизию, бронекавалерийский полк, две пехотных бригады, батальон пехотного полка Национальной гвардии.

Сегодня соперничающие страны не имеют развёрнутых группировок войск в непосредственном соприкосновении. Единственный регион, где можно (при некотором допущении) заметить лёгкий намек на такое противостояние – Калининградская область и прилегающие территории Польши. Однако масштаб здесь тактический, нет и речи о создании ударных наступательных группировок хотя бы на одном операционном направлении.

После холодной войны значительно сократилось количество кораблей военно-морских сил ведущих держав (за исключением КНР, которая наращивает флот) при некотором повышении боевых возможностей каждой единицы. Уменьшилось число постоянно действующих оперативных флотов и эскадр. Особенно заметно сокращение кораблей океанского класса (дальней морской зоны). В этой категории ВМФ России насчитывает 104 корабля общим водоизмещением 0,76 млн тонн, американские ВМС имеют 221 корабль общим водоизмещением 3,5 млн тонн.

Масштаб нынешних войсковых учений в Европе в разы меньше, чем в годы холодной войны. Заметен акцент на перенос учений, особенно командно-штабных стратегического и оперативно-стратегического уровней, в виртуальное пространство компьютерного моделирования. На крупнейшее за последние 25 лет учение НАТО “DEFENDER-Europe 20” планировалось привлечь 35 тыс. военнослужащих из 18 стран. В том числе 2,5 тыс. человек из Великобритании и около 25 тыс. из США. В крупнейших в новейшей истории России манёврах на Западном стратегическом направлении «Запад-2017» с участием войск Западного военного округа и ВС Белоруссии было задействовано до 13 тыс. военнослужащих.

Военные конфликты

В данном обзоре не затронута тема прямого противостояния СССР и США/НАТО за пределами Европейского ТВД, хотя таковое случалось во время войн в Корее и во Вьетнаме. Правила и «красные линии» холодной войны вырабатывались не за столом переговоров. Пределы возможностей и границы допустимого тестировались в острых конфликтных ситуациях. Переговоры, если и случались, констатировали соотношение сил сторон, сложившееся «по факту».

Например, «красная линия» в Берлине в виде Берлинской стены формировалась в острейшей конфликтной ситуации. Самым опасным эпизодом стал инцидент у КПП «Чарли» американской зоны оккупации в западной части Берлина 26–27 октября 1961 г., когда американские и советские танки с полным боекомплектом целились друг в друга с дистанции пары сотен метров: «кто первым моргнёт».

Правило не нарушать воздушные границы, которое сегодня кажется аксиомой, прописывалось кровью в жёстком противоборстве авиации западной коалиции и советской ПВО в 1950–1960-е годы. Известно о примерно полутора десятках иностранных военных самолётов, сбитых в воздушном пространстве СССР в этот период. Самым резонансным случаем стало уничтожение американского разведывательного самолёта типа U-2 вблизи Свердловска 1 мая 1960 года.

Правила «большой игры» с нулевой суммой также формировались в ходе жёсткого противоборства. Характерны два эпизода с участием ракет средней дальности.

Инициатором первого стали США, разместившие в 1961 г. в Турции ракеты средней дальности «Юпитер» с ядерной боевой частью, в зону досягаемости которых попадала европейская часть СССР, включая Москву. В ответ СССР разместил на Кубе ядерные ракеты Р-12 и Р-14, в зону досягаемости которых попали многие американские города, включая Вашингтон. Вызванный этими действиями Карибский кризис октября 1962 г. считают переломным моментом в холодной войне. Примерно со второй половины 1960-х гг. противостояние постепенно смещалось от прямого конфликта вооружённых сил СССР и США к опосредованному противоборству.

Инициатором второго эпизода стал СССР, размещавший с 1977 г. в европейской части страны комплексы «Пионер» (РСД-10) с ядерными ракетами средней дальности (около 5,5 тыс. км), которые позволяли держать под прицелом всю Западную Европу. К 1987 г. на боевом дежурстве и в арсеналах находилось 650 ракет РСД-10.

12 декабря 1979 г. на саммите НАТО в Брюсселе было принято решение дислоцировать в Европе 572 ракеты средней дальности и предложить Советскому Союзу переговоры по двустороннему ограничению этого вида вооружений. Тем не менее эскалация продолжалась: в Европе развёртывались американские баллистические и крылатые ракеты, СССР разместил в ГДР и Чехословакии оперативно-тактические ракетные комплексы «Ока». Новое руководство, пришедшее к власти в СССР, пошло на односторонние уступки, и 8 декабря 1987 г. в Вашингтоне был подписан договор, по условиям которого стороны согласились уничтожить РСМД как класс вооружения. Это единственный случай в практике международных отношений за всю их историю.

Сегодня предпосылки конфликтных ситуаций возникают в основном в международном воздушном пространстве при идентификации и сопровождении боевых самолётов сторон. При этом интенсивность таких встреч в воздухе на порядок ниже, чем в годы холодной войны. На море интенсивность слежения кораблей друг за другом также в разы меньше, чем во время холодной войны.

Единственным регионом, где войска США и России находятся в непосредственном соприкосновении, является Сирия. При этом между ними заключено соглашение о предотвращении инцидентов, командующие группировками связаны прямой линией деконфликтации. В целом за почти пять лет операции ВС РФ в Сирии вооружённых конфликтов с американскими войсками не отмечено. Такой подход был бы невозможен в годы холодной войны.

Итоги и выводы

Сегодня вероятность развязывания глобальной войны или масштабного регионального конфликта между великими державами значительно меньше, чем во время холодной войны. Что не исключает возможности единичных военных инцидентов в районах непосредственного соприкосновения сторон.

Мобилизационная готовность государств и обществ к войне стала существенно ниже.

Оппоненты в глобальном военном противостоянии не имеют боеготовых группировок войск, способных реализовать даже максимально благоприятные для инициатора результаты внезапных ударов обычным высокоточным и/или ядерным оружием составом боеготовых сил мирного времени. Для этого требуется масштабное и относительно длительное стратегическое развёртывание вооружённых сил, что невозможно скрыть от национальных технических средств разведки.

Конфликтность из военной сферы переместилась по большей части в медийную, информационную, политико-дипломатическую, финансово-экономическую, юридически-правовую и другие, не создающие непосредственной военной угрозы.

При этом конфронтационность в иных областях не транслируется напрямую в сферу военного противостояния. Численность ВС не наращивается. Наступательные группировки войск не развёртываются. В войсках нет нестратегического ядерного оружия. Стратегическое ядерное вооружение ограничено разумными пределами. В обозримой перспективе не ожидается открытия неизвестных ранее физических принципов, на основе которых может быть создано оружие, радикально меняющее соотношение сил.

Вместе с тем попытки получить преимущество за счёт качественного превосходства некоторых систем вооружения, изменения их предназначения, форм и способов применения вооружения и группировок войск[15] не прекращаются. Потенциальную военную опасность создают разработки ОНФП следующего поколения, автономных робототехнических комплексов, стратегических средств быстрого глобального удара[16], систем ПРО передового и космического базирования, развёртывание нового поколения ракет средней дальности, оперативная подготовка театра военных действий странами НАТО вблизи российских границ и ряд других мероприятий.

Однако перечисленные опасности не формируют непосредственной военной угрозы, требующей чрезвычайных действий по укреплению обороны страны и мобилизации общества. Их можно парировать в ходе планового развития вооруже?нных сил, совершенствования вооружения, военной и специальной техники.

СНОСКИ

[1] Арбатов А.Г. Грядёт ли новая холодная война. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2007. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/gryadet-li-holodnaya-vojna/

[2] Караганов С.А. Европа и Россия: не допустить новой «холодной войны». Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2014. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/evropa-i-rossiya-ne-dopustit-novoj-holodnoj-vojny/

[3] Адамишин А.Л. Конец холодной войны 30 лет спустя. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2020. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/vojna-30-let/

[4] National Security Strategy of The United States of America, December 2017. P. 25.

[5] Здесь и далее использованы в основном данные на 1989 и 2019 годы.

[6] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С.434.

[7] Defense Budget Overview. United State Department of Defense Fiscal Year 2020 Budget Request. 6. Overseas Contingency Operations and Emergency. P. 66-74.

[8] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С. 406.

[9] Там же. С. 446.

[10] Там же. С .418.

[11] Robert S. Norris & Hans M. Kirstensen. “Nuclear Notebook: U.S. and Soviet/Russian intercontinental ballistic missiles, 1959–2008”. Bulletin of the Atomic Scientist. January/February 2009. P. 2.

[12] Феськов В.И., Калашников К.А., Голиков В.И. Советская Армия в годы «холодной вой-ны» (1945–1991). Томск: Издательство Томского университета, 2004. – 246 с. С. 6.

[13] Там же. С. 13.

[14] Военный академический журнал. 2016. №3(11). С. 64–71.

[15] “The U.S. Army in Multi-Domain Operations is an operational-level military concept designed to achieve U.S. strategic objectives articulated in the National Defense Strategy, specifically deterring and defeating China and Russia in competition and conflict”. The U.S. Army in Multi-Domain Operations, 2028. TRADOC Pamphlet 525-3-1. 6 December 2018. P. 24.

[16] Conventional Prompt Global Strike and Long-Range Ballistic Missiles: Background and Issues. Congressional Research Service. R41464. August 14, 2019. P. 13. The Conventional Strike Missile.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493695 Виктор Мураховский

КАК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ГЕГЕМОНИЯ

АЛЕКСАНДР КУЛИ

Профессор политологии в Барнард-колледже Колумбийского университета, а также глава Института Гарримана.

ДЭНИЕЛ НЕКСОН

Профессор кафедры государственного управления и Школы дипломатической службы Джорджтаунского университета.

АМЕРИКАНСКАЯ МОЩЬ РАСПОЛЗАЕТСЯ НА ГЛАЗАХ

Многочисленные признаки указывают на кризис глобального порядка. Несогласованная международная реакция на пандемию COVID-19, вызванный ею экономический спад, возрождение националистической повестки и ужесточение пограничного режима… Всё это, по-видимому, предвещает появление новой международной системы – менее нацеленной на сотрудничество и более хрупкой. По мнению многих наблюдателей, эти события подчёркивают опасность политики президента США Дональда Трампа «Америка прежде всего», а также его отхода от принципа глобального лидерства.

Ещё до пандемии Трамп регулярно ставил под вопрос значимость альянсов и институтов (например, НАТО), одобрительно высказывался о расколе внутри Европейского союза, вышел из множества международных соглашений и организаций, а также потворствовал автократам, вроде президента России Владимира Путина и северокорейского лидера Ким Чен Ына. Он усомнился в том, что отстаивание либеральных ценностей должно служить краеугольным камнем внешнеполитической стратегии США. Трамп явно предпочитает транзакционную политику в духе игры с нулевой суммой, подтверждая домыслы о том, что Соединённые Штаты отказываются от своих обязательств по поддержанию либерального международного порядка.

Некоторые аналитики полагают, что США всё еще могут изменить ситуацию, вернувшись к стратегиям, с помощью которых они с конца Второй мировой и вплоть до событий, последовавших после завершения холодной войны, строили и поддерживали успешный международный порядок. Если бы после Трампа Соединённые Штаты смогли вернуть себе ответственность, присущую глобальной державе, эта эпоха – включая пандемию, которая её определит, – могла бы стать лишь временным отклонением, а не шагом на пути к постоянному хаосу.

Пророчества об упадке Америки и изменении международного устройства далеко не новы – и неизменно ошибочны. В середине 1980-х гг. многие аналитики считали, что американское лидерство находится на пути к упадку. Бреттон-Вудская система рухнула в 1970-е гг.; США столкнулись с растущей конкуренцией со стороны европейских и восточноазиатских экономик, в частности Западной Германии и Японии; Советский Союз казался одной из констант мировой политики. Однако к концу 1991 г. СССР формально был распущен, Япония вступила в «потерянное десятилетие» экономической стагнации, а объединённую Германию поглотила дорогостоящая задача интеграции. США же в это время пережили десятилетие бурного развития технологических инноваций и неожиданно высокого экономического роста. Результатом стало то, что многие называли «однополярным моментом» американской гегемонии.

Но на этот раз всё по-другому. Те самые силы, которые раньше делали американскую гегемонию такой прочной, сегодня способствуют её исчезновению. После холодной войны три процесса сделали возможным появление мирового порядка под водительством Вашингтона. Во-первых, с момента поражения коммунизма Соединённые Штаты не сталкивались ни с одним крупным идеологическим проектом, который мог бы составить серьёзную конкуренцию их собственному. Во-вторых, после распада Советского Союза, сопутствующей ему институциональной инфраструктуры, а также системы его партнёрских контактов более слабые государства не имели существенных альтернатив Америке и её западным союзникам, когда дело доходило до оказания военной, экономической и политической поддержки. И в-третьих, транснациональные активисты и движения распространяли либеральные ценности и нормы, которые поддерживали либеральный порядок.

Сегодня похожая динамика работает против США: на место цикла благотворных процессов, долгое время укреплявших могущество страны, пришёл порочный круг явлений, которые подрывают американскую мощь. С ростом таких держав, как Китай и Россия, автократические и нелиберальные проекты бросают всё более ощутимый вызов возглавляемой Соединёнными Штатами либеральной международной системе. Развивающиеся страны – и даже многие развитые – имеют возможность искать альтернативных покровителей, а не оставаться зависимыми от щедрости и поддержки Запада. А нелиберальные, зачастую праворадикальные наднациональные сети выступают против норм и не испытывают пиетета по отношению к либеральному международному порядку, который когда-то казался незыблемым. Одним словом, глобальное лидерство США не просто отступает, оно разваливается. И процесс этот уже не цикличен, он постоянен.

Исчезновение однополярного момента

Может показаться странным говорить о постоянном сокращении американской мощи, когда на вооружённые силы страна тратит больше, чем её следующие семь соперников вместе взятые, а сеть зарубежных военных баз беспрецедентна по охвату. Военная мощь сыграла важную роль в создании и поддержании превосходства в 1990-х гг. и начале нынешнего столетия; ни одна другая держава не могла распространить надёжные гарантии безопасности на всю международную систему. Но военное доминирование зависело не столько от оборонных бюджетов (в реальном выражении военные расходы Соединённых Штатов в 1990-е гг. сократились и увеличились только после терактов 11 сентября 2001 г.), сколько от ряда других факторов: исчезновения Советского Союза как конкурента, растущего технологического преимущества, которым пользовались американские военные, и готовности большинства мировых держав второго эшелона полагаться на США, а не наращивать собственные вооружённые силы. Если появление Соединённых Штатов в качестве единственной сверхдержавы в основном зависело от распада Советского Союза, то сохранение однополярности в течение последующего десятилетия было обусловлено тем, что азиатские и европейские союзники были согласны на американскую гегемонию.

Разговоры об однополярном моменте затемняют важнейшие черты мировой политики, которые и легли в основу доминирования США. Крушение СССР окончательно захлопнуло дверь перед единственным проектом глобального масштаба, способным соперничать с капитализмом. Марксизм-ленинизм и его отдельные течения в основном исчезли как источник идеологической конкуренции. Связанная с ними транснациональная инфраструктура – институты, практика и сети, включая Варшавский договор, Совет экономической взаимопомощи и сам Советский Союз, – всё рухнуло. Без советской поддержки большинство связанных с Москвой стран, повстанческих группировок и политических движений решили, что лучше либо сдаться, либо солидаризоваться с Америкой. К середине 1990-х гг. оставалась лишь одна доминирующая платформа для выработки международных норм и правил взаимодействия: либеральная международная система альянсов и институтов, закреплённая в Вашингтоне.

Соединённые Штаты и их союзники, именуемые Западом, вместе пользовались фактической монополией на покровительство в период однополярности. За редкими исключениями они были единственным значимым источником безопасности, экономических благ, политической поддержки и легитимности. Развивающиеся страны больше не могли оказывать давление на Вашингтон, угрожая прибегнуть к помощи Москвы или указывая на риск коммунистического переворота, чтобы защитить себя от необходимости проведения внутренних реформ. Размах западной власти и влияния был настолько безграничен, что многие политики уверовали в вечный триумф либерализма. Большинство правительств не видели реальной альтернативы. Не имея других источников поддержки, страны с большей охотой придерживались условий западной помощи, которую они получали. Автократы сталкивались с серьёзной международной критикой и жёсткими требованиями контролируемых Западом международных организаций. Да, по стратегическим и экономическим соображениям демократические державы освобождали от таких требований некоторые автократические государства (например, богатую нефтью Саудовскую Аравию). Ведущие демократические страны, в том числе и США, и сами нарушали международные нормы, затрагивающие права человека, гражданские и политические права, причём это принимало вопиющие формы пыток и внесудебных экстрадиций во время так называемой войны с терроризмом. Но даже эти лицемерные исключения не стали препятствием на пути укрепления гегемонии либерального миропорядка, ведь они вызывали широкое осуждение, подтверждавшее веру в либеральные принципы, а американские официальные лица продолжали говорить о приверженности либеральным нормам. В то же время всё большее число наднациональных сетей – часто называемых международным гражданским обществом – поддерживало формирующуюся архитектуру международного порядка. Эти группы и отдельные лица служили пехотинцами американской гегемонии, широко распространяя либеральные нормы и практики.

Крах плановой экономики в посткоммунистическом мире привлёк волну западных консультантов и подрядчиков, жаждавших стать проводниками рыночных реформ. Иногда с катастрофическими последствиями, как в России и на Украине, где поощряемая Западом шоковая терапия привела к обнищанию десятков миллионов людей, одновременно создав класс олигархов, которые превратили бывшие государственные активы в личные империи. Международные финансовые институты, правительственные регулирующие органы, главы центральных банков и экономисты работали над достижением консенсуса элит в пользу свободной торговли и трансграничного движения капитала.

Объединения гражданского общества также стремились направить посткоммунистические и развивающиеся страны к развитию по западной модели либеральной демократии. Группы западных экспертов консультировали правительства по вопросам разработки новых конституций, правовых реформ и многопартийных систем. Международные наблюдатели, в основном из западных государств, следили за выборами в отдалённых странах. Неправительственные организации (НПО), выступающие за расширение прав человека, гендерное равенство и защиту окружающей среды, заключали союзы с симпатизирующими им государствами и средствами массовой информации. Деятельность транснациональных активистов, научных сообществ и общественных движений помогла воздвигнуть комплексный либеральный проект экономической и политической интеграции.

На протяжении 1990-х гг. эти силы подпитывали иллюзию незыблемости либерального порядка, опирающегося на прочную глобальную гегемонию США. Сегодня от этой иллюзии не осталось и следа.

Возвращение великих держав

Сегодня уже другие великие державы предлагают конкурирующие концепции глобального порядка, часто автократические, которые привлекают многих лидеров слабых государств. Запад утратил монополию на покровительство. Новые региональные организации и нелиберальные наднациональные сети оспаривают влияние США. Многие из этих тенденций объясняются долгосрочными сдвигами в мировой экономике, в частности – подъёмом Китая. Эти трансформации изменили геополитический ландшафт. В апреле 1997 г. председатель КНР Цзян Цзэминь и президент России Борис Ельцин обязались «содействовать многополярности мира и установлению нового международного порядка». В течение долгого времени многие западные учёные и политики намеренно преуменьшали или вовсе отвергали подобные вызовы, считая их чистой риторикой, стремлением выдать желаемое за действительное. Они утверждали, что Пекин всё ещё привержен правилам и нормам возглавляемого США порядка, поскольку продолжает извлекать выгоду из этой системы. Хотя Россия в первом десятилетии нового века всё решительнее осуждала Соединённые Штаты и призывала к многополярному миру, наблюдатели не могли всерьёз полагать, что Москва заручится поддержкой каких-либо значительных союзников. И уж тем более западные аналитики не допускали, что Пекин и Москва преодолеют десятилетия взаимного недоверия и соперничества, чтобы направить совместные усилия на противодействие попыткам США поддерживать и формировать международный порядок.

Такой скептицизм имел смысл на пике глобальной гегемонии в 1990-е гг. и оставался убедительным даже на протяжении большей части следующего десятилетия. Но декларация 1997 г. выглядит теперь планом того, как Пекин и Москва пытались перестроить международную политику в последние 20 лет. Сегодня Китай и Россия прямо оспаривают приоритетность либеральной составляющей международного порядка, осуществляя противодействие изнутри самих институтов и форумов этого порядка. В то же время с помощью новых институтов и площадок международного общения, где они обладают большим влиянием и имеют возможность не акцентировать на проблемах прав человека и гражданских свобод, они конструируют собственный – альтернативный – порядок.

В Организации Объединённых Наций, например, эти две страны регулярно консультируются при голосовании по самым разным вопросам и инициативам. Будучи постоянными членами Совета Безопасности ООН, они координировали позиции (а точнее – оппозиции), критикуя западные интервенции и призывы к смене режимов; они наложили вето на западные предложения по Сирии, а также усилия по введению санкций в отношении Венесуэлы и Йемена. В Генеральной Ассамблее ООН с 2006 по 2018 г. Китай и Россия голосовали одинаково в 86 из 100 случаев – это чаще, чем в 1991–2005 гг., когда процент согласованных позиций во время голосований равнялся 78. Для сравнения – с 2005 г. КНР и Соединённые Штаты соглашались только в 21% случаев. Пекин и Москва также выдвинули ряд инициатив ООН по продвижению новых норм, особенно в сфере киберпространства, которые ставят национальный суверенитет выше индивидуальных прав, ограничивают доктрину «ответственность защищать» (R2P) и нивелируют резолюции по правам человека, предлагаемые Западом.

Китай и Россия также были на передовом рубеже в создании новых международных институтов и региональных форумов, которые исключают Соединённые Штаты и Запад в целом. Пожалуй, наиболее известной из них является группа БРИКС, в которую входят Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка. С 2006 г. группа представляет собой динамичную площадку для обсуждения вопросов международного порядка и глобального лидерства, включая создание альтернатив контролируемым Западом институтам в таких областях, как управление интернетом, международные платёжные системы и помощь в целях развития. В 2016 г. страны БРИКС создали Новый банк развития, который занимается финансированием инфраструктурных проектов в развивающихся странах.

Китай и Россия также способствовали выдвижению множества новых региональных организаций по безопасности, включая Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Четырёхсторонний механизм по сотрудничеству и координации, а также экономические институты, включая управляемый Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и поддерживаемый Россией Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) – организация региональной безопасности, которая содействует развитию сотрудничества между спецслужбами стран-участниц и курирует проведение военных учений – была создана в 2001 г. по инициативе Пекина и Москвы. В 2017 г. ШОС приняла Индию и Пакистан в качестве новых полноправных членов. Конечным результатом этих процессов стало появление параллельных структур глобального управления, где доминирующую позицию занимают авторитарные государства, конкурирующие со старыми, более либеральными структурами.

Критики часто отмахиваются от БРИКС, ЕАЭС и ШОС как от «заведений для политической говорильни», участники которых мало что делают для практического решения проблем или иного значимого сотрудничества. Но если говорить начистоту, то это применимо и к большинству других международных институтов. Даже когда неспособность решать коллективные проблемы становится очевидной, деятельность региональных организаций не прекращается, они позволяют своим членам утверждать общие ценности и повышать авторитет держав, созывающих эти форумы. Они устанавливают между своими членами более плотные дипломатические связи, что, в свою очередь, облегчает формирование военных и политических коалиций. Иными словами, эти организации составляют важнейшую часть инфраструктуры международного порядка, инфраструктуры, в которой на протяжении всего периода после окончания холодной войны доминировали западные демократии. И действительно, этот новый блок незападных организаций привнёс транснациональные механизмы управления в такие регионы, как Центральная Азия, которая ранее была отключена от многих институтов глобального управления. С 2001 г. большинство центральноазиатских государств присоединилось к ШОС, возглавляемой Россией ОДКБ, ЕАЭС, Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций и китайскому инфраструктурному проекту, известному как инициатива «Пояс и путь».

КНР и Россия сейчас активно продвигаются в области, где традиционно доминировали США и их союзники. Например, Китай создал группу «17+1» с государствами Центральной и Восточной Европы, а также форум Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна. Эти объединения дают новые возможности для сотрудничества и взаимовыгодной поддержки в указанных регионах, одновременно бросая вызов единству традиционных западных блоков. Всего за несколько дней до того, как в апреле 2020 г. группа «16+1» расширилась, включив Грецию, члена ЕС, Европейская комиссия стала официально обозначать Китай как «системного соперника» на фоне опасений, что сделки в рамках проекта «Пояс и путь», затрагивающие Европу, подрывают правила и стандарты Евросоюза.

Пекин и Москва, похоже, успешно сосуществуют в рамках «альянса по расчёту» – вопреки прогнозам, что расхождения интересов в ряде международных проектов не позволит им достичь существенного уровня сплочённости. Это имело место даже в тех областях, где их различные интересы могли привести к значительной напряжённости. Россия открыто и активно поддерживает китайский проект «Пояс и путь», несмотря на проникновение Китая в Центральную Азию, которую Москва всё ещё считает своим «задним двором». Фактически с 2017 г. риторика Кремля трансформировалась из позиционирования приоритета чётко разграниченной российской «сферы влияния» в Евразии в педалирование концепта «Большой Евразии», в которой китайские инвестиции и интеграция согласуются с российскими усилиями по выдавливанию западного влияния из региона. Москва следовала аналогичной схеме, когда Пекин впервые предложил создать АБИИ в 2015 году. Министерство финансов России первоначально отказалось поддержать банк, но Кремль изменил курс, увидев, в какую сторону дует ветер; и в течение года Россия официально присоединилась к этой инициативе.

Немаловажно, что и Китай продемонстрировал готовность учитывать российские опасения, а также особую чувствительность для неё некоторых вопросов. КНР примкнула к другим странам БРИКС, воздержавшимся от осуждения российской аннексии Крыма в 2014 г., хотя это явно противоречило многолетней позиции Китая по проблеме сепаратизма и нарушению территориальной целостности. Более того, торговая война администрации Трампа с Китаем дала Пекину дополнительные стимулы для поддержки российских усилий по разработке альтернатив контролируемой Западом международной платёжной системе SWIFT и деноминированной в долларах торговле, чтобы подорвать глобальный масштаб санкционных режимов США.

Конец монополии покровительства

Китай и Россия, однако, не единственные государства, стремящиеся сделать мировую политику более благоприятной для недемократических режимов и менее пригодной для гегемонии США. Ещё в 2007 г. кредитование со стороны «государств-изгоев», таких как богатая тогда нефтяными доходами Венесуэла, показало: подобное «содействие без условий» способно подорвать западные инициативы, когда оказание помощи призвано побудить правительства осуществлять либеральные реформы.

С тех пор китайские государственные кредиторы (например, Китайский банк развития) открыли серьёзные кредитные линии в Африке и развивающихся странах. В результате финансового кризиса 2008 г. КНР стала важным источником займов и чрезвычайного финансирования для стран, которые не могли получить доступ к западным финансовым институтам или были из них исключены. Во время финансового кризиса Китай предоставил более 75 млрд долларов кредитов для энергетических сделок странам Латинской Америки – Бразилии, Эквадору и Венесуэле, а также Казахстану, России и Туркменистану в Евразии.

Китай – не единственный альтернативный покровитель. После «арабской весны» государства Персидского залива, такие как Катар, предоставили Египту деньги, что позволило Каиру избежать необходимости обращаться в Международный валютный фонд в столь сложное время. Но Китай в этом отношении, безусловно, является самым амбициозным из всех. Исследование AidData показало, что общий объём внешней помощи, оказанной Китаем с 2000 по 2014 г., достиг 354 млрд долларов и приблизился к общему объёму помощи США, составившему 395 млрд долларов. С тех пор КНР успела обогнать Соединённые Штаты по объёмам средств, ежегодно выделяемых на помощь другим государствам. Более того, китайская помощь подрывает усилия Запада по распространению либеральных норм. Некоторые исследования показывают, что, хотя китайские фонды стимулировали развитие во многих странах, они благоприятствовали масштабной коррупции, а также созданию привычки режима к патронату. В странах, переживших войны (Непал, Шри-Ланка, Судан и Южный Судан) китайская помощь в области развития и реконструкции направлялась победившим правительствам, изолируя их от международного давления, целью которого было заставить наладить отношения со своими внутренними врагами и принять более либеральные модели миротворческой деятельности и примирения.

Конец монополии Запада на покровительство привёл к одновременному подъёму пламенных националистов-популистов даже в тех странах, которые прочно вошли в орбиту США с точки зрения экономической зависимости и безопасности.

Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и президент Филиппин Родриго Дутерте изображают себя защитниками государственного суверенитета, дающими отпор либеральной диверсии. Они отвергают опасения Запада по поводу отступления от принципов демократии в своих странах и подчёркивают растущее значение своих экономических отношений и отношений в области безопасности с Китаем и Россией. Дутерте недавно расторг двадцатилетний военный договор с Соединёнными Штатами – после того, как Вашингтон аннулировал визу бывшего начальника национальной полиции, обвиняемого в нарушении прав человека в ходе кровавой и неоднозначной войны филиппинского правительства против наркотиков.

Конечно, некоторые из этих специфических вызовов американскому лидерству будут то нарастать, то ослабевать, поскольку проистекают из меняющихся политических обстоятельств и настроений отдельных лидеров. Но расширение палитры «вариантов выхода» – альтернативных покровителей, институтов и политических моделей – кажется теперь постоянной чертой международной политики. Правительства имеют гораздо больше пространства для манёвра. Даже когда государства не меняют активно патронов, возможность того, что они могли бы это сделать, даёт им более эффективные рычаги влияния. В результате Китай и Россия получили возможность оспаривать гегемонию США и создавать порядки, которые их устраивают.

Центробежные силы

Ещё один важный сдвиг знаменует разрыв с периодом однополярного момента. Наднациональные сети гражданского общества, которые «сшили» воедино либеральный международный порядок, больше не пользуются прежней властью и влиянием. Нелиберальные конкуренты теперь бросают им вызов во многих областях, включая гендерные права, мультикультурализм и принципы либерально-демократического правления. Некоторые из центробежных сил возникли в самих Соединённых Штатах и странах Западной Европы. Например, американская лоббистская группа – Национальная стрелковая ассоциация – работала транснационально, чтобы её единомышленники, бразильские движения правого толка, не позволили принять на референдуме законы об ограничении оборота оружия (2005 г.). Спустя более десяти лет бразильский политический смутьян Жаир Болсонару опирался на ту же сеть в ходе своей президентской кампании. Всемирный конгресс семей, первоначально основанный христианскими организациями США в 1997 г., сейчас является международной структурой, которую поддерживают евразийские олигархи и куда входят видные приверженцы социал-консерватизма из десятков стран. Они все работают над созданием глобальной оппозиции ЛГБТ и практике использования репродуктивных прав.

Автократические режимы нашли способы ограничить (или вовсе устранить) влияние либеральных транснациональных пропагандистских сетей и реформаторски настроенных НПО. Так называемые «цветные революции» на постсоветском пространстве в первом десятилетии нынешнего столетия и «арабская весна» 2010–2011 гг. на Ближнем Востоке сыграли в этом процессе ключевую роль. Они встревожили авторитарные и нелиберальные правительства, которые всё чаще рассматривают защиту прав человека и развитие демократии как угрозу своему выживанию. В ответ режимы ограничили влияние НПО, имеющих зарубежные связи: ввели жёсткие ограничения на получение такими организациями средств из-за границы, запретили разнообразную политическую деятельность, а некоторых активистов окрестили «иностранными агентами».

Сейчас некоторые правительства спонсируют собственные НПО как для подавления либерального давления внутри страны, так и для борьбы с либеральным порядком за рубежом. Например, в ответ на оказанную Западом поддержку молодым активистам во время «цветных революций» Кремль учредил движение «Наши» для мобилизации молодёжи в поддержку государства. Китайское общество Красного Креста, старейшая правительственная общественная организация страны, поставляла медикаменты в европейские страны в разгар пандемии COVID-19 в рамках тщательно продуманной PR-кампании. Эти режимы также используют цифровые платформы и социальные сети для срыва антиправительственной мобилизации и пропаганды. Россия также применяла подобные инструменты за рубежом в информационных операциях и вмешательстве в выборы в демократических государствах.

Два события ускорили антилиберальный поворот на Западе: Великая рецессия 2008 г. и кризис беженцев в Европе в 2015 году. За последнее десятилетие нелиберальные сети (в целом, хотя и не исключительно правые) пошатнули консенсус западного истеблишмента. Некоторые группировки и конкретные политики ставят под сомнение преимущества членства в крупных институтах либерального толка, таких как Европейский союз и НАТО. Многие правые движения на Западе получают финансовую и моральную поддержку от Москвы посредством операций с «чёрными деньгами». Их задача – продвигать узкие олигархические интересы в США и европейские крайне правые партии в надежде ослабить демократические правительства и завербовать будущих союзников. Антииммигрантская «Лига Севера» – самая популярная партия Италии – была уличена в попытках получить незаконную финансовую поддержку от Москвы. Во Франции партия «Национальное объединение», которую тоже поддерживала Россия, остаётся мощной силой во внутренней политике.

Эти события перекликаются с тем, как движения против статус-кво ускоряли упадок гегемонистских сил в прошлом. Транснациональные сети играли важнейшую роль как в поддержании, так и в оспаривании ранее существовавших международных порядков. Например, протестантское движение подорвало власть Испании в средневековой Европе, в частности, оказав поддержку голландскому восстанию в XVI веке. Либеральные и республиканские движения, особенно в контексте европейских революций 1848 г., сыграли роль в расшатывании системы Европейского концерта, которая лежала в основе международного порядка на континенте в первой половине XIX века. Рост фашистских и коммунистических транснациональных сетей способствовал разворачиванию глобальной борьбы за власть во время Второй мировой войны. Движения против установившегося порядка обрели политическую власть в таких странах, как Германия, Италия и Япония, в результате последние оторвались от существующих структур международного порядка или попытались атаковать их. Но даже менее весомые и успешные альтернативные силы способны подрывать сплочённость гегемонистских держав и их союзников.

Не каждое нелиберальное или правое движение, выступающее против возглавляемого США порядка, стремится бросить вызов американскому лидерству или обращается к России как к авторитетному образчику сильного культурного консерватизма. Тем не менее такого рода социально-политические движения способствуют поляризации политики в развитых индустриальных демократиях и ослабляют поддержку институтов установившегося порядка. Одно из них даже захватило Белый дом. Трампизм лучше всего понимать именно как движение альтернативного развития с наднациональным охватом, нацеленное против политических союзов и партнёрств, то есть против того, что составляло и составляет основу американской гегемонии.

Сохраняя американскую систему

Борьба между великими державами, конец монополии Запада на покровительство и появление движений, выступающих против либеральной международной системы, – всё это изменило мировой порядок, которым Вашингтон руководил после окончания холодной войны. Во многих отношениях пандемия COVID-19, похоже, ещё больше ускорит эрозию американской гегемонии. Китай усилил влияние во Всемирной организации здравоохранения и других глобальных институтах после попыток администрации Трампа сделать орган общественного здравоохранения козлом отпущения и сэкономить на его финансировании. Пекин и Москва мнят себя поставщиками товаров первой необходимости и медикаментов, в том числе в европейские страны, такие как Италия, Сербия и Испания, и даже в Соединённые Штаты. Нелиберальные правительства во всём мире используют пандемию как прикрытие для ограничения свободы СМИ и подавления политической оппозиции и гражданского общества. Хотя США всё ещё пользуются военным превосходством, это измерение американского господства особенно плохо подходит для борьбы с этим глобальным кризисом и его волнообразными последствиями.

Допустим, что ядро американской гегемонистской системы (оно в огромной степени состоит из давних азиатских и европейских союзников и зиждется на нормах и институтах, разработанных в период холодной войны) останется мощным. И пусть даже, как предполагают многие поборники либерального порядка, Соединённые Штаты и Евросоюз смогут использовать совокупный экономический и военный потенциал в своих интересах. Но факт остаётся фактом: Вашингтону придётся привыкать ко всё более сложному международному порядку, которому постоянно будут бросать вызов. Лёгкого решения проблемы не существует. Никакие военные бюджеты не обратят вспять процессы, ведущие к развалу американской гегемонии. Даже если Джо Байден, кандидат от Демократической партии, разобьёт Трампа на президентских выборах в конце этого года или если Республиканская партия откажется от трампизма, гегемония продолжит исчезать.

Ключевые вопросы теперь касаются того, как далеко зайдёт этот процесс. Отделятся ли основные союзники от гегемонистской системы США? Как долго и в какой степени Соединённые Штаты смогут сохранять финансовое и монетарное господство? Наиболее благоприятный исход потребует однозначного отказа от политики трампизма и, напротив, приверженности восстановлению либерально-демократических институтов. Как на внутригосударственном, так и на международном уровнях такие усилия потребуют формирования альянсов между правоцентристскими, левоцентристскими и прогрессивными политическими партиями и движениями.

Чем сейчас стоит заняться американским политикам, так это начать планировать мир после глобальной гегемонии.

Если они поймут, как сохранить ядро американской системы, то официальные лица США смогут гарантировать общественности: Соединённые Штаты продолжат быть во главе самой могучей военной и экономической коалиции в мире с многочисленными центрами силы, а не окажутся в стане проигравших в большинстве споров о форме нового международного порядка. С этой целью необходимо вернуть к жизни попавший в осаду и недоукомплектованный Госдепартамент, перестраивая и более эффективно используя дипломатические ресурсы. Разумное государственное управление позволит великой державе ориентироваться в мире, определяемом конкурирующими интересами и меняющимися альянсами. Америке не хватает ни воли, ни ресурсов, чтобы последовательно опережать Китай и другие поднимающиеся державы в борьбе за лояльность правительств. Будет невозможно обеспечить приверженность других стран американским представлениям о международном порядке. Многие правительства стали рассматривать возглавляемый США порядок как угрозу их независимости, если не выживанию. А некоторые из тех, кто до сих пор приветствовал либеральный порядок, теперь борются с популистскими и другими нелиберальными движениями, которые выступают против.

Даже на пике однополярного момента Вашингтон не всегда добивался своего. Теперь, чтобы американская политическая и экономическая модель сохранила привлекательность, Соединённые Штаты должны сначала привести в порядок собственный дом. КНР столкнётся с препятствиями в создании альтернативной системы; Пекин может раздражать партнёров и клиентов тактикой давления, непрозрачными и часто коррупционными сделками. Обновлённый и наполненный жизнью внешнеполитический аппарат США должен быть способен оказывать значительное влияние на международный порядок даже в отсутствие глобальной гегемонии. Но чтобы добиться успеха, Вашингтону придётся признать, что мир больше не напоминает исторически аномальный период 1990-х гг. и первое десятилетие XXI века. Однополярный момент проше?л, и он точно больше не верне?тся.

Александр Кули и Дэниел Нексон – авторы книги «Выход из гегемонии: расползание американского глобального порядка». Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493694 Александр Кули, Дэниел Нексон

ТЕОРИЯ ВСЕОБЩЕГО РАСИЗМА

АЛЕКСАНДР ЛУКИН

Руководитель департамента международных отношений, заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

НОВАЯ ВЕРСИЯ АМЕРИКАНСКОГО КУЛЬТУРНОГО ДОМИНИРОВАНИЯ

Нынешняя «антирасистская» кампания в Соединённых Штатах – пик долгой эволюции американского общества в сторону принятия и распространения определённой системы взглядов. Формировалась она уже давно, однако до недавнего времени не вызывала серьёзных опасений за рубежом. Между тем США оказывают значительное культурное влияние в глобальном масштабе, поэтому упомянутая система распространяется на весь мир, а в случае её утверждения в мировом сообществе способна превратить его в место, где существовать и действовать будет довольно сложно. По сути, на нас надвигается новая всеобъемлющая тоталитарная теория, согласно которой все общественные и исторические явления нужно будет анализировать с «расовой» точки зрения – так же, как марксисты анализировали их с точки зрения «классовой борьбы».

Начавшись с требований квот для людей с чёрным цветом кожи во всех сферах жизни, из-за чего работники подбираются не по квалификации, а на основе расы (что как раз и является отъявленным расизмом), кампания перешла к совершенно абсурдным, но уже выполняющимся требованиям запретить некоторые не имеющие никакого отношения к цвету кожи слова, типа «чёрный», «белый», «хозяин» в словосочетаниях «чёрные списки», «белые списки», «хозяйская спальня» и так далее. Появилось даже требование исправить правила шахмат, потому что там первый ход делает тот, кто играет белыми фигурами. Это было бы простым курьёзом, если бы новая идеология не распространялась настойчиво и последовательно, захватывая страны и континенты. Вероятно, ранние труды Ленина и его коллег, утверждавших вслед за «Манифестом Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса, что вся мировая история – это война классов, также считались образованными людьми забавным казусом, представители образованного класса на первых порах заигрывали с марксистами, а политики и олигархи мейнстрима предполагали использовать их в своих интересах. Кончилось всё гражданской войной, высылкой бывших сторонников-профессоров за границу, лагерями и расстрелами несогласных, а потом и согласных.

Постепенно «борьба с расизмом», как и положено тоталитарной идеологии, захватывает всё больше сфер и отменяет целые отрасли знания. В США и Европе уже фактически запрещена антропология в части исследования рас и различий между ними. Получается абсурдная ситуация: с одной стороны, согласно идеологии, одни расы угнетают другие, с другой – изучать, в чём состоят различия между ними, нельзя, потому что это – расизм.

В январе 2020 г. Йельский университет отменил пользовавшийся много лет большим успехом базовый курс «Введение в историю искусства: от Ренессанса до настоящего времени» – за то, что был слишком европоцентричен. Согласно заявлению руководителя департамента истории искусств Тима Бэрринджера, новый курс, который планируется разработать только через несколько лет, будет учитывать взаимодействие европейского искусства с неевропейскими традициями, а также будет рассматривать искусство в его связи с «проблемами пола, класса и расы», изучать его роль в западном капитализме и, конечно же, ключевой темой станет изменение климата[1]. Вряд ли собственно истории искусства останется место в столь обширной и политически корректной программе.

Теперь, однако, обвинения в расизме распространяются не только на отдельные отрасли знания, но и на науку в целом. Согласно новой идеологии, если в вашей отрасли нет или недостаточно исследователей с чёрным цветом кожи, то вся она насквозь расистская. При этом, как и положено при тоталитаризме, виновные начинают каяться. Вот характерный отрывок редакционной статьи влиятельного американского журнала “Cell” («Клетка») о проблемах биохимии, генетики и молекулярной биологии:

«Мы – редакторы научного журнала, посвящённого публикации и распространению существующих трудов, охватывающих биологические науки. Мы – 13 учёных. Ни один из нас не является чернокожим. Недостаточная представленность чернокожих учёных характерна не только для нашей команды, но и для авторов, рецензентов и консультативного совета. И мы не одни. Переводить вину на других, указывать на то, что журнал является отражением научного истеблишмента, приводить статистические данные – просто. Но именно эта эпидемия отрицания той неотъемлемой роли, которую играют все и каждый члены нашего общества в поддержании статус-кво своим отказом от активной борьбы с ним, позволила процветать открытому и системному расизму, калеча жизни и делая непригодными средства существования чёрных американцев, включая чёрных учёных. В науке существует проблема расизма»[2].

Далее редакторы журнала делают антинаучное, но вполне политически корректное заявление о том, что «раса не определяется генетически», и намечают ряд мер по самоисправлению, суть которых сводится к принятию чёрных американцев в редакционный совет и первоочередной публикации статей чернокожих авторов. Возможно, для непуганых американцев эти рассуждения звучат прогрессивно. Но тем, кто знаком с историей Китая, они сильно напоминают покаяния времён «великой пролетарской культурной революции». А нам в России – классовый подход большевиков к науке, которые также продвигали «правильные кадры», правда, по принципу не цвета кожи, а социального происхождения.

Я ещё сам хорошо помню времена, когда в анкете при поступлении в университет или на работу приходилось заполнять графу «социальное происхождение». То, что я происходил «из служащих», было не очень хорошо, потому что те, кто был «из рабочих», пользовались преимуществом.

В науке подобный подход привёл к страшным катастрофам, таким, например, как возвышение небезызвестного Трофима Лысенко, объявившего генетику «продажной девкой империализма». В результате передовая советская генетика погибла на долгие годы, а многие выдающиеся учёные сгинули в сталинских лагерях. Американским генетикам неплохо было бы помнить эту историю.

Тоталитарная тенденция приходит и в общественные науки, в том числе в исследования международных отношений. Когда несколько месяцев назад группа сторонников новой идеологии обвинила в расизме, «методологической белизне» и «античёрной мысли» влиятельную Копенгагенскую школу и её лидеров Оле Вевера и Барри Бузана, которые в последнее время как раз занимаются изменением западоцентристского уклона в теории международных отношений, это показалось курьёзом. Однако настораживало два момента. Во-первых, статья с критикой их теории «секьюритизации» была опубликована одним из ведущих журналов отрасли – издающимся в США “Security Dialogue”. Во-вторых, в статье, собственно, их теория совершенно не обсуждалась по существу. Критика была построена по хорошо знакомой нам в России схеме статьи журнала «Коммунист» о вредной буржуазной философии. Основная мысль сводилась к тому, что «большая часть ортодоксальной и критической социальной и политической мысли Запада основана не просто на европоцентричных, но расистских, а конкретно – белых расистских эпистемологических и онтологических предпосылках»[3].

Доказывали они её примерно так: авторы, говорившие когда либо о прогрессивности Запада или западной цивилизации по сравнению с другими, в том числе сторонники Просвещения, виновны в «цивилизационизме» (идея превосходства одной цивилизации над другой), основа «цивилизационизма» – расизм, поэтому все теоретики, говорящие о преимуществах западной политической системы (Томас Гоббс, Эмиль Дюркгейм, Карл Шмитт, Ханна Арендт, Мишель Фуко и другие) – расисты, а те, кто на них ссылаются, тоже расисты.

Совершенно ясно, что аргументация эта к научному анализу не имеет никакого отношения.

Во-первых, авторы не дают определения расизму и используют термин «расист» для обозначения любого, с кем они не согласны, точно так же, как большевики использовали термин «враг народа».

Во-вторых, если говорить по сути дела, то вовсе не все сторонники Просвещения были цивилизационистами (Руссо, например, вообще выступал против цивилизации, а Вольтер – даже приукрашивал Китай, ставя его в пример Франции).

В-третьих, теория о превосходстве Запада вовсе необязательно связана с расизмом, она может быть построена на совершенно иной основе (например, религиозной или стадиальной).

В-четвёртых, цитирование кого-либо, пусть даже расиста, совершенно не означает, что цитирующий тоже расист: на определённом этапе такие взгляды на Западе были широко распространены, поэтому в какой-то степени практически все были расистами, и значит, нам надо полностью отказаться от изучения многих предшественников. Как и полагается для таких поделок, статья была написана с множеством фактических ошибок и неверных интерпретаций. Например, высказывания некоторых авторов, которые Вевер и Бузан приводили с целью подвергнуть их авторов критике, выдаются за иллюстрацию взглядов Копенгагенской школы.

Дальнейшее развитие событий показало, что публикация в “Security Dialogue” – отнюдь не отдельный курьёз. После начала новой волны «антирасистских выступлений» в США, поднявшейся из-за гибели 25 мая Джорджа Флойда, труды подобного содержания стали публиковаться в большом количестве и из экзотики превратились в повседневность.

4 июня никому не известная преподаватель Массачусетского университета Меридит Локен написала в своем Твиттере: «Раса – не “один из подходов” к международным отношениям, на который можно потратить неделю аудиторного времени. Раса – неотъемлемая часть современной системы государств, дипломатии, конфликтов, торговли, глобального управления. Раса – ключ к пониманию того, как развивалась теория международных отношений и вытекающих политических рекомендаций»[4].

В другой обстановке это довольно бессмысленное заявление, вероятно, осталось бы очередной попыткой недавнего студента создать общую теорию всего на свете на основе единственного известного ему принципа, но оно попало в струю. Через несколько дней в статье, опубликованной на сайте влиятельного журнала “Foreign Policy”, близкого к лево-либеральному истеблишменту, его поддержали известный международник, сотрудник Института Брукингса и бывший декан Школы международной службы Американского университета Джеймс Голдгейер и исполнительный директор Ассоциации профессиональных школ по международным отношениям Кармен Меззера. В программной статье «Как переосмыслить преподавание международных отношений» они, соглашаясь с Локен, заявили, что программы дисциплины теперь необходимо ориентировать на изучение, прежде всего, рас, хотя дополнить расовый вопрос можно и ещё некоторыми факторами, входящими в набор новой идеологии: изменением климата, растущим экономическим неравенством, искусственным интеллектом[5].

19 июня воодушевлённая Локен в соавторстве с аспирантом университета Южной Калифорнии Келебогиле Звобго опубликовала на том же сайте статью «Почему раса имеет значение в международных отношениях». В ней утверждалось, что «доминирование Запада» и «привилегии белых» пронизывают эту область знаний. Авторы представили новую, довольно безграмотную, но по нынешним временам политически корректную версию мировых событий. Утверждая, что «раса – не один из подходов к международным отношениям, это центральная организующая характеристика мировой политики», они высказали следующие мнения. Оказывается, «антияпонский расизм направлял и поддерживал участие США во Второй мировой войне», «широкие антиазиатские чувства повлияли на развитие и структурирование НАТО», «во время холодной войны расизм и антикоммунизм были неразрывно связаны со стратегией сдерживания, которая определяла подход Вашингтона к Африке, Азии, Центральной Америке, странам Карибского бассейна и Южной Америке». Сегодня, по их мнению, «раса формирует представления об угрозе и ответы на экстремизм, направленные против личности, внутри и вне “войны с террором”»[6].

Опровергать каждое из этих абсурдных утверждений смысла не имеет. Чего стоит высказывание о том, что вступление США во вторую мировую войну как-то связано с расизмом, и почему-то антияпонским, хотя Япония сама напала на США. Но эти высказывания показательны для понимания уровня сегодняшней дискуссии, ведущейся на страницах влиятельных американских журналов.

Далее авторы, пока особо не проявившие себя в науках, громят три основные теории международных отношений: реализм, либерализм и конструктивизм, так как все они «построены на расовых и расистских интеллектуальных основаниях». «В их основных концепциях заложен расизм: они укоренены в дискурсе, который ставит Европу и Запад в центр и оказывает им предпочтение. Эти концепции явно и неявно противопоставляют “развитое” “неразвитому”, “современное” “примитивному”, “цивилизованное” “нецивилизованному”. И эти выдуманные бинарности расистски используются для объяснения порабощения и эксплуатации на всём земном шаре». Первые два направления «были построены на европоцентризме и использовались для оправдания белого империализма». Конструктивизм же, хотя «пожалуй, и приспособлен лучше всего для преодоления расы и расизма», так как «конструктивисты отрицают состояние анархии как данность и утверждают, что анархия, безопасность и другие проблемы являются социально сконструированными на основе общих идей, истории и опыта», но они всё же «редко признают, как это общее формируется расой». В заключение авторы требуют принять организационные меры: включить изучение рас и расизма во все программы по международным отношениям, привлекать к их преподаванию более «разнообразные» (американский эвфемизм для небелых) кадры и сделать расовые исследования ведущей темой в Ассоциации международных исследований (ISA) и других влиятельных международных ассоциациях и форумах[7].

3 июля на сайте того же журнала под общим заголовком «Почему магистральное направление международных отношений слепо к расизму?» была опубликована подборка комментариев девяти специалистов по международным отношениям, которые в отличие от авторов предыдущей статьи характеризуются как «ведущие мыслители» в этой сфере. Общая их мысль, так же, как и у менее известных коллег, выразилась в утверждении, что понимание современной системы межгосударственных отношений невозможно без признания центральной роли расы и колониализма[8].

Из их высказываний можно сделать некоторые выводы о том, в какую сторону будут эволюционировать исследования международных отношений в США и Европе.

Во-первых, расовый фактор становится основным в исследовании международных отношений, по крайней мере со времени образования национальных государств, а, возможно, и ранее. Как пишет профессор университета Сассекса Гурминдер Бхамбра, «раса – не фактор, который проникает в так называемые национальные государства извне. Скорее расовая проблема присуща им с момента их возникновения как имперских политий, и они продолжают воспроизводить основанные на расе иерархии до сегодняшнего дня»[9]. Расизм, таким образом, становится основным фактором общественного развития (по крайней мере, с Нового времени), чем-то вроде классовой борьбы в марксизме, эдипова комплекса во фрейдизме или гендерного неравенства в феминизме. Расы и расизм будут искать всегда и везде, даже где их никогда не было, так же как марксисты повсюду искали классы и классовую борьбу.

Во-вторых, расизм будет толковаться крайне расширительно – не в обычном понимании как теория превосходства одной биологической расы над другой, но как любая попытка обосновать доминирование или просто «прогрессивность» Запада. С этой точки зрения расизм – не только идеология Ку-клукс-клана или колониальная теория «бремени белого человека», но и теория демократии как высшей формы политической системы, рыночной экономики, прав человека и вообще всего, что изобретено на Западе.

В-третьих, расовая теория наслоится на все прочие «прогрессивные» принципы, типа «гендерного неравноправия», исламофобии, угнетения сексуальных меньшинств, классового и социального неравенства, станет для них основной и потребует перестроиться в соответствии с ней. Как утверждает преподаватель Лейденского университета Винет Тхакир, «раса почти всегда работает вместе с другими категориями: кастой, классом, цивилизацией – и в сегодняшнем контексте, расистски воспринимаемом мусульманином». А феминистка из того же университета Карен Смит уже готова исправить и собственную теорию в соответствии с новыми веяниями. Она осуждает даже прогрессивную «феминистскую внешнюю политику» Швеции и не даёт Западу права гордиться своим феминизмом, потому что его отсутствие в незападных странах – вина самого Запада, в котором дела тоже не так уж хороши: «Доминирующее направление феминистской внешней политики серьёзно не рассматривает расовые последствия колониализма, приведшие к условиям, благоприятным для гендерной дискриминации в развитых экономиках… Страны с феминистской внешней политикой часто апеллируют к собственному опыту как позитивному примеру для других. Между тем, гендерная дискриминация – универсальна, и часто меньшинства в развитых экономиках серьёзно ущемлены из-за повального расизма и ксенофобии»[10].

В-четвёртых, западоцентризм будет «исправляться» в общих рамках борьбы с расизмом. По мнению Винета Тхакира, «для анализа расовых конструкций мира исследователи должны обратить свой научный взор за пределы США и Британии. Как бы ни были важны американская и британская перспективы для понимания расы и её роли в создании области международных отношений, изучение только этих перспектив исключает народы остального мира». При этом вклад незападных государств и народов будет преувеличиваться, чтобы уравновесить или даже превзойти роль Запада, как предполагает идеология. Например, доцент Американского университета Рэндольф Персауд утверждает, что «именно низшие в глобальной системе и исторически маргинализированные народы заставили международную систему принять тот уровень демократического управления, который в ней существует»[11].

В-пятых, на смену доминирующим со времён Просвещения расистским западоцентричным теориям поступательного прогресса придут различные формы релятивизма. Все по-своему хороши и прогрессивны, и все, от людоедов до космонавтов, вносят свой вклад в многоцветную и гармоничную жизнь счастливого человечества. Как пишет Сейфудин Адем, «претензиям культуры Запада на универсальное значение бросают вызов культурный релятивизм (то, что был значимо для одного западного общества, не было значимо для других), исторический релятивизм (то, что значимо для Запада в начале ХХ века не значимо в начале ХХI века) и эмпирический релятивизм (Запад часто не соответствовал собственным стандартам, а иногда этим стандартам больше отвечали другие общества)… Безусловно, происходит отказ от процесса, делающего нас всех выглядящими одинаково (гомогенизация), и одновременно одного из нас боссом (гегемонизация). Нынешняя эра – эра, когда Запад ушёл в оборону». Он мечтает о создании «истинно глобальной деревни, основанной не на культурной иерархии, но на… комбинации глобального фонда достижений и локальных фондов отличных друг от друга инноваций и традиций»[12].

В-шестых, в соответствии с новой теорией будут меняться принятые сегодня термины и произойдёт полный пересмотр терминологии, в которой закреплена расовая дискриминация и «белое доминирование». Например, по мнению старшего преподавателя университета Портсмута Оливии Рутазибвы, исследователям международных отношений необходимо отказаться от термина «помощь» и говорить вместо этого о расизме и «репарациях».

В-седьмых, новая идеология ориентирует специалистов не изучать международные отношения, но исправлять их. Учёные должны не только давать идеологически верные моральные оценки, но и стать активистами, так как тот, кто активно не борется с расизмом – сам латентный расист. Кто не с нами – тот против нас, и отсидеться никому не удастся. Как гласит один из распространённых постулатов новой идеологии, «молчание – это насилие», то есть за попытку уйти в тень будут судить так же, как за контрреволюционную деятельность. «Исследователи международных отношений, ставящие расу, расизм и колониализм в центр анализа, знают, что это требует большего, чем верная оценка прошлого. Исследовательский императив заключается в изучении и критической оценке современной международной системы, построенной на расовом капитализме, а также создании образа альтернативы», – пишет Рутазибва[13]. В советской идеологии это называлось проявлять классовую сознательность и общественную активность. Карл Маркс, как известно, требовал от философии не объяснять, а изменять мир, а директриса средней школы, где я учился, развивала эту мысль, говоря, что математика – наука партийная.

В-восьмых, как будут поступать с несогласными, ясно из высказывания Адема, которое заставляет вспомнить о принудительном лечении диссидентов в советских психбольницах: «Многие в мире считают, что с моральной болезнью расизма необходимо бороться так же настойчиво, как с физической болезнью, которая широко распространилась сегодня по земному шару»[14].

Подобно всякой идеологии, новая теория всеобщего расизма состоит их трёх частей: элементов верных и обоснованных, элементов бессмысленных и элементов откровенно абсурдных, крайне вредных и опасных. Как и применение всякой идеологии на практике, осуществление этой вместо решения реальных проблем приведёт к возникновению ещё больших. Проблема белого расизма действительно существовала, но лишь определённый исторический период (XIX – начала XX века) и только в некоторых странах Европы и США. В других частях света расизм как идея превосходства по признаку цвета кожи большую часть истории вообще отсутствовал. Не было её ни в великих древних империях, ни в средневековье, ни в большинстве стран и регионов мира в более поздние времена. Нет нигде белого расизма и сегодня, в том числе и в Соединённых Штатах и Европе, по крайней мере, в виде сколько-либо влиятельного политического течения или тем более государственной политики. Есть лишь довольно маргинальные расистские группы, гораздо более распространён набирающий силу чёрный расизм. Последние государства, основанные на расовой сегрегации (Родезия и ЮАР), исчезли в ХХ веке.

Конечно, различные формы дискриминации были, есть они и сейчас. Народы и их части дискриминировались по этническому, социальному, сословному, религиозному и другим признакам. Всегда существовала ксенофобия, идеи культурного и цивилизационного превосходства (как, например, в Древней Греции или традиционном Китае), превосходства религии (например, в христианской Европе или мусульманской Азии) или политического устройства («западной демократии» или советского «социализма»). Всё это могло приводить к международным конфликтам, однако называть их причиной расизм совершенно необоснованно и в научном плане это приведёт к неверным объяснениям и непониманию реальности, в том числе и политиками. Так всегда случалось с идеологами, например, советскими руководителями, которые не могли понять, почему мир не тянется к самому прогрессивному социалистическому государству, или с американскими идеологами демократизации, неспособными объяснить нынешний кризис доверия к их якобы идеальной политической системе.

Зачем же надо сегодня поднимать на щит несуществующий белый расизм, если и живой ещё в отдельных медвежьих уголках США, то уж точно не оказывающий влияния на внешнюю политику? В этом на Западе заинтересованы два движения, слившихся в один мощный поток.

Первое – это левые силы, всегда существовавшие там в довольно маргинальном виде, но значительно укрепившиеся в последние десятилетия за счёт новых сторонников. Это люди, недовольные глобализацией, не находящие себя в олигархических многонациональных компаниях, но в то же время сохраняющие приличный уровень жизни и завоевавшие систему образования, прежде всего, университеты. Это дети либералов поколения хиппи: некоторые из них стали профессорами, другие пошли в либеральные партии.

Фёдор Достоевский отлично описал эти два поколения в России: старые либералы и молодые революционеры. И те, и другие выступают за леволиберальные ценности, хотят перестроить общество «по справедливости», но молодёжь не может больше ждать, считает, что хуже быть не может, поэтому нынешнее дьявольское общество надо решительно уничтожать. Отсюда и нежелание осуждать погромы и погромщиков, которые, как говорил Михаил Бакунин, разрушая общество, становятся естественными союзниками революционеров.

Второе – это эмигранты из бывших колоний и их потомки, которые принесли с собой в западные университеты и политическую жизнь «постколониальный синдром» – миф о том, что Запад всё время всех только завоёвывал и угнетал, незападный мир жил до колониализма в достатке, мире и гармонии, а потом западные завоеватели принесли с собой страшный застой и унижения, вывезли ресурсы, поэтому бывшим колониям теперь все кругом должны. В действительности колониализм был весьма малоприятным явлением, но рассматривать его необходимо в историческом контексте, как и доколониальный период в жизни незападного мира надо изучать объективно.

Незападные державы и народы точно так же, как и Запад, часто завоёвывали и угнетали друг друга, а рабство там существовало и без Запада.

Эта идеология «третьего мира», часто оправдывавшая собственную неспособность создать эффективную экономику и политическую систему, до недавнего времени в основном служила легитимации местных, часто коррупционных правящих элит в постколониальных государствах, и на Западе особым влиянием не пользовалась. Прилив эмигрантов в Европу и США, в том числе и в университеты, перенесло её на Запад, где она слилась с местной левой идеологией и её носителями. Правоглобалистская экономическая политика, доминировавшая на Западе после распада СССР, воспринятого там как конец незападной истории и триумф «рыночной экономики» и «западной демократии», в действительности расширила социальную базу левоэмигрантской идеологии. В Америке борьба с расизмом всегда была её частью. Из Соединённых Штатов как культурного центра Запада теория расизма в качестве основы леволиберальной идеологии стала распространяться и в Европу, где исторически у белого расизма корней было гораздо меньше. Теперь борьба с расизмом – это уже мода, нарастающая как снежный ком, которая постепенно заслоняет и подминает под себя другие элементы левого либерализма, делая их своими частями: феминизм, идеологию ЛГБТ, борьбу с «исламофобией», ненависть к Израилю и так далее.

Что же делать со всем этим нам, российским специалистам по международным отношениям? Прежде всего, необходимо отдавать себе отчёт в серьёзности ситуации и сделать несколько выводов.

Первое. Запад (США и Европа) не являются более свободными обществами. Как ни тяжело это будет признать многим нашим политологам и международникам, всю свою карьеру выстроившим на копировании западоцентристских теорий, факт этот отрицать уже довольно сложно. По определённым параметрам уровень свободы в Соединённых Штатах и Западной Европе, конечно, выше, чем в ряде других стран мира. Но общий баланс уже далеко не так однозначен, как несколько десятилетий назад. В сравнении, например, с Россией, современные США, возможно, выигрывают в смысле политических свобод, сохраняют значительное преимущество в области разделения властей и независимости суда. Однако в сфере общей свободы слова Россия гораздо более свободна, чем Соединённые Штаты. В ней нет «культуры запрета» (кампании по всеобщему осуждению и бойкоту человека, высказавшего «неправильное» мнение в соцсетях), не осуждают здесь за «культурную апроприацию» (например, исполнение песни другой национальности) и многое другое.

Второе. Гораздо свободнее в России и университеты, которые в США и Западной Европе превратились в места, где преподавателей и студентов заставляют каяться и исключают за неосторожно сказанное слово. Вот один из последних примеров: 19 июня 2020 г. уволена декан школы подготовки медсестер Массачусетского университета. Её вина состояла в том, что, осуждая в электронном сообщении насилие против чернокожих, она написала неправильный лозунг: не только «Чёрные жизни имеют значение», но и «Все жизни имеют значение». Её немедленно сняли с должности после жалобы студента на узость её мышления[15]. Чуть ранее, в феврале, руководитель магистратуры, профессор журналистики университета Оклахомы Питер Гейд, критикуя термин «бэби бумер», сравнил его со словом «на букву н» (то есть с давно запрещённым словом «негр», или, хуже того, «ниггер»). Оказалось, что подобные слова нельзя употреблять совсем, даже в качестве негативного примера. Профессор Гейд, несмотря на быстрое покаяние (привет «культурной революции») был отстранён от преподавания и послан на курсы «культурно компетентной коммуникации» и занятия, проводимые Офисом Разнообразия, Равенства и Инклюзивности (привет Джорджу Оруэллу)[16]. И таких примеров в сегодняшних США – сотни. В России на подобные «преступления» никто даже внимания не обратит. В отечественных вузах по сути нет практики «непредоставления платформы» людям с неправильными взглядами на вопросы развития общества или «безопасных пространств», смысл которых сводится к тому, что студентам нельзя говорить ничего, что могло бы каким-то образом обидеть или задеть кого-либо (например, интересоваться национальностью или родным языком других).

Третье. Из-за общественной цензуры и самоцензуры западная гуманитарная наука превращается в откровенную идеологию, а её продукты – в набор идеологических штампов. Ориентироваться на неё бессмысленно. Конечно, знать о том, что в ней происходит, нужно, но ориентировать всю российскую науку на публикации в подцензурных западных журналах – контпродуктивно и вредно. Это сделает российские исследования гораздо менее свободными и самостоятельными. Если уж и публиковать работы на английском языке, то есть намного более привлекательные возможности: например, Индия, где обстановка в вузах гораздо демократичнее. Более того, российские исследовательские центры, университеты и научные журналы, особенно те, что выходят на английском языке, в новой обстановке могут оказаться уникальной свободной территорией и активно привлекать подвергнувшихся остракизму по идеологическим причинам западных коллег, которым запретили преподавать или которые затрудняются публиковать свои труды на родине.

Четвёртое. Проблема западоцентризма в современных международных исследованиях, действительно, существует. Совершенно верно, что практически все теории международных отношений, как и прочие теории общественных наук, имеют своей основой просвещенческую парадигму социального прогресса, передовым отрядом которого была Европа, а затем – США. Но идеология всеобщего расизма не только не решает этой проблемы, но, экстраполируя локальную американскую и частично западноевропейскую проблему расизма на всю мировую историю, раздувая её до размеров основного, доминирующего фактора общественного развития, по сути, закрепляет американоцентризм. Это типичный пример давно известного в политологии явления – закрепления старой системы представлений путём отрицания её с обратным знаком, но при сохранении её структуры. Белый расизм здесь меняется на чёрный, западоцентризм – на незападоцентризм, при этом сама идея превосходства рас, а также прогрессивных и регрессивных частей света сохраняется. У прежних расистов белая раса несла свет цивилизации отсталым народам мира. У новых она только и делала, что порабощала и уничтожала другие расы, которые жили бы без неё в идеальном мире и согласии, и только это насилие и следует изучать в международных отношениях.

Навязывание всему миру своих сиюминутных «открытий» и «прозрений» – характерная черта западной культуры. Вначале это была теория превосходства христианской цивилизации, затем «бремени белого человека», помогающего несчастным дикарям во всем мире подняться до своего уровня, а после Второй мировой войны – ценности «демократии» и «свободного рынка», которые навязывались всем, независимо от того, ведут они к процветанию или краху незападных политических систем. Именно на этот этап пришёлся распад СССР и формирование российской политологии, когда в политологи оперативно перекрасились бывшие преподаватели научного коммунизма и исследователи «буржуазных обществ», выстроившие вместо науки новую идеологию с обратным знаком. Ею заполнились российские вузы, где активно стали преподавать теорию всеобщего «демократического транзита» вместо «построения коммунистического общества», среднего класса как социальной базы демократии вместо пролетариата как создателя коммунизма и всеобщей приватизации вместо огосударствления как панацеи от всех экономических проблем. Эта идеология привела к глубокому интеллектуальному застою, а попытки её применения на практике – сначала к чрезмерной зависимости от Запада и экономическому краху 90-х гг., а затем – к той политической и экономической системе, которую мы имеем сегодня, ставшей реакцией на эту зависимость.

Попытка тех же людей как на Западе, так и в России перестроиться и навязать России и всему миру новую смесь левого либерализма, подкорректированного марксизма, политкорректности и всеобщей теории расизма в качестве новейшего достижения западной мысли приведёт к ещё более тяжёлым последствиям.

Идея о том, что белые лучше дикарей, нисколько не хуже теории, согласно которой небелые лучше белых и все вдруг должны броситься вычищать «белизну» из истории и общественной жизни. Структурно они одинаковы и свидетельствуют о тоталитарном сознании их носителей.

Между тем, опыт успешно развивающихся государств с разными политическими системами (Китай, Япония, Индия, Южная Корея, Сингапур и др.) показывает, что во всех этих случаях концепция развития не копировала западные или какие-то другие теории полностью, а соединяла разные элементы как зарубежной, так и собственной традиции, сочетание которых давало адекватные инструменты для анализа реалий своего общества. По такому пути надо идти и российским обществоведам.

Пятое. В критике этого нового американоцентризма и обратного расизма, в деле сохранения объективности и нормальности в международных исследованиях российские учёные могут сыграть ведущую роль, опираясь на собственную традицию и присущую ей интернациональность. Делать это необходимо, сохраняя традиции дисциплины, причём делать не бесцеремонно, но решительно, называя безграмотную чушь тем, чем она является. Кадровый отбор в западных университетах начинает действовать так же, как в сталинском СССР – продвигают тех, кто громче кричит лозунги, а это, естественно те, кто неспособен вести серьёзные исследования, но видит новый, более простой путь делать карьеру. Противников увольняют, и даже тот, кто в душе не согласен, вынужден делать правильные заявления и прикидываться активным борцом за новые идеалы.

В России, где государственного или политически значимого расизма никогда не было, не нужно по указке с Запада срочно искать его повсюду – так, как особо ретивые западники ищут в ней постоянное угнетение женщин или гомосексуалистов. Это, конечно, не значит, что в России не было других видов угнетения: было в ней и сословное, и религиозное неравенство, и крепостное право (почти рабство), но ни один из них не был основан на расизме. Ещё в XVIII веке чернокожий Абрам Ганнибал дослужился в России до генеральского звания, занимал высокие государственные должности, и никто не придавал этому особого значения. А уж бурятов, калмыков и других представителей монголоидной расы среди российской элиты всегда было предостаточно. Исправлять западоцентристский уклон нужно не борьбой с несуществующим расизмом, а совершенно другим способом: постепенно вводя в преподавание истории и международных отношений больше информации о незападном мире. Но изучать незападный мир необходимо объективно, а не подгоняя под новую идеологию.

Шестое. В изучении международных отношений необходимо опираться как на существующие западные теории, так и на российскую школу, которая нисколько не уступает западной. Кроме того, необходимо включать в общетеоретические построения больше незападных подходов – современных и традиционных (например, китайских, индийских, бразильских). Это расширит российский взгляд и сделает его более объективным. К тому, что происходит на современном Западе, надо относиться с печалью и надеждой на то, что западная наука окончательно не свернёт на путь идеологизации и не превратится в новую лысенковщину от антирасизма.

Данная статья подготовлена при грантовой поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в 2020 году.

СНОСКИ

[1] Margaret Hedeman and Matt Kristoffersen, “Art History Department to Scrap Survey Course,” Yale News, January 24, 2020. URL: https://yaledailynews.com/blog/2020/01/24/art-history-department-to-scrap-survey-course/

[2] Editorial, “Science Has a Racism Problem,” Cell, 181, June 25, 2020. P. 1443. URL: https://www.cell.com/cell/pdf/S0092-8674(20)30740-6.pdf

[3] Alison Howell and Melanie Richter-Montpetit, “Is securitization theory racist? Civilizationism, methodological whiteness, and antiblack thought in the Copenhagen School,” Security Dialogue, vol. 51(1), pp. 3–22. First published online August 7, 2019.

[4] URL: https://twitter.com/meredithloken/status/1268544801726763012

[5] James Goldgeier, Carmen Iezzi Mezzera, “How to Rethink the Teaching of International Relations,” Foreign Policy, June 12, 2020. https://foreignpolicy.com/2020/06/12/how-to-rethink-the-teaching-of-international-relations/

[6] Kelebogile Zvobgo, Meredith Loken, “Why Race Matters in International Relations: Western dominance and white privilege permeate the field. It’s time to change that,” Foreign Policy, June 19, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/06/19/why-race-matters-international-relations-ir/

[7] Kelebogile Zvobgo, Meredith Loken, “Why Race Matters in International Relations: Western dominance and white privilege permeate the field. It’s time to change that,” Foreign Policy, June 19, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/06/19/why-race-matters-international-relations-ir/

[8] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[9] Там же

[10] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[11] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[12] Там же.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Vandana Rambaran, “Dean fired after saying ‘Black lives matter, but also, Everyones life matters’ in email, ” Foxnews.com. URL: https://www.foxnews.com/us/dean-fired-after-saying-black-lives-matter-but-also-everyones-life-matters-in-email

[16] Scott Jaschik, “Professor Removed From Teaching This Semester After Using N-Word,” Inside Higher Ed, February 17, 2020. URL: https://www.insidehighered.com/quicktakes/2020/02/17/professor-removed-teaching-semester-after-using-n-word

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493693 Александр Лукин

«“ПРОШЛЫХ” БУДЕТ МНОГО…»

ИЛЬЯ МАТВЕЕВ, Кандидат политических наук, доцент факультета международных отношений и политических исследований Северо-Западного института управления РАНХиГС.

СЕРГЕЙ УШАКИН, Профессор антропологии и славистики в Принстонском университете

АЛЕКСАНДР ФИЛИППОВ, Доктор социологических наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель Центра фундаментальной социологии.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ, Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

КРУГЛЫЙ СТОЛ

Я прочёл в газетах биографию об одном американце. Он оставил всё своё

огромное состояние на фабрики и на положительные науки, свой скелет

студентам, в тамошнюю академию, а свою кожу на барабан, с тем чтобы

денно и нощно выбивать на нём американский национальный гимн.

Увы, мы пигмеи сравнительно с полётом мысли Северо-Американских Штатов;

Россия есть игра природы, но не ума. Попробуй я завещать мою кожу на барабан,

примерно в Акмолинский пехотный полк, в котором имел честь начать службу,

с тем чтобы каждый день выбивать на нём пред полком русский национальный

гимн, сочтут за либерализм, запретят мою кожу.

Ф.М. Достоевский. Бесы

Что происходило в ведущих западных странах летом 2020 года? И почему в России к этим событиям относятся совсем иначе, чем там? Об этом – дискуссия в редакции нашего журнала. Участники: Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов. Ведущий – Фёдор Лукьянов.

ЛУКЬЯНОВ: Можно ли сказать, что события лета 2020 г. в США и Европе похожи на то, что происходило в 1968 году?

УШАКИН: Не уверен. С одной стороны, да, есть накал, протест и энергия, с другой, на мой взгляд, абсолютно отсутствует то, чем 1960-е гг. так запомнились многим, а именно – попытками предложить иной взгляд на сложившуюся систему, другой способ мышления и социальной организации. События 1968 г. привели к пересмотру базовых социальных, теоретических, социологических установок. Феминистская философия, критическая философия, культурная критика, психоаналитический подход – во многом это всё оттуда, из 1960-х. Сегодня я не вижу желания или способности идти на такие интеллектуальные эксперименты. Говоря коротко – симптомы те же, болезнь – другая.

ЛУКЬЯНОВ: Что за болезнь?

УШАКИН: Глубокое социальное неравенство, которое можно устранить только посредством серьёзных социальных реформ, но именно о них, по сути, широкой дискуссии не получается. А ведь это такие базовые вещи, как доступ к образованию, медицинским услугам и так далее. Вместо них на первый план выходят разного рода политические ритуалы и символическая политика.

ЛУКЬЯНОВ: А почему не обсуждаются сущностные вопросы?

УШАКИН: Разные причины. Возможно, широкой дискуссии нет, потому что американцев долго пугали коммунизмом и социализмом и вопрос о перераспределении средств в обществе навсегда оказался прочно маркирован как относящийся к социализму и тоталитаризму. Например, ситуация с высшим образованием, которое из-за своей стоимости становится практически недоступным. Масса выпускников заканчивает университет с громадными долгами, их потом приходится выплачивать полжизни. И эта тема почти не обсуждается. Элизабет Уоррен – один из кандидатов от Демократической партии – пыталась об этом говорить, но, как мы видели, особой поддержки не нашла. Та же ситуация и с системой здравоохранения. Казалось бы, в нынешних условиях пандемии как раз можно было бы показать все достоинства социальной медицины. Но таких дискуссий почти нет. Иными словами: проблема неравенства есть, а способов её решения пока не видно.

МАТВЕЕВ: Я вижу связь с 1968 г. в том, что нынешним протестам может грозить та же печальная судьба, которая постигла наследие тех. В книге Люка Болтански и Эв Кьяпелло «Новый дух капитализма» проводится мысль о том, что саму идею яркой, творческой, неотчуждённой жизни, которую отстаивали студенты в 1968-м, присвоил капитализм, она и составила его «новый дух». Сегодня идеология функционирует так, что работа должна восприниматься как страсть и творчество («Делай то, что любишь, и тебе не придётся проработать в жизни ни дня»), но целью и такой работы всё равно остаётся прибыль, а сама она сопряжена с эксплуатацией, просто человек эксплуатирует сам себя. В этом – мрачное перерождение 1968 года. И я боюсь, что нынешние протесты, которые тоже возникли из-за глубочайшего кризиса западного мира – проблем колониального прошлого и его влияния на настоящее, – тоже могут переродиться в новую корпоративную философию антирасизма. Если в совете директоров корпорации половина состава – представители меньшинств, если каждый год проводятся тренинги по антирасизму – проблема считается решённой. Члены Демократической партии в Конгрессе повязали на себя шарфики с традиционным узором из Ганы, совершили символический жест, и тоже вопрос как бы снимается.

Антикапиталистический мятеж – 1968 переродился в новый извод капитализма, который присваивает идею творческого труда. Раньше героями были студенты-маоисты, а сейчас – Илон Маск и прочие. Они тоже своего рода ниспровергатели основ, но всё это ради создания удачного продукта и повышения стоимости акций компании. То есть это фиктивное «ниспровержение основ» в рамках системы. Точно так же антирасизм протестов Black Lives Matter может превратиться в выхолощенный корпоративный антирасизм, подменяющий настоящую борьбу с расовым угнетением, а она ведь неизбежно является и борьбой против несправедливого экономического порядка, бенефициарами которого как раз и являются крупные корпорации.

ЛУКЬЯНОВ: Че Гевара стал буржуазным потребительским брендом. А Даниэль Кон-Бендит, который был одним из лидеров студенческого движения, уже больше тридцати лет сидит в Европарламенте, причём не как левый, а как либерал.

УШАКИН: Я не очень уверен в том, что такое «перерождение» предопределено самим событием. Мне кажется, тут всё-таки работает другая логика – так называемой «нормализации». Практически любой исходный радикализм со временем становится всё более и более привычным – на уровне и формы, и содержания. В России, например, похожая ситуация скложилась после 1917 года. В 1919 г. Эль Лисицкий рисует разнообразные абстрактные проуны (проекты по установлению нового – концепция изображения моделей супрематической архитектуры – прим. ред.), создаёт с Малевичем свою версию авангарда. А заканчивается всё тем, что в конце 1920-х гг. тот же Лисицкий оформляет советские павильоны на международных выставках, делает дизайн для «СССР на стройке» и так далее. Но это не значит, что предложенные формы и концепции не обладали изначально новаторским потенциалом. Та же визуальная пропаганда Лисицкого, например, во многом изменила наши зрительные привычки, создав новые визуальные каноны. Логика состоит в том, что в долгосрочной перспективе всё заканчивается консервацией метода и превращением его в продаваемый приём.

Но если вернуться к Че Геваре и теме борьбы в 1960-е гг., мне кажется, что мы обычно забываем: тогда протесты в Америке были во многом антивоенными. Да, объектом критики была система в целом, но студенты протестовали против призыва в армию. И, благодаря этим протестам, призыв отменили. И война закончилась. Со временем. В сегодняшних протестах показательно, на мой взгляд, то, что такой консолидирующей темы, которая обнажала бы уязвимость системы в целом, нет. Например, присутствие американских войск в Афганистане или в других частях света не вызывает возражений и воспринимается как часть патриотической позиции. Недавний скандал по поводу якобы российских вознаграждений за убийства американских военных в Афганистане обсуждается в контексте того, что «наши солдаты защищают рубежи нашей Родины».

Вот этот взгляд, мне кажется, сложно представить в рамках протестов 1960-х годов. В том числе и потому, что связь между военными тратами и, скажем, бюджетом на образование и здравоохранение виделась довольно прямой: чем больше ракет, тем меньше школ. Сейчас таких связей не усматривают. Годы неолиберализма приучили всех к тому, что каждый умирает в одиночку. Ну, или побеждает. Вернее, эти связи прослеживаются, но на местном, а не федеральном уровне. Призывы «финансово обескровить полицию» (Defund The Police) – во многом проявление логики перераспределения. Существенное отличие в том, что полиция-то как раз финансируется из местных налогов, и там видна прямая взаимозависимость между бюджетами полиции и бюджетами социальных служб. Протест, таким образом, переводится на муниципальный уровень, а не на уровень государственного бюджета.

МАТВЕЕВ: В Америке есть мощный антивоенный полюс в обществе, но у корпоративных демократов – другая повестка. И они пытаются присвоить себе нынешнее движение, говоря: «Мы тоже антирасисты, мы за то, чтобы было больше чёрных предпринимателей». И протестному движению придётся с этим бороться: отвечать, что демократы не представляют их интересов, что проводимая политика имеет чисто символический характер. Например, часть улицы, ведущей к Белому дому, переименовали в “Black Lives Matter Plaza” (Площадь «Жизни чернокожих имеют значение»). А местное движение BLM ответило: «Нам ваши надписи ни к чему, сначала сократите бюджет полиции. Нам нужны не пустые жесты, а реальные дела». У нас в России многие наблюдатели не до конца понимают, что есть само движение, а есть представители истеблишмента вокруг него. А у них совершенно другая повестка.

ЛУКЬЯНОВ: Вернёмся к 1968 году. В Германии в то время была волна осмысления нацизма. Немцы задавались вопросом, а что делали их родители, например, в 1943 году? Получается, сейчас происходит нечто похожее: а что в 1810 г. делал мой прапрапрадедушка и не надо ли за это покаяться?

ФИЛИППОВ: Когда мы говорим о событиях 1968 г., то должны помнить, что в каждой стране была своя специфика. Волнения в общежитиях в Париже не похожи на антивоенные выступления или на движение американских хиппи. Везде что-то своё, но ведь было и общее. Во всех странах (назовём их условно – развитыми) есть молодые люди, которым надоели родители, благополучная культура, предполагающая однотипный ход жизни. По крайней мере, для наследников хороших семей. Помните спектакль «На полпути к вершине» по пьесе Питера Устинова, который показывали у нас в Театре имени Моссовета в конце 1970-х? Действие происходит в Великобритании во второй половине XX века. В первой части сынок бунтует против папаши. Потом сынок одевается во всё офисное, а папаша залезает на дерево и оттуда произносит контркультурные речи. Пьеса шла с большим успехом. А почему? Потому что там был если и не общечеловеческий, то понятный для всех людей в индустриальных странах в эпоху модерна мотив неудовлетворённости культурой, переставшей отвечать на ключевые вопросы о смысле жизни. Это был не просто конфликт поколений, иначе среди почитаемых новыми левыми авторов не было бы столько пожилых господ. Международный характер культуры модерна обеспечил им аудиторию во всех странах. Не то сейчас. Если у нас вдруг решат поставить «Хижину дяди Тома» (Гарриет Бичер-Стоу, 1852 г. – прим.ред.), то я не уверен, что наберётся полный зал. Нас собственно расовая тема не волнует. А в конце 1960-х гг. у нас были свои контркультурные тенденции, часть из них проявилась много позже. И начальство всё время боялось, что молодёжь осмелеет.

Сейчас нет ощущения соучастия. События локализованы в нескольких странах, которые были активными агентами колониализма, причём особого рода, с идеологией расового превосходства. Там и сейчас расовая проблематика имеет значение именно в силу ощутимой внятности. Категория расы исторически очень изменчива, а уж сводить вопрос о расизме к простым делениям по цвету кожи совсем дико. Но у социальной истории расовых делений есть и какие-то трудно релятивируемые основания в биологии, и – что в нашем случае более важно – не отменяемая, состоявшаяся история. Цвет кожи, его оттенки интерпретируются, из этого делаются социальные выводы, они откладываются в истории вместе с образцами интерпретации. У одних стран есть опыт расового порабощения, в нём связаны образцы интерпретации цвета кожи, происхождения и социальные выводы, а другие страны, как бы ни относиться к их истории, в том числе истории порабощения или истребления других народов, расового порабощения в том же самом смысле не знали.

И если мы смотрим именно через этот окуляр, понимая, что там происходят процессы, которые являются внутренними, не приобретающими хотя бы в публичной сфере, в общественной дискуссии универсального значения, то для нас это проблема нескольких стран, не более того. И мы можем задаться вопросом: «А что же нас в этом задевает?». Потому что мы, конечно, неравнодушны.

Задевает как раз то, что напоминает нам конец 1960-х гг., о которых мы что-то знаем. Вот это контркультурное движение, когда большой разницы нет: испачкать или уничтожить какой-нибудь памятник или – если в очередной раз перечитать знаменитое интервью Жана-Поля Сартра журналу Esquire, в котором он говорил, что сжёг бы Мону Лизу без малейших раздумий, – агрессивно и пренебрежительно относиться к собственной унаследованной культуре. В те годы, условно говоря, быть на стороне Моны Лизы значило – быть на стороне традиции, репрессивной культуры, стариков, капитализма и колониализма. И всё равно как-то неловко получалось. Интеллигент мало того, что говорит, мол, сапоги выше Пушкина или там – гвоздь всё в том же сапоге важнее, чем фантазия у Гёте, но прямо стремится к аннигиляции великого. Это часто пытаются как-то замять, хотя в этом суть.

А сегодня мы возмущаемся: «Как же так? Памятники – всемирное достояние человечества! Линкольн – тоже достояние человечества. И Дэвид Юм – достояние человечества. Они на нашего Юма покусились!». Какое нам дело до Юма? Насколько он наш и в каком смысле? По-моему, это очевидно. Для себя самих мы на стороне культуры, традиции и общечеловеческих ценностей. Вся эта концепция великой гуманистической общечеловеческой культуры, в общем, не всегда органична для нас, но раз уж так получилось, приходится делать выводы. Для современного контркультурного движения мы на стороне белых господ, но только с той разницей, что раньше у нас традиционное одобрение революции и бунта против капитализма боролось с вновь утвердившимся «общечеловеческим» консерватизмом. Как-то мы умудрялись совмещать Пушкина в школьной программе и борьбу с колониализмом и капитализмом. Вроде бы революционное движение было и за гуманизм, и за дело мира, и за Шекспира, и за Мону Лизу, и за Патриса Лумумбу. А сегодня у нас некому стать на сторону чёрных и почувствовать их проблему. Никто не кричит, что США только притворялись царством справедливости, а на самом деле там расовая дискриминация (даже само слово исчезло из лексикона пропаганды). Да и борцы за справедливость скажут скорее, что отвлекать нас на расовую проблему – значит замалчивать настоящие социально-экономические противоречия. Как-то удивительно получается, что при всём сложном отношении к Соединённым Штатам, у нас легче найти защитников американских статуй и американской полиции, чем сочувствующих BLM. У этого есть свои основания, но и издержки.

Надо, конечно, ещё посмотреть, чем там у них всё кончится. Новые левые и контркультура не опрокинули традицию, но сильно изменили способ её передачи и потребления. И не только это произошло. 1960-е гг. закончились университетской реформой. В результате в развитых странах наплодили прорву университетов, чтобы люди, которые кричали, что кругом неравенство и социализировалась в берлинских коммунах, стали неомарксистской профессурой в бесчисленных новых учебных заведениях. Именно они учредили новый университетский истеблишмент в социальных и гуманитарных науках, воспроизводя себе подобных, которые занимали места во всё новых университетах. Именно они задают тон в производстве социального знания и оценке происходящего в наши дни.

Думаю, что сейчас дело не ограничится только университетами. Видно, что у людей реальная проблема, они её не придумали. Сейчас они добьются каких-то мест, каких-то шансов, каких-то дополнительных компенсаций за поруганное колониальное прошлое. Произойдёт изменение структуры существующей системы, чтобы недовольные тем, что их не уважают, получили бы это уважение в нужном количестве. Потом система всё сглотнёт, переварит, и те, кто прежде контролировал денежные и идеологические потоки, будут их и дальше контролировать.

МАТВЕЕВ: Я согласен с тем, что и на этот раз элите удастся удержать позиции, но я думаю, что социального мира достичь будет гораздо труднее, чем после 1968-го. В конце концов, мы имеем дело с парадоксальной ситуацией – на символическом уровне, с точки зрения публичного дискурса на протяжении последних десятилетий в США вроде бы наблюдается непрерывный прогресс антирасизма. Отношение не только к откровенно расистским, но и просто «бестактным» (tone-deaf) и двусмысленным высказываниям – очень жёсткое, работы за них лишиться легче лёгкого. Политики и другие публичные фигуры либерального толка постоянно совершают какие-то символические жесты солидарности с антирасистским движением. И тем не менее – массовые протесты и беспорядки афроамериканского населения происходят вновь и вновь, повторяясь едва ли не каждый год. Причина в том, что на фоне вот этого символического прогресса антирасизма сохраняется практически нетронутым экономический фундамент расового угнетения. Расовое неравенство накладывается на классовое. Либеральный истеблишмент не спешит обращаться к этой корневой проблеме – отчасти из-за глубоко въевшегося лицемерия, отчасти из-за приверженности так называемой «политике идентичности», которая предполагает жёсткое отделение экономики от расовых, гендерных и других неравенств, как будто они существуют в параллельных реальностях. Результат – регулярные вспышки гнева афроамериканцев в стране, на словах вроде бы давно и окончательно открестившейся от своего расистского прошлого. До тех пор, пока сохраняется разрыв в оплате труда, уровне безработицы, жизненных перспективах, доступе к образованию, стоимости жилья, – пока все эти объективные разрывы будут сохраняться, прогресса не будет. Ложные достижения будут всё время выдаваться за реальные дела.

ЛУКЬЯНОВ: Действительно ли не решается проблема наполнения интеллектуального класса за счёт чернокожих?

УШАКИН: Она не решается по тем причинам, о которых уже говорилось. Мы забываем, что университеты расширялись за счёт «бэби-бумеров», которые просто своей численностью во многом модифицировали сложившуюся к тому времени систему социальных институтов. Тогда это были школы и университеты, сейчас данная группа меняет здравоохранительную и пенсионную сферы. Займы на обучение, которые давали ветеранам Второй мировой, были попыткой встроить их в новый контекст, изменить траектории их социальной мобильности. В университеты пришли представители социальных групп, которых там раньше не было: нижнего среднего, рабочего классов, первое поколение тех, кто получал высшее образование.

Что происходит сейчас? В Принстоне, например, есть программа, когда университет при зачислении специально обращает внимание на абитуриентов первого поколения – то есть, дети тех, у кого нет университетского диплома. Это, как правило, представители социально и экономически уязвимых групп – дети мигрантов и меньшинств. Им дают дополнительные льготы и финансирование. Но они должны соревноваться на равных с другими абитуриентами. То есть при равных баллах, например, можно отдать предпочтение вот такому first-generation кандидату. Проблема в том, как добиться этих равных баллов? Снижать уровень проходного балла ради определённой группы тоже нельзя – это подорвёт идею справедливой конкуренции в принципе.

В Советском Союзе проблему решали с помощью так называемых рабфаков, подготовительных курсов, куда принимали только детей рабочих, чтобы они в течение года могли подготовиться к учёбе в университете. Понятно, что таких «рабфаков» в Штатах почти нет. В основе этой проблемы – специфическая роль общеобразовательной системы. Которая, как правило, воспринимается не как институт социальной мобильности, а во многом как институт социального управления, помогающий работающим родителям держать детей под присмотром. Коронавирус проявил неблагополучие в этой области: вдруг выяснилось, что обучение онлайн совсем не общедоступное – и потому, что у школьников нет соответствующих гаджетов, и потому, что доступ к интернету дорог. В прессе масса публикаций о том, как школьники делают домашнюю работу рядом с «Макдоналдсами», потому что там – бесплатный вайфай.

Есть и другая сторона. Я не так давно беседовал с одним своим студентом из Африки. Он мне объяснял трудности с выбором специализации. Он – один из немногих чернокожих студентов на кампусе, который хотел бы специализироваться в области гуманитарных исследований. Как правило, таких студентов их руководители подталкивают специализироваться на более, так сказать, хлебных профессиях – технических специальностях, компьютерных делах и тому подобном. В результате в ряде дисциплин представителей меньшинств очень немного. Эта ситуация, естественно, воспроизводится и на уровне преподавательского состава. Славистика, например, в расовом отношении – очень «белая» дисциплина – количество преподавателей-афроамериканцев минимально. Как диверсифицировать состав преподавателей, когда в то или иное дисциплинарное поле афроамериканцы почти не идут, неясно. Как преодолевать эту расовую гомогенность дисциплины? Где брать кадры, которые решат всё?

ЛУКЬЯНОВ: Подъём антирасизма, антирабства и антиколониализма – это своего рода ответ на рост традиционалистских, популистских настроений по всему миру, особенно в странах ЕС последние лет пятнадцать. Они апеллируют к золотому веку, устоям, скрепам, которые теперь расшатываются и которые надо вернуть. И тут им говорят: «А вот они – ваши скрепы. Вот на чём они зиждились: рабство, торговля людьми и прочая». Это обратная волна, ответ популистам. Но в России скрепы – самое главное. И немалая часть общества (которая действительно консервативно настроена), и руководство этого общества отчасти воспринимают атаку на «скрепы» за морями, за лесами как косвенную угрозу и себе. Иными словами, может быть, всё-таки есть элемент и нашей сопричастности, как в 1968 г., мы находимся не вне, а внутри течения?

ФИЛИППОВ: Когда владелец магазина или его подчинённые видят, что кто-то разбивает булыжником витрину магазина, радости они от этого не испытывают. Возможно, от этого легче человеку, которому совсем плохо, который думает: «Господи, ведь правда, раз в жизни пожить по-человечески, разбить эту витрину, взять что-нибудь и убежать». Это можно понять. Но никто в массе не фокусируется на вопросе: откуда такая широкая поддержка контркультурного движения со стороны медийного истеблишмента? Очевидно сочувствие, желание показать, как угнетают бедных, как доводят людей до того, что они, будучи не в силах так жить, идут и разбивают витрины.

Этот момент у нас вызывает даже большее беспокойство, потому что само устройство медийной среды (если она действительно является медийной средой, а не пропагандистским рупором) должно быть эхом общественных настроений, резонировать с ними. Есть ощущение массовости контркультурных настроений, которые подпитываются чувством попранной справедливости, ощущением того, что существует исторически и культурно укоренённая прослойка, или класс тех, кто продолжает быть законодателями вкуса, правильного суждения, допустимого или недопустимого для преподавания в системе высшего образования. И бедному человеку вырваться, разорвать эту паутину иным способом, кроме как разбив стекло, нельзя. Я не говорю о том, справедливо это ощущение или нет. Но медийная среда его воспроизводит и входит с ним в резонанс.

Наша медийная среда устроена совершенно по-другому. Есть естественное требование справедливости и болезненное ощущение застывающей, как паутина, как соты, окаменевающей структуры, из которой человеку уже не вырваться. Это требование в редких случаях ещё может активизироваться ради какой-то пропагандистской кампании, но оно никогда не становится в медиа настоящим эхом массовых настроений. Наоборот, здесь усматривается основание для беспокойства. Происходящее – не просто протест чёрных, которых у нас нет, это протест людей, чувствующих себя навечно ущемлёнными. Поэтому воспроизводятся несколько нарративов демотивации, чтобы заранее дискредитировать эту тему. И это свидетельствует о правильном понимании социальных процессов теми, кто такое транслирует. Потому что они понимают, что фундамент этого противостояния не такой и чужд нам.

МАТВЕЕВ: Согласен. Действительно, где бы ни происходили протесты, прокремлёвские СМИ неизменно используют при рассказе о них одну и ту же консервативную риторику: «Их ждёт Майдан и коллапс, как на Украине». Интересно другое, – что у наших российских либералов, которые поддерживали Майдан, сегодняшние протесты вызывают жесточайшее неприятие. И мы видели гротескный расизм со стороны многих известных персон. Почему?

Думаю, дело в следующем. Запад долгое время испытывал некое чувство экзистенциальной безопасности. В том смысле, что его идентичность была недоступна для посягательств. Мы – носители прогрессивных ценностей; либерализм, универсализм – это всё наше. Отсутствие либерализма, каких-то универсалистских ценностей, прав человека – это за пределами западного мира. Поэтому Запад был спокоен по поводу самого себя.

Другой стороной этого было наше вечное российское беспокойство, что мы живём в неправильной, ненормальной стране. Ненормальной по отношению к кому? По отношению к «нормальному» Западу.

В западном россиеведении в начале 2000-х гг. постоянно велась дискуссия о том, является ли Россия нормальной страной. На эту тему даже есть книга “A Normal Country: Russia after Communism” («Нормальная страна: Россия после коммунизма», Андрей Шлейфер, 2005 г. – прим. ред.) . Кто-то говорил, что Россия – “normal”, кто-то – что “abnormal”. Но критерии нормальности – на Западе. Запад – это нормально. Россия по отношению к нему или приближается к нормальности, или, наоборот, отдаляется от неё.

И вот теперь мы столкнулись с ситуацией, когда сам Запад начал глубоко задумываться: «А мы сами нормальные?». Трансатлантическая работорговля? Переселенческий колониализм? Вдруг появилось чувство сильнейшей внутренней тревоги, а чувство экзистенциальной безопасности исчезло: «Что, если весь наш западный мир – он тоже не “normal”? И наше собственное прошлое – кошмар, такой же безобразный, а может, ещё и хуже, чем у других стран, про которые мы привыкли думать, что у них всегда проблемы, а у нас никаких проблем нет. И наша собственная история – не описание прогресса либеральных идей, а хронология геноцидов, работорговли, экономической эксплуатации, чудовищных войн?».

На самом деле Запад познакомился с тем чувством, которое знакомо русскому интеллектуальному классу уже 200 лет. Мы в России привыкли вечно переживать из-за того, что западная «семья народов» нас отторгает, как говорил Чаадаев. Когда-то мы отклонились от верного курса и теперь мучаемся: у нас самодержавие, православие, и мы не можем этого идеала достичь. А Западу ничего не нужно было достигать, он же и есть эталон. Это очень глубокая экзистенциальная проблема всего западного мира, потому что из истории вытекает идентичность: а что значит – быть «западным человеком»? Раньше думали: «Быть либералом, который выступает за права человека». Оказывается, историю либерализма очень трудно отделить от истории рабовладения. Отцы-основатели США были богатыми плантаторами, Джон Локк – акционером рабовладельческой компании. Российская же интеллигенция впитала идею, что там всё хорошо, а наша история – ненормальная. И вдруг они видят Запад, который начал сомневаться в самом себе. И русский интеллигент не может ему эту неуверенность в себе простить. Потому что Запад должен быть полностью уверен в том, что он – идеал, а вокруг всё ненормально. Появляется ощущение, что весь мир рушится потому, что рушится западный мир.

Конечно, русские интеллигенты успокаивают себя тем, что это пройдёт, американцы решат эту проблему, и не с таким справлялась Америка. Может, и проблемы на самом деле нет, просто медиа нагнетают. Тем не менее в целом ситуацию можно описать как экзистенциальный кризис русского либерализма, связанный с кризисом западной культуры, которая начинает в себе сомневаться. А наши вслед за ней начинают сомневаться во всём в этой жизни.

УШАКИН: Про системный расизм было известно давно. То, что у афроамериканцев короткая продолжительность жизни, что они не представлены в корпоративных советах и так далее, – для образованной публики секрета здесь не было, как и для самих афроамериканцев. И для меня основной вопрос не в том, что это стало очевидно, а в том, с какой скоростью СМИ вдруг переобулись в воздухе и стали подавать это как нечто ранее абсолютно неизвестное. Я спрашиваю знакомых: «Объясните мне, почему вы раньше об этом не говорили? Почему эта озабоченность расовыми проблемами проявилась только сейчас, когда начали сносить памятники? У вас – при всей свободе слова, академической свободе, при наличии демократических институтов – результат примерно такой же, как в России со сталинизмом: об этой проблеме говорят единицы, а остальные молчат». Ответа, естественно, нет, да его и не может быть.

Но мне бы хотелось и другой тип молчания отметить. Мне кажется, что антирасистский дискурс в Соединённых Штатах может быть крайне актуален и для России. За исключением ограниченного числа научных публикаций у нас ведь тоже не сложилось приемлемого и доступного понятийного аппарата, чтобы говорить о собственной колониальной истории – будь то на уровне Российской империи или Советского Союза. У нас есть общий лозунг про дружбу народов, есть цивилизационная логика: русские – учителя, которые несли свет модернизации, просвещая полудикие народы. Есть, наконец, тезис про Россию как тюрьму народов. Но дальше этих лозунгов продвигаемся с трудом.

Я отдаю себе отчёт в том, что говорить (и думать), например, о политике русификации Средней Азии или Кавказа непросто и в интеллектуальном смысле, и в эмоциональном. Но не выносить эту тему в общее дискурсивное пространство тоже нельзя. Цель, понятное дело, не в том, чтобы скатиться в очередной приступ «виктимизации» и искать новых жертв и палачей. Цель таких дискуссий – понять, как функционировала эта система отношений? Какие последствия она имела? Что с ними делать теперь? Как, например, наше колониальное прошлое видится сегодня, с точки зрения современных миграционных процессов? Какие негативные и позитивные тенденции оно провоцирует? Или как такое колониальное прошлое даёт о себе знать в контексте «новых» суверенитетов на постсоветском пространстве? Как работать с имперским наследием, не воспроизводя при этом его логику доминирования?

Естественно, речь идёт не совсем о расизме, но отчуждённость и отсутствие понимания того, как взаимодействовать с людьми из другой культурно-религиозной среды, из среды, сформированной в ситуации ассиметричных властных отношений, абсолютно такие же.

ЛУКЬЯНОВ: Это очень интересная тема, хотя нельзя прямо сопоставлять – слишком разный генезис процессов. Но рефлексия по поводу того, что можно назвать «колониализмом», действительно, отсутствует. Ещё один аспект. Сегодня Запад находится под мощным давлением двойного рода. С одной стороны, происходит размывание западных обществ из-за неостановимых потоков населения с Юга на развитый Север. С другой стороны, это утрата лидерства по мере роста Китая и подъёма других стран Азии, их технологического и экономического развития. Европа уже потеряла ведущие позиции, а Соединённым Штатам брошен вызов. Не является ли всё это актом капитуляции Запада перед собственным прошлым?

УШАКИН: Это не капитуляция перед прошлым, а модернизация отношений с ним. Ведь тридцать лет назад казалось, что история закончилась. Нарративы сформировались. Гештальт закрыт. У нас всё хорошо, а то, что не очень хорошо, – мы знаем, почему, и над этим работаем. А тут выясняется: гештальт был не закрыт, а просто прикрыт на время. Дырки в этом гештальте, оказывается. И немаленькие!

И в полном соответствии с тем, чему нас так долго учил постмодернизм, начали появляться самые разные культурные логики и практики. В частности, пришло вполне чёткое понимание того, что, например, Вторая мировая война, скажем, с точки зрения Китая, выглядит немного не так, как она выглядит с точки зрения Берлина или Парижа. И с точки зрения Нур-Султана и Минска – она тоже другая.

Кроме того, появилось поколение, которому очевидность прежних канонов мироустройства не так очевидна. Мы видим это по студентам, которые задают естественные вопросы о том, почему мы изучаем то, что мы изучаем? Точнее – почему изучаем одних авторов за счёт того, что не изучаем других? Вопрос о происхождении канонов и прочих очевидностей – это уже вопрос не только исследователей, которые занимаются историей понятий и гносеологических рамок. Это базовая установка.

Важно и другое – студенты задают вопросы, которым мы, собственно говоря, их и научили, но переносят они их на современную им ситуацию: «Мы знаем, что социальные институты создавались в прошлом. Мы знаем, что традиции придумываются. Мы знаем, что память конструируется. Тогда это придумали так, теперь давайте придумывать по-другому». Это всё мейнстрим культурологии сорока-пятидесятилетней давности, просто теперь такая конструктивистская логика стала общим достоянием. И неважно, как она оформляется: в виде консервативного призыва «назад, к традициям» или футуристического – «вперёд, в светлое будущее, которого нас лишили». Логика сходная: основания своей жизнедеятельности мы формулируем сами.

Так что я не думаю, что это капитуляция перед прошлым. Скорее признание очевидного – претендовать на гегемонию той или иной версии прошлого теперь невозможно.

«Прошлых» будет много. И эти разные «прошлые» станут активно артикулироваться и распространяться.

И для меня главный вопрос в том, как жить с этими разными правдами о прошлом, точнее – как искать общий язык, когда ощущения общего прошлого нет. Где искать тогда общую почву? И стоит ли искать? Или разойтись по своим культурным автономиям, где можно холить и лелеять свою, групповую версию истории, с которой хочется жить?

ФИЛИППОВ: Когда я слышу о том, что Западу «кранты», хочу напомнить, что я впервые, кажется, читал это у Герцена – он писал подобное в середине XIX века. Уже тогда русский человек приезжает на Запад и понимает, что единственное место, где можно спасти западную культуру, – это Россия. И Достоевский со «священными камнями» Европы. Всё, Запад кончился. Эта волынка заводится всегда примерно одинаково. Но у меня никакого страшного беспокойства за судьбу Запада нет. Может быть, потому, что я к нему более безразличен, чем к своей стране. В конце концов, гори там всё огнём, что же делать, это их проблемы, они их как-то решают.

С другой стороны, я думаю, что всё, о чём мы успели поговорить, выглядит как симптом слабости или обречённости только в совершенно определённой перспективе. Эта перспектива, в принципе, мне лично близка. Я предпочитаю сталинские ампиры, «Лебединое озеро», поэтов-лауреатов и школьную программу, по крайней мере, по литературе, которая позволяет людям через пятьдесят лет или через две-три тысячи километров находить общий язык, потому что у них есть что-то в основании, то, что делает их и современниками, и согражданами государства. Иерархическая концепция культуры мне внутренне гораздо ближе. Но это нельзя путать с концепцией культуры, социальной жизнью культуры. То движение, которое мы наблюдаем в США, в значительной степени контркультурное и в очень большой степени имеет характер культурного реванша.

Организация этих множественных дискурсов, сред, которые плохо понимают друг друга, иногда даже не имеют ничего общего между собой, – это же можно трактовать совсем по-другому. Разнообразие является способом повышения чувствительности социальной системы. Например, есть большой остров социальной жизни – тот же чёрный район. Если вы не озабоченный проблемами социальной справедливости белый учёный или не местный политик, который чувствует, что оттуда идёт зараза, убийства и прочее, то о 90% здешних проблем вы никогда не узнаете и тем более не будете поднимать это наверх медийной повестки. Там должна образоваться какая-то мощная коммуникативная среда, чтобы об этом речь шла в общезначимых терминах, а не на уровне эмоций, аффектов и недовольства.

Это же касается чего угодно. Есть огромное количество плохо связанных между собой участков или блоков социальной жизни, бунтующих против истеблишмента и иерархической гомогенной культуры и отвоёвывающих себе право на возможность жить своей жизнью, говорить на своём языке. И как бы это ни было неприятно большим белым господам, тем самым они сохраняют продуктивность большого социального целого и социальный мир на новой, гораздо более эффективной ступени. Боюсь показаться бессмысленным оптимистом, но мне кажется, что это, наоборот, какой-то очередной пароксизм, содрогание, из которого страны, где это происходит, выйдут быстрее и более крепкими, более приспособленными к будущему, чем те, которые скрепили всё, что можно, своими скрепами. Меня как раз беспокоит наше привычное чувство превосходства. Знаете, одни больные могут пройти через кризис, через обострение, а потом выздоравливать, а других преследует вялое течение болезни, годами подтачивающее организм. Я не уверен, что хочу публичных кампаний такого же накала у нас в стране, не хочу всех этих диких эксцессов. Но меня беспокоит такое, говоря техническим языком, загрубление датчиков – бывает, что некоторые приборы срабатывают слишком быстро или слишком часто из-за чрезмерной чувствительности датчиков, и тогда перед установкой их специально загрубляют, чтобы, например, сигнал тревоги раздавался, когда лезет вор, а не когда летит муха. Но и в социальной жизни то же самое, только датчики здесь особого рода: острые общественные дискуссии, резкости и несправедливости, которые неизбежны в таких делах, переопределение авторитетов и прочего. Но это жизнь, а не смерть.

МАТВЕЕВ: Конечно, нескончаемые пророчества о «конце Запада» звучат смешно, но меня здесь беспокоит другое. Если бы только учёные подвергали канон сомнению, всё было бы очень мирно. Но когда это становится общественной дискуссией, то приводит к росту консервативных реакций. Вы сказали, что нынешние протесты – ответ на волну правопопулистских движений. А мне кажется, наоборот, сами эти правопопулистские движения – ответ на нарастающую самокритику Запада. И уже это опасно.

Первая проблема – самокопание – может привести пусть к временному, но росту очень агрессивных реакционных сил в обществе.

О второй проблеме я уже много говорил – либеральные центристы способны символически усвоить актуальную риторику: «да, мы во всём виноваты, колониализм». Но они сделают это так, что никаких системных изменений не будет. То есть на символическом уровне все согласятся с тем, что колониализм и рабство – это очень плохо. А в реальности останется тот же грубый капитализм, глубочайшее неравенство, которое накладывается на расовую проблему. Это пугает меня больше, чем Трамп. Возможно, именно так и произойдёт. И потому стихийные восстания будут повторяться через десять, двадцать, тридцать лет. В Америке такое всё время происходит. В 1965 г. был огромный бунт в Уоттсе, в Лос-Анджелесе. В 1992 г. сожгли весь Лос-Анджелес. В 2014 г. по поводу Эрика Гарнера был бунт, охвативший всю страну. Сейчас – вот это. В какой-то момент замкнутый круг должен быть разорван.

ЛУКЬЯНОВ: Мне понравилась мысль о том, что новое поколение, которое воспитано в новых представлениях, за канонические трактовки истории держаться не будет. Потому что оно прекрасно знает, что пишется любая история, какая надо. Мы все боремся с историческим ревизионизмом, а это, оказывается, битва с мельницами.

Текст подготовила Евгения Прокопчук, выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик ЦКЕМИ Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493692 Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов, Федор Лукьянов.

НОВАЯ ЕРЕСЬ ГРАЖДАНСКОЙ РЕЛИГИИ

ЛЕОНИД ФИШМАН

Доктор политических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник Института философии и права Уральского отделения РАН.

АМЕРИКАНСКАЯ ПОПЫТКА ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

После того, как полиция и национальная гвардия ликвидировали «народную республику» Сиэтла, а протесты афроамериканцев и поддерживающих их белых активистов пошли на спад, можно в очередной раз задаться вопросом: что это было?

Очевидно, что американские бунты давно уже не являются лишь свидетельством запущенной расовой проблемы и следствием типично американской ситуации, в которой, как неоднократно было замечено, классовые границы почти точно совпадают с расовыми. Сколь бы правдоподобной и удобной ни казалась её приверженцам концепция «структурного расизма», понятно, что объективно она является не более чем средством для самоутверждения определённого сорта политических активистов в пределах американской политической системы. Как отмечает Рой Феррейро, «то, что называется “институциональным расизмом”, является адаптацией капиталистических дисциплинарных методов контроля над населением. Это насилие не имеет подлинной “расовой” мотивации»[1]. Хотя объективно никаких специфически «белых» привилегий нет, активисты Black Lives Matter (BLM)[2], апеллируя к дискурсу институционального расизма, пытаются добиться для себя именно привилегий в рамках того же самого «тайного» дискурса, который оправдывает их дискриминацию, – перевернув его с ног на голову.

Тем не менее концепции структурного расизма, «белых» привилегий и так далее, равно как и вытекающие их них требования материальных и моральных компенсаций чёрным за века рабства, являются признаком чего-то большего, чем закоренелое заблуждение или политическая и идеологическая недисциплинированность. Мы полагаем, что всё это – признак выработки новой философии социальной политики в период, когда то, что французский историк Пьер Розанваллон называет философскими основами «социального государства»[3], оказывается не вполне применимым для ослабления накала социальных проблем не только в Америке, но уже и на родине социального государства – в Европе. Нас не должно сбивать с толку то, что сейчас мы сталкиваемся с этой новой философией, замутнённой расовой проблематикой, которая вытекает из американской специфики.

Для того, чтобы пояснить нашу точку зрения, мы должны показать, какова подоплёка, как говорили раньше, «расового вопроса» и в чём заключаются философские основы привычного нам понимания социального государства.

Начнём с расового вопроса. Много ли собственно расового в расовой проблематике, то есть в дискриминации по признаку расы в обыденном смысле слова? Дискриминация во всех случаях ассоциируется у нас с неравноправным (вплоть до рабского) положением одной социальной группы по отношению к другой. Причём признак расы играет в обосновании дискриминации совсем не первую роль, а, напротив, является производным, конструируемым из других. Рабы в Древнем мире, в Средние века и даже в Новое время – рабы по закону. Если же речь идёт о попытках обоснования рабства или, например, подчинённого положения женщин не только по закону, то со времён Аристотеля апеллируют к «природе». Последняя, правда, имеет отношение скорее к индивидуальным качествам людей, чем к расе. Апологеты рабства негров и подчинённого положения иных рас также указывают на их интеллектуальные, эмоциональные и прочие отличия от белой расы, которые делают дискриминируемых относительно ущербными: они глупее, слабее, не обладают такой же крепкой волей и чувством собственного достоинства, нуждаются во внешнем руководстве, как дети, и так далее. Иными словами, одни расы ниже других не из-за цвета их кожи или формы черепа, а потому, что им приписывается ущербность. Как говорил ещё арабский историк и философ XIV века Ибн Хальдун, «негритянские страны как правило покорны в рабстве, поскольку по своим чертам они близки к самым глупым животным»[4], или, по словам французского психолога Гюстава Лебона, «можно легко сделать бакалавра или адвоката из негра или из японца; но этим ему придают чисто внешний лоск, без всякого воздействия на его психическую природу, из которой он не может извлекать никакой пользы. То, чего ему не может дать никакое образование (потому что их создаёт одна только наследственность), – это формы мышления, логика, и, главным образом, характер западных людей. Этот негр или этот японец могут получать сколько угодно дипломов, но никогда им не подняться до уровня обыкновенного европейца»[5]. Аналогичные аргументы шли в ход, когда требовалось обосновать фактическое неравенство уже внутри самой белой расы. Так, в Америке в 1900-е гг. нередко утверждали, что новые иммигранты – евреи, итальянцы, славяне – физически и психически ниже северных европейцев.

Иными словами, если мы исключим из расовой теории связь между внешними признаками расы и интеллектуальными качествами людей как базы для дискриминации, мы получим старое доброе аристотелевское обоснование естественности (объективной предопределённости) «рабства по природе», как и вообще всякого социального неравенства и дискриминации: «Небелые народы недостаточно умны, поэтому им не хватает знаний, чтобы управлять собой и своими землями… поскольку интеллект являлся определяющим фактором, а этим народам, по мнению колонизаторов, не хватало ума, они оказывались и в меньшей степени людьми. Считалось, что у них нет никаких моральных качеств… Та же логика применялась и по отношению к женщинам, якобы слишком непостоянным и сентиментальным для привилегий, доступных “рациональному человеку”… В Великобритании XIX века женщин закон защищал меньше, чем домашний скот. Возможно, тогда и не стоит удивляться, что в течение многих десятилетий официальная проверка интеллекта скорее усугубляла, чем облегчала положение женщин»[6].

Другой стороной обоснования неравенства становится выдвижение ряда критериев для апологии меритократии, аристократии или, в более широком смысле, прав тех социальных слоёв, которые считаются становым хребтом общества (например, «средний класс»). Нетрудно заметить, что ключевым элементом концепции меритократии или аристократии является своего рода социальный утилитаризм. «Лучшие» должны иметь привилегии потому, что их социальный вклад больше вклада прочих.

Показательно, что утилитаризм такого же рода находится и в основании философии социального государства: граждане получают возмещение в первую очередь за свою экономическую и военную полезность и лишь потом примешиваются иные соображения, согласно которым они становятся достойными социальных гарантий.

Переходя к вопросу о философских основаниях социального государства, мы должны начать со следующего. В прототипах современного социального государства прежде всего заботились о тех, кто был для него наиболее полезен, о чём «свидетельствует не только весьма скромный объём услуг, но и тот факт, что изначально социальное страхование существовало для привилегированных слоёв населения – чиновников и военных… Практика выделения этих групп сохранилась и сегодня: пенсии госслужащих значительно выше, чем занятых в частном секторе, а обслуживают их специальные кассы»[7]. При этом забота о прочих категориях нуждающихся сводилась почти исключительно к благотворительной социальной политике вроде «законов о бедных», да и то касающихся не всех бедных, а только честных и трудолюбивых. Поэтому не случайно первые варианты социального государства явно дискриминируют женщин, особенно если они не работают, у них нет детей – потенциальных работников, если они не замужем и так далее[8]. Ранние социальные программы, как правило, исключали «недостойных»: нищих, пьяниц, «ленивых добрых людей».

С течением времени изначальная узконаправленная забота о «бедных», «достойных» и «полезных» трансформировалась в социальную политику, призванную обеспечить достойную жизнь всем членам общества без исключения. Это было связано с формированием концепции «социального гражданства» и демократизацией западных политических режимов. Концепция «социального гражданства» исходила из того, что существует своего рода базовое человеческое равенство, связанное с идеей «полного членства в сообществе». Политика, осуществляемая в свете этой концепции, была призвана сформировать сообщество, в котором классовые различия являются законными с точки зрения социальной справедливости. Смысл всего этого в том, что неравенство, основанное на унаследованных (классовых) преимуществах, уменьшается, но вместо него появляется новый – и уже законный – тип неравенства[9]. Демократизация же способствовала тому, что многие ранее явно дискриминируемые социальные группы стали допускаться к принятию решений относительно оценки степени собственной полезности. Тогда помощь, которая ранее касалась только полезных государству «настоящих граждан», начала распространяться в том числе и на тех, кому она изначально не была предназначена.

Тем не менее описанный выше утилитаризм никуда не исчез, да и не мог исчезнуть в условиях капиталистической рыночной экономики. Его присутствие мы обнаруживаем и в сегодняшних обоснованиях социальной политики. Так, предоставление всеобщего доступа к образованию, здравоохранению, забота о пенсионерах, безработных, матерях, детях и так далее оправдывается в том числе экономически – как забота о воспроизводстве рабочей силы и как политика, предотвращающая социальные конфликты[10]. Если семьи освобождаются от бремени опекунства молодых, старых и больных родственников, то увеличивается активность на рынке труда, мобильность рабочей силы и возрастает её экономическая продуктивность[11]. «Главное богатство страны» – в первую очередь люди. Отсюда популярные рассуждения о «человеческом капитале» и о социальной политике как «инвестициях» в этот капитал.

Показательны слова высокопоставленного шведского политика: «Самое главное, нужно понять, что нет никакого противоречия между экономическим ростом и социальным прогрессом. Они идут рука об руку. На этот счёт у нас очень хороший опыт в Швеции. Когда мы инвестируем в доступный и качественный уход за детьми, у нас улучшается экономический рост, больше женщин появляется на рынке труда. У нас много таких примеров. Подобные процессы должны происходить одновременно. Думаю, что это и есть сердцевина европейской социальной модели»[12].

Описанная выше философия социальной политики работает лишь тогда, когда её бенефициары, равно как и прочие, постоянно убеждаются в своей реальной полезности, когда они видят прямую связь между своими интеллектуальными, деловыми, моральными и иными качествами, общественным благом и уровнем социальной защиты, который они заработали. Иными словами, когда всем или большинству гарантируется «достойная» работа.

Но что, если такая связь ослабевает и всё большему числу граждан указывают на объективное снижение их полезности? Если технологическое замещение делает всё более бессмысленной или всё хуже оплачиваемой их работу, обесценивает их образование? Что если обыденностью оказываются суждения, согласно которым в обозримом будущем станет возрастать лишь ценность меньшинства, движущего научно-технический прогресс?

Всё это приводит к тому, что значительную часть населения (независимо от цвета кожи) начинают описывать примерно в тех же категориях, в каких ранее описывали «низшие расы», женщин, детей, недееспособных.

Гражданам практически открытым текстом говорят: на вашу долю остаются одни только «мусорные работы», потому что вы недостаточно умны, подвержены «цифровому слабоумию»[13], недостаточно динамичны, гибки, креативны, образованны и так далее – иными словами, потому, что вы – люди второго сорта, неспособные ни к чему серьёзному без руководства со стороны людей сорта первого. Теперь белые могут с гораздо большим пониманием, чем прежде, отнестись к борьбе чёрных против дискриминации, поскольку многие из них также получили ярлыки пустоголовых: миллениалов называют «глупейшим поколением в истории»[14]. Ещё более уничижительные характеристики адресуются так называемому поколению Z, у которого обнаруживают кликовое мышление, неспособность сосредоточиться на чем-либо более восьми секунд и так далее.

Полтора века назад один из апологетов рабства полагал, что в идеальном обществе на положение рабов должны быть переведены как свободные негры, так и белые рабочие, ибо большинство людей – и чёрных, и белых – нуждаются не в свободе, а в управлении и покровительстве со стороны надёжных хозяев. Но если тогда такие взгляды казались утопическими в худшем смысле этого слова, то сегодня они прямо вытекают из концепций «креативного класса», который в обозримом будущем, так и быть, возьмёт на себя содержание часть бесполезных сограждан[15].

Ибо, как отмечают провозвестники креативного будущего, скоро лишь «идеи станут реально дефицитным производственным фактором – более дефицитным, чем труд и капитал вместе взятые, а те единицы, которые смогут предложить действительно хорошие идеи, получат самый большой куш. Обеспечение приемлемого уровня жизни для остальных и строительство инклюзивной экономики и общества станут самыми актуальными вызовами в ближайшие годы… Тон задаёт развитие цифровых технологий и связанные с ним экономические изменения. И уж, конечно, не обычный труд или обычный капитал, а люди, которые смогут генерировать передовые идеи и инновации… Цифровые технологии превращают обычный труд и обычный капитал в товар, поэтому всё большую долю прибыли от идей будут получать те, кто их придумывает, внедряет и развивает. Люди с идеями, а не рядовые работники и инвесторы, станут самым дефицитным ресурсом»[16].

Иными словами, утилитаристская философия перестаёт быть применимой ко всё большему количеству граждан. Если вклад значительной части явно работоспособного населения в экономику и общество не может адекватно описываться в старых категориях полезности, то требуются иные обоснования его прав на социальные блага.

И примеры таких обоснований мы видим в риторике движения BLM, которое, исповедуя доведённый до абсурда утилитаризм, обращённый в прошлое, требует репараций за угнетение предков нынешних афроамериканцев. Эта мысль сейчас не кажется слишком абсурдной: «Согласно опросу Гэллапа, проведённому в 2002 г., 81 процент американцев выступили против репараций, тогда как только 14 процентов поддержали эту идею. Но ситуация меняется: в 2019 г. Гэллап обнаружил, что 29 процентов американцев согласились с тем, что правительство должно вознаградить потомков рабов. Выросла и поддержка этой идеи среди белых американцев – с 6 до 16 процентов»[17].

Действительно, трудно оспорить то, что немалая часть нынешнего американского процветания была заложена их трудом. Другое дело, что, как неоднократно замечалось, те, кто никогда не был в рабстве, требуют компенсации от тех, кто никогда не держал рабов. Но эта кафкианская ситуация сложилась потому, что Америка подошла к необходимости формирования аналога европейских моделей социального государства со значительным запозданием. Когда такое было возможно, белое большинство не испытывало в нём необходимости, а проблемы беднейшей части населения (в том числе негров) частично решались за счёт общего высокого уровня жизни и доминирования американской экономике в мире. Но сейчас, когда потенциал старой парадигмы социальной политики ещё не вполне исчерпан, по крайней мере, для белых (о чём свидетельствует недавняя популярность Берни Сандерса), Америка столкнулась с тем, что для другой части населения её уже недостаточно. В то же время многие белые поняли, что им ближе скорее философия BLM, чем старый утилитаризм социального государства, ибо по его меркам они не заслуживают того объёма социальных гарантий, на который претендуют. Поэтому сторонники утилитаризма обречены сталкиваться со сторонниками анти- и постутилитаризма – философии ещё не осознанной в полной мере новой социальной политики.

BLM – далеко не единственный пример такой идеологии. Сегодня всё большее значение обретает идея о критериях полезности граждан, которую продвигают многочисленные современные социальные движения, выступающие в защиту той или иной «идентичности»[18].

Иммигранты, цветные, представители сексуальных меньшинств, прекариат, занимающиеся «непродуктивным» домашним трудом женщины – все они претендуют на признание вовсе не потому, что играют важную роль «в общественном разделении труда» и распределении прав и обязанностей. Любой человек имеет право на весьма популярный в леволиберальных кругах «базовый безусловный доход». Иными словами, современные общества уже породили достаточно массовые движения и достаточно влиятельные политические дискурсы, которые открыто ставят под сомнение утилитарно-экономические и утилитарно-этатистские основания для предоставления социальных гарантий.

Если суммировать позитивные предложения этих политических сил, то выйдет, что единственной причиной для получения социальных гарантий выступает бытие человека. Человек достоин получать их в полном объёме по факту своего существования. Уже сейчас распространено представление, что «экономика» всё меньше отделима от «общества». В конце концов, самые эффективные экономические практики могут существовать в наиболее комфортном для проживания человека сообществе с «хорошими» экономическими и политическими институтами, высоким уровнем доверия, нравственности и так далее[19]. Таким образом, грань между критериями полезности человека и гражданина для экономики и государства и критериями его полезности для общества размывается. Поэтому появляется нужда в выработке критериев полезности гражданина как человека, чей социальный комфорт является условием социальной стабильности. Поскольку «общество», состоящее из таких граждан, всё ещё привязано к конкретному национальному государству или наднациональному образованию, критерии полезности граждан не могут быть ни сугубо «экономическими» или этатистскими, ни исключительно космополитическо-гуманистическими. Они по необходимости должны быть «общественными». Поэтому неудивительны, к примеру, призывы положить в основу социальной политики принцип воздаяния за общественную полезность гражданина – например, в деле сохранения либеральной демократии и культуры[20].

Таким образом, мы видим, что американские события являются симптомами процессов, свидетельствующих о необходимости выработки новой социальной политики. Но эта же необходимость ощущается и в других частях света. Так почему в Америке всё идёт именно так – с BLM, бунтами, сиэтлской «коммуной», низвержением памятников, коленопреклонениями белых и полицейских и прочими инцидентами, которые у отечественной публики нередко вызывают насмешки? Связано ли это только с «запущенностью» социального вопроса и расовой проблематикой? Усугубила ли ситуацию пандемия коронавируса, а, точнее, усталость населения от принятых по ее поводу ограничительных мер? Мы не можем дать исчерпывающего ответа, но хотим обратить внимание на следующий аспект.

Как проницательно заметил в своё время французский социолог и философ Жан Бодрийяр, Америка в определённом смысле страна отсталая. В своём коллективном сознании американцы больше предрасположены к «моделям мышления XVIII века: утопической и прагматической, нежели к тем, которые были навязаны Французской революцией: идеологической и революционной». Здесь до сих пор выжили секты, «сохранив изначальную мистическую восторженность и моральную одержимость. Каким-то образом именно сектантская микромодель разрослась до масштабов всей Америки». Поэтому американцы до сих пор «живут утопией (Церковь её рассматривает в качестве возможной ереси) и стремятся приблизить Царство Божие на земле, в то время как Церковь уповает на спасение и христианские добродетели». На европейцев оказала большое влияние революция 1789 г., отметившая их «печатью Истории, Государства и Идеологии» и их первосценой «остаются политика и история, а не утопия и мораль». А Соединённые Штаты – «это воплощённая утопия», которая время от времени переживает кризисы[21].

Не случайно именно в Америке с её полурелигиозным, полуутопическим общественным сознанием ярче всего проявился феномен так называемой «гражданской религии», которая «с первых лет республики представляет собой совокупность верований, символов и ритуалов, относящихся к области священного»[22]. Хотя в её основе лежат библейские архетипы, «есть в ней и подлинно американские и действительно новые. Она имеет своих пророков и своих мучеников, свои священные события и священные места, свои собственные сакральные ритуалы и символы»[23].

С этой точки зрения BLM можно рассматривать как своего рода ересь, попытку очередной реформации американской «гражданской религии» либерализма, демократии и равных возможностей. Сама же ситуация отчасти напоминает ранние буржуазные революции, когда социальные трансформации осмысливались в религиозных категориях, а «народная республика» Сиэтла вызывает ассоциации скорее не с Парижской, а с Мюнстерской коммуной. Иконоборчество в виде низвержения памятников и прочий квазирелигиозный символизм нынешней борьбы косвенно это подтверждает. Есть весомые основания предполагать, что реальные потребности сегодняшнего дня требуют осмысления на языке, так сказать, марксизма и исторического материализма, а вовсе не утопического сектантства. С точки зрения бодрийяровского европейца, происходящее в Америке слишком похоже на соблазн и безумие и напоминает действия сторонников движения «Талибан» (запрещено в России – прим. ред.), которые в 2001 г. взорвали Бамианские статуи Будды, или индуистских фанатиков, которые в 1992 г. разрушили мечеть Бабри в городе Айодхья на севере Индии[24]. Американцы остаются жить в мире, где политические и социальные вопросы осмысляются в квазирелигиозном ключе и где ответом на низвержение части идолов гражданской религии становится инициатива по очередному реформированию пантеона[25]. Впрочем, таковы издержки жизни в «воплощённой утопии». Они отчасти даже понятны тем из нас, кто не забыл, что не так давно мы и сами жили в воплощённой утопии со своей гражданской религией. И она закончилась тогда, когда пантеон ее? мучеников начал подвергаться вначале осторожному, а потом все? более радикальному пересмотру.

Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 20-04-60337 «Оптимизация социально-экономических принципов регуляции современных обществ в контексте последствий коронавирусной пандемии».

СНОСКИ

[1] Феррейро Р. Против буржуазных «теорий привилегий» и «теорий институционального расизма». Ссылка: http://rabkor.ru/columns/debates/2020/06/30/sorry_im_white/. Дата обращения: 08.07.2020.

[2] Black Lives Matter – интернациональное движение активистов, выступающих против насилия в отношении представителей негроидной расы.

[3] Розанваллон П. Новый социальный вопрос. Переосмысливая государство всеобщего благосостояния. М.: Московская школа политических исследований, 1997.

[4] Le Figaro: Чернокожие народы требуют компенсации за работорговлю. Ссылка: http://www.inosmi.info/le-figaro-chernokozhie-narody-trebuyut-kompensatsii-za-rabotorgovlyu.html. Дата обращения: 08.07.2020.

[5] Лебон Г. Психология народов и масс. Ссылка: https://bookscafe.net/read/lebon_gustav. psihologiya_narodov_i_mass-231357.html#p10. Дата обращения: 08.07.2020.

[6] Донская К. Дискриминация по уму: как интеллект стал оправданием расизма, тирании и насилия. Ссылка: https://theoryandpractice.ru/posts/15861-diskriminatsiya-po-umu-kak-intellekt-stal-opravdaniem-rasizma-tiranii-i-nasiliya. Дата обращения: 08.07.2020.

[7] Социальное государство в странах ЕС: прошлое и настоящее. Журнал «Мировая экономика и международные отношения». М.: ИМЭМО РАН, 2016. С.48.

[8] Steinmetz G. Workers and the Welfare State in Imperial Germany//International Labor and Working-Class History No. 40, The Working Class and the Welfare State, 1991. P. 34.

[9] Kivisto P. Marshall Revisited: Neoliberalism and the Future of Class Abatement in Contmporary Political Discourse about the Welfare State. International Review of Modern Sociology, Vol. 33, No. 1, 2007. PP. 2-4.

[10] Blau J. Theories of the Welfare State. Social Service Review Vol. 63, No. 1, 1989. PP. 35.

[11] Kuhnle S., Hort S. The Developmental Welfare State in Scandinavia. Lessons for the Developing World. Social Policy and Development Programme Paper Number 17 United Nations Research Institute for Social Development, 2004. P. 22.

[12] Социальный саммит в Швеции, где тоже «не рай». Euronews.com, 16.11.2017. Ссылка: http://ru.euronews.com/2017/11/16/sotsialny-sammit-v-shvecii-kotoraya-ne-ray. Дата обращения: 08.07.2020.

[13] Шпитцер М. Антимозг. Цифровые технологии и мозг. Ссылка: https://www.litmir.me/br/. Дата обращения: 08.07.2020.

[14] Чок К. The American Conservative (США): Англо-американское доминирование или англо-американский упадок? Ссылка: https://inosmi.ru/politic/20200623/247651919.html

[15] Мартьянов В.С. Креативный класс – креативный город: реальная перспектива или утопия для избранных? Журнал «Мировая экономика и международные отношения». Т. 60. № 10. С. 41–51. М.: ИМЭМО РАН, 2016.

[16] Бринолфссон Э., Макафи Э., Спенс М. Новый мировой порядок. Журнал «Россия в глобальной политике», №4, 2014. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/novyj-mirovoj-poryadok/. Дата обращения: 08.07.2020.

[17] Вишневский И. Безумная Америка: Конгресс США обсуждает идею выплат репараций неграм за их страдания во времена рабства. Ссылка: https://www.km.ru/world/2020/06/22/ssha/874834-bezumnaya-amerika-kongress-ssha-obsuzhdaet-ideyu-vyplat-reparatsii-negr. Дата обращения: 08.07.2020.

[18] Мартьянов В.С. Политические субъекты позднего капитализма: от экономических классов к рентоориентированным меньшинствам. Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология, № 3 (43), 2018. С. 181–190. DOI: 10.17223/1998863Х/43/17.

[19] Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение. Thesis, Т.1. Выпуск 2, 1993. С. 73-79.

[20] Блашке Р. 2007. Свобода – Либеральная демократия – Безусловный основной доход // Идея освобождающего безусловного основного дохода, 2007. С. 42-51.

[21] Бодрийяр Ж. Америка, 1986. Ссылка: https://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Bodr_Am/06.php. Дата обращения: 08.07.2020.

[22] Белла Р.Н. Гражданская религия в Америке. Вестник Русской христианской гуманитарной академии. Т. 15. Выпуск 3, 2014. C. 171.

[23] Там же. C. 181.

[24] Эрам М. «Места памяти» в США и России: никаких проблем с противоречиями (Die Tageszeitung, Германия). Ссылка: https://inosmi.ru/social/20200704/247700369.html. Дата обращения: 08.07.2020.

[25] Смит Д. The Guardian (Великобритания): В своём выступлении на горе Рашмор Трамп заявил, что США подвергаются осаде со стороны «ультралевого фашизма». Ссылка: https://inosmi.ru/politic/20200705/247706667.html. Дата обращения: 08.07.2020.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493691 Леонид Фишман

СТРАДАНИЯ, ПОДВИГ ТЫЛА И ОБЩАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОЙНУ

ВАСИЛИСА БЕШКИНСКАЯ

Студентка магистерской программы Европейского университета в Санкт-Петербурге.

АЛЕКСЕЙ МИЛЛЕР

Доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, член Общественного совета при Федеральном агентстве по делам национальностей, приглашенный профессор Центрально-Европейского университета (Будапешт).

75-ЛЕТИЕ ПОБЕДЫ В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКЕ ПАМЯТИ – ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ

Юбилеи всегда значимы. Некоторые по-особому. Год 75-летия окончания Второй мировой войны должен был стать последним юбилеем, в котором могли бы принять сколько-нибудь заметное участие ветераны той войны. Эта годовщина пришлась на время возрастающей неопределённости в международных отношениях, что отразилось и в накале страстей вокруг политики памяти о войне.

Вопросы об относительном вкладе в победу членов антигитлеровской коалиции традиционно служили поводом для споров, но вопросы о причинах войны и её результатах, если угодно – её смысле, стали дебатироваться с новой остротой именно в условиях, когда мировой порядок, установленный в Ялте и Потсдаме, в значительной степени разрушен, а в сфере международных институтов зашатался в своих основаниях. Знак вопроса повис над главными элементами нарратива войны, который победители сформировали в Нюрнберге.

В этих условиях празднование юбилея Великой Победы, которая выполняет в современной России роль единственного «мифа основания»[1], должно было стать особо значимым и масштабным. Подготовка началась загодя[2]. О предполагаемом размахе мероприятий, приуроченных к 9 мая 2020 г., можно судить по цифрам планировавшихся затрат. Только для организации протокольных мероприятий, международного пресс-центра и приёма иностранных гостей Управлением делами Президента РФ в 2019–2020 гг. было подписано пять контрактов, общей суммой почти в полмиллиарда рублей[3]. Четыре из них заключены в марте-мае текущего года. Иначе говоря, в Кремле до последнего надеялись, что запланированный сценарий удастся осуществить. Однако все планы разрушила эпидемия коронавируса. Она не только отстранила от общественной жизни 60 тыс. ещё здравствующих участников войны, но и сделала невозможным проведение в апреле и мае любых массовых мероприятий. Эпидемия нивелировала и запланированное сплетение нарастающего ожидания праздника с назначенным изначально на 22 апреля 2020 г. всероссийским голосованием о поправках в Конституцию. В реальной жизни последовательность пришлось изменить – парад 24 июня предшествовал голосованию 1 июля. Но неслучайная близость этих событий сохранилась.

Для исследователей культурной памяти и символической политики это создало сложную и вместе с тем эвристически весьма продуктивную ситуацию. Мы можем оценить скорость реакции, способность властей корректировать планы, приспосабливаясь к необычным обстоятельствам. Что, конечно, не отменяет и анализа изначальных планов – как реализованных, так и отменённых или отсроченных. Мы увидели уникальные общественные реакции на ситуацию: памятование по большей части сместилось в интернет, где привычные формы мобилизации не работают. Впервые мы наблюдали разрыв между сакральной датой 9 мая и парадом, проведённым 24 июня, а также шествием Бессмертного полка, назначенным на 26 июля (но затем всё же отменённым по эпидемиологическим соображениям). Дата окончания Второй мировой войны тоже была перенесена – со 2 на 3 сентября.

Разумеется, всесторонний анализ внутрироссийских и внешнеполитических аспектов политики памяти о войне в юбилейный год потребует времени и усилий многих исследователей. Тем более что мероприятия, прежде синхронизированные вокруг 9 мая, теперь растянулись на несколько месяцев. Но мы считаем важным предложить своего рода экспресс-анализ, который охватывает именно «карантинный период», то есть время до начала июля 2020 г., и рассмотреть как внутриполитические, так и внешнеполитические аспекты темы в их взаимосвязи. Главную задачу мы видим в создании предварительной «карты» исследовательского поля, которая окажется полезной для дальнейшей работы.

Год памяти и славы

К 75-летию окончательно сменилась целевая аудитория празднований Дня Победы. В 2018 г. на заседании оргкомитета «Победа» Владимир Путин подчёркивал: «Эстафету памяти принимают уже правнуки победителей, и эта память должна оставаться чистой и объединять наше общество»[4]. В мае 2020 г. президент России внёс поправки в федеральный закон об образовании, дополнив понятие воспитания формулировкой о необходимости формирования у обучающихся «чувства патриотизма и гражданственности, уважения к памяти защитников Отечества»[5]. Память о Великой Отечественной войне и Победе ожидаемо заняла в этой программе центральное место. В презентации задач, которая была подготовлена дирекцией «Года памяти и славы» в ноябре 2019 г., патриотическое воспитание молодых граждан России было обозначено как главная задача, причём подчеркивалось, что это не задача одного юбилейного года, но формирование основ новой системы патриотического воспитания[6]. Наконец, 4 июля 2020 г. на встрече рабочей группы по подготовке поправок в Конституцию Владимир Путин поддержал предложение ввести в школе «уроки исторической памяти». Предложение было сформулировано Людмилой Дудовой, председателем Координационного совета «Ассоциации учителей литературы и русского языка», следующим образом: «В этом году уроки были связаны с юбилеем 75-летия Победы, но наша история богата и разнообразна, и чем чаще мы будем обращаться к нашему историческому наследию, напоминать ребятам, что они продолжатели великой истории великой страны, тем было бы лучше. Это и форма патриотического воспитания. Только что приняты Государственной Думой поправки в закон именно о патриотическом воспитании. Это зафиксировано в поправках в Конституцию Российской Федерации. Думается, что необходимо подумать над тем и дать поручение, каким образом закрепить такого рода мероприятия в деятельности наших не только общеобразовательных школ, но и образовательных учреждений среднего и высшего образования. Историческая память требует постоянного обращения к ней»[7].

На том же заседании рабочей группы 4 июля 2020 г. одобрено предложение о введении уроков Конституции, так что переплетение темы поправок с темой юбилея Победы и исторической памяти вообще было вполне продемонстрировано. В ближайшее время нам предстоит увидеть, как будет выглядеть новая система патриотического воспитания, интенсивно формируемая с 2018 года. Мы также узнаем, попытается ли власть сделать из дня вступления в силу обновлённой Конституции новый праздник, чтобы дополнить миф основания, связанный с Великой Победой, новым мифом основания, связанным с принятием обновлённой «подлинно суверенной» Конституции, преодолевшей наследие «лихих девяностых».

Официальный старт Года памяти и славы был дан в декабре 2019 г. на Всероссийском патриотическом форуме. На его пленарном заседании говорилось о более чем 10 тыс. патриотических акций и мероприятий, в организацию или участие в которых планируется вовлечь молодёжь. Память в этих планах воспринималась как арена борьбы. «Историческая память строится на опровержении фальсификаций», – сформулировано в приоритетах работы дирекции Года памяти и славы[8].

В пятнадцати центральных мероприятиях года предполагалось участие в общей сложности почти 159 млн человек без учёта сотен, а может, и тысяч региональных и локальных акций[9]. Такое число планировалось только для новых проектов, без учёта участников самой массовой акции – «Бессмертного полка».

С приходом пандемии тщательно разработанная программа стремительно менялась. Проекты приостанавливались, а некоторые переносились в онлайн. Анонсировалась масса новых акций, часто повторяющих друг друга, но подчинённых одной цели – создать ощущение максимальной насыщенности в информационном поле вокруг 9 мая и мобилизовать население продемонстрировать свою сопричастность к празднику в интернете.

Бессмертный полк

С приближением мая власть вынужденно отказалась от статуса главного демиурга праздника, а ключевой акцией федерального масштаба стал перешедший в онлайн и не значившийся в числе пятнадцати центральных проектов года «Бессмертный полк». Президент не принял в нём участия. В онлайн-строй полка не загрузили портрета его отца, а формальное минутное обращение к участникам акции 9 мая было записано с удивительной небрежностью. Тем не менее анонсировалось, что в некоторых мероприятиях 9 мая глава государства может принять участие. На встрече с активистами движения «Волонтёры Победы» Путин, обсуждая инициативу массового исполнения песни «День Победы» на балконах, сказал, что «с удовольствием это сделает», однако, ожидаемо этого не сделал. В День Победы персонифицированная власть устранилась с праздничной сцены, которую столь долго для себя готовила. Фигура одинокого президента под дождём в Александровском саду стала этому хорошей иллюстрацией, а неумелая операторская работа только подчёркивала импровизированный характер действа.

Между тем с «Бессмертным полком» происходили интересные метаморфозы. В традиционном (оффлайновом) потоке огромного шествия индивидуальные портреты и несущие их люди сливались в единое тело, что создавало сильнейшее чувство сопричастности. В мае 2020 г. праздничное шествие огромных масс людей оказалось невозможным. Однако перевод «Бессмертного полка» в онлайн стал довольно плодотворным, поскольку показал иную сторону этой акции и дал сработать новым механизмам.

Гражданам предложили участвовать в проекте, загрузив на сайтах акции фотографию своего родственника и информацию о нём. В короткие сроки была мобилизована масса усилий, партнёрских и спонсорских площадок для вовлечения аудитории, создана онлайн-платформа, интегрированы приложения в российские социальные сети и обучены тысячи волонтёров для модерации заявок. 9 мая трансляция велась почти на 20 тыс. экранов, в общественном транспорте, онлайн-кинотеатрах, социальных сетях и официальном сайте Бессмертного полка России. По словам организаторов, в онлайн-шествии, которое транслировалось в интернете в течение 19 дней, были зарегистрированы 2 392 199 героев.

Однако и официальная повестка, и личный запрос были в этом году направлены на проговаривание семейной истории (не только имени героя) и героизацию подвига каждого отдельного участника войны. Если сравнить историю запросов в Яндексе за аналогичные периоды 2019 и 2020 гг., окажется, что против 601 625 запросов в апреле-мае 2019 г. с поиском сайта «Подвиг народа», где можно найти огромный массив данных о воинском пути солдат и офицеров Великой Отечественной войны, в 2020 г. за тот же период этот сайт искали 1 077 223 раз, то есть почти вдвое чаще. В ситуации с сайтом «Бессмертный полк» схожее соотношение: 2 358 637 запросов в 2019 г. и 4 265 649 в 2020 году. Причём динамика запросов такова, что и порталом «Бессмертный полк», и порталом «Подвиг народа» в Рунете интересовались вне привязки к дате 9 мая. Так, за первые пять месяцев 2020 г. информацию о Бессмертном полке запрашивали в пять раз чаще, чем за тот же период прошлого года.

Отталкиваясь от этих цифр, полезно задаться вопросом, почему, где и в каких формах нашла выражение эта интенция к сохранению семейной истории о войне. С появлением Бессмертного полка стала выполняться важная функция – погибшие герои обретали имя, память о котором год за годом мобилизовалась с приближением 9 мая. Однако одновременно каждый герой продолжал оставаться безымянным в многомиллионном потоке шествия, в которое с течением лет вливалось не только всё большее число героев, но и масса карнавализированных, часто неуместных образов. В условиях шествия «Бессмертного полка» проговаривание подвига каждого героя, выделение его из многомиллионного полка и публичная артикуляция семейной истории были невозможными. Уход в онлайн стал катализатором этого нового запроса, шедшего от сохранения имени своего героя к сохранению его истории как части истории семейной. Неудивительно, что онлайн основная аудитория предпочла секундному появлению своего героя на виртуальной Красной площади не ограниченный ни формой, ни объёмом рассказ о конкретной истории на той площадке, где она будет услышана – прежде всего, на страницах социальных сетей. Количество публикаций семейных историй о войне на личных страницах, особенно в Фейсбуке, куда не было интегрировано официальное приложение «Бессмертного полка» России, и в разных самоорганизованных интернет-сообществах и группах, было несоизмеримо большим, чем за все прошедшие годы.

Вне физического шествия «Бессмертного полка» герой стал заметнее и обрёл персональную историю, запрос на поиск и сохранение которой явно оформился к нынешнему году среди российской аудитории. Если раньше память о войне хранилась в семье, а её основным носителем были ещё здравствующие ветераны (и эта память была трагической, болезненной и преимущественно молчаливой), то теперь преодолён порог, когда молчаливого почитания подвига ветерана или проговаривания имени ушедшего героя стало недостаточно. Со стремительным уходом ветеранов и закрепившимися практиками памятования героев, которые дал «Бессмертный полк», в публичном пространстве стала проговариваться и та память, которая раньше почиталась в кругу семьи.

Официальная политика памяти развивается в схожем направлении. Сегодня она трансформируется из памяти о безымянном массовом подвиге в память о подвиге персональном, в героизацию каждой индивидуальной истории. Плакаты с портретами солдат и их именами на улицах городов – наиболее очевидное проявление[10]. Концерты (а порой и парады) под окнами квартир ветеранов в жилых массивах – другой, более спорный по стилистике пример, усугублённый стремлением телеканалов показать каждый такой концерт в новостных программах. Наряду с персонализацией памяти официальная повестка работает и с семейной памятью, призывая её хранителей делиться индивидуальными историями. Яркой тому иллюстрацией служит проект «Лица Победы», в рамках которого создаётся исторический депозитарий в московском Музее Победы с именами, фотографиями, датами жизни и историями «каждого, кто внёс вклад в Победу». Идея «всенародного» депозитария предполагает создание «единого пространства исторической памяти, которое объединит жителей разных стран как наследников общей Победы»[11].

«Бессмертный полк» как практика действительно стал основной формой памятования о войне в нынешнем году. Однако, кроме смещения от имени к персональной истории, огромной диффузии подверглись и формат, и способ участия, чему, кстати, официальная повестка не сопротивлялась[12]. Помимо центрального шествия, «проходившего» на официальном сайте «Бессмертного полка», были организованы сотни инициатив по сбору информации для локальных «полков», в которых особенно выделялись две формы – корпоративная и региональная. Аудитория использовала площадки, где семейная история могла быть не просто проговорена, а ещё и услышана сопричастной аудиторией. Бизнес, СМИ, бюджетные учреждения, профессиональные сообщества и сообщества по интересам аккумулировали информацию о семейных героях своих участников, делая эту форму памятования одновременно и формой артикуляции корпоративной идентичности. Региональные телеканалы и газеты, призванные рассказывать об официальном онлайн-шествии, просили аудиторию делиться с редакциями семейными историями, чтобы собрать локальную, городскую или региональную базу героев. Свои базы собирали университеты, школы, библиотеки, госучреждения, строительные компании, спортивные клубы, что пробуждает воспоминания о практике оформления досок с портретами и именами ветеранов войны в советских учреждениях. Однако сегодня на первый план вышли не имена, а сюжеты, которые, как оказалось, могут объединять современных людей в самые разные «полки», никак не соответствующие тем фронтам, полкам или отрядам, в которых воевали их предки, и создающие столь же разные формы идентичностей.

«Бессмертный полк» стал и площадкой борьбы с «врагами памяти». Хакерские атаки и провокации против виртуального шествия заняли важное место в информационной повестке вокруг празднования Дня Победы. Этой теме была посвящена значительная часть итоговой пресс-конференции организаторов, где подчёркивались скоординированность и масштаб атак, пришедшихся на 9 мая. По приведённым данным, 64 процента серверов, участвовавших в DDOS-атаке, были расположены на территории европейских стран, 27% – на территории Северной Америки. Кроме того, совершались атаки на сайт проекта «Волонтёры Победы», участники которого помогали в обработке заявок на онлайн-шествие. Оценить действительный масштаб и происхождение атак не удастся, однако риторика по поводу осаждённой крепости памяти была настойчивой.

Атаки на память о войне совершались и внутри России, но уже не с помощью DDOS-атак, а посредством провокаций с загрузкой в базу сайта «Бессмертный полк» фотографий нацистских преступников или коллаборантов. Информация в СМИ на эту тему появилась в тот же день, что и новости о хакерских атаках, 10 мая, и последовательно обрастала новыми фактами. Если первые новости о появившейся в онлайн-шествии фотографии Генриха Гиммлера сопровождались высказываниями о том, что это сделал «наверняка психически нездоровый человек»[13], то спустя четыре дня Следственный комитет уже завёл уголовное дело о реабилитации нацизма, так как подобные инциденты имели место и в других акциях (так, в «Банк Памяти» была загружена фотография Адольфа Гитлера). В тот же день СМИ наполнились публикациями о том, как общественные деятели, политики и рядовые россияне осуждают провокации, а на следующий день Следственный комитет объявил, что провокаторов удалось вычислить по IP-адресам. Подчёркивалось, что среди нескольких десятков подозреваемых в основном иностранные граждане. Через два дня прошли обыски у четырёх подозреваемых из разных регионов России, а представитель Следственного комитета Светлана Петренко подчеркнула, что среди причастных к преступлению есть граждане Украины и Эстонии[14]. Тогда же стала тиражироваться причастность подозреваемых к региональным штабам Алексея Навального. К 4 июня обвинения в реабилитации нацизма были предъявлены пятерым россиянам[15].

Визуальный аспект

К 9 мая 2020 г. все крупные города России должны были оформляться в едином стиле, о чём региональные и городские администрации получили соответствующие указания. Главным цветом стал красный, а в официальном логотипе не было триколора и не использовалась Георгиевская лента. Лента в брендбуке празднования была допустимым «необязательным» элементом композиции в плакатах или растяжках, например, связующим дату «1941–1945». Добавлять ленту на утверждённый логотип следовало только согласно инструкциям, либо не добавлять вовсе[16]. Напомним, что логотип 70-летия Победы вмещал в себя всё: и триколор, и ленту, а ещё голубя в качестве символа мира.

В 2020 г. инициативе «Георгиевская ленточка» исполнилось 15 лет, и в этот юбилейный год можно заметить некоторые признаки снижения интенсивности её использования. Мы по-прежнему видим её на груди президента или на штендерах онлайн-шествия Бессмертного полка России. Но 9 мая этого года нетрудно было заметить глав регионов, на чьих лацканах ленты не оказалось.

Уход в онлайн не позволил в должной мере использовать тщательно разработанную визуальную составляющую празднования, а отсроченное (в июне) украшение городов флагами и растяжками с датой «9 мая» выглядело довольно фантасмагорично. В условиях самоизоляции праздничное оформление попытались перенести с центральных площадей и улиц в жилые районы. Спешно анонсировались акции, которые должны были продемонстрировать патриотическое единение россиян вокруг праздника в условиях карантина. Одной из них стала акция «Флаги России. 9 мая», соорганизатором которой выступила «Единая Россия». По задумке в День Победы нужно было вывешивать на окнах и балконах жилых домов флаги России вместе с георгиевскими лентами. В крупных городах специфика акции оказалась не столь наглядной, как в регионах, где чиновники подходили к своим задачам с особой ответственностью. Триколором (без ленточки) единообразно завешивали целые дворы, что на фоне безлюдных карантинных улиц смотрелось сюрреалистично. Визуально провинциальный российский город 9 мая превратился в репетицию идеального для власти Дня России, правда, без участия самих россиян[17]. Флаги по администрациям регионов рассылала в том числе дирекция Года памяти и славы, а дальше они распределялись по муниципалитетам. Отрепетированную 9 мая акцию в начале июня анонсировали и для Дня России.

В целом можно заключить, что фаза борьбы за цвета праздника Победы, начатая с появлением георгиевской ленточки, завершилась. Если в момент своего «изобретения» ленточка мыслилась как инструмент вытеснения красного цвета и коммунистической символики, то теперь цвет красного Знамени Победы, георгиевские цвета и государственный триколор мирно сосуществуют в визуальном оформлении праздника.

Кроме завершившегося «цветового конфликта» в официальной российской политике памяти наметился ещё один вектор работы с визуальным языком, а именно – попытки найти новые формы для коммуникации с молодым поколением. Беря в расчёт то, что новой целевой аудиторией празднований Дня Победы стала молодёжь, официальная повестка обратилась к близким ей формам, в частности, граффити. Так, был запущен конкурс эскизов граффити с изображением маршалов Победы и героев Великой Отечественной войны «Яркая победа». Существует и масса других схожих инициатив разных ведомств и организаций, большинство из которых приурочены к Году памяти и славы: с 2018 г. идёт акция «Портрет памяти», юнармейцы делают стрит-арт в рамках проекта «Дорога памяти», в отдельных регионах создание граффити финансируют местные администрации, частные спонсоры и крупные компании (например, «Россети»). Очевидно, что работа официоза с этими новыми формами только начинается.

Монументальная визуальность. Храм и музей

Широкая общественность узнала о завершении строительства Главного Храма Вооружённых Сил, или Храма Воскресения Христова, в парке «Патриот» в подмосковной Кубинке благодаря публикациям о том, что в храме есть мозаика с изображением президента Путина и его ближайших соратников в момент триумфа по поводу присоединения Крыма к России. Другая мозаика изображала парад на Красной площади, над которой поднимался портрет Иосифа Сталина[18]. Так традиционная для праздника Победы тема допустимости изображений Сталина и обсуждения его роли в войне всё-таки попала в заголовки, хотя бросалось в глаза, что на этот раз она осталась действительно маргинальной. Собственно, и для властей она была периферийной, потому что высказывания Путина о неуместности мозаики с его изображением было достаточно, чтобы обе мозаики из храма исчезли. Самым ярким появлением образа Сталина в информационном поле стала публикация бывшего губернатора Иркутской области и главы иркутского обкома Коммунистической партии Сергея Левченко с фотографиями прошедшего накануне 9 мая «Совета старейшин» партии, в числе которых и ветераны ВОВ, а на стене позади собравшихся баннер с портретом Сталина[19]. Она только подчеркнула периферийность в юбилейных мероприятиях и темы Сталина как «отца Победы», и КПРФ.

Открытие храма, наполненного цифровой символикой, связанной с Великой Отечественной войной, и музея, составляющего с ним единый комплекс, запланированное на 5 мая 2020 г., должно было стать важнейшим моментом подготовки ко Дню Победы. Это обстоятельство подчёркивало, что память о войне теперь во многом постсекулярна. Патриарх Кирилл на освящении храма 15 июня объявил, что возлагает на себя роль его настоятеля[20].

Другой важнейший, не новый, но радикально обновлённый к юбилею объект – Музей Победы на Поклонной горе в Москве, официально объявленный центральной музейной площадкой празднований. Новую экспозицию, расположенную на 3 тыс. кв. метров и названную «Подвиг Народа», готовили более года. На эти работы выделено более 500 млн рублей. Экспозиция отчётливо обозначает ключевые изменения официального нарратива войны, точнее – изменение пропорций внимания, уделяемого различным темам. Можно уверенно сказать, что эти изменения будут отражены как в экспозициях других музеев по всей стране, так и в большом нарративе войны[21].

Значительная часть новой экспозиции посвящена подвигу за пределами фронта, а её цель – показать, что «весь народ, даже те, кто не взял в руки оружие, старался сделать всё возможное для победы над врагом»[22]. Сдвиг внимания к теме тыла, его вклада в победу – новый элемент, который выполняет важную функцию продления «живой памяти». Подвиг в официальном дискурсе становится всё более народным и всеохватывающим. Героическое интенсивно сопрягается не только с именами фронтовиков, но и с теми, чей вклад прежде был на втором плане. В марте 2020 г. Владимир Путин подписал закон о присвоении городам звания «Город трудовой доблести»[23]. Схожие законопроекты о почётном звании города трудовой или военно-трудовой славы вносились в Государственную Думу несколько раз за более чем 10 лет и не получали развития. Однако в декабре 2019 г. проект внёс сам президент, заменив «славу», которая осталась для воинских подвигов, на «доблесть». Пакеты документов для присвоения городу звания активно собираются во многих регионах. Принятие закона существенно определило риторику региональных властей вокруг празднования Дня Победы в этом году и дало почву для выстраивания локальных нарративов о «массовом трудовом героизме и самоотверженности» по всей стране, особенно в тех регионах, где фронта не было. 2 июля на заседании оргкомитета «Победа» Путин присвоил звание «города трудовой доблести» первым двадцати городам, причём для девяти из них важным аргументом стало количество собранных в пользу того или иного города-претендента подписей его жителей[24]. А завершилась кампания по сбору этих подписей параллельно с голосованием за поправки к Конституции.

Ускоряющийся уход живой памяти о войне актуализировал запрос на так называемое продление возраста героев. Включение молодёжи в процесс памятования о войне оказался сопряжён и с мобилизацией темы детей войны – тех, кто не воевал на фронте, но чьё детство пришлось на военные годы. Например, с 15 февраля по 15 августа 2020 г. проводился конкурс «Моё детство – война», участникам которого предлагалось подготовить статьи о детях войны для Википедии. По заявлению организаторов, к июню было опубликовано больше двух тысяч статей.

Лейтмотивом Года памяти и славы стала героизация подвига не только фронтовиков, не только тружеников тыла, но всех, «чья повседневная жизнь в годы войны уже стала подвигом». Понятие героического расширялось до тех пределов, когда буквально (а не только фигурально) каждый российский школьник смог бы найти героическое в семейном прошлом и артикулировать в публичном пространстве историю своего героя/героев хотя бы в одной, а лучше в нескольких из сотен всероссийских или локальных акций, созданных специально для этого. Тема получила развитие с открытием огромного («крупнейшего в мире») музея тыла «Битва за оружие Великой Победы» в мемориальном комплексе Прохоровка в Белгородской области. Здесь акцент на вкладе в Победу подростков и даже пятилетних детей, которые вставляли в каски мягкие подкладки, подтверждает курс на «продление возраста» творцов Победы[25].

Примером коммеморации памяти тружеников тыла и детей войны стал установленный в Улан-Удэ накануне 9 мая памятник, композиция которого включает по одну сторону мужчину и мальчика европейской внешности с инструментами у винта самолёта, а по другую – женщину и девочку азиатской внешности со снопом ржи, овцой и граблями[26]. Нетрудно представить, что отклики на установку памятника в Бурятии не были однозначными. Открытие других памятников героям тыла продолжается в течение года и в крупных российских городах, и в районных центрах, и при отдельных предприятиях. Акцент на памяти о подвиге тыловиков, появившийся около десяти лет назад, и память о детях войны получили в этом году новый импульс, и нам ещё предстоит увидеть его плоды.

Возвращаясь к Музею Победы на Поклонной горе – там, в разделах экспозиции «Подвиг народа», кроме науки, медицины, эвакуации и других ожидаемых тем, есть ещё две, заслуживающие отдельного внимания и иллюстрирующие важные для российской политики памяти тенденции.

Предпоследний раздел экспозиции – «Освобождение Европы». Экспозиция подчёркивает, что «голодный, переживающий последствия оккупации СССР спасал от болезней, кормил и помогал жителям стран, которые участвовали в войне на стороне захватчиков»[27]. В войнах памяти, где Россия как правопреемница СССР приравнивается к нацистской Германии, а «советская оккупация сменяет немецкую», официальный российский нарратив подчёркивает подвиг народа, сильно пострадавшего от захватчиков, но пришедшего на помощь народам разорённой Европы, даже тем, чьи страны воевали против СССР.

Разделу об освобождении Европы предшествует раздел «Великий Новгород», который служит локальной иллюстрацией нацистских преступлений на оккупированных советских территориях. Он обозначает новое внимание к теме страдания советских людей. Одним из центральных начинаний Года памяти и славы стал проект «Без срока давности», который аккумулирует усилия многих ведомств и организаций сохранить память о советских жертвах военных преступлений нацистов. Поисково-разведывательные работы в этом направлении начались именно в Новгородской области. Российская историческая политика теперь настойчиво мобилизует все доступные ресурсы, чтобы подчеркнуть статус жертвы нацизма и, конечно, роль нацистских коллаборантов. С 2019 г. рассекречены сотни материалов многих ведомств о ранее не известных или не получивших достаточной огласки преступлениях не только нацистов, но в первую очередь их пособников в Прибалтике и на Украине. В советское время эти факты отодвигались в тень, дабы не портить отношения в семье советских народов. Параллельно ведутся работы поисковых отрядов, открываются запланированные в пятидесяти субъектах выставки («Без срока давности» – просветительский проект). Готовится проведение конференций и публикация двадцатитрёхтомного сборника материалов и документов, публикуются комплексы оцифрованных документов. Ко всей этой работе привлекаются студенты в рамках акции «Архивный десант» под эгидой ООД «Поисковое движение России».

Кроме сохранения памяти о жертвах, этот огромный проект предполагает также возбуждение судебных преследований против ещё живущих участников этих преступлений. В дорожной карте проекта задача на март-октябрь 2020 г. так и сформулирована: «Проведение поисковых экспедиций, возбуждение уголовных дел по статье “Геноцид” в 22-х субъектах РФ»[28]. Создан специальный портал, где выкладываются документы о преступлениях нацистов и комментарии к ним[29]. Следственный комитет анонсировал целый ряд новых расследований и дел о нацистских преступлениях[30].

30 июня 2020 г. президенты России и Белоруссии открыли колоссальный памятник советскому солдату под Ржевом в Тверской области, где в сражениях погибло более миллиона воинов Красной армии[31]. Ещё предстоит открытие крупного музейного комплекса «Самбекские высоты» под Таганрогом[32].

Трагизм и былинность

Очевидно, что мотив страдания и жертвы будет ведущим не только в музейных экспозициях. Так, в 2020 г. на экраны не только в России, но и в Европе должен был выйти фильм «Страсти по Зое», название которого прямо указывает и на мотив мученичества как центральный, и на его осмысление в христианском контексте. Безусловно, важна будет трагическая составляющая в другом крупном кинопроекте, фильме «Нюрнберг» (второе название «На веки вечные»), чью премьеру бывший министр культуры Владимир Мединский предлагал сделать центральным кинособытием 75-летнего юбилея Победы. Работа над «политическим триллером», который должен был стать ответом американцам, пишущим «о Нюрнберге как о своей большой победе»[33], началась в 2016 г., а в плане мероприятий Года памяти и славы от 2018 г. в разделе социально значимых и культурно-просветительских мероприятий значилась двухгодичная господдержка производства картины. 15 мая 2020 г. года стало известно, что у фильма сменился режиссёр, а съёмки отложены «из-за ситуации, связанной с распространением коронавирусной инфекции»[34]. Только на 1 августа 2019 г. фильм получил господдержку в 245 млн рублей.

Кинематограф ярко демонстрирует и другую важную тенденцию памяти о войне – её «былинизацию». Фильмы, подобные «Т-34», и разнообразное кино о «попаданцах», где историческая достоверность заведомо не является целью, уже преобладают среди фильмов о войне. С этим резонирует появившаяся в последние годы мода наряжать детей в форму военных лет. Пилотки и другие аксессуары вошли в ассортимент супермаркетов. Один пользователь «Фейсбука», отвечая на критические замечания в адрес фото его сына в такой форме, заметил, что не видит разницы между одеванием ребёнка в форму военных лет и в рыцарские доспехи. В обоих случаях ребёнок сражается с драконом и побеждает. Будет интересно проследить, как в дальнейшем тенденция к персонификации памяти, стремление установить эмоциональную связь молодёжи с памятью о войне через трагические мотивы будет сочетаться с нарастающей былинизацией памяти о войне.

Внешнеполитический аспект

Сколько-нибудь подробный анализ внешнеполитического измерения российской политики памяти в год 75-летия Победы не входит в задачу этой статьи. Здесь мы ограничимся описанием темы в той минимальной мере, в которой это необходимо, чтобы адекватно отразить ряд аспектов внутрироссийских коммеморативных акций.

Внешнеполитическую ситуацию накануне юбилейного года резко обострила резолюция Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», принятая 19 сентября 2019 года. В ней говорится о прегрешениях разных стран в работе с прошлым, но по имени названа только Россия. Именно она должна покаяться за то, что советский тоталитаризм вместе с нацистским начал Вторую мировую войну. Резолюция последовательно воспроизводит нарратив о двух тоталитаризмах, продвигавшийся странами Восточной Европы в течение многих лет. В этом нарративе Россия становится наследницей не того СССР, который внёс решающий вклад в победу над нацизмом, а СССР, который вместе с нацистской Германией развязал Вторую мировую войну и равно виновен во всех её ужасах. В резолюции советский и нацистский режимы не сравниваются, но уравниваются как воплощение зла. Резолюция Европейского парламента была принята подавляющим большинством голосов, то есть этот нарратив получил легитимность во всей Европе. Ни один европейский лидер не высказывался критически об этом документе вплоть до 20 декабря 2019 г., когда Владимир Путин произнёс часовую речь, обращённую к лидерам стран СНГ, которая вскоре получила название «лекции по истории»[35]. Выдержанная в крайне резких выражениях, речь Путина подчёркивала ответственность лидеров Франции и Британии за политику умиротворения Гитлера и Мюнхенское соглашение. Но главный удар был адресован Польше, чьи депутаты и были инициаторами сентябрьской резолюции Европарламента: Путин сделал акцент на антисемитизме предвоенного руководства Польши и роли Польши в разделе Чехословакии, а также её ответственности за подрыв усилий Советского Союза по созданию системы коллективной безопасности[36]. В заключение этого выступления Путин пообещал лично выступить со статьей об обстоятельствах периода, предшествовавшего войне. О целесообразности включения первого лица в войну памяти было тогда немало споров[37], но эта речь однозначно свидетельствовала о том, что Путин считал траекторию развития политики памяти в Европе настолько серьёзной угрозой для России, что решил высказаться сам.

Первой важной символической датой юбилейного года окончания войны было 75-летие освобождения концлагеря Освенцим, ставшего символом холокоста. Совместное заявление главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, председателя Европейского совета Шарля Мишеля и спикера Европарламента Давида Сассоли накануне годовщины, 23 января 2020 г., начинается со слов: «Семьдесят пять лет назад войска союзников освободили нацистский концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау (Освенцим). Они остановили, таким образом, самое ужасное преступление в истории Европы – спланированное уничтожение евреев». В этом заявлении ни разу не упомянуто, что именно Красная армия остановила это «самое ужасное преступление». В связи с этой датой было немало других публикаций и заявлений, и все они логично выстраивались в картину, в которой Красная армия может делать только плохие вещи[38].

На мероприятия в Освенциме Путина не пригласили. Но в Иерусалиме, в Яд ва-Шем, тоже отмечали 75 лет со дня освобождения Освенцима. Частью церемонии стало открытие в Иерусалиме памятника жертвам блокады Ленинграда. Речь Путина на церемонии по тональности резко отличалась от его декабрьского выступления – он подчёркивал необходимость взаимоуважительного диалога о спорных вопросах истории войны и приглашал к участию в нём постоянных членов Совета Безопасности ООН. Выпады в адрес Польши и прибалтийских республик были сведены до минимума.

Пандемия похоронила планы Кремля превратить 9 мая в событие международного масштаба. Между тем в преддверии праздника мировые лидеры, как водится, сделали заявления по этому поводу. Больше всего внимания традиционно досталось посту в социальных сетях Дональда Трампа, который просто не посчитал нужным упомянуть Советский Союз среди держав, разгромивших Гитлера. Однако намного более значимым документом стала опубликованная 7 мая декларация, которую подписали госсекретарь Майк Помпео и министры иностранных дел девяти восточноевропейских государств – членов НАТО[39]. В декларации осуждаются «попытки России фальсифицировать историю», лишь в первом абзаце упоминаются события войны, в остальном документ сосредоточен на оккупации Прибалтийских республик и на том, что страны, которые «попали в неволю» к СССР, десятилетиями после войны оставались жертвами репрессий и идеологического контроля. Декларация, во-первых, закрепляет роль США как главного спонсора политики памяти, проводимой странами «молодой Европы». Принцип деления Европы на «молодую» и «старую», предложенный во время подготовки вторжения в Ирак тогдашним министром обороны Дональдом Рамсфелдом, реанимирован. Во-вторых, декларация чётко определяет главные фреймы – фокус с войны и роли Красной армии в разгроме Германии и Японии смещается на «послевоенную оккупацию», которая закончилась лишь с присоединением этих стран к свободному миру. Стало ясно, что война памяти, в которой страны Восточной Европы атакуют Россию при поддержке США и существенной части истеблишмента Западной Европы, останется с нами ещё надолго.

19 июня 2020 г. Путин опубликовал обещанную статью по истории[40]. Убедительность текста, качество перевода на английский и то, как и где эта статья появилась, вызывает много вопросов. Но в нашем контексте это не главное. Важно, что статья стала своеобразной декларацией о намерениях в сфере политики памяти на международной арене. Во-первых, Путин делает акцент на том, что причины войны недопустимо сводить к советско-германскому пакту августа 1939 г., что это сложный комплекс событий и процессов, ответственность за который лежит на многих странах. Во-вторых, он отвергает квалификацию присоединения Прибалтики к СССР как «оккупацию». В-третьих, приводит цифры советских потерь и потерь Германии на Восточном фронте, подчёркивая решающую роль СССР в разгроме Германии. Наконец, цитирует документы о помощи СССР населению тех стран, куда приходила в 1944–1945 гг. Красная Армия, оспаривая тезис о советской оккупации. В общем, намечает линию противостояния во всех ключевых точках нового этапа войны памяти. При этом стиль статьи сдержанный, и Путин в ней повторяет своё приглашение к диалогу, адресованное постоянным членам СБ ООН, декларирует открытие архивов и предлагает отдать профессиональным историкам обсуждение спорных вопросов. Статья, очевидно, адресована поверх голов восточноевропейцев странам «старой Европы» и США.

Ряд шагов во внутренней политике памяти о войне может быть понят лишь с учётом данного внешнеполитического контекста. Мотив «защиты памяти» от поругания и искажения враждебными силами за границей и их пособниками внутри страны активно эксплуатировался также и в контексте рекламы поправок к Конституции. Тема советской помощи населению освобождённых стран, даже тех, которые были союзниками Гитлера, получила особый зал в уже упомянутом Музее Победы в Москве. Акцентирование тем и производство образов, призванных показать миру трагизм советского опыта страданий времён войны, должны вызывать у людей за рубежом отторжение «сказания о двух тоталитаризмах».

Очевидно, что выставки рассекреченных архивных материалов и организованный Росархивом при участии МИД, ФСБ, МО, СВР онлайн-доступ к документам 1930-х гг., «раскрывающим политику умиротворения Германии с момента прихода к власти нацистов до нападения Германии на Польшу»[41], адресованы, прежде всего, международной аудитории. Архивные документы также используются для открытия дел против немногочисленных живых участников нацистских преступлений. В этом вопросе политика радикально изменилась по сравнению с советским временем. Если в СССР факты участия в преступлениях украинцев, литовцев, латышей скрывались, то теперь они будут акцентироваться. Документальных свидетельств таких преступлений в российских архивах много. Графическое представление этих преступлений, которое всё чаще встречается в медиа, хорошо монтируется с тезисом о реабилитации нацизма в некоторых странах восточной Европы.

Для работы преимущественно с зарубежной аудиторией на базе Российского государственного гуманитарного университета создан проект “Remembrance, Research and Justice: Heritage of WWII in the 21st century”[42]. Можно предположить, что главным оператором проекта, который заявлен как результат кооперации целого ряда неправительственных организаций, является фонд «Историческая память», зарекомендовавший себя с 2007 г. как один из наиболее эффективных российских инструментов войн памяти. В фокусе проекта – нацистские преступления в СССР в ходе войны и глорификация нацистских преступников в соседних странах, а также политические манёвры различных стран накануне войны.

Следственный комитет РФ также предпринимает усилия для создания правовой основы для внешнеполитических акций. 9 июля 2020 г. было возбуждено дело по статье 357 УК России (геноцид) «о массовых убийствах мирных граждан на территории Сталинградской области (ныне Волгоградской области) во время войны германскими войсками и их пособниками». Потенциальный резонанс этого дела связан с тем, что помимо немецких войск в наступлении на Сталинград принимали участие итальянские и румынские части[43].

Памятные мероприятия юбилейного года ещё далеки от завершения. Однако некоторые выводы уже можно сделать. Великая Победа как миф основания Российского государства оказалась неразрывно сплетена с ключевыми темами актуальной внутренней и внешней политики. Несмотря на пандемию, нарушившую изначальный сценарий, власти сумели соединить тему Победы с темой обновления Конституции. Не только юбилей Победы, но и интенсивно эксплуатируемая тема «лихих девяностых» придали поправкам в Конституцию историческое измерение. Не случайно начались активные разговоры о переносе Дня России с 12 июня, когда была принята «ельцинская» Декларация о суверенитете, на 1 июля, когда завершилось голосование за «путинскую» версию Конституции. Можно предположить, что власти постепенно будут выстраивать нарратив, в котором поправленная Конституция будет представлена как окончательное расставание с наследием «смутного времени», как новый момент «основания», дополняющий миф Победы.

Во внешней политике апелляция к роли СССР в войне по-прежнему выступает важным аргументом в споре о статусе России как великой державы, который весьма актуален в условиях переформатирования мирового порядка. Очевидно стремление Кремля разнообразить ассортимент средств, с помощью которых можно отстаивать позиции в войнах памяти. Именно в этом контексте становится понятно, почему героическая составляющая памяти о войне сейчас энергично дополняется трагической составляющей, которая до кризиса в отношениях с коллективным Западом не выдвигалась на первый план. Память о войне также используется в отношениях с партнёрами по СНГ и ЕАЭС, но здесь активно идут процессы национализации памяти о Второй мировой, которые нуждаются в особом анализе[44].

СНОСКИ

[1] С крахом СССР Великая Октябрьская cоциалистическая революция перестала быть таким мифом, а три дня «борьбы за демократию» в августе 1991 г. таким новым мифом не стали.

[2] Указ Президента Российской Федерации от 08.07.2019 г. № 327 «О проведении в Российской Федерации Года памяти и славы.

[3] 471 725 990 рублей (сумма контрактов №1771002334020000073, №1771002334020000051, №1771002334020000040, №1771002334020000041, №1771002334019000176) по данным портала «Госзатраты». Ссылка: https://clearspending.ru/

[4] Заседание Российского организационного комитета «Победа», 12.12.2018. Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/59388. Дата обращения 29.06.2020.

[5] Законопроект № 960545-7 «О внесении изменений в Федеральный закон “Об образовании в Российской Федерации” по вопросам воспитания обучающихся», принят Государственной Думой 22.07.2020.

[6] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы), 2019. Ссылка: https://irkobl.ru/sites/apparat/75-anniversary/

[7] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63599

[8] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. нормативные правовые акты, планы, информационно-справочные и другие материалы, посвящённые годовщине Великой Победы, на ресурсах региональных администраций, например: https://irkobl.ru/sites/apparat/75-anniversary/

[9] Из пятнадцати центральных проектов Года памяти и славы к концу июня состоялись или находились в стадии реализации семь («Без срока давности», «Блокадный хлеб», «Памяти героев», «Лица победы», «Поезд Победы», «Сад памяти», «Свеча памяти»). Это преимущественно продолжительные во времени проекты, тогда как акции, направленные на эмоциональную вовлечённость и физическое объединение аудитории, провести не удалось (например, воссоздание атмосферы 9 мая 1945 г. в рамках акции «РиоРита – радость Победы», для которой планировали 11 миллионов участников в течение одного дня или массовое пение военных песен на стадионах во время футбольных или хоккейных матчей). Некоторые ключевые для года акции с ослаблением карантина проводятся довольно инерционно, без запланированного масштаба и освещения в СМИ (например, «Поезд Победы»).

[10] Пример акции всероссийского масштаба – проект «Памяти героев», в рамках которого в общественных местах устанавливались плакаты с изображением героев войны и, что важно, тружеников тыла, дополненные QR-кодами со ссылками на их персональные истории.

[11] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. выше. Задумка предполагает возможность находить своих родственников на фотографиях, загруженных другими пользователями, по сути, выстраивая сеть связей подобно современной социальной сети.

[12] В итоге запланированное на июль традиционное шествие было перенесено на 2021 год.

[13] Так прокомментировал для «РИА Новостей» эту новость Андрей Кудряков, координатор движения «Бессмертный полк России» в Ростове-на-Дону. Ссылка: https://ria.ru/20200510/1571249885.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[14] СК назвал причастных к провокации в ходе Бессмертного полка. Российская газета, 16.05.2020. Ссылка: https://rg.ru/2020/05/16/reg-pfo/sk-nazval-prichastnyh-k-provokacii-v-hode-bessmertnogo-polka.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[15] В июле СК возбудил ещё два уголовных дела по факту публикаций на сайте «Бессмертного полка» фотографий Адольфа Гитлера и группенфюрера СС Андрея Шкуро.

[16] В «Руководстве по использованию логотипа празднования 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» не представлены варианты использования логотипа с лентой, но представлены варианты с её использованием в единой стилистике оформления праздника. В описании дополнительных элементов композиции есть уточнение: «Необходимо придерживаться этого описания при изготовлении нестандартных макетов, не рассмотренных в данном Руководстве. Во всех остальных случаях рекомендуется использовать готовые конструкции макетов». Ссылка: https://www.may9.ru/brandbook/

[17] Традиция «праздника без россиян» была, кажется, заложена инаугурацией Путина в 2012 г.

[18] «Изображены руководители нашего государства, в том числе среди народа». Почему Главный храм ВС РФ украсили мозаиками с лицами Владимира Путина и Иосифа Сталина. Новая газета, 27.04.2020 г. Ссылка: https://novayagazeta.ru/articles/2020/04/24/85085-izobrazheny-rukovoditeli-nashego-gosudarstva-v-tom-chisle-sredi-naroda

[19] «Глоток свежего воздуха»: торжественный ужин в масках иркутских ветеранов. ИА REGNUM, 9.05.2020. Ссылка: https://regnum.ru/news/society/2943929

[20] Анализ художественных решений храма и его символики выходит за рамки этой статьи. Это весьма богатая тема. Отметим лишь одно обстоятельство, до сих пор не упомянутое в многочисленных комментариях по поводу храма. Здание очевидным образом стилистически перекликается с построенным в русском стиле в конце XIX века зданием Церкви Успения Пресвятой Богородицы в Санкт-Петербурге, где познакомились в церковном хоре родители патриарха Кирилла, ставшего настоятелем нового храма.

[21] Президент высоко оценил новую экспозицию в Музее Победы. Победа РФ, 9.05.2020. Ссылка: https://pobedarf.ru/2020/05/09/prezident-vysoko-oczenil-novuyu-ekspozicziyu-muzeya-pobedy/. Дата обращения: 09.05.2020.

[22] Из описания экспозиции на сайте Музея Победы. Ссылка: https://victorymuseum.ru/museum-complex/glavnoe-zdanie-muzeya/ekspozitsiya-podvig-naroda/. Дата обращения: 29.06.2020.

[23] Федеральный закон от 1.03.2020 № 41-ФЗ «О почётном звании Российской Федерации “Город трудовой доблести”».

[24] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63591

[25] Виртуальная экскурсия по музею тружеников тыла в Прохоровке. Мир Белогорья, 8.05.2020. Ссылка: https://mirbelogorya.ru/region-news/56-prokhorovka/36268-virtualnaya-ekskursiya-po-muzeyu-truzhenikov-tyla-v-prokhorovke.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[26] Схожая композиция у памятника на входе в новый белгородский музей тыла.

[27] Из описания экспозиции на сайте Музея Победы. Ссылка: https://victorymuseum.ru/museum-complex/glavnoe-zdanie-muzeya/ekspozitsiya-podvig-naroda/. Дата обращения: 29.06.2020.

[28] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. выше.

[29] См. сайт: http://remembrance.ru/about/, в частности доклад А. Дюкова http://remembrance.ru/2020/04/22/pravovyye-osnovy-presledovaniya-natsistskikh-voyennykh-prestupnikov/. В 2019–2020 г. Следственный комитет возбудил целый ряд дел по преступлениям нацистов, одна из задач которых, несомненно, в том, чтобы поставлять информационные поводы для сохранения темы в фокусе медиа:

Без срока давности. СК завел дело против ветерана Латышского легиона СС. РИА Новости, 26.09.2019. Ссылка: https://ria.ru/20190926/1559143131.html

СК начал расследовать убийство 214 детей в Ейске нацистами. РИА Новости, 30.10.2019. Ссылка: https://ria.ru/20191030/1560393095.html

СК завел дело о зверствах финских нацистов в Карелии. Победа РФ, 24.04.2020. Ссылка: https://pobedarf.ru/2020/04/24/sk-zavel-delo-o-zverstvah-finskih-naczistov-v-karelii/

ФСБ обнародовала документы о нацистских чистках в Ростове и Шахтах. РИА Новости, 9.04.2020. Ссылка: https://ria.ru/20200409/1569819174.html

ГП планирует возобновить расследование нацистских зверств в Крыму. РИА Новости, 30.04.2020. Ссылка: https://ria.ru/20200430/1570790617.html

[30] Александр Бастрыкин: неизвестных преступлений нацистов ещё очень много. Ссылка:

https://ria.ru/20200703/1573843867.html

[31] Ссылки: http://kremlin.ru/events/president/news/63585; https://www.kommersant.ru/doc/4398644

[32] Здесь воевала 416-я азербайджанская дивизия, так что мы можем увидеть дуэт российского и азербайджанского президентов на открытии комплекса.

[33] Заседание Российского организационного комитета «Победа» 12.12.2018. Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/59388. Дата обращения 29.06.2020.

[34] Режиссёр «Легенды №17» Николай Лебедев снимет фильм «Нюрнберг». Российская газета, 15.05.2020. Ссылка: https://rg.ru/2020/05/15/rezhisser-legendy-17-nikolaj-lebedev-snimet-film-niurnberg.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[35] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/statements/62376

[36] Там же.

[37] Подробнее см. Миллер А. Войны памяти вместо памяти о войне. С чем Россия и мир пришли к очередному юбилею Победы. Новая газета, 5.05.2020. Ссылка: https://novayagazeta.ru/articles/2020/05/05/85240-voyny-pamyati-vmesto-pamyati-o-voyne

[38] Подробнее см.: Миллер А. Враг у ворот истории. Как историческая память стала вопросом безопасности. Carnegie.ru, 2020. Ссылка: https://carnegie.ru/commentary/81207

[39] Ссылка: https://www.dispatchnewsdesk.com/us-along-with-9-nato-friendly-countries-contested-wwii-history-told-by-russia/

[40] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63527

[41] Ссылка: https://www.prlib.ru/collections/1298142

[42] Ссылка: http://remembrance.ru

[43] Ссылка: https://www.rbc.ru/society/09/07/2020/5f0703449a794702cec8992f

[44] Парад Победы, проведённый Лукашенко 9 мая в Минске, продемонстрировал готовность белорусского лидера выступить наследником советского «большого стиля» коммеморации Победы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493690 Алексей Миллер, Василиса Бешкинская

КАК ЛИБЕРАЛИЗМ ВСТУПИЛ В КОНФЛИКТ С ДЕМОКРАТИЕЙ

РЕЙН МЮЛЛЕРСОН

Профессор-исследователь Таллинского университета.

Конфликт между космополитичными элитами и массами, голосующими за популистские партии, который обострился в западном обществе, уходит корнями в диалектические противоречия демократии и либерализма. Особенно ярко они проявились в условиях гиперглобализации. Запад, поражённый «вирусом Фукуямы», попытался сделать мир единообразным, используя политику либерального империализма. Либерализм может выжить и даже процветать в мире без границ. Но современная демократия, словно пуповиной связанная с возникновением и укреплением национальных государств, не сохранится без мощных суверенных политий.

Вместо того, чтобы подливать масла в огонь ожесточённой борьбы между самопровозглашёнными прогрессистами и популистами или охотиться на «драконов» и «медведей», западным политикам и СМИ необходимо осваивать искусство компромисса в отношениях с оппонентами у себя дома и осознать, что в международных отношениях баланс сил даже важнее, чем разделение властей во внутренней политике.

С лёгкой руки американского политолога Фарида Закарии термин «нелиберальная демократия» прочно закрепился в академических и политических дискуссиях[1]. Соглашаясь с Закарией в том, что встречаются демократии, где либеральные ценности не в приоритете, автор задался вопросом: а бывает ли наоборот? Есть ли политические системы, определяемые как либеральные, но не являющиеся демократическими? Конечно, имели место авторитарные режимы, либеральные экономически, но консервативные в социальном и репрессивные в политическом плане, как, например, Чили при Аугусто Пиночете или Южная Корея в годы правления военных. В западных демократиях оба аспекта либерализма – экономический и социально-политический – обычно воспринимаются как две стороны одной медали. Однако сегодня мы более чётко, чем десятилетие-другое назад, осознаём наличие политических моделей, которые можно определить как либеральные, но испытывающие серьёзный дефицит демократии.

Недемократический либерализм – политический режим, где присутствует только второй элемент из известного триптиха: «власть народа, избранная народом и для народа». То есть участие граждан во власти является формальным и неэффективным, а управление осуществляется не в интересах большинства. Популизм – реакция на установление и распространение таких режимов. Конечно, это не единственная причина роста популизма, и преобладание либерализма над демократией не вылечить популистскими средствами. Но взаимосвязь между ростом популизма и дефицитом демократии в западных либеральных обществах бесспорна. И хотя лидеры-популисты есть в незападном мире, нынешний популизм – феномен преимущественно западный.

Глобализация и революционные ситуации

Волна глобализации, которую в 1990-е гг. приветствовали не только как непременное условие мирового экономического роста, но и как механизм распространения идей и практик либеральной демократии, быстро явила свои менее привлекательные черты. Помимо издержек глобализации и вызванных ею процессов, наблюдаются две взаимосвязанные революционные ситуации: геополитическая и социально-политическая. Революционная ситуация по определению нарушает работу всех нормативных систем, включая право и мораль, поскольку, будучи нормативными, они могут функционировать только в нормальных условиях. В периоды революций (как во Франции в конце XVIII века или в России в начале XX века, когда норма уступила место целесообразности) закон не работает и даже мораль теряет свою направляющую силу. В этом отношении международное сообщество не является исключением.

Первая революционная трансформация – геополитическая – началась в конце 1980-х гг. крахом относительно стабильной биполярной международной системы. Миновав однополярный момент в 1990-е гг., эта трансформация теперь движется к некой форме многополярности. Однополярный момент 1990-х – начала 2000-х гг. был коротким не только из-за ряда фундаментальных ошибок, допущенных последовательно всеми американскими администрациями (войны в Афганистане и Ираке, отчуждение России, поддержка «арабской весны» и так далее), но и в значительно большей степени из-за того, что никогда прежде в истории одна «гипердержава», по выражению главы МИД Франции Юбера Ведрина, не доминировала во всём мире. Империя Чингисхана и Британская империя контролировали лишь части мира. 1990-е гг. аберрации не только в международных отношениях, но и во внутренней жизни некоторых государств, прежде всего для России, его можно сравнить со Смутным временем 1598–1613 годов. Вскоре на международной арене начались попытки уравновесить доминирующий центр. Трудно ожидать, что международное право будет функционировать «нормально», пока не уляжется революционная пыль и не возникнет новая норма (или не вернётся старая, хотя это менее вероятно).

Вторая революционная ситуация, взаимосвязанная с первой, – кризис либеральной демократии, которая должна была праздновать триумф после краха коммунизма как её главного идеологического конкурента. Многие из тех, кто в 1990-е гг. публично оппонировал Фрэнсису Фукуяме с его «концом истории» или оспаривал некоторые его выводы, по сути, были скрытыми фукуямистами. Продвижение идей и практик либеральной демократии по всему миру было одним из важных компонентов внешней политики почти всех западных стран, а также международных организаций, включая ООН. Однако исчезновение принципиального противника вскрыло, хотя и не сразу, противоречия между либерализмом и демократией.

Кризис либеральной демократии был заложен в диалектическом противоречии между демократией и либерализмом. Аристотель говорил: «Человек есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живёт вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек… Государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку… А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чём, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством». Демократия, будь то в Древней Греции или на постмодернистском Западе, подчёркивает коллективистское и общественное начало человека, в то время как либерализм гиперболизирует индивидуалистические черты и предполагает освобождение индивидуума от различных социальных связей, которые иногда действительно могут подавлять. Однако в подобной ситуации многие из нас, освободившись от ответственности по отношению к другим (семья, родители, дети, соседи) и обществу в целом, начинают считать себя богами, а действуют, как животные.

Избыточный коллективизм ведёт к тоталитаризму, а избыточный либерализм разрывает социальные связи – прав оказывается тот, кто сильнее.

В основном два эти феномена – либерализм и демократия – подкрепляют друг друга, но между ними необходимо постоянно поддерживать баланс.

«Слишком много демократии» часто означает «слишком мало либерализма», и наоборот.

В большинстве западных обществ, особенно в Западной Европе, до недавнего времени удавалось уравновешивать это противоречие. Иногда демократия брала верх (например, в социальных демократиях Скандинавии), иногда превосходства добивался либерализм, но открытого конфликта не возникало. Однако вследствие быстрой глобализации и изменения баланса сил в международной системе противоречивые отношения между демократией и либерализмом перешли во враждебность. В глобализированном мире угрозу для демократии представляют не только авторитарные режимы. Демократию сдерживает распространение и либерализация глобальных, прежде всего финансовых рынков.

Увеличивая совокупный ВВП стран, ничем не ограниченные либеральные рынки делают небольшое число людей невероятно богатыми, а большинство остаётся далеко позади. Разрыв в материальном благосостоянии растёт практически повсеместно. Если в автократиях люди бесправны в отношении правителей, то в глобализированном мире граждане и избранные ими правительства бесправны по отношению к глобальным рынкам, даже если живут в так называемых либеральных демократиях. Так экономический либерализм подрывает демократию. В то же время рост значимости индивидуальных прав и прав различных меньшинств, которые агрессивно продвигают свою – часто недавно обретённую – идентичность, подрывают социальное единство и общие ценности. Так либерализм в отношении социальных явлений дестабилизирует демократию.

Обычно никто не замечает первых тревожных сигналов. Почти четверть века назад американский философ Ричард Рорти опубликовал небольшую книгу под названием «Обретая нашу страну: политика левых в Америке XX века», в которой отмечал, что либеральные левые силы в США, сосредоточившись на правах этнических, расовых, религиозных, культурных и сексуальных меньшинств, игнорируют растущий разрыв между богатыми и бедными. Однажды, предупреждал Рорти, «что-то даст трещину. Негородской электорат решит, что система не работает, и начнёт искать сильного лидера, который пообещает после своего избрания обуздать бюрократов, хитрых юристов, брокеров с огромными зарплатами, и постмодернистские профессора уже не будут определять повестку дня»[2]. Звучит знакомо и очень современно, не правда ли? Рорти относил себя к левым либералам, хотя его, как одного из ярких представителей американского прагматизма, нельзя назвать постмодернистским профессором. В отличие от многих он не высмеивал, не осуждал и не презирал людей с противоположными взглядами, а по совету Бенедикта Спинозы пытался понять их тревоги.

Нынешний конфликт между либерализмом и демократией проявляется в частности в том, что либеральные элиты в большинстве западных стран стали называть популистами тех демократов, чья политика и идеи (или личности) им не нравятся (кстати, англо- немецкий философ и социолог Ральф Дарендорф отмечал, что «популизм для одного человека – это демократия для другого, и наоборот», но при этом подчёркивал, что «популизм прост, а демократия сложна»)[3]. В свою очередь, демократы (или популисты) считают либералов высокомерными представителями элиты, отдалившимися от граждан, их нужд и образа мыслей, потому что они неудачники и невежды. Вспомним, как Хиллари Клинтон охарактеризовала сторонников Дональда Трампа (хотя потом лицемерно отказалась от своих слов), – «расисты, сексисты, гомофобы, безнадёжные люди». Обвинения с обеих сторон – и самопровозглашённых прогрессистов, и так называемых популистов – справедливы. Сегодня мы видим, как диалектические противоречия между либерализмом и демократией, если их не сбалансировать аккуратно и разумно, начинают разрушать ранее стабильные общества.

Проблемы адаптации

Интересно и одновременно полезно вспомнить, что нынешний кризис либеральной демократии имеет параллели с проблемами и дебатами, которые имели место в основном в США почти столетие назад. Французский философ Барбара Стиглер в недавнем исследовании с символичным названием «Нужно адаптироваться» (Il faut s’adapter) показала, как в начале XX века два известных американских мыслителя Уолтер Липпман и Джон Дьюи предложили разные ответы на вопрос о приспособляемости человечества к быстрым социальным изменениям, вызванным промышленной революцией[4]. Она пишет: «Впервые в истории эволюции жизни на планете один вид – наш homo sapiens – оказался в ситуации, когда он не был приспособлен к новым условиям. Для Липпмана проблема заключалась в огромном разрыве между естественной склонностью человеческого вида не меняться, сформировавшейся благодаря длительной, медленной биологической и социальной эволюции, и необходимостью быстро адаптироваться к новым условиям, навязанным промышленной революцией. Поэтому главная тема политических исследований Липпмана – как адаптировать человеческий вид к постоянно и быстро меняющейся обстановке… Фундаментальный вопрос для Липпмана – как избежать напряжённости между переменами и статичностью, открытостью и закрытостью, когда люди вынуждены выбирать национализм, фашизм или другие формы изоляционизма, чтобы противодействовать быстрым изменениям, восстановить статичность и изоляцию»[5].

Уолтера Липпмана особенно беспокоила пропасть между медленной исторической, биологической и социальной эволюцией человеческого вида и быстро меняющейся под влиянием промышленной революции физической и социальной обстановкой. В начале прошлого столетия это была промышленная революция, дополненная экономической глобализацией, в начале XXI века произошла революция информационных технологий и ускоренная глобализация экономических и финансовых рынков, которые вновь затронули массы людей в разных странах, и преуспели те, кто легко приноровился к переменам. Получился социально-биологический эксперимент на выживание для самых приспособленных. Самые приспособленные – рационально мыслящие эксперты и менеджеры, а также беспристрастные судьи, применяющие рациональные законы и знающие, в каком направлении человечество должно и будет эволюционировать. Людей нужно научить подавлять иррациональные инстинкты и доверять просвещённым экспертам, которые смогли адаптироваться к постоянно меняющимся условиям. В такой ситуации одна из главных задач системы образования и медиа – «обеспечить согласие» людей с политикой, которую проводят эксперты. Что касается роли политиков, Липпман писал, что «хотя государственный деятель не может держать в голове жизнь всего народа, он, по крайней мере, должен прислушиваться к советам тех, кто знает»[6]. Политик обязан проявлять компетентность в выборе экспертов. Липпман и все неолибералы после него видели решение проблемы разрыва между быстро меняющимися условиями и неспособностью людей к ним приспособиться в привлечении компетентных специалистов и обеспечении согласия масс (то есть промывание мозгов через систему образования и СМИ).

Джон Дьюи больше полагался на коллективный разум людей. Он стал первым критиком неолиберального мышления: «Класс экспертов неизбежно будет отрезан от общих интересов и превратится в класс с собственными частными интересами. Любое правление экспертов, когда массы не способны информировать их о своих потребностях, превращается в олигархию, которая правит в интересах избранных. Информация должна заставить специалистов учитывать нужды народа. Мир больше пострадал от лидеров, чем от народных масс»[7].

Этот интеллектуальный спор почти столетней давности, повлиявший на политику западных правительств (при этом идеи Липпмана превалировали), приобрёл актуальность на фоне глобализации и IT-революции. Вновь возник конфликт между элитами и массами, между самопровозглашёнными прогрессистами и теми, кого презрительно называют популистами или их сторонниками.

«Оседлые» против «кочевников»

В книге «Дорога куда-то» британский обозреватель Дэвид Гудхарт предложил различать две группы людей – «где угодно» и «где-то»[8]. К первой категории (не более 20–25 процентов населения на Западе и ещё меньше в остальном мире) относится космополитичная элита, которая извлекла выгоду из глобализации. Большинство (более 50 процентов на Западе) ощущает потребность в тесной связи со своей страной, её историей, традициями и языком. Таким образом, мы видим конфликт между космополитами и теми, кто заботится о своих корнях и привязан к конкретному месту, будь то деревня, город или национальное государство.

Всегда существовало меньшинство, считавшее своим «отечеством» весь мир или хотя бы Европу. Большинство же людей чувствует себя дома только там, где они родились, среди говорящих с ними на одном языке, исповедующих одну религию и ведущих такую же жизнь. На протяжении веков первая категория была относительно небольшой, остальные рождались, жили и умирали в одном и том же месте, исключая массовое переселение народов, которое несколько раз имело место в истории человечества. Один из таких случаев мы, возможно, наблюдаем сегодня.

Конфликт сплочённости и разнородности, противоречия между государством всеобщего благосостояния и массовой миграцией обострил размежевание на людей «где угодно» и «где-то», или, по выражению Александра Девеккьо из Le Figaro, на «осёдлых» и «кочевников»[9]. Глобализация и волна миграции как одно из её проявлений усугубили кризис в Евросоюзе, потому что те, кто может жить, где угодно, не понимают тех, кто хочет быть в конкретном месте. Первые доминируют в политике, экономике и СМИ и ведут себя как либеральные автократы по отношению к тем, кого считают массами. Такое близорукое высокомерие влечёт за собой серьёзные социально-политические издержки. Не преодолев описанных противоречий, Европа не выйдет из нынешнего кризиса.

Рост популизма – симптом уже существующего недуга, а не его причина. Популистские партии и лидеры появляются, потому что в западных обществах нарастает неравенство и углубляется раскол. Либеральные идеи превалируют среди европейских элит, в то время как ценности демократии сегодня всё чаще выражают популистские партии и движения. Французский философ Шанталь Дельсоль справедливо отмечает: «Популисты, что бы кто ни говорил, – реальные демократы, но они не либералы. В то же время универсалистские элиты, в частности в Брюсселе, действительно либералы, но они уже не демократы, потому что им не нравится, когда люди голосуют за ограничение некоторых свобод»[10]. В равной степени прав и Дэвид Гудхарт, который в интервью Le Figaro Vox подчеркнул, что ситуация с Brexit необязательно означает конец демократии, скорее это признак конфликта между двумя концепциями демократии – представительной и прямой, которая в том числе выражается через референдум[11]. Обе имеют как преимущества, так и серьёзные недостатки. Если представительная демократия привела к отчуждению элит от простых граждан, то прямая демократия несёт в себе семена авторитаризма. Но Brexit вызвал хаос не потому, что решение было принято путём референдума как элемента прямой демократии. Причина в общественном недоверии и отчуждённости элит от большинства граждан.

Удача на выборах может отвернуться от популистских партий и движений, их рейтинги пойдут вниз. Но сам феномен никуда не денется, поскольку не исчезнут его причины. Более того, партии мейнстрима всё чаще заимствуют лозунги и политику у популистов. Самый яркий пример – метаморфозы с британскими тори, которые при Борисе Джонсоне перестали быть традиционной консервативной партией. Взяв на вооружение рецепты лейбористов и идеи партии Brexit Найджела Фаража, чтобы привлечь часть их электората, тори превратились в популистскую партию – отчасти левую, отчасти правую[12]. Можно сказать, что Brexit и победа Трампа – триумф популизма над элитизмом (или, если хотите, демократии над либерализмом).

Национальное государство как колыбель демократии и субъект международного права

Современная демократия, то есть власть народа и в интересах народа, возникла и развивалась в рамках национальных государств и кажется неотделимой от них. Экономический либерализм с глобальными неконтролируемыми финансовыми рынками и социальный либерализм, ставящий индивидуума с его интересами и желаниями выше интересов общества, разрушают связи, которые скрепляли общество воедино. В результате они подрывают и национальные государства – колыбель демократии. Поддержка и продвижение многообразия в обществе ведёт к уничтожению многообразия между обществами, организованными в государства. Некоторые общества, особенно на Западе, стали столь разнородными, что удерживающие их социальные связи вот-вот разорвутся. В других, особенно на Востоке и на Юге, попытки навязать социальные модели, заимствованные у Запада, не прижились на враждебной почве, начали уничтожать традиционные институты и, по сути, ведут к коллапсу государств.

Британский политолог Бенедикт Андерсон был не так уж не прав, определяя нации как «воображаемые сообщества», потому что исторические мифы и усилия политических лидеров по созданию нации из разнообразных сообществ играли значительную роль в строительстве государств[13]. Итальянский писатель и политик Массимо Тапарелли Д'Адзельо отмечал в 1861 г.: «Мы создали Италию. Теперь нам нужно создать итальянцев»[14]. Но есть и более важные, основополагающие вещи, без которых невозможно появление нации: общая история, культурные и религиозные традиции, язык, территориальная близость, победы и поражения.

Национализм, формирование национальных государств и развитие демократии шли в Европе рука об руку. Без национализма не возникли бы национальные государства, без национальных государств не было бы демократии, по крайней мере в её нынешней форме. Философ и политический деятель Джон Стюарт Милль, суммируя практику демократических институтов в середине XIX века, писал, что «необходимое условие свободных институтов – совпадение границ государства с границами национальностей», а если люди не чувствуют «общности интересов, особенно если они говорят и читают на разных языках, не может существовать и единого общественного мнения, необходимого для работы представительных институтов»[15]. Спустя сто лет британский дипломат и теоретик международных отношений Адам Уотсон пришёл к выводу, что «самоутверждение среднего класса в Европе имело две формы: требование участия в управлении и национализм» и что «идеи национализма и демократии были связаны»[16].

В отличие от Милля Даниэль Кон-Бендит, лидер студенческого движения 1968 г., размышляя о длительном эффекте тех событий, высказал мнение, что 1968 г. открыл путь к парадигме многообразия. «Для меня это было открытие мышления к принятию различий как объединяющего фактора. Признание различий может объединить нас и придать дополнительную силу обществу»[17]. Сегодня европейские общества кардинально изменились по сравнению со временами Джона Стюарта Милля: они стали гораздо более неоднородными, возросло и принятие этого многообразия. Тем не менее есть различия, которые делают интеграцию невозможной, ведут к параллельному существованию антагонистических субкультур в рамках одного и того же общества, и оно в конце концов попросту теряет свои базовые характеристики. Сегодня, спустя десятилетия, всё больше европейцев боятся оказаться чужаками в собственной стране, городе или деревне, и поэтому они ищут свои корни. Речь идёт не только о неудачниках гиперглобализированного мира, которым важно, где и с кем жить. Многие образованные, успешные, говорящие на нескольких языках люди ценят своё этническое, религиозное и культурное происхождение, являются патриотами своей страны и не забывают своих корней.

Сегодня мы видим, как из-за растущего многообразия обществ два феномена – национализм и демократия (так же, как либерализм и демократия) – демонстрируют скорее негативные, чем позитивные аспекты своих противоречивых отношений. Или они могут быть только негативными? Всё зависит от того, чья точка зрения вам ближе. Национализм, требующий независимости Каталонии от Испании, позитивен или негативен? Чей национализм предпочтительнее: английский, который привёл к выходу (всё ещё) Соединённого Королевства из ЕС, или шотландский, который после провала референдума 2014 г. теперь, в условиях Brexit, требует выхода из состава Британии, чтобы остаться в ЕС? Есть ещё один, более важный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа: может ли демократия вообще существовать без стабильных национальных государств? На этот счёт у меня серьезные сомнения.

В этом отношении тревожный, по моему мнению, но оптимистичный, с точки зрения авторов, сценарий был описан в статье мэра Парижа Анн Идальго и мэра Лондона Садика Хана, опубликованной в Le Parisien и The Financial Times. Констатируя летаргию национальных государств (тут они правы), авторы предсказывают появление в XXI веке мира городов вместо мира империй XIX столетия и национальных государств XX столетия[18]. Это будут Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио и другие агломерации, которые возглавят человечество вместо наций, организованных в государства. Часто можно услышать, что Москва – не Россия, Нью-Йорк – не Америка, Париж – не Франция. Действительно, дальнейшая концентрация элит в крупных городах и игнорирование периферии – верный путь к углублению раскола наций. Но крупные города столкнутся с не менее острыми проблемами и трудностями, чем национальные государства, которые начали из летаргии выходить.

Ещё более утопической выглядит идея мирового правительства, то есть либеральный империализм под именем либерального миропорядка. В международных отношениях идее демократии больше соответствует система баланса сил, когда претензии одной державы на доминирование или гегемонию уравновешиваются одной или несколькими другими державами. Это хорошо понимал известный швейцарский юрист Эмер де Ваттель, который в 1758 г. писал об основах международного права в книге «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов»: «Это знаменитая идея о политическом балансе или равновесии сил. Мы имеем в виду ситуацию, когда ни одна держава не способна доминировать абсолютно, создавая законы для других»[19]. Английский юрист Ласа Оппенхайм писал в знаменитом трактате о международном праве: «Право отмечал может существовать, только если есть равновесие, баланс сил между членами семьи наций»[20]. В этом отношении мир не изменился. Даже сегодня самоуверенность одной супердержавы может сдерживать другая супердержава (или коалиция держав), международное право играет важную роль в этом процессе, но без баланса оно будет беспомощным и просто исчезнет, открыв путь для империалистического права.

Критика либерального империализма

Параллельно с ростом «недемократического либерализма» укреплялся и его аналог в международных отношениях – либеральный империализм, обозначаемый эвфемизмом «либеральный международный порядок». Либеральный империализм, то есть попытки навязать либеральные ценности как универсальные с помощью убеждения или силой, – тревожный сигнал для тех, кто считает ценности коллективизма, исторические традиции, стабильность и национальную независимость не менее (или даже более) важными, чем индивидуальные свободы. Многие авторитетные либеральные авторы, в том числе философы и экономисты, пропагандировали либеральный империалистический порядок. Фридрих фон Хайек, один из влиятельных теоретиков либерализма прошлого столетия, считал, что идея межгосударственной федерации станет «последовательным развитием либеральной точки зрения»[21], а Людвиг фон Мизес, сторонник классического либерализма, выступал за прекращение существования национальных государств и создание «мирового супергосударства»[22]. Израильский автор Йорам Хазони в книге с провокационным названием «Достоинство национализма» справедливо отмечал: «Несмотря на споры, сторонники либеральной конструкции едины в одобрении простого империалистического мировоззрения. Они хотят видеть мир, в котором либеральные принципы закреплены как универсальная норма и навязаны всем странам, в случае необходимости – силой. Они убеждены, что это принесёт всем нам мир и процветание»[23].

В 1990-е гг. в контексте триумфа либерализма Фукуямы многие влиятельные авторы предсказывали крах национальных государств, которые были основными субъектами международного права. Например, японский экономист, бизнесмен и интеллектуал Кэнъити Омаэ и француз Жан-Мари Геэнно, заместитель генсека ООН по миротворческим операциям, написали книги с практически одинаковым названием – «Конец национального государства»[24], [25]. Йорам Хазони отмечает, что «его либеральные друзья и коллеги не понимают: строящаяся либеральная конструкция – это форма империализма», она не способна уважать (не говоря о том, чтобы приветствовать) «отклонение наций, стремящихся сохранить право на собственные уникальные законы, традиции и политику[26]. Любое подобное отклонение воспринимается как вульгарное и невежественное или даже как проявление фашистского мировоззрения»[27]. Он подчёркивает, что после падения Берлинской стены в 1989 г. «западные умы одержимы двумя империалистическими проектами: Евросоюз, постепенно лишающий страны-члены функций, которые традиционно ассоциируются с политической независимостью, и проект американского миропорядка, при котором государства в случае необходимости можно принудить к выполнению норм международного права, в том числе с помощью военной мощи США. Это империалистические проекты, хотя их сторонники не любят использовать это слово»[28].

В защиту международного права стоит сказать, что Вашингтон пытается навязать с помощью военной силы и санкций против непослушных не ту благородную нормативную систему, которая так или иначе работала даже в период холодной войны (в значительной степени благодаря существовавшему балансу сил), а так называемый «основанный на правилах» либеральный миропорядок, то есть порядок, базирующийся на правилах Вашингтона и не имеющий отношения к международному праву. Неслучайно единственная поднимающаяся глобальная империя обвиняет своих оппонентов – Китай и Россию – в попытках построить или восстановить их собственные империи.

Называть Евросоюз империалистическим проектом всё же несправедливо, хотя, действительно, пообещав построить более тесный союз, некое подобие федеративной Европы (и выполняя это обещание), европейские элиты всё больше дистанцируются от устремлений граждан. Очевидно, что европейские общества, в отличие от политических элит, не готовы отправить национальные государства на свалку истории. Тем не менее Европейский союз ещё может укрепить свою стратегическую автономию, особенно в отношениях с Вашингтоном и Пекином. Для этого нужно существенно улучшить отношения с Москвой. В то время как Вашингтон пытается сохранить мировое доминирование и поэтому заинтересован в одновременном сдерживании Китая и России (хотя это опасный и контрпродуктивный план), Европа страдает от дурных отношений с Москвой не меньше, чем Россия. Демонизируя Россию и её политическое руководство, Европа не извлечёт никаких выгод. Нормализация же отношений выгодна Европе не только экономически – она расширит стратегическое пространство для манёвра, даже не создавая европейское супергосударство. Как выразилась французский политолог Каролин Галактерос, «стратегическое сближение ЕС и России добавит Европе дополнительный вес в новых геополитических играх»[29].

* * *

Предложить решение сложно из-за превалирующих конфронтационных подходов: либо мы, либо они. В геополитике это Запад против Китая и России, внутри западных обществ – либералы против популистов (популизм распространяется по Европе, «как проказа», если использовать выражение президента Эммануэля Макрона). Компромисс считается признаком слабости. Однако радикализм хорош в спорте или в искусстве, но в политике он опасен.

Кроме того, в таких вопросах не бывает абсолютной правды. Вот как это сформулировал французский философ Люк Ферри в контексте нынешних кровопролитных конфликтов: «Что бы ни думали узколобые моралисты, правда в том, что многие кровопролитные конфликты в современном мире подобны классической греческой трагедии: противоборствующие стороны представляют собой не добро и зло, правых и неправых, а вполне законные, хотя и отличающиеся претензии. Если бы я был западным украинцем польского происхождения, то, наверное, хотел бы, чтобы моя страна вступила в Евросоюз и даже в НАТО. Но если бы я родился на востоке Украины в русскоговорящей семье, я бы, безусловно, предпочитал, чтобы моя страна была более тесно связана с Россией. Будь я пятнадцатилетним палестинским подростком, разумеется, был бы антисемитом, а будь израильским подростком из Тель-Авива, то ненавидел бы палестинские организации»[30].

Конечно, есть и те, кого можно назвать абсолютным злом, кто заслуживает безоговорочного морального порицания. Но чаще всего в современных конфликтах между странами или внутри них трудно найти абсолютно правых и неправых.

В либеральных демократиях прогрессистам и популистам следовало бы сбавить накал взаимных обвинений и сгладить разногласия, ставшие неприемлемыми во многих обществах. Пока те, кто может жить, где угодно, не поймут и не признают проблемы тех, кто предпочитает быть в конкретном месте, и наоборот, мы будем двигаться к переломному моменту (или к точке невозврата), когда революционная ситуация рискует перейти в революцию или войну. А в геополитике надо стремиться к системе баланса сил, наподобие той, что была выстроена в Европе после Венского конгресса 1815 г., но способной противостоять вызовам XXI века.

СНОСКИ

[1] Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracy. Foreign Affairs, 1997. Vol. 76. No. 6 (November/December). P.22-43.

[2] Rorty R. Achieving Our Country: Leftist Thought in Twentieth-Century America. Harvard University Press, 1997. P. 90.

[3] Dahrendorf R. Acht Anmerkungen zum Populismus [Eight Notes on Populism]. Transit-Europäische Revue, 2003. No. 25. P. 156.

[4] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[5] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[6] Lippmann, W. A Preface to Politics. HardPress Publishing, 2013. С. 98.

[7] Dewey, J. The Public and Its Problems in The Later Works of John Dewey 1925-1953. Vol. 2. Southern Illinois University Press, 1984. P. 364-365.

[8] Goodhart D. The Road to Somewhere: The New Tribes Shaping British Politics. Penguin UK, 2017.

[9] Devecchio A. Recomposition: Le nouveau monde populiste [Reconstruction: A New Populist World]. Serf, 2019. P. 1798.

[10] Delsol C. Populiste, c’est un adjectif pour injurier ses adversaires [‘Populist’ as an Adjective to Hurt Your Ad-versaries]. Le Figaro Vox, 6 September 2018.

[11] Goodhart D. Après le Brexit, le Royaume-Uni ne va pas couler en mer [After Brexit: The UK Will Not Sink]. Le Figaro Vox, 4 October 2019.

[12] Bock-Côté M. Le Multiculturalisme comme Religion Politique [Multiculturism as a Political Religion]. Les éditions du Cerf, 2016. P.291-292.

[13] Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso, 1983.

[14] Tharoor S. E Pluribus, India: Is Indian Modernity Working? Foreign Affairs, 1998. Vol. 77. No. 1. [online]. URL: https://www.foreignaffairs.com/print/node/1069817. Accessed 1 August 2020.

[15] Mill J.S. Utilitarianism. On Liberty: Considerations of Representative Government. Basil and Blackwell, 1993. P. 392-394.

[16] Watson A. The Evolution of International Society. Routledge, 1992. P. 230, 244.

[17] Cohn-Bendit D. Forget 68. Éditions de l’aube, 2008.

[18] Khan S., Hidalgo A. London and Paris Are Leading the Charge to Shape the 21st Century. The Financial Times, 27 June 2016.

[19] Vattel, E. Le Droit Des Gens, Ou Principes de la Loi Naturelle, Appliqués À La Conduite Et Aux Affaires Des Nations Et Des Souverains [The Law of Nations]. Chapter III, §§ 47-48. 1758.

[20] Oppenheim L.F.L. International Law: A Treatise. Vol. I, Peace. London, 1905. P.73.

[21] Hayek F. The Economic Conditions of Interstate Federalism. Foundation for Economic Education, 17 April 2017 [online]. URL: https://fee.org/articles/the-economic-conditions-of- interstate-federalism. Accessed 4 February 2020.

[22] Mises L. von. Liberalism in the Classical Tradition. Cobden Press, 1985. P.150.

[23] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.45.

[24] Ohmae K. The End of the Nation State: How Regional Economics Will Soon Reshape the World. Simon & Schuster, 1995.

[25] Guehenno J.M. The End of the Nation-State. University of Minnesota Press, 2000.

[26] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.43.

[27] Там же. P. 49.

[28] Там же. P. 3-4.

[29] Galactéros, C. Un nouveau partage du monde est en train de se structurer [A New Division of the World] // Figaro Vox, 9 November. 2019.

[30] Ferry L. La Révolution Transhumaniste: comment la technomédecine et l’uberisation du monde boulverser nos vies [The Transhumanist Revolution: How Techno-Medicine and the Uberization of the World Destroy Our Lives]. Plon, 2016. P. 222.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493689 Рейн Мюллерсон

ПРОГРЕССИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

АНАТОЛЬ ЛИВЕН

Профессор Джорджтаунского университета в Катаре. Его новая книга «Изменение климата и национальное государство: взгляд реалиста» («Climate Change and the Nation State: The Realist case») опубликована издательством «Penguin Books» в Великобритании и «Oxford University Press» в США.

ПОЧЕМУ НАЦИОНАЛЬНАЯ МОТИВАЦИЯ НУЖНА ДЛЯ РАЗВИТИЯ И РЕФОРМ

Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооружённых сил, а легитимность в глазах населения, общее признание морального и юридического права государства на власть, исполнение его законов и правил, способность призвать народ идти на жертвы в виде налогов и, если понадобится, к воинской повинности[1]. Не имея легитимности, государство обречено на слабость и крах; или же ему придётся прибегать к жестокости и создавать правление страха. Фундаментальная слабость Европейского союза в сравнении со странами – членами ЕС в том, что в глазах большинства европейцев он так и не добился настоящей легитимности, будучи квазигосударственным образованием.

У легитимности много разных источников. Один из них – просто достаточно длительное существование, создающее впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей. Историк и социолог Макс Вебер называл это традиционной легитимностью. Однако она может быть утрачена, если общество и экономика изменятся так, что государство станет восприниматься как архаичное (именно это произошло с монархией во Франции за несколько десятилетий до Революции).

Ещё один очевидный источник легитимности – эффективность или успех в выполнении задач, которые население считает действительно важными. Некоторые из этих целей неизменны: защита от внешних врагов и сохранение фундаментальной внутренней безопасности были задачами государства с тех пор, как оно впервые появилось в истории. Другие задачи со временем менялись: по крайней мере, на Западе, если не считать некоторые штаты в США, правильное соблюдение религиозных законов больше не является существенной функцией государства.

Одним из важных источников легитимности последние семьдесят лет была демократия, которой объяснялась терпимость к неудачам избранных правительств и согласие меньшинства с волеизъявлением большинства (или даже, как иногда происходит в Соединённых Штатах, согласием большинства с электоральной победой меньшинства, поскольку это допускается Конституцией).

Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе глубокий раскол и власти не добиваются целей, которые население считает жизненно важными. Для этого необходим более глубокий источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм.

За исключением коммунизма в течение его непродолжительного революционного периода, ничто в современной истории не может сравниться с национализмом в качестве источника коллективных действий, добровольных жертв и, конечно, государственного строительства. Другие элементы личной идентичности могут быть важны для каждого человека в отдельности, но они не создают крупных и долговечных институтов[2] (за исключением мусульманского мира, где религия сохраняет сильные позиции).

В России именно возрождение национализма спасло страну от полного краха в 1990-е годы. После того, как в Китае была официально принята новая государственная экономическая стратегия, которую можно охарактеризовать как авторитарный социально-ориентированный рыночный капитализм, именно национализм пришёл на смену коммунизму в качестве идеологии, придающей легитимность государству. Это может сработать и для западных стран, поскольку либеральная демократия не решает главных задач увеличения благосостояния и безопасности для населения в целом. Подобно тому, как в Китае сохраняется коммунистическое государство, но с националистическим содержанием, так и на Западе демократия может сохраниться, если на смену либерализму придёт национализм. По крайней мере, в 2020 г. этот процесс изменения парадигмы идёт полным ходом в некоторых странах ЕС.

Опасения по поводу национализма в последние сто лет объяснялись мнением, будто он порождает войну. Предотвращение мировой войны было главной целью всех либеральных интернационалистских проектов с тех пор, как Иммануил Кант написал в 1795 г. философский очерк «К вечному миру». Казалось, что связь между национализмом и войной доказана раз и навсегда опытом двух страшных мировых войн, а также многочисленными конфликтами меньшей интенсивности в Европе. Лига наций, ООН и Европейский союз, а также другие менее успешные региональные объединения создавались в основном для предотвращения новых мировых войн.

Однако с 1945 г. мир сильно изменился[3]. Количество и масштаб войн между народами значительно уменьшились. Прямое столкновение великих держав стало маловероятным из-за появления ядерного оружия, и если США и СССР смогли избежать ядерной катастрофы, есть все основания полагать, что великим державам XXI века это тоже окажется под силу. Тот факт, что у Пакистана в 1998 г. появилось ядерное оружие, представляется очевидной причиной, почему Индия не отреагировала на теракты пакистанских группировок объявлением войны. В предыдущие эпохи с учётом подавляющего превосходства Индии в обычных вооружениях она была бы почти неизбежной.

После 1945 г. мы стали свидетелями большого числа гражданских конфликтов и восстаний, в которых внешние великие державы иногда принимали участие на той или другой стороне. Более 90% войн за 70 лет были внутренними. В большинстве случаев они являлись следствием слабости и развала государства, которое во многом хирело из-за неспособности сплотить нацию и укрепить в ней государственный национализм (хотя, конечно, нередко эти столкновения провоцировались сепаратизмом и этническим национализмом).

В свете такого подхода связь между национализмом и войной представляется совсем иной, нежели её изображают либеральные интернационалисты.

Более того, после окончания холодной войны, именно либеральные интернационалисты, взяв на вооружение американский империализм, чаще всего разжигали международные конфликты[4].

Национализм, современность и реформы

Помимо проблематики национализма и войны, вера прогрессивной общественности, что размывание таких понятий, как национализм и национальное государство, – позитивная тенденция, опирается на тройное заблуждение: как национализм связан с современным развитием, глобализацией, а также социально-экономическим и культурным прогрессом.

В течение двух веков после Французской революции национальные государства и идеология национализма были предвестниками современного развития сначала в Европе и США, а потом и в остальном мире. «Национальное измерение – неизбежный атрибут современной политической жизни»[5]. Эта связь между национализмом и современностью – главный тезис «конструктивистской» теории национализма, сформулированной историками Эрнстом Геллнером и Эриком Хобсбаумом (и бессознательно разделяемой либеральным истеблишментом и западными СМИ, даже когда они не догадываются о происхождении идеи), хотя её сторонники по-разному оценивают исторические события и социально-экономические конфигурации, породившие современный национализм.

Но, как указывал Том Нэйрн и другие учёные, представители данной школы не задумывались о логическом следствии этой точки зрения. Во-первых, национализм и национальное государство были и остаются «неотъемлемым принципом современности»[6]. Во-вторых, если освящённое религией монархическое правление над раздробленными территориями не могло быть более жизнеспособной формой государственного устройства по политическим или экономическим причинам, тогда единственная возможная альтернатива – политическое устройство, опирающееся на суверенитет граждан, спаянных принадлежностью к одной нации, проживающих на одной исторической территории, объединённых общими национальными чувствами. Это также единственная форма, в которой может быть организована эффективная демократия[7].

Если национализм внутренне связан с идеей современного государства, он неотделим и от конкретных попыток модернизации и усиления государств через экономические, политические, социальные и культурные преобразования. Эта связь особенно очевидна, если посмотреть на реформы, проводимые странами Азии, которые в XIX и XX веках стремились модернизироваться, чтобы защищать себя от империалистических западных держав, добиваясь активной, а не пассивной роли в капиталистической глобализации. Взятие на вооружение капитализма и западных социально-культурных моделей было необычайно болезненным и энергично осуждаемым процессом. Азиатам пришлось отказаться от своих древних культурных традиций, разрушить общественно-политические иерархии и радикально преобразовать всё – от одежды до регулирования отношений между полами.

Помимо культурного шока, эти перемены подвергли простых людей существенным материальным тяготам. Им пришлось платить более высокие налоги для строительства современной инфраструктуры, согласиться с воинской повинностью в армиях нового типа, основанных на массовом призыве, а также оставить свои земельные угодья и переселиться в городские трущобы, чтобы освободить место для нового международного коммерческого земледелия. Нравственные, политические и социально-экономические жертвы были огромны, а теперь, скорее всего, людям также придётся бороться с изменением климата и приспосабливаться к искусственному интеллекту. Поэтому неудивительно, что эти реформы натолкнулись на ожесточённое сопротивление и потерпели неудачу в большинстве стран Азии[8].

Можно уверенно сказать, что реформы прошли успешно лишь в тех странах, где государство смогло мобилизовать сильные националистические чувства, чтобы оправдать необходимые жертвы. В некоторых случаях карта национализма разыгрывалась с большим убеждением и энтузиазмом, дабы укрепить страну перед угрозой иностранного вторжения или господства. Япония – яркий пример успеха подобной стратегии в Азии, равно как и Турция Кемаля Ататюрка в мусульманском мире.

Вопиюще радикальные преобразования, проведённые в эпоху Мэйдзи в Японии с 1860-х гг. и далее, открыто оправдывались и легитимировались необходимостью усилить нацию и избежать участи других стран Азии, ставших жертвой европейского империализма. Как и в Турции, реформы проводились бывшими военными с соответствующим складом ума и характера. Официальный лозунг призывал людей повышать не своё благосостояние, а благосостояние страны: «Обогащайте страну, укрепляйте армию».

«Все усилия в направлении модернизации были явно связаны с главной проблемой повышения благосостояния и силы японского государства, и почти все крупные программы инициировались и продвигались национальным государством во имя достижения чётко сформулированных национальных целей»[9]. В сердце этих реформ и их обоснования лежало распространение обновлённого вида японского национализма через новую массовую систему образования[10]. Однако этот национализм не был создан с нуля, а перестроен и расширен на очень древних основаниях. На самом деле ранее существовавший национализм и Император как общепризнанный (хотя ранее и чисто символический) источник легитимности государства были ключом к успеху всего процесса перемен[11]. В Японии до эпохи Мэйдзи, при Сёгунате Токугава, «Император принимался народом как высший источник всей политической власти… Более того, существовала всеобщая приверженность национальным интересам. Отождествление с Японией как культурой и нацией то и дело всплывало в сознании народа, имея значительный потенциал для его объединения и сплочения перед лицом внешнего врага»[12].

Как писал либеральный японский реформатор 1880-х гг., «цель моей жизни – увеличить национальную мощь Японии. В сравнении с соображениями об укреплении страны вопрос внутреннего управления и того, в чьих руках оно окажется, не имеет никакого значения»[13].

Либеральная капиталистическая реформа в развивающихся обществах Европы XIX века сильно зависела от национализма для своей легитимации[14]. И поскольку либерализм XIX века был внутренне связан с национализмом, разрыв европейского либерализма с национализмом после окончания Первой мировой войны ознаменовал резкий отход от его истоков. И хотя либеральная реформа с целью создания свободного рынка означала снижение власти государства над экономикой, она зависела от государственной власти для сдерживания своих противников[15].

Европейский либерализм начала и середины XIX века невозможен без движений национального «освобождения» и/или преобразований ради укрепления нации перед лицом угрозы имперского доминирования или агрессии других государств. Отец современного либерализма Великобритании Джон Стюарт Милль также тесно увязывал либеральный прогресс с созданием сильных и однородных национальных государств.

Именно национализм был средоточием того, что философ Антонио Грамши впоследствии называл «гегемонией» буржуазных либеральных идей, включая капиталистические экономические реформы в Италии конца XIX века: их принятия большинством населения как разновидности «здравого смысла». Это помогало во все эпохи добиваться согласия большей части населения с правлением и политикой реформ элиты, даже когда эти реформы явно шли вразрез с краткосрочными интересами людей[16]. По словам чешского социолога Хайнца Циглера, «идея нации образует философский фундамент легитимации буржуазного общества. Она гарантирует… легитимность современных структур правления, подразумевая согласие народных масс с новым государством, и является одним из фундаментальных факторов управления процессом, при котором массы встраиваются в политическую расстановку»[17].

Во многих странах Европы либералы XIX века, чтобы протащить крайне болезненные реформы, должны были проявить неприкрытую элитарность (признавая ограничения избирательного права), нередко авторитарность и призвать на помощь национализм, поскольку он был единственной силой, способной достаточно крепко привязать население к либералам для поддержки реформ[18].

Современные либеральные реформаторы в ЕС и других регионах сохраняют элитарность и даже авторитаризм, свойственный их предшественникам XIX века, но забыли про национализм. Элитарно-авторитарное крыло либерализма в полной мере проявило себя в России 1990-х годов. Выставляя напоказ свою приверженность «демократии» перед западной общественностью, либеральная интеллигенция Москвы и Санкт-Петербурга совершенно открыто выражала презрение к простым россиянам. Они называли их «хомо советикус», и в этом термине сквозила почти расовая неприязнь, а отношение действительно напоминало расовую дискриминацию северо-итальянскими элитами консервативно настроенного крестьянства Юга Италии после воссоединения страны или отношение белых элит Латинской Америки к более темнокожим массам своих стран[19].

В последние годы подобное антидемократическое отношение, напоминавшее поведение либералов XIX века, снова возобладало среди либералов Европы и Северной Америки. Так они отреагировали на антилиберальные тенденции, такие как голосование по Брекзиту и массовое движение в поддержку Дональда Трампа. Как и в России 1990-х гг., либералы повели себя достаточно безрассудно, когда, ведя агитацию за себя среди народных масс, выражали им презрение (например, Хилари Клинтон с её разговорами о «безнадёжных»)[20].

Ошибка современных либеральных реформаторов заключалась в непонимании того, что единственный способ, с помощью которого их предшественники XIX века сумели убедить массы согласиться с их правлением и программой, была апелляция к национализму. Эта ошибка была особенно катастрофична в России, если говорить о многих российских либералах 1990-х гг., которые выступили не только как авторы ужасно болезненной программы экономических реформ, но и как апологеты гегемонии США над Россией – не слишком привлекательная предвыборная платформа для большинства российских избирателей. Находясь в России в 1990-е гг., я устал слышать от западных аналитиков и некоторых российских либералов, что российские «западники» XIX века были предтечами и образцом для современных российских прозападных реформаторов, веривших, что Россия должна стать услужливым союзником Соединённых Штатов. Западники XIX века, конечно, верили в либеральные реформы, но по другим причинам. Подобно своим собратьям в Китае и Японии, они считали, что эти реформы необходимы для усиления Российской империи, конкурировавшей с западноевропейскими соперниками. Однако у них не возникало мысли проводить реформы ради того, чтобы Россия стала вассалом Британской империи.

Поведение современных арабских либералов, поддерживающих авторитарное правление из страха перед консервативными массами мусульманского населения и надеющихся на проведение изменений авторитарными методами, полностью соответствует либерализму XIX века. Однако есть мнение, будто они действуют как американские вассалы, и это их ослабляет. Если у военного режима в Египте и была хотя бы призрачная возможность осуществления успешной программы «кемалистской» авторитарной реформы наподобие той, которую Ататюрк провёл в Турции в 1920–1930-х гг., шанс был упущен, когда Анвар Садат заключил мир с Израилем и договорился о том, что Египет будет сателлитом США.

Это проблема реформаторов во всём мусульманском мире, пытавшихся взять на вооружение кемализм в качестве модели для развития общества в своих странах. Радикальные западнические реформы Ататюрка легитимировались не просто национализмом, а победоносным военным национализмом[21]. Он прославился как полководец Османской империи, когда одержал победу над имперскими британскими войсками в Галлиполи. В 1919–1922 гг. националистическая турецкая армия разгромила не только греков и армян, но также и французов[22]. Победив Запад, Ататюрк получил националистическую легитимность для того, чтобы ему подражать.

Это интересный контраст с иранской династией Пехлеви, которая пыталась провести примерно такую же программу реформ, как и Ататюрк (Реза Шах имитировал кемалистов, запретив носить традиционную одежду). Но, поскольку династия сначала была вассалом Британской империи, а затем США, у неё отсутствовала националистическая легитимность, чтобы добиться согласия народных масс с проводимыми реформами.

Как пишет историк Прасенджит Дуара, «современные универсалисты склонны не верить в наделение предлагаемых ими трансцендентных или утопических истин символами и ритуалами священной власти… Но никакие социальные перемены не будут успешны без убедительного символизма и эмоциональной силы, способной вдохновить народ»[23].

В сегодняшнем мире и, возможно, ещё очень длительное время единственной по-настоящему популярной силой, сохраняющей привлекательность, а также дающей возможность перспективного мышления, является национализм. Ислам мог бы то же самое сделать в мусульманском мире, но пока он всё ещё находится в процессе выработки своего отношения к современности. Наверное, за исключением Ирана, где религия сочетается с сильной и древней национальной идентичностью, ислам, похоже, будет ещё долго поглощён внутренней борьбой, а значит, не станет силой, способной сформировать жизнеспособную современную культуру.

Свойство национализма проецировать свою суть на будущее тесно связана с его способностью опираться на прошлое (реальное или воображаемое), то, что профессор Энтони Смит называл «комплексом национальных мифов-символов»[24]. Отчасти этим объясняется способность национализма внушать идею жертвенности и борьбы.

Государственный национализм, иммиграция и интеграция

США всегда были открыты для иммигрантов (до 1960-х гг. в основном европейских) с полуофициальной идентичностью, основанной на лояльности идеологии и Конституции, но не на этнической лояльности (на принятии так называемого «кредо американца»). Конечно, это не сделало американский национализм слабым и «разбавленным». Однако потребовалось чрезвычайно сильное идеологическое и культурное воздействие через систему образования, средства массовой информации и массовую культуру (особенно Голливуд), направленное как на ассимиляцию иммигрантов, так и на их принятие существующим населением. Это не происходит само собой[25].

Термин «американский национализм» появился ближе к концу XIX века и прививался через школы и общественную символику – во многом как способ сплочения общей лояльностью и идентичностью более старого (белого) населения и новоприбывших (белых) иммигрантов. Не будучи реакционной силой, этот национализм был тесно связан с прогрессивным движением, направленным на укрощение дикого капитализма «позолоченного века», создание базовых социальных благ и модернизацию федерального правительства[26]. Этот национализм был фундаментом избирательной программы Теодора Рузвельта, когда тот стремился к переизбранию на пост президента как независимый кандидат, а впоследствии лёг в основу Нового курса Франклина Делано Рузвельта. «Безусловный и безоговорочный патриотизм позволяет американскому кредо просочиться в отношения и поведение иммигрантов, постепенно ориентируя их на ключевые убеждения, определяющие американскую идентичность… Патриотизм предшествует принятию доминирующей политической культуры; американское политическое сообщество принимается до того, как будет усвоен ценностный консенсус сообщества»[27].

Следовательно, было бы ошибкой думать, будто гражданский национализм непременно должен быть мультикультурным. Во-первых, в прошлом гражданский национализм, так же, как и этнический, настаивал на принятии государственного языка в качестве критерия гражданства. Джон Стюарт Милль считается величайшим пророком либерального индивидуализма, при этом он не был сторонником терпимости к разным национальным идентичностям внутри государства: «Свободные институты почти невозможны в стране, где соединены люди разных национальностей. Среди людей, не связанных братскими чувствами, особенно если они читают и разговаривают на разных языках, не может существовать единого общественного мнения, необходимого для работы представительного собрания или правительства».

Как отмечали Уолтер Рассел Мид, Майкл Линд, ваш покорный слуга и другие учёные, для большинства американцев среднего класса принадлежность к американскому сообществу никогда не означала только принятие американских политических ценностей, уважение к конституции и власти закона[28]. Существует целый ряд явных и неявных культурных требований, включая знание английского языка, американский патриотизм, трудовую этику, семью, религиозную веру (хотя со временем менялось представление о том, какой должна быть эта вера) и понимание сокровенных и сложных, но вместе с тем популярных и специфических для американцев ритуалов, таких как бейсбол. И этот подход срабатывал. Белый средний класс Америки успешно прививал свою культуру десяткам миллионов европейских иммигрантов и их потомкам, а сегодня он делает то же самое со многими миллионами азиатов, латиноамериканцев и иммигрантов иной расовой принадлежности.

Поэтому следует признать: в то время как «этнические» нации обычно имели формальные и неформальные средства ассимиляции лиц иной этнической принадлежности, «гражданские» нации примешивали к политическим требованиям культурные[29].

Национализм и социальные блага

С 1870-х до 1940-х гг. создание систем социального обеспечения тесно увязывалось с соображениями национальной безопасности и единства перед лицом вероятного конфликта в будущем и, в частности, с необходимостью набирать большие армии по призыву. Это требовало обеспечения лояльности всех солдат, чтобы им не пришло в голову повернуть оружие против своих офицеров и правителей. И означало необходимость базовых социальных гарантий и медицинского обслуживания для членов их семей[30].

Индустриализация и урбанизация привели к росту озабоченности по поводу физической готовности новобранцев. Такие тревоги вдохновили движение за снижение ужасающего уровня детской смертности в европейских городах конца XIX века[31]. В США импульс в направлении реформ принял форму прогрессивизма, призывающего к «национальной эффективности», и «нового национализма» Теодора Рузвельта, который помог заложить основы для Нового курса, предложенного его родственником Франклином.

Законы, направленные на то, чтобы положить конец самым уродливым формам промышленного капитализма (отмена детского труда, ограничение продолжительности рабочего дня), приняты в 1830-е годы. Однако первая систематическая программа государственного страхования была разработана Отто фон Бисмарком в 1880-е гг. с двумя родственными целями: предотвращение революции и укрепление национального единства[32]. Выступая перед Рейхстагом Германии, Бисмарк сказал: «Я достаточно много прожил во Франции, чтобы понимать, что преданность большинства французов своему правительству… по сути, связана с тем, что большинство получает пенсии от государства»[33].

Спустя десятилетие, по мере того, как Германия всё больше и больше опережала Британию в экономическом отношении, возможность войны с Германией становилась всё более реальной, а общественные волнения и протесты рабочих в Британии нарастали, часть британских интеллектуальных и политических элит начала присматриваться к немецкой модели[34]. В своих мемуарах (написанных после Первой мировой войны) бывший премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж оправдывал либеральный закон о государственном страховании 1911 г. угрозами со стороны других стран и внутренними волнениями, завершив словами: «Были ли мы готовы ко всем ужасающим непредвиденным обстоятельствам?»[35].

«Социальные империалисты» Британии были глубоко эклектичной группой, преимущественно выходцами из империалистического крыла Лейбористской партии. Но они также брали на вооружение мысли фабианских социалистов, включая писателей Герберта Уэллса и, между прочим, Джорджа Бернарда Шоу, идеи консерваторов «единой нации», бывших колониальных администраторов, таких как Лорд Мильнер и Джон Бьюкан, а также дальновидных представителей военной элиты и их союзников, таких как фельдмаршал Фредерик Робертс, Хэлфорд Макиндер и Редьярд Киплинг.

В свободный альянс их объединила вера в защиту Британской империи и убеждённость в высокой вероятности мировой войны, когда единство нации будет испытано на прочность. К этому следует добавить известное профессиональное презрение среднего класса к наследственным аристократам и профессиональным политикам, преобладавшим в британском правительстве, а также глубокий страх перед революцией, классовой враждой и распадом общества.

Стержнем такого мышления была вера в «национальную эффективность» – в то, что британское государство нужно реформировать и наделить дополнительными полномочиями, в том числе правом выстраивать экономику и руководить её развитием[36]. Герберт Уэллс назвал это «мятежом компетентных людей». По мнению Уинстона Черчилля, входившего тогда в либеральное правительство, «Германия организована не только для войны, но и для мира. Мы же не организованы ни для какого стоящего дела, кроме как для партийной политики»[37]. Планы социальных империалистов выходили далеко за пределы социального страхования, охватывая градостроительство, общественное здравоохранение и реформу образования[38].

Во всех западноевропейских странах успех различных программ социального империализма, осуществлённых до 1914 г., находил отражение в необычайной стойкости и самопожертвовании их армий. В то время как неспособность российского империалистического государства обеспечить минимальное социальное благополучие своих граждан во многом способствовала краху сначала армии, а затем государства в 1917 году.

Социальные империалисты в целом верили в необходимость новой управляемой «национальной экономики», более высокого прогрессивного налогообложения для оплаты социальной реформы и военных приготовлений. Они также верили в ограничение свободной торговли для защиты британской промышленности и имперского экономического единства («имперские преференции»). Таким образом, они восстали против ортодоксии свободного рынка, на котором настаивали обе политические партии до отмены Хлебных законов шестьюдесятью годами ранее (законы о пошлине на ввозимое зерно, действовавшие в Великобритании с 1815 по 1846 гг., являлись барьером, который защищал английских фермеров и землевладельцев от конкуренции с дешёвым иностранным зерном – прим. ред.). Интересная параллель с нынешним временем заключается в том, что их мысль развивалась в контексте упадка британской промышленности перед лицом растущей конкуренции на мировом рынке и резкого роста относительной значимости лондонского Сити и финансовых услуг.

В Британии социальный империализм, хоть и под другими названиями, укрепился и, в конце концов, восторжествовал вследствие войн, особенно Второй мировой, когда консерваторы и лейбористы вместе работали в правительстве[39]. В ходе этой войны лейбористы стали глубоко патриотичными людьми, а консерваторы соглашались с жёстким руководством экономикой со стороны государства. Создание Министерства здравоохранения в 1921 г. стало следствием Первой мировой войны. Доклад экономиста Уильяма Генри Бевериджа в 1942 г., заложивший основы государства всеобщего благоденствия после 1945 г., стал следствием Второй мировой. И сам Беверидж во многом мыслил категориями социального империализма[40].

В США тот же импульс, который в Британии породил социальный империализм, привёл к возникновению Прогрессивного движения и к появлению концепции «нового национализма» Теодора Рузвельта и Герберта Кроули, хотя в ней сравнительно меньше внимания уделялось благосостоянию и больше – регулированию капитализма и национальной эффективности.

Подобно британским социальным империалистам, но в отличие от большинства современных социальных реформаторов, деятельность Кроули являлась глубоко националистической. Она была посвящена американским национальным интересам. Государству и населению, особенно иммигрантам и их детям, внушалась новая национальная идея: «Таким образом последствия претворения судьбы нашей американской нации в национальную идею становятся революционными. Когда обетование американской жизни воспринимается как национальный идеал, достижение которого – вопрос искусного и напряжённого труда, следствием этого становится, по сути, отождествление национальной идеи с социальной проблемой»[41].

Сегодня, когда американское общество шатается под ударами расовых и культурных проблем, экономической депрессии и растущего неравенства, ключевой вопрос для будущего Америки: удастся ли снова мобилизовать общее понимание национальной идеи для проведения необходимых реформ? В обозримом будущем геополитическая конкуренция в мире будет в меньшей степени касаться военной силы и в большей – разворачиваться вокруг сравнительной национальной эффективности. Причём судить об этой эффективности придётся не столько с точки зрения экономического роста и технологических возможностей, сколько в терминах общественной солидарности и гармонии. Как и в прошлом, достижение новых форм эффективности будет мучительным и болезненным для крупных и могущественных сегментов общества. И так же, как и в прошлом, выраженный государственный национализм будет необходим для успеха национального строительства.

Данная статья частично основана на новой книге Анатоля Ливена «Изменение климата и национальное государство: доводы реалиста» (Climate Change and the Nation State: The Realist Case). Она опубликована издательством Penguin в Великобритании и типографией Оксфордского университета в США.

СНОСКИ

[1] Perre Manent. A World Beyond Politics? A Defence of the Nation State (translated by Marc LePain, Princeton University Press, Princeton NJ 2006). P. 1.

[2] Другой взгляд – Amartya Sen, Identity and Violence: The Illusion of Destiny (W.W. Norton and Co., New York 2006).

[3] Miller. On Nationality. P. 119; Collier, Exodus. P. 263.

[4] See John J. Mearsheimer. The Great Delusion: Liberal Dreams and International Realities (Yale University Press, New Haven 2018); Walt, The Hell of Good Intentions; Andrew J. Bacevich, Twilight of the American Century (University of Notre Dame Press, Notre Dame IN 2018).

[5] Will Kymlicka. “The Sources of Nationalism”, in McKim and McMahan, Morality of Nationalism. P. 57.

[6] Liah Greenfeld. Nationalism: Five Paths to Modernity (Harvard University Press, Cambridge MA 2013). P. 491.

[7] Nairn. Faces of Nationalism. PP. 65-67; Manent, World Beyond Politics. PP. 51-59.

[8] Tom Nairn. “The Curse of Rurality” in John A Hall (ed), The State of the Nation: Ernest Gellner and the Theory of Nationalism (Cambridge University Press 1998). P.108.

[9] Delmer M Brown. Nationalism in Japan: An introductory historical analysis (University of California Press, Berkeley, 1955). PP. 91, 104.

[10] См. “The Imperial Rescript on Education” (1890) in William Theodore de Bary et al. (eds), Sources of Japanese Tradition, vol. two, part two (Columbia University Press, New York, 2006). PP. 108-110; Barrington Moore, Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord and Peasant in the making of the Modern World (Penguin, London 1966). P. 246.

[11] Kevin M. Doak. A History of Nationalism in Modern Japan: Placing the People (Brill, Boston Mass, 2007). PP. 36-45, 113-126.

[12] James W.White. “State Building and Modernisation: The Meiji Restoration”, in Gabriel A. Almond et al. (eds), Crisis, Choice and Change: Historical Studies of Political Development (Little, Brown and Co., Boston Mass. 1973). PP. 502-503; Sources of Japanese Tradition. PP. 117-118.

[13] Fukuzawa Yukichi, quoted in W.G.Beasley. The Meiji Restoration (Oxford University Press, Oxford 1973). P. 377.

[14] См. Erica Benner “Nationalism: Intellectual Origins” in John Breuilly (ed). The History of Nationalism (Oxford University Press New York 2013). PP. 36-51; James J Sheehan, German Liberalism in the Nineteenth Century (Methuen, London 1982). PP. 274-283.

[15] Immanuel Wallerstein. The Modern World-System IV: Centrist Liberalism Triumphant, 1789-1914 (University of California Press 2011). P. 9.

[16] Barrington Moore, op cit. P. 493. Eugen Weber. Peasants Into Frenchmen: The Modernisation of Rural France 1871-1914 (Chatto and Windus, London 1977).

[17] Heinz Ziegler. Die Moderne Nation (Tuebingen 1931), quoted in Tibi, op cit. P. 33.

[18] Francesco Trinchero. Quoted in Nelson Moe, The View from Vesuvius: Italian Culture and the Southern Question (University of California Press, Berkeley 2002). P. 145. For the authoritarian and military character of Italian liberalism after unification, see Moe, op cit. PP. 126-183; Dennis Mack Smith, The Making of Italy 1796-1870 (Macmillan, London 1968). PP. 371-394. For the Bronte revolt and its suppression, see Lucy Riall, Under the Volcano: Revolution in a Sicilian Town (Oxford University Press, Oxford 2013).

[19] Francesco Trinchero. Quoted in Nelson Moe, The View from Vesuvius: Italian Culture and the Southern Question (University of California Press, Berkeley 2002). P. 145. По поводу подхода российских либералов к массам см. Lieven, Tombstone of Russian Power. PP. 153-155.

[20] См. Chua, Political Tribes. PP. 161-173; Mounk, People Versus Democracy. P. 10.

[21] О кемалистской идеологии и реформах Ататюрка см. Sevket Pamuk. “Economic Change in Twentieth Century Turkey”, Cambridge History of Turkey, volume IV (Cambridge University Press, Cambridge, 2008) pages 266-300; Hugh Paulton, Top Hat. Grey Wolf and Crescent: Turkish Nationalism and the Turkish Republic (Hurst and Co., London 1997). PP. 92-129; Carter Vaughn Findley. Turkey, Islam, Nationalism and Modernity (Yale University Press, New Haven CT 2010); William Hale. The Political and Economic Development of Modern Turkey (St Martin;s Press, New York 1981).

[22] См. Hasan Kayali. “The Struggle for Independence” and Andrew Mango, “Ataturk”, in Resat Kasaba (ed), The Cambridge History of Turkey. PP. 112-146, 147-174; Nicole and Hugh Pope. Turkey Unveiled: Ataturk and After (John Murray, London 1997). PP. 50-69.

[23] Prasenjit Duara. The Crisis of Global Modernity: Asian Traditions and a Sustainable Future (Cambridge University Press, New York 2014). P. 282.

[24] Anthony D. Smith. Nationalism and Modernism (Routledge, London 1998). PP. 181-187.

[25] См. Anatol Lieven. America Right or Wrong: An Anatomy of American Nationalism (second edition, Oxford University Press, New York 2012). PP. 37-46; Will Kymlicka. “The Sources of Nationalism”, in McKim and McMahan. P. 58.

[26] См. Herbert Croly. The Promise of American Life (1909, reprinted with an introduction by Franklin Foer, Princeton University Press, Princeton NJ 2014); Richard Hofstadter, The Progressive Movement, 1900-1915 (Spectrum, New York 1963), Sean Dennis Cashman, America in the Gilded Age: From the Death of Lincoln to the Rise of Theodore Roosevelt (New York University Press, New York 1984). PP. 354-380.

[27] John C. Harles. Politics in the Lifeboat: Immigrants and the American Democratic Order (Westview Press, Boulder, CO 1993). P. 100.

[28] Walter Russell Mead. Special Providence: American Foreign Policy and How It Changed the World (Knopf, New York 2001). PP. 226-237; Lieven, America Right or Wrong. PP. 37-46; Lind. PP. 270-274, 285-287.

[29] Michael Walzer, in Charles Taylor (ed). Multiculturalism and the Politics of Recognition (Princeton University Press, Princeton NJ 1994). P. 101; Kymlicka, Politics in the Vernacular.

[30] Michael B. Katz. In the Shadow of the Poorhouse: A Social History of Welfare in America (Basic Books, New York 1986), quoted in Skocpol, op. cit. page 24.

[31] Bernard Semmel. Imperialism and Social Reform: English Social-Imperial Thought, 1895-1914 (Allen and Unwin, London 1960). PP. 12-16, 209. Michael B. Katz. In the Shadow of the Poorhouse: A Social History of Welfare in America (Basic Books, New York 1986); Theda Skocpol. Protecting Soldiers and Mothers: The Origins of Social Policy in the United States (reprinted Harvard University Press, Cambridge Mass 1995). For these fears in Britain, see Anna Davin, “Imperialism and Motherhood”, in Frederick Cooper and Ann Laura Stoler (ed), Tensions of Empire: Colonial Cultures in a Bourgeois World (University of California Press, Berkeley 1997). PP. 87-151.

[32] Gerhard A Ritter. Social Welfare in Germany and Britain (Berg Publishers, Leamington Spa, 1986); David Blackbourn and Geoff Eley. The Peculiarities of German History (Oxford University Press New York 1984), pa91-94; Gordon Craig. Germany 1866-1945 (Oxford University Press, Oxford 1981). PP. 150-152; Albin Gladen. Geschichte der Sozialpolitik in Deutschland (Steiner Verlag, Stuttgart 1974). PP. 1-85; Hans-Ulrich Wehler. Bismarck und der Imperialismus (1969, reprinted KiWi Bibliothek Cologne 2017). P. 459.

[33] Quoted in Hans-Ulrich Wehler. The German Empire 1871-1918 (Berg Publishers, Dover NH 19850. P. 132.

[34] См. E.P.Hennock. “The Origins of British National Insurance and the German Precedent, 1880-1914”, in W.J.Mommsen (ed). The Emergence of the Welfare State in Britain and Germany 1850-1950 (Routledge, London 1981). PP. 84-106; George Dangerfield. The Strange Death of Liberal England, 1910-1914 (reprint Transaction Publishers, London 2011). PP. 219-221.

[35] David Lloyd George. War Memoirs, quoted in Semmel, op. cit. P. 245.

[36] G.R. Searle. The Quest for National Efficiency Study in British Politics and Political Thought, 1899-1914 (Blackhall Publishing, London 1999).

[37] Quoted in Hennock. P. 88.

[38] См. Sidney Webb. Twentieth Century Politics: A Policy of National Efficiency (Fabian Tract no.108, 1901, London); George Bernard Shaw, Fabianism and Empire: A Fabian Manifesto (Grant Richards, London 1900); Benjamin Kidd. Individualism and After (Herbert Spencer Lecture 1908, reprinted Cornell University Library 2009); Karl Pearson. Social Problems: Their Treatment, Past Present and Future (University of London Press, London 1912); Alfred Milner. The Nation and the Empire (Constable, London 1913); George Dangerfield. The Strange Death of Liberal England 1910-1914 (Serif reprint, London 2012); John Buchan. A Lodge in the Wilderness (1906, republished independently London 2018).

[39] См. Richard Titmuss. “War and Social Policy”, in Titmuss, Essays on ‘The Welfare State’. Reprinted Policy Press, London 2018). PP. 44-53.

[40] “Social Insurance and Allied Services”, report by Sir William Beveridge to Parliament, November 1942, at https://sourcebooks.fordham.edu/mod/1942beveridge.asp; Sir William H. Beveridge. The Pillars of Security; and other wartime essays and addresses (reprinted Routledge, London 2015); Sir William H. Beveridge. Full Employment in a Free Society (reprinted Routledge, London 2015). For the role of the Second World War in driving health and social welfare reforms in Japan, see “War and Welfare”.

[41] Там же.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493688 Анатоль Ливен

РОЖДЁННЫЕ ПАНДЕМИЕЙ

ОКСАНА СИНЯВСКАЯ

Заместитель директора Института социальной политики Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

СТАНУТ ЛИ КОРОНАВИРУС И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС РОДИТЕЛЯМИ НОВОЙ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА?

Нет никакого смысла рушить старую систему,

если взамен неё ты не можешь предложить лучший мир…

Знания требуют перемен в сознании,

но никто не любит пересматривать своё ограниченное видение мира.

Бернар Вербер. Завтрашний день кошки, 2017

Пандемия коронавируса 2020 г. – событие глобального значения, достаточно масштабное для того, чтобы изменить философию социальной роли государства или по меньшей мере ослабить доминирование устаревшей неолиберальной модели.

Драматичность изменений в обыденной жизни, обрушившихся на нас за последние месяцы, так и подталкивает к тому, чтобы воскликнуть: «Мир уже никогда не будет прежним!». Мы наблюдаем, как во многих странах во имя спасения человеческих жизней правительства вводят режимы изоляции, останавливают деятельность целых секторов экономики и направляют значительные ресурсы на поддержку бизнеса и населения. Впервые здоровье граждан стало вопросом национальной безопасности, и это серьёзное основание надеяться на то, что государства задумаются, как подготовиться к похожим стрессам в будущем.

Государственная активность, казалось бы, контрастирует с неолиберальной риторикой последних десятилетий, когда социальные государства сравнивались с «дырявым ведром», через которое утекают деньги налогоплательщиков, «раздутые» социальные расходы рассматривались как подрыв стимулов работать и инвестировать[1]. В этом контексте неудивительно, что, начиная с 1980-х гг., всё более настойчиво звучали призывы сократить социальные расходы как главный тормоз экономического развития и переложить ответственность за благосостояние с государства на население. А правительства консерваторов, наиболее яркими представителями которых были Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, проводили реформы, направленные на приватизацию не только государственных компаний, но и социальных программ, ужесточение критериев адресности и необходимости предоставления социальной помощи, сокращение охвата, включая государственные гарантии в здравоохранении.

В условиях пандемии те самые социальные государства, закат которых предрекали ещё двадцать-тридцать лет назад, выступают в роли макроэкономического стабилизатора – эдакой подушки безопасности, не только защищающей людей, но и спасающей экономику от краха. По данным Всемирного банка, к середине июня 2020 г. те или иные антикризисные меры социальной защиты были приняты в 195 странах[2]. По сравнению с 20 марта 2020 г. количество таких стран выросло более чем в четыре раза, а число принятых в ответ на пандемию мер социальной защиты – увеличилось в десять раз, превысив тысячу. Объём денежных выплат населению в среднем в мире составляет около 30% месячного ВВП – варьируя от 21% в странах с доходами выше среднего до 47% в низкодоходных странах. Ради поддержки пострадавших секторов экономики и доходов населения богатые страны распаковывают стабилизационные и резервные фонды, увеличивают государственный долг, бедные – наращивают долг внешний.

Означает ли это, что закончилась эпоха торжества неолиберализма с его критическим отношением к социальным функциям государства и реформами, направленными на сокращение социальных расходов? Можно ли ожидать, что пандемия окажет такое же трансформирующее влияние на социальное развитие, каким было в своё время воздействие Второй мировой войны? Последняя привела в 1942 г. к появлению знаменитого доклада лорда Уильяма Бевериджа и расцвету универсальных социальных государств в развитых странах Европы и за её пределами.

Социальное государство как антикризисный управляющий

Ответ на первый вопрос, на мой взгляд, с высокой вероятностью отрицательный. Когда угроза массовой гибели граждан отступит, а экономические трудности, наоборот, обострятся, во имя спасения государственных бюджетов и экономики правительства многих стран вновь заговорят о необходимости урезать социальные расходы, ужесточая доступ к социальным программам, сокращая размеры пособий и повышая их адресность. Радикальность этого разворота во многом будет зависеть от докризисного уровня развития страны и того, насколько эффективно ей удалось справиться с коронавирусом.

Подобная схема разворачивалась в ходе финансового кризиса 2008–2009 годов. Именно тогда социальные государства впервые столь последовательно, в том числе на международном уровне, исполнили роль «антикризисного управляющего» для быстрой стабилизации экономики[3]. Расширение социальных расходов, пусть и не такое значительное как сейчас, затронуло страны не только с высоким, но и со средним уровнем дохода. Была увеличена поддержка наиболее уязвимых слоёв населения через инструменты социальной помощи, облегчён доступ к пособиям по безработице, в ряде стран – к программам субсидирования неполной занятости, повышен уровень минимальной заработной платы, расширены активные программы на рынке труда и тому подобное[4].

В ноябре 2009 г. Международная организация труда выпустила Глобальный пакт о рабочих местах[5], подчёркивающий важность для преодоления кризиса политики, направленной на создание рабочих мест и поддержку доходов населения, для преодоления кризиса. Созданные до 2008 г. социальные программы позволили странам легче справиться с кризисом[6]. И тем не менее уже в 2010 г., с появлением первых признаков того, что кризис удалось преодолеть, страны вернулись к политике фискальной консолидации и сокращению социальных расходов[7]. Причём это сокращение затронуло не только наиболее развитые страны, но и страны со средним и низким уровнем развития. Поскольку нынешний спад, по прогнозам МВФ, окажется намного глубже и продолжительнее кризиса 2008–2009 гг., необходимость «затянуть пояса» будет, видимо, стоять более остро.

Вопреки распространённым представлениям о том, что кризис «обнуляет» прежние договорённости и создаёт пространство для радикальных общественных преобразований, меры быстрого реагирования на полные неопределённости ситуации кризиса, как правило, опираются на действующие решения и программы[8]. Например, в США, где рынок труда отличается гибкостью, а социальные программы фокусируются на адресной поддержке бедных, и в 2008–2009 гг., и сейчас принимаются решения, облегчающие получение пособий по безработице и увеличивающие благосостояние лиц с наименьшими доходами.

В странах континентальной Европы, наиболее типичным (и богатым) представителем которой является Германия, антикризисные социальные меры опираются на существующие программы социального страхования и направлены на сохранение неполной занятости посредством субсидирования зарплат. В условиях пандемии подобные программы поддержки занятости с высокими уровнями компенсации зарплаты – до 60–90% – введены в большинстве стран ЕС и в Великобритании.

В скандинавских странах, например, в Швеции и Дании и в кризис 2008–2009 гг., и сейчас наряду с программами сохранения занятости фокус направлен на активные действия на рынке труда, включая облегчённый доступ к субсидируемому образованию для взрослых («народные школы») и переобучению. В России привычной является категориальная модель социальной поддержки (в кризис 2008–2009 гг. объектом помощи были пенсионеры, в настоящее время – семьи с детьми) и «адресная», на основе регулярно пересматриваемых списков пострадавших отраслей и системо-образующих предприятий, помощь бизнесу через снижение налогов и страховых платежей.

При этом меньше новых мер по поддержке населения принимается в Германии и скандинавских странах. Созданные там социальные государства с множеством программ, охватывающих все слои населения и позволяющих поддерживать достойный уровень жизни в различных обстоятельствах, не нуждаются в экстраординарных мерах в условиях кризиса. А чем слабее было социальное государство до начала пандемии (и особенно – если оно отсутствовало), тем больше решений приходится принимать в авральном режиме, отвечая непосредственно на кризис.

Могут ли пандемия и кризис стать родителями новой модели социального государства?

Итак, наиболее вероятный сценарий ближайшего будущего – опора на действующие подходы в социальной политике и краткосрочное увеличение социальных расходов. А сразу по завершении острой фазы пандемии – реформы, направленные на сокращение социальных обязательств. Но, несмотря на такой весьма вероятный «регресс» в бюджетных расходах, наиболее трансформирующее влияние нынешний кризис, скорее всего, окажет на страны, где до начала пандемии социальные программы отсутствовали или имели ограниченный охват. Для них важны, во-первых, осознание, что меры поддержки населения могут использоваться в целях экономической политики, а во-вторых, опыт разработки и реализации программ. На приобретённые административные компетенции можно будет опираться в дальнейшем.

В богатых странах, обладающих зрелым социальным государством, изменения, скорее всего, будут минимальны и, по крайней мере, не все из них связаны с пандемией. С одной стороны, это следствие инерционности самих социальных программ, охватывающих практически всё население, – многие обязательства, например, в пенсиях или долговременном уходе, выданы на несколько десятилетий вперёд; выплаты при наступлении определённых жизненных ситуаций давно стали частью индивидуальных и семейных стратегий. С другой стороны, пандемия – как любое чрезвычайное событие – непредсказуема. А социальные государства имеют дело с предсказуемыми на макроуровне и относительно массовыми рисками, ставшими актуальными при переходе к индустриальному обществу, – такими, как безработица или утрата трудоспособности в результате болезни, инвалидности или старости.

Не случайно, источниками создания или трансформации социальных государств становятся вызовы, растянутые во времени: вначале – индустриализация, изменившая характер труда и семейный уклад, сейчас – старение населения и очередное изменение характера занятости, вызванное технологической революцией и развитием сектора услуг. Знаменитый доклад лорда Бевериджа 1942 г., повлиявший на облик послевоенных социальных государств, был ответом не столько на события Второй мировой войны, сколько на повторяющиеся ситуации экономической турбулентности – после Первой мировой, затем в Великую депрессию и, наконец, во Вторую мировую войну[9]. Их следствием становилась массовая безработица и потеря доходов широкими слоями населения.

Как справедливо отмечает профессор Фрэнсис Каслз, новые институты создаются тогда, когда есть уверенность в том, что обстоятельства, при которых эти институты будут востребованы, повторятся в будущем[10]. Следовательно, если появятся веские основания считать, что нынешняя пандемия с нами надолго или вспышки болезней, подобные COVID-19, будут регулярно повторяться в будущем, это может стать катализатором изменений в системе здравоохранения и социальной защиты. Источником трансформации в средне- и долгосрочной перспективе способна выступить и сама пандемия, если она существенно изменит контекст, в котором действуют нынешние социальные государства.

Социальные вызовы пандемии и посткоронавирусное будущее

Первый, лежащий на поверхности, вызов, с которым столкнулись большинство развитых стран, обусловлен неспособностью систем здравоохранения справляться с быстро распространяющейся вирусной инфекцией. С одной стороны, на протяжении десятилетий здравоохранение в этих странах перестраивалось на работу с пациентами всё более старшего возраста и их хроническими неинфекционными заболеваниями (сердечно-сосудистыми, эндокринными, онкологическими и прочими). В этом мире большинство опасных инфекций было побеждено, и потребность в эпидемиологах и инфекционистах закономерно упала. С другой стороны, под влиянием неолиберальных идей здравоохранение на протяжении последних тридцати лет неуклонно коммерциализировалось и оптимизировалось, да и сокращение социальных расходов после кризиса 2008–2009 гг. в наибольшей степени коснулось именно здравоохранения[11].

Пандемия побуждает реформировать действующие системы здравоохранения, направляя туда больше, чем прежде, средств.

В условиях более высокой вероятности повторяющихся инфекций, характер и точное время прихода которых трудно предсказать, очевидно, что система здравоохранения должна стать более гибкой, способной быстро перестраиваться и перераспределять ресурсы. Одним из инструментов медицины будущего станут, по-видимому, информационные технологии, позволяющие как создавать единые информационные системы, объединяющие все уровни здравоохранения, так и развивать телемедицину – дистанционное предоставление медицинских услуг, актуальность которого возрастает в условиях эпидемий.

Кроме того, системам здравоохранения стареющих стран придётся развивать два направления: эпидемиологическое и связанное с возрастзависимыми хроническими неинфекционными заболеваниями. Высокая смертность людей с коронавирусом от осложнений, ассоциированных с разнообразными хроническими заболеваниями, ставит под сомнение эффективность сложившейся в конце XX века модели увеличения продолжительности жизни. В нынешних условиях уже недостаточно поддерживать жизнь людей с нарастающими проблемами здоровья. Важно научиться отодвигать начало этих заболеваний и сохранять здоровье граждан до как можно более преклонного возраста. Поэтому появившееся менее трёх десятилетий назад направление антивозрастной медицины, занимающейся выявлением, превенцией и коррекцией возрастзависимых заболеваний, может получить мощный импульс к развитию.

На этом пути наибольшие опасности подстерегают страны, которым пандемию удалось преодолеть без большого числа смертей. В этом случае возникает большой соблазн, не углубляясь в профессиональную диагностику факторов, способствовавших такому развитию событий, поверить, что система здравоохранения, выстоявшая под напором коронавируса, не нуждается в реформировании. Излишняя фокусировка на показателях смертности от коронавируса способна обесценить вторичные потери от пандемии – масштабы ухудшения качества жизни и состояния здоровья людей, не получивших вовремя медицинскую помощь в связи с другими болезнями из-за того, что все ресурсы здравоохранения были брошены на борьбу с вирусом.

Однако самая главная проблема, которую обнажила эта пандемия, связана с высокой социальной ценой неравенства. Казалось бы, перед лицом вируса равны все, что подтверждают случаи заболевания среди политиков, известных актёров, спортсменов, представителей шоу-бизнеса и других элитных слоёв общества. Однако это скорее исключения, не меняющие общего правила: низшие слои общества больше подвержены рискам заразиться, не получить вовремя надлежащее лечение и умереть, это очевидно. И чем выше уровень доходного и имущественного неравенства в стране, чем селективнее в ней охват социальными программами и медицинскими услугами, тем, скорее всего, эти различия будут более выраженными, о чём свидетельствуют, например, последние данные из США.

Причин здесь несколько. Во-первых, высокое экономическое неравенство, как правило, сопровождается значительным неравенством в плане здоровья и смертности. Разность социальных статусов зачастую прослеживается с детского возраста[12]. И естественно, что по мере взросления хронических заболеваний у людей с низким социальным статусом будет больше.

Во-вторых, представители нижних слоёв чаще заняты в сфере обслуживания и персональных услуг: они работают в общественном питании, торговле, курьерами, таксистами, помощниками по хозяйству, сиделками, нянями и так далее. Следовательно, в период эпидемии они либо продолжили работать, подвергая себя высокому риску заразиться, либо потеряли единственный источник дохода. Поскольку зачастую их работа осуществляется неформально, то доступность для них медицинских услуг и социальных выплат во многом зависит от того, насколько готово их замечать государство.

В результате общество, допускающее существование такого острого неравенства, скорее всего, заплатит высокую цену за выход из кризиса, порождённого пандемией. Большим числом смертей и, скорее всего, глубоким социальным и экономическим кризисом. Столкновения на расовой почве в США – не только отражение традиционно сложных межрасовых отношений, но и проявление социального конфликта, обусловленного высоким неравенством и снижением возможностей социальной мобильности для представителей низших слоёв населения. Исследования Дэвида Груски и других социологов показывают, что рост неравенства в развитых странах в последние десятилетия привёл к снижению межпоколенческой социальной мобильности, в том числе – в значительной мере – и в Соединённых Штатах[13].

Неравенство усугубляет негативные последствия пандемии, а пандемия становится источником дальнейшего углубления неравенства. Качество жизни в период карантинных мер несравнимо выше в верхних социальных группах, где люди имеют и просторное, часто загородное, жильё, и сбережения, и возможности дистанционной занятости, и выше вероятность того, что пожилые представители верхушки общества не окажутся в тех домах престарелых, где старики массово заражаются и умирают.

Коронакризис показал, как легко и внезапно может быть нарушена работа целых секторов экономики – индустрии развлечений, общественного питания, туризма, аиаперевозок и так далее. Восстановление деловой активности, прежде всего в секторе услуг, займёт не один год. И это значит, что определённая часть людей окажется без работы. Под удар попали многочисленные нестабильные и плохо оплачиваемые рабочие места в сфере обслуживания, предполагающие непосредственный личный контакт с клиентами. Те, кто вернутся в этот сектор, будут трудиться в более тяжёлых условиях. Нестабильность их занятости может ещё больше ограничить возможности их детей не повторить судьбу родителей и подняться выше по социальной лестнице. И, напротив, профессионалы из непострадавших в кризис секторов, имеющие возможность работать дистанционно, сохранили заработную плату даже в период карантина.

Вместе с тем спровоцированный пандемией массовый переход к дистанционной занятости только на первый взгляд открывает работникам больше возможностей.

С высокой вероятностью он усугубит тенденцию ухудшения условий труда и повышения его интенсивности за счёт стирания грани между работой и отдыхом.

Если XX век сопровождался прогрессом в сфере защиты права на отдых и его достижением был переход к восьмичасовому рабочему дню, то XXI век возвращает нас к истокам раннего капитализма: современные средства связи, обеспечивая постоянную доступность человека, нарушают его личное пространство и по сути уничтожают право на отдых: за право включать в рабочее время задачи, связанные с организацией личной и семейной жизни, высококвалифицированный пролетариат «новой экономики» расплачивается тем, что работает уже не только вечерами или ночами, но и в выходные дни и во время отпуска.

Пандемия и её последствия потенциально могут стать источником межпоколенческих конфликтов. С одной стороны, есть лежащее на поверхности противоречие между рисками тяжёлого течения коронавируса и смертности от него у людей старшего возраста и экономическими потерями от карантина у трудоспособных поколений. С другой стороны, хотя это и менее очевидно, благосостояние пожилых людей также неразрывно связано с ситуацией на рынке труда и трудовыми доходами. Сокращение рабочих мест и зарплат означает меньше поступлений в пенсионный фонд и бюджеты и, соответственно, меньше возможностей поддерживать прежние выплаты для стариков. И ещё большие проблемы для развития дополнительных социальных программ, направленных на повышение качества их жизни – социальное обслуживание и уход, инициативы по созданию дружественной среды и тому подобное. В условиях возросшей конкуренции за рабочие места и под видом заботы о здоровье пожилых может произойти усиление проявлений возрастных стереотипов – эйджизма, которое ограничит возможности этой социальной группы трудиться.

В поисках новой справедливой модели социального государства

Уязвимость огромного числа людей перед социальными и экономическими последствиями пандемии спровоцировала дискуссию о необходимости вернуться к идее универсальной социальной защиты, охватывающей неформально занятых и прекариат. Вновь зазвучали голоса в поддержку универсального безусловного базового дохода – инструмента, который ещё недавно был предметом активных дискуссий в контексте смягчения последствий новой технологической революции.

Однако пока к этой подкупающей своей простотой концепции остаётся много вопросов, ответы на которые могут иметь различные последствия с точки зрения влияния на благосостояние и неравенство, мотивацию людей и соответствие представлениям о социальной справедливости. Например, в какой степени он будет дополнять, а в какой замещать существующие социальные программы? И какие из них? Что станет источником его финансирования? В какой степени он будет поддерживать перераспределение ресурсов в пользу наименее обеспеченных и защищённых, а в какой – направлять ресурсы тем, кто и без них живёт неплохо? Большой риск увлечения концепцией базового дохода состоит в том, что он подаётся как универсальная таблетка от всех болезней современных социальных государств. Тогда как растущее разнообразие обществ и индивидуальных жизненных траекторий требует, напротив, разнообразия ответов и многообразия социальных программ.

Социальные государства XX века, сформировавшиеся как ответ на вызовы индустриализации и социально-экономических потрясений первой половины прошлого столетия, заложили основу новых взглядов на права граждан, социальную справедливость и роль государства. Стандарты условий труда и относительно низкая дифференциация заработков в промышленности были залогом стабильной работы институтов социального страхования. В 1950–1960-е гг. женщины в большинстве развитых стран были мало представлены в сегменте оплачиваемой занятости, а в странах социалистического блока, поддерживавших женскую занятость, ещё существовало старшее поколение женщин – «бабушек», готовых нести на своих плечах не только хозяйство и воспитание детей, но и уход за больными родственниками. Это позволяло социальным государствам в большей степени фокусироваться на монетарных инструментах поддержки, приоритетом которых было, во-первых, перераспределение доходов в пользу наименее обеспеченных, а во-вторых – сохранение доходов граждан в случае болезни, безработицы, инвалидности или старости.

Во многом сложившаяся в то время модель социальной справедливости нашла отражение в работах американского философа Джона Ролза[14], описывавшего ситуацию справедливого неравенства как такую, которая не ущемляет права наименее обеспеченных и, более того, позволяет увеличить их благосостояние. Второй принцип справедливости Ролза относится к обеспечению равенства возможностей при занятии должностей, что, по сути, требует равенства возможностей в образовании для всех граждан независимо от уровня их благосостояния. Идеи Ролза описывают причины существования многих сложившихся на тот момент институтов социальных государств. Прежде всего, программ, гарантирующих определённый минимум доходов всему населению, и программ социального страхования, участие в которых приобретает смысл в условиях «завесы неведения».

Однако модели социальной справедливости и социальные институты, адекватные условиям семидесятилетней давности, не соответствуют новым рискам и потребностям современных обществ. Изменения затронули все сферы. Здесь и гендерная революция в публичной сфере, и меньшая распространённость и стабильность браков, подрывающая возможности семьи нести бремя ухода за детьми и стариками, и проблема бедности в ситуации потери трудового дохода единственным родителем, и меньшая стабильность занятости и заработков, и распространение нестандартных условий занятости, и большая поляризация занятости в секторе услуг, чем это имело место в промышленности, и старение населения, заставляющее задуматься о будущем пенсионных систем, а одновременно – о важности производительности труда в условиях стареющей рабочей силы. Пандемия и следующий за ней экономический кризис не изменили ни одно из этих условий – напротив, лишь усугубили проблему ограниченности «хороших» рабочих мест и стабильной занятости.

В этом контексте идеи нобелевского лауреата Амартии Сена о том, что социальная политика в конечном счёте должна способствовать расширению возможностей (capabilities) людей, становятся актуальными не только для бедных, но и для богатых стран[15]. Социально справедливое государство XXI века не просто перераспределяет ресурсы в пользу бедных, но создаёт условия, при которых снижаются риски потери занятости и дохода[16].

В европейских странах движение к этой модели социальной справедливости началось около двадцати лет назад. В настоящее время новая парадигма социальной политики получила название «государства благосостояния, основанного на социальных инвестициях» (social investment welfare state). В основе – представление о том, что программы, создающие возможности для трудоустройства и роста производительности труда, способствуют экономической устойчивости государства. Таким образом, социальное государство из бремени превращается в ресурс экономического развития.

Социальные государства, действующие в парадигме социальных инвестиций, развивают направления, позволяющие создавать и сохранять человеческий капитал – всеобщее здравоохранение, образование, программы образования и профессиональной подготовки на протяжении всей жизни. Наряду с этим они создают поддерживающие занятость инструменты в виде отпусков по уходу за детьми, развития дошкольного образования, создания системы долговременного ухода. В социальной защите они опираются на инструменты социального контракта, обусловливающего получение социальных выплат с трудоустройством. Получение пособий, хотя и увязанное с занятостью, не стигматизируется. Это не наказание, а поддержка благосостояния семей.

Приверженность парадигме социальных инвестиций объясняет реакцию европейских государств на пандемию. Центральный элемент их антикризисных программ связан с тем, чтобы, с одной стороны, поддержать доходы людей в период карантина, а с другой – максимально сохранить их возможности вернуться на прежние рабочие места по его завершению. Некоторые государства при этом рассматривают ещё и возможности предложить тем, кто всё-таки потеряет работу, перспективу переобучения.

И здесь мы возвращаемся к вопросу о том, где и в какой степени коронакризис способен стать источником появления новых взглядов на социальную политику и трансформации социальных государств. Большинство социальных последствий пандемии находятся в русле вызовов, ранее стоявших перед социальными государствами, но в какой-то мере делают их проявления ярче. Поэтому изменения, скорее всего, затронут прежде всего здравоохранение. В остальном они продолжат следовать концепции социальных инвестиций, уже доказавшей свою эффективность.

Для всех стран возможность использовать социальные программы в качестве ответа на чрезвычайный вызов пандемии – важный аргумент в пользу их сохранения, развития и шире – признания социальных функций государства важным инструментом решения экономических и политических проблем. И в этом видится значимое на глобальном уровне и в долгосрочной перспективе следствие пандемии.

Наибольшая неопределённость сохраняется в отношении будущих траекторий социального развития средних по доходу стран, включая Россию. Их бюджеты зачастую не позволяют им иметь такие универсальные по охвату и уровню выплат или качеству услуг программы, которые существуют в богатых странах. Значительные масштабы неформальной занятости тормозят создание или разрушают программы социального страхования. Но для преодоления ловушки среднего уровня развития именно этим странам нужны дополнительные усилия, направленные на повышение качества человеческого капитала, выравнивание возможностей широких слоёв населения, которое невозможно без снижения избыточного и неправомерного неравенства. Одним из наиболее успешных инструментов достижения этих целей выступает модель социальной политики, основанная на парадигме социального инвестирования. Однако по-прежнему открыт вопрос о том, насколько для руководителей и населения этой группы стран очевидно, что следование неолиберальной парадигме маленьких социальных государств и максимального перекладывания ответственности за формирование благосостояния на плечи граждан и их семей тормозит их будущее экономическое развитие и выступает фактором политической нестабильности. Сейчас самое подходящее время для того, чтобы будущее государства стало основанием для критического отношения к неолиберальному шаблону, который по-настоящему выгоден только его создателям.

Прогрессивный национализм

Анатоль Ливен

Фундаментальная слабость Европейского союза в сравнении со странами – членами ЕС в том, что в глазах большинства европейцев он так и не добился настоящей легитимности, будучи квазигосударственным образованием.

Подробнее

СНОСКИ

[1] Lindbeck, A. (1986). Limits to the welfare state. Challenge, 28(6), 31–36. Offe, C. (1982). Some contradictions of the modern welfare state. Critical Social Policy, 2(5), 7–16.

[2] Gentilini, U., Almenfi, M., Orton, I., & Dale, P. (2020). Social Protection and Jobs Responses to COVID-19. [Электронный ресурс]. URL: https://openknowledge.worldbank.org/handle/10986/33635

[3] Starke, P., Kaasch, A., Van Hooren, F., & Van Hooren, F. (2013). The welfare state as crisis manager: Explaining the diversity of policy responses to economic crisis. The Palgrave Macmillan.

[4] Verick, S., & Islam, I. (2010). The Great Recession of 2008-2009: Causes, consequences and policy responses (IZA Discussion Paper No. 4934). Bonn, Germany: Institute for the Study of Labor (IZA).

[5] Глобальный пакт о рабочих местах: согласованность политики и международная координация. Международное бюро труда. [Электронный ресурс]. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—ed_norm/—relconf/documents/meetingdocument/wcms_116834.pdf

[6] Verick, S., & Islam, I. (2010). The Great Recession of 2008-2009: Causes, consequences and policy responses (IZA Discussion Paper No. 4934). Bonn, Germany: Institute for the Study of Labor (IZA).

[7] Van Kersbergen, K., Vis, B., & Hemerijck, A. (2014). The Great Recession and Welfare State Reform: Is Retrenchment Really the Only Game Left in Town? Social Policy & Administration, 48(7), 883–904.

[8] Starke, P., Kaasch, A., Van Hooren, F., & Van Hooren, F. (2013). The welfare state as crisis manager: Explaining the diversity of policy responses to economic crisis. The Palgrave Macmillan.

[9] Hemerijck, A. (2020). Correlates of Capacitating Solidarity. Housing, Theory and Society, 1–11.

[10] Castles, F. G. (2010). Black swans and elephants on the move: the impact of emergencies on the welfare state. Journal of European Social Policy, 20(2), 91–101.

[11] Lucchese, M., & Pianta, M. (2020). The Coming Coronavirus Crisis: What Can We Learn? Intereconomics, 55, 98–104. Navarro, V. (2020). The Consequences of Neoliberalism in the Current Pandemic. International Journal of Health Services, Vol. 50(3), 271–275.

[12] Case, A., & Deaton, A. (2020). The Epidemic of Despair: Will America’s Mortality Crisis Spread to the Rest of the World. Foreign Aff., 99, 92. Deaton, A. (2003). Health, income, and inequality. National Bureau of Economic Research Reporter: Research Summary. Retrieved August, 15, 2009. Lynch, J. W., Smith, G. D., Kaplan, G. A., & House, J. S. (2000). Income inequality and mortality: importance to health of individual income, psychosocial environment, or material conditions. Bmj, 320(7243), 1200–1204.

[13] Chetty, R., Grusky, D., Hell, M., Hendren, N., Manduca, R., & Narang, J. (2017). The fading American dream: Trends in absolute income mobility since 1940. Science, 356(6336), 398–406. Mitnik, P. A., Cumberworth, E., & Grusky, D. B. (2016). Social mobility in a high-inequality regime. The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science, 663(1), 140–184.

[14] Ролз, Д. (2010). Теория справедливости. ЛКИ.

[15] Сен, А. (2004). Развитие как свобода/Пер. с англ. под ред. и с послеслов. РМ Нуреева. М.: Новое Издательство.

[16] Hemerijck, A. (2020). Correlates of Capacitating Solidarity. Housing, Theory and Society, 1–11.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493687 Оксана Синявская

ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Мы диалектику учили не по Гегелю.

Бряцанием боёв она врывалась в стих,

когда под пулями от нас буржуи бегали,

как мы когда-то бегали от них.

Владимир Маяковский. Во весь голос

Когда происходит нечто неожиданное и странное, очевидцы недоумённо спрашивают друг друга: «Что это было?». Сейчас, глядя на развитие международных событий, впору вопрос перефразировать: «Что это будет?».

Пандемия нанесла внезапный удар по причинно-следственным связям. Причины примерно понятны, но до конца не ясны. Следствия туманны и всё менее линейны. До такой степени, что возникает сомнение: стоит ли вообще докапываться до причин, чтобы понять результаты? Либо, наоборот, попробовать от них максимально абстрагироваться, чтобы не пускаться по привычному, но теперь уже ложному следу? Ибо в новой реальности стереотипы особенно обманчивы – каждый состоит из многих элементов, которые как-то взаимодействуют друг с другом, вступая в сложные диалектические связи. Конец истории, оказывается, может иметь и другое значение – не венец исторического процесса по Гегелю/Фукуяме, а пересмотр самих исторических событий и конструирование прошлого заново в зависимости от текущей необходимости.

Минувшее лето знаменовалось неравномерным выходом из всеобщего ступора, а также осознанием того, что изменения будут глубокими и протяжёнными. Бурный всплеск социально-политической активности обозначил не направление перемен, а скорее возможный масштаб потрясений. Будут ли они по-настоящему трансформирующими или похожими на пластическую операцию по изменению внешнего облика общества – это ещё предстоит узнать.

Текущий номер открывается статьёй Оксаны Синявской с анализом того, насколько встряска-2020 повлияла на восприятие социальной политики в ведущих странах мира. Вывод скорее скептический: хотя вопиющие проблемы дали себя знать практически везде, переосмысление откровенно либерального подхода к вопросам неравенства и экономической справедливости вовсе не гарантировано. Анатоль Ливен отчасти развивает эту тему, но под другим ракурсом. Общепризнанное в последнее время укрепление роли государства возвращает в политическую повестку феномен национализма, считавшийся до недавнего времени почти бранным словом. Без него, однако, полагает автор, невозможен устойчивый социальный прогресс. Рейн Мюллерсон размышляет о том, как казавшиеся неразрывно связанными понятия «либерализм» и «демократия» расходятся – либеральный подход всё чаще вступает в противоречие с демократическими принципами. А Василиса Бешкинская и Алексей Миллер подробно разбирают празднование 75-летия Победы в России. Форс-мажорные обстоятельства выявили много интересных моментов в том, как меняется государственная политика в сфере памяти и идентичности и как общество на это реагирует.

Америка – в центре внимания по многим причинам. Пандемия спровоцировала массовые выступления, которые перетекли в избирательную кампанию. Леонид Фишман считает нынешний социально-политический кризис в США проявлением их весьма специфической общественной культуры, укоренённой в религиозном сектантстве. Участники нашего круглого стола Илья Матвеев, Сергей Ушакин и Александр Филиппов проводят исторические параллели – на что похожи события со сносом памятников и массовым обличением расистского и колониального прошлого. Общее мнение – трясёт изрядно, но кардинальных изменений ждать не стоит. А перекомпоновка нарративов в пользу более современной версии становится такой же нормой в истории, какой она уже давно стала в культурологии. Александр Лукин предполагает, что кампания против расизма может превратиться в очередной инструмент американской политики глобального доминирования. Александр Кули и Дэниел Нексон пишут о том, что США пора привыкать к безвозвратному уходу эпохи гегемонии, который означает необходимость смены политики.

Отдельный блок посвящён военно-стратегическим вопросам, которые, понятное дело, всегда с нами. Виктор Мураховский сравнивает военный баланс эпохи холодной войны с тем, что есть сейчас, и приходит к выводу, что международные неприятности будут носить совсем иной характер, чем в прошлом. Илья Крамник рассматривает конкретный вопрос – состояние флотов ведущих держав, в особенности то, как на эту сферу повлиял нынешний кризис. Андрей Фролов оценивает влияние пандемии на мировой ВПК. Дмитрий Стефанович отправляется в космос, тем более что космический аспект глобальной безопасности сейчас в центре внимания российско-американских переговоров по стратегической стабильности (того, что от них осталось). Глеб Маслов и Роман Устинов анализируют эффективность работы МАГАТЭ, на долю которой всегда выпадали деликатные задачи, а теперь, когда международные институты обеспечения безопасности трещат по швам, тем более. Андрей Баклицкий удивляется парадоксам иранской ядерной сделки, которая вроде бы ещё есть, а вроде бы – уже нет. С последним блоком перекликается рецензия на нашумевшую книгу Джона Болтона, который быстро пронёсся по политическому небосклону, оставив яркий шлейф именно в стратегической тематике.

Предчувствия по поводу дальнейшего развития событий в мире весьма разнообразные – всё только начинается. Радость во всём этом у нас одна – по нашей части материала будет несметное количество, скучать не придётся вовсе. Гарантируем.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493686 Федор Лукьянов

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова перед студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО по случаю начала учебного года, Москва, 1 сентября 2020 года

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Александр Владимирович,

По традиции мы встречаемся здесь 1 сентября. Даем совместный старт новому учебному году. Конечно, направляем особые наши поздравления первокурсникам, которые поступили в очень серьезной и конкурентной борьбе, о чем ректор А.В.Торкунов сейчас подробно рассказал. Из года в год МГИМО подтверждает свою репутацию. Конкурс здесь самый серьезный в Российской Федерации, и качество тех, кто пополняет ряды студентов, всегда вызывает огромное уважение и восхищение.

В этом году, несмотря на коронавирус, приемная кампания прошла прекрасно. Мы наблюдали, как и в онлайн-режиме и в других форматах, все необходимые процедуры были обеспечены. О результатах А.В.Торкунов сейчас упомянул. Они впечатляют.

На днях Анатолий Васильевич отметил свой очередной юбилей. Что было особенно отрадно, в этот день очень много говорилось о традициях МГИМО, нашей истории, о людях, которые здесь работают и учатся. Поэтому у меня нет нужды лишний раз много говорить в адрес родного института. Хотел бы еще раз поздравить А.В.Торкунова с его прекрасной датой. Как вам известно, Президент Российской Федерации В.В.Путин подписал Указ о награждении ректора МГИМО А.В.Торкунова Орденом за заслуги перед Отечеством 2-й степени. Я думаю, в этом символично проявляется не только признание его личных заслуг, но и заслуг в том, что касается деятельности университета.

А.В.Торкунов сказал, что для университета главный камертон – это работодатель в лице МИД России. Хотя, если брать чистую статистику, конечно же, из выпускников каждый год в МИД попадает незначительная часть. Она, может быть, исчисляется десятками, порой, цифра приближается к сотне. Гораздо больше людей идут на работу в другие структуры: в правительственные ведомства, частный бизнес, журналистику. Образование богатое и дает возможность прекрасного выбора профессии по душе. Еще раз скажу, качество этого образования гарантирует, что при желании в любом выбранном деле можно достичь очень больших успехов.

Как вам известно, мы выбирали дипломатию в тот период, когда выбирать было легче. Наверное, было меньше искушений по сравнению с количеством факультетов, которые сейчас функционируют в МГИМО. У нас было 4 факультета. Мы выбрали дипломатию, поэтому я каждый год говорю здесь о дипломатии. Учитывая, что вы поступили все-таки в институт международных отношений, не хочу много рассказывать о ситуации в мире. Если вы здесь, значит, следите за этой ситуацией, интересуетесь ею.

Очень коротко скажу, что уже не первый год ситуация в мире характеризуется переходом к новой, более демократичной и справедливой, многосторонней системе, которая должна в гораздо большей степени учитывать те перемены, которые за последние десятилетия произошли в мире. Перемены, прежде всего, заключаются в том, что все проблемы становятся трансграничными, одинаково затрагивающими все страны. Проблемы становятся такими, от которых ни одна страна в одиночку укрыться не сможет. Коронавирус лишнее тому подтверждение, не говоря уже о международном терроризме, наркотрафике, других формах организованной преступности, проблемах климата и многое другое.

Еще одна проблема, с которой сегодня нам приходится сталкиваться – это нежелание многих стран, прежде всего отдельных западных государств во главе с США, признать объективную реальность формирования в нашем мире новой системы отношений, когда появились новые центры силы. Китай и Индия – достаточно назвать эти две страны как локомотивы экономического роста. А если брать Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) в целом, то он наиболее быстрорастущий. С появлением экономического могущества, конечно же, приходит и финансовая мощь, а с этим и политическое влияние. Попытки игнорировать эту реальность, не дать сформироваться таким отношениям, которые в полной мере уважительно учитывали бы эти новые достижения многих стран мира, я считаю недальновидно и опасно. Что получается? Наши западные коллеги почти полтысячелетия задавали тон в мировых делах, контролировали экономику через колониальные завоевания, обеспечивали безбедное и роскошное функционирование своих элит за счет вывоза из колоний природных ресурсов. За эти 500 лет, конечно же, многое произошло. Даже после того, как колониальная система разрушилась, отношения «учителя и ученика», «хозяина и помощника» все-таки в значительной степени сказывались на менталитете западных политиков. Они до сих пор отказываются признавать необходимость вести дела на равных, признавать многополярную и полицентричную реальность. Пытаются удержать свое доминирующее положение теперь уже не за счет естественных созданных ими механизмов экономического доминирования, а за счет применения уже совсем нелегитимных методов. Это санкции, прямая интервенция и много другое, что мы сейчас наблюдаем практически ежедневно в отношении многих государств.

Там, где не получается с наскока подчинить своей воли ту или иную страну, создается то, что называется «пространством хаоса», который они рассчитывают видеть управляемым хаосом. Жизнь показывает, что управлять хаосом невозможно. Началось это еще в 1999 г. в бывшей Югославии, потом были Ирак, Ливия, Сирия и другие страны Ближнего Востока. Всем известен печальный пример того, что было сделано на Украине. Сейчас непростые времена переживают наши белорусские соседи. Мы свою позицию очень четко изложили. Президент России В.В.Путин говорил об этом откровенно. Мы будем руководствоваться международным правом, теми обязательствами, которые существуют между Российской Федерацией и Республикой Беларусь. Конечно, хотим, чтобы белорусам самим была предоставлена возможность решить свои проблемы без какого-либо вмешательства извне.

Мы видим искушения многих западных государств как соседей, так и стран, которые находятся далеко за океаном – имею в виду США и Канаду – навязать некие подходы к преодолению нынешней ситуации в Республике Беларусь. На эти подходы реагирует Президент Беларуси А.Г.Лукашенко. Считаем, что необходимости в каких-либо навязчивых посреднических услугах нет. Президент Беларуси предложил конституционную реформу. По нашей общей оценке, это и есть та форма, в которой вполне можно организовать диалог с гражданским обществом и которая должна позволить обсудить все вопросы, волнующие ту или иную часть белорусских граждан. Я могу потом, когда будем уже интерактивно общаться, дополнительно прокомментировать эту тему, если будут у вас вопросы. Сейчас хотел бы завершить свое вступление тем, что мы, выступаем за более демократичный и справедливый миропорядок, неуклонное соблюдение Устава ООН, против попыток подменить международное право некими правилами, на которых должен быть основан миропорядок. Это сейчас новая идея наших западных стран. Они изобрели термин «порядок, основанный на правилах». Правила меняются от случая к случаю в зависимости от того, что в том или ином случае нужно нашим западным коллегам. Создаются коалиции единомышленников, как правило, из числа западных стран, также они «вручную» выбирают партнеров из других регионов, которые послушны нашим западным коллегам. В своем кругу договариваются создать то какое-то «партнерство против безнаказанности в сфере применения химического оружия», то «партнерство по обеспечению кибербезопасности» и «по наказанию тех, кто вмешивается в киберпространство с неблаговидными целями», то какое-то «партнерство по защите прав человека». Все это делается в далеко не универсальном формате, а в узком кругу тех, кто не будет спорить с западными инициаторами этих затей. Потом правило, которое складывается вокруг той или иной темы, декларируется универсальным, и от всех требуют его соблюдать. А те, кто не соблюдает сформированные в узком кругу постулаты, против них объявляются санкции. К сожалению, Евросоюз вслед за США все больше и больше идет по пути санкционного давления. Внутри ЕС выработали решение о создании механизмов введения санкций за вторжение в киберсферу с преступными целями (как они считают), по правам человека и еще по каким-то вопросам. Эти санкции нелегитимны с точки зрения международного права, как нелегитимны любые односторонние санкции. Тенденция такая просматривается. «Мы – Запад, Евросоюз, НАТО – знаем, как надо жить на этой Земле». Все остальные должны прислушиваться.

Посмотрите, какие заявления делают про ситуацию в Белоруссии Генеральный секретарь НАТО Й.Столтенберг, представители Евросоюза, западные лидеры, которые оказались во главе ОБСЕ. Нравоучения, произносимые тоном, который не допускает даже сомнений в том, что это должно быть воспринято всеми, как руководство к действию. Это уже, в общем-то, от отсутствия элементарных дипломатических навыков, по большому счету, это уже неэтично не только с дипломатической, но и с общечеловеческой точки зрения. Мы это видим и обращаем на это внимание.

Например, наши французские и германские коллеги в прошлом году объявили, что они создают партнерство в защиту мультилатерализма, то есть многосторонности. Многосторонность, наверное, дело хорошее. Мы всегда выступаем за то, чтобы проблемы решались не через односторонние подходы, а через коллективные – многосторонние. Почему те, кто хочет отстоять многосторонность, выдвигают эту инициативу за рамками самой многосторонней и универсальной ООН? Непонятно. Они даже не пытались. В ООН, кстати говоря, Россия вместе с большой группой стран наших соседей и стран Азии, Африки, Латинской Америки, продвигает партнерство в защиту принципов Устава Организации Объединенных Наций. Это, наверное, то самое движение, которое требуется, чтобы обозначить свою приверженность принципам многосторонности.

Тем не менее, критикуя то, что мы видим в действиях наших западных партнеров, ряда других стран по проблемам, которыми предпочли бы решать на основе международного права, поиска баланса интересов, а не через одностороннее давление, не ограничиваемся критикой. Мы выдвигаем позитивную повестку дня. Она, как я уже говорил, заключена в необходимости все-таки вернуться к истокам: уважать принципы Устава ООН, помнить о том, что ООН родилась 75 лет назад на руинах Второй мировой войны, родилась благодаря Победе в Великой Отечественной и во Второй мировой войне, благодаря Победе, которую ковали страны разных социально-политических и идеологических систем. Союзники в той войне объединились ради Победы над общим врагом. Они поднялись выше разногласий, разделявших их в годы, предшествовавшие Второй мировой войне. Об этом уже много раз говорилось. Считаю, что сегодня ситуация в мире, конечно, не такая кровопролитная, как та, что сложилась в ходе Второй мировой войны, но рисков гораздо больше и они не менее серьезные. Я упомянул терроризм, наркопреступность, которая ежегодно уносит огромное количество людей. Давайте не будем забывать и о рисках распространения оружия массового уничтожения. Сейчас США практически разрушили всю систему сдерживания в сфере контроля над вооружениями, они доктринально внедряют в свою практическую деятельность принципы, которые, по сути дела, понижают порог применения ядерного оружия. На все на это накладывается стремление преступных террористических и прочих группировок получить доступ к ядерным технологиям, а также к технологиям создания и использования других видов оружия массового уничтожения (химическое или биологическое). Нам, я считаю, преступно разбегаться по «национальным квартирам», «хлопать дверьми», заявлять о том, что с такой-то страной «вообще общаться не буду, пока она не выполнит ультиматум». Мы все это наблюдаем.

Смотрите, какие сейчас существуют проблемы не только в отношениях между Россией и США, но и в отношениях между США и КНР.

Мы за то, чтобы искать компромиссы, балансы интересов. Именно на выработку консенсусов нацелены такие организации, в которых участвует Россия – СНГ, ОДКБ, ЕАЭС, БРИКС, ШОС. Признанием новых реальностей стало создание «Группы двадцати», в которой представлены страны БРИКС, т.н. «семерка» и ряд других ведущих государств развивающихся регионов современного мира. В «Группе двадцати» продолжается очень важная работа. Сейчас, по сути дела, это единственная площадка за пределами ООН, где, все без исключения ведущие экономические страны представлены и, где поставлена общая цель – договариваться. Этой логике не хватает многим другим форматам, в которых наши западные партнеры работают.

Мы продвигаем повестку дня, которая должна помочь преодолеть сохраняющиеся проблемы в международных делах через сотрудничество. Оно может быть только равноправным, основанным на учете озабоченностей друг друга, нацеленным, еще раз подчеркну, на выработку баланса интересов. Сформировали свое видение продвижения к гармонии в мировых делах. Если говорить об экономических проблемах, то мы убеждены (и это отражено в инициативе Президента России В.В.Путина) в необходимости двигаться к созданию Большого Евразийского партнерства, которое было бы открыто для экономического и гуманитарного сотрудничества для всех стран Евразии, включая членов ЕАЭС, ШОС, Европейского союза, АСЕАН. У нас общий огромный континент с огромными богатствами и не использовать это Богом данное преимущество было бы, конечно, весьма неосмотрительно. Это долгосрочная цель. Это процесс, который исторически, я убежден, будет воспринят всеми странами нашего континента.

В ближайшей перспективе считаем принципиально важным, чтобы постоянные члены СБ ООН реализовали свою ответственность в соответствии с Уставом ООН и провели саммит, на котором можно было бы, реализуя полномочия этих пяти стран, заложенных в Уставе ООН, рассмотреть пути кардинального «оздоровления» ситуации в сфере безопасности в глобальном масштабе. Все страны «пятерки» в ответ на это предложение Президента России В.В.Путина откликнулись позитивно. Надеюсь, как только коронавирусная ситуация позволит, такой саммит состоится. Он должен, конечно, проходить в очном формате.

Давайте перейдем к интерактиву.

Вопрос: Вы затронули сегодня очень много тем. В том числе Вы говорили о том, как важно решать проблемы совместно, коллективно с учетом того, что они становятся трансграничными. Порой они затрагивают не просто какие-то заокеанские дела, а наших партнеров по СНГ. Многократно отмечалось, в том числе и Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, что именно СНГ является приоритетным направлением для нашей внешней политики. Как Россия может помочь в разрешении карабахского кризиса между Республикой Армения и Азербайджанской Республикой?

С.В.Лавров: Россия участвует в международных усилиях по созданию условий для урегулирования различных кризисов и конфликтов, в том числе это касается нагорно-карабахского урегулирования, для рассмотрения которого в свое время была создана Минская группа ОБСЕ. Сопредседателями в этой группе сейчас являются Россия, США и Франция. Туда входят еще несколько стран, в том числе Белоруссия, Германия, Италия, Швеция, Финляндия, Турция. По решению этой группы сопредседатели – Россия, Франция и США – наделены полномочиями повседневной работы для того, чтобы создавать необходимую атмосферу, в которой стороны сами смогут найти общеприемлемые договоренности.

Я это особо подчеркиваю, мы не занимаемся написанием сценариев решения проблемы. Мы создаем условия для того, чтобы они сами между собой могли договориться. Последние 18 лет прорабатывались первые такие документы между сторонами. Сделано немало. Там сформулированы принципы, которые отражают положения Устава ООН и Хельсинкского Заключительного акта совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также те конкретные параметры, которые необходимо согласовать для того, чтобы это урегулирование состоялось. Я не буду сейчас вдаваться в детали.

За последнее время произошло несколько инцидентов, в том числе в районе Карабаха, а в июле этого года и на границе между Азербайджаном и Арменией. Эти инциденты, конечно же, очень серьезно повысили напряженность и не сыграли позитивной роли для формирования правильной атмосферы усилиями сопредседателей.

Во время этого кризиса я общался по телефону с моим армянским и азербайджанским коллегами. Новый министр иностранных дел Азербайджана был у нас с визитом на прошлой неделе. С министром иностранных дел Армении я еще раз поговорил по телефону. У нас есть ощущение, что обе стороны заинтересованы в том, чтобы сейчас ситуация успокоилась и возобновились встречи, которые представители сопредседателей (Россия, Франция, США) организуют в регионе, когда они посещают Баку и Ереван, потом обмениваются своими оценками и готовят встречи министров иностранных дел Армении и Азербайджана со своим участием. На определенных этапах, когда есть надежда на конкретные позитивные сдвиги проводятся саммиты Президентов Азербайджана и Армении.

Россия – одна из наиболее активных участниц этого процесса, поскольку помимо тройки сопредседателей мы еще продвигаем свои посреднические усилия по созданию благоприятных условий для диалога сторон в национальном качестве. Несколько раз приглашали министров иностранных дел Армении и Азербайджана к нам в страну. Были и встречи на уровне Президентов трех стран – России, Армении и Азербайджана.

Этот вид работы – наш вклад в общие усилия сопредседателей. Никогда свои двусторонние шаги не противопоставляем деятельности «тройки» – России, США и Франции. Всегда, когда мы проводим такие трехсторонние встречи – Россия, Азербайджан, Армения – мы приглашаем сопредседателей для того, чтобы они получили по завершении этих встреч всю необходимую информацию.

Наша линия опирается на тот комплекс документов, который был наработан почти за 18 лет. Есть т.н. Мадридские принципы, есть обновленные версии документов, которые были одобрены сторонами в качестве основы для дальнейшей работы. Эти документы депонированы в секретариате ОБСЕ.

Мы сейчас наблюдаем, как в условиях некоего застоя звучат голоса о том, что надо отказаться от этих документов и начать с чистого листа, а то и вообще запустить какой-то план «Б». Мы считаем, что это будет большой ошибкой. Убеждены в том, что наработанное за эти годы должно оставаться в основе наших дальнейших усилий.

Я не буду в деталях описывать, что там согласовано в предварительном порядке, это достаточно конфиденциальная часть работы. Но могу вас заверить, что там есть развязки, которые позволят обеспечить справедливость и для армянских представителей, и для азербайджанских.

Вопрос: В недавнем времени Конгресс США одобрил ряд дополнительных санкций против судов и компаний, участвующих в строительстве «Северного потока-2». Как Вы оцениваете правомерность этих санкций? Свидетельствуют ли они об утрате интереса США к развитию трансатлантического партнерства, либо же они являются актом дружбы по отношению к странам Европейского союза?

С.В.Лавров: В своем вступительном слове я уже касался проблемы односторонних санкций. Любые односторонние санкции нелегитимны. Легитимными являются только санкции, которые вводит Совет Безопасности ООН. Все остальное – это попытки подрывать международное право, подрывать принципы Устава ООН, которые заключаются в необходимости коллективно выстраивать работу по решению любых проблем.

В случае с «Северным потоком-2» совершенно откровенно имеют место методы нечистоплотной конкуренции. Американцы открыто заявляют, что «Северный поток-2» необходимо прекратить, потому что он нарушает энергетическую безопасность Европы и, что для ее обретения Европа должна покупать сжиженный природный газ у США. При этом стоимость американского СПГ гораздо выше, нежели стоимость газа, который будет поступать по новому трубопроводу на европейский континент.

Подобные заявления аррогантны, они показывают полное неуважение США к своим союзникам. В Германии и в ряде других стран Евросоюза уже отреагировали на это. На днях Канцлер Германии А.Меркель, выступая после очередного совещания Евросовета, подтвердила, что «Северный поток-2» – это сугубо коммерческий проект, он не может быть разменной монетой в каких-то политических играх. Мы такую позицию разделяем. Что касается отношений в Евроатлантическом сообществе и оценки намерений США в отношении этого сообщества – это дело тех, кто расположен по обе стороны Атлантики. Я комментировать евроатлантические дела не буду, а то меня еще обвинят в том, что я вмешиваюсь в эту ситуацию. Мне этого не хочется.

Вопрос: Я хотел бы спросить Вас о ситуации, которая сложилась сегодня в Республике Беларусь. Как Вы считаете, какие пути решения данного конфликта есть на сегодняшний день? Какую позицию должна занять Россия? Какие действия предпринять для стабилизации ситуации в таком важном для России государстве, как соседняя Республика Беларусь?

С.В.Лавров: Мы уже говорили об этом, когда я делал свое вступительное слово. Об этом не раз высказывался Президент Российской Федерации В.В.Путин, в том числе в своем недавнем интервью каналу «Россия-1». У нас позиция очень простая и четкая. Мы убеждены, что белорусский народ имеет все возможности самостоятельно эту проблему решить. Есть вопросы, которые необходимо обсуждать, это очевидно.

Мы считаем недопустимым в современном мире попытки выступать неким судьей, выносить свои приговоры и исполнять их путём введения санкций и прочих угроз, как это пытаются делать наши западные коллеги. К сожалению, эти повадки проявляются в ЕС, в том числе у соседей Белоруссии, которые хотят затянуть всех членов ЕС на свою жесткую антилукашенковскую платформу. Мы знаем, что это вызывает серьезный дискомфорт у стран, считающихся «старой Европой», понимающих необходимость действовать сбалансированно, у которых грубое, откровенное вмешательство во внутренние дела любого государства всё-таки вызывает дискомфорт. Они, например, требуют, как и американцы, поляки, литовцы, другие прибалты, чтобы руководство Республики Беларусь согласилось на посредничество ОБСЕ.

Я разговаривал с Действующим председателем ОБСЕ, Премьер-министром Албании Э.Рамой, с Министром иностранных дел Швеции (Швеция будет следующим Председателем в ОБСЕ), они хотели вдвоём наладить такой процесс. Звонили нам, пытались через нас донести до белорусского руководства необходимость пойти на такое посредничество. Мы поинтересовались, почему ОБСЕ не поехала наблюдать за выборами в Республику Беларусь, когда она получила приглашение? Они заявили, что приглашение пришло поздно. На самом деле, оно пришло за месяц до проведения выборов. В ОБСЕ не существует никаких требований, согласно которым нужно приглашать наблюдателей на выборы больше чем за месяц. Там не указано никаких параметров. Единственное обязательство – приглашать международных наблюдателей. А для того, как это приглашение сделать, есть национальные законы и собственное видение ситуации, что Беларусь и сделала. Все эти вымыслы, что нужно приглашать за два месяца, содержатся в методичках, разработанных самой ОБСЕ в лице своего Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Если посмотреть на штатный состав этого Бюро, там 99% - это граждане ЕС и НАТО. Мы вместе с нашими партнерами по СНГ с 2007 года продвигаем в ОБСЕ предложение о том, чтобы превратить ОБСЕ в нормальную организацию, где будут понятные критерии для всех видов деятельности, включая критерии, которыми необходимо руководствоваться, организуя наблюдение за выборами. Западные страны категорически отказываются даже обсуждать подобные вещи. Мы также предложили обсудить, согласовать и одобрить устав организации, потому что ОБСЕ называется организацией, а устава у нее до сих пор нет.

Весь пафос наших западных партнеров, защищающих ОБСЕ в нынешнем виде, заключается в том, что её размытость, двусмысленная гибкость является тем, что нужно поддерживать, потому что это, как они выражаются, - золотой стандарт. Я вижу в этом только одно объяснение: такую «размытую» организацию без четких правил очень легко использовать, ей легче манипулировать. Тем более, ОБСЕ хочет – или Запад её выталкивает на эту роль – быть главным посредником, а в самой ОБСЕ глубокий кризис: там нет генерального секретаря, руководителей институтов по правам человека, национальным меньшинствам и по СМИ. Все эти руководители уволились, потому что попытка продлить их полномочия (в «пакете», всех четверых) натолкнулась на возражение ряда стран. Единственное, что есть важное в ОБСЕ – это консенсус. Все четыре представителя, которые были одобрены на предыдущие три года, были представителями западных стран. Мы много раз пытались продвинуть на один из четырех постов хотя бы одного гражданина или гражданку из стран СНГ. Ничего не получилось.

В ОБСЕ есть исполняющий обязанности в Генеральном секретариате, в институтах по правам человека, по СМИ и по национальным меньшинствам. Просто следующий в иерархии человек исполняет обязанности. Как Вы думаете, из каких стран эти четверо? Тоже все из западных стран. И так насквозь весь секретариат. Я не хочу никого огульно обвинять. Многие страны-члены ОБСЕ хотят видеть ее сбалансированной и нейтральной, но им не дают «развернуться», и ОБСЕ, к сожалению, большей частью используется агрессивным меньшинством для сведения политических счетов.

Учитывая, где мы все сейчас оказались (с проблемами в руководстве организации, и с тем, как она себя ведет в отношении Белоруссии), при подготовке к очередному Совету министров иностранных дел (СМИД) ОБСЕ, которое состоится в начале декабря в столице Албании Тиране, мы будем требовать начала конкретного, профессионального разговора по реформе этой уже немного застоявшейся структуры.

Возвращаясь к Белоруссии. Как и Президент России В.В.Путин, я упоминал, что Президент Белоруссии А.Г.Лукашенко еще до начала выборов говорил о необходимости конституционной реформы. Недавно А.Г.Лукашенко высказывался о том, что реформа должна быть деперсонифицирована и предполагать устойчивость политической системы Республики Беларусь независимо от личности. Он сказал, что уже сейчас готов приступать к разработке этих реформенных предложений. Я посчитал правильным, чтобы к этой работе были приглашены представители гражданского общества. Если им хочется выйти из этого кризиса в качестве окрепшей страны, а не разжигать какие-то противоречия, они должны сами проявить к этому интерес. Но мы видим попытки раскачивать ситуацию. Этого никто и не скрывает. Наши литовские соседи уже перешли все грани приличия в требованиях, которые они выдвигают. У нас есть основания предполагать, что они с С.Г.Тихановской работают совсем не демократическими методами, в которых не проявляется уважение к суверенитету Республики Беларусь.

Вопрос: Каково, на Ваш взгляд, будущее иранской ядерной программы? Есть ли на сегодняшний день шансы сохранения СВПД в рамках, приемлемых для всех стран-участниц? Допускаете ли Вы возвращение США и Ирана к конструктивному диалогу по разрешению накопившихся взаимных претензий?

С.В.Лавров: Ситуация вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по урегулированию вокруг иранской ядерной программы напряженная. Она сложилась так в результате того, что пару лет назад США официально, через подписание соответствующего указа Президентом Д.Трампом, вышли из договоренности, достигнутой в 2015 году по итогам многолетних переговоров (более 10 лет), и которая была одобрена единогласно принятой резолюцией СБ ООН, тем самым обретя силу инструмента международного права, накладывающего обязательства строго руководствоваться решениями, достигнутыми между переговорщиками со стороны Запада, России, Китая и Ирана, не только на участников СВПД, но и на остальные страны-члены ООН.

Этот документ в свое время был охарактеризован как беспрецедентный прорыв, в том числе в сфере укрепления режима нераспространения ядерного оружия, а также в военно-политической сфере – как важнейший шаг по созданию системы безопасности в регионе Персидского залива. Все комментаторы, которые были знакомы с ситуацией, по заслугам превозносили это достижение. Но когда США при администрации Д.Трампа назвали эту сделку худшей в истории и официально из нее вышли, она была поставлена под удар. Многие сомневались, сможет ли она сохраниться. Для того, чтобы ее сохранить потребовалась политическая воля остающихся участников. Это, прежде всего Россия, Китай, Иран, и европейская тройка: Германия, Франция и Великобритания. Все эти страны подтвердили свою заинтересованность в сохранении сделки, но проблема заключалась в том, что США, отказавшись от своих обязательств, возобновили свои односторонние санкции против Ирана, в том числе, злоупотребляя своим положением в мировой валютной системе, стали пресекать любые попытки использовать долларовые расчеты для того, чтобы кто-нибудь другой торговал или совершал какую-то инвестиционную деятельность с Ираном. Потребовалась большая работа.

Через пару месяцев после этого решения США мы с европейцами, иранцами и китайцами встречались в Вене. Они обещали придумать механизм, который не будет зависеть от доллара и будет обеспечивать расчеты для всех остальных стран, желающих торговать и иметь экономические дела с Ираном. Этот механизм называется «Инстекс». Он был создан не так быстро, как нам обещали, – только в конце прошлого года. Пока через него прошла только одна-единственная операция. Конечно, этого мало для того, чтобы обеспечить нормальную торговлю с Ираном.

Получается, что США отказались от этого плана действий. Они не просто сказали, что возобновляют односторонние американские санкции, но и запретили всем остальным торговать с Ираном. Есть даже примеры, когда некоторые союзники США унизительно просили у них сделать исключение из этого запрета, чтобы несмотря на экстерриториальное, противоправное применение американских рестрикций, они могли бы кое-как торговать с Ираном, получать оттуда нефть и т.д. Я считаю, что это невообразимо. Несколько лет назад такое невозможно было представить.

Будучи уже за рамками этой программы и потеряв все свои права (раз они отказались от обязательств), США на днях пытались провести в СБ ООН решение, которое устанавливало бы оружейное эмбарго на поставки любых вооружений в Иран и из Ирана, несмотря на то, что соответствующие положения действующей резолюции истекают в середине октября. Они убеждали всех нас, что если сейчас мы не обеспечим продолжение ограничений на торговлю оружием с Ираном, Тегеран будет еще больше дестабилизировать Ближний Восток, регион Персидского залива и т.д. Это было абсолютно нелегитимно. Эта резолюция набрала только два голоса из пятнадцати. Все остальные либо проголосовали против, либо воздержались.

Теперь США хотят использовать достаточно сложный, изощренный юридический инструмент, который был заложен в СВПД и одобрен Советом Безопасности ООН. Благодаря ему можно восстановить те коллективные санкции, которые вводились по линии ООН и были отменены в начале 2016 г. после принятия СВПД. Это тоже попытка с негодными средствами. Несмотря на наличие механизма, который в свое время был заложен для возможности вернуть санкции ООН, во-первых, механизм готовился исключительно на случай, если Иран не будет выполнять свои обязательства (а иранцы их выполняют), во-вторых, США потеряли все свои права, отказавшись от своих обязательств. США требуют от всех подчиняться их воле. Как вы знаете, не только по Ирану, но и по Венесуэле – перехватывают суда, пытаются организовать морскую блокаду. Мы, конечно, знаем, что символ Республиканской партии США – это слон, но все-таки мир – это не посудная лавка.

Вопрос: Хочу поблагодарить Вас за выступление и возможность задать интересующие вопросы Вам напрямую. В феврале этого года Великобритания вышла из состава Евросоюза. Какие отношения будут складываться между Россией и Великобританией, учитывая тот факт, что 1 августа Россия открыла границы для трех государств, в числе которых есть и Великобритания?

С.В.Лавров: В том факте, что мы открыли границы для Великобритании и ряда других стран, не усматривайте политики, политического предпочтения. Эти решения принимаются исключительно на основе оценок, которые проводят наши санитарно-эпидемиологические власти и принимает Оперативный штаб, созданный при Правительстве.

Отношения между Англией и Россией насчитывают столетия. Они никогда не были простыми, несмотря на родственные связи, которые периодически устанавливались между монархиями. К нынешнему периоду мы подошли совсем не в лучшей форме, даже хуже, чем в те годы, когда отношения развивались ни шатко, ни валко. Сейчас они резко отрицательные по причине действий наших британских коллег.

Все началось еще с кончины А.Литвиненко в 2007 г. Потом были Скрипали, потом англичане так же активно подхватили другие антироссийские выходки (например, малайзийский «Боинг» в Донбассе). Были внесены сугубо британские акценты: якобы мы вмешивались в референдум по «брекзиту», потом сказали, что не вмешивались, но «точно вмешивались в референдум о независимости Шотландии», сейчас опять «будем вмешиваться во внутренние дела Соединенного Королевства». Это печально слышать.

Мы никогда не пытались искусственно осложнять наши отношения.

В них и так немало проблем. Я перечислил лишь некоторые, созданные британской стороной без каких-либо доказательств.

Нам сейчас выдвигают требования, чтобы врачи в Омске немедленно представили свои заключения, чтобы мы провели расследование по поводу того, что А.Навальный впал в кому. Помните, в Омске он пролежал чуть более суток? И все наши западные коллеги уже подняли шум, почему нет никакой информации. Вот, наконец, он уже неделю как находится в Германии. Немецкие врачи тоже не дают никакой информации. Значит, требуется дополнительное время? Но почему-то к ним никто не выдвигает никаких требований, не осуждает их в том, что они «пытаются скрыть истину».

Нас обвиняют, что мы не расследуем эту ситуацию. Это неправда. Начиная с того же дня, когда это произошло, наше Министерство внутренних дел запустило доследственную проверку. А следствие может начаться, когда будет установлено, что произошло, чего, повторяю, пока не ясно. Немецкие врачи пока не могут передать нам соответствующую информацию. Наша Генеральная прокуратура обратилась к коллегам в Германии с просьбой задействовать Соглашение об оказании взаимной правовой помощи.

Почему я об этом вспомнил? Потому что я стал перечислять те «занозы», которые наши британские коллеги осознанно вонзали в тело наших связей – А.Литвиненко, Скрипали. И в том, и в другом случае никаких окончательных фактов никто никому не представил. Когда от нас требуют полного, объективного расследования ситуации, случившейся с человеком, который уже давно находится за границей, то, если они исходят из своих критериев, это не будет полным расследованием. Ни по А.Литвиненко, ни по Скрипалям никаких конкретных фактов никто не представлял. По Скрипалям англичане просто заставили всех членов Евросоюза (большинство согласилось, но некоторые все-таки устояли) выгнать российских дипломатов. Причем мы знаем доподлинно, что, когда эти обращения лихорадочно делались по европейским столицам, многие европейцы спрашивали у англичан, могут ли они показать факты того, что это сделала Россия. Англичане сказали, что факты будут, но позже, а пока – выгоняйте. Я не шучу. Это факт. Так вот теперь, спустя почти уже полтора года, когда я спрашиваю своих европейских коллег, дали ли им факты англичане, они, потупив взор, говорят, что пока еще нет. И не предоставят – я почти в этом уверен.

У нас сложные отношения с Великобританией, хотя оснований для их ухудшения, особенно искусственного, я не вижу. У нас бурно развиваются культурные, гуманитарные, образовательные, научные связи. Есть соответствующие структуры, в которых взаимодействуют представители наших гражданских обществ. Быстро развивается бизнес. Английский бизнес очень заинтересован в нашем рынке. Работает здесь, делает инвестиции, в том числе в сооружение спортивных объектов и многое другое. Кстати, за первую половину 2020 г. торговля увеличилась более, чем на 50 процентов по сравнению с аналогичным периодом в прошлом году, и уже превышает 10 млрд долларов. Это не рекорд, но устойчивая тенденция. Если британские руководители все-таки будут проводить в отношении России политику, чтобы она достигала тех результатов, которые хочет и бизнес, и гражданское общество Великобритании, думаю, мы сможем действовать гораздо более продуктивно, с пользой для обеих наших стран.

Вопрос: Сирийский кризис тянется с 2011 г. Было предпринято множество попыток урегулирования ситуации в стране. Были переговоры лидеров стран. Как Вы оцениваете результаты совместного патрулирования российских и турецких военных в Сирии?

С.В.Лавров: Результаты неплохие. Они пока еще не стопроцентные, но прогресс идет. Напомню, что патрулирование происходит в провинции Идлиб, в отношении которой есть целый пакет российско-турецких договоренностей: основной меморандум заключен в Сочи в 2019 г. и затем дополнен парой протоколов.

Суть договоренностей между Президентами России и Сирии В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом заключается в том, чтобы в Идлибе была создана «зона безопасности», в рамках которой все террористические группировки должны быть отделены от патриотической оппозиции, пусть даже вооруженной, но не повязанной террористическими деяниями и готовой участвовать в решении судеб своей страны. Это было обязательством Турции, и им остается – отмежевать оппозицию, которая сотрудничает с турками от террористов. Это делается с большим трудом. Хотя, повторю, мы видим, что наши турецкие коллеги прилагают усилия. Террористы тем не менее пытаются сопротивляться: обстреливают позиции сирийской армии из «зоны безопасности» и многократно пытались устраивать вооруженные провокации, в том числе с использованием ударных беспилотников против российской военно-воздушной базы в Хмеймиме.

Буквально в эти дни в Москве проходит очередная серия консультаций между российскими и турецкими экспертами, в том числе по Сирии, а также и по сотрудничеству в сфере ливийского урегулирования. Эти вопросы мы обсуждаем. Патрулирование тоже завязано на необходимости лишить террористов какого-либо пространства и свободы действий в идлибской зоне. Там есть трасса «М4», которую в соответствии с очередным протоколом, подписанным президентами России и Турции, необходимо освободить и обеспечить ее полное, нормальное функционирование для гражданских грузов, сирийской армии и для российских военных полицейских. Патрулирование этой трассы продвигается не очень быстрыми темпами, т.к. экстремисты сопротивлялись, но каждый раз это патрулирование добавляло несколько километров. Недавно оно состоялось полностью по всей протяженности трассы. В Идлибе еще много работы, но прогресс мы наблюдаем. Самое главное, что там сейчас нет кровопролитных инцидентов. Случаются отдельные эпизоды, с которыми справляются сирийские и турецкие военнослужащие.

Вопрос: Пандемия коронавируса стала стимулом к изменениям во всех сферах жизни общества. Какие изменения ждут систему международных отношений?

С.В.Лавров: Система международных отношений – часть системы жизни общества. Поэтому в той же степени, в которой дистанционные и онлайн технологии проникают в жизнь человечества вообще, в той же мере они будут расширять свою роль в сфере международных отношений.

Здесь нужно упомянуть об очень серьезном ограничении. Далеко не все, что является наиболее важным в международных делах, можно обсуждать онлайн, даже если технически будут обеспечены средства защиты от прослушивания и нелегитимного проникновения в соответствующие сети. Главное даже не то, что технически это будет небезопасно, а то, что самые серьезные договоренности по самым серьезным проблемам невозможно согласовать онлайн. Это требует личного контакта, ощущения собеседника, понимания возможности убедить его в своей правоте и, конечно же, готовности найти в его словах то, что убедит тебя. Это процесс, который, по-моему, никогда не сможет быть полностью переведен в онлайн. Ничто не заменит личного общения. При этом есть целый ряд мероприятий, особенно носящих более протокольный характер, например, заседание министров какой-то организации, в рамках которой уже подготовлены экспертные документы, министры должны выступить и одобрить соответствующие резолюции. В этом случае не вижу больших проблем с тем, чтобы прибегать к онлайн механизму. Мы провели видеоконференцию министров иностранных дел ШОС, готовим для БРИКС, на этой неделе состоится видеоконференция министров иностранных дел «двадцатки», где сейчас председательствует Саудовская Аравия и ее организует. Повторю, это больше протокольно-церемониальные поводы. Для реальных переговоров, например, по иранской ядерной программе – никогда не смогли бы договориться, если бы не было многочисленных личных встреч, в том числе закрытых, приватных, конфиденциальных между представителями США и Ирана.

Мы сейчас готовы поддержать прямой диалог между США и Ираном, готовы помочь создать условия для такого диалога, если обе стороны будут в этом заинтересованы. Всегда лучше напрямую изложить претензии и выслушать ответ.

Вопрос: Как известно, на международной арене, в том числе в ходе судебных разбирательств, для российской стороны, к сожалению, не всегда все складывается удачно. Например, недавно шведский суд отклонил апелляцию ПАО «Газпром» на вердикт Международного арбитражного суда Стокгольма, который обязал ПАО «Газпром» выплатить «Нафтогазу Украины» около 2,5 млрд долл. Как Вы считаете, является ли это поражение результатом ошибок российских юристов? Какими компетенциями и качествами должен обладать будущий юрист-международник?

С.В.Лавров: Считаю, что я не вправе описывать качества, которыми должен обладать юрист-международник. Их вам будут преподавать в институте, верьте своим профессорам и преподавателям. Здесь есть очень много экспертов, которые не просто знают, как в теории это выглядит, а как на практике. Что касается арбитражных решений, многие из них выносятся как в Стокгольме, так и в некоторых национальных судах стран Евросоюза, особенно по «Северному потоку-2». Первая ветка была признана подпадающей под исключение из третьего пакета, вторая не признана таковой. Там идут апелляции со стороны самой компании «Северный поток-2». ПАО «Газпром» тоже излагает свою позицию публично. Надеюсь, что это на самом деле спор в сфере корпоративных отношений. Не хотелось бы, чтобы в любом арбитраже, будь то Стокгольмский либо какой-то еще, присутствовали элементы политической игры. Право не терпит политизации.

Вопрос: Считаете ли Вы нынешнюю расстановку сил на международной арене аналогичной той, что была когда-то ранее? Если да, то с какой эпохой Вы могли бы сравнить сегодняшнюю геополитическую ситуацию?

С.В.Лавров: Не хотелось бы опускаться до первобытного строя. Иногда кажется, что каких-то норм не существует, либо есть державы, которые ставят целью все эти нормы игнорировать. Нельзя, наверное, найти абсолютной параллели между нынешним периодом и любой другой эпохой в прошлом. Было союзничество во Второй мировой войне, «концерт великих держав» в XIX в. – многое, что говорило о понимании тогдашними лидерами преимуществ объединения усилий. Единственное, что в большинстве случаев усилия объединялись против кого-то – коалиции, общего врага – это, конечно же, высочайшее достижение человечества. Сейчас у нас тоже много общих врагов, против которых надо объединиться. Поэтому если брать просто алгоритм «человечество и общий враг», то Вторая мировая война была примерно такой ситуацией.

Сейчас у нас пока еще недостаточно присутствует осознание остроты всех угроз, которые нам противостоят. Отсюда такая «расслабленность» и искушения у некоторых наших партнеров. Возможно, пробиваются какие-то генетические последствия колониальной эпохи. Даже в ситуации, когда лучше всем объединиться, видим стремление все-таки кого-то маргинализировать, получить какую-то одностороннюю выгоду, заниматься нравоучениями в ситуации, когда нужно работать сообща. Я упоминал про двойные стандарты, когда чего-то требуют от нас, а по тем же самым темам Скрипалей и А.В.Литвиненко все было засекречено. Никто ничего не сообщает. Это не снижает пафос, с которым обращаются к нам по разным делам, которые могут быть на Западе раскручены с пользой для правящих элит.

Считаю, что понимание безальтернативности объединения усилий все-таки пробьет себе дорогу. Большое евразийское партнерство, необходимость разобраться во взаимоотношениях между постоянными членами Совета Безопасности ООН, которые несут особую ответственность за поддержание международной стабильности во всех ее аспектах. На это нацелена наша инициатива, выдвинутая Президентом России В.В.Путиным.

То, что мы сейчас проходим, – становление многополярного мира – историческая эпоха. Она займет не одно десятилетие. Вы видите сопротивление возвышению КНР (как сами китайцы говорят), «перетягивание каната» в борьбе за Индию, изобретение новых концепций, «Индо-Тихоокеанский регион», – хотя существует понятие Азиатско-Тихоокеанский регион, в котором есть инклюзивные, коллективные формы работы. Нет, продвигают «Индо-Тихоокеанский регион» – концепцию, в которой главное «отодвинуть» Китай (да и Россию тоже), сформировать клуб единомышленников, которые будут «сдерживать» Китай и Россию. Внедряются не позитивные, а негативные критерии для формирования каких-то коалиций. Уверен, что все пройдет, т.к. это по определению не может быть успешным, а только может привести к более острым конфликтам, чем те, которые сейчас существуют. В мире достаточно кризисов, которыми нужно заниматься (Ближний Восток, Персидский залив, Афганистан и т.д.). Напомню о гипотезе: кому-то, наверное, хочется поддерживать такую хаотичную ситуацию в надежде, что в этом «управляемом хаосе» кто-то сможет управлять. Пока мы не видим перспектив подобной политики. Хотим по-честному, на основе равноправия, говорить и договариваться.

Вопрос: Я родился в Стерлитамаке, Республика Башкортостан. Знаю, что Вы были в наших краях и сплавлялись по р.Белой. У меня вопрос бытового характера, чтобы «разбавить» обстановку. В СМИ мы часто наблюдаем Ваши передвижения по миру и, в связи с этим, вероятно, колоссальную нагрузку. Как часто Вы проводите время с близкими? Помните ли Вы, когда в последний раз собирались за семейным столом?

С.В.Лавров: Когда Вы сказали, что в курсе моих путешествий по р.Белой и хотите задать бытовой вопрос, я даже испугался.

Не часто получается пообщаться с друзьями и близкими, но тем ценнее каждый раз, когда это удается.

Вопрос: Если бы у Вас была возможность сегодня выбрать другое направление деятельности, кем бы Вы хотели стать?

С.В.Лавров: Это уже бессмысленно. Когда я оканчивал среднюю школу, хотел поступать в МИФИ. Но когда выяснилось, что в МГИМО экзамены на месяц раньше, решил попробовать, все равно ничего не теряю. С тех пор я абсолютно не жалею о своем выборе. И Вам не советую.

Вопрос: Отношения России и Латинской Америки можно охарактеризовать как взаимовыгодное сотрудничество, проверенное временем. Как известно, сейчас Латинская Америка переживает не самые лучшие времена, сюда можно отнести тяжелую ситуацию с COVID-19, экономические проблемы Венесуэлы и Аргентины. Как Вы смотрите на дальнейшее сотрудничество России со странами Латинской Америки? Планируются ли совместные проекты?

С.В.Лавров: Смотрим как на сотрудничество с очень важным регионом мира. С уважением относимся ко всем странам Латинской Америки и не меняем своей готовности взаимодействовать с каждой из них вне зависимости от того, какое правительство пришло к власти в той или иной стране. К сожалению, для наших партнеров, в частности американских, главное не сотрудничество с конкретной страной, а чтобы ее правительство было лояльным американцам. Это неправильно. Это опять попытки поставить суверенные страны перед ложным выбором «либо ты с США, либо против». Отсюда такая агрессивная политика по отношению к Венесуэле, Кубе, Никарагуа. Отсюда события, произошедшие в Боливии. Кстати, недавно Эстония, непостоянный член Совета Безопасности ООН, созвала специальное, неофициальное совещание для обсуждения протестов в Минске и действий правоохранительных органов. Я вспомнил Боливию. Когда Э.Моралеса поставили перед фактом многочисленных протестов, в пользу него выступали демонстранты, там полиция действовала совсем не так, как в других случаях: были десятки убитых. Никто в СБ ООН даже «пальцем не пошевелил». Просто потому что приходили к власти те, кто удобен Вашингтону. У нас другой подход. Например, в Бразилии было правительство Д.Роуссефф, а сейчас – Ж.М.Болсонару, которые считаются антиподами в своих политических взглядах. Мы с Бразилией развиваем стратегическое партнерство и руководствуемся прагматичными подходами и необходимостью искать общие интересы, их у нас немало. То же самое относится к любой другой стране.

Помимо двусторонних отношений со странами Латинской Америки и Карибского бассейна мы развиваем тесные контакты с региональными и субрегиональными объединениями, прежде всего, с Сообществом стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), с Торгово-экономическим союзом стран Центральной и северо-восточной Южной Америки (КАРИКОМ) и др. В КАРИКОМ и Центральноамериканской интеграционной системе мы получаем статус наблюдателя. Сфера приложения наших совместных усилий достаточно многообразна: высокие технологии, военно-техническое сотрудничество, борьба с организованной преступностью (подготовка полицейских для стран Латинской Америки в региональных центрах, специально созданных в Перу и Никарагуа). В последнее время добавилось сотрудничество в борьбе с коронавирусной инфекцией. Многим странам региона мы предоставили тест-системы. Сейчас договариваемся с целом рядом из них о поставке российских препаратов и вакцины и о совместном производстве препаратов российского происхождения и российской вакцины в этих странах. Мы говорим о формирующемся многополярном мире, и Латинская Америка – одна из опор такого мира, который сейчас объективно складывается. Эта опора будет делать будущий полицентричный миропорядок гораздо более устойчивым.

Вопрос: В США разгорелся бурный ажиотаж вокруг предвыборной гонки. Как могут измениться отношения России и США в случае, если повторится украинский вариант (пусть он маловероятен) и президентом США станет К.Уэст? Каков Ваш прогноз?

С.В.Лавров: Знаете, мы с А.В.Торкуновым в Вашем возрасте с первых же дней учебы в МГИМО стали писать «капустники», в которых шутили над всеми: над президентами и даже над генеральными секретарями. Поэтому Вы можете пофантазировать в своем творчестве над любым персонажем из США. Надеюсь, Вас точно не обвинят во вмешательстве в выборы.

Вопрос: Не так давно премьер-министр Японии С.Абэ объявил о том, что он уходит в отставку. Как бы Вы могли охарактеризовать долгие восемь лет сотрудничества в международных отношениях России и Японии с того момента, как С.Абэ стал премьер-министром? Какие Вы видите перспективы в развитии отношений между Российской Федерацией и Японией?

С.В.Лавров: Отношения между премьер-министром Японии С.Абэ и российским руководством, прежде всего Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, были товарищескими, по-настоящему дружескими, взаимоуважительными и было очевидно, что они основывались на взаимной личной симпатии. Все это Президент Российской Федерации В.В.Путин подчеркнул в своем недавнем послании на имя премьер-министра Японии С.Абэ и в телефонном разговоре, который за этим посланием последовал, когда было объявлено, что С.Абэ уходит с поста премьер-министра. Президент Российской Федерации В.В.Путин подтвердил, что всегда и в любом качестве будет готов продолжать дружеское общение с С.Абэ и это искренне.

Что касается перспектив российско-японских отношений – мы за то, чтобы они были самыми процветающими, самыми тесными и предлагаем начать с того, чтобы развивать взаимодействие во всех без исключения областях – экономике, в сфере высоких технологий, научно-технической, культурной, гуманитарной, образовательной областях, в контактах между людьми, окружающей среды, совместных проектов, в том числе на Курильских островах и, конечно же, тесное сотрудничество, транспарентность в вопросах безопасности.

Это предполагает не только рассмотрение конкретных ситуаций, которые складываются в нашем общем регионе, особенно в контексте японо-американского военного альянса, но и тесную координацию, взаимодействие в международных организациях. Это именно то, о чем договаривались премьер-министр Японии С.Абэ и Президент Российской Федерации В.В.Путин когда выдвигали задачу развивать отношения во всех областях максимально активно, глубоко, чтобы достичь такого уровня связей, который будет позволять решать даже самые сложные вопросы.

Такая формула была согласована и выдвинута. К сожалению, пока мы далеко не там, куда хотим попасть в отношениях с Японией. Японцы присоединились к санкциям, что сдерживает экономическое сотрудничество. Токио оглядывается на другие западные страны, прежде всего, США, когда речь заходит о совместных производствах в сфере нано-технологий, например, как и в других сферах высоких технологий.

Япония, к сожалению, практически всегда, когда в ООН рассматриваются проблемные резолюции, по которым проводится голосование, голосует против Российской Федерации. Конечно, мы очень хотим наладить профессиональный диалог по проблемам безопасности в регионе, где мы граничим с японскими островами и хотим понять, как все-таки Япония рассматривает свои обязательства перед США в военной области в ситуации, когда США официально объявили Россию своим противником. В Токио говорят, что они никогда не будут что-то с американцами делать против России, но они находятся в тесном союзе с США, которые нас считают противниками. Как минимум, тут есть, о чем поговорить.

Сказав все это, я еще раз подтверждаю, что как бы ни закончилась нынешняя ситуация с выборами лидера правящей партии и, соответственно, с выборами премьер-министра мы с нашими японскими соседями готовы к максимально тесному сотрудничеству по всем этим направлениям. У нас есть, пусть не столь быстрое, как хотелось бы, но продвижение по вопросам совместной хозяйственной деятельности на южнокурильских островах. Это проекты, которые приносят пользу людям, проживающим там, а также компаниям, задействованным в этих проектах. Так что мы готовы и мелкими шагами двигаться, но всегда остается ключевая задача – поднять отношения на качественный, принципиально новый и позитивный уровень.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 1 сентября 2020 > № 3492646 Сергей Лавров

Полет нормальный. Израиль налаживает отношения с Объединенными Арабскими Эмиратами

Впервые в истории представители ОАЭ и Израиля при содействии США ведут переговоры по составлению «дорожной карты» в дипломатии и финансах, медицине и науке, культуре и туризме.

Утром в понедельник из Тель-Авива в Абу-Даби вылетел самолет авиакомпании El Al Boeing 737-900, который совершил первый в истории прямой коммерческий рейс из Израиля в ОАЭ.

Валерий Рубин, Израиль

Самолет доставил делегацию высокопоставленных официальных лиц из Вашингтона и Иерусалима в столицу Эмиратов, чтобы провести переговоры и заложить основу для так называемого «соглашения Авраама» между Израилем и ОАЭ, которое было заключено при посредничестве США.

Еще одна достопримечательность: рейс 971 пересек воздушное пространство Саудовской Аравии и стал первым для израильского авиаперевозчика, не только значительно сократив время полета, но и подтвердив предположения о том, что Эр-Рияд и Иерусалим не так уж и далеки от аналогичного соглашения. А там, глядишь, исторические рейсы из Израиля в столицы стран региона посыплются как дождь на землю. Свежо предание.

Совместная американо-израильская делегация в Абу-Даби — не просто жест примирения. Ее возглавили: советник президента США Джаред Кушнер, советник по национальной безопасности США Роберт О'Брайен и глава Совета национальной безопасности Израиля Меир Бен-Шаббат. Кроме них в составе делегаций целый ряд чиновников высокого уровня из различных министерств и ведомств Израиля и США. Они примут участие в совместных рабочих встречах израильско-арабских команд в преддверии подписания соглашений о сотрудничестве в гражданской и экономической сферах, — об этом говорится в заявлении канцелярии премьер-министра Нетаньяху.

Переговоры по конкретным вопросам, представляющим взаимный интерес, есть не что иное как реализация на практике т.н. мирного плана президента США Трампа по Ближнему Востоку. Характерной его особенностью после отказа главы Палестинской автономии Махмуда Аббаса от контактов с США, стало полное игнорирование участия в нем палестинцев.Палестинцы назвали соглашение ОАЭ с Израилем «ударом в спину», поскольку оно оставляет неурегулированным их собственный конфликт с Израилем.

— Мы собираемся совершить исторический рейс, первый коммерческий рейс между Израилем и арабской страной Персидского залива, — сказал старший советник Белого дома Джаред Кушнер перед посадкой в самолет. — Хотя это всего лишь первый полет, мы надеемся, что он положит начало историческому путешествию Израиля по странам Ближнего Востока и за его пределы, — пишет ежедневная «Таймс оф Исраэль».

Кушнер добавил, что он молился у Западной стены в воскресенье, чтобы мусульмане всего мира могли наблюдать за этим событием: все мы — дети единого Бога, и в этом регионе, как и во всем мире, возможен мир и процветание.

В канун исторического события шейх Халифа бен Заид Аль Нахайянв субботу издал декрет об отмене закона от 1972 года, бойкотировавшего торговые, финансовые и политические контакты и соглашения между двумя странами.

По прибытии в президентский терминал Абу-Даби в аэропорту, как сообщается, состоялся официальный прием. Слово «мир» было написано на арабском, английском и иврите на кабине самолета «Эль Аль», который приземлился в VIP-терминале в столице Эмиратов, а флаг США развевался рядом со «звездой Давида».

— Я тронут и горжусь тем, что возглавляю израильскую делегацию на переговорах и в Абу-Даби…Наша цель — разработать совместную рабочую программу для развития отношений в широком спектре областей: туризм, здравоохранение, инновации, наука, технологии, экономика и многие другие области. Сегодня утром традиционное благословение и приветствие «Шалом» приобретает для нас особое значение, — говорит глава Совета национальной безопасности Израиля Бен-Шаббат.

Обсуждения в рабочих группах, состоящих из представителей Израиля, Эмиратов и Америки для составления «дорожной карты», пройдут по следующим направлениям: дипломатия, финансы, въездные визы, здоровье, культура и туризм, космос, наука и инвестиции, торговля, —подтверждается в заявлении канцелярии премьер-министра Нетаньяху.

— Мы все в восторге от темпов нормализации отношений между Израилем и ОАЭ, — сказал Нетаньяху в воскресенье. Он, как и его коллеги и визави надеются, что полнокровное соглашение о нормализации отношений с ОАЭ будет подписано уже в Вашингтоне уже в сентябре.

Время, действительно, торопит. Суд над Нетаньяху откроется в январе будущего года, а его политическое положение остается довольно шатким. Протесты против его пребывания на посту премьера не утихают. Для президента Дональда Трампа крайне важно хотя бы одно внешнеполитическое достижение перед ноябрьскими выборами: он по-прежнему отстаетв опросах общественного мнения от конкурента Джо Байдена из Демократической партии. Наследному принцу Мухаммаду бен Заиду бен Султану Аль Нахайяну также амбиций не занимать: ему удалось "потеснить" саудовского кронпринца Мухаммеда бин Салмана не только на поле брани в Йемене и Ливии, но и на дипломатическом поприще.

Справка «НИ»

Израиль и ОАЭ 13 августа при посредничестве США объявили об установлении полных дипломатических отношений, что стало возможным после приостановления Израилем своих планов аннексии части территорий Западного берега реки Иордан.

Объединенные Арабские Эмираты — третья арабская страна (вслед за Египтом и Иорданией), которая согласилась установить формальные отношения с Израилем.

Официальные лица Израиля и США выражают надежду, что примеру ОАЭ последуют и другие страны Персидского залива и государствАфрики, в частности, в числе первых называют Бахрейн, Оман, Марокко и Судан. Саудовская Аравия, придерживаясь десятилетней политики большинства арабских государств, заявляет, что не последует примеру ОАЭ до тех пор, пока Израиль не подпишет мирное соглашение с палестинцами о создании независимого палестинского государства.

Встреча Михаила Мишустина с молодыми учёными и предпринимателями Краснодарского края

На встрече, в частности, были затронуты вопросы поддержки центров молодёжного инновационного творчества, стартапов и проектов в сфере IT и сельского хозяйства.

М.Мишустин: Добрый день, дорогие друзья!

В первую очередь хочу сегодня всех поздравить с Днём знаний, с 1 сентября, а также поздравить как руководителей, преподавателей вуза, так и студентов, аспирантов с наступающей буквально в эти дни знаменательной датой – 100-летием со дня образования Кубанского университета. За это время вуз стал одним из крупнейших в стране научно-образовательных центров.

Мы только что с ректором посмотрели университет, отремонтированный фасад, стадион. Конечно, важно, чтобы в вузе были нормальные условия для того, чтобы здесь было желание учиться и ребята со всей страны, не только с Кубани, сюда хотели поступать.

Вы знаете, что университет ваш федеральный, его поддерживает Российская Федерация, каждый год предоставляется соответствующая субсидия. На этот год более 1,2 млрд рублей предусмотрено в бюджете. Это средства и на программы обучения, и на создание лабораторий, на фундаментальные научные исследования, которые вы проводите здесь, в университете.

На стадионе мы также пообщались со студентами-первокурсниками, которые только поступили, им показывали инфраструктуру университета. Они сказали, что есть проблемы с общежитием. И мы посоветовались – здесь и Министр финансов, и Министр науки и образования – и решили сделать вам такой подарок. Как только мы вернёмся в Москву – оформим все документы и обеспечим соответствующее финансирование, чтобы построить новый корпус для общежития Кубанского университета. Думаю, это будет хорошим подарком к 100-летию и тем людям, которые своим трудом, научным трудом, работой создавали этот замечательный университет.

Мы также посмотрели выставку молодых учёных Кубанского университета, лаборатории, обсудили с ними различные идеи. Хотел бы вас послушать, поговорить с вами о том, что самого важного, интересного в вашей жизни в университете происходит. Пожалуйста, давайте начнём.

М.Шарафан (начальник отдела науки и научно-технической политики Министерства образования, науки и молодёжной политики Краснодарского края, модератор встречи): Уважаемый Михаил Владимирович, разрешите представиться – Шарафан Михаил Владимирович, выпускник Кубанского государственного университета. Прошёл путь от студента до заведующего лабораторией вуза, кандидат химических наук, сейчас занимаюсь политикой в сфере региональной науки.

Сегодняшняя встреча посвящена вопросам на стыке образования и науки. В нашей встрече принимают участие студенты, молодые учёные, стартаперы и молодые предприниматели.

Конечно, сегодня большие вызовы стоят перед нашим государством, вообще перед человечеством. Наступает этап, когда нужно на эти вызовы отвечать. В XX веке исторически в нашей стране именно молодые учёные смогли воплотить в жизнь ядерные и космические проекты. И тогда уже стало понятно, и сейчас, что науку будущего делает наука молодых. Здесь разная возрастная категория. В первую очередь хотел отметить такой проект, как ЦМИТ – центры молодёжного инновационного творчества. Сегодня в крае таких ЦМИТов семь. Один из ЦМИТов – «Перспектива» – известен далеко за пределами нашего региона. Я хотел передать слово руководителю такого ЦМИТ в городе Курганинск, Попко Кириллу.

К.Попко (выпускник Кубанского государственного университета, директор ООО «Центр молодёжного инновационного творчества “Перспектива”»): Добрый день, Михаил Владимирович, коллеги! Действительно, у нас при поддержке Минэкономразвития, Фонда содействия инновациям и региональных властей создано семь ЦМИТов. Каждый сосредоточен на своей технологической нише. Но для начала хотел бы передать слово нашему воспитаннику Печерскому Ивану. Он ещё школьник, но расскажет о том, какой актуальный проект сейчас мы реализуем в нашем центре.

И.Печерский (ученик 11-го класса, воспитанник ООО «Центр молодежного инновационного творчества “Перспектива”», г.Курганинск): Здравствуйте! Я уже третий год занимаюсь космическими исследованиями, и моя задача – создание системы связи. С 2018 года в нашем ЦМИТе с нашей командой мы занимаемся производством вот такого спутника. Он уже прошёл испытания, и мы планируем его в будущем запускать в космическое пространство. Не удивляйтесь тому, что этот спутник такой маленький. Это реальный стандарт космических аппаратов, созданный в 1999 году и, соответственно, принятый. Этот спутник предназначается у нас для отслеживания пожаров на территории Красноярского края, на территории других регионов Российской Федерации и также для проведения космических испытаний на орбите.

Я ещё работал с двумя спутниками под названиями «СириусСат-1», «СириусСат-2», которые сейчас находятся на орбите. Сейчас мы работаем над вторым аппаратом под другим названием и планируем его скорый запуск.

М.Мишустин: А можно спросить тебя, Иван? Ты занимаешься системой управления спутниками?

И.Печерский: Системой связи спутников.

М.Мишустин: Что система связи этого спутника позволяет делать? Она работает с широкой полосой? Я объясню, почему это спрашиваю. Сейчас очень актуальны в мире – ты, наверное, знаешь, и достаточно активно у нас говорят об этом, делают соответствующий проект – системы, группировки низкоорбитальных спутников для организации широкополосной связи, интернета. Не думал ты об этом? Это очень серьёзное перспективное направление.

И.Печерский: У нас есть в спутнике пока что два передатчика: один узкополосный, для общения с другими спутниками и, соответственно, для быстрой передачи данных на Землю, и также широкополосный, для передачи огромных данных в виде фото и видео. То есть сейчас идёт разработка алгоритма группировки космических аппаратов и связи между ними.

М.Мишустин: Будущее, мне кажется, за широкополосной связью, и поэтому было бы здорово, если бы ты свои научные устремления сосредоточил в эту сторону. Кстати, будет соответствующая большая федеральная программа на эту тему.

М.Шарафан: Безусловно, такие истории успеха воспитанников связаны всё-таки с наставниками. Здесь сидит Кирилл Сергеевич (Попко). Я знаю, что Вы хотели обратиться с инициативой, Вам слово.

К.Попко (директор ООО «ЦМИТ “Перспектива”»): Совместно с Министерством образования и науки Краснодарского края и нашими отраслевыми партнёрами с 2018 года мы вовлекли во Всероссийскую космическую программу «Дежурный по планете» уже больше 20 школьников, и Ваня такой яркий пример. Но сейчас, Михаил Владимирович, складывается, по сути, уникальная ситуация. Центры у нас созданы и оснащены высокотехнологичным оборудованием, и мы готовы переходить на новый этап – производить инновационную продукцию по типу наших аппаратов. Вы сегодня были у нас в лабораториях, в нашем вузе. Я тоже здесь выпускник. Мы готовим, в том числе, будущие кадры, но нам хотелось бы, чтобы соответствующие ведомства разработали программу грантовой поддержки, субсидирования наших центров, для того чтобы мы могли создавать небольшие инженерные мастерские для лабораторий. По нашим представлениям, эти лаборатории должны занимать не больше 300 кв. м, но объединять в себе две площадки – образовательную и производственную. Для наших малых городов потребуется, по подсчётам, 15–20 млн, чтобы создать это здание. Небольшие деньги, оборудование есть. Если мы получим такое помещение, то объединим подготовку кадров, производство и науку.

М.Мишустин: Кирилл, у нас на самом деле очень много программ действует, в том числе грантовой поддержки для такого вида центров. Если нет пересечений, то мы поддержим. Нужно посмотреть внимательно, какие из инструментов мы можем использовать, чтобы помочь в том числе разработкам, о которых Вы говорили. Я это обязательно поручу Минобрнауки, Минэкономразвития и Министерству финансов. Если нет пересечений, поддержим. Но я бы здесь отметил очень важную роль губернатора, потому что в принципе на субъектовом уровне эта поддержка может быть оказана. Тем более таким идеям, которые в будущем принесут в и доход университету, региону. Вениамин Иванович (Кондратьев), я думаю, слышит нас и посмотрит, что можно сделать на региональном уровне. Спасибо за предложение.

М.Шарафан: ЦМИТ – это, конечно, отличная площадка для вовлечения школьников, выбора профессий, чтобы потом определиться с вузом. Но сегодня многократно возрастает требование именно к высшей школе. Возникает некая третья миссия сегодня для университета. Это не только подготовка кадров и производство нового знания, но и развитие инновационной деятельности в субъекте и фактически влияние уже на экономику региона. Безусловно, сегодня у нас в крае Кубанский университет является таким инновационным центром и центром социально-экономического развития региона. Сегодня Вы уже ознакомились на выставке и с разработчиками. В продолжение хотел предоставить слово студентке 4-го курса бакалавриата Маланиной Анне.

А.Маланина (студентка 4-го курса бакалавриата факультета «Картография и геоинформатика»): Здравствуйте, Михаил Владимирович. Меня зовут Маланина Анна. Я студентка 4-го курса направления «Геоинформатика». Помимо учебной деятельности, я хочу запустить стартап, но у меня пока нет большой выручки, я не могу пойти в банк взять кредит. Могу ли я получить какую-то государственную поддержку?

М.Мишустин: Да, Аня, можешь. Ты слышала о Фонде содействия инновациям? Вот Фонд содействия инновациям – это как раз и есть государственный институт, поддерживающий такие стартапы. В частности, есть программа «Умник», которая позволяет получить уже на этапе проработки твоей идеи до полумиллиона рублей. Эта возможность сегодня заложена. А позже, если ты подашь заявку уже на более оформленную идею, называется эта программа «Старт», это порядка 2 млн рублей. И далее вплоть до 20 млн рублей – это возможность получать соответствующее финансирование для таких идей. Поэтому я даже специально, готовясь к поездке к вам, посмотрел сайт. На сегодняшний день очень удобно и просто. Там прямо в электронном виде можно подать соответствующую заявку, расписано всё – от того, как идею оформить, до того, как её подать. Поэтому это будет хорошим подспорьем. Попробуй.

М.Шарафан: Продолжая тему. Сегодня государство большое внимание уделяет различным мерам поддержки и на федеральном, и региональном уровне. Так, Президентом поставлена задача оказать поддержку отечественным IT-компаниям и поддержать спрос на их продукцию. У нас сегодня здесь присутствуют предприниматели. Я бы хотел предоставить слово руководителю «АГМ Системы» Брусило Владимиру.

В.Брусило (заместитель генерального директора «АГМ Системы»): Добрый день! Я заместитель генерального директора «АГМ Системы», соучредитель, сооснователь. Наша компания находится в Краснодаре, мы работаем семь лет, производим системы трёхмерного лазерного сканирования, мобильного и воздушного. В общем-то, уникальные продукты. Наш мобильный сканер на сегодняшний день является самым точным мобильным сканером в мире. А наш воздушный сканер для беспилотника АГМ-МС3 – самый лёгкий лидар для беспилотника на сегодняшний день. То есть у нас есть достаточно серьёзные достижения, хотя семь лет для компании – это не так много.

Очень приятно, что наша встреча происходит в моей альма-матер, я выпускник кафедры геоинформатики географического факультета КубГУ.

На сегодняшний день мы производим 11 моделей различных мобильных сканеров, и 2 сканера у нас сейчас находятся в разработке. Всё производимое оборудование мы сертифицируем и вносим в реестр средств измерений – в Росстандарте появляется запись. И ежегодная метрологическая поверка, то есть это геологический прибор.

Когда мы проектировали наш первый сканер МС7 мобильный, мы закладывали изначально, чтобы он был для целей диагностики и паспортизации автомобильных дорог. На сегодняшний день в России единственный легитимный прибор для этих целей – это МС7. Все остальные мировые бренды, которые завозят в Россию оборудование, данной точности не достигают. Собственно, такая цель для них не ставилась – они, видимо, не читали нормативную документацию. Это для нас было конкурентным преимуществом – мы читали!

Если говорить об МС7, то один экземпляр МС7 может снять всю федеральную дорожную сеть автодорог России за один календарный год. Для этого не нужно создавать армию каких-то лабораторий. За 150 календарных дней это можно сделать – отсканировать без какой-то дальнейшей обработки. И в результате мы получаем примерно 1 ТБ данных за каждый съёмочный день. И на выходе – это облако точек трёхмерное. Анна (Маланина – студентка 4-го курса бакалавриата факультета «Картография и геоинформатика») уже сказала насчёт лидарных съёмок. И также цифровые панорамные снимки, наверняка все вы знаете – это «Яндекс-панорамы», «Google-панорамы». Мы делаем то же самое, только точнее, потому что у нас есть геопривязка. У них просто не стоят такие цели.

Также хотелось бы привести в качестве примера того, чего мы добились, сканер МС3. Насчёт повышения производительности труда. Классическая бригада топографов в лес выходит, начинает делать съёмку – в день сделает 4 га съёмки (по тайге, по тундре – неважно!). С лидаром на беспилотнике можно сделать от 800 га до 12 тыс. га, зависит от типа дрона (вертолётного или самолётного типа). В цифрах – от 200 до 500 раз повышение производительности труда в конкретной задаче.

Мы не изобретатели этого метода. Пример нашего сканера МС3: он на дроне. Вы могли в холле видеть как раз на беспилотнике – это наш совместный с университетом проект. В проекте использовалось наше оборудование. Вес – 1,5 кг. Это позволяет сделать работу максимально точнее. То есть плотность сканирования – 600 тыс. точек в секунду. Это более 100 точек на квадратный метр – топограф-инструментальщик делает, для сравнения, одну точку на 20 м, то есть детальность повышается в разы.

Стоявший там дрон – это тоже российское изделие. Делается в Санкт-Петербурге. Это «Геоскан-401», отличный аппарат.

Эти дроны показали уже, что в России могут делать беспилотники хорошие, качественные и в большом количестве. Это уже серия. Действительно много компаний. Благодарю за то, что отрасль БПЛА (беспилотный летательный аппарат) поддерживается со стороны Правительства.

У меня вопрос. Так как мы находимся в вузе… Так получается, что сейчас огромное внимание уделяется вопросам господдержки IT-компаний и их развития. Много институтов, которые поддерживают и развитие, и финансирование, но у студентов региональных вузов нет информации. Я не знаю такого места, где можно получить информацию. Если есть возможность – помочь создать какой-то информационный портал, среду, которая бы давала быстрые знания, где можно развить свой стартап, и позволила бы быстро эти идеи собрать и передать их уже в производство, чтобы они максимально быстро были реализованы.

М.Мишустин: Спасибо, Владимир Александрович, за интересный рассказ.

Первое, из практического. По возвращении я попрошу руководителя Росреестра с вами связаться, поскольку основанные на лидарах (и на современных методах аэрофотосъёмки, не важно, с использованием дронов) методы очень хороши, особенно если соответствующие затраты на них ниже, чем традиционные методы получения геоподосновы цифровых сканов как Земли, так и соответствующих зданий и сооружений, которые прочно связаны с землёй. То есть это очень серьёзно может использоваться в том числе и для создания соответствующих моделей наших городов. Применяться как для кадастрового учёта, так и для массовой оценки, которая служит сегодня основой для налогообложения зданий и сооружений. Это всё очень интересно.

Это первое. Что касается поддержки. Информация есть. Сегодня, когда мы говорили с Аней на эту тему, я сказал, что фонд таких инициатив имеет неплохой сайт. Если в поисковике задать информацию, то вы её быстро получите. Поэтому посмотрите, пожалуйста.

Хочу сказать также, что у нас по программе «Цифровая экономика»… Здесь как раз Максут Шадаев присутствует, министр. Я думаю, что программы акселерации – это очень важный элемент. И с учётом того, что ребята говорят, нужно в программе «Цифровая экономика» и средства предусмотреть, и посмотреть возможности акселерации программ, которые есть. Мир сейчас стал очень интегрированным. Всё рядышком. Современные средства информационно-телекоммуникационных технологий и возможности перевода языка дают возможность любому человеку из любой точки планеты создать своё приложение, представить какую-то идею и быстро для всех её распространить. Очень высокая конкуренция, и хорошие идеи, конечно, нужно сразу обрабатывать. У нас здесь присутствует Светлана Чупшева, Агентство стратегических инициатив, кто помогает в этом плане. Такие институты в стране есть. И в рамках развития в цифровой экономике мы предусмотрели тысячи стартапов, которые должны так или иначе быть успешными. Поэтому обязательно соответствующее поручение дадим, и я думаю, что те идеи, Владимир Александрович, о которых Вы сказали, нужно развивать.

И из практического: как я Вам обещал, с Вами свяжутся из Росреестра.

М.Шарафан: Спасибо большое, Михаил Владимирович. В развитие этой темы: у нас действительно очень много сегодня проектов из IT-индустрии. Я бы хотел передать слово коллеге – резиденту «Аквариума» Ренату Ганиеву, разработчику мобильных приложений Mobil2B.

Р.Ганиев (основатель студии Mobil2b): Добрый день, Михаил Владимирович. Меня зовут Ренат, я IT-предприниматель. Начинал свою деятельность в Татарстане, но вот сейчас базируемся в Краснодарском крае, потому что здесь созданы действительно хорошие безбарьерные условия для IT-предпринимателей.

Моя компания занимается тем, что мы разрабатываем мобильную платформу для малого и среднего бизнеса в сфере программы лояльности, чтобы маленькие компании могли создавать структуру, повышающую лояльность к их бренду. И основная наша задача в том, чтобы эта система была доступной даже для самой маленькой компании, чтобы и самая маленькая компания могла себе это позволить и войти в цифровой век.

Я уже давно работаю в сфере IT и вижу, что с каждым годом здесь растёт запрос на высококвалифицированных специалистов, но в современной цифровой экономике сложно себе представить и любую другую профессию без знания продвинутых цифровых технологий.

Мне было бы интересно узнать, есть ли какие-то планы у Правительства в этом направлении, потому что я считаю, что в программу обучения массовым профессиям нужно было бы встроить модуль продвинутого обучения использованию цифровых технологий и в других профессиях.

М.Мишустин: Спасибо, Ренат. Интересно, чем Краснодарский край сумел привлечь тебя из Татарстана.

Р.Ганиев: Здесь достаточно просто… Создана безбарьерная среда, минимум бюрократии, чтобы я смог получить какие-то льготы как предприниматель, если я к IT отношусь. То есть всё очень дружелюбно и очень легко в этом плане. Мне не надо было ничего заполнять… Не было волокиты, как обычно бывает Здесь достаточно хороший опыт, который могут перенять и другие регионы.

М.Мишустин: Это здорово. По поводу обучения. В программе «Цифровая экономика» у нас заложено значительное увеличение приёма на IT-специальности в течение четырёх лет. Сейчас примерно 50 тысяч человек обучается, а через четыре года, к 2024 году, мы планируем такой набор делать на 120 тысяч человек в год как раз по IT-специальности.

Ты абсолютно прав. Я согласен с тем, что сейчас, в эпоху «цифры», четвёртой промышленной революции невозможно обучаться (и конкурировать) никакой специальности, не обладая базовыми знаниями соответствующих информационно-технологических основ. И такие образовательные модули есть абсолютно точно. Валерий Николаевич Фальков этим занимается активно. Они есть во всех специальностях. Но на сегодня абсолютно очевидно, что данные – это неисчерпаемый ресурс, мы говорим об этом часто: нефть, газ, платина XXI века... Данные, более того, имеют возможность как с годами свою стоимость увеличивать, так и нести новую добавленную стоимость, если их правильно обрабатывать. Поэтому я абсолютно согласен с тем, что ты говоришь. И по модулям, я думаю, мы также посмотрим эти предложения, но они абсолютно точно на сегодняшний день реализуются в университетах и институтах России.

М.Шарафан: Михаил Владимирович, в продолжение вопроса о кадрах. Есть мнение у аналитиков, что сегодня люди – это новая нефть. Человеческий капитал – это очень важно. И сегодня руководителей компаний волнуют не столько налоги и инвестиции, сколько возможность иметь у себя работников с высоким инновационным потенциалом. Тех, кто смогут сегодня принимать управленческие решения, внедрять технологии. Одна из программ Фонда содействия инновациям – это программа «Умник». И сегодня на нашей встрече – победительница, «умница» из Кубанского технологического университета, студента 5-го курса Маркова Валентина. Я бы хотел ей слово предоставить.

В.Маркова: Здравствуйте, Михаил Владимирович. Я студентка 5-го курса Кубанского технологического университета. В этом году участвовала в программе «Умник», одержала победу. Продолжаю свои исследования. И теперь по поводу моей системы.

Она позволяет запрещать или разрешать доступ к мобильному устройству, но в отличие от известных, я думаю, всем биометрических систем идентификации, таких как отпечаток пальца или Face ID, моя система подтверждает легитимность доступа в течение всего времени пользования телефоном. После разблокировки системы с отпечатком пальца не дают защиту данных, гарантию защиты данных, моя же система это предоставляет. То есть всё время, когда вы взаимодействуете с телефоном, ваши данные надёжно защищены.

Это было достигнуто путём применения динамических методов биометрической идентификации. Я хотела бы отметить, что в мире отсутствуют аналоги подобных систем для мобильных устройств. Такая система могла бы быть интересной, мне кажется, коммерческим предприятиям, военным предприятиям, госслужащим, так как, я думаю, защита информации стоит на первом месте в таких случаях. Мне интересно, как Вы относитесь к такой инициативе?

М.Мишустин: Вообще к любым инициативам, связанным с инновациями, я отношусь очень хорошо. Но к инициативам, которые что-то запрещают, отношусь не очень хорошо. Это очень тонкая, чувствительная вещь. Когда вам предлагается система по биометрическим данным, неважно: отпечаток ли пальца, фотография, голос, – не всем людям это комфортно, Валентина.

Я ни в коем случае не говорю, что система, которую ты с коллегами разрабатываешь, как-то некорректно работает с данными. Важно, чтобы человек сам разрешал доступ к своим данным и использовал по возможности тот способ, которому он доверяет. Например, есть много людей, которые не хотят в электронном виде заполнять какие-то документы. Не хотят. Мы им запрещать это будем? А если мы подумаем о наших родителях, о бабушках, дедушках, которые не хотят так работать? Кстати, есть много людей, даже имеющих дело с инновациями, программистов, которые не любят работать с электронными носителями. Не знаю, известно ли тебе, что, например, Стив Джобс своим детям позволял пользоваться айфонами не более нескольких часов в день.

Я хочу сказать, что наверняка найдётся много способов применения этой технологии, но запрет, тем более в интернете, в этой чувствительной среде пользования, наверное, не самый лучший выбор. А то, что ты сказала, – что, может быть, возможно использовать эту технологию в военных целях, в доступе к той или иной информации – это будет замечательно.

В своё время я работал в Налоговой службе. И мы гордились тем, что персональные данные людей, которые хранила налоговая система, не утекали, то есть их нельзя было украсть. Система защиты информации была там очень современная. Этому уделялось огромное внимание. И мне кажется, очень важно, что мы абсолютно точно беспокоились о сохранности данных, тем более персональных данных.

М.Шарафан: Если вернуться к теме инструментов поддержки современной науки, я бы хотел поговорить об институтах управления в науке. Мы уже упомянули сегодня Фонд содействия инновациям, безусловно, сегодня это все федеральные научные фонды. Хотел отметить, что Краснодарский край входит в пятёрку регионов, поддерживающих фундаментальную науку. Это 20-летнее соглашение с Российским фондом фундаментальных исследований, это проекты Российского научного фонда, Фонда содействия инновациям.

Кроме того, мы стали четвёртым субъектом Российской Федерации, где… У нас по инициативе губернатора, Кондратьева Вениамина Ивановича – хотел поблагодарить, – открыт Кубанский научный фонд. В конце 2019 года и даже сегодня, в условиях пандемии 2020 года, нам удалось уже поддержать 37 научных проектов по различным направлениям – это и биотехнологии, медицина, материаловедение и АПК. У нас сегодня в крае функционирует шесть научных федеральных центров по аграрному направлению.

В продолжение этой темы: сегодня на нашей встрече есть получатель грантов. Речь идёт о работах по материаловедению, направленных на повестку импортозамещения, по созданию конструкций для машиностроения. Один из разработчиков сегодня у нас на встрече, это Пломодьяло Роман, заведующий кафедрой систем управления и технологических комплексов Кубанского государственного технологического университета. Роман, вам слово.

Р.Пломодьяло (заведующий кафедрой систем управления и технологических комплексов Кубанского государственного технологического университета): Добрый день, Михаил Владимирович, добрый день, коллеги! Сейчас для обеспечения конкурентоспособности производства необходимо производить инновационные продукты. И мы как раз занимаемся разработкой не просто новых материалов, но и технологий изготовления. И мой вопрос: например, была программа «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России», реализуемая в 2014–2020 годах… Может быть, будет разработана какая-нибудь новая федеральная программа, направленная на стимулирование взаимовыгодного сотрудничества производства и тех, кто занимается наукой, – это вузы, НИИ и другие?

М.Мишустин: Спасибо за вопрос. Это будет продолжено абсолютно точно, я знаю, что в Министерстве науки и образования этому придаётся очень серьёзное значение. Вообще любые RnD-исследования, или научные, очень важны для того, чтобы вообще существовали наши университеты, вузы и научные организации. У нас примерно около 1100 проектов было так или иначе профинансировано по этой программе, и общая стоимость, которая была создана, если говорить об этих научных разработках, около 13 млрд рублей. В сентябре эта информация будет аккумулирована в министерстве, и эта работа будет продолжена. Здорово, что ваш университет этим занимается.

М.Шарафан: Продолжая тему поддержки прикладных либо фундаментальных исследований, хотелось бы отметить, что, наверное, наука в целом в конечном итоге вся прикладная. Всё зависит от сроков: от даты открытия нового знания до даты внедрения. И удивительно, что как раз наша задача этот отрезок времени как можно быстрее сократить, чтобы наши разработки смогли из лабораторий внедряться в реальный сектор экономики и менять качество жизни обычного человека.

Если посмотреть на ретроспективу, на наши компьютеры, телефоны, современные гаджеты, то в недавнем времени это ещё была фантастика, а сегодня мы уже не представляем себе жизни без этих устройств. Как просто они нас понимают, а иногда даже где-то, может быть, умнее становятся нас, в зависимости от приложений. И сегодня многие и аналитики, и футурологи говорят о фактически четвёртой, пятой технической революции, о создании некой машины либо устройства, которое сможет не только анализировать, собирать данные, но и, самое главное, развиваться и самообучаться.

Я бы хотел продолжить эту тему через призму развития общего искусственного интеллекта и передать слово Дерикьянцу Леониду, директору компании «МСЛ», который нам расскажет о своих разработках.

Л.Дерикьянц (директор ООО «МСЛ»): Добрый день, Михаил Владимирович. Меня зовут Леонид Дерикьянц, я сооснователь и глава Mind Simulation, это лаборатория общего искусственного интеллекта, то есть AGI.

Мы занимаемся фундаментальными исследованиями и разработками в этой области и за 13 лет достигли фантастических результатов. В последнее время уже активно продвигаем свои исследования и разработки на международной арене.

На данный момент Mind Simulation – единственная лаборатория из России, которая состоит в Европейской конфедерации лабораторий искусственного интеллекта (CLAIRE). Также мы являемся участниками комиссии по формированию стратегии развития AGI в Российской Федерации, где курируем раздел метрик, измерения общего искусственного интеллекта.

В первую очередь я бы хотел разделить термин «искусственный интеллект» на два понятия.

Первое – это узкий, то есть слабый, искусственный интеллект, который заточен на решение какой-то конкретной, простой задачи. Сюда входят такие бренды, как «Яндекс», Facebook, Amazon, OpenAI, и любые другие решения, которые сейчас есть на рынке.

Например, система GPT-3 от OpenAI – это простой предсказатель текста. Данной системе недоступно понимание того, что значат слова, символы, она не понимает, какие данные получает на вход, что выдаёт на выход, не может мыслить абстрактно, не обладает здравым смыслом. Это очень узкий интеллект, даже не грубая его имитация. Модель весит 700 гигабайт, занимает 700 гигабайт, и для своей работы требует мощностей суперкомпьютера.

Второй термин – это именно общий (сюда относится наша разработка) – уникальное интеллектуальное ядро, обладающее абстрактным, образным мышлением, картиной мира, личностной моделью мышления и другими преимуществами.

Для сравнения: интеллектуальное ядро Mind Simulation занимает всего лишь 10 мегабайт и может работать офлайн на одноплатном компьютере размером с кредитную карту. Мы создаём единую технологию для решения различных задач, проблем в рамках единой системы и, следовательно, не ограничены каким-либо рынком, кейсом в применении. Уже сейчас мы выводим на рынок два продукта.

Первый – это проект, благодаря которому стало возможным осуществить революцию в видеоиграх и оживить всех виртуальных персонажей этих видеоигр, сделав их цифровыми личностями, с которыми интересно общаться, дружить, взаимодействовать. Здесь у нас конкурентов нет. Летом мы показали первые результаты, что вызвало просто огромную волну положительных статей, материалов в ведущих игровых изданиях. Мы вошли в историю как первая компания, которая это сделала.

Второй проект – это бизнес-платформа на основе искусственного интеллекта, где мы используем упрощённую его версию. Сейчас мы находимся в продвинутой стадии пилотного проекта с крупным заказчиком и осенью готовимся анонсировать результаты и сам продукт.

В формировании национальной стратегии развития сквозных технологий, искусственного интеллекта в Российской Федерации до 2030 года участвовали крупнейшие игроки отечественного IT-рынка, но большим компаниям может не хватить гибкости, поворотливости для того, чтобы следовать за трендами искусственного интеллекта и в целом технологий.

В связи с этим у меня следующий вопрос: планирует ли государство стимулировать достижение целей, которые поставил Президент, – развитие технологий, в том числе искусственного интеллекта, – за счёт привлечения стартапов, независимых исследовательских лабораторий, которые, по мнению экспертов, могут совершить прорыв в этом направлении гораздо раньше?

Небольшая ремарка. Мы в 2021 году планируем построить школу искусственного интеллекта в Краснодарском IT-парке, и губернатор эту инициативу поддержал.

М.Мишустин: Спасибо, Леонид. Очень интересно то, что Вы рассказали.

Ответ: конечно, планируем. Вы знаете, что стратегия развития искусственного интеллекта была инициирована Президентом России. Более того, он сказал очень важную фразу: что на сегодняшний день искусственный интеллект, его развитие – это вопрос безопасности и выживания нашего государства. Он на всё будет влиять: и на обороноспособность, и на развитие экономики. Россия, конечно, этим активно занимается. Вот, собственно, вы и есть пример этого развития.

Теперь о том, как мы будем стимулировать это в будущем.

Вы знаете, что принята соответствующая программа развития и регулирования искусственного интеллекта на четыре года. Самое важное, что предусмотрены специальные гранты, которые будут в течение четырёх лет выделяться, в том числе на развитие небольших стартапов и компаний, которые уже в большом количестве присутствуют на российском рынке информационных технологий. За четыре года будет выделено около 12 млрд рублей на помощь 1200 стартапам. Это, мне кажется, будет достаточно хорошая, уверенная программа поддержки тех идей, о которых Вы говорили.

Л.Дерикьянц: Спасибо большое, Михаил Владимирович.

М.Шарафан: И в продолжение – от искусственного интеллекта к цифровизации сельского хозяйства, поскольку край у нас славится аграрным направлением. Я бы хотел передать слово нашим разработчикам из Кубанского аграрного университета – доценту Николаю Курченко, который занимается вопросами цифровизации АПК и точного земледелия.

Н.Курченко: Добрый день!

Помимо того, что я являюсь доцентом на кафедре, также у нас в рамках вуза создан центр точного земледелия под эгидой Минсельхоза, где мы каждый год готовим отчётность о том, какие направления точного сельского хозяйства популярны сегодня, какие в будущем могут быть популярны и полезны для сельского хозяйства и какие технологические тренды стоит принимать. Такой отчёт каждый год мы даём Минсельхозу.

Мы находимся в таком историческом периоде, когда сельское хозяйство переживает промышленную революцию. Сегодня многие сельскохозяйственные предприятия приобретают интересную технику, в том числе и спутниковые технологии используются, применение беспилотной авиации стало доступным.

Мы в рамках вуза ведём такую исследовательскую работу и отслеживаем тренды, которые в будущем будут интересны. Здесь очень интересно было бы услышать Ваше мнение: как Вы считаете, какие факторы могли бы являться, или будут являться, или являются сдерживающими для развития данной технологии? И каково Ваше личное отношение к цифровизации сельского хозяйства?

М.Мишустин: Первое. Я хочу сказать, что у нас в России сельское хозяйство – вообще такой отраслевой флагман. Мы недавно проводили очередное совещание, и сейчас будет, наверное, несколько совещаний в Правительстве по посевной, поскольку завершается очередной цикл. Хочу сказать, что наши аграрии очень хорошо поработали, но, без сомнения, цифровизация, самые современные технологии – это всё на повестке дня.

Если говорить о личном отношении, считаю, недостаточно ещё это применяется, несмотря на совершенно замечательные успехи, которые есть в аграрном секторе. И для этого делается многое. Буквально недавно мы слушали доклад Министра сельского хозяйства о том, как работает соответствующая ведомственная программа «Цифровое сельское хозяйство». Вы знаете, наверное, о такой программе, её Минсельхоз принял, и на сегодняшний день это и нормативная база, и технология. Но что очень важно – сегодня одним из ключевых направлений работы в рамках проекта «Цифровое сельское хозяйство» является создание единой цифровой платформы на основе данных, которые будут вестись, вообще управление государственным сельским хозяйством.

Сейчас над такой единой цифровой платформой коллеги работают. И Минсельхоз, кроме того, приводит в порядок, в электронный вид все меры господдержки сельхозпроизводителей, для того чтобы это было доступно на портале. Ещё очень важно то, что льготный кредит по ставке 5% сегодня может быть доступен только тогда, когда сельхозпроизводитель готов внедрять самые современные цифровые методы работы. Я имею в виду передовую технику и технологии в сельском хозяйстве.

Поэтому надеюсь на то, что здесь очень многое предстоит сделать и, Николай Юрьевич, Ваше направление на кафедре получит развитие, как я уже сказал, в том числе в ведомственной программе «Цифровое сельское хозяйство».

Н.Курченко: Также в этом году мы получили поддержку от Кубанского научного фонда, что тоже является для нас стимулом, и хотелось бы выразить им благодарность.

М.Шарафан: Михаил Владимирович, если позволите, я хотел немного развернуть ракурс к ещё одной теме, которая сильно волнует сейчас многих россиян и которой, знаю, Вы лично уделяете внимание и Правительство. Это проект самозанятых.

Хотел бы предоставить слово Серебренникову Юлиану.

Ю.Серебренников: Добрый день, Михаил Владимирович!

Меня зовут Юлиан, я самозанятый. Работаю также в сфере IT, занимаюсь созданием сайтов и «личных кабинетов» для онлайн-курсов.

Хотелось бы прежде всего поблагодарить за введение такого режима налогообложения. Так как я, например, работаю на фрилансе, у меня клиенты из разных городов, приходится ездить. И быть самозанятым в моём случае – это идеальное решение, так как не нужно сдавать отчёты, всё происходит через приложение, которое автоматически считает налог, «Мой налог», так и называется, выгодные процентные ставки по налогам.

И вопрос такой. Сейчас максимальный доход, если ты самозанятый, 2,4 млн рублей. Планируете ли вы повышать этот порог, так как в целом это было бы неплохим стимулом для развития своего дела?

М.Мишустин: Юлиан, у вас больше получается за год?

Ю.Серебренников: Пока нет, но я планирую.

М.Мишустин: Понятно. Как Вы думаете, сколько процентов самозанятых получают больше чем 2 млн?

Ю.Серебренников: Давайте возьмём 10.

М.Мишустин: Нет.

Ю.Серебренников: 3?

М.Мишустин: 0,73.

Ю.Серебренников: Я думал, больше.

М.Мишустин: 0,73. Я серьёзно. Это как раз цифра, которая чуть-чуть около процента.

То есть на самом деле, во-первых, спасибо за добрые слова... Эту идею поддержал Президент, когда все подходы в налоговой службе были проработаны и мы доложили эту идею Президенту, он в это поверил.

Потому что на сегодняшний день самозанятый – это человек, который сам производит товар или услугу. Сам, самостоятельно, это очень важно. И в этом смысле этот механизм – это не новый налог. Очень многие почему-то восприняли, что это какой-то новый налог. Нет. Это снижение налоговой ставки с 13%, которую автоматически должны платить люди, которые получают доход, если они резиденты России, до 4%, когда во взаимодействии с физическими лицами, и 6% – с юридическими лицами. Для того чтобы стимулировать в первую очередь такую деятельность. И примерно 37% людей, которые пришли в самозанятые, до этого вообще никаких налогов не платили, и не видна была их деятельность.

И здесь, мне кажется, очень важно, чтобы в первую очередь такие возможности были предоставлены, чтобы не тратить время, чтобы разумная была налоговая нагрузка и не заполнять никакой отчётности. Это то, что хотели люди. И это удобно. Тем более – виртуальные чеки: вы можете расплатиться, сделать скан, с виртуальным чеком абсолютно легко, если кому-то он нужен.

Считаю, очень важно, что есть и другие, упрощённые системы налогообложения. Это и индивидуальный предприниматель, можно 6% платить – кстати, то же самое, 6%, платит самозанятый, если он работает с юридическими лицами.

И мне кажется, важно, что люди в это поверили. И чтобы как можно больше людей не прятались, чтобы не имели каких-то проблем другого свойства – с законом, а нормально пришли в этот режим. И там есть замечательная вещь. В этом режиме есть «окно» – соответствующий интерфейс, который позволяет вам открыть «окна» сразу же, если вы стали самозанятым, в другой мир цифровых технологий. Вы можете стать водителем такси, который в электронном виде предлагает свои услуги, вы можете стать участником какой-то специальной программы скидок, вы можете автоматически стать клиентом банка. И многое другое.

Этот мир, или экосистема, которую создают в том числе и самозанятые, позволяет не тратить время на изнурительное общение с госорганами, с представителями власти, а заниматься своим бизнесом – создавать его, когда вам не мешают. То есть встроенность государственной системы в экосистему человека – чтобы не мешать, – мне кажется, даёт совершенно уникальные другие возможности.

А по доходам я желаю, Юлиан, чтобы как можно быстрее превысить 2 млн и попасть уже в 0,5%.

Ю.Серебренников: Спасибо большое.

М.Шарафан: Михаил Владимирович, если сделать опять мостик и от бизнеса вернуться к фундаментальной науке – у нас сегодня на встрече присутствуют не только представители вузовской науки, но и представители академического сектора, которые занимаются не менее важными вопросами, в частности вопросами продовольственной безопасности региона и страны.

Я хотел бы предоставить слово Томашевич Наталье Сергеевне, старшему научному сотруднику Всероссийского НИИ биологической защиты растений.

Н.Томашевич (старший научный сотрудник Всероссийского научно-исследовательского института биологической защиты растений): Добрый день, Михаил Владимирович! Добрый день, коллеги! На мой взгляд, цифровизация и точное земледелие являются одними из перспективных и активно развивающихся отраслей в сельском хозяйстве. Они позволяют получать сельскохозяйственную продукцию, снижая время и трудозатраты агрономов. Однако внедрение подобных технологий в реальную практику невозможно без плотного взаимодействия между наукой и производством.

В нашем Институте биологической защиты растений проводятся исследования по таким направлениям, как фитосанитарный мониторинг, в том числе пополнение базы данных спектральных характеристик сельскохозяйственных культур, поражённых вредными объектами, и разработка различных экологически безопасных методов защиты растений, которые можно было бы использовать как в традиционном земледелии, так и в органическом сельском хозяйстве, которое является в настоящее время очень перспективным.

Переход предприятий от традиционных методов возделывания сельскохозяйственных культур с применением преимущественно химических пестицидов к системам биологической защиты и органического земледелия требует высокой квалификации и применения современных методов и технологий. Однако какими бы современными такие методы ни были, они требуют постоянного вовлечения высококвалифицированных специалистов на стыке технических и естественных наук, которые бы могли интерпретировать эти данные и принимать решения на их основе. В связи с этим одной из стратегий развития нашего института является плотное взаимодействие науки и бизнеса, и такая работа способствует решению сложных практических задач и формированию перспективного рынка экологически безопасной и органической сельскохозяйственной продукции.

К сожалению, есть такое мнение, что сельское хозяйство – это не современная отрасль, что здесь нет каких-то новых инновационных технологий. Нам хотелось бы, чтобы люди понимали, что это не так и здесь могут активно использоваться наукоёмкие, цифровые технологии, генетические технологии и многие другие направления. Особенно развитие науки актуально в перспективе развития региона.

В связи с этим у нас есть вопрос. Планируется ли сохранение региональных конкурсов, которые проводятся Российским фондом фундаментальных исследований совместно с субъектами Российской Федерации?

М.Мишустин: Конечно, да, Наталья Сергеевна. Региональные конкурсы будут поддержаны и продолжатся в этом году. Уже продолжаются.

Вы сказали про Российский фонд фундаментальных исследований. Он за прошлый год поддержал порядка 48 тыс. проектов, и примерно 68 регионов Российской Федерации в этом принимали участие. Очень активное участие.

В этом году конкурс продолжается, идёт отбор. Я знаю, что на сегодня у нас где-то порядка 25 тыс. проектов, которые в отборе, и сумма, которая будет выделена на это, – около 10,7 млрд рублей на весь конкурс. И вообще это очень важное направление.

У нас ещё поддерживается такой нацпроект, как «Наука». В нём также предусмотрен целый ряд мероприятий по созданию лабораторий, которые в первую очередь для молодых учёных будут использоваться, и в прошлом году у нас уже появилось почти 300 (298) таких лабораторий, причём шесть из них в Краснодарском крае. Так что удачи Вам, и надеюсь, что Вы примете активное участие и обязательно Ваш проект будет отобран.

М.Шарафан: Я хотел сказать ещё в дополнение. Мы третий пилотный субъект Российской Федерации, где реализуется конкурс «Наставник», и в прошлом году у нас профинансировано 12 коллективов, где участвуют во взрослой науке ещё и школьники. Это Томская область, Крым, и мы, Краснодарский край, являемся третьим субъектом.

Сегодня уже неоднократно отмечалось, что после рождения технологии в лаборатории не менее важным является вопрос её внедрения. Сегодня на нашей встрече присутствует предприниматель, разработчик инновационных продуктов в сфере опять же IT, и я хотел бы дать слово руководителю компании «Рашн Роботикс» Раззоренову Андрею.

А.Раззоренов (управляющий партнер группы компаний «Рашн Роботикс»): Добрый день, Михаил Владимирович! Уважаемые коллеги! Чуть-чуть о себе. Мы 12 лет занимаемся разработкой программного обеспечения. Начинали с моим партнёром в лучших традициях. Наш первый офис появился в студенческом общежитии, и мы начали создавать там всевозможные сайты, маленькие такие разработки. Сегодня у нас 54 человека, у нас свой софт, который мы масштабируем, занимаемся его развитием. И помимо коммерческой деятельности также занимаемся общественной деятельностью – мы с краснодарскими региональными IT-компаниями создали Агентство по цифровому развитию и связи Краснодарского края, занимаемся организацией чемпионата по кибербезопасности, олимпиад различных, круглых столов, где в том числе обсуждаем инициативы по региональному законотворчеству в области поддержки IT-сферы. В общем, довольно активная такая деятельность.

Пользуясь случаем очной встречи, конечно, хочется поблагодарить за те меры налоговой поддержки, которые Вы инициировали, – это по снижению пенсионного налога, налогов на доходы с 20 до 3%...

М.Мишустин: Страховых взносов.

А.Раззоренов: Да, я это имел в виду. Предложение моё заключается в следующем. В продолжение того тезиса, который Вы сформулировали касательно российской юрисдикции, в развитие этого направления есть предложение сделать на территории Краснодарского края своего рода подтерриторию и наделить её статусом особой экономической зоны, для того чтобы в дальнейшем эту территорию развивать как международный IT-кластер.

То есть, допустим, таким организациям, как у меня, хочется выйти на международный рынок. Это означает: взять чемодан и уехать покорять Европу или Америку? В силу патриотических убеждений не хочется этого делать. Поэтому хотелось бы, чтобы международный этот кластер появился у нас здесь и чтобы мы начали работу на территории Краснодарского края, как пример. То есть в причерноморской зоне это сделать. Вот такое предложение.

М.Мишустин: Андрей, во-первых, у вас есть замечательный на сегодняшний день причерноморский центр «Сириус», совершенно замечательный кластер, где на базе олимпийских объектов развивается в том числе и информационно-технологическое направление, где много резидентов. И его резиденты – это передовые российские компании в сферах IT, биотехнологий, искусственного интеллекта. Но идеи, которые Президент поддержал и мы высказали по налоговому манёвру в сфере IT, – это как раз для того, чтобы не создавать специальные зоны.

У нас развиваются экстерриториальные информационные технологии. Вы сами, Андрей, сказали о том, что на сегодняшний день в мире информационных технологий они доступны везде. И главная идея – то, что было сделано в России с точки зрения изменения законодательства. Оно уникальное, 3% – налог на прибыль. И снижение страховых взносов, оно позволяет фактически снизить нагрузку на налоги на труд, которые мешали, можно так сказать, конкурировать отечественному бизнесу с соответствующими компаниями из других юрисдикций. Мне кажется, сегодня ничего не мешает создавать такие технологии, выходить на рынок, а посредством информационно-коммуникационных технологий это несложно.

Сегодня интернет барьеры сминает. Ни для финансовых средств, ни для технологической основы, ни для перевода, языка сегодня барьеров нет. И в этом смысле мне кажется очень важным, чтобы именно, скажем так, экстерриториально назывались такие центры, как ваш.

Что касается концентрации технологий и прочего: «Сириус» – замечательное место, я знаю, сам его посещал, там проводится много конференций, выдвигается много различных идей. Мне кажется, что всё здесь есть. И сегодня приводили примеры, из других регионов приезжают коллеги сюда, в Краснодар. Поэтому я вам желаю удачи и надеюсь, что те самые изменения, которые произошли, позволят вашей компании честно и достойно конкурировать с соответствующими западными разработчиками.

М.Шарафан: Хотелось ещё затронуть тему международного выхода наших разработчиков. Да, это очень важно, чтобы мы сохраняли приоритет государства и позволяли нашим уникальным и талантливым ребятам выходить на международные рынки.

Хотел бы предоставить слово аспиранту второго года обучения по направлению «Физика и астрономия» Пузановскому Кириллу.

К.Пузановский (аспирант 2-го года по направлению «Физика и астрономия» (оптика), кафедра оптоэлектроники Кубанского государственного университета): Михаил Владимирович, я уже больше семи лет занимаюсь робототехникой. Сейчас я стал частью научной команды, которая разрабатывает оптические сенсоры нового поколения.

Мы уже сегодня затрагивали несколько раз тему лидаров. Так вот, мы как раз разрабатываем технологию, которая позволяет создавать лидары нового поколения. То есть если современная технология позволяет определять только расстояние и форму объекта, то мы ещё сможем проводить дистанционный анализ, например на наличие воды. Подобную технологию если установить, например, в автомобильную фару, то машина сможет определять наличие лужи или подбирать соответствующий безопасный скоростной режим на мокрых участках дороги.

Подобные технологии, Михаил Владимирович, действительно прорывные, и нам нужно выходить на международный уровень. Нам нужно помогать защищать свои интеллектуальные труды. Но для вузов это достаточно затратно. Есть ли возможность создания механизмов финансовой помощи вузам для поддержки и оформления международных патентов?

М.Мишустин: Во-первых, вернувшись в Москву, я переговорю с руководителем Российского экспортного центра. У нас специально создан такой центр и соответствующая программа поддержки экспорта, в том числе и технологий российских или производства российского, не важно, будь они сделаны молодыми учёными или уже маститыми учёными. И обязательно свяжу вас с коллегами как раз из Российского экспортного центра. Это такой в этом смысле институт поддержки.

У нас также Светлана Чупшева здесь присутствует, руководитель нашего Агентства стратегических инициатив, мы её тоже попросим посмотреть.

Главное, чтобы ваши продукты, ребята, были конкурентоспособными. Если конкурентоспособность доказана и мы видим это, конечно, нужно помогать.

Но я бы хотел ещё в заключение нашей встречи сказать несколько слов о рынке, который формируется, – о рынке спроса. Очень важно, чтобы компании, которые создают инновации, конечно же, работали как можно больше в России. Здорово, что есть государственная поддержка. Мы в принципе многое сделали, для того чтобы государство потребляло технологии и помогало. Но этого недостаточно. Везде в мире, конечно же, присутствуют компании и фонды, которые занимаются стартапами, которые их продвигают и которые выбирают проект – лучший из многих, – который выстреливает. Однако это не так просто, потому что удачный стартап, вы знаете, это даже не один из десяти. Дай бог, чтобы из сотни проектов один выстрелил.

Идей много на сегодняшний день. И интернет сегодня, и, как я уже сказал, абсолютно безграничная возможность получения информации позволяют конкурентам очень быстро работать. И кто быстрее обрабатывает данные, кто обладает бо?льшими знаниями и кто успевает быстрее – тот побеждает.

Глубоко уверен, что таких барьеров, как раньше, нет. Сегодня и налоги в этом смысле не самый важный элемент. Главное, чтобы технологии были и идеи были.

Я хочу от всей души вам пожелать, чтобы у вас были всегда новые идеи, новые технологии, и 1 сентября – это точно абсолютно правильный день для такого разговора.

Россия. ЮФО > Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > premier.gov.ru, 1 сентября 2020 > № 3484537 Михаил Мишустин

1,6 млн тонн нефти Минск хочет получить в сентябре 2020

Белорусия надеется получить в сентябре 2020 года от различных поставщиков 1,606 млн тонн нефти, сообщили в пресс-службе концерна «Белнефтехим». «В сентябре ожидаем 1 млн 606 тыс. тонн, в том числе от России до 1,4 млн тонн нефти», — уточнили там.

По словам официального представителя «Транснефти» Игоря Демина, поставки российской нефти в Белоруссию по трубопроводу «Дружба» в сентябре запланированы в объеме 1,45 млн тонн. В августе, отметил он, поставки российской нефти в Белоруссию трубопроводным транспортом, по предварительным данным, составили 1,06 млн тонн против 1,72 млн тонн в августе 2019 года. Ранее в концерне «Белнефтехим» сообщили, что танкер с 94 тыс. тонн азербайджанской нефти для Белоруссии ждут в порту Одессы с 2 по 4 сентября, затем нефть поступит на Мозырский НПЗ.

В этом году Москва и Минск, напоминает ТАСС, лишь в конце марта договорились по вопросу формирования цены поставляемой в республику российской нефти, так как Белоруссия отказалась уплачивать российским компаниям премию к рыночной цене на поставляемое сырье. Из компаний РФ поставки продолжила только группа «Сафмар» Михаила Гуцериева. На этом фоне Белоруссия закупила нефть у альтернативных поставщиков в Саудовской Аравии, Норвегии, Азербайджане, США.

Рейтингом «ограниченный дефолт» наградило Moody’s «Русснефть»

Moody’s присвоил «Русснефти» статус «ограниченный дефолт» (limited default, LD) рейтингу вероятности дефолта (probability of default, PDR). Рейтинг вероятности дефолта компании теперь обозначается как Caa3-PD/LD вместо Caa3-PD.

Добавление к PDR обозначения LD указывает на то, что произошел ограниченный дефолт, поскольку «Русснефть» не выплатила сумму погашения основной суммы долга в размере $46 млн по банковскому кредиту на общую сумму $1,172 млрд. Эти выплаты компания должна была сделать в первом и втором кварталах 2020 года.

«Русснефть» сообщала, что не произвела выплаты в срок, поскольку обсуждала реструктуризацию кредита с банком-кредитором, а также возможность изменения графика погашения долга.

При этом корпоративный рейтинг «Русснефти» и прогноз Moody’s оставило без пересмотра — Саа2 с негативным прогнозом. Рейтинг Саа2 отражает ожидания Moody’s относительно того, что темпы возврата долга в случае дефолта будут выше 65%. Негативный прогноз отражает сохраняющуюся неопределенность относительно способности «Русснефти» улучшить свою ликвидность.

Просроченные выплаты касаются кредитов, выданного банком ВТБ в 2015 году, а затем переданного банку CQUR Bank (Катар), с которым ВТБ провел обмен активами, получив 19%.

100 млрд рублей перечислил «Газпром» польской PGNiG по решению арбитража

«Газпром» перечислил 100 млрд рублей польской энергетической компании PGNiG по решению Стокгольмского арбитража, однако это, по словам начальника финансово-экономического департамента газового холдинга Александра Иванникова, не повлияет на процесс обжалования решения арбитража.

«Во втором квартале «Газпром экспорт» осуществил выплату польской компании PGNiG 100 млрд рублей в соответствии с решением Стокгольмского арбитража», — сообщил Иванников в ходе телефонной конференции с инвесторами. Выплата, отметил он, не повлияет на процесс обжалования этого решения и не нанесет ущерба позиции компании. «Газпром экспорт» продолжает обжалование этого решения Стокгольмского арбитража, и перечисление средств не влечет ущерба нашей позиции в ходе обжалования», — отметил он.

Стокгольмский арбитраж, напоминает ТАСС, вынес решение в конце марта. Контракт между «Газпромом» и PGNiG на поставку 9,8 млрд кубометров в год заключен в 1996 году и действует до 2022 года. Как заявляли в PGNiG, формула цены на поставляемый «Газпромом» газ изменена на более рыночную. Соответствующее дополнение к контракту стороны подписали в июне этого года.

В конце мая «Газпром» направил апелляцию на решение Стокгольмского арбитража в суд округа Свеа (Швеция).

Польша ранее неоднократно заявляла, что не будет продлевать долгосрочный контракт с «Газпромом» после 2022 года. Альтернативой российскому газу в Варшаве считают СПГ из США и Катара, а также поставки по строящемуся газопроводу Baltic Pipe, который должен соединить Польшу с норвежским шельфом через Данию.

Черное золото Черного континента — последняя «большая нефть» в мире?

Еще сравнительно недавно Африку считали «забытым континентом», но теперь это последний энергетический рубеж планеты

Африканские недра по-прежнему обещают щедрое вознаграждение инвесторам, готовым идти на риск, утверждает аналитик портала OilPrice Сэм Кеннеди в своей недавней статье «Крупнейшее нефтяное открытие этого года может случиться здесь». Речь идет о Намибии — стране, где никогда не добывалась нефть, но ее потенциальными ресурсами уже заинтересовались самые разные игроки от гиганта Exxon до небольших нефтяных стартапов.

«Нигде в мире нет такого же большого потенциала, как в Африке», — заявил в интервью OilРrice.com Джей Парк, исполнительный директор британской компании Reconnaissance Energy Africa, участвующей в освоении нефтегазового бассейна Каванго, расположенного на границе Намибии и Ботсваны, с потенциальными запасами 18,2 млрд баррелей нефти.

Еще сравнительно недавно Африку считали «забытым континентом»: в 2000 году влиятельный журнал The Economist называл его «безнадежным», но с тех пор многое изменилось.

Сегодня на Африку уже приходится 7,5% разведанных мировых запасов нефти, утверждалось в прошлогоднем обзоре международной аудиторской группы Deloitte, в котором Черный континент был назван последним энергетическим рубежом планеты.

На данный момент в Африке присутствует две группы нефтяных стран. С одной стороны, это старые игроки — Нигерия, Ангола, Демократическая Республика Конго и Экваториальная Гвинея, однако интересы небольших компаний, которые сегодня приступают к исследованию африканских недр, сосредоточены в таких новых территориях, как Гана, Уганда, Мозамбик, Танзания и Намибия. Здесь и пролегает тот самый рубеж, за которым могут скрываться невероятные углеводородные богатства.

«Африканский континент крайне недооценен. В странах ОЭСР стоимость ресурсов, залегающих в недрах, составляет порядка $300 тысяч на квадратную милю — в Африке это всего лишь $60 тысяч.

Причина заключается либо в том, что Африка лишена достойной доли в мировых ресурсах, либо в том, что они еще не обнаружены. Я проголосовал своими деньгами за последний вариант, поскольку Африка практически не исследована в сравнении с остальным миром», — утверждает Джей Парк, который до того, как стать инвестором, работал юристом в области добычи нефти и газа.

Новые «звезды»

Наиболее значительными объемами добычи нефти среди новых африканских «звезд» может, согласно оценке Deloitte, похвастаться Гана, которая выдает лицензии на офшорную добычу с конца 2018 года и уже привлекает крупнейшие компании из самых разных стран. Все они рассчитывают на победу в борьбе за масштабное месторождение «Юбилейное», которое было открыто в 2007 году и управляется ирландско-британской геологоразведочной компанией Tullow Oil.

Мозамбик — еще один новый игрок на африканской углеводородной сцене — обладает крупнейшими на континенте запасами газа и самым большим пока неиспользуемым потенциалом его добычи. Сейчас Мозамбик планирует реализовать масштабный СПГ-проект в бассейне Ровума: ожидается, что производство на нем начнется примерно в 2022 году.

Танзания — самая быстрорастущая экономика среди новых нефтегазовых стран Африки — имеет вторые после Мозамбика запасы газа. Уганда благодаря открытию крупных залежей нефти в 2006 году вышла на пятое место в Африке по объему природных ресурсов — добыча первой нефти в этой страны намечена на следующий год.

Последней по времени к этой компании присоединилась Намибия.

Нефтяной потенциал этой страны в территориальном масштабе сейчас оценивается выше, чем у американского сланцевого бассейна Игл-Форд, благодаря которому США снова стали нефтяным экспортером, сопоставимым с ОПЕК.

В Намибии никогда не добывалось ни единого барреля нефти, однако ее потенциалом заинтересовался даже такой гигант, как Exxon, который в прошлом году приобрел у правительства страны право на разведку части атлантического шельфа площадью 28 тысяч кв. км. Разведочный блок простирается на 135 миль от побережья Намибии, глубины доходят до 4 км; ожидается, что работы на нем начнутся к концу текущего года.

Потенциал сухопутной добычи в Намибии также впечатляет: он сосредоточен прежде всего в бассейне Каванго площадью более 25 тысяч кв. км. Считается, что это ответвление огромного осадочного бассейна Кару в ЮАР площадью 600 тысяч кв. км, или две трети площади этой страны. На его территории расположено масштабное месторождение «Уайтхилл Пермиан» компании Shell.

Компания Reconnaissance Energy (ReCon) Africa уже выкупила право на освоение всего бассейна Каванго, получив в нем долю в 90% (остальные 10% принадлежат правительству Намибии) с четырехлетней лицензией на разведку и 25-летней лицензией на добычу сразу после открытия коммерческих запасов нефти. Для компании с рыночной капитализацией всего около $50 млн это серьезный прорыв, учитывая огромные потенциальные запасы и очень низкую ставку роялти (5%). Причем, по оценке Дэна Джарви из компании Worldwide Geochemistry, анонсированные 18 млрд баррелей запасов — это лишь небольшая часть той нефти, которая может скрываться в недрах Намибии: речь идет об объемах порядка 120 млрд баррелей.

В середине июля Recon Africa сообщила о приобретении новой лицензии на восточное ответвление бассейна Каванго на территории северо-западной Ботсваны площадью около 10 тысяч кв. км. На данный момент компания имеет финансовые ресурсы для бурения трех скважин, в этом году уже приобретена первая буровая установка.

Насколько рискован новый нефтяной рубеж?

Как в случае со старыми нефтяными странами Африки наподобие Нигерии и Анголы, так и в случае с восходящими «звездами», участие инвесторов проектах всегда сдерживали связанные с ними регуляторные риски. Джей Парк утверждает, что именно этот фактор является принципиальным для нефтяной индустрии любой страны, исходя из своего опыта предыдущей работы выявления и формирования дружественных для инвесторов режимов нефтедобычи в разных странах от Африки до Южной Америки.

Африка, по мнению Парка, в этом отношении слишком сильно отстает от остального мира — это следствие политики государств, которые формируют для инвесторов слишком сложные и отягощенные налогами режимы.

Кроме того, африканские страны неспособны давать гарантии инвесторам, которые хотят иметь уверенность, что их открытия обратятся в деньги.

Группа Deloitte также высоко оценивает африканские риски: компаниям необходимо планировать абсолютно все: от регуляторных и политических барьеров до проблем с партнерами и поставщиками, вопросами защиты окружающей среды и трудовых ресурсов, а также учитывать имеющие первоочередную значимость проблемы инфраструктуры. Кроме того, высокими остаются макрориски работы в Африке: политические, связанные с безопасностью, качеством управления, структурой экономик, ликвидностью отдельных стран и курсами их валют.

По мнению Джея Парка, у Намибии в данный момент имеются все подходящие условия для вхождения инвесторов: хороший потенциал недр, хорошие налоговые условия (включая ставку корпоративного дохода на прибыль от нефтяных ресурсов) и хороший политический режим. Облегчает ситуацию и то, что раньше в стране вообще не было открытий месторождений нефти. В качестве сопоставимого примера глава Recon Africa приводит Суринам — небольшую латиноамериканскую страну, которая тоже считается «сверхновой звездой» мировой нефтедобычи: «Вероятно, еще два месяца назад вы и не знали о том, что Суринам существует на мировой нефтяной карте. Теперь же она у всех на устах, и это сулит гораздо меньше возможностей для новых игроков. Намибия же только заявляет о себе в качестве одного из важнейших мест будущей добычи, и пока это совершенно нетронутая территория».

Подготовил Николай Проценко

Люди — наш новый газ: почему «Газпрому» выгодно взять на себя расходы на газификацию

«Газпрому» предложили стать единственным оператором проекта газификации регионов, компенсировав дополнительные затраты за счет льгот по НДПИ. Для газового монополиста это более чем своевременное предложение. На внешних рынках — низкие цены и высокая конкуренция, которую «Газпром» постепенно проигрывает. Внутри страны же его ждут регулярная индексация тарифов на газ и государственная поддержка. Как это работает — в материале Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) специально для издания «Нефть и Капитал».

«Единая Россия» предлагает возложить все затраты на подключение россиян к газу на компанию «Газпром», заявил секретарь генсовета партии Андрей Турчак. По его словам, бесплатное подключение домовладений к газораспределительным сетям — общераспространенная практика. Поэтому было бы правильным «весь комплекс подготовительных и строительно-монтажных работ» осуществлять за счет поставщика.

Проектные работы

«Единая Россия» предлагает разработать федеральный проект газификации и газоснабжения регионов России до 2030 года, определив целевые показатели по регионам, сроки реализации этого проекта и объемы его финансирования. В настоящее время в среднем по России уровень газификации составляет 70%. В июне Владимир Путин поручил довести его до 83%.

По расчетам «Единой России», подключение одного домохозяйства к газораспределительной сети обходится в 400-600 тыс. рублей.

В отличие от обычной практики, эти затраты партия предлагает возмещать не за счет оплаты потребителем поставленного ресурса, а за счет мер господдержки. Это, например, могут быть льготы по НДПИ, заявил Турчак. Речь идет о сумме около 2 трлн рублей до 2030 года.

Представители компании поддерживают инициативу единороссов. «Считаю хорошим и правильным предложение дополнить портфель национальных проектов проектом по газификации Российской Федерации, а проекту газификации регионов Российской Федерации придать статус партийного проекта с ежемесячным, ежегодным партийным контролем», — заявил гендиректор ООО «Газпром Межрегионгаз» Сергей Густов.

Он привел статистику: до 2025 года на газификацию регионов планируется направить 526 млрд рублей, из них 246,8 млрд рублей на газопроводы-отводы и ГРС и 279,3 млрд на межпоселковые газопроводы. Объем инвестиций на газификацию регионов в РФ на 2020 год составляет 39,3 млрд рублей.

Пустые трубы

Несмотря на это, программа газификации регионов фактически провалена, следует из результатов проверки Счетной палаты. План на последние три года выполнен лишь на 15%, заявил в беседе с президентом Владимиром Путиным глава СП Алексей Кудрин.

По его словам, мероприятия по подаче газа убыточны в силу того, что себестоимость зачастую выше тарифа.

Обычно разница погашается за счет экспортной выручки «Газпрома», однако сейчас, в связи с падением цен, она также снижается.

Кроме того, свою часть работы не выполняют регионы. По действующей сейчас модели на них лежит обязанность по строительству местных распределительных сетей. Зачастую с этой обязанностью они не справляются, и уже построенные «Газпромом» отводы простаивают без дела.

Наконец, третья причина, по которой газификация регионов идет медленнее, чем планировалось — низкая платежная дисциплина. Особенно это характерно для регионов Северного Кавказа. По словам Кудрина, сейчас потребители задолжали «Газпрому» 331 млрд рублей.

Компания, естественно, не заинтересована подавать газ в регионы, где за него не платят.

«Неотъемлемым условием вложений в газификацию и социальные программы в регионе является обеспечение текущих платежей.

Там, где руководство регионов понимает меру своей ответственности и исполняет эти обязательства, „Газпром“ идет навстречу», — разъяснял на одной из встреч позицию компании гендиректор «Газпром Межрегионгаза» Сергей Густов. Между строк осталось, что там, где руководство этой меры не понимает, «Газпром» навстречу не идет.

За морем телушка полушка

При текущей ситуации внутренний рынок, о котором все привыкли говорить как о социальном обременении, для «Газпрома» становится премиальным. Так, средняя цена реализации газа для российских потребителей в 2019 году составила 4118,2 рублей или $63,7 за 1 тыс. кубометров. Сегодня, с учетом ежегодной индексации тарифов и среднего курса доллара, это примерно 4200 рублей или $60 за 1 тыс. кубометров

По состоянию на 24.08.2020 цена топлива на основном хабе TTF (Голландия) составляла около $107 за 1 тыс. кубометров.

Если из этой суммы вычесть расходы на транспортировку и экспортную пошлину, останется около $57, которые «Газпром» получил бы, продав газ по спотовому контракту в Европе.

Разумеется, основные поставки из России идут по долговременным договорам, однако и они все чаще имеют спотовую привязку в цене. Кроме того, основные потребители российского газа снижают объемы его закупок, а конкуренция со стороны поставщиков СПГ, прежде всего Катара и США, не позволяет уверенно говорить о восстановлении рынка до прежних уровней.

Единственное, что мешало «Газпрому» переориентироваться на работу преимущественно внутри страны — необходимость вложений в инфраструктуру и неготовность местных властей взять на себя долю расходов. Предложение «Единой России» снимает эти препятствия. Неудивительно, что руководство компании встретило их с энтузиазмом.

Институт развития технологий ТЭК

Дубай, ОАЭ. Сеть ресторанов быстрого питания McDonald’s впервые в мире представила сервис самовывоза заказов – на территории Объединенных Арабских Эмиратов. Так, покупатели в ОАЭ могут забронировать в мобильном приложении сети точное время, когда они хотят забрать свои бургеры.

К назначенному времени их заказ будет готов и упакован соответствующим образом, что сэкономит время ожидания. Ранее сеть также внедрила сервисы бесконтактной оплаты заказов, чтобы повысить качество обслуживания покупателей.

В компании отметили, что в последнее время наблюдают двузначный рост заказов со стороны потребителей на территории Объединенных Арабских Эмиратов и продолжают совершенствовать способы предоставления услуг.

Стоит отметить, что услуги самовывоза продуктовых заказов стали весьма популярны в ОАЭ в дни карантина на фоне вспышки коронавируса COVID-19. Еще в мае 2020 года торговая сеть Carrefour открыла пункты выдачи онлайн-заказов, которые помогли решить вопрос с задержками их доставки на дом на фоне резкого роста спроса.

Новая система получила название «Жми и забирай» (Click and Collect): делать заказы нужно было на официальном сайте, а забирать самостоятельно. В июне торговый конгломерат Al-Futtaim предложил забирать покупателям заказы с автомобильной парковки, не заходя в гипермаркет. Для обслуживания клиентов была оборудована отдельная парковочная зона.

Короли онлайн

Сборная России выиграла первую в истории виртуальную шахматную Олимпиаду

Текст: Павел Зарудный

Накануне завершилась первая в истории онлайн-Олимпиада ФИДЕ. В финальном матче встречались команды России и Индии. В первом мини-матче командам не удалось выявить сильнейшую - 3:3. В ответной встрече наша команда добилась убедительного перевеса - 4,5:1,5 и зафиксировала победу в финальном матче.

Правда, не обошлось и без технических накладок. Во время финальных партий у двоих игроков сборной Индии возникли проблемы с интернетом, из-за чего они потеряли доступ к игре. Несмотря на то, что преимущество россиян было более чем убедительное, соперники подали апелляцию на итоги матча. Она была рассмотрена, и в итоге президент Международной федерации шахмат Аркадий Дворкович принял решение компенсационно наградить индийскую команду вторым комплектом золотых медалей.

Впрочем, глава Федерации шахмат России Андрей Филатов уверен, что в победе наших гроссмейстеров никто не может усомниться:

- Поздравляю наших шахматистов, тренеров и болельщиков с заслуженной победой! Хочу подчеркнуть, что впервые в истории сборная России становится действующим победителем Олимпиады, а также чемпионом мира и Европы. Этот рекорд стал возможен благодаря многолетней слаженной работе наших спортсменов.

Стоит напомнить, что самое масштабное в истории шахмат интернет-событие стартовало 25 июля этого года на крупнейшей платформе Chess.com . В онлайн-Олимпиаде участвовали команды из 163 стран мира. В составе каждой сборной было по шесть основных и шесть запасных игроков, включая минимум трех женщин, двух юниоров и юниорок. Капитаном нашей команды был Александр Мотылев, также за честь страны сражались Александр Грищук, Ян Непомнящий, Даниил Дубов, Владислав Артемьев, Андрей Есипенко, Алексей Сарана, Екатерина Лагно, Александра Горячкина, Александра Костенюк, Валентина Гунина, Полина Шувалова, Маргарита Потапова.

Россияне в высшем дивизионе группового этапа заняли первое место, выиграв все девять матчей. В четвертьфинале наши шахматисты нанесли поражение команде Венгрии (1,5:0,5). В полуфинале с таким же счетом взяли верх над сборной США, а затем поставили красивую точку в против Индии.

Прямая речь

Александра Костенюк, 12-я чемпионка мира по шахматам:

- Прежде всего главное - онлайн-Олимпиада завершилась. Все - чемпионы! Все - молодцы! Да, можно еще долго кричать, изливать свои эмоции и негодование в интернете, но, как я уже отмечала раньше, я привыкла сражаться на шахматной доске. Что касается решения ФИДЕ присудить золотые медали команде Индии, то я с этим не согласна. Считаю, что игра должна идти по одинаковым для всех правилам... Финальный матч необходимо было переиграть или перевести на тай-брейк. Завершиться все должно шахматными ходами, пусть и на виртуальных досках... Отмечу, что я ничего не имею против команды Индии. Поздравляю эту сборную с великолепным выступлением и считаю, что у них впереди много ярких шахматных побед! Но признать их победителями этой Олимпиады я не могу, поэтому, видимо, у нас отныне появляется термин "сопобедитель"...

Чтобы закончить на положительной ноте, я хотела бы поздравить все 163 страны-участницы этого онлайн-марафона! Это было круто! Более 1500 спортсменов, миллионы болельщиков, столько эмоций! Ведь это, если задуматься, и есть самое главное!

Осенний марафон с Петровым

Юбилей известного композитора отметят большим фестивалем

Текст: Евгений Малышев

Трудно встретить в нашей стране человека, который не смог бы вспомнить и напеть мелодии из фильмов "Человек-амфибия", "Берегись автомобиля", "Я шагаю по Москве", "Жестокого романса" или "Служебного романа". Автором музыки ко всей этой киноклассике был композитор Андрей Петров. Публика более продвинутая, филармоническая знает его и как автора балетов, опер, симфонических сочинений.

К юбилею композитора - 2 сентября ему исполнилось бы 90 лет - фонд Андрея Петрова при поддержке министерства культуры проводит Всероссийский фестиваль, посвященный композитору. Это порядка 20 концертов по всей стране. В четырнадцатый раз проводится Открытый конкурс композиторов имени Андрея Петрова - пришло больше 300 заявок, на заключительном концерте в большом зале Петербургской филармонии исполнят произведения финалистов, композиторов из России, Италии, Великобритании и США. А в октябре откроется выставка "Ваш Андрей Петров", как реальная, так и виртуальная. Об осеннем марафоне памяти своего дедушки "РГ" рассказала внучка Андрея Павловича, артистка мюзикла Манана Гогитидзе.

На официальном сайте фонда Андрея Петрова будут представлены рукописи, афиши, 3D-модель кабинета композитора, редкие фото... То есть посетители смогут приблизиться к его "месту силы"?

Манана Гогитидзе: Источником вдохновения для дедушки был и родной дом, и Ленинград-Петербург в целом. Андрей Павлович жил на Петровской набережной, любил прогуливаться мимо домика Петра у Троицкого моста. Когда в детстве мы с братом приходили в гости к бабушке с дедушкой, беспокоить его в кабинете, когда он работал, было нельзя. Хотя чаще он уезжал работать в уединении в Репино, в дом творчества композиторов. У него там был любимый коттедж, в котором раньше часто останавливался Шостакович. Возле коттеджа бюст Шостаковича, а в кабинете - памятная доска, посвященная дедушке.

Можно сказать, что Андрей Петров был вполне благополучен и устроен - но нельзя назвать его композитором "номенклатурным". Как это ему удалось?

Манана Гогитидзе: Он просто был очень органической личностью. Вроде и председатель ленинградского отделения Союза композиторов - но держался очень просто, по городу ходил пешком, ездил на метро. Дедушка был депутатом то районного масштаба, то всесоюзного. Это отнимало много времени, и порой он сочинял музыку прямо на заседаниях. Сочинял песни, но не менее важной считал работу в академических жанрах: балеты "Сотворение мира" и "Пушкин", оперы "Петр Первый" и "Маяковский начинается", симфоническая и камерная музыка. В его творчестве всегда был баланс: если чувствовал перевес в сторону легкой музыки, начинал погружаться во что-то серьезное.

Существует ли какая-то часть наследия композитора, все еще не дошедшая до слушателя?

Манана Гогитидзе: Есть одна больная тема - мюзикл "Капитанская дочка", над которым дедушка работал вместе с моей мамой, своей дочерью Ольгой Петровой, когда у нас еще не было как такового жанра мюзикла. Это был совместный проект с американским театральным центром Юджина О"Нила. Премьера состоялась в 2002 году в Бостоне. Мы ездили на нее всей семьей. Потом спектакль был показан в Петербурге в полуконцертном исполнении. К нам привозили бродвейских актеров, они давали студентам мастер-классы. Исполняли главные роли, а мы, студенты, были массовкой. Дали несколько спектаклей в Эрмитажном театре и Учебном театре на Моховой. Сейчас пытаемся небольшими отрывками вводить мюзикл в наши концерты в БКЗ "Октябрьский": в прошлом году показали двадцатиминутный фрагмент, в этом году готовим еще один. Но мюзикл из истории царской России на сцене - дело недешевое, камерной сценой не обойтись.

Пока вы единственная двукратная обладательница премии "Золотая маска" в номинации "лучшая актриса в оперетте или мюзикле" (за роли в мюзиклах "Бал вампиров" и "Русалочка"). Трудно было подниматься к вершинам мюзикла?

Манана Гогитидзе: Моя первая серьезная роль была мама Мортон в спектакле "Чикаго". Если говорить о "Стилягах", то спектакль получился очень ярким и пронзительным - вроде и про прошлое, и про нас сегодняшних. Я не в первый раз работаю в Москве, и для меня это непросто. Я корнями вросла в Петербург, и когда выпускалась "Русалочка", у меня был совсем маленький ребенок - приходилось буквально разрываться между городами. Работа в Театре наций была немного проще благодаря режиссеру Алексею Франдетти: он планировал репетиции так, что я могла совмещать их с работой в Петербурге. На период постановок в Москве я становлюсь постоянной пассажиркой "Сапсана". Иногда уезжала рано утром, а вечером, отрепетировав в Москве, уже была дома. Но быть востребованной в двух столицах - это ли не счастье для артиста?!

Баррель на границе

Что тормозит восстановление спроса на нефть на мировом рынке

Текст: Сергей Тихонов

Быстрое восстановление спроса на нефть в июне и июле этого года сейчас замедлилось, и хотя котировки преодолели отметку 46 долларов за баррель, рынок пока демонстрирует сдержанный оптимизм. Глава Минэнерго России Александр Новак после встречи ОПЕК+ подчеркнул, что восстановление спроса по итогам июля составило 90% от докризисного уровня, но идет оно трудно, поскольку мировой рынок еще хрупок, сохранилось много неопределенностей, рисков и, возможно, "черных лебедей".

Ожидается, что к началу 2021 года рынок восстановится на 93-95% от уровня 2019 года. То есть за четыре месяца прибавит максимум 5% от показателя конца июля. Главным фактором замедления восстановления спроса на нефть эксперты называют риски второй волны пандемии коронавируса и связанные с ним еще до конца не снятые карантинные ограничения. Новые вспышки заболевания в Индии, Европе, США - крупнейших потребителях ресурсов, вынуждают правительства этих стран не только продлять, а в некоторых случаях вводить заново ограничения на передвижения людей и заново закрывать границы.

"Хотя экономическая активность в мире в целом восстанавливается, транспортная активность - ключевой параметр для спроса на нефть - повышается неравномерно", - говорит руководитель исследований Департамента по ТЭК и ЖКХ Аналитического центра при правительстве РФ Александр Курдин. Тяжелым остается состояние авиаперевозок, многие границы до сих пор закрыты.

Как отмечает Международное энергетическое агентство (МЭА), в июле активность авиаперелетов (по числу преодоленных километров) была на 67% ниже показателя аналогичного месяца прошлого года.

В апреле, правда, это сокращение достигало 80%, но прогресс пока довольно небольшой. Государства и сами потребители ведут себя осторожно из-за риска заражения, и эти риски еще далеко не преодолены, сказал Курдин.

При этом не меньшее значение имеют изменения, которые пандемия принесла в жизнь людей. "Даже открытие границ не будет означать 100% восстановления туристических и деловых поездок из-за опасений попадания в карантин", - считает директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики УК "Альфа-Капитал" Владимир Брагин. По его мнению, спрос на нефть будет тормозить произошедшее во время пандемии бурное развитие дистанционных каналов для общения и работы.

Оценки экспертов по поводу того, когда мировое потребление нефти вернется на докризисный уровень, очень схожи. "Полного восстановления спроса можно ожидать не ранее второго полугодия 2021 года - в основном из-за медленного восстановления международных авиаперевозок", - считает директор группы корпоративных рейтингов АКРА Василий Танурков.

"Если ориентироваться на предполагаемые сроки восстановления ВВП, то это произойдет в 2022 или даже 2023 году", - считает Владимир Брагин. Хотя скорость восстановления спроса на нефть может быть и выше, особенно если продолжится быстрый рост Китая, Индии и некоторых других стран, которые вносят наибольший вклад в рост мирового потребления нефти в последние годы.

Пища майя

С начала самоизоляции россияне стали покупать вдвое больше льняного масла и семян чиа

Текст: Татьяна Карабут

Во время самоизоляции наряду с гречкой россияне активно скупали продукты для здорового питания. И эта тенденция, похоже, сохранится и после пандемии.

По данным Ассоциации компаний розничной торговли (АКОРТ), спрос на диетические продукты вырос в среднем на 45% с марта по май 2020 года. Среди наиболее популярных товаров для полезного питания оказались льняное масло (содержит в большом количестве жирные кислоты Омега-3, Омега-6 и Омега-9), растительное молоко и семена чиа (в переводе с языка майя переводится как "сила" - содержит много кальция, калия и железа).

Спрос на них увеличился более чем вдвое в период пандемии. Определенную роль сыграл и сезонный фактор. Обычно спрос на диетические и полезные продукты повышается в преддверии лета, вместе с ними возрастает и спрос на спортивные товары для дома. Период самоизоляции не стал исключением, отмечают в АКОРТ. Впрочем, с началом дачного сезона росли в этом году и продажи мяса, а также овощей.

При этом эксперты уверены, что тренд на здоровый образ жизни сохранится, и полезные продукты не потеряют своей популярности. По крайней мере объемы продаж товаров для полезного питания не падают и с окончанием самоизоляции, отмечают в АКОРТ.

Рынок диетического питания разделен на несколько емких групп продуктов: гипоаллергенные, безглютеновые, безлактозные и растительные заменители мяса. По словам руководителя проектов практики "Стратегическое консультирование" компании "НЭО Центр" Екатерины Михалевой, самая большая группа на российском рынке - безглютеновые продукты, большую часть которых занимают детские. За последние пять лет они в среднем росли на 12% в год. Положительный темп роста показали безглютеновые кондитерские и хлебобулочные изделия (средний темп роста за последние пять лет - 8%).

"Рынок продуктов здорового питания в России далек от насыщения. Только в безглютеновом сегменте его емкость составляет более 200 млн евро в год. Спрос на продукты gluten free огромный, растет на 20% ежегодно, впрочем, увеличивается он и на любую полезную еду", - считает сооснователь бренда Foodcode Светлана Шмакова. Так, по ее оценке, сегмент мюсли в прошлом году вырос на 11%, натуральных каш и соков - на 29 и 22% соответственно.

Второй по величине группой диетического питания является гипоаллергенная продукция, которая представлена детским питанием. За последние пять лет рынок рос в среднем на 6% ежегодно, рассказывает Екатерина Михалева.

Третье место занимают заменители молока - напитки или молоко на растительной основе. Эта группа в России. Если в 2017 году объем ее продаж составлял 460 млн рублей, то по итогам 2019 года этот показатель превысил 1,5 млрд рублей (рост более чем в три раза). И продажи этой категории продуктов будут и дальше расти. По оценке Екатерины Михалевой, через пять лет российский рынок молока на растительной основе может превысить 6 млрд рублей.

На четвертом месте - безлактозные продукты. Основной объем в их структуре приходится на детское питание. Их часто используют при пищевой аллергии и лактозной недостаточности.

А вот группа растительных заменителей мяса в России пока развита незначительно, особенно если сравнивать с активно растущим мировым рынком. "До России, возможно, этот тренд потребления и предложения дойдет с определенным лагом в интервале 2-3 лет", - считает Екатерина Михалева. Основой для растительного мяса являются культуры, богатые белком: бобовые (соя), рис, киноа, изоляты растительных белков (пшеничный глютен, белки гороха, риса, бобов). Также в состав таких аналогов входят растительные масла, крахмал и другие добавки. Схожесть со вкусом мяса обеспечивает набор приправ. В России растительные заменители мяса на основе соевой смеси производили и в 90-х. Сейчас, когда в мире мода на растительные бургеры растет, в России экзотику не вполне оценили. В ресторанах, где к обычным бургерам вдобавок предлагают растительные, доля продаж последних составляет 3-5%.

Мнение

Алла Погожева, профессор, ведущий научный сотрудник "ФИЦ питания и биотехнологии":

- Стресс на фоне самоизоляции россияне активно заедали и вовсе не диетическими продуктами питания. Вес населения продолжает расти: сто лет назад человек потреблял в 3-5 раз меньше пищи, а энергии тратил в разы больше. Сейчас 62% россиян имеют избыточный вес тела, поэтому продукты с низким содержанием соли, сахара, жира актуальны и показаны большинству наших соотечественников и без всяких назначений врача. Сахара россияне переедают около 8 кг в год, а соли вместо рекомендованных 5 г в день мы потребляем более 8. Доля жира в рационе не должна превышать 30% по калорийности для здорового питания, а у россиян она составляет 36-37%.

Совести свидетели не нужны

Новые чудеса в суде по делу Ефремова

Текст: Иван Егоров

Сегодня после недельного перерыва возобновился процесс по делу о смертельном ДТП с участием Михаила Ефремова.

На последнем заседании актер недовольный ходом процесса неожиданно отказался от услуг своего адвоката Эльмана Пашаева. Суд дал ему время на поиск нового или пообещал назначить защитника по назначению. Впрочем, в понедельник в суд снова пришел улыбающийся адвокат Пашаев, которого Ефремов в итоге решил не менять. Все другие адвокаты, по словам Пашаева, предлагали Михаилу Олеговичу признать вину, а он единственный, кто хочет доказать его невиновность.

В итоге суд начал допрос нового свидетеля со стороны защиты - Тевана Бадасяна. Он рассказал, что вечером перед аварией он шел по Плотникову переулку и видел, как высокий мужчина в бейсболке садился на заднее сиденье Jeep Grand Cherokee с "красивым блатным" номером номером 808. По словам Бадасяна, он не смог детально разглядеть мужчину, потому что уже были сумерки, но, по его словам, - это был точно не Ефремов и мужчина был не в пиджаке.

Свидетель также рассказал, что он сам проявил инициативу и связался с адвокатом Пашаевым через блогера Васильеву. Правда, в своем выступлении свидетель так и не пролил свет на то, кто уехал за рулем от бара в Плотниковом переулке - сам Ефремов или неизвестный высокий гражданин в бейсболке. Зато он заявил суду, что историей Ефремова уже заинтересовались на международном уровне и инициативная группа, в которую он входит, готовит письмо в Голливуд к другим известным актерам.

После Бадасяна суд начал допрос Андрея Гаева из Анапы. Этот друг Александра Кобца, который уже рассказал в суде, о том, что на водительском сиденье был не Ефремов, а другой мужчина около 40 лет, который обматерил его сразу после аварии. Гаев же рассказал, что видел, как с пассажирской стороны вышел то ли сонный, то ли нетрезвый человек, и это был - Ефремов.

Цена победы

Текст: Леонид Радзиховский (политолог)

9 августа 2020 года в шестой раз прошли выборы президента Республики Беларусь. На них в шестой раз победил Лукашенко, с обычным для себя счетом - ЦИК заявил, что он получил 80% от числа проголосовавших. Единственный раз, когда цифры были принципиально другими - первые выборы 1994-го. Тогда в первом туре Лукашенко получил 45% голосов, во втором - 80%. С тех пор у него в 1-м туре результат от 75 до 83%, а его соперники не выходят за пределы 10%. Вот только в 2001 году единый кандидат от оппозиции, Гончарик, получил, согласно ЦИК, 15% голосов.

Сторонники Лукашенко видят в этих цифрах доказательство стабильной популярности президента: народ Белоруссии доволен им и результатами его работы, а от добра добра не ищут. Противники Лукашенко объясняют это работой Административной Системы: недопуск сильных соперников, неравные условия агитации, давление на избирателей и фальсификации при подсчете. Как бы то ни было, на сей раз оппозиция, как известно, результаты выборов категорически не признала - вот уже три недели продолжаются протесты с требованием новых выборов. По данным МВД, в митингах протеста участвовали всего 4800 человек, митингах в поддержку Лукашенко - 16 750 человек. В то же время, скажем, на шествии оппозиции в Минске 25 августа, согласно тому же МВД, было 20 000 человек, по оценке организаторов - 250 000 человек.

Отношение разных стран к белорусским выборам - полярное. Партнеры Белоруссии по ОДКБ (Россия, Армения, Казахстан, Киргизия, Таджикистан), а также Китай поздравили Лукашенко с победой. Государства ЕС и США выборы не признали, за "жестокий разгон митингов" пообещали ввести санкции. Там же (в основном в Литве и Польше) находятся и лидеры оппозиции.

Аккуратная критика выборов вначале звучала и в России. Даже Лавров, соблюдая весь дипломатический протокол, сказал, что выборы были "не идеальными". Но в целом российское ТВ (которое имеет высокий рейтинг в Белоруссии) с самого начала поддерживает Лукашенко. Наконец, окончательную ясность внес Путин. Он повторил, что "выборы - состоялись" и пообещал - "если ситуация выйдет из-под контроля" - силовую помощь Лукашенко. Правда, Песков уточнил, что в Кремле уверены, что это не понадобится. Однако самая важная - политико-психологическая - помощь Лукашенко уже оказана самим заявлением Путина. Кроме того, Россия, по словам Лукашенко, реструктурировала долги Белоруссии на сумму 1 млрд долларов. "Мы этот миллиард долларов, договорившись с Россией, оставим. И это будет хорошее подкрепление нашей национальной валюты".

Насколько остро сейчас противостояние? Сегодня "политическая борьба" мутировала в "праздник непослушания". У оппозиции нет лидеров. Тихановская - случайный и беспомощный в политике человек. Ее муж, популярный в Белоруссии блогер, не был допущен к участию в выборах и посажен (как и другой "кандидат в кандидаты" - Бабарико). Тогда она выступила "за него", не уставая повторять, что не собирается быть президентом, а как только "придет к власти", выпустит заключенных и объявит "настоящие выборы". Нет и других лидеров, которые бы демонстрировали волю к власти и организационные таланты. Нет организации, координационный совет оппозиции похож на "облако в штанах". Нет плана действий. Главная особенность протестов - принципиально мирный характер. Впрочем, МВД утверждает, что это не совсем так, а суды возбуждают дела о насилии против милиции. Но как бы то ни было, ставка оппозиции - не на "Майдан", а на массовость и психологическое давление на власть.

Ясно, что Лукашенко контролирует ситуацию. В пиаровском смысле он старается сменить дискурс: собственно выборную тему отодвигает на второй план, главное - "геополитические угрозы Запада" (Польша? Литва? В общем - Запад!), перед которыми все должны сплотиться. Отныне его стратегия - максимальное сближение с Россией. Другой аргумент - забастовки расшатывают экономику. Наконец, обещает провести "конституционную реформу" и даже вступить в переговоры - "если будут вменяемые партнеры". Каков критерий "вменяемости"? Очевидно, как минимум - признание, что выборы состоялись, а он - легитимный президент. Но такое признание "обнуляет" всю оппозицию: если выборы были законными, то с чем они борются и чего хотят? Ну и, конечно, "последний довод": "сила солому ломит". Вся организованная и вооруженная сила страны - в руках Лукашенко, приказы Верховного главнокомандующего никто в армии, КГБ, МВД не оспаривает. Никакого "раскола элит" в Белоруссии нет. А уж "воли к власти" Лукашенко не занимать.

Таким образом, его победа сомнений не вызывает. Проблема Лукашенко в другом. Есть разные легитимности. Юридическая. Политическая. Моральная. Лукашенко вполне в силах добиться первых двух. Но ему нужна и третья - моральная легитимность, доверие, то, что выражается знаменитым словом "Батька". Пусть жесткий, но - Свой и Справедливый. Сторонники Лукашенко считают, что он этот образ подтвердил: силой защитил страну от Хаоса - и "глубинный народ" это понимает, ценит. Оппозиция надеется, что моральную легитимность в глазах "молчаливого большинства" он подорвал, подавляя мирных людей ради сохранения личной власти. Тогда цена политической победы дороже самой победы, а власть, которая держится на силе, все равно хрупкая, "до первого потрясения".

Так как же большинство белорусского народа сейчас относится к Лукашенко? Это - основной вопрос.

Заканчивается действие антикризисных мер, введенных из-за пандемии

Текст: Владимир Баршев, Алексей Дуэль, Елена Манукиян, Роман Маркелов, Екатерина Петрова

В сентябре заканчивается прием заявлений на единовременные выплаты на детей в размере 10 тысяч рублей, которые были назначены в июне и июле. Первая из них распространяется на детей в возрасте от 3 до 16 лет, вторая - от 0 до 16 лет. "На 19 августа выплаты осуществлены на 99% детей, подпадающих под возрастные критерии, - сообщили в минтруде. - Общая сумма выплат с учетом пособий по 5 тыс. рублей детям от 0 до 3 лет, на детей от 3 до 16 лет и от 0 до 16 лет составила 570 млрд рублей".

Основная масса родителей получили причитающиеся почти на 28 млн детей деньги в первые же дни выплат в июне и июле. Остальные - по мере подачи заявлений. Те, кто по каким-то причинам до сих пор не обратился за назначением выплат, могут подать заявление на сайте госуслуг до 30 сентября.

Тогда же истекает срок, в течение которого договор ОСАГО может быть заключен без представления диагностической карты. Уже с 1 октября при оформлении полиса номер этой карты надо будет вводить в базу данных. ОСАГО временно отвязали от диагностической карты, потому что в связи с пандемией пункты техосмотра в большинстве регионов попросту не работали. А страховку автомобилистам надо было покупать. Те, кто купил полис без диагностической карты, должны в течение месяца до 31 октября пройти техосмотр.

При этом никому возить и предъявлять диагностическую карту не требуется. Согласно указанию Центробанка, страховщики должны сами провести ревизию заключенных за это время договоров, установить, какие из них были заключены без предъявления диагностической карты, и уже, видимо, в ноябре получить сведения из единой информационной системы техосмотра о прохождении или непрохождении ТО. Если техосмотр пройден, то страховщик обязан внести в информационную систему ОСАГО номер диагностической карты. Если автовладелец проигнорирует эту обязанность, полис ОСАГО не аннулируют. Но если автовладелец попадет в ДТП по собственной вине, то страховая компания возместит ущерб потерпевшему, а своему клиенту выставит регресс в полном размере выплаты.

Больше не будут продлеваться "кредитные каникулы". С начала апреля и до 30 сентября банки обязаны предоставлять заемщикам отсрочку по кредитам (но не освобождение от долга, все начисленные проценты все равно придется заплатить) до полугода, если заемщик докажет, что его доходы из-за пандемии упали на треть. После 30 сентября ЦБ порекомендовал до 31 декабря банкам и микрофинансовым организациям продолжать реструктурировать кредиты гражданам, пострадавшим из-за пандемии, уже в рамках собственных программ, а также не начислять пени и штрафы по реструктурированным кредитам и займам.

Также не будет продлено ограничение на размер эквайринговой комиссии для онлайн-покупок продуктов питания и еды, лекарств, медицинских товаров, одежды, товаров повседневного спроса, а также при оплате медуслуг. "Мера была целесообразна в начале пандемии и способствовала существенному росту онлайн-торговли, но необходимо соблюдать баланс между интересами банков и предприятий торговли. В условиях длительного ограничения комиссий банки вынуждены повышать другие комиссии или предоставлять менее удобные для потребителей продукты", - заявили в ЦБ.

Кроме того, не будет продлеваться зачисление пенсионных выплат на банковские счета, предусматривающие совершение операций не с картами системы "Мир".

До 30 сентября граждане, которые с апреля по июнь взяли на сопровождаемое или временное проживание инвалидов, престарелых людей, детей-сирот и детей, оставшихся без опеки родителей, могут обратиться за назначением специальных выплат, если еще не успели этого сделать. Сумма такой выплаты составляет 12 130 рублей в месяц на каждого человека, за которым осуществляется уход. При этом период проживания (опеки) в течение месяца должен быть не менее семи дней. Как пояснили в ПФР, чтобы получить деньги, необходимо подать заявление через портал госуслуг, личный кабинет на сайте ПФР или обратиться в МФЦ. При этом заявления составляются отдельно: одно за апрель - май, другое - за июнь. В них указываются имя, СНИЛС и номер телефона получателя средств, а также реквизиты банковского счета.

Для бизнеса заканчивается период отсрочки по договорам аренды недвижимости. Мера была введена по решению правительства в апреле этого года для поддержки предпринимателей в связи с COVID-19.

По данным минэкономразвития, всего выдано 30 тыс. соглашений по отсрочке арендной платы. Воспользоваться преференцией смогли предприниматели, чья деятельность включена в перечень наиболее пострадавших от коронавируса отраслей. Отсрочка действует в отношении соглашений по договорам аренды государственного, муниципального или частного недвижимого имущества. Соглашения должны быть заключены до введения ограничений из-за COVID-19.

Бизнес, который получил право отсрочки, до 1 октября освобожден от штрафов, процентов и другой ответственности за нарушение порядка и сроков сроках внесения арендной платы. После этой даты предусмотрено поэтапное погашение задолженности. Срок уплаты начинается с 1 января 2021 года. Закрыть задолженность необходимо не позднее 1 января 2023 года. Делать это можно не чаще одного раза в месяц равными платежами, размер которых не превышает половину ежемесячной платы по договору аренды.

Патруль над Венгрией

Инспекторы из России продолжают полеты в рамках "Открытого неба"

Текст: Александр Степанов

Несмотря на пандемию коронавируса и закрытые по всему миру границы, российские военные продолжают выполнять наблюдательные полеты в рамках международного Договора по открытому небу.

Очередной российский "небесный патруль" пройдет с 31 августа по 4 сентября над Венгрией. Взлет - с аэродрома Папа. Наблюдательный полет выполняется на самолете наблюдения Ан-30Б.

Как рассказал временно исполняющий обязанности начальника Национального центра по уменьшению ядерной опасности Руслан Шишин, российский самолет наблюдения выполнит полет по согласованному маршруту.

Вместе с нашими военными в Ан-30Б будут находиться венгерские специалисты. Они должны проконтролировать порядок применения аппаратуры наблюдения и соблюдение положений, предусмотренных договором. В частности, проследить, чтобы самолет не отклонялся от маршрута, а контролеры использовали свою технику в соответствии с требованиями договора.

Договор по открытому небу был разработан для мониторинга соблюдения соглашений в области контроля над вооружениями. Инспекторы могут фотографировать передвижения войск, а также военные объекты.

Сейчас в эту программу входят 30 стран, однако, по всей видимости, нынешний воздушный патруль - один из последних в прежнем формате. В мае США сообщили, что в течение полугода окончательно выйдут из договора.

Покатился ли Джуканович под горицу?

Парламентские выборы в Черногории дают стране шанс изменить отношения с Россией

Текст: Александр Гасюк

Прошедшие в воскресенье парламентские выборы в Черногории, на которых коалиция оппозиционных сил обошла правящую на протяжении последних 30 лет Демократическую партию социалистов (ДПС) президента Мило Джукановича, впервые за долгие годы дают шанс Подгорице существенно улучшить отношения с Россией. Сам засидевшийся в руководящем кресле Джуканович открыто проводил в последние годы антироссийский курс. Поддержал антироссийские санкции Евросоюза, вопреки мнению собственного населения протащил маленькую балканскую страну в НАТО и продавил расколовший общество закон о свободе вероисповедания - свое поражение не признал. Однако ни ЕС, ни США с НАТО даже не подумали напомнить "своему парню" про необходимость следовать "золотым демократическим стандартам", как зачастую коллективный Запад делает в других странах.

Никаких протестов и обвинений в нарушении демократии не последовало. Как тут не вспомнить, какая же возня о якобы нелегитимном избранном президенте Беларуси.

В преддверии выборов в МИД России с сожалением констатировали: у нынешнего черногорского руководства вошло в привычку всякий раз накануне важных общественно-политических событий стимулировать русофобские настроения, безапелляционно представлять Россию в образе врага, на которого в случае чего можно списать все беды - в духе западных корпоративных установок. "Такой потребительский подход к нашим двусторонним отношениям, и без того переживающим не лучшие времена, резко контрастирует с периодически поступающими из Подгорицы сигналами о заинтересованности в российско-черногорской нормализации", - отметили на Смоленской площади.

В итоге черногорские граждане выразили свое недвусмысленное мнение о курсе правительства ДПС. Согласно опубликованным в понедельник Государственной избирательной комиссией (ГИК) Черногории предварительным результатам выборов партия Джукановича получила поддержку лишь 35,12 процента избирателей. При этом при явке в 77 процентов поданные за оппозиционные политсилы голоса распределились следующим образом: "За будущее Черногории" получила 32,54%, "Мир - наша нация" - 12,55%, "Черное на белое" - 5,57%. Это значит, что правящая ныне ДПС должна получить в 81-местной скупщине (парламенте) Черногории 30 мандатов, а оппозиции достанется 41 место.

Лидер коалиции "За будущее Черногории" Здравко Кривокапич, отвечая на вопрос РИА Новости о том, готовы ли оппозиционные силы поддержать улучшение отношений с Россией и Сербией, ответил утвердительно. А еще в осторожно-оптимистическом ключе заявил о готовности сотрудничать с другими оппозиционными Джукановичу партиями для формирования нового парламентского большинства. По словам Кривокапича, страна переживает "исторический момент", поскольку "мы должны создать систему, в которой правосудие будет одинаковым для всех, где экономические условия дадут одинаковые шансы всем, а не только избранным".

Обеспечение верховенства закона наряду с восстановлением нарушенных лидером ДПС религиозных прав и свобод граждан было одним из центральных элементов избирательной платформы оппозиционных коалиций. И с этим у Мило Джукановича серьезнейшие проблемы. Так, СМИ неоднократно писали о том, что в 1990-е годы он занимался наркобизнесом и нелегальными поставками сигарет. Известно, что в ходе следствия о контрабанде табака, которое велось в Италии, суд Неаполя отклонил запрос об аресте Джукановича только из-за его премьерского иммунитета. Впрочем, свидетельские показания на прозападного черногорского политика никуда не делись. Именно с этим щекотливым обстоятельством комментаторы связывали то, что глава ДПС в последнее время "бежал впереди паровоза" в запущенной Западом антироссийской истерии. "О коррупционности прежних властей и их связях с криминалитетом ходили легенды. Но что там право и что там закон, если за "европейскую крышу" Джуканович расплачивался пронатовской и антироссийской ориентацией? - отметил председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев. По словам сенатора, в ходе состоявшихся выборов "антироссийскую карту, а она вбрасывалась в самый центр предвыборной кампании, на этот раз разыграть не удалось". "Возможно, мы вновь увидим другую Черногорию. Которую веками связывали с соседней Сербией и с близкой Россией общие интересы и искренние симпатии. И которую так любят современные россияне, несмотря на политические разногласия. В добрый путь, Черногория!", написал Косачев на своей странице в соцсетях.

Впрочем, эксперты не спешат полностью списывать несменяемого с 1989 года черногорского руководителя со счетов. На предыдущих выборах в 2016 году оппозиция также была очень близка к победе, однако Джукановичу с помощью политтехнологий - инициированного скандала вокруг якобы готовившегося с подачи "русских агентов" покушения на премьер-министра - и подкупа удалось перетянуть на свою сторону двоих депутатов, получить большинство и сформировать правительство. "Я осторожно отношусь к радостным заявлениям оппозиции. За Джукановичем стоит огромный материальный и административный ресурс Запада, у которого на черногорского премьер-министра имеется компромат. Поэтому он самый удобный политик для ЕС, США и НАТО. Даже если он банально перекупит нескольких оппозиционных депутатов, как это уже было, наши "демократические" западные партнеры просто на это закроют глаза", - рассказал "РГ" эксперт Российского института стратегических исследований (РИСИ) Игорь Пшеничников.

Собеседник "РГ" напомнил, что Мило Джуканович в декабре 2019 "отличился" принятием дискриминационного закона "О свободе вероисповедания и правовом положении религиозных общин". Он открыл дорогу к изъятию светскими властями церковной собственности, но главное - был направлен на подрыв позиций Сербской православной церкви (СПЦ), в которой Джуканович, не без подсказок "старших товарищей", усмотрел проводника влияния Москвы и Белграда на Балканах.

"Джуканович с подачи своих кураторов реализует украинский сценарий в регионе. Его задача, во-первых, расколоть идентичность сербов и черногорцев, уничтожить знак равенства между ними. Во-вторых, вырвать черногорцев из СПЦ, прихожанами которой является подавляющее число граждан страны. Этого народ ему простить не смог, и данный фактор стал основным при голосовании на прошедших выборах", - считает эксперт РИСИ.

Напомним, что продавленный Джукановичем и его партией закон в буквальном смысле "взорвал" информационное поле и общественное мнение в стране. Массовые гражданские акции в защиту своих законных религиозных прав сотрясали Черногорию несколько месяцев. В ответ власти страны применили крайне жесткие меры. При этом на откровенные репрессии против черногорского гражданского общества в ЕС и США никак не отреагировали. Призывов к официальной Подгорице не применять непропорциональную силу из Брюсселя и Вашингтона так и не прозвучало. Напротив, на помощь Джукановичу поспешило НАТО, прислав в Черногорию специальную команду экспертов для противостояния "гибридным атакам". В дальнейшем, если какие атаки и были, то только на несогласных с действиями Джукановича независимые черногорские СМИ и журналистов, которых власти бесцеремонно задерживали по надуманным обвинениям.

Научат на практике

Запросы промпредприятий учтут в учебных программах вузов

Текст: Кира Камнева

В российских университетах разработают 30 образовательных программ под запросы ведущих промышленных предприятий конкретного региона. Проект реализуется Минобрнауки России в рамках нацпроекта "Образование". В создании образовательных программ примут участие специалисты предприятий реального сектора экономики и научно-педагогический состав МГУ, СПбГУ, Горного университета, НГУ, ТПУ и других вузов.

Новые образовательные программы позволят студентам по всей стране учиться у лучших преподавателей и на реальном производстве, не уезжая при этом из своего региона.

- Этот проект направлен на внедрение именно такого образовательного контента, который будет создан при участии всех заинтересованных сторон, - отметил проректор по научной работе СПбПУ Виталий Сергеев. - Потому что именно высшая школа является поставщиком высококвалифицированных кадров, источником новых технологий и инновационных разработок и кадров.

Сейчас завершается создание образовательных программ в высокотехнологичных отраслях - информационная безопасность, фотоника, математика и механика, электро- и теплоэнергетика, технологии материалов, машиностроение, техносферная безопасность, нанотехнологии, экономика и др. Для регионов это новые востребованные направления обучения, которых пока нет ни в одном региональном вузе. Программы практико-ориентированные и разрабатываются под запросы промышленных предприятий.

- Для внедряющего университета участие в федеральном проекте - не только имиджевый успех, но и реальная возможность совместно с одним из ведущих российских университетов создать и реализовать новую образовательную программу, - отметил проректор по учебной работе Омского государственного технического университета Олег Кропотин. - Основа этой программы - собственные наработки, но в то же время вклад коллег из университета-партнера органично вписывается в программу, существенно повышая ее эффективность. Это, безусловно, обеспечивает высокое качество подготовки специалистов, привлекательность программы для абитуриентов и студентов.

Экспертную оценку внедряемым методикам дают ученые и преподаватели, которые в будущем будут читать лекции студентам по новым образовательным направлениям. Ребята смогут проходить практику и стажировки непосредственно на предприятиях, которые участвуют в проекте. Такой подход к созданию образовательного продукта гарантирует востребованность выпускников на рынке труда в своем субъекте, отмечают в минобрнауки.

Уже в сентябре новые образовательные программы будут представлены в минобре, после чего состоится первый набор студентов. Пройти обучение смогут и иностранные слушатели - образовательные программы появятся на международных платформах, в частности Coursera и Khan Academy.

Передовую образовательную программу по направлению "материаловедение и технологии материалов" разработали в НГТУ НЭТИ. Студенты смогут участвовать в научно-исследовательской работе и выполнять реальные проекты по созданию новых материалов и поиску новых способов их обработки. При этом для каждого студента создается отдельный учебный план с учетом его научных интересов. Первый набор по программе пройдет на механико-технологическом факультете университета в 2021 году.

Будущие материаловеды и исследователи смогут применить свои знания в Центре коллективного пользования СКИФ, строительство которого сейчас начинается под Новосибирском.

- Мы полагаем, что выпускники образовательной программы будут востребованы на промышленных предприятиях и в научных организациях, которые занимаются созданием и исследованием новых и традиционных материалов. Но главным потребителем выпускников будет Сибирский кольцевой источник фотонов (СКИФ), организованный в рамках проекта Академгородок 2.0, - отметила начальник управления стратегии образования НГТУ НЭТИ Наталья Плотникова.

В последнее время промышленные предприятия сталкиваются с дефицитом работников. Так, в третьем квартале прошлого года обеспеченность кадрами снизилась до 80 процентов, посчитали эксперты Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара. Это рекордный дефицит с 2014 года. В этом году тенденция к снижению занятости на промпредприятиях продолжилась из-за пандемии. Однако уже в июне ситуация стабилизировалась, отмечают в Центре конъюнктурных исследований ИСИЭЗ НИУ ВШЭ. Специалисты называют темпы сокращения численности работников умеренными. Большинство промышленных предприятий ожидают, что в ближайшие три-четыре месяца численность работников не изменится, по 12 процентов полагают, что она увеличится или уменьшится.

По мере развития цифровизации промпредприятий они все больше нуждаются в высококвалифицированных кадрах. Эксперты минэкономразвития проанализировали вакансии за апрель-май и выяснили, что появляется необходимость развивать технологии дополненной и виртуальной реальности, особенно на крупных производственных предприятиях. Применение AR/VR позволяет одному высококвалифицированному инженеру контролировать сервисные и ремонтные работы одновременно на нескольких предприятиях без физического присутствия. Таким образом компании смогут уменьшить издержки, уверены в министерстве.

Еще одно востребованное направление - анализ данных (data science). Образовательные программы по высокотехнологичным направлениям вузы разрабатывают совместно с крупнейшими компаниями реального сектора. В мае, например, НИТУ "МИСиС", SkillFactory и Mail.ru Group запустили первую русскоязычную онлайн-магистратуру по data science. Цель программы амбициозная - вовлечь в сферу науки о данных более тысячи молодых специалистов к 2025 году в рамках федерального проекта "Кадры для цифровой экономики". Его задача - подготовить не менее 120 тысяч выпускников вузов по IT-направлениям.

Выпускники программы получат знания и компетенции в области больших данных, искусственного интеллекта и машинного обучения. Эти направления сегодня актуальны на рынке труда и востребованы ведущими работодателями.

Почва для выручки

Регионы Центральной России вошли в топ-10 по перспективам вложений в АПК

Текст: Ирина Манаева

Какие субъекты РФ наиболее удобны для инвестиций в агропромышленную сферу, выяснили в Центре отраслевой экспертизы "Россельхозбанка". Аналитики составили такой рейтинг впервые. В десятке лидеров оказалось четыре региона ЦФО. Что влияет на привлекательность территории для агробизнеса и какие направления сегодня перспективны, выясняла "РГ".

Расставили по местам

Возглавила рейтинг Московская агломерация - благодаря масштабному рынку сбыта и абсолютному превосходству в выпуске пищевой продукции. Следом идут традиционно аграрные Краснодарский край и Ростовская область. А вот четвертую строчку заняла Брянщина с ее "мясными" и "картофельными" достижениями. Шестое и седьмое места отдали Курску и Воронежу, девятое - белгородцам.

И если успех последних для экспертов банка стал ожидаемым, то высокие показатели Брянской, Курской, Воронежской областей выделили особо.

- Эти регионы обладают существенным потенциалом для увеличения производства продукции агропромышленного сектора за счет роста эффективности и увеличения глубины переработки, - пояснил заместитель руководителя Центра отраслевой экспертизы Дмитрий Жиляков. - Реализуемые здесь инвестпроекты в АПК обладают существенным экспортным потенциалом, что также влияет на положение в рейтинге.

Вместе с тем низкая позиция в списке - необязательно признак того, что на конкретной территории нет "точек роста", подчеркнул аналитик. Просто местным аграриям нужно серьезно вкладываться в интенсификацию производства и выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью.

К примеру, для Тамбовщины перспективной нишей стало выращивание овощей в защищенном грунте. Один из крупнейших в России инвестпроектов на данном рынке воплощает тепличный комбинат "Мичуринский" (группа компаний "РОСТ"). К концу 2020-го заработают объекты первой очереди на 30 гектарах, где планируют получать до 20 тысяч тонн томатов в год. В теплицах будет занято почти 500 человек. Далее "Мичуринский" готов удвоить производственные площади. Высокую эффективность обеспечит система искусственного досвечивания, автоматизация управления микроклиматом и контроля за состоянием растений. В планах "РОСТа" - создать сеть высокотехнологичных комплексов для круглогодичного выращивания томатов, огурцов и зелени.

В Орловской области (23-е место в рейтинге) успешным примером можно назвать производство круп и комбикормов, которое наладил фермер Игорь Кузнецов из поселка Советского Урицкого района. По итогам прошлого года его бизнес признан "Прорывом года" на уровне региона. Кузнецов поставлял свою продукцию во все регионы ЦФО и Ленобласть, а с помощью специалистов "Российского экспортного центра" и "Россельхозбанка" заключил четыре контракта с белорусскими компаниями.

Как вы считаете?

Составители рейтинга использовали пять показателей: доступность рынков сбыта, сырьевая база развития производства продукции АПК, текущий масштаб и маржинальность отрасли, а также перспективы ее роста. Стандартизированные значения по каждому из них взвешивались по степени влияния на инвестиционную привлекательность.

За оптимальное расстояние для круглогодичной логистики "скоропорта" приняли тысячу километров от места производства. Этот показатель сыграл на руку ростовчанам с их малыми портами на Дону и Азовском море. Но у большинства регионов Центральной России его значение даже выше. И области Черноземья, и Иваново с Костромой имеют, судя по рейтингу, более выгодное расположение. Но не всем аграриям удается им воспользоваться. Формально расстояние до крупного города может быть небольшим, но разбитая трасса или отсутствие железной дороги сводят это преимущество на нет.

Масштаб отрасли оценили, рассчитав сумму выручки в сельском хозяйстве, пищепроме, рыболовстве и рыбоводстве. Маржинальность - как общую прибыль от продаж по этим подотраслям. Наилучший результат среди "провинциальных" регионов ЦФО здесь продемонстрировала Белгородчина - 3,7 балла. Для сравнения: индекс Воронежской области - 2,4, Тамбовской - 1,1, Смоленской и Ивановской - 0,1.

Для оценки сырьевой базы развития АПК учли объемы производства растениеводческой продукции в стоимостном выражении (что характеризует природно-климатические условия, продуктовую диверсифицированность и технологический уровень предприятий).

Потенциал отрасли определили как возможный прирост выручки к ее текущему объему в АПК. Лидерами стали регионы с максимальным темпом прироста, такие как Карелия и Брянщина (10 и 8,4 балла соответственно). Другим субъектам Центральной России этот показатель принес мало очков: очевидно, потенциал развития во многом реализован, дело за локальными улучшениями.

Почва для экспорта

Брянская область удобна инвесторам тем, что расположена на стыке границ с Украиной и Белоруссией. Здесь есть крупные железнодорожные узлы, территория довольно хорошо охвачена инфраструктурой. Региональные власти охотно поддерживают проекты, предполагающие развитие производств и создание рабочих мест, особенно в селах и малых городах.

- За первое полугодие объем инвестиций вырос на 146 процентов и достиг 31,6 миллиарда рублей. Растет и налоговый потенциал региона: консолидированный бюджет 2020 года - 79 миллиардов, из них 40 - собственные доходы. Для сравнения: в 2014 году эти показатели составляли 46,9 и около 26 миллиардов соответственно, - отметила заместитель губернатора Брянской области Галина Петушкова.

"Якорным" инвестором здесь можно назвать компанию "Мираторг", которая построила в Выгоничском районе высокотехнологичный завод по убою КРС и глубокой переработке мяса. Он аттестован на поставки говядины в 30 стран мира. Кроме того, в "мясной" кластер на Брянщине вошли самый современный в России кожевенный завод и запущенная недавно фабрика по производству кулинарных блюд. Она даст региону более 400 рабочих мест и около 200 миллионов рублей дополнительных отчислений в бюджеты всех уровней.

- За последние годы брянский АПК превратился в динамично развивающийся сектор экономики. На арену вышли масштабные инвестпроекты. При этом регион не только работает с крупными инвесторами, но и стимулирует активность малого и среднего бизнеса, тем самым стабилизируя инвестиционный климат в области. Ведь известно, что серьезные потенциальные иностранные партнеры воспринимают развитие малого предпринимательства в качестве индикатора "здоровья" экономики региона и учитывают его при принятии инвестиционных решений, - подчеркнул директор брянского филиала "Россельхозбанка" Андрей Седов.

Сейчас прорабатывается вопрос о создании на Брянщине филиала особой экономической зоны "Алабуга" (Татарстан). Он появится в приграничном Новозыбкове. Резидентами особой экономической зоны смогут стать и перерабатывающие предприятия АПК.

Другой "окраинный" регион - Смоленская область - также привлекает компании, ориентированные на зарубежные рынки. К примеру, ООО "Крал-консерв" продает свои соки, минеральную воду и прочие безалкогольные напитки в 12 стран, от соседней Белоруссии до США и Китая, через крупные торговые сети. Смоленская фирма намерена расширяться, в августе 2020-го "Россельхозбанк" одобрил ей лимит на инвестиционное финансирование.

Выходить за пределы страны готовится и костромское АО "Галичское" по птицеводству. Производя более 300 миллионов яиц в год, предприятие занимает первое место по объемам производства яйца в своем регионе и 25-е - в России. Настало время кормить и зарубежных потребителей. В ближайших планах - поставки в Саудовскую Аравию.