Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Инфляция в России по итогам первого квартала составила 3,8%, в то время как в странах Евросоюза этот показатель составил 1,2%, свидетельствует обзор Росстата, подготовленный на основе данных общеевропейского статистического агентства Евростат и национальных статистических данных.

В месячном исчислении инфляция в РФ в марте составила 0,6%, тогда как в странах ЕС этот показатель составил 1,1%. Среди стран ЕС и СНГ самые высокие темпы инфляции в марте отмечены в Греции (3,2%), Испании (2,4%) и Италии (2,2%).

В России цены на продукты питания в марте увеличились по сравнению с предыдущим месяцем на 1%, за период с начала года - на 5,4%. В среднем по странам ЕС продукты подорожали на 0,4% в марте и на 1,6% с начала года.

В марте 2011 года среди стран ЕС наибольший прирост потребительских цен на продукты питания по сравнению с предыдущим месяцем был отмечен в Венгрии (2,7%), Польше (2,3%), Болгарии, Румынии и Литве (1,2-1,3%). За период с начала года - в Венгрии и на Кипре (по 6,7%), в Болгарии (5,6%), Польше (5,0%).

"Высокая инфляция сейчас является ключевой проблемой экономик многих стран мира - в том числе ЕС, США и Китая. Решают ее с разным успехом, но преимущественно действиями центральных банков, то есть исключительно монетарными методами. В России эта борьба ведется усилиями всего кабинета министров - от Минсельхоза до ФАС и Минэнерго", - комментируют данные статистического ведомства эксперты "РИА Аналитика".

Так, правительство остановило рост цен на зерно за счет эмбарго на экспорт и зерновых интервенций, рекомендательным образом заморозило цены на бензин и сделало попытку таким же манером остановить рост цен на электроэнергию.

При этом в новых сценарных условиях развития российской экономики до 2014 года, опубликованных недавно МЭР, планируемая инфляция на 2011 года была поднята, но очень незначительно - до 106,5-107,5% с 106-107% в прежнем прогнозе. Таким образом, выражена уверенность, что в оставшиеся месяцы года рост цен будет очень медленным, говорится в комментарии аналитиков.

Вместе с тем ситуация на рынках может внести более серьезные коррективы в планы МЭР, считают эксперты. Оптовые цены на бензин в апреле снова начали расти, а цена электроэнергии на конкурентном рынке в европейской ценовой зоне продолжает колебаться около уровня 1 тысячи рублей на мегаватт-час.

В свою очередь запрет на экспорт зерна, если он продлится до конца года, может существенно ухудшить финансовое состояние аграрного сектора, что потребует очередных вливаний госкапитала в будущем году, отмечают аналитики.

По оценке экспертов "РИА-Аналитика", инфляция в 7,5% по итогам года возможна, но только в том случае если удастся до нового урожая остановить рост цен на продовольствие, избежать очередной засухи, и при этом не допустить нового скачка цен на топливном рынке. Более вероятная цифра - 8%.

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин провёл совместное заседание коллегий Министерства экономического развития и Министерства финансов по итогам деятельности в 2010 году и задачам на 2011 год

Стенограмма заседания:

А.Л.Кудрин: Уважаемые коллеги! Позвольте открыть совместное заседание коллегии Министерства финансов Российской Федерации и Министерства экономического развития Российской Федерации по итогам деятельности наших министерств в 2010 году и задачам на 2011 год.

Сегодня здесь, в зале, присутствуют не только руководители наших министерств, сотрудники наших министерств, – у нас очень много территориальных органов, подведомственных служб, есть и представители международных интеграционных организаций, руководители финансовых органов субъектов Российской Федерации.

Разрешите предоставить слово для выступления Председателю Правительства Российской Федерации Путину Владимиру Владимировичу.

В.В.Путин: Если вы думаете, что, посмотрев в зал, я решу заняться сокращением, то вы ошибаетесь. Прекрасно отдаю себе отчёт в важности той роли, функции, которую исполняют все здесь присутствующие, да и не присутствующие в этом зале ваши коллеги, которые занимаются финансами и экономикой.

На прошлой неделе, как вы знаете, 20 апреля, состоялся отчёт Правительства в Государственной Думе. Мы представили депутатам Парламента, всему российскому обществу конкретные результаты работы за предыдущий год, обозначили и перспективы развития российской экономики. Это прежде всего преодоление последствий кризиса, переход к посткризисному развитию. Об этом позволю себе несколько слов и сказать.

Нам нужно последовательно вести линию к снижению зависимости от сырьевой конъюнктуры. Все мы с вами прекрасно понимаем и много-много лет уже на этот счёт говорим: по сути, это наша стратегическая, общая задача – нужно обеспечивать устойчивый, качественный подъём экономики с опорой на внутренний рынок и несырьевой сектор.

И здесь ещё раз хочу отметить значимый вклад именно обрабатывающих отраслей и торговли в экономический рост прошедшего, 2010 года. Например, машиностроение прибавило практически четверть – рост 25%. Это значит, что структура экономики России шаг за шагом, постепенно, но всё-таки изменяется – изменяется в том направлении, которое нам с вами и нужно.

Рентабельность предприятий промышленности в 2010 году составила 16,7%, что на 2,2% выше, чем в 2009 году. К этому можно добавить, что оборот торговли по итогам 2010 года вырос на 4,4%.

Поэтому намерены сосредоточиться на поддержке инноваций и модернизации промышленности, создании сильной финансово-кредитной системы и повышении отдачи от институтов развития. Нам нужно увеличивать количество умных рабочих мест – умных и хорошо оплачиваемых, требующих хорошо образованных работников, последовательного повышения квалификации работников. И конечно, как в государственном, так и в частном секторе необходимо создавать условия для опережающего роста производительности труда – важнейшая задача на перспективу. Жёсткие требования должны предъявляться к эффективности государственных и рыночных институтов, качеству и доступности государственных услуг, результативности бюджетных расходов и инвестиционных программ - имеются в виду инвестпрограммы госкорпораций или наших крупных компаний с государственным участием.

Надо устранять барьеры для бизнес-инициативы и притока инвестиций, поддерживать предпринимательство, малый и средний бизнес, формировать благоприятный деловой и инвестиционный климат. В том числе у нас должна появиться система объективной оценки и мониторинга состояния конкурентной среды в нашей стране, в нашей экономике – и в центре, и на местах, и в регионах, что особенно важно. Я думаю, вы знаете лучше меня, в некоторых случаях наши регионы действительно преуспели в этом. Мне это очень приятно отметить, что теперь далеко не в Москве концентрируются инвестиции, идут инвестиции – и российские, и иностранные инвестиции. Уже многим региональным руководителям удаётся добиться хороших показателей в этом направлении.

Необходимо сокращать неоправданное присутствие государства в экономике, избыточные масштабы госсобственности, тем самым расширяя пространство для частной инициативы. Имеется в виду не только дать им больше собственности, но и устранить барьеры, которые часто создают квази-государственные предприятия, сидящие на тех или иных достаточно ключевых направлениях, которые просто ренту там снимают, не заботятся об эффективности своей деятельности. Здесь добавлю: мы не допустили тотального огосударствления экономики в период кризиса. Я говорил недавно об этом на встрече с руководителями крупнейших наших компаний, напомнил им, что в 2009 году они приходили (лично с ними многими вёл разговоры) и ставили вопрос фактически о передаче своей собственности под контроль государства. Это выводило их от ответственности, естественно, но надо отдать им всё-таки должное: всё-таки они эту ответственность сохранили за собой (на своих плечах), многие пошли на то, что заложили своё личное имущество под кредиты, которые мы им обеспечили, – это реальная практика 2009 года. Но мы не пошли на огосударствление, вместе с ними разработали достаточно эффективные схемы спасения предприятий, рабочих мест. Да, конечно, без издержек не обошлось. Но в целом основу, базу удалось сохранить – не просто удалось сохранить, но даже создать условия для нового рывка, нового посткризисного развития

Государство, оказывая особую поддержку отдельным секторам – например, судостроению, авиации, машиностроению, – тем не менее исходит из того, что эти отрасли должны развиваться в конкурентной и рыночной среде.

Кстати говоря, когда мы оказываем этим отраслям особую поддержку, исходим из того, что мы должны создать конкурентные условия для наших предприятий в конкурентной борьбе с их иностранными партнёрами. И многие из присутствующих в этом зале знают, что как раз иностранные государства оказывали в своё время (да и до сих пор оказывают) весьма большую, масштабную поддержку отдельным предприятиям и отраслям. Я сейчас не буду говорить о текущей ситуации, но если посмотреть, что делалось в 1960-е годы прошлого века, скажем, в Южной Корее, по судостроению, понятно, что без такой тотальной поддержки со стороны государства наши южнокорейские коллеги и друзья не добились бы таких масштабов и такого успеха в сфере судостроения. И мы, для того чтобы обеспечить конкурентоспособность для наших предприятий, конечно, должны будем действовать соответствующим образом. Но повторяю ещё раз: мы в конечном итоге будем стремиться к тому, чтобы все эти отрасли и другие, которые имеют поддержку со стороны государства, работали в конкурентной и рыночной среде.

Намерены активно участвовать в глобальных и региональных интеграционных процессах, повышать открытость российской экономики. За счёт этого создавать новые возможности для наших граждан и национального бизнеса, продвигать на международные рынки отечественную продукцию, товары, услуги, поощрять формирование международных технологических и инвестиционных альянсов. Например, совершенствуется режим промышленной сборки, вводятся новые требования по локализации производства. Планируется, что общий объём инвестиций в проекты промышленной сборки составит порядка 7 млрд долларов, а количество созданных новых рабочих мест будет не менее 35 тыс. Одним из ярких примеров у нас из тех, что на слуху, является автомобильная промышленность, но не только. Прямо сейчас я к вам приехал с совещания с представителями строительного сектора. Мы там говорили о необходимости развивать производство строительных материалов, переносить сюда соответствующие технологии и тоже – тоже! – при условии локализации производства. И многие партнёры готовы к этому, наши давние, надёжные партнёры из Европы – из Финляндии, Франции, Федеративной Республики Германия. И возможность локализации – до 70–80%. В других отраслях то же самое: в фармацевтике, в том же самом судостроении, в авиации и так далее.

И конечно, наш несомненный приоритет – продолжение активной политики социального развития, инвестиций в качество жизни людей, обновление образования, здравоохранения, поддержку российской культуры.

Ещё раз подчеркну: нам нужна такая модель, которая гарантирует конкурентоспособность России в современном мире, устойчивость её экономики, финансовой системы к разного рода шокам и при этом позволит последовательно повышать благосостояние граждан Российской Федерации. Безусловно, большая доля ответственности за практическую реализацию всех этих задач лежит на финансово-экономическом блоке Правительства, на Министерстве финансов и Министерстве экономического развития, поэтому я жду от вас, уважаемые коллеги, содержательной, выверенной и при этом творческой работы, лишённой каких бы то ни было шаблонов. Особенно это касается формирования наших долгосрочных, стратегических планов, призванных задавать тренд в развитии экономики, бизнеса и социальной сферы.

Вы знаете, мы специально привлекли к обсуждению данных вопросов широкий круг экспертов, представляющих и региональные, и федеральные органы власти, научное, бизнес-сообщество, ведущие университеты и объединения предпринимателей.

Обращаю внимание: необходимо учитывать все конструктивные, обоснованные предложения, которые рождаются сегодня в рабочих группах. Я хочу подчеркнуть: именно все, мы ничего не отметаем. Если мы создадим творческую атмосферу работ этих рабочих групп, то есть шанс получить хороший интеллектуальный продукт. Кстати, и мои личные встречи с экспертами показывают, что многие идеи надо уже сейчас, не откладывая, брать на вооружение. Например, ряд интересных предложений прозвучал по поводу развития профессионального образования, интеграции вузов и технических училищ – колледжей, лицеев и так далее.

Сегодня хотел бы остановиться на вопросах, которые, на мой взгляд, имеют принципиальное значение для нашего дальнейшего движения вперёд, для того, насколько качественно и эффективно сработают те значительные ресурсы развития, которыми располагает сегодня наша страна.

Я начну с основы – с вопросов макроэкономики. Разумеется, нужно всем отдавать себе отчёт в том, что нормально развиваться мы сможем только в условиях баланса всех ключевых макроэкономических показателей. Россия сохранила макроэкономическую стабильность, финансовую независимость в условиях кризиса – это реально большое достижение и, не побоюсь громких слов, это ваша победа! Я хочу вас за это поблагодарить. Это конкурентное преимущество, и мы, конечно, этим дорожим и должны этим дорожить в будущем. Нам нужен предсказуемый, обоснованный курс национальной валюты, а также следует последовательно выдерживать безопасный уровень совокупного государственного долга. Он у нас сейчас среди развитых экономик – самый низкий!

Нам необходима низкая инфляция, а это значит, и доступный банковский кредит для реального сектора, и более дешевая ипотека, и – ещё раз вернусь к встрече со строителями, с которыми я только что встречался, об этом там тоже говорили очень подробно, – это возможности для долгосрочного планирования инвестиционных программ, что очень важно для всех секторов российской экономики. Главное – защита реальных доходов и накоплений граждан от инфляционных потерь. Безусловно, в конечном итоге на каждом гражданине страны это отражается, все эти инфляционные процессы. И наоборот, способствуют стабильности в экономике, социальной сфере, если мы с вами обеспечим низкую инфляцию, к которой мы стремимся и которой мы должны добиться. Мы должны ставить задачу – добиться нового исторического минимума инфляции. Центральный банк предполагает удержать инфляцию в пределах 7,5% – непростая задача, имея в виду темпы начала этого года, но в целом (вот недавно мы только разговаривали на этот счёт) достижимая. В таком случае это будет самый низкий показатель начиная с 1991 года, а к 2014 году следует постараться выйти на уровень инфляции 4–5%.

Теперь что касается бюджета. Выступая в Думе, уже называл цифры предполагаемых дополнительных доходов в текущем году: они составят порядка 1,5 трлн рублей – это приличные деньги, очень приличные. То, что заработал ненефтяной сектор, мы используем на расходы – на индексацию зарплат, пенсий, стипендий, программы поддержки российской школы, предприятий АПК и в целом промышленности. И наоборот, практически все нефтегазовые доходы предполагаем направить на пополнение наших резервов. Сделано лишь, пожалуй, одно существенное исключение – часть нефтегазовых доходов пойдёт на формирование фонда прямых инвестиций, то есть на генеральное направление, на создание дополнительных инструментов инновационного развития и модернизацию промышленности.

Считаю столь осторожную, сдержанную линию в отношении доходов и расходов абсолютно правильной. Такая политика позволит нам чувствовать себя уверенно в условиях колебания цен на наши основные экспортные товары.

И в этой связи – о проблеме дефицита бюджета несколько слов. Уже не раз повторял: надо исходить из того, что для России нормой, правилом является низкий, а лучше, конечно, и нулевой дефицит. Во всяком случае, нам обязательно нужно стремиться к этому. Россия всё-таки особая страна, и экономика у нас находится пока в переходной стадии. В этом году дефицит благодаря допдоходам снизится до 1–1,5%, в дальнейшем нам нужно стремиться вновь выйти на бездефицитный бюджет, продолжить накапливать резервы. Мы должны быть реалистами, а реальность заключается в том, что наши возможности по наращиванию расходов в ближайшие годы будут существенно ограничены.

Нельзя полагаться только на внешнюю конъюнктуру: мы можем позволить себе тратить ровно столько, сколько зарабатываем, сколько генерирует российская экономика. И очень осторожно подходить, ещё раз говорю, к тому, что падает с неба: сегодня падает, завтра – нет. А если мы сегодня расходы разводим, завтра их будет не сократить. И что делать? Нужно действовать очень аккуратно, хотя, конечно, всегда соблазн существует, всегда кажется, что лучше вот сюда дать побольше, сюда, сюда – и завтра всё будет нормально. А если нет? Поэтому, конечно, тихонечко, как я говорил по поводу инструментов развития, связанных с модернизацией, мы пошли на это: потратим дополнительные деньги из нефтегазовых доходов, но делать это нужно крайне аккуратно. Наращивать расходы за счёт повышения налогового бремени тоже плохое решение – наоборот, надо думать, как максимально оптимизировать, грамотно распределить налоговую и фискальную нагрузку, чтобы не лишить бизнес стимулов к развитию, не загонять его в тень. Особенно это касается, конечно, малого и среднего бизнеса. И вы знаете, мы сейчас рассматриваем варианты, которые позволят снизить фискальное давление, но при этом обеспечат безусловное выполнение всех обязательств и программ.

Теперь, возвращаясь к теме бюджета, хочу отметить, что сейчас главное требование здесь – это, конечно же, эффективность бюджетных расходов. В своё время бурный, опережающий рост госрасходов вполне был оправдан: нам нужно было компенсировать прежнее хроническое недофинансирование многих важнейших и очень чувствительных для граждан страны сфер.

Однако мы подошли к тому очевидному моменту и к тому очевидному пределу, когда существующие проблемы нельзя гасить лишь потоками бюджетных ассигнований: этого нельзя будет сделать без серьёзных структурных преобразований. Не будет расти качество ни образования, ни здравоохранения, ни эффективность бюджетной сферы и отраслей реальной экономики. И без структурных преобразований ничего изменяться к лучшему не будет и роста реального быть не может – это абсолютно понятно.

Вот почему необходимо уделить особое внимание завершению реформы бюджетной сферы, которая предполагает бóльшую самостоятельность, но и бóльшую ответственность бюджетных учреждений. Эти реформы создадут, (должны во всяком случае – мы на это очень рассчитываем), должны создать стимулы в каждом учреждении работать лучше и, соответственно, больше получать и в свою очередь, повысят требования к качеству предоставляемых услуг. Бюджетные инвестиции не должны уходить по смете, как это было в прежние десятилетия, по простой, незамысловатой логике и формуле, что каждый год нужно тратить как можно больше – больше, чем в предыдущем году. Средства бюджета должны подкрепляться реальными изменениями к лучшему. Граждане должны чувствовать это на себе каждый день, имея контакты с государственными учреждениями. Во всех сферах деятельности государства, повторю, на 1-е место должен выходить критерий эффективного, результативного использования каждого бюджетного рубля.

Сейчас мы работаем над переходом к государственным программам, которые будут иметь долгосрочный характер. Хочу пояснить: речь – не о простой бюджетной реформе, не о формальном перераспределении средств, не о смене каких-то вывесок или изменении названий и формулировок. Должны измениться сами принципы работы государственных ведомств, повыситься их ответственность, в том числе на уровне конкретных авторов и исполнителей этих государственных программ.

Над качеством планирования и использования федеральными ведомствами бюджетных ассигнований необходимо ещё раз серьёзно поработать. Это касается как федеральных целевых программ, так и текущих расходов. Мы с вами ежегодно выявляем немалые объёмы, к сожалению, неэффективных расходов и программ. Однако после этого, после того как выявлены эти неэффективные расходы, они зачастую практически никак не корректируются. То есть даже официальное признание неэффективности расходов, отсутствие результатов в достижении поставленных целей не ведут к каким-либо последствиям для ответственных лиц. Более того, финансирование мероприятий, как правило, продолжается.

Сметы строительства объектов неоднократно пересматриваются в сторону повышения, а сроки работ, строек, наоборот, растягиваются. Конечно, всегда можно сослаться на инфляцию и так далее, но когда мы формируем программу, мы инфляционные ожидания закладываем. В позапрошлом и прошлом годах мы по инфляции находились на историческом минимуме – 8,8%. И далеко не всегда цены растут в соответствии с инфляционными ожиданиями, они быстрее скачут, но финансирование продолжается тем не менее.

Отсутствует система чётко выстроенных приоритетов и персональной ответственности, поэтому ресурсы распыляются, используются без внятной, ощутимой отдачи. На этапе формирования бюджета все ведомства представляют, казалось бы, обоснованные, хорошо просчитанные от и до заявки.

Эти документы, хочу это подчеркнуть, подписаны руководителями и ответственными лицами ведомств, однако практически сразу после принятия бюджета начинают вноситься многочисленные предложения по внесению изменений в утверждённые ассигнования и различные корректировки, растут финансовые аппетиты, запрашиваются бóльшие объёмы финансирования, причём вне зависимости от фактических результатов деятельности по реализации заявленных целей. Бывает, что бюджетные ассигнования утверждаются без необходимых правовых актов и решений, что очень плохо: зачастую не даёт возможности своевременно открыть финансирование и начать реальную работу. В результате многие федеральные целевые программы исполняются неритмично. Это проблема, с которой пока, к сожалению, должен сказать с этой трибуны, справиться не удалось.

В 2011 году, например, в федеральную адресную инвестиционную программу включено 2500 объектов, мероприятий, и при этом по более чем 400 из них отсутствуют необходимые нормативные правовые акты и решения. Ну а потом, естественно, начинается чехарда по изменению параметров.

Я прошу Минэкономики и Минфин проработать конкретные предложения по критериям формирования государственных программ, причём акцент надо сделать на повышение персональной ответственности их разработчиков и исполнителей, надо усовершенствовать систему государственного финансового контроля. Добавлю, что отчётность по программам должна быть максимально открытой и максимально публичной. Считаю, что общественный контроль здесь важен и вполне востребован.

Кстати, Министерство экономического развития уже начало размещать в сети Интернет актуальную информацию о ходе реализации федеральной адресной инвестиционной программы, так называемый ФАИП. Перечень такой доступной информации, безусловно, должен расширяться.

Считаю важнейшей задачей построение электронного бюджета. Вот мы говорим об электронном правительстве. И электронный бюджет нужно выстраивать с использованием информационных технологий для управления государственными финансами, а также формирование федеральной контрактной системы, которая обеспечит эффективные механизмы госзакупок, прозрачный порядок размещения заказов, формирование начальных цен, контроль исполнения контрактов.

Вот таких программ, о которых я говорил, госпрограмм должно быть более 40. Перечень этих программ Правительством утверждён, но масштаб работы, конечно, глубина – она, конечно, очень большая. И поэтому мы сдвинули переход на долгосрочные государственные программы и новые принципы построения бюджета на год – с 2012 года на 2013 год, сочли это возможным, имея в виду, конечно, объём работ.

Нам нужно отладить целостную систему стратегического управления, увязать отраслевые и региональные стратегии с приоритетами развития российской экономики и с возможностями бюджетной и финансовой системы страны. Надо создать эффективную систему мониторинга и корректировки принятых государственных программ – это одна из основных задач для Министерства экономического развития.

Обращаю внимание: будущие долгосрочные госпрограммы должны стать основой для партнёрства бизнеса и государства, совместных усилий по созданию новых рынков и продуктов, а также развития необходимой инфраструктуры для реализации этих программ.

В этой связи надо провести серьёзную ревизию эффективности существующих институтов развития. Недавно занимались этим, я просил Эльвиру Сахипзадовну (Э.С.Набиуллина – министр экономического развития Российской Федерации) сделать такой анализ, выезжали в одну из этих зон. Речь идёт об особых экономических зонах, технопарках, различных фондах поддержки инновационной деятельности и предпринимательства, причём Минэкономразвития должно выступать в роли действенного координатора институтов развития.

Необходимо создать инструменты поощрения тех субъектов Российской Федерации, которые содействуют развитию предпринимательства и конкуренции на региональных рынках, укрепляют региональный инновационный, экономический, налоговый потенциал. При этом важно усилить стимулирующую роль поддержки из федерального бюджета: успешные регионы должны получить дополнительные средства на инновационную деятельность – например, на погашение кредитов, взятых на обустройство инфраструктуры, реализацию высокотехнологичных проектов и других программ развития. Такие примеры есть, они уже не носят единичный характер.

Особое внимание прошу уделить запуску полноценной работы в рамках технологических платформ. Недавно тоже об этом говорили. Этот инструмент государственно-частного партнёрства должен дать нам конкурентоспособные прорывные продукты и технологии.

Наша задача – отстроить эффективные инновационные цепочки, инновационные лифты, от перспективной идеи и просто знания до выхода на внутренний и мировой рынки с высокотехнологичной конкурентоспособной продукцией.

Прошу Министерство экономики ускорить внесение в Правительство проекта Стратегии инновационного развития. Также напомню, что в текущем году должны быть утверждены программы инновационного развития естественных монополий и компаний с госучастием, причём что касается компаний в газовой и нефтяной отрасли, на транспорте, в энергетике в целом, то акцент должен быть сделан на внедрении энергосберегающих и ресурсосберегающих технологий.

Важнейшая задача – формирование полноценной системы поддержки экспорта российской продукции, прежде всего высокотехнологичной, разумеется. И здесь мы многого ждём от работы создаваемого Агентства по страхованию экспортных кредитов и инвестиций.

Наряду с этим важно своевременно выявлять и устранять барьеры, препятствующие успешному освоению внешних рынков нашими компаниями. Здесь необходимо учитывать, разумеется, все факторы – от недобросовестной конкуренции до отладки наших таможенных процедур и системы экспортного контроля – очень важно, особенно в сфере высоких технологий. Иногда даже обидно: разговариваю с инвесторами и с нашими, и зарубежными – вот есть производство, работает. Они говорят: вложили бы сейчас ещё столько же – не вывезти продукцию! Как это ни покажется странным, реально возникают сложности.

До 1 июля 2011 года надо будет обеспечить ратификацию соглашений, формирующих правовую базу единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана, подготовить более 70 документов, обеспечивающих практическую реализацию этих важнейших соглашений. Всю эту масштабную работу необходимо провести без сбоев, чтобы с 1 января 2012 года заработал единый рынок трёх государств.

Перед нами стоит и такая сложная, деликатная задача, как формирование наднациональных органов единого экономического пространства. К этому вопросу нужно подойти со всей ответственностью – очень важная задача! Впервые на постсоветском пространстве, после крушения Советского Союза, мы переходим к реальной интеграции – на современной базе, на современных условиях, с учётом интересов всех наших партнёров. Здесь нужно очень тщательно следить за соблюдением баланса интересов. Кроме того, предстоит создать единую систему технического регулирования в рамках Таможенного союза. Тоже очень тонкая сфера.

К работе над проектами технических регламентов надо активно привлекать и бизнес, а также использовать такое полномочие Минэкономики, как оценка регулирующего воздействия. Сам институт оценки регулирующего воздействия существует у нас недавно – практически год. Он рассматривался как своеобразный фильтр против появления в правовых и ведомственных актах разного рода барьеров и ограничений, которые сковывают (или могут сковывать) работу бизнеса, влекут для него дополнительные издержки. Такой механизм получил высокую оценку, в том числе и со стороны бизнеса.

Считаю, что подобную практику, безусловно, нужно расширять. У Минэкономики должны появиться эффективные инструменты для аудита и тщательной экспертизы всего массива правовых актов, оказывающих влияние на деловую жизнь в стране.

В этой связи хотел бы сказать следующее. Мы в последние годы проводим ревизию административных барьеров, контрольных и надзорных функций, но недопустима ситуация, когда мы убираем одни препоны, а различные ведомства или региональные власти тут же генерируют десяток новых. Опять сошлюсь на пример строительства, сейчас мы обсуждали это. У нас есть там 6 регламентов, а в регионах до 30 применяется! Но что на регионы кивать всё время, у нас и наши федеральные ведомства такое творчество проявляют! Стоит только общее решение принять – сразу десяток новых появляется.

За этим надо очень тщательно следить. Мы должны поставить задачу в течение ближайших нескольких лет приблизиться к лучшим мировым стандартам, которые определяют комфорт ведения бизнеса, – от получения, скажем, тех же самых строительных разрешений и подключения к энергосетям до регламентации экспортных и импортных операций. И здесь, кстати, нужно изучить опыт наших соседей, наших партнёров по тому же Таможенному союзу – скажем, Казахстана.

Кстати говоря, вы это очень хорошо знаете: бизнес очень гибко реагирует на все эти изменения. Если сидящим в этом зале не удастся создать должные условия для развития бизнеса, мы скоро многих бизнесов на территории России не увидим: они все перерегистрируются в Белоруссии или Казахстане – это серьёзный вызов и вызов, между прочим, прежде всего для вас.

Считаю, что заместители Председателя Правительства должны взять на себя персональную ответственность за состояние дел с надзором, контролем и так называемыми административными барьерами в курируемых сферах и регулярно отчитываться о достигнутых результатах, о том, какая наблюдается динамика – позитивная или отрицательная, если отрицательная, то почему, с предложением мер по устранению тех недостатков, которые мешают развитию.

В свою очередь намерен продолжить практику консультаций с бизнес-сообществом, чтобы напрямую, из первых рук получать их реакцию. Наша цель сегодня – заложить базу для устойчивого экономического роста. Мы должны отладить все ключевые механизмы развития, повысить их эффективность, настроить бюджетную политику, государственные институты на решение масштабных задач развития. Словом, создать все условия для уверенного движения вперёд. Именно на этом мы должны сосредоточить все усилия.

Коллективы Министерства финансов и Министерства экономического развития, ваши коллеги в регионах выполнили колоссальный объём работы в трудный период кризиса – за что ещё раз хочу выразить им свою благодарность. Рассчитываю и впредь на ваш профессионализм, высокую отдачу и преданность делу.

Спасибо вам большое за внимание.

Э.С.Набиуллина: Спасибо большое, Владимир Владимирович! Слово для доклада предоставляется Кудрину Алексею Леонидовичу, заместителю Председателя Правительства Российской Федерации – Министру финансов Российской Федерации.

А.Л.Кудрин: Уважаемый Владимир Владимирович, уважаемая Эльвира Сахипзадовна, уважаемые коллеги! Я ещё раз хочу обратиться к своим коллегам, вице-премьерам, министрам, которые здесь присутствуют, и поблагодарить за то, что вы принимаете участие в нашей коллегии. Также хочу обратиться и к тем, кто сегодня не работает в государственных органах, – это представители крупных компаний, банков, финансовых институтов, научно-исследовательских институтов, с которыми мы непрерывно работаем в последнее время по выработке новых предложений по реформе, модернизации страны.

Сегодня, по сути, у нас время стратегического выбора долгосрочной модели развития, и это не только потому, что мы об этом часто говорили или считаем, что это нужно. Так получилось, что мы сегодня подводим итоги уходящего года, который стал годом и уходящего кризиса. Поскольку в прошлом году мы получили экономический рост и смогли воочию, статистически увидеть, насколько глубоко мы зависели от внешних шоков в момент кризиса, от мировой волатильности, ключевых макроэкономических параметров, цены на нефть, спроса на наши товары и как нам удаётся выходить из этого кризиса, за счёт каких факторов и мер, я сегодня должен остановиться, конечно, на некоторых моментах отчёта за прошлый год и на основе этих данных определить, что же нам нужно ещё поправить в нашей политике. Но в целом всё-таки хотелось бы сегодня говорить о стратегическом выборе.

Так вот, в прошлом году мы ещё исполняли антикризисную программу. У Правительства ещё были полномочия по использованию специального фонда средств, поддержка целого ряда отраслей. На эти цели в прошлом году было запланировано 325 млрд рублей. Я также хочу напомнить, что у нас было использовано 994 млрд резервного фонда для покрытия нашего дефицита. В конечном счёте это казалось меньше, чем мы планировали. Мы даже первоначально планировали 1,860 трлн рублей из резервного фонда взять, чтобы закрывать все наши проблемы, и ещё дополнительно больше 300 млрд рублей также потратить на поддержку пенсионной системы. Но нам в большей степени это не потребовалось. Тем не менее резервный фонд ещё использовался.

Мы в прошлом году в полной мере, несмотря на начало роста, жили ещё даже с высокими ценами на нефть в условиях антикризисных мер. Цена на нефть первоначально планировалась 58 долларов за баррель, по факту была 78 долларов, то есть на 20 долларов больше. И это позволило нам сократить дефицит бюджета с планируемых 6,8% до 4,1% (сейчас идёт уточнение – может быть, будет 4%). Тем не менее это пока ещё при достаточно высоких ценах на нефть, повторяю: 78 долларов за баррель, это 4% дефицита.

Мы, конечно, в полной мере испытывали сложности. Тем не менее мы смогли пройти этот сложный год, обеспечить начало роста: финансовая система показала начало и достаточно активное кредитование экономики, оправдались все наши решения и надежды на то, что финансовая система дальше потащит и даст необходимый ресурс развитию. Но также мы должны были уже рассчитывать и на рыночные заимствования, на покрытие части вот этого достаточно большого дефицита за счёт рыночных ресурсов. И мы, по сути, впервые вышли на мировые рынки. Мы разместили, соответственно, около 5,5 млрд долларов, а одно размещение было на пять лет под 3,62%, то есть даже в момент, когда возникала ситуация с Грецией, мы буквально за два дня до ухудшения из-за Греции ситуации на мировых рынках выходили, даже в этот момент мы улучшали параметры внешних заимствований Российской Федерацией в истории, начиная с 1991 года. Предыдущее размещение 1998 года тоже мне приходилось проводить как первому заместителю министра финансов, но мы улучшили параметры: на 10 лет доходность размещений составила 5%. Это было сделано благодаря тому, что общий долг к ВВП у нас был не ниже 10%, что, конечно, является лучшим показателем в странах «Большой двадцатки».

Это дополнительный момент, фактор прочности нашей системы, но на внутреннем рынке мы тоже в 1,5 раза увеличили заимствования, 622 млрд чистых заимствований, то есть взяли разницу между привлечением и погашением для покрытия наших задач.

В.В.Путин: В структуре долга внешний долг – сколько там?

А.Л.Кудрин: В структуре долга сейчас, по памяти, около 15–20% осталось, потому что в начале 2000-х было 80% внешнего долга. Я напомню, что после кризиса 1998 года общий государственный долг России составлял 149% ВВП и в нём 80% составлял внешний долг. Собственно, такой скачок долга после кризиса был связан с девальвацией и переоценкой внешнего долга в рублёвом выражении, что составило значительную величину.

И эти уроки мы, конечно, использовали для повышения прочности нашей страны. В результате в прошлом году общая величина долга увеличилась на 1% ВВП. Это умеренно, это неплохо для этих рыночных условий, но пока мы использовали Резервный фонд.

Конечно, в этом году, в 2011-м, мы не планируем использовать резервный фонд, и наши первоначальные планы ориентировались, может быть, на более пессимистические прогнозы: и по ценам, и по ценам на нефть, и по динамике некоторых доходов бюджета. Сейчас мы оцениваем, что нам не потребуется ни воспользоваться резервным фондом, ни использовать фонд национального благосостояния, и мы в значительной степени закроем наш дефицит рыночными средствами, частично используя доходы от нефти и газа. Например, доходы от нефти и газа заместят Резервный фонд в размере 280 млрд, которые мы планировали потратить.

На начало года наши активы Резервного фонда и Фонда национального благосостояния составили 114 млрд долларов, или 7,7% ВВП, что опять же говорит о том, что даже в условиях этой непростой волатильности мировых показателей (на финансовых рынках, цены на нефть, экономического роста, который в этом году в мире будет ниже, чем в прошлом году в среднем) мы сохраняем необходимый запас прочности, что позволяет рассчитывать на приток инвестиций. Думаю, что мы в этом году эту тенденцию переломим, скорее всего, ко второму полугодию и всё-таки прервём отток инвестиций, который есть.

Всё-таки эти ключевые макроэкономические показатели, наша прочность перед внешними шоками, являются очень важными для сохранения социальной стабильности и стабильности для инвестиций в Российскую Федерацию. Я думаю, что в условиях, когда долговые риски многих стран, прежде всего развитых стран, будут только увеличиваться в связи с тем, что идёт отклонение от графиков снижения дефицитов, наш долг и работа с российскими активами – как государственными в части займов, так и частными – будут привлекательны. Поэтому у меня такой абсолютно стратегический, позитивный прогноз на то, что к нам снова обратятся в полной мере и к нам пойдут инвестиции. Безусловно, с нашей стороны нужно сделать всё возможное, чтобы этот интерес был в полной мере удовлетворён.

Я, конечно, очень кратко скажу, что сегодняшние цены на нефть, я повторюсь в какой-то степени, не являются реальными, они достаточно виртуальны, и об этом сегодня говорят ключевые институты. Но я также, например, скажу, что в марте 2011 года, то есть в прошлом месяце, на бирже «Имекс» ежедневно продавалось в 7 раз больше фьючерсных и других контрактов, чем объём мирового производства в годовом выражении. То есть у нас сейчас уже говорится о том, что у нас есть бумажные баррели, что торговля этими активами – это финансовый инструмент. Поэтому ведущие мировые международные регуляторы – Совет по международным стандартам финансовой отчётности (IOSCO), Совет по финансовой стабильности, «большая двадцатка» – поставили в свою повестку вопрос снижения волатильности цен на нефть по причине спекулятивных операций, то есть необходимо ограничить спекулятивные операции. Разрабатываются эти методы по ограничению таких операций. А Россию попросили в «большой финансовой двадцатке» курировать вопрос, стать координатором рабочей группы, включающей сейчас экспертов мирового уровня из разных стран и институтов по снижению волатильности цен на сырьевых рынках и рынках продовольствия. Соответствующее письмо на имя Президента прислали французы, которые в этом году возглавляют «двадцатку».

Мы теперь тоже участвуем в уменьшении волатильности мировых цен, поскольку, когда цена вырастает больше 110 долларов, это является угрозой и для мирового роста. Я также хочу сказать, что за последние годы, используя эти преимущества, мы нарастили расходы и с 2008 по 2010 год мы увеличили пенсии (я сегодня такую цифру назову), существенно подняли коэффициент замещения почти до 36%, по сравнению с 25% до кризиса. Но уровень всех расходов бюджетной системы, включая Пенсионного фонда, бюджетной системы, вышел на уровень 8,8% ВВП. Это больше, чем в среднем по развитым странам. То есть мы по этому показателю, по нагрузке пенсионной системы на бюджетную систему, вышли на очень серьёзный уровень. Нужно теперь задействовать и другие подходы к балансировке пенсионной системы. Финансовые возможности бюджетной системы, в том числе налоговых возможностей или страховых взносов, сегодня исчерпаны. Мы видим по поручению Президента, - что здесь предлагается не искать решения. Но, конечно, мы вынуждены и на эти решения опираться, обеспечивая хотя бы минимально достойный уровень пенсий. А если говорить о других социальных расходах, то вся бюджетная система, включая пенсионную систему, государственные внебюджетные фонды, увеличила социальные расходы с 9,8% (до кризиса) до 13,9%. Я могу привести такой сопоставимый показатель в других странах: США – 12,9% (то есть мы по социальной нагрузке на бюджетную систему уже выше, чем в США) и примерно 15% по развитым странам ОЭСР. Мы подступили, по сути, к развитым странам по уровню социальной нагрузки на бюджетную систему. В это время мы в рамках антикризисных мер наращивали и поддержку экономики. Если до кризиса, точнее, в середине 2000-х, это было около 2,2% ВВП, то бюджетная система в целом вышла в период кризиса на 3,8% государственных инвестиций, что тоже больше. В данном случае в США государственных инвестиций в целом в бюджетной системе правительства меньше 1,5%, там упор делается на другие цели. В сопоставимых показателях мы уже максимально задействовали бюджетную систему, тем не менее получается, что мы хотим иметь невысокий уровень налогов и мы удерживаем уровень налоговой нагрузки на минимальном, по сравнению с ведущими развитыми странами, уровне. Мы имеем, как вы знаете, 34–37%, а без нефти и газа, без НДПИ, экспортной пошлины это всего лишь 27–28% налоговой системы в процентах к ВВП. Это примерно как в США, а во Франции и других странах это около 40% и выше. Поэтому мы, с одной стороны, хотим иметь низкие налоги, но вышли на уровень развитых стран по расходам как на социальные нужды, так и на нужды поддержки экономики. Сегодня это ещё и увеличение оборонных расходов и расходов на безопасность. Поэтому, когда я называю цифры прошлого года (при 78 долларах 4% дефицита), это и есть непростой и достаточно высокий уровень зависимости нашей страны, бюджетной системы от будто высоких цен или возможностей заимствовать на рынках.

Мы в этой связи должны будем переориентировать нашу систему и проводить структурные реформы. Как Вы сказали, Владимир Владимирович, в своём докладе, структурные реформы ориентируют в большей степени структуру бюджета на модернизацию. Конечно, это потребует определённых усилий и мер во всех отраслях, и прежде всего в повышении бюджетных расходов. Соответственно, мы должны видеть как укрепление макроэкономической стабильности для улучшения условий для бизнеса (чтобы бизнес не дергали цены, инфляция, была низкой ставка процента, были благоприятными курсовые условия и другие, связанные с постоянными стабильными условиями, в том числе и для внешней торговой деятельности), так и, конечно, использование всех инструментов государства - от налоговой политики до регулирования отдельных вопросов, развития правового регулирования и судебной системы, обеспечения роста инвестиций – за счёт прежде всего частных инвестиций. Здесь прежде всего нужно искать новые возможности для масштабного увеличения как инвестиций для модернизации, так и инноваций.

Среди важных мер, которые были названы, – снижение инфляции. И я поддерживаю Центральный банк, его жёсткую политику. Несмотря на то, что мы в условиях высоких цен стоим перед выбором: или инфляция, или укрепление, – всё-таки снижение инфляции я считаю более важным показателем, обеспечивающим низкую ставку кредита. Это базовый, фундаментальный фактор для роста кредитов и инвестиций, улучшения сбережений населения. И я уже говорил, что сбережения населения в России не самые плохие – доходят до 30%, а инвестиции в нашей экономике – около 20% от ВВП, то есть часть этих российских сбережений мы не инвестируем, а предоставляем или в виде ресурса внутри страны, или инвестируем в другие страны, таким образом, не используем даже тот потенциал сбережений, который сегодня создаётся у нас в России.

Среди важнейших решений в ближайшее время – это решение по налоговой политике и целый ряд мер, которые связаны с уменьшением или оптимизацией налоговой нагрузки на сектора высоких технологий, информационных технологий, освобождаем технопарки от ряда налогов в зоне Сколково по ряду проектов. Но мы вынуждены двигаться (вот снижение нашего дефицита) по линии снижения налогов, то есть повышения акцизных налогов, и примерно на 25–30% в ближайшие годы будут постепенно расти акцизы на водку, акцизы на табак, и даже при этом в ближайшие годы они будут ниже, чем в сравнимых странах наших соседей с Запада. Мы чуть-чуть продвинемся и по повышению НДПИ на газ: надеюсь, завершим эту подготовку, эти предложения летом, в июне. Тем не менее мы не будем трогать базовые ставки налогов – НДС, налог на прибыль, подоходный налог, несмотря на пока жёсткую ситуацию. Это означает, что часть работы по консолидации нашей бюджетной системы и снижения в ближайшие годы дефицита бюджета мы должны будем пройти за счёт оптимизации расходов, которые пока остаются очень высокими. И здесь, если говорить в условиях разных цен на нефть (например, в этом году – 105 долларов, а дефицит будет около 1% или 1,5%), в следующем году мы планируем 93 доллара за баррель, а пока вот у нас дефицит вырисовывает даже 2–2,5%. Это означает, что при снижении цен на нефть у нас сразу снова вылезает дефицит. Нам правильнее говорить о дефиците при каких-то постоянных ценах на нефть, например, при 90 долларах можно ещё раз себя сверить. При 90 долларах взятые уже обязательства на ближайшие три года приводят к дефициту 2–2,5%. Мы как бы зависаем на этом уровне, если не будем проводить структурные меры и реформы во всех наших отраслях и повышать бюджетную эффективность.

Поэтому я несколько слов скажу всё-таки о бюджетной эффективности. Владимир Владимирович в своем докладе ярко показал некоторые элементы: о том, как мы планируем, но потом меняем свои планы, не всегда обоснованно они осуществляются. Даже тогда, когда мы принимаем решения, в течение года, не обеспечиваем их исполнения ни по документации, ни в объёме выполненных работ и мероприятий.

Честно скажу (я в 1990-е годы жил и в регионе работал, в конце 1990-х – начале 2000-х работал в Министерстве финансов), так чтобы выдали деньги, и они не были освоены – это для меня до сих пор является вещью непонятной, но непонятной скорее эмоционально. Я знаю, я понимаю причины, почему это происходит, и если даже в этом году (в 2011 году) взять – сейчас больше чем на 80 млрд ещё стоит наших программ и ФЦП, под которые нет принятых Правительством актов, уточнённых подпрограмм, программ… Больше чем на 80 млрд! И это – ответственность министерств и ведомств.

В течение этих лет очень много заявлялось средств, которые затем не вполне осваивались: будь то по Минпрому, по субсидированию процентных ставок на промышленность. В прошлом году не было освоено по целому ряду субсидий больше 50%, хотя они заявлялись. Мы так бурно обсуждали каждый миллиард, затем это не реализуется. Уже говорилось, что (точнее, это в материалах Минэкономразвития) по рыбохозяйственному комплексу у нас целый ряд субсидий даже не был открыт в прошлом году, а запланированные инвестиции исполнили меньше чем на 20%. Могу привести примеры, что в прошлом году, в 2010-м, больше 700 вводных объектов должно было быть осуществлено. А осуществлено чуть больше 400 объектов, причём до конца года ряд министерств говорили: «Нет, у нас всё будет хорошо». Не введено. Но никаких санкций не возникает. Вы, Владимир Владимирович, в своём выступлении частично сказали об этом, я уверен, что эту ситуацию, когда мы планируем, но не выполняем, когда выходят с предложениями по повышению стоимости объектов… У меня эти примеры есть, потому что я их взял из отчёта и из мониторинга, который Олег Генрихович Савельев (заместитель главы Минэкономразвития) проводит, и мы все благодарны: это публично стало (здесь сегодня уже говорилось об этом), это всем видно. В общем, нам за это как-то нужно отвечать. Я уверен, что мы можем с этими проблемами покончить или их минимизировать за год заметно, а за полтора–два года просто их ликвидировать. Если не готовы документы к середине июня – началу июля для формирования бюджетного года, просто они не должны дальше рассматриваться. Ничего, что какой-то объект получит своё финансирование на год позже. Как только мы это правило введём, все будут знать, что вот это правило – обязательное условие, не будет таких случаев, чтобы без документов попадали в бюджет. Если получили деньги, защитили, но не ввели объект, соответственно, все заявки на очередной год должны быть тоже, скажем так, умерены и дополнительные не рассматриваются, потому что не можешь исполнить те задачи, которые перед тобой стоят. Если ввести две-три нормы обязательных для исполнения, и исполнить их нам самим, Правительству, я думаю, что за 1,5 года перестроится работа. Это то, что Вы в своём выступлении попросили сделать наше министерство в части критериев такой оценки ответственности. Я полностью с этим согласен и думаю, что мы с Минэкономразвития это в ближайшее время сделаем.

Я в завершение всё-таки хочу сказать о нескольких моментах, которые связаны, конечно, с открытостью и повышением эффективности. Мой пафос сейчас заключался в том, что эффективность достигается не в момент, когда деньги выделены, и мы должны считать каждый построенный кв. км дороги или кв. м жилья, за сколько это. Эффективность начинается с планирования, выявления целей распределения ресурсов, адекватных по этим задачам, и балансировки (или баланса) и новой структуры бюджета между социальными расходами, инвестициями в инфраструктуру, военными и безопасностью, расходами образования и здравоохранения – все эти меры нам предстоит ещё раз выверить. Это будут такие, я бы сказал, стратегические решения. После этого можно двигаться к методам выполнения тех целей и задач, и уже на конечной стадии возникает эффективность использования выделенных средств. Поэтому в своё время Правительством была принята программа эффективности бюджетных расходов. Там это всё достаточно хорошо, на мой взгляд, прописано.

Я бы сказал, что в повышении эффективности бюджетных расходов существенную роль сыграет и общероссийский официальный сайт по закупкам, который мы вместе с Минэкономразвития ведём, но в данном случае ведёт Казначейство при мониторинге и регулировании вопроса Минэкономразвития. Теперь у нас на сайте вывешиваются не только все федеральные закупки, но и все муниципальные и, по сути, теперь в стране каждый участник рынка может знать все закупки такого рода, которые в стране осуществляются за счёт бюджетных средств, вплоть до муниципального уровня.

Сейчас идут совершенствование и работа этого сайта, но это новые возможности, которые открылись 1 января текущего года. Только что на комиссии по бюджетной эффективности одобрена концепция создания развития интегрированной системы управления общественными финансами «Электронный бюджет», где мы сможем сопоставлять доходы и расходы и дать дополнительную информацию министерствам, ведомствам, публике, внешним наблюдателям и рынку о расходах нашего бюджета и сопоставлении с показателями. Конечно, это выставит и нам более жёсткие ограничения.

Я бы ещё отметил, что в 2010 году в международном рейтинге Россия заняла 21-е место из 94 обследованных стран по открытости бюджета. Знаю, что нас всех иногда не удовлетворяет открытость нашего бюджета, но это 21-е место по уровню в мире! Я считаю, что Россия может быть и в первой тройке. Мы просто эти предложения внесём, которые, конечно, позволяют работать с бюджетом и повысить эффективность.

А уже в этом году, Владимир Владимирович, сайт Министерства финансов, который, конечно, серьёзно дополнен аналитическими данными и анализом, занял в конкурсе «Золотой сайт» (этот конкурс идёт уже больше 10 лет, 200 тыс. пользователей интернета отвечают на вопросы, 85 экспертов) 1-е место среди сайтов всех министерств и ведомств. Это произошло в этом году. Мы стараемся быть открытыми и прозрачными.

Мы можем настроить работу всего Правительства, министерств так же открыто. То, что зачастую предполагается ввести в рамках «Электронной России», у нас, в Федеральном казначействе со всеми отделениями (больше двух десятков тысяч отделений Федерального казначейства, которые исполняют расходы на всей территории Российской Федерации: работает электронный документооборот и электронная подпись), – это не будущее, это уже исполнено. Мы иногда между нашими министерствами ещё налаживаем эту работу, а Федеральное казначейство в этом режиме работает уже несколько лет. Когда были введены муниципальные образования и бюджеты муниципалитетов, мы подключились и помогли им обеспечить такой же документооборот с теми казначействами, которые сегодня обслуживают их бюджеты.

Я всё-таки буду завершать. Единственное, хочу отметить и поблагодарить за те решения, которые я, может быть, в полной мере не осветил, и хочу сказать о большой работе, которая была проделана по созданию, регулированию финансовых рынков – не только по продвижению международного финансового центра, созданию нового органа ФСФМ (Федеральная служба по финансовым рынкам), в который мы включили страховой надзор. По сути, возник мини-мегарегулятор, который охватывает ещё не весь финансовый рынок. Тем не менее принята банковская стратегия, принят закон об МСФО (Международные стандарты финансовой отчётности), который уже обязывает в обязательном порядке все публичные консолидированные группы предоставить за 2012 год отчётность по МСФО. Это будет новый шаг в этом направлении.

Я очень высоко ценю роль Минэкономразвития по многим направлениям, но по одному – ещё больше, чем по всем, – по завершению работы вступления в ВТО. Потому что, как только это произойдёт, Владимир Владимирович, страна сразу попадает в новое измерение, потому что заработают все ранее разработанные протоколы – сотни протоколов с разными странами и международный доклад о вступлении России в ВТО, который выставляет новое правило работы России со своими внешнеторговыми партнёрами, которые выставят долгосрочные ориентиры с учётом переходного периода, на долгий срок. И мы в какой-то степени компенсируем недостаток определённых мер, реформ, развитие конкуренции за последние годы, потому что это немножко затянулось.

Работа проделана колоссальная. Прежде всего я хочу поблагодарить все министерства, потому что от Министерства сельского хозяйства до Минэкономразвития все работали, но та работа, которую сделало Минэкономразвития, – она колоссальная. Я по многим показателям сегодня мог бы поблагодарить Минэкономразвития, но в этой части – прежде всего.

Завершаю. К сожалению, мне не удалось быть очень кратким. Спасибо за внимание. Мы с благодарностью принимаем те поручения, которые связаны с дальнейшим реформированием нашей экономики, созданием нового климата в целях модернизации. Спасибо!

В.В.Путин: Мы все гордимся тем, что Министерство финансов Российской Федерации возглавляет лучший министр финансов в мире, что признано международным экспертным сообществом. И это не шутки, это действительно серьёзная оценка скромного труда Алексея Леонидовича.

Вместе с тем я, пользуясь тем, что мы знакомы очень давно, в течение многих лет, позволю себе некоторую дерзость и прокомментирую отдельные положения доклада. Какие это комментарии? Они не носят существенного характера, потому что, по сути, я согласен с тем, что было сказано и сформулировано Алексеем Леонидовичем, просто несколько замечаний по хронологии того, как он выступал.

Действительно, рисков в сфере углеводородов очень много. Алексей сказал, что в 7 раз больше продавалось в марте фьючерсов, чем произведено мировой нефтянкой. Вообще, в принципе примерно, по экспертным данным, от всего того, что торгуется на площадках, только 12% товаров двигается в среднем. 12% товарной массы передвигается, всё остальное – это просто бумаги.

По поводу того, что мы подошли к уровню социальной нагрузки, как в странах ОЭСР. Где-то да, но послушайте: у нас на здравоохранение 3,5% от ВВП, а в странах ОЭСР – 7% с лишним, в ФРГ, по-моему, 8–9% – сейчас не помню, боюсь ошибиться. Но разница – в разы. В разы! И при всех наших бюджетных, экономических и прочих ограничениях мы никогда не должны про это забывать. Это серьёзный фактор нашего развития. Конечно, решения должны быть сбалансированы в этой сфере, безусловно! Я много раз об этом говорил, но баланс должен быть.

Теперь по поводу нагрузки. У нас споры идут, когда мы собираемся узким кругом, по поводу того, какая же у нас нагрузка. Но я считаю, что Алексей Леонидович в целом прав. Если вычистить оттуда нефтегазовую нагрузку, то тогда у нас и получается где-то 26–28% – это немного. Но с чем можно поспорить, так это с тем, что эта нагрузка приближается к ведущим странам ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития). Да во Франции к 40% этот параметр, так что у нас далеко не самая большая.

Теперь по поводу открытия финансирования программ, только если они будут готовы. Я полностью согласен: вы подготовьте эти предложения, давайте их внедрять прямо в самое ближайшее время – жёстко внедрять, иначе мы не добьёмся финансовой дисциплины.

И последнее замечание по поводу того, что коэффициент замещения в пенсионной системе у нас резко повысился с 25 до 36%. Это так и не совсем так. Да, мы повысили с вами в прошлом году пенсии: провели валоризацию. Общий объём, рост – примерно 45%. Но коэффициент замещения (присутствующие в зале знают, что это такое, а для тех, кто будет смотреть по телевизору, скажу: коэффициент замещения – это соотношение пенсии к среднему заработку работника) у нас повысился не только потому, что мы пенсии повысили, а потому, что средняя заработная плата в стране упала в период кризиса. Зарплата снизилась, а пенсии чуть-чуть повысились – и коэффициент замещения стал благообразно выглядеть. Но если мы ничего не будем предпринимать в этой сфере, он опять пойдёт вниз, и это надо иметь в виду: вы же это знаете, что это так и не совсем так.

Мы должны исходить из реалий. Я не говорю, что мы сейчас должны в один удар что-то такое предпринять. Мы и так в один удар в 2010 году кое-что сделали, но нам нужны системные изменения в пенсионной системе. Здесь простых решений нет, я сейчас не буду дискутировать по этому вопросу. Естественно, есть о чём подумать, есть о чём поговорить. У нас есть то, чем мы можем гордиться и что мы можем предъявить людям. Но этого пока мало.

А.Л.Кудрин: Спасибо, Владимир Владимирович. Я хочу предоставить слово для доклада Набиуллиной Эльвире Сахипзадовне – министру экономического развития Российской Федерации.

Э.С.Набиуллина: Уважаемые Владимир Владимирович, Алексей Леонидович! Уважаемые коллеги! Я в своём выступлении хочу коснуться оценки развития мировой экономики, российской экономики и нашей деятельности в рамках приоритетов экономической политики. Начну с оценки изменений в мировой динамике, потому что они влияют на ситуацию в России, и об этом неоднократно говорилось.

Мир, мы видим, выходит из кризиса, многие дисбалансы, которые привели к кризису, частично сглажены, часть из них, надо признать, осталась, появились новые дисбалансы, и во многом они были связаны с вмешательством государств многих стран в управление кризисом и компенсацией его последствий для населения, крупных компаний, банковской сферы. Это, наверное, было оправданным, но за преодоление кризиса развитые страны платят высокую цену: резко возросшие государственные долги, дефициты бюджетов. Мы всё это прекрасно знаем. Но что оказалось вопреки многим прогнозам устойчивым, и я бы хотела на это обратить внимание – так это тенденция к глобализации, нравится она кому-то или не нравится. Да, были определённый рост протекционизма, нарастание валютных, торговых войн между странами, но долгосрочная тенденция – тенденция, когда мировая торговля растёт быстрее мирового ВВП, – сохранилась. И в прошедшее десятилетие мировой ВВП рос среднегодовым темпом 3,8%, а мировая торговля – 5,8%. Это означает, что взаимозависимость развития стран мира продолжает расти, а с ней и мировая конкуренция.

При этом мы видим, что ведущие страны даже на фоне кризиса занимались наращиванием вложений в технологическое обновление, и тем самым они чётко обозначили, где будет проходить основная линия конкурентной борьбы в будущем мировой конкуренции и что это даёт нам в виде перспективы. Неопределённость мировой динамики ещё велика, и мы не можем пока сказать, что мир уверенно, окончательно вышел из кризиса. Рост экономики во многих странах идёт без роста занятости. Это сохраняет высокий уровень безработицы. В ближайшие годы суверенные долги в большинстве стран могут и далее увеличиваться, потому что сокращение дефицитов бюджетов достаточно болезненно и социально, и необходимы вложения в экономическое развитие, которые многие страны делают.

Новое реально и состоит в том, что и развивающиеся страны становятся научными державами. В частности, Китай может обогнать Соединённые Штаны по числу издаваемых научных исследований уже в 2013 году и стать мировым лидером по этому показателю. Динамично развивающаяся Бразилия догнала Россию по номинальному ВВП на душу населения и по средней заработной плате. Глобальная рецессия усилила роль стран Азии как лидеров экономического подъёма. Высокие темпы роста характерны не только для Китая и Индии, о которых мы постоянно говорим, но и для всей группы новых индустриальных азиатских стран, и эта группа выросла в 2010 году на 8,4%. По нашим оценкам, экономика Азии, включая Новую Зеландию и Австралию, через пять лет будет производить свыше трети выпускаемой в мире продукции и по своему размеру будет сопоставима с совокупной долей США и Евросоюза.

К 2020 году ВВП стран Азии превысит объём группы семи ведущих, промышленно развитых государств. И конечно, это новая реальность. Мы считаем, что у России вместе с партнёрами по Таможенному союзу есть также шанс стать значимым экономическим игроком на глобальном пространстве.

Объединение рынков в рамках ЕЭП позволит нам упрочить наше позиционирование в мире. Доля России в мировой экономике составила в 2010 году 3,7%, а если мы посмотрим единое экономическое пространство, то это уже 4,3%. Это пусть не самое большое, но тем не менее приращение. Напомню, что в прошлом году созданы все необходимые правовые условия для единой таможенной территории, где уже сегодня применяются нормы единого таможенного кодекса и на практике отрабатываются механизмы его функционирования. Конечно, максимальный эффект и для себя, и для партнёров мы видим от формирования на практике единого экономического пространства, гармонизации условий ведения бизнеса, согласованной макроэкономической политики, которая позволит снизить риски финансовой дестабилизации.

Важнейшим фактором нашего экономического развития, конечно, является членство в ВТО, о чём говорил Алексей Леонидович. В прошлом году нам удалось добиться значительного продвижения на этом пути, и действительно это очень важный процесс. Но и двусторонние отношения, и организация работы всех межправкомиссий в рамках Правительства также выстроены под решение задач расширения возможностей нашего экспорта и привлечение прямых инвестиций. Достаточно сказать, что в этом году мы начали реализацию 11 партнёрств по модернизации.

Но, как бы ни были важны внешнеэкономические факторы нашего развития, конечно, основные движущие силы и барьеры для развития, для роста мы видим внутри российской экономики. И мы говорим о переходе к новой модели устойчивого роста, которая отличалась бы от кризисного роста, который происходил на базе высоких цен на нефть и относительно дешёвых внешних заимствований компаний. Мы помним, какими проблемами для компаний это обернулось в кризис.

Наша главная несбалансированность, несбалансированность нашей экономики, состоит в том, что большие нефтегазовые, металлургические компании, которые сегодня и модернизированы, и конкурентоспособны, продают значительную часть продукции на внешнем рынке. При этом внутренний рынок (а это без малого 143 млн человек, которые постоянно что-то потребляют, тратят деньги) в значительной степени продолжает питаться импортом. Таким образом, конкурентная часть, конкурентоспособная часть нашей экономики зависит от капризного внешнего рынка, а внутренний рынок импортозависим. Это, конечно, та главная несбалансированность, которую мы должны преодолеть. Это в общем всем известно, но я хотела бы подчеркнуть, что новая модель, в которую мы переходим, должна дать минимальную самодостаточность и внутреннюю устойчивость нашей экономике.

Второе. Новая модель роста должна обеспечивать достаточно высокие темпы роста. Идут споры, достаточно ли нам 3–4% или мы должны иметь гораздо более высокие темпы роста. Я считаю, что темпы роста нам, конечно, нужно иметь больше 4%, потому что это задача не просто соревновательная – амбиции, кто сильнее и выше, выше ли мы растём, чем другие страны или развитые страны, – а это как раз императив, связанный с тем, что только при таких темпах мы сможем одновременно исполнять наши социальные обязательства, которые выше, чем, например, у быстрорастущих азиатских стран. Для того чтобы иметь такую долю, например вкладов в здравоохранение, нам нужно увеличивать и ВВП, поэтому темпы роста для нас очень важны.

Также нам важно увеличивать инвестиции в будущее развитие. Доля инвестиций в ВВП должна быть как минимум в 1,5 раза выше, чем сейчас. Это, по-моему, консенсус, что 20% нам недостаточно, чтобы развиваться, модернизироваться: нужно больше. Безусловно, это не только и не столько бюджетные инвестиции, это и частные инвестиции, но эта инвестиционная ориентация модели обязательна. Поэтому эта модель ещё в КДР (Концепция долгосрочного развития России до 2020 года), которую мы обсуждали, была названа и новационной, и социально ориентированной.

В КДР также были обоснованы основные направления необходимых действий – как нам переходить к этой модели. Конечно, во многом помешал кризис. Пока этот переход в полной мере не удалось осуществить, хотя мы не рассчитывали на то, что это можно сделать за один-два года. До сих пор основной вклад в рост экономики давало повышение цен на нефть и металлы. Надо сказать, что нефть сейчас в 3 раза дороже кризисного минимума. И конечно, мы не можем ориентироваться в будущем на такие высокие цены на нефть. Прирост инвестиций пока не набрал устойчивости и остаётся очень хрупким. Мы пока в основном действительно остаёмся где-то в докризисной модели роста, которая базируется на экспорте сырья, топлива и низкой норме инвестиций, но в худших условиях, чем были до кризиса. Особенно это касается доступа к заёмным ресурсам на мировых рынках. И приток прямых инвестиций у нас сейчас не такой, как нужен был бы, в том числе приток внешних заимствований. При этом нам, безусловно, необходимо решать совершенно обоснованную задачу сокращения бюджетного дефицита. Это оказывает сдерживающее воздействие на экономический рост.

По нашим расчётам только повышение фискальной нагрузки – пусть она в сравнении с другими странами, может быть, не такая высокая, – но повышение фискальной нагрузки в 2011 году на 2 процентных пункта ВВП, по нашей оценке, привело к тому, что темпы роста ВВП ниже на 0,5–0,7%. И конечно, я не говорю о том нереализованном потенциале роста, который связан с необходимостью более активного финансирования инфраструктуры.

Конечно, эти ограничения есть, но их можно преодолевать сбалансированно, у нас есть все предпосылки – абсолютно все предпосылки – для роста. Если на минуту абстрагироваться от этих ограничений и от проблем, от внутренней неэффективности, то экономика страны выглядит достаточно привлекательно, потому что у нас очень ёмкий рынок, большое потребление и пусть население у нас меньше, чем в Китае и Индии, но среднедушевой доход у нас выше и стандарты потребления у нас выше, и это привлекательно для бизнеса с точки зрения масштаба доходов.

Далее. У нас, конечно, абсолютно уникальное сочетание разнообразных природных ресурсов, за которые идёт борьба в мире, и трудовых ресурсов – трудовых ресурсов, тоже уникальных по соотношению «цена/качество». Потому что у нас очень высококвалифицированные ресурсы, относительно недорогая рабочая сила, огромная территория, то есть с точки зрения основных факторов производства и ёмкого рынка Россия обладает потрясающим потенциалом. И, наверное, 100 лет назад этого было бы достаточно для привлечения капиталов и бизнеса. Современный же бизнес абсолютно требователен к тому, что называется институтами предсказуемости и соблюдения правил, развитости финансовых рынков, судебной системе, личной безопасности. Поэтому мы считаем, что деловой, предпринимательский климат – это в целом очень-очень важно. И если его улучшить, то остальные факторы, условия, что называется, придут в движение.

В то же время надо отметить, что в экономике уже наметились тенденции к приобретению нового качества роста. Владимир Владимирович в своём вступительном слове говорил о том, как растут обрабатывающие отрасли, машиностроение. Производительность труда в инновационной экономике хотя и отличается и отстаёт пока от нефтегазовой, но растёт быстрее, как и вклад инновационного сектора в рост ВВП.

Мы прогнозируем в 2012–2014 годах рост экономики в среднем более 4% в год, но этот рост пока подвержен рискам, и в случае падения нефтяных цен на 25–30% темпы роста могут упасть вдвое, а дефицит бюджета вырасти в 1,5–2 раза, по нашим оценкам. Если эти проблемы будут носить длительный характер, то могут очень быстро исчерпаться и наши фонды. Я напомню, что к началу кризиса фонды (Резервный фонд, Фонд национального благосостояния) достигали 16% ВВП, но уже через полтора года сократились почти вдвое.

Финансовая подушка безопасности нужна, но она имеет свои пределы. Реальная подушка безопасности, конечно, в конкурентоспособности собственной экономики. Только создав современную транспортную инфраструктуру, мощные обрабатывающие производства и сектор наукоёмких услуг, можно добиться экономической устойчивости. И это главная задача для экономической политики, как мы её видим.

В условиях, когда стимулировать рост за счёт увеличения государственных расходов невозможно, особое значение приобретает эффективность как частных, так и государственных расходов и проектов. Сегодня об этом говорили и Владимир Владимирович, и Алексей Леонидович. Но эффективность зависит не только от мер экономии, бережливости (это очень важно), но и от содержания, инновационности самих проектов и правильной приоритезации усилий.

Инструментом обоснованного выбора приоритетов и должны стать государственные программы. Для нас с Минфином этот год решающий в части запуска госпрограмм вместе с другими ведомствами. Необходимо подготовить 41 программу. На данный момент в Минэкономразвития на рассмотрении находится 31 программа: 14 – уже в формате программ, а 17 – пока в формате концепций. Но, по сути, мы находимся сейчас на первом этапе подготовки программ, когда структурируются подпрограммные цели, расходы бюджета. Это очень важный этап, который позволит увидеть, сколько и как результативно мы тратим деньги по конкретным направлениям политики. Но этого, конечно, недостаточно. На следующем этапе мы должны подготовить полноценные программы, которые помимо бюджетного разреза будут включать обоснование приоритетов действий и весь набор инструментов, применяемых для достижения цели.

Госпрограммы, на наш взгляд, должны стать своеобразным ядром всей системы управления, увязки стратегического планирования, бюджетного планирования, прогнозирования, законотворческой деятельности и организационных мероприятий. Программирование предполагает и новое качество экономического прогнозирования. Прогноз нужен не только для подготовки бюджета, но он имеет и самостоятельное значение, является в какой-то мере оцифрованной системой мер экономической политики. Он даёт ориентиры не только госведомствам, но и регионам, компаниям, показывает сбалансированность отраслевых, региональных и общероссийских параметров развития.

Несмотря на всю неопределённость мировой экономики, которая сохраняется, мы сейчас развернули работу по подготовке долгосрочного прогноза до 2030 года, без которого невозможна ни долгосрочная бюджетная стратегия, ни сбалансированная стратегия развития секторов экономики. Нам, конечно, нужно увеличивать горизонт планирования, потому что задача такого масштаба работает только на другом – ни на двухлетнем, ни на трёхлетнем – режиме прогнозирования и планирования действий.

Остановлюсь ещё на одном вопросе, являющемся основой и прогноза, и всей аналитики в стране: это работа Росстата. В прошедшем году сотрудники Росстата вместе с региональными властями, другими ведомствами провели перепись населения. Это большая работа: опубликованы предварительные итоги, ещё предстоит очень кропотливая работа по окончательной обработке данных. В результате мы будем иметь более полные данные об основных процессах в нашей стране.

В то же время, конечно, качество статистики нуждается в серьёзном улучшении, особенно в оценке инвестиций, реальных доходов населения. При пересмотре динамических рядов на сложность интерпретации таких пересчётов обращают внимание эксперты. Мы рассчитываем, что повышение качества даст и развернутая в этом году масштабная работа по подготовке нового межотраслевого баланса, так называемых таблиц «затраты–выпуск». Предыдущие таблицы были сделаны аж в 1995 году! Это очень важная работа, для того чтобы мы представляли взаимоувязку секторов экономики.

Уважаемые коллеги! Я вернусь к вопросу делового предпринимательского климата, инвестиций. Темпы роста инвестиций остаются меньше, чем мы ожидали, и это при том, что практически восстановились цифры по прибыли предприятий. Прибыль в кризис упала, но сейчас идёт восстановление.

Цены на нефть уже опять близки к историческому максимуму, и в экономику поступают в общем существенные ресурсы. Но нам уже не удаётся компенсировать недостатки делового климата высокой доходностью вложений в отдельные секторы экономики. Это показал и наш последний прогноз, когда, несмотря на дооценку цен на нефть на 24 доллара за баррель, мы не изменили оценку темпов роста ВВП.

И конечно, деловой климат – это очень сложное многофакторное понятие. Он, наверное, не сводится к административным барьерам, а зависит в целом от диалога бизнеса и власти, доверия к нашей политике. Любые (даже 10 самых важнейших) меры по улучшению ситуации могут быть нивелированы громкими случаями рейдерства или действиями правоохранительных органов. Кстати, мы договорились с министром внутренних дел, который здесь есть, что мы проведём специальную работу о том, как можно будет согласовывать действия и принимать совместные усилия по инвестиционному климату. Конечно, всё это не умоляет значения тех мер, которые мы должны последовательно реализовывать как в части приватизации, так и в снижении административных барьеров, формировании институтов и механизмов защиты прав инвесторов с демонстрацией конкретных кейсов решения проблем бизнеса.

Напомню, что заработал так называемый офис омбудсмена. У нас омбудсмен – Игорь Иванович Шувалов. В министерстве рассматриваются и по возможности решаются конкретные проблемы иностранных инвесторов. В прошлом году поступило 59 обращений, и в 38 случаях мы смогли решить поставленные вопросы. В качестве примера могу привести случай IKEA: в прошлом году компания заявляла о своём намерении вообще уйти с российского рынка в связи с чрезмерными административными барьерами, но в этом году после вот такого обсуждения конкретных случаев мы уже обсуждаем с компанией открытие новых магазинов, и не только магазинов, а главное, увеличение уровня локализации производства в России товаров, продаваемых в IKEA.

Подготовлен план самой масштабной в денежном выражении приватизации: до 2015 года ожидаемые доходы казны должны превысить 30 млрд долларов США, причём будут приватизироваться не только компании второго эшелона, но и доля государства в крупнейших компаниях и банках.

Заметным шагом стало в прошлом году и упрощение миграционного режима для высококвалифицированных специалистов. Мы работали над этим законом вместе с Федеральной миграционной службой. Я хочу поблагодарить сотрудников службы, так как уже по новому порядку выдано 6 тыс. разрешений. И инвесторы отмечают, что действительно это шаг вперёд в упрощении привлечения в страну высококвалифицированных специалистов.

С отраслевыми ведомствами мы совместно разработали конкретные планы по снятию избыточных административных барьеров в ключевых для бизнеса сферах – в строительстве (включая выделение земельных участков и подключение инфраструктуры), сельском хозяйстве, образовании. Конечно, они требуют ускорения в применении на практике, так как уже прошёл почти год с принятия планов, но многие документы пока остаются на уровне проектов. Помимо координирующей функции в решении этой задачи у нас есть свой отраслевой блок, и я бы на него хотела обратить внимание. Он связан с деятельностью по выделению земельных участков, оформлению прав собственности, которые мы с Росреестром в этом году должны в полном объёме выполнить.

Здесь очень много нареканий и критики. Мы подготовили поправки в законодательство, которые в ближайшее время будут рассмотрены во втором чтении. Подведомственный нам Росреестр ведёт активную работу по переводу своих услуг в электронный вид, но, конечно, о реальных успехах можно будет говорить тогда, когда справки БТИ, кадастр, регистрация собственности перестанут быть в глазах граждан синонимом бюрократической волокиты. Мы вынуждены признать, что пока перелома не произошло, и это задача – на этот и ближайший год, чтобы мы эту работу системно завершили.

Несколько слов о ещё одной составляющей делового климата – о таможенном администрировании. В прошлом году министерство вместе с Федеральной таможенной службой подготовило закон о таможенном регулировании, в который был заложен ряд мер, направленных на то, чтобы упростить многие процедуры. Закон начал действовать с конца декабря 2010 года, и уже можно сделать некоторые комментарии.

Мы проводим мониторинг правоприменения, потому что действительно у нас законы могут быть хорошие, а правоприменение отстаёт. Пока, по первым данным, удалось упростить экспорт высокотехнологичной продукции, прежде всего за счёт отмены подтверждения таможенной стоимости. Отпала необходимость в огромном числе бумаг, определён также перечень бизнес-объединений, с которыми таможенная служба будет проводить обязательные консультации при подготовке своих документов, – это очень важный шаг.

Но проблем ещё много. Не работают упрощения для уполномоченных операторов, и по одному из ключевых нововведений – электронному декларированию, которое как раз позволит бороться и с коррупцией, когда вместо человека будет автоматизирован процесс, – ситуация сегодня развивается не по лучшему бюрократическому сценарию Мы сделали выборочные проверки. На практике вместе с компаниями прошли процедуры оформления в нескольких регионах, и пока электронная декларация остаётся лишь дополнительной надстройкой над традиционной бумажной процедурой. Нам надо подумать над тем, как эту процедуру сделать реально работающей.

Я не буду останавливаться на той деятельности и тех результатах работы, которые важны для министерства по совершенствованию системы госуправления, и на наших задачах в этой области: мы недавно обсуждали это на заседании Правительства. Остановлюсь лишь на одном направлении – на повышении прозрачности и публичности. Это важный шаг в обеспечении эффективности всего госуправления. Можно пытаться что-то совершенствовать в закрытом режиме, но непрозрачность даже при самых благих преследуемых целях может привести к непродуманным решениям и неэффективному расходованию бюджетных средств (о чём говорил Алексей Леонидович), ограничению конкуренции и всем негативным факторам. Мы обычно привыкли понимать под прозрачностью публикацию на сайте информации о работе конкретных органов власти. Такой важный шаг был сделан в связи с принятием закона «О доступе к информации о деятельности госорганов», так называемый 8-й Федеральный закон, который в своё время разрабатывало наше министерство. Мониторинг, который мы ежегодно проводим по всем органам власти, показал в этом году значительное улучшение ситуации – органы власти действительно публикуют проекты документов.

Но, на наш взгляд, прозрачность нужна, конечно, в большем числе случаев – и в системе государственных финансов, и в работе внебюджетных фондов. Именно в целях обеспечения такой прозрачности мы разработали концепцию федеральной контрактной системы и будем в этом году вносить изменения в законодательство.

Вся система госзакупок, на наш взгляд, нуждается в серьёзном реформировании. Сегодня обществу, по сути, доступен лишь этап размещения госзаказа, то есть та часть работы, когда основные параметры заказа, будь то объёмы, начальная цена, требования к поставке, техническое задание, уже определены, и определены зачастую непублично, что часто ведёт и к повышению цен, и к излишним закупкам. Мы каждый день читаем ехидные замечания блогеров о дорогих автомобилях, мебели, закупаемой для госнужд. Конечно, общество и бизнес предъявляют требования совершенно другого уровня к публичности и прозрачности всего цикла закупок.

Мы считаем, что нам нужно регулирование в этом отношении всего цикла госзаказа – от обоснования необходимости той или иной закупки, обоснования цены до приёмки работ. Эти процедуры должны быть с возможностью публичного обсуждения, потому что сейчас контроль только за соблюдением формальных процедур размещения зачастую становится индульгенцией для недобросовестных заказчиков часто в сговоре с недобросовестными поставщиками. При этом достаточно примитивные процедуры становятся тормозом для качественной закупки НИОКР, инновационной продукции, в сфере культуры.

Мы начали развивать электронные торги (этому была посвящена значительная часть работы нашего министерства в прошлом году), но и они, по сути, пока не являются панацеей. Во-первых, не подходят для многих видов закупок, а во-вторых, и там есть риски манипулирования, и информационными технологиями тоже. Статистика пока за I квартал говорит о том, что около половины объявленных электронных аукционов не состоялось. Нам нужно будет эту систему также отлаживать, смотреть, что идёт и должно идти на электронные торги, как эта система должна работать.

У нового законодательства по госзакупкам мы видим три задачи. Это, как я уже сказала, прозрачность от начала до конца. Вторая – повысить ответственность заказчиков за проведение качественной обоснованной закупки, вооружив их новыми современными инструментами. Третья – методологически поддержать заказчиков, разработать систему управления контрактными рисками, библиотеку типовых контрактов, методологию ценообразования. Сам закон будет обсуждаться публично, он уже сейчас обсуждается и в острой форме. Это нормально, потому что в спорах рождается истина.

Кроме того, я хотела сказать, что мы с рядом регионов, представители которых находятся здесь, подписали соглашения об отработке некоторых новых механизмов в пилотном режиме, чтобы на практике вместе с бизнесом посмотреть, что будет эффективным. На мой взгляд, эта работа также поможет повысить эффективность и всей системы закупок, и эффективность бюджетных расходов.

Далее. Мы создаём все больше инструментов, которые позволяют вовлечь ассоциации бизнеса в принятие решений. В первую очередь это оценка регулирующего воздействия. Для нас очень важно, что бизнес положительно воспринимает этот инструмент. Надо сказать, что сейчас около половины решений (а мы рассматривали более 90 документов) не были приняты или приостановлены как создающие неоправданные барьеры для бизнеса. Отмечу, что речь идёт именно об излишних барьерах, когда вводимое регулирование не приводит к решению поставленных государством задач, но накладывает на бизнес существенные издержки. Иногда эти издержки выражаются в десятках миллионов рублей. Это, может быть, не столь существенно в рамках всей страны, но для конкретного бизнеса это очень важно. Были и решения, где издержки шли на миллиарды рублей. Такие случаи были выявлены. Этот институт должен получить и дальнейшее развитие, прежде всего выработка механизма отмены ведомственных актов, препятствующих ведению предпринимательский деятельности.

Если говорить о качестве экономического регулирования, это совершенствование корпоративного законодательства. В этой части для нас важнейшей будет отработка с юридическим сообществом, в первую очередь советом по кодификации, новой редакции Гражданского кодекса, которая сейчас готовится. На наш взгляд, принятие новой редакции нужно максимально использовать для повышения конкурентоспособности именно российской юрисдикции, чтобы и сделки, и компании оформлялись в Российской Федерации. Это особенно важно в связи с задачей формирования Международного финансового центра в Москве.

Особая роль в повышении инвестиционной активности принадлежит регионам. И мы сейчас создаём вместе с бизнесом систему оценки мониторинга конкурентной среды, инвестиционной и предпринимательской привлекательности в субъектах Российской Федерации. И эта система оценки должна быть международно сопоставима, чтобы регионы могли сравнивать себя не только друг с другом, но и с тем, что происходит в других странах, потому что конкуренция действительно глобальная.

Одно из ведущих направлений деятельности министерства – это работа по поддержке малого и среднего предпринимательства. И в прошлом, и в этом году мы делаем упор на поддержку малого инновационного бизнеса. В прошлом году в 53 регионах была оказана поддержка более 1500 малых инновационных компаний, работающих в сфере промышленных технологий. Мы считаем необходимым увеличить, и будет увеличен объём поддержки компаниям, которые заключили договор лизинга оборудования, которые осуществляют поставки продукции на экспорт.

Если говорить в целом об инновациях, конечно, наша экономика пока существенно отстаёт от основных конкурентов. Об этом неоднократно приводились все цифры, и мы сделали такой анализ, готовя стратегию инновационного развития. Но в прошлом и в этом году начата важная работа по тому, чтобы крупные компании, госкомпании, корпорации подготовили средне- и долгосрочные программы инновационного развития. Многие это делают, к сожалению, впервые. Наше министерство оказывало методическую поддержку, координировало эту работу, и к настоящему времени первые девять программ уже утверждены, в том числе по таким компаниям, как «Росатом», «Ростехнологии», «Роснефть», «Транснефть».

В прошлом году мы также реализовывали задачу, которую обсуждали на прошлой коллегии, – это координация деятельности институтов развития, которые оказывают поддержку предприятиям на разных стадиях инновационного цикла. Надо сказать, что инновационный «лифт» заработал (во многом благодаря тому, что между институтами развития было заключено соглашение), и, как только он заработал, стали видны узкие места, например, недофинансированность стадии стартапов. И здесь у нас с Минфином, с Алексеем Леонидовичем, уже есть понимание, что в 2012 году эта проблема будет решаться. Вместо предполагаемого существенного снижения финансирования поддержки стартапов мы постараемся сохранить эту долю.

В этом году мы должны добиться принятия законопроекта, который мы также разработали совместно с институтами развития, который бы позволил в нашем законодательстве иметь организационно-правовые формы, приспособленные для ведения инновационной деятельности.

У нас зачастую, к сожалению, многие проекты с использованием интеллектуальной собственности оформляются за рубежом, в том числе из-за того, что в нашем законодательстве нет соответствующей, сопоставимой с другими юрисдикциями организационно-правовой формы. Мы себе ставим задачу, с тем чтобы в этом году обеспечить принятие такого закона.

Значительным стимулом к внедрению инновационных технологий должны стать и принятые решения по энергоэффективности. Нами были подготовлены закон об энергоэффективности и значительная часть нормативных актов вместе с Минэнерго, другими ведомствами. Реализуются пилотные проекты в регионах и они уже дают эффект, доказывают, что если этим заниматься системно, в том числе в бюджетной сфере, образовании, здравоохранении, то можно добиться эффекта по снижению потребления электроэнергии до 22% , тепловой энергии – около 25%. И это можно сделать с привлечением частных инвесторов и при кредитном финансировании по доступной ставке 12%, то есть эти проекты уже начинают работать.

И в заключение я бы хотела сказать о важнейшем институте управления эффективности управления государства своими активами. В 2011 году будет продолжена работа по повышению эффективности управления госимуществом, включая и повышение корпоративного управления в компаниях с госучастием. Это подразумевает, в частности, создание при советах директоров специализированных комитетов, таких, какие обычно есть и в частных компаниях, – по кадрам и вознаграждениям, по аудиту, по стратегическому планированию, установлению требований к годовому отчёту акционерного общества. Так, уже по итогам 2010 года в 244 акционерных обществах при советах директоров сформированы все три специализированных комитета. Но ещё не во всех, потому что объём государственной собственности у нас и акционерных обществ достаточно большой: больше 1700 акционерных обществ.

Значимая задача – реализация программы приватизации. Программа приватизации кроме крупных пакетов предполагает и достаточно большую продажу средних компаний, акций более 1300 акционерных обществ. В этой связи одним из важных результатов деятельности министерства в прошлом году я считаю формирование условий для проведения нового типа приватизаций. Законодательно была введена возможность привлечения инвестиционных консультантов, обеспечены повышение информационного сопровождения приватизаций, а также переход на среднесрочное планирование приватизаций. Уже по новым правилам была осуществлена продажа 10% акций ВТБ, и в федеральный бюджет поступило свыше 95 млрд рублей. Конечно, приватизация важна не столько с точки зрения доходов бюджета, но и с точки зрения повышения эффективности и развития рынка капитала.

Но, говоря об эффективности государственного управления, я бы хотела остановиться на проблемах проектного управления. Это одна из проблем, связанная с той недостаточной эффективностью, надо прямо сказать – с неэффективностью реализации многих ФЦП и ФАИП (Федеральная адресная инвестиционная программа), о которых говорили Владимир Владимирович и Алексей Леонидович.

В течение более 15 лет инструменты ФЦП и ФАИП обеспечивают решение стоящих перед страной задач, и действительно они помогают решать такие задачи. У нас были ФЦП по реформированию налоговой службы и казначейства, созданию системы ГЛОНАСС, созданию первого в новейшей истории российского гражданского авиалайнера «Суперджет Сухой», вводу в эксплуатацию дороги Чита–Хабаровск. По сути дела, все эти проекты реализовывались в рамках программного подхода. Это позволило сконцентрировать ресурсы, а не размазывать их только для текущей деятельности. За это время ФЦП превратились из способа выбивания ведомствами дополнительных средств на свою текущую деятельность (это было раньше), в такой инструмент по решению приоритетных задач, который основан на принципах проектного управления.

Мы в прошлом году два года вместе с Минфином проводили работу по дебюрократизации ФЦП. У нас было очень много нареканий, что подолгу нужно вносить каждое изменение, вот эти вот изменения. Гибкость была обеспечена и поднялась серьёзно, были серьёзно сокращены сроки внесения текущих изменений в ФАИП, но дебюрократизация (и мы всегда так считали) должна означать и увеличение ответственности заказчиков. Мы работаем над тем, чтобы обеспечить максимальную открытость. И действительно, в онлайне сейчас можно увидеть уже актуальные изменения в ФЦП и ФАИП. Но эффективность остаётся достаточно низкой. Действительно, срываются сроки ввода объектов, увеличивается первоначальная стоимость, находится масса причин, из-за которых решения Правительства (это, по сути, решения Правительства), зафиксированные в показателях ФЦП, не выполняются.

Мы ежеквартально проводим мониторинг и всё больше убеждаемся, что низкая эффективность связана не с недостаточным финансированием, а именно с проблемами проектного управления. Для выполнения некоторых важнейших задач приходится применять действительно, по сути, ручное управление на самом высоком уровне, как, например, работа Игоря Ивановича Шувалова по программе подготовки к саммиту АТЭС в 2012 году. Это очень серьёзный вопрос, и, на наш взгляд, помимо введения критериев, о которых мы говорили, может быть, каких-то санкций, нам нужно дать руки госзаказчика и более современный инструментарий. На наш взгляд, всё-таки стоит рассмотреть возможность передачи функций, большинства функций заказчика, кроме подписания контракта, в приёмке контракта, профессиональным управляющим компаниям. У нас такого ни одного случая нет, хотя правовая база позволяет это делать, и мы такую возможность всячески пропагандируем перед госзаказчиками. Нам говорят, что на рынке нет профессиональных управляющих. Действительно, даже в частном секторе пока опыт управления крупными комплексными проектами очень небольшой. Но, как известно, спрос рождает предложение. И, на наш взгляд, надо всё-таки развивать именно проектное управление, потому что формализованный, пошаговый контроль за процедурами не всегда способен привести к значимым результатам.

Мы создали систему индикативного планирования. По каждой программе у нас есть показатели, целевые индикаторы, но, конечно, без чёткой ответственности за их невыполнение эти индикаторы и их анализ становятся бессмысленным занятием. При том масштабе задач, который у нас стоит по диверсификации экономики, развитию инфраструктуры, архаичная во многом система управления становится существенным сдерживающим фактором. Исходя их этого, мы видим в качестве задач в 2011 году проработку возможных механизмов проектного управления и, может быть, даже предложения по ведению внешнего управления неэффективно реализуемыми программами, а такие у нас есть.

Мы начали применять этот механизм в особых экономических зонах, и по новым зонам мы поставили в качестве условия наличие профессионального проектного управления. Ведём активные переговоры по привлечению ведущих компаний из Сингапура, Испании, Франции, Швейцарии к управлению действующими перспективными площадками, смотрим на опыт, в том числе частный опыт, управления частными промышленными парками, которые есть у нас в стране.

Уважаемые коллеги! В докладе, конечно, нет возможности отметить все направления нашей деятельности – и отчётной, и задачи (они есть в розданных материалах). И конечно, для решения всех задач нам придётся серьёзно повысить качество, гибкость, эффективность и открытость собственной работы.

И в заключение я бы хотела поблагодарить всех сотрудников Министерства экономического развития, Министерства финансов, которое нам как родное, и других министерств и ведомств регионов, организаций бизнеса за совместную работу, потому что такие задачи, которые мы решаем, возможно решать только вместе, и рассчитываем на вашу поддержку в будущем. Спасибо за внимание!

А.Л.Кудрин: Спасибо, Эльвира Сахипзадовна! Можете рассчитывать на нашу поддержку. У нас ещё есть выступающие. Я прошу вас набраться терпения. Слово предоставляется Гуриеву Сергею Маратовичу – ректору Российской экономической школы, главному исполнительному директору Центра экономических и финансовых исследований.

С.М.Гуриев: Да, спасибо большое. Алексей Леонидович, для меня большая честь – выступать здесь перед столь представительной аудиторией. Уважаемые коллеги! Практически всё, что я хотел сказать, уже Владимир Владимирович, Алексей Леонидович и Эльвира Сахипзадовна сказали. И тем не менее я думаю, что некоторые вещи полезно повторить, поэтому я сконцентрируюсь на тех вещах, которые, с моей точки зрения, являются самыми важными сегодня.

Мне кажется, что сегодня действительно очень хороший момент для обсуждения долгосрочных планов экономического развития, потому что Россия преодолевает последствия кризиса, Россия действительно выйдет на уровень ВВП на душу населения докризисного пика уже в этом году.

Рост в прошлом году составил 4%, а в этом году, по нашим прогнозам, на самом деле рост будет ещё выше, чем то, что содержится в официальном прогнозе – те цифры, которые называла Эльвира Сахипзадовна. Наш прогноз подсказывает, что рост будет выше 5%. Тем не менее успокаиваться, конечно, рано, потому что при таких высоких ценах на нефть и 4%, и 5% – это не очень высокий темп роста. А если бы цены на нефть остались на том уровне, на каком они были год назад, то, наверное, речь бы шла и не о 4%, и не о 5%, а скорее о 3%, а это недопустимо низкий уровень роста.

В этом смысле, когда мы думаем о том, какого уровня ВВП и какого уровня роста экономики мы хотим добиться в ближайшие 10 лет, то мы можем посмотреть и назад. Докризисное десятилетие отличалось очень высокими темпами роста – 7% роста ВВП в год в течение 10 лет. Для такой экономики, как Россия, это выдающееся достижение. Тем не менее мы должны честно отдавать себе отчёт в том, что докризисные источники роста исчерпаны. Вряд ли цены на сырьё, цены на нефть будут расти в этом десятилетии такими темпами, как они росли в прошлом десятилетии. Вряд ли мы можем рассчитывать на недорогую рабочую силу, незагруженные мощности. Эти источники роста уже исчерпаны, у нас уже нет незагруженных трудовых ресурсов и оставшихся в наследство от прошлых лет промышленных мощностей. Поэтому речь идёт, конечно, о том, что нам нужно создать стимулы для новых инвестиций. Тут я бы хотел согласиться с предыдущими докладчиками в том, что инвестиционный климат пока у нас имеет огромный потенциал для улучшения. Мы можем говорить о том, что субъективные рейтинги, индексы и опросы не дают полной и честной картины того, что в России есть проблемы с инвестиционным климатом, поэтому мы можем посмотреть на то, как инвесторы голосуют ногами. За последние полгода, несмотря на то что российская экономика растёт, несмотря на то что цены на нефть находятся на очень высоком уровне, капитал бежит из России. Мы на самом деле видим, что в отличие от 2007 года, когда цены на нефть были ниже, чем сейчас, мы наблюдаем отток капитала, а не приток капитала. В этом смысле, конечно, нам предстоит работать дальше.

Что можно сделать? То, о чём говорили Алексей Леонидович и Эльвира Сахипзадовна, уже делается, но очевидно, что нам нужно работать и дальше по снижению административных барьеров и по борьбе с коррупцией.

Не секрет, что сравнивать налоговую нагрузку на российский бизнес с налоговой нагрузкой в других странах не совсем честно, потому что у наших конкурентов в странах «восьмёрки» или «двадцатки» бизнес платит гораздо меньший коррупционный налог. И в этом смысле, когда мы говорим об официальных налогах, не стоит забывать, что бизнесу в России приходится платить ещё больше денег не просто за то, чтобы развиваться, но и за то, чтобы существовать.

Многие из тех мер, о которых говорили Алексей Леонидович и Эльвира Сахипзадовна, помогут справиться с этой проблемой. Но пока мы этого не сделали, наверное, рано говорить о том, что нам удастся резко улучшить инвестиционный климат.

Вторая проблема – это доминирование государственных компаний, госкорпораций и госинвестиций в российской экономике. Не надо забывать о том, что Фридрих Хайек назвал пагубной самонадеянностью: никакие государственные инвестиции не заменят частных инвестиций. Почему? Потому что до тех пор пока цены в экономике определяются в двух десятках кабинетах, пока инвестиционные приоритеты определяются министерствами и госкомпаниями, конечно, мы не можем рассчитывать на то, что инвестиции пойдут туда, куда нужно экономике. Нельзя думать, что мы, собравшиеся в этом зале, можем точно определить, что именно нужно развивать, куда именно нужно инвестировать. В этом смысле приватизация важна не только как источник денег для бюджета, не только для повышения эффективности самих приватизированных компаний, но и для того, чтобы на самом деле создавать спрос на новые институты, на самом деле определять приоритеты развития не в государственных кабинетах, а в частных компаниях и на рынках.

Ещё одна проблема – это проблема доверия к словам Правительства. Мы много раз говорили о тех вещах, о которых мы говорим сегодня. Многие из них до сих пор не сделаны. Вступление в ВТО, о котором уже шла речь сегодня, – это один из таких примеров. Я очень хорошо помню, что начиная с 2000 года мы всегда вступаем в ВТО через полтора года. Мне кажется, что тот оптимизм, с которым мы говорим о вступлении в ВТО в этом или начале следующего года (я надеюсь, что это действительно произойдёт, как я надеялся и десять лет назад, и пять лет назад), – это важный сигнал того, что Правительство действительно отвечает за свои слова, действительно стремится к тому, чтобы создать правильные и честные правила игры.

Ещё одна вещь, о которой я хотел сказать, также имеет отношение к доверию к словам Правительства – это проблема инфляции. Сейчас есть исторический шанс выполнить обязательства по инфляции. За последние 10 лет был один год, когда прогнозируемая инфляция действительно оказалось реальной, была выполнена цель по инфляции. Во все остальные годы, как мы знаем, эти цели нам выполнить не удалось. В прошлом году мы были близки к этому, у Центрального банка были все инструменты в руках, но помешали природные катаклизмы. В этом году, я надеюсь, нам удастся выполнить цель в 7,5%. Это будет исторический минимум, но не надо забывать, что это всё равно будет более высокая цифра, чем в других странах, во всех странах «восьмерки» или «двадцатки». Это очень важный показатель.

Инфляция – это не фетиш, это индикатор макроэкономической стабильности. Трудно говорить о долгосрочных инвестициях и долгосрочных финансовых инструментах в странах, где инфляция является двухзначной или превышает 5%. И без этого нам не удастся построить мировой финансовый центр, не удастся решить проблемы пенсионной системы. Поэтому то, о чём говорили Владимир Владимирович и Алексей Леонидович, что нам удастся снизить инфляцию до 5% в 2014 году, на самом деле будет самым существенным шагом в сторону развития российской финансовой системы.

С другой стороны, можно ли всё это сделать? Можно ли обеспечить более высокие темпы роста? Другие страны, находясь на таком же уровне развития, как Россия, справились с этими проблемами, в том числе страны, у которых не было нефти, страны, которые не обладали такими природными и интеллектуальными ресурсами. И в этом смысле мне кажется, что если действительно все те планы, о которых сегодня говорили и Владимир Владимирович, и Алексей Леонидович, и Эльвира Сахипзадовна реализуются, то, наверное, мы можем рассчитывать и на 6% роста ВВП в год в течение ближайших 10 лет, что на самом деле создаст уровень жизни, сопоставимый с сегодняшним уровнем

А.Л.Кудрин: Спасибо Сергей Маратович! Слово предоставляется Аганбегяну Рубену Абеловичу – президенту Московской межбанковской валютной биржи.

Р.А.Аганбегян: Добрый день. Огромное спасибо за возможность выступить. Я хотел бы остановиться на некоторых аспектах близкой мне по работе темы – это финансовый рынок. Сегодня достаточно много об этом говорилось, но я бы хотел ещё пару моментов отметить.

Финансовый рынок в России, и прежде всего тот, который торгуется на организованных площадках, уже сегодня представляет собой достаточно большое явление. В прошлом году обороты на организованных площадках превысили 200 трлн рублей – это достаточно крупная сумма. В районе 1 трлн – сумма средств, привлечённых у нас в виде долговых займов, это не считая кредитов и всего прочего. Мы уже сегодня являемся достаточно мощным экономическим подспорьем.

Но тем не менее финансовый рынок многие из нас считают внутренне неэффективным, и здесь у нас есть огромные перспективы развития. Финансовая индустрия сегодня является достаточно мощной индустрией, где задействовано достаточно много работников, которая очень мощно черпает интеллектуальный потенциал и является крупным заказчиком информационных технологий, мощным драйвером роста всей экономики. Также с точки зрения экономической безопасности страны у нас есть прямая выгода от развития собственного финансового рынка.

И в этой связи я считаю, что ту работу, которая проводится, нужно продолжать, её нужно усиливать. Так, мне кажется, очень важным является связь между теми государственными программами, которые у нас происходят, как, например, связь Международного финансового центра с программой приватизации. И в этой связи мы в отношении нашего собственного финансового рынка попали в определённую ловушку. Мы очень часто хотим, и наши эмитенты идут на международные площадки, чтобы там разместиться, в связи с претензиями, предъявляемыми нашим финансовым рынком в неэффективности. Но в то же время без этих размещений будет тяжело сделать свой собственный рынок эффективным. Выходом из этой ловушки я вижу работу по приватизации, и здесь государство может подать очень мощный пример.

Также я считаю, что таким примером является программа госзаимствований, просто заимствований. Вы видите, какие крупные средства уже можно здесь поднимать, в нашей России. В то же время мне хочется отметить, что очень важно не забывать о населении и очень важно, чтобы население почувствовало плоды модернизации, плоды успехов нашей экономики. В этом смысле финансовый рынок тоже является очень мощным подспорьем. Через финансовый рынок мы можем дать населению возможность почувствовать на себе результаты. Во многих странах, вы знаете, доля населения, инвестируемая в крупные публичные компании, огромна, и нам здесь тоже есть к чему стремиться.

Но здесь очень важно в то же время защитить людей от каких-то потерь, которые финансовый рынок может нести. И здесь особую роль, как мне кажется, играют программа финансовой грамотности и прочая деятельность, которая сегодня уже ведётся. Но её, мне кажется, надо усиливать. Это можно начинать делать со школы, и тогда мы получим достаточно неплохой результат.

Также мне кажется важным развитие системы коллективных инвестиций как механизма связи между неквалифицированным инвестором и сложным финансовым рынком. Ещё бы я отметил защиту миноритарных акционеров, защиту неквалифицированных инвесторов на законодательном уровне. Я знаю, что эта работа ведётся, но здесь есть достаточно большие перспективы.

В заключение я бы отметил ещё один вопрос – тематику продвижения нашего финансового и вообще рынка и экономики страны в целом.

На сегодняшний день очень большое количество информации инвесторы как стратегические, так и финансовые черпают из газет, из общения с большим кругом финансовых посредников, которые в том или ином виде продают услуги по работе с рисками, которые несёт для себя наш рынок. В то же время мы, мне кажется, недосказываем достаточно много плюсов, которые несёт наш рынок – не только риски, но и плюсы. Мне кажется, здесь работу можно активизировать и эта работа может проводиться в рамках некоего государственно-частного партнёрства на примерах успешных работ, на примерах каких-то успешных проектов. Мне кажется, что можно такую информацию доносить. Спасибо Вам большое за внимание.

А.Л.Кудрин: Спасибо, Рубен Абелович. Уважаемые коллеги, у нас, несмотря на то что сдвинулся график, и Владимир Владимирович имеет свой график (у него ещё есть встречи), тем не менее, если мы в 20 минут уложимся по остальным четырём выступающим, то Владимир Владимирович с нами задержится. Поэтому я предлагаю так и сделать и предоставляю….

В.В.Путин: Чтобы не забыть, а то знаете, много всего будет, и я боюсь чего-то упустить. Я бы прокомментировал некоторые вещи, о которых здесь уже было сказано. И начну я даже с выступления Алексея Леонидовича (кое-что забыл), потом последующих выступающих, и затем коллеги выскажутся.

Во-первых, что касается акцизов. Это конкретный практический вопрос. Мы договорились о том, что акцизы будем повышать не спеша, постепенно, в плановом порядке – в плановом порядке, не делая повышение акцизов основным инструментом, который покрывал бы выпадающие доходы в связи с возможным понижением социальных выплат. Вот это такая серьёзная вещь, я просто обращаю на это внимание.

Кстати говоря, по качеству планирования. Мы понимаем, что с учётом волатильности рынков очень трудно это делать, но и не будем себе присваивать результатов, это в значительной степени связано с конъюнктурой рынка, тем не менее мы планировали дефицит бюджета 3,6%, вы планировали, а он у нас будет реально 1–1,5%.

Теперь по поводу темпов роста. Эльвира Сахипзадовна вот выступала, я полностью согласен. Мы отдаём себе все в этом отчёт: 4% – маловато, нам нужно добиваться большего, больших темпов роста, Потенциал у нас, конечно, есть, и очень серьёзный.

По поводу вечных споров между развитием, вложением денег в институты развития и макроэкономическими параметрами, сохранением стабильности и так далее. Вот Эльвира Сахипзадовна сказала, что (я просто обратил внимание) главным инструментом нашей безопасности – экономической и финансовой – является развитая экономика. Безусловно, правильный тезис, спора нет. И тем не менее вот Ирландия. Развитая экономика или нет? Это же, как называли, «европейский тигр», а вот в результате кризиса грохнулось всё, а резервов нет. Поэтому кроме развития экономики, диверсификации экономики, инновационного развития, модернизации и так далее, и тому подобное нам, конечно, нужны и традиционные подушки безопасности в виде резервных фондов.

Теперь по поводу госзакупок. Абсолютно правильно! Мы всегда об этом говорим, поэтому я прошу ускорить эту работу, связанную с совершенствованием 94-го закона, и так далее. Куда ни придешь – везде одни и те же проблемы.

Я посмотрел, Эльвира Сахипзадовна, у вас в одной из таблиц речь шла о реализации эффективной дивидендной политики. А что это такое, я не понял. Это мы что, будем командовать, как им дивиденды… и сколько?

Э.С.Набиуллина: Нет, речь идёт о компаниях с госучастием. Мы каждый раз рассчитываем получать определённые дивиденды в бюджет. На самом деле получение дивидендов – это нормально для акционера, но вот принимаем решения… и они иногда вынуждены оставить некоторым компаниям на развитие и так далее. Это можно сделать, нам, наверное, нужно сделать дивидендную политику более диверсифицированной. Она должна быть, поэтому мы ставим себе эту задачу, планку мы ставили 25%. Вы помните, и у Вас обсуждали, чтобы мы из чистой прибыли…

В.В.Путин: Но если у вас не будет возможности давать использовать как-то дивиденды, то… Мы говорим о компаниях с госучастием, тогда частный инвестор туда просто никогда не придёт.

Э.С.Набиуллина: Именно! Поэтому она должна быть сбалансированной. Здесь нам нужно совершенствовать, должна быть эффективная политика. На наш взгляд, она пока неэффективна, она такая избирательная у нас получается. Где-то мы получаем много, где-то не получаем.

В.В.Путин: Понятно. Теперь по поводу управляющих компаний. Компании, которые должны управлять определёнными проектами, – это, безусловно, правильно, мы тоже об этом говорили, и в целом я с этим согласен. Мы только должны учесть все минусы, которые мы имеем от работы внешних управляющих, которые трудятся у нас в процессе реализации процедур по банкротству. А здесь очень много нареканий. Как бы у нас вот это всё, весь негатив не переехал в эти управляющие компании. Здесь нужны какие-то серьёзные критерии. Безусловно, правильно, только нужно, чтобы практика у нас соответствующая…

Э.С.Набиуллина: Может быть, пилотно двигаться? Иногда такие вещи двигаются пилотно.

В.В.Путин: Да. Теперь по поводу выступления наших коллег, которых здесь только двое: Сергей Маратович и последний выступающий… Было сказано, что у нас больше нет резервов, которые раньше использовались: это и неиспользуемые производственные мощности, и дешёвая рабочая сила. Я думаю, мы с вами понимаем, что тенденция к сокращению этого резерва очевидная, совершенно правильная. Но, конечно, там ещё есть определённый зазор. Достаточно посмотреть, что у нас в реальном секторе делается. Есть-есть, зазор есть, просто ориентироваться на это нельзя – здесь я с Сергеем Маратовичем полностью соглашаюсь. И если у нас есть отток, то, конечно, это говорит о том, что есть проблемы с инвестиционным климатом – это тоже очевидный факт, хотя факторов здесь оттока капитала, в том числе спекулятивного капитала, много.

Что меня так квази-порадовало? Сергей Маратович (он же за границей, как мне сказали, работал тоже) сказал очень грамотно. Он сказал, что коррупционный налог у нас выше, чем в других странах. Это значит, что там тоже есть коррупционный налог! Но у нас больше. Будем стремиться, должны стремиться к тому, чтобы у нас вообще его не было, абсолютно точно. Абсолютно точно!

Теперь по поводу доминирования госкомпаний. Мы уже многократно говорили, что не от хорошей жизни мы создавали эти компании, а особенно в секторах, связанных с оборонкой, делали это для того, чтобы собрать жизнеспособные части наших предприятий, ещё доставшихся от советских времён, структурировать их и выводить на рынок. И Дмитрий Анатольевич говорил, и я уже многократно повторял: у нас нет цели создавать государственный капитализм. Нет такой цели! Мы вынуждены были делать это в некоторых отраслях. Без прямого участия государства, скажем в авиационной отрасли, структурировать, привести в должное состояние эти предприятия невозможно. Масштаб колоссальный, и наш частный бизнес, конечно же – все вы понимаете, сидящие в зале, – не готов взять на себя такую финансовую, экономическую и административную ответственность. Невозможно просто!

То же самое, кстати говоря, с судостроением. Там попроще, но тем не менее производственный цикл – большой, деньги нужно вкладывать очень большие, отдача не завтра будет: это небыстрые деньги. А пока у нас в экономике ещё можно делать быстрые деньги, то прежде всего, конечно, туда перетекают они. Чего там, жизнь есть жизнь! Вот у вас есть деньги – миллиард, два. Вы куда их вложите – в нефтянку, в газ, чтобы завтра получить вот такую прибыль с учётом роста рынка, в металлургическую промышленность, в химию? Или пойдёте в авиацию, где через 15 лет отдача будет или нет? Риски большие, конкуренция колоссальная – очень сложная сфера, без участия государства, к сожалению, пока невозможно.

Кстати говоря, и наши конкуренты на международном авиационном рынке, посмотрите: две-три компании по производству авиационной техники и всё, больше нет ничего. С серьёзной, мощной поддержкой государства по разным каналам – и через инфраструктуру, и прямая финансовая поддержка, и по закупкам, и через оборонный сектор. Там многовекторная система поддержки создана. И это реалии. Но повторяю ещё раз: госкапитализм – это, конечно, не наш выбор. Здесь, я полностью согласен, нужно постепенно, но максимально двигаться в сторону создания рыночных условий.

И вытекающий из этого вопрос. Кстати, на правительственной площадке мы очень часто это обсуждаем, дискутируем откровенно. Конечно, когда в десяти кабинетах определяются тарифы и цены, ничего хорошего нет. Но я думаю, что вы со мной согласитесь, и думаю, Сергей Маратович в душе тоже согласится: ну вот скажем, электроэнергетика. Мы последовательно шли по пути реформирования, но вынуждены, просто вынуждены, регулировать это для населения и для отдельных отраслей промышленности. Мы всё делаем для того, чтобы исполнить свои обещания, чтобы либерализовать рынок электроэнергетики. Но мы видим что происходит: они как скакнут – у нас реальный сектор просто ляжет. Понимаете? Хотя мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, что и наши компании, отечественные, и зарубежные пришли и вкладывают средства в модернизацию. На первом этапе были проблемы, сейчас они пошли, исполняют свои обязательства, и они должны получить отдачу на вложенный капитал. Мы понимаем это и будем всячески к этому стремиться. Но, понимаете, к сожалению, вот жизнь такая, что не можем мы резко взять и отпустить совсем, ну просто невозможно: у нас завтра люди выйдут на улицу, невозможно будет жить, платить нечем. Да и предприятия многие лягут, поэтому нужно аккуратненько это делать. Но стремиться к этому, конечно, нужно. Вы посмотрите, в той же Европе электроэнергетика, во Франции – насколько она там монополизирована? Они только сейчас постепенно начинают двигаться в сторону рынка, и то делают это маленькими шагами, аккуратно-аккуратно, а нам-то – сам Бог велел. Но то, что мы должны идти в этом направлении, без всяких сомнений, это правильно. Я полностью разделяю эту позицию.

По поводу инфляции и слов нет, и никаких возражений. Здесь, чего там говорить, я сам говорил это в своём вступительном слове, один из важнейших наших приоритетов, так же как для всех стран. Это факт. Когда мы говорим: между развитием и инфляцией есть ли какие-то противоречия? Да нет, конечно. Просто, что первично, что вторично? где телега, где лошадь? Лошадь, то, что нас вывезет, – это борьба с инфляцией, конечно, а потом всё остальное. Тоже очень аккуратненько надо действовать. Я это прекрасно понимаю, но мы будем идти в этом направлении.

Да, конечно, некоторые страны, особенно в Европе, ну скажем, Прибалтика, резкие очень движения сделали по многим направлениям: и в борьбе с инфляцией, и с дефицитом, и так далее. Но для них, во-первых, это была национальная идея, которая объединяла всё население, вы понимаете, не забывайте про это, уважаемые коллеги. Это была национальная идея, они как бы заплатили за это, и население это проглотило. А у нас что будут проглатывать? У нас будут проглатывать это как неэффективную политику государства, вот это как будет подаваться в обществе. Разница есть. И потом там за спиной у них ЕС с развитыми странами Евросоюза, с такими локомотивами, как ФРГ, которая за всех платит. А у нас некому платить за нас. Поэтому и в этой сфере, безусловно, нужно таргетировать, идти и бить, и бить, и бить, и добиваться вот этого. Так же как и другие макроэкономические параметры нужно выдавливать во что бы то ни стало, но тем не менее чувствовать грань какую-то. Так?

И система коллективных инвестиций. Вы знаете, конечно, и Алексей Леонидович приводил этот пример, накопление (сколько у нас там?) – 30%, а инвестиции – 20%. Явно дисбаланс там 10%. С чем это связано? С недоверием к государственным и прочим квази-государственным и другим финансовым институтам! Это требует времени и успешной системной работы с нашей с вами стороны.

А.Л.Кудрин: Спасибо. Продолжаем. Слово предоставляется Горегляду Валерию Павловичу – заместителю председателя Счётной палаты Российской Федерации. Но мы просим в 5 минут укладываться.

В.П.Горегляд: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Сегодня действительно в зале присутствует значительно больше положительных эмоций, нежели при рассмотрении год назад. И это очевидно: экономика демонстрирует устойчивые темпы роста, государство проводит последовательную социальную политику, берёт на себя основную часть ноши и основные заботы и расходы по обеспечению социального положения граждан. Но при этом отрадно слышать то, что Правительство всецело понимает, в том числе, и опасность такого курса именно на безусловную социальную поддержку в первую очередь со стороны государства в долгосрочной перспективе.

Действительно, в последнее время наметился довольно негативный тренд, когда наши социальные обязательства, необходимые и важные социальные обязательства, начинают расти быстрее, чем финансовые возможности государства. Конечно, особенно в период кризиса, когда - надо честно признаться - Правительство достаточно эффективно прошло эту стадию благодаря принятию целого ряда мер, в том числе и социальной поддержки, этот тренд обусловлен и оправдан. Но с точки зрения долгосрочной перспективы я думаю, что у всех сидящих в этом зале он должен вызывать серьёзную обеспокоенность. В основе лежит то, что нынешняя модель, когда действительно именно государство несёт основную нагрузку по содержанию социальной сферы, не может быть долгосрочной и не может быть устойчивой.

Довольно много, с моей точки зрения, правильных и интересных идей прозвучало в выступлениях наших докладчиков. Я бы хотел обратить внимание на один не самый, может быть, приятный вопрос. С моей точки зрения, этот вопрос, эта проблема является серьёзным сдерживающим фактором экономического развития. О ней мы говорим достаточно мало и, соответственно, неполные меры в этом плане принимаем.

Этот вопрос связан с крайне деформированной системой распределения добавленного продукта в стране. Заметьте, невзирая на всю активность государства в социальной поддержке населения, в первую очередь за счёт всевозможного рода бюджетных выплат, социальных выплат, тем не менее так называемый коэффициент фондов из года в год растёт.

Мы сегодня перешли все пороги национальной безопасности, которая в соотношении (высокооплачиваемых/низкооплачиваемых) 10 децильных групп находится где-то на уровне 7/9, у нас сегодня 17/8, при всём при том, что государство последовательно поднимало пенсии и зарплаты. И здесь кроется достаточно фундаментальная проблема, связанная с компенсацией распределения этого добавленного продукта. Безусловно, ни в коей мере нельзя необоснованно повышать зарплаты значительно быстрее, чем растёт производительность труда. Это факт!

Но тем не менее наш анализ позволяет задавать огромное количество вопросов. Почему, по оценкам многих экспертов, средняя заработная плата у нас составляет от европейской 40–60%, а оплата топ-менеджеров, особенно, так скажем, менеджеров, которые занимаются финансовой деятельностью, составляет 1,7–1,9. На самом же деле производительность этих предприятий с такой скоростью не росла. Кроме этого, давайте признаем то, что где-то 0,2% семей сегодня контролируют порядка 70% национального богатства.

Безусловно, подобного рода диспропорции никак не могут стимулировать экономический рост. Я на эту проблему опять-таки смотрю не с точки зрения социальной справедливости, не с идеологической точки зрения, а именно с точки зрения эффективности экономики. Есть самые разные оценки и расчёты, проводимые уважаемыми международными организациями. Можно не соглашаться с ними в количественном отношении, но с точки зрения качественных оценок они не вызывают вопросов.

Если мы снижаем хотя бы на 1% так называемое избыточное неравенство (а это 7/9, как я сказал, у нас по официальной статистике 18), то темпы роста экономики повышаются на 5%, но на 5% не в абсолютной величине, а в относительной, конечно. Темпы роста инвестиций растут где-то на 6%. Опять-таки можно подвергать сомнению те или иные цифры применительно к той или иной экономике, потому что они носят эмпирический характер, но тем не менее закономерность достаточно очевидна.

Опросы, которые проводили среди различных групп предпринимателей, говорят о том, что в секторе обрабатывающей промышленности большинство наших российских предпринимателей говорит, что основную проблему своего развития они видят в недостаточно устойчивом внутреннем потребительском спросе. И так высказалось 70% населения. Поэтому Эльвира Сахипзадовна сказала совершенно справедливо, что у нас большой потребительский рынок, но реальные возможности, для того чтобы он стал больше, значительно больше. Ведь мы понимаем, что богатая часть населения редко пользуется продуктами отечественного производства и неслучайно, что достаточно большая утечка капитала связана с тем, что в основном свои нужды они удовлетворяют за рубежом. Я думаю, что это вопрос, на который надо обратить серьёзное внимание.

Вторая проблема, мне кажется, связана с тем, что в нашем сознании опять срабатывает синдром высоких цен. Сколько бы ни говорили о том, что мы понимаем пагубность этой проблемы, тем не менее, судя по работе органов исполнительной власти (а мы эту работу оцениваем как на уровне субъектов Федерации, так и на федеральном уровне), можно сказать, что у большинства появилась некая удовлетворённость на фоне того, что в экономике всё достаточно благополучно. Неслучайно, что та весьма активная работа, которая была начата в прошлом году, связанная с программой повышения эффективности бюджетных расходов, сегодня, с нашей точки зрения, существенно затухает. Мы можем сказать, что большинство министерств и ведомств, за исключением Министерства экономического развития и Министерства финансов, которые активно в этой работе участвуют, не приняли так необходимые нормативные акты, связанные с реализацией этой программы. Конечно, сегодня более важно рассматривать, скажем, новые бюджетные поступления для реализации тех или иных программ.

В то же время эффективность наших государственных средств, об этом все наши проверки говорят, на самом деле достаточно низка. Мы сегодня имеем достаточно эффективно функционирующую систему Федерального казначейства, благодаря этому, конечно, объём нецелевых расходов резко падает. Если раньше это были миллиарды рублей, то сегодня это суммы очень незначительные, потому что напрямую своровать очень трудно. Но объёмы неэффективных расходов колоссальны. Примеров приводить можно много: это пресловутая проверка транспортного комплекса города Москвы, это недавно проведённая проверка, связанная с размещением Росрыболовством судостроительных заказов, когда перечисляются большие суммы денег, они замораживаются, а потом возвращаются. Эффективность довольно низка. Я думаю, что с точки зрения долгосрочной перспективы, основной резерв для удовлетворения растущих социальных потребностей – это, конечно, повышение эффективности бюджетных расходов.

Заканчивая, должен сказать, что Счётная палата, как необходимый элемент обратной связи от управляющего объекта к управляемому, всегда готова давать Министерству экономического развития и Министерству финансов адекватную и полноценную информацию по этим проблемам.

Спасибо.

А.Л.Кудрин: Слово предоставляется Бетину Олегу Ивановичу, губернатору Тамбовской области.

О.И.Бетин: Уважаемый Владимир Владимирович, уважаемый Алексей Леонидович, Эльвира Сахипзадовна, участники заседания! Я хотел бы поблагодарить за возможность выступить на этой коллегии от имени регионов.

Конечно, мы пережили очень сложный год. Если бы не были вместе, если бы не было поддержки региональных бюджетов из федерального центра, я не знаю, что бы сегодня было. Пессимистичных прогнозов было много, но сегодня можно сказать, что бюджеты регионов имеют тенденцию к развитию. И скажу, за два последних кризисных года, 2009-й и 2010 год, не самая сильная экономика в Тамбовской области, но консолидированный бюджет области вырос более чем на 25%. Не были приостановлены преобразования в межбюджетных отношениях, схемах управления, изменения в социальной сфере. Но сегодня лейтмотивом всех докладов были инвестиции, экономическое развитие, и опорой для экономического развития у нас в последнее время было, конечно, бюджетное финансирование. Но на сегодня, я считаю, здесь есть много проблем, и, может, инвестиции активно не идут прежде всего и потому, что сегодня у нас бюджеты перегружены различными расходными полномочиями. Новые правильные решения, которые принимаются, детерминируют подчас невыполнимые бюджетные расходы.

Что имею в виду? Программа модернизации образования, хорошая программа, мы её поддерживаем и будем отстаивать, но если посчитать по тому механизму, который сегодня предложен и нам поступил, на 1,2 млрд федеральных средств мы должны 2,4 млрд своих средств направить в течение двух лет. Программа здравоохранения очень хорошая, там тоже софинансирование. Дорожный фонд, источники – акцизы на нефтепродукты, транспортный налог. Мы выводим эти доходные источники из других сфер применения. Пригородное железнодорожное сообщение. Здесь сейчас предусматривается, насколько я знаю, Минфин – ответственность за федеральный бюджет, равные полномочия – РЖД и региональных бюджетов. Ну и так можно считать, что и летний отдых, и ЖКХ, и так далее.

Что я предлагаю? Может получиться как со страховыми взносами, когда на неработающее население Фондом обязательного медицинского страхования были подушевые нормативы подняты сразу, а мы до сих пор, Владимир Владимирович, не в состоянии их профинансировать. Стыдно, но - бюджет когда смотрим, -полномочий не хватает. Давайте вместе посчитаем. В условиях кризиса мы с Антоном Германовичем (А.Г.Силуанов – заместитель Министра финансов Российской Федерации) считали доходы и расходы. Но ведь получилось, вышли из этого кризиса, бюджеты сохранились. Давайте мы сейчас возьмём средний регион как модель и посмотрим, что из этого у нас выйдет. Я не предлагаю всеми этими обязательствами перегрузить федеральный бюджет, здесь их и так уже сверхдостаточно, мы это все и так прекрасно видим. Но давайте мы специально посмотрим эмиссии ценных бумаг, может рассрочить эти обязательства по времени, кредиты коммерческих банков. Это было бы целевое кредитование с определёнными обязательствами регионов – направить эти средства по целевому назначению и использовать очень эффективно. Мы полностью за такой поход.

Ну и, конечно, доходы – доходы бюджетов, о которых здесь сегодня говорилось. Владимир Владимирович в своём выступлении сказал, что бизнес взял свою собственность, заложил и получил кредиты. Владимир Владимирович, мы уже всё заложили, всё, что только можно было. Я вам честно скажу, в прошлом году мы 4,5 млрд заложили, всю недвижимость заложили, которая есть в областной собственности, под то, чтобы дать гарантии для кредитов. И до этого было 6 млрд. 10,5 млрд мы уже заложили. Дальше нужно развиваться, а закладывать, по сути дела, уже и нечего. Поэтому что бы я попросил… Вот был хороший фонд по поддержке инвестиционного развития регионов, но сегодня он не функционирует. В прошлом году были моногорода и так далее… Но если мы хотим, чтобы у нас было активное инвестиционное развитие, нам нужно создавать вот эти инструменты. Я с оптимизмом воспринял постановление Правительства о создании фонда гарантий федерального бюджета по инвестпроектам в регионах. Там, если от 5 до 10 млрд, Минэкономики рассматривает, если свыше 10 млрд, то правительственная комиссия. Положение вышло, бумаги направили, но не работает фонд до сих пор. Поэтому инвестиции у нас, наверное, так плохо идут. Я бы просил обратить на это внимание и найти соответствующее решение.

Я хочу сказать, что важная задача – привлекать иностранные инвестиции. У нас примерно на рубль инвестиций добавленная стоимость по тем годам получилась 70 копеек, то есть это прямые инвестиции, это увеличение валового регионального продукта. На этот год мы хотим увеличить инвестиции на 30%. У нас уже сегодня реализуются объекты, прежде всего по линии продовольственной безопасности – по этим направлениям у нас уже строится сегодня 50 объектов. Мы хотим сделать так, чтобы в области была развитая современная экономика.

По нашим расчётам, если сегодня добавленная стоимость за счёт новых производств составляет 29%, то, реализуя только вот эти объекты, которых около 50 мы строим, будет 88% прироста, дадут новые мощности. Я хотел бы сказать, если это получится, то к 2015 году мы готовы отказаться от дотаций, которые сегодня получаем из федерального бюджета и сделать наш бюджет бездотационным.

Реплика: Интересное предложение!

О.И.Бетин: Но я что попросил бы. Надо помочь сегодня с формированием инфраструктуры. Можно взять и скоординировать, допустим, работу многих федеральных структур: «РЖД», Минтранс, «Газпром», допустим, сетевые компании, но их возможностей сегодня в регионе недостаточно для того, чтобы мы динамично развивались. Поэтому я просил бы, если мы найдём это решение, в 2015 году, Алексей Леонидович, федеральные деньги на дотацию нам не потребуются! Спасибо.

А.Л.Кудрин: Спасибо, Олег Иванович. Слово предоставляется Улюкаеву Алексею Валентиновичу, первому заместителю председателя Центрального банка Российской Федерации.

Пока Алексей Валентинович идёт, мне показалось интересным выступление, но я также хотел бы обратиться, что нам сегодня недостаточно удалось поговорить по межбюджетным отношениям. Мы тогда в июне в Министерстве финансов соберём все регионы и ещё раз поговорим в преддверии Нового года. Ещё раз отдельно только об этом. Потому что сегодня мне так же не удалось затронуть достаточно эту тему. Спасибо.

А.В.Улюкаев: Добрый день, уважаемые коллеги! Я признателен за возможность здесь выступить. Поскольку мои 15 минут секвестрировали до пяти, мне придётся…

В.В.Путин: В какое время живём – мы всё секвестрируем…

Реплика: Надо ещё инфляцию секвестрировать.

А.В.Улюкаев: Дадите две минуты дополнительных, и расскажу как.

В.В.Путин: Молодец!

А.В.Улюкаев: Меня прервали как раз в тот момент, когда я хотел сказать, что сведу своё выступление в основном, к словам благодарности и восхищения работой двух ведомств, тем более что я член коллегии и Министерства финансов, и Министерства экономики и немножко погреюсь в этих лучах.

Если серьёзно, у меня три коротких пункта. Первое. Мы недавно вместе с Алексеем Леонидовичем были в Вашингтоне, и там, в докладах глобальных экспертов, звучали позиции о вызовах для развитых экономик и вызовах для развивающихся экономик. Очень укрупнено: для развитых экономик проблема – отрицательный производственный разрыв, то есть реальное производство меньше, чем мощности рабочей силы и так далее. И неполное фискальное урегулирование – большой дефицит и нарастающие долги. Для развивающихся экономик основной вызов – это высокая и, возможно, растущая инфляция. Россия, как всегда, удачно сочетает проблемы тех и других. То есть у нас и проблема отрицательного производственного разрыва (вот международные эксперты считают, что 1–1,2%, может быть, больше, тут говорили о большей величине, но то, что он существует, – это очевидный факт), и фискальная неурегулированость существует, и высокая инфляция – одна из самых высоких даже среди развивающихся экономик. Наши конкуренты – Индия, Аргентина, из «двадцатки» больше никого нет.

По этим двум позициям, невзирая на независимость Центрального банка, у нас понимание соотношения телеги и лошади точно такое же, как у Председателя Правительства, то есть лошадью, а именно инфляцией, нужно заниматься в первую очередь. В этой связи хочу сказать, что мы используем весь тот набор инструментов, который нам отведён законодательством. Начиная с декабря мы в разной последовательности, в разных объёмах достаточно аккуратно используем политику и процентной ставки, и ставки рефинансирования из всей совокупности кредитных депозитных ставок, и политику резервных требований – имею в виду как их общее увеличение, так и дифференциацию, хотя должен сказать, что по сравнению с нашими коллегами из БРИКС мы – только в начале пути. Скажем, у Китая 21% обязательно составляют резервные требования по обязательствам коммерческих банков, мы – в четверть ниже этого. Это не значит, что мы должны выйти на этот уровень, это значит, что это очень серьёзный инструмент, который наши коллеги активно используют. Мы тоже вот уже три тура таких изменений сделали и будем готовы делать это и дальше. И, безусловно, мы должны использовать гибкую курсовую политику, для того чтобы гибкая курсовая политика предохраняла нас от скоротечных колебаний ликвидности. В этой связи короткий комментарий к тому, что здесь прозвучало: сравнение 2007 и 2011 годов.

Ну действительно, тогда был чистый приток частного иностранного капитала. Сейчас за три месяца у нас минус 21 млрд долларов чистого оттока. Но надо понимать, что это чистый отток, то есть одновременно могут двигаться обе половинки баланса, то есть увеличивается приток и увеличивается отток. Если увеличивается валовой отток, это однозначно плохо, это значит, что нет спроса на эти деньги внутри страны, экспортёры оставляют часть валютной выручки за границей, потому что не могут вложить в эффективно работающие инструменты в стране. Но вот если не такими же темпами растёт приток, это вовсе не обязательно плохо. И я рискну утверждать, что в нашей ситуации это, может быть, скорее хорошо. 2007 год – это время ретрейд, горячие и короткие деньги шли сюда, зная, что будет такая разница дифференциала процентных ставок и что Центральный банк будет стоять на границе валютного коридора и покупать столько валюты, сколько нам не привезут. Сейчас ситуация прямо противоположная. Центральный банк больше не ставит этой границы и не покупает столько валюты, сколько нам привезут. Мы принимаем политику гибкого валютного реагирования. Мы на самом деле очень близки к плавающему валютному курсу. И это нас освобождает от того, что статистически мы бы учли как приток капитала, а содержательно бы означало риски его бесконтрольного прилива и отлива и колебаний больших ликвидностей.

Последнее, что хотел сказать, – по поводу долгого соотношения с ВВП. Мне кажется, не стоит себя сильно успокаивать тем, что у нас будет долг 10% от ВВП (даже в близкой перспективе мы видим, что не больше 15%). Во-первых, мы видим совершенно разное страновое поведение. Есть страны, которые имеют более 200% долга по ВВП (как Япония) и по-прежнему триповый рейтинг АА. А есть страны, которые при 15% испытывали суверенный дефолт, и здесь принципиально важно сравнение не с величиной ВВП, а сравнение с инвестиционной составляющей бюджета. То есть если вы занимаете на то, чтобы вложить в какие-то проекты, которые принесут потом отдачу на капитал, то инвесторы понимают, как они получат свои деньги с прибыли. А если вы занимаете исключительно на зарплатные проекты, то инвесторы относятся к этому уже с некоторой настороженностью и требуют дополнительных премий, дополнительных спрэдов при приобретении наших обязательств.

Это может произойти скачкообразно. Вот пример – Греция. Греки ещё совсем недавно занимали почти так же, как немцы, у них был спрэд 100%. Теперь они занимают под 13,5%, у них спрэд к германскому долгу – более 1000%. Это скакнуло за два года. Я хочу сказать, что здесь мы должны быть максимально осторожными, несильно радоваться тому, что у нас маленький долг, и не допускать его повышения в дальнейшем. Спасибо.

А.С.Галушко (президент общероссийской общественной организации «Деловая Россия»): Уважаемые Владимир Владимирович, Алексей Леонидович, Эльвира Сахипзадовна! Уважаемые коллеги!

Действительно, очень многие вопросы уже были освещены в предыдущих докладах. Я позволю себе, существенно сократив предполагаемые предложения, ограничиться исключительно взглядом бизнеса на тему модернизации и улучшения инвестиционного климата и сформулировать её в конкретных предложениях по наиболее волнующим нас вопросам.

Потребность в модернизации действительно стоит остро: российская экономика кратно отстаёт по производительности труда от развитых экономик, и именно модернизация призвана это отставание сократить. Когда модернизационные проекты реализуются, что мы видим практически? Ответ очень прост: когда это выгодно. В этом случае можно даже обойтись без призывов к модернизации: она будет осуществляться. Это первый эффект, который мы наблюдаем: когда выгодно, когда условия созданы – модернизация происходит.

Второе. Эффект, который мы наблюдаем в результате модернизации, – это кратное сокращение персонала. Почему? Потому что вырастает производительность на предприятиях. По той выборке, которую мы составили, сокращение – от 3 до 10 раз. В целом, если оценить этот потенциал высвобождения рабочей силы на старых производствах по оценкам Института Гайдара, если взять несырьевой сектор и предположить, что мы для начала повысим его производительность до восточноевропейской, то это порядка 20 млн человек.

Кстати, тезисы о том, что у нас впереди нехватка рабочей силы в связи с демографической ситуацией, верен только при одном условии – при условии, что мы не увеличиваем свою производительность труда. Если мы её увеличиваем, то, наоборот, мы имеем высвобождение рабочей силы, причём весьма значительное.

Естественно, людей нужно занять. Как нам кажется, нам нужно произвести социально-безопасную и социально-выгодную модернизацию. Как показывает анализ, стоимость создания одного качественного, современного высокопроизводительного рабочего места находится в пределах от 200 до 250 тысяч долларов на одно рабочее место. Естественно, создание новых рабочих мест, которые создаются инвестициями, капиталом, также требует улучшения инвестиционного климата.

Последнее, на что мы обращаем внимание, – это уже наступившая реальность конкуренции юрисдикции в рамках единого таможенного пространства. Обращают на себя внимание усилия Казахстана, которые он последовательно прикладывает в этом направлении. Интересно, что первыми нам стали об этом говорить иностранные инвесторы – о том, что они больше начинают ориентироваться на Казахстан. После этого российские инвесторы об этом заговорили. Сейчас об этом говорят губернаторы приграничных территорий – говорят не только о том, что новые инвестиции уходят в Казахстан, а о том, что идёт миграция старых, ранее сложившихся производств, миграция налоговой базы под казахстанскую юрисдикцию. По итогам 2010 года, если взять данные Росстата – я подчеркну: не ЦБ, а Росстата, – объём прямых иностранных инвестиций в Россию составил на душу населения 90 долларов, в Казахстане – 890 долларов. Поэтому все эти вызовы, необходимость подлинной модернизации, её социальная не просто приемлемость, а выгодность, конкуренция с Казахстаном требуют очень значительного улучшения инвестиционного климата.

Что мы наблюдаем в России? В России мы наблюдаем очень дифференцированную картину в регионах. Нас очень радует факт того, что действительно есть регионы-лидеры, которые последние шесть-семь лет последовательно прилагали усилия к улучшению инвестиционного климата, и эти усилия конвертируются сегодня в прямые измеримые результаты этого инвестиционного климата.

Много говорится о Калужской области. Это абсолютно справедливо. Не только по объёму прямых иностранных инвестиций на душу населения (она держит первое-второе место, разделяя с Сахалинской областью), но по итогам 2010 года объём промышленного производства в этой области вырос на 142%, уровень заработной платы вышел на третье место в Центральном федеральном округе, и с 2011 года эта область становится бездотационной. Это яркий пример, который показывает, что кроме двух традиционных альтернатив (либо мы должны повысить налоги, либо сократить расходы) есть третья, которая может быть реализована. Это увеличение налоговой базы, которое происходит в результате создания благоприятного инвестиционного климата, и это растёт на нашей земле. Пример – не только Калужская область. Пример – Ульяновская область, которая вышла на первое место по объёму прямых инвестиций на душу населения в Приволжском федеральном округе, при том что это всё – несырьевые, дотационные регионы.

Со своей стороны мы систематизировали все те лучшие практики, конкретные меры, которые работают в регионах. У нас это заняло восемь страниц текста и называется это «Модельная программа улучшения инвестклимата в регионах». Фактически это запрос потребителя инвестиционного климата на этот климат. Отрадна для нас поддержка Минэкономразвития. Можно сказать, эта программа родилась в совместном диалоге с этим министерством, и важно, конечно, приступить к её практической реализации.

Здесь очень важно отметить следующие обстоятельства. Если говорить по сути дела, то все в этих регионах держится на губернаторе. Если по-честному назвать главную причину, то, конечно, это личная позиция губернатора, его желание вот таким образом самореализоваться. Это, безусловно, неплохо. Об этом еще Карамзин писал в XIX веке, что для России помимо хороших законов важно наличие 50 эффективных губернаторов.

Наверное, в современных условиях помимо внутреннего мотива важны и внешние системы стимулов. А сегодня в рамках межбюджетных отношений, к сожалению, такая система стимулов очень редко возникает. Регион, который улучшает инвестиционный климат, создаёт новую налоговую базу, фактически на сумму новых налогов лишается федеральных дотаций. Эту ситуацию, конечно, было бы очень правильным изменить, и мы со многими регионами обсуждали такую меру: 10% от федеральных налогов, которые создают новые производства, новые инвестиции, в течение какого-то разумного периода времени (от 3 до 5 лет) в виде трансфера направлять из федерального бюджета в региональный. Эта мера действительно бы стимулировала многие регионы, как показывает наше с ними общение.

Поэтому на региональном уровне для нас отрадно, что 2010 год стал годом плодотворной совместной работы с Минэкономразвития по формированию ясной, чёткой повестки по конкретным мерам улучшения инвестклимата в регионах.

Безусловно, важна и федеральная составляющая улучшения инвестиционного климата. Остановлюсь на главном: это налоги, финансирование, тарифы и судебная система. Очень кратко, та дискуссия по налогам, которая сейчас идёт, связана с возможностью снижения страховых взносов. На наш взгляд, принципиальная, ключевая область решений лежит в плоскости понимания того, что большая часть из 34-процентных пунктов страховых взносов, не является по своей сути, по своей природе страховой, не формирует индивидуальных прав и, следовательно, в качестве налоговой базы может иметь не только заработную плату, а любую другую налоговую базу. На наш взгляд, принципиальная область решений находится в этой плоскости, хотя это, конечно, отдельный разговор вне рамок сегодняшнего регламента.

По финансированию две ключевые меры. Лучшая практика: если посмотреть на мировой опыт, то наименее болезненно мировой кризис пережила Канада, в этой стране наименьший объём плохих долгов. Почему? Общепризнанно сегодня, что благодаря двум мерам. Первое – это предоставление финансовых услуг в форме публичной оферты. Второе – это создание агентства по защите прав потребителей на рынке финансовых услуг. Достаточно сказать, что в Соединённых Штатах Америки этот опыт подробно изучался, и всего несколько месяцев назад в США принято решение о создании такого же агентства.

За годы его работы в Канаде с 2001 года объём финансирования малого и среднего бизнеса увеличился в 4 раза, а стоимость финансирования сократилась на 5–6 процентных пунктов –прежде всего за счёт ликвидации скрытых долгов. В целом в финансовой системе объём плохих долгов был наименьший из стран «большой восьмерки».

Тарифы. Мы наблюдали очень острую ситуацию с ростом цен на электроэнергию. Что обращает на себя внимание? Три ключевые позиции. Мы провели совместно с институтом группы «Атон» анализ того, как используют, насколько рационально финансирование компаний естественных монополий и энергетических компаний. И анализ показывает, что объём привлечения дополнительного финансирования для удовлетворения инвестиционных потребностей этих компаний составляет до 2 трлн рублей. Это способ удовлетворения инвестиционных потребностей без роста тарифов, без повышения цен.

Электроэнергетика. За последние 100 лет принципиально не изменились технологии в этой сфере. В Канаде, например, отнормировали эти расходы и есть специальный справочник, который чётко показывает по видам расходов, какие нормативы этих расходов. Было бы правильно у нас это сделать – создать специализированный единый сайт и на этом сайте выкладывать всю информацию соответствующих компаний в соответствии с современными стандартами раскрытия информации о расходах (как текущих, так и инвестиционных) и сделать её публичной, открытой для всех.

Третье – ввести позицию контролирующего офицера в этих компаниях, имеющего право на доступ к любой информации и ежеквартально отчитывающегося о том, что происходит в этой компании, в том числе о её инвестиционных и текущих расходах.

Последнее – по судебной системе. Очень острая тема. Буквально три главные меры. Первое – наделить объединение предпринимателей правом подавать иски в защиту интересов своих членов, фактически предоставив право предпринимателям и инвесторам не только напрямую спорить, а спорить через такого общественного адвоката. Естественно, в этом случае субъектность инвесторов, субъектность предпринимателей фактически становится более высокой.

Второе. Может быть, стоило всё-таки вернуться к идее административных судов как судов, которые концентрируют, имеют: а) специализацию, б) если посмотреть опыты функционирования за рубежом, то они по духу и смыслу исходят из того, что заявитель, который вступает в спор с государством, – более слабый участник этого спора, и это пронизывает весь дух работы этих органов.

Третье, последнее. Было бы целесообразным наделить третейские суды правом рассматривать споры между представителями органов власти и предпринимателями.

Спасибо большое. В завершение отмечу. Если спросить предпринимательское сообщество: что нужно, чтобы модернизация в нашей стране (то, что все мы хотим) состоялась? Ответ будет очень простой: сделать её выгодной бизнесу, создать благоприятный инвестиционный климат. Спасибо!

В.В.Путин: Спасибо большое.

Если позволите, тоже прокомментирую, так же как делал до сих пор, наших коллег, которые выступали. Начну с самых последних слов по поводу возможности создания третейских судов, которые разрешали бы споры между органами власти и бизнесом. Подумать можно, но я только не очень понимаю, почему не хватает сегодняшних возможностей обращаться в суды общей инстанции, арбитражные суды? Такая же возможность есть! Давайте посмотрим, чего там недостаточно, каких инструментов недостает, чтобы защищать права. Мы готовы это рассмотреть, пойти навстречу – там надо просто продумать это, так же как и возможность объединениям предпринимателей обращаться в суд за защитой интересов членов своих организаций. В принципе инструментов сегодня достаточно: можно в суд обратиться, и общественная организация в виде объединения предпринимателей может выступить в качестве общественного защитника и так далее. Это всё возможно в рамках действующего законодательства. Тем не менее повторяю, если чего-то не хватает, то вполне можно это попробовать рассмотреть и добавить.

Считаю очень важным моментом (и полностью с ним согласен) – раскрытие информации о структуре расходов наших крупнейших компаний, в том числе и энергетических. Но не только энергетических, но и транспортных, и других. Это абсолютно правильно. В целом я уже упоминал об этом даже во вступительном слове, а если не сегодня, то неоднократно уже об этом говорил: полностью с этим согласен. Нужно стремиться к тому, чтобы реализовать эту позицию.

Теперь по поводу межбюджетных отношений. Я сейчас об этом скажу – что касается того, что дестимулируются успешные регионы. Да, такая проблема есть, однако острота её благодаря принимаемым мерам и решениям, которые вы предлагаете, уже снижается. Напомню, что снижение поддержки региона со стороны Министерства финансов не может быть больше 10% в случае успешной работы региона. Есть и другие меры, их всего, по-моему, три, в том числе это касается неучёта в общих доходах региона неналоговых поступлений. Это серьёзная скидка на деятельность региона в положительном плане, когда рассматривается вопрос о его поддержке из федерального бюджета.

А.Л.Кудрин: И сразу назову ещё одну: налоговый потенциал мы считаем за два последних года. Даже сейчас мы сократили. Сколько сейчас? 2,5. Было 3, а стало 2,5. Таким образом, у нас не по последнему успешному году считается, а по среднему – за 2,5. Плюс ещё те меры ограничения. Таким образом, на три-четыре года сохраняется трансферт в условиях успешной работы по доходам.

И последняя, Владимир Владимирович, ещё одна – четвёртая – мера (Вы в Думе назвали её). Это создание фонда по премированию регионов, которые достигли наибольших успехов в развитии налогового потенциала. Сейчас он пока оценивается в 10 млрд рублей.

В.В.Путин: Теперь что касается социально-безопасной модернизации – полностью с этим согласен. Конечно, такой настрой отечественного бизнеса можно только приветствовать. Всячески будем этому способствовать и вместе работать по этому направлению.

О конкуренции юрисдикции в связи с созданием Таможенного союза и единого экономического пространства я сам говорил. Коллега сейчас воспроизвёл эту угрозу. Но мы пошли на это сознательно, имея в виду создать такие условия, которые подталкивали бы все страны Таможенного союза и будущего единого экономического пространства к формированию конкурентоспособных инструментов для привлечения инвестиций. И это нормально, это заставляет нас с вами работать эффективнее.

По поводу того, что излишний приток капитала нам не нужен. Как сказал Алексей Валентинович (Улюкаев), для нас это хорошо. Для Центрального банка это хорошо, потому что это главный институт, который должен бороться с инфляцией. А вот для экономики в целом это не совсем хорошо. Вопрос, конечно, в том, чтобы нам привлекать прямые инвестиции, – это правда. Но даже так называемый спекулятивный (приток капитала) тоже не всегда вредный. Здесь много факторов в общем и целом тоже работает.

По поводу того, что у некоторых наших соседей жёсткие меры вырабатываются и реализуются. Скажем, в Китайской Народной Республике. Алексей Леонидович привёл пример с ограничением объёмов фондов резервирования банков. Ну да, там это проводится жёстче – там многие вещи проводятся жёстче, чем у нас. Там такие решения многие принимаются на политбюро ЦК КПК. Да-да-да! В банковской сфере! И строго реализуются. Это связано с жёсткостью политической системы страны – я говорю без всякой иронии! – и с возможностью реализовать эти правила. Но это не значит, что нам не нужно стремиться к такой же жёсткости в условиях нашей политической системы.

Теперь межбюджетные отношения. Безусловно, здесь есть много проблем. Я очень рассчитываю на то, что Министерство финансов будет и дальше совершенствовать эту систему.

Вместе с тем по поводу того, что выступал коллега из региона и сказал, что «мы все уже заложили и больше нечего закладывать», возникает вопрос: а нужно было всё закладывать или нет? Это большой вопрос. Почему этот вопрос возникает? Я сейчас скажу: потому что, если мы хотим добиться благополучия за счёт государственных инвестиций (в данном случае региональных), я вообще не уверен, что мы добьёмся нужного результата. Конечно, и государственные в целом, и региональные государственные инвестиции тоже важны и нужны, но это не главный инструмент в достижения прогресса в сфере создания благоприятного инвестиционного климата. Нужно создавать благоприятный инвестиционный климат и привлекать частные инвестиции – вот это самое главное. Нет, вы говорите про государственные региональные инвестиции, и все хотят наращивать эти инвестиции. В целом, я повторяю, я тоже не против этого. Но тем не менее… Всё-таки главное – это создание условий для привлечения частных инвестиций. Представитель бизнеса говорил, как в Калуге, например, или в некоторых других областях…Повторяю, при этом я не считаю, что у нас идеальные межбюджетные отношения. И они, конечно, нуждаются в совершенствовании.

Теперь вот Валерий Павлович Горегляд выступал, говорил, что нужно преодолеть негативный тренд опережающего роста социальных расходов над ростом самой экономики. Ничего хорошего в опережающем росте социальных расходов по сравнению с ростом экономики, конечно, нет. Сначала рост экономики, а потом рост социальных расходов. У нас это – не негативный тренд, а вынужденные меры, в том числе связанные с мировым финансовым и экономическим кризисом. Мы были вынуждены в этих условиях выполнять обещания по пенсиям, вынуждены были выполнять обещания по индексированию социальных пособий и так далее и так далее, потому что уровень доходов наших граждан очень низкий и в отличие от других стран, в том числе стран с так называемой развитой экономикой, у нашего населения нет запаса прочности и «подкожного жирка». Вот в чём всё дело. Живут от песни до пенсии, от зарплаты до зарплаты. Мы не можем строить благополучие страны на костях российского народа. Это вынужденные меры. И, кстати сказать, мы всех проблем там далеко и не решили. Но повторяю: прекрасно понимаем, что сначала экономика, её рост, а потом рост социальных расходов. Да, на этом этапе мы вынуждены были действовать немножко по-другому. Вынужденная ситуация!

Теперь по поводу диспропорции в доходах населения. Это правильно. И Валерий Павлович, безусловно, прав: это одна из наших проблем. И мы должны сделать всё, чтобы её решать. Диспропорция в доходах населения – это очевидная проблема. Я сейчас не буду в детали погружаться, об этом много нужно и можно говорить: это и борьба с бедностью, и там много других всяких направлений работы. Но делать это нужно.

Но вот с чем трудно согласиться – с тем, что утечка капитала связана с тем, что люди с высокими доходами удовлетворяют свои запросы за рубежом. Я почти дословно записал: отток капитала, конечно, не связан с необходимостью и желанием людей с высокими доходами удовлетворять свои запросы за рубежом. Вывоз капитала с этим не связан! Это копейки, которые утекают туда для этих целей. Остальное связано с экономическими факторами, и о них сегодня здесь было сказано и представителями науки, и представителями бизнеса. Об этом говорили, и достаточно убедительно, с этим не поспоришь.

И по поводу большого размера неэффективных расходов. Валерий Павлович работает в контрольном органе – это Счётная палата. Мы с ним, по-моему, вместе трудились в контрольном управлении Президента в своё время. Всё-таки есть разница между расходами, которые называются нецелевыми, и расходами, которые нужно считать неэффективными. Это существенная разница. Это разные расходы, и это не одно и то же. То, что не должно быть нецелевых, – это правда. Но надо признаться, что далеко не всегда нецелевые являются неэффективными, и, к сожалению, это тоже факт нашей жизни.

В заключение я бы хотел сказать следующее: судя по дискуссии, по интересу, с которым мы все обсуждаем темы, являющиеся предметом, которым подавляющее большинство сидящих в зале занимается всю жизнь, и по заинтересованности, с которой это обсуждается, я делаю вывод, который только и можно было сделать: здесь находятся люди очень заинтересованные, работоголики (я знаю, сколько вы работаете), отдающие значительную часть своей жизни тому делу, которому служат. Спасибо вам большое. Успехов!

А.Л.Кудрин: Владимир Владимирович, можно посоветоваться с Вами?

В.В.Путин: Легко!

А.Л.Кудрин: Нам нужно принять протокольное решение. Есть два варианта: заслушать доклады и принять к сведению доклады двух министров или одобрить работу двух министерств?

В.В.Путин: Одобрить!

А.Л.Кудрин: Спасибо.

Прогнозы мировых экспертов свидетельствуют, что капиталу китайского происхождения все труднее будет удерживаться внутри Поднебесной. Вскоре его экспансию почувствуют во всех точках земного шара, в том числе и в США. Впрочем, уже сейчас этот процесс набрал серьезные обороты, и даже высказываются предположения, что к 2050 г. штаб-квартиры финансовых организаций, таких как Всемирный банк и Международный валютный фонд, могут переместиться в крупные китайские города.

Китай смотрит на мир широко. Этому есть два ярких примера образца 2009 г., которые на первый взгляд противоречат друг другу. Первый – заявление директора Китайского банка Развития Чэнь Хуан, сделанное в самый пик мирового финансового кризиса. “Говорят, что мы должны направиться на западные рынки, чтобы скупать обесценившиеся акции, – комментировал высказывания мировых аналитиков Чэнь Хуан. – Но я считаю, что мы должны избегать Wall Street и сконцентрироваться на регионах, богатых сырьем”. Иными словами речь шла о том, чтобы вкладывать деньги в натуру, а не в бумаги. И все это для того, чтобы максимально ускорить глобальную экспансию компаний КНР, сообразуясь с китайской стратегией “вхождения в мир”. Недавний подтверждение этому покупка китайской угольной компанией Jinchuan 70% акций Tiomin Kenya Limited (TKL), владеющей титановым месторождением в Кении.

В том же 2009 г., буквально за несколько месяцев до комментариев директора Китайского банка Развития позвучали другие слова, сказанные главой Центробанка страны Ху Сяолянем. По его мнению, правительство Китая готово и в дальнейшем кредитовать американскую экономику, скупая казначейские облигации США, которые являются все еще хорошим инструментом для инвестирования.

Казалось бы, два заявления противоречат друг другу. Это мнение справедливо, но лишь для двухмерного пространства, где кривая эффективности определяется двумя координатами – деньги-ресурсы. В реальности Китаю, еще сильно привязанному к западной экономике и к доллару, приходится учитывать многомерность ситуации. Таким образом, чтобы “входить в мир” приходится конвертировать свои ресурсы в те же американские облигации, пусть и с определенным риском. Кроме того, подобный подход к долговременным инвестициям, сам по себе снижает потребность в привлечении иностранной валюты. А это сильно коррелирует с намерениями Поднебесной отойти от доллара.

Ресурсы не любят прозрачности

Кредитование вообще стало элементом последовательной политики Пекина по распространению своего влияния на ряд стран. В данной связи можно рассуждать и о государствах Центральной Азии. Поднебесная рассматривает этот регион как зону своего влияния и с готовностью предлагает странам региона серьезные кредиты. При этом китайские банки готовы на работу в условиях меньшей прозрачности со стороны получателей займов, а это однозначно политическая составляющая. Дело в том, что чем меньше значимость сделки для Китая, тем ближе условия выдачи кредита к общемировым, то есть, они более жесткие.

Типичный пример, Туркмения. Она интересует Китай в качестве поставщика газа, для чего Пекин и Ашхабад в свое время подписали генеральное соглашение о реализации к 2009 г. проекта газопровода Туркмения-Китай. А еще раньше Поднебесная выделила Туркмении долгосрочный льготный кредит в $ 300 млн на 20 лет под 3% годовых. Он пошел на реконструкцию производственного объединения “Марыазот” и строительство стекольного комбината.

Энергетические интересы сблизили КНР с Узбекистаном. На этом фоне общий объем предоставленных китайской стороной Узбекистану кредитных и грантовых ресурсов составил почти $ 430 млн. Продолжает инвестировать Китай и в экономику Казахстана.

Процесс предоставления займов дошел до того, что по объемам кредитования развивающихся стран Китай опередил международные финансовые организации, в том числе Всемирный банк. Последний с середины 2008 г. до середины 2010 г. предоставил правительствам развивающихся стран $ 100,3 млрд. В то время как в 2009-2010 годах China Development Bank и China Export-Import Bank подписали соглашения о кредитах для правительств и госкомпаний развивающихся стран на сумму не менее $110 млрд. Только африканские страны в ближайшие два-три года получат кредиты на льготных условиях от Китая на $10 млрд.

Единственная оговорка – условия предоставления займов до поры, до времени остаются закрытой информацией. Кстати, сами объемы вложений китайских банков в экономики разных стран, оцениваются лишь на основании доступной информации. В свою очередь, ни China Development Bank, ни China Export Import Bank не публикуют детализированных отчетов об иностранных займах. Поэтому вполне логично порой слышать оценки о том, что цифра в $ 110 млрд сильно недооценена. Зато такие условия способствуют резкому увеличению скорости приобретения Китаем тех или иных ресурсов. Так, Иран долго присматривался к богатейшему на Памире таджикскому месторождению “Рангкуль” и вел неторопливый торг, а потом оказалось, что оно уже отдано китайской компании.

Суммируя подобные факты, некоторые аналитики утверждают, что КНР сознательно дает огромные деньги тем странам, которые, даже имея большие запасы ископаемых, при низких процентных ставках по кредитам объективно не смогут вовремя рассчитаться по долгам. Результат – правительства этих стран уступают китайцам богатые месторождения. Эти мнения подтверждаются тем фактом, что по итогам 2010 г. на слияния и поглощения китайскими компаниями своих партнеров и конкурентов приходится 40 % всех китайских инвестиций в экономики других стран. И это на фоне того, что объем китайских зарубежных инвестиций в 2010 г. составил $ 59 млрд.

В надежде на рост экономики и стабильность

Но что в этом случае говорить таких государствах, как Белоруссия и Украина? Отчего Китай готов инвестировать, и инвестирует в них, ведь, мягко говоря, особыми энергетическими и природными ресурсами эти страны не обладают. В данном случае играет роль такой ресурс, как выгодное местонахождение страны – аккурат “на въезде” в Европу, где можно прибыльно разместить какое-либо производство. Плюс, наличие ряда освоенных технологий, которых пока Китаю не хватает.

В результате в 2007 г. Белоруссия официально получила от Китая $ 1,3 млн на инвестиции в 13 предприятий легкой промышленности. Следом зашел разговор о $5,7 млрд. А в 2010 г. белорусский премьер рассказал о $ 10 млрд китайских инвестиций в экономику.

Украина обозначилась как потенциальный получатель кредитов из Поднебесной лишь в 2010 г. В результате прошлогоднего визита украинского президента в Поднебесную Китай заявил о готовности инвестировать в Украину $ 4 млрд. Но самое главное – то, что китайский бизнес получил отмашку работать с Украиной. Речь может идти о сотрудничестве в области космоса, авиастроения, открываются также перспективы в кораблестроении и машиностроении. Отдельно также говорится о сотрудничестве в области сельского хозяйства — Пекин заинтересован в украинских черноземах. В ответ Минуглепром предоставил для рассмотрения китайской стороне семь инвестиционных проектов по реконструкции, техническому переоснащению и модернизации угольных шахт. Общая стоимость предложенных для финансирования проектов составляет $ 1,3 млрд.

Что касается роста внешних инвестиций, то китайские власти связывают его с ожидаемым восстановлением экономики США и государств Европейского союза. Отсюда поток средств в виде нескольких миллиардов евро в Грецию. Также активизировались контакты на самых разных уровнях между Китаем и Испанией. Правительство Каталонии собирается заключить договор с автопроизводителями из Китая о строительстве автозаводв по сборке автомобилей Chery. По заявлению сторон этот проект позволит напрямую занять 3000 человек, и косвенно еще 10000 безработных.

Свой интерес Китай отыграл и в Прибалтике. В не богатой Латвии китайская компания купила и вывезла рельсы, разобрав ставшую ненужной железную дорогу. А с относительно развитой Литвой Пекин договорился о реконструкции порта в Клайпеде, чтобы превратить его в узловой пункт для транспортировки своих товаров в Европу. Помимо этого, Китай предложил Вильнюсу заняться созданием технологических парков, транспортных центров и другими проектами.

Инвестициям Китая радуется и такая закрытая для внешних контактов страна, как Северная Корея. В середине февраля 2010 г. стало известно, что Китай помог Северной Корее получить более $10 млрд. в виде инвестиций от китайских банков и транснациональных компаний. Доля китайского капитала должна составить 60% от общего объема инвестиций. И здесь во весь рост встает политика. Дело в том, что в обмен на инвестиции, которые предполагается направить на строительство школ и дорог, Северная Корея должна вернуться за стол переговоров о ядерном разоружении.

Таким образом, в области взаимоотношений с другими странами можно констатировать, что долговая зависимость стран мира от Китая год от года растет. Уже сейчас этот долг, значительная часть которого лежит на США, составляет примерно $2,5 трлн и как прогнозируют мировые эксперты в будущем эта тенденция только усилится.

Я тебя понижу! Осторожность. Рейтинговое агентство Standard & Poor's пересмотрело прогноз рейтинга США со стабильного на негативный. В чем смысл этого действия и стоит ли что-нибудь реальное за этой угрозой?

18 апреля рейтинговое агентство S&P пересмотрело прогноз рейтинга США со стабильного на негативный, оправдывая свое решение «очень большим по сравнению с другими держателями рейтинга ААА бюджетным дефицитом и растущим госдолгом», «существенным риском того, что американские политики не достигнут согласия по бюджетным вопросам до 2013-го», а также в долгосрочной перспективе необеспеченными обязательствами государства по различным социальным программам, прежде всего Medicare и Medicaid.

Является ли это событие сенсацией? И да, и нет. То, что бюджетная политика США в долгосрочной перспективе неустойчива, госдолг растет, а осмысленных попыток привести госфинансы в порядок нет, было известно рынку давно. По сути, неокейнсианские меры поддержки экономики посредством бюджетного стимулирования, принятые в 2008–2009 годах в качестве реакции власти на финансовый кризис, стали из чрезвычайных постоянными. Посткризисное восстановление в 2010-м оказалось настолько слабым, что, если убрать экономические костыли в виде сверхмягкой монетарной политики и громадного дефицита бюджета, больной имеет все шансы снова свалиться в яму рецессии. Разумеется, все профессионалы хорошо понимают, что бюджетный дефицит, уже год из года зашкаливающий за 10% ВВП, высокая безработица (особенно скрытая – неполная занятость и т.п.), бурно растущий госдолг, хилый экономический рост – все это симптомы, никак не соответствующие высочайшему кредитному рейтингу ААА.

Ничего нового. S&P не выявило никаких новых проблем экономики США, о которых не было бы известно ранее весьма широкому кругу аналитиков и экономистов. Рейтинговые агентства, будь то S&P, Fitch или Moody’s, вообще слабо отражают экономические изменения, их реакция чаще всего выходит запоздалой, просто констатацией неких фактов, давно известных рынку и без них. Рейтинговые агентства сложно уличить в особой рыночной прозорливости. Например, все три агентства дружно удерживали высокий кредитный рейтинг американского энергогиганта Enron за несколько дней до его фактического банкротства в конце 2001 года, несмотря на осведомленность о проблемах компании за многие месяцы до коллапса. В ответ на иски по делу Enron агентства успешно сослались на то, что их рейтинг всего лишь «мнение», защищенное священным конституционным принципом «свободы слова». Во время кризиса 2007–2008 годов агентства с залихватской удалью снижали на 5–8–10 уровней многомиллиардные выпуски CDO, которым ранее они сами же и присваивали неоправданно высокие кредитные рейтинги. Однажды то же S&P разом снизило рейтинг одного из классов CDO под управлением компании State Street сразу на 18 уровней – с наивысшего инвестиционного рейтинга ААА до близкого к дефолтному ССС-! Ну, ошиблись сразу на 18 уровней, nevermind!

С суверенными заемщиками приходилось быть поосторожнее – тут приводить свои завышенные оценки в соответствие с реальностью одним махом не удавалось! Высоко отрейтингованная уважаемыми агентствами Греция оказалась не столь уж кредитоспособной. Surprise, surprise! Когда весной прошлого года S&P снизило-таки рейтинг Испании, над агентствами потешался всегда ироничный управляющий триллионным фондом облигаций Pimco Билл Гросс: «S&P снизило рейтинг Испании на одну ступеньку – с АА+ до АА, предупреждая страну, что возможно еще одно снижение, если она не станет осторожной. О-о-ох, как сильно! Верите вы или нет, Moody’s и Fitch все еще держат рейтинг на наивысшем уровне AAA. Страна с 20-процентной безработицей, дефицитом госбюджета в 10% ВВП, объявлявшая дефолт 13 раз за последние два столетия, облигации которой в моменте торгуются на уровне Baa, и при этом все более и более зависимая от способности ЕС и МВФ выручить ее. Some AAA!*». Вообще же облигационный гуру советует инвесторам держаться подальше от рейтинговых агентств, называя их «гениальными идиотами с массой математического инструментария и незнанием того, как его применять»**.

Прогноз, но не рейтинг. Так в чем же новость? Новость в другом – S&P таки осмелилось признать существование этих проблем и даже чуток припугнуло гегемона. Может ли агентство снизить не прогноз по рейтингу, а сам рейтинг США? Вряд ли, потому что последствия такого шага будут гораздо более существенными и слабопредсказуемыми. США – всемирный бенчмарк, и пересмотр рейтинга США приведет к пересмотру почти всех рейтингов других заемщиков и к масштабным изменениям инвестиционных стратегий в финансовом мире. Кроме того, почти все крупные инвестиционные фонды, так или иначе, опираются на рейтинги вездесущей троицы, исключение США из заветного списка ААА привело бы к тому, что многие американские ценные бумаги (как государственные, так и корпоративные, ведь вслед за снижением рейтинга суверена под нож пойдут и корпоративные рейтинги) пришлось бы продавать не только из-за неизбежного в таком случае падения их стоимости, но и хотя бы из-за соответствующих правил инвестирования того или иного фонда.

Так что снижать рейтинг США нельзя, а вот прогноз по рейтингу, в общем-то, можно. Практика таких намеков уже имеется. Так, в мае 2009-го S&P понизило прогноз рейтинга Великобритании (AAA), припугнув возможным снижением, также указывая Лондону, что фискальная политика неустойчива. Позже, в октябре 2010-го, после того, как новое правительство Кэмерона немного порезало бюджет, S&P наградило его пряником и опять пересмотрело прогноз с негативного на стабильный (все мыслимое совершенство в фискальных делах Великобритании было достигнуто при прогнозируемом МВФ дефиците бюджета в 8,6% ВВП на 2011-й и 6,9% ВВП на 2012-й!). Сейчас, по сути, S&P сделало то же самое с США – то же предупреждение о возможности снижения рейтинга с той же вероятностью понижения (1 к 3), пусть даже и при условии, что понижение будет вряд ли осуществлено до выборов в 2012-м.

Минимальные приличия. Угроза S&P (скорее похожая на сверхмягкое напоминание о финансовых приличиях) при нарастающем дефиците госбюджета США в $178 млн в час, конечно, как всегда, несвоевременна, но лучше поздно, чем никогда. Совсем недавно МВФ повысил прогноз дефицита бюджета США в 2011-м и 2012-м до 10,8% ВВП и 7,5% ВВП соответственно (против 9,7 и 6,6% ранее). Эти прогнозы означают, что в 2011-м США будут иметь самый высокий дефицит бюджета среди стран ОЭСР.

При этом и демократы, и республиканцы в США понимают, что, по-хорошему, столь высокий дефицит бюджета, характерный скорее для банановой рес­публики, чем для мирового гегемона, пора бы снижать. Понимают уже очень давно, а воз и ныне там. Проблема в том, что, как отмечается в пресс-релизе S&P, демократы и республиканцы видят процесс фискальной консолидации по-разному, и согласие в ближайшее время может быть не достигнуто.

Так, 13 апреля президент Барак Обама представил свой план, нацеленный на кумулятивное снижение дефицита на $4 трлн за 12 лет или менее. Если посчитать, сколько раз Обама уже собирался экономить, то, вероятно, в этом он может превзойти всех президентов. Учитывая нынешние полуторатриллионные объемы дефицитов в год, а также излишний оптимизм в расчетах, свойственный почти всем планам сокращения дефицитов, 4 трлн за 12 лет – это не так уж и много. Президентские предложения включают в себя сокращение дефицита как за счет сокращения расходов, так и за счет повышения доходов. Сокращение расходов должно происходить за счет не относящихся к национальной безопасности (Пентагон – это святое!) дискреционных расходов в соответствии с уровнями, предложенными фискальным комитетом еще в декабре 2010-го, удержания расходов по безопасности (за исключением непосредственно военных расходов) ниже уровня инфляции и иных мер по сдерживанию расходов в программах по здравоохранению.

Доходная же часть бюджета должна увеличиваться как за счет налоговой реформы, так и за счет истечения срока временных сокращений налогов, принятых еще при президенте Буше-младшем в 2001-м и 2003-м как временная антикризисная мера и с тех пор постоянно продлевавшихся – на данный момент до 2012-го. Покуситься на «временную меру» во всем объеме Обама, однако, даже не собирается, бушевские послабления демократы предлагают убрать только для домохозяйств с высокими доходами.

Конгрессмены-республиканцы из палаты представителей во главе с председателем Бюджетного комитета Полом Райаном предлагают похожую по объемам ($4,4 трлн) фискальную консолидацию, но посредством иных методов, не затрагивающих кошельки обеспеченных американцев. Здесь сбалансированного бюджета планируется достигнуть аж в 2040-м (спешки, как видим, особой нет), в основном за счет сокращения необоронных расходов и сужения сферы действия программ Medicare и Medicaid, при этом верхняя планка подоходного налога и налога на корпорации в итоге должна снизиться относительно уровней бушевских сокращений 2001 и 2003 годов.

S&P указывает, что межпартийная пропасть по поводу этих и без того слабых попыток сокращения дефицита бюджета «остается широкой». Надо же! Кто бы мог подумать? «Мы считаем, что существует серьезный риск того, что переговоры в Конгрессе по поводу среднесрочной фискальной стратегии закончатся ничем, вплоть до парламентских и президентских выборов в 2012-м. Если это произойдет, первым бюджетом, включающим в себя меры по сокращению дефицита, будет бюджет 2014 года (для фискального года, начинающегося 1 октября 2013-го), а также возможна и более длительная отсрочка». К S&P день спустя добавился и главный экономист МВФ Оливье Бланшар, который в интервью газете Le Monde также заявил, что у США нет плана сокращения дефицита. До МВФ тоже начинает доходить.

Из всего этого видно, что причина снижения прогноза по рейтингу – мягкий политический намек. Основным вопросом здесь будет следующий: сможет ли S&P также повлиять на Обаму и конгрессменов, как до этого повлияло на Кэмерона (за скобками оставляем сомнительность успеха фискальной консолидации в Великобритании)? Возможно, но вряд ли. Из теории игр, используемой при экономическом и политическом моделировании, хорошо известно, что для того, чтобы быть действенной, угроза должна быть реальной. Вероятность же того, что рейтинговые агентства приведут свои рейтинги к большему соответствию с реальностью, в случае с США не слишком высока, учитывая, что изменение кредитного рейтинга Америки будет иметь колоссальные последствия для всей глобальной финансовой системы. Пока реакция США на все эти мягкие покалывания сводится к фразе «все хорошо, прекрасная маркиза». «Я полагаю, что в вопросе перспектив улучшения долгосрочной фискальной позиции сейчас дела обстоят лучше, чем когда-либо, – заявил в интервью нескольким информагентствам секретарь казначейства США Тимоти Гайтнер. – Если очень внимательно посмотреть на то, что происходит в Вашингтоне, можно увидеть, что представители как демократической, так и республиканской партии соглашаются с президентом, что существует необходимость в проведении реформ для сокращения бюджетного дефицита». Ну да, ну да. Александр Зотин

Греческое правительство обратилось в Интерпол с запросом провести допрос лондонского трейдера из Citigroup. Об этом 21 апреля сообщило издание The Guardian.

По данным греческого отдела по борьбе с кибер-преступностью, трейдер Citigroup, Пол Мосс (Paul Moss) является автором письма, в котором содержалась информация о скорой реструктуризации долга Греции. Это письмо попало в греческие СМИ вечером 20 апреля и вызвало незамедлительную реакцию на фондовых рынках. В письме говорится, что дефолт может произойти сразу после Пасхальных праздников.

Министерство финансов Греции считает, что электронное письмо нанесло огромный вред образу страны и еще больше снизило ее привлекательность для инвесторов. Минфин не исключает, что написание этого письма может быть расценено как уголовное преступление.

За пять дней до этого, 15 апреля, правительство Греции объявило о масштабной приватизации государственных активов. К 2015 году Греция планирует получить таким способом до 50 миллиардов евро.

В среду ценные бумаги греческих банков упали на 4,6 процента, а индекс фондовой биржи в Афинах - на 2,6 процента, пишет BBC News.

Citigroup, в ответ на запрос греков в Интерпол, ответил, что готов к сотрудничеству, но добавил, что нарушений со стороны сотрудников и банка не видит.

Премьер-министр Греции Йоргос Папандреу раскритиковал действия международных рейтинговых агентств, которые снизили оценку кредитоспособности страны ниже инвестиционной категории.

"Так называемые рейтинговые агентства, а не народы и не их избранные правительства, пытаются определять нашу судьбу и предписывать будущее для нас и наших детей", - говорится в обращении Папандреу, опубликованном на сайте главы правительства.

Обращение было посвящено годовщине захвата власти ультраправой хунтой "черных полковников" 21 апреля 1967 года. Папандреу пообещал "сражаться за демократию и достоинство страны в сложных условиях кризиса".

Все три крупных рейтинговых агентства - Standard & Poor's, Fitch и Moody's - снизили рейтинг Греции ниже инвестиционного, что фактически отрезало страну от рынка долгосрочных заимствований. Несмотря на кредитную поддержку ЕС и МВФ, на рынке циркулируют слухи о необходимости реструктурировать государственный долг. Доходность греческих облигаций держится на рекордном уровне с момента вступления страны в еврозону в 2001 году. Алексей Богдановский

Греция намерена прибегнуть к реструктуризации долга путем продления сроков выплат на пять лет, сообщают в пятницу местные СМИ. Так, по данным деловой газеты "Исотимия", правительство страны намерено попросить пятилетней отсрочки по основному долгу.

"Решение о пятилетнем продлении выплат уже обсуждается", - пишет газета.

По данным издания, речь идет обо всем долге страны, а не о каких-либо конкретных облигациях.

Ту же информацию публикует авторитетное ежедневное издание "Неа" со ссылкой на свои источники.

Греция на протяжении последних недель ежедневно опровергает возможность реструктуризации 340-миллиардного долга, который превышает 140% ВВП. При этом на рынках сохраняется нервозная обстановка в отношении Греции. Доходность греческих облигаций и стоимость CDS ("страховки" от дефолта для инвесторов) бьют исторические рекорды, что демонстрирует спекулятивный характер торгов.

Греция получает 110-миллиардную кредитную поддержку ЕС и МВФ в обмен на проведение реформ. Эти кредиты дают Афинам возможность не возвращаться в ближайшие два года к долговременным заимствованиям на рынке, однако увеличивают долговое бремя страны. Алексей Богдановский

ОАО «Рокитнянский сахарный завод» (Киевская область, Украина) и Zorg Biogas AG (Швейцария) подписали контракт на проектирование биогазовой станции. Станция будет утилизировать отходы производства сахара в биогаз и электроэнергию. Электрическая мощность комплекса составит 20 МВт.

Биогазовый завод обещает стать крупнейшим не только в СНГ, но и во всей восточной Европе. Кроме прочего он станет также крупнейшим производством биогаза на отходах сахарной промышленности в мире.

Сырьем для станции станут до 800 тонн прессованного сахарного жома и 800 тонн кукурузно-травяного силоса в сутки в сезон. В маркетинговый год станция будет работать на 1200 тоннах кукурузного силоса в сутки. 20 МВт электрической мощности будут сдаваться в сеть по повышенному «зеленому тарифу». Кроме электроэнергии биогазовый завод позволит значительно сэкономить на минеральных удобрениях. В идее строительства заложены инновационные решения в области производства энергии из возобновляемых видов сырья, а именно использование суперурожайных многолетних трав. Биогазовый энергопарк улучшит экологию области и будет иметь ощутимый социальный эффект в виде создания новых рабочих мест, увеличение поступлений в местный бюджет и развития науки.

Финансирование в объеме 80 млн Евро планируется за счет собственных средств и кредита ЕБРР. По планам в 2011 году разработать проектную документацию, пройти согласования и разрешения. Строительство и пуск намечены на 2012 год.

Zorg Biogas AG сообщает также о новых заказах из Греции, России, Литвы, Украины. Суммарная эл. мощность новых заказов не считая «Рокитнянского сахарного завода» составила около 5 МВт.

Справка: ОАО «Рокитнянский сахарный завод» входит в группу компаний «Сельхозпродукт». Объем переработки сахарной свеклы составляет 3000 тонн в сутки.

Правительство Греции во главе с премьер-министром Георгиосом Папандреу для выплаты внешнего долга в размере 340 млрд евро планирует предпринять новые меры. В борьбе против государственного банкротства и в целях экономии правительство намерено обратиться за помощью к состоятельным грекам, живущим за границей, пишет Spiegel.

Министерство финансов уже окрестило этот план «ссудами диаспор». Согласно неподтвержденной информации, срок ссуды должен составить пять лет. По какой ставке будут браться займы, не сообщается.

Греческое правительство не скрывает, что будет апеллировать к патриотизму греков, живущих за пределами страны в первом, втором и третьем поколении. По примерным подсчетам, в США, Канаде, Австралии и других странах Евросоюза проживает на настоящий момент 15 млн греков.

С помощью денег от греческих диаспор Афины планируют покрыть около 3 млрд евро государственного долга. Предполагается, что ссуды начнут выдаваться в третьем квартале текущего года.

Молдавская авиакомпания Air Moldova и португальская "TAP Portugal" (TP) заключили двустороннее электронное интерлайн-соглашение, которое вступило в действие с 13.04.2011, сообщает Flight-Airline.com.

Подписание электронного интерлайн-соглашения между Air Moldova и TAP Portugal позволит участникам продавать перевозки партнера в одном электронном билете. До 13.04.2011 оформление совместных перевозок было возможно путем выписки бумажного билета, использование которого все меньше и меньше практикуется авиакомпаниями.

TAP Air Portugal является ведущей португальской авиакомпанией. Базовый аэропорт TAP в Лиссабоне является одним из ключевых европейских хабов на пересечении воздушных линий Африки, Северной и Южной Америки, где TAP выделяется как ведущий международный перевозчик при выполнении полетов в Бразилию. Всемирная сеть маршрутов компании состоит из 65 направлениях в 31 странах.

Авиакомпания Air Moldova выполняет рейсы по 20 прямым направлениям - Франкфурт, Вена, Бухарест, Стамбул, Лиссабон, Мадрид, Лондон, Афины, Ларнака, Рим, Милан, Верона, Париж, Москва, Санкт-Петербург, Мюнхен, Киев, Сочи, Варна, Анталия, предлагая своим пассажирам два класса обслуживания Бизнес и Эконом.

Авиакомпания Air Moldova является крупнейшим молдавским авиаперевозчиком, на долю которого приходится больше 50% авиаперевозок, зарегистрированных на национальном рынке.

По сообщениям некоторых греческих архиереев, в связи с тяжелым экономическим положением в Греции, доходы епархий Элладской Церкви в последнее время резко снизились. Особенно остро снижение доходов чувствуется в крупных городах — таких, как Афины, Патры или Салоники. Митр. Патрский Хризостом сообщил, что доходы храмов города Патры сократились на 40 процентов.

С другой стороны, ситуация в регионах отличается от ситуации в мегаполисах в лучшую сторону. В провинции сокращение доходов епархий достигает лишь только 10-15 процентов. В связи с общим уменьшением доходов епархий епархиальные взносы в церковный центр в Афинах, по сообщению Афинского архиепископа Иеронима, также сократились на 34,52 процента.

В это же время, расходы епархий резко увеличились в основном в связи с проведением различных благотворительных акций, направленных на помощь населению, страдающему от последствий финансового кризиса. Увеличение церковных расходов составило 83,18 процентов.

При этом, как сообщают греческие иерархи, уменьшение доходов связано исключительно с ухудшением финансового положения народа, а не с уменьшением уровня посещаемости храмов. Напротив, в последнее время посещение храмов верующими существенно возросло, причем не в последнюю очередь за счет молодых людей, которые принимают участие в различных благотворительных акциях Православной Церкви.

Азербайджан построил европейцев в очередь за своим газом. Европа ищет выходы к азербайджанскому газу, который позволит снизить зависимость от российских поставок. Операторы азербайджанского газового проекта должны в этом году сделать выбор из предлагаемых трех трубопроводных проектов

Нагромождение построек, труб и вентилей у берега Каспийского моря на вид мало похоже на будущую отправную точку газоснабжения Европы, пишет The Financial Times. И, тем не менее, терминал в Сангачале в Азербайджане должен стать начальным звеном новой цепи, которая соединит ЕС с важнейшим для него источником природного газа и позволит снизить зависимость от России. Три консорциума борются за строительство будущей магистрали и окончательное, политически очень значимое, решение будет принято в этом году, пишет издание.

Будет ли оно продиктовано в большей степени экономическими или политическими соображениями? Советник государственной азербайджанской нефтегазовой компании SOCAR Мурат Гейдаров говорит, что единственным фактором будет коммерческая жизнеспособность проекта. Пока, по его словам, не приходится даже говорить о «первом среди равных», все альтернативы равны.

На шельфе Каспийского моря находится азербайджанское газоконденсатное месторождение Шах-Дениз с запасами в 1000 млрд кубометров газа. К 2017 году, когда планируется разработка второй стадии этого месторождения, годовой уровень добычи газа в Азербайджане вырастет до 24 млрд кубометров, благодаря чему страна сможет снабжать европейский рынок. Когда расширение Шах-Дениз будет завершено, Азербайджан получит возможность экспортировать в Европу 10 млрд кубометров газа в год, пишет The Financial Times.

В этом случае Европа сможет решить одну из стратегических проблем. ЕС импортирует около 60% потребляемого газа, самым важным поставщиком является Россия, обеспечивающая примерно четверть объема потребностей блока. Но между странами степень зависимости от российского газа сильно колеблется. Например, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва получают от России все 100% своего газа и еще четыре страны ЕС — не менее 70%. Потенциальная уязвимость этих стран отчетливо проявилась в 2009 году, когда газовый конфликт между Украиной и Россией привел к срыву европейских поставок.

Первым важнейшим препятствием будет выбор правильного трубопровода. Неизбежное для крупных энергетических проектов столкновение экономических и политических факторов будет еще более острым, чем обычно, пишет The Financial Times.

Самый амбициозный план — проект Nabucco, который Европейская комиссия считает наиболее предпочтительным, дающим континенту выход к энергетическим резервам всего Каспийского бассейна, к которому относится не только Азербайджан, но и его богатые газом соседи, в частности Туркменистан, пишет издание.

Проект Nabucco предполагает строительство трубопровода протяженностью около 3900 км, из Турции в Австрию. Возможно, Nabucco пользуется политической поддержкой Европы, но этот проект намного проигрывает по издержкам: согласно публичной оценке консорциума, капитальные расходы составят 7,9 млрд евро (11 млрд долларов). Однако внешняя оценка стоимости трубопровода — 20 млрд долларов.

Управляющий директор Nabucco Рейнхард Митчек (Reinhard Mitschek) настаивает: главное не то, что проект должен быть самым дешевым — он должен быть самым привлекательным. По трубопроводу Nabucco газ будет поступать в европейский распределительный узел в Австрии, так что можно поставлять газ во все страны Европы, в том числе в Великобританию.

Годовая мощность Nabucco составит 31 млрд кубометров, что более чем в три раза превышает объем потенциальных поставок из Азербайджана. Изначальный план проекта предусматривал поставки в Европу газовых ресурсов из Ирана. Но в связи с конфликтом вокруг иранской ядерной программы он изменен таким образом, чтобы была возможность поставлять газ из Туркмении и Азербайджана.

«Чтобы тарифы в Nabucco были конкурентоспособными, необходимо 20 млрд кубометров газа в год, что вдвое выше экспортного ресурса Азербайджана», — комментирует The Financial Times Риккардо Пулити (Riccardo Puliti), возглавляющий направление энергетики в Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР).

Но есть еще только две страны, которые могут обеспечить необходимый дополнительный объем загрузки, — Туркменистан и Ирак, но в обоих случаях с их ресурсами связаны серьезные трудности. Прежде чем можно будет начать поставки из северного иракского Курдистана, потребуется одобрение центрального правительства страны, а получение его в ближайшей перспективе маловероятно.

Что касается Туркменистана, к его месторождениям потребуется подвести дополнительную подводную магистраль. Но Россия и Иран настаивают, что сначала они должны дать свое согласие для ведения таких проектов (в связи с правовым статусом Каспийского моря).

Все это усиливает риски Nabucco. Другие потенциальные претенденты на азербайджанскую нефть — более дешевые и простые проекты, но с менее привлекательными маршрутами, по которым газ будет поступать в Италию, а не в австрийский центральный распределительный узел. Трансадриатический газопровод предполагает использование существующей инфраструктуры в Греции и Турции и строительство 520-километровой подводной ветки из Албании в Италию при объеме инвестиций 1,5 млрд евро. Компания IGI Poseidon планирует проложить магистраль по такому же маршруту с более протяженным подводным участком за 1,3 млрд евро. У этих трубопроводов пропускная способность примерно в три раза меньше, чем у Nabucco, в соответствии с потенциалом экспорта из Азербайджана.

Консорциум Шах-Дениз запросил у конкурирующих трубопроводных проектов официальные тарифные предложения до 1 октября, пишет The Financial Times. Партнеры должны будут сделать окончательный выбор, но доминирующий голос — за правительством страны. Наталья Бокарева

Мирный атом после цунами

Авария на АЭС «Фукусима-1»: заметки на полях уроков Чернобыля

Резюме: Атомная энергетика, в отличие от многих других технологий, умеет учиться на своих ошибках. Прилежное усвоение горьких уроков привело к тому, что Чернобыль не повторится больше никогда. Теперь надо, чтобы не повторилась и Фукусима.

За четверть века до фукусимских событий, 26 апреля 1986 г., на Чернобыльской АЭС взорвался реактор. Эта катастрофа, по тяжести последствий многократно превзошедшая все другие ядерные и радиационные аварии «атомной истории» человечества, разделила историю атомной энергетики (АЭ) на «до» и «после». И в наши дни анализ протекания и последствий любой серьезной ядерной аварии может быть проведен лишь в контексте того, насколько усвоены (либо не усвоены) уроки Чернобыля. Фукусимская авария – не исключение.

«Дочернобыльская» эпоха развития атомной энергетики была временем своеобразного «ядерного романтизма», когда отсутствовало понимание того, что невиданная степень проникновения в глубины мироздания предполагает и особое внимание к безопасности. Разумеется, соответствующие нормы и требования существовали, но они действовали наряду с многочисленными иными (экономическими, инфраструктурными, техническими, административными, социальными и др.), часто не будучи даже «первыми среди равных».

Такое сходило с рук, пока АЭ имела статус технологического эксперимента – достаточно масштабного, но все же эксперимента. Относительно небольшое число ядерных энергоблоков (ЯЭБ), которые вносили невысокий вклад в общее энергопроизводство, сочеталось с возможностью «поштучной» подготовки персонала.

В таких условиях «судьба прощала», в силу чисто вероятностных соображений, даже достаточно серьезные недостатки в ранних конструкциях ЯЭБ и ошибки в выборе площадок для строительства станций первого поколения. Наступило некоторое «головокружение от успехов» – отсутствие по этой причине масштабных ядерных и радиационных аварий было воспринято чуть ли не как свидетельство невозможности подобных аварий вообще.

А между тем бурное развитие атомной энергетики в 1970-е годы неминуемо вело к снижению качества подготовки персонала. При этом степень технической безопасности АЭС повышалась незначительно, а вследствие чрезмерной оптимистичности оценок рисков сохранялись и ошибки в выборе площадок.

Последствия не заставили себя ждать. Первая тяжелая авария с расплавлением активной зоны мощного энергетического реактора произошла в 1979 г. в Соединенных Штатах (Три-Майл-Айленд). Причинами стали несовершенство техники и ошибки персонала, то есть из трех факторов риска (площадка, техника, персонал) «выстрелили» два. Тогда масштабного выхода радиоактивных веществ во внешнюю среду удалось избежать; вероятно, поэтому принятые меры по существу свелись лишь к модернизации ряда систем АЭС, несовершенство которых и привело к аварии. Кратковременный всплеск тревоги сменился прежним благодушием – при сохранении стремительного роста числа ЯЭБ во всем мире.

Потребовалась чернобыльская авария с ее тяжелейшими последствиями, чтобы покончить как с благодушием, так и, к сожалению, с бурным ростом атомной энергетики – на долгие двадцать лет.

Битва за безопасность

На сей раз выводы были сделаны вполне адекватные – как адекватными были и принятые меры.

Формально к чернобыльской аварии привели те же два фактора, что и на Три-Майл-Айленд (техника и персонал). Но в американском случае персонал допускал именно ошибки. А вот участники так называемого реакторного эксперимента на злосчастном четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС нарушили любые регламенты эксплуатации, последовательно отключив все системы безопасности реактора и позволив его техническим недостаткам проявиться в полной мере, а это уже никак нельзя назвать просто ошибками. Речь идет о преступном легкомыслии, преступной халатности и преступной безответственности. Такое могло случиться лишь в условиях фатальной концептуальной недооценки смысла и значимости обеспечения безопасноcти.

Эти категории подверглись немедленному кардинальному пересмотру, и не только в СССР/России, но и во всем мире. Ныне на всех этапах жизни ядерного энергоблока (обоснование, разработка, проектирование, сооружение, эксплуатация, закрытие) неукоснительно действует принцип «безопасность прежде всего».

Переосмыслению подверглась базовая концепция требований и к отдельным элементам системы «оператор-реактор», и к их взаимоотношениям. Основным направлением модернизации существующих и развития новых реакторов стала техническая реализация пассивных (не зависящих от вмешательства человека) средств безопасности. Степень профессиональной готовности оператора определялась посредством плановых тренировок, проверки знаний и умений на полномасштабных тренажерах и жестких аттестаций. А применительно к взаимоотношениям в системе «оператор-реактор» в господствовавшей десятилетиями парадигме «человек должен быть защищен от техники» возникло принципиально важное дополнение: «…а техника – от человека».

Резко ужесточились практически все относящиеся к ядерным технологиям разрешительные, лицензионные и надзорные процедуры, что объективно ухудшало экономические показатели АЭ и снижало ее конкурентоспособность. Но иначе было нельзя – и это понимали все.

Возникли принципиально новые направления науки и техники, в частности – современные методы вероятностного анализа безопасности. Это позволило количественно оценить и многократно понизить расчетную вероятность тяжелой реакторной аварии с расплавлением активной зоны. Для «дочернобыльских» ЯЭБ первого поколения такая вероятность составляла примерно 10–4 на 1 энергоблок в год (один случай за 10 тысяч лет, или, при округлении до целого, два случая для 400 энергоблоков за 40 лет). В реальности таких аварий и было две – Три-Майл-Айленд и Чернобыль. После всеобщей обязательной модернизации таких ЯЭБ вероятность была снижена примерно на порядок – до 10–5.

Для вновь сооружаемых ЯЭБ поколения «3+» она понижена примерно на 4 порядка – до 10–8 (1 случай за 100 миллионов лет). При вероятном наличии к 2050 г. в мире 500 ЯЭБ (сейчас их 438) эта величина соответствует одной аварии за 200 тысяч лет, что вполне отвечает современным представлениям о технологической безопасности.

Наконец, мировое ядерное сообщество пришло к пониманию непреложной аксиомы – «катастрофа на одной АЭС есть катастрофа для всех АЭС», и были предприняты решительные шаги к интернационализации и юридической институционализации международных усилий по радикальному повышению уровня безопасности. Это было в особенности важно для СССР, атомная энергетика которого до этого развивалась в условиях фактической международной изоляции из-за господства режима информационной закрытости.

Международное ядерное право из отдельных разрозненных документов стало наконец-то превращаться в системную структуру обеспечения безопасности (в чем огромная заслуга принадлежала МАГАТЭ). Возникли и стали активно работать неправительственные ядерные организации, что позволило соединить опыт профессионалов-атомщиков разных стран и их искреннее стремление к взаимной поддержке с оперативностью планирования и проведения наиболее полезных мероприятий, чего не всегда удается достичь на межгосударственном уровне. Здесь особо следует отметить основанную в 1989 г. Всемирную организацию ядерных операторов (WANO), внедрившую в практику очень удачную и в высшей степени полезную для повышения безопасности систему взаимных партнерских проверок.

Сделано было многое. Но – не все.

Прежде всего, одно заряженное ружье так и осталось висеть на стене – недооценка рисков от воздействия природных факторов для некоторых площадок «дочернобыльских» ЯЭБ. Таких, как сооруженные в начале 1970-х гг. на АЭС «Фукусима-1». По понятным причинам с ними в этом смысле по существу ничего сделать было нельзя – такие станции можно лишь закрыть.

Не закрыли – хотя надо было, и не только в Японии. Заряженное ружье, по законам жанра, обязательно стреляет. «Фукусима-1» закрылась сама. Как – общеизвестно. А заодно при этом явственно обозначились и другие системные возможности повышения безопасности мировой АЭ, после Чернобыля вроде бы интенсивно пошедшие в рост, но потом как-то увядшие.

Пострадает ли атомная энергетика?

Повлияют ли фукусимские события на развитие мировой АЭ? А если повлияют, то где и как именно? В самом общем смысле – да, конечно, повлияют. Радиационная авария шестого уровня по шкале INES (высший уровень, седьмой – только у чернобыльской аварии) вовсе без последствий обойтись не может. И главное из этих последствий – новый ощутимый удар по общественному престижу ядерных технологий, новый виток, казалось бы, безвозвратно уходящих в прошлое дискуссий о приемлемости атомной энергетики, новый всплеск антиатомных камланий в СМИ и публичной политике.

На повестке дня сегодня стоит злободневный вопрос: будет ли АЭ расширена или хотя бы сохранена в странах, в которых она стала (или становится) неотъемлемой частью «индустриально-технологического пейзажа»? Будет ли она создаваться «с нуля» в странах, где ее нет? Какова истинная цена многочисленных высказываний политиков и экспертов, гласной и негласной информации в СМИ, интернетовских сплетен – что страна «Х» приостанавливает свою ядерную программу, что страна «Y» закрывает все свои ЯЭУ, что страна «Z» отказывается от АЭ вообще и т. п.?

Прежде всего: системной угрозы мировой АЭ нет. В ее развитии возможны паузы, не исключены откаты назад, но закрыть ее уже не получится. Сейчас это уже не масштабный технологический эксперимент, как 25 лет назад, а неотъемлемый элемент глобального индустриально-технологического пейзажа, занявший свою нишу в мировом энергетическом хозяйстве. Что, естественно, не исключает различной судьбы АЭ в различных государствах. В каждом отдельном случае необходимо учитывать целый комплекс обстоятельств – технических, экономических, инфраструктурных, социальных, экологических, политических и др., рассматриваемых в тесной взаимной увязке.

Например, фундаментальной физической особенностью АЭ является чрезвычайно высокая энергоемкость ядерного топлива, что резко упрощает логистику отрасли. Особенностью технической – малоприспособленность современных энергетических реакторов к работе на переменной мощности при их единственном целевом назначении (производство электроэнергии), что налагает определенные ограничения на долю ядерной генерации. Особенность экологическая – практически полное отсутствие выбросов парниковых газов и общепромышленных загрязнителей (сажа, пыле-дымные аэрозоли, окислы серы и азота, органические соединения с высокой канцерогенностью), как и огромных объемов высокотоксичных шлаковых отвалов. Наконец, особенностью социальной является наличие, помимо собственно АЭС, обширных обеспечивающих технологических комплексов, где заняты десятки тысяч высококвалифицированных сотрудников.

Из сказанного следует вывод: для стран и регионов с относительно небольшой территорией, высокой плотностью населения, скудными запасами органических топливных ископаемых, высокой степенью общеэкономического и технологического развития, изолированностью национальных энергетических систем, сложившейся транспортной инфраструктурой и значительной современной долей ядерной генерации отказ от АЭ вполне тождественен системной национальной катастрофе. Таковы Республика Корея (20 ЯЭБ, 35% ядерной генерации), Тайвань (6 и 21%), та же Япония (50, без АЭС «Фукусима-1», и 29%).

В этих странах следствиями фукусимской аварии могут стать, во-первых, ускорение вывода из эксплуатации энергоблоков первого (частично, возможно, и второго) поколений на «проблемных», в рассмотренном выше смысле, площадках. А во-вторых, техническое совершенствование систем аварийного охлаждения реакторов (в частности, установка дополнительного резервирования). Но делаться все это будет по-восточному спокойно, без суеты и истерик.

При этом весьма высокие показатели удельного энергопотребления в этих странах (Корея – 6,5 МВт/год на человека; Тайвань – 8,8; Япония – 8,2) в совокупности со стабилизировавшейся численностью населения позволяют не заботиться о росте общего объема генерации, ограничившись замещением мощностей выводимых из эксплуатации устаревающих АЭС. Но это замещение будет осуществляться почти исключительно за счет сооружения новых ЯЭБ. Возможности технологического маневра при модернизации системы энергоснабжения у этих стран предельно ограничены. А для Японии, которой предстоит преодолевать последствия чудовищной природной катастрофы (именно природной – Фукусима здесь ни при чем), таких возможностей и вовсе нет. Стране сейчас как воздух нужна энергия, много энергии, иначе – безысходность и гибель.

Состояние энергетики двух азиатских гигантов (Китай и Индия) выглядит иначе. Для них ключевой проблемой являются «нищенские» показатели удельного энергопотребления (1,2 и 0,4 МВт/год на человека). Отсюда и главная задача: резко увеличить, причем в кратчайшие сроки, общие объемы генерации. Но в случае отказа от АЭ в обеих странах не видно для этого иного сколько-нибудь реального пути, кроме сжигания угля. А здесь сразу возникает огромное множество проблем – в первую очередь транспортных (недостаточная пропускная способность железных дорог и слабое развитие их сети) и экологических (невообразимое возрастание объемов парниковых, загрязняющих и токсичных выбросов).

Вывод: и для Китая, и для Индии резкий рост ядерной генерации представляется системно безальтернативным, тем более что ее доля в этих государствах ничтожна (1,9 и 2,2%, соответственно). Что нашло отражение и в соответствующих национальных планах ее развития. Допустить, чтобы страны, занимающие по числу строящихся ЯЭБ первое (Китай – 20) и третье (Индия – 5) места в мире, отказались от АЭ, вряд ли возможно.

В США, стране с наиболее объемной атомной энергетикой в мире, общая численность ЯЭБ (около 100) сохранится и после Фукусимы, доля ядерной генерации останется примерно неизменной или незначительно сократится, выводимые из эксплуатации старые блоки будут в основном замещаться новыми – ядерными же.

Будущее достаточно пестрого «ядерного ландшафта» Западной Европы определяется многими факторами, среди которых, однако, можно выделить несколько.

Во-первых, наличие в центре региона «атомного гиганта» – Франции. Количество ЯЭБ там (59, второе место в мире после Соединенных Штатов) лишь незначительно уступает таковому во всех остальных странах Западной и Центральной Европы, вместе взятых (без России и Украины – 80), а рекордная, объективно даже чрезмерная, доля ядерной генерации (76%) делает весьма выгодным экспорт электроэнергии. При этом Париж уже высказался вполне определенно, что на функционирование и дальнейшее развитие национальной атомной энергетики фукусимская авария не повлияет.

Во-вторых, позиция Великобритании (19 ЯЭБ, второе место в Западной Европе), которая, как можно заключить из заявлений ее руководства, хочет в основном сохранить достигнутую долю ядерной генерации (около 18%). Для этого Лондону предстоит вывести из эксплуатации значительную часть устаревших энергоблоков, заместив их новыми в сотрудничестве, вероятнее всего, с Францией (возможно, и с США). Это откроет масштабные перспективы не только для АЭ как таковой, но и для европейского и мирового атомного машиностроения.

В-третьих, хорошо развитая общеевропейская сетевая инфраструктура обеспечивает широкие возможности коммерческого энергообмена в Европе, чему способствует высокая (34%) доля ядерной генерации в 13 странах, имеющих АЭС (без Франции, России, Украины и Великобритании). С учетом также и французского ядерно-энергетического потенциала это позволяет европейским государствам, вовсе не имеющим АЭ, относиться к этому отсутствию достаточно спокойно, а в некоторых (Италия, Австрия, Греция) – еще и устроить приличествующие фукусимским событиям политические информационно-пропагандистские кампании против атомной энергетики с традиционным припевом «Очень страшно, все мы “против”, не допустим никогда».

Здесь особо надо отметить случай Германии – страны с величайшей, уникальной историей науки, техники и образования, где 17 ЯЭБ обеспечивают около четверти общей генерации. Тем не менее, особенности политических и информационных процессов, наряду с неадекватностью восприятия реальных возможностей современных энерготехнологий, привели там к удивительному результату. Германское общество достигло совершенно необъяснимой с точки зрения элементарной логики степени массовой технологической аберрации, поголовной радиофобии, что ведет к антиатомным буйствам, заставляющим вспомнить о средневековой «охоте на ведьм».

Итак, непосредственным следствием фукусимской аварии в континентальной Западной Европе станет не только возможное, но и, весьма вероятно, скорое закрытие 8–12 устаревших ЯЭБ (5–8% от всех имеющихся) без замещения новыми. Это относится, в первую очередь, к Германии и некоторым соседним с ней странам (Бельгия, Нидерланды), также подхватившим «антиатомный вирус».

Впрочем, на общее состояние и структуру западноевропейской энергетики это вряд ли окажет немедленное воздействие. Дальнейшее развитие ситуации менее прогнозируемо – роль могут сыграть как объективные обстоятельства, так и влияние причудливой смеси иных, помимо радиофобии, политических и экологических фобий, к которым современная просвещенная Европа на удивление чувствительна. Тут и попадание в «газовую кабалу» к «русскому медведю», и «неминуемая скорая гибель от глобального потепления», и т. д.

Обсуждая влияние фукусимских событий на развитие АЭ в России, следует в первую очередь отметить чрезвычайно сильное воздействие на этот процесс руководства страны. В этой связи уместно вспомнить первые послечернобыльские годы, когда невнятное (а в ряде случаев – и откровенно негативное) отношение российского политического истеблишмента к атомной отрасли создавало реальные предпосылки для ее фактической гибели.

К счастью, сейчас ситуация совершенно иная. Современное руководство отдает себе отчет в том, что АЭ – может быть, единственная реально существующая в стране технология, которая, находясь на передовом уровне мирового развития (а в ряде случаев и опережая его), одновременно обладает и уникальным инновационным потенциалом. Следовательно, трудно придумать лучшую кандидатуру на роль локомотива национальной технологической модернизации, в вопросе о необходимости которой единодушны практически все сколько-нибудь значимые политические силы и персоналии. При этом очень важно, что вероятность пересмотра этой принципиальной позиции как в ходе подготовки к предстоящим в 2011–2012 гг. выборам, так и после них практически равна нулю.

Из этого, конечно, не следует, что в России нет «антиядерного» лобби, стремящегося использовать в своих интересах реально существующие (и объективно совершенно необоснованные) страхи и опасения населения. Но сами по себе антиядерные лозунги не могут быть политической программой, они могут стать лишь ее частью, причем заведомо не самой главной. А политические программы «антиядерных» партий и объединений в целом не имеют, в силу очень многих причин, шансов на массовую электоральную поддержку. К тому же эти партии и объединения часто подозреваются в управляемости и материальной поддержке из-за рубежа, что в условиях России близко к политическому самоубийству.

Таким образом, интенсивное развитие АЭ в России в настоящее время – реальность, не имеющая практических альтернатив. Наглядное свидетельство тому – второе место в мире, после Китая, по числу строящихся ЯЭБ (10). Поэтому фукусимская авария скажется на российской атомной энергетике лишь на уровне дополнительных проверок и инспекций в части безопасности строительства и эксплуатации АЭС, что, конечно, лишним никогда не бывает. Очень важным является и то обстоятельство, что российские специалисты считают уровень безопасности на АЭС отечественных проектов и постройки одним из самых высоких в мире.

Уроки аварий и мифология катастроф

Теперь – о невыученных уроках Чернобыля. И о том, чему научила Фукусима. До сих пор не удалось добиться принятия единых и обязательных для всех государств ограничений на строительство и эксплуатацию АЭС в регионах, характеризующихся природными рисками.

Здесь понятия «ограничение» и «запрет» вовсе не тождественны. Задача заключается в том, чтобы установить для площадки АЭС соответствие между уровнем природных рисков и объемом мер, необходимых для обеспечения должной степени безопасности. При этом такая оценка должна быть дана на основе единой общепризнанной методики (которую также еще предстоит создать) группой квалифицированных экспертов при непременном соблюдении принципа интернациональности ее состава.

В то же время упомянутая методика должна содержать критерии безусловной непригодности какой-либо площадки (или даже региона) для сооружения и эксплуатации атомной станции. По аналогии, например, с тем запретом, который налагает российское законодательство на сооружение АЭС в регионе со значимой расчетной вероятностью землетрясения с магнитудой 8 и выше по шкале Рихтера. И в первую очередь безусловные запреты должны обуславливаться возможностью возникновения синергических эффектов вследствие одновременного воздействия двух или нескольких факторов природного риска. Фукусимская авария, где такой эффект проявился в полной мере при одновременном воздействии землетрясения и цунами, – нагляднейшее тому подтверждение.

Развитие АЭ проходит в условиях очевидной неадекватности оценки обществом опасности ядерных технологий в сравнении с иными технологиями. Абсолютно безопасных технологий не существует. В этом смысле предъявление такого требования к любой технологии вполне равнозначно требованию полного отказа от нее. С учетом же технологического характера современного общества в конце подобного «пути в безопасный рай» видны не райские кущи, а пещеры, шкуры и каменные топоры.

Увы, современные технологии опасны. Одна лишь катастрофа на химическом заводе в Бхопале (Индия, 1984 г.) за считанные минуты унесла более 3800 человеческих жизней. При взрыве газопровода в Башкирии (1989 г.) погибло, по разным данным, около 800 человек, а кто сосчитает все жертвы газовых пожаров, взрывов и отравлений? В ДТП только в России и только в 2011 г. погибло более 26 500 человек. Этот горестный список нетрудно и продолжить.

А как обстоит дело с «энергетическими альтернативами», которыми некоторые горячие экологические головы призывают заменить, и желательно немедленно, атомную энергетику?

Вот вполне устоявшаяся цена мировой угольной отрасли – статистически около семи погибших шахтеров на каждый миллион тонн добытого угля. Вот человеческие потери при прорывах плотин лишь на двух ГЭС: Вайонт (Италия, 1963 г.) – более 2100 погибших, Морви (Индия, 1979 г.) – около 15 тысяч (!), а крупных аварий в гидроэнергетике (с числом погибших более 40) только за последние 50 лет в мире произошло более двадцати. И уж совсем неуместно убеждать в полезности такой «энергетической контрреволюции» жителей России после совсем недавних трагедий на шахте «Распадская» и на Саяно-Шушенской ГЭС (91 и 75 погибших, соответственно). Однако ни о существенном ограничении, ни, тем более, о запрещении химических технологий, автотранспорта, угольной энергетики еtc. общество вопрос не ставит.

Чернобыльская авария еще и потому стоит особняком в истории АЭ, что не обошлась без жертв: три человека погибли в момент взрыва реактора, еще 28 – в течение трех недель от несовместимых с жизнью доз облучения в сочетании с лучевыми ожогами. В дальнейшем возможной, с различной степенью вероятности, причиной преждевременной смерти отдаленные последствия облучения стали, по различным оценкам, еще для 20–50 человек. Что же касается «десятков и сотен тысяч погибших от лучевой болезни вследствие Чернобыля», то налицо не подтверждаемая абсолютно никакими объективными данными чепуха, если не злонамеренная ложь.

Другие же аварии на АЭС и вовсе обошлись без человеческих жертв. Нет оснований ждать смертельных случаев от воздействия ионизирующей радиации вследствие фукусимской аварии. Но вот от того, что известно о реакции на нее населения Японии (где радиационные риски, в общем, минимальны), в Соединенных Штатах и на российском Дальнем Востоке (где они отсутствуют вовсе), остается лишь схватиться за голову. Как можно еще реагировать, например, на выметание из аптек препаратов йода с последующим их потреблением как попало, включая и наружное нанесение на большую часть поверхности тела, что действительно представляет вполне реальную, при этом немедленную, опасность для здоровья!

Налицо еще один невыученный урок Чернобыля – явная недооценка массовых панических настроений и действий вследствие неадекватности оценки радиационных рисков. А ведь, по мнению подавляющего большинства специалистов, радиофобия и психосоциальные травмы, наносимые населению при ядерных авариях, по значимости многократно превосходят собственно радиационные. Чернобыль, да и Фукусима, – тому яркие доказательства.

Вот действительно страшный пример. Дополнительная годовая доза облучения населения среднеевропейских стран, обусловленная в 1986–1987 гг. чернобыльскими событиями, составила в среднем около трети от нормального радиационного фона, что полностью исключало возможность негативного влияния на здоровье людей. Но следствием всплеска массовой радиофобии, поддерживаемой неквалифицированными врачами и культивируемой в СМИ, стали в этих странах около 100 тысяч абортов (!). Нерожденное население небольшого города стало жертвой человеческого невежества и надуманных страхов.

Единственно разумной основой для грамотной оценки существа радиационной аварии, ее вероятных последствий, вытекающих отсюда рекомендаций для населения может быть только мнение профессионалов. Мнение, выработанное в ходе экспертного анализа ситуации специалистами разных стран и опирающееся на один-единственный критерий – компетентность. Но профессионал бессилен что-либо объяснить людям, успокоить их, а тем более дать какие-то рекомендации лицам, принимающим решения, и населению в целом, если он не обладает достоверной информацией. Он тем и отличается от дилетанта, что способен на основании таких данных сформулировать содержательные выводы о причинах аварии, вероятном сценарии ее развития и оптимальном алгоритме действий – как по ликвидации последствий, так и в отношении мер по защите населения. Но он не может превратить отсутствие информации в ее наличие.

Дело, однако, не только в наличии сведений как таковом. Какие выводы можно сделать из такой вот, например, «информации» (далее – буквальная цитата из СМИ): «Содержание радиации вблизи станции превышает норму в тысячу раз»? Что означает вообще «содержание радиации»? Где это «вблизи» – на площадке станции, в ста метрах от нее, в километре, в десяти? О какой «норме» идет речь – о естественном фоне, о каком-то предельно допустимом нормативе, о чем-то еще? А ведь цитат из СМИ такой же смысловой наполненности, часто вопиюще противоречивых, с неграмотным использованием терминов, единиц измерений, порядков величин и т.д. применительно к фукусимской аварии нетрудно привести великое множество. Самое же печальное, однако, даже не собственно в этом, а в отсутствии «информационного эталона», откуда специалист может почерпнуть необходимые ему данные – в том числе и для того, чтобы успокоить людей.

В такой ситуации профессионал при общении с населением (что совершенно необходимо в условиях ядерной и радиационной аварии) ничуть не более эффективен, чем профан. Даже менее – уважающий себя эксперт никогда не озвучит свое мнение по какой-либо проблеме, не будучи стопроцентно уверенным в его обоснованности. А «зеленый» дилетант без всяких угрызений совести и комплексов рявкнет: «Новый Чернобыль!» – и его «убежденность», увы, будет понята людьми лучше, будет для них весомее, чем сомнения специалиста.

Как минимизировать ущерб

В этой связи нельзя не упомянуть о том, что в ходе фукусимской аварии совершенно неприемлемой была информационная политика эксплуатирующей компании ТЕРСО. Решительно непонятно, какова была цель ее сообщений вроде «Положение сложное, но мы делаем, что возможно». А чаще – просто молчания. Успокоить людей ценой сокрытия правды? Опыт Чернобыля и тут актуален, как никогда, – нет лучшего способа разжечь панику, чем нарушение важнейшего и универсального принципа «Не молчи, говори правду». Что, собственно, и произошло. Ведь по амплитуде информационного резонанса радиационные последствия фукусимской аварии – где, понятно, хорошего мало, но и погибших от переоблучения нет и, скорее всего, не будет – многократно, сколь это ни чудовищно, превосходят действительно кошмарные (вероятно, порядка 30 тысяч человек) потери японского народа после страшного удара слепой стихии. Снизить финансовые и репутационные потери компании? Но ведь и здесь сразу было понятно, что результат будет прямо противоположным!

Трудно придумать лучшую оценку информационной политике ТЕРСО, чем неожиданный визит в ее головной офис премьер-министра Японии Наото Кана со словами «Что, черт возьми, происходит?». Впрочем, о месте и роли ТЕРСО в истории фукусимской аварии речь еще впереди, поскольку они, в отнюдь не позитивном смысле, касаются не только информационной политики. Необходимо срочно добиться разработки и принятия единого и обязательного для всех государств, использующих атомную энергетику, формата и сроков представления важной для безопасности технической и иной информации при происшествиях на АЭС не ниже уровня 4 по шкале INES.

Эта информация должна быть предельно унифицированной, в виде единой анкеты с формальными и не допускающими толкований вопросами, требующими не общих, а количественных ответов. При этом данные для ее заполнения должны быть получены при помощи аттестованной аппаратуры в установленных режимах работы. Соответствующие методические регламенты и техническое обеспечение должны быть на каждой АЭС, а получаемая информация – распространяться через Интернет в полном объеме со строго определенной периодичностью.

И нечего бояться, что ее поймут только специалисты. Этого-то и следует добиваться. Кстати говоря, в этих информационных бюллетенях должны размещаться и оценки профессионалов (и только их!) по результатам анализа данных, полученных таким же образом ранее – вместе с обязательными прогнозами.

Увы, деятельность ТЕРСО, да и административных властей региона, вызывает массу нареканий не только в отношении информационной политики. Не обсуждая чисто технических аспектов развития аварии и действий по ликвидации ее последствий, можно лишь подвести некий промежуточный итог – во многих случаях эти действия были, мягко говоря, далеко не оптимальны.

При этом было бы как минимум неэтично перейти от этой невеселой констатации к прямым упрекам. С аварией мужественно боролись и борются люди страны, понесшей тяжелейшие утраты, переживающей страшное горе. При таких обстоятельствах трудно действовать безошибочно. Человек – не автомат, ему свойственны эмоции, волнения, тревоги. К тому же в ряде случаев невольно возникал вопрос: а достаточно ли было технических возможностей, сил и квалификации у персонала ТЕРСО, чтобы бороться с аварией даже и при полном отсутствии этих эмоций?

Для успешного преодоления последствий ядерных аварий при наличии обоснованного предположения, что бедствие может превысить уровень 4 по шкале INES, необходимо экстренно сформировать международную экспертную группу. Она немедленно выезжает на объект, где принимает участие в борьбе с развитием аварии и ликвидации ее последствий в тесном взаимодействии с властями страны и управляющей компанией. При этом правом и обязанностью членов этой группы является обращение к любой стране мира с просьбой о техническом или ином содействии при бесспорном сохранении суверенного права на окончательное решение возникающих при этом вопросов за страной, на территории которой произошла катастрофа.

Фукусима наглядно показала: время, когда с последствиями аварии на АЭС борется лишь то государство, где это произошло, безвозвратно уходит в прошлое. Интернационализация проблем, с которыми сталкивается мировая АЭ, настоятельно требует от ядерного сообщества и интернационализации ответных мер – тем более в вопросах обеспечения безопасности и в особенности при столь чрезвычайных ситуациях, как борьба с ядерными авариями.

В связи с этим возникают два вопроса. Во-первых, как могут быть юридически оформлены изложенные выше предложения? Во-вторых, кто проявит инициативу?

В первом вопросе наиболее перспективным представляется разработка соответствующих международных соглашений. Наряду с уже действующими – такими, как конвенции за ядерный ущерб, конвенция об оперативном оповещении об аварии и др., они могли бы заметно усовершенствовать международное ядерное право. При этом в ряде случаев правомерно вести речь не о создании новых документов, а о разработке дополнений к имеющимся.

Есть ответ и на второй вопрос. Для реализации любых инициатив, направленных на обеспечение безопасности атомной энергетики, международное ядерное сообщество имеет организацию, какой нет, пожалуй, ни у одного другого профессионального сообщества в мире. МАГАТЭ – более чем авторитетная институция, которая сильна не только признанно высокой квалификацией экспертов, но и универсальностью подходов. Другое дело, что эта в высшей степени уважаемая международная организация могла бы в вопросах повышения уровня безопасности АЭ проявлять и большую настойчивость.

Представляется, что именно Москва может и должна проявить в рамках МАГАТЭ соответствующую инициативу. Россия пережила трагедию Чернобыля и ценой огромных усилий создала фактически новую атомную энергетику, последовательно исповедующую принцип «безопасность прежде всего», и добилась в этом общепризнанных на международном уровне результатов. Наша страна твердо намерена развивать АЭ и в дальнейшем, ставя ее в ранг приоритетных национальных технологий и областей международного сотрудничества – при неуклонном соблюдении принципа главенства безопасности на всех стадиях ядерного топливного цикла.

Атомная энергетика, в отличие от многих других технологий, умеет учиться на своих ошибках. Прилежное усвоение горьких уроков привело к тому, что Чернобыль не повторится больше никогда. Надо, чтобы не повторилась и Фукусима.

А.Б. Колдобский – кандидат физико-математических наук, заместитель директора Института международных отношений Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ».

Япония. Россия. Весь мир. ЦФО > Электроэнергетика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 20 апреля 2011 > № 739766 Александр Колдобский

Консенсус после вашингтонского

Как кризис повлиял на развитие

Резюме: Американская версия капитализма если и не потеряла репутацию, то, по крайней мере, больше не является доминирующей. Запад, и в особенности США, впредь не будет рассматриваться как единственный центр инновационной социально-политической мысли. А когда дело касается международных организаций, голоса и идеи Соединенных Штатов и Европы доминируют все меньше.

Авторы являются редакторами книги «Новые идеи развития после финансового кризиса» (Johns Hopkins University Press, 2011), на основе которой написано это эссе. Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Начавшийся в США глобальный кризис на этот раз не только потряс мировую экономику, но и отрицательно сказался на мировой политике. В свое время Великая депрессия 1929–1933 гг. положила начало переходу от жесткого монетаризма и политики невмешательства государства к кейнсианскому регулированию спроса. Более того, в глазах многих людей капиталистическая система лишилась легитимности, были заложены основы для роста радикальных и антилиберальных движений по всему миру.

В наши дни столь явного отторжения капитализма не наблюдается даже в развивающемся мире. В начале 2009 г., в самый разгар глобальной финансовой паники, Китай и Россия, две бывшие некапиталистические державы, ясно дали понять отечественным и зарубежным инвесторам, что не намерены отказываться от капиталистической модели. Ни один из лидеров крупных развивающихся стран не отступил от приверженности принципам свободной торговли и глобальной капиталистической системы. Напротив, именно развитые западные демократии подчеркивали, как опасно чрезмерно полагаться на рыночную глобализацию, и призывали к большему регулированию мировой финансовой системы.

Почему нынешний кризис вызвал гораздо менее экстремальную реакцию в развивающихся странах по сравнению с временами Великой депрессии? Во-первых, в развивающемся мире обвиняют в кризисе Соединенные Штаты. Многие в этих странах готовы согласиться с президентом Бразилии Луисом Инасиу Лула да Силвой, что «этот кризис вызвали белые люди с голубыми глазами». Если мировой финансовой кризис и стал проверкой на прочность какой-либо модели развития, то именно рыночной, неолиберальной модели, которая отводит государству скромную роль в экономике, но делает акцент на дерегулировании, частной собственности и низких налогах. Немногие развивающиеся страны могут считаться полностью принявшими эту концепцию.

На самом деле до кризиса в течение многих лет они дистанцировались от данного подхода. Финансовый кризис конца 1990-х гг. в Восточной Азии и Латинской Америке дискредитировал целый ряд идей, ассоциирующихся с так называемым «вашингтонским консенсусом», в особенности те из них, которые касаются прямой зависимости от иностранного капитала. К 2008 г. многие страны с развивающейся экономикой прикрыли двери перед иностранными финансовыми рынками, накопив значительные валютные резервы и создав систему регулирования своего банковского сектора. Подобная политика обеспечила защиту от глобальной экономической волатильности. Это подтвердил впечатляющий подъем соответствующих стран после недавнего кризиса: развивающиеся экономики демонстрировали лучшие показатели роста, чем страны развитого капитализма.

Таким образом, американская версия капитализма если и не потеряла репутацию, то по крайней мере больше не является доминирующей. В ближайшие 10 лет страны с развивающимся рынком и низким доходом, скорее всего, продолжат вносить изменения в свой подход к экономической политике. Они будут жертвовать гибкостью и продуктивностью, ассоциирующимися с моделью свободного рынка, ради внутренней политики противостояния конкурентному давлению и глобальным экономическим потрясениям. Их станет заботить не столько свободный поток капитала, сколько минимизация социальной нестабильности посредством программ социальной защиты и более активная поддержка национальной промышленности. И еще меньше, чем раньше, они будут склонны полагаться на опыт развитых стран, считая – вполне справедливо, – что не только экономическая, но и интеллектуальная мощь начинает распределяться более равномерно.

Фетиш иностранных финансов

Одна из главных особенностей старого, докризисного экономического консенсуса воплощалась в тезисе о том, что развитые страны могут рассчитывать на значительную выгоду от увеличения притока иностранного капитала. Экономист Арвинд Субраманиан назвал это «фетишем иностранных финансов». Идея о том, что беспрепятственное движение капитала по всему миру, как и свободное обращение товаров и услуг, делает рынки более эффективными, в целом воспринималась в политических кругах как должное. В 1990-х гг. США и такие международные финансовые институты, как Международный валютный фонд, подталкивали заемщиков из развивающихся стран открывать свои рынки капиталов для иностранных банков и отказываться контролировать курс валют.

В то время как выгоды от свободной торговли подтверждались документально, преимущества полномасштабной мобильности капитала не столь очевидны. Причины кроются в фундаментальных различиях между финансовым сектором и «реальной» экономикой. Свободные рынки капитала действительно добиваются эффективного распределения капитала. Но крупные взаимосвязанные финансовые институты в отличие от крупных производственных фирм сталкиваются с рисками, которые способны оказывать огромное негативное воздействие на остальную экономику.

Одним из парадоксальных следствий финансового кризиса 2008–2009 гг., возможно, станет то, что американцы и британцы наконец осознают простую истину, известную в Восточной Азии уже более 10 лет. А именно, что открытый рынок капитала в сочетании с нерегулируемым финансовым сектором – это бомба замедленного действия. По завершении финансового кризиса в Азии многие американские политики и экономисты стали вновь акцентировать внимание на быстротечной либерализации и продвигать идею «последовательности», т.е. либерализации только после того, как будет создана мощная система регулирования с адекватным надзором за банками. Но они не задумывались о том, способны ли некоторые развивающиеся страны быстро ввести в действие такую систему или как будет выглядеть оптимальный режим регулирования. Они упустили из виду взаимосвязь между их новой идеей и их собственным случаем, а также забыли предупредить об огромном нерегулируемом теневом финансовом секторе, грозящем избыточной задолженностью, который возник в Соединенных Штатах.

Первым очевидным следствием кризиса, таким образом, стало падение фетиша иностранных финансов. Такие страны, как Исландия, Ирландия и государства Восточной Европы, с большим энтузиазмом принявшие на себя бремя данного фетишизма, пострадали особенно сильно, и их ожидает очень трудный период восстановления. Как и для Уолл-стрит, уверенный рост, который демонстрировали эти страны с 2002 по 2007 г., отчасти оказался иллюзорным. Он свидетельствовал о доступности кредитов и высокой доле заемных средств, а не о наличии прочного фундамента.

Забота о социальной защите

Второе следствие финансового кризиса 2008–2009 гг. – новая привязанность развивающихся стран к преимуществам разумной социальной политики. До кризиса те, от кого зависит принятие политических решений, были склонны приуменьшать значение социального обеспечения и программ социальной защиты, отдавая предпочтение стратегиям, нацеленным на экономическую эффективность.

Американский президент Рональд Рейган и британский премьер-министр Маргарет Тэтчер пришли к власти в конце 1970-х и начале 1980-х гг. на волне критики современного социального государства. Многие их критические замечания вполне обоснованы: государственный бюрократический аппарат во многих странах был раздутым и неэффективным, а в менталитете населения закрепился расчет на получение положенной социальной помощи. Вашингтонский консенсус не обязательно отвергал применение социальной политики, но его сосредоточенность на эффективности и бюджетной дисциплине часто вела к сокращению социальных расходов.

Однако кризис выявил нестабильность, свойственную капиталистическим системам – даже таким развитым и передовым, как в США. Капитализм – динамичный процесс, невинными жертвами которого регулярно становятся люди, теряющие работу или лишающиеся источника дохода. В период кризиса и после него граждане ожидали, что их правительства обеспечат им определенный уровень стабильности на фоне общей экономической неопределенности. Политические деятели в развивающихся странах вряд ли забудут этот урок; консолидация и легитимность их хрупких демократических систем будет зависеть от способности обеспечить более высокий уровень социальной защиты.

Рассмотрим реакцию континентальной Европы в сравнении с Соединенными Штатами. До сих пор с учетом кризиса в еврозоне Западная Европа переживала менее болезненное восстановление благодаря более развитой системе действующих автоматически антициклических социальных расходов, включая страхование на случай безработицы. Восстановление экономики без создания новых рабочих мест в США, напротив, делает американскую модель еще менее привлекательной для тех, кто принимает стратегические решения в развивающемся мире. Особенно для тех, кто подвержен политическому давлению и вынужден уделять внимание нуждам среднего класса.

Яркий пример нового акцентирования социальной политики можно обнаружить в Китае. Реагируя на быстрое старение населения, китайское руководство борется за создание современной пенсионной системы, что знаменует собой переход от традиционной тактики, сосредоточенной только на создании новых рабочих мест, к поддержанию социальной и политической стабильности. В Латинской Америке те же проблемы решаются иначе. С началом нового столетия регион полевел, устав от либеральных реформ 1990-х гг., и новые правительства увеличили социальные расходы, чтобы сократить бедность и неравенство. Многие страны, последовав успешному примеру Бразилии и Мексики, ввели схемы перевода денежных средств, предназначенных для бедных семей (при этом получатели помощи должны отправлять детей в школу или выполнять другие условия). В Бразилии и Мексике этот подход впервые за многие годы способствовал заметному сокращению неравенства доходов и помог защитить беднейшие семьи от недавнего кризиса.

Разумеется, вопрос в том, смогут ли подобные программы, адресованные бедным (и потому не требующие значительных бюджетных затрат), с легкостью привлечь долгосрочную поддержку растущего в регионе среднего класса. А также как эти и другие развивающиеся экономики, в том числе Китай, справятся с финансовыми затратами на более универсальные программы социального обеспечения, включая здравоохранение и пенсии. Преуспеют ли они в решении проблем, связанных с недофинансированием универсальных социальных программ, – проблем, которые сейчас стоят перед Европой и Соединенными Штатами из-за старения населения.

Видимая рука

Третьим следствием кризиса стало начало нового раунда дискуссий об индустриальной политике – стратегии страны по развитию определенных секторов промышленности, традиционно получающих такие виды поддержки, как дешевые кредиты, прямые субсидии или государственное управление банками развития. Подобная политика была признана опасной и несостоятельной в 1980-е и 1990-е гг. из-за поддержки неэффективных отраслей промышленности путем огромных бюджетных затрат. Но кризис и адекватная реакция на него некоторых стран могут укрепить уверенность о том, что компетентные технократы в развивающихся странах способны эффективно управлять участием государства в производственном секторе. Бразилия, например, использовала финансируемый правительством банк развития, чтобы быстро направить кредиты в определенные сектора в рамках первоначальной антикризисной программы, а Китай сделал то же самое с помощью государственных банков.

Однако эта новая индустриальная политика не связана с выявлением победителей или осуществлением крупных секторных сдвигов в производстве. Ее задача – координация решения проблем и устранения барьеров, которые мешают притоку частных инвестиций в новые отрасли и технологии, трудностей, с которыми рыночные силы не могут справиться в одиночку. Например, для развития инновационного производства по пошиву одежды в Западной Африке правительства могли бы обеспечить постоянные поставки текстиля или субсидировать строительство портов, чтобы избежать затруднений с экспортом. Тем самым, взяв на себя часть первоначальных финансовых и других рисков и более системно развивая государственную инфраструктуру, правительства помогут частным инвесторам справиться с высокими затратами при налаживании производства и внедрении инноваций во вновь возникающих секторах.

На протяжении последних 30 лет базирующиеся в Вашингтоне институты развития придерживались точки зрения, согласно которой некомпетентность правительства и коррупция представляют для роста гораздо большую угрозу, чем крах рынка. Изменится ли эта точка зрения сейчас, когда капитализм американского стиля рухнул со своего пьедестала? Возобладает ли идея о том, что государство способно принять на себя более активную роль? Для каждой в отдельности развивающейся страны ответ зависит от оценки возможностей государства и общего уровня управления. Самая строгая критика промышленной политики всегда касалась политических, а не экономических аспектов, поскольку подчеркивалось, что принятие экономических решений в развивающихся странах не может быть защищено от политического давления. Критики заявляли, что политики будут придерживаться протекционистских мер даже после того, как они выполнят свою первоначальную задачу по обеспечению резкого рывка национальной промышленности. Такие виды индустриальной политики, как сокращение зависимости от импорта и продвижение новых отраслей, хотя и критиковались позже в Вашингтоне, действительно способствовали достижению впечатляющего уровня экономического роста в 1950-е и 1960-е гг. в Восточной Азии и Латинской Америке. Проблема, однако, заключалась в том, что правительства в странах Латинской Америки были политически неспособны расширить этот протекционизм, поэтому их промышленность не смогла стать конкурентоспособной на мировом уровне.

Поэтому технократы в развивающемся мире должны учитывать политические аспекты своего намерения проводить промышленную политику. Существует ли достаточно компетентная и независимая от политического давления бюрократия? Хватит ли средств, чтобы поддерживать такой курс? Хватит ли сил для принятия жестких решений, например, чтобы отказаться от утративших свою эффективность политических решений? Большинство успешных примеров промышленной политики приходится на Восточную Азию, где традиционно существует мощная технократическая бюрократия. Странам, у которых отсутствует такое наследие, следует быть более осторожными.

Заставить бюрократию работать

Правительствам, вознамерившимся продвигать индустриальное развитие и обеспечивать социальную защиту населения, придется реформировать госсектор. Дело в том, что четвертым следствием финансового кризиса 2008–2009 гг. стало болезненное напоминание о том, что произойдет, если этого не сделать. В США регулирующие органы не получали достаточного финансирования, не могли привлечь высококвалифицированных сотрудников и сталкивались с политическим противодействием. И это неудивительно: доктрина Рейгана и Тэтчер подразумевала, что рынки являются приемлемой заменой эффективного правительства. Кризис продемонстрировал, что нерегулируемые или плохо регулируемые рынки могут обойтись очень дорого.

Правительства как развивающегося, так и развитого мира с восхищением наблюдали за удивительной способностью Китая оправиться от кризиса, в основе которой лежит жестко управляемый, выстроенный сверху вниз механизм принятия решений. Он позволяет избежать задержек, характерных для сложного демократического процесса. Следствием явилось то, что политические лидеры развивающегося мира сейчас связывают эффективность и возможности с автократическими политическими системами. При этом существует множество некомпетентных автократических режимов, на фоне которых Китай выделяется тем, что представляет собой бюрократию, которая, по крайней мере на высшем уровне, способна осуществлять управление и координацию продуманной политикой. Среди стран с низким уровнем доходов это делает КНР исключением.

Создание и поддержание эффективного госсектора – одна из самых сложных проблем мирового развития. Такие институты, как Всемирный банк и британский Департамент международного развития, осуществляли программы по укреплению госсектора, продвижению ответственного госуправления и борьбе с коррупцией на протяжении последних 15 лет, но не добились особых успехов. Тот факт, что даже финансовые регуляторы в Соединенных Штатах и Великобритании не смогли использовать свои полномочия, чтобы идти в ногу с быстро меняющимися рынками, лишний раз доказал: эффективный госсектор остается актуальным вызовом даже для наиболее развитых стран.

Почему в укреплении госсектора в развивающихся странах удалось добиться лишь незначительного прогресса? Первая проблема – бюрократия часто служит правительствам, которые, в отличие от идеального, обезличенного государственного аппарата представляют собой коалиции взяточников, действующих в личных интересах. Зарубежные доноры обычно не обладают необходимыми рычагами, чтобы заставить их измениться. В некоторых случаях исключением служат такие механизмы, как процесс вступления в Евросоюз. Вторая проблема состоит в том, что эффективные институты должны развиваться естественным путем, отражая политические, социальные и культурные реалии страны. Развитие обезличенной бюрократии на Западе было продуктом длительного и болезненного процесса, при этом внешние факторы (такие как необходимость военной мобилизации) сыграли значительную роль в создании сильных государственных институтов (например, знаменитой прусской бюрократии). Такие институты, как верховенство закона, редко становятся работоспособны, если просто копируют зарубежный опыт, общество должно вникнуть в их суть. Наконец, реформа госаппарата должна происходить параллельно с процессом построения нации. Если у общества нет четкого осознания национальной идентичности и общих государственных интересов, каждый отдельный человек будет демонстрировать большую принадлежность своей этнической группе, племени или приверженность своим покровителям.

Движение к многополярности

Спустя много лет историки вполне смогут назвать нынешний финансовый кризис окончанием американского экономического доминирования в мировой политике. Но тенденция движения к многополярному миру возникла гораздо раньше, а крах западных финансовых рынков и их неторопливое восстановление лишь ускорили процесс. Даже до кризиса международные институты, созданные после Второй мировой войны для разрешения проблем в сфере экономики и безопасности, находились на пределе своих возможностей и нуждались в реформировании. МВФ и Всемирный банк страдали от недостатков структуры управления, которая отражала устаревшие экономические реалии. Начиная с 1990-х гг. и далее в наступившем столетии, институты Бреттон-Вудской системы оказались вынуждены предоставить больше прав голоса странам с развивающейся экономикой, таким как Бразилия и Китай. В то же время «Большая семерка» – элитная группа, состоящая из шести наиболее экономически значимых западных демократий и Японии, оставалась неформальным мировым лидером, когда дело касалось глобальной экономической координации, несмотря на появление других центров силы.

Финансовый кризис в конце концов привел к тому, что G7 утратила роль основного координатора глобальной экономической политики и к ее замене «Большой двадцаткой». В ноябре 2008 г. главы государств G20 собрались в Вашингтоне, чтобы выработать глобальную программу стимулирования экономики – встреча с тех пор переросла в официальный международный институт. Поскольку G20, в отличие от G7, включает развивающиеся страны, такие как Бразилия, Китай и Индия, подобное расширение экономической координации представляет собой запоздалое признание новой группы глобальных экономических игроков.

Кризис также вдохнул новую жизнь в МВФ и Всемирный банк, подтвердил их легитимность. До кризиса создавалось впечатление, что МВФ быстрыми темпами превращается в отжившую структуру. Рынки частного капитала обеспечивали страны финансовыми средствами на выгодных условиях, не обставляя их требованиями, которыми часто сопровождались кредиты МВФ. Фонд с трудом финансировал собственную деятельность и находился в процессе сокращения персонала.

Ситуация изменилась в 2009 г., когда лидеры «двадцатки» договорились обеспечить институты Бреттон-Вудской системы дополнительными средствами в размере 1 трлн долларов, чтобы помочь странам пережить будущий финансовый дефицит. Бразилия и Китай вошли в число доноров специальных фондов, которые в итоге помогли поддержать Грецию, Венгрию, Исландию, Ирландию, Латвию, Пакистан и Украину.

Попросив развивающиеся рынки взять на себя более ответственную роль в международной экономической политике, западные демократии косвенно признали, что сами они уже не в состоянии справиться с мировыми экономическими проблемами в одиночку. Но то, что назвали «подъемом остальных» (в отличие от «упадка Запада». – Ред.), касается не только экономической и политической мощи. Подразумевается также глобальная конкуренция идей и моделей. Запад, и в особенности США, больше не рассматривается как единственный центр инновационной социально-политической мысли. Схемы оказания денежной помощи на определенных условиях, например, впервые были разработаны и введены в Латинской Америке. За последние 30 лет Запад внес скромный вклад в инновационное мышление в промышленной политике. Чтобы увидеть успешные модели на практике, стоит обратиться к примеру развивающихся стран, а не развитого мира. А когда дело касается международных организаций, голоса и идеи Соединенных Штатов и Европы доминируют все меньше. При этом страны с развивающейся экономикой, ставшие крупными донорами международных финансовых институтов, приобретают более значительный вес.

Все это говорит о конкретных изменениях в программе развития. Традиционно эта программа разрабатывалась развитым миром и затем вводилась (или, в действительности, часто навязывалась) в развивающемся мире. США, Европа и Япония по-прежнему останутся бесспорными источниками экономических ресурсов и идей, но развивающиеся экономики выходят на эту арену и станут крупными игроками. Бразилия, Китай, Индия и ЮАР будут одновременно донорами и реципиентами ресурсов для развития и способов их наилучшего использования. Значительная доля бедного населения планеты живет на территории этих стран, однако им удалось добиться уважения на мировой арене в экономической, политической и интеллектуальной областях. На самом деле развитие никогда не являлось чем-то, что богатые даруют бедным, скорее, бедные достигают этого самостоятельно. Видимо, западные державы, наконец, осознали эту истину в свете финансового кризиса, который для них отнюдь не окончен.

Фрэнсис Фукуяма – ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.

Нэнси Бердсолл – президент Центра глобального развития.

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Финансы, банки > globalaffairs.ru, 20 апреля 2011 > № 739765 Фрэнсис Фукуяма, Нэнси Бердсолл

Представители работающих с Тунисом туркомпаний приветствуют решение МИД РФ, отменившего рекомендацию не ездить в эту страну, однако опасаются, что начало туристического сезона все равно будет не очень удачным, заявила РИА Новости директор тунисского офиса туроператора "Картаж Плюс" Елена Саадауи.

МИД России в среду отменил рекомендацию российским туристам воздержаться от поездок в Тунис: с наступлением туристического сезона россияне вновь смогут посетить прибрежные районы этой страны. При этом в сообщении департамента информации и печати министерства говорится, что туроператорам рекомендовано воздержаться от организации экскурсий в столицу, на остров Джерба, в центральные районы и сахарский юг.

По ее словам, партнеры компании даже во время действия запрета МИД продолжали принимать заявки от туристов и продавать туристические пакеты, правда, на 24 апреля - дату ожидаемого начала заявленного графика авиаперелетов.

"Хочу передать большой поклон всем партнерам, которые выдержали этот непростой прессинг, потому что иметь проданные путевки на 24 апреля и не иметь разрешения на отправку туристов - это можно прокомментировать как авантюру. Однако крупные игроки турбизнеса принимали заявки от клиентов, видимо, были уверены в собственных силах", - сказала Саадауи.

Она добавила, что в самом Тунисе никто и не сомневался, что запретительные рекомендации будут сняты на днях, особенно после того, как 16 апреля из России прилетели первые туристы турфирмы "Нувель Транс".

Однако Саадауи выразила консолидированное мнение представителей туристического цеха, что в мае спрос на Тунис будет очень низким по сравнению с предыдущими годами.

"Я думаю, что май будет достаточно провальным, потому что разрешение, которое было дано только 20 апреля, притом что полетная программа начинается 24-28 апреля, - это нонсенс. Люди бронировали туры на более дальние месяцы, потому что надеялись, что к июлю-августу все успокоится. Только единицы бронировали туры на конец апреля и на май", - сообщила директор.

Такого же мнения придерживается заместитель генерального директора "Нувель Транса" Наталья Кузнецова, которая сказала РИА Новости, что и работники турбизнеса, и туристы очень рады тому, что открыли их любимое направление. При этом и она выразила опасение, что сезон будет достаточно тяжелым из-за того, что неприятные события в Северной Африке преподносились в прессе достаточно агрессивно.

"Наши туристы с нетерпением ждали этого момента. Естественно потребуется какое-то время, чтобы направление заработало в полном объеме. Из Туниса уже поступают исключительно благодарственные отзывы. Люди отдыхают по полной программе и не понимают, почему их туда не пускали раньше", - заверила Кузнецова.

Она добавила, что, по отзывам клиентов, опасности в Тунисе никто не почувствовал, наоборот, люди ощутили только повышенное внимание к себе и заботу.

"Однако я считаю, что объем туристов на этом направлении упадет значительно. Думаю, что если будет хотя бы половина от объема прошлого года - это будет очень хорошо", - сообщила замгендиректора "Нувель Транс".

Провальный майский сезон в Тунисе Саадауи объяснила не только январской "жасминовой революцией". "В первую очередь падение спроса обусловлено общим информационным фоном, никто из обывателей точно не знает, что происходит в Тунисе и Ливии, все ориентируются на телевизионные сюжеты. И то, что разрешение не дается практически до самого вылета - это очень нервирует агентов и туристов", - сказала она.

Саадауи отметила, что еще одним показателем падения продаж являются рекламные туры, которые организуют операторы для агентов в период между майскими праздниками и началом летнего сезона.

"Обычно в это время такие поездки бронируются очень активно, приходится даже отказывать агентам в праве принять участие в рекламных турах, потому что количество желающих зашкаливает. В этом году ни одна компания не может набрать рекламные туры, так как агенты предпочитают ехать в Грецию или Болгарию - куда угодно, но пока что не в Тунис", - посетовала директор.

Несмотря на плохой прогноз на май, Саадауи выразила надежду, что в последующие месяцы тунисское направление вернет утраченные позиции на туристическом рынке.

По мнению заместителя главного редактора швейцарского экономического журнала «Bilan» Мирет Заки (на фото), «бакс» давно превратился в самый большой в истории спекуляционный пузырь и его крах неизбежен. Все нападения на евро – это всего лишь попытки скрыть скорое банкротство американской экономики. Об этом М. Заки пишет в своей новой книге.

«Налицо все признаки неизбежного краха американской экономики. Самая крупная экономика мира стала самой большой иллюзией. Для того чтобы добиться совокупного национального дохода в 14 триллионов долларов, США были вынуждены накопить долгов на 50 триллионов, одни только проценты по которым составляют в год 4 триллиона долларов. Тем самым совершенно ясно, куда будет развиваться ситуация».

Новая 223-страничная книга швейцарской журналистки Мирет Заки (Myret Zaki) «Конец доллара» является ничем иным как беспощадным обвинением в адрес американского доллара и американской экономики, которая, по ее мнению, «уже сейчас является техническим банкротом».

В последние годы Мирет Заки завоевала репутацию самой авторитетной экономической журналистки Швейцарии. Весьма весомым, например, было ее мнение на предмет кризиса вокруг банка UBS. М. Заки убеждена в том, что «нападения на евро» являются всего лишь отвлекающим маневром с целью скрыть тяжесть ситуации, в которой находится экономика США.

swissinfo.ch: Госпожа Заки, вы утверждаете, что американский долговой кризис и конец доллара в его роли мировой референтной валюты станут важнейшими событиями 21-го века. Не слишком ли мрачны Ваши предсказания?

Мирет Заки (Myret Zaki): Я, конечно, понимаю: когда делаются такого рода крупные заявления и когда признаки тяжелого кризиса еще пока не заметны, очень легко стать паникером в глазах остальных. Однако мои аргументы опираются на более чем рациональный и деловой базис. И просто невозможно, чтобы события развивались как-то иначе.

swissinfo.ch: Конец доллара анонсируется уже не в первый раз. Что изменилось в 2011 году?

М.З.: На самом деле конец доллара предсказывался еще в 1970-х гг. Однако еще ни разу не были в наличии все факторы, совокупность которых способна привести к самому худшему. Величина американских долгов достигла рекордной величины. Курс доллара по отношению к франку понизился так же до рекордной отметки. Вновь выпущенные государственные долговые обязательства покупаются в основном самим Центробанком США. Кроме того, уже сформировался целый фронт из Центробанков других стран, не скупящихся на критику в адрес своего американского коллеги.

swissinfo.ch: Основное внимание Вы в своей книге уделяете даже не концу доллара, а предстоящему падению экономической сверхдержавы США. Но не являются ли Соединенные Штаты «too big to fail»?

М.З.: Каждый из нас заинтересован в том, чтобы США удержались на плаву. Так что отказ признавать очевидные вещи будет иметь место еще некоторое время. Но бесконечно тянуться такое не может. В конечном итоге никто не в состоянии спасти США. Они сами должны будут взять на себя оплату стоимости собственного банкротства. Не за горами начало периода строгого воздержания. 45 миллионов американцев уже потеряли свои дома. 20% населения выбыли из очередного цикла конъюнктуры, они не более не являются потребителями, треть американских штатов практически банкроты. Никто не инвестирует больше собственный капитал в эту страну. Все крутится вокруг долгов.

swissinfo.ch: Вы считаете, что ослабление зоны хождения евро является, по меньшей мере, вопросом обеспечения безопасности США. Но не идет ли в данном случае речь об антиамериканской паранойе?

М.З.: Мы все любим Америку, и мы все предпочитаем смотреть на мир через розовые очки. Однако после окончания холодной войны и после создания еврозоны началась война экономическая. Надежные долговые обязательства европейских стран вкупе с сильной валютой значительно сократили спрос на американские долговые бумаги. Однако США так и не смогли остановить процесс накопления долгов. Эти долги помогли им обеспечить финансирование войн в Ираке и Афганистане и укрепить собственные претензии на господство. Все это является сферой жизненных интересов США. В 2008 г. евро стало валютой, предпочтение которой начали отдавать страны ОПЕК, государственные суверенные фонды и многие центральные банки. Евро был готов свергнуть доллар. И как раз это США хотели предотвратить любой ценой. Мир постоянно находится в поиске надежной «гавани», в которой можно было бы «запарковать» имеющиеся накопления. Поэтому были предприняты активные попытки подорвать позиции Европы именно как надежной денежной гавани. Это был как раз тот момент, когда спекулятивные «хедж-фонды» начали атаку на государственные долги некоторых европейских стран.

swissinfo.ch: Что же случится после того, как доллар, и в самом деле, в соответствии с прогнозом, падет?

М.З.: Европа уже сегодня является самой большой экономической силой мира, и она обладает солидной валютой. В отличие от США она находится в стадии роста. В Азии резервной валютой становится юань. Китай – это лучший союзник для Европы. С одной сторону у Китая есть заинтересованность в сильном евро, с тем, чтобы иметь возможность диверсифицировать свои инвестиции. С другой стороны, ему нужны такие союзники, как Европа и страны «Большой Двадцатки» для того, чтобы избежать пересмотра обменного курса своей валюты. Сегодня Европа и Китай – это два полюса гравитации. Они стараются завлечь в поле своего тяготения бывших союзников США, Японии и Великобритании.

swissinfo.ch: А что будет со швейцарским франком?

М.З.: Его роль надежного финансового пристанища будет пока расти и далее. Кризис вокруг государственных американских долговых обязательств затронул бы франк весьма заметно. У швейцарского франка сейчас, фактически, статус золота. Он в отношении к доллару не проиграет никогда. Но в рамках совершенно новой монетарной системы франк должен будет сделать выбор – к кому он хочет присоединиться. Так как я не уверена, что швейцарский франк и далее сможет существовать в одиночку в новых условиях будущего, так как тогда он вряд ли будет способен в полном объеме выполнять свою роль «надежной гавани».

Цитаты из книги Мирет Заки «La fin du dollar» («Конец доллара»), Editions Favre, 2011

Доллар. «Что касается доллара, то в данном случае мы в большей степени имеем дело с вопросом веры религиозного характера, нежели с экономическими и рациональными аргументами».

Долги. «Экономический рост по-американски является волевым актом, который состоит в том, чтобы выпустить в высшей степени спекулятивные долговые обязательства, и убедить весь мир, что такого рода бумаги имеют категорию «Три А» (совершенно не связаны с каким-либо риском)».

Война. «США теряют в результате воздействия последствий глобализации свои экономические преимущества, а потому они прибегают к своей политической и военной мощи, ведь доллар является делом национальной безопасности».

Пропаганда. «Ассортимент трюков, применяемых Вашингтоном, достоин изложенных (великим китайским мыслителем) Сунь-Цзы основ искусства войны, и является ничем иным, как набором методов ведения самого настоящего сражения. Среди них - запугивание, блеф, «маркетинг лжи» (вежливый синоним «пропаганды»). И самое главное – отвлекающие маневры».

Интервенционизм. «США исповедуют капитализм, в котором государство постоянно прибегает к политике вмешательства, искажающей правила свободного рынка в самом широком понимании этого слова, и выдвигающей, тем самым, на первый план интересы финансовой олигархии».

Спекуляции. «Еще никогда банки и спекулятивные фонды не диктовали в такой степени стоимость государственных облигаций на мировых финансовых рынках. И еще никогда самые слабые страны не зависели от них в такой степени. Спекулянты имеют сейчас в своих руках власть взять и просто стереть с лица финансового рынка какую-нибудь малую страну».

Пузырь. «Политика Федеральной резервной системы США (Центрального банка) ввергла Штаты, начиная с 2001 года, в инфернальную спираль взлетов и падений. Мы имеем дело с экономикой «мыльного пузыря», находящейся под воздействием анаболических средств, в рамках которой фазы «спада» сменяются периодами «надувания».

Евро. «Стратегия сработала, особенно благодаря кампании в СМИ, которые предпочитали говорить о «кризисе евро», а не греческом или ирландском кризисе».

Сотовый оператор "МегаФон" планирует создать общенациональную сеть транзитных каналов к базовым станциям, целиком основанную на технологии IP. До этого оператор использовал технологию канальной коммутации (TDM), на различных вариантах которой строилась вся инфраструктура, а для перевода базовых станций на IP-транспорт оператор приобрел платформу Nokia Siemens Networks. Конкуренты - МТС и "ВымпелКом" - тоже занимаются модернизацией транзитных каналов.

Как сообщила пресс-служба "МегаФона", компания создает общенациональную сеть транзитных каналов от базовых станций на технологии IP в целях сокращения затрат, повышения емкости сети и обеспечения плавного перехода от традиционных технологий к транспортной платформе, целиком основанной на IP. "Для создания новых и выгодных с точки зрения затрат услуг доступа в Интернет с использованием транзитных каналов к БС, целиком основанных на IP, компанией выбрана платформа Nokia Siemens Networks (NSN)", - сообщается в совместном пресс-релизе "МегаФона" и NSN.

По словам пресс-секретаря "МегаФона" Юлии Дорохиной, переход на IP-транспорт позволяет использовать единую среду передачи различной информации, поддерживать различные уровни качества для разного вида трафика (видео, голос, файлообмен, браузинг) с минимальными инвестициями в инфраструктуру. Также такая смена технологий приводит к отсутствию жестких привязок трафика к ресурсам.

"Мы стремимся построить унифицированную сеть транзитных каналов от базовых станций в целях скорейшего развертывания услуг 3G HSPA и подготовки конвергентной транспортной IP-сети для предоставления услуг фиксированной и мобильной связи, - поясняет первый заместитель генерального директора по операционной деятельности ОАО "МегаФон" Валерий Ермаков. - Опыт NSN в области системной интеграции в сочетании с масштабируемым оборудованием от компаний Tellabs и Juniper Networks позволят нам построить готовую к LTE сеть с минимальными затратами. С ее помощью мы справимся с экспоненциальным ростом объемов трафика данных и в то же время сократим капитальные расходы".

"Растущее использование приложений, требующих высокой пропускной способности, создает "узкие места" в существующих сетях операторов, которые не справляются с подобной нагрузкой", - добавляет глава NSN в Северной и Восточной Европе, России, Турции и Средней Азии Джо Деринг.

Вице-президент Tellabs по региону EMEA Тарцисио Рибейро уточнил в беседе с ComNews, что транспортное оборудование, полностью идентичное тому, что получит "МегаФон", одновременно приобрел еще один российский сотовый оператор - МТС. Это транспортное решение, способное обслуживать постоянно увеличивающийся объем трафика. Услуги, которые предоставит Tellabs для МТС по контракту, связаны с проектированием магистральной сети МТС и установкой оборудования, при этом все сервисы на месте и логистику обеспечит ООО "Интраком связь" - российская "дочка" греческой фирмы Intracom Telecom, 51% акций которой владеет ОАО "Ситроникс".

Два других участника "большой тройки" - "ВымпелКом" и МТС - не видят новшеств в переходе на IP-платформу для транзита трафика от БС. "Транспортная сеть "ВымпелКома" уже более трех лет использует высокопроизводительные IP-маршрутизаторы в ядре сети и на уровне агрегации. На уровне доступа мы еще в прошлом году развернули трехлетнюю программу по переводу БС на IP-транспорт", - говорит пресс-секретарь "ВымпелКома" Анна Айбашева.

В группе компаний МТС мобильный транспорт также уже поддерживает IP-технологии. С 2010 г. компания ведет активное строительство БС по технологии IP RAN (IP Radio Access Network) с поддержкой HSDPA+, в этом году совместно с Intracom Telecom (греческая "дочка" российского производителя микроэлектроники "Ситроникс", все компании входят в АФК "Система") IP-сети расширяются на базе созданных решений нового поколения Mobile BackHaul. "В рамках заключенного в марте сотрудничества по модернизации 3G-сети МТС Intracom Telecom поставляет для нашей сети в Поволжье и на юге России радиоплатформу OmniBAS Native Ethernet, которая является важным элементом на пути IP-миграции сети 3G МТС и возможной дальнейшей модернизации до 4G/LTE", - напоминает представитель МТС Валерия Кузьменко.

Досье Comnews

В рамках контракта NSN поставляет "МегаФону" интеллектуальное решение для транзитных каналов от базовых станций, а также целый ряд профессиональных услуг, таких как проектирование сети, управление проектом, внедрение и техническое обслуживание в течение двух лет. Контракт предполагает интеграцию оборудования универсального доступа Tellabs 8600 Managed Edge System, мультисервисных маршрутизаторов Tellabs 8800 Multiservice Router Series и системы управления Tellabs 8000 Intelligent Network Manager, а также маршрутизаторов серии MX 3D Universal Edge и коммутаторов Ethernet серии EX производства Juniper Networks.

Азия как единый организм

Арабское пробуждение – залог интеграции от Красного моря до Желтого

Резюме: Революции в западной части огромного азиатского континента способствуют ее сближению с Востоком Азии. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.

Во всем виноваты греки, предложившие нелепое понятие «Азия». Тысячелетия существования этой евроцентричной концепции многие неевропейские народы, населявшие огромный евразийский континент, пребывали в блаженном неведении, что на них навесили общий ярлык «азиатов». Ведь, если не считать попытку монголов объединить азиатские просторы, у населявших их людей всегда было мало общего. Арабы и китайцы, индусы и японцы, малайцы и персы, русские и турки – все эти и другие нации обладали самобытной культурой, богатой историей, у каждой свой язык, свое религиозное наследие и собственные политические традиции. Их экономические связи держались лишь на тонкой паутине Шелкового пути и его морского аналога.

Но сегодня все меняется. «Азия» перестает быть греческим мифом и становится реальностью. Богатство и сила все больше сближают жителей этой части света. Деятельность их компаний и влияние в целом выходят далеко за пределы континента. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.

Медленное освобождение Азии

В последние десятилетия прошлого столетия пережитки колониального наследия в большинстве стран Азии подчас окрашивали политику в черно-белые тона приязни либо ненависти, что мешало строить нормальные отношения с Западом. Колониализм унизил национальные армии, растоптал самоуважение, подавлял ценности и политические традиции самых разных азиатских обществ – от Турции до Китая.

В Передней Азии турки, арабы и персы в угоду европейским хищникам шаг за шагом расставались со своим суверенитетом, территорией и национальным достоинством. В Индии англичане, опрокинув владычество мусульман, ввели единоличное правление и втянули некогда изолированный субконтинент в европейские распри. Страны Южной Азии, которые долгое время обеспечивали около 20% мирового ВВП, оказались под пятой британского меркантилизма и покорились Лондону.

Ост-Индию и Индокитай также поработил европейский империализм. В Восточной Азии только Таиланд и Япония восприняли ключевые элементы западной культуры, одновременно проявив достаточную жизнеспособность, чтобы держаться на почтительном расстоянии от Запада. Японии к тому же хватило энергии и самодисциплины, чтобы вскоре навязать колониальное правление Корее и отчасти Китаю. Русско-японская и Вторая мировая войны показали, что национальные боевые традиции в сочетании с современной технологией позволяют Японии реально выступать в значительно более крупном военно-экономическом весе.

Россия поглотила Среднюю Азию и «вгрызлась» с севера в Китай, тогда как западные державы начали «отщипывать» кусочки южных и восточных китайских территорий. Иностранные державы поделили Поднебесную на сферы влияния, частично аннексировав ее территорию и подчинив остатки своей экстерриториальной юрисдикции. Европа и Америка сделали это, как мы тогда говорили, чтобы воспользоваться своим правом на беспрепятственный сбыт наркотиков и прививать китайцам чуждую им религиозную философию, несмотря на энергичный протест их правителей.

Колониальный порядок в Азии рухнул после Второй мировой войны. И в то время как страны континента в основном отвергли чужеземный протекторат, Япония подчинилась оккупации Соединенных Штатов, взявших ее под свою опеку и покровительство. Китай бросил открытый вызов внешним державам, изгнав со своей земли иностранцев и избавившись от их влияния. Юго-Восточная Азия восстала против европейских колонизаторов и их американских союзников. Пути Индии и Пакистана резко разошлись после того, как обе страны освободились от британского колониального владычества. Иран заявил об амбициях стать региональной державой. Турция стала активным участником евро-атлантического альянса, оплота Запада против экспансионизма советской империи.

И только в Западной Азии, где встречаются Африка, Азия и Европа, где родились такие мировые религии как иудаизм и христианство, где находятся главные святыни ислама и сосредоточены мировые энергетические ресурсы, сохранились основные элементы довоенного порядка. На закате эпохи колониализма европейские евреи захватили и колонизировали 80% территории Святой Земли, изгнав многих коренных жителей. Палестинские арабы и другие жители региона испытали страх и ужас, захваченные врасплох всплеском европейского антисемитизма и неожиданным возвратом эпохи империализма. Ни израильской, ни западной дипломатии до сих пор так и не удалось избавить регион от этого шока.

Холодная война ввергла страны Ближнего Востока в непростую зависимость от конкурирующих сверхдержав, которые рассматривали любые локальные конфликты там как опосредованные войны друг с другом. Если не считать Израиль, региональные лидеры отличались фаталистической приверженностью могущественным зарубежным покровителям и тщетными потугами приспособиться к пренебрежительному отношению европейских, советских и американских хозяев, попирающих суверенитет, независимость и культуру местных народов. Первая прореха в неоколониальном порядке образовалась в результате исламской революции в Иране в 1979 году. Тем самым был положен конец роли Тегерана как «жандарма Америки» на Ближнем Востоке. Соединенным Штатам пришлось переключиться на военный альянс с Саудовской Аравией и Египтом. Почти одновременно мирный договор между Египтом и Израилем при посредничестве США сделал сохранение автократического статус-кво в регионе главным приоритетом американской политики.

Даже при беглом прочтении Кемп-Дэвидских договоренностей бросается в глаза, что главной предпосылкой мирного урегулирования явилось недвусмысленное обещание Израиля прекратить оккупацию Западного берега Иордана и сектора Газа и облегчить палестинцам процесс самоопределения. Невыполнение обязательства способствовало тому, что мир между Израилем и Египтом оставался зыбким, не сулившим перспектив на потепление в отношениях. Палестинцы так и не избавились от чувства унижения и несправедливости. С ними стали обращаться еще хуже. Мир с Израилем утратил все шансы на легитимность в Египте и других странах. Во многом по этой же причине жители Египта, других арабских стран и мусульманский мир в целом стали питать глубокое отвращение к Израилю и Соединенным Штатам.

Готовность Америки оказать финансовую, военную и моральную поддержку диктатуре Хосни Мубарака и Хашимитской монархии в Иордании придало рамочным Кемп-Дэвидским соглашениям по крайней мере видимость прочности. Однако умение США подменять реальные усилия по умиротворению сторон политическим лавированием и уходом от конфликта, возможно, останется в прошлом вместе с режимом Мубарака. Поскольку Израиль упорно предпочитает миру с палестинцами или своими соседями дальнейшую экспансию и расширение границ, а сколько-нибудь серьезного «мирного процесса» на Ближнем Востоке не наблюдается уже более десяти лет, неясно, как Вашингтон собирается в дальнейшем сдерживать конфликт между израильтянами и палестинцами и добиваться стабильности. Нет полной ясности, сможет ли Америка вообще сохранить какое-либо влияние в этом регионе.

Мятежи арабов против своих правителей ознаменовали тот факт, что в мусульманских странах покончено с фаталистической психологией собственного бессилия и раболепной почтительности к иностранным державам, которая долгое время сковывала их. Эти революции не были направлены непосредственно против израильтян и американцев, но решение египтян и других арабских народов взять под контроль собственное будущее не сулит ни Израилю, ни Америке ничего хорошего. Через тридцать лет после иранского восстания постколониальный порядок на Ближнем Востоке наконец-то рушится.

Беспорядки в Западной Азии получили столь широкое распространение вследствие того, что за последние десять лет США дискредитировали себя как в политическом, так и в военном отношении, вольно или невольно усилив влияние Ирана в Ираке, Ливане, Газе и Сирии. Регион пришел в движение в тот момент, когда Америка уходит из Ирака, оставляя за собой разоренную страну, раздираемую противоречиями и лишенную определенной стратегической ориентации. Следствием действий американских вооруженных сил явилось то, что ряды террористов пополняются быстрее, чем их уничтожают в Афганистане и Пакистане. Это тот контекст, для некоторых – весьма зловещий, в котором усиливаются связи запада Азии с другими частями континента.

Эмансипация арабского мира

2011 г. начался с восстаний в Рабате и Каире, народного бунта и гражданской войны в Ливии и беспорядков во многих других странах арабского мира, где вышедшие на улицы манифестанты требовали реформ. Управляемые массы обнаружили, что способны, если понадобится, отозвать свое согласие быть управляемыми и тем самым осуществить смену режима. Век иностранных протекторатов в этом регионе завершен.

Ближайшими последствиями беспорядков станут растущие и нестабильные цены на углеводороды, затормозившееся экономическое восстановление Америки и еще более медленное – Европы и Японии. Ускорится смещение мирового богатства к усиливающимся державам на Востоке и Юге Азии, а также к странам – поставщикам энергоресурсов в Западной Азии. Долгосрочные последствия нынешних событий прогнозировать труднее. Наиболее вероятными представляются следующие тенденции:

Более либеральная и самоуверенная национальная политика арабских государств в сочетании с экономической самодостаточностью и большей независимостью в сфере региональной политики. Заметное сокращение возможностей внешних держав – в первую очередь, Соединенных Штатов – определять тенденции и события в Западной Азии и Северной Африке. Углубление изоляции Израиля. Возрождение Каира, Багдада и Дамаска в качестве ведущих игроков на политической авансцене арабского Востока, выступающих в этой роли наравне с Эр-Риядом. Утрата Ираном недавно приобретенных преимуществ в виде роста престижа и влияния в арабском мире – в связи со всплеском активности в арабских странах. Возможное усиление Турции благодаря новому для нее статусу регионального лидера. Ускоренное сближение между арабскими странами и государствами Востока и Юга Азии (и, возможно, Россией), чтобы избавиться от былой зависимости от США, Великобритании и Франции. Ослабление джихадистской угрозы арабским обществам в связи с тем, что более мягкие формы ислама будут играть все более заметную роль в политическом руководстве арабских стран. Возможное формирование новых моделей консультационного управления в арабском мире, которые распространятся и на неарабские страны мусульманского сообщества.

Одной из самых удивительных особенностей революций стало нарочитое избегание религиозной, классовой или внешнеполитической повестки дня. К разочарованию Ирана и «Аль-Каиды», в восстаниях почти незаметно влияние исламистских или джихадистских элементов. Полностью отсутствуют лозунги в духе панарабизма. Правда, многие протестующие инкриминировали непопулярным лидерам политику угодничества перед американцами или соглашательство с Израилем, но за редким исключением их ярость не была направлена непосредственно против Америки или Израиля.

Эти революции – дело рук тех, кто стремится сделать общество более свободным и выступает за приход к власти такого правительства, которое будет выражать волю народа, а не служить иностранной марионеткой. Повстанцы недовольны жизнью в собственной стране. Гораздо проще понять, против чего они ведут борьбу, нежели найти какую-то положительную программу. Пока рано говорить о том, будет ли их стремление к демократии полностью удовлетворено военными властями, которые в настоящее время принимают решения. Трудно предугадать, какое соотношение сил установится между приверженцами светской и исламистской политики. Мусульманское понятие «шура» – консультационное правительство – не противоречит демократии, но имеет ряд отличий. Страны, настроенные на конституционную реформу, совместимую с исламом, располагают широким выбором демократических форм правления – от турецкой модели до Палестины, управляемой движением ХАМАС.

Независимо от того, какая судьба ожидает демократию в этих странах, арабские правительства, включая те, что избежали беспорядков или пережили их, теперь будут более уважительно относиться к волеизъявлению граждан. В результате следует ожидать подъема исламских настроений в той или иной форме. Для многих мусульман легитимность правителей измеряется тем, в какой мере они олицетворяют нравственные устои, управляя «уммой» или сообществом правоверных. В новых обстоятельствах этот критерий будет иметь гораздо большее значение, чем прежде.

Повсюду в арабском мире могут быть созданы новые мусульманско-демократические партии наподобие христианско-демократических партий Европы в конце XIX – начале ХХ веков. Появление их следует приветствовать. Этот процесс еще больше отодвинет «Аль-Каиду» на обочину мусульманской цивилизации. Ей и без того уготована роль пассивного наблюдателя за развитием революций. Скорее всего, волна террора против арабских правительств ослабеет. К несчастью, политически мотивированное насилие, направленное против Израиля и Америки, грозит лишь усилиться. Оккупационные и колонизационные усилия Израиля на Западном берегу, а также жесткая осада Газы преградили палестинцам мирный путь к самоопределению, а арабов в целом лишили стимула мириться с существованием еврейского государства в мусульманском мире.

Арабская молодежь остается лояльной своим государствам, одновременно принимая активное участие в жизни виртуального пространства стран Ближнего Востока и Магриба. Местные лидеры, игнорирующие настоятельную потребность в реформе, больше не могут чувствовать себя в безопасности. Через год или два ни одна страна этого региона не будет проводить ту внутреннюю и внешнюю политику, которую проводит сегодня.

Так, если египтяне изберут эффективных лидеров, они снова будут играть ключевую роль в политике своего региона. В их силах выработать идеологию, способную завоевать популярность в арабском мире и за его пределами. Почти наверняка следует ожидать возрождения египетской дипломатии, которая отражала бы мнение и ценности рядовых граждан, а не отдельных политических деятелей. В результате ни Соединенные Штаты, ни Израиль не смогут рассчитывать на сотрудничество Египта по поддержке той политики, которая ненавистна арабской улице.

Воспрянувший Египет уравновесит влияние Ирана. Освободившись от бремени тесного сотрудничества с Госдепартаментом США, Каир, скорее всего, преуспеет в сдерживании Тегерана гораздо больше, чем в прошедшее десятилетие. Ведь Ирану удалось усилить свое влияние в Ираке, Ливане и Палестине во многом благодаря грубым просчетам американской дипломатии, вялости и апатии египетских правителей и политике вытеснения на периферию большинства арабских стран, за исключением Саудовской Аравии. Теперь Египет почти наверняка восстановит утраченные позиции грозного конкурента Ирана за лидерство в арабском и мусульманском мире, что повлечет за собой корректировку во внутриарабских отношениях.

Ирак, откуда уходят американцы, не способен играть историческую роль участника арабской коалиции по сдерживанию гегемонистских устремлений персов в Западной Азии. Необходимость оказывать противодействие Ирану с неизбежностью предполагает продолжение военного присутствия Соединенных Штатов в Персидском заливе для сохранения баланса сил. Однако недавние события стоили Вашингтону того небольшого доверия и престижа в арабском мире, которые он еще сохранял.

Неторопливое, двусмысленное и неэффективное одобрение Америкой смены режима в Тунисе и Египте нисколько не убедило людей на арабской улице в том, что американцы искренне поддерживают их требования демократизации. Им будет трудно вычеркнуть из памяти тот факт, что США десятилетиями братались с диктаторскими режимами. А запоздалые требования Америки к своим стародавним протеже немедленно отказаться от власти приводят правителей региона к мысли о том, что на Вашингтон нельзя положиться, поскольку он не хранит верности друзьям и отказывается защищать их. В итоге арабы, турки и даже израильтяне больше не верят (если когда-либо верили) в мудрость и добросовестность Соединенных Штатов. Даже запоздалое согласие американцев с требованиями Лиги арабских стран и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива создать в Ливии «зону, запрещенную для полетов военной авиации» скорее ударило по Вашингтону. Бомбежки Ливии лишь закрепили за американцами репутацию безжалостных истребителей гражданского населения мусульманских стран вместо того, чтобы убедить арабов в том, что Америка на их стороне.

Но если народные антипатии в арабских странах Персидского залива или финансовый кризис в самих США приведут к существенному сокращению американского присутствия в Ближневосточном регионе, это еще больше дестабилизирует обстановку. Оказавшись не в состоянии по-прежнему обеспечивать противовес Ирану, Ирак и страны Персидского залива окажутся перед выбором: умиротворение Тегерана или создание новой коалиции для его сдерживания. Едва ли есть основания рассчитывать на то, что нынешний Ирак не солидаризируется с Ираном. Не приходится серьезно говорить и о том, чтобы когда-либо был положен конец извечному соперничеству между персами и арабами.

Пока даже на горизонте не маячит возможность появления какой-либо иной великой державы, кроме Соединенных Штатов, которая была бы способна проецировать силу в регионе Персидского залива. Несмотря на выдающуюся способность многочисленных европейских министров обороны торговаться, Европе недостает сплоченности и последовательности, чтобы прийти на смену Америке. Россия имеет ограниченные возможности для того, чтобы откликнуться на призывы арабов: с одной стороны, сложности во взаимоотношениях с Европой, с другой – внутренние проблемы. Индия накапливает потенциал, и Дели мог бы играть заметную военно-политическую роль в этом регионе, но пока не готов к этому, поскольку поглощен стратегическим соперничеством с Китаем и Пакистаном. В долгосрочной перспективе КНР и другие страны Восточной Азии могли бы взять на себя бремя защиты своих и мировых интересов в Западной Азии. Но в скором будущем они вряд ли способны мобилизовать для этого политическую волю и военные ресурсы.

Получается, что в отсутствии США любая коалиция, созданная для обеспечения безопасности в данном регионе, будет вынуждена опираться на военную силу близлежащих стран, не имеющих превосходящей военной мощи – Турцию, Египет, Пакистан и государства Персидского залива. Но создание подобной коалиции, весьма громоздкой и поэтому не особенно эффективной, потребует больших усилий, затрат времени и денежных средств.

Пакистан мог бы быть особенно полезен для обеспечения ядерного сдерживания Ирана и Израиля, но его интересы всегда будут скорее направлены в сторону Индии, Кашмира и Афганистана, нежели Персидского залива. В зависимости от того, как будут развиваться события в оккупированной Палестине, нынешний «холодный мир» между Египтом и Израилем может вполне уступить место холодной войне. Тем самым египтяне озаботятся пробелами в собственной обороноспособности и способами ее укрепления. А Турция пока, похоже, больше настроена на умиротворение Ирана, нежели на участие в коалиции по его сдерживанию.

Как бы сильно страны Западной Азии ни сомневались в надежности Америки, на практике они не в состоянии полностью отказаться от опеки. Ирония состоит в том, что ужасающее состояние американских финансов, скорее всего, не позволит наращивать военную мощь в регионе. Неотложная необходимость для Вашингтона сокращать бюджетные расходы и отчаянные усилия арабских стран Персидского залива как можно больше снизить зависимость от Соединенных Штатов будут катализировать друг друга. В грядущее десятилетие ближневосточные государства попытаются гарантировать стабильность с помощью новых партнерств в области безопасности. Странам Восточной и Южной Азии, заинтересованным в энергетических ресурсах данного региона, придется гораздо быстрее разделить бремя защиты своих интересов на Ближнем Востоке, чем они предполагают.

Арабские государства, скорее всего, добьются (на самом деле они на это обречены) большей самодостаточности и независимости во внутренней политике, к чему так стремятся нынешние революционеры. От того, что будет представлять собой новый курс, зависят судьбы всего мира.

Интеграция Азии: запад встречается с востоком

Арабы, турки и представители других родов Западной Азии пытались ослабить зависимость от Америки задолго до того, как текущие события наглядно показали, как глубоко они презирают наше лицемерие и сколь легковесно по их мнению слово американцев. Конечно, они хорошо сознают, что не могут полностью разорвать связь с Вашингтоном. США остаются единственной военной державой, способной осуществить интервенцию в любой части земного шара. На них приходится более одной пятой общего потребления, и они являются самым крупным должником в мире. Соединенные Штаты не могут оставаться единственным источником новых идей в том, что касается глобального управления и региональной политики, но в состоянии воспрепятствовать реформам, инициируемым другими странами. Поэтому, как и вся Азия, государства Ближнего Востока связаны с Америкой узами вселенского брака. Как бы сильно некоторые из них – например, иранцы – ни желали, чтобы янки собрали «вещички» и убрались из их дома, развод невозможен. Но жители региона в большинстве своем мусульмане, и их ничуть не смущает многоженство. Поэтому они заняты налаживанием новых отношений, призванных ослабить зависимость от Вашингтона.

Китай и Индия наготове. Это не только самые быстроразвивающиеся экономики мира, но и самые быстрорастущие рынки нефти и газа. Ожидается, что в предстоящее десятилетие более половины прироста мировых потребностей в энергоносителях придется на эти две страны. Впечатляющее усиление предприимчивого Востока и Юга Азии порождает бум на западе Азии, богатом месторождениями углеводородов. Доказав способность осуществлять колоссальные инфраструктурные проекты у себя дома, китайские строительные компании берутся за крупные начинания по всей Азии от Мекки до Тегерана. Если символами присутствия Соединенных Штатов в регионе являются бомбардировщики, сухопутные войска и атомные подводные лодки со смертоносным оружием на борту, то Поднебесная все больше ассоциируется с башенными и портальными кранами, инженерами и контейнерами, доверху набитыми потребительскими товарами.

Китайцы наращивают влияние и присутствие в регионе по тем же причинам, которые когда-то побуждали это делать американцев. Они платят наличными, обеспечивают адекватное соотношение цены и качества и не навязывают деловым партнерам или принимающей стороне своих ценностей и политических предпочтений, не требуют от них помощи в реализации своих империалистических замыслов. В этом плане Америка получила серьезного соперника, который напоминает ее саму в недавнем прошлом. Но если Китаем восхищаются за его скромность и компетентность, никто на Ближнем Востоке, и тем более в других регионах Азии, не принимает КНР за политический идеал, каким многие (если не большинство) когда-то считали Соединенные Штаты.

В этом главная особенность азиатской интеграции – ею движут финансово-экономические факторы, а не политика или идеология. Торговля между странами Персидского залива, Китаем и Индией в последнее десятилетие росла на 30–40% ежегодно. За тот же период китайская экономика выросла с 10% до 40% относительно американской. Менее чем через 40 лет, к 2050 г., экономика Китая может в два раза превысить по размерам американскую, а экономика Индии с ней сравняется. Мы говорим о серьезных экономических сдвигах в Азии, которые возымеют фундаментальные геостратегические последствия.

У арабских инвесторов карманы набиты наличностью, и когда-то они очень стремились к тому, чтобы их деньги работали в Соединенных Штатах. Однако американская исламофобия, а также возобновление старинных связей мусульманских стран с Китаем и странами Центральной и Юго-Восточной Азии быстро избавляют их от прежних предпочтений. Государственные и частные арабские инвестиции в нефтехимическую промышленность Китая, а также в сферу услуг, банки, телекоммуникации и недвижимость Поднебесной растут лавинообразно. Та же тенденция наблюдается и во взаимоотношениях арабов с Индией, хотя на пути сотрудничества то и дело возникают коррупционные скандалы и внутрииндийские политические трения.

Мусульманское банковское дело, в котором нет места заемному капиталу и производным финансовым инструментам, что кажется привлекательной практикой в нынешних условиях, строится по одним и тем же принципам и в Малайзии, и в странах Персидского залива. Этот опыт также перенимается в Китае и других государствах. Туризм, духовное паломничество, обмен студентами и изучение языков – все эти сферы быстро развиваются в отношениях между КНР, Индией, Южной Кореей, арабскими странами. Знание языков заметно подхлестывают деловую активность.

Хотя Индия считает Китай своим главным стратегическим соперником в Азии, взаимная торговля выросла с 200 млн в 1989 г. до 60 млрд в 2010 году. В 2007 г. Китай опередил Соединенные Штаты, став главным торговым партнером Индии. А к 2015 г. Китай и Индия собираются увеличить ежегодный торговый оборот до 100 млрд долларов. Экономики двух стран прекрасно дополняют друг друга, что стимулирует взаимные инвестиции. Индии нет равных в сфере услуг, а Китаю – в сфере промышленного производства. Визит в Южную Азию премьер-министра Китая Вэнь Цзябао в конце прошлого года стал поводом для новых обязательств Пекина, который собирается инвестировать по 16 млрд долларов в экономику Индии и Пакистана.

Несмотря на общую заинтересованность в обеспечении безопасных морских путей и способов транспортировки сырья, перспективы военного сотрудничества сомнительны. В настоящее время граница с Индией – единственный сухопутный участок, где Китаю не удалось провести демаркацию путем мирных переговоров. В 1962 г. между двумя странами вспыхнула короткая пограничная война, и до сих пор нередки вооруженные столкновения между боевыми патрульными подразделениями. Опасения Индии в связи с растущей военной мощью КНР – не менее сильный стимул для модернизации вооруженных сил, чем враждебные отношения с Пакистаном и конфликт в Кашмире.

Обеспокоенность Индии усилением военной мощи Китая заставляет ее укреплять военные связи с Соединенными Штатами, вести диалог в сфере безопасности с не менее встревоженными соседями, такими как Вьетнам и Япония. Со времени Реставрации Мэйдзи в 1868 г. Токио привык быть «первым номером» в Азии, но в прошлом году экономика Поднебесной обогнала японскую, став второй в мире. Усиление КНР вывело Японию из психического равновесия, поставив ее перед нелегкой задачей смены места в неофициальной иерархии азиатских стран. Некоторые политики в Токио считают оборонный союз с Дели и укрепление военного сотрудничества с Сеулом (несмотря на глубокую историческую неприязнь) полезной защитой от Китая, поскольку лидерство Америки в мировой политике и экономике продолжает ослабевать. Тем не менее, многие факторы, включая растущую зависимость будущего процветания Японии от роста китайской экономики, по-прежнему вынуждают Токио искать сближения с Пекином. В настоящее время на его долю приходится 20% всего внешнеторгового оборота Японии, это главный экономический и торговый партнер. Еще больше от КНР зависит Южная Корея, четверть внешнеторгового оборота которой приходится на Поднебесную.

Всю Восточную Азию (включая японские и корейские компании, а также корпорации Китая и стран Юго-Восточной Азии) сегодня неразрывно связывает система снабжения и поставок. Индия также начинает втягиваться в эту систему и другие отношения с Восточной Азией. Трудно переоценить значение Юго-Восточной Азии как горнила азиатской экономической интеграции. Китайские общины в регионе сыграли ключевую роль в выковывании капиталистических кадров КНР, которые заимствовали многие элементы финансовой и коммерческой культуры китайской диаспоры. Всекитайский консенсус состоит в том, что «дело Китая и его народа – делать бизнес», если перефразировать саркастическое описание Америки начала XX века, предложенное Кальвином Кулиджем. Этот лозунг помог Китаю отказаться от территориальных претензий и других потенциальных конфликтов, чтобы дать возможность своим жителям зарабатывать деньги вместо того, чтобы вести войны.

Как и надеялся Дэн Сяопин, его лозунг «Быть богатым – это почетно» породил Большой Китай. Эта концепция ликвидировала пропасть между китайцами по обе стороны Тайваньского пролива. Большой Китай объединяет многочисленные политэкономии континентального Китая, Гонконга, Макао и Тайваня с их системными различиями. Его идеологию в той мере, в какой она здесь присутствует, лучше всего выражает упорядоченная меритократия и прагматичное использование промышленной политики в Сингапуре. Экономики Большого Китая, стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и, в меньшей степени, традиционно протекционистских Японии и Южной Кореи в настоящее время далеко продвинулись по пути создания гигантской зоны свободной торговли, в присоединении к которой заинтересованы Индия и страны Южной Азии.

Еще одна крупная держава Азии – Россия – пока держится в стороне от процессов интеграции. Она остается главным источником вооружений и военных технологий, экспортируемых в Индию и Китай, и начинает играть роль крупного поставщика энергоносителей в КНР, уже на протяжении долгого времени являясь таковым для Европы. Пляжи китайского острова Хайнань, Вьетнама и Индии российский средний класс облюбовал в качестве мест для зимнего отдыха. Множество россиян учатся и работают в Китае и других странах Азии.

Вместе с КНР и странами Центральной Азии Россия создала Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В сфере своего влияния ШОС стремится пресекать соперничество великих держав, мусульманский экстремизм и китайский этнический сепаратизм. Но Москву, похоже, больше интересуют отношения с Европой, чем с Азией. Поставки энергоресурсов из Центральной Азии в Китай и создание соответствующих транспортных коридоров подрывают традиционное доминирование России в этом регионе. Богатый полезными ископаемыми, но малонаселенный российский Дальний Восток втягивается в экономические орбиты Китая, Японии и Кореи. Сельское хозяйство Сибири все больше зависит от труда китайских мигрантов. Будущие отношения России со странами Азии остаются такими же непредсказуемыми и неопределенными, как и ее политическая ориентация и политический строй. То же можно сказать и о роли Москвы в Европе и на Ближнем Востоке.

Вероятно, определять облик нынешнего столетия наряду с глобализацией предстоит «азиатизации». Уже очевидны проявления единой азиатской логистики как сердца и кровеносной системы мировой торговли. Большинство финансовых аналитиков предполагают, что азиатские валюты, такие как китайский юань, со временем потеснят пока еще всесильный доллар в качестве резервной мировой валюты и платежного средства в мировой торговле. Многообразие людских и природных ресурсов Азии с ее усиливающейся интеграцией создают все предпосылки для продолжения экономического подъема на фоне быстрорастущей производительности труда на этом континенте.

Наши лучшие банкиры и экономисты утверждают, что менее чем через четыре десятилетия (в 2050 г.) ВВП Китая достигнет 70 трлн нынешних долларов США (для сравнения, на сегодня ВВП Соединенных Штатов – 14 трлн долларов, а к 2050 г. он может вырасти до 35 трлн долларов). В том же году ВВП Индии, говорят нам, должен сравняться с ВВП США или даже превзойти его. Пропорционально вырастут и другие азиатские экономики – например, экономика Индонезии. Цифры можно оспаривать, но не приходится сомневаться в том, что к середине века экономический центр тяжести мира будет находиться в Азии – где-то между Пекином и Дели. Арабы и индонезийцы, турки и японцы, индусы и американцы, европейцы, африканцы, латиноамериканцы и другие народы будут тянуться за китайцами. Усиливающиеся Китай и Индия поднимут всю Азию, а Азия уже начала поднимать всю мировую экономику.

Три столетия тому назад Европа, а затем и Америка отняли у Азии первенство в научно-техническом прогрессе и инновациях. Изобретение нуля, компаса, ракеты, бумажных денег, типографского шрифта из подвижных литер, химии, салона красоты и банковского чека – это вклад индусов, китайцев, корейцев, арабов и других мусульман в современную цивилизацию. Сегодня ряды образованных азиатов растут, множатся учреждения, в которых идеи превращаются в готовые изделия – речь идет об исследовательских институтах и венчурном капитале. Не следует удивляться, что в середине и конце XXI века Азия может вернуть себе лавры главного двигателя мирового научного прогресса.

Мы редко задумываемся, до какой степени азиатский образ жизни уже стал частью нашего быта. Прежнее поколение американцев было бы крайне удивлено восхищением наших современников такими блюдами, как суши и сашими («Рис, обернутый в морские водоросли, и сырая рыба на обед – вы шутите?»). Пирсинг, булавки на лице и свисающие украшения в индийском стиле, когда-то считавшиеся варварством и экзотикой, теперь украшают или (если вам так больше угодно) обезображивают многих американцев, молодых и старых. Кальян проник в наши городские салоны. Судоку – последний писк моды. Люди интересуются системой фэн-шуй, а дети изучают восточные боевые искусства. Что еще мы позаимствуем у Азии? Вне всякого сомнения, кое-что из того, что сейчас кажется невероятным. Но пройдет совсем немного времени, и эти вещи прочно войдут в нашу жизнь и быт, мы станем воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и забудем о том, что они пришли к нам из Азии.

Америка в поисках врага

Любимая всеми американцами тема – поиск вероятных противников, которые могли бы заменить канувший в Лету Советский Союз. Созданная русскими империя крайне безответственно самоустранилась из гонки за мировое господство, предоставив нам пальму первенства, но при этом лишив нас привычного образа врага. Поиск врага стал навязчивой идеей американских политиков. Нужна экзистенциальная угроза, чтобы оправдать растущие военные расходы, которые превышают совокупный оборонный бюджет всех остальных стран мира вместе взятых, и нежелание идти на их сокращение – даже во имя избежания надвигающегося банкротства. Россия уже не годится, поэтому мы переключились на двух альтернативных кандидатов – один находится в Западной Азии, а другой в Восточной, ислам и Китай. Но и эти два кандидата не дотягивают до роли системного «супостата».

Мусульмане просто хотят вернуть себе достоинство в мировой политике. В странах шариата нарастает ожесточенный спор, переходящий порой в вооруженные столкновения, о том, как навести порядок в обществе. Иногда проявляется сопротивление влиянию западной культуры и попытки полностью исключить его. В иных случаях, как это видно на примере Туниса и Египта, принимаются отдельные идеалы, на которых основано современное политическое устройство стран Запада, но отвергается сама модель государственного устройства или наши обычаи и нравственные устои.

Большинство хочет, чтобы мы ушли с Ближнего Востока, надеясь самостоятельно уладить все существующие разногласия. Мало кто из них испытывает желание обратить нас в свою веру. Никто из них не способен противостоять нам. От ислама не исходит экзистенциальная угроза. Его не устраивает наше военное доминирование в соответствующих странах, но он и не является вызовом для независимости, ценностей или безопасности светской Америки.

Что касается Китая, то больше всего пугает возможность того, что он станет похожим на нас – державу, которую воодушевляет агрессивная миссионерская деятельность, подкрепляемая вооруженными силами, готовыми к броску в любую точку земного шара для навязывания своих ценностей. Слово «Китай» состоит из двух иероглифов, которые дословно означают «центральная страна». В XXI веке Китай, скорее всего, снова будет в полной мере соответствовать этому названию во многих сферах деятельности.

Поднебесная находится в центре и еще в одном смысле. Со всех сторон ее окружают могущественные в военном отношении соседи – Россия, Индия, Япония, Корея, Вьетнам и, конечно, Соединенные Штаты, наращивающие грозный военно-морской потенциал в непосредственной близости от территориальных вод КНР, ширина которых не превышает 12 морских миль. Кроме того, США держат внушительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Афганистане и других местах. Китаю приходится отвечать на многочисленные вызовы своей национальной безопасности, лишь некоторые из которых касаются Соединенных Штатов. И все они возникают в непосредственной близости от китайских границ.

Словом, перед Китаем стоит слишком много сиюминутных военных и социально-экономических проблем, которые не дадут ему возможности подражать Америке, даже если бы у китайских лидеров появилось искушение поиграть в доминирование. Мировой ландшафт XXI века в сфере безопасности будет отражать меняющийся баланс сил и постоянную перетасовку состава коалиций «за» и «против» Китая. В этом отношении Азия все больше напоминает Европу XIX века. Наверняка появятся возможности для дистанционной корректировки баланса сил на азиатском континенте, если только Америка пожелает воспользоваться тогдашним опытом Великобритании. Англичане поддерживали тех или иных игроков на континенте там и тогда, когда и где им нужно было усилить свои позиции, чтобы остудить пыл честолюбивых соседей, но они редко осуществляли прямые интервенции – неплохая работа правительства.

Наконец, чтобы проиллюстрировать неоднозначность формирующихся на азиатском континенте военных реалий, стоит проанализировать ядерное измерение военного баланса сил. Если не считать США (которые развернули ядерные силы с трех сторон азиатского континента), в Азии уже находятся шесть из девяти ядерных стран мира. Многие подозревают, что со временем Иран станет седьмой из 10 держав ядерного клуба. Но даже без Ирана ядерная геометрия в Азии уже достаточно сложна. Китай, Россия и Америка нацеливают боеголовки друг против друга. Для Северной Кореи мишенью служат Япония и Южная Корея; если бы ей было это по зубам, она бы целилась и в Соединенные Штаты. Для Пакистана и Китая объектом также является Индия. Пока ни одна из ядерных стран Азии с ядерным оружием не направляет его против Израиля, но Израиль развивает свой ядерный арсенал с учетом всех своих соседей. Ни Индия, ни Израиль, ни Пакистан не подписывали и не ратифицировали Договор о нераспространении ядерного оружия. Северная Корея игнорирует режим нераспространения. Это одна из причин, по которой странными и нелепыми кажутся титанические усилия США по недопущению расползания ядерных вооружений. Тигров уже выпустили из клетки. Теория ядерного сдерживания проходит последний экзамен именно в Азии. В этом контексте гротескно избыточные ядерные арсеналы, унаследованные Россией и Соединенными Штатами от эпохи холодной войны с ее взаимно гарантированным уничтожением, сегодня совершенно неадекватны и представляются напрасной тратой огромных средств.

То же самое, но с некоторыми оговорками, можно сказать и о давно развернутой в Америке истерии в связи с вероятным нанесением ядерных ударов негосударственными группами или организациями. Все государства, имеющие на вооружении атомные бомбы, вложили немалые суммы в их создание, и сделали это для того, чтобы решить конкретную проблему национальной безопасности. Ни одна из этих стран не собирается отдавать столь дорогостоящую вещь каким-то непонятным группам лиц. Опасения по поводу умышленной передачи ядерного оружия террористам представляются сильно преувеличенными, если не сказать бредовыми.

Однако сохраняется вероятность того, что ядерная держава, охваченная общественными беспорядками, с ослабленной государственной властью подвержена риску, при котором повстанцы или террористы могут организовать похищение одной-двух бомб. В этой связи на ум невольно приходят пакистанские боевики или израильские переселенцы. В предстоящие десятилетия могут возникнуть другие подобные ситуации, если только не будут искоренены источники возможных конфликтов, которые служат питательной средой для фанатизма. Поэтому бдительность нельзя терять ни на минуту. Нужно также уделять повышенное внимание разрешению цивилизационных конфликтов, покончить со случаями социального угнетения, всемерно способствовать развитию мирного процесса, торжеству справедливости и процветания и в Азии и на других континентах.

Мы ничего не выиграем, если не признаем, что Азия вернулась на мировую авансцену после двух неудачных для нее тысячелетий. На наших глазах фактически формируется «большой организм». Если провести зоологическую аналогию и сравнить его со слоном, то нам не удастся управлять им, если мы сосредоточимся на его задних конечностях, но не будем обращать внимания на хобот, голову, ноги или живот. Каждая часть этого огромного азиатского организма имеет свои проблемы и требует особого подхода, но главный вызов сегодня – рассматривать азиатский континент как единое целое и соответствующим образом строить свою стратегию. Ни современные академии и государственные структуры, ни прошлый опыт не помогут нам в этом деликатном вопросе, на который, тем не менее, необходимо найти ответ.

Чез Фримен – президент Совета по ближневосточной политике (г. Вашингтон), председатель Projects International, в течение многих лет работал на ответственных должностях в Государственном департаменте США и Пентагоне, занимался проблемами Африки, Ближнего Востока, Китая, Южной Азии и европейской безопасности.

Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739776 Чез Фримен

Мир большого нуля

Новый экономический клуб будет порождать конфликты, а не способствовать сотрудничеству

Резюме: Сегодня мы живем в мире «Большого нуля», в котором ни у одной отдельно взятой страны или группы стран нет политико-экономических рычагов или воли, чтобы решать значимые международные проблемы. Экономики всего мира сидят на огромных запасах наличности, выжидая окончания нынешней эпохи политической и экономической неопределенности. Многим из них ждать придется долго.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Мы больше не живем в мире «Большой двадцатки». В последние несколько месяцев группа ведущих экономик мира нарушила концерт наций, сбившись на какофонию конкурирующих голосов. Это произошло после того, как острота финансового кризиса снизилась, и обнаружились несовместимые политические и экономические ценности. Не существует и жизнеспособной «Большой двойки» – американо-китайского решения насущных транснациональных проблем, поскольку не в интересах Пекина взваливать на себя бремя, неотделимое от роли мирового лидера. Не впечатляет и альтернатива в виде «Большой тройки» – США, Европа и Япония, в которой мир потенциально мог бы найти спасение.

Сегодня у Соединенных Штатов не хватает потенциала для того, чтобы оставаться главным поставщиком мировых общественных благ. Европа всецело поглощена спасением еврозоны. Япония также связана по рукам и ногам сложными внутриполитическими и экономическими проблемами. У правительств этих стран нет ни времени, ни ресурсов, ни внутриполитического капитала для того, чтобы стать новыми международными тяжеловесами. Между тем дать адекватный ответ на транснациональные вызовы сегодня невозможно без прямого участия формирующихся новых держав, таких как Бразилия, Китай и Индия. Однако они слишком заняты проблемами внутреннего развития и не желают взваливать на себя дополнительное бремя решения насущных вопросов мировой повестки дня.

Сегодня мы живем в мире «Большого нуля», в котором ни у одной отдельно взятой страны или группы стран нет политико-экономических рычагов или воли, чтобы решать значимые международные проблемы. В результате на мировой арене будут усиливаться конфликты по таким жизненно важным вопросам, как макроэкономическая координация на глобальном уровне, реформа финансового регулирования, торговая политика и изменение климата. Этот новый порядок имеет далеко идущие последствия для глобального хозяйства, поскольку экономики всего мира сидят на огромных запасах наличности, выжидая окончания нынешней эпохи политической и экономической неопределенности. Многим из них ждать придется долго.

Клуб старой гвардии

До середины девяностых G7 была тем международным форумом, где шел основной торг. Ее члены имели общие ценности и верили, что демократия и рыночный капитализм способны обеспечить длительный мир и процветание.

В 1997 г. «Большая семерка», в которой доминировали США, превратилась в «Большую восьмерку» после того, как американские и европейские политики пригласили в свой клуб Россию. Это изменение не отражало никакого реального сдвига в мировом балансе сил, а представляло собой попытку поддержать хрупкую российскую демократию и не допустить сползания этой страны назад в коммунизм или шовинистический милитаризм. Переход от G7 к G8 не поставил под сомнение добродетели представительной демократии или истину о том, что чрезмерное государственное вмешательство в управление экономикой представляет опасность.

Недавний финансовый кризис и крах мирового рынка стали гораздо более серьезным потрясением для системы международных отношений, чем события, последовавшие за развалом советского блока. В сентябре 2008 г. опасения по поводу того, что глобальная экономика находится на грани катастрофы, ускорили неизбежный переход к формату G20, включающий крупнейшие экономики мира и самые важные формирующиеся национальные рынки. На первых встречах этого клуба – в ноябре 2008 г. в Вашингтоне и в апреле 2009 г. в Лондоне – было достигнуто соглашение о совместной монетарной и фискальной экспансии, увеличении финансирования Международного валютного фонда и новых правилах функционирования финансовых учреждений. Этих успехов удалось добиться в основном потому, что все члены клуба одновременно чувствовали одну и ту же угрозу.

Но когда началось восстановление экономики, чувство опасности в некоторых странах притупилось.

Стало ясно, что Китай и другие крупные развивающиеся экономики понесли менее существенный урон и восстановятся быстрее богатейших государств мира. Китайские и индийские банки в наименьшей степени пострадали от банкротства крупнейших финансовых учреждений Соединенных Штатов и Европы. Более того, валютные резервы Китая надежно защищали правительство и банковское сообщество этой страны от паники в связи с нехваткой наличности на Западе. Способность Пекина направлять средства государственного бюджета на инфраструктурные проекты быстро создала новые рабочие места, сняв опасения по поводу того, что падение потребительского спроса в США и Европе может породить массовую безработицу и дестабилизировать ситуацию в КНР.

По мере восстановления Китая и других быстроразвивающихся стран на Западе еще больше усилились страхи и уныние. Высокий уровень безработицы, упорно не желающий снижаться, и опасения второй волны рецессии вызвали в Америке антиправительственные настроения, которые привели к тому, что вектор власти сместился к республиканцам. Во Франции и Германии правительства утратили доверие, а в Японии и Великобритании партии, находившиеся у власти, проиграли выборы. Налогово-бюджетный кризис спровоцировал народное возмущение во многих странах – от Греции до Ирландии, от государств Балтии до Испании.

Тем временем Бразилия, Китай, Индия, Турция и другие развивающиеся страны двинулись вперед, не обращая внимания на забуксовавшие экономики развитого мира. Ирония в том, что единственная развивающаяся страна, где восстановление экономики идет с большим трудом, – это нефтегазовый гигант Россия (первая страна, приглашенная в клуб G7). По мере того как интересы богатых и развивающихся государств начали расходиться, «Большая двадцатка» и другие международные организации перестали осознавать насущную и безотлагательную необходимость координации усилий для проведения последовательной многосторонней политики.

Западные политики, оказавшиеся под огнем критики, поскольку не смогли обеспечить энергичного восстановления экономики, стали искать козлов отпущения в других странах. В течение последних нескольких месяцев существенно возросло напряжение в отношениях между Соединенными Штатами и Китаем. КНР по-прежнему игнорирует призывы Вашингтона отпустить курс юаня и позволить ему значительно укрепиться. Пекинские политики настаивают на том, что им необходимо защитить свою страну на важном этапе развития, в то время как вашингтонские законодатели более решительно настроены на введение санкций против китайской торговой и валютной политики, которую они считают несправедливой. В последние три года резко возросло количество дел, которые США и Китай возбуждают друг против друга на уровне двусторонней торговли и во Всемирной торговой организации. Между тем «Большая двадцатка» перерождается из умеренно эффективной международной организации в площадку для болезненного выяснения отношений.

Место водителя пустует

В этих взаимных упреках и бездействии нет ничего нового. Так, спустя четыре десятилетия после подписания Договора о нераспространении ядерного оружия основные ядерные державы так и не договорились о том, как построить и поддерживать действенный режим нераспространения, который сможет остановить расползание самого опасного оружия и технологий по всему миру. Фактически международная оборонная политика всегда была, по сути, игрой с нулевой суммой, поскольку одна страна или группа стран работают над максимальным наращиванием своих оборонных возможностей таким образом, чтобы (сознательно или неосознанно) поставить под сомнение военное превосходство потенциальных противников.

Мировая торговля – это совсем другая игра, поскольку от нее могут выиграть все игроки. Однако расхождение экономических интересов после завершения финансового кризиса подрывает международное сотрудничество и вставляет палки в колеса глобализации. В прошлом мировая экономика полагалась на гегемона (Великобританию в XVIII и XIX веках и Соединенные Штаты в XX веке), который создавал рамочную структуру безопасности, необходимую для защиты свободных рынков, свободной торговли и движения капиталов. Однако уникальное сочетание слабеющего влияния США на международной арене, с одной стороны, и резких политических разногласий (как между развитыми и развивающимися странами, так и между Соединенными Штатами и Европой) – с другой, создают вакуум мирового лидерства как раз в тот момент, когда оно больше всего нужно.

В последние 20 лет, несмотря на все разногласия по вопросам безопасности, у правительств крупных развитых и развивающихся стран были общие экономические цели. Рост китайской и индийской экономики обеспечивал западным потребителям доступ к самым быстрорастущим рынкам мира и помогал американским и европейским политикам сдерживать инфляцию путем импорта недорогих товаров и услуг. США, Европа и Япония помогают развивающимся экономикам создавать рабочие места, экспортируя их товары в больших объемах и поддерживая относительную стабильность в международной политике.

Но в течение следующих 20 лет переговоры по экономическим и торговым вопросам, скорее всего, будут проникнуты тем же духом соперничества, какой наблюдался в ходе недавних дебатов о нераспространении ядерного оружия и изменении климата. Раунд торговых переговоров в Дохе так же мертв, как и дронт, и Всемирная торговая организация не способна противостоять всплеску протекционистского давления, спровоцированного замедлением мировой экономики.

Конфликты по поводу либерализации торговли в последнее время вспыхивали между Соединенными Штатами, Евросоюзом, Бразилией, Китаем, Индией и другими быстроразвивающимися экономиками, поскольку каждое правительство стремится защитить своих рабочих и промышленность – часто за счет интересов других стран. Чиновники во многих европейских государствах сетовали на слишком низкие ставки налога на корпорации в Ирландии, и в прошлом году вынудили ирландское правительство принять план спасения, который был нужен этой стране, но который правительство не хотело принимать. Немецкие избиратели недовольны тем, что им приходится оказывать материальную поддержку более бедным государствам ЕС, а граждане стран Южной Европы критикуют нежелание своих правительств и дальше жить не по средствам.

Перед последней встречей стран «Большой двадцатки» в Сеуле (в ноябре прошлого года) бразильские и индийские официальные лица поддержали претензии своих американских и европейских коллег к Китаю, обвиняя его в манипулировании курсом национальной валюты. Однако, когда американцы подняли этот вопрос на самом форуме, министр финансов Бразилии высказал мнение, что политика «количественного смягчения», проводимая Вашингтоном – это такая же несправедливая практика, а немецкий министр иностранных дел охарактеризовал американскую политику как «неумную».

Среди других трудноразрешимых разногласий можно отметить споры по поводу субсидий фермерам в США и Европе, вопросы защиты прав интеллектуальной собственности, принятия антидемпинговых мер и компенсирующих пошлин. Беспокойство в связи с поведением фондов национального благосостояния ограничило возможность некоторых из них занять ведущее положение в западных компаниях, особенно американских. А стремление Китая блокировать надежный, долговременный доступ к природным ресурсам, которое заставляет Пекин прибегать к агрессивной скупке полезных ископаемых в Африке, Латинской Америке и на других развивающихся рынках – еще больше подливает масла в огонь разгорающегося конфликта с Вашингтоном.

Финансовый протекционизм и стремление защитить активы также набирают обороты. Китайская государственная нефтяная компания попыталась приобрести американскую энергетическую компанию Unocal в 2005 г., но сделку заблокировал Конгресс. Годом позже государственная компания ОАЭ Dubai Ports World предприняла попытку получить контрольный пакет акций другой компании, чтобы иметь возможность управлять несколькими американскими портами, и это также вызвало негодование политического истеблишмента Соединенных Штатов. Эти события были лишь предвестниками аналогичных проявлений инвестиционного протекционизма в Европе и Азии. На самом деле на международной арене существует мало руководящих принципов в отношении прямых зарубежных инвестиций – практически не выработано четкого определения, например, того, что следует считать «критически важной инфраструктурой». Это одна из тех мировых политических проблем, которую вряд ли удастся решить в ближайшее время.

Самым важным источником конфликтов служат дебаты о том, как не допустить в будущем повторения глобального экономического краха. Международная монетарная и финансовая стабильность в будущем потребует более тесной координации на мировом уровне, принятия единых норм регулирования и контроля. В конечном итоге, возможно, придется создать наднациональную регулирующую инстанцию с учетом того, что капитал мобилен и не признает границ, а политика регулирования проводится исключительно на национальном уровне. Однако по этому вопросу имеются глубокие разногласия. Правительства многих развивающихся государств опасаются, что принятие более строгих международных правил в отношении деятельности финансовых компаний будет означать их более жесткую привязку к финансовым системам тех самых западных экономик, которые они обвиняют в провоцировании последнего кризиса. Но и между развитыми экономиками нет единства во взглядах на пути реформирования системы регулирования и наблюдения за финансовыми учреждениями.

Дисбаланс в мировой торговле остается существенным и продолжает увеличиваться, а вместе с ним растет и риск валютных войн – не только между США и Китаем, но также и между другими быстрорастущими экономиками. В этих разногласиях нет ничего нового. Но все еще шаткое и неустойчивое состояние глобальной экономики обусловливает необходимость скорейшего и безотлагательного разрешения этих противоречий. В то же время вакуум в области мирового лидерства крайне затрудняет поиск взаимоприемлемого решения и компромисса.

Кому нужен доллар?

После прежних кризисов на развивающихся рынках, подобных азиатскому финансовому краху конца 1990-х гг., политические деятели этих стран договорились о поддержании слабых валют и положительного сальдо текущих операций путем накопления огромных золотовалютных резервов. Эта стратегия отчасти стала результатом неверия в то, что на МВФ можно рассчитывать как на кредитора последней инстанции. Страны с дефицитом текущих операций, такие как Соединенные Штаты, считают накопление золотовалютных резервов разновидностью торгового меркантилизма, который препятствует укреплению недооцененных валют. В свою очередь, быстроразвивающиеся экономики сетуют на то, что дефицит текущих операций в США может, в конечном итоге, привести к краху американского доллара, хотя именно данный дефицит и помогает этим странам накапливать те самые нужные им золотовалютные резервы. Это современная версия парадокса Триффина – страна, производящая главную резервную валюту, вынуждена допускать дефицит платежного баланса для обеспечения ликвидности на мировом уровне. В конце концов, этот дефицит обесценивает данную валюту как стабильный международный резерв.

Между тем начатые по рекомендации Китая дебаты по поводу альтернатив американскому доллару, включая повышение роли специального права заимствования (SDR, международного резервного актива, основанного на корзине из пяти главных национальных валют, создаваемого МВФ в качестве дополнения к золотовалютным резервам), ни к чему не приводят. Главная причина в том, что Вашингтон не заинтересован в каких-либо решениях, способных подорвать центральную роль доллара. Также маловероятно, что китайский юань сможет в ближайшем будущем прийти на смену доллару в качестве главной резервной валюты, поскольку для этого Пекину придется ввести плавающий курс юаня, снизить контроль над перемещением капитала, осуществить либерализацию внутренних рынков капитала и создать рынки суверенного долга, деноминированного в юанях. Это долговременный процесс, который может представлять угрозу политической и экономической стабильности КНР в краткосрочной перспективе.

Кроме того, производители энергии сопротивляются политике, направленной на стабилизацию непредсказуемых цен с помощью диверсификации источников энергоносителей. Экспортеры, особенно Россия, продолжают использовать угрозы перекрыть поставки природного газа в качестве главного внешнеполитического оружия против соседних стран. Со своей стороны, потребители энергии сопротивляются введению налога на выброс углерода в атмосферу, который мог бы уменьшить их зависимость от ископаемого топлива. Аналогичная напряженность возникает из-за резкого роста цен на продовольствие и прочее сырье. Конфликты, связанные с решением этих проблем, вспыхивают в эпоху сильной экономической обеспокоенности, когда ни одна страна или группа стран не обладает достаточным влиянием, чтобы предложить по-настоящему международный подход к их разрешению.

С 1945 по 1990 гг. мировой баланс сил определялся относительной разницей в военных возможностях. Не рыночные инновации и не культурная динамика усиливали советский блок в рамках биполярной системы международных отношений, а грубая военная сила. Сегодня ключевое значение Китая и других формирующихся держав для будущего мировой экономики, а не количество китайцев «под ружьем» и не численность их вооружений, делает их выбор крайне важным для будущего Соединенных Штатов.

В этом суть дилеммы большого нуля. Фраза «коллективная безопасность» сразу же вызывает ассоциации с НАТО и ролью этой организации в обеспечении мира и безопасности в Европе. Но, как убедительно демонстрирует кризис еврозоны, коллективной экономической безопасности в глобальной экономике не существует. Если раньше интересы европейских стран сближались на основе предположения, что страны юга Европы защищены от риска дефолта, и государства Восточной Европы выстраивались в очередь, чтобы присоединиться к зоне евро, то теперь они опасаются подхватить «вирус» внутри европейского дома, который может в один прекрасный день привести к развалу всей еврозоны.

За пределами Европы, будь то рыночная демократия, подобная Соединенным Штатам, или авторитарное капиталистическое государство, как Китай, любые политики, прежде всего беспокоятся и переживают по поводу роста национальной экономики и создания рабочих мест. Что же касается стремления поддержать мировую экономику, то это для всех второстепенный приоритет. Больше не существует вашингтонского консенсуса, но не возникнет и пекинский консенсус, потому что государственный капитализм китайского образца призван удовлетворять уникальные потребности Китая. Это тот редкий продукт, в экспорте которого КНР не заинтересована.

Поскольку каждое правительство должно работать над укреплением внутренней безопасности и процветания, которое соответствовало бы уникальным политическим, экономическим, географическим, культурным и историческим особенностям данной конкретной страны, государственный капитализм – это система, которая должна быть уникальной для каждой практикующей ее страны. Вот почему, несмотря на обязательства «избегать прошлых ошибок», зафиксированные в совместных коммюнике «Большой двадцатки», протекционизм живет и здравствует. Вот почему процесс создания новой международной финансовой архитектуры вряд ли приведет к появлению новой структуры, соответствующей нормам и правилам, вызывающим всеобщее доверие. И именно поэтому эпоха «Большого нуля» скорее породит затяжной конфликт, чем что-то, отдаленно напоминающее новое Бреттон-Вудское соглашение.

Нуриэль Рубини – профессор экономики на факультете бизнеса имени Стерна в Нью-Йоркском университете, председатель совета директоров компании Roubini Global Economics и соавтор книги «Кризисная экономика».

Иэн Бреммер – президент Группы «Евразия», консалтинговой компании, оценивающей политические риски, и автор книги «Конец свободного рынка».

Мирное сосуществование XXI века

Закат вульгарного мультикультурализма как возрождение культуры модерна

Резюме: Мультикультурализм появился лишь как исторический эпизод, как проявление кратковременной «обратной волны», завершающей цикл индустриальной модернизации. Эта волна была вызвана внешними по отношению к культуре импульсами, сила которых ныне слабеет. Необходима новая модель.

Критика мультикультурализма становится модной политической тенденцией в Европе, но вызывает разноречивые отклики в России. При этом само значение этого понятия не вполне прояснено, дискуссии же носят исключительно политический характер. В данной статье я излагаю свою гипотезу о том, что ослабление позиций сугубо традиционалистской идеологии, выраженной в концепции вульгарного (упрощенного, выхолощенного) мультикультурализма, обусловлено фундаментальными историческими тенденциями – приливами и отливами модернизации.

Концепция «обратной волны»

В 1990-е гг. Самьюэл Хантингтон предложил модель глобального распространения демократизации, в которой использовал образ морских приливов и отливов. Он ввел в научный оборот понятие «обратной волны» (rеverse wave) демократизации, обосновав почти неизбежные, но временные отступления ранней демократии под напором традиционных и более укорененных в жизни народов недемократических режимов. Концепция «обратной волны» хорошо объясняет не только трудный и извилистый путь демократизации, но и более широкий круг процессов, объединяемых понятием «модернизация». Эта концепция позволяет лучше понять и природу одного из парадоксов глобализации.

Речь идет об одновременном проявлении с конца XX века двух, казалось бы, взаимоисключающих тенденций. С одной стороны, рост взаимосвязи стран мира и определенная стандартизация их культур. С другой – нарастание культурной дифференциации и дезинтеграции, связанное с феноменом так называемого «этнического и религиозного возрождения». Рост традиционных групповых форм идентичности (этнической, религиозной, расовой) стал активно проявляться с конца 1960-х и усилился в 1980–1990-х годах. Эта тенденция охватила большинство стран мира, что и обусловило глобальный кризис модерна, затянувшийся почти на полвека. Глубокой эрозии подверглись в это время основополагающие ценности культуры модерна, прежде всего ценности индивидуальной свободы, рационального сознания и прав человека. Эти процессы сопровождались обострением конфликтов между этническими и религиозными группами не только в постколониальных странах с незавершенной национальной консолидацией общества, но и в давно сложившихся государствах-нациях Европы и в США.

Чаще всего отмеченный парадокс глобализации объясняют естественным сопротивлением незападных культур модернизационным переменам, процессам стандартизации и унификации человеческой деятельности. Но основным фактором, подтолкнувшим волну традиционализма, стали, вероятнее всего, внешние по отношению к культуре импульсы, а именно – совокупность радикальных перемен в экономической, интеллектуальной и политической жизни мира, произошедших в конце 1960-х – начале 1970-х годов.

Экономические перемены. Начала радикально меняться глобальная экономическая стратегия, обусловившая в немалой мере и изменения в культурной политике. С конца 1960-х гг. стремление к сокращению издержек на рабочую силу, затрат на развитие социальной инфраструктуры, на обеспечение экологической безопасности и других требований индустриального и демократического общества стимулировали вывоз капитала и перенос промышленных мощностей из развитого мира в развивающийся. Эта стратегия побуждала корпорации приспосабливать как индустриальные технологии, так и управленческие идеологии к культурным особенностям соответствующих стран. Простота применения новых технологий сделала их доступными для использования в разных культурных и социальных условиях. Внедрение этих технологий не потребовало столь значительных изменений в традиционной культуре, какие произошли в предшествующие эпохи при появлении первых гидравлических и паровых машин, а затем и механизмов на дизельной и электрической тяге. Поэтому вместо прежних западных стратегий слома традиционных культур возникала политика адаптации западной экономики к традиционным культурам.

Она проводилась и в самих западных странах в связи с массовой заменой местной рабочей силы на более дешевую, рекрутируемую из среды иммигрантов. Эта новая стратегия не только уменьшила стандартизирующие функции индустриализации по отношению к традиционным культурам, но и стимулировала рост традиционализма, легитимировала его. Бизнес перестал играть роль основного защитника и проводника модернизации и идей культурного универсализма, что, в свою очередь, повлияло на развитие мирового интеллектуального климата в последней трети XX века.

Изменение общественных настроений. Господствовавшая с XIX века идея модернизации как универсального прогресса подверглась в конце 1960-х и в 1970-х гг. сокрушительной критике. В этот период (времена деколонизации) модернизацию все чаще стали называть «насильственным цивилизаторством и орудием колониализма», а также «имплицитным тоталитаризмом». Левый европейский постмодернизм в лице Ролана Барта, Мишеля Фуко, Жиля Делеза, Герберта Маркузе и ряда других философов-шестидесятников буквально бомбардировал классическую теорию модернизации упреками в антигуманизме и подавлении прав народов на культурную самобытность.

Одним из поводов для сокрушительной критики модернизации послужили проблемы (реальные и мнимые) в ряде стран «третьего мира», подвергшихся модернизации в значительной мере под давлением внешних сил. В некоторых из этих государств, прежде всего африканских, она сопровождалась разрушением традиционных институтов и жизненных укладов, повлекших рост социальной дезорганизации.

Однако в те годы еще рано было оценивать результаты индустриальной модернизации, позитивные последствия которой проявились лишь к началу нового века. Только ныне они стали заметными как раз там, где процесс оказался наиболее полным и последовательным. Например, ряд стран преодолели или существенно смягчили основное бедствие африканского континента – высокую детскую смертность. В период с 1995 по 2007 гг. Бенин, Ботсвана, Намибия, Нигер, Лесото, Маврикий, Мали, Мадагаскар, Сейшелы, Сенегал и некоторые другие (всего около 25% африканских государств) сумели обеспечить сокращение детской смертности в среднем на 18%. Здесь же сложились и сравнительно стабильные демократические режимы, достигнут 15-процентный совокупный рост доходов на душу населения. В большинстве же из 24 автократических государств континента, элиты которых боролись не столько с накопившимися веками внутренними проблемами, сколько с так называемым «экспортом модернизации», с 1995 г. наблюдается отрицательная динамика экономических и социальных показателей.

Но все это стало известно лишь в начале XXI века, а в 1970-е гг. большинство западных интеллектуалов демонизировали модернизацию в «третьем мире», описывая ее исключительно как форму колониализма, и одновременно идеализировали подъем национальных движений, возвращение народов к традиционным социальным практикам и образу жизни. Эти идеи были подхвачены в странах Востока, где послужили основой для формирования разнообразных фронтов сопротивления «новым западным крестоносцам». Многие исследователи давно обращают внимание на то, что политическая философия исламского фундаментализма представляет собой коллаж из идей левого европейского постмодернизма и антиглобализма.

Таким образом, в 1960–1970-е гг. западные интеллектуалы оказали существенное влияние на изменение глобальных политических стратегий, подстегнув волну традиционализации. По отношению к модернизации это была «обратная волна», отступление от идеи органического и целенаправленного обновления общества.

От гражданской интеграции к общинному строю

Одним из важных проявлений кризиса культуры модерна стало изменение в 1970-х гг. западных концепций национальной и культурной политики. До этого на протяжении нескольких веков процесс трансформации империй и становления национальных государств сопровождался политикой поощрения культурной однородности. Георг Фридрих Гегель и Франсуа Гизо, Эдуард Тейлор и Алексис де Токвиль, Жан Жорес и Макс Вебер при всех различиях в их политических предпочтениях твердо поддерживали принцип культурной однородности национального государства.

При этом в его истолковании и способах воплощения в жизнь единства не наблюдалось. Различались представления о мере культурной однородности, для одних она выражалась в формуле французской революции: «Одна страна, один народ, один язык», а для других – только в однородности политической и правой культуры при допущении разнообразия этнического и религиозного самосознания. В последнем случае можно было говорить о переходе страны от политики культурной ассимиляции к политике интеграции разных культур в единую гражданскую общность. Со временем идея национально-гражданской интеграции вытеснила доктрину культурной ассимиляции и после Второй мировой войны стала на Западе основой национально-культурной политики.

Культурная ассимиляция в XVIII–XIX веках достигалась преимущественно за счет навязывания населению страны единого языка, насильственного подавления местных или привнесенных языков, жестких запретов на функционирование локальных культур. На совершенно иных основах утверждалась гражданская интеграция. Она базировалась на идее дополнения множества культур единой гражданской и поощрения такой дополнительной культурной однородности косвенными методами. Так, американская политика «плавильного котла» (melting pot) переплавляла культуру иммигрантских групп, используя социально-экономические рычаги, преимущественно систему льгот. Такая политика не запрещала национальные культуры в быту и вместе с тем поощряла освоение иммигрантами единых гражданских норм на основе усвоения ими английского языка, а также совокупных норм культуры так называемого «белого протестантского большинства». Эта политика показала, что гражданская культура развивается не вместо национальных культур, а вместе с ними.

С конца 1940-х гг. политика «плавильного котла» и гражданской интеграции (в различных модификациях) стала доминирующей в Соединенных Штатах и в Европе. Однако уже в 1960-х гг. под давлением постмодернизма такая политика постепенно стала все более негативно восприниматься западным общественным мнением, которое тогда не умело отличить насильственную ассимиляцию от добровольной гражданской интеграции. Кроме того, интеграция тогда была еще непоследовательной и неполной, например, в США она ограничивалась расовой сегрегацией. Эти ограничения должны были быть сняты, однако вместо совершенствования интеграционной политики ее просто отбросили. Такое часто бывало в истории.

С 1970-х гг. началось победное шествие другой концепции, «мультикультурализма», отказавшейся от идеи гражданской интеграции и направленной на поощрение группового культурного разнообразия и простого соседства общин в рамках единого государства. В 1971 г. принципы мультикультурализма были включены в Конституцию Канады, в 1973 г. ее примеру последовала Австралия, в 1975 г. – Швеция. С начала 1980-х гг. эти принципы вошли в политическую практику большинства стран Запада и стали нормой, своего рода кредо для международных организаций.

Почти четыре десятилетия наблюдения за последствиями внедрения в жизнь этой политической доктрины дают основания для вывода о том, что она, решая одни проблемы, например, обеспечивая привыкание людей к неизбежному и растущему в современном мире культурному разнообразию, порождает другие, усиливая межобщинный раскол общества и провоцируя межгрупповые конфликты. Однако значительные сложности в оценке последствий этого феномена проявляются не только в силу этой двойственности.

Мультикультурализм и его трактовки

Мультикультурализм до сих пор является одним из наиболее расплывчатых терминов политического лексикона, означающим лишь то, что в него вкладывает каждый говорящий. Защитники мультикультурализма рассматривают его как характеристику современного общества, представленного многообразием культур, и как сугубо культурологический принцип, заключающийся в том, что люди разной этничности, религии, расы должны научиться жить бок о бок друг с другом, не отказываясь от своего культурного своеобразия. Такой подход, как правило, не встречает возражений среди серьезных европейских политиков. Они выступают против других сторон мультикультурализма, рассматривая его сквозь призму государственной политики.

Поскольку сторонники и противники мультикультурализма оценивают его с различных позиций, то порой дискуссии на эту тему превращаются в сплошное недоразумение, как если бы люди серьезно спорили о том, шел дождь или студент? Примерно такая коллизия возникла при обсуждении политических заявлений, сделанных в конце 2010 – начале 2011 г. лидерами трех стран – Германии, Великобритании и Франции – по поводу «провала» политики мультикультурализма.

О чем шла речь? Ни один из трех лидеров не подверг сомнению саму необходимость мирного сожительства представителей разных культур в одном государстве. Все они использовали слово «провал», оценивая мультикультурализм исключительно как особую политическую стратегию, т. е. говоря об ошибочном, неверно выбранном государственными деятелями, принципе организации взаимодействия разных этнических, расовых и религиозных общин в единой стране. По сути, три европейских политика говорили только о мультикультурной дезинтеграции.

Первой на эту тему высказалась Ангела Меркель 18 ноября 2010 года. В речи канцлера ФРГ содержалось как признание в качестве общепринятого факта сосуществования в Германии разных культур (по словам Меркель, «ислам уже стал неотъемлемой частью Германии»), так и критика вульгарного мультикультурализма, т.е. такой политической практики, которая привела к раздельному и замкнутому существованию общин в составе одного государства. Именно эту замкнутость («живут бок о бок, но не взаимодействуют») канцлер определила как «абсолютный крах» политики мультикультурализма.

Эту же мысль повторил и британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, внеся важное уточнение. Выступая в Мюнхене на международной конференции по безопасности (5 февраля 2011 г.), он подчеркнул, что проблему мультикультурализма составляет не столько специфичность разных религиозных культур, представленных в современной Великобритании, сколько отсутствие у новых британцев единой гражданской, общей британской идентичности. В 2007 г. было проведено социологическое исследование, которые выявило: треть британских мусульман считает, что им ближе мусульмане из других стран, нежели их сограждане-англичане. Эти и другие факты дали Кэмерону основание для вывода о том, что «отсутствие у молодых людей, выходцев из мусульманских стран, других идентичностей, кроме соотнесения себя с общиной, заставляет их придерживаться извращенных интерпретаций ислама и сочувствовать террористам». В целях преодоления культурного раскола общества и установления позитивного плюрализма британский премьер предложил особую либерально-гражданскую концепцию, названную им «мускулистый либерализм». На его взгляд, интеграция произойдет, если люди, принадлежащие к разным культурным сообществам, «освободившись от государственного гнета, обретут общую цель», например, в виде общей гражданской заботы о своей стране как едином доме.

В феврале 2011 г., последним из лидеров стран ЕС, тему мультикультурализма затронул президент Франции Николя Саркози, сам являющийся живым воплощением этого феномена современной Европы. Ведь история рода Саркози – пример переплетения по крайней мере трех традиций: французской, венгерской и еврейской. Понятно, что и претензии к мультикультурализму носят с его стороны не культурологический, а сугубо политический характер. Провал этой стратегии он, как и его коллеги по Евросоюзу, связывает с нарушением принципов гражданской интеграции: «Общество, в котором общины просто сосуществуют рядом друг с другом, нам не нужно, – отметил Саркози 12 февраля 2011 года. Если кто-то приезжает во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным». Напомню, что во Франции уже более двух веков под нацией (национальным сообществом) понимается согражданство и единая гражданская идентичность.

Невольники общин: либеральная критика мультикультурализма

В политических кругах у мультикультурализма есть два вида критиков. Консервативная критика (обозреватели часто называют ее «культурным империализмом» или «новым расизмом») исходит из необходимости замены мультикультурализма монокультурализмом и настаивает на законодательно закрепленном режиме привилегий для доминирующих культурных групп (религиозных и этнических). Апологеты такой позиции (неонацисты в Германии; активисты крайне правой «Английской лиги обороны» в Великобритании или партии Марин Ле Пен во Франции) резко отрицательно оценили выступления нынешних лидеров своих стран, рассматривая их как «беззубые», «пустой пиар», «обман общества» и т.д.

Позиция Меркель, Кэмерона и Саркози ближе к либеральной критике мультикультурализма, которая исходит из того, что сохранение культурного своеобразия является безусловным правом всех граждан. Однако зачастую такое сохранение своеобразия отнюдь не добровольно, оно происходит под давлением общин и вступает в противоречие с правами других людей, с принципом равноправия и с гражданской сущностью современного общества.

Либеральная критика приводит следующие аргументы.

Во-первых, эта политика обеспечивает государственную поддержку не столько культурам, сколько общинам и группам, которые необоснованно берут на себя миссию представительства интересов всего этноса или религии.

Во-вторых, государственное спонсирование общин стимулирует развитие коммунитарной (общинной) идентичности, подавляя индивидуальную. Такая политика закрепляет безраздельную власть общины, группы над индивидом, лишенным возможности выбора.

В-третьих, мультикультурализм искусственно консервирует традиционно-общинные отношения, препятствуя индивидуальной интеграции представителей разных культур в гражданское общество. Во многих странах Европы и в США известны многочисленные случаи, когда люди, утратившие этническую или религиозную идентичность, вынуждены были возвращаться к ней только потому, что правительство спонсирует не культуру, а общины (их школы, клубы, театры, спортивные организации и др.). В России же льготы, предназначенные для «коренных малочисленных народов Севера», вызвали в 1990-е гг. стремительный рост численности таких групп за счет того, что представители иных культур, прежде всего русские, стали причислять себя (разумеется, только по документам) к коренным народам в надежде на получение социальных льгот.

В-четвертых, главным недостатком политики мультикультурализма является то, что она провоцирует сегрегацию, порождая искусственные границы между общинами и формируя своего рода гетто на добровольной основе.

Во многих странах мира возникли замкнутые моноэтнические, монорелигиозные или монорасовые кварталы и учебные заведения. В студенческих столовых возникают столы «только для черных». Появляются «азиатские» общежития или дискотеки для «цветных», вход в которые «белым» практически заказан. В 2002 г. имам небольшого французского города Рубо посчитал недопустимым въезд в этот населенный пункт Мартины Обри, известнейшей политической персоны – мэра города Лилля, бывшего министра труда, впоследствии лидера Социалистической партии и кандидата в президенты Франции. Имам назвал свой городок «мусульманской территорией», на которую распространяется «харам», т.е. запрет для посещения женщины-христианки. Это пример часто встречающейся и парадоксальной ситуации – мультикультурализм на уровне страны оборачивается жесткой сегрегацией на локальном уровне.

Такие же превращения происходят и с иными ценностями, которые в 1970-е гг. лежали в основе самой идеи мультикультурализма. Эта политика, по замыслу ее архитекторов, должна была защищать гуманизм, свободу культурного самовыражения и демократию. Оказалось же, что на практике появление замкнутых поселений и кварталов ведет к возникновению в них альтернативных управленческих институтов, блокирующих деятельность избранных органов власти на уровне города и страны. В таких условиях практически неосуществима защита прав человека. Например, молодые турчанки или пакистанки, привезенные в качестве жен для жителей турецких кварталов Берлина или пакистанских кварталов Лондона, оказываются менее свободными и защищенными, чем на родине. Там от чрезмерного произвола мужа, свекра или свекрови их могла защитить родня. В европейских же городах этих молодых женщин зачастую не спасают ни родственники, ни закон. Карикатурный мультикультурализм, из которого выхолощены ценности гуманизма, способствует возрождению таких архаических черт традиционной культуры, которые уже забыты на родине иммигрантов.

В ряде исламских стран женщины становились не только членами парламента, судьями, министрами, но и главами правительств (Беназир Бхутто в Пакистане, Тансу Чиллер в Турции). А в исламских кварталах европейских городов турецкую, арабскую или пакистанскую женщину могут убить за любое неподчинение в семье мужчине, за подозрение в супружеской неверности, за не надетый платок. Правда, и в Германии турчанка Айгёль Озкан стала министром земельного правительства Нижняя Саксония (апрель 2010 года). Однако как раз она представляет ту, пока небольшую, часть иммигрантов, которая сумела вырваться из локальной общины и индивидуально интегрироваться в немецкое гражданское сообщество.

В замкнутых же исламских кварталах Берлина, Лондона или Парижа молодежь имеет значительно меньшие возможности социализации и адаптации, чем их сверстники, живущие вне добровольных гетто. Уже поэтому невольники общин заведомо не конкурентоспособны на общем уровне страны. К началу 2000-х гг. в Берлине лишь каждый двенадцатый турецкий школьник сдавал экзамены за полный курс средней школы, тогда как из числа немецких школьников такие экзамены сдавал каждый третий выпускник. Понятно, что и безработица затрагивает молодых турок в значительно большей степени, чем немцев. В 2006 г. 47% турчанок в возрасте до 25 лет и 23% молодых турок являлись безработными и жили за счет социальных пособий. При этом сама возможность получения пособий почти без ограничений по времени не стимулирует иммигрантов к интеграции в принимающее сообщество. Более того, социологические исследования показывают, что турецкая молодежь в Германии демонстрирует меньшее стремление к интеграции, чем турки старшего поколения. Вот это и есть реальное выражение краха политики мультикультурализма, точнее – политики культурной дезинтеграции.

Концепция «культурной свободы»: контуры политики нового века

Накапливается все больше доказательств того, что мультикультурализм появился лишь как исторический эпизод, как проявление кратковременной «обратной волны», завершающей цикл индустриальной модернизации. Эта волна была вызвана внешними по отношению к культуре импульсами, сила которых ныне слабеет.

Экономика. В 1970-е гг. мировое разделение труда определялось потребностью экономики в снижении издержек на рабочую силу, при этом ее качество, квалификация работников имели тогда меньшее значение, чем обилие и дешевизна трудовых ресурсов. Индустриальная экономика сама упрощала технологии, адаптируя их к социальным и культурным стандартам, сложившимся в данной местности. Новая же постиндустриальная экономика высоких технологий значительно менее пригодна для адаптации к локальным традиционным культурам. Сама сущность «высокой технологии» исключает возможность ее упрощения, поэтому она более требовательна к качеству трудовых ресурсов, оцениваемому по универсальным и стандартизированным критериям.

Это обстоятельство уже сейчас меняет характер мирового разделения труда. В странах «глобального Севера» уменьшается спрос на рабочую силу низкой квалификации. Большинство этих государств своей миграционной политикой поощряет приток только высококвалифицированных специалистов. Изменяется и отношение к вывозу капитала. Эксперты отмечают, что ныне американские фирмы предпочитают размещать производства первой стадии (высококвалифицированный умственный труд и опытное производство) у себя дома, второй стадии (производство элементов, требующих квалифицированного ручного труда) – в регионах, отличающихся высоким качеством технической культуры и долгой традицией квалифицированного индустриального труда (например, в Шотландии). Наконец, производства третьей стадии, требующие рутинной, трудоемкой, малоквалифицированной деятельности (скажем, изготовление элементов электронных изделий и сборка) – в таких странах, как Китай (Гонконг), Филиппины, Индонезия.

Странам, сохраняющим значительные пласты традиционной культуры, присущей неурбанизированным обществам, в современном разделении труда достаются лишь трудоемкие производства, требующие рутинного и малоквалифицированного труда. По мере того как эти государства или некоторые из них будут втягиваться в развитие собственного постиндустриального производства, им придется существенно изменять сложившийся в стране культурный климат. Экономика вновь воспроизводит креативную функцию по отношению к традиционной культуре, которую она частично утратила в эпоху ее адаптации к локальным традициям.

Политика. Индустриальная фаза модернизации могла осуществляться при разных политических режимах: демократических, авторитарных и тоталитарных. На постиндустриальном этапе модернизации возрастают требования к индивидуальной активности и творчеству работника. А это, в свою очередь, требует сравнительно радикальных изменений в обществе. Экономическая модернизация рано или поздно подталкивает модернизацию социально-политическую. Не случайно переход ряда стран Азии (прежде всего, Японии и Южной Кореи) к инновационному этапу модернизации сопровождался процессом их демократизации. Аналогичные процессы происходили в Латинской Америке (например, в Бразилии), а еще раньше – в странах Южной Европы (Испания, Португалия и Греция). Да и в России политический истеблишмент все яснее осознает, что экономические успехи будут все больше зависеть от «честных выборов». А факт того, что они уже и сегодня невозможны без справедливого суда, осознан уже давно.

Культурное развитие. Волна традиционализма в немалой мере породила архаичную политику мультикультурализма, возродившую и усилившую разобщенность. Ныне этот факт признается не только большинством экспертов, но и политическими кругами. В «Белой книге по межкультурному диалогу», выпущенной Советом Европы (2009), равно негативно оценены как концепция «культурной ассимиляции», так и «мультикультурализма» в его нынешнем виде. Международные организации и практически все демократические страны перешли к новой стратегии.

Во-первых, это поощрение интеграции иммигрантских групп в принимающее сообщество с использованием системы льгот и санкций. Во-вторых, «разделение сфер культуры». В публичной сфере поощряется культурная однородность, основанная на принятии единых формальных норм, контролируемых гражданским обществом. В приватной же области, также как и в духовной жизни, гарантируется возможность культурного разнообразия. Например, место для отправления специфических культов – это храм, тогда как улица – сфера общего светского пользования. Исходя из такого подхода, Саркози заявляет: «Мы не хотим, чтобы во Франции устраивали показательные уличные молитвы, но мечети – это нормально». Предполагается, что такая компромиссная модель позволяет обеспечить соблюдение прав человека вне зависимости от его культурных особенностей при сохранении разнообразия мультикультурного общества.

Модель «разделения сфер культуры», несомненно, отражает назревшие изменения общественных настроений, хотя и остается теоретически весьма несовершенной. В реальной жизни невозможно провести демаркационную линию между приватной и публичной жизнью. Например, воспитание детей в семье, казалось бы, относится к сугубо приватной сфере. Тогда как же оценить принятые в ряде европейских стран запреты на использование физических наказаний при воспитании детей? Таким же фактическим вторжением в личную жизнь являются законы, обязывающие родителей выплачивать алименты на поддержание детей при разводах. Да и сами защитники интересов той или иной культурной группы в приватной сфере неизбежно апеллируют к публичности. Само существование этнических или религиозных общин сегодня невозможно без общественных собраний, собственных изданий, системы просвещения и другой публичности.

Несомненно, новая концепция чрезвычайно противоречива. Вместе с тем, такая противоречивость характерна для большинства принципов, на которых держится современное политическое устройство государства-нации. Так права человека могут вступать в противоречие с принципом защиты национальной безопасности. И в случае роста угроз в любой стране вводятся ограничения прав человека, начиная с личного досмотра в аэропортах и заканчивая – в крайних случаях – установлением режима чрезвычайного положения. На практике противоречия между базовыми принципами политики всегда разрешаются за счет установления системы приоритетов. Они действовали во все времена и во всех сферах общественной жизни, в том числе и в национально-культурной.

Даже в период расцвета политика мультикультурализма имела ограничения. Так, ни одна европейская страна, допустившая на свою территорию ислам, не разрешала многоженства, принятого в мусульманской традиции, вначале потому, что этот принцип был способен разрушить всю систему европейского семейно-имущественного права, созданного для моногамной семьи. Затем этот принцип отвергался как безусловно дискриминационный по отношению к женщине. Ныне, в связи с ростом критики мультикультурализма, общегражданские нормы становятся еще более приоритетными по сравнению с нормами групповыми.

В мире не прекращаются поиски новых стратегий культурной политики. Одним из наиболее перспективных направлений является модель «индивидуальной свободы и культурного выбора», базовые принципы которой изложил Амартия Сен – известный мыслитель и ученый, лауреат Нобелевской премии по экономике. Главная его идея состоит в постепенном ослаблении групповых форм идентификации и переходе к индивидуальному выбору. «Культурная свобода, – объясняет Сен, – это предоставление индивидам права жить и существовать в соответствии с собственным выбором, имея реальную возможность оценить другие варианты». Амартия Сен подчеркивает, что «множество существующих в мире несправедливостей сохраняется и процветает как раз потому, что они превращают своих жертв в союзников, лишая их возможности выбрать другую жизнь, и даже препятствуют тому, чтобы они узнали о существовании этой другой жизни». Вот и этнические, религиозные и другие групповые культурные традиции по большей части не добровольны, они «аскриптивны», т.е. предписаны индивиду от рождения. Поэтому основная цель политики поощрения культурной свободы состоит в ослаблении этой предопределенности, в развитии индивидуального мультикультурализма.

Концепция «культурной свободы» была с энтузиазмом встречена многими специалистами в области изучения культурной политики. Однако она пока не стала нормой и в западных странах. Что касается возможности ее применения в российских условиях, то это представляется крайне маловероятным в обозримой перспективе. И вовсе не потому, что этому будет препятствовать российский народ. Наиболее труднопроходимым для инноваций слоем культурной почвы является тот, который принято называть «российской элитой».

Россия: возможно ли продвижение к мультикультурной интеграции?

На февральском (2011) заседании Госсовета России, обсуждавшем проблемы межнационального общения, президент Дмитрий Медведев попытался реабилитировать слово «мультикультурализм», заметив, что новомодные лозунги о его провале неприменимы к России. На мой взгляд, такая оценка – результат недоразумения, «эффекта Журдена», не знавшего, что он тоже говорит прозой. Дело в том, что российский лидер сам неоднократно критиковал те же стороны мультикультурализма, что и его европейские коллеги. Особенно часто он это делал, говоря о ситуации на Северном Кавказе, где мультикультурная дезинтеграция чрезвычайно ярко проявляется в клановости, в этническом сепаратизме и в религиозном радикализме. Все это порождает почти непреодолимые преграды для управляемости региона, формирует беспрецедентную волну терроризма, не говоря уже о проблемах модернизации этой территории. Президент России, как и европейские лидеры, неоднократно связывал проблему преодоления такой раздробленности с гражданской интеграцией, которую он определял по-разному. На декабрьском (2010) Госсовете, посвященном взрыву русского национализма, Медведев назвал интеграцию развитием «общероссийского патриотизма», а на февральском Госсовете в Уфе – задачей становления «российской нации».

Российская версия политики мультикультурализма древнее и намного сложнее по своим последствиям, чем европейская. Мультикультурализм как форма поощрения групповой, общинной идентичности был неотъемлемой частью сталинской политики создания национальных республик (союзных и автономных), а также национальных округов и областей. Однако в советское время дезинтеграционные последствия такой политики частично снималась имитационным характером всей системы автономий, за фасадом которой скрывалось единое территориально-партийное управление. Проблема обострилась в постсоветское время, когда местные элиты попытались наполнить реальным содержанием формальный и мнимый суверенитет своих республик.

Девяностые годы прошли под знаком мобилизации представителей так называемых титульных национальностей в республиках России, поднимаемых местными элитами на борьбу за суверенитет. В ряде случаев такая мобилизация приводила к открытым вооруженным столкновениям больших групп населения с федеральной властью, как это было в Чеченской Республике. В 2000-е гг. ситуация изменилась, ее фокусом стали другие проблемы, а именно: отторжение иноэтнических мигрантов принимающим сообществом, прежде всего жителями крупнейших городов России.

Эта проблема породила столкновения между разными группами населения, вроде того, что произошло в Кондопоге в 2006 году. Вместе с тем, этнополитическая ситуация в России стала напоминать проблематику стран «глобального Севера». Это, казалось бы, позволяет в большей мере использовать зарубежные концепции и практики культурной, миграционной и этнической политики. Однако в реальности возможность прямой имплементации позитивных концепций и практик весьма ограничена.

Проблема объекта политики. На Западе ксенофобия принимающих сообществ направлена в основном на иммигрантов, т.е. иностранных граждан, прибывших из-за рубежа. В России же основным объектом ксенофобии выступают внутренние мигранты, граждане Российской Федерации, жители республик Северного Кавказа. Уже одно это показывает, что применяемая на Западе политика ослабления миграционных проблем за счет ограничений въезда иностранных граждан и изменений условий предоставления им гражданства или вида на жительство не может быть использована в качестве инструмента решения межэтнической и религиозной напряженности в России.

Проблема раздробленности политического менеджмента в сфере миграционной и этнической политики. В странах Европейского союза направленность развития законодательства и политических практик в сфере регулирования миграции, защиты прав человека и обеспечения прав национальных меньшинств взаимоувязаны как институционально (входят в единый блок управления), так и идеологически (опираются на единые ценности). В России же нет не только единого идеологического основания для интеграционной политики, но разорваны и само управление, и законодательные практики. Так, миграционная политика в 2000-х гг. претерпела изменения. Этническая же («национальная») политика России застыла в том положении, в каком она сформировалась в 1990-е годы. Концепция государственной национальной политики, принятая в 1996 г., не пересматривается. В 2000–2010 гг. законодательная активность Государственной думы в сфере этнической («национальной») политики была парализована, а министерство, которое в 1990-е гг. под разными названиями отвечало за проведение такой политики, ликвидировано.

Проблема фундаментальных особенностей функционирования государственной власти. На Западе основные новации в сфере этнической и миграционной политики формируются политическими партиями и институтами гражданского общества, проходят общественное обсуждение, затем принимаются и кодифицируются законодательной властью, становясь нормой для власти исполнительной. В России же принципиально иной способ формирования политики во всех сферах жизни. Ее принципы и нормы создаются исполнительной властью и затем одобряются партиями, представленными в Федеральном собрании. При таком способе функционирования политики участие экспертного сообщества и широкой общественности в ее выработке и реализации весьма ограничено, а возможность принятия контрпродуктивных политических решений, напротив, чрезвычайно велика. Кроме того, партии, отчужденные от реального участия в выработке политики и не обремененные ответственностью за ее проведение, склонны к популизму. Не случайно практически все партии, представленные в Государственной думе, эксплуатируют этнофобии и мигрантофобии, тогда как в крупнейших странах Евросоюза такие партии либо не попадают в парламент (как в Германии и Великобритании), либо находятся там в меньшинстве, как во Франции. Россия в числе европейских лидеров и по уровню массовой мигрантофобии, хотя и не опережает такие страны ЕС, как Венгрия, Латвия, Греция и Португалия.

В странах Европейского союза основным механизмом реализации этнокультурной и миграционной политики выступает взаимодействие органов исполнительной власти с институтами гражданского общества. Такое взаимодействие делает участие граждан в политике непрерывным, не ограниченным только временем очередных выборов. В России же институты гражданского общества крайне слабы. Более того, наша страна, судя по материалам международных исследований, отличается от 28 стран ЕС самым низким уровнем ценности гражданской солидарности и взаимного («горизонтального») доверия. При этом подстегнуть процесс гражданской интеграции одними лишь информационными манипуляциями по развитию «общероссийского патриотизма» не удастся. Все это делает маловероятной активизацию процесса гражданской интеграции в нашей стране в ближайшие годы.

И все же я верю, что движение России от мультикультурного раскола к мультикультурной интеграции стратегически неизбежно. Наша страна вступила на путь инновационной модернизации, и это не лозунг очередного лидера, а жизненная необходимость для государства с великой историей и великой культурой. Сама же инновационная экономика настолько же неизбежно требует модернизации политико-правовой и социально-культурной, насколько вдох требует выдоха.

Э.А. Паин – доктор политических наук, профессор Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики, генеральный директор Центра этнополитических исследований.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739745 Эмиль Паин

Архитекторы греческой компании UArchitects, базирующейся в Пирее, разработали уникальный проект, который будет способен защитить от загрязнения окружающей среды. Новый проект носит название Green Light Tower.

Необычный дизайн сооружения будет способствовать его взаимодействию с окружающим ландшафтом, городской архитектурой и морской гладью. Новую башню планируется оснастить интерактивными системами освещения.

Уникальной особенность проекта станет возможность также свободного передвижения естественного воздуха по всему зданию. Проектом предусмотрено устройство внутри сооружения помещений различного назначения. Здесь будут располагаться театры, предприятия питания. На первых двух этажах разместится гостиница и конференц-зал. На верхних этажах обустроят офисы для компаний и гостиничные номера для их сотрудников.

На прилегающей территории планируется устроить большую автомобильную стоянку, также сюда будет легко добраться на общественном транспорте. Высокая доминанта, по мнению разработчиков проекта, будет привлекать внимание прибывших со стороны гавани Пирей.

Компания "Мобильные ТелеСистемы" (МТС) и греческий оператор OTEGlobe SA организовали прямое присоединение сетей для обмена международным трафиком.

Прямое присоединение было осуществлено в международном телекоммуникационном центре Аncotel (Франкфурт, Германия), сообщила пресс-служба компании. В рамках соглашения о прямом присоединении OTEGlobe сможет терминировать трафик по сетям группы МТС во всех странах СНГ, где они действуют. МТС, в свою очередь, получит доступ ко всем международным маршрутам OTEGlobe SA, которые охватывают страны Юго-Восточной и Центральной Европы, Средиземноморья и более 150 других международных направлений, доступ к которым обеспечивает оператор.

"Осуществление прямого присоединения с OTEGlobe является очередным шагом МТС в реализации стратегии по развитию услуг связи международного доступа, укрепления своих позиций на международном рынке связи. Этот шаг также позволяет МТС повысить качество обслуживания своих абонентов в Балканском регионе. Наше сотрудничество с OTEGlobe позволит поддерживать стабильно высокое качество услуг, предоставляемых МТС абонентам, находящимся в роуминге в таких популярных туристических странах, как Греция, Кипр, Черногория, Болгария, Хорватия и другие страны Юго-Восточной Европы", - отметил директор МТС по взаимодействию с операторами и роуминг-партнерами Евгений Москалев, чьи слова приводятся в сообщении МТС.

"Сотрудничество с МТС - шаг вперед в нашем стремлении обеспечить надежную и качественную связь нашим клиентам по всему миру. Теперь это сделано в России и других странах, где присутствует МТС, благодаря партнерству со столь сильным игроком в Восточной Европе", - прокомментировал событие директор по продаже голосовых услуг и сервисов OTEGlobe SA Георг Николодис.

Ранее МТС передавала международный трафик через сети национальных операторов дальней связи, которые напрямую обменивались голосовым трафиком с зарубежными операторами. После запуска сети МГ/МН-связи МТС устанавливает прямые соединения с крупными международными операторами. Коммутационный центр Ancotel стал первой международной точкой присутствия МТС, доступ к обмену трафика во франкфуртской точке был организован в августе 2009 г. Благодаря сотрудничеству с Ancotel, МТС организовала прямые стыки с TeliaSonera, Telecom Italia Sparkle, ТАТА Communications, Orange (France Telecom Group), Deutsche Telekom, Telefonica O2, iBASIS - KPN и др.

Правительство Греции, которое год назад спасли от дефолта и взяли на поруки соседи по еврозоне, придумало, как стать на путь финансовой состоятельности. Новая программа жесткой экономии поможет обремененной долгами стране сэкономить EUR 26 млрд. ($37 млрд.) Еще EUR 50 млрд. будет получено за счет продажи госсобственности.

Страны еврозоны и Международный валютный фонд выделили Афинам EUR110 млрд. ($158 млрд.) в виде льготных кредитов. Ежеквартально страна получает займы под 4,2% годовых со сроком возврата, продленным до 7,5 лет. Таким образом ей четырьмя траншами уже было выделено EUR 53 млрд.

В обмен на финансовую помощь Греция обязалась сократить социальные расходы, поднять налоги для бизнеса и частных лиц, повысить регуляторное воздействие на экономику, модернизировать органы власти и к 2014 г. сократить дефицит бюджета ниже 3% от ВВП.

В прошлом году страна сократила зарплаты госслужащим, урезала инвестиции, повысила налоги, заморозила пенсии и реформировала пенсионную систему. Однако этого затягивания поясов оказалось недостаточно для выполнения поставленной Евросоюзом задачи по сведению дефицита бюджета к 8% ВВП. В 2010 г. дыра в греческой казне оказалась равна 10% ВВП, так как в стране началась болезнь падения доходов. По последним данным, поступления от сбора налогов на 11% не дотянули до целевого уровня для января-марта 2011 г.

Экономические показатели страны выглядят удручающе. ВВП Греции в нынешнем году, как ожидается, упадет на 3% после 4,5%-ного спада в 2010 г., безработица подскочила до рекордных 15,1%, а продажи недвижимости упали в январе на 16% из-за трудностей в получении кредитов.

Тем временем долг Греции перешагнул отметку EUR 340 млрд., в полтора раза превысив ее ВВП, и все большее число экспертов начали высказывать опасения, что страна в скором времени не сможет обслуживать столь огромную ношу и в итоге будет вынуждена объявить дефолт.

В минувшую пятницу министр финансов Греции Георгиос Папаконстантину постарался переубедить рынки, объявив о дополнительных сокращениях. По его словам, власти нашли способ выполнить требования кредиторов, сэкономив EUR 3 млрд. в этом году и еще EUR 23 млрд. в 2012-2015 гг. Также будут урезаны налоговые льготы на EUR 2 млрд. или 0,9% ВВП в 2011-2015 гг.

«Меры, детали которых мы объявим после Пасхи, пошлют сигнал рынкам: Греции теперь можно доверять, у страны есть план и перспектива, которые гарантируют, что мы достигнем наших целей. Проблема будет решена тщательным образом не за счет реструктуризации долга, а за счет реструктуризации страны», — пообещал господин Папаконстантину.

Главным козырем, по его словам, станет распродажа государством госсобственности, за счет чего Греция планирует к 2015 г. собрать EUR 50 млрд.

В частности, в пятницу было объявлено о планируемом уменьшении правительственного пакета акций в энергетической компании PPC и операторе природного газа DEPA до 34% с сохранением над ними госконтроля.

В этом году будет реализована часть 20%-ного пакета телекоммуникационного оператора OTE и все имеющиеся у Греции 34% акций крупнейшей в Европе игорной компании OPAP. Также правительство продаст 77% банка ATEbank и небольшого, но хорошо капитализированного заемщика Hellenic Postbank.

Господин Папаконстантину не предоставил ценовых ориентиров. При нынешних биржевых котировках Греция, по подсчетам экспертов, сможет выручить EUR 1,6 млрд. за OPAP и по EUR 500 млн. за PPC и OTE.

Впрочем, львиную долю выручки правительство обещает добыть не на фондовых рынках, а за счет продажи недвижимости. Министерство финансов Греции в пятницу выпустило отчет, утверждая о наличии у государства возможностей продать имущества на EUR 35 млрд. ($50,5 млрд.).

«В госсобственности находится обширное портфолио объектов недвижимости, которые сегодня недосмотрены или бесконтрольно эксплуатируются в интересах частных структур», — заверило министерство.

Греция оказалась единственной страной в Европе, не имеющей централизованного реестра документов. Из-за возникшей по этой причине путаницы права на примерно 40% государственной собственности оспариваются и еще 25% объектов недвижимости не имеют достаточно данных или юридического статуса и являются «сомнительными».

Правительство пообещало оценить и должным образом занести в единый земельный реестр все принадлежащие государству объекты коммерческой недвижимости. На этой основе греческие и международные банки создадут инвестиционные портфели, разгруппировав активы. Первый из них, по планам министерства, будет пущен на продажу в июне, еще четыре будут готовы в 2012 г.

Чтобы обеспечить успех этому плану, правительство Греции обещает уже в этом году принять меры по юридическому оформлению долгосрочной аренды, определить условия для аннулирования прав собственности и ускорить процесс получения разрешений на строительство.

Экономическое положение Португалии оценивается как самое тяжелое за последние 30 лет. Тем не менее, некоторые специалисты считают, что рынок недвижимости страны выдержит испытание кризисом.

В пятницу, 15 апреля, Португалия выплатила держателям государственных облигаций €4,2 млрд. Несмотря на успешное погашение части своего долга, страна вслед за Грецией и Ирландией обратилась за помощью к МВФ. По официальным оценкам, Португалии может потребоваться кредит в размере €80 млрд, передает International Business Times.

Тем не менее, представитель банка Espirito Santo Жорж Мониц считает, что проблемы в экономике не повлияют на рынок недвижимости Португалии.

По его словам, на рынке нет избытка предложений, а банковский сектор чувствует себя достаточно уверенно. Специалист подчеркивает, что в последнее время резко выросло число запросов на получение ипотечных кредитов со стороны британцев, намеренных купить жилье в Португалии.

«Важно отметить, что на рынке недвижимости Португалии не было «пузыря». На протяжении последних 10 лет цены на жилье оставались достаточно стабильными», - добавляет Жорж Мониц.

Представитель агентства недвижимости "ATELON Consult Lda." Ольга Тершукова, в свою очередь, отмечает, что сейчас колебание цен на недвижимость в Португалии находится в пределах обычных значений, характерных для этого сезона. Более того, по словам специалиста, в связи с приближением периода летних отпусков растет спрос на жилье, в том числе со стороны покупателей из России.

Минфин Греции обратился к МВФ и ЕС с просьбой начать переговоры о реструктуризации долга, утверждает в понедельник популярная греческая газета "Элефтеротипия".

По информации издания, такую просьбу высказал глава Минфина Греции Йоргос Папаконстантину на неформальной встрече министров финансов стран ЕС в Венгрии в апреле.

Греция избежала дефолта в мае 2010 года, согласившись на жесткое сокращение бюджетных расходов в обмен на 110-миллиардные кредиты ЕС и МВФ. Однако кредиты, которые выданы под достаточно высокий процент, лишь увеличивают долговое бремя страны, которое достигает сейчас примерно 340 миллиардов евро (более 140% ВВП). А последовательное снижение рейтинга Греции лишает страну возможности вернуться в ближайшей перспективе к самостоятельным долгосрочным заимствованиям.

Бывший премьер-министр Греции Костас Симитис, при котором страна вошла в еврозону, в воскресенье заявил о необходимости реструктуризации госдолга страны. Вместе с тем официальные лица Греции, Евросоюза и МВФ всю последнюю неделю усиленно опровергали возможность реструктуризации долга, которая поставила бы под угрозу ряд европейских банков, включая все греческие, являющиеся крупными держателями гособлигаций страны.

Тем не менее, слухи о пролонгации выплат или даже отказе от выплаты основного долга продолжают циркулировать. Так, газета The Wall Street Journal написала в воскресенье со ссылкой на официальные лица в ЕС, что ряд министров финансов альянса обратились в Европейский центробанк с предложением начать дискуссии о реструктуризации греческого долга. На это ЕЦБ ответил, что подобные дискуссии нельзя вести публично, отмечает газета.

Также, по ее данным, МВФ меняет свою позицию, которая раньше заключалась в том, что Греция должна соблюдать в мельчайших подробностях согласованную программу бюджетных сокращений, и тогда ситуацию с долгом можно будет стабилизировать. Теперь специалисты МВФ опасаются выпустить очередной квартальный отчет по греческой программе реформ, поскольку не уверены в том, что страна сможет и дальше справляться с выплатами долга, утверждает The Wall Street Journal со ссылкой на источники в фонде.

Страны еврозоны уже согласились в этом году на реструктуризацию долга по стабилизационным кредитам с продлением выплат и снижением процентной ставки, и ожидается, что их примеру в ближайшее время последует МВФ. Алексей Богдановский

Ирландия не будет объявлять дефолт по своим долговым обязательствам. Об этом заявил премьер-министр страны Энда Кенни, передает Bloomberg.

«Мы не планируем дефолта. Мы абсолютно ясно дали это понять. Мы хотим продолжать выплачивать свои долги», — сказал он.

По словам Кенни, Ирландия не собирается просить у Европы еще денег и будет стремиться к большей гибкости.

По данным Bloomberg, ирландский премьер пытается поддержать доверие инвесторов, на которое оказывают влияние слухи о возможной реструктуризации долга Греции. Кенни отметил, что греческое правительство справится с долговой проблемой, насколько сможет.

Решение Standard & Poor's обвалило мировые биржи. Рейтинговое агентство Standard & Poor's заявило о понижении прогноза кредитного рейтинга США со «стабильного» на «негативный». По фондовым рынкам в ответ прокатилась волна распродаж. А золото продолжает обновлять максимумы

Международное рейтинговое агентство Standard & Poor's понизило прогноз рейтинга США со «стабильного» на «негативный». В то же время долгосрочный и краткосрочный рейтинги страны подтверждены на уровне «ААА/А-1+», сообщается в пресс-релизе агентства. Эксперты агентства объяснили свое решение тем, что с начала текущего кризиса прошло уже более двух лет, а американское правительство все еще не имеет ни четкого плана решения бюджетных проблем, ни стратегии бюджетной консолидации на долгосрочную перспективу.

«Мы полагаем, что существует серьезный риск того, что американские политики могут не достичь соглашения относительно бюджетной консолидации в средне- и долгосрочной перспективе к 2013 году, — отмечается в сообщении S&P. — Если такое соглашение не будет достигнуто и принятие конкретных шагов не начнется к тому времени, это сделает бюджетные позиции США значительно более слабыми, чем у других стран с рейтингом «ААА».

Рынки отреагировали на новость мгновенно: британский индикатор FTSE100 упал на 2,26%, германский DAX — на 2,29%, французский CAC40 — на 2,44%. В "красной" зоне открыли торги и американские биржи: индекс DJIA спустя час после начала сессии снизился на 1,56%, индикатор широкого рынка S&P500 — на 1,41%, высокотехнологичный Nasdaq отступил на 1,72%.

На сырьевом рынке стоимость барреля нефти марки Brent снизилась на 1,79%, до 121,2 доллара. В тоже время котировки золота выросли на 0,68%, до 1495,08 доллара за унцию.

В России индекс ММВБ за несколько минут обвалился на 3,7%. С позиции технического анализа ближайшая цель снижения по индексу ММВБ находится на уровне 1690 пунктов. «Сейчас происходит надлом среднесрочного тренда. Если в ближайшие дни "быкам" не удастся вернуть индекс на уровень более 1765 пунктов, то инициатива перейдет к продавцам и краткосрочной целью снижения выступит уровень в 1600 пунктов, — пояснила BFM.ru ситуацию аналитик ИК «Атон» Елена Кожухова. — В случае пробоя и этого уровня долгосрочный тренд также приобретет нисходящий характер».

В тоже время волна распродаж не сильно ударила по рынку облигаций. На торгах в Нью-Йорке доходность пяти- и десятилетних казначейских бумаг выросла лишь на 3–5 базисных пункта и составила 2,1% и 3,4% соответственно.

По мнению аналитика ИК «Ренессанс Капитал» Ованеса Оганесяна, рынки преувеличили негатив от данной новости. «Несмотря на внезапность, эту новость сложно назвать неожиданной. В действительности, главное серьезное последствие для экономики — снижение курса доллара. Тем не менее, на короткое время интерес инвесторов к рискованным активам значительно снизится, что окажет поддержку в первую очередь золоту, а за ним и другим сырьевым активам — нефти, промышленным металлам, продукции сельского хозяйства». В результате, по словам эксперта, решение S&P уже в среднесрочной перспективе может принести абсолютно обратный эффект: после короткой распродажи, вызванной шоком, на рынках вновь может начаться ралли.

Руководитель отдела стратегии на рынке инструментов с фиксированной доходностью «ВТБ Капитала» Николай Подгузов настроен более консервативно: «Бюджетный дефицит США уже несколько лет подряд превышает 10% ВВП страны, что сопоставимо с дефицитом в таких проблемных экономиках как ирландская или греческая». Однако вряд ли решение S&P приведет к значительному росту доходностей казначейских облигаций США и обесцениванию доллара».

Американская валюта, несмотря на огромный бюджетный дефицит США, остается главной резервной валютой в мире. По словам эксперта, также фактически нет альтернативы самому емкому в мире рынку американских казначейских обязательств. В краткосрочной перспективе решение S&P может способствовать усилению эффекта бегства в качество и, как ни парадоксально, может привести к укреплению доллара.

Снижение прогноза рейтинга агентством S&P — уже вторая за последнее время попытка оказать давление на финансовые власти США. Пять дней назад с категоричным заявлением выступило руководство МВФ. В сообщении отмечалось, что США — единственная развитая экономика, которая будет увеличивать бюджетный дефицит в 2011 году, в то время как экономика страны растет достаточно быстро, чтобы позволить сократить объемы заимствований.

Отметим, по прогнозам правительства США, дефицит бюджета в 2011 году может составить 1,6 трлн долларов или 10,9% ВВП. За шесть месяцев текущего финансового года он вырос на 113 млрд долларов до 830 млрд. В марте дефицит достиг 180 млрд против 124 млрд долларов за тот же период в прошлом году.

Тем не менее, пока другие рейтинговые агентства не спешат понижать ни прогноз, ни рейтинг США. Сейчас, по версии агентства Fitch Ratings, рейтинг США находится на уровне «AAA», по версии Moody’s — «Aaa». Дмитрий Ланин

Севастопольский морской торговый порт открыл круизный сезон, приняв пассажирский лайнер "Вистамар".

Как сообщили информационному агентству "Интерфакс-Украина" в руководстве порта, 16 апреля в порт Севастополь зашло иностранное круизное судно - лайнер "Вистамар", на борту которого 252 пассажира из разных стран мира. На судне преобладают туристы из Франции, которых интересуют памятники военной истории, в частности, Крымской войны и места исторических сражений.

По данным руководства морского торгового порта в этом году ожидает более сотни подобных визитов, как круизных судов, так и судов типа "река - море".

Самым крупным судном, которое зайдет в Севастопольский морской торговый порт в этом году, будет греческий пассажирский лайнер "Артания" длиной 231 метр. На нем в Севастополь прибудут до 2 тысяч пассажиров.

В прошлом году в Севастопольский порт зашло 42 круизных судна. В том числе, 292-метровое голландское судно-гигант "Westerdam".

Международный валютный фонд не планирует реструктурировать долг Греции, вопреки опасениям, распространившимся на финансовых рынках, заявил директор-распорядитель МВФ Доминик Стросс-Кан в ходе пресс-конференции по итогам заседания управляющего комитета фонда.

По его словам, Греция разработала программу спасения своей обремененной долгами экономики и погашения обязательств перед кредиторами. Этот план был поддержан Европейским союзом и МВФ, передает Associated Press. "Ничего не изменилось", - подтвердил Д.Стросс-Кан.

Он пояснил, что участники рынков могут часами спекулировать на плюсах и минусах программы, но до тех пор пока греческое правительство придерживается своих обещаний и действует в точности согласно программе, не может быть никаких разговоров о реструктуризации.

Государственное океанографическое управление КНР опубликовало список из 176 необитаемых островов, принадлежащих Китаю и предлагаемых для освоения предприятиям и частным лицам. Острова находятся в восьми китайских провинциях.

Большая часть предлагаемых для освоения территорий располагается у побережья провинций Гуандун на юге страны и Фуцзянь на востоке. По данным океанографического управления, любой гражданин Поднебесной, а также иностранец может подать заявку на понравившийся остров. В документе необходимо указать цель и план работ. При этом заявки от иностранных предпринимателей пройдут окончательное одобрение в Госсовете КНР.

Сроки аренды островов ограничены 50 годами. За это время на территории можно осуществить проекты в сфере туризма, рыболовства, сельского хозяйства, лесоводства, строительства. Для арендуемых островов обязательно неукоснительное соблюдение всех норм и законов Китая. Процесс освоения будут контролировать государственные инспекторы. Данные о стоимости аренды пока не разглашаются. Если на один и тот же участок будет подано несколько заявок, то среди претендентов пройдет аукцион.

Напомним, что в 2010 г. китайские власти приняли Закон об охране островов. Документ предполагает охрану и совершенствование управления этих территорий.

Добавим, что многие государства успешно зарабатывают на аренде своих островов. Например, Мальдивы сдают некоторые территории, которые при этом доступны для посещения всем желающим. Кроме того, сдачей в наем занимаются Шри-Ланка, Канада и Панама. А Греция, которая сейчас переживает глубокий экономический кризис, в 2010 г. выставила на продажу ряд островов. В частности, одним из покупателей стал дизайнер Джорджио Армани, заплатив за остров Скорпиос 150 млн евро.

Как сообщили БелаПАН в пресс-службе Государственного комитета по науке и технологиям (ГКНТ), 14 апреля состоялись переговоры председателя ГКНТ Игоря Войтова с директором крупной европейской компании BAC Investment Banking Виталием Буздуганом. Данная компания планирует реализовать проект.

Оценочный объем инвестиций составляет 15—20 млн. евро. Мощность предприятия — 2 метрические тонны в час. По словам Буздугана, если Беларусь примет предложение по реализации данного проекта, то она будет первой страной на постсоветском пространстве, в которой будет создан завод с такими новейшими запатентованными европейскими технологиями. Подобный завод уже построен в Греции и строится в Румынии.

В переговорах принимал участие генеральный директор государственного торгово-производственного объединения «Белресурсы» Александр Сазанович. По его словам, в Беларуси эта ниша не занята. Почти все утилизированные шины экспортируются в Россию «за незначительные деньги». Кроме этого, около 10 тыс. тонн шин поставляется на белорусские цементные предприятия в качестве топлива. Объединение готово поставлять примерно 15 тыс. тонн шин на новое предприятие. Как считает Сазанович, рентабельность завода составит порядка 80—100%.

Как отметили в пресс-службе, идея строительства завода одобрена и сейчас будет обсуждаться вопрос формы собственности нового предприятия. Либо оно будет на 100% с иностранными инвестициями, либо — совместное предприятие.

Греция представит свежую программу жесткой экономии и план приватизации через несколько недель, заявил премьер-министр Георгис Папандреу.

Афины попытаются убедить рынки в том, что способны навести порядок в финансовой системе и избежать реструктуризации долга.

Ожидалось, что Папандреу представит план экономии на 23 миллиарда евро, чтобы сократить дефицит бюджета до 1% ВВП к 2015 году с порядка 10% в 2010 году, передает Reuters.

"План будет завершен в течение ближайших недель и представлен в парламенте, - сказал Папандреу на заседании кабинета министров. - Мы все полны решимости изменить нашу страну всеми возможными способами".

Он добавил, что проект сокращения расходов на среднесрочный период будет объявлен после Пасхи, которую в этом году празднуют 24 апреля. По словам премьера, пакет будет включать программу урезания госрасходов на 44 процента ВВП к 2015 году.

Аналитики сказали до выступления премьера, что неспособность провести глубокие реформы может сильнее навредить и без того увязшей в долгах стране на фоне возрастающих ожиданий рынков того, что Афинам придется просить инвесторов отсрочить или сократить выплаты по гособлигациям.

"Меры, которые мы объявим, пошлют сигнал рынкам: Греции теперь можно доверять, у страны есть план и перспектива, которые гарантируют, что мы достигнем наших целей", - сказал Рейтер представитель правительства Георгис Петалотис ранее в пятницу, опровергнув слухи о реструктуризации.

Коснувшись темы реструктуризации долга, Папандреу пообещал избежать ее за счет реформ.

"Проблема будет решена тщательным образом не за счет реструктуризации долга, а за счет реструктуризации страны".

Депутаты парламента Македонии в четверг после затяжного политического кризиса большинством голосов проголосовали за роспуск палаты, что означает, что в июне в стране пройдут внеочередные парламентские выборы, передает македонское агентство Makfax.

Предложение о роспуске выдвинул премьер-министр страны и лидер правящей коалиции Внутренняя македонская революционная организация - Демократическая партия македонского национального единства (ВМРО-ДПМНЕ) Никола Груевский. Инициативу поддержали 79 из 120 депутатов при необходимом минимуме в 61 голос. Голосование прошло в отсутствие представителей оппозиции. Ожидается, что в пятницу спикер Трайко Вельяноский официально назначит досрочные парламентские выборы на пятое июня.

Таким образом, мандат парламента, выбранного в июне 2008 года, завершается на год раньше предусмотренного срока.

Роспуск парламента стал неизбежным после углубившихся противоречий между ведущими партиями страны, что негативно сказывается на темпах евроатлантической интеграции Македонии. Правительство Груевского находилось под огнем критики социалистов из оппозиции в связи с проводимой внешней политикой, в частности, неспособностью быстро разрешить спор с Грецией по поводу названия страны.

Несколько месяцев назад после задержания по подозрению в финансовых махинациях владельца местного оппозиционного телеканала А1, а также после ареста счетов этого телеканала и еще трех газет, социалисты начали бойкот работы парламента. Николай Соколов

Наступление неплатежеспособности Греции - вопрос времени, считает экономический советник президента США Нуриэль Рубини. "Наступление кризиса неплатежеспособности в Греции является вопросом времени", - заявил Рубини, выступая в пятницу на международной конференции по риск-менеджменту в Алма-Ате (Казахстан).

По его оценке, некоторые из европейских стран в настоящее время не просто неликвидны, но их финансовые системы и правительства фактически являются неплатежеспособными.

"Например, даже если Греция сделает все, что рекомендуется в программе МВФ, и на 10% ВВП они сделают структурные преобразования, через два года госдолг Греции все равно официально будет превышать 150% ВВП. Это не уровень ликвидности, это уровень неплатежеспособности", - пояснил Рубини.

Греция получает 110-миллиардные кредиты ЕС и МВФ, которые помогли стране избежать банкротства в мае 2010 года. Кредиторы уже продлили выплату по долгам Греции с трех до семи лет и снизили процент на 100 базисных пунктов - с 5,2% до 4,2%. При этом остаются страхи относительно возможной реструктуризации греческого долга, который достигает примерно 150% ВВП.

Рубини напомнил, что Россия и Аргентина объявляли дефолт по госдолгу, когда их госдолг составлял 50% ВВП.

"В случае с Грецией вопрос даже не в том, будет ли там реструктуризация этого долга, а, скорее всего, в том, когда долг будет реструктурирован - раньше или позже", - заявил советник президента США.

Кроме того, по его мнению, крайне важным является то, каким образом будет осуществляться эта реструктуризация - упорядоченно, через какие-то рыночные механизмы, например, биржу, или же этот процесс пойдет беспорядочно, поскольку этот вопрос уже слишком много лет откладывается.

Если события будут развиваться по второму сценарию, то, по оценке Рубини, в Греции произойдет "беспорядочный дефолт, как в Аргентине или Эквадоре".

Согласно проведенному агентством Рейтер опросу 21 аналитика долгового рынка, вероятность дефолта Греции оценивается в 60%, при этом отдельные оценки экспертов разнятся от 30% до 90%.

Греция готовит полную или частичную приватизацию крупнейших государственных компаний, сообщило в пятницу министерство финансов страны.

На продажу выставлены генерирующие, добывающие компании, операторы связи, банки, лотерейная монополия и казино.

Согласно плану, обнародованному греческим Минфином, в 2011 году от приватизации планируется выручить 3 миллиарда евро, 15 миллиардов - до 2013 года. Все принятые меры по приватизации - часть среднесрочного пакета экономии объемом до 26 миллиардов евро до 2015 года.

Приватизационный пакет объемом до 50 миллиардов евро - одно из условий соглашения с кредиторами из ЕС и МВФ, которые выделили Греции кредиты в размере 110 миллиардов евро на три года в обмен на жесткие меры по сокращению бюджетного дефицита.

В частности, доля государства в национальной генерирующей компании (DEI/PPC) снизится с 51% до 34% в 2012 году, однако государство сохранит контроль над менеджментом. Также до 34% снизится участие государства в государственной газовой компании DEPA.

В 2011 году будет сокращен пакет государственных акций в национальном телефонном операторе ОТЕ. Греческое государство и Deutsche Telekom владеют пакетами по 25% плюс одна акция компании.

Крупнейшая в Европе компания по проведению лотерей OPAP, которая полностью принадлежит государству, будет продана в 2012 году. Национальная почтовая компания ELTA в том же году должна получить стратегического инвестора.

Также планируется снизить долю государственного участия в государственных банках ATEBank и PostBank.

В 2011 году ожидается приватизация компании-оператора железных дорог TrainOSE. Наконец, государство продаст принадлежащие ему казино. Алексей Богдановский

Итальянские компании, работающие с российским рынком, вполне довольны итогами 2010 года и ждут большего от 2011. Не смотря на кризисный 2009 год, многие экспортеры нарастили объемы поставок. Многие эксперты отмечают рост спроса на итальянскую продукцию среди российских потребителей, чему во многом поспособствовал выход на рынок под единым проектом Mediterranean Fruit Company.

Нивес Ракканьи, экспорт-менеджер компании Apofruit (рынок России), считает работу с MFC очень хорошей возможностью, а российский рынок – очень перспективным каналом сбыта продукции. «В Москве есть представитель, который всегда в курсе перемен на российском рынке, это очень удобно. Я думаю, если сезон будет хорошим в отношении производства, мы смогли бы нарастить объемы поставок в Россию, так как спрос здесь постоянно растет. Это очень хорошая возможность сбыта продукции, как для итальянских экспортеров, так и для европейских в целом. 2010 год мы закончили с положительными результатами, порядка 40,5 тыс. тонн фруктов было отправлено в Россию. Основу экспорта составили персики и нектарины, сливы, киви и яблоки. В общем товарообороте компании Apofruit Россия занимает порядка 7-8%».

Компания Naturitalia отмечает ежегодный рост экспорта в Россию на 15-20%, что опять же говорит о росте спроса на продукцию из Италии. Аугусто Ренелла, директор по маркетингу компании Naturitalia, планирует увеличить поставки винограда и груш, но ждет некоторых перемен от российского рынка. «Основу экспорта нашей компании в Россию составляют киви - сорта Yellow flesh и Green flesh. Мы также поставляем в Россию в небольших количествах столовый виноград и груши, и планируем в будущем увеличить поставки этих фруктов. Поставки в Россию растут ежегодно на 15-20%. Сейчас мы поставляем более 2 тыс. тонн. Италия - второй в мире производитель киви. И хотя в этом году производство немного упадет из-за погодных условий, мы планируем экспортировать те же объемы, что и в прошлом году. Основным конкурентом Италии является Греция, так как наши сезоны практически совпадают. Но, как правило, конкуренция заключается не в наличии или отсутствии фрукта на рынке, а в цене на него. В целом мы видим в российском рынке очень большой потенциал, но ждем более организованной работы ритейла. Работать с этим рынком стало проще, проект MFC способствует росту компании Naturitalia и держит нас в курсе происходящих на российском рынке дел».

Кризисный год заставил некоторых итальянских экспортеров намеренно сократить поставки в Россию, что не помешало выйти с положительным результатом в 2010. Галина Купченко, представитель компании Mazzoni, от 2011 года ожидает улучшения финансовой ситуации. «Мы надеемся, что финансовая ситуация будет только улучшаться в России, и мы будем иметь возможность больше доверять своим партнерам. 2010 год был намного лучше предыдущего, но на сколько выросли продажи в процентном соотношении - сказать не могу, так как в прошлом году мы умышленно сократили объемы экспорта в виду финансового риска (связанного с кризисом 2009 года). Из-за резкого изменения курса доллара очень многие компании потерпели убытки и не смогли рассчитаться со своими поставщиками. По той же причине мы перепрофилировались: раньше мы работал с рынками, когда вся документация оформлялась через брокеров, последний год мы работали в основном с сетями, так как в этом случае у нас есть более существенные гарантии. В данный момент наша компания экспортирует на российский рынок яблоко, грушу и киви. Участие в проекте MFC содействует развитию нашей компании, поскольку мы делаем совместную рекламу и промо-акции, которые способствуют увеличению интереса к итальянской продукции. Что же касается будущего урожая фруктов, пока никаких негативных влияний со стороны погоды не было. Несмотря на зимние заморозки, ничего не пострадало: ни киви, ни яблоки, ни груши».

Не останется без внимания и сектор орехов и сухофруктов, но главным сдерживающим фактором на сегодняшний день является проблема логистики, - считает Рикардо Калканьи, управляющий директор компании Besana. «Спрос на свежие итальянские фрукты растет, объемы поставок тоже. Сейчас компания MFC, соучредителем которой мы являемся, экспортирует в Россию фрукты только премиум - класса. В ближайшем будущем мы также надеемся наладить поставки орехов и сухофруктов. Сложность работы с российским ореховым рынком в первую очередь заключается в логистике. В этом году также цены. Кроме того, есть сильные конкуренты - Калифорния, поставляющая в Россию фисташки, миндаль, грецкие орехи».

Помимо логистики, задачу усложняет таможенный контроль, - добавляет Мауро Лаги, региональный менеджер компании Alegra Soc. Coop. Agricola. «Двумя основными препятствиями при работе с российским рынком являются логистика и бюрократия. Что касается логистики, тут основной проблемой является наличие и стоимость грузовиков. Ситуация с транспортом очень изменчива и зависит от спроса, что в свою очередь затрудняет процесс продвижения продукции и прогнозирования цен на среднесрочную и долгосрочную перспективу. К этому следует добавить удаленность Италии от России (продукция находится в пути 5-8 дней). По этим причинам Россия - очень рискованный рынок для экспорта всех видов фруктов и овощей, особенно с очень коротким сроком хранения (например, вишни и клубники).

Усложняет задачу таможенный контроль: несколько таможенных сборов, зачастую очень высоких, и сбор целого ряда документов. Все это требует очень больших временных и денежных затрат, а одна маленькая ошибка может затормозить весь процесс переправки груза».

В этом году, несмотря на то, что рынок становится все более и более конкурентоспособным, Alegra рассчитывает на увеличение объемов и укрепление позиций компании, в частности, за счет доступности продукции в зимнее время. «Наша компания экспортирует в Россию нектарины, персики, сливы, яблоки, груши, виноград, восточную хурму, киви, лук и морковь. В прошлом году мы экспортировали 5500 тонн продукции. В прошлом году объемы производства были хорошими в отношении летних фруктов (косточковых), и не очень большими – в отношении зимних (в частности, груш и киви). Пока рано делать прогнозы относительно производства 2011 года, но судя по текущей ситуации, производство будет хорошим по всем категориям продукции.

Что касается проекта MFC - он вносит большой вклад в развитие наших отношений с Россией. Мы регулярно получаем актуальную информацию о рыночных тенденциях, о возможных проблемах, возникающих по прибытии продукции в Россию. Московский офис также оказывает всевозможную поддержку при организации выставок и других мероприятий».

Важность вступления в проект отмечают и другие участники. «Такой разнообразный и многоликий рынок, каким является Россия, трудно «осилить» в одиночку, - признает Лилия Чорна, менеджер компании Salvi, - поэтому 3 года назад мы вышли на эту площадку вместе с прочими итальянскими производителями в рамках проекта «European Flavors». В 2009 году был открыт представительский офис этого проекта в Москве. В рамках проекта организовываются встречи и мероприятия с операторами рынка, участие в важнейших выставках и конференциях, что способствует продвижению нашей продукции на российском рынке.

Так как каждая страна и каждый рынок имеют свои характеристики и свои особенности, мы стараемся им следовать. Российский рынок очень динамичный, быстро меняющийся, поэтому надо быть всегда информированными и всегда в курсе событий. Фактором, который причиняет некоторые неудобства в работе, является расстояние. Фрукты – это продукция деликатная и скоропортящаяся, необходимо 5/6 а то и 8/9 дней на дорогу, кроме того случаются простои транспорта на границах, часто качество фруктов страдает от этого».

Компания не планирует сокращать объемы экспорта и ждет хорошего года. «Если в этом году не будет никаких проблем с урожаем, мы надеемся экспортировать в Россию приблизительно те же объемы продукции, что и в 2010 году, который закрыли с очень удовлетворительными результатами. Основу нашего экспорта на российский рынок составляют виноград, киви, яблоки, груши, также персики/нектарины, сливы и цитрусовые. Кроме этого в Испании есть компания Ортосабор, которая входит в группу компаний Сальви и специализируется на овощах. Компания расположена в регионе Альмерия, отличающимся наиболее благоприятным климатом для выращивания овощей, фруктов и цветов. Таким образом, стараемся предоставить нашим российским клиентам полный ассортимент фруктов и овощей.

Делать какие-то прогнозы по поводу урожая 2011 года пока рановато. Если погодные условия будут благоприятными, и весенние заморозки не навредят садам, мы ожидаем неплохой урожай косточковых, по другим культурам пока рано что-то прогнозировать».

МВФ жестко обрушился на США. Несмотря на тяжелую ситуацию на рынке жилья и труда администрации США нужно срочно урезать расходы, считает фонд.

В «Финансовом обзоре» Международный валютный фонд жестко оценил политический и бюджетный кризис в США. Команда аналитиков фонда во главе с Карло Коттерелли и Филиппом Герсоном подсчитали, что в 2011 году дефицит бюджета США может стать самым большим среди стран G-20: 10,8% ВВП. США — единственная развитая страна, чьи бюджетные расходы растут на фоне замедляющегося роста производства.

«МВФ критикует США не впервые. Но важно то, что они решились на критику в такой деликатный момент, когда дебаты носят внутриполитический характер, именно тогда, когда их критика может реально на что-то повлиять, — сказал в беседе с «МН» профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф, автор книги о глобальных кризисах «This time is different» («На этот раз все будет иначе»). — Это очень разумно. Но обычно МВФ в такие моменты сидит в стороне».

МВФ не мог смотреть на США через розовые очки, продолжает Рогофф. Это вопрос репутации фонда: нельзя не критиковать экономическую ситуацию в стране, когда налицо крупные проблемы. «Америка — такая же страна как все остальные, с той же планеты, — говорит он. — Конечно, американцы думали, что они «не такие, как все», но сколько раз мы слышали эти песню?»

Республиканцы и демократы на прошлой неделе с огромным трудом достигли шаткого компромисса по поводу американского бюджета на 2011 год. Демократам пришлось пойти на уступки, сократив бюджет на $38,5 млрд. Это на $5 млрд больше, чем предлагал президент Барак Обама. На $12,3 млрд (на 18%) было сокращено финансировании транспорта и жилищных субсидий. На $1,6 млрд (на 16%) — Агентства по защите окружающей среды. Но реально расходы сократились всего на $8-15 млрд, пояснил Нил МакКинон из «ВТБ Капитала». Остальное – средства, зарезервированные на расходы в прошлые годы и не истраченные. «В реальном выражении сокращения незначительны и недостаточны, чтобы вернуть бюджетную политику США в правильное русло», — считает МакКинон.

На эти уступки демократы пошли перед угрозой приостановки работы госучреждений США. Музеи, налоговые службы, национальные парки могли прекратить работу: законодательство США разрешает ее в условиях отсутствия бюджета немногим учреждениям, в частности — Пентагону, Белому Дому, Конгрессу.

Бараку Обаме нужно доказать избирателям, что именно он, в отличие от республиканцев, может безболезненно для населения сократить бремя внешнего долга, а значит и бюджетный дефицит. По прогнозам МВФ, внешний долг США в 2011 году увеличится до $15,1 трлн (100% ВВП), а к 2016 году дойдет до $21 трлн (112%). Эти значения сравнимы с погрязшими в долгах Грецией и Ирландией — 152% и 114%.

В прошлый вторник республиканцы во главе с председателем Комитета по бюджету Конгресса Полом Райеном предложили свой план развития экономики и построения бюджета-2012. Документ носит громкое название «Путь к процветанию. Восстановление американской мечты» и создан в пику демократам. Именно они своей бюджетной политикой «хоронят следующее поколение под лавинами долга» и «подрывают институты доверия и семьи».

«Пол Райен как лидер, конечно, впечатляет, но предложения его явно политизированы», — считает Кеннет Рогофф. Документ предполагает сокращение госрасходов на $6 трлн за десять лет. Обама планировал за тот же срок сократить только $4 трлн. В бюджете Обамы заложено повышение налогов на $1,5 трлн – Райен предложил отказаться от этого решения. В 2012 году дефицит бюджета составит $1 трлн, но республиканцы, совсем как российский министр финансов Алексей Кудрин, хотят сбалансировать бюджет к 2015 году. Внешний долг республиканцы планируют снизить к 2016 году — уже до 72,5%.

Это предполагает значительные сокращения расходов в различных сферах. Отмена реформы здравоохранения, начатой Обамой, позволит сэкономить до $729 млн за 10 лет. Расходы на оборону должны быть сокращены практически на $900 млн. Райен предложил приватизировать Fannie Mae и Freddie Mac. Республиканцы предлагают снизить подоходный и корпоративный налоги с максимального значения в 35% до 25%.

Предложенные республиканцами меры вызывают критику: многие считают их слишком жесткими. Основной довод противников — снижение госрасходов в первую очередь ударит по бедным и среднему классу. Упрощение налогового законодательства уравняет налоговую нагрузку на средний класс и богатых. Полина Еременко, Ольга Шамина.

"Мегаполюс Турс" стала второй компанией среди российских туроператоров, отказавшейся от чартеров, пишет Туринфо. С лета компания перестает реализовывать туристические пакеты на основе чартерных программ и переключается на продвижение индивидуального и корпоративного продукта, а также на продажу авиабилетов на регулярные рейсы. Такие радикальные изменения руководство компании связывает с низкой рентабельностью, а зачастую убыточностью большого количества туристических программ из-за жесткой ценовой конкуренции между туроператорами России.

Глава компании Эдуард Кузнецов и ранее заявлял, что состояние рынка туроператоров далеко от идеального. Компании вынуждены "пожирать" друг друга, чтобы выжить. В последние месяцы "Мегаполюс Турс" понесла серьезные убытки, в результате чего вынуждена была отказаться от офиса в Казани, маршрутов в Грецию и, судя по слухам, уволить более 60 сотрудников.

"Мегаполюс Турс" - не первая компания, решившая отказаться от чартеров из-за убыточности такого рода услуг. "Наша компания уже несколько лет постепенно отказывается от чартерных рейсов. В этом году мы почти полностью отказались от чартерной перевозки и в следующем планируем отказаться от нее окончательно - начнем пользоваться только регулярными рейсами, - рассказывает заместитель генерального директора компании "Джет Тревел" Максим Приставко. - Это связано с тем, что у российских компаний, предоставляющих чартерную перевозку, уровень сервиса гораздо ниже, чем у иностранных, а аппетиты слишком велики".

У чартерных перевозчиков гораздо более жесткие условия партнерских программ - в случае незаполненности бортов туроператорам грозят 100%-е штрафные санкции. При работе с регулярными рейсами проблем со штрафами и неустойками у туроператоров не возникает.

Отказы от чартерных перевозок пока нельзя назвать тенденцией. "Если у нас соотношение регулярных авиаперевозок и чартерных - 80% на 20%, то у других компаний соотношение в лучшем случае - 20% регулярных рейсов и 80% чартерных. И в ближайшие годы ждать массового отказа от чартерных перевозок на рынке не стоит". - говорит Приставко.

Чтобы расколоть единую Европу хватило усилий тунисских беженцев. Решение итальянского премьера Сильвио Берлускони выдать двум десяткам тысяч североафриканцев полугодовое разрешение на свободное передвижение по ЕС стало самым серьезным испытанием для шенгенской системы за все годы ее существования.

Немецкий, австрийский, французский и бельгийский главы МВД обвинили Италию в «нарушении шенгенских правил» и пригрозили ввести полноценный пограничный контроль на итальянских рубежах, который был упразднен после подписания шенгенского соглашения. Это произошло на двухдневной встрече министров внутренних дел и юстиции ЕС, которая завершилась в Люксембурге в понедельник. На этой встрече Рим просил у партнеров помощи в ситуации с беженцами. В Италии уверены, что предоставить нелегалам разрешение находиться в ЕС полностью соответствует соглашениям Шенгена.

Глава МВД Франции Клод Геан заявил, что Франция использует любые законные средства, чтобы предотвратить приток нелегальных мигрантов через итальянскую границу. Его поддержал и немецкий коллега Ханц Петер Фридрих. Он назвал действия Италии провокацией и указал на опасность «возвращения шлагбаумов». Проблема с нелегальными тунисскими беженцами, по его словам, вынуждает Германию «применительно к ситуации» усиливать меры контроля. Австрийский министр внутренних дел Мария Фектер в свою очередь тоже заявила, что «несолидарные меры» Берлускони могут привести к «краху» шенгенской системы. Пока же австрийцы, по ее словам, усилили допустимые в рамках Шенгена меры контроля.

«Эта встреча нас очень разочаровала. Мы всегда поддерживали в сложной ситуации Грецию, Португалию и Ирландию. А нам в чрезвычайной ситуации не помогли, — высказался по итогам встречи министр внутренних дел Италии Роберто Марони. — Какой смысл тогда имеет членство в ЕС?» Глава итальянского МИДа Франко Фраттини тоже обвинил Европу в эгоизме, пообещав найти «другое решение» проблемы массовой незаконной миграции.

Указ о выдаче разрешений на полугодовое пребывание в Италии африканским иммигрантам правительство приняло в минувший четверг. Это решение распространяется только на прибывших из Северной Африки до 5 апреля. Разрешение на временное нахождение на территории европейской страны шенгенского пространства (или временный вид на жительство) дает право на передвижение по всей территории ЕС, входящей в шенгенскую зону, объяснил «МН» специалист по европейскому праву Андрей Загорский. «Очевидно, Германия, Франция и другие европейские страны оспаривают не законную силу самого документа шенгенской зоны, а право Италии выдавать его нелегальным мигрантам из Северной Африки», — считает юрист.

Официальные Мюнхен и Берлин уверены, что итальянские власти не обладают правом выдачи шенгенских виз беженцам. «Рим таким путем попросту рассчитывает переложить на другие страны ЕС нынешние проблемы; федеральное правительство Германии исходит из противоправности такого подхода со стороны господина Берлускони, ведь беженцы по-итальянски получают по сути статус обычных туристов», — подчеркнул корреспонденту «МН» представитель федерального МВД в Берлине.

Эксперт по вопросам внутренних дел баварского Христианско-социального союза и член фракции ХДС/ХСС в бундестаге Ханс Петер Уль упрекнул Берлускони в театральности. Около 20 тыс. беженцев не составляют большой проблемы для Италии, считает он. «Если итальянцы предпримут противоправные действия и выпустят беженцев на все четыре стороны, то Германии не останется ничего иного, как возобновить полномасштабный пограничный контроль», — предупредил политик.

В МВД Баварии «МН» разъяснили, что Германия, система соцобеспечения которой «не имеет равных в мире», по статистике и ежегодно принимает наибольшее число беженцев среди всех европейских стран. Однако в отношении тунисцев у немцев возникли сомнения: военных действий в этой стране нет, жизням этих людей ничто не угрожает, даже курортный сезон в Тунисе тоже никто не отменял.

Представитель баварского МВД Оливер Платцер рассказал корреспонденту «МН», что правительство этой федеральной земли уже усилило режим скрытого контроля на границе с Австрией, откуда можно ожидать потоки беженцев-мигрантов. «Схожие меры принимались разве что во время визитов Папы Римского или проведения в Германии чемпионата мира по футболу в 2006 году», — подчеркнул Платцер.

Министр внутренних дел Баварии Йоахим Херманн в интервью Баварскому радио подчеркнул, что большинство тунисцев, добравшихся в последнее время до берегов Италии являются экономическими беженцами, что не дает им права на пребывание в ЕС. «Их можно просто посадить на ближайший итальянский пароход и снова возвратить в Тунис», — предложил Херманн. Пока Италия решилась выгнать только тех, кто пересек ее границы после 5 апреля. С понедельника по два рейса ежедневно начали перевозить выдворяемых нелегалов в Тунис, с которым Италия в прошлый вторник заключила соглашение о репатриации мигрантов и совместном контроле границ.

Тем временем на итальянский остров Лампедуза, который Берлускони обещал полностью очистить от приезжих, продолжают высаживаться африканские мигранты, просящие убежища в Европе. До последнего времени это были преимущественно тунисцы, однако теперь все больше беженцев из Ливии, где идет гражданская война. В воскресенье остров принял баркас с 244 ливийцами, в основном стариками, женщинами и детьми. Сильвио Берлускони, 9 апреля во второй раз за десять дней побывавший на острове, снова попросил объединенную Европу не бросать Италию наедине с «человеческим цунами».

Собеседники «МН» не исключили, что европейские власти могут пойти на крайнюю меру — введение полномасштабного пограничного контроля на внешних границах, что для шенгенской системы станет, пожалуй, наиболее серьезным испытанием за все время ее существования с 1985 года. Юрий Шпаков, Мария Ефимова.

Операторы сотовой связи готовятся списывать средства за интернет-роуминг в режиме реального времени.

«История, подобная той, что произошла с владимирским абонентом компании, задолжавшим компании 1 млн руб., не повторится», — говорится в сообщении оператора. Речь о нашумевшем случае, когда молодожены из Владимира, отправившись в свадебное путешествие на Крит, закачали себе несколько серий сериала «Интерны», имея на счете лишь 687 руб. После этого владимирский филиал «Мегафона» выставил им счет на 1 млн руб. Как тогда объясняли представители компании, клиентам не отключили Интернет только потому, что информация о состоянии счета в роуминге поступает не мгновенно, а через несколько дней. Судебное разбирательство завершилось в пользу абонентов.

Суды, впрочем, не всегда в подобных случаях принимают сторону клиентов. Например, источник, близкий к МТС, рассказал, что по делу на сумму порядка 12 тыс. руб. компания выиграла судебное разбирательство. В 2010 году это был единственный инцидент — таких дел в МТС вообще немного, говорит сотрудник компании. В «Мегафоне» отказались сообщить, сколько у них абонентов, которым уже предъявлены иски.

Чтобы подобные истории не повторялись, «Мегафон» в ближайшие три месяца обещает решить проблему радикально. Компания разработает технологию списывания средств за Интернет в роуминге в режиме реального времени со всеми сетями зарубежных партнеров. По такому пути пошли и другие компании большой тройки. МТС в конце марта уже ввела онлайн-тарификацию интернет-трафика в роуминге, работает над этим «Вымпелком» (торговая марка «Билайн»). По словам его представителя, оператор внедрил систему онлайн-тарификации на интернет-роуминг для абонентов, использующих тарифы с предоплатой, еще с середины 2008 года. Это подавляющая часть абонентской базы оператора. Что касается абонентов, предпочитающих постоплатные тарифы, компания планирует ввести для них тарификацию на передачу данных, близкую к режиму реального времени, к началу туристического сезона. Евгений Моисеев.

Корреспонденты «МН» Дарина Шевченко и Артем Житенев провели с такими парами несколько дней, чтобы понять, кто кому больше помогает.

Вера и Вика

Вика Фадеева и Вера Колоскова похожи друг на друга. Им обеим немного за двадцать. Примерно одного роста, симпатичные изящные темные шатенки. И Вика, и Вера любят красивую одежду, ходить в кафе и танцевать. У Веры — синдром Дауна, а у Вики — нет.

Встречаемся с Викой и Верой около торгового комплекса «Атриум» в центре Москвы. Вера начинает разговор с комплиментов. Фотокорреспонденту она говорит, что он очень красивый, а меня приглашает на свой день рождения. «Солнечная она девочка, ко всем хорошо относится», — комментирует Вика. Вера гладит Вику по руке: «Ты мой цветочек, моя самая лучшая».

«Ты бы хотела такую подругу? — спрашивает меня Вера и сама отвечает на вопрос: — Все бы хотели».

Программа у Веры и Вики на вечер такая: сначала кафе, потом шопинг, потом кино. «Шмотки, мы обе любим шмотки», — смеется Вика, поправляя красный шелковый платочек на шее. Вика училась на модельера одежды, а Вера просто любит наряжаться. В магазине недорогой японской одежды Вера сразу направляется к вешалкам с черными платьями. «У Веры хороший вкус. Любимый цвет — черный, когда к ней иду на встречу, стараюсь надевать черное», — говорит Вика.

Вера меряет джинсовую шляпу и пританцовывает под музыку, которая играет в магазине. Охранники смотрят на нее с недоумением. «Однажды была с Верой в одной пафосной кофейне. На нас все — и официанты, и посетители — так брезгливо глазели. Теперь выбираю для встречи с ней другие места», — расстраивается Вика. «О чем мы обычно разговариваем? О мальчиках, — смеется Вика. «У Вики есть принц, — добавляет Вера, — а у меня два. Не могу одного из них выбрать. Может, им состязание устроить? Кто из них выше меня поднимет, тот и победитель», — рассуждает Вера.

«Принц — это мужчина, с которым я живу, Вера его называет принцем, у нее сейчас настроение романтическое, в роль входит», — поясняет Вика.

Вера репетирует в новом спектакле Театра простодушных (в этом театре играют люди с синдромом Дауна) роль Джульетты.

Познакомились девушки два года назад. «Мы сразу друг другу понравились. Конечно, были сложности. Сначала с трудом понимала, что Вера говорит. Из-за особенностей строения речевого аппарата людям с синдромом Дауна трудно четко произносить слова. Я ее все время переспрашивала. Вера обижалась. Потом я привыкла», — рассказывает Вика.

«Тебе часто говорят хорошие слова?» — спрашивает меня Вера. «Как-то не очень», — отвечаю я. «Люди вообще редко друг друга хвалят, а почему?» — вздыхает Вера.

Таня и Наташа

В переполненной маршрутке студентка Таня Мещерякова едет в гости к своей подруге Наташе Шокиной в психоневрологический пансионат. Таня не знает точно, какой у Наташи диагноз: «Что-то не так с развитием. Мама от нее отказалась, отдала в детский дом, после совершеннолетия ее в этот пансион отправили», — рассказывает Таня. Она немного волнуется: «Никогда у нее не была, мы обычно в городе видимся».

Наташа встречает нас около входа в учреждение. Видно, что к приему гостей она готовилась: на ней белые брюки и белая рубашка. Светлые волосы красиво уложены. Веселая, симпатичная девушка. «Скорее входите», — кричит она нам из-за забора. «Вот мой дом», — с гордостью говорит Наташа, когда мы заходим в здание. Стены неопределенного цвета, везде пандусы.

«У нас есть бассейн, фитобар, бильярдные столы, — проводит Наташа экскурсию по пансионату, — у нас тут очень хорошо». «Действительно, хорошо», — неуверенно отвечает Таня, лицо у нее при этом растерянное.

Девушки познакомились полгода назад. «Она мне сразу приглянулась, показалась красивой и стройной, как спортсменка», — говорит Наташа. Наташа и сама много занимается спортом. Играет в гольф и боулинг. Летом она поедет в Грецию на соревнования для инвалидов по гольфу. «Не так часто с Таней встречаемся, у меня с утра работа, потом тренировки, потом спать. Человек я занятой», — говорит Наташа.

У Тани тоже мало свободного времени: она работает в салоне красоты, учится на факультете психологии. «После того как мы с Наташей познакомились, она мне постоянно звонила, каждый час SMS отправляла. От усталости я часто вечером языком уже не ворочаю. Наташа сначала обижалась, потом мы с ней договорились, что будем созваниваться раз в неделю. Она поняла меня», — рассказывает Таня.

Зимой Таня водила Наташу и ее друзей из пансионата в зоопарк. Неделю назад девочки в кафе слушали джаз. В выходные собираются на фильм Феллини. «Не помню точно, где мы были? — вздыхает Наташа. «У нее память не очень хорошая, все забывает», — говорит Таня.

Таня признается, что согласилась участвовать в проекте, потому что это полезный опыт для будущего психолога, а потом привязалась к Наташе. Большое впечатление на нее произвела история испанца Пабло Пинеды, он стал первым в мире человеком с синдромом Дауна, получившем высшее образование.

«Значит, в жизни таких людей можно что-то менять, если общаться с ними по-человечески», — говорит Таня. «Она моя душа и земля моя, все, что у меня есть», — поэтично описывает Таню Наташа.

Таня краснеет.

Руслан и Алеша

На первую встречу с Русланом Кабировым Алексей Крыкин пришел со своей мамой, Ольгой Алексеевной. «Первый раз они вдвоем общаются. Если все хорошо пойдет, дальше без меня будут встречаться», — говорит женщина.

Руслан — первокурсник, осенью приехал в Москву из Челябинска. Бодрый, амбициозный молодой человек. Решил принять участие в проекте «Лучшие друзья», так как хочет, чтобы в России отношение к инвалидам было «как в Европе». «Был во многих европейских странах. Там инвалиды — это люди, а у нас их будто совсем нет», — призывает Руслан.

«Боевой какой», — комментирует Алексей. Алексей в Европе никогда не был. Он только иногда выезжает с мамой в санаторий в Подмосковье. У Алексея синдром Дауна, ему 48 лет. Юный возраст друга Алексея не смущает. «Хорошо с мальчиком дружить. Предлагали только девочек (среди волонтеров девушек намного больше, чем молодых людей). С девочками о футболе не поговорить», — говорит Алексей. Руслан болеет за «Спартак», а Алексей сразу за четыре команды: ЦСКА, «Динамо», «Локомотив» и «Спартак». «Вообще болею за тех, кто выигрывает», — говорит Алексей.

«Хитрый какой», — смеется Руслан.

Мы разговариваем в кафе недалеко от метро «Третьяковская». Алексей и Руслан заказали один на двоих салат. Они едят и одновременно разговаривают, перескакивая с одной темы на другую. Вчера Руслан был на спектакле Театра простодушных, где играет Алексей. Руслан тоже актер студенческого театра.

«Люблю театр, люблю читать. У меня несколько полок с книгами. «Два капитана», «Остров сокровищ» — мои любимые», — говорит Алексей. Руслан предпочитает фантастику, в частности, Стивена Кинга.

«Хороший он мальчик Руслан, видно, что из приличной семьи, — говорит Ольга Алексеевна. — Люди разные бывают. Из-за этого боюсь иногда Алешу одного отпускать в город».

«Некоторые женщины курят и пьют пиво. Девушки идут по дороге и на ходу курят. Плохо это», — вставляет Алексей.

У Алеши есть сестра и четверо племянников. «Все они меня любят. Муж моей сестры в МЧС работает. В МЧС!» — говорит Алексей.

Вечером Руслан и Алексей собираются в Третьяковскую галерею. «Будем с ним по музеям ходить, я в Москве почти нигде не был», — говорит Руслан.

Алексей хоть и родился в Москве, хорошо знает только собственный район, может найти дорогу от метро до дома. И это для человека с синдромом Дауна достижение.

«Обратите внимание, Алеша развит, он хорошо говорит, речь у него осознанная. Это потому что я им много занималась. И он с разными людьми с детства общается, не только с инвалидами. Очень многое от среды зависит. Важна такая дружба для развития. Не только тех, у кого инвалидность, но и тех, у кого ее нет. Для развития души», — уверена Ольга Алексеевна. Дарина Шевченко.

Греция во вторник в очередной раз протестирует долговой рынок выпуском краткосрочных казначейских векселей, сообщило министерство финансов страны.

Срок погашения бумаг составит 26 недель, планируемая сумма размещения - 1,25 миллиарда евро. Доходность бумаг при аналогичном размещении в марте составила 4,75% против 4,64% в феврале.

Греция пока не может вернуться на рынок долгосрочных заимствований, так как инвесторы с недоверием относятся к ее перспективам. Доходность греческих облигаций по-прежнему находится на рекордно высоких уровнях. Так, спред (процентная разница) по 10-летним греческим облигациям к эталонным германским бондам находился на уровне в 982 базисных пункта. Таким образом, инвесторы требуют от Греции премии за риск почти в 10% годовых по отношению к наиболее надежному заемщику еврозоны.

Кроме того, международные рейтинговые агентства провели в марте вторую волну снижения греческого рейтинга, уже находившегося в категории ниже инвестиционной. Правила многих инвесторов, прежде всего институциональных, не позволяют вкладываться в бумаги с таким рейтингом.

Греция проводит краткосрочные заимствования, тестируя рынок в надежде скоро вернуться к долгосрочным заимствованиям. Пока что Афины финансируют свой долг за счет 110-миллиардной кредитной поддержки ЕС и МВФ, которая спасла страну от дефолта в мае 2010 года. В обмен на кредиты Греция проводит жесткие реформы с целью снизить бюджетный дефицит. Алексей Богдановский

Европейский союз не собирается обсуждать возможную реструктуризацию долга Греции, заявил во вторник председатель Европейского совета Херман ван Ромпей.

"Это (реструктуризация) не только не обсуждается, но и вопрос так не стоит", - заявил Ромпей, выступая на круглом столе в Афинах.

Греция получает 110-миллиардную кредитную поддержку ЕС и МВФ в обмен на жесткое сокращение бюджетных расходов. При этом кредиты, достигающие 50% ВВП, в перспективе повышают долговое бремя страны, уже достигшее примерно 150% ВВП.

В последние недели участились публикации о том, что ЕС обсуждает возможность для Греции урезать выплаты держателям государственных облигаций. На фоне этих публикаций спред (процентная премия) греческих бумаг держится на рекордно высоком уровне. Будучи не в состоянии занимать деньги на длительный срок, Греция тестирует рынки краткосрочными заимствованиями - так, во вторник Афины разместили 26-недельные казначейские векселя на сумму 1,6 миллиарда евро.

Глава Евросовета, который находился в Афинах во вторник с однодневным визитом, выразил Греции поддержку на встречах с президентом Каролосом Папульясом и премьер-министром Йоргосом Папандреу.

"Я полностью уверен, что греки справятся с этими трудными временами. Это может потребовать времени, как возвращение Одиссея домой, но они станут более сильными", - написал Ромпей в своем блоге в twitter. Алексей Богдановский

Собрание акционеров ГАКХ "Черноморский судостроительный завод" (г. Николаев) утвердило производственную программу предприятия на 2011 год и приняло решение о переименовании предприятия в Публичное акционерное общество (ПАО) "Черноморский судостроительный завод".

28 марта 2011 г. собрание акционеров ГАКХ "Черноморский судостроительный завод" (ЧСЗ, г.Николаев) утвердило производственную программу предприятия на 2011 год. Объем выпуска промышленной продукции запланирован на сумму 196,3 млн. грн. Плановые показатели по направлениям деятельности следующие: судостроение - 148,3 млн. грн., судоремонт - 40 млн.грн., прочие работы и услуги промышленного характера - 8 млн.грн.

"На сегодняшний день на предприятии сформирована производственная программа на этот год, ведутся дополнительные переговоры с заказчиками из Греции, Голландии, России и Украины на строительство судов. Это даёт нам возможность смело говорить о положительной динамике по восстановлению производства и развитию предприятия", - прокомментировал результаты собрания акционеров генеральный директор ГАКХ "ЧСЗ" Валерий Калашников.

Прибыль завода за 2010 г. в размере 0,862 млн. собрание акционеров решило не распределять.

Собрание акционеров ЧСЗ также приняло решение о переименовании предприятия в Публичное акционерное общество (ПАО) "Черноморский судостроительный завод". Соответствующие изменения были внесены в устав предприятия.

Напомним, в 2010 году предприятие реализовало продукцию и оказало услуги промышленного характера на сумму 54,1 млн. грн. Показатели производства в 2010 г. по направлениям деятельности предприятия следующие: судостроение - 35,9 млн. грн, судоремонт - 14,5 млн. грн, другие услуги - 3,7 млн. грн. Объем производства ЧСЗ по трудоёмкости в 2010 году составил 350,8 тыс ч/ч.

"Газпром" получил от Турции разрешение на проведение морских изысканий по проекту "Южный поток", сообщил журналистам в пятницу глава департамента внешнеэкономической деятельности холдинга Павел Одеров.

"Мы получили от них (Турции - ред.) разрешение на проведение морских изысканий. Мы с мая начинаем морские изыскания", - сказал он.

Представитель "Газпрома" пояснил, что изыскания будут необходимы Газпрому на стадии начального технического проектирования (FEED), на их основании будет представлена дополнительная информация турецким регулирующим органам. В свою очередь, это будет являться основанием для получения разрешения на строительство трубы, сказал Одеров.

Ранее он сообщал, что "Газпром" завершает в настоящее время работу над сводным ТЭО проекта "Южный поток", летом озвучит инвестиции и окончательный маршрут газопровода.

Прорабатываются три варианта маршрута, которые, так или иначе, заканчиваются в Италии: через Болгарию, далее Сербия-Венгрия-Австрия; через Болгарию и далее Сербия-Венгрия-Словения-Италия; Греция-юг Италии.

Проект "Южный поток" реализуется в целях диверсификации маршрутов поставок природного газа европейским потребителям и предполагает строительство газопровода через акваторию Черного моря в страны Южной и Центральной Европы.

Ранее ожидалось, что власти Турции дадут разрешение на прокладку газопровода до 31 октября 2010 года, однако до сих пор Россия не получила от турецких партнеров необходимых документов. Посол РФ в Турции Владимир Ивановский говорил, что у турецкой стороны возникли дополнительные вопросы после подготовки ТЭО морской части газопровода.

Глава Минэнерго РФ Сергей Шматко заявлял, что задержка выдачи Турцией разрешения на прокладку газопровода "Южный поток" в своей экономической зоне в Черном море не повлияет на сроки реализации проекта. Глава "Газпрома" Алексей Миллер отмечал в свою очередь, что реализация проекта идет строго по графику, первую нитку газопровода планируется ввести в эксплуатацию в декабре 2015 года.

"Газпром" и итальянская Eni на паритетной основе являются учредителями компании специального назначения South Stream AG, созданной в январе 2008 года для реализации проекта.

В марте текущего года глава "Газпрома" Алексей Миллер и председатель правления BASF SE Юрген Хамбрехт подписали меморандум о взаимопонимании, предусматривающий присоединение Wintershall Holding с долей 15% к реализации морского участка проекта. Таким образом, с учетом достигнутой прошлым летом договоренности о вхождении в проект французской EdF с долей 10% за счет снижения доли Eni, после вхождения Wintershall участие итальянской компании в проекте сократится до 25%.

Одеров сообщил, что "Газпром" также просчитывает вариант поставок сжиженного природного газа (СПГ) с черноморского побережья.

"Базовый вариант - это трубопроводный газ, но мы люди не глупые и стараемся возможности по оптимизации продукции проекта не ограничивать. Поэтому мы посмотрим и на возможность создания мощностей по сжижению и регазификации газа в Черном море", - сказал он. При этом представитель "Газпрома" подчеркнул, что сейчас ведутся проектные работы из расчета на трубный газ, а анализ поставок СПГ идет параллельно.

Отвечая на вопрос об объемах возможных поставок СПГ, Одеров отметил: "Сейчас целесообразно говорить о мощности "Южного потока" как трубопроводного проекта, конкретно мощность СПГ преждевременно считать".

В связи с задержкой разрешения от Турции на прокладку газопровода вице-премьер РФ Игорь Сечин, курирующий ТЭК, ранее заявлял, что Россия изучает альтернативную возможность транспортировки газа в Европу - в виде СПГ.

Со своей стороны, Шматко говорил, что Россия принципиально не ставит вопрос об отказе от проекта "Южный поток", а лишь об "альтернативе прокладке морской части трубопровода". В качестве такой альтернативы он называл поставки СПГ в Европу с полуострова Ямал или через порты на Черном море.

Общий объем финансовой помощи Португалии может составить около 80 миллиардов евро, однако страна начнет их получать не раньше конца мая, заявили представители Евросоюза по итогам внеочередного заседания Еврогруппы и Экофина по вопросу спасения Португалии.

Накануне Португалия подала официальный запрос на финподдержку от ЕС и МВФ. Министры экономики и финансов ЕС (Экофин) и министры финансов еврозоны (Еврогруппа) решили собраться на экстренную встречу в Венгрии и начать обсуждение спасения обремененной долгами страны.

Точный объем помощи пока не определен, ранее различные источники оценивали его в 75-90 миллиардов евро. Еврокомиссар Олли Рен сообщил на пресс-конференции в пятницу, что он может составить 80 миллиардов евро.

При этом ЕС и МВФ уже кредитуют Грецию (объем пакета 110 миллиардов евро) и Ирландию (85 миллиардов евро).

В ближайшее время начнется разработка программы улучшения экономической ситуации в Португалии, взамен на реализацию которой она может получать средства ЕС и МВФ. На основании оценки ситуации в экономике страны власти Евросоюза смогут сделать более точные выводы о том, сколько денег ей требуется.

Помощь Португалии от Евросоюза будет предоставлена через Европейский фонд финансовой стабильности (ЕФФС) и Европейский механизм финансовой стабильности (ЕМФС), свидетельствует официальное заявление Еврогруппы и Экофина по итогам утренней экстренной встречи в Венгрии.

Дотянуть до лета

Еврокомиссар Олли Рен заявил, что Португалия сама может справиться со своими финансовыми проблемами в ближайшие два месяца - до предоставления стране средств до поступления денег из пакета финподдержки ЕС и МВФ. Также он сгладил опасения о возможности дефолта Португалии до выделения помощи.

"Страна самостоятельно сможет справиться с долгами в апреле и мае, в июне ей это сделать будет сложнее", - сказал он. Однако в июне, по его словам, средства страна может начать получать необходимые ей финсредства.

В то же время, глава Еврогруппы Жан-Клод Юнкер сообщил, что программа улучшения экономики Португалии может появиться к середине мая. Затем, для оказания поддержки от ЕС, ЕФФС и ЕМФС придется привлечь деньги на рынке, уточнила накануне Еврокомиссия.

"ЕФФС, конечно, будет готов помочь Португалии, но лишь после одобрения программы улучшения состояния экономики. Мы сможем совершить необходимые действия в течение примерно десяти дней. Если вы помните, первый выпуск бондов ЕФФС в январе имел большой успех на рынке. И основываясь на моих контактах с участниками рынка, я уверен, что мы сможем привлечь средства, необходимые для помощи Португалии", - сказал журналистам на пресс-конференции глава фонда Клаус Реглинг (Klaus Regling). После привлечения денег требуется еще несколько дней для отправки их стране.

Цель - консенсус

Процесс одобрения программы бюджетной консолидации Португалии в настоящее время также интригует рынки: новые предложения правительства были отклонены оппозицией в конце марта, в след за чем последовал роспуск исполнительного органа власти.

Переговоры с Португалией по созданию программы можно завершить и в течение недели, считает министр финансов Португалии Фернандо Тейшейра дос Сантос, который озвучивал в середине марта новые предложения по экономике в стране, отклоненные впоследствии. Глава Минфина при этом отметил, что для прихода к консенсусу по программе необходимо не только мнение правительства, которое находится в отставке и исполняет обязанности до новых выборов в начале июня, но и политических партий.

"Экономическая программа будет обсуждена Еврокомиссией при взаимодействии с ЕЦБ и МВФ с португальскими властями, включая основные политические партии", - заявил в пятницу глава Еврогруппы. Он также сообщил, что при разработке этой программы в основу может быть взят именно отклоненный в марте документ.

Он предполагал сокращение расходов бюджета в текущем году на 0,8% ВВП, в 2012 году - на 1,6% ВВП, в 2013 году - на 0,8%. В результате дефицит бюджета страны в текущем году должен был сократиться на 0,8%, в 2012 году - на 2,5%, и на 1,2% в 2013 году. Данное сокращение дефицита бюджета позволит стране достичь установленной цели по дефициту бюджета на 2011 год на отметке в 4,6%, на 2012 год - 3% и на 2013 год - 2%.

Чего хочет ЕС

Юнкер сообщил, что экономическая программа Португалии должна быть основана на нескольких принципах. Во-первых, на амбициозной коррекции бюджета, во-вторых, на реформах, ускоряющих экономический рост, в том числе, за счет амбициозной программы приватизации, реформирования рынка труда, активизации инноваций. В-третьих - на мерах по поддержанию ликвидности и платежеспособности финансового сектора.

После оказания помощи, миссия ЕС, МВФ и ЕЦБ будет регулярно оценивать успехи Португалии в проведении реформ и только по итогам проверок выделять очередной транш кредита. Ряд стран ЕС, в которых сейчас реализуются меры бюджетной консолидации, неизбежно сокращающие социальные расходы, нередко сталкиваются с протестами местных жителей.

Глава ЕЦБ Жан-Клод Трише в ходе пресс-конференции в пятницу, в свою очередь, заявил, что план поддержки Португалии будет действенным, если правительство страны введет "грандиозные" меры жесткой экономии и активно проведет все необходимые экономические реформы.

Португалия, обладающая высокими размерами долга и дефицита бюджета, уже реализует меры бюджетной консолидации. Согласно одобренному осенью 2010 года бюджету на 2011 год, власти Португалии планировали сократить дефицит бюджета до 4,6% ВВП. В настоящее время Евросоюз рекомендует странам удерживать дефицит бюджета на уровне не выше 3% от ВВП. Согласно пересмотренным данным, показатели госдолга и дефицита бюджета в Португалии в 2010 году составили 92,4% ВВП и 8,6% ВВП соответственно (против прогноза в размере 7,3%).

Деньги

Программа поддержки Португалии от ЕС и МВФ будет рассчитана, скорее всего, на три года, сообщил еврокомиссар Олли Рен в пятницу. В настоящее время Ирландия получает финпомощь от ЕФФС и ЕМФС, ей кредиты будут предоставляться в течение трех лет на срок около 7,5 лет.

Ставка по займам Ирландии находится на уровне 5,5% годовых. Представители ЕС пока не сообщают о том, по какой цене будут кредитовать Португалию.

Доходность десятилетних облигаций Португалии к середине дня превысила 8,65% годовых, увеличившись примерно на 0,1 процентного пункта со вчерашнего дня.

Португалия на текущей неделе разместила примерно 1 миллиард евро с помощью казначейских векселей, бумаги на год были проданы под 5,9% годовых против 4,3% на предыдущем аналогичном аукционе, на полгода - 5,1% годовых против 2,9% ранее. Мария Князева

Каждый год Петербург производит порядка восьми миллионов кубометров мусора. Двух действующих государственных заводов по переработке отходов городу явно не хватает. В этом году в Петербурге даже пришлось открыть новый мусорный полигон. В основном хлам поставляют жильцы многоквартирных домов, коммерческие предприятия – магазины и общепит, а также множество городских организаций. И тем не менее, с имеющимися объемами мусора город кое как справляется благодаря существующим мощностям.

Для того, чтобы сделать город чище, запускаются и новые предприятия. Так новый завод по переработке мусора начнет работу уже 19 апреля. Для начала действовать он начнет в опытном режиме, а через два месяца войдет в режим промышленной эксплуатации. Находится предприятие на Митрофаньевском шоссе, новая линия рассчитана на переработку ста тысяч тонн мусора в год. Из переработанных отходов будет производиться материал для изоляции существующего полигона.

Рядом с Петербургом есть еще одно готовое к запуску производство по переработке отходов, но когда оно начнет работать, пока неясно. Дело в том, что переработка мусора - не такое уж выгодное дело. Сейчас частные заводы получают 800 рублей за переработку тонны хлама. Кстати, в 2015 году под Петербургом (поселок Янино) будет построен еще один мусороперерабатывающий завод. Конкурс на его строительство выиграла греческая компания.

Португалия станет последней страной Евросоюза, которой потребуется финансовая помощь ЕС, заявил в четверг вице-председатель Еврокомиссии, комиссар ЕС по вопросам конкуренции Хоакин Альмуниа в ходе испано-германского форума, проходящего в Берлине.

По словам Альмунии, которые передало Национальное телевидение Испании (TVE1), нет опасности, что испанскую экономику постигнет та же участь, что и другие страны ЕС, столкнувшиеся с финансовыми трудностями.

"У Испании нет проблем с финансированием", и ситуация в этой стране "совершенно отличная" от ситуации в Португалии, Греции или Ирландии, хотя экономики Испании и Португалии "связаны теснейшим образом", сказал он.

"Испания экспортирует в Португалию в два раза больше продукции, чем в Латинскую Америку. И логично, что испанские предприятия и банки не могут быть неуязвимы к тому, что сейчас происходит в Португалии. Но испанская экономика крепка", - отметил Альмуниа.

По его мнению, просьба Португалии о помощи "не стала неожиданностью, последние недели все к этому шло". Премьер-министр Жозе Сократеш 23 марта ушел в отставку после того, как парламент страны отверг очередной план антикризисных мер.

"Надеюсь, это будет последняя страна, которой потребуется помощь", - добавил еврокомиссар.

В среду премьер-министр Португалии Жозе Сократеш, который ранее неоднократно заявлял, что страна не нуждается во внешней поддержке для решения финансовых проблем, объявил в телеобращении к нации о том, что правительство приняло "это трудное, но неизбежное решение в национальных интересах", и теперь "настало время сделать этот шаг".

Таким образом, Португалия станет третьим членом еврозоны, которому потребовалась внешняя помощь для решения проблем с бюджетным дефицитом. Официальные переговоры с Брюсселем о предоставлении Португалии финансовой помощи, которая оценивается экспертами в 75-90 миллиардов евро, Лиссабон намерен начать в ближайшие дни.

Биржа Лиссабона, тем не менее, к середине дня в четверг положительно отреагировала на новость и выросла на 1,58%, в основном за счет котировок на акции четырех португальских банков, сообщает TVE1. Акции банка Banco Portuguеs de Inversiones (BPI) выросли на 6,16%, банка Banco Espirito Santo (BES) - на 5,89%, банка Banco Comercial Portuguеs (BCP) - на 5,30%, банка Banif - на 3%.

Испанские банки, которые в последнее время скупали португальский внешний долг, так выросли на бирже Мадрида. Так, к 16.30 мск акции банка Bankinter выросли на 2,93%, банка Santander - на 2,64%, банка Popular - на 2,04% и банка BBVA - на 1,22%. По данным TVE1, испанские банки в настоящий момент располагают более 70 миллиардов евро внешнего долга Португалии. Елена Висенс

Дефицит бюджета Греции за 2010 год может перевалить за 10% ВВП, что потребует применения специальных мер по устранению побочных эффектов, сообщил Reuters источник в Еврокомиссии.

Согласно последним данным правительства страны, дефицит бюджета за прошлый год остановился на отметке 9,4% ВВП. Основные заемщики Греции (Европейская комиссия, МВФ и ЕЦБ) имеют другую оценку — 9,6%. Изначально власти Греции ставили задачу удержать дефицит бюджета на уровне 8% ВВП.

Ожидается, что Евростат опубликует официальные данные по дефициту 26 апреля, опираясь на предоставленную статистику греческой компанией Elstat. По предварительным данным, дефицит бюджета может составить от 10,4% до 10,7% ВВП.

Министр финансов Греции Георгиос Папаконстантину подтвердил, что дефицит бюджета может быть выше, чем ожидалось ранее.

Греции пришлось обратиться к ЕС и МВФ за финансовой помощью после того, как весной 2010 года страна оказалась на грани дефолта (в 2009 году дефицит бюджета страны достиг 12,7% ВВП). Тогда Греция получила кредит в размере 110 млрд евро.

На смену боевым действиям в Ливии пришли дипломатические. Первые попытки переговоров выглядят пока не менее сумбурными, чем начало операции международной коалиции.

Команда Муаммара Каддафи вчера обнародовала свой вариант мирного плана. Его краеугольный камень — Каддафи должен остаться. «Мы готовы изменить конституцию страны, выборный процесс, все что угодно», — заявил 5 апреля Муса Ибрагим, официальный представитель правительства Каддафи. Более того, Каддафи готов сохранить свой статус ливийского правителя только номинально, отказавшись от реальной власти. «Фигура Каддафи имеет огромное символическое значение для современной Ливии», — объяснил Ибрагим.

Инициатива Каддафи появилась после того, как сыновья ливийского лидера Сейф аль-Ислам и Саади предложили повстанцам свой вариант мирного соглашения. Муаммар уходит в отставку, а на его место приходят его сыновья, получившие западное образование, готовые слушать повстанцев и проводить реформы, которые те пожелают.

Ни одно из этих предложений пока не устроило повстанцев. Шамседдин Абдулмела, официальный представитель Переходного национального совета Ливии, заявил, что «Каддафи и его сыновья должны покинуть страну перед тем, как начнутся какие-либо переговоры».

Переходный национальный совет уверяет международное сообщество: после того как власть семьи Каддафи будет свергнута, военное руководство повстанцев будет расформировано. Начнется процесс создания правительства национального единства, в которое войдут все основные кланы и политические силы страны — как сторонники оппозиции, так и их сегодняшние противники.

Вчера представители режима Каддафи и Переходного национального совета провели переговоры в Анкаре при посредничестве турецкой стороны. Министерство иностранных дел Турции по результатам переговоров противоборствующих ливийских сил с главой турецкого МИДа Ахметом Давутоглу заявило: «Обе стороны конфликта заняли жесткую позицию. Оппозиция требует ухода Каддафи. Другая сторона утверждает, что Каддафи должен остаться. Прорыва пока нет». Замглавы ливийского МИДа Абделати аль-Обейди на днях посещал Грецию и Мальту, объясняя позицию правительства Каддафи европейским державам.

«Главная проблема нынешней ситуации в том, что она как уравнение со слишком большим числом неизвестных, — заявил «МН» профессор Института Европы и бывший дипломат Юрий Рубинский. — Лидеры международной коалиции — США, Франция, Великобритания и Италия — в связи с этим не могут достичь единства между собой».

«На чьих условиях будут проходить будущие ливийские переговоры, зависит от того, какую позицию займут влиятельные ливийские политики, — считает Рубинский. — Сейчас это неизвестно, и коалиция просто тянет время, разбираясь в том, кто на самом деле стоит за противоборствующими силами».

Коалиция сегодня разделилась на два лагеря — тех, кто поддерживает окончательное свержение Каддафи, и тех, кто за немедленные переговоры.

Первый лагерь, который изначально возглавляли Франция и Катар, на днях существенно усилила Италия. До начала вооруженного конфликта Рим был главным европейским покровителем режима Каддафи и крупнейшим импортером ливийской нефти. Теперь Рим официально признал легитимность правительства повстанцев и фактически поддержал идею свержения своего бывшего арабского союзника.

Соединенные Штаты и Великобритания в свою очередь склоняются к переговорам. Вашингтон прекратил участие в военной операции на территории Ливии и заявил, что не будет снабжать повстанцев оружием. Лондон в свою очередь прямо рекомендовал Каддафи и повстанцам сесть за стол переговоров.

В стане оппозиции, однако, единства нет. За власть над повстанческим движением борются радикальные исламские и продемократические силы. Другая линия разлома проходит в среде военных, поддерживающих оппозицию.

Еще одна причина, по которой повстанцы не спешат идти на компромисс, возможно, в том, что время явно работает на них. По мере разрастания ливийского конфликта Каддафи покинули многие генералы, а также несколько авторитетных политиков, включая главу протокола Нури аль-Мисмари и министра иностранных дел и бывшего главу разведки Мусу Кусу.

Министр по делам нефти Шукри Ганем в интервью The Wall Street Journal вчера опроверг слухи о том, что собирается бежать из страны. Ганем заявил, что Ливии не избежать существенных перемен вне зависимости от того, желает этого Каддафи или нет. С другой стороны, считает министр, быстрый уход ливийского лидера «создаст в стране опасный вакуум, который может вылиться в затяжную гражданскую войну или раскол страны».

По словам Ганема, ливийские политики все больше озабочены падением экспорта нефти: сегодня он колеблется в районе 250–300 тыс. баррелей в день. До конфликта Ливия производила до 1,6 млн баррелей в день. И если международное сообщество не восстановит связи с режимом Каддафи, ему «придется сливать нефть в море».

Ганем раскритиковал позицию стран, однозначно выступающих за свержение Каддафи, прежде всего Катар, который договорился с повстанцами о начале нефтяных поставок из Ливии в обход режима Каддафи.

Но критика министра мало что может изменить. По данным британского агентства Lloyd’s List, вчера к восточному порту Ливии Марса-эль-Харига из Египта отправился танкер Equator, который должен возобновить нефтяной трафик с Ливией впервые за последние три недели. Куда пойдет Equator с грузом нефти, пока неясно. СМИ предполагают, что это будет Франция, Италия или Катар.

«Вместо того чтобы призывать к единению нации, все хотят принять участие в грабеже Ливии», — заявил Ганем в интервью The Wall Street Journal. Игорь Крючков.