Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россельхознадзор просит Беларусь принять срочные меры против опасного жука диабротика и сохраняет планы по введению запрета на поставки белорусской продукции растениеводства, упаковки и тары в случае неисполнения требований РФ.

Как сообщает Россельхознадзор, об этом было заявлено в ходе телефонных переговоров с руководством отдела внутреннего и внешнего карантина растений главной госинспекции по семеноводству, карантину и защите растений Беларуси. На них обсуждалась ситуация с поставками продукции и перемещением автотранспорта из Беларуси в Россию в связи с обнаружением на территории Беларуси отсутствующего в других странах ЕАЭС карантинного объекта - западного кукурузного жука, или жука диабротика.

Поскольку риск заноса опасного вредителя высок и он представляет реальную угрозу лидирующим позициям РФ по экспорту зерна, Россельхознадзор обратился к белорусской стороне с просьбой ускорить предоставление информации о принятых мерах по локализации и ликвидации жука.

Кроме того, Россельхознадзор обратил внимание белорусских коллег на необходимость принятия комплекса срочных мер по обеспечению фитосанитарной безопасности подкарантинной продукции, упаковки, тары, транспортных средств, следующих через территорию Беларуси или из этой страны. В том числе речь идет о необходимости предусмотреть обеззараживание транспортных средств.

При этом Россельхознадзор напомнил, что неисполнение требований РФ или выявление этого карантинного объекта может служить основанием для рассмотрения вопроса о введении фитосанитарных мер в отношении транспортных средств, следующих через территорию Беларуси или из Беларуси, а также введения временных ограничений на ввоз подкарантинной продукции, упаковки, тары, следующих из Беларуси или через ее территорию в Россию.

Как сообщалось, в июле Россельхознадзор получил информацию о том, что в 2017 году в Беларуси были установлены карантинные фитосанитарные зоны по жуку диабротика. Этот опасный вредитель может нанести непоправимый ущерб посевам сельхозкультур, прежде всего, кукурузы.

Как считают в Россельхознадзоре, потенциальная вредоносность жука на территории РФ возможна в зоне устойчивого выращивания кукурузы, посевы которой находятся в основном в Южном федеральном округе (Краснодарский, Ставропольский края, Ростовская, Волгоградская и Астраханская области, Кабардино-Балкария).

Экономический ущерб от потери урожая кукурузы может составить 950 млн рублей в год.

Родиной жука диабротика является Северная Америка, где затраты на борьбу с этим вредителем, с учетом недобора урожая, ежегодно составляют порядка $1 млрд. В Европе опасный жук впервые был обнаружен в 1992 году на кукурузном поле около аэропорта Белграда, куда он, скорее всего, был занесен из США воздушным путем, отмечается в сообщении. Несмотря на принятые меры, уничтожить очаг распространения вредителя не удалось.

С 1994 года началось распространение вредителя по кукурузосеющим регионам Центральной и Восточной Европы (Венгрия, Хорватия, Румыния, Босния и Герцеговина, Болгария, Италия, Словакия, Швейцария, Австрия, Чехия, Франция, Польша и др.). В 2001 году жук впервые был обнаружен в Закарпатье (Украина) близ границы с Венгрией и Румынией. В 2006 году насекомых обнаружили во Львовской, Волынской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях Украины.

Башкирия в 2018 году увеличит экспорт зерна в 2 раза

В 2018 году экспорт зерна из Башкирии может увеличиться в два раза. При этом потенциал республики позволяет расширить весь ассортимент экспортируемой продукции. Башкирия может поставлять как продукты питания, так и стимуляторы роста растений, биопрепараты, племенное яйцо, племенной скот, чай и сиропы из лекарственных трав и другую продукцию, заявил на региональной Зерновой конференции заместитель премьер-министра правительства, министр сельского хозяйства Ильшат Фазрахманов.

- У нас идет перепроизводство сельхозпродукции, и конечно излишки нам необходимо вывозить на экспорт. Конечно нас там никто не ждет, и на зарубежные рынки нам нужно пробиваться, - сказал глава аграрного ведомства Башкирии.

С целью увеличения экспорта минсельхоз разработал программу развития пчеловодства Башкирии, которая позволит сформировать инфраструктуру промышленного пчеловодства для обеспечения поставок на экспорт однородных партий мёда. Совместно с KPMG прорабатывается бренд «Башкирский мёд» в привязке к географии места происхождения. При поддержке ФГБУ «Центр оценки качества зерна» ведётся создание Испытательной лаборатории по зерну и меду, а Национальный органический союз помогает продвигать на международных рынках органическую продукцию (мед, кукурузу, лен, соя ячмень, рожь, полбу, люпин, рапс, горох, гречиху).

- В этом сезоне мы ожидаем экспорт пшеницы около 30 млн тонн. При том, что в прошлом сезоне он составил 40,8 млн тонн. Снижение связано с сокращением валового сбора, -отметил, отвечая на вопросы журналистов президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский. По его прогнозам, сбор зерна в этом году, по снизится до 114 млн тонн со 135,4 млн тонн в прошлом году. Окончательный урожай будет зависеть от агрометеорологических условий в период вегетации растений и уборки. Цены на зерно пока стабилизировались на основе прогнозов международного Совета по зерну по уменьшению мирового сбора зерна. Но, по словам Злочевского, стоимость зерновых культур вырастет ближе к новому году.

В 2017 году объем экспорта продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья из региона составил 36,9 млн. долларов США, что в два раза выше показателя 2016 года. Наибольшую долю в стоимостном выражении в структуре экспорта занимают злаковые, семена масличных культур, жиры и масла, сахар и кондитерские изделия, молочная продукция. Продукция поставлялась в Азербайджан, Монголию, Латвию, Литву, Беларусь, Бельгию, Египет, Иран, Израиль, Турцию, Саудовскую Аравию.

РБК-Уфа писал, что за четыре месяца 2018 года экспорт продукции АПК в республике составил 30,4 млн. долларов США. Это в 3,2 раза выше уровня соответствующего периода 2017 года, и составляет 2,4% от общего объема экспорта Башкирии.

В основном экспортировалось зерно (15 млн. долларов США или 49,3% в товарной структуре экспорта АПК), масла и жиры (7,5 млн. долларов США или 24,7%), а также сахар и сахаристые изделия (4,4 млн. долларов США или 14,5%).

Путин продлил действие продуктового эмбарго

Владимир Путин подписал указ о продлении продуктового эмбарго, ограничившего импорт продуктов в Россию. Запрет на ввоз «санкционки» продлен до конца 2019 года

Владимир Путин распорядился продлить действие продуктового эмбарго в отношении стран, принявших санкции в отношении России. Соответствующий указ президента опубликован на официальном интернет-портале правовых актов.

«Продлить с 1 января по 31 декабря 2019 г. действие отдельных специальных экономических мер, предусмотренных указом президента Российской Федерации от 6 августа 2014 г. № 560», — говорится в документе.

Продуктовое эмбарго в отношении ряда западных стран было введено Россией в 2014 году. Оно стало ответом на санкции США и стран ЕС, введенные после присоединения Крыма. В список продовольствия, ввоз которого в Россию запрещен, входят мясные и молочные продукты, рыба, овощи, фрукты и орехи. В то же время физическим лицам разрешен ввоз продуктов для личного пользования при условии, что их общий вес не превышает 5 кг.

Эксперт спрогнозировал урожай пшеницы в Украине

Производство пшеницы в текущем маркетинговом году (МГ, июль 2018 - июнь 2019) ожидается на уровне 25 миллионов тонн, а экспорт - 16,5 миллиона тонн.

Об этом сообщила пресс-служба Украинской зерновой ассоциации (УЗА) со ссылкой на президента ассоциации Николая Горбачева.

"Если говорить о прогнозе производства и экспорта зерновых из Украины в 2018-2019 МГ, то для ячменя данные показатели оцениваются на уровне 7,2 миллиона тонн и 3,9 миллиона тонн соответственно, пшеницы - 25 миллионов тонн и 16,5 миллиона тонн и кукурузы - 26 миллионов тонн и 19 миллионов тонн", - говорится в сообщении.

При этом, в ассоциации отметили, что урожайность украинской пшеницы составляет около 4 т/га, кукурузы - не более 5 т/га, в то время как европейские фермеры достигли среднего показателя в 8 т/га пшеницы, а в США средняя урожайность кукурузы составляет 11 т/га.

Как сообщал УНИАН, украинские аграрии по состоянию на 11 июля намолотили 11,11 миллиона тонн зерна с площади 3,65 миллиона га. В частности, аграрии собрали озимой пшеницы 7,7 миллиона тонн на площади 2,46 миллиона га, яровой пшеницы - 14,8 тысячи тонн на площади 5,5 тысячи га.

Изгнанные из Латвии: вернут ли россияне деньги на родину

Почему у латвийского банка ABLV отозвали лицензию

Лицензия латвийского банка ABLV, обвиненного в отмывании денег, аннулирована. С претензий к этому банку, участвовавшему в «сомнительных» сделках с лицами, «причастными к политической коррупции» в России, началась кампания по выводу нерезидентами капитала из страны. Но россияне все равно не вернут деньги на родину, говорят эксперты.

Лицензия латвийского банка ABLV аннулирована, сообщил председатель Комиссии рынка финансов и капитала (КРФК) Петерс Путниньш в четверг 12 июля.

«Это запланированный и закономерный шаг в процессе самоликвидации банка, который никак не влияет на ее ход, — заявил Путниньш информагентству LETA. — КРФК продолжает контролировать процесс самоликвидации согласно ранее утвержденному плану и порядку».

По информации КРФК, соответствующее решение Европейского центрального банка (ЕЦБ) вступило в силу 11 июля в 00:00 по латвийскому времени.

В середине февраля сеть по борьбе с финансовыми преступлениями (FinCEN) обвинила ABLV в отмывании денег и финансировании терроризма. При этом по мнению минфина США банк также участвовал в проведении сомнительных сделок, в том числе с лицами, «причастными к политической коррупции» в России и на Украине.

В результате третий по размеру активов и крупнейший частный банк Латвии ABLV объявил о самоликвидации. По оценкам экспертов, около 80% клиентов банка были нерезидентами. После набега вкладчиков, который стоил ABLV не менее €600 млн, банк просто не смог работать.

Не желая повторить судьбу банка ABLV, другие латвийские банки стали отказываться от сомнительных и рискованных клиентов, значительно снизив долю иностранных клиентов и начав борьбу с фирмами-«однодневками».

По данным на конец июня, удельный вес вкладов нерезидентов в латвийских банках составил 28% (без доли ABLV Bank — 22%). При этом все последние годы он был гораздо выше и составлял 40-50%, а сама Латвия поддерживала статус «прибалтийской Швейцарии» и даже гордилась им, подробно рассказывая о плюсах для нерезидентов при переводе средств в страну.

«После громкого расследования, проведенного США, и возможности введения санкций уже непосредственно в отношении самого балтийского государства правительству Латвии пришлось резко пересмотреть свои планы относительно привлечения средств сомнительного происхождения», — говорит аналитик «Алор брокер» Алексей Антонов.

Финансовые власти Латвии рассчитывают, что доля вкладов нерезидентов в банках страны должна снизиться и вовсе до 5%.

В мае в Латвии также вступили в силу поправки к закону, обязывающие банки прекратить сотрудничество с компаниями, которые не ведут фактическую хозяйственную деятельность и не готовят финансовые отчеты. На его выполнение им было отведено два месяца. То есть до 7 июля латвийские банки должны были прекратить сотрудничество с компаниями -«пустышками».

С марта-апреля количество фирм-пустышек среди клиентов латвийских банков сократилось до 0,5%, отметили в начале июля в КРФК.

В первом квартале этого года удельный вес компаний-«пустышек» в обороте кредитных учреждений Латвии составлял 27,8%, а к маю этого года он сократился до 9,8%.

«Сейчас мы с уверенностью можем сказать, что латвийские банки очень ответственно восприняли эту задачу, процесс протекает динамично и будет закончен в установленный срок», — отметил в июле председатель КРФК Петерс Путниньш.

На фоне борьбы с фирмами-«пустышками» и сомнительными сделками в банках у предпринимателей в Латвии стали аннулировать временные виды на жительство (ВНЖ).

Как пишет газета Dienas Biznes, предпринимателям из не входящих в ЕС стран, внесших 50 000 евро в основной капитал зарегистрированных в Латвии предприятий, не выдаются или даже аннулируются ВНЖ.

Латвийские совладельцы этих компаний в недоумении по поводу таких решений, пишет портал delfi.lv.

«Это парадоксальная ситуация, когда состоятельных предпринимателей третьих стран, которые уже вложили 50 000 евро в основной капитал зарегистрированного в Латвии предприятия и внесли еще 10 000 евро в государственный бюджет за ВНЖ, через год его лишают», — говорит предприниматель Виестурс Козиолс, бизнес-партнеры которого пережили подобную ситуацию.

По его словам, управление по делам гражданства и миграции (УДГМ) в апреле и мае этого года отказало и даже аннулировало ВНЖ ряду предпринимателей на том основании, что вместо них деньги по доверенности перечисляли какие-то другие, связанные с инвесторами лица.

При этом не исключено, что в стране режим для неблагонадежных предпринимателей станет максимально неблагоприятным. По крайней мере именно такого поведения ждут от прибалтийской страны.

Как заявила в июле руководитель миссии Международного валютного фонда Ива Петрова,

Латвия должна принять жесткие меры для восстановления репутации своей финансовой системы.

МВФ считает, что тщательный надзор и переориентация банков, занятых обслуживанием иностранных клиентов, помогут улучшить модели бизнеса и управление. Таким образом уменьшится риск для стабильности финансовой системы.

Эксперты между тем считают, что сделать это будет непросто.

По словам аналитика «Финам» Алексея Коренева, большинство банков Латвии создавались и изначально были ориентированы на работу по обслуживанию иностранных платежей. «Значительная доля таких платежей приходилась на отмывание капиталов и вывод денежных средств из стран постсоветского пространства в офшоры. В результате Латвия существенно опережала по доле нерезидентских средств в банковской системе все остальные государства ЕС, включая такие традиционные «офшорные гавани», как Люксембург, Мальту, Нидерланды и Кипр. Равно как и по доле нерезидентов в общем объеме депозитов — через небольшую страну до недавнего времени проходило около 1% всех долларовых транзакций в мире», — говорит эксперт.

Влияние этой меры на динамику ВВП страны будет однозначно негативным: сейчас, по одной из оценок, прямой вклад банковского сектора в экономику страны составляет 1,1%, а «с учетом мультипликативного эффекта – порядка 2,4%», говорит Коренев.

Впрочем, в МВФ не считают, что эффект для экономики Латвии из-за отказа от иностранных денег будет столь драматичным.

По расчетам МВФ, отток средств нерезидентов вместе с косвенным эффектом может уменьшить ВВП Латвии на 0,5-1%.

По словам Ивы Петровой, до сих пор МВФ прогнозировал рост ВВП Латвии в 2018 году на 4%, но с учетом февральских событий с ABLV Bank прогноз уменьшен до 3,7%.

При этом опрошенные «Газетой.Ru» аналитики констатируют, что закрытие «прибалтийской Швейцарии» не приведет к возврату российских денег на родину.

Россияне, которые выводили деньги из Латвии, уже переориентировались на европейские офшоры: Мальту, Лихтенштейн, Люксембург, Швейцарию, говорит Анастасия Соснова, аналитик ИК «Фридом Финанс».

Хамона не будет: Россия продлила торговое эмбарго

Путин продлил действие контрсанкций

Президент Владимир Путин распорядился продлить действие продуктового эмбарго против стран, принявших санкции в отношении России до конца 2019 года. Тем самым Москва подтвердила свое лидерство по числу торговых барьеров с Евросоюзом и США.

Указ президента опубликован в четверг на официальном интернет-портале правовых актов. «Продлить с 1 января по 31 декабря 2019 года действие отдельных специальных экономических мер, предусмотренных указом президента РФ от 6 августа 2014 года № 560», — говорится в документе. Эти меры приняты «в интересах безопасности страны».

При необходимости правительство должно вносить предложения об изменении срока действия «отдельных специальных экономических мер», уточняется в указе.

Правительство также всецело одобряет введение экономических контрмер против США и Евросоюза. «С учетом ранее принятых решений в Евросоюзе, в некоторых других странах нам нужно будет рассмотреть вопрос о продлении этих мер на следующий период. В данном случае имею в виду 2019 год», — заявлял ранее премьер Дмитрий Медведев.

Продуктовое эмбарго стало ответом на экономические санкции США, Канады, стран ЕС, введенные после присоединения Крыма к России. С 2015 года к этому перечню государств добавились Исландия, Лихтенштейн, Албания и Черногория, с 2016 года — Украина.

В список запрещенного к ввозу продовольствия входят мясные и молочные продукты, рыба, овощи, фрукты и орехи. Список продуктов, запрещенных к ввозу в Россию, неоднократно корректировался. «Санкционную» еду, которую обнаруживают на территории России надзорные органы «Россельхознадзор» и «Роспотребнадзор», уничтожают — закапывают или сжигают. Это делается в соответствии с другим указом президента, от 29 июля 2015 года. За три последних года было уничтожено более 25 тысяч тонн запрещенных к ввозу продуктов.

Физическим лицам разрешен ввоз в Россию «санкционки» только для личного пользования, при условии, что общий вес продуктов не превышает 5 кг.

Лидер по барьерам

Против России со стороны ЕС в настоящее время действуют 22 торговых барьера. Но сама Россия остается лидером по числу барьеров в торговле с Евросоюзом по итогам 2017 года, опередив США и Китай. Это следует из недавно обнародованного доклада Европейской комиссии.

Сейчас в отношении ЕС действуют 36 введенных Россией торговых ограничений против 25 у Китая, 21 у Индии и 20 у США.

В 2016 году в отношении импорта из ЕС в Россию действовали 33 торговых барьера.

В отношении Евросоюза действуют 19 внутристрановых и 17 пограничных ограничений, подсчитала Еврокомиссия. Между тем именно Евросоюз является крупнейшим торговым партнером России — в 2017 году товарооборот между Россией и ЕС составил €231,3 млрд.

В десятку стран с наибольшим числом действующих против ЕС торговых барьеров входят девять стран «Большой двадцатки» и Таиланд.

Уголовную ответственность за хамон отменили

Российское эмбарго не поддерживают страны-члены Евразийского экономического союза. Более того, активно зарабатывают на этом запрете. Например, соседняя Белоруссия. По подсчетам Россельхознадзора, из Белоруссии в Россию в прошлом под видом египетских было продано 250 000 тонн польских яблок.

Поскольку «запретные плоды» продолжают попадать в Россию окольными путями, Минфин предложил уголовное наказание наказание за ввоз и за вывоз «санкционки». Так же как и за контрабанду оружия или взрывчатых веществ.

Самым мягким из наказаний за ввоз санкционной продукции предлагалось сделать «лишение свободы на срок от трех до семи лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет».

Если то же самое деяние совершило должностное лицо с использованием своего служебного положения, то сесть можно уже на срок от 5 до 10 лет и заплатив штраф в миллион рублей.

Такое же наказание – до 10 лет тюрьмы — предусмотривалось и для рядового гражданина, не являющегося должностным лицом, но в том случае, если было применено насилие к таможеннику или пограничнику.

Наконец, если ввоз санкционной еды организован группой лиц, мера воздействия возрастала бы еще больше. Срок — до 12 лет, штраф — миллион рублей.

Инициатива Минфина направлена в первую очередь на чиновников, «кураторов» запрещенных продовольственных потоков. А также представителей бизнеса. Например, водителей фур и владельцев транспортных компаний, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность. В Минфине утверждали, что «действие законопроекта не распространяется на физических лиц». Но в итоге власти передумали вводить уголовную ответственность, ограничившись мерами административного воздействия.

PepsiCo компенсировала потери продаж напитков здоровыми снеками

Группа PepsiCo показала хорошие результаты по продажам за II квартал несмотря на падение потребления газированных напитков.

По словам аналитиков, позитивных результатов удалось достичь благодаря успеху запущенной линейки органических чипсов и снеков под брендами Frito-Lay и Bare Foods.

Как отмечает Financial Times, североамериканское подразделение Frito-Lay генерирует четверть операционной прибыли компании - $3,84 млрд (+4% по сравнению с I кварталом). В ассортимент линейки входят яблочные, банановые и кокосовые чипсы, а также запеченные овощные закуски. Спрос на рынке здорового питания формируют, отмечает Financial Times, миллениалы, задающие тренд на здоровое питании.

Ранее агентство FruitNews сообщало о том, что группа PepsiCo анонсировала подписание предварительного соглашения направленного на приобретение компании Bare Foods Co, производящей натуральные чипсы из фруктов и овощей под маркой Bare Snacks.

«Путин мне не враг и не друг»

В Брюсселе прошел саммит стран-участниц НАТО

12 июля в Брюсселе завершился второй день саммита НАТО. Одной из самых популярных тем в повестке оказалась предстоящая 16 июля встреча Владимира Путина и Дональда Трампа. В Брюсселе американский президент рассказал о своих ожиданиях от этих переговоров и выразил надежду, что когда-нибудь «подружится с Путиным». Во второй день саммита НАТО Трамп также провел 20-минутную встречу с президентом Украины Петром Порошенко.

«Выведите иранцев»: Путин и Нетаньяху поделили Сирию

Премьер-министр Израиля прибыл в Москву, чтобы снизить влияние Ирана в Сирии

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху прибыл в Россию, чтобы посмотреть футбол и попытаться уговорить российского президента Владимира Путина содействовать выводу иранских войск из Сирии. Встреча двух лидеров прошла за несколько дней до презентации нового ближневосточного плана США.

Биньямин Нетаньяху прибыл в Россию, чтобы посмотреть полуфинал Чемпионата мира-2018 Англия — Хорватия. Неясно, за кого болел израильский премьер, но главной головной болью для него остается иранский вопрос, который он и собирался обсуждать с российским лидером. Военные из Исламской республики наращивают влияние в Сирии и, по мнению Нетаньяху, угрожают безопасности Израиля.

Особенное опасение Тель-Авива вызывает ситуация на границе двух государств, куда могут проникать иранские спецслужбы. До конфликта в Сирии на Голанских высотах находились миротворцы ООН, которые обеспечивали мирное соглашение между Израилем и сирийским президентом Башаром Асадом. Сейчас миротворцев там нет, и эта стратегически важная территория остается одним из важных очагов конфликта.

В ходе встречи с Путиным Нетаньяху в очередной раз объяснил позицию израильской стороны по ситуации в Сирии. Об этом сообщило Reuters со ссылкой на израильского чиновника, пожелавшего сохранить анонимность.

По словам источника агентства, главное требование Израиля — в Сирии не должно быть иранских войск.

«Мы не будем принимать меры против режима Башара Асада, а вы выведете иранцев», — передал источник слова Нетаньяху.

Также Нетаньяху рассказал Путину о перехвате израильскими ПВО беспилотника, запущенного с территории Сирии. Премьер отметил, что любые попытки нарушить границы Израиля будут строго пресекаться.

Взаимодействие России и Израиля на сирийском направлении происходит давно и до последнего времени удовлетворяло обе стороны. Путин напомнил об этом и в ходе последней встречи, отметив, что отношения между военными ведомствами двух стран «складываются на хорошем уровне».

Кремль как правило не вмешивается, если израильские ВВС тайно или открыто наносят удары по сирийским военным объектам, которые использует радикальная проиранская группировка «Хезболла», у которой есть доступ к Голанским высотам.

Вместе с тем Иран является союзником РФ в Сирии. Москва дорожит успешным переговорным форматом «Россия — Иран — Турция», который неоднократно демонстрировал свою эффективность как инструмент урегулирования сирийского конфликта.

На встрече Путина и Нетаньяху присутствовали высокопоставленные силовики, в том числе глава Генштаба РФ Валерий Герасимов. Израильского премьера сопровождали помощник по военным вопросам Элиэзер Толедано и глава совета национальной безопасности страны Меир Бен-Шабат.

Ведущий эксперт Gulf State Analytics Теодор Карасик считает, что встреча Путина и Нетаньяху — очередной этап переговоров о том, чтобы «убрать Иран из Сирии». Первый детальный разговор на этот счет, по мнению собеседника «Газеты.Ru», состоялся 9 мая, когда премьер-министр Израиля принял участие в праздновании Дня Победы в Москве. Путин и Нетаньяху вместе смотрели парад, а также возложили венки к могиле Неизвестного солдата.

Кремль, впрочем, хотел бы послушать и мнение другой стороны. В Москве ждут с визитом Али Акбара Велаяти, советника по международным делам Высшего руководителя Ирана Али Хаменеи.

По мнению Теодора Карасика, визит иранской делегации означает, что именно Россия становится страной, где решается вопрос баланса сил в сирийском конфликте.

Переговоры Путина и Нетаньяху прошли в преддверии встречи российского лидера с президентом США Дональдом Трампом в Хельсинки. Именно на этой встрече могут быть достигнуты финальные международные договоренности по Сирии, которые будут определять ход конфликта в ближайшей перспективе.

«Для Путина встреча с Нетаньяху всего за несколько дней до презентации долгожданного плана ближневосточной мирной инициативы США — это способ напомнить Вашингтону, что российский и израильский лидеры тесно общаются и обсуждают совместные проблемы. Москва не может быть исключена из более широкого регионального плана, который могли бы представить американцы», — пишет обозреватель Jerusalem Post Херб Кейнон.

Речь идет о плане мирного урегулирования конфликта между Палестиной и Израилем, который хочет предложить сторонам администрация Трампа. Подробности плана не раскрываются. Однако открытие американского посольства в Иерусалиме, чей спорный статус закреплен в резолюциях ООН, позволяет предположить: палестинцам этот план вряд ли понравится.

Палестинский лидер Махмуд Аббас тоже собирается прибыть в Россию. Он посмотрит финал чемпионата мира по футболу и обсудит с российскими политиками возможную реакцию на план Трампа.

Надо в НАТО: почему Грузию и Украину не берут в альянс

Когда Грузия и Украина вступят в НАТО

На саммите НАТО, который 12 июля завершил свою работу в Брюсселе, были сделаны знаковые заявления для Грузии и Украины, однако в отличной друг от друга тональности. Оба государства уже достаточно давно стремятся вступить в Североатлантический альянс, однако Тбилиси и Киев подошли к нынешней встрече лидеров военного блока с разными результатами. Каковы евроатлантические перспективы двух стран, разобралась «Газета.Ru».

Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг после непродолжительной встречи на полях саммита с грузинским президентом Георгием Маргвелашвили пообещал, что Грузия в будущем войдет в состав альянса.

«Мы продолжаем работать с вами для подготовки членства [Грузии в альянсе]», — цитирует РИА «Новости» слова Столтенберга.

Кроме того, генсек организации добавил, что в НАТО поддерживают евроатлантические устремления Тбилиси, а обещание включить Грузию в состав военного блока подтверждают и лидеры стран-участниц.

Не сдержали

Накануне саммита постоянный представитель США в организации Кей Бейли Хатчинсон на спецбрифинге заявила, что основной темой встречи лидеров НАТО должно стать «сдерживание России», а главным вопросом в повестке будет «расширение альянса». Кроме того, она говорила, что «США были бы счастливы» видеть Грузию в составе Североатлантического альянса.

При первом приближении, конечно, Россия упоминалась во время саммита достаточно часто, однако контекст «сдерживания» оказался отнюдь не основным. Дональд Трамп еще 11 июля обвинил Германию в зависимости от Москвы, а после и вовсе назвал «неприемлемым» накачивание российской экономики «трубопроводными долларами».

Одной из целей такой риторики можно назвать стремление США остановить строительство газопровода «Северный поток — 2», который мешает планам Вашингтона поставлять собственный сжиженный природный газ в Европу. У европейских партнеров США по НАТО свои аргументы — российский газ дешевле американского. Однако Трамп грозит санкциями компаниям, которые участвуют в строительстве газопровода.

Другой острой темой на саммите стало финансирование обороны в странах-членах альянса. В частности, Трамп жестко требовал от партнеров увеличить расходы на военные нужды до 2% от ВВП, а после и вовсе стал настаивать, что на оборону необходимо тратить все 4%. При этом на данный момент критерию в 2% соответствуют только пять государств из 29 участников альянса.

В этом контексте стремление НАТО к расширению несколько померкло, хотя и те немногие заявления о перспективах Грузии по вступлению в альянс обратили на себя внимание. При этом следует отметить, что конкретные сроки реализации данного замысла снова не названы.

Москва ответит

В конце мая экс-премьер Грузии Георгий Квирикашвили, ушедший в отставку 13 июня текущего года, заявлял, что страна вступит в НАТО уже в 2021 году. Это, пожалуй, единственная конкретика по данному вопросу, когда-либо звучавшая на официальном уровне. Политик тогда же выражал надежду, что их североатлантические партнеры помогут актуализировать данный процесс с большей силой, так как со своей стороны Грузия выполнила все требования, выдвинутые НАТО, и провела соответствующие реформы.

Вместе с тем в Грузии также понимают, что НАТО не торопится предоставлять официальное членство Грузии и по причине ожидаемой негативной реакции со стороны Москвы.

Об этом, в частности, в эфире телеканала «Россия 24» заявила экс-спикер грузинского парламента, лидер оппозиционной партии «Демократическое движение» Нино Бурджанадзе.

«Для России все-таки неприемлемо вступление Грузии в НАТО. Я понимаю, что одной из причин того, почему некоторые западные государства воздерживаются от принятия Грузии в НАТО, является понятная для них негативная реакция со стороны России», — сказала политик.

Действительно, даже обозначение перспективы с неизвестными заранее сроками присоединения Тбилиси к альянсу вызвало некоторое раздражение в Москве.

«Мы говорили о том, что вступление в альянс тех стран, которые не являются его членами, не может не повлиять на целую картину и ситуацию с безопасностью на европейском континенте, и, конечно, будет иметь свои последствия. Это касается не только Грузии», — заявила официальный представитель МИД России Мария Захарова в ходе брифинга 12 июля.

Кроме того, российский дипломат подчеркнула, что, «когда происходят изменения с одной стороны, происходят последствия с другой стороны».

При этом в Грузии понимают, что на данном этапе о полноценном членстве в НАТО говорить пока рано, отмечает в беседе с «Газетой.Ru» политолог Георги Канашвили.

«Однако Грузия почти что член организации, но просто без официального статуса», — добавляет эксперт.

Сегодня Тбилиси является союзником США вне НАТО, а грузинские контингенты участвовали в операциях в Афганистане и в Ираке. В 2015 году на территории Грузии был открыт учебно-тренировочный центр НАТО, в задачи которого входит подготовка грузинских военных для участия в силах быстрого развертывания альянса. Грузия стала первой постсоветской страной вне НАТО, которую пригласили принять участие в подобном проекте.

Грузия является одним из наиболее успешных партнеров альянса вне военного блока. Страна предоставила около 900 солдат и офицеров для миссии НАТО в Афганистане — это самое большое количество кадровых военных, которые предоставили страны, не входящие в НАТО.

С оглядкой на Украину

Однако эксперты полагают, что проблемой для Грузии на пути в НАТО может стать не только реакция Москвы, но и ситуация вокруг Украины. Об этом накануне саммита писала газета «Резонанси». Аналитик Института политики Грузии в комментарии для издания пояснил, что в НАТО могут рассматривать вариант вступления Грузии в альянс совместно с Украиной, а этому, в свою очередь, может помешать позиция Венгрии. Будапешт ранее вообще планировал заблокировать проведение консультаций Киева с альянсом из-за украинского закона «Об образовании», который предусматривает переход обучения в стране на украинский язык. Венгрия считает, что документ ущемляет права этнических венгров, проживающих в Закарпатье.

Что касается Украины, то евроатлантические стремления этой страны и вовсе еще более туманны, чем у Грузии, хотя в НАТО перспективы — пусть и еще более отдаленные, чем у Тбилиси — не отрицают.

«В свете вновь подтвержденных устремлений Украины к членству в НАТО альянс подтверждает свои решения, принятые на Бухарестском саммите и на последующих саммитах», — говорится в заявлении, принятом 12 июля по итогам заседания Комиссии НАТО — Украина на высшем уровне.

В то же время в документе отмечается, что «союзники по НАТО призвали Украину наилучшим образом использовать инструменты, имеющиеся в распоряжении комиссии НАТО — Украина».

«[Комиссия] приветствовала значительный прогресс в проведении реформ, в частности, недавнее принятие закона о высшем антикоррупционном суде и закона о национальной безопасности. Последний закон является долгожданным и важным шагом вперед в приближении украинского сектора безопасности и обороны к евроатлантическим стандартам и практике», — цитирует РИА «Новости» текст документа.

Ранее «Газета.Ru» писала, что украинский закон «О нацбезопасности» подвергся критике на Украине. В частности, указывалось, что инициатива обозначает стремление Украины присоединиться к альянсу, однако никаких гарантий вступления в блок этот «фактически принятый по указке НАТО» документ не дает.

В то же время Украина может использовать НАТО для продвижения собственной повестки в евроатлантическом пространстве. Например,

«главным» достижением завершившегося 12 июля саммита украинский президент Петр Порошенко назвал единство членов организации по вопросу признания России «агрессором».

«Самое главное в том, что мы назвали агрессором Россию», — сказал Порошенко, выступая в ходе экспертной дискуссии на полях саммита.

В то же время Порошенко обсудил с НАТО и возможность введения миротворческого контингента в Донбасс под эгидой ООН. Вместе с тем следует учитывать и тот факт, что согласие на размещение миротворческой миссии в регионе должны дать самопровозглашенные Донецкая и Луганская народные республики, которые, к слову, высказались против проекта, предложенного Киевом (разместить контингент на всей территории Донбасса вплоть до границ с Россией).

При этом нужно отметить, что НАТО, не давая Киеву четких гарантий вступления, все же стимулирует лояльность к альянсу. Например, в марте Украина получила статус страны-аспиранта. «Это очень важно. НАТО признало статус страны-аспиранта для Украины! Шаг за шагом мы приближаемся к полноценному членству в Альянсе», — написала тогда вице-спикер Верховной рады Ирина Геращенко.

Есть еще пара проблем

Ранее Порошенко даже заявлял о готовности провести на Украине референдум о вступлении страны в НАТО. Однако и такая мера может оказаться недостаточной, поскольку в уставе Североатлантического альянса есть достаточно жесткие критерии для государств-кандидатов. Кстати, эти же критерии могут затормозить и вступление Грузии.

«Страны, которые пребывают в состоянии межэтнических или внешних территориальных споров, обязаны урегулировать эти споры мирным путем в соответствии с принципами ОБСЕ», — говорится в уставе.

В целом, это положение — определяющее при принятии решения о начале процедуры вхождения страны в альянс.

Для Украины в этом вопросе камнем преткновения являются Донбасс (где уже более четырех лет Киев ведет войну) и Крым (переход под юрисдикцию России которого Киев отказывается признавать). Для Грузии — Южная Осетия и Абхазия.

Заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа Александр Храмчихин ранее в беседе с «Газетой.Ru» напоминал, что Грузия еще в 2007 году провела референдум о вступлении в НАТО, на котором «за» проголосовали 75% жителей страны. «И никакого влияния на решение НАТО этот референдум [тогда] не оказал», — отметил он.

До минимума за 15 лет сократилось число нефтяных установок в Венесуэле.

Число буровых падает 26-й месяц подряд.

26-й месяц подряд сокращается количество действующих нефтяных установок в Венесуэле. В июне был обновлен минимальный показатель за последние 15 лет – с марта 2003 года. В Венесуэле в прошлом месяце функционировало всего 26 буровых, сообщила американская нефтесервисная компания Baker Hughes. Это на две буровых меньше майского показателя и на 23% ниже их числа в июне 2017 года.

По данным Joint Organization Data Initiative (JODI), производство нефти в Венесуэле в апреле составляло 1,505 млн б/с по сравнению с 1,509 млн б/с в предыдущий месяц. Год назад показатель находился на уровне 2,203 млн б/с. Объемы добычи являются минимальными с 2003 года.

Pfizer разделится на три части

Фармацевтическая компания Pfizer представила план реорганизации, в соответствии с которым бизнес будет разделен на три части, сообщает CNBC. Pfizer планирует отделить подразделение по выпуску потребительских товаров медицинского назначения и безрецептурных ЛС, которое компания пытается продать с прошлого года.

Тремя основными направлениями бизнеса станут инновационные лекарственные препараты, основные лекарственные препараты и потребительские товары медицинского назначения. По словам операционного директора Pfizer Альберта Бурла, такая структура позволит точнее отвечать потребностям различных рынков и пациентов.

Подразделение инновационных лекарственных препаратов также будет отвечать за биоаналоги и развитие нового госпитального бизнеса. Около двух третей доходов компании будут обеспечивать подразделения инновационных лекарств и потребительских товаров. В 2017 году годовой доход компании составил 52,55 млрд долларов.

Почти одна треть смертей от механических повреждений происходит дома

Американские специалисты из CDC подсчитали, что почти одна треть летальных исходов от любых механических повреждений случаются дома, пишет MedicalXpress.

В 2016 году было задокументировано 231 991 смерть от всех видов травм и повреждений (непреднамеренные травмы, суициды, убийства, непреднамеренные убийства). Наиболее распространенными типами травм были отравление (68 995 случаев), пожар (38 658 случаев), удушение (18 924 случая), падение (35 862 случая) и дорожно-транспортные происшествия (38 748 случаев).

При этом более половины смертей (52%) произошли по причине отравления в домашних условиях, еще 44 % умерли в результате пожара и удушения (тоже дома).

Жители РФ выбрали фаворита среди слабительных средств

Среди прочих слабительных препаратов россияне выбирают средства, выпускаемые в форме таблеток. Об этом свидетельствуют статистические данные за период с июня 2017 года по май 2018 года.

Согласно результатам розничного аудита IQVIA, объем российского рынка слабительных препаратов составил около 10,0 млрд рублей в ценах конечного потребления или 47,5 млн упаковок. По сравнению с аналогичным предыдущим периодом данный сегмент вырос на 6% в стоимостном и на 2% в натуральном выражении.

Среди всех лекарственных форм наибольший объем продаж в натуральном выражении за период с июня 2017 по май 2018 пришелся на таблетки, они занимают 21% рынка в упаковках. Также в тройку лидеров вошли суппозитории (16% в упак.) и капли (13% в упак.). При этом объем потребления таблетированных ЛС, по сравнению с аналогичным периодом (июнь 2016-май 2017) увеличился на 10% в упаковках, в то время как продажи суппозиториев и капель растут более медленными темпами. Данную тенденцию можно объяснить удобством использования этой лекарственной формы, а также относительно низкой ценой за упаковку по сравнению с другими ЛC.

Министр здравоохранения Ирана раскритиковал двуличие защитников прав человека

Министр здравоохранения Ирана Хасан Казизаде-Хашеми раскритиковал самопровозглашенных правозащитников за их молчание в отношении санкций США против Ирана, которые могут препятствовать доступу иранских пациентов к необходимым лекарственным средствам.

"Несомненно, санкции против Ирана будут наносить вред пожилым людям и младенцам, в то время как так называемые защитники прав человека наблюдают и одобряют их своим молчанием", - сказал Казизаде-Хашеми журналистам, сообщает ISNA.

Он также отверг идею о том, что санкции не повлияют на медицинскую сферу Ирана, заявив, что эмбарго против финансовых взаимодействий Ирана и его торговли нефтью создаст проблемы для сектора здравоохранения страны.

Посол России в Иране: Москва придает Тегерану большое значение во внешней политике

Посол России в Тегеране Леван Джагарян заявил во вторник, что Иран является "ценным союзником" России и что Москва придает Тегерану большое значение во внешней политике.

"Замечательные отношения между двумя странами приносят пользу региону и международной стабильности и препятствуют одностороннему поведению США", - сказал Джагарян во время встречи со старшим советником по внешней политике спикера парламента Ирана Хосейном Амиром-Абдоллахианом, сообщает Tehran Times.

Посол России Леван Джагарян отметил, что сотрудничество Ирана и России в содействии урегулированию кризиса в Сирии может служить "важной моделью" для восстановления безопасности в регионе и противодействия политике разжигания войны.

"К счастью, официальные лица двух стран проводят консультации по расширению отношений и сотрудничества", - отметил он.

В свою очередь, Амир-Абдоллахиан назвал связи между Тегераном и Москвой "дружелюбными и растущими".

Комментируя информацию о натиске США на Иран, Амир-Абдоллахиан заявил, что Вашингтон пытается оказать давление на Иран, чтобы отвлечь общественное мнение от своей ошибочной политики и своих поражений в Западной Азии.

В Иране появились признаки стабилизации валютного курса риала

В Иране появились серьезные признаки того, что волатильный валютный рынок страны уже движется к стабильности.

Согласно сообщениям СМИ, доллар США сегодня торговался в соотношении к 78 300 риалам в Тегеране, что указывает на снижение примерно на 4 процента по сравнению с показателем на уровне 81 000 риалов в прошлую среду. Доллар США, тем не менее, был выше на 8 процентов по сравнению с тем показателем, который был в столице четыре недели назад, на уровне 72 500 риалов, сообщает Press Tv.

В качестве стабилизации курса валют называют несколько причин, среди которых ряд внешнеполитических событий, таких как заявление США о том, что они могут предоставить отказ от санкций клиентам иранской нефти, а это, как полагают, поможет сохранить поток твердой валюты в иранскую экономику.

Другой причиной стабилизации риала называют начало работы так называемого Вторичного валютного рынка в стране.

Ранее глава Центробанка Ирана Валиолла Сеиф заявил, что Вторичный валютный рынок позволит мелким импортерам покупать необходимые доллары у экспортеров некоторых не нефтяных продуктов.

Сеиф подчеркнул, что цена доллара будет установлена в соответствии с балансом спроса и предложения на рынке.

Французский нефтяной гигант "Total" ушел из Ирана, не сумев согласовать отмену санкций с США

Главный исполнительный директор французского нефтяного гиганта "Total" Патрик Пуйанне заявил, что его компания покинула иранское газовое месторождение Южный Парс, так как не смогла получить от США отказ от санкций.

По его словам, нет другого пути, кроме как покинуть прибыльный проект в Иране. Он добави: "Вы не можете работать в 130 странах мира, не имея доступа к финансовой системе США. Поэтому мы соблюдаем законы США и вынуждены покинуть прибыльный рынок Ирана".

"Такая компания, как мы, должна уважать законы, которые применяются, поэтому мы покинули Иран", - подчеркнул он, сообщает Mehr News.

По его мнению, "Total" понесла убытки в размере 40 миллионов долларов из-за выхода из проекта развития 11-ой фазы газового месторождения Южный Парс в Персидском заливе.

Он выразил надежду, что его компания сможет однажды вернуться в Иран, добавив: "Для такой компании, как "Total", которая ежегодно инвестирует 15 миллиардов долларов, потери в 40 миллионов долларов незначительны".

Иран. Франция. США > Нефть, газ, уголь > iran.ru, 12 июля 2018 > № 2670457

Парламент Ирана изучает возможность отставки некоторых министров в сфере экономики

Председатель реформистской фракции "Омид" ("Надежда") в парламенте Ирана Мохаммед Реза Ареф заявил в среду, что парламент изучает возможность отставки некоторых министров в сфере экономики, призывая президента Роухани внести изменения в свою экономическую команду.

"По мнению фракции "Омид", президент предпринимает определенные действия для повышения компетентности экономической команды правительства, однако, если по каким-либо причинам президент не видит целесообразности, меджлис (парламент) выполнит свой долг, и сейчас изучаются возможности некоторых отставок", - сказал Ареф на пресс-конференции.

Он добавил: "Нам нужны более серьезные действия в экономической команде правительства".

Он рассказал, что 200 законодателей подписали письмо, призывающее Роухани встряхнуть свою экономическую команду, сообщает IRNA.

Он отметил, что усилия Роухани по решению экономических проблем страны заметны, и добавил, что, хотя правительство "сталкивается с многочисленными проблемами, мы считаем, что президент способен решить эти проблемы".

Депутат отклонил слухи о том, что его парламентская фракция пытается добиться импичмента президента, сказав: "Возможно, когда-нибудь мы захотим задать вопрос президенту, но импичмент вообще не стоит в нашей повестке дня".

С тех пор как президент США Дональд Трамп вывел Соединенные Штаты из ядерного соглашения 2015 года с Ираном и объявил о повторном введении санкций в отношении Исламской Республики, цены на золотые монеты и иностранную валюту значительно выросли, что повлияло на цены и на другие товары в стране.

Трамп также попросил другие страны прекратить закупки иранской нефти к ноябрю, иначе им грозят вторичные санкции.

Иранские чиновники поклялись разочаровать США, полагаясь на местный потенциал. После выхода США из ядерной сделки высшие должностные лица провели несколько встреч для решения экономических вопросов страны.

Иран и Турция подчеркнули необходимость продолжения военного сотрудничества

В телефонном разговоре, состоявшемся во вторник, министр обороны Ирана Амир Хатами и его турецкий коллега Нуреттин Каникли подчеркнули необходимость продолжения военного сотрудничества между двумя соседними странами для решения региональных проблем.

"Уничтожение ДАИШ (ИГИЛ) было примером регионального сотрудничества и результатом взаимодействия между Ираном, Россией и Турцией, и это важное событие сорвало заговор сионистов и правительства США", - заявил генерал Хатами, сообщает Tehran Times.

Хатами сказал, что Тегеран приветствует расширение сотрудничества между двумя странами "в военной сфере, оборонной промышленности, подготовке и исследованиях для повышения уровня возможностей в области безопасности".

Китай впервые включен в первую двадцатку рейтинга инновационных экономик мира. Список подготовили эксперты Всемирной организации интеллектуальной собственности и Корнеллского университета США. КНР заняла 17-е место.

В 2017 г. Поднебесная находилась на 22-м месте. В этом году первые три строчки рейтинга занимают Швейцария, Голландия и Швеция, на четвертой – Великобритания, на пятой – Сингапур, а на шестой – США.

В частности, надо отметить, что по критерию инвестиций и производства в области ключевых инноваций США занимают первое место, по количеству научных работников, патентов и научно-технических изданий – на второй позиции после Китая.

По способности экономик превращать образовательные инвестиции и расходы на исследования и разработки в высококачественные инновационные результаты Швейцария, Люксембург и Китай занимают первые три строчки.

Напомним, что в 2017 г. на развитие технологий искусственного интеллекта в КНР было направлено 180 млрд юаней ($28 млрд) инвестиций, включая государственное финансирование. Особый интерес для властей страны представляют интеллектуальные системы управления транспортом, технологии больших данных и сервисов данных.

За прошлый год в Поднебесной появилось 28 новых предприятий, специализирующихся на технологиях искусственного интеллекта. Китайское правительство разработало план, в соответствии с которым объем ключевых отраслей сферы искусственного интеллекта КНР к 2020 г. составит 150 млрд юаней, к 2025 г. – 400 млрд юаней, а к 2030 г. – 1 трлн юаней.

Китай. Весь мир > СМИ, ИТ. Образование, наука > chinapro.ru, 12 июля 2018 > № 2669771

Американская компания Tesla, специализирующаяся на выпуске электромобилей, планирует построить в Шанхае завод по выпуску электрических автомобилей. Объем собственных инвестиций компании на эти цели пока не называется.

Tesla уже заключила соответствующее соглашение с администрацией городка Линьган в составе Шанхая и корпорацией "Линьган". Будущее предприятие будет заниматься разработкой, производством и продажей электромобилей. Планируемый объем производства составит 500 000 машин ежегодно.

Напомним, что заявления о планах строительства завода Tesla в Поднебесной звучали еще в 2017 г.

В прошлом году китайская телекоммуникационная компания Tencent приобрела более 8,16 млн акций Tesla Inc. На эти цели инвестор потратил свыше $1,77 млрд. Таким образом Tencent стал пятым крупнейшим акционером американской корпорации с долей участия в 5%.

После приобретения акций китайской компанией цена на акции Tesla выросла на 3%. Основатель американской компании Илон Маск получил прибыль в размере $250 млн. Китайская телекоммуникационная компания не намерена вмешиваться в корпоративное управление Tesla.

Китайское правительство выделило кредитные средства в объеме $20 млрд для помощи другим странам в восстановлении экономики. В Китае разработана и реализуется "Программа по особым объектам для стимулирования экономического восстановления за счет отраслевого развития".

В частности, речь идет о проектах развития экономики арабских стран. Например, власти КНР планируют предоставить помощь Палестине – в размере 100 млн юаней ($15 млн). Кроме того, Иордании, Йемену, Ливану и Сирии выделено 600 млн юаней ($90 млн) на гуманитарные проекты и программы по восстановлению экономики.

Государства Северной Африки могут получить 1 млрд юаней ($151 млн) на реализацию ряда важных проектов.

В планах китайских властей – создание межбанковского объединения, в которое войдут представители арабских стран. Предполагаемые активы будущего консорциума составят $3 млрд. Эти деньги планируется вкладывать в развитие финансовой сферы.

Напомним, что по итогам января-мая 2018 г., китайские инвесторы вложили свои средства в 2987 предприятий нефинансового сектора на территории 149 стран и регионов мира. Объем инвестиций на эти цели достиг $47,89 млрд. Это на 38,5% больше, чем за январь-май 2017 г. За пять месяцев текущего года китайские компании выполнили за границей строительные подряды на $56,88 млрд. Это на 12,9% больше, чем годом ранее. С начала 2018 г. заключены новые договоры с китайскими подрядчиками на $85,49 млрд. Данный показатель вырос на 13,4% в годовом сопоставлении.

Китай. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > chinapro.ru, 12 июля 2018 > № 2669764

Американские пошлины ударят по китайской рыбопереработке.

Президент США Дональд Трамп предложил ввести 10% пошлины на товары из КНР общей стоимостью 200 млрд долларов. Китайские рыбопереработчики опасаются, что это приведет к потере покупателей и переносу производств в другие страны, а также банкротствам компаний и закрытию заводов.

Такова первая реакция китайских рыбопереработчиков на новость о списке, сообщает портал Undercurrent News. В перечень из 205 страниц попали почти все морепродукты, произведенные или переработанные в КНР. В списке оказались и другие продовольственные и промышленные товары и полезные ископаемые – всего более 6 тыс. наименований.

Больше других могут пострадать поставки тиляпии – крупнейшей среди рыбопродукции экспортной позиции Китая. В 2017 г. объем экспорта китайской тиляпии в США составил 426 млн долларов. По мнению представителя компании-импортера Дона Келли, от нововведения пострадают и китайские фермеры, и американские импортеры. В то же время в долгосрочной перспективе, по его мнению, поставки сильно не сократятся: тиляпия остается самой дешевой рыбой, и потребители продолжат ее покупать.

Китайские рыбопереработчики отреагировал на новость эмоционально. Это объясняется большими объемами поставляемой в США продукции из трески, минтая, лосося, пикши и кальмаров. Поставки этих товаров в стоимостном выражении оцениваются в 945 млн долларов.

Представители отрасли опасаются, что новые пошлины приведут к переносу рыбоперерабатывающих производств в другие страны Юго-Восточной Азии. Однако есть и противоположное мнение, что другие страны не смогут заменить перерабатывающие мощности КНР, поэтому все бремя санкций ляжет на американского потребителя. Компании-импортеры США не сдаются и намерены добиваться исключения из списка различных видов товаров.

Как сообщает корреспондент Fishnews, ранее США ввели 25% ввозные пошлины на ряд китайских товаров, а КНР предусмотрела зеркальные меры в отношении американских поставок.

Крупный инвестиционный менеджмент устремился в Китай

Европа, внешнеторговый товарооборот которой с КНР во много раз превышает российско-китайский, давно уже ведет себя по отношению к Китаю двойственно: одной рукой гладит, а другой указывает на недостатки. Среди главных претензий европейских торговых институтов — закрытость финансового сектора Китая.

Между тем, этот сектор становится все более открытым. Так, на днях Китай расширил доступ иностранцев к покупке A-акций.

Растущие возможности китайского финансового рынка привлекают в КНР крупные компании, управляющие активами.

Лицензии на управление активами в КНР выдает Ассоциация управления активами Китая. Иностранные компании получили 13 таких лицензий. Последними к этому списку присоединились крупнейший в мире хедж-фонд из США Bridgewater Associates, входящий в топ-30 управляющих активами компаний ($160 млрд) и британский инвестиционный менеджер Winton Group ($28,5 млрд).

Обе компании оптимистично оценивают свое будущее в Поднебесной. Топ-менеджеры в интервью назвали Китай «глобальной влиятельной экономикой», а свою деятельность по управлению китайскими активами — «ценной возможностью диверсификации».

По словам аналитиков, Китай и дальше будет предпринимать решительные шаги для открытия финансового сектора, что приведет к повышению конкурентоспособности страны и новым возможностям в реальном секторе экономики.

Военные базы США против «Северного потока – 2».

США может прибегнуть к НАТО как инструменту шантажа против российского газопровода.

США, Украина, ряд стран Восточной Европы и руководство ЕС продолжают упражняться в словесном противостоянии проекту «Северный поток – 2», поскольку никаких юридических способов помешать строительству газопровода у них не осталось. Вместе с тем дополнительную интригу во взаимоотношения США и Германии может внести предстоящий саммит НАТО, так как Вашингтон намерен заставить Берлин пойти на новые экономические уступки для сохранения Североатлантического альянса, которые касаются в числе прочего и поставок газа.

По данным ряда СМИ, в недавнем разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель президент Соединенных Штатов Дональд Трамп напомнил, что именно США защищают ФРГ от российской угрозы, но несут от этого сплошные убытки, в то время как Берлин заключает с Москвой многомиллиардное соглашение (строительство «Северного потока – 2»).

В связи с этим на предстоящем саммите НАТО Белый дом может заявить о намерении пересмотреть отношения с ФРГ.

Стоит отметить, что американский Конгресс активно готовится к этому разговору. В частности, он собирается рассмотреть законопроект, который обязывает госсекретаря, главу Минфина и директора Национальной разведки США подготовить доклады, где будет дана оценка последствий успешной реализации проекта «Северный поток – 2». Предполагается, что в документе будет содержаться параграф о том, что Вашингтон должен сделать все возможное, чтобы реализация российско-европейского проекта «Северный поток – 2» не состоялась. Для этого США готовы предпринять «дипломатические меры» для пресечения строительства в Европе подобных газотранспортных магистралей.

Заметим, что не так давно Германия, один из основных участников проекта «Северный поток – 2», заявляла, что Вашингтон предоставил предварительные гарантии защиты от санкционного давления на газовые проекты.

«Мы получили обещания американской стороны, речь шла прежде всего о проектах, связанных с трубопроводами, есть обещание американской стороны эти проекты пока что исключить из санкций», – заявила на брифинге в Берлине в мае 2018 года представитель Министерства экономики и энергетики Германии. Однако желание Трампа помочь американской нефтегазовой отрасли может быть сильнее всех предыдущих договоренностей.

На прошедшем на днях саммите Евросоюз – Украина также дежурно ругали «Северный поток – 2» и старались приободрить Украину. В совместном заявлении в рамках саммита глав ЕС и ЕК Дональда Туска и Жана-Клода Юнкера, а также украинского президента Петра Порошенко подтверждается роль Украины как стратегической страны – транзитера газа в европейские страны. При этом Дональд Туск отметил, что проект «Северный поток – 2» не отвечает стратегическим интересам Европы, но некоторые страны ЕС заняли другую позицию.

«Мы обсуждали «Северный поток – 2», но ничего нового сообщить не могу, мы пытаемся получить мандат на применение энергетических правил ЕС, но, к сожалению, некоторые страны заняли абсолютно иную позицию», – указал глава ЕС.

Отраслевые эксперты считают, что пока строительству «Северного потока – 2» ничего не угрожает, поскольку никаких юридических препятствий для его реализации нет. Более того, в него уже вложено много средств и сил европейского бизнеса. Не поменяется ситуация и с защитой ЕС от «российской угрозы», так как США ни при каких обстоятельствах не будут выводить свои войска из Германии.

Замдиректора аналитического департамента «Альпари» Анна Кокорева в интервью «НиК» отметила, что реализация проекта «Северный поток – 2» – вопрос решенный.

«Компания Nord Stream 2 ждет ответа от Дании, в зависимости от которого будет прокладываться маршрут газопровода. Соответственно, после этого начнется строительство, потому что разрешение от всех остальных стран получено, в том числе и от Германии. Я думаю, что Трамп может заявлять что угодно. Если посмотреть на статистику, то становится понятно, что США не способны обеспечить своим СПГ Европу в объеме, который заменит российский газ. У ЕС есть большая потребность в российском голубом топливе. Все эти разговоры и заявления просто являются негативным фоном», – считает аналитик.

Отвечая на вопрос о том, смогут ли навредить реализации проекта «Северный поток – 2» попытки украинского «Нафтогаза» арестовать имущество «Газпрома» в Европе, Кокорева заметила, что российский концерн не является единственным акционером Nord Stream 2, в их число входит и ряд европейских компаний.

«Даже арест офисных зданий не свидетельствует о том, что эти активы перестали принадлежать «Газпрому» или его дочерним предприятиям», – напомнила Кокорева.

Директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов указал, что США традиционно против сближения России с Германией.

«Вашингтон всегда был против абсолютно всех трубопроводов, которые идут из России в ЕС. Ни один газопровод не был обойден вниманием, но так или иначе все они были реализованы. Сейчас вряд ли что-то повлияет и на «Северный поток – 2». Это экономический проект, уже все закуплено для его строительства, поэтому я не думаю, что немцы послушаются каких-то угроз и пойдут на поводу у США. Говорить будут много, возможно, прозвучат угрозы, но практических итогов они иметь не будут», – заявил эксперт в интервью «НиК».

Он считает, что Германия будет последней страной, из которой США выведут свои военные базы.

«Для них принципиально важно иметь возможность давления на Германию. Фактически ФРГ до сих пор является оккупированной странной», – заметил Правосудов.

Екатерина Вадимова

США. Евросоюз. Германия. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > oilcapital.ru, 11 июля 2018 > № 2735651 Екатерина Вадимова

Ложная альтернатива

Почему нас убеждают, что без либерального порядка возможен только хаос

Александр Крамаренко – директор по развитию Российского совета по международным делам.

Петр Стегний – доктор исторических наук, чрезвычайный и полномочный посол, член Российского совета по международным делам.

Резюме В принципиальном плане международное положение США разрушилось в 1989-1991 гг. в рамках, как уже очевидно, общей с Советским Союзом «геополитической катастрофы». Теперь оно разрушается де-факто – на уровне практической политики.

В какой международной системе мы живем после окончания холодной войны? Этот теоретический, казалось бы, вопрос обрел актуальность в последние годы на фоне быстрых и разнонаправленных процессов на мировой арене. В западной дискуссии чаще всего фигурируют такие понятия, как «либеральный» и «основанный на правилах» миропорядок. В качестве единственно возможной альтернативы ему выдвигается отсутствие порядка вообще, что отражает нежелание западных политологов и политиков признавать объективную тенденцию к многополярности. Нас, по сути, подводят к упрощенному выбору: статус-кво, под которым понимается согласие с доминированием Запада в мировой политике, экономике и финансах, либо хаос, от которого пострадают все. Так в каком же миропорядке мы живем и есть ли основания для апокалиптических ожиданий?

Действующий миропорядок

Еще несколько лет назад, по крайней мере до начала украинского кризиса, преобладало мнение о том, что продолжает существовать послевоенное мировое устройство (Ялтинско-Потсдамская система) с центральной ролью ООН, ее Устава и всей совокупностью универсальных международно-правовых норм и инструментов, принятых в период холодной войны. Оно основано на правилах, которые уже почти 80 лет удерживают мир от большой войны. Никто этот порядок формально не отменял, да и западные страны из числа постоянных членов СБ ООН продолжают ценить свой статус.

Заметим, что ООН создавалась как раз в расчете на множественность центров силы, которые представлены державами-победительницами во Второй мировой войне с правом вето (впоследствии за ними был закреплен и ядерный статус). Отсюда особая ответственность «пятерки» постоянных членов Совета Безопасности: им надо договариваться между собой в интересах поддержания международного мира. Но и остальные государства-члены – отнюдь не статисты: они выражают свое мнение, принимая резолюции на Генассамблее ООН. По сути, была создана глобальная система коллективной безопасности, наличие которой стало, может быть, главной предпосылкой того, что роспуск Советского Союза в 1991 г. не сопровождался глобальными катаклизмами.

Конечно, холодная война внесла коррективы в международную систему, но скорее на уровне ее функционирования. Поэтому правильно различать нормативно-правовой международный порядок, универсальность и устойчивость которого обеспечивала стратегическую стабильность, и менявшийся геополитический расклад сил. Последний носил блоковый характер, выстраивался вокруг биполярной идеологической и военно-политической конфронтации и нередко искажал первый. На функциональном уровне его можно определить как фактор искажения временного пространства (time warp), по крайней мере в части понимания Вестфальских принципов, на основе которых формировалась сначала европейская, а затем и мировая система международных отношений. В частности, постепенной эрозии подвергалась норма, которая предусматривала необходимость вывода вопросов внутреннего порядка государств, включая религию, за рамки межгосударственных отношений. Это, разумеется, не могло не сказаться на эффективности институтов, прежде всего ООН, хотя ее базовые задачи, в частности связанные с процессом деколонизации, общим пониманием прав человека, приемлемым для всех мировых цивилизаций и культурных традиций, и кодификацией международного морского права, успешно решались, несмотря на идеологический антагонизм.

С окончанием холодной войны востребованность ООН выросла. Если с 1945 по 1989 гг. Совет Безопасности принял 646 резолюций, то за последние 29 лет – уже 1768 (по состоянию на 1 мая с.г.). В новых условиях ООН способна работать в соответствии с первоначальным замыслом ее основателей, адаптируясь, хотя порой и медленно, к новым вызовам и угрозам. Там, где организация не является прямым участником урегулирования, СБ легализует своими решениями уже сложившиеся многосторонние форматы и достигнутые в их рамках договоренности. Прежде всего это такие острые кризисы, как урегулирование на юго-востоке Украины (резолюция 2202 в поддержку Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, согласованных в формате Нормандской четверки 12 февраля 2015 г.); ядерная программа Ирана (резолюция 2231 в поддержку Совместного всеобъемлющего плана действий, СВПД, согласованного 14 июля 2015 г. США, Россией, Китаем, Великобританией, ФРГ и Францией, с одной стороны, и Ираном – с другой) и сирийский кризис (резолюция 2254 в поддержку Венского заявления Международной группы поддержки Сирии в составе 20 стран региона и внешних игроков, включая ЛАГ, ООН и ЕС, от 14 ноября 2015 г.).

Показательно, что критический во многих отношениях 2015 г. оказался наиболее продуктивным в миротворческой деятельности ООН за последнее время. И хотя ряд договоренностей в силу сложности конфликтных ситуаций и недобросовестного поведения тех или иных игроков, в том числе не являющихся сторонами соглашений, остаются нереализованными, это не снижает ценности достигнутых компромиссов. Они продолжают служить основой или ориентиром для дальнейшей работы в рамках комплексной многосторонней дипломатии. Показательна негативная реакция в мире на заявление президента Дональда Трампа от 8 мая с.г. об одностороннем выходе Соединенных Штатов из СВПД, в поддержку сохранения которого складывается неформальная коалиция всех остальных участников.

И все же выбор в пользу здравого смысла Запад делает только тогда, когда у него включается инстинкт самосохранения.

Геополитика: двусмысленность и неконструктивная неопределенность

Размышляя о тенденциях развития современного мира, Алексей Арбатов заметил: «У США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка. Но они этот шанс бездарно упустили». Почему после 1991 г. события в мире пошли по иррациональному сценарию формирования вертикально, а не горизонтально интегрированного миропорядка, хотя едва ли не самой популярной метафорой глобализации стал «плоский мир» Томаса Фридмана?

Причин много, но если выделить главное – в дилемме, сформулированной когда-то Збигневом Бжезинским и Генри Киссинджером, американцы предпочли лидерству доминирование. Еще 28 января 1992 г. президент Буш, выступая в Конгрессе, заявил, что Соединенные Штаты одержали победу в холодной войне. Соответственно, по окончании блокового противостояния в отличие от предшествующих европейских и затем глобальных конфликтов не последовало формального урегулирования, выработки совместного понимания правил игры в условиях геополитических сдвигов. В ельцинскую эпоху американцы вопрос о результатах холодной войны не педалировали. Да и в целом в «лихие девяностые» Запад в общении с Россией говорил одно, думал другое, а делал третье. В результате миропорядок, приходящий на смену холодной войне, складывался хаотически как набор конструктивных и не очень конструктивных двусмысленностей.

Возникли два нарратива, отражавшие диаметрально противоположные подходы к новому мироустройству. Соединенные Штаты, исходя из того, что сфера их доминирования автоматически становится глобальной в духе идеи «конца истории», перешли к экспорту неолиберальной модели демократии в нарушение государственного суверенитета. На практике это вылилось в серию операций по смене режимов, вооруженных и «гуманитарных» интервенций, дестабилизировавших обстановку в ряде регионов мира. Высокая себестоимость подобной политики для самой Америки, ставшей крупнейшим должником в мире, обусловила поражение Хиллари Клинтон на выборах 2016 года. Придя к власти, Трамп немедленно дистанцировался от наиболее одиозных компонентов этого подхода, включив, однако, другие – экономические – рычаги обеспечения американской исключительности и перейдя к монетизации «услуг безопасности».

В условиях опасно возросшей геополитической турбулентности Россия при Владимире Путине всегда действовала строго в логике безусловного признания принципов суверенитета и равенства всех государств, центральной роли ООН в международных делах. Мюнхенская речь президента Путина 2007 г., в которой были изложены эти принципы российской внешней политики, стала ответной реакцией на разработанную в 2002–2004 гг. программу Джорджа Буша «Повестка дня для демократии», осуществлявшуюся параллельно с продвижением НАТО к границам России. До этого Вашингтон обсуждал идею «сообщества демократий», которое стало бы машиной для голосования образца времен холодной войны, а то и конкурентом ООН. Кульминацией противостояния двух подходов к мировой политике оказались сирийский и украинский кризисы. При более объективном и ответственном подходе Запада к выработанным еще на Вестфальском конгрессе 1648 г. универсальным, прошедшим проверку временем принципам международного общения многих катаклизмов последнего времени можно было бы избежать.

На фоне провальных результатов курса на демократическое миссионерство даже такой яркий представитель этого направления, как Бжезинский, признал необходимость «общего понимания нашей исторической эпохи» как «основы стабилизации современных международных отношений». Он заметил, что США не могут самостоятельно решить ни одну из крупных международных проблем, а «демократия для немногих без социальной справедливости для многих была возможна только в аристократическую эру. Сейчас же одна без другой самоубийственна».

Чуть дальше в той же логике идет известный британский исследователь Ричард Саква в своей книге «Россия против остальных. Кризис миропорядка после холодной войны» (2017 г.): «Атлантическая система является системой властной гегемонии, основанной на американском лидерстве. Россия могла бы присоединиться к этой системе только в качестве подчиненного, но не равного… Но она не может обменять свою историческую идентичность и статус великой державы на членство в Атлантическом сообществе». И верный вывод: в этих условиях, т.е. ввиду расширения НАТО, требовались содержательные связующие Россию и Запад институты, для начала – «укрепление ОБСЕ в сфере безопасности, возможно, одновременно с созданием Европейского совета безопасности».

Получается, что Россия изначально не могла претендовать на равенство в кругу евроатлантических держав. А жаль, поскольку цели российской политики могли бы быть достигнуты разными путями, в том числе таким «мягким», как заключение рамочного Договора о европейской безопасности, закрепляющего принцип ее неделимости, что и предлагала Москва в июне 2008 г., а западные партнеры начисто проигнорировали.

Широко известно мнение Джорджа Кеннана о том, что «расширение НАТО было бы наиболее роковой ошибкой американской внешней политики за всю эпоху после холодной войны». Впоследствии, когда решение стало свершившимся фактом, он сказал в интервью Томасу Фридману: «Я думаю, что это начало новой холодной войны». Сам Фридман писал о «нищете воображения, которая характеризовала американскую внешнюю политику в девяностые годы». С ним солидаризируется американский исследователь Майкл Мандельбаум, заметивший в книге «Провал миссии» (2016 г.): «Вместо того чтобы укрепить безопасность союзников Америки в Европе, расширение НАТО ослабило ее. Это имело эффект, прямо противоположный заявленному: проведена новая – уже после окончания холодной войны – разделительная линия между членами Альянса и теми, кто не вошел в его состав». Администрация Билла Клинтона, как считает Мандельбаум, могла бы ограничиться для начала предоставлением конкретных гарантий безопасности Польше, единственной из «Вышеградской четверки» имевшей границу с Россией, или найти способы включить Россию в состав НАТО, либо «изобрести новую панъевропейскую организацию безопасности вместо НАТО». Но тогдашний госсекретарь Мадлен Олбрайт заявила: «США несут ответственность, от которой они не могут уклониться, – построить мирный мир и положить конец ужасным несправедливостям и условиям, которые все еще гнетут цивилизацию». В таком проекте не нужны соратники. А будущее отношений России с Западом становится заложником общего курса Соединенных Штатов на выстраивание современного мира под себя.

Неудивительно, что Всемирный саммит (ООН) 2005 г. не дал значимых результатов: Запад сосредоточился на продвижении концепции «ответственности по защите» в русле идей гуманитарных интервенций. Хотя развитие системы ООН продолжалось: принята концепция миростроительства, придан импульс реформе Организации, включая возможное расширение ее Совета Безопасности.

Тем не менее дискуссии о выживаемости западного альянса в новой конкурентной геополитической среде продолжаются. Бжезинский в книге «Стратегическое видение» (2012 г.) предлагал решать вопрос путем вовлечения России и Турции, включая возможность заключения «в следующие два или более десятилетия по-настоящему обязывающего соглашения о сотрудничестве Запада даже с последующим – при оптимальных обстоятельствах – членством России в ЕС и НАТО». Такой проект он назвал «Большим и более жизнеспособным Западом» (а larger and more vital West)». (Заметим в скобках, что высказывание, по сути, является признанием паллиативного, необязательного характера как Парижской хартии для новой Европы 1990 г., так и Основополагающего акта 1997 г. и Декларации Россия–НАТО 2002 г.)

Нечто похожее Россия давно предлагала, говоря о настоятельной необходимости восстановления политического и иного единства европейской цивилизации в целях обеспечения ее конкурентоспособности в современном мире. Но подобные идеи отражают только эволюцию мышления позднего Бжезинского. Американские элиты в целом до такого взлета мысли пока не дозрели. В основу всей западной политики последних 25 лет были положены нереалистичные, идеологизированные оценки самого факта окончания холодной войны. Трудно не согласиться с Уинстоном Черчиллем, который сказал, что американцы всегда примут правильное решение, но прежде испробуют все остальное.

США: хождение по мукам?

Питер Бейнарт в книге «Синдром Икара» (2010 г.) приводит реакцию представителей старшего поколения консерваторов, таких как Джин Киркпатрик и Ирвинг Кристол, на окончание холодной войны: теперь для Америки наступил момент стать «нормальной страной в нормальное время», что в числе прочего предполагает «заняться собственными делами» и «прекратить жить не по средствам». Оба призвали к роспуску НАТО, сокращению оборонного бюджета и подготовке к жизни в многополярном мире.

Киссинджер еще в «Дипломатии» (1994 г.) отмечал: в новом миропорядке США должны занять место «первого среди равных» наряду с Европой, Китаем, Японией, Россией и, вероятно, Индией. Новый порядок «будет больше похож на европейскую систему XVIII и XIX вв., чем на жесткие схемы холодной войны». Он также предостерегал от утопий о возможности достижения «конечных целей» и рекомендовал исходить из того, что «не будет конца пути», а «реализация идеалов Америки должна достигаться терпеливым накоплением частичных успехов». В более поздней работе «Мировой порядок» (2014 г.) Киссинджер прямо констатирует, что «традиционный европейский подход к порядку рассматривал народы и государства как изначально склонные к соперничеству» (то есть Америке, наконец, пора «возвратиться в Европу» на уровне стратегического мышления и мироощущения). Вестфальские принципы отнюдь не исчерпали своего потенциала регулирования международных отношений. Предположение о том, что после окончания холодной войны «распространение демократии и свободных рынков автоматически создаст справедливый, мирный и инклюзивный мир», оказалось несостоятельным.

В ноябре 2011 г. в качестве частной инициативы два военных аналитика опубликовали «Видение национальной стратегии» (A National Strategic Narrative), в котором содержался призыв к демилитаризации американской внешней политики и стратегического мышления. В предисловии к этому документу Анна-Мари Слотер (до этого в течение двух лет возглавляла внешнеполитическое планирование в Госдепартаменте при Хиллари Клинтон) так определила ключевую задачу позиционирования Америки в качественно изменившихся условиях. Перейти «от контроля в закрытой системе к вызывающему доверие влиянию в открытой системе», «от сдерживания к устойчивости», «от сдерживания посредством устрашения и обороны – к гражданскому вовлечению и конкуренции». То есть США должны стать «наиболее сильным конкурентом», что, собственно, и составляет философию Стратегии национальной безопасности администрации Трампа (декабрь 2017 г.), где говорится о «мире сильных, суверенных и независимых государств», отношения между которыми трактуются в парадигме конкуренции, служащей «наилучшим способом предотвращения конфликта».

Перечисленные публикации трудно воспринимать иначе как свидетельства глубокого кризиса однополярного миропорядка, причем именно в силу его органической неспособности стать инклюзивным. К слову, термин «либеральный миропорядок» не фигурирует и в Стратегии национальной безопасности администрации Трампа, поскольку, надо полагать, наряду с глобализацией это изобретение уже рассматривается как стремление остального мира, включая друзей и союзников, «сидеть на шее у Америки». Поэтому сейчас вопрос о том, как упорядочить быстро меняющийся миропорядок в логике модернизации Вестфальской системы. Киссинджер также пишет о необходимости «каких-то правил международного поведения в киберпространстве», иначе кризис возникнет из «внутренней динамики системы».

Предшествующая американская политика, разумеется, в удобоваримой редакции открытых документов, строилась в русле так называемой доктрины Вулфовица. В статье в The New York Times в 1992 г. он поставил задачу предотвратить (включая превентивные действия) появление государства, которое могло бы бросить США военный, экономический и иной вызов в любом «важном регионе мира». То есть речь шла о консервации «однополярного момента», искушения которым не выдержало новое поколение американской элиты. «Хеджирование» в отношении России, а затем и Китая, или попросту политика сдерживания позволяет говорить о том, что холодная война продолжалась в одностороннем порядке.

Согласно тексту Стратегии нацбезопасности, сделана серьезная попытка хотя бы в принципе выйти из стратегического тупика. Предотвращать ничего уже не приходится: как отмечал в ежегодном послании Федеральному собранию президент Путин 1 марта этого года, «все уже произошло». И подмена понятий, а именно попытка выдать кризис «однополярного момента» за развал послевоенного миропорядка, который вдруг стал «либеральным», будет только затягивать достижение общего понимания мира, в котором мы живем.

Глобализация – отдельный вопрос, который надо рассматривать в сравнении с ее предшествующим этапом, закончившимся Первой мировой войной. Здесь своя логика и свои проблемы, включая ее неуправляемый, рыночный характер, что уже обернулось издержками для западного общества и его системным кризисом. Этим объясняются такие явления, как «Брекзит», избрание Трампа и то, что принято называть ростом популизма. Тут суверенизация выступает в качестве общего знаменателя перемен, указывающих на незаменимость таких базовых принципов, как суверенитет, независимость, территориальная целостность и невмешательство во внутренние дела как главного регулирующего начала международных отношений. Не возвращение в XIX век, а восстановление нормы, заложенной в Уставе ООН, в т.ч. в части применения силы.

Ричард Хаас в книге «Мир в беспорядке» (2017 г.) пытается вернуться к тому же, но под малоубедительным предлогом необходимости дополнить суверенные права государств «суверенными обязательствами», в частности, в вопросе изменения климата и других элементов «всеобщего блага». Как представляется, последние вытекают из первых и дополнительно принимаются по соответствующим международным процедурам.

Гармонизация миропорядков

Кризис Запада закономерно совпал с кризисом эксклюзивных глобальных и региональных форматов межгосударственного взаимодействия, таких как «семерка/восьмерка», МВФ/Всемирный банк, Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантическое торговое и

инвестиционное партнерство (последние на стадии проектов). Вполне возможно, то же относится и к еврозоне. На фоне глобального фи-

нансового кризиса 2008 г. возник инклюзивный формат саммитов «Группы двадцати». Ее состав может служить индикатором для сбалансированного – с учетом принципа географического представительства и необходимости обеспечения должного отражения культурно-цивилизационного многообразия мира – расширения СБ ООН.

Так, число постоянных членов могло бы возрасти до одиннадцати. Евро-Атлантика (и Северная Америка, Австралия и Новая Зеландия) уже достаточно представлена Соединенными Штатами и Россией. Место Лондона и Парижа можно преобразовать в кресло объединенной Европы, что решало бы сразу две проблемы – представительства в Совете Германии и избыточного присутствия европейской цивилизации. Азия (помимо Китая) могла бы делегировать Индию и Индонезию, последнюю в том числе как наиболее населенную мусульманскую страну. В Африке претенденты ЮАР и Нигерия (отсутствует в «двадцатке»), а в Латинской Америке – Бразилия и Аргентина (Мексика связана САЗСТ с США и Канадой). Арабо-исламский мир и Ближний Восток вполне мог бы представлять Египет (также отсутствует в «двадцатке»). Число непостоянных членов осталось бы на уровне 10 при общей численности Совета в приемлемом для всех размере 21 государство. Регионы и субрегионы способны обеспечить дополнительную гибкость, скажем, что касается представительства Японии, Вьетнама, Турции и Ирана. Это стимулировало бы укрепление регионального уровня глобального управления (в порядке реализации положений Главы VIII Устава ООН), в том числе в Европе.

Именно Европа, где начались две мировые войны и холодная война, должна подать пример, прежде чем требовать готовности к компромиссам от остальных. Это относится и к проблеме региональной безопасности, где другие явно ушли вперед, если, к примеру, взять Африканский союз и АСЕАН. Кто сейчас кроме дипломатов и экспертов помнит о существовании ОБСЕ? К тому же затянувшаяся неурегулированность отношений в Евро-Атлантике создает турбулентность во всей мировой политике. Как писал авторитетный британский телекомментатор Джереми Паксман (в его «Империи» 2011 г.), «британцы были на стороне победителей в обеих мировых войнах и поэтому никогда не испытывали потребности заново посмотреть на себя… Все, что от них требовалось, – готовность принять себя такими, какими они были прежде, только в уменьшенном состоянии». Это относится и к США, причем на контрасте с другими ведущими странами мира, прошедшими через радикальную трансформацию (и не одну) в ХХ веке, – Россией, Германией, Францией, Китаем, Индией и Японией.

Возможно, поэтому адаптация Соединенных Штатов к новой реальности столь болезненна. По существу, при Трампе американцы разрушают миропорядок, в котором доминировали. Они пытаются перейти к «прямому правлению» через двустороннюю «транзакционную дипломатию» (где всё становится предметом торга и обмена, включая союзнические обязательства, торговлю, валютные курсы и позиции по острым международным вопросам) – как наиболее отвечающую их интересам в новых условиях, включая, возможно, решение проблемы внешнего суверенного долга. Логика этих двух процессов совместима, раз Вашингтон не намерен или скорее психологически не готов к трансформации сложившегося порядка путем обеспечения его инклюзивности. Заметим, что в принципиальном плане международное положение США разрушилось в 1989–1991 гг. в рамках, как теперь очевидно, общей с Советским Союзом «геополитической катастрофы». Теперь оно разрушается де-факто – на уровне практической политики. Именно отсюда элементы хаоса в становлении полицентричного миропорядка. «Транзакционность» будет одним из источников резких поворотов во внешней политике Вашингтона.

Опыт последних 25 лет также показывает, что громоздкие фиксированные военно-политические альянсы устарели, они уступают дорогу гибким открытым союзам по интересам, сетевой дипломатии. Пример – провал продвигавшейся Киссинджером идеи «большой двойки» (Америка–Китай). Отсюда девальвация статуса союзников, как, впрочем, и империй, которые, по его же справедливому замечанию, подменяют собой международную систему (глобальная империя США – последняя). Изменились реалии самой жизни. На первый план для всех государств, включая западные, выходят вопросы развития, трансграничных вызовов и угроз: издержки прежних жестких форматов межгосударственных отношений перевешивают преимущества (о чем в числе прочих лидеров порой убедительно говорит и американский президент).

Альтернативы многосторонней дипломатии и коллективным усилиям на уровне международного сообщества и регионов (в т.ч. в плане поиска региональных решений региональных проблем) нет. Давно пришло время выстраивать международные отношения на той же демократической основе, на которой строится внутренняя жизнь государств. В подобных условиях возрастает значение политической культуры умеренности, что в наше время означает не только сдержанность и соблюдение международного правопорядка, но и навыки работы в открытой системе, и отказ от идеологизированной внешней политики. Примером того, как методом проб и ошибок нащупывается новая модель, служит комплексная, многоплановая дипломатия Москвы последних лет на Ближнем Востоке. Когда вдруг оказывается, что приемлемые для всех подходы находятся даже там, где, как считалось, в принципе невозможна никакая договоренность.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714103

Возникновение нелиберальной гегемонии

Удивительная национальная стратегия Трампа

Барри Позен – международный профессор политологии и директор программы исследований в области безопасности в Массачусетском технологическом институте.

Резюме Хотя администрация Трампа отказалась от многих столпов либерального интернационализма, ее курс в сфере безопасности остается последовательно гегемонистским. Окажется ли нелиберальная гегемония более или менее устойчивой, чем ее либеральная кузина – вопрос открытый.

Во время избирательной кампании Дональд Трамп обещал положить конец национальному строительству за рубежом и высмеивал союзников Соединенных Штатов как любителей прокатиться за чужой счет. «Главной и преобладающей темой в моей администрации будет “Америка прежде всего”», – заявил он в речи о внешней политике в апреле 2016 г., которая перекликалась с высказываниями изоляционистов времен Второй мировой войны. «Страны, которые мы защищаем, должны оплачивать наши услуги в области обороны, а если они откажутся это делать, тогда США должны быть готовы дать им возможность защищать себя самостоятельно», – сказал он, очевидно намекая на ранее выдвинутое предложение позволить тем союзникам, которые не имеют ядерного оружия, приобрести его.

Подобные заявления вкупе с недоверием к свободной торговле, а также к обеспечивающим ее договорам и организациям породили среди политиков разных мастей обеспокоенность, что при Трампе Соединенные Штаты замкнутся в себе и откажутся от роли лидера мирового сообщества, которую играли со времен окончания Второй мировой войны. «В настоящее время США выпали из мирового порядка, они не при делах», – написал публицист Роберт Каган через несколько дней после избрания Трампа. С тех пор как Трамп вступил в должность, его критики, похоже, утвердились в своей правоте. Они ухватились за его непрестанные сетования относительно союзников, а также скептицизм по поводу беспрепятственной торговли, утверждая, что администрация отгородилась от мира и даже взяла на вооружение национальную стратегию замкнутости. Некоторые пошли еще дальше, навесив на Трампа ярлык, самый страшный для американского внешнеполитического истеблишмента: «изоляционист».

На самом деле Трампа можно обвинить в чем угодно, но только не в изоляционизме. Хотя его речи действительно пропитаны скептицизмом относительно глобальной роли Вашингтона, беспокойство по поводу изоляционизма Трампа совершенно неуместно на фоне все более громких призывов к войне с Северной Кореей, обостряющейся конфронтации с Ираном и растущего числа боевых операций во всем мире. Если говорить о наборе инструментов жесткой силы, то политика администрации Трампа представляется по крайней мере более амбициозной, чем политика Барака Обамы.

И все же Трамп отошел от традиционной национальной стратегии в одном важном аспекте. По крайней мере с окончания холодной войны демократические и республиканские администрации проводили государственную стратегию, которую ученые называют «либеральной гегемонией». Это гегемония в том смысле, что США намеревались стать самым могущественным государством в мире с большим отрывом, а либеральной она была потому, что американцы стремились трансформировать систему международных отношений в порядок, основанный на правилах, регулируемый многосторонними организациями, а также превратить другие страны в рыночные демократии, свободно торгующие друг с другом. Порвав со своими предшественниками, Трамп во многом изъял либеральный элемент из либеральной гегемонии. Он по-прежнему стремится сохранить экономическое и военное превосходство Соединенных Штатов, а также их роль арбитра в сфере безопасности для большинства регионов мира, однако предпочел отказаться от экспорта демократии и воздержаться от заключения многосторонних торговых соглашений. Другими словами, Трамп объявил о совершенно новой национальной стратегии: нелиберальная гегемония.

Не голубь мира

Национальная стратегия – довольно скользкое понятие, и для тех, кто пытается постичь стратегию национальной безопасности администрации Трампа, где намешано всего понемногу, мало что проясняется. Лучший способ понять подход Трампа к международным делам – оценить, во что реально обошлась его политика за год. Несмотря на все разговоры об отказе от внешнеполитического авантюризма и втягивания в конфликты, на практике администрация остается привержена геополитической конкуренции с крупнейшими военными державами мира, а также формальным и неформальным альянсам, которые она унаследовала. Она угрожает войнами, чтобы не допустить появления новых ядерных держав, как делали и ее предшественники; она ведет постоянные кампании против «Талибана» в Афганистане и «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещено в России) в Ираке и Сирии, используя больше сил и средств, а также огневой мощи, чем предыдущая администрация. Она также объявила о планах выделить дополнительные средства Министерству обороны, бюджет которого по-прежнему превосходит совокупный военный бюджет всех военных соперников Америки.

Если говорить об альянсах, на первый взгляд может показаться, что Трамп отошел от традиции. Будучи кандидатом в президенты, он постоянно сетовал на нежелание союзников, особенно по НАТО, разделять бремя расходов на коллективную оборону. Как дилетантски ни звучали бы эти возражения, они абсолютно справедливы; на протяжении двух десятилетий вклад европейских стран-членов блока не дотягивал до планки, установленной самим альянсом. Сторонников НАТО по обе стороны Атлантики раздражают жалобы на нежелание разделять бремя военных расходов – не только потому, что они звучат правдоподобно, но также и потому, что они втайне считают их малозначительными. Фактическое обеспечение боеспособности меркнет в сравнении с политической целью во что бы то ни стало связать США с Европой тесными узами. Вот почему возникла некоторая паника, когда на саммите НАТО в мае 2017 г. Трамп не упомянул Пятую статью, то есть обязательство о взаимной обороне, которое берут на себя члены Альянса. Это означало, что Соединенные Штаты могут перестать быть конечным арбитром всех стратегических споров в Европе.

Однако в течение нескольких недель Трамп дал обратный ход и США продолжили заверять союзников в своей поддержке, как если бы никаких изменений не намечалось. Немногие американцы слышали об Инициативе по обеспечению безопасности Европы (ИБЕ). Можно понять тех, кто полагал, что 100-тысячный американский воинский контингент, находившийся в Европе после окончания холодной войны, был более чем достаточной гарантией, но после того как Россия вторглась на территорию Украины в 2014 г., союзники потребовали более надежных гарантий; отсюда и данная Инициатива. ИБЕ финансируется не из американского оборонного бюджета, а из отчислений на военные операции ВС США за рубежом – фонд «вынужденных расходов без строгого надзора», первоначально одобренный Конгрессом для глобальной войны с терроризмом. За счет ИБЕ оплачивалось наращивание военных учений в Восточной Европе, совершенствование военной инфраструктуры Соединенных Штатов в регионе, подарки Украине в виде нового оборудования, а также новые склады американской военной амуниции и снаряжения, достаточные для вооружения бронетанковой дивизии в случае чрезвычайной ситуации. В конце 2017 г. Вашингтон объявил, что впервые продаст Украине управляемые противотанковые ракеты, то есть летальные вооружения. До сих пор Белый дом потратил или запланировал потратить на ИБЕ 10 млрд долларов – эта сумма заложена в бюджете на 2018 финансовый год. Однако администрация Трампа увеличила финансирование почти на 1,5 млрд долларов. Тем временем все запланированные военные учения и развертывание войск в Восточной Европе шли полным ходом. Приверженность США военным обязательствам в рамках НАТО сохраняется, а союзники наращивают финансирование своих программ в области обороны, чтобы умиротворить президента. Другими словами, это обычный бизнес, деловой подход к вопросам обороны.

Военная активность Соединенных Штатов в Азии также повысилась по сравнению с эпохой президента Обамы, который объявил о «развороте» на восток. Трамп главным образом озабочен программой ядерных вооружений Северной Кореи, которые продолжают совершенствоваться, так как это идет вразрез с его размышлениями во время избирательной кампании о независимых ядерных силах для Японии и Южной Кореи. Пытаясь заморозить и в конечном итоге обратить вспять программу Пхеньяна, он угрожал применить военную силу, сказав, например, следующее в сентябре прошлого года: «У Соединенных Штатов есть много сил и терпения, но, если придется защищать себя или своих союзников, у нас не будет другого выбора, кроме полного уничтожения Северной Кореи». Хотя трудно сказать, воспринимает ли Пхеньян подобные угрозы всерьез, внешнеполитическая элита в Вашингтоне, конечно, воспринимает, и многие опасаются, что случайная или запланированная война сегодня более чем вероятна.

Пентагон поддерживает эти угрозы более частыми военными маневрами, включая отправку стратегических бомбардировщиков дальнего радиуса действия для полетов над Корейским полуостровом. В то же время администрация пытается оказывать экономическое давление на Северную Корею и стремится убедить Китай прекратить поставку в КНДР важных материалов, особенно нефти. В Тихом океане американские ВМС продолжают поддерживать бешеный темп различных операций – около 160 двусторонних и многосторонних учений в год. В июле США провели ежегодные Малабарские учения с Индией и Японией, впервые собрав воедино авианосцы из всех трех стран. В ноябре Соединенные Штаты собрали необычную флотилию из трех авианосцев возле Корейского полуострова во время визита Трампа в Азию. Начиная с мая 2017 г. ВМС США участили операции по обеспечению свободы навигации, когда американские корабли патрулируют акваторию Южно-Китайского моря, на которое претендует Китай. Американские военные моряки осуществляют настолько интенсивную деятельность, что только в 2017 г. Седьмой флот, базирующийся в Японии, пережил беспрецедентное столкновение четырех кораблей; еще один корабль сел на мель, и произошло крушение одного самолета.

Во время ноябрьской поездки в Азию Трамп предусмотрительно обновил обязательства Соединенных Штатов по обеспечению безопасности, и похоже, что премьер-министр Японии Синдзо Абэ решил не предавать огласке переговоры с президентом, в том числе о Северной Корее. С учетом нескончаемых жалоб Трампа на несправедливость торговых отношений в Азии и последующих уступок Китаю в части базовых экономических принципов можно только удивляться тому, что союзники в регионе настолько благосклонны к нашему президенту. Однако трудно чем-то заменить безопасность, безвозмездно обеспечиваемую военной сверхдержавой, а отношения с человеком, видящим мир через линзы экономических условий с более ярко выраженной нулевой суммой, чем обычно, – это небольшая цена.

Администрация Трампа также наращивает военную активность на Ближнем Востоке, что не может не радовать критиков Обамы, которые осуждали его за близорукий подход к этому региону. Трамп не тратил время даром, но сразу продемонстрировал намерение исправить ошибки прошлых лет. В апреле 2017 г., реагируя на доказательства применения сирийским правительством химического оружия, США разбомбили авиабазу, с которой была произведена химическая атака, выпустив по ней 59 крылатых ракет. Ирония в том, что Трамп наказал Сирию за пересечение «красной линии», проведенной Обамой, и за нарушение соглашения об уничтожении химического оружия, которое Обама заключил с Сирией, за что Трамп подверг предшественника беспощадной критике. Тем не менее был дан внятный сигнал, что в городе новый шериф.

Администрация Трампа также ускорила положительный исход войны с ИГИЛ. Нынешний Пентагон не любит делиться информацией о собственной деятельности, но из опубликованной статистики следует, что США отправили больше войск в Ирак и Сирию, а также сбросили больше бомб на эти страны в 2017 г., чем в 2016-м. В Афганистане Трамп, несмотря на рассуждения во время избирательной кампании об ошибках национального строительства, не отказал себе в импульсивном призыве, обращенном к американским военачальникам («мои генералы», как он их величал), не только остаться в стране, но и наращивать военные действия. Туда отправлен многотысячный дополнительный контингент, а авиаудары усилились до уровня, невиданного с 2012 года.

Наконец, администрация дала ясно понять, что планирует более агрессивную конфронтацию с Ираном на всем Ближнем Востоке. Сам Трамп возражал против ядерной сделки с Ираном в 2015 г., и его советники намерены снова ополчиться на эту страну. Например, в декабре Никки Хейли, посол США в ООН, стояла перед обломками того, что она назвала иранской ракетой, намекнув, что Тегеран вооружает мятежников в Йемене, где ведет опосредованную войну с Саудовской Аравией. Администрация Трампа, находясь за кулисами, по крайней мере не меньше прежней администрации Белого дома поддерживает интервенцию саудовцев в Йемене. Администрация Обамы предложила поддержку саудовцам, чтобы купить их сотрудничество в сделке по Ирану, но с учетом того, что Трамп презирает эту сделку, его поддержку саудовцев можно трактовать только как усилия, направленные против Ирана. Если удастся избежать войны с Северной Кореей, которая может потребовать больших военных ресурсов и внимания политиков, то усиление конфронтации с Ираном вполне возможно.

Оборонный бюджет администрации Трампа также предполагает сохранение Соединенными Штатами роли мирового полицейского. Трамп проводил президентскую кампанию под лозунгом, опубликованным в Твиттере: «Я сделаю нашу армию настолько большой и могущественной, что никто не захочет иметь с ней дело». Став президентом, Трамп предложил оборонный бюджет, на 20% превышающий тот, что был принят на 2017 год: примерно половина роста была запрошена администрацией, а вторая половина добавлена Конгрессом. (Судьба этого бюджета неясна: по Закону о расходовании бюджетных средств, подобное увеличение требует поддержки демократов, которую республиканцам придется покупать увеличением расходов на внутренние программы.)

Вот лишь один небольшой пример склонности новой администрации к дополнительным расходам: бюджет на приобретение высокоточных управляемых боеприпасов вырос более чем на 40% по сравнению с 2016 годом. Это решение вполне согласуется с часто декларируемым намерением более интенсивно вести текущие военные кампании, а также приготовиться к неминуемым войнам будущего.

Трамп также остается приверженцем программы ядерной модернизации, начатой администрацией Обамы, стоимость которой оценивается в триллион долларов. Эта программа предусматривает обновление всех элементов ядерной триады: ракет, бомбардировщиков и подлодок. Она опирается на исходную предпосылку времен холодной войны: чтобы гарантированно сдержать нападение на союзников, ядерные силы США должны иметь возможность ограничить ущерб от полномасштабного ядерного удара. Это означает, что Соединенным Штатам нужна способность первыми нанести удар и уничтожить весь ядерный арсенал противника до того, как он осуществит пуск своих ракет. Хотя усилия по ограничению ущерба – большой соблазн, они бесполезны против ядерных держав с сопоставимым ядерным потенциалом; поскольку, если уцелеет всего лишь несколько носителей и ядерных боеголовок, этого будет достаточно, чтобы нанести Соединенным Штатам недопустимо большой ущерб в качестве возмездия. В лучшем случае программа модернизации – деньги, выброшенные на ветер, поскольку она лишь подстегнет конкурентов США модернизировать свои ядерные силы, чтобы гарантировать способность нанести удар отмщения; в худшем случае она побудит неприятелей первыми нажать на спусковой крючок и повысит риск эскалации любого кризиса до масштабов ядерной войны. Если бы Трамп был действительно привержен принципу «Америка прежде всего», он лучше подумал бы об издержках и рисках подобной стратегии.

Бесцельное превосходство

Всегда трудно добиться гегемонии, поскольку большинство стран ревниво оберегают свой суверенитет и не желают выполнять указания со стороны. Однако после окончания холодной войны американская внешнеполитическая элита пришла к единодушному мнению, что либеральная гегемония отличается от прочих. Они доказывают, что этот вид доминирования – цель вполне достижимая при правильном сочетании жесткой и мягкой силы. Международная безопасность и экономические организации, свободная торговля, права человека и распространение демократии не только сами по себе являются ценностью, но и могут привлечь другие страны. В случае реализации эти цели сделали бы либеральный мировой порядок под руководством США более чем легитимным; они бы привели к появлению мира, настолько созвучного ценностям и интересам Соединенных Штатов, что Вашингтону не нужно было даже трудиться в поте лица для обеспечения его безопасности.

Трамп ушел с проторенного пути. Он пренебрежительно отзывался о международных экономических организациях, таких как ВТО, на которые можно возложить ответственность за разрушительные экономические перемены, активизировавшие его электорат. Он вышел из Парижского соглашения по климату отчасти потому, что оно экономически невыгодно американцам. Не уверенный в том, что Вашингтон сможет в достаточной мере доминировать в международных организациях для обеспечения своих интересов, президент вышел из Транстихоокеанского партнерства, инициировал воинственный пересмотр Североамериканского договора о свободной торговле и позволил Трансатлантическому торгово-инвестиционному партнерству засохнуть на корню. Вместо этих соглашений Трамп декларировал предпочтительность двусторонних торговых договоренностей, которые, по его мнению, легче проверять и ратифицировать.

Указывая на то, что недавние усилия США по построению демократии за рубежом были дорогостоящими и безуспешными, Трамп также отверг насаждение демократии как цель внешней политики, если не считать его одиночные твиты в поддержку протестующих против режима в Иране. До сих пор, судя по его действиям, ему нет ни малейшего дела до либеральной трансформации других обществ. Например, цель стратегии в Афганистане – не совершенствование афганского правительства, а принуждение талибов к переговорам военными средствами (при этом непонятно содержание этих возможных переговоров). В целом Трамп часто хвалит зарубежных диктаторов – от российского Владимира Путина до филиппинского Родриго Дутерте. Его планы ограничения программ иммиграции и приема беженцев отчасти из-за опасений по поводу проникновения в страну террористов практически граничат с неприкрытым фанатизмом. Его национальная стратегия – это бесцельное превосходство.

Подобная незаинтересованность в более мягкой и доброй части проекта американской гегемонии приводит в бешенство защитников этого проекта. Комментируя отсутствие либеральных элементов в Национальной стратегии безопасности Трампа, Сюзан Райс, которая служила советником по национальной безопасности в администрации Обамы, написала в декабре: «Эти упущения повсеместно ослабляют восприятие лидерства Америки; что еще хуже, они не позволяют сплотить мир вокруг наших целей, когда мы беззаботно игнорируем устремления других народов».

Однако правомерность или неправомерность подобного взгляда на вещи должна быть предметом дебатов, а не слепой веры. США давно уже пытаются сделать свою внешнюю политику легитимной, потому что даже принуждение к сотрудничеству обходится дешевле, чем мягкое противодействие. Но в случае с Соединенными Штатами либеральный блеск, похоже, не облегчает задачу достижения или поддержания гегемонии. Почти 30 лет Соединенные Штаты проверяли гипотезу о том, что либеральный характер их гегемонистского проекта делает его уникально достижимым или реализуемым. Итоги говорят о том, что эксперимент провалился.

Ни Китай, ни Россия не стали демократиями, и ничто не говорит о том, что они движутся в эту сторону. Обе страны наращивают военную мощь, необходимую для конкуренции с Америкой, и отказываются принимать либеральный мировой порядок во главе с США. Потратив уйму денег, Вашингтон так и не сумел создать стабильные демократические правительства в Афганистане и Ираке. Внутри НАТО, предполагаемом оплоте и хранителе демократии, Венгрия, Польша и Турция становятся все более авторитарными странами. Европейский союз, главное либеральное институциональное детище и плод победы Соединенных Штатов в холодной войне, недавно лишился Великобритании; другие страны-члены также нарушают его правила, как это недавно сделала Польша, отказавшись от стандартов независимости судебной власти. Новая волна политики идентичности – национальной, религиозной, расовой или иной – захлестнула не только развивающийся, но и развитый мир, включая Соединенные Штаты. Либеральная гегемония не принесла плодов ни во внешней, ни во внутренней политике.

Как выглядит сдержанность

Ничто из вышеперечисленного не может свидетельствовать в пользу политики национальной безопасности, проводимой Трампом. Его администрация берет на себя слишком много военных обязательств; она бесцеремонно и неосмотрительно угрожает применением силы; у нее нет никаких стратегических приоритетов и реального плана более справедливого распределения военных расходов между союзниками США. Под прикрытием борьбы с терроризмом она намерена продолжать военное вмешательство во внутренние дела других стран; она сбрасывает слишком много бомб в слишком многих местах на слишком большое число людей. Эти ошибки с большой долей вероятности приведут к тем же дурным результатам внутри страны и за рубежом, которые стали уделом США после окончания холодной войны.

Если бы Трамп действительно хотел реализовать некоторые свои задумки, которыми он делился во время избирательной кампании, то прилагал бы гораздо больше усилий для решения проблем безопасности в мире. Национальная стратегия сдержанности, как я вместе с другими исследователями называю этот подход, начинается с предположения о том, что у США все в порядке с безопасностью, и нужно лишь ответить на вопрос о тех немногих угрозах, которые все же существуют. На практике сдержанность означала бы осуществление осторожной стратегии поддержания баланса сил в Азии, чтобы не дать Китаю возможности доминировать в этом регионе – сохранение командного положения на море, не позволяющего Китаю проявлять насилие над соседними странами или мешать Вашингтону укреплять их, при одновременном признании и понимании страхов КНР. Вместо того чтобы окружать Китай американскими войсками, нужно было побуждать союзников больше делать для собственной обороны.

Это означало бы стремление делиться лучшими методами защиты ядерных арсеналов с другими ядерными державами, чтобы не допустить попадания этого оружия в руки негосударственных образований. И сотрудничество с другими странами, особенно в области разведки, для ограничения способности террористов осуществлять зрелищные теракты. Соединенные Штаты по-прежнему сталкиваются со всеми этими угрозами, они усугубляются происходящим в мире, где относительная позиция силы Вашингтона поколеблена. Таким образом, важно, чтобы союзники США, особенно богатые европейские страны, больше разделяли это бремя, позволив Соединенным Штатам сосредоточиться на главных угрозах. Например, европейцам следует всю военную мощь направить на сдерживание России, чтобы США могли перераспределить ресурсы на сохранение контроля над общими благами: Мировым океаном, воздушным пространством и космосом. Сторонники сдержанности также считают, что военную мощь дорого содержать, еще дороже использовать, и в целом это дает весьма «сырые» и спорные результаты; поэтому военную силу нужно использовать ограниченно и осмотрительно. Они благожелательно относятся к идее свободной торговли, но сомневаются, что американская торговля сильно пострадает, если армия будет менее активна. Они серьезно воспринимают проблему политики идентичности, особенно национализм, и потому не ожидают, что другие народы будут приветствовать усилия Вашингтона по преобразованию их обществ, особенно когда это делается под дулами автоматов. Таким образом, за исключением мероприятий, направленных на сохранение командного положения Соединенных Штатов в Мировом океане, поборники сдержанности не видят других достоинств во внешней политике Трампа, поскольку она абсолютно не сдержанна.

Во время избирательной кампании Трамп много и резко критиковал национальную стратегию США после окончания холодной войны. «Со временем наша внешняя политика становилась все менее и менее осмысленной, – сказал он однажды. – На смену логике пришла глупость и высокомерие, которые приводили к одной внешнеполитической катастрофе за другой». Некоторым казалось, что подобная критика может возвещать о новом периоде экономии бюджетных средств. Хотя администрация Трампа отказалась от многих столпов либерального интернационализма, ее курс в сфере безопасности остается последовательно гегемонистским. Окажется ли нелиберальная гегемония более или менее устойчивой, чем ее либеральная кузина – вопрос открытый. Внешнеполитический истеблишмент продолжает уклоняться от главного вопроса: является ли гегемония США устойчивой? Если нет, то какая политика должна прийти ей на смену? Трамп так же хорошо избегает этого проклятого вопроса, как и те, кого он осуждал.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714102 Барри Позен

Миф о либеральном порядке

От исторической случайности к общепринятому мнению

Грэм Эллисон — директор Научного центра Белфер по международным делам при гарвардской школе Кеннеди и бывший помощник министра обороны по делам политики и планирования.

Резюме Как говорил Джон Кеннеди, достаточно поддерживать мировой порядок относительно «безопасным для многообразия» как либеральных, так и нелиберальных режимов. США предстоит адаптироваться к ситуации, когда у других стран противоположные взгляды на госуправление, и они стремятся установить свои порядки на основе собственных правил.

В дебатах, захлестнувших внешнеполитическое сообщество США с приходом администрации Трампа, неизменно ощущается тревога по поводу участи либерального мирового порядка, основанного на правилах. Она присутствует в большинстве дискуссий о роли Соединенных Штатов в мире – от утверждения исследователя международных отношений Джона Айкенберри, что «на протяжении семи десятилетий в мире доминирует западный либеральный порядок», до призыва вице-президента США Джо Байдена, прозвучавшего в последние дни администрации Обамы, «решительно выступить на защиту либерального мирового порядка».

Существует консенсус относительно трех главных постулатов этого порядка. Во-первых, практически все согласны с тем, что либеральный порядок был основной причиной так называемого длительного мира между великими державами в последние семьдесят лет. Во-вторых, построение его было главной движущей силой взаимодействия между Соединенными Штатами и остальным миром в течение этого периода. И, в-третьих, президент Дональд Трамп – главная угроза для либерального порядка, а значит, и для мира во всем мире. Вот что пишет, например, политолог Джозеф Най: «Доказуемый и наглядный успех существующего порядка в виде более безопасного и стабильного мира в последние семь десятилетий привел к консенсусу, что защита, углубление и расширение этой системы были и остаются главной задачей внешней политики США». Най пошел еще дальше, заявив: «Меня не беспокоит то, что сильнее становится Китай. Меня беспокоит усиление Трампа».

Хотя во всех этих высказываниях есть доля истины, в каждом из них больше заблуждения, чем правды. «Длительный мир» был не следствием либерального миропорядка, а побочным продуктом опасного поиска баланса сил между СССР и Америкой в течение четырех с половиной десятилетий холодной войны, вслед за которыми последовал короткий период доминирования Соединенных Штатов. Вовлеченность США в мировые проблемы объясняется вовсе не желанием насаждать либеральные ценности за рубежом, а потребностью сделать все необходимое для сохранения либеральной демократии в самой Америке. И, хотя Трамп подрывает ключевые элементы существующего порядка, он далеко не главная угроза стабильности в мире.

Эти неверные представления о причинах и следствиях побуждают защитников либерального порядка обращаться к США с призывом укреплять его, твердо придерживаясь основ, сформировавшихся в прошлом, и противодействуя авторитаризму по всему земному шару. Но вместо возврата к воображаемому прошлому, в котором Соединенные Штаты строили мир по своему образу, Вашингтону следует ограничить усилия по обеспечению приемлемого порядка за рубежом, что позволит сосредоточиться на реконструкции жизнеспособной либеральной демократии у себя дома.

Концептуальный кисель

Двусмысленность каждого термина в выражении «либеральный мировой порядок на основе правил» создает скользкую ситуацию, позволяющую применять данную концепцию почти ко всему. Когда в 2017 г. участники Всемирного экономического форума в Давосе провозгласили китайского президента Си Цзиньпина лидером либерального экономического порядка – хотя он возглавляет самую протекционистскую, меркантилистскую и хищническую из крупных экономик мира – тем самым они продемонстрировали, что, по крайней мере в данном контексте, слово «либеральный» утратило изначальный смысл.

Кроме того, фраза «порядок на основе правил» – очевидная тавтология. Понятно ведь, что без правил и их точного соблюдения ни о каком порядке не может идти речь. В действительности адепты либерального мирового порядка на основе правил имеют в виду порядок, олицетворяющий собой хорошие и справедливые правила, одинаковые для всех. Считается, что Соединенные Штаты сконструировали модель, которую другие страны охотно принимают и поддерживают. Однако многие забывают, что даже Устав ООН, запрещающий государствам применять военную силу против других стран или вмешиваться в их внутренние дела, закрепляет привилегии сильных в отношении слабых. Исполнение запретов Устава обеспечивается Советом Безопасности ООН, в котором каждая из пяти великих держав мира имеет постоянное место и право вето. Как отметил индийский стратег Си Раджа Мохан, сверхдержавы являются «исключительными», поскольку делают для себя исключения, когда решают, что какие-то действия отвечают их целям. Тот факт, что в первые 17 лет нынешнего столетия самопровозглашенный лидер либерального порядка вторгся в две страны, осуществил авиаудары и рейды спецназа, убив сотни людей, которых в одностороннем порядке объявил террористами, а также подверг десятки других людей «чрезвычайной экстрадиции» (или попросту похитил их), часто в обход международного права, не имея международных, а иногда даже национальных ордеров на их задержание – говорит сам за себя.

Порядок холодной войны

Те, кто утверждает, будто либеральный порядок обеспечил мир в последние семь десятилетий, упускают из виду важный факт: первые сорок лет определялись не либеральным порядком, а холодной войной между двумя полярными лагерями. Как объяснил историк, назвавший это время «длительным миром», система международных отношений, предотвратившая войну между великими державами того времени, была невольным следствием борьбы Советского Союза и Соединенных Штатов. По словам Джона Льюиса Гэддиса, «хотя этого никто не планировал и хотя никто даже не помышлял о требованиях правосудия, странам послевоенной эпохи повезло оказаться в системе международных отношений, которая, будучи основана на реальной расстановке сил, служила делу установления порядка, если не справедливости, лучше, чем можно было надеяться».

В годы холодной войны обе сверхдержавы заручались поддержкой союзников и сателлитов по всему земному шару, создавая то, что затем назвали биполярным миром. Внутри каждого альянса или блока порядок насаждался сверхдержавой (как это уяснили для себя чехи и венгры, когда попытались переметнуться на другую сторону, соответственно, в 1956 и 1968 гг., а британцы и французы, когда пошли наперекор желаниям США во время Суэцкого кризиса 1956 года)». Порядок был следствием баланса сил, который позволил двум сверхдержавам разработать ограничения, сохранявшие то, что президент Джон Кеннеди сразу после Кубинского ракетного кризиса назвал «шатким статус-кво».

Что двигало страной, которая почти два столетия тщательно избегала военных союзов, не желала содержать большую постоянную армию в мирное время, отдала мировую экономику на откуп другим странам и отвергла Лигу Наций в ее стремлении силой оружия, дипломатии и денег реформировать полмира? Если ответить одним словом, то страх. Стратеги, которых современные исследователи Соединенных Штатов почитают как «мудрецов», считали, что Советский Союз представляет более серьезную угрозу для США, чем нацизм. Как писал дипломат Джордж Кеннан в своей легендарной «длинной телеграмме», СССР был «политической силой, фанатично верящей, что с США не может быть прочного modus vivendi». Советские коммунисты, писал Кеннан, считали, что необходимо «подрывать наше общество, разрушать наш традиционный уклад жизни, уничтожать международный авторитет нашего государства, чтобы обезопасить советскую власть». До наступления ядерного века подобная угроза потребовала бы горячей войны – не менее интенсивной, чем та, которую Соединенные Штаты и их союзники только что вели против нацистской Германии. Но после того как Советский Союз в 1949 г. испытал первую атомную бомбу, американские государственные деятели начали пересматривать военную доктрину, так как признали, что идея тотальной войны устарела. Они осуществили самый большой скачок стратегической мысли в истории внешней политики США, разработав стратегию дотоле невиданной разновидности боевых действий – ведение бесконтактной войны, в которой основные противоборствующие стороны не встречаются на поле брани.

Чтобы не допустить перерастания холодной войны в горячую, они на какое-то время согласились со многими в ином случае неприемлемыми фактами, такими как доминирование СССР в Восточной Европе. Они умеряли дух конкуренции взаимными ограничениями, включавшими три запрета: на применение ядерного оружия, на откровенное убийство солдат неприятельской армии и на военную интервенцию в признанную сферу влияния противника.

Американские стратеги подключили Западную Европу и Японию к этим оборонным программам, потому что считали их важными центрами экономического и стратегического влияния. С этой целью Соединенные Штаты привели в действие «план Маршалла» по восстановлению Западной Европы, основали Международный валютный фонд и Всемирный банк, а также оговорили условия Генерального соглашения по тарифам и торговле для содействия всемирному процветанию. Чтобы Западная Европа и Япония активнее сотрудничали с Соединенными Штатами, последние создали НАТО и альянс Япония–США.

Каждая инициатива была подобна строительному блоку в возведении порядка, призванного прежде всего победить Советы. Если бы не было советской угрозы, не появился бы ни «план Маршалла», ни НАТО. США никогда не отстаивали бы принципы либерализма за рубежом, если бы верили, что это может означать серьезную угрозу их жизненно важным интересам на родине. И они никогда не воздерживались от применения военной силы для защиты своих интересов, даже когда это шло вразрез с международными правилами.

Тем не менее, как только у Соединенных Штатов появляется возможность отстаивать свободу для других, – опять-таки с важной оговоркой, что это не связано с большим риском для них самих – они действуют. С самого основания республики страна взяла на вооружение радикальные универсалистские идеалы. Провозгласив, что «все» люди «сотворены равными», авторы Декларации независимости имели в виду не только жителей 13 колоний.

Неслучайно в процессе восстановления побежденных неприятельских стран, Германии и Японии, и укрепления своих союзников в Западной Европе США попытались выстроить либеральные демократии, разделяющие их ценности и интересы. Идеологическая кампания против Советского Союза вдалбливала принципиальные, хотя и преувеличенные различия между «свободным миром» и «империей зла». Более того, американские политики знали, что для мобилизации и сохранения поддержки в Конгрессе и среди широкой общественности апелляция к ценностям так же убедительна, как и аргументы об общих интересах.

В своих мемуарах «Присутствуя при сотворении» (Present at the Creation) бывший государственный секретарь Дин Ачесон – архитектор послевоенного устройства – объяснил, что именно мотивировало внешнюю политику США. Перспектива того, что Европа через серию «соглашений, принятых в силу обстоятельств, под давлением СССР» будет контролироваться Советами, требовала «создания центров силы во всем свободном мире», которые бы «доказывали советским руководителям посредством успешного сдерживания, что им не следует надеяться на расширение влияния в мире». Ачесон признавал, что иногда требовалось предельно «прояснять все вопросы», чтобы убедить Конгресс и американскую общественность поддержать эти меры сдерживания.

Однополярный порядок

Понятно, что сразу после распада Советского Союза и кампании «похорон коммунизма», о которой объявил российский президент Борис Ельцин, американцев охватила эйфория от одержанной победы. Неприятель, который не давал им расслабиться и вздохнуть свободно более 40 лет, был теперь безучастным зрителем падения Берлинской стены и воссоединения Германии. Затем Россия вместе с США поддержала резолюцию Совета Безопасности ООН, давшую право на применение силы против армии Ирака, чтобы изгнать ее с территории суверенного Кувейта. Эта резолюция была единодушно одобрена всеми постоянными членами Совбеза ООН. Когда разжался железный кулак советского гнета, освободившиеся народы Восточной Европы с радостью приняли рыночную экономику и демократию. Президент Джордж Буш-старший объявил о «новом мировом порядке». С этого момента, под знаменем «взаимодействия и расширения», Соединенные Штаты приветствовали мир, жаждущий присоединиться к расширявшемуся либеральному порядку.

Говоря о силе идей, экономист Джон Мейнард Кейнс отметил: «Безумцы во власти, полагающие, что улавливают атмосферные флюиды, становятся жертвами возгонки собственной одержимости, почерпнутой однажды у какого-нибудь умника-писаки». В данном случае американские политики следовали сценарию, предложенному политологом Фрэнсисом Фукуямой в бестселлере 1992 года «Конец истории и последний человек». Фукуяма доказывал, что тысячелетия конфликта между идеологиями окончены. С этого момента все страны примут принципы экономики свободного рынка, чтобы сделать своих граждан богатыми, а демократические правительства сделают их свободными. «То, что мы наблюдаем, – писал он, – это не просто конец холодной войны или окончание конкретного периода послевоенной истории, но это конец истории как таковой: то есть, конечная остановка идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии в качестве конечной формы организации человеческого общества». В 1996 г. публицист «Нью-Йорк Таймс» Томас Фридман пошел еще дальше, назвав повсеместное распространение закусочных «Макдональдс» способом предотвращения конфликтов: «Когда страна достигает определенного уровня экономического развития, когда образуется достаточно большой средний класс, чтобы можно было открывать безубыточные рестораны сети “Макдональдс” – она становится страной “Макдональдса”, а люди в странах, где процветает эта сеть, не любят войны; они предпочтут встать в очередь за очередным бургером».

Подобная философия привела к странному объединению крестоносцев-неоконсерваторов на правом фланге с либеральными интервенционистами на левом. Вместе они убедили целый ряд американских президентов попытаться распространять капитализм и либеральную демократию в мире посредством оружейных стволов. В 1999 г. Билл Клинтон разбомбил Белград, чтобы заставить его освободить Косово. В 2003 г. Джордж Буш-младший вторгся в Ирак для свержения Саддама Хусейна. Когда обоснование вторжения оказалось несостоятельным, поскольку американские войска так и не нашли там оружие массового уничтожения, Буш объявил о новой миссии: «построить прочную, мирную и процветающую демократию». По словам Кондолизы Райс, которая в то время была его помощником по национальной безопасности, «Ирак и Афганистан находятся в авангарде усилий по распространению демократии, толерантности и свободы на всем Большом Ближнем Востоке». А в 2011 г. Барак Обама приветствовал «арабскую весну» как вестницу демократии на Ближнем Востоке и попытался поддержать это движение, разбомбив Ливию и свергнув ее жестокого лидера Муаммара Каддафи.

Мало кто в Вашингтоне тогда задумывался над тем, что во всех этих случаях однополярная держава применяла военную силу для насаждения либерализма в странах, правительства которых не могли нанести ответный удар. С тех пор как мир перевернул новую страницу истории, уроки прошлого о последствиях такого поведения просто игнорировались. Как теперь понятно, окончание холодной войны создало однополярный момент, но не ознаменовало начало однополярной эры. Современные внешнеполитические элиты с удивлением наблюдают за стремительным усилением авторитарного Китая, который сегодня соперничает на равных или даже превосходит США во многих областях, а также за нелиберальной ядерной Россией, готовой использовать армию для изменения границ в Европе и баланса сил на Ближнем Востоке. Гораздо медленнее и мучительнее до них доходит тот факт, что доля Соединенных Штатов в мировом раскладе сил снижается. Если измерять экономику по паритету покупательной способности, то американская экономика сразу после Второй мировой войны обеспечивала половину мирового ВВП, после окончания холодной войны – уже менее четверти, а сегодня – только одну седьмую. Подобный закат могущества страны, ключевой стратегией которой всегда были огромные ресурсы как ответ на любые вызовы, ставит под сомнение условия ее лидерства.

Это неприятное открытие о возвращении истории бросается в глаза в Стратегии национальной безопасности и Национальной стратегии обороны, выпущенных администрацией Трампа в конце прошлого и начале этого года соответственно. В НСО отмечается, что на протяжении десятилетий однополярного мира «США имели неоспоримое или явное превосходство во всех областях». Как следствие, «мы могли развертывать войска когда хотели, собирать их когда хотели, и действовать как считали нужным». Но сегодня, как отмечается в СНБ, Китай и Россия «размещают военные подразделения и оружие, призванное ограничить доступ Америки к театру военных действий во время кризиса и оспорить нашу способность беспрепятственно действовать». И делается вывод, что ревизионистские державы «пытаются изменить мировой порядок в свою пользу».

Американский эксперимент

В течение большей части своей 242-летней истории американцы признавали, что приоритет следует отдавать обеспечению свободы на родине, а не участию в зарубежных кампаниях. Отцы-основатели остро сознавали, что правление на принципах свободного самоуправления граждан – шаткое и опасное предприятие. Среди наиболее жестких из стоящих перед ними вопросов было создание правительства, достаточно сильного для того, чтобы обеспечить права американцев на родине и защитить их от врагов за рубежом, но в то же время не настолько сильного, чтобы начать злоупотреблять властью.

Их решение, как писал исследователь президентской власти Ричард Нойштадт, заключалось не только в «разделении властей» на исполнительную, законодательную и судебную ветви, но и в «разделении институтов, распределяющих власть между собой». Конституция была «приглашением к борьбе». И президенты, члены Конгресса, судьи и даже журналисты с тех пор не перестают бороться друг с другом. С самого начала предполагалось, что этот процесс будет малопривлекательным. Судья Верховного суда Луи Брендайс объяснил людям, разочарованным задержками, тупиками и даже идиотизмом – следствием этих сдержек и противовесов, что цель основателей состояла не в обеспечении «эффективности управления, а в предотвращении произвола властей». С тех ранних лет американский эксперимент в области самоуправления никогда не прекращался. Не раз он был близок к провалу. Когда Авраам Линкольн спросил, «может ли такая страна или любая другая образованная таким же образом страна долго просуществовать», вопрос был не риторический. Однако Соединенные Штаты вновь и вновь демонстрировали способность к обновлению и возрождению из пепла; нередко это было сродни чуду. Проходя через тяжелые испытания, американские лидеры помнили, что их важнейшая задача – доказать, что либерализм может прижиться по крайней мере в одной стране.

Почти два столетия это означало отказ от иностранных интервенций и предоставление других стран их участи. Отдельные американцы могли симпатизировать революционному кличу французов «Свобода, равенство, братство!»; американские торговцы колесили по всему миру, а американские миссионеры пытались обратить людей на всех континентах. Но если вставал выбор: когда и где проливать кровь и тратить деньги – правительство отдавало предпочтение Соединенным Штатам. Лишь после Великой депрессии и Второй мировой войны американские стратеги пришли к выводу, что выживание страны требует более деятельного участия во внешней политике. Лишь когда они заметили усилия Советов по созданию империи, представляющей неприемлемую для США угрозу, они начали создавать и поддерживать альянсы и организации для ведения холодной войны. В рамках усилий администрация Трумэна издала документ, описывающий принципы национальной политики в сфере безопасности, под названием НСБ-68. В нем обобщалась стратегия США времен холодной войны, а главной задачей объявлялось «сохранение Соединенных Штатов как свободной страны с незыблемыми фундаментальными ценностями и институтами».

Довлеет дневи злоба его

Одной из существующих сегодня потенциально смертельных угроз для мирового порядка называется Трамп, но это не самая серьезная опасность. Его отказ от инициатив, отстаиваемых прежними администрациями и нацеленных на ограничение выброса в атмосферу парниковых газов, а также на развитие мировой торговли, вызывает беспокойство, а его непонимание силы единства с союзниками действует на нервы. Вместе с тем подъем Китая, возрождение России и снижение доли США в глобальной мощи – вызовы гораздо более серьезные, чем Трамп. Кроме того, невозможно уйти от вопроса: Трамп – это симптом или причина?

Когда я недавно посетил Пекин, высокопоставленный китайский чиновник задал мне неудобный вопрос. Допустим, сказал он, что, как считает большая часть американской элиты, характер и опыт Трампа делают его непригодным для выполнения обязанностей руководителя великой страны. Но кого тогда винить в том, что он стал президентом? Самого Трампа и его авантюризм, благодаря которому он одержал победу, или политическую систему, которая позволила ему это сделать? Никто не отрицает, что в нынешнем виде правительство США не справляется со своими функциями. Еще задолго до Трампа политический класс, начавший нескончаемые и безуспешные войны в Афганистане, Ираке и Ливии, а также виновный в финансовом кризисе и Великой рецессии, дискредитировал себя. Эти катастрофы больше подорвали доверие к либеральному самоуправлению, чем это мог сделать Трамп в самых буйных фантазиях своих критиков, если не считать роковой ошибки, которая могла бы привести к катастрофичной войне. Таким образом, главный вызов, стоящий сегодня перед американцами, верящими в демократическое управление, – это восстановление действенной демократии в своей стране, ни больше ни меньше.

К счастью, для этого не нужно обращать китайцев, русских или кого бы то ни было в нашу веру, не нужно убеждать их, что свобода и демократия – главные ценности человечества. И для этого не нужно насаждать демократию в авторитарных зарубежных странах. Вместо этого, как сказал Кеннеди в своей речи на выпускной церемонии Американского университета в 1963 г., достаточно поддерживать мировой порядок «безопасным для многообразия» как либеральных, так и нелиберальных режимов. Это будет означать адаптацию усилий США за рубежом к реалиям сегодняшнего мира, где у других стран имеются противоположные взгляды на государственное управление, поэтому они стремятся установить свои мировые порядки на основе собственных правил. Чтобы добиться хотя бы минимальной упорядоченности, допускающей подобное многообразие, требуется полет стратегического воображения, выходящего далеко за рамки общепринятых мнений – подобно стратегии холодной войны, выработанной в течение четырех лет после Длинной телеграммы Кеннана, которая стала следствием Вашингтонского консенсуса 1946 года.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714101 Грэм Эллисон

Время экспериментов

Соперничество великих держав в XXI веке

Майкл Кофман – старший научный сотрудник Центра военно-морского анализа (CNA), научный сотрудник Института Кеннана Международного научного центра имени Вудро Вильсона (США).

Резюме Отсутствие войны между главными игроками компенсируется многочисленными проявлениями острой конкуренции. Это политические нападки, подрывные действия, кибератаки, информационное противостояние, равно как разрушительные опосредованные столкновения и кампании сопротивления.

Система международных отношений, сложившаяся после окончания холодной войны, вступила в переходный период: трансформируется баланс сил, происходят перемены в основах, на которых зиждется мировой порядок. Одна из самых ярких особенностей прошедшего периода – видимое отсутствие в мировой политике конкуренции между ведущими государствами. Соединенные Штаты стали править в качестве сверхдержавы на фоне временного ослабления России, которая отстранилась от активного влияния на европейские дела, в то время как Китай только начал восхождение. Сегодня Вашингтон признает, что настал переломный момент. И в Стратегии национальной безопасности, и в Национальной оборонной стратегии США акцентируется соперничество между великими державами, которые характеризуются как ревизионистские силы. Америка же, подобно другим державам, доминировавшим в истории, не жаждет делиться привилегиями и считает оба вызова угрозой для себя.

Конкуренция с Россией: возвращение холодной войны?

Хотя новую конфронтацию между Москвой и Вашингтоном часто называют «новой холодной войной» или «холодной войной 2.0», подобное толкование нередко порождается отсутствием лучших аналогий и вводит в заблуждение. Сегодняшняя конкуренция – не следствие баланса сил или универсалистской идеологии как таковой, но результат сознательных решений лидеров, реализуемых ими стратегий и ряда поддающихся определению разногласий в мировой политике. Она не была предопределенной или неизбежной. Текущие противоречия России и Соединенных Штатов имеют мало общего с неотъемлемым структурным конфликтом на почве идеологической борьбы или борьбы за власть. Хотя ставки достаточно велики, масштаб и экзистенциальный характер конфликта не идет ни в какое сравнение с эпохой холодной войны. Одним словом, причины и характер этой конкуренции различны.

Однако имеются и некоторые примечательные сходства с прошлыми конфликтами между великими державами – прежде всего понимание изменений в балансе сил, на котором основывается международная система. США распространяли либеральный мировой порядок с опорой на ряд политических, экономических и военных институтов в то время, когда другие великие державы фактически отсутствовали на игровом поле. По окончании периода внутренней балансировки (проведение военной модернизации и реформ в случае России) эти страны вполне естественно потребуют пересмотра правил и условий функционирования мировой системы. Классические великие державы считают себя привилегированными гражданами международной системы, где для них должны существовать особые правила.

Прошлое – лишь пролог

Вызов со стороны России заключается в требовании исключительных условий, положенных великим державам, закреплении за ней сферы влияния, как во время Ялтинской конференции, разделившей Европу после окончания Второй мировой войны, а также в требовании формирования арбитража великих держав наподобие «Европейского концерта» 1815 года. Аргументы России направлены прежде всего на обеспечение ее региональных интересов на основе транзакционного взаимодействия с международным сообществом. Другими словами, речь не идет о претензиях на лидерство в международной системе или о желании России вновь заявить права на великодержавный пьедестал. Напротив, российская геополитика носит однозначно локальный характер, равно как и непосредственные причины этой конкуренции. Однако это соперничество может иметь глобальные последствия.

Для России текущее противостояние – вопрос ее выживания как значимой силы в мире; вопрос не только консолидации Российской Федерации, но и ее влияния на пространстве бывшего СССР. Хотя Советский Союз распался более 20 лет назад, шок ощущается до сих пор. Восприятие Россией собственной уязвимости многократно обострилось после краха СССР, и стремление сохранить влияние на стратегическую ориентацию соседей больше объясняется желанием предотвратить дальнейший распад, нежели возродить былую мощь. Ключевые моменты российской стратегии прямо противоречат желанию Вашингтона иметь «единую, свободную и мирную Европу», а также планам расширения Евросоюза. Россия обманчиво велика, но в действительности у нее нет стратегической глубины в Европе, где сосредоточена большая часть российского населения и инфраструктуры. Посредством дорогостоящих войн Москва всегда стремилась иметь буферные государства, отделяющие ее от других крупных держав, либо опираться на военно-политический блок в Европе. Потребность в таком подходе возросла после Второй мировой войны. Россия решила, что больше никогда не позволит крупномасштабной войне развернуться на ее земле, а буферным европейским странам переходить на сторону противника. Фактически это означало, что Москва будет всегда стремиться влиять на стратегическую ориентацию соседей и требовать сохранения буферных государств ради своей безопасности.

Реализация Москвой подобной внешнеполитической стратегии привела к естественному для мировой политики конфликту между российскими требованиями безопасности, желанием Запада развивать военно-политическую архитектуру в Европе и стремлениями таких стран, как Украина. Этот конфликт интересов можно разрешить только по обоюдному согласию, за счет компромиссов или посредством войны. Попытки России интегрироваться в западный мир и либеральный мировой порядок не избавили ее от такого восприятия угроз и вопросов обеспечения безопасности.

Одна из главных проблем в претензиях России заключается в том, что они исходят из давнего убеждения, будто Россия – генетически великая держава и, таким образом, заслуживает соответствующих привилегий. Исторически Россия всегда была слабой великой державой, которую трудно объективно оценить, но ее нынешние претензии не подкрепляются экономической силой. Россия заметно отстает по критериям, которые принципиальны для Запада, и не имеет союзников, которые бы подтверждали ее влияние. Следовательно, важный аспект конкуренции – попытки Москвы доказать, что ее военная мощь, один из показателей силы, наиболее актуальный для классических великодержавных амбиций, остается недооцененной. Россия вынуждена использовать те рычаги, которые у нее есть, чтобы компенсировать отсутствующие.

Желание России пересмотреть архитектуру безопасности в Европе игнорировалось по одной простой причине: у Москвы не было оснований для выдвижения подобных требований. Она была слаба и, что важнее, без того связана многочисленными договоренностями как страна-преемница СССР. США и Запад принципиально отказываются предоставить Москве великодержавные привилегии: не только из-за политической идеологии, но также потому, что, с их точки зрения, Россия того не заслуживает по причине экономической слабости. Претензии России на многополярность плохо стыкуются с фактическим распределением силы в системе международных отношений. Именно поэтому попытки России договориться о кондоминиуме великих держав постоянно терпят провал. Соединенные Штаты не готовы принять подобные идеи, а европейцы уже не мыслят такими категориями, поскольку давно отказались от политического реализма.

Россия достаточно сильна, чтобы бросить вызов Западу, и сегодня пытается доказать, что она более могущественна, чем Запад это раньше признавал. Российские лидеры полагают, что с их интересами необходимо считаться, тем более что они не глобальные, а региональные в своей основе; и они требуют пересмотра имеющихся соглашений в области европейской безопасности. По оценке Запада, Россия – возрождающееся государство, но ее сила держится на хрупкой основе. Поскольку США считают Россию великой державой в упадке, у них мало стимулов для пересмотра положений, на которых зиждется мировой порядок, или корректировки своих геополитических амбиций. Россия нарушила статус-кво, но смотрят на нее как на «великодержавного спойлера», а не того, кто способен бросить реальный вызов.

Третий элемент в этой конкуренции остается идеологическим. В условиях отсутствия в течение двух десятилетий держав, которые бы оспаривали американское влияние, Вашингтон выстроил и распространил на весь мир удобный для себя порядок. После окончания холодной войны он становился все более идейно-политическим по своей сути. Вера Америки в универсальную праведность либеральной гегемонии только крепла. Политический либерализм как таковой стал больше похож на богословие, во многих отношениях подменив собой искусство государственного управления, стратегию и международную политику. Хотя российские лидеры могут полагать, что за политическими лозунгами Запада скрывается циничный прагматизм, в действительности это удручающее и некорректное зеркальное отображение собственных приоритетов. Вашингтон руководствуется верой в то, что Соединенные Штаты находятся на правильной стороне истории – тем, что Тимоти Снайдер изящно называет «политикой неизбежности».

Сегодня Запад весьма идеологичен, и его идеология нетерпима к автократиям, не желающим подчиняться либеральному порядку, или анократиям, таким как Россия. Проблема больше в том, что российская политическая система не просто нелиберальна, но антилиберальна. Она есть живое воплощение критики либерализма Карлом Шмиттом, поскольку стремится к суверенитету при принятии решений и исключительности в проведении внутренней и внешней политики. Идейный компонент конфликта как таковой все еще малопонятен, но у России определенно есть идеология, которую Запад находит неприемлемой. Упадок либерализма в Европе ассоциируют с конкуренцией со стороны России, которая видится причиной упадка. В центре озабоченности по поводу отката от демократических завоеваний находятся два постулата либеральной политической идеологии: ожидание устойчивой либеральной гегемонии и теория демократического мира.

Хотя Москва и может предполагать, что в конфликте вокруг Украины или в Сирии не затрагиваются жизненно важные интересы США, это неверная трактовка. Соперничество бросает фундаментальный вызов некоторым исходным предпосылкам западной политической идеологии и поднимает неудобные вопросы о будущем мирового порядка. Пока Москва озабочена сохранением и защитой того, что осталось от империи, и стремится к признанию в качестве великой державы, вызов для США более стратегический, чем можно предположить, если взглянуть на собственно причины конфликта. Центральный вопрос: смогут ли Соединенные Штаты остаться лидером мирового порядка после утраты своего первенства, и останется ли нынешняя международная система неизменной, если не будет подкреплена однополярностью.

Нынешний мировой порядок основывается на преобладающей мощи Америки и отсутствии конкуренции со стороны других держав. Этот период истории совершенно точно подошел к концу. Конкуренция между великими державами может оказаться пагубной для мирового порядка, если державы будут ставить свои интересы выше институтов и договоров, существующих в этой системе. Подобные махинации разрушили «Европейский концерт» и мировой порядок после Первой мировой войны. По крайней мере очевидно, что ни Россия, ни Китай не поддержат либеральный характер мировой системы или политическую идеологию, которой Вашингтон пытался ее наполнить. Как таковой либерализм в структуре международных отношений сталкивается с сильными встречными ветрами, и обращение вспять достижений демократии представляется почти неизбежным.

Вызов со стороны Китая

Хотя Пекин пока существенно отстает от США по расходам на оборону, по большинству макроэкономических показателей Китай будет соперничать с Соединенными Штатами в ближайшие десятилетия и, скорее всего, обгонит их. Пекин использует экономическую силу в качестве рычага внешней политики, стремясь обезопасить поставки нужных для его экономического роста ресурсов посредством инвестиций в добычу полезных ископаемых во всем мире, в инфраструктуру их доставки, а также в развитие других стран. КНР демонстрирует, что смотрит на мир исключительно через призму геоэкономических и геостратегических интересов.

Причина опасений Америки весьма прозрачна: Китай все меньше напоминает обычное успешное национальное государство, стремящееся к участию в существующем миропорядке – он больше похож на страну, бросающую вызов системе и претендующую на лидерство. Политика «Один пояс, один путь» видится как еще одно доказательство геополитических амбиций, равно как и желание сделать китайскую национальную валюту мировым конкурентом доллара. Как таковая политика Пекина размывает доминирование западных институтов, обескровливает некоторые процессы, такие как развитие человечества на базе политических или идеологических условий, а также дает КНР веские основания требовать для себя больше прав в системе международных отношений.

Эта политика сопровождается существенным сдвигом в относительном экономическом балансе сил между Европой и Азией. На самом деле экономически и демографически американские союзники в Европе уже давно уступают союзникам США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Эти диспропорции значительно усугубляются из-за существенной разницы в расходах на оборону и доли ВВП, идущей на укрепление обороноспособности. Доля европейских стран в глобальных расходах на оборону неуклонно снижается. Если в мировой политике есть такое понятие, как центр повышенной или нарастающей экономической и политической активности, то он неуклонно смещается в Азию.

Наибольшее внимание привлекают военные расходы Пекина. Все было бы иначе, если бы Китай стремился быть экономически сильной державой, опирающейся на союзы, но слабой в военном отношении, наподобие современной Германии. Однако Китай демонстрирует великодержавные амбиции, прежде всего стремясь максимизировать собственную безопасность по отношению к соседям и, несомненно, за счет других, а затем – умело использовать это для достижения региональной гегемонии. Он стремительно трансформирует экономическую силу в военную мощь. Неотъемлемой частью этих усилий стала военная реформа и модернизация Китая, уменьшение размеров и роли армии и больший акцент на других инструментах проецирования силы. Военная конкуренция обостряется на фоне резкого смещения в последнее десятилетие баланса сил в регионе из-за влияния Китая.

Пекин ведет себя неразумно и проявляет близорукость, не зная, как управлять вновь обретенной силой и как сигнализировать другим о своих намерениях. Китай склонен повторять многие стратегические ошибки, совершенные Германией перед Первой мировой войной. Первой ошибкой были угрозы в адрес соседей по региону. Вторая заключалась в строительстве большого военно-морского флота по настоянию Альфреда фон Тирпица, что неизбежно сделало Германию экзистенциальной угрозой для Великобритании, ведущей морской державы той эпохи. Китайские политики полагают, что, угрожая соседям, они вынудят тех защищаться, заключая союз с усиливающейся державой. «Политика девяти пунктиров», которую Китай проводит в Южно-Китайском море, сигнализирует соседним странам о реваншизме и ревизионистских амбициях Пекина, в результате чего растущая мощь Китая воспринимается как угроза. Здесь важно вспомнить, что страны в целом уравновешивают не силу, а угрозы, и, следовательно, ключевым моментом является восприятие одной страны другой. Учитывая историю Второй мировой войны, обиды и опасения не только остаются, но и могут быстро возродиться.

Решив инвестировать экономическую мощь в создание большого ВМФ, включая строительство десантных вертолетоносцев, авианосцев и эсминцев, Китай сделал серьезный стратегический выбор. Подобное решение предопределило будущее Германии примерно 100 лет назад, когда она решила примерить на себя мантию морской сверхдержавы своего времени. Естественной реакцией Великобритании стало создание серии балансирующих блоков, которые были с энтузиазмом встречены соседями Германии, напуганными ее военной мощью и воинственным поведением. Япония тоже придавала слишком большое значение теориям адмирала Мэхэна о роли военно-морской державы, строя корабли и большой ВМФ, что в конечном итоге привело к конфликту с США. Похоже, что уроки Великой восточноазиатской сферы взаимного процветания Японии сегодня подзабыты в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Пекин начал военную, политическую и экономическую конкуренцию с Соединенными Штатами, которая окажется главным стимулом для мобилизации вашингтонского политического истеблишмента в грядущие годы. Эта конкуренция кодифицирована в американских документах по национальной безопасности, а также прослеживается в более жесткой линии, недавно выразившейся в заградительных пошлинах против китайских товаров.

К соперничеству за военное превосходство в Азиатско-Тихоокеанском регионе добавляется более открытый конфликт в экономике. Решение Китая инвестировать в создание портовой инфраструктуры ближе к Европе и проведение совместных учений с Россией – послание всему миру о намерении Пекина осуществлять великодержавное проецирование мощи. Китай хочет, чтобы его корабли были видны в Европе, Средиземном море и Персидском заливе. Это также будет воспринято Вашингтоном как явная угроза длительному доминированию Америки в Мировом океане с целью обеспечения безопасного пользования общим достоянием.

В отличие от Европы, где у членов НАТО по сути нет альтернативы кроме присоединения к этому альянсу, в Азиатско-Тихоокеанском регионе конкуренция гораздо выше, и он менее стабилен в смысле формирования союзов. С одной стороны, альянсы здесь создаются по звездообразному принципу, когда все страны вступают в альянс с Америкой, но необязательно развивают союзнические отношения друг с другом. У них также есть варианты для хеджирования рисков, и, если Китай станет достаточно сильной державой в военном отношении и более выгодным партнером в экономическом плане, они могут пересмотреть свои стратегии. Хотя между Москвой и Вашингтоном нет конкуренции за союзников, в укреплении Китая кроется потенциал пересмотра политики заключения альянсов. В Европе также нет независимых средних держав, хотя это во многом зависит от оценки роли Турции. Кроме того, есть еще одно измерение конкуренции с Китаем, зависящее от курса, который выберет Индия.

Нельзя исключать, что со временем Индия сама станет великой державой, и ей придется выбирать, с кем строить союзнические отношения: с США или Китаем. Средние державы будут одним из объектов конкуренции между великими державами в XXI веке. В последние десятилетия у них не было выбора. Существовала лишь американская гегемония в укрепляющемся либеральном мировом порядке и… американское лидерство. От того, как успешно великие державы смогут «продавать себя» в качестве безобидных гегемонов, не угрожающих безопасности других стран, и формулировать прагматичное представление о своей роли в системе международных отношений, будет зависеть снижение напряженности в мире и вероятность появления новых уравновешивающих друг друга коалиций. До сих пор они не добились в этом больших успехов, что дает США существенные преимущества. Являясь самой могущественной военной силой в мире, Америка часто воспринимается как наименее опасная держава.

Стратегии сравнительного преимущества: кейс России

Сравнительное преимущество России – историческая устойчивость и выживаемость в системе международных отношений. Долгосрочные индикаторы тенденций неоднозначны. Несмотря на большую зависимость от добычи и продажи полезных ископаемых, Россия остается на плаву, и даже при вялом росте ВВП на уровне 1,5% (что фактически является стагнацией) способна долгое время оставаться конкурентной. С учетом нынешнего бюджета Россия может поддерживать расходы на оборону на уровне 2,8% ВВП как минимум в течение еще одного десятилетия.

Демографическая картина неоднозначна. Хотя ежегодно сотни тысяч человек покидают рынок труда, и число людей трудоспособного возраста год от года сокращается, ожидается рост числа мужчин призывного возраста. Демографические проблемы России обострятся в начале 2030-х гг., а это значит, что Москва способна легко поддерживать конкуренцию или конфронтацию как минимум еще десять лет. К тому же Россия является рынком труда для жителей бывших советских республик, что делает ее третьей или четвертой страной мира по объему ежегодного притока мигрантов. Следовательно, у России есть политические рычаги для сдерживания демографического упадка, хотя это чревато проблемами, связанными с социальной стабильностью, национальной идентичностью и т.д.

Оборонная промышленность продолжает восстанавливаться и обретает независимость от внешних обстоятельств. У России по-прежнему имеются ноу-хау и технологии для производства передового оружия, а поступательная реализация военных реформ, наряду с внушительной программой закупок, обеспечат мощь ее армии на протяжении 2020-х годов. Будущее после следующего десятилетия остается туманным, поскольку неясно, будут ли у России экономические ресурсы для разработки, испытания и развертывания следующего поколения вооружений, а также технологии, соответствующие развивающимся методам ведения войн. Россия сделала ставку на основные элементы военной мощи, необходимые для прямой конкуренции, посредством инвестиций в обычные и ядерные вооружения. Но она также добилась успехов в косвенной конкуренции, то есть в невоенных или «неактивных» сегментах. Сегодня становится очевидным, что, хотя большое внимание уделяется традиционному военному балансу в Европе и существенному нестратегическому ядерному потенциалу России, представляющему собой первую из замещающих стратегий, на первый план выходит непрямое противостояние.

Непрямая конкуренция – разновидность политической, экономической и информационной войны, ставшая возможной благодаря развитию различных механизмов в глобальных средах, под которыми подразумеваются кибервойны, соперничество в космосе или под водой, поскольку от них зависят современные телекоммуникации. Международные финансы и торговля, банковский сектор и арбитраж – среды, в которых также разворачивается конкуренция и конфронтация. Равно как и применение права в качестве оружия (lawfare) – одна из немногих разновидностей непрямого противостояния, где Запад пока имеет явные преимущества. Россия действенно использует преимущества в политической и информационной войне, включая нетрадиционные подходы. Однако она не способна эффективно применять правовые средства и оценить долгосрочные издержки экономической войны: в этих сферах США действуют гораздо увереннее.

Именно возрождение военной мощи позволило России взять на вооружение силовую дипломатию и использовать в качестве рычага менее дорогостоящие инструменты, такие как политическая война или неконвенциональные операции. Одно является главным источником для другого, и оба инструмента сдерживают резкую ответную реакцию противников, неся в себе существенные риски эскалации и одновременно оказываясь полезным инструментом принуждения. На Украине и в Сирии Россия продемонстрировала, что традиционная военная сила и ядерное оружие играют важную роль, влияя на решения, принимаемые противником, а также укрепляя другие инструменты достижения политических целей. Таким образом, российская стратегия сродни политическим и экономическим набегам с целью принудить Соединенные Штаты к кондоминиуму великих держав. Россия рассчитывает оставаться под боком США в качестве бунтовщика в системе международных отношений настолько долго, чтобы появление более серьезного вызова со стороны Китая убедило Вашингтон пойти на сделку. В некотором отношении Россия поменялась ролями с Китаем 1960-х и 1970-х годов.

Для реализации этой стратегии Россия сделала ставку на опосредованное участие в конвенциональных боевых действиях и контроль над эскалацией посредством нестратегических ядерных вооружений, считая, что подобное сочетание даст варианты для сдерживания Соединенных Штатов. Это имеет место в точках с достаточно узкой асимметрией интересов, таких как Сирия, где Россия балансирует на грани войны.

Еще один элемент российской стратегии – стремление к альянсу с Китаем. Несмотря на политические и экономические инициативы, а также растущее военное сотрудничество, в реальности союзы формируются в основном в ответ на угрозы или озабоченность по поводу безопасности. По сути, такой альянс могут инициировать только США, если они будут угрожать обеим странам в их регионах. Великие державы с недоверием относятся к альянсам и не предрасположены к их заключению, что вполне логично, поскольку любой союз подразумевает ограничение суверенитета, а также существенные обязательства. Только Соединенные Штаты и их внешняя политика может подтолкнуть Россию и Китай к заключению союза, если относительная конкуренция между этими державами и Вашингтоном будет намного острее двусторонних споров.

Вашингтон удваивает усилия

США сосредоточены на том, чтобы вновь как можно убедительнее заявить о своем превосходстве в сфере ведения боевых действий, сохраняя благоприятный расклад сил, а также укрепляя сеть альянсов. На самом деле у Соединенных Штатов есть все преимущества, но им приходится защищать огромную геополитическую область. До сих пор у вашингтонского истеблишмента не было желания определять свои интересы, в том числе торговые, и решать, что он будет защищать любой ценой, а от чего может отказаться. Фридрих Великий точно определил когда-то одну из главных стратегических проблем, актуальную для США: «Тот, кто защищает все, не защищает ничего».

Соединенные Штаты сохраняют колоссальные преимущества в экономических, военных и дипломатических ресурсах. Это и военный бюджет в размере более 600 млрд долл., который превосходит военные бюджеты всех соперников и союзников вместе взятых. Научные исследования и разработки остаются еще одним преимуществом американцев, равно как и их способность контролировать общее достояние человечества. Огромная сеть альянсов обеспечивает логистику, географию и оборонно-техническое сотрудничество, необходимое США для сохранения превосходства, если не гегемонии. Первоначальной реакцией было удвоить усилия для достижения военного превосходства, чтобы переиграть Китай, исходя из того, что многие возможности также пригодятся в гипотетическом конфликте с Россией. Проблема с нехваткой ядерных вариантов военных действий из-за добровольного разоружения, как уже было объявлено в «Обзоре состава и количества ядерного оружия – 2018» (Nuclear Posture Review 2018), будет разрешена. В создании глобальных вооруженных сил главный акцент будет сделан на гибкости и устойчивости.

Благодаря добыче сланцевой нефти и газа США стали энергетической державой, способной в будущем формировать энергетические рынки. Вашингтон может также стимулировать общее подавление энергетического рынка, чтобы задушить экономику своих противников, таких как Иран и Россия. Подъем производства сланцевой энергетики дает американцам большую свободу действий на Ближнем Востоке, поскольку они смогут выбирать себе союзников, не заботясь о безопасности поставок энергоносителей из этого региона.

Путь, которым идет Вашингтон, преимущественно состоит в наращивании возможностей прямой конкуренции посредством обычных и ядерных вооружений, создании новых технологий и потенциальных противовесов. США будут стремиться противодействовать мерам и способам воздействия, которые реализуют Россия и Китай, чтобы заставить эти страны платить по счетам, используя свое лидирующее положение в системе международных отношений. У Америки силовое превосходство над Россией в экономической войне и использовании правовых механизмов, но относительно Китая это преимущество незначительно. Исход конкуренции с Пекином будет во многом зависеть от региональных союзников, таких как Япония и Южная Корея. Вместо того чтобы спекулировать на интересах или искать компромиссы, Соединенным Штатам надо упорно работать над тем, чтобы «строить» новых партнеров, таких как Индия. Недостаток американской стратегии прямой конкуренции состоит в том, что Соединенные Штаты могут истощить себя, постоянно концентрируясь на вызовах Китая, России, Ирана или Северной Кореи.

Американская мягкая сила и привлекательность идеологии также дают США существенные преимущества над Москвой и Пекином. Модели социально-политического развития Китая и России не считаются слишком привлекательными где-либо за пределами этих стран, они и не особо заинтересованы в экспорте своих моделей развития. Проблема России и Китая в том, что они ведут себя цинично и исключительно по-деловому в международных отношениях, что можно считать недостатком в глазах Запада. Американская мягкая сила лежит в основе альянсов и коалиций, сглаживая одностороннее применение силы, и в целом поддерживает защиту интересов за рубежом с меньшими трениями. России и Китаю, похоже, нравится плыть против течения.

Китай – геополитический бульдозер

План Пекина состоит в неуклонной экспансии и проецировании силы, чтобы утвердиться в роли регионального гегемона и мировой державы, имеющей равное с Соединенными Штатами право голоса в международной системе на основании определяющих факторов жесткой силы. Китай пользуется преимуществами географического положения и современных военных технологий, тогда как США играют роль прибрежного балансира. Американские войска, базирующиеся в Японии, уже испытывают значительное напряжение, стремясь поддерживать региональный баланс сил. Китай использует современные технологии геоинженерии и творческий ревизионизм, создавая искусственные острова для захвата морской акватории, а также буферного морского пространства между своей территорией и американской военной армадой.

Основной элемент китайской стратегии – вытеснение американской военно-морской силы за пределы первой островной цепи. Сосредоточиваясь на традиционной военной силе, легко оттесняя фрегаты и миноносцы, Китай исходит из незатейливой логики «чем больше – тем лучше». Поэтому, когда встанет вопрос о военном балансе, у Китая будет больше кораблей и наступательной огневой мощи, чем у США. Однако перед китайской армией стоит фундаментальная проблема, аналогичная тому вызову, с которым сталкивается Япония. Китай экспортирует товары во все страны мира и импортирует природные минералы и ископаемые, а также аккумулирует немало прямых иностранных инвестиций. Экономика страны зависит от морского сообщения. Морские просторы патрулирует ВМФ США и, поскольку региональные моря оспариваются несколькими странами, Китаю необходимо получить доступ к природным ресурсам, чтобы выйти за пределы американского военно-политического контроля.

Усиление Китая неизбежно. Рано или поздно эта страна сможет конкурировать с США по части исследований и разработок военных технологий, а также в области производства военных кораблей. Соединенные Штаты не желают соглашаться с претензиями Китая на контроль морской акватории или с его вводом опознавательной зоны противовоздушной обороны. Конфронтация низкой интенсивности, операции по обеспечению свободы навигации и другие военные действия могут рано или поздно привести к кризису. Однако наиболее вероятен конфликт в отношениях Китая с одной из соседних стран, причем совершенно неожиданный для обеих держав, но с большими стратегическими последствиями. В мировой политике прибыли и потери чаще всего реализуются через такие кризисы, чем через просчитанные гамбиты.

Другое преимущество Китая состоит в том, что, хотя соседние страны могут считать его потенциальной угрозой, никто не рассматривает его как державу, способную на проецирование влияния в глобальном масштабе. Китайская военно-экономическая мощь как таковая не воспринимается в качестве угрозы большинством других участников системы международных отношений, и Пекин стремится представить свои амбиции как проект совместного процветания, а не геополитических устремлений. КНР – локомотив потребления, который другие страны, включая союзников США, не могут игнорировать. Это дает возможность Китаю использовать их желание вести торговлю в качестве рычага для получения доступа к технологиям, а также открытия этих стран для деятельности множества организаций, созданных по инициативе Пекина. В действительности экономическая стратегия Пекина гораздо более дальновидная и многообещающая, чем его военные планы.

Конкурентные стратегии

Цель конкурентных стратегий – вынудить неприятеля расходовать средства в конкретной области конкурентной борьбы. Когда какая-либо держава стремится обострить конкуренцию, логично предположить, что она будет искать стратегии, которые окажутся запретительно дорогостоящими для ее противников.

Главное преимущество Соединенных Штатов перед Россией – недостаточная защищенность ее бескрайних территорий и отсутствие необходимой инфраструктуры. Используя глобальную силу, США могут подтолкнуть Россию к более существенным расходам для создания военной инфраструктуры в удаленных регионах, таких как Арктика или Дальний Восток. Ей придется отвлекать ресурсы и средства от основного театра военных действий в Европе. Решение Москвы разработать целую линейку стратегических вооружений, чтобы обойти американскую противоракетную оборону, олицетворяет собой незапланированный успех конкурентной стратегии. Россия, вероятно, потратила немало средств на то, чтобы перехитрить американские системы противоракетной обороны, хотя возможности ПРО крайне ограничены, американцы даже близко не подошли к ее созданию. Таким образом, паранойя России, проистекающая из менталитета «осажденной крепости», может подстегивать гонку обычных вооружений даже в том случае, когда у Москвы имеется значительное преимущество в наступательных силах, таких как стратегическое ядерное оружие.

Вне всякого сомнения, Россия имеет преимущество в области ведения непрямых военных действий. Вашингтон уделяет избыточное внимание политическим или информационным войнам и операциям России. Конкуренция на Балканах – наверно, лучший пример этого фарса, так как неясно, чего Россия добилась в этом регионе, если вообще имеет смысл говорить о каких-либо достижениях, и стоит ли что-либо оспаривать. Однако Вашингтон, похоже, твердо намерен противодействовать непрямым военным операциям России, хотя можно заподозрить, что между действиями и реальными достижениями – огромная пропасть. С учетом вышеизложенного можно сказать, что в информационной войне побеждает Россия, несмотря на возмездие Запада в форме экономических санкций и дипломатических демаршей.

Фланговые театры военных действий, такие как Ближний Восток, также изобилуют выгодными вариантами и возможностями для превращения России в серого кардинала или кукловода ценой небольших издержек. В этом регионе для Москвы сокрыты большие возможности, которые она может использовать, чтобы вынудить Вашингтон вести с ней диалог на равных и оказывать давление на него, выступая альтернативной силой в регионе.

В конкуренции Китая и США больше нюансов. Пекин, вероятно, сосредоточится на количестве ракет, чтобы сделать передовое базирование нереалистичной задачей для американцев, хотя Вашингтон может воспользоваться своим значительным технологическим преимуществом аэрокосмической державы для нейтрализации такого давления. Очертания гонки вооружений все еще неясны, но Китай проглотил наживку, взявшись за разработку истребителя пятого поколения, хотя в этой области отстает на несколько десятилетий. Размещая подводные лодки стратегического назначения, Китай может также приступить к реализации заведомо нереалистичной стратегии ядерного сдерживания на море, опираясь на бастионный подход, взятый на вооружение Советским Союзом. С учетом превосходства Соединенных Штатов под водой и неблагоприятного географического положения, КНР вряд ли сможет конкурировать с американцами в этой области.

Между тем у Китая есть возможность вынудить США к перенапряжению. Для начала создать небольшую, но значительную сеть военных баз по всему миру, чтобы связать американские войска своими операциями, а затем использовать преимущества по паритету покупательной способности для создания масштабных обычных военно-морских сил с акцентом на наступательную огневую мощь. Сосредоточившись на наступательных вооружениях и боевых действиях, Китай может воспользоваться присущей Соединенным Штатам проблемой предоставления заслуживающих доверия гарантий безопасности союзникам в регионе. Американский истеблишмент склонен к принятию затратных технологических решений, которые увеличивают общие расходы на оборону. США окажут давление на союзников, требуя от них увеличить оборонные бюджеты и перекладывая бремя сдерживания на средние державы, уменьшая их выгоды от альянса с американцами. Возможным исходом станет попытка союзников в регионе защитить себя, так как они усомнятся в способности Вашингтона выполнить обязательства в сфере безопасности с учетом фактического военного баланса сил.

* * *

После холодной войны система международных отношений формировалась политикой не великих держав, а скорее одной великой державы. Эта эра подошла к концу. Однако мир вступает в период неопределенности. Все более явно проявляется тот факт, что великие и региональные державы не оказывают решающего влияния, с их военно-экономической силой мало считаются. Американские кампании в Ираке, Афганистане и Ливии, а также кампания России на Украине демонстрируют, что давление не обязательно становится действенным средством политического шантажа. Странам все труднее использовать жесткую силу в политических целях. Непонятно, что действительно идет в счет и как лучше этим воспользоваться. Какова фактическая динамика реализации силы и ее сущности. Система международных отношений не только вступает в период соперничества между великими державами, но и в эпоху экспериментирования, имеющую некоторое сходство с межвоенным периодом 1920-х и 1930-х годов.

Война между великими державами остается не только неправдоподобным, но и практически невозможным сценарием с учетом устойчивого гнета ядерного сдерживания. Однако отсутствие войны между главными игроками компенсируют многочисленные конфликты вследствие развертывающейся конкуренции. Политические войны, подрывные действия, кибератаки и непрекращающаяся информационная война будут привлекать больше внимания, равно как и разрушительные опосредованные войны и кампании сопротивления. Прямая конкуренция означает дальнейшую милитаризацию и давление на региональную обстановку, растущую напряженность и сопутствующие риски военного авантюризма. Отсутствие правил затрудняет снижение рисков. Таким образом, кризис ускорит принятие правил, как это происходило в первые десятилетия холодной войны, когда соглашения заключались вследствие чрезмерного увлечения прямой конкуренцией.

Данный текст представляет собой сокращенную версию Валдайской записки № 86, написанной по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликованной в июне 2018 года. Другие Валдайские записки – http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

США. Китай. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714100 Майкл Кофман

«Две войны» Запада и Россия

Природа международного кризиса и что это значит

Тимофей Бордачев - кандидат политических наук, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор евразийской программы Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Резюме Отношения России с Западом не имеют шансов на улучшение в обозримой перспективе. Это снимает проблему неопределенности намерений – наиболее важный методологический вопрос в теории международных отношений. Намерения в отношении России, Китая или Ирана понятны, что создает небывалую определенность в мировой политике.

Среди различных способов разрешения конфликтов и установления мира исторически наименее распространенным является соглашение с участием всех заинтересованных сторон. Даже такие классические примеры урегулирования не на поле боя, а за столом переговоров, как Венский конгресс 1815 г., были, в сущности, собраниями победителей. Хотя результат на условиях «всеобщей неполной удовлетворенности» и был достигнут посредством возвращения в европейский баланс побежденной Франции. Однако в остальном Конгресс оказался инструментом прагматичного перераспределения территорий, а не конструирования «светлого будущего». Принцип монархической легитимности и взаимного признания, конечно, сыграл роль во всеобщем мире (противоположность всеобщей войны), воцарившемся на 99 лет. Но сама по себе сделка государей стала возможна только после военной победы, уничтожившей их противника Наполеона.

К обществу и сообществу

Политическая история Запада – две с половиной тысячи лет перманентной борьбы внутри и с внешним окружением. Первым значимым сражением «внешней» войны стала битва при Марафоне в 490 г. до н. э., когда греческие полисы отразили вторжение Персидской империи. Последовавшие греко-персидские войны фактически завершились только с походом на Восток Александра Македонского. Он разрушил великую державу Ахеменидов и закончился на берегах Гидаспа, где произошло первое военное столкновение Запада и индийской цивилизации. В XI–XIII веках народы Европы пришли с оружием на Ближний Восток в отчаянной, хотя и обреченной, попытке захватить Святую землю. Но настоящий перелом произошел в XV–XVI столетиях, когда военно-техническое преимущество Запада над остальным миром стало подавляющим. Осенью 1502 г. каравеллы Васко да Гамы обратили в руины порт Кожикоде. Торговля между Востоком и Западом окончательно сместилась на океанские пространства, контролируемые европейцами, а Евразия превратилась в глухую и отстающую периферию.

Результатом многовековой борьбы стало установившееся 500 лет назад практически безраздельное политическое и военное доминирование Европы, а затем и Америки в мировых делах. Распространение вестфальской системы как универсального образа международного общения не происходило полюбовно – путем включения новых стран и народов, принятия ими общих правил. Оно осуществлялось через завоевание более сильными и успешными тех, кто был не готов отстоять независимость и воспользоваться суверенитетом. Исключения единичны и уникальны – Россия и Япония, сами вступившие затем на путь экспансии. При этом Япония в ХХ веке суверенитет частично утеряла. И если Европа свое глобальное значение утратила в результате двух катастроф минувшего столетия – Первой и Второй мировых войн, то Америка борьбу продолжает.

Дату первой битвы внутренней войны Запада установить невозможно. Однако то, когда состоялось ее последнее сражение, известно доподлинно. Последним актом «внутренней» войны стала центральноевропейская операция союзников 22 марта – 11 мая 1945 г., когда армии Соединенных Штатов, Великобритании и Франции заняли западную часть Германии и часть Австрии. А ее наиболее важным эпизодом в масштабах человечества стала Тридцатилетняя война 1618–1648 гг., 400-летие начала которой приходится на нынешний год. В результате этой самой важной войны в истории возник тот мир, в котором мы живем. То есть чисто внутренний эпизод (ни Россия, ни Китай, ни Индия в конфликт вовлечены не были) истории Запада оказался событием глобального значения. С этим, видимо, связана и установившаяся традиция отождествлять достижения Запада с достижениями всего человечества.

Итак, перманентный до этого внутренний конфликт завершился в 1945 г., пока, по меньшей мере. В середине прошлого века возникло уникальное сообщество, отношения между участниками которого строятся на иных, нежели в международной системе вообще, принципах. Это сообщество ценностей и интересов, собственно, и является физическим содержанием устоявшегося в публицистике понятия «Запад». В интеллектуальном плане оно было концептуализировано авторами «английской школы» теории международных отношений во второй половине ХХ века. Такие представители этого направления, как Хэдли Булл и Барри Позен, ввели в употребление понятия «международное сообщество» и «международное общество». Отношения между государствами внутри сообщества основаны на страхе неограниченного насилия и более совершенны, чем вне его. А «международное общество» продолжает жить по традиционным анархическим и эгоистическим правилам.

Примечательно, что после завершения первой холодной войны в 1991 г. была предпринята политическая и интеллектуальная попытка распространить понятие «международное сообщество» на всю совокупность государств. Установившийся в тот период т.н. либеральный мировой порядок в политическом измерении опирался именно на гипотезу о существовании целостного международного сообщества, выразителями интересов и ценностей которого является сплоченная группа западных государств во главе с США. Это было адекватно возникшей после распада СССР ситуации и даже в чем-то справедливо. При балансирующей на грани коллапса России и «копящем силы в тени» Китае кто-то должен был брать на себя ответственность. Более того, выступая от имени всего человечества, а не только своего собственного, Запад в своих глазах поступал даже благородно. Во-первых, он отказывался от многовековой традиции наслаждаться плодами победы. Во-вторых, любезно предлагал остальным присоединиться к победителям. Естественно, на тех условиях, которые победители могли предложить, обеспечивая приоритетность своих интересов. Отказ России, хотя и обусловленный объективными факторами, сделать это был воспринят с глубочайшим разочарованием, которое находится в сердцевине современного отношения к Москве подавляющего большинства в американском истеблишменте.

При этом в российской научной и экспертной дискуссии вопрос о том, как страна может стать участником этого «международного сообщества», был и остается одним из наиболее обсуждаемых. До конца 2000-х гг. этому вопросу посвящалось множество статей, докладов и книг. Спектр рецептов варьировался в самом широком диапазоне. Высказывались идеи о простом вхождении в Запад на основе фактически младшего партнерства (что обеспечивало бы определенный учет российских интересов) и восприятия ценностей. Но одновременно возникали и более экстравагантные концепции партнерства на равных и его институционального оформления в виде в том числе союза России и Европы. Однако Запад – это не только сообщество, основанное на ценностях и интересах, но и режим, гарантом существования которого остается наличие гегемона. Роль его всегда исполняли США, располагавшие ресурсами многократно большими, нежели другие участники. И исключительная адаптивность европейцев к зигзагам американской политики говорит в пользу неизменности объективных причин такого порядка вещей. Россия готова была принять ценности и даже разделить с Западом общие интересы – именно на этом делали и делают упор сторонники доктрины присоединения к Западу. Но вот участие в режиме изначально было совершенно невозможным. Несколько предложенных церемоний посвящения, как, например, в 1998–1999 гг. в связи с событиями вокруг Югославии, Москва успешно провалила.

Частично или полностью включенными в международное сообщество Запада оказались даже отдельные социальные модели, исповедующие другие ценности, нежели Европа и ее продолжение в Новом Свете. Например, Япония, Южная Корея или Сингапур. Поэтому пока предопределенность сохранения их в строю союзников Соединенных Штатов связана не с уникальной природой отношений между ними, а с военно-стратегическими соображениями локального характера. Другими словами – абсолютной зависимостью от Вашингтона как защитника и гегемона. Смогут ли эти страны оставаться частью Запада в случае (пока не просматривающемся) их военно-стратегической эмансипации – вопрос открытый.

Кто ревизионист?

Эти «две войны» – внутренняя и внешняя – определили поведение и стратегическую культуру стран Запада. В такой же степени, как Степь диктовала стратегическую культуру России во времена раннего Московского государства, а большая удаленность от других центров силы – привычки Китая и Индии. Для России соседство со Степью сделало неизбежной стратегию практически перманентной экспансии и собирания земель. У китайской и индийской цивилизаций географическая удаленность воспрепятствовала выработке навыков действовать в союзах – расположенный настолько далеко партнер просто не имел физической возможности прийти на помощь. Сейчас все три важнейшие стратегические культуры не-Запада сталкиваются с обстоятельствами, вынуждающими их адаптироваться.

Территориальная экспансия России ограничена собственной демографией и международной политикой в Евразии. В результате исторического поражения в холодной войне и резкого снижения возможностей России вдоль ее границ возникло множество новых суверенных государств вкупе с разнообразными интересами крупных внешних игроков. Поэтому Россия уже не полагается на силу, а строит международные институты, выступает с многосторонними инициативами. Такими, как, например, Большая Евразия – стратегический план формирования на евразийском пространстве международного сообщества, плотность которого будет выше, а отношения между участниками – теснее, чем с третьими сторонами.

Индия и Китай постепенно становятся уже не объектом политики других – России и Запада, а самостоятельными источниками экспансии регионального и глобального значения. Экспансия должна принимать современные формы многостороннего сотрудничества, иначе она неизбежно приведет к жесткому противодействию со стороны их малых, средних и даже великих соседей. Попытки уравновесить Китай можно наблюдать уже сейчас, когда Индия и Япония приветствует продвигаемые США концепции.

Трюизмом является утверждение, что европейская теснота – от греческих полисов до суверенных монархий XVII века – всегда была идеальным ландшафтом для конфликта. Отсюда задиристость европейских народов и одновременно их удивительная мобильность и гибкость в вопросах создания коалиций более или менее стабильного свойства. Обширные территории вовне исторически выглядели пространством экспансии и колонизации. За всю историю Европы она только два раза сама становилась объектом масштабного внешнего вторжения. В 711–732 гг. арабы Омейядского халифата захватили почти всю территорию Иберийского полуострова и дошли до Луары, пока не были отражены франками в битве при Пуатье. В XIV–XVII веках Европа подверглась вторжению турок-османов, решающим эпизодом которого стала Великая турецкая война 1683–1699 гг., после которой вторжения Европе уже никогда не угрожали. Все силы уходили на внутреннюю борьбу или внешнюю экспансию. В начале XVIII века возможность такой экспансии на востоке была прочно заблокирована Россией. Московское царство, Российская империя и СССР сами продвигались в западном направлении, успешно присоединив части Европы. На остальных географических векторах Запад не встречал практически никаких ограничений и непрерывно оставался источником экспансии. Два «длинных века» – восемнадцатый (1648–1789 гг.) и девятнадцатый (1789–1914 гг.) – могущество Запада растекалось по миру и к моменту своего заката заняло всю обитаемую сушу за исключением России и Японии.

Перманентный внутренний конфликт оставался нормой до тех пор, пока имелись силы, а внешней угрозы не было. Колыбель Запада – Европа постепенно слабела и после сокрушительной для себя первой половины ХХ века внутреннюю борьбу закончила. При поддержке США возник феномен европейской интеграции – наиболее цивилизованная за всю историю форма межгосударственных отношений. Этот проект стал спасением для европейских элит и необходимой «перезагрузкой» всей политической системы. Но последствия «второй тридцатилетней войны» оказались для Европы принципиально другими, нежели первой в XVII веке. Если 400 лет назад внутренний конфликт позволил европейцам создать правила, которые они потом распространили на весь мир, то события 1914–1945 гг., наоборот, привели к потере европейскими государствами глобального значения. Европа с тех пор, по выражению Раймона Арона, должна была одновременно делать много ставок. Возник и самый устойчивый военный блок в истории – Организация Североатлантического договора (НАТО).

При этом в обоих случаях – и в первой, и во второй Тридцатилетних войнах – источником конфликта служили силы, обойденные в сложившейся системе прав и привилегий. В XVII веке инициаторами конфликта выступили «восходящие державы» той эпохи – североевропейские государства и Франция, недовольные доминированием Габсбургов в Центральной Европе. В ХХ столетии такую же роль сыграли другие «восходящие державы» – Германия, Италия и Япония, недовольные разрывом между своими увеличившимися возможностями и недостаточным влиянием и престижем. Не случайно великий историк и политический философ Эдвард Карр констатировал в 1939 г.: «То, что получило всеобщее определение как “возвращение силовой политики”, было на самом деле концом силовой монополии, которой располагали до этого державы статус-кво».

Сейчас, в первой четверти XXI века, силовая монополия нарушена не только в традиционном, военном, измерении. Российская операция в Сирии впервые после 1991 г. ограничила США в праве произвольно использовать смену режима как наиболее простой способ решения внешнеполитических проблем за пределами «международного сообщества» Запада. Китайская стратегия «Пояса и пути» может стать концом монополии Запада в области экономической и «мягкой» силы. В последние годы экономическое могущество КНР и готовность его распространять привели к тому, что у малых и средних стран за пределами китайской периферии появилась альтернатива международным экономическим институтам, контролируемым Соединенными Штатами и их союзниками.

Однако парадоксальным образом инициатива конфронтации по-прежнему принадлежит тем, кто вроде бы должен держаться за существующий порядок вещей. На этот парадокс указывал в статье 2015 г. Рэндалл Швеллер: «Именно гегемоны – как недавно коронованные, так и перспективные (данный тип государства, насколько мне известно, вообще не обсуждался в литературе) – больше всего годятся на роль ревизионистских государств и наиболее к этому мотивированы». Как раз поэтому сейчас, как, собственно, и все годы после завершения первой холодной войны, к силовой политике наиболее активно обращались именно те государства, которые вышли из нее победителями. Это США и их европейские союзники. Количество вооруженных интервенций, осуществленных ими за 27 лет, несопоставимо с аналогичными деяниями России, Китая, который вообще ни с кем не воевал, и вообще всех остальных стран мира. Это заставляет согласиться со Швеллером в том, что подлинными ревизионистами, стремящимися пересмотреть международные порядки в более комфортную для себя сторону, являются именно державы Запада.

При этом изначально их ревизионистский напор был обращен к самим основам международного порядка, поскольку, добившись успеха в первой холодной войне, они чувствовали себя вправе перестраивать мир в соответствии с собственными представлениями, интересами и ценностями. Не случайно в 1990-е и первой половине 2000-х гг. было так много разговоров о «конце Вестфаля» и появлении новой системы координат, в том числе отмирании классического суверенитета. Как подметил в свое время Карр, больше всего о снижении значения суверенитета говорят те, кто свой суверенитет способен защитить. Сейчас дело принимает еще более увлекательный оборот. Во главе движения вновь встали главные ревизионисты мировой истории – США, провозгласившие устами эксцентрика Трампа стратегию извлечения односторонних выгод. Таким образом произошло окончательное возвращение к в принципе классической для мировой истории борьбе не за ценности, а за ресурсы и доминирование.

Со своей стороны, Россия никогда к пересмотру формальной стороны мирового устройства не призывала. Наоборот, вплоть до 2014 г. она неустанно подчеркивала на официальном и экспертном уровне, что международное право нужно соблюдать, а Совет Безопасности ООН – единственный легитимный орган международного сообщества. Аналогичным образом действовал и Китай. Хотя Пекин и создавал международные финансовые институты, параллельные тем, которые контролируют США, он никогда не ставил под сомнение институты политические. Либеральный мировой порядок, существовавший до последнего времени, экономически полностью устраивал Китай, позволяя ему копить силы и постепенно позиционировать себя в качестве альтернативного Западу источника ресурсов развития для средних и малых государств. В каком-то смысле эффективно паразитировать на глобализации, забирая у ее властелина – Соединенных Штатов – ресурсы и рабочие места. Но сейчас благословенные времена для Пекина закончились.

Еще один парадокс заключается в том, что борьба Россия с Западом исходит из презумпции необходимости установить некие правила игры. Формально новые, но фактически речь идет просто о соблюдении Западом требований, существующих со времен Вестфальского мира 1648 г., – не вмешиваться во внутренние дела, уважать суверенное равенство и не стремиться к силовому доминированию над другими. Это, кстати, ставит Москву в заведомо более уязвимую позицию в условиях разворачивающейся второй холодной войны. Потому что в рамках привычных представлений о целеполагании во внешней политике целью борьбы является максимизация выигрышей, то есть победа, а не соглашение или сделка. Соглашения фиксируют результат противостояния, но ни в коем случае не определяют его цели и задачи. Россия же, которую подозревают в ревизионизме, на деле стремится к договоренности. Однако, если рассуждать в категориях классической науки о международных отношениях, ее подход может быть воспринят как позиция относительной слабости. Взывая к уму и даже сердцу партнеров в США и Европе в условиях уже начавшегося конфликта, можно остаться неуслышанным.

Оговоримся, что соглашение может стать целью борьбы, только когда противники без оговорок признают легитимность друг друга. Как это было, например, во время самой яркой «дипломатической» войны за последние 400 лет – Крымской (1853–1856 гг.). Тогда целью главного игрока – императора Наполеона Третьего – было не реализовать экстравагантные планы Пальмерстона по отторжению у России Польши, Прибалтики, Крыма и Кавказа, а восстановить баланс сил в Европе. Что он успешно и сделал после занятия Севастополя. Заметим, кстати, что в середине XIX века противники России, как и сейчас, действовали в составе коалиции. Но в позапрошлом веке в основе отношений лежала монархическая легитимность, исполнявшая функцию сродни современному Уставу ООН – ограничивать произвол более сильных государств. К возвращению такой взаимной легитимности и призывают сейчас Россия и Китай.

Другое дело – Соединенные Штаты и их союзники. После 1991 г. они системно и последовательно нарушали базовые принципы международного общения и международного права. По-своему резонно, исходя из тезиса афинских послов в «Пелопонесской войне» Фукидида: «сильные делают то, что хотят, а слабые – то, что им позволяют сильные», а тем, кто слабее, «лучше подчиниться, чем терпеть величайшие бедствия». Это не сработало в случае с маленькой и совсем уже «отмороженной» Северной Кореей, зато получилось в случае с формально более весомым Ираком. Югославия – достаточно крупное европейское государство – была демонстративно демонтирована при активной помощи стран Европейского союза, которые без промедления признавали откалывающиеся республики бывшей федерации. Данный случай вообще уникален в европейской истории – крупнейшие державы Европы пошли на осознанное уничтожение суверенного государства.

В период 2003–2011 гг. страны Запада осуществили прямые вооруженные интервенции в Афганистане, Ираке и Ливии – в последних двух случаях результатом стало физическое уничтожение глав государств. Похожий сценарий готовился и для Сирии, но столкнулся с неожиданным препятствием – режим Башара Асада поддержали Иран и, что сыграло решающую роль, Россия. Наконец, после нескольких лет последовательного ухудшения отношений, в прямую конфронтацию втянули Россию. Поддержка Западом в феврале 2014 г. государственного переворота в критически важной для России стране не оставляла Москве выбора. А в конце 2017 г. противником США официально объявлен Китай, который вообще вел себя мирно по сравнению с относительно задиристой Россией. В ответ на жесткую позицию по Украине Россию обложили мерами экономического давления и периодически пытаются изолировать. Против Китая медленно, но последовательно разворачивается торговая война.

В каждом из приведенных примеров Запад действовал проактивно, инициатива обострения всегда принадлежала Соединенным Штатам и их союзникам. То, что мы наблюдаем сейчас – не контратака Запада в буквальном смысле этого понятия. Контратака следует за атакой, а на Запад никто не нападал. «Восходящие державы» Китай и Россия усомнились в праве США и их союзников узурпировать вопросы международной безопасности, сравнительно скромно ответили там, где агрессивность превысила все возможные пределы. Но системной борьбы никто не начинал и начинать не думал. Западные державы сами стали ее инициаторами после исчезновения единственного сдерживающего фактора – могущественного СССР в 1991 году. Особенность Запада – его имманентный ревизионизм, присущая ему, по мнению Швеллера, «склонность к риску и решимость вносить изменения в существующий порядок», в том, что он не перестает бороться и никогда не самоуспокаивается, как говорят в России, «на печи». Эта борьба является естественным состоянием и не имеет альтернативы. Она прекращается, только когда противник исчезает с карты как автономная единица. Будучи, как правило, включенным в Запад. Наиболее ярким примером стала Япония после поражения во Второй мировой войне и американской оккупации.

Не просто холодная война

Новая «мирная» война характеризуется одновременно нежеланием всех значимых участников сползти к полномасштабному конфликту (в нем погибнут все) и созданием множества рискованных ситуаций, которые к такому конфликту могут привести. В этом отношении она схожа с последними десятилетиями первой холодной войны второй половины ХХ века. И это основная причина искушения их отождествлять. Но подобное отождествление стало бы, видимо, фатальным аналитическим упрощением с точки зрения как системных признаков нового глобального конфликта, так и возможных стратегических решений участников.

Возникшую ситуацию нельзя считать простым продолжением истории прошлой холодной войны. Как, например, Вторая мировая война стала продолжением Первой, мотивированным необходимостью скорректировать возникшие по ее итогам системные перекосы – недобитую Германию и несправедливо обойденную трофеями Японию. В случае стратегического поражения опять подняться России, скорее всего, не дадут. Наиболее радикальным вариантом может оказаться даже физический раздел страны. Но полностью изменился контекст, как внутри, так и вовне. Этого не произошло в межвоенные 1919–1939 гг., когда основные участники международной политики не менялись. Только Россия переоделась из императорского мундира в большевистскую тужурку.

Тактически и стилистически текущие события в отношениях Россия–Запад ближе к отношениям Запада и Советской России в 1920–1930-е годы. Стратегически же сейчас с момента завершения холодной войны изменилось все. Во-первых, в новом этапе «внешней» войны Запада отсутствует ярко выраженная идеологическая составляющая. Противник не исповедует радикальную идеологию, отрицающую основы европейских ценностей. Более того, в мире растет ценностный плюрализм. Во-вторых, изменились все контексты. Уникальность ситуации, как уже многократно писали, в том, что адресатом политики США и их союзников по международному сообществу Запада является не локальная третьесортная диктатура, а одна из ядерных сверхдержав – развитая индустриальная Россия. За спиной которой стоит Китай.

Во второй половине ХХ века качественно отличался внутренний контекст, в рамках которого разворачивалось противостояние. На фоне подавляющей бедности в большинстве азиатских и не только стран только Запад мог предложить привлекательную модель экономического развития. Спору нет, помощь, которую СССР оказывал своим сателлитам, была значительной и в ряде случаев способствовала индустриализации. Однако сама экономическая модель, продвигаемая Москвой, не могла обеспечить устойчивого развития. Этим успешно воспользовался, в частности, Китай, решив параллельно задачу подстраховаться от угрозы с Севера. После десятилетий бедствий – войны, «большого скачка» и культурной революции – во второй половине 1970-х гг. власти КНР приняли решение перейти к политике экономической открытости.

Сейчас ресурс экономической «вестернизации» стратегически важных государств Азии в значительной степени, если не полностью, исчерпан. Да и сама Россия, хотя ей критически не хватает роста, уже – спасибо рыночной экономике – не бедная страна с отсутствующей туалетной бумагой и гнилой картошкой в овощных магазинах.

С другой стороны, на самом Западе закончился уникальный для истории капитализма период, когда неизбежное неравенство распределения доходов компенсировалось сногсшибательным экономическим ростом 1940-х – 1970-х годов. Сейчас запасы преимущественно исчерпаны, результат – рост популизма и неуверенность населения. Попытки гальванизировать общество через конфликт, в данном случае с Россией, материально подкрепляются слабо.

Внешний контекст также подвергся радикальной трансформации. Век Европы закончился в 1914 г., век Америки заканчивается на наших глазах, веку Китая не бывать – сдерживать его будут все. Но XXI век станет веком Азии, когда системообразующие конфликты будут происходить в самой населенной части земли. Новая мировая политическая география имеет совершенно определенное физическое измерение – выход Китая и Индии в число держав мирового порядка и заявление ими мировых же амбиций.

Потребовалось более чем полтора столетия для того, чтобы включение Китая в Вестфальскую систему привело к началу фундаментальных изменений принципов и условий ее развития. После обретения независимости в 1947 г. в вестфальскую систему включена Индия. Но фактором, влияющим на положение дел и расстановку сил в мире, это стало только сейчас. Китай и Индия – важнейшие участки «Римланда», контроль над которым, согласно классической геополитике, позволяет океаническим державам сдерживать континентальную Россию. Теперь эти две страны сами становятся уже не полем игры, а источниками глобальной и региональной экспансии. Как говорил Генри Киссинджер, возвышение Китая и Индии намного важнее для мировой политики, чем даже распад СССР. И именно оно, возможно, предопределило неизбежность синхронной атаки на Россию и Китай. Китай сдерживают, на Россию наступают в расчете победить и, полностью или частями, включить в режим «международного сообщества».

У Запада, безусловно, есть опыт одновременной успешной борьбы с двумя противниками (нацистской Германией и императорской Японией). Но тогда на его стороне выступала гигантская по своим природным, географическим и мобилизационным ресурсам Россия. Сейчас предпринимаются попытки сделать аналогичным союзником Индию. Но вероятность успеха зависит от того, насколько постоянное союзничество вписывается в индийскую стратегическую культуру. Пока результат не очевиден. А резкие действия Соединенных Штатов, угрожающие военно-техническому сотрудничеству Индии и России, уже вызвали раздражение Дели. Национально ориентированное правительство Нарендры Моди не может позволить даже таким могущественным державам, как США, диктовать себе, с кем вести дела, а с кем нет. У Соединенных Штатов меньше возможностей надавить на Индию, чем на Россию, не говоря уже о Китае, тесно связанном с Вашингтоном экономически, или о европейцах, полностью зависимых от американских союзников. Товарооборот Индии и США в 2017 г. составил 76 млрд долларов, что почти в 10 раз меньше американского товарооборота с Китаем. А главное – Индия не нуждается в Америке для обеспечения своей национальной безопасности. Вашингтону же хорошие отношения с Дели необходимы в контексте большой антикитайской игры.

Ясность намерений

Внешние и внутренние условия, в которых сейчас разворачивается конфликт, не предопределяют его исход в пользу одного из вовлеченных противников. Именно это, возможно, двигает решимостью России, вызывающей искреннее возмущение на Западе. И поэтому еще один, к сожалению, трюизм – отношения России с Соединенными Штатами и их союзниками вряд ли имеют шансы на улучшение в обозримой перспективе. Это снимает проблему неопределенности намерений – наиболее важный методологический вопрос в теории международных отношений со времен Фукидида. Сейчас намерения американского блока (в том числе Европы, которая постоянно колеблется и пытается играть разные партии) в отношении России, Китая или Ирана предельно понятны, что создает небывалую определенность в мировой политике в целом.

Москве, вероятно, следует стремиться к тому, чтобы выработать стратегические привычки, которые помогут извлечь выгоду из изменений внутреннего и внешнего контекста. Необходимо с большей осторожностью относиться к идее о возможности установления статус-кво и новых правил игры. Это невозможно просто потому, что прекратить борьбу на «внешнем» фронте Запад может, только инкорпорировав противника внутрь себя на тех или иных условиях, как это произошло с Германией в 1945 г. и предлагали сделать наиболее мудрые западные политики и ученые в отношении России после 1991 года. Тогда эти советы не послушали. Аналогичная стратегия, только другими средствами, проводилась в отношении Китая после начала рыночных реформ. Американские и китайские стратеги вели своеобразное соревнование. Китаю нужно было мирно наращивать мощь до того времени, когда для победы уже не потребовалась бы война, а США – поддерживать развитие рынка до объема, ведущего к неизбежности политической либерализации. Перелом, как констатируют видные российские китаисты, произошел на наших глазах. В Пекине поняли, что «держаться в тени» более невозможно, а в Вашингтоне – что развитый Китай не будет комфортным партнером по причинам стратегического характера. В принципе либеральные иллюзии 1990-х гг. дали Китаю два с половиной десятилетия форы.

Вряд ли можно рассчитывать на институциональные решения в форме международной конференции в формате Хельсинки-2. Запад выступает как коллектив с достаточно высокой степенью солидарности и дисциплины по важнейшим вопросам. «Философия Хельсинки» стала фундаментом поражения СССР в первой холодной войне, а судьба ОБСЕ после ее завершения показала всю ограниченность институциональных решений. Вариант соглашения на основе «всеобщей неполной удовлетворенности» (совершенно нетипичного для стратегической культуры Запада) гипотетически достижим только в условиях, когда Соединенные Штаты осознают, что победа невозможна. Собственных материальных ресурсов России недостаточно, чтобы создать такие условия, но история работает на нее, как бы эмоционально это в современных обстоятельствах ни звучало.

Новый глобальный контекст актуализирует необходимость внимательно прислушиваться к тому, как действия США и их союзников влияют на стратегические планы тех, кто пока остается основным получателем выгод от противостояния Запада с Россией, т.е. крупнейших стран Азии – Китая и Индии. Пока их устраивает положение вещей, но системные сдвиги, к которым может привести тотальность антироссийской компании Запада, вероятно, скажутся и на процессах, особенно в экономике, позволивших Пекину и Дели смотреть в будущее с оптимизмом. Обе державы достаточно индифферентны в отношении конфликта Россия–Запад. Однако вероятность «осыпания» существующей инфраструктуры глобализации может обесценить для них многие элементы отношений с Западом. Реакция Дели на новые санкционные действия Вашингтона в этом отношении показательна.

Внимательного наблюдения, видимо, заслуживает слабейший из игроков – Европа и ее ведущие державы – Германия и Франция. Сейчас Европа, вероятно, переживает третью за сто лет геостратегическую катастрофу. Втянувшись в 2014 г. в конфликт с Россией, западноевропейцы поставили себя в фатальную зависимость от США и их союзников в Восточной Европе, сократив поле для маневра до минимальных размеров. Результатом третьей катастрофы может оказаться полная утрата не только стратегической субъектности, но даже автономии. Однако произойдет это не сразу, Берлин и Париж будут пытаться лавировать, хотя бы тактически. Это лавирование также стоит использовать для создания упоминавшихся выше условий нового мира.

Важнейшие тенденции развития международной системы оправдывают ставку на относительную консолидацию широкого евразийского пространства. Для Запада объединенная и целостная Евразия представляет такую же угрозу, какую исторически для Франции представляла объединенная Центральная Европа. Как только германское единство впервые стало реальностью во второй половине XIX века, все претензии Парижа на гегемонию в Европе оказались бессмысленными. Россия уже предпринимала попытку объединить Евразию «железом и кровью» (под флагом коммунистической идеологии), и главным препятствием на этом пути оказался новый Китай, возникшии? в 1949 г. после 100 лет унижений. Сейчас Евразия может добиться относительной целостности через рациональное многостороннее сотрудничество основных держав, в центре которого китайско-российское взаимопонимание в области стратегических интересов. Внешнее давление и логика собственных глобальных амбиций должны двигать Китай в сторону ревизии подходов, традиционно отдающих предпочтение двустороннему сотрудничеству.

Наконец, необходимо корректировать собственные представления в отношении своего места и роли. Возникший конфликт Запада с Россией – это, скорее, первый эпизод гораздо более масштабных процессов адаптации Запада к новому внутреннему и внешнему контексту. Россия в немалой степени инструментальна. Это может задевать чувства россиян, поскольку не вполне отвечает их представлениям о себе как о центре международных процессов. Пока Москва стремится к тому, чтобы стать универсальным балансиром в международной системе, которая сформируется в ближайшие десятилетия. Но чтобы это стало реальностью, условия для уверенности нужно создавать внутри. Без постоянного наращивания внутренней устойчивости ставка исключительно на тактическую игру приведет к тому, что очередное изменение контекста лишит страну значения. Перефразируя автора известной телеграммы и статьи Джорджа Кеннана, можно без большого преувеличения сказать, что Россия должна быть благодарна Западу за ясность в отношениях. Однако в первую очередь за то, что впервые с начала XVII века ей создали условия для внутренней консолидации на основе приобретаемого самосознания самостоятельной единицы, уже не мечущейся между разными географическими направлениями.

Данная статья развивает и дополняет аргументы, изложенные в статье, подготовленной по заказу Валдайского клуба.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714099 Тимофей Бордачев

Следом за Бразилией. Россия опустилась на 10 место по затратам на науку

Государство, разрушив худо-бедно работавшую советскую модель науки, так и не сумело взамен создать никакой альтернативной модели

Любопытный материал, посвященный перспективам российской науки на фоне науки мировой, опубликовал в журнале Forbes историк и журналист Максим Артемьев. «Новые Известия» приводят самые интересные места из этой публикации:

«Согласно прошлогоднему исследованию ВШЭ, Россия находится на 35-м месте в мире по уровню бюджетных трат на науку. В пятерку лидеров входят Израиль (4,25%), Южная Корея (4,23%), Швейцария (3,42%), Япония (3,29%) и Швеция (3,28%). Если рассматривать ситуацию в денежном выражении, то Россия находится на десятом месте — $37,3 млрд, тогда как у Индии $50,3 млрд, а нам в затылок дышит Тайвань с $33,6 млрд. Даже Бразилия тратит на науку больше — $38,4 млрд. Следующие шесть лет — это время строгой бюджетной экономии.

Россия только-только начинает выходить из экономической рецессии. Собственно серьезного роста нет уже десять лет, с 2008 года. ВВП топчется на месте. Как в таких условиях двигать вперед науку, да причем семимильными шагами — совершенно непонятно. Мы уже видели создание в Москве «международного финансового центра». На наших глазах успешно провалилась пенсионная реформа по-зурабовски. А создание Инновационного центра «Сколково» ни на йоту не приблизило его к Кремниевой долине. Правительство России не отвечает за свои обещания.

Кроме того, в России мал спрос на инновационные разработки. Если экономика целиком завязана на добычу и экспорт углеводородов, то ждать развития наукоемких отраслей было бы наивно. Сингапур, Гонконг, Тайвань стали великими наукоемкими экономиками, грубо говоря, от бедности. Нефтяные монархии Персидского залива и не пытаются в этом смысле угнаться за Израилем или Южной Кореей. Они развивают у себя как альтернативу природным ископаемым туризм, развлечения, шопинг, предоставление финансовых услуг. А также вкладывают активно деньги по всему миру.

Есть у России перспективы для создания мощной науки? Нет. То, что имеется ценного и востребованного на глобальном рынке, создано было еще в советские годы, — атомные, космические и военные технологии, именно их и надо бы развивать. Но пока и в этих сферах никакого прорыва не наблюдается, нет амбициозных планов. Когда Россия последний раз запускала АМС к другим планетам? Почему нет программы по исследованию Марса, Юпитера и прочих объектов? Каждый такой проект стоит $2-3 млрд, как свидетельствует опыт НАСА и ЕКА, но он влечет за собой и приток ученых из разных стран, и разработку действительно революционных технологий, создает рабочие места. Даже Индия уже отправила аппарат к Марсу, а Китай — к Луне.

Байконур строили 2,5 года, а космодром Восточный — девять лет и пока произвели только три запуска. Как при таких черепашьих темпах можно рассчитывать на создание объектов «меганауки» в России? Да еще при столь неблагоприятной внешнеполитической обстановке. Значительная часть ведущих научных держав мира, начиная с США, с нами контактов в области высоких технологий поддерживать не будет.

Вспомним, что энергетическую блокаду Крыма мы прорывали при помощи немецкой и китайской техники. И это вылилось в скандал с фирмой Siemens. Даже в жизненно важной для России области геологоразведки, технологий добычи полезных ископаемых и их переработки, страна сильно зависит от иностранных поставщиков. Вот где надо совершать прорыв. Российское руководство попало в неприятную ситуацию. С одной стороны, оно объективно не может выйти из конфронтации с Западом, ибо это грозит внутренними потрясениями в результате капитуляции перед его требованиями. С другой, конфронтация препятствует техническому и научному прогрессу. При этом у России нет тех ресурсов и возможностей СССР, которые позволяли ему поддерживать жизненно важную для него науку в отрыве от мировой.

Другая проблема, помимо финансовой и политической, институциональная. Каждая страна создает собственную модель науки. У нас же, разрушив худо-бедно работавшую советскую модель, не создали взамен работающей альтернативной модели. Налицо метания с попытками заимствовать то американский, то европейский опыт университетской науки. Реформа Академии наук, формально давно назревшая, у нас исполнилась «по-черномырдински» — «хотели как лучше, а получилось как всегда». Думается, правительство просто никак не может собраться с духом и признать публично очевидное: в обозримой перспективе Россия не будет великой научной державой...»

Дональд Трамп может распорядиться о пересмотре стратегии по Афганистану

В ближайшие несколько месяцев президент США Дональд Трамп может распорядиться о пересмотре стратегии на афганском направлении, сообщили прессе на условиях анонимности представители американских властей.

Как ранее сообщал «Афганистан.Ру», нынешняя стратегия Трампа по Афганистану и Южной Азии была представлена широкой общественности в августе прошлого года. Президент США выразил намерение увеличить присутствие в ИРА на несколько тысяч военных, расширить проведение боевых операций и продолжить давление на талибов в целях привлечения повстанцев к мирным переговорам с Кабулом.

Выполнение поставленных задач, однако, не привело к качественному улучшению ситуации в Афганистане – талибы по-прежнему поддерживают высокую активность на территории страны, особенно в сельских районах, афганские силы и мирные жители продолжают нести потери в результате атак и диверсий, а руководство повстанческого движения не намерено вступать в мирный диалог с официальным правительством.

«Президент неоднократно спрашивал, какого прогресса мы добились с тех пор, как он принял своё решение <о новой стратегии>, и сколько средств мы в это вложили с 2001 года, – сообщил анонимный источник. – Он выражал разочарование по причине отсутствия прогресса множество, множество раз, в основном спрашивая “Что мы получили за все эти деньги?”».

По словам представителей знакомых с ситуацией кругов, на данный момент формального распоряжения о пересмотре стратегии в Афганистане пока не поступало, но с высокой вероятности этого шага следует ожидать, передаёт информагентство “Reuters”.

«Мы получили от Белого Дома определённые указания на то, что Трамп может попросить о пересмотре <стратегии> в течение ближайших нескольких месяцев, – сообщается в ещё одном анонимном заявлении. – Таким образом, мы готовимся к чему-то подобному».

В настоящее время президент США Дональд Трамп находится в Брюсселе, где проходит саммит НАТО. Американскому лидеру предстоит участие в обсуждении перспектив миссии «Решительная поддержка» в ИРА с другими лидерами стран альянса, а также вопросы финансирования афганских сил, поскольку в настоящее время Кабул по-прежнему не в состоянии самостоятельно справиться с этой задачей.

Константин Круглов: "Яндекс.Станция" будет знать именно твои предпочтения

Принимая решение о создании умной колонки, "Яндекс" знал, что эта ниша уже занята глобальными компаниями, поэтому постарался наделить "Алису" новыми функциями — не просто понимать речь человека, а фактически предугадывать его желания и, исходя из этого, предлагать варианты ответа на запросы. Как "Яндекс" хочет сделать свою станцию фундаментом "умного дома", почему производство колонки полностью невозможно перенести в Россию и как с помощью виртуального ассистента обезопасить квартиру, в интервью РИА Новости в день старта продаж нового гаджета рассказал генеральный конструктор "Яндекс.Станции" Константин Круглов. Беседовала Татьяна Белякова.

— Константин, как появилась идея создания такой станции?

— Мы увидели, что зрелость речевых технологий у нас и в целом по миру уже достигла того уровня, когда виртуальный ассистент способен понимать речь и не напрягать при этом пользователя. Если помните, раньше были такие устройства с голосовым управлением, которые абсолютно не понимали говорящего, им нужно было много раз повторять либо формулировать очень четкую команду, чтобы она была понятна. И понятно, что такие устройства не взлетали.

Когда технологии распознавания речи дошли до того, что с большого расстояния и с большой вероятностью стали понимать и распознавать речь и смысл речи (это еще отдельная задача), а еще синтезировать речь в ответ, стало понятно, что такой голосовой интерфейс приживется. Это уже было подтверждено успехом подобных устройств в США.

Мы создали виртуального ассистента "Алиса" и создали гаджет, который базируется на устройствах, окружающих человека. Это не мобильное устройство, не персональный компьютер, не ноутбук, это новый тип устройств, которые всегда рядом, которые могут быть не обязательно персональными, но ассистент, который в них живет, — персональный. То есть он взаимодействует с тобой, знает твои предпочтения, знает тебя. Первая ласточка — это "Яндекс.Станция", через которую "Алиса" теперь может проигрывать музыку, показывать фильмы, давать визуальные ответы в добавление к голосовым.

— В каком году началась разработка станции?

— Около двух лет назад.

— Было ли это следованием за основными конкурентами — Google, Apple, Amazon, которые подобные устройства разработали?

— Тут, наверное, "следование" не совсем правильное слово, потому что мы сделали устройство, которое в некоторых вещах опережает Google и Amazon. Но, скажем так, мы ориентировались на их опыт.

— В чем преимущество устройства перед конкурентами?

— Например, это устройство подключается к телевизору простым HDMI-кабелем. Это позволяет не только делать голосовой запрос и получать голосовой ответ, а на голосовой запрос получать графический или видеоответ.

Во-вторых, наша станция лучше по качеству звучания, то есть это расширение акустических возможностей телевизора. То есть, смотря телевизор, вы можете вывести звук через это устройство, и поскольку у него более мощные колонки, чем у телевизора, вы еще и слышите фильм по-новому.

— Станция распознает голос только одного человека?

— Нет, не только одного. Сейчас мы тестируем технологию, которая научит "Алису" отличать голоса членов семьи. Такая технология появится в ближайшее время.

— Возможно ли благодаря этому обезопасить детей от вредоносного контента?

— Да, абсолютно. В том числе для этого и делается. Во-первых, это будет персонализация, то есть когда ребенок просит включить "Мумий Тролль", то будет включаться мультфильм, а не музыкальная группа. Устройство по голосу будет понимать, какой контент детский. Во-вторых, если ребенок попросит какой-то контент 18+, станция не будет его ставить.

Более этого, у нас уже сейчас есть три уровня настроек доступности контента. Вы можете включить семейный режим, умеренный или детский. Это настраивается в приложении. Также пользователь может сменить слово-активатор: вместо "Алиса" выбрать слово "Яндекс".

— У колонки на сегодня только развлекательный функционал?

— И развлекательный, и в то же время это помощник — вы можете попросить ее установить напоминания, будильники, спрашивать погоду, попросить рассказать новости, поставить сказку детям. То есть это такой полноценный персональный помощник, который будет становится все умнее и умнее.

— Будет ли технология применима для "умного дома"?

— В настоящий момент этого пока нет, но это будет, и очень скоро. Потенциально эта возможность уже в ней есть. К сожалению, в России сейчас нет экосистемных игроков, которые бы действительно могли каждый дом сделать "умным". В этом сильное отличие от США, например. Когда в США выходил Amazon Echo или Google Home, там уже был "умный дом", и они интегрировались с существующими "умными домами". У нас другая история: нам нужно "умный дом" строить вокруг нашего устройства. То есть мы входим сначала в дом с устройством, а вокруг него уже строим "умный дом". То есть это другой путь, и мы этот путь ведем по-своему.

Но у нас это в планах. Мы действительно сейчас разговариваем с различными партнерами на предмет построения "умного дома". Но в станции сейчас уже есть небольшие элементы пока не полноценного "умного дома", а домашней безопасности. У нас есть партнер — компания "Гольфстрим", это один из ведущих в России операторов систем безопасности. Вы, например, можете интегрировать станцию, связать в приложении с системой безопасности "Гольфстрим", если она у вас установлена, и, например, просить "Алису" включить сигнализацию, когда вы уходите из дома. Либо можно попросить вызвать помощь, если вы хотите вызвать наряд полиции. Вы можете, используя станцию, голосом позвать на помощь, и приедет полиция.

— Когда вы планируете запустить проект с "Гольфстримом"?

— Эта опция уже есть. В ближайшее время мы будем развивать другие устройства "умного дома", например, включение света, кондиционера, микроволновых печей и так далее. То есть сейчас это "умный дом" в части безопасности, а в ближайшее время будут появляться и более широкие возможности.

— С какими еще партнерами обсуждаете сотрудничество?

— Достаточно много с кем в России мы ведем обсуждение, но выберем наверняка кого-то одного и будем с ним строить стратегическое партнерство.

— Какой еще функционал может добавиться в станцию?

— Просмотр телеканалов, например. Сейчас этого нет, но это будет. Причем вы сможете переключать не только по названию телеканалов, а просто попросить "включи мне новости" или "включи мне футбол". Устройство знает, где идут новости, где идет футбол, и будет включать нужный телеканал. Будем добавлять интеграцию со всеми нашими сервисами — вызов такси, просмотр фотографий с диска, возможно, поиск по интернету с помощью голоса.

— Люди станут ленивыми…

— У них просто появится возможность тратить свои силы и время на какие-то другие задачи. По сути, это способ сохранить и сэкономить ваше время.

— Вы ожидали такого спроса на колонку?

— Сегодняшний ажиотаж мы ожидали, так как после презентации мы собрали десятки тысяч заказов. К нам сегодня приехала первая партия, сейчас остальные едут. Мы продаем по мере поступления.

— Хватит первой произведенной партии на всех желающих?

— Если говорить про первую эксклюзивную партию, которая сегодня появилась в нашем магазине, — нет.

— С кем у "Яндекса" договоренность о массовом производстве? Или такого пока нет?

— Это уже массовое производство — тысячи, десятки тысяч. Любое массовое производство начинается с небольших партий.

— Где производится устройство?

— В Китае. Производителя мы не называем, но это большая фабрика, которая занимается профессионально производством акустики. Она делает колонки для известных брендов, то есть это фабрика первого эшелона. Для них во многом этот продукт был первым, потому что, по сути, это не просто колонка, а компьютер с хорошей акустикой. Экспертизу акустики они нам закрывали, а вся электроника — это полностью наша разработка. По сути, мы учили их производить такие сложные в плане электроники продукты. Это устройство полностью разработано нами, включая электронику.

Мы разрабатываем электронные платы, которые можем встраивать в любое устройство, не только в станцию, и мы это уже делаем. То есть скоро будут появляться другие устройства, которые построены на базе электроники "Яндекса".

— Обсуждали ли вы возможность производства станций или их электронных компонентов с российским производителями? Например, с зеленоградскими "Микроном", "Ангстремом"?

— Мы разговариваем, но, к сожалению, эта индустрия так устроена, что очень много связано с Китаем. То есть, допустим, производить печатные платы здесь, а потом везти их в Китай, где будет собираться все устройство, нецелесообразно. У нас сейчас приоритет — низкая цена, чтобы могли купить все желающие. А чтобы добиться низкой цены, к сожалению, пока выгоднее работать в Китае. Но мы на самом деле думаем, как оптимизировать это.

— А целиком в России его нельзя делать?

— В России не все элементы могут производиться по низкой для нас цене. Например, пластиковый корпус, алюминиевые детали. То есть такое компонентное производство тоже пока не получается в России наладить таким образом, чтобы цена была настолько низкой, как в Китае.

— Сколько занимает время доставки из Китая?

— Это зависит от того, каким способом доставлять: самолетом, по железной дороге или морем. Мы сейчас, чтобы удовлетворить спрос, возим самолетами. Понятно, что это дорого. В дальнейшем мы будем оптимизировать логистику и комбинировать все эти три способа.

— Каковы ваши ожидания по объемам продаж?

— Мы традиционно не даем прогнозов.

— Какие устройства еще могут появиться?

— Мы сделали это устройство в качестве первого примера, чтобы производители бытовой, домашней и любой другой техники увидели, что можно делать на базе "Алисы". А дальше мы производим электронную начинку, они берут ее и строят свои устройства. Такие устройства будут появляться в этом году. Это может быть что угодно — колонки, плиты, часы.

Мы лицензируем разработку как решение. Наша задача — распространять "Алису" в окружающих устройствах.

— Планируете ли продавать станцию через ритейлеров?

— Да, как только исчерпаем свои очевидные каналы, их емкости, то есть оффлайнового магазина и маркетплейса "Беру", где на днях откроются предзаказы через интернет. Пока мы планируем использовать собственные каналы, но ведем общение с партнерами. В дальнейшем, когда мы исчерпаем возможности своих каналов, мы думаем идти в традиционную розницу.

Татьяна Беляковаhttps://ria.ru/interview/20180711/1524363105.html

Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 11 июля 2018 > № 2700006 Константин Круглов

Трамп признался Путину, что на него работают дураки

В преддверии саммита в Хельсинки резко активизировались усилия, направленные на минимизацию любого возможного позитива, готового возникнуть в российско-американских отношениях после встречи двух президентов. Как обычно, в дело идут "сливы" от "хорошо информированных источников" американских СМИ, которые пытаются донести до публики два важных тезиса.

Тезис первый: Трамп — предатель или, по крайней мере, опасный нарцисс, которого ни в коем случае нельзя оставлять наедине с Путиным.

Тезис второй: Трамп идет на сближение с Путиным вопреки рекомендациям своего собственного кабинета, который очень не хочет участвовать в нормализации отношений по линии Вашингтон — Москва.

Если мысль, что Трамп — предатель или просто глупый и некомпетентный политик, американцам вбивают в голову уже два года, то тезис о том, что Трамп ради Путина идет наперекор рекомендациям собственной команды, появился в репертуаре американского экспертного сообщества сравнительно недавно.

Девятого июля New York Times опубликовала материал, в котором описывается конфликт президента США с его администрацией. По сообщению источников газеты, дело дошло до того, что сам Трамп критиковал сотрудников президентской команды при общении с российским президентом.

"Он сказал Путину (во время телефонного разговора. — Прим. ред.), что Россия и США должны бы ладить лучше. А еще он заявил, что те члены президентской администрации, которые, по словам Путина, пытались предотвратить прямой разговор двух президентов, являются "глупыми". Так утверждает источник, обладающий прямой информацией о диалоге.

"Да они глупые люди. Не надо их слушать", — якобы заявил Трамп.

Эту предполагаемую нелестную оценку можно было бы списать со счетов как очередной пример "фейк-ньюс", но дело в том, что Трамп действительно известен своей склонностью довольно жестко отзываться о подчиненных, коллегах и партнерах, не соответствующих его ожиданиям. Причем зачастую он использует гораздо более крепкие выражения. Те немногие сторонники американского президента, у которых есть доступ к СМИ, многократно отмечали, что его довольно сильно беспокоят ситуации, когда американская бюрократия перехватывает контроль за теми или иными дипломатическими направлениями или внешнеполитическими вопросами.

Когда речь заходит о России, то страсти накаляются еще сильнее. Стоит вспомнить известный эпизод, предшествовавший телефонному звонку Трампа, когда он хотел поздравить Владимира Путина с избранием. Американские медиа утверждают, что все советники президента просили его не поздравлять Путина, и даже есть версия о том, что на папку с документами, подготовленными для звонка, был наклеен желтый стикер с размашистой надписью "Не поздравлять!", но это не помогло.

Перспектива даже минимальной нормализации отношений между США и Россией или даже того, что в общественном сознании Запада переговоры с Москвой начнут восприниматься как нечто привычное, вызывает ужас в американском экспертном сообществе. Как сообщает New York Times, "позиция Трампа беспокоит многих консерваторов". The Heritage Foundation, консервативный "мозговой центр", запостил твит с напоминаниями, обращенными напрямую к мистеру Трампу, перед его поездкой: "Что нужно запомнить перед тем, как Трамп поедет в Европу. Россия — это агрессор. Украина — это жертва. Крым принадлежит Украине. Войска НАТО и США в Европе служат нашим национальным интересам. Европейцы должны больше тратить на оборону. Прошлые действия Путина показывают, что доверять ему нельзя".

На этом фоне последующие заявления американского президента и особенно его новая формулировка сути российско-американских отношений явно оставят недовольными многих представителей американской политической элиты. Отвечая на вопрос о том, воспринимает ли он Владимира Путина в качестве врага или друга, Трамп ответил (цитата по Блумберг): "Я не могу сейчас сказать. По-моему, он — конкурент".

Для российского уха нет какой-то принципиальной эмоциональной разницы между понятиями "враг", "соперник", "конкурент", это все негативные оценки, которые отличаются скорее яркостью испытываемых негативных эмоций. Для американского слушателя все немного по-другому. В обществе, которое обожествляет соревновательность и конкуренцию, есть большая разница между статусом врага и статусом конкурента. С конкурентами, в отличие от врагов, можно, а иногда и нужно договариваться, именно между конкурентами (но не с врагами) может быть произведен обоюдовыгодный раздел рынка, именно конкурент — потенциальный союзник по картелю.

Более того, Трамп даже подчеркнул, что для него переговоры с российским президентом будут проще, чем переговоры с "партнерами" США по НАТО, с которыми он проведет саммит перед поездкой в Хельсинки. С точки зрения западной прессы, такая оценка — наглядное попрание священных идеалов русофобии, обязательных для любого респектабельного западного политика. Ибо западный политик должен сопровождать любое упоминание России ритуальными проклятьями и заявлениями, что Россия и лично Владимир Путин навсегда обречены на изоляцию от всего цивилизованного мира.

Забавно, но уже сейчас можно предсказать, каким образом западные СМИ попытаются дискредитировать любые хельсинкские соглашения или совместные заявления. Робин Ниблетт, директор влиятельного лондонского "мозгового центра" Chatham House, заявил, что поступки Трампа напоминают действия рэкетира. После поездки в Москву он заявил в интервью американским СМИ, что договариваться с российскими властями — это все равно что договариваться с мафией, и пожаловался, что в России нет "политической философии", кроме как философии "силы и денег". Показательно, что и Трампу предъявляли аналогичную претензию. Его обвиняли в том, что он циник, а с недавних пор еще и "рэкетир".

После саммита в Хельсинки можно ждать статей с заголовками в стиле "Два мафиози договорились, и это ужасно". А на самом деле, если два мастера политического реализма договорятся между собой — это будет хорошей новостью для всего мира.

Хотя бы потому, что, когда прагматики договариваются, пушки молчат.

Иван Данилов

Анвар Азимов: общественность Хорватии недовольна санкциями ЕС

В минувшие выходные в Сочи в рамках чемпионата мира по футболу состоялся матч Россия-Хорватия. Российская команда была близка к победе, но все же проиграла соперникам в серии пенальти. Но это не имеет значения для отношений между странами: жители Хорватии, по словам посла РФ в Загребе Анвара Азимова, относятся к россиянам с большой любовью. Российский дипломат в интервью корреспонденту РИА Новости Александру Логунову рассказал не только о традиционных аспектах внешней политики, торгово-экономического сотрудничества и культурных связей, но и о российских военных вертолетах на вооружении хорватской армии, местных мандаринах, а также о том, когда могут быть отменены визы с Евросоюзом.

— Как, глядя из Загреба, выглядят российско-хорватские отношения на данном этапе?

— Я как посол, естественно, должен быть доволен нынешней динамикой развития российско-хорватских отношений, но в то же время, и как посол опять же, я и недоволен тем, что все-таки потенциал и возможности у нас гораздо шире, чем мы сейчас имеем. К сожалению, на протяжении 10 лет наши отношения несколько пробуксовывают. Это не вина моих предшественников, наоборот, они активно работали, но были объективные обстоятельства: вступление Хорватии сначала в НАТО, потом в Евросоюз, переориентация Хорватии на евроатлантическую солидарность, на сближение с Западом, проникновение на европейский рынок. Активно был взят курс на развитие хорватско-американских отношений, то есть были объективные факторы, которые сказались на том, что наши отношения потеряли былую динамику.

И до 2016 года, к сожалению, на протяжении 10 лет у нас не было контактов на высоком уровне. Но в течение 2015 года, когда я приехал сюда, мы активно работали и, безусловно, я благодарен своим предшественникам-послам за то, что они создали для меня хорошую основу. Мы эту тенденцию, что называется, переломили: возобновились политические контакты, что очень важно.

2016 год был ознаменован прежде всего визитом министра иностранных дел — впервые за 8 лет, парламентская делегация тоже поехала в Россию — тоже не было 7 лет никаких контактов. С большим трудом, но мы возобновили работу межправительственной российско-хорватской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Опять же с 2000 года не было ни одной пленарной сессии. В 2016 году мы провели эту комиссию, которая в известной мере дала толчок развитию нашего торгово-экономического сотрудничества.

И наконец, главным событием наших отношений было возобновление политических контактов на высшем уровне: в октябре 2017 года был визит президента Хорватии, подписано шесть документов, но самое главное то, что наши президенты имели возможность проанализировать ситуацию и наметили ориентиры для дальнейшего развития отношений.

Тем не менее непросто все складывается. К сожалению, Россия по-прежнему не числится в ряду стратегических партнеров Хорватии. Они считают своими стратегическими партнерами прежде всего США, страны Евросоюза, однако нам за последние 2-3 года удалось создать необходимые условия для динамичного развития наших торгово-экономических, культурных отношений, и, самое главное, нам удалось восстановить политический диалог.

В этом году мы ожидаем товарооборот до двух миллиардов долларов, хотя в былые времена он у нас составлял и три миллиарда, но в прошлом году был в районе миллиарда. Сейчас мы его увеличили. Это главным образом связано с увеличением поставок нашего газа. Мне отрадно, что фактически мы на 60% удовлетворяем потребности Хорватии в газе. Тем не менее Хорватия, следуя в фарватере политики Евросоюза, естественно, пытается диверсифицировать источники, и другие страны тоже поставляют, но в любом случае ни по ценовым показателям, ни по качеству, ни по своевременности никто с нами не может конкурировать. И у нас есть перспективы того, что мы ежегодно будем поставлять Хорватии до 2 миллиардов кубометров газа в год.

Этот год у нас был тоже очень активный — в течение небольшого периода у нас было подряд три делегации наших различных областей. Приехали Владимирская, Калининградская области, и совсем недавно была очень большая делегация из Санкт-Петербурга во главе с губернатором Полтавченко: приезжали бизнесмены и культурные группы. Блистательно прошли выступления театра Якобсона, а до этого мы имели честь видеть звезд балета Мариинского театра. Это связано с тем, что Загреб и Санкт-Петербург отмечают в этом году 50 лет установления побратимских связей. С Москвой 15 лет, с Петербургом — 50.

Очень хорошо развиваются торгово-экономические связи между городами: здесь очень большую роль играет мэр Загреба Милан Бандич, который является, наверное, одним из главных локомотивов в наших отношениях и активно нам помогает. Достаточно сказать, что в 2016 году и первой половине 2017 года мы в Хорватии и в Загребе, в частности, установили три памятника: Пушкину, Есенину и Гагарину. А сейчас в главном музее Хорватии, галерее Кловичевы Дворы, вот уже два месяца с гигантским успехом проходит выставка Эрмитажа, посвященная Екатерине Великой. Впервые подобного рода выставка организована на Балканах.

И вообще, я хочу сказать, что культурное сотрудничество у нас развивается очень активно. Мы хотели бы открыть центр российской науки и культуры. Это непростая задача. Имеется и сопротивление со стороны западников. Им, к великому моему сожалению, не нравится наша активность, не нравится то, что широкая общественность Хорватии, в том числе деловые круги, все больше и больше тянутся к России. На это мы отвечаем нашим западным партнерам и хорватским коллегам, что для нас членство Хорватии в НАТО и ЕС — это реальность и данность, мы это полностью признаем, но это не должно мешать развитию взаимовыгодных торгово-экономических и других отношений между нашими странами. Мы сейчас находимся в периоде, когда мы проговариваем с хорватской стороной контуры возможного межправсоглашения о создании культурных центров России в Загребе и Хорватии в Москве. Я исхожу из того, что здесь, в Хорватии, политическая воля имеется, и к концу следующего года мы все-таки откроем Российский центр науки и культуры, что станет важным шагом на пути укрепления наших культурных и научных связей. Соответственно, мы готовы будем создать необходимые условия для наших хорватских партнеров и в Москве.

Я уже упомянул Бандича, но не могу не упомянуть главу хорватского государства Колинду Грабар-Китарович, которая, конечно же, не обладает всей полнотой власти — все-таки глава исполнительной власти в этой стране премьер-министр, но тем менее она вносит очень достойный вклад в укрепление наших отношений. Неслучайно она была в Нижнем Новгороде, была в Сочи, где встретилась с нашим председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым, но, в принципе, мы готовы были увидеть ее в Москве и даже сделали такое предложение, поскольку в планах Владимира Владимировича Путина не было поездки в Сочи. И это тоже является высоким жестом нашего президента — он пригласил Китарович приехать накануне Сочи в Москву, но, к сожалению, ее рабочий график не позволил ей этого.

Китарович одержима основной идеей: она очень хотела бы, чтобы наш президент совершил первый государственный визит в Хорватию либо в конце этого, либо в начале следующего года. Дело в том, что в конце следующего года здесь пройдут президентские выборы. Она, конечно же, будет баллотироваться и имеет все шансы победить, поскольку на сегодняшний момент является самым популярным деятелем Хорватии. И я думаю, наш президент, безусловно, рано или поздно посетит Хорватию, но для этого нам нужно активно поработать: есть в запасе два-три документа, которые мы могли бы подготовить к этому визиту, потому что для него нужно конкретное наполнение, и постараться к этому визиту открыть наш центр науки и культуры. Плюс другое важное событие — в следующем году наше посольство переедет в новое здание. То есть набор документов есть, но я бы очень хотел, чтобы, если такой визит осуществится, наши президенты подписали важное политическое заявление. Допустим, одна из идей — это политическая декларация о мире, стабильности и безопасности на Балканах. Россия играет активную роль на Балканах, я не хочу сказать, что мы проигрываем нашим ЕСовским и американским партнерам, мы искренне заинтересованы во взаимодействии с Евросоюзом и с США в укреплении здесь стабильности и безопасности. Подобное заявление могло бы украсить такой визит.

Конечно, я, как посол, хотел бы, чтобы между нашими странами действительно были отношения стратегического партнерства, но надо иметь в виду, что все-таки Хорватия, хотя и дружественная страна по отношению к России, будучи маленьким государством, четко следует в фарватере евроатлантической политики, поэтому у нас есть с ними немало расхождений, поскольку они, понятное дело, занимают позицию Евросоюза. Тем не менее поле нашего взаимопонимания расширяется. В этой связи я особое значение придаю устоявшимся постоянным межмидовским контактам. Мы каждые два года подписываем план межмидовских консультаций, и уже в этом году у нас состоялось пять консультаций. И мы надеемся это наращивать. То есть по всем направлениям у нас наметилась позитивная динамика, но возможности и потенциал гораздо шире, чем мы имеем сейчас.

— Вы сказали, что страна следует в фарватере евроатлантической политики, то есть существует официальная позиция страны по евроинтеграции, по антироссийским санкциям. Но есть мнение общественности, позиция народа и бизнеса — каковы они?

— Скажем сразу, что Хорватия поддерживает все решения Евросоюза, в том числе поддержала санкционный режим по отношению к России. Страдает больше Хорватия, в результате наших ответных мер хорватские сельхозпроизводители ежегодно теряют 40 миллионов евро. Это прежде всего поставщики фруктов и рыбопродуктов. Известные и очень вкусные хорватские мандарины, к сожалению, сейчас не попадают на российский рынок, а раньше и они, и груши, и яблоки составляли основу сельскохозяйственного экспорта.

Общественность… Я бы сказал так, она недовольна этими санкциями. Она понимает, что эти санкции прежде всего бьют по экономике. Аналогичной позиции придерживаются и предприниматели. В этом отношении я опираюсь на широкое общественное мнение и на бизнес, чтобы сподвигнуть Хорватию в направлении того, чтобы она присоединилась к десятку как минимум государств ЕС, которые выступают либо за коренное смягчение санкций, либо за их устранение. Хорватия, к сожалению, в число этих государств не входит. Но положительный момент состоит в том, что президент Грабар-Китарович, понимая исключительную важность взаимоотношений Евросоюза с Россией, постоянно отмечает, что Хорватия крайне заинтересована в восстановлении в полном объеме взаимоотношений между РФ и Евросоюзом. Она не выступает против санкций, поскольку не выступают премьер-министр и правительство — они поддерживают решения Евросоюза, но еще раз хочу сказать, что широкие слои общественности и предпринимательские круги, думаю, где-то на 80% недовольны санкционным режимом и выступают против него.

Хотел бы отметить уникальное событие — у нас здесь активно работают два общества дружбы с Россией. Они и вообще хорватская интеллигенция, хорватская общественность и деловые круги тянутся к России. Нас сближают традиционные исторические дружеские связи и наши славянские корни. И, в принципе, хорватский народ с большой любовью и уважением относится к России. Они понимают, что путь Хорватии, безусловно, связан с Евросоюзом и НАТО, но считают, что Россия должна занять свою достойную нишу.

До приезда в Хорватию на протяжении 4 лет я был нашим главным переговорщиком по безвизовому режиму и хочу сказать, что накануне украинских событий мы практически на 90% подготовили проект соглашения об отмене виз с Евросоюзом. Это четыре года кропотливой, мучительной работы, и мы выполнили практически все условия, которые предъявлялись Евросоюзом, но диалог у нас был равный и они тоже выполняли наши условия. Мы планировали с 1 января 2016 года ввести безвизовый режим. Это было бы большим подспорьем, потому что как только Хорватия вступила в Евросоюз и был введен визовой режим между нашими странами, туристический поток сократился в 2,5 раза. В прошлом году количество туристов тем не менее немного возросло — до 130 тысяч человек. В этом году мы ожидаем до 200 тысяч наших туристов. Ясное дело, что Хорватия, будучи членом Евросоюза, сохранит визовой режим, пока мы не договорились с ЕС об его отмене. Но я, как специалист по Евросоюзу и общеевропейским организациям, исхожу из того, что потенциал санкций уже иссякает и даже нынешние шероховатости, которые происходят в отношениях между США и Евросоюзом, лишний раз говорят о том, что у Европы только один выбор — создать единое торгово-экономическое и гуманитарное пространство с Россией. И я лично убежден, что примерно к 2020 году мы, наверное, все-таки избавимся от этих санкций и постараемся восстановить прежний уровень стратегического партнерства с Евросоюзом, потому что для России Евросоюз это естественный и самый логичный партнер. Мы взаимосвязаны и, естественно, хотели бы тот же самый торговый оборот с Евросоюзом, который мы имели до украинских событий, — 400 миллиардов евро, а сейчас он в два раза меньше.

— Из-за наших ответных мер в Россию, как вы сказали, прекратился поток сельскохозяйственных и рыбных продуктов. Чего еще сегодня лишилась Хорватия? Как ударили антироссийские санкции по хорватскому бизнесу?

— У нас не было задачи ударить по Хорватии, это были ответные меры против правительств стран ЕС, поскольку они солидарно выступили за санкции в отношении России. Теряют сельхозпроизводители, да, и в принципе, деловое сообщество. Достаточно сказать, что экспорт хорватских бизнесменов и Хорватии в целом за период действия санкций сократился примерно с 500 миллионов евро до 250 миллионов. Хотя в последнее время тенденция несколько положительная. Я как посол, естественно, заинтересован в восстановлении экспорта хорватских сельхозпродуктов, и помимо них, я хочу сказать, мы крайне заинтересованы в хорватской фармацевтике. Сейчас фармацевтика, косметика, текстиль составляют основу экспорта Хорватии в Россию. Поэтому с устранением санкционного барьера создадутся более благоприятные условия, и я очень заинтересован, чтобы не только российскому бизнесу был открыт здесь путь, но и создались условия для хорватских бизнесменов в России. Западным странам, конечно, не нравится активная внешнеполитическая линия России в Хорватии, им не хотелось бы укрепления наших политических и торгово-экономических позиций и особенно укрепления России на энергетическом рынке.

Тем не менее наше предложение Хорватии, озвученное нашим президентом во время визита Китарович, остается в силе: мы готовы за собственные средства полностью газифицировать Хорватию, построить новые гидро- и теплоэлектростанции и оказать необходимую кредитную помощь этой стране для того, чтобы улучшить ее экономическое положение.

— Как российский бизнес представлен в Хорватии, в каких отраслях?

— Конечно, прежде всего газ. Есть частная компания PPD. Они подписали с нашим Газпромом стратегическое соглашение на 10 лет. В течение 10 лет мы гарантированно будем поставлять до 2 миллиардов кубических метров газа в Хорватию. Мы поставляем сюда и нефть, и нефтепродукты — немного, но готовы и больше, но западные конкуренты нам не дают. В целом 250-300 тысяч тонн нефтепродуктов — российские.

Наиболее успешно здесь работает наша компания "Лукойл", которая уже открыла более 50 топливозаправочных станций, и их количество будет расти. Лукойл занимает прочные позиции, и она имеет в виду их расширить. Хорваты очень довольны этим сотрудничеством, поскольку обслуживание и качество нефтепродуктов на наших станциях считаются лучшими.

Активно работает здесь Сбербанк. Это связано прежде всего с кредитованием нашим банком крупнейшего на Балканах концерна Agrokor, ритейлерской компании, которая на протяжении последних трех лет, к сожалению, находится в тяжелом кризисном положении, но наш Сбербанк предоставил 1 миллиард 100 миллионов евро, ВТБ также предоставил больше 300 миллионов евро кредита этой структуре, и в настоящее время Сбербанк и ВТБ фактически обладают 46% акций компании Agrokor, по сути, являясь главными держателями акций. В известной мере они будут играть ключевую стабилизирующую роль в этой компании. Я абсолютно уверен, что перспективы хорошие.

Компания Agrokor — это 10% валового национального продукта Хорватии, и от стабильности этой компании во многом зависит и внутриполитическая стабильность страны, поэтому хорваты должны быть нам благодарны за то, что мы играем стабилизирующую роль.

Страны Евросоюза, Соединенные Штаты Америки могли бы занять нишу того же Сбербанка, но они этого не делают. Если мы сравним объем инвестиций, допустим, наш и американский, то мы их опережаем. У нас официальные инвестиции порядка 500 миллионов долларов, у американцев они не превышают 150 миллионов, но к этим 500 миллионам нужно прибавить, во-первых, почти что полтора миллиарда наших инвестиций от Сбербанка и ВТБ. И я уже не говорю о том, что в советское время мы фактически создали здесь судостроительную область и промышленность, заказав более 400 судов. По нашим подсчетам, Советский Союз вложил в судостроение Хорватии более 10 миллиардов долларов. То есть с точки зрения фактической финансово-экономической помощи России и СССР никто не может сравниться — ни Евросоюз, ни США.

Несмотря на то, что Хорватия — член НАТО, нам удается развивать и военно-техническое сотрудничество. Это тоже уникальное явление. Во всяком случае, за последние два года мы подписали контракт на ремонт и модернизацию вертолетов Ми-171Ш. Мы выиграли тендер и будем модернизировать эти вертолеты, которые в свое время были переданы Хорватии в счет уплаты клирингового долга Советского Союза перед Югославией, частью которой была Хорватии. И сейчас имеются наметки для еще одного контракта в военно-технической области. Конечно, это натовцам не нравится, но с нашим качеством и ценами не могут конкурировать ни Украина, ни страны Евросоюза. Хорваты — прагматичный народ, и, несмотря на оказываемое на них давление, они идут на ВТС с Россией, хотя и ограниченное.

— Возвращаясь к Агрокору (Agrokor), существуют спекуляции в СМИ о том, что российский бизнес именно перед футбольным матчем решил купить крупнейшего ритейлера страны. Совпадение ли это? Как к этому следует относиться в здравом ключе?

— Никакой взаимосвязи здесь нет. Процесс выработки соглашения по Agrokor ведется уже два года. И год назад уже было известно, что процесс должен завершиться к 10 июля, поэтому никакой увязки с чемпионатом мира совершенно нет. Опять же — 80% кредиторов и поставщиков компании проголосовали за нынешнее соглашение, которое позволяет различным кредиторам, прежде всем Сбербанку и ВТБ-банку, играть определяющую роль. Поэтому я еще раз хочу подчеркнуть — никакой связи абсолютно нет, и в задействовании нашего Сбербанка никаких политических и геополитических целей и интересов нет. Сбербанк и ВТБ готовы работать в Хорватии ровно столько, сколько это будет отвечать интересам Хорватии и стабилизации Agrokor. Вся Хорватия и ее правительство заинтересованы в реструктуризации и стабилизации Agrokor, и эту задачу сейчас могут решить только наши банки.

Процесс на 99% завершен. В ближайшие дни будет решение коммерческого суда, и тогда основные кредиторы, и прежде всего Сбербанк, создадут совет управляющих, который фактически будет управлять этой компанией. И я думаю, что совету кредиторов, где ключевую роль будет играть наш Сбербанк, в течение 2-3 лет надо поставить Agrokor на ноги, потому что в системе его продовольственных предприятий задействовано более 60 тысяч хорватов. То есть хорватское правительство крайне заинтересовано, чтобы Agrokor работал эффективно. Я думаю, такая задача по плечу нашим банковским структурам. Не исключаю, что часть его сельскохозяйственной продукции будет поставляться в Россию, потому что она очень качественная.

Я исхожу из того, что ситуация в Agrokor будет улучшаться и постепенно Сбербанк и ВТБ должны будут вернуть свои кредиты. Они в ближайшей обозримой перспективе должны будут вернуть как минимум на 80-90% вложенные средства.

— Тема субботнего вечера — футбол. Президент Хорватии находилась в Сочи и после осеннего визита, уже официального, в Москве подготавливается почва для ответного визита президента РФ. Можно ли ожидать в скором времени шагов в этом направлении?

— Мы над этим активно работаем, просто потому что визит Путина — это очень ответственное мероприятие, и нам нужно весомое наполнение. Но я абсолютно уверен, что такой визит состоится либо в конце этого года, либо в следующем году. Во всяком случае, наш президент имел прекрасные переговоры с Грабар-Китарович и принял приглашение. Еще раз хочу подчеркнуть, что Путин, не направляясь в Сочи, пригласил Колинду 6 июля в Москву — это лишний раз свидетельствует о том, что наш президент уделяет должное значение российско-хорватским отношениям. Независимо от результата, а команды примерно равные, хорваты — народ правильный и гордый, они его примут. Доброе отношение к России в психологии и сознании хорватского народа укоренилось.

— Тогда может ли чемпионат мира еще более благотворно сказаться на отношении хорватов к России?

— Безусловно, потому что сами хорваты убедились в том, что такой чемпионат ни в одной стране мира не был организован так, как у нас. Мы активно сотрудничаем с хорватской футбольной лигой и задумываем в следующем году товарищеский матч "Динамо" Москва — "Динамо" Загреб. Это инициатива мэра Бандича, и мы ее поддерживаем.

Александр Логунов

Россия. Хорватия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 июля 2018 > № 2699962 Анвар Азимов

Измученные нарзаном

Мазурова Людмила

Статистика, как известно, вещь упрямая, но и лукавой быть может. Исходя из её данных, число отдыхающих на курортах Кавминвод уже превысило показатели 80-х. Однако тогда считали тех, кто поправлял здоровье в санаториях положенные 24 дня. Сегодня в отчёты попадают все, кто хотя бы на сутки остановился, не важно, в санатории, гостинице или гостевом доме. Я вот тоже, вероятно, попала в эту победную статистику, потому что в январе, возвращаясь из Приэльбрусья, провела с семьёй один день в Кисловодске, где мы в отеле и переночевали, и один день – в Пятигорске. Но вряд ли целебный воздух успел сыграть хоть какую-нибудь роль в нашем оздоровлении.

А природа и высоко в горах, и в предгорьях действительно волшебна. В Приэльбрусье стеной валил снег, а в Пятигорске (в январе!) цвели розы и воздух даже в тени прогревался до плюс четырнадцати. Отдыхающие неспешно прогуливались по аллеям «Цветника», старинного парка, одним из первых посетителей которого в 1829 году был Александр Пушкин, любовались кофейней Гукасова, Ермоловскими ваннами, ажурной Лермонтовской галереей, у которой когда-то в течение всего курортного сезона играл «духовой хор» терского казачьего войска.

Всё построенное нашими предками радует глаз и здесь, и в Кисловодске, но стоит чуть-чуть отойти от центра, и картинка в обоих городах становится совсем не благостной. Не потерявшие ещё своей прелести, но облупившиеся дома начала прошлого века, грустные коробки конца того века, частный сектор с халупами, перемежающимися пошлыми дворцами а-ля средневековый замок, и заборами, демонстрирующими достаток хозяев, – от покосившихся частоколов до трёхметровых монстров, украшенных золотыми завитушками. Градостроительной политикой и не пахнет. Как эта хаотичная застройка влияет на минеральные источники, в каком состоянии скважины, похоже, никто не знает.

Управляют курортами муниципалитеты, администрации городов, администрация Кавминвод (есть, оказывается, здесь и такой орган), краевая власть и Министерство по делам Северного Кавказа, а у семи нянек... Для медицинского кластера места не нашлось – все земли (а они здесь на вес золота) то ли распроданы, то ли розданы друзьям и родственникам, поэтому и перекочевал он в Карачаево-Черкесию, хотя на Кавминводах его строительство было бы более уместным: и населения больше, и туристов.

Впрочем, судя по выступлениям на форуме курортологов, здесь хотели бы видеть не туристов, а курортников. Что ж, это разумно, тем более что традиции действительно есть. Но поедут ли сюда? Медперсонала либо не хватает, либо он недостаточно квалифицирован, а цены в частных санаториях отнюдь не мизерные. В кисловодскую кардиологическую клинику есть путёвки ОМС. Но на месте может ожидать большой сюрприз – койка в шестиместной палате без ремонта. Можно, конечно, доплатить и переселиться в одноместный люкс, но он вряд ли достанется – таких номеров всего два. Так что обеспеченные всё-таки выберут Баден-Баден. Более миллиарда долларов США ежегодно тратят россияне на лечение и реабилитацию за рубежом. Средний класс? Скорее всего, тоже предпочтёт реабилитации просто отдых в комфортных условиях где-нибудь «на морях». Бедные, если путёвка будет бесплатной, поедут, а вот за свой счёт, даже если состояние здоровья настоятельно требует такого лечения, сто раз подумают. За самый дешёвый номер – на шестерых – придётся заплатить 1900 рублей в сутки, за 24 дня – это уже 45 600. Плюс затраты на дорогу, консультации врачей и процедуры. Получается совсем недешёво. Значит, поедут не на полный курс, а на неделю, а от недели прока немного.

Какой выход? Строить тут дорогой курорт мирового класса, и параллельно развивать систему реабилитации по ОМС. Тем более что пенсионный возраст нам намереваются отодвинуть, а значит, престарелых работников станет больше и их всё-таки придётся лечить.

«Монополисты по сердцу»

Словно белые лайнеры, выплывают из моря зелени корпуса кисловодских здравниц. Сердце курорта – кардиологическая клиника, филиал Пятигорского государственного научно-исследовательского института курортологии, ведущая отсчёт с дореволюционного частного пансиона Сергея Ганешина. Кстати, это был и первый в городе трёхэтажный корпус из красного кирпича, сочетавший в себе комфортное жильё, хорошее питание и лечебные средства, что высоко оценили проходившие здесь курс лечения Рерих, Станиславский, Шаляпин.

Коллектив, зародившийся в 1920 году, поначалу под руководством профессора А. Валединского занимался изучением влияния нарзана и терренкура (дозированные пешеходные прогулки по гористой местности) на страдающих заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Позже научные сотрудники сосредоточили усилия на лечении больных с гиперфункцией щитовидной железы, бронхиальной астмы и функциональными заболеваниями нервной системы.

– Кардиологическим курортом Кисловодск стал во многом благодаря трудам профессора Мкртчяна, а научным консультантом Рафаэля Иосифовича был не кто иной, как академик Евгений Иванович Чазов, –рассказывает главный врач кисловодской клиники Владимир Амиянц. – Раньше наш курорт считался пульмонологическим, но после фундаментальных исследований Мкртчяна Кисловодск получил официальный кардиологический профиль. Учёные доказали, что для лечения ишемической болезни сердца лучшего места нет. Высотная гипоксия высокогорного курорта, дозированные прогулки по живописным терренкурам уникального парка в сочетании с углекислыми ваннами – это и есть мощнейший оздоровительный фактор.

Особое значение получили исследования, посвящённые реабилитации больных, перенёсших операции на сердце – такие как аортокоронарное шунтирование, хирургическая коррекция пороков сердца, имплантация искусственного водителя ритма сердца.

– Как-то наш именитый земляк, бывший министр здравоохранения СССР Борис Васильевич Петровский после очередной конференции на курорте разговорился с профессором Мкртчяном. Было это лет тридцать пять назад, когда профессор Марат Князев сделал первую в стране операцию аортокоронарного шунтирования. Вот министр и предложил Рафаэлю Иосифовичу заняться исследованиями по реабилитации больных после коронарного шунтирования, – вспоминает доктор Амиянц, – и работа буквально захватила коллектив.

В 2008 году клиника совместно с Таганрогским радиотехническим университетом создала новый прибор, с помощью которого по спутникам можно определять местоположение пациента и передавать по сотовой связи на рабочее место врача электрокардиограмму, ритмограмму и уровень нагрузки. Таким образом был реализован индивидуальный или, как сейчас принято называть, персонифицированный подход к проведению физических тренировок. В последние годы включились в работу по реабилитации кардиологических пациентов по системе обязательного медицинского страхования.

– Владимир Юрьевич, но на реабилитацию требуется время. Если советская курортология научно обосновала оптимальные 24 дня лечения на курорте, то потом их сократили до 18, а сейчас уже и до одной недели дошло.

– Когда я пришёл в клинику в 1981 году, срок курортного лечения по бюджетной путёвке был 31 день, а по хозрасчётной – 24. При серьёзной патологии для лечения требуется минимум 24 дня, потому что белки миокарда обновляются в течение трёх недель. Биологию не обмануть. Сокращать пребывание на курорте стали во время пресловутой перестройки. Одни не имели времени на долгое лечение, другие – денег. Но укороченные курсы лечения помогают только при лёгких формах заболевания, когда достаточно применять нарзанные ванны, прогулки по терренкурам и спортивные тренировки. А для больных после шунтирования необходимо, по крайней мере, три недели.

– Ваши разработки и методики в санаториях используют? Не сказывается ли колоссальная разобщённость между государственными, профсоюзными, ведомственными, а теперь и частными собственниками здравниц?

– Кадровая ситуация тяжёлая. Трудно найти грамотных врачей. Многое зависит от руководителей здравниц, – признаётся Владимир Амиянц. – Сейчас в моду входят телеметодики, когда больной предпочитает получить офлайн-консультацию специалиста из США или Израиля. Но дело в том, что, если доктор не послушает сердце пациента, не заглянет ему в глаза, ситуация не прояснится. Не зря в основе русского врачевания всегда оставался земский врач, личный контакт доктора и больного. Думается, телемедицина возможна только при повторной консультации.

В кардиологической клинике всего 130 коек. Палаты в основном трёх- и четырёхместные. Хороших номеров с удобствами всего семь. Так что, несмотря на огромный опыт, реабилитационную помощь здесь получают немногие. Поехать в санаторий? А будут ли там квалифицированные врачи…

Анатолий Донской

«Да куань» и власть

Миллиардеры и коммунисты Китая: кто кого?

Весной парламент КНР одобрил решение Компартии снять ограничения для правления главы государства, что даёт право Си Цзиньпину быть у руля и после 2023 года. На Западе, в наших либеральных СМИ поднялась волна возмущения «ударом по демократии» и «возвратом к диктатуре и маоизму». По правде говоря, и у меня возникали вопросы, ответы на которые нашлись во время пребывания в Китае, где осведомлённые лица разъяснили суть дела. Это особенно интересно в связи с появлением утверждённого Путиным Национального плана противодействия коррупции до 2020 года.

Опасный хвост

Переход к рынку и широкое использование капитализма не только привели к бурному росту и успехам в Поднебесной, но и вызвали ряд проблем. Хотя благосостояние китайского народа многократно возросло, общество раскололось на богатых и бедных. Децильный коэффициент (соотношение между 10% наиболее состоятельных и низкооплачиваемых граждан) в 1988 году составлял семь, а теперь превышает 22, что в разы больше, чем в благополучных странах Европы. Это порождает напряжённость и раздражение в обществе, отчасти сохранившем мнение, что «неравенство хуже бедности». Обосновавшиеся в КНР благодаря политике «открытости» транснациональные корпорации подстёгивают потребительскую психологию, что особо влияет на молодёжь. Остроту обрела проблема коррупции, охватившая все уровни власти. Всё это вступает в противоречие с официально исповедуемым марксистским мировоззрением КПК. Если раньше представители верхов высказывались за необходимость сохранения «хвоста капитализма», то теперь опасаются, как бы он не стал вилять собакой.

Число миллионеров и миллиардеров очень выросло. Первых уже 3,6 млн., вторых – около 400. Это без учёта чиновников-мздоимцев и казнокрадов, скрывающих богатства. Всех их называют «да куань» – «большие деньги».

Многие из толстосумов не лезут в политику, оказывают поддержку власти. К ним относится основатель известной интернет-торговой площадки «Алибаба» 53-летний Джек Ма с состоянием $38,6 млрд. Лоялен руководству КПК и другой король интернет-коммерции, глава корпорации «Тенсент» 46-летний Ма Хуатэн ($42,6 млрд.). Ничем не запятнал себя и богатейший из китайцев 59-летний Хуэй Ка Янь ($45,3 млрд.). Его «Чайна Эвергранд» работает с недвижимостью, он занимает пост советника ряда правительственных комитетов, внёс более миллиарда долларов на борьбу с нищетой.

Но среди «да куань» немало враждебных политическому руководству. Угроза с их стороны стала особо ощутимой при Си Цзиньпине. В популярных блогах появились призывы свергнуть коммунистический режим. Несмотря на попытки Пекина установить жёсткий контроль над интернетом, выпады повторяются.

Нельзя сказать, что борьба с агрессивно настроенными бизнесменами, мошенниками и коррупционерами не велась. В середине 1990-х в КНР появились последователи Сергея Мавроди и его МММ. Был создан инвестиционный фонд якобы с целью наладить выпуск одноразовых шприцев. Вкладчиков заманивали доходами, деньги текли рекой. Но китайские правоохранители быстро раскусили аферу. Трое создателей фирмы были отданы под суд и публично расстреляны. К высшей мере наказания привлекались тысячи чиновников за взятки, включая бывшего вице-мэра Пекина Лю Чжихуа. Однако Си Цзиньпин поднял антикоррупционную кампанию на самый высокий уровень.

Мухи и тигры

Новый лидер Китая начал с того, что приказал родственникам прекратить коммерческую деятельность. А девизом его борьбы стало: «Бить не только мух, но и тигров». Если раньше нахождение на вершине партийно-государственной иерархии или в перечне «Форбс» почти гарантировало иммунитет от разбирательств, то теперь неприкосновенность отменена.

Первым из «тигров» загремел миллиардер Цзэн Чэнцзе, осуждённый за воровство $460 млн., полученных от 57 тысяч вкладчиков для финансирования дутых проектов. Его казнили в июле 2013-го. Тогда же смертный приговор по обвинению в получении многомиллионных взяток получил разжалованный министр путей сообщения Лю Чжицзюнь.

В начале 2015-го был расстрелян миллиардер Лю Хань, бывший глава крупнейшей в мире компании по добыче железной руды «Ханьлунь групп». В вину ему поставили создание организованной преступной группировки, рэкет, убийства, торговлю оружием и другое. В 1990-е годы он начинал с биржевой торговли сырьём и организовал «крепкий коллектив» из родных и друзей, после чего его конкуренты либо сходили с дистанции, либо становились жертвами нераскрытых убийств. В собственность «Ханьлунь групп» переходили новые шахты и рудники, корпорация превратилась в крупного игрока на рынке КНР, а затем и в мире. Разрастающаяся империя Лю Ханя скупала также активы в энергетике, строительстве, туристическом бизнесе. Китайские СМИ называли хозяина фирмы «гордостью нации», он депутатствовал в совещательном органе провинции Сычуань, откуда был родом.

В ходе разбирательств обнаружилось, что «крестным отцом» Лю Ханя был член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Чжоу Юнкан, курировавший правоохранительные органы, а ранее – с 1999 по 2002 год – возглавлявший парторганизацию провинции Сычуань и Китайскую национальную нефтегазовую корпорацию. Чжоу Юнкан был отстранён от должности, против него начато расследование. Весной 2014-го в печать просочилась информация, что арестованное имущество «тигра» составило $14,5 млрд.! СМИ раскрыли подробности его личной жизни, включавшие умопомрачительные пиры в его изысканных дворцах и гаремы любовниц.

Суд приговорил Чжоу к пожизненному заключению с лишением политических прав и конфискацией всего личного имущества. По некоторым сведениям, Чжоу Юнкан вместе со сторонниками при тайной поддержке бывшего лидера КНР Цзян Цзэминя пытался организовать военный переворот, чтобы не пропустить во власть нынешнюю команду.

Серые носороги

Примерно год назад за рискованные сделки с иностранцами был задержан финансовый магнат У Сяохуэй, хозяин группы страховых компаний «Аньбан», владеющей роскошным отелем «Уолдорф Астория» на Манхэттене и элитной недвижимостью по всему миру. Ему не помогло, что он женат на внучке Дэн Сяопина. У Сяохуэй обсуждал с Кушнером, зятем президента США Д. Трампа, участие во впечатляющем проекте на Пятой авеню, но сделка не состоялась, так как Китай ужесточил контроль за вывозом капитала. В прошлом году миллиардер также изъявил желание заплатить $9 млрд. за 14% акций «Роснефти», но не успел закрыть сделку. Выяснилось, что У Сяохуэй – главный поставщик крайне рискованных спекулятивных продуктов. В конце минувшего мая за мошенничество и растрату в размере $12 млрд. (!) его приговорили к 18 годам заключения.

Неприятности ждут и владельца инвестиционной «Баоненг групп» Яо Чжэньхая. Правоохранители заинтересовались им, как только его состояние за 2016 год выросло в девять раз! Власти называют «Аньбан» и «Баоненг» «серыми носорогами», угрожающими стабильности экономики и финансовой системы.

Менял – из храма

Всего при Си Цзиньпине к ответственности привлечено около 200 «тигров» и «серых носорогов». До этого число мультимиллионеров в КПК и парламенте неуклонно росло и составляло среди законодателей более 200 человек, включая 31 миллиардера (при общем числе депутатов в 3000). Теперь представительство «да куань» в парламенте пошло на убыль. В марте 2018 года на сессии ВСНП их было уже на треть меньше, чем пять лет назад. Самыми богатыми являются упоминавшийся владелец компании «Тенсент» Ма Хуатэн и глава автогиганта «Джили» Ли Шуфу ($17,4 млрд.), ставший недавно и крупнейшим акционером концерна «Даймлер».

Большинство китайцев, включая представителей малого и среднего бизнеса, одобряет действия по наведению порядка. Их поддержка есть и в рядах крупного капитала. Но и сопротивление велико. Через эмигрировавших в изрядном количестве «да куань» ведётся атака на главного дирижёра антикоррупционной кампании, заместителя председателя КНР Вана Цишаня, возглавляющего Центральную комиссию по проверке дисциплины. Причём нападки идут не только под флагом антикоммунизма – самого Вана Цишаня и других участников правящей команды намерены обвинить в нарушениях законодательства и коррупции.

Членов Постоянного комитета Политбюро, составляющих ядро КПК, беспокоит стремление «да куань» расшатать обстановку внутри страны и провести на высшую госдолжность свою креатуру. Они изучили причины краха социализма в СССР и пытаются не допустить подобного. Это заставило их вынести решение, отменяющее ограничение занятия одним лицом властных полномочий двумя пятилетиями. Вероятнее всего, это не было инициировано нынешним генсеком КПК и не означает желания Си воцариться навсегда. Но оно даёт возможность лидеру продлить пребывание на капитанском мостике до тех пор, пока не будет одержана победа интересов полуторамиллиардного народа над разложившимся чиновничеством и другими реакционными и зарвавшимися фракциями «да куань».

Георгий Цаголов

Военные базы США против «Северного потока – 2».

США может прибегнуть к НАТО как инструменту шантажа против российского газопровода.

США, Украина, ряд стран Восточной Европы и руководство ЕС продолжают упражняться в словесном противостоянии проекту «Северный поток – 2», поскольку никаких юридических способов помешать строительству газопровода у них не осталось. Вместе с тем дополнительную интригу во взаимоотношения США и Германии может внести предстоящий саммит НАТО, так как Вашингтон намерен заставить Берлин пойти на новые экономические уступки для сохранения Североатлантического альянса, которые касаются в числе прочего и поставок газа.

По данным ряда СМИ, в недавнем разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель президент Соединенных Штатов Дональд Трамп напомнил, что именно США защищают ФРГ от российской угрозы, но несут от этого сплошные убытки, в то время как Берлин заключает с Москвой многомиллиардное соглашение (строительство «Северного потока – 2»).

В связи с этим на предстоящем саммите НАТО Белый дом может заявить о намерении пересмотреть отношения с ФРГ.

Стоит отметить, что американский Конгресс активно готовится к этому разговору. В частности, он собирается рассмотреть законопроект, который обязывает госсекретаря, главу Минфина и директора Национальной разведки США подготовить доклады, где будет дана оценка последствий успешной реализации проекта «Северный поток – 2». Предполагается, что в документе будет содержаться параграф о том, что Вашингтон должен сделать все возможное, чтобы реализация российско-европейского проекта «Северный поток – 2» не состоялась. Для этого США готовы предпринять «дипломатические меры» для пресечения строительства в Европе подобных газотранспортных магистралей.

Заметим, что не так давно Германия, один из основных участников проекта «Северный поток – 2», заявляла, что Вашингтон предоставил предварительные гарантии защиты от санкционного давления на газовые проекты.

«Мы получили обещания американской стороны, речь шла прежде всего о проектах, связанных с трубопроводами, есть обещание американской стороны эти проекты пока что исключить из санкций», – заявила на брифинге в Берлине в мае 2018 года представитель Министерства экономики и энергетики Германии. Однако желание Трампа помочь американской нефтегазовой отрасли может быть сильнее всех предыдущих договоренностей.

На прошедшем на днях саммите Евросоюз – Украина также дежурно ругали «Северный поток – 2» и старались приободрить Украину. В совместном заявлении в рамках саммита глав ЕС и ЕК Дональда Туска и Жана-Клода Юнкера, а также украинского президента Петра Порошенко подтверждается роль Украины как стратегической страны – транзитера газа в европейские страны. При этом Дональд Туск отметил, что проект «Северный поток – 2» не отвечает стратегическим интересам Европы, но некоторые страны ЕС заняли другую позицию.

«Мы обсуждали «Северный поток – 2», но ничего нового сообщить не могу, мы пытаемся получить мандат на применение энергетических правил ЕС, но, к сожалению, некоторые страны заняли абсолютно иную позицию», – указал глава ЕС.

Отраслевые эксперты считают, что пока строительству «Северного потока – 2» ничего не угрожает, поскольку никаких юридических препятствий для его реализации нет. Более того, в него уже вложено много средств и сил европейского бизнеса. Не поменяется ситуация и с защитой ЕС от «российской угрозы», так как США ни при каких обстоятельствах не будут выводить свои войска из Германии.

Замдиректора аналитического департамента «Альпари» Анна Кокорева в интервью «НиК» отметила, что реализация проекта «Северный поток – 2» – вопрос решенный.

«Компания Nord Stream 2 ждет ответа от Дании, в зависимости от которого будет прокладываться маршрут газопровода. Соответственно, после этого начнется строительство, потому что разрешение от всех остальных стран получено, в том числе и от Германии. Я думаю, что Трамп может заявлять что угодно. Если посмотреть на статистику, то становится понятно, что США не способны обеспечить своим СПГ Европу в объеме, который заменит российский газ. У ЕС есть большая потребность в российском голубом топливе. Все эти разговоры и заявления просто являются негативным фоном», – считает аналитик.

Отвечая на вопрос о том, смогут ли навредить реализации проекта «Северный поток – 2» попытки украинского «Нафтогаза» арестовать имущество «Газпрома» в Европе, Кокорева заметила, что российский концерн не является единственным акционером Nord Stream 2, в их число входит и ряд европейских компаний.

«Даже арест офисных зданий не свидетельствует о том, что эти активы перестали принадлежать «Газпрому» или его дочерним предприятиям», – напомнила Кокорева.

Директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов указал, что США традиционно против сближения России с Германией.

«Вашингтон всегда был против абсолютно всех трубопроводов, которые идут из России в ЕС. Ни один газопровод не был обойден вниманием, но так или иначе все они были реализованы. Сейчас вряд ли что-то повлияет и на «Северный поток – 2». Это экономический проект, уже все закуплено для его строительства, поэтому я не думаю, что немцы послушаются каких-то угроз и пойдут на поводу у США. Говорить будут много, возможно, прозвучат угрозы, но практических итогов они иметь не будут»,  – заявил эксперт в интервью «НиК».

Он считает, что Германия будет последней страной, из которой США выведут свои военные базы.

«Для них принципиально важно иметь возможность давления на Германию. Фактически ФРГ до сих пор является оккупированной странной», – заметил Правосудов.

Екатерина Вадимова

«Будет еще хуже»: Трамп рушит мировую экономику

Эксперт предрек кризис мировой экономике из-за торговой войны США и КНР

Торговая война между США и Китаем ведет к глобальной экономической рецессии, полагает один из самых известных инвесторов Маркс Мобиус. Его прогноз стал одним из многочисленных «предвестников апокалипсиса» мировой экономики. Эксперты и аналитики уже предрекали новый глобальный коллапс в 2020-2021 гг. Мобиус же при этом не исключает, что ряд стран могут получить выгоду от происходящего.

Торговая война между США и Китаем запустила механизм мировой рецессии. Дальше будет хуже, предупреждает Маркс Мобиус, один из самых известных инвесторов мира

После новых «залпов» Дональда Трампа в виде дополнительных 10-процентных пошлин еще на ряд китайских товаров, можно ждать 10%-ного падения акций развивающихся рынков, а следом — глобальный финансовый кризис, цитирует эксперта Bloomberg.

«Нет сомнений, что рано или поздно мы увидим финансовый кризис, потому что мы должны помнить, что период дешевых денег заканчивается», — подчеркивает Мобиус.

В среду, 11 июля, стало известно, что глава Белого дома поручил начать процедуру введения дополнительных 10-процентных пошлин на китайские товары общей стоимостью $200 млрд. Это будет дополнение к предыдущим пошлинам, которыми американский регулятор ранее обложил товары из КНР на $34 млрд.

В новом списке тысячи наименований товаров, среди которых продукты питания, табак, химические товары, уголь, сталь, алюминий, автомобильные покрышки, мебель, изделия из дерева, корма для животных, ковры и велосипеды. И введены они могут быть совсем скоро: процедура общественного обсуждения нового списка рассчитана всего на 1,5 месяца.

Кроме того, США готовят новые ограничивающие меры в отношении продукции китайской электронной промышленности на $16 млрд.

При этом Трамп еще раньше дал понять, что на достигнутом останавливаться не собирается: если Пекин не пойдет на уступки Соединенным Штатам, Белый дом готов вести дополнительные пошлины практически на все поставки из КНР, составляющие сейчас около $500 млрд в год.

Соединенные Штаты и сам президент Дональд Трамп вряд ли сильно пострадают от своих тарифов, поскольку их инфляционное воздействие будет соответствовать росту заработной платы в США в то время, когда безработица низка, полагает Мобиус.

Индекс развивающихся рынков MSCI Emerging Markets, который к настоящему времени упал с январских пиков на 16%, по мнению эксперта, к концу года потеряет еще 10% от текущих уровней. За последний месяц MSCI снизился с 1139,46 до 1076,19.

Валюты развивающихся стран также находятся под давлением, при этом индекс цен MSCI Emerging Markets упал примерно на 6% с максимума в конце марта, обращает внимание Мобиус. Это заставляет центральные банки Турции, Аргентины и Индонезии повысить ставки для защиты своих валют.

Хотя повышение ставок является «краткосрочной мерой», они могут быть контрпродуктивными для стран с высоким уровнем задолженности, сказал Мобиус, добавив, что правительствам необходимо «привести в порядок» свои финансы, чтобы восстановить доверие инвесторов.

Между тем, о грозящем миру экономическом апокалипсисе уже говорили многие мировые финансовые институты.

Так, эксперты Международного валютного фонда (МВФ) предупреждали о возможности наступления рецессии в США в ближайшие три года. В МВФ обращают внимание на то, что американская экономическая политика строится на базе поэтапной налоговой консолидации, которая начинается в 2020 году, а в это же время ожидается пик ужесточения монетарной политики. Это, по мнению экспертов, приведет к замедлению экономического роста на 1,5 процентных пункта, то есть до уровня 1,5% против ожидаемых в этом году 2,9%. И даже этот прогноз может оказаться излишне оптимистичным.

Среди рисков для экономики США — рост бюджетных расходов, наращивание импорта, а за ним — расширение торгового дефицита и дефицита счета внешних текущих операций.

Чтобы не рос торговый дефицит, Дональд Трамп начал повышать пошлины на импорт, сначала на сталь и алюминий — на 25% и 10% соответственно, а потом и вовсе развязал полномасштабную торговую войну с КНР. Ряд стран уже ответили США встречными пошлинами и эта набирающая обороты битва уже грозит убытками и самим США.

Ведущие аналитики Bank of America на прошлой неделе представили свой прогноз, отметив, что мир стоит на пороге нового глобального кризиса, а в ситуация в экономике складывается схожим образом с ситуацией 1998 года.

На развивающиеся рынки сейчас давит сильный доллар, что напоминает ситуацию конца 1990-х, когда мировой коллапс случился вследствие локального валютного кризиса.

Ранее Всемирный банк в своем обзоре «Глобальные экономические перспективы» предупреждал, что после 2019 года ситуация в мировой экономике может оказаться очень тревожной. Как отмечалось в докладе, это связано с замедлением роста мировой экономики: если в 2017-2018 гг. мировой ВВП прибавлял порядка 3,1% в год, то уже к 2020-му году этот темп снизится до 2,9% в год, в первую очередь, из-за протекционистской политики.

Глава МВФ Кристин Лагард также отмечала, что только возможный прямой эффект от взаимных торговых пошлин, это минус 0,1-0,2% глобального роста.

Впрочем, пока ключевые сигналы для предстоящего спада не достигли критического уровня, отмечает Вадим Меркулов, старший аналитик ИК «Фридом Финанс». Например, спред между ставкой доходности по двух- и 10-летними казначейскими бумагами США еще не пересек нулевую отметку, которая знаменует начало спада. Более того, бум технологических компаний в 1998 году произошел слишком быстро: за пять лет NASDAQ взлетел на 335%, в то время как текущий рост высокотехнологичного индекса менее 150%.

Завкафедрой фондовых рынков и финансового инжиниринга РАНХиГС Константин Корищенко отмечал, все кризисы последних 50 лет происходили через один-два года после того, как спред переходил на отрицательную территорию. В случае продолжения политики ФРС спред приблизится к нулю к середине 2019 года, тогда же «включится таймер» отсчета времени до следующего кризиса, который, если быть «пессимистом», разразится в 2020 году, а если быть «оптимистом» — то в 2021 году, добавляет эксперт.

Впрочем, все может произойти намного раньше и без предупреждения.

Многие аналитики отмечают, что акции технологических и IT-корпораций перекуплены. Капитализация находится на пике, и в таких условиях обвал может произойти в любой момент.

Однако Мобиус видит в этой ситуации и повод для оптимизма. По его словам, Бразилия и Турция могут выиграть от торговой войны из-за снижения своих валют, а Индия, Южная Корея и Вьетнам могут преуспеть в развитии протекционизма.

Руководитель Федерального медико-биологического агентства Владимир Викторович Уйба и исполнительный директор инновационной российской компания ООО «Эйдос-Медицина» Николай Юрьевич Тихонов подписали Соглашение, направленное на реализацию совместного проекта по модернизации и созданию симуляционных центров ФМБА России на базе организаций, подведомственных Агентству.

Владимир Уйба отметил: «Развитие технологий, позволяющих отрабатывать сложные высокотехнологичные оперативные вмешательства, обучение персонала – это очень важно и без симуляционных центров этого никто в мире уже не делает. Поэтому площадки для развития таких центров в Агентстве изначально правильно организованы и правильно выстроены. Особенно уникальна площадка на базе Детского научно-клинического центра инфекционных болезней ФМБА России в Санкт-Петербурге - это единственная площадка, которая определена государством как центр по лечению детей с тяжёлыми вирусными инфекциями, в том числе с менингеальным синдромом. На базе ДНКЦИБ ФМБА России мы обучаем в год более 150 специалистов со всего мира.

Крайне важным и нужным является продвижение отечественных разработок, мы должны замещать импортные аналоги.

Для меня такие соглашения не просто бумага, а реальное продвижение к улучшению здоровья и качества жизни наших граждан».

Николай Тихонов поблагодарил Владимира Викторовича за высокую оценку и за оказанную честь для реализации проекта, на который направлено Соглашение. Также он подчеркнул: «Нашими симуляторами оснащены не только ведущие отечественные центры, но и в США, Азии, Европе странах СНГ. Компания обладает полным циклом производства, 90-95 процентов локализации на собственном производстве.

ФМБА России – уникальная структура, обладающая уникальными методиками. Уверен, что совместно с Агентством на базе симуляционных центров мы будем развивать и повышать качество обучения для спасения жизней, и более высокого уровня образования и лечения»

Власти США готовятся ввести дополнительные пошлины в размере 200 миллиардов долларов на товары из Китая. Об этом пишет издание Wall Street Journal со ссылкой на источники.

Сообщается, что это станет ответом на введение Китаем 25-процентной пошлины на импорт американских товаров. По данным издания, Вашингтон надеется продолжить переговоры с Пекином по торговой политике.

В Китае мгновенно отреагировали на сообщения о возможном расширении пошлин: министерство коммерции выступило с заявлением, что шокировано торговой политикой США и намерено принять необходимые контрмеры.

"Действия США вредят Китаю, всему миру, но также и их собственной стране, столь нерациональное поведение не может пользоваться авторитетом и доверием", — говорится в сообщении ведомства.

Торговые отношения США и КНР

В начале апреля Соединенные Штаты опубликовали список из 1,3 тысячи китайских товаров, против которых могут ввести импортные пошлины в качестве ответа на нарушение Китаем интеллектуальных прав на американскую продукцию.

В свою очередь, Госсовет Китая принял решение о введении пошлин в размере 25 процентов на 106 наименований товаров, импортируемых из Штатов. В мае стороны договорились, что не будут вести торговую войну и прекратят применять взаимные пошлины. Однако позднее выяснилось, что прийти к согласию в торговых вопросах пока не удалось, и Вашингтон анонсировал новые сборы.

В середине июня США ввели 25-процентную пошлину на товары из КНР, это затронуло примерно десятую часть китайского импорта в Америку. Новые сборы коснутся импорта китайских товаров, которые содержат индустриально значимые технологии, на сумму 50 миллиардов долларов. Пошлины начнут взимать с 6 июля.

Китай, в свою очередь, сразу же объявил, что введет 25-процентную ввозную пошлину на 659 наименований импортируемых из США товаров на сумму 50 миллиардов долларов. Таможенная пошлина начнет частично действовать также с 6 июля.

Президент Литвы Даля Грибаускайте в среду в Брюсселе заявила журналистам, что критика президента США Дональда Трампа по отношению к проекту "Северный поток — 2" обоснована.

В среду Трамп заявил, что Германия полностью контролируется Россией через поставки газа. Он считает совершенно неприемлемым, что ФРГ платит миллиарды за российский газ и планирует построить для него "Северный поток — 2", тогда как Соединенные Штаты должны ее защищать как союзника по НАТО, тратя на оборону непропорционально больше Берлина.

"Мы знаем, что энергетическими инструментами Россия всегда влияла на внутреннюю политику, поэтому я считаю, что такая критика обоснована", — приводит слова Грибаускайте портал LRT.

По ее словам, Литва всегда придерживалась позиции, что "Северный поток — 2" является геополитическим, политически ангажированным, не имеющим никакого экономического основания и "связывающим руки некоторым европейским государствам в проведении свободной энергетической политики".

"Северный поток — 2" предполагает строительство газопровода мощностью 55 миллиардов кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии. США выступают против этого проекта. Президент РФ Владимир Путин в этой связи говорил, что Трамп преследует интересы американского бизнеса в поставках СПГ в Европу. Канцлер ФРГ Ангела Меркель со своей стороны неоднократно отмечала, что Берлин рассматривает проект "Северный поток — 2" как коммерческий, однако при этом она увязывает его реализацию с сохранением транзита российского газа через Украину.

Саммит НАТО проходит 11-12 июля в Брюсселе.

Глава МИД Армении Зограб Мнацаканян, который возглавил ведомство в мае после смены власти в стране, впервые в среду встретится с азербайджанским коллегой Эльмаром Мамедъяровым, встреча пройдет в Брюсселе по инициативе сопредседателей Минской группы ОБСЕ, эксперты не ожидают прорывов в диалоге по карабахской теме, однако предполагают, что министры обсудят подготовку встречи на высшем уровне.

Разговор министров пройдет на фоне участия азербайджанского и армянского лидеров Ильхама Алиева и Никола Пашиняна в саммите НАТО 11-12 июля также в столице Бельгии. Ожидается, что главы внешнеполитических ведомств будут сопровождать своих лидеров на саммите североатлантического альянса.

Как сообщили ранее в МИД Азербайджана, переговоры Мнацаканяна и Мамедъярова пройдут при посредничестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ (Игорь Попов – от Российской Федерации, Стефан Висконти – от Франции и Эндрю Шофер – от США). Во встрече также будет участвовать личный представитель действующего председателя ОБСЕ Анджей Каспршик. В армянском внешнеполитическом ведомстве указали, что переговоры пройдут по инициативе сопредседателей Минской группы.

Ожидания сторон

В понедельник президент Азербайджана заявил, что надеется на конструктивную позицию нового правительства Армении по урегулированию карабахского конфликта.

Азербайджанский лидер выразил надежду на то, что "новое правительство Армении не повторит ошибок прежнего, покажет конструктивную позицию по урегулированию карабахского конфликта". При этом Алиев заявил, что "базовая основа урегулирования конфликта заложена в резолюциях Совбеза ООН, которые требуют немедленного и безоговорочного вывода армянских войск с оккупированных территорий".

В свою очередь, глава армянского МИД, отвечая на вопрос о том, какова цель встречи, сказал, что это "сохранение динамики переговоров, вовлечение в переговоры".

Сенсаций не будет

Это будет первая встреча министров после того, как глава армянского МИД вступил в должность. В связи с этим политологи полагают, что во многом переговоры будут посвящены личному знакомству Мамедъярова и Мнацаканяна.

"Проведение этой встречи необходимо, потому что после смены министров надо просто познакомиться", — сказал РИА Новости координатор рабочей группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Александр Скаков.

Отвечая на вопрос о том, стоит ли ждать каких либо продвижений по карабахскому урегулированию, Скаков заявил: "Нет, никакого движения сейчас быть не может".

"Понятно, что на встрече могут обсуждаться условия будущей встречи Алиева и Пашиняна", — добавил он.

В свою очередь заместитель гендиректора Центра по изучению постсоветского пространства МГУ Александр Караваев также выразил мнение, что вряд ли переговоры дадут значимые результаты по теме нагорно-карабахского урегулирования.

"Обе стороны ожидают взаимных уступок. Но пока до уступок далеко. Я в ходе этой встречи пока не ожидаю каких-либо встречных уступок. Ожидать крупного прорыва не приходится", — сказал РИА Новости Караваев.

В то же время эксперт согласился с тем, что главы внешнеполитических ведомств, вероятнее всего, коснутся подготовки встречи лидеров Азербайджана и Армении.

"Основная тема обсуждения, мне кажется, будет с этим связана. Нужно готовить встречу двух лидеров", — отметил политолог.

"Как мне кажется, они будут согласовывать ту повестку, которая будет обсуждаться на встрече лидеров, учитывая, что персонально и институционально в Армении прошли серьезные изменения. Полнотой исполнительной власти теперь обладает премьер. А со стороны Баку пока не слышно, готов ли президент Азербайджана встречаться с премьером (а не президентом – ред.) Армении", — сказал Караваев.

Конфликт в Карабахе начался в феврале 1988 года, когда Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО) заявила о выходе из Азербайджанской ССР. В сентябре 1991 года в центре НКАО Степанакерте было объявлено о создании Нагорно-Карабахской республики (НКР). Власти Азербайджана в ходе последующего военного конфликта потеряли контроль над Нагорным Карабахом.

С 1992 года ведутся переговоры по мирному урегулированию конфликта в рамках Минской группы ОБСЕ. Азербайджан настаивает на сохранении своей территориальной целостности, Армения защищает интересы непризнанной республики, так как НКР не является стороной переговоров.

Орбита Международной космической станции (МКС) была поднята во вторник примерно на 90 метров при помощи двигателей американского грузового корабля, сообщили в НАСА.

"Двигатель на грузовом корабле Northrup Grumman's Cygnus работал в течение 50 секунд во вторник в 16:25 по восточному времени (23:25 мск), чтобы провести тест на станции для проверки дополнительной возможности регулировки ее высоты, если это необходимо. Краткий запуск двигателя поднял высоту станции примерно на 295 футов (около 90 метров. — Прим. ред.)", — говорится в сообщении.

В ведомстве напомнили, что Cygnus, который доставил в мае несколько тонн материалов для научных экспериментов для шести членов экипажа МКС, покинет станцию в воскресенье.

В понедельник представитель НАСА Дэниел Хуот сообщил РИА Новости, что, как и все действия на станции, испытание двигателей было рассмотрено и одобрено всеми партнерами по МКС.

Ранее представитель Центра управления полетами (ЦУП) сообщил РИА Новости, что пристыкованный к американскому сегменту МКС частный транспортный корабль Cygnus 10 июля впервые попробуют протестировать для проверки возможности увеличения с его помощью высоты полета станции.

Пока коррекция орбиты МКС традиционно проводится с помощью российских грузовых кораблей "Прогресс".

Словакия заплатит Соединенным Штатам 1,589 миллиарда евро за 14 истребителей F-16 Block 70/72, решение о закупке ранее в среду приняло правительство республики, сообщил на пресс-конференции премьер Петер Пеллегрини.

"В эту сумму войдут сами самолеты, а также обучение пилотов и наземного персонала, вооружение и логистические службы. При выборе истребителей правительство руководствовалось не какими-то геополитическими моментами, а чисто техническими и экономическими параметрами", — сказал премьер, выступление которого транслировали сетевые ТВ-каналы.

Ранее Пеллегрини заявлял, что обе стороны договорились не сообщать о стоимости закупки.

Американские истребители новейшей модификации придут на смену самолетам МиГ-29, произведенным в СССР в 1980-е годы. Первые F-16 начнут поступать в словацкие ВВС через три года.

Помимо американских F-16 минобороны республики рассматривало также предложение Швеции о закупке истребителей JAS-39 C/D Gripen, которые стоят на вооружении в соседних Чехии и Венгрии, но находятся там в долгосрочной аренде. Однако в итоге предложение США словацкое оборонное ведомство сочло более выгодным. Истребители F-16 используются также в другой соседней стране — Польше.

Во время встречи с журналистами Пеллегрини напомнил о том, что до 2024 года минобороны сможет израсходовать на модернизацию армии, включая авиацию, в общей сложности 11,6 миллиарда евро.

Словакия. США > Армия, полиция > ria.ru, 11 июля 2018 > № 2675680

США отозвали визы у 21 чиновника из Никарагуа в связи с нарушением прав человека и коррупцией, заявил в ходе слушаний в палате представителей США зампомощника госсекретаря Кеннет Мертен.

"Мы добавили в глобальный акт Магнитского три человека из Никарагуа. Мы отозвали 21 визу у правительственных чиновников", — сказал он.

На прошлой неделе США расширили "список Магнитского", внеся в него трех представителей Никарагуа. По словам представителя администрации США, это ответ на "серьезные нарушения в сфере прав человека и коррупцию" в Никарагуа.

Включение в "список Магнитского" означает, что с этого момента любые активы этих лиц, находящиеся в юрисдикции США, будут заблокированы, а физическим и юридическим лицам США будет запрещено заключать с ними сделки.

США в декабре 2012 года приняли "акт Магнитского" о санкциях в отношении россиян, причастных, по мнению американских властей, к нарушениям прав человека. Российские власти в свою очередь неоднократно заявляли о недопустимости политизации "дела Магнитского".

Несколько месяцев назад "акту Магнитского" был придан статус глобального закона, санкции по нему не должны ограничиваться гражданами РФ, а применяться ко всем странам, граждане которых, по мнению США, нарушают права человека.

США. Никарагуа. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 июля 2018 > № 2675679

Операции по оживлению умирающего сердца могут начать проводить в ближайшие 6-8 лет, технология пересадки митохондрий из мускульных клеток в сердце уже разрабатывается, сообщил РИА Новости кардиолог Владимир Хорошев.

Ранее газета New York Times опубликовала статью, в которой рассказывается об эксперименте врачей из Бостонской детской больницы по пересадке младенцам с повреждениями сердца митохондрий из мускульных клеток. По данным издания, технологию испытали на людях в 2015 году: митохондрии ввели новорожденному, у которого сердце было повреждено во время хирургической операции. Через два дня сердце ребенка стало работать без перебоев. С тех пор врачи провели подобную операцию 11 младенцам, и сердца восьми из них полностью восстановились. Как сообщает газета, в 2019 году врачи планируют испытать эту технологию на взрослых.

"Скорее всего, в ближайшие 6-8 лет (появится такая технология). Есть такая перспектива. Митохондрии – это те же самые электростанции клеточные. Технология пересадки разрабатывается, и она достигнет своего совершенства, тогда будет достаточное количество энергии, а раз достаточное количество энергии, значит достаточное количество для управляемого процесса деления клеток", — рассказал Хорошев.

Митохондрия – это одна из структур, без которой клетка не может существовать, в ней не завершаются биохимические реакции. "Представьте себе металлургический завод, идет процесс плавки, и вдруг прекращается подача электроэнергии – все, весь процесс останавливается. То же самое и здесь (в организме)", — уточнил кардиолог.

С помощью пересадки митохондрий будет задаваться должный уровень деятельности "митохондриального аппарата", он будет вырабатывать то количество энергии, которое необходимо органу, после чего орган будет восстанавливаться, пояснил кардиолог.

Проводить такую пересадку митохондрий для восстановления органов, по словам Хорошева, можно будет и взрослым и детям.

WhatsApp ввел новую функцию для борьбы с фейками, сообщается на официальном сайте мессенджера.

В последней версии WhatsApp появится пометка "пересланное сообщение", которая позволит идентифицировать отправителя.

"Благодаря этой пометке вы сможете понять, было ли отправленное вам сообщение действительно написано вашим другом или родственником, или они переслали вам сообщение, написанное кем-то другим", — говорится в сообщения на сайте мессенджера.

Компания также призвала к осторожности при пересылке своих сообщений другим пользователям. В WhatsApp подчеркнули, что для блокировки нежелательного контакта или жалобы на спам требуется одно касание.

США > СМИ, ИТ > ria.ru, 11 июля 2018 > № 2675675