Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Ответом на последние ракетные испытания КНДР должна стать резолюция СБ ООН, заявил постпред Франции при ООН Франсуа Делаттр. Такой подход поддержал представитель Великобритании.

"Мы выступаем за новую резолюцию Совета Безопасности, которая ужесточит режим санкций в отношении северокорейского режима", — заявил Делаттр журналистам в среду.

"Совет Безопасности должен немедленно начать работу над новой резолюцией", — заявил на заседании постпред Великобритании Мэттью Райкрофт.

КНДР объявила во вторник о проведении первого успешного запуска межконтинентальной баллистической ракеты "Хвасон-14". По ее информации, максимальная высота полета ракеты составила 2802 км, дальность — 933 км.

Однако, по данным Минобороны РФ, ракета КНДР поднялась на высоту 535 км и пролетела около 510 км. Как уточнили в ведомстве, такие показатели соответствуют характеристикам ракеты средней дальности.

В Онтарио сократилось число зарубежных покупателей недвижимости

После введения налога на покупку жилья иностранцами доля нерезидентов составила всего около 4,7% от общего числа участников сделок.

Согласно данным, поступившим от властей канадской провинции, за период с 24 апреля по 26 мая 2017 года в районе Торонто и Голден-Хорсшу было совершено в общей сложности 18 282 сделок с недвижимостью, пишет The Star. На иностранцев пришлось всего лишь 4,7% из них.

Напомним, что в конце апреля 2017 года правительство Канады ввело так называемый «налог на спекуляции иностранцами» («non-resident speculation tax»). Другими словами – налог на покупку недвижимости нерезидентами. Эта и ряд других мер – попытка борьбы с ростом цен в условиях увеличивающегося спроса.

Тим Худак, возглавляющий Ассоциацию недвижимости Онтарио, считает, что окончательным решением проблемы станет только увеличение предложения жилья. Лучший способ сделать это – восполнить «недостающее среднее звено» на рынке. Речь идет о строительстве многоквартирных домов, таунхаусов и зданий средней высоты.

Эксперты также отмечают, что правительству вместо повышения налогов стоило бы заняться вопросом устранения бюрократических препятствий, замедляющих реализацию жилищных проектов. «Мы стремились стабилизировать рынок и предоставить большему количеству людей и молодым семьям возможность купить жилье. Поступающие данные говорят о том, что план работает», - сказал министр финансов Онтарио Чарльз Соуза.

Аналогичный налог был введен год назад в провинции Британская Колумбия. От уплаты налога освобождены только беженцы и те, чей супруг является гражданином или постоянным жителем Канады.

Между тем, Ванкувер продолжает притягивать инвесторов даже после введения налога.

Sappi Europe приобретет шотландскую Rockwell Solutions

Sappi Limited приобретет технологию изготовления барьерной пленки, разработанной Rockwell Solutions Limited (г. Данди, Шотландия), об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Сделка означает, что Rockwell Solutions станет дочерней компанией Sappi Europe.

По словам руководства Sappi Europe, получив доступ к технологии барьерных пленок Rockwell Solutions, Sappi сможет ускорить разработку собственных упаковочных решений.

Донбасс, который гуляет сам по себе

Виктор Агаев - журналист из Германии

Резюме О немецком соцопросе, выявившем украинское своеобразие.

Накануне G20 в Гамбурге и важных встреч, на которых может обсуждаться статус мятежных областей на востоке Украины, серьезное немецкое учреждение обнародовало данные опроса, проведенного как на территориях самопровозглашенных ДНР и ЛНР, так и на территориях Донбасса, подконтрольных Киеву. Эти данные могут стать откровением не только для немецких экспертов

Сразу — об авторах. Опрос выполнен берлинским Центром восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) — экспертным учреждением, созданным два года назад по решению парламента ФРГ и финансируемым из бюджета МИД ФРГ. Во главе института — профессор Гвендолин Зассе, прежде работавшая в Лондонской высшей школе экономики и в Оксфорде. Известно, что профессор Зассе специализируется на Украине. Не случайно первой работой ZOiS был анализ "Перемещенные украинцы: кто они и что они думают" (отчет был представлен в марте 2017-го).

Теперь о новом опросе, название которого можно перевести так "Донбасс: два или один?". Он был осуществлен в конце 2016 года по следующей технологии. В районах Донбасса, подконтрольных Киеву, были проведены 1200 личных интервью с людьми, отобранными по стандартным принципам на основе официальных данных о населении. На основе тех же общеукраинских статданных (как оговариваются авторы, другой официальной информации попросту нет) были опрошены 1200 человек и в ДНР/ЛНР. Эти опросы проводились по телефону по соображениям безопасности. Отчет об исследовании был обнародован в конце мая.

Показательна реакция журналиста авторитетного немецкого еженедельника Die Zeit, который до знакомства с исследованием признавал, что "население стран Запада разобраться в конфликте на востоке Украины не может", а потому считает, что большинство жителей самопровозглашенных республик скорее русские, чем украинцы. Познакомившись с опросом, он констатирует более сложную истину: "Война расколола Донбасс. Но, как ни парадоксально, это не сильно сказалось на самоидентификации и не стало непреодолимым препятствием для контактов между людьми, живущими по разные стороны фронта".

"Рост смешанной идентичности"

Как же повлияли события 2013-2016 годов на самоидентификацию людей, оказавшихся по разные стороны фронта? Краткий ответ, полученный немецкими исследователями, однозначен: "мало". Так считают 62 процента опрошенных на территории, подконтрольной Киеву, и 45 процентов жителей "народных республик".

Перемены, впрочем, просматриваются. Почти четверть опрошенных в ДНР и ЛНР стали ощущать себя "в большей степени русскими". "В большей степени украинцами" в "киевской" части Донбасса чувствуют себя 20 процентов.

Ну а самое интересное состоит в том, что в обеих частях расколотого войной региона налицо "рост смешанной идентичности". Сильнее, чем прежде, "и украинцами, и русскими" на контролируемых Киевом территориях ощущают себя 14 процентов, а в ДНР/ЛНР — и вовсе 20 процентов населения.

Как удалось выяснить "Огоньку", это поразило руководительницу исследования и директора ZOiS Гвендолин Зассе больше всего. Она уже много лет занимается Украиной и знает, что "смешанная идентичность" там не редкость. "Это нормально в мирное время,— признает профессор Зассе.— Но учитывая ситуацию войны, потери, страдания и характер освещения конфликта в СМИ (и украинских, и российских), можно было ожидать, что ощущения станут более поляризованными".

Как выясняется из исследования, этого не произошло. В чем же истоки этой "смешанной идентичности" и почему население не готово жертвовать ей?

Язык и гражданство

Дело прежде всего в языке. Как следует из опроса, в большинстве своем жители обеих частей Донбасса считают своим родным языком русский (около 50 процентов на "киевской" стороне и почти 60 процентов в ДНР/ЛНР). Однако крайне устойчив и второй по популярности лингвистический выбор — "как русский, так и украинский" (его предпочли 34 процента в части под контролем Киева и 36 процентов в ДНР/ЛНР).

Этот смешанный вариант практически в равной мере употребителен дома (21 процент в "киевском" Донбассе и 17 процентов в ДНР/ЛНР). А вот на работе расклад другой: в ДНР/ЛНР русский — основной язык общения на работе для 76 процентов, в "киевском" Донбассе — для 55 процентов.

Показательно при этом, что за контакты друг с другом в обеих частях Донбасса держатся. "Опрос показал,— отмечает профессор Зассе,— что интенсивность контактов между членами семей и друзьями, живущими по разные стороны фронта, не ослабла в ходе конфликта". На территории под контролем Киева 38 процентов опрошенных сказали, что у них есть члены семьи или друзья в ДНР/ЛНР. В этих республиках, в свою очередь, наличие членов семьи или друзей "на другой стороне" признали 57 процентов. Не имеют контактов по "ту сторону" лишь 3-4 процента опрошенных.

А вот с гражданством ситуация отличается. Свыше половины респондентов на подконтрольных Киеву территориях, отвечая на вопрос, насколько события 2013-2016 годов повлияли на вашу национально-гражданскую идентичность, сказали, что, как и пять лет назад, для них важно быть гражданами Украины.

На тот же вопрос более половины (54 процента) жителей ДНР/ЛНР ответили, что чувствуют себя в меньшей степени гражданами Украины, чем в 2013-м. Правда, 38 процентов никакого изменения самоидентификации не почувствовали.

В целом, подводит черту руководитель исследования, различие в осознании принадлежности к Украине не столь однозначно, как можно было бы ожидать в нынешней ситуации. "Смешанная русско-украинская идентичность, истоки которой в этнической принадлежности, родном языке, использовании языка или сочетании этнических и гражданских критериев, по-прежнему распространена по всему Донбасскому региону". Но, подчеркивает Зассе, "это не означает, что люди доверяют СМИ и официальным государственным институтам": "В обеих частях Донбасса силен скепсис".

СМИ и политики

Подавляющее большинство (87 процентов) респондентов в подконтрольных Киеву районах не доверяют президенту Украины Петру Порошенко. Это в принципе ожидаемо: Порошенко не очень популярен по всей Украине. Недоверие к нему в ДНР/ЛНР еще выше: 77 процентов не доверяют абсолютно, 16 процентов не доверяют в основном.

Иная ситуация с оценкой президента России жителями Донбасса. В его "киевской" части Путину не доверяют 88 процентов, чего ожидать также можно. А вот в ДНР/ЛНР ему доверяют около 64 процентов (не доверяют 36 процентов).

Не верят и СМИ. Украинским — 82 процента респондентов в "киевском" Донбассе и 86 процентов в ДНР/ЛНР; российским — 94 процента в "киевском" Донбассе и 46 процентов в ДНР/ЛНР (54 процента, наоборот, доверяют).

В этом контексте и вопрос о причинах конфликта дает ожидаемые ответы. В ДНР/ЛНР 50 процентов уверены, что во всем виноват Запад, только 9 процентов винят Россию. В остальных районах Донбасса 30 процентов винят Запад, а 37 процентов — Россию. Интересно, что и там, и там многие видят причину внутри Украины (29 процентов в ДНР/ЛНР и 23 процента в "киевском" Донбассе считают конфликт реакцией на действия правительства).

За демократию и рынок, но без ЕС и НАТО

Из исследования ZOiS видно, что в обеих частях Донбасса к соглашению "Минск-2" относятся почти одинаково: 45 процентов в ДНР/ЛНР и 36 процентов в "другой части" Донбасса ни за, ни против него. Поддерживают соглашение 45 процентов в ДНР/ЛНР и 59 процентов в "другой части".

При этом ZOiS отмечает резкий рост интереса к политике в ДНР/ЛНР и, наоборот, спад этого интереса в тех районах Донбасса, которые находятся под контролем Киева. В ДНР/ЛНР в последние три года интерес к политике вырос у 53 процентов респондентов, в остальных районах региона — лишь у 14 процентов.

Интересно, однако, что взгляды на демократию и экономику в обеих частях Донбасса принципиально не отличаются. "Лучшей формой управления" демократию считают 42 процента респондентов в Донбассе, подконтрольном Киеву, и 39 процентов в ДНР/ЛНР. Соответственно 38 процентам и 37 процентам демократия не нравится.

Членство в НАТО полностью отвергается и там, и там. Этого следовало ожидать, учитывая, что регион знаком с боевыми действиями не понаслышке. А вот отношение к ЕС на Донбассе стало неожиданностью: против вступления Украины в ЕС высказались 72 процента на "киевской" территории и 82 процента в самопровозглашенных республиках. Вывод просматривается: антиевропейские тенденции проявляются на Донбассе значительно сильнее, чем в прочих регионах Украины. Там, по последним опросам, сторонники ЕС преобладают — чуть более 50 процентов населения.

Наконец, что касается экономических взглядов жителей Донбасса, то здесь особой разницы нет. В целом все недовольны. И там, и там по 61 проценту хотят рыночных реформ. К социалистической системе хозяйства в ДНР/ЛНР хотели бы вернуться 28 процентов, в остальном Донбассе — 24 процента. Но есть и те, кого статус-кво устраивает: 15 процентов респондентов в "киевском" Донбассе и 11 процентов в ДНР/ЛНР хотят, чтобы все оставалось как есть.

Будущий статус

Что касается федерализации, то 23 процента на подконтрольных Киеву территориях Донбасса считают, что другие регионы Украины должны иметь право на автономию, а 39 процентов с этим тезисом не согласны.

В ДНР/ЛНР на принцип федерализма для Украины согласен 61 процент, против — 23 процента. Получается, что вопрос автономии важен для тех, кто живет на территориях, статус которых оспаривается,— таков вывод опроса.

В чем мнения на Донбассе расходятся сильнее всего, так это в вопросе о будущем статусе ДНР/ЛНР. На подконтрольных Киеву территориях абсолютное большинство (65 процентов) выступают за сохранение "областного статуса", то есть против особого статуса внутри Украины для ДНР/ЛНР. Четверть (26 процентов) считают подобный статус необходимым, а 9 процентов — за будущее в составе России.

Взгляды населения в самопровозглашенных республиках более разнообразны, чем можно было ожидать. По данным ZOiS, большинство жителей ДНР/ЛНР — за дальнейшее пребывание в составе Украины. Каждый пятый (21 процент) считает, что территория должна остаться украинской и вводить особый статус не надо. 11 процентов видят ДНР/ЛНР в составе РФ, а треть (33 процента) согласны на присоединение к РФ только при условии предоставления республикам "особого статуса".

Зассе констатирует: хотя "Киев фактически стимулирует отход ДНР/ЛНР от остальной Украины, Москве не стоит рассчитывать на их беспроблемную интеграцию в Россию". Эту специфику, считает руководитель исследования, следует учитывать "и сторонам конфликта, и тем, кто ищет его решение".

А главный вывод, пожалуй, можно сформулировать так: ни Киев, ни Москва не могут быть абсолютно уверены в полной лояльности "своего" населения при столь ощутимых различиях в его взглядах.

Руководитель исследования профессор Гвендолин Зассе представила "Огоньку" первый и пока единственный опрос, проведенный по обе стороны фронта независимыми социологами

— Вы провели два опроса — нынешний по Донбассу и первый "Перемещенные украинцы: кто они и что они думают", из которого, в частности, следует, что около миллиона украинцев бежали в РФ. Насколько можно считать ваши опросы репрезентативными, то есть отражающими мнения всей страны или всего региона?

— А этой цели и не было. Это попросту невозможно, хотя бы потому, что нет достоверных данных о численности и составе населения. Поэтому использовался принцип долевой выборки, когда интервью проводятся с людьми, выбранными по определенной схеме из заранее определенных групп населения по возрасту, полу, территории проживания и т.д.

— Хорошо. И какие цели преследуют эти два опроса, проведенных немецкими социологами?

— Основная задача — привлечь внимание общества к людям, которыми не интересуются социологи ни на Украине, ни в России. Поставить этих людей в центр дискуссии, показать глубину и сложность их проблем, их ожиданий, заставить задуматься о них всерьез.

Опросы прежде всего должны обратить внимание на те аспекты, которые остаются в тени и не обсуждаются в условиях гуманитарного кризиса. Например, из опроса беженцев становится ясно, что большинство из них не собираются возвращаться на Донбасс. Многие среди них интересуются политикой и потому, безусловно, через какое-то время захотят "сказать свое слово". На наш взгляд, это очень важный момент и для ситуации в ДНР и ЛНР.

Не менее важно и то, что как на Донбассе, так и среди бежавших оттуда сильна смешанная идентичность. На это мало обращают внимания, как и на то, что представления людей об их будущем и о будущем статусе региона, хоть и противоречивы, но показывают: по обе стороны фронта многие думают в одном направлении.

Тут и почти равное число желающих автономии в составе Украины или РФ, и широкая готовность оставаться гражданами Украины, присущая даже не этническим украинцам.

Как нам представляется, это должно быть непременно продумано и учтено при реализации минского процесса. Регион ни в коем случае не должен оказаться под контролем одной стороны конфликта. Это никак не соответствует ожиданиям местного населения.

Записал Виктор Агаев

Огонек

Украина. Германия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2913925 Виктор Агаев

До основания, а затем…

Алексей Арбатов

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

От стратегической к тактической стабильности

Почему контроль над вооружениями больше не работает?

Александр Колбин - консультант ПИР-Центра, советник президента группы- компаний «Волга-Днепр».

Резюме Новое определение стабильности, которая должна поддерживаться на нескольких тактических уровнях гонки вооружений для достижения общей стратегической цели предотвращения войны, могло бы служить концептуальным обоснованием контроля над вооружениями.

Контроль над вооружениями помогал сохранять стратегическую стабильность во время холодной войны. Однако после ее окончания понятие стратегической стабильности перестало быть заложником советско-американского противостояния и гонки ядерных вооружений между СССР (Россией) и Соединенными Штатами. В понятие стратегической стабильности стали включаться дополнительные международные игроки и угрозы безопасности. В результате сегодня Россия и США по-разному смотрят на факторы, влияющие на стратегическую стабильность, а границы этого понятия стали размытыми. Вместе с общим пониманием стратегической стабильности исчезло и общее понимание необходимости контроля над вооружениями как фактора, который должен способствовать ее сохранению. Нужен перезапуск стабильности в российско-американских отношениях на нескольких тактических уровнях – или реализация идеи «тактической стабильности» как новой концептуальной основы для двустороннего контроля над вооружениями.

Чем была холодная война?

Большинство исследователей соглашаются с тем, что советско-американское соперничество было центральным вопросом холодной войны, закончившейся исчезновением Советского Союза. Как пишет английский историк Оливер Эдвардс, «термин “холодная война” означает состояние постоянной вражды между двумя державами, которая не перерастает в вооруженную конфронтацию или горячую войну». Сходное определение давал в 1951 г. и будущий лидер британской лейбористской партии Ричард Кроссман: «Определение термина “холодная война” кажется довольно очевидным. Термин описывает тот факт, что мы не находимся в состоянии войны и не находимся в состоянии мира с Советским Союзом, но находимся в состоянии необъявленной вражды». Однако до сих пор среди ученых нет единства в оценках содержания, сроков и причин данной «вражды».

Как пишет американский историк Ури Раанан, «немного терминов использовалось столь непоследовательно, как “холодная война”. В случае почти каждой смены советского руководства после смерти Сталина западные комментаторы говорили о “холодной войне” для описания почти всего, что делалось предыдущим советским правительством, и противопоставляли этому период предполагаемой “разрядки”, который ожидался от новой советской администрации».

Советские исследователи определяли холодную войну как «политику реакционных и агрессивных кругов Запада в отношении Советского Союза и других социалистических стран, а также народов, борющихся за национальную независимость, мир, демократию и социализм». Определение, данное американским философом Роландом Вегсо, делает акцент на идеологическом противостоянии: «Фундаментальный конфликт был не между двумя враждующими идеологиями, а между идеологией зла, с одной стороны, и идеологически нейтральной концепцией универсальной человеческой природы и генерализированной концепцией свободы – с другой».

Еще одной характеристикой периода холодной войны, по мнению британских историков Дэйла Уолтона и Колина Грея, было то, что «большая часть исследований концентрировалась на советско-американской конкуренции в гонке ядерных вооружений». Вместе с тем, продолжают они, фокус на ядерных вооружениях был понятен, но ограничен в способности дать определение термину «холодная война»: «Нужно помнить, что советско-американские отношения никогда не определялись ядерным оружием – ядерное оружие было средством, которое каждая сверхдержава, глубоко не доверяя своему противнику, аккумулировала в огромном количестве. Однако более глубокие причины недоверия были идеологическими, историческими и геополитическими по своему характеру: ядерное оружие не являлось причиной холодной войны – точно так же, как танки и авианосцы не являлись причиной Второй мировой войны».

Существует и множество других определений. Я буду подразумевать под термином «холодная война» период идеологического, военно-политического, экономического и культурного противостояния СССР и США, который продолжался с 1945 по 1991 годы. Данное противостояние не дошло до прямого вооруженного столкновения благодаря наличию у Советского Союза и Соединенных Штатов арсеналов ядерного оружия, способных многократно уничтожить жизнь на Земле.

Стратегическая стабильность во время холодной войны

Как пишет сотрудник вашингтонского Центра новой американской безопасности Элдридж Колби, «стратегическая стабильность возникла как концепция в период холодной войны в рамках усилий по поиску modus vivendi для двух враждующих сверхдержав. Базовой логикой этой концепции была стабилизация биполярной конфронтации путем обеспечения того, чтобы каждая сторона имела возможность эффективного ответного удара даже после попытки первого обезоруживающего удара со стороны противника».

В то же время бывший старший научный сотрудник американского Совета по международным отношениям и колумнист газеты The Washington Post Майкл Герсон считает, что «стратегическая стабильность является – и всегда являлась – широко используемой концепцией без общепринятого понимания. Не существует единого, общепризнанного определения понятия “стабильности”, факторов, оказывающих на нее влияние, или средств измерения уровня стабильности. Соответственно, есть значительные пробелы в понимании в Соединенных Штатах и других странах того, как ядерные державы определяют требования к стабильности». В то же время Герсон подчеркивает взаимосвязь между наличием у СССР и США ядерного оружия и возникновением ситуации стратегической стабильности. В частности, он пишет, что «ключевые идеи, лежащие в основе концепции стратегической стабильности, возникли еще в начале 1950-х, когда и Соединенные Штаты, и Советский Союз начали создавать арсенал атомных бомб». Известный теоретик международной безопасности, профессор Калифорнийского университета Марк Трачтенберг добавляет, что «теория стабильности возникла довольно неожиданно в конце периода правления Эйзенхауэра, или, если быть более точным, в 1959 и 1960 годах».

Дэвид Холловэй, автор бестселлера «Сталин и бомба», называет два признака стратегической стабильности в период холодной войны: конфронтация между двумя сверхдержавами и наличие у них ядерного оружия. По его мнению, «стратегическая стабильность в годы холодной войны определялась в терминах сдерживания: отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом были стабильными настолько долго, насколько обе стороны знали, что каждая способна ответить самым серьезным образом на ядерную атаку противника».

При этом и Холловэй, и ведущие российские эксперты согласны в том, что одним из основных источников определения термина «стратегическая стабильность» в годы холодной войны могли бы служить двусторонние документы по контролю над вооружениями, прежде всего – Договор о ПРО 1972 г. и Совместное Заявление двух стран 1990 года. Холловэй утверждает, что хотя термин «стратегическая стабильность» не используется в Договоре о ПРО, базовые элементы этого термина отражены в преамбуле к нему: «Эффективные меры по ограничению систем противоракетной обороны явились бы существенным фактором в деле сдерживания гонки стратегических наступательных вооружений и привели бы к уменьшению опасности возникновения войны с применением ядерного оружия».

Коллектив российских ученых под руководством Алексея Арбатова в исследовании под названием «Стратегическая стабильность после холодной войны», опубликованном в 2010 г., приводит в пример другой двусторонний документ. В частности, авторы пишут о том, что, согласно названному выше Заявлению 1990 г., стратегическая стабильность – «это такое соотношение стратегических сил США и СССР (или состояние стратегических отношений двух держав), при котором отсутствуют стимулы для нанесения первого удара».

Даже несмотря на то что в 1972 г. и в 1990 г. СССР и США смогли договориться об общем толковании стратегической стабильности, советские (российские) исследователи (как в период холодной войны, так и после ее окончания) имели собственное понимание термина. Как пишет Арбатов, среди них «распространилось определение стратегической стабильности в широком и узком смыслах. В широком смысле стратегическая стабильность рассматривалась как результирующая политических, экономических, военных и других мер, проводимых противостоящими государствами (коалициями), вследствие которой ни одна из сторон не имеет возможностей для осуществления военной агрессии. В узком смысле под стратегической стабильностью понималось состояние стратегических группировок вооруженных сил и военных отношений между государствами (коалициями), характеризующееся примерно равными военными потенциалами, отсутствием попыток одной из сторон изменить военный баланс сил и добиться реализуемого путем военных операций превосходства над другой стороной на достаточно продолжительный период времени».

Документы 1972 г. и 1990 г. демонстрируют, что до окончания холодной войны российские и американские эксперты практиковали «узкое» понимание стратегической стабильности, выделяя две концепции внутри стратегической стабильности – кризисную стабильность и стабильность гонки вооружений. Как пишет Арбатов, «в первом случае подразумевалось, что ситуация является стабильной, когда даже в кризисной ситуации у каждой из противостоящих сторон отсутствуют серьезные возможности и стимулы для нанесения первого ядерного удара. Во втором случае стабильность оценивалась по наличию стимулов для резкого наращивания своего стратегического потенциала».

При этом Трачтенберг, описывая в 1991 г. американский подход к проблеме стратегической стабильности, считал интересным то, «сколько веса продолжает придаваться теории стабильности по сей день», и объяснял это «отсутствием интеллектуально проработанных альтернатив». Ниже я представлю свою точку зрения, согласно которой причина того, что в мире после холодной войны не находится былого места концепции стратегической стабильности, кроется не в «интеллектуальной слабости» западных и российских теоретиков, а в том, что после окончания холодной войны исчезли условия для существования стратегической стабильности в ее «узком» понимании.

Наконец, я склонен согласиться с определением стратегической стабильности в годы холодной войны, данным Арбатовым в упомянутой работе. Тогда стратегическая стабильность была определена как «устойчивость стратегического ядерного равновесия, которое сохраняется в течение длительного периода времени, несмотря на влияние дестабилизирующих факторов».

Контроль над вооружениями в период холодной войны

Английский исследователь Стюарт Крофт в работе, опубликованной в 1996 г., предлагает «широкое» определение понятия «контроль над вооружениями», не проводя границы между контролем над вооружениями, разоружением и нераспространением. По его мнению, контроль над вооружениями включает в себя не только «ограничения на использование и обладание вооружением», но также «договоры о разоружении», «законы военного времени», «ограничения на распространение», «разоруженческие усилия ООН». Взгляд Крофта контрастирует с традиционным подходом, выразителем которого в частности является Хедли Булл, считающийся одним из отцов-основателей контроля над вооружениями. По Буллу, разоружением следует называть «сокращение или уничтожение вооружений», тогда как контроль над вооружениями подразумевает «ограничение, накладываемое на международном уровне, на политику в отношении вооружений, включая уровень вооружений, их характер, развертывание или использование». Я склонен соглашаться с определением, предлагаемым Буллом.

Однако подходы и Крофта, и Булла не противоречат оценке Трачтенберга о том, что «какие бы иные функции ни имел контроль над вооружениями, его основной целью является предотвращение войны». В этом смысле контроль над вооружениями предотвратил эскалацию холодной войны между сверхдержавами в вооруженный конфликт с возможностью применения ядерного оружия. Другими словами, в годы холодной войны контроль над вооружениями помогал сохранять стратегическую стабильность. Как пишет Трачтенберг, в период холодной войны контроль над вооружениями перестал быть самоцелью. Его целью стала стратегическая стабильность, «определяемая как ситуация, в которой ни одна из сторон не стремится к началу кризиса».

Наконец, согласно Крофту, контроль над вооружениями, призванный укрепить стратегическую стабильность, имел (как и сама стратегическая стабильность) два измерения – укрепление кризисной стабильности и укрепление стабильности гонки вооружений. Эта логика работала до окончания холодной войны и перестала работать после ее окончания.

Контроль над вооружениями и стратегическая стабильность после холодной войны

Логика, согласно которой контроль над вооружениями способствует сохранению стратегической стабильности, после окончания холодной войны дала сбой. Это произошло, по моему мнению, по трем причинам.

Во-первых, с точки зрения кризисной стабильности новая Россия в 1990-е гг. больше не рассматривалась Соединенными Штатами в качестве противника, сравнимого с СССР. Любой возможный кризис в отношениях с Россией, возглавляемой демократической администрацией Бориса Ельцина и стремящейся к интеграции в «западный мир», представлял бы собой нечто слишком отличное от, скажем, Кубинского или Берлинского кризисов, просто потому что у России не было бы ресурсов для подобного рода противостояния.

Во-вторых, с точки зрения стабильности гонки вооружений, из-за кризисных явлений в российской экономике США и их союзники в 1990-е гг. могли не опасаться наращивания ядерных вооружений со стороны России. Скорее речь была о том, чтобы уничтожить «излишки» в ядерном арсенале России и обеспечить безопасность оставшегося оружия, чему и были посвящены несколько двусторонних программ сотрудничества.

В результате после окончания холодной войны из-за ухода на второй план в отношениях России и США этих двух элементов – кризисной стабильности и стабильности гонки вооружений – контроль над вооружениями в отношениях двух стран потерял одну из своих функций – сохранение стратегической стабильности. Соединенные Штаты вышли из договора по ПРО, возникли кризисы вокруг договоров РСМД, ДОВСЕ, в сотрудничестве в сфере ядерной безопасности, а также появились новые сферы потенциальной гонки вооружений (включая наступательные операции в киберпространстве, размещение оружия в космосе, стратегические вооружения в неядерном оснащении), практически не покрытые сегодня мерами контроля над вооружениями.

Третьей причиной кризиса в сфере контроля над вооружениями стало то, что после окончания холодной войны само понятие стратегической стабильности перестало быть заложником российско-американского противостояния и гонки ядерных вооружений между СССР (Россией) и США. Обе страны значительно расширили свое понимание стратегической стабильности как с точки зрения географии, так и с точки зрения влияющих на нее факторов. Фактически возобладал тот «широкий подход» к определению стратегической стабильности, который упоминался выше.

От стратегической стабильности к стабильности на тактическом уровне

Российские официальные документы, описывающие текущую стратегию в области внешней политики и национальной безопасности, в настоящее время перечисляют среди факторов, способствующих сохранению стратегической стабильности, не только «действия, направленные на реализацию соглашений в сфере ограничения и сокращения вооружений», но также усилия по предотвращению появления «новых типов вооружений», «сохранению стабильности международной правовой системы», «формированию системы международной информационной безопасности» и «меры по противостоянию природным и техногенным катастрофам». Кроме того, даже санкции, введенные США против России, также называются в числе факторов, создающих угрозу стратегической стабильности.

Что касается Соединенных Штатов, то акцент на роли стратегических ядерных сил в сохранении стратегической стабильности остается актуальным. С другой стороны, Вашингтон считает необходимым выстраивать отношения стратегической стабильности не только с Россией, но и с Китаем, а также с «другими крупными державами». Последняя редакция Обзора ядерной доктрины США 2010 г. гласит: «Учитывая, что Россия и Китай в настоящее время модернизируют свои ядерные силы, а также то, что оба государства утверждают, что программы США по развитию ПРО и конвенциональных ракетных вооружений являются дестабилизирующими, сохранение стратегической стабильности с этими двумя странами будет важным вызовом в ближайшие годы». В то же время целью диалога о стратегической стабильности с Китаем должно быть «предоставление площадки и механизма для каждой стороны для обсуждения их взглядов на стратегии, политики и программы друг друга в сфере ядерных вооружений и других стратегических возможностей».

Очевидно, что и в России, и в Соединенных Штатах сегодня размываются старые (времен холодной войны) географические и содержательные границы концепции стратегической стабильности, в которую начинают инкорпорироваться «другие крупные державы» и «другие стратегические возможности». В отсутствие общего понимания стратегической стабильности, хотя бы на двустороннем уровне, одно из традиционных обоснований для контроля над вооружениями – сохранение стратегической стабильности – исчезает. В то же время появляются новые сферы потенциальной гонки вооружений между двумя государствами, которые до сих пор не покрыты сколько-нибудь существенными мерами контроля над вооружениями, но которые определенно оказывают влияние на стратегическую стабильность. Оказывают потому, что эти новые сферы гонки вооружений, не будучи контролируемыми, могут создать условия, благоприятные для нанесения первого удара.

Учитывая все это, пришло время найти новое обоснование необходимости контроля над вооружениями как фактора, важного для сохранения стабильности в межгосударственных (и прежде всего в российско-американских) отношениях. Перефразируя определение стратегической стабильности, данное Арбатовым, в контексте сегодняшних российско-американских отношений стабильность могла бы быть определена как «устойчивость равновесия стратегических возможностей, которое сохраняется одновременно в нескольких сферах гонки вооружений в течение длительного периода времени, несмотря на влияние дестабилизирующих факторов, с целью уменьшения возможностей для нанесения первого удара».

Такое новое определение стабильности, которая должна поддерживаться одновременно на нескольких тактических уровнях гонки вооружений для достижения общей стратегической цели предотвращения войны, могло бы служить новым концептуальным обоснованием для контроля над вооружениями. В рамках такой концепции «тактической стабильности» и Россия, и США могли бы перезапустить совместную работу по отдельным «тактическим» направлениям контроля над вооружениями и в перспективе включить в эту работу третьи страны.

США. Россия. Весь мир > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258200 Александр Колбин

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

Австралии усиленно предлагается фрегат Тип 26.

Если Австралия выберет фрегат Тип 26 (Type 26 Global Combat Ship), то может быть спокойна за успешное развитие этой программы, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на ukdefencejournal.org.uk (3 июля).

Такое заявление сделал исполнительный директор компании BAE Systems Australia Глинн Филипс (Glynn Phillips) изданию Defence Connect. "Это будет поворотным пунктом развития программы фрегата Тип 26. В ближайшие недели начнется строительство головного корабля для британского флота, это будет самая эффективная противолодочная платформа в мире. Это означает, что королевский австралийский флот также может получить по программе SEA 5000 – the Global Combat Ship-Australia эти новейшие боевые корабли с технологиями на самом переднем крае их развития", заявил он.

Ранее компания приветствовала запрос Австралии на участие в конкурсе на строительство новых боевых надводных кораблей такого класса и предложила Тип 26. "БАЕ Системс" является одним из трех участников австралийского тендера - другими претендентами выступили итальянская Fincantieri (FREMM) и Navantia (переработанный проект F-100).

Командующий британскими морскими силами (UK Maritime Forces) контр-адмирал Алекс Бертон (Alex Burton) заявил, что правительство Великобритании взяло на себя обязательство финансировать строительство 8 кораблей и они станут основой противолодочной обороны британского королевского флота. Но этот фрегат не только противолодочный, он может оснащаться другим мощным вооружением, например, КР типа Tomahawk и артустановкой калибра 5 дюймов (127 мм), отметил адмирал. Министр обороны Великобритании Майкл Фэллон заявил, что программа Тип 26 станет возможностью еще больше укрепить и без того близкие оборонные связи с Австралией.

ВТБ 3 июля разместил по открытой подписке 100% объёма выпуска однодневных биржевых облигаций серии КС-2-96 на 75 млрд руб. Об этом свидетельствует сообщение банка.

Бонды размещены по цене 99.9753% от номинала. Выпуск включает 75 млн ценных бумаг номиналом 1 тыс. руб.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Основным акционером является Российская Федерация, которой в лице Росимущества и Министерства финансов принадлежит 60.9348% голосующих акций, или 45.01% (с учётом ГК "Агентство по страхованию вкладов" - 92.23%) от уставного капитала банка.

Чистая прибыль ВТБ в 2016 году по МСФО выросла до 51.6 млрд руб. с 1.7 млрд руб. годом ранее. Чистые процентные доходы ВТБ в 2016 составили 415 млрд руб. Чистая прибыль группы ВТБ в январе-мае 2017 года в январе-мае выросла в 27.8 раза до 50.1 млрд руб. Чистые процентные доходы составили 189 млрд руб., увеличившись на 12.8%.

Испытан высокоточный тест для выявления онкопатологии по анализу крови

Тест британской компании Angle превосходит существующие диагностические системы по эффективности выявления злокачественных новообразований яичников, информирует Reuters.

Результаты исследования, прошедшего при участии 400 пациентов, показали, что тест Parsortix способен определить наличие опухолевых клеток в цикрулирующей крови в 95% случаев. Показатель ложноположительных результатов нового теста почти в два раза ниже, чем у доступных сейчас систем.

Разработчики теста отмечают, что в случае регистрации Parsortix, пациенткам при выявлении некого образования в полости малого таза можно будет просто сдать анализ крови для определения злокачественного новообразования.

Рынок премиального жилья Лондона.

По данным исследования международной компании Savills, в течение года после референдума о членстве Великобритании в ЕС цены на премиальное жилье Лондона продолжили снижаться. Во втором квартале 2017 года было отмечено небольшое падение стоимости жилья премиум-класса как в центре города, так и в других районах.

Во 2-м квартале 2017 года стоимость жилой недвижимости премиум-класса Лондона в среднем уменьшилась на 0,9%. В результате, по данным Savills, снижение за последние 12 месяцев составило 5,3%, а с момента пика цен в середине 2014 года стоимость упала на 6,9%.

С момента кредитного кризиса десятилетней давности цены выросли почти на 30%, однако это меньше, чем было в середине 2014 года, когда увеличение относительно значения 2007 года составляло 37%.

«До голосования о членстве Великобритании в Евросоюзе, мы отмечали признаки того, что цены на рынке достигли своего минимума после корректировки, вызванной реформой гербового сбора в декабре 2014 года. В некоторых локациях цены начали расти, однако усиление политической и экономической неопределенности ухудшило и без того нестабильные настроения покупателей», – отмечает Лусиан Кук (Lucian Cook), глава отдела исследований рынка жилой недвижимости Великобритании компании Savills.

Как и в случае с эффектом от реформы гербового сбора, неопределенность после референдума особенно сильно влияет на самые дорогие рынки жилья центрального Лондона.

За последние 3 месяца цены на премиальное жилье в центре Лондона упали на 1,3%. За год снижение составило – 6,8%, а по сравнению с максимальным значением 2014 года – 14,4%. В результате, рост за 10 лет в самых дорогих центральных районах Лондона составил 23,4% и оказался ниже, чем среднее значение для британской столицы.

Для таких районов, как Кенсингтон, Ноттинг-Хилл, Кэнэри-Уорф и некоторых частей южного и западного Лондона, где высока доля британских и европейских покупателей из финансового сектора, было характерно небольшое снижение цен вследствие усиления настороженности. К этим районам также относятся и локации, в которых был отмечен наибольший рост после экономического спада. Цены на премиальную недвижимость на юго-западе и северо-востоке Лондона по-прежнему на 35% выше их уровня в 2007 году.

В ноябре 2016 года эксперты Savills прогнозировали, что цены на премиальную жилую недвижимость Лондона будут колебаться в течение 2017 года, а по его итогам роста скорее всего не будет, впрочем, так же как и падения. Однако сейчас, вследствие политической и экономической неопределенности, менее вероятно, что падение цен на премиальное жилье за первые шесть месяцев будет компенсировано в ближайшем будущем – стоимость премиальной жилой недвижимости в британской столице в 2017 году в среднем снизилась на 1,2%, а в центральном Лондоне – на 2,1%.

«Там, где у продавцов сложились реалистичные ценовые ожидания, которые отражают падение цен, продажи продолжаются, – добавляет Лусиан Кук. – Однако покупатели сейчас принимают решения о покупке достаточно медленно, поэтому если продавец хочет быстро продать объект, он должен еще сильнее скорректировать цену».

«Многие эксперты отмечали, что падение фунта относительно доллара приведет к росту активности со стороны иностранных граждан и покупателей, располагающих сбережениями в долларах. Основываясь на нашем опыте, можно отметить, что колебания курсов валют помогают поддерживать уровень продаж, частично компенсируя высокие издержки на уплату гербового сбора. Тем не менее, покупатели по-прежнему хотят быть уверены в том, что они покупают правильную недвижимость по правильной цене».

«Реформа системы гербового сбора снизила число инвестиционных покупок и сделала рынок более привлекательным для тех, кто приобретает недвижимость для себя. Тем не менее на мировой арене премиальная недвижимость Лондона по-прежнему остается относительно безопасным активом, и это также способствует принятию решений покупателями, которые рассматривают приобретение с точки зрения среднесрочной и долгосрочной перспективы».

Искусственный интеллект поможет GlaxoSmithKline в создании лекарств

Британская инновационная компания Exscientia, специализирующая на разработке решений для фармацевтической отрасли с использованием технологий искусственного интеллекта, объявила о начале сотрудничества с британским фармацевтическим гигантом GlaxoSmithKline (GSK). Сумма контракта составляет £33 млн.

В рамках сотрудничества созданная Exscientia платформа на базе искусственного интеллекта выявит ранее неизвестные малые молекулы, которые впоследствии могут быть использованы для создания лекарственных препаратов. Использование современных вычислительных мощностей и системы машинного обучения позволят спрогнозировать поведение молекул и понять их эффективность для создания лекарств на этапе доклинических исследований.

Напомним, что в мае 2017 года Exscientia и французская фармкомпания Sanofi сообщили о начале стратегического партнерства. Сумма контракта составила €250 млн.

Шельф освободят от утилизации ПНГ.

Главным выгодоприобретателем льгот могут стать «Роснефть» и «Газпром».

Минприроды готово с 2020 года предоставить льготы по утилизации попутного нефтяного газа (ПНГ) для нефтяников, работающих в труднодоступных районах, главным образом на шельфе Арктики. Сейчас компании под угрозой штрафов могут сжигать не более 5% ПНГ. В итоге главным выгодоприобретателем льгот могут стать «Роснефть» и «Газпром», сообщает издание «Коммерсант».

Минприроды готовит проект постановления правительства, разрешающий недропользователям превышать уровни сжигания на факелах попутного нефтяного газа (ПНГ – газ, растворенный в нефти) на шельфе Арктики.

Сейчас по постановлению от 2012 года нефтяники должны утилизировать ПНГ и могут сжигать не более 5% от объема его добычи, в противном случае нужно платить штраф. Источник “Ъ” в Минприроды пояснил, что инициатива направлена на «привлечение инвестиций в разработку шельфа за счет создания льготного режима на особых, подкрепленных технологическими решениями, условиях». Таким образом, предполагается, что льготы по ПНГ могут ускорить разработку арктического шельфа (для таких проектов уже действуют льготы в виде пониженного НДПИ и нулевой экспортной пошлины). Ввести поправки в действие предлагается с 2020 года.

Сейчас на шельфе Арктики могут работать только «Роснефть» и «Газпром». В прошлом году глава Минприроды Сергей Донской говорил, что к концу года нефтекомпании инвестируют в полезное использование ПНГ более 200 млрд руб., а уровень утилизации вырастет на 13 п. п., до 90%. В 2016 году Минприроды уже предлагало льготы, учитывающие при расчете штрафов инвестиции в полезное использование ПНГ.

По словам партнера SBS Consulting Сергея Артемьева, ПНГ — это «архиценное сырье» и его перерабатывают прямо на платформе в модульно-блочных установках сепарации, получая сухой газ и конденсат. Он поясняет, что сухой газ можно сжечь на самой платформе и получить электричество, его можно сжижать и отгружать газовозами, если платформа далеко от берега, или проложить подводный газопровод на берег к потребителю. Конденсат также отгружают танкерами как сырье для газохимии, все инициативы достаточно капиталоемки, замечает господин Артемьев. По словам Валерия Нестерова из SberbankInvestmentResearch, Россия по полезному использованию ПНГ находится среди мировых аутсайдеров, таких как Нигерия или Иран, а, например, Великобритания применяет ПНГ с проектов в Северном море для газификации страны. Эксперт полагает, что разработка шельфа будет рентабельна только в долгосрочной перспективе и льготы по ПНГ не послужат для нее мощным стимулом.

Хроники Финтеха. Выпуск 28. Китайцы лидируют, теперь – и в суперкомпьютерах

Антон Арнаутов, директор АНО «Финтех Лаб»

У американцев в карманах все меньше наличных, платежи уходят из карточек, ООН переведет беженцев на блокчейн, и другие новости от «Финтех Лаб».

ФИНАНСОВЫЕ СЕРВИСЫ И ТЕХНОЛОГИИ

Инновационный провайдер платежей Klarna получил банковскую лицензию в Швеции. Представители Klarna заявляют, что компания теперь является одним из самых больших розничных банков в Европе с 60 млн. клиентов и 70 000 подключенных мерчантов.

Banking Technology, 19.06.2017

Банк BBVA разворачивает программу по подготовке 1000 «евангелистов дизайна» из числа своих сотрудников. Банк стремится поставить дизайн и UX (опыт пользователя) в центр своей стратегии. В этих целях банк недавно приобрел одно из ведущих американских дизайнерских агентств Spring Studio.

Finextra, 24.06.2017

Банк Santander запускает сервис видео-консультаций по ипотеке в своих отделениях в Великобритании. До конца года сервис также станет доступен клиентам банка с персональных компьютеров.

Finextra, 23.06.2017

Народный банк Китая разработал собственную цифровую валюту. Сейчас прототип цифровой валюты тестируется на «игровых» транзакциях между центробанком и коммерческими банками. Цифровая фиатная валюта призвана снизить транзакционные издержки в финансовом секторе Китая, а также повысить прозрачность цифровых платежей для регулятора. Если цифровая валюта будет выпущена Народным банком, то коммерческие банки станут операторами «цифровых кошельков» в центробанке. Утверждается, что центробанк Китая не рассматривает возможность использования блокчейна для самих транзакций, но некая система распределенного реестра будет использоваться для хранения записей.

MIT Technology Review, 24.06.2017

Два из трех самых мощных суперкомпьютера в мире теперь принадлежат Китаю. Впервые за двадцатилетнюю историю рейтинга суперкомпьютеров США выпали из первой тройки лидеров. Правда, США все равно принадлежат пять из десяти самых мощных суперкомпьютеров в мире. Вычислительная мощность суперкомпьютера номер один TaihuLight составляет 93 петафлопс, второго в рейтинге Tianhe-2 – 33,9 петафлопс, третьего суперкомпьютера Piz Daint (Швейцария) –19,6 петафлопс.

Top500, 21.06.2017

Лидеры 18 ведущих технологических компаний Америки, таких как Apple, Amazon и Google, встретились с президентом Трампом, чтобы обсудить, как повысить эффективность правительственных IT систем. Перед встречей с президентом, лидеры компаний провели десять встреч с руководителями администрации США, на которых обсуждалось применение современных технологий искусственного интеллекта, облачных вычислений и др. для повышения эффективности правительства и сокращения расходов. По некоторым данным, США тратят 580 млрд. долларов ежегодно на IT, при этом, в некоторых ведомствах используются системы пятидесятилетней давности.

PYMNTS, 20.06.2017

ПЛАТЕЖИ

Платежи на сумму более 809 млрд. долларов могут перейти в Европе из карточных систем в системы моментальных платежей со счета на счет к 2027 г. Уже к 2025 г. объемы моментальных платежей должны превысить платежи по картам. Цифровые кошельки и моментальные платежи со счета на счет должны стать основными способами платежа в Европе к 2024 г.

Banking Technology, 20.06.2017

Около 20% покупателей в США более не носят с собой наличных денег в бумажнике. 46% покупателей отметили, что они никогда или очень редко используют наличные для оплаты покупок.

BankInnovation, 22.06.2017

ИДЕНТИФИКАЦИЯ

Accenture и Microsoft реализуют проект для ООН по созданию системы цифровой идентификации для беженцев на основе технологии блокчейн. Для получения цифрового ID беженцы должны будут пройти сканирование лица, сетчатки глаз и отпечатков пальцев, после чего они смогут получать доступ к любым сервисам, пользуясь созданной «цифровой маркой».

BBC, 20.06.2017

БЛОКЧЕЙН

Исследовательский центр еврокомиссии запустил проект Blockchain4EU, который направлен на практическое изучение возможностей технологии распределенного реестра для Евросоюза, а также возможных последствий распространения этой технологии.

European Commission, 07.06.2017

Национальный банк Казахстана обнародовал свои планы по использованию технологии блокчейна для продажи краткосрочных государственных долговых обязательств инвесторам. Будет создано мобильное приложение, которое позволит частным инвесторам покупать долговые обязательства на сумму от 100 тенге без необходимости обращаться к брокерам. Ожидается, что приложение будет выпущено до конца 2017 г.

Coindesk, 13.06.2017

Создан консорциум крупнейших телекоммуникационных и медиа компаний США, который займется созданием блокчейн платформы для размещения рекламы. Платформа призвана сделать процесс размещения рекламы и оценку ее эффективности более прозрачными. Запуск платформы запланирован на 2018 г.

Coindesk, 20.06.2017

Правительство Украины планирует использовать блокчейн для ведения записей в Земельном реестре о сделках с землей, находящейся сейчас в государственном владении.

Finextra, 23.06.2017

СТАРТАПЫ

Выпущена карта финтех индустрии Австралии. Карта создана ассоциацией FinTech Australia и охватывает 119 организаций – участников ассоциации. Члены FinTech Australia составляют примерно четвертую часть компаний, работающих в области финтеха в стране. Отмечается, что число финтех стартапов в Австралии сейчас сравнялось с числом аналогичных стартапов в Гонконге и превысило показатели Сингапура.

Finextra, 22.06.2017

Самый большой частный банк Турции Isbank запускает программу Workup по работе со стартапами. Десять стартапов, отобранных в шестимесячную программу, получат менторскую, консультационную и образовательную программу от банка.

Banking Technology, 22.06.2017

Правительство австралийского штата Виктория объявило тендер на создание в Мельбурне финтех хаба с коворкингом и акселерационной программой

Finextra, 21.06.2017

Об успешном участии ФГБУ «Белгородская МВЛ» в межлабораторных сравнительных испытаниях.

Специалисты химико-токсикологического отдела ФГБУ «Белгородская межобластная ветеринарная лаборатория» (ФГБУ «Белгородская МВЛ») приняли участие в очередных раундах профессионального тестирования, проводимого международным провайдером FAPAS® (Food Analysis Performance Assessment Scheme).

По оценке координатора межлабораторных сравнительных испытаний (МСИ) результаты, полученные в лаборатории при определении хинолонов в рыбе, хлорамфеникола — в меде, пестицидов и ПХБ в субпродуктах (печень) признаны удовлетворительными.

ФГБУ «Белгородская МВЛ» подтвердила компетентность своих специалистов и достоверность применяемых аналитических методов.

В рамках расширенной программы перекрестного Года науки и образования России и Великобритании Представительство Россотрудничества в Лондоне продолжает традиционную акцию по передаче книг в русские школы, библиотеки и общественные организации.

Преподаватели и учащиеся получают книги различной тематики: от учебников по языку, культуре и истории России до книг классиков русской и советской литературы и иллюстрированных альбомов по искусству.

В июне школы из Бирмингема, Ипсвича, Лидса и Лондона пополнили свои библиотеки учебно-методической литературой для преподавателей русского языка, учебниками по русскому языку для детей-билингвов, словарями, пособиями по грамматике, лексике, лингвострановедению и другой необходимой литературой.

Передача книг русскоязычным школам и образовательным центрам проходит на регулярной основе и, по словам руководителей школ, является существенной помощью в работе по сохранению русского языка и культурных традиций в среде соотечественников.

В Британии появился фильтр, увеличивающий срок хранения земляники на 4 дня

Британская компания It’s Fresh! разработала поглощающий этилен фильтр, который позволяет удлинить срок хранения земляники. Небольшая подушечка фильтра вкладывается в упаковку с ягодой и позволяет увеличить срок ее хранения на дополнительные 4 дня.

По мнению разработчиков, такое решение позволит значительно сократить объем отходов ягодного рынка страны. В компании подсчитали, что британские домохозяйства ежегодно выбрасывают более 38 тыс. тонн ягод и фруктов, которые не были съедены вовремя. Стоимость выбрасываемой продукции составляет около 180 млн британских фунтов. При этом Великобритания является одним из крупнейших потребителей земляники в мире.

По данным It’s Fresh!, применение новых фильтров компании спасает от утилизации 1134 тонны ягод в год. На вооружение разработку уже взяли ведущие супермаркеты Великобритании, включая M & S, Morrisons и Waitrose.

В китайском Пинхэ производство помело увеличат на 20%

По словам представителя компании Flourish Fruits, в 2017 году экспортная цена на этот вид цитрусовых будет выше прошлогодней, что делает помело привлекательным товаром для производителей.

«Сезон для помело в Пинхэ (округ провинции Фуцзянь) начнется в середине августа. Производство в этом году увеличится на 20-30% по сравнению с прошлым сезоном. Улучшится и качество фруктов благодаря благоприятным погодным условиям», - сказал сотрудник Flourish Fruits Вэнь Миндун.

В последние годы, добавил эксперт, конкуренция на рынке становится более ожесточенной из-за роста количества компаний-производителей. Сказываются и ценовые войны со стороны производителей товаров-заменителей.

В настоящее время 50% помело поставляются под лейблом «FLOURISH» на оптовые рынки и в супермаркеты Китая. Остальные 50% экспортируются в Германию, Великобританию, Францию, Италию, Россию, Канаду и другие страны. Flourish Fruits планирует внедрить электронную платформу T-Mall для увеличения продаж.

NAB снизил прогноз производства пшеницы в Австралии

Национальный Банк Австралии (NAB) понизил прогноз производства пшеницы в стране в сезоне 2017/18 (октябрь – сентябрь) с 24,4 млн. тонн до 23,3 млн. тонн. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн.

По данным Бюро метеорологии Австралии, количество осадков на большей части страны оказалось, в целом, ниже средних значений. В большинстве же районов севера и северо-востока штата Виктория, в южных районах штата Новый Южный Уэльс, на юго-западе и западе штата Западная Австралия, а также на востоке Тасмании количество осадков оказалось рекордно низким.

Самая дешевая квартира Лондона ищет нового владельца за €28 480

Представьте, что вы купили дом в Лондоне примерно в пять раз дешевле средней цены на жилье в городе.

Квартира, расположенная на первом этаже, в районе Лейтон (восточный Лондон), вполне может стать самым дешевым объектом недвижимости, выставленным на продажу в британской столице, пишет The Telegraph.

На предстоящем аукционе Strettons ее выставят в ценовом диапазоне от €28 480 до €34 180. Директор аукциона Филип Уотерфилд считает, что цена может подняться до €56 970. Но в любом случае, квартира обойдется дешевле любых других объектов недвижимости, за исключением пустых гаражей и плавучих домов.

Однако существует загвоздка: до истечения срока долгосрочной аренды (leasehold) осталось всего пять лет. Несмотря ни на что Уотерфилд утверждает, что покупка квартиры – выгодная сделка, так как снимать аналогичную обойдется дороже.

В однокомнатной квартире имеются гостиная, кухня и ванная комната. В нескольких минутах ходьбы находятся железнодорожный вокзал Ли Бридж, а также несколько начальных школ с хорошим рейтингом. Филип Уотерфилд считает, что покупка квартиры станет для некоторых групп покупателей «привлекательной альтернативой аренде», так как в течение пяти лет можно жить в собственном жилье, оценить его состояние, а впоследствии продлить аренду или продать объект.

Аукцион состоится 11 июля 2017 года в 11 утра по местному времени.

Отметим, что цены на жилую недвижимость в Великобритании продолжают расти.

Бывшая водяная мельница в Англии выставлена на продажу за $1,95 млн

Дом XVII века на юго-востоке Англии расположен на берегу реки Великий Уус в небольшой деревне Оделл, Бедфордшир. До 1940-х годов он использовался как мельница, а после был преобразован в жилую недвижимость.

Особняк занимает участок в 2 000 кв.м и обладает исторической ценностью. Он упоминался в книге Domesday 1066 года, заказанной Уильямом Завоевателем, и когда-то был частью Odell Castle Estate. Имение принадлежало примерно 300 лет семье Альстонов.

Предполагается, что дом из известняка, который сохранился до наших дней, датируется примерно 1750 годом. Альстоны продали недвижимость филантропу Джорджу Лоусону Джонстону в 1930-х годах, сообщает Mansion Global.

Недвижимость с шестью спальнями и пятью ванными комнатами сохранила множество оригинальных особенностей: дубовые панели, открытые балки, камины, кованая мебель и старое колесо мельницы. Основные черты оригинальной архитектуры включают в себя ирландскую дубовую лестницу и полы XVI века.

После реконструкции дом был дополнен теплыми полами, современными ванными комнатами, новой кухней и электрической тройной печью с дистанционным управлением. Объект передается вместе с правами на рыболовство в соседней реке.

Кстати, В Великобритании продается «дом хоббита» за $208 570.

Ванкувер притягивает инвесторов даже после введения налога для иностранцев

Покупатели ищут творческие пути, чтобы избежать уплаты налога для иностранных покупателей недвижимости.

Согласно данным, опубликованным Министерством финансов Британской Колумбии, правительство получило $102 млн от налогов с иностранных покупателей за период со 2 августа 2016 года по 31 марта 2017 года, пишет Vancouver Sun.

Напомним, что в июне 2016 года местное правительство начало собирать данные иностранных покупателей и внезапно ввело налог в 15% на покупку жилой недвижимости в Ванкувере в августе того же года. В конце апреля 2017 года аналогичный сбор стали взимать в Торонто. Таким образом, Канада перестала быть страной, где иностранные покупатели имеют равные права с местными жителями на рынке недвижимости.

Несмотря на введение налога, большая часть сделок с иностранными покупателями за период с июня 2016 года по май 2017 года была заключена в агломерации Ванкувера. По словам экспертов, точно подсчитать, сколько иностранных средств инвестировано в недвижимость Британской Колумбии, не представляется возможным. Это связано с тем, что некоторые объекты по документам принадлежат оффшорным трастам, компаниям-«пузырям», студентам или домохозяйкам.

Согласно исследованию Transparency International в 2016 году, 50% из 100 самых дорогих объектов в Ванкувере принадлежат таким сомнительным структурам.

Эксперты рынка считают, что налог на покупку недвижимости для иностранцев не спасет рынок Ванкувера от перегрева.

В большей части Англии аренда жилья дорожает

Средняя арендная плата в Лондоне увеличивается каждый месяц с ноября 2016 года. В семи регионах Англии также наблюдалось повышение ренты в течение года.

В Англии и Уэльсе средняя арендная плата в апреле составила $1 030, что на 1,3% выше, чем месяц назад, и на 2,8% больше, чем в предыдущем году, согласно последнему отчету Your Move. Уэльс лидирует по ежегодному росту. Здесь зафиксирована средняя арендная плата в размере $760 в месяц в мае 2017 года, что на 7,1% выше, чем год назад, сообщает PropertyWire.

В Восточной Англии ежегодный прирост составил 4,1% - рента поднялась до $1 100. В Юго-Восточной Англии - на 2,6%, на Северо-Западе - на 2,5%, в Восточном Мидленде - на 2,2%, в Йоркшире и Хамбере - на 2%.

Рынок аренды в Лондоне медленно восстанавливается – ставки здесь выросли на 0,2% в период с апреля по май 2017 года до уровня в $1 600. Но они все еще на 1,5% ниже, чем в мае 2016 года, когда средняя арендная плата за жилье составляла $1 630 в месяц.

Только на юго-западе арендные ставки падали быстрее, чем в Лондоне – на 2,2% в годовом исчислении за 12 месяцев к маю 2017 - до $840. Северо-Восток остается самым дешевым местом для аренды недвижимости в Англии и Уэльсе – средняя рента здесь составляет $690 в месяц.

Согласно отчету, северные районы по-прежнему обеспечивают наибольшую доходность: Северо-Восток - 5,2%, а Северо-Запад - 5% годовых. Лондон предлагает прибыль всего в 3,2%, Юго-Запад - 3,3%, Юго-Восток - 3,4% годовых.

За последние 12 месяцев во всех регионах наблюдается снижение доходности от аренды. В мае 2016 года этот показатель в Англии и Уэльса составил 5% годовых, причем на востоке Англии средняя прибыль упала с 4,4% до 3,8% годовых. В Уэльсе ничего не изменилось: уровень в 4,8% годовых - такой же, как и год назад

Bergs Timber установит новый биотопливный котел на лесопильном заводе в Швеции

Совет директоров компании Bergs Timber принял решение инвестировать 25 млн шведских крон ($3 млн) в модернизацию лесопильного предприятия, расположенного в шведском муниципалитете Мерлунда, об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Средства направят на приобретение нового биотопливного котла мощностью 6 МВт. Старый котел, установленный еще в 1980-е гг., будет демонтирован. Ввод нового оборудования в эксплуатацию запланирован на лето 2018 г.

Bergs Timber принадлежат четыре лесопильных предприятия, а также деревообрабатывающая линия в г. Нюбру. Совокупная потенциальная мощность предприятий Bergs Timber достигает 400 тыс. м3 пиломатериалов в год. Более 80% произведенных пиломатериалов реализуется на внешнем рынке. Экспорт осуществляется в Великобританию, США, Данию, страны Ближнего Востока и Северной Африки. Отходы производства продаются на внутреннем рынке производителям целлюлозы и ДСП.

Как сообщал Lesprom Network ранее, продажи Bergs Timber по итогам трех первых кварталов 2016—2017 финансового года выросли на 37,6%, достигнув 910,1 млн шведских крон ($109,2 млн).

BSW Timber инвестировала более $1 млн в развитие лесопильного завода в Уэльсе

Британская BSW Timber приобрела восемь новых погрузчиков Bulmor для своего лесопильного завода в Ньюбридж-он-Уай (Уэльс), об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Инвестиции по реализации проекта составили 900 тыс. фунтов стерлингов ($1,1 млн). Поставку машин, предназначенных для транспортировки пиломатериалов, осуществила британская Briggs Equipment.

За десять последних лет BSW Timber инвестировала более 6 млн фунтов стерлингов ($7,8 млн) в развитие предприятия в Ньюбридж-он-Уай. Ежегодно завод производит 1,2 млн м3 пиломатериалов и является крупнейшим лесопильным предприятием Уэльса.

Трамп в состоянии войны: реальная перспектива?

Как президент может оказаться случайно вовлечен в конфликт

Филип Гордон – старший научный сотрудник в Совете по внешним связям. В 2013–2015 гг. был Специальным помощником президента и координатором Белого дома по Ближнему Востоку, Северной Африке и региону Персидского Залива.

Резюме Если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам выйти из нее и избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит способен привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне.

Администрация Трампа находится в Белом доме уже несколько месяцев, и до сих пор неясно, какой внешнеполитический курс выберет президент. Понятно, что импульсивность, воинственность и необдуманность, характерные для избирательной кампании, сохранились. Заняв президентское кресло, Трамп продолжил бросать вызов общепринятым нормам, нарушать дипломатические традиции и скатываться к оскорблениям или угрозам в ответ на то, что ему представляется неуважительным отношением или провокацией. Ключевой посыл состоит в том, что Соединенные Штаты больше не позволят друзьям или неприятелям пользоваться Америкой в своих интересах. После нескольких десятилетий «уступок» другим странам он намерен поставить интересы США на первое место и начать снова побеждать.

Вполне возможно, жесткие переговорные позиции просто тактическая уловка – подход к переговорам, который он характеризует как «искусство сделки». Когда-то давно президент Ричард Никсон разработал «теорию сумасшедшего», согласно которой можно напугать своих недругов и заставить их поверить в свою непредсказуемость и возможность совершить безумные шаги, если они не выполнят его требований. Трамп, который давно пользуется репутацией отвязанного, вполне может взять на вооружение эту тактику.

Однако проблема в том, что переговоры часто терпят неудачу, а неприятели сами нередко оказываются бесцеремонными и непредсказуемыми. В конце концов, теория сумасшедшего не помогла Никсону заставить Северный Вьетнам пойти на компромисс. Более того, претворение этой теории в жизнь предполагает умение действовать рассудительно, когда это требуется. Трампу как президенту еще нужно доказать, что он на это способен. И если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит может привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне. История пестрит примерами лидеров, которые, подобно Трампу, пришли к власти на волне народного недовольства, пообещав принудить недругов к покорности, но в итоге увязли в военном, дипломатическом или экономическом конфликте, о чем вынуждены были потом сожалеть. Случится ли нечто подобное с Трампом? Никто не знает. А что если бы, подобно Эбенезеру Скруджу из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса, Трамп встретил Духа из будущего, показавшего, куда может завести его политика, прежде чем он решится ее проводить?

Может ли такой Дух показать ему вариант будущего, в котором его администрация после бурного старта со временем становится умереннее и более традиционной, нежели прогнозировалось, и даже добивается успеха в переговорах, заключив «более выгодные сделки»? Однако существует реальная опасность того, что все окажется гораздо хуже, если эксцентричный стиль и конфронтационная политика Трампа разрушат и без того хрупкий мировой порядок и приведут к открытому конфликту – скорее всего, с Ираном, Китаем или КНДР.

В нижеприведенном сценарии все, случившееся до середины марта 2017 г., имело место в действительности, а то, что происходит после этой даты – по крайней мере на момент публикации – художественный вымысел.

Скатывание к войне с Ираном

Сентябрь 2017 г.: Белый дом поглощен дебатами о вариантах эскалации конфликта с Ираном. Еще 10–12 американских солдат убиты в результате теракта в Ираке, спонсированного Ираном, и президент разгневан тем, что нанесенные ранее авиаудары по Ирану не смогли сдержать эту смертельно опасную агрессию. Он испытывает искушение ответить гораздо агрессивнее, но понимает, что, поступая таким образом, рискует еще больше втянуть Соединенные Штаты в дорогостоящую и непопулярную войну – тот самый «хаос», которого он обещал избегать. Оглядываясь назад, он понимает, что конфликт, вероятно, стал неизбежен, когда он назначил определенную команду во внешнеполитическое ведомство и начал реализовывать новый подход в отношении Ирана.

Конечно, еще задолго до выборов Трамп критиковал ядерное соглашение с Тегераном как «худшую из когда-либо заключенных сделок» и обещал положить конец «агрессивному стремлению Ирана дестабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке и доминировать» в регионе. Некоторые из его главных советников крайне враждебно настроены в отношении Ирана и склонны к более конфронтационному подходу. Среди них первый помощник по национальной безопасности Майкл Флинн, директор ЦРУ Майк Помпео, главный стратег Стив Бэннон и министр обороны Джеймс Маттис. Некоторые из бывших коллег Маттиса по военному ведомству говорили, что он вот уже 30 лет буквально одержим Ираном. Как сказал один морской пехотинец в интервью журналу Politico, «складывается впечатление, будто он хочет поквитаться с иранцами».

Во время кампании и первых месяцев пребывания в должности Трамп всячески подпитывал антииранские настроения и последовательно вводил общественность в заблуждение по поводу того, что повлекла за собой ядерная сделка. Он настаивал на том, что Соединенные Штаты «абсолютно ничего не получили» от этой сделки, что она позволит Ирану в конце концов обрести бомбу и что она дала Тегерану 150 млрд долларов (очевидно, намекая на условие сделки, согласно которому Иран получил доступ к 50 млрд долларов, замороженных на иностранных счетах). Критики утверждали, что эта риторика напоминала намеренно преувеличенное описание администрацией Буша программ по созданию оружия массового уничтожения в Ираке, которое предшествовало вторжению. В феврале 2017 г., реагируя на испытание Ираном баллистической ракеты, Флинн дерзко заявил, что «делает официальное предупреждение Ирану». Спустя два дня администрация объявила о новых санкциях в отношении 25 иранских граждан и компаний, участвовавших в программе создания баллистической ракеты.

Наверно, не менее предсказуемым было и то, что Тегеран пренебрег жесткой риторикой администрации Трампа и продолжил испытания ракет, настаивая на том, что ни ядерная сделка, ни резолюции Совета Безопасности ООН не запрещают ему это делать. Верховный правитель Ирана Али Хаменеи, оказывающий военную помощь режиму Башара Асада в Сирии, утверждает, что это не слишком обременительно для иранской казны. Попытки США убедить Россию в необходимости ограничить роль Ирана в Сирии были также проигнорированы, и это еще больше раздосадовало Белый дом.

Многих удивило, что растущее давление на Тегеран не сразу привело к расторжению ядерной сделки. Как только Трамп вступил в должность, он положил конец практике администрации Обамы побуждать банки и международные компании делать все, чтобы Иран получил экономическую выгоду от сделки. И поддержал планы Конгресса наложить санкции на иранские организации и компании за терроризм или нарушение прав человека, поскольку высокопоставленные чиновники настаивали на том, что это допускается условиями ядерной сделки. Иран посетовал на то, что эти закулисные санкции нарушают условия договора, но не предпринял никаких действий. К марту 2017 г. официальные лица в США пришли к выводу – и некоторые сторонники администрации начали торжествовать, – что более жесткий подход Трампа приносит плоды.

Если бы каждая из сторон вела себя иначе, то ухудшения отношений не произошло бы. Но в конце концов сделка не была надежной. В начале лета 2017 г. начали появляться первые признаки беды. Под давлением сторонников жесткой линии в Иране, преследовавших собственные интересы, торпедируя договоренность, Тегеран продолжал провокации, в том числе задерживая граждан с двойным иранско-американским гражданством. В июне, проанализировав свою иранскую политику, Трамп включил Корпус стражей Исламской революции в список иностранных террористических организаций и объявил, что облегчение режима санкций возможно только, если Иран отпустит всех задержанных граждан США и вернется к переговорам по устранению «изъянов» ядерной сделки. Вместо того чтобы подчиниться этим требованиям, Иран ответил дерзко. Его новый президент – сторонник жесткой линии, победивший Хасана Рухани на выборах в мае 2017 г. – заявил, что, поскольку Соединенные Штаты не соблюдают условия соглашения, Иран возобновит некоторые запрещенные ядерные исследования, включая испытание усовершенствованных центрифуг и увеличение запасов низкообогащенного урана. Вашингтон заговорил о необходимости новых усилий по экономическому подавлению Ирана или даже о превентивном военном ударе.

Администрация Трампа была уверена, что другие страны поддержат ее более жесткий подход, и предупредила союзников и недружественные страны, что им придется выбирать, с кем иметь дело: с Вашингтоном или Тегераном. Но давление не сработало. Китай, Франция, Германия, Индия, Япония, Россия, Южная Корея и Великобритания дружно заявили, что сделка приносила плоды до тех пор, пока Соединенные Штаты не попытались изменить ее условия, и возложили вину за кризис на Вашингтон. ЕС даже принял закон, запрещавший поддерживать вторичные санкции США против Ирана. Трамп вспылил и поклялся, что они ответят за свое предательство.

Пока Соединенные Штаты враждовали со своими ближайшими партнерами, напряженность в отношениях с Ираном продолжала нарастать. Раздраженный непрерывной поддержкой Ираном мятежников-хуситов в Йемене, Пентагон усилил патрули в Ормузском проливе и разрешил американским военным открывать огонь на поражение при первом подозрении. Когда иранский патрульный катер приблизился к американскому крейсеру при неясных обстоятельствах, корабль США открыл огонь, убив 25 иранских моряков.

В Иране инцидент упрочил поддержку режима и вызвал повсеместные призывы к мщению, которым новый президент страны не мог сопротивляться. Менее недели спустя военизированная группа «Катаиб Хезболла» убила шесть американских солдат в Ираке. Хотя американская общественность требовала отмщения, некоторые призвали к дипломатическим усилиям, вспомнив, как в январе 2016 г., когда американские моряки заплыли в иранские территориальные воды, государственный секретарь Джон Керри и иранский министр иностранных дел Мохаммед Джавад Зариф вели переговоры напрямую. На этот раз ЕС предложил посреднические услуги по урегулированию кризиса.

Но Белый дом не желал иметь ничего общего с тем, что считал унизительным умиротворением Ирана, предпринятым администрацией Обамы. Чтобы проучить Иран, Трамп велел нанести удар крылатыми ракетами по разведывательному штабу Стражей исламской революции, в результате чего были разрушены три здания, убито около 10 офицеров и неизвестное число гражданских лиц.

Советники Трампа предсказывали, что Иран отступится, но тот был охвачен националистической лихорадкой и решил пойти на эскалацию конфликта, прикинув, что у американской общественности нет желания проливать кровь или тратить финансы на Ближнем Востоке. «Катаиб Хезболла» и прочее шиитское ополчение в Ираке, частично действуя под управлением Ирана, но во многом самостоятельно, атаковали персонал США. Тегеран вынудил слабое багдадское правительство потребовать вывода американских военных из Ирака, что нанесло бы серьезный удар по кампании США против ИГИЛ.

Когда Вашингтон повторно ввел санкции, приостановленные ядерной сделкой, Иран отказался от ограничений в программе обогащения урана, изгнал наблюдателей ООН и объявил, что больше не считает себя связанным соглашением. После того как ЦРУ пришло к выводу, что Тегеран вернулся к наращиванию возможностей по созданию ядерного оружия, ведущие советники Трампа проинформировали его об этом. Некоторые советовали вести себя сдержанно, тогда как другие, во главе с Бэнноном и Маттисом, настаивали, что доверия заслуживает лишь вариант уничтожения иранской ядерной инфраструктуры с помощью массированного превентивного удара, а также расширение присутствия Соединенных Штатов в Ираке для отражения возможных нападений Ирана. Помпео, давнишний сторонник смены режима в Иране, доказывал, что подобный удар мог бы привести к народному восстанию и изгнанию верховного лидера. Эту ободряющую теорию сам Трамп уже слышал по телевидению в программе, где телеведущие брали интервью у экспертов исследовательских центров.

И опять-таки нервничающие союзники предложили посредничество в поисках дипломатического решения. Они попытались вернуть к жизни ядерную сделку 2015 г., утверждая, что она особенно актуальна в свете последних событий. Но было слишком поздно. Удары по ядерным объектам в Араке, Фордоу, Исфахане, Натанзе и Парчине привели к ответным ударам по войскам США в Ираке, к новым атакам возмездия против целей в Иране и очередным терактам против американцев в Европе и на Ближнем Востоке. Тегеран также поклялся возродить ядерную программу в больших масштабах, чем раньше. Президент, обещавший прекратить бессмысленную гибель американцев и растранжиривание средств на Ближнем Востоке, теперь недоумевал, как мог дойти до очередной войны в этом регионе.

Борьба с Китаем

Октябрь 2017 г.: эксперты считают, что это самая опасная конфронтация ядерных держав со времен Кубинского ракетного кризиса. После беспрецедентной эскалации торговой войны между США и Китаем – гораздо худшей, чем предсказывали обе стороны – стычка в Южно-Китайском море привела к потерям с обеих сторон и интенсивной перестрелке между флотами. Прошли слухи, что КНР привела ядерные силы в состояние повышенной боеготовности. Конфликт, которого многие так опасались, начался.

Китай был главным объектом критики Трампа во время избирательной кампании и в первые месяцы пребывания на президентском посту. Еще в роли кандидата Трамп то и дело обвинял Пекин в уничтожении американских рабочих мест и в краже американских секретных материалов. «Мы не можем и дальше позволять Китаю насиловать нашу страну», – сказал он. Бэннон, создавший теневой совет национальной безопасности в начале президентства Трампа, даже предсказывал конфликт с Китаем. «В течение следующих 5–10 лет мы будем воевать в Южно-Китайском море», – сказал он в марте 2016 года. – У меня нет на этот счет никаких сомнений».

Вскоре после своего избрания Трамп принял телефонный звонок с поздравлениями от президента Тайваня Цай Инвэнь, нарушив дипломатическую традицию и намекнув на возможные изменения в политике «единого Китая», которую до этого проводили Соединенные Штаты. Неясно, было ли это сделано неумышленно или сознательно. Но в любом случае Трамп оправдывал свой подход и настаивал на том, что политика будет зависеть от того, пойдет ли Пекин на уступки в торговле. «Разве Китай спрашивал у нас, хорошо ли обесценивать свою валюту (чтобы затруднить конкуренцию нашим компаниям), облагать наши экспортные товары высокими налогами (США не облагают такими же налогами китайские товары) или наращивать военную мощь в центре Южно-Китайского моря?» – написал он в Твиттере. – «Я так не думаю!» В феврале 2017 г., после звонка китайского президента Си Цзиньпина, Трамп объявил, что готов согласиться с политикой «единого Китая». Азиатские эксперты испытали облегчение, но президента привело в ярость то, что многие решили, будто он дал задний ход. «Трамп проиграл в первом сражении с Си и теперь будет восприниматься как бумажный тигр», – сказал в интервью «Нью-Йорк Таймс» профессор Народного университета Китая Ши Йнхун.

Были и другие ранние признаки грядущих столкновений. На слушаниях в связи с его возможным назначением на пост государственного секретаря Рекс Тиллерсон, похоже, провел красную черту в Южно-Китайском море, отметив, что «нельзя позволить Китаю иметь доступ к островам». Некоторые пропустили эти слова мимо ушей как надуманную риторику, но только не Пекин. Государственная газета China Daily предупредила, что любая попытка проводить подобную политику может привести к «губительной конфронтации», а Global Times заявила, что это может спровоцировать «крупномасштабную войну».

Затем начались торговые споры. Трамп выдвинул на пост руководителя нового Национального совета по торговле при Белом доме Питера Наварро, автора книги «Грядущие китайские войны, смерть от Китая» и других провокационных книг, описывающего отношения с точки зрения игры с нулевой суммой и настаивающего на необходимости повышения американских пошлин и введения торговых санкций. Подобно Бэннону, Наварро постоянно вызывал дух военного конфликта с Пекином и требовал более жестких экономических мер – не только для того, чтобы выправить торговый баланс между Соединенными Штатами и КНР, но и для ослабления военной мощи Пекина, которая, как он утверждал, будет неизбежно использована против США. Эта риторика встревожила многих наблюдателей, но они нашли успокоение в идее о том, что ни одна из сторон не может позволить себе конфронтацию.

Однако последовавшие решения действительно сделали войну неизбежной. В июне 2017 г. Северная Корея испытала еще одну ракету дальнего радиуса действия. Это приблизило ее к возможности нанести удар по Соединенным Штатам, и Трамп потребовал, чтобы Китай остановил своего маленького союзника, пригрозив «серьезными последствиями», если Пекин откажется. Пекин не был заинтересован в наращивании КНДР ядерного потенциала, но беспокоился по поводу того, что полная изоляция Пхеньяна, как этого требовал Трамп, может привести режим к краху, вследствие чего миллионы северокорейских беженцев устремятся в Китай. Более того, это было чревато образованием единого корейского государства под управлением Сеула, имеющего на вооружении ядерный арсенал Северной Кореи и состоящего в союзнических отношениях с Вашингтоном.

Китай согласился на новое заявление Совета Безопасности ООН с осуждением Северной Кореи, а также продлил запрет на импорт угля из КНДР, но отказался от более жестких мер. Разгневанный непрерывной критикой Трампа, а также конфронтацией по поводу торговли, Си счел Соединенные Штаты более серьезной угрозой для Китая, чем соседнее государство, и предупредил, что Вашингтону не удастся его запугать.

В то же время текущий торговый дефицит США в торговле с Китаем вырос, что частично объяснялось растущим дефицитом американского бюджета, который был вызван начатым Трампом массированным сокращением налогов. Этот факт в сочетании с упрямством Китая по поводу Северной Кореи убедил Белый дом, что пришло время для жестких действий. Внешнеполитические эксперты, наряду с госсекретарем и министром финансов, предупреждали о риске опасной эскалации, но президент не обратил на них внимания и заявил, что дни, когда Китай мог использовать американцев для собственной выгоды, окончены. В июле администрация официально заклеймила Китай как «манипулятора валютным курсом» (несмотря на имеющиеся доказательства, что фактически Пекин использовал свои валютные резервы для поддержания справедливой цены юаня) и ввела 45-процентную пошлину на китайские товары. К восторгу толпы, собравшейся на митинг во Флориде, Трамп объявил, что эти новые меры будут действовать до тех пор, пока Пекин не повысит курс своей валюты, не начнет покупать больше американских товаров и не введет более жесткие санкции против Пхеньяна.

Воинственно настроенные советники Трампа уверяли его, что реакция Китая будет умеренной с учетом его зависимости от экспорта и большого количества облигаций американского казначейства в авуарах Пекина. Но они недооценили волну национализма, поднятую действиями США. Си вынужден был показать силу и нанес ответный удар.

Через несколько дней Си объявил, что Китай подает иск против Соединенных Штатов во Всемирную торговую организацию по поводу импортной пошлины (он был уверен, что выиграет) и ввел ответную пошлину на импорт из США в размере 45%. Китайцы считали, что война пошлин причинит больше вреда Соединенным Штатам, чем Китаю (поскольку американцы покупали намного больше китайских товаров, чем китайцы американских), и знали, что последующая инфляция – особенно на такие товары как одежда, обувь, игрушки и электроника – настроит против Трампа «синие воротнички», голосовавшие за него. Что еще важнее, они сознавали, что готовы идти на жертвы в большей мере, чем американцы. Си также велел Центральному банку Китая продать облигации Казначейства США на сумму 100 млрд долларов, что сразу вызвало рост процентных ставок и привело к обвалу индекса Доу Джонса на 800 пунктов за один день. Тот факт, что Китай вложил какую-то часть наличных от продажи облигаций в крупные американские компании по сниженным ценам, только подогрел националистические настроения в Америке. Трамп воспользовался этим, потребовав принять новый закон для блокирования китайских инвестиций.

После обмена личными оскорблениями Трамп объявил, что, если Китай не начнет строить справедливые отношения с Соединенными Штатами, Вашингтон может пересмотреть политику «единого Китая». Воодушевляемый Бэнноном, доказывавшим в кулуарах, что лучше пойти на неизбежную конфронтацию с Китаем, пока есть военное превосходство, Трамп принялся публично рассуждать о приглашении президента Тайваня в Вашингтон и о продаже острову противоракетных систем и подлодок.

Китай ответил, что «отреагирует решительно» на любое изменение в политике Соединенных Штатов по отношению к Тайваню. По мнению экспертов, это как минимум означало прекращение торговли с Тайванем (который экспортирует 30% товаров в Китай) и, в крайнем случае, военные удары по острову. Поскольку более миллиарда жителей материкового Китая страстно привержены идее номинального единства страны, мало кто сомневался, что Пекин не шутит. Обычно вялые празднования Дня рождения нации 1 октября превратились в пугающую демонстрацию антиамериканизма.

Именно в этих условиях инцидент в Южно-Китайском море привел к эскалации, которой многие опасались. Подробности до конца неясны, но все началось с того, что американский разведывательный корабль, находясь в спорных водах в густом тумане, случайно протаранил китайский траулер. В последовавшем замешательстве фрегат ВМФ Народно-освободительной армии Китая открыл огонь по невооруженному кораблю США, американский эсминец потопил китайский фрегат, а китайская торпеда сильно повредила эсминец, убив трех американцев.

В регион устремляется американский авианосец с силами специального назначения на борту, а Пекин развертывает дополнительные ударные подлодки и начинает агрессивные облеты и патрулирование Южно-Китайского моря. Тиллерсон стремится связаться со своим китайским коллегой, но официальные лица в Пекине не уверены, что он выступает от имени администрации, и опасаются, что Трамп не примет ничего, кроме победы.

Просочившиеся из разведслужб США оценки свидетельствуют о том, что крупномасштабный конфликт может быстро привести к сотням тысяч жертв, в него будут втянуты соседние государства, и он причинит экономический ущерб, оцениваемый в триллионы долларов. Но, поскольку национализм свирепствует в обеих странах, ни одна из столиц не видит пути к отступлению. А ведь все, чего хотел Трамп – это получить от Китая более выгодную сделку.

Следующая корейская война

Декабрь 2018 г.: Северная Корея только что открыла тяжелый артиллерийский огонь по целям в Сеуле, убив тысячи или, возможно, десятки тысяч людей; пока еще слишком рано делать выводы. Американские и южнокорейские войска, теперь, по условиям Договора о взаимной обороне, объединенные под командованием США, открыли артиллерийский и ракетный огонь по позициям северокорейских военных и нанесли удары с воздуха по их передовой сети противовоздушной обороны. Из бункера близ Пхеньяна неуравновешенный диктатор Ким Чен Ын пообещал «сжечь Сеул и Токио дотла», намекая на запасы ядерного и химического оружия Северной Кореи, если «империалистические» силы немедленно не прекратят атаки. Вашингтон ожидал подобную реакцию от Северной Кореи, когда предусмотрительно нанес удар по пусковой установке межконтинентальной баллистической ракеты, способной доставить ядерную боеголовку до американского континента. Тем самым Трамп сдержал обещание не дать Пхеньяну такой возможности. Но мало кто думал, что КНДР пойдет так далеко, напав на Южную Корею и рискуя собственным уничтожением. Теперь Трамп должен решить, продолжать ли войну, чреватую эскалацией до ядерного противостояния, или согласиться с тем, что будет рассматриваться как унизительное отступление. Некоторые советники подначивают его быстро закончить дело, тогда как другие предупреждают, что, если он пойдет на этот шаг, это будет стоить жизни слишком многим из тех 28 тыс. американских солдат и офицеров, которые расквартированы на полуострове, не говоря уже о 10 млн жителей Сеула. Собравшись в Зале оперативных совещаний Белого дома, Трамп и его помощники размышляют об этом ужасном выборе.

Как могло дойти до такого? Даже самые суровые критики Трампа признают, что у США нет хороших вариантов тактики в КНДР. Параноидальный режим в Пхеньяне, находящийся в изоляции более 20 лет, получил на вооружение ядерный арсенал, ракеты для доставки боеголовок и казался невосприимчивым к положительным и отрицательным стимулам. Так называемые «Рамочные договоренности» 1994 г. для сворачивания ядерной программы Северной Кореи развалились в 2003 г., когда Пхеньян был уличен в их нарушении, что побудило администрацию Джорджа Буша отказаться от сделки в пользу ужесточения санкций. Многочисленные раунды переговоров не увенчались успехом. К 2017 г., по оценкам экспертов, Северная Корея имела более десятка ядерных боеголовок и накапливала необходимые ядерные материалы для производства новых бомб. Специалисты также полагали, что у Северной Кореи есть ракеты, способные доставлять эти боеголовки до целей по всей Азии, и что она испытывает ракеты, которые смогут уже в 2023 г. долететь до Западного побережья США.

После того как новая администрация заняла Белый дом, многочисленные внешние эксперты и бывшие высокопоставленные чиновники призывали Трампа сделать Северную Корею приоритетом во внешней политике. Соглашаясь с тем, что полное сворачивание ее ядерных и ракетных программ представляется нереалистичной долгосрочной целью, большинство призывало к переговорам, на которых следует предложить пакет экономических стимулов и гарантий безопасности в обмен на прекращение дальнейших испытаний и разработки ОМУ. Они утверждали, что важно установить связь с Китаем – единственной страной, способной повлиять на Северную Корею.

Но администрация предпочла более конфронтационный путь. Еще до того, как Трамп занял Белый дом, Ким хвастливо заявлял, что работает над возможностями нанесения ядерного удара по Соединенным Штатам. Трамп отреагировал на это, написав в Твиттере: «Этому не бывать!» Однако 12 февраля 2017 г. КНДР испытала ракету радиусом более 500 км, запустив ее в Японское море в тот момент, когда Трамп проводил встречу с японским премьер-министром Синдзо Абэ в своем имении Мар-а-Лаго, штат Флорида. На следующее утро старший советник Трампа Стивен Миллер объявил, что США вскоре отправят сигнал Северной Корее в виде наращивания военной группировки, которая продемонстрирует «бесспорную военную силу, превосходящую самое смелое воображение». В конце того же месяца Трамп объявил о планах увеличения оборонных расходов на 54 млрд долларов в 2018 г. при соответствующем снижении бюджета на дипломатию. И в марте 2017 г. Тиллерсон отправился в Азию и объявил, что «политические и дипломатические усилия последних 20 лет» не принесли результата, и нужен «новый подход».

В последующие месяцы критики призывали администрацию сопровождать наращивание военной мощи региональной дипломатией, но Трамп решил действовать иначе. Он дал ясно понять, что Вашингтон изменил внешнюю политику. В отличие от своего предшественника, пытавшегося умиротворить Иран, Трамп заявил, что не собирается награждать Тегеран за плохое поведение. Летом 2018 г. администрация объявила, что делает «официальное предупреждение» Северной Корее. Хотя Белый дом согласился с критиками, утверждавшими, что лучше всего оказывать давление на КНДР через Китай, оказалось, что с Пекином невозможно сотрудничать по причине ввода запретительных пошлин и обвинений в экономическом «изнасиловании» США.

Таким образом, проблема усугубилась в первые два года. Северная Корея продолжила испытание ракет и накопление ядерных материалов. Периодически она провоцировала Сеул, обстреливая демилитаризованную зону, хотя и промахиваясь по целям в море. Словесная война между Пхеньяном и Вашингтоном также нарастала – советники не могли убедить президента прикусить язык и не отвечать на возмутительные и провокационные высказывания Кима, и Трамп еще более красочно выразил предупреждение, сделанное в Твиттере, что не позволит Пхеньяну испытать ракету, способную донести ядерный заряд до Соединенных Штатов. Когда разведывательное сообщество доложило, что по всем признакам Пхеньян собирается это сделать, Совет национальной безопасности собрался на совещание, и председатель Объединенного комитета начальников штабов доложил президенту о возможных вариантах ответных действий. Он может попытаться сбить испытательную ракету в полете, но при этом высок риск промаха, и даже успешный перехват может спровоцировать военный ответ. Он может ничего не предпринимать, но это означало бы потерять лицо и придать больше смелости Северной Корее. Либо он мог бы уничтожить ракету вместе с пусковой установкой, обстреляв ее крылатыми ракетами, тем самым лишив Пхеньян ядерных средств сдерживания, проведя четкую «красную линию» и дав ясный сигнал остальному миру.

Источники, присутствовавшие на совещании, сообщали, что, выбрав третий вариант действий, президент сказал: «Пора нам уже снова побеждать в войнах».

Уроки из будущего

Это пугающее будущее отнюдь не неизбежно. Несмотря на первоначальную воинственную риторику и обещание резко порвать с прошлым, внешняя политика США вполне может оказаться не настолько революционной и опрометчивой, как многие опасаются. Трамп уже продемонстрировал способность менять курс без малейших угрызений совести по многим вопросам: от абортов до войны в Ираке, и здравые рекомендации наиболее искушенных советников могут умерить его пыл и склонность к поспешным и безрассудным действиям.

С другой стороны, с учетом темперамента президента, стиля принятия решений и его внешнеполитических предпочтений, подобные сценарии вполне правдоподобны: внешнеполитические катастрофы иногда случаются. Представьте себе, что Дух из будущего открыл бы мировым лидерам в 1914 г., к каким катаклизмам приведет их политика. Или что в 1965 г. президент Линдон Джонсон узнал, к чему через десять лет приведет эскалация во Вьетнаме. Или если бы в 2003 г. президенту США Джорджу Бушу были показаны последствия вторжения в Ирак. Во всех этих случаях неумные решения, ущербный процесс и принятие желаемого за действительное привели к катастрофе, которую можно было предвидеть.

Быть может, Трамп прав в том, что резкое наращивание военной мощи в том или ином регионе, репутация непредсказуемого политика, стиль переговоров с высокими ставками и отказ идти на компромисс убедят другие страны пойти на уступки, которые увеличат безопасность Америки, обеспечат ее процветание и снова сделают ее великой. Но он может и заблуждаться на этот счет.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258204 Филип Гордон

На пути к исламскому глобальному проекту

Война в Сирии как катализатор его появления

Руслан Халиков – кандидат философских наук, научный сотрудник Украинского института стратегий глобального развития и адаптации

Резюме В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства – иранское, турецкое и арабское.

Восток – условное название, применяемое в отношении бывших колоний европейцами, даже теми, от кого эти земли лежат на юг или даже на юго-запад. Прежние метрополии до сих пор считают себя ответственными за состояние дел на Востоке, поэтому не видят проблемы во вмешательстве в дела ближневосточных государств для их оптимизации. В самих государствах региона между тем происходит пересмотр универсальной ценности западной цивилизации и все более громко заявляют о себе движения, противостоящие Западу, но не готовые отказаться от его технологических достижений. Именно на пересечении антиколониализма, исламского модернизма, Web 2.0, управляемых ракет и происходят нынешние события на Ближнем Востоке.

В этих событиях принимают участие несколько субъектов: во-первых, официальные правительства и местные повстанцы; во-вторых, иностранные вооруженные формирования и сетевые сообщества их сторонников; в-третьих, государства, претендующие на региональное лидерство, и, наконец, международные коалиции, сформированные вокруг глобальных проектов. Еще один субъект – местное население, вынужденное жить под ударами со всех сторон.

Постсекулярные глобализационные проекты в исламском мире

Середина 2010-х гг. показала, что переход от двуполярного к однополярному миру был в большей степени гипотезой, предложенной западными аналитиками в силу неполной осведомленности или чрезмерной самоуверенности. Сейчас можно говорить о многополярном мире, или о конкуренции нескольких проектов, претендующих или на глобальную экспансию, или по крайней мере на транснациональное региональное лидерство. Характерной особенностью этих проектов является постсекулярный характер вдохновляющих их идеологических программ. Впрочем, нередко внутреннее соперничество оказывается едва ли не более жестким, чем конкуренция с традиционным врагом в лице Запада.

В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства (иранское, турецкое и арабское). В XIX–XX веках все они подверглись насильственной секуляризации, сопровождавшейся распадом традиционного общества, появлением национальных государств и национализма; частичной политической и идеологической колонизацией Западом. Национализм стал важной интеграционной силой в арабском обществе, объединив усилия арабов-суннитов и других арабов ради общего блага. Вместе с тем как национальные государства ни Турция, ни арабские страны, ни Иран не могли претендовать на доминирование на пространствах бывших империй Аббасидов, Османов, Сефевидов или Моголов. С конца ХХ века эти три центра начали возвращаться к религиозному самоопределению, в связи с чем возродились планы доминирования в мусульманском мире.

На месте шахского Ирана в результате революции возникла Исламская Республика Иран, в Турции происходит более или менее бескровный демонтаж режима Ататюрка, а в арабских странах секулярные диктаторские правления соревнуются с различными проектами политического ислама. Стоит отметить, что другие политические исламские проекты – крупнейшая по численности населения мусульманская страна Индонезия, единственное ядерное мусульманское государство Пакистан, центральноазиатские постсоветские государства – пока не претендуют на доминирование в исламском мире, и тем более не создали альтернативного глобализационного проекта.

Иранский проект

Первым успешным цивилизационным проектом, который начал притязать на глобальный характер, стала Исламская Республика Иран (ИРИ). Вследствие контрсекулярной шиитской революции иранский глобализационный проект стал первым претендентом на альтернативу проекту западному. Впрочем, следует отметить, что секулярный проект Пехлеви, против которого и выступил Рухолла Хомейни, был гораздо более лояльным к традиционно влиятельному мусульманскому духовенству, чем турецкий проект Ататюрка.

Реза Пехлеви долгое время не притеснял шиитских религиозных деятелей, способствовал развитию духовных учебных заведений. Противостояние иранских богословов и пехлевийской династии обострилось в 1960-х гг., когда новый шах Мухаммад Пехлеви начал вытеснять шиитских лидеров и попытался вывести политическую власть из-под влияния религиозных деятелей. Одновременно проводились экономические реформы, неодобрительно воспринятые духовенством. Впоследствии иранские мусульмане почувствовали и более значительные притеснения, хотя режим Пехлеви-младшего лишь частично можно было бы назвать секуляристским. На самом деле шах был сторонником традиционалистского мировоззрения и интересовался доисламскими имперскими традициями Персии, а также элитаристскими мистическими движениями в исламе. Так или иначе, его отношения с шиитским духовенством испортились, и в середине 1960-х гг. возникли протестные движения под руководством Хомейни. В 1970-е гг. режим Пехлеви начал претендовать на региональное лидерство, наладил отношения с СССР и западными странами, но речь шла скорее о желании шаха восстановить влияние древней Персидской империи, а не о лидерстве в исламском мире.

Вследствие богословско-политической деятельности движения во главе с Хомейни появилась новая концепция власти, которая принципиально вышла за пределы национального светского государства, отказалась от вестернизации, а также от монархического строя. С другой стороны, современная политическая элита Ирана является не политическим крылом религиозной структуры шиитских богословов, а вполне модерным правительством, многие из членов которого защищали диссертации в США, Великобритании и т.д. Проект ИРИ методологически ориентирован на западные образцы, хотя в вопросах идеологии и отсылает к традиционалистской терминологии. Цивилизационное и глобализационное значение выбора шиизма в качестве государственной религии осознают и сами иранские публичные деятели. Так, бывший президент Мохаммад Хатами отмечал, что после революции новая исламская цивилизация стоит на пороге своего рождения. Хатами считает, что именно шиитская цивилизация должна восстановить величие исламского мира, поскольку суннитский глобализационный проект уже существовал во времена халифата и теперь так же устарел, как и цивилизация Запада.

Провозглашение ислама государственной религией, устранение светских основ из публичной политики, культуры и науки позволило Ирану сэкономить энергию и сконцентрировать усилия на региональной гегемонии и экспансии, тогда как в суннитском мире до последнего времени самым крупным проектом выхода за пределы отдельного государства был панарабский национализм, который в итоге не объединил арабские страны и тем более не имел перспектив стать альтернативным глобализационным проектом.

Арабский проект

Вторым важным контрсекулярным проектом в исламском мире стала деятельность организации «Братья-мусульмане», которая не связана с отдельным государством и в этом смысле изначально имела возможность экспансии за пределы Египта. В начале своей деятельности «Братья-мусульмане» ориентировались, во-первых, на идеи исламского модернизма, а во-вторых – на антиколониалистскую политику. Именно ислам в очищенном и первозданном виде, по мысли идеологов этой организации, должен стать фундаментом как для освобождения арабского мира от колониальной зависимости, так и для развития глобальной цивилизации. Так, Саид Кутб, один из идеологов движения середины ХХ века, остро критиковал европейский мир за бездуховность, тогда как ислам считал единственной силой, способной направить развитие человечества правильным путем. Вместе с тем Кутб высоко ценил технические приобретения Запада, но призывал их переосмыслить в исламском духе. Согласие использовать технические достижения западной цивилизации в целом присуще исламским модернистам. Вследствие того, что даже сами европейцы не считали технические и методологические успехи неразрывно связанными с постхристианской западной культурой и ее ценностями, представители т.н. мира «вторичной секуляризации» также отделяли ценностную матрицу просветительского Запада (которую они считали ошибочной) от технических средств (которые они готовы использовать).

Однако движение «Братьев-мусульман» в ХХ веке не стало весомым политическим фактором, прежде всего из-за наличия конкурирующего проекта – панарабского национализма. Как отмечает Талал Асад, арабский национализм иногда соглашается с политическим исламом, прежде всего в плане оппонирования Западу. Впрочем, чаще эти проекты относились друг к другу враждебно – национализм был региональной секулярной идеологией, стремящейся создать общество западного образца, тогда как политический ислам предлагал вернуться к шариатскому правлению, причем на всей территории мусульманского мира, а не в отдельных государствах. Но к началу XXI века ситуация несколько изменилась, свидетельством чему стала «арабская весна», в результате которой на несколько лет «Братья-мусульмане» если и не обрели политическую власть в нескольких влиятельных арабских странах, то по крайней мере ограничили секулярные диктаторские режимы. Быстрое распространение революции исследователи связывают с мобилизационным потенциалом ислама как общей культурной матрицы для всех народов региона и понятного для всех кода, использованного в борьбе против националистских режимов. Хотя в большинстве стран политический ислам в лице «Братьев-мусульман» продержался недолго, он успел продемонстрировать свою перспективность как глобализационного проекта.

Турецкий проект

Третий глобализационный проект в рамках исламской цивилизации постепенно набирает обороты в посткемалевской Турции, и генетически он также связан с организацией «Братья-мусульмане» и исламским модернизмом суннитского толка. Около века назад Османская империя из наиболее влиятельной мусульманской державы мира, имевшей статус халифата, за десять лет превратилась в светскую националистическую республику. Одним из важнейших факторов, приведших к такой радикальной смене, было стремление военно-политической элиты перенять западный способ развития государства, модернизировать Турцию, чтобы та смогла на равных конкурировать с западными державами в военном и экономическом плане. И самым большим врагом новой Турции стала религиозная идентичность населения.

Политика Ататюрка и его последователей в конце концов сделала из Турции государство, которое начало претендовать на достойное место в семье европейских стран, а также в ЕС. В свою очередь, отказ европейцев признать Турцию европейским государством привел к стремлению турецкой элиты стать лидером в исламском мире, и на этой волне к власти пришла Партия справедливости и развития. Характерно, что ее больше поддерживали жители сельской местности, тогда как в крупных городах, прежде всего в Стамбуле, ее исламский вектор сталкивался с неприятием населения. В Египте исламский модернизм «Братьев-мусульман» также опирается на более традиционное и религиозное сельское население. Постепенно, особенно после монополизации власти в Турции режимом Эрдогана, государство стало приобретать черты альтернативного глобализационного проекта, зазвучали призывы отказаться от представления о Турции как о мосте между Востоком и Западом, создавать собственную «регионально-глобальную систему».

Предпосылки войны

Вторая половина ХХ века в Ираке и Сирии прошла в условиях доминирования секулярных военных режимов, главными идеологическими ориентирами которых были вестернизированные национализм и социализм. Хотя противостояние между суннитами и шиитами подавлялось, оно постепенно росло и в Ираке, и в Сирии. После падения режима Хусейна в Ираке у власти оказалось проиранское шиитское правительство, а затем иранское влияние простерлось от Индийского океана до Средиземного моря. В свою очередь, часть иракских суннитов начала вести террористическую борьбу с новым правительством, в том числе и в рамках «Аль-Каиды», а в 2006 г. возникло «Исламское государство Ирака», которое стало самым большим врагом западного мира. В Сирии ситуация обострилась только после поражения «арабской весны», в начале 2013 г. там начали действовать отряды ИГИШ («Исламского государства Ирака и Шама»), а через год это формирование провозгласило восстановление халифата, имея к тому же собственную территорию и глобальные экспансионистские устремления.

Правительства Сирии и Ирака в условиях вооруженного противостояния с местными и международными противниками ведут себя по-разному. Политика Ирака в отношении населения неподконтрольных правительству территорий более мягкая – правительство долго продолжало соцвыплаты в неподконтрольных городах, во время военных операций для беженцев создавались палаточные городки, накануне операций местных жителей старались предупредить, чтобы они не покидали домов. В Сирии же гражданское население постоянно страдает не только от действий джихадистов, но и от контратак правительственных войск. В сирийском конфликте участвует больше сторон, и наиболее ожесточенная борьба происходит в основном между проправительственной Сирийской арабской армией и оппозицией, включая джихадистов, но не только из «Исламского государства», тогда как в Ираке существует хоть и не идеальная, но взаимодействующая коалиция правительственных войск, международных союзников и курдских формирований, которые вместе противостоят ИГ и планомерно вытесняют его с территории государства.

Иностранные бойцы и новые союзы

С популяризацией и повышением медийности «Исламского государства» (запрещено в России. – Ред.) как успешного антизападного проекта росло и число иностранцев, стремящихся вмешаться в дело. К середине 2014 г. к ИГ присоединилось около 12 тыс. бойцов из разных стран, а на 2016 г. их насчитывалось уже более 30 тыс., почти из 90 стран мира. Иностранные сторонники джихадистского движения имеют собственных авторитетных проповедников, которые мало связаны с Ираком или Сирией, а нередко и не известны в среде традиционной мусульманской иерархии.

Важно, что для европейцев миграция в ИГ не является поездкой в ??один конец, и от 20% до 30% из них возвращались домой, вливаясь в уголовную и радикальную среду. Возвращение иностранных бойцов домой, скорее всего, гораздо больше, чем наплыв беженцев, способствовало тому, что в 2015 г. количество религиозно мотивированных терактов в Евросоюзе выросло почти в 10 раз по сравнению с 2014 г. (17 против 2, и со значительным числом жертв). Стоит заметить также, что речь идет не о мигрантах в первом поколении, а о гражданах ЕС, которые большую часть жизни, а то и всю жизнь провели в Европе.

Иностранцы отправляются в Сирию и Ирак не только для того, чтобы присоединиться к «Исламскому государству» и другим джихадистам. Согласно исследованиям турецкого Центрального стратегического института, только из Турции по состоянию на середину 2016 г. в Сирию выехало около 8 тыс. будущих бойцов курдских «Отрядов Народной самообороны» (YPG), часть из них – граждане Турции, часть использовали ее как транзитную страну. В середине 2015 г. в рядах союзников YPG уже насчитывалось около 400 бойцов из Америки, Австралии и Западной Европы. Осенью 2016 г. поток иностранцев увеличился, когда YPG провозгласили операцию по освобождению Ракки от ИГ. Левая идеология YPG и их политического крыла PYD (партия «Демократический союз») не только притягивает сторонников со всего мира, но и делает очень сложными их отношения с турецким правительством, в августе 2016 г. начавшим вместе с местными повстанцами операцию «Щит Евфрата». Хотя главной целью операции является борьба с ИГ, курдские формирования к западу от Евфрата также попадают под огонь как сторонники Рабочей партии Курдистана (РКК). Стоит добавить, что некорректно отождествлять всех курдских активистов и бойцов в Сирии с антитурецкими PYD и YPG. В Сирии действуют также лояльные Турции военно-политические курдские объединения, в частности, Курдский национальный совет (KNC, или ENKS) и его боевые отряды из Роджавской пешмерги.

Турция включилась в сирийский конфликт одной из последних среди стран, претендующих сегодня на глобальную экспансию, но выбрала очень символическую дату для начала операции «Щит Евфрата» – 24 августа 2016 г., т.е. ровно через 500 лет после известной битвы турок с египетскими мамлюками вблизи Дабика. Отвоевание Дабика стало не менее важным символическим актом для неоосманского проекта турецкого правительства, чем потеря этого города – для «Исламского государства». Вместе с тем амбиции Турции не являются чисто реваншистским стремлением к восстановлению империи, так же как и амбиции Ирана. Речь идет о лидерстве в исламском мире, для которого обе стороны создают коалиции как с другими мусульманскими государствами, так и с внерегиональными партнерами. Эти коалиции имеют скорее тактический характер, тогда как в далекой перспективе просматривается создание единого исламского проекта глобального развития, включающего не только традиционно мусульманские страны, но и западный мир.

Присутствие иностранцев в рядах YPG поднимает важную тему отношений между джихадистскими и ультралевыми формированиями и идеологиями. Противостояние ИГ и ближневосточных левых можно понять, если учесть, что последние исходят из идеи революционного преобразования общества и свержения капиталистического строя. Если шире, то речь идет об идеологии, противостоящей современному западному устройству и предлагающей альтернативное ему видение общества, которое основывается на коммунистической утопии. Противостояние с Западом, но на этот раз уже не капиталистическим, а секулярным, является краеугольным камнем также и исламистской идеологии. Общий враг мог бы сблизить джихадистов и коммунистов, но это невозможно в силу того, что оба направления пытаются реализовать свои проекты на одной и той же территории. Поэтому и западные бойцы, общей мотивацией которых может быть борьба с западным мирозданием, попадая в Сирию, могут присоединиться к той группе, идеология и утопия которой им ближе.

Несколько отличается ситуация с западными левыми. Часть из них поддерживает левые движения Ближнего Востока и даже отправляет добровольцев в Сирию. С другой стороны, среди западных левых есть сторонники джихадизма, именно в силу его антизападной направленности. Левые обращали внимание на мусульман как социальную базу и до возникновения ИГ. Призвал поддержать джихадистов и легендарный Ильич Рамирез Санчес, который в своей книге «Революционный ислам» (2003) писал о том, что революция говорит на языке ислама. В январе 2015 г. был опубликован манифест «Черные флаги над Европой», где от имени ИГ авторы призвали европейских левых объединиться в борьбе против западного капитализма, неонацизма и сионизма. Впрочем, в манифесте говорится о взаимодействии в Европе, а не на территории, подконтрольной «Исламскому государству».

Интерес джихадистов в развертывании европейского фронта подтверждается не только призывами к европейским союзникам вести террористическую деятельность, но также и постоянным напоминанием о Европе как символе успешности мусульманской экспансии в эсхатологические времена. Из-за упадка реального квазигосударственного образования в Сирии и Ираке «Исламское государство» пытается взять на себя полномочия новой «Аль-Каиды», то есть международной сетевой структуры, цель которой заключается не в создании мусульманского государства, а в перманентной борьбе с неисламским миром. Таким образом, реальная война на Ближнем Востоке постепенно переходит к гибридному глобальному состоянию.

* * *

Подводя итоги, стоит отметить, что все исследуемые глобализационные проекты являются следствием сочетания современной цивилизационной парадигмы в тактическом и техническом аспекте и переосмысленных традиционных мусульманских ценностей в стратегическом и содержательном аспекте. Само их появление свидетельствует о том, что полное копирование западного проекта нежизнеспособно в пространстве «вторичной секуляризации», и вестернизированные режимы в течение нескольких десятилетий отошли в прошлое, оставив по себе латиницу, ядерную физику и автомат Калашникова. Эти средства стали использоваться в пределах нескольких новых проектов, которые уже не калькируют западные национальные формы, а стремятся создать глобальную цивилизацию, которая станет альтернативой, а в конечном итоге победит Запад в конкурентном состязании. Впрочем, пока каждый из этих проектов существует в эксплицитном виде относительно непродолжительное время, и пока не определился лидер, который выступит от имени всего исламского мира.

Сирия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258194 Руслан Халиков

Портрет сирийской войны

Д.В. Тренин – директор Московского центра Карнеги.

Резюме Война в Сирии – не локальный конфликт. От ее исхода зависит не только будущее самой Сирии, но и расклад сил на Ближнем и Среднем Востоке, перспектива борьбы с международным терроризмом и в известной степени формирующийся мировой порядок.

Сирийский рубеж. Авторский коллектив: М.С. Барабанов, А.Д. Васильев, С.А. Денисенцев, А.В. Лавров, Н.А. Ломов, Ю.Ю. Лямин, А.В. Никольский, Р.Н. Пухов, М.Ю. Шеповаленко (редактор). С предисловием С.К. Шойгу и послесловием С.В. Лаврова. М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2016. – 184 с.

Конфликт в Сирии начинался в 2011 г. как восстание против режима Башара Асада, вскоре переросшее в гражданскую войну, но со временем он превратился в многостороннее, многоуровневое противоборство. Война в Сирии – не локальный конфликт. От ее исхода зависит не только будущее самой Сирии, но и расклад сил на Ближнем и Среднем Востоке, перспектива борьбы с международным терроризмом и в известной степени формирующийся мировой порядок. Понимание причин войны в Сирии, интересов, целей и стратегий ее основных участников, логики военных действий и дипломатических ходов крайне важно для определения вектора развития системы международных отношений в регионе и в мире в целом.

Непосредственное участие России в войне в Сирии – важнейшее событие в новейшей истории российской внешней политики. Никогда прежде Вооруженные силы России не участвовали напрямую в военных действиях на территории арабских стран. Действительно, в 1950-е – 1980-е гг. Советский Союз оказывал военную помощь и военно-техническую поддержку ряду арабских государств. Отдельные советские военнослужащие – советники, специалисты, расчеты систем ПВО – принимали участие в боевых действиях в ходе арабо-израильских войн. Сами эти войны в условиях холодной войны создавали угрозу столкновения между СССР и США. Тем не менее до сих пор вовлеченность нашей страны в конфликты на Ближнем Востоке была опосредованной. В 2015 г. ситуация изменилась.

Россия начала превентивную войну против террористов запрещенной в РФ организации «Исламское государство», но по логике вещей одновременно стала участником гражданской войны в Сирии и геополитического противоборства на Ближнем Востоке между соперничающими региональными державами. Вступление России в сирийскую войну произошло на фоне начавшейся в 2014 г. острой конфронтации Москвы и Вашингтона. На сирийской арене две державы соперничают не столько за влияние в стране и регионе, сколько за правила поведения государств и основы глобального порядка.

Любая война является жесткой проверкой вооруженных сил, но также политического целеполагания и лидерства, дипломатической стратегии, морального духа общества, возможностей финансовой системы, состояния военной промышленности, экономики в целом. Операция Воздушно-Космических Сил РФ в Сирии, проводимая параллельно с дипломатическими усилиями России на сирийском направлении, представляет собой тест на способность Москвы выступать на мировой сцене в качестве великой державы, способной решающим образом влиять на ход военно-политических событий. В этом, по существу, смысл участия России в войне в Сирии. Для России речь идет не только и не столько об «ИГ», Сирии и даже о Ближнем и Среднем Востоке, сколько о месте и роли в мире в XXI веке.

Осмысление этой войны и роли в ней России – тема коллективной монографии «Сирийский рубеж» Центра анализа стратегий и технологий. Центр АСТ уже несколько лет отслеживает и последовательно анализирует конфликты, в которых участвует Россия. В 2010 г. вышла работа, посвященная конфликту в Южной Осетии, в 2015 г. – событиям в Крыму и Донбассе. Фактически эти труды – самые авторитетные отечественные фактографии военных аспектов грузинского и украинского кризисов. Книга о продолжающейся войне в Сирии не только продолжает традицию, но и выводит исследование на новый уровень.

В отличие от предшественников «Сирийский рубеж» – гораздо более цельное исследование. Если предыдущие работы ЦАСТ представляли собой сборники авторских статей, объединенных общей темой, то нынешняя монография соединена сквозным нарративом. Роль редактора (М.Ю. Шеповаленко) очевидна. Важной особенностью работы стала попытка объяснить нынешнюю ситуацию в Сирии через призму новейшей истории страны. Хотя история современного сирийского государства излагается пунктирно, краткое изложение (А.В. Никольский) дает представление о сложности социальной, конфессиональной и этнической структуры сирийского общества, о проблемах, с которыми столкнулся в начале XXI века режим семьи Асадов, находящейся у власти в Дамаске с 1970 года.

Говоря о событиях последних лет, авторы (С.А. Денисенцев и А.Д. Васильев) делают упор на анализе интересов и политики основных внешних игроков – США, Саудовской Аравии, Турции, Катара, а также Франции и Великобритании. Международный контекст сирийского кризиса не только крайне важен: он приобрел решающее значение. Бросается в глаза, однако, отсутствие столь же подробного рассмотрения интересов, целей и политики Ирана, являющегося одним из важнейших участников сирийского кризиса с самого его начала, а также подходов союзника Тегерана – ливанской военно-политической организации «Хезболла». И Иран, и «Хезболла» многократно упоминаются в главе, посвященной ходу войны, но анализа стратегии иранского руководства и его союзника в книге нет. В итоге панорама внешних игроков сирийского кризиса оказывается неполной.

Одно из главных достоинств книги – обилие тщательно каталогизированного и проанализированного фактического материала. Это особенно касается описаний хода военных действий, состава сил противоборствующих сторон, применяемых ими вооружений и военной техники, а также тактики действий. Сердцевину монографии «Сирийский рубеж» составляет превосходный анализ действий Вооруженных Сил Российской Федерации в Сирии (сс. 105–130, авторы – Р.Н. Пухов, М.С. Барабанов). Именно эти вопросы традиционно находятся в центре внимания специалистов ЦАСТ. В то же время книгу существенно обогатил бы качественный анализ состояния сирийских правительственных сил, оценка уровня военного командования и военно-политического руководства Сирийской Арабской Республики.

Такой анализ важен и для оценки характера российско-сирийского коалиционного взаимодействия в ходе войны, в которой Москва и Дамаск выступают союзниками. Вообще вопросы союзнического взаимодействия (Россия–Сирия, Россия–Иран, Россия–Сирия–Иран–Ирак) заслуживают самого внимательного изучения – с учетом того, что в будущем Москве придется, по-видимому, решать задачи вместе с союзниками не только из числа стран ОДКБ, сохранивших в основном российскую военную культуру.

В книге совершенно справедливо выделена роль президента России Владимира Путина в определении политического курса в связи с сирийским кризисом. Автор раздела (М.Ю. Шеповаленко) подчеркивает волю, решительность и ответственность, проявленные главой Российского государства. Делается оптимистический вывод о том, что Россия выйдет из этой войны с минимальными потерями, но с большим политическим капиталом (с. 159). Было бы полезно, на наш взгляд, дать анализ уроков первого года российской военной операции в Сирии, разобрать успехи и неудачи, сформулировать выводы на будущее. Имело бы смысл предложить сценарии дальнейшего развития ситуации и – соответственно – перспектив участия в войне в Сирии и возможных конечных результатов. В отличие от книги, война продолжается.

Монография «Сирийский рубеж» является на сегодняшний день не только очень ценным, но по существу необходимым пособием для любого, кто хотел бы глубже разобраться в нынешней ситуации в Сирии и понять причины, цели, параметры и риски российского участия в идущей там войне. Предисловие министра обороны С.К. Шойгу и послесловие министра иностранных дел С.В. Лаврова делают книгу фактически официально одобренным текстом. Очередная монография ЦАСТ обозначает, таким образом, достижение нового рубежа в становлении Центра как ведущего независимого аналитического института, специализирующегося на исследовании военной и военно-политической тематики.

Как свидетельствует рецензируемая книга, в дальнейшем Центр анализа стратегий и технологий может ставить и решать более сложные задачи, связанные с объяснением социально-политических и международных процессов, ведущих к вооруженным конфликтам; глубоким анализом политических стратегий, предусматривающих или сопровождающих применение военной силы; анализом военных стратегий сторон и их тактики на поле боя. Особенно важным в этой связи становится объективное, т.е. критическое по духу рассмотрение современного отечественного опыта – с учетом того, что военная сила вновь прочно утвердилась в арсенале внешней политики Российской Федерации.

Сирия. США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258191 Дмитрий Тренин

Прогноз: нефть готова к смене тренда?

На этой неделе, очевидно, выяснится, было ли предыдущее повышение цен на нефть обусловлено временным отскоком или же оно ознаменовало смену тренда, также реализующего позитив от новых договоренностей ОПЕК+.

Квартальная экспирация

На минувшей неделе цены на нефть, прервав нисходящую динамику, пошли вверх. В пятницу цена нефти марки Brent превысила уровень $47,7 за баррель. Неделю назад планка фиксировалась на отметке $45,48 за баррель, а двумя днями ранее опускалась ниже $45.

Поддержку котировкам, в частности, оказало снижение добычи нефти в США.

По данным Управления энергетической информации (EIA), за предыдущую неделю она сократилась на 100 тыс. баррелей в сутки до 9,3 млн баррелей в сутки. Хотя запасы сырой нефти, по последним данным Министерства энергетики США, увеличились на 118 тыс. баррелей при прогнозируемом снижения на 2,6 млн баррелей, а запасы бензина снизились на 900 тыс. баррелей при ожидании отсутствия изменения.

Изменение ценовой траектории породило споры аналитиков о том, обусловлено ли оно локальным отскоком или же свидетельствует о смене тренда.

Например, аналитик ИХ "Финам" Василий Олейник считает, что последнее восстановление котировок пока не стоит воспринимать как окончательный слом понижательного тренда. Тут сработали лишь временные факторы.

Так, на рынке деривативов был побит новый исторический рекорд по коротким позициям на фьючерсных контрактах нефти. А после выхода отчета от Министерства энергетики США с информацией о падении добычи на 100 тыс. баррелей, львиная доля этих коротких позиций начала закрываться, что и привело к росту нефтяных цен. Однако и столь существенное падение добычи обусловлено лишь временными причинами.

Уже на следующей неделе данные могут оказаться противоположными, что приведет к новому снижению котировок. К тому же надо учитывать фактор экспирации и закрытие месяца, квартала и полугодия. В такие дни и недели без манипуляций по многих инструментам не обходится, указал Олейник.

По его оценке, хотя локальный рост цен на 2-3% еще возможен, фундаментальные условия содействуют дальнейшему снижению. При том, что пока страны ОПЕК не намерены обсуждать возможность более значительного ограничения квот, а избыточное предложение с рынка не уходит. Добыча в Ливии, Нигерии, России продолжает расти, а автомобильный сезон в США так и не увеличил спрос на бензин, и его запасы ощутимо не снижаются, подчеркнул аналитик ИХ "Финам".

Однополярный сентимент

Старший аналитик ИК "Арбат Капитал" Виталий Громадин, напротив, заметил, что на нефтяном рынке, похоже, выбрали направление для дальнейшей динамики, что для Brent означает возвращение к уровню $52 за баррель. При благоприятных данных Минэнерго США в среду эта цель может быть достигнута уже на текущей неделе, допустил Громадин.

С начала года, констатировал он, на рынке наблюдались периоды однополярного сентимента, когда цена двигалась в определенную сторону и все новости, не соответствующие избранному направлению, просто игнорировались. Так было с высокими темпами роста американской добычи (на 130 тыс баррелей в сутки) в начале этого года, и то же произошло с резко возросшими недавно геополитическими рисками, которые не смогли остановить Brent от падения до $45 за баррель.

И сейчас, когда падающий тренд оказался сломлен, практически незаметно для рынка прошла новость о росте ливийской добычи вплоть до 1 млн баррелей в сутки, уточнил старший аналитик ИК "Арбат Капитал".

Хотя теперь, вероятно, предположил он, на рынке вспомнят о премиях за геополитические риски, в том числе связанные с неспокойной ситуацией в Ливии и обещанием нигерийских повстанцев возобновить атаки на нефтяные объекты в дельте реки Нигер в июле, а также с истекающим дедлайном требований к Катару, вкупе с известным боевым характером будущего молодого короля Саудовской Аравии Мухаммеда ибн Салмана.

Конечно, главный риск связан с блокадой Катара: срывом нефтяного экспорта из этой страны в 600 тыс. баррелей в сутки возможно нивелировать восстановление добычи в Нигерии и Ливии. Также в Катаре добывается легкая нефть, переизбыток которой сегодня наблюдается в мире. Тогда как выдвинутые к Дохе требования выглядят невыполнимыми, а значит конфликт продолжится, оговорил эксперт.

Напомним, 5 июня 10 арабских государств во главе с ведущим экспортером нефти - Саудовской Аравией - прервали дипотношения с Катаром, обвинив его в поддержке терроризма. 22 июня Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет предъявили Дохе 13 требований, на выполнение которых отвели 10 дней (истекают 2 июля). В частности, от Катара потребовали снизить уровень дипотношений с Ираном, закрыть телеканал Al Jazeera и ликвидировать находящуюся в стране турецкую военную базу. Как заявил в субботу министр иностранных дел Катара Мухаммед бен Абдель Рахман Аль Тани, в Дохе отвергают выдвинутые требования, но готовы к диалогу при соответствующих условиях. За политико-дипломатическое урегулирование кризиса в этот же день в телефонном разговоре с эмиром Катара Тамимом бин Хамадом Аль Тани высказался и президент России Владимир Путин.

Энергетическое доминирование

Между тем, история с Катаром, также являющимся одним из ведущих поставщиков газа, может получить дополнительную трактовку с учетом заявленных Вашингтоном новых амбиций.

В четверг, выступая в министерстве энергетики перед представителями профильных компаний, президент США Дональд Трамп объявил старт новой энергетической политики, призванной обеспечить мировое лидерство страны в данной сфере.

Как разъяснили во вторник в Белом доме, добиться энергетического доминирования предполагается за счет обильных природных ресурсов. В распространенной по этому поводу справке уточнялось, что в США сегодня на 20% больше нефти, чем в Саудовской Аравии (общей стоимостью свыше $13 трлн при среднем уровне цен в $50 за баррель), также страна располагает масштабными запасами природного газа (способными удовлетворять внутренний спрос в течение столетия) и вторыми по величине запасами угля в мире.

Одновременно и глава "Роснефти" Игорь Сечин в опубликованной в минувший вторник статье, упомянув запланированное стратегией "Роснефть 2022" увеличение капитализации на 25-30% при наращивании добычи дополнительно на 500 млн тонн за 20 лет и существенном повышении конкурентоспособности, сообщил, что все это гарантирует компании и российской нефтегазовой отрасли лидерство в мировой энергетике.

А следом и председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер на собрании акционеров в пятницу рассказал о наращивании добычи и экспорта газа, оговорив, что к 2022 г. за счет одного Бованенковского месторождения будет добываться до 115 млрд куб. м в год, что сопоставимо с суммарными поставками газа на европейский рынок из Великобритании, Катара и Нидерландов в 2016 г. Попутно глава "Газпрома" отметил, что СПГ в условиях реального рынка проигрывает: снижение его поставок в Европу в 2016 г. составило почти 2%, или более 1 млрд куб. м.

В настоящее время, ответила главный аналитик "Промсвязьбанка" Екатерина Крылова, Соединенные Штаты активно развивают нефте- и газодобычу. Однако, чтобы "доминировать", необходимы масштабные инвестиции, но на них, с учетом нынешнего состояния американской экономики и затягивания с обещанными мерами стимулирования Трампа, рассчитывать не приходится. "Мы не ожидаем, что США в ближайшем обозримом будущем смогут стать экспортером нефти и поставлять объемы, сравнимые с объемами из РФ или ОПЕК. Несмотря на активное развитие сланцевых месторождений нефти, собственная добыча в Штатах пока не в состоянии обеспечить внутреннее потребление", – пояснила Крылова.

По ее словам, учитывая повышенную истощаемость сланцевых месторождений, говорить о сохранении двузначных темпов роста внутренней добычи в течение нескольких лет подряд также не приходится. Впрочем, даже при наращивании добычи и уменьшении импорта нефти выбывающие объемы спроса в США с лихвой могут быть поглощены азиатским рынком. Кроме того, при появлении американской нефти на рынке европейские НПЗ не смогут сразу ее принять: понадобятся серьезные затраты на переоборудование. Сейчас российская нефть занимает 28% в потреблении Европы, и более трети европейских НПЗ работает только на российской нефти Urals.

Более серьезно, по мнению аналитика, выглядят перспективы США по газу, учитывая предполагаемые экспортные объемы. Но пока большинство проектов по экспорту СПГ существуют лишь на бумаге. При оперативном получении разрешений на строительство типовой проект по созданию терминала СПГ занимает несколько лет, то есть в лучшем случае это удастся в 2019-2020 гг.

Причем более вероятным представляется ориентация американского газа на премиальный азиатский рынок. Что же до России, то, если говорить об уровнях добычи, она уже в апреле была мировым лидером по нефтедобыче (10,65 млн баррелей в сутки). В более же отдаленной перспективе Россия, так же как и США, хотя и в большей степени, будет нуждаться в оживлении инвестиций для развития нефтегазовых проектов, в том числе перспективных, но дорогостоящих на арктическом шельфе, заключила главный аналитик "Промсвязьбанка".

И, между прочим, обозначила ожидаемый на текущей неделе ценовой диапазон в пределах $48-50 за баррель.

Наталья Приходко

На Чернобыльской АЭС состоялась очередная миссия МАГАТЭ, посвященная рассмотрению вопросов относительно технических решений по обращению с облученным графитом, включая выбор вариантов контейнеров и хранения. Международные эксперты посетили промышленную площадку ЧАЭС.

Экспертам представили информацию относительно текущего состояния снятия станции с эксплуатации, а также проекты технических решений по обращению с облученным графитом, разработанные специалистами Чернобыльской АЭС.

Делегация МАГАТЭ также посетила зону строгого режима, центральный зал № 2 и здание Лота 0, смотровой павильон НБК и город Припять.

В течение следующих двух дней работы миссии эксперты и специалисты ЧАЭС рассмотрели опыт Германии и Великобритании в сфере хранения облученного графита, а также международный проект GRAPA, который имеет аналогичную тематику. Эксперты предоставят предварительные рекомендации по предложенным ЧАЭС техническим решениям по обращению с облученным графитом, включая выбор вариантов контейнеров и хранения.

Собственные мощности «Газпрома» по хранению газа в европейских странах в 2016 году составили около 5 млрд кубометров

На территории России в 2016 году в эксплуатацию введены 770,6 км магистральных газопроводов и отводов, а также компрессорная станция и дополнительные мощности в объеме 488 МВт.

До рекордного уровня увеличена потенциальная максимальная суточная производительность ПХГ на российской территории. На начало сезона отбора 2016–2017 годов она составила 801,3 млн куб. м газа. Это на 11,4 млн куб. м больше аналогичного показателя предыдущего года. Объем оперативного резерва газа в ПХГ России также увеличен на 80 млн куб. м.

В 2016 году сделан важнейший шаг в развитии газотранспортной системы «Газпрома». Синхронно с запуском в работу новых добычных мощностей на Бованенковском месторождении введен в эксплуатацию новый высокотехнологичный магистральный газопровод «Бованенково — Ухта — 2». Его рабочее давление — 120 атмосфер. В мире существует только два сухопутных газопровода, которые могут транспортировать газ под таким большим давлением, — это «Бованенково — Ухта» и «Бованенково — Ухта — 2».

Эти газопроводы — важная составляющая Северного газотранспортного коридора. По нему газ Ямальского центра газодобычи — будущей основной ресурсной базы «Газпрома» — поставляется российским и европейским потребителям. Северный коридор — это газопроводы нового поколения. Они приходят на смену газопроводам Центрального коридора, которые транспортируют газ из Надым-Пур-Тазовского региона. И Центральный коридор, и Надым-Пур-Тазовский регион действуют уже многие десятилетия и неизбежно вырабатывают свой ресурс. Северный коридор становится главной газотранспортной артерией для поставок газа в европейскую часть России.

«Природный газ находит все более широкое признание как средство решения проблем мировой энергетики: снижения вредных выбросов, обеспечения растущей потребности в энергии, надежности пиковых режимов. Наш газ в Европе пользуется возрастающим спросом. Экспортный газопровод «Северный поток» востребован на все 100%. И даже более того. В отдельные дни минувшего осенне-зимнего сезона поставки по газопроводу составляли 111% его проектной мощности», - сообщил председатель правления ПАО «Газпром» Алексей Миллер.

Установлен исторический рекорд суточной поставки газа в дальнее зарубежье — 636,4 млн куб. м. В энергетическом эквиваленте это больше, чем суточная потребность в энергии всех европейских домохозяйств.

В 2016 году увеличился экспорт в страны дальнего зарубежья до рекордного уровня 179,3 млрд куб. м. Доля российского газа в объемах газопотребления этих стран достигла исторического максимума — 33,1%.

В 2016 году зафиксированы максимальные уровни поставок в отдельные европейские страны. Например, установлен новый рекорд поставок на самый крупный европейский рынок «Газпрома» — рынок Германии. В эту страну поставлено 49,8 млрд куб. м, это на 10% больше объема предыдущего года.

«На европейском рынке мы продемонстрировали образец того, что такое надежный партнер и поставщик. Мы смогли увеличить поставки нашим потребителям в тот момент, когда в этом была острая необходимость, и сделали это в нужных объемах и по самым конкурентоспособным ценам. Рост спроса на наш газ продолжился и в 2017 году. За шесть месяцев объемы экспорта увеличились по сравнению с аналогичным периодом 2016 года на 12,4% или на 10,5 миллиардов кубометров», - отметил Алексей Миллер.

Таким образом, всего за полтора года объем поставок «Газпрома» на европейский рынок увеличился на 30,4 млрд куб. м газа. Это сопоставимо с мощностью «Турецкого потока» и больше половины мощности «Северного потока — 2». И этот рост — только за последние полтора года.

Европе нужен импортный газ, поскольку спрос там растет, а добыча падает. Прогнозы о том, что СПГ потеснит газ, поступающий в Европу по трубе, не оправдались. В условиях реального рынка СПГ проигрывает. Снижение его поставок на европейский рынок в 2016 году составило почти 2% или более 1 млрд куб. м. Поэтому европейский бизнес готов участвовать в импорте магистрального газа из России в партнерстве с «Газпромом».

В 2017 году с компаниями Engie, OMV, Shell, Uniper и Wintershall подписаны соглашения о финансировании проекта «Северный поток — 2». Иностранные партнеры предоставляют финансирование в объеме 50% от его общей стоимости. Вклад каждой компании составит до 950 млн евро.

Реализация проекта «Северный поток — 2» завершит формирование зарубежной части Северного газового коридора. Он будет самым эффективным маршрутом доставки российского газа в дальнее зарубежье как с технической, так и с экономической точек зрения.

«Применяя новые технологии на магистралях Северного коридора, мы снижаем расход газа на собственные нужды от 3 до 6 раз в зависимости от рабочего давления трубопроводов. Расчетные затраты на доставку газа по Северному коридору через «Северный поток — 2» до двух раз ниже, чем по Центральному коридору через Украину. На южном европейском направлении в 2016 году мы продвинулись еще дальше. Строительство «Турецкого потока» идет полным ходом», - рассказал Алексей Миллер, выступая на годовом общем собрании акционеров.

Первая нитка газопровода предназначена для турецкого рынка, вторая — для газоснабжения других европейских стран. Мощность каждой нитки — 15,75 млрд куб. м газа в год.

«Турецкий поток» создает условия для укрепления энергетической безопасности европейских стран, поскольку помогает устранить региональные дисбалансы газового рынка Европейского союза. А для «Газпрома» это — практическая реализация стратегии диверсификации экспортных маршрутов и повышения надежности поставок.

«Надежность экспортных поставок мы также обеспечиваем, участвуя в организации подземного хранения газа в Европе. В минувший зимний сезон запасы газа в европейских ПХГ упали до рекордно низких уровней, что заставляет нас уделять этому вопросу еще большее значение. «Газпром» использует ПХГ в Австрии, Германии, Сербии, Нидерландах, Чехии, Великобритании», - сообщил Алексей Миллер.

Собственные мощности «Газпрома» по хранению газа в европейских странах дальнего зарубежья в 2016 году составили около 5 млрд куб. м, суточная производительность — 83,4 млн куб. м.

GlaxoSmithKline воспользуется искусственным интеллектом для разработки лекарств

Британская GlaxoSmithKline заключила соглашение с компанией Exscienta, специализирующейся на предоставлении фармацевтической отрасли решений с использованием технологий искусственного интеллекта, сообщает European Biotechnology.

В рамках сотрудничества GlaxoSmithKline намерена найти 10 новых биспецифичных малых молекул, которые в перспективе могут быть использованы при создании новых лекарственных средств. За использование технологий искусственного интеллекта и проведение доклинических исследований GlaxoSmithKline заплатит Exscienta 37 млн евро (а также оплатит все исследовательские расходы).

В мае Exscientia заключила договор с Sanofi в области разработки лекарств против расстройств обмена веществ. Стоимость проекта оценивается в 250 млн евро. В Exscientia отмечают, что использование новейших цифровых технологий позволяет ускорить процесс поиска и первичной разработки перспективных лекарственных соединений.

Надежную защиту от гриппа обеспечит пластырь с микроиглами

Официальное название нового метода, который позволяет прививать пациентов не только от гриппа, но и от многих других инфекционных болезней – «использование микроигольного пластыря для иммунизации». Такой пластырь снабжен 100 микроиглами, изготовленными из специального материала, который постепенно растворяется в человеческом организме. Иглы содержат препарат (в данном случае противогриппозную вакцину), который проникает в организм пациента через кожу.

Микроигольные пластыри были изобретены несколько лет назад, а сейчас ученые из США завершили очередной этап испытаний этого метода вакцинации против гриппа, который в первую очередь понравится детям.

Как сообщают авторы статьи, опубликованной 27 июня в онлайновом издании The Lancet, в ходе этого этапа исследований 50 взрослым добровольцам вводили вакцину против гриппа с помощью инъекции, а другим 50 накладывали на кожу микроигольный пластырь, иглы которого содержали такой же препарат.

Ученые из американского университета Эмори, которые проводили этот эксперимент, утверждают, что они не обнаружили разницы ни в степени иммунного ответа, ни в частоте и тяжести побочных эффектов между обеими группами.

Исследователи указывают на основные преимущества такого безыгольного метода вакцинации:

полное отсутствие боли при введении вакцины;

возможность хранения пластыря с вакциной при комнатной температуре;

возможность сделать себе прививку самостоятельно – для этого пациенту просто нужно наклеить полоску такого пластыря себе на кожу на пару часов;

микроигольный пластырь для вакцинации можно даже высылать по почте.

Анализ крови расскажет, у кого в будущем диагностируют болезнь Альцгеймера

Британские ученые представили новый тест крови, позволяющий довольно точно определить персональный риск болезни Альцгеймера. Оценку предлагается проводить по уровню белка в крови. Тест уже проверили примерно на 1000 человек. Оказалось, точность прогноза равна 87%.

Кстати, данный метод также позволит проверить эффективность лекарств против деменции и внедрить превентивную терапию (первые симптомы проявляются за 10 лет до самой болезни). Итак, ученые привлекли к исследованию 452 здоровых людей, 220 людей с незначительными когнитивными ухудшениями и 476 пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера.

В результате у второй группы вероятность получить заболевание в течение года равнялась 87%. Комментирует руководитель исследования Саймон Лавстон из Оксфордского университета: «К сожалению, должно пройти несколько лет, прежде чем новые методы начнут применяться в рутинной медицинской практике. Не исключена и постановка неверного диагноза, но это не помеха».

Вместе с исследованием крови в перспективе будет проводиться томография и анализ переброспинальной жидкости. Несмотря на постоянную работу над диагностическими системами, ни одна из компаний так и не подошла к созданию лекарства. С 2002 по 2012 год 99,6% попыток предотвратить или замедлить развитие этого недуга терпели неудачу.

К 2021 г. объем польского фармацевтического рынка достигнет 11 млрд долларов, сообщает GlobalData

К 2021 г. объем фармрынка Польши достигнет 11 млрд долл. против 9,4 млрд долл. в 2016 г., говорится в отчете британской исследовательско-аналитической компании GlobalData. Среднегодовой темп роста (CAGR) составит 32%.

Эксперты GlobalData отмечают, что рост объема польского рынка лекарств происходит несмотря на принятый в 2012 г. новый закон о льготном лекарственном обеспечении, что привело к снижению объема рынка почти на полмиллиарда долларов, а также снижению цен на льготные препараты и, соответственно, прибыли оптовиков и ритейлеров.

Оздоровление рынка, по мнению экспертов, будет обусловлено с одной стороны старением населения и распространением возрастных заболеваний, с другой – расширением доступа к лекарствам и прозрачной регуляторной политикой.

Польский фармрынок является одним из самых динамично развивающихся в странах бывшего СЭВ. Система здравоохранения страны также является одной из лучших, поскольку все граждане обеспечены обязательным медицинским страхованием, а льготное обеспечение лекарствами является основным фактором их доступности. Цены на лекарства в Польше обычно ниже, чем в других странах Евросоюза.

Аналитики полагают, что немаловажную роль в развитии польского фармрынка будет играть биотехнологический сектор. Развитие биотехнологий является приоритетом для правительства страны, которое поощряет инвестиции в эту область.

Британский министр по делам Северной Ирландии Джеймс Брокеншир призвал североирландскиие партии поторопиться с формированием регионального правительства, по его мнению, это все еще возможно сделать.

Выборы в парламент региона состоялись в марте, до конца месяца партии должны были сформировать коалицию, но этого не удалось сделать до сих пор. Дедлайн для достижения договоренности истек в минувший четверг.

"Я верю, что сделка по-прежнему достижима, и как только соглашение будет достигнуто, можно будет сформировать администрацию, думаю, еще на этой неделе", — сказал Брокеншир в понедельник, выступая а парламенте Великобритании.

Правительство Великобритании в апреле продлило до конца июня межпартийные переговоры о формировании регионального правительства в Северной Ирландии. Межпартийные переговоры были приостановлены после выхода из процесса партии "Шинн Фейн" из-за несогласия разделить власть с Демократической юнионистской партией.

Позже британское правительство не исключило возвращения к прямому управлению регионом, если местные политические партии не сумеют в кратчайшие сроки сформировать правительство.

Между тем, партия ирландских националистов "Шинн Фейн" ранее выразила недовольство в связи с заключением соглашения между ее главным конкурентом — Демократической юнионистской партией — и британскими консерваторами.

По мнению лидера "Шинн Фейн" Джерри Адамса, британское правительство утратило непредвзятость в вопросе североирландского политического урегулирования.

По словам Брокеншира, без единой политической линии регионом невозможно управлять и ситуация в ее теперешнем виде продолжаться не может.

"Нет сомнения, что лучшее решение — это формирование новой администрации… Одновременно мы не будем забывать своей ответственности", — добавил он.

Британец Харун Али-Сайед, планировавший совершить теракт 11 сентября прошлого года на концерте Элтона Джона, осужден к пожизненному заключению, пишет газета Independent.

Ранее сообщалось, что 19-летний Харун Али-Сайед признался в планировании теракта, который мог быть совершен в 2016 году на концерте Элтона Джона в Гайд-парке в годовщину терактов в США 11 сентября.

В заявлении центрального уголовного суда отмечается, что осужденный попал под влияние исламистской группировки "Аль-Мухаджирун". Кроме того, сообщается, что причиной его радикализации, в том числе, послужило задержание его брата, который также обвинялся в подготовке теракта.

Али-Сайед был задержан после общения в интернете с британскими агентами под прикрытием. Он пытался купить в интернете оружие, взрывчатку, включая начиненный взрывчаткой жилет, и изучал многолюдные районы Лондона с целью атаки.

В сентябре прошлого года Али-Сайеду были предъявлены обвинения в подготовке теракта в период между апрелем и сентябрем 2016 года. Он был задержан у себя дома.

Еще два человека, 19 и 20 лет, задержанные тогда же, освобождены под залог. Все задержания, как говорится в заявлении правоохранительных органов, стали результатом полицейского расследования.

Банк ВТБ открыл ООО "Сэтл Эстейт" (входит в Холдинг Setl Group) невозобновляемую кредитную линию на 1.2 млрд руб. сроком на 7 лет. Об этом говорится в сообщении банка.

Заёмные средства предоставляются для рефинансирования части затрат компании на строительство офисного центра в составе жилого квартала Riverside в Санкт-Петербурге.

Setl Group - холдинговая компания, являющаяся одним из крупнейших застройщиков жилья Российской Федерации. Холдинг основан в 1994 году и консолидирует компании, специализирующиеся на девелопменте, проектировании, услугах генерального подряда, продаже стройматериалов, брокерских операциях на рынке жилой и коммерческой недвижимости.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Основным акционером является Российская Федерация, которой в лице Росимущества и Министерства финансов принадлежит 60.9348% голосующих акций, или 45.01% (с учётом ГК "Агентство по страхованию вкладов" - 92.23%) от уставного капитала банка.

Чистая прибыль ВТБ в 2016 году по МСФО выросла до 51.6 млрд руб. с 1.7 млрд руб. годом ранее. Чистые процентные доходы ВТБ в 2016 составили 415 млрд руб. Чистая прибыль группы ВТБ в январе-мае 2017 года в январе-мае выросла в 27.8 раза до 50.1 млрд руб. Чистые процентные доходы составили 189 млрд руб., увеличившись на 12.8%.

"AK&M" от 03.07.2017

Цены на жилье в Париже ползут вверх

Стоимость жилой недвижимости во французской столице резко выросла за последние 12 месяцев. Средняя цена квадратного метра теперь составляет €8 940, что на 7,7% больше, чем в 2016 году.

Цифры, предоставленные агентами одной из самых крупных компаний недвижимости в столице Century 21, демонстрируют, что такой скачок произошел только в Париже. Средняя цена квадратного метра по всей остальной стране выросла всего на 1,5%. Стоимость квартир в столице увеличилась на 45% с 2009 года по сравнению с 9,5% в остальной части страны, сообщает The Local.

Менее чем за 10 лет средняя цена жилья в столице выросла на 33%, а с 2000 года стоимость квартир в Париже увеличилась в три раза. По мнению агента Лорана Вимонта из Century 21 Le Monde, существующая ставка почти в €9 000 за кв.м – еще не предел. При этом средняя цена за квадратный метр по всей стране составляет €2 530.

Лоран признается, что Париж со средней ценой за квартиру в €447 000 стал эксклюзивным городом для высокопоставленных лиц, на долю которых сейчас приходится 46% покупателей. В то же время, доля рабочих и служащих, приобретающих здесь квартиры, сократилась вдвое - с 13,9% до 6,8%.

По словам Le Point, избрание Дональда Трампа, решение Великобритании покинуть ЕС и победа Эммануэля Макрона во Франции, по-видимому, сыграли определяющую роль в повышении цен на недвижимость во французской столице.

Фрегаты Тип 26. Программа стартовала.

Компания BAE Systems получила контракт на строительство первых трех (из восьми) фрегатов Тип 26 на сумму 3,7 млрд ф.ст., сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на ukdefencejournal.org.uk (2 июля).

Контракт на строительство второй партии будет обсуждаться в начале 2020-х годов. Резка первой стали головного корабля должна быть выполнена на верфи в Глазго в ближайшие недели. "Фрегат тип 26 это новейший военный корабль, сочетающий в себе весь опыт британской судостроительной промышленности с боевой мощью королевского флота. Резка первой тали станет чрезвычайно важной вехой, которая продемонстрирует нашу решимость сохранить глобальную военно-морскую мощь", заявил министр обороны сэр Майкл Фэллон.

По мнению исполнительного директора "БАЕ Системс" Чарльза Вудберна, программа фрегатов Тип 26 принесет огромные экономические выгоды Шотландии и всей Великобритании, создаст тысячи рабочих мест в цепочке поставщиков компонентов по всей стране и миру. Уже сейчас в сети поставщиков находятся 33 британские и иностранные компании, скоро будет объявлено о новых участниках программы.

Решение Европейского суда по правам человека и других судебных инстанций в отношении страдающего редким генетическим заболеванием 10-месячного Чарли Гарда из Великобритании, которому вынесли смертный приговор вопреки воле его родителей, является "чудовищным", заявил председатель отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион.

По мнению английских врачей, сейчас ребенок находится в терминальной стадии и ему уже ничем нельзя помочь. Специалисты из клиники Грэйт-Осмонд-Стрит считают, что необходимо отключить 10-месячного Чарли Гарда от систем жизнеобеспечения. При этом ребенка, который не может видеть, слышать, плакать, глотать и двигаться, готовы были принять американские медики и провести курс экспериментальной терапии. Для оплаты лечения мальчика в США его родителями и неравнодушными людьми было собрано более миллиона фунтов стерлингов, однако госпиталь Грэйт-Осмонд-Стрит обратился в суд, чтобы тот решил судьбу ребенка. В минувший вторник ЕСПЧ отклонил апелляцию родителей, постановив, что дальнейшее лечение продолжит причинять Чарли серьезные страдания.

"В случае с Чарли Гардом есть и врачи в США, готовые взяться за его лечение, есть и финансовые средства. Несмотря на это, суд принял решение, что в "лучших интересах ребенка" отключить его от аппарата жизнеобеспечения, оказать паллиативную помощь и "дать достойно умереть". Современная западная цивилизация постулирует, что человеческая жизнь является абсолютной ценностью, но при этом во многих странах лишение жизни тяжелобольных людей, в том числе детей, становится узаконенной реальностью", — говорится в заявлении митрополита Илариона, опубликованном в воскресенье на сайте ОВЦС.

Представитель Русской православной церкви назвал происходящее "насилием над совестью родителей, издевательством над ними, садизмом, окрашенным в гуманистические тона".

"Чудовищное решение Европейского суда по правам человека продемонстрировало глубочайший кризис самого понятия защиты прав человека. Теперь право на жизнь уступает место праву на смерть. Выражаю надежду на то, что родители Чарли Гарда получат возможность предоставить своему ребенку то лечение, которое они считают правильным. Молюсь, чтобы они смогли перенести постигшие их страшные испытания", — говорится в заявлении.

Министерство обороны Великобритании потратит 3,7 миллиарда фунтов стерлингов на первый этап строительства трех сторожевых кораблей для Королевских ВМС, говорится в заявлении министра обороны Майкла Фэллона.

"Благодаря увеличивающемуся оборонному бюджету и плану финансирования техоснащения на сумму 178 миллиардов фунтов стерлингов программа строительства кораблей типа 26 принесет большую финансовую прибыль Шотландии и всей Великобритании", — сказано в заявлении Фэллона.

"Эти корабли мирового класса будут защищать силы ядерного сдерживания нашей страны и новые авианосцы Королевских ВВС, первый из которых, Queen Elizabeth ("Королева Елизавета"), недавно впервые вышел в море", — добавляется в сообщении.

Создание первых трех кораблей позволит до 2035 года занять 1,7 тысячи высококлассных специалистов в Шотландии, и еще столько же по всей Великобритании.

Мария Табак.

Россия вошла в пятерку стран с крупнейшей теневой экономикой.

Россия заняла четвертое место в топ-5 крупнейших теневых экономик мира, оценили эксперты: ее объем составляет 33,6 трлн руб., или 39% от ВВП страны. Хуже дела обстоят лишь у Украины, Нигерии и Азербайджана.

Россия вошла в пятерку крупнейших теневых экономик, заняв четвертое место в рейтинге, куда включены 28 стран. Ее объем составляет 33,6 трлн руб., или 39% от прошлогоднего ВВП страны, отмечается в поступившем в РБК исследовании международной Ассоциации дипломированных сертифицированных бухгалтеров (ACCA), посвященном оценке и прогнозу развития глобальной теневой экономики. Показатель теневой экономики в России — один из самых высоких в мире, он почти на 84% выше, чем в среднем по миру. Больший объем экономики в тени лишь у Украины (46% от ВВП, или 1,1 трлн грн), Нигерии (48% ВВП) и Азербайджана (67% ВВП). На пятом месте расположилась Шри Ланка с показателем 38%.

Эксперты ACCA определяют теневую экономику как экономическую деятельность и полученный от нее доход, которые находятся за пределами системы государственного регулирования, налогообложения или надзора. Наименьшие показатели объема теневого сектора по итогам 2016 года зафиксированы в США (7,8% ВВП), Японии (10%) и Китае (10,2%).

Доля теневой экономики в глобальном ВВП составила в 2016 году 22,66%, подсчитала ACCA. В ближайшие годы она будет сокращаться: до 22,5% в 2017 году, 22,1% в 2020 году и 21,4% в 2025 году, прогнозируют эксперты. В России показатель практически не меняется год от года: в 2011 году он составлял 39,33%, а к 2025 году останется на том же уровне — 39,3%, ожидает ACCA.

Методология

Исследование базируется на опросе ведущих предпринимателей, а также выводах двух групп экспертов. Одна команда специалистов занималась прогнозными проектировками и использовала метод сканирования горизонтов (horizon scanning) в отношении возникающих проблем и факторов, которые появятся в будущем, анализировала научную литературу и теоретические исследования, опрашивала экспертов на предмет дальнейшего развития теневой экономики и применяла метод «мягкого» прогнозирования, представляющий собой построение прогнозных сценариев. Другая команда применяла количественный метод, используя математический анализ для моделирования отношений, влияющих на теневой сектор, чтобы построить ряды количественных прогнозов и создать эконометрическую модель.

Оценка объема теневого сектора строится на двухсекторной модели расчетного общего равновесия, в которую включаются такие переменные, как потребительские расходы, инвестиции к ВВП страны, реальный ВВП на душу населения, занятость, налоги к ВВП страны, государственные расходы к ВВП страны и темпы роста ВВП, число интернет-пользователей на тысячу человек.

Теневая экономика в мире

В процессе исследования эксперты ACCA выделили две группы факторов — актуальные и формирующиеся, — которые определяют развитие теневых экономик. В первую группу вошли экономические и бизнес-факторы, социально-демографические, социальные и государственные. Во вторую группу помимо перечисленных эксперты добавили также научно-технологические. В настоящий момент уровень теневой экономики в мире можно снизить за счет улучшения качества бюрократии, усиления контроля над коррупцией и увеличения ВВП на душу населения; в России — посредством усиления борьбы с коррупцией, улучшения демократической подотчетности и роста ВВП, отмечается в исследовании.

В период до 2025 года теневую экономику будут поддерживать прежде всего факторы экономической группы. В пятерку важнейших из них опрошенные ACCA эксперты включили высокое налоговое бремя, рецессию в местных экономиках, сложность налоговой системы, замедление мировой экономики и легкость работы в неформальном секторе. Среди бизнес-факторов главными были признаны увеличение давления на бизнес, жесткая рыночная конкуренция и увеличение числа независимых работников; среди социодемографических — рост безработицы, повышение уровня бедности, ограниченный доступ к образованию; среди социальных — повышение уровня коррупции, отсутствие в сознании «категории вины» и низкий уровень выявления неформальной экономической деятельности.

Респонденты сошлись во мнении, что основную ответственность за развитие теневой экономики несет правительство. На второе место собеседники ACCA поместили граждан, которые должны либо воздерживаться от неформальной экономической деятельности, либо уведомлять о ней органы власти. Для властей в вопросе сокращения теневого сектора, по мнению опрошенных, первоочередными должны быть следующие задачи: снижение уровня коррупции, легализация отдельных секторов теневой экономики и их интеграция в легальную экономику; повышение прозрачности госуправления, усиление контроля в сфере уклонения от уплаты налогов (в частности, крупными корпорациями), использование технологий для мониторинга используемых населением моделей потребления и выявления незаконной деятельности и выработка более унифицированных законодательных норм.

На уровне стратегий собеседники ACCA обозначили пять направлений борьбы с теневой экономикой: увеличение числа транзакций, которые должны осуществляться через электронные платформы; усиление надзора над компаниями для обеспечения соблюдения законодательства; снижение уровня безработицы; увеличение инвестиций для создания возможностей для маргинализированных слоев населения; усиление спецслужб для выявления правонарушителей.

Теневая экономика в России

ACCA выделяет по три главных фактора, определяющих масштабы «тенизации» экономики в каждой стране. В России эксперты ставят на первое место контроль за коррупцией, на второе — «демократическую ответственность», а на третье — рост ВВП.

Одной из главных проблем для российской экономики называл теневой сектор министр экономического развития Максим Орешкин в интервью «Коммерсанту». Этот фактор искажает показатели экономического роста, подчеркивал он. Бюрократические системы могут функционировать по одному из трех принципов — конкуренция, принуждение или коррупция, и в России именно последняя лежит в основе механизма работы, говорит научный руководитель лаборатории антикоррупционной политики Высшей школы экономики Юлий Нисневич. При сохранении текущей политической системы снижение доли теневой экономики маловероятно, считает он.

ACCA определяет теневую экономику как деятельность, которая «намеренно скрывается от государственных органов». Росстат данные о теневой экономики в открытом доступе не публикует. Глава ведомства Александр Суринов в марте говорил «Ведомостям», что ее доля колеблется в районе 10–14% ВВП: «Есть секторы, где почти 50% ненаблюдаемой экономики, например сельское хозяйство, потому что там личные подсобные хозяйства. Операции с недвижимым имуществом — почти 50%: это люди сдают свои квартиры. Торговля — примерно 10–11%, строительство — порядка 16–18%, серьезная доля; в образовании порядка 5–6% — это репетиторство».

По оценкам Росстата, скрытый фонд оплаты труда в стране (это доходы работников в неформальном секторе и серые зарплаты в официальном секторе) постоянно растет: с 2011 года он увеличился с 6,3 трлн руб. (10,6% ВВП) до 10,9 трлн руб. (13,4% ВВП) в 2015 году.

В то же время Росстат отдельно раскрывает показатель неформальной, но не криминальной занятости. В 2016 году ведомство оценило долю занятых в неформальном секторе в 15,4 млн человек, или 21,2% от общего количества занятых, — это рекорд минимум за 11 лет. Теневой сектор охватывает приблизительно 40% занятого населения, отмечает директор Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС Андрей Покида, именно такая доля сотрудников работает или подрабатывает и при этом не платит налоги. С 2001 года размер теневого сектора менялся несильно, людям продолжают платить зарплату в конвертах, а вторичная занятость не регистрируется, констатирует он.

Авторы: Олег Макаров, Антон Фейнберг.

"Газпром" поднял оценку добычи газа на 2017 год.

По итогам работы в первом полугодии, "Газпром" поднял оценку добычи газа на 2017 г. до 450 млрд куб. м, заявил на годовом собрании акционеров глава концерна Алексей Миллер.

Пока план добычи на этот год утвержден на уровне 430 млрд куб. м. По итогам I квартала компания подняла оценку до 442,3 млрд куб. м.

"В 2016 г. "Газпром" возобновил рост добычи природного газа. Объем добычи составил 419,1 млрд куб. м., в том числе попутного нефтяного газа - 9,4 млрд куб. м. Учитывая фактическую добычу первых шести месяцев, мы прогнозируем выход к концу 2017 г. на уровень годовой добычи газа сверх 450 млрд куб. м., что выше годовых показателей трёх предшествующих лет", - отметил Миллер.

В первом полугодии "Газпром" добыл 232,7 млрд куб. м газа, увеличив экспорт газа в на 12,4% (на 10,5 млрд куб м) в годовом выражении до 95,7 млрд куб. м.

"Ресурсная база "Газпрома" смещается на Север, в Арктику, где находится около четверти неразведанных мировых запасов углеводородов. Ключевую роль мы отводим развитию газодобычи на полуострове Ямал. Здесь, в арктических условиях, мы сформировали мощный производственный комплекс с транспортной инфраструктурой и полноценной системой жизнеобеспечения", - подчеркнул Миллер.

"Газпром" наращивает добычные мощности Бованенковского месторождения. "В 2016 г. мы полностью подготовили и в январе 2017 г. осуществили ввод в эксплуатацию новых производственных объектов месторождения, увеличив его пиковую производительность до 264 млн кубометров в сутки.

К 2022 г. мы планируем вывести Бованенково на годовой уровень добычи в 115 млрд кубометров. Таким образом, мощность только одного нашего месторождения будет сопоставима с суммарными поставками газа на европейский рынок из Великобритании, Катара и Нидерландов в 2016 г. Рост спроса на наш газ продолжился и в 2017 г.", - заключил Миллер.

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения», Москва, 30 июня 2017 года

Уважаемый Александр Александрович,

Уважаемый д-р Г.Киссинджер,

Дамы и господа,

Коллеги,

Для меня большая честь выступить на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения» под эгидой ИМЭМО РАН.

Хотел бы поприветствовать присутствующих здесь видных ученых, государственных деятелей, политиков, дипломатов – как из России, так и зарубежных государств.

В нынешней не самой простой ситуации на международной арене сопряжение интеллектуальных усилий, деполитизированный, действительно экспертный поиск оптимальных путей преодоления общих насущных проблем заслуживают искреннего уважения и поддержки.

Мы в Министерстве иностранных дел России отмечаем нацеленность «Примаковских чтений» на рассмотрение комплекса актуальных вопросов современности с опорой на опыт наших великих предшественников, в том числе, разумеется, с использованием многогранного творческого наследия Е.М.Примакова. Выдающийся государственный и общественный деятель современности, дипломат, ученый, мыслитель Евгений Максимович не только внес значительный вклад в выработку ключевых, прошедших проверку временем положений внешнеполитической доктрины современной России. Он всемерно способствовал комплексному осмыслению разворачивающихся в «постбиполярном» мире сложных процессов, которые, как показала жизнь, не вписываются в упрощенную логику «конца истории».

Россия честно выполнила свою часть «домашнего задания» по ликвидации наследия «холодной войны», много сделав для упрочения доверия и взаимопонимания в Евро-Атлантике, в мире в целом. В числе наиболее крупных шагов отмечу нашу без преувеличения решающую роль в деле объединения Германии, вывод войск из государств Центральной и Восточной Европы и стран Балтии. Все это время мы «играли с открытыми картами», действовали без скрытых мыслей и двойных повесток. Нелишне напомнить, что во многом благодаря нашей политике за последние четверть века европейцы смогли сэкономить колоссальные средства, сократив расходы на оборону и направляя их на социально-экономическое развитие своих государств, повышение благосостояния граждан.

К сожалению, мир не стал ни более стабильным, ни более предсказуемым. Мы неоднократно говорили о причинах деградации международной обстановки, о нежизнеспособности концепции однополярности, о контрпродуктивности односторонних действий, об опасности подрыва международного права и связанного с этим роста силового фактора в мировых делах.

Сегодня очевидно, что уходящая корнями в начало 1990-х годов прошлого века «либеральная» модель глобализации, прежде всего ее экономическая составляющая, ориентированная на обеспечение лидерства и процветания узкой группы государств за счет остального мира, себя исчерпала. Она продемонстрировала неустойчивость к различным вызовам, неспособность эффективно справляться с многочисленными проблемами, хотя внешние лозунги, казалось бы, благородные.

Дополнительные возможности, открывшиеся перед человечеством в связи с переходом на новый промышленный и технологический уклад, не привели к сокращению разрыва в уровне развития между богатыми и бедными странами. За последние десятилетия он увеличился. Сохраняется волатильность в мировой экономике и мировых финансах. Серьезными рисками чреваты изменения климата. Бедность, социальная незащищенность, обостряющаяся конкуренция практически по всем азимутам способствуют росту изоляционизма, протекционизма, национализма, экстремизма, неконтролируемой миграции.

Оборотной стороной «западноцентричной» модели глобализации, настойчивого стремления измерять других по шкале своих псевдолиберальных ценностей, внедрять извне преобразования без учета местной специфики, а то и применять силу для смены неугодных режимов стал всплеск международного терроризма. В свою очередь, непрекращающиеся кровавые теракты в различных регионах мира, поразивший Европу миграционный кризис говорят об иллюзорности попыток построить «отдельные островки безопасности», отсидеться «в тихой гавани» или решать свои проблемы без опоры на широкое многосторонне сотрудничество.

Особую тревогу вызывает масштабный рост киберпреступности, участившееся использование информационных и коммуникационных технологий в целях оказания воздействия на общественно-политическую и социально-экономическую обстановку и манипулирования общественным сознанием ради достижения и решения узкокорыстных задач. Не менее опасна пропаганда в киберпространстве идей экстремизма, вербовка граждан в ряды международных террористических организаций. Россия на протяжении многих лет последовательно добивается принятия под эгидой ООН универсальных правил ответственного поведения государств в киберпространстве. Ожидаем реакции на наши предложения.

Очевидно, что в обозримой перспективе мир продолжит сталкиваться с целым рядом проблем долгосрочного, поистине общецивилизационного характера. Президент России В.В.Путин, выступая недавно на заседании ПМЭФ, подчеркнул, что мы не должны, не имеем права размениваться, тратить силы и время на склоки, распри, геополитические игры. Востребованы мудрые, взвешенные подходы, подразумевающие отказ от ставки на единоличное глобальное доминирование, от порочной практики «двойных стандартов».

Сегодня все мы являемся участниками объективного процесса формирования полицентричного мироустройства, о котором много говорил и писал Е.М.Примаков. Его талант ученого, подлинно системный подход позволили вычленить главное, четко уловить смысл тектонических подвижек на международной арене. Вряд ли кто-то может оспаривать, что это естественная тенденция, связанная с перераспределением глобального баланса сил, с усилением фактора культурно-цивилизационной идентичности в современном мире. В наших общих интересах не сдерживать этот процесс, а обеспечивать его устойчивость и предсказуемость, сделать так, чтобы обновленный, очищенный на основе принципов Устава ООН миропорядок, был справедливым и демократическим, а глобализация играла объединительную роль, учитывая интересы всех без исключения участников международного общения, способствуя обеспечению стабильного и безопасного будущего всего человечества.

Появление новых, уверенных в своих возможностях центров экономической мощи и связанного с этим политического влияния подразумевает новый, более высокий уровень взаимного доверия, что невозможно без соблюдения таких основополагающих принципов международной жизни, как суверенитет государств, невмешательство в их внутренние дела, разрешение споров мирными средствами. Необходимо договориться о единообразном толковании принципов и норм международного права. Трудно переоценить в этой связи значение ООН, обладающей универсальной легитимностью. Практика последнего времени показала, что солидарные действия, подкрепленные авторитетом ООН в форме соответствующих резолюций ее Совета Безопасности, способны привести к значительному прогрессу в решении самых сложных и запутанных проблем.

Попытки приспособить к реалиям XXI века институты эпохи биполярного противостояния обречены на провал. В частности, Североатлантический альянс до сих пор остается в логике «холодной войны», пытаясь найти оправдание собственному существованию. При этом он оказался не в состоянии дать адекватный ответ на рост главной угрозы современности – террористической. И одновременно своими действиями НАТО серьезно раскачало и продолжает раскачивать структуру безопасности в Европе. Это, безусловно, противоречит чаяниям народов европейского континента.

Международные отношения подошли сегодня к крайне важной развилке. От того, по какому пути мы пойдем, зависит картина мира через 15-20 и более лет. Либо продолжится потеря времени, пустая трата ресурсов и средств, что чревато новой гонкой вооружений, дальнейшим расширением пространства нестабильности, хаоса, неуправляемости. Либо ведущим центрам цивилизации удастся договориться, объединить усилия на основе широкого международного партнерства при центральной координирующей роли ООН. Россия однозначно выступает за второй вариант. Мы неизменно открыты к совместной работе со всеми, кто проявляет встречную готовность в целях эффективного решения ключевых вопросов мирового развития. Этот наш подход – в пользу коллективных, многосторонних усилий по укреплению безопасности, налаживанию широкого равноправного взаимовыгодного сотрудничества – разделяется большинством членов мирового сообщества.

Россия будет и впредь действовать именно в таком ключе, продвигать мирную, позитивную, устремленную в будущее повестку дня в международных делах, выступать в качестве уравновешивающего фактора, гаранта глобальной стабильности. Продолжим наращивать взаимодействие с партнерами в таких объединениях нового типа как «Группа двадцати», БРИКС, ШОС, ЕАЭС, другие объединения на пространстве СНГ, где нет «ведущих» и «ведомых», где решения принимаются на основе выверенного консенсуса с учетом интересов всех без исключения участников.

Особое значение в сегодняшнем мире придается отношениям между Россией и Соединенными Штатами Америки, от которых зависит решение множества международных проблем – от обеспечения стратегической стабильности до урегулирования региональных кризисов. Мы видим, с какой озабоченностью большинство стран мира воспринимают нынешнее ненормальное состояние этих отношений, которые стали заложником внутриполитической борьбы в США.

Рассчитываем, что встреча президентов В.В.Путина и Д.Трампа в Гамбурге, о которой было объявлено, внесет ясность в вопрос о перспективах российско-американского взаимодействия. Лично я искренне надеюсь, что возобладает прагматизм, нацеленность на обеспечение национальных интересов реалистичными и наиболее эффективными методами. Именно такой подход всегда отличал «патриарха» американской внешней политики и большого друга Е.М.Примакова Г.Киссинджера, который вместе с нами сегодня участвует в этих очень важных «Примаковских чтениях».

Уважаемые коллеги,

Научно-экспертное сообщество призвано играть энергичную роль в деле всестороннего, комплексного анализа международной ситуации. Напомню, что Евгений Максимович придавал большое значение такой работе. По его инициативе были созданы Отделение глобальных проблем и международных отношений РАН и Центр ситуационного анализа РАН. Рассчитываю, что высокий потенциал «Примаковских чтений» будет и далее в полной мере востребован в интересах объективного осмысления многочисленных проблем современности, нахождения возможностей для их долгосрочного урегулирования, оздоровления обстановки в мире в целом.

Благодарю за внимание.

Вопрос: Как известно, планируется встреча между Президентом России В.В.Путиным и Президентом США Д.Трампом. Мы знаем, что атмосфера в отношениях довольно тяжелая. Каковы, на Ваш взгляд, ожидания от этой встречи у В.В.Путина?

С.В.Лавров: Полагаю, что как Президент России В.В.Путин, так и Президент США Д.Трамп в своей деятельности руководствуются национальными интересами своих стран и, наверное, лучше, чем кто-либо другой они понимают эти интересы.

Я вспоминаю, как очень давно я работал в Нью-Йорке, и Э.Барак, будучи министром обороны Израиля, приезжал в Нью-Йорк. В его честь Посол Израиля устроил ужин, на котором мы с Г.Киссинджером оказались за одним столом с хозяином и Э.Бараком. Это было через несколько дней после назначения Е.М.Примакова Министром иностранных дел России (январь 1996 г.). Кто-то из сидевших за этим столом спросил у Г.Киссинджера, как он относится к тому, что Е.М.Примаков был назначен Министром иностранных дел после достаточно либерального периода во внешней политике Российской Федерации. Г.Киссинджер ответил, что ему всегда было проще иметь дело с теми, кто понимает свои национальные интересы. Я исхожу из того, что президенты В.В.Путин и Д.Трамп понимают эти интересы. Ожидания предпочитаю не формулировать, потому что самое главное, что будет преодолен ненормальный этап в наших отношениях, когда лидеры двух ведущих держав общались между собой только по телефону и ни разу не встречались лично. Да, у нас был Госсекретарь США Р.Тиллерсон, в Белом доме меня принимал Президент США Д.Трамп, но все-таки личный контакт президентов в дополнение к их телефонным разговорам очень важен, тем более что, судя по телефонным разговорам, у них обоих есть желание преодолеть ненормальность, которая сегодня сложилась, и начать договариваться по конкретным вещам, от которых зависят двусторонние отношения, включая интересы бизнеса обеих стран, и решение международных проблем.

Когда мы обсуждаем с нашими европейскими и другими партнерами украинский кризис, задачи урегулирования в Сирии, последние события, связанные обвинениями Дамаска в том, что 4 апреля правительственные силы в Хан-Шейхуне использовали химическое оружие (в этой связи Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО) очень невнятно реагировала, отказывалась ехать на место, не предоставила никакой информации, а вчера распространила доклад, в котором говорится, что они не уверены, что зарин, который вроде бы там обнаружен, был сброшен в бомбах с самолета; они не знают, как там оказался зарин, а все эти месяцы нагнеталась атмосфера), с кем бы мы ни говорили, какую бы тему ни обсуждали (надеюсь, не открою большого секрета), по любому из этих и многим другим вопросам, когда мы начинаем продвигать свои аргументы с европейскими партнерами, с представителями международных структур, нам шепчут, чтобы мы договорились с американцами, и все остальное очень легко и просто уляжется. Я не к тому, что это плохо. Жизнь такова, что по многим вопросам действительно нужно договариваться России и США, но, конечно же, мы не можем забывать и о других державах, которые имеют свои особые интересы в других районах мира. Это просто показывает, что сохранять эту ненормальность наших отношений дальше было бы огромной ошибкой, потому что от этого страдают многие.

Надеюсь, что на этой встрече возобладают прагматизм, реализм и осознание того, что каждая из наших стран может обеспечивать свои национальные интересы более эффективно «в концерте», а не через «сольное выступление».

Вопрос: У Г.Киссинджера есть фраза, что Россия в исторической перспективе зачастую не шла на компромисс и получала поражение по тем или иным вопросам. Не кажется ли Вам, что по целому ряду международной повестки мы «играем не в своей лиге»?

С.В.Лавров: Все зависит от того, кто смотрит на ту или иную ситуацию. Не знаю, воспринимается ли в политологическом сообществе, что мы «играем не в своей лиге». Я читал и до сих пор слышу критику о том, что мы зря ввязались в конфликт в Донбассе, в Сирийский конфликт. Наверное, здесь нужно комплексно подходить к тому, что из себя представляет та или иная нация и народ. Это люди, которые хотят исключительно «хлеба и зрелищ», и им все равно, как они воспринимаются на международной арене, в качестве каких игроков – серьезных, ответственных, самостоятельных, достойных – или те, которые ради «хлеба и зрелищ» готовы поддерживать любые капризы гегемона. Для меня очень важно, чтобы это было понято.

Я не хочу проводить параллели, но не так давно на одном из наших каналов были рассуждения о том, почему мы не сдали Ленинград немцам, и жили бы хорошо, и жизни бы спасли. Для меня не существует этого вопроса. Пускай все это определяют те, кто анализирует ситуацию, пускай определяют на основе критериев, которыми они руководствуются как политологи и аналитики.

Соответствовало бы тому весу, который мы имеем в мировой политике молчание и признание переворота, если бы мы на Украине бросили русских и русскоязычных после того, как организаторы антиконституционного вооруженного госпереворота, поддержанного из-за границы, первым своим актом объявили запрет на многие вещи, которые были связаны с русским языком, ввели дискриминацию русского языка, а потом объявили о том, что русские в Крыму никогда не будут думать по-украински, поэтому русских из Крыма надо выгнать? Это уже неважно. Если бы мы этого не сделали, мы бы предали свою цивилизацию, которую наши предки столетиями создавали, распространяли ее, как сказал Генри, на огромные пространства. То же самое происходит в Сирии. Некоторые из ведущих членов мирового сообщества взяли курс на то, чтобы любой ценой свалить Президента САР Б.Асада, в том числе, как это было с М.Каддафи, путем прямого блокирования с террористами в расчёте на то, что потом этих террористов как-то «урезонят». Стоит ли говорить, что это не наша лига, и пускай, мол, играют те, кто там привык, в ситуации, когда мы от террористов страдали больше, чем кто-либо еще за нашу постсоветскую историю, когда подобные рода грязные сделки с преступниками противоречат всем устоям международного права? В лиге, о которой я веду речь и на которую, как Вы сказали, может быть нам бы и не стоило претендовать, играют методами, которые подрывают все основы международного права и принципы Устава ООН. Я не знаю, наше ли это дело, но считаю, что наше дело – защищать то, о чем договорились после Великой Победы в 1945 г. У меня нет другого ответа на этот вопрос. Повторю, это дело вкуса, воспитания и политических взглядов. Я постарался изложить свои.

Вопрос: Сейчас настала пора, когда встреча президентов, к сожалению, не всегда достаточна для того, чтобы убедить народы стран, которые они возлглавляют. В частности, в США сейчас огромную роль в формировании в т.ч. внешней политики играет Конгресс США. Как Вы считаете, достаточно ли со стороны России коммуникации с членами Конгресса США, каждый из которых действует на основе информации, представленной определенными лоббистами и СМИ, которые не всегда хорошо информированы о России? Планируется ли новая волна коммуникации для того, чтобы напрямую донести правду и свою точку зрения, в т.ч. через каналы народной дипломатии?

С.В.Лавров: Конгресс США не только сейчас, но и всегда играл и продолжает играть очень важную предусмотренную Конституцией США роль во внешней политике, как и во многих других делах. Кроме того, каналов коммуникации сейчас практически нет. Я вижу здесь А.К.Пушкова и других наших парламентариев. Уже несколько лет, еще до того, как прошли новые выборы в США, были попытки установить такие контакты, даже состоялись результативные короткие встречи на полях различных международных форумов. Но сейчас, как нам сообщили из Вашингтона, американские законодатели, включая руководителей международных комиссий Конгресса, взяли паузу. Это я очень вежливо пытаюсь объяснить то, что нам сказали.

Считаю это неправильным, что межпарламентские связи, как показывает опыт наших отношений с подавляющим большинством государств, это очень важный канал, так как парламентарии являются представителями соответствующих стран, их избрали на соответствующих выборах. Замыкаться в себе, даже учитывая американскую традицию, согласно которой большинство членов Конгресса даже за границу не ездят, неправильно. Но там есть активные деятели – конгрессмены, сенаторы, члены палаты представителей, которые посвящают себя внешней политике. Многие из них внесли важный вклад еще в советско-американские, а теперь в российско-американские отношения. Там есть люди, которые понимают происходящее в мире и, я уверен, заинтересованы в том, чтобы каналы межпарламентского общения не были заблокированы.

Но в США сейчас царит такая атмосфера, идет такая «охота на ведьм», что никто не хочет делать то, что в иной атмосфере считалось бы совершенно нормальным, а в нынешней атмосфере будет воспринято как то, что ты «ведьма». Во многом люди были запуганы, но я думаю, что это пройдет, что это абсолютная аномалия, происходящая сейчас в политической жизни США, когда не предъявляя ни одного доказанного факта, по большому счету пытаются переиграть итоги выборов, не может долго продолжаться. Все-таки американское общество имеет инстинкт самосохранения, как и американская политическая система. Надеюсь на то, что это пройдет. А контакты по линии общественной дипломатии, различных неправительственных организаций, политологических центров, по-моему, продолжаются и сейчас, хотя наши коллеги в российских мозговых центрах ощущают небольшую сдержанность американских партнеров по той же самой причине. Никто сейчас не хочет быть на виду в контактах с нашей страной.

Вопрос: Вы справедливо сказали, что многое в мире будет зависеть от того, договорятся ли русские с американцами. Но выглядит так, что американцы уже договорились с китайцами. Это упрощает или усложняет нашу задачу?

С.В.Лавров: Это опять же игры с нулевой суммой, теория «большого международного заговора», «большая шахматная доска», как писал З.Бзежинский, или то, что написал Г.Киссинджер в своей книге «О Китае». Этот треугольник тасуется многими в разных конфигурациях. Помните, была Кимерика, предсказывалось, что она сложится и будет править миром. Мне кажется, все это нереалистично. Во-первых, это не прибавит устойчивости международной системе, которая после того, как однополярность ушла в прошлое, сейчас ищет новые опоры. Они примерно понятны – страны, которые наиболее быстро развиваются, дополняют круг ведущих мирового развития. Пока все это в движении и, наверное, будет еще долго оставаться в движении. Его остановить нельзя, но придать устойчивость ему нужно. Этим сейчас все занимаются. В этом контексте невозможно говорить, что модель, когда США и Китай объединятся против России или Россия и Китай выступят против США, будет продуктивна.

А вот втроем осознать, как наши три страны, с учетом их влияния на мировые дела и мировую экономику, могут помочь решать международные проблемы, вполне реально. Безусловно, в любой конкретной ситуации у политиков, особенно в странах, где многое зависит от электоральных циклов, как в США, всегда есть искушение сыграть в свою пользу, постараться немного обхитрить своих партнеров ради каких-то геополитических очков перед своими избирателями, союзниками, пойти на некие хитрости и не вполне добросовестно начать себя вести. Бывает такое, и не исключаю, что это может продолжаться. Наверняка в различных странах есть сторонники таких игр, когда с кем-то нужно работать против кого-то. Это жизнь, такое часто бывает в быту, в семейных отношениях, со знакомыми, товарищами. В этом ничего нового нет. Наверное, это никогда не искоренится.

Прошу понять меня правильно, всё-таки необходимо стремиться к тому, чтобы договариваться по-честному, как бы это ни было неестественно для человеческой натуры.

Помните, как В.И.Чапаев ездил в Монте-Карло? Когда раздали карты и игроки стали говорить, у кого сколько очков, кто-то сказал, что у него 21. Василий Иванович попросил, чтобы показали. На его просьбу заметили, что у них принято верить на слово. И тут В.И.Чапаеву «поперла» карта. Что-то похожее сейчас происходит и с обвинениями в наш адрес. Те, кто обвиняют нас в хакерских атаках, санкционированных государством, во вмешательстве в избирательную кампанию США и многих европейских стран, кто обвиняет Б.Асада в применении химического оружия, кто обвиняет нас и других во многих грехах, руководствуются этой самой максимой – в приличном обществе принято верить на слово.

Однако, во-первых, мировое сообщество является многоцветным и многогранным. Во-вторых, тот же самый Президент США Р.Рейган сказал великую фразу: «Доверяй, но проверяй». Мы будем доверять исключительно фактам, а не верить на слово.

Вопрос: Что Вы думаете относительно будущего Европейского Союза? Я знаю, что в Москве многие считают, что ЕС скоро распадется, другие - что он несовершенен. Что можно ожидать от отношений между Россией и Европейским Союзом? Насколько я помню, осенью на заседании Валдайского клуба Вы упомянули, что хорошо было бы, если бы Европа играла более активную роль. Какой должна быть эта роль в нынешней ситуации?

С.В.Лавров: Свой вопрос Вы начали с утверждения, что многие в Москве думают, что ЕС вот-вот распадется и что он несовершенен. Мне казалось, что эти сентенции высказывают лидеры целого ряда стран ЕС. В Москве мы просто слушаем, что там происходит, однако, об этом говорят европейские страны. Не буду сейчас их называть, чтобы их не обвинили в сговоре с русскими по подрыву единства Европейского Союза.

Повторюсь, об этом говорят члены ЕС, и уже даже есть некоторые инициативы действующих политиков, относительно того, чтобы повторить британский пример и провести референдум по выходу из Европейского Союза. Мы на это всё смотрим без какого-либо злорадства, точно не получаем от этого удовольствия, однако понимаем, что повлиять на то, что происходит сейчас в ЕС, мы не можем. Эти процессы, это «брожение» должно как-то успокоиться.

Мы были и есть заинтересованы в едином и сильном Евросоюзе, который говорит в один голос. К огромному сожалению, сейчас один голос ЕС выстраивается по самому низкому камертону, на основе самого низкого общего знаменателя и на основе той позиции, которую занимает русофобское меньшинство. Те же люди, которые конструктивно смотрят на отношения с Россией и понимают контрпродуктивность нынешней ситуации и дальнейшего нагнетания ЕС конфронтации по отношению к нам, разводят руками и говорят, у нас, мол, принцип солидарности и консенсуса. Консенсус, как я об этом уже говорил, предполагает встречу где-то посередине, между крайними позициями. Евросоюз же в своей российской политике последние годы действует не по этому принципу, а выстраивает консенсус путём ухода на экстремистские и антироссийские позиции небольшой группы стран. Мы все знаем, как она называется.

Мы хотим от Европейского Союза, чтобы политика, которую он проводит в отношении нас, да и вообще в отношении любого другого своего партнёра, основывалась на балансе интересов внутри ЕС, а не на диктате меньшинства по отношению к большинству.

?

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 30 июня 2017 > № 2230846 Сергей Лавров

В сезоне 2016/17 в Дубае 625 тысяч туристов с разных стран отправлялись в круизы.

2016/2017 круизный сезон в Дубае официально закончился отчаливанием последнего корабля C.S. Sea Princess из Порт Рашида. После остановки в Дубае, единственного порта назначения в Персидском заливе, роскошный корабль C.S. Sea Princess продолжил свое путешествие в Акабу в рамках турне по всему миру протяженностью в 104 ночи.

Данные рейс ознаменовал собой завершение успешного сезона круизного туризма в Дубае, который в общей сложности посетили более 625 000 туристов и 157 судов, что на 15 и 18 процентов соответственно выше по сравнению с сезоном 2015/2016. Во время сезона в плавание вышли восемь новых лайнеров, в том числе свои рейсы выполняли: компания Thomson Cruises, первая круизная линия в регионе из Великобритании, судно Mein Schiff 1 компании TUI, корабль Norwegian Star компании Norwegian Cruise Line’s и лайнер MSC Fantasia компании MSC’s.

Комментируя успех сезона 2016/2017, Джамал Хумайд Аль Фаласи, директор Dubai Cruise Tourism, заявил: «Мы очень довольны успехом сезона 2016/2017, а также стабильной популярностью города в качестве направления для зимних круизов. Мы благодарны за сотрудничество DP World, аэропортам Дубая, Иммиграционной службе Дубая, таможне, авиакомпании Emirates и всем другим заинтересованным сторонам: государственным службам и частным компаниям – с их помощью нам удалось увеличить число круизных операторов, закрепившихся в эмирате. Воодушевленные успехом и уверенные в надежности наших партнерских отношений в наступающем сезоне, мы уверены, что достигнем своей стратегической цели - привлечь 1 млн. круизных туристов в Дубае к круизному сезону 2020/21».

Круизный сезон 2017/2018 начнется 25 октября с прибытия круизного лайнера Seabourn Encore. Совсем недавно Dubai Cruise также объявили, что компания P&O Cruises на время сезона 2018/2019 будет впервые размещаться в Дубае.

АИЖК и банк ВТБ подписали соглашение о сотрудничестве в сфере развития стандартного арендного жилищного фонда в регионах РФ.

В рамках соглашения ВТБ и АИЖК намерены обеспечивать создание проектов стандартного арендного жилья в регионах, координировать усилия по развитию рынка арендного жилья и внедрения лучших мировых практик в указанной области.

Стороны также рассмотрят возможность создания управляющей компании для эксплуатации проектов стандартного арендного жилья в регионах.

В соглашении отмечается, что приоритетные критерии для выбора проектов - это востребованность рынком, расположение в развитых и перспективных районах города, качественные объекты с общей площадью квартир от 4 до 20 тыс. кв. м, полная качественная отделка и меблировка.

Как отметили стороны на подписании, группа ВТБ и АИЖК продолжают развитие сотрудничества в рамках совершенствования механизмов финансирования строительных объектов и стимулирования российского рынка арендного жилья. Реализация данной сделки поможет гражданам получить доступное и комфортное жилье, что будет способствовать улучшению качества жизни в регионах.

АИЖК создано в 1997 году по решению Правительства РФ. В 2015 году на базе АИЖК создан Единый институт развития в жилищной сфере, основная задача которого - комплексная поддержка жилищного сектора России и повышение доступности жилья для граждан. Основные направления деятельности АИЖК: развитие рынка ипотечного кредитования и ипотечных ценных бумаг, развитие рынка арендного жилья, в том числе с использованием механизмов коллективных инвестиций, обеспечение застройщиков земельными ресурсами и комплексное развитие территорий.

Чистая прибыль АИЖК по МСФО за 2016 год увеличилась на 58.8% до 13.7 млрд руб. Чистые процентные доходы АИЖК упали на 2.1% до 18.984 млрд руб. с 19.391 млрд руб.

Группа ВТБ - российская финансовая группа, включающая более 20 кредитных и финансовых компаний, работающих во всех основных сегментах финансового рынка. В странах СНГ группа представлена в Армении, на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане. Банки ВТБ в Австрии, Германии и Франции работают в рамках Европейского субхолдинга во главе с ВТБ Банк (Австрия). Кроме того, группа имеет дочерние и ассоциированные банки в Великобритании, на Кипре, в Сербии, Грузии и Анголе, а также по одному филиалу банка ВТБ в Китае и Индии, два филиала ВТБ Капитал Plc в Сингапуре и Дубае.

Основным акционером является Российская Федерация, которой в лице Росимущества и Министерства финансов принадлежит 60.9348% голосующих акций, или 45.01% (с учётом ГК "Агентство по страхованию вкладов" - 92.23%) от уставного капитала банка.

Чистая прибыль ВТБ в 2016 году по МСФО выросла до 51.6 млрд руб. с 1.7 млрд руб. годом ранее. Чистые процентные доходы ВТБ в 2016 составили 415 млрд руб. Чистая прибыль группы ВТБ в январе-мае 2017 года в январе-мае выросла в 27.8 раза до 50.1 млрд руб. Чистые процентные доходы составили 189 млрд руб., увеличившись на 12.8%.

Газпром в 2017 году планирует добыть более 450 млрд куб. м газа. Об этом сообщил председатель правления Газпрома Алексей Миллер в ходе выступления на годовом собрании акционеров.

"В 2016 году Газпром возобновил рост добычи природного газа. Объём добычи составил 419.1 млрд куб. м, в том числе попутного нефтяного газа - 9.4 млрд куб. м. Учитывая фактическую добычу первых 6 месяцев 2017 года, мы прогнозируем выход к концу года на уровень годовой добычи газа сверх 450 млрд куб. м, что выше годовых показателей трёх предшествующих лет", - сообщил А.Миллер.

Глава Газпрома также сообщил, что компания неуклонно наращивает добычные мощности. В частности, в 2016 году компания осуществила ввод в эксплуатацию новых производственных объектов Бованенковского месторождения, увеличив его пиковую производительность до 264 млн куб. м в сутки. К 2022 Газпром выведет Бованенково на годовой уровень добычи в 115 млрд куб. м.

"Таким образом, мощность только одного нашего месторождения будет сопоставима с суммарными поставками газа на европейский рынок из Великобритании, Катара и Нидерландов в 2016 году", - отметил А.Миллер.

30 июня 1982 года в соответствии с проектом КОСПАС-САРСАТ (СССР, США, Канада, Франция) ракетой-носителем «Космос-3М» с космодрома ПЛЕСЕЦК был запущен первый космический аппарат серии «Надежда» («Космос-1383») для определения местонахождения судов и самолётов, терпящих бедствие. Уже во время проведения летных испытаний 10 сентября 1982 года с помощью данных, полученных со спутника, удалось спасти трёх людей, совершивших аварийную посадку на самолёте Cessna 172 в малонаселённой местности Британской Колумбии (Канада). За 35 лет работы система КОСПАС-САРСАТ помогла спасти уже более 40 тысяч человеческих жизней.

Сегодня международная спутниковая система поддержки поисково-спасательных операций КОСПАС-САРСАТ в режиме реального времени отслеживает сигналы бедствия судовых, авиационных и персональных аварийных радиомаяков, помогает определять их географические координаты и информировать поисково-спасательные службы. Система ежегодно обеспечивает спасение сотен человеческих жизней и во многих странах является составной частью национальной инфраструктуры поиска и спасания.

Для работы системы используется группировка из более 30 низко- и среднеорбитальных, а также геостационарных космических аппаратов, оснащенных оборудованием для обработки и ретрансляции сигналов аварийных радиомаяков. Сегодня во всем мире используются 1,7 миллиона радиобуев, сигнал с которых принимают спутники орбитальной группировки. Информация сбрасывается на наземные станции, а через них поступает в специальные координационные центры системы.

Перспективная аппаратура системы в будущем также будет размещена на нескольких новых российских спутниках. Продолжаются работы по созданию новейшего комплекса наземных средств с улучшенными характеристиками для замены техники предыдущего поколения. Проект КОСПАС-САРСАТ основан четырьмя странами – сторонами Соглашения о международной программе (Россия, Канада, Франция и США). Сегодня система объединяет десятки стран. Доступ к ней является открытым, а использование — безвозмездным для терпящих бедствие.

Аттестат незрелости

Александр Киденис

Каждый второй выпускник вуза не может найти работу по специальности

Похоже, набирать студентов в российские высшие учебные заведения скоро придется, как в армию, по повесткам. Причины две: дефицит молодежи и отсутствие гарантий достойного трудоустройства.

В Свердловской области нынче на 17 тысяч выпускников средних школ приходится 20 тысяч мест в вузах региона: 12,5 тысячи — бюджетные плюс 7,5 тысячи — коммерческие. То есть конкурса фактически нет, примут всех (или почти всех), кто придет. Ситуацию отчасти спасает репутация уральских вузов в соседних регионах, благодаря которой пятую часть местных первокурсников составляют искатели студенческого счастья из Тюмени, Кургана, Челябинска, Перми.

В Москве по той же причине конкурс в престижные вузы достигает 25-30 человек на место. Хотя цифры нужно делить как минимум на пять, а то и на десять. Ибо по новым правилам любой абитуриент может подать заявление с предоставлением результатов ЕГЭ в пять разных вузов России, причем на несколько специальностей в каждом.

«В системе высшего образования сегодня три ключевые проблемы: доступность, практичность и качество, — говорит глава Минобрнауки Ольга Васильева. — Что касается доступности: в этом году будет беспрецедентное количество бюджетных мест. На каждые 100 выпускников 11-х классов приходится 57 мест. Из них 46% отдано инженерным специальностям...»

Выполнение планов набора жестко контролируется. Приказы о зачислении студентов вузы обязаны издать 4 августа. Но если обнаружится недобор, стартует вторая волна приема, которая продлится до 10 августа. В итоге подберут с обочины прогресса даже троечников.

Хорошо ли это для молодых людей и для страны в целом? Учтем, что даже в московских академиях не первый год снижается качество абитуриентов. «Вроде бы средний балл ЕГЭ нынче немного повыше, — заявил журналистам проректор Высшей школы экономики Григорий Канторович. — Примерно 86 баллов против 84 в 2010 году. Однако ребята часто не могут ответить на элементарные вопросы. В чем причина, определенно сказать не могу...»

Теперь о практичности. По министерским данным, ежегодно российскими университетами выпускается около 250 тысяч инженеров, из которых лишь около 50 тысяч начинают работать на высокотехнологичных предприятиях, а остальные остаются невостребованными. И такая ситуация не только с техническими специальностями. Служба исследований HeadHunter недавно провела опрос, который показал: половина «высокообразованных» россиян начинают свой трудовой путь не по специальности, еще около четверти увольняются через первые полгода работы по своему диплому.

Зато практичнее становятся сами абитуриенты, у них меняются предпочтения. В МГУ повышенным спросом стала пользоваться Высшая школа государственного аудита: аж 30 человек на место! А на экономический, юридический и филологический уже никто не ломится — там всего 5-7 претендентов на зачисление. В РГГУ с огромным отрывом лидируют специальности «туризм» и «связи с общественностью» — больше 100 (!) человек на место. А в самом хвосте плетется геология: подано 427 заявлений на 192 места. Жутко представить, что подумал бы о нашем малоромантичном времени Олег Куваев, написавший когда-то «библию геолога» — роман «Территория»...

Причина простая: по большинству специальностей высшее образование вовсе не обещает будущему дипломнику даже более или менее обеспеченной жизни. По данным исследования Высшей школы экономики, в Москве, например, зарплатные ожидания новичка со свежим дипломом составляют не менее 56 тысяч рублей в месяц (меньше среднестатистической зарплаты в столице), но работодатели предлагают ему не более 30 тысяч. В целом же по России при среднестатистической зарплате в 34 тысячи рублей выпускники вузов могут рассчитывать лишь на 22,7 тысячи. Зачем же, спрашивается, учились?

Однако есть и другая сторона медали — низкое качество подготовки вузовских выпускников.

Из-за чего нанимать их на работу готовы не более 60% работодателей, хотя еще в 2013 году таких было свыше 70%. Меньше претензий к знаниям и умениям молодых специалистов предъявляют в организациях банковской сферы, в IT-компаниях, в сфере сервиса. А больше всего жалоб — на качество подготовки инженеров, которых после приема на работу поголовно приходится переучивать. Может быть, «в консерваториях» у нас что-то не так?

Декан факультета инженерного менеджмента РАНХиГС Сергей Серебренников предлагает использовать зарубежный опыт. «Откуда, например, взялась программа MBA? На Западе после Второй мировой войны появилась потребность в ускоренном росте экономики, нужно было подготовить сразу большое количество суперклассных управленцев, администраторов. И по армейскому принципу в университетах были сформированы такие программы, которые за один-два-три года с интенсивной подготовкой выпускали таких вот менеджеров бизнес-администрирования». Ровно такой же подход можно было бы применить и сегодня в России.

В оборонно-промышленном комплексе, где трудятся около 2 млн человек и тоже требуются классные специалисты, есть свои предложения. Цитируем: «Сконцентрировать усилия на возрождении и развитии системы специальных физико-математических школ, интернатов и лицеев. Она должна стать базовым элементом национальной системы элитарного образования, направленного на выявление и продвижение талантов — от детского сада (да-да!), школы, вуза и в конечном итоге — до КБ, НИИ и производства. По сути, речь идет о создании сквозной, от школы до НИИ и промышленных предприятий, системы воспроизводства научно-инженерной элиты страны — профессионалов высшего уровня: ученых и инженеров, конструкторов и рабочих высшей квалификации...»

Далее оборонщики предлагают «сформировать пул вузов, готовящих специалистов инженерно-технического профиля, в интересах инновационно-оборонного сектора российской экономики. Это примерно 10-15 вузов (не более), среди которых МГУ, МФТИ, МИФИ, МГТУ, МИСи-С, МАИ, СПбГУ, СПбПУ, ИТМО, Новосибирский ГУ, Томский ГУ, Казанский и Уральский федеральные университеты и некоторые другие. На пятилетку вперед для этого пула сформировать госзаказ как по перечню и номенклатуре специалистов, так и по содержанию преподаваемых курсов, вплоть до согласования ученых-специалистов, читающих эти курсы. Вернуть для студентов-бюджетников этих вузов систему целевого распределения и обязательной отработки после окончания вузов. Сформировать у студентов ясную картину профессиональной перспективы с реализацией жизненной стратегии именно в России...». И так далее.

В принципе «технологически» очень дельные предложения. Но они не для всей экономики страны — только для военно-промышленной элиты. Под девизом «Вновь превратим Россию в осажденную крепость во имя победы в грядущей войне!». В сущности, такой вариант в нашей истории уже был. Чем все закончилось, мы еще не забыли.

Не нравится? Предлагайте что-нибудь получше. Но хотелось бы знать, кто предложит. Министерство образования и науки? В прошлом году там сменился министр и до сих пор идет процесс «вычищения» прежней команды. Ибо бывший глава ведомства — доктор физико-математических наук, обладатель золотой медали Российской академии наук, автор учебника для вузов «Физика металлов» и 60 научных статей, из которых полсотни опубликованы за рубежом — Дмитрий Ливанов провинился перед системой во многом.

Он заявил, что в России перебор студентов. Составил список неэффективных вузов и приступил к их ликвидации (с 2014 года лицензий лишились около 40 самых никчемных), а также боролся с липовыми диссертациями. При Ливанове в российских вузах появились именитые иностранные преподаватели, а тройка наших вузов — МГУ, СПбГУ и Новосибирский государственный университет вошли в Шанхайский рейтинг — один из самых авторитетных в мире. Словом, это был министр-реформатор, ученый и либерал (извините за ругательное в России слово). После назначения главой Минобрнауки он заявил, что страна должна войти в XXI век как конкурент ведущим странам с ведущим образованием, таким как США, Германия, Великобритания...

Нового министра Ольгу Васильеву называют «патриотом-государственником». Она доктор исторических наук, религиовед (специалист по Русской православной церкви) и преподаватель Сретенской духовной семинарии. До назначения на должность министра трудилась в Администрации президента РФ (заместитель начальника управления по общественным проектам). Возглавив Минобрнауки, заявила: «Мы подходим к тому, чтобы поднять наше образование на достойный уровень, на котором оно всегда было, есть и будет...» Хотя если оно уже на уровне, куда же поднимать и зачем?

Еще министр пообещала вернуть в школу общественно полезный труд. «Мы должны вернуть и сельские бригады, которые у нас были в сельских школах, мы должны вернуть работу на приусадебных участках, уборку школьных помещений», — перечислила министр. В Минобрнауки задумали также возвращение летних трудовых лагерей...

Зато созданные предшественником вузовские научные центры вызывают у нового министра большие сомнения. Ибо вузовская наука «не может существовать отдельно от большой науки, академической. Такого никогда не было в истории», — заявила Ольга Васильева. Хотя в Европе и США большая наука развивается, как правило, именно в университетах. И отлично там себя чувствует!

Но мы же опять идем своими путем и легких дорог не ищем, не так ли?