Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Генеральный директор компании Иранские железные дороги (ИЖД) Мохсен Пурсейед Агаи в ходе пресс-конференции заявил, что в Иране реализуется ряд программ с целью завершения формирования на иранской территории Южного международного железнодорожного маршрута, который берет начало в Китае и ведет в Турцию и далее в Восточную Европу. Как уточнил глава ИЖД, названный маршрут связывает Китай, Мьянму, Бангладеш, Индию, Пакистан, Иран, Турцию и Болгарию.

Мохсен Пурсейед Агаи отметил, что с целью формирования этого международного железнодорожного маршрута летом 2009 года в Иране была введена в эксплуатацию железная дорога Керман – Бам – Захедан с выходом на пакистанские железные дороги, которая позволила создать железнодорожный коридор Пакистан – Иран – Турция.

Далее Мохсен Пурсейед Агаи затронул вопрос о железнодорожном маршруте «Восток – Запад» и отметил, что на этом маршруте до недавнего времени отсутствовали две участка, от Шаламче до Басры и от Эрака до Хосрави. С завершением строительства этих участков в конечном итоге будет получен выход через Ирак к Сирии и к средиземноморскому побережью.

Генеральный директор ИЖД упомянул также о новом железнодорожном маршруте Иран – Афганистан – Таджикистан – Кыргызстан – Китай. На данный момент в рамках этого маршрута ведется строительство железной дороги Хаф – Сенган – Герат.

Подводя итоги своего выступления на пресс-конференции, Мохсен Пурсейед Агаи назвал следующие проекты по формированию международных железнодорожных маршрутов на территории Ирана:

1. Строительство железной дороги Казвин – Решт – Астара.

2. Строительство железной дороги Казахстан – Туркменистан – Казахстан.

3. Соединение железнодорожных сетей Ирана и Ирака (завершение строительства железных дорог Хорремшехр – Шаламче – Басра и Керманшах – Хосрави – Ханекин – Багдад).

4. Модернизация и обустройство железнодорожной станции Серахс на границе с Туркменистаном.

Заместитель министра нефти по международным вопросам Али Маджеди отметил, что Пакистан сильно отстает в выполнении своих обязательств по строительству совместного с Ираном газопровода «Мир», который предназначается для поставок иранского газа в эту страну, и, по мнению иранской стороны, не следует увязывать строительство названного газопровода с санкциями, которые США ввели в отношении Ирана.

Али Маджеди сообщил, что Иран практически уже завершил строительство своего участка газопровода длиной 924 км при общей протяженности газопровода «Мир» в 1 тыс. 227 км и сможет выполнить свои обязательства по газовому контракту в установленные сроки. При этом пакистанская сторона, к сожалению, не принимает серьезных мер к выполнению своих обязательств. Для прокладки газопровода по пакистанской территории требуется много времени. По оценкам совместной технической комиссии, пакистанской стороной очень мало сделано в рамках проекта, и у нее возникнут многочисленные проблемы.

Заместитель министра нефти Ирана отметил, что в период подписания газового контракта Пакистан испытывал на себе сильное давление. Прилагались усилия к тому, чтобы он отказался от подписания соглашения с Ираном. Пакистанской стороне с самого начала было хорошо известно об антииранских санкциях, и, тем не менее, газовый контракт между Ираном и Пакистаном был подписан на самом высоком уровне.

По словам Али Маджеди, в Иране надеются, что пакистанская сторона останется верной своим контрактным обязательствам и в оставшееся время компенсирует отставание в выполнении этих обязательств.

Опыт работы на Украине приветствуется

Елена Черненко – кандидат исторических наук, руководитель отдела внешней политики газеты «Коммерсантъ», член Президиума Совета по внешней и оборонной политике, член рабочей группы ПИР-Центра по международной информационной безопасности и глобальному управлению интернетом.

Резюме По словам источников "Ъ", близких к Госдепу США, Белый дом еще не определился с кандидатурой нового посла.

"Ъ" стал известен список наиболее вероятных кандидатов на пост нового посла США в РФ. Любопытно, что трое из них ранее возглавляли американскую дипмиссию в Киеве. Источники "Ъ", близкие к Госдепу, тем не менее настаивают: смена посла не приведет к заметным изменениям в политике США по отношению к России.

Сегодня посол США в РФ Майкл Макфол сложит полномочия и вылетит в Калифорнию, где его ждет семья и должность преподавателя Стэнфордского университета. Господин Макфол пробыл на своем посту всего два года. О причинах отставки он подробно рассказал в интервью "Ъ" (см. "Ъ" от 5 февраля). До прибытия нового посла временным поверенным в делах США в РФ будет Шейла Гуолтни.

По словам источников "Ъ", близких к Госдепу США, Белый дом еще не определился с кандидатурой нового посла. Один из собеседников "Ъ", впрочем, выразил уверенность, что решение будет принято "уже в ближайшие дни".

"Ъ" стал известен шорт-лист наиболее вероятных кандидатов. В него входят три карьерных дипломата: Джон Теффт, Стивен Пайфер и Карлос Паскуаль, а также один из ведущих экспертов по проблемам разоружения и ядерной безопасности Роуз Готтемеллер. Собеседники "Ъ" настаивают, что список не является окончательным.

Господ Теффта, Пайфера и Паскуаля объединяет одна любопытная деталь — все они в свое время были послами США в Киеве. Джон Теффт возглавлял дипмиссию на Украине с ноября 2009 по август 2013 года, а до этого был послом в Вильнюсе и Тбилиси. Господин Теффт — профессиональный дипломат, начавший карьеру в Госдепе в 1972 году. В 1985-м он был членом делегации США на переговорах по СНВ-1. С 1996 по 1999 год занимал должность заместителя главы посольства США в Москве (почти год исполняя функции временного поверенного в делах). Как заявил "Ъ" эксперт фонда Heritage Ариэль Коэн, Белый дом вполне может сделать ставку на профессиональные качества господина Теффта.

Не менее впечатляющим выглядит и послужной список 61-летнего Стивена Пайфера, поступившего на дипслужбу в 1978 году. Он занимал разные должности в дипмиссиях США в Москве, Варшаве и Лондоне, а послом в Киеве был с 1998 по 2000 год. С 2001 по 2004 год господин Пайфер занимал пост заместителя помощника госсекретаря, отвечая за отношения с РФ и Украиной. Сейчас он является старшим научным сотрудником авторитетного вашингтонского центра Brookings Institution, где занимается вопросами постсоветского пространства и контролем над вооружениями. Господин Пайфер критически высказывается о политике РФ по отношению к Украине.

Карлос Паскуаль был послом в Киеве с 2000 по 2003 год, а позже возглавлял дипмиссию в Мексике. Работал в Национальном совете безопасности и в изгнанном из РФ Совете по международному развитию (USAID). Его считают едва ли не главным пострадавшим от публикации WikiLeaks засекреченных депеш Госдепа: господин Паскуаль был вынужден покинуть пост главы дипмиссии США в Мексике после того, как в интернете появились свидетельства его критических высказываний о "неспособности или нежелании" местных властей бороться с наркокартелями. С тех пор 55-летний дипломат курирует в Госдепе сотрудничество в энергетической сфере.

61-летняя Роуз Готтемеллер — признанный авторитет в области проблем разоружения и ядерной безопасности. В начале 1990-х она занимала должность директора Совета национальной безопасности по России, Украине и Евразии, работала в Министерстве энергетики США. Свободно говорит по-русски, и в 2006-2008 годах возглавляла Московский центр Карнеги. После приглашения в администрацию президента Обамы отвечала, в том числе, за согласование нового Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3).

С февраля 2012 года госпожа Готтемеллер является и. о. помощника госсекретаря по контролю над вооружениями и международной безопасности. В пику Белому дому Сенат уже почти год оттягивает ее утверждение в должности, и именно из-за этого госпожа Готтемеллер, по словам одного из собеседников "Ъ", "не горит желанием ехать в Москву". "Ведь кандидатура посла тоже должна получить одобрение сенаторов",— пояснил источник "Ъ".

Собеседники "Ъ" в Вашингтоне не исключают, что, кого бы Белый дом в итоге ни выбрал в качестве посла, процедура утверждения может занять несколько месяцев. "Белому дому хотелось бы отправить в Москву нового человека не позже июня, когда президент Обама поедет в Сочи на саммит G8,— пояснил один из собеседников "Ъ".— Но здесь все будет зависеть от того, насколько сильно станут торговаться республиканцы".

Главное же (и это подчеркнули несколько источников "Ъ"), с назначением нового посла политика Белого дома по отношению к России заметных изменений не перетерпит. И в рамках перезагрузки и в последовавший за ней период охлаждения отношений Вашингтон, по сути, применял к Москве одинаковый подход — dual track. Его суть — несмотря на разногласия по отдельным вопросам (права человека, ПРО или Грузия), США считают важным и нужным сотрудничать с Россией в сферах, где интересы сторон совпадают (Афганистан, Иран, отчасти Сирия). "Этого подхода администрация Барака Обамы придерживается уже более пяти лет,— напомнил один из собеседников "Ъ".— До окончания второго президентского срока Обамы серьезных перемен в этом плане ожидать не стоит — кто бы ни стал новым послом".

| Коммерсант

Россия. Украина. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 февраля 2014 > № 2851545 Елена Черненко, Кирилл Белянинов

Заместитель министра энергетики Хушанг Фелахатиян во время встречи с журналистами на открывшейся в Тегеране 6-ой международной выставке возобновляемой энергетики и энергосбережения сообщил, что в бюджете на текущий год, в котором заложены средства и на будущий год (новый год в Иране наступает 21 марта – п.п.), министерству энергетики предоставляется возможность израсходовать на условиях buyback 12 трлн. туманов (примерно 4,8 млрд. долларов при курсе 25 тыс. риалов за 1 доллар США) на строительство электростанций, работающих на возобновляемых источниках энергии, повышение КПД работающих электростанций, снижение потерь электроэнергии и совершенствование структуры энергопотребления.

Хушанг Фелахатиян отметил, что за последние шесть месяцев с частным сектором заключены контракты на строительство ветряных и солнечных электростанций общей стоимостью около 10 трлн. туманов (примерно 4 млрд. долларов).

По словам заместителя министра, с целью более широкого использования возобновляемых источников энергии принято решение на первом этапе устанавливать солнечные батареи на крышах мечетей, школ и общественных зданий с тем, чтобы население познакомилось с возможностями солнечных электростанций. Затем планируется устанавливать такие батареи и в жилых домах и квартирах, что позволит обеспечить часть потребностей в электроэнергии за счет солнечной энергии.

Заместитель министра нефти по международным вопросам Али Маджеди в интервью агентству ИРНА сообщил, что для увеличения поставок иранского газа в Турцию потребуется от трех до четырех лет и в случае увеличения доли Ирана на турецком энергетическом рынке Анкара может надеяться на снижение цены на иранский газ.

Али Маджеди напомнил, что Турция обратилась в Международный арбитражный трибунал с жалобой на высокие цены на поставляемый из Ирана газ и сейчас эта жалоба рассматривается. Стороны уже высказали свои мнения по этой вопросу, и трибунал примет окончательное решение в ближайшие месяцы. Как отметил заместитель министра нефти, турецкие представители заявляют, что цена на иранский газ выше цены на газ, который поставляется из России, однако при этом следует учитывать, что содержание газовых контрактов с любой страной не подлежит огласке.

По словам Али Маджеди, турецкой стороне при этом заявлено, что вопросы цены на газ и объема поставок должны решаться одновременно. Если доля Ирана на энергетическом рынке Турции увеличится, то цена на иранский газ может стать сопоставимой с ценой на российский газ.

Коснувшись вопроса о переговорах с премьер-министром Турции по поводу увеличения поставок иранского газа и цены на него, Али Маджеди сказал, что небольшое увеличение объема поставок возможно уже сейчас, однако для существенного увеличения потребуется время, поскольку для этого необходимо проложить новый трубопровод.

Генеральный директор компании Иранские железные дороги Мохсен Сейедпур Агаи в ходе пресс-конференции заявил, что в бюджете на будущий год (новый год в Иране наступает 21 марта – п.п.) Иранским железным дорогам выделяется 15 трлн. риалов (примерно 600 млн. долларов при курсе 25 тыс. риалов за 1 доллар США) на реконструкцию железнодорожной сети, ликвидацию аварийно опасных участков и прокладку вторых путей на уже эксплуатируемых железных дорогах.

М.С.Агаи подчеркнул, что эти средства позволят Иранским железным дорогам начать реализацию целого ряда железнодорожных проектов, рассчитанных на ближайшие четыре года и призванных обеспечить серьезное развитие железнодорожного транспорта.

По словам главы Иранских железных дорог, в течение четырех лет объем железнодорожных перевозок планируется увеличить с сегодняшних 33 млн. т до 70 млн. т грузов в год, а количество перевозимых железнодорожным транспортом пассажиров должно возрасти с 27 млн. до 40 млн. человек в год. В указанный период компании потребуется около 11 тыс. грузовых и порядка 750 пассажирских вагонов.

В Барселоне в рамках Всемирного Мобильного Конгресса (Mobile World Congress 2014) министр связи и информационных технологий Ирана Махмуд Ваэзи встретился и провел переговоры со своим российским коллегой министром связи и массовых коммуникаций России Николаем Никифоровым.

В ходе этой встречи Махмуд Ваэзи указал на дружественные отношения и на давнее торгово-экономическое сотрудничество между двумя странами и заявил о необходимости расширения двустороннего сотрудничества в области связи и информационных технологий (ICT). Иранский министр высказался также за осуществление совместных проектов.

Николай Никифоров, в свою очередь, выразил удовлетворение по поводу встречи с своим иранским коллегой и указал на то, что Исламская Республика, несмотря на антииранские санкции, добилась больших успехов в области информационных технологий.

Подробно рассказав об использовании информационных технологи при проведении зимний Олимпиады в Сочи, российский министр подчеркнул, что связь и информационные технологии играют все возрастающую роль в жизни людей как в экономическом, так и социальном отношении, и высказался за расширение двустороннего сотрудничества между Россией и Ираном в сфере ICT.

В конце встречи Николай Никифоров пригласил Махмуда Ваэзи посетить с визитом Москву, где он сможет ознакомиться с российской инфраструктурой связи.

Представитель министерства железнодорожного транспорта Туркменистана Ханмамет Атаев, принимающий участие в совместном совещании специалистов железнодорожных ведомств Ирана и Туркменистана, которое проходит на границе двух стран, в интервью агентству ИРНА заявил, что Туркменистан полностью выполняет свои обязательства в рамках проекта по строительству транзитной железной дороги Иран – Туркменистан – Казахстан и завершит все необходимые работы в установленные сроки.

Ханмамет Атаев сообщил, что на данный момент уже проложены железнодорожные пути на участке в 231 км при общей протяженности недостроенного участка транзитной железной дороги на территории Туркменистана в 256 км и на оставшемся участке укладка рельсов будет закончена в течение 2-3 месяцев. Кроме того, Туркменистан в рамках своих обязательств по соединению транзитной железной дороги с железнодорожной сетью Ирана в течение шести месяцев завершит строительство моста через пограничную реку Этрек.

Ханмамет Атаев выразил надежду на то, что все договоренности, достигнутые на совместном совещании, будут своевременно выполнены обеими сторонами и эксплуатация важного железнодорожного транзитного маршрута начнется в намеченные сроки.

Следует напомнить, что протяженность иранского участка железной дороги Иран – Туркменистан – Казахстан составляет около 90 км. Он соединяет Инче-Барун на границе с Туркменистаном с Гомбеде-Кавусом и далее с Горганом, административным центром провинции Голестан. Транзитный маршрут Иран – Туркменистан – Казахстан берет свое начало в Узене в Казахстане, проходит по восточному побережью Каспийского моря по территории Казахстана и Туркменистана, через Этрек выходит на территорию Ирана и заканчивается на железнодорожной станции в Горгане.

Китайская Народная республика не подавал иск к Украине в Лондонский арбитраж. Об этом комментарии ЛІГАБізнесІнформ сообщил заместитель министра иностранных дел Украины Виктор Майко.

Виктор Майко отметил, что между украинской (Государственная продовольственно-зерновая корпорация Украины) и китайской (ССЕС) компаниями в прошлом году возник спор на счет комиссионных, которые нужно выплатить китайской стороне. Этот спор не рассматривается в Лондонском международном арбитражном суде, а решается в другом третейском суде - в рамках Международной ассоциации торговли зерном и кормами.

Поставки в КНР осуществляются вовремя, в январе 2014 года они были проведены даже с опережением графика. Китайская Народная республика заинтересована в дальнейшем развитии сотрудничества с Украиной в сфере сельского хозяйства и новых поставках зерна. Никаких претензий к Украине не выдвигаются. Вскоре в Украину также прибудет представитель китайской компании, чтобы обсудить вопросы, связанные с выполнением контракта.

"МИД создает режим наибольшего содействия экспорту украинской продукции за границу. Интересы Украины в рамках реализации контракта с Китаем не пострадают. А заявления о якобы наличии претензий КНР к Украине могут навредить имиджу страны как делового партнера", - отметил заместитель министра.

Поставки, осуществленные в третьи страны вместо Китая, имели место, но были связаны с отсутствием необходимой лицензии на поставки в КНР у китайской компании. Китайская сторона обратилась к украинской компании с просьбой найти возможность поставить зерно в третьи страны, пока не будет получена лицензия.

Ранее посол Китая в Украине Чжан Сиюнь на встрече с Виктором Майко подтвердил, что у Китая нет претензий к Украине по предоставленному ей кредиту в $3 млрд. за поставки сельскохозяйственной продукции.

Напомним, вчера, 25 февраля, народный депутат от партии Батькивщина Геннадий Москаль заявил, что Китай подал в Лондонский международный арбитражный суд иск к Украине на возмещение убытков на сумму $3 млрд. Политик отмечает, что в период правления экс-президента Януковича у Китайской народной республики был взят кредит на $3 млрд. в обмен на поставки зерна. Однако Украина поставила зерна лишь на $153 млн., нарушив договор. Вместо этого украинское зерно поставлялось в Эфиопию, Иран, Швейцарию, Египет, другие страны и повстанцам в Сирию.

Мир за деньги? Израильско-палестинские переговоры по-прежнему в тупике

Александр Ефимов, кандидат исторических наук, эксперт по проблемам Ближнего Востока

Израильско-палестинские мирные переговоры, которые продолжаются уже не один месяц, в тупике. Для того чтобы разблокировать создавшуюся ситуацию Мартин Индик – представитель США на переговорах, заявил, что самые трудные возникшие проблемы Соединенные Штаты собираются решить с помощью больших денежных вливаний. Об этом, по его словам, госсекретарь Джон Керри уже уведомил Конгресс. В частности, за американские деньги планируется построить новые ограждения на границе с Иорданией, которые будут охраняться сложными системами электронного наблюдения и БПЛА. Американцы собираются выплатить большие денежные компенсации палестинским беженцам, а также евреям, вынужденным в свое время, покинуть арабские страны.

Хотя на переговорах явно не намечается какой-либо прогресс, они продлены до конца 2014 г. Причем Керри на конференции по международной безопасности в Мюнхене предупредил Телль-Авив: «Израиль выглядит процветающим. Но это иллюзия. Если палестино-израильские переговоры закончатся провалом, она развеется». В этом случае, заметил госсекретарь: «…Невозможно будет противостоять бойкоту Израиля. Израилю кажется, что ему ничто не угрожает. Но если переговоры сорвутся, начнется процесс делигитимации Израиля как еврейского демократического государства». «Альтернативы переговорам нет, – сказал далее Керри. – Последствия провала будут настолько нежелательны, что любая альтернатива этим последствиям лучше, на какие бы уступки ни пришлось идти каждой из сторон».

В свою очередь Мартин Индик от имени США выступил с новой инициативой. Вашингтон предлагает план сохранения за Израилем примерно 75-80 % поселений за так называемой «зеленой чертой», другими словами, на оккупированных территориях. А 20-25% еврейских поселений на Западном берегу перейдут под палестинский контроль. Жителям этих поселений, отметил он, будет предложено стать гражданами палестинского государства. По словам американского представителя, председатель Палестинской Национальной автономии Махмуд Аббас уже дал согласие на этот план. Однако по сообщениям СМИ, высокопоставленный представитель ООП Саиб Арикат, глава на переговорах палестинской делегации, заявил, что все еврейские поселенцы, независимо от их гражданства, должны будут покинуть палестинскую территорию.

Лига арабских государств приветствовала начало нового этапа палестино-израильских переговоров и пообещала палестинцам всемерную политическую поддержку. ЛАГ давно, но не очень успешно пытается участвовать в процессе урегулирования. Заместитель генерального секретаря Лиги Мухаммед Сабиах недавно снова раскритиковал Израиль за отказ от арабской мирной инициативы 2002 года. Согласно этой инициативе, арабским странам придется признать Израиль и установить с ним дипломатические отношения в случае прогресса переговоров. Для нефтяных монархий Персидского залива это, вероятно, приемлемый шаг. Формальное признание не помешает арабским режимам тайно финансировать исламистские движения. Одновременно союз с Израилем улучшит их отношения с США и усилит позиции в противостоянии с Ираном.

Больше всех заинтересована в урегулировании Иордания, которая не хочет брать на себя ответственность за население автономии, как предлагалось в одном из проектов решения конфликта. Не менее важны для Аммана и спокойствие на границах, надежда хотя бы частично, в рамках решения вопроса о беженцах, избавиться от проживающих на территории страны палестинцев.

У бывшего главного регионального посредника – Египта сегодня слишком много своих проблем. Свергнутый президент Мухаммед Мурси так и не успел помирить ФАТХ и ХАМАС. Таким образом, председатель ПНА Махмуд Аббас фактически представляет на переговорах лишь Западный берег. Руководители ХАМАСа же осудили переговоры между Израилем и «кучкой соглашателей» и объявили, что заранее отвергают все возможные договоренности. По их мнению, Аббас хочет расправиться со своими соперниками руками Израиля и нового египетского режима, а переговоры – путь к окончательному палестинскому разъединению и к очередной израильской войне в Газе. Об этом заявил недавно один из активистов Исламского движения сопротивления Усама Хамдан.

И на Западном берегу – вотчине ФАТХа израильско-палестинские переговоры тоже были встречены без восторга. Многие жители Западного берега возмущены отказом Аббаса от предварительных условий – моратория на строительство за «зеленой чертой» и границ 1967 года.

Предполагается, что в ПА, так же, как в Израиле, будет проведен референдум по договоренностям с еврейским государством. Большинство палестинцев не верит в результативный исход диалога. Многие видят в переговорах лишь способ пропаганды палестинских требований. Действительно, прежде длительное время представлявшиеся европейской дипломатией как «неприемлемые условия», предъявленные Израилю палестинской стороной, а именно – раздел Иерусалима, возвращение беженцев, замораживание поселенческой деятельности – сегодня, благодаря постоянному обсуждению, признаны в мире справедливыми и легитимными.

Впрочем, есть вопрос, по которому на палестинской улице царит единодушие. Это освобождение заключенных, отбывающих наказание в израильских тюрьмах. Среди различных группировок давно ведется негласное соревнование за количество выторгованных у Израиля палестинских узников. Нет разницы, каким способом достигается эта цель – захватом заложников или предъявлением условий для начала переговоров. Поэтому Аббас стал героем и на Западном берегу, и в Газе. Израиль всегда выполняет это требование, хотя оно подпадает под категорию предварительных условий, на которые Израиль заявлял, что не согласен.

Иран (хоть и не арабская страна, но важный региональный игрок, чьим мнением нельзя пренебрегать), разумеется, осуждает новый раунд палестино-израильского диалога. К нему, возможно, присоединилась бы Сирия, если бы президент Башар Асад не вел сейчас войну на выживание. Иранский режим не признает права Израиля на существование и провозглашает себя защитником прав палестинцев. Для решения конфликта у Тегерана есть свой рецепт – освобождение всех «оккупированных» земель, возвращение беженцев и провозглашение независимой Палестины со столицей в Иерусалиме. В отличие от арабской инициативы, Иран ничего не предлагает взамен Израилю, который должен исчезнуть как еврейский национальный очаг – вместо него возникнет Палестинское государство, где евреи и христиане станут религиозными меньшинствами.

В реальности режим аятолл заинтересован не в завершении противостояния, а в том, чтобы оно сохранялось как можно дольше. Антисионистская риторика и поддержка экстремистских группировок, воюющих против Израиля – мощный фактор иранского влияния. Кроме того, в Исламской республике боятся воплощения в жизнь заключительного пункта арабской инициативы – альянса нефтяных монархий с Израилем. Тогда положение Ирана станет гораздо хуже. Впрочем, в такую возможность не верят не только в Тегеране, но и во всем регионе.

Но вернемся к американцам. Керри дал оценку руководителю израильской стороны на переговорах – Ципи Ливни. О ней Керри отозвался восторженно. Но вряд ли эту оценку разделяет палестинская сторона. На переговорах между Ципи Ливни и Сваибом Арикатом произошла следующая словесная дуэль. «Нет смысла спорить от исторической правоте, – сказала Ливни. – Надо думать о том, как обустроить будущее. Я не ищу романтического урегулирования. Израиль хочет мира, потому что он в наших интересах». В ответ Саиб Арикат заметил: «Вам все время кажется, что Вас кто-то преследует, кто-то угрожает безопасности Израиля».

По словам Керри, премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху за последнее время сделал ряд «смелых шагов», за что он выразил ему признательность. В израильской позиции произошли, по словам американского госсекретаря, серьезные сдвиги. Правда, в чем они заключаются, Керри так и не уточнил.

Если все так замечательно, то вызывают недоумение предупреждения Вашингтона и его пессимистические прогнозы о возможном провале переговоров, ожидаемого в этом случае процесса делегитимации Израиля.

По словам Индика, в американском плане Иерусалим упоминается лишь в общем смысле и переговоры о его статусе будут вестись позже. Однако к «проблеме Иерусалима» обе стороны вряд ли вообще смогут перейти, ведь позиции сторон по всем другим вопросам на переговорах, несмотря на новые предложения США, остались без каких-либо изменений. Остается предположить, что американцы по-прежнему тешат себя иллюзиями и, не взирая на их новую инициативу и «смелые шаги» израильского премьера, «воз и ныне там». Подобная ситуация ведет лишь к опасности нового и более масштабного израильско-палестинского противостояния, в котором может принять участие и Иран. США, как «стратегический союзник» Израиля, не смогут остаться в стороне и, несомненно, окажутся в крайне тяжелой и беспрецедентной за последние десятилетия ситуации.

Китай будет судиться с Украиной за невыполнение контракта по поставке зерна на 3 миллиарда долларов, сообщает агентство УНИАН, со ссылкой на заявление первого заместителя главы комитета Верховной рады Украины по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией Геннадия Москаля.

По данным депутата, Китай уже подал в Лондонский международный арбитражный суд иск к Украине на возмещение убытков на указанную сумму.

Как отмечается в документе, сумма в 3 миллиарда долларов была предоставлена Государственной продовольственно-зерновой корпорации (ГПЗКУ) для закупки зерновых с дальнейшей их поставкой в Китай.

"Вопреки договоренностям, Китаю было продано зерна на сумму только 153 миллиона долларов", — сказано в сообщении.

При этом, указывает депутат, в обход договоренностей с Китаем, но на китайские деньги, по данным Москаля, ГПЗКУ поставила в Эфиопию зерновые на 28 миллионов долларов, в Монако — на 14 миллионов долларов, в Саудовскую Аравию — на 7 миллионов долларов, Иран — на 24 миллиона долларов, Кению — на 11 миллионов долларов, на Филиппины — на 1,5 миллиона долларов, в Швейцарию — на 61,9 миллиона долларов, в Египет — на 26,3 миллиона долларов и сирийским повстанцам — на 325 тысяч долларов.

Ссылаясь на таможенные документы, Москаль сообщает, что закупки зерновых в Украине осуществлялись ГПЗКУ как для выполнения китайского контракта, а впоследствии получателем зерновых становилась не китайская компания или указанные ею предприятия.

По данным агентства, в 2012 году ГПЗКУ и Экспортно-импортный банк Китая договорились о предоставлении украинской корпорации кредита в размере 3 миллиарда долларов, которые планировалось направить на форвардные и спотовые закупки зерна для дальнейшей поставки в Китай. Первый транш в размере 1,5 миллиарда долларов компания получила в начале 2013 года. Вторая половина кредита, согласно договору, является товарной и Украина обязана на 1,5 миллиарда долларов закупить китайские товары.

Главный источник ирано-пакистанской напряженности

Недавнее похищение иранских пограничников боевиками организации «Джейш аль-Адль» в провинции Систан и Белуджистан не в первый раз привлекает внимание мировой общественности к этой провинции. Данную территорию называют не иначе, как «раковой опухолью» на теле Исламской Республики и сравнивают с таким неспокойным регионом, как российский Северный Кавказ. Беспокойство специалистов вполне обосновано, учитывая возросшие за последние месяцы масштабы активности террористических группировок Систана и Белуджистана. Ведь для того, чтобы похитить пятерых иранских пограничников, террористы должны иметь весьма боеспособную структуру и десятки хорошо подготовленных боевиков. Кроме того, активность террористов всерьез обострила отношения Ирана с Пакистаном и угрожает всему региону самыми серьезными геополитическими последствиями.

Похищения иранцев: кровавое дежавю

Между тем, похищения отнюдь не беззащитных граждан на этой неспокойной территории уже имели место. 13 июня 2008 года 12 иранских полицейских были похищены боевиками группировки «Джундалла». Как и сейчас, пленники были вывезены на территорию Пакистана. После этого все они были казнены.

Группировка Джейш аль-Адль, которая объявила о своей причастности к похищению иранских солдат, может с полным на то правом считаться преемницей фактически разгромленной на территории Ирана «Джундаллы». Данная салафитская и резко антишиитская структура, название которой переводится не иначе, как «Партия справедливости», возникла в 2012 году – как раз во время практически полного затухания активности Джундаллы и поимки не только ее командиров, но и значительной части рядовых членов. Вместе с тем, множество бойцов и связи на территории провинции, а также на пакистанской территории у демонтированной структуры остались. Учитывая теснейшие связи «Джундаллы» со спецслужбами США и стран Персидского залива, трудно представить, чтобы они не использовали имевшийся потенциал. В этом смысле появление «Джейш аль-Адль» и еще одной группировки, «Харакат Ансар Иран», выглядит вполне логично.

Джундалла – салафитский кинжал против Ирана

Необходимо остановиться на самой «Джундалле», так как активность современных группировок, хотя и выглядит устрашающе, все же несколько уступает этому, пожалуй, главному салафитскому кинжалу, направленному против Исламской Республики. Данная группа возникла в провинции Систан и Белуджистан в 2003 году не просто так – на ее территории проживают белуджи, которые являются не только этническим, но и религиозным меньшинством в Иране. В отличие от 90% граждан страны, исповедующих ислам шиитского толка, они – сунниты. Различные политические движения, выступавшие за отделение Систана и Белуджистана от Ирана, стали появляться еще в середине 20 столетия. Первые из них, например основанный в 1964 году в Сирии Белуджский освободительный фронт, имели светскую направленность. Они с самого начала получали деньги из-за рубежа (в частности, Ирака и насеровского Египта), а в 1968 году подняли восстание, несколько лет бушевавшее, как в Иране, так и в белуджских районах Пакистана. Здесь необходимо отметить, что данный народ проживает не только в этих двух государствах, а также и в Афганистане, что создает еще больший риск сепаратизма в каждой из трех стран. Более того, важным фактором напряженности на белуджских территориях Ирана является и то, что они – наиболее отсталые в стране. На территории провинции Систан и Белуджистан худшая инфраструктура, очень низкая плотность и численность населения. При этом территория этой провинции весьма велика.

В 80-е годы знамя борьбы против законного правительства в Систане и Белуджистане подхватило Белуджское автономистское движение Абдулазиза Моллазаде. Во время войны между Ираном и Ираком данное движение пользовалось активной поддержкой Саддама Хусейна, однако после окончания открытого противостояния было им успешно заброшено и, оставшись без иностранной «кормушки», оно практически сразу развалилось. Однако кадры, вовлеченные в деятельность автономистов и в значительной своей части оставшиеся в провинции, были использованы для создания в 2003 году уже упомянутой нами «Джундаллы», имевшей уже религиозную, салафитскую направленность и действовавшую не только против Ирана как государства, но и против шиитов, как «неправильных мусульман» или немусульман вовсе. Лидером, пожалуй, мощнейшей за всю историю иранского Систана и Белуджистана террористической группы стал 20-летний Абдулмалик Риги, что также вызывает сомнения в автономности его действий.

Список «подвигов» бандитской сети выглядит ужасающе. Уже спустя два года после своего основания «Джундалла» атаковала кортеж президента ИРИ Махмуда Ахмадинежада, убив одного из его телохранителей. Через год недалеко от селения Тасуки боевики уничтожили 21 мирного жителя. В 2007 году боевики «Джундаллы» взорвали наполненную взрывчаткой машину рядом с автобусом с бойцами Корпуса стражей Исламской Революции. Теракт унес жизни 18 человек, а 31 военнослужащий был ранен. В 2008-м произошло упомянутое выше похищение и убийство иранских полицейских, в 2009-м – сразу несколько терактов в городе Пишин, унесшие жизни нескольких десятков человек, в том числе заместителя командующего сухопутными войсками КСИР Нур Али Шуштари и командира войск Корпуса в провинции Систан и Белуджистан Раджабали Мохаммадзаде. Террористы «Джундаллы» неоднократно попадали в руки иранских правоохранительных органов, однако после терактов в Пишине охота была объявлена на лидера группировки Абдулмалика Риги.

Его, летевшего из Дубая в кыргызский Бишкек, сняли 23 февраля 2010 года с самолета, который следовал над территорией Ирана. В ходе спецоперации лайнер пришлось посадить в аэропорту Бендер-Аббаса с помощью истребительной авиации. 24 мая 2010 года был казнен брат Абдулмалика Абдулхамид Риги, который предварительно отрекся от того, что делал его брат и командир, и обвинил того в связях с ЦРУ. Признался вскоре в связях с ЦРУ США и сам Абдулмалик Риги. Террорист в деталях расписал механизмы получения средств от американцев, представил следствию соответствующие документы. Видеозапись признаний Риги была показана по иранскому телевидению, а также отправлена официальным Тегераном президенту США Бараку Обаме и генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну. Последние, к слову, предпочли не заметить столь интересный материал. Сам Абдулмалик Риги, после суда, был казнен 20 июня 2010 года.

Однако деятельность «Джундаллы» с казнью лидера не остановилась. 16 июля боевики, мстя за гибель Риги, совершили два взрыва в соборной мечети города Захедан. Погибли 27 верующих. А в декабре 2010 года два смертника организации взорвались в толпе праздновавших Ашуру шиитов в городе Чабахар. Результатом чудовищного теракта стала гибель 39 человек, среди которых было множество женщин и детей. Тем не менее, после ареста и казни руководителей, и ряда видных членов, активность «Джундаллы» пошла на спад. 2011-й год ознаменовался арестами нескольких командиров и рядовых боевиков группировки. К примеру, в апреле этого года был обезврежен отряд из пяти человек, а также захвачен склад оружия и боеприпасов. В июне – еще четыре «бойца» с поясом смертника в придачу, а в октябре 2012-го в городе Чабахар солдатами иранских басидж (добровольных вооруженных формирований) был предотвращен теракт в шиитской мечети. Несмотря на постепенное снижение активности «Джундаллы», она не только частично оказалась заменена новыми, не менее агрессивными группами, такими, как «Джейш аль-Адль», но формально не прекратила своего существования и по сей день, продолжая пытаться совершить отдельные теракты и диверсии.

Западные спецслужбы – спонсоры и помощники иранских террористов

Абдулмалик Рига и его брат выдали один из основных «секретов» своей структуры – связи со спецслужбами Соединенных Штатов. Несмотря на то, что официальный Вашингтон не комментирует данную информацию, американский народ хочет знать правду, что выражается, к примеру, в журналистских расследованиях в США. Так, американский телеканал ABC News в 2007 году показал репортаж о том, что Вашингтон финансировал иранских террористов «Джундаллы» из фондов, не контролируемых Конгрессом и президентом. А в 2008 году в экспертной среде прошла информация о вполне официальном выделении этой и некоторым другим группировкам, действующим против официального Тегерана, 400 миллионов долларов. Соответствующе санкции Джорджу Бушу и его администрации удалось добиться от конгрессменов. Американские деньги «Джундалла» получала по большей части через иранских мигрантов в странах Персидского залива и Европе. Поддержку террористов осуществляли не только США, но и Великобритания. Так, газета «Индепендент» сообщала о том, что в 2007 году британский спецназ осуществил ряд операций на территории иранской провинции Систан и Белуджистан. А в январе 2012 года в вашингтонском издании Foreign Policy вышла статья, в которой сообщалось о вербовке террористов «Джундаллы» агентами израильского Моссада.

Террористы ссорят Иран и Пакистан

В настоящее время Иран столкнулся с новой волной террористической активности. Недавнее похищение – лишь последнее яркое событие в этом печальном ряду. Стоит напомнить, что еще в октябре 2013 года боевики «Джейш аль-Адль», атаковав погранзаставу, убили 14 иранских пограничников, после чего спокойно ушли на территорию Пакистана. Буквально несколькими днями позже на территории той же провинции Систан и Белуджистан, в городе Захедан, был убит прокурор Муса Нури. А 18 декабря там же на мине подорвались трое бойцов КСИР, ехавших в автомобиле.

Раз за разом боевики спасаются от возмездия иранских правоохранительных органов на территории Пакистана. Оттуда же они попадают в Иран для совершения терактов. Именно Пакистан на данный момент является наиболее проблемным направлением для Ирана с точки зрения безопасности. Несмотря на то, что ранее президент Асиф Али Зардари пошел навстречу Тегерану и выдал несколько видных членов «Джундаллы», в том числе Абдулрауфа Риги, еще одного брата ее руководителя, сейчас Исламабад заявляет о своей неспособности найти и обезвредить боевиков «Джейш аль-Адль». Пакистанское руководство уже подвергалось резкой критике со стороны политического тяжеловеса, председателя Комиссии по безопасности и внешней политике иранского Меджлиса Алаеддина Боруджерди. После атаки на погранзаставу в октябре 2013 года Исламская республика предлагала своему соседу направить на его территорию собственных следователей для поиска террористов, однако положительного ответа не получила.

Чаша терпения Ирана была переполнена после похищения пограничников. Сначала заместитель министра внутренних дел ИРИ Али Абдоллахи заявил о направлении в Исламабад иранской делегации для поиска своих солдат. Затем его начальник, Абдулреза Фазли пообещал, что в случае пассивности правоохранительных органов Пакистана в поимке террористов и освобождения пограничников, Ирану придется ввести свои войска на территорию соседней страны и освободить своих военных самостоятельно.

Несмотря на то, что развития данная напряженность пока не получила, и уже вскоре прошли встречи президента ИРИ Хасана Роухани с главой пакистанской Национальной Ассамблеи Аязом Садиком, а также министра внутренних дел Пакистана Чаудхри Али Ханом с послом ИРИ в Исламабаде Алирезой Агагианом, в ходе которых стороны в целом договорились о мирном и конструктивном взаимодействии, ситуация весьма показательна. Тегеран едва не рассорился с одним из своих главных региональных партнеров. Напомним, что в 2012 году, когда опасность военной операции США, Израиля и их союзников против Исламской Республики была велика, именно Пакистан заявил о том, что не остановится перед применением силы для защиты Ирана. Надо ли уточнять, кому выгодно уничтожить ирано-пакистанское партнерство? В случае воплощения в жизнь анонсированной военной операции иранских войск на территории Пакистана, на нет сойдут не только отношения двух стран. Уничтожен будет создаваемый десятилетиями образ Исламской Республики, как государства, ни разу не совершившего агрессию в отношении какой-либо другой страны. В свете улучшения образа Тегерана в мире после избрания на президентский пост Хасана Роухани – также весьма выгодная для всех противников ИРИ перспектива. Не следует забывать и об экономике. Между Ираном и Пакистаном, как раз на территории провинции Систан и Белуджистан, строится газопровод. Его запуск сведет на нет значительную часть антииранских санкций, даст Тегерану значительную свободу в экономических и, как следствие – политических вопросов. Обострение отношений Тегерана и Исламабада способно заморозить и этот перспективный проект.

***********

Борьба с терроризмом – один из основных приоритетов Исламской Республики. Однако современный терроризм не только интернационален – он не признает государственных границ, а финансироваться может из самых разных источников. Такие структуры, как «Джундалла» и «Джейш аль-Адль» − ярчайшие тому примеры. Терроризм в провинции Систан и Белуджистан, эволюционируя десятилетиями, дает возможность сделать некоторые наблюдения. Во-первых, очевидно, что он может быть, как светским, так и религиозным. Обе формы, как показала история, одинаково опасны, как для государственности Исламской республики, так и для жизней ее отдельных граждан. Во-вторых, борьба с терроризмом в Систане и Белуджистане немыслима без сотрудничества с пакистанской и, возможно, афганской сторонами. Игнорирование такого взаимодействия, которое показал недавно официальный Исламабад, ведет не только к международной напряженности, но и к настоящим межгосударственным конфликтам и расширению зоны хаоса от афганской территории на юг и запад. Это − цель спецслужб США, Великобритании и Израиля. При этом Иран и Пакистан уже имели примеры сотрудничества в борьбе против терроризма в прошлом, а также серьезные перспективы его возобновления в будущем. 21 февраля МИД Пакистана выпустил официальное заявление, призывающее рассмотреть вопросы освобождения иранских пограничников и уничтожения бандформирований в двустороннем формате. Министерство отметило конструктивность уже прошедших переговоров между Тегераном и Исламабадом и выразило надежду на то, что частный приграничный инцидент не сможет разрушить добрые отношения между странами, которые строились десятилетиями. Несмотря на недавнее обострение обстановки на ирано-пакистанской границе, оптимизм данного заявления оправдан. Столкнувшись с совместным противостоянием Тегерана и Исламабада, террористы «Джейш аль-Адль» не пойдут на обострение ситуации и вряд ли станут убивать захваченных пограничников. Жестокость их предшественников и то, что за ней последовало со стороны обеих стран, должны были преподать необходимые уроки другим террористам. Вне сомнения, их активность все еще угрожает отношениям Ирана и Пакистана, однако есть неплохие шансы и на укрепление ирано-пакистанского взаимодействия на почве совместного противостояния терроризму. Победа над этой опаснейшей угрозой может стать фундаментом для принципиально нового, невиданного ранее уровня стратегического взаимодействия Исламабада и Тегерана.

Антон Евстратов,

Специально для Iran.ru

По сообщениям пакистанской прессы, министр нефти и природных ресурсов Пакистана Шахид Хакан Аббаси, отвечая на вопросы депутатов в пакистанском парламенте, заявил, что газопровод «Мир», предназначенный для поставок иранского газа в Пакистан, будет достроен после отмены антииранских санкций. По его словам, пока названные санкции не отменены, строительство газопровода не может продолжаться.

Пакистанский министр напомнил, что соглашение о строительстве газопровода, соединяющего Иран с Пакистаном, было подписано в 2009 году, однако до сих пор работы в рамках проекта на территории Пакистана еще не начинались. Проектирование газопровода уже завершено, и проведены тендеры, однако в конечном итоге ни одна из компаний не изъявила желания участвовать в проекте.

Шахид Хакан Аббаси уточнил, что основная причина задержек в реализации проекта по строительству газопровода «Мир» связана с санкциями, которые введены в отношении Ирана, и до тех пор, пока такая ситуация будет продолжаться, закупки иранского газа не возможны.

Министр нефти и природных ресурсов Пакистана подчеркнул, что судьба проекта напрямую зависит от санкций. Как только они будут отменены, проект будет реализован в течение 30-36 месяцев.

Губернатор провинции Хормозган Джасем Джадери в эксклюзивном интервью агентству ИРНА в преддверии визита президента Хасана Роухани в провинцию Хормозган сообщил, что во время пребывания президента в провинции состоится открытие новой энергетической особой экономической зоны (ОЭЗ) «Джаск» с целью развития восточных районов провинции Хормозган.

По словам губернатора, создание ОЭЗ «Джаск», которая, в основном, ориентирована на развитие нефтегазовой и нефтехимической промышленности, рассматривается как один из крупнейших международных проектов, который позволит обеспечить занятость местного населения и будет способствовать развитию провинции Хормозган и прибрежных районов.

Джасем Джадери отметил, что с открытием ОЭЗ «Джаск» в провинции Хормозган будет насчитываться семь таких зон и это самое большое количество ОЭЗ в одной провинции. Такое количество ОЭЗ свидетельствует о том, что провинция Хормозган и входящие в нее 14 островов в Персидском заливе занимают стратегически важное положение и располагает большим потенциалом.

ОЭЗ «Джаск» находится в шахрестане Джаск, расположенном в 320 км к востоку от Бендер-Аббаса, административного центра провинции Хормозган, и в 250 км от порта Чабахар.

Мировой рынок стали: 13-20 февраля 2014 г.

У металлургов так и не получилось осуществить повышение котировок в феврале. Наоборот, цены на стальную продукцию почти повсеместно идут вниз. Причинами нового спада являются удешевление сырья – металлолома и железной руды, а также недостаточный спрос на прокат. Обстановка в экономике Китая, Турции, западных стран отнюдь не улучшается, так что объем реального потребления стальной продукции остается ограниченным.

Полуфабрикаты

На ближневосточном рынке длинномерного проката продолжается спад, однако поставщики заготовок из стран СНГ всеми силами стараются удержать котировки от дальнейшего падения. После того как Белорусский метзавод, распродав мартовский материал менее чем по $480/т FOB со 100%-ной предоплатой, ушел с рынка, новые предложения со стороны украинских и российских компаний поступают, как минимум, на уровне $482-483/т FOB, а некоторые производители продолжают котировать свою продукцию более чем по $490/т FOB при поставках в Египет и Саудовскую Аравию.

В то же время, говорить о достижении стабилизации пока преждевременно. Спрос на заготовку из СНГ со стороны крупнейшего покупателя, Турции, пока остается низким. Местные металлурги сократили стоимость полуфабрикатов до $505-515/т EXW на внутреннем рынке и $510-520/т FOB при экспорте, а встречные предложения от турецких прокатчиков поступают на уровне $495-500/тCFR. При этом, сообщалось, что некоторые сделки на поставку заготовок из СНГ заключались в последние дни менее чем по $500/тCFR.

Девальвация тенге привела к резкому удешевлению заготовки казахстанского производства. В начале второй половины февраля отдельные сделки с иранскими покупателями заключались из расчета $450-460/т FOB. Впрочем, спрос на импортные полуфабрикаты в Иране по-прежнему очень низкий, так как у местных компаний сохраняются трудности при проведении международных расчетов.

В странах Восточной Азии на рынке заготовок сохраняется низкий уровень активности. Потребители, видя продолжающееся удешевление металлолома и длинномерного проката, не торопятся с подписанием новых контрактов.

Корейские производители полуфабрикатов во второй половине февраля пошли на уступки, соглашаясь сбавить цены до $540/т CFR и менее, однако интереса к их продукции практически нет. Вне рынка находятся даже российские компании, предлагающие заготовки по $525-530/т CFR. Спросом в регионе сейчас пользуется только китайская продукция, которая стоит около $520-525/т CFR.

Нет движения и на рынке товарных слябов. Снижение котировок на плоский прокат в Восточной Азии и Турции, слабость европейского и американского рынков поставили под вопрос повышение котировок, которого добились поставщики в начале февраля. Судя по всему, в конце текущего месяца стоимость плоских полуфабрикатов может пойти вниз на всех основных рынках.

Конструкционная сталь

Турецкие производители длинномерного проката продолжают сбавлять цены. Спрос на внутреннем рынке остается крайне низким несмотря на относительную стабилизацию курса местной валюты по отношению к доллару. Тем не менее, многие строительные компании начали испытывать трудности с обслуживанием валютных кредитов, а получить финансирование внутри страны сложно вследствие резкого повышения процентных ставок с конца января.

На внутреннем рынке стоимость арматуры в итоге сократилась до около $555-575/т EXW, что на $5-10/т меньше, чем в первой половине текущего месяца. Но и при экспорте металлургам приходится идти на уступки. В Ираке до сих пор не утвержден госбюджет на текущий год, из-за чего строительные проекты, финансируемые государством, не получают финансирования, а объемы закупок импортной продукции минимальные. Кроме того, турецкая арматура по-прежнему не пользуется особым спросом в Египте, ОАЭ и США. В начале второй половины февраля экспорт арматуры из Турции осуществлялся примерно по $555-565/т FOB, но некоторые покупатели требуют понижения до $550/т.

Низкий спрос и низкие цены – такой остается ситуация для экспортеров длинномерного проката из СНГ. Украинская арматура предлагается на ближневосточном рынке по $520-540/т FOB, практически на этот уровень опустилась и катанка. Только при поставках в страны Восточной Европы котировки на нее могут достигать отметки $600/тDAP.

Продолжаются поставки украинской арматуры в Алжир по ценам порядка $550/т CFR. Даже с учетом 15%-ной пошлины это несколько ниже, чем могут предложить европейские компании, чья продукция поступает на алжирский рынок беспошлинно. Вследствие конкуренции со стороны украинских металлургов испанские и итальянские мини-заводы за последние две недели понизили свои экспортные котировки более чем на 15 евро/т, до 440-450 евро/т FOB.

Впрочем, в самой Европе котировки на длинномерный прокат падают вследствие удешевления металлолома в феврале на 10-20 евро /т и неутешительных показателей региональной строительной отрасли. Даже в Германии и Польше котировки на арматуру опустились ниже отметки 500 евро/т CPT, а ряд компаний предлагают эту продукцию по 450-475 евро/т EXW.

Листовая сталь

Несмотря на сохраняющуюся слабость внутреннего рынка китайские компании во второй половине февраля предприняли новую попытку повышения экспортных котировок. Стоимость горячекатаных рулоновSS400 и толстолистовой стали возросла, в среднем, на $5/т, до около $530/т FOB и $515-530/т FOB соответственно. По данным аналитиков, за этим ростом стоит исключительно желание металлургов повысить свои доходы и улучшить финансовое положение, объективных же причин для ценовых изменений пока не просматривается.

Не удивительно, что большинство потребителей в странах Юго-Восточной Азии не принимают это подорожание, как ранее отвергли подъем котировок на индийский и восточноазиатский горячий прокат. Как правило, сделки в странах региона заключаются в интервале $570-590/т CFR. Даже в Индии, где местные производители в январе и феврале объявляли о повышении внутренних цен на $20-25/т, эта инициатива имела лишь частичный успех. В таких странах, как Индия и Корея, продолжается экономическая депрессия, что сдерживает спрос на сталь, а в государствах АСЕАН наблюдается избыток предложения стальной продукции.

Из-за экономических неурядиц значительно «просел» спрос на плоский прокат в Турции. Местные компании в итоге сбавили цены на горячекатаные рулоны до около $570-580/т EXW. Экспортеры из СНГ также были вынуждены пойти на понижение. Украинский горячий прокат, по данным трейдеров, продавался в последние дни в Турцию по $520-530/т FOB, хотя на других направлениях «Метинвест» добивался цен не ниже $530/т FOB. Российские горячекатаные рулоны экспортировались в Турцию по $530-540/т FOB.

В отличие от января, российским металлургам не удалось компенсировать слабость турецкого рынка подъемом котировок для американских потребителей. Новые соглашения с покупателями из США и стран Латинской Америки заключались, максимум, по $550/тFOB против $570-575/т в предыдущем месяце.

На европейском рынке плоского проката сохраняется ценовая стабильность. Попытки региональных металлургических компаний добиться подъема котировок на 30-40 евро/т остаются безуспешными. По данным трейдеров, сделки заключаются на прежнем уровне, составляющем, в среднем, 420-460 евро/т EXW для горячекатаных рулонов. Более того, в Италии котировки постепенно опускаются к нижней границе этого интервала, так как потребители все настойчивее требуют предоставления дисконтов.

Несмотря на заверения европейских специалистов в том, что региональная экономика идет на поправку, обстановка в реальном секторе не меняется к лучшему. Кроме того, серьезной проблемой как для металлургов, так и для их клиентов остается дефицит кредитных ресурсов.

Специальные сорта стали

Котировки на нержавеющий холодный прокат 304 2В в странах Восточной Азии сохраняют стабильность вследствие того, что дистрибуторы все-таки приступили к пополнению запасов, а котировки на никель на Лондонской бирже металлов в последнее время несколько подросли.

Тем не менее, многие специалисты весьма пессимистично оценивают перспективы регионального рынка, где в последний год наблюдается перепроизводство из-за растущего увеличения выплавки нержавеющей стали в Китае. По данным национальной Ассоциации производителей специальных сталей, в прошлом году этот показатель достиг 18,72 млн. т, что на 16,3% больше, чем годом ранее, в то время как видимое потребление увеличилось только на 13,4%, до 14,59 млн. т. Как ожидается, в этом году китайский экспорт нержавеющей стали может прибавить не менее 13-15%, что поставит под угрозу рыночную стабильность во всем регионе.

Металлолом

В начале второй половины февраля на турецком рынке металлолома заключались единичные сделки с достаточно большим разбросом цен. Стоимость материала HMS № 1&2 (80:20) европейского и американского происхождения находилась в интервале от $340 до около $355/т CFR. Российские и украинские компании, в основном, не осуществляют продажи в Турцию, поскольку, как правило, не в состоянии пойти на столь резкое понижение котировок. Последние предложения с их стороны поступали, примерно, по $340-350/т CFR.

При этом, большинство участников рынка полагают, что цены еще не достигли крайней точки спада и могут понизиться еще, как минимум, на $5/т до конца февраля. Турецкие металлурги в январе сократили выплавку стали в электропечах на 30-35% и, судя по всему, не будут наращивать выпуск в феврале. Поэтому спрос на металлолом с их стороны весьма ограниченный. В то же время, европейские и американские трейдеры не могут рассчитывать на компенсацию потерь на внутренних рынках. В США лом в феврале подешевел на $20-30/т по сравнению с январем, а в ЕС – на 10-20 евро. Перспективы на март пока не утешительные.

Снижение котировок на лом продолжается и в Азии. Японская компания Tokyo Steel Manufacturing с начала февраля понижала закупочные цены уже четыре раза. Экспортные котировки на японский материал Н2 упали до около $325/т FOB, а на американский HMS № 1&2 (80:20) – до менее $340/т CFR.

Виктор Тарнавский

Иран после санкций и интересы России

20 февраля завершился очередной раунд переговоров Ирана и шести международных посредников. Стороны согласовали исчерпывающий круг тем и график работы для достижения всеобъемлющего соглашения, которое призвано покончить с подозрениями в адрес ядерной программы Тегерана. Если в итоге будут достигнуты окончательные договоренности, то режим санкций с Тегерана будет снят, двери иранской экономики вновь откроются для зарубежных компаний и инвесторов, но далеко не всех. Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи рекомендовал правительству выбрать «стратегических потребителей» иранской нефти с учетом их прежней позиции в отношении существующего в отношении государства режима международных санкций. У стран, выступивших инициаторами эмбарго на поставки нефти из Ирана, шансов на прорыв в экономических отношениях с ИРИ практически нет. Такое не забывается. Снятие санкций само по себе не дает компаниям из этих стран «зеленую карту» в конкурентной борьбе на иранском рынке с дружественными Ирану государствами, в числе которых Россия занимает одно из ведущих мест.

Однако далеко не все эксперты даже в России прогнозируют благоприятную бизнес-среду в Иране для российских компаний. Есть мнение, что Иран с отменой санкций воспользуется шансом вернуться в мировую политику в новом качестве, – торгово-экономического партнера Европы и США. Без достаточных на то оснований высказываются предположения о возможной смене США своего главного партнера среды исламских стран на Ближнем Востоке - с Саудовской Аравии на Иран. Ожидается, что их отношения будет претерпевать серьезные изменения и даже со своим стратегическим партнёром на Ближнем Востоке – Израилем в связи с улучшением отношений с Ираном. Распространены также опасения, что возвращение Ирана на рынок нефти может привести к катастрофическому для России снижению цен. В обозримом будущем Иран представляется и как опасный прямой конкурент экспорту российского газа в Европу и на другие рынки. Подобные аргументы, чаще всего, приводятся в защиту позиции о нецелесообразности российской поддержки Тегерана в его стремлении как можно быстрее выйти из режима санкций, а также и по поводу якобы сомнительных перспектив нашего двустороннего сотрудничества в нефтегазовом секторе.

Иранская нефть и российские интересы

Нефтяное эмбарго последовало из Европы, однако страны ЕС потребляли лишь 18% продаваемой Ираном нефти на сумму около 10 млрд. долларов в год. В отношении 20 процентной доли Китая у Ирана вообще проблем не было. Китай не прекратил импорт нефти из Ирана. Примерно такая же ситуация сохраняется и в отношении других наиболее крупных азиатских покупателей иранской нефти, в частности Индии, Южной Кореи и Японии, которые сократили свои закупки, но продолжают сотрудничать с Ираном. Поставки иранской нефти в Южную Корею уменьшились на 14,3% (до 134 тысяч баррелей), Япония сократила закупку иранской нефти на 6,4% (до 177,41 тысячи баррелей). Китай в прошлом году продолжил закупать у Ирана практически такие же объемы нефти, сократив поставки всего на 2,2% (до 428,84 тысяч баррелей). Индия остается вторым крупнейшим клиентом Ирана после Китая и закупает иранскую сырую нефть примерно на 12 млрд. долларов в год. Требование США к Индии снизить импорт нефти из Ирана на 15% осталось невыполненным, сокращение поставок оценивается в 3-5%. Как видно, ни в одной из стран-импортеров иранской нефти режим санкций интересы российских нефтяных компаний не затрагивает.

Что касается ожидаемого обвала цен на нефть, то и здесь больше пессимистичных ожиданий, чем можно допускать при взвешенном подходе к реальной перспективе. Первое, что следует принимать во внимание, это то, что Иран был вынужден смириться со снижением рентабельности своего нефтяного экспорта, сознательно идя на определенные дисконты в условиях санкций. Тегеран продавал свою нефть азиатским партнерам по ценам заметно ниже действующих на международном рынке. Отказавшись от уступок по цене, Тегеран может лишь вернуться к цене на чёрное золото на международном уровне, что никак не может привести к всеобщему снижению цен. Япония первой из государств мира открыто воспользовалась облегчением санкций против Ирана. На днях она закупила у Исламской Республики нефть и перевела ей деньги.

Во-вторых, для рынка снятие санкций может означать не увеличение предложения, а восстановление иранских позиций в поставках на традиционные для Ирана рынки. В этом случае Ирану потребуется подготовить инфраструктуру, снова вывести имеющиеся мощности на требуемые уровни, заключить новые договора, дождаться снятия санкций в финансово-банковской сфере, отмены ограничений на страхование перевозок и многое другое. Ожидать сиюминутного и обвального возвращения иранской нефти на рынок нет оснований, в большей степени нужно опасаться влияния на цену кризисных явлений в глобальной экономике, а не возвращения на рынки утраченной из-за санкций части иранской нефти. В ближайшие время, на период действия режима лишь частичного снятия санкций, экспорт иранской нефти останется на нынешнем уровне, во время полугодовых переговоров увеличение объемов экспорта иранской нефти не предусмотрено.

У России и Ирана есть реальные, а не надуманные планы сотрудничества в нефтяном секторе. Иранской стороной России переданы предложения по ряду месторождений, в разработке которых могли бы принять долевое участие российские компании. Иранцы не ограничиваются декларацией добрых намерений, а уже передали в Минэнерго России свои предложения по конкретным месторождениям. Достигнута принципиальная договоренность о том, что специально для предоставления возможности российским добывающим компаниям работать на территории Ирана будут внесены изменения в иранское внутреннее законодательство. Минэнерго России представило иранской стороне российские компании, рекомендуемые для сотрудничества в сфере разработки иранских нефтегазовых месторождений. Министр энергетики РФ Александр Новак, возглавляющий с российской стороны Российско-Иранскую межправительственную комиссию по торгово-экономическому сотрудничеству, уверен, что поставки российского энергооборудования могут уже в ближайшее время позволить нашим странам восстановить торговый оборот до уровня, предшествовавшего введению санкций в отношении Тегерана. При этом речь идет и о газовом секторе иранской экономики.

Иранский газ на пути в Европу и Россия

В дополнение к уже действующим не один год санкциям, запрещающим инвестиции в иранскую газовую промышленность, Евросоюзом было принято эмбарго на поставки природного газа из Ирана. Это решение касается импорта, приобретения и транспортировки газа, а также финансирования и страхования деятельности, связанной с газовой отраслью. Цели газового эмбарго остались прежние: дополнить и усилить негативное воздействие на экономику Ирана нефтяной блокады. Запад пытается притормозить развитие страны, занимающей по оценке суммарных запасов углеводородного сырья первое место в мире. В недрах Ирана находится около 600 миллиардов баррелей нефти и 35 триллионов кубометров природного газа, который, однако, в экспорте иранских энергоносителей до сих пор занимает незначительное место.

Действительно, пока экономика Ирана зависит, прежде всего, от экспорта нефти, а экспорт газа из Исламской Республики остается во многом перспективой, которая, однако, уже сейчас не может не беспокоить конкурентов, среди которых и такая газовая держава как Россия. Иран предусматривает увеличить добычу газа до 2015 года в два раза, чтобы снизить зависимость бюджета страны от экспорта нефти. То есть сегодня ежедневная добыча природного газа в Иране составляет 750 млн. куб. м в сутки и в соответствии с планами развития Национальной газовой компании этой страны к 2016 году ежедневная добыча природного газа должна составит 1 300 млн. куб. м в сутки, что означает почти 100-процентный рост производства за какие-то 2-3 года. Сложно поверить в это, но иранские чиновники более чем уверены, что данная программа будет вовремя реализована. В первую очередь, газ нужен Ирану для поставок на экспорт, объем которого, по прогнозам самих иранцев, должен составлять не менее 30% от всего добываемого в стране газа, или до 250 млн. куб. м в сутки. То есть ежедневный объем газа, поставляемого за рубеж, планируется в ближайшие годы увеличить с 35 млн. куб. м практически в семь раз, что стало бы фантастическим ростом. На данный момент устойчивых рынков сбыта газа у Ирана немного, а самым крупным из них остается турецкий, где можно говорить об определенной конкуренции для иранцев российского голубого топлива.

Тем не менее, растущие энергетические потребности Турции ориентированы на импорт газа из обеих стран в объемах, не создающих напряжения в нашей конкуренции с Ираном. Турция для Газпрома остается растущим рынком, и это не связано никак с санкциями против Ирана. Энергетическая составляющая в двусторонних отношениях Анкары с Тегераном остается доминирующей, а для Турции является вопросом стратегической важности. ИРИ обеспечивает 30% внутренних потребностей Турции в нефти и 25% – в природном газе.

Если говорить о санкциях, то они отдаляют перспективу экспортных поставок иранского газа в европейские страны через Турцию. Согласие Анкары на экспорт газа в Европу через турецкую территорию имеется и остается в силе. Не стоит забывать, что уже сейчас существующий газопровод позволяет прокачивать до 40 млн. кубометров иранского природного газа в сутки в Турцию и далее в европейские страны. Нельзя исключать того, что стремление европейцев к диверсификации источников импорта газа в интересах снижения газовой зависимости от России после отмены санкций опять станет на повестке дня, но Иран здесь не одинок. Подобную политику Евросоюз проводит и в отношении туркменского и казахского газа. Для России важно не оказаться в стороне от новых проектов и попытаться стать их участниками с пользой для себя. В этом плане Иран представляется вполне привлекательным партнером.

Иран и Россия выражают взаимную заинтересованность в развитии сотрудничества в области транспортировки газа, строительства подземных газохранилищ, а также реализации нефтегазовых проектов на территории Исламской Республики Иран. Для ИРИ это значит развитие при техническом содействии и с участием российских инвестиций отечественной газовой инфраструктуры. Заинтересованность с нашей стороны есть у ОАО «РАО Роснефтегазстрой», эта компания выразила готовность рассмотреть возможность осуществления инвестиций в указанные проекты. Россия и Иран договорились также рассмотреть возможность налаживания на двусторонней основе реализацию нефтегазовых проектов в третьих странах.

В частности, Иран уже работает над выходом на внешние газовые рынки в соседних странах, таких как Ирак и Сирия. Эти три страны подписали соглашение о строительстве газопровода, получившего название «Исламский газ», стоимость которого может составить около 10 млрд. долларов. Согласно проекту, мощность газопровода протяженностью 5,6 тыс. километров составит 110 миллионов кубометров газа в сутки. Сирия будет покупать ежедневно от 20 до 25 миллионов кубометров газа. Некоторое количество газа через арабскую газотранспортную систему будет поставляться в Ливан и Иорданию. В перспективе Иран не исключает поставки сжиженного газа в Европу и на этом направлении через сирийские средиземноморские порты.

***********

Снятие США и Западом санкций с Ирана неизбежно, страна готовится к восстановлению своих позиций на мировом рынке нефти и строит грандиозные планы по поставкам на экспорт голубого топлива. Из-за санкций против Ирана есть трудности и у России с использованием валюты, и товарооборот между нашими странами в прошлом году заметно сократился. Тем не менее, Россия и Иран ищут пути расширения экономического сотрудничества. Сейчас обе стороны, выражая неудовлетворение потерей положительной динамики в торгово-экономических отношениях наших стран, намерены в ближайшем будущем увеличить объем товарооборота до пяти-шести, а то и до семи миллиардов долларов в год без учета сотрудничества в нефтегазовой области, где также имеются высокие потенциальные возможности. Заданный ориентир при активной и целенаправленной работе заинтересованных ведомств наших стран вполне достижимым. Россия и Иран в эти дни уже ведут диалог о перспективах крупномасштабного сотрудничества и по нефти, и по газу, а также обсуждают вопросы сотрудничества в области ядерной энергетики и строительства второй очереди Бушерской АЭС.

Николай Бобкин,

Специально для Iran.ru

Глава Палаты торговли, промышленности и рудников Ирана Голям Хосейн Шафеи во время встречи с членами делегации Федерации торгово-промышленных палат Бельгии заявил, что сегодня в мире ведется борьба за установление торгово-экономических связей с Ираном и странам, которые раньше выйдут на иранский рынок, достанется более выгодная часть этого рынка. Сейчас Иран оказался в новых условиях, и иранское правительство прилагает усилия к принятию конструктивных решений, которые будут способствовать тесному взаимодействию Исламской Республики со странами всего мира.

По словам Голяма Хосейна Шафеи, Иран обладает развитой экономикой. Хотя в последние годы в результате санкций Иран в определенной степени отдалился от других стран, тем не менее он продолжил внешнеэкономическое сотрудничество. Сегодня тесное и конструктивное взаимодействие с мировой экономикой вновь налаживается, и это должно привести к росту иранской экономики.

Голям Хосейн Шафеи подчеркнул, что Иран намерен укреплять свои связи с внешним миром, но при этом он исходит из того, что эти связи должны отвечать интересам всех сторон.

Как отметил глава Палаты торговли, промышленности и рудников Ирана, в свое время были достигнуты хорошие договоренности с целью укрепления торгово-экономических связей между Ираном и Бельгией, однако из-за санкций они не были реализованы. Теперь же, в новых условиях, эти договоренности могут быть успешно претворены в жизнь.

Генеральный директор Мешхедской компании по проведению международных выставок Сейед Мохаммед Сейеди сообщил, что с 27 февраля по 1 марта в Ашхабаде проводится 8-ая иранская специализированная выставка. При этом он отметил, что Туркменистан относится к числу развивающихся стран, обладающих самыми широкими инвестиционными возможностями, и благодаря проведению подобных выставок иранские предприниматели получают возможность экспортировать в эту страну свою продукцию.

Сейед Мохаммед Сейеди подчеркнул, что иранские товары с точки зрения качества и цены успешно конкурируют на рынке Туркменистана с продукцией многих других стран и этим следует воспользоваться. Товарооборот между Ираном и Туркменистаном необходимо увеличивать.

В 8-ой иранской выставке в Ашхабаде примут участие более 100 иранских компаний, которые представят самую разную продукцию, в том числе строительные материалы, бытовую технику, продукцию пищевой промышленности, машиностроительную продукцию, парфюмерию и средства личной гигиены и т.д.

Сейед Мохаммед Сейеди уточнил, что Мешхедская компания по проведению международных выставок занимается организацией иранской выставки в Ашхабаде с разрешения Организации развития торговли Ирана с целью дальнейшего укрепления торгово-экономических связей с Туркменистаном и расширения иранского экспорта в эту страну.

Депутат меджлиса Исламского совета от провинции Систан и Белуджистан Мохаммед Якуб Джадгал в интервью агентству ИРНА сообщил о достижении принципиальной договоренности по поводу строительства в шахрестане Чабахар нового завода по переработке сырой нефти и отметил, что практические работы в рамках соответствующего проекта начнутся в самое ближайшее время.

Как уточнил депутат меджлиса, 49% акций нового НПЗ будет принадлежать китайской компании и 51% акций − иранскому частному сектору. При этом министр нефти, давая согласие на строительство названного предприятия, распорядился о поставке на НПЗ в районе Чабахара 40 тыс. баррелей нефти в сутки для использования ее в качестве сырья.

М.Я.Джадгал сообщил, что согласно результатам геологических исследований, в шахрестане Чабахар, в частности в районе Дештьяри, имеются запасы нефти и наличие НПЗ в этом районе будет в значительной мере способствовать развитию юго-восточной части страны.

Депутат меджлиса подчеркнул, что в настоящее время в шахрестане Чабахар, в частности в районе одноименного морского порта, реализуется целый ряд важных проектов, в том числе ведется строительство нефтехимических предприятий, и эти проекты вместе с прокладкой железной дороги Чабахар – Мешхед обеспечат прорывное развитие региона.

Министр промышленности, рудников и торговли Ирана Мохаммед Реза Наматзаде во время встречи с членами немецкой торгово-промышленной делегации заявил, что ослабление антииранских санкций создает благоприятные условия для сотрудничества немецких компаний с иранскими партнерами. По словам министра, Иран намеревается создать наиболее благоприятные условия для инвестиционного сотрудничества и тесного взаимодействия между иранскими и зарубежными предпринимателями.

М.Р.Наматзаде подчеркнул, что самые благоприятные условия для зарубежных инвесторов имеются в свободных и особых экономических зонах Ирана и немецкие компании вместе с иранскими могут успешно заниматься коммерческой деятельностью в этих зонах.

М.Р.Наматзаде указал на необходимость предоставления льгот при открытии кредитных линий для установления торговых связей между немецкими и иранскими компаниями и отметил, что в этой связи весьма полезными могут быть консультации с Организацией развития торговли Ирана.

В ходе названной встречи президент Торгово-промышленной палаты Ганновера Хорст Шраге и сопровождающие его члены немецкой делегации высказали свои мнения по поводу сотрудничества с иранскими компаниями в таких областях, как пищевая и фармацевтическая промышленность, металлургия, благоустройство городов, автоматизация производственных линий, производство медицинского оборудования и т.д.

Министр промышленности, рудников и торговли Ирана Мохаммед Реза Наматзаде во время встречи с журналистами после подписания с министром торговли Китая совместного меморандума о взаимопонимании заявил, что на повестке дня иранского правительства стоит вопрос о расширении торговли между Ираном и Китаем. По его словам, в 2013 году объем товарооборота между двумя странами с учетом поставок нефти зафиксирован на уровне 40 млрд. долларов.

При этом иранский министр уточнил, что без учета нефти объем товарооборота между двумя странами в 2013 году составил около 16 млрд. долларов, и на долю иранского экспорта в Китай в указанной сумме приходится примерно 7 млрд. долларов.

Указав на то, что в подписанном меморандуме предусматривается, в частности, создание на территории Ирана совместной ирано-китайской промзоны, так называемого промышленного городка, М.Р.Наматзаде подчеркнул, что Иран и Китай, используя благоприятную обстановку, продолжат укреплять дружественные связи друг с другом и приложат все силы для дальнейшего расширения торгово-экономического сотрудничества.

Заместитель министра нефти, генеральный директор Иранской национальной газовой компании (ИНГК) Хамид Реза Араки на состоявшемся в Тегеране семинаре «Новые нефтяные контракты» заявил, что экспорт газа в Европу относится к числу приоритетов Ирана, цель которого состоит в выходе на мировой газовый рынок. На данный момент для достижения этой цели рассматриваются также варианты газовых поставок в такие страны, как Турция, Ирак и Сирия. В этой связи, как отметил Хамид Реза Араки, в ИНГК уделяется большое внимание развитию газопроводной сети. Так, например, 4-ый транснациональный газопровод планируется в конечном итоге дотянуть через Пакистан и Индию до Китая.

Хамид Реза Араки напомнил, что в распоряжении Ирана находятся крупнейшие запасы природного газа, которые оцениваются в 33,6 трлн. куб. м. Большими запасами газа располагают также Россия, Катар и Туркменистан.

Далее глава ИНГК указал на то, что потребление газа в Иране постоянно растет, а мощности по его добыче остаются на прежнем уровне. В последние годы спрос на бытовой газ и на газ, используемый в качестве топлива на электростанциях, вырос в два раза, а объем его добычи практически не увеличился. Рост потребления бытового газа с наступлением зимних холодов привел к серьезным ограничениям в поставках газа на электростанции и предприятия нефтехимической промышленности, и это привело к негативным экономическим последствиям.

По словам Хамида Резы Араки, в Иране имеются самые широкие возможности для увеличения добычи газа и развития газопроводной сети, однако отсутствие инвестиций приводит к тому, что реализация многих проектов остановлена.

Автомобиль со взрывчаткой в понедельник взорвался перед консульством Ирана в столице северо-западной пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва городе Пешавар, как минимум два человека погибли, около 10 ранены, сообщает пакистанская газета DAWN.

Предположительно, теракт осуществлен смертником. Взрыв произошел после того, как подозрительный автомобиль остановился у блокпоста. Погибли двое солдат. Власти провинции заявили, что целью, вероятно, было именно консульство. Пока ни одна группировка не взяла на себя ответственность за теракт.

В Хайбер-Пахтунхве и соседней с ней Зоне племен войну против правительства Пакистана ведет исламистское движение "Техрик-и-Талибан Пакистан" (ТТП). Боевики организуют теракты с участием смертников, нападают на колонны и базы правительственных войск, совершают покушения. Только за январь жертвами атак боевиков стали более 110 человек, в том числе много военных.

В начале февраля правительство и ТТП начали переговоры, чтобы заключить перемирие. Однако боевики продолжали теракты и нападения на военных — так, в прошлый понедельник талибы объявили о казни 23 пакистанских пограничников, взятых в плен в 2010 году. После этого члены правительственного комитета по мирным переговорам заявили на встрече с руководством Пакистана, что переговоры не могут продолжаться на фоне терактов.

Пакистанские СМИ сообщают, что армия в случае приказа проведет крупномасштабную операцию против боевиков в племенной области Северный Вазиристан. В последние дни десятки боевиков были уничтожены в ходе ударов ВВС Пакистана по базам экстремистов на северо-западе страны.

Сохранение Государства Израиль и обеспечение его безопасности было и есть одним из главных приоритетов США. Состояние ирано-американских отношений и позиция США в основных конфликтах на Ближнем Востоке, в первую очередь - в сирийском, диктуется именно этой позицией, на которую буквально зомбирована большая часть американского политического истеблишмента. Почему же тогда в официальных документах и выступлениях видных политиков США появляются прогнозы об «исчезновении Израиля»?

Выступая на Мюнхенской конференции по безопасности, госсекретарь Джон Керри заявил, что если мирные переговоры с палестинцами не принесут желаемых результатов, Израиль может оказаться перед лицом международного бойкота. Разумеется, это вызвало бурю в самом «еврейском и демократическом государстве» мира. Министр Юваль Штайниц заявил, что Израиль не будет вести переговоры «под дулом пистолета», особенно когда на карту поставлены жизненно важные национальные интересы страны. Ну а «неистовый Биби» Нетаньяху тут же вспомнил о праве и совести: «Попытки бойкотировать государство Израиль аморальны и несправедливы. Они не достигнут цели».

Слова о морали и справедливости из уст Нетаньяху – вещь изумительная, поскольку Биби и мораль, Биби и справедливость – вещи, сродни проповеди о трезвости из уст алкоголика. Но еще интереснее, что же подвигло Керри, уже примеряющего под себя место будущего хозяина Белого Дома, на столь «самоубийственное» высказывание, которое делает его мишенью №1 для американского произраильского лобби?

Конспирологические теории и версия о том, что Керри вместе с Обамой решили вступить в схватку с «израильским спрутом», отметаются с ходу. И из логических объяснений остается только одно – безответственная политика Тель-Авива, наглость и демонстративное хамство в отношении интересов основного стратегического партнера, которым для Израиля являются США, Вашингтон уже откровенно «достали». Тель-Авив зарвался, его поведение ломает всю американскую стратегию на Ближнем Востоке, создает огромное количество проблем, и разговаривать с тель-авивскими ястребами американский истеблишмент решил теперь на том языке, который они понимают лучше всего – на языке угроз и шантажа.

«Великий Израиль» - государство апартеида

Либеральная пресса, не только на Западе, но и в нашей стране, с надрывом вещает о военных преступлениях «кровавого режима» в Сирии, о тотальной несвободе в Иране и ксенофобии в России. И застенчиво молчит о том, что «под боком» международного сообщества существует государство, в котором за десять лет убито свыше 6300 палестинцев − в большинстве, по заключениям международных наблюдателей, женщины и дети. А еще около 37 тысяч получили ранения. По официальным данным, 7383 палестинца сегодня находятся в заключении без предъявления обвинений и решения суда. В период с 2004 по 2010 годы было конфисковано 250 квадратных километров палестинских земель, на которых построено 223 израильских поселения. Воля ваша, но если это не массовые нарушения прав человека и откровенный апартеид, то как охарактеризовать подобную ситуацию?

Все прекрасно понимают, что именно такая политика израильского руководства провоцирует напряженность, конфликты и терроризм. Периодически из Вашингтона, Лондона и Парижа даже звучат деликатные намеки в адрес Тель-Авива: дескать, мягче надо, как-то гуманнее, времена меняются, и то, что сходило с рук в шестидесятые-семидесятые, в разгар «холодной войны», в нынешнем «толерантном и политкорректном» мире выглядит «не очень демократично». Израильскому руководству данные намеки «как с гуся вода», совершенно безразличны. В ноябре 2013 года оно, в дополнение к политике строительства поселений на оккупированных арабских землях, начало реализацию программы принудительного выселения около 70 тысяч палестинских бедуинов из пустыни Негев. Правда, большинство «выселенцев» – граждане Израиля. Попутно будет снесено 35 принадлежащих бедуинам деревень, которые объявлены «незаконными поселениями». Ну а коренному населению предлагается переселиться в специально для этих целей создаваемые резервации − или «бантустаны», кому как больше нравится. Пикантности данной акции добавляет то обстоятельство, что в интернете размещаются официальные обращения израильского правительства к евреям Великобритании, предлагающие выплату «подъемных» и раздачу земельных участков в Негеве. Будущим колонистам обещают, что к создаваемым поселениям будет подведена вся необходимая инфраструктура, которую для коренного населения все эти десятилетия никто создавать не планировал.

На Западе давно существует и с каждым днем крепнет общественное движение, обвиняющее израильские власти в апартеиде. Собственно, этот термин появился в связи с ЮАР, а потому более чем интересно, как выходцы из Южно-Африканской республики оценивают то, что происходит в Израиле. Вот что писал в 2008 году редактор йоханнесбургской «Sunday Times» Монди Макхания после посещения оккупированных Израилем территорий: «Узнавая обо всём издалека, вы понимаете, что всё плохо, но не знаете, насколько плохо. Ничто не может подготовить вас к тому размаху зла, который вы видите здесь. В определённом смысле это гораздо, гораздо хуже всего, что пережили мы. Уровень апартеида, расизма и жестокости хуже, чем в худший из периодов апартеида у нас… Режим апартеида считал чёрных низшей расой; мне кажется, что израильтяне вообще не считают палестинцев людьми. Как мог человеческий мозг изобрести это тотальное разделение, раздельные дороги, блокпосты? То, что пережили мы, было трижды ужасно − и всё же не идёт ни в какое сравнение! Здесь всё гораздо ужасней. Мы знали к тому же, что в один прекрасный день всё закончится, но здесь не видно конца. В конце туннеля − не то, что виден свет, а ещё большая тьма».

Естественно, что все критические высказывания израильское лобби объявляет политической клеветой, заявляет о высших интересах в обеспечении безопасности Израиля и, подозрительно прищурившись, выдвигает самое страшное по нынешним политкорректным и мультикультурным временам обвинение, грозящее в Европе уголовным наказанием, – в антисемитизме. Двойные стандарты, при которых бессудные убийства и пытки шиитских активистов в Бахрейне замалчиваются, а домашний арест для лидеров «зеленой оппозиции» (в целях обеспечения их безопасности от народного гнева) в Иране подается в СМИ как «массовые репрессии режима аятолл» − состояние для Запада совершенно привычное. При одном условии – когда твой союзник не переходит некую грань «приличий», репрессирует и дискриминирует – но «по-тихому», без излишнего афиширования. Израиль, со свойственной ему самонадеянностью, эту грань перешел, а потому Запад вынужден задавать ему вопросы все жестче и жестче.

Идеологическое обаяние паразитизма и проблемы конкуренции

Когда говорят об агрессивности Израиля, то зачастую упускают еще один, чисто «экономический» момент. Вне конфликта, вне конфронтации с арабским миром Израиль в его нынешнем состоянии существовать не может. Кто в Вашингтоне сумеет объяснить американцам, с какой такой радости Тель-Авив получает ежегодно от США 3,7 миллиарда долларов безвозмездной финансовой помощи − при этом и о военных поставках по льготным ценам тоже забывать не нужно − если никакой внешней и внутренней угрозы безопасности «островку демократии на Ближнем Востоке» нет? Возникла порочная схема, при которой Израиль, наряду с Саудовской Аравией, является основным элементом американской системы сдержек и противовесов в регионе, за что, собственно, и получает деньги. Соответственно, Израилю выгодно поддержание нестабильности и напряженности, потому как в противном случае экономике еврейского государства придет конец.

Но вот выгодно ли это для США? Большой вопрос, поскольку в сравнении с другими союзниками Вашингтона Израиль является обладателем уникального «бонуса»: в соответствии с условиями соглашения 2007 года (предусматривающего в течение следующего десятилетия увеличение американской военной помощи Израилю на $6 миллиардов и доведение общего объема помощи до 30 миллиардов), Израиль будет в состоянии тратить более 26% американской помощи на вооружение, производимого на израильских предприятиях, то есть – для американского ВПК теперь финансовая помощь Израилю гораздо менее выгодна, чем помощь той же Саудовской Аравии или Египту, которая возвращается в виде грандиозных «оружейных контрактов».

Помощь США помогла Израилю превратить свои вооруженные силы в одну из наиболее технологически оснащенных армий мира. Но поскольку эта помощь частично предназначалась для закупки военной продукции, производимой на израильских оборонных предприятиях, то есть, по сути, являлась инвестициями в израильский ВПК, то мощная и наукоемкая оборонная промышленность Израиля сегодня вступает в конкуренцию с США на мировом рынке оружия. С того же 2007 года ежегодный военный заказ Израиля в самих Штатах составляет около двух с половиной миллиардов долларов. Соответственно – для американского ВПК Израиль становится куда как менее приоритетным партнером, чем те же монархии Персидского Залива. А потому он, этот ВПК, традиционно оказывающий сильное влияние на формирование внешней политики Вашингтона, совсем не против того, чтобы Израиль «немного подвинулся» в новой схеме сдержек и противовесов, которые США, при поддержке Лондона и Парижа, формируют сейчас на Ближнем Востоке.

Прогнозы или угрозы

Британский премьер Дэвид Кэмерон на приеме, устроенном в собственной резиденции на Даунинг-стрит в честь празднования Хануки, заявил: «Враги Израиля являются моими врагами. Угроза Израилю является угрозой всем нам». Цитировать аналогичные высказывания американских политиков – никакого места не хватит. Достаточно будет того факта, что с 1972 года США наложили 44 вето на резолюции Совета Безопасности ООН, осуждающих Израиль. А потому не стоит удивляться, что в ответ на обращение конференции стран-участников Договора о нераспространении ядерного оружия с предложением допустить международных инспекторов к собственным реакторам в Димоне и к ядерным арсеналам, Тель-Авив на чистом, что называется, глазу ответил: «Мы не подписывали договор о нераспространении и, следовательно, не нуждаемся в надзоре за исполнением его требований. Мы считаем необходимым иметь ядерное оружие и использовать его тогда, когда сочтем это необходимым». Только представим, что подобным образом на предложения МАГАТЭ или «большой шестерки» ответил бы Иран. Но проблема для Тель-Авива заключается в том, что «золотое время» его безнаказанности начинает уходить в прошлое.

Бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус как-то заметил, что «непрекращающаяся воинственность Израиля в отношении своих соседей по региону создает серьезные проблемы интересам США на Ближнем Востоке. Подобное поведение разжигает антиамериканизм, поскольку Израиль в регионе считается фаворитом Вашингтона, которому все позволено». Сочувствовать «трудностям» США в «израильском вопросе» совершенно не хочется. Принцип «сукин сын, но это наш сукин сын» − в политике неизбежен. Но есть некие границы, переходить за которые – самоубийственно. Нынешний конфликт Барака Обамы и Тель-Авива заключается не столько в вопросе об «иранском ядерном досье», а в том, что слишком многие в США стали задавать себе вопрос: «А сумеем ли мы удержать Израиль, если он развяжет серьезную войну на Ближнем Востоке и втянет в нее США?».

Для подобных опасений есть все основания. Не имея возможностей для прямой агрессии против Ирана и прекрасно понимая, что США этого не допустят, в Израиле начались разговоры о неотвратимости «третьей ливанской войны», в ходе которой должен быть разгромлен стратегический союзник Ирана и Сирии – движение «Хезболла». Всего два года назад США с трудом удержали Тель-Авив от вооруженных провокаций против Ирана в период «Ормузского кризиса». И, что, пожалуй, сегодня для Белого дома важнее всего, позиция нынешнего руководства Израиля является главным препятствием для решения «палестинского вопроса», на который в ближневосточной стратегии Вашингтона слишком многое завязано, в том числе и схема будущих отношений с Ираном и Сирией.

Во время пресс-конференции в Мюнхене, уже упоминавшейся выше, Джон Кэрри сказал: «Мы все заинтересованы в решении этой проблемы. Где бы я ни был − и я не преувеличиваю − на Дальнем ли Востоке, в Африке ли, в Латинской ли Америке, везде премьеры и президенты задают мне один и тот же вопрос «Можете вы что-нибудь сделать, чтобы мы покончили, наконец, с израильско-палестинским конфликтом?» Нет, не могут, пока не заставят Тель-Авив изменить свою политику в отношении Ирана, Палестины и остального мира. А потому начинают «осаживать» зарвавшегося союзника, угрожать «бойкотом и санкциями», делать информационные вбросы о возможном «исчезновении Израиля».

************

США никогда и ни при каких обстоятельствах не откажутся от Тель-Авива в качестве стратегического союзника в противостоянии исламскому миру. То, что мы наблюдаем сейчас – это попытка напомнить «младшему партнеру» его место, указать на то, кто, собственно, главный в этом союзе. Впрочем, процесс «воспитания» не будет носить слишком уж жесткий характер. Даже самые твердолобые ястребы в Тель-Авиве понимают, что без Вашингтона они немногого стоят, а потому с криками, скандалами, но на компромисс с «генеральной линией» США все же пойдут. Другое дело, что в процессе этого принуждения Израиля к изменениям американская политическая элита будет отчаянно маневрировать и «раздавать авансы» остальному миру, «заигрывать» с Ираном, втягивать в свои интриги Россию. И очень важно понимать, что это – не более чем игра, ставка в которой отнюдь не безопасность региона, отнюдь не интересы мира и стабильности, а только сохранение своего стратегического и идеологического партнера, пусть и в несколько «очеловеченном» виде.

Игорь Николаев,

Специально для Iran.ru

Сегодня, 21 февраля, в Тегеране в министерстве экономики и финансов началось 15-ое заседание совместной Ирано-Китайской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. В рамках заседания комиссии ведутся отдельные переговоры в четырех подкомиссиях, которые включают в себя инвестиционную подкомиссию, подкомиссию финансового обеспечения, подкомиссию торгово-экономических связей и подкомиссию межрегионального сотрудничества.

Согласно достигнутым ранее договоренностям, в ходе 15-го заседания совместной комиссии стороны приложат усилия к тому, чтобы программы дальнейших действий позволили в ближайшие годы существенно повысить уровень торгово-экономического сотрудничества между двумя странами.

Согласно последним статистическим данным, объем товарооборота между Ираном и Китаем в ненефтяном секторе за 9 месяцев текущего года по иранскому календарю (21.03-20.12.13 г.) составил 11,5 млрд. долларов, из которых примерно 6,5 млрд. долларов приходится на экспорт Китая в Иран, и КНР, таким образом, стала вторым по значимости торговым партнером ИРИ в указанный период. При этом перед 15-ым заседанием совместной Ирано-Китайской комиссии стоит задача обеспечить рост общего товарооборота между двумя странами до 40 млрд. долларов.

Что касается инвестиционной деятельности, то на данный момент китайские компании инвестировали в иранскую экономику 4,5 млрд. долларов и ближайшее время планируется довести этот показатель до 10 млрд. долларов.

К числу важнейших областей, в которых стороны планируют расширять свое сотрудничество, относятся техника и технологии, промышленность и добыча полезных ископаемых, строительство технопарков и создание промзон, транспорт.

Следует отметить, что работа подкомиссий продолжится в течение двух дней, сегодня и завтра, а пленарное заседание комиссии состоится завтра во второй половине дня при участии министра экономики и финансов Ирана и министра торговли Китая.

Заместитель министра дорог и городского строительства по вопросам сельских автодорог Хосейн Миршафи в ходе пребывания в Ясудже, административном центре провинции Кохгилуйе и Бойерахмед, заявил, что около 54 тыс. км сельских автодорог в стране нуждается в восстановлении. Это связано с длительными сроками эксплуатации асфальтового покрытия автодорог и с необходимостью повышения уровня безопасности на автодорог, что относится к числу приоритетных программ правительства.

Хосейн Миршафи сообщил, что на данный момент требуются кредитные средства для обеспечения безопасности более чем на 20 тыс. км сельских автодорог с грунтовым покрытием и на 30 тыс. км сельских шоссе.

По словам заместителя министра, общая протяженность сельских автодорог составляет 194 тыс. км. При этом 154 тыс. км сельских автодорог, ведущих практически ко всем населенным пунктам, в которых проживает 20 и более семей, имеют асфальтовое покрытие.

Директор Инженерной организации горнорудной промышленности Ирана Хормоз Насерния в интервью агентству ИРНА заявил, что иранский декоративный камень славится на мировом рынке своим высоким качеством и большим разнообразием цветовой гаммы и сегодня для развития производства названной продукции требуются иностранные инвестиции. Отрасль, которая занимается добычей и обработкой декоративного камня, остро нуждается в новой технике и оборудовании.

Как отметил Хормоз Насерния, статистические данные свидетельствуют о том, что на 74% активно эксплуатируемых месторождениях страны добываются строительные материалы и декоративный камень, и обеспечение этих месторождений современной и качественной техникой имеет чрезвычайно большое значение. В Иране насчитывается также около 6 тыс. фабрик и мастерских, которые занимаются обработкой строительного и декоративного камня, и, в основном, они работают на изношенном оборудовании.

Как свидетельствуют результаты исследований, проведенных министерством промышленности, рудников и торговли, Иран, который считается одним из крупнейших производителей декоративного камня, по экспорту этой продукции в период с 2006 по 2011 годы занимал лишь 20-ое место. В общей сложности объем иранского экспорта обработанного декоративного камня за указанный период составил не многим более 674 тыс. т.

В Иране ежегодно производится до 14 млн. т строительного и декоративного камня, а к числу основных экспортеров этой продукции относятся такие страны, как Китай, Турция, Индия и Италия.

Заместитель министра дорог и городского строительства по вопросам авиации Али Мохаммед Нуриян в интервью агентству ИСНА сообщил, что до конца года (новый год в Иране наступает 21 марта – п.п.) в Иран должны поступить 38-40 недавно закупленных самолетов. При этом он уточнил, что это − не новые самолеты, поскольку в отношении закупок авиационной техники все еще действуют санкции.

По словам заместителя министра, в условиях санкций Иран имеет возможность закупать, в основном, европейские самолеты, прежде всего Эйрбасы. Кроме того, закупаются также самолеты бразильского производства.

Коснувшись вопросов эксплуатации в Иране одноместных самолетов, Али Мохаммед Нуриян сообщил, что в Иране нет ограничений законодательного характера на полеты частных самолетов. При соблюдении некоторых технических правил владельцы таких самолетов могут свободно совершать полеты по своему желанию. Однако для эксплуатации самолетов малой авиации требуется разработать определенные правила, и в настоящее время соответствующая работа уже ведется.

Заместитель директора Организации по атомной энергии Ирана Мохаммед Ахмадиян во время встречи с журналистами в Бушере заявил, что работы по перегрузке топлива на Бушерской АЭС и проведению текущего ремонта проводятся в соответствии с намеченными планами и есть все основания надеяться на то, что вырабатываемая на АЭС электроэнергия снова начнет поступать в энергетическую сеть страны к началу будущего года (новый год в Иране наступает 21 марта – п.п.).

По словам М.Ахмадияна, с момента ввода Бушерской АЭС в эксплуатацию на ней выработано 7 млрд. кВт*час электроэнергии. При этом компания, занимающаяся эксплуатацией АЭС, вышла на уровень, при котором ее специалисты могут самостоятельно в полном объеме управлять станцией и проводить сложные ремонты.

М.Ахмадиян сообщил, что с наступлением осенних и зимних холодов на Бушерской АЭС ежесуточно вырабатывалось около 20 тыс. МВт*час электроэнергии и она играла важную роль в деле обеспечения стабильного энергоснабжения. При этом он подчеркнул, что для производства такого количества электроэнергии на тепловых электростанциях требуется около 5 млн. литров условного топлива. Это наглядно свидетельствует об экономической выгодности атомных электростанций с учетом реальной стоимости энергоносителей.

Заместитель директора свободной экономической зоны (СЭЗ) «Арас» по вопросам экономики и инвестиций Альяр Растгу на конференции по вопросам маркетинга и электронной торговли заявил, что при реализации тех или иных проектов требуется научный и профессиональный подход и в этой связи возникает необходимость в создании в СЭЗ научно-технологического парка.

Альяр Растгу подчеркнул, что такой парк в СЭЗ «Арас» представляется крайне необходимым, поскольку его создание позволит использовать весь научно-технический потенциал отечественных специалистов и одновременно осуществлять коммерческую деятельность в полном соответствии с сегодняшним уровнем развития мировой торговли.

Как отметил Альяр Растгу, СЭЗ «Арас» подобна маленькому самостоятельному государству на территории большой страны. Здесь действуют те же законы, что и в других СЭЗ по всему миру. Единственная проблема, с которой на данный момент сталкиваются в СЭЗ «Арас» зарубежные инвесторы, связана с тем, что им приходится искать иранских партнеров для осуществления своей деятельности, но сейчас проводятся консультации с тем, чтобы отменить и это правило.

Альяр Растгу напомнил, что в СЭЗ «Арас» инвесторам предоставляется целый ряд важных преимуществ, в частности, здесь действует закон о добавленной стоимости, предоставляется освобождение от налогов на 20 лет с момента начала любой экономической деятельности и от таможенных сборов и налогов на торговую прибыль при импорте сырья и машинного оборудования, предоставляется возможность экспортировать произведенную в зоне продукцию при соблюдении минимальных формальностей и свободно импортировать любую продукцию, за исключением товаров, которые не соответствуют исламским нормам, предоставляются гарантии от национализации и реквизиции собственности, принадлежащей иностранным инвесторам, а также осуществляется регистрация компаний в самой зоне.

Альяр Растгу отметил, что в СЭЗ «Арас» принимаются меры к развитию электронной торговли и с этой целью в зоне создается соответствующая инфраструктура. «Мы оказываем полную поддержку всем, кто хочет заниматься электронной торговлей», − подчеркнул заместитель директора СЭЗ «Арас».

Иран > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 21 февраля 2014 > № 1013596

Принц Бандар и страсти по саудам

Максим Егоров

С 9 по 16 февраля в Вашингтоне с официальным визитом побывал Министр внутренних дел Саудовской Аравии, принц Мухаммед бен Найеф. В столице США у него состоялись многочисленные переговоры практически со всеми представителями американской администрации – с руководством Госдепартамента, ЦРУ, Минфина, Министерства безопасности. Любопытно, что встречи проходили на территории саудовского посольства и поэтому носили весьма закрытый характер.

Привлекает внимание не сам факт визита – такие вояжи Мухаммед бен Найеф совершал и раньше, но в большей степени выбор момента и тема переговоров. Людям, хотя бы немного знакомым с саудовской политикой, известно, что до недавнего времени Мухаммед бен Найеф, кроме вопросов внутренней безопасности королевства курировал также бахрейнское и йеменское досье, формально входящее в сферу ответственности мининдел КСА Сауда аль-Фейсала.

Несмотря на внешнюю спорность такого распределения обязанностей, глядя из Эр-Рияда оно выглядело логичным, поскольку шииты, проживающие на Бахрейне и являющиеся источником внутреннего кризиса в этой стране, живут и на территории Саудовской Аравии, где составляют до 15% населения. Такая же ситуация и с беспокойным Йеменом. Поскольку еще король-основатель нынешней саудовской династии Абдельазиз в 20-е гг. прошлого века присоединил часть северных горных йеменских земель к Саудовской Аравии, то все происходящее в Йемене – а эта страна находится все последние годы в перманентном кризисе – самым непосредственным образом отражается на положении дел в Саудовской Аравии, ее безопасности и стабильности, является отчасти одним из аспектов внутренней политики.

Однако в ходе своего последнего визита в Вашингтон Мухаммед бен Найеф, как следует из многочисленных сообщений саудовских СМИ, обсуждал с американскими союзниками не только проблематику, связанную с положением на Бахрейне и Йемене. Речь шла о гораздо более широком круге вопросов, которые включают в себя антитеррористическую тематику и, что самое важное — положение в Сирии. Вот это уже выглядит новацией, поскольку до последнего времени эта сфера находилась в исключительной компетенции главы Совета Национальной Безопасности Саудовской Аравии (СНБ), директора Службы общей разведки (СОР) принца Бандара бен Султана, человека настолько близкого к различным республиканским администрациям в США (он длительное время работал саудовским послом в Вашингтоне ), что даже получил за это прозвище Бандар Буш.

Что же произошло? Почему принц Бандар бен Султана — архитектор, планировщик и главный исполнитель саудовской политики на сирийском направлении, ближайший саудовский друг американского истэблишмента оказался отстранен от обсуждения сирийского конфликта? Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Однако ясно, что его неучастие в визите Мухаммеда бен Найефа и обсуждении с американскими представителями сирийской проблематики, свидетельствует о том, что его акции как политического деятеля в последние месяцы резко пошли вниз. Об этом 13 февраля с.г. откровенно написало лондонское интернет-издание «Аль-Араб».

То, что политический вес Бандара серьезно упал, было заметно уже с осени прошлого года, после его резких заявлений в адрес США с обвинениями американской стороны в предательстве, что вызвало серьезное напряжение в союзнических американо-саудовских отношениях. Как пишут многие арабские издания, одряхлевший, но еще принимающий решения король КСА Абдалла крайне недоволен «самодеятельностью» Бандара, равно как и некоторых других саудовских деятелей (Турки аль-Фейсал и Мухаммед бен Навваф), которые вместе с главой СОР и СНБ пустились во все тяжкие, обвинив Вашингтон в том, что он фактически бросил Саудовскую Аравию на произвол судьбы, пойдя на сближение с Ираном и отказавшись в сентябре 2013 года от нанесения ударов по режиму Асада.

Эта версия заслуживает, конечно, внимания и, видимо в ней есть толика правды. Однако на деле все обстоит гораздо серьезней. Громкие ссоры между саудо-американскими союзниками случались и раньше – стоит только вспомнить нефтяное эмбарго 1973 года. Однако эти ссоры, сопровождающиеся, как и сейчас, громкими упреками, всегда заканчивались миром, поскольку Саудовская Аравия не готова и не способна отказаться от опоры на США как на единственного и незаменимого на сегодняшний день гаранта своей стабильности.

Истинная же причина того, что принц Бандар впал в немилость, причем, как поговаривают не только у короля, но и у других ведущих королевских принцев, состоит в том, что предложенная им, причем возможно не без подсказки некоторых, скорее всего неоконовских, кругов в США, внешнеполитическая стратегия КСА, оказалась на грани банкротства. Если не брать в расчет свержение президента Мурси, которому Бандар сильно поспособствовал (вот уж это было точно доморощенным саудовским решением), на остальных фронтах военно-политических операций, в которые в период «арабских революций» безоглядно ввязывалась Саудовская Аравия, дело выглядит катастрофически: несмотря на все усилия, приложенные принцем Бандаром, Эр-Рияду не удалось приблизить решение главной задачи — свергнуть ненавистный королевскому дому режим Башара Асада и тем самым разорвать «шиитскую дугу».

Сирийская свободная армия, на которую изначально делалась ставка, как саудами так и американцами, продемонстрировала свою недееспособность, а после ударов по ней отъявленных исламистов из ИГИЛ осенью 2013 года, она была почти полностью разгромлена и находится сейчас в стадии переформатирования. В этих условиях Бандару пришлось пойти на реорганизацию отрядов своих бойцов и опереться на весьма сомнительный с точки зрения приверженности нормам демократии, за торжество которой в Сирии он якобы выступает, «Исламский фронт», составленный из разношерстных исламских «бригад».

Чтобы окончательно не дискредитировать себя как поборника терроризма, осенью 2013 года всеми подконтрольными Бандару формированиями была объявлена война головорезам из «Джабхат ан-Нусра» и Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ), откровенно поставивших задачей создание на территории этих двух государств террористического исламского халифата. Ситуацию это не спасло, от обвинений в поддержки экстремистов Саудовскую Аравию не отмыло, однако между этими группировками и Исламским фронтом (к вящему удовольствию Б.Асада) разгорелась ожесточенная война. У исламистов остается все меньше времени на решение главной задачи, поставленной их спонсорами, – свержение Башара Асада. В конечном счете, это все лишь способствовало дальнейшему распространению радикального исламизма и появлению на территории Сирии и сопредельных стран квазигосударств и территориальных образований с экстремистскими целями.

Столь же провальной оказалась политика Бандара на ливанском и иракском направлениях. После потери в июне прошлого года сирийскими оппозиционерами опорного пункта на ливано-сирийской границе (Кусейр) перестали должным образом действовать каналы поставок вооружения и денег противникам Асада через Ливан. Сейчас они в основном идут через Ябруд в горах Каламуна, но и этот ручеек скоро пересохнет, поскольку сирийская регулярная армия уже взяла этот город в клещи.

Главный союзник саудов в Ливане и снабженец сирийских повстанцев деньгами и оружием Саад Харири оказался изолированным на политической арене и в стране уже практически не появляется, проводя свою жизнь между Парижем и Эр-Риядом, где он сейчас и находится, хотя по-прежнему возглавляет ливанский суннитский блок «Мустакбаль».

В Ираке ситуация для саудовских планировщиков внешней политики не менее удручающая. По какой-то причине зачислив нынешнего премьера Ирака Н.аль-Малики в разряд своих врагов и агентов Ирана (кем он не является), саудовцы и, прежде всего принц Бандар, сделали ставку на оказание военной и финансовой помощи разношерстным суннитским иракским группировкам. Эти группировки, в конечном счете, оказались в одном лагере с исламскими революционерами-террористами из ИГИЛ, которые пошли на захват городов Фаллуджа и Рамади в провинции Анбар, что вынудило иракские власти начать против них широкомасштабную войсковую операцию, в ходе которой вскрылись огромные размеры той помощи, которую Саудовская Аравия оказывает незаконным вооруженным формированиям на территории Ирака.

Тупиковость и бесперспективность этой региональной политики, вдохновителем которой был принц Бандар, в январе–феврале этого года стала очевидна практически всему высшему военному и политическому руководству КСА. Естественно, назначить виноватыми себя (ведь решение было общим), они по определению не могли, поэтому на роль «козла отпущения» был избран Бандар, как глава и исполнитель воли саудовского монарха в этих вопросах. А выпады Бандара в адрес политики Белого дома стали лишь удобным предлогом.

Дела у Бандара, как считают многие политологи, настолько плохи, что на сайтах некоторых агентств уже появились сообщения о его отставке. Так это или не так — покажут ближайшие дни, но понятно, что защитников у принца на сегодняшний день в Саудовской Аравии найдется немного. И дело не только в том, что оба королевских клана (Шаммар и Судейри), делящих реальную власть в королевстве, не испытывают особой симпатии к принцу-полукровке, а в том, что на новом этапе жизни КСА Бандар с его внешнеполитическими авантюрами оказался явно лишним. Он больше не нужен королю, который ранее использовал его как инструмент для обеспечения баланса между разными кланами внутри правящей верхушки, поскольку, по некоторым сведениям, за последние недели ключевые кланы договорились о схеме передачи власти от слабеющего и больного короля к его сыну Метъибу.

Сделка носит закулисный характер, но уже известно, что внешние атрибуты преемственности планируется сохранить. Иными словами, нынешний наследный принц Сальман, как и положено, после смерти короля Абдаллы заступит на трон, а в случае объявления его недееспособным станет регентом (так уже было в 1995 году с королем Фахдом, но тогда сам Абдалла стал регентом де-факто). При этом основные властные полномочия будут на деле сосредоточены в руках сына нынешнего короля — принца Метъеба, тогда как клан Судейри (формально его и возглавляет наследный принц Сальман), ранее отчаянно сопротивлявшийся этому, будет всеми силами поддерживать его (Метъиба) в обмен на сохранение некоторых ключевых должностей в руках Судейри (к нему относится и Мухаммед бен Найеф), в том числе и поста Министра внутренних дел.

Однако новая конфигурация властных полномочий очевидным образом предполагает и новую политику. Судя по действиям саудовских властей, эта политика означает, в свою очередь, вывод всех саудовских муджахедов из Сирии, отказ от свержения режима Башара Асада (лозунг о его отстранении, конечно же, останется), налаживание более или менее внятного диалога с Ираном. В пользу такой трактовки событий говорит недавно принятый антитеррористический указ короля, предполагающий жесткие наказания за участие его подданных в военных действиях в третьих странах (в Сирии воюет от полутора до двух тысяч саудовцев).

Таким же образом может быть истолковано согласие саудов на состоявшееся 16 февраля, после затяжного правительственного кризиса, формирование в Ливане совета министров с участием Хизбаллы (блок 14 марта). Это стало возможным только после того, как подконтрольный саудам Саад Харири снял требование возглавляемого им блока «Аль-Мустакбаль» о выводе подразделений Хизбаллы из Сирии в качестве условия согласия на создание нового кабинета.

Еще одним аргументом в пользу смены парадигмы поведения Эр-Рияда могут являться и оживившиеся контакты представителей КСА с Ираном. Бывший начальник Службы общей разведки КСА Турки аль Фейсал в январе с.г. в Давосе имел краткую беседу с Президентом Ирана Х.Рухани, 4 февраля состоялась поездка нового Генерального секретаря Организации исламского сотрудничества саудовца И.Мадани в Тегеран (об этом сообщили только иранские электронные СМИ). Публикуются сообщения, что не за горами и визит мининдел Ирана М.Зарифа в Эр-Рияд.

Из всего этого следует, что в Саудовской Аравии, похоже, наконец, осознали пагубность ставки на джихадистов и других исламских радикалов как инструмент достижения своих внешнеполитических целей в регионе и нехотя убирают с шахматной доски ставшую ненужной фигуру принца Бандара.

Означает ли это, что Банадар, держащий, кроме прочего, в своих руках многочисленные счета королевской семьи, капитулировал? – Конечно, нет. Это не в его характере политического бойца, аналитика и человека большой личной харизмы. Он продолжает вести отчаянную борьбу за власть, хотя она уже ускользнула из его рук. А главное — делает все для того чтобы доказать правильность избранного им курса. Для этого ему необходимо убедить королевскую семью, что ставка на силовое решение конфликта в Сирии все еще актуальна. В этих целях он активно задействует многочисленные рычаги политического влияния в Вашингтоне, прежде всего в стане республиканцев, а также действующего с ним заодно израильского лобби. Переломить ход событий он и его единомышленники могут только в том случае, если выясниться, что «перезагрузка» отношений Вашингтона с Ираном не работает, для чего необходимо вынудить Иран вновь вернуться на жесткие позиции на переговорах по ИЯП. Но на первом этапе будет достаточно того, что сирийская официальная делегация на переговорах в Женеве «хлопнет дверью».

Чтобы сорвать политпроцесс в Сирии, ведущий к обессмысливанию операций главы СОР, надо также изменить соотношение военных сил на поле боя в Сирии, для чего у Бандара наготове 40-тысячная группировка джихадистов в Иордании, подготовленная с помощью американских инструкторов. О реальности этого сценария свидетельствует информация СМИ, что 18 февраля повстанцы уже объявили о подготовке наступления на позиции правительственных сил в Дераа (на юге Сирии, на границе с Иорданией) весной этого года.

Правда, шансов на такой исход остается все меньше, поскольку основные игроки на мировой арене и в регионе, такие как США, Россия, Иран ведут дело к деэскалации. Иранцы готовность начать работать в этом направлении уже доказали, поддержав новую формулу формирования правительства в Ливане и дав указания Хизбалле понизить планку требований, отказавшись от формулы 9+9+6. Лидер шиитского движения Х.Насралла призвал региональные стороны прекратить войну в Сирии. Похоже, что точно таким же образом Тегеран будет действовать и на других направлениях, демонстрируя способность к прагматизму, готовность искать развязки.

Что же касается властителей в Эр-Рияде, то им, похоже, нечего не остается, как встроиться в новые тренды, поскольку в противном случае их может ждать очередная арабская революция…

С оживлением в последнее время ирано-российских отношений вновь возникла необходимость ответить на ряд острых вопросов «почему?». Заметный толчок дало заявление президента Владимира Путина на Большой пресс-конференции в декабре прошлого года о том, что Иран – наш приоритетный партнер и с ним надо развивать отношения практически во всех сферах. Но почему зачастую глохнут самые многообещающие программы, проекты и даже подписанные контракты и соглашения? В Иране не знают русского языка, а в России персидский знают буквально единицы, редкие переводчики и востоковеды. Так что мешает русским и иранцам и в политике, и в бизнесе, да и просто в налаживании контактов и связей? Ответ оказывается очень простым – отсутствие культурно-гуманитарных связей, прочного фундамента, на котором базировались бы торгово-экономические, политические и иные отношения между Россией и Ираном.

Ставший международным английский язык в Иране мало выручает или не поможет вовсе. В магазинах, на базарах − тем более. Даже не во всяком министерстве с бизнесменами переговоришь на английском. Впрочем, как и у нас. На великих просторах России, особенно в провинции, редко найдешь англоговорящего, и то − среди продвинутой молодежи. Переводчиков для «прорыва во всесторонних отношениях» не напасешься.

Мудрое иранское руководство сделало значительный шаг впереди России. Еще два года назад в иранских школах было введено изучение русского языка, в качестве обязательного второго иностранного (после английского). Детям с 6-го класса предлагают на выбор русский, немецкий, итальянский, испанский или французский. Поразительно, но, по данным министерства образования Ирана, русский в этой пятерке становится лидером по популярности. Причины такого предпочтения легко объяснимы: наши страны-соседи связаны многовековыми традициями отношений. Генетическая память бессмертна! Иранский народ сам тянется к нам, к истокам общей древней культуры!

Включение русского языка в школьную программу − дружеский и одновременно и весьма прагматичный шаг Ирана в сторону России. Он напрямую связан с оживившимися надеждами на многостороннее развитие отношений наших стран, на реализацию совместных торгово-экономических, научно-технических и гуманитарных проектов. Как говорится, шаг теперь за великой Россией. Почему у нас изучают многие восточные языки в средних школах, включая китайский, хинди, иврит, а фарси – нет? Это недальновидность или политика? У нас, кстати, столько мусульманских школ, как ни в одной стране мира со смешанным населением, в таких республиках, как Башкирия, Татарстан, Северный Кавказ… Там с удовольствием бы изучали такую страну как Иран и богатый персидский язык.

Главная опасность для России − Запад

Попробуем проанализировать ситуацию и ответить, что нам мешает и почему. Интерес к другим странам и народам определяется не их величиной, весом в международных делах, не всегда даже географическим соседством, но главным образом − содержательной стороной их существования, привлекательностью духовного облика, ощущением исторической значимости пути, сходством судеб, не всегда, быть может, угадываемым. Если говорить об Иране, то обращенный к нему взгляд наших многих соотечественников обусловлен всеми перечисленными выше причинами, да плюс к тому близостью, опять же не только географической, но и исторической, в том числе к Кавказу, главной ныне болевой точке России. К тому же, и это важнейшее обстоятельство, на отношение к каспийскому соседу определенно накладываются наши внутренние идейные размежевания. Если одни деятели готовы всегда и во всём признавать правоту Ирана, видя в нём едва ли не единственную силу, противостоящую лагерю мировой либеральной агрессии, то иные, из доморощенных либералов, безоговорочно наделяют «страну аятолл» всеми атрибутами зла. При этом те и другие нередко считают излишним сверять свою позицию с реальным образом страны, упираясь в идеологические клише и не желая вникать в ситуацию и мудро выбирать – с кем дружить, а кого держать на расстоянии.

В Интернете, а то и в печатной прессе, можно встретить огромное количество отзывов побывавших в Иране российских путешественников. Это крики восторга и восклицания прозрения: «Как же так? Нам говорили, что нас ждёт мрачная, задавленная средневековыми обычаями страна религиозных фанатиков, а мы встретили совсем иное – да, отличающуюся от нашего, но светлую и открытую страну доброжелательных и приветливых людей, самобытной культуры, современной техники и науки!»… «Чистота и поголовная грамотность, европейская культура с восточным колоритом!». «На каждом шагу мы встречали опровержения наших прежних представлений − и сами смеялись тому, какими же прежде мы были наивными и ограниченными…»

Невежество и обман в отношении стран независимой ориентации распространяют либеральные СМИ, для которых, как известно, и солнце всходит на западе. Однако, надо сказать, со своей задачей они справляются всё хуже и хуже, во всяком случае, у нас в России. Недавно даже на суперлиберальном портале «Сноб» встретилась блестящая отповедь одного из читателей недоброжелателям Ирана: «Это одна из редких стран (и чуть ли не единственная), где чтут и берегут традиционные человеческие ценности, где человек человеку − человек, а не машина потребления, где любят женщину, а не превращают ее в феминистское пугало. Там по-настоящему уважают старших и боятся Бога, где приняты нормы человеческой нравственности, а не насаждается уродливая и лицемерная политкорректность. В силу всего перечисленного, − Иран был и остается костью в горле либералов. Отсюда их непрекращающаяся с ним идейная и пропагандистская война».

Но нередко и те, кто настроен вполне объективно и доброжелательно, смотрят вокруг глазами, «взятыми напрокат» у Запада, невольно, порой даже неосознанно пользуются принятыми там стандартами и стереотипами. У нас должен быть свой, русский, российский, взгляд на окружающий мир, в первую очередь, на соседние, истинно дружественные страны. Это должен быть взгляд человека, свободного от навязанных западной пропагандой стереотипов, открытого, восприимчивого, но не раболепствующего. Еще в средине 19 века великий русский философ и политик Константин Леонтьев писал: «Главная и постоянная опасность для России − на Западе; не естественно ли ей искать и готовить себе союзников на Востоке? Если этим союзником захочет быть и мусульманство, тем лучше». В наши дни его слова звучат ещё актуальнее.

Туристы – посланники дружбы

Ещё в Шереметьево, проходя регистрацию, замечаешь, что пассажиры рейса «Москва-Тегеран» (и обратно) в большинстве своём явно не «новые», а «старые русские» (не по возрасту, конечно) – их как-то сразу отличаешь по деловой осанке, серьёзным и смышлёным лицам, скромной одежде, старомодной, то есть деликатной, манере поведения. Инженеры, рабочие, похожие на вахтовиков Сургута и Уренгоя. Совсем не такие стояли в тот день в очереди на Париж и Барселону. В Иран ведь едут не тратить деньги, а зарабатывать − на строительстве АЭС, модернизации металлургического комбината в Исфахане, на прокладке нефте- и газопроводов, разведке новых запасов, на предприятия автомобильной индустрии, как например, автогигант «Камаз» в Тебризе. Всякого рода «браткам» и прожигателям жизни в Иране нечего делать. Любителям красоваться на пляжах в стиле «ню» и топлесс – тоже… Но отдыхать есть где и вовсе без спиртного – от горных лыж, даже знойным летом, до прекрасного дайвинга на острове Киш. И не слышно там ни о какой мафии − ни о русской, ни о кавказской, которых так боятся в западных столицах. По ночному Тегерану ходишь без всякого страха....

И что замечаешь сразу: в Иране, в отличие, скажем, от Турции, праздно проводящих время наших не так много. Есть такая грустная похвала для мест, еще «диких» для России: «Тут пока русскими ничего не испорчено»…Иран трудно испортить. Там свои законы и традиции. А туристическим фирмам России ещё предстоит по-настоящему открывать Иран − эту страну, столь богатую природными красотами, памятниками истории и культуры, для экскурсий и отдыха. Мы убедились, что в этой стране есть все условия для делового и познавательного туризма. Подобные же задачи, только в ответном направлении, стоят, разумеется, и перед иранским турбизнесом.

На языке Пушкина и Саади

Ничто так не сближает народы, как знание языков и культуры друг друга. Но достижений на этом поприще, подчеркнем, не так много. В России первая книга с персидского на русский была переведена ещё в 1805 году. А на персидский язык с того времени было переведено 1048 произведений русской классической и современной литературы, из них 220 книг за последние пять лет. Русский язык в настоящее время изучается в десяти иранских университетах. Думаю, наша страна должна помочь наладить обучение иранских школьников и студентов русскому языку, подготовить необходимые кадры преподавателей. Это огромный пласт работы. И у нас есть в этом направлении определённые заделы и традиции. Ещё в 2009 году в Москве был представлен учебник грамматики русского языка, разработанный специально для персоговорящих студентов и школьников российскими и иранскими лингвистами. «Это первый учебник по русской грамматике для говорящих на фарси, полностью учитывающий культурные особенности Ирана и сделанный на современном языковом материале, – говорит один из авторов профессор кафедры русского языка МГУ Марина Сидорова. − Учебник полностью выверен для использования в исламских республиках. Пособие выдержано с точки зрения соблюдения даже самых деликатных моральных норм ислама». Пособие разработано совместно с доцентом кафедры русского языка Тегеранского университета Сейедом Хасаном Захраи. Это первый учебник русского языка в Иране. В книге используются не только российские реалии, но и иранские: например, рядом с русским Новым годом соседствует Новруз. В тексте использованы впечатления российских путешественников, побывавших в Иране. Запланировано издание серии подобных восьми учебных пособий по русскому языку. Но этого всего, повторяем, крайне недостаточно.

Стараниями Культурного представительства ИРИ в России преподавание персидского языка организовано лишь в нескольких специализированных средних школах Москвы. Здесь школьники имеют возможность посещать факультативные занятия по освоению языка Фирдоуси и Саади. В России персидский язык в настоящее время изучается в восемнадцати вузах. Для такой страны, как Иран, с более чем 70-милллионным населением – это все равно «капля в море».

Сейчас в Иране работает целая группа переводчиков с русского языка. Самые известные – Казем Ансари, Керим Кешаварз и Сурош Хабиби. Их стараниями снова начали переводиться шедевры русских писателей на персидский язык. Например, только за последние два десятилетия произведения Л.Н. Толстого выдержали в Иране около ста изданий. Однако труды современных русских писателей, по словам профессора Тегеранского университета Дж. Карими-Мотаххара, переводятся ещё в недостаточном объёме. На фарси уже читают многие произведения таких русских писателей ХХ века, как М. Шолохов, В. Набоков, А. Солженицын, И. Бунин, А. Ахматова, М. Цветаева. О некоторых написаны монографии и критические исследования. Однако, по мнению профессора, этого недостаточно для того, чтобы дать по-настоящему полное представление персидским читателям о русской литературе ХХ века.

Мы не можем похвастаться многими переводами персидской литературы на русский язык. Это только поэзия великих персидских классиков Фирдоуси, Рудаки, Хайяма, Саади, Хафиза, Джами в переводах А. Фета, В. Брюсова, М. Кузьмина, И. Сельвинского, В. Державина, Д. Самойлова. Современная иранская литература русскому читателю известна гораздо меньше. И дело, не за переводчиками – они-то, пожалуй, и сейчас найдутся. Дело в самой политике языкознания, которую, как известно, определяет руководство страны.

Культурные мосты через Каспий

Благодаря настоящим энтузиастам в Иране и в России, в последние два года произошли заметные сдвиги в культурных связях. В октябре прошлого года в Иране с успехом прошли Дни российской культуры, организованные Министерством культуры РФ и Министерством культуры и исламской ориентации Ирана. Это был как бы «ответный визит» нашей страны на прошедшую годом раньше Неделю культуры Ирана в России. Тогда, в октябре 2012 года, жители Москвы и Санкт-Петербурга могли в свое удовольствие посмотреть иранские фильмы, познакомиться с образцами современного и традиционного иранского искусства, услышать иранскую классическую музыку. В столичном кинотеатре «Художественный» в рамках Недели иранского кино было показано пять фильмов, наиболее полно отражающих достижения кинематографа ИРИ: «Дни жизни»» режиссёра Парвиза Шейхтади, «Царство Соломона» Бахтияра Бахрани, «Здесь без меня» Бахрама Тавакколи, «Альцгеймер» Ахмада Резы Моттамади и «Водный шёлковый путь» Мохаммада Реза Бозоргнийа. За последнее десятилетие иранские фильмы пять раз становились обладателями высших наград престижных российских кинофестивалей, а российские режиссеры удостаивались иранских наград. Во ВГИКе учатся иранские студенты, здесь же проводят мастер-классы с участием приехавших в Москву иранских режиссеров и актеров.

Однако острые проблемы поставили состоявшиеся еще в декабре 2012 года в Общественной Палате РФ слушания на тему «Россия-Иран: перспективы культурного и образовательного сотрудничества». Они прошли отнюдь не в атмосфере благодушия и удовлетворенности достигнутым. Многие вопросы до сих пор так и не решены. Например, почему и благодаря какому волевому решению свыше «заснуло» и не оживает столь активно действовавшее в советские времена и в СССР, и в Иране Общество дружбы и культурных связей, служившее реальным культурным мостом между двумя странами? В Москве уже много лет плодотворно действует Культурное представительство Ирана, но нет подобного представительства России в Тегеране, хотя не видно и никаких препятствий для его создания.

Бехруз Абтахи, научный представитель Ирана в России, отвечающий за работу с иранскими студентами в России и странах СНГ, привёл такие данные: из 80 тысяч молодых иранцев, получающих образование за границей, в России обучаются не более 500 человек. Оказывается, за знаниями к нам трудно попасть из-за чрезмерно сложной процедуры верификации документов в Рособрнадзоре – приходится ждать до двух лет! Правда, наша страна занимает 2-е место в мире по числу иранских аспирантов, что говорит о высоком рейтинге российской науки в Иране. В настоящее время в иранских вузах учатся 12 тысяч иностранных студентов, однако российских среди них единицы. Между тем, в иранских вузах есть чему поучиться. Согласно конкурсу, проведенному еще в 2006 году Стэнфордским университетом (США), иранский технологический университет Шариф признан лучшим учебным заведениям мира по подготовке специалистов в области электроники. Российские студенты в Иране могли бы получить и техническое, и медицинское, и гуманитарное образование.

Кто и что сейчас мешает заключить новое, более обширное и долговременное Межвузовское соглашение (или ряд соглашений) по обмену студентами и преподавательской практике? Задачу финансирования обучения российских студентов в Иране и иранских в России мог бы взять на себя специально созданный совместный российско-иранский фонд. А затраты окупились бы с лихвой. Ведь это инвестиции в долгосрочную политику.

****************

Вся геополитическая обстановка в мире говорит о необходимости российско-иранского стратегического сотрудничества. В заключение возвратимся к словам президента России Владимира Путина на Большой ежегодной пресс-конференции в декабре прошлого года: «Иран для нас является одним из приоритетных партнёров в регионе, это наш сосед. Мы настроены развивать отношения с Ираном по всем направлениям и это наш принципиальный выбор». Все достижения на этом пути могут оказаться кратковременными или иллюзорными без гуманитарных связей, взаимодействия в социальной сфере, научных и культурных обменов, без языкового взаимопонимания. Здесь опыта нашим странам явно недостаёт. Введение русского языка в иранских школах становится первым по-настоящему динамичным прорывом в этом направлении. Иран демонстрирует позитивный подход к развитию дружеских отношений с нашей страной, показывает их долгосрочный характер. Кто в России должен заметить и оценить этот знаменательный жест и, главное, сделать ответный решающий шаг?

Геннадий Литвинцев,

Специально для Iran.ru

Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 20 февраля 2014 > № 1012672 Геннадий Литвинцев

Лидер Организации «Басидж» инженеров-аграриев Мохаммед Реза Джахансуз на общенациональной конференции по вопросам производства риса в Реште (административном центре провинции Гилян) заявил, что до конца текущего года (новый год в Иране наступает 21 марта) объем иранского импорта сельскохозяйственной продукции достигнет 13 млрд. долларов.

Как подчеркнул М.Р.Джахансуз, ни для кого не секрет, что сельское хозяйство занимает особое место в экономике страны. По его словам, до Исламской революции в Иране производилось 20-25 млн. т сельскохозяйственной продукции, а в настоящее время этот показатель превышает 100 млн. т. Тем не менее, Иран все еще во многом зависит от импорта сельскохозяйственной продукции.

М.Р.Джахансуз сообщил, что в прошлом году объем импорта сельскохозяйственной продукции составил 8 млрд. долларов, а в текущем году названной продукции импортировано уже на сумму в 13 млрд. долларов, и, если сельскохозяйственной отрасли не будет уделяться достаточное внимание, процесс роста импорта продолжится.

При этом, как отметил М.Р.Джахансуз, Иран может увеличить объем производства пшеницы в три раза, хлопка в четыре раза, картофеля в пять раз, а садоводческой продукции в 18 раз по сравнению с сегодняшними объемами. Эксперты в области сельскохозяйственного производства доказали, что благодаря применению новых технических знаний и передовых технологий можно успешно реализовать имеющийся в стране потенциал.

Заместитель министра энергетики Ирана Хушанг Фелахатиян на совещании по вопросам развития электроэнергетики и наращивания производственных мощностей названной отрасли заявил, что в ближайшее десятилетие производственная мощность иранских электростанций должна быть увеличена примерно на 47 тыс. МВт и на это потребуются инвестиции в размере 35 млрд. долларов.

При этом, как отметил замминистра, особое внимание будет уделяться проблемам защиты окружающей среды. В этой связи планируется больше производить электроэнергии на электростанциях, работающих с использованием восполняемых источников энергии, и доля такой электроэнергии будет составлять не менее 10%.

Хушанг Фелахатиян сообщил, что как предполагается, в текущем году (21.03.13 г. – 20.03.14 г.) объем потребления электроэнергии превысит 200 млрд. кВт*час и для производства такого количества электроэнергии потребуется около 67-70 млрд. литров жидкого топлива в пересчете на условное топливо. При этом если потребление электроэнергии сократить на 10%, то на топливе для электростанций можно сэкономить до 7 млрд. долларов. Таким образом, как подчеркнул замминистра, что если в мероприятия по совершенствованию энергопотребления вложить 70 млн. долларов, отдача от этого превысит указанную сумму в десятки раз.

В портовом комплексе Шахид Реджаи в Бендер-Аббасе в присутствии министра дорог и городского строительства Аббаса Ахунди состоялось открытие второй очереди контейнерного терминала с прямым выходом на железнодорожную сеть страны. Как сообщил директор Организации портов и мореходства Мохаммед Саиднежад, названный терминал построен на участке площадью 80 тыс. кв. м, и на его территории проложено 3 тыс. 111 м железнодорожных путей. Пропускная способность терминала составляет 350 тыс. контейнеров в год.

Аббас Ахунди на церемонии открытия терминала заявил, что порт Шахид Реджаи должен стать важным центром контейнерных перевозок в Иране и во всем регионе. По словам министра, обустройство новых портовых площадей и проведение дноуглубительных работ в акватории порта позволит увеличить пропускную способность порта до 86 млн. т грузов в год.

Аббас Ахунди добавил, что в свое время было принято решение связать железной дорогой контейнерный терминал порта Шахид Реджаи со странами Центральной Азии и с открытием нового терминала один из этапов этого грандиозного плана выполнен.

Министр дорог и городского строительства напомнил, что одновременно со строительством железнодорожного контейнерного терминала в порту Шахид Реджаи велась и ведется прокладка железной дороги Казвин – Решт – Астара с выходом на Азербайджан и железной дороги Горган – Инче-Барун с выходом на Туркменистан.

Как сообщает пресс-служба посольства Ирана в Риме, в субботу, 22 февраля, в Иран вылетает итальянская экономическая делегация во главе с президентом совместной Ирано-Итальянской торговой палаты Росарио Алесандрелло, и члены этой делегации планируют в ходе четырехдневного пребывания в Тегеране встретиться с директором Организации инвестиций Ирана и провести переговоры с представителями министерства промышленности, рудников и торговли.

Главы итальянских компаний и промышленники примут также участие в бизнес-форуме, посвященном торгово-экономическим и инвестиционным возможностям Ирана, проведение которого запланировано в министерстве экономики и финансов Ирана.

Визит итальянской делегации в Тегеран организуется при участии торгово-промышленных палат Ирана и Италии и посольства Ирана в Риме. Ее члены должны провести двусторонние переговоры со своими иранскими коллегами в Палате торговли, промышленности и рудников Ирана.

Директор департамента сельскохозяйственного джихада администрации шахрестана Мелекан провинции Восточный Азербайджан Хосейн Али Фатхи в интервью агентству ИРНА сообщил, что в шахрестане Мелекан введена в эксплуатацию первая в стране полностью автоматизированная птицефабрика яичного направления.

По словам Хосейна Али Фатхи, весь производственный процесс на новой фабрике автоматизирован, и она построена при участии немецких специалистов. Фабрика оснащена самым современным оборудованием.

Проект по строительству названной фабрики реализован частным сектором, и производственная мощность данного предприятия позволяет производить более 4,8 тыс. т куриных яиц в год. Как подчеркнул Хосейн Али Фатхи, полностью автоматизированные клетки, предназначенные для содержания птицы, обеспечивают производство экологически чистой и качественной продукции.

Неуправляемый мир

Аргументы в пользу «достаточно хорошего» мирового управления

Резюме: Многосторонние институты слишком медлительны и неповоротливы. Нужны дополняющие договоренности - коалиции неравнодушных, региональные и субрегиональные учреждения, государственно-частные партнерства и неформальные кодексы поведения.

Во время президентской кампании-2008 Барак Обама пообещал обновить обветшалые здания международных организаций, созданных Соединенными Штатами после Второй мировой войны. Он отдал должное поколению Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и Джорджа Маршалла, тем, благодаря которым появились Организация Объединенных Наций, Бреттон-Вудские институты и НАТО. Их гений, сказал он, позволил понять, что "эти организации не ограничат, а умножат нашу силу и возможности". Однако ныне, отметил Обама, стареющие конструкции послевоенного порядка скрипят и шатаются, и "чтобы соответствовать быстро меняющимся угрозам, с которыми мы сталкиваемся", нужна новая эра создания мировых институтов.

За пять лет президентства Обамы больших успехов на этом фронте добиться не удалось, и надежды на их достижение невелики. Официальные многосторонние организации действуют неэффективно – проводят собрания, издают отчеты, предпринимают незначительные шаги для улучшения транснациональных отношений. Но, несмотря на честолюбивые намерения администрации Обамы включить усиливающиеся державы в процесс полноправными партнерами, пока нет даже намеков на изменение состава Совета Безопасности ООН в соответствии с новыми геополитическими реалиями. Всемирная торговая организация тем временем находится в коматозном состоянии, НАТО изо всех сил старается обрести стратегические цели и смысл существования, а Международное энергетическое агентство нарывается на неприятности, отказывая в членстве Китаю и Индии.

Спрос на международное сотрудничество не уменьшается. На самом деле он больше, чем когда-либо, вследствие углубления экономической взаимозависимости, ухудшения состояния окружающей среды, распространения транснациональных угроз и ускорения технологических изменений. Однако реакция мирового сообщества на возникающие вызовы оказывается более действенной за рамками формальных организаций, когда разочарованные акторы прибегают к способам взаимодействия, которые больше соответствуют конкретным задачам. Относительная значимость юридических соглашений и всемирных организаций, таких как ООН, снижается, поскольку Соединенные Штаты и другие государства больше полагаются на региональные структуры, отдавая предпочтение менее масштабному сотрудничеству между заинтересованными державами, определенным кодексам поведения и партнерству с негосударственными акторами. И эти тенденции будут лишь набирать силу. Впредь мы вряд ли увидим обновление нынешних организаций или возникновение блистательной новой международной архитектуры. Скорее мы станем свидетелями дальнейшего распространения малопривлекательной, но адаптивной системы многосторонних отношений, предлагающей частичное и промежуточное решение задач международного сотрудничества посредством хаотичной мешанины неформальных договоренностей и поэтапного, "дробного" решения проблем.

"Глобальное управление" – скользкий термин. Он указывает не на мировое правительство (которого больше никто не ждет и не желает), а на нечто более практичное: коллективные усилия суверенных государств, международных организаций и других негосударственных акторов для ответа на общие вызовы и использование возможностей, выходящих за пределы государственных границ. Во внутренней политике управление осуществляется напрямую. Оно обеспечивается правительством – формальными иерархическими структурами, уполномоченными устанавливать правила и следить за их соблюдением. Управление в международных делах или транснациональной сфере гораздо сложнее и не так однозначно. Существует какая-то иерархия – например, постоянные члены Совета Безопасности ООН наделены особыми полномочиями. Однако мировая политика остается беспорядочной, поскольку состоит из независимых суверенных единиц, не признающих над собой никаких более высоких властей. Конечно, сотрудничество возможно и при такой анархии. Национальные правительства часто действуют сообща ради установления единых стандартов поведения в торговле или безопасности, внедрения норм и правил в международные организации, которые должны обеспечивать общие блага или смягчать негативные явления в мире. Однако наиболее тесно сотрудничающие многосторонние организации, включая те, что подчиняются международному праву, не имеют реальных полномочий, чтобы добиваться соблюдения коллективных решений. Таким образом, то, что выдается за управление, представляет собой плохо сшитое "лоскутное одеяло" из формальных и неформальных структур.

Помимо давно существующих всемирных организаций с официальным членством, имеется множество региональных блоков, многосторонних альянсов и групп по обеспечению безопасности, постоянных консультационных органов и механизмов, клубов, коалиций и договоренностей по конкретным вопросам, транснациональных профессиональных сетей, технических организаций, разрабатывающих стандарты, глобальных сетей по координации совместных действий и так далее. Государства пока доминируют на мировой арене, хотя негосударственные игроки все чаще помогают формировать международную повестку, определять новые правила и следить за соблюдением обязательств.

Казалось бы, это неуправляемый хаос, но у него есть и преимущества. Ни одна многосторонняя организация не могла бы в одиночку справиться со всеми сложными транснациональными проблемами, не говоря уже о том, чтобы делать это эффективно и энергично. Наличие множества организаций и форумов вовсе не всегда неэффективно, поскольку дает странам возможность действовать сравнительно напористо и гибко, быстро реагировать на новые вызовы. Но независимо от того, кто что думает о нынешнем мировом беспорядке, в обозримом будущем он никуда не денется, поэтому главная задача в том, чтобы заставить его работать как можно лучше.

БОЛЬШАЯ ИГРА

В центре современного управления мировым хозяйством по-прежнему находится ООН, а ее стержнем остается Совет Безопасности, в который входят самые могущественные страны. Теоретически Совбез мог бы координировать ответы международного сообщества на самые важные угрозы. Однако на практике его деятельность вызывает разочарование, потому что пять постоянных членов (США, Великобритания, Франция, Россия и Китай) часто не могут договориться между собой и, обладая правом вето, блокируют принятие конкретных решений. Конечно, так было с самого начала, но значение СБ в последние десятилетия еще снизилось, поскольку его состав не отражает сдвиги в распределении силы в быстро меняющемся мире.

Администрация Обамы, как и ее предшественники, заигрывала с идеей проталкивания в Устав ООН поправки для обновления состава Совбеза, но не решилась настаивать на ней, опасаясь, что в расширенном органе с новыми членами, наделенными большими полномочиями, влияние США снизится. Но даже если бы Вашингтон решительнее требовал перемен, трудно изменить нынешнюю ситуацию. Любой план расширения должен получить одобрение 193 стран – членов Генеральной Ассамблеи ООН, его ратифицируют парламенты пяти постоянных членов Совбеза. Однако даже те государства, которые выступают за расширение, не могут найти общий язык, когда возникает вопрос, кто от этого выиграет. Поэтому, хотя на словах все за расширение, на деле переговоры бесконечно затягиваются, и конкретных результатов нет. Непохоже, чтобы это положение изменилось в ближайшее время, значит, кризис легитимности СБ углубится. Мировое сообщество склонно бойкотировать принимаемые им решения, поскольку состав органа все меньше соответствует распределению сил в мире. Недовольные игроки могли бы, по-видимому, начать решительное наступление на Совет Безопасности, но, скорее всего, они будут просто обходить его и искать альтернативные международные структуры для решения своих проблем. Конечно, функциональная несостоятельность Объединенных наций выходит далеко за рамки Совета Безопасности. Несмотря на умеренные реформы управления, Секретариат и многие агентства ООН остаются непрозрачными. Планирование бюджета и деятельности ослабляется устаревшей политикой управления персоналом и раздачей постов по знакомству. А во время дебатов на Генеральной Ассамблее верх нередко берут безответственные акторы, играющие на публику и разводящие демагогию, и слишком многие решения отражают позицию закосневших региональных и идеологических блоков, продолжающих сопротивление даже после истечения их "срока годности".

Поскольку в Совбезе доминирующее положение занимает старая гвардия, усиливающиеся державы начали изучать альтернативные пути, чтобы добиваться влияния и выражать свою обеспокоенность. Сдвиги в распределении мировой силы всегда в конечном итоге приводили к изменениям институциональной надстройки. Но сегодня мы наблюдаем одновременное появление многочисленных центров силы с региональными и, потенциально, с глобальными амбициями.

В то время как Соединенные Штаты переживают относительный спад, а Европа и Япония – стагнацию, Китай, Индия, Бразилия, Россия, Турция, Индонезия и другие государства наращивают "мускулатуру", расширяя региональное влияние и настаивая на том, чтобы их голос был лучше слышен в международных организациях. Однако, несмотря на эти геополитические сдвиги, жизнеспособной альтернативы западному порядку пока нет. Это справедливо даже в отношении таких разрекламированных стран БРИК, как Китай, Индия, Бразилия, Россия, к которым с 2012 г. присоединилась ЮАР. Этим государствам всегда не хватало общего понимания проблем, но по крайней мере поначалу у них была общая уверенность, рожденная динамичной экономикой и отторжением глобализации, которая выгодна только Западу. В последние годы страны БРИКС пришли к единому мнению по некоторым вопросам. Все они принимают традиционные представления о государственном суверенитете и сопротивляются самой возможности вооруженного вмешательства Запада в события, происходящие в других странах. Они осуждают привилегии доллара как основной резервной валюты мира и настаивают на ускоренных реформах управления международными финансовыми учреждениями. Страны БРИКС также договорились о создании полноценного банка БРИКС для предоставления членам сообщества помощи в развитии и решении приоритетных задач без предварительных условий, выдвигаемых западными донорами. Некоторые наблюдатели прогнозируют появление внутри "Большой двадцатки" независимой фракции БРИКС, которая будет соперничать со странами "Большой семерки".

Однако подобное разделение мирового порядка между развитыми и крупными развивающимися державами представляется отдаленной перспективой, поскольку разногласий внутри БРИКС не меньше, чем общих взглядов. Китай и Россия не заинтересованы в том, чтобы кто-либо из их гипотетических партнеров стал постоянным членом СБ ООН. Между Китаем и Индией усиливается стратегическая конкуренция с пограничными спорами и расходящимися интересами на море. Между Китаем и Россией также довольно напряженные отношения вдоль сибирской границы. Различия внутреннего устройства могут также ограничивать сотрудничество. Индия, Бразилия и ЮАР, где существует оживленная многопартийная демократия, сформировали собственную коалицию (форум Индия–Бразилия–ЮАР, или IBSA), тогда как Китай и Россия взаимодействуют в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Противоречивые экономические интересы также осложняют отношения внутри БРИКС, и эти разногласия могут обостриться в случае замедления темпов экономического роста в этих странах.ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МИР G-X!

Аналитики Иэн Бреммер и Дэвид Гордон написали о появлении "мира G-Zero", в котором коллективное глобальное руководство практически невозможно благодаря рассеиванию силы между странами с широко расходящимися интересами. Что действительно характерно для современной эпохи, так это не отсутствие многосторонних организаций, а их удивительное многообразие. Коллективная деятельность больше не сосредоточена исключительно или даже преимущественно в ООН и других всемирных организациях, основанных на договорах, или даже в одном-единственном форуме на высшем уровне, таком как G-20. Скорее правительства склонны одновременно использовать различные площадки, участвуя в бесчисленном множестве проблемно-ориентированных сетей и партнерств, членство в которых меняется в зависимости от ситуации, сиюминутных интересов, общих ценностей и актуальных возможностей.

Признаком этого мира с неопределенным числом действующих лиц (G-X) может служить временная коалиция, казалось бы, чуждых друг другу союзников. Подумайте, например, о многонациональной антипиратской армаде, появившейся в Индийском океане. Эта флотилия, не имеющая единого командования, включает военно-морские суда не только из США и других стран НАТО, но и военные корабли Китая, Индии, Индонезии, Ирана, Японии, Малайзии, России, Саудовской Аравии, Южной Кореи и Йемена. Эти государства могут не соглашаться по многим вопросам, но их общим делом стало обеспечение безопасности морских путей в непосредственной близости от африканского побережья.

В то же время мир G-X позволяет Соединенным Штатам укреплять связи внутри традиционного Запада. Возьмите в качестве примера на удивление стойкую конструкцию G-8, состоящую из США, Японии, Германии, Франции, Великобритании, Италии, Канады и России (плюс ЕС). На протяжении многих лет исследователи предсказывали сворачивание ее деятельности, но она продолжает существование. "Большая восьмерка" позволяет развитым рыночным демократиям координировать позиции по щекотливым проблемам политики и безопасности, подобно тому как параллельно существующая финансовая "Большая семерка" дает возможность координировать макроэкономическую политику.

За исключением авторитарной России, опрометчиво принятой в этот клуб в 1997 г., члены G-8 имеют общее мировоззрение и ценности, стратегические интересы и политические преференции. Это единомыслие облегчает координацию политики по самым разным вопросам –от прав человека до гуманитарной интервенции, от санкций против стран-изгоев до обеспечения региональной стабильности.

Богатые страны "Большой восьмерки" также имеют конкретные активы – финансовые, дипломатические, военные и идеологические, – стоящие на службе их убеждений. На саммите в Довиле в мае 2011 г. G-8 решила действовать быстро и предложить дипломатическую поддержку и материальную помощь странам, охваченным "арабской весной". Это еще раз подтвердило авторитет "Большой восьмерки" как практического и символического якоря западного либерального порядка, в то же время напомнив миру, что G-8 остается источником официальной помощи в развитии.

В глобальном управлении, как и в любом другом деле, нужда является матерью изобретательности, и мировой финансовый кризис, обрушившийся со всей яростью в 2008 г., привел к тому, что на первый план вышло сравнительно новое образование – G-20. Перед лицом потенциального развала мировой финансовой системы лидеры крупных экономических держав – как развитых, так и развивающихся – выразили единодушную заинтересованность в том, чтобы избежать второй Великой депрессии. Оказавшись в одной спасательной лодке, они согласились на ряд институциональных нововведений, включая вывод на лидирующие позиции группы министров финансов стран "Большой двадцатки" и создание всемирного комитета реагирования на кризисные ситуации.

"Двадцатка" быстро добилась существенного прогресса на некоторых направлениях. На Лондонском саммите в апреле 2009 г. принято решение о стимулировании мировой экономики беспрецедентным объемом ликвидности через согласованные действия национальных правительств, включая пакет на 5 трлн долларов. G-20 создала Комитет финансовой стабильности, которому поручена разработка стандартов для системообразующих финансовых учреждений, и настояла на новых требованиях к уровню собственного капитала банков по договору "Базель III". Она вдохнула новую жизнь в почти умерший Международный валютный фонд, пополнив его "закрома", и провела реформы управления Всемирного банка и МВФ, чтобы голос развивающихся экономик был лучше слышен мировому сообществу. G-20 также решила заморозить резервы, чтобы избежать губительного протекционизма в торговле образца 1930-х гг. по принципу "зуб за зуб".

Однако, когда отступила первая волна паники и началось неравномерное восстановление мировой экономики, узкие национальные интересы снова вышли на передний план, замедлив темпы развития "Большой двадцатки". За прошедшие четыре года "Большая двадцатка", члены которой руководствуются разными ценностями, имеют разные политические системы и уровни развития, изо всех сил стремилась из кризис-менеджера превратиться в долгосрочную группу управления мировой экономикой. Реформа глобальных финансовых учреждений также забуксовала, поскольку устоявшиеся державы (в первую очередь европейские) сопротивляются перераспределению влияния, голосов и числа мест в управляющем совете. Поэтому то, что какое-то время казалось рассветом нового, исключительного мирового форума, оказалось еще одним элементом хаотичной застройки.

ДРОБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

В течение большей части двух прошедших десятилетий мегаконференции ООН господствовали в многосторонней дипломатии. Но, когда речь заходит о многосторонних дебатах, "больше" редко означает "лучше", и эра мегаконференций заканчивается по мере того, как крупные державы осознают тщетность выработки всеобъемлющих международных соглашений 193 членами ООН под вспышками камер, когда в процесс втянуты десятки тысяч активистов, групп по интересам и прихлебателей разных мастей. Государства продолжат собираться на ежегодные встречи, такие как Конференция членов Рамочной конвенции ООН об изменении климата, чтобы добиться определенных обязательств от развитых и развивающихся стран, хотя это явно сизифов труд. Но подобный цирк все больше становится второстепенным событием, поскольку центр внимания перемещается к менее формальным договоренностям, достигаемым в более узких группах действительно могущественных игроков. Семнадцать стран, причастных к самым большим выбросам парниковых газов в атмосферу, уже создали Форум крупных мировых экономических держав по энергетике и климату, стремясь добиться прорыва в обход громоздкой Рамочной конвенции ООН. На сегодняшний день форум не реализовал свой потенциал, но более осязаемых успехов удалось добиться благодаря параллельным усилиям отдельных стран, обязавшихся предпринять ряд внутриполитических мер, чтобы затем вынести их для коллективного рассмотрения.

Здесь можно сделать выводы более общего плана. Оказавшись лицом к лицу с неимоверно сложными проблемами, такими как изменение климата, транснациональные сети государственных чиновников пытаются добиваться постепенного прогресса, разбивая проблему на ряд более управляемых подзадач и договариваясь о координации действий по конкретным вопросам повестки дня. Можно назвать такой подход "дробным глобальным управлением". Когда речь идет об изменении климата, это означает отказ от стремления выработать всеобъемлющее соглашение по поводу смягчения последствий глобального потепления и адаптации к ним. Каждый участник переговоров выдвигает собственные инициативы, такие как отказ от расточительных субсидий на ископаемое топливо, создание нешироких партнерств по чистым технологиям и расширение программы сотрудничества ООН по сокращению вредных выбросов вследствие обезлесения и деградации лесов в развивающихся странах, не говоря уже о других достойных внимания мерах. В результате формируется не односторонний международный режим на базе одной организации или договора, но появляется множество взаимодополняющих мер, которые политологи называют "комплексным режимом".

Нечто похожее происходит в мировом здравоохранении, где некогда господствовавшая Всемирная организация здравоохранения делит политическое пространство и участвует в разделении труда с такими крупными структурами, как Всемирный банк, специализированные органы ООН типа Агентства по борьбе со СПИДом, государственно-частные партнерства вроде Альянса ГАВИ (ранее известного как Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации), благотворительные организации – например, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, консультативные органы типа Глобальной инициативы в области здоровья и безопасности при участии восьми стран (плюс ЕС), и многосторонние организации – например, Глобальный фонд по противодействию СПИДу, туберкулезу и малярии. Итогом становится дисперсная или более раздробленная система управления мировым здравоохранением.

Иногда с помощью такого подхода можно добиться большего, чем посредством универсализма. С учетом неудачного раунда переговоров ВТО в Дохе Соединенные Штаты и другие страны обратились к преференциальным торговым соглашениям, чтобы подстегнуть дальнейшую либерализацию торговли. Некоторые из них двухсторонние – например, между США и Южной Кореей; другие заключаются с несколькими странами. К ним относятся также две инициативы, образующие стержень торговой повестки дня второго президентского срока Обамы: Транстихоокеанское и Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство. Президентская администрация называет их очередной ступенькой к глобальной либерализации. Вместе с тем мы вполне можем увидеть в будущем разбивку переговоров в рамках ВТО на более мелкие проблемы по мере того, как подгруппы стран-участниц ВТО маленькими шажками продвигаются к решению конкретных вопросов (таких как госзакупки или инвестиции), избегая при этом неудобных тем (как торговля сельскохозяйственной продукцией), которые уже не раз тормозили переговоры.УСИЛЕНИЕ РЕГИОНОВ

Коалиции, создаваемые для решения конкретных задач, и сети, охватывающие сравнительно небольшое число участников, – далеко не единственные новшества в управлении мировым хозяйством, достойные упоминания. Региональные организации также составляют конкуренцию всемирным, делая актуальным вопрос о том, как обеспечить их слаженную и взаимодополняющую работу в рамках ООН вместо того, чтобы разрушать существующую систему Объединенных наций.

Эта дилемма возникла раньше, чем многие думают. В месяцы, предшествовавшие конференции в Сан-Франциско (1945), на которой была создана ООН, американские и британские послевоенные стратеги обсуждали, стоит ли предоставить региональным организациям официальный и даже независимый статус внутри ООН (подобное предложение выдвинул британский премьер-министр Уинстон Черчилль, а также другие участники переговоров). Большинство делегатов от США категорически возражали, опасаясь, что ярко выраженная региональная направленность нарушит цельность и единство организации или даже раздробит ее на соперничающие блоки. В конечном итоге возобладала универсалистская позиция американцев. И все же в главе VIII Устава ООН признается легитимность региональных организаций, которые должны тем не менее подчиняться центральным органам.

Тогда в Сан-Франциско мало кто мог предвидеть быстрое распространение все более сложных региональных и субрегиональных структур, которые сегодня исчисляются сотнями и играют все более важную роль в управлении трансграничными вызовами, облегчая торговлю и укрепляя региональную безопасность. Они нередко действуют как партнеры ООН и других всемирных организаций. Вспомним о миротворческих миссиях на африканском континенте. Помимо классических операций ООН, мы видим многообразие гибридных моделей, когда Совет Безопасности санкционирует наблюдательную или миротворческую миссию, которая осуществляется специально создаваемой коалицией (операция НАТО в Ливии), региональной организацией (миссия Африканского союза в Сомали) или общими усилиями специальной коалиции и региональной организации.

С ростом перспективности региональных объединений возникают политические вопросы. Один из них заключается в том, следует ли давать региональным организациям слово при решении вопроса об операциях принуждения, проводимых ООН. Проблема возникла в 2011 г. после того, как НАТО начала акцию в Ливии под кодовым названием "Единый защитник" по мандату СБ ООН и при дипломатической поддержке Лиги арабских стран, но, что примечательно, без одобрения Африканского союза. В январе 2012 г., когда ЮАР возглавила Совет Безопасности на ротационной основе, президент Джейкоб Зума обвинил западные державы в превышении полномочий, которыми их наделила Резолюция ООН 1973, поскольку те использовали данный им мандат по защите гражданского населения Сирии в качестве оправдания смены режима в этой стране. "Африка, – заявил он, – никогда впредь не должна становиться игровым полем для продвижения интересов других регионов". Стремясь укрепить связь между Совбезом и региональными структурами, Зума внес резолюцию, предусматривающую расширение числа участников принятия решений, одобряющих операции по принуждению. Как и следовало ожидать, это встретило решительное противодействие пяти постоянных членов Совета Безопасности, и некоторые охарактеризовали его как "популистскую саморекламу". Но Зума сформулировал общую озабоченность: легитимность и практический успех международных интервенций все больше зависят от позиции весомых региональных организаций.

С учетом того, что у ООН и других всемирных форумов может просто не хватать средств и ресурсов на выполнение всех задач, усиление региональных сообществ дает определенные преимущества. Зачастую они лучше понимают причины местных конфликтов, разбираются в возможных путях их преодоления и заинтересованы вкладывать в их разрешение больше сил и средств. Но они, конечно, не могут полностью заменить ООН. Для начала нужно отметить, что региональные организации весьма неоднородны; у них разные устремления, мандаты, возможности, и они действуют по-разному.

Они сталкиваются с теми же проблемами коллективных действий, которые терзают ООН. Их члены часто не могут противостоять искушению выбирать самые простые пути или загребать жар чужими руками. Местные гегемоны пытаются использовать региональные организации в своих корыстных интересах. Амбиции этих структур могут также превосходить их возможности. Например, хотя Африканский союз создал собственный Совет безопасности и мира, его способность проводить миротворческие операции часто ограничена институциональными, профессиональными, техническими, материальными и логистическими изъянами. Соответственно, разделение ответственности между ООН и региональными организациями может легко обернуться перекладыванием бремени, если мир будет возлагать неоправданные надежды на неподготовленные региональные структуры.

УПРАВЛЕНИЕ СПОРНЫМИ ОБЩИМИ БЛАГАМИ

Если проблемой управления современным миром является неуверенность существующих учреждений, не имеющих представления, как справляться с традиционными вызовами, то не менее тревожно отсутствие серьезных институциональных механизмов для ответа на нетрадиционные вызовы. Самый серьезный разрыв между спросом на глобальное руководство и его предложением ощущается в процессе управления общемировым достоянием – тех пространств, которые не принадлежат какой-то одной стране, но от которых зависит безопасность и процветание всех. Самые важные из них – поверхность Мирового океана, космос и киберпространство, через которые проходят потоки товаров, данных, капиталов, людей и идей. Следовательно, свободный и беспрепятственный доступ к этим пространствам – ключевой интерес не только Соединенных Штатов, но и большинства других стран.

Почти семь десятилетий США обеспечивали безопасный доступ к общемировым благам и таким образом поддерживали мировой порядок. Превосходство на море, а в последнее время также в космосе и киберпространстве дает Соединенным Штатам стратегические преимущества, позволяя проецировать свою силу во всем мире. Но по мере того как в общих пространствах становится тесно, а конкуренция делается беспощадной, это превосходство улетучивается. Усиливающиеся державы, а также негосударственные игроки – от корпораций до преступных синдикатов – бросают вызов давно устоявшимся нормам поведения и обретают асимметричные возможности ограничения преимуществ США. Ради сохранения открытости, стабильности и устойчивости общемирового достояния Вашингтону придется договариваться с единомышленниками, укрепляющимися державами и негосударственными заинтересованными сторонами о новых правилах игры.

Например, растущие игроки от Китая до Ирана стремятся расширить возможности в открытом море или использовать асимметричные стратегии, чтобы перекрыть Соединенным Штатам и другим странам доступ в свои региональные воды, угрожая тем самым свободе мореплавания. Наиболее яркой иллюстрацией может служить Южно-Китайское море, через которое каждый год проходят торговые потоки на сумму свыше 5 трлн долларов.

Здесь Китай увяз в безысходных и опасных спорах с Королевством Бруней, Малайзией, Филиппинами, Тайванем и Вьетнамом о суверенитете над 1,3 млн кв. миль поверхности океана, спорных островах и эксплуатации месторождений нефти и газа на дне этой акватории. Самонадеянность Пекина угрожает региональной стабильности. Наибольшую опасность представляет прямое столкновение ВМС США и Китая. Это возможно в связи с военными учениями в китайских прибрежных водах или вследствие необдуманных действий союзника или стратегического партнера Америки.

Геополитическая и экономическая конкуренция разгорается в теплеющей Арктике, поскольку несколько стран оспаривают право присоединения к своей территории расширенного континентального шельфа, новых морских путей над Азией и Северной Америкой, право эксплуатации месторождений полезных ископаемых и ископаемого топлива. В 2008 г. пять арктических стран – Канада, Дания, Норвегия, Россия и США – подписали Илулиссатскую декларацию, подтвердив приверженность мирному и упорядоченному решению любых споров в Арктике. Некоторые эксперты доказывают необходимость всеобъемлющего многостороннего договора по Арктике для примирения конкурирующих претензий на суверенитет, урегулирования вопросов судоходства, облегчения коллективной разработки нефтегазовых месторождений, управления рыболовными промыслами и решения экологических проблем. Однако более действенной стратегией было бы повышение роли Арктического совета, состоящего из пяти стран Арктики, а также представителей Финляндии, Исландии, Швеции и нескольких организаций коренных народов Севера. Хотя участники форума избегали спорных вопросов о границах, статусе и суверенитете над конкретными территориями, они смогли выработать руководящие принципы разработки нефтегазовых месторождений, договориться о финансировании совместного проекта составления подробной карты континентального шельфа, создать сеть регионального мониторинга и модернизировать системы мореплавания, управления судоходным движением и защиты окружающей среды.

Самый важный шаг, который могли бы предпринять Соединенные Штаты для более эффективного управления Мировым океаном, включая просторы Арктики, – это присоединение к Конвенции ООН по морскому праву, как было рекомендовано четырьмя последними президентами, военачальниками США, а также промышленными группами и экологами. Конвенция ООН не только определяет права и обязанности государств в территориальных водах и исключительных экономических зонах, правила транзита через международные проливы, но и представляет собой форум для разрешения проблемных вопросов, связанных с Мировым океаном, включая претензии на расширенный континентальный шельф. Не будучи полноправным членом этой Конвенции, Соединенные Штаты упускают шанс участвовать в последнем великом разделе морского пространства, благодаря которому могли бы получить юрисдикцию над огромными территориями вдоль берегов Северного Ледовитого, Атлантического и Тихого океанов, а также Персидского залива. Они лишены возможности участвовать в работе Международного органа по морскому дну, в котором могли бы иметь постоянное место и эффективно использовать право вето. Оставаясь в стороне от международного процесса в этой области, США не только наносят ущерб собственным национальным интересам, но и заставляют наблюдателей усомниться в своей неоднократно декларированной приверженности мировому порядку, основанному на четких правилах. Это придает больше смелости ревизионистским региональным державам. И Китай в Восточной Азии, и Россия в Арктике, пользуясь отсутствием Соединенных Штатов, выдвигают возмутительные претензии на суверенитет над огромными территориями.

В то же время присоединение США к договору не станет панацеей. Это особенно справедливо в отношении Восточной Азии, где Китай не желает передавать рассмотрение своих претензий обязательному арбитражу в рамках Конвенции ООН по морскому праву. В конце концов, мирное разрешение конкурирующих региональных притязаний вынудит Китай и его соседей из Ассоциации стран Юго-Восточной Азии договориться об обязательном кодексе поведения для разрешения вопросов, связанных с территориальной юрисдикцией и совместной эксплуатацией подводных ресурсов и полезных ископаемых. Это то, чему так отчаянно сопротивляется Пекин, но подобное решение неизбежно, если китайское правительство хочет, чтобы другие страны поверили в его риторику о "мирном усилении".ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ

Устарели и международные правила, регулирующие использование космического пространства, поскольку эта сфера, по словам бывшего заместителя министра обороны США Уильяма Линна, становится "более конкурентной, оспариваемой и перегруженной". Число участников освоения космоса резко возросло; между государствами и частными корпорациями разворачивается ожесточенное соперничество за немногочисленные спутниковые орбиты и ограниченное число радиочастот.

Девять стран и Европейское космическое агентство уже имеют мощности для вывода на орбиту спутников, и почти 60 государств или правительственных консорциумов контролируют гражданские, коммерческие и военные спутники. Увеличение числа летательных аппаратов и космического мусора, включая свыше 22 тыс. выведенных на орбиту объектов, превышающих по размеру софтбольный мяч, повышает риск катастрофических столкновений. Более тревожная геополитическая конкуренция между космическими странами – как старожилами космоса, так и новичками – заставляет опасаться гонки вооружений в космосе. Вместе с тем, до сих пор не удалось добиться консенсуса относительно режима, наилучшим образом обеспечивающего стабильность и устойчивое использование последнего рубежа Земли.

Основным документом, регулирующим поведение стран в открытом космосе, остается Договор о космосе 1967 года. Хотя в нем установлены полезные принципы (такие как запрет притязаний на суверенитет над космическим пространством), в документе не хватает механизма разрешения споров, не предусмотрено никаких мер борьбы с космическим мусором и предотвращения столкновений, а также ответственности за посягательство на космическое оборудование других стран.

Для устранения этих недостатков предлагаются различные варианты – от обязывающего многостороннего договора, запрещающего размещение вооружений в космосе, до неформальной договоренности о нормах поведения в космическом пространстве. Учитывая проблемы с подходом, в основе которого лежит четкий договор, администрация Обамы сосредоточила усилия на выработке не обязывающего международного кодекса поведения в космосе, содержащего общие принципы ответственного поведения. Подобный кодекс не накладывал бы таких строгих обязательств, как юридически обязывающий многосторонний договор, но в краткосрочной перспективе может быть прекрасным шансом установить новые нормы поведения. Вашингтону следует также рассмотреть возможность спонсирования постоянно действующего неширокого консультативного форума ведущих космических держав.

НЕ ЗАБЛУДИТЬСЯ БЫ В КИБЕРПРОСТРАНСТВЕ

Киберпространство отличается от безбрежного океана или космоса тем, что его инфраструктура в основном расположена в суверенных странах и находится в частной собственности, что создает очевидные риски столкновения сторон, имеющих корыстные интересы. С самого начала цифрового века Соединенные Штаты были главным защитником идеи открытого, децентрализованного и безопасного киберпространства, остающегося преимущественно в частной собственности. Эта позиция стыкуется с давнишним убеждением правительства США, что свободный поток информации и идей – ключевой компонент свободного, справедливого и открытого мира и важный бастион на пути авторитаризма. Но подобному представлению о глобальном управлении в киберпространстве в настоящее время брошен вызов сразу с трех сторон.

Во-первых, многие развивающиеся и авторитарные страны требуют, чтобы регулирование интернета было передано от Корпорации по присвоению имен и номеров в интернете – независимой, некоммерческой организации, базирующейся в Лос-Анджелесе и находящейся под нестрогим контролем Министерства торговли США – Международному союзу электросвязи при ООН.

Во-вторых, мы имеем дело с распространяющейся эпидемией киберпреступлений, заключающихся преимущественно в попытках украсть конфиденциальную информацию у представителей частного сектора. Благодаря сложным компьютерным вирусам, червям и ботнетам то, что можно назвать "общественным здоровьем киберпространства", резко ухудшилось. При этом не существует виртуального аналога Всемирной организации здравоохранения для предотвращения этих угроз.

В-третьих, на глазах растет призрак кибервойны между суверенными государствами. Десятки стран начали разрабатывать доктрины и возможности для ведения так называемых информационных операций –

не только для проникновения в сети потенциальных противников, но, если понадобится, и для нарушения работы и уничтожения важной цифровой инфраструктуры (военной и гражданской). Однако до сих пор нет общепринятого определения кибератаки, и тем более нет консенсуса по поводу диапазона допустимых ответных мер; нормативно-правовая база ведения кибервойн отстает от разработки и применения кибероружия.

Традиционные формы сдерживания и возмездия также затруднены, поскольку выявить источник кибератаки и доказать, что она исходит от конкретного злоумышленника, непросто. Ни один из ныне действующих договоров ООН не может одновременно регулировать кибервойны, противодействовать киберпреступлениям и защищать гражданские свободы пользователей интернета. Либеральные и авторитарные режимы не могут договориться относительно единого определения понятия "безопасность киберпространства" и путях его достижения. Последние обычно расценивают свободный обмен идеями и информацией не как одну из стержневых ценностей, а как потенциальную угрозу своей стабильности, и существует множество практических препятствий для включения кибероружия в переговоры о контроле и нераспространении обычных вооружений. Поэтому более реалистичным представляется поэтапный подход к управлению киберпространством. Странам нужно будет договориться о нормативной ответственности за кибератаки и критериях для ответного возмездия. Также следует разработать меры обеспечения прозрачности и укрепления доверия и договориться о сохранении фундаментальных гуманитарных ценностей в случае кибервойны – недопущении атак на "корневые" серверы, служащие становым хребтом интернета, а также о запрете атак, блокирующих доступ к услугам, которые могут нарушить инфраструктуру интернета в странах, подвергшихся нападению. Вашингтон мог бы начать продвигать эту повестку дня через коалицию единомышленников – что-то типа Группы по разработке финансовых мер борьбы с отмыванием денег или Инициативы по обеспечению гарантий нераспространения ядерного оружия, – по возможности расширяя членство в таких организациях.

ТЕХНОЛОГИИ И РУБЕЖИ ГЛОБАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

История глобального управления – это история приспособления к новым технологиям. После технологических прорывов суверенные правительства ищут общие стандарты и правила для облегчения сотрудничества и смягчения конфликтных ситуаций. Например, сегодня мы принимаем как нечто само собой разумеющееся существование 24 часовых поясов и то, что за точку отсчета принято среднее время по Гринвичу. А в середине XIX века в одних только Соединенных Штатах насчитывалось 144 часовых пояса. И лишь потребность в стандартизации и согласовании расписания поездов и кораблей дальнего плавания в конце XIX века убедило крупнейшие страны в необходимости синхронизировать время.

Сегодня есть риск, что бешеные темпы технологических изменений могут расшатать систему глобального управления. Расширяющуюся пропасть между тем, что позволяют технологии, и тем, что готова регулировать система международных отношений, можно увидеть во многих областях – от беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) и биосинтеза до нанотехнологий и геоинжиниринга.

Если говорить о БПЛА, то США изо всех сил стараются разработать юридическое обоснование целенаправленных убийств. Первоначально протесты против ударов американских беспилотников ограничивались странами, которые становились мишенями для подобных ударов, но сегодня их применение все больше оспаривается как внутри страны, так и в мире. И распространение беспилотных летательных аппаратов в разных государствах и среди негосударственных участников политических процессов усугубляет необходимость срочной разработки четких и ясных правил их использования.

Прогресс биотехнологий может представлять еще большую угрозу. Ученые сегодня способны создавать новые биосистемы, манипулируя генетическим материалом. Подобный "биологический синтез" имеет колоссальный медицинский потенциал и может широко использоваться в здравоохранении; однако эти технологии способны причинить и большой урон, если государства-изгои или продажные ученые начнут изготавливать смертоносные патогены или другое биологическое оружие. В настоящее время для снижения этих рисков имеются лишь разрозненные и недоработанные законодательные положения.

Отсутствуют международные договоренности для контроля и регулирования практического применения нанотехнологий. Речь идет о манипулировании материалами на атомном или молекулярном уровне. Управление подобными процессами осуществляется преимущественно на национальном уровне. Например, в США эту функцию выполняют Агентство по защите окружающей среды, Управление продуктами питания и лекарственными препаратами, а также Национальный институт стандартов и технологий. Дополнительно дело осложняет тот факт, что большая часть исследований и инвестиций в этой области в настоящее время осуществляется частным сектором, у которого мало стимулов учитывать потенциальные угрозы общественной безопасности.

Наконец, опасность представляют несогласованные действия в области геоинжиниринга – попытке замедлить или обратить вспять процесс глобального потепления через крупномасштабные эксперименты с климатической системой. Эти методы включают рассеивание железных опилок по поверхности Мирового океана (как предложил один независимый американский ученый в 2012 г.), отвод солнечной радиации с помощью огромных зеркал, размещенных в космосе, и предотвращение выбросов метана в тундре и океане. Давно признанные научной фантастикой, подобные попытки перестроить атмосферу Земли внезапно стали восприниматься всерьез некоторыми специалистами с мировым именем. Поскольку потепление продолжается, государства и частные организации будут все настойчивее пытаться взять это дело в свои руки. Только надлежащее регулирование позволит не допустить того, чтобы эти несогласованные усилия вышли из-под контроля и причинили больше вреда, чем пользы. В противном случае это может иметь катастрофические последствия.

"ДОСТАТОЧНО ХОРОШЕЕ" ГЛОБАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Как показывают все эти примеры, спрос на действенное глобальное управление по-прежнему превышает предложение, и разрыв постоянно увеличивается. Хотя многосторонним институтам до сих пор удавалось избежать глубокого кризиса, они слишком медлительны и неповоротливы в реагировании на насущные потребности международного сообщества. Поэтому дипломатам и другим заинтересованным сторонам, пытающимся вдохнуть новую жизнь в мировой порядок, нужно обращаться к другим дополняющим договоренностям для проведения коллективных действий, включая коалиции неравнодушных участников мировой политики, региональные и субрегиональные учреждения, государственно-частные партнерства и неформальные кодексы поведения. В результате может появиться довольно неуклюжая и не слишком привлекательная конструкция глобального сотрудничества, но она по крайней мере позволит осуществлять полезные инициативы и проекты.

Десять лет назад гарвардский ученый Мерили Гриндл выступила против длинного перечня внутриполитических реформ, на которых настаивали Всемирный банк и другие агентства как необходимых условиях стимулирования экономического роста и снижения бедности в развивающихся странах. Она попыталась убедить международных доноров отложить в сторону длинные, исполненные благих намерений контрольные списки и вместо этого сосредоточиться на "достаточно хорошем" управлении. По ее мнению, вместо попыток решить все проблемы сразу агентствам помощи в развитии следует сосредоточиться на создании минимальных институциональных условий для развития. Эта рекомендация снизить ожидания и начать осуществление необходимых и возможных мер еще больше применима к сфере международных отношений с учетом всех препятствий на пути всеобъемлющей институциональной реформы. Для администрации Обамы, ее коллег и преемниц достижение "достаточно хорошего" уровня глобального управления может казаться менее удовлетворительным итогом, нежели попытка вернуть славные дни администрации Трумэна. Но это лучше, чем ничего, и может даже принести добрые плоды.

Стюарт Патрик старший научный сотрудник и директор международных учреждений и программы глобального управления в Совете по международным отношениям.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049179 Стюарт Патрик

Дефицит будущего

Резюме: Нет недостатка в попытках осмыслить то, что происходит, но вот картина будущего в явном дефиците.

Нет недостатка в попытках осмыслить то, что происходит, но вот картина будущего в явном дефиците. Уже по­нятно, что простая экстраполяция те­кущих тенденций на годы вперед не работает – постоянно вмешивается не­что, ломающее наметившееся развитие. Но и фантазии на модную тему «черных лебедей», которые прилетят и все пере­вернут, не помогают – предугадать вре­мя их десанта и характер воздействия пернатых на ход событий не удается. Это, конечно, не повод опустить руки, чего наши авторы никогда и не делают. Они добросовестно вглядываются в прошлое и настоящее, пытаясь сквозь них рассмотреть контуры будущего.

Стюарт Патрик признает: мир не управляем структурами, доставшими­ся нам от минувшего века. Но надеется не на их трансформацию или появле­ние новых универсальных институтов, а на то, что совокупность самых раз­нообразных организаций, скорее ло­кальных, чем глобальных, и создаст новую ткань мирового регулирова­ния. Андрей Бакланов задумывается над тем, какой станет война будущего. И приходит к выводу, что ее отличие от войн прошлого будет не столь уж разительным, да и цель – контроль над пространством – сохранится. Виталий Наумкин подробно рассматривает перспективу государства в глобальном мире, где действуют уже не нации, а ци­вилизации, проникающие друг в друга.

В России много рассуждают о соб­ственном цивилизационном ареале, практическим воплощением которого призван стать грядущий Евразийский союз. Владимир Брутер разбирается, что происходит в стране, культурно и исторически к нам наиболее близкой, – на Украине. При этом все попытки вникнуть в украинские дела порож­дают одинаковое ощущение. Захваты­вающие интриги, составляющие уже почти четверть века суть политическо­го бытия соседнего государства, глубо­ко бессмысленны, поскольку не ведут ни к чему, кроме воспроизводства са­мих себя и генерирования кризисов. Последние, впрочем, по местной тра­диции списывают на якобы имеющую место невероятную геополитическую значимость Украины для соседей­гигантов, которые только и делают, что бьются за лакомый трофей. Не себя же винить за то, что все вот так…

Евгений Винокуров описывает феномен «евразоскептицизма» – бы­стро возникшую привычку списывать в утиль интеграционный проект по причине множества трудностей на его пути. Автор призывает не драматизи ровать неизбежные шероховатости. Но сомнения скептиков укрепляет Султан Акимбеков – его описание настроений в Казахстане не вселяет оптимизма.

Блок материалов посвящен державам и регионам, которые отличаются повышенной экономической и политической динамикой. Кайхан Барзегар объясняет, почему возможное сближение Ирана и США не подорвет связи Тегерана и Москвы. Россия, полагает он, будет крайне нужна Ирану как стратегический противовес всем прочим влияниям.Дэвид Лэмптон предвидит нарастание сложностей для китайских властей – контролировать огромную бурно развивающуюся страну будет все сложнее. Джонатан Бёркшир Миллер предсказывает неминуемое сближение России и Японии перед лицом роста Китая, который заставляет обе страны иначе выстраивать иерархию приоритетов.Шеперд Айверсон предлагает нестандартный способ умиротворения Корейского полуострова – жителей Северной Кореи надо просто купить, причем всех. При этом он не вполне корректно называет это «российской моделью», почему-то считая, что именно так удалось мирно разрушить СССР.

Ручир Шарма продолжает темы непредсказуемого грядущего, предостерегая от линейных прогнозов в экономике – ничто и никогда не развивается по строгой заранее вычисленной линии. Владислав Иноземцев предлагает рецепт не просто спасения евро, но и возвращения ему статуса самой перспективной валюты будущего. По его мнению, европейцам надо просто перестать стесняться и быть эгоистами в финансовой сфере. Алексей Портанский размышляет, почему вступление в ВТО не измени ло отношения России к глобальной торговле и случится ли это впредь. Урбан Руснак предрекает второе рождение Энергетической хартии, которую в предшествующем десятилетии практически уже похоронили.

Популярная тема, которую мы не могли обойти – «мягкая сила» России, та самая, которая, как считается, будет в дальнейшем важней, чем сила традиционная. Николай Силаев призывает научиться делать различие между страной и государством как ее управленческим институтом. «Мягкой силой», уверен автор, обладает именно страна, а не бюрократия, ее символизирующая. Павел Андреев напоминает, что убедительно выглядеть на мировой арене может только та держава, которая способна убедить сама себя.

Вызовы для внешней политики России на следующем этапе обсуждали и участники ежегодной Ассамблеи Совета по внешней и оборонной политике, с выдержками из дискуссии мы знакомим вас в этом выпуске.

В следующем номере мы обратим ся к проблемам Центральной Азии, порассуждаем о перспективах социального государства, вновь задумаемся об образе России – для себя самих и для мира.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Цивилизации и кризис наций-государств

О чем спорят в России и не только

Резюме: Сторонники евразийского выбора вроде бы должны выстраивать мосты между Россией и исламским миром. Но и они нередко проявляют предвзятое отношение к мусульманской цивилизации как таковой.

В свете происходящих в современном мире трансформационных процессов "цивилизационная" тематика становится все более востребованной, интересной как для авторов – исследователей и публицистов, так и для читателей. Вопросы культурно-цивилизационной идентичности, характера взаимоотношений между ценностями различных регионально-культурных кластеров, путей эволюции наций-государств в условиях нарастающей гиперглобализации приобретают все большую остроту и требуют осмысления.

ПРОБЛЕМА ИДЕНТИФИКАЦИОННОГО ВЫБОРА

Россия, особенно в последние годы президентства Владимира Путина, позиционирует себя как государство особой цивилизации, основанной на духовности, приверженности традиционным нормам и ценностям. Среди них немалое место занимают ответственность индивида перед обществом и государством (наряду с его правами), религиозные идеалы (в противовес агрессивному секуляризму Европы). Это, однако, не останавливает борьбу между приверженцами различных концепций и моделей цивилизационной идентичности России. При всей разнородности и многочисленности тех или иных построений выделяются традиционно противостоящие друг другу в российском интеллектуальном сообществе философии "почвенников" (в прошлом – также "славянофилов") и "западников", как бы они себя в разные эпохи ни называли. В определенной мере дихотомия "консерватизм–либерализм" может рассматриваться как отражение этого противостояния.

Иногда полемика вокруг идентификационного выбора приобретает острый характер, выплескиваясь на экраны телевизоров, на страницы газет и журналов. Некоторые приверженцы "неопочвенничества", обычно позиционирующие себя как представители "патриотического национализма" (при всех групповых и индивидуальных различиях между ними), критикуя политику властей, требуют противопоставить нас в цивилизационном отношении Западу, чуть ли не вновь отгородиться от него "железным занавесом". К примеру, генерал Леонид Ивашов выдвигает проект Евро-Азиатского цивилизационного союза (современного аналога славянофильского проекта) на основе развития Шанхайской организации сотрудничества "как баланса и альтернативы Западу и транснациональному сообществу". Есть и сторонники неоимперского проекта, среди которых выделяются критики нынешней власти за ее "ориентацию на Запад", за "европейский выбор".

Либералы-"неозападники" тоже критикуют власть, но они недовольны иным. Политолог из Московского центра Карнеги Лилия Шевцова полагает, что философия российской идентичности при Путине – всего лишь "модель властвования". Эта модель, как она считает, "предполагает противодействие влиянию Запада как внутри российского общества, так и на постсоветском пространстве", и в ее рамках обосновывается претензия России "на роль защитника традиционных моральных ценностей от западного упадничества и деградации".

Является ли извечный спор сторонников разных моделей развития России свидетельством так и не изжитого ею конфликта идентичности или неотъемлемой чертой ее цивилизационной двуликости ("евразийскости")? Не случайно в дебатах об основных угрозах российской государственности одни говорят о "сетевой войне" против России со стороны "джихадистского интернационала", другие – со стороны "глобального Запада".

Отмечу, что с идентификационным вызовом в той или иной мере сталкиваются все общества. Приведу в пример не так давно появившийся в Западной Европе тезис о "Еврабии" (Eurabia), в котором отразились страхи европейцев перед возможной цивилизационной трансформацией Европы под натиском не поддающейся ассимиляции волны мигрантов из государств Арабского Востока и мусульманского мира. Параллельно возник термин "Лондонистан", отражающий распространенное (в том числе и в России) мнение о том, что британская столица стала центром подпольных джихадистских групп всех мастей. Есть даже теория "арабо-исламского заговора", имеющего целью подорвать Европу. Теория, как заметил Али Аллави (в недавнем прошлом – иракский министр, ныне – американский профессор), ничуть не менее абсурдная, чем "Протоколы сионских мудрецов".

ИСЛАМСКИЙ ЭКСТРИМИЗМ И ИСЛАМОФОБИЯ

В течение столетий Россия являет собой впечатляющий пример сожительства, культурного взаимообогащения и уважительного отношения друг к другу многих этнических и конфессиональных групп, в первую очередь православных и мусульман, в рамках единого общественного организма. Однако острый конфликт между Западом и исламским миром, волны исламского экстремизма, затронувшие и российские регионы, а также масштабные и неуправляемые миграционные процессы все же ухудшили отношения между этими группами. Сторонники евразийского выбора вроде бы должны выстраивать мосты между Россией и исламским миром (и в самом деле, не с огромным же Китаем нам "цивилизационно" объединяться), но и они, а не только националисты, нередко проявляют предвзятое отношение к мусульманской цивилизации как таковой.

Однако и в рамках этого дискурса приверженцы "неопочвенничества" склонны винить во всех бедах мира Запад и в первую очередь США. Отвечая в эфире "Голоса России" на вопрос о деятельности исламских террористов на территории Сирии, руководитель Санкт-Петербургского отделения Российского института стратегических исследований и специалист по Древнему Востоку Андрей Вассоевич утверждает, что "радикальные исламистские группировки управляются Соединенными Штатами Америки". Санкт-петербургский профессор не только приписал США создание "Аль-Каиды" (что отчасти не лишено оснований), но и оказал большую честь британской разведке, сообщив, что именно она (а не шейх Мухаммад Абд аль-Ваххаб) создала ваххабизм в XVIII веке.

Кстати, заметим, что в 1920-е гг. российская дипломатия с симпатией отнеслась к саудовско-ваххабитской экспансии в Аравии. Но, естественно, не из-за любви к ваххабизму, а потому, что видела в пуританском движении бедуинских племен силу, независимую от колониалистов и поставившую задачу объединить Аравию в рамках централизованного (вопреки британскому проекту "Разделяй и властвуй") самостоятельного государственного образования. В письме российскому представителю в Хиджазе Кариму Хакимову народный комиссар по иностранным делам СССР Георгий Чичерин писал: "Наши интересы в арабском вопросе сводятся к объединению арабских земель в единое целое". Он указывал в этой связи на возможность турецко-ваххабитского сближения (как актуален этот тезис сегодня!) "в некое мусульманское движение, направленное против западного империализма". При этом поначалу вовсе не исключалось, что Ибн Сауд может оказаться "английским ставленником", но все же в качестве такового Москва не без оснований видела противника Ибн Сауда – мекканского шерифа Хусейна. Позднее, после взятия ваххабитами Мекки и Медины, Чичерин пишет советскому послу в Тегеране: "Одним из средств давления на Ибн Сауда является руководимая ныне Англией в мусульманских странах кампания против ваххабитов за якобы произведенные ими разрушения в Мекке и Медине. Стремясь изолировать Ибн СаудаÖ, английские агенты используют фанатизм мусульманских масс против ваххабитов, чтобы ослабить Ибн Сауда и заставить его пойти на соглашение с Хиджазом и на английские предложения".

Саудовское королевство, которое первым официально признал именно СССР, а вовсе не Великобритания, по сути не являлось нацией-государством, поскольку было построено на религиозной основе (в сочетании с родо-племенной). Кстати, еще одним редким примером подобного образования стал созданный в конце Второй мировой войны Пакистан, где даже официальным языком был провозглашен не панджабский, на котором говорит самая крупная автохтонная этническая группа, а урду – язык мусульманских переселенцев из Индии. Что же касается Саудовской Аравии, то все эти годы там идет процесс формирования национальной идентичности на основе странно звучащего маркера – "саудовец", по имени правящего клана.

Кстати, в 1920-е гг., в период активного советского нацие-строительства в Средней Азии, местные руководители не только благосклонно отнеслись к появлению там салафитского проповедника по прозвищу аш-Шами ат-Тарабулси ("Сириец из Триполи"), но и помогали ему агитировать против местных суфиев. Есть даже мнение, что власти специально пригласили его из-за рубежа, чтобы использовать в своих интересах. Это объяснялось тем, что в то время именно "традиционные" суфийские шейхи были для власти основным противником в борьбе за умы мусульман, а салафизм, или ваххабизм, никакой реальной угрозы не представлял. В 1930-е гг. в Узбекистане пропаганду фундаментализма активно вел принявший ислам этнический русский по кличке "аль-Кызылджари". Некоторые современные узбекские имамы утверждают, будто бы даже глава Духовного управления мусульман Средней Азии после Второй мировой войны муфтий Зияуддин Бабаханов фактически содействовал распространению "ваххабизма", издавая уже тогда фетвы с осуждением некоторых народных обычаев, инкорпорированных местным исламом.

С течением времени ситуация изменилась. Ваххабизм, опираясь на огромные финансовые ресурсы, накопленные благодаря продаже нефти, начал агрессивную экспансию за пределы королевства, вызывающую отторжение большинства мусульман.

Россию цивилизационно объединяет с исламским миром не только то, что среди ее коренного населения более 15 млн человек исповедуют ислам (с иммигрантами – более 20 млн), но и отношение к религии, ее роли в обществе. Террористы и экстремисты, прикрывающиеся исламом и самочинно присваивающие право эксклюзивной интерпретации мусульманского вероучения, безусловно, наносят огромный ущерб гармоничному сосуществованию религиозных общин в России. Наверное, мусульманское духовенство могло бы сделать больше для того, чтобы противостоять экстремизму. Однако межконфессиональной гармонии вредят и проявления исламофобии, попытки изобразить ислам как религию нетерпимости и агрессивности.

Кстати, один из уроков украинского кризиса состоит в том, что угроза экстремизма вовсе не обязательно исходит от мусульманских сообществ. Другим же уроком является то, что, к сожалению, украинская православная церковь, ослабленная раскольниками, не смогла обуздать волну насилия, прокатившуюся по конфессионально и этнически близкородственной нам республике. Показательно, что очереди к привезенным в Киев дарам волхвов были на порядок меньше, чем в российской столице, где люди ждали на улице по девять часов. К нынешнему острому общественно-политическому кризису на Украине привел глубокий идентификационный разлом, а необходимость сделать выбор в пользу Европы или России лишь послужила своего рода катализатором.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ И "ОБНОВЛЕНЦЫ"

Можно согласиться с тем, что водоразделом между цивилизациями Запада и исламского мира является роль религии в обществе и государстве и отношение людей к этой роли. Однако, во-первых, и в лоне западной цивилизации имеются страны с достаточно высоким уровнем религиозности, хотя и со светской системой государственности, как, например, США. А во-вторых, и в исламском мире случались и подъемы атеистической мысли (особенно в 1920-е гг., в значительной мере – под влиянием Октябрьской революции в России и созданных на Востоке коммунистических партий), и режимы, построенные на секулярных принципах (Турция при Ататюрке и его последователях, Тунис при Бургибе). Египтянин Исмаил Мазхар (1891–1962) основал в Каире издательство "Дар аль-Усуль" для пропаганды атеизма, опубликовал в переводе ненавистную исламистам работу Чарльза Дарвина "Происхождение видов" и не менее чуждую для них книгу Бертрана Рассела "Почему я не христианин". Исмаил Адхам (1911–1940), еще один активный пропагандист атеизма, получивший образование в МГУ, создал в этих целях ассоциацию сначала в Турции, затем в Египте. Он утопился в Средиземном море, оставив записку, в которой просил кремировать его тело и не хоронить на мусульманском кладбище.С конца 1920-х гг. и в 1930-е гг. тяга к исламу снова стала возрастать, а атеистическая и секуляристская пропаганда – терять популярность. Египетский интеллектуал, выпускник Сорбонны Мухаммад Хусейн Хейкал (1889–1956), начавший с публикации трехтомного исследования о Жан-Жаке Руссо, затем прославился изданной в 1935 г. и ставшей классической работой "Жизнь Мухаммада". Еще более резкий разворот в сторону ислама в тот же период совершил начавший с воспевания английских поэтов-романтиков Аббас Махмуд аль-Аккад (1889–1964), среди учеников которого был самый, пожалуй, известный проповедник радикального исламизма (казнен в Египте в правление Гамаля Абдель Насера) Сейид Кутб (1906–1966), начинавший, подобно его учителю, как поэт и литературный критик. Его труды (наряду с работами пакистанца Абу аль-Ала аль-Маудуди) остаются источником вдохновения для многих джихадистов.

В работах современных исламских мыслителей можно обнаружить полемический дискурс, вполне сопоставимый с российскими спорами между "западниками" и "почвенниками". Махмуд Хайдар, рецензируя книгу Таха Абд ар-Рахмана о духе "исламской модерности" (рух аль-хадаса аль-исламийя), обращает особое внимание на различие между двумя категориями исламских авторов. Это, во-первых, "авангардисты", которые замещают традиционные исламские концепты современными западными: вместо шура – демократия, вместо умма – государство, вместо ростовщичество – прибыль и т.д. Во-вторых, это "традиционалисты", которые отвергают перенесенные с Запада концепты в пользу традиционных исламских: не секуляризм (ильманийя), а знание мира (аль-ильм би-д-дунья – арабский термин, имеющий общий корень с термином секуляризм, но почерпнутый из изречения пророка Мухаммада "Вы больше знаете о вашем мире" – "Антум аляму би-умур дуньякум"), не религиозная война – аль-харб ад-динийя, а открытие(арабский термин фатх, который используется применительно к средневековым арабо-мусульманским завоеваниям).

Не стихают споры о том, совместимы ли исламские нормы с демократическими ценностями. Эта тема активно обсуждается на многих конференциях и симпозиумах, на встречах религиозных деятелей, экспертов и политиков. Согласно одной точке зрения, сама постановка вопроса о возможности сочетать ценности исламской цивилизации с демократическими принципами в корне неверна, так как она демократична по своей сути и не нуждается в заимствовании из других систем. Сторонники иной точки зрения обвиняют исламские общества в авторитаризме, попрании прав человека, отсутствии свобод и т.п. Есть и приверженцы концепции конвергенции.

Приведу в этой связи пример, касающийся Всеобщей декларации прав человека 1948 года. В ее создании от арабского мира участвовал известный в то время ливанский политический деятель, христианин Шарль Малик (во время гражданской войны 1975–1990 гг. он был "идеологическим наставником" "Ливанских сил" – правой христианской милиции). Лишь позднее в исламском мире возникло неприятие отдельных положений Декларации, в частности статьи 18, гарантирующей свободу выбирать веру и менять ее, что противоречит базовым положениям шариата. В результате Организация Исламская Конференция (ОИК) разработала Каирскую декларацию прав человека, которая была принята на саммите ОИК в Каире в августе 1990 г. (напомню, что Россия имеет статус наблюдателя в этой структуре, которая теперь называется Организацией исламского сотрудничества). Нетрудно догадаться, что с принятием Каирской декларации базовые противоречия с нормами шариата, прежде всего – положений статьи 18, были устранены.

Но насколько непримиримы концепции прав человека в шариате и в большинстве государств мира? Можно ли сегодня вообще говорить об абсолютной универсальности какой-либо концепции в этой сфере? Можно ли, в частности, предположить, что в обозримой перспективе модернизационный процесс в исламе приведет к отказу от запрета на переход мусульманина в другую веру?

МОДЕРНИЗАЦИЯ И КУЛЬТУРНАЯ КОНВЕРГЕНЦИЯ

Успех модернизационного проекта будет зависеть во многом от того, как будут складываться отношения между различными культурами и цивилизациями. По Иану Питерсу, можно говорить о трех глобализационно-культурных парадигмах, или перспективах развития этих отношений: культурном дифференциализме, или сохраняющихся различиях; культурной конвергенции, или растущей похожести (sameness); культурной гибридизации, или постоянном смешении. Ключевым здесь является отношение к культурно-цивилизационным различиям: приведет ли глобализация к их нивелированию, стиранию путем поглощения одних другими, гомогенизации (конвергенция); будут ли они, напротив, укреплены, увековечены (дифференциализм, лежащий в основе теории "столкновения цивилизаций" Сэмюэла Хантингтона) или же будет идти процесс их смешивания (гибридизация). Следует заметить, что дискурс, основанный на известной еще в XIX веке концепции гибридизации, получил на Западе развитие именно в литературе, посвященной феномену миграции. Этот дискурс представляет собой антидот "эссенциализма", "фетишизма границ" и "культурного дифференциализма расистских и националистических доктрин", ключевыми понятиями которых являются этничность и идентичность. Гибридизация в определенном смысле может трактоваться как потенциальная утрата и того, и другого. Фетишизации межкультурных границ противопоставляется тезис об их неизбежной эрозии. Характерные для концепции гибридизации ключевые понятия – смешение, синкретизм. Ее сторонники анализируют такие процессы, как "креолизация", "метисизация", а также "ориентализация" западного общества. В данном контексте мусульманский Восток выполняет функцию агента гибридизации.

В истории исламского мира было немало примеров гибридизации. Вспоминается один почти забытый сегодня факт. Османские султаны-мусульмане не возражали, когда европейцы называли их столицу по-старому – "Константинополь", а сами они использовали различные наименования, включая такое известное, как "Высокая Порта", причем арабы чаще называли город именем "аль-Истана" (от перекочевавшего из персидского в староосманский слова, означавшего "место власти"). В республиканской Турции лишь в 1930 г., с принятием закона о почтовой службе, было предписано именовать столицу исключительно Стамбулом. Фактическое сохранение старого названия соответствовало желанию османских султанов перенести на себя величие византийской столицы, показать себя и наследниками ее культуры. Двойная идентификация здесь работала на имидж державы.

В какой-то мере этому подходу можно уподобить озвучиваемое ныне рядом видных российских историков новое прочтение взаимоотношений между русскими княжествами и Золотой Ордой, при котором подчеркивается цивилизационно-культурное взаимовлияние, а не вражда. А можно ли говорить в этом контексте о цивилизационном сближении, к примеру, арабов и евреев – носителей двух близких по духу авраамических религий?

АРАБЫ И ЕВРЕИ: РАЗРЫВ ИЛИ СБЛИЖЕНИЕ?

Сегодня подобная возможность явно блокируется нерешенностью арабо-израильского конфликта и продолжением израильской оккупации палестинских территорий. Палестинцы, утрачивая веру в возможность создания собственного государства, все чаще обращаются к идее создания единого демократического арабо-еврейского государства. Однако они осознают, что альтернативы концепции двух государств все равно не существует и разговоры о едином государстве обречены на то, чтобы остаться разговорами.

В то же время эта концепция получает поддержку ряда западных критиков Израиля, которых становится все больше, в том числе в еврейской общине США. Даже критическая реакция западных лидеров на резкое высказывание турецкого премьера Реджепа Эрдогана, сравнившего сионизм с фашизмом, хотя и не заставила себя ждать, все же была относительно мягкой. Напротив, именно после этого Обама выдавил из Биньямина Нетаньяху извинение за нападение на турецкую флотилию, направлявшуюся в Газу, в результате которого погибло девять турецких граждан.

Мое внимание привлекла опубликованная в The New York Times статья профессора философии из Массачусетского университета в Амхерсте Джозефа Левина. Он пишет: "Моя точка зрения состоит в том, чтонеобходимо подвергать сомнению право Израиля на существование и что поступать таким образом вовсе не означает проявлять антисемитизм". Но добавляет: "если речь идет о его существовании как еврейского государства". По мнению Левина, за евреями безоговорочно должно быть признано право жить на земле предков, но оно все же не влечет за собой право на "еврейское государство". Кстати, в XIII–XIX веках, когда евреи вели борьбу за эмансипацию, сломав стены гетто, они считали антисемитизмом любое отрицание своего права быть лояльными гражданами того европейского государства, в котором проживали. Левин призывает не подменять понятие народа в гражданском смысле понятием, основанным на этничности (что вполне напоминает дискуссии, ведущиеся сегодня в нашей стране по поводу "российской нации"). Народ в этническом смысле, подчеркивает Левин, должен иметь общий язык, культуру, историю и привязанность к общей территории, что делает применимость этого понятия к евреям трудным. Народ в гражданском смысле объединен общим гражданством и проживанием на имеющей границы территории. Однако 20% жителей Израиля – не евреи, а большая часть мирового еврейства не живет в Израиле. В гражданском смысле следовало бы говорить об "израильском государстве", а не еврейском.

Не буду приводить все непривычные для западного дискурса и вызывающие раздражение в Израиле рассуждения Левина на эту тему. Упомяну лишь его вывод, состоящий в том, что исключение из полноправного вхождения в народ Израиля его нееврейских граждан (в основном палестинцев) нарушает демократический принцип равенства всех его граждан. Левин говорит о "неизбежном конфликте между понятиями 'еврейское государство' и 'демократическое государство'". Недавно в Израиле стали негодовать по поводу исключения ультраортодоксальных партий из правящей коалиции, замечает автор, но никто не замечает того, что ни одну арабскую партию никогда не приглашали войти в правительство.

Замечу, что авторов подобных высказываний в Израиле обычно клеймят как self-hating Jews, т.е. "ненавидящих самих себя евреев". Кстати, к числу подобных причисляются такие известные личности, как Джордж Сорос, Вуди Аллен, Ури Авнери, Сэнди Бергер и другие, подвергающие Израиль критике за те или иные аспекты его политики. Это проявление все того же кризиса идентичности, а также характерного для израильского истеблишмента "менталитета окруженности", который отмечают многие авторы.

Нельзя не согласиться с исследователями, отмечающими типологическую близость позиций живущих в Израиле палестинских арабов и мизрахим – евреев, вышедших из стран Ближнего Востока и Северной Африки. И те и другие считают себя "жертвами ашкеназийского сионизма", подвергаясь дискриминации, которая превращает их – хотя и по-разному – в маргиналов. Как заключает Аталия Омер, если палестинские арабы строят свой протест на парадигме прав человека, "аргументация мизрахим возводит систематическое неравенство, характерное для израильского 'государства', к его эксклюзивистскому, этнореспубликанскому пониманию 'нации'".

ФУНКЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Кризис идентичности тесно связан с исторической памятью. У одних народов она сильна, у других слаба. Ко второй категории относятся не только "новые нации", и между нациями, имеющими долгую историю, в этом плане есть немалые различия. Так, к примеру, у народов Ближнего и Среднего Востока историческая память настолько сильна, что оказывает мощное воздействие на менталитет, на отношение к другим народам и вообще к жизни. Можно упомянуть и о своего рода "генеалогической памяти", имеющей разную протяженность в зависимости от этнической принадлежности. Достаточно спросить у статистического русского и арабского юношей, сколько поколений своих предков он знает. Можно быть уверенным, что араб знает значительно больше.

Отдельные факты истории для некоторых наций приобретают сакральный характер (Холокост для евреев, геноцид для армян). Особенно горька память о поражениях в войнах. Для арабов память о неудачах в нескольких войнах с Израилем невыносима, она создает комплекс неполноценности, для преодоления которого нужно ощущение достоинства и даже превосходства в чем-то ином.

Религия дает не только утешение, но и надежду, а в соединении с идеей избранности – то самое ощущение достоинства и превосходства. Как пишет известный ливанский интеллектуал Амин Маалуф, "ислам – это пристанище как для этничности, так и для достоинства". Поскольку арабские общества постоянно отставали в развитии от других стран (за исключением отдельных случаев), их армии терпели поражение за поражением, их территории подвергались оккупации, а люди унижались, "религия, которую они дали миру, стала последним прибежищем для самоуважения". Нет сомнения в том, что все данные обстоятельства были среди причин, породивших и "арабскую весну", и разгул насилия в обострившихся меж- и внутриконфессиональных и межэтнических столкновениях. Ближневосточная гангрена на наших глазах расползается за рамки региона, в том числе в северном направлении.

Позволю себе еще раз обратиться к Маалуфу, который упоминает и о "культурном (цивилизационном) достоинстве", с которым непосредственно связано стремление любой этнической группы сохранить язык и религию (при этом отмечается, что религия эксклюзивна, язык – нет). Автор вводит понятие "глобализованного коммунитарианизма (общинности)", являющегося одним из наиболее вредных последствий глобализации, когда резкое возрастание роли религиозной принадлежности сочетается с объединением людей в "глобальные племена" при помощи всепроникающих потоков информации. Это особенно заметно в исламском мире, где "беспрецедентная волна коммунитарного (общинного) партикуляризма, находящего яркое выражение в кровопролитном конфликте между суннитами и шиитами" (добавлю: и между различными направлениями в суннизме), выступает вместе с "интернационализмом". Последнее означает, что "алжирец добровольно идет воевать и умирать в Афганистане, тунисец в Боснии, египтянин в Пакистане, иорданец в Чечне, индонезиец в Сомали". Лишь в одном не соглашусь с автором – это не всегда происходит добровольно.

Трансляцию исторической памяти, в том числе и за пределы этнической группы, что оказывает непосредственное влияние на политику и вызывает порой бурные политические коллизии, облегчают современные мощные информационные потоки.

Память распространяется на весьма далеко отстоящие от нас по времени события, особенно если этносы, в них участвовавшие, сохраняются и в наше время, состоя в определенных отношениях с другими участниками тех событий. Достаточно упомянуть в этом контексте Куликову битву для русских и татар, битву на Косовом поле для сербов и т.п.

Все это имеет непосредственное отношение к формированию у этносов представления о самих себе, того, что по-английски называется self-image. Замечу, что в нашей литературе чаще говорят об "образе Другого", что превратилось уже в своего рода клише, а концепт вышеназванного "само-образа", как правило, остается за рамками научного интереса, воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Не могу не согласиться с Ламонтом Кингом, отметившим, что нация – это тоже вид этнической группы. Но "если этническую группу определяют другие (other-defined), нация определяет себя сама (self-defined)". Людям, отнесенным другими людьми к определенной этнической группе, от этого не уйти, даже если они этого захотят, однако отказаться от принадлежности к нации можно. Более того, нация "также отличается от более общей (generic) этнической группы своим желанием контролировать государство". Историческая память и здесь инструментальна, ее функция в том, чтобы поддерживать национальную солидарность и сплоченность.

МИФЫ И символы

Элементы исторической памяти почти всегда мифологизируются. Для понимания этого явления полезно обратиться к теории символического выбора (ТСВ), центральной идеей которой является идея комплекса "миф-символ". По Маррею Эделману, миф – это "разделяемое большой группой людей убеждение, которое придает событиям и действиям определенное значение". В рамках такого понимания то, состоялось ли на самом деле или было вымышлено, сконструировано событие, выполняющее функцию мифа, не имеет значения. Символ, в свою очередь, понимается как "эмоционально заряженная ссылка на миф". Стюарт Кауфман, один из авторов, работающих в жанре ТСВ и внесших немалый вклад в ее применение к исследованию конкретных этнических конфликтов, в том числе и на постсоветском пространстве, пишет, что комплекс "миф-символ" представляет собой "сеть мифов и связанных с ними символов". (Комплекс "миф-символ" рассматривается в одной из работ Энтони Смита; роль символов – в работе Здислава Маха.) Иначе говоря, люди совершают политический выбор не столько по расчету, сколько руководствуясь эмоциями и отвечая на предлагаемые им символы.

По Доналду Хоровицу, непосредственным побудителем к этническому насилию являются эмоции, как, например, страх перед угрозой исчезновения группы, а Крауфорд Янг фокусирует внимание на важной роли стереотипов (мифов) и символов в "поддержании идентичности и продвижении групповой мобилизации". Таким образом, парадигма возникновения этнической конфликтности, которую в русле теории символической политики предлагают Янг и Хоровиц, выглядит следующим образом: страх перед уничтожением группы (или уничтожением ее идентичности) ведет к возникновению чувства враждебности, а затем и к групповому насилию. Согласно Янгу, атмосфера враждебности и угроз повышает групповую солидарность, побуждает людей рассматривать события в этнических терминах.

В рамках данного теоретического дискурса понятие идентичности занимает видное место, при этом она фактически выступает и как фактор мировой политики (не случайно с 1990-х гг. это понятие стало разрабатываться – в особом ключе – и наукой о международных отношениях). И опять: в русле символической политики может рассматриваться и парадигма возникновения конфликтности на религиозной основе. Во всяком случае, страх перед исчезновением исламской цивилизационно-культурной идентичности и, соответственно, утратой позиций социально-политических групп, базирующих на ней свою легитимность, столь же очевидно способен порождать враждебность и насилие. Вспомним жесткую реакцию части населения исламского мира на публикацию в датской газете карикатур, изображающих пророка Мухаммада.

Через комплекс "миф-символ" – с помощью разжигания агрессии на основе разного рода сконструированных исторических и историко-религиозных мифов – могут преодолеваться слабость идентичности и трудности проведения мобилизационной политики. Такие мифы, в свою очередь, строятся на интерпретации политики в этнических терминах. Точно так же мифологизация, к примеру, событий первых веков ислама через символы может побудить рассматривать события, в том числе современные, в религиозных терминах. Речь не идет о том, что каких-то событий не было или они были не такими, как их сегодня представляют, а о том, что им придается определенное символическое значение, побуждающее к действию политического характера. При этом не будем забывать, что этничность и религия насколько тесно связаны, что и этническая мобилизация может апеллировать к религиозным мотивациям, и, соответственно, наоборот. Войну против Ирана Саддам Хусейн называл "своей Кадисией", проводя аналогию с битвой, в которой в 636 г. арабы одержали верх над персами, впоследствии обращенными в ислам: здесь соединены этнический и религиозный мотивы, хотя ирано-иракская война XX столетия велась уже между единоверцами. "Миф-символ" Кадисии тем не менее не сработал, и привлечь арабское население Ирана на сторону Ирака не удалось.

Генри Тудор считает, что "миф в его современном смысле – коллективный проект социальной группы", а Тирца Хехтер из Университета Бар-Илана в Израиле в этой связи утверждает, что хотя Холокост и был "трагическим историческим событием", он сыграл и "конструктивную роль", послужив средством "универсальной легитимации основания государства Израиль". Чарльз Либман поясняет, что "миф о Холокосте" (снова напомню: не в том смысле, что его не было, а наоборот, что он был самым трагическим и травматическим событием в истории евреев) говорит о "коллективной попытке найти смысл в гибели шести миллионов евреев". Этот коллективный проект послужил мощным инструментом национальной мобилизации. Показательно, что у израильских ученых нет табу на обсуждение символической роли Холокоста. Аналогичную функцию для армян выполняет коллективный проект геноцида в Османской империи – столь же травматического и трагического события.

КРИЗИС НАЦИЙ-ГОСУДАРСТВ

Рассмотренный выше кризис идентичности неразрывно связан с расшатавшейся устойчивостью современной системы наций-государств. В последние десятилетия, как известно, распался целый ряд таких государств в различных регионах мира (СССР, Югославия, Чехословакия, Судан), образовались новые. Феномен "арабской весны" заставил некоторых экспертов и политиков заговорить о кризисе постколониальной конфигурации Ближнего Востока, или о конце системы Сайкс-Пико, созданной после Первой мировой войны.

Историки могут рассказать, насколько произвольно и в какой спешке в офисах французских и британских колонизаторов чертились границы между частями отвоеванных у Османской империи арабских вилайетов. На некоторых международных конференциях тема "конца Сайкс-Пико" стала названием секций (например, на весьма авторитетном Стамбульском форуме 2013 года). На том же форуме годом ранее известный турецкий автор в качестве одной из причин "арабской весны" называл то, что арабские страны будто бы не знали своей национальной государственности, а были созданы "из осколков Османской империи". При этом он странным образом игнорировал тот факт, что, к примеру, египетская государственность, несмотря на периоды иностранного господства, насчитывает несколько тысячелетий. Безусловно, за этим высказыванием стоит популярный сегодня в Турции неоосманский дискурс, который, в свою очередь, также свидетельствует о том, что постимперская национальная государственность еще не вполне укоренена в сознании турок. Я думаю, что политика Анкары в отношении сирийского кризиса в определенной степени продиктована и тем, что часть турецкой политической элиты склонна рассматривать Сирию именно в качестве вышеупомянутого "осколка", как минимум одной из составляющих "стратегической глубины" (по Давутоглу).

Французский аналитик и экс-посол Жан-Поль Филью считает, что система постколониальных границ и очерченных ими государственных образований изжила себя. В странах Ближнего Востока подобные взгляды встречаются не реже. А иранские исследователи Сейед Абдулали Гавам и Мохаммад Гейзари вообще заявляют, что сама концепция нации-государства, подобно идеологии национализма, импортирована на Ближний Восток с Запада.

НАЦИОНАЛИЗМ И ГОСУДАРСТВО

В задачи данной статьи не входит рассмотрение соотношения государства и нации. Однако, говоря о кризисе наций-государств, стоит хотя бы кратко затронуть этот вопрос. Джек Плэйно и Рой Олтен подчеркивают в определении государства фактор территории. Оно представляет собой "юридический концепт, описывающий социальную группу, которая занимает определенную территорию и организована в рамках общих политических институтов и эффективного правительства". Нация же видится как "социальная группа, которую объединяют общая идеология, общие институты, обычаи и ощущение однородности". С этим и подобными объяснениями контрастирует, к примеру, предложенное Робертом Лоуи понимание государства как "универсальной черты человеческой культуры". Это толкование сегодня не находит широкой поддержки у исследователей, подобно тому как концепция этнических групп как культурных единиц (cultural units) уступила место пониманию этничности как социальной организации (social organization).

Говоря словами уже упоминавшегося Иана Питерса, лишь период с 1840 по 1960 гг. был эпохой "наций", и "темной стороной нацие-строительства были маргинализация, изгнание, экспроприация, угнетение иностранцев, а также политика национальных чисток. Турция (армяне и другие), Германия (евреи), Уганда (индийцы), Нигерия (ганцы), Болгария (этнические турки), Индия (мусульмане) являются знакомыми примерамиÖ, но это лишь верхушка айсберга". В последние же десятилетия "пафос наций-государств" несколько поубавился, и ему на смену приходят глобализация, регионализм и эпоха этничности. Становится общепризнанной роль диаспор, "национальные" идентичности видятся как смешанные, сохранение культурного разнообразия становится общепризнанным императивом.

Тем не менее именно отношение к иммигрантам стало одной из линий водораздела между сторонниками различных моделей развития России, однако здесь "почвенники" и "западники" нередко объединяются в стремлении ограничить приток "чужих". И это притом что речь идет о наших бывших соотечественниках по Советскому Союзу, к тому же приезжающих сюда работать. Вообще всякие ограничения на перемещения людей представляют собой сопротивление глобализации, в которой из трех потоков свободного глобального циркулирования (капиталов и товаров; информации; людей) лишь два первых никто не может остановить (экономический и культурный протекционизм в целом не имеют успеха). Впрочем, и с этими двумя потоками не все однозначно.

Уместно упомянуть здесь и тезис Дани Родрика о "трилемме" несовместимости гиперглобализации, демократии и национального самоопределения, исходя из того, что первая глобальна по сути, вторая является уделом государств, а самоопределение национально по определению.

Еще в XIX веке Эрнест Ренан говорил о "нации" как о "ежедневном плебисците". Знаменитый французский философ, бесспорно, имел в виду то, что единство и сплоченность нации были обеспечены лишь постольку, поскольку принадлежащие к этому сообществу люди в это верили. Если этой веры нет, растет гетерогенность, повышается уровень внутренней конфликтности, способной выплескиваться в насилие.

УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ НАСИЛИЯ

В связи с часто обсуждаемой темой о высоком уровне насилия в непосредственно связанных с проблемами меж- и внутриконфессиональных, межнациональных отношений, идентификационного выбора и судеб наций-государств в конвульсиях "арабской весны" замечу, что и за пределами арабского и исламского мира можно найти немало примеров ожесточения. Американский автор Кристофер Хитченс с долей язвительности пишет, что не может отказать Далай-ламе "в некотором обаянии и привлекательности", но то же самое можно сказать и об английской королеве, что, однако, никому не запрещает подвергать критике принцип наследственной монархии. "Точно так же первые иностранные визитеры в Тибет откровенно ужаснулись феодальному подчинению и страшным наказаниям, с помощью которых население удерживали в состоянии рабства у паразитической монашеской элиты". Этот же автор обращает внимание на то, что и среди приверженцев таких вроде бы мирных религий, как индуизм и буддизм, есть немало убийц и садистов. Такие факты действительно широко известны. Прекрасный остров Цейлон оказался разрушен благодаря насилию и репрессиям в ходе длительного вооруженного конфликта между буддистами и индуистами, напоминает Хитчинс.

В сегодняшней Бирме, также переименованной в Мьянму (или в Мьянмар), несмотря на начавшийся процесс демократизации, жестоким преследованиям подвергается мусульманское меньшинство – рохинджа (их численность – до 800 тыс. человек), в результате чего власти этой страны и ее буддийская община (особенно араканцы, живущие бок о бок с мусульманами) стали объектом непримиримой критики со стороны практически всего исламского мира, вплоть до призывов к джихаду отдельных радикальных групп. В сегодняшней Африке некоторые приверженцы христианских сект повинны в жестоких убийствах мусульман.

* * *

Все сказанное делает еще более актуальным призыв к уважению национального суверенитета независимых государств, часть из которых под напором вызовов гиперглобализации и необходимости идентификационного выбора испытывает кризис государственности. Межцивилизационный диалог представляет собой неоспоримо важный инструмент предотвращения перерастания порожденной этим кризисом враждебности этнических и конфессиональных групп, наций и государств в кровопролитные войны.

В.В. Наумкин – член-корреспондент РАН, профессор, доктор исторических наук, директор Института востоковедения РАН, член Группы высокого уровня и посол доброй воли Альянса цивилизаций.

Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049177 Виталий Наумкин

Ненужная спешка

Еще раз к вопросу о евразийской интеграции

Резюме: Для Казахстана и России двусторонние отношения всегда будут иметь огромное значение. Они важнее, чем многосторонняя интеграция, потому что существовали до создания Таможенного союза и сохранятся, даже если последнего не станет.

К концу 2013 г. позиции главных участников процесса объединения в рамках Таможенного союза в целом прояснились. Большое значение имела декабрьская встреча Высшего экономического совета в Москве, в ходе которой установлены пределы возможной интеграции. Они, в частности, связаны с идеей принятия дорожных карт для Армении и Кыргызстана. Сам факт одобрения такого подхода означал, что план по быстрому расширению входит в формализованное русло, а это требует от потенциальных участников времени на прохождение процедур по присоединению. Тем самым ТС становится больше похож на Европейский союз, создание которого предусматривало выравнивание параметров входящих в него государств. Соответственно, быстрое расширение, мотивированное исключительно политически, невозможно.

ПОЛИТИКА ИЛИ ЭКОНОМИКА

Собственно, в этом и заключалась позиция Казахстана, который в последнее время делает акцент только на экономическом характере объединения, в то время как Россия все заметнее стремится использовать ТС в качестве "зонтичного" бренда для объединения большого числа стран на постсоветском пространстве и даже за его пределами.

Такой подход вполне можно объяснить российскими насущными интересами. Понятно стремление форсировать процессы интеграции и явное недовольство части российского истеблишмента тем, что приходится искать компромиссы с Астаной и Минском. Это отчасти воспринимается как нежелательная зависимость от заведомо более слабых партнеров, которые косвенно препятствуют воплощению в жизнь глобальных российских интересов. А ведь в экономическом плане Россия, несомненно, доминирует в организации и теоретически могла бы не обращать внимания на мнение двух других стран.

Однако России нужен именно Таможенный союз, то есть государства-партнеры. Но чтобы их заинтересовать, необходимы привлекательные условия. Последнее предполагает наличие относительно равных отношений, значит использовать потенциал ТС исключительно по собственному усмотрению Кремль не может. В чем интересы Москвы? Если они связаны с экономикой, тогда Россия первая должна быть против приема в сообщество слабых участников, выступать за то, чтобы все кандидаты проходили соответствующие подготовительные процедуры. В противном случае от экономически сильных участников проекта, в первую очередь именно от России, потребуются значительные затраты, включая прямые выплаты.

И все же российская сторона постоянно расширяет список кандидатов. Сначала это были Таджикистан и Кыргызстан, потом появилась Армения, затем начал обсуждаться вопрос об Украине. Во всех указанных случаях политические факторы играют, без сомнения, более важную роль, чем экономические.

Например, очевидно, что Таджикистан и Кыргызстан представляют интерес с точки зрения необходимости обеспечить геополитическое присутствие России в Центральной Азии. Начиная с 1990-х гг. именно эти две страны играли здесь исключительную роль. Особенно с тех пор как Узбекистан и Туркменистан выбрали, по сути, противоположный вектор геополитической ориентации. К примеру, так было в 1998 году. Тогда только российское военное присутствие в Таджикистане обеспечивало влияние России не только в регионе, но и на стратегически важном афганском направлении. Поэтому тесная связь Душанбе и Бишкека с Москвой, в частности, в рамках интеграционного объединения, несомненно, способствовала бы более эффективному обеспечению интересов России в регионе. Соответственно, стремление включить эти две страны в ТС имеет отчетливо политический смысл.

Аналогичная ситуация с Арменией. Эта страна и так традиционный союзник Москвы в Закавказье, российское влияние там трудно переоценить. Ереван, правда, стремился и к взаимодействию с Евросоюзом, но это не имело особого значения в связи с периферийным положением Армении. Однако в 2013 г. армянское руководство принимает достаточно неожиданное решение присоединиться к ТС, которое встречает полную поддержку Москвы. И опять налицо шаг, который основан не на экономических, а на политических интересах. Ведь с экономической точки зрения вступление Армении не имеет особого смысла: отсутствует общая граница, объем экономики незначителен. Зато геополитический резон Москвы очевиден, Ереван же озабочен собственной безопасностью в связи с сохраняющимися рисками из-за Карабаха, а также из-за неясности ситуации вокруг ядерной программы Ирана.

Еще одна явно политическая мотивация стоит за дискуссией о вероятном вступлении Украины, активно развернувшейся в последние месяцы 2013 года. Вариант с ТС рассматривался как политическая альтернатива ориентации Украины на Европу. Вообще завершение прошлого года показательно с точки зрения цены, которую Россия вынуждена платить за политику привлечения в организацию новых членов. Крупные кредиты выданы Киеву и Минску, заключены контракты на льготные поставки нефти Белоруссии в 2014 г., необходимо оплачивать строительство ГЭС в Кыргызстане и Таджикистане и т.д. Налицо стремление Москвы собрать в ТС определенное количество стран, не считаясь с затратами. Интеграционный процесс идет в большой спешке. О его качестве говорить не приходится. Появление все новых кандидатов с их проблемами только осложняет положение внутри объединения, притом что и в нем за два с половиной года работы накопилось слишком много проблемных моментов, некоторые из которых скорее можно назвать глубокими системными противоречиями.

АСИММЕТРИЯ ОТНОШЕНИЙ

Первое, на что стоит обратить внимание, – это не только слишком разные масштабы экономик трех стран, составивших первоначальную основу ТС, но и несовпадающие принципы их организации. Экономики Казахстана и России очень похожи друг на друга. Кроме того, они, пусть в разной степени, но все-таки интегрированы в мировую экономическую систему и живут по ее правилам, чего нельзя сказать об экономике Белоруссии.

В самом общем смысле Минск пытается сохранить советскую модель управления, лишенную коммунистической идеологии. Естественно, что страна унаследовала не только прежнюю производственную базу, но и все основные пороки экономики СССР, которые привели его к краху. Главное – общая неэффективность и неконкурентоспособность. Очевидно, что белорусское народное хозяйство не выжило бы без особых отношений с Россией, включая возможность перепродавать продукты переработки российской нефти.

Объединение двух рыночных стран – России и Казахстана – с нерыночной Белоруссией заведомо противоречит главному правилу любой интеграции – предварительному сближению, гармонизации параметров участников. Ведь простое открытие таможенных границ не только делает доступными новые рынки сбыта, но и повышает уровень конкуренции. Поэтому, получив возможность некоторого роста продаж своей продукции на рынках Казахстана и России, белорусская экономика должна была столкнуться со встречной конкуренцией.

Кроме того, Россия и Казахстан накануне создания Таможенного союза не скрывали намерения вступить в ВТО, обсуждался даже вопрос о совместной заявке. Россия стала членом ВТО в 2012 г., Казахстан собирается последовать ее примеру в 2014 году. Соответственно, дальнейшая либерализация внешней торговли неизбежна. Непонятно, что будет с белорусской экономикой, ее статус станет еще более неопределенным, а положение только ухудшится. Белоруссия сегодня выглядит как "пятое колесо в телеге интеграции".

Не все гладко и в экономических отношениях двух явных лидеров ТС – Москвы и Астаны. Среди аргументов сторонников интеграции фигурировал тезис о том, что Казахстан с его низкими налогами (НДС 12% против российских 18%, 10% подоходного налога против 13% в России, значительно более низкий социальный налог), более благоприятным экономическим климатом (47-е место по рейтингу Doing Business против 112-го у России) однозначно выиграет от интеграции в Таможенный союз. Теоретически Казахстан мог стать площадкой для производства товаров, которые затем получили бы доступ на рынок с населением в 170 млн человек.

Ожидания, однако, не оправдались. Более того, по данным Евразийской экономической комиссии, импорт из России в Казахстан с 2010 г. вырос с 12 млрд до 17 млрд долларов. Если же сравнивать с 2009 г., то в этом последнем до начала работы ТС году российский импорт составил 9 млрд долларов. То есть рост почти на 90 процентов. (Правда, надо сказать, что в 2008 г., еще до кризиса, импорт из России достигал 13,5 млрд, а затем упал до 9 млрд как раз в 2009 году.) При этом экспорт из Казахстана в Россию в 2012 г. (6,1 млрд долларов) практически остался на уровне 2010 г. (5,7 млрд долларов). Более того, он почти совпадал и с 2008 г. (6,2 млрд долларов). Словом, экспорт из Казахстана в Россию стабилен, и существование ТС никак на нем не отразилось. Еще более показательна ситуация с экспортно-импортным балансом в отношениях Астаны и Минска. Импорт из Белоруссии с 2010 г. вырос в два раза, до 700 млн долларов по итогам 2012 г., а экспорт из Казахстана в Белоруссию упал со 100 млн до 90 млн долларов. По итогам 10 месяцев 2013 г. ситуация изменилась незначительно.

Обычно в экспертном сообществе наших стран дипломатично говорят об общем росте товарооборота за время работы ТС, не указывая на состояние экспортно-импортного баланса. Иначе придется согласиться с тем, что либерализация внешней торговли в рамках объединения не принесла Астане конкретных результатов. При этом за годы существования Таможенного союза Казахстан становился все более важным рынком сбыта для российской экономики. Об этом свидетельствуют не только сухие цифры, но и качественные показатели. Например, 26% всего импорта из России в Казахстан составляют машины и оборудование. В денежном выражении по итогам 2012 г. это 4,5 млрд долларов. При этом в структуре российского экспорта машиностроительная продукция по итогам 2012 г. составила 5%, в денежном выражении – 26 млрд долларов. Часть этого объема составляет продукция военного назначения. Так, самой крупной статьей экспорта из России в 2012 г. были летательные аппараты (3,1 млрд долларов). Это военные истребители. Гражданский экспорт продукции машиностроения составляет примерно половину от этого объема. Получается, что Казахстан обеспечивает рынок сбыта примерно трети всего невоенного машиностроительного экспорта из России, и в этом, несомненно, большую роль играет ТС.

Не приходится говорить об использовании изначальных преимуществ, которые были у Астаны перед началом интеграции. Напротив, Казахстан становится все более важным рынком сбыта для России и Белоруссии. Кроме того, казахстанская экономика столкнулась с рядом других проблем. Среди них можно выделить низкую конкурентоспособность бизнеса по сравнению с российским. Сказалась разница в характере экономической политики двух стран за 15 лет. В Казахстане традиционно более мягкие условия ведения бизнеса, что стало результатом рыночных реформ 1990-х годов. Соответственно, здесь меньше крупных компаний, зато больше мелких фирм и в секторе услуг, и в производстве, и в сельском хозяйстве. С одной стороны, это преимущество страны, потому что масса мелких хозяев создает мелкобуржуазную среду и не зависит от государства. С другой – недостаток, когда приходится конкурировать с крупными компаниями из соседней России.Для последних казахстанский рынок – это небольшая доля их деятельности. Парадокс в том, что вообще нет смысла открывать производство в Казахстане, если можно просто направить в страну 10% от российского производства. Такая ситуация справедлива для некоторых международных компаний, у которых есть заводы и в Казахстане, и в России. Для Астаны это означает потерю рабочих мест и налогов.

В целом 6 млрд из России и Белоруссии, на которые вырос импорт из этих стран в Казахстан за годы работы ТС, привели к заметному сокращению рабочих мест в казахстанском бизнесе, поскольку эта сумма охватывала как раз сектор потребительских товаров.

Надо иметь в виду, что у России и Казахстана есть устойчивые объемы взаимных поставок продукции, унаследованные от советского прошлого. Например, Казахстан традиционно отправляет в Россию 20–30 млн тонн угля из Экибастуза. Это почти 15% всего экспорта в Россию. Также осуществляются поставки железорудных окатышей с Соколово-Сарбайского месторождения на Магнитогорский металлургический комбинат. Среди крупных статей – уран от "Казатомпрома", природный газ с Карачаганака на Оренбургский газоперерабатывающий комбинат, пшеница.

И тут не без проблем. Так, в России на складах угольных компаний по итогам 2013 г. осталось до 30 млн тонн непроданного угля, и, например, губернатор Кемеровской области Аман Тулеев считает нецелесообразным импортировать казахстанское сырье. В свою очередь, Казахстан не раз высказывал намерение перерабатывать газ на своей территории, потому что поставки в Оренбург идут по внутренним договоренностям, а значит и низким ценам. Если вдруг завтра из казахстанского экспорта в Россию выпадет уголь или газ, то ситуация с экспортно-импортным балансом станет просто неприличной.

Помимо низких налогов в Казахстане более либеральное администрирование, государство присутствует в экономике меньше, чем в России. Это одна из причин возникновения диспропорции, российская бюрократия объективно более эффективна, чем казахстанская. В частности, даже в условиях ТС она смогла создать целую систему запретов для экспорта казахстанской продукции на российскую территорию. В то же время для поставок продукции из России в Казахстан нет препятствий.

Еще один важный фактор – значительный рост цен на потребительском рынке в Казахстане после начала работы Таможенного союза. Безусловно, часть внутреннего роста цен связана с политикой государства. Например, обеспечением за счет потребителя инвестиций энергетических компаний. Тем не менее это стало большой неожиданностью. Традиционно цены в Казахстане ниже российских. Кроме того, российский импорт зачастую дешевле казахстанской продукции. Такая же ситуация с импортом из Белоруссии. Теоретически цены должны были упасть, так всегда происходит, когда приходит дешевый импорт. Но в нашем случае они выросли. Вероятно, это связано со сближением экономик России и Казахстана: цены тянутся к более высокому российскому уровню.

И наконец, важный вопрос связан с разницей в политике национальных валют. В России уровень колебаний рубля обычно весьма значителен. Российский Центробанк таким образом реагирует на изменение конъюнктуры, а слабый рубль помогает поддержать экспортеров. В Казахстане тенге стабилен, многие говорят, что фактически он привязан к доллару США, хотя Нацбанк это всегда отрицал. В рамках ТС подобная ситуация крайне невыгодна для Астаны, потому что ослабление рубля автоматически увеличивает импорт из России.

Неудивительно, что в Казахстане против ТС все последние годы активно выступал местный бизнес, за исключением тех крупных предприятий, которые поставляли на экспорт уголь и газ, а также экспортеров, заинтересованных в транзите через Россию. Но среди населения и особенно в интеллектуальной среде настроения совсем другие.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ

Одним из следствий работы ТС стало начало острых дискуссий. Они почти не затронули широкую общественность – сказалась государственная политика в области информации, но среди интеллектуалов споры приняли жесткий характер.

Традиционно в Казахстане и государство, и общество ориентированы на поддержание дружеских отношений с Россией. Это справедливо и для российского общества и государства. В наших странах критически были настроены только политики националистической ориентации. Сама идея объединения легла на благодатную почву. Здесь и ностальгия старшего поколения по временам СССР, и стремление увидеть в ТС некую замену прежнему мощному государству. Отчасти и упование национальных меньшинств Казахстана – русских, украинцев, белорусов и некоторых других – на возврат прежних времен. И концепция совместного восстановления промышленного производства, уход от сырьевой зависимости и многое другое.

Резко активизировались искренние сторонники интеграции как в России, так и в Казахстане. В результате образовалась мощная пропагандистская волна, которая накрыла общественное мнение.

Проблема, однако, в том, что российские сторонники восстановления имперской государственности увидели в Таможенном союзе прообраз новой империи и способ возрождения былой державной мощи России. Среди них можно условно выделить "евразийцев" и "имперцев". "Евразийцы" традиционно толерантны по отношению к Казахстану. Они исходят из общности интересов и судеб, следуя логике Льва Гумилева, который высоко оценивал кочевников и видел в них серьезный источник евразийской имперской государственности. В то же время "имперцы" скорее нетолерантны по отношению к независимости Казахстана. Они, вольно или нет, подвергают сомнению его суверенитет. Согласно их логике, Казахстан – случайное, несостоявшееся государство, и это единственный его шанс вернуться в состав большой России.

Такая информационная волна, давление со стороны и "имперцев", и "евразийцев" вызвали ответную реакцию. Число противников интеграции с Россией в Казахстане резко увеличилось. Причем в их число вошли не только националисты, но и вполне умеренные граждане. Ключевым стал вопрос о государственном суверенитете, к которому весьма чувствительна казахская часть общества, особенно его интеллектуальная среда. Поэтому когда различные российские эксперты стали периодически подвергать сомнению суверенитет Казахстана и результаты его развития, это вызвало беспокойство.

Способствовала озабоченности и активизация Российского государства. В течение 2012 г. выдвинут ряд инициатив, направленных на создание наднациональных структур в ТС. Среди них выделялась идея образования так называемого Евразийского парламента. Предполагалось, что депутаты данного органа будут избираться в соответствии с численностью населения, и его постановления придадут легитимность решениям Евразийской экономической комиссии как некоего общего правительства Евразийского экономического союза. Однако Казахстан получил бы в этом парламенте только 12% мест. В зависимости от полномочий, которыми в итоге наделялась бы ЕЭК, структура начинала напоминать федерацию. С учетом абсолютного доминирования России в объединении речь в таком случае шла бы просто о "расширенном и дополненном" издании Российской Федерации.

Кроме того, Россия предлагала единую валюту. Из опыта длительных переговоров на эту тему с Белоруссией в 2000-е гг. известно, что Москва считает: у такой валюты должен быть единый эмиссионный центр. Следовательно, речь идет о российском рубле, который станет валютой нового объединения.

Казахстан занял иную позицию. Если создавать новую валюту, надо идти по пути Евросоюза и сначала сделать что-то вроде расчетной единицы – ЭКЮ, а уже затем работать над созданием общих денег типа евро. Но такой валютой не может быть рубль. Отказ от тенге означал бы для Астаны потерю части государственного суверенитета. Понятно, что Россия, например, с таким никогда не согласится.

Со временем противоречий все больше. Периодически они выходят наружу в виде открытых конфликтов, в частности вокруг космодрома Байконур или дагестанского браконьера, убитого при задержании в казахстанской части Каспийского моря. Но в Казахстане и России похожие друг на друга системы сильной вертикали власти. В результате все возникающие противоречия решались на уровне глав государств. В конце 2013 г. на встречах в Екатеринбурге, Минске и Москве большая часть вопросов была урегулирована. Стороны четко обозначили позиции. В частности, я бы обратил внимание на десятую статью договора о добрососедстве и сотрудничестве, подписанного в Екатеринбурге осенью 2013 года. Здесь упоминается евразийская интеграция, ТС и Единое экономическое пространство, но ничего не говорится о Евразийском экономическом союзе.

В определенной степени это справедливое решение, поскольку для Казахстана и России двусторонние отношения всегда имели и будут иметь огромное значение. В известном смысле они даже важнее, чем многосторонняя интеграция. Наши отношения существовали до создания Таможенного союза и будут продолжаться, даже если последнего вдруг не станет.

Султан Акимбеков – директор Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента Казахстана.

Россия. Казахстан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049174 Султан Акимбеков

Стратегическая необходимость

Отношения Ирана и России после ядерной договоренности в Женеве

Резюме: Ядерная договоренность способна снизить недоверие между Тегераном и Вашингтоном. Но из-за независимости во внешней политике и претензий на статус региональной державы Иран все равно заинтересован в расширении связей с Россией.

Женевское соглашение по ядерной проблематике между Ираном и группой "пять плюс один", а также возможность сближения Тегерана и Вашингтона спровоцировали рассуждения о том, что в новых обстоятельствах контакты Ирана с Россией уже не будут такими теплыми и обширными, как прежде. Но разрядка на американском направлении вовсе не обязательно должна произойти за счет отказа от традиционных связей с Москвой. Скорее она обещает им новый потенциал.

Те, кто строит предположения о вероятном снижении уровня отношений между Ираном и Россией, указывают: приоритетом иранской внешней политики в период умеренно-прагматичного правления Хасана Роухани будет снятие экономических санкций, наращивание энергетического экспорта и привлечение иностранных инвестиций для решения экономических проблем. Соединенные Штаты – главная сила, от которой зависит желаемый результат, поскольку именно они добивались введения санкций. Следовательно, улучшение отношений с США станет одним из приоритетов Тегерана.

Другие обозреватели, особенно иранские, полагают, что после сближения с Америкой и диверсификации контактов в пользу Запада Иран и Россия, естественно, будут вести себя более расчетливо в отношении друг друга. Иран, мол, расширял связи с Россией (и Китаем) только по той причине, что на протяжении 34 лет у него не было возможности работать с Соединенными Штатами, а также для того, чтобы ослабить давление Запада и сбалансировать свое международное положение. Такая ситуация, особенно в силу низкой экономической грамотности иранцев, привела к неравенству во многих областях ирано-российских связей, таких, например, как энергетический экспорт.

Кстати, весьма неоднозначную реакцию в интеллектуальной элите вызвала появившаяся в последнее время информация о том, что Иран и Россия обсуждают сделку об обмене иранской нефти (ежедневные закупки 500 тыс. баррелей) на российские оборудование и товары (1,5 млрд долларов ежемесячно). В Тегеране подозревают, будто Россия намерена к собственной выгоде воспользоваться санкциями против иранского нефтеэкспорта.

Однако скептикам не хватает глубокого понимания того, в чем корень укрепления отношений между Ираном и Россией. На деле в их основе прежде всего стратегическая логика и необходимость отстаивать интересы двух стран в области безопасности, а не экономическая корысть, которая, конечно, является следующим приоритетом. Между тем сближение с США в новых обстоятельствах больше объясняется экономическими, политическими и военными угрозами с их стороны, нежели желанием установить тесные стратегические отношения с этой державой.

С учетом прошлого ожесточения между Ираном и Соединенными Штатами маловероятно, что в ближайшем будущем две страны смогут установить тесные и всеобъемлющие политические связи, а также наладить контакты в сфере безопасности. Другими словами, о стратегическом альянсе с Западом пока не может быть и речи. К чему действительно стремится Тегеран, так это к сбалансированным и не столь враждебным отношениям с США, например, таким, которые сейчас существуют между Россией и Америкой.

Характер национальной мощи Ирана вынуждает страну идти независимым путем и самостоятельно принимать решения о том, какие контакты целесообразны на региональной и международной арене. Иран приветствует углубление регионального сотрудничества, а также улучшение независимых двусторонних связей с соседями. Он укрепляет альянсы с дружественными государствами и негосударственными образованиями, такими как Сирия и "Хезболла". Проводит независимый энергетический курс и придерживается собственной стратегии расширения отношений с Востоком и Китаем. Подобное поведение противоречит американским стратегическим целям и подходу США к урегулированию региональных проблем, таких как сирийский кризис или палестино-израильский конфликт. Приоритеты Ирана также несовместимы с принципами экономической и энергетической политики Америки в этой части мира.

Иран стремится к созданию регионального противовеса, и ряд факторов, влияющих на стратегическую культуру Тегерана, благоприятствуют расширению обоюдовыгодных отношений с Москвой. Россия ценит роль, которую играет Тегеран, и приветствует сильный и уверенный в себе Иран, способный быть якорем стабильности на ее южных рубежах. Россия также верит в необходимость упрочения государственности держав региона. Главной причиной гражданских войн и распада государственности в некоторых ближневосточных странах являются салафиты-экстремисты и террористические группировки, выступающие против Ирана и России.

Также присутствует логика сдерживания Запада и его союзников, которые пытаются заполнить вакуум силы и власти после "арабской весны". Для Ирана Россия – стратегический партнер, способный уравновесить угрозы со стороны Америки и ее альянса, обезопасить тылы. Для России Иран может быть источником снижения угрозы, исходящей от США и их партнеров в ее ближнем зарубежье, особенно на Кавказе. Сирийский кризис продемонстрировал, что ирано-российское сотрудничество отвечает взаимным интересам при разрешении региональных конфликтов, а также имеет потенциал расширения в более широком ближневосточном контексте – в Персидском заливе, странах Леванта, на Кавказе, в Центральной и Южной Азии.

Конечно, Иран и Россия по-разному воспринимают угрозы, хотя обе страны согласны, что роль и влияние Запада в регионе следует ограничивать. Тегеран больше беспокоит военная опасность, исходящая от Соединенных Штатов, поэтому он проявляет меньше гибкости в том, что касается расширения американской роли в регионе. Реакция Ирана на события в Афганистане и Ираке, его решимость отмежеваться от действий Вашингтона на Ближнем Востоке показывают степень независимости от Америки.Главный приоритет России, как свидетельствуют события в Грузии, а в последнее время и на Украине, – ограничивать влияние Запада в своем ближнем зарубежье, чтобы избежать отрицательных последствий для Российской Федерации в будущем. Однако сирийский кризис в силу его политических особенностей научил обе страны, что интересы безопасности можно отстоять эффективнее, если вместе и сообща находить выход из разных региональных кризисов.

Ирану и России удалось убедить режим Башара Асада отказаться от химического оружия. Когда стало очевидно, что этот шаг резко снизил вероятность военного вторжения НАТО в Сирию, западный блок и силы сирийской оппозиции раскололись. Он также вызвал оживленные дискуссии о необходимости возобновления политической активности и регионального сотрудничества для освобождения всего Ближнего Востока от оружия массового уничтожения, что в конечном итоге играет на руку как Ирану, так и России. Сам по себе такой внешний вектор усилил позиции умеренных сил во главе с президентом Роухани внутри Ирана. И наоборот – двойные стандарты США относительно ядерных арсеналов Израиля будут подрывать возможности иранских прагматиков и усиливать внутренних противников переговоров по ядерной теме.

Логика взаимоотношений Ирана и России, основанная на совпадении стратегических интересов и представлений о региональном устройстве, продолжит способствовать развитию традиционных связей. Их стержнем служит сотрудничество в ядерной сфере и продажа передовых оборонительных систем, таких как С-300, хотя Запад и не желает мириться с этими двумя направлениями. Иран заинтересован в продолжении ядерных исследований и строительстве двух реакторов, а также в получении современных оборонительных ракетных установок или других вооружений, чтобы тем самым отвести угрозу военного вторжения Израиля и Америки.

Разрядка между Ираном и США изменит стратегический контекст, и эта перемена способна позитивно сказаться на ирано-российских связях. Ведь Россия в состоянии играть более активную роль на переговорах в формате "пять плюс один", чтобы достичь всеобъемлющего справедливого соглашения по ядерной проблематике. Стимулом может послужить предположение, что намерение Ирана сблизиться с Америкой отрицательно повлияет на отношения Москвы и Тегерана – не только в области ядерного сотрудничества и на переговорах шести стран с Ираном, но и в сфере региональных проблем.

Логика взаимодействия между Ираном и Россией в рамках переговоров в формате шести до сих пор опиралась на сохранение трех стратегических принципов: исключительно дипломатическое решение, снятие санкций и сдерживание угрозы. Конечно, вопрос о позиции Москвы всегда оставался достаточно острым в интеллектуальных кругах и среди иранской общественности. Россия солидарно выступала с Западом, когда на Совете Безопасности ООН принималось решение ввести санкции против Ирана. Какие бы причины ни побуждали Россию поддерживать такой подход, после прихода к власти в Тегеране прагматично-умеренного правительства Хасана Роухани у России больше оснований и мотивов поддержать Иран в решении вышеупомянутой ядерной проблемы.

Хотя две стороны соглашаются с тем, что каждая из них имеет свои специфические интересы на ядерных переговорах, Москва и Тегеран отдают себе отчет в том, что углубление двусторонних отношений всецело соответствует их экономическим, политическим и оборонным интересам. Другими словами, взаимное тяготение объясняется стремлением соблюсти свои стратегические интересы, вытекающие из геополитической обстановки в регионе и внутриполитической атмосферы в Иране. В ирано-американо-российском треугольнике Москва, вероятно, будет развивать связи с Тегераном для уравновешивания роли и влияния конкурирующей с ней мировой державы на своем "заднем дворе", которые важны для обеспечения ее безопасности. Иран, со своей стороны, нацелен на проведение независимой политики и демонстрирует готовность расширять отношения с той страной, которая оценит его роль в регионе и в мировой политике.

Женевская ядерная сделка и возможное заключение всеобъемлющего договора способны несколько снизить уровень взаимного недоверия между Ираном и Соединенными Штатами. Но с учетом независимости Ирана во внешней политике и его амбиций иметь признаваемый в мире статус региональной державы страна будет по-прежнему заинтересована расширять связи с Россией. Прагматично-умеренное правительство в Тегеране и существование разумных отношений с Западом создаст более прочные основания и для ирано-российских отношений.

Кайхан Барзегар – директор Института ближневосточных стратегических исследований в Тегеране. Он также заведует кафедрой политологии и международных отношений на факультете научных исследований Исламского университета Азада в Тегеране.

Иран. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049171 Кайхан Барзегар

Энергетическая хартия: путем перемен

Пересмотр подходов к международному сотрудничеству в энергетическом секторе

Резюме: Мы создали инструментарий и условия, необходимые, чтобы начать подлинную модернизацию международной энергетической структуры, рожденной в эпоху надежд на перемены после холодной войны.

Ничто так не вдохновляет на коллективные действия, как кризис. Международные организации, какими мы их сегодня знаем, редко возникают случайно. Катализатором обычно служат объективные перемены – политические, экономические и экологические. Политические условия особенно подвержены влиянию кризисов, которые, как правило, открывают возможность переформатирования поля контактов между странами, а также между государствами и корпорациями. В первую очередь это относится к энергетической отрасли. И Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК), и Международное энергетическое агентство (МЭА) созданы для координации действий на фоне кризиса, когда группы государств осознали необходимость изменить подходы к регулированию и управлению.

ОПЕК возникла вскоре после того, как British Petroleum (ВР) приняла в 1959 г. судьбоносное решение снизить цену на нефть на 10% и нефтедобывающие страны Ближнего Востока ощутили серьезную нехватку доходов. Арабские монархи, многие из которых двигались к независимости от Британской империи, уже задумывались об обретении большего суверенитета над нефтяной отраслью. Действия ВР привели их в негодование – прежде всего потому, что компания не проконсультировалась с ними, принимая решение снизить цены. После того как в 1960 г. цена вновь опустилась – теперь уже по инициативеStandard Oil of New Jersey, – монархии Персидского залива Кувейт и Саудовская Аравия совместно с другими производителями – Ираном, Ираком и Венесуэлой – создали ОПЕК. Это стало первым шагом в институциональной деятельности арабских и прочих развивающихся государств, стремившихся стать хозяевами собственной нефтяной экономики. ОПЕК подтвердила роль ведущей организации, способной влиять на ценовую конъюнктуру.

Спустя 13 лет, когда большая часть промышленно развитого мира попала в зависимость от ближневосточных поставок, монархии Персидского залива ощущали себя на мировом рынке намного увереннее, чем в конце 1950-х годов. Недовольная решительной поддержкой, которую Соединенные Штаты и Нидерланды оказали Израилю во время войны 1973 г., ОПЕК инициировала нефтяное эмбарго, направив острие против этих стран. Политически мотивированное снижение нефтедобычи, призванное заставить Запад отказаться от произраильской позиции, привело к четырехкратному (с 3 до 11,65 доллара за баррель) повышению цен с октября по декабрь 1973 года. Начались перебои с бензином, автомобилисты часами ждали у заправок. Западные страны-потребители преодолели потрясения, а впоследствии создали МЭА, призванное смягчать последствия срыва поставок и координировать стратегические запасы на случай повторения кризисов.

УНИКАЛЬНЫЙ МОМЕНТ И УНИКАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Энергетическая хартия уходит корнями в европейскую политическую инициативу, выдвинутую сразу после холодной войны. Начало 1990-х гг. было уникальным периодом. Новое десятилетие принесло континенту, политически разделенному на протяжении сорока лет, беспрецедентные возможности для преодоления разногласий и разработки смелых совместных проектов. С точки зрения творцов политики ЕС первоочередной задачей было налаживание экономического взаимодействия с бывшими противниками – в частности, в энергетическом секторе.

Так появилась Энергетическая хартия. Инициатива исходила от тогдашнего премьер-министра Нидерландов Рууда Любберса, в июне 1990 г. он предложил стратегический план так называемого Европейского энергетического сообщества. Переговоры с участием целого ряда стран были призваны создать институциональную структуру для развития торговли энергоносителями в масштабах всей Европы, включая активные инвестиционные потоки между Востоком и Западом. Географически "Большая Европа" включала, по мысли Любберса, суверенные государства, образовавшиеся вскоре на месте Советского Союза, многие из них располагали богатыми месторождениями. Однако им не хватало правовых режимов, привлекательных для прямых зарубежных инвестиций (ПЗИ), столь необходимых для освоения ресурсов. Нужно было учитывать колоссальные различия в культуре государственного управления между западноевропейскими и постсоветскими экономиками. В ЕС считали, что широкомасштабная эффективная торговля энергоресурсами между Востоком и Западом способна развиваться только при наличии общей законодательной базы и правил функционирования рынка.

Декларация Европейской Энергетической хартии, подписанная в Гааге в декабре 1991 г., стала первым конкретным шагом по институционализации торговли энергоносителями, как это предусматривал план Любберса. К документу присоединились все страны Европейского сообщества, а также Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), позже вошедшие в ЕС, другие европейские государства, республики бывшего Советского Союза, развитые индустриальные державы, такие как США, Канада, Австралия и Япония. Подписав Хартию, все выразили политическую приверженность принципам широкого сотрудничества в энергетическом секторе и правовым гарантиям в таких областях, как инвестиции, торговля и транзит.

Государства согласились с тем, что нужно создавать открытые и эффективные энергетические рынки, условия, стимулирующие приток ПЗИ на недискриминационной основе. Немалое число стержневых принципов Хартии заимствованы у организаций мирового управления, сложившихся после окончания Второй мировой войны, таких как Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). Эти принципы энергично продвигали промышленно развитые страны – производители энергии, в частности, Нидерланды и Великобритания. Кроме того, Хартия подтвердила принцип государственного суверенитета над природными ресурсами, признав в то же время важность энергоэффективной отраслевой политики и бережного отношения к природе в процессе добычи.

Принятие Договора об Энергетической хартии (ДЭХ) стало выражением воли значительной части европейских граждан и политических кругов, которые настаивали на юридически обязывающем соглашении. ДЭХ, подписанный 41 страной и европейскими сообществами в декабре 1994 г., вступил в силу в апреле 1998 г., через 90 дней после его ратификации тридцатым из подписавших государств. ДЭХ вобрал в себя большинство принципов, содержавшихся в Декларации о Хартии 1991 г., и остается первым и единственным в мире многосторонним юридически обязывающим договором о защите инвестиций исключительно в энергетическую отрасль. В 1990-е гг., когда Восточная Европа и бывшие республики Советского Союза начали открывать рынки для ПЗИ, ДЭХ совместно с Конференцией Хартии – международной энергетической организацией, созданной на основе ДЭХ, – стал центром притяжения для инвесторов в энергетику, ориентированных на восточные рынки.

В частности, это касалось масштабных инициатив по созданию энергетической инфраструктуры, включая нефте- и газопроводы, прокладываемые через границы многих стран – членов ДЭХ. В этом смысле известный нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан (крупный трансграничный проект, задуманный в 1990-х гг.) также во многом был основан на принципах ДЭХ, и Договор упоминается в его уставных документах. Положения ДЭХ не только содержали широкий круг мер по защите инвестиций посредством продуманных механизмов арбитража, но и гарантировали свободу транзита нефти, газа и других энергоносителей через территорию стран-членов.

В 1990-е гг. Энергетическая хартия упоминалась во многих значимых соглашениях по торговле и инвестициям между Востоком и Западом, основанных на ее стержневых принципах. Например, в статье 65 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией 1994 года. Поскольку в 1990-е гг. европейские компании стремились выйти на бывшее советское пространство, ДЭХ все чаще рассматривался как практически значимый юридический инструмент и фактор укрепления доверия. Ведь его главная задача состояла в том, чтобы распространить принцип верховенства закона на зарождающиеся евразийские энергетические рынки.ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

ДЭХ остается единственным юридически обязывающим многосторонним договором о защите инвестиций, но энергетические условия с 1990-х гг. существенно изменились. Какой бы прозорливостью ни отличались Рууд Любберс и другие отцы-основатели, кто мог угадать в 1990–1994 гг., что через 20 лет характерными чертами европейских и мировых энергетических рынков станут:

экономическое и политическое возрождение России, Казахстана, Азербайджана, Туркменистана и Узбекистана в качестве крупных производителей нефти и газа на мировых энергетических рынках;зависимость Европы от российского газа, ставшая особенно наглядной из-за срывов поставок через территорию Украины в 2006–2009 гг., что имело геополитические последствия;смещение глобального влияния из Атлантического в Тихоокеанский регион, накопление огромных капиталов арабскими странами –производителями нефти, упрочение позиций вертикально интегрированных государственных нефтяных компаний в том, что касается доступа к мировым запасам углеводородов, превращение Индии и Китая в главных генераторов спроса на энергоносители в мире и возрастание геополитического значения этих игроков, укрепление государств БРИКС и их стремление участвовать в процессах управления мировой экономикой;изменение климата в качестве глобального вызова, стремление уйти от экономики, основанной на ископаемом топливе, в пользу возобновляемых источников энергии;возвращение США на позиции ведущего производителя энергоресурсов в мире, "сланцевая революция" и последствия замаячившей на горизонте полной энергетической независимости Америки от мировых рынков.

После окончания холодной войны и сама Европа пережила немалые перемены – институциональные и геополитические. Бывшие страны-сателлиты СССР в ЦВЕ, а также три бывшие союзные республики стали членами Евросоюза. Многие государства ЦВЕ, которые когда-то подписали ДЭХ, теперь часть внутреннего энергетического рынка ЕС, активно выстраиваемого Европейской комиссией. Она стремится распространить правила внутреннего европейского рынка на соседние страны – в частности Средиземноморья, Балканского полуострова и Большого Причерноморья. В результате появился ряд юридических инструментов региональной кооперации, например Договор энергетического сообщества, который является частью внешней экономической политики Европейского союза и призван подготовить ряд государств, в частности балканских, к последующему вступлению в ЕС.

Все эти перемены не могут не повлиять на Процесс Энергетической хартии – как формально называют международный политический форум, сложившийся вокруг ДЭХ. Первая и вторая из перечисленных выше характеристик европейского и международного энергетического рынка ведут к тому, что Россия становится более независимым и уверенным игроком, чем в первой половине 1990-х гг., когда формулировались идеи Энергетического договора и Энергетической конференции. Третий ключевой момент в том, что немало развивающихся стран, которые не были приглашены на переговоры 1991–1994 гг., теперь хотят и могут отстаивать собственные интересы по управлению мировой энергетикой. Очевидно, что первоначальный процесс Энергетической хартии, основанный на документах конца XX века, невозможно заморозить в том состоянии.

В новых стратегиях следует учесть недоработки прошлого. В девяностые многие были исполнены надежд и оптимизма по части энергетической торговли между Востоком и Западом, которую должна была обеспечить Хартия. Однако в последние годы участники и директорат ДЭХ не могут найти общие методы согласования Процесса Хартии с постоянно меняющимся мировым энергетическим ландшафтом. Консультации по Дополнениям к ДЭХ были приостановлены в конце 1990-х гг., а переговоры (в основном между ЕС и Россией) по новому Протоколу Энергетической хартии о транзите завершились провалом десятилетием позже.

В январе 2009 г., когда кульминации достигли громкие споры между Россией и Украиной, Москва публично высказала недовольство ДЭХ, поскольку Договор не заставил Киев гарантировать свободу транзита российского газа в Европейский союз. В октябре того же года Россия завершила срок временного применения ДЭХ и предложила собственный концептуальный подход к разработке новой юридической основы для сотрудничества в сфере энергетики. С учетом стремительных перемен в мире участникам и директорату Энергетической хартии также показалось, что давно пора что-то менять.

ДОРОЖНАЯ КАРТА ИЗМЕНЕНИЙ

На 20-й конференции по Энергетической хартии (Рим, декабрь 2009 г.) директорат и страны-участницы, реагируя на демарш России, который воспринимался практически как ее выход из ДЭХ, в конце концов согласились: назрели перемены. Римская конференция утвердила мандат на модернизацию Процесса Энергетической хартии, план которой был вскоре разработан. Стратегия модернизации, первоначально одобренная Римской конференцией, теперь включает практические шаги, нацеленные на исправление недостатков прошлых лет, а именно:

углубление отношений и связей между ключевыми участниками ДЭХ, дабы повысить уровень политического вовлечения в Процесс Хартии;повышение прозрачности и отчетности Процесса, чтобы сделать его более открытым, заметным на международной арене, а значит и привлекательным для сотрудничества с заинтересованными третьими сторонами;усовершенствование Процесса Хартии и документов по Энергетической хартии 1991–1994 гг. путем повышения открытости и привлекательности – особенно для развивающихся стран и усиливающихся энергетических держав, а посредством этого – расширение географической базы ДЭХ. Для этого нужна стратегия активной экспансии и разъяснения;выборочное обновление языка и терминологии Энергетической хартии 1991–1994 гг., дабы сбалансировать интересы потребителей и производителей энергии. Это сделает Хартию более универсальной и повысит ее легитимность в контексте мировой энергетики начала XXI века.

Потребовалось немало времени, чтобы громоздкий и крайне разнородный состав стран – участниц Процесса Хартии начал реализовывать план модернизации, однако, кажется, сейчас мы наконец начали движение в правильном направлении. В первые два года после Римской встречи уровень доверия между ключевыми государствами был крайне низким. Это сводило на нет самые искренние усилия. Несмотря на существование дорожной карты модернизации, Россия продолжала предлагать свой "концептуальный подход" к международной энергетической безопасности. Но некоторые члены ДЭХ, такие как Украина, присоединились к Договору энергетического сообщества в 2011 г., и немногие развивающиеся страны выражали желание активизироваться в процессе работы над Хартией. В частности, это касается стран – производителей нефти на Ближнем Востоке и в Северной Африке, по-прежнему считающих, что инструменты Хартии настроены на обеспечение интересов стран-потребителей из ЕС.ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ

Однако в начале 2014 г. мы преодолеваем некоторые из перечисленных недостатков. Формальное принятие Стратегии консолидации, расширения и разъяснения (CONEXO) в августе 2012 г. знаменовало серьезный шаг к интенсификации Процесса. Директорат Хартии проводит активные двусторонние консультации с пятью странами, которые подписали, но не ратифицировали ДЭХ – Россией, Норвегией, Австралией, Исландией и Белоруссией. Предстоит немало работы, но за исключением Исландии ратификация ДЭХ этими государствами уже не за горами. Самым ценным и ощутимым достижением Стратегии CONEXO стало то, что Россия снова выходит на траекторию продуктивных рабочих отношений с Энергетической хартией.

Россия остается членом Конференции Энергетической хартии. Она никогда не покидала этой организации, а российский заместитель министра энергетики – заместитель председателя Конференции. Предложения Москвы по укреплению режима международной энергетической безопасности сходны с основными положениями Энергетической хартии, и мы работаем над тем, чтобы найти еще больше общего. Восстановлено доверие между Россией и другими странами-участницами ДЭХ, и, несмотря на меняющийся ландшафт, все стороны понимают, что нельзя сбрасывать со счетов отношения между Востоком и Западом, один из ключевых факторов успеха Энергетической хартии.

Вместе с тем налицо все предпосылки того, чтобы Энергетическая хартия стала гораздо более глобальной, чем когда-либо в прошлом. СтратегияCONEXO демонстрирует результаты и в плане "расширения и разъяснения". В 2013 г. к ДЭХ присоединился Афганистан, став первой страной, подписавшей Договор после его ратификации Японией в 2002 году. Похоже, что Черногория также примет ДЭХ в ближайшее время. Формальные обращения к Йемену и Ливану утверждены на 24-й встрече Конференции по Хартии 5 декабря 2013 г. в Никосии. Подписание Хартии – первый шаг в процессе присоединения к ДЭХ. Сегодня есть твердая уверенность в том, что обе страны подпишут документ в ближайшие месяцы.

К принятию Хартии движутся страны Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) – прежде всего Королевство Иордания. Как и в случае с Черногорией, ожидается, что законодательный орган Иордании вскоре утвердит документ о присоединении к ДЭХ, что будет означать участие в Договоре в обозримом будущем. Кроме того, Меморандум о взаимопонимании, подписанный Секретариатом Энергетической хартии и Лигой арабских стран в Каире, способствует более тесным контактам между БВСА и Энергетической хартией. Подобные сдвиги с удовлетворением воспринимаются участниками ДЭХ, но не исключено, что они окажутся лишь верхушкой айсберга. Хартия стремится стать организацией управления мировой энергетикой.

На церемонии открытия Всемирного энергетического конгресса в Республике Корея в октябре 2013 г. президент страны Пак Кын Хе во всеуслышание заявила, что ДЭХ – подходящая нормативная база для международного энергетического сообщества, которая могла бы способствовать частным и государственным инвестициям в энергетику. Министерство нефти Индии недавно выступило за присоединение к ДЭХ, заявив, что Договор поможет защитить индийские инвестиции, обеспечивает беспрепятственную торговлю оборудованием по правилам ВТО, содействие трансграничным проектам нефтепроводов, предусматривающих транзит энергоносителей, а также создаст более прозрачные механизмы разрешения споров. Соседний Пакистан, давний наблюдатель в Конференции по Энергетической хартии, сегодня близок к окончательному одобрению документа о присоединении к Договору и находится примерно на том же этапе, что Иордания и Черногория.

Республика Индонезия стала первой страной Азии, принявшей у себя ежегодную Конференцию по обсуждению политики Энергетической хартии в сентябре 2013 г. на острове Бали. Это внесло серьезный вклад в повышение осведомленности Восточной Азии. Страны региона стали уделять Хартии больше внимания, о чем свидетельствует и заявление президента Пак. Индонезия готовит отчет о присоединении к ДЭХ, который должен быть представлен на Конференции по Энергетической хартии после одобрения правительством. Это проложит путь к последующему присоединению Индонезии к правовому режиму ДЭХ. Отчеты о присоединении готовят Марокко и Сербия.

Так совпало, что в ходе написания данной статьи гораздо больший интерес к Процессу Энергетической хартии стал проявлять новый крупный игрок на мировом рынке потребления энергии – Китай. Высокопоставленные официальные лица проводят встречи на высшем уровне с директоратом Хартии, в то время как Национальная нефтяная корпорация Китая участвует в работе организаций, связанных с Энергетической хартией, как, например, Отраслевой экспертный совет. Однако ни Китай, ни Республика Корея, ни Индия до сих пор не предприняли формальных шагов по подключению к Процессу Энергетической хартии. Ряд других стран также выражают заинтересованность, не исключая возможности присоединения. Речь идет о Тунисе, Ливии, Израиле и Шри-Ланке, хотя пока еще рано говорить о перспективах подписания и ратификации ДЭХ этими странами.

РАСШИРЕНИЕ СФЕРЫ ДЕЙСТВИЯ ВЕРХОВЕНСТВА ЗАКОНА

Ни одно из перечисленных достижений не повод для эйфории. В нашем быстро меняющемся мире, где вызовы часто перевешивают возможности, все больше участников международного процесса хотят видеть расширение сферы верховенства закона в энергетическом сотрудничестве. Верховенство закона и эффективное управление – то, ради чего, собственно, и принималась Энергетическая хартия. Она создавалась как международная организация, действующая на основании многостороннего договора, и ничего в этом смысле не изменилось. Но не менее важно модернизировать деятельность, чтобы укрепить законодательную базу, сделать ее способной более гибко реагировать на потребности государств-членов. Укрепит позиции Хартии привлекательность этой организации для заинтересованных третьих сторон, пока еще не подписавших ДЭХ – прежде всего наблюдателей и стран Ближнего Востока, Азии и Африки.

Важные шаги сделаны в последние месяцы 2013 года. Политическая вовлеченность стран-участниц в процесс развития Энергетической хартии и их заинтересованность усиливается, с тех пор как введена новая система сменного председательства в Конференции по Хартии на ротационной основе. Казахстан, один из ведущих производителей энергии в Каспийском бассейне, принял на себя почетную ответственность с 1 января 2014 г., Грузия и Япония будут председательствовать в 2015 и 2016 гг. соответственно. Прозрачность и подотчетность Хартии как международной организации в сфере энергетики также возрастут благодаря недавно принятому решению снять контроль и ограничения с решений Конференции. Этот шаг также расширит доступ заинтересованных третьих сторон к нужной информации, что позволит им принимать более своевременные решения относительно будущего сотрудничества и вступления. Вне всякого сомнения, эта мера будет способствовать реализации стратегии расширения и разъяснения, которую взял на вооружение Секретариат Энергетической хартии. Этому содействует и недавно созданная система посольств по связи с Энергетической хартией, и институт специальных представителей или послов.

Итак, Энергетическая хартия переживает процесс реформ и модернизации. Фактически это единственная организация по управлению мировой энергетикой, действующая по принципу добросовестности (bona fide), которая вступила на путь полноценного реформирования, причем процесс реформ начался по инициативе стран-членов. Само по себе это уже немалое достижение, если принять во внимание несхожесть и географическое разнообразие 53 государств-участников. В настоящее время отсутствует простор для полноценной деятельности по реформированию других международных организаций, в частности ОПЕК и МЭА. В контексте принятия стратегии CONEXO за последние 18 месяцев мы смогли создать инструментарий и условия, необходимые для того, чтобы начать подлинную модернизацию международной энергетической структуры, которая родилась в эпоху надежд на перемены в Большой Европе после окончания холодной войны. Это позволит нам с оптимизмом смотреть на 2014 г., когда Договор Энергетической хартии будет пересматриваться на следующее пятилетие, а также обновить и усовершенствовать стратегию CONEXO.

За два десятилетия Энергетическая хартия сталкивалась с серьезными кризисами, и пора воспользоваться возможностью укрепить организацию, чтобы она (как это сформулировано в Статье 2 ДЭХ) действительно "опиралась на взаимодополняющее и взаимовыгодное сотрудничество в соответствии с заявленными целями и принципами". Такое сотрудничество призвано служить интересам стран-участниц и всего мирового сообщества. В конечном итоге верховенство закона должно быть одинаково применимо ко всем сторонам и в любое время. Современные демократические международные организации эффективны лишь в том случае, если пользуются доверием всех членов, пропорционально распределяя среди них выгоды. Задача обеспечения энергетической безопасности для участников ДЭХ – отнюдь не тривиальный вызов. Энергетическая хартия способна дать достойный ответ, и мы сейчас только начинаем осознавать ее потенциал как управляющей силы по части инвестиций в энергетику XXI века.

Урбан Руснак – генеральный секретарь Секретариата Энергетической хартии.

Весь мир > Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049165 Урбан Руснак

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров выступил на третьем министерском раунде стратегического диалога Россия – Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), прошедшем в Кувейте. По-прежнему важное внимание в международной повестке дня уделяется ситуации в Сирии.

По словам министра, Россию и государства Персидского залива объединяет искреннее стремление видеть Сирию мирной, обновленной, процветающей страной, в которой представители всех конфессиональных и этнических групп пользовались бы равными правами и гражданскими свободами, вместе обустраивали современное государство и эффективную экономику.

"Мы готовы совместно с арабскими партнерами заняться модернизацией российской концепции обеспечения безопасности в зоне Персидского залива, – сказал также Сергей Лавров. – Мы бы были готовы организовать международную встречу с участием государств-членов ССАГПЗ, Ирана, пяти постоянных членов СБ ООН, других заинтересованных сторон. В качестве практического шага можно было бы подумать о подготовительном мероприятии к этой конференции и провести экспертное совещание представителей академических кругов и дипломатов". Министр напомнил, что Россия заинтересована в активном содействии развитию торгово-экономического, инвестиционного и военно-технического сотрудничества со странами ССАГПЗ.

"Соответствующие усилия могут идти по многим векторам, включая взаимодействие в области нефтегазового сектора, создание в государствах Залива ядерной энергетики на основе высших стандартов безопасности, включая развитие других наукоемких отраслей, в частности мирного освоения космического пространства. Имеются хорошие возможности для привлечения в Россию капиталов стран ССАГПЗ, в том числе в сферы создания новейших медицинских технологий, развития космических и телекоммуникационных систем, повышения энергоэффективности, усовершенствования инфраструктуры", – пояснил глава МИД России.

Связанная с "Аль-Каидой" террористическая группировка "Бригады Абдуллы Аззама" взяла на себя ответственность за двойной теракт в Бейруте рядом с иранским культурным центром, сообщает агентство Рейтер.

Информацию о готовящейся атаке террористы разместили в своем микроблоге в Twitter. Подробности не сообщаются.

Два взрыва прогремели в среду в районе Бир-Хасан (Bir Hasan) на юге Бейрута, где находится иранский культурный центр, а также офисы иранских государственных СМИ. Жертвами взрывов, организованных смертниками на мотоциклах, по данным ливанских СМИ, стали четыре человека, около 70 получили ранения. В результате взрывов оказались повреждены здания во всем квартале.

В ноябре 2013 года группировка "Бригады Абдуллы Аззама" взяла на себя ответственность за двойной теракт у здания посольства Ирана в Бейруте. Тогда жертвами стали более 20 человек, около 150 получили ранения.

По меньшей мере три человека погибли, около 40 получили ранения в результате теракта в пригороде ливанской столицы города Бейрут, вблизи иранского культурного центра, сообщается на сайте телеканала "Аль-Арабия".

Отмечается, что произошло два взрыва — одно взрывное устройство было заложено в автомобиле, другое прикреплено к мотоциклу. По крайней мере один из взрывов прогремел перед офисом иранского информационного агентства ИРНА, об этом сообщается на сайте агентства. Кроме того, рядом с местом теракта находится офис иранского атташе по культуре и иранской телерадиокорпорации IRIB.

Другие подробности произошедшего пока не сообщаются.

В ноябре 2013 года два взрыва прогремели у здания посольства Ирана в Бейруте. Тогда жертвами стали более 20 человек, около 150 получили ранения. Ответственность за теракт взяла на себя группировка "Бригады Абдуллы Аззама", связанная с международной террористической организацией "Аль-Каида".

В последнее время обстановка в Ливане обострилась на фоне событий в соседней Сирии, где с марта 2011 года продолжается конфликт между властями и оппозицией, на стороне которой выступают различные вооруженные формирования.

Заместитель генерального директора компании Иранские железные дороги по вопросам эксплуатации и перевозок Хосейн Ашури во время встречи с членами торговых делегаций Таджикистана и Узбекистана заявил о необходимости увеличения объема транзитных перевозок из названных стран по иранским железным дорогам.

Участники встречи обстоятельно обсудили пути решения проблемы об увеличении объема транзитных перевозок между тремя странами, Ираном, Таджикистаном и Узбекистаном. В частности, на встрече были достигнуты договоренности по поводу типа товаров, которые будут перевозиться железнодорожным транспортом.

Следует отметить, что в случае выполнения достигнутых в ходе встречи договоренностей объем железнодорожных транзитных перевозок между Ираном, Узбекистаном и Таджикистаном может существенно увеличиться.

Заместитель директора Организации промышленности, рудников и торговли провинции Тегеран по вопросам развития экспорта Хушанг Резаи Самрин в интервью агентству ИРНА сообщил, что за 10 месяцев текущего года по иранскому календарю (21.03.13 г. – 20.01.14 г.) объем иранского импорта из стран Евросоюза составил 5 млрд. 858 млн. долларов, а объем экспорта в эти страны – 741 млн. долларов. Таким образом, дефицит внешнеторгового баланса составил 5 млрд. 116 млн. долларов.

По словам Хушанга Резаи Самрина, Иран импортирует из стран Евросоюза различного рода измерительную аппаратуру, химическую продукцию, медицинское и стоматологическое оборудование, продукцию литейного производства, электронное оборудование, керамические изделия. При этом он экспортирует в эти страны кишки и кожи животных, продукты питания, в первую очередь томатную пасту и сухофрукты, детали для автомобилей, пряжу, финики, ковры.

Коснувшись вопросов торговли с Германией, Хушанг Резаи Самрин сообщил, что за указанный период объем импорта из этой страны составил 1 млрд. 920 млн. долларов, а объем экспорта – 254 млн. долларов. Иран закупает в Германии продукцию литейного производства, листовое железо, изделия из металлов и пластика, измерительную аппаратуру и компьютерное оборудование, машиностроительную продукцию, холодильное оборудование и поставляет в эту страну кишки и кожи животных, сухофрукты, кухонное оборудование, напольные покрытия, детали двигателей, шафран, фрукты и овощи, фруктовые соки, рис, соусы и другие продукты питания.

Хушанг Резаи Самрин подчеркнул, что Иран торгует практически со всеми европейскими странами.

Заместитель Ассоциации огранщиков бирюзы и драгоценных и полудрагоценных камней Мехди Шураби в интервью агентству ИРНА заявил, что на протяжении двух последних лет в результате санкций в экспорте такого ценного камня как иранская бирюза возникли серьезные проблемы. При этом он выразил надежду на то, что с постепенной отменой антииранских санкций ситуация улучшится.

Мехди Шураби отметил, что на данный момент, к сожалению, экспорт иранской бирюзы остается очень незначительным, а если она и вывозится за границу, то, в основном, это делается контрабандным путем.

Мехди Шураби напомнил, что ассоциация, которую он представляет, с прошлого года вовлекла в свои ряды многих огранщиков бирюзы из шахрестана Нишапур провинции Хорасан-Резави. На сегодня их число составляет около 300 членов, 120 из которых уже имеют лицензии на работу с драгоценными и полудрагоценными камнями, а остальные 180 человек должны получить такие лицензии в самое ближайшее время.

По словам Мехди Шураби, Ассоциация огранщиков бирюзы и драгоценных и полудрагоценных камней видит свою задачу в выявлении мастерских, работающих без соответствующих разрешений, и в вовлечении этих мастерских в ассоциацию, в проведении фестивалей бирюзы в различных районах страны, а также в создании крупного производственного объединения по обработке бирюзы в непосредственной близости от месторождения этого камня в шахрестане Нишапур.

22 февраля Центром стратегических исследований Совета по определению политической целесообразности принимаемых решений будет проведен семинар «Национальные интересы Ирана на Каспии», на котором предстоит обсудить вопросы, касающиеся сути национальных интересов Ирана в зоне Каспийского моря, в том числе и экономических, и путей обеспечения этих интересов.

В работе семинара примут участие видные иранские и зарубежные политики и представители власти, и на нем выступит с докладом советник Духовного лидера по международным вопросам, глава Центра стратегических исследований Али Акбар Велаяти.

Семинар будет проходить в зале «Афтаб» Центра стратегических исследований в субботу, 22 февраля.