Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

По данным оператора польской газотранспортной системы Gaz System, компания «Нафтогаз Украины» в мае текущего года увеличила импорт газа через Польшу по контракту с немецкой компанией RWE Supply&Trading в два раза — до 117 млн. кубометров газа против 60 млн. кубометров в апреле. В прошлом месяце поставки осуществлялись каждый день в среднем на уровне около 3,8 млн. кубометров, что практически отвечает максимально возможным объемам, которые можно поставлять через Польшу на Украину по нынешней инфраструктуре.

Польское информационное агентство ПАП

Всего 5% шведских учителей считают, что профессия учителя в Швеции имеет высокий статус и ценится обществом. Это результат сравнительного опроса проведенного ОЭСР. Сообщает агентство ТТ.

Меньшее уважение к своей профессии чувствуют лишь учителя во Франции и Словакии. А средний показатель, по этому пункту опроса, 39%.

Наибольшее уважение к себе ощущают учителя Малайзии. Очень высок результат также в соседней Финляндии, где 59% опрошенных учителей заявили о своем высоком статусе.

По данным Министерства образования и науки Дании, датские компании, по сравнению с другими скандинавскими странами, достигают максимальной выгоды от инвестиций в научно-исследовательскую деятельность в размере 34% с каждой вложенной кроны в НИОКР (финские и норвежские – 23%, шведские – 16%). С 2008 года компании ежегодно инвестировали в НИОКР порядка 2% ВВП Дании.В рейтинге ОЭСР за 2005-2010 гг. Дания входит в пятерку ведущих странпо объемам инвестиций в НИОКР. Общее увеличение объемов инвестиций компаниями в НИОКР в этот период составило 23%. Дания > Образование, наука > ved.gov.ru, 24 июня 2014 > № 1110221

Международная выставка внутрифирменной логистики (интралогистика) CeMAT 2014 прошла в период с 19 по 23 мая 2014г. в г. Ганновере. Выставка позиционируется как ведущее мировое событие в области интралогистики, и с 2014г. будет проходить с периодичностью 1 раз в 2 года (ранее – раз в 3 года).

В 2014г. выставку посетили более 53 000 человек из 65 стран (соответствует показателям 2011г.). Доля зарубежных гостей составила 33%. По регионам посетители распределились следующим образом: 70% - страны Европы, 13% - страны Азии, 9% - страны Америки, 5% - страны Африки, 3% - Австралия. Более 80% посетителей – лица, принимающие решения в области закупок. Более половины – топ-менеджеры. Топ-5 стран по численности прибывших посетителей: Нидерланды, Великобритания, Польша, Чехия, Италия. Россия по численности посетителей заняла 13 место, опередив, в частности, Китай.

В этом году 1025 экспонентов (из них 58% - из-за рубежа) представили более 4 000 инноваций. Общая площадь экспозиции составила 120 000 кв. метров (2011г. – 80 000 кв. метров).

Девиз прошедшей выставки – «Smart – Integrated – Efficient» - «умная – интегрированная – эффективная» (логистика). Девиз отражает тот факт, что неотъемлемой частью современной внутрифирменной логистики стало объединение в общую сеть самых разных процессов, включая управление процессом труда, грузоперевозчиками, доставкой посылок и товаров. При этом все элементы могут находиться в различных частях Земного шара, однако система должна уметь управлять одновременно всеми процессами и находить для каждого отправления оптимальный маршрут.

Таким образом, выставка в целом освещала логистическую составляющую концепции «Промышленность 4.0» - четвертой промышленной революции, т.е. организация гибко управляемого потока материалов, сырья и готовой продукции, а также прямое взаимодействие систем и элементов между собой без участия человека. Важную роль в реализации концепций играет развитие технологий обработки изображений. Они находят свое применение в создании упаковочной техники, техники для распаковки, производственного оборудования, оборудования для работы с сосудами для жидкостей и сыпучих грузов, а также для создания автоматических погрузчиков.

О важности выставки для германских производителей говорят следующие цифры. Объем экспорта из Германии продукции для интралогистики в 2013г. составил 13 млрд. евро. Доля германских компаний на мировом рынке – 19%. На втором месте – Китай (14%), на третьем – США (11%). По оценкам организаторов, общая сумма подписанных в рамках выставки контрактов превысила 10 млрд. евро.

При поддержке Deutsche Messe выставки по теме интралогистики проходят в разных городах мира. В частности, запланировано проведение мероприятий в следующих городах: Москва (сентябрь 2014г.), Шанхай (октябрь 2014г.), Нью Дели (декабрь 2014г.), Стамбул (март 2015г.), Сидней (май 2015г.), Милан (май 2015г.), Сан-Пауло (июнь 2015г.).

Выставка состояла из следующих разделов:

Pick & Pack – упаковочная техника, техника для взвешивания и измерения. Интерес к данному направлению особенно высок с учетом значительной доли ручного труда в данных областях на сегодняшний день. Таким образом, имеется существенный резерв для повышения производительности.

Move & Lift – раздел, посвященный подъемно-транспортному оборудованию. Актуальной является тенденция повышения автоматизации в работе погрузчиков. На выставке были представлены автоматические беспилотные погрузчики (производителей Toyota, Still и др.), способные взаимодействовать между собой и с другим оборудованием и автоматически выполнять задачи. Беспилотные машины способны сами выбирать оптимальные маршруты передвижения по складам, расставлять и забирать грузы со стеллажей без участия оператора. Также важной темой стала энергоэффективность (использование альтернативных источников энергии).

Store & Load – складское оборудование, оборудование для погрузки и разгрузки. Большой интерес посетителей вызвали полностью автоматические системы складирования, позволяющие экономить площади и одновременно обеспечивающие быструю обработку заказов на складирование или извлечение со склада.

Manage & Service – раздел, посвященный логистическим услугам, таким как планирование логистических потоков, проектный менеджмент в области логистики, консалтинг, финансирование логистических инноваций.

Logistics IT – инновационное программное обеспечение для внутрифирменных логистических процессов. В качестве современной тенденции необходимо отметить усиление внимания разработчиков и клиентов к использованию мобильных приложений. Большинство предложенных решений позволяет менеджерам управлять логистическими процессами на производстве (включая управление отдельными погрузчиками) прямо со своего iPad или планшета на базе операционной системы Android.

Job and career – раздел, посвященный подготовке специалистов в области логистики. На проводимых в рамках раздела мероприятиях рассматривались вопросы, связанные с обеспечением логистической отрасли профессиональными кадрами с учетом демографических изменений. В частности, старение работников ведет к потребности в разработке нового эргономичного оборудования.

Центральным событием в программе выставки традиционно является вручение международной премии в области погрузочной техники International Forklift Truck of the Year (IFOY) Award. Премия вручается в 5-ти номинациях.

1. Номинация «Погрузчик с противовесом грузоподъемностью до 3,5т». Победителем стала японская компания Toyota за электрический погрузчик Traigo 80. Жюри были отмечены его высокая производительность и энергоэффективность. Также отмечается высокая скорость движения погрузчика (19км/ч с грузом), скорость подъема мачты (0,68 м/с без груза и 0,48 м/с с грузом) и динамичное ускорение, что в совокупности дает потребителю прирост производительности до 20%. При этом Traigo 80 является самым энергоэффективным погрузчиком в своем классе. Все элементы выполнены из стойких материалов, что гарантирует надежность и долговечность. Погрузчик оснащен активной системой стабилизации, упрощающей управление машиной и помогающей стабилизировать машину и груз в различных ситуациях. Компактная конструкция дает возможность маневрировать даже в узких проходах.

2. Номинация «Погрузчик с противовесом грузоподъемностью свыше 3,5т». Победитель – немецкий производитель Jungheinrich за продукт EFG S40. Данный электропогрузчик характеризуется непревзойденной в классе энергоэффективностью, благодаря чему была достигнута такая продолжительность работы на одной зарядке, что погрузчик может отработать 2 полные смены без необходимости замены батареи. Данный результат был достигнут благодаря инновационной концепции "Pure Energy". При эксплуатации погрузчика в энергосберегающих режимах производителю удалось добиться существенной экономии энергопотребления (42-48%) при незначительной потере производительности (2,3%). При этом жюри были отмечены высокие потребительские свойства машины: достаточная скорость (до 16,4 км/ч), удобство управления и надежность.

3. Номинация «Техника для склада». Фирма-победитель – Crown за транспортер GPC 3000 с пультом дистанционного управления Crown QuickPick® Remote. Данный класс продукции представляет собой транспортеры для набора вручную на складе и транспортировки в нужную точку сравнительно легких грузов. При этом традиционное использование предполагает ручное управление техникой: оператор останавливается напротив необходимого стеллажа, вылезает из кабины, кладет нужный груз в кузов, после чего возвращается к управлению и продолжает движение до следующей остановки.

В устройстве-победителе применено сразу несколько новаций: устройство едет автоматически вдоль стеллажа, огибая препятствия (например, неровно поставленные паллеты), оператор идет рядом, собирает и кладет в кузов необходимые упаковки. За счет экономии времени работника на необходимость занимать и покидать водительское место, прирост производительности составляет до 39,5%. При этом транспортер потребляет на 18% меньше энергии, чем аналоги.

Другой новацией является пульт дистанционного управления машиной, который спроектирован в форме «волшебной перчатки» для оператора. Оператор управляет машиной дистанционно, при этом его руки остаются свободными. По мнению жюри, предложенная компоновка может стать новым стандартом при производстве полуавтоматических транспортеров во всем мире.

4. Номинация «Автоматизированные машины». Победитель – немецкий производитель Still за концепцию iGoEasy. Общий смысл – возможность построения маршрутов для автоматического выполнения погрузчиками стандартных операций по забору и доставке грузов на складах при помощи iPad. В систему вносятся также данные о том, куда должен направляться погрузчик в случае простоя или для зарядки батарей. Ранее клиенту было необходимо для конфигурирования маршрутов обращаться к разработчику. С новой системой такая необходимость отпадает. Клиент может управлять погрузчиками и их маршрутами из любого места и в любое время. Автоматическое позиционирование машин осуществляется с помощью устанавливаемых на складе маяков и сенсоров на погрузчике. С помощью установленной на погрузчике вращающейся камеры, он анализирует окружающую обстановку, автоматически объезжает препятствия, точно устанавливает и забирает груз со стеллажей.

5. Номинация «Логистическое решение года». Победитель - Toyota Material Handling Europe за концепцию I_Site. Концепция была внедрена испанским логистическим предприятием Carreras. За счет предложенных технических и организационных решений общую производительность складских операций удалось увеличить на 10%, а стоимость эксплуатации флота погрузчиков сократилась на 60%. С технической точки зрения концепция базируется на внедрении управления парком погрузчиков с помощью web-решения. Благодаря этому появилась возможность оптимизировать маршруты погрузчиков, взять под контроль расходование времени и энергии на заряд батарей, оптимизировать численный состав парка погрузчиков. Кроме того, сократилось число столкновений погрузчиков. По данным эксплуатанта, затраты на внедрение новой системы окупились менее чем за 1 год.

В рамках выставки проводились специализированные форумы, в центре внимания которых стояли важнейшие отрасли-потребители и региональные рынки. В частности, на форумах рассматривались такие темы как логистика на производстве, демографический переход, логистика в торговле, химической и фармацевтической промышленности, управление цепочкой добавленной стоимости, беспилотные системы транспортировки, портовое хозяйство, оптимизация процессов, логистика в электронной коммерции, доставка опасных грузов, вопросы взаимодействия человек – машина, безопасность и качество, а также промышленная обработка изображений. В рамках программы форумов состоялась конференция, посвященная проблемам организации интралогистики в России.

Выступили представители компаний “EISENMANN” (сфера деятельности – производство и установка оборудования по обработке поверхностей, доклад об организации логистики оборудования и запасных частей), Beumler Group (сфера деятельности – логистика, доклад об организации интралогистики в интернет-торговле), arvato (сфера деятельности – логистика, доклад об общих проблемах развития интралогистики в России). В целом, компании отметили перспективность российского рынка, его открытость к инновациям и позитивное восприятие германского оборудования. Существует значительный потенциал повышения эффективности как российских компаний, так и работающих в России иностранных предприятий за счет внедрения инновационных концепций интралогистики. С негативной стороны отмечены нестабильность экономического роста в стране, неэффективность органов власти, коррупция, нехватка квалифицированных кадров.

Российское участие на выставке.

В выставке приняли участие 3 российские компании.

Малое предприятие Dimet является традиционным участником выставки. Компания производит грузоподъемные электромагниты, грейферы и другие грузозахватные приспособления. По словам представителей компании, на всю продукцию имеются европейские сертификаты, что уже сейчас позволяет реализовывать продукцию на территории стран ЕС, включая Германию.

Аналогичную продукцию представлял Кировский завод электромагнитов «ДимАл». По словам сотрудников компании, завод имеет установившиеся партнерские связи с компаниями в Америке, что позволяет экспортировать продукцию, в т.ч. в США. В настоящее время компания оценивает возможность сертификации продукции для её вывода на европейский рынок.

Компания «Русклад» представляла металлическое складское оборудование: стеллажи, ручные тележки различных конфигураций и пр.

Выводы и предложения.

Выставка CeMat продолжает оставаться важным мероприятием для специалистов в области логистики. На выставке был продемонстрирован высокий инновационный потенциал и возможности по повышению эффективности, открывающиеся для компаний при использовании новейших разработок в области внутрифирменной логистики.

Важными тенденциями стали: автоматизация внутренних логистических процессов (от создания автоматизированных погрузчиков до комплексных систем управления складами и транспортировкой), энергоэффективность, использование новых лёгких материалов, внимание к вопросам обеспечения кадрами.

Участие российских фирм в качестве экспонентов остается малозаметным, в то время как интерес российского бизнеса к новейшим разработкам, представленным на выставке, оценивается как высокий. Интерес зарубежных компаний к работе в России также остается высоким.

В этой связи представляется целесообразным более широкое участие российских компаний в выставке с учетом основных особенностей мероприятия.

Следующая выставка CeMAT в г. Ганновере пройдет в период с 31 мая по 3 июня 2016г.

В мае украинские аэропорты обслужили на треть больше пассажиров, чем в апреле. Эксперты объясняют положительную динамику майскими праздниками, на протяжении которых люди активнее путешествовали.

БОРИСПОЛЬ

В международном аэропорту "Борисполь" скорректировали план полетов и соответствующие технологические процедуры с учетом заявок авиакомпаний и загруженности рейсов. По итогам 5 месяцев количество рейсов в аэропорту увеличено до 28 тыс., число обслуженных пассажиров достигло 2,5 млн человек.

За май аэропорт увеличил количество обслуженных рейсов на 13% (было осуществлено 6,1 тыс. перевозок), а число перевезенных пассажиров — на 26% (перевезли 563,2 тыс. человек). "Данные свидетельствуют о стабилизации ситуации с авиаперевозками. Рост пассажиропотока в мае был зафиксирован как на международных (выросли на 15%), так и внутренних рейсах (на 12%) — и это несмотря на приостановку работы Донецкого аэропорта", — прокомментировала "Вестям" статистику пресс-секретарь аэропорта Оксана Ожигова.

Лидеры мая: авиакомпания Air France — обслужила на 38% (на 3,3 тыс. человек) больше пассажиров, чем в апреле, Lufthansa — на 23% (на 4,7 тыс.), МАУ — на 16% (на 28,3 тыс.).

Рост пассажиропотока на внутренних рейсах произошел за счет увеличения загруженности регулярных рейсов базового перевозчика. Среднее количество пассажиров на одном рейсе выросло с 88 до 101.

Также наблюдался традиционный прирост пассажирских перевозок на международных чартерных рейсах во время майских праздников — на 117% по сравнению с прошлым месяцем.

"О стабилизации свидетельствует и факт появления заявок на открытие новых рейсов. Например, в нашем аэропорте запланировано открытие 20 новых рейсов авиакомпаний МАУ, Ellinair, Wind Rose, Meridiana Fly и Scat", — сообщила нам Ожигова.

ЛЬВОВ

Международный аэропорт "Львов" им. Данилы Галицкого в мае обслужил 46,7 тыс. пассажиров. "Это меньше на 23% (на 14,1 тыс.) чем в мае прошлого года, но на треть больше апрельского показателя", — сказала "Вестям" менеджер по связям с общественностью аэропорта Татьяна Гембач.

В мае 38,5 тыс. пассажиров (82% пассажиропотока) выбрали международные рейсы и лишь 8,2 тысячи (18%) воспользовались внутренними рейсами. Был осуществлен 581 рейс: 455 международных и 126 внутренних. Самыми популярными направлениями мая стали: Киев (Борисполь), Варшава и Милан.

ДНЕПРОПЕТРОВСК

Общий пассажиропоток Международного аэропорта "Днепропетровск" в мае увеличился до 45,2 тыс. "Это на 11% больше, чем в мае прошлого года и на 27% больше, чем в апреле-2014. За пять месяцев этого года на международных рейсах было перевезено 133,4 тыс. пассажиров и 49,3 тыс. — на внутренних", — сообщили в аэропорту.

Россия и Иран готовы к полномасштабному экономическому партнерству по всем направлениям. Это послужит серьезным импульсом для экономического развития обеих стран, укрепления их независимости от Запада. Одним из наиболее перспективных из них может стать создание "южного транспортного коридора" - от побережья Индийского океана до Волги и далее в Европу. Реализация подобного гигантского проекта откроет новые горизонты в мировой геополитике, внесет серьезные изменения в глобальную экономику, прежде всего в ее транспортную инфраструктуру.

По мере того, как Иран приближается к снятию финансово-экономических санкций, введенных Западом из-за его мирной ядерной программы, встает вопрос о развитии широкомасштабного сотрудничества России с Ираном по всем направлениям, прежде всего в экономической и военно-технической сферах (ВТС). Особенно перспективны области энергетики, прежде всего нефти и газа, ядерной энергетики, и, что может стать особо значимым для обеих стран, в транспортном секторе. Ведь территория Ирана – это наиболее короткий транзитный путь для России к Южной Азии и Юго-Восточной Азии (ЮВА). А Россия, в свою очередь, – это транзитная территория в этом направлении для центральной и северо-западной Европы (Германии, Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, стран Бенилюкс, Скандинавии и Балтии). Сейчас же коммерческим грузам из вышеупомянутых районов до Индии, Пакистана, Бангладеш, Вьетнама, Малайзии, Филиппин, Индонезии, Австралии и т.д. приходится проделывать сложный и длинный, а значит и дорогой по стоимости доставки путь, равно как и не менее обременительный путь в обратном направлении. То есть вокруг Африки, либо через Средиземное море, затем Суэцкий канал (за проход по нему нужно платить высокие пошлины) и т.д. Как тут не вспомнить проект 20-летней давности так называемого южного транспортного коридора, предполагавшего соединить один из портов Султаната Оман на Аравийском море Индийского океана через Персидский залив, далее железные дороги Ирака и Ирана и Каспийское море с каспийскими портами, железнодорожными узлами и системой речных каналов в России. Это по времени сделало бы доставку грузов в 3 раза быстрее, а по стоимости – в 4 раза меньше, нежели путь из Индии, например, через Индийский океан, Красное море, Средиземное море и Черное море в Новороссийск или Туапсе, или же вокруг Африки и далее через Атлантику в Балтийское море до Санкт-Петербурга, Риги, Клайпеды, Таллинна, Стокгольма, Хельсинки и т.д. или через северные моря до норвежских портов и Мурманска.

Теперь с учетом произошедших геополитических изменений, прежде всего «арабских революций», «южный транспортный коридор» можно сократить и удешевить еще на целый порядок. Для это нужно построить весьма крупный порт непосредственно на иранском побережье Аравийского моря поближе к Пакистану, т.е. фактически непосредственно на побережье Индийского океана, связав его, кстати, с пакистанским портом Карачи, провести оттуда скоростную железную дорогу с большой пропускной способностью до иранского порта Решт на Каспии, далее – мощную паромную переправу, способную перевозить ж/д вагоны до Астрахани или другого порта России, с использованием параллельно крупных судов «река-море», а далее – ответвления железной дороги на северо-запад до ЕС и на восток до КНР и Кореи.

Таким образом, был бы создан замкнутый треугольник: ЕС – Россия, Иран – выход на Индийский океан, минуя Средиземное море и путь вокруг Африки, а также многосторонний транспортный сегмент ЕС – РФ – (ответвление на Иран и Южную Азию) − Дальний Восток до Китая и Кореи. То есть Россия и Иран стали бы самым коротким и дешевым транзитным путем из ЕС в Южную и Юго-Восточную Азию. А для экономик России и Ирана это стало бы мощнейшим импульсом экономического развития, включая транспортную инфраструктуру. Ведь для этого пришлось бы строить или расширять порты и портовое хозяйство в Иране и России, причем не только на Каспии, но и на Волге, а также прокладывать скоростные железные дороги через иранскую территорию. А это – огромные заказы для российских компаний, производящих рельсы и шпалы, семафоры и другое ж/д оборудование, оптико-волоконные системы связи вдоль ж/д путей, ремонт огромного количества локомотивов и железнодорожных вагонов самого различного профиля – от цистерн, зерновозов до тяжелых платформ и спецвагонов. Такое крупное предприятие как «Уралвагонзавод» был бы обеспечен гигантскими прибыльными заказами на долгие годы. Как впрочем и многие предприятия иранской промышленности. Большие дивиденды от этого проекта получила бы ОАО «РЖД» и иранская национальная железнодорожная компания. Было бы создано большое число новых рабочих мест не только в промышленности РФ и ИРИ, но и для эксплуатации «южного транспортного коридора». Кроме того, для обслуживания этого коридора понадобилось бы построить специальный паромный флот на Каспии и суда «река-море» на Волге, что загрузило бы Объединенную судостроительную компанию (ОСК).

О геополитическом значении подобного проекта излишне говорить, так как его реализация способствовала бы формированию своего рода транспортного, а затем и политического союза Россия – Иран – Индия, а со временем и подключение к нему Китая, стран ЮВА и АТР. Он стал бы мощным противопоставлением агрессивной части блока НАТО во главе с США, способствуя его размыву, а также своего рода противовесом военно-политическим амбициям некоторых проамериканских стран ЕС. При этом коммерческие интересы всех членов Евросоюза были бы только в выигрыше. В этой связи можно сформулировать некоторые выводы:

1. Российская внешняя политика в условиях возрастания агрессивности США и их европейских союзников, а также подожженных США и аравийскими монархиями «арабских революций» должна ориентироваться на создание многостороннего и многопланового мирового полюса: РФ – Иран – Индия − Китай. Такой полюс интегрирует структуры, принадлежащие четырем различным цивилизациям, и тем самым станет глобальным. И он сможет игнорировать волю других полюсов, прежде всего Северо-Атлантического, имеющих гегемонистские амбиции навязывания западных демократических и цивилизационных ценностей остальному миру.

2. Российская экономическая политика должна иметь экспортно ориентируемый характер. В отношениях с глобальными экономическими партнерами ее следует ориентировать на экспорт средств производства, технологий и капитала, в отношениях с геополитическими противниками – на экспорт своих ценностей.

3. И, наконец, российская геополитика станет эффективной, если будет ориентирована на обеспечение и поддержание позитивной роли «связки» между Западом и Востоком, Севером и Югом.

Для того, чтобы превратить концепцию подобного рода «мирового посредника» цивилизаций в конкретную технологию, в первую очередь необходимо резко улучшить логистику полюса РФ – Иран – Индия, причем прежде всего на транспортном и экономическом уровнях. Главный проект этого направления − «южный транспортный коридор», связывающий Южную Азию, Средний Восток, Россию, Центральную Европу и регион Балтийского моря. Такой маршрут может стать транспортной осью российско-иранского союза и структурообразующим началом для экономики целого ряда регионов. Понятно, что в рамках перспективного будущего транспортный коридор должен охватывать все инфраструктурные компоненты – собственно грузопоток, финансовые и иные потоки.

Для Ирана такой транспортный коридор крайне необходим. В результате длительной экономической изоляции его доступ к современным технологиям весьма затруднен. Западная экономическая система не заинтересована в развитии Ираном какой-либо промышленности, кроме нефтегазодобывающей. Но образовавшийся вакуум могут заполнить простаивающие сейчас российские предприятия. Кроме того, переход Ирана от экспортно-сырьевой к транспортно-перерабатывающей деятельности позволит ему обрасти новую степень экономической независимости.

Воздействие южного транспортного коридора на российские реалии гораздо масштабнее. Путем создания транспортного и юридического пространства вдоль Волго-Балтийского и Беломоро-Балтийского каналов на протяжении всей Центральной России и Урала, обеспечения военного присутствия России в ряде ключевых регионов, установления контроля над Каспийским морем российским и иранским военно-морскими флотами будет образована дополнительная ось для укрепления единства нашей страны.

Ведь проблемы российской промышленности (и в широком понимании – российской государственности) во многом − это проблемы логистики и транспортного сообщения. Россия не только имеет плотность дорожной сети на порядок меньше западноевропейской нормы, но и крайне неэффективную структуру управления и неудачную конфигурацию этой сети. Поэтому принципиально важным результатом проекта должно стать расширение Астраханского порта и возникновение как минимум двух новых транспортных узлов: в Казани, где «южный коридор» пересекается с Транссибирской магистралью, и в районе Санкт-Петербург − Петрозаводск. Первый узел изменит статус Татарстана и позволит глубже интегрировать его в структуру российской экономики, второй – даст возможность переключить часть транспортного потока из Финляндии и Северной Европы, разгрузив направление Петербург − Хельсинки и Санкт-Петербург − Балтия.

Весьма важным последствием станет возрастание загрузки предприятий среднего и тяжелого машиностроения, судостроительных и судоремонтных заводов. Речь идет о строительстве и обслуживании значительного количества судов «река-море», а также о заказах на модернизацию транспортной инфраструктуры Ирана, Прикаспийских областей России и Поволжья. На более поздних стадиях проекта возникнет проблема создания иранской промышленности.

Итак, на условной карте-схеме «южный коридор» представляет собой сложную транспортную систему, протянутую от Санкт-Петербурга через железные дороги и Волго-Балтийский канал, реку Волгу, Каспийское море и территорию Ирана к Аравийскому морю, Персидскому заливу и Индии. На севере эта дорога может быть продлена за счет Беломоро-Балтийского канала и замкнута на Северный Морской Путь. На юге она пересекается Транссибом, Волго-Донским каналом и транспортным коридором «Китай – Западная Европа». Кроме того, российское военное и экономическое присутствие на Каспийском море окажет сильное воздействие на транспортные потоки в Центральной Азии и в Закавказье.

Помимо уже существующего водного коридора Каспий − Волга в его основе будут магистральные скоростные железные дороги, связывающие Астрахань с Москвой и далее с Минском (далее – на Варшаву и Берлин), и скоростная ж/д линия Москва − Санкт-Петербург – Таллин − Рига.

Транспортная ось из Балтийского моря в Индийский океан, которая станет не только конкурентом, но и альтернативой пути через Суэц или вокруг Африки, подразумевает наличие двух «особых точек» в начале и в конце маршрута: транспортных узлов, играющих системообразующую роль соответственно для Северо-Европейского региона и для стран Среднего Востока и Южной Азии.

Проект может состоят из следующих этапов реализации:

- Создание в устье Финского залива международного порта и задействование в этих целях латвийского порта Вентспилс, замыкающих на себя все морские транспортные потоки Балтийского региона и являющихся конечными точками «южного коридора». В этих портах заключается конкретный экономический интерес стран ЕС, прежде всего Германии, Центральной Европы, Балтии и Скандинавии.

- Модернизация и прокладка новых высокоскоростных железных дорог из Северо-Западного региона РФ (Санкт-Петербург и Мурманск) и Балтии до Астрахани; использование уже существующих судов класса «река-море» на маршрутах каспийские порты Ирана – Астрахань – Волго-Балтийский канал – Санкт-Петербург − Северная и Центральная Европа, для чего имеется почти вся необходимая инфраструктура. Однако сквозное движение по этому маршруту до сих пор сдерживается геополитическими причинами.

- Создание иранской стороной (с использованием преимущественно российских технологий, с привлечением российских специалистов, с размещением заказов на российских предприятиях, расположенных по «южному коридору») адекватной поставленным задачам инфраструктуры на южном и восточном побережьях Каспийского моря и строительство скоростной ж/д магистрали от иранского берега Каспия до иранского побережья Аравийского моря.

- Строительство там крупного иранского морского порта с российским участием многоцелевого профиля. Кстати, для Тегерана будет безопаснее создать в этом районе мощности по сжижению газа с месторождения Южный Парс, нежели вывозить СПГ через Персидский залив и Ормузский пролив.

- Строительство разветвленной скоростной железнодорожной магистрали от Каспия до побережья на Аравийском море. Для этого может понадобиться привлечение иностранных инвестиций, в том числе из Индии и стран ЮВА, возможно КНР, а при необходимости, и заинтересованных стран Евросоюза. Технически же с реализацией этого участка «южного транспортного коридора» справится и Россия с ее предприятиями типа «Уралвагонозовод», специализированные локомотивостроительные заводы и предприятия по производству рельс, шпал, прокладки ж/д тоннелей и других необходимых средств для создания ж/д колеи в разных условиях местности – от равнин до гор и пустынь.

**************

Реализация такого масштабного, глобального проекта должна пройти под непосредственным руководством Президента РФ, а для этого необходимо вначале принять политическое решение об этом проекте. Для мобилизации необходимых для этого проекта ресурсов, своевременных инфраструктурных решений необходимо назначение специального куратора на уровне специального представителя Президента РФ с особыми, чрезвычайными полномочиями. Все эти вопросы, при желании, Владимир Путин может обсудить с президентом Ирана Хасаном Роухани на саммите ШОС в сентябре сего года в Таджикистане. Но начинать нужно уже сегодня, поскольку на завершение столь масштабного проекта уйдет при наличии необходимого финансирования и проведения соответствующих ТЭО 5-7 лет. Но зато с его запуском в мире сложится совершенно иная глобальная транспортная, экономическая и геополитическая конфигурация, которая серьезно укрепит роль России, Ирана и Индии в мировых делах.

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

В Новой Зеландии удачный сезон яблок.

Новозеландские производители яблок сообщают, что благодаря замечательным погодным условиям сезон складывается очень хорошо. Таким образом, яблочная отрасль продолжает успешно развиваться.

Представитель по продажам и маркетингу компании Yummy Fruit Аарон Ноулз рассказал о заметном прогрессе в данном секторе, несмотря на снижение производства.

- Сезон проходит достаточно хорошо, все плоды в садах собраны. Общий объем урожая немного меньше по сравнению с предыдущими годами. Тем не менее все яблоки крупные и выглядят просто замечательно,- сказал он.

Yummy Fruit специализируется на внутреннем рынке Новой Зеландии, а экспортирует меньше 20% своих яблок. По словам г-на Ноулза, в его компании разработаны собственные уникальные способы продаж, обладающие несомненными преимуществами, по сравнению с теми, которые используют обычные производители, ориентированные на экспорт.

- Я бы не сказал, что наши методы проще, скорее всего, они чуть более контролируемы. У нас есть программа, направленная на круглогодичное хранение яблок. В то же время большинство производителей работают исключительно на протяжении шести месяцев, пока не переправят всю свою продукцию за границу. Таким образом, данные бизнес-модели совершенно разные, и, безусловно, проблемы в них также различны,- добавил г-н Ноулз.

В отличие от небольших объемов торговли Yummy Fruit, компания Apollo Apples экспортирует около 95% своего урожая и также сообщает об удачном сезоне.

- У нас был очень благоприятный год с точки зрения климата, поэтому все прошло для нашей компании очень гладко, – рассказал представитель Apollo, – объемы урожая оказались немного ниже прошлогодних. Но ведь в прошлом году было собрано рекордное количество яблок, поэтому результаты этого года можно считать вполне нормальными.

Напоминаем, что на российский рынок попадают яблоки преимущественно из Польши, Китая, США, Канады и даже Японии.

Коломойский заработает на газовой войне

«Укрнафта» может увеличить продажи газа в Украине. Но это обернется для потребителей резким повышением цен.

Сегодня рассчитывать на быстрое восстановление поставок российского газа в Украину не стоит. Поэтому на днях был создан«кризисный энергетический штаб» во главе с вицепремьером Владимиром Гройсманом.

ПОДЗЕМЕЛЬЕ НЕ БЕЗДОННО

Главная задача новоиспеченной структуры — сбалансировать объемы спроса и предложения газа на внутреннем рынке. Понятно, что отчасти эта цель будет достигаться за счет банального «отрезания от трубы» (там, где это возможно) бюджетников и коммунальщиков. При этом основные надежды на ресурсное обеспечение Украина возлагает на Польшу, Венгрию и Словакию. Но до налаживания этих поставок в необходимых объемах нам все же придется начать отбор газа из своих подземных хранилищ.

Сейчас в отечественных ПХГ почти 14 млрд. м3 газа, чего достаточно для полного обеспечения потребностей страны на тричетыре месяца.

Но даже в таких условиях украинские бизнесмены смогут заработать. Первым среди них является лидер группы «Приват» Игорь Коломойский, которому подконтролен один из крупнейших газодобытчиков в стране — ПАО «Укрнафта». По данным «k:», это предприятие еще несколько лет назад подписало с оператором газотранспортной системы Украины — «Укртрансгазом» — договор хранения 7 млрд. м3 газа, добытого в течение 2005–2009 годов.

После оформления данного соглашения менеджеры «Укрнафты»неоднократно предпринимали попытки заставить «Укртрансгаз»передать ей это топливо, но тот всегда отказывал. Причины для игнорирования заявок действительно были. В соответствии с отечественным законодательством предприятие, чей уставный фонд на 50% и более принадлежит государству (к их числу относится ПАО), обязано продавать голубое топливо по фиксированной цене«Укртрансгазу», после чего тот реализовывает его населению.

Последние несколько лет «Укрнафта» весьма эффективно отбивалась от претензий «Укртрансгаза» на ее газ с помощью судов. Но поскольку у Игоря Коломойского не было рычагов влияния на эту госструктуру, упомянутые миллиарды кубометров газа фактически оказались законсервированными в ПХГ.

ЧИТАЙТЕ ДОКУМЕНТЫ

Сейчас, когда в стране встал вопрос о преждевременной откачке газа из хранилищ, Игорь Коломойский становится невольным спонсором процесса. С одной стороны, «Приват» в этом не заинтересован, ведь его стратегической целью является перенаправление накопленного газа «Укрнафты» на родственный ему «ДнепроАзот» для производства минеральных удобрений. Но в действительности сейчас днепропетровская группа может стать одним из активных участников процесса распродажи газа на внутреннем рынке.

Формальный повод для этого у Коломойского появился пару недель назад, когда его юристы выиграли спор, касающийся права свободного распоряжения «Укрнафтой» своим газом. При этом самое главное, что торговать ресурсом ПАО может фактически по рыночной цене.

Ведь недавно компания добилась от суда отмены одного из постановлений НКРЭ, которым для нее устанавливалась цена на реализуемый товарный природный газ собственной добычи. В ходе этого судебного процесса был признан нелегитимным «Порядок формирования, расчета и установления цен на природный газ для хозяйственных субъектов», на основании которого регулятор утверждал тарифы для «Укрнафты».

Чтобы добиться восстановления действия этого документа регулятору нужно провести его государственную регистрацию в Министерстве юстиции, но пока это произойдет, газ «Укрнафты» уже может быть благополучно распродан на рынке по коммерческим ценам. Эта операция принесет Коломойскому очевидную финансовую выгоду. Но обвинить Игоря Валерьевича в заработке на проблемах страны сегодня вряд ли ктонибудь рискнет.

Дмитрий Рясной, «Комментарии»

Премьер-министр Польши выразил журналистам свое мнение относительно кассетного скандала, который продолжает разгораться все с новой силой. В частности Туск сказал, что чиновники, которые замешаны в скандале, не будут лишены своих должностей, ведь единственной их виной, по сути, является использование нецензурных выражений в речи.

Также политик сказал, что этот скандал грозит возникновением крупного политического кризиса, с которым страна не сталкивалась уже достаточно длительное время. По мнению Туска, главной целью публикации записей был не компромат на политиков, а дестабилизация власти в Польше в свете последних кризисных событий в соседней Украине.

Редакция журнала «Впрост» то и дело публикует записи приватных разговоров польских политиков. Сейчас стало известно, что в распоряжении журналистов редакции находится более 900 часов записей. Генеральная прокуратура страны уже начала расследование, чтобы установить личность человека, который записывал разговоры политиков.

В редакции журнала даже был проведен обыск, однако журналисты отказались разглашать личность своего информатора, мотивируя это служебной тайной.

Чтобы сгладить и без того неприятную ситуацию, премьер-министр попросил правоохранительные органы лояльно относится к деятельности журналистов и не нарушать закон о свободе слова.

Польское мясо стало стоить копейки

Польский рынок мясной продукции переживает весьма тяжелые времена из-за запрета поставок живых свиней и продуктов их свинины в Белоруссию, Россию и Кахастан. Чтобы окончательно не прогореть, польские производители начали наводнять внутренний рынок своей продукцией.

Но поскольку размер экспорта составлял 15% от общего количества производства, то сейчас польский рынок буквально наводнен мясом. Лучше производителям от этого не стало. В связи с расширением ассортимента, мясо значительно подешевело. И даже отмена эмбарго на польскую свинину в соседней Украине не способно спасти ситуацию.

Польша и Россия спорят о перевозках

В ближайшие дни представители двух стран встретятся, чтобы обсудить возможности транспортировки российских товаров на европейский рынок через Польшу. Однако, российские власти требуют от польских перевозчиков размещения на фурах специальных знаков МДП.

В случае их отсутствия, российские власти будут вынуждены отказать в перемещении такого автомобиля по территории РФ. Польские власти уже сделали заявление, что если Россия поступит подобным образом, они тоже будут вынуждены закрыть границы и не пропускать фуры, на которых не будет особого знака отличия грузовых автомобилей европейского образца.

Роль русской епархии в Америке в развязывании Первой мировой

прот. Михаил Аксенов-Меерсон

Данное исследование возникло в ходе написания очерков из истории Православной Церкви в Америке и потому опирается на уже рассмотренную ранее историю присоединения части русинской иммиграции в Америке к русской епархии. В очерках была сделана попытка посмотреть на этот аспект американской религиозно-иммигрантской истории через призму политической истории европейской и, в особенности, русской. В главах же, публикуемых в этом номере НЖ, напротив, читателю предложен взгляд на европейские события в контексте американских.

Публикуемый отрывок представляет собой первую часть исследования о том, какую роль сыграло различие политико-религиозного мышления в Новом и Старом Свете. Это различие было бессознательным фактором, подтолкнувшим Австро-Венгрию и Россию к конфликту, вылившемуся в Первую мировую войну. Локальные события религиозной жизни малозначимых иммигрантских общин в Америке, будучи отраженными в средствах информации на европейском континенте, приобрели мощный общественно-политический резонанс. Эти события, вроде перехода части униатов в православие, на которые в Америке почти никто, кроме самой этой общины, не обратил никакого внимания, воспринятые через призму их конфессионально-этнической политики, породили в империях Габсбургов и Романовых взаимную подозрительность, которая мешала им разрешить дипломатически противоречия их интересов, завязанных на балканской проблеме. Миссионерская деятельность русского священноначалия в Америке, формально объединившего под русским омофором бывших униатов из Австро-Венгрии и сербских иммигрантов из самой Сербии и из австрийских территорий, представлялась австро-венгерским политикам подготовительным плацдармом, с которого Россия, якобы, готовила наступление с обоих флангов на Габсбургскую империю. На эту предполагаемую угрозу габсбургская администрация отвечала организацией среди русинов движения за украинскую самостийность, а также занялась покрывательством большевистских вождей (Троцкого и Ленина). С другой стороны, вдохновленные ростом православной епархии в Америке за счет обращенных униатов-русинов, русские славянофильские круги, включая царя, сделали ставку на обращение в православие тех же русинов в самой Австро-Венгрии, поддерживая среди них пророссийские настроения в пику украинской карте австрийцев. Эта «холодная война» за русинов, которая велась с начала 1890-х годов, усилилась именно ко времени начала Великой войны и способствовала последовательной коррозии длительного монархического согласия трех императоров (российского, австрийского и германского), что, в конечном счете, могло только способствовать развязыванию военных действий. Вся иллюзорность российской политики, направленной на «спасение» русинов, проявилась уже в ходе самой войны на занятой русской армией галицийской территории, что вызвало ответный террор австро-венгерских властей против ни в чем не повинного русинского населения. Война между двумя армиями, российской и австро-венгерской, после падения монархии в России переросла в Гражданскую войну. Направляемая большевиками и ведомая в значительной мере профессиональными военными из числа освобожденных по сепаратному мирному соглашению австро-венгерских и германских военнопленных, вошедших в Красную армию, эта Гражданская война уничтожила как остатки прежнего монархического режима, так и начатки режима демократического, и передала обескровленную войной Россию в руки режима коммунистического.

Прот. Михаил Аксенов-Меерсон

К моменту присоединения русинской иммиграции в Америке к русской епархии почти вся епархия ютилась в русском соборе в Сан-Франциско. В ее составе находилось несколько церквей на проданной Соединенным Штатам Аляске, с бегущим оттуда духовенством, и по-существу не зависящая от нее греческая церковь в Новом Орлеане с присланным из России греческим священником. В начале 1890-х годов, по словам архиепископа Платона (Рождественского), главы русской епархии в Америке с 1907 по 1914 год, без всякой инициативы с ее стороны в ее ограду «буквально ворвались» русины-униаты1, которых отказалась признать местная католическая иерария. Переход в русскую епархию огромного греко-католического прихода в Миннеаполисе и последующее вступление в епархию других карпаторосских униатских приходов вместе со своими церквами образовали тело епархии, разбросанной по территории Соединенных Штатов и Канады. К началу Первой мировой войны русская епархия состояла в массе своей из карпатороссов.

Первая мировая война, потрясшая до основания Старый Свет, принесла многие потрясения и в Новый, не исключая и жизнь американской епархии РПЦ. Однако в этом очерке мы рассмотрим обратную причинность: не столько влияние войны на американскую православную епархию, сколько влияние самой епархии на Первую мировую войну, более того, ее бессознательный, но тем не менее, на наш взгляд, решающий вклад в развязывание этой войны. В качестве преамбулы к развитию этого тезиса, могущего показаться парадоксальным, скажем, что в этой войне новые силы, вызванные к жизни эпохой модерна и в начале ХХ века вошедшие в возраст, насильственно свергли и разрушили тысячелетнюю державу религиозных теократий.

Первая мировая война привела к падению четырех империй: Российской, Австро-Венгерской, Германской и Оттоманской, – которые были заменены республиканскими, революционными или националистическими правительствами стран, возникших после их распада. Падение империй завершило тысячелетний режим теократий, христианских и исламской, и привело к мировому господству секуляризма, либо либерального, либо агрессивного революционно-тоталитарного типа в форме идей коммунизма и национал-социализма. Потому можно назвать эту войну еще и войной между тысячелетними христанскими теократиями – имперскими наследницами Римской империи: Священной Римской империей (962–1806), превратившейся в Австрийскую (1804–1867), а затем Австро-Венгерскую (1867–1918), возглавлявшихся одним и тем же домом Габсбургов, с одной стороны, и Российской, сознающей себя наследницей Византии, Восточной Римской империи, с другой. До середины ХIХ века Австро-Венгерская империя оставалась главной политической опорой Римской Церкви до такой степени, что ее императоры даже обладали JusExclusivae, т. е. правом вето при избрании Папы, которым пользовались, даже когда теократический режим Австрийской империи был заменен либеральной конституционной монархией. Последний раз Вена воспользовалась этим правом в 1903 году, когда Франц-Иосиф наложил вето на «обеспеченную кандидатуру кардинала Рамполлы», бывшего госсекретаря Папы Льва XIII. Вместо Рамполлы на папский престол был выбран кардинал Сарто под именем Пия X2.

Сама австрийская монархия считала себя политической хранительницей западно-римского христианства, подобно тому как российский император мыслил себя преемником византийских императоров, а потому защитником всех православных в мире. Византия же была завоевана и поглощена исламом в Оттоманской империи (1453), считавшей себя также истинной преемницей того геополитического целого, которым была империя Римская.

Конечно, на это легко возразить, что в отличие, скажем, от Тридцатилетней войны XVII века между католиками и протестантами, в Великой войне религиозные лозунги не были решающими, если и вообще фигурировали. Мы не собираемся здесь оспаривать современный анализ, видящий в причинах войны столкновение вполне секулярных и современных капиталистических интересов и тяжб за старые и новые колонии и рынки сбыта европейских империалистических держав, или же конфликт национализмов малых наций, стремившихся приобрести и усилить за счет других наций или государств свою собственную государственность. Однако политические военные альянсы переигрывались неоднократно и в прошлом, и они могли бы быть переиграны и в этот раз, стань, например, русский царь, и особенно его министр иностранных дел Сазонов, на точку зрения министра Дурново, считавшего, что России нечего делить с Австро-Венгрией и Германией и они могут продолжать существовать в мире, разрешая возникающие конфликты умелой дипломатией3.

Цель же этого очерка – довести до исторического сознания те глубокие, можно сказать подводные, течения, которые в силу своего религиозного, и потому в новое время маргинального, характера не были осознаны даже и воюющими сторонами в качестве реальных факторов и причин конфликта. Это, впрочем, не означает, что эти факторы воюющими сторонами вовсе не учитывались. Просто в Новое время о них было как-то не принято говорить и, тем более, придавать им решающее политическое значение. ХХ век вышел из-под развалин старого мира, Первой мировой войной погребенного, и потому смотрел на истоки войны уже своим секулярным взглядом, подслеповатым по отношению к религиозной специфике невозвратно ушедшей эпохи.

В публикуемых в этом номере НЖ главах очерка я предлагаю посмотреть на недоразумение относительно «русскости» русинского или карпаторосского населения Австро-Венгрии, якобы колебавшегося между австро-венгерским униатством и русским православием; недоразумение, раздутое в миф именно русской православной епархией в Америке, куда в течение двух десятилетий перед войной вошли русины-униаты, иммигрировавшие из Австро-Венгрии в Америку.

ПРИЧИНЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ И ГАЛИЦИЯ

Герхард Динес, заместитель директора австрийского музея «Йоаннеум» в городе Грац и куратор проходившей в Австрии выставки в 2013 году, посвященной истории лагеря для русских военнопленных времен Первой мировой войны, сказал: «Первая мировая война стала забытой войной»4. Что он имел в виду? Судьба победителей оказалась не намного счастливее судьбы побежденных. И те, и другие стыдились и обращались к истории с основным вопросом: как война могла произойти? Хотя ответы даются разные, историки подчеркивают случайный характер возникновения войны. Победители винят побежденных – Австро-Венгрию и Германию как зачинщиков. Что касается России, то она, проведя предварительно всеобщую мобилизацию и медля с ее отменой, тем не менее никому сама войны не объявляла, хотя и сосредоточила свои войска на австрийской и германской границах с целью оказать дипломатическую поддержку Сербии.

Однако поражает тот факт, что с самого начала, по мере продвижения российских войск по территории Галиции и Буковины, в ответ на объявление Австрией войны России 6 августа 1914 года, русское правительство сразу же стало образовывать на завоеванной территории собственные губернии. В течение первых месяцев войны были созданы Львовская и Тернопольская, позже – Черновицкая и Перемышльская губернии Российской империи. Губернии делились на уезды, а их администрация и на губернском, и на уездном уровнях практически полностью комплектовалась чиновниками из России. Это само по себе представляется вызывающим поведением одной из воюющих сторон на только что занятой территории противника, причем именно той стороной, которая была втянута в войну как бы против своей воли и ради защиты даже не своего, а чужого государства – Сербии.

Генерал-губернаторство было образовано с несвойственной русской бюрократической машине расторопностью уже 25 августа, меньше чем через три недели после объявления войны и сразу же с занятием русскими войсками части Галиции. Губернатором был назначен генерал граф Георгий Александрович Бобринский, канцелярия которого начала работу во Львове 5 сентября, как только русские войска взяли город. Военный губернатор Бобринский в своей программной речи заявил: «Я буду учреждать здесь русский язык, закон и строй», – и сразу же начал проводить политику, направленную на скорейшую инкорпорацию Восточной Галиции в состав Российской империи. Это выглядело агрессией по отношению к территории противника, которая никогда не была российской территорией, уже полтора века принадлежала Австро-Венгрии и могла отойти к ней обратно при перемене военной фортуны (что и произошло через несколько месяцев, а именно в июне 1915 года, в связи с контрнаступлением войск центральных держав). Несмотря на эту довольно необычную и явно вызывающую в военных условиях политику, граф Бобринский был поощрен правительством Российской империи и вскоре из временно исполняющего обязанности генерал-губернатора императорским указом был утвержден в этой должности, а затем, при посещении царем Львова, был пожалован званием генерал-адъютанта с прибавлением к фамилии именования «Галицийский»5. Когда же Галиция в результате отступления русской армии опять оказалась внутри Австро-Венгрии, это новое русское губернаторство не было упразднено, канцелярию «временно» эвакуировали в Киев. Это означало, что русское правительство не отказалось от завоевания Галиции и не потеряло надежду на ее окончательную инкорпорацию в состав Российской империи. Упразднена канцелярия военного губернатора была лишь в марте 1916 года, когда надежда на скорую русскую победу стала угасать.

Надо отметить, что ничего подобного не происходило при занятии русскими войсками Восточной Пруссии и области Мазурских озер. Здесь Россия не учреждала никакого русского губернаторства и собственной администрации. Завоеванная территория была под военным режимом действующей армии (российской), пока не была отбита обратно немцами. Чем же в этом смысле отличалась Галиция? Оче-видно тем, что русское правительство имело на нее свои виды, желало ее завоевать, получить в качестве своей собственной территории еще до подписания всякого мирного соглашения. Также очевидно, что оно полагало местное население своим, русским, и потому поставило над ним русских чиновников. Если до начала войны не было оснований утверждать, что Российская империя имела какие-то завоевательные цели в отношении Австро-Венгрии, то такая решительная инкорпорация в ее состав захваченной в первые месяцы войны территории уже не могла оставить у противника сомнений, что со стороны России эта война – захватническая.

Пока историки не нашли никаких свидетельств, что захват Галиции и ее присоединение к Российской империи серьезно планировались на правительственном уровне. Однако именно о том, что таковые намерения питали в некоторых кругах, в том числе и самодержец России, свидетельствует «Записка» П. Н. Дурново Императору Николаю II, написанная в феврале 1914 года, за пять месяцев до начала войны. В этой «Записке» бывший российский министр внутренних дел и действительный член Государственного Совета, кроме того, возглавлявший (1908–1915) в его составе крайне правую группировку6, писал царю следующее про Галицию: «Нам явно невыгодно, во имя идеи национального сентиментализма, присоединять к нашему отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. (Курсив мой. – о. МАМ) Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров»7. Слова Дурново подтвердились в прошлом уже несколько раз и на наших глазах подтверждаются снова.

О какой же «идее национального сентиментализма» и о «какой ничтожной горсти русских по духу галичан» говорит Дурново в своей «Записке» как о возможной причине войны, и уж во всяком случае как о рациональном основании включения этой части Австро-Венгрии в состав Российской империи в форме готовых губерний и уездов? Речь идет о русинах-униатах, поскольку именно переход этой небольшой иммигрантской общины обратно в православие – вступление в русскую епархию в Америке – дал основание определенным слоям русского общества, Церкви и правительства, включая царя, считать и коренное славянское население Галиции потенциально православным, а значит и «русским». Что и привело к эскалации вражды между католической Австро-Венгрией и православной Россией – вражды, перешедшей сначала в «холодную войну» между ними, а затем и в Первую мировую войну.

ВЛИЯНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЕПАРХИИ НА СОБЫТИЯ В РОССИИ И ЕВРОПЕ

Добровольный переход униатов-русинов в православие через вступление в русскую епархию в Америке продолжался в довоенный период несколько более двух десятков лет и получил широкую церковно-политическую огласку в русской прессе, прежде всего, через издание «Американского православного вестника». К тому времени «русская Америка» уже исчезала. С продажей Аляски русское присутствие в Америке пошло на нет и, кроме нескольких приходов на Аляске, в конце концов сохранилось в русском соборе в Сан-Франциско, где чуть ли не номинально ютилась русская епархия в Соединенных Штатах.

Русины-иммигранты из Австро-Венгрии, называвшие свою Галичину и свою общину «Русью», слили это название с «русской Америкой» православной епархии, тем самым возродив «Американ-скую Русь». А «Американская Русь», уже приняв в себя иммигрантов – галичан и карпатороссов, – ретроспективно закрепила за Галицией и Закарпатьем с частью униатского русинского населения названия «Червонной Руси» и «Угорской Руси» как потенциальной территории «Руси Державной». Эти понятия прочно вошли в лексикон «Американского православного вестника» (АПВ) и российских славянофильских кругов. Из-за магии языка этот переход униатов в православие в Америке сыграл немалую роль в дезориентации российской внешней политики и подлил масла в огонь искреннего православно-освободительного панславизма, или, по словам Дурново, в пропаганде «идеи национального сентиментализма» по защите «русских по духу галичан». Эта идея была подхвачена и превратилась в целое движение в славянофильских кругах, и ею увлекся сам Государь Император. При этом она полностью умалчивалась в среде профессиональных политиков, включая и министра иностранных дел. Ведь они понимали ее взрывной характер, способный вызвать международный конфликт. Но, уйдя в политическое подсознание двух соседствующих империй – Австро-Венгерской и Русской, – эта идея начала генерировать такую вражду и подозрительность между ними, под конец уже переходящую в паранойю, что и сами политики и дипломаты оказались бессильны ее контролировать. Эта «идея национального сентиментализма» по защите галичан, вначале принявшая довольно скромную форму информационной войны, стала даже уже не искрой, а довольно долго тлевшей пороховой бочкой, взорвавшейся в конце концов в Первую мировую войну. Дурново своей «Запиской» попытался затушить ее хотя бы в сознании Государя. Но «Записка», как уже известно из истории, не возымела действия или же запоздала.

Ряд историков видят в обращении русинов-униатов в Америке продолжение русской имперской политики, направленной на распад Австро-Венгрии. Их мнение – ретроспекция, в которой предвоенные и военные настроения проецируются назад, на русскую политику уже с середины ХIХ века. На самом деле идея «освобождения» русинов-униатов из-под австрийского владычества возникла в некоторых российских кругах именно под влиянием перехода их в православие в Американской русской епархии. Здесь уместно привести отрывок из главы «История Американской Руси» в книге Иеронима Луцика «Народная история Руси». Иммигрант из Австро-Венгрии, Луцик, одно время редактор издававшейся в Америке проукраинской униатской газеты «Правда»8, перейдя в США в православие – и с тем в русскую епархию, написал и издал в Америке (в 1911 г.) популярную историю русинов, начиная от крещения Руси до иммиграции части русинского населения в Северную Америку: «Ледва тридцать лет минает от часу, коли первыи русскiи переселенцы так из Державной, як из при- и закарпатской Руси прибыли до Америки... Русский народ в Полночной Америке живет роскинутый на великом просторе целых Соединенных Штатов, от Нью-Йорка до Сан-Франциско и от Миссури до Рио-Гранде. Наибольше русских живет в штатах: Нью-Йорк, Нью-Джерзи, Пеннсилвания, Огайо, Массачусетс, Коннектикут. Русские переселенцы начали наплывати до Америки около р. 1880. Наибольше прибыло их из Галичины и Угрии, а с 1905 р. начинает много прибывати и из Державной Руси, хоть там людям поводится далеко лучше, чем в Прикарпатской Руси. Из Галичины прибыли до Америки первые переселенцы из Лемковщины»9. Мы оставляем язык и орфографию автора. Они ясно показывают различие между тем, что под словом «русский» понималось в «Державной Руси», а что в «Прикарпатской».

Именно с переходом этих иммигрантов в православие на них и обратили внимание в самой России. Хотя славянофилы в первой половине ХIХ века и сформулировали идею панславизма с Россией в качестве покровительницы всех славян, но определяющим фактором этой идеи они ставили именно православие. Россия обязана защищать православных славян, не имеющих собственной государственности и живущих под гнетом других государственных исповеданий, именно потому, что она – суверенное православное государство. Униаты, естественно, не подпадали под эту категорию, поскольку и для своих правительств, и для русского правительства они были католиками. Вспомним, что еще Аугсбургский религиозный мир, достигнутый на рейхстаге Священной Римской империи (1555) под председательством дома Габсбургов, учредил принцип Cuiusregio, eiusreligio, т. е. чья страна (правление, правительство), того и религия. Так возник практически общеевропейский закон, по которому правящая династия определяет государственную религию своей страны и определяется ею. Правда, этот принцип распространялся в Западной Европе только на две наиболее могущественные стороны, а именно на католиков и лютеран, все остальные исповедания были из него исключены. Но и императорская Россия жила по тому же принципу: православие было государственной религией, и Царствующий Дом обязан был быть православным.

Уважая принцип государственно-религиозного суверенитета других европейских государств и их правящих династий, и Дом Романовых не претендовал на какое-либо влияние на славянское население Австро-Венгерской империи, поскольку это население было католическим и находилось под властью католического монарха. Из числа славянофилов один лишь Михаил Погодин (в 1835 и 1839 гг.) выдвинул идею инкорпорирования карпаторосского населения в Российскую империю10. Однако российское правительство проигнорировало эту идею полностью. Более того, начиная с Французской революции, Наполеоновских войн и Священного союза и вплоть до последних десятилетий ХIХ века, отношения между тремя империями: Австрийской, Российской и Германской, несмотря на естественные трения их как соседей, определялись духом консервативной солидарности имперских правительств против общеевропейского национально-освободительного и социального движения. Как при императоре Павле Суворов, назначенный главнокомандующим союзными войсками европейских империй, защищал Австрию от революционной Франции, так и русский генерал Паскевич при Николае I подавлял Венгерское восстание 1848 года для сохранения единства империи Габсбургов.

Что же касается самих русинов, то и они поддерживали австрийскую имперскую власть, поскольку та обеспечивала им равенство перед законом и защищала их как могла от национального притеснения и дискриминации со стороны поляков, словаков и венгров. В одном из современных обзоров истории русинов их причисляют к народам, которые на протяжении всей своей истории претерпевают «бесчисленные и кажущиеся бесконечными страдания и притеснения» именно в качестве народности11.

РУСИНЫ. ИСТОРИЯ ОБЩИНЫ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВАМИ

Именно эту историю, малознакомую, мы и должны кратко обозреть, чтобы понять саму специфику и даже уникальность основного контингента русской епархии – карпатороссов. Изначально они составляли население Галицко-Волынского княжества, созданного князем Романом Мстиславичем в 1199 году и превращенного в королевство Галиции и Лодомерии в 1254 году, когда князь Даниил Галицкий принял от Папы Римского Иннокентия IV титул «короля Руси» и основал галицкий Королевский Дом и династию «королей Руси», или «князей всей земли русской, галицкой и владимирской» (rexRussiae). Население, оставшееся в массе своей православным, и именовало себя «русинами», прилагательное от которого – не «русинский», а «руський» или «русский». Но их пограничное положение на стыке больших государств сделало и саму Галичину, как называлась эта земля, и ее обитателей – русин, объектом постоянных военных и дипломатических завоеваний и переделов. В XIV веке в результате почти полувековой войны за нее между Польшей, Венгрией и Литовской Русью земли Галицко-Волынского княжества были поделены между этими государствами.

Польское королевство получило часть княжества с городами Галичем и Львовом, Подляшье, Люблин и южные земли Подолья, а также – часть Волыни с городами Белзом и Холмом, а Великое Княжество Литовское – Волынь с Владимиром и Луцком, Полесье и часть Подолья. Таким образом русины оказались разделены между Польшей и Княжеством Литовским, а после их объединения в XVI веке уже целиком оказались под властью католичества и втянуты в орбиту восточно-европейской политики. Не имея собственной государственности, через всю последующую историю они оставались ее жертвой. К тому же, они были вынуждены видеть себя глазами завоевателей, неизменно пытавшихся их ассимилировать в культуру того государства, под власть которого их определила на данный момент историческая судьба.

В западных справочниках и энциклопедиях русины называются «рутенцами». Американская энциклопедия дает им следующее определение: Ruthenians – «историческое название украинцев, соответствующее украинскому ‘русины’. Английское слово Ruthenians происходит от латинского Rutheni (ед. число Ruthenus), от которого произошло немецкое Ruthenen и похожие слова на других языках. Первоначально так называлось кельтское племя в Южной Галлии». В Средние века так назвали обитателей Киевской Руси – по западной средневековой практике давать новым народам, появившимся на горизонте, имена древних исчезнувших племен. Впервые это слово в применении к обитателям Руси встречается в Annales Augustiniani в 1089 году и с того времени веками использовалось на Западе для латинского именования восточных славян, и в особенности украинцев и белоруссов12.

Другая энциклопедия определяет их как галицко-волынское население, вначале вошедшее в состав Литовской Руси, потом Речи Посполитой, а после раздела Польши (1772) доставшееся Австро-Венгрии, где их культурным центром веками был Львов (Львив, или Лемберг). С конца XVI века это население было постепенно переведено в униатство, то есть православие по обряду и церковным обычаям, но подчиняющееся Риму и исповедующее католичество. Переход этот произошел в две стадии, в результате Брестской унии (1595 года) и Ужгородской унии, которая включала устное соглашение (1646 года), позднее подтвержденное письменными соглашениями (1664 и 1713 гг.). Сама эта многоступенчатость свидетельствует о том, что в значительной мере уния была насильственным переводом православного населения под власть католической иерархии13. В результате образовалась Греко-Католическая Церковь, православная по обряду и языку (церковнославянскому) и ряду специфически православных обычаев (женатое белое духовенство, совершение миропомазания священником и т. д.), католическое по подчинению Риму, богословию и формированию духовенства в католических семинариях. Веками эта Греко-Католическая Церковь оставалась специфически русинской (Карпаторосской Церковью). Уже здесь было заложено глубокое противоречие в сознании католической иерархии, с одной стороны, и массы мирян – с другой; противоречие, проявившееся несколько веков спустя в легком и безболезненном переходе русин-униатов обратно в православие уже в Америке. Рим считал эту аранжировку с византийским обрядом православным лишь по форме, но католическим по содержанию, в то время как русины воспринимали ее как православную по содержанию, а католическую лишь по форме. Но в силу ее своеобразного устройства, предоставляющего приходам жить на низовом уровне своей привычной православной жизнью, она служила русинам в странах римско-католического большинства (и в Галиции, и в Венгрии) бастионом, предохраняющим от ассимиляции в господствующие католические культуры. В католических странах это русинское население в силу своей религиозной, якобы, «второсортности» было отодвинуто в низший малообразованный класс мелких фермеров и зависимого крестьянства. В этом качестве в Польше его эксплуатировала польская католическая шляхта, в Австро-Венгрии – средний класс, в который оно не могло попасть из-за отсутствия должного образования, а входя в него, неизбежно ассимилировалось уже в венгерской культуре. Эта превратность их исторического существования отразилась в множестве имен, которые они носили: «галичане», «карпатороссы», «рутенцы», «лемке», – имен, свидетельствующих, что на их собственное самосознание «русин» накладывалось и географическое положение, и то, кем и как их видели те государственные образования и народности, под власть которых их ставила сама пограничность их исторической судьбы. Что сохраняло их идентичность – так это православие, а точнее даже – православный обряд на церковнославянском языке, внутри которого береглась историческая память даже тогда, когда этот обряд был включен внутрь католичества в институте униатства, как бы специально для них изобретенного.

РУСИНЫ В ЛИВОНСКОЙ РУСИ

Само имя «русины» указывает на древнее формирование такого самоопределения, сохранившегося до наших дней. По мнению академика А. А. Шахматова, древние славяне зародились на склонах Кар-патских гор14. В XV–XVI веках жители Львова, Киева или Чернигова еще не знали никакой «Украины». Само это слово появляется именно в лексиконе Польши для обозначения «окраины». Но Западная и Юго-Западная Русь себя окраиной не считали. Наоборот, они долго оставались центром, в котором продолжала свободно жить и развиваться православная культура. Это сознание своей центральности в русской истории укоренилось настолько, что в конце XVII века, уже после века Унии, православный игумен Киево-Михайловского монастыря Феодосий Сафонович написал обзор русской истории15, начав от Ноя, но так и не добравшись до Москвы. Эта русская история, ограничивающаяся пределами «киевского центра и государства русско-литовского», была столь популярна, что, войдя в Синопсис Инно-кентия Гизеля, выдержала 25 изданий в течение двух веков, «вплоть до последнего – в 1861 году»16.

Возможно, что именно в Западной Руси и началась проповедь Евангелия. Как пишет о. Владимир Зелинский, «...по преданиям, западная часть нынешней Волыни уже с конца IX века входила в епархию равноапостольного Мефодия (умер в 885 г.), простиравшуюся от Моравии до волынских рек Буга и Стыри.»17 Галицкая Русь помнила, что именно она дала Москве ее первого митрополита из русских – св. Петра. После 1241 года, когда после трех сокрушительных поражений коалиции русских князей Русь как независимое государство перестала существовать, сохранились неразгромленными западнорусские княжества. Галицкий князь Даниил, в надежде получить поддержку Европы против монголов, принимает в 1254 году католичество18. Но большинство населения остается православным.

Впрочем, не от Европы и католичества приходит поддержка против Орды, а от одного из языческих литовских племен. Литовские князья, от Миндовга (1240) г. до Ягеллы (1377–1434), объединяли литовские и западнорусские княжества для противостояния уже не столько Орде, сколько западным Крестовым походам против литовцев и славян. Папа Иннокентий Третий провозгласил Крестовый поход против прибалтийских язычников. Для завоевания были созданы три военных ордена: Тевтонский, Ливонский и Меченосцев, – которые, неся католическую веру, пользовались любой слабинкой соседей, чтобы завоевать не только язычников, но и крещеных славян, причем не только православных, но и своих, католиков.

Для защиты от крестоносцев Миндовг создает коалиционное государство, куда входят княжества Западной и Юго-Западной Руси. Это государство успешно сопротивляется Тевтонскому ордену, сумевшему завоевать всю Прибалтику. Литовские князья при этом не покоряют русские земли; русские княжества присоединяются к литовско-русскому государству сами, видя в нем защиту от немецких Орденов и от Орды. В XV веке, когда Великое Княжество Литовское, Русское и Жмудское стало могучей европейской державой, к нему присоединились уже и Смоленская, Орловская, Калужская, Тульская и Курская земли. Граница проходила в районе Можайска. Русский князь мог перейти под власть Москвы со всей своей землей, этим не нарушая обычаев и законов, как часто и делалось, особенно когда, под натиском католицизма, православных лишали прав и оттесняли от участия в политическом процессе, т. е. в социальной самозащите19. В самой Литовской Руси власть Великого князя была ограничена сеймом; русским в нем принадлежало большинство, так как 80% населения были православными. До крещения Литвы в католичество в 1386 году русские доминировали и в культурном отношении. Древнерусский язык был официальным языком Литовской Руси, на нем велись летописи. Он и остался государственным языком не только после обращения Литвы в католичество, но и после присоединения ее к Польше. И в Речи Посполитой, смешанном польско-литовско-русском государстве, и даже в Польше на русском языке писались все официальные документы вплоть до 1791 года, уже после первого раздела Польши, по которому она утрачивала свой федеративный строй. Конечно, как указывал историк А. В. Карташев, язык этот, «нося имя ‘русского’... отражал в себе оформление белорусского диалекта и по лексикону и по грамматической морфологии». Он продолжал отражать и культурное доминирование православной традиции. По подсчетам Карташева, до конца XVII века во всей Литовской митрополии, при наличии восьми епископов и одиннадцати тысяч «попов русских», местная Православная Церковь «вместе с монастырями числила в своем составе от 4 до 5 тысяч приходских центров»20. Никогда не провозглашавшая своей автокефалии, эта церковная область продолжала числиться митрополией Константинопольского патриархата, будучи фактически автономной.

Литовские князья долгое время видят в русских естественных союзников и против немцев, и против Орды. Миндовг, основатель коалиции, ищет помощи против Тевтонского ордена у новгородцев и заключает договор (1262 г.) с Александром Невским о совместном походе против немцев. Похода не вышло, так как Миндовг был убит заговорщиками из числа литовской знати. Ольгерд заключает союз с Михаилом Тверским. В. О. Ключевский считает, что «культурное сближение соединенных народностей, под преобладающим воздействием более развитой из них русской, шло так успешно, что еще два-три поколения, и к началу XVI века можно было ожидать полного слияния Литвы с Западной Русью»21.

В Литовской Руси русское православное население пользовалось свободами и привилегиями («привилеями» – на языке Литовской Руси), утерянными или не приобретенными в Московском княжестве. Особенно это касалось положения городов, которые в Польше и Литовской Руси жили по Магдебургскому праву – юридическому кодексу, возникшему в XIII веке в Магдебурге для самоуправления торгово-промышленного города. Этот кодекс распространился на многие города Германии и остальной Европы, привился в Новгородской и Псковской республиках с поправками на местную вечевую традицию.

Даже при мощном наступлении католицизма в Литве православные могли еще удерживать свои свободы и права. Литовская Русь, которая, наряду с Новгородом, свыклась с церковной свободой, стояла под угрозой ее лишиться, идущей сразу с двух сторон: со стороны надвигающегося с Запада католицизма и со стороны Москвы, где Церковь все более оказывалась под властью Великого князя. Именно боязнь Москвы, которая начинает войну с Литвой, вынуждает Ягелло на принятие крещения у католиков (1386). Русский по матери, Ягелло (1377–1434?) решается на брак с польской царицей Ядвигой, но устанавливает лишь династический союз с Польшей через корону – вместо объединения двух стран, потому что сейм, в массе своей православный, встал против государственного объединения с католической страной.

После этого многие русские князья со своими землями переходят к Москве. Но большинство населения Литовской Руси продолжает исповедовать православие и добивается для себя равных прав с католиками, которые и получает в привилегиях (1432 г.) при Сигизмунде Кейстутовиче. В 1511 г. таковые привилегии получает православное духовенство; в 1531 г. виленскому католическому епископу было запрещено судить православных. Согласно Ключевскому, «общие и местные привилегии постепенно сравняли литовско-русское дворянство в правах и вольностях с польской шляхтой... с влиятельным участием в законодательстве, суде и управлении», что было закреплено в XVI веке законодательным сводом Литовского княжества – Литовским статутом. Весь следующий XVI век Литовская Русь ведет войны с Московией: 1500–1503, 1507–1508. 1512–1522, 1534–153722. При этом она все еще сохраняет свою независимость и сопротивляется государственному слиянию с католической Польшей, при династическом союзе с нею.

Эпоха Иоанна Грозного, с долгой Ливонской войной и завоеванием части Ливонии в 1563 году, становится временем окончательного выбора для Литвы, устрашенной политикой восточного соседа. Литовская Русь продолжает быть прибежищем московитов, спасающихся от террора: сюда бегут кн. Курбский, завоеватель Казани, игумен Артемий (игумен Троице-Сергиева монастыря), первопечатник Иван Федоров. Литва остается центром православной культурной работы. Здесь делается перевод Острожской Библии, переводятся творения греческих отцов. Но уже открывается и путь к окатоличению православных. Русское дворянство, переходя в католичество, получает все огромные права польской шляхты, выбирающей монарха и контролирующей государство. Его же одаривают и крепостными, отчего происходит быстрое закрепощение православного населения. Под мощным давлением католичества православный епископат идет на компромисс: Церковь подчиняется Риму, но сохраняет свое православное богослужение и обычаи; благодаря своему образу жизни сохраняет и связь с остальной массой церковного народа – мирянами, общиной. Брестская Уния 1596 года официально перевела православное население под власть Папы, но с сохранением православного обряда.

Постепенно после Унии православные стали превращаться в культурное меньшинство на собственной родине. Правда, и в униатстве они сохранили традицию братств, которая помогала им организовывать собственную церковную жизнь и защищать свои права уже социально, поскольку при новых порядках униаты постепенно отодвигались в низы общества. Это только усилилось после раздела Польши, когда прежде православное, а ныне униатское население оказалось в границах Австро-Венгерской империи. В середине XIX века одна его часть осталась в Польше, в Галиции, другие же были разделены между австрийской Галицией и венгерским Подкарпатьем, где они тоже оказались под чужим культурным, языковым и социальным влиянием, частенько переходящим в гнет со стороны венгерских и словацких местных властей23.

А теперь свяжем это с русской епархией в Америке. В год, когда Аляска с ее православным населением перешла к Соединенным Штатам и в ней началось умирание православной Миссии, произошел перелом и в положении австро-венгерских карпатороссов, вынудивший часть их эммигрировать в Америку. Это были, в основном, русины, проживавшие на венгерской территории, положение которых резко ухудшилось с получением Венгрией автономии с собственной администрацией (1867). Последняя взялась за активную ассимиляцию русинов в мадьярскую культуру. Здесь от бывшей родины осталась только Церковь, точнее даже приход, сохранявший православные обряды и обычаи под властью Рима, при посредничестве униатской иерархии, которая предоставляла большую свободу приходской жизни. Приход-то и был тем единственным местом, где русины веками сохраняли исконные начала самоуправления, даже по мере постоянного снижения социального и культурного уровня, и где притулилось их национальное самосознание. Именно во второй половине ХIХ века, после Венгерского восстания 1848 года и особенно венгерской автономии (1867), из венгерских и словацких областей и из польской Галиции началась эмиграция русин-униатов в Америку.

Артикуляризация, или литературное выражение национального самосознания русин в Австрийской империи начались лишь в ХIХ веке, но они пошли именно путем восстановления исторической памяти. Один из ранних лидеров этого возрождения национального самосознания в Галичине, называемых «будителями», был филолог Д. И. Зубрицкий (1777–1862), вступивший в переписку с российскими славянофилами, в частности с М. П. Погодиным. Зубрицкий пишет «Критико-историческую повесть временных лет Червонной или Галицкой Руси. От водворения христианства при князьях поколенья Владимира Великого до конца 16-го столетия» (т. е. Брестской унии). В одном из своих писем к Погодину Зубрицкий сообщает, что им уже составлена «родословная карта всех князей Рюрикова поколения... с лишком 670 лиц», а также окончена первая часть «Истории Галичского княжества»24. Вослед подобных исторических изысканий и местная популярная литература восстанавливает историческую память и преемство русинов от Ярослава Мудрого с его «Русской Правдой», от Новгородского вечевого колокола и от соборного православия начальных киевских времен. В этом смысле показательна «Народная история Руси», написанная в Америке Иеронимом Луциком: написав историю русинов, начиная от Андрея Первозван-ного, и доведя ее через историю русинов в Австро-Венгрии (Угорская и Буковинская Русь) до очерка о русинской общине в Америке, он включил ее в историю Государства Российского как параллельную ему и родственную историю25.

То, что это самосознание выражало чувство идентичности самого народа, с одной стороны, и давало ему историческую перспективу, с другой, подтверждает сознание и русинской иммиграции в Америку уже в конце ХIХ века. Приведем собственное свидетельство русинов о себе в форме жалобы на опеку католических миссионеров, посланной в 1899 году в русскую епархию от группы карпатороссов, поселившихся в Канаде. Большую часть этого небольшого письма занимает именно обзор собственной истории: «Року 862 було основано руске князевство. Року 988 князь Володимир Великий приняв веру вод Греков а за ним и руский народ. Русины галицки мали своих князев и королев до року 1337. В роце 1340 польский король Казимир напав на галицку Русь с великою силою войска и загорнув Русь под свою власть; замки королевски зруйновав, а все скарбы заграбив и забрав до Кракова. Року 1351 папа римский заслав энциклику до польских бискупов, щобы ти старали ся запроваджувати латиньство помежь Русинами, если бы не можливо було вод разу запровадити латиньство, то бодай заключити унию с Римом. Але руский народ запротестував против сего добра. Польские ксьондзы однак не могли стерпети всходной церкви под польским панованем, для того старали ся силомоц довершити свого дела... Церковная уния з Римом була запроваджена в Галичине в роках под 1681 до 1710 через польских езуитов и через здраду руских епископов. И теперь в Галичине не лепше. Поляки а властиво ксьондзы и езуиты старают ся всеми силами затерти следы всходного обряду и тем самым вынародовити руский народ... Мы упенившись в холодной Канаде, водчуваемо все те добро езуитов, котре стоит сумными рядами во нашой истории, а друге живе сведоцтво на нашом народе. За-для того мы тут протестуемо против католицкой школы за ласки Французов и взагале не хочимо их ласк.» Подписано: «Комитет Вече». Из пятерых подписавших двое – Григорий и Михаил – носили фамилию «Фекула». И сейчас, более века спустя, «Фекула» – известная фамилия деятелей американского православия26.

РУСИНЫ В АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ИМПЕРИИ

В короткий период в новое время, с конца XVIII по середину XIX века, почти все русинское население было объединено под Габсбургской короной. С разделом Польши в 1772 году Галиция вошла в состав Австрийской империи в качестве восточной части королевства Галиции и Лодомерии. В 1775 году к нему, в качестве Черновицкого округа, отошла и Буковина, исторически румынская область, аннексированная Россией у Турции и затем уступленная ею Австрии. Подкарпатское население, оказавшееся в Венгрии, тоже было внутри одного государства. На этнографической карте Австрийской империи, составленной незадолго до Первой мировой войны, русины, разделенные внутренними границами между Галицией, Буковиной, Венгрией, Словенией и Словакией, даже не упоминаются, – скорее всего, чтобы не привлекать к ним внимание соседней России. Кроме того, весьма чувствительная к проблеме многонациональности имперская власть не желала раздражать национализм всех этих народностей упоминанием русинского меньшинства. А сами русины, в силу своего низкого социального статуса, не могли отстоять своих прав. После объединения Литвы с Польшей и введения Унии само русское дворянство было ополячено. Принимая католичество латинского обряда, оно допускалось в состав польской шляхты со всеми ее политическими правами и экономическими привилегиями. То же постепенно произошло с купечеством и высшим духовенством. Остались верны своей народности и своей вере – в форме унии – только мелкие ремесленники, крестьяне и низшее духовенство («попы и хлопы»). Не имея собственных высших и средних учебных заведений, русины оказались лишенными и собственной интеллигенции. Образование было доступно лишь на польском, венгерском и немецком языках, и, получая его, русины уже тем самым ассимилировались в господствующей культуре и чаще всего теряли связь с собственной народностью. Интеллигенцией, верной народу и его заботам, оставалось лишь униатское духовенство. Оно и играло роль лидеров в культурной жизни населения, основной ячейкой самоорганизации которого, как и в Средние века, оставался приход. При императрице Марии-Терезии, при которой русины оказались внутри границ империи, а затем при императоре Иосифе II, их церковные и гражданские права были значительно расширены и, в теории, Греко-Католическая Церковь была уравнена с господствующей Римо-Католической27.

Габсбургская администрация не поощряла этнический национализм, она была достаточно космополитичной и предоставляла путь наверх по лестнице государственной службы выходцам из всех своих народностей, особенно их аристократии, при условии их полной преданности короне и идеалу «Священной (т. е. католической) Римской империи». При своей относительной (для того времени) либеральности, имперский режим не препятствовал и самоорганизации различных этнических групп своего населения. Поэтому в Австрийской империи положение русинов улучшилось по сравнению с их прежним положением в Польше, а в Галиции, как коронной австрийской земле, их положение было лучше, чем в Венгрии.

Рядом правительственных распоряжений в Галиции была значительно ограничена власть помещиков, которые уже не могли распоряжаться не только трудом и имуществом, но и личностью своих крепостных, как это было при польской власти. Были приняты меры к поднятию культурного уровня и авторитета униатского духовенства. Русинам стали выдавать правительственные стипендии для получения образования в униатской духовной семинарии в Вене, основанной при императрице Марии-Терезии (1717–1780), а униатские епископы были уравнены в правах с католическими, например, в праве участия во вновь установленном Галицийском сейме. Поэтому русины заняли по отношению к империи не только лояльную, но и патриотическую позицию. Когда в 1809 г. галицкие поляки подняли против Австрии восстание, в надежде на поддержку Наполеона, и захватили Львов, русины выступили на стороне короны, помогая войскам в борьбе с повстанцами. То же произошло и во время Венгерской революции 1848 года, когда русины на стороне австрийцев и вместе с русской армией Паскевича, посланной на помощь империи, участвовали в подавлении восстания.

Впрочем, сама эта революция, наряду с общим революционным движением 1848 года в Европе, названным «Весной народов», привела к либеральным реформам в самой Австрийской империи. Была принята конституция, введшая ряд демократических свобод и ликвидировавшая пережитки феодализма. Это вызвало подъем национального движения среди галицийских русинов, во главе которого стала униатская церковь. Австрийцы учли настроения русинов в Галиции и всячески содействовали их антипольской и проавстрийской деятельности. При покровительстве австрийского генерал-губернатора Франца Стадиона в 1848 году оформился политический орган галицких русинов – была создана «Головная руская рада», также называемая «Галицийская рада», из 66 человек. В нее входили мелкие чиновники, интеллигенция, представители высшего духовенства и студенты.

Все это сохранилось в благодарной памяти русинов, что мы находим в свидетельстве об этом уже упомянутого Иеронима Луцика. Приведу из него несколько цитат, касающихся австрийского периода русинской истории: «Австрия занялася в первых часах дуже щиро русским народом проживающим в Галичине... Цесарева Мария-θересия... добра и справедливая монархиня... знала добре, як великие беды перенесла Галичина под лукавым рядом Польши. Народ был обеднелый, темный, духовенство понижене, мало учене. Она выслала своего сына, цесаревича Иосифа, до Галичины, где он наочно пересведчился о великой нужде русского селянства. Из Львова писал он до матери, что конечно треба тут поднести торговлю, промысл... иначе народ пропадет. А прежде всего треба образовати духовенство, без него, як писал Иосиф, для просвещения народа не дастся тут ничего сделати»28. Далее Луцик описывает благодеяния русинам со стороны наследовавшего Марии-Терезии Иосифа II, который был тоже «дуже справедливый цесарь», заботившийся о «русском народе», который отменил крепостничество (в 1782 г.), сократил барщину до трех дней в неделю, дал право «селянам женитися» без позволения барина и покупать землю (1787), а также изменил положение духовного сословия, «приказал на университете во Львове учити богословие на русском языке», положил стипендию духовенству и дал право избирать епископов из числа мирского духовенства. Так же с благодарностью Луцик упоминает и последующих императоров: Леопольда II (1790–1792), «справедливого для русского народа», защитившего права униатов перед католиками латинского обряда, императора Франца I (1792–1835), который «установил во Львове униатскую митрополию» (1808), и, наконец, Фердинанда Благого (1835–1848), который отменил полностью барщину и даровал народам Австрии конституцию, «то есть припустил весь народ до управления державою через выбранных из народа послов». «Народ русский в Галичине, – пишет Луцык, – доныне 3-го мая молится Богу за душу того благого владетеля. Русский народ платил всегда верностью и любовью за все добродетели того цезаря. Коли другие народы Австрии бунтовалися, русский народ остал всегда верным цезарю. Во многих кровавых битвах русские полки билися храбро и не щадили своей крови. А коли в самом Ведне (Вене. – о. МАМ) пришло до революции, то на страже при монархе были беспрестанно русские воины.»

Пользуясь конституционными правами, русины пытались объединиться внутри империи не по территориальному, а по этнически-религиозному принципу, с целью развития собственной культурно-гражданской автономии в рамках достаточно либеральной австрийской монархии, чему помогала их собственная традиция самоорганизации. Такое объединение входило в задачу Высшего русинского совета (Головной рады) под началом епископа Григория Яхимовича29. В 1850-х годах за объединение русинов Галиции и Закарпатья в единую имперскую область с самоуправлением под непосредственной властью австрийского императора выступал каноник Пречевской епархии Александр Духонович. Но именно этому препятствовали те национальности, среди которых русины оказались разбросаны и представляли политическое меньшинство.

По инициативе Галицийской рады в Восточной Галиции стали формироваться местные русинские комитеты из представителей интеллигенции и духовенства. Были выдвинуты требования расширения прав русинов в Галиции и нового раздела провинции на две части: польскую Западную Галицию и русинскую Восточную. Этот вопрос даже обсуждался на Славянском съезде народов империи в Праге (1848) по инициативе представителей «Русской» (русинской) рады, результатом чего стало соглашение 7 июня о признании равенства национальностей Галиции. Русинам была предоставлена возможность начать обучение на родном языке в начальных школах и вводить преподавание его в гимназиях. Поэтому именно в австрийский период истории русинов начинает пробуждаться их национальное самосознание и его выразители – интеллигенция – получают соответствующее название – «славянские будители»30. В 1848 году усилиями «славянских будителей» на русинском научном съезде был выдвинут тезис о лингвистической и культурной принадлежности русинов к русскому народу Российской империи и об изучении истории Галиции в связи с историей России. Таковое самосознание опиралось на труды собственных ученых, раскапывающих свою историю, но также и на языковое самосознание, возникшее не без влияния австрийского этнического плюрализма. С начала австрийского владычества в Галичине широко распространяется термин «русины» с его западной вариацией rutheni и среди населения, и у интеллигенции.

XIX век – век пробуждения исторического сознания европейских народов. История созревает как строгая научная дисциплина, и создаются монументальные труды в области национальных историй. Интерес к собственной истории возникает и среди русинской интеллигенции, в ее среде создаются труды, возводящие ее генеалогию к Киевской Руси, – вроде работ Д. И. Зубрицкого (1777–1862)31 или Б. А. Дедицкого (1827–1909), журналиста, написавшего популярную «Народную историю Руси от начала до новейших времен». Находя в своем прошлом лишь борьбу за свое этнически-культурное выживание, часть русинской интеллигенции предложила модель культурно-языковой ориентации на Россию. Здесь надо подчеркнуть именно лингвистический характер этой ориентации. Русины, разбросанные по разным регионам, говорили на разных диалектах, и перед их интеллигенцией возник вопрос о литературном языке. Часть из них взяла ориентацию на русский язык с его развитой литературой как на возможную модель для развития собственного литературного языка. При этом все исследователи этого движения и русинской истории подчеркивают, что с реальной Россией ни русины, ни их интеллигенция знакомы не были, к ней территориально никогда не принадлежали, режима ее власти на себе не испытывали. Россия для них оставалась абстрактной и достаточно теоретической моделью. Кроме того, ранняя русинская интеллигенция, выражавшая самосознание народа, причисляла себя к малороссам. Исследователь Пашаева замечает: «В воззвании к народу ‘Головная русская рада’, сообщая о предоставлении императором конституции, впервые в официальном заявлении утверждала: ‘Мы, русины галицкие, принадлежим к великому русскому народу, который говорит на одном языке и составляет 15 миллионов, из которых два с половиной миллиона населяют Галицкую землю’»32. Пашаева продолжает: «Это заявление соответствовало тогдашним воззрениям галицких будителей, причислявших себя к малорусскому (по нынешней терминологии – украинскому) племени. Так, в своей брошюре Головацкий писал, что русинское, или малорусское, племя (russinische oder kleinrussische Stamm) после великоруссов самое сильное, по Шафарику, оно насчитывает 10 370 000 живущих под русским скипетром и 2 774 000 под австрийским». «Нарiд Руский располагается з поза гiр Бескидских за Дон», – сообщается в «Русалке Днестровой», одном из первых русинских литературных альманахов33.

Именно русинские интеллигенты-«будители» формировали в сознании русинов миф о России. Так, в силу культурного равнения на Великую Россию (не говорим – Великороссию, поскольку русины под ней понимали Российскую империю, вместе с ее всеми «россиями» – Белой и Малой – и другими народностями, как единый этнос) постепенно возникает сближение в сознании прорусски настроенной интеллигенции понятий «русин», или «русский», или великоросс. Это сближение позднее, после перехода русинов-иммигрантов в Америке в православие в русскую епархию, автоматически и некритически внедряется и в России и постепенно превращается в культурное смешение этих понятий. Славянофильское направление начинает воспринимать русинов как своих соотечественников, отделенных во-лей несчастных обстоятельств.

Сразу может возникнуть вопрос: не боялась ли пророссийская интеллигенция поставить в глазах австрийских властей под подозрение все русинское население Галиции как потенциального врага или перебежчика, готового перейти под власть соседней империи прямо со всей своей областью, принадлежавшей Австрии? Увы, позднее именно это и произошло. Однако на начальных стадиях пророссийского движения этот страх не возник в силу ряда обстоятельств. Во-первых, благодаря либеральной эпохе «Весны народов», когда в самых разных славянских группах империи начались самостийные движения за культурную и внутриполитическую автономию. Русины требовали того же, что и все другие; единственным потенциально опасным отличием прорусской интеллигенции было то, что она идентифицировала собственное культурно-языковое наследие с языком и культурой огромной пограничной империи. Другим обстоятельством было сознание русинами своей лояльности Австрии, предоставлявшей им права и свободы, которых у русинов нигде не было и которые они не получили бы и в России. Это выразил за пару лет до русинского конгресса и до «Весны народов» один из «славянских будителей» и интеллектуальных вождей всего прорусского направления, профессор Львовского университета и униатский священник Яков Головацкий в статье «Положение русинов в Галиции», напечатанной в 1846 году в независимом бесцензурном журнале «Летописи славянской литературы, искусства и науки». Опровергая мнение, будто движение русинов (Russinenthum) представляет опасность для империи из-за соседства Галиции с Россией, Головацкий подчеркивает, что русины в Галиции – униаты, к которым в православной России относятся плохо. К тому же, и русский тип церковного благочестия, с постоянными постами и «монашеской жизнью русских попов», не подходит для образованных русинов. Что же касается русинского крестьянства, то его положение в Австрийской империи лучше, ибо «нигде помещик не может так безнаказанно плохо обращаться со своими крестьянами, как в России». Следовательно, русины останутся австрийскими патриотами, если только не ущемлять их национальные права34. В этой статье, напечатанной под псевдонимом «Таврило Русин», автор ратует за культурно-языковую автономию своего народа внутри империи. Он, правда, описывает приниженное положение русинов, поскольку и «под австрийским мягким скипетром» они живут «без литературы, без журналов, без национального образования, без школ – как варвары». Но и подтверждает вполне сознательную политическую лояльность русинов по отношению к империи: «В настоящем Австрия предлагает, хотя не известно, надолго ли, свободу, равноправность и конституцию, а Польша – рабство и политическое самоубийство...»35 О России как политической альтернативе, как мы видим, здесь не идет и речи. При этом следует отметить, что австрийская Польша была свободнее, чем Польша, входящая в состав Российской империи.

Итак, пророссийская интеллигенция Галиции, равняясь в культурно-языковом отношении на Россию, имела в виду лишь культурно-языковое самоопределение и самоуправление, будучи уверенной, что доказанная русинская лояльность Австро-Венгрии служит прочным гарантом для формирования такой культурной автономии.

ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКАЯ ОСНОВА НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ

«Народ наш, – как писал в своей «Истории» Иероним Луцик, – як нiякiй другiй на свете привязанный есть до Церкви»36. Это отмечает и сторонний наблюдатель, чешский чиновник Яромир Нечас, секретарь Г. Жатковича, первого губернатора автономной русинской области Прикарпатской Руси в Чехословакии, в 20-х годах прошлого века. Нечаса поразило, что среди русинов «даже большевистские вожди» (коммунистические идеи легко угнездились среди обездоленного русинского населения Чехословакии) «регулярно посещали церковь», их социал-демократы почтительно приветствовали священников, «а одно из антиклерикальных собраний в Ужгороде» открылось традиционным русинским приветствием «Слава Иисусу Христу!»37

Религиозная вера уходила в глубокие слои национального самосознания русинов, само пробуждение которого в новое время было тесно связано с богослужением и опиралось на него. В течение нескольких веков православный обряд оставался единственной культурной родиной русинов, живущих среди разных народностей с их собственным охранительным национализмом. Поэтому и движение за культурную автономию началось как «обрядовое движение» за очищение в рамках униатской Церкви православной литургики от позднейших католических наслоений и искажений. Оно возникло как вполне невинная легальная реформа, но привело к первому серьезному столкновению имперской администрации с прорусским направлением. Хотя Уния 1596 года, переведя православных в папскую юрисдикцию, обещала полное сохранение православного богослужения, в реальности и оно оказалось «окатоличено»: духовенству разрешалось служить по несколько литургий в день; вместо православного престола, бывало, стоял открытый алтарь со статуями святых – иезуитов, и. т. д. Движение за очищение обряда и приведение его к православному уставу возглавил униатский священник о. Иоанн Григорьевич Наумович, и к нему присоединились другие священники и миряне. Сам Наумович, популярный и отзывчивый пастырь, был в 1861 году избран депутатом в первый галицкий сейм, а в 1873 – после введения прямых выборов – послом в рейхсрат. Со своей политической трибуны он выступал неоднократно в защиту экономических, гражданских и культурных прав русинского населения и даже требовал от сейма помощи русинскому театру во Львове38. При этом он держался пророссийской ориентации и, оставаясь униатским священником, повел проповедь за возвращение русинов в православие. Наумович, как и другие промосковские деятели, считавшие себя верными подданными австрийской монархии и привыкшие к ее либеральным порядкам, открыто начал говорить об этническом и языковом единстве «русского народа от Карпат до Камчатки», не представляя политически взрывных результатов таковой идеологии, последствий которой так боялась Австрийская империя, состоявшая на 42% из славян и прислоненная именно русинской территорией к Российской границе. Сознавая, что православие имело в империи легальный статус (хотя было признано лишь в Буковине с ее преимущественно румынским населением), Наумович настаивал на праве русинов ориентироваться на Россию, не боясь того, что он может навлечь на себя, на промосковское направление и, в целом, на все русинское население подозрение властей в нелояльности и даже в государственной измене. В прессе он открыто заявлял, что «все усилия дипломатии и поляков сделать из нас особый народ рутенов-униатов оказались тщетными и что Русь Галицкая, Угорская, Киевская, Московская, Тобольская и пр. с точки зрения этнографической, языковой, литературной, обрядовой – это одна и та же Русь... Мы не можем отделиться китайской стеной от наших братьев и отказаться от языковой, литературной и народной связи со всем русским миром»39.

Реагируя на потенциальную опасность таковой промосковской идеологии среди своего населения, пограничного с Россией, австрийские власти стали искать другое направление для русинского культурного и языкового самоопределения и, видя русинское стойкое упорство против ассимиляции в среде австрийских поляков, стали поощрять среди русинов проукраинское направление, которое, в свою очередь, представлялось сепаратистским уже в глазах их русского имперского соседа. На руку этой австрийской линии сыграла русская имперская политика в отношении Украины. В 1863 году министр внутренних дел Российской империи П. А. Валуев издал циркуляр, по которому разрешалось на украинском языке печатать лишь ограниченное количество написанной на нем художественной литературы и запрещалась вся остальная учебная, религиозная и прочая литература, а царский указ 1876 года запретил не только «печатание в пределах Российской империи произведений на ‘малорусском наречии’, кроме художественной литературы и исторических памятников», но также «свободный ввоз книг и брошюр из-за границы, театральные представления, чтения и даже ‘подписи под нотами’»40. Поскольку украинский язык был близок к галицким наречиям, хотя и не совпадал ни с одним из них, австрийцы стали поощрять на этом языке всякую культурную деятельность в Галиции. При поддержке австрийской администрации украински настроенная часть галицкого общества начала движение за отделение Украины от Российской империи и за создание из нее и Галиции отдельного государства.

С переходом русинских иммигрантов в русскую епархию в Америке между двумя империями началась и продолжала «теплеть» «холодная война» за русинское население. Этому способствовало и создание в 1867 года Австро-Венгрии с общей внешней политикой, но двумя раздельными внутренними: на территории Венгрии власти начали планомерную ассимиляцию славянского населения, игнорируя его культурные и национальные права, в Галиции, под австрийской властью, положение было лучше, но и здесь русины стали терять надежду на получение автономии. После 1867 года Галиция приобретает характер польской провинции. И если в Подкарпатье русины стали подвергаться мадьяризации, то в Галиции усиливается процесс их полонизации.

Русины при этом сохраняют полную лояльность Австрии и, пользуясь своими конституционными правами, продолжают выбирать своих представителей в львовский сейм и в венский рейхсрат. Но в силу своего меньшинства они не могут выдвинуть никакой политической программы. Отдельные москвофилы из интеллигенции начали посматривать в сторону России, ожидая помощи (не вполне понятно – какой) и пытаясь обратить на себя внимание. Уже упомянутый ранее профессор Львовского университета Яков Головацкий поехал депутатом от прорусских галичан на этнографическую выставку 1867 года в Санкт-Петербург. Там он рассказывал о русских связях русинов, также ведущих свое происхождение от крещения Руси при Владимире. В своей речи на обеде в Дворянском собрании Петербурга (11 мая 1867 года), он даже заявил, что русины «по роду и по племени, по вере и языку, по крови и кости» составляют единство с «великим славянским многомиллионным русским народом». Австрийские власти отреагировали на это выступление увольнением Головацкого из университета. Но произведено это было без шума и скандала, ему даже была назначена небольшая пенсия. Его выступление не осталось без последствий и в России, куда он был приглашен со всей своей большой семьей и где принял православие и русское подданство. Александр II произвел его в чин статского советника, и в его служебный стаж были засчитаны годы преподавания в Львовском университете. Став православным, Головацкий сложил с себя сан униатского священника. Эта индивидуальная эммиграция прошла без всяких осложнений в политических отношениях между империями. Галичане-русины, будучи униатами, т. е. официальными католиками, гораздо меньше в ту пору интересовали и русскую дипломатию, и славянофилов, чем судьбы православных сербов или болгар. Австрия также не искала обострения отношений с собственным русинским населением в Галиции.

ПОЛОЖЕНИЕ РУСИНОВ В ВЕНГРИИ

Но это обострение стало нарастать в Венгрии, когда та получила автономию. Ее администрация взялась за активную ассимиляцию русинов в мадьярскую культуру. Это выразилось прежде всего в том, что в Венгрии греко-католические епископы стали назначаться только из числа полностью мадьяризованного духовенства; те, в свою очередь, требовали и от священников последовательной мадьяризации своей паствы. Это давление было столь явным и последовательным, что привело к отчуждению основной массы мирян от духовенства. Венгры старались подавлять всякие проявления русофильства среди русинов и ограничить их автономию41. Одно время русины пытались объединиться в единую Перемышленскую митрополию, однако венгры заблокировали эту попытку создания церковной базы для этнического объединения42. Тогда-то и началась иммиграция русинов в Америку, в основном из Венгрии, но отчасти и из Галиции.

Хотя славянофильски настроенная часть русского общества и сочувствовала положению славян под турецким игом и даже создала в 1858 году Славянский благотворительный комитет под председательством того же М. Погодина, это сочувствие никак не переносилось на русинов, проживавших в Австро-Венгрии. После же войны с Турцией 1877 года, которая чуть не привела к войне с Англией, и особенно после Берлинского конгресса 1878 года, русское правительство стало игнорировать славянофильские тенденции в среде русской общественности. До конца ХIХ века, до того как русины-униаты в Америке попросились в тамошнюю русскую епархию, ни в Русской Церкви, ни в российских правительственных кругах никому не приходило в голову видеть в русинах-униатах в Австро-Венгрии союзников в геополитическом переделе средней Европы. Правда, в Австро-Венгрии существовал среди русинов прорусский клуб, ратовавший за принятие русинами русского языка как языка собственной культуры и письменности. Но москвофильское направление было самобытным движением среди русинов; сама Россия в нем не играла никакой роли43. Россия поддерживала это движение, но именно как культурное, а не религиозное и, тем более, не политическое, поскольку сами лидеры этого движения были политическими консерваторами, выступавшими за поддержку австрийской имперской власти и политики. Их культурно-политическая программа была основана на идее сохранения русинской культуры путем объединения всех русинов как национального меньшинства внутри Австро-Венгерской империи, с собственной культурной и, желательно, с политической автономией, наподобие венгров и словаков. Эта программа исключала как великорусскую концепцию присоединения к Российской империи, так и украинскую, с отождествлением русинов с движением за единую самостийную Украину. В 1882 году были арестованы несколько видных москвофильских деятелей: Добрянский, его дочь Ольга Грабарь, о. Иоанн Наумович. Поводом послужила попытка перехода в православие русинского села Глинички вслед за проповедью Наумовича, который, оставаясь униатским священником, ратовал за возвращение к православию. Власти обвинили арестованных в панславизме, государственной измене и в стремлении оторвать Галицию, Буковину и Прикарпатскую Русь от Австро-Венгрии с перспективой присоединения их к России. Процесс получился бездоказательным, поскольку вся деятельность обвиняемых была легальна и ограничивалась публичной проповедью своих убеждений. При этом русское общественное мнение и правительство, выступая за права человека и осуждая этот процесс, не пытались использовать эти гонения в качестве повода для политических демаршей по отношению к соседу.

Весьма осторожна была реакция высших правительственных кругов в России (точнее, К. П. Победоносцева и Александра III) на этот процесс. Когда после процесса подсудимые временно были выпущены из тюрьмы и Наумович остался без средств к существованию, т. к. приход у него был отнят, русское правительство оказало ему и Добрянскому тайную материальную помощь. Она была передана через венского посольского протоиерея Михаила Раевского. В своем письме К. П. Победоносцеву, тогда обер-прокурору Синода, от апреля 1883 года, Раевский уведомляет, что «отец Наумович приедет сам в Вену за получением денег». Сумма не указывалась, но к письму приложена расписка уже получившего помощь Добрянского на 15 тыс. гульденов44.

Исключительно интересно более подробное письмо К. П. Победоносцева Александру III об этом процессе и о подавлении национальной самобытности русинов со стороны венгров и поляков в Австро-Венгрии. Победоносцев ссылается на рассказ Добрянского, который «тайно от австрийских агентов» приехал в Петербург из Германии и описал в рассказе Победоносцеву даже не сам процесс над ними, а продажность парламентской демократии и беспомощность русинов, которые не смогли ею воспользоваться для защиты своих прав из-за того, что они остаются политическим меньшинством, а также и беспомощность австрийских властей, не смогших вмешаться в это преследование и стать на защиту русинов, потому что это было бы вмешательством во внутренние дела Венгрии. При этом Победоносцев называет «русинов», вероятно, с подачи самих «москвофилов», «русскими», не делая никакого семантического различия между «русскими» в Австро-Венгрии и «русскими» в России. «Чудовищный процесс по обвинению в государственной измене, возбужденный против Добрянского, Наумовича и других, лучших и доблестнейших людей русской народности (Курсив мой. – о. МАМ), – пишет Победоносцев, – привел в изумление здравомыслящих людей в целой Европе.» И далее Победоносцев призывает царя и своих соотечественников сделать должный вывод ...о вреде конституционного правления: «Но вот что весьма поучительно, и особливо для нас, русских. Австрийское правительство само было опечалено этим процессом и понимало все его беззаконие, но было бессильно предотвратить его и видело себя в необходимости подчиниться партии, возбудившей этот процесс. Роль недостойная для правительства; но австрийское правительство принудило себя на эту ложь потому, что оно утверждается на конституции»45. Далее в письме Победоносцев показывает, как, пользуясь демократией, другие народности Австрийской империи, подавляют русинов. Победоносцев и здесь называет русинов «русскими»: «Теперь вся парламентская сила – в руках у мадьяр и у поляков. Мадьяры – полные хозяева у себя и давят без пощады и без совести всякую иную народность, а система выборов так хитро ими же и поляками устроена, что никакая другая славянская народность не может иметь в палате сильного голоса... Располагая силою в парламенте, они задумали целый ряд законов к подавлению русской народности: изменение календаря, замену русского алфавита латинским, изгнание русского языка из русской школы, замену русского духовенства латинским, передачу иезуитам русских монастырей и духовных школ...» Тема этого большого письма – не столько необходимость защиты русинов со стороны России, сколько антиконституционный памфлет. Русины здесь оказываются скорее аргументом в полемике, чем ее целью и главной темой. Обер-прокурор Синода и доверенный советник императора, бывший еще и членом Совета министров, называемый в кулуарах его «негласным председателем», Победоносцев пишет царю с возмущением о нетерпимости венгерских и польских властей, о насилии над правосудием, ни словом не намекая на необходимость России вмешаться в это дело. Единствен-ная мораль, которую выводит Победоносцев в этом письме, – это мораль о губительности и злостной нетерпимости парламентской демократии к «инакомыслию», о нетерпимости и беззаконии, перед которыми оказалась бессильной сама австрийская имперская бюрократия, допустившая этот парламентаризм. Нигде, ни одним словом, влиятельный Победоносцев, который без стеснения мог призвать в поддержку своей политики военную силу России и ее дипломатию, не говорит здесь о том, чтобы использовать это прорусское движение в Австро-Венгрии в каких-либо геополитических целях.

Царь Александр III сочувствовал арестованным, но тоже не собирался в это дело вмешиваться, понимая всю политическую бестактность и даже опасность такового вмешательства. По словам Пашаевой, «в РГБ хранится письмо Победоносцева императору от 23 октября 1885 года. Направляя ему письмо Наумовича, Победоносцев пишет: ‘Совестно утруждать Ваше Императорское Величество посреди многих забот и занятий еще новым чтением. Но почитаю нелишним представить Вам полученное мною вчера письмо священника Наумо-вича, в нем выражается поистине отчаянный вопль русского населения в Галиции о безысходном положении их в борьбе с польским правительством, которому предала их Австрия. Наумович, недавно перешедший из униатства и порвавший все связи с Римом – человек по-чтенный и служит... действительно лучшим представителем лучшей части русского населения в Галиции...’ Наверху письма Александр Ш подписал синим карандашом: ‘Чрезвычайно больно и грустно читать его письмо. Авось даст Бог и нам и им светлый день когда-нибудь’.»46

Так впервые на языке российского государства было отождествлено понятие «русин» (в случае с Наумовичем, перешедшим в православие) с «русским» в качестве «великоросса», подданного империи. Несмотря на то, что сам Наумович после тюремного заключения переселился в Россию, далеко не все москвофилы были готовы ему последовать, привыкнув к либеральным порядкам габсбургской им-перии. Сам Наумович избирался в венский парламент и галицкий сейм. Добрянского, начиная с 1850-х годов, несколько раз избирали в венгерский парламент, хотя венгерское правительство и отнимало у него мандат, боясь его политической программы и настойчивости: Добрянский предлагал разделить Венгрию на пять национальных округов – русинский, сербский, немецко-венгерский, румынский и словацкий. Но парламентская система, которую так критиковал По-бедоносцев, свое дело делала. Когда в 1865 году Добрянский был избран в третий раз в парламент, правительство все же было вынуждено признать его мандат, и в течение четырех лет он выступал с его трибуны, пока в 1869 году его снова не лишили мандата по обвинению в панславизме47. Очевидно, что при всем сочувствии в России к деятельности Добрянского, в ней он не смог бы получить депутатских полномочий – за отсутствием парламентской системы. И русинская общественность это более или менее понимала.

Арест Наумовича, Добрянского и других деятелей прорусского клуба привел к закату всего этого москвофильского движения среди русинов в Старом Свете. До обращения униатов-иммигрантов в Америке в православие русины в Австро-Венгрии именно в качестве униатов не привлекали к себе особого внимания в России. Прежде всего, они сами давно уже свыклись со своим церковным положением. Уния была сконструирована таким образом, что ни по обрядам, ни по образу жизни, – т. е. именно по тем сторонам, с которыми имеет дело простой мирянин на уровне приходской жизни, – не отличалась от православия. Римскими были богословие, семинарии, каноническое право и церковноначалие, т. е. униатская иерархия, подчинявшаяся Риму. Ни с тем, ни с другим простой верующий, малообразованный или вовсе неграмотный, в своей повседневной церковной жизни дела не имел. Более того, это положение продолжалось веками и уже вошло в плоть и кровь местного населения: так оно его ощущало, когда находилось на политической территории Речи Посполитой, а затем на территории Польши; таковым это церковное положение и осталось, когда после раздела Польши эта территория с русинами отошла к Австро-Венгерской империи.

ПОЛОЖЕНИЕ РУСИНСКОЙ ИММИГРАЦИИ В АМЕРИКЕ

Уния была данностью и таковой могла бы остаться и в условиях американской иммиграции русинов, если бы в Америке было такое явление как католичество византийского обряда, и если бы Като-лическая Церковь в Соединенных Штатах обладала властью насильно удержать униатов в подчинении. Но ни того, ни другого не было, а американский образ жизни, с его конфессиональной раздробленностью и общинами по этническому принципу, способствовал автономии и сепаратизму. Униатские приходы могли с легкостью переходить в состав русской епархии потому, что никто не был в силах их от этого удержать, а самому американскому государству до этого не было никакого дела. В конце ХIХ века в Америке даже образовалась многотысячная епархия польских старокатоликов во главе с собственным епископом поляком, т. е. «Польская Католическая» Церковь, независимая от Папы Римского, – явление, которое в самой Польше было бы немыслимо.

Так же и «русскость» австро-венгерских русинов, вступивших в состав русской епархии в Америке, имела мало общего с русскостью подданного Российской империи. К тому же, эта русскость, по существу, ни политически, ни культурно русинов ни к чему не обязывала, кроме сентиментальной приверженности к своим же исконным православным обрядам, теперь уже не связанным с подчинением Риму. Перейдя в русскую епархию в массовом порядке, эти приходы, разбросанные по огромной территории, не столько подчинялись директивам епископа, как явствовало из признаний архиепископа Платона, сколько навязывали епархии свои собственные традиции и образ жизни, точнее, жили тем же укладом, которым жили веками и до этого, с поправкой на постепенную ассимиляцию в американском обществе. Именно свобода, царившая внутри русской епархии на огромной американско-канадской территории, и привлекла русинов с самого начала в православие из католичества с его жесткой дисциплиной. Американские католические епископы, в основном ирландского происхождения, на своем съезде в Чикаго в 1893 году решили применить собственные стандарты к католикам византийского обряда, т. е. просто перевести их на униформный латинский обряд, «поскольку возможная потеря немногих душ греческого обряда несоизмерима с тем благословением, которое приносит дисциплинарное единообразие»48.

Русские же епископы в Америке сознавали себя в большей или меньшей степени именно миссионерами, которые призваны строить Церковь из этнически и культурно разнородного иммигрантского материала. Собственный уклад, язык и обычаи сохраняли в этой епархии и другие национальные общины: сиро-арабская, сербская, отдельные греческие приходы, албанская община. Все они вели культурно-самостийное существование внутри единой организации русской архиепископии. Подобным образом устроились и карпатороссы с галичанами, с той лишь разницей, что теперь их церковный центр переместился в Санкт-Петербург. При этом Святейший Синод, сверху и издалека решавший их церковную судьбу, оставался для них так же далек и недоступен, как до этого – Римская курия.

Однако при этом русская иерархия и духовенство, возглавлявшие епархию, стали для бывших униатов их голосом, толмачами и выразителями. Это было тем легче, что основная масса русинов-иммигрантов была настолько задавлена ежедневной борьбой за выживание на своей новой заморской земле, что они охотно перепоручали своей отныне православной иерархии и духовенству выступать за них и от их имени, тем более, что они и сами себя признавали «русскими» – русинами. Но в самосознании русинов и их русских толмачей, таких как редакторы и издатели двух основных органов епархии – «Американского православного вестника» и газеты «Свит», – слово «русский» значило совсем разные вещи.

Здесь следует подчеркнуть огромное значение «имени», мощь слова и риторики, которая в этом исторически, казалось бы, кратком и незначительном эпизоде приобрела поистине мировую зажигательную силу. Русины считали себя русскими, т. е. гражданами уже не существующей, умопостигаемой Руси Киевской, которая, породив и Московскую Русь, и Петербургскую Россию, и Украину, уже не была ими узнаваема. Как указывает Пашаева, «прилагательное от ‘русин’, как считают сами русины, не ‘русинский’, а только ‘русский’, ‘руский’»49.

Для русской же иерархии и духовенства, подданных Российской империи, именно это подданство и принадлежность к Русской Пра-вославной Церкви в земном ее смысле, с Государем Императором во главе как политическим покровителем и защитником всех православных, и составляли их «русскость». Именно в этих терминах епископ Николай (Зиоров) в 1890-х годах объяснял американским властям, что православная литургическая молитва за Царствующий Дом и воинство не означает, что русские иммигранты, в том числе и иммигранты-русины, не лояльны к своему новому отечеству – Америке. Епископ утверждал, что Церковь возносит эти молитвы за православного императора потому, что в его миссию входит защита всех православных во всем мире50.

Как мы видели, и Победоносцев называл русинов-униатов в Австро-Венгрии, сочувствующих православию или же в него переходящих и смотрящих на Россию как потенциальную моральную защитницу, «лучшими и доблестнейшими людьми русской народности». Для русинов же, перешедших в Америке в епархию русской Церкви, «русский» означало всего лишь несколько модифицированную форму их собственного самоопределения как культурно-автономной этнической группы, которая продолжает в духе преемственности со своим собственным прошлым строить свою культурную и религиозную жизнь в Новом Свете. Так в миннеаполисском приходе самого о. Алексея Тофта, первым вошедшим в русскую епархию, возникло подряд несколько организаций с названиями «Русское женское общество» (1904), «Русское братство» (1907), «Русское библиотечное общество» (1908), «Русское театральное общество» (1911), хотя, по свидетельству одного из иммигрантов, в то время «в Миннеаполисе не было ни одного человека из России», да таковые и не имелись в виду51.

Такое понимание двух разных вещей под одним словом «русский» – типичный пример бахтинского двуголосого слова52. Однако то, что описуемо в терминах поэтики и даже мифологии, привело, как мы увидим, к реальным политическим и историческим последствиям. Здесь миф творит историю, а не просто ее осмысляет. Имя «русский» в применении к «русинам» превратилось в тот электрический ток, который средствами даже очень скромной массовой информации (русской газеты и журнала), быстро достигал столиц двух соседствующих империй и заземлялся в них на двух противостоящих враждебных полюсах. В российском истолковании Русская Православная Церковь была неразделима с имперским государством, со времен Петра I инкорпорировавшим эту Церковь в собственную бюрократию и практически содержащим всю американскую епархию из имперско-церковного бюджета. Поэтому для великоросского сознания русины, став православными и вступив в русскую епархию, стали, тем самым, если и не актуальными, то «почетными» подданными Российской империи. Таковое впечатление производили даже писания русского духовенства в Америке, уже хорошо осведомленного о специфике американских порядков, в которых религия – это целиком автономная сфера, не относящаяся к гражданской и политической. Тем паче в России, а особенно в имперских кругах, такое понимание нового статуса русинов возникло автоматически, как самоочевидная новая реальность. Особую роль сыграл в этом «Аме-риканский православный вестник», исполнявший функцию епархиальных ведомостей. Он выходил два раза в месяц и издавался бесперебойно более двадцати лет до самого 1917 года, а потом продолжал выходить с перебоями еще полвека. Русская пресса, в массе своей – русинской епархии, возглавляемой российским духовенством и церковноначалием, – превратилась в мощный свободный рупор почти угасшего москвофильского направления в самой Австро-Венгрии; рупор, разносивший эту идеологию сразу на три континента.

Америка – правовое общество, и иммигранты уже во втором поколении, обученные языку, нравам и законам, получают возможность за себя постоять. Вступив же в русскую епархию, осознав себя вполне православными и обретя средства для выражения собственного самосознания, галичане из Америки, без всякого, так сказать, злого умысла, не придавая этому особого международно-политического значения, начали влиять на самосознание и своих бывших собратьев униатов в Австро-Венгрии, и на формирование собственного образа в Церкви и обществе в самой России. Естественным каналом этого влияния было возвращение обратно к себе на родину русинов, поживших в Америке и соприкоснувшихся там с русской епархией. Далеко не все оставались в Америке, некоторые приезжали на заработки, чтобы, скопив денег, вернуться и купить землю или собственное дело дома. Таким образом нормы и конструкты демократии в американском изводе начали влиять на возникновение и распространение такого явления, как «русскость», в самосознании австро-венгерских русинов и в восприятии их в этом качестве в России.

Архиепископ Платон свидетельствовал, что русская Миссия была плохо осведомлена об униатах, проживавших в Америке. Но до их возвращения в православие русское общество мало знало и об униатах в Австро-Венгрии. Для Русской Церкви Уния была данностью, с которой приходилось бороться в западных областях России и в Польских землях. Но здесь Православная Церковь, скорее, не наступала, а держала оборону против католического натиска, который и окрашивал представление об униатах у пограничного православного духовенства.

Как же могла возникнуть такая путаница в умах, прежде всего образованных людей, неплохо осведомленных об истории России, Руси и Российской империи? Российская историческая наука вообще мало интересовалась историей Западной Руси, сознательно или бессознательно проходила мимо нее, поскольку та опиралась на древнерусские феодальные и вечевые традиции, искорененные в Московии и напрочь забытые в петровской России. Ни у одного крупного русского историка ХIХ века – ни у Сергея Соловьева, ни у Ключевского, при всем его внимании к социальному аспекту истории и при том, что он в своем курсе русской истории бегло уделяет внимание и Литовской Руси, ни даже у либерала П. Милюкова в его «Очерках по истории русской культуры», – мы не найдем описания истории Западной Руси именно как отдельного культурно-политического типа.

До обращения в православие униатов в Америке и их жалоб на местную католическую иерархию Русская Церковь не видела в униатском населении Австро-Венгрии потенциальных православных, которые так и рвутся назад в Русскую Православную Церковь, желая и территориально присоединиться к России. Но поскольку русская историческая наука прошла мимо Западной Руси именно как отдельной культурной и церковно-политической модели, то и «русскость» русинов стала восприниматься в России не по типу автономной культурной общины, а по модели церковно-государственной. Именно поэтому их симпатию к России ошибочно истолковывали как стремление вступить в ее состав, стать подданными российского православного императора.

«Американский православный вестник» этому весьма содействовал: выражения «Червонная Русь» и «Угорская Русь», которыми москвофильские «будители» называли русинское население и земли Галиции и венгерского Прикарпатья, прочно вошли в российский лексикон, а территории стали восприниматься как потенциально российские. Так на геополитическом горизонте рубежа ХIХ–ХХ веков возникла новая символическая страна, «Червонно-Угорская Русь», не имеющая под собой политической реальности, но наполненная реальностью символической, – подобно Константинополю, представлявшему для греков исчезнувшую Византию, маячившую, подобно призраку, над телом Оттоманской империи, а затем Турции. В панславянском сознании эта «Червонная Русь», по существу бывшая неким «умным» наваждением или градом Китежем, стала на четвертое место в ряду вполне реальных Великороссии, Малороссии и Белоруссии. В этом смысле показательна «Народная история Руси» Иеронима Луцика, посвященная предстоятелю русской епархии Платону, архиепископу Алеутскому и Северо-Американскому. По-следняя страница книги заканчивалась так: «Да живет святая, Православная Русь, защитница всего славянства. Да живет Русский Царь и Царствующий Дом, Богом данный, блюститель русской силы и чести»53. Это – уникальная трактовка истории русинов, включенная в русскую историю. В ней краткие обзоры историй Угорской и Буковинской Руси заканчиваются и обзором Руси Американской, т. е. предвоенного укоренения и своеобразного вторичного «подданства» русинов в русской епархии в Америке.

Конечно, то была уже американская книга, оторванная от своей галицкой и карпаторосской почвы и политической реальности. Она давала некий конструкт и, одновременно, формулировала и выражала некую новую идеологию, складывавшуюся у русинов, нашедших в русской американской епархии почву для своего мифа и идеала, – почву, на которой их никто не притеснял и которая их политически ни к чему не обязывала. Такое сознание могло возникнуть только в Америке, то есть при полном отрыве религиозного, культурного и даже этнического сознания от политической реальности Старого мира, а главное, при полном отделении Церкви от государства. Русские публикации в Америке, принявшие и даже провоцировавшие эту идеологию и свободно оперировавшие понятиями «Червонная Русь», «Подъяремная Русь», сумели убедить в этом мифологическом конструкте-хронотопе определенную часть православной иерархии и духовенства в самой России. Так, и архиепископ Тихон (Белавин) в своем выступлении на Мэйфилдском соборе называл русинов – свою основную паству – «русским народом» из Австро-Венгрии54.

Православные русины в американской епархии охотно принимали такое толкование, поскольку для них самих Россия была полной абстракцией, да и образ их собственной родины, из которой они эмигрировали, постепенно все более и более тускнел. Даже в наши дни телевизора и интернета достаточно провести несколько дней в пенсильванской глубинке, где-нибудь в районе Свято-Тихоновского монастыря, чтобы почувствовать, насколько отсюда весь мир представляется далеким и нереальным. Что же говорить о неграмотных или полуграмотных иммигрантах в конце ХIХ века, целыми днями трудившихся в пенсильванских шахтах или на сталелитейных заводах, а по воскресеньям собиравшихся в своих церквях и полностью делегировавших собственное представительство доверенным выборным лицам и духовенству, организовавшим их новый быт в русской епархии? Для них несколько измененное имя «русские» значило именно то, чем они были всегда и чем продолжали оставаться в Америке, и ничуть не больше. Но именно тем, что они так легко и охотно дали себя переименовать и так легко восприняли великорусскую риторику своих двух органов печати, став православными, они стали способствовать распространению и в России мнения, что их собратья в Австро-Венгрии с радостью готовы, вместе со своими территориями, войти в великую Россию.

Вот, например, статья о двадцатилетнем юбилее русского православного Петро-Павловского братства в гор. Бриджпорте штата Кон-нектикут, напечатанная, заметим, в 1914 году, сразу же после начала войны, в «Американском православном вестнике»: «Велика и широка наша Русь родная. От Дуная до Алтая и дальше, до Великого Океана тянется одна неделимая великая русская земля. От холодных льдов Севера до знойного Закавказья и Туркестана простирается наша родина святая. И на всем этом пространстве живет один русский народ, соединенный единою верою православною, крепкий единым русским духом христианской любви. Одна великая неделимая Русь. Она не делится и не должна разделиться. Она едина. Потому-то она так сильна и могущественна, ибо ‘в единении сила’. И все русские люди, живут ли они в Галичине или на Угорской Руси, в златоверхом Киеве, или в златоглавой белокаменной Москве, суть братья и дети одной Великой Русской Земли. Наша родина – целая Россия, наше знамя – православный трираменный крест, наш народный клич – ‘С нами Бог!’ С такими мыслями было заложено в г. Бриджпорте, штате Коннектикут, и наше Русское Православное Петро-Павловское Братство, которое и стало существовать с 7 августа 1894-го г.»55

Можно представить, с каким удовлетворением русский царь мог читать подобные изъявления безоговорочного русского патриотизма и лояльности ему лично, доходившие из далекой американской епархии, когда его собственная держава раздиралась революцией, антиправительственным террором и национально-сепаратистскими движениями, и резкая критика его режима и дворцовых порядков раздавалась с трибуны Государственной думы. По какой-то злой иронии, выпуск «Американского православного вестника» с этой статьей вышел 28 августа 1914 года, три дня спустя после образования на территории занятой русскими войсками Галиции (25 августа) генерал-губернаторства графа Бобринского, провозгласившего основой своей политики здесь учреждение русского языка, закона и строя путем ее скорейшей инкорпорации в состав империи. Конечно же, это только способствовало убеждению австро-венгерских политиков в том, что русская епархия в Америке, куда формально входили и сербские приходы, являлась мало прикрытым заморским плацдармом, на котором Россия заранее разыгрывала это свое наступление.

Однако действительно ли эти слова выражали самосознание карпаторосских членов Петро-Павловского Братства в Бриджпорте? Очень сомнительно. Их автор взял процитированное клише из заяв-лений русинов-москвофилов и подобных же статей и лозунгов в «Американском православном вестнике». По сей день стоит в том же Бриджпорте, в Новоанглийской епархии Православной Церкви в Америке, построенная в 1894 году этим Братством Святодухова церковь, где уже в наше время более десяти лет прослужил священником выходец из России, москвич, тщетно пытавшийся ввести хоть немножно церковнославянского языка в богослужение и в жизнь своего прихода, чтобы привлечь новых иммигрантов из России. Приход, состоящий из внуков, правнуков и праправнуков основателей прихода и Братства, написавших ту русскую патриотическую статью, и слышать не хотел ни о каком русском языке даже в гомеопатических дозах, да и вообще не очень жаловал иммигрантов из России. Приход этот в настоящее время англоязычен на сто процентов; ни Россия, ни ее культура, ни ее язык его всерьез не интересуют. Так же не интересовала их дедов и прадедов реальная Россия, когда они писали эту статью про свой двадцатилетний юбилей. Для них это было не более чем привычная риторика тех газет, которые для них издавались. Эта терминология и идеология ни в Коннектикуте, ни в Пенсильвании, ни в Канаде, из которых они уже не собирались никуда далее эмигрировать, их политически ни к чему не обязывали.

АМПЛИФИКАЦИЯ «МОСКВОФИЛЬСКОЙ ИДЕОЛОГИИ» В АМЕРИКАНСКОЙ РУСИ

Итак, в Америке русины, – как оставшиеся в униатстве, так и перешедшие в православие, – стали строить свои общественные организации, называя их, без всякой задней мысли, «русскими». В феврале 1892 года, после перехода конгрегации о. Алексея Тофта в русскую епархию, группа галицких и прикарпатских священников и мирян собралась для создания Объединения греко-католических русских братств. На этом же собрании организаторы постановили издавать газету под названием «Американский русский вестник». Газету решено было издавать на «русском», но со «словацким диалектом»56.

Три года спустя о. Алексей Тофт на собрании в своем приходе в городе Вилкес-Барре в Пенсильвании призвал к созданию Русского православного общества взаимопомощи57. Оно и было основано в 1895 году самим Тофтом совместно с архиепископом Николаем и русским консулом в Нью-Йорке А. Е. Оларовским. Показательно, что именно консул, т. е. не церковная фигура, а представитель Россий-ского государства, стал его первым президентом (1895–1897 годы)58.

Общество требовало, чтобы все его члены принадлежали Рус-ской Православной Церкви, подчеркивало, что оно русское и что есть лишь один неделимый «русский народ». Это последнее утверждение тем более парадоксально, что почти все его члены были американскими иммигрантами из Австро-Венгрии, до того – австро-венгерскими подданными. Но с точки зрения имперской России общество было «русским», и оно стало единственной американской организацией, получившей благословение Святейшего Синода59.

В 1900 году иммигрант из Прикарпатья Иван Зинчук-Смит организовал Общество русских братств, открытое как для униатов, так и для православных, но с 1902 года закрытое для представителей духовенства во избежание разделений по исповедному признаку среди русинской общины. Языком был выбран литературный русский с использованием русинского диалекта, т. е. тот самый язык, на котором Луцик написал свою «Народную историю Руси». Это Общество, в частности, в своем ежегоднике, названном «Календарь», опубликовало поэму своего генерального секретаря Михаила Баланда «До русских молодцев», называемых «сыновьями Святой Руси». Поэт призывал «русских молодцев» не верить обманчивому зову «поляков и евреев», соблазняющих идеей «Украины», а оставаться верными и гордыми сынами «матери Руси», т. е. родной Галиции с ее долинами, реками и горами60.

Конечно, на государственном полюсе Российской империи такие речения однозначно понимались как полная политическая солидарность русинов именно с государством Российским. Но другим полюсом, начавшим воспринимать подобные высказывания со страхом за свою территориальную целостность, оказалась Австро-Венгерская империя, чьими фактическими подданными были русины. События в Америке не могли остаться без резонанса и среди русинов в Австро-Венгрии. Под их влиянием возродилось москвофильское направление, а с ним и стремление употреблять русский литературный язык. Это направление питалось не столько реальной оценкой положения русинов на границе двух империй, сколько романтическими настроениями. Не жившие никогда в России галичане понимали, как правило, Россию не как многонациональную империю, а как национально-культурный монолит, не разбираясь в разных направлениях российской политики или общественной мысли и не примыкая ни к одному из них. Поскольку это направление приобретало в Австро-Венгрии все более оппозиционный характер, москвофилы питали надежды на поддержку единой великой России и даже провоцировали эту поддержку. Так, москвофил Дмитрий Вергун начал издавать в Вене журнал «Славянский век». Авторы, печатавшиеся в нем, употребляли наименование «русские» вместо «русинов», говоря о народе, жившем в восточной Галиции и северной Венгрии, хотя остальных славян продолжали называть их собственными привычными именами: «чехи», «поляки», «сербы», «болгары». Отдел переписки в «Славян-ском веке» время от времени сообщал и новости из Америки – о переходе все новых и новых униатских общин в православие. В одном из номеров был опубликован отчет о съезде славянских журналистов в гор. Сан-Луисе и о том, что на съезде присутствовали Виктор Гладик, редактор журнала «Правда», издававшегося Организацией русских братств (русской епархии в Америке), и Павел Жаткович, редактор униатского «Американского русского вестника». «Славянский век» Дмитрия Вергуна, издававшийся в Вене, и поведший оттуда информационную войну, стал уже катализатором, благодаря которому символическая точка на заокеанском горизонте материализовалась в небольшую грозовую тучку, нависшую над обеими европейскими столицами.

РЕАКЦИЯ В АВСТРО-ВЕНГРИИ НА «АМЕРИКАНСКУЮ РУСЬ»

События в Америке, а особенно резонанс на них в русинской общине в Австро-Венгрии и в самой России, пробудили и волну страха австрийских властей перед возможным прорусским движением среди русинов-униатов в самой империи. Уже в начале 90-х годов, после того как первые приходы русинов-униатов из Австро-Венгрии вступили в русскую епархию, австрийский министр иностранных дел граф Густав Калноки начал склонять польских политиков в Гали-ции признать украинское движение, чтобы повернуть русинов в направлении украинского национализма и самостийности. Поляки вроде бы согласились на это, но когда украинцы потребовали равенства политических прав с поляками, то те пошли на попятный и использовали избирательные законы в свою пользу, чтобы блокировать украинское представительство61.

Также и деятельность москвофильского направления стала рассматриваться венским кабинетом как откровенное проявление сепаратизма. После процесса Наумовича начинается наступление Рима на Униатскую Церковь. Базилианские (униатские) монастыри в Гали-ции, с их громадным имуществом, переходят под власть и руководство иезуитского ордена. Униатский митрополит Иосиф Сембра-тович, пытавшийся остановить этот захват, был смещен и отозван из Галиции в Рим, где и умер62.

С началом же перехода русинов-иммигрантов в Америке из униатства в русскую епархию началось и правительственное наступление на униатов в Австро-Венгрии. В 1893 году император издал рескрипт, закрывающий русскую духовную семинарию в Вене, откуда выходили самые образованные священники. Студентов стали отсылать в Рим. Закрывается также и Генеральная духовная семинария во Львове, дававшая университетское образование и готовившая священников для всех трех галицких епархий – Львовской, Станиславской и Перемышльской. Ее заменяют епархиальными семинариями с понижением образовательного ценза, чтобы поставить священников в полное подчинение епископам – правительственным ставленникам63.

Но, при несомненном церковном давлении, никто не ущемлял гражданских прав русинского населения. Описавший это в своем очерке Мончаловский, друг и биограф Наумовича, зачитал его в качестве доклада в петербургском Галицко-Русском благотворительном обществе, где очерк и был опубликован. Как видно на примере того же Мончаловского, в предвоенные годы галичане свободно ездили в Россию, причем поездки эти носили совершенно легальный характер «и лишь в страшные годы военного террора тяжко отразились на судьбах путешествовавших»64. Сам Вергун, в дополнение к своей издательской деятельности в Вене, по совместительству стал еще и вице-председателем Галицко-Русского благотворительного общества в Санкт-Петербурге65.

ГАЛИЦКО-РУССКОЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

Галицко-Русское благотворительное общество было образовано 15 декабря 1902 года в Петербурге. По своему уставу, утвержденному министерством внутренних дел, общество ставило своей целью «оказывать всякого рода нравственную и материальную поддержку русским галичанам и их семействам, временно или постоянно проживающим в Санкт-Петербурге». В момент своего возникновения это было действительно чисто благотворительное и просветительское учреждение неославянофильского толка. Помимо благотворительной помощи уроженцам Галиции, Общество стремилось также содействовать ознакомлению русской общественности с жизнью Прикарпатской Руси, с ее прошлым и настоящим.

Основателем и первым председателем Галицко-Русского благотворительного общества стал ученый славист-филолог А. С. Будилович, женатый на Елене Добрянской, дочери Адольфа Добрянского, видного деятеля русофильского движения среди русинов в Прикарпатье. Специалист по церковнославянскому и раннеславянским языкам, одно время ректор Варшавского университета, а затем ректор Императорского Юрьевского университета, Будилович был убежденным монархистом и славянофилом консервативно-романтических взглядов. В 1905 году он стал председателем Особого совещания по вопросам об образовании инородцев, а в 1907 году – одним из основателей Русского окраинного общества, ставившего задачи противодействовать сепаратизму и антирусским настроениям среди инородцев. Свои взгляды на проблему «русинов» он высказывал прямо на своих выступлениях в Галицко-Русском благотворительном обществе.

С самого своего возникновения Общество заявило себя в качестве трибуны панславянской риторики, подчеркивавшей роль имперской России как защитницы и собирательницы всех славян, в том числе, и особенно, галицийских русинов. Во вступительной речи Будилович подчеркнул «единство судьбы» России и Прикарпатья с Галицией или «Червонной и Угорской Руси». По словам Будиловича, история не знает того периода времени, когда «Червонная Русь» не входила бы культурно и этнически в семью русского народа. В течение двух тысяч лет Карпаты были «святыми горами» этой семьи. «Червон-ная Русь» противилась всем попыткам своих врагов уничтожить ее веру, однако в последние «несколько веков» (Курсив мой. – о. МАМ) их религиозные и культурные связи с Россией были укреплены... Будилович дал краткий обзор «вражьих попыток» разорвать узы, связывающие русских в Австрии с русскими в России66.

На открытии Галицко-Русского благотворительного общества, как бы очерчивая его политическую программу, выступил священник-популист о. Григорий Петров. На его зажигательные религиозно-патриотические выступления в панславянском же духе в Санкт-Петербурге стекались толпы народа. В своей речи в Галицко-Русском обществе о. Григорий сравнил мира с палитрой художника или струнным инструментом, где художник и исполнитель – сам Господь Бог. Перефразируя известное описание многообразия национальных даров и черт в конце пятой главы «Мертвых душ», где Гоголь превозносит, по поводу прозвища Плюшкина, «метко сказанное русское слово», Петров сравнил народы мира с красками на палитре или струнами арфы. Когда какие-то цвета на палитре или струны отсутствуют, то ни живопись, ни музыкальное произведение не могут совершиться, что является преступлением против духа. Таковое же преступление против духа случается, если культура позволяет быть разделенной внутри себя. «Отделенность народов Галиции и Закарпатской Руси от русской нации и является таковым преступлением. Обязанность национальной культуры состоит в том, чтобы объединить все ее народности в единую нацию.» Дмитрий Вергун печатал эти и подобные выступления в «Славянским веке», пока, после четырех лет издания, его не прикрыли австрийские власти. Однако «Славянский век» и его редактор сумели объединить «большинство славянских и русских клубов в самой Российской империи и за ее пределами». После закрытия журнала Вергун перебрался в Россию, где стал ездить по всей стране с лекциями о положении русинов в Австро-Венгрии и их желании вступить в единую семью с российским народом. Ему удалось создать целое движение сочувствия русофильскому движению среди русинов, что входило в программу Общества как укрепление контактов между подданными «Держав-ной» и «Подъяремной» Руси. В Обществе устраивались лекции и заседания, на которых читались доклады русских ученых и общественных деятелей о современном положении и истории, а равно и текущих нуждах Руси Галицкой и Угорской. 21 декабря 1903 года Общество торжественно отпраздновало память св. Петра, первого митрополита Московского, выбранного не из греков, а из русских. Петр же, как подчеркивалось, был уроженцем Галицкой Руси. В заключение собрания Общества его почетным членом был избран Флавиан (Городецкий), митрополит Киевский и Галицкий.

Почти с самого возникновения Галицко-Русского благотворительного общества его членом стал граф Николай Павлович Игнатьев (1832–1908), который в 1903 году был также избран председателем Славянского благотворительного комитета. Скорее всего, это была не более чем почетная должность для ушедшего в отставку некогда блиставшего политического деятеля. Однако символичность такого назначения уже тогда не могла остаться незамеченной австро-венгерскими дипломатами и политиками. Имя графа Игнатьева, российского чрезвычайного посланника, было широко известно на международной арене как имя дипломата, последовательно проводившего политику панславизма. В бытность свою послом в Константинополе генерал Игнатьев и не скрывал своей цели добиться расщепления Оттоманской империи на множество славянских государств, которые бы призвали Россию гарантом своей политической независимости67. В 1878 году он подписывал со стороны России Сан-Стефанский договор, создавший независимое государство Сербия. Под давлением международных дипломатических кругов царь вынужден был уволить его в отставку прямо перед Берлинским конгрессом (1878). Фигура Иг-натьева во главе Славянского благотворительного комитета волей-неволей придала комитету характер наступательно-дипломатической организации, не очень даже скрываемый под одеянием культурно-просветительного и религиозного общества, – что граф неустанно и демонстрировал, противопоставляя идеологию панславизма пангерманизму. В панславизм входило и обязательное просвещение всех славян в духе великорусской идеи, по которой России принадлежала роль их естественной защитницы против всяческих притеснений. И будучи отставленным от своей дипломатической деятельности, Игнатьев оставался вхож ко Двору и имел личные беседы с Государем.

В глазах австро-венгерских политиков Русско-Галицкое общество в Петербурге явилось пока еще скрываемым симптомом наметившейся тенденции русской внешней политики перейти от Турции к расщеплению «лоскутной» империи. Именно эти опасения были открыто выражены во введении к Красной Книге, сборнику венских дипломатических документов, которыми Вена обменивалась со своими послами и правительствами задействованных стран прямо накануне Великой войны. «Первым шагом (К развалу Австро-Венгрии. – о. МАМ) было создание Балканского союза, задуманного для ослабления Австро-Венгрии, основания которой как великой державы должны были быть расшатаны панславянской и сербской агитацией в ее пограничных областях68. В качестве предварительного шага Турция должна быть разгромлена и изгнана из Европы. Благодаря этому сила увеличенных христианских балканских государств могла бы быть использована Россией в ее борьбе против двух центральных европейских держав»69. Документ австро-венгерского правительства присоединяет сюда и Германию как главную союзницу и опору.

Возникает вопрос, стояли ли за риторикой российского Галиц-кого общества реальные политические планы? На первых порах – нет. Скорее всего, это была безответственная риторика людей, не имевших реальной власти, столь частая в политически бесправных, а потому и политически неопытных обществе и Церкви. Этим людям ничего, кроме риторики, и не оставалось; они либо пользовались трибуной Галицко-Русского общества для выражения своей романтической идеологии, либо были рады поддакнуть высочайшим настроениям, либо плыли по течению и того, и другого. Однако после революции 1905 года и создания русского парламента пропагандистские речи уже получили политическую трибуну, и за рубежом к ним стали относиться именно, как к таковым, – программным политическим речам. Так, в думский период председателем Общества стал член Государственной думы граф Владимир Бобринский, последовательно проводивший идею включения Галиции и Карпат с их населением в состав Российской империи.

ПРИСТАЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС НИКОЛАЯ II К ГАЛИЦИЙСКОЙ ПРОБЛЕМЕ

Это Общество так и могло бы остаться одной из русских благотворительных организаций без всяких политических поползновений, не окажись у него могущественного покровителя, а именно – Самодержца Всероссийского Императора Николая II. Царь, правда, сам открыто не выступал с поддержкой, справедливо опасаясь собственного правительства, но тихо повел свою, пока еще «холодную», войну за «Червонную Русь». Вовлеченность царя в этот проект «национального сентиментализма» началась и разрослась на базе его пристального внимания к росту русской епархии в Америке за счет русинов, бывших униатов. Русско-американский «Православный вестник» печатал материалы о неусыпном интересе российского Императорского Дома к американской епархии, печатал телеграммы и поздравления, которыми в течение многих лет обменивалась епархия с Царствующим Домом, свидетельствовавшие о личной заботе о епархии самого Государя, который поддерживал епархию часто из собственных фондов. В 1899 году царь Николай пожертвовал из личных средств 5 тысяч долларов на американскую Миссию, а в следующем году еще 5 тысяч на постройку Никольского собора в Нью-Йорке. Кроме того, по Высочайшему распоряжению в день Благовещения на постройку Никольского собора в Нью-Йорке был произведен сбор средств по всем церквам Российской империи. Общей сложностью было собрано 60 тыс. рублей. В том же году царь пожертвовал еще пять тысяч рублей из личных средств на постройку собора в Чикаго и две тысячи – на церковь в Питтсбурге70. В 1908 году царь подарил еще 5 тысяч на русский иммигрантский дом в Нью-Йорке71. Надо отметить, что царь совсем не любил сорить деньгами. Знавший его лично в Ставке адмирал Бубнов свидетельствовал, что «Государь не был подвержен никаким страстям и излишествам; стол у него был совсем простой... из игр любил он лишь домино и трик-трак, а в карты не играл»72. А протопресвитер армии и флота Георгий Ша-вельский даже говорит о крайней бережливости царя, экономившего в затратах и на собственную семью, которую безумно любил. Шавель-ский иллюстрирует это свидетельством военного министра Редигера. Военный министр как-то рассказывал Шавельскому, что «ожидая в Царском Селе царя, задержавшегося на прогулке, он увидел Николая II с пятью девочками. Зная, что у царя только четыре дочери, Редигер не удержался и спросил царя, что это за маленькая девочка, которую он вел за руку. – ‘Ах, это Алексей Николаевич, – смеясь, сказал царь. – Он донашивает платья своих сестер. Вот вы и приняли его за девочку’»73.

Поэтому поддержка американской епархии из личных средств на внушительные по тем временам суммы свидетельствует об исключительной заботе Государя об американской Миссии и жертвенном участии в ней. Конечно же, помощь царя не выходила за рамки религиозной благотворительности или же миссионерского рвения. Однако параллельно этому растущий интерес России к галицийским «проблемам» и мост между прикарпатскими русофилами и Петербургом не могли остаться незамеченными в Австро-Венгрии и не вызвать ее опасений. Реакция самой Австрии была сдержанна, поскольку по новому распорядку империя вела совместно лишь внешнюю политику, а переход американских карпатороссов в русскую епархию и их влияние на рост русофильских настроений в Австро-Венгрии попадали в компетенцию внутренней политики Венгрии. Таким образом, если Австрия на первых порах заняла выжидательную и наблюдательную позицию, то в Венгрии, откуда шел основной поток русинской эмиграции, этой проблемой занялись на самом высоком политическом уровне.

БОРЬБА ВЕНГРИИ ЗА АМЕРИКАНСКИХ УНИАТОВ

Составив себе представление, что «борьба за Галицию и Угорскую Русь» ведется Россией на американской территории, венгерское правительство направило туда и свою «армию» – в данном случае, «армию войны межконфессиональной» – отряд венгерских католических священников. События развивались следующим образом. В 1901 году премьер-министр Венгрии получил донесение, что некоторые русины, эмигрировавшие в Америку, возвращаются в Венгрию и призывают своих земляков обратиться в православие. Это показалось настолько угрожающим явлением, что осенью министр исповеданий назначил расследование, чтобы определить, насколько угроза серьезна. «Как показало расследование, определенное число русинов эмигрировали из Бечерова (к северу от Прешова, в настоящее время в восточной Словакии) в Миннеаполис, где они перешли в русскую православную епархию. Некоторые из перешедших в православие вернулись на родину и стали убеждать земляков последовать их примеру. Как показало дальнейшее расследование, лишь отсутствие церковного здания стояло препятствием переходу значительного числа поселян, включая и священников, в православие. Более того, русская организация в Америке пообещала собрать деньги для постройки церкви»74.

Некоторые чиновники стали опасаться, что это начало целого движения. Окружной прокурор Анош Пакси дал показания, что более трети населения уходит из греко-католической церкви и требует русского православного священника. Дальнейшее указание свидетельствует о том, что это по масштабу незначительное религиозное движение тем не менее имеет под собой геополитическую подоснову, равно как и чревато геополитическими последствиями. По словам того же прокурора, это движение распаляется слухами, что после смерти Императора Франца-Иосифа русинская территория в северной Венгрии будет передана России и, таким образом, русины, перешедшие в православие, окажутся в более благоприятном положении. Вряд ли этот слух исходил от Франца-Иосифа, или же наследного принца – еще вполне живого и деятельного Фердинанда, или же от венгерских властей. По инициативе прокурора, несколько священников – Андрас Збилей, Василий Збилей и Ласло Титко – были привлечены к уголовной ответственности за антикатолическую пропаганду и в марте 1902 года осуждены на тюремное заключение.

Венгерское правительство настолько встревожилось этим «антипатриотическим» движением иммигрантов-русинов в Америке, что во главе с премьер-министром повело дипломатические переговоры с Ватиканом, добиваясь права для самого правительства номинировать из числа венгров униатского епископа для Америки и священников-венгров, которые в дополнение к своим священническим обязанностям могли бы быть и активными «политическими агентами» Венгрии среди американских иммигрантов75.

Венгерское министерство исповеданий издало в 1902 году несколько указов, имеющих целью ограничить численность духовенства, едущего из Венгрии в Америку, лишь лояльными венграми, которые смогут препятствовать обращению бывших австро-венгерских подданных в православие. Эта цель была ясно изложена в послании от 4 февраля 1902 года (№ 393) венгерского министра исповеданий Комлочи католическим иерархам в Америке76. В нем говорилось, что венгерское правительство вынуждено защищать свои интересы в Америке и для этого не допустить туда иммиграцию «враждебных» (по отношению к Венгрии) священников. Поэтому американские епископы должны принимать только тех священников, которые приезжают в Америку по правительственным рекомендациям. Эти шаги необходимы, поскольку, согласно Комлочи, из сорока двух словацких католических конгрегаций в Америке только семь возглавляются «патриотическими» священниками. Это послание каким-то образом попало к словацким священникам в США, было переведено на английский и опубликовано в брошюре с названием «Hungary Exposed: Secret State Document Reveals the Plotting of that Government in theUnited States». 26 июля 1903 г. «Вашингтон пост» напечатала статью об этом скандале и о вмешательстве Венгрии во внутренние дела Амери-ки и американских граждан. А на следующий день «Нью-Йорк таймс» опубликовала интервью с Джозефом Хорватом, издателем венгерско-американской газеты «Szabadsag», в котором проявилась характерная неспособность этого венгра стать на американскую точку зрения, отражавшую нейтральность государства в делах религии. Джозеф Хорват настаивал на правомочности венгерского правительства проводить свою политику. По его словам, «в Венгрии словаки и русины делали вид, что они лояльны к своей родине», но стоило им приехать в Америку, и они стали выступать «под русским флагом». Пускай у себя на родине русины молились на своем «русском» языке, но поскольку они венгерские подданные и среди них много венгров, то венгерское правительство отныне требует, чтобы в Америке богослужение проходило на венгерском языке77. Интервью лишь подтвердило американским читателям, что религиозные меньшинства в Австро-Венгрии не пользуются теми свободами, которые они, эмигрировав, смогли получить в Америке.

По настоянию венгерского правительства Ватикан послал в Америку двух священников-венгров: Андрея Ходобая, в звании апостольского наблюдателя, и Иоанна Коротноки, назначенного на важный приход в Аллегени в штате Пенсильвания. Венгерское министерство иностранных дел даже прочило Ходобая в униатские епископы в Америке. Основная стратегическая линия как самого венгерского премьер-министра, так и министерства иностранных дел, состояла в том, чтобы убедить Ватикан назначить венгра униатским католическим епископом для Америки. Эта позиция была прямо выражена в отчете премьер-министра Венгрии за 1902 год относительно бечеровского случая перехода части униатов в православие под влиянием русинов из Америки78. Однако Ватикан испытывал сильное противодействие со стороны ирландской иерархии латинского обряда в Америке, которая была резко против «униатской ветви» в католичестве. Поэтому он не желал компрометировать дисциплинарное единство, которое и без того было тяжело поддерживать в Америке при ее религиозном плюрализме.

Ходобай главной целью своей политической миссии считал создание сильной греко-католической церковной организации, возглавляемой священниками-венграми и финансируемой венгерским правительством; организации, которая противостояла бы как панславянским настроениям, так и русинской культурно-религиозной автономии79. И первые шаги в этом противостоянии были сделаны именно в Венгрии, где был создан комитет по назначению священников для Америки, состоящий из семи епископов, из которых двое были епископы византийского обряда, а пятеро – латинского, о чем Ходобай и уведомил апостолического делегата в Вашингтоне в 1906 году.

Одной из задач о. Ходобая была организация в Америке венгерскоязычных униатских конгрегаций, в которых бы служба византийского обряда велась на венгерском языке. Они предназначались для тех русинов, которые иммигрировали в Америку из венгерской части Австро-Венгрии, вроде о. Алексея Тофта и части его прихожан, которые если и не полностью были ассимилированы в венгерской культуре, то хотя бы знали венгерский язык. Их-то и старалась привлечь Венгрия, специально создавая для них в Америке мадьяроязычные религиозные общины и содержа эти общины на государственные деньги с исключительной целью предохранить от соблазна перехода в православие свое собственное карпаторосское население, пребывающее в Унии, и упразднить самую основу его идентификации с русскими и Россией.

Ходобаю удалось создать пять таких угроязычных униатских церквей в городах Хомстеде, Кливленде, Пассэике, Южном Лорэне и Бриджпорте. Интересны донесения Ходобая венгерскому правительству: в качестве правительственного агента и, с другой стороны, папского представителя для восточного обряда в Америке, он должен был оценивать священников-униатов со стороны их «патриотичности» по отношению к Венгрии и лояльности ее правительству. Так, в письме премьер-министру Венгрии в феврале 1906 года Ходобай превозносит о. Юласа Орожа в Кливленде как «наиболее активного и патриотического священника», а в июне, в другом письме на имя премьер-минис-тра, просит того прислать побольше «патриотических» священников», а также докладывает об «антипатриотической» кампании о. Юлия Медвика из города Маккиспорта, который «пытается оторвать народ от венгерского правительства». В 1908 году, после обращения в православие редактора проукраинской униатской газеты «Правда» Иеро-нима Луцика, будушего автора «Народной истории Руси», о. Джон Коротноки обратился к австро-венгерскому консулу в Филадельфии с требованием не пускать Луцика на родину из-за его пропаганды православия.

В конечном итоге, старания венгерского министерства иностранных дел и его духовных агентов в Америке привели к прямо противоположным результатам. Ходобай и его сотрудник Джон Коротноки также докладывали о политическом влиянии съездов Греко-Католического союза, собиравшихся каждые два года. О съезде 1904 года Коротноки докладывал венгерскому премьер-министру, что «словак Ровнянек и его ‘панславянские’ сторонники имеют решающее влияние на конгресс». «Пагубными» результатами его влияния явилось то, что президент Союза Майкл Юхаз Младший от «панславянской» группировки был переизбран, и съезд принял резолюцию, по которой все должностные лица Союза должны быть американскими гражданами, а съезд разделяет «панславянские идеалы и правила в форме присяги»80. Узнав, что венгерские власти, пытавшиеся раньше лишить русинов собственного языка и идентичности на родине, теперь пытаются лишить их того же и в Америке, униатская карпаторосская община возмутилась до такой степени, что Греко-Католичес-кий союз исключил из своего состава всех священников, представлявших интересы венгерского правительства, о чем оное и было поставлено в известность австро-венгерским генеральным консулом в Филадельфи1и в 1908 году. Сам факт требования американского гражданства для должностных лиц Греко-Католического союза свидетельствовал о чисто культурно-религиозной программе этой этнической общины в Америке, не преследовавшей никаких политических целей в Старом Свете. Однако венгерское правительство все это воспринимало в свете российской геополитической угрозы. Ни в Австро-Венгрии, ни, особенно, в России, не сознавали этого радикального различия между обращением униатов в православие в Америке и перспективой возвращения униатов в православие в Прикарпатской Руси. В Америке религия и отношения между конфессиями никак не транслировались в политику. Максимально, чего могли добиться разные иммигрантские группировки, – это организоваться социально и выдвинуть своих представителей в местные, штатные или федеральные органы для защиты своих прав и интересов. В России религиозная озабоченность судьбой униатов в Прикарпатье или Польше автоматически принимала форму территориальных притязаний, которых и пребывающее в составе Российской империи Царство Польское, и, тем более, «лоскутная» Австро-Венгерская империя боялись как реальной политической и военной угрозы.

РУССКО-ГАЛИЦИЙСКОЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО И БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА

От австрийского посла в Петербурге конечно не могли быть скрыты ни интерес царя к американской епархии, ни резонанс обращения в православие униатов в Америке среди русинов-униатов в Австро-Венгрии. Там-то галицко-русские патриоты, известные под именем «москвофилов», начали пропагандистскую кампанию, вторя закрытому «Славянскому веку» и энтузиастам Галицко-Русского благотворительного общества, на собраниях которого научно доказывалось, что Галиция и в историческом, и в этнографическом отношениях «единая, неделимая Русь», со всею Россиею разделенная «лишь не-счастными политическими обстоятельствами»81. Вероятно, чтобы исправить эти «несчастные политические обстоятельства», Русско-Галицийское благотворительное общество стало оказывать все большее влияние в Петербурге. На него прямо ссылается епископ Евлогий (Георгиевский) в бытность свою членом Думы (Второй и Третьей, 1907–1912).

К этому времени означенное Общество превратилось в политическую и церковную силу, совершенно не пропорциональную декларируемым им скромным благотворительным целям. Среди членов Общества и его подкомитетов были члены Святейшего Синода, два митрополита – Санкт-Петербургский и Киевский, пять членов Государственного Совета, такие влиятельные лица, как заместитель председателя Государственной думы, и несколько членов Совета министров Императорского Двора. Конечно, членство митрополитов можно было бы счесть почетной декорацией, которая на пользу любой благотворительности. Однако присутствие министров Двора подчеркивало именно личную руку Государя в этом предприятии и то, что он пытается руководить этим Обществом в обход собственного правительства. Это министерство объединяло все части придворного управления вне контроля Сената, Государственного Совета или какого бы то ни было другого высшего учреждения. Возглавлял его министр Двора, который состоял под непосредственным ведением Государя. Все повеления министр Императорского Двора получал непосредственно от Государя; по делам, требующим Высочайшего разрешения, также имел право входить с докладом прямо к Государю. Таким образом, его деятельность не подчинялась ни Государствен-ному Совету, ни Сенату, ни Думе и не контролировалось ими. Присутствие этих министров в Галицко-Русском обществе отражало особый интерес Императора к этому Обществу и его роли как общественной организации, подконтрольной непосредственно Самодержцу. Среди рьяных охотников политизировать религиозное положение русинов в Австро-Венгрии был новый председатель Галицко-Русского благотворительного общества в Петербурге, член Государ-ственной думы граф Владимир Бобринский, старинный приятель Государя, служившего еще в бытность свою цесаревичем в 1887–1891 годах с Бобринским в одном Лейб-гвардии гусарском полку. Бобринский начал выступать с предложением включения Галиции и Карпат как земель русинов, «т. е. русских», в состав Российской империи, причем выступал он на самой думской трибуне.

Окруженная облаком геополитической риторики, звучавшей со всех сторон, – из Петербурга, прорусских кругов в Галиции и даже из далекой Америки, – эта «холодная война» оседала в подсознании государственных и дипломатических деятелей обеих империй. Уходила она в подсознание в силу своей дипломатической невыразимости. А собственно, на что можно было дипломатически пожаловаться? На Благотворительное общество с его риторикой и научными религиозно-этнографическими прениями, на выступления в Думе? Но Дума была российским парламентом и всенародной говорильней, где выступали все, от крайне правых до крайне левых, совсем не сдерживаясь в выражениях, и где радикальная критика собственного правительства, особенно в I и II Думах, звучала гораздо громче, чем требование присоединить к России еще какую-то там Галицию. Неназываемые и невыражаемые подозрения и протесты выливались в новые и новые акции «холодной войны».

Русофильская партия в Галиции, вдохновленная, с одной стороны, известиями из «русской» Америки, т. е. русской православной епархии, состоявшей уже на 80% из русинов, бывших униатов, а с другой стороны, поощряемая растущим интересом, который к ней проявлял Петербург, да и в силу либеральных порядков Австро-Венгрии нечувствительная к пропорционально нараставшей угрозе со стороны собственного правительства, можно сказать, лезла на рожон. В 1907 году русинские депутаты в Венском парламенте устроили манифестацию. Один из депутатов, лидер старорусской партии Дмитрий Андреевич Марков, произнес речь на русском литературном языке. В ответ министр внутренних дел барон Бинерт заявил, что в Австрии нет русского народа, на что русины, не вполне поняв, о чем речь, ответили организованно, направив в столицу множество петиций в защиту русского языка, под которым они понимали свой собственный82. В ответ польско-австрийская администрация в Галиции начинает усиленно привлекать на свою сторону украинских союзников.

Здесь уже трудно было определить, какая империя наступает, а какая защищается. Австро-венгерские власти, в страхе перед «москвофильской» ориентацией внутри русинского движения, пытались ввести его в русло движения за украинскую самостийность, которую и поощряли. Испуганная этим Россия отвечала усилением русинско-православной пропаганды. В записке по польскому вопросу чиновник российского МИДа Олферов в 1908 году писал, что в результате политики австро-венгерских властей в Галиции «украинцы сольются в единый самостоятельный народ, и тогда борьба с сепаратизмом станет невозможной. Пока в Галиции живет еще русский дух, для России украинство не так еще опасно, но коль скоро австро-польскому правительству удастся осуществить свою мечту, уничтожив все русское в Галиции, и заставить на веки забыть о некогда существовавшей Червонной Православной Руси, тогда будет поздно и России с врагом не справиться».

В «холодной войне» уже невозможно разграничить причину и следствие, каждая сторона идет в свою контратаку. По инициативе австрийского правительства и католической иерархии в 1909 году во Львове прошел Всеукраинский съезд, в числе предложений которого было и объединение Галиции с Украиной в отдельное, независимое от России, государство. Боязнь проникновения в Россию идей украинского сепаратизма из Галиции заставила в 1909 году российское министерство внутренних дел и министерство финансов принять решение о регулярном выделении средств на «помощь прикарпатским русским». В 1911 году П. А. Столыпин отпустил единовременно 15 тыс. руб. на расходы по выборам в австрийский парламент. Речь шла о помощи организациям «москвофильской» ориентации. Ежегодно по запросу министра внутренних дел выделялось 60 тысяч рублей и 25 тысяч рублей непосредственно через министра финансов. Распределение и передача государственных сумм на поддержание и развитие русских культурно-просветительных учреждений прикарпатских славян были полностью в ведении В. А. Бобринского и камергера Гижицкого и шли через Галицко-Русское благотворительное общество. И того, и другого для этой деятельности делали пригодными не дипломатическое образование и опыт, не государственная деятельность, а исключительно близость к царю. Правительство доверяло им указанные суммы, не контролируя их и не требуя отчета в расходовании денег. Это делалось, в первую очередь, для того, чтобы исключить возможные осложнения на дипломатическом уровне. Выделяя средства, российское правительство как бы полностью устранялось от того, как и на что они используются83. Помимо государственных субсидий, еще 10-12 тысяч рублей ежегодно давали частные пожертвования. Все перечисленные средства в соответствии с уставом Галицко-Русского общества должны были идти на культурно-просветительные цели. Фактически это были самые разнообразные мероприятия как культурного, так и политического характера. Центральное место в культурной работе отводилось распространению русского языка в Галиции, поскольку вопрос культурно-языковой ориентации составлял основу программы галицийских «москвофилов» и с 1909 году приобрел политическое звучание.

Австрийский министр внутренних дел, а затем и глава комитета министров Бинерт издал в 1910 году циркуляр министерства внутренних дел, запрещавший подданным империи называть русский «родным языком». Относительно же православия, его боялись как «русской» религии, хотя оно было разрешено законом, а в Буковине православие даже было господствующим вероисповеданием. Однако правительство боялось «руссификации» и буковинского православия. В мае 1910 года австрийские власти закрыли все «русофильские» организации Буковины («Общество русских женщин», «Карпаты», «Русско-православный народный дом», «Русско-православный детский приют», «Русско-православная читальня», «Русская дружина»), а также русские бурсы (общежития для учащейся молодежи) в Черновцах и Серете. Имущество организаций было конфисковано. Причиной запрещения деятельности русских организаций стали обвинения в шпионаже и государственной измене.

В Галиции же немногочисленные попытки перехода из униатства в православие стали пресекаться самыми разными способами, иногда и насильственными. На это русское общественное мнение, Дума и церковные деятели реагировали с возмущением, хотя сама Россия до манифеста 1905 года была тоже конфессиональной страной, и переход из православия в другую религию или исповедание считался уголовным преступлением («совращением из православия», что могло караться каторгой до 10 лет). Архиепископ Волынский (Антоний Храповицкий), епархия которого была пограничной, возмущался, что в Галиции не желают признавать православия, и всех православных священников-галичан, получивших духовное образование в России, заключили в тюрьму, в которой они томятся без следствия и суда. 17 марта 1912 года были арестованы двое православных священников и двое мирян. Их держали в тюрьме два с половиной года, не предъявляя обвинений; наконец, перед самой войной во Львове начался против них судебный процесс с обвинением в государственной измене и шпионаже. На этот процесс неожиданно явились пять депутатов российской Государственной думы, которые, войдя в зал во время публичного заседания суда, поклонились до земли сидящим на скамье подсудимых со словами: «Целуем ваши вериги!» Подсудимые были оправданы присяжными заседателями, несмотря на то, что председательствующий судья в своей напутственной речи заседателям, очевидно по указанию свыше, не скрывал надежды на то, что будет вынесен обвинительный приговор.

Галицко-Русское общество подливало масла в огонь. На заседаниях звучали слегка завуалированные призывы к русскому правительству о помощи братьям за кордоном. В 1912 – начале 1913 гг. силами Общества организуются не только вечера, но и многолюдные собрания в Александровском зале Городской думы, в Дворянском собрании. Проблемы «русской» Галиции выходят на авансцену русской политической жизни. Как пишет Пашаева, в феврале 1912 года в России устроила гастроли русинская молодежная крестьянская театральная группа, по существу – кружок самодеятельности, на спектакле которой в Петербурге «было много членов Государствен-ной думы во главе с ее председателем М. В. Родзянко». Когда в 1913 году Прикарпатье постиг голод, во Львове был образован Русский спасательный комитет. В октябре 1913 года Комитет обратился за помощью к населению России с воззванием «Вопль из русской Галиции». Правление Галицко-Русского благотворительного общества сразу же откликнулось, и в ноябре был образован в Петербурге в рамках Общества Комитет помощи голодающим в Червонной Руси. Одним из двух почетных председателей стал митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир84. Среди членов Комитета мы находим также и влиятельного архиепископа Финляндского Сергия, будущего патриарха. По ходатайству Галицко-Русского благотворительного общества министр внутренних дел разрешил сбор пожертвований по всей стране, а Священный Синод установил, что пожертвования будут собирать по воскресным дням во всех церквах Российской Империи. К 1 мая 1914 года голодающим было направлено более ста тысяч рублей85.

На посту главы Общества граф В. А. Бобринский развил бурную деятельность, значительное место в которой занимала защита прав православных в Галиции. Вместо тактичных дипломатических шагов по смягчению политических обвинений в сторону австро-венгерских подданных, переходящих в православие, Русско-Галицкое общество и круги вокруг него реагировали на преследования православных русинов в Австро-Венгрии с воинственным запалом. Архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) в своей речи восклицал: «Мы не имеем права отнекиваться от родных братьев... а должны громко на весь мир воскликнуть: ‘Братья-галичане, мы слышим ваши стоны, и готовьтесь к часу возмездия’». Заканчивая свою речь 25 марта 1913 года, В. А. Бобринский предложил собранию принять резолюцию, в которой говорилось: «Собрание выражает горячее пожелание, чтобы правительство русское во исполнение исторических заветов России нашло способы воздействия для прекращения бесчеловечных страданий православных...»

В Венгрии, в местечке Мармарош-Сигете в 1913–1914 гг. проходил политический процесс, получивший широкую известность. 98 кар-патороским крестьянам, собравшимся перейти в православие, было представлено обвинение в том, что, по подстрекательству Русской Церкви, они стремились оторвать Угорскую Русь от Венгрии с целью присоединения ее к России86. На галицко-русском митинге 1 марта 1914 г., говоря о мармарошском и львовском политических процессах против карпаторусских деятелей, член Общества И. В. Никаноров упомянул об отсутствии «той твердости русской политики, в результате чего оказалось возможным такое пренебрежительное отношение к русскому имени, какое видим теперь в указанных двух процессах»87.

Все это происходило за несколько месяцев до начала войны. Сомнительно, что вся эта деятельность могла остаться незамеченной австрийским послом графом Берхтольдом. Для австрийской агентуры все это представлялось планомерной подрывной деятельностью огромного соседа, направленной на взрывное восстание славянских народностей и распад империи и довольно неумело прикрываемой фиговым листком благотворительности. Еще раз следует напомнить, что Габсбургская империя, вторая после России по числу славянского населения, всегда страшилась угрозы славянского национально-освободительного движения, фактически сформулированного в программе на Первом панславянском конгрессе в Праге (июнь 1848 года), на котором численно доминировавшие чешские делегаты провозгласили солидарность всех славянских народов против немцев. Впрочем, тогда же, как было сказано выше, имела место и солидарность империй, и русский Император Николай I посылал военную помощь австрийскому Императору Францу-Иосифу.

Однако положение вещей изменилось в начале ХХ века, когда освободительные националистские движения объединялись с революционно-социальными и имперские правительства уходили от них в оборону, а разделение мира на политические блоки, активно ведущие программы по перевооружению, делало международный военный конфликт весьма и весьма вероятным. Наследнику Францу-Фердинанду приписывали слова: «Австрийский и российский императоры не должны свергать друг друга с престола и открывать дорогу революции». Очевидно, что слова эти отражали вполне реальные опасения уже и с той, и с другой стороны. Русская епархия в Америке представлялась заокеанским плацдармом, где Россия уже ведет, пока еще церковными методами, успешную войну за «Червонную Русь», готовясь перевести военные действия на территорию Галиции.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Архиепископ Платон. Программная речь на епархиальном съезде духовенства. «Американский православный пестник», № 10, май 1914, с. 197.

2. С. Д. Сазонов. Воспоминания. – Мн.: Харвест, 2002, с. 7.

3. Записка П. Н. Дурново Императору Николаю II. См.: http://www.mysteriouscountry.ru/wiki/index.php

4. http://www.sknews.ru/chron/24198-v-avstrii-proxodit-vystavka-posvyashhennaya.html «Северный Кавказ». 5.06.2013.

5. Дневник Николая II, 1915: «В 6 часов принял гр. Бобринского-Галицийского». 2 мая, 1915 г. См.: http://www.rus-sky.com/history/library/diaris/1916.htm

6. Государственный совет в 1906–1917 гг. из высшего совещательного органа превратился в Верхнюю палату законодательного учреждения Российской империи. См.: http://www.encyclopaedia-russia.ru/article.php?id=341

7. Записка П. Н. Дурново Императору Николаю II. Указ. источник.

8. В качестве небольшого периодического издания эта газета, скорее даже листок, сохранилась до наших дней. Она издается по-английски под названием Truth и посвящена каждодневным практическим проблемам ПЦА с акцентом на жизнь русинской общины.

9. Иероним Я. Луцик (Роман Сурмач). Народная история Руси от наидавнейших времен до нынешних дней. С коротким очерком истории Русской Церкви и с приложением истории Угорской, Буковинской и Американской Руси. – Нью-Йорк, 1911, с. 325.

10. Keith P. Dyrud. The Quest for the Rusyn Soul: The Politics of Religion and Culture in Eastern Europe and in America, 1890 – World War I. – Pliladelphia: The Balch Institute Press; London & Toronto: Associated University Presse, 1992, р. 22.

11. Светлана Замлелова. «Русины многострадальны». – Омилия: Между-народный клуб православных литераторов, 27.01.2010 – 01:30. См.: http://omiliya.org/content/rusiny-mnogostradalny.html

12. Ruthenians. См.: http://www.encyclopediaofukraine.com/pages/R/U/Ruthenians

13. А. В. Карташев. «Очерки по истории Русской Церкви», т. I. – Париж: Имка-Пресс, 1959.

14. Л. Н. Гумилев. От Руси до России. – Москва: АСТ. Хранитель, 2006, с. 29.

15. См.: http://litopys.org.ua/sofon/sof10.htm

16. А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. Т. II. Сс. 288-289.

17. Свящ. Владимир Зелинский, Объятия Отча... Очерки по истории Почаевской Лавры. – Свято-Успенская Почаевская Лавра, 2000, с. 7.

18. Александр Бушков, Андрей Буровский. Россия, которой не было. Часть 2-ая, с. 131.

19. Там же, с. 181.

20. А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. Сс. 536-537.

21. В. О. Ключевский. Курс русской истории. Часть III., Лекция XLV // Соч. в 9 тт. – Москва: Мысль. 1988, с. 88.

22. Там же, с. 90.

23. Keith Dyrud. The Quest for the Rusyn Soul... Рр. 13, 19.

24. Н. М. Пашаева. Очерки истории Русского Движения в Галичине XIX–XX вв. – Москва: ГПИБ, 2001. Сс. 23, 49-50.

25. Иероним Луцик (Роман Сурмач). Народная история Руси от наидавнейших времен до нынешних дней...

26. «Протест Канадийцев». // Американский православный вестник. – Нью-Йорк, 1899, № 2 (15-27 января). Сс. 70-71.

27. Kann, Robert A. A History of the Habsburg Empire 1526–1918. – Berkeley: University of California Press, 1974. Цит. у Дайруда, цит. соч., с. 18.

28. Иероним Я. Луцик. Народная история Руси от наидавнейших времен до нынешних дней... С. 287-290.

29. Keith Dyrud. The Quest for the Rusyn Soul... С. 24.

30. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 8.

31. Зубрицкий, Д. Н. История древнего Галичско-русского княжества: В 3 ч. – Львов, 1852–1855.

32. Освободительное движение народов Австрийской империи; возникновение и развитие. Конец XVIII века – 1849 г. – Москва: Наука, 1980. С. 475.

33. Русалка Днестровая. Ruthenische Volkslieder. – Будим, 1837. С. IX. Цит. по: Пашаева, цит. соч.

34. Таврило Русин (Яков Головацкий). Положение русинов в Галиции. // Летописи славянской литературы, искусства и науки. // Holowacky J. Die Zustande der Russinen in Galizien: Ein Wort zur Zeit von einem Russinen. – Leipzig: Slawische Buchhandlung Ernst Keil & Comp, 1846. Сс. 20-22. Цит. по: Пашаева, цит. соч. С. 26-27.

35. Цит. по: Пашаева, Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине... Сс. 65-66.

36. Иероним Я. Луцик. Народная история Руси от наидавнейших времен до нынешних дней... С. 326.

37. Jaromir Nečas. Politicka situace na Podkarpatske Rusi (Rok 1921). – Praha 1997. ss. 6-7. Цит. из Шевченко К. В. Русины и межвоенная Чехословакия. К истории этнокультурной инженерии. – М.: Модест Колеров, 2006, с. 117.

38. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... Сс. 52, 62.

39. Мончаловский, О. А. Житье и деятельность Ивана Наумовича. – Львов: Изд. полит. об-ва «Русская Рада», 1899, с. 112; цит. по кн. Пашаевой, 2-изд. Сс. 63-64.

40. Пашаева, Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 56-57, 58-61.

41. Magocsi, Paul Robert, The Shaping of the National Identity: Subcarpathian Rus’, 1848–1948. – Cambridge: Harvard University Press, 1978. Рр. 56-57.

42. Athanasius Pekar. Historic Background of the Eparchy of Prjashev. – Pittsburgh, PA: Byzantine Seminary Press, 1968. pp. 3-7.

43. «Карпато-русский сборник», 25-30, цит. по кн.: Дайруд, цит. соч. Сс. 29-32.

44. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 86.

45. Пиcьмо К. П. Победоносцева Александру III. См.: http://www.hrono.ru/ libris/ lib_p/pobed1883.html

46. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 87.

47. Шевченко К. В. Славянская Атлантида: Карпатская Русь и русины в XIX – 1-й пол. XX вв. – Москва: REGNUM. 2011. Сс. 76-77.

48. Gerald P., Fogarty, S. J. The American Hierarchy and Oriental Rite Catholics, 1890–1907. In Records of the American Catholic Historical Society of Philadelphia 85 (Mar.-June 1974), цит. по Дайруд. С. 104.

49. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 9.

50. BishopNicholas. On the Duty Incumbent Not Alone on the Orthodox Russians But on the Orthodox of all Nationalities. // Russian American Orthodox Messenger, 1 Oct., 1894. pp. 34-40.

51. Кюропас. Украинские американцы. С. 55, цит. по: JohnMatusiak. Orthodox Church in America following the Russian Revolution, 1917–1922. // M.D. thesis St. Vladimir’s theological seminary, 1975. Гл. 2. С. 7.

52. Этим наблюдением я обязан проф. Ольге Меерсон.

53. Иероним Я. Луцик. Народная история Руси от наидавнейших времен до нынешних дней... С. 343.

54. Архиепископ Тихон. Ход совещаний на Первом Соборе Северо-Американской Православной Церкви, 20 февраля 1907 г. // «Американский православный вестник», Vol. XI, № 5, март 1907. С. 83.

55. «Двадцатилетний юбилей русского православного Петро-Павловского братства в г. Бриджпорте, шт. Коннектикут». // Американский православный вестник, Vol. XVIII, № 16, август 28, 1914.

56. Keith Dyrud. The Quest for the Rusyn Soul... С. 59.

57. Петр Коханик. Начало истории американской Руси. См.: PeterS. Hardy, ed. Prikarpatskaia rus’, Trumbell, Conn,: Peter S. Yardy, 1970. pp. 499-500.

58. Peter Kohanik, ed. Русское православное кафолическое общество взаимопомощи, 1895–1915. – Нью-Йорк, 1915, с. 23. Цит. по: Дайруд, цит. соч. С. 69.

59. Указ № 4703, 27 сентября 1895 года. Коханик, цит. соч. Цит. по: Дайруд, цит. соч. С. 13.

60. Календарь для 1911 г. // Филадельфия: Правда, 1910. С. 74. Дайруд, цит. соч. С. 61.

61. Rudnitsky, Ivan. Ukranians in Galicia under Austrian Rule. // Austrian History Yearbook, 3, № 2 (1967). Цит. по: Дайруд, цит. соч. Сс. 36-37.

62. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 99, с. 72. См. также: Биография Иосифа Сембратовича: http://avstrien.ru/a/sembratovich_ iosif.

63. О. А. Мончаловский. Положение и нужды Галицкой Руси // Известия Санкт-Петербургского благотворительного общества, 1903. № 3, с. 9-11., // О. А. Мончаловский. Положение и нужды Галицкой Руси. Русская и украинская идея в Австрии. Цит. по: Пашаева, цит. соч. Сс. 72-73.

64. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... С. 100.

65. Keith Dyrud. The Quest for the Rusyn Soul... С. 49.

66. «Славянский Век», № 62, 15 февр., 1903. Сс. 434-435. Цит по: Дайруд, цит. соч. Сс. 49-50, 69.

67. Карцов Ю. С. За кулисами дипломатии. – Петроград, 1915. «В продолжении целых 12-ти лет (1864–1876 гг.) делами посольства нашего в Константинополе, – писал русский дипломат Карцов, – заведовал генерал Николай Павлович Игнатьев. Турецким Востоком канцлер А. М. Гор-чаков интересовался мало; поэтому, в действиях своих Н. П. Игнатьев был почти полным хозяином. <...> В Константинополе, где каждый человек на счету, он скоро приобрел преобладающее значение. Его называли levice-Sultan; да он и был им на самом деле: турецкие министры его боялись и были у него в руках. Главною и неизменною целью игнатьевской политики было разрушение Турецкой империи и замена ее христианскими, предпочтительно славянскими народностями». (Сс. 10-11).

68. Под панславянской агитацией, очевидно, имелось ввиду движение за отделение «Угорской и Червонной Руси и за присоединение их к России.

69. The Austro-Hungarian Red Book: Official English edition. The American Journal of International Law, vol. 9, № 4, Oct. 1915. р. 312.

70. Всеподданейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода, 1901. Сс.210-216.

71. Отчет обер-прокурора Святейшего Синода, 1908-1909. Сс. 417-422.

72. А. Бубнов. В царской ставке. – Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1955. С. 189.

73. Прот. Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. – Нью-Йорк: Издательство имени Чехова. Т. 1. С. 57.

74. См. иследование Дайруда, цит. документы из Архивов Венгерского министерства иностранных дел // Miniszterelnoksegi Laveltar (Magyar Orszagos Leveltar), в микрофильмах: M. L. 1902 – XXIII – 852 (reel 1 – микрофильм 1). pp. 10, 20-22, 35-39. Дайруд, цит. соч. С. 87.

75. Там же, 1903. XVI. 71, reel 1. Рp. 53-59.

76. Там же, 1903. XX. 834, reel 3. pp. 54-56.

77. New York Times, 27 July 1903. P. 7, col. 3.

78. Архив Венгерского министерства иностранных дел», M.L. 1902. XXIII – 852 (reel 1). Pр. 25-26.

79. M.L. 1906. XXI – 854 (reel 10). Pр. 1263-1265; Там же, reel 11, p. 2059, Там же. Pр. 2366-2368.

80. M.L. 1908. XXIII – 4102 (reel 18). P. 100, р. 251.

81. Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. // Московский Рабочий, 1994. C. 234.

82. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... C. 98.

83. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/31620

84. Митроп. Владимир (Богоявленский), митр. Киевский и Галицкий с 1915 года (в 18 году принял муч. кончину), с ноября 1912 года по 1915 – митр. Санкт-Петербургский и Ладожский.

85. Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине... Cс. 100-101.

86. Шевченко. Славянскаая Атлантида... C. 98.

87. Галицко-русское благотворительное общество в Санкт-Петербурге. Отчет о деятельности общества за 1913–1914 гг. СПб, 1914. С. 44.

Нью-Йорк

* НЖ предлагает журнальный вариант нескольких глав из неопубликованного очерка свящ. Михаила Аксенова-Меерсона «Роль русской епархии в Америке в развязывании Первой мировой». © MikhailAksenov-Meerson.

Опубликовано в журнале:

«Новый Журнал» 2014, №275

Arctic Paper (г. Познань, Польша) заключила контракт с Fibria International Trade (г. Лустенау, Австрия) на поставку целлюлозы, об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

Согласно условиям договора Fibria International Trade на протяжении 2014 г. поставит Arctic Paper 90 тыс. метрических тонн целлюлозы, причем объем может быть увеличен или уменьшен на 10%. Стоимость контракта составила 170 млн польских злотых ($55,4 млн).

Варваша и ЕС - будет энергетический союз?

В рамках нефтяного конгресса министр энергетики РФ заявил, что Россия не питает особой радости по поводу продажи газа Евросоюзу. Польша же, наоборот, пропагандирует идею создания общеевропейского союза, чтобы стать менее зависимыми от России в поставках газа, покупая его совместно. На сегодняшний день Россия является главным экспортером газа в Европу, то есть, может диктовать свои условия, не боясь конкуренции.

Москва не оценила идею премьера Польши, в то время как Европа пообещала взять на рассмотрение предложение Туска, который выступает за то, чтобы Европа "помогла" России постепенно отойти от позиций лидерства на рынке энергетики и поспособствовала созданию безопасного, не монополизированного рынка.

Кроме того, Туск выдвигает принципы, на основе которых может быть создан союз: Европа должна пересмотреть все соглашения по энергетике с Россией и создать единые формы контрактов, которые будут гарантировать поставку газа даже в условиях противостояния; подписать соглашения с другими поставщиками, так как газ теперь можно поставлять даже морем, а также, использовать ископаемое топливо в полной мере.

Таким образом, в свете недавних событий на Украине, Польша выступает инициатором того, чтобы Россия, так сильно зависимая от экспорта газа, потеряла свои лидирующие позиции на данном рынке.

Кто больше всего любит игры? Конечно же, дети! А современные дети, к тому же, предпочитают игры компьютерные. Детские игры вы можете найти на сайте http://mult-games.ru. Здесь они - абсолютно бесплатные. Вашим детям они обязательно понравятся. Да и вам тоже.

В Пражском Протоновом Центре проходят лечение сотни онкологических больных из 22 стран мира. «Мы активно сотрудничаем с учреждениями из Словакии. Пациенты из Норвегии, Бельгии, Франции, Польши, Великобритании и других европейских стран, ранее отдававшие предпочтение лечению при помощи передовых методов протонной терапии в США, все больше обращаются в Протонный Центр Чехии. В настоящее время у нас лечатся больные из России, Израиля и Египта», - заявил представитель центра В.Шульц.

(Právo, 13.06.2014)

Иностранные компании в Чехии предпочитают выводить полученную в стране прибыль, чем инвестировать в национальную экономику. По мнению главного экономиста компании Patrla Finance Давида Мамека отток полученной прибыли за границу является ценой за капиталы, предоставленные Чехии в тот период, когда она не имела собственных ресурсов. Только в 2013 году за границу было выведено 312 млрд.крон, что равняется 8% ВВП. В пересчете на душу населения данный показатель составляет в Чехии - 29,4 тыс.крон. Таким образом, чешская экономика теряет значительные финансовые средства, которые могли бы быть инвестированы, направлены на создание новых рабочих мест и повышение доходов жителей страны. Для сравнения ? в Польше при общем объеме выведенных средств на сумму в 421 млрд.крон (4,7% ВВП) на каждого жителя страны приходится 11 тыс.крон. В то время как в немецкую экономику в прошлом году было инвестировано 1647 млрд.крон (2,4% ВВП), что в пересчете на душу населения составило 20,3 тыс.крон.

(Hospodářské noviny, 11.06.2014)

По данным исследования, проведенного консалтинговой компанией Deloitte примерная стоимость квадратного метра новой жилой недвижимости в Чехии составляет 1186 евро (примерно 32 тыс.крон). В Англии и Франции этот показатель равняется примерно 4 тыс.евро (около 110 тыс.крон). Средняя цена на новую квартиру в Чехии выше (1186 евро за м2), чем в Венгрии (917 евро), Польше (1101 евро), России (1151 евро). По сравнению со странами Западной Европы стоимость квартиры в Чешской Республике также выше, чем в Португалии (1006 евро) ? стране, где жилая недвижимость является одной из самых дешевых в Европе. Цены на квартиры в Праге выше среднего показателя по стране более чем в два раза и догоняют Гамбург, Лондон и Париж. Лондон и Париж в течение нескольких лет занимали верхние строчки в рейтинге самых дорогих городов в Европе. Например, средняя цена квадратного метра квартиры недалеко от центра британской столицы составляет около 10 тыс.евро. В Москве квадратный метр в новой квартире равняется 4200 евро ? в три раза выше, чем средний показатель по остальной России. Исследование, которое было опубликовано в этом году уже в третий раз, сравнивает рынки жилой недвижимости в 14 странах ЕС, России и Израиле.

(Hospodářské noviny, 11.06.2014)

Премьер-министр Чехии Богуслав Соботка неожиданно высказался против намерения американского президента США Б.Обамы расширить военное присутствие США в рамках НАТО в Европе. Председатель чешского правительства заявил, что «Чешской Республике ничего подобного не требуется. Это не актуально на сегодняшний день».

План увеличить численность американских военных в Европе Б.Обама огласил в Варшаве, где принял участие в торжествах по случаю 25-летия первых свободных выборов в Польше.

Более дипломатичное отношение к данному вопросу выразил Президент ЧР Милош Земан: «Я думаю, участие американских сил в сущности символическое. Речь идет о нескольких сотнях десантников. Не думаю, что это могло бы усилить напряжение. Это естественное последствие аннексии Крыма, или территориальной экспансии Российской Федерации».

(Právo, Hospodářské noviny, 04.06.2014)

САМОЙ ДОРОГОЙ СТРАНОЙ ЕВРОСОЮЗА В 2013 ГОДУ СТАЛА ДАНИЯ

Второе место досталось Швеции

Эксперты признали Данию самой дорогой страной в Евросоюзе в 2013 году. Соответствующее исследование опубликовала пресс-служба европейского статистического бюро.

Специалисты сравнивали цены на 2400 наименований товаров и услуг, которые пользуются активным спросом у потребителей. В результате они пришли к выводу, что в 2013 году цены на услуги и товары в Дании были выше общеевропейского уровня на 40%. Эксперты выяснили, что в Дании самые дорогие в Евросоюзе продукты и безалкогольные напитки, бытовая электроника, частный транспорт, рестораны и гостиницы.

Второе место в этом рейтинге досталось Швеции, уровень цен которой выше европейского на 30%. Третье место разделили Люксембург и Финляндия (23%). Согласно исследованию, самые низкие цены в Евросоюзе зафиксированы в Болгарии, Румынии и Польше.

Ранее шведский Стокгольм вошел в десятку самых богатых городов мира. Эксперты учитывали долю ВВП на душу населения. Самым богатым регионом ЕС оказался центральный Лондон (Великобритания). Вслед за ним расположились Люксембург и Брюссель (Бельгия).

Дания является самой дорогой страной среди 28 стран — членов Евросоюза по данным Евростата, сообщает The Copenhagen Post.

Сравнительный анализ цен 2400 потребительских товаров и услуг в странах Европы показал, что в Дании цены на товары и услуги на 40% выше среднего уровня по Евросоюзу. Датчане больше всего платят за продукты питания и безалкогольные напитки, а также в список самых дорогих товаров входят бытовая техника, личные транспортные средства, рестораны и отели.

Самыми дорогими странами ЕС после Дании являются Швеция, Люксембург и Финляндия, сообщается в докладе Евростата. Однако за пределами Евросоюза есть еще более дорогостоящие страны – в Швейцарии уровень цен такой же, как и в Дании, а в Норвегии потребители сильно "переплачивают" за алкоголь и табак – на 59% по сравнению с ценами Еврозоны.

Самые дешевые цены были обнаружены в Болгарии, Румынии и Польше.

Польский президент поддерживает идею о проведении досрочных парламентских выборов, если скандал с записью разговора нельзя будет решить другими способами. По мнению Коморовского, в таких ситуациях следует задействовать все возможные законные методы борьбы. Но если они оказываются неэффективными, то лучше всего провести внеочередные выборы.

Ранее подобную мысль высказывал и премьер-министр страны. И хотя акции протеста на почве скандала в стране уже поутихли, но поляков все равно интересует вопрос, как кассетная запись повлияет на развитие их дальнейшей жизни.

Но пока правоохранительные органы допрашивают свидетелей, чтобы выяснить личность человека, записавшего этот разговор.

Газ в Польшу поступает без перебоев

Польская компания Gaz-System, которая занимается поставками газа в страну, заявляет, что происшествие на участке украинского газопровода никак не отразится на количестве поставляемого газа в Польшу.

В заявлении пресс-службы компании говорится, что страна получает заказанный объем газа бесперебойно и нет никаких оснований полагать, что ситуация может измениться к худшему.

Кроме того, представители компании заявили, что они собираются и дальше сотрудничать с украинской компанией-транспортером «Украгазтранс» и не будет прибегать к услугам других поставщиков.

Также, руководство компании высказало слова поддержки украинским коллегам в связи со взрывом.

О реакции венгерской стороны на возможное ограничение поставок российского газа в Европу

По сообщению газеты «Непсабадшаг», 6 июня 2014 года президент России В. Путин «пригрозил европейским государствам, собирающимся направлять газ в сторону Украины, ограничением поставок газа». В этой связи эксперт в области энергетики Аттила Холода, ранее занимавший в правительстве В. Орбана пост заместителя госсекретаря по вопросам энергетики, сделал заявление: «Поставки газа из Венгрии по направлению Украины однозначно не противоречат положениям венгеро-российского соглашения о поставках газа». В свою очередь, Министерство национального развития Венгрии, отвечающее за поставки в страну газа, выразило свою позицию коротко: «Поставки газа в страну гарантированы, торговые соглашения обеспечивают бесперебойность поставок газа в Венгрию».

В последние годы руководство Венгрии неоднократно заявляло о том, что если Украина покупает газ на Западе, то она может использовать для его поставки венгерскую систему трубопроводов. Похожие предложения сделали Польша, Словакия и Румыния. Покупаемый на Западе газ тоже имеет российское происхождение, но во многих случаях даже с учётом протяжённости газопроводов стран Запада его цена ниже, чем установленный Россией для Украины «карательный» тариф. При таких условиях Украина стремится «саботировать» выплату России своей задолженности.

В качестве продавца наиболее часто выступают немецкая компания «RWE» и французская «EDF». В этом случае поставка газа «разворачивается обратно» в сторону Украины. Безусловно, реверсные поставки газа на западном направлении ослабляют «основанные на грубой силе» позиции России на переговорах с Украиной. Ко всему сказанному, российская сторона обвиняет государства, участвующие в реверсных поставках, в нарушении закона.

По информации Миннацразвития Венгрии, в настоящее время поставки природного газа в страну осуществляются надёжно, по графику. Продолжается закачка газа в газохранилища, объём уже имеющихся запасов способен обеспечить газоснабжение Венгрии в течение нескольких месяцев. Наряду с этим, Венгрия может рассчитывать на другие источники закупок газа, а также на «производство внутри страны».

По сообщению фирмы по снабжению природным газом «FGSZ», находящейся в собственности компании «МОЛ», в текущем году на Украину ею уже поставлено 80 млн. куб. м газа. Столь незначительный объём поставки с 7 июля с.г. повышен в 2,5 раза и составляет 7,5 млн. куб. м в день. Имя продавца официально не называется, но по некоторым сведениям, им является одна из немецких фирм, входящая в состав «RWE».

Российская сторона располагает несколькими способами воздействия на реверсные поставки газа на Украину. Эти соглашения, в частности, запрещают использование «клиринговых схем» с целью взаимозачёта осуществлённых поставок (как если бы венгерская сторона разрешила украинцам напрямую отбирать из российского трубопровода проданный им западными контрагентами природный газ). Соглашения также запрещают венгерской стороне поставлять на Украину газ по газопроводам, предназначенным для поставок российского газа.

Венгерская газоснабженческая фирма «FGSZ» считает, что для этой цели служит «незадействованный» трубопровод. Уточняя подробности, «Непсабадшаг» выяснила, что речь идёт о венгеро-российском газопроводе «Содружество», по которому осуществлялись поставки в 1975-2009 годах. Затем, в 2009 году Венгрия построила новый газопровод для наполнения газохранилища стратегического значения в г. Алдьё. Старый газопровод в начале 2013 года сделали пригодным для реверсных поставок газа. По мере поступления в фирму «FGSZ» запроса на газ, она должна его поставить в рамках имеющихся объёмов. По мнению Аттилы Холода, это является для венгерской стороны гарантией того, что поставки газа из Венгрии на Украину защищены надлежащим образом юридически.

Газета «Непсабадшаг» от 11 июня 2014 г.

Les Laboratoires Servier и Teva Pharmaceutical Industries Ltd, один из лидеров рынка дженериков, уже до конца июля могут подвергнуться штрафам, которые ЕС планирует наложить на компании из-за сговора, который привел к задержке выхода на рынок более дешевых аналогов препарата Servier от гипертензии. По этому делу могут быть оштрафованы еще четыре компании. Речь идет о выводе на рынок дженерика сердечно-сосудистого ЛС Периндоприла, сообщили Bloomberg три источника, знакомые с ситуацией.

Соглашения рay-to-delay в последнее время привлекли внимание регулирующих органов по обе стороны Атлантики в связи с необходимостью для государств снижать расходы на здравоохранение и попытками крупных фармкомпаний отсрочить патентный обвал.

Владельцы брендированных препаратов зачастую готовы заплатить производителям более дешевых дженериков за то, чтобы они не выводили на рынок новый препарат. В этом случае обе компании оказываются в выигрыше, чего не скажешь о пациентах, нуждающихся в этих ЛС, и о государстве, которое в большинстве случаев оплачивает препарат полностью или частично.

Servier уже обвинялась антимонопольными структурами ЕС в 2012 году в использовании своего положения на рынке для задерживания развития технологий, позволяющих производить дешевые аналоги Периндоприла.

По мнению экспертов ЕС, Servier заключила соглашения о приостановке разработки дженериков Периндоприла со многими дженериковыми компаниями: Teva, KRKA Group d.d., «дочкой» Mylan Inc – Matrix Laboratories, Niche Generics Ltd (принадлежит Unichem Laboratories Ltd) и Lupin Ltd.

Крупнейший в Словении фармпроизводитель KRKA в 2006 году судилась с Servier за право продавать препарат против гипертензии в различных странах, включая Великобританию. В результате досудебного соглашения KRKA отказалась от продаж в этой стране. В обмен на это Servier согласилась отозвать иски в Словении и Венгрии, в свое время признались представители KRKA. Мировое соглашение позволило KRKA продавать Периндоприл в Словении, Венгрии, Польше, Литве и Чехии, хотя патент Servier действовал до мая 2009 года.

Индийская фармкомпания Lupin призналась, что в 2007 году получила 20 млн евро от Servier в аналогичной ситуации.

Представители вовлеченных в дело компаний либо отказались от комментариев, либо оставили запросы Bloomberg без ответа.

Болгарам нужно 10 лет для того, чтобы заработать на новое жилье.

Среднестатистический житель Болгарии может позволить себе купить новую квартиру площадью 74 кв.м за €50 000 лишь спустя 10 лет.

Таковы данные исследования, проведенного компанией Deloitte, передает портал Novinite.

Жители Дании, Германии и Португалии могут позволить себе купить новое жилье за два-три года. Для того, чтобы приобрести новую недвижимость, покупателям понадобится получать средний доход в течение 7,9 лет во Франции, 8,5 лет в Великобритании и 10,4 лет в России.

В Чехии, Италии, Венгрии и Польше для покупки средней квартиры среднему покупателю понабится от 7,2 до 7,4 лет.

В Польше будет новый министр культуры

Омиляновская заменит на этом посту Богдана Здроевского, который теперь будет представлять Польшу в Европарламенте, так как по результатам голосования он получил проходной балл.

Стоит отметить, что Здроевкий был министром культуры в течении двух сроков правления коалиционного правительства Туска, то есть с 2007 года. Новая министр культуры тоже весьма близко знакома со своей будущей сферой деятельности, так как Омиляновская имеет ученую степень в истории искусств и руководила одним из отделов министерства.

В Сопоте сдают в аренду несуществующее жилье

Полиция польского города Сопот предупреждает всех туристов, прибывающих в страну, и в их город в частности, о том, что на крупных сайтах по аренде жилья орудуют мошенники.

На данный момент в полицию уже поступило пять заявлений от отдыхающих, которые заявили, что сняли комнаты, которых не существует в реальности. Каждая такая покупка обошлась от 200 до 600 злотых.

Во всех случаях действовала одна схема: отдыхающие списывались с «арендаторами», договаривались о жилье и перечисляли деньги. Но после приезда оказывалось, что настоящие хозяева вовсе не собираются сдавать жилье или его вовсе не существует.

Полиция пока не может задержать преступников, но просит туристов соблюдать осторожность с виртуальной арендой жилья.

В Кракове пройдет авиационный форум

Планируется, что уже в 2016 году городом, который будет принимать форум, станет Краков. Принимать событие будет аэропорт Кракова, совместно со своими партнерами – Малопольским Воеводством, муниципалитетом города и главной туристической организацией региона.

Форум носит название Routes Europe. Он ежегодно собирает крупнейшие авиакомпании Европы, которые жалеют расширить сферу своей деятельности.

Напомним, что это мероприятие уже ранее проводилось в Польше и власти страны считают его весьма выгодным для улучшения инфраструктуры.

Поляки стали получать больше денег

Экономический эксперт Польши Пшемыслав Квецень заявляет, что жители страны наконец-то начали чувствовать на себе плюсы экономического развития. В течении многих месяцев экономика страны была в некоем подобии затишья, размеры зарплат не росли, безработица оставалась на прежнем уровне.

Теперь же стало известно, что за прошлый месяц уровень доходов поляков увеличился на 4,8%, уровень занятости – на 0,7%, а размеры инфляции начали сокращаться. Теперь властям страны нужно уделять больше внимания даже не размерам зарплат поляков, а именно количество трудоустроенных граждан, чтобы вывести доходы населения на новый уровень.

Польша снова будет поставлять свинину в Украину

Было принято решение отменить запрет на ввоз польской свинины и свиней в Украину. Планируется, что запрет на ввоз данной продукции будет действовать только на ту, которая производится в Подляськом воеводстве, где в последнее время и были зарегистрированы случаи заболевания животных африканской чумой свиней.

Украинские представители поблагодарили ветеринарную службу Польши за действенные меры, которые позволят двум странам снова наладить поставки мяса и мясной продукции.

В Польше дешевеют продукты питания

Польские эксперты, которые исследовали рынок продуктов питания в стране, сообщают, что поляки могут получить более существенное снижение цен на продовольствие этим летом. Розничные цены на продукты, по мнению экспертов, будут уменьшены не только летом, но и концу этого года значительно снизятся.

К таким выводам им удалось прийти после анализа ценовой политики розничных точек торговли едой по всей стране. Для жителей страны это приятные новости, так как в последние годы полякам приходилось постоянно страдать от постепенного повышения цен на продукты питания, но теперь, благодаря росту ВВП и стабильному развитию экономики с этим смогут эффективно бороться.

В период с 16 по 20 июня 2014 года в рамках проекта Рабочей группы по безопасности потребительской продукции Комитета ОЭСР по политике в сфере потребления проводится совместная международная акция по привлечению внимания общества и бизнеса к опасности батареек таблеточного типа.

Согласно информации, представленной на 8-м заседании рабочей группы по безопасности потребительской продукции, подобные батарейки все чаще становятся причиной серьезных травм, а также смерти детей.

Батарейки таблеточного типа все больше используются как в бытовой продукции, так и в игрушках для детей, при этом отсеки для батареек часто не имеют специальной защиты и легко открываются при падении или иных манипуляциях, что повышает риск попадания батареек к ребенку и их последующее проглатывание. В свою очередь, это может привести не только к попаданию батареек в пищевод или дыхательные пути ребенка, но и к тяжелым химическим ожогам слизистой оболочки гортани, пищевода, желудка или кишечника, так как едкое содержимое батарейки разъедает стенки внутренних органов.

Для предотвращения повреждения слизистых тканей пищевода, желудка и внутреннего кровотечения подобные батарейки должны быть извлечены не позднее двух часов. Исход несчастного случая нередко бывает самым тяжелым, так как ребенок не в состоянии рассказать о причинах недомогания, а последствия проглатывания трудно поддаются диагностике особенно в случаях с детьми до 5 лет.

Роспотребнадзор принимает участие в данном мероприятии как национальный орган, отвечающий за защиту потребителей и безопасность продукции страны, обладающей статусом наблюдателя ОЭСР.

Семь украинских авиакомпаний получили от Мининфраструктуры разрешения на выполнение 23 новых внутренних и 29 международных рейсов.

Соответствующее решение Комиссии по формированию и реализации государственной политики по эксплуатации воздушных линий, в которую входят представители Мининфраструктуры и Госавиаслужбы, было утверждено приказом Министерства инфраструктуры от 10 июня 2014 г. №242.

Крупнейший национальный авиаперевозчик авиакомпания "Международные авиалинии Украины" (МАУ) получила разрешение на выполнение рейсов из Киева в Нахичевань и Ленкорань (Азербайджан), а также из Харькова и Львова в Батуми (Грузия).

Авиакомпания "Днеправиа" получила право на осуществление полетов из Харькова в Ереван (Армения), Тбилиси, Батуми и Кутаиси (Грузия), Бургас и Варны (Болгария), Баку (Азербайджан), Москву (РФ), из Ивано-Франковска - в Вену (Австрия), Варны и Бургас (Болгария ), Тель-Авив (Израиль), Милан (Италия), Ригу (Латвия), Гамбург (Германия), Бухарест (Румыния), Варшаву (Польша) и Санкт-Петербург (РФ), из Днепропетровска - в Бургас и Варну (Болгария ).

Авиакомпания "Ян Эйр" получила разрешение на международные полеты из Киева в Ларнаку (Кипр) и Батуми (Грузия), на внутренние - из Киева в Одессу и Харьков.

Авиаперевозчику UmAir разрешено эксплуатировать маршрут из Киева в Багдад (Ирак).

"Мотор Сич" получила право на выполнение рейсов в столицу Украины из Запорожья, Ужгорода, Луганска, Одессы, Днепропетровска, Львова, Донецка и Херсона.

Дочерняя структура турецкой авиакомпании Atlasjet - "Атласджет Украина" получила право на выполнение внутренних рейсов из Киева во Львов, Одессу, Днепропетровск, Запорожье, Тернополь, Харьков, Херсон, Черновцы, Донецк, Луганск и Симферополь.

Компания "Урга" уже с 18 июня начинает работать на линии Киев-Львов. Также комиссия предоставила права авиакомпаниям "Урга" и "Крунк" на выполнение полетов за пределами Украины.

Каждый авиаперевозчик формирует программу полетов в соответствии с графиком открытия и выполнения рейсов с учетом НОТАМ Госавиаслужбы. На сегодняшний день авиакомпании не могут осуществлять полеты в аэропорты Симферополя, Донецка и Луганска.

Первая мировая: как Европа загнала себя в ловушку

Дмитрий Яковлевич Травин родился в 1961 году в Ленинграде. В 1983 году окончил экономический факультет ЛГУ. Научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Сто лет назад, 28 июня 1914 года, в Сараево выстрелом боснийского террориста, которого поддерживала тайная организация «Черная рука», связанная с сербской разведкой, был убит австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд. Это обусловило начало Первой мировой войны, которая разразилась в августе и шла затем целых четыре года. На войне погибло 8,5 миллионов человек. 21 миллион было ранено. Ясно, что такую цену воюющие державы заплатили не за жизнь одного эрцгерцога. У войны были иные причины. Какие?

Почему возникают войны?

Самый простой способ объяснить возникновение любой войны состоит в том, чтобы объявить свою страну защитником великих ценностей, а противника — злобным агрессором. Подобный подход характерен для националистов. С ним практически невозможно полемизировать на начальном этапе войны, когда у обеих сражающихся сторон есть еще много нерастраченной энергии.

Однако если вооруженное противостояние затягивается, число жертв растет, и усталость начинает доминировать над энтузиазмом, эффективным становится подход, который демонстрируют левые силы. Они говорят, что причина войны — в жадности капиталистов, устроивших ее ради получения прибылей от продажи оружия и ради захвата колоний, которые можно эксплуатировать. В общем, войну империалистическую левые силы стремятся превратить в войну классовую.

Первая мировая война начиналась с массового националистического психоза, когда даже социалисты различных стран «бряцали оружием» и обеспечивали в парламентах поддержку своим «эксплуататорским» правительствам. А завершалась война серией революций, в ходе которых народ свергал «эксплуататоров», чьи знамена еще недавно вели его в бой.

Для того чтобы нам сегодня разобраться в истинных причинах войны, вряд ли стоит прибегать к использованию подходов, фабриковавшихся в прошлом не для анализа, а лишь для мобилизации масс. На самом деле такая страшная бойня, какой оказалась Первая мировая, в наименьшей степени зависит от злобы и корысти отдельных людей, классов, народов. Она — порождение объективных обстоятельств. Война так долго вызревала, что в августе 1914 года ее уже трудно было миновать. У каждого из государств, схлестнувшихся в схватке, имелись чрезвычайно убедительные причины для столкновения с соседом.

Первая мировая похожа на матрешку, раскрывая которую обнаруживаешь все новые фигурки меньшего размера. Англия с Францией не могли не вступить в войну, потому что в нее вступила Германия. Та в свою очередь не могла не откликнуться на действия России. Наша страна прореагировала на агрессию Австро-Венгрии против маленькой Сербии. Но Австро-Венгрия начала войну не по прихоти, а потому, что Сербия, несмотря на формальную слабость, представляла для нее серьезную угрозу. Наконец, надо отметить, что и у сербов имелись серьезные основания для того, чтобы ввязаться в конфликт.

Попробуем последовательно раскрутить всю эту историю, начав из глубины, то есть с Сербии — со страны, которая имела меньше всего военных ресурсов, однако дала повод для конфликта великих держав.

Сербия между мечом и оралом

За свое освобождение от турецкого ига сербы сражались на протяжении десятилетий так, как ни один другой народ на Балканах. В 1833 году они получили автономию, в 1878 году — независимость. Однако независимая Сербия оказалась в тяжелейшем положении, которое напоминает не столько судьбу благополучных европейских стран, сколько судьбу нынешних развивающихся государств, не имеющих при этом серьезной экономической базы для развития.

Зажатая между двумя грозными империями — Османской державой и Австро-Венгрией, каждая из которых держала в подчинении множество славян, — Сербия должна была быть постоянно готова к обороне. Военные расходы составляли в ее бюджете порядка 40 %. Ни о какой серьезной промышленности или торговле в этой ситуации даже мечтать не приходилось. Маленькая, но гордая страна представляла собой вооруженный крестьянский мир, постоянно разрывающийся между пахотой и военным делом.

Более того, Сербия от своих соседей была отделена не только государственными, но и религиозными границами. Одна из соседних великих держав исповедовала ислам, другая придерживалась католичества. Сербы же сохраняли православие, унаследованное от погибшей в XV веке Византии. Естественно, маленькая страна не могла, в отличие от огромной России, претендовать на формирование Третьего Рима (силенок для этого было маловато). Однако Сербия ощущала себя хранителем истинной веры, которая должна была помочь человечеству воспрянуть духовно после тысячелетий неправедной жизни.

Святой Николай Сербский вместо теории «Третьего Рима» наделил свой народ концепцией «Небесной Сербии», которой предстоит спасти все человечество. Трудиться над спасением будет весь православный мир, вооруженный сербской программой и российскими ресурсами (идеи — наши, бензин — ваш).

Храня истинную веру и ощущая свое великое предназначение, Сербия (в отличие от Словении и Хорватии, интегрированных в состав Австро-Венгрии), естественно, плохо воспринимала идущие из буржуазной Европы экономические импульсы. Ведь разве может что-либо хорошее идти от проклятых еретиков-папистов?

В общем, сербы, постоянно разрывавшиеся между мечом и оралом, вооруженные идеей «Небесной Сербии» и ощущавшие призвание к мессианству, к подвигу во имя всего человечества или хотя бы во имя славянства, были по духу воинами, а не бюргерами. При всей условности такого рода сравнений я все же рискнул бы сопоставить менталитет сербов столетней давности с нынешним менталитетом чеченцев. Понятно, что можно найти десятки отличий, но важно выделить и одно сходство. В условиях постоянного противостояния формируются поколение за поколением, умеющие хорошо воевать и вынашивающие великие идеи, но не стремящиеся к тому, чтобы развивать бизнес, строить заводы и города, планировать на десятилетия вперед мирную жизнь.

Россия сегодня хорошо понимает, что если не сформировать в Чечне рабочие места, которые станут привлекательными для детей вчерашних воинов, Северный Кавказ останется надолго источником напряженности. Отсюда — попытки осуществлять там инвестиции (увы, не слишком удачные). Австро-Венгрия столетней давности, в отличие от нынешней России, не могла даже пытаться осуществлять инвестиции в Сербии, поскольку это было иное государство. Да к тому же подобная политика в ту эпоху вообще не практиковалась.

Вена относилась к Белграду настороженно. Тем более что в результате двух балканских войн, прошедших в 1912–1913 годах, Сербия усилилась за счет Турции.

Белград же видел на территории соседней империи огромное пространство для своей деятельности, поскольку там проживали братья-славяне, чуждые этнически как немцам, так и венграм, но кровью и языком тесно связанные с сербами. Кому же, как не Сербии, обладающей независимостью и имеющей богатый боевой опыт, стать центром притяжения для всего южнославянского населения?

В общем, у маленькой Сербии имелись серьезные основания для того, чтобы впиться в разбухшее тело соседней империи, не имеющей этнического и, следовательно, идейного единства. Неудивительно, что Австро-Венгрия испытывала постоянное беспокойство от наличия такого соседа.

Судя по всему, непосредственно летом 1914 года сербское государство еще было к большой войне не готово. Но как сдержать народ, для которого схватка с врагом за сто лет восстаний и войн стала образом жизни? Дело неумолимо шло к катастрофе, причем власти фактически не контролировали ситуацию. «Черная рука» помогла боснийцу Гавриле Принципу убить эрцгерцога, а затем Сербия, воодушевленная своим мессианством, уже не могла отступить, когда Вена выставила Белграду жесткий ультиматум.

Но почему Австро-Венгрия не могла спустить эскалацию конфликта на тормозах? Ведь народы империи, в отличие от сербов, совсем не рвались в бой.

Ужас династии Габсбургов

Беда Австро-Венгрии состояла в том, что она не могла не огрызаться, поскольку понимала: одним укусом дело никак не обойдется. Или, точнее, серьезный укус вызовет заражение всего ослабленного имперского тела, и это приведет в конечном счете к болезни, а затем к смерти.

Нас часто вводит в заблуждение традиционное наименование империи. Кажется, будто бы она в основном состояла из австрийцев и венгров. Но это не так. Более половины проживавших на ее территории народов относилось к числу славян. Это были чехи, поляки, хорваты, словаки, словенцы, босняки и даже русины (те, кого мы привычнее именуем западными украинцами и белорусами). Австро-Венгрией империя называлась не по имени доминирующих народов, а по имени двух корон, которые она объединяла. Империя представляла собой дуалистическую монархию. Австрия и Венгрия во многом были самостоятельными государствами с собственными правительствами. Но кайзер из династии Габсбургов (к моменту начала войны им был Франц Иосиф) сидел одновременно на австрийском и венгерском престолах.

То есть австрийцы и венгры были не многочисленными, а привилегированными народами. Они имели свою собственную государственность, тогда как славяне оказались просто распределены между двумя частями дуалистической монархии. Чехами, поляками, словенцами управляли из Вены, а хорватами, словаками и русинами — из Будапешта.

Славянам подобная ситуация совершенно не нравилась. Одни народы в большей, другие в меньшей степени стремились к самостоятельности. Хотя бы к такой, которую обрели венгры в рамках империи. Но ни Вена, ни даже Будапешт этого не хотели. Получался конфликт сравнительно небольшого привилегированного меньшинства со славянским большинством, не понимавшим, почему оно не имеет права на формирование собственных государств.

Вот почему Австро-Венгрия так опасалась сербской политической и тем более военной активности. Маленькая Сербия была сильна не столько собственными вооруженными силами, сколько симпатиями со стороны южных славян — подданных императора Франца Иосифа.

Габсбурги уже имели неприятный исторический прецедент, когда маленький Пьемонт выступил инициатором объединения Италии, в результате чего Австрия потеряла земли, населенные итальянцами. Францу Иосифу совершенно не хотелось, чтобы Сербия сделала по отношению к южным славянам то же самое, что Пьемонт сделал по отношению к итальянцам. Причем он понимал, что если потеря немногочисленных итальянских подданных означала лишь сокращение размеров державы, то потеря многочисленных славянских неизбежно обернется гибелью империи. В общем, к моменту убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве на повестке дня фактически стоял вопрос самого существования Австро-Венгрии. И к этому никак нельзя было отнестись с прохладцей.

Пробуждение славянства

Тут, правда, возникает другой важный вопрос. Если империя со своим славянским населением худо-бедно существовала на протяжении многих столетий, да еще и расширяла границы, стремясь захватить новые земли, то почему именно к 1914 году возникли серьезные опасения в отношении будущего?

Дело в том, что у любой державы подобного рода есть свой жизненный цикл. Здоровье молодой империи, возникшей в Средние века или в начале Нового времени, намного лучше здоровья пожилой империи, раздираемой внутренними противоречиями в начале ХХ столетия. Связано это с появлением в XIX веке такого сложного явления, как национализм.

В империи Габсбургов времен расцвета, как и в любой иной империи того времени, люди ощущали себя подданными монарха, а не представителями той или иной нации. Для них могли иметь серьезное значение религиозные конфликты, классовые противоречия, столкновения между семейными кланами. Однако стремление подданных к формированию национального государства династию Габсбургов долгое время не беспокоило.

Но в эпоху, когда немцы или итальянцы стали ощущать себя народом и стремиться к объединению, славяне решили, что они — ничуть не хуже. Они тоже имеют право на свое национальное государство. Только им требовалось для формирования такого государства не объединяться, а отделяться.

Понятно, что формирование нации — это долгий процесс. Сначала образованные интеллектуалы создавали для своих народов национальную культуру. Формировали литературный язык, на котором простые люди могли бы читать и писать. Затем все чаще стали говорить об автономии в составе империи — хотя бы по венгерскому образцу. Наконец, к началу ХХ века стал актуальным вопрос о независимости. Поляки мечтали о возрождении государства, которое было у них в недавнем прошлом. Хорваты и словенцы ориентировались на соседние независимые славянские страны — Сербию и Болгарию. Чехи все чаще подумывали, не предложить ли корону святого Вацлава какому-нибудь русскому великому князю, хотя опасались при этом, что русские порядки для свободолюбивой Праги будут хуже зависимости от Габсбургов.

Конечно, сами по себе славянские народы были слишком слабы для того, чтобы поднять восстание против империи. И до поры до времени Габсбурги чувствовали себя сравнительно спокойно, несмотря на укрепление славянского национализма. Однако со времен русско-турецкой войны 1878 года ситуация кардинальным образом переменилась. Турция резко ослабла и перестала быть угрозой для славян. Балканские войны 1912–1913 годов показали даже, что славяне вместе с греками могут самостоятельно (без поддержки со стороны) наносить туркам поражение. Зато усилившаяся при Александре II Россия стала все больше интересоваться славянскими делами. Она освободила «братушек» от басурманского ига и готова была усиливать дальше свой патернализм. В частности, в отношении Сербии.

Таким образом, в ответ на убийство эрцгерцога Франца Фердинанда Австро-Венгрия не могла ограничиться полумерами. Война против Сербии фактически была войной за сохранение империи, в которой славянство бурлило, ориентируясь не только (и даже не столько) на Сербию, сколько на могущественную Россию, способную освободить их от власти Вены и Будапешта так же, как раньше она освободила других славян от власти Стамбула.

Но что же нужно было России на Балканах? Почему она так стремилась заниматься землями, весьма далекими от ее границ? Могла ли наша страна проявить миролюбие и не ввязываться в Первую мировую, обернувшуюся падением царского престола, революцией, Гражданской войной и такими бедствиями, какие, наверное, в тот момент не испытала ни одна другая страна Европы?

Свои и чужие

Для ответа на эти вопросы нам надо слегка уйти в прошлое — к временам Великих реформ Александра II, положивших начало российской модернизации. Раньше их было принято ругать — мол, ободрал царь крестьян, как липку, в пользу помещиков. Теперь, напротив, принято хвалить, поскольку именно эти реформы легли в основу рыночного развития страны. Но на самом деле любые серьезные преобразования в экономике — это палка о двух концах. С одной стороны, появляются новые возможности. С другой — людям, привыкшим жить по-старому, очень трудно адаптироваться к меняющемуся образу жизни.

Если бы удалось придумать такие реформы, при которых люди могут ничего в своей жизни не менять, но при этом пользоваться благами быстро растущей экономики, то модернизация всех только радовала бы. Однако даже в самых благополучных странах мира подобных чудес не бывает.

В пореформенной России разоряющиеся крестьяне быстро двинулись из деревни в город. С одной стороны, их труд на заводах и фабриках заложил основы российской индустриализации, что можно расценить как большое достижение. С другой стороны, были и серьезные проблемы, поскольку жить этим людям в городе оказалось очень тяжело из-за низких заработков, долгого рабочего дня, плохого жилья, болезней, антисанитарии… Наверное, все эти люди стали бы в скором времени легкой добычей агитаторов, убеждавших их подняться на классовую борьбу, если бы в противостояние с коммунистической идеологией не включилась идеология националистическая.

Вчерашние крестьяне, вырванные из привычно деревенской общины и растерявшиеся от городских тягот, отчаянно нуждались в том, чтобы примкнуть к какому-то сообществу. Проще говоря, поделить мир на своих и чужих. В деревне ясно было, кто свой, кто чужой. А в городе?

Один вариант такого деления предлагали марксисты: свои — это все пролетарии, чужие — капиталисты, помещики, попы и даже сам царь. Однако идее классовой борьбы противостояла идея, согласно которой мы все — русские, православные. Самодержавный царь — наш символ, наш лидер, наш гарант. Дворянство — наша славная армия. Священство — духовная опора. И даже буржуи — тоже наши, поскольку дают сирым и убогим заработать на кусок хлеба. В общем, все мы — одна большая семья. Нечто вроде сельской общины (в которой вчера еще жил пролетарий), только расширенной до масштабов всей страны.

А как же враги? А как же чужие? Ведь трудно по-настоящему сплотиться людям, если они не видят, против кого им следует дружить. Как, скажем, рабочему возлюбить своего эксплуататора, если нет образа врага, который намного страшнее капиталиста? Без такого врага пролетарии становятся легкой добычей социалистов-агитаторов, поскольку житейские трудности ежедневно дают повод для того, чтобы ненавидеть хозяина.

Для малых народов врагом становятся живущие по соседству представители народов имперских. Малым народам кажется, что все беды — от империи, и если ее разрушить, то жизнь вскоре наладится. А где же найти врага большим народам?

От Великих реформ к Великой войне

Для пореформенной России огромное значение имела идея панславизма. Наша страна, как самая большая и сильная славянская держава, брала на себя защиту малых славянских народов, страдавших под игом Османской и Австро-Венгерской империй. Соответственно, появлялись и враги — две империи, которые необходимо было разрушить ради освобождения «братушек».

Сама по себе идея освобождения славян не была новой. Мысль о том, чтобы захватить Константинополь, а «по дороге» помочь страдавшим от турок народам, в российских элитах лелеяли с XVII века, если не раньше. Но вплоть до эпохи Великих реформ борьба с Османской империей была делом элит, а не народа. При матушке Екатерине, например, у турок оттяпали огромные земли, но никакого народного энтузиазма это не вызвало. Таврида нужна была князю Потемкину, ставшему Потемкиным-Таврическим, но не простому мужичку, пахавшему землю в своей деревне и ничего толком не знавшему о басурманах.

Совсем иначе обстояло дело во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Она впервые вызвала поистине широкий народный энтузиазм в крупных русских городах. Сам Достоевский активно агитировал за войну в своем «Дневнике писателя». И не случайно. Ведь мысль об освобождении славян от турецкого гнета прекрасно вписывалась в его взгляды, согласно которым нельзя допускать даже слезинку на глазах одного несчастного ребенка. Война на страницах «Дневника писателя» превращалась из кровавого дела в дело благородное, и эта идея была близка тысячам российских горожан-разночинцев.

Борьба с Австро-Венгрией в 1914 году была, согласно логике панславизма, продолжением борьбы с Османской державой за свободу братьев по крови, страдающих от деспотии. В первые месяцы этой войны действия царя сопровождались волной народного энтузиазма. Причем теперь уже не только разночинного. Экономический подъем и урбанизация за пару предвоенных десятилетий существенно расширили ряды рабочего класса, и благодаря этому мысль о борьбе со страшными врагами за славянское братство проникла в самые низы общества. Если неграмотный крестьянин, живущий в российской глубинке, по-прежнему оставался далек от геополитических проблем, то пролетарий, живущий в городе и помаленьку осваивавший грамоту, мог уже влиться в огромную массу людей, приветствовавших борьбу за великую идею.

В общем, Первая мировая война поначалу вызвала в России искренний моральный подъем, сплачивавший народ и, соответственно, укреплявший державу, порядком разбалансированную в предшествующий период развития марксистской пропагандой и революцией 1905 года. Панславизм и маленькая победоносная война были лучшим способом притушить на время классовые конфликты и перенести тяжесть растущей ненависти «униженных и оскорбленных» пролетариев с внутреннего врага на внешнего.

В принципе сильная власть, понимающая опасности мировой войны, могла бы, конечно, удержаться от участия в балканском конфликте. Но российская власть в тот момент была слабой. Ее подкосили поражение в войне с Японией, революция 1905 года, распутинщина, непопулярность самодержавия и личная непопулярность Николая II. Соблазн укрепить свои позиции на волне искреннего народного энтузиазма был необычайно велик. Тем более что дело спасения маленькой, но гордой Сербии представлялось весьма благородным. А прогнившая Австро-Венгрия отнюдь не представлялась столь уже серьезным противником.

Ход Первой мировой и впрямь показал, что разбить австрийцев мы можем. Однако, к несчастью для нашей страны, на стороне Австро-Венгрии выступила Германия, обладавшая значительно лучше подготовленной армией. Для Германии эта война окончилась столь же плачевно, как для России. Так что же заставило «рассудительных» немцев вляпаться в ту же историю, в какую вляпались «эмоциональные» русские? Как ни странно, мотивы двух наших народов были чрезвычайно похожими.

Германские мотивы

На первый взгляд вопрос о том, почему в Первую мировую войну ввязалась Германия, выглядит наиболее простым. Есть ряд традиционных, но при этом вполне верных ответов.

Во-первых, Берлин должен был выполнить свои союзнические обязательства в отношении Вены, причем не просто в силу порядочности, а исходя из собственных чрезвычайно важных интересов. Если бы Россия разгромила Австро-Венгрию и славянский национализм привел бы к распаду этой империи на части, то Германия лишилась бы единственного серьезного союзника в Европе, а значит, в случае будущей войны оказалась бы одна против стран Антанты.

Во-вторых, Германия имела веские основания считать, что является наиболее сильной в военном отношении державой, а потому может рассчитывать на успех блицкрига, то есть на победу в кратчайшие сроки без мобилизации значительных ресурсов. Опыт франко-прусской войны 1870 года показал, что Францию германская военная машина может разгромить довольно быстро. Англия вообще не имела крупной сухопутной армии, а те войска, что у нее были, находились за Ла-Маншем или в различных отдаленных колониях и доминионах. Что же касается России, то большие пространства и бюрократическая волокита, характерные для нашей страны, затрудняли быструю мобилизацию. Немцы надеялись при помощи блицкрига разобраться с проблемами на Западном фронте еще до тех пор, пока созреет реальная угроза на Восточном.

В-третьих, быстро развивающаяся Германия в экономическом отношении к лету 1914 года уже могла считаться наиболее сильной страной мира. Она обогнала Англию. Причем германская экономика, в отличие от английской, уже много лет целенаправленно милитаризировалась, то есть применительно к военным задачам обладала значительно большим КПД. Немецкая элита предлагала своему народу пушки вместо масла, и это делало Германию особенно опасной в годы войны.

Впрочем, здесь кроется главная загадка. Почему немецкий народ, которого «обделяли маслом», активно поддерживал кайзеровский милитаризм? Почему в Германии Первая мировая война вызвала мощный патриотический подъем? Ведь на Германию никто не нападал, и перед немцами не стоял вопрос о защите своей родины от агрессора.

По сути дела, именно страстное стремление немцев к войне сделало ее мировой. Без вмешательства Германии Россия с Австро-Венгрией худо-бедно разобрались бы с балканскими проблемами, и число жертв было бы несоизмеримо меньшим. Не произошло бы революции в Германии, да, возможно, и в России. Гитлер не стал бы германским фюрером, поскольку кайзер остался бы на своем посту. Не сформировалась бы проблема немецкого реваншизма. В общем, не было бы той базы для Второй мировой войны, которую дала Первая мировая.

Впрочем, все эти допущения не так уж и важны, поскольку немцы явно хотели воевать. И связано это было с тем, что немецкий взгляд на мир существенно отличался от английского, французского или бельгийского.

Культура против цивилизации

Для нас сегодня западноевропейские народы все на одно лицо. В том смысле, что все они нам видятся поклонниками рынка и демократии. Мы часто говорим, что-то вроде: «У нас дела обстоят так-то, а на Западе — так-то», считая при этом, будто Запад имеет единые взгляды по ключевым политическим вопросам. Такого рода подходы к пониманию Запада и сейчас не слишком верны, а сто лет назад они вообще нисколько не соответствовали действительности.

В частности, немцы жестко противопоставляли себя Западу, то есть прежде всего французам, англичанам, бельгийцам, американцам. Немцы полагали, будто западная цивилизация развивается плохо. Она представляет собой мир чистогана, эксплуатации и бездуховности. Она задыхается от противоречий, возникающих между трудом и капиталом. В ней нет таких выдающихся достижений культуры, какими отличается Германия. Да и управляются западные страны неправильно. Германская патерналистская система значительно лучше, чем сложившаяся на Западе демократия. В демократических странах люди разобщены, тогда как нужно, чтобы власть заботилась о народе, поддерживала слабых, собирала народ в единый большой кулак.

Немцы жестко противопоставляли западную цивилизацию германской Культуре. Если для нас Цивилизация и Культура — близкие по смыслу слова, то немцы столетней давности вкладывали в них прямо противоположный смысл. Они были сторонниками Культуры и противниками Цивилизации. Причем германские интеллектуалы постоянно подчеркивали это различие. Словом, простые немцы, желавшие сплотиться вокруг своего кайзера, и духовные вожди нации, стремившиеся возвеличить германскую Культуру, были заодно.

В общем, можно сказать, что народ искал свой особый путь развития примерно так же, как ищут его по сей день в нашей стране. Немцы хотели создать светлый и правильный мир, в котором не будет тех проблем, что характерны для капиталистических демократий Запада. Именно в Германии под руководством «железного канцлера» Отто фон Бисмарка возникли первые системы социального страхования рабочих. И хотя в целом уровень жизни немецких пролетариев был явно ниже уровня жизни английских трудящихся, социальное страхование создавало иллюзию, будто бы кайзер и капиталисты заботятся о простом народе.

Выше шла уже речь о том, как модернизация общества создавала серьезные проблемы в России и способствовала тому, что миллионы людей в промышленных городах начинали искать объединяющую их национальную идею. Примерно то же самое происходило в Германии. Поиски национальной идеи в этой стране на несколько десятилетий опережали российские изыскания, причем наши мыслители многое заимствовали у немцев даже в такой необычной сфере, как придумывание национальных отличий.

Германская экономика вынуждена была, как и российская, наверстывать отставание от западных соседей. Конечно, немцы наверстывали быстрее и к 1914 году уже вышли в лидеры, однако трудности догоняющей модернизации у всех стран бывают примерно одинаковыми.

Бисмарк, в частности, очень опасался сильной германской социал-демократии. На родине Карла Маркса марксизм имел даже больший потенциал, чем в России. И поэтому германские правящие круги сделали все возможное для того, чтобы сгладить конфликт рабочих с капиталистами и развивать у народа ощущение, будто все немцы, как одна большая семья, противостоят иным народам, а немецкая «правильная Культура» противостоит «неправильной Цивилизации».

Им было за что сражаться

В общем, немцам, воспитанным в националистическом духе, было за что сражаться на фронтах Первой мировой.

Национализм 1914 года не был еще национализмом реваншистским, как перед началом Второй мировой войны. Он не предполагал еще такой массовой ненависти к евреям. Он не предполагал формирования лагерей смерти. И все же это был национализм, сплачивающий общество, указывающий ему четкую цель и указывающий врага, которого следует победить для достижения этой цели.

Без понимания того, как формировался германский национализм перед Первой мировой войной, мы никогда не поймем того германского фанатизма, который сплотил народ вокруг фюрера через пару десятилетий. И кстати (заметим это попутно), без понимания мессианского стремления нашего народа к освобождению славян перед Первой мировой войной мы никогда не поймем того мессианского стремления к мировой пролетарской революции и к освобождению всего мира от гнета капитала, которое сплачивало советских людей до тех пор, пока утопичность коммунистической идеи не стала для всех очевидной.

Итак, подведем некоторые итоги. Мы понимаем теперь, почему Сербия в 1914 году провоцировала Австро-Венгрию, почему та вынуждена была объявить войну, почему Россия вступилась за братьев-славян и почему Германия вступилась за своих союзников. Но мировая война не стала бы таковой, если бы на германский вызов не ответили Франция и Англия. Что же двигало этими благополучными странами, которые, казалось бы, давно уже пережили стремление воевать?

Ни французы, ни англичане особо не хотели проливать кровь на фронтах Первой мировой. И все же они не уклонились. Почему?

Международный баланс сил

Франция не могла бы уклониться от участия в Первой мировой войне, поскольку Германия напала на нее, предприняв циничный обходной маневр с фланга и оккупировав по пути Бельгию, которая, наверное, предпочла бы вообще не участвовать в кровавых европейских разборках. В общем, формально не только Бельгия, но и Франция была жертвой. Тем не менее надо отметить, что у нее был свой мотив для противостояния Германии. Потеряв во время франко-прусской войны Эльзас и Лотарингию, Париж, естественно, вынашивал реваншистские планы, намереваясь вернуть утраченное.

Британские мотивы для участия в войне были более сложными. Формально англичанам ничего не грозило, поскольку они жили на острове, а британский флот обладал в 1914 году столь значительной мощью, что мог предотвратить высадку любого десанта. Однако идея отсидеться за Ла-Маншем не сильно прельщала политиков из Лондона. Британия в качестве «мастерской мира» на протяжении всего предшествующего столетия стремилась серьезно влиять на европейские дела, дабы те не создавали преград к ведению бизнеса. Лондон хорошо помнил, как в самом начале XIX века Наполеон установил континентальную блокаду Англии, стремясь обрезать все товаропотоки и поставить эту страну на колени без прямого столкновения французских кораблей с победоносным британским флотом. Допускать каких-либо новых континентальных блокад (скажем, в германском исполнении) Лондон, естественно, не желал.

Более того, со времен наполеоновских войн бизнес стал поистине глобальным. Состояние дел в колониях было не менее важным, чем в Европе. А колонии, в отличие от британского острова, оказывались сравнительно уязвимыми для противника с сильной сухопутной армией. Например, в Индию немцы при желании могли попасть не только с моря, но и с суши. Особенно при наличии союза с Османской империей, контролировавшей тогда весь Ближний Восток.

Таким образом, важнейшей задачей англичан на протяжении всего XIX века и в начале ХХ столетия было поддержание международного баланса сил. Как только одна из держав становилась более мощной, чем другие, Лондон предпринимал дипломатические и военные усилия для того, чтобы приостановить страну, способную в перспективе поставить под свой контроль всю Европу. В наполеоновскую эпоху европейцы совместными усилиями притормаживали Францию. Во времена Крымской войны жертвой оказалась Россия. И наконец к 1914 году англичанам пришлось заняться Германией.

В общем, при серьезном рассмотрении вопроса выясняется, что для Британии тоже не было выбора: воевать или не воевать в Первой мировой. Любое разрушение международного баланса грозило в перспективе развалом всей той системы процветания, которую англичане выстраивали, по меньшей мере, с середины XVIII века. Возможная утрата статуса «мастерской мира» для Британии была в известной мере сопоставима с возможной утратой славянских земель для Австро-Венгрии. Парадоксально, но факт: англичане отчаянно защищались, хотя на них формально никто не нападал.

Схватка за нефть

Другой важный момент: борьба Британии и Германии за новые возможности, предоставляемые колониальными территориями.

В привычной нам марксистской системе политэкономического анализа принято говорить, что империалистические державы боролись между собой за новые прибыли. В общем, являлись корыстными и бессовестными агрессорами. Но можно подойти к исследованию данного вопроса и с иной стороны.

Первые десятилетия ХХ века были временем, когда начался массовый переход с угля на нефть в качестве основного топлива. Политики оказались вынуждены принять во внимание этот факт, поскольку он существенным образом влиял на обороноспособность. Прежде всего, с угля на нефть переводили военно-морской флот. Однако уже к началу Первой мировой было ясно, что существование армии невозможно без автомобилей и, соответственно, без бензина. Перспективы танков и авиации еще просматривались не очень явно, однако прозорливые политики должны были задумываться также о том, что вскоре эти виды вооруженных сил тоже потребуют топлива, причем, естественно, не угля.

Борьба за нефть становилась в Первую мировую одним из важнейших вопросов. Тот, кто оставался без нефти, фактически в обозримой перспективе оставался без боеспособной армии. Но кто же из ключевых политических игроков имел в это время свою собственную нефть?

Бесспорно, Соединенные Штаты и Россия. Эти страны лидировали по добыче. Кроме того, под боком у американцев была Мексика с ее уже разведанными запасами. Кое-что имела Австро-Венгрия, хотя возможности этой империи были несопоставимы с возможностями России и Америки. Но ни Британия, ни Германия на собственной территории запасов нефти не имели, и это качественным образом отличало их положение в начале ХХ века от того положения, которое они имели в XIX столетии, когда богатые месторождения угля делали англичан и немцев лидерами индустриализации и милитаризации.

Немцам и англичанам уже в ту эпоху предстояло сойтись в схватке за нефть, которая была не столько даже схваткой за прибыли (как говорят марксисты), сколько схваткой за выживание. Уже разведанная и потенциально доступная для них нефть имелась в Месопотамии (Ираке) и в Персии (Иране). Зайти в эти регионы можно было с двух сторон: с моря и с суши. Первый вариант был наиболее перспективным для англичан, второй — для немцев и их союзников турок. По этой причине ни англичане, ни немцы не могли бы спокойно осваивать месторождения нефти без превентивного устранения своего главного конкурента. Если бы Первой мировой не случилось, Германия и Британия все равно рано или поздно схлестнулись бы между собой в Азии.

Урок Первой мировой

Таким образом, получается, что ни Англия, ни Франция, ни Германия, ни Россия, ни Австро-Венгрия, ни даже Сербия не могли уклониться от войны. По большому счету от нее не могла уклониться и Османская империя, уже де-факто вовлеченная в глобальный конфликт двумя балканскими войнами.

В общем, можно сказать, что Первая мировая была не столько следствием принятия целенаправленных решений конфликтующими политиками различных стран и даже не столько результатом столкновения финансовых групп в борьбе за прибыли, сколько закономерным итогом длительного исторического развития Европы. Задолго до 1914 года в жизни различных народов происходили события, которые объективно вели к будущей схватке, хотя в тот момент, когда они происходили, даже самый прозорливый аналитик не смог бы с уверенностью предсказать неизбежность войны.

Думается, что это очень важный вывод и в то же время главный урок, который мы можем сто лет спустя извлечь из истории Первой мировой. Остановить войну в последний момент очень сложно. Практически невозможно, поскольку политики не свободны в своих решениях. Они зависят от того исторического пути, по которому их страна подошла к началу войны. Они зависят от желаний, проявляемых их народами (как было в Сербии, России и Германии). Они зависят от особенностей национальной экономики (как было в Англии). Они зависят от итогов прошлых войн и реваншистских настроений (как было во Франции перед Первой мировой и в Германии перед Второй). Они зависят от веками складывавшегося политического устройства собственного государства (как было в Австро-Венгрии и в Османской державе).

Сегодня многим кажется, будто мы живем в цивилизованном мире и очень далеки от новой мировой войны. Но если взглянуть на ряд важных процессов, происходящих в недрах великих держав XXI века, может выясниться, что земля у нас под ногами уже потихоньку сотрясается.

Что нас ждет впереди?

Германия и Россия были не последними модернизирующимися странами в мире. Сегодня по пути подобных преобразований активно движется Восток. И нет никаких оснований полагать, что модернизация Индии, Ирана или Китая должна проходить проще, чем у Германии или России прошлых веков.

В каждой из модернизирующихся стран люди переселяются из деревни в город. В каждой из этих стран горожане первого-второго поколений оказываются захвачены разного рода агитацией. В каждом из государств с быстро развивающейся промышленностью люди испытывают трудности и желают взять на вооружение какую-либо великую идею для того, чтобы проще было сплотиться.

О том, что в исламских государствах взяли на вооружение религиозный фундаментализм, как некогда у нас использовали национализм или социализм, не говорит сегодня только ленивый. Некоторые комментаторы даже называют борьбу с международным терроризмом Третьей мировой войной, в которой, по сути дела, христианский мир противостоит исламскому.

Впрочем, на самом деле расколотый внутренними конфликтами исламский мир вряд ли является по-настоящему серьезным соперником Запада, даже несмотря на множество уже совершившихся трагедий, связанных с терактами. Гораздо важнее то, что на Востоке постепенно созревает огромная по численности населения, невероятно мощная экономически и до зубов вооруженная держава — Китай.

Сегодня Китай выглядит страной чрезвычайно миролюбивой. И дай Бог, чтобы он таким оставался и дальше. Тем не менее следует принять во внимание, что в авторитарном Китае все острые внутренние конфликты пока загнаны внутрь. Всякий протест подавляется. Никто не имеет права всерьез оспаривать у коммунистических боссов права на управление страной и определение долгосрочной стратегии развития.

Однако не секрет, что коммунистическая идеология в Китае мертва. Эта страна давно уже превратилась в капиталистическую, и все характерные для буржуазного общества конфликты там углубляются. Пройдет какое-то время, и Китаю понадобится иная идеология. Руководители страны должны будут каким-то образом сдерживать нарастающие внутренние противоречия и, скорее всего, перенаправлять агрессивность горожан первого-второго поколений куда-то вовне. А если старый авторитарный режим падет в результате какой-нибудь революции, то новая власть для того, чтобы обрести поддержку толпы, должна будет тем более указать народу врага.

В общем, скорее всего, рано или поздно китайский национализм или какая-то иная форма агрессивной внешней политики себя проявят. У Китая есть спорные острова с Японией и Вьетнамом. А уж в отношениях с Россией спорны не только острова, но огромные дальневосточные территории. Но самое главное: Китай XXI века вскоре станет оспаривать у Соединенных Штатов право на мировое лидерство, поскольку по размеру ВВП он Америку догонит, а по численности населения он давно уже доминирует. Добавим к этому традиционное китайское представление о том, что все люди, кроме подданных императора Поднебесной, являются варварами, — и вот вам почва для чрезвычайно серьезного конфликта.

Речь не идет, конечно, о том, что новая мировая война должна будет разразиться в традиционных формах. Обладание ядерным оружием делает такую войну маловероятной, поскольку гипотетическое прямое столкновение Китая с Америкой кончится за несколько минут гибелью всего человечества. Однако сегодня мир активно осваивает современные формы глобального противостояния, и в этом смысле человечество ждет, скорее всего, печальное будущее.

Можно ожидать серию локальных войн, подпитываемых из Пекина и Вашингтона материальными и финансовыми ресурсами. Можно ожидать, что Китай, стремящийся преодолеть нынешний однополярный мир, будет стремиться поставить под свой контроль как можно больше стран и регионов мира. Можно ожидать формирования какой-то новой идеологии, с помощью которой Пекин постарается объединять Третий мир в борьбе против Первого.

Подчеркиваю, это все будет определяться не волей и желанием отдельных политических лидеров, а ходом объективных процессов, близких по духу тем, которые сто лет назад обусловили начало Первой мировой войны. И мы в России должны понимать, что в этом глобальном противостоянии нашей стране придется так или иначе определяться: вставать ли на сторону очередной державы, стремящейся к переделу сложившегося мира (в том числе нашего Дальнего Востока), или же вместе со «старым миром» стремиться сохранить статус-кво.

Опубликовано в журнале:

«Нева» 2014, №6

Александр Новак: На наших глазах меняется система взаимоотношений энергетики и геополитики.

Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак выступил на пленарной сессии 21го Мирового нефтяного конгресса, посвященной геополитическому сотрудничеству и обеспечению долгосрочной энергетической устойчивости.

«На наших глазах меняется система взаимоотношений энергетики и геополитики. Целью геополитики становятся не энергоресурсы, а обеспечение рентабельности их добычи и достижение конкурентных преимуществ по сравнению с другими производителями», - обратился Министр к гостям Конгресса.

Как отметил Александр Новак, сегодня высок соблазн использовать геополитические рычаги для изменения баланса отношений между поставщиками и потребителями энергоресурсов на уже сложившихся рынках. Наиболее показательными, по мнению Министра, являются процессы, происходящие на европейском энергетическом рынке.

Дестабилизирующим партнерские отношения фактором глава Минэнерго назвал широко обсуждаемую в Европе тему «диверсификации» поставок газа и «освобождения от газовой зависимости» от России. «Реальная альтернатива такой «диверсификации» - замещение дешевого российского газа дорогим газом азиатских и американских производителей», - отметил Александр Новак.

Предложение Польши о создании единого европейского института для централизованной закупки нефти и газа в ЕС, по словам Александра Новака, - «нерыночный вариант, напоминающий возврат в прошлое советской эпохи». Неконструктивной, по мнению главы российского энергетического ведомства, является и жесткая позиция Еврокомиссии по эксплуатации трансграничных инфраструктурных проектов с российским участием – газопроводов ОПАЛ, Южный поток, Ямал-Европа. призванных в первую очередь, повысить устойчивость и безопасность поставок энергоресурсов в европейские страны. Александр Новак рассказал, в частности, что на некоторых партнеров по проекту «Южный поток» оказывается давление: «Нашим болгарским коллегам пригрозили полным сворачиванием финансирования страны из средств еврофондов. При этом никаких оптимальных решений, учитывающих интересы инвесторов и потребителей, не предлагается».

В очередной раз Министр коснулся в своем выступлении и газового конфликта с Украиной: «Происходит прямая подмена понятий: стремление получить деньги за поставленный товар называется «эскалацией» кризиса, а нежелание клиента платить – «попыткой найти компромисс». На мой взгляд, такой диалог не связан с поиском компромисса, у него совершено другие цели».

По поводу экономических санкций, которые вводятся в отношении России, глава Минэнерго отметил, что они «бьют и по чужим, и по своим»: «Американским и европейским компаниям предлагается замораживать выгодные совместные проекты с участием российских компаний, пересмотреть свои инвестиционные планы, что в свою очередь влияет на волатильность цен».

Но даже сложные политические конструкции в современном глобальном мире не гарантируют преимуществ на энергетических рынках, уверен Александр Новак: «Российские нефть и газ являются абсолютно конкурентоспособными и ликвидными. У российских энергетических компаний появляются новые рынки сбыта в Азии, да и европейские потребители еще не разучились отличать выгодные предложения от невыгодных. В России инициированы масштабные процессы диверсификации ТЭК – по направлениям и видам поставок, по развитию внутреннего рынка энергоресурсов, по созданию новых производств и технологий».

В завершение своего выступления Министр рассказал о роли России в глобальном энергетическом пространстве: «Российская Федерация не стремится к доминированию на мировых энергорынках. Наша задача - способствовать на национальном и международном уровне формированию простых и понятных правил распределения энергоресурсов, сводя к минимуму влияние на них политики».

«Я еще раз подчеркиваю готовность Российской Федерации активно участвовать в выработке согласованных решений по всем актуальным вопросам развития энергетики. Надеюсь, что проходящий в Москве Конгресс станет еще одним шагом к достижению этой цели», - заключил Александр Новак.

ОАО «Управляющая компания холдинга «Белорусские обои» завершает реализацию инвестиционного проекта по организации производства высококачественных виниловых обоев, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении пресс-службы концерна «Беллесбумпром».

На предприятии установлены новые технологические линии общей производственной мощностью 9,9 млн условных кусков виниловых обоев в год. Стоимость обоепечатных линий составила 9,9 млн. евро. Полный ввод оборудования в эксплуатацию планируется осуществить в июле 2014 г.

Реализация данного проекта позволит белорусским производителям нарастить экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью.

На долю ОАО «Управляющая компания холдинга «Белорусские обои» с входящими в его состав ПУП «Белобои» и ПУП «Гомельобои» приходится 90% общего объема производства обоев в Республике Беларусь.

В структуре продаж холдинга «Белорусские обои» наибольший удельный вес занимают поставки на экспорт (70% в объеме реализации). Продукция экспортируется в 19 стран. Основные рынки сбыта — страны СНГ (Россия, Украина, Казахстан, Молдова) и дальнее зарубежье (Литва, Латвия, Польша, Болгария и др.).

Премьер-министр Польши Дональд Туск считает досрочные парламентские выборы единственной возможностью ответа на скандал с опубликованной записью разговора главы Национального банка страны Марека Белки с министром внутренних дел Польши Бартоломеем Сенкевичем, сообщает в четверг агентство Рейтер.

"Может случиться так, что единственным решением будут досрочные выборы, если кризис доверия настолько глубок", — цитирует агентство заявление Туска.

В минувшую субботу польское издание Wprost опубликовало запись частной беседы, из которой следует, что Марек Белка предложил правительству страны оказать помощь в разрешении экономических проблем при условии, что министр финансов Яцек Ростовский подаст в отставку. По данным издания, разговор состоялся в одном из ресторанов в июле 2013 года. Эта публикация вызвала в Польше крупный скандал, поскольку Нацбанк считается независимым от правительства, и ему запрещается любое вмешательство в политику страны.

Ранее руководство банка заявило, что слова, которые их директор Марек Белка произнес в беседе с главой МВД, были "вырваны из контекста". По версии Нацбанка, Белка лишь проинформировал Сенкевича о том, что министерство финансов не проявляет должного стремления к сотрудничеству. Эти материалы были якобы использованы третьими лицами для того, чтобы создать впечатление, будто Марек Белка превысил должностные полномочия, чего, как отмечает банк, "никогда не происходило".

Предложение Польши о создании единого института для централизованной закупки нефти и газа в ЕС является нерыночным и напоминает прошлое советской экономики, заявил министр энергетики РФ Александр Новак, выступая на 21-м Мировой нефтяном конгрессе.

"Чтобы избежать возможности прямых партнерских отношений между Россией и европейскими странами, предлагаются такие нерыночные варианты, которые напоминают прошлое советской экономики, например Польша недавно выступила с инициативой создать единый европейский институт для централизованной закупки нефти и газа в ЕС", — сказал Новак.

Премьер-министр Польши Дональд Туск еще в марте выступил с инициативой снизить энергозависимость Европы от РФ в связи с событиями вокруг Крыма. Для этого он предложил, в частности, совместно закупать газ для стран ЕС. Позднее в статье, опубликованной в газете Financial Times, Туск предложил создать общеевропейский энергетический союз, который уменьшил бы зависимость стран ЕС от поставок газа и нефти из России. Премьер отметил, что сейчас Россия как основной поставщик газа в ЕС имеет возможность диктовать цены на экспортируемое сырье и его объемы.

Новак отметил, что в ряде европейских СМИ активизировалась тема диверсификации поставок газа и освобождения от газовой зависимости от России. По мнению министра, реальная альтернатива такой диверсификации — замещение дешевого российского газа дорогим газом азиатских и американских производителей.

"Европейских потребителей, естественно, никто спрашивать не собирается", — сказал он.

Россия на европейском фоне: причины отставания. 10. Каким образом Россия модернизировалась?

Дмитрий Травин

Если в первой половине XVIII века Россия развивалась в соответствии со сложившейся ранее тенденцией, то во второй половине наступил поворот, определивший ход процесса модернизации примерно на полтора столетия — до революции 1917 г. Поворот этот шел под воздействием демонстрационного эффекта. То, что в ходе реформ, осуществленных Петром I, наша страна стремилась встраивать поместно-крепостническую систему в импортированную с Запада рационально-абсолютистскую конструкцию, а начиная с царствования Петра III предпочла старую систему вообще демонтировать, определялось в первую очередь важнейшими событиями, происходившими в Европе.

Отзвук великого землетрясения

1 ноября 1755 г. чудовищное по силе землетрясение уничтожило Лиссабон. Это было страшное, но, казалось бы, маргинальное событие. Ведь этот город не относился к числу ключевых европейских экономико-политических центров той эпохи. Скажем, великий лондонский пожар 1666 г. не поколебал умы европейцев, хотя международное значение английской столицы существенно превышало значение столицы португальской.

В случае с Лиссабоном дело было не в конкретном городе, а в своеобразном символическом акте. Европейцы постепенно начинали ощущать ограниченность мировоззрения, доминировавшего в XVII — первой половине XVIII столетия.

Абсолютизм стремился управлять постепенно усложняющейся жизнью общества из единого центра, и ему все хуже удавалось это делать. Просвещенная королевская власть наводила порядок и содействовала развитию бизнеса, однако порядок этот все больше напоминал кладбищенский — дорожки проложены, могилки ухожены, все благолепно, однако развития никакого нет.

Старый рационализм предполагал, будто государство, руководствующееся разумом, может учесть важнейшие проблемы, стоящие перед обществом, и принять все необходимые решения, но жизнь все чаще показывала, что мир чересчур сложен и решения, идущие сверху, больше мешают развитию, нежели помогают. По мере того как это становилось ясно просвещенным интеллектуалам, начинала рассыпаться идеальная картина старого мира. Все труднее было верить, будто принимаемые из центра решения будут делать мир совершеннее без каких-то дополнительных факторов, воздействующих на него.

Французский философ Мишель Фуко блестяще описал, как рационализм классической эпохи навешивал на всех людей, не вписывающихся в стандарт, ярлык «безумца». Государство, «заботящееся о подданных», хотело всех унифицировать, расписать по заранее продуманным статьям, разложить по специально сформированным ячейкам, заставить жить счастливо, правильно и бесконфликтно в этом лучшем из возможных миров. Однако мир усложнялся, люди не вписывались в рационально выстроенные схемы, и в результате психушки переполнялись теми, кто по каким-то причинам не мог жить в соответствии с нормами.

Дело касалось не только безумцев. Французская бюрократия, стремившаяся повысить производительность сельского хозяйства, постоянно предписывала крестьянам, как им необходимо работать. Из центра спускались инструкции: как следует метить баранов, как надо вязать снопы, как можно организовывать продажу хлеба. Чем больше такого рода предписаний появлялось на свет, тем более четко высвечивалась проблема неспособности бюрократического государства сделать общество процветающим. Люди временами подолгу голодали. Болезни уносили своих жертв на тот свет. А войны, ведущиеся просвещенными государями, бывали порой более разрушительными, чем старые войны, в которых сплетались в схватке кровожадные, необразованные тираны.

Вот в этот-то сложный для европейских интеллектуалов момент и рухнул Лиссабон. В прошлом, наверное, сей акт «божественного вандализма» сочли бы свидетельством гнева, который небеса обрушили на грешников. Церковь почти одинаково трактовала значение всех катастроф со времен Всемирного потопа. И по-другому раньше было нельзя, поскольку человек ощущал себя всецело зависящим от высших сил. Но рационализм заставил его размышлять самостоятельно и строить самостоятельно свой мир в рамках абсолютистского государства. Бог не исчез из картины мира, однако заметно подвинулся, предоставляя человеку возможность творить самому наряду с Ним под руководством какого-нибудь «короля-солнца». При таком подходе от человека все чаще требовалось понимание смысла происходящего. Подход по принципу «бог дал — бог взял» противоречил мировоззрению творческой личности. Как можно что-то целенаправленно строить, если построенное вдруг подвергается бессмысленному разрушению?

Именно о таких вещах и заставил задуматься разрушенный Лиссабон. Точнее, катастрофа дала серьезный материал для раздумий тем, кто скептически относился к возможностям строить все более совершенный мир с помощью рациональных решений, принимаемых просвещенным абсолютизмом.

С одной стороны, возникло ощущение, что мир намного сложнее, чем нам представляется, и мы не способны с помощью нашего слабого разума все понять и описать, а главное — не способны разумно обустроить свою жизнь на долгие времена. По неким причинам такая жизнь может внезапно обрушиться и многолетние усилия пойдут прахом.

С другой стороны, вернуться в прошлое, когда человек оставался пассивен и лишь смиренно переносил кару Господню, было уже невозможно. Рациональные действия по переустройству мира по-прежнему представлялись необходимыми. Характерно, что португальская монархия первой дала отпор попыткам церкви объяснить лиссабонскую катастрофу традиционным для нее способом.

Некий итальянский иезуит попытался в своих рассуждениях о землетрясении встать на испытанный веками путь. Мол, грешили много, храмы редко посещали, коррупцией злоупотребляли сверх всякой меры… Вот и получили по заслугам. Однако монархия в лице цензора дала иезуиту симметричный ответ. Объявила этого человека еретиком, коварным и дерзким, который считает, будто ему известен промысел Божий, и полагает, будто он имеет право выносить вердикт о грехах целого города. На самом же деле, отметил цензор, дела в Португалии под мудрым руководством монарха становились все лучше и лучше, а потому Господь никак не мог покарать город за грехи.

Незадачливый иезуит был репрессирован, став по иронии судьбы послед­ней жертвой португальской инквизиции. Народ, вместо того чтобы бесконечно замаливать грехи, включился в созидательный труд по восстановлению Лиссабона согласно утвержденному королем плану. Однако победа абсолютизма оказалась пирровой. С иезуитами расправиться было можно, но невозможно было залатать бреши, которые появились в самой концепции рационального устройства мира, функционирующего под руководством монарха. У интеллектуалов возникала потребность понять, как действовать в мире, где не удается все предусмотреть и не удается достичь заранее просчитанного идеала.

Потребовалось искать новые пути, и поиск быстро привел на европейский север, где динамично развивались Голландия и Англия. В этих двух странах абсолютистские модели не сложились, и, соответственно, их развитию способствовала свобода. Во-первых, свобода предпринимательства, во-вторых, религиозная свобода, а в-третьих, ограниченная политическая свобода, которая это предпринимательство охраняла.

Формирование голландской и английской моделей развития имело для модернизации не меньшее значение, чем появление экономически высокоразвитых городов Северной Италии. Или, точнее, значение этих моделей развития было даже больше, поскольку именно с них начинается европейская модернизация как таковая.

Венеция, Флоренция и Генуя показали в позднее Средневековье, что можно динамично развиваться, создав в аграрном мире центры бюргерской культуры, которые становятся своеобразными «кострами процветания», стимулирующими развитие экономики в других местах. Однако незащищенность собственности, доминировавшая в европейском Средневековье и в начале Нового времени, ограничивала возможности развития по «североитальянской» модели. Создать современные отношения внутри себя эта модель не могла. Более того, столкнувшись с явной ограниченностью своих возможностей, то есть с тем, что власти «кошмарят» бизнес, стремясь перекачать его деньги в свои карманы, олигархи прошлого старались вывести капиталы из рискованных сфер экономики и вложить их в традиционные активы — земли и чиновничьи должности. Таким образом, «североитальянская модель» уперлась в объективно существующий барьер развития.

Англия и Голландия, защитив собственность и предпринимательство от «наездов» властей, бандитов и конкурентов, не желающих играть по правилам, сформировали принципиально иную атмосферу (иные институты), в которой оказалось возможно динамичное развитие без «встроенных ограничителей».

Образование Голландии стало результатом нидерландской революции, против которой долго и сравнительно успешно боролась Испания. Она смогла отвоевать у восставших богатые города, которые имели значение в качестве источника доходов казны, в первую очередь — Антверпен. Революционеры были оттеснены на север, на земли, значительно менее развитые, чем брабантские и фламандские, которые представлялись монархии бесперспективными с фискальной точки зрения, а потому за них вроде бы не имело смысла энергично бороться, растрачивая ограниченные ресурсы. Однако бегство капитала из Антверпена в Амстердам и другие города, оставшиеся свободными, показало, что невозможно удержать бизнес и налоги силой.

Испанские Нидерланды стали беднеть, а свободные (то есть Голландия, как стали называть эти земли по имени самой развитой провинции) — богатеть. В конечном счете печальный для Испании исход Тридцатилетней войны (1618—1648 гг.) полностью уничтожил претензии Мадрида на обладание голландскими богатствами. А получившие свободу бюргеры сформировали систему правления, при которой их капиталы получили надежную защиту. В известном смысле можно сказать, что европейское политическое равновесие, сформировавшееся по итогам Тридцатилетней войны (Вестфальская система), стало для Голландии таким же позитивным фактором развития, каким раньше было относительное равновесие сил папства и империи для североитальянских городов.

Политическая трансформация, случившаяся в Англии, внешне не похожа на голландскую, однако, по сути дела, привела к аналогичным последствиям. Карл I Стюарт пытался добиться в своей стране всех тех возможностей для увеличения казны, которыми обладали абсолютные монархи на континенте. Он давил на парламент, требуя от него денег, которые общество не желало давать. По масштабам своего «наезда» на собственников английский монарх объективно должен был сравняться со своими континентальными «коллегами», поскольку без соответствующего объема ресурсов ему невозможно было включиться в гонку вооружений, позволяющую воевать в Европе. Но силы, которые король мог использовать для борьбы с парламентариями, были несопоставимы с силами, используемыми монархами на континенте (за некоторыми исключениями, такими, например, как Польша, где сейм жестко ограничивал короля в правах).

У английского короля традиционно не было значительной по размеру сухопутной армии, поскольку на острове для нее не имелось объективной необходимости. Английские парламентарии в отличие, скажем, от французских фрондеров того времени могли вступить с монархией в схватку на равных. Они это сделали и в итоге победили. Впоследствии диктатура Кромвеля, реставрация Стюартов, «Славная революция» и приглашение на престол вместо свергнутых во второй раз Стюартов Вильгельма Оранского из Голландии сформировали равновесие сил, лишающее монархию возможности покушаться на собственность ради достижения целей, которые общество не готово было финансировать.

Парламент примерно с рубежа XVII—XVIII веков стал действительно важным демократическим институтом, способным противостоять произволу. Но, может быть, еще более важным институтом, гарантирующим права собственности, стал в это время английский суд, основывающий свою работу на обычном праве.

«В большей части Европы, — объясняет этот момент американский историк Джек Голдстоун, — обстоятельства дела и исход судебного разбирательства определялись только специалистами, занимавшими официальную должность и обладавшими соответствующими полномочиями. В Англии это были не назначаемые государством должностные лица, а обычные люди. <…> Это сильно затрудняло государству задачу быстрого обвинения и заключения в тюрьму тех или иных неугодных лиц: в то время как в европейских государствах последнее входило в полномочия назначавшегося государством судьи, в Англии для этого требовалось согласие всего жюри».

До «Славной революции» при господстве Тюдоров, а затем Стюартов английская монархия находила различные способы репрессировать подданных, несмотря на существование системы обычного права. Но при парламентском режиме короли утратили возможность совершать злоупотребления и английская правовая система заработала в полную силу. Вряд ли она при этом стала функционировать идеально (особенно в отношении бедных и бесправных людей), однако, скорее всего, промышленники, торговцы и лендлорды, имеющие влияние в родной местности, получили возможность обезопасить себя правовым путем от «наездов» извне. Как раз это и нужно было для быстрого развития рыночного хозяйства.

Английские капиталисты, а также лендлорды расхрабрились и стали активно инвестировать деньги в производство, вместо того чтобы выводить их из бизнеса и вкладывать в землю, как делали на континенте. Схемы развития Англии и континентальных держав в XVIII веке оказались прямо противоположны. Подчеркнем, что произошло это именно в XVIII веке, а вовсе не в XIII сто­-летии, когда появилась на свет Великая хартия вольностей.

Английские инвестиции оказались столь значительны для недостаточно развитого рынка труда, что цена рабочей силы стала возрастать. Сравнительно высокие зарплаты вынудили английский бизнес искать способы механизации производства. Причем в условиях защищенности собственности эта механизация оказалась вполне реальным делом. Предприниматель не должен был опасаться экспроприации собственности и мог спокойно обзаводиться дорогостоящими машинами, то есть инвестировать в будущее развитие. В прошлом капиталисту проще было платить деньги за труд и не иметь машин, чтобы в любой момент можно было взять деньги и «убежать». Теперь же, поскольку «бежать» никуда не требовалось, началась промышленная революция. Характерно, что некоторые важные изобретения были сделаны на континенте, но применялись они в первую очередь в Англии, где имелись подходящие институты для развития капитализма.

Английский пример имел особое значение для модернизации в Европе, поскольку Голландия была лишь небольшой торговой республикой, чей опыт мог рассматриваться в качестве исключения из общего правила. Но Британия благодаря своим свободам превратилась со временем в мастерскую мира, и это вызвало желание подражать. Сказал свое слово демонстрационный эффект. Прогрессивный опыт соседей стал интересовать различные европейские государства (особенно Францию), причем происходило это задолго до того, как преимущества свободы позволили англичанам создать по-настоящему мощную экономику. Такая ранняя реакция на успехи быстро модернизирующихся народов неудивительна. Ведь если рухнула старая парадигма развития (а после лиссабонского землетрясения она действительно рухнула), то лучшие умы Европы должны были начать интенсивный поиск парадигмы новой. И соответственно, ведущие интеллектуалы должны были увидеть ростки нового еще то­гда, когда солдаты во главе с монархами и генералами могли запросто топтать эти ростки своими сапогами.

Словом, свобода во второй половине XVIII века еще не была конкуренто­способна, однако уже начала интенсивно пробивать себе дорогу в различных европейских государствах. Любые неполадки в функционировании абсолю­тистского механизма должны были вызывать стремление не столько корректировать этот старый механизм (как делали раньше), сколько искать принципиально новые подходы на путях развития свободы. Естественно, рано или позд­но подобные поиски должны были дойти и до России. А там затронуть в первую очередь старые, косные поместно-крепостнические основы абсолютистского режима как наиболее несовместимые с духом распространявшихся по Европе преобразований.

Большое движение к свободе, начавшееся после лиссабонского землетрясения, имело различные проявления в разных странах. И это неудивительно, поскольку, как мы говорили раньше, конкретное направление модернизации, вызванной демонстрационным эффектом, определяется зависимостью от исторического пути («Звезда», 2013, № 5, с. 176). Там, где этот путь привел к крепостничеству, приходилось решать именно проблему освобождения крестьян. А там, где крепостной зависимости не было, на первый план выходили иные вопросы. Однако ответ на ключевые вызовы эпохи почти всюду искали в области расширения свобод, и это не было случайностью. Как ни парадоксально, либеральные реформы Тюрго во Франции и предоставление вольности дворянству в России оказываются звеньями одной цепи, несмотря на то что российская проблема осталась в наследство XVIII веку от совершенно иной эпохи.

Больной скорее мертв, чем жив

Первые попытки качественной модернизации общества пришлись на время правления Екатерины II. Немецкая принцесса, оказавшаяся на российском престоле, в силу самого своего происхождения должна была особо чутко относиться к приходившим с Запада веяниям, а тут еще эпоха настала такая, что безграничный деспотизм прошлого слишком уж контрастировал с процессами, начинавшимися в других странах. Петровский абсолютизм при самом Петре I в целом вписывался в европейскую картину, несмотря на известные россий­ские особенности, но тот же самый абсолютизм через несколько десятилетий после смерти этого государя смотрелся уже откровенным анахронизмом.

Для дальнейшего развития общества важно было осуществить два ключевых преобразования — во-первых, дать свободу дворянству от обязательной службы, с тем чтобы интеллектуальные способности элиты могли сосредоточиться в сфере экономики и культуры; а во-вторых, дать свободу крестьянству, с тем чтобы ускорить развитие сельского хозяйства и сформировать рынок рабочей силы в городах. С решением первой задачи особых проблем не возникло, тогда как решение второй имело место лишь через 99 лет после восшествия Екатерины на престол. И это весьма характерно, поскольку показывает, что преобразования могли осуществляться лишь в той мере, в какой их поддерживали сложившиеся на долгом историческом пути России группы интересов.

Указ о вольности дворянской появился еще при недолгом правлении Петра III. То, что этот сравнительно слабый государь смог провести столь важную реформу, свидетельствует, насколько она назрела. Дворянство от нее выиграло, а проигравших по большому счету не было вообще. Государство даже при вольности дворянской уже не боялось остаться без офицерского корпуса, поскольку государева служба была престижной и доходной, привлекала всех тех, для кого это был шанс выбиться в люди. Если элита общества, обладавшая альтернативными источниками доходов (землей и крепостными), предпочитала вдруг уклоняться от выполнения своих обязанностей, то армии это, скорее всего, шло лишь на пользу. Места «недорослей», служивших царю через силу, занимали теперь те, кто имел к службе соответствующий материальный интерес.

Екатерина, естественно, утвердила вольность дворянскую как объективную необходимость, хотя в целом покойного супруга не жаловала. Из собственных ее достижений можно отметить отмену излюбленных Елизаветой Петровной монополий, в результате чего каждый человек получил полное право открывать промышленные предприятия. Однако с дальнейшими преобразованиями дело у Екатерины не заладилось. Репутацией великой государыни она обязана не реформам, а территориальным приращениям, которые в годы ее царствования были осуществлены на юге страны.

Можно сказать, что в начале своего царствования молодая государыня немецкого происхождения находилась целиком под воздействием демонстрационного эффекта. «Под влиянием Монтескье, — отмечает В. Ключевский, — она писала, что законы — самое большое добро, какое люди могут дать и получить». В «Наказе» Комиссии об уложении, которую она сформировала в ранние годы своего царствования, из 655 статей 294 были заимствованы у Монтескье, а многие другие — у иных зарубежных авторов. «В этом сочинении мне принадлежит лишь расположение материала, да кое-где одна строчка, одно слово», — отмечала сама императрица.

Однако с годами Екатерина все больше осознавала зависимость России от ее исторического пути, то есть понимала, что введение законов, ликвидация крепостного права и адаптация России к европейским «стандартам» вольности — дело чрезвычайно сложное и подрывающее позиции такой влиятельной группы интересов, как консервативная часть дворянства. Естественно, среди помещиков имелись и тогда сторонники серьезных преобразований, но бЛльшая часть дворянства во времена Екатерины совершенно не готова была расставаться

с такой хорошей кормушкой, как подневольный крестьянский труд. Более того: «Помещик, — отмечал В. Ключевский, — по законодательству XVIII в. оставался правительственным агентом, надзирателем крестьянского хозяйства и сборщиком казенных податей». При отсутствии развитой бюрократии, которой можно было бы поручить управление финансовыми вопросами, государство неизбежно должно было опираться на помещика в деревне. Как офицер он теперь меньше был нужен монархии, чем как квазичиновник, беспечивающий поступление налогов.

Следует отметить и еще один важный факт: если вольность дворянства ко временам Екатерины представляла собой естественный европейский фон, то вольность крестьянская не была характерна для значительных по размеру регионов Центральной и Восточной Европы. На польских землях, на прусских землях за Эльбой и на большей части империи Габсбургов (кроме некоторых западных, населенных исключительно немцами земель) сохранялось крепостное право. Кроме того, плантационное рабство существовало за океаном — в испан­ских, португальских и английских (будущие южные штаты США) колониях.

В общем, свобода тогда еще не стала для Европы абсолютной ценностью. Скорее можно было говорить о том, что есть два различных способа ведения сельского хозяйства. Один основывался на свободном труде, другой — на рабском. И неизвестно было, какой способ лучше. Или точнее, выбор зависел от исторического пути той или иной страны, а также от характера сельскохозяйственного производства. Плантационное хозяйство (хлопок, сахар, табак, рис в Америке и зерно в Восточной Европе) оставалось пока что сравнительно эффективным при использовании подневольного труда, тогда как английское животноводство или французское и итальянское виноградарство крепостничества не предполагали.

Таким образом, ни немецкое происхождение, ни симпатии к философии Просвещения, ни личное неприятие рабства не могли в тот момент сделать из Екатерины непримиримого борца за свободу, поскольку представления о свободе низших слоев общества были тогда совсем не такими, как сейчас. Скорее, по тонкому замечанию В. Ключевского, она лишь прикрывала идеями века российскую традицию неограниченной власти. Однако ситуация постепенно стала меняться ко временам царствования ее внука Александра I.

Император Иосиф II Габсбург у себя в государстве крепостничество отменил еще в 80-х гг. XVIII столетия. В Пруссии великий реформатор барон Штейн сделал это как раз тогда, когда на российском престоле находился Александр, — в 1807 г. В том же году англичане запретили работорговлю. Следует отметить, что все эти преобразования происходили очень тяжело, так как были связаны с борьбой различных групп интересов. В империи Габсбургов ряд преобразований Иосифа был отменен после его смерти, и настоящая земельная реформа прошла лишь более чем через полвека после отмены крепостного права. В Пруссии процесс шел значительно быстрее, однако и там он завершился лишь к 1820-м гг., когда царствование нашего императора Александра уже подходило к концу. В Соединенных Штатах рабство сохранялось до 1860-х гг. В Бразилии еще дольше.

Александр I взялся за решение проблемы крепостного права с бЛльшим энтузиазмом, чем его бабушка. Со всей энергией молодого человека, воспитанного к тому же швейцарским вольнодумцем Лагарпом, он попытался подготовить реформы вместе со своими друзьями. Так называемый кружок «молодых друзей» императора включал князя Адама Чарторыйского, графа Павла Строганова, графа Виктора Кочубея, а также Николая Новосильцева. Позднее император приблизил к себе Михаила Сперанского, который разрабатывал проект осуществления политических преобразований в России.

Однако и в начале XIX столетия осуществить реальную модернизацию в России было невозможно. Влияние демонстрационного эффекта оставалось слабым: Европа сама лишь только освобождалась от пут несвободы, да к тому же русское общество еще недостаточно знакомо было с опытом западных соседей. При этом влияние консервативных групп интересов по-прежнему доминировало.

В итоге кружок «молодых друзей» императора так и не сумел подготовить серьезных преобразований. А М. Сперанский вообще попал в немилость, лишился позиций при дворе и был выслан из столицы. Ближе к концу правления Александра начались эксперименты с совершенно иным, далеким от модернизации механизмом управления страной — с военными поселениями.

Однако в той мере, в какой прогрессивные идеи, идущие с Запада, соответствовали доминирующим групповым интересам, Александр все же осуществлял преобразования. Официальная пресса активно пропагандировала Адама Смита. Завоеванной Польше предоставили больше политических прав, чем самой России. Остзейских крестьян освободили от крепостного права, причем реформы в Прибалтике явно шли вслед за реформами, осуществляемыми в Пруссии, на которую ориентировались немецкие помещики этого края. В самой же России крестьян можно было освобождать по указу о вольных хлебопашцах 1803 г., то есть в той мере, в какой этого желали сами помещики. Значение этого указа оказалось крайне невелико, поскольку в целом сохранение крепостного права все еще отвечало интересам дворянства.

Любопытно, что фритредерство и крепостничество как идеи в то время прекрасно сочетались в одних и тех же головах, поскольку свобода торговли способствовала экспорту хлеба и повышала эффективность помещичьих усадеб. Человек мог считать себя прогрессивным, если читал Адама Смита, однако стремление к крестьянской свободе было уже не столько респектабельным либерализмом, сколько опасным вольнодумством.

Николай I, наследовавший престол после смерти Александра I, на первый взгляд вроде бы проводил политику, прямо противоположную свободолюбивому курсу своего старшего брата. Однако расхождение путей двух братьев определялось, скорее всего, не столько их личными характерами, сколько объективными обстоятельствами. Александру в начале его царствования реформы представлялись делом не столь уж сложным. Или, возможно, сложным, но реализуемым. Николай же в момент восхождения на престол столкнулся с восстанием декабристов и сразу понял, насколько шатким может этот престол оказаться в том случае, если влиятельные группы интересов (особенно если в ход пойдет оружие) попробуют его расшатать. Объективно он вынужден был с первого дня своего царствования опереться на консервативную часть общества, поскольку прогрессивная часть в лице декабристов сделала ставку на его брата Константина. Осуществлять любые реформы в такой ситуации было особенно сложно. Сохранялась опасность потерять друзей в одном лагере, не приобретя их в другом.

Тем не менее Николай понимал необходимость преобразований и как умел продолжал их готовить. В период его царствования этим занимался, в частности, граф Павел Киселев, который ранее сумел осуществить реформы в оккупированных Россией Дунайских княжествах, где крестьяне не только перестали быть крепостными, но и приобрели гражданские права. Яков Гордин писал об итогах этих реформ: «Свобода торговли оживила экономическую жизнь, а новая система налогообложения удвоила доходы государства, отягощая податные сословия меньше прежнего».

Однако самые важные изменения во времена правления Николая происходили все же не в государственном аппарате, а в обществе. В 1830—1840-х гг. оно коренным образом стало меняться. Как отмечал историк российского либерализма В. Леонтович, «это была эпоха, в которую незаметным образом один строй сменялся другим, а именно — крепостной строй строем граждан­ским». Пришло новое поколение людей, которое было значительно лучше своих отцов и дедов знакомо с событиями, происходившими в различных европей­ских странах. Да и сама Европа к тому времени качественным образом изменилась. В итоге воздействие демонстрационного эффекта на Россию стало значительно более сильным, чем раньше.

Появление такой категории интеллектуалов, как западники, свидетельствовало о том, что часть общества осознанно и целенаправленно стремится модернизировать Россию по взятому из-за рубежа образцу. К этому времени сформировалась определенная когорта людей, которая получила образование в Германии (как пушкинский «Владимир Ленский, с душою прямо геттингенской», который из «Германии туманной привез учености плоды: вольнолюбивые мечты, дух пылкий и довольно странный») и восприняла германскую философию

в качестве последнего слова науки. С 1835 г. в Московском университете немецкая наука — по свидетельству учившегося там Константина Кавелина — «стала преподаваться целым кружком талантливых и свежих молодых профессоров». А по свидетельству Александра Герцена, вслед за поражением Польского восстания 1830 г. у некоторой части русской молодежи стал на месте «детских» революционных воззрений формироваться глубокий интерес к европейской философской мысли от Шеллинга до Сен-Симона. В результате между прогрессивными профессорами и мыслящими студентами установились самые сердечные отношения. «У Грановского, у Кавелина, у Редькина в назначенные дни, — вспоминал Борис Чичерин, — собиралось всегда множество студентов; происходили оживленные разговоры не только о научных предметах, но и о текущих вопросах дня, об явлениях литературы».

Некоторые русские мыслители нового поколения в тот момент взяли за образец даже германскую философию особого пути, чтобы выстроить аналогичную философию в России. Но большая часть все же не мудрствуя лукаво стремилась к тому, чтобы осуществить у нас реформы, близкие по духу германским, и произвести техническую революцию, близкую по духу английской. А наиболее радикальные западники мечтали о революционном движении на манер французского.

Новые идеи, формировавшиеся в университетских аудиториях и узких интеллектуальных кружках, стали в эту эпоху быстро распространяться по России благодаря журналам, которые, как справедливо отмечал А. Герцен, «вбирают в себя все умственное движение страны». Журнал представлял собой своеобразную сложную конструкцию, оптимально приспособленную для распространения идей. Он «заманивал» читателя звучным именем великого писателя, публиковавшего роман с продолжением в ряде номеров, но одновременно в тех же номерах предлагал публицистику, выдержанную в духе времени. В результате современные западные веяния, переработанные небольшой группой мыслителей в Москве или Петербурге, принимали упрощенную форму, адаптированную к восприятию массового образованного читателя, и достигали дальних провинциальных городков, уединенных помещичьих усадеб, а также консервативных поповских семей, в которых подрастали нонконформистски настроенные поповичи.

Можно сказать, что демонстрационный эффект существенным образом влиял на ту ситуацию, которая сложилась в России как следствие ее исторического пути. Новые поколения в большей степени, чем отцы и деды, испытывали на себе воздействие западных идей и в меньшей — давление традиции. Вследствие этой перемены постепенно начинали трансформироваться старые группы интересов. Хотя помещики продолжали зависеть от крепостного труда и болезненно воспринимали намерение освободить крестьян, в дворянстве становилось все больше людей, которые ставили во главу угла моральную нетерпимость к рабству. Великий экономист Михаил Туган-Барановский обратил внимание на то, как изменились к 1850-м гг. взгляды фритредеров. Теперь они в отличие от фритредеров начала века резко осуждали крепостничество и видели будущее страны в развитии промышленности.

В экономическом смысле крепостной труд, наверное, мог бы еще какое-то время существовать, но в моральном он теперь действовал угнетающе не только на рабов, но и на господ, которые не могли себя ощущать одновременно и европейцами, и рабовладельцами. Влиятельные бюрократы, мыслители, помещики все чаще готовы были поддержать отмену крепостного права. «Крепост­ная система, — справедливо отметил известный историк Борис Миронов, — заходила в тупик не из-за ее малой доходности, а по причине невозможности сохранения прежнего уровня насилия. <…> Время для отмены частновладельческого крепостного права наступило в конце 1850-х гг., когда общественное мнение склонилось к мысли о несовместимости крепостного права с духом времени».

Ощущение нетерпимости по отношению к рабству усилило эффект поражения, понесенного Россией в Крымской войне. Не то чтобы этот военный конфуз продемонстрировал невозможность развивать производительные силы при крепостнических производственных отношениях, как сказали бы марксисты. Связь между слабостью армии, уровнем развития промышленности и внеэкономическим принуждением в сельском хозяйстве была весьма сложной, неочевидной. Однако в противостоянии различных групп интересов позор, который довелось испытать царскому режиму, неизбежно должен был усилить позиции сторонников перемен и ослабить позиции тех, кто полагал вслед за А. Бенкендорфом, что «прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». Ведь раз настоящее, как выяснилось, не столь уж великолепно, то, значит, наверное, будущее развитие имеет смысл подкорректировать.

В такую интеллектуальную атмосферу попал после своего восшествия на престол Александр II. Как справедливо отмечал известный публицист Дмитрий Писарев в 1862 г., «чтобы напасть на мысль об уничтожении крепостного права, мало быть гениальным человеком; надо еще жить в такое время, когда вопрос поставлен на виду, когда слышатся голоса за и против, когда, следовательно, важность этого очередного вопроса бросается в глаза даже такому человеку, который еще не знает, на чьей стороне логика и справедливость».

Характерны в этом смысле наблюдения племянника графа Киселева Дмитрия Милютина, ставшего позднее военным министром. «Мертвенная инерция, в которой Россия покоилась до Крымской войны, и затем безнадежное разочарование, навеянное Севастопольским погромом, сменилось теперь юношеским одушевлением, розовыми надеждами на возрождение, на обновление всего государственного строя. Прежний строгий запрет на устное, письменное и паче печатное обнаружение правды был снят, и повсюду слышалось свободное, беспощадное осуждение существующих порядков». В такой атмосфере массовой поддержки царь мог осуществлять прогрессивные реформы, поскольку теперь они уже не противоречили доминирующим групповым интересам.

Больной скорее жив, чем мертв

Таким образом, длительное воздействие на Россию демонстрационного эффекта постепенно вело к изменению соотношения консервативных и реформаторских сил. В конечном счете это обусловило отмену крепостного права в феврале 1861 г. Но, естественно, эта отмена даже в условиях массового неприятия рабства не могла всерьез бить по позициям дворянства как наиболее влиятельной группы интересов. Поэтому крестьяне, получив свободу «бесплатно», должны были выкупать у помещиков землю, оставаясь в течение длительного срока временнообязанными, то есть не вполне свободными людьми.

Можно сказать, что реформа, исходившая из необходимости учета сложившихся групп интересов, предопределила в пореформенный период новую расстановку сил и новое противостояние. Дальнейшее развитие России вплоть до революции определялось зависимостью от пройденного пути, и в первую очередь от столь значимой вехи на этом пути, как Великие реформы Александра II, включавшие наряду с отменой крепостного права преобразования в военной и судебной сферах, а также в области местного самоуправления.

Конкретная траектория российской модернизации с 1861-го по 1917 г. определялась в первую очередь четырьмя основными обстоятельствами.

Во-первых, реформа создала потенциальную возможность для ускоренного развития экономики, в том числе промышленности. Дифференциация свободного крестьянства приводила к оттоку части сельского населения в город, что давало нарождающейся промышленности большое число рабочих рук. В то же время ускорившаяся урбанизация формировала емкий товарный рынок, поскольку расставшиеся с деревней крестьяне должны были теперь покупать большую часть предметов потребления на свою зарплату. В данном смысле модернизация в России полностью шла по пути, проложенному ранее другими европейскими государствами, и показала, как наличие капиталов и рабочей силы обусловливает экономический рост, даже несмотря на сохранение множества проблем в политической, социальной и идейной сферах жизни. Хотя успехи российской промышленности в силу ряда причин выявились далеко не сразу после реформы, тем не менее с середины 1890-х гг. экономический подъем стал очевиден.

Во-вторых, реформа на долгие годы создала условия для серьезной социальной напряженности, поскольку она была проведена с учетом интересов помещиков. Несмотря на утрату былого влияния, консервативное дворянство представляло собой столь значительную группу интересов, что пренебречь ею было бы опасно для самодержавия. Однако в рядах радикально настроенной части общества возникло ощущение половинчатости преобразований Александра II. С точки зрения многих молодых людей, надеявшихся на справедливость, освобождение крестьян оказалось лишь циничной пародией. Соответственно, царь-реформатор начал восприниматься в качестве помехи на пути модернизации страны. Террористы стали охотиться за ним, совершили целый ряд покушений и в конечном счете убили через 20 лет после отмены крепостного права. Таким образом, нарастание социальных проблем представляло собой оборотную сторону медали. Успехи модернизации в экономической сфере неотделимы были от роста недовольства различных слоев населения.

В-третьих, на фоне радикализации небольшой группы пассионариев, стремившихся к активизации террористической деятельности, широкие массы разочарованной в политике молодежи стали склоняться к пессимизму. Яркий пример такой эволюции — огромные тиражи (более 200 тысяч экземпляров) стихотворных сборников Семена Надсона, который стремился уйти в творчество, устав от «мира борьбы и наживы». Читатели Надсона, наверное, сами не брались за бомбы и револьверы, однако их индифферентность по отношению

к происходящим в стране переменам создавала благоприятную почву для радикалов. Радикалы получали численный перевес над реформаторами, несмотря на то что сами представляли собой маргинальную группу.

В-четвертых, поскольку рост недовольства обусловил разгул терроризма, консервативные группы интересов опять стали набирать силу. Экономические успехи страны стали заметны лишь накануне XX века, тогда как «успехи террористические» проявились намного раньше. В итоге власть стала, по выражению Константина Леонтьева, «подмораживать» Россию. Это, в свою очередь, обу­словило возмущение радикально настроенных групп, считавших, что начатые реформы должны быть продолжены до тех пор, пока Россия не перейдет от самодержавия к конституционной монархии. При этом нарождающиеся марксисты смотрели значительно дальше и надеялись уничтожить и самодержавие как политическую систему, и капитализм как социальный строй.

И народовольческий терроризм, и особенно революционный марксизм не были, естественно, плодами, возросшими на русской почве. В отношении де­структивных явлений можно сказать все то же, что мы говорили в отношении позитивных черт модернизации. Их формирование определялось действием демонстрационного эффекта, скорректированного зависимостью от историче­ского пути. Люди, стремившиеся к радикальному переустройству общества в кратчайшие сроки, глядели на Запад и брали там образцы, казавшиеся им оптимальными. Они поступали точно так же, как реформаторы, стремившиеся заимствовать институты, и предприниматели, стремившиеся заимствовать технологии и менеджмент. А затем революционеры, точно так же как «эволюционеры», сталкивались с тем, что общество перемалывает их «идеальные модели», и «на выходе» образуется отнюдь не то, что хотелось бы получить, а лишь то, что возможно.

В истории русской мысли накопилось немало сетований на то, что сравнительно цивилизованный германский марксизм, который во времена Второго интернационала уже постепенно отказывался от своей революционности, на нашей отечественной почве стал чем-то вроде теории русского бунта — бессмысленного и беспощадного. В известной степени это верно. Однако подобные сетования сродни сетованиям на то, что не удается, увы, безболезненно пересадить с одной национальной почвы на другую ни трудовую этику, ни демократию, ни склонность к формированию институтов гражданского общества. Всюду вмешивается зависимость от исторического пути и серьезно корректирует первоначальные намерения.

Впрочем, ни терроризм, ни марксизм долгое время не могли остановить модернизации. В противоречивой системе переплетения разнообразных интересов сторонникам модернизации удалось осуществить еще две важные экономические реформы. Сергей Витте на посту министра финансов сумел стабилизировать российскую валюту и обеспечить введение золотого рубля. Петр Столыпин, возглавивший российское правительство после политических трансформаций, случившихся на волне революции 1905 г., сумел демонтировать русскую общину и обеспечить крестьянам свободный выход из нее с землей.

Стабилизация рубля была крайне важна для развития российской экономики, поскольку страна нуждалась в притоке иностранного капитала для развития промышленности. Если рабочую силу городу в достатке предоставила отмена крепостного права, то с капиталом в России были серьезные проблемы. Причем они состояли даже не столько в отсутствии денег для вложения в заводы и фабрики, сколько в отсутствии качественного менеджмента. Многие помещики, вынужденные приспосабливаться к новым условиям хозяйствования, были заинтересованы в получении доходов от инвестирования в промышленность и могли вкладывать свои деньги в бизнес. Однако для того, чтобы эти портфельные инвестиции по-настоящему заработали, необходимы были стратегические инвестиции, которые несли бы с собой в Россию зарубежный управленческий опыт и освоенные в различных европейских странах технологии.

Такие инвестиции могли прийти из наиболее успешных в экономическом отношении европейских стран, но они нуждались в стабильном рубле. Со времен Екатерины II слабая экономика в сочетании с постоянными дорогостоящими войнами обусловливали дефицитность государственного бюджета и эмиссию быстро обесценивающихся бумажных денег. Вкладывать капитал в страну, где инвестиции могут быстро обесцениться из-за авантюрной политики самодержавия, было делом довольно рискованным, а потому России для ускорения экономического роста требовался золотой рубль. Незадолго до реформы С. Витте аналогичную задачу в Австро-Венгрии решал министр финансов Ю. Дунаевский. Таким образом, российские преобразования основывались на зарубежном опыте.

Действия П. Столыпина в большей степени, чем реформа С. Витте, определялись национальной спецификой, то есть зависимостью от исторического пути. Развитию капитализма в сельском хозяйстве мешал передел земли, происходивший внутри общины. Кроме того, и другие формы общинной жизни, по оценке Б. Миронова, тормозили развитие сельского хозяйства: круговая ответственность за уплату налогов, применение обязательного для всех севооборота, запрещение работать в многочисленные праздники и выходные дни, общественное осуждение чрезмерного трудолюбия, обязательность помощи вдовам, солдаткам, сиротам.

Данная проблема требовала очередной реформы. Можно сказать, что частной собственности как таковой в аграрной сфере не существовало даже после Великих реформ. А для того чтобы быть ведущим экспортером зерна в Европе, России требовалось совершенствовать производство в сельском хозяйстве, привлекать туда значительные инвестиции. Предоставление успешному крестьянину права выделиться из общины и закрепить свою землю за собой как частную собственность содействовало нормальному развитию экономики.

Однако если введение золотого рубля не противоречило всерьез влиятельным группам интересов, то разрушение общины наряду с жесткой деятельно­стью П. Столыпина по подавлению революционной смуты усилило раскол общества. Реформатор пал жертвой покушения в 1911 г.

Можно сказать, что к началу Первой мировой войны модернизация в России прошла уже немалый путь и привела к существенным успехам. Развивались крупные города, интенсивно шла урбанизация, появлялись заводы и фабрики, возрастал валовой продукт. Начал постепенно меняться даже менталитет общества. Если раньше, по оценке Б. Миронова, крестьянское общество плохо принимало некоторые черты капитализма, в частности ссудные операции и связанный с ними процент, то после революции 1905—1907 гг. число кредитных учреждений даже в деревне стало быстро расти. В городе новые представления о жизни и экономике распространялись еще быстрее, чем в деревне. Люди начинали действовать все более рационально, стремиться не к сохранению традиций и старины, а к достижению осмысленных целей — дохода, богатства, карьеры.

Однако у нас, как и в других странах Европы, модернизация формировала целую систему сложных противоречий — совершенно иных, нежели противоречия, раскалывавшие старое общество, не доросшее до модернизации. И трагические события ХХ века в России оказались обусловлены не застойным характером общества, а, напротив, тем, что в нем очень быстро шли перемены.

Опубликовано в журнале:

«Звезда» 2014, №6

Встреча с членами бюро правления Общероссийского объединения работодателей «Российский союз промышленников и предпринимателей».

Стенограмма:

Д.Медведев: Уважаемые коллеги! Просили встретиться с бюро правления РСПП и вообще с представителями нашего бизнеса по одной достаточно актуальной теме, она касается законопроекта в сфере деофшоризации так называемой. Мы с вами понимаем, насколько это чувствительная задача. Для экономики принципиально важно создавать комфортную бизнес-среду, обеспечивать понятные и прозрачные правила работы для предпринимателей, повышать привлекательность нашей юрисдикции. Собственно, на это и должны быть направлены усилия Правительства, бизнес-сообщества, общественных организаций.

Если говорить о проблематике этого законопроекта, то контроль над офшорами, над специальными налоговыми юрисдикциями, над деятельностью резидентов таких юрисдикций – это распространённая практика, занимается этим абсолютное большинство государств. Подобные законы принимаются в самых разных государствах мира, скажем прямо, где-то они жёсткие, где-то они помягче.

Я помню, как это всё начиналось. Это, наверное, в такую активную фазу вошло в 2009 году, начинали мы это обсуждать на заседании «большой двадцатки». Сначала об этом французы заговорили, потом другие европейцы поддержали, потом американцы, затем были приняты известные нормативные акты, направленные на контроль налогообложения иностранных счетов. Дальше эта работа стала активно развиваться по линии ОЭСР, и были приняты отдельные законы в целом ряде развитых экономик. Ещё раз подчёркиваю: законы эти разные, здесь нет единообразия, собственно, поэтому мы с вами и собрались, для того чтобы поговорить на эту тему.

Общая цель, которую я здесь вижу, – совместными усилиями сделать новые налоговые правила не только прозрачными и понятными для участников, но и исполнимыми. Прожектёрством никто заниматься не собирается, смысла в этом никакого нет, тем более есть и определённая специфика в том уровне развития экономических отношений, правовой системы, которая существует в нашей стране. Поэтому крайне важно добиться чёткости формулировок, избежать двойного, а то и тройного и более толкования и постараться учесть все позиции, которые могут быть высказаны. Мы с Александром Николаевичем (А.Шохин) эту тему обсуждали. Я знаю, что прошёл целый ряд совещаний в Министерстве финансов, которое отвечает за подготовку законопроекта. Как я понимаю, часть вопросов удалось согласовать, часть вопросов сохраняется, с чем, собственно, и связано вот такое наше совещание с участием РСПП.

Я, наверное, больше специально об этом говорить не буду. Суть законопроекта известна: законопроект предлагает изменения в Налоговый кодекс в части, которая касается так называемых CFC, или контролируемых иностранных компаний. Речь идёт об иностранных компаниях, часть уставного капитала которых принадлежит нашим компаниям или нашим физическим лицам. Законопроект предлагает механизм их налогообложения. Как и всякий механизм, он, наверное, не идеален, и надо постараться на стадии подготовки законопроекта снять все возможные проблемы. Нам не нужно бежать впереди паровоза, но в то же время нужно находиться, что называется, в тренде, а этот тренд, как я уже сказал, сформировался в начале экономического кризиса.

Документ был опубликован для обсуждения бизнес-сообществом ещё в марте, прошёл через обсуждение в различных экспертных кругах, и вы в этом тоже участвовали как представители достаточно крупного бизнеса, которые так или иначе используют соответствующие иностранные компании для достижения коммерческих целей.

Я бы на этом, наверное, ограничил своё выступление и попросил бы тогда Александра Николаевича (Шохина) изложить те вопросы, которые ещё сохраняются по законопроекту.

Доклад президента Общероссийского объединения работодателей «Российский союз промышленников и предпринимателей» Александра Шохина.

А.Шохин: Во-первых, Дмитрий Анатольевич, хотел поблагодарить за достаточно оперативную реакцию. Эта встреча действительно является для нас очень важной, поскольку для Российского союза промышленников и предпринимателей эта тема не потому, что мы используем, как Вы намекнули, эти схемы (члены союза), а прежде всего потому, что...

Д.Медведев: Александр Николаевич, я, во-первых, не говорил про схемы, а я сказал о том, что используются соответствующие юридические приёмы. И я, кстати, не сказал, что это плохо. Я просто сказал, что это практика, ну и всё.

А.Шохин: Хорошо. Это принимается, безусловно, и речь идёт действительно о том, чтобы, с одной стороны, быть в тренде, как Вы выразились, и мы действительно поддерживаем здесь инициативы ОЭСР по борьбе с размыванием налоговой базы и перемещением прибыли. На нашей деловой «двадцатке», которую РСПП по поручению Президента проводил в прошлом году, мы эту тему специально обсуждали и давали свои рекомендации главам государств и правительств и Президенту России. Одновременно мы исходим из того, что самое главное – это обеспечить реализуемость предлагаемых мер на практике. Здесь у нас, безусловно, есть своё видение, свои предложения и так далее.

Собственно говоря, смысл сегодняшней встречи в том, чтобы обсудить, как лучше эти идеи деофшоризации и налогообложения контролируемых иностранных компаний реализовать, с тем чтобы, с одной стороны, получить эффект и для бюджета, и вернуть в российскую юрисдикцию часть капиталов, не сокращать возможности экспансии российского капитала за рубеж и так далее. Вот в этой связи несколько принципов я хотел бы упомянуть, на которых должно базироваться соответствующее законодательство.

Во-первых, это прежде всего борьба с серым и чёрным бизнесом, использующим офшоры и иностранные юрисдикции, контролируемые иностранные компании для уклонения от налогов. И вовсе эта цель не должна заключаться в борьбе с добросовестным налогоплательщиком и не должно быть концентрации усилий на тех компаниях, крупных в том числе, которые и так прозрачны, как правило, являются публичными компаниями и так далее.

Во-вторых, безусловно, нам важно, чтобы конкурентоспособность российских компаний по сравнению с зарубежными не снижалась, чтобы отсутствовали и не вводились новые ограничения для выхода российского капитала за рубеж. Безусловно, важно, что действительно стимулировалось возвращение капиталов в Россию.

И ключевой вопрос, абсолютно принципиальный, который сегодня хорошо было бы обсудить более подробно, – это техническая реализуемость, администрируемость предлагаемых норм, потому что Вы абсолютно правильно сказали, что прожектёрство...

Д.Медведев: Я об этом сказал.

А.Шохин: То есть самые идеальные конструкции, если они не будут работать, дискредитируют саму эту идею.

Сейчас уже обсуждается третий вариант законопроекта. Вы упомянули о том, что в марте он был вывешен. Окончательная версия была 27 мая вывешена. На неё, собственно говоря, мы сейчас и реагируем. Даже тот факт, что Минфин в течение вот этих двух месяцев корректировал некоторые принципиальные позиции, означает, что предмет довольно сложный, безусловно, тут есть предмет для обсуждения. Я хотел бы, пользуясь случаем, поблагодарить и Министра финансов, и его коллег по министерству, которые действовали как открытое министерство, и мы иногда по несколько раз в неделю собирались, особенно в последние дни. Важную роль в обсуждении законопроекта принимало Министерство экономического развития. Поскольку оно отвечает за экономический рост и за привлекательность и конкурентоспособность российской юрисдикции, то, безусловно, и позиция министерства принципиальное значение имеет.

Какие основные развилки и разногласия у нас остались? Во-первых, цель законопроекта. Хотелось бы сегодня из уст Министра финансов услышать, что предполагается облагать и какие задачи при этом будут решены. Во-вторых, кто подпадает под действие законопроекта и не слишком ли широк круг лиц (физических, юридических), которые столкнутся с новым таким серьёзным администрированием и фискальными проблемами, дополнительными транзакционными издержками после принятия. Не хотелось бы, чтобы законопроект стал ограничителем и для зарубежной экспансии добросовестного бизнеса, особенно для активных зарубежных операций.

Насколько корректно определение офшорности через предложенный в законопроекте механизм, и не окажутся ли многие белые юрисдикции благодаря предлагаемым компаниям, стимулирующим инвестиции, мерам в этих юрисдикциях – не окажутся ли они в числе офшоров, потому что мы сами используем такого рода стимулирующие меры. Это в том числе и территории опережающего развития, и здесь есть опасность, что мы получим зеркальные действия со стороны других стран.

Насколько реализуем законопроект на практике, будет ли у компаний возможность получать, например, все необходимые документы для отчётности перед российскими налоговыми органами и, соответственно, администрирование обеспечить? Дело в том, что подтверждение расходов, например, в практике Соединённых Штатов и англосаксонской практике не требуется, декларирует сам налогоплательщик. У нас и трамвайный билет нужно прикладывать, чтобы доказать тот или иной расход. Поэтому, безусловно, вот такое администрирование и проблема учёта оказываются не техническими, а принципиальными вопросами.

Насколько чёткие и однозначные формулировки используются в законопроекте? Вы тоже об этом сказали, что двойное или тройное толкование может привести к коррупционным в том числе рискам или к сложностям администрирования. Безусловно, речь идёт в том числе и прежде всего, может быть, о тех терминах, которые раньше не использовались в российском налоговом законодательстве и в целом в законодательстве.

Эти системные вопросы упираются в конкретные пороговые значения, конкретные оцифрованные предложения Минфина. Их, наверное, тоже сегодня коллеги будут обсуждать, и здесь в конкретике можно, наверное, как-то двигаться, но хотелось бы, чтобы мы системно...

Д.Медведев: Вы знаете, раз уж мы собрались, а мы в общем по вполне конкретному поводу собрались, пришло довольно много членов бюро правления РСПП, вы можете и цифры конкретные назвать, если вы считаете это правильным. Я кое-какие материалы смотрел.

А.Шохин: Коллеги назовут, чтобы я тут не солировал.

Д.Медведев: Хорошо. Пожалуйста.

А.Шохин: В принципе прогресс довольно существенный есть. Я хотел бы здесь отдельно отметить деятельность Открытого правительства, Экспертного совета при Правительстве. Мы на этой площадке, на мой взгляд, выработали перечень таких пунктов, по которым компромисс, безусловно, возможен.

Поскольку и Минфин, и бизнес, и эксперты, все сошлись на том, что предлагается, по сути дела, налоговая революция и введение достаточно новых правил игры для бизнеса в целом, то здесь цена ошибки, безусловно, очень велика. При этом Вы абсолютно правильно отметили, что надо быть в тренде, но это не означает, что надо быть лидерами во введении всех этих норм, поскольку многие страны адаптируют эти рекомендации ОЭСР – например, применительно к своим национальным интересам и возможностям трансформации существующей налоговой системы к этим рекомендованным стандартам ОЭСР.

Нам очень важно, учитывая, что инвестиционный климат в стране далёк от идеала, не создавать новых серьёзных трудностей в условиях, когда одна из главных задач – восстановление экономического роста и поддержание устойчивого роста. Мы считаем, что – об этом, кстати, Президент Путин говорил на съезде РСПП в марте – деофшоризация должна сопровождаться существенным улучшением инвестиционной и деловой среды, и, в частности, один из примеров – качество судебной системы. Мы, наверное, согласимся все с тем, что часто англосаксонские офшорные юрисдикции используются по причине использования и английского права, и судебной англосаксонской системы, которая в большей степени приспособлена для урегулирования контрактов, соглашений акционеров, и рядом других проблем она лучше владеет.

Мы считаем, что законопроект сейчас не в той степени проработки, чтобы можно было бы его Правительству продвигать в Государственную Думу и принимать в первом чтении в рамках весенней сессии. Поэтому даже при очень интенсивной работе, наверное, его надо оставлять на осень. Безусловно, это не означает просто передвижку. Мы готовы серьёзно работать, особенно если иметь в виду, что мы согласились с Минфином и Экспертным советом, что положения законопроекта должны предполагать этапность их реализации и наличие переходных периодов. Мы хотели бы сегодня также поговорить о том, что могло бы быть первым этапом, который мог бы быть с 1 января 2015 года задействован, какие этапы должны быть в результате подведения итогов первого этапа.

В принципе Минфин настроен на то, насколько я понимаю, чтобы принять целостный закон, а в нём определить этапность. Так было, например, в законе по трансфертному ценообразованию, отдельные положения которого вступали в силу в разные годы, и пороговые значения менялись, штрафные санкции тоже не сразу вводились и так далее. В принципе, если удастся этот закон прописать таким образом, это было бы идеально. Но, если вопросы окажутся достаточно сложными и по всем развилкам мы не пройдём, мы предполагаем (и вроде бы предварительное понимание есть), что в любом случае надо принимать какие-то меры по деофшоризации в виде поправок к Налоговому кодексу уже осенью, с тем чтобы 1 января они вступили в силу.

Остальное – по принципу антимонопольных пакетов. Игорь Иванович (Шувалов) хорошо знает, что такое «второй, третий, четвёртый», и сейчас четвёртый антимонопольный пакет обсуждаем. То есть по мере готовности и снятия разногласий можно будет вносить в Государственную Думу и в течение следующего года, например, можно отработать все элементы налогообложения контролируемых иностранных компаний по деофшоризации. Но при этом хотелось бы, чтобы параллельно (это не всегда компетенция Минфина, безусловно, а скорее ответственность Правительства) принимались какие-то решения по повышению привлекательности российской юрисдикции. Часть решений лежит в чисто налоговой сфере. Например, мы давно на встречах с Вами говорим о возможности возвращения к инвестиционной льготе, к ускоренной дополнительной амортизации и так далее. Хорошо бы принять закон о государственно-частном партнёрстве, в котором новые инструменты прописываются, такие как отсроченные налоговые платежи (механизм TIF).

Но часть вопросов, безусловно, за пределами компетенции Минфина. Например, мы обеспокоены тем, что только что вступил в действие закон, который перевёл в подведомственность судов общей юрисдикции споры по кадастровой стоимости объектов недвижимости. Идея эта очень простая: эти споры рассматриваются как споры с государством, стало быть, это не экономический спор, а административный.

Но и налоговый спор – это спор с государством. Не дай бог, что в следующем году и налоговые споры уйдут в суды общей юрисдикции. Поэтому есть вопросы, которые, на первый взгляд, напрямую никакого отношения не имеют к теме повышения привлекательности российской юрисдикции, к возврату капитала, к созданию стимулов по возврату капитала, но на самом деле они таковыми являются. Я бы на этом закончил своё общее представление нашей позиции.

Владимир Сергеевич Лисин у нас председатель Комитета по налоговой политике, он мог бы добавить, в том числе оцифровать какие-то идеи, которые и самим Министерством финансов высказываются, – комитетом была сделана оценка регулирующего воздействия с цифрами по этим предложениям, – и по целому ряду других позиций Владимир Сергеевич мог бы более конкретно высказаться.

Д.Медведев: Хорошо, Владимиру Сергеевичу мы слово дадим.

Спасибо за представленные предложения по совершенствованию закона. Очевидно, что, завершая публичную часть, нам нужно выработать оптимальную модель. Задача заключается не в том, чтобы всё сломать, а в том, чтобы новая модель действительно была работоспособной, администрируемой, полезной для государства и приемлемой для бизнеса.

Поэтому когда вы сказали о том, что есть суд, есть англосаксонская система и она даёт там определённые преимущества, то я сначала напрягся, думал, что вы имеете в виду, что и делать ничего не надо до тех пор, пока наша судебная система не заработает так же, как работает судебная система в целом ряде других стран, но потом я понял, что всё-таки речь идёт об определённых этапах по регулированию этой деятельности, этой сферы. Это, наверное, разумный подход, с ним трудно спорить, потому что невозможно ждать создания идеальной правовой и судебной системы – мы должны работать в тех условиях, в которых мы сегодня находимся.

Договорились.

Россия > Приватизация, инвестиции > premier.gov.ru, 18 июня 2014 > № 1103733 Александр Шохин

Названы страны с самыми значительными колебаниями цен на недвижимость.

В четвертом квартале 2013 года самое серьезное снижение было зафиксировано в Индии, где жилье потеряло в цене 9,1%.

Очередной индекс IMF Global Housing Watch report показал, что, несмотря на общемировую тенденцию к восстановлению рынка недвижимости, в некоторых странах продолжается падение цен, пишет Cyprus Property News.

Исследование основано на данных Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Международного валютного фонда (МВФ), а также Global Property Guide, и Haver Analytics. Самое значительное падение в последнем квартале минувшего года было зафиксировано в Индии - на 9,1%. За ней идет Греция - "минус" 7%. В Италии цены упали на 6,5%, на Кипре на - 6,5% и в Хорватии - на 6,3%.

На противоположном конце «линейки» обосновались пять стран, жилье в которых за аналогичный промежуток времени подорожало. Здесь пальму первенства захватили Филиппины - 10,6%. Совсем немного от них отстает Гонконг с 10,3%. Третье место делят Новая Зеландия и Китай, здесь жилье подорожало на 9,1%. Группу лидеров замыкает Колумбия с 8,1% роста.

Польша выразила поддержку проекту вхождения украинской энергосистемы в объединение энергосистем стран-ленов Европейского Союза. Соответствующее заявление было сделано официальными представителями польского правительства во время визита в Варшаву делегации Министерства энергетики и угольной промышленности Украины.

По словам главы украинской делегации замминистра Вадима Улиды, встреча в Варшаве еще раз подтвердила, что польская сторона является одним из главных лоббистов Украины в Брюсселе и оказывает неоценимую поддержку в вопросе полного вхождения Украины в энергетический рынок стран-членов Европейского Союза. Данный проект имеет огромное значение для украинской экономики и полная поддержка со стороны Варшавы помогает Украине на пути реализации этого проекта, подчеркнул замминистра.

Улида также отмечает, что Польша заинтересована в украинском энергетическом рынке, а множество польских компаний внимательно наблюдают за ходом проведения реформ, которые в данный момент реализует правительство Украины.

Напомним, украинские власти стремятся реализовать проект интеграции энергосистемы республики в энергосистему Европейского Союза. Предполагается, что украинская энергосистема будет синхронизирована с энергосистемой ЕС до конца 2016 года.

В Польше строят новую ТЭС

Новый объект будет носить название Явожно-3 и будет перерабатывать уголь для получения электроэнергии. Планируется, что мощность электростанции будет составлять 910 МВт, а паровую турбину сделать именно компания Siemens.

Планируется, что оборудование компании сделает эту электростанцию самой прогрессивной в своем роде среди европейских аналогов. Строительство будет завершено в течении пяти лет, а новый энергоблок заменит устаревшие, что позволит на 25% снизить количество выбросов углекислого газа в атмосферу.

Перебоев с газом в Польше нет

Польская компания Gaz-System, которая занимается контролем над поставками и транзитом российского газа в страну, заявляет, что перебоев с поступлениями газа пока нет.

Напомним, что транзит в Польшу, как и в другие страны Европы осуществляется через Украину, а недавние проблемы с договоренностями этой страны с Россией, не привели ни к каким положительным результатам.

Однако, руководство «Газпрома» заверило, что несмотря на разногласия с Украиной, Польша будет получать газ по намеченному графику.

Напомним, что через украинский газопровод в Польшу поступает 40% необходимого голубого топлива.

Молдавские власти срочно ищут возможности сбыть урожай винограда в условиях снижения экспорта в ЕС. Как пишет «Kommersant.md», минсельхоз Молдавии ведет переговоры с Румынией о возможности экспорта технического винограда в соседнюю страну.

Ранее предполагалось, что последствия российского винного эмбарго поможет преодолеть ЕС, который в начале года полностью открыл свой рынок для молдавского алкоголя. Однако предложенная Евросоюзом мера Молдавии пока не помогла: за первые два месяца текущего года экспорт в ЕС, наоборот, сократился с 4,6 до 4,2 млн. долл. США. При этом упали продажи на традиционные для Молдавии рынки Польши, Румынии и Чехии.

Около 400 компаний приняли участие в масштабном форуме «Moldovabusinessweek», который открылся 5 июня2014 г. в Кишиневе. Главной темой события экономической недели стало предстоящее в конце июня подписание Соглашения о свободной торговли с Евросоюзом. По словам организаторов, цель форума - привлечение инвестиций в Молдавию и поддержание молдавских экспортёров.

Экспорт голубики из Чили в этом сезоне сократился на 15%.

По информации Чилийской ассоциации экспортеров фруктов (ASOEX), это произошло в результате действия нескольких факторов, в числе которых ухудшившиеся погодные условия и ограничения со стороны рынка США.

Общий объем экспорта данной ягоды достиг 74,033 тысяч тонн, что на 27% ниже прогноза, сделанного в начале сезона. Рональд Браун, президент ASOEX, рассказал, какие факторы негативно повлияли на отрасль.

- Данное снижение было обусловлено четырьмя факторами. Первый из них – сентябрьские морозы, серьезно повлиявшие на развитие ягод. Следующим фактором является связанное с найденной гроздевой листоверткой ограничение США по отношению к импорту голубики из Чилийских регионов О'Хиггинс, Мауле и Био-Био, – рассказал г-н Браун,- третьим фактором стали феноменально обильные осадки при одновременно высочайших летних температурах. И четвертым можно назвать забастовки в порту Сан Антонио.

В целом экспорт голубики на крупнейшие рынки США и Канады упал на 25%. В то же время хорошей новостью для экспортеров оказался рост торговли с Европой и Азией. Так, в страны Евросоюза удалось продать на 13,4% голубики больше. Объемы же продаж данной ягоды в Азию рекордно выросли на 41%. На рост продаж голубики в Азии могло повлиять здравоохранение Китая и Южной Кореи, популяризовавшее данную ягоду, как источник здоровья.

На российском рынке продается, зачастую, голубика из Карелии, Чили и Польши.

Испания нарастила поставки клубники в страны Балтии.

В частности, эстонские садоводы в прошедшем году собрали 1,6 тысячу тонн клубники или 1,2 килограмма на каждого жителя страны. Дополнительно в Эстонию также была завезена 1,2 тонна импортной ягоды.

Как передает ERR Uudised со ссылкой на данные Департамента статистики Эстонии, за последние 10 лет страна нарастила импорт клубники в 6 раз, при этом основным поставщиком ягоды стала Испания. Быстрый рост поставок произошел в 2004 году после вступления Эстонии в ЕС (201 тонна за весь год), но самый большой объем импорта был зафиксирован в 2010-ом – 1,21 тысяча тонн.

Затем – в 2011-2012 годах - импорт сократился, но в 2013-ом вновь увеличился до 1,202 тысячи тонн. За вычетом реэкспорта на каждого жителя страны в прошлом году пришлось по 810 граммов завезенной ягоды. До вступления в ЕС Эстония импортировала клубнику, в основном, из Польши, но, после присоединения к Союзу европейских стран, лидером в этом рейтинге государств стала Испания.

Так, по итогам прошлого года, 85% импортной клубники на эстонском рынке имели испанское происхождение, 5% - польское и 4% - бельгийское.

По итогам прошедшего года крупнейшим экспортером плодовоовощной продукции в Европе стала Польша.

В 2013 году польские экспортеры заработали на поставках немалую сумму, тем самым, как пишет Biznes.nf.pl со ссылкой на данные Евростата, «Польша становится крупнейшим поставщиком этой группы продуктов и главным тылом Европы».

При этом на внешние рынки были отправлены около 80% производимой в стране продукции или 674 тысячи тонн овощей на сумму в 580 млн евро, а также 1,488 млн тонн фруктов с денежным выражением прибыли в 715 млн евро. Большую часть первой категории продукции обеспечили капуста, морковь и лук, а второй – яблоки, вишня и различные ягоды.

По сообщению того же Евростата, в прошлом году значительно увеличилась урожайность и производимых в Польше томатов. Так только за июль-декабрь 2013-го были экспортированы 64 тысячи тонн.

- Все больше польских помидоров потребляет Россия, в упомянутый период продажи в эту страну выросли до 45%. В последние годы увеличились также продажи польской моркови, превышая уровень 30 тысяч тонн в год,- добавили в издании Biznes.nf.pl.

Ну и, конечно же, на первом месте были и будут яблоки, но Польша с каждым годом увеличивает и производство черной смородины с 90 тысячами тонн в прошлом году, стараясь выйти в лидеры по ее сбору. Ведущие позиции страна сохраняет и в части малины, обеспечив в 2013-ом 20% ее мирового производства. В означенном периоде на 22% выросла урожайность клубники, а также увеличился объем производства голубики до 15 тысяч тонн.

Польша – европейский лидер и в части производства шампиньонов, поставив в 2013 году около 262 тысяч тонн грибов данного вида на рынки России, Германии, Франции и Великобритании.

До 2016 г. объемы строительства нового жилья в европейских странах будет ежегодно увеличиваться в среднем на 3,2% в год, об этом говорится в докладе Euroconstruct.

Такие данные были озвучены на 77-й конференции Euroconstruct, проходившей в столице Норвегии Осло.

Вместе с тем, сокращение финансирования со стороны государственного сектора отрицательно скажется на темпе роста объемов нежилого строительства, который может составить лишь 1,5% в год.

Для 19 стран, входящих в состав организации (Австрия, Бельгия, Чехия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Венгрия, Ирландия, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, Испания, Швеция, Швейцария, Великобритания) прогнозы экспертов сильно различаются. Если в Ирландии и Польше объемы строительства вырастут на 9% и 6% соответственно, то в Чехии и Испании они могут быть даже ниже, чем в крайне неблагоприятном 2013 г.

Euroconstruct был создан в 1974 г. Организация объединяет ряд специализированных научно-исследовательских институтов и консалтинговых организаций, занимающихся анализом и прогнозированием состояния европейской строительной отрасли.