Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Вчера официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что придание Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) функции установления виновных в его использовании может стать поводом для применения силы против стран в обход Совета Безопасности ООН. По словам Захаровой, "полную ответственность за подрыв ОЗХО несут США, Великобритания и Франция".

Сама операция по расширению функций ОЗХО, напомним, была проведена в конце июня по инициативе Великобритании, на специальной Конференции стран — участниц Конвенции по запрещению химоружия. Устанавливать виновных в применении отравляющих веществ ранее имели право только международные суды и Совбез ООН. Решение приняли простым "голосованием меньшинства" — предложение британцев поддержали 82 страны, 24 проголосовали против, а остальные из 193 воздержались.

Для выполнения новой функции в ОЗХО создается некая атрибутивная группа, по мнению России, являющаяся нетранспарентным механизмом, деятельность которого может "самым произвольным образом использоваться группой политически ангажированных стран".

Официальная риторика Москвы по теме отличается крайней жесткостью. В частности, прямо заявлено, что тройка стран-инициаторов (упомянутые США — Франция — Великобритания) добилась своего от других государств с помощью "шантажа и подкупа". Это слова не журналиста, общественного деятеля или депутата, а министра иностранных дел России Сергея Лаврова.

Москва прилагала серьезнейшие усилия для недопущения такого развития событий — но три дня назад 20 ноября было принято решение об увеличении бюджета организации, а дополнительные средства будут направлены, в том числе, на создание атрибутивной группы. Кроме того, страны-участницы отвергли российско-китайское предложение о создании рабочей группы для оценки правомерности расширения мандата ОЗХО.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, против кого Запад намерен использовать подмятую под себя организацию. Список основных "целей" хорошо известен. Не говоря о том, что за последние пару лет мир твердо заучил, кто у нас тут главный по использованию химического оружия — начиная с сирийской Думы и заканчивая Скрипалями в Лондоне.

Но если до сих пор все ограничивалось заявлениями представителей тех или иных государств, то очень скоро, вероятно, появятся официальные "документы" от самой ОЗХО. И в них будет написано, что организация провела расследования и "хайли лайкли" может утверждать, что ответственность за те или иные отравления несет Россия. Все необходимые доказательства, как водится, будут в наличии — "только мы их вам не покажем".

В этой ситуации возникнет закономерный вопрос: а надо ли оставаться потенциальным "странам-мишеням" в составе утратившей всякую беспристрастность организации, которая будет использовать наработанную ранее репутацию, чтобы за их же деньги выдвигать против них же клеветнические обвинения?

А чтобы убедиться, что они будут именно такими, достаточно вспомнить историю с жителями Думы, которых Россия весной привезла в штаб-квартиру ОЗХО и которые в подробностях рассказали, что никакой химатаки в Думе вообще не было, что это была постановка "Белых касок". Какой была реакция Запада на этот брифинг? Правильно, никакой. Он его вообще проигнорировал усилием воли — и продолжил повторять откровенную ложь. После того как она была разоблачена в стенах самой ОЗХО.

В итоге сейчас многими озвучивается мысль: не лучше ли будет превентивно выйти из состава ОЗХО?

Но официально Россия пока сохраняет сдержанность и намерена повременить с принятием решения. По словам постоянного представителя страны в ОЗХО Александра Шульгина, "надо просчитать все плюсы и минусы, посмотреть на военно-политические, финансовые, экономические аспекты — тут целый комплекс вопросов".

Обычно в ситуациях коррозии значимых международных институтов (что в последние годы случается частенько, с тем же Советом Европы, например) Москва до последнего дает понять, что она сохраняет надежду на урегулирование проблем и готова к сотрудничеству. Один факт, что в данном случае Россия зашла с "козырей" в виде прозрачного намека на военно-политические последствия, демонстрирует, насколько серьезно воспринимает происходящее российское руководство.

Однако даже более важным представляется другой момент.

Какие бы цели ни ставил перед собой Запад "приватизацией" ОЗХО, он в любом случае уже опоздал.

Понятно, что это способ обойти Совбез ООН, где для него костью поперек горла сидят Россия и Китай. Что ж, теперь создается альтернативный механизм легитимации нужных Штатам и их союзникам решений.

Закавыка, однако, в том, что теперь главная проблема не в легитимации, а в самих решениях.

Да, в период своей безоговорочной гегемонии Запад добивался нужных ему решений Совбеза ООН — будь то санкции против Ирана или военная операция в Ливии. Но когда шансов на поддержку Совбеза не было, он прекрасно обходился и без нее. Как было, например, с вторжением в Ирак.

Теперь же даже наличие формального основания в виде вердикта ОЗХО ничего не решит. Ну выдаст атрибутивная группа обвинительное решение в адрес России, или Ирана, или Северной Кореи, или Китая — и что?

Штаты восстановили санкции против Ирана — и никакого одобрения Совбеза ООН им для этого не понадобилось. Однако половина мира просто проигнорировала их решение. А другая — формально к ним присоединилась, но неофициально стала искать пути обхода.

Любые надежды, что бумаги от ОЗХО станут весомым аргументом, который вернет гегемону его прежнее безоговорочное влияние, весьма наивны. Скорее, это станет очередным ударом по репутации Запада, поскольку продемонстрировало, что тот утратил всякие возможности "прогибать" под себя Совбез ООН, как он это делал больше двадцати лет.

Так что главным результатом нынешних пертурбаций стал очередной шаг — в формулировке российского МИД — по "размыванию основ международного права и многосторонних соглашений".

Ирина Алкснис

V Сибирский экономический форум прошел с 22 по 23 ноября в Новосибирске. Цель его проведения — углубление инвестиционного и торгово-экономического сотрудничества между российскими и азиатскими предприятиями из Китая, Вьетнама, Таиланда и других стран, а также предоставление среднему и малому бизнесу платформы для взаимодействия.

Первый Сибирский экономический форум состоялся в 2014 году. По словам его организатора Александра Дегтярева, в последние годы спрос азиатских потребителей на российские товары значительно вырос.

"В конце 2014 года рубль девальвировался. В 2015 году российские предприятия выразили намерение экспортировать товары на азиатские рынки. В связи с этим нынешний форум пригласил азиатские компании, интересующиеся импортом российской продукции, принять участие в мероприятии", — сказал он.

Это уникальная площадка прямого общения российских и азиатских предприятий. С одной стороны, для российских компаний была организована презентация качественных товаров из Китая, Южной Кореи и других стран. А с другой стороны, было проведено знакомство азиатских участников форума с Сибирью в целях привлечения инвестиций.

"Китайские предприниматели вложили капитал на выращивание орхидей в республике, что дало хороший урожай. Теперь цветы продаются в Бурятии и по всей Сибири", — сообщила торговый представитель Бурятии Анна Бессмертная.

Как ее словам, помимо орхидей, в настоящее время в сибирском регионе масштабно выращивают китайские лекарственные растения, большинство которых экспортируется в Китай, а остальные — идут на здравоохранение россиян.

Российская Сибирь обладает обширной территорией и богатыми природными ресурсами. Китайско-российское сотрудничество в этом регионе имеет широкие перспективы. Особенно, в последние годы все больше и больше китайских предприятий выразили желание сотрудничать с российскими компаниями в производстве сельскохозяйственной продукции и продуктов питания.

Заместитель председателя Гуандунской ассоциации импортных продуктов Цзян Дин отметил, что благодаря китайской политике по поощрению импорта и снижению таможенных пошлин, российской стратегии по поддержке экспорта, китайско-российская двусторонняя торговля будет расширяться и дальше.

"В будущем, помимо кондитерских изделий, муки и растительного масла, планируется импортировать и другие виды российской продукции на китайский рынок", — сказал он.

В работе V Сибирского экономического форума приняли участие более 30 китайских компаний из провинций Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян и Цзянсу.

За три квартала 2018 года импорт российской сельскохозяйственной продукции в Китай вырос на 48% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сообщил в четверг на пресс-конференции официальный представитель министерства коммерции Гао Фэн.

Он отметил, что с начала текущего года наметилось динамичное развитие двусторонней китайско-российской торговли, в частности, наблюдается значительный рост торговли сельскохозяйственной продукцией.

Согласно статистическим данным китайских ведомств, за 10 месяцев текущего года объем китайско-российской торговли достиг 87,25 миллиарда долларов, что на 28,2% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, объемы двустороннего торгового оборота уже превысили годовой уровень прошлого года. Гао Фэн отметил, что одним из основных источников роста китайско-российской двусторонней торговли стала сельскохозяйственная продукция. С начала сего года наблюдается продолжение динамичного роста торговли сельскохозяйственной продукцией.

За первые 9 месяцев объем товарооборота сельскохозяйственной продукции вырос на 29% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, в частности, экспорт российской сельскохозяйственной продукции в Китай увеличился на 48%, составив 2,27 миллиарда долларов.

По словам Гао Фэна, китайская сторона готова совместно с российской продолжить укрепление сотрудничества в торговле сельскохозяйственной продукцией и продуктами питания, путем дальнейшего повышения уровня упрощения торговых процедур, оказания поддержки предприятиям в их участии в специализированных выставках и ярмарках, активного развития трансграничной электронной торговли и других мер содействовать расширению ввоза высококачественной российской сельскохозяйственной продукции и продуктов питания, отвечающих стандартам в сфере инспекции и карантина и рыночному спросу.

Правительство РФ поставило цель сформировать в стране единое цифровое транспортное пространство, сделать пассажирские грузовые перевозки более безопасными, удобными, доступными для людей и бизнеса, снизить издержки, расширить экспортные и транзитные возможности. Об этом на совещании «О цифровой трансформации транспортного комплекса» сообщил премьер-министр Дмитрий Медведев.

Для решения задач предусмотрен ведомственный проект «Цифровой транспорт и логистика». Он разрабатывается на основе государственной программы по развитию транспорта.

Некоторые решения обсуждались специалистами в ходе "Транспортной недели", которая завершилась в Москве, напомнил Дмитрий Медведев.

В грузоперевозках, как считает премьер-министр, предстоит перейти на абсолютно цифровое управление. Бумажные накладные, декларации точно должны уйти в прошлое. Оплата пошлин и оформление таможенных документов также должны быть электронными. В значительной степени они уже во многих местах стали таковыми. Современные технологии помогут выбрать оптимальные способы доставки груза, планировать маршруты в зависимости от загрузки дорог, отследить местонахождение и состояние грузов и оптимизировать работу персонала. В пассажирских перевозках с помощью специальных сервисов также произойдет постепенный перевод на «цифру». Есть предложения по внедрению единого билета и расширению программ лояльности для пассажиров, напомнил он.

Тимур Бек

Логистический оператор Rail Cargo Logistics — RUS представил свой новый железнодорожный сервис ускоренной железнодорожной доставки «Китайский экспресс» на первой международной выставке китайских импортных товаров China International Import Expo в Шанхае, сообщила пресс-служба оператора.

«В рамках российской выставочной экспозиции услуг транспорта и логистики Made in Russia представитель Rail Cargo Logistics – RUS на территории Краснодарского края – компания ProfTranExpress LLS — презентовал китайскому рынку сервис «Китайский экспресс». Результатом проведенных рабочих встреч с китайскими представителями бизнеса и презентаций продукции производителей Краснодарского края стало подписание трех меморандумов о сотрудничестве с компаниями: Xin Zhong Yuan Ceramics, China United Reserve Group и IPO Technologies Group», — говорится в сообщении.

Договоренности предусматривают сотрудничество сторон и информационный обмен для развития экспортных и импортных отправок с территорий Китая и России. В частности, китайские компании выразили заинтересованность в экспортных отправках керамической плитки со своих заводов на станции Ворсино (Калужская область) и Тимашевская (Краснодарский край), импортных перевозках сырья из России для производства металлоконструкций в Китае, экспорте машинных масел, а также доставке овощей и фруктов из различных провинций Китая в города России.

Как сообщал Gudok.ru, в октябре 2018 года на форуме «Дело за малым» в Краснодаре Rail Cargo Logistics — RUS договорилась о сотрудничестве с 3 производителями Краснодарского края об ускоренной железнодорожной доставке их продукции (мука, растительное масло) в китайский город Чэнду. Маршрут будет проходить через территорию России и пограничный переход в Забайкальске до конечного пункта назначения — города Чэнду — с возможностью автодоставки «до двери» китайских покупателей. Срок доставки составит 14-16 суток.

Анна Булаева

Китайская компания China UnionPay совместно с коммерческими банками Китая впервые выпустила банковскую карту, предназначенную для малых и микропредприятий.

В планах руководства China UnionPay – запуск инновационных услуг с использованием больших данных, облачных вычислений и искусственного интеллекта. Таким образом кредитно-финансовые учреждения КНР планируют снизить затраты на финансирование малых и микропредприятий, а также расширить каналы их финансирования.

Ранее сообщалось, что за пределами Китая в настоящее время выпущено более 100 млн карт UnionPay. По итогам января-сентября 2018 г., объем транзакций по данным картам вырос на 40% в годовом сопоставлении. Основными рынками для эмиссии карт UnionPay стали государства, поддерживающие инициативу "Пояс и путь". Банковские учреждения 30 стран, входящих в экономический пояс нового Шелкового пути, выпустили свыше 35 млн карт UnionPay. Эмиссия указанных карт также осуществляется в странах АСЕАН и шести государствах Центральной Азии. В России более 10 банков выдали своим клиентам свыше 1,5 млн карт китайской платежной системы.

Китай > Финансы, банки > chinapro.ru, 23 ноября 2018 > № 2802038

Дочерние фирмы Китайского объединения авиационной промышленности (AVIC) и Китайской корпорации коммерческих самолетов (COMAC) создали совместный центр для разработки носовых частей коммерческих самолетов, выпускаемых в КНР.

Центр будет работать над разработкой концепций, предварительным и детальным проектированием носовых частей самолетов для гражданской авиации.

Напомним, что к декабрю 2017 г. общий портфель заказов СОМАС на самолеты С919 достиг до 785 штук. Большие пассажирские самолеты С919 стали первыми в Китае большими реактивными гражданскими лайнерами, разработанными китайскими специалистами в полном соответствии с международными правилами гражданской авиации. Первый полет самолета С919 успешно состоялся 5 мая 2017 г. в Шанхае.

Кроме того, к концу прошлого года COMAC получила от 20 клиентов заказы на 433 модели ARJ21-700.

Как ожидается, к 2034 г. спрос на самолеты в Китае достигнет 6020 единиц. Их суммарная стоимость составит $870 млрд. По количеству сданных в эксплуатацию самолетов и рыночной стоимости Поднебесная займет более 16% мирового рынка.

Китай > Авиапром, автопром > chinapro.ru, 23 ноября 2018 > № 2802037

Китайская компания China Road and Bridge Corporation построит в Западной Грузии один из сложнейших участков скоростной автомагистрали "Восток-Запад". Отрезок дороги "Убиса-Шорапани" проходит через горный перевал Рикоти. Китайская компания заключила соответствующее соглашение с департаментом автомобильных дорог Министерства инфраструктуры и регионального развития Грузии.

Скоростная автомагистраль "Восток-Запад" проходит через всю Грузию до границы с Турцией. Китайские строители проложат 13 км четырехполосной автодороги "Убиса-Шорапани", включая 27 мостов и 18 тоннелей. Инвестиции на эти цели превысят 900 млн лари (300 млн евро). Магистраль будет введена в эксплуатацию в 2021 г.

Дорожный проект "Восток-Запад" реализуется при поддержке Европейского инвестиционного банка, Международного банка реконструкции и развития, Азиатского банка развития (АБР), Японского агентства международного сотрудничества (JICA) и Банка развития Китая (CDB).

Эта трасса, которая еще называется Европейская транзитная дорога Е-60, станет вторым по величине европейским транзитным коридором. Он начинается в городе Брест (Франция) и заканчивается в городе Иркештаме (Киргизия). В Грузии Е-60 начинается на границе с Азербайджаном и заканчивается на побережье Черного моря, у порта Поти.

Китай. Грузия > Транспорт > chinapro.ru, 23 ноября 2018 > № 2802036

Промышленно-торговый банк Китая официально открыл филиал в Маниле (Филиппины). Теперь у банка есть представительства в девяти странах АСЕАН.

Торгово-экономические связи Филиппин и КНР стремительно развиваются. Китайские инвесторы активно вкладываются в проекты на Филиппинах. Поэтому растет потребность в банковском обслуживании.

Напомним, что по итогам января-сентября 2018 г., объем прямых нефинансовых инвестиций китайских компаний в экономику стран "Пояса и пути" составил $10,78 млрд. Это на 12,3% больше, чем за январь-сентябрь 2017 г. За девять месяцев текущего года китайские компании выполнили на территории указанных стран подрядные работы в объеме $58,49 млрд с приростом на 18,4% в годовом сопоставлении.

В настоящее время в странах "Пояса и пути" созданы 82 зоны торгово-экономического сотрудничества с участием китайских предприятий. Благодаря этим объектам поступления в местные бюджеты превысили $2 млрд, были созданы 244 000 новых рабочих мест.

За январь-сентябрь 2018 г. общий объем торгового оборота между Китаем и странами экономического "Пояса и пути" достиг 6,08 трлн юаней ($881 млрд). Это на 13,2% больше, чем за аналогичный период 2017 г. Темпы роста данного показателя держались на 3,3% выше, чем рост всей внешней торговли Поднебесной за девять месяцев текущего года.

В Китае еще больше госпредприятий перейдут на смешанную форму собственности. Об этом сообщил Комитет по контролю и управлению государственным имуществом при Госсовете КНР.

Правительство Поднебесной введет меры поощрения для участия негосударственного капитала в реформе госпредприятий. Кроме того, планируется поддержать развитие частного бизнеса благодаря ресурсам госпредприятий. Для этого власти выберут ряд госпредприятий центрального и местного подчинения.

По итогам 2013-2017 гг., частный сектор Китая инвестировал 1,1 трлн юаней ($158 млрд) в развитие смешанной формы собственности на предприятиях центрального подчинения. Еще 500 млрд юаней частных капиталовложений поступили в госпредприятия провинциального подчинения. В 2016 г. 50 китайских госпредприятий, действующих в области энергетики, гражданской авиации, телекоммуникаций и оборонной промышленности, были выбраны для проведения реформы по введению смешанной формы собственности.

Как ожидается, эта реформа будет способствовать повышению эффективности и конкурентоспособности государственных активов.

Китай > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > chinapro.ru, 23 ноября 2018 > № 2802034

Американская автомобильная компания Chrysler начала отзыв 53962 автомобилей с китайского рынка. По данным Государственного управления по регулированию рынка КНР, эта мера вызвана наличием в машинах неисправных модулей управления мощностью и дефектами передней подвески.

Автопроизводитель отзывает 52980 моделей Grand Cherokee и 947 моделей Grand Voyager. Chrysler Group (China) Sales Ltd. заменит неисправные модули управления мощностью бесплатно.

Кроме того, отзыву подлежат 35 автомобилей Wrangler, в которых ненадежно приварены детали передней подвески. Они могут оторваться и нарушить рулевое управление. Компания бесплатно исправит недостатки изготовления машин.

Напомним, что в июле 2018 г. Chrysler отозвала 21 598 автомобилей, в которых был дефект вакуумного усилителя тормозов.

Как сообщалось, за январь-март 2018 г. с китайского рынка отозваны 3,2 млн автомобилей. Из этого объема 51,2% приходится на машины японских брендов. Только за февраль этого года в Китае отозвано 2,5 млн автомобилей. Это на 361% больше, чем за февраль 2017 г. Среди главных причин отзыва называются неисправные тормоза и подушки безопасности.

В 2016 г. в Поднебесной отозваны 11,34 млн машин. Среди основных причин указываются дефекты амортизационных подушек и ремней безопасности, двигателей и кузовов.

Московская Биржа подписала меморандум о взаимопонимании с одним из крупнейших инвестиционных банков Китая - Китайской международной финансовой корпорацией (China International Capital Corporation - CICC). Об этом говорится в сообщении Московской Биржи.

Меморандум направлен на углубление сотрудничества в инвестиционной сфере между Россией и Китаем и развитие рынка офшорного юаня в России.

В рамках меморандума стороны проработают возможность реализации проектов по развитию торгов инструментами в китайских юанях на Московской Бирже, а также кросс-листингу ETF и других финансовых инструментов на Московской Бирже и китайских торговых площадках.

Остров Самуи становится для иностранцев доступной альтернативой Пхукету

Сегмент бюджетного жилья на Самуи притягивает молодых и экономных покупателей недвижимости.

По данным Центробанка Таиланда, цены на частные односемейные дома, кондоминиумы и таунхаусы в Таиланде неуклонно росли с 2008 года. На Самуи наблюдался такой же рост. В декабре должен закончиться сезон дождей, и риэлторы ожидают здесь очередного всплеска продаж недвижимости, который продлится до конца февраля, пишет The New York Times.

Самуи часто рассматривают как доступную альтернативу Пхукету. Туристов на Самуи привлекают разнообразные пейзажи – от песчаных пляжей до кокосовых зарослей и даже лесов. Основатель компании Samui Property Locator Джон Джепсон говорит, что в последнее время на острове появляется много новых проектов в ответ на рост иностранного спроса, особенно со стороны китайцев.

По словам специалиста, цены на элитную недвижимость на Самуи начинаются от $450 000. Естественно, они растут по мере приближения к береговой линии.

Риэлторы говорят, что большинство зарубежных покупателей на Самуи – это представители Австралии, Гонконга, Сингапура, США, Великобритании, Франции и Китая. Появляется также все больше выходцев с Ближнего Востока, особенно из Дубая.

Большинство иностранцев ищут здесь элитную недвижимость для жизни на пенсии или для отдыха, с возможной сдачей в аренду.

Российский разработчик программного обеспечения для железных дорог — ООО «СТМ» — принял делегацию китайских студентов из Шанхайского таможенного колледжа. Гостям были представлены программные решения в области логистики и таможенного оформления. Главным событием встречи стал неформальный круглый стол, на котором обсуждались ситуация в сфере IT-продуктов для внешнеэкономической деятельности и транспортной логистики в Китае и нюансы системы образования КНР в области госслужбы, в частности, таможенном управлении, сообщила компания.

Шанхайский таможенный колледж – единственный вуз Китая, специализирующийся на подготовке кадров для таможни. Он ведет свою историю с 1953 года. Сейчас на шести факультетах здесь обучается более двух тысяч человек. Факультет таможенного управления возглавляет Хуан Шенцян, бывший заместитель руководителя таможенной службы Китая.

Студенты из Китая на протяжении семестра проходили обучение по обмену в северо-западном филиале Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС). Вместе с китайскими учащимися штаб-квартиру «СТМ» посетил руководитель Международного центра факультета и заместитель декана факультета таможенного администрирования и безопасности РАНХиГС Борис Кабылинский.

Актуальность и пользу подобных встреч отметили как сами студенты, так и представители «СТМ» и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ. Есть интерес всех трех сторон в продолжении подобных встреч и развитии взаимодействия в дальнейшем.

Тимур Бек

Россия. Китай. СЗФО > Транспорт. СМИ, ИТ. Образование, наука > gudok.ru, 23 ноября 2018 > № 2801272

Специальный поезд с грузом свежих фруктов выехал из города Ухань (провинция Хубэй, Центральный Китай) в Иркутск. Это первый состав с фруктами, отправленный из Уханя по маршруту международных грузовых железнодорожных перевозок Китай – Европа, сообщает агентство «Синьхуа».

Поезд пересечет границу через КПП Маньчжоули на севере Китая и ориентировочно через 15 дней прибудет в Иркутск.

Мандарины, помело и другие свежие фрукты находятся в изотермических контейнерах холодовой цепи, транспортировка в условиях низкой температуры гарантирует сохранение качества.

По информации ответственной за перевозки логистической компании Wuhan Han'ou International Logistics, в последние несколько лет применение метода холодовой цепи дало возможность благополучно доставлять по данному маршруту в Ухань вина из Франции, пиво из Германии, молоко из Беларуси и другую европейскую продукцию.

Ирина Таранец

Интервью Посла России в Нидерландах, Постоянного представителя России при ОЗХО А.В.Шульгина международному информационному агентству «Россия сегодня», 22 ноября 2018 года

Вопрос: Александр Васильевич, как сейчас обстоят дела в отношениях между Россией и Нидерландами?

Ответ: Наши двусторонние отношения проходят через сложный период своего развития. Сказывается общая атмосфера противостояния между коллективным Западом и Россией. Голландия активно участвует в санкционной политике Евросоюза. Целый ряд проектов оказался заморожен, торговый оборот между Россией и Голландией просел. Было время – я говорю про 2014 год – когда наш товарооборот составлял 80 млрд. долларов, а Голландия числилась нашим вторым торговым партнером в мире после Китая. Но после начала санкционной войны торговые отношения сильно пострадали. Правда, в последние год или два наблюдается определенная тенденция к оживлению, но от того прежнего рекордного уровня мы пока еще далеки. Поэтому наша общая задача – постараться сберечь то позитивное, что у нас было наработано в последние годы, а также подготовить плацдарм для возобновления полноценного сотрудничества.

Вопрос: Какие проекты у нас еще сохранились?

Ответ: Очень важное значение имеет участие транснациональной компании Dutch Shell в строительстве газопровода «Северный поток-2». Несмотря на сильное давление из-за океана, пока этот проект на плаву, и Dutch Shell продолжает участвовать в нем. Голландское правительство неоднократно заявляло, что это чисто коммерческий проект и оно не видит оснований к тому, чтобы ему препятствовать. Но так бывает не всегда.

Вопрос: Можете рассказать о других вариантах?

Ответ: Взять, например, компанию Unilever. Она собиралась проводить масштабный проект с нашим Сбербанком, но, к сожалению, из-за угрозы американских санкций этот проект отложен до лучших времен. Это не помогает нам и ограничивает возможности для торгово-экономического сотрудничества. Но у нас есть планы, направленные на активизацию взаимодействия деловых кругов. Возможно, будут какие-то встречи между российскими и голландскими бизнесменами – будь то в Москве или здесь. Мы рассматриваем сейчас различные варианты. И руки не опускаем, стараемся верить в доброе будущее наших отношений.

Вопрос: К вопросу об экономике и санкциях. В голландских СМИ появлялась информация, что Нидерланды и Бельгия в обход российского продовольственного эмбарго поставляют в Россию фрукты при помощи других стран. В курсе ли посольство этой ситуации?

Ответ: По этому вопросу нам, честно говоря, ничего не известно. Мы, безусловно, эту информацию проверим. У нас в Посольстве есть атташе, делегированный Министерством сельского хозяйства Российской Федерации. Он обязательно этот вопрос изучит, посмотрит. И если потребуются какие-либо рекомендации в связи с этой ситуацией, мы их сделаем.

Вопрос: С экономикой разобрались, а политические контакты между двумя странами сохранились?

Ответ: Политические отношения, конечно, сведены сейчас к минимуму. Особенно после того, как голландцы, к сожалению, дали себя втянуть в провокацию, устроенную британцами, по поводу так называемого кибернападения на ОЗХО. Это чистейшей воды провокация, и мы об этом сожалеем. Были беседы на уровне послов: я беседовал с голландскими представителями, Посол Нидерландов в Москве объяснялся. Неприятный осадок остался. Мы считаем это чистой провокацией. В силу этих обстоятельств наши политические отношения сейчас оставляют желать лучшего. Посмотрим, как они будут развиваться дальше. Мы многократно подчеркивали, что готовы идти вперед и развивать связи ровно настолько, насколько к этому будут готовы наши голландские партнеры. Хотят они такого взаимодействия – ради бога, мы будем рады. Не хотят – мы сами напрашиваться не будем. Сотрудничество должно быть улицей с двусторонним движением.

Вопрос: И политическая обстановка сложная… А что с культурными связями?

Ответ: Культурные связи у нас продолжаются, они достаточно интенсивны. В Голландии нередко выступают наши исполнители. Я лично слежу за вопросом содействия нашим посольством коллективу глухонемых артистов, которые приезжают из России. Мы будем делать все возможное, чтобы помочь им комфортно здесь провести время и выступить с гастролями. Полноценно действует такой канал культурного взаимодействия, как выставки. Экспонаты из коллекции Эрмитажа регулярно выставляются здесь в местном, как условно можно сказать, его филиале – Эрмитаже на Амстеле.

Вопрос: Сказалась ли политическая турбулентность на человеческом общении?

Ответ: Что касается уровня повседневного общения с голландцами, я должен сказать, что у нас очень хорошие и полезные бывают встречи. Недавно я встречался с представителями голландских клубов Rotary. Меня пригласили на одно из их мероприятий, на тематическую встречу. Она проходила недалеко от Гааги, там присутствовало около 200 человек. В своем выступлении я рассказал о том, как Россия представляет себе голландский народ, как относится к голландцам и как в целом складываются отношения между Россией и Западом, в частности Европейским союзом. Очень было хорошее общение. Я рассказывал об исторических корнях наших связей. Не мог обойти стороной роль Петра Первого в становлении нашего сотрудничества в ходе его первых визитов сюда, в Голландию. Поговорили и о восприятии россиянами голландцев, я рассказал о том, что у нас в России появились дети, которых назвали Гусами в честь знаменитого голландского тренера Гуса Хиддинка, который привел нашу команду к небывалым высотам. Напомнил и о том, что с точки зрения российских мужчин, особенно старшего поколения, своего рода эталоном красоты являлась Сильвия Кристель – известная актриса из фильмов «Эммануэль». Все эти мои заявления были встречены на ура, голландцы искренне им радовались.

Вопрос: Говорили только о культуре или пришлось затронуть более животрепещущие темы?

Ответ: Конечно, за добрым и хорошим разговором мы не обошли стороной и сложные вопросы, раздражители наших двусторонних отношений. Например, катастрофу малайзийского Boeing-777.

Вопрос: Как сейчас продвигается расследование этой катастрофы?

Ответ: Россия стояла у истоков резолюции 2166 СБ ООН, мы в первую очередь заинтересованы в том, чтобы пролить свет на обстоятельства этой трагедии. Мы сотрудничаем с голландской прокуратурой. Насколько нам известно, голландская прокуратура была довольна уровнем взаимодействия с российскими коллегами. Но в то же время мы недоумеваем, почему та информация, которую мы предоставляли в прошлом, никак не востребована. Например, нет никакой реакции со стороны совместной следственной группы на переданные Россией почти два года назад необработанные радарные данные об обстановке в районе крушения. Сначала нам говорили, что формат не тот. С форматом мы им помогли. Время идет, а реакции никакой нет.

Вопрос: Министерство обороны России в начале сентября обнародовало рассекреченные данные о сбившей самолет ракете. Нидерланды это прокомментировали?

Ответ: Та же самая ситуация. Сравнительно недавно был брифинг, где была предоставлена критически важная информация о ракете, основанная на ее серийном номере, обнаруженном на обломках. Но, к сожалению, и здесь никакого движения нет. И тем более вызывает недоумение, что наши данные остаются без всякой реакции, а вбросы со стороны известных псевдодознавателей из Bellingcat поднимаются сразу на щит. Недоумеваем и по вопросу о том, почему Украина, как сторона заинтересованная в этом деле, активно участвует в расследовании. Я напомню, что в отличие от России украинцы не предоставили данные со своих радаров. А по нашим сведениям, в зоне, где случилась трагедия, работали как минимум три радарных установки. Говорили, что они, как по мановению волшебной палочки, были отключены, но выглядит это все как-то странно. Нет данных об учете и расходовании боеприпасов со складов ВС Украины, нет записей переговоров украинских диспетчеров, нет никакой информации об активности украинских систем ПВО. Возникает много вопросов, и все они наводят на грустные мысли.

Вопрос: Есть еще одна острая тема, которая касается почти тех же стран – России, Нидерландов и Украины – скифское золото из музеев Крыма. Как продвигается ситуация с возвращением экспонатов на полуостров?

Ответ: По вопросу скифского золота амстердамским окружным судом было вынесено решение. Крымские музеи с ним не согласились – и это понятно, потому что оно расходилось с давно принятой традицией межмузейных обменов. Экспонаты, выставлявшиеся на выставках, должны возвращаться в те музеи, которые их предоставили. Мы полностью здесь доверяем крымским музеям, они выстраивают свою линию, и, конечно, у них там остаются еще, видимо, юридические возможности. Будем наблюдать за тем, как развивается эта ситуация. Пока у меня нет информации о дате рассмотрения апелляции. Но поймите меня правильно, сейчас мы заняты химическими делами – за всем не уследишь.

Вопрос: Вот и о химических делах. Все-таки мы с вами встречаемся на площадке ОЗХО (в Гааге проходит обзорная конференция организации), и обойти стороной химический вопрос не получится. Многое было сказано уже о расширении мандата и голосовании по бюджету, против которого выступала Россия. Может быть, нам имеет смысл уйти из организации, раз к нам не прислушиваются?

Ответ: Я уже говорил о том, что нужно обдумать все спокойно. Мы не можем принимать скоропалительных решений. Надо просчитать все плюсы и минусы, посмотреть на военно-политические, финансовые, экономические аспекты – тут целый комплекс вопросов. Я вынужден опровергнуть слова ваших коллег, которые передают, что Постпред Российской Федерации заявил о выходе России из ОЗХО. Я никогда ничего подобного не заявлял. Я говорю о необходимости всестороннего анализа сложившейся ситуации.

Вопрос: Сколько времени может потребоваться на этот анализ?

Ответ: Этого я сказать пока не готов.

Вопрос: Чем вообще важна ОЗХО в современном мире?

Ответ: ОЗХО – это полезная организация, успешная. Она востребована и сейчас. Обзорная конференция, которая идет на этой неделе, посвящена тому, чтобы уточнить новые цели и задачи организации. Заканчивается процесс уничтожения химического оружия. Россия еще в прошлом году, на три года раньше срока, завершила свою программу химического вооружения. А вот что касается американцев, которые активно продвигают создание механизма определения виновных в применении химоружия, – им следовало бы подумать, не стоит ли предпринять шаги по активизации программы уничтожения химического оружия. Они установили для себя очень вольготные сроки, хотя у них есть все необходимые ресурсы, как финансовые, так и административные, для того, чтобы последовать примеру Российской Федерации. Дальше возникает задача – что нужно сделать для недопущения воспроизведения химического оружия, как помочь установлению широкого сотрудничества в области химической промышленности. Вот эти новые задачи сейчас рассматривает ОЗХО. Мы надеемся, что в ходе обзорной конференции будут выработаны полезные рекомендации.

Россия. Нидерланды > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 ноября 2018 > № 2877475 Александр Шульгин

Михаил Кузин: Поддержку нефтяным компаниям РФ оказывает бюджетное правило

Сочетание обязанности Минфина, по которой он должен покупать всю поступающую в страну от продажи нефти валюту при цене барреля свыше $40, и угрозы новых санкций против России толкает цены на нефть в рублях вверх. А это, в свою очередь, вызывает ралли в котировках акций нефтяных компаний.

О том, справедливы ли цены на бумаги российской нефтянки сегодня, как долго они еще могут расти, и о том, почему бизнес-модель компаний с превалирующей долей добычи сейчас более выгодна, чем у тех, кто больше занимается переработкой, портал «Нефть и Капитал» побеседовал с портфельным управляющим УК «Райффайзен Капитал» Михаилом Кузиным.

«НиК»: Стоит ли сейчас, осенью-зимой 2018 г., после всех разговоров о санкциях против России, покупать нефтяные бумаги? Если да, то каковы, на ваш взгляд, причины для принятия таких инвестиционных решений?

– Акции нефтегазового сектора – фавориты российского рынка ценных бумаг уже больше года и, судя по всему, останутся ими как минимум и на 2019 г.

Существенную поддержку, помимо роста цены нефти, оказывает так называемое «бюджетное правило», согласно которому Минфин вкладывает доходы от продажи нефти по цене сверх $40 за баррель в покупку валюты.

Сочетание действия этого правила и угрозы новых санкций привело к существенному росту стоимости нефти в рублях. Год назад она составляла 3,5 тыс. руб. за баррель, а в октябре 2018 г. цена поднималась до 5,7 тыс. руб. Это плюс 60% стоимости – и всего за один год! Соответственно этому возросли прибыли нефтегазовых компаний, и мы считаем, что еще не вся прибыльность отражена в цене ценных бумаг.

Кроме того, компании сейчас по требованию государства начинают платить дивиденды акционерам, поэтому выигрывают и миноритарии. По итогам 2017 г. средняя дивидендная доходность нефтяных бумаг была около 5%.

А по итогам 2018 г. мы ждем более высоких дивидендов – примерно 6-7%.

Нефтяной сектор генерирует существенные прибыли, компании имеют низкий уровень долга, проблем с заимствованиями по мере возникновения в них необходимости нефтяники не испытывают.

«НиК»: Цена на акции нефтянки находится на историческом максимуме. Правильно ли мы понимаем, что акции нефтяного сектора, по сравнению с акциями других отраслей экономики, перекуплены? Или у них есть потенциал роста?

– Нефтяной сектор чувствует себя значительно лучше остального рынка в 2018 г. С начала года он прибавил около 40%, а индекс Московской биржи – всего 14%. За 2018 г. акции нефтянки обновили максимальные отметки не один раз и имеют все шансы продолжить рост, учитывая благоприятную для них конъюнктуру.

Акции нефтяного сектора выглядят подорожавшими больше других секторов. Может показаться, что они перекуплены, но рост абсолютно заслужен и оправдан, подкреплен фундаментально. Есть рост выручки за счет роста цен на нефть, улучшение показателя EBITDA (прибыль к долговой нагрузке) за счет низкого курса рубля. Наши компании выплачивают долги, рефинансируют их, и в итоге финансовое положение нефтянки улучшается.

Ни один сектор фондового рынка и отечественной экономики сейчас не может похвастаться настолько благоприятной конъюнктурой, такой совокупностью благоприятных факторов.

Приведу пример. Металлурги тоже выигрывают от слабого рубля, но цены на металлы в 2018 г. в боковике или даже немного снижаются. Поэтому у них нет такой однозначно позитивной ситуации для бизнеса.

Нефтяные акции сейчас на исторических максимумах, но это не означает, что это потолок или же уровень сопротивления. Вспомним, например, американский рынок, о котором сколько уже раз говорили, что он на максимуме и не будет расти! Каждый раз этот уровень преодолевался и рынок рос дальше. Этому способствуют новые условия, новая макроконъюнктура, и этому соответствуют новые цены.

В любом случае российские компании, в том числе и нефтяные, торгуются с сильным дисконтом к западным аналогам. Наши нефтяные бумаги вряд ли переоценены.

«НиК»: Нефтегазовый сектор в России неоднороден. Есть ли в нем откровенно убыточные компании, пусть даже их бумаги и не торгуются на рынке?

– Мы можем оценивать компании, торгующиеся на бирже, за остальными не следим. Нефтяной сектор довольно однородный, особенно при текущей благоприятной ситуации. Да, есть компании, у которых бизнес сосредоточен на добыче, а у других – на переработке; есть компании, у которых совместные проекты с иностранными компаниями, у кого-то их меньше. У одних больше новых месторождений, у других – старых. В целом ситуация достаточно ровная: высокие рублевые цены на нефть, низкая долговая нагрузка, все чувствуют себя хорошо. Возможно, бизнес-модель компаний с превалирующей долей добычи выгоднее, чем у тех, кто больше занимается переработкой. Но по сравнению с другими секторами экономики любая нефтяная компания сейчас себя чувствует намного лучше. «Газпром нефть», у которой раньше был значительный долг и отрицательный свободный денежный поток, вышла на положительный свободный денежный поток за счет разработки новых месторождений, имеющих налоговые льготы и показывающих очень высокую рентабельность.

«НиК»: Как отражается на российском секторе соглашение ОПЕК плюс и последние изменения соглашения?

– После падения стоимости нефти в 2014 г. из-за избыточных запасов нефти в США и ряде других стран, благодаря скоординированным действиям крупнейших производителей нефти, в том числе сделке ОПЕК и России, рынку удалось прийти в равновесие. Уровень запасов в странах ОЭСР на приемлемом уровне, потребление нефти выросло с 2014 г. с 92 млн б/с до текущих 100. Стоимость нефти около $80, которую мы видели в сентябре – начале октября 2018 г., представляется удовлетворительной для производителей и для потребителей. Даже цена, снизившаяся до $65-70 за баррель, остается очень благоприятной для российского бюджета и экономики.

Напрямую на бизнес компаний соглашение влияет через уровень добычи, зафиксированный на разрешенном уровне. Но наши компании продолжили наращивать добычу на новых месторождениях, более рентабельных (скажем, как у «Газпром нефти»), притормозив добычу на старых площадках.

В плане рентабельности нашего нефтегазового сектора соглашение повлияло на отрасль даже в лучшую сторону, спровоцировав компании сфокусировать бизнес на оптимальных проектах.

«НиК»: Как себя чувствует наш нефтегазовый сектор с точки зрения всей экономики, с точки зрения прибыльности – текущей и перспективной – и новых попыток обложить нефтянку дополнительными налогами?

– Нефтяной сектор имеет весьма значительную нагрузку для того, чтобы предполагать, что новых попыток увеличить налоговые поступления в бюджет не будет.

Ситуация выглядит как серьезный перекос в сторону налогообложения нефтянки против других секторов. Недавний пример с идеей Минэкономразвития, озвученной Алексеем Белоусовым, увеличить налоги на металлургические компании очень показателен.

Правительство понимает, что нагрузка на нефтяников высока, кроме того, у нефтяников есть социальная функция в плане регулирования цен на бензин.

Поэтому в том числе введен налоговый маневр, предполагающий, что обнуление экспортных пошлин произойдет к 2024 г., то есть еще несколько лет бюджет будет получать налоги как с акцизов, так и с экспортной пошлины и с НДПИ.

«НиК»: Коррекции цены на бумаги на информации о возможном введении достаточно жестких санкций, вплоть до запрета на инвестирование средств международных компаний в нефтяной сектор, вы не ожидаете?

– Речь пока не шла о запрете иностранцам инвестировать в нефтяной сектор. Санкции в любом случае влияют на фондовый рынок, одни – более чувствительно, другие – менее. Коррекции неизбежны, другой вопрос, что бумаги на падении цены достаточно быстро выкупаются. По крайней мере, пока было так. Как отразится на котировках ужесточение санкций, насколько глубоким будет падение – сложно оценить. Все зависит от сочетания факторов. Естественно, такая мера создаст давление на котировки, появится навес предложения, нефтяным компаниям сложно будет сразу выкупить свои акции. Но ожидания высоких дивидендов от отрасли, скорее всего, не дадут акциям падать долго.

Санкции, введенные в 2015 г., не особенно повлияли на нефтяной бизнес в том плане, что компании переключились на внутренний рынок, нашли финансирование в других странах, кроме США, например в Китае. Кроме того, у нефтяников в принципе сейчас невысокая потребность в финансировании, поэтому запрет на инвестирование средств международных компаний в нефтяной сектор – ненужная мера, которая повредит больше иностранным компаниям.

Наши компании в состоянии разрабатывать любое месторождение, даже если иностранцы будут вынуждены прекратить сотрудничество.

Второй тип санкций – на поставку оборудования двойного назначения и новых технологий – также никак не отразился на игроках рынка. Как были, скажем, проекты у НОВАТЭКа с Total, так они и остались.

«НиК»: Европейский суд отказал крупнейшим отечественным нефтяным компаниям и банкам в отмене санкций. Отразится ли это на бизнесе наших нефтяных компаний и котировках акций?

– Не думаю, что это должно как-то отразиться на нашем нефтяном секторе. Россия живет под санкциями с 2014 г. и во многом адаптировалась к ним, не исключение и нефтяные компании. То, что попытка выйти из-под санкций не удалась, мало кого удивило. Все риски, которые могут быть, в значительной степени заложены в ценах, а относительно высокая цена на нефть и серьезные дивиденды помогают более позитивно смотреть на нефтяные бумаги.

«НиК»: Запрет для крупнейших компаний на выход на зарубежный рынок заимствований привел к тому, что компании вынуждены размещать облигации на внутреннем рынке. Есть ли примеры постсанкционных размещений, которые вы считаете удачными? Не слишком ли велика сейчас доходность облигаций даже в условиях санкций и того факта, что инвесторы пытаются требовать премию к доходности госдолга, который, скажем так, уже недешев?

– Если посмотреть, то в 2018 г. на локальном рынке размещался «Газпром» (но ему доступен и международный рынок), «Роснефть» и «Транснефть». Бумаги размещались с относительно небольшой премией к ОФЗ – плюс 50-60 б. п., а эту доходность нельзя назвать несправедливой.

В целом же, учитывая высокую рублевую стоимость нефти, нефтяные компании получают высокий денежный поток и у них нет срочной необходимости привлекать средства на долговом рынке. Не стоит забывать и о рынке банковских кредитов, который также доступен компаниям.

Беседовала Елена Гостева

Белоруссия > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > oilcapital.ru, 22 ноября 2018 > № 2843093 Михаил Кузин

5 декабря 2018 года состоятся праздничные мероприятия в рамках «Встречи поколений», посвященной 100-летию Российского государственного геологоразведочного университета имени Серго Орджоникидзе, прямого наследника Московской Горной Академии.

На праздновании 100-летия МГА-МГРИ-РГГРУ будут присутствовать представители Правительства РФ, члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы, руководители профильных министерств и ведомств Российской Федерации, в том числе Министерства науки и высшего образования РФ, Министерства природных ресурсов и экологии РФ, академики и члены-корреспонденты РАН, руководители предприятий и организаций геологической отрасли, коллеги из высших учебных заведений.

В числе приглашенных ученые-геологоразведчики из Австрии, Австралии, Азербайджана, Алжира, Анголы, Армении, Афганистана, Белоруссии, Болгарии, Вьетнама, Грузии, Египта, Италии, Ирака, Казахстана, Канады, Катара, Киргизии, Колумбии, КНР, Монголии, Нидерландов, Польши, Саудовской Аравии, Судана, США, Таджикистана, Узбекистана, Украины, ФРГ и других стран.

В программе праздничных мероприятий 5 декабря 2018 года, которые будут проводиться в здании МГРИ-РГГРУ на улице Миклухо-Маклая, дом 23, встреча выпускников Университета. Выпускники смогут посетить Музей истории, ознакомиться с интерактивными площадками, сфотографироваться в 3D. В рамках празднования юбилея также запланирован круглый стол, посвящённый проблемам кадрового и научного обеспечения геологоразведочной отрасли. Кроме того, состоятся юбилейное заседание и праздничное театрализованное представление.

Ожидается, что объем внешней торговли ОАЭ до конца 2018 г. останется стабильным относительно показателей 2017 г. (1,6 трлн дирхамов ОАЭ (436 млрд долл. США)).

Это связано с внешнеэкономическими факторами, такими как колебания цен на основные товары на мировом рынке и международная напряженность, выраженная прежде всего в торговой войне между крупнейшими экономическими державами, которая оказывает негативное влияние на международную торговлю. К задачам ОАЭ относится поддержание текущего объема торговли и сохранение показателей прошлого года. ОАЭ также ищет возможности открытия новых рынков для своего экспорта в Африке, Латинской Америке и Азии. В настоящее время объемы торговли ОАЭ с большинством латиноамериканских государств не соответствуют ожиданиям, связанным с укреплением сотрудничества с ними в последние годы и силой их экономик.

Также в следующем году ОАЭ сконцентрируется на важных азиатских рынках, особенно Китае, поскольку Эмираты являются логистическим центром для реэкспорта китайской продукции в регион Африки. Кроме того, ОАЭ уже успешно открыли для себя ряд новых рынков в Средней Азии и Африке. Всего в настоящий момент Эмираты работают с 200 мировыми рынками.

Ожидается расширение торговли халяльной продукцией ввиду спроса на данный тип товаров как внутри ОАЭ, так и за пределами страны.

К наиболее приоритетным отраслям в будущем году будут относиться нефтехимическая промышленность (особенно после новостей о том, что в этой сфере планируются новые проекты), алюминиевая промышленность, производство предметов из пластмассы, а также пищевая промышленность, объемы производства которой значительно выросли в настоящее время.

Также Министерство экономики ОАЭ в будущем будет уделять большее внимание золоту. Здесь также наблюдается рост локального производства, и Эмираты могут повысить доход от его экспорта. Основой для развития производства золота станет привлечение инвестиций в данную сферу, что, в свою очередь, приведет к росту рабочих мест для граждан страны.

(«аль-Иттихад»)

Корейский полуостров: шаги от пропасти

Как закрепить прогресс

Константин Худолей – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой европейских исследований факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета, руководитель с российской стороны рабочей группы «Политика и международные отношения» Форума «Диалог Россия – Республика Корея».

Резюме Ракетно-ядерный кризис осенью 2017 г. на Корейском полуострове сыграл для региональных отношений такую же роль, как Карибский кризис 1962 г. в глобальном масштабе. Тогда с политикой балансирования на грани войны было покончено, и противостояние продолжалось в строго определенных рамках.

Новости, приходившие с Корейского полуострова в течение нескольких лет, были, как правило, одна тревожнее другой. Международный кризис 2017 г. поставил Северо-Восточную Азию на грань вооруженного конфликта. Однако в последние месяцы направление ветров изменилось: состоялись переговоры высшего руководителя КНДР Ким Чен Ына с президентом Республики Корея Мун Чжэ Ином, президентом США Дональдом Трампом, председателем КНР Си Цзиньпином, визит Мун Чжэ Ина в Россию и переговоры с президентом Владимиром Путиным, а также серия различных консультаций и встреч на двусторонней и многосторонней основе. Тем не менее вопросов пока остается больше, чем ответов.

Произошел ли качественный перелом?

События, произошедшие в последние месяцы, будут, как нам представляется, иметь долгосрочные последствия.

Во-первых, ракетно-ядерный кризис осенью 2017 г. сыграл для региональных отношений такую же роль, как Карибский кризис 1962 г. в глобальном масштабе. Тогда стороны дошли до самой опасной черты, но в последнюю минуту остановились и стали искать иные формы конфронтации – с политикой балансирования на грани войны было покончено, и противостояние продолжалось в строго определенных рамках. Скорее всего, это же произойдет и в Северо-Восточной Азии. Хотя элементы блефа со стороны и Пхеньяна, и Вашингтона были, но угроза конфликта с применением ядерного оружия в ограниченных масштабах представлялась вполне реальной. При всей остроте кризисов 1968 г. и 1994 г., чреватых столкновениями, вероятности применения ядерного оружия практически не было. Осенью 2017 г. в какой-то момент все вовлеченные стороны осознали, что развитие событий не сулит ничего хорошего, и выбрали более гибкую и осторожную линию. Даже если договоренности, достигнутые США и КНДР в Сингапуре и Севером и Югом в Пхеньяне (сентябрь 2018 г.), будут реализованы только частично, они дают новое направление развитию ситуации на Корейском полуострове.

Появились и первые признаки сближения позиций Вашингтона, Сеула и Пхеньяна относительно замены перемирия 1953 г. полноценным мирным договором. Конечно, не исключены обострения и всплески пропагандистских кампаний, но вероятность повторения кризисов, подобных 2017 г., невелика. Если только не произойдет чего-то непредвиденного, то вновь приближаться к опасной черте ни одна из сторон не станет.

Во-вторых, укрепились международные позиции КНДР. Конечно, Северная Корея не добилась ни отмены санкций, ни признания в качестве ядерной державы, но перестала быть страной-изгоем, особенно после саммита в Сингапуре. Более того, Пхеньян постепенно превращается в самостоятельного игрока. И происходит это благодаря опоре на военную мощь и использованию противоречий между другими странами при минимальном экономическом потенциале и крайне негативном имидже. То, что Северная Корея вплотную подошла либо даже создала несколько единиц стратегического наступательного оружия, объективно приближает ее по статусу к пяти официальным ядерным державам. В целом Пхеньян показал способность к проведению политики, обеспечивающей не только сохранение режима, но и повышение его роли в международных делах.

В-третьих, при сохранении тех же шести основных участников (Россия, США, Китай, Япония, Республика Корея, КНДР) серьезно меняется структура переговорного процесса в Северо-Восточной Азии. Шестисторонние переговоры, хотя, с нашей точки зрения, именно такой формат был бы оптимальным, все менее вероятны. Роль же различных двусторонних и трехсторонних контактов увеличивается. В декларации, подписанной в Пханмунджоме (апрель 2018 г.) Мун Чже Ином и Ким Чен Ыном, по существу речь идет о том, чтобы важнейшие вопросы решались на трехсторонних встречах (США, Республика Корея, КНДР) с участием в необходимых случаях Китая. К этому надо добавить, что Трамп практически всегда предпочитает двусторонние переговоры многосторонним. В этих условиях объективно на первый план выходят отношения США и КНДР. Конечно, Вашингтон будет учитывать позицию своих союзников – Сеула и Токио, а Пхеньян – консультироваться с Пекином и Москвой. Однако и Вашингтон, и Пхеньян уже продемонстрировали, что будут действовать в первую очередь исходя из своих интересов и своих оценок развития ситуации.

Начало переговорного процесса породило надежды на смягчение напряженности. Тенденция есть, но она не стала необратимой. Противоречия между Северной Кореей, даже если она совершит переход от социализма к государственному авторитарному капитализму, и Южной, развивающей частно-собственнический капитализм и демократическое общество, не будут столь антагонистичными, но сохранятся острыми. Корейская проблема, несомненно, останется в плоскости серьезных противоречий Вашингтона и Пекина. И, наконец, ракетно-ядерная программа Севера будет раздражителем для всего региона и особенно США. Таким образом, элементы качественных изменений в международных отношениях в Северо-Восточной Азии появились, но коренного перелома пока не произошло.

Вашингтон-Пхеньян: что впереди?

Переговоры Пхеньяна и Вашингтона в ближайшем будущем будут важнейшими для Северо-Восточной Азии. Прогнозировать их развитие сложно, в них есть огромный элемент непредсказуемости, связанный в том числе с эмоциональными и психологическими, а не только военными, политическими и экономическими факторами. Скорее всего события могут развиваться по следующим сценариям.

Первый вариант – Северная Корея полностью ликвидирует ракетно-ядерное оружие под международным контролем, Корейский полуостров провозглашается зоной, свободной от ядерного оружия, все санкции отменяются, США оказывают КНДР крупную помощь, позволяющую преодолеть экономическую и научно-техническую отсталость, что представляется маловероятным. По-прежнему сложен вопрос о мирном договоре. Хотя позиции несколько сблизились, преодолеть разногласия в ближайшее время вряд ли удастся. Другим серьезным препятствием станет то, что санкции против КНДР закреплены в американском законодательстве и для их отмены потребуется согласие Конгресса. Предпосылок пока нет. Но самое главное – Пхеньян вряд ли пойдет по этому пути. Опыт Кубы, где уже более полувека нет ядерного оружия, убедительно показал, что безопасность можно обеспечить и политическими методами. Вероятность нападения на КНДР – страну, официально связанную союзным договором 1961 г. с Китаем, – минимальна. Однако северокорейская верхушка, видимо, искренне убеждена, что в случае отказа от ядерного оружия ее может постигнуть судьба Каддафи. К тому же без ядерного оружия Пхеньян вряд ли способен вести самостоятельную игру на мировой арене.

Не менее важен и внутриполитический аспект. Несмотря на изоляцию, население Северной Кореи постепенно начинает понимать, насколько его жизненный уровень ниже, чем в соседних странах. Поэтому одним из основных аргументов Ким Чен Ына для легитимации режима является утверждение, что КНДР – это самое мощное государство за всю пятитысячелетнюю историю корейского народа, располагающее самым современным оружием и ведущее диалог на равных с великими державами. Поскольку у корейцев сильны воспоминания об унижениях колониальных времен, это производит впечатление. Ядерный статус провозглашен и в Конституции. Отказ от него создал бы Ким Чен Ыну слишком серьезные проблемы, в том числе и в правящей верхушке, и вряд ли он пойдет на такой риск. Таким образом, данное развитие событий возможно, пожалуй, только в одном случае – если Россия, Китай, США, Япония и Республика Корея согласованно и решительно потребуют от КНДР денуклеаризации. Но шансов на подобный совместный демарш пяти стран практически нет.

Второй вариант – Пхеньян будет развивать ракетно-ядерную программу максимально скрытно, без проведения открытых испытаний, делая публичные заявления о денуклеаризации и разоружении. При современных технических средствах разведки это рано или поздно вскроется. Соединенные Штаты, несомненно, начнут новую волну санкций, причем меры будут максимально суровыми. А вот пойдут ли США на возобновление совместных маневров с Сеулом и другие военные меры, сказать сложно. Скорее всего реакция Вашингтона будет обусловлена тем, станет ли Пхеньян создавать стратегические наступательные вооружения, угрожающие собственно американской территории. Если да, действия Вашингтона почти наверняка окажутся очень жесткими. Если нет, эскалации военной напряженности скорее всего не произойдет, или ее масштабы будут значительно меньше, чем во время кризиса 2017 года.

Подобный сценарий может иметь и другие серьезные последствия. Прежде всего, еще большее падение авторитета Совета Безопасности ООН, который вновь продемонстрирует неспособность добиться выполнения принятых решений. Не исключено, что Республика Корея, а затем Япония, Тайвань и некоторые государства Юго-Восточной Азии возьмутся за создание собственного ядерного оружия. Гонка ядерных вооружений в Восточной Азии повысит риски ввиду множества различных конфликтов, в том числе и территориальных, в этой части мира и существенно осложнит международную обстановку. Появление новых ядерных держав невыгодно России, так как объективно снижает значение ее стратегического потенциала. Однако вероятность такого развития событий невелика – Пхеньян рискует вызвать не только раздражение Вашингтона, но и недовольство Пекина. Вряд ли северокорейское руководство пойдет по столь опасному пути.

Третий вариант – частичная денуклеаризация КНДР, ее переориентация в международных делах и постепенное сближение с США. После проведения Индией ядерных испытаний американцы ввели против нее санкции, но затем отношения постепенно стали улучшаться. Сейчас Индия, Япония и Австралия – опоры Вашингтона в Индо-Тихоокеанском регионе. Подобного развития событий нельзя исключить и в отношении Северной Кореи. То, что Ким Чен Ир послал Ким Чен Ына на учебу не в Пекин, Гавану или Тегеран, а в Швейцарию, весьма показательно. После распада СССР и краха мировой системы социализма северокорейская верхушка стала всерьез задумываться о будущем и проявлять интерес к опыту Брунея, Сингапура и других государств, сочетающих авторитарное наследственное правление с успешным развитием рыночной экономики. Ким Чен Ын, хотя и с большой осторожностью и даже медлительностью, двигает Северную Корею по схожему пути. Пхеньян мог бы в этом случае получить крупную американскую помощь в сферах экономики, науки и техники. Экономически КНДР представляет для США незначительный интерес, но она могла бы стать важным плацдармом у границы с Китаем, который все больше и больше рассматривается в Вашингтоне как главный соперник.

Хотя данный вариант может дать и Северной Корее, и Соединенным Штатам заметные преимущества, осуществить поворот сложно. КНДР должна будет в этом случае сделать важный шаг – отказаться от создания стратегического наступательного оружия, способного нанести удар по американской территории. В этом случае ключевое значение будет иметь контроль над носителями ядерного оружия, а не самими зарядами, и осуществлять его технически значительно легче. Однако правящие круги Северной Кореи станут опасаться (и не без основания), что расширение внешнего воздействия на население может подорвать их власть. Нелегко убедить Конгресс США отменить санкции против Северной Кореи. Сближению Соединенных Штатов и КНДР будет всячески противодействовать Китай. Но, пожалуй, самое сложное – установить доверие между Вашингтоном и Пхеньяном, хотя и тут некоторые сдвиги имеются.

В Сингапуре Трамп и Ким Чен Ын договорились о сотрудничестве в перезахоронении праха американских военных, погибших в Корейскую войну. Более того, первые шаги по реализации этой договоренности уже сделаны. Опыт Вьетнама показал, что совместная работа по поиску останков и перезахоронению американских военных может стать важной отправной точкой для кардинального улучшения отношений. Некоторые американские эксперты уже более десяти лет рассматривают работу по перезахоронению как один из путей установления контактов с северокорейскими военными. Поэтому, как бы это ни казалось сейчас невероятным, в среднесрочной перспективе подобного развития событий исключить нельзя.

Наиболее вероятен четвертый вариант, когда ситуация зависнет примерно на нынешнем уровне. Пхеньян будет делать многочисленные декларации о денуклеаризации, но пойдет на очень ограниченные шаги по сокращению ядерного потенциала и будет всячески затягивать время, стремясь укрепить международные позиции, маневрируя между Вашингтоном и Пекином и заигрывая с Сеулом. По большому счету такая ситуация в настоящее время устраивает всех основных игроков. Увеличение ракетно-ядерного потенциала сейчас вряд ли что даст Пхеньяну. Возможно, Ким Чен Ын мечтает об объединении Кореи под своей властью, но он не может не понимать, что это утопично. Для него, скорее всего, более важно получить сейчас все политические дивиденды – и на международной арене, и внутри страны – от вхождения в клуб мировых политиков, чего не смогли добиться ни его дедушка, ни отец. Трампу по внутриполитическим причинам также очень важно показать, что он выполняет предвыборное обещание наладить отношения с Ким Чен Ыном (нам кажется, правы те наблюдатели, которые считают, что Трамп в чем-то симпатизирует лично Ким Чен Ыну). Мун Чже Ин может укреплять позиции, выступая посредником между Вашингтоном и Пхеньяном. Пекину тоже скорее выгоден статус-кво, а не изменения, которые могут выйти из-под контроля и привести к непредвиденным последствиям.

Естественно, в этих условиях встает и вопрос о санкциях. В ряде случаев некоторое смягчение было бы целесообразным. Важный прецедент создало согласие Совета Безопасности ООН на поставки оборудования для поддержания стабильной связи между военными Южной и Северной Кореи в июле 2018 года. Отмена санкций для реализации конкретных проектов – наиболее перспективный подход. Такие проекты должны соответствовать нескольким критериям: не подрывать безопасность других стран, обязательно быть международными и способствовать вовлечению Северной Кореи в мировую экономику и развитию рыночных отношений внутри страны. Во время переговоров президентов Путина и Мун Чже Ина 22 июня 2018 г. говорилось о планах сотрудничества в снабжении газом, создании единой сети железных дорог и т.д. Если бы Пхеньян присоединился к ним, то санкции, мешающие их реализации, могли бы быть приостановлены. Естественно, подразумевается поставка только того оборудования, которое необходимо для данных проектов. Тем не менее это могло бы стать стимулом для проведения Пхеньяном более осторожной и предсказуемой внешней политики.

Таким образом, в краткосрочной перспективе «холодный мир» с возможно небольшими улучшениями в отношениях США и КНДР сохранится, а это повлияет и на положение Северо-Восточной Азии в целом. Однако если прямые переговоры Вашингтон–Пхеньян не дадут конкретных результатов, их значение будет постепенно снижаться. Ситуация зависнет на какое-то время, но не навсегда.

От раздвоенности к многогранности

Россия играет важную роль в Северо-Восточной Азии. Она поддерживает постоянные контакты с США, КНР, Японией, Республикой Корея и КНДР. Однако нельзя не видеть, что в новой конфигурации, особенно ввиду прямого диалога Пхеньян–Вашингтон на самом высоком уровне, роль Москвы может свестись к функции одного из посредников. В течение многих лет Россия проводила в отношениях с Республикой Корея и КНДР сбалансированную политику, но некоторое время тому назад в ней появилась определенная раздвоенность. Если в экономической и гуманитарной сферах акцент делался на Южную Корею, то в сферах политики и безопасности российские предпочтения явно склонялись в сторону Пхеньяна. Среди части российских политиков получили распространение представления о превосходстве авторитарного капитализма над либеральным (раньше внутренние порядки КНДР подвергались в российских СМИ критике, теперь многие пишут о них в нейтральных или даже сочувственных тонах). А также о том, что Пхеньян может стать самым близким союзником Москвы в Восточной Азии. В современных условиях для укрепления позиции России в Северо-Восточной Азии и успешного выполнения роли посредника более целесообразен переход к многогранной политике, отражающий в полной мере всю сложность ситуации.

Первыми и основными шагами в сторону многогранной политики стало бы развитие отношений с обеими Кореями в тех областях, где имеются известные диспропорции.

России следовало бы уделить больше внимания проблемам безопасности Республики Корея. Заявления России по этим сюжетам единичны – их значительно меньше, чем о безопасности КНДР. А между тем у Сеула есть законные основания опасаться угроз Пхеньяна. Достаточно вспомнить, что именно Север совершил агрессию в июне 1950 г. (события прекрасно описаны в книге А.В. Торкунова «Загадочная война») и в дальнейшем неоднократно совершал враждебные действия против Юга (нападение на правительственную делегацию в Бирме в 1983 г., теракт против пассажирского самолета в 1988 г., обстрел островов 2010 г. и т.д.). Не учитывать этого нельзя.

Укреплению позиций России в Северо-Восточной Азии способствовало бы расширение консультаций по вопросам безопасности и создание с Южной Кореей механизма 2+2 (министры обороны и иностранных дел), аналогичного с Японией. Нельзя недооценивать и психологический момент – в Сеуле постоянно сопоставляют себя с Японией и болезненно реагируют на то, что может быть истолковано как неравенство с бывшей метрополией. В ходе таких консультаций резонно рассмотреть и российскую обеспокоенность возможностью появления в Южной Корее элементов американской ПРО. В перспективе Россия и Республика Корея могли бы заключить новый договор. Договор 1992 г. сыграл, несомненно, важную роль в подведении черты под периодом враждебности и в становлении сотрудничества, но сейчас отношения вышли на более высокий уровень. В новом договоре можно это отразить, а также зафиксировать определенные обязательства в сфере безопасности. Естественно, соглашения не должны нарушать ранее взятых обязательств и не быть направлены против третьих стран.

В отношениях с Пхеньяном тоже нужен сдвиг к многогранности, он должен произойти в первую очередь в экономической и гуманитарной сферах. Россия и КНДР создали целую сеть различных институтов двустороннего сотрудничества. Однако содержанием они наполняются медленно. Это относится и к тем сферам, где международные санкции минимальны или даже совсем отсутствуют. Интерес российского бизнеса к Северной Корее невелик. Сказывается и большая разница в потенциале и уровне развития России и КНДР, не всегда полное представление о ситуации в стране-партнере, изоляционизм северокорейских властей и многое другое. Сдерживающим фактором остается и то, что экономика Северной Кореи, в отличие от российской, не является рыночной. Что касается контактов в области культуры, образования, науки, туризма, спорта и т.д., их положительное воздействие несомненно. У северян должно исчезнуть представление, что они живут в осажденной крепости, и появиться понимание, что внешний мир не так ужасен, а иногда открывает перед людьми значительно большие перспективы. Этот аспект следует учитывать и при обсуждении вопроса о северокорейских рабочих. Конечно, ввиду нехватки рабочих рук на Дальнем Востоке Россия в них заинтересована, а Пхеньян получает валюту, которую может использовать для укрепления военной мощи. С другой стороны, тысячи северокорейцев узнают о странах с более высоким жизненным уровнем и рассказывают родственникам и знакомым. И это тоже канал влияния на северокорейское общество в пользу большего прагматизма и миролюбия. Важность диалога не только с правительством КНДР, но и с обычными людьми нельзя недооценивать.

Для повышения своего авторитета России стоит несколько изменить позиционирование и сделать политику более энергичной и инициативной. По своему потенциалу и влиянию в регионе Россия уступает Китаю и США, ее влияние в обеих корейских столицах также ограничено. Конечно, стратегическое партнерство Москвы и Пекина очень важно. Однако совместные китайско-российские инициативы по корейской проблеме воспринимались скорее как китайские. В дальнейшем России, видимо, следует в ряде случаев выступать самостоятельно. Российские предложения не должны иметь конфронтационной направленности к кому-либо, в том числе к американцам. Не секрет, что некоторые круги в Северо-Восточной Азии относятся к России настороженно, так как подозревают, что она стремится не столько решить корейскую проблему, сколько причинить неприятности Соединенным Штатам. Хотя государства Северо-Восточной Азии не примкнули к антироссийским санкциям (Япония сделала это скорее декларативно, чем реально), а КНР и КНДР осуждают практику односторонних санкций, все они, включая Пхеньян, проявляют осторожность в отношениях с Москвой, чтобы не осложнять отношения с Вашингтоном. Российские инициативы должны быть именно многогранными, то есть учитывать интересы всех и содержать оригинальные и привлекательные идеи.

* * *

Таким образом, можно констатировать определенное улучшение обстановки на Корейском полуострове. После балансирования на грани войны стороны сделали осторожные шаги от края пропасти. В условиях, когда количество конфликтов и противоречий в современном мире постоянно увеличивается, смягчение напряженности даже в одной взрывоопасной точке очень важно. Но позитивные сдвиги необходимо закреплять и продвигать. Необратимыми они пока не стали, хотя и возврата к докризисной ситуации уже не будет.

Корея. КНДР. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826798 Константин Худолей

Великий южноазиатский поворот

Новое в отношениях Индии и Китая

Алексей Куприянов - Кандидат исторических наук, научный сотрудник сектора международных организаций и глобального политического регулирования отдела международно-политических проблем ИМЭМО РАН.

Резюме Происходящее китайско-индийское сближение вызвано объективными факторами; но не менее объективные факторы через 5–10 лет могут оттолкнуть Индию от Китая. К тому моменту Россия должна рассматриваться в Дели как надежный партнер и независимый полюс силы наравне с КНР и США.

Система международных отношений в Южной Азии находится на пороге больших перемен. Этот процесс не очень заметен извне, но Индия и Китай, два региональных лидера, уже полвека живущие в состоянии, близком к холодной войне, начали постепенное сближение, осторожно выстраивая взаимовыгодную систему двусторонних связей. И само это сближение, и конструкция, которая может получиться на выходе, нуждаются в осмыслении и анализе, чтобы понять контуры новой системы и осознать, как ее появление отразится на внешней политике России.

Путешествие в Ухань

«Я очень доволен встречей с председателем Си Цзиньпином в Ухане. Мы провели масштабные и продуктивные переговоры и обменялись мнениями по вопросу укрепления индийско-китайских отношений и других внешнеполитических вопросов». Этот пост, размещенный премьер-министром Индии Нарендрой Моди в китайской социальной сети Weibo по итогам двухдневного неформального саммита в апреле 2018 г., ознаменовал начало нового этапа в диалоге Нью-Дели и Пекина.

К моменту визита Моди в КНР китайско-индийские отношения были далеки от идеала. На границе Индии и дружественного Китаю Пакистана уже полтора года почти ежедневно происходили перестрелки, в памяти были еще свежи стычки (по счастью, без применения оружия) между китайскими и индийскими военнослужащими на плато Долам и в районе озера Бангонг-Цо летом 2017 года. Наконец, всего за два месяца до встречи своих лидеров Индия и Китай обменялись резкими заявлениями во время политического кризиса на Мальдивах, когда власти островного государства, традиционно находящегося в индийской сфере влияния, демонстративно обратились за поддержкой к Пекину. Неудивительно, что многие индийские и зарубежные эксперты восприняли уханьский саммит как тактический маневр, напоминание Вашингтону, что неплохо бы проявлять больше внимания к Южной Азии, а то интерес к этому направлению с приходом Трампа несколько угас. Но вскоре оказалось, что встреча Моди и Си была лишь первым шагом, с которого начался процесс сближения. С апреля 2018 г. отношения Нью-Дели и Пекина развиваются по восходящей, переговоры ведутся практически по всему кругу вопросов – от территориальных претензий до ликвидации торгового дефицита. На 2019 г. запланирован ответный визит Си Цзиньпина в Индию.

Западные и многие индийские аналитики, еще недавно писавшие о неминуемом альянсе Индии и США – двух крупнейших демократий и «естественных союзников», как принято их называть в западной прессе, – пребывают в некотором недоумении. Их можно понять: в экспертных рассуждениях общим местом стали пассажи о якобы изначально враждебных отношениях Китая и Индии. На самом деле это совсем не так.

Дружба и вражда

Вплоть до конца XIX века никакой синофобии в индийском обществе и элитах не было и в помине. Наоборот, индийцы и китайцы жили бок о бок несколько тысячелетий, Индия подарила Китаю буддизм, китайские паломники и торговцы были частыми гостями в индийских государствах. Кроме того, Индостан и Китай разделяли хребты Гималаев, между которыми располагалась цепочка горных королевств – Сикким, Бутан, Непал, тибетские княжества. Там, где могли пройти караваны и монахи, не прошла бы армия.

Однако на рубеже столетий отношение к Китаю в Индии начало меняться. Формирующаяся индийская национальная интеллигенция относилась к северным соседям с опаской, невольно перенимая взгляды британских колонизаторов. После проигранной Пекином японо-китайской войны к опасению добавилось презрение. Япония превратилась в глазах индийских националистов в символ прогресса, Китай – в олицетворение отсталости.

После того как Индия получила независимость, а китайские коммунисты одержали победу в гражданской войне, перед новым индийским руководством встал вопрос о том, как относиться к КНР. В тогдашней индийской элите шла борьба между условными синофилами, выступающими за сближение с Китаем и полагающими, что великие народы, освободившись от колониального гнета, вместе смогут построить светлое будущее, и синофобами, чьи взгляды сформировались под влиянием британских политиков, с опаской относившихся к перспективе возвышения Китая и рассматривавших его как потенциальную угрозу. Синофилы одержали победу: премьер Джавахарлал Неру и его ближайший советник Кришна Менон рассматривали союз с Пекином как потенциальную возможность сформировать третий полюс силы в условиях начавшейся холодной войны между СССР и Западом. Эта концепция, которую можно условно назвать Бандунгским миропорядком, предусматривала объединение азиатских и африканских стран на основе неприсоединения к враждующим блокам. Индия и Китай должны были выступать локомотивами этого объединения, причем очевидно было, что Индия, опережавшая на тот момент КНР по уровню экономического развития, играла бы главную роль.

В 1962 г., однако, все мечты пошли прахом. Нарастание взаимного недовольства привело к индийско-китайской пограничной войне, в которой Индия потерпела поражение. В задачу данной статьи не входит анализ причин конфликта, стоит лишь отметить, что в индийском обществе после него сложилось представление о том, что Индия стала невинной жертвой необоснованной китайской агрессии. Начало этой традиции положил сам Неру, назвав китайское вторжение «предательским ударом в спину».

В последующие два десятилетия отношения между странами оставались плохими, тем более что Индия в конце концов начала проводить дружественную СССР политику, а Китай наладил отношения с Западом и по сути занял антисоветскую позицию. В 1980-е гг. наметились первые признаки нормализации, в 1990-е гг. она уже шла полным ходом. Но к этому времени ситуация изменилась кардинально: КНР, успешно пройдя период реформ, стремительно превращалась в новую сверхдержаву, опередив Индию в экономическом развитии. Дели, в свою очередь, после распада дружественного советского блока изменил геополитические приоритеты, приняв в качестве ключевой концепцию Look East – разворота в сторону стран АСЕАН, где индийские политики надеялись найти необходимые для развития экономики инвестиции и технологии.

В настоящий момент Дели и Пекин соперничают, кажется, на всех фронтах. Индийские и китайские экономические интересы сталкиваются в Африке, Юго-Восточной Азии, островных странах Индийского океана. Индию тревожат китайские инфраструктурные проекты, благодаря которым КНР наращивает влияние в странах непосредственного соседства. Наконец, дает о себе знать неотболевшая рана проигранной войны. Частично ее залечили поражения китайцев в пограничном кризисе 1967 г., но по мере роста экономической и военной мощи Китая растут и опасения индийцев. Тем более что в последние десятилетия в индийско-китайском противостоянии, по сути, открылся второй фронт: Китай начал активное проникновение в Индийский океан. С точки зрения Пекина оно выглядит вполне логично: необходимо обеспечить безопасность основного маршрута поставки углеводородов, который проходит через два «бутылочных горлышка» – Ормузский и Малаккский проливы и в случае начала любого конфликта может быть легко перерезан, после чего экономика КНР окажется на грани краха. Неудивительно, что Китай пытается обезопасить себя, создавая на маршруте следования опорные пункты, посылая военные корабли для сопровождения судов через пиратские воды и отправляя подводные лодки в Индийский океан на боевое патрулирование.

Индийский политический истеблишмент все эти действия воспринимает как акт агрессии. Еще со времен Индиры Ганди считается, что ВМС Индии должны господствовать в Индийском океане, гарантируя свободу судоходства и являясь основным поставщиком безопасности. С постоянным военным присутствием США Индия мириться готова, тем более что сделать с ним она все равно ничего не может, но возможная китайская экспансия воспринимается с негодованием и опасением. Немалую роль в этом играет якобы существующая в КНР концепция «Нити жемчуга». Этот термин, предложенный некогда Пентагоном для обозначения китайской стратегии выстраивания сети торговых портов в Индийском океане, превратился под пером некоторых индийских экспертов-«ястребов» в агрессивную стратегию, нацеленную на создание условий для морской блокады Индии.

Очевидно, что в этих условиях Дели был нужен стратегический партнер, который уравновесил бы влияние Китая и гарантировал безопасность страны. Главным претендентом на эту роль выступили Соединенные Штаты. Процесс американо-индийского сближения начался в 2001 г.; отношения Вашингтона и Дели успешно развивались при Атале Бихаре Ваджпаи и Манмохане Сингхе. В 2010 г. началось форсированное сближение: после безуспешных попыток наладить взаимодействие с Китаем и создать «Большую двойку» США перешли к стратегии сдерживания, в которой Индия воспринималась как естественный союзник в регионе, антикитайский бастион, который вынудит Пекин тратить ресурсы на укрепление южной границы вместо того, чтобы уделять основное внимание увеличению морской мощи.

После прихода к власти Нарендры Моди процесс ускорился: между Бараком Обамой и индийским премьером установились дружественные отношения, для обозначения которых СМИ даже придумали термин «Мобама». Но когда президентом стал Дональд Трамп, интерес Вашингтона к Южной Азии заметно снизился. Если администрация Обамы играла на долгую перспективу и была готова к постепенному укреплению связей с Индией, то администрация Трампа ведет себя куда жестче, постоянно требуя ответных уступок и прибегая к шантажу, что показала история с антироссийскими санкциями, под которые едва не угодила Индия. В этих условиях у Дели не осталось иного выхода, кроме сближения с Пекином.

Парадокс состоит в том, что, даже не будь Трампа, сближение Индии и Китая все равно бы произошло. Оно носит объективный характер и объясняется не только естественным стремлением уравновесить слишком большой крен в сторону Вашингтона, но и насущными требованиями, с которыми столкнулась Индия на нынешнем этапе развития.

Экономика и безопасность

Существует два основных фактора, которые подталкивают Индию к улучшению отношений с Китаем.

1. Экономика. КНР является главным импортером товаров в Индию и одним из самых серьезных инвесторов. Торговля двух стран в последние годы непрерывно растет, причем политические разногласия на ней практически не отражаются: в 2016 г. она составила 71,18 млрд долларов, в 2017-м – 84,44 млрд долларов. Судя по цифрам за первый квартал 2018 г., в этом году она может превысить 90 млрд долларов. Без оглядки на все трения и разногласия растут и инвестиции: в 2017 г. они составили 13,7 млрд долларов, к апрелю 2018 г. уже превысили 8 млрд долларов. Причем Индия не скрывает, что в будущем рассматривает Китай как основного инвестора. В апреле этого года, выступая на конференции Chindia TMT Dialogue 2018, Амитабх Кант – исполнительный директор института NITI Aayog, правительственного органа, занимающегося планированием, – прямо заявил: «Нам нужно больше китайских инвестиций. У нас работают более 100 китайских компаний, но это число следует увеличить, и китайским компаниям нужно наверстать упущенное в плане инвестиций. Китай должен превратиться в первого инвестора в Индию… На данный момент около 15% индийских стартапов финансируются из Китая; это число, судя по всему, будет расти».

Слова Канта – не просто красивая фраза: Индия рассматривает КНР как основного инвестора, который предоставит необходимые средства для масштабных экономических реформ, задуманных Нарендрой Моди. От них зависит не только политическое будущее самого индийского премьера, но и будущее страны, которая в случае их успешной реализации сделает скачок вперед. Программа Make in India подразумевает интенсивный рост индийской экономики, профессиональную переподготовку миллионов рабочих, прорыв в области инноваций. Эти амбициозные планы осуществимы лишь в том случае, если Индия в ближайшие годы получит масштабный приток денег. Американцы при Трампе не спешат вкладывать средства в заграничное производство, предпочитая поднимать собственную экономику, так что у Индии не остается другого варианта, кроме как обратиться за помощью к Китаю.

Для Пекина, в свою очередь, увеличение товарооборота и инвестиций в Индию – возможность подстраховать себя в условиях начинающейся торговой войны с США, способной нанести серьезный урон китайской экономике.

2. Безопасность. Вопрос безопасности в отношениях с КНР – один из самых болезненных для индийского общества. Не в последнюю очередь потому, что Китай явно обгоняет Индию как в возведении инфраструктуры в приграничных районах, так и в разработке средств ведения конвенциональных боевых действий на больших высотах. Выдержать китайские темпы строительства дорог и разработки новых видов вооружений Индия физически не в состоянии: как из-за того, что ее экономика значительно уступает китайской, так и из-за трудностей с выделением средств на масштабные проекты.

Последние события – в первую очередь мальдивский политический кризис февраля 2018 г. – продемонстрировали уязвимость Индии на одном из важнейших направлений. Мальдивская Республика традиционно воспринимается в Дели как государство-клиент, контроль за внешней политикой которого критически важен для безопасности Индии. Однако в условиях наращивания китайского экономического присутствия в регионе Индия, чья экономика испытывает крайнюю нужду в инвестициях, не может соперничать с КНР. Государства бассейна Индийского океана, ранее безоговорочно ориентировавшиеся на Дели, начинают все активнее развивать связи с Пекином.

Если Индия не найдет адекватную стратегию реагирования, она обречена снова и снова попадать в «мальдивскую ловушку». Когда легитимное руководство страны-клиента меняет внешнеполитическую ориентацию и начинает сближаться с другим перспективным патроном, у Индии отсутствуют реальные возможности парировать это сближение за исключением морской блокады либо вооруженной интервенции. Оба варианта в случае отсутствия законных поводов для вмешательства приведут к потере Индией образа защитника малых стран региона от китайского империализма и сведут на нет многолетние усилия по созданию имиджа государства-покровителя.

Наилучшим для Индии решением, позволяющим устранить уязвимость, является достижение договоренности о разграничении сфер влияния с Пекином: гарантии соблюдения китайских экономических интересов при ответных гарантиях уважения индийских экономических интересов и интересов в сфере безопасности. Китай, как и Индия, не заинтересован в том, чтобы втягиваться в многолетнее противостояние, грозящее затормозить перспективные инфраструктурные и торговые проекты в рамках стратегии «Пояса и Пути».

Основой индийской внешней политики является принцип стратегической автономии – нежелания поступиться суверенитетом, быть младшим партнером в любом союзе и вообще заключать союзы, в которых индийские интересы будут подчинены интересам других стран. Страна планирует сохранять эту автономию и в дальнейшем, хотя делать это будет все сложнее: нарастание противоречий между Вашингтоном и Пекином потребует так или иначе определиться с местом в мире, где на фоне общей полицентричности конкурируют две сверхдержавы. В предшествующие годы маятник слишком сильно качнулся в сторону Америки, сейчас он движется в сторону Китая.

В этих условиях у России появляется дополнительное пространство для маневра – несколько лет до тех пор, пока индийская экономика не завершит процесс реформирования и пока Индия не начнет обратное сближение с Соединенными Штатами.

«Два плюс один»

Сама идея сближения Индии и Китая воспринимается Москвой традиционно положительно: еще Евгений Примаков мечтал о создании треугольника «Россия–Индия–Китай». Россия поддерживает отношения стратегического партнерства с обеими странами и заинтересована в установлении между ними максимально дружественных отношений. При этом очевидно, что Индия никогда не сблизится с КНР до степени союза и всегда будет искать державу, которая помогла бы ей обеспечить необходимый баланс.

Проблема в том, что Россию индийские элиты в качестве такого баланса не рассматривают. Отчасти это результат проамериканской пропаганды, которой подвержена часть индийского истеблишмента, отчасти – реакция на действия России на китайском и пакистанском направлениях (в частности, заключение с Исламабадом оружейных контрактов и проведение совместных учений). Многие индийские эксперты и политики всерьез опасаются, что Россия превратится в младшего партнера Китая и частично утратит субъектность. То, что кажется абсурдом из Москвы, совершенно иначе выглядит из Дели, особенно с учетом сравнительно пассивной политики России на южноазиатском направлении. Подобная утрата статуса крупного игрока – вроде того, каким обладал в годы холодной войны СССР – приводит к тому, что у Индии нет другого выхода, кроме как обращаться в поисках баланса к США.

Россия оказалась в трудной ситуации. На нынешнем этапе экономического развития она не может составить серьезной конкуренции ни Соединенным Штатам, ни Китаю. Более того, жертвовать хорошими отношениями с ближайшим стратегическим партнером и соседом ради успокоения тревог индийских элит Москва не готова, равно как и рвать с таким трудом налаженные связи с Пакистаном. Но каким-то образом необходимо продемонстрировать Дели независимость своей внешней политики, нежелание идти в фарватере Китая и становиться его младшим партнером.

Помимо очевидных мер наподобие наращивания экономического взаимодействия, увеличения военно-морского присутствия в бассейне Индийского океана, диалога на международных площадках, у России есть возможность эффективно задействовать один из форматов международного сотрудничества. Речь идет о формате «два плюс один», сиречь взаимодействии в рамках треугольника, где двумя углами являются Россия и Индия, а третьим – одна из средних стран региона, дружественно настроенная и заинтересованная в развитии экономического и политического сотрудничества с двумя основными акторами по принципу «друг моего друга – мой друг». Таких стран сравнительно немного, наиболее перспективными можно считать Вьетнам, Индонезию и Японию. Каждая из них имеет свою специфику, и формат «два плюс один» в каждом конкретном случае потребует ее учета.

Треугольник Россия–Индия–Вьетнам выглядит наиболее привлекательно. Ханой – давний друг и партнер Москвы, опасающийся, как и Дели, давления со стороны Пекина и ищущий сближения с теми, кто сможет гарантировать ему безопасность. Индия также воспринимает Вьетнам как перспективного союзника в регионе, налаживая с ним экономические, военные и политические связи. Помимо этого, Вьетнам – пока единственная страна, имеющая положительный опыт торгово-экономического сотрудничества в рамках ЗСТ как с ЕАЭС, так и с Индией. Как и Индия, Вьетнам является крупным импортером советского и российского оружия, сталкиваясь с аналогичными индийским проблемами из-за санкций CAATSA. Помимо этого Россия поддерживает тесные военные контакты с обеими странами, проводя с ними военные и военно-морские учения. Логично выглядит расширение их до формата трехсторонних.

Свою специфику имеют отношения с Индонезией, которая воспринимает себя как субрегионального лидера. В отличие от Вьетнама, она не испытывает опасений в отношении Китая, а в отличие от Нью-Дели и Вашингтона – имеет разработанный концепт Индо-Тихоокеанского региона, в котором ей по праву принадлежит ключевая роль: Индонезия контролирует или имеет возможности заблокировать все основные проливы, через которые осуществляется сообщение между Тихим и Индийским океанами. Отношения России и Индонезии далеко не так безоблачны, как отношения России и Вьетнама; тем не менее треугольник Россия–Индия–Индонезия, «партнерство трех сильных», в долгосрочной перспективе является самым многообещающим – особенно с учетом того, что Индонезия претендует на роль лидера АСЕАН. России выгодно максимальное усиление Индонезии и превращение ее еще в один независимый полюс силы, дружественный Москве.

Треугольник с участием Японии представляется наиболее проблемным, учитывая претензии Токио на Южные Курилы и специфический формат японской внешнеполитической деятельности в условиях нахождения на территории страны американских военных баз. В этом случае, однако, уже Индия, традиционно поддерживающая с Японией хорошие отношения, может выступить в качестве «общего друга» Токио и Москвы, облегчающего нахождение взаимоприемлемых решений.

Все эти форматы потребуют, очевидно, консультаций с Китаем. КНР не будет участвовать ни в одном из них, но в целом создание схем «два плюс один» выгодно Пекину, так как расширяет пространство маневра для стран – соседей Китая, позволяя им вместо США искать защиты у пары Россия – Индия. Москва, в свою очередь, сможет при помощи таких форматов улучшить позиции в Юго-Восточной и Южной Азии и укрепить отношения с Дели.

Сложно сказать, как долго продолжится китайско-индийское сближение. Оно вызвано объективными факторами; но другие не менее объективные факторы через 5–10 лет могут оттолкнуть Индию от Китая. Задача Москвы – добиться, чтобы к тому моменту Россия рассматривалась в Дели как надежный друг и партнер и независимый полюс силы наравне с Китаем и Соединенными Штатами.

Китай. Индия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826797 Алексей Куприянов

Перерыв подходит к концу?

Военная стратегия Китая на современном этапе

Василий Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Резюме Китайская армия не участвовала в боевых действиях со времени затухания пограничных конфликтов с Вьетнамом в конце 1980-х гг. и воспринимает 30-летнее отсутствие боевого опыта как проблему. В скором времени перерыв может подойти к концу.

Взгляды военно-политического руководства КНР на военную политику и важнейшие вопросы военной стратегии отражаются в специальных документах – так называемых «Директивах по военной стратегии», или, в другом переводе, «Направлениях военной стратегии» Центрального военного совета КНР. В этих документах описываются основные задачи китайских вооруженных сил, угрозы, с которыми сталкивается страна, излагаются взгляды китайского руководства на характер современных военных действий и тенденции в развитии военного искусства, а также определяются цели и задачи дальнейшего военного строительства.

Это крайне важные документы, разрабатываемые на длительную перспективу. За всю историю КНР «Директивы по военной стратегии» выпускались девять раз. Их подписывает председатель Центрального военного совета КНР, высшего органа управления китайскими вооруженными силами. Как правило, этот руководитель занимает также и высший партийный и государственный посты (генерального секретаря ЦК КПК и председателя КНР). Принятие Директив происходит обычно по итогам расширенного заседания Центрального военного совета, на котором руководитель выступает с программной речью о дальнейшем развитии вооруженных сил. Последние Директивы сохраняют действие в среднем в течение 10 лет. В прошлом эти документы не публиковались полностью, но с 1998 г. Китай приступил к обнародованию Белых книг по национальной обороне, где давалось описание текущих приоритетов военной политики в адаптированном для публики виде.

Белая книга по военной стратегии Китая 2015 г. является и документом для широкой аудитории, и обладает статусом «Директив по военной стратегии». Будучи общим программным документом, Белая книга 2015 г. предоставляет довольно ограниченный объем данных о ведущихся в китайской армии преобразованиях. Собственно, уже после публикации этого документа, в конце 2015 г., Китай приступил к масштабной реформе органов управления и всей структуры вооруженных сил. Тем не менее в документе отражается круг задач, стоящих перед Народно-Освободительной армией Китая (НОАК) на новом этапе развития.

Важнейшими задачами НОАК сейчас являются:

защита суверенитета и территориальной целостности Китая на земле, в воздухе и на море;

обеспечение воссоединения Родины (т.е. установления эффективного контроля над Тайванем);

обеспечение интересов и безопасности Китая в новых сферах (киберпространство, космос и т.п.);

обеспечение зарубежных интересов Китая;

стратегическое ядерное сдерживание и обеспечение гарантированного ответного удара;

участие в мероприятиях по укреплению международной и глобальной безопасности;

борьба с проникновением враждебных сил, сепаратизмом и терроризмом;

участие в мероприятиях по ликвидации последствий природных и техногенных катастроф, несение охранной службы, оказание помощи народному хозяйству.

По сравнению с изложением целей и задач НОАК в прежние годы привлекает внимание их более амбициозный и наступательный характер. Прошлые программные выступления председателей ЦВС и Белые книги по национальной обороне, скорее, ставили акцент на обеспечении территориальной целостности и суверенитета, сохранении правящего в КНР режима и обеспечении возвращения Тайваня. Подчеркивался оборонительный характер военного строительства и его подчиненность задачам экономического развития. Например, в Белой книге о национальной обороне 2004 г. прямо утверждалось, что работа в сфере военного строительства «должна служить общим целям экономического строительства». Рассуждения о защите «зарубежных интересов» в том виде, в котором они представлены в 2015 г., еще десять лет назад были совершенно немыслимы.

Таким образом, с 2014 г. начался переход КНР от завещанной патриархом китайских реформ Дэн Сяопином в начале 1990-х гг. пассивной внешней политики к более активному курсу, за которым с 2017 г. утвердилось название «дипломатии великой державы с китайскими особенностями». На саммите АТЭС в Дананге в ноябре 2017 г. председатель КНР Си Цзиньпин охарактеризовал этот курс как продвижение «строительства нового типа международных отношений, предполагающих взаимное уважение, равенство и справедливость, а также взаимную выгоду и партнерство всех сторон». Речь идет, таким образом, о претензиях Пекина на формулирование новых правил и принципов международных отношений, которые могут стать альтернативой существовавшему до сих пор «либеральному мировому порядку».

Расширение геополитических амбиций вытекает из значительного глобального присутствия в экономике, играющего все более значимую роль для долгосрочных перспектив китайского хозяйства. Начавшаяся после кризиса 2008 г. реструктуризация китайской экономики привела к существенному снижению ее зависимости от экспорта. Если в 2007 г. экспорт был равен примерно 35% китайского ВВП, то в 2017 г. – 18,5 процентов. Снизился и вклад чистого экспорта в темпы экономического роста – от 1,5 процентного пункта в 2007 г. до 0,63 процентного пункта в 2017 г., притом что большую часть периода после 2008 г. вклад чистого экспорта в рост китайской экономики вообще был отрицательным.

С другой стороны, усугубляются другие составляющие зависимости китайской экономики от внешнего мира. Объем китайских прямых иностранных инвестиций за рубеж в 2004–2017 гг. превысил 2,2 трлн долларов. Страна более чем на 60% зависит от импорта нефти, зависимость от импорта железной руды 78,5%, нарастает необходимость в прочих видах сырья и продовольственных товаров. На фоне происходящего с 2012 г. сокращения численности трудоспособного населения и роста зарплат Китай пытается осуществить технологический рывок, превратившись в крупного мирового экспортера высокотехнологичной продукции и услуг.

Это, в свою очередь, невозможно без новой волны инвестиций в производственные и сбытовые активы за рубежом, развития системы соглашений о зонах свободной торговли с перспективами выхода на многосторонние соглашения и других мер экономической дипломатии. Несмотря на то что Китай перестал быть экспортно ориентированной экономикой, он приобретает все более серьезную зависимость от своей глобальной экономической империи и испытывает растущую потребность в активной защите интересов по всему миру. Масштабы китайской экономики не позволяют сосредоточиться на какой-либо одной ее части, сократив присутствие в других. Китай уже стал главным торговым партнером для многих стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Африки, он является важнейшим фактором, влияющим на развитие экономик Европы, Ближнего Востока и Латинской Америки.

Китайские вооруженные силы, судя по известным на настоящее время данным, еще с конца 1990-х гг. строились в предвидении неизбежного изменения места КНР в мире и вытекающего из этого конфликта с США. Со второй половины 1990-х гг. наметился опережающий по отношению к ВВП рост китайского военного бюджета. С 1997 по 2015 г. военный бюджет в реальном выражении вырос более чем в пять раз. При этом с 1998 по 2007 гг. китайская экономика росла в среднем на 12,5%, а военный бюджет – на 15,9 процента.

После удара ВВС США по китайскому посольству в Белграде во время косовской операции НАТО в мае 1999 г. руководство КНР глубоко пересмотрело перспективы отношений с Соединенными Штатами. Результатом стала амбициозная военно-техническая программа, известная как «программа 995» (995 – «май 99»), направленная на форсированную модернизацию вооруженных сил путем создания принципиально новых систем вооружений, некоторые из которых описывались китайским словом «шашоуцзянь» (что-то вроде «палицы убийцы»). Речь идет о ключевых системах оружия, имеющих решающее значение для будущих военных действий и дающих их обладателю важные преимущества. Сам термин в китайских открытых источниках впервые появляется с 1999 г. и, вероятно, напрямую связан с «программой 995». К таковым типам оружия предположительно относятся новые виды баллистических и крылатых ракет, в том числе противокорабельных, системы противоспутникового оружия и, возможно, перспективные виды боевой авиации, кибероружие, средства РЭБ.

Выбор приоритетов развития вытекал из изменений взглядов военно-политического руководства КНР на характер будущей войны. Основополагающим фактором для всей внешней политики Пекина с момента образования страны и до конца 1970-х гг. была догматическая вера Мао Цзэдуна и многих лиц из его окружения в неизбежность Третьей мировой, которая должна завершиться торжеством социализма в планетарном масштабе. Подготовка к ней велась с учетом сильных и слабых сторон Китая (малоразвитая промышленность; огромные человеческие и значительные природные ресурсы; низкая урбанизация и т.п.). В основе китайского военного планирования лежала разработанная Мао еще в период гражданской войны 1930-х гг. концепция «активной обороны»: войскам КПК придется иметь дело, как правило, с лучше вооруженным, обученным и организованным противником. В таких условиях НОАК и поддерживающим ее иррегулярным формированиям следовало, отходя вглубь своей территории, изматывать противника, принуждать его к дроблению сил, растягиванию коммуникаций, совершению стратегических и политических ошибок с последующим переходом в контрнаступление, разгромом и изгнанием врага. Данная концепция с успехом применялась коммунистами в войне с Японией и принесла им победу в гражданской войне.

Подобные взгляды на военно-политическую ситуацию в мире предопределяли ряд особенностей китайского военного строительства. К таким подходам можно отнести создание системы тотальной мобилизации (массовое народное ополчение и «отделы народного вооружения» на уездном уровне и выше), производство технически простых, но достаточно эффективных видов оружия, поддержание огромной пятимиллионной и преимущественно сухопутной армии, решавшей параллельно многочисленные экономические и полицейские задачи. Производились масштабные мероприятия по рассредоточению промышленных объектов, была создана не имеющая аналогов в мире сеть подземных сооружений, способных укрыть многие миллионы человек. Специальное внимание уделялось идеологической обработке армии (порой в ущерб профессионализму) и населения для обеспечения их морально-политической устойчивости в случае ядерной войны.

Прогресс китайских реформ был во многом связан со способностью китайского руководства после Мао постепенно отказаться от подобных установок (полностью отброшенных к середине 1980-х гг.). Следующим важнейшим фактором, повлиявшим на китайское военное планирование, стало осмысление разгрома иракской армии в ходе операции «Буря в пустыне» в 1991 г. с минимальными потерями. Результатом оказался пересмотр роли современных технологий в войне. Согласно известным фрагментам, «Директивы по военной стратегии» 1993 и 2004 гг., как и Белая книга 2015 г., ориентируют военное строительство на подготовку к локальным войнам, которые считаются наиболее вероятными.

При этом в 1993 г. они определялись как «локальные войны в условиях применения современных технологий», в 2004 г. – как «локальные войны в условиях применения информационных технологий», а в 2015 г. – «локальные войны в условиях информатизации». Подобное изменение формулировок свидетельствует о признании определяющей роли информационных технологий и информации в современной войне и, соответственно, значительном приоритете подготовки к информационному противоборству во всех его формах.

В сфере политики и идеологии важная роль информационной войны отражена в концепции «трех войн», описанной в принятых Главным политическим управлением НОАК «Принципах организации политической работы в Народно-Освободительной армии» (2003 г.). Под «тремя войнами» понимаются «медиа-война», или «война за общественное мнение» (идейная мобилизация главным образом собственного населения в ходе конфликта), «психологическая война» (дезинформация, операции влияния, подавление воли к сопротивлению руководства и населения противника) и «юридическая война» (использование внутренних и международных правовых актов для достижения политических целей войны). Китайские подходы частично базируются на собственном опыте, но во многом – на осмыслении американского опыта психологических операций в 1990-е годы. В течение 2000-х – 2010-х гг. Китай создал значительные по масштабам структуры и технические возможности для ведения «трех войн», играющие важную роль в китайском планировании.

Если говорить о технических аспектах информационного противостояния, то в конце 1990-х гг. генерал Дай Цинмин (в последующем – начальник четвертого управления Генерального штаба НОАК) разработал концепцию «интегрированных электронно-сетевых операций», предполагавшую скоординированное применение кибероружия, средств радиоэлектронной борьбы и огневого поражения информационной инфраструктуры противника для разрушения его системы управления и нивелирования его информационного превосходства. Следует отметить, что информационное превосходство видится китайцам одновременно как главное преимущество и главная уязвимость американских вооруженных сил.

Китай уделяет значительное внимание созданию разведывательных и наступательных возможностей в киберпространстве, развитию войск РЭБ и созданию специализированных видов оружия (например, противоспутникового) для поражения информационной инфраструктуры противника. В 2015 г. Китай стал первой страной мира, создавшей отдельный вид вооруженных сил, ориентированный на ведение информационной борьбы – так называемые Войска стратегической поддержки, в которых объединен имеющийся потенциал радиоразведки, киберопераций, РЭБ, космической разведки.

Несмотря на повторение идеологических штампов прошлого, относящихся к «активной обороне» и опыту «революционных войн», китайские военные теоретики вынуждены снабжать их оговорками («в новых условиях» и т.п.), в некоторых случаях практически сводящих к нулю первоначальный смысл этих понятий. Китай уже не может исходить из того, что ему практически всегда придется иметь дело с технически превосходящим противником, обладающим меньшей численностью. При этом человеческие ресурсы также не могут более рассматриваться как неисчерпаемые и легкодоступные.

В настоящее время Китай является третьей, а по многим составляющим – второй военной державой мира. НОАК после волн сокращений урезана до 2 млн человек; кроме того, имеются порядка 8 млн резервистов, проходящих регулярные сборы (около месяца в году) и войска внутренней безопасности Народной вооруженной полиции численностью около 600 тыс. человек (примерный аналог Росгвардии). Приоритетами в развитии НОАК сейчас являются не доминировавшие в эпоху Мао сухопутные силы, а флот и средства стратегического ядерного и неядерного сдерживания.

С технической точки зрения производство большинства видов вооружений в Китае приблизилось к уровню передовых держав – по крайней мере китайская техника практически всегда относится к тем же поколениям, что и массово применяемая техника ведущих стран (в частности, в 2017 г. Китай стал второй страной после США, начавшей поставку в войска истребителей пятого поколения собственного производства).

Китай строит мощный океанский военно-морской флот, нацеленный на одновременное решение двух важнейших задач. Первая из них связана с завоеванием господства на море в пределах как минимум первой цепи островов, ограничивающей омывающие Китай моря (Желтое, Восточно-Китайское, Южно-Китайское) и, возможно, второй цепи островов (о. Иводзима, о. Бонин, Марианские острова, Гуам и т.п.). Решение этой задачи тесно связано с важнейшей целью китайской политики – восстановлением контроля над Тайванем.

В американской литературе китайская стратегия в этом направлении описывается как «стратегия ограничения доступа» (Anti-Access/Area Denial, A2/AD), хотя китайцы избегают использования подобных терминов. Тем не менее КНР наращивает возможности по ограничению способности сил США действовать в Западной части Тихого океана с опорой на асимметричные инструменты, такие как значительный арсенал неядерных баллистических и крылатых ракет, системы ПВО большой дальности, современные неатомные подводные лодки, морское минное оружие, развертывание донных сетей гидрофонов в прилегающих морях и т.п.

Вторая задача связана с обретением эффективных инструментов проецирования силы для защиты китайских интересов по всему миру. Для этого создается мощный океанский надводный флот. Уже в следующем десятилетии он будет включать в себя несколько авианосцев (в том числе атомные, оснащенные электромагнитными катапультами), около трех десятков эсминцев водоизмещением от семи тысяч тонн, оснащенных ЗРК большой дальности и универсальными системами оружия, крупные и современные десантные корабли (десантно-вертолетные корабли-доки, универсальные десантные корабли). Производится резкое наращивание численности китайской морской пехоты, с 2017 г. базой в Джибути положено начало развитию системы китайских военных баз за рубежом.

Китай по-прежнему занимает, согласно большинству оценок, предпоследнее (перед Великобританией) место среди постоянных членов Совета Безопасности ООН по числу развернутых ядерных боеголовок – но одно из лидирующих, если не первое место по количеству одновременно реализуемых крупных научно-технических программ разработки новых стратегических вооружений. Это работа над тремя семействами межконтинентальных баллистических ракет (тяжелая жидкостная, средняя и легкая твердотопливные), несколькими типами баллистических ракет средней дальности, новым стратегическим бомбардировщиком, новыми типами атомных ракетных подводных лодок и ракетами для них. С высокой интенсивностью ведутся работы над разными видами гиперзвукового оружия, совершенствуется система управления ядерными силами. Строится система предупреждения о ракетном нападении и стратегическая система ПРО.

Созданные Китаем значительные неядерные стратегические силы (около 2300 баллистических ракет средней дальности и крылатых ракет наземного базирования) в сочетании с модернизацией китайских ядерных сил уже превратились в значимый фактор мировой политики. Именно они уже стали триггером крупных изменений в политике США в сфере стратегических вооружений – решении о выходе, либо существенной модификации Договора о ракетах средней и меньшей дальности 1987 года. Несмотря на то, что американское намерение пересмотреть отношение к договору обосновывается некими российскими нарушениями, ему предшествовала нараставшая в предыдущие годы дискуссия об изменении баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В ходе этой дискуссии ряд видных американских военных руководителей и экспертов заявляли о негативном влиянии договора на безопасность США перед лицом растущих китайских ракетных сил.

Ядерное сдерживание Китая, с американской точки зрения, имеет ряд важных особенностей, проявившихся еще в годы холодной войны. Межконтинентальные баллистические ракеты, базирующиеся в Северной Америке, имеют ограничения по применению против КНР в случае, если Россия не вовлечена в конфликт: летящие на Китай через Северный полюс МБР могут быть восприняты российской системой предупреждения о ракетном нападении как атака на Россию. Исторически американское ядерное планирование в отношении Китая отводило центральное место атомным ракетным подводным лодкам и, особенно, тактическому ядерному оружию, применяемому ВВС и авиацией флота. Учитывая резкий рост и развитие системы ПВО КНР, замена авиации баллистическими и крылатыми ракетами выглядит предопределенной. Размещение американского ядерного оружия в странах АТР, вероятно, вызовет резкую активизацию китайских программ как в области производства баллистических ракет, так и средств ПРО, положив начало новому витку гонки вооружений в регионе.

Китай – единственный постоянный член СБ ООН, явно наращивающий число ядерных боеголовок на стратегических носителях. До сих пор нет бесспорного ответа на вопрос о целях и масштабах этого роста. Речь может идти как о реакции на американские программы (ПРО, быстрый глобальный удар), так и о более далеко идущих планах – достижении паритета. Развитие Китая в данной области будет иметь важные последствия для подходов к стратегической стабильности, поскольку впервые может возникнуть третья крупная ядерная держава.

Значительный технологический рывок, осуществленный НОАК в 2000–2010-х гг., привел к тому, что главные проблемы китайского военного строительства носят теперь не технический, а организационный характер. С 2015 г. Китай реализует программу амбициозных военных реформ, призванных привести организацию и систему боевой подготовки НОАК в соответствие с новыми реалиями. Армия профессионализируется, становится все более мобильной и опирающейся на достижения современной науки и образования. Типичный боец НОАК теперь является выходцем из города, а значительная часть офицерского корпуса готовится в ведущих гражданских вузах по специальным программам, построенным по образцу программ американского Корпуса подготовки офицеров резерва (Reserve Officers’ Training Corps).

Таким образом, армия превращается во все более важный и эффективный инструмент китайской внешней политики. Китайская армия не имеет опыта участия в боевых действиях со времени затухания пограничных конфликтов с Вьетнамом к концу 1980-х и воспринимает 30-летнее отсутствие боевого опыта как одну из важных проблем. Вполне вероятно, что в скором времени этот перерыв подойдет к концу.

Китай > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826796 Василий Кашин

Ядерный выбор Пекина

Почему конфликт США и Китая может выйти из-под контроля

Кейтлин Талмадж – доцент Школы дипломатической службы Джорджтаунского университета.

Резюме Война между США и КНР маловероятна, но перспектива военной конфронтации – например, в результате нападения Китая на Тайвань – уже не кажется нереальной. А вероятность перехода этого противостояния в ядерную фазу выше, чем полагают многие политики и эксперты.

С нарастанием мощи Китая увеличивается и риск войны с США. При Си Цзиньпине КНР усилила политическое и экономическое давление на Тайвань и построила военные объекты на коралловых рифах в Южно-Китайском море. В результате Вашингтон стал опасаться, что китайский экспансионизм угрожает союзникам и американскому влиянию в регионе. Проход американских эсминцев через Тайваньский пролив вызвал громкие протесты Пекина. Американское руководство задумалось об отправке туда еще и авианосца. Китайские истребители перехватили американский самолет в небе над Южно-Китайским морем. А президент Дональд Трамп тем временем довел до кипения давние экономические споры.

Война между двумя странами маловероятна, но перспектива военной конфронтации – например, в результате нападения Китая на Тайвань – уже не кажется нереальной. А вероятность перехода этого противостояния в ядерную фазу выше, чем полагают многие политики и эксперты.

Китайские специалисты обычно не рассматривают такую возможность. В американских исследованиях о потенциальной войне с Китаем ядерное оружие вообще исключается из анализа, так как считается несоответствующим цели конфликта. В 2015 г. Деннис Блэр, бывший командующий американскими войсками в Индо-Тихоокеанском регионе, оценил вероятность ядерного кризиса между США и Китаем как «близкую к нулю».

Такая уверенность ошибочна. Применение против Китая обычных военных действий в традиционном стиле Пентагона – это потенциальный путь к ядерной эскалации. После окончания холодной войны фирменный подход США к войне прост: ударить вглубь территории противника, чтобы быстро и с минимальными затратами уничтожить его ключевые военные активы. Но Пентагон вывел эту формулу на основе операций в Афганистане, Ираке, Ливии и Сербии, а у них не было ядерного оружия. Китай же не просто обладает ядерным оружием, оно интегрировано в обычные вооруженные силы, поэтому удар не может быть избирательным. Таким образом, в случае военной операции Соединенных Штатов против конвенциональных сил КНР под угрозой окажется и ядерный арсенал. Китайское руководство может принять решение применить ядерное оружие, пока оно не уничтожено.

Отношения США и Китая переполнены взаимными подозрениями, поэтому лидеры двух стран должны осознавать: обычная война может перерасти в ядерную. В абсолютном выражении риск невелик, но последствия для региона и мира в целом будут катастрофическими. И пока Вашингтон и Пекин следуют своим нынешним внешнеполитическим стратегиям, риск сохранится. Значит, лидерам обеих стран нужно избавиться от иллюзии, что удастся свести все к ограниченным боевым действиям. Им нужно в первую очередь сосредоточиться на урегулировании политических, экономических и военных вопросов, которые могут привести к войне.

Новый вид угрозы

Основания для оптимизма есть. Во-первых, Китай уже давно придерживается неагрессивной ядерной доктрины. После первого ядерного испытания в 1964 г. Китай избегал гонки вооружений холодной войны, создав гораздо меньший и простой арсенал, чем позволяли его возможности. Китайские руководители последовательно считали ядерное оружие полезным только как инструмент сдерживания ядерной агрессии и давления. Для выполнения этой задачи всегда было достаточно небольшого количества. До сих пор Китай придерживался политики отказа от упреждающего удара, т.е. обещал не применять ядерное оружие первым.

Перспектива ядерного конфликта также выглядит как пережиток холодной войны. Тогда США и их союзники жили в страхе, что страны Варшавского договора стремительно завоюют Европу. Силы НАТО были готовы нанести упреждающий удар. Вашингтон и Москва постоянно боялись, что их ядерные силы будут застигнуты врасплох внезапной атакой противника. Взаимный страх увеличивал риск того, что одна из супердержав поспешит с ударом, посчитав, что на нее напали. Существовала также опасность несанкционированных ударов. В 1950-е гг. из-за слабых мер безопасности на ядерных объектах на территории НАТО и отсутствия гражданского контроля над военными возник серьезный риск ядерной эскалации без прямого приказа американского президента.

Хорошая новость в том, что все эти страхи времен холодной войны никак не связаны с современными отношениями Вашингтона и Пекина. Ни одна из стран не может быстро завоевать территорию противника в результате обычной войны. Никто не боится внезапной ядерной атаки. В обеих странах выстроена достаточно прочная система гражданского политического контроля над ядерным оружием. Теоретически осталась лишь удобная логика взаимного сдерживания: в войне двух ядерных держав ни одна из сторон не нанесет ядерный удар, опасаясь ответа противника.

Но есть и плохая новость: триггером способна стать обычная война, угрожающая ядерному арсеналу Китая. Конвенциональные силы могут представлять угрозу для ядерных, что ведет к эскалации напряженности – особенно если превосходящие обычные силы США столкнулись с противником с относительно небольшим и уязвимым ядерным арсеналом, как у Китая. Если в ходе американской операции под ударом окажутся ядерные силы, руководство КНР может прийти к выводу, что цель Вашингтона – не только победа в обычной войне, а выведение из строя или уничтожение китайского ядерного арсенала, возможно, как прелюдия смены режима. В тумане войны Пекин может посчитать, что ограниченная ядерная эскалация – небольшой первый удар, позволяющий избежать полномасштабного ответа американцев, – оптимальный вариант защиты.

Стрельба в проливе

Самая опасная точка в отношениях Соединенных Штатов и Китая – Тайвань. Пекин давно стремится присоединить остров к материковой части страны, что противоречит желанию Вашингтона сохранить статус-кво в проливе. Нетрудно представить, как это может привести к войне. Например, Китай решит, что окно для восстановления контроля над островом закрывается, и бросится в атаку с использованием ВВС и ВМС для блокады тайваньских портов или бомбардировок. Американское законодательство не предусматривает вмешательства в подобных случаях. Однако в Законе об отношениях с Тайванем говорится, что США будут рассматривать «любую попытку определить будущее Тайваня немирными средствами, включая бойкот и эмбарго, как угрозу миру и безопасности в западной части Тихого океана и повод для серьезного беспокойства». Если Вашингтон встанет на защиту Тайбэя, единственная мировая супердержава и ее потенциальный соперник вступят в первую войну великих держав в XXI веке.

Операция Соединенных Штатов с применением обычных вооружений поставит под угрозу, выведет из строя или уничтожит часть ядерного арсенала Китая – независимо от того, было ли это изначально целью Вашингтона. Если США будут вести боевые действия в стиле последних 30 лет, такой исход практически гарантирован.

Рассмотрим сценарий с подводными лодками. Китай может задействовать ударные субмарины с обычным вооружением для блокады тайваньских портов, бомбардировок острова или атак против сил США и их союзников в регионе. В этом случае американские ВМС начнут противолодочную операцию, под ударом окажутся четыре китайские подлодки, оснащенные баллистическими ракетами с ядерными боеголовками, которые обеспечивают ядерное сдерживание на море. Китайские подлодки используют общую коммуникационную систему, удар по ее передатчикам лишит Пекин связи с подводным флотом, руководству КНР останется гадать, что случилось с морскими ядерными силами. Кроме того, для защиты субмаринам с баллистическими ракетами нужны ударные подлодки, как тяжелым бомбардировщикам нужны маневренные истребители. Если американцы начнут топить китайские ударные подлодки, субмарины с баллистическими ракетами останутся без защиты и окажутся уязвимы.

Еще опаснее, если Соединенные Штаты, охотясь за ударными субмаринами, случайно затопят китайский ракетоносец. Ударные подлодки могут сопровождать ракетоносцы, особенно если Китай решит передислоцировать их ближе к территории США. Поскольку идентификация цели – одна из самых сложных проблем ведения боевых действий под водой, американская подлодка может на расстояние выстрела подойти к китайской, так и не определив ее тип, особенно в условиях повышенного шума, как в Тайваньском проливе. Банальные фразы об осторожных действиях подходят для мирного времени. В условиях войны, особенно если китайская субмарина уже наносила удары, американцы могут решить сначала атаковать, а потом уже разбираться.

Помимо ощущения уязвимости небольшой размер подводного ядерного флота означает, что в результате двух подобных инцидентов будет уничтожена половина средств сдерживания морского базирования. Китайские ракетоносцы, избежавшие уничтожения, утратят связь с командованием, лишатся сил сопровождения и не смогут вернуться в разрушенные порты. В этом случае Китай останется вообще без морских средств ядерного сдерживания.

На берегу может сложиться схожая ситуация. Американцам придется противостоять растущим ракетным силам. Большая их часть находится в непосредственной близости от Тайваня и готова ударить баллистическими ракетами по острову или союзникам, пришедшим на помощь Тайбэю. Победа США опять же будет зависеть от способности вывести из строя баллистические ракеты с обычными боеголовками. И сделать это невозможно, не затронув ядерные силы. Китайские баллистические ракеты с обычными и ядерными боеголовками нередко размещаются на одной базе, т.е. имеют общую систему транспортировки и снабжения, маршруты патрулирования и другую инфраструктуру. У них также может быть общая система командования и управления, или американские военные не смогут различить эти системы, если они все же разделены.

Кроме того, китайские баллистические ракеты способны нести как обычные, так и ядерные боеголовки, и различить две модификации американская воздушная разведка не в состоянии. В военное время при ударе по обычным ракетам могут быть уничтожены ракеты с ядерными зарядами. Чтобы направить пилотируемый летательный аппарат на стартовые шахты и ракетные базы, нужно хотя бы частично контролировать воздушное пространство над Китаем, а для этого необходимо вывести из строя систему ПВО. Но вывод из строя береговых систем ПВО Китая оставит без защиты и ядерные силы.

Подвергнувшись атаке, китайские лидеры будут опасаться, что под угрозой окажутся межконтинентальные баллистические ракеты, размещенные в глубине страны. На протяжении многих лет эксперты указывали на неудачные попытки американцев обнаружить и уничтожить иракские ракеты Scud во время «Войны в заливе» в 1990–1991 гг., отмечая, что мобильные комплексы невозможно найти. Поэтому предполагалось, что Китай сможет сохранить средства ядерного сдерживания независимо от ущерба, который США нанесут береговым районам. Однако последние исследования говорят об обратном. Китайские межконтинентальные баллистические ракеты больше и менее мобильны, чем иракские Scud, их трудно перемещать незаметно. Соединенные Штаты, скорее всего, внимательно следят за ними в мирное время. Поэтому неудачная охота за иракскими Scud 30 лет назад вряд ли убедит Китай в том, что оставшиеся ядерные силы находятся в безопасности, особенно в период активной фазы обычной войны.

Резкая критика Китаем размещения региональной системы ПРО США для защиты от возможных атак КНДР отражает эти опасения. В Пекине считают, что эта система поможет Вашингтону нейтрализовать ракеты, которые Китай может запустить в ответ на удар Соединенных Штатов по своему арсеналу. С точки зрения Пекина, такой вариант возможен, если обычная война уже начала серьезно подрывать другие элементы китайских ядерных сил. И неважно, что Китай утратит возможность следить за состоянием своих сил в режиме реального времени, поскольку ослепление противника – обязательный пункт в американских военных учебниках.

Иными словами, традиционная стратегия США по достижению победы в обычной войне скорее всего поставит под угрозу большую часть ядерного потенциала КНР на море и на суше. Действительно ли американские военные целились в ядерные арсеналы – неважно. Главное, что китайское руководство будет считать, что страна под угрозой.

Уроки прошлого

Возникает вопрос: как отреагирует Китай? Проявит ли он сдержанность и выполнит обещание не наносить первый удар, когда ядерные силы окажутся в опасности? Или он воспользуется этим оружием, пока оно есть, рассчитывая, что ограниченная эскалация остановит Вашингтон или заставит его отступить?

В заявлениях Китая и исследованиях экспертов сохраняется двойственность по этому вопросу. Непонятно, какие элементы КНР считает основой своих сил ядерного сдерживания. Например, если Китай признает силы ядерного сдерживания морского базирования относительно небольшими и слабыми, потеря подводных ракетоносцев не приведет к кардинальному пересмотру военных расчетов.

Проблема в том, что военное время может изменить представления Китая о намерениях США. Если Пекин воспримет подрыв своих ядерных сил морского и наземного базирования как намеренную попытку лишить его средств сдерживания или даже как прелюдию к ядерному удару, он посчитает ограниченную ядерную эскалацию способом прекратить конфликт. Например, Китай может применить ядерное оружие для уничтожения американских авиабаз, представляющих наибольшую угрозу. Также возможен ядерный удар без конкретной военной цели – по ненаселенному району или морю, – чтобы дать понять: США пересекли красную линию.

Такая эскалация кажется неправдоподобной, но история Китая говорит об обратном. В 1969 г. аналогичное развитие событий привело Пекин на грань ядерной войны с Советским Союзом. В начале марта того года китайские войска напали на советских пограничников на фоне роста напряженности вокруг спорного участка границы. Спустя менее двух недель страны уже вели необъявленную войну на границе с использованием тяжелой артиллерии и авиации. Эскалация конфликта происходила стремительно, и к концу марта Москва грозила применить ядерное оружие, чтобы заставить Пекин отступить.

Изначально руководство КНР игнорировало эти предупреждения, но, когда стало известно, что СССР обсуждает планы ядерного удара с другими странами, оценку угрозы пришлось кардинально изменить. Как свидетельствуют архивные документы, Москва не собиралась выполнять ядерные угрозы, но китайские руководители воспринимали ситуацию по-другому. В том конкретном случае они полагали, что советский ядерный удар неминуем. Когда Москва направила своих представителей на переговоры в Пекин, в КНР подозревали, что на борту самолета с делегацией находится ядерное оружие. Напуганное китайское руководство провело испытание термоядерного оружия в пустыне Лобнор и привело в боевую готовность ядерные силы – этот шаг опасен сам по себе, так как повышает риск несанкционированного или случайного пуска. Только после длительной подготовки к советским ядерным ударам, которые так и не состоялись, Пекин согласился на переговоры.

Сегодня Китай – не та страна, что во времена Мао Цзэдуна, но конфликт 1969 г. остается важным уроком. КНР начала войну, считая, что ядерное оружие не будет задействовано, хотя советский арсенал был на несколько порядков мощнее, как сегодня американский арсенал превосходит китайский. Когда война пошла не по плану, Китай пересмотрел оценку ядерной угрозы и практически дошел до паранойи. Более того, давал понять, что рассматривает возможность применения ядерного оружия, хотя ответный удар был бы разрушительным. Неоднозначная информация и сосредоточенность на пессимистическом сценарии вынудили Пекин учитывать ядерные риски, которые за несколько месяцев до конфликта казались невероятными. Та же схема может повториться и сегодня.

Теряться в догадках

США и Китай в состоянии принять меры, чтобы уменьшить риски. Активный диалог и обмен информацией – официальный и неофициальный, на высоком и рабочем уровнях, между политиками и военными – позволят выстроить отношения, которые обеспечат деэскалацию в случае конфликта. Между военными двух стран уже работает горячая линия, но постоянной связи между политическим руководством пока нет. Проверенная, надежная инфраструктура позволит политикам и военным поддерживать связь и в случае кризиса.

Но налаживание коммуникации не решит проблем, заложенных в военных доктринах и внешнеполитических стратегиях. Поскольку стандартное ведение войны Соединенными Штатами скорее всего загонит Китай в ядерный угол, Вашингтону стоит рассмотреть альтернативные стратегии, чтобы не затронуть китайский ядерный арсенал. Так, некоторые аналитики предлагают давить на Пекин с помощью дальней морской блокады, другие считают, что кампанию нужно ограничить воздушными и морскими операциями у берегов Китая. В обоих случаях главная цель – избежать ударов по материковой части страны, где находятся ядерные силы.

Проблема в том, что в материковой части Китая сосредоточены и обычные вооруженные силы. США добровольно не оставят их нетронутыми, учитывая традиционное стремление сократить свои потери и быстро уничтожить мощь противника. Если Китай использует материковые базы, чтобы выпустить баллистические ракеты по силам Соединенных Штатов и их союзников, вряд ли американский президент прикажет военным проявить сдержанность ради деэскалации. Союзники тоже не примут осторожного подхода, поскольку будут оставаться уязвимыми из-за нетронутой военной мощи Китая. Никто не хочет, чтобы война между США и Китаем перешла в ядерную фазу, но если американцы, чтобы избежать эскалации, позволят обычным вооруженным силам Китая превратить Тайвань – не говоря уже о Японии или Южной Корее – в пепелище, вряд ли это станет считаться победой.

Конечно, Пекин тоже мог бы предпринять шаги для улучшения ситуации, но такой вариант маловероятен. Китай выбрал разработку обычных и ядерных боеголовок для одних и тех же ракет и их размещение на одних и тех же базах. Вероятно, он видит в этом стратегическое преимущество. Поскольку взаимосвязанность увеличивает риск ядерной эскалации, Пекин, возможно, полагает, что это способствует сдерживанию – Соединенные Штаты изначально не решатся начать войну.

Но так же как Китай выигрывает, если США поймут, что нет безопасного способа вести войну, Соединенные Штаты выигрывают, если Китай осознает, что война обернется для него не только поражением, но и приведет к ядерному разоружению. Этот страх мог бы стать рычагом воздействия в случае конфликта или даже удержать Китай от его начала.

Ни одна из сторон не видит смысла во взаимных увещеваниях в мирное время. Напротив, считается, что это способствует нестабильности. Но тогда лидеры США и Китая должны осознавать последствия выбранной политики. Угроза эскалации уменьшает риск войны, но если она все-таки начнется, то будет более опасной. Трезвая оценка реальности должна заставить лидеров обеих стран искать пути урегулирования политических, экономических и военных споров, не прибегая к войне, которая может быстро превратиться в катастрофу для региона и мира в целом.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6 за 2018 год. © Council on foreign relations, Inc.

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826795 Кейтлин Талмадж

От войны армий – к войне обществ

Резюме В условиях всеобщей напряженности впору говорить не только о войне как совокупности приемов военного искусства, а о том, как меняется само понятие войны. Она всегда следует за технологиями, характером политики государств и их целями. И она неизменно приносит сюрпризы – к такому выводу приходят участники Валдайской дискуссии.

Данный материал – изложение сессии по будущему войны, которая состоялась в рамках XV ежегодного Валдайского форума 17.10.2018. Участники – Ричард Вайц, директор Центра военно-политического анализа в Институте Хадсона (США); Тома Гомар, директор Французского института международных отношений; Станислав Кузнецов, заместитель председателя Правления Сбербанка; Арвинд Гупта, директор фонда Вивекананды (Индия); Андрей Фролов, главный редактор журнала «Экспорт вооружений»; Эндрю Монаган, директор по исследованиям России, обороны и безопасности Северной Европы Центра изучения изменений характера войны Pembroke College Оксфордского университета (Великобритания). Вел дискуссию доцент МГИМО МИД России Андрей Безруков.

Мир переживает очередную глубокую трансформацию. Взрывное развитие технологий влечет экономические перемены, фундаментально меняется политика, по-иному формируются альянсы. В условиях всеобщей напряженности впору поговорить о войне и изменениях, происходящих с самим понятием войны. Война всегда следует за технологиями, за политикой государств и их целями. И она неизменно приносит сюрпризы.

По мнению Эндрю Монагана, изучающего характер войны, в последнее время она представляет собой весьма размытую концепцию. Тем не менее, есть три неизменных фактора: агрессия одной стороны против другой, отпор пострадавшей стороны и масштабность военных действий. Для понимания характера будущей войны необходимо принимать во внимание опыт войн прошлого, но прежде всего настоящего (Украина, Йемен, Сирия, Ирак, Афганистан). Не теряет актуальности концепция «тумана войны» Карла фон Клаузевица: факторы неопределенности, страдания, смятение, непонимание того, что делают враги, как сложатся погодные условия. Каждая война индивидуальна из-за географических условий, общественной специфики, уровня и глубины тактических и операционных разработок. Каждой эпохе присуща своя война в зависимости от господствующих идей, эмоций и конкретных продуктов конкретного общества. Самая важная характеристика войны – ее динамика. Мы не можем назвать войной отдельные столкновения, в отличие от регулярных ответов конфликтующих сторон.

Совокупность определенных свойств не делает войну гомогенным понятием – в зависимости от эпохи характер войны меняется, и одним лишь непрерывным совершенствованием военных технологий и развитием общества суть этих изменений объяснить невозможно. Чтобы понять характер войны XXI века необходимо знать, в чем состоит ее цель: почему государство или альянсы вступают в войну? И самое важное – кто сражается? Первоочередным становится вопрос о технологиях, робототехнике, беспилотниках.

Развитие технологий ведет к совершенствованию средств ведения войны, расширению ее географии и переходу в новые сферы (космос, киберпространство). С другой стороны, современные военные технологии уже подошли к некоему технологическому пределу, когда достижения каких-то новых характеристик и обновлений – существенный прорыв, а их улучшение требует неимоверных усилий, и на современной технологической базе в крупносерийном варианте, скорее всего, сложно реализуемы.

По утверждению Андрея Фролова, «качественный скачок в военных технологиях может произойти только при общемировом переходе на новый технологический уровень». Более того, с каждым новым поколением, оружие элементарно дорожает, что означает непременное ограничение государствами самих себя, ввиду отсутствия ресурсов.

Тем не менее, работы по усовершенствованию ведутся, и в этом смысле очень показателен 2018 год. 1 марта Владимир Путин, выступая перед Федеральным Собранием, упомянул ряд российских систем, которые вызвали очень бурную реакцию как в России, так и за рубежом. Часть из них ничего принципиально нового собой не представляет, но некоторые заявлены как оружие на новых физических принципах. Продолжая свою мысль, Фролов напомнил об обозначенной Путиным еще в 2012 г. «отдаленной перспективе создания оружия на новых физических принципах: лучевого, геофизического, волнового, генного и психофизического». Очевидно, подобные системы вооружений станут качественно новым инструментом достижения политических и стратегических целей, будут сопоставимы по результатам применения с ядерным оружием, но более приемлемы в политическом и военном плане. А значит, роль стратегических ядерных сил в сдерживании агрессии и хаоса будет постепенно снижаться. Однако технологическое развитие ведущих стран не исключает противостояния с негосударственными игроками. Оппонентами государств вполне могут стать и крупные корпорации. Парадокс в том, что как раз эти корпорации и будут разрабатывать оружие, необходимое странам для межгосударственной борьбы.

Более того, с уверенностью можно говорить о противостоянии человека и машины, когда технологически более слабый противник будет стараться применять асимметричные действия. В качестве примера эксперт привел конфликт на Ближнем Востоке, когда ИГИЛ (запрещено в России. – Ред.), «пытаясь уйти от беспилотников, натягивает на улицах какие-то куски ткани и роет тоннели», добавив, что «похоже, то же самое мы будем видеть и в будущем, только на каком-то другом технологическом переделе». Ричард Вайц, продолжая тему беспилотников, отметил, что США пытаются отойти от создания уникальных, дорогих видов оружия к более «интеллектуальным видам вооружения при сокращении общих расходов на военный бюджет».

Точку зрения Азии – региона с высоким спросом на оружие и, неким процветанием гонки вооружений – изложил Арвинд Гупта. По мнению эксперта, в условиях рассыпающегося миропорядка и размывания понятий конфликта и войны, количество гибридных войн, в которых наличие различных факторов (экономика, технологии, дипломатия) одинаково важно, будет увеличиваться. И на вопрос о том, как будут заканчиваться гибридные войны, объективно никто не может дать ответа. В этом смысле, «разница между войнами в их узком толковании, и конфликтами истончается. К насилию ведут различные факторы, и война – только один из аспектов. Мы живем в мире, где все взаимозависимо и взаимосвязано. И именно поэтому «туман войны» сгущается».

О том, что война – не только технологии, а, в первую очередь, страдания и человеческие потери, говорил Тома Гомар. Именно число жертв в двух мировых войнах привело мировое сообщество к пониманию, что прежде всего необходимо искать пути избегания всякой войны. И сегодня в странах Европы, как и в России, обеспокоены ослабеванием инструментов коллективной безопасности, которые формировались в ходе и после холодной войны как способы предотвращения новой войны. По мнению эксперта, «одной из основных трудностей архитектуры безопасности является новая комбинация традиционных вооружений с ядерным арсеналом. Наступил «новый ядерный век», куда более сложный в связи с увеличением количества ядерных держав, а также качественно возросшего потенциала обычных вооружений, поражающие способности которых обрели стратегический характер».

Когда речь заходит о расширении географии войны, в первую очередь на ум приходит киберпространство. «Киберудар может произойти в любое время. И никакой концепции того, что мы называем войной, там просто невозможно найти. Достаточно будет одного гения, который сумел лучше других понять, как функционирует система, для того чтобы положить ее на лопатки», —считает Андрей Безруков.

В то же время Станислав Кузнецов представил весьма оптимистичный прогноз для киберпространства. По словам эксперта, не стоит путать понятия «кибервойна» и «кибермошенничество», несмотря на тонкую грань между ними. «Сегодня более 84% всех событий в киберпространстве совершают люди, которые точно идентифицируются как мошенники. Эта цифра не подлежит сомнению, так как финансовые организации, крупнейшие банки в особенности, сегодня являются мишенью номер один. У хакеров нет границ; абсолютно неважно, с какой территории они атакуют. Цель у них одна – украсть деньги». Другое дело, что киберпреступность сегодня чувствует себя безнаказанной, в основном из-за отсутствия слаженных действий государств и регламентирующих документов. На данный момент в мире существует лишь одна конвенция по киберпреступности – Европейская конвенция 2001 года. «Политики очень долго договариваются; у бизнеса есть много возможностей договориться значительно быстрее» – ресурс, о котором стоит задуматься.

Ближе, чем кибермошенничество, к кибервойне находится кибертерроризм. Вполне можно констатировать, что мир вплотную к нему приблизился. Ключевой момент – отсутствие межгосударственного доверия и дефицит площадок для диалога по вопросам кибербезопасности. В этом смысле бизнес-пространство отличается пока в лучшую сторону, там доверие сохраняется, что повышает шансы договориться по сущностным вопросам. Однако, не хватает обмена данными и технической платформы, где было бы возможно совершить обмен информацией о вирусах, способных остановить фабрики, заводы и атомные станции. Этим и опасна война в киберпространстве – она может затронуть абсолютно всех, нанеся во многом непоправимый ущерб.

Границы войны измерить весьма трудно. Усложняет ситуацию и такое явление как вепонизация (weaponization — использование в качестве оружия в военных целях различных сфер человеческой деятельности). В США, Китае и России по-разному реагируют на вепонизацию. Например, Пентагон пытается более тесно взаимодействовать с Государственным департаментом в вопросах безопасности и киберугроз. В России проводятся совместные учения с Министерством транспорта и с Министерством чрезвычайных ситуаций. В Китае также происходит взаимодействие на межминистерском уровне. Возникают более тесные связи даже во внеправительственном секторе, между неправительственными структурами и военными. В США, по утверждению Вайца, все больше внимания обращают на взаимодействие военных с гражданскими компаниями по киберугрозам. И пока неясно, насколько гражданские готовы к этому сотрудничеству.

В начале века много говорилось о том, что уровень призыва в армию, его массовость снижаются, и ведущей военной единицей становятся маленькие, хорошо подготовленные военные подразделения. Теперь разговор, напротив, идет о всеобъемлющей вепонизации. Подразумеваются ли под этим термином банкиры или генетические инженеры, вооруженные с ног до головы? Отвечая на эти вопросы, Монаган сделал акцент на глубинных изменениях, происходящих на уровне общества. Яркий пример — уход от призывных армий и массовой мобилизации евроатлантического сообщества после Первой мировой войны. Обусловлено это было как раз общественными настроениями. Массовый призыв мог привести к протестам. «Мы видим, что при попытке переопределить понятие войны возникает путаница. Нет единого понимания, что считать актом войны, а что актом конкуренции. В частности, в России экономические санкции многими воспринимаются как начало войны. Продолжая мысль о вовлеченности общества, нужно вспомнить термин “война восприятия”, где поле восприятия – это также поле боя, где само государство должно навязывать такое свое восприятие», – считает Монаган, добавляя, что «мы переходим от войны, как войны армий, к войне всех обществ».

Таким образом, на данный момент экспертное сообщество не готово дать однозначное определение характеру будущей войны, как и не способно с точностью предугадать поведение государств и обществ. Даже классическое определение войны как использования силы для достижения политических целей устраивает далеко не всех. И лишь еще более уплотняет и без того сгущающийся туман войны. Однако есть момент, который, напротив, четко проясняется — ни одна страна, ни одно правительство, ни одна группа людей не могут решить эту проблему в одиночку. Необходимо налаживать диалог, генерировать новый согласованный режим безопасности, если мы не хотим гибели мира в новой масштабной войне. Как резюмировал Андрей Безруков, «может быть, люди будут ходить, но ни одно здание не устоит».

Изложила Анна Жихарева

Россия. Весь мир > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826794 Анна Жихарева

(Не)определенность безопасности

Военно-политическая стратегия России в долгосрочной перспективе

Прохор Тебин – кандидат политических наук, эксперт Международного дискуссионного клуба «Валдай» и Российского совета по международным отношениям.

Резюме Россия в будущем продолжит наращивать военную активность в дальнем зарубежье. Однако преувеличивать такие перспективы не стоит. Ключевые национальные интересы и угрозы безопасности России сосредоточены на постсоветском пространстве.

Высшей целью существования любого государства является обеспечение безопасности и процветания образующего его народа (нации). Причем, очевидно, именно в таком порядке – безопасность тесно связана с процветанием, но все же имеет первоочередное значение. При этом речь должна идти о долгосрочной перспективе, то есть об устойчивом существовании, сохранении и преумножении народа, развитии его и территории, им занимаемой.

Роль долгосрочного стратегического планирования в области национальной безопасности имеет сейчас для России особенно важное значение. История страны (в особенности в XX веке) – череда великих потрясений. Необходимость обеспечения безопасности всегда была важна для российского государства и отвлекала ресурсы, сдерживая экономическое и общественное развитие. Достаточно сравнить историю, например, Англии и США с российской, чтобы увидеть, насколько отличается степень влияния фактора внешнего вторжения на жизнь. Для России XIII–XVI века были эпохой практически непрестанной борьбы с иноземными захватчиками. В XVII–XX веках жестокие войны с иностранными державами перемежались с не менее суровыми внутренними потрясениями.

Ни период 1950–1970-х гг., ни 2000–2010-е гг. не дали России тех «двадцати лет внутреннего и внешнего покоя», о которых говорил Пётр Столыпин. Нет оснований полагать, что следующие двадцать лет окажутся легче. И хотя пока угроза новых «великих потрясений» неочевидна, стране предстоит столкнуться с рядом вызовов социального, внутриполитического, экономического и демографического характера. России необходимо гарантировать проведение независимой политики, минимизировать или нейтрализовать внешние угрозы и обеспечить возможности для эффективного экономического развития. Ключевым условием является разумное использование имеющихся ресурсов и четкое соизмерение выделяемых на цели национальной безопасности средств с экономическими и демографическими возможностями.

Одна из наиболее распространенных формул, описывающих суть понятия стратегии, гласит, что она является совокупностью целей, инструментов их достижения и методов использования инструментов (strategy=ends+means+ways). Эту упрощенную формулу следует дополнить описанием среды или окружения, а также ввести в рамки, соответствующие ограниченным ресурсам.

Непредсказуемое будущее?

В последнее время все чаще звучит идея, что-де стратегическое планирование в современном мире невозможно на сколь-либо значимом промежутке времени. Число, разнообразие и взаимосвязанность акторов международных отношений столь велики, а экономические, социальные и технологические процессы так усложнились, что попытки выстроить стройную и эффективную стратегию на срок более пяти лет обречены на провал. Отчасти подобная мысль справедлива, но ведет в тупик.

В начале 1990-х гг., после холодной войны и распада Советского Союза, одним из любимых слов в лексиконе американских стратегов была «неопределенность» (uncertainty). Несмотря на осознание неопределенности будущего и международной обстановки, что было четко прописано в руководящих документах, США оказались во власти иллюзии «конца истории» и наступления мира американского превосходства. Стратегия Соединенных Штатов не только не предвосхитила события 11 сентября 2001 г. и последовавшие за ними изменения в политике национальной безопасности, но очень долгое время отказывалась признавать неизбежность возникновения многополярного мира, а также возврат к противостоянию великих держав.

Неопределенность значительно ограничивает попытки понять долгосрочную ситуацию в мире. Но ряд ключевых изменений можно просчитать, опираясь на существующие тенденции. В числе важнейших – изменение численности населения и ВВП. Так, по прошлогоднему прогнозу ООН, население планеты вырастет с 7,6 млрд человек в 2017 г. до 8,6 млрд человек в 2030 г. и 9,8 млрд человек в 2050 году. Население Африки к 2050 г. увеличится более чем вдвое, Северной Америки – на 20%, Азии – на 17%, Европы – сократится примерно на 4%. Население России по прогнозу ООН уменьшится на 2% к 2030 г. и на 8% к 2050 году. По прогнозу Росстата на февраль 2018 г., наиболее оптимистичный сценарий предполагает рост населения России к 2035 г. на 6% до 156 млн человек, а самый пессимистичный – падение на 6% до 137 млн человек.

Не углубляясь в демографические прогнозы, отметим ключевые тенденции:

рост населения стран – членов НАТО, прежде всего за счет США, Канады, Франции и Великобритании;

падение численности населения стран Восточной Европы и Прибалтики, включая Украину, Белоруссию и Польшу;

значительный рост населения стран Среднего Востока и Центральной Азии;

увеличение демографического разрыва между Арменией и Азербайджаном;

стабилизация и тенденция к снижению численности населения Китая, резкое сокращение населения Японии, сохранение неустойчивого баланса численности населения Южной Кореи и КНДР.

Радикально изменится экономическая ситуация в мире. По прогнозам PricewaterhouseCoopers 2017 г., к 2050 г. доля стран G7 в мировом ВВП по ППС резко сократится, а доля стран E7 (КНР, Индия, Индонезия, Бразилия, Россия, Мексика и Турция) – столь же существенно вырастет, прежде всего за счет Индии и Китая, чья доля в мировом ВВП поднимется с 25 до 35%, а доля США и Евросоюза сократится с 31 до 21 процента. В рейтинге стран по показателю ВВП по ППС существенно поднимутся Индонезия, Бразилия, Вьетнам, Филиппины, Нигерия, а Германия, Япония, Италия, Испания, Австралия и Польша, напротив, заметно упадут. Россия имеет шансы сохранить к 2050 г. шестое место в мире по показателю ВВП по ППС.

Таким образом, центр мировой экономики окончательно сместится в Азиатско-Тихоокеанский или, скорее, Индо-Тихоокеанский регион. Значительно увеличатся диспропорции между Соединенными Штатами, которые останутся в тройке крупнейших мировых экономик, и их союзниками, причем не только по НАТО, но и азиатскими – Австралией, Японией, Южной Кореей. Повысится роль стран Юго-Восточной Азии и ряда африканских государств.

Можно отметить риск замедления темпов экономического роста Белоруссии, а также нестабильности восстановления экономики на Украине. На Кавказе и в Центральной Азии возможно нарастание диспропорций между странами – экспортерами и импортерами нефти, риск роста бедности и безработицы в Армении, Киргизии, Таджикистане. Страны региона зависят от экспорта углеводородов (особенно Туркмения и Азербайджан) или денежных переводов трудовых мигрантов (прежде всего Таджикистан и Киргизия). На фоне стабильного роста населения и достаточно слабой и несбалансированной экономики существует опасность нарастания социальной нестабильности вследствие резких колебаний цен на энергоресурсы, опережения роста населения над экономическим ростом и затрудненности пропорционального увеличения числа трудовых мигрантов.

На снижение неопределенности в прогнозировании стратегической обстановки в долгосрочной перспективе влияет неизменность географических условий. Однако и здесь есть нюансы. Один из ключевых факторов – потепление в Арктике, которое достигло рекордного темпа в 2017 г. и, вероятно, продолжится дальше.

Опираясь на общее понимание демографических и экономических тенденций, климатических изменений и политических особенностей, можно попытаться спрогнозировать, как будет выглядеть обстановка на каждом из стратегических направлений. Их четыре, и они соответствуют нынешним военным округам:

западное;

юго-западное, включая Украину, Средиземное море и Ближний Восток;

центральноазиатское;

восточное.

Пятым направлением можно считать арктический район (Объединенное стратегическое командование Северного флота).

Западное стратегическое направление

В долгосрочной перспективе экономический и демографический разрыв между европейскими странами НАТО и США будет нарастать, что чревато обострением отношений внутри блока. На этом фоне продолжится курс на формирование «европейской стратегической автономии», однако маловероятно появление многонациональных военно-политических структур, способных заметно снизить зависимость Европы от НАТО и Соединенных Штатов в вопросах обороны. Выход Великобритании из Евросоюза ослабит Европу. Британская политика будет ориентироваться на Вашингтон, а Франция окончательно примет на себя роль неофициального, а возможно и официального, лидера «европейской стратегической автономии». Постепенное снижение экономического и демографического разрыва между Францией и Германией осложнит для Берлина обретение роли второго полноценного военно-политического центра Европы. Это может быть отчасти компенсировано или, напротив, усугублено успехом или провалом попыток модернизации и обновления Бундесвера.

Одним из ключевых вызовов для Европы останется нарастание миграционного давления со стороны африканского континента с его стремительно растущим населением. Приоритетными в рамках «европейской стратегической автономии окажутся проблемы миграции, терроризма, безопасности. Другое ключевое направление – поддержание конкурентоспособности европейской оборонной промышленности, особенно в наиболее значимых областях – авиакосмической, ракетной, кораблестроительной и создания систем контроля, управления и связи. Это обусловит снижение интереса большинства стран Европы к пресловутой «русской угрозе», за исключением находящихся в американской орбите Великобритании, Польши и стран Прибалтики.

России не следует ждать ослабления санкционного давления. В наиболее благоприятном сценарии можно добиться некоторого его снижения за счет Евросоюза, но со стороны США и Великобритании санкции сохранятся, а возможно и усугубятся. Более того, политическая инерция, «блоковая дисциплина» и принуждение Вашингтона и Лондона способствуют удержанию в рамках санкционного режима и менее заинтересованных в нем государств.

НАТО останется наиболее опасным противником России по своему военному потенциалу, но вероятность сценария, который побудит Россию или альянс вступить в открытый военный конфликт в Европе, ничтожно мала. Вместе с тем военные возможности блока, включая ядерное оружие, вынуждают Москву поддерживать военный потенциал, достаточный для обеспечения стратегического сдерживания.

Другим риском является дестабилизация ситуации в Белоруссии, например в рамках неизбежного в среднесрочной перспективе политического перехода. Это государство весьма значимо для России, в том числе в военно-политическом отношении. Экономический или политический беспорядок в Белоруссии может иметь пагубные последствия для Союзного государства, внешней политики России, ее безопасности и формируемой Россией региональной системы международных организаций (ОДКБ и Евразийский экономический союз).

Юго-западное стратегическое направление

Ключевой вопрос безопасности на юго-западном направлении – Украина. Длительная заморозка конфликта на Донбассе по аналогии с конфликтами на постсоветском пространстве начала 1990-х гг. затруднительна. Антагонизм между Москвой и Киевом продолжит нарастать. Евросоюз и США и далее сохранят политическую поддержку киевского режима, но экономическая и военная помощь будет оказываться неохотно и опосредованно. Вместе с тем с течением времени риск крупномасштабной войны между Россией и Украиной возрастет. Социально-экономические проблемы и политическая нестабильность способны подвигнуть Киев на авантюристичную попытку решить проблему Донбасса решительным наступлением, что практически неизбежно вынудит Москву пойти на открытую операцию по принуждению к миру.

Угрозой для национальных интересов России на юго-западном стратегическом направлении является и риск крупномасштабного конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Гонка вооружений между Арменией и Азербайджаном обострится в условиях возрастающего разрыва в численности населения, экономическом и военном потенциале. Перспектив мирного решения конфликта не видно. Появление у обеих сторон оперативно-тактических ракетных комплексов (ОТРК «Искандер-Э» у Армении, ОТРК LORA, а также РСЗО «Полонез» у Азербайджана) не способствует взаимному сдерживанию, а напротив, может выступать дестабилизирующим фактором. Вероятность экономического и/или политического кризиса высока и в Армении, и в Азербайджане, что повышает опасность новой армяно-азербайджанской войны. Начать ее могут обе стороны.

Москва заинтересована в развитии отношений и с теми, и с другими. При этом Армения, несмотря на членство в ОДКБ и присутствие российской военной базы, делает шаги, ведущие к охлаждению отношений с Россией. Напротив, возможность развития политических и экономических связей с Баку растет. В случае резкого обострения ситуации вокруг Нагорного Карабаха Россия попадет в цугцванг.

Другие угрозы на юго-западном направлении не столь остры. Ситуация на Северном Кавказе сравнительно стабильна. То же можно сказать и о Грузии. Реальной угрозы Абхазии и Южной Осетии не предвидится. Возможность Грузии вступить в НАТО без отказа от этих республик низка. Определенные проблемы связаны с необходимостью экономической поддержки Абхазии и Южной Осетии, их де-факто интеграции в состав Российской Федерации на правах автономных протекторатов. Однако эти издержки – наименьшее из зол. Более того, значимое военное присутствие в Абхазии и Южной Осетии способствует поддержанию стабильности и в российских республиках Северного Кавказа.

Ситуацию на Каспии также можно оценить как достаточно стабильную. Этому способствует господствующее положение Каспийской флотилии и российской армии в целом. Важнейшим событием стало подписание в августе 2018 г. Конвенции о правовом статусе Каспийского моря.

Немаловажно, что юго-западное стратегическое направление является ключевым плацдармом проецирования силы в Средиземное море и на Ближний Восток. Это позволяет отодвинуть зону противостояния с США и международным терроризмом от российских границ, а также защищать национальные интересы в данных регионах. Важнейшими политическими условиями для этого является сдерживание Украины с юга и дальнейшее сближение с Турцией.

Центральноазиатское стратегическое направление

В обозримой перспективе роль центральноазиатского стратегического направления возрастет. Рост населения стран Центральной Азии, высокий риск экономической и политической нестабильности, отсутствие четких путей решения проблемы Афганистана повышают вероятность локальных кризисов – как внутри-, так и межгосударственных. Распространение идей радикального исламизма повышает террористическую угрозу и опасность экспорта терроризма на территорию России. Дестабилизация в Центральной Азии способна спровоцировать стихийное увеличение миграционных потоков. Положение усугубляется протяженной и открытой границей с Россией, а также проблемами наркотрафика и контрабанды. Центральная Азия должна быть объектом пристального внимания Москвы. Кризисы в регионе представляют угрозу для национальных интересов России, ее безопасности и престижа. Стоит помнить, что два государства Центральной Азии входят в Евразийский экономический союз, три – в ОДКБ, четыре – в ШОС.

К угрозам российским интересам наблюдатели иногда причисляют проникновение в регион Китая и повышение его влияния. Однако это не так. Россия не обладает ресурсами, чтобы обеспечить экономическое развитие всех стран региона, и не заинтересована в неконтролируемом увеличении миграционных потоков. В этих условиях КНР является для России ключевым партнером в Центральной Азии. Совместные экономические проекты, развитие инфраструктуры, торговли и производства, дополненные мерами военно-политического характера, способствуют предотвращению кризисов и минимизации угроз. Проблемой остается поиск справедливого и взаимовыгодного разделения ответственности и выгоды между Россией и Китаем.

Восточное направление

На Дальнем Востоке стратегическую обстановку по-прежнему определяют малая численность населения, протяженность территории, оторванность от наиболее густонаселенных регионов страны, где сосредоточена большая часть экономического и военного потенциала. В среднесрочной перспективе нерешенными останутся северокорейская проблема и вопрос о Курильских островах. Однако вероятность резкого обострения ситуации на Корейском полуострове или в отношениях России и Японии достаточно низка.

Не относится к числу ключевых угроз и так называемая ползучая миграционно-экономическая экспансия Китая, о которой часто говорят отдельные наблюдатели. Как отмечалось выше, в обозримом будущем численность китайского населения стабилизируется и начнет сокращаться. Приоритетным же для Пекина является юго-восточное, а отнюдь не северное направление. Ключевым вопросом для России на Дальнем Востоке будут отношения с Китаем, а также развитие связей в треугольнике США–КНР–Россия. Нарастание стратегического противостояния Вашингтона и Пекина играет на руку Москве, однако главным вызовом остается риск возрастания неравенства с Китаем. В настоящее время Россия сохраняет преимущества в сфере энергоресурсов, ряда технологий и военно-политического потенциала. Есть перспектива укрепления позиций и за счет транспортных путей – Северного морского пути и транссибирского железнодорожного сообщения. Однако это вряд ли компенсирует разрыв в экономических возможностях и финансовых ресурсах. В условиях санкций Китай становится для России источником финансов, отдельных технологий и важным экономическим партнером. Есть риск попасть в зависимость от КНР и утратить статус равноправного стратегического партнера.

Арктический район

Уменьшение ледового покрова в Арктике сопряжено для России с существенными вызовами и возможностями. Развитие добычи углеводородов на шельфе Северного Ледовитого океана и в районах Крайнего Севера, а также рост интенсивности использования Северного морского пути в качестве важной международной транспортной артерии благоприятны для российской экономики. Но неизбежен ряд осложнений военного и международно-правового характера. Ключевые – рост активности военно-морских сил иностранных государств, прежде всего США, а также попытки оспорить особый статус Северного морского пути как исторически сложившейся национальной транспортной коммуникации России.

Сейчас присутствие военно-морских сил стран НАТО в российском секторе Арктики ограничено и представлено преимущественно сравнительно редкими и скрытными походами американских атомных подводных лодок. В случае дальнейших климатических изменений нельзя исключать проведения американскими ВМС т.н. «операций по утверждению свободы мореплавания» по аналогии с теми, что они уже проводят в Южно-Китайском море.

В условиях претензий на право транзитного и мирного прохода и в целом оспаривания национального регулирования Россией судоходства на Северном морском пути может расшириться военное присутствие Соединенных Штатов и других стран НАТО вблизи российского сектора Арктики. Это чревато существенными рисками, связанными с протяженностью и слабой защищенностью российского Крайнего Севера, близостью районов патрулирования российских стратегических ракетоносцев, а также географическими преимуществами нанесения ударов из арктического района в случае проведения воздушно-космической операции против России.

Противостояние с «коллективным Западом»

Угрозы, источником которых является «коллективный Запад» (США и их союзники по НАТО, а также Япония и Австралия), просматриваются на всех стратегических направлениях, но наиболее явно – на западном и в арктическом районе.

Прежде всего следует сделать важную оговорку об аморфности понятия «коллективный Запад». Как отмечалось ранее, союзники США имеют различные взгляды относительно реалистичности российской угрозы и, несмотря на влияние Вашингтона и «блоковую дисциплину», склонны по-разному строить отношения с Россией. К ядру «коллективного Запада» помимо Соединенных Штатов можно отнести Великобританию, Канаду, Польшу, Норвегию и страны Прибалтики. «Коллективный Запад» – источник ряда угроз для национальной безопасности России, ни одна из которых не потеряет актуальности в обозримом будущем:

Экономическое давление и попытки международной изоляции России, прежде всего посредством санкций, с целью ослабить экономику страны, ее оборонно-промышленный комплекс, спровоцировать социальную и политическую нестабильность.

Расшатывание ключевых институтов контроля над вооружениями, разработка и развертывание новых систем противоракетной обороны, гиперзвукового оружия, ракет средней и меньшей дальности. В перспективе это может поставить под угрозу всю систему стратегической стабильности между Россией и США, в том числе посредством вооружений в неядерном оснащении.

Поддержка политической нестабильности в странах на постсоветском пространстве, поддержка антироссийских сил в Грузии и на Украине и вовлечение этих стран в орбиту НАТО, сохранение напряженности вокруг

Абхазии, Южной Осетии, Нагорного Карабаха и Приднестровья.

Оспаривание статуса Крыма, южных островов Курильской гряды, Абхазии и Южной Осетии, а также Северного морского пути.

У дальних берегов

Начало полномасштабной операции в Сирии резко изменило ситуацию 1990-х – 2000-х гг., когда возможности применения Россией Вооруженных сил ограничивались ближним зарубежьем, не считая эпизодической демонстрации флага и несущих боевое дежурство сил стратегического ядерного сдерживания. Наиболее вероятно, что Россия в будущем продолжит наращивать военную активность в дальнем зарубежье. Однако преувеличивать такие перспективы не стоит. Ключевые национальные интересы и вызовы безопасности России находятся на постсоветском пространстве. Действия в дальнем зарубежье сосредоточатся в восточной части Средиземного моря и Сирии. За пределами данного региона страна по-прежнему ограничится дальними походами сил флота (операции по борьбе с пиратством, оказание гуманитарной помощи, участие в совместных учениях с флотами Китая, Индии и других государств) и полетами стратегической авиации.

Вероятность и целесообразность участия России в операциях, сопоставимых с сирийской кампанией за пределами Средиземного моря и Ближнего Востока, невысока. Приоритетом будет окончание сирийской кампании, обеспечение устойчивости оперативного соединения ВМФ в Средиземном море. В более отдаленном будущем не стоит исключать переход к постоянному присутствию ВМФ России и в районе Красного моря, Аденского и Персидского заливов, а также западной части Аравийского моря.

Сдерживание и гибкое реагирование a la russe

Анализ перспектив развития международной стратегической обстановки выявил ряд ключевых угроз национальной безопасности, которые в соответствии с вероятностью их реализации и тяжестью возможных последствий можно ранжировать в следующем порядке:

Резкая дестабилизация в странах Центральной Азии, активное проникновение международных террористических организаций, распространение идей радикального исламизма.

Полномасштабное открытое военное столкновение с Украиной.

Противостояние с США и «коллективным Западом», включая санкционные риски, угрозу деградации системы контроля над вооружениями, опасность утраты технологического паритета в системах стратегического сдерживания.

Дестабилизация в Белоруссии.

Полномасштабное военное столкновение Армении и Азербайджана.

Следует учитывать изменение характера военных конфликтов. Ключевые особенности суммировал еще в 2013 г. в своей широко известной и зачастую превратно понимаемой на Западе статье начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал Валерий Герасимов:

стирание грани между состоянием войны и мира;

повышение роли невоенных способов достижения политических и стратегических целей;

повышение роли высокомобильных межвидовых группировок войск, действующих в едином разведывательно-информационном пространстве;

использование протестного потенциала населения, дополняемого военными мерами скрытого характера, включая мероприятия информационного противоборства, действия сил специальных операций и ЧВК;

достижение целей преимущественно через дистанционное бесконтактное воздействие на противника. Поражение объектов на всю глубину территории.

Перечень главных угроз для национальной безопасности определяет и стратегические приоритеты в военной сфере:

Поддержание и развитие инструментов сдерживания, стратегического и нестратегического, ядерного и конвенционального; поддержание технологического паритета в системах стратегического сдерживания.

Развитие возможностей оперативного и эффективного реагирования на возникающие кризисы.

К ним следует добавить приоритеты, выделенные в упомянутой выше статье Герасимова:

Развитие системы воздушно-космической обороны (по сути, оборонительной компоненты стратегического сдерживания).

Совершенствование действий в информационном пространстве.

Развитие системы вооруженной защиты интересов государства за пределами его территории, включая определение форм и способов оперативного использования Вооруженных сил и подготовку к миротворческим операциям.

Развитие системы территориальной обороны, в том числе с учетом необходимости противодействия силам специальных операций противника, диверсионно-разведывательным и террористическим силам.

Анализ крупномасштабных учений российской армии и опыта сирийской кампании позволяет выделить ключевые особенности применения Вооруженных сил России в будущем. Особые акцент делается на развитии межвидового взаимодействия, координации действий ВКС с наземными силами, ССО и ВМФ. Постепенно развивается мобилизационный потенциал и система территориальной обороны. Приоритет отдается вопросам логистики и материально-технического снабжения в самом широком смысле слова с привлечением гражданской инфраструктуры и транспорта, включая железнодорожный и воздушный. Осуществляется подготовка к действиям совместно с союзниками и партнерами (странами ОДКБ, Китаем, Монголией и т.д.). Проводится отработка развертывания протяженных (до 1000–3000 км и более) линий связи для обеспечения управления войсками и силами.

На ключевых стратегических направлениях формируются самодостаточные межвидовые группировки. Однако в военном планировании акцент – на быстрое усиление региональных группировок за счет оперативной переброски сил и средств из других военных округов. Здесь следует особо отметить функцию военно-транспортной авиации. Сохраняется роль воздушных десантов, прежде всего тактических и оперативно-тактических, но ключевой задачей ВТА является именно перевозка личного состава, техники и грузов.

Наблюдается тенденция к развитию системы т.н. «бастионов» – укрепленных и насыщенных войсками районов на передовых рубежах России (Крым, Калининградская область, Мурманская область, Курильские острова, в меньшей степени остров Котельный, Новая Земля, а также, с определенными оговорками, военные базы России в Абхазии, Южной Осетии, Сирии, Армении и Таджикистане). Одной из ключевых целей этой политики является создание оборонительного кольца на подступах к наиболее населенным и промышленно развитым регионам.

Сирийская кампания продемонстрировала важность Вооруженных сил в борьбе с международным терроризмом. Примечательно, что ВС взяли на себя часть задач полицейского и дипломатического характера (имеется в виду работа военной полиции и Центра по примирению враждующих сторон). Также показательны совместные антитеррористические учения силовых структур государств – членов СНГ «Иссык-Куль – Антитеррор-2018». В учениях в Киргизии с российской стороны приняли участие военнослужащие 55-й отдельной мотострелковой бригады, предназначенной для действий в горной местности и оснащенной колесной техникой, а также оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер-М» и фронтовые бомбардировщики Су-24М.

Накопленный за 20 лет опыт продемонстрировал преимущества опоры на местные силы при проведении операций за пределами России. Аппарат военных советников обеспечивает подготовку местных войск, планирование и проведение войсковых операций. Активное привлечение ССО, ВКС, ствольной и реактивной артиллерии, крылатых ракет воздушного, морского и наземного базирования позволяет значительно повысить эффективность местных сил и в то же время снизить потери российских военнослужащих.

Развивается потенциал неядерного сдерживания. Здесь ключевая роль отводится ракетным комплексам большой дальности воздушного и морского базирования. Особо стоит отметить роль тактического ядерного оружия, обеспечивающего еще один уровень сдерживания между стратегическими ядерными силами и неядерным сдерживанием.

Наиболее значимые проблемы российского оборонно-промышленного комплекса и программ военного строительства:

Технологическая сложность и дороговизна программ нового поколения (ПАК ФА, ПАК ДА, ПАК ВТА, бронетехника на базе платформ «Бумеранг», «Курганец-25», Т-14 и Т-15, неатомные подлодки пр. 677, фрегаты пр. 22350 и т.д.) вынуждает переносить сроки реализации программ и не позволяет рассчитывать на серийное производство для замены вооружения нынешнего поколения.

Проблемы и ограничения в развитии нижних уровней кооперации (комплектующие и материалы).

Серьезные трудности в создании авиационных и морских силовых установок.

Неудовлетворительная реализация ряда ключевых программ военного кораблестроения, включая ремонт и модернизацию существующих кораблей первого и второго рангов.

Угроза резкого сокращения парка самолетов военно-транспортной авиации всех основных классов.

Недостаточное развитие программ гражданского авиастроения, что препятствует созданию самолетов специальной авиации деривативов (типа P-8A Poseidon, KC-46A Pegaus, Airbus A330 MRTT).

Отставание в создании тяжелых и стратегических ударно-разведывательных БПЛА (типа MQ-9A Predator, RQ-4 Global Hawk, MQ-4C Triton, MQ-25 Stingray).

Процесс создания современных систем вооружений становится настолько сложным, длительным и дорогостоящим, что ни одно государство, включая США, не способно обеспечить полную автономность оборонно-промышленного комплекса. В условиях противостояния с Западом и антагонизма в российско-украинских отношениях политика импортозамещения стала неизбежной. Однако не следует строить иллюзий относительно возможности достижения полной самодостаточности российского ОПК. Количество партнеров не так велико, прежде всего это Китай и Белоруссия. России предстоит развивать и расширять новую международную кооперацию в сфере оборонных технологий.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826793 Прохор Тебин

Как запретить кибератаки на ядерные системы

Аргументы для США и России в пользу упреждающего контроля над вооружениями

Эндрю Футтер – старший преподаватель по мировой политике, факультет политологии и международных отношений, Университет Лестера. Недавно вышла его книга Hacking the Bomb («Хакерская атака на бомбу»).

Резюме В отличие от времени холодной войны, игроков на ядерной арене теперь не двое, а гораздо больше. Это касается не только государств, но и всех сил, обладающих возможностью проведения кибератак. Следует начать с разработки конвенции по использованию кибертехнологий в сфере ядерного оружия.

В годы президентства Рональд Рейган обычно посвящал воскресный вечер кино. И вот около 35 лет назад он решил посмотреть новый голливудский блокбастер «Военные игры» с Мэттью Бродериком в главной роли. Герой – юный хакер, которому случайно удается взломать сверхсекретные суперкомпьютеры Пентагона, контролирующие американское ядерное оружие. В результате чуть не вспыхивает ядерная Третья мировая война против Советского Союза. Этот фильм настолько поразил Рейгана, что он распорядился провести секретную проверку и оценить уязвимость ядерного потенциала США перед лицом сетевых атак, а также способность хакеров посредством компьютерного взлома осуществить пуск носителей с ядерными боезарядами в обход установленных процедур. Оказалось, что такая угроза реально существует, а ее вероятность гораздо выше, чем ожидали эксперты. Так благодаря картине 1983 г. впервые возникло понимание, что ядерным объектам и системам могут угрожать кибератаки.

Поколение спустя угроза существенно выросла. Все больше компонентов ядерной инфраструктуры – от боеголовок и средств их доставки до систем управления и наведения – зависят от сложного программного обеспечения, что делает их потенциальными мишенями для атак. Все ядерные державы модернизируют ядерные системы, стремясь внедрять компьютерные технологии, активнее использовать сетевые решения и возможности программирования. В то же время более отчетливо осознается угроза, которую представляют хакеры для всех компьютерных систем, в том числе критически важных объектов национальной инфраструктуры. Самым известным примером стала, пожалуй, обнаруженная в 2010 г. кибератака с использованием компьютерного червя Stuxnet против ядерного центра по обогащению урана в иранском городе Натанз. Кибератаки случаются постоянно и потому стали объектом пристального внимания органов военного планирования. Так, в вооруженных силах большинства стран созданы специализированные подразделения и приняты доктрины по вопросу о наступательных кибероперациях, а в некоторых документах упоминаются даже кибервойны. Ядерные арсеналы всех стран уязвимы перед лицом кибератак. Этот факт, в частности, признан в 2013 г. Научным советом Министерства обороны Соединенных Штатов.

Хорошая новость заключается в том, что угроза появилась сравнительно недавно и пока еще в зачаточном состоянии. А это значит, есть время принять меры, чтобы по возможности смягчить или устранить ее наиболее опасные аспекты до того, как те проявятся в полную силу и стандартизируются. Есть, однако, и плохие новости. Российско-американские отношения достигли низшей точки за последнее поколение, что в полной мере относится к шансам достижения договоренностей о контроле над вооружениями. При этом обе стороны (а, возможно, и другие) активно ищут способы взломать системы ядерного оружия друг друга.

Становление нормы

Процесс включения компьютерных сетевых операций (более точный термин по сравнению с приставкой «кибер») в программы военного планирования начался как минимум 30 лет назад и четко прослеживается по меньшей мере с конца 1980-х гг. и так называемой революции в военном деле начала 1990-х годов. Однако эти идеи и соответствующие технологии приобрели актуальность с точки зрения стратегического планирования в области ядерных вооружений лишь в последнее десятилетие или около того. Необходимо отметить сформулированные в начале 2000-х гг. планы администрации Джорджа Буша-младшего по диверсификации программ ядерного сдерживания за счет повышения роли неядерных средств в глобальной ударной системе вооружений, решение использовать киберсредства против иранской ядерной программы, а затем и недавние предложения Пентагона по созданию системы «противоракетной обороны полного спектра» и комплексов мгновенного глобального удара.

Идея системы «противоракетной обороны полного спектра» проста и заключается в добавлении к традиционным средствам ПРО, включая системы, основанные на технологии кинетического перехвата, новых методов предупреждения запуска ракет. Суть в том, чтобы не допустить сам запуск за счет вмешательства в работу основных систем управления или функционирования орудия электронными (провоцирование сбоя в работе телеметрии) или цифровыми (программное, аппаратное обеспечение или системы поддержки) средствами. Для этого нужно взломать системы управления ядерным оружием еще до запуска ракет, заразить системы ракеты или связанных с ней объектов инфраструктуры вредоносным кодом либо иным образом создать помехи для их работы. Такая тактика называется «блокированием пуска» (left of launch). Теоретически сочетание кинетических и некинетических методов позволяет придать противоракетной обороне комплексный характер и снижает ее зависимость от возможности перехвата ракеты в воздухе, что даже в современных условиях остается непростой задачей.

Вот что сказал по этому поводу в Конгрессе заместитель министра обороны США по вопросам политики Брайан Маккеон, выступая на слушаниях в 2016 г.: «Нам нужно разработать более широкий набор средств, который включал бы меры по блокированию угроз до осуществления пуска. Разработка решений по блокированию, остановке пуска дала бы командованию Соединенных Штатов дополнительные средства и возможности в области противоракетной обороны. Это, в свою очередь, позволило бы снизить нагрузку на системы перехвата баллистических ракет. Сочетание систем блокирования пуска и перехвата ракет позволит повысить эффективность и стойкость противоракетной обороны перед лицом возможного пуска баллистических ракет противником».

Наиболее очевидной мишенью для системы ПРО полного спектра является Северная Корея. Не исключено, что американские хакеры внесли вклад в провал ряда недавних ракетных испытаний. Возможно, у США имеются аналогичные планы в отношении Ирана на случай создания страной ядерного оружия. Кроме того, администрация Трампа может включить в следующий «Обзор противоракетной обороны» отсылку к комплексным возможностям «полного спектра» в дополнение к модернизации существующих систем.

Важным моментом последних двух десятилетий в сфере противоракетной обороны является появление высокоточного удара, грань между обороной и нападением в военном и ядерном планировании оказалась размыта. По сути, происходит постепенный отказ от идеи сдерживания за счет взаимной уязвимости, лежащей в основе доктрины взаимного гарантированного уничтожения. Соответственно, наблюдается переход к более активным мерам обороны и сдерживания. Это вызвано в первую очередь изменениями в спросе на укрепление ядерного сдерживания, т.е. если раньше речь шла о предотвращении массированного ядерного удара со стороны соперника сопоставимой мощи, то теперь необходимо сначала определить, в отношении кого или чего и как проводить политику сдерживания, поскольку ядерная угроза зачастую исходит и от более мелких государств-«изгоев», не признающих международных норм, и даже от террористов, которые не придерживаются общепринятых правил и ведут себя не столь рационально, как крупные державы. Однако в настоящее время произошли сдвиги, вызванные динамикой «предложения» в области ядерного сдерживания, т.е. за счет стремительного технического прогресса и развития систем вооружений на волне недавней революции в информационных и компьютерных технологиях.

Наилучший тому пример – цифровое оружие, компьютерные сетевые технологии и другие средства, к которым применима приставка «кибер». К таким средствам относится и передовое обычное оружие, которое может дополнить, а в некоторых случаях и заменить ядерное оружие с точки зрения стратегического планирования. В результате в дополнение к сдерживанию за счет неминуемого ответного удара, а, вероятно, и вместо этого принципа, растет интерес к сдерживанию путем блокирования использования наступательных средств (то есть предотвращения атаки).

Новые проблемы и тенденции

Проблема заключается в том, что в отличие от кинетических систем противоракетной обороны, когда ракеты можно обнаружить, увидеть и сосчитать, киберсредства блокирования удара по своей природе невидимы и даже эфемерны. Неудивительно, что Москва и Пекин с подозрением относятся к разработкам, предполагая, что в будущем они будут использованы против них, как и неядерные системы противоракетной обороны. Нет возможности оценить масштаб угрозы и реагировать на нее (наращивая арсенал ракет, развивая новые средства проникновения и т.д.) для сохранения стратегического паритета или, по крайней мере, чтобы предотвратить получение одной стороной (в данном случае США) преимущества или даже превосходства.

Например, вряд ли 44 американских комплекса ракет-перехватчиков наземного базирования, размещенные на Аляске и в Калифорнии (даже в сочетании с системами противоракетной обороны в других регионах), представляют сейчас угрозу для России или Китая. Однако ситуация изменится в случае существенного наращивания количества перехватчиков и необходимых для их работы локаторов при сокращении ядерного потенциала России и сохранении китайского арсенала в текущих размерах. Однако и Россия, и Китай не могут не отреагировать на такие изменения. Скорее всего, они уже предпринимают ответные действия, разрабатывая новые средства преодоления систем противоракетной обороны, чтобы предотвратить изменение баланса в пользу Соединенных Штатов. Однако оценить масштаб угрозы и выработать адекватный ответ очень трудно, учитывая призрачный и неосязаемый характер технологий блокирования удара до пуска.

Кроме того, в то время как системы ПРО, работающие по принципу кинетического перехвата, разрабатывались для борьбы с ракетами наземного базирования, возможность проведения атак против центральных командных пунктов (и систем раннего предупреждения) делает уязвимыми все системы ядерного оружия. Мишенями кибератак потенциально являются даже подводные крейсеры, оснащенные ядерным оружием, и подвижные ракетные комплексы, играющие ключевую роль в обеспечении возможности нанесения Россией и Соединенными Штатами гарантированного ответного удара. В результате очевидно, что реализация комплексной противоракетной обороны «полного спектра» непременно вызовет обеспокоенность соперников США, тем самым повышая уровень неопределенности.

В отношении комплексной системы противоракетной обороны «полного спектра» существует еще целый ряд проблем, которые заслуживают особого внимания. Во-первых, придание приоритетного значения средствам блокирования пуска для преодоления угроз ракетного или ядерного удара меняет суть противоракетной обороны и в целом политики безопасности. На смену во многом пассивной позиции приходит работа на упреждение. Система должна быть взломана до полной материализации угрозы пуска и уж совершенно определенно до запуска ракеты. Такая ситуация называется «активной обороной»: хакеры взламывают соответствующие системы до запуска ракеты. Это подразумевает вмешательство на этапе производства или даже использование человеческого фактора. Конечно, некоторые действия предпринимаются после начала подготовки ракеты или иного средства доставки ядерной боеголовки к запуску, однако для большей уверенности в желаемом исходе хакерам наверняка нужно будет заранее получить возможность обойти систему защиты или заразить ее вирусом.

Во-вторых, сам риск того, что ядерные системы могут быть уязвимы для хакеров и сработать нештатно, подрывает доверие и стабильность в отношениях между ядерными акторами. Пониженная определенность в работе таких систем толкнет к ужесточению позитивного контроля над ядерным оружием, то есть возможности обеспечения гарантированного срабатывания, и не исключено, что в ущерб его безопасности. Кроме того, другие страны также поспешат обзавестись средствами блокирования пуска ракет, что заставит всех чувствовать себя в меньшей безопасности вне зависимости от того, собираются ли они действительно их использовать. Чувство страха на международной арене вряд ли способствует достижению договоренностей по контролю над вооружениями в двухстороннем и многостороннем форматах.

В-третьих, повышается риск аварий и непредвиденных происшествий, возникающих как в связи со взломом не тех узлов, так и с обнаружением взлома. Скажем, средства управления неядерным оружием или системами поддержки (например, спутниками) иногда также используются и для управления ядерными системами или распространяются на них. Аналогичным образом резонно предположить, что, проникнув в эти системы, хакеры способны спровоцировать непредвиденные ими события. Кроме того, сложно проверить намерения хакера или вредоносной программы, обнаруженной внутри сети (и определить их происхождение). В таком случае жертва окажется в наиболее неблагоприятной ситуации, особенно если такое нарушение выявлено в период высокой напряженности. Обнаружение взлома спровоцирует цепную реакцию, станет причиной напряженности в дипломатических отношениях и даже может быть воспринято как акт агрессии.

Наконец, не стоит исключать возникновение или обострение кризисной ситуации силами негосударственных субъектов, к примеру террористов, за счет проведения провокационных атак на компьютерные системы управления ядерным оружием. Такие силы с гораздо большей вероятностью будут стремиться провести против ядерных систем «активирующие» действия, тогда как для государств главная цель заключается в том, чтобы их «дезактивировать». Подобные группы попытаются спровоцировать подачу сигнала тревоги системами раннего оповещения, манипулировать информационными сетями или создать хаос посредством относительно незначительных провокационных вылазок, якобы осуществленных государством-противником. Очевидно, что реализация любого такого сценария чревата эскалацией и повышением вероятности инцидента с использованием ядерного оружия.

На данный момент идея использования цифровых средств для взлома систем управления ядерным оружием и ракетами преимущественно занимает умы в Соединенных Штатах (до недавнего времени ситуация обстояла аналогичным образом с технологией кинетического перехвата). Однако другие страны тоже могут заняться такой деятельностью. Получить возможность влиять на работу аналогичных систем США в состоянии Россия, Китай и, возможно, другие государства, что повысит риски для всех вовлеченных сторон. Не исключено, что Соединенные Штаты даже более уязвимы, учитывая распространенность в ядерной сфере сложных систем, а также планы по модернизации всех составляющих структуры управления и контроля.

Работа на опережение

В истории мало примеров успешного предотвращения негативных последствий использования новых технологий в военных целях до их применения в полную силу. Кроме того, на современном этапе достижение Вашингтоном и Москвой каких-либо договоренностей по контролю над вооружениями маловероятно. Возможность снизить риск наиболее тревожных последствий киберъядерной угрозы до того, как все выйдет из-под контроля, все-таки существует. Необходимо начать с обсуждения наиболее острых для обеих сторон угроз. Очевидно, что отправной точкой могла бы стать проблема хакеров, пытающихся взломать системы управления ядерными вооружениями. Это стало бы началом обсуждения других инициатив, представляющих взаимный интерес.

Первая тема – согласование новых ограничений в использовании компьютерных сетевых операций в отношении ядерного оружия и определенных правил в этой сфере. Так, возможно избежать некоторых угроз, договорившись о новых формах контроля над вооружениями в этой области, в частности, заключив соглашения об отказе от атак на имеющиеся у обеих сторон ядерные системы с использованием киберсредств. Такую договоренность не обязательно оформлять подобно договорам по ядерным вооружениям прошлых времен. Для начала Соединенные Штаты и Россия могли бы выступить с заявлением, в котором признали бы серьезность и рискованность нападений на имеющиеся у обеих сторон системы управления ядерным оружием и взяли на себя обязательство не прибегать к таким действиям. Затем в декларативном порядке зафиксировать (i), как такие атаки будут восприниматься и каким окажется вероятный ответ в случае обнаружения таковых действий, и (ii) что системы ядерного оружия не должны быть мишенью подобных атак. В дальнейшем распространить эти принципы и на другие ядерные державы. В основе лежала бы та же логика, что и при заключении Договора по ПРО 1972 г., который ограничивал противоракетную оборону в надежде, что это содействует предсказуемости и стабильности в отношениях между ядерными противниками. Такое решение не обеспечивает механизма контроля в традиционном смысле слова или возможности остановить негосударственных игроков. Но оно положило бы начало. Вряд ли государства захотят быть уличенными в нарушении заявленной политики или взятых на себя обязательств.

Вторая область взаимодействия – повышение безопасности, содействие регулированию и сотрудничеству в этой сфере. Начать в одностороннем порядке. Среди возможных мер: уменьшение продолжительности нахождения ядерных систем на активном дежурстве (для сокращения возможности хакеров, представляющих негосударственные субъекты, спровоцировать пуск или взрыв), действия по обеспечению независимости таких систем от неядерных вооружений и структур управления (для снижения риска случайной, непреднамеренной активации не тех систем в ходе атаки) и обеспечение простоты инфраструктуры системы управления и контроля (чтобы ее работа была понятна и за счет этого менее уязвима). Все это создаст предпосылки для реализации более масштабных двухсторонних и даже многосторонних мер по повышению доверия. Страны, в первую очередь Россия и США, а затем, гипотетически, и другие государства, способны обмениваться передовым опытом, а также данными об угрозах, исходящих от негосударственных акторов, и даже создавать группы правительственных чиновников и других заинтересованных лиц, умеющих мыслить нестандартно, когда речь идет о новых механизмах контроля над вооружениями. Возможно и создание международного центра раннего предупреждения и оценки опасности, где должностные лица и эксперты находятся в постоянном диалоге, будучи готовы быстро реагировать на угрозы или вопросы, требующие безотлагательных действий.

Открывается возможность предотвратить серьезный сдвиг в международной ядерной политике, который чреват негативными последствиями для всех ядерных держав. Не обязательно, чтобы новые договоренности по контролю над вооружениями походили на договоры прошлых лет или подразумевали оперативную разработку и реализацию соответствующих мер. Главное, чтобы соглашения были достигнуты. На кодификацию ядерной революции ушло почти два десятилетия, и мы до сих пор оттачиваем формулировки. Действия по предупреждению ядерных угроз нового поколения должны включать инновационные подходы к контролю над вооружениями и политике сдерживания, а также, возможно, новые правила вкупе с осознанием угрозы и желанием действовать на многосторонней основе.

В конечном счете необходимо учитывать опасности новых, пока еще «экзотических» технологий в ядерной сфере при обсуждении вопросов стратегической стабильности, заключении соглашений по контролю над вооружениями и в рамках более широких инициатив по нераспространению и разоружению. В современном мире обсуждение ядерной проблематики не может происходить в технологическом вакууме. Нельзя игнорировать очевидную связь между ядерными и неядерными вооружениями. Следует признать, что свершившаяся информационная и компьютерная революция, развитие систем противоракетной обороны, появление высокоточных вооружений, беспилотных летательных аппаратов, противокосмических вооружений, искусственного интеллекта, а также киберугроз привели к изменению международной обстановки в сфере ядерных вооружений, что требует от нас новых подходов к управлению ядерным оружием и обеспечению его сохранности.

Упреждающие меры по контролю над вооружениями

Вместо того чтобы выступать с опрометчивыми и опасными заявлениями по вопросам, связанным с ядерным оружием, и тратить огромные суммы на разработку все более разрушительных видов вооружений, президентам Трампу и Путину и/или их представителям следовало бы сесть за стол переговоров и серьезно обсудить основные риски, с которыми сталкиваются их страны. Естественно, не удастся достичь соглашения по всем вопросам. Однако хорошим началом было бы взаимное признание того, что хакерские атаки против ядерных систем никому на пользу не пойдут. Можно предположить, что развитие диалога по вопросу о контроле над вооружениями в таком ключе было бы куда более плодотворным, чем текущие переговоры по СНВ. Возможно, вместо обсуждения сокращения вооружений можно было бы, хотя бы временно, сконцентрироваться на том, как избежать его применения. Это напомнило бы тем, кто считает, что контроль над вооружениями утратил актуальность или невозможен в киберпространстве, что есть и другие способы обеспечения стабильности, не обязательно воспроизводящие подходы прошлых лет. Урок холодной войны заключается в том, что, даже когда достижение договоренностей по ядерным вооружениям казалось маловероятным, стороны осознавали необходимость продолжения диалога, понимая, как много поставлено на кон.

В дальнейшем процессу следует придать многосторонний характер, ведь в отличие от ядерных угроз холодной войны сил уже не две, а гораздо больше. Это касается не только всех государств, обладающих ядерным оружием, но и всех акторов, имеющих возможность проведения кибератак. Вместо попыток заключить всеобъемлющий кибердоговор или широкомасштабную договоренность по ядерному оружию в качестве первого шага стоит начать разработку конвенции по использованию кибертехнологий применительно к ядерному оружию или как минимум каких-то общих правил. В первую очередь установить и согласовать терминологию, чтобы понимать, что именно каждая из сторон понимает под словом «ядерный». Это заложило бы основу для обсуждения такой проблематики на международных форумах, а также в рамках более общих дискуссий о контроле над вооружениями. Глобальная система регулирования ядерного оружия находится в состоянии неопределенности, а, возможно, переживает переходный период, что во многом стало результатом революционного скачка в развитии информационных и компьютерных технологий.

Когда-то для наращивания военного потенциала нужно было строить новые объекты или производить вооружения, что, как правило, требовало огромных затрат, а угрозы, исходящие от новых видов вооружений, становились реальностью уже до заключения соглашений, направленных на устранение таких угроз. Однако в современной технополитической ситуации подобное развитие событий может оказаться фатальным. Если бы мы пришли к общему пониманию опасностей, которых наши общества и страны хотят избежать, в наших силах было бы создать механизмы для их предупреждения и устранения. Конечно, все должны признать, что попытки взломать системы управления ядерными вооружениями, находящимися в состоянии боевой готовности, а также страх, что ядерные боеприпасы не сработают, когда это будет необходимо при наличии угрозы их запуска террористами, не сулят никому ничего хорошего.

Данная статья представляет собой сокращенную версию материала, подготовленного по заказу МДК «Валдай» и опубликованного в серии «Валдайские записки» в ноябре 2018 года. С другими записками можно познакомиться http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

Россия. США. Весь мир > Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 22 ноября 2018 > № 2826792 Эндрю Футтер

Как утверждает журнал Foreign Policy, произошла путаница.

В США все началось, напомним, с речи вице-президента Майкла Пенса от 4 октября, когда он сказал: в Китае создана "система, ориентированная на контроль фактически за каждой стороной человеческой жизни".

Автор публикации мягко отвечает вице-президенту: "Есть небольшая проблема. Системы такой на самом деле не существует — по крайней мере, в том виде, в котором ее обычно изображают".

Далее американский автор подробно и со ссылками описывает систему, давно созданную… в том числе и в США, где личные данные из соцсетей, а также информация, собранная Агентством национальной безопасности (с его камерами и прочими технологиями слежки), давно уже используются как минимум для выяснения того, можно ли человеку давать кредит. Повторяем: как минимум.

Китайцы, как известно, тоже люди. Поэтому в стране существует несколько баз данных о прежних проделках заемщиков, а к 2020 году их планируется объединить. При этом говорится — в чисто китайском духе — много слов об аморальности и социальной безответственности людей, нарушающих слово.

Вывод автора из Foreign Policy: "Если человек не является владельцем или представителем компании, не брал кредит, не нарушал закон или не объявлял дефолт в выполнение решения суда, то он вряд ли может попасть в базу данных социального кредита".

Другое дело, что от кредитных рейтингов до того, что описал Пенс, лишь несколько шагов. Но это не китайская проблема и не только в Китае такая реальность может — теоретически — наступить.

Откуда могла взяться фальшивка насчет тоталитарных "социальных рейтингов" вместо рейтингов кредитных? Возможно, какой-то снабжающий Америку информацией китайский "источник" выдал за правду то, что может случиться только теоретически. Дальше оговорки и прочие "хайли лайкли" куда-то исчезают и появляется железная формулировка об "обществе тотальной слежки".

Диссидентские "источники", как известно, вообще влюблены в собственную фантазию, и им часто за это ничего не бывает. Вот, скажем, создатели мифа о том, что все российские элиты, напуганные американскими санкциями ("они же держат деньги на Западе и там же учат детей"), немедленно превратятся в "пятую колонну". А получилось как-то наоборот.

…В порядке послесловия: был в брежневскую эпоху такой живой бог международной журналистики, политобозреватель Юрий Жуков. Это был человек, очень хорошо знавший факты, то есть предельно профессиональный. Но он увлекался фразеологией довоенных 30-х годов, если не более архаичной, и мы, начинавшие коллеги, его между собой высмеивали и пародировали. Особенно вот это, фирменное: "Врать надо меньше, господа хорошие".

Так вот, в истории с китайскими "социальными рейтингами" очень хочется ту самую фразу, насчет господ хороших, повторить американцам. Как-то она выглядит уместной.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня".

«Открытый диалог» с министром транспорта Евгением Дитрихом в Совете Федерации

Е.И. Дитрих: Уважаемая Валентина Ивановна, я хотел поблагодарить за теплый прием на площадке Совета Федерации, поблагодарить Вас за такое напутствие, за добрую оценку того, что мы сейчас делаем, и поблагодарить всех участников этого заседания и членов Совета Федерации. Мы плотно работаем и достаточно часто обсуждаем проблемы транспортного комплекса, которые требуют первоочередных решений.

Хотел также сказать спасибо за высокую оценку нашей работы на «Транспортной неделе». Показалось, что в этот раз выставка и форум привлекли еще больше участников со стороны бизнеса, со стороны наших граждан, со стороны профессионалов. Было достаточно много международных мероприятий на площадке «Транспортной недели».

Сегодня было подписано международное соглашение по созданию Евразийского бюро расследования авиапроисшествий – это документ, который мы достаточно давно ждали. И очень ждем, что он начнет работать в самое ближайшее время.

Валентина Ивановна, смотрим на подходы ровно так, как Вы и описали. Считаем, что возможность удешевить стоимость доставки товаров, улучшить качество жизни людей в процессе покупки билетов, в процессе передвижения на транспорте – есть наша основная задача. Смотрим вперед, пытаемся, соответственно, заглядывать в будущее и искать там каких-то ответов. Сегодня для нас основными приоритетами в развитии начиная с 2019 года и по планам до 2024 является, естественно, майский указ президента и два раздела, которые в нем сегодня посвящены транспорту – это Комплексный план развития магистральной и транспортной инфраструктуры (14-й так называемый раздел указа) и 8-й раздел указа – это национальный проект «Безопасные и качественные автомобильные дороги». Я уверен, что с учетом… Да, хотел бы еще подчеркнуть, что в этом году «Транспортная неделя» была также ознаменована серьезной региональной повесткой, с учетом акцента на региональные проекты мы провели большое совещание совместно с субъектами Российской Федерации, много руководителей регионов приехало, в каких-то вопросах мы пошумели, поспорили, в каких-то вопросах мы порадовались и договорились о том, как мы двигаемся дальше. Считаю, что это мероприятие очень полезное, и я думаю, что многие участники сегодняшнего заседания уже получили обратную связь о результатах этого мероприятия. Оперативно стараемся реагировать на вопросы. Собственно, то же самое, Валентина Ивановна, будет сделано и в отношении костромских объектов, там и Ваше поручение, и поручение председателя правительства выполним.

Хотел бы сказать о том инструментарии, который у нас сегодня имеется, для того чтобы реализовать майский указ президента и два его проекта – это Комплексный план развития магистральной и транспортной инфраструктуры и национальный проект «Безопасные и качественные автомобильные дороги». Сегодня у нас помимо государственной программы развития транспортной системы важнейший инструмент для дорожного хозяйства, Вы абсолютно правы, Валентина Ивановна, сегодня дороги – это то, что вызывает наибольшие вопросы и ожидания людей от того, что мы делаем, – это региональные дорожные фонды. Наряду с муниципальными и Федеральным дорожным фондом – это огромные деньги. Суммарный объем финансирования дорожного хозяйства за счет дорожных фондов субъектов за три предыдущих года составил более 2 трлн. рублей. И только текущий год, он характеризуется тем, что мы ожидаем, что объем поступлений в дорожные фонды регионов составит порядка 970 млрд. рублей. То есть это, по сути, удвоение средств, которые поступают в дорожные фонды. Введен новый источник, Совет Федерации поддержал, спасибо огромное: в региональные дорожные фонды полностью направляются средства от штрафов за нарушение Правил дорожного движения, и этот источник уже показал свою эффективность. В этом году только к 1 сентября 44 миллиарда дополнительно поступило в региональные дорожные фонды – что не только стимулирующее значение с точки зрения соблюдения Правил дорожного движения, повышения уровня безопасности, но и дополнительный источник для дорожных фондов.

Следующим серьезным инструментом для регионов стал приоритетный проект «Безопасные и качественные автомобильные дороги», который мы начинали еще в 2017 году. С прошлого года приоритетный проект заработал в полную силу, сразу дал ощутимые результаты. По итогам 2017 года в 38 крупнейших агломерациях, в 36 регионах было приведено в нормативное состояние более половины дорожной сети и ликвидировано почти 1,5 тысячи точек аварийности, спасены тысячи человеческих жизней. Результаты проекта на себе ощутил каждый третий житель России. То, Валентина Ивановна, что Вы сказали в отношении лучшего информирования людей, в отношении общественного контроля, оно было опробовано на примере этого приоритетного проекта в 2017 и 2018 годах. Во-первых, при составлении перечня объектов, который мы предлагали регионам выполнять, были проведены общественные слушания и голосования – соответственно, люди могли выбрать те дороги и улицы в городах, которые необходимо ремонтировать. Кроме того, в процессе выполнения работ люди имели возможность разными способами… Мы эти способы создали – это и социальные сети, и сайты организаций, и возможность позвонить на прямую линию, задать вопросы в отношении качества ремонта, сообщить о каких-то нарушениях, которые они видят.

И самое важное, что эти сообщения, эти сигналы не оставались без ответа. В регионах были созданы системы, когда на такие обращения обязательно реагировали. Были установлены регламентные сроки такого ответа, и это очень сильно помогло поверить людям в то, что эти усилия, которые они предпринимают, для того чтобы помочь власти, приведут к хорошему результату.

В этом году из федерального бюджета и бюджетов субъектов на приоритетный проект направлено 65 млрд. рублей. По итогам 2018 года доля протяженности дорожной сети в 38 городских агломерациях, которая приведена в нормативное состояние, увеличена до 62 процентов.

В настоящее время мы начинаем национальный проект в соответствии с указом президента, с 2019 года он продолжит эту историю. Национальный проект гораздо масштабнее и шире, чем то, что мы делали в минувший и в текущий годы. Мероприятиями национального проекта будут охвачены все субъекты Российской Федерации – об этом было много вопросов, запросов, говорили: почему только 36 регионов? Сейчас это все субъекты, кроме Москвы, Санкт-Петербурга и областей – там свои системы управления, свои бюджетные назначения.

В результате этого проекта мы достигаем следующих целей. Во-первых, мы снижаем количество мест дорожно-транспортных происшествий в два раза по сравнению с тем, что есть сегодня, на начало проекта. Мы доводим 50 процентов протяженности автомобильных дорог до регионального значения, находящихся в нормативном состоянии, – это около 260 тыс. километров автомобильных дорог в целом по России. Мы приводим в нормативное состояние дорожную сеть 104 городских агломераций: в 38-ми – продолжаем, в оставшихся – начинаем. Это столицы субъектов Российской Федерации, это города с численностью населения более 200 тысяч человек. Проект охватит более 69 миллионов человек на всей территории России.

Для достижения этих целей, Вы абсолютно справедливо заметили, Валентина Ивановна, недостаточно только стабильного финансирования, хотя это тоже очень важно. Необходимо также повышение эффективности вложения каждого рубля. Для этого в рамках проекта есть раздел «Общесистемные меры развития дорожного хозяйства». Мы предусматриваем там внедрение и конкретное количество контрактов жизненного цикла, которые должны быть внедрены, которые предусматривают не только ремонт, но и последующую эксплуатацию того участка, который организация отремонтировала, с тем чтобы не было потом перекладывания с больной головы на здоровую, когда что-то отремонтировал, потом исчез, а кто-то другой исправляет огрехи. Будут обновлены стандарты и технические требования, более 130 стандартов будет изменено. Многие из них, которые сейчас используются, 1980-х годов прошлого века и нуждаются в обновлении.

В контрактах на дорожные работы будут предусмотрены новые прогрессивные технологии, гарантийные сроки на выполненные работы. Для обеспечения сохранности и обеспечения безопасности дорожного движения создается система автоматического весогабаритного контроля, которую мы вместе с регионами будем внедрять. Не обойден вниманием вопрос обновления парка городского общественного транспорта. С 2020 года будут закуплены современные автобусы, в том числе работающие на газомоторном топливе. На эти цели будет направлено 20 млрд. рублей.

Важным показателем национального проекта «Безопасные и качественные автомобильные дороги» будет более чем трехкратное снижение числа погибших на дорогах. Проводились социальные опросы, люди считают очень важным этот показатель проекта, но не все понимают, как власть собирается исполнить этот показатель. Поэтому здесь, конечно, огромная работа предстоит по пояснению тех мер, которые мы собираемся предпринимать. А там достаточно большое количество не только текущих мероприятий на дорогах, но и профилактирование, обучение водителей, ужесточение по наиболее аварийным статьям штрафных санкций за нарушение Правил дорожного движения и так далее – это все придется дополнительно разъяснять. Проект будет стоить порядка 1,5 трлн. рублей, из которых 1 300 млрд. рублей будут направлены в субъекты Российской Федерации – это чисто региональный проект.

Хотел бы сказать вот еще о чем. Валентина Ивановна, Вы абсолютно справедливо упомянули, что каждый субъект должен знать, что он будет делать в рамках национального проекта. И здесь мы уже сейчас с регионами, утвердив показатели, приступили к тому, чтобы расшифровывать этот проект применительно к каждому региону. Для агломераций, для дорог между агломерациями, которые надо привести в нормативное состояние, составлена программа – в ней описано, какие дороги и участки будут отремонтированы в следующие периоды; написано, какие работы должны быть выполнены на этих участках, и как это повлияет на показатели, которых нам требуется достичь, о которых я уже сказал раньше. Вот это мы называем проектным подходом, он был применен на приоритетном проекте и показал свою эффективность.

Теперь о комплексном плане модернизации и расширения магистральной инфраструктуры. Это важнейший, крупнейший, масштабнейший, я бы сказал, проект за последнее время, на него (Вы упомянули цифру, Валентина Ивановна) предусматривается финансирование в объеме 6 300 млрд. рублей. Грандиозная цифра. При этом она разбивается следующим образом: половина этой цифры, 3 260 млрд. рублей – это сумма, которая направляется за счет внебюджетных источников, остающиеся 3 триллиона – это бюджетное финансирование. Из них 1,57 – это средства федерального бюджета, которые уже предусмотрены ранее в программе «Развитие транспортной системы» и в бюджетных назначениях. Дополнительные средства, которые выделяет нам Минфин на шесть лет, – это 1 450 миллиардов.

Финансирование огромное. Мы говорили о том, что наше пожелание в отношении бюджета и Министерства финансов было высказано о том, что нам бы хотелось часть этих средств передвинуть на более ранние периоды. Собственно, мы сейчас ориентируемся на то, что есть: как бюджет внесен, так мы его и будем исполнять.

План включает в себя девять федеральных проектов и позволит решить к 2024 году две основные задачи – это развитие транспортных коридоров Запад – Восток и Север – Юг и повышение уровня экономической связанности субъектов Российской Федерации и территории Российской Федерации в целом. В рамках создания транспортных коридоров (напрямую в указе записан коридор Европа – Западный Китай, и это как раз имеет отношение напрямую частично к проекту «Большая Евразия») будет создан новый транспортный маршрут, который предусматривает с использованием механизма государственно-частного партнерства строительство новой скоростной дороги протяженностью 826 километров, которая соединит Москву и Казань, уйдет на Самару и далее уйдет на пункт пропуска «Сагарчин» в Казахстан.

Сегодня на полях «Транспортной недели» совместно с нашими казахскими коллегами был подписан меморандум, который определит трассировку коридора Европа – Западный Китай. Ранее его рассматривала Правительственная комиссия по транспорту и одобряла, соответственно, сегодня он был зафиксирован на уровне межправительственных соглашений. Сегодня часть этого коридора уже практически готова. Мне как министру досталось очень богатое наследство. Это, собственно, и платная дорога Москва – Санкт-Петербург, коридор идет в северную столицу, это кусок дороги, которая идет к центральной кольцевой. Потом та дорога, о которой сказал, из Москвы в Казань, новая скоростная, дающая возможность передвигаться людям, перевозить грузы, на Самару и далее – на пункт пропуска «Сагарчин».

Помимо этого в рамках этого же проекта мы записали в комплексный план частную дорогу, которая строится без бюджетного финансирования, которая называется «Меридиан». Она выходит также с территории Казахстана, проходит югом страны и выходит на Смоленск. Это связь меридианальная… прошу прощения, все-таки, наверное, широтная, если вспоминать географию, через всю страну. Мы с большой надеждой смотрим на этот проект. Он был анонсирован достаточно давно. Оказываем всяческую поддержку, будем и дальше поддерживать.

Помимо этого в рамках второй части указанной задачи по коммуникациям между центрами экономического роста и связи субъектов между собой нам предстоит модернизировать и построить более 2 тыс. километров федеральных автомобильных дорог. На федеральных и региональных дорогах будет построено 14 новых обходов городов, в число которых, как мы только что договорились, будет включен еще один объект. На региональных и федеральных дорогах будет построено 70 путепроводов на наиболее загруженных пересечениях автомобильных и железных дорог.

Важнейшая задача, которую мы также здесь для себя видим (к сожалению, не удалось на нее получить впрямую бюджетное финансирование, но будем просить еще), это восстановление ветхих аварийных мостов и путепроводов. Мы с вами видели буквально месяцами, что часть ранее построенных и неотремонтированных путепроводов через железную дорогу (в Свободном в Амурской области, в Воронеже буквально сегодня тоже произошло ЧП), часть этих региональных путепроводов нуждаются в немедленном ремонте.

И это тоже наша большая задача – направлять средства на эти объекты. Мы после того инцидента, который произошел в Свободном, соответственно начали поэтапную диагностику этих путепроводов, для того чтобы исключить такие случаи впредь. В первую очередь, будут определены участки над железными дорогами с движением пассажирских поездов, скоростных пассажирских поездов, чтобы исключить возникновение чрезвычайных ситуаций. Будет восстановлено 32 мостовых сооружения, требующих проведения первоочередных работ, – это то, что нам удалось включить в комплексный план.

Важной региональной составляющей комплексного плана является федеральный проект «Развитие региональных аэропортов и маршрутов» – региональная авиация. Здесь в отличие от других не только капитальные затраты по реконструкции и ремонту аэродромов (таковых 66 в проекте), но и по субсидированию воздушных перевозок. То, что мы говорили, требует дополнительных средств субсидирования перелетов на Дальний Восток, и в другие сегодня применяемые программы всё будет дополнительно… По сути, в два раза увеличивается объем такого софинансирования. Кроме того, будет дополнительно профинансирована лизинговая ставка, по приобретению воздушных судов в лизинг, что тоже на наш взгляд придаст стимула для развития региональной авиации.

Что важно – это модель, она увязана в конкретную целостную программу. Поскольку в указе президента написано, что нужно до 50 процентов увеличить объем региональных перевозок, минуя Москву, мы считали программу именно исходя из этого показателя. Составлена маршрутная сеть, и те аэродромы, которые в нее были включены, соответственно попали в программу.

Количество субсидируемых прямых региональных маршрутов возрастет со 130 до 175. Результаты… Да, я всё это уже сказал.

Хотел поблагодарить субъекты Российской Федерации за плодотворное участие в мероприятиях по развитию государственной поддержки региональных воздушных перевозок. И сегодня мы получаем большое количество заявок на такого рода поддержку. Вчера тоже в рамках нашего мероприятия в рамках «Транспортной недели» мы получили положительные отзывы по этому поводу.

С начала текущего года в Минтранс пришло более 50 обращений глав субъектов, работа с которыми позволила бы усовершенствовать действующую модель субсидирования воздушных перевозок. 14 ноября вышло постановление правительства, которое расширило перечень субсидируемых категорий граждан, которые имеют право получать поддержку за цену билета. Это авиаперевозка по Дальнему Востоку, Калининграду и Крыму будет субсидироваться круглый год, а не в течение определенного периода времени. Расширен перечень маршрутов практически вдвое по этим субсидиям. И в результате совместной работы с субъектами были включены 24 маршрута, связывающие территорию Республики Саха (Якутия) с другими регионами. До 17 выросло общее число маршрутов в Хабаровский край, до 12 – в город Норильск. Коллеги многие из здесь присутствующих знают об этой нашей работе.

Максимальную протяженность субсидируемых маршрутов мы увеличили до 3 тыс. километров (с 2,4 тыс. километров). И в Дальневосточном и Сибирском округах региональные маршруты были увеличены до 1,5 тыс. километров. Это позволило охватить большее количество городов.

Про поддержку казенных предприятий на воздушном транспорте. Нам удалось на ближайшие три года зафиксировать объем субсидий – 4,5 млрд. рублей ежегодно – для того чтобы поддерживать малодеятельные аэродромы.

На жизнедеятельность и развитие многих регионов страны оказывает влияние развитие внутренних водных путей. Задача увеличения пропускной способности внутренних водных путей также поставлена майским указом президента, и в комплексном плане нашла свое отражение. У нас сегодня два крупнейших лимитирующих гидроузла, которые расположены на внутренних водных путях европейской части (Багаевский – на Дону и Нижегородский – на Волге), предусмотрены в комплексном плане, а также дополнительные мероприятия по реконструкции гидротехнических сооружений и строительству обслуживающего флота. Не буду здесь цифры приводить, они интересные, но я не буду на них подробно останавливаться.

Самое важное – чтобы к 2024 году мы восстановили реку не только за счет этих мероприятий по дноуглублению и расшивке узких мест на внутренних водных путях, но и за счет строительства флота. Эта работа, которую мы ведем совместно с министерством промышленности, которая включена в их программу.

Хотел бы обратить вот на что внимание – по наиболее ответственным участкам (там, где у регионов есть отдельные предложения). Мы апробировали механизм по софинансированию со стороны регионов таких участков развития внутренних водных путей. В 2018 году такой механизм был успешно опробован. Если есть необходимость (а заявки от регионов поступают), мы готовы его использовать и в будущем.

Правительство Алтайского края в лидерах, субсидирует содержание внутренних водных путей на основании соглашения. В результате приведено в порядок более 250 километров внутренних водных путей. В целом объем перевозок грузов рекой в границах края по сравнению с 2014 годом возрос более чем в два раза с 2014 года по 2018 год. Это результат такой совместной работы.

Морские порты. В результате реализации федерального проекта «Морские порты России», который тоже вошел в комплексный план, запланировано до 2024 года увеличение мощности наших портов до 1 300 млн. тонн, это 332 млн. тонн дополнительных объемов, которые мы планируем перегружать в российских портах – это Дальневосточный, Северо-Западный, Волго-Каспийский и Азово-Черноморский бассейны.

В рамках реализации проекта «Северный морской путь» за этот же период до 2024 года предусмотрено увеличение объемов перевозок по Северному морскому пути до 80 млн. тонн. Очень сложная задача. Сейчас мы дискутируем, собственно, с Минфином по финансированию этой задачи. К сожалению, ряд параметров финансирования был изменен, но я думаю, что мы найдем это решение и, собственно, исполним эту непростую задачу. Планируется ее решить за счет вывоза природного газа, газового конденсата, угля и нефти из портов Сабетта, Диксон, Дудинка, а также Северного завоза, потенциального транзита, привлечения грузовой базы за счет создания Северного широтного хода и сухогрузного районного порта Сабетта.

Основным мероприятием является строительство терминала по перевалке сжиженного природного газа и газового конденсата «Утренний» в морском порту Сабетта. И в рамках этого проекта планируется также создание мощностей, обеспечивающих в том числе и социальные эффекты. В Мурманске и в Петропавловске-Камчатском планируется строить перевалочные базы по газу, которые смогли бы обеспечивать этим сырьем жителей соответствующих городов и дать возможность газифицировать эти города.

По железнодорожному транспорту (если позволите, я буду завершать). Как для развития регионов, так и для страны в целом эти железнодорожные проекты трудно переоценить. В ближайшие шесть лет здесь также намечены масштабные изменения, опять же, под указ, там четыре проекта связаны с железной дорогой – это основные железнодорожные магистрали БАМа и Транссиба будут реконструированы, увеличены пропускные и провозные способности, ликвидированы узкие места. Будут реконструированы ближние и дальние подходы к российским портам Азово-Черноморского бассейна. Данные мероприятия будут осуществлены за счет средств ОАО «РЖД» без привлечения средств федерального бюджета.

Вы говорили, Валентина Ивановна, о необходимости привлечения инвестиций. Эта задача также стоит в рамках указа Президента. По комплексному плану и всем проектам Минтранса предполагается, что на 1 рубль бюджетного финансирования привлекается 3,5 рубля частных инвестиций. И реализуемые железной дорогой проекты – это основной наш поставщик инвестиций в отрасль. Кроме того, есть еще порты и аэропорты.

Будут реализованы мероприятия, направленные на сокращение времени перевозки контейнеров с Дальнего Востока до западной границы страны, рост скорости объемов транзитных перевозок, который мы обсуждаем также с нашими соседями по ЕАЭС. Планируется масштабный проект по строительству первого участка высокоскоростной железной дороги Москва – Казань с организацией движения от Москвы до Нижнего Новгорода протяженностью 300 километров.

Продолжается государственная поддержка пригородного пассажирского комплекса. Важнейшая задача. С 2011 года применяется понижающий коэффициент 0,01 к тарифам на услуги инфраструктуры в пригородном сообщении с компенсацией потерь в доходах владельцу инфраструктуры. В 2015 году установлена и продолжает действовать нулевая ставка НДС на услуги по перевозке пассажиров железнодорожным транспортом в пригородном сообщении. В результате применения этих мер существенно снизилась нагрузка на бюджеты регионов. Если раньше мы рассуждали, что многие субъекты не имеют возможности платить за установление пониженных тарифов для людей на перевозку в электричках, то теперь, собственно, мы уже перешли в то, что текущие платежи по этому поводу уплачиваются без каких-либо вопросов. Соответственно, по ранее возникшим платежам мы ведем совместную работу. По крайней мере, на мой взгляд (коллеги не дадут мне соврать), здесь ситуация перестала быть критической.

На сегодня 46 регионов из 66 полностью решили вопросы финансирования пригородных перевозок, 11 субъектов ввиду снижения планового объема пассажиропотока учтут и компенсируют недополученные доходы пригородных перевозчиков в следующем периоде. То есть об этом уже достигнута договоренность. По ряду субъектов я, наверное, не буду озвучивать, чтобы не омрачать мероприятие.

Самое важное, что, наверное, в части пригорода мне хотелось бы сказать: запланировано в 2018 году обновление парка подвижного состава. Люди видят и хорошо относятся к обновлению электричек. 600 вагонов электропоездов, 150 из них – это вагоны поездов «Ласточка», то есть всегда новый поезд, новая электричка – это большое… Закупка нового подвижного состава позволила открыть ряд новых маршрутов. Из Иваново до Москвы запущен скоростной поезд «Ласточка», курсирующий ежедневно. Время в пути по сравнению с ранее действовавшим поездом дальнего следования сокращено вдвое – ехали 7 часов, теперь 3 часа 40 минут, очень востребованный маршрут. Пусть часть его проходит сегодня без электрификации, там специальным локомотивом тянут этот поезд, но востребованность огромная, люди счастливы. В целях повышения уровня комфорта при перевозках пассажиров в дальнем следовании Федеральная пассажирская компания в этом году приобретает порядка 700 новых пассажирских вагонов дальнего следования.

Отдельно остановлюсь на закупке двухэтажных пассажирских вагонов. В этом году их будет закуплено 65 единиц, что позволит сформировать более шести составов. Я думаю, что первые составы начнут курсировать на южном направлении. И нам бы хотелось, когда будет открыто железнодорожное сообщение с Республикой Крым, задействовать их в первую очередь на этом направлении.

Несмотря на внешние и внутренние вызовы, которые характеризуются в том числе различными санкциями, в целом отрасль работает стабильно. В значительной степени это результат системной поддержки нашей работы со стороны президента, правительства, Федерального Собрания, руководства регионов. Мы надеемся на дальнейшее продолжение совместной практической работы. Обещаю стараться и сделаю все для того, чтобы оперативно реагировать на вопросы, которые задают субъекты Российской Федерации, для того, чтобы нам улучшить жизнь людей в регионах, связать их между собой совершенным, красивым, быстрым, безопасным транспортом. Спасибо большое.

Артемия по бросовой цене

До 90% выручки, поступающей от экспорта ценного биоресурса, скрывается от государства и идет на финансирование ННН-промысла.

Журнал « Fishnews – Новости рыболовства» продолжает следить за состоянием дел в сфере ННН-промысла и незаконного оборота цист артемии (см. публикации «Отечественная аквакультура теряет корма», «Сибирь заполонила «крымская» артемия» и «Артемия: от «серого» экспорта до контрабанды»). Анализ статистических данных об экспорте этого ценного биоресурса выявил беспрецедентное занижение его таможенной стоимости, влекущее многомиллионные налоговые потери для государства и снижение конкурентоспособности легальных производителей на мировых рынках.

Основными поставщиками цист артемии на мировых рынках являются производители США, Китая, России и Казахстана. Ежегодные объемы добычи в США варьируются в промежутке от 4 тыс. до 8 тыс. тонн сырья, в Китае – от 0,5 тыс. до 3,0 тыс. тонн; объемы вылова России и Казахстана сопоставимы и составляют от 1 тыс. до 2,5 тыс. тонн для каждой из стран. Таким образом, страны Таможенного союза ЕАЭС отвечают за 30% мирового производства живых стартовых кормов.

Объем экспорта цист артемии (в сухой, сырой и декапсулированной формах) из Российской Федерации за период с января 2014 года по июнь 2018 года составил 6,8 тыс. тонн в натуральном и 59,3 млн долларов США в денежном выражении. За аналогичный период из Республики Казахстан экспортировано 7,4 тыс. тонн цист артемии (в сырой форме) общей стоимостью 15,5 млн долларов США. Анализ стоимости экспорта двух стран выявляет существенные диспропорции в ценах одного и того же товара – сырых цист артемии (таблица 1).

Средняя цена российского экспорта росла с 2014 года по 2016 год и, достигнув пика в 8,6 доллара США за 1 кг, снизилась до 5,7 доллара США в 2018 году. Это движение цен коррелирует с динамикой спроса и предложения на цисты артемии на азиатских рынках в 2014-2018 годах. В том же временном периоде средняя цена казахстанского экспорта оставалась неизменной – на уровне 2,0-2,1 доллара США за 1 кг, несмотря на то, что местные производители находились в той же рыночной ситуации, что и их российские коллеги.

Максимальная цена экспорта сырых цист артемии из Российской Федерации превышала минимальную цену в 6,0-11,5 раза в течение последних пяти лет. Например, диапазон цен в 2016 году составил от 1,5 доллара США (минимум) до 17,2 доллара США (максимум) за 1 кг. Очевидно, что подобные ценовые разрывы не могут быть объяснены влиянием обычных рыночных факторов.

Ценовые противоречия объясняются систематическим занижением (недостоверным декларированием) таможенной стоимости цист артемии со стороны недобросовестных экспортеров России и Казахстана.

Проблема занижения таможенной стоимости при экспорте и импорте актуальна и для других видов водных биоресурсов, хотя ее масштабы снижаются благодаря усилиям ФТС России и более тесному взаимодействию с рыбопромышленными ассоциациями. Недостоверное декларирование обычно производится путем предоставления в таможню подложных коммерческих документов (подмены инвойсов). Таким образом достигается незаконная экономия на уплате таможенных платежей. По данным фактам Дальневосточная таможня регулярно возбуждает уголовные дела по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ (незаконное перемещение через таможенную границу Таможенного союза стратегически важных ресурсов в крупном размере).

В случае с артемией занижение стоимости производится путем увода до 90% общей выручки в сферу «теневых» расчетов. В результате не уплачиваются не только таможенные, но и налоговые платежи. Кроме того, недобросовестные экспортеры достигают конкурентных преимуществ перед легальными производителями за счет того, что их контрагенты – импортеры «дешевой» продукции – экономят значительную часть таможенной пошлины. Противодействие такого рода нарушениям осложняется тем, что недостоверное декларирование в отношении цист артемии не является уголовным преступлением, поскольку эта товарная позиция отсутствует в перечне стратегически важных ресурсов для целей ст. 226.1 УК РФ.

Заниженная стоимость цист артемии, экспортируемых из Российской Федерации, является основным признаком, позволяющим отличить продукцию ННН-промысла. За редкими исключениями реальная стоимость артемии декларируется лишь квотодержателями. Однако это утверждение неприменимо к Республике Казахстан, где недостоверное декларирование цены артемии практикуется всеми участниками рынка (график 1).

За период с января 2015 года по август 2018 года из Российской Федерации экспортировано 482,7 тонны сырых цист артемии, задекларированных как «искусственно выращенные». Цены такой продукции оказались в разы ниже цен на дикий ресурс. Этот факт полностью противоречит экономической логике, поскольку «искусственно выращенные» цисты артемии должны иметь более высокую себестоимость производства по сравнению с добытыми из естественной среды. Кроме того, цены на «выращенную» артемию находятся вне какой-либо зависимости от динамики рыночной конъюнктуры в 2015-2018 годах (график 2).

Объяснение этого парадокса заключается в том, что под видом цист артемии, выращенных в аквакультуре, за пределы России вывозится продукция ННН-промысла. Структурирование рынка незаконной добычи цист артемии привело к появлению фирм, специализирующихся на оказании услуг владельцам браконьерской продукции по ее экспорту. В такого рода сделках большая часть выручки выплачивается реальному собственнику продукции (обычно наличными денежными средствами). Именно за счет этих средств в дальнейшем производится финансирование ННН-промысла. Меньшая часть выручки – около 2 долларов США за 1 кг – декларируется на таможне и официально перечисляется экспортеру, являясь фактической платой за услугу по легализации и вывозу цист артемии. Фиктивное выращивание является одной из распространенных схем легализации продукции ННН-промысла наряду с фиктивным освоением объемов (практикуемым, например, в Республике Крым).

Детальное сопоставление статистических данных об экспорте цист артемии из России и Казахстана выявляет случаи, когда одни и те же импортеры получали продукцию по ценам, отличавшимся в разы. Так, в феврале 2015 года импортером КНР приобретено 60 тонн сырых цист артемии в России по цене 14 долларов США за 1 кг. Месяцем ранее, в январе 2015 года, этот импортер приобрел 20 тонн сырых цист артемии в Казахстане по очевидно заниженной цене – 2 доллара США за 1 кг. Тот же самый импортер осуществлял закупки цист артемии:

– в декабре 2016 года в России (60 тонн по 10 долларов США за кг) и в Казахстане (21 тонна по 2,5 доллара США за кг);

– в декабре 2017 года – январе 2018 года в России (60 тонн по 6 долларов США за кг) и в Казахстане (20 тонн по 2 доллара США).

Похожую картину можно наблюдать при анализе данных об экспорте цист артемии из различных субъектов Российской Федерации. Так, доля артемии с заниженной стоимостью в экспорте Алтайского края, Новосибирской и Омской областей за 2016 год составила около 50% (график 3).

Алтайский край экспортировал 650 тонн сырых цист артемии на общую сумму 9,35 млн долларов США. Подавляющая часть указанного объема – 595 тонн – реализована по реальной стоимости (в среднем 15,4 долларов США за 1 кг), поскольку в экспорте региона преобладают квотодержатели. Тем не менее оставшиеся 55 тонн продукции задекларированы по средней цене 3,5 доллара США за 1 кг, что в 4,4 раза ниже нормальной рыночной величины.

Противоположная ситуация в Новосибирской области. Экспортерами здесь в основном выступают организации, не имеющие в пользовании рыбопромысловых участков для добычи цист артемии. Стоимость экспорта 542 тонн сырых цист артемии составила лишь 1,43 млн долларов США. Общий объем экспорта распределился в следующем ценовом диапазоне:

– 20 тонн по цене 13,3 доллара США за 1 кг;

– 522 тонны по средней цене 2,2 доллара США за 1 кг (занижена приблизительно в 6 раз).

Омская область в 2016 году экспортировала 340 тонн сырых цист артемии на общую сумму 2,49 млн долларов США. При этом 47% объема задекларированы по средней цене 13,4 доллара США, а 53% – по 1,9 доллара США за 1 кг (в 7 раз ниже рынка).

Занижение цен при экспорте цист артемии негативно отражается на конкурентоспособности легальных производителей России на мировых рынках. Так, в 2018 году импортеры КНР экономят около 1,1 доллара США на 1 кг продукции при покупке цист артемии из Казахстана по заниженной цене по сравнению с приобретением аналогичной продукции в России по реальной цене. Экономия достигается за счет неуплаты части импортной пошлины, составляющей около 27% стоимости ввозимого в КНР товара. Аналогичным образом в России экспортеры легализованной продукции ННН-промысла получают преимущество перед квотодержателями.

Государство также несет значительные потери в виде неуплаченных налогов. Расчеты показывают, что за период 2014-2018 годов недобросовестными экспортерами Российской Федерации сокрыта выручка (налогооблагаемая база) в сумме не менее 30,4 млн долларов США, экспортерами Республики Казахстан – 64,9 млн долларов США. Налоговые потери исчисляются сотнями миллионов рублей.

Очевидно, что описанная проблема не может быть решена без системных мер со стороны регуляторов отрасли – Минсельхоза России и Росрыболовства. К таким мерам можно отнести:

1. Включение цист артемии в перечень стратегически важных товаров и ресурсов для целей ст. 226.1 УК РФ, утвержденный постановлением Правительства РФ от 13 сентября 2012 г. № 923.

2. Рассмотрение проблемы занижения цен на экспортируемую артемию рабочей группой по вопросам налогообложения в рыбохозяйственном комплексе, о создании которой договорились Росрыболовство и ФНС в мае текущего года.

Контроль над ценами экспорта артемии позволит значительно увеличить добавленную стоимость продукции и повысить налоговую отдачу подотрасли при небольших затратах на госадминистрирование.

Александр ИВАНОВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Ноябрь 2018 г.

Saudi Aramco вновь будет крупнейшим поставщиком нефти в Китай

Крупнейшим поставщиком нефти в Китай в 2019 году надеется стать Saudi Aramco за счет достижения договоренностей по пяти соглашениям с китайскими клиентами. Как сообщила саудовская компания, эти соглашения позволят нарастить поставки до 1,67 млн б/с.

«Aramco подпишет пять соглашений о поставках нефти с китайскими клиентами, которые помогут достигнуть общего объема поставок в 2019 году 1,67 млн б/с. Этот объем не только беспрецедентен для Китая, но и Saudi Aramco редко в своей истории продавала столько нефти одной стране. Новые контракты на поставку делают весьма вероятным, что Saudi Aramco в следующем году станет крупнейшим поставщиком Китая, как это было с 2006 по 2016 годы», – говорится в пресс-релизе компании.

Государственная Saudi Aramco, добывая 10,7 млн б/с, является одним из крупнейших в мире производителей нефти.

Япония и Южная Корея возобновят импорт иранской нефти в декабре-январе

Япония и Южная Корея планируют возобновить импорт нефти из Ирана в декабре – январе, сообщила Национальная иранская нефтяная компания (NIOC). Ранее США выдали этим и другим шести странам временные разрешения на закупки иранской нефти в условиях санкций.

«В Японии крупнейшая нефтеперерабатывающая компания JXTG Holdings планирует восстановить закупки нефти с декабря. Fuji Oil Co начнет закупать нефть и конденсат с января», – говорится на сайте NIOC. Южная Корея возобновит закупки иранской нефти также с января, поскольку большинство танкеров зарезервированы до этого времени. Азиатские покупатели могут забирать нефть из иранских хранилищ в китайском порту Далянь, указывается на сайте NIOC.

Ранее о возможном возобновлении импорта сообщал Reuters со ссылкой на источники. По данным агентства, Япония сможет закупать с января до 100 тыс. б/с, тогда как до введения санкций объемы импорта составляли 160 тыс. б/с.

Санкции США против Ирана вступили в силу с 5 ноября. При этом американские власти выдали восьми странам и территориям временные разрешения на 180 дней на импорт иранской нефти, среди них Индия, Япония, Республика Корея, Италия, Греция, Турция и Китай, а также входящий в его состав Тайвань.

Китайская компания CNPC тормозит разработку 11-ой фазы иранского месторождения "Южный Парс"

Китайская компания "China National Petroleum Corporation" откладывает свое решение о разработке 11-ой фазы гигантского иранского месторождения "Южный Парс" в Персидском заливе.

Китайская компания, ставшая одним из разработчиков этого проекта, до сих пор не приступила к выполнению каких-либо операций на месторождении, заявил заместитель министра нефти Ирана по международным делам, сообщает Financial Tribune.

"Отменив свое соглашение о разработке месторождения, французская энергетическая компания "Total" в прошлом месяце представила документы проекта своему партнеру CNPC. Однако CNPC ничего не сделала до сих пор", - сказал Амир Хоссейн Заманиния.

Было проведено несколько встреч между нефтяными специалистами Ирана и компаний для обсуждения деталей передачи доли.

Иран нашел способы получить платежи за сырую нефть, несмотря на санкции США

Глава Центрального банка Ирана (CBI) Абдолнассер Хеммати объявил в среду, что страна нашла способы получить платежи за сырую нефть, поставляемую в Южную Корею, Китай и Индию, несмотря на санкции США.

"У нас много обменов с другими государствами, в том числе с Южной Кореей, Китаем и Индией, и мы можем импортировать их товары взамен экспорта сырой нефти им", - сказал Хеммати журналистам в кулуарах заседания кабинета министров в Тегеране, сообщает Fars News.

"Мы можем поменять валюты этих стран по-разному, но нам не нужно упоминать эти способы и раскрывать их врагам", - добавил он.

Хеммати также подчеркнул, что Иран обладает достаточными валютными резервами в стране и за ее пределами, которые могут быть использованы в случае необходимости.

Глава CBI в начале этого месяца также объявил, что его страна проводит позитивные переговоры с 8 государствами, которым были предоставлены отсрочки от санкций США за покупку нефти из Тегерана.

Хеммати подчеркнул, что США не смогли реализовать свою политику, чтобы нейтрализовать экспорт сырой нефти из Ирана, заявив, что Тегеран проводит серьезные и позитивные переговоры с 8 странами, которые были освобождены от эмбарго на нефть.

Он также подчеркнул усилия Ирана по снижению зависимости от нефтяных доходов, заявив, что не нефтяной экспорт страны составил $27 млрд. за первые 7 месяцев текущего иранского года (начался 21 марта).

"Экспорт увеличился на 13% по сравнению с тем же периодом прошлого года", - сказал Хеммати.

Книги России в Загребе

С 13 по 18 ноября 2018 года в Хорватии прошла ежегодная Международная книжная и образовательная ярмарка "Interliber", в которой Россия приняла участие впервые за 25 лет.

Ярмарка является крупнейшим книжным форумом в Хорватии и проводится уже более 40 лет. В 2018 году ярмарку посетили больше 130 тысяч гостей, которым были представлены книги более 300 хорватских издательств, а так же книги из Китая, Австрии, Турции, Словении.

Интерес к русской литературе и изучению русского языка в Хорватии огромный как среди учебных и научных центров, так и среди хорватского населения. Российский национальный стенд посетели не только студенты, изучающие русский язык и их преподаватели, но и представители старшего поколения, изучавшие русский язык и работавшие в России. Большое внимание экспозиции, конечно, уделяли наши соотечественники, проживающие в Хорватии.

В экспозиции «Книги России» были представлены издания ведущих российских издательств: «АСТ», «Время», «ОГИ», «ОЛМА», «Рипол-Классик», «Азбука», «РОССПЭН», «Самокат», «Эксмо» и др. На российском стенде посетители ярмарки нашли классическую, современную, научную, учебную и детскую литературу, произведения российских авторов, современную прозу и поэзию.

13 ноября 2018 года состоялось торжественное открытие Российского национального стенда. Приветственное слово произнёс Посол России в Республике Хорватия - Анвар Азимов. Он поприветствовал членов российской делегации и гостей ярмарки. Анвар Азимов говорил о важности развития культурных отношений между нашими странами. Затем взял слово начальник отдела внешних связей Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям - Олег Ерогунин. Он говорил о необходимости взаимной популяризации культур России и Хорватии. Он так же выразил надежду на дальнейшее участие России в выставке "Interliber" и Хорватии в Московской международной книжной выставке-ярмарке. Директор Международной книжной и образовательной ярмарки "Interliber" - Дина Томшич поприветствовала членов российской делегации и выразила надежду на дальнейшее участие России в ярмарке.

Торжественное открытие Российского национального стенда украсило выступление скрипачки, выпускницы Загребской Академии музыки, лауреата международных конкурсов - Инги Улокиной.

Автор десятка детских книг и директор Всероссийского фестиваля детской книги Юрий Нечипоренко рассказал гостям выставки о клубе детских писателей «Чёрная курица», представил свои новые книги о Пушкине и о живой клетке.

Поэт и переводчик Максим Амелин представил свой сборник стихотворений "Горгонин конь" в переводе на хорватский язык. Максим рассказал историю возникновения названия сборника и зачитал несколько своих произведений. Публика очень тепло приняла творчество Максима Амелина. Послушать его произведения пришли любители поэзии разных возрастов.

Позже состоялась творческая встреча с писателем и драматургом Максимом Осиповым. Он представил хорватский перевод сборника «Камень, ножницы, бумага» и зачитал несколько фрагментов из книги.

После закрытия книжной экспозиции книги были переданы в представительство Россотрудничества в Хорватии.

Книжная экспозиция и программа мероприятий России на Международной книжной и образовательной ярмарке "Interliber" организована ЗАО «Объединенное гуманитарное издательство» (ОГИ) при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям.

В рамках ХII Международного Форума и выставки «Транспорт России» состоялся круглый стол, участники которого обсудили вопросы развития перспективных источников топлива в Российской Федерации в контексте создания новой транспортной инфраструктуры и улучшения экологической ситуации. Большая часть дискуссии была посвящена использованию газомоторного топлива и электроэнергии, как главной альтернативы традиционным, но малоэкологичным бензиновым и дизельным автомобилям.

Главными спикерами выступили первый заместитель Министра транспорта РФ Иннокентий Алафинов, заместитель министра энергетики Антон Инюцын, председатель правления ГК «Автодор» Сергей Кельбах, первый вице-президент ГК «Транспортная интеграция» Светлана Воронцова.

В своем выступлении Иннокентий Алафинов остановился на вопросах цифровизации транспортного комплекса, реализации Комплексного плана модернизации магистральной инфраструктуры, принятого недавно Правительством и подразумевающего в течение шести последующих лет построение новых автодорожных транзитных коридоров вместе с реконструкцией значительной части существующих маршрутов. Также первый заместитель Министра отметил важность развития экологически чистых альтернативных бензину и дизелю видов моторного топлива.

«В связи с увеличением числа транспортных средств и растущим влиянием автотранспорта на экологию, мы должны все большее внимание уделять развитию автомобилей работающих на альтернативных источниках топлива: газомоторном и электроэнергии. Сегодня 44% от общего выброса вредных веществ приходится на традиционные автомашины. При этом владельцы электромобилей и авто, работающих на газомоторном топливе, уже сейчас формируют заметный спрос на новую дорожную, в том числе заправочную, инфраструктуру, - отметил Иннокентий Алафинов. - В данный момент в России порядка 96 % автопарка работает на традиционных источниках топлива и только оставшиеся 4 % передвигаются за счет сжиженного газа, метана и электричества. Однако при этом 50 % автопарка приходится на автомобили старше 10 лет. В ближайшее время они так или иначе выработают свой ресурс и их все равно придется менять. Мы прогнозируем, что к 2030 году рост отечественного автопарка составит свыше 100 млн единиц - то есть увеличится в 1,8 раза. В том числе произойдет и значительный рост количества автомобилей, используемых в качестве топлива в первую очередь газомоторное топливо и электроэнергию», - заключил он.

При этом остро встает вопрос обеспеченности растущего парка автомобилей соответствующей инфраструктурой и самим топливом. В связи с предстоящей работой по реализации задач Комплексного плана модернизации транспортной инфраструктуры ожидается дополнительный рост грузооборота, также прогнозируется, что рост отечественного внутреннего валового продукта за 6 лет составит 25 %. По автомобильным дорогам пойдут колоссальные транзитные потоки, как внутри страны, так и с территорий сопредельных государств. Важно, с какой сопутствующей инфраструктурой государство подойдет к этому времени, чтобы обеспечить не только производство автомобилей, работающих на экологически чистых видах топлива, но и иметь соответствующее количество заправочных станций. Ближайшая цель - обеспечить заправочными и электрозаправочными комплексами автодороги по маршруту от Санкт-Петербурга до Казани, входящие в международный транспортный коридор «Еропа - Западный Китай».

Федеральное дорожное агентство наравне с Минтрансом РФ и Госкомпанией «Автодор» прилагает значительные усилия для реализации данных задач. Так, 18 октября в рамках специализированной выставки «Дорога 2018» состоялось подписание меморандумов о сотрудничестве Росавтодора с двумя компаниями в сфере развития придорожной инфраструктуры для электротранспорта и многофункциональных зон сервиса, предоставляющих услуги по заправке автомобилей природным газом.

Один документ предусматривает взаимодействие Росавтодора и ПАО «НОВАТЭК». Меморандум подписали заместитель руководителя Федерального дорожного агентства Игорь Астахов и коммерческий директор по реализации газа и жидких углеводородов публичного акционерного общества Алексей Кувандыков. Стороны намерены сотрудничать в области развития придорожной газозаправочной инфраструктуры вдоль федеральных трасс, создания многофункциональных зон дорожного сервиса, в том числе оказывающих услуги по заправке транспортных средств природным газом.

Также в рамках выставки состоялась церемония подписания меморандума между Федеральным дорожным агентством и компанией Electric Motors Club. Цель документа – определение совместных действий для реализации проектов по развитию дорожной инфраструктуры для электротранспорта вдоль федеральных трасс, предусматривающее оборудование существующих автомобильных заправочных станций и парковочных мест электрозарядными комплексами. До конца 2018 года Electric Motors Club разработает программу, определяющую приоритетные магистральные направления и карту таких объектов.

На площадке выставки «Транспорт России», состоялась конференция «Задачи Комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры. Новые инвестиционные технологии в дорожном хозяйстве», в которой принял участие заместитель руководителя Росавтодора Дмитрий Прончатов. Он доложил о работе, которую предстоит выполнить федеральным дорожникам в рамках реализации принятого Правительством РФ Комплексного плана модернизации магистральной инфраструктуры. Документ был разработан во исполнение Указа Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года».

«Перед Минтрансом России, Росавтодором и Госкомпанией «Автодор» стоят новые масштабные задачи – совокупно до 2024 года необходимо построить и модернизировать несколько сотен федеральных автотрасс первой категории. Кроме того, в норматив нужно привести большую часть дорог городских агломераций по национальному проекту «Безопасные и качественные автомобильные дороги». Уверен, что совместно мы сможем их решить», - сказал он.

Согласно документу, планируется построить и реконструировать порядка 1000 километров федеральных трасс, увеличив долю автодорог первой категории на маршруте «Европа - Западный Китай» на 1,8 процента. Кроме того, на 249 километров должна быть снижена протяженность трасс, работающих в режиме перегрузки. Запланировано и связать дорогами федерального значения административные центры с точками экономического роста. При этом, доля автомобильных дорог, работающих без перегрузки, в общей протяженности МТК «Европа – Западный Китай» к 2024 году должна вырасти до 67 процентов, сейчас этот показатель значительно меньше – более чем в два раза.

В Комплексный план также включены автодорожные мосты – на федеральных дорогах намечено построить вновь и реконструировать 32 искусственных сооружения. Одним из них будет новый мост через Енисей в Красноярском крае у поселка Высокогорского, который станет первым крупным инфраструктурным объектом Ангаро-Енисейского кластера (зоны промышленного развития Красноярского Приангарья).

Кроме того, за шесть лет федеральным дорожникам предстоит также создать 12 автодорожных обходов крупных городов, построить 21 двухуровневый переезд на пересечениях железных дорог с федеральными трассами.

Также планом предусмотрены задачи по развитию дальних автодорожных подходов к Крымскому мосту. Развитие этого маршрута позволит сократить время в пути по федеральной дороге общего пользования А-289 от Краснодара до моста в Крым с 2 часов 40 минут до 1 часа 50 минут. Планируется, что будет реконструирована вся трасса, которая станет наиболее комфортным и быстрым путем в Крым при движении на полуостров из центральной части России и из Краснодара. Протяженность нового федерального маршрута составит 150 километров.

Научно-производственное предприятие "Звезда" — единственный в России производитель космических скафандров и кресел для космических кораблей. Юрий Гагарин был облачен в скафандр "Звезды", Алексей Леонов совершил первую в истории космическую прогулку тоже в скафандре производства предприятия. В свое время российским опытом создания космических доспехов воспользовался Китай при изготовлении скафандров для своих тайконавтов. О том, во что будут одеты российские космонавты в будущем, какое решение от надоедливой лунной пыли нашли в России, и когда будет представлен прототип скафандра для нового российского пилотируемого корабля "Федерация", в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал генеральный директор — главный конструктор НПП "Звезда" Сергей Поздняков.

— На выставке Bengaluru Space Expo Индийское космическое агентство представило скафандр для полетов в космос. Речь о скафандре, который планируется использовать во время организованного национальными силами полета на орбиту в 2022 году. Представленный скафандр очень похож на наш "Сокол КВ-2". Индийцы взяли за основу нашу разработку?

— Я видел фотографии представленного скафандра. По ним у меня сложилось впечатление, что это не действующий скафандр, а скорее макет или прототип. По конструкции оболочки он практически копия нашего "Сокола", особенно характерна так называемая полурамка для мягкого шлема. Хотя их скафандр сделан как будто в кружке юных техников: отовсюду торчит большое количество непонятных шлангов. Из их расположения сложно сделать вывод о том, по какой схеме будет работать скафандр. Мне трудно комментировать индийские планы, но даже по фотографиям понятно, что тот скафандр, который они продемонстрировали, на мой взгляд, бутафорский, для театральной пьесы или кино подойдет, но для реального полета или испытаний не годится. Возможно, я ошибаюсь.

— Как получилось, что индийский скафандр очень похож на российский?

— Не знаю. Несколько лет назад Роскосмос вел переговоры с Индией о помощи в развитии их национальной пилотируемой программы. В том числе предполагалось, что кресла и снаряжение для космонавтов будут сделаны в России, у нас на предприятии. Но дальше намерений дело не пошло.

Недавно индийская сторона просила наш скафандр для съемок исторического фильма о полете первого индийского космонавта Ракеша Шарма в космос на советском корабле "Союз Т-11" в 1984 году. Роскосмос ходатайствовал перед нами о предоставлении скафандра. Мы согласились выделить его на короткое время. А в конце прошлой недели пришло обращение, которым они просят на достаточно длительное время предоставить им еще пять или шесть скафандров для съемок. Меня такая просьба удивила и насторожила. Конечно, в таком количестве мы им ничего предоставлять не будем. Но такие совпадения настораживают.

— Несколько лет назад НПП "Звезда" предоставляло для эксперимента "Марс-500" по моделированию полета на Марс скафандры своего изготовления. В них участники эксперимента имитировали работу на марсианской поверхности. Сейчас Институт медико-биологических проблем готовит новую серию экспериментов SIRIUS. Будут ли участники эксперимента "выходить на лунную поверхность" и предоставит ли "Звезда" им свои скафандры?

— Коллеги из ИМБП предложили нам участвовать в своем эксперименте с моделированием работы на лунной поверхности. Мы готовы участвовать, но на договорной основе. Понятно, что для ИМБП эксперимент SIRIUS не только научный, но и коммерческий проект, а изготовление "лунных" скафандров тоже стоит денег. Пока такой договор не подписан. Однако мы уже думаем, как можем модернизировать скафандры от "Марса-500" под новый проект. В свое время, чтобы имитировать одну шестую земной гравитации, мы оставили в скафандре лишь оболочку. Облегчить его до уровня гравитации на Луне мы уже, наверное, не сможем, но у нас есть другие предложения. Например, из миссий "Аполлон" известно, что лунная пыль очень прилипчивая и неприятная, как стекловолокно. Поэтому мы планируем использовать одноразовые защитные оболочки, которые бы надевались перед и снимались после каждого выхода на лунную поверхность, чтобы не заносить лунную пыль в жилой модуль.

— Началась ли разработка нового скафандра, который придет на смену начавшим недавно использоваться "Орланам-МКС"?

— Сначала перед нами стоит задача сделать третий скафандр "Орлан-МКС" взамен потерянного в аварии с "Прогрессом" в 2016 году. Что касается следующего поколения скафандров, то во второй половине 2019 года начнется новый этап финансирования программы эксплуатации МКС. Рассчитываем, что туда войдет задача разработки нового скафандра. Пока сформулированных технико-коммерческих предложений у заказчиков нет, хотя общие вопросы мы обсуждали с РКК "Энергия" и Роскосмосом. То есть разработка как таковая пока не началась, формулируются основные требования. За последнее время накопилось достаточно много предложений, в первую очередь от космонавтов, которые связаны с изменениями требований по эргономике. Например, они хотят, чтобы в скафандре был увеличен вход, чтобы ввели сменные рукава под разную длину рук и так далее.

— Когда планируется отправка на МКС следующего скафандра "Орлан-МКС"?

— Планируем изготовить его до конца следующего года. Все будет зависеть от того, как быстро мы заключим договор на изготовление.

— Устранены ли все замечания космонавтов к новым рукавам для "Орлана-МКС"? Они говорили, что новые рукава по сравнению с теми, что были в прошлом поколении скафандров, не так удобны, не так гнутся.

— В дальнейшем нужно делать легкосъемные рукава для длинноруких и короткоруких космонавтов. Они сейчас тоже съемные, но в будущем замена будет проще. Предполагается сделать несколько типоразмеров рукавов. Понимаете, при отборе кандидатов в космонавты расширились границы отбора по антропометрическим данным. Сейчас в отряд берут космонавтов с большим объем груди, с достаточно короткими руками. Идеальная комплекция для работы в скафандрах для внекорабельной деятельности — это "подсушенные" космонавты с длинными руками, как Сергей Крикалев или Сергей Рязанский.

— На каком этапе находится разработка нового летного скафандра "Сокол-М" для корабля "Федерация"? Вы говорили, что к концу 2018 года будет представлен полностью переработанный прототип скафандра, а в следующем году планируется изготовить первый экземпляр?

— Да, прототип мы обещали сделать до конца года, хотя по контракту у нас работы продолжатся и в следующем году. Отдельные фрагменты нового скафандра уже изготовлены. Я надеюсь, что до конца года мы сделаем надуваемую оболочку с принципиально новым способом надевания, с новой системой вентиляции. Если получится, может быть, до конца года успеем провести презентацию, хотя сначала нужно запатентовать реализованные новые технические решения. В следующем году мы должны сделать опытные образцы и провести испытания нового спасательного скафандра.

— Роскосмос и НАСА продолжают обсуждать вопрос создания окололунной станции. По различным сведениям, зарубежные партнеры требуют от России делать шлюзовой модуль по американским техническим стандартам и под американский скафандр. Что вам известно на этот счет? Выходили ли на вас представители Роскосмоса или РКК "Энергия" с вопросом разработки скафандра для окололунной станции?

— Я владею той же информацией, которая доступна в открытых источниках. Предыдущее руководство Роскосмоса дало добро на изготовление шлюзового модуля, что у многих вызвало удивление — делать пустую бочку для американцев, конечно, унизительно. Новое руководство заявило, что на это не пойдет, и мы будем самостоятельно осваивать Луну. Честно говоря, официальной информацией мы на этот счет не располагаем. Будем участвовать в окололунной станции или не будем, а если будем, то в каком статусе? Я не исключаю, что четкого понимания пока ни у кого нет и, соответственно, никаких заказов к нам не поступало.

— Можно ли создать какой-то единый стандарт, чтобы российские и американские скафандры были взаимозаменяемыми?

— Руководители офиса НАСА в России любят посещать наш музей и испытательный комплекс. Раз в несколько лет они меняются, но каждому я говорю одно и то же: "Станция у нас общая, и средства обеспечения безопасности должны быть универсальные, а правильнее было бы, чтобы они были общие и для наших кораблей, и для ваших". Сейчас у американцев будет два пилотируемых корабля, но непонятно, будет ли у них какая-то унификация в средствах спасения, непонятно, разрабатывает ли каждая компания с нуля собственный скафандр. Понятно, что США — страна богатая и может себе позволить несколько типов скафандров и кораблей, но интерфейсы должны быть одинаковыми. Если у каждого будет свой скафандр, и в критической ситуации они окажутся не заменяемыми, это может привести к печальным последствиям.

— Можно ли объединить в одном и летный скафандр для спасения в случае разгерметизации корабля, и жесткий для работы в открытом космосе?

— Универсальный скафандр был у Алексея Леонова, в которым он выходил в космос, а также в программе "Аполлон". Он использовался как спасательный во время старта и посадки, для выхода в открытый космос, и он же использовался для передвижения по Луне. Сейчас США делают универсальный скафандр, где для выходов в открытый космос нужно надевать специальный ранец с системой жизнеобеспечения. Но в то же время они делают и новый полужесткий скафандр. У нас работ по универсальному скафандру не ведется, хотя определенные идеи в этом направлении есть.

— Глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин некоторое время назад заявил, что научно-технический совет Роскосмоса и РАН совместно разрабатывают концепцию лунной программы. Ваши специалисты как разработчики систем жизнеобеспечения для космических полетов привлечены к работе комиссии?

— Мы — технические специалисты. Как только ученые и Роскосмос составят программу, нас привлекут к технической реализации конкретных решений. Об освоении Луны мы слышим уже много лет, а воз и ныне там, как говорится.

— Весной к вам приезжал швейцарский пилот Рафаэль Домжан, который хочет совершить полет в стратосфере на самолете на солнечной энергии и для этого заказал у вас скафандр. Готов ли для него скафандр?

— С точки зрения скафандра к полету все готово. Сейчас мы завершаем его испытания. В начале следующего года Домжан должен приехать к нам для участия в контрольном эксперименте в барокамере.

— В декабре космонавты должны выйти в открытый космос для вскрытия обшивки и осмотра космического корабля "Союз МС-09". Будет ли как-то усилена защита скафандров в связи с предстоящей операцией?

— Предполагается, что космонавты вскроют тепловакуумную изоляцию, а также противометеоритную защиту. Я просил, чтобы космонавты во время своих работ постарались не продырявить скафандры инструментами. Если кто-то придумал что-то для дополнительной защиты скафандров, то такое нововведение должно быть с нами согласовано. На нас пока с этой идеей не выходили.

Дмитрий Струговец.

Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 22 ноября 2018 > № 2802473 Сергей Поздняков

На днях в американской прессе активизировался спор о том, правда ли, что в Китае создана или создается система присуждения каждому гражданину "социального рейтинга", в зависимости от которого он находится буквально во всем, от получения работы до женитьбы. Перешел улицу не там — сработала камера, рейтинг снизился на несколько очков, надо повысить его добрыми делами и хорошим поведением…

Как утверждает журнал Foreign Policy, произошла путаница.

В США все началось, напомним, с речи вице-президента Майкла Пенса от 4 октября, когда он сказал: в Китае создана "система, ориентированная на контроль фактически за каждой стороной человеческой жизни".

Автор публикации мягко отвечает вице-президенту: "Есть небольшая проблема. Системы такой на самом деле не существует — по крайней мере, в том виде, в котором ее обычно изображают".

Далее американский автор подробно и со ссылками описывает систему, давно созданную… в том числе и в США, где личные данные из соцсетей, а также информация, собранная Агентством национальной безопасности (с его камерами и прочими технологиями слежки), давно уже используются как минимум для выяснения того, можно ли человеку давать кредит. Повторяем: как минимум.

Китайцы, как известно, тоже люди. Поэтому в стране существует несколько баз данных о прежних проделках заемщиков, а к 2020 году их планируется объединить. При этом говорится — в чисто китайском духе — много слов об аморальности и социальной безответственности людей, нарушающих слово.

Вывод автора из Foreign Policy: "Если человек не является владельцем или представителем компании, не брал кредит, не нарушал закон или не объявлял дефолт в выполнение решения суда, то он вряд ли может попасть в базу данных социального кредита".

Другое дело, что от кредитных рейтингов до того, что описал Пенс, лишь несколько шагов. Но это не китайская проблема и не только в Китае такая реальность может — теоретически — наступить.

Откуда могла взяться фальшивка насчет тоталитарных "социальных рейтингов" вместо рейтингов кредитных? Возможно, какой-то снабжающий Америку информацией китайский "источник" выдал за правду то, что может случиться только теоретически. Дальше оговорки и прочие "хайли лайкли" куда-то исчезают и появляется железная формулировка об "обществе тотальной слежки".

Диссидентские "источники", как известно, вообще влюблены в собственную фантазию, и им часто за это ничего не бывает. Вот, скажем, создатели мифа о том, что все российские элиты, напуганные американскими санкциями ("они же держат деньги на Западе и там же учат детей"), немедленно превратятся в "пятую колонну". А получилось как-то наоборот.

…В порядке послесловия: был в брежневскую эпоху такой живой бог международной журналистики, политобозреватель Юрий Жуков. Это был человек, очень хорошо знавший факты, то есть предельно профессиональный. Но он увлекался фразеологией довоенных 30-х годов, если не более архаичной, и мы, начинавшие коллеги, его между собой высмеивали и пародировали. Особенно вот это, фирменное: "Врать надо меньше, господа хорошие".

Так вот, в истории с китайскими "социальными рейтингами" очень хочется ту самую фразу, насчет господ хороших, повторить американцам. Как-то она выглядит уместной.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Министерство коммерции КНР планирует провести антидемпинговое расследование в отношении импортируемого из Австралии ячменя. Причиной этих мер стало заявление от Китайской палаты международной торговли (CCOIC).

В соответствии с документом, австралийский ячмень поступил на китайский рынок по ценам ниже объективной стоимости. Это привело к тому, что китайские производители ячменя понесли ущерб. Между демпингом указанной продукции и ущербом аграриев Китая существует причинно-следственная связь.

Расследование должно завершиться 19 ноября 2019 г. При наличии особых обстоятельств оно может продлиться до 19 мая 2020 г.

Ранее сообщалось, что северо-восточная китайская провинция Хэйлунцзян на протяжении 15 лет подряд собирает богатый урожай зерновых. В 2018 г. аграриям этого региона удалось обеспечить сбор урожая, несмотря на весеннюю засуху и летние наводнения в некоторых районах. Хэйлунцзян является крупным производителем зерна в Китае. Провинция обеспечивает примерно десятую часть всего объема производства зерновых в стране.

Последние пять лет этот регион дает КНР более 60 млн т зерна ежегодно. В 2017 г. элитными сортами зерновых культуры в провинции были засеяны 98% сельскохозяйственных площадей. Вклад сельскохозяйственной науки и технологий в производство зерновых в регионе достиг 66,5%

Китай вышел на первое место в мире по производству и экспорту яблок. Об этом сообщило Министерство сельского хозяйства КНР.

По итогам 2017 г., объем производства яблок в мире составил 76 млн т. Из них 44 млн т (57%) пришлось на долю Поднебесной. Пять китайских провинций – Шэньси, Шаньдун, Шаньси, Хэнань и Ляонин – обеспечили 76,3% от общего объема производства яблок в стране.

В прошлом году КНР оправила на экспорт 1,33 млн т яблок. Основная часть данных поставок пришлась на Бангладеш, Индию и Филиппины.

Напомним, что по итогам января-июня 2018 г., объем экспорта и импорта фруктов через КПП Гуанси-Чжуанского автономного района на юге Китая составил 667 000 т. Это на 22,2% больше, чем за январь-июнь 2017 г. В финансовом выражении объем внешней торговли фруктами в Гуанси достиг 4,1 млрд юаней ($602 млн). Данный показатель увеличился на 63% в годовом сопоставлении. Вьетнам и Таиланд стали основными партнерами китайского региона в торговле фруктами.

По итогам первой половины текущего года, импорт фруктов через КПП Гуанси-Чжуанского автономного района КНР составил 563 000 т с приростом на 30% в годовом сопоставлении. В финансовом выражении объем фруктового импорта за полгода превысил 3 млрд юаней, подскочив на 97,2%.

По итогам января-сентября 2018 г., прибыль нефтяной и химической промышленности Китая составила 712,1 млрд юаней ($102 млрд). Это на 45,2% больше, чем за январь-сентябрь 2017 г., сообщило Министерство промышленности и информатизации КНР.

За девять месяцев текущего года доходы нефтехимической отрасли Поднебесной достигли 9,59 трлн юаней. Они выросли на 14,8% в годовом сопоставлении.

Ранее сообщалось, что по итогам октября 2018 г., Китай импортировал 40,8 млн т нефти. Это на 31,5% больше, чем в октябре 2017 г. По итогам января-октября 2018 г. в страну поступило 377,16 млн т зарубежной нефти. Данный показатель вырос на 8% по сравнению с аналогичным периодом 2017 г.

В октябре текущего года объем добычи нефти в КНР достиг 16,09 млн т с приростом на 0,3%. А за январь-октябрь 2018 г. аналогичный показатель составил 157,2 млн т, снизившись на 1,7%.

Напомним, что по итогам сентября 2018 г., объем добычи сырой нефти в Китае достиг 15,18 млн т. Это на 2,4% меньше, чем в сентябре 2017 г. По итогам января-сентября 2018 г., в Поднебесной добыто 141,13 млн т нефти. Данный показатель упал на 1,9% в годовом сопоставлении.

Китайско-японская автомобилестроительная компания Dongfeng Honda планирует отозвать с китайского рынка более 4000 автомобилей. Как сообщило Государственное управление по регулированию рынка, эта мера вызвана дефектом люка в машинах.

Отзыв коснется моделей JADE 2018, выпущенных с 5 мая по 21 июня 2017 г. В этих автомобилях неисправные люки могут оторваться при экстремальных условиях. Dongfeng Honda обещает заменить дефектные детали бесплатно.

Напомним, что по итогам января-марта 2018 г., с китайского рынка отозваны 3,2 млн автомобилей. Из этого объема 51,2% приходится на машины японских брендов. Только за февраль этого года в Китае отозвано 2,5 млн автомобилей. Это на 361% больше, чем за февраль 2017 г. Среди главных причин отзыва называются неисправные тормоза и подушки безопасности.

Ранее сообщалось, что по итогам января-мая 2017 г., мировые и китайские автопроизводители отозвали с рынка Китая 4,49 млн автомобилей. В 2016 г. аналогичный показатель достиг 11,34 млн машин. Среди основных причин отзывов указываются дефекты амортизационных подушек и ремней безопасности, двигателей и кузовов.

По итогам января-октября 2018 г., в Китае объем автомобильных грузовых перевозок достиг 32,27 млрд т. Это на 7,7% больше, чем за январь-октябрь 2017 г., сообщило Министерство транспорта КНР.

Только за октябрь текущего года объем автомобильных грузоперевозок в Поднебесной составил 3,63 млрд т с приростом на 10% в годовом сопоставлении.

Интересно, что по итогам десяти месяцев 2018 г., объем перевезенных водным транспортом грузов в стране увеличился на 4,4% и достиг 5,76 млрд т.

Ранее сообщалось, что по итогам января-сентября 2018 г., объем грузовых перевозок автомобильным транспортом в Китае достиг 28,64 млрд т. Это на 7,5% больше, чем за январь-сентябрь 2017 г. В сентябре текущего года объем грузоперевозок автотранспортом в Поднебесной составил 3,71 млрд т. Он вырос на 7,6% в годовом сопоставлении.

За девять месяцев 2018 г. объем грузоперевозок водным транспортом в стране составил 5,12 млрд т. Он увеличился на 4% относительно аналогичного показателя прошлого года.

Напомним, что в ближайшие три года в Китае планируется значительно увеличить долю грузовых перевозок по железным дорогам и водным транспортом. При этом грузооборот автотранспорта через приморские порты сократится на 440 млн т относительно уровня 2017 г. В 2020 г. объем грузовых перевозок по железным дорогам Поднебесной будет расти на 1,1 млрд т относительно аналогичного показателя прошлого года. Через три года объем грузоперевозок водным транспортом в стране будет расти на 500 млн т.

Государственный комитет по делам развития и реформ КНР одобрил проект расширения аэропорта в городе Урумчи, административном центре Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. На эти цели планируется потратить 42,1 млрд юаней ($6,1 млрд).

Проект расширения международного аэропорта Дивопу в Урумчи назрел из-за растущего спроса на авиационном рынке региона. Как ожидается, в аэропорту построят новый терминал площадью 500 000 кв. м и две новые взлетно-посадочные полосы.

К 2030 г. пропускная способность увеличившегося аэропорта вырастет до 63 млн пассажиров и 750 000 т грузов в год.

Ранее сообщалось, что к 2035 г. в КНР сформируется сеть авиации общего назначения с авиапарком в 20 000 летательных аппаратов, которые будут совершать не менее 6 млн часов полетов ежегодно. Такой прогноз сделали эксперты Корпорации авиационной промышленности Китая (AVIC).

Власти КНР рассчитывают, что к 2020 г. в стране будут действовать не менее 500 аэродромов для авиации общего назначения. При этом в эксплуатации будут находиться более 5 000 самолетов. Длительность полетов составит 2 млн часов в год. Объем данного рынка превысит 1 трлн юаней.

По итогам января-сентября 2018 г., торговый оборот между северо-восточной китайской провинцией Хэйлунцзян и Россией достиг 86,7 млрд юаней ($12,56 млрд). Это на 58,3% больше, чем за январь-сентябрь 2017 г., сообщила Харбинская таможня.

За девять месяцев текущего года объем экспорта провинции Хэйлунцзян в Россию составил 5,76 млрд юаней, а российским импорт в китайском регионе – 80,94 млрд юаней. На долю торговли с Россией пришлось 70,8% от общего объема внешней торговли провинции.

Ранее сообщалось, что за восемь месяцев 2018 г. экспорт китайских товаров в РФ достиг $31,16 млрд. Это на 13,5% больше, чем годом ранее. Импорт российских товаров в Поднебесную за аналогичный период составил $36,34 млрд с приростом на 38,5% в годовом сопоставлении.

Только за август 2018 г. товарооборот двух стран превысил $9,13 млрд. При этом экспорт из Китая в Россию достиг $4,26 млрд, а импорт из России в Китай – $4,86 млрд.

Напомним, что за январь-июль 2018 г. объем взаимной торговли между Китаем и РФ превысил $58,35 млрд. Это на 25,8% больше, чем за аналогичный период 2017 г.

Пассажирооборот аэропорта города Чжухай, который находится на территории южно-китайской провинции Гуандун, превысил 10 млн человек в год. По данным администрации указанного аэропорта, пропускная способность авиакомплекса составляет 12 млн пассажиров.

Аэропорт города Чжухай был официально введен в эксплуатацию в июне 1995 г. До 2006 г. годовой пассажирооборот авиагавани держался в пределах 500 000-700 000 человек. Затем администрация аэропорта взяла на вооружение концепцию оперативного управления аэропорта Сянгана. Благодаря нововведениям пассажирооборот аэропорта Чжухая в 2007 г. достиг 1,04 млн человек, а в 2017 г. – 9,21 млн человек.

Ранее сообщалось, что к 2035 г. в КНР сформируется сеть авиации общего назначения с авиапарком в 20 000 летательных аппаратов, которые будут совершать не менее 6 млн часов полетов ежегодно. Такой прогноз сделали эксперты Корпорации авиационной промышленности Китая (AVIC).

Власти КНР рассчитывают, что к 2020 г. в стране будут действовать не менее 500 аэродромов для авиации общего назначения. При этом в эксплуатации будут находиться более 5 000 самолетов. Длительность полетов составит 2 млн часов в год. Объем данного рынка превысит 1 трлн юаней.

Как инвесторы зарабатывают на новых технологиях и в какие стартапы они готовы вкладывать?

Виртуальная реальность, искусственный интеллект и Big Data меняют бизнес. Что нужно учитывать и во что лучше инвестировать? Эту тему обсудят инвесторы и лидеры технологического рынка на Russian Tech Week

Каким только бизнесом не занимался Давид Якобашвили: от казино до банков и строительства. Был одним из основателей компании «Вимм-Билль-Данн». В разное время под управлением было более 300 бизнесов. Сейчас в активе вице-президента РСПП остались инвестиции в недвижимость и строительство, немного сельского хозяйства, подразделение, которое занимается торгами на биржах и доля в нефтяной компании.

Последняя работает за пределами России: на Черном и Средиземном море и в Африке. Благодаря новым технологиям она показывает высокую рентабельность, говорит Давид Якобашвили и добавляет, в какие еще технологии инвестирует сейчас:

«Мы делали такую специальную добавку к топливу, на которую огромнейшие надежды возложены, она снижает выбросы в окружающую среду. До 50-60% за счет большего сгорания топлива и, конечно, экономия огромнейшая. У нас в Конго показывает экономию на старых двигателях — у них же вся электроэнергия вырабатывается на дизель-генераторах. Там показывают 15-20% экономия — это огромнейшая экономия, у производителей и потребителей остается 15-20% денег в кармане. Рентабельность высочайшая. Выбираем все вокруг блокчейна — это интересно, сервисные вещи, для игр интересно сервисное обслуживание. И еще то, что вокруг криптовалют, тоже интересно. В некоторых странах это вполне понятная вещь, это все равно перспектива и будущее. Конечно, это высокорискованно, но, думаю, 10% можно направить в этом направлении средств, которые направляете для инвестиций».

Основатель венчурного фонда Almaz Capital Александр Галицкий когда-то стоял у истоков создания технологии Wi-Fi и VPN-технологии. Среди проектов, в которые инвестировал Александр: Yandex, Parallels, WikiMart и CarPrice. Есть технологии, которые меняют мир, и есть проблемы бизнеса или проблемы нашей жизни, которые востребуют эти технологии, говорит Александр Галицкий:

«Повернуться к России, если: кассовая реформа, казалось бы, направлена на решение определенной задачи — слежение за налогами. Но как только у вас проявилась онлайн-передача налогов, появляется большая база данных, с которой можно работать. Как распорядиться, второй вопрос. Вторая ситуация — появилось другое отношение к кассам: потому что на этих кассах можно сделать множество вещей: заказать недостающие товары, если для малого бизнеса, послать тут же электронные запросы и получить предложения по доставке. То есть целый слой новых бизнесов, которые рождаются на новых технологиях».

Один из самых активных инвесторов в России в интернете и в технологиях — компания Mail.Ru Group. Каким стартапом надо быть, чтобы получить деньги этого инвестора, рассказал директор департамента слияний и поглощений Mail.Ru Group Алексей Милевский:

«Надо иметь возможность построить бизнес с оценкой миллиард долларов, поскольку мы достаточно крупная компания, и основная цель наша как публичной компании — это вырастить нашу капитализацию и вырастить нашу выручку. Чтобы нам ее вырастить за счет инвестиций, нам нужно приобретать компании на достаточно больших рынках и с большим потенциалом капитализации. Поэтому самый важный фактор, на котором отсекаются 99% компаний, с которыми я общаюсь, — это размер рынка. Когда мы приобретали Delivery Club, мы посмотрели, какие бизнес-модели есть в этом секторе на других рынках, и поняли, что огромное количество компаний с оценкой более миллиарда долларов есть везде. В Китае компания, которая доставляет еду, — оценка 70 млрд долларов, они недавно вышли на IPO, —

Meituan; в Штатах, в Европе, в Турции — везде, то есть эта модель проверена и значит для нас минимальное количество рисков в том, что мы ее строим в России».

В 2017 году разработчики мессенджера Telegram объявили о глобальных планах создать финансовую систему на основе мессенджера, где расплачиваться можно будет внутренней криптовалютой. Одним из инвесторов, который покупал токены Telegram по закрытой подписке, был сооснователь и глава платежного сервиса QIWI Сергей Солонин. Он рассказал, можно ли считать эту инвестицию удачной, и станет ли Telegram конкурентом Qiwi:

«Qiwi все-таки не работает с криптовалютами. Скорее, Telegram может стать серьезным конкурентом эфириуму, биткоину. Я верю. Пока сложно сказать, успешная или неуспешная инвестиция. Потому что пока еще сам проект находится в стадии запуска. Но я верю в команду. Верю, что у них может все получиться. Молодая, бодрая. И я смотрю на мессенджер Telegram, с точки зрения приложения, как оно работает, мне нравится. Я считаю, что это лучший мессенджер, и я надеюсь, что получится в конечном итоге у Telegram лучшая криптовалюта».

Инвестиции в технологии меняют бизнес-процессы. Правда, далеко не все технологичные процессы приносят прибыль уже сейчас. И в этом есть свои риски.

Надежда Грошева

Россия и Китай планируют проводить совместные исследования космических аппаратов для высадки на Марсе. Об этом сообщили в пресс-службе Центрального аэрогидродинамического института имени Жуковского (ЦАГИ).

Между ЦАГИ и Китайской академией аэрокосмической аэродинамики было подписано кооперационное соглашение по научно-техническому сотрудничеству и подтверждены намерения сотрудничества по исследованию аппаратов для посадки на Марс", — заявили в ЦАГИ.

Принять участие в российско-американском проекте по созданию посещаемой станции на окололунной орбите могут Китай, Индия, Бразилия и ЮАР. Участие в проекте стран БРИКС одобрено Россией и США. Предполагается, что станция позволит отработать технологии и элементы в рамках подготовки к пилотируемым миссиям на Марс.

Строительство станции может начаться в 2022 году. Ожидается, что для полетов к Луне могут быть использованы российская и американская сверхтяжелые ракеты, при этом последняя будет летать, в том числе, с пилотируемым кораблем Orion, который создаётся сейчас в США.

Объединенная транспортно-логистической компания — Евразийский железнодорожный альянс (АО «ОТЛК ЕРА») отправила контейнерные поезда из Германии в Китай через Калининград по мультимодальному маршруту, сообщила пресс-служба Калининградской магистрали.

«Калининградская железная дорога во взаимодействии с АО «ОТЛК ЕРА», Калининградским морским торговым портом и ООО «Белинтертранс-Германия» приступила к реализации проекта мультимодальных контейнерных перевозок на регулярной основе», — говорится в сообщении.

Первые 3 поезда в сообщении Европа — Китай были отправлены в начале ноября 2018 года. Тестовая отправка 400 контейнеров подтвердила, что сроки доставки грузов из порта Роттердам (Нидерланды) в порт Калининграда и далее по железной дороге в город Ченду (Китай) значительно меньше альтернативных маршрутов.

20 и 21 ноября на Калининградской железной дороге состоялась отправка в Ченду еще двух полносоставных поездов со 145 контейнерами (общий объем 290 TEU), которые прибыли из Роттердама в порт Калининград морским путем. Планируется, что до конца декабря в рамках мультимодального проекта будет отправлено еще 40 поездов. Общий объем перевозки в 2018 году составит 4 тыс. TEU.

Как ранее сообщал Gudok.ru, 21 февраля 2018 года в рамках международного бизнес-форума «Стратегическое партнерство 1520: Центральная Европа» Калининградская железная дорога и АО «ОТЛК ЕРА» заключили меморандумы о стратегическом сотрудничестве с портами Калининградской области по реализации проекта мультимодальных перевозок в сообщении Китай — Европа.

По словам начальника Калининградской железной дороги Виктора Голомолзина, магистраль обладает значительным транзитным потенциалом для дальнейшего увеличения перевозок грузов в коридоре Восток — Запад, в том числе с предоставлением сервиса мультимодальных контейнерных перевозок.

Как сообщал Gudok.ru, ОАО «РЖД» инвестировало в инфраструктуру транспортно-логистических центров Калининградской железной дороги 300 млн руб. Это позволяет почти в 2 раза по сравнению с прошлым годом увеличить объем перевозимых через российско-польские погранпереходы контейнерных грузов на маршруте Китай — Европа — Китай — до 150 тыс. TEU.

Анна Булаева

У САМОЗАНЯТЫХ БУДЕТ СВОЙ НАЛОГ

На минувшей неделе Госдума приняла в третьем, окончательном чтении законопроект о введении налога для самозанятых.

Напомним, самозанятые - это граждане, у которых нет работодателей и наемных работников. Они живут за счет личной трудовой деятельности.

Сколько в России самозанятых? Точного ответа на этот вопрос не знает никто. По разным оценкам, от 2 до 20 млн. Это водители, нянечки, сиделки, уборщицы, курьеры, переводчики, люди, занимающиеся разнообразным ремонтом, и т. д.

Всей этой «армии», по замыслу властей, предстоит платить новый налог. Однако не сразу. Сначала, с 1 января 2019 г., в порядке эксперимента он вводится в четырех регионах - Москве, Республике Татарстан, Московской и Калужской областях. По-видимому, наверху решили, что с населения регионов-доноров, в том числе самозанятого, можно в сжатые сроки «состричь» больше «шерсти».

Авторы закона поясняют, что самозанятые, оказывающие услуги или продающие товары физическим лицам, станут платить налог по ставке 4%. Для тех, кто имеет дело с юридическими лицами, ставка равняется 6%.

Если самозанятый примется отлынивать от уплаты налога, его подвергнут наказанию в виде штрафа, составляющего 20% от суммы месячного дохода. В случае повторного нарушения в течение полугода придется выплачивать сумму, эквивалентную месячному доходу.

Каковы же эти доходы? Перед тем как обкладывать самозанятых налогом, власти поручили социологам провести опросы. Выяснилось, что среднемесячный доход самозанятых - 20,8 тыс. рублей. Более трети самозанятых в России зарабатывают менее 10 тыс. (в три раза ниже средней зарплаты). У 48% доходы колеблются в диапазоне от 10 до 40 тыс. рублей. И лишь у 15% набегает более 40 тыс.

Судя по этой статистике, много собрать с самозанятых не получится. Возникает вопрос: стоит ли вообще овчинка выделки? Быстренько проголосовать за новый налог - одно дело, а собирать его - совсем другое. Чтобы содрать с сиделки или мастера по ремонту компьютеров процент от их заработка, их сначала надо за этим занятием поймать.

Представить себе, что самозанятых начнут сдавать их наниматели, просто невозможно. Ведь если самозанятые станут отстегивать казне свои кровные, они первым делом повысят тарифы. Что остается налоговикам? Приставить к каждому безработному - потенциальному самозанятому контролера? Это ж какие деньги понадобятся? Никаких налогов не хватит!

Но может, самозанятые все-таки возьмут и проявят сознательность? Федеральная налоговая служба прилагает усилия, чтобы самозанятые прошли регистрацию. Однако те, мягко говоря, не торопятся. Опросы показали, что лишь 13% самозанятых готовы зарегистрироваться, 58% постараются залечь на дно, чтобы налоговики их не заметили, а 12% сообщили, что скорее прекратят подработку, чем понесут деньги государству.

А и вправду, с чего бы? Что это самое государство сделало для людей, вынужденных кормиться случайными заработками? Помогло им трудоустроиться в соответствии с полученной специальностью? Сиделками и ремонтниками часто становятся люди с дипломами педагогов и инженеров, которые не могут устроиться на приличную работу в соответствии с квалификацией.

В самозанятые они подаются не от хорошей жизни, а от безнадеги. Государство же отнюдь не спешит обеспечить своих граждан, в том числе дипломированных специалистов, достойной работой. Где, к примеру, «25 миллионов новых высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых мест», о которых на самом верху заговорили еще пять лет назад? Эти планы оказались обыкновенной маниловщиной. О каких новых высокооплачиваемых местах можно всерьез толковать в условиях стагнирующей экономики, массового закрытия предприятий?

Противники нового налога напоминают, что в большинстве стран существует минимальный необлагаемый уровень дохода, когда государство считает неуместным влезать в карман гражданина.

В Германии, например, не подлежит налогообложению ежемесячная сумма 1,7 тыс. евро (порядка 130 тыс. рублей). 10 тыс. долларов в год (55 тыс. рублей в месяц) не облагаются налогом в США. В Китае недавно освободили от выплаты подоходного налога граждан с доходом меньше 5 тыс. юаней (750 долларов) в месяц.

Россия же, будучи социальным (по Конституции) государством, стремится выжать чуть ли не последнее из граждан с низкими доходами, при этом власти под совершенно надуманными предлогами отказываются вводить прогрессивную шкалу налогообложения, существующую во всех развитых странах.

Бросив граждан на произвол судьбы, превратив их в самозанятых, власть не придумала ничего лучше, чем обложить налогом одну из самых неустроенных социальных групп российского населения. Ее представителям остается лишь уповать на старинное правило: строгость отечественных законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Георгий Палашевский