Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Подготовка к АрМИ-2019 близится к завершению

Десять стран обещают оказать конкурсантам высокий приём.

В Конгрессно-выставочном центре «Патриот» (г. Кубинка Московской области) прошла третья, заключительная планирующая конференция по подготовке Армейских международных игр – 2019. Около 200 участников из 35 стран получили исчерпывающую информацию от представителей вооружённых сил 10 государств, на территории которых пройдут конкурсы АрМИ-2019, о порядке и сроках прибытия команд, местах и условиях размещения и питания участников, о времени проведения каждого этапа конкурса и многом другом.

Открывая конференцию, врио начальника Главного управления боевой подготовки Вооружённых Сил РФ генерал-майор Александр Перязев обратил внимание участников мероприятия на несколько организационных вопросов, а именно: порядок регистрации команд, организацию жеребьёвки, организацию фестиваля национальных культур, участие в церемонии открытия и закрытия АрМИ-2019.

Он также сообщил, что сразу после конференции начинается рекогносцировка российских мест проведения конкурсов. В ходе неё их организаторы предъявят представителям стран – участниц игр объекты, которые будут задействованы в проведении состязаний, а также проведут семинары с судьями. Рекогносцировка продлится по 24 мая, и, забегая вперёд, отметим, что по окончании конференции многие из её участников разъехались-разлетелись по полигонам Вооружённых Сил России. Как впоследствии сообщил начальник управления боевой подготовки Главного управления боевой подготовки Вооружённых Сил Российской Федерации полковник Ринат Хусаинов, в августе 2019 года на территории России будет проведено 15 конкурсов, в которых планируется участие более 100 команд. При этом состязания пройдут на территории 10 субъектов РФ; общая готовность объектов, задействованных в проведении конкурсов, уже достигла 81 процента.

Как сообщил генерал-майор Александр Перязев, в АрМИ-2019 примут участие 34 государства, которые направят 216 команд. Это заметно больше, чем в прошлом году, когда 189 команд представляли на играх 32 страны. Так что рост популярности Армейских международных игр продолжается.

Одновременно с этим совершенствуется и организация АрМИ, когда условия, создаваемые организаторами и соорганизаторами и для участников, и для болельщиков, позволяют первым проявить себя полностью в ходе честной борьбы и одновременно обменяться опытом, а вторым – насладиться незабываемым зрелищем и проникнуться уважением к людям, чья профессия – Родину защищать.

Одним из таких зрелищных мероприятий, несомненно, станет красочная церемония открытия АрМИ-2019, которая состоится 3 августа в Военно-патриотическом парке культуры и отдыха Вооружённых Сил РФ «Патриот» в подмосковной Кубинке.

Представители России и каждого государства – соорганизатора игр (Азербайджана, Армении, Белоруссии, Индии, Ирана, Казахстана, Китая, Монголии, Узбекистана) рассказали на конференции о порядке и сроках прибытия зарубежных команд на территории своих стран (когда и каким видом транспорта), организации всех видов обеспечения конкурсов, о ряде изменений, которые внесены в условия проведения состязаний. Изменения эти были сделаны для повышения интереса к состязаниям со стороны как участников, так и зрителей.

Так, полковник Ринат Хусаинов сообщил о том, что в «Танковом биатлоне» команды будут разделены на две группы в соответствии с рейтингом прошлого года.

«Военное ралли» пройдёт в формате ралли-рейда.

В конкурсы, где участниками используется стрелковое оружие, включены элементы практической стрельбы.

– Все изменения внесены в положения о конкурсах, которые размещены на странице «Армейские международные игры» официального сайта Минобороны России, – сообщил полковник Хусаинов участникам конференции.

О фестивале национальных культур «Дружба без границ», который будет организован в ходе АрМИ-2019, на конференции рассказала начальник отдела культурных программ Департамента культуры Министерства обороны РФ Ольга Фаллер.

Этот фестиваль пройдёт на полигоне Западного военного округа Алабино. Его участниками станут творческие коллективы России и вооружённых сил стран – участниц АрМИ, отдельные исполнители и мастера декоративно-прикладного искусства. В рамках фестиваля будет организован Дом Дружбы с выставками стран – участниц игр и творческий конкурс, победитель которого примет участие в торжественной церемонии закрытия Армейских международных игр, которая пройдёт в парке «Патриот» в Подмосковье 17 августа.

В рамках конференции также состоялось заседание Совета международного организационного комитета с представителями России и государств – соорганизаторов игр. В ходе него, в частности, представители Азербайджана, Армении, Белоруссии, Ирана, Индии, Казахстана, Китая, Монголии и Узбекистана объявили сроки проведения рекогносцировок мест проведения конкурсов на территории своих стран.

Таким образом, подготовка к АрМИ-2019 вышла на финишную прямую. Принимающие стороны завершают оборудование полигонов, наводят блеск и красоту на других объектах, уточняют логистику к местам проведения состязаний и особенности национальных кухонь стран, которые подали заявки на участие своих команд в конкурсах. На всё про всё у каждой из принимающих сторон – два с небольшим месяца.

Александр Тихонов, «Красная звезда»

Глубинный народ: 24 миллиона россиян отделены от государства. Колонка Семена Новопрудского

Одна цифра иногда может дать более точное представление об экономике страны, чем самые громкие заявления чиновников или научные трактаты. 30% трудоспособных россиян де-факто отделены от государства и живут неизвестной ему жизнью

По подсчетам «Известий», 24 миллиона россиян либо не работают, либо получают зарплату в конверте. Установить это удалось достаточно просто: пресс-служба Пенсионного фонда России сообщила, что ПФР видит данные о страховых взносах и трудовом стаже от 54 миллионов россиян, при этом, как пишет издание со ссылкой на данные Росстата, численность трудоспособного населения в стране — 81,3 миллиона человек. Из оставшихся 27,3 миллиона вычитаем 800 тысяч официально зарегистрированных безработных и 2,4 миллиона официально неработающих инвалидов.

Вот и получается, что 24 миллиона россиян составляют тот самый «глубинный народ», который живет тайной для государственных органов социальной и экономической жизнью. Эксперты оценивают общий потенциальный теневой доход от таких граждан примерно в 12 трлн рублей, налоги и другие обязательные платежи с него составили бы треть доходной части годового бюджета России.

24 миллиона человек — это самая крупная отрасль российской экономики. Это в 30 раз больше, чем количество сотрудников РЖД, примерно в 35 раз больше, чем количество работников «Газпрома», и почти в 80 раз превышает число работающих в Сбербанке.

24 миллиона человек — это крупнейший регион России. Это практически две Москвы, три с половиной Московские области, четыре с половиной Петербурга.

24 миллиона человек — это третья по численности страна постсоветского пространства, разумеется, не считая России, уступающая только Украине и Узбекистану. Это две с половиной Швейцарии.

Читайте также:

Счастливые нищие: за что россияне так любят свою работу. Колонка Семена Новопрудского

И вот эти самые 24 миллиона человек — практически каждый шестой житель России — стали государством в государстве. Государство не знает, богатые они или бедные, имеют работу или безработные, где они живут, ходят ли на выборы. Они точно не платят налоги. С большой долей вероятности многие из них не являются клиентами банков и не оплачивают коммунальные услуги. С другой стороны, они без легализации не смогут претендовать на пенсии и социальные пособия. Едва ли будут участвовать в акциях протеста. Наверняка не станут задавать неприятных вопросов местному начальству.

24 миллиона граждан (причем есть подозрение, что подавляющее большинство из них — явно не от хорошей жизни) расстались со своим государством, никуда не уехав из него. Они имеют экономическую независимость или попросту выживают — мы этого не знаем. Хотя часть из них — мы сами или наши знакомые.

30% трудоспособного населения в теневом секторе экономики — это универсальный показатель. Он говорит и о степени доверия людей к государству, и об уровне достоверности официальной статистики (например по безработице), и о масштабах готовности (часто вынужденной) россиян самостоятельно решать свою судьбу. Так что расхожие выводы о том, что патернализм и иждивенческие настроения у нас в крови, что мы привыкли веками сидеть на шее у государства, возможно, несколько преувеличены.

В конце концов, 24 миллиона россиян как-то могут обходиться без государства. Решайте сами, хорошая это новость или плохая.

Кредит на 176,5 млн евро привлекает предприятие «Узбекнефтегаза» 

NaturalGas-Stream привлекает кредит Bank GPB International S.A, люксембургской «дочки» Газпромбанка (ГПБ), на 176,5 млн евро. NaturalGas-Stream — совместное предприятие «Узбекнефтегаза» и Gas Project Development Central Asia, дочерней структуры Gazprom International. Средства предназначаются проекту по увеличению добычи нефти и газа в Узбекистане.

«NaturalGas-Stream и „Узбекнефтегаз“ проработали вопрос привлечения кредита банка Bank GPB International S.A в размере 176,5 миллиона евро», — цитирует РИА Новости документ, размещенный на сайте национальной системы законодательства.

На 1 мая 2019 года СП в рамках программы увеличения добычи углеводородов инвестировало около $730 млн в строительство 222 новых и реконструкцию 229 действующих нефтяных и газовых скважин, указывается в тексте документа.

В ноябре 2018 года ГПБ сообщал, что предоставил NaturalGas-Stream кредиты в размере около $700 млн и планирует предоставить еще $300 млн в рамках комплексной программы увеличения добычи углеводородов на 2017–2021 годы. Проект предусматривает прирост добычи газа на 6,36 млрд кубометров, из которых 3,45 млрд планируется экспортировать, газового конденсата — на 114,7 тыс. тонн, нефти — на 75,5 тыс. тонн. В рамках двухлетней программы планируется строительство 248 газовых и 48 нефтяных скважин, а также ремонт 328 скважин на месторождениях АО «Узнефтегаздобыча» («дочки» «Узбекнефтегаза»).

Финансирование проекта стоимостью $1,993 млрд осуществляется за счет иностранных кредитов на $1,49 млрд и собственных средств «Узбекнефтегаза» — $503,8 млн.

СП NaturalGas-Stream было создано в конце 2016 года для геологоразведочных работ и разработки газовых месторождений в Устюртском регионе (северо-запад Узбекистана).

Первые итоги эксперимента по обмену электронными документами при осуществлении транзитных железнодорожных перевозок

Свыше 540 электронных транзитных деклараций (ЭТД) оформлено в рамках эксперимента по обмену электронными документами при транзите товаров, перемещаемых железнодорожным транспортом. В проекте принимают участие таможенные службы и национальные железнодорожные перевозчики России и Белоруссии.

С момента старта эксперимента в апреле 2019 года в его рамках по маршруту перевозки между станциями Наушки (Россия) и Брест (Белоруссия) проследовало 413 вагонов.

Проект является продолжением работы по развитию транзитного потенциала Евразийского экономического союза и позволит железнодорожным перевозчикам сократить время на проведение таможенных операций по декларированию товаров.

СПРАВКА:

Решение о проведении эксперимента было принято в ходе 29 заседания Объединенной коллегии таможенных служб государств – членов Таможенного союза, прошедшего под председательством руководителя ФТС России Владимира Булавина 6 декабря 2018 года в г. Дилижане (Республика Армения).

Согласно принятому решению таможенным службам Армении, Казахстана и Киргизии поручено проработать с национальными железными дорогами вопрос о проведении аналогичного пилотного проекта и проинформировать ФТС России о результатах.

Особенности подготовки кадров в Нижегородской академии МВД России

История Нижегородской академии МВД России началась с создания в 1927 году в Новосибирске 4-й школы младшего начальствующего состава милиции. За последующие годы образовательная организация неоднократно меняла своё название и в 2000 году получила статус академии.

На протяжении многих десятилетий в вузе ведётся качественная подготовка высококвалифицированных сотрудников подразделений по борьбе с экономическими преступлениями. Сегодня Академия реализует три приоритетных профиля подготовки специалистов для органов внутренних дел: «Деятельность подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции», «Предварительное следствие в органах внутренних дел по уголовным делам в сфере экономической деятельности», «Деятельность правовых подразделений». География подготовки кадров охватывает более 66 субъектов Российской Федерации.

Особого внимания заслуживает положительный опыт в области международного сотрудничества, в рамках которого уже на протяжении нескольких десятилетий на базе Академии проходят обучение около 100 иностранных специалистов из Азербайджана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Монголии, Ганы, Гвинеи-Бисау, Зимбабве, Конго, Мали, Малави, Маврикия, Мозамбика, Уганды и других стран. Профессиональная подготовка осуществляется по различным образовательным программам высшего образования, в том числе и по программам подготовки научно-педагогических кадров в адъюнктуре.

Благодаря достигнутым результатам в указанном направлении образовательной деятельности в апреле 2017 года, в соответствии с решением Совета министров иностранных дел Содружества Независимых Государств под председательством Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова, Академия приобрела статус базовой организации государств – участников СНГ по подготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований. Это событие определило дальнейший вектор развития Нижегородской академии МВД России как в учебной, так и в научной сферах деятельности.

Большую роль в этом сыграл состоявшийся в апреле 2018 года семинар-совещание по функционированию Академии как базовой организации по программам высшего образования и дополнительным программам. В мероприятии приняли участие представители образовательных организаций Беларуси и Казахстана, Нижегородской области, руководство ГУ МВД России по Нижегородской области.

Для поддержки этого направления в октябре 2018 года при Академии был сформирован Общественный совет, в состав которого вошли представители ведомственных образовательных организаций государств – участников СНГ.

В свою очередь, возложенные полномочия по подготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований устанавливают и высокий уровень ответственности за тот результат, который ожидают получить комплектующие органы. Для его достижения в Академии создано необходимое учебно-методическое и материально-техническое обеспечение, позволяющее осуществлять обучение высококвалифицированных специалистов с учётом непрерывного развития общественных отношений и, в частности, существующих вызовов криминального мира.

Следует отметить, что сам образовательный процесс по обозначенному профилю строится на основе современной концепции подготовки кадров, заключающейся в том, что оперативному работнику, следователю, специалисту-ревизору нужны знания не собственно бухгалтерского учёта, а судебной бухгалтерии, не экономического анализа хозяйственной деятельности, а экономико-криминалистического анализа, специально ориентированного на поиск и фиксацию следов экономических и налоговых преступлений.

Существенно оптимизирует образовательный процесс методическое обеспечение, которое включает специальные учебные макеты, содержащие замаскированные признаки следов финансовых и налоговых преступлений, проявляющиеся в виде документальных, учётных или экономических несоответствий. Работая с макетами, обучающиеся воспроизводят реальную деятельность специалиста, обладающего определёнными экономическими знаниями, тем самым развивается способность самостоятельного решения профессиональных задач, которые могут возникать в будущей практической деятельности в сфере противодействия экономической и налоговой преступности. Таким образом обеспечивается взаимосвязь теории и практики, являющаяся важным аспектом подготовки сотрудников для органов внутренних дел. Благодаря этому обстоятельству приобретённые знания закрепляются в обстановке, аналогичной условиям правоохранительной деятельности, максимально приближенным к реальным.

С этой целью в Академии функционируют учебно-практические полигоны, на которых отрабатываются навыки противодействия незаконной игорной деятельности, обороту контрафактной продукции в сфере здравоохранения, финансированию терроризма и экстремизма, а также моделированию следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий в условиях, исключающих визуальный контакт опознающего лица с опознаваемым.

Формирование навыков по выявлению, раскрытию и расследованию скрытых, тщательно замаскированных экономических преступлений (взяточничества, мошенничества, неочевидных хищений, фальшивомонетничества и т. д.) осуществляется более чем на 20 различных полигонах, которые успешно используются при подготовке и переподготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований для государств – участников СНГ. При этом профессорско-преподавательским составом разработана концепция использования комплекса указанных образовательных элементов, в рамках которой предполагается не только проведение отдельных видов практических занятий, но и осуществление профессиональных испытаний.

Более того, в 2016 году в Академии был создан и внедрён в образовательный процесс информационно-аналитический комплекс «ОРИОН». Он предназначен для проверки и развития аналитического мышления в ситуациях с различными сценариями неявной криминальной активности, разработки и актуализации методики получения оперативно-поисковым путём информации, направленной на борьбу с различными видами преступлений экономической, коррупционной, экстремистской, террористической направленности и позволяющей использовать весь арсенал оперативно-разыскной деятельности.

Уникальность информационно-аналитического комплекса «ОРИОН» заключается в возможностях формирования и развития профессионально значимых качеств и способностей обучающихся в условиях нетипичной криминальной активности, нелинейности (гибкости) сценариев, использования различных приёмов и методов документирования, коллективного решения задач, постоянного пополнения баз данных, использования комплекса различных уровней управления в организационной структуре, фиксации и анализа результатов проводимой работы, разработки универсальных методик выявления и документирования различных преступлений, развития комплекса и применения его по иным направлениям правоохранительной деятельности.

В то же время успешной реализации поставленных перед Академией задач способствует достойное материально-техническое обеспечение, в полной мере отвечающее запросам современного общества. Так, например, в образовательном процессе активно используются возможности 5D-зала, рассчитанного на 198 посадочных мест, оснащённого профессиональным цифровым 3D-кинопроектором, акустическим оборудованием для воспроизведения специального звукового сопровождения в формате Dolby Surround, а также устройствами для демонстрации дополнительных эффектов в виде задымления и дождя.

Помимо этого, необходимым условием для подготовки высококвалифицированных сотрудников полиции выступает интеграция научных достижений и инновационных проектов в образовательную и научно-исследовательскую деятельность. Особая заслуга здесь принадлежит профессорско-преподавательскому составу Академии, вносящему неоценимый вклад не только в совершенствование образовательного процесса, но и в практическую деятельность по противодействию различным видам преступлений. Сегодня в Академии трудятся 41 доктор и 165 кандидатов наук по различным специальностям, 25 из которых имеют учёное звание профессора и 90 – доцента.

На базе Академии более 25 лет функционирует докторский диссертационный совет по трём фундаментальным научным специальностям: «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве», «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право», «Уголовный процесс». За период его существования в диссертационном совете успешно защищено более 650 диссертаций, из них 58 – на соискание учёной степени доктора юридических наук.

Процесс развития и трансформации научных идей и концепций закономерно привёл к зарождению научных школ. В настоящее время по тематике, связанной с деятельностью органов налоговых (финансовых) расследований, функционируют пять научных школ: «Актуальные проблемы обеспечения экономической безопасности современной России», «Использование возможностей ОРД в обеспечении экономической безопасности», «Криминалистические средства обеспечения экономической безопасности России», «Реализация уголовной политики в области противодействия служебно-экономической преступности», «Экономическая криминалистика».

Академией ежегодно проводятся более 100 научных исследований, посвящённых различным аспектам борьбы с преступностью, в том числе более 20 – по заявкам подразделений центрального аппарата МВД России, а также выполняются совместные научные работы в соавторстве с зарубежными партнёрами. Эффективной и качественной работе в этом направлении способствуют более 60 конференций и иных научно-представительских мероприятий, ежегодно проводимых на базе Академии, большинство из них имеют международный и всероссийский статусы.

В целях популяризации и закрепления достигнутого положительного опыта, координации взаимодействия, своевременной и объективной оценки перспективности избранных направлений научного поиска, установления новых научных контактов, способствующих дальнейшему сотрудничеству и обмену опытом, в Академии ежегодно проводятся научно-представительские мероприятия, в работе которых принимают участие иностранные специалисты, Эти мероприятия посвящены в том числе и проблемам, связанным с обеспечением экономической безопасности государств – участников СНГ.

На дискуссионных площадках активно обсуждаются актуальные вопросы, связанные с проблемами обеспечения экономической безопасности государства и общества, стратегических рисков экономической безопасности России в условиях усиления санкций Европейского союза, уголовно-правовой охраны безналичного денежного обращения на постсоветском пространстве, взаимодействия государств Евразийского союза в сфере экономики и безопасности, правового регулирования расследования уголовных дел совместными межгосударственными группами и другие.

В целях повышения качества проведения научно-представительских мероприятий в 2018 году закуплена бессрочная лицензия на неисключительное право по использованию российского программного обеспечения для проведения видеоконференций TrueConf (до 50 клиентских онлайн-подключений высокого качества в формате 4К).

Также в качестве значимого события следует отметить открытие в 2019 году нового профиля подготовки в рамках обучения научно-педагогических кадров в адъюнктуре, а именно «38.07.01 – Экономика», специальность «08.00.05 – Экономика и управление народным хозяйством». В настоящее время по соответствующей программе подготовки пройдена процедура лицензирования, и уже в новом учебном году по ней планируется осуществить набор кандидатов на обучение в адъюнктуре.

Не менее важным аспектом в подготовке кадров высшей квалификации является развитие научного сообщества обучающихся, которому в том числе способствует ежегодное проведение международного конкурса на лучшую научно-исследовательскую работу курсантов и слушателей «Деятельность органов внутренних дел по обеспечению экономической безопасности (оперативно-разыскные и следственные аспекты) и организации правовой работы». Конкурс проводится под эгидой Договорно-правового и Следственного департаментов МВД России, Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России.

Опыт работы по данному направлению позволяет говорить о конкретных положительных результатах, на основании анализа которых можно проследить следующую закономерность: за последние пять лет в адъюнктуру Академии поступили и защитили диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук 18 человек из числа курсантов и слушателей, в настоящее время успешно занимающихся научно-педагогической деятельностью.

Вместе с тем, достижению высоких результатов в области подготовки кадров для органов налоговых (финансовых) расследований способствует тесная взаимосвязь образования и практической деятельности. Для координации этого процесса в Академии ежегодно проводится Всероссийский семинар-совещание с руководителями подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции территориальных органов и следственных подразделений МВД России.

В мероприятии принимают участие представители Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России, Следственного департамента МВД России, Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения, Федеральной таможенной службы, Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Следственного комитета Российской Федерации, Центрального банка Российской Федерации, Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору, Федеральной службы по финансовому мониторингу, Федеральной налоговой службы, Агентства по страхованию вкладов, территориальных органов внутренних дел.

Также необходимо отметить ещё один немаловажный аспект деятельности – воспитательную работу. Академия активно организует и проводит мероприятия по повышению культурного уровня обучающихся, развитию эстетических взглядов и представлений. Иностранные слушатели участвуют в различных соревнованиях среди личного состава специального курса и в спартакиаде Академии. Также для них организуются экскурсии по достопримечательностям Нижнего Новгорода.

В рамках пропагандистско-воспитательной работы 14 декабря 2018 года на базе Нижегородской академии МВД России состоялся ежегодный концерт «День дружбы народов», приуроченный к Международному дню мигранта. Проведённое мероприятие позволило расширить представление обучающихся Академии о культуре, искусстве и быте разных народов.

Работа в этом направлении способствует адаптации иностранных слушателей к новым условиям проживания и обучения, поддержанию дружеских отношений между учащимися, а также формированию положительного имиджа Российской Федерации у представителей других государств.

Богатый опыт Академии в области подготовки кадров для правоохранительных органов был высоко оценён в рамках выставки «Московский международный салон образования», организованной на площадке ВДНХ в г. Москве Министерством образования и науки Российской Федерации. Начиная с 2016 года Академия ежегодно демонстрирует инновационные образовательные технологии и методики подготовки кадров для органов внутренних дел, в этой связи были получены диплом «За активное участие в Московском международном салоне образования», медаль «Новая архитектура образования», медаль за вклад в развитие образования «Новая экосистема образования» и другие награды.

Гармоничное сочетание учебно-методического, научно-исследовательского и воспитательного направлений деятельности в совокупности с сохранением профессионального кадрового ядра и совершенствованием материально-технической базы выступает залогом динамичного развития Нижегородской академии МВД России как международного профильного научно-методического центра.

Начальник Нижегородской академии МВД России генерал-майор полиции

Дмитрий Николаевич Архипов

(Содружество № 1, 2019 г.)

Beeline Узбекистан запустил LTE-роуминг в 22 странах

Beeline Узбекистан объявляет об открытии доступа к высокоскоростной передаче данных еще в ряде стран: Австрия (с оператором A1), Азербайджан (AzerCell), Беларусь (MTS), Бельгия (Orange), Вьетнам (Viettel), Дания (Telenor), Испания (Orange), Казахстан ("Билайн"), Кипр (PrimeTel), Китай (China Unicom), Люксембург (Orange и Tango), Мальта (GO mobile), Польша (Polkomtel), Россия (Билайн), США (AT&T), Таиланд (Dtac), Турция (Turkcell), Филиппины (Smart), Франция (Orange и SFR), Швейцария (Salt и Swisscom), Шри-Ланка (Mobitel) и Эстония (Elisa).

Напомним, что с 1 июня 2018 г. для всех абонентов Beeline открылась возможность ощутить преимущества высокоскоростного мобильного интернета четвертого поколения в роуминге. Компания уже обеспечила интернетом 4G большинство туристических направлений, причем в некоторых из них в сетях сразу нескольких операторов.

Для того чтобы воспользоваться высокоскоростным доступом в интернет в зарубежной поездке, не требуется подключать дополнительные опции. Нужно, чтобы устройство (смартфон или планшет) и SIM-карта поддерживали режим 4G. Заменить свою текущую сим-карту на SIM-карту 4G мо

Россельхознадзор ввел усиленный лабораторный контроль за молочной продукцией, импортируемой с 18 белорусских предприятий.

В ведомстве отметили, что с территории соседнего государства продолжает поступать животноводческая продукция с нарушением ветеринарно-санитарных требований и норм ЕАЭС.

В сообщении Россельхознадзора, в частности, указывается на повышенное содержание в некоторых видах продукции бактерий группы кишечной палочки, а также других болезнетворных организмов и микроорганизмов. Кроме того, в некоторых партиях нашли антибиотики или незаявленные ДНК.

В случае дальнейшего обнаружения некачественной продукции ведомство пригрозило рассмотреть вопрос об ограничении импорта молока и мяса, производимого этими компаниями.

Россия и Белоруссия уже несколько лет ведут споры вокруг поставок сельскохозяйственной продукции, в частности молока, мяса, молочных и мясных продуктов. Россельхознадзор периодически вводит запреты на ввоз белорусских продуктов, обосновывая это проблемами с их качеством. Кроме того, Москва подозревает, что через эту страну в Россию попадают санкционные продукты.

В 2017 году Александр Ткачев, занимавший пост главы Минсельхоза, говорил, что Белоруссия зарабатывает на экспорте молока в Россию более трех миллиардов долларов. После введения Москвой продовольственного эмбарго Минск увеличил долю поставок в Россию с одного до пятнадцати процентов, став крупнейшей перевалочной базой для санкционной продукции.

ОДК представила в Узбекистане новейшие российские газотурбинные решения для нефтегазовой отрасли

Объединенная двигателестроительная корпорация (входит в госкорпорацию Ростех) приняла участие в 23-й международной выставке «Нефть и газ Узбекистана – Oil & Gas Uzbekistan 2019» (OGU 2019) в Ташкенте и представила на ней свои предложения по поставкам энергетического и газоперекачивающего оборудования для нефтегазового комплекса Узбекистана.

Гости стенда ОДК смогли ознакомиться с особенностями и преимуществами представленных холдингом газоперекачивающих агрегатов (ГПА) и газотурбинных энергетических агрегатов (ГТА).

Технологические решения, предлагаемые ОДК, базируются на высокоэффективных российских газотурбинных двигателях единичной мощностью от 2,5 до 25 МВт. Головной компанией ОДК по производству ГПА и ГТА является рыбинское АО «ОДК-Газовые турбины».

Делегация ОДК провела переговоры с представителями крупнейшего узбекского потребителя промышленного газотурбинного оборудования АО «Узбекнефтегаз».

Стороны обсудили вопросы участия ОДК в масштабном проекте реконструкции и модернизации газотранспортных сетей Узбекистана, выполнения капитальных ремонтов и поставки запасных частей для ранее поставленного оборудования российского производства, а также возможность локального выполнения части работ по текущим ремонтам газотурбинных двигателей в Узбекистане.

Когда доставщик — учитель, а его начальник окончил ПТУ

Анастасия Миронова о том, каково оказаться образованным чернорабочим

Среди мигрантов, которые возят нас на такси, продают нам еду или развозят ее по домам, много интеллигентных людей. Мы все привыкли, что чернорабочие узбеки, таджики, киргизы могут оказаться по предыдущей своей жизни врачами, учителям, программистами. Это нормально, это нас не пугает. А вот о том, что в России люди с фамилиями Иванов, Петров, Андреев могут точно также, имея диплом о высшем образовании и опыт работы по профессии, оказаться в службе доставки, мы до запуска рекламы одной из таких служб не задумывались.

Вообще, колонку я хотела написать не об этом. Постеры с учителями и журналистами в униформе меня очень поразили. Но сказали про это уже много. И почти никто не писал от первого лица, какого, собственно, быть таким курьером, официантом или мойщиком машин — именно с образованием, опытом хорошей работы и точно такими же коллегам. Просто потому что мало кто в нашей сфере такой опыт имел. А у меня он был. И я хочу рассказать, как я тоже была мигрантом и подрабатывала официанткой.

В 2000-х годах я училась в Лондоне и достаточно долго подрабатывала в кафе и ресторанах. Я была официанткой в марокканском заведении, где шеф-поваром работал бывший корабельный инженер из Марокко, посуду мыли два египтянина-программиста, а шаверму крутил сирийский профессор истории, который бежал из страны после конфликта его дяди, генерала, с Асадами.

Ну и я, любитель литературы, обладатель красного диплома филфака. В другом ресторане, итальянском, я попала в окружение математика, двух женщин-ботаников, антикризисного управляющего и историка военных конфликтов. Еще там были какие-то учителя, врачи, зоотехники, но я уже не помню. Запомнила только, что разговоры наши в свободную минуту были интересны, что мы все неплохо знали английский.

И если бы на нас не было черных фартуков, если бы в руках мы не держали подносы, ножи и тарелки, все бы подумали, что перед ними — компания молодых преподавателей, которые в перерыве заскочили в университетский кафетерий выпить кофе.

Знаете, какое у меня самое яркое и самое тяжелое впечатление от тех времен? Нет, вовсе не необходимость носить тарелки и спрашивать посетителей: «Вам понравилось?» И не эта чертова униформа с фартуком. Самое главное — в том, что все наше руководство и большинство наших клиентов были глупее нас.

Это надо пережить. Представьте английский ресторан, где из местных, лондонцев, только управляющий и менеджер. И это их профессия. Скорее всего, они закончили минимум классов и не ходили в колледж. Они начали карьеру с официантов и дослужились до руководящих постов. Эти люди не работали нигде, кроме кафе и ресторанов, по местным меркам они неучи и почти бедняки, у них с примерно 99-процентной вероятностью нет отдельного жилья, они живут с родителями или в съемной комнате. Всю жизнь они едят на работе, уносят домой нераспроданную еду.

Работать и быть обязанным, постоянно разговаривать с такими людьми для меня оказалось испытанием. И для многих моих коллег-иммигрантов тоже.

Потому что мы все-таки были в своих странах не самыми отсталыми людьми. Мы учились, у нас было на родине какое-никакое жилье. Все мы приехали либо учиться бесплатно, либо полностью за свои деньги, соответственно, были или неплохо образованы, или состоятельны. Дома мы ходили по выставкам и концертам, много путешествовали, единицы из нас не играли ни на каком музыкальном инструменте.

Ну и мы, разумеется, владели минимум одним иностранным языком. Я, например, прекрасно знала английский и польский, сносно читала и говорила на французском. И была порой по числу освоенных языков в коллективе какого-нибудь бистро ближе к концу рейтинга, потому что встречала на кухне бразильцев, которые знали испанский, английский, французский, немецкий. Многими языками владели мои коллеги из стран Магриба, в норме было, что билингв араб-бербер говорил, разумеется, на французском, а также английском и немецком. А наше руководство ни на каком языке, кроме родного, не говорило. Нигде не путешествовало, в лучшем случае раз-два в год выезжало в соседние страны.

Я помню управляющую одного из ресторанов сети Carluccio's по имени Клэр, которую глубоко впечатляло, что кто-то из ее официантов и посудомоек бывал в США, путешествовал по Судану или знает три языка.

В кафе к нам заходил нередко Брайан Мэй из Queen. Я готовила ему кофе — без кофеина, обезжиренное молоко. Мэй оказался очень вежливым человеком, он всегда что-нибудь милое говорил, пока ждал. И стал с еще большей охотой со мной разговаривать, когда оказалось, что я отлично знаю историю британского рока, прочитала кучу книжек про их группу и помню, как и из чего именно Брайан Мэй сделал свою первую гитару. Еще у нас была аргентинская девушка, культуролог, с ней, например, Мэй обсуждал аргентинский артхаус, она рассказывала про молодого режиссера Диего Лермана, я с радостью подключалась к беседе — я же знала, кто такой Лерман. А Клэр не знала. Заходившая к нам Эми Уайнхауз часто болтала с двумя польками, а с Клэр — нет.

Бывало, что в Лондоне я подрабатывала в кейтеринговом агентстве, которое обеспечивало персоналом разные крупные банкеты, в том числе устраиваемые известными благотворительными организациями. На нескольких таких вечерах я видела, например, королеву, Робина Уильямса, дочь Оззи Осборна и много других знаменитостей.

Один раз был в зале Леонардо ди Каприо. Такие банкеты и последующая уборка могут занимать 15-20 часов, непосредственно ужин длится 4-7 часов. Пока гости едят, официанты сидят за шторкой и ждут перемены блюд. Все общаются. Мы увидели Ди Каприо и стали его обсуждать. Многие из нас неплохо знали его актерские работы. Я сидела на полу в черной рубашке, в черных штанах, с черными фартуком и белым колпаком, а вокруг меня были точно так же одетые люди, которые смотрели с Ди Каприо не только «Титаник», но и «Дневник баскетболиста», «Что гложет Гилберта Грейпа», «Полное затмение» и даже «Кафе «Донс Плам». Мы там, на полу, спорили, удалась ли Ди Каприо роль французского поэта Артюра Рембо, потому что некоторые читали Рембо и видели его фото.

А наши менеджеры, управляющие, распорядители залов, те важные мужчины в строгих костюмах, которые ходили по полированному паркету с рациями и следили, чтобы тысяче гостей своевременно подавали блюда, ничего этого не знали. Помню с тех вечеринок мучительные моменты, когда все уже почти убрано за гостями и ты сидишь в ожидании такси. Если все заканчивалось поздно, агентство вызывало такси, в которые садились группами в зависимости от того, кто где живет.

Я почему-то всегда попадала в такси с местными управляющими. Люди вежливые, они считали своей едва ли не обязанностью болтать с подчиненными. А для меня это было мукой, потому что о чем можно мне болтать с парнем, который даже не окончил школу и 20 лет бегал с подносом? Обсудили погоду, меню, конфеты, которые лежат на столе, скидки в магазинах. И что? Час ждешь, час едешь. О чем говорить? Им, конечно, интересно поболтать о новостях, о политике, о кино. Они даже, узнав, что ты литературовед, что-то могут сказать про литературу. Но какая же скука такую болтовню слушать!

От полного разочарования спасал только языковой барьер. В первое время все англоговорящие люди кажутся эмигранту умными, их язык — развитым. Это ведь английский! Не сразу понимаешь, что свободно говоря на английском языке человек может быть пустоголовым дураком. Не сразу начинаешь различать говоры и слышишь, где речь образованного человека из хорошего района, а где — язык работяги с доков.

Тем более что выглядят британцы очень опрятно, одеваются со вкусом, они ухожены, особенно мужчины. Ты можешь познакомиться в кафе с приятным человеком, даже увлечься им и мечтать о первом свидании, а потом выясняется, что он водит экскаватор и не умеет написать по-английски без ошибок слово «beautiful». А если речь о твоем управляющем, то понимание приходит еще позже.

Кстати, в том марокканском ресторане у нас была одна британка. Она работала официанткой на полставки, жила на пособия и писала заказы с чудовищными ошибками. Конечно, нам было неинтересно с ней разговаривать.

И представьте, что в основном посетители ресторана были менее образованы, чем мы. Ну потому что в Великобритании нет такой распространенности высшего образования и ученых степеней, какая сложилась в нашем коллективе. Ты выходил в полный зал и понимал, что подавляющее большинство людей за столиками меньше учились и меньше знают, чем ты. Но они в красивых одеждах заказывают кус-кус, а ты в фартуке и с подносом им это несешь.

Хорошо еще, что в Великобритании люди органически вежливы, коренные жители не любят холуйства и никогда сами не оскорбляют обслуживающий персонал. Там, в общем-то, не стыдно быть официантом или прислугой. Не так, как у нас.

Зачем я это пишу? Социальный проект, где указывают настоящие профессии и образование курьеров, призван убедить нас в том, что эти люди нас достойны и интересны. А надо бы еще сделать рекламу, в которой убедить всех этих курьеров, уборщиков, продавцов и закручивателей шавермы, что большинство их клиентов тоже интересны. Потому что в каком-нибудь рабочем районе узбек из ларька оказывается, как я в Лондоне, образованнее и развитее не только своего руководства, но и многих посетителей.

Представьте, как два учителя физики смотрят на толпу маргиналов с петербургской окраины, которая каждый день вечером приходит есть к ним за 150 рублей шаверму и запивает ее пивом из банки. Так примерно и смотрят, как я в Лондоне смотрела на потомственных официантов. Вежливо, но без интереса. Только там они были чужие, британцы, а у нас теперь — смотрят вот так свои.

Телепродюсер и репортер Наталья, побывавшая в куче стран, приезжает с пиццей в общежитие к семьям разнорабочих, они гнут перед ней оставшиеся после производственной травмы семь с половиной пальцев и с наслаждением унижают за плохо упакованную коробку.

Беда образованного человека не в том, что он должен 50 км в день таскать на себе тяжелейший короб. Гораздо страшнее, что он обязан раскланиваться перед теми, с кем по своей воле никогда не стал бы даже разговаривать. Вот это нам нужно понять. Как мы смотрим и как должны смотреть на официантов и развозчиков, уже более или менее известно. Но вряд ли большинство из россиян представляют, как развозчики пиццы смотрят на них в ответ.

Социальная реклама, в которой рассказывают, что сотрудники на самом деле иногда имеют высшее образование и крайне сложные профессии, наверное, была снята для того, чтобы повысить уважение к своим курьерам и самой немного бравурнуть: дескать, вот у нас какие трудятся ребята! Это больше похоже на имиджевый проект, нежели социальный. Но получилось не очень бодро. Как всегда в России: хотели сделать хорошо, а вышло весело и страшно. Я встречала статьи, в которых экономисты называют эту рекламу катастрофой. Согласна. Только не реклама катастрофа, а то, что она вскрыла.

Ведь страшно же от вида красивых и, простите, русских лиц со следами интеллектуальной работы и в форме доставщиков. Да простят меня узбек и уроженец Африки, которые тоже попали в эту рекламу. Про Африку и Узбекистан мы так знали, что там плохо. А про себя знать не хотели.

Мы у себя в стране привыкли, что вежливые и прекрасно говорящие на русском языке узбеки метут пол, а чернокожие студенты московских вузов раздают нам рекламу в костюме чебурека. Неприятно, но не ново. А вот к тому, что Андрей, Ольга и Наталья, офицер, альпинист и журналист, ходят по городам страны с коробами, нам еще надо привыкать. Я, например, давно помню, что если в ларьке с шавермой или батарейками работают два узбека, они могут быть оба учителями физики. А теперь я буду это помнить, встретив на кассе, в такси, в доставке людей со славянскими лицами.

Прошли времена, когда эта работа была профессиональной. То есть, в этих сферах работали люди без какого-либо серьезного образования и всю жизнь. А теперь появились, как мы узнали из рекламы, вместо профессиональных курьеров курьеры-офицеры, курьеры-репортеры, курьеры-учителя… И они, повторяю, каждый день должны услужливо разговаривать с людьми, с которыми никогда бы не стали общаться по своей воле.

Дума решит, как правильно отказываться от другого гражданства

Во вторник, 21 мая, законодатели рассмотрят поправки в закон «О гражданстве Российской Федерации». В чем нужда принимать эти изменения и кого это может затронуть?

После того как в 2004 году был принят новый закон о гражданстве, стать российским гражданином стало возможно только отказавшись от другого. При этом, имея российское, другое получать не возбраняется. Но как доказать, что ты отказался от прежнего?

Многие годы московские посольства и консульства стран, ранее входивших в СССР, на Новый год оказывались засыпаны поздравительными открытками, но… с уведомлением о вручении. Почему? Чтобы приложить корешок уведомления к досье на гражданство российское. Якобы это свидетельствовало о том, что ты отказался от прежнего. Теперь, скорее всего, этой практике будет положен конец. Что не упростит жизнь просителей, уверен президент фонда «Миграция 21 век», бывший замдиректора ФМС России Вячеслав Поставнин.

«Да, сначала в законодательстве были вот такие нормы, что ты им просто отправь в посольство и покажи документы о том, что ты направил какое-то заказное письмо. Многие граждане не могли получить информацию о том, что они вышли из гражданства Украины или Узбекистана. Из-за этого люди не могли получить гражданство РФ. Вообще, весь мир пришел к тому, что не стоит заставлять отказываться от другого гражданства, людей мучить. Но мы требуем официальный документ. Вот украинцы его не получат, в связи с этими нашими, так сказать, отношениями не дают. Узбекистан сейчас вроде дает, а раньше, при предыдущем президенте, он слушать не хотел о выходе кого-то из гражданства великого Узбекистана».

В Соединенных Штатах для того, чтобы отказаться от гражданства, достаточно написать заявление, подписать его и отправить в государственный департамент. В России или на Украине все сложнее. Государство должно тебе позволить это сделать. Есть и еще более сложные ситуации, говорит председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина.

«У некоторых проще, у некоторых сложнее. Есть страны, которые [из] своего гражданства вообще никак не выпускают. В какой-то момент от нас всех потребовали, чтобы мы сообщили о наличии гражданства, если таковое имеется, кроме российского. И что нужно, чтобы люди уведомляли, и большое наказание, если они этого не сделают. Нужно, чтобы он мог, сообщив когда-то о том, что он получил гражданство иностранного государства, мог и по какой-то конкретной процедуре сообщить о том, что он уже его больше не имеет и на сегодняшний день он из этого гражданства вышел».

62-я статья российской конституции прямо говорит о том, что наличие у гражданина Российской Федерации гражданства иностранного государства не умаляет его прав и свобод. Однако на практике в последнее время ситуация изменилась. Что может некоторых побудить к отказу от второго паспорта. Новые правила собираются ввести отчасти из-за этого, считает руководитель адвокатской правозащитной группы «Команда 29» Иван Павлов.

«Сейчас становится все больше и больше ограничений, связанных с наличием у гражданина России второго гражданства. Есть ограничения по занятию должностей на государственной службе, военной службе, [с допуском] к сведениям, составляющим государственную тайну, и с недавних пор есть ограничение на то, чтобы быть участником организаций, которые владеют средствами массовой информации».

Двенадцать лет назад Молдавия приняла закон, который запретил лицам с двойным гражданством занимать высокие государственные должности и работать в правоохранительных органах и спецслужбах. Два года спустя он был обжалован оппозицией в Европейском суде по правам человека, и она выиграла процесс. Со стороны России пока такие жалобы не поступали.

Андрей Жвирблис

Россия > Миграция, виза, туризм > bfm.ru, 21 мая 2019 > № 2990051

Тимур Максимов: реформа ВТО необходима для обеспечения устойчивости организации

Торговые войны, а также попытки некоторых экономик урегулировать споры на двусторонней основе без учета принципов ВТО подрывают всю архитектуру многосторонней торговли. Об этом заявил заместитель министра экономического развития России Тимур Максимов на встрече министров торговли экономик АТЭС в г. Винья-дель-Мар (Чили).

На встрече обсуждались вопросы развития многосторонней торговой системы, продвижения региональной экономической интеграции, а также достижения устойчивого и инклюзивого роста в условиях цифровизации.

Тимур Максимов отметил, что сегодня наблюдается кризис многосторонней торговой системы. "Мы являемся свидетелями затяжных торговых войн, распространения протекционистских мер и вынужденной парализации органов ВТО", - сказал он.

Замминистра призвал партнеров придать импульс борьбе с односторонними торговыми ограничениями. Для обеспечения устойчивости ВТО к деструктивным действиям, по словам Тимура Максимова, необходимо провести реформу организации по трем направлениям: переговоры, мониторинг, разрешение споров. "Мы внимательно следим за ситуацией вокруг Апелляционного органа ВТО. Нельзя допустить, чтобы она распространилась и на другие механизмы урегулирования споров между членами организации", –добавил он.

По мнению Тимура Максимова, форум АТЭС – подходящая площадка для выработки лучших решений в торговой политике и выработки соответствующих рекомендаций экономиками АТЭС. Он добавил, что неотъемлемым элементом Азиатско-Тихоокеанской интеграции является ЕАЭС, имеющий значительный опыт по устранению препятствий на внутреннем рынке.

Заместитель Министра выразил готовность делиться лучшими региональными практиками, назвав одной из них переход странами Евразийского союза, ранее принявшими Таможенный кодекс ЕАЭС, на электронное таможенное декларирование и в перспективе на систему "единого окна".

В контексте повестки инклюзивного роста глава российской делегации предложил партнерам взаимодействие по вопросам обеспечения населения удаленных территорий доступом к базовым услугам: образовательным, медицинским, финансовым. Особый акцент был сделан на электронных государственных услугах. "Внедрение многофункциональных центров позволило жителям отдаленных районов во всех 85 регионах России получать более 100 видов государственных услуг в "одном окне", - добавил Тимур Максимов.

У главы российской делегации также состоялись двусторонние встречи с представителями делегаций США, Сингапура, Гонконга, Вьетнама, Чили, Филиппин, Канады, Мексики и Кореи. В центре внимания оказались вопросы состояния торгово-экономических отношений, взаимодействия по линии ЕАЭС, а также доступа российской продукции на рынки этих стран.

Заявление по итогам встречи министров торговли экономик АТЭС.

Россия. Чили. АТЭС > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 20 мая 2019 > № 3024149 Тимур Максимов

Перевозки продовольственных товаров Московским филиалом АО «Первая грузовая компания» (ПГК) в крытом подвижном составе в январе - апреле 2019 года выросли на 17% до 16,4 млн тонн, сообщила пресс-служба перевозчика.

«Грузооборот в этом сегменте вырос на 19% по отношению к аналогичному периоду прошлого года до 72 млн т-км», — говорится в сообщении.

«Лучшие показатели роста продемонстрировали нескоропортящиеся виды продовольственных товаров, например, чипсы, снэки, макаронные изделия, подсолнечное масло и другие. Например, компания «РТК-Запад» — один из наших ключевых клиентов — увеличила отгрузку продуктов питания в упаковке до 5 тыс. тонн. Еще один партнер филиала — поставщик продовольственных товаров и комбикормов Cargill нарастил отправку своих грузов в 3 раза до 7 тыс. тонн», — рассказал директор Московского филиала Виктор Храпов.

Экспортный объем перевозок пищевой продукции увеличился в 4 раза до 5,2 тыс. тонн. Основной грузопоток пришелся на страны Средней Азии — преимущественно Узбекистан и Казахстан.

Погрузка внутри России выросла на 7% до 11,2 тыс. тонн. Грузы следовали из Московской, Тульской и Рязанской областей в Западную и Восточную Сибирь, Якутию и на Дальний Восток.

Анна Булаева

Президент АО «Объединенная транспортно-логистическая компания — Евразийский железнодорожный альянс» Алексей Гром заявил о планах по увеличению ежегодного объема транзитных контейнерных перевозок компании через Казахстан до 1 млн TEU в 2020 - 2024 годах. Об этом сообщили в пресс-службе ОТЛК ЕРА.

По словам Алексея Грома, такой рост станет возможным благодаря оцифровке и оптимизации процессов перевозки грузов по железнодорожной колее 1520 и повышению вагонной загрузки на маршруте Китай — Европа — Китай в рамках инициативы One million club, реализуемой совместно с акционерами, партнерами и клиентами ОТЛК ЕРА. В настоящий момент компания активно работает над ростом клиентской базы и расширением номенклатуры товаров, перевозимых из Европы в Китай.

За первые 4 месяца 2019 года общий объем контейнерных перевозок в сообщении Китай — Европа — Китай составил около 102 тыс. TEU, примерно плюс 16% к аналогичному периоду предыдущего года. При этом на перевозки ОТЛК ЕРА пришлось 85 тыс. TEU от этого показателя, плюс 45% к январю - апрелю 2018 года.

«Транзитный потенциал Казахстана — важнейшая составляющая государственной стратегии развития. ОТЛК ЕРА совместно с Казахстанскими железными дорогами реализует комплексный план по развитию транзитного сервиса на пространстве 1520 за счет оптимизации порожних пробегов, планирования перевозок, а также согласованной тарифной политики стран ЕАЭС без снижения тарифов на транзит по Казахстану», — отметил Алексей Гром.

«Сейчас наши поезда движутся со скоростью 1020 км/сутки, что на 74 км/сутки выше уровня прошлого года. В текущем году мы планируем ускориться до 1073 км/сутки. Для клиента это будет означать, что груз будет попадать из одной части Евразии в другую еще быстрее. Представляете, 5,5 тыс. км за четыре с половиной дня — от границы с Китаем до границы с Европой. Мы — Россия, Казахстан и Беларусь — уже поняли, что вместе — лучше», — подчеркнул он.

В настоящее время компания работает на 57 маршрутах из Китая в Европу. В 2019 году было открыто 4 новых европейских направления: Ноймаркт, Барселона, Бремерхафен, Люксембург. Среднее транзитное время доставки по маршруту Китай — Европа — Китай за 4 месяца 2019 года сократилось на 14% по сравнению с 12 месяцами 2018 года и составило чуть более 5 суток. В 2019 году ОТЛК ЕРА с Казахстанскими железными дорогами добились сокращения среднего времени доставки по маршруту Китай — Европа — Китай на 29%, и теперь груз идет по Казахстану два с половиной дня вместо трех дней.

Анна Булаева

«Старт в науку» сулит большие возможности

Лучшие инновационные проекты фестиваля будут представлены на Международном форуме «Армия-2019».

На нём воспитанники суворовских и кадетских военных училищ, занявшие призовые места в научно-технической экспозиции Международного фестиваля «Старт в науку», покажут свои проекты в рамках секции Минобороны России.

Об этом заявил председатель жюри фестиваля – начальник Главного управления научно-исследовательской деятельности Минобороны России генерал-майор Андрей Гончаров, обращаясь к его участникам.

– По результатам фестиваля 11 лучших инновационных проектов, отобранных из 200 представленных работ, будут экспонированы на стендах Минобороны России в рамках форума «Армия» в июне 2019 года. Актуальность и проблематику некоторых из проектов можно сравнить с научно-исследовательскими работами, которые проводятся в военных вузах и институтах. Задача организаторов состоит в том, чтобы лучшие из вас продолжали развивать свои способности, занимаясь серьёзными исследованиями в составе научно-исследовательского комплекса Вооружённых Сил РФ, – отметил генерал-майор Гончаров.

В течение четырёх дней более 250 кадетов, суворовцев, нахимовцев, воспитанниц из 29 довузовских образовательных организаций Минобороны России представляли свои работы в разнообразных областях науки.

Выставку работ участников фестиваля посетили начальник Главного управления кадров Минобороны России генерал-полковник Виктор Горемыкин и губернатор Тульской области Алексей Дюмин. Они ознакомились с выставочными образцами и прототипами устройств, созданными и изобретёнными учащимися в ходе подготовки к фестивалю.

Особый интерес вызвали работы ребят из инженерной школы при Военно-воздушной академии из Воронежа, которые представили дрон, способный изменять положение корпуса с помощью свободно двигающихся двигателей. Также была оценена разработка московских суворовцев, которые показали прототип разведывательной машины «Дозор» с местом для стрелка сзади и возможностью интеграции разведывательного дрона. Алексей Дюмин даже прокатился на нём по территории выставки, чтобы оценить работу ребят.

На церемонии закрытия генерал-полковник Виктор Горемыкин передал приветственные слова от министра обороны РФ генерала армии Сергея Шойгу, сообщив, что глава военного ведомства передал всем участникам пожелания дальнейших успехов в учёбе, учебно-экспериментальной и научно-исследовательской деятельности.

– Талантливая, нестандартно мыслящая молодёжь, способная инициировать самые смелые идеи и реализовывать их в оригинальные проекты – это залог технологического роста и укрепления обороноспособности нашего государства, – говорится в приветственном адресе, который направил генерал армии Сергей Шойгу участникам фестиваля.

В свою очередь генерал-полковник Виктор Горемыкин, обращаясь к воспитанникам, воспитанницам и юнармейцам, отметил, что ребятам стоит смелее выдвигать новые идеи и гипотезы, заглядывать за пределы досягаемого и опережать время.

Кроме того, начальник Главного управления кадров Минобороны России обратил внимание на то, что фестиваль впервые проводится в международном формате. На него приехали представители довузовских учебных заведений государств–участников СНГ из Белоруссии, Армении и Узбекистана. Фестиваль также стал интеллектуальной площадкой для состязаний юнармейцев из 14 регионов России.

Губернатор Тульской области подчеркнул, что подобные слёты закладывают прочный фундамент для будущего нашей страны.

– Вы находитесь на нужном пути, слушайте своих преподавателей. Дерзайте, находите новые решения, идите в ногу со временем, учитесь и читайте книги, всегда будьте в поиске нового. Пусть из тех, кто здесь находится, появятся новые Шипуновы, Грязевы и Макаровы, – обратился он к участникам фестиваля.

На церемонии закрытия были подведены итоги и награждены лучшие. Так, в командном зачёте первое место заняли представители Московского суворовского училища, на втором месте девочки из Пансиона воспитанниц Мин­обороны России, третью строчку заняли тульские суворовцы.

Команды-победительницы получили призы из рук генерал-полковника Горемыкина.

Награды были вручены ещё в четырёх специальных номинациях. «За глубину и научный подход в области исследования» её получил кадет Андрей Агафонов из Кронштадтского морского кадетского военного корпуса, проводившего исследование систем энергообеспечения оружия на новых физических принципах. «За содержательный анализ исследуемой проблемы» приз получила учащаяся Пансиона воспитанниц Минобороны России Елизавета Дорошкова, занимавшаяся разработкой универсального трансмиссионного масла для всех типов военной техники, эксплуатируемой в условиях Арктики. «За оригинальность проблемы и её решение» был награждён воспитанник Московского суворовского военного училища Антон Коровин, который нашёл новое в истории возникновения и перспективах применения камуфляжа в военной форме одежды. «За авторский вклад в раскрытие избранной темы» награду получил представитель Тульского суворовского военного училища Иван Селезнёв, сумевший погрузиться в тему лингвокультурных особенностей выражения грамматического концепта «будущее» в английском и русском языках.

В этом году 14 человек – победителей и призёров секции «Точные и технические науки» – будут включены в информационный ресурс Военного инновационного технополиса ЭРА. При этом планируется, что сам технополис станет площадкой для проведения фестиваля «Старт в науку» в следующем году.

Александр Пинчук, «Красная звезда»

Главы МИД Центральной Азии и Японии по итогам встречи подписали итоговый документ

Накануне в г. Душанбе (Таджикистан) делегация Кыргызстана во главе с министром иностранных дел КР Чингизом Айдарбековым приняла участие в работе 7-го Совещания министров иностранных дел Диалога «Центральная Азия + Япония». Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в воскресенье.

В работе Седьмого совещания Диалога приняли участие министры иностранных дел Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Японии и замглавы МИД Туркменистана. В качестве почетного гостя на совещание был приглашен министр иностранных дел Афганистана Салахуддин Раббани.

В рамках совещания стороны обсудили актуальные вопросы регионального сотрудничества в сфере туризма, торговли инвестиций и развития, а также региональной безопасности.

Ч. Айдарбеков отметил заинтересованность Кыргызской Республики в дальнейшем расширении сотрудничества в вышеупомянутых сферах между странами-участницами.

По итогам заседания стороны подписали совместное заявление и приняли План действий регионального сотрудничества в приоритетных направлениях практического взаимодействия в сферах туризма, транспорта, логистики и сельского хозяйства.

Главы внешнеполитических ведомств договорились о проведении следующего Восьмого совещания в Японии в 2020 году.

Один из павильонов ВДНХ будет передан Узбекистану в бессрочное пользование, заявил в воскресенье министр культуры РФ Владимир Мединский в ходе пятого форума выпускников МГИМО.

В этом году форум проходит в Ташкенте. В мероприятии примут участие 450 делегатов из 32 стран.

"Мне кажется очень символическим жестом нашего президента (Владимира Путина) - этот павильон будет передан в бессрочное пользование Республике Узбекистан для презентаций лучших достижений страны", - сказал Мединский.

Министр напомнил, что в начале 50-х годов прошлого века на территории ВДНХ бы построен очень красивый павильон "Узбекистан", в 1966 году там разместили тематическую экспозицию "Советская культура". "В 2016 году здание было передано министерству культуры (РФ), сейчас там завершается реставрация", – сказал министр.

"Надеюсь, уже в ближайшее время он станет тем самым местом, где мы сможем встречаться с вами в Москве", – добавил Мединский.

Не нуждаемся в опеке Киева: крымские татары ответили Зеленскому

Зеленский пообещал вернуть Крым Украине

Рафаэль Фахрутдинов

Киев вернет Крым под свою власть, пообещал избранный президент Украины Владимир Зеленский. Он также выразил уверенность, что крымским татарам необходимо «освобождение». Глава организации крымских татар Эйваз Умеров ответил, что народ больше не нуждается во внимании украинских властей. Москва же напомнила, что в 2014 году Крым сделал свой выбор — в пользу «мирного неба», а не «этнических чисток».

Избранный президент Украины Владимир Зеленский пообещал «вернуть» Крымский полуостров под власть Киева – об этом он заявил в фейсбуке в посте, посвященном дате 18 мая 1944 года – началу насильственного выселения крымских татар из Крыма в Узбекистан и соседние районы Казахстана и Таджикистана.

«Сегодня 75-я годовщина начала депортации крымских татар. Этот день напоминает нам, что можно уничтожить людей, но дух целого народа — никогда. Крымские татары вернулись на историческую родину. И сейчас они снова стали жертвами репрессий — как и те, кто остался преданным Украине в оккупированном Крыму. Наша поддержка, наши усилия, наши мысли с ними каждый день», — написал политик.

Он также пообещал «освобождение» крымчан.

«Я верю, что мы освободим родину крымских татар от оккупации. И каким бы долгим ни был путь к возвращению Крыма, мы пройдем его вместе с крымчанами. Мы сделаем это вместе. Не забывайте, что даже самая темная ночь заканчивается рассветом!» — резюмировал Зеленский.

В ответ на это председатель общественной организации «Региональная национально-культурная автономия крымских татар РК» Эйваз Умеров призвал новоизбранного президента Украины не политизировать трагическую дату и заверил его, что в «освобождении от оккупации» крымские татары не нуждаются, передает НСН.

«Как председатель национально-культурной автономии, как крымский татарин и активный общественный деятель, могу заверить нового президента Украины, что крымские татары не нуждаются больше во внимании украинских властей и президента этой страны.

Ни из какой оккупации нас освобождать не нужно, потому что мы не считаем себя оккупированными. Мы наконец-таки последние пять лет просто живем и строим то мирное небо, которое мы сохранили в 2014 году», — сказал Умеров.

Глава объединения крымских татар также посоветовал Зеленскому сосредоточиться на своей инаугурации, назначенной на 20 мая, и не привлекать к себе внимания через призму крымско-татарского народа.

«Это очередные слова, которые мы слышали от всех президентов Украины на протяжении четверти века и которые никакую пользу народу не приносили. Сегодня у крымских татар в Крыму все хорошо. Строятся школы, садики, развивается язык, культура, строится плотное межнациональное согласие, государство этому активно способствует. Гражданское общество как никогда сплоченное.

Трагические даты сегодня не только крымские татары отмечают, но и другие народы, которых коснулись депортация и геноцид. Мы едины в своем горе»,— резюмировал Умеров.

Неделей ранее Зеленский обнародовал «послание мира», в котором религиозные лидеры, представляющие православие, мусульманство, иудаизм, обращаются к жителям Крыма и Донбасса с призывами к единству и примирению.

В видеообращении выступили несколько духовных лидеров, включая главу канонической Украинской православной церкви митрополита Онуфрия, главу Украинской греко-католической церкви Святослава Шевчука, а также лидера одной из неканонических церковных структур, раскольника Филарета Денисенко.

Сенатор от Крыма Сергей Цеков в ответ на это указал, что «послание мира» жителям Крыма и Донбасса, которое представил Зеленский, выглядит неубедительно. По мнению сенатора, видео не может привести к конкретным результатам, так как «слова — это одно, а дела — это другое».

«Там говорится: «Мы с вами, мы вместе, мы одна страна»... [Но] мы не одна страна. Это все прекрасно понимают», — отметил парламентарий.

Еще в начале мая пресс-служба Зеленского сообщила, что он встретился с духовными лидерами и призвал установить диалог между жителями юго-восточной Украины и крымчанами. В ходе беседы политик отметил, что хочет объединить страну, прежде всего, не на словах, а на практике.

Этому, по его мнению, сможет помочь конструктивный и откровенный диалог со всеми гражданами Украины, в частности, в Крыму и Донбассе.

Он отметил, что «это первый возможный шаг для возвращения их домой». Эти инициативы поддержали и остальные участники встречи.

Заместитель председателя комитета Госдумы по делам национальностей Руслан Бальбек напомнил, что призывы, которые были озвучены в видеобращении, все уже слышали в 2014 году.

«Если бы поверили тогда (в 2014 году. — «Газета.Ru»), то сегодня полуостров представлял бы собой Аппиеву дорогу после восстания Спартака с прибитыми к столбам крымчанами», — отметил депутат.

Он также добавил, что Россия уже сделала свой выбор — в пользу «мирного неба», а не «этнических чисток».

Тем временем заместитель муфтия крымского полуострова Айдер Исмаилов сказал, что духовные лидеры мусульман, проживающих на Украине, неоднократно проявляли неуважение к крымчанам на протяжении нескольких лет — с 2014 года. В связи с этим он считает, что начинать диалог с мусульманами полуострова им стоит с извинений.

Религиозный деятель отметил, что пока еще действующие украинские власти в свое время «внедрили в среду крымских мусульман экстремистские религиозные течения и всячески претворяли в жизнь государственную программу по ассимиляции крымско-татарского народа».

Депутат Госдумы

Наталья Поклонская напомнила, что благодаря воссоединению Крыма с Россией на полуострове сохраняется мир, а прекращение боевых действий в Донбассе полностью зависит от решения верховного главнокомандующего Украины, передает ФАН.

Ранее представитель штаба Зеленского Дмитрий Разумков в эфире телеканала «112 Украина» заявил, что есть «две красные линии», которые избранный глава государства никогда не переступит: Крым и Донбасс команда нового президента всегда будет считать украинскими.

«Мы не готовы дарить, сдавать в краткосрочную или долгосрочную аренду, дарить в пользование украинские земли и украинских граждан», — подчеркнул Разумков.

При этом Москва все обвинения в незаконном присоединении территорий категорически отрицает, а президент Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что вопрос принадлежности Крыма «закрыт окончательно».

15 ноября 1989 года Верховным Советом СССР депортация крымских татар и других народов была осуждена и признана незаконной и преступной. Верховная рада Украины в 2015 году признала депортацию геноцидом крымскотатарского народа и установила День памяти жертв геноцида крымскотатарского народа 18 мая. В 2019 года Латвия признала депортацию крымских татар геноцидом.

21 апреля 2014 года, после вхождения Крыма в состав России по итогам референдума, президент страны Владимир Путин подписал указ о реабилитации крымскотатарского и других народов, пострадавших от сталинских репрессий в Крыму. Мемориальный комплекс в память жертв депортации в районе железнодорожной станции «Сирень» в Бахчисарайском районе Крыма был открыт 18 мая 2016 года.

Взаимовыгодное сотрудничество, имя которому «Один пояс, один путь»

Ли Хуэй, Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в РФ

Форум стал масштабным международным заседанием

Второй Форум высокого уровня по международному сотрудничеству в рамках инициативы «Один пояс, один путь» успешно прошел с 25 по 27 апреля в Пекине. 38 руководителей стран и глав правительств, включая лидера КНР, а также генеральный секретарь ООН и президент Международного валютного фонда приняли участие в мероприятиях форума. Свыше 6 тысяч иностранных гостей из 150 стран и 92 международных организаций собрались в Пекине вокруг основной темы — «совместно строить «Один пояс, один путь», открыть прекрасное будущее», совместно обсудили меры по сотрудничеству и планы продвижения к прекрасному будущему.

Председатель КНР Си Цзиньпин принял участие в церемонии открытия форума и выступил с программной речью, председательствовал на заседании круглого стола на высшем уровне, провел двусторонние встречи с лидерами разных стран. На этом форуме китайский лидер официально заявил о китайских более динамичных мерах по проведению реформ и открытости, продемонстрировал китайскую решимость стремиться к взаимной выгоде и общему выигрышу. Китай будет усиленно продвигать сотрудничество в деле совместного строительства «Одного пояса, одного пути», способствовать развитию мировой экономики. В рамках форума было подписано 283 документа по шести главным направлениям, заключены соглашения на общую сумму свыше 64 млрд долларов США. Это дало более прагматичный сигнал, продемонстрировало более твердую цель, открыло новый этап высококачественного совместного строительства «Одного пояса, одного пути».

Будучи важнейшим китайским дипломатическим мероприятием в этом году, форум стал масштабным международным заседанием. Это неслучайно. Продвижением инициативы «Один пояс, один путь» китайская сторона, согласно принципам «совместных консультаций, совместного строительства и совместного использования плодов», всеобъемлюще стимулирует согласование политических установок, взаимосвязанность инфраструктуры, беспрепятственную торговлю, свободное обращение капитала и духовное сближение народов. Китай придает новую движущую силу росту мировой экономики, создает новую платформу для международного сотрудничества, расширяет новую практику для совершенствования управления глобальной экономикой и вносит новый вклад в создание сообщества с единой судьбой человечества. До сих пор 127 стран и 29 международных организаций подписали документы о сотрудничестве в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Во время проведения этого форума страны — участницы и международные организации подписали с Китаем более 100 многосторонних документов о сотрудничестве в сферах транспорта, налогообложения, торговли, а-удита, науки и техники, культуры, аналитики, СМИ и т. д. Некоторые страны и международные финансовые учреждения подписали с Китаем документы о сотрудничестве на рынках третьих стран. Объем товарной торговли между Китаем и странами вдоль «Одного пояса, одного пути» превысил 6 трлн долларов США, его ежегодный средний прирост выше, чем прирост китайской внешней торговли в тот же период; количество отправленных железнодорожных рейсов «Китай — Европа» в итоге превысило 14 тысяч. В основном реализован принцип «отправление одного и возвращение одного», составы достигли 50 городов 15 зарубежных стран. Бурно развивается сотрудничество в сфере «электронной коммерции Шелкового пути». Китай и 17 стран создали механизм двустороннего сотрудничества в электронной торговле. Операции трансграничной платежной системы «жэньминьби» охватывают почти 40 стран и районов вдоль «Одного пояса, одного пути». В последние два года реализованы все 279 конкретных договоренностей 76 проектов по пяти направлениям, достигнутые на первом форуме. Все это демонстрирует, что «Один пояс , один путь» становится общим путем возможностей и расцвета разных стран.

Президент России Владимир Путин в качестве главного гостя принял участие в форуме. В интервью газете «Жэньминь Жибао» он отметил: «Наши китайские друзья творчески подходят к вопросам продвижения международного экономического сотрудничества, стремятся внести вклад в укреп-ление взаимосвязанности и обес-печение устойчивого развития на всем пространстве Евразии». Выступая на форуме, он заявил, что в планы ЕАЭС полностью вписывается идея председателя КНР Си Цзиньпина о сопряжении китайской инициативы «Один пояс, один путь» с другими интеграционными объединениями. Во время форума председатель Си Цзиньпин провел первую в 2019 году встречу с президентом России Владимиром Путиным, которая состоялась в пекинской гостинице «Дружба». Они совместно разработали план будущего развития отношений между двумя странами, продолжая глубокую дружбу между народами двух стран, передающуюся из поколения в поколение. Председатель Си Цзиньпин отметил, что за 70 лет отношения между двумя странами, невзирая ни на что, упорно продвигались вперед, став междержавными отношениями с высочайшей степенью взаимного доверия, с самым высоким уровнем взаимодействия и с максимальным стратегическим значением. Президент России Владимир Путин заявил, что российско-китайское всеобъемлющее партнерство и стратегическое взаимодействие развиваются по всем направлениям. Наше сотрудничество достигло беспрецедентно высокого уровня и стало примером того, как должны строиться межгосударственные отношения в современном мире.

Более того, Китай специально подготовил президенту России Владимиру Путину и российскому народу два особенных «подарка». Один из них — университет Цинхуа вручил Владимиру Путину диплом почетного доктора университета, среди выпускников которого председатель Си Цзиньпин. На церемонии главы двух стран совместно выразили пожелания китайским и российским молодым людям, чтобы они внесли свою мудрость и силы в вечную дружбу между Китаем и Россией, а также в развитие своей страны. Второй подарок — Китай преподнесет России двух больших панд, чтобы проводить совместные исследования. По случаю 70-летия со дня установления дипотношений между Китаем и Россией крупные результаты, достигнутые в ходе первой в 2019 году встречи двух лидеров олицетворяют глубокую дружбу между двумя странами, главами и народами двух стран, а также показывают высокий уровень и особенность китайско-российских отношений всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства.

В этом году председатель Си Цзиньпин прибудет в Россию с государственным визитом. Тесные контакты на высоком уровне способствуют благоприятному развитию двух стран. Верю, что под руководством глав двух стран сопряжение «Одного пояса, одного пути» с ЕАЭС принесет еще более богатые плоды. Будут углубляться и развиваться китайско-российские отношения всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства, основа которых: Китай и Россия — партнеры, а не союзники. Традиционная дружба между Китаем и Россией, ядро которой — близкий сосед лучше дальней родни, станет более глубокой и близкой. Она приносит большую пользу двум странам и народам двух стран, а также вносит большой вклад в развитие региона и мир во всем мире.

Китай. Азия > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 17 мая 2019 > № 3060963 Ли Хуэй

«Татнефть» проведет геологоразведку на Приташкентском блоке в Узбекистане

Документ об основных условиях соглашения о разделе продукции на Приташкентском инвестиционном блоке в Узбекистане подписали «Татнефть» и «Узбекнефтегаз», сообщила российская компании, которая на начальном этапе проведет анализ и интерпретацию геолого-физических материалов на территории блока. Условия подписанного документа предполагают поиск, разведку и разработку месторождений углеводородов.

В ноябре 2018 года «Татнефть» и госкомпания «Узбекнефтегаз», обсудив совместное партнерство в области геологоразведки и разработки нефтяных месторождений, высказали заинтересованность в создании совместного предприятия в Узбекистане, напоминает ТАСС.

Основная деятельность «Татнефти» сосредоточена на активах в Татарстане, где добывается до 70% всех объемов нефти. По итогам 2018 года компания добыла 29,5 млн тонн нефти, к 2030 году планируется достичь полки в 35 млн тонн, в том числе за счет новых проектов, и предположительно удерживать ее на этом уровне до 2040 года.

ФТС России внедряет технологию авторегистрации электронных транзитных деклараций

С апреля 2019 года ФТС России проводит в 36 таможенных органах, определенных в качестве объектов пилотной зоны, практические мероприятия по реализации технологии автоматической регистрации электронных транзитных деклараций (ЭТД).

В рамках эксперимента в автоматическом режиме могут быть зарегистрированы ЭТД, которые поданы на перевозки товаров железнодорожным транспортом, а также автомобильным транспортом, если товар декларирует таможенный перевозчик или уполномоченный экономический оператор.

Технология подразумевает проведение автоматической проверки на предмет отсутствия оснований для отказа в регистрации транзитной декларации, а также проверки на правильность заполнения граф ЭТД в соответствии с правом ЕАЭС.

***

Для применения технологии автоматической регистрации ЭТД декларанту необходимо обеспечить полноту и корректность заявляемых сведений. В ЭТД должна быть заполнена информация об ИНН декларанта (принципала), данные российского перевозчика, а в 44 графе ЭТД – сведения об идентификаторах документов, размещенных в электронном архиве документов декларанта.

В случае ввоза или перемещения товаров через территорию России автомобильным транспортом в 44 графе ЭТД необходимо дополнительно указывать сведения о таможенном номере накладной.

СПРАВКА:

В 2019 году доля ЭТД составила свыше 99% всех транзитных деклараций, оформляемых при перевозках товаров по территории Российской Федерации.

16 мая в Росалкогольрегулировании состоялась рабочая встреча с представителями официальной делегации Республики Узбекистан.

С приветственным словом к участникам мероприятия обратился руководитель Федеральной службы по регулированию алкогольного рынка Игорь Алёшин. В своем выступлении глава Росалкогольрегулирования выразил признательность за интерес, проявленный узбекской стороной к сфере регулирования алкогольного рынка в Российской Федерации, а также подчеркнул важность дальнейшего развития межгосударственного и межведомственного диалога.

В ходе встречи были освещены вопросы лицензирования деятельности по производству и обороту алкогольной и спиртосодержащей продукции, государственной регистрации основного технологического оборудования, внедрения и функционирования системы ЕГАИС во всех сегментах алкогольного рынка.

В заключение мероприятия было принято решение о подготовке межведомственного соглашения о сотрудничестве между Федеральной службой по регулированию алкогольного рынка и Инспекцией по регулированию алкогольного и табачного рынка при Министерстве финансов Республики Узбекистан.

История МО: попытка описания

Алексей Куприянов - кандидат исторических наук, научный сотрудник Сектора международных организаций и глобального политического регулирования ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Фененко А.В. «История международных отношений: 1648–1945: Учеб. пособие. М., Издательство «Аспект-Пресс», 2018.

Любой человек, решивший всерьез заняться изучением международных отношений (МО), рано или поздно сталкивается с парадоксом: сама структура этой дисциплины перевернута с ног на голову. История международных отношений (ИМО), которая должна служить базисом для выстраивания концепций, находится по большей части в подчиненном отношении к теории международных отношений (ТМО) положении и подгоняется под нее. Проще говоря, теория зачастую существует в отрыве от исторического факта.

Происходит это по целому ряду причин, не в последнюю очередь – из-за высоких требований, которые предъявляются к историкам международных отношений. Они должны не только быть специалистами в области МО, но и владеть всем набором методов исторического познания, обладать широкой эрудицией и пониманием исторических процессов, умением прослеживать связи между событиями дней давно минувших и нынешних.

Неудивительно, что книг, посвященных ИМО, сравнительно мало – как за рубежом, так и в России. Если история международных отношений в XX в. достаточно полно освещена благодаря известному четырехтомнику под редакцией Алексея Богатурова, то работ по более раннему периоду на русском языке почти нет. Из приятных исключений можно назвать изданную в Казани монографию «Межгосударственные отношения и дипломатия в античности» под редакцией Олега Габелко и учебное пособие «История международных отношений» под редакцией Г.В. Каменской, О.А. Колобова и Э.Г. Соловьева. Но первая работа вышла почти 20 лет назад, вторая – более 10.

Тем отраднее было узнать о монографии Алексея Фененко «Международные отношения: 1648–1945 гг.». Как видно из названия, автор поставил целью описать историю МО на протяжении почти трехсотлетнего периода, причем избрал один из сложнейших форматов – учебное пособие, который серьезно ограничивает полет мысли, вынуждая автора следовать в русле общепринятых теорий.

Прежде всего хочется отдать должное эрудиции Фененко, его знанию предмета и чувству языка – книгу приятно читать, она не перегружена терминологией и хорошо написана, насыщена живыми примерами. Врезки «Это важно» и «Это интересно» разнообразят чтение и способствуют структурированию текста. Приводимые в конце каждой главы списки рекомендуемой и дополнительной литературы позволяют читателю расширить знания по конкретному разделу, контрольные вопросы способствуют закреплению и усвоению прочитанного. Само повествование выстроено в хронологическом порядке, в соответствии с общепринятой периодизацией последовательно описываются три системы МО – Вестфальский порядок, Венский и Версальско-Вашингтонский. Таким образом, проштудировав учебное пособие, можно получить общее представление о развитии международных отношений в описываемый период.

К сожалению, как любой труд такого объема, работа не лишена недостатков, и главный из них – определенное несоответствие содержания работы заявленной цели. Книге куда лучше подошло бы название «История международных отношений европейских стран 1648–1945 гг.». Действительно, неевропейские державы вплоть до конца XIX века удостаиваются в лучшем случае пары абзацев и служат лишь фоном, на котором разворачивается история отношений стран Запада. Вместо описания сложной системы международных отношений, состоящей к середине XVII в. из ряда подсистем, многие из которых были связаны друг с другом, автор сосредоточился на европейской подсистеме, полностью игнорируя остальные.

Как можно понять из текста, это принципиальная позиция. Она объясняется тем, что «на Востоке существовали государства… однако они не были национальными в современном, “вестфальском”, понимании. Присущая им иерархия соподчинения напоминала о соответствующих отношениях в средневековой Европе. Принципы Вестфальской системы (т.е. модерна) стали известны на Востоке во второй половине XIX в. в результате колониальной экспансии» (с.13).

Каких-нибудь сто лет назад подобный подход не вызвал бы возражений. Но с тех пор историческая наука развеяла многие положения «вестфальского мифа». Давно уже не секрет, что иерархия соподчинения была присуща европейским государствам даже после подписания Вестфальских договоров, в отличие от, к примеру, Китая, который по множеству признаков куда больше напоминал в это время классическое национальное государство, чем европейские монархии. Само представление о внешнем суверенитете как таковом появилось в Европе не ранее середины XVIII века и было связано с именем Эмера де Ваттеля, автора сочинения «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов» (Droit des gens, ou principes de la loi naturelle appliqués à la conduite et aux affaires des nations et des souverains). Именно благодаря этой работе представление о международных отношениях как о процессе взаимодействия суверенных единиц постепенно было воспринято сначала в Европе, а затем и во всем мире.

До того европейские государства существовали в рамках привычных представлений о формальной иерархии, так что вряд ли оправдано на этом основании вычеркивать из истории международных отношений великие монархии Востока: империи Мин и Цин, империю Великих Моголов и Сефевидское государство – короче говоря, страны, являвшиеся региональными лидерами, в которых, как и в европейских государствах, происходил постепенный переход к модерну. Тем более неоправданно это с учетом того, что в описываемый период активно формировалась стратегическая культура Ирана, Китая и Индии, и незнание истории взаимоотношений азиатских держав друг с другом и с европейскими странами существенно затрудняет понимание специфики их внутри- и внешнеполитической деятельности в наши дни. Кроме того, подобный подход обедняет историю отношений между европейскими державами, которой автор уделяет основное внимание: азиатские и африканские страны входили в орбиту европейской политики еще с XIII века, и с течением времени связи между Европой и Азией лишь укреплялись. Уже к XVI веке шахматная доска большой политики, на которой европейские монархи разыгрывали партии, простиралась до восточных рубежей Персии. Достаточно вспомнить многочисленные альянсы европейских и неевропейских стран: португальско-абиссинский, англо-персидский, франко-османский, англо-марокканский, альянс между Габсбургами и Сефевидами. Картина международных отношений до XIX века была куда сложнее и интереснее, чем представляется Фененко.

Вообще периоду с 1648 по 1815 г., которому посвящен первый раздел пособия, не повезло, пожалуй, больше всего. Если историю международных отношений в XIX–XX веках автор излагает более или менее в соответствии с общепризнанными концепциями, то в описании периода, определяемого в книге как «Вестфальский порядок», возникает масса вопросов. Прежде всего потому, что автор исходит из положения: основным содержанием периода с 1648 по 1815 г. являлось стремление Франции к гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии.

Стремясь доказать, что Франция более 250 лет проводила последовательную гегемонистскую политику, автор обращается к известному проекту герцога Сюлли (подробно излагаемому на стр. 27). «Итоги Тридцатилетней войны воспринимались в Париже не как окончательный результат, а только как первый успешный шаг к реализации программы Сюлли», – говорится в тексте. К 1700 г. Франция имела статус «полугегемона» (с. 72) и впоследствии после каждой очередной неудачи вновь и вновь пыталась добиться доминирования, пока не была окончательно сокрушена в 1815 году.

Упорное следование этой концепции приводит к тому, что из поля зрения автора выпадают сюжеты, важные для понимания международных отношений описываемого периода, – к примеру, сближение Англии под руководством Оливера Кромвеля с Францией и подписание Парижского договора 1657 г., по условиям которого Англия втянулась в войну на континенте. Описывая англо-голландские войны, Фененко не упоминает об инициативах Кромвеля, который готов был отказаться от Навигационного акта при условии вступления Нидерландов в войну против Габсбургов. Эти сюжеты меж тем очевидным образом свидетельствуют о том, что Франция вплоть до 1667 г. воспринималась в Европе как одна из великих держав и потенциальный союзник.

На самом деле речь о французском стремлении к гегемонии имеет смысл вести лишь применительно к 1667–1714 гг. – с начала Деволюционной войны до подписания Утрехтского, Раштаттского и Баденского мирных договоров. Тогда угроза установления гегемонии Франции привела к образованию антифранцузских альянсов, успешно остановивших ее движение к европейскому доминированию. Именно по итогам Утрехтского мира (а вовсе не Вестфальского, как утверждается на с. 36) был установлен принцип баланса сил, а Франция была вынуждена отказаться от претензий на роль сверхдержавы.

Попытка растянуть французский гегемонизм на весь XVIII век побуждает автора к достаточно сомнительным утверждениям – например, что Франция в 1756 г. вновь оказалась на пороге достижения статуса гегемона, т.к. в соответствии с условиями Версальского договора «австрийские Габсбурги добровольно признали себя младшим партнером Франции… ресурсы бывшей империи Габсбургов фактически переходили под контроль Версаля» (с. 74). Однако, если мы ознакомимся с условиями Версальского договора, то не обнаружим там ничего подобного – ни в открытых, ни в секретных статьях.

Сама попытка трактовать французскую политику как исполнение «проекта Сюлли» напоминает хорошо знакомую отечественному читателю историю с «Завещанием Петра Великого», и это не случайно. Все теории, в соответствии с которыми внешняя политика государств на протяжении столетий объясняется якобы следованием завещанию великого предка, чем-то похожи. Идея о том, что каждый русский монарх после вступления на престол знакомился с бумагой, в которой содержался план многовекового пути к мировому господству, мало чем отличается от теории, в соответствии с которой каждый новый французский король принимал в качестве руководства к действию набор отрывочных мыслей, набросанных Сюлли после того, как он растерял всякое политическое влияние и удалился от двора. Стоит упомянуть в этой связи, что более или менее законченное оформление «проект Сюлли» получил лишь в издании 1778 г., существенно переработанном редакторами. К этому же периоду относится и идея «естественных границ Франции», также ошибочно приписываемая автором Сюлли (с. 27) и принадлежащая на самом деле Анахарсису Клоотсу.

При этом научный потенциал идеи о Франции как о ключевом субъекте международных отношений далеко не исчерпан. Если бы автор издал по этой теме отдельную монографию, где мог бы привести всю необходимую аргументацию (что, разумеется, невозможно в учебном пособии), это послужило бы ценным вкладом в науку и создало бы необходимый стимул для масштабной дискуссии, которая, хочется верить, привлекла бы внимание специалистов по МО к этому слабо изученному периоду истории международных отношений.

Хотя предыдущие замечания касались в основном первого раздела из трех, немало претензий, к сожалению, можно предъявить и в отношении двух остальных. Текст получился очень неровным: если какой-либо исторический период хорошо исследован, по нему имеются свежие работы на русском языке, он описан великолепно; если же тема по каким-то причинам не привлекала внимания отечественных историков, качество описания явно проседает. Так, практически безупречно изложена история «Большой игры» Англии и России, освещенная в прекрасных монографиях Е.Ю. Сергеева, А.В. Постникова и Т.Л. Шаумян, и деятельности Коминтерна в «афганском коридоре» в 1920–30-х гг. (благодаря работе Ю.Н. Тихонова, которая порой цитируется чуть ли не дословно), в то время как события, происходившие в Туркестане и Афганистане в промежутке между этими периодами, описаны абсолютно неверно. Генерал Маллесон возглавил британскую военную миссию в Мешхеде лишь в июле 1918 г. и потому никак не мог устанавливать контакты с правительствами Бухары и Хивы после Февральской революции и тем более создать после Октябрьской революции Туркестанскую военную организацию; Фредерик Бэйли не подписывал с Евгением Джунковским и бухарским эмиром соглашения об установлении британского протектората над Туркестаном; Туркестанская армия состояла не из «ташкентских отрядов»; Третья англо-афганская война началась не с вторжения «британско-индийской армии численностью 340 тыс. чел.» на территорию Афганистана 3 мая 1919 г., а с захвата в этот день афганскими силами города Багх на территории Британской Индии, и т.д.

В целом возникает впечатление, что при подготовке учебного пособия автор столкнулся с хорошо знакомыми любому ученому проблемами: сжатые сроки в первую очередь и требования к объему – во вторую.

Сложно осуждать автора за стремление издать книгу как можно быстрее, принимая во внимание упомянутую выше нехватку пособий по предмету. Но результатом подобной спешки стали, к сожалению, многочисленные мелкие фактические ошибки, рассыпанные по тексту. По большей части они никак не влияют на промежуточные и окончательные выводы, но тем досаднее наталкиваться на них снова и снова.

К примеру, в Вестфальских мирных договорах вовсе не был зафиксирован принцип суверенитета (с. 6); в бою с англичанами у Ливорно голландским флотом командовал не Мартен Тромп, а Йохан ван Гален (с.25); эскадра, которая должна была доставить якобитов в Шотландию в 1719 г., вовсе не погибла при мысе Финистерре, как утверждается на с. 59, а была разбросана штормом – все корабли вернулись в порт, но высадка была сорвана; крейсер «Кассандра» погиб не осенью 1919 (с. 470), а годом раньше – осенью 1918 г., и так далее. Подобные ошибки встречаются практически в каждой подглаве, что особенно обидно, учитывая, что их можно было избежать при более тщательной подготовке и редактуре текста.

Вопросы к научной редактуре возникают и в связи с не совсем традиционным написанием ряда имен: к примеру, Антонио дель Джудиче, князь Челламаре (Antonio del Giudice, principe di Cellamare), вдохновитель известного «заговора Челламаре», превратился в Антонио Джудице князя Чалларме (с.59); Mystery and Company of Merchant Adventurers автор переводит как «Таинственная компания торговцев и первопроходцев», игнорируя второе, в данном случае основное, значении слова mystery в описываемый период – «группа купцов, гильдия».

Жесткие требования к объему, по всей видимости, привели к тому, что автору пришлось выбросить из абзацев целые фразы; в итоге в отдельных местах существенно пострадала логика повествования и умозаключений. К примеру, непонятно, как из того, что «Вестфальский мир уравнял в правах католиков и протестантов (кальвинистов и лютеран), узаконил конфискацию церковных земель, осуществленную до 1624 года Соглашения отменяли принцип Аугсбургского мира cujus regio, ejus religio, вместо него провозглашался принцип веротерпимости» (с. 21) следует, что «это означало закрепление раздробленности германских земель на множество суверенных государств» (оставляя в стороне вопрос о справедливости этого тезиса в принципе). Вряд ли из фразы «кабинет Альберони начал готовить аналогичную операцию по захвату острова Сицилии, но 11 августа 1718 г. британская эскадра под командованием адмирала Джорджа Бинга разбила испанский флот в сражении у мыса Пассаро» (с. 59) можно понять, что на самом деле операция по захвату Сицилии была успешно проведена, но разгром у Пассаро привел к тому, что испанские войска оказались заперты на острове без снабжения извне.

Достаточно небрежно в ряде случаев изложены и династические вопросы, имеющие важное значение для изучения внешней политики составных государств описываемого периода. К примеру, читатель вряд ли сумеет составить адекватное представление о причинах войны за испанское наследство. «Карл II в октябре 1700 г. завещал трон второму сыну дофина Людовика – герцогу Филиппу Анжуйскому при условии, что наследником французского престола станет его младший брат герцог Беррийский», – пишет автор на с. 33. Меж тем в реальности Карл II действительно завещал трон Филиппу Анжуйскому, а в случае его отказа – герцогу Беррийскому, который занимал в очереди наследования французского престола законное место после отца и двух старших братьев, а также их детей. Французский престол наследовался в соответствии с принципом примогенитуры, и герцог Беррийский мог бы стать королем лишь в том случае, если бы умерли оба его брата – дофин Людовик и Филипп Анжуйский – и все их потомство, и ни один международный договор не мог бы помешать ему взойти на французский трон.

Путаница продолжается и на с. 34. «В феврале 1701 г. Людовик XIV объявил Филиппа своим наследником», – указывается в книге; на самом же деле король провел акт, который включал Филиппа в очередь на наследство на случай, если возникнет необходимость возложить на него корону Франции, причем в качестве обязательного условия значился отказ от испанской короны. Далее упоминается, что Франция признала законным наследником английского престола Якова Стюарта, «старого претендента», после того как «в том же 1701 г. умерли и Вильгельм III, и свергнутый король Англии Яков II Стюарт». Однако Вильгельм III умер в марте 1702 г. от пневмонии, которая развилась у него после того, как его конь в феврале того же года споткнулся, попав ногой в кротовью нору, сбросил короля, и у того сломалась ключица. На момент, когда Франция признала единственным наследником престола «старого претендента», Вильгельм был вполне здоров.

Все вышеуказанные ошибки и недочеты хотя и могут испортить удовольствие от знакомства с книгой и в ряде случаев затруднить понимание прочитанного, легко можно исправить в следующей версии работы. Хочется надеяться, что в ближайшее время мы увидим новое издание учебного пособия Алексея Фененко, где будут исправлены фактические ошибки и добавлены новые материалы, которые позволят превратить книгу из истории международных отношений европейских стран в полноценную историю международных отношений в период с 1648 по 1945 годы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996632 Алексей Куприянов

Преемственность и перемены: диалектика

Иван Сафранчук – доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО МИД России, член Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме При отходе Назарбаева от текущих дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не исключает друг друга, но практически сложно совместить.

Уход Нурсултана Назарбаева с поста президента стал событием неординарным. Вся история независимого Казахстана связана с его именем, и добровольная отставка человека подобной значимости для государства – событие неординарное. Всех, естественно, интересует, как пройдет транзит власти и что будет дальше. Тем более что казахстанская модель перехода может стать образцом и для других схожих систем, если все пройдет гладко.

Все нынешнее десятилетие у Назарбаева оставались две стратегические возможности. Первая: занимать президентский пост, сохраняя вовлеченность в решение текущих государственных дел (в 2007 г. в Конституцию были внесены изменения, делающие исключение для Назарбаева как первого президента из общего правила о двух президентских сроках, и он получил право избираться неограниченное количество раз). Вторая: задействовать «вариант Дэн Сяопина», то есть уйти с высшего поста и дистанцироваться от оперативного управления, но сохранить за собой властные рычаги для блокирования стратегических решений, идущих вразрез с его волей (в 2010 г. был законодательно оформлен статус «Лидера нации»).

Имея эти два варианта, Назарбаев делал выбор в пользу президентского поста и вовлеченности в текущее управление. С 2010 г. он два раза выигрывал президентские выборы (в 2011-м и 2015-м), менял правительства (за это время в Казахстане сменилось четыре премьер-министра), анонсировал большие государственные планы, утверждал программы развития и тому подобное. Все говорило в пользу того, что «вариант Дэн Сяопина» рассматривается как «план Б». Но вот на какой случай и при каких обстоятельствах он должен был быть задействован – неясность сохранялась.

В первой половине 2018 г. реформирован Совет безопасности: повысили его статус (он стал координирующим конституционным органом, а не консультативно-совещательным, как раньше) и существенно расширили полномочия. А главное – Назарбаев стал пожизненным главой Совбеза. В июне 2018 г. Касым-Жомарт Токаев высказал в интервью «Би-Би-Си» «личное мнение», что Назарбаев не будет участвовать в президентских выборах 2020 года. Чуть позже Токаев пояснил казахстанским СМИ: «Независимо от того, примет ли участие президент в следующих выборах – не примет участия, последнее слово по вопросам внутренней и внешней политики будет принадлежать ему; это определено законом, он был и остается Лидером нации». Итак, первая половина 2018 г. может однозначно пониматься как практическая подготовка к «плану Б», он же «вариант Дэн Сяопина».

Но как сегодня трактовать конституционную реформу 2017 г., когда некоторые полномочия были переданы от президента парламенту? Тогда же поправили законодательство о выборах президента, а именно – ужесточили фильтры для участия в выборах (были введены нормы, что кандидаты должны иметь не менее пяти лет опыта работы на государственной службе и выдвигаться от партийной или общественной организации). Нельзя сказать, что такое было вероятно ранее, но после этих поправок появление в президентской гонке независимого оппозиционного кандидата становилось совсем невозможным. Что это было? «Разгружали» ли пост президента от части полномочий и дополнительно ограждали его от конкурентов, чтобы сделать возможным дальнейшее исполнение обязанностей Назарбаевым или это был старт переходу к «варианту Дэн Сяопина»?

Обстоятельства для подготовки «плана Б», видимо, наступили в последние два года. Но когда именно в этот период и что это за обстоятельства – информация не публичная.

Насколько можно судить, казахстанские власти хорошо подготовились к переходному периоду. Создан целый ряд формальных законодательных и неформальных политических «предохранителей», которые должны обеспечить стабильность функционирования госаппарата при отходе Назарбаева от текущих государственных дел.

Но в связи с этим возникает следующая проблема. Основная задача «плана Б» – преемственность (поэтому и проводятся сравнения с Дэн Сяопином). Но как это совместить с запросом на перемены? В казахстанском обществе и элите накопилось множество противоречий, что создает атмосферу ожидания изменений. Это запрос не на какие-то определенные перемены (на конкретную политическую, социальную или экономическую программу), а на возможность поставить и решить свои проблемы совершенно разного характера. Такое настроение есть в обществе. Существует оно и в элите, хотя здесь приглушается как необходимостью демонстрировать лояльность, так и некоторым страхом перед переменами.

При отходе Назарбаева от текущих государственных дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не взаимоисключающие приоритеты, но практически их сложно совместить.

Это общая проблема для всего региона Центральной Азии. Если оставить в стороне президента Таджикистана Эмомали Рахмона (который пришел к власти в период гражданской войны и чей случай остается в силу этого уникальным), во всех остальных странах региона первое лицо государства уже менялось. Два раза – в Киргизии, в ходе уличных протестов при участии части элиты, и в этих случаях вопрос о преемственности, естественно, не стоял. Но в остальных трех случаях к власти приходили преемники. И каждый раз казавшийся ранее абсолютно лояльным преемник затевал серьезные перемены, проводил кадровые перетасовки, если не чистки, отодвигая от власти соратников бывшего президента (что Сапармурата Ниязова и Ислама Каримова в Туркмении и Узбекистане, что Алмазбека Атамбаева в Киргизии).

Дело в данном случае не в том, что Казахстан лучше подготовлен к операции «преемник», а потому сможет ее провести, не допустив – в отличие от Туркмении, Узбекистана и Киргизии – явных внутриэлитных противоречий. Обратим внимание, что в Туркмении, Узбекистане и Киргизии новые президенты не только перестраивали под себя внутриэлитный баланс, но и выдвигали политические, экономические и социальные инициативы, которые шли вразрез с курсом их предшественников. Они были вынуждены это делать именно из-за накопившегося запроса перемен. Даже в отсутствии полноценных конкурентных выборов необходимо, чтобы первое лицо принималось обществом. Те механизмы легитимации, которыми могли воспользоваться первые президенты, недоступны их преемникам. Они должны чем-то привлечь массы, дать надежду на лучшее. Так случилось в Туркмении, где после «эпохи золотого века» (последняя официальная идеологическая конструкция Ниязова) Гурбангулы Бердымухамедов объявил «эпоху возрождения». Так было и в Узбекистане, где бывший при Каримове 18 лет премьер-министром Шавкат Мирзиёев инициировал экономические и административные реформы, которые заметно расходятся с прежним курсом.

В странах Центральной Азии глава государства частично разрешает, а частично отодвигает в сторону постоянно и неизбежно возникающие противоречия в элите и в обществе, компенсируя отсутствие решений ужесточением режима. Это ведет к накоплению противоречий, которые для стороннего наблюдателя в значительной степени незаметны, но хорошо известны верхушке страны. При смене первого лица существенные реформы затеваются самими представителями элиты. Это делает небеспочвенными подозрения, что лояльность элит первому лицу государства носит во многом показной характер и в ее рядах постоянно гнездится крамола. Кроме этого, длительное пребывание у власти, даже без существенных эксцессов, может свидетельствовать не о стабильности, базирующейся на прочных основаниях, а наоборот, – о накопившихся внутренних противоречиях.

Впрочем, пример относительно бесконфликтной преемственности на постсоветском пространстве тоже есть. Это Азербайджан с опытом передачи власти по семейной линии, когда сохраняются основные параметры политической и экономической системы. Правда, на своих первых президентских выборах в 2003 г. Ильхам Алиев столкнулся с серьезными уличными беспорядками, а в следующие годы перестраивал под себя внутриэлитный баланс (накал борьбы можно оценить, вспомнив хотя бы объявление в 2005 г. о предотвращении попытки госпереворота с арестом целого ряда бывших высокопоставленных чиновников).

Опыт Казахстана будет уникальным. Скорее всего, он избежит рисков, связанных с отходом Назарбаева от текущего управления. Однако обозначенная ранее проблема сочетания преемственности с запросом на перемены все равно останется. Для ее разрешения понадобятся нетривиальные государственные способности.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай». Остальные комментарии можно прочитать http://ru.valdaiclub.com/a/highlights/

Казахстан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996630 Иван Сафранчук

По сути, а не по форме

Азербайджан и Узбекистан как пример нового формата интеграции

А.В. Караваев – научный сотрудник Института экономики РАН.

Станислав Притчин – кандидат исторических наук, руководитель аналитической группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН.

Резюме Развивая многосторонние форматы ЕАЭС и ОДКБ, Москва при возможности делает ставку и на двусторонние отношения с элементами интеграции, опробованными в многосторонних форматах. Формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Успешные визиты Владимира Путина в Баку и Ташкент осенью 2018 г. дали основания говорить о формировании нового российского подхода к постсоветскому пространству и соседним странам в целом. Россия не отказывается от развития и продвижения традиционных многосторонних форматов ЕАЭС и ОДКБ. Но там, где это позволяют политические условия и где это более эффективно, Москва делает ставку на двусторонние отношения с использованием элементов интеграции, опробованных в многосторонних форматах. Таким образом, формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Российские экономические орбиты и их пределы

Российская экономика составляет лишь 1,8% глобального ВВП. Для создания устойчивого ядра интеграции и выхода рубля на уровень международной валюты долю России, по оценкам экономистов, нужно поднять как минимум до 5–6%. При этом нельзя сказать, что сегодня государства-партнеры так же сильно привязаны к российскому пространству, как это было в 1990-е гг., а «проницаемость» экономики для глобальных потоков и кризисов наблюдается повсеместно. Мы взаимосвязаны. Однако наибольшую пользу от Москвы получают те страны СНГ, которые нашли баланс между глобализмом и российским притяжением.

Вокруг экономического пространства России к настоящему моменту сформировалось несколько орбит. Они не имеют строгой иерархии, какие-то проекты с партнерами из дальнего зарубежья могут носить более плотный и длительный характер, чем в ЕАЭС. Асимметрия Москву не смущает, а партнеров в целом скорее притягивает. Дело в принципиальной возможности и наличии неформальных механизмов экономического сближения, позволяющих говорить о едином поле отношений. Кто-то готов к союзу и высокому уровню финансово-таможенной, безбарьерной интеграции, где-то достаточно партнерства высокого уровня и стремления установить связи в отдельных сферах, где-то еще работают остатки советского единства, тридцать лет назад оформленные как единое пространство СНГ. Это и есть политика выращивания «нового регионализма».

Как выглядят орбиты интеграции вокруг России? На первом уровне – таможенно-экономическое пространство ЕАЭС и Союзное государство c Белоруссией. На втором – остатки зоны свободной торговли СНГ. На макроуровне – партнерство с громадным Китаем, осознанное понимание контрпродуктивности конкуренции и необходимости использовать его ресурсы. В этом цель «сопряжения» ЕАЭС и ШОС и стыковки российских проектов с «Один пояс – один путь».

Для ближайших соседей – минимизация барьеров между пространствами ЕАЭС и ЗСТ СНГ, где главную роль играют Узбекистан и Азербайджан (для них всегда остаются открытыми двери для движения на близкую орбиту интеграции). Наконец, географическая периферия интеграции, тем не менее играющая активную глобальную роль: Индия, Египет, Турция, Иран, Вьетнам, другие страны – их вектор движения: от ограниченной до расширенной ЗСТ с Евразийским союзом.

Эти орбиты имеют разный потенциал, кроме того, их участники не равнозначны внутри своих групп, если брать критерий торгово-экономических связей и нацеленности на сближение с Москвой. Тем не менее они устойчивы, во многом благодаря трезвой оценке Москвой новых глобальных реалий и реальному весу РФ на евразийском пространстве.

С другой стороны, нужно понять пределы и параметры нынешних евразийских процессов и посмотреть шире – каковы механизмы нового регионализма – российской внешнеполитической стратегии, формирующей разные орбиты партнерств и интеграции. Базовые параметры власти и управления в ЕАЭС и СНГ близки ввиду схожего генезиса власти и синхронных стадий трансформации от республик в составе СССР до независимых государств. Для всех характерно смещение от модели демократии условно «западного» плюралистического типа к «патерналистскому» варианту более жесткого контроля над политическими и экономическими процессами. Отсюда едва ли не главным фактором сближения становятся отношения между президентами как главами командно-бюрократических машин своих государств. Это означает, что глубокая, институциональная интеграция возможна только на постсоветском пространстве, а с учетом потери Украины как партнера по торгово-экономическому взаимодействию пространство позитивного сотрудничества и более глубокой интеграции для России свернулось до региона ЦА и стран Каспия.

В такой ситуации Азербайджан и Узбекистан, настороженно относившиеся к углубленной интеграции в рамках ЕАЭС, все же оставались важными экономическими партнерами России. Время от времени вставал вопрос об их вовлечении в интеграцию как логическом шаге углубления экономических отношений, но разговоры так и оставались разговорами.

В то же время понимание места Ташкента и Баку в орбитах российской интеграции носит как прикладной, так и концептуальный характер. С одной стороны, важно посмотреть, каким образом РФ взаимодействует с наиболее дееспособными государствами из пояса ближнего соседства ЗСТ СНГ (осколками бывшего постсоветского пространства). Нужно ли их переводить на более продвинутый уровень формальных институтов и общего таможенно-экономического пространства? Каковы задачи «мягких» форматов взаимодействия с ЕАЭС, предполагающие большее вовлечение в процессы интеграции (статус наблюдателя и партнера по диалогу)?

Москва-Баку: взаимодействие поверх барьеров

Почему наметилось политическое сближение Москвы и Баку? Многолетняя тонкая настройка отношений поверх барьеров карабахского кризиса стала возможна по тем же причинам, что и прочие проявления «симпатизирующего нейтралитета» Баку в отношениях с Россией. Ряд оснований в разных модуляциях можно свести к следующим: идейная близость элит – ставка на консерватизм в качестве квазиидеологии; поддержка модели «нелиберальной демократии» путем развития совместных инвестиционно-экономических проектов; ставка на сохранение преемственности – тесное взаимодействие спецслужб на фоне роста вызовов цветных революций и исламистских атак военизированного подполья Южного и Северного Кавказа.

Исходя из этих установившихся правил или негласной межэлитной коммуникации высшего уровня, многие сложности повестки последних 20 лет (например, связанные с доступом западных компаний к освоению каспийских ресурсов или характером взаимодействия по РЛС в Габале) имели частный характер и не превращались в кризис взаимного доверия. С другой стороны, отказ Ильхама Алиева принять участие в рижском саммите Восточного партнерства в 2015 г. стал маркером сохранения выработанной модели компромиссов с Москвой, притом что по вопросу Крыма Баку, естественно, «без высказываний» солидаризовался с Киевом.

Значительную роль в отношениях элит играют личные симпатии лидеров – Владимира Путина и Ильхама Алиева. Если поначалу источником положительной химии была атмосфера профессионального братства, связывающая всех людей, отдавших годы службе в разведке и системе безопасности, то впоследствии фундаментом для сближения становится приверженность консерватизму как идеологии. Сравнивая тезисы выступлений бывшего главы администрации президента России Сергея Иванова и бессменного главы администрации президента Азербайджана Рамиза Мехтиева, можно легко увидеть – оба подчеркивают значимость консервативных ценностей при ставке на светский характер государства, оба говорят о сложности сохранения суверенитета на различных уровнях государства и общества в условиях экспансии глобального мира.

Кстати, Рамиз Мехтиев поддерживает постоянный контакт с главами Совета безопасности России и на двусторонней основе, и как участник ежегодных саммитов секретарей Совбезов государств СНГ. Еще одна демонстрация идейной близости элит двух стран. В этом смысле лидеры новой революционной волны, взламывающие установившиеся правила коммуникации и хрупкого баланса интересов, такие как премьер-министр Армении Никол Пашинян, вряд ли будут для Путина такими близкими единомышленниками даже при сохранении стабильного характера отношений между двумя странами.

Владимир Путин и Ильхам Алиев по-прежнему ориентиры для корпорации власти в своих странах. Конечно, их эффективность зависит от способности сопротивляться патологиям бюрократических систем – от коррупции до других разлагающих систему противоречий. В случае с Азербайджаном, Узбекистаном, Россией есть еще фактор внешнего давления западно-либерального проекта, которому не нужны сильные конкуренты. Но есть и другая проблема, в полном объеме встающая перед этой тройкой – хаос исламистской реакции, вызванной в том числе безудержной западной экспансией. Чтобы удержаться в таких условиях, элите необходима действенная моральная мобилизация, поддерживаемая обществом.

Почему Азербайджан – приоритетный партнер на Южном Кавказе?

Сегодня Азербайджан – ведущий субъект торгово-экономического взаимодействия России с государствами Южного Кавказа. Товарооборот между странами составляет 2,627 млрд по итогам 2017 г. (Армения – 1,746, Грузия – 1,084). Ключевой партнер РФ среди стран СНГ – третье место после Украины и Узбекистана. С каждым годом укрепляется сотрудничество Москвы и Баку в строительстве и промышленно-логистической организации коридора «Север-Юг», соединяющего Россию с Ираном, странами Ближнего Востока и Индией. Также Азербайджан – ключевой и по ряду составляющих (наличию портовой и транспортной инфраструктуры) тесно интегрированный с Россией участник «каспийской пятерки», наравне с Казахстаном.

Особую роль играют связи Баку с ядром ЕАЭС. Двусторонние отношения Азербайджана с Белоруссией, Казахстаном и Россией представляют самостоятельный вектор внешней политики и торгово-инвестиционных связей Баку. В то же время эти линии суммируются в рамках общего таможенно-экономического пространства. Азербайджан, по сути, стал главным региональным инвестором в ненефтяной сектор Мангистауской области Казахстана. Крупные строительные компании Баку – Akkord и Evrascon – участвуют в реализации субподрядов транснационального автомобильного проекта Западный Китай – Западный Казахстан. Появляются инвестиции Азербайджана в Кызылординской и Шымкентской областях РК. Таким образом, развивая взаимосвязи с ЕАЭС, Баку не просто строит отношения с экономиками соседей, а по факту является участником евразийского экономического пространства.

Костяк российско-азербайджанского взаимодействия – экспортно-сырьевые, торгово-экономические, промышленные, транспортные и иные инвестиционные проекты в диапазоне от госкорпораций до малого бизнеса диаспоры. Их баланс, постепенно сдвигаемый от сырьевого в сторону промышленного взаимодействия и более масштабного взаимопроникновения в сфере услуг, туризма и коммуникаций, и составит «тело» российско-азербайджанской интеграции.

В сентябре 2018 г. серьезным шагом стало подписание пакета документов во время визита Алиева в Сочи. Судя по плотной сетке соглашений, партнерство Москвы и Баку выглядит лидирующим на фоне «кавказского периметра» Российской Федерации и почти догоняет уровень взаимодействия с Казахстаном, разница только в масштабах и наличии надсубъектных интеграционных механизмов. По следующим параметрам видна интеграционная перекличка на азербайджанском направлении: развитие автосборки (к прежним проектам теперь добавился ГАЗ); совместная работа на Каспии, к известным пакетам «ЛУКойла» в Шах-Дениз теперь добавилась разработка блока «Гошадаш»; общая поддержка малого-среднего бизнеса; подписание плана действий по развитию ключевых направлений сотрудничества и программы до 2024 года.

При этом отношения встроены в систему глобального макроэкономического взаимодействия. Очевидно, все большее влияние на сопряжение экономик Москвы и Баку будут оказывать разноформатные отношения с соседями. Последние два-три года проявилась тенденция умножения совместных проектов в рамках многосторонних гибких альянсов, иногда обозначаемых как «сетевые партнерства»: Азербайджан–Россия–Иран, Азербайджан–Россия–Турция.

Узбекистан – базовый партнер России в Центральной Азии

Узбекистан в силу своих размеров и географического положения – важнейший (после Казахстана) российский партнер в регионе. Это единственное государство, имеющее границы со всеми странами Центральной Азии. Таким образом республика может быть стержневым игроком для всех соседей или, наоборот, государством, тормозящим региональную интеграцию, как это было во времена Ислама Каримова. Узбекистан также крупнейшее по населению государство – 32 млн 900 тыс. человек по данным официальной статистики на середину 2018 года. У республики самая боеспособная армия в регионе, развитая и достаточно диверсифицированная экономика, значительные природные ресурсы, благоприятный для развития сельского хозяйства климат. Все это придает стране особую стратегическую важность и привлекательность для внешних игроков и России особенно. В такой ситуации отсутствие Узбекистана в интеграционных проектах заметно ослабляло их вес, эффективность, затрудняло логистику.

Визит Владимира Путина в Ташкент в середине октября 2018 г. по своим беспрецедентным результатам стал апофеозом изменений российско-узбекских отношений, начавшихся в конце августа 2016 года. Тогда после кончины первого президента независимого Узбекистана Ислама Каримова многолетний премьер-министр республики Шавкат Мирзиёев стал исполняющим обязанности, а потом и полновластным главой государства. Именно с приходом Мирзиёева к власти в отношениях двух стран начался новый этап, который можно охарактеризовать как вовлеченное стратегическое партнерство.

Ислам Каримов придерживался осторожной изоляционной модели внешней политики. Москва не была исключением, несмотря на важность России как экономического и военно-политического партнера для Узбекистана. Схожей модели Ташкент придерживался в отношениях с ключевыми внешними игроками – Пекином, Брюсселем, Вашингтоном, а также соседями по Центральной Азии. Это выглядело так, будто для Каримова суверенитет и независимость Узбекистана имели первостепенное значение почти всегда в ущерб взаимовыгодному экономическому сотрудничеству. Так, например, важнейший для двухсторонних отношений вопрос юридического статуса узбекских трудовых мигрантов, которых в России работало и работает несколько миллионов, официально не был частью межгосударственных переговоров. Другой пример – при создании Объединенной авиационной корпорации (ОАК) РФ предполагалось, что Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова станет частью крупной компании с передачей контрольного пакета России в обмен на получение заказов на производство транспортных ИЛ-78. Но контроль над предприятием оказался для Ташкента важнее, чем загруженность его мощностей, проект так и не был реализован, а в 2011 г. началась процедура банкротства.

Еще более радикально Ташкент действовал в отношениях с соседями. Так, из-за напряженных отношений с Таджикистаном был введен визовый режим, объявлена транспортная блокада соседней страны, разобрана железная дорога, а граница частично заминирована. А 137-километровая граница с Афганистаном и вовсе считалась самой укрепленной в мире.

Шавкат Мирзиёев кардинальным образом изменил внешнеполитические подходы. В течение нескольких месяцев на смену изоляционной модели пришло вовлеченное сотрудничество с соседями. После визитов в Туркменистан и Казахстан президент в апреле 2017 г. посетил Москву, а в мае Пекин. Смена стратегии позволила не только быстро реализовать невостребованный ранее потенциал, но и вывести отношения с партнерами на новый уровень.

Россия успешнее других воспользовалась открытием Узбекистана. Упомянутый визит Мирзиёева в апреле 2017 г. завершился заключением сделок на сумму более 15 млрд долларов и подписанием около 40 межправительственных соглашений. И очень важную роль сыграли личные отношения между новым главой республики и российским президентом. Мирзиёев на протяжении 13 лет возглавлял правительство Узбекистана, где в основном курировал вопросы сельского хозяйства и промышленности, которые в большей степени, чем, например, финансовый сектор, курируемый Рустамом Азимовым, завязан на тесное взаимодействие с Россией и соседями. Как глава правительства Мирзиёев регулярно представлял республику на различных саммитах СНГ, ЕврАзЭС и установил прямые контакты с руководителями соседних стран.

Возвращаясь к октябрьскому визиту российского президента в Ташкент, стоит отметить беспрецедентный охват тем. Более 800 соглашений на общую сумму около 27 млрд долларов подписаны в ходе первого межрегионального российско-узбекского форума, состоявшегося во время этого визита. В Узбекистане будут созданы 79 новых совместных предприятий, два десятка торговых домов, более десятка логистических центров. В 7–10-летней перспективе это увеличит торговый оборот почти в два раза, переведя его за отметку в 10 млрд долларов.

Бриллиантом в короне российско-узбекских договоренностей стало соглашение о строительстве российским «Росатомом» к 2028 г. первой в Центральной Азии атомной электростанции в Навоийской области. Два энергоблока АЭС общей мощностью 2,4 мегаватта позволят Узбекистану не только покрыть растущую потребность в электроэнергии, но и стать заметным региональным экспортером.

Особо можно выделить сотрудничество в области цифровых технологий и информатизации. По итогам визита «Яндекс» и мэрия Ташкента обсуждают внедрение новых сервисов для горожан: «Яндекс Махалля», по аналогу сервиса «Район» – сбор новостей, событий, информации о торговле с учетом местоположения устройства. В Ташкенте уже работает «Яндекс Такси», подключено более 4 тыс. машин. Узбекистан может стать третьим партнером в российско-казахстанском проекте казахстанского спутника KazSat-2R. Также планируется внедрение электронных журналов и дневников по модели российского проекта «Дневник.ру» (в Узбекистане – компания KUNDALIK).

Примечательно, что ни ОДКБ, ни ЕАЭС ни разу не упомянуты в официальных выступлениях лидеров. Возникло ощущение, что между сторонами достигнуто негласное соглашение использовать максимально комфортный двусторонний формат практически при том же уровне интеграции. Благо, существующая правовая база позволяет это реализовывать. В сфере безопасности это Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 2005 г., подписанный несколько месяцев спустя после андижанских событий. Экономической базой сотрудничества является Зона свободной торговли СНГ, к которой Ташкент присоединился одним из последних в 2011 году.

Наносит такой подход урон статусу ЕАЭС и ОДКБ? Институционально и политически – скорее да. Например, для того же Казахстана успешные и глубокие отношения Москвы и Ташкента – пример того, что интеграция достижима и без неповоротливых и громоздких надгосударственных настроек в виде ЕАЭС, кстати широко критикуемых в Казахстане, хотя участие Узбекистана в союзе могло бы серьезно увеличить политический и экономический вес организации. В этой связи не случайно после масштабных двусторонних мероприятий в Ташкенте Путин и Мирзиёев заехали в Казахстан, где провели неформальную встречу с Нурсултаном Назарбаевым. Вероятнее всего, целью была попытка снять любые опасения Астаны, что прорыв в российско-узбекских отношениях может негативно отразиться на ее отношениях с Москвой. С другой стороны, Казахстан при интенсификации экономического сотрудничества России с Узбекистаном в любом случае останется в выигрыше, так как географически и логистически связывает эти две страны.

Параметры и перспективы квазиинтеграции для Баку и Ташкента

Интеграция – это не цель, а средство для модернизации, стабилизации и развития экспорта. Причем в этом комплексе взаимодействия все более активное участие принимают частные корпорации как носители новых технологических решений. Юридические рамки подобных конструкций обеспечены форматами ЗСТ и ЗСТ+ с полноценными интеграционными структурами. Формирование региональных объединений в этом формате давно не новость в мировой экономике. За несколько лет число ЗСТ в мире выросло в десятки раз. Если в 1991 г. насчитывалось всего 25 соглашений о свободной торговле, то в конце 2015 г. их стало около двухсот. Иными словами, речь о серьезной мировой тенденции, которая пришлась весьма кстати для российской внешней политики.

Предложение Путина, впервые высказанное на ПМЭФ в 2016 г., подумать о создании Большого евразийского партнерства с участием членов ЕАЭС, а также стран, с которыми у нас сложились тесные отношения – Китай, Индия, Пакистан, Иран и, конечно, партнеров в СНГ и других заинтересованных государств и объединений – лежит как раз в этом контексте. Один из вариантов более глубокого включения Азербайджана и Узбекистана в российскую модель интеграции находится в плоскости синтеза большого евразийского пространства. Здесь важна институциональная стыковка, которая может происходить в несколько этапов: снижение тарифов и определение графика создания ЗСТ, создание комплексного механизма сотрудничества, включающего всю Евразию.

Ключевыми областями сопряжения скорее всего будут социальная, таможенно-экономическая база ЕАЭС и масштабные проекты «Пояса и Пути» по линиям транспортной логистики; сотрудничество в различных сферах производства; развитие туризма, образования, медицины, культуры; взаимодействие в энергетике и сельском хозяйстве; развитие электронной коммерции; региональная безопасность.

Таким образом, квазиинтеграция Азербайджана и Узбекистана – это реальность, и она будет набирать обороты в предстоящее десятилетие. Ее активизация на нынешнем этапе обусловлена эффективным использованием Москвой политических возможностей в отношениях с Баку и Ташкентом, которые «капитализированы» в совместные долгосрочные проекты и программы сотрудничества. В этой связи, вероятнее всего, тренд на развитие отношений с Азербайджаном и Узбекистаном будет продолжен, как и обкатка модели «квазиинтеграции» для применения в отношениях с другими соседями в Евразии.

Азербайджан. Узбекистан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996629 Александр Караваев, Станислав Притчин

У «Сбербанк онлайн» новая услуга: теперь можно отправлять деньги в Европу

Пока средства можно перевести в 14 стран, максимальная сумма перевода — 300 тысяч рублей в день, комиссия — 1%, срок доставки перевода — два рабочих дня

В «Сбербанк онлайн» появилась возможность отправлять деньги в Европу. Пока в списке доступных 14 стран, уточняют «Ведомости». Среди них Бельгия, Германия, Испания, Италия, Нидерланды и Франция. Ранее переводы стали доступны в страны ближнего зарубежья: Белоруссию, Грузию, Казахстан, Молдавию, Узбекистан и другие.

Переводы проходят через систему Western Union. Пока услуга доступна на iOS, позже появится и на Android. В приложении Сбербанка в меню платежей надо выбрать пункт «За рубеж», затем указать страну, сумму перевода, имя получателя, номер счета и название банка.

При этом не важно, куда отправляются деньги, комиссия «Сбера» составит 1% от суммы. Будет ли брать свою комиссию Western Union и какие способы перевода сейчас самые выгодные?

Сбербанк продолжает экспансию на рынке денежных переводов. Теперь доступны не только страны ближнего зарубежья, но почти весь Евросоюз. Зарубежные транзакции проводятся через Western Union, так же, как и в Промсвязьбанке, «Уралсибе», «Почта банке», «Авангарде» и других. При этом посредник свою комиссию не берет, она уже включена в этот 1%, рассказала Business FM оператор Сбербанка Дарья.

«Срок перевода — два рабочих дня. Максимальная сумма одной операции — 300 тысяч рублей в пределах одного дня. Комиссия за отправку составляет 1% от суммы перевода. У нас не указана информация, что должна быть комиссия именно со стороны Western Union. У нас указана только комиссия со стороны Сбербанка».

В этом 1% есть, как говорится, мелкий шрифт. При внутреннем переводе имеется ограничение по комиссии — не более тысячи рублей, а у зарубежного не более трех тысяч. Вдобавок ограничение в день для Европы в три раза больше, чем для стран СНГ — 300 тысяч против 100 тысяч рублей.

Это вынужденная мера — на европейском рынке банк стремится отыграть свои издержки, поясняет начальник аналитического управления Банка корпоративного финансирования Максим Осадчий.

«Это следствие того, что Центральный банк в соответствии с законом о валютном регулировании и валютном контроле установил порог в эквиваленте 5 тысяч долларов, выше которого физлицо-резидент не имеет права перевести из Российской Федерации сумму без открытия банковского счета. Это реакция на то давление, которое оказано сейчас на Сбербанк на внутреннем рынке, ну и, соответственно, он пытается компенсировать эти потери на внешнем рынке».

Конечно, у конкурентов есть свои предложения. Например, в приложении «Тинькофф банка» можно отправить до 20 тысяч рублей в месяц бесплатно, далее — с комиссией 1,5%. На сайте Альфа-банка комиссия уже 2% плюс 40 рублей. Как можно оценить на этом фоне предложение Сбербанка? Ситуацию комментирует младший директор по банковским рейтингам агентства «Эксперт РА» Вячеслав Путиловский.

«Он старается каким-то образом привлечь к себе клиента, в том числе тарифами, тем более что клиент может совершать эти платежи, не выходя из так называемой среды Сбербанка. Он получает зарплату, какие-то переводы на свой счет, может взять кредиты, может с вкладов что-то снять, одновременно может перечислить деньги, куда ему необходимо, за границу. В любом случае конкуренция существует, в том числе ценовая. Я думаю, что эта услуга будет работать при условии, что не будет слишком частых блокировок по любым поводам».

Не важно, переводите вы деньги за рубеж или в соседний регион России. Комиссия «Сбера» фиксированная — 1%. Если же идти в офис, там выставят 1,5%. Это еще один способ разгрузить отделения и перевести всех клиентов на онлайн-переводы. Похожую систему вы увидите, если решите вообще не использовать приложения банков, а обратиться напрямую в тот же Western Union. Об условиях рассказывает оператор Анастасия.

«Отправить перевод вы можете онлайн либо через наш сайт westernunion.ru с помощью банковской карты Visa, MasterCard или «Мир». Либо вы может обратиться в отделение для отправки перевода и отправить перевод наличными из пункта обслуживания, комиссия будет отличаться. Если перевод вы отправляете через сайт, то на сумму до 10 тысяч рублей комиссия составит 100 рублей. На сумму свыше 10 тысяч рублей на любую сумму комиссия составит 1% от суммы перевода. На отправку из отделения комиссия другая, она зависит от суммы».

Конкуренты Western Union — посредники «Юнистрим», MoneyGram, «Золотая корона», «Контакт». У всех комиссия зависит от системы, отделения, суммы перевода и страны и варьируется от 1% до 20%. Сюда же закладываются издержки на конвертацию валют. Например, если в Western Union комиссия за перевод 10 тысяч рублей составит 100 рублей, в «Контакте» отправка той же суммы будет стоить почти 200. Плата за более крупные переводы в страны Европы, как правило, составляет до 3% от суммы.

Другой крупный игрок, компания Visa, также предлагает денежные переводы в большинство стран мира, включая страны СНГ, Европы и Азии. При этом оператор заявляет, что размер комиссии будет определять только банк. В PayPal своя комиссия есть. В зависимости от страны за перевод на счет она составит от 0,4% до 1,5%. То же правило действует с переводом через банковскую карту.

Можно переводить деньги за границу через электронные кошельки. Самые популярные: Qiwi, «Яндекс.Деньги», Webmoney. Комиссия у них минимальна, не более 1%, но и суммы небольшие — в среднем 15 тысяч рублей.

Евгений Перельчук

Чтобы слава героев не тускнела

На встрече военных инженеров-«афганцев» открыли Мемориал памяти, посвящённый сапёрам.

Состоявшаяся 10 мая встреча ветеранов 45-го инженерно-сапёрного полка и других военно-инженерных частей, входивших в состав легендарной 40-й общевойсковой армии, была посвящена 30-летию вывода советских войск из Афганистана. После сбора на Театральной площади у Большого театра, возложения цветов к подножию памятника «Воинам-интернационалистам» на Поклонной горе более трёхсот участников мероприятия отправились в посёлок Инженерный-1 (Красногорский район Московской области), где дислоцируется 45-й инженерно-маскировочный полк, правопреемник 45-го инженерно-сапёрного.

В музее полка хранится Боевое Знамя легендарного предшественника, а также Вымпел министра обороны СССР, вручённый за мужество и воинскую доблесть через два года после начала афганской эпопеи. Среди исторических раритетов полка находится также бронированная машина разминирования № 231 Героя Советского Союза младшего сержанта Виктора Синицкого. «Луноход» Синицкого, как продолжают называть БМР, выдержал на дорогах Афганистана 18 подрывов.

45-й инженерно-сапёрный полк был сформирован 10 февраля 1980 года в городе Термез Узбекской ССР, спустя несколько недель после ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Дислоцировался на южной окраине города Чарикар провинции Парван. В течение последующих девяти лет осуществлял инженерное обеспечение всех крупных операций 40-й армии.

В задачи полка входило разминирование дорог и местности, минирование караванных путей и троп, периметра режимных объектов, оперативное устранение завалов на горных дорогах, сооружение мостов, а также возведение фортификационных сооружений. Только за один 1985 год полк снял и обезвредил более 50 тысяч мин! Задачи, выполняемые военнослужащими полка, охватывали всю территорию Афганистана.

В рядах 45-го инженерно-сапёрного полка горнило войны прошли тысячи военных инженеров. В сложнейших условиях полк с минимальными потерями успешно выполнил все поставленные задачи. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга, 3174 воина полка удостоились государственных наград СССР. В составе полка сначала в должности командира роты специального минирования, затем – начальника штаба инженерно-дорожного батальона боевые задачи решал и нынешний начальник инженерных войск Вооружённых Сил РФ генерал-лейтенант Юрий Ставицкий, также отмеченный при выполнении интернационального долга высокими наградами.

«Особой страницей для нас остаётся Афганистан, где, как и в годы Великой Отечественной войны, проявился героизм советских сапёров, – с этими словами Юрий Михайлович обратился к участникам встречи. – На территории, где мы сейчас находимся, дислоцировался 45-й инженерно-сапёрный полк, на который было возложено инженерное обеспечение войск на протяжении всего периода их боевых действий в Афганистане. В настоящее время военнослужащие инженерных войск, умножая боевые традиции, успешно выполняют задачи на территории Сирийской Арабской Республики».

В торжественной обстановке ветеранам были вручены памятные медали. Они ознакомились с выставкой новейших образцов инженерной техники. Своё мастерство перед гостями продемонстрировали военнослужащие штурмового взвода и роты инженерной разведки 1-й гвардейской Брестско-Берлинской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова инженерно-сапёрной бригады. Своим творчеством ветеранов порадовали Православный хор и ансамбль инженерных войск «За Веру и Отечество», вокальный ансамбль «Ярополк».

Кульминацией встречи ветеранов стало открытие на территории 45-го полка Мемориала памяти воинам-инженерам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, в Афганистане, павшим в локальных конфликтах современности. За памятником, на стеле высечены имена героев.

Почётное право открыть мемориал было предоставлено матери и сыну погибших в Афганистане героев – Ирине Журавлёвой и Алексею Козлову, в прошлом командиру

45-го инженерно-сапёрного полка, а ныне генерал-лейтенанту Николаю Антоненко, воинам-сапёрам 45-го инженерно-маскировочного полка и 66-го учебного центра инженерных войск.

Бывший начальник штаба полка в 1986–1988 годах, кавалер двух орденов Красной Звезды, председатель Общественной организации ветеранов инженерных войск – участников боевых действий «Фортпост» полковник запаса Вячеслав Храмцов от имени всех ветеранов инженерных войск – участников боевых действий в Афганистане выразил признательность автору проекта Мемориала памяти Сергею Судакову и всем участвовавшим в его возведении. «Сейчас у нас есть место, где можно встретиться и отдать дань памяти тем, кто не вернулся из Афганистана, есть достойное место для проведения многих военно-патриотических акций»,– сказал Вячеслав Иванович.

Участвующий во встрече кавалер медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги» бывший заместитель командира взвода разграждения 45-го исп старшина Олег Трушин после 5 месяцев учебки в городе Термез был направлен в Афганистан. «Мы разминировали дороги, проводили колонны, снимали мины, фугасы, – сказал он. – 45-й полк – один из самых боевых, самых востребованных в Афганистане полков, ни одной операции без нашего участия не обходилось».

Тёплым, сердечным было выступление бывшего заместителя командира роты специального минирования по политической части 45-го полка капитана Батыра Махмудова, выпускника Донецкого высшего военно-политического училища.

Уходят годы, редеют ряды ветеранов. Важно, чтобы вечной оставалась память о героях и подвигах.

Павел Герасимов, «Красная звезда»

На дальности применения оружия

К внезапным задачам, связанным с сопровождением и боевым патрулированием иностранных кораблей, морякам-балтийцам не привыкать.

…Первая постоянная военно-морская группа НАТО держит курс в Балтийское море. Из состава ВМС стран, имеющих собственное побережье на Балтике, здесь лишь польский фрегат и немецкий танкер. Все остальные гости – не местные: Испания, Турция, Великобритания. Ну и само собой американский эсминец «Грэйвэли», самый мощный и самый новый из присутствующих.

Но уже в проливе Каттегат, расположенном примерно посередине единственного естественного водного пути, соединяющего Балтийское море с Северным, а также с Атлантическим океаном, гостей встречают российские моряки: отряд в составе корвета «Бойкий» и БДК «Минск» приступает к выполнению задачи по сопровождению и боевому патрулированию.

– В составе первой постоянной группы НАТО в Балтику вошли американский эсминец «Грэйвэли», фрегат ВМС Великобритании «Вестминстер», испанский фрегат «Альмиранте Хуан де Борбон», турецкий фрегат «Гёкова», польский фрегат «Генерал Казимир Пулавский» и немецкий танкер «Рён», – рассказывает командир корвета «Бойкий» капитан 2 ранга Роман Довгайлов. – Корабли в центральной части Балтийского моря отрабатывали взаимодействие тактической группы в рамках подготовки к учению «Балтопс» и взаимодействие с отрядом боевых кораблей ВМС Польши. Наши корабли проводили сопровождение и боевое патрулирование, двигаясь в позиции, позволяющей применить оружие с наиболее выгодной дистанции.

К работе в составе тактической группы кораблям НАТО не привыкать: польский и турецкий фрегаты немало времени провели под звёздно-полосатыми флагами — это старые американские фрегаты типа «Оливер Х. Перри», снятые с вооружения ВМС США. Корвет «Бойкий» новее даже самого молодого из натовских кораблей: Балтфлот России на сегодняшний день можно смело назвать самым современным по составу среди военно-морских сил всех стран Балтики.

– Севернее мыса Розеве, в районе боевой подготовки польских ВМС, корабли из состава первой постоянной группы НАТО встретились с отрядом боевых кораблей Польши: фрегатом УРО «Тадеуш Костюшко», танко-десантным кораблём «Гнежно», тральщиками «Гардно» и «Вицко», спасательным судном «Лех», – поясняет капитан 2 ранга Роман Довгайлов. – Мы продолжили слежение и одновременно отработали другие задачи: различные варианты охраны десантного отряда, задачи противокорабельной, противолодочной и противовоздушной обороны.

Задачи ПВО экипаж «Бойкого» отрабатывал на реальных самолётах блока НАТО: польских Су-22М4, выпускавшихся с 1983 по 1990 год. Самолёты не новые, но проверенные и надёжные, до сих пор стоящие на вооружении наших западных соседей, а также Анголы, Ливии, Йемена, КНДР, Вьетнама, Сирии и Узбекистана.

Действиями отряда боевых кораблей Балтийского флота управлял походный штаб, находившийся на борту БДК «Минск».

– Перед выходом в море экипаж корабля отработал погрузку-выгрузку десанта, принял на борт группу усиления из числа морских пехотинцев, – рассказывает старший помощник командира БДК капитан 3 ранга Сергей Борса. – В походе кроме совместного с корветом «Бойкий» ведения разведки БДК «Минск» решал и задачи по выполнению условной минной постановки, на якоре отрабатывал оборону корабля от подводных диверсантов.

И всё же основная работа экипажа БДК состояла в слежении за кораблями блока НАТО. Балтийцы сближались на безопасную дистанцию (около 20 кабельтовых), проводили визуальное опознавание иностранных кораблей, наблюдали за маневрированием тактической группы, в том числе за тем, как танкер «Рён» проводил заправку фрегата «Вестминстер» траверзным способом.

Корабли отряда провели в море 20 суток. За это время корвет «Бойкий» и БДК «Минск» прошли более 2000 морских миль, моряки-балтийцы несли службу в северной, центральной и южной частях Балтийского моря, прошли проливы Каттегат и Скагеррак, дойдя до выхода в Северное море. Но возвращение в базу для моряков лишь отдых между походами. Вскоре участникам похода, о котором речь, вновь предстоит покинуть гавань Балтийска. Весенне-летний период обучения — напряжённая пора.

Тимур Гайнутдинов, «Красная звезда»

Вежливый ядерный ультиматум Ирана

Иран выдвинул ядерный ультиматум Западу: 60 суток на снятие санкций по ядерной сделке. Тегеран потребовал от двуличного Запада за 60 суток чётко определиться: есть ядерная сделка или её уже нет? Если да, то обязательства по ней обязаны строго исполнять все стороны. Если нет, то зачем тогда их соблюдать Ирану?...

Рано или поздно этот котел должно было разорвать. И этот день настал. Иран официально уведомил Еврокомиссию и правительства четырех стран (Германии, Великобритании, Китая и России) о введении моратория на исполнение условий Совместного всеобъемлющего плана действий по своей ядерной программе, также известного как ядерная сделка.

Детально о своем решении Тегеран известил Федерику Могерини, уведомления также направлены послам Германии, Великобритании, Китая и России. Пока Тегеран не будет соблюдать лимиты по запасам урана и тяжелой воды

Исламская Республика задала вполне логичный вопрос. Если она в точности соблюдала условия соглашения, то почему гаранты сделки не предприняли решительных мер по отмене американских односторонних санкций? Они не в силах? Тогда почему они не компенсируют ей ущерб? Денег жалко? Не считают проблему своей? В таком случае сама ядерная сделка заключается в чем? По крайней мере, для Ирана?

В общем, на четкое решение проблемы иранское правительство отвело мировому сообществу 60 суток. По истечении которых Тегеран начнет постепенный отказ от соблюдения взятых на себя условий.

Пока речь идет только о двух пунктах. Иран прекратит экспорт излишков обогащенного урана и тяжелой воды, получаемых национальной ядерной промышленностью. Также будет остановлена модернизация реактора в Араке, предполагавшая сделать его технически неспособным вырабатывать оружейный плутоний.

Одним из ключевых условий ядерной сделки 2015 года было соглашение Ирана уменьшить на 97% (до 300 кг) накопленный запас обогащенного урана. Далее оговаривался отказ в течение 15 лет обогащать уран выше уровня в 3,67% (результат годится в качестве топлива для АЭС, но не позволяет использование в ядерных боезарядах) и вводилось ограничение на масштаб самих обогатительных мощностей, в частности, количества работающих центрифуг.

Таким образом, страна могла реализовывать любые проекты в ядерной энергетике и медицине, но оставалась неспособной создать собственное ядерное оружие. А значит, сложный геополитический баланс на Ближнем Востоке оставался неизменным. Иранцы с этим подходом согласились, но в обмен на снятие ранее введенных мировым сообществом экономических санкций. В частности, касающихся ограничений по объемам экспорта нефти и размораживанию иранских активов в США.

Выход Америки из сделки создал ситуацию перегреваемого котла. Формально "за столом" остались ЕС и еще четыре страны персонально. То есть соглашение продолжает действовать, но выполняющий его Иран, тем не менее, остается под санкциями. Из-за которых только нефтяной экспорт сократился более чем на 35%, а курс риала упал на 60%. Майк Помпео оценивает санкционные потери Ирана в 10 млрд. долларов в год.

Введение санкций США против Ирана позволило снизить его ежегодные доходы от продажи нефти более чем на 10 миллиардов долларов с прежнего уровня в 50 миллиардов долларов, заявил в понедельник госсекретарь США Майк Помпео.

"До того, как были введены наши санкции, доходы Ирана от продажи нефти достигали 50 миллиардов долларов в год. Сегодня, по нашим подсчетам, наши санкции лишили режим существенно больше, чем 10 миллиардов долларов", – сказал Помпео, выступая перед журналистами. При этом он заявил, что "нефтяные деньги" составляют порядка 40% дохода иранского правительства.

Первое время иранцы продолжали соблюдать условия, опираясь на заявления Евросоюза о сохранении действия Соглашения и обещания реализации альтернативных финансовых механизмов. Но время идет, а воз и ныне там. Ряд ведущих европейских компаний, вроде Total, под угрозой санкций из Ирана ушли, бросив даже ранее совершенные инвестиции. Вот Тегеран и потребовал четко определиться – так Сделка есть или ее уже нет? Если да, то обязательства по ней обязаны строго исполнять обе стороны. Если нет, то зачем их соблюдать Ирану?

Логично возникает вопрос – что потом? Динамика развития событий теоретически толкает Европу на углубление раскола с США и восстановление своей геополитической субъектности. Дело здесь не только в Иране. Недавняя выходка американского госсекретаря, отменившего ранее согласованную встречу в Берлине с Ангелой Меркель, наглядно показывает реальное отношение Америки к европейским союзникам вообще и к Германии персонально. Евросоюз находится перед перспективой превращения в бесправную экономическую колонию для разграбления. Но может ли он ей что-то действенно противопоставить – является большим вопросом.

Именно это сейчас как раз и пытается для себя прояснить Иран. Ибо он также стоит перед задачей выработки стратегии дальнейшего развития. Как экономической, так и геополитической. Дело идет к обострению противостояния с Израилем, чья государственная стратегия основана, прежде всего, на силовом доминировании в регионе.

Хотя это и не признается официально, тем не менее, в кулуарах специалисты признают наличие у Тель-Авива своего ядерного оружия. Правительство Израиля также намекает на готовность его применения, "если сочтет такое для себя необходимым". В Тегеране хорошо понимают, кому именно эти намеки персонально адресованы. Так что его желание обзавестись собственным ядерным оружием вполне логично и обоснованно.

Средства доставки у иранцев уже есть. Еще в сентябре 2013 года на параде в честь 33-й годовщины начала Ирано-иракской войны они показали 12 ракет модели Sejjil и 18 ракет Ghadr, имеющих дальность полета до 2 тыс. километров, то есть способных накрыть не только Израиль, но и дотянуться до Египта, почти всей территории Индии, а также достать до Ташкента.

Самой совершенной из известных на данный момент иранских ракет является Fajr-3. Эта баллистическая ракета средней дальности использует жидкостные двигатели и способна лететь на дальность не менее 2000 километров. Согласно некоторым источникам, ракета Fajr-3 имеет дальность полета до 2500 км. Подобно другим баллистическим ракетам средней дальности Fajr-3 оснащается инерциальной системой наведения. Полезная нагрузка ракеты состоит из трех боевых блоков с индивидуальным наведением. Известно, что в середине прошлого десятилетия Иран провел несколько испытательных пусков новой ракеты Fajr-3. К настоящему времени, очевидно, новая ракета принята на вооружение и производится серийно. Количество собранных изделий этой модели оценивается в несколько десятков и вряд ли превышает 100 единиц. Тем не менее, продолжающееся производство способно значительно увеличить количество таких ракет, находящихся на дежурстве и на складах.

Дело за малым. Остается создать к ним лишь соответствующую боевую часть. И баланс сил в регионе необратимо изменится. С весьма слабо предсказуемыми перспективами.

Впрочем, ограниченность условий ультиматума, наводит на вывод об отсутствии у Тегерана желания немедленного ускорения гонки ядерных вооружений любой ценой. Свой ядерный щит стране ковать необходимо, но, так сказать, без фанатизма. Развивать обычную экономику все-таки важнее. В том числе, ценой приостановки темпов национальной военной ядерной программы. Но если за эту плату ИРИ не получит оговоренного, то выполнение ограничений Сделки будет выглядеть поражением правительства страны перед западным давлением. Что решительно недопустимо в любом уважающем себя государстве.

Практическая реализация ультиматума несет угрозу Ближнему Востоку? Вот пусть теперь Европа и покажет, насколько ей на самом деле нужен мир в этом регионе. И покажет свою способность его обеспечить. Иначе иранцы неизбежно займутся поиском гарантов мира в других географических направлениях.

Отсчет дней пошел...

Александр Запольскис

http://www.iarex.ru/articles/66390.html

$8 млрд инвестировал «ЛУКОЙЛ» в проекты Узбекистана

Вопросы реализации проектов «ЛУКОЙЛа» в Узбекистане обсудили на встрече в Ташкенте глава «ЛУКОЙЛа» Вагит Алекперов и президент Республики Узбекистан Шавкат Мирзиеев. На встрече отмечалось, что в 2019 году запланировано проведение государственной приемочной комиссии Кандымского газоперерабатывающего комплекса, введенного в эксплуатацию в апреле 2018 года. Кроме того, компания продолжит оценку перспектив нефтегазоносности новых инвестиционных блоков на территории Узбекистана.

Узбекистан – один из ключевых регионов деятельности «ЛУКОЙЛа». Объем инвестиций компании в проекты «Гиссар» и «Кандым-Хаузак-Шады» в Республике составил около $8 млрд. Накопленная добыча газа превысила 67 млрд кубометров.

Было бы желание

Десять способов решения неразрешимого территориального спора

И.Ю. Окунев – кандидат политических наук, доцент кафедры сравнительной политологии МГИМО МИД России.

Резюме В международной практике накоплен достаточный инструментарий, позволяющий решить практически любой территориальный спор. Успех зависит только от компетенции переговорщиков и политической воли руководства.

Территориальные споры – одни из самых сложно разрешимых на свете. Так уж повелось, что именно территория воспринимается как наиболее ценный ресурс, значение которого со временем сакрализуется. Этот тезис хорошо иллюстрируется последними российско-японскими переговорами, в которых обе стороны явно готовы идти навстречу, но найти взаимоприемлемое решение пока не удается.

На наш взгляд, причина заключается и в том, что в современной политике доминирует представление о «неделимости суверенитета», т.е. что территория может принадлежать либо целиком одному государству, либо целиком и полностью другому. На самом деле это положение ошибочно, в мировой истории множество примеров смешанного суверенитета, позволяющего реализовывать национальные интересы двух народов на одной и той же территории. Данная статья представляет собой попытку показать исторические примеры таких форм управления территорией в надежде, что подобный экскурс поможет дипломатам и политикам расширить набор вариантов разрешения территориальных споров.

Создать трансграничный регион

Трансграничным регионом называют объединение сопредельных территорий стран, направленное на институционализацию пограничного сотрудничества. В географическом смысле трансграничные регионы представляют собой минимальную единицу интеграции. Однако это не означает наименьшую степень интегрированности данных объектов. Да, они иногда создаются как опорные зоны будущей межгосударственной интеграции (китайские трансграничные зоны торговли на границе с Россией и странами Центральной Азии). Но чаще уже являются стадией углубления межгосударственной интеграции, переводя ее на региональный и локальный уровень (еврорегионы в ЕС).

Создание трансграничных регионов решает комплекс взаимозависимых проблем: устраняет исторические барьеры, способствует социально-экономическому развитию приграничных территорий, находящихся в своих странах в периферийном положении, преодолевает барьерные функции государственной границы, повышает уровень безопасности и улучшает имидж страны.

Попытки институционализации трансграничного взаимодействия известны с XIX века (например, испано-французская комиссия по сотрудничеству в районе Пиренеев), но наибольшего развития они достигли в послевоенное время в Европе, и в первую очередь благодаря целенаправленной политике Евросоюза.

Можно выделить следующие виды трансграничных регионов:

рабочие трансграничные сообщества как формат широкого межрегионального сотрудничества, не предусматривающего создания надгосударственных органов управления (Ассоциация альпийских государств, Совет Баренцева/Евроарктического региона, Союз государств реки Мано);

трансграничные зоны передвижения, в которых для жителей соседних регионов отменяются визы для краткосрочных поездок (например, на российско-норвежском, российско-польском и российско-литовском пограничье);

трансграничные зоны торговли, стимулирующие приграничные торговые связи и товарооборот (особенно популярны в Китае; так, на российско-китайской границе существуют в Благовещенске-Хэйхэ, Пограничном-Суйфэньхэ, Забайкальске-Маньчжурии и Зарубино-Хуньчуне);

трансграничные агломерации, в которых сотрудничество идет в рамках разделенных границей городов (например, евроокруга Страсбург-Ортенау, Фрайбург-Эльзас, Саар-Мозель и Лилль-Кортрейк);

интегрированные трансграничные регионы с высокой долей кооперации и ее многофакторностью, с одной стороны, и постоянством и независимостью управленческой структуры, с другой (еврорегионы германо-нидерландский ЕВРЕГИО, Конференция Боденского озера).

Степень институционализации и активности трансграничных регионов разнится от континента к континенту: если в Европе почти невозможно найти регион, не участвующий в структурах такого рода, то для других континентов эта форма интеграции пока остается скорее исключением.

Сдать территорию в аренду

Арендованная территория – это суверенная территория, временно переданная другому государству для владения или пользования. Выделяются два типа:

Суверенные – суверенитет над которыми временно передан страной-арендодателем стране-арендатору (британский Гонконг в Китае в 1898–1997 гг.).

Несуверенные (концессии) – суверенитет над которыми остается у страны-арендодателя, а страна-арендатор получает лишь временные права на использование территории и распространения своего законодательства (российский Байконур в Казахстане в 1992–2050 гг.).

Аренда территории была характерна для периода усугубления внешнего влияния в Китае во второй половине XIX века. В это время в аренду Великобритании передан Гонконг, Португалии – Макао, Франции – Гуанчжоувань, Германии – Цзяо-Чжоу и Японии – Тайвань. Россия в 1898 г. на 25 лет получила в аренду Квантунскую область на юго-западной оконечности Ляодунского полуострова, включая военно-морской порт Порт-Артур, торговый порт Дальний (нынешний Далянь) и старую китайскую столицу области город Цзиньчжоу. После поражения в русско-японской войне эти земли отошли к Японии и вернулись уже Советскому Союзу после Второй мировой войны. Окончательная передача территории под китайскую юрисдикцию состоялась в 1955 году. Последние арендованные территории – Гонконг и Макао – в статусе специальных административных районов вернулись в состав Китая в 1997 и 1999 гг. соответственно.

Арендованные территории также являются важным фактором российско-финских отношений. В 1940–1950 гг. Советский Союз арендовал у северного соседа полуострова Ханко и Порккала-Удд и разместил там военно-морские базы. В обмен в 1942 г. Финляндия получила в аренду сектор Сайменского канала, находящийся в Ленинградской области. Канал соединяет озеро Сайма с Балтийским морем в районе бывшего финского города Выборг и имеет стратегическое значение, поскольку обеспечивает внутренним районам страны доступ к морской торговле. В постсоветское время аренда продлена до 2063 года. На территории канала действует финское законодательство, в частности в области судоплавания, и не применяются таможенные ограничения России. Использование канала для перевозки войск, вооружений и боеприпасов не допускается, а российским судам обеспечивается свободный проход по российской части канала.

Арендуемый Россией у Казахстана с 1992 г. город Байконур вместе с одноименным космодромом является крупнейшей арендованной территорией в мире и обладает уникальным политико-правовым статусом. Оставаясь суверенной территорией Казахстана, он существует в российском правовом поле. Обладая статусом города федерального значения Российской Федерации (наряду с Москвой, Санкт-Петербургом и Севастополем), Байконур при этом не имеет конституционного статуса субъекта Российской Федерации. В Совете Федерации РФ не представлены органы его законодательной и исполнительной власти. Глава администрации города назначается президентами двух государств, а представительные органы местного самоуправления не создаются. В Байконуре действует российский суд, полиция, школы, больницы и отделения почты.

Сделать поселения на территории свободными коммунами

Ряд территориальных сообществ в мире выпадает из единого политического пространства. Они образуют утопические самоподдерживающиеся поселения, называемые коммунами. Их жители, не претендуя на государственный суверенитет, устанавливают свои правила совместного проживания.

Типичная коммуна обладает следующими признаками:

наличие объединяющей утопической идеи (социально-политического, религиозного или экологического характера), часто связанной с намерением достичь идеального общества;

доминирование коллективной собственности;

социально-экономическая и экологическая замкнутость от внешнего мира.

Обычно в коммуне проживает от нескольких десятков до нескольких сотен человек. В основном это люди среднего и старшего возраста, занятые в общих сферах (чаще всего в сельском хозяйстве). Почти не осталось общин, самостоятельно обеспечивающих обучение детей, поэтому молодежь обычно покидает коммуны по мере взросления. Вопреки досужим слухам, большинство коммун гетеросексуальны и моногамны, хотя встречаются и сообщества «свободной любви» (например, ZEGG в Германии или Krista в США) или коммуны полного воздержания от половой близости. Большинство коммун управляются демократическими процедурами, хотя встречаются и анархические, авторитарные и даже тоталитарные примеры. Международная общественная ассоциация «Движение за идейные общины» (ДЗИО) обеспечивает взаимодействие между общинами всего мира.

Самыми старыми коммунами в мире, по-видимому, являются поселения гуттеритов (например, коммуна Bon Homme, существующая с 1874 г.). Течение, отстаивающее принцип общего имущества, возникло как ответвление анабаптизма в Германии, но после скитаний по Восточной Европе перебралось в Северную Америку. Гуттериты живут сельским трудом и мелким кустарным промыслом, сохраняют свой хуттерский язык (близкий к немецкому), придерживаются пацифизма и не служат в армии и, наконец, отстаивают право не фотографироваться даже на документы, поскольку это противоречит первой библейской заповеди. На коммуны гуттеритов похожи религиозно близкие сообщества брудерхоф, разбросанные по всему миру от Англии до Парагвая. А вот амиши и меннониты, также проживающие в США и Канаде и придерживающиеся традиционного образа жизни (в частности, первые не признают современные технологии), все же не являются типичными коммунами, потому что не придерживаются принципа обобществления собственности.

Другой старый пример коммун – израильские сельскохозяйственные кибуцы, первый из которых, Дгания, был основан в 1910 году. Сегодня их уже около 300, и в них проживает порядка 2,5% населения страны, что является самой высокой долей жителей коммун в мире. Больше всего коммун в США – более 2 тысяч. Кроме Америки и Израиля, они распространены в странах Западной Европы и Латинской Америки, в Австралии, Новой Зеландии и Индии. Некоторые коммуны столь активны в политической сфере, что даже начинают восприниматься в качестве квазигосударств (например, Христиания в Дании).

Сделать спорную территорию суверенным регионом

Из всех типов территориальных единиц государства самые широкие права имеют суверенные регионы. В отличие от других автономий, наделенных отдельными полномочиями, суверенные регионы обладают суверенитетом и представляют собой что-то вроде государства в государстве. Вершиной суверенности можно считать их право на сецессию – односторонний выход из состава материнского государства. Из-за столь широких полномочий такие образования часто путают с государствами (как Монашескую республику Афон), несамоуправляющимися территориями (как Аландские острова) или непризнанными государствами (как Азад Кашмир). Получается, что суверенные регионы объединяют отдельные черты всех этих понятий. Рассмотрим эти три примера подробнее.

Автономное монашеское государство Святой Горы (Афон) является суверенным регионом Греции. Его статус существенно отличается от других территориальных единиц страны, фактически регион обладает полной автономией и даже элементами суверенитета. Изолированно расположенный на полуострове Халкидики, Афон представляет собой крупнейшее в мире средоточие православных мужских монастырей. Особое сакральное значение полуострова для христианства (считается земным уделом Богородицы) предопределило то, что единственным разрешенным занятием на Афоне стало моление. Поэтому сюда не допускаются туристы, неправославные и женщины (и даже домашние животные женского пола), а всем остальным необходимо благословение на служение от поместной церкви. Для того чтобы попасть в Афон, нужно получить диамонитирион (аналог визы) в соседних греческих Салониках или Уранополисе. Фактически у данного государства нет ни политической, ни экономической системы, потому что жизнь ведется по монастырским уставам, и административный центр Карье наделен исключительно координирующими функциями. Традиции автономного существования на Афоне очень давние, ведут отсчет с VII в. и не прерывались ни османами, ни нацистами. Но исторически православные государства (в первую очередь Россия) претендовали на совместное управление территорией и даже в 1917 г. вводили сюда войска, а нахождение в составе Греции служит защитой от внешнего вмешательства.

Аландские острова в Балтийском море входят в состав Финляндии, но независимы от нее в вопросах образования, здравоохранения, культуры, транспорта, экологии и связи. Жители островов имеют отдельное гражданство и не служат в финской армии. Единственным официальным языком является шведский. Во время гражданской войны 1918 г. в Финляндии почти все жители Аландских островов проголосовали на референдуме за воссоединение со Швецией, но та хотела все оформить по международному праву и не нашла союзников, готовых портить отношения с новым государством в ситуации распада Российской империи. Аландские острова проводили референдум о вступлении в ЕС, на котором добились исключения из налогового союза. Благодаря этому все балтийские паромы, делая десятиминутную остановку на островах, могут торговать беспошлинно, что позволяет островитянам иметь один из самых высоких показателей уровня жизни в мире. На 30 тыс. человек на Аландах действует восемь консульств, и регион является членом Северного совета. Российское консульство на Аландских островах (бывшей самой западной провинции Российской империи) служит гарантом демилитаризованного (с 1856 г.) статуса архипелага.

Азад Кашмир возник в результате индо-пакистанского конфликта из-за северного княжества Джамму и Кашмир. Индия, основываясь на решении бывшего руководства преимущественно мусульманского княжества, претендует на всю его территорию, хотя отдельные его части контролируются Пакистаном и Китаем. Формально суверенный Азад Кашмир находится в западной части бывшего княжества и фактически управляется из Исламабада.

Суверенные регионы имеются и на постсоветском пространстве. Они являются наследием права республик СССР на выход из состава государства. Это положение способствовало юридическому закреплению подобного статуса за некоторыми автономиями новых независимых государств. Какие-то были позже отменены (как в Татарстане или Чечне в России), а некоторые де-юре сохраняются (как Гагаузия в Молдавии или Каракалпакия в Узбекистане).

Сделать спорную территорию ассоциированным государством

Резолюция ГА ООН 1541 (XV) определяет формы самоопределения несамоуправляющихся территорий: превращение в суверенное государство, слияние с другими государствами и, наконец, свободное объединение с независимым государством. Как раз третий вариант и реализуется в форме ассоциированного государства. Формирование ассоциации с другим государством должно быть результатом свободного и добровольного выбора населения страны, сделанного с применением понятных и демократических процедур.

Ассоциированное государство, передавая другому государству часть своего суверенитета и соглашаясь на зависимость в реализации тех или иных вопросов внутренней или внешней политики, сохраняет, во-первых, право на определение своего внутреннего устройства (при необходимой консультации с государством-партнером) и, во-вторых, право на односторонний выход из ассоциации посредством демократического волеизъявления.

Статус ассоциированных государств изначально использовался как переходный на пути деколонизации. В 1967 г. в ассоциацию с Великобританией вступили ее бывшие вест-индские колонии: Антигуа, Доминика, Гренада, Сент-Китс, Невис и Ангилья, Сент-Люсия и Сент-Винсент. По прошествии нескольких лет все они, кроме Ангильи, стали независимыми государствами. Ангилья же представляет собой пример инволюции: отказавшись от статуса ассоциированного государства в составе Сент-Китс и Невиса, она вернулась к положению зависимой британской территории.

Тем не менее статус ассоциированного государства может быть и вполне стабильным, что подтверждают существующие на современной политической карте ассоциированные государства США (Маршалловы острова, Микронезия, Палау) и Новой Зеландии (Острова Кука, Ниуэ).

Острова Кука и Ниуэ имеют статус ассоциированных государств Новой Зеландии с 1965 и 1974 гг., соответственно. Данный статус позволяет им, с одной стороны, получать финансовую поддержку из Веллингтона и доверять ему те вопросы внешней и внутренней политики, которые не являются существенными для островов, а с другой – там, где политические интересы присутствуют, их реализовывать. Несмотря на то что обе территории не входят в ООН, это не мешает им устанавливать дипломатические отношения с суверенными государствами, в т.ч. США, ЕС и Китаем, открывать посольства и вступать в международные организации, не разрывая при этом дружественных отношений с метрополией.

Ниуэ, пожалуй, обладает самым большим дипломатическим корпусом в мире относительно численности населения страны. На чуть более полутора тысяч человек имеется три посольства за рубежом, дипломатические отношения с дюжиной государств и членство в паре десятков международных организаций.

Статус ассоциированных государств США в 1986 г. получили Маршалловы острова и Микронезия, а в 1994 г. – Палау. Все три океанических государства были частями подопечной территории США в Тихом океане и после переходного периода решили стать ассоциированными государствами бывшей метрополии. Они обладают внутренним самоуправлением, ведут собственную внешнюю политику и даже входят в ООН, но в рамках ассоциации согласились на размещение военных баз на своей территории, передачу Америке части суверенитета, касающейся вопросов обороны, в обмен на что получили доступ к финансовой поддержке из бюджета США. При голосованиях на Генеральной ассамблее ООН эти страны почти всегда солидарны с патроном.

В еще одной зависимой территории Соединенных Штатов – Пуэрто-Рико – существует движение за самоопределение в форме ассоциированного государства (получило название «суверентизм»), однако в последнее время оно уступает движению за полное слияние с США в качестве 51-го штата. Пуэрториканцы несколько раз проводили референдумы, на которых подтверждали этот выбор, но американский Конгресс пока сопротивляется такому решению, поскольку оно потребует значительных финансовых ресурсов и изменит баланс сил между республиканцами и демократами на федеральных выборах в пользу последних.

Создать буферную зону

Буферная зона представляет собой узкую полосу земли шириной от нескольких метров до нескольких километров, созданную международными институтами для контроля линии разграничения между конфликтующими сторонами на период миротворческого процесса. С территории зоны обычно выселяется население и устанавливается демилитаризованный режим.

Буферные зоны появились в ходе гражданских конфликтов периода холодной войны – в 1953 г. по 38-й параллели между Северной и Южной Кореей, а в 1954 г. по 17-й параллели между Северным и Южным Вьетнамом. Обе зоны управлялись без международного участия и оказались крайне нестабильными. Вьетнамская постоянно была театром военных действий и окончательно упразднена в 1976 г. после объединения Вьетнама. Корейская же, несмотря на серию пограничных столкновений, существует по сей день, хотя степень ее демилитаризованности вызывает сомнения.

Впоследствии зоны создавались под эгидой миротворческих миссий ООН:

«Зеленая линия» – буферная зона, создана в 1964 г. ООН между Кипром и частично признанным Северным Кипром и управляется Вооруженными силами ООН по поддержанию мира на Кипре – ВСООНК;

«Пурпурная линия» на Голанских высотах создана в 1974 г. между Израилем и Сирией и управляется Силами ООН по разделению и наблюдению – СООННР;

между Израилем и Ливаном буферная зона создана в 1978 г. и управляется Временными силами ООН в Ливане – ЮНИФИЛ;

на ирако-кувейтской границе буферная зона создана в 1991 г. и до 2003 г. управлялась Ирако-кувейтской миссией ООН по наблюдению – ИКМООНН.

Существуют буферные зоны под эгидой и других международных организаций. В 1982 г., не получив мандата от ООН, США, Израиль и Египет создали собственную миссию Международных сил и наблюдателей для управления многоуровневой буферной зоной на Синайском полуострове.

С 1999 г. действует буферная зона на границе Сербии и Косово под контролем Сил для Косово НАТО (КФОР). В 2013 г. принято решение о 10-километровой буферной зоне под управлением Африканского союза на границе Судана и Южного Судана.

Передать территорию во временную внешнюю администрацию

Временная администрация вводится международными организациями (как правило, ООН) на суверенных территориях в целях миротворчества и государственного строительства. На определенный период часть полномочий, вплоть до осуществления законодательной, исполнительной и судебной власти передается специальной международной миссии. Обычно временная администрация создается в постконфликтный период для формирования новых институтов государственной власти и проведения демократических выборов.

Целый ряд миссий ООН служит для установления временной администрации в различных регионах мира:

временная администрация в Западном Ириане (о-в Новая Гвинея) создана в 1962–63 гг. для мирного перехода территории от Нидерландов к Индонезии (операция Временная исполнительная власть ООН – ЮНТЕА);

временная администрация в Камбодже создана в 1992–93 гг. для прекращения вьетнамской оккупации, принятия конституции и выборов в органы исполнительной власти (операция Временный орган ООН в Камбодже – ЮНТАК);

временная администрация в Восточной Славонии, Баранье и Западном Среме (ВАООНВС) создана в 1996–98 гг. для реинтеграции данных регионов в состав Хорватии после ликвидации самопровозглашенной Республики Сербская Краина;

временная администрация ООН в Восточном Тиморе (ВАООНВТ) создана в 1999–2002 гг. на период формирования органов государственной власти после референдума о независимости Восточного Тимора от Индонезии.

На сегодняшний день в мире под частичным международным управлением находятся Косово и округ Брчко (Босния и Герцеговина).

Временная администрация ООН в Косово (МООНК) создана в 1999 г. для формирования правительства в условиях широкой автономии региона в составе Сербии. После провозглашения независимости Косово задачи миссии значительно скорректировались, и в 2012 г. функции внешнего управления были прекращены, но миссия продолжает работать, сосредоточившись на вопросах безопасности, стабильности и прав человека. Отдельные задачи миссии переданы другим организациям – НАТО (безопасность), ОБСЕ (демократизация и создание институтов) и ЕС (законность, правопорядок, восстановление и экономическое развитие).

Миссия ООН в Боснии и Герцеговине (МООНБГ) действовала с 1995 по 2002 годы. В ее задачи входила координация по выполнению Дейтонского мирного соглашения, в частности переход власти к Совету по выполнению мирного соглашения. Совет принял решение о введении временной администрации Верховного представителя для округа Брчко, занимающего стратегическое положение в обеспечении связи между разрозненными частями Республики Сербской и Мусульмано-хорватской федерацией в составе страны.

Сделать спорную территорию свободной

Свободные территории выпадают из сложившейся системы международных отношений, в которой статус пространств определяется через понятие суверенитета. Это обособленные политические образования (суверенное государство или его часть), находящиеся под международным управлением. Свободные территории не являются полноценно суверенными, поскольку в ключевых вопросах, в первую очередь связанных с безопасностью и внешней политикой, управляются международным сообществом, но в то же время не являются и международными, поскольку не принадлежат всему мировому сообществу, сохраняя независимость в вопросах самоуправления. Свободные территории также следует отличать от зависимых территорий, находящихся под международным управлением – мандатных и подопечных территорий. Свободные территории изначально были суверенными, в то время как мандатные и подопечные территории создавались для наделения их суверенитетом или передачи под управление другого суверенного государства.

Как правило, свободные территории создаются для замораживания территориальных притязаний и смягчения напряженности в межгосударственных отношениях. Например, План ООН по разделу Палестины 1947 г. предполагал для Иерусалима и Вифлеема статус свободной территории под управлением ООН, однако он не реализовался из-за начала арабо-израильской войны. Особенно часто этот инструмент использовался в первой половине XX века.

Международная зона Танжер (1912–1956) появилась на южном побережье Гибралтарского пролива. Статус города был установлен Лигой Наций: номинально он оставался под контролем Марокко, но фактически управлялся Францией, Испанией и Великобританией. Власть в Танжере осуществлялась законодательным собранием в составе 4 французов, 4 испанцев, 3 англичан, 2 итальянцев, 1 американца, 1 бельгийца, 1 голландца и 1 португальца, назначаемых консулами соответствующих стран, и 9 подданных султана. Зона была ликвидирована после деколонизации Марокко.

Свободный город Фиуме (1920–1924) получил свой статус в результате подписания Рапалльского договора между Италией и Югославией. Важный порт в Адриатическом море стал причиной территориального спора двух стран после распада Австро-Венгерской империи. Формально независимый город-государство был признан США, Великобританией и Францией, однако с 1922 г. фактически управлялся Италией, а еще через два года присоединился к ней официально. После Второй мировой войны город вошел в Югославию, а сегодня под названием Риека входит в состав Хорватии.

Вольный город Данциг (1920–1939) на берегу Балтийского моря был образован после Первой мировой войны по Версальскому мирному договору. Он передавался под управление Лиги Наций и должен был войти в таможенный союз с Польшей, которая представляла его и во внешнеполитических сношениях. В самоуправлявшемся городе были очень сильны пронацистские настроения, и именно с атаки Берлина на Данциг 1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, после которой город под именем Гданьск вошел в состав Польши.

Территория Саарского бассейна (1920–1935) и Протекторат Саар (1947–1956) возникли в результате франко-германского противостояния за обладание ресурсами Саарского угольного бассейна в ходе двух мировых войн. После Первой – Саар был передан на 15 лет под управление Лиге Наций. Район управлялся комиссией из представителей англо-французских оккупационных сил, но в 1935 г. на референдуме высказался за воссоединение с нацистской Германией. По итогам Второй Саар вошел в состав оккупационной зоны Франции, которая собиралась создать там буферное государство под совместным управлением Западноевропейского союза, но жители вновь высказались за воссоединение с Германией. Тем не менее именно в Сааре впервые удалось объединить угольную и сталелитейную промышленность двух вечных соперников, что стало первым шагом к созданию Евросоюза.

Мемельский край (1920–1923) в Восточной Пруссии также по Версальскому договору был отделен от Германии и перешел под мандат Лиги Наций с фактически французской администрацией. Однако планы по созданию вольного города нарушило восстание составлявших большинство в городе литовцев, в результате которого город на Балтийском море отошел Литве, где и находится до сих пор под названием Клайпеда.

Свободная территория Триест (1947–1954) в северной Адриатике была выделена под управление ООН из состава Италии после Второй мировой войны, чтобы разрешить территориальный конфликт с Югославией вокруг Истрии. Вскоре территория была разделена между двумя странами, при этом сам город остался в составе Италии, но Югославии был обещан свободный доступ к порту. После распада Югославии теперь уже в словенской и хорватской частях Истрии начали возрождаться ирредентистские настроения.

На современной политической карте мира, пожалуй, единственным примером свободной территории можно считать Шпицберген. Архипелаг вместе с островом Медвежьим в Северном Ледовитом океане до XX в. был ничейной территорией, на которой шла ограниченная экономическая деятельность различных государств, в первую очередь России и Швеции. В 1920 г. заключен Шпицбергенский трактат, по которому территория переходила под суверенитет отколовшейся от Швеции Норвегии, однако в отношении нее устанавливался международно-правовой режим, благами которого могли пользоваться все страны – подписанты трактата. За архипелагом закреплен демилитаризованный статус, и все государства – подписанты трактата имеют равные права хозяйствования, мореплавания и научной деятельности. На данный момент экономическую деятельность на острове продолжают только Норвегия и Россия. В единственном сохранившемся российском поселке Баренцбург работает российская государственная компания «Арктикуголь», которая не платит налоги Норвегии, использует только русский язык, а в расчетах – собственную валюту. Россияне могут посещать Шпицберген без визы при условии, что прибывают туда прямым чартерным рейсом из России. Стратегическая ценность Шпицбергена для России объясняется важностью контроля над демилитаризованным статусом архипелага, входящего в состав страны НАТО и находящегося в районе, примыкающем к российскому сектору Арктики.

Сделать спорную территорию ничейной

Ничейная территория (terra nullius) – пространство, не находящееся под чьим-либо суверенитетом, но и не являющееся международной территорией. Изначально данный термин относился к неизведанным землям, в отношении которых правовой режим был не определен. Однако в XX веке таких уголков земного шара не осталось, поэтому понятие используется только в узком смысле – для обозначения территорий, от суверенитета над которыми отказались другие государства. Отказ от территории происходит по одной из трех причин: либо под давлением международного сообщества, скажем, после поражения в войне, либо с целью организовать обмен территориями, либо из-за невозможности эффективного управления. Во всех случаях после отказа от территории одной страной ее не включило в свой состав никакое другое признанное государство, равно как и международное сообщество не признало эту территорию общей.

Так, например, ничейными территориями могли стать колониальные владения Японии, от которых та отказалась по Сан-Францисскому мирному договору. От некоторых территорий Япония отказалась без передачи конкретному государству – от Курильских островов и японского сектора Антарктиды (Земля Мэри Бэрд и Земля Элсуорта). Тем не менее статус данных земель был определен другими странами: Курилы входят в состав России, а за Антарктидой признан статус международной территории. Бывший японский сектор Антарктиды до сих пор остается единственным, на который не претендует ни одна держава мира, что делает его похожим на ничейную территорию.

Появление ничейных территорий, называвшихся нейтральными зонами, было характерно для определения границы между британскими колониями в Месопотамии и Саудовской Аравией (тогда султанатом Неджд). Определение таких зон по договору о границе 1922 г. было связано с невозможностью эффективно управлять границей в пустыне, которую регулярно нарушали кочевые племена с обеих сторон. Нейтральная зона на саудовско-кувейтской границе сохранялась до 1970 г., а на саудовско-иракской – до 1991 года.

Редкими примерами ничейных территорий на современной политической карте мира являются Горня Сига на сербо-хорватской и Бир-Тавиль на судано-египетской границах. Они появились из-за неудачных попыток урегулировать территориальные споры. После распада Югославии и войны за Сербскую Краину у Сербии и Хорватии есть взаимные территориальные претензии на некоторые пограничные территории. Однако ни одна из стран не претендует на лесистую ненаселенную область Горня Сига (7 км²) на берегу Дуная, чтобы не лишиться более важных спорных территорий. История сектора Бир-Тавиль связана с изменением в 1902 г. Британской империей границы между Египтом и Суданом, находившимися у нее в зависимости. Судану в обмен на незаселенный сектор Бир-Тавиль в пустыне был передан Халаибский треугольник с выходом в Красное море. Сегодня Египет не признает договор 1902 г. и, соответственно, свой суверенитет над Бир-Тавилем, сохраняя контроль за Халаибом. Судан же признает границу, установленную британцами, по которой Бир-Тавиль стране не принадлежит. В итоге оба государства отказались от суверенных прав на данную территорию, и здесь не действует какое-либо законодательство.

Установить режим совместного управления

Как правило, территория подпадает под суверенитет одного государства, однако в истории были примеры совместного управления двумя, тремя или даже четырьмя государствами. Кондоминиумы – очень эффективный способ разрешения территориальных конфликтов.

Кондоминиумы не стоит путать с международными территориями (например, Антарктидой), которые принадлежат всем странам мира, поскольку в кондоминиумах всегда четко определены управляющие страны. В ряде случаев кондоминиумы очень близки к свободным территориям и режимам управления замкнутыми морями, международными реками и озерами (Каспийское море, Боденское озеро, реки Дунай, Рейн и Мозель). Тем не менее в описанных случаях речь идет о регламентации договаривающимися сторонами деятельности только в отдельных вопросах (мирный транзит, свобода экономической деятельности), тогда как в кондоминиумах управляющие государства распространяют суверенитет на все аспекты функционирования территории. Отличаются кондоминиумы и от временных администраций (округ Брчко в Боснии и Герцеговине), поскольку не имеют временных ограничений.

Кондоминиумы существовали в трех видах:

Феодальные кондоминиумы – де-факто независимые микрогосударства, соуправляемые главами соседних крупных держав, возникших в эпоху феодальной раздробленности (испано-португальское Коуту Мишту в 1139–1868 гг., Маастрихт в 1204–1794 гг. под управлением епископа Льежского и герцога Брабантского);

Пограничные кондоминиумы – поселения под общим управлением, создававшиеся для урегулирования территориальных споров (русско-датский Фэлледсдистрикт на Кольском полуострове в 1684–1826 гг., бельгийско-германский Мореснет в 1816–1919 гг.);

Колониальные кондоминиумы – совместные зависимые территории, которыми не удавалось управлять в одиночку (русско-японский Сахалин в 1855–75 гг., англо-египетский Судан в 1899–1956 гг., англо-французские Новые Гебриды (нынешнее Вануату) в 1906–1980 гг.).

Соправление трех государств встречается редко, к незначительному числу примеров тридоминиумов можно отнести англо-австралийско-новозеландское Науру в 1923–1968 гг., англо-американо-германское Самоа в 1889–1899 гг. и прусско-австро-российский Вольный город Краков в 1815–1846 годах. Известен по меньшей мере один пример кватродоминума – Княжество Самос в Эгейском море в 1834–1912 гг. управлялось Турцией, Россией, Великобританией и Францией, но потом вошло в состав Греции.

Единственным дошедшим до нас примером феодального кондоминиума является Андорра. Главами государства в ней с момента создания в 1278 г. являются президент Франции (к нему эта должность после Французской революции перешла от графов де Фуа) и архиепископ Урхельский из Испании. Фактически страна является парламентской республикой, но формально все документы до сих пор утверждаются в Париже и Урхеле. В 1993 г. соправители расширили суверенитет Андорры: ей предоставили право самостоятельно заниматься внешней политикой (после чего она была принята в ООН) и, например, разрешено не накрывать ежегодный пир с обязательными местными сырами, петухами и куропатками, что четко оговаривалось в изначальном договоре. Единственная за многовековую историю попытка добиться полной независимости была предпринята андоррцами в 1934 г. под предводительством русского эмигранта и авантюриста Бориса Скосырева, который объявил себя королем Андорры, однако через несколько дней издал указ об открытии в столице казино и был арестован испанской жандармерией.

Кондоминиумы не обязательно должны быть формой управления зависимыми территориями. Сегодня встречаются примеры соправления частями инкорпорированной территории государства, которые близки к пограничному виду исторических кондоминиумов. Так, старейший существующий кондоминиум в мире – крошечный Остров фазанов – возник после подписания на нем Пиренейского мира между Испанией и Францией в 1659 году. Это уникальный пример не совместного, а поочередного управления двумя странами: полгода остров принадлежит испанскому муниципалитету Ирун, а вторую половину – французскому муниципалитету Андай. Во времена войны кондоминиум объявлялся нейтрализованной территорией, на которой проходили встречи монархов и обмен пленными. Еще пример – деревня Хадт, расположенная между Оманом и эксклавом Масфут эмирата Аджман (ОАЭ), находится под совместным контролем султана и эмира.

* * *

Представленный список решений и примеров, возможно, не исчерпывающий, но достаточный для того, чтобы понять, что в международной практике накоплен достаточный инструментарий, позволяющий решить любой территориальный спор. Успех зависит только от компетенции переговорщиков и политической воли руководства.

Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996627 Игорь Окунев

Норма и реальность

Непризнанные государства в поисках государственности

Александр Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Появление новых государств остановить невозможно, но реально разработать критерии их признания. Эти критерии могут быть очень сложными, но главное – они должны быть применимы на практике, не провоцируя новые конфликты и кровопролитие.

Непризнанные или частично признанные государства – спорный вопрос и в политических, и в научных дискурсах. Наглядный пример – вступление фактически греческой части Кипра в Евросоюз, по мнению многих, противоречившее правилам ЕС, поскольку другая часть острова, Турецкая Республика Северного Кипра, остается непризнанной (точнее, признанной только Турцией).

Причины непризнания или частичного признания государства чаще всего лежат в политической, а не научной плоскости. И хотя таких государств в мире множество, ученым пока не удалось изобрести новый подход к их дефиниции, так что наука продолжает пользоваться политизированными и пропагандистскими терминами. Учитывая, что многообразие государств, которые принято называть «непризнанными», сопоставимо с многообразием признанных, политическая наука в первую очередь задается вопросом, возможно ли последовательное применение этого (или, быть может, иного, более точного) термина. Иными словами, можно ли предложить научно обоснованное определение «непризнанного государства», и если да, то какие ныне существующие или уже исчезнувшие государства соответствуют этому определению?

Изучение непризнанных государств имеет научную значимость не только потому, что оно интересно само по себе и имеет целый ряд последствий для политической науки, но и по той причине, что помогает нам углубить свои представления об одном из ключевых, основополагающих понятий политической науки: государстве. Чтобы определить «непризнанность», нужно задуматься о том, что такое государство вообще, в современности и в истории. Чем отличается государство от не-государства? Каким путем тот или иной энтитет становится государством или перестает им быть? Каковы критерии государственности и каков источник их легитимности? Само по себе существование на современной политической карте мира непризнанных государств открывает путь к пересмотру всех этих классических вопросов.

Трудности определения

Разумеется, у отсутствия академического определения непризнанных государств есть причины. Отчасти они обусловлены самой природой научных исследований, а отчасти той средой, в которой работают ученые, и в частности тем, что наука, как правило, развивается в признанных устоявшихся государствах. Научный потенциал непризнанных или частично признанных государств ограничен. Даже если на их территории есть университет (чаще всего это наследие имперского присутствия или исчезнувшей политической системы), там в лучшем случае есть один-два специалиста международного уровня либо их нет вообще, и нет возможности поддерживать активное научное сообщество и необходимую для развития науки циркуляцию людей и идей. В большинстве случаев этим учебным заведениям не хватает средств. Ученый, живущий в непризнанном государстве, обычно аффилирован с университетом или исследовательским центром, не признанным мировым научным сообществом. Кроме того, в непризнанном государстве принято политизировать все, что касается его международного статуса. От ученого ожидается не анализ, а отстаивание интересов непризнанного энтитета. В противном случае он/она рискует лишиться работы или финансирования или стать объектом травли в СМИ.

В бывших метрополиях изучение этой темы менее тенденциозно, и необходимость легитимации отступает на второй план. Многое зависит от этнического фактора. Например, российские специалисты по Абхазии и Южной Осетии часто настроены критически, а вот строго научных, беспристрастных исследований по Нагорному Карабаху в Армении или Северному Кипру в Турции немного. Жителей этих непризнанных государств в армянском и турецком обществах воспринимают как членов своей этнической группы и включают их в свои этнические нарративы, рассматривая государственность как составляющую этнического проекта. В результате давление общества заставляет ученых и научные центры строить работу вокруг этих нарративов.

Не менее важно, что в непризнанных государствах дискурсы, как научные, так и общественные, сосредоточены в основном на своих же кейсах, чаще всего не выходят за пределы собственной проблематики, даже чаще всего эмпирики. Скажем, на Южном Кавказе в непризнанных и частично признанных государствах если и упоминаются примеры, скажем, Восточного Тимора или Южного Судана, о них говорят в связи с легитимацией признания непризнанных образований. Но и эти упоминания обычно встречаются в легалистском или политическом контексте как тезисы в поддержку собственной борьбы за признание. У специалистов отсутствует академический интерес к аналогичным случаям в других регионах. Даже если они обсуждаются, то как нечто далекое и схематичное, немногие знакомы с реальным контекстом событий, да и не хотят его знать.

В признанных государствах непризнанные часто воспринимаются в негативном свете как недогосударства, не обладающие легитимностью и не имеющие права на существование. Непризнанные государства редко видятся как часть политической реальности. Одна из причин в том, что они бросают вызов стабильности мирового порядка, являясь исключением из международного права, которое лучше всего игнорировать, чтобы их иррациональная природа не сказалась на международном правопорядке. Во многих признанных государствах считается политически некорректным даже использовать термин «непризнанное государство» как подразумевающий, что непризнанные государства на самом деле являются государствами, но некие силы или структуры этого не признают. Чтобы избежать подобной коннотации, вместо «государство» говорят «территория» или «образование», а слово «непризнанное» заменяют на «самопровозглашенное», «де-факто», или «сепаратистское». Все эти эвфемизмы не только не привносят ясности, но усложняют понимание ситуации.

Начнем с того, что большинство государств де-юре являются государствами де-факто. Кроме того, большинство стран на карте мира являются также и самопровозглашенными, созданными волеизъявлением своего народа или лидеров, а не внешними силами. Практически все современные государства появились в результате отделения от других в тот или иной момент, поэтому их можно назвать сецессионистскими или сепаратистскими. Понятие «де-факто государство» подразумевает наличие государственных институтов, которых в непризнанном государстве может и не быть. Терминологическая путаница свидетельствует о недостаточной разработанности предмета. Еще рано говорить о существовании серьезного научного подхода к этой тематике или о действенной парадигме, в которой ее можно рассматривать.

Когда государство становится государством?

Безусловно, сложность предмета – одна из причин, почему наука отстает от реальности. Появление непризнанных государств нужно рассматривать в более широком контексте появления государств вообще. А это тема бесконечных дискуссий политологов, философов и юристов. О несовершенстве международного права и практики свидетельствуют разные судьбы непризнанных государств – от полногоценного международного признания Восточного Тимора и Южного Судана до подвешенного статуса Северного Кипра и Абхазии или полного исчезновения Ичкерии и Сербской Краины. Мировое сообщество пока не выработало последовательного подхода к итогам гражданских войн. Оно признало исход гражданской войны в Китае, и поэтому коммунистическое правительство Китайской Народной Республики стало легитимным представителем китайского народа, в то время как власть талибов в Афганистане была ликвидирована путем военной интервенции. В том, чтобы признать коммунистов в Китае, но не талибов в Афганистане, есть политическая логика, а юридической нет.

Пример Китая особенно показателен. Материковый Китай, или Китайская Народная Республика, оставался непризнанным до 1971 г., его место в ООН занимал Тайвань (официальное название – Республика Китай). В 1971 г. Генеральная ассамблея приняла резолюцию 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», в которой КНР признавалась «единственным законным представителем Китая в ООН», а Тайвань был лишен представительства в ООН, так как «занимал это место незаконно». Теперь уже Тайвань стал непризнанным (или, точнее, частично признанным) государством, а КНР восстановлена в «законных правах», которые ей никогда не принадлежали.

Еще один сравнительно недавний прецедент создала деколонизация – фактически процесс управляемого распада колониальных государств и всей колониальной системы. Некоторые государства создавались на пустом месте. Случайно сложившиеся административные границы превращались в границы новых государств, созданных по принципу uti possidetis – сохранения существующего положения вещей. Властные полномочия передавались представителям разнородного населения территорий, оставляемых колонизаторами. Потребовались десятилетия, чтобы население стало нацией, кое-где процесс продолжается до сих пор. Попытка пересмотра результатов деколонизации, какими бы несправедливыми и неразумными они ни были, приведет к разрушению современной системы международного права. Важный результат деколонизации – то, что уже десятилетия существует целый ряд государств, из всех классических признаков государства обладающих только одним – признанностью. Легитимность государств, созданных в тот период, базировалась исключительно на их признании бывшими метрополиями. Сегодняшние непризнанные государства, многие из которых образовались в конце XX века по итогам распада коммунистического мира, столкнулись с противоположной проблемой: именно бывшие метрополии их и не признают.

Пытаясь понять природу непризнанных государств, мы сталкиваемся с проблемой дефиниций. Что такое государство и что такое «признанность»? Есть определения государства, подходящие к данному контексту, например, веберовская идея о том, что суверенитет государства определяется его правом применять власть и монополией на принуждение на определенной территории. В контексте мировой политики это означает, что государство само решает, как относиться к другим странам, в какие союзы и альянсы вступать и какие обязательства на себя брать. Понятно, что в реальности суверенитет государства подвержен многочисленным ограничениям, добровольным и нет, от наложения санкций до военных операций на его территории. Но все-таки с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела государства легитимно только в особых случаях, по крайней мере в теории.

Не так с государствами непризнанными. Они не могут обратиться за помощью в международные организации или к другим государствам, поскольку те не признают их существования. На бумаге непризнанных государств вообще не существует, к ним относятся как к временным техническим сбоям в системе международного права. Частично признанные государства – несколько иной, более сложный случай: будучи признаны хотя бы несколькими акторами, они могут взаимодействовать с ними, но это не уравнивает их в правах с остальным миром, преимущественно состоящим из признанных государств.

На практике непризнанным считается государство, обладающее несколькими, а иногда многими или даже большинством признаков обычного государства: контролем над территорией, политической системой с ветвями власти, правовой системой, армией, государственной символикой (гимном, гербом и флагом), системой социального обеспечения, границами и т.д., но не признанное другими странами. На самом деле непризнанное государство может обладать всеми известными параметрами государственности, кроме признания.

Однако не существует юридического определения признания, его процедуры или акторов. Взаимное признание непризнанных государств не имеет законной силы. Чтобы считаться признанным, государство должно быть признано государством, в свою очередь, признанного признанным государством, и т.д. Международное право не объясняет, какой длины должна быть эта цепочка или сколько стран должны признать государство, чтобы оно стало признанным.

Например, Косово уже признало более 100 государств, но это государство по-прежнему считается частично признанным, просто потому что «порог признания» не установлен международным правом или практикой мирового сообщества. Возможно, частично признанным можно считать государство, не являющееся членом ООН, но признанное некоторыми членами ООН. Но есть и пример Западной Сахары – государства, признанного более чем 60 членами ООН, а также частично признанной Южной Осетии. Для такого государства участие в международных отношениях ограничивается взаимодействием со странами, которые его признали, – одной или двумя, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, или с десятками, как в случае с Косово, Западной Сахарой и Тайванем.

Однако есть и противоположные примеры, когда признанное государство не признается несколькими государствами. Так, Израиль не признан большинством арабских стран. Есть и индивидуальные аномалии: Пакистан по не вполне ясным причинам не признает Армению. Однако и Израиль, и Армения являются признанными государствами и членами ООН.

Исходя из вышесказанного, можно считать членство в ООН важным, но не универсальным критерием. До 2000 г. Ватикан и Швейцария не входили в ООН, а имели при ней статус наблюдателей, однако никто никогда не называл их непризнанными или частично признанными. С юридической точки зрения ООН не обладает полномочиями признавать или не признавать государства. Правом принимать такие решения обладают суверенные государства – члены ООН. Страна становится членом ООН по решению Генеральной ассамблеи после рекомендации Совета Безопасности, одобренной девятью из 15 его членов. Однако любой из постоянных членов Совета Безопасности может наложить вето на принятие государства в Организацию Объединенных Наций.

Хотя не входящие в ООН страны могут считаться признанными, именно членство открывает путь к признанию. Когда государство становится членом ООН, его положение в мире улучшается, оно может взаимодействовать с другими членами ООН, вступать в альянсы и т.д., хотя с какими-то государствами споры могут оставаться неразрешенными. Однако признание – пространственная переменная даже в отношениях суверенных государств, признавших друг друга. Даже в случае с членами ООН их суверенитет над определенной территорией иногда признается в различной степени, в зависимости от конкретной ситуации.

Одно государство может признать другое и при этом претендовать на часть его территории или считать эту часть оккупированной или сепаратистским образованием, как в случае с непризнанным или частично признанным государством. Соответственно, признание будет касаться только части территории государства. Например, США не признавали суверенитет СССР над странами Балтии. Современная Россия признает Грузию, но без Абхазии и Южной Осетии. Япония признает Россию, но не признает ее права на Курильские острова. Подобных примеров много.

Многие современные государства прошли через стадию непризнания. Непризнанными были США после 1776 г., Франция после революции 1789 г., Голландия с 1581 по 1648 год. В большинстве случаев эти государства возникли путем отделения от империи или метрополии. Они провозглашали независимость или принимали соответствующий закон, а метрополия отказывалась его признавать. За исключением случаев стремительного распада империй и появления множества новых государств, обычно метрополии требовалось время, иногда очень долгое, чтобы признать суверенитет отделившейся части.

Сторонники признания современных непризнанных государств часто ссылаются на вышеперечисленные примеры как прецеденты. В контексте международного права исторические примеры непоказательны, поскольку до XX века не было международных организаций, аналогичных ООН, и поэтому не существовало критериев признания помимо признания другими государствами. Поскольку надгосударственного органа, одобряющего признание, не было, любое государство, существовавшее до XX века, в современной терминологии можно считать частично признанным. Правильнее было бы сказать, что феномен международного признания/непризнания – современное явление, возникшее лишь в XX веке. Хотя в широком смысле взаимное признание государств существовало с середины XVII века – со времен Вестфальского мира.

Нет определения и международно признанного государства. Существует лишь политический консенсус ключевых игроков мировой политики (являющихся ключевыми игроками только потому, что остальные признают их таковыми). Механизм политического консенсуса настолько мощный, что признание может получить даже не существующее в реальности государство, например Сомали, а успешно функционирующее на протяжении десятилетий, например Тайвань, может остаться непризнанным. Переходные формы и ситуации – Турецкая Республика Северного Кипра, Косово и другие – настолько многочисленны и разнообразны, что зачастую неясно, к какой категории отнести тот или иной энтитет.

Генезис государств не вполне прозрачен юридически, но политически вполне определен. Исторически новые государства возникали вопреки воле метрополий, отказывавшихся их признавать и подолгу продолжавших претендовать на территории, которые уже не контролировали. С появлением более или менее формализованного мирового сообщества подобная ситуация стала приводить к возникновению непризнанных или частично признанных государств. Но генезис новых государств не изменился, изменилось международное право. Например, в XVII веке Эфиопия вряд ли бы переживала по поводу признания своего суверенитета Китаем. Эфиопская элита того времени, скорее всего, и не подозревала о существовании Китая. Сегодня Китай – постоянный член Совета Безопасности ООН, и для признания государства необходимо его согласие. Членство в ООН напрямую влияет на международные связи государства. Новым явлением, таким образом, является не непризнанное государство, а ООН.

Распад империй на примере Советского Союза

В начале 1990-х гг. в результате распада СССР и Югославии возникло множество новых государств. Оба энтитета распались из-за разрушения политического фундамента Ялтинской системы, созданной в конкретной ситуации для конкретной цели: поддержания баланса и предотвращения новой войны в биполярной Европе после Второй мировой войны. В 1945 г. в Потсдаме страны антигитлеровской коалиции договорились о послевоенном разделе Европы на сферы влияния. Ключевым стало требование нерушимости послевоенных границ, поскольку попытка пересмотра границ могла привести к нарушению военно-стратегического равновесия. Документы Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) установили военно-стратегический и политический паритет на континенте и закрепили принцип нерушимости европейских границ. В качестве гаранта паритета выступали противостоявшие друг другу военные блоки – НАТО и ОВД.

Когда ОВД прекратила существование в конце1980-х – начале 1990-х гг., послевоенная система безопасности потеряла равновесие и стала разрушаться. Механизмы СБСЕ не могли эффективно работать в отсутствие политического и военного баланса. Затем произошло структурное изменение, имеющее прямое отношение к теме этой статьи: Запад более не мог рассматривать Восточный блок как нечто единое и неделимое. После Второй мировой войны прошло 40 с лишним лет, но мировое сообщество никогда не воспринимало Югославию или СССР как федеративные государства. Их внутренние границы никогда не были предметом международных отношений. Но теперь Запад столкнулся с появлением множества новых государств в Восточной и Южной Европе. Неожиданно Западу пришлось строить отношения не только с государствами с четко определенными границами (Болгарией или Польшей), но и с Боснией, Казахстаном и Литвой. Для этого нужно было включить их в систему международной безопасности.

Проблема системы международной безопасности заключалась в том, что она была создана для полностью сформированных государств с четко определенными границами. В системе возникали и сбои, например баскская, корсиканская и ольстерская проблемы, но в целом она работала. Однако пространство бывшего советского блока оказалось иным: в политическом отношении оно напоминало Западную Европу XVII–XIX веков, когда национальные государства только формировались. Нарождающиеся национальные государства или протогосударства посткоммунистической Европы плохо встраивались в систему безопасности. Их границы были нестабильными, кроме того, на фоне активного государственного строительства на территории бывшего советского блока вспыхнули межэтнические и этнополитические конфликты.

Отсутствие демократических традиций затрудняло урегулирование проблем мирным способом, некоторые конфликты привели к насилию. Коммунистические правительства не просто игнорировали права меньшинств, но и дискриминировали культуру и язык всех этнических групп, кроме доминирующей в регионе (так называемой титульной нации). Хотя административные границы СССР не игнорировали расселение этнических групп до такой степени, как это было, например, в Африке, все же советский режим усугубил многие старые проблемы и создал новые путем произвольного проведения границ, переселения народов и постановки одних народов в зависимость от других. Можно предположить, что возникновение непризнанных государств на посткоммунистическом пространстве стало следствием тех форм, которые принимало нациестроительство при коммунистах.

Советское нациестроительство – классическая иллюстрация того, как политические процессы могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Этот же процесс спустя десятилетия обернулся возникновением нескольких непризнанных государств. Российская империя распалась в одночасье: в 1917–1918 гг. практически вся ее территория превратилась в протогосударства. Некоторые из них, как ЛитБел и Объединенное монгольское государство, быстро исчезли, другие, как Армения и Украина, просуществовали несколько лет. В 1920-х гг. они были аннексированы Советским Союзом. Гражданская война 1918–1922 гг. и тогда, и сейчас воспринимается как война между социальными группами, но в большей степени она велась между формирующимися нациями, протонациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.

Политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – на деле работал на распад страны, восстановив против себя практически все нерусские национальности и элиты. Большевики, напротив, провозгласили право народов на все виды свободы, включая «самоопределение вплоть до отделения», но в реальности, по крайней мере в первые годы власти, ставили своей целью мировую революцию, в результате которой исчезнут национальные границы. В итоге большевистский проект привел к восстановлению империи. При Сталине имперский компонент подкрепился символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.

Еще одна империя, распавшаяся в то же время, – Османская – не смогла восстановиться, потому что фундамент кемалистского проекта был не социальный, а националистический. Кемалисты напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации – каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.

Победи националистический проект белых, Россия, очевидно, пошла бы по турецкому пути и превратилась в страну, населенную этническими русскими. Победившие большевики постарались взять под контроль как можно больше территорий бывшей Российской империи, а кое-где даже вышли за ее границы. Национальные элиты были слишком слабы, чтобы организовать эффективное сопротивление Красной армии, и через несколько лет империя возродилась в новом формате.

Национальное строительство в Российской империи тоже велось, но неравномерно. Российская империя, возможно, была самой неоднородной из всех континентальных империй: ни в Австро-Венгрии, ни в Османской империи не было такого многообразия народов. В морских империях типа Британской и Французской этническое многообразие присутствовало, но в отличие от континентальных империй им не нужно было создавать единое политическое пространство на всей своей территории. Для Российской/Советской империи во время Гражданской войны и после нее единственным способом контролировать всю территорию являлась федерализация, по крайней мере на формальном уровне и до затвердевания новых форм имперской государственности.

Образование СССР детально описано историками и политологами, включая сложный процесс вычерчивания внешних и внутренних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других. При детальном анализе каждый конкретный пример административного деления, делимитации границ и определения административных уровней неизменно занимателен, часто абсурден (как в случае с Карело-Финской и Еврейской автономиями), но всегда обладает качеством, важным в контексте этой статьи: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.

В первые 15 лет существования Советский Союз был империей «позитивной дискриминации» в отношении этнических групп, объявленных титульными нациями. В 1930-х гг. политика ослабла, но общий подход сохранился. К моменту распада СССР, вопреки целям, поставленным его создателями, преуспел в трансформации ряда этнических групп в современные политические протонации. Эта трансформация продолжается и в независимых постсоветских государствах.

В Российской империи административно-территориальное деление не всегда происходило по этническому принципу: существовало Великое княжество Финляндское, но были и территории, где проживало несколько этнических групп, например Бухара (впоследствии поделенная между Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР). Этническое деление стало нормой и универсальным принципом в СССР; вся страна состояла из квазиэтнических регионов. Фактически управление было централизованным и осуществлялось органами коммунистической партии почти без связи с административным делением. Однако советские политические карты стали ментальными картами людей, живших в СССР. Этническая идентичность титульных наций всех уровней укреплялась или строилась с нуля. Языки кодифицировались, издавались учебники, публицистика и художественная литература, в том числе переводы русской и европейской классики. Возникла система культурных стандартов, основанная на административном статусе территории. Например, автономной республике (второе место в иерархии) полагался драматический театр и педагогический институт, а союзной республике (первое место в иерархии) – еще и академия наук, университет и опера. Показателен сам термин «титульная нация»: не та, что составляет большинство в административной единице, а та, чьим именем она названа. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.

В результате некоторым народам повезло больше, чем другим, потому что их административная единица была выше по статусу. Менее удачливые так и не стали в СССР титульной нацией, как лезгины или греки (и многие другие). Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья была образована в 1918 г. в составе РСФСР и ликвидирована в августе 1941 г. после нападения Германии на СССР. Деление СССР на этнические регионы создало предпосылки для формирования и политических идентичностей. Вполне логично, что в советских республиках постепенно сформировались национальные элиты и националистические идеологии, вплоть до национального самоопределения. К 1960-м гг., после смерти Сталина, когда советский режим стал менее репрессивным, в разных регионах появились первые политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властью и пользовавшейся целым рядом привилегий художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит. Естественно, нациестроительство не остановилось на уровне союзных республик, но продолжилось в автономиях. Политизация этничности пронизывала общество, охватив все уровни иерархии: союзные республики, автономные республики, автономные области и автономные округа. Независимо от статуса все административные единицы получали наименование по названию этнической группы и становились инкубатором ее языка, культуры и идентичности.

Когда в 1990-е гг. начался распад СССР, в границах административно-территориальных единиц уже сформировались будущие нации. За исключением Приднестровья, этнополитические конфликты вспыхнули вдоль этнических границ на ментальной карте СССР. Сегодняшние непризнанные республики – Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия – были автономиями разного уровня. Например, в Грузии в советское время армян и азербайджанцев по отдельности было больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы в Грузии тоже жили компактно: армяне в Джавахети, азербайджанцы в Квемо-Картли. И в Джавахети, и в Квемо-Картли возникала межэтническая напряженность, но ничего похожего на кровопролитные осетинский и абхазский конфликты там не случилось, потому что в Джавахети и Квемо-Картли не были созданы этнические домены. Эти регионы не имели автономного статуса, соответственно, когда Советский Союз распался, там не было этнической элиты и политических проектов.

Когда власть Москвы ослабла, этнополитические проекты в регионах стали стремительно набирать силу. «Позитивная дискриминация» 1920–1930-х гг. приняла радикальные формы в 1990-е гг.: от правового давления на этнические и культурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до различных способов дискриминации на всем постсоветском пространстве – вплоть до погромов и депортаций. Кое-где нетитульные народы пытались ассимилировать, кое-где – подвергнуть этнической чистке.

Цели были одинаковыми на территории всего бывшего Советского Союза: создание политических энтитетов на этнической основе. За исключением России, в большей мере сохранившей инерцию советского нациестроительства, все постсоветские независимые республики использовали этнические нарративы, символы и мифы как краеугольные камни проектов нациестроительства. Во всех постсоветских государствах с момента независимости рос процент представителей титульных наций, поскольку представители меньшинств уезжали или ассимилировались. Язык титульной нации стал официальным языком, поддерживался из бюджета и защищался государственной политикой. Новые государства бывшей империи по-прежнему воспринимаются как домены этнических групп, давших им название.

Процессы формирования национальной идентичности, основанные на советской административно-территориальной политике, не могли протекать гладко. В системе были заложены накладки. Учитывая «матрешечный» принцип советского административного деления, претензии двух или более этнических групп на одну территорию были неизбежны. Удивительно, что конфликтов оказалось не так и много, и десятки «накладок» удалось уладить мирным путем. Там, где конфликты вспыхнули и привели к насилию, образовались зоны, контролируемые сецессионистами – они в итоге и превратились в непризнанные государства.

Война – эффективный инструмент государственного строительства, поскольку для ее ведения необходимо рекрутировать армию, обеспечивать снабжение, управлять людьми и территориями, создавать и распространять идеологии. В результате войн сепаратистские зоны приобретают властные структуры, иерархию, национальные символы и идеологию. Качество всех этих институтов на постсоветском пространстве варьируется, но они в любом случае возникают, если сепаратистам удается победить в войне и консолидировать население. Яркий пример – Чечня: за время первой войны добиться централизации и консолидации не удалось, а вторая война была проиграна, в результате Чечня так и не стала независимым государством. Но даже там, несмотря на поражение и отсутствие независимости, идет подспудный процесс протонационального строительства, формируются институты и идеологии.

Там, где войны были выиграны, возникли непризнанные государства. Южная Осетия и Карабах превратились в этнически однородные территории в результате обмена населением. Абхазия – пример этнократии в полиэтничном государстве. Приднестровье все еще пытается создать новый тип идентичности. Все это отнюдь не уникальные ситуации, характерные исключительно для непризнанных государств. Примеры этнократии и этнических чисток можно обнаружить и в признанных государствах на территории бывшего СССР. Независимо от признания/непризнания, у всех этих государств есть одна общая характеристика – этнокультурный фундамент государственного строительства.

* * *

Непризнанное государство – это просто государство, по крайней мере на постсоветском пространстве. Оно может быть более или менее успешным, зрелым и устойчивым. Его внутренняя легитимность может варьироваться. С точки зрения происхождения непризнанные государства отличаются от признанных только тем, что административные единицы, из которых они сформировались, были не союзными республиками, а структурами второго или третьего уровня – автономными республиками или округами.

Изучая непризнанные государства, специалисты обычно сосредоточиваются на их отличиях от признанных. Я попытался показать, что их единственное отличие – это непризнанность. Во всех остальных отношениях изучение непризнанных государств – это изучение государств вообще: как они возникают, консолидируются, развиваются и иногда исчезают.

В свете сказанного выше непризнание можно рассматривать как один из этапов становления государства. Если метрополия отказывается признавать отделившуюся часть, новое государство будет непризнанным. Причины непризнанности связаны с особенностями метрополии, а не отделившегося государства. Поэтому гораздо больше общего можно обнаружить у метрополий, а не у непризнанных государств. Для последних непризнание – лишь этап становления, который они пытаются миновать, используя политические средства. Непризнание обусловлено развитием международного права и связанных с ним нарративов, а также принципами, положенными в основу международных отношений. Процесс возникновения и развития государств не меняется на протяжении столетий. Государства появляются в результате распада других государств, иногда по взаимному согласию, иногда нет. Поскольку признанные государства договорились поддерживать территориальную целостность друг друга, сложилась ситуация, когда де-факто существующие государства остаются непризнанными, а признанные иногда не соответствуют некоторым или даже почти всем объективным критериям государственности.

Наконец, многообразие промежуточных форм не позволяет четко разграничить признанные и непризнанные государства. В каждом конкретном случае критерии признания, во-первых, контекстуальные, а во-вторых, политические, а не правовые.

Несоответствия между правовыми и политическими реалиями, скорее всего, приведут к появлению новых «исключений», таких как Косово. Рано или поздно произойдет эволюция права и будет создана процедура контекстно обусловленного признания. В противном случае правовая система утратит смысл по мере накопления исключений. Появление новых государств остановить невозможно, но можно разработать критерии их признания. Возможно, эти критерии следует установить очень сложными, но главное – они должны быть применимы и не должны провоцировать новые конфликты и кровопролитие. Что касается научной парадигмы, нужно переходить от дихотомии признания/непризнания к изучению государственности и становления государств в широком смысле. Цель политологии – изучать реальность, а не норму.

Данный материал является сокращенным вариантом статьи, опубликованной по-английски одновременно в журнале и книге: Alexander Iskandaryan (2015) In quest of the state in unrecognized states, Caucasus Survey, 3:3, 207-218 ISBN 978-9939-1-0260-3, The unrecognized politics of de facto states in the post-Soviet space, Alexander Iskandaryan, In quest of the state in unrecognized states- Yerevan: Caucasus Institute and International Assosiation for the Study of the Caucasus. 2015, 17-35 p.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996626 Александр Искандарян

Имперскость 2.0?

Объективные ограничители российской внешней политики и как их преодолеть

Павел Салин – кандидат юридических наук, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ.

Резюме По типу воспроизводства населения Россия уже не может «потянуть» бремя классической империи, которое достаточно успешно несли Российская империя и СССР. Явочным порядком она апробирует новые механизмы обеспечения своего присутствия в глобальной политической повестке, но пока без их концептуального осмысления.

Тема переосмысления стратегических основ российской внешней политики неоднократно поднималась как в аналитических, так и в академических трудах. Часто звучит мнение, что Россия не может существовать и мыслить свое место в мире иначе как в имперских категориях. При этом сама имперская политика понимается как создание условий для того, чтобы внешние игроки, прежде всего Соединенные Штаты, признавали интересы Москвы в сфере безопасности и саму Россию как великую державу, с которой следует считаться на мировой арене.

Таким образом, вопрос проведения/непроведения имперской политики сосредоточен в основном на анализе целей международных игроков (по умолчанию в контексте рассмотрения имперской политики под ними понимаются исключительно национальные государства, что не совсем корректно). Если какой-то игрок стремится к признанным в качестве таковых имперским целям (сам это признал или ему это приписывается) – значит, он проводит имперскую политику, если нет – то он не проводит имперскую политику. Что же касается инструментов и, самое главное, конечной цели их применения, наблюдается отсутствие критического подхода – по умолчанию всем странам, считающимся «имперскими», приписывается желание расширить контроль над территориями. Речь идет именно о полном или доминирующем контроле.

То есть имперскость политики того или иного игрока рассматривается исключительно или преимущественно через призму устойчивого территориального контроля, как и эффективность проведения такой политики (то есть удалось или нет расширить сферу контроля). Такая точка зрения, что характерно, достаточно распространена и на Западе, именно критерий территориальной экспансии используется для того, чтобы определить, проводит Россия и западные страны неоимперскую политику или нет.

Выше речь шла скорее о теоретических аспектах западной политической мысли. На практике западные страны используют гораздо более сложные модели реализации своих глобальных интересов (пока не нашедшие достаточного теоретического осмысления в открытых источниках), Россия же преимущественно замыкается в рамках территориальной концепции имперскости (для российских властей этот термин равнозначен термину «влиятельность»). Правда, в последние год-два «явочным порядком» Москва частично отходит от ставки исключительно на эту концепцию, о чем будет сказано ниже.

События 2014 г. лишь укрепили подобную направленность российской внешней политики. Так, пытаясь обеспечить доминирование в зоне своих привилегированных интересов на Украине, Москва вчистую проиграла Западу в использовании «мягкой силы» и в итоге была вынуждена прибегнуть к классическим инструментам проецирования силы и расширения зоны суверенитета. Распространение сферы территориального контроля за счет присоединения Крыма стало для Москвы способом минимизировать ущерб от проигрыша Западу соревнования за неформальный контроль над Украиной. В более мягкой форме «неоимперская» политика России проявляется в создании различного рода альянсов, которые напоминают просоветские блоки времен холодной войны – ЕАЭС как современная инкарнация Совета экономической взаимопомощи. В реальности ЕАЭС отчасти похож на СЭВ по форме, но вовсе не по существу.

В проведении политики, именуемой на Западе «неоимперской», Москва рискует столкнуться с системными ограничениями, которые рано или поздно сделают ее проведение невозможным. Речь идет не о невозможности достижения такого результата, как расширение сферы влияния в мире, а о все больших трудностях в использовании инструментария, характерного для «классической» имперской политики. Причем ограничения эти связаны не с ресурсами для проецирования силы вовне, а с согласием общества на использование властью ресурсов для таких целей.

Внутренние ограничители

Когда анализируется возможность того или иного игрока достигать целей имперского доминирования (если таковые есть или принято считать, что они имеются), упор обычно делается на внешнеполитических возможностях объекта анализа. Например, способен ли он добиться своего только экономическими способами или придется задействовать военный аспект проецирования силы? Таким образом, анализируя готовность и способность того или иного игрока к реализации имперского проекта, часто допускается серьезная методологическая ошибка, когда во внимание принимаются исключительно ресурсы, которые он может проецировать вовне (экономические, военные, культурные, информационные и т.п.).

При этом в качестве константы воспринимается тот факт, что игрок намерен реализовать имперский проект. Под игроком понимается субъект международных отношений в лице национального государства. По умолчанию считается, что у него есть консолидированная позиция, то есть элита, осуществляющая целеполагание и представляющая страну на международной арене, мыслит в одном направлении с населением с точки зрения расстановки приоритетов.

Однако игнорирование не только намерений, но и возможностей общества нести имперскую нагрузку является одним из наиболее распространенных просчетов при анализе способности того или иного игрока к реализации имперского проекта.

Примером недооценки такого внутреннего ограничителя может служить ситуация в Иране. Тегеран все 2010-е гг. последовательно наращивает присутствие в ближневосточном регионе, в первую очередь в Ираке (это началось еще в 2000-е гг.), Сирии и Йемене. Если рассматривать только классические аспекты наличия ресурсов для проведения экспансии, то для реализации неоимперского проекта сложилась благоприятная ситуация. Действия США в регионе, в первую очередь в Ираке, а также «арабская весна», которая получила импульс и одобрение со стороны Вашингтона, привели к появлению многочисленных «лакун», которые пытается заполнить Тегеран. Это и приобретение политической субъектности шиитского населения Ирака, которой оно во многом было лишено в годы правления Саддама Хусейна, и острая необходимость режима Башара Асада в Сирии в прямой военной поддержке, и появление возможностей для квазивоенного присутствия в неподконтрольных официальным властям частях Йемена.

Ресурсами для проведения подобной политики Тегеран обладает. Военная мощь Исламской Республики не ставится под сомнение, экономическая ситуация в последние годы также дает возможность властям наращивать внешнеполитическую активность. В частности, по данным МВФ, темпы прироста ВВП Ирана в 2016–2017 гг. составляли 4–4,5%, что позволяло говорить об экономическом подъеме.

Однако подъем не привел к росту поддержки иранских властей частью общества, а, наоборот, увеличил недовольство, которое изначально носило социально-экономический характер. Это вылилось в масштабные акции протеста в конце 2017 – начале 2018 года. При этом западные наблюдатели в силу избирательного восприятия сосредоточились прежде всего на протесте либерального толка в крупных городах, в то время как импульс протестной волне придали скорее консервативно настроенные активисты, поддержанные соответственно настроенными слоями населения. За короткое время социально-экономические лозунги (прежде всего недовольство ростом цен) трансформировались в политические. Протестующие во многом концентрировались на выражении неприятия активной внешнеполитической линии иранского руководства под лозунгом «Не Газа, не Ливан, моя жизнь – Иран».

Иранским властям удалось оперативно справиться с внутриполитической турбулентностью, ситуация стала яркой иллюстрацией того, как внешнеполитические приоритеты власти могут вступить в противоречие с повседневными нуждами населения, которое затем проецирует их в публичную сферу.

В России к настоящему моменту с точки зрения общественных настроений сложилась похожая ситуация, хотя, естественно, прямые параллели проводить нельзя. Присоединение Крыма, которое представляет собой явно выраженный пример территориальной экспансии, вызвало эмоциональный подъем в обществе. Это позволило власти преодолеть кризис легитимности, который она испытывала в 2011–2013 гг., и казалось, стало примером консенсуса власти и общества относительно приоритетов политики. Население, как представлялось, поддержало приоритеты власти, которые заключаются в проведении активной внешней политики при минимизации внимания к внутренним проблемам.

Однако в данном случае имеются многочисленные «но», которые позволяют поставить под сомнение «имперский» настрой большинства населения. Во-первых, эффект от присоединения Крыма, который еще называют «посткрымской эйфорией», был краткосрочным (по сравнению с эффектом от роста российской экономики в «нулевые» годы, который обеспечивал легитимность власти и консенсус между властью и обществом на протяжении примерно 10 лет). Он продлился примерно три года – до весны 2017-го. Во время парламентских выборов 2016 г. власть еще получила мандат доверия от общества по инерции, хотя это и сказалось на явке, но во время президентской кампании 2017–2018 гг. она была вынуждена по-иному расставлять акценты.

В частности, лейтмотивом президентской кампании Владимира Путина стал акцент именно на внутренней социально-политической проблематике, что и позволило российскому лидеру получить рекордный мандат доверия. Такая расстановка приоритетов, безусловно, опиралась на социологию, которая показывала сосредоточенность населения на внутренних проблемах. Когда же граждане столкнулись с «ножницами» между сформированными у него в ходе президентской кампании ожиданиями и противоречащей этим ожиданиям реальностью, произошло резкое падение уровня поддержки. Сначала это сказалось на рейтингах доверия (падение на 20–25% в течение нескольких месяцев), а потом получило проекцию в виде электоральных предпочтений во время единого дня голосования. По сравнению с Ираном российская власть оказалась в гораздо более выгодной ситуации, так как протест выражался в рамках предусмотренных законодательством электоральных процедур и не выплеснулся на улицы.

Во-вторых, как уже указано выше, в случае с эффектом от присоединения Крыма следует говорить именно об эйфории, то есть краткосрочном эмоциональном подъеме в результате внешнеполитического успеха. Этот подъем во многом обеспечен «бесплатностью» присоединения Крыма, которое не сопровождалось боевыми действиями и жертвами. Когда же массовое сознание столкнулось с отсутствием быстрых и «бесплатных» внешнеполитических побед, как в случае с Донбассом, оно в течение короткого времени фактически потеряло интерес к этой повестке.

Наконец, следует отметить, что присоединение Крыма к России происходило не совсем под классическими имперскими лозунгами. При легитимации своих действий в глазах общественного мнения внутри страны власть активно использовала концепт «Русского мира», то есть необходимость защиты русскоязычного (русского) населения от чужаков. Это апелляция скорее к концепции национального государства (но не этнического, а основанного на концепте гражданской нации) и несколько контрастирует с легитимацией активных внешнеполитических действий Москвы в 2008 г. в Южной Осетии, когда речь шла о необходимости защиты российских граждан.

Таким образом, реализация Россией активной внешней политики может столкнуться с объективными внутренними ограничениями. Их природа носит фундаментальный характер и обусловлена демографическими и миграционными процессами (речь идет прежде всего о внутренней миграции), происходящими в российском обществе.

Во-первых, оно становится все более зрелым (медианный возраст приближается к 40 годам), что затрудняет попытки долгосрочного манипулирования общественным мнением (на эффективности краткосрочных манипулятивных информационных кампаний это практически никак не сказывается). Во-вторых, в результате происходящего в последние десятилетия процесса урбанизации среднестатистический российский гражданин становится классическим потребительски настроенным буржуа, который ставит свои узкие жизненные приоритеты (не обязательно свои личные, это может быть семья или локальная общность) выше абстрактных геополитических интересов, а от внешней политики ожидает прежде всего конкретной экономической отдачи.

Это не означает, что такой гражданин не способен к краткосрочной мобилизации в рамках внешнеполитической повестки, что продемонстрировала ситуация с Крымом, однако в длительной перспективе его согласие на заключение подобного социального контракта с властью маловероятно. Более того, даже экономический рост, как показал опыт Ирана, не способен автоматически гарантировать власти мандат на проведение имперской политики. Гражданин-горожанин желает получить рациональное объяснение тому, ради каких целей он должен мобилизовываться и, самое главное, жертвовать. Именно готовность народа к жертвенности ради абстрактных идеалов является залогом получения властью мандата на проведение классической имперской политики.

Необходимо указать на еще одно внутреннее ограничение. Оно носит вроде бы вторичный характер, но характеризует только начавшиеся глубокие психологические сдвиги в российском обществе (они происходят во всех высокоурбанизированных социумах), способные оказать влияние и на расстановку внешнеполитических приоритетов.

Речь идет о набирающей силу в российских мегаполисах так называемой шеринговой экономике. Ее суть состоит в том, что она базируется не на чувстве собственности, а на стремлении извлекать полезные свойства вещи без обладания ей. В частности, в Москве и других крупных городах это заметно по распространению каршеринга и сервисов, где сдаются различные «гаджеты на час». Тем самым городской потребитель минимизирует бремя обладания собственностью, концентрируя внимание на извлечении ее полезных свойств. Если проецировать данную ситуацию на внешнюю политику, то, как говорилось выше, классический имперский подход подразумевает территориальную экспансию (с помощью экономического или военного инструментария – отдельный вопрос). Соответственно, член потребительского общества и участник шеринговой экономики может задаться вопросом: а нужно ли нести бремя обладания территориями (их содержания), если можно сосредоточиться на извлечении их полезных свойств без постоянного физического контроля?

Внешний диссонанс

Помимо внутренних ограничителей динамика процессов во внешнем мире также диктует ограничения в проведении классической имперской политики, основанной на территориальной экспансии. В первую очередь это касается динамики процессов в современном мире, которые становятся все более стремительными, а для адептов классических теорий управления – хаотизированными.

Классическая империя строится на принципе территориального управления и иерархии, также основанной на территориальном принципе. Различные географические составляющие империи могут обладать разной степенью автономии в принятии решений, но принцип «вертикали» при их принятии является системообразующим для любого имперского образования. В итоге статика имперского бытия входит в противоречие с возрастающей динамикой современного мира. Это приводит либо к отставанию реагирования на внешние вызовы (в идеале успешная империя вообще должна не реагировать, а задавать повестку в отношении подконтрольных ей территорий), либо к эрозии управленческой вертикали, когда части империи приобретают фактическую субъектность, ведущую в конечном итоге к ее распаду. Как правило, столкнувшиеся с подобными ограничениями системы идут по пути самоизоляции, однако такой способ сохранения внутренней целостности малопродуктивен в мире, который становится все более взаимосвязанным.

На этой закономерности основано второе внешнее ограничение проведения классической имперской политики. Империя строится на четком территориальном принципе, а мир в силу развития технологий крайне взаимосвязан, причем связи эти все больше развиваются вне традиционных сфер компетенции современного государства. Мировое коммуникационное пространство представляет собой платформу для «общения всех со всеми», что становится возможным благодаря развитию технологий, прежде всего интернета.

Ответ, который пытаются дать на этот вызов государства, сталкивающиеся с подобными информационными вызовами (не только и не столько классические империи) – «суверенизация» информационного пространства, а под «подрывной технологией» обычно понимается интернет. Симптоматично, что связанный с развитием технологий кризис управляемости испытывают и такие поборники свободного интернета, как США, отголоском чего является пресловутый скандал с «внешним вмешательством» в американские выборы. Власть, столкнувшись с частичной потерей контроля над происходящими в обществе процессами, пытается списать ошибки устаревшего механизма управления на происки внешнего врага. Это характерно для возрастающего числа стран и политических режимов, даже тех, которые принято относить к «исконно демократическим». Возможно, что необходимость отражения «агрессии» этого самого внешнего врага служит лишь удобным поводом для того, чтобы попытаться взять под контроль информационно-коммуникационную сферу в пределах национальных границ.

При этом автор осмелится предположить, что даже в случае успеха где-то попыток «суверенизации» интернета это не приведет к восстановлению суверенитета в его классическом понимании, когда все связи с внешним миром идут через государственные институты. Стопроцентный контроль над каналами внешней коммуникации невозможен (вне зависимости от того, используется концепция глобального фильтра Great China Firewall или простое технологическое отключение входящего трафика). Плотность коммуникаций в современном городе настолько высока, что даже, условно говоря, незначительная доля процента проникнувшей извне информации (по сравнению с общим объемом циркулирующей в «суверенном» информационном пространстве) моментально распространится в социуме.

Таким образом, активно меняющийся внешний контекст резко сокращает возможность успешной реализации классического имперского сценария, даже если для этого существуют внутренние предпосылки.

Имперскость 2.0?

Процессы, создающие системные барьеры для проведения классической имперской политики, затрагивают все страны, а не только Россию – в этом она в очередной раз не уникальна. Усложнение всеобщей динамики заставляет даже игроков, претендующих на глобальность интересов, идти по пути упрощения управленческих практик в международной политике. Ярким примером этого является политика нынешнего президента США Дональда Трампа по выходу из многосторонних альянсов. Этому не дается концептуальное объяснение, кроме того, что «Америке это не выгодно», однако причина на поверхности. Вашингтону уже трудно выступать эффективным модератором процессов в многосторонних альянсах в нужной ему парадигме, причем речь не столько о пресловутом «ослаблении» Соединенных Штатов, сколько об уплотнении событийного поля мировой политики, в которую включаются все новые акторы. В такой ситуации упрощение структуры альянсов как естественная реакция на усложнение происходящих в мире процессов – оптимальный выход. Управлять одним союзником гораздо проще, чем несколькими, которые к тому же достаточно часто меняют позицию по конкретным вопросам. Следует отметить, что политику по выходу из многосторонних альянсов проводил бы любой американский президент на данном историческом этапе, даже условная Хиллари Клинтон. Такой подход не является проекцией на внешнеполитическую стратегию особенностей личности Трампа, как это пытаются подать его противники.

Таким образом, мировые игроки оказались в ситуации, схожей с российской. Они вынуждены отказываться от элементов классического имперского подхода, хотя его рецидивы дают о себе знать в силу инертности мышления национальных элит. Эти рецидивы будут постепенно исчезать из практики западных стран по мере ротации естественным путем элиты и ухода того поколения, которое помнит «конец истории», связанный с распадом советского блока, и царивший тогда на Западе эмоциональный подъем.

Можно предположить, что если Россия пересмотрит свой постимперский подход, это не приведет к тому, что она будет дотировать чужие имперские проекты, как это было в 1990-е гг., когда проекты США и ЕС были на подъеме. Таким образом, нет риска получить комплекс неполноценности конца ХХ века, когда отказ от советского имперского проекта воспринимался в российском обществе и на Западе как капитуляция и проигрыш. В то же время отказ от классического имперского подхода во внешней политике отнюдь не означает отказа от реализации своих интересов в глобальном масштабе. Речь идет о «дисперсных» стратегиях, когда игрок заполняет возникающие пустоты, причем набор средств может напоминать и классический имперский, например, ограниченное проецирование военной силы. Правда, по форме и проявлению такой инструментарий несколько отличается. Что касается военной силы, это могут быть инструменты, не связанные напрямую с государственными институтами, но пользующиеся их опосредованной поддержкой. В качестве наиболее показательной иллюстрации можно привести частные военные кампании. Россия уже использует такой подход в некоторых регионах мира, например в Африке.

Такую концепцию реализации глобальных политических интересов можно охарактеризовать как имперскость 2.0. Речь идет о частичной реализации целей, которые стояли перед классическими империями, на новой организационной, юридической и технологической основе. Имперскость 2.0 – это обеспечение глобальности присутствия при его точечном характере и динамической сфере интересов, что позволяет минимизировать расходы, перенапряжение населения, а также повысить «КПД» внешнеполитического курса. Главное отличие от классического имперского подхода – отказ от оценки результатов через призму устойчивого контроля над территориями.

Если сравнивать Россию и США (такое сравнение является эталонным для сторонников классического имперского подхода в российской элите), то обе страны идут по пути «деимпериализации» внешней политики, реагируя на внешние и внутренние ограничения, правда, разными темпами по разным направлениям. По каким-то направлениям дальше продвинулась Россия, по каким-то – Соединенные Штаты. Что касается России, то население во многом прошло через «постимперскую ломку» еще в 1990-е гг., хотя отдельные рецидивы наблюдаются до сих пор и будут заметны еще некоторое время. Американцы вступили в активную фазу этого процесса только в 2010-е гг., очевидным признаком чего стала победа на президентских выборах Трампа с его четко выраженным приоритетом внутренней повестки над внешней.

Если рассматривать инструменты реализации новой внешней политики, то в данном случае гораздо более продвинутыми выглядят США с их концепцией soft power. Что касается России, то пока наблюдается эрозия ее культурного влияния даже на постсоветском пространстве, где у нее по-прежнему есть естественная фора.

Век классических империй отнюдь не прошел, они будут концентрироваться на более благополучном с демографической точки зрения глобальном Юге, и России придется иметь с ними дело. Вопрос в другом – Россия по своему типу воспроизводства населения (по его количеству и качеству) уже не может «потянуть» бремя классической империи, которое достаточно успешно несли дореволюционная Российская империя и СССР. Поэтому явочным порядком она апробирует новые механизмы и подходы обеспечения своего присутствия в глобальной политической повестке, но пока без их концептуального осмысления.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996622 Павел Салин

Евросоюз намерен подписать соглашение с Кыргызстаном о расширенном партнерстве и сотрудничестве

 Евросоюз намерен подписать соглашение с Кыргызстаном о расширенном партнерстве и сотрудничестве. Об этом говорится в распространенном совместном коммюнике, принятом накануне Европейской комиссией и верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности.

«В коммюнике изложен свежий взгляд на укрепление партнерских отношений с пятью центральноазиатскими странами: Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Центральная Азия всегда была важным регионом, учитывая ее историю, культуру и роль моста между Востоком и Западом. Сегодня, на фоне позитивной внутренней и региональной динамики, а также растущих глобальных вызовов, требующих укрепления партнерства, она приобретает все большее стратегическое значение», — заявила верховный представитель ЕС Федерика Могерини при подписании документа.

Комиссар ЕС по вопросам международного сотрудничества и развития Невен Мимица добавил: «Европейский Союз является ведущим партнером Центральной Азии в области развития, а объем предоставленной региону помощи на обеспечение верховенства права, управление границами, стимулирование торговли, защиту окружающей среды и водных ресурсов на 2014-2020 годы превысит 1 млрд. евро. В рамках обновленного партнерства мы хотим укрепить взаимодействие с центральноазиатскими странами, помочь им наладить связи между собой, сделать регион более стабильным и процветающим».

Совместное коммюнике предлагает сосредоточить будущие усилия ЕС в Центральной Азии на двух аспектах: партнерство во имя стабильности через повышение способности стран Центральной Азии преодолевать внутренние и внешние трудности, а также проводить реформы; партнерство во имя процветания путем модернизации экономики, развития устойчивых связей и инвестирования в молодое поколение.

Кроме того, ЕС полон решимости инвестировать в региональное взаимодействие, помогая государствам Центральной Азии вести диалог и сотрудничать в удобном для них формате.

В дополнение к Соглашению о расширенном партнерстве и сотрудничестве между Европейским Союзом и Казахстаном, ЕС намерен завершить переговоры по аналогичным соглашениям с Узбекистаном и Кыргызстаном, а также максимально эффективно применять широкий набор доступных инструментов помощи.

Совместное коммюникетеперь будет обсуждаться в совете и Европейском парламенте.

На 15-й совместной встрече министров иностранных дел ЕС и государств Центральной Азии, которая состоится 7 июля в Бишкеке, представители ЕС намерены официально представить новую Стратегию ЕС по Центральной Азии.

Есть риск ухода швейной отрасли Кыргызстана в Узбекистан – Соцфонд

В текстильной и швейной отрасли Кыргызстана работает много людей, они могут остаться без работы. Об этом сообщил глава Социального фонда КР Медер Ирсалиев во время заседания Жогорку Кенеша в четверг.

Он сообщил, что по не уточненным данным, в текстильной отрасли Кыргызстана трудятся около 200 тыс. человек.

По его словам, если поддержать их, они могут дальше развиваться. «Надеемся, что все выйдут из тени», - сказал он.

«В Узбекистане в швейной отрасли дали смягчения, и есть угроза, что мы можем упустить швейную отрасль и она уйдет в Узбекистан. Все наши соседи снизили тарифную политику социальных отчислений. На сегодня рабочая группа пересматривает тарифную политику, встретились с жителями регионов с бизнес-сообществами, выслушали их комментарии, и в сентябре мы можем предоставить», - сказал М.Ирсалиев.

Отметим, депутаты Жогорку Кенеша рассматривают законопроект «О внесении изменений в некоторые законодательные акты КР (в Налоговый кодекс КР, законы «О тарифах страховых взносов по государственному социальному страхованию», «О государственном социальном страховании»)» в первом чтении.

Целью законопроекта является создание благоприятных условий для развития швейной и текстильной промышленности, увеличения количества рабочих мест, создания условий для вывода действующих предпринимателей из ненаблюдаемого сектора экономики, увеличению объемов экспорта путем снижения налоговой нагрузки и размеров социальных отчислений юридическим лицам, осуществляющим деятельность в швейной и текстильной промышленности.

В Бишкеке состоялись переговоры делегаций Кыргызстана и Узбекистана по делимитации госграницы

В Бишкеке состоялась очередная встреча рабочих групп правительственных делегаций Кыргызстана и Узбекистана по вопросам делимитации кыргызско-узбекской государственной границы. Об этом сообщает пресс-служба правительства КР в четверг.

В ходе переговоров были обсуждены предложения по описанию оставшихся участков кыргызско-узбекской государственной границы.

В рамках встречи рабочих групп правительственных делегаций достигнута договоренность о проведении совместных полевых обследований отдельных участков государственной границы.

Ожидается, что следующая встреча рабочих групп пройдет на территории Республики Узбекистан.

Посол КР в КНР встретилась с активистами Молодежной лиги стран ШОС

Посол КР в КНР Канайым Бактыгулова встретилась в Пекине с представителями Молодежной лиги ШОС из Кыргызстана, Казахстана, Китая, России, Таджикистана и Узбекистана. Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в четверг.

Посол рассказала представителям Молодежной лиги ШОС о работе посольства КР в КНР, о внешней политике Кыргызской Республики, о сотрудничестве Кыргызстана в рамках ШОС, мероприятиях в рамках председательства Кыргызстана в ШОС, двусторонних кыргызко-китайских отношениях, а также о праздновании ряда юбилейных дат в 2019 году в Кыргызстане: 130-летия со дня рождения государственного деятеля Киргизской ССР Абдыкадыра Орозбекова, 125-летия со дня рождения манасчы и народного артиста Киргизской ССР Саякбая Каралаева, 80-летия государственного деятеля Батырали Сыдыкова, 30-летия принятия Закона о придании статуса государственного кыргызскому языку, 75-летия образования МИД КР и др.

В ходе встречи К. Бактыгулова также ответила на вопросы представителей Молодежной лиги ШОС о культурно-гуманитарном сотрудничестве между КР и КНР, предстоящем саммите ШОС в Бишкеке, участии Кыргызстана в реализации инициативы «Один пояс, Один путь» и другие вопросы.

Медиацентр СПбГУТ - победитель конкурса медиапремий «Пространство Евразии»

С 13 по 15 мая 2019 года в Москве в медиацентре парка «Зарядье» прошел Медиафорум студенческих и молодёжных СМИ «Пространство Евразии», в котором приняли участие студенты из Армении, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана и России - финалисты международной медиапремии для студенческих и молодежных СМИ.

Студент подведомственного Россвязи СПбГУТ факультета РТС и работник НОЦ «Медиацентр» Александр Молчанов был приглашен на форум в качестве победителя отборочного этапа конкурса и представлял Медиацентр. Во время круглого стола Александр рассказал про НОЦ «Медиацентр» СПбГУТ, пообщался с экспертами и спикерами, поделился с ребятами из разных стран своим опытом работы в области СМИ.

14 мая проходила торжественная церемония вручения медиапремий. Студенческое радио СПбГУТ «Радио Бонч» одержало победу в номинации «Лучшее студенческое радио», опередив других участников не только из России, но и из стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС), которые принимали участие в конкурсе.

На мероприятии проходили мастер-классы от ведущих специалистов области российских и мировых СМИ. В частности, на форуме выступили руководитель студии ВГТРК «Авторская программа Александра Рогаткина» Александр Рогаткин, ведущая программы «Время» на Первом канале Екатерина Андреева, ведущий ВГТРК Эрнест Мацкявичюс и многие другие.

Студент факультета РТС и работник НОЦ «Медиацентр» Александр Молчанов

Форум объединил 300 участников, 10 стран, более 30 спикеров в области журналистики. Основной целью Форума стала поддержка и развитие студенческой журналистики России и стран Евразийского экономического союза.

Госкорпорация "Росатом" и министерство энергетики Узбекистана подписали "дорожную карту" по реализации второго этапа строительства атомной электростанции (АЭС) в стране, сообщает в четверг пресс-служба Минэнерго.

В начале сентября 2018 года российский премьер Дмитрий Медведев и глава правительства Узбекистана Абдулла Арипов подписали соглашение о сотрудничестве в строительстве АЭС на территории республики. "Росатом" планирует построить комплекс из двух энергоблоков поколения "3+" с реакторными установками ВВЭР-1200.

"В Ташкенте прошло подписание дорожной карты по реализации в 2019-2020 годах основных мероприятий по строительству атомной электростанции в Республике Узбекистан", - говорится в сообщении. Документ пописали министр энергетики Узбекистана Алишер Султанов и генеральный директор "Росатома" Алексей Лихачев.

Документ подписан в рамках международной выставки Power Uzbekistan-2019, проходящей в Ташкенте.

По данным пресс-службы, "дорожная карта" определяет конкретные шаги второго этапа реализации проекта. В частности, в документе прописан алгоритм подготовки исходных данных для разработки оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС), инструкции по созданию предварительного отчета по обоснованию безопасности. Также документ включает в себя этапы подготовки и согласования контрактов по реализации проекта.

В среду пресс-служба президента Узбекистана Шавката Мирзиеева сообщила, что в рамках проекта по строительству АЭС завершен первый этап инженерных изысканий по выбору площадки будущей станции, ведется подготовка ОВОС и технической документации в соответствии с международными требованиями.

Ранее генеральный директор Агентства "Узатом" Журабек Мирзамахмудов заявлял, что Россия и Узбекистан могут подписать контракт на строительство АЭС до конца 2019 года.

Мирзиеев 8 февраля утвердил концепцию развития атомной энергетики в стране на 2019-2029 годы. Ее основной целью к 2030 году является сооружение и начало безопасной эксплуатации АЭС общей мощностью 2,4 ГВт. Строительство станции планируется начать в 2022 году с привлечением кредита правительства России.

О домашнем насилии, абортах, феминизме и российском законодательстве

Ольга Здравомыслова, Анна Ривина

Интервью Ольги Здравомысловой с Анной Ривиной

Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2019

[стр. 79—90 бумажной версии номера]

Ольга Здравомыслова: Центр «Насилию.нет», который вы возглавляете, — сравнительно недавний проект, работающий с проблемой гендерного насилия в российской семье и в российском обществе. Напомню читателям, что Центр возник в 2015 году как волонтерская инициатива, а в апреле 2018-го был зарегистрирован в качестве некоммерческой организации. В чем вы сами видите задачи Центра и какими путями он их решает?

Анна Ривина: Таких задач две: во-первых, информирование пострадавших от насилия, прежде всего женщин и детей, по поводу того, где и как получить помощь, а во-вторых, напоминание обществу о том, что проблема гендерного насилия не только существует, но и остается острой и поэтому необходимо знать, какими способами она может быть преодолена. Иначе говоря, жертвам домашнего насилия нужно понимать, что делать в их ситуации, а обществу следует реагировать на эту беду иначе, чем оно это делает сейчас — например, для начала признать само ее наличие.

О.З.: Как ваша организация взаимодействует с другими кризисными центрами, работающими в той же сфере?

А.Р.: Мы дружим, я уважаю своих коллег. У многих из них большой опыт, и они рады, что мы, организационно оформившись, выбрали своей нишей именно информирование. Такое «разделение труда» вообще представляется одним из ключевых условий нашей общей деятельности. Ведь информация о том, что делать людям, подвергшимся насилию, и куда им обращаться, станет доступной только в том случае, если знаешь, где и как ее искать. Мы до сих пор сталкиваемся с тем, что в нашей стране гражданам зачастую незнакомо словосочетание «кризисный центр», а сами такие центры не слишком заметны, поскольку располагают крайне незначительными ресурсами.

О.З.: Кстати, о ресурсах — кто вас поддерживает?

А.Р.: Начиная три года назад свою работу, мы существовали исключительно на мои собственные средства. Когда же Центр был зарегистрирован, появилась возможность получать пожертвования. Впрочем, это очень скромные деньги: меньше 50 тысяч рублей в месяц.

О.З.: Сколько человек работают в Центре, практически не имеющем денег?

А.Р.: В основном я сама занимаюсь всеми направлениями, но у меня есть помощница, редактор нашего сайта. Остальные — волонтеры, которые, отвечая за то или иное направление, привлекаются к конкретным проектам. Команда Центра по большей части состоит из людей, которые каким-то образом сами узнали о нашем деле, захотели стать частью команды и написали нам. Мы никого не ищем специально, люди приходят самостоятельно.

О.З.: Расскажите о трудностях в вашей работе.

А.Р.: Самое трудное лично для меня — осознание, что в передовом мире проблема домашнего насилия давно уже решается и эффективные пути для этого хорошо известны, но здесь, в России, мы все еще топчемся на месте и попусту тратим время. Это происходит, несмотря на то, что у женщин, переживших насилие, рушатся судьбы, а некоторые из них вообще погибают. Мы по-прежнему не можем донести очевидное до тех, кто занимается законотворчеством, у нас нет средств, чтобы широко информировать не только нуждающихся в помощи, но также врачей, полицейских, судей. Мы до сих пор живем в подлинно пещерном режиме, определяемом фразами «бьет — значит, любит» или «сама виновата». Как с этим работать, уже понятно, но вместо того, чтобы делать что-то, наше государство закрывает глаза на проблему. Например, недавно на мероприятии, которое проводил Красный Крест, мне пришлось возражать члену Комитета Совета Федерации по международным делам Ольге Тимофеевой, которая рассказывала собравшимся, будто бы у нас в каждом регионе есть кризисный центр, а на федеральном уровне имеется Национальная стратегия действий в интересах женщин, включающая борьбу с домашним насилием.

О.З.: И, что же, такая стратегия действительно существует?

А.Р.: Да, но она остается сугубо рамочным документом, не содержащим пока конкретных механизмов применения. Разумеется, мы рады, что сегодня в рамках реализации этой стратегии Европейский союз выделил нашей стране, если не ошибаюсь, 500 миллионов евро — и хотя бы что-то в интересующей нас сфере начало происходить: скажем, в Государственной Думе уже не только священнослужители дают женщинам советы, как им следует жить. Но чувство неудовлетворенности остается — ведь, с одной стороны, вполне ясно, что нужно делать, как спасать пострадавших и как улучшать ситуацию в семье и обществе, а с другой стороны, ничего не меняется или даже становится хуже. Так, пресловутый закон о декриминализации домашних побоев, несомненно, отбросил нас назад.

О.З.: Вы говорите, что в передовом мире проблема домашнего насилия уже решается. Какое место, по вашему мнению, Россия занимает на условной шкале противодействия домашнему насилию?

А.Р.: Здесь уместно обратить внимание на следующую характерную деталь: специальное законодательство по противодействию домашнему насилию есть в 140 странах, а на постсоветском пространстве без такого закона остались только Россия и Узбекистан.

О.З.: Возможно, дело в том, что в России восприятие гендерного насилия имеет какую-то национальную, так сказать, специфику, задающую отличие наших подходов от тех, которые используются в других странах?

А.Р.: Нет, это не так. Мы имеем дело с подлинно интернациональной проблемой, она одинаково остро стоит в разных странах, и вопрос только в том, когда конкретное общество на нее начало реагировать и к каким результатам это привело. Дело не в том, что в наших краях плохо приживается слово «гендер» или другие подобные слова; в России плохо дело с восприятием прав человека — личности, обладающей достоинством и правами, а также с возможностями это достоинство и эти права защищать. Ведь, по сути, домашнее насилие — одно из следствий того вертикально-иерархического порядка, в котором мы живем многие века. Женщина как «самый слабый» элемент этой иерархии традиционно оказывается внизу, а еще ниже располагаются дети.

О.З.: Нет ли в российской социальности чего-то такого, что способствует воспроизведению одного и того же положения вещей?

А.Р.: Недавно я побывала во Франции, где мы посещали кризисные центры, убежища, социальные организации. С одной стороны, я убедилась, что проблема домашнего насилия существует везде, независимо от уровня развития той или иной страны. С другой стороны, были моменты, когда французы просто не понимали, о чем мы их спрашиваем. Например, я поинтересовалась, бывают ли ситуации, когда женщина начинает обвинять других женщин в том, что они неправильно себя вели и провоцировали насилие по отношению к себе, — и меня не поняли. Французам чуждо подобное стремление обвинять пострадавших в их собственных бедах, но, согласитесь, для российского контекста это весьма характерно. Кстати, когда в Европейском университете в Санкт-Петербурге проводилось исследование, посвященное особенностям российской виктимности, выяснились интересные вещи: оказалось, что у нас обращаться в полицию не желают не только жертвы домашнего насилия, но и пострадавшие от воровства или мошенничества. Всем им кажется, будто они сами виноваты. Иначе говоря, у нас человек, которого обидели, с легкостью может получить упрек в глупости и сам оказаться виноватым. Именно так в 1990-е годы пострадавшим от финансовых пирамид говорили: вы сами дурака сваляли, головой думать надо было.

О.З.: В 1990-е в связи со скандалом вокруг «МММ» в нашем обществе обнаружилась еще одна удивительная вещь: не веря, что государство способно их защитить, люди искали других заступников. В редакции газет приходили письма, в которых граждане писали: «Дорогая мафия, защити нас, пожалуйста». Они сравнивали государство, которое не может ничего, с преступниками, которые могут все, и были готовы принять неправовые способы защиты — одобрить насилие в отношении тех, кто их ущемляет. И вообще иногда кажется, что в российском обществе насилие не осуждается, когда в нем видят справедливое возмездие. Как бы вы это объяснили?

А.Р.: Да, в России нередко приходится слышать, что насилие, которое воспринимается как «справедливое», вполне допустимо. Многие, например, полагают, что для наказания отъявленных преступников нужно разрешить смертную казнь, а молодых людей можно отправлять на войну, рискуя их жизнями, если это оправдано «государственными интересами». Возникает вопрос: мы одни в мире такие? И, может быть, насилие над женщинами также оправдывается какой-то «целесообразностью»? Думая над этим, я все больше утверждаюсь в следующей мысли: язык, описывающий страдания женщин, понятен в любой точке мира, независимо от их конфессиональной, культурной, социальной принадлежности. Наблюдая за тем, как отдельные штаты США, один за другим, начинают запрещать аборты, мы поражаемся: Запад всегда казался нам образцом, но сегодня там тоже принимаются чудовищные законы. Однако принципиальное значение имеет то, на каком основополагающем принципе стоит страна: «человек для государства» или «государство для человека»? В России гражданину традиционно предписывалось руководствоваться государственным интересом — и поэтому с ним можно было делать все что угодно.

О.З.: Из ваших слов следует интересный вывод. Если упомянутые вами базовые идеологии в социальных системах разные, то одно и то же явление — например, запрет абортов — в различных контекстах будет нести в себе разный смысл. Более того, в одном случае такая мера оказывается более опасной для общества, чем в другом.

А.Р.: Вы правы, ведь если в США запрет абортов прошел на уровне какого-то штата, то все понимают, что есть еще и Верховный суд, который способен отклонить этот закон на том основании, что он нарушает конституционные права американских граждан. А у нас патриарх Кирилл приходит в Думу и спокойно рассуждает о вещах, которые в цивилизованном обществе и представить страшно: для него, в частности, запрет абортов выступает эффективным методом увеличения рождаемости. Иначе говоря, и в Америке, и в России мы имеем дело с одним и тем же ложным подходом, но общество в каждой из стран вынуждено реагировать по-разному. Ведь посмотрите, что получается дальше. На Западе и мужчины, и женщины привычно прибегают к барьерной контрацепции, то есть используют презервативы. А в России дело обстоит иначе: я несколько лет работала фонде «СПИД-Центр» и знаю, что многие наши мужчины заставляют женщин отказаться от защищенного секса, повышая риск беременности и вирусного заражения. А потом, если что-то идет не так, женщина остается наедине с сопутствующими проблемами: именно ей, а не ему, предстоит их решать. Поэтому, действительно, запрет на аборты в России и запрет на аборты в Америке — разные вещи.

О.З.: По-видимому, то, что ответственность постоянно перекладывается на женщину, тоже связано с проблемой насилия?

А.Р.: Верно, за этим кроется мощное давление на нее: женщина должна обеспечивать «хороший секс», не имеющий осложнений в виде детей. В интимных отношениях в нашей стране это очень глубоко заложено.

О.З.: Можно ли говорить о каких-то поколенческих изменениях в плане восприятия домашнего насилия, а также вины и ответственности женщин? Как смотрят на все это молодые россияне?

А.Р.: О России в целом говорить сложно, но даже если взглянуть на образованную Москву, нельзя не отметить сохраняющейся потребности в просвещении, призванном изменить традиционные взгляды на допустимость насилия и изначальную «виновность» женщины. Тем не менее нынешние молодые люди более плотно включены в глобальную повестку, в том числе и в аспекте гендерного равноправия, им гораздо проще с доступом к информации. Многие вещи, которые мне, родившейся на излете Советского Союза, пришлось осваивать постепенно, они понимают в более юном возрасте. Они во многом нас опережают.

О.З.: Известно, что продвижение российского закона против домашнего насилия идет с огромным трудом. Несмотря на то, что сама тема звучит отчетливее и громче, чем несколько лет назад, а дискуссии идут не только в социальных сетях, но и в Федеральном Собрании, принятие этого важного акта тормозится. В чем, с вашей точки зрения, главная причина сопротивления?

А.Р.: В 2019 году исполняется 40 лет со дня принятия Конвенции ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Советский Союз одним из первых ратифицировал этот документ. Комитет по ликвидации дискриминации, который выносит рекомендации по совершенствованию законодательства стран, ратифицировавших Конвенцию, уже давно предлагает России принять закон против домашнего насилия. Каждые четыре года российская делегация отчитывается перед этим органом о состоянии дел, снова и снова получая в ответ рекомендацию: примите, наконец, закон. И всякий раз накануне такой встречи наблюдается всплеск активности в отношении этой проблемы, но потом снова воцаряется тишина.

О.З.: Иначе говоря, главным стимулом к совершенствованию интересующей нас области оказываются внешние толчки?

А.Р.: Да, потому что посредством «внутреннего толчка» мы можем творить только противоположные по духу вещи: например, приняли закон о декриминализации домашних побоев, развязав руки всем, кому только можно. Между тем наш законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» перекочевал из шестого думского созыва в седьмой, и сейчас единственным депутатом, который открыто за него выступает, остается Оксана Пушкина. Зато Тамара Плетнева, возглавляющая в нижней палате Комитет по вопросам семьи, женщин и детей, говорит, что для нее проблема домашнего насилия вообще не стоит. Мне кажется, люди с такими взглядами не должны иметь права влиять на мою жизнь и на жизнь других женщин. Что же касается большинства депутатов-мужчин, то для них это не приоритет — как, впрочем, и для руководства страны. Правда, сейчас некоторые представители власти начинают говорить, что закон о декриминализации домашних побоев был ошибкой. Парадокс, однако, в том, что и закон против домашнего насилия им тоже не нужен. У российской власти нет политической воли признать само наличие этой проблемы.

О.З.: Но чем же, на ваш взгляд, объясняется столь пренебрежительное отношение?

А.Р.: Дело в том, что мы продолжаем жить в так называемой культуре насилия. Но если, скажем, в отношении заключенных или психически больных насилие формально осуждается, то в отношении женщин дома оно как бы приемлемо. Таково наследие патриархального дискурса. Да и вообще, когда в стране такие проблемы с самой возможностью защитить свою жизнь и свое здоровье, уместно ли говорить о правах женщин и увлекаться «западными штучками» в виде какого-то закона против домашнего насилия? Интересно, кстати, что в Государственной Думе самые женоненавистнические заявления звучат из уст депутатов-женщин — мы наблюдаем что-то вроде внутренней мизогинии.

О.З.: Но эти депутаты, как представляется, едва ли выражают точку зрения большинства российских женщин.

А.Р.: Вы правы, но с ними солидарно большинство из тех поколений, к которым они принадлежат по рождению. Напомню, Конвенции по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин всего 40 лет. Это относительно новая тема даже для международного сообщества.

О.З.: Но разве у нас нет парламентариев моложе, которые по-иному смотрят на жизнь?

А.Р.: Представьте, в думском Комитете по вопросам семьи, женщин и детей молодых людей почти нет. Да и вообще эта тема насилия над женщинами отнюдь не выбивается из общей канвы российской политики. Государству нужно, чтобы все сидели тихо, — а тут вдруг какие-то женщины возмущаются тем, что их бьют. Но, если нельзя дома ударить женщину, почему можно избивать мирных демонстрантов? Наконец, мы же не знаем, что происходит в домах у всех тех людей, которые принимают подобные решения! Зато мы знаем, что у нас сила всегда считалась чем-то хорошим, а слабость чем-то плохим. Зачем же тогда наказывать тех, кто сильней? Они же ведь «за порядок», а с порядка в доме начинается порядок в стране. Того, кто его нарушает, вполне можно и ударить.

О.З.: Так называемый «консервативный поворот», идущий в России, оказывает влияние на все эти процессы?

А.Р.: Безусловно. Например, представители различных конфессий, и прежде всего православные священники, постоянно участвуют в обсуждении вопросов, связанных с насилием в отношении женщин. Когда патриарх Кирилл заявил, что аборт следовало бы вывести за рамки обязательного медицинского страхования, заместитель председателя Государственной Думы Петр Толстой немедленно предложил собраться и поговорить об этом. На фотографиях с той встречи — попы, имамы, раввины. Интересно, как вся эта компания может обсуждать аборты?! По сути, вместо того, чтобы думать о противодействии домашнему насилию, эти люди занимаются тем, что оказывают сильнейшее социальное давление на женщин. И в этом смысле мы становимся все более традиционалистским обществом. Ведь даже в СССР были иные стандарты, поскольку советское государство все-таки опиралось на идеологию равенства.

О.З.: Едва ли можно этому удивляться, поскольку на наших глазах создается причудливый гибрид советской парадигмы, согласно которой все женщины должны работать, и традиционалистского варианта, когда от них одновременно требуется молчание и послушание.

А.Р.: Российской женщине внушают: если у тебя нет мужчины, то ты неудачница. И поэтому ей приходится жонглировать десятком шаров одновременно: и работа, и стирка с готовкой, и прическа, и секс, и карьера, и уход за больными и пожилыми в семье. А не справляешься, так тебе в спину уже дышат соперницы. Наши мужчины уверены, что им можно особенно не стараться, у них и без того есть право выбирать.

О.З.: Давайте вернемся к закону против домашнего насилия. У него все-таки есть перспективы принятия?

А.Р.: Закон неминуемо будет принят, вопрос лишь в том, когда это произойдет. Депутат Пушкина говорит, что она попробует внести его на рассмотрение нижней палаты осенью нынешнего года. Хотя меня сейчас больше волнует не столько думская перспектива закона, сколько то, что в процессе рассмотрения из него могут выбросить все действенные механизмы, защищающие женщин, оставив пустую рамку. Потом примут и отчитаются, что теперь, мол, и Россия на «мировом уровне». А законодательный акт в итоге не будет работать. Поэтому нужно пристально следить, чтобы каждое слово осталось на своем месте, потому что, изменив пару деталей, можно разрушить саму логику закона. Мы не знаем, какой текст в итоге будет выноситься на обсуждение парламентариев. Разумеется, среди разработчиков есть преданные и целеустремленные люди, такие, например, как адвокаты Мари Давтян и Алексей Паршин, состоявшие в рабочей группе Министерства труда и социальной защиты по разработке закона. Но, когда видишь, как в дело включаются депутаты и сенаторы из числа тех, кому надо только имитировать деятельность, опускаются руки. Остается гадать, какой текст они подготовят в итоге.

О.З.: Подобная тактика государственных органов может свидетельствовать только об одном: закон о противодействии домашнему насилию находится в самом конце списка проблем, интересующих власть, и потому не считается значимым.

А.Р.: Да, вы правы, нам постоянно об этом напоминают.

О.З.: Предлагаю сейчас вернуться к непосредственной работе Центра «Насилию.нет», стержнем которой, по вашим словам, выступают информирование и просвещение. Каким образом вам удается выходить к тем социальным группам, которые далеки от осознания, что насилие в семье представляет серьезную общественную проблему? Многие россияне, и это не секрет, вообще полагают, что ни о каком «насилии» в семье говорить нельзя.

А.Р.: Действительно, один из аргументов наших оппонентов состоит в том, что мы якобы пытаемся разрушить российскую семью — тем, что провозглашаем «нормальные» и «устоявшиеся» бытовые явления чем-то из ряда вон выходящим и едва ли не преступным. Но проблема не только в том, что на нас нападают консерваторы: либеральная общественность тоже не всегда готова признать беспокоящую нас проблему. Столь неблагоприятная среда заставляет работать в условиях максимального дискомфорта: я хожу, например, на эфиры канала «Спас» или на федеральные программы. Должна сказать, что участвовать в ток-шоу, участники которых орут, как в зоопарке, не слишком приятно. Зато в этом году мы делали с социальной сетью «Одноклассники» эфир, в котором участвовали актриса Ирина Горбачева и телеведущая Ксения Собчак — именно там, кстати, впервые и заявившая о собственном опыте пережитого гендерного насилия. Трансляцию посмотрели два миллиона пользователей сети «Одноклассники» — а это, согласитесь, выход к массовой аудитории.

О.З.: Какие еще формы информирования населения вы практикуете?

А.Р.: В настоящее время в рамках сотрудничества с торгующими одеждой компаниями «Ambassador» и «Levi’s» мы разместили свою информацию во всех принадлежащих им магазинах. Мы также стремимся к тому, чтобы информация о гендерном насилии имелась в кафе, барах, иных публичных местах. При этом, однако, нам понятно: в России что-то по-настоящему эффективное можно делать только руками государства. Поэтому я и пытаюсь объяснить чиновникам: если они сами не хотят этим заниматься, то пусть передадут дело нам, а мы будем работать — от имени государства. Если, например, удастся добиться, чтобы в Москве, в каждом полицейском участке, на видном месте висели телефоны центров, куда могут обратиться пострадавшие от насилия женщины, и адрес нашего сайта «Насилию.нет», то это будет большой успех.

О.З.: Идете ли вы в регионы, интересно ли для вас расширение поля деятельности?

А.Р.: К сожалению, для этого у нас недостаточно ресурсов и сил. Но если нам удастся наладить работу в Москве, то коллеги из регионов смогут использовать нашу практику и наработки: мы готовы помогать, делиться опытом, направлять тренеров, передавать методики. Приходится признать, что пока в регионах наша повестка продвигается крайне медленно. Единицы, которые пытаются там что-то делать, вынуждены преодолевать множество препятствий и зачастую идти на риск. Впрочем, несмотря на то, что труд активисток далеко не всегда заметен не только в регионах, но и в самой Москве, мы будем продолжать нашу работу.

О.З.: Тематика, которой вы занимаетесь, составляет часть феминистской повестки. Как вы относитесь к современному феминистскому активизму в России?

А.Р.: Я не считаю, что у нас есть феминистское движение, и поэтому не ассоциирую себя с каким-либо феминистским объединением или группой. Есть, конечно, феминистки, которые мне близки и понятны, я всегда буду на их стороне, потому что у нас схожие мировоззренческие установки. Но есть множество феминисток, которые мне неприятны, я никогда не буду говорить с ними на одном языке. Феминизм очень разный. Несмотря на то, что среди моих хороших знакомых есть радикальные феминистки, я не люблю радикализма — и потому не пользуюсь их методами в своей работе.

О.З.: Зачастую сам факт, что женщина публично высказывает свою точку зрения и отстаивает ее в споре с мужчиной, воспринимается как феминизм, причем радикальный. Вы сталкивались с этим? Не кажется ли вам, что мужчины просто видят в такой женщине некое особое качество — свободу, — и это удивляет и раздражает их?

А.Р: Российский мужчина нередко называет женщину феминисткой, когда она «неудобна» и не пляшет под его дудку. Если бы он столкнулся с чем-то подобным, разговаривая с другим мужчиной, то он попросту сказал бы: «Я с вами не согласен». Но когда я обсуждаю женскую повестку, то говорю в основном с женщинами — и мужчин это бесит, поскольку их как бы отодвигают на второй план, исключают из разговора. Однако, если мужчина признает женскую повестку и поддерживает ее, я искренне радуюсь. Размышляя об этом, мы должны понимать, что мужчины в нашей стране росли в ситуации, когда матери или бабушки постоянно говорили им: «Рот закрой!». Кто-то из них сегодня отыгрывается на нас, подчеркнуто игнорируя мнение женщин.

О.З.: Последний вопрос: считаете ли вы, что в России есть ресурс женской солидарности?

А.Р.: Да. Но, чтобы этот ресурс работал, надо освободить женщин от нелепых представлений, согласно которым женской дружбы не бывает, а конкуренция за мужское внимание остается главной заботой женщин. Это сложная, но не безнадежная задача. Впрочем, мы и не надеялись, что будет легко. В России защитницам женской повестки еще долго придется жить в контексте сопротивления.

Москва, май 2019 года

ПОЛЬЗОВАТЕЛЯМ ГИС ПРОМЫШЛЕННОСТИ СТАНУТ ДОСТУПНЫ РЫНКИ СБЫТА ГОСУДАРСТВ ЕАЭС

В рамках ЕАЭС начинает формироваться новый инструмент для создания конкурентоспособной евразийской экосистемы цифровой торговли – Евразийская сеть кооперации, субконтрактации и трансфера технологий. Проектируемая платформа предоставит зарегистрированным в системе организациям доступ к сервисам и услугам промышленной кооперации и субконтрактации, трансферу технологий национальных систем государств-участников ЕАЭС (Россия, Беларусь, Армения, Кыргызстан и Казахстан).

Евразийская сеть будет базироваться на архитектуре государственной информационной системы промышленности (ГИСП), созданной при поддержке Минпромторга России, с дальнейшей интеграцией национальных операторов государств-членов ЕАЭС. Сервисы сети позволят предприятиям оперативно подбирать наиболее эффективных партнеров по кооперации, вовлекать малые и средние предприятия в производственные цепочки крупных производителей, оптимально загружать производственные мощности благодаря доступу к проверенным данным о продукции и услугах, общему реестру спроса для всех участников из 5 стран, а также снижению барьеров для прямого участия в торгах.

На сегодняшний день достигнуто согласование содержательной и сущностной основы проекта от всех государств-участников как на уровне уполномоченных органов, так и бизнес сообществ. Так, 30 апреля в Ереване был подписан документ о развитии интеграционных цифровых проектов, в том числе Евразийской сети кооперации, субконтрактации и трансфера технологий.

Новая инициатива позволит восстановить прямую кооперацию между заводами стран ЕАЭС, а также поможет запустить крупные совместные проекты. Создаваемый реестр предприятий автоматически будет показывать участникам проекта информацию о наличии тендеров, о месте производства необходимых предприятиям ЕАЭС компонентов. Это поможет организовать производство компонентов, которые до этого импортировались из третьих стран, что в свою очередь позволит успешнее конкурировать с внешними производителями.

Предсказуемое будущее?

Как самообман подменил серьезный анализ

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Главная причина разговоров о непредсказуемости – нежелание доминировавших в интеллектуальном поле западных элит и тех, кто шел в их фарватере, видеть неприятное для себя будущее. Интеллектуальный и политический класс Европы уверовал в неизбежность общемировой победы евромодели.

Большинство зарубежных и отечественных международников вне зависимости от политических взглядов, похоже, согласны в одном – мир стал непредсказуемым, нарастает неопределенность, влиять на этот процесс невозможно, и лучше ничего не делать, отстраниться.

Такой вывод особенно опасен для нас, русских. Мы, увы, мастера впадать в транс после прорывов и проигрывать мир после выигранных войн. Но берусь утверждать, что будущее достаточно предсказуемо. И на него можно и нужно влиять. Если, разумеется, крупные игроки знают, чего хотят, обладают энергией и мозгами, строят политику на более или менее рациональной и долгосрочной основе.

Элемент неопределенности присутствовал всегда. И сейчас его не больше, а даже, пожалуй, меньше, чем во многие другие эпохи. Да, из-за информационной революции массам доступны гораздо более широкие возможности влияния на политику. И именно это будоражит элиты, привыкшие решать, что нужно народу. Отсюда и сетование на якобы растущую непредсказуемость. На деле включение широких слоев населения в политику делает ее более предсказуемый, поскольку интересы масс людей просчитываются легче, чем интриги представителей истеблишмента.

Идеологические и политические ошибки

Главная причина разговоров о непредсказуемости – нежелание доминировавших в интеллектуальном поле западных элит и тех, кто шел в их фарватере, видеть неприятное для себя будущее. Интеллектуальный и политический класс Европы уверовал в неизбежность общемировой победы евромодели, а накопленный Западом потенциал (политический, военный, экономический, идеологический и информационный) позволяет навязывать всем такие взгляды. В относительно бедных незападных странах, в том числе в России, европейская интеграция изучалась в основном на европейские же деньги с соответствующим результатом. Только США, имевшие средства на собственный интеллектуальный подход, да и не желавшие усиления пусть даже и союзного конкурента, проявляли «евроскептицизм».

Нынешнее состояние Евросоюза можно было предсказать еще в 1990-е гг., когда большинство европейских государств, получив подпитку дешевой рабочей силой и голодными рынками бывшего соцлагеря, отказались от назревшей реформы экономических и социальных систем. Ошибка была многократно усугублена, когда в эйфории от казавшейся окончательной победы ЕС попытался создать «единую внешнюю и оборонную политику». Линия на наименьший общий знаменатель резко ослабила влияние ведущих держав Европы. Евросоюз пошел на бездумное расширение, на введение евро без единого экономического управления.

Отказались европейцы и от интеграции с Россией, которая обладала «жесткой» силой, ресурсами и доказанной историей способностью восстанавливаться. Наоборот, была выбрана нео-веймарская политика. Российская элита, уставшая от тягот «реального социализма», стремилась сблизиться, если не интегрироваться, с ЕС, естественно, на достойных условиях. Если бы это произошло, нынешнее ослабление Запада не было бы столь болезненным. Он еще долго сохранял бы военное превосходство – глубинную основу своего доминирования в экономической, политической, идейной сферах.

Когда желание России сблизиться встретило отказ и началось расширение НАТО, я испугался. Предложение Москвы было столь выгодным, что отклонение его смотрелось как намерение добить бывшего противника. После этого вопрос был лишь в том, когда и на каких условиях произойдет столкновение и успеем ли мы накопить силы. Возвращение противостояния стало необратимым в 2001 г. после выхода США из Договора по ПРО, что нельзя было интерпретировать иначе, чем стремление вернуть стратегическое превосходство. Особенно опасно это выглядело на фоне агрессий в Югославии и Ираке. Удивительно, что для подавляющего числа и отечественных, и зарубежных специалистов события 2014 г. в Крыму и на Украине оказались неожиданностью или свидетельством «непредсказуемости» России. Хотя они были логичными и могли пойти по еще более жесткому сценарию. Отказ значительной части отечественной элиты от признания реальности не отменил логику истории. Другая часть российского правящего класса восприняла ее и действовала. Скрыто шла подготовка к жесткому противостоянию. Создавалось новое поколение стратегических и околостратегических систем вооружений. Накапливались финансовые резервы. Выправлялась структура управления. Но большой сегмент отечественного истеблишмента, особенно экономический блок, верить в неизбежное не хотел. Иначе не создавали бы новый гражданский самолет МС-21 с такой высокой долей американских комплектующих, раньше вводились бы независимые платежные системы, призванные упреждающе обезвредить санкции, российский богатый класс не продолжал бы выводить средства на Запад.

Не грезили бы об отмене санкций, как было до самого недавнего времени. Санкции легко было ожидать не только из-за противостояния, неизбежного после отступления 1990-х гг., но и по причине частичной деглобализации, элементом которой стала политизация экономических отношений. Этот процесс – следствие ряда объективных причин, главная из которых – видимо, упоминавшаяся уже окончательная утрата военного превосходства, а с ним и базировавшегося на нем почти пять веков политического, экономического доминирования Запада. Прежде подконтрольные страны и народы получили возможность использовать свои конкурентные преимущества. В этой ситуации «либеральный экономический порядок» стал невыгоден тем, кто его создал. И Соединенные Штаты еще до Трампа начали от него отказываться. Санкции, которыми европейцы, как и американцы, сыпали еще до вспышки протекционизма в США, прямо оправдывались невозможностью применить военную силу.

Итог всех виражей был предсказуем. Евросоюз впал в многосторонний, возможно, даже фатальный кризис, продемонстрировав растущую геостратегическую «скукоженность» во все более жестко конкурентном мире. Не был сенсацией и приход человека, подобного Дональду Трампу. Америка влезла в несколько войн и их политически проиграла, бездумно растратив триллионы. Инфраструктура в США – в плачевном состоянии для такой богатой страны. Мощно рванул Китай, начав теснить американцев не только на экономических, но и на политических рынках. Уже Обама пришел с мандатом части правящего класса сократить внешние обязательства и заняться страной. Но, как и президент Джеймс Картер в сходной ситуации, не смог (или ему не позволили) выполнить эти задачи. В конце 1970-х гг. элита выдвинула Рональда Рейгана, сделавшего ставку на экономическое возрождение и восстановление военного превосходства. Отличие Трампа от Рейгана в том, что большая часть верхушки в 1990-е – 2000-е гг. настолько уверовала в свою непогрешимость и догмы либерализма, что напрочь забыла о национальных интересах. А столкнувшись с неизбежной реакцией на бессмысленную экспансию, раскололась. Коррекция происходит жестко, помимо воли элиты. Но Трамп оказался неожиданным только для нее и тех, кто привык кормиться ее идеологической продукцией.

Заблуждения, помноженные на способность навязывать свои взгляды, привели к тому, что Запад проворонил возрождение Китая. Политика в отношении КНР была основана на нежелании признать очевидное – китайскую многотысячелетнюю культуру и историческую традицию. Стань Китай с его разнообразным 1,3-миллиардным населением действительно демократическим – случилась бы глобальная катастрофа. Но считалось, что, приняв капитализм, тот неизбежно станет более демократическим, прозападным и, соответственно, менее способным управлять собой и своими ресурсами. Когда к началу 2000-х гг. выяснилось, что дело к этому не идет, начали наперебой предсказывать неизбежный крах Китая, заявляя, что капитализм без демократии развиваться не может.

Между тем капитализм развивался вне связи с демократией, а на основе унаследованной от феодализма правовой системы, защищавшей частную собственность, и в рамках политических моделей, по современным понятиям зверски авторитарных. Более того, капитализм, движущей силой развития которого является неравенство, противоречит демократии, власти большинства. «Популизм», в поддержке которого обвиняют Россию, – абсолютно логичный результат очередного взрыва неравенства и роста иммиграции, которая вышла из-под контроля. А ведь ее, как мало кто вспоминает, запустила с 1970-х гг. европейская буржуазия, чтобы снизить растущую стоимость рабочей силы и влияние профсоюзов. Сегодня пожинаются плоды тогдашних решений.

Интеллектуальные заблуждения

Одна из важных причин нынешней паники по поводу непредсказуемости – развал интеллектуальной основы, на которой строили расчеты мировые, да и отечественные элиты. Ее соорудил Запад за последние 40 лет, а после его временной «победы» в холодной войне она стала превалирующей повсеместно.

Все бросились изучать, преподавать и распространять как непререкаемую истину доктрины, идеи западного академического сообщества. К тому же Запад был посвободней, побогаче и уже поэтому привлекательней, а его медиа доминировали в интеллектуальной среде. Между тем большинство этих теорий, концепций и школ страдают серьезными недостатками.

Во-первых, их адепты вольно или невольно отражают интересы своих стран или правящих в этих странах элит. А те, кто им следуют в других обществах, неизбежно играют по чужим правилам и на чужом поле. Бывает и сознательное забвение интересов своей страны по компрадорским мотивам, по глупости, невежеству или желанию понравиться коллегам из «передового мира». В России, напомню, в 1990-е гг. было немало интеллектуальных и политических лидеров, провозгласивших интересы страны идентичными западным, а любые шедшие с Запада веяния заведомо правильными. Отголоски слышны до сих пор.

Во-вторых, все эти концепции, как правило, писались для ушедших периодов двухполюсной конфронтации или «либерального мирового порядка» 1991–2007 гг. – эпохи доминирования США. И даже если они в какой-то момент отражали картину мира, то уже устарели.

В-третьих, за полвека западная экономико-политическая и социальная мысль раскололась на множество узкоспециализированных направлений. Но селективный взгляд не позволяет видеть целого и, соответственно, предвидеть эволюцию таких сложнейших систем, как общества или международные отношения.

Наконец, в-четвертых, многие теории были просто ошибочными. Злую шутку сыграла вера в «конец истории», в безусловную правильность либерально-демократических теорий и практик. Затем пришла эпоха политкорректности, а либерально-демократические воззрения приобрели характер тоталитарной идеологии (об этом замечательно писал Александр Лукин).

Сказанное не означает, что все западные теории ошибочны. В значительной степени корректна школа политического реализма, зло отвергаемая интеллектуальным большинством в США и Европе. Во многом пророческой оказалась идея конфликта цивилизаций Сэмюэля Хантингтона. Адекватна концепция баланса сил. Ее отвергают – по разным причинам – либералы и китайцы. Последние привыкли не к балансированию, а к доминированию в рамках традиции «срединного царства». Но, набираясь опыта, и они начинают играть по правилам теории баланса.

Приведу еще несколько примеров массовых интеллектуальных заблуждений. Стало почти общепринятым считать, что западная демократия – венец развития человечества. Коммунисты почти век полагали таковым коммунизм. Но демократии неизменно гибли в условиях обострения международной конкуренции или в результате внутренних потрясений. Греческие республики стали деспотиями, римская – империей, средневековые итальянские республики – монархиями, новгородская пала, венецианская сдалась Наполеону, почти вся демократическая Европа – Гитлеру. И если бы не самозабвенная борьба советского народа, ведомого тоталитарной властью, демократии в ее нынешнем виде в Европе не было бы.

Современная западная демократия – лишь один из способов, хотя и более комфортный для большинства граждан, управления обществами. Будущее обещает плюрализм моделей. Но до сих пор в большинстве университетов профессура, следуя в русле политически корректного нарратива, убеждает себя и студентов в неизбежности победы демократии. Хотя даже в западных обществах нарастают авторитарные тенденции.

До сих пор в интеллектуальной среде превалирует миф о миролюбии демократий, их приверженности международному праву. Действительно, демократиям труднее вести продолжительные войны. Но как можно говорить о «демократическом мире» после того, как НАТО 80 дней бомбила остатки вполне демократической Югославии – пусть и отчасти погрязшей в гражданской войне. Ее, впрочем, помогли развязать демократии ЕС, незаконно признавшие в 1991 г. независимость Хорватии и Словении. Дальше были агрессии против Ирака и Ливии, в которых участвовало большинство официально демократических государств.

Судорожный поиск и придумывание врага показывают, что западным политическим системам он жизненно необходим. Все «популисты», противники провалившихся элит объявляются агентами Путина. Еще живописнее ситуация в США. Там проигравшие попытались объяснить свой провал выдумкой о российском вмешательстве в американские выборы. Возродили и уж совсем фантастический миф о российской военной угрозе, и это при том, что Россия тратит на вооруженные силы в 20 раз меньше, чем НАТО, имеет во много раз меньшие вооруженные силы. Когда к 2019 г. антироссийская кампания стала выдыхаться, усилили сатанизацию Китая, обличая его во всех грехах, главный из которых – стремление «подорвать» демократию. Китайские коллеги в изумлении – не могут понять, в чем дело.

С улыбкой вспоминаю, как более четырех десятилетий назад, изучая работы пионеров современной теории глобализации – Джозефа Ная, Роберта Гилпина, Роберта Кеохейна о неизбежности нового светлого мира, когда победит взаимозависимость, национальные государства отомрут, их заменят наднациональные институты, транснациональные корпорации (ТНК), негосударственные организации (НГО – НКО), я на какое-то время уверовал в эту идею. С удивлением вижу, что эту теорию до сих пор преподают, в том числе и у нас. Но где глобальное правительство? Идет ренационализация мировой политики и расщепление международных институтов. ТНК послушно маршируют по приказам правительств. Независимые глобальные НГО на 99% приватизированы государствами или группами элит.

Неадекватна теория «мягкой силы», выдвинутая Джозефом Наем, первоклассным интеллектуалом, но и страстным защитником интересов своей страны. Впрочем, если из теории «мягкой силы» извлечь ее прозападную направленность и назвать по-старому – идеологическим влиянием, то выяснится, что гигантской «мягкой силой», несмотря на нищету и репрессии, обладал в 1920-е –1930-е гг. советский коммунизм. За его призывами ко всеобщей справедливости, равенству, национальному освобождению шли сотни миллионов. Оказывается, что и у современной России, пусть и относительно небогатой и не очень свободной, есть своя «мягкая сила». Российское идеологическое послание – защита суверенитета, национального достоинства, культурной самобытности, традиционных ценностей – близко большинству человечества. Это одна из причин необычайно злой и выходящей за рамки приличий информационной кампании, ведущейся против России.

Поразительно по своей неадекватности отрицание империализма и империй. США, главный адепт отрицания, – один из классических типов империи. Без формальных колоний, но с 800 базами и навязыванием идеологии, внешнеполитической ориентации, единой военной системы и направления внешнеэкономических связей. Евросоюз – еще более классическая империя, правда, без императора. Мы, остальной мир, должны следовать в фарватере этого лицемерия? А, может быть, империи не только есть, но и будут? И даже за ними будущее?

Примеры можно множить. Большинство из существующих теорий лишь частично адекватны. Они полезны как инструменты для анализа, но только если отдавать себе отчет в том, что практическая применимость их весьма ограниченна.

Теперь о будущем

Единственное, что может изменить все – большая война. Она сделает ход истории полностью непредсказуемым или вовсе его закончит. Уже не раз писал, что вероятность ее возникновения сейчас выше, чем когда бы то ни было с середины 1960-х годов. Но ее можно предотвратить умной политикой, многосторонним взаимным сдерживанием и активной борьбой за мир. А остальные макротенденции достаточно очевидны и предсказуемы. Назову важнейшие.

Продолжится сдвиг центра мировой экономики и политики в Азию. Китай, даже при неизбежном замедлении, уже в обозримой перспективе достигнет по совокупной мощи уровня США. Видимо, он догоняет или уже обгоняет Соединенные Штаты в ряде технологических, стратегических направлений, в частности в области искусственного интеллекта. Вслед за военной, экономической, политической силой в сторону Азии, Евразии начинает перетекать и культурно-моральное влияние. Перед Россией – северной Евразией – открываются интересные перспективы.

США благодаря «революции Трампа», которая, скорее всего, подстегнет экономику, сохранят позиции державы № 1–2, но уже в меньшей степени как суперглобального игрока, частично возвратятся в западное полушарие.

Де-факто холодная война, развязываемая Западом против Китая, дабы самоорганизоваться против «врага» и сдержать рост его могущества, останется на годы среди ведущих тенденций международных отношений. Года через четыре вероятно частичное преодоление раскола американских элит, которым удастся взять под контроль социальные медиа, политическую систему страны в целом. Это может снизить накал поиска врага в России. Тем более что ее, похоже, все больше замещает Китай. Частично будут удовлетворены интересы изголодавшейся части американского ВПК, связанной со стратегическими вооружениями. Важно, что мы вовремя дали понять американцам: превосходства «изматыванием» гонкой вооружений им не достичь, второго издания Рейгана не будет. Тогда можно рассчитывать на некоторую нормализацию. Но другие причины противостояния сохранятся. Вашингтону, допустившему формирование полусоюзных отношений Москвы и Пекина, важно либо разгромить Россию, либо нейтрализовать ее, чтобы ослабить Китай, либо оторвать Пекин от Москвы.

Европа, видимо, упустила шанс повернуть вспять деградацию европроекта и мировых позиций ЕС. Будут усугубляться националистические и авторитарные тенденции. Вероятен дрейф вниз и назад с нахождением нового баланса на уровне конца 1980-х – 1990-х годов. Но из-за неудачного эксперимента с единой внешней и оборонной политикой, из-за внутриевропейских проблем великие некогда державы не вернутся на прежний уровень субъектности в мировой политике. Активизируется соревнование внешних сил за позиции на увядающем, но еще блистательном и богатом субконтиненте. Эта борьба может стать важным геополитическим вызовом для России и мира. Европейцы не захотели сами платить за свою безопасность и вооруженные силы, теперь приходится расплачиваться политической лояльностью, экономическими уступками. Силен компрадорский класс, ассоциирующий свои политические и экономические интересы с американцами. Последние создали мощную клиентелу в старой Европе. Расширение Евросоюза привело к усилению в нем проамериканских элементов – идеологических русофобов или просто глубоко коррумпированных, слабых правительств, чьи лидеры находятся «на крючке». Но накачка России как «врага» выдыхается. Объективно укрепляются предпосылки для нормализации отношений с Европой. Но это будут скорее всего отношения с отдельными странами рыхлеющего Евросоюза.

Геополитически и геоэкономически мир будет становиться все более плюралистическим с двумя центрами притяжения – Америка+ и Большая Евразия. В первую войдут члены переформатированной НАФТА, часть латиноамериканцев, Великобритания, часть европейцев. Судьба второй и ее контуры будут зависеть в первую очередь от того, сможет ли Пекин преодолеть историческую инерцию «срединного царства», создающего вокруг себя поле вассальных государств. В новой глобальной роли Китая такая стратегия не пройдет, и рано или поздно против КНР консолидируются региональные великие державы с вероятным вовлечением США. Евразия, и так имеющая немалый унаследованный от прошлого конфликтный потенциал, превратится в макрорегион острого соперничества. Если Китай возьмет на себя роль первого среди равных, начнет активно строить институты сотрудничества, прежде всего ШОС, сознательно погрузится в сеть связей и балансов – состоится партнерство Большой Евразии, как бы его ни называли: гигантский континент мирного сотрудничества и развития, взаимодействия великих культур. Ситуация подвижна и прояснится скорее всего через 5–7 лет.

Мир в целом будет гораздо более свободным. Но небывало быстрый сдвиг в соотношении сил в мире, регионализация мировой политики, новое укрепление роли национальных государств, размораживание конфликтов, которые держали под контролем прошлые гегемоны – ССCР и США, появление новых типов вооружений скажутся на международной стратегической стабильности и создадут относительно высокую вероятность большой войны. Значение военного фактора сохранится, если не увеличится, и с точки зрения непосредственного обеспечения безопасности, и как инструмент влияния.

Видимо, продолжится тенденция к деградации интеллектуального уровня человечества, в том числе, а может быть и в первую очередь, правящих классов многих государств, вызванная информационно-цифровой революцией. Тенденция проявилась уже лет двадцать назад с приходом к власти «телевизионного поколения», склонного автоматически реагировать на последние новости и «картинку». Тренд многократно усугубится, когда вырастет «поколение айфонов», мало отличающее реальный мир от виртуального, все менее способного к самостоятельному, критическому, историческому мышлению. При этом современные демократии, где выбирают себе подобных, являются антимеритократическим механизмом. Весьма вероятно, что критерием отбора правящих кругов в странах, способных на такой отбор, станет неуязвимость отдельных индивидов или групп к интернету.

Роль невозобновляемых минеральных ресурсов продолжит снижаться. Вместе с тем возрастет значение в мировой экономике, а затем и геополитике, возобновляемых ресурсов – продовольствия, биоресурсов моря, чистой пресной воды, чистого воздуха, леса (эту тенденцию увидел и обосновал ученый из НИУ ВШЭ Игорь Макаров). Соответственно, снова подскочит ценность территорий, на которых можно производить эти блага.

Де-факто уход коммунистической и закат либеральной идеологии образуют идеологический вакуум, за заполнение которого началась борьба. Он заполняется национализмом в его государственном, этническом и даже квазирелигиозном вариантах. Налицо запрос на новую идеологию для нового мира.

Тенденция к частичной деглобализации продолжится и из-за ужесточения геополитического соперничества, и из-за связанной с цифровой революцией локализацией производств. Продолжится политизация международных экономических отношений, силовое использование экономических рычагов. Возращения к относительно либеральному мировому экономическому порядку ожидать не стоит, пока не сформируется новый военно-силовой каркас мира, и условный Запад не адаптируется к новому соотношению сил.

Последствия климатических изменений, чем бы они ни были вызваны, достаточно хорошо известны.

Нарастающее неравенство или его ощущение – крупный внутренний и международный вызов, на который придется ответить большинству государств (в числе первых – России). Это неравенство продолжит усугубляться. И здесь виден запрос на новую идеологию развития.

Из-за нарастающего изменения соотношения сил в мире не прекратится деградация большинства институтов, доставшихся от предыдущих мировых систем – двухполюсной и однополюсной. Эти институты либо устарели, либо вредны, продлевать им жизнь, участвуя в их работе, все более бессмысленно или контрпродуктивно.

Что дальше?

Разваливается старая, формируется новая мировая система. И, несмотря на относительно скромные ресурсы, особенно экономические, которые, естественно, нужно наращивать в первую очередь, Россия – третья из четырех-пяти стран, которые сыграют ключевую роль в формировании этой системы. Для эффективного участия в этой работе нужно усвоить простые принципы:

Нельзя бояться неизбежного, которое диктуется макротенденциями. Будущее всегда дает варианты приспособления и активного влияния.

Правил больше нет. За осознание этого мы должны быть благодарны Трампу, который говорит и делает то, что раньше лицемерно скрывали. Но в борьбе без правил мы, русские, с нашей историей, лихостью, нынешней идеологической незашоренностью, готовностью к риску имеем конкурентное преимущество. Надо лишь расстаться с глупостью следования в русле других правил и институтов, которые партнеры беспардонно отбрасывают. Если миру предлагают «закон джунглей», нужно действовать по «законам тайги». И те, кто по привычке или из желания получить улыбку одобрения старых партнеров пытаются следовать старым правилам, должны понимать, что они делают. Они имеют право на заблуждения. Страна и ее элита – нет.

В будущем мире выиграют те, кто, обращая минимальное внимание на информационный фон, будут проводить политику, основанную на реалистичной оценке грядущего. Условие победы – сочетание интеллекта, реализма и политической воли.

Почти все концепции внешней политики, унаследованные от двух- и однополюсной эпохи, либо устарели, либо ложны. Нужно прекратить плестись в фарватере старой внешнеполитической мысли, все более очевидно корыстно защищающей слабеющие позиции Запада. Нужно создавать новую теорию и практику международных отношений. Естественно, используя прошлые, в том числе западные наработки.

Большинство унаследованных институтов либо умирают, либо вредны. Исключение – ООН, ее устав и ряд сопутствующих организаций. Нужны новые институты, не привязанные к отмирающей системе международных отношений.

Западноцентризм в политике и мышлении устарел, вреден. Особенно вреден америкоцентризм, дающий стране, объявившей себя нашим врагом, дополнительные козыри. При этом бессмысленно злостное антизападничество – оборотная сторона старого европо- и америкоцентризма.

Нужно целенаправленно признать и внедрять в общественное сознание значение и знание Востока и Юга. Именно там находятся основные экономические и политические рынки будущего.

Повторюсь, целесообразно уделять внимание развитию конкурентных преимуществ – военной силы, идеологической незашоренности элиты, российского куража. Никакой «политкорректности». Правила прошлой системы отвергаются теми, кто их создавал.

Необходимо обеспечить прорыв в новую цифровую эру. Но одновременно – целенаправленно противостоять негативным последствиям цифровизации, в том числе умственной деградации элит.

Стоит начать активно формулировать и продвигать свою концепцию будущего и роли нашей страны в нем. Россия – гарант мира, создания сообщества независимых, сотрудничающих друг с другом стран и народов, культурного и политического многообразия. Цель политики – максимально возможная демократизация международных отношений. В долгосрочной перспективе – возвращение к игре по правилам, к опоре на международное право, которое сейчас отброшено. Максимальный упор на позитивную программу.

Главные цели политики:

Формирование зоны сотрудничества, развития и безопасности в Большой Евразии, в т.ч. интеграция совместно с союзниками по ЕАЭС в систему зон свободной торговли суперконтинента.

Курс на развитие в среднесрочной перспективе зоны свободной торговли ЕАЭС–ЕАСТ–ЕС–Китай. (Такая ЗСТ в будущих экономических условиях выглядит далеко не столь угрожающей, как по старинке полагают большинство отечественных экспертов.)

Сохранение тесных полусоюзнических отношений с Китаем на обозримую перспективу (шесть-семь лет). Дальнейшая траектория отношений будет зависеть от того, сможет и захочет ли сосед становиться первым среди равных в контексте партнерства Большой Евразии, погрузиться в сеть балансов и институтов сотрудничества или пойдет по пути единоличного лидерства.

Особое внимание – развитию отстающих от возможностей и потребностей нового мира отношений с Индией.

Развитие сотрудничества с европейскими странами, но насколько возможно в евразийских форматах.

Консолидация достигнутого уровня развития ЕАЭС. Обеспечение большей эффективности выполнения его решений, обеспечение ему недостающей поддержки в обществах. Подготовка к новому этапу углубления (и расширения) через два-три года.

Важнейшая стратегическая цель как с точки зрения повышения эффективности мироуправления, так и предотвращения катастрофической войны – запуск трехстороннего (с возможным расширением) взаимодействия Россия–КНР–США. Этот треугольник должен стать прообразом «концерта держав» для XXI века. Другого варианта более или менее эффективного управления не просматривается. В России предлагали эту идею. Но, как у нас часто получается, подзабыли о ее настойчивом продвижении. А условия для ее осуществления созревают.

И, разумеется, эффективная политика экономического роста, без которого невозможна победоносная стратегия.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996621 Сергей Караганов

Время ad hoc?

Гибкие коалиции и наследие Дональда Рамсфелда

К.В. Богданов – кандидат технических наук, научный сотрудник сектора военно-политического анализа и исследовательских проектов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

Начало XXI века отмечено ростом популярности идеи о том, что гибкие военно-политические коалиции, собираемые под тактическую задачу, имеют преимущество перед долгосрочными стратегическими альянсами. Активное следование этой стратегии на международной арене, осуществлявшееся на первом сроке администрации Джорджа Буша-младшего (и в немалой степени – стараниями министра обороны Дональда Рамсфелда), вызвано давно копившимися противоречиями, связанными с изменением облика миропорядка и роли и места Соединенных Штатов в нем. В политике США это привело к отказу от стремления достигать коллективного одобрения внешних вмешательств и нарастанию конъюнктурных односторонних действий. Поэтапное нарастание дисфункций в работе имевшихся институтов коллективной безопасности вызывает увлечение гибкими коалиционными стратегиями, что на данный момент наблюдается и в России. Оставаясь важным элементом современного миропорядка, характеризующегося переходом от однополярной к многополярной (полицентрической) модели, стратегия гибких коалиций имеет и ограничения, важнейшее из которых – деструктивное влияние на развитие международных отношений в отсутствии объемлющих надстроек коллективной безопасности (глобальной и/или блоковых).

Не Рамсфелдом единым

В последние 15–20 лет в мире ведутся широкие дискуссии о том, как может трансформироваться сложившийся облик военно-политических альянсов. Одной из наиболее популярных концепций стала идея гибких коалиций, представляющих собой группы союзников, конъюнктурно собираемые под конкретные задачи. Эти страны не обязательно связаны постоянно действующими соглашениями о безопасности и глубоко выстроенными взаимозависимостями.

Расцвет такой концепции принято связывать с именем шефа Пентагона (2001–2006 гг.) Дональда Рамсфелда, активно выступавшего за перестройку внешней политики страны в соответствии с изменившимися условиями. Однако трансформация американской военно-политической стратегии и особенно ее коалиционной части в последние 35 лет носила более сложный характер, отнюдь не сводящийся к вопросу о роли личности Рамсфелда в истории. Вместе с тем яркий, манифестационный характер «доктрины Рамсфелда» в сочетании с динамично меняющимися глобальными военно-политическими условиями 2010-х гг. вновь ставит вопрос о том, каково реальное место перманентных многосторонних союзов в военной стратегии и внешней политике – в первую очередь в США, но и в других ведущих странах – и как эта роль могла бы измениться в будущем. Возможно ли появление новой доктрины, которая опиралась бы на концепцию гибких коалиций, собираемых ad hoc, и при этом вносила бы вклад в стабильность системы международной безопасности? Пригоден ли этот опыт для применения не только в системе альянсов Соединенных Штатов как державы-гегемона?

В теории международных отношений достаточно подробно и с разных сторон рассмотрены природа, мотивация и динамика формирования союзов, а также вопросы различий между постоянно действующими союзами мирного времени и тактическими коалициями времени военного. Излагаемые современными исследователями взгляды на изменение природы и роли коалиций после распада биполярной системы разнообразны. От апологетического подхода к выстраиванию постоянных обязывающих союзов со сложными взаимозависимостями через сбалансированную оценку объективных плюсов и минусов гибких коалиций и их применимости в различных сценариях до сомнений в пользе постоянных альянсов на современном этапе. Крайняя позиция – постулирование неизбежности полного перехода к гибким коалициям.

Мнения насчет значимости и перспектив последних различны. Так, Эштон Картер, впоследствии ставший министром обороны США, писал еще в 2004 г., что такие альянсы можно рассматривать только как «запасной вариант от безысходности». Вместе с тем довольно обширная группа исследователей подчеркивает кардинальные изменения природы военно-политических союзов после распада биполярной системы, приводящие к росту востребованности гибких коалиций.

Системно-исторический анализ эволюции взглядов на формирование союзов в Соединенных Штатах, в том числе при планировании внешних вмешательств, и влияние превалирующих форм коалиций на контекст международных отношений позволит определить конструктивные, содержательные элементы гибкой коалиционной стратегии и оценить их воздействие на международную безопасность.

Трансформация американских доктрин внешних вмешательств на переломе: 1985–2000 годы

Системная травма, которую Вьетнам нанес американскому военно-политическому планированию, потребовала почти 15 лет для переосмысления. Началось оно еще с заявления президента Ричарда Никсона: при сохранении всех внешних обязательств США в дальнейшем намерены требовать от союзных стран, подвергающихся угрозе, непосредственного участия в конфликте «на земле», а не ожидания прибытия американского контингента. Это заявление запустило процесс так называемой «вьетнамизации» конфликта в Южном Вьетнаме, приведший к выводу оттуда более чем полумиллионной группировки войск США в течение четырех лет.

Окончательно поворот во взглядах на интервенционизм закрепил в 1984 г. министр обороны Каспар Уайнбергер, сформулировав условия применения войск за пределами страны по принципу «все или ничего». К ним он отнес использование американских сил за рубежом только для защиты жизненно важных интересов и только в качестве последнего довода, четкое определение целей и задач такого использования, постоянный процесс переоценки соответствия им размещаемых сил и средств, а также достаточную поддержку операции Конгрессом и общественным мнением внутри страны.

Стыковку этих правил с коалиционной стратегией осуществил чуть позже Колин Пауэлл (глава Объединенного комитета начальников штабов в 1989–1993 гг.). Исследуя условия внешнего вмешательства не только при защите ключевых национальных интересов, но и в ограниченных задачах, он в числе прочего столкнулся с проблемой внешнеполитического обеспечения таких операций. Результатом стал комплекс воззрений (доктрина Уайнбергера–Пауэлла), который не только предельно ужесточил требования к системным и чисто военным аспектам подобных операций (в том числе обязательную формулировку четкой стратегии выхода еще до начала вмешательства и обеспечение подавляющего и ничем не ограниченного военного превосходства над противником), но и включил в контур подготовки таких действий обязательную широкую международную поддержку.

Заметим, что в администрации президента Джорджа Буша-старшего (1988–1992 гг.) сложился устойчивый консенсус относительно того, что значительные вмешательства за пределами неоспариваемой зоны влияния Соединенных Штатов должны подкрепляться прочно выстроенным взаимопониманием на международной арене, в том числе если не участием, то одобрением основных союзников. Принятая администрацией модель «нового мирового порядка» подразумевала превалирующее использование коллективных (а следовательно, консенсусных) механизмов международной безопасности. И если вторжение в Панаму в 1989 г. проводилось односторонним образом, то модельным примером применения такой стратегии на практике стала операция против Ирака в 1991 г., осуществленная широкой международной коалицией при практически беспрекословной поддержке большинства стран мира.

Тем не менее радикальные изменения в системе международных отношений все чаще приводили к ревизии таких воззрений. Так, в начале 1992 г. в американскую прессу попал рабочий проект изменений военной стратегии, подготовленный заместителем министра обороны Полом Вулфовицем и получивший с легкой руки журналистов прозвище «доктрина Вулфовица», хотя 46-страничный документ так никогда и не вышел из стадии меморандума. В нем довольно прямолинейно обосновывалось право американцев на одностороннее внешнее вмешательство и, что особенно важно, подчеркивалась архаичность больших и статичных военно-политических альянсов, которые должны были уступить место тактическим коалициям, собираемым ad hoc под патронажем «особой стабилизирующей роли» США. Этот документ был дезавуирован администрацией Буша-старшего, но сменившая ее администрация Билла Клинтона постоянно возвращалась к теме – например, включая в военное планирование принцип «контрраспространения», который обосновал внешнее силовое вмешательство (в т.ч. одностороннее) для пресечения распространения ОМУ.

Администрация сталкивалась как с внутренними, так и с внешними сложностями. К внутренним можно было отнести переход Конгресса осенью 1994 г. под контроль республиканцев, сделавший внешнеполитические усилия Белого дома перманентной мишенью для критики, особенно когда команда Клинтона на первых порах всерьез пыталась играть на внешней арене кооперативно.

Внешние сложности были связаны в том числе с нарастающим рассогласованием задач и возможностей Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы, переживающей «однополярный момент», и тех немедленных практических результатов, которые могла дать им работа через интерфейс широких традиционных коалиций и сложившихся институтов коллективной безопасности. Радикальное изменение внешнего окружения и рост внешних угроз для США после распада биполярного миропорядка не могло не повлиять и на отношение к внешним вмешательствам, и на их международное обеспечение в коалиционных стратегиях – в сторону роста унилатералистской составляющей как естественного ответа на «трение» в прежних коллективных структурах.

Уже во время операции в Боснии между союзниками в НАТО, а также между структурами НАТО и ООН наблюдались существенные разногласия. Воздушная кампания против Югославии весной 1999 г. велась уже как вмешательство только НАТО, а не ООН, но тем не менее получила издевательское прозвище «комитетская война» (war by committee), отразившее тот факт, что основные баталии в ней разгорелись не в небе над Белградом, а в многочисленных согласительных комиссиях и рабочих группах. Противоречия между задачами и возможностями, с одной стороны, и нарастающими разногласиями в стане союзников (прежде объединявшихся перед образом общего врага в виде советского блока) и в разнородной среде международных институтов, с другой, естественным образом подталкивали Вашингтон к доктринальной ревизии.

В итоге администрация Клинтона вынуждена была переформулировать свою внешнеполитическую стратегию как «по возможности многостороннюю, при необходимости одностороннюю» (multilateral when we can, unilateral when we must). Однако, несмотря на сложности и сопротивление, она всеми силами пыталась добиваться широкого международного консенсуса (хотя бы формального) там, где это только было возможно. По определению Алексея Богатурова, этот период характеризуется «плюралистической однополярностью», в которой американское лидерство осуществлялось не само по себе, а в контексте увязки интересов плотной группы развитых стран (G7), объединяемых общими ценностями. Тем не менее уже тогда налицо был отход Вашингтона от «доктрины Уайнбергера-Пауэлла»: многочисленные вмешательства осуществлялись не для защиты жизненно важных интересов страны, велись непоследовательно и приводили к дальнейшему росту интервенционистского вектора во внешней политике.

Таким образом, уже к концу 1990-х гг. в США сложился комплекс разнородных факторов, актуализирующих пересмотр внешнеполитического наследия Буша-старшего и способствующих нарастанию унилатералистской составляющей в американской политике и военной стратегии.

Задачи и коалиции: становление и провалы «доктрины Рамсфелда»

Джордж Буш-младший привлек в команду целую группу правых государственных деятелей («неоконсерваторов»), исповедовавших резко унилатералистские и интервенционистские воззрения: Дика Чейни, Дональда Рамсфелда, Ричарда Перла, а также уже упоминавшегося Пола Вулфовица. Умеренно унилатералистских взглядов придерживалась даже Кондолиза Райс, которую не принято относить к неоконсерваторам. Особое наследие после себя оставил Рамсфелд, инициировавший перестройку военной машины США в соответствии с трансформацией форм вооруженной борьбы.

Рамсфелд призывал отказаться от длительной подготовки военных кампаний с массированным накоплением сил и средств, как это предусматривали воззрения Уайнбергера и Пауэлла. Окончание холодной войны изменило облик «типовых» вооруженных конфликтов, в которые втягивались Соединенные Штаты, повысило в них составляющую, связанную с противостоянием иррегулярным силам, борьбой с терроризмом и задачами силового предотвращения распространения ОМУ. Рамсфелд видел ответ в создании высокомобильных сил, расширении участия в войне спецназа, интенсивном применении высокоточного оружия с большой дистанции. Корни некоторых длительных и технологически сложных программ Пентагона кроются именно в этой доктрине – например, концепция «Быстрого глобального удара». Вмешательства предлагалось проводить максимально быстро, в том числе с нарушением принципа массирования: операция начиналась до окончания развертывания всех назначенных сил, с вводом их в бой по мере прибытия на театр.

Результаты первого применения «доктрины Рамсфелда» на практике, однако, носили противоречивый характер. Операции 1991 и 2003 гг. в Ираке принято противопоставлять друг другу, и действительно, они антиподы практически во всем: в целях и задачах, в международной подготовке войны, в скорости и масштабах предвоенного развертывания, в соотношении сил, в том, как велась воздушная и наземная фазы кампании. Не стали исключением и долгосрочные результаты. Неповоротливая многонациональная группировка, развернутая в 1990–1991 гг. в Персидском заливе, добилась дешевой и скромной с военно-стратегической точки зрения победы, сделав превосходную рекламу американской военной машине, укрепив союзы и воодушевив нацию. В то же время втрое меньшая группировка в 2003 г. после стремительного развертывания полностью разгромила и оккупировала Ирак за пять недель, передав администрации Белого дома многолетнюю, непопулярную и крайне дорогостоящую партизанско-террористическую войну, которая в дополнение ко всему вбила клин между Вашингтоном и Лондоном, с одной стороны, и ведущими западноевропейскими странами НАТО, с другой.

Здесь необходимо четко отделить стратегию от конъюнктуры конкретной войны. В комплексе воззрений, приписываемых Рамсфелду, выделяются три аспекта. Первый – это собственно трансформация военной машины в соответствии с изменившимися реалиями. Уже только поэтому, несмотря на иракскую неудачу и вал критики в адрес ее автора, новая доктрина скорее состоялась. Прежние воззрения на внешние вмешательства были отброшены как нерелевантные новому характеру войны: скоротечные и одновременно низкоинтенсивные вооруженные конфликты, максимально бесконтактное ведение боевых действий с активным применением высокоточного оружия, многофакторная среда действия и переплетение военных и невоенных аспектов, высокая активность негосударственных акторов (от транснациональных корпораций до террористических группировок, а также частных военных компаний), ускорившийся темп принятия и реализации решений.

Второй аспект – взгляды на коалиционную стратегию в рамках такой войны. В данном случае они описываются лозунгом, который Рамсфелд привел в меморандуме в адрес Буша-младшего в сентябре 2001 г.: «Задача должна определять коалицию, а не коалиция – задачу». Постановка вопроса о расширении применения гибких коалиций была правомерна, поскольку вызывалась объективными изменениями международного контекста. Однако Рамсфелд выступил со свойственным ему напористым радикализмом, добавив стране проблем внутри НАТО сентенциями про «старую Европу», оппонирующую войне в Ираке. Заметим, что именно негибкость в проведении своей линии и недостаточное внимание к поддержке союзников помешали США собрать влиятельную коалицию для войны в Ираке, и это, возможно, стало одной из причин ее неудачи. В этом же месте, по мнению Богатурова, начался слом «плюралистической однополярности», завершившийся к концу 2000-х годов.

И, наконец, третий аспект, который заметен сильнее других, но в контексте нашего исследования значим менее всего – это непосредственно ход и исход иракской войны, мотором и одним из архитекторов которой (а в дальнейшем и, по сути, ее административной жертвой) стал Рамсфелд, стремившийся применить свои воззрения на практике в агрессивном стиле, характеризовавшемся, с одной стороны, прямолинейными ястребиными взглядами на внешнюю политику, а с другой – аппаратными уловками и давлением на подчиненных.

Итак, мы видим, что администрацию Буша-мл. в ее агрессивной приверженности к одностороннему подходу можно критиковать за то, как конкретно реализовывались и обеспечивались на внешней арене те или иные шаги, и американская академическая экспертиза еще в 2000-е гг. делала это весьма подробно и убедительно. Но довольно трудно ставить под сомнение объективный комплекс проблем, которым руководствовался Белый дом.

Из всего рассмотренного нами следует:

после распада биполярной системы интервенционистская составляющая в американской внешней и военной политике под давлением обстоятельств планомерно нарастала, пока в начале 2000-х гг. не была окончательно поставлена во главу угла администрацией Буша-младшего;

Рамсфелд выступил как сборщик этой концепции, соединив новые воззрения на облик военной машины с соответствующей постановкой под сомнение сложившихся взглядов на коалиционные стратегии и ростом акцента на унилатерализм;

войну в Ираке и кризис отношений внутри НАТО можно определить как провал администрации и личную неудачу Рамсфелда как военно-политического руководителя в конкретном, им же самим режиссированном кризисе, но сами по себе они не могут рассматриваться как полноценное опровержение состоятельности стратегии с акцентом на гибкие коалиции.

Затяжная война в Ираке на втором сроке Буша-младшего несколько смягчила унилатералистские тенденции в американском интервенционизме, вынудив администрацию искать поддержки за рубежом. Иракскую войну так и не удалось сделать войной НАТО, хотя трудно переоценить роль параллельно развертывавшейся кампании в Афганистане для укрепления пошатнувшегося взаимодействия и взаимопонимания внутри альянса. В частности, необходимо особо отметить выход НАТО за пределы своей традиционной географической зоны ответственности в повестку глобального регулирования безопасности, то есть приобретение альянсом новых качеств.

Этот вектор продолжился при Бараке Обаме, особенно на его первом сроке, когда во главу угла было поставлено улучшение имиджа страны за рубежом, укрепление прежних союзов и переориентация активной политики Соединенных Штатов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион, что, в свою очередь, требовало выстраивать новые и модернизировать прежние альянсы.

Однако именно в этот период, после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг., начались сокращения военных расходов в европейских странах НАТО: от 8% в Германии и Великобритании до 21–36% в Прибалтике. Одновременно возник острый вопрос разделения бремени расходов (burden sharing), отражающий растущую диспропорцию вложений США и прочих членов Североатлантического блока. Полемика вокруг этой проблемы в числе прочего подчеркнула сохраняющиеся противоречия внутри альянса, связанные с критическими оценками его эффективности.

Несмотря на запланированный рост военных расходов в НАТО после 2014 г., ситуация обострилась с приходом в Белый дом Дональда Трампа, который еще на стадии избирательной кампании публично задавался вопросом о смысле существования альянса. Новый президент в ультимативной форме потребовал от союзников нарастить военные расходы как минимум до условленных 2% ВВП, а лучше и до 4 процентов. Это отношение Трампа к своим постоянным союзникам, уже создающее осложнения, схожие с теми, что возникли из-за кампании в Ираке в 2003 г., возможно, свидетельствует о попытке переложить задачу гипотетического сдерживания России в Европе на плечи европейских стран, высвободив американские ресурсы для проведения более гибкой политики вмешательства в остальных регионах планеты.

Новое время и новые альянсы

В 1990-е гг. при столкновении с недостаточностью имевшихся механизмов для разрешения кризисов в условиях конфликтов в ООН и эрозии «институциональной сделки» со своими союзниками по холодной войне американские администрации могли выбирать из двух вариантов. Потратить время, авторитет и силы на кардинальную перестройку международной системы коллективной безопасности, которая, возможно (но не обязательно, в чем крылся риск), приобрела бы инструменты и потенциал, необходимые для оперативной и эффективной стабилизации кризисных ситуаций. При этом пришлось бы поступиться частью привилегий и возможностей, которые США заполучили как победитель в холодной войне де-факто, а текущее положение любой администрации, рискнувшей сделать такой шаг (особенно в условиях противостояния исполнительной и законодательной властей), оказывалось под ударом внутриполитической борьбы. Но в перспективе это могло помочь (хотя и без гарантий) создать архитектуру равной и одинаковой международной безопасности, от которой выиграли бы все стороны. Данный сценарий не реализовался.

Вместо этого выбран второй путь: наращивать унилатералистские усилия, откладывая тем самым в будущее решение системной проблемы реформирования институтов коллективной безопасности. По сути это можно охарактеризовать как «кредитную» модель безопасности: Вашингтон тратил ресурсы, имидж и расположение ведущих стран мира (в т.ч., как показывает опыт Буша-младшего и Трампа, и среди стран НАТО) на тактическое купирование текущих кризисов, передавая весь комплекс осложнений и нарастающего международного напряжения будущим администрациям. Периодически возникающий дискуссионный паралич внутри постоянно действующих коалиционных структур и международных институтов дополнительно стимулировал единоличную политику Соединенных Штатов и, следовательно, разрушал эти альянсы и институты, не создавая взамен иной коллективной ценности, кроме американского лидерства в системе «навязанного консенсуса». В этом можно усмотреть определенный парадокс, но усилия, которые США направляли на конъюнктурное сохранение своего лидерства в «однополярном моменте», все сильнее деформировали систему международных отношений, ставя это самое лидерство под сомнение и тем самым готовя появление держав-ревизионистов и наступление «постоднополярного» миропорядка (каким бы он в конечном счете ни оказался).

В этих условиях изменение облика военно-политических коалиций (не только американских) неизбежно. Кризис институтов и режимов, доставшихся миру от биполярной эпохи, с середины 2010-х гг. постепенно перешел в их обрушение (особенно это заметно в системе контроля над вооружениями), что, с одной стороны, создает небезопасную ситуацию в мире, а с другой, повышает и потребность в гибких коалиционных стратегиях, причем на фоне резкого снижения политического доверия основных игроков друг к другу и дефицита общих ценностей.

Мы видим, что американский опыт конструирования гибких коалиций успешно распространяется. Хорошим примером может быть «Астанинский формат». Заметим, что в нем удалось свести воедино Иран и Турцию с их амбициями регионального лидерства, что делало бы такой союз, выстроенный «по-старому», неустойчивым в долгосрочной перспективе. Но он вполне пригоден для практического решения конкретных проблем сирийского урегулирования в рамках жестко определенной тактической повестки. Своего рода сложной гибкой коалицией является на данный момент и распределенная «матрешка», выстроенная на постсоветском пространстве на базе ЕАЭС, Таможенного союза, ОДКБ и Союзного государства России и Белоруссии – с прицелом на общую постоянную интеграцию в долгосрочной перспективе и с учетом разной готовности стран к росту взаимозависимости и координации действий в разных областях. Дополнительное измерение задает интерференция этой «матрешки» с текущей повесткой ШОС, в том числе по вопросам региональной безопасности.

Частично схожую конструкцию можно увидеть в американских попытках наполнить новым содержанием Quad – четырехсторонний формат диалога по безопасности между США, Австралией, Индией и Японией, который по сути представляет собой один из опорных институтов сдерживания регионального влияния Китая.

Заслуживает внимания и работа американцев со своими союзниками в Юго-Восточной Азии, сводящаяся к развитию двусторонних взаимосвязей по индивидуальной повестке, актуальной именно для конкретных пар государств-союзников. На этом фоне особенно хорошо была заметна линия на укрепление взаимоотношений с бывшими региональными партнерами по сдерживанию «мирового коммунизма», которое, впрочем, в последние годы развивается не без сбоев (чему хороший пример – двойственная политика Филиппин при Родриго Дутерте). Нельзя исключить, что скоординированная система двусторонних альянсов (как региональных, так и глобальных) в дальнейшем может послужить институциональной основой для выстраивания распределенных многосторонних гибких коалиций, чья связность обеспечивается через крупную державу-патрона (своего рода «хаб» альянса), удерживающую целевую рамку конкретной задачи и ведущую для ее достижения «челночную» координационную работу.

В свою очередь, развитием принципов гибких коалиций, которыми США руководствовались во время «войны против террора», стала возглавляемая ими международная коалиция по борьбе с «Исламским государством» в Сирии и Ираке. Здесь мы видим гибридный подход, в котором интенсивная мотивация Вашингтоном потенциальных союзников поодиночке сочеталась с коллективной работой внутри имеющихся «зонтичных структур», в первую очередь НАТО, что облегчало достижение взаимопонимания и упрощало планирование и проведение боевых действий.

Однако сложность создает продолжающееся изменение контекста международных отношений. Принято считать, что «однополярный момент» является временным, транзитным процессом, на что указывал еще автор этой концепции Чарльз Краутхаммер. Предположительно это должен быть переход от биполярной системы к многополярной (полицентрической). Как завершение этого перехода отразится на состоятельности гибких коалиций, столь эффективных сейчас? Андрей Кортунов отмечает, что ассоциации с прежними многополярными эпохами баланса сил (например, с «Европейским концертом» Венской системы) надуманы. В XX веке изменилась сама природа внешней политики – она стала более ценностной и идеологизированной. Прагматический «танец коалиций», как у европейских монархий XVIII–XIX веков, в условиях давления общественного мнения в демократических государствах и инерции массовой пропаганды становится маловероятным (особенно с учетом глобального подъема популистской волны). Это маловероятно даже если вывести за скобки доминирующий военно-стратегический и политико-экономический вес США, который в обозримое время не может быть сглажен никакой «многополярностью» и значительно превышает вес Британской империи в XIX в. или Франции в XVIII веке.

В таких условиях требуется задать вопрос о действенности уже и гибких коалиций. Что может стать постоянной общей рамкой для группы таких коалиций, частично связанных ведущей державой-патроном либо составом участников? Каковы особенности взаимоотношений членов различных коалиций, особенно если и те, и другие числят себя ключевыми союзниками державы-патрона? Эрозия постоянных институтов коллективной безопасности на фоне ослабления мировой державы-гегемона, по сути, создает атомизированную среду, которая легко превращается в холодную войну всех против всех, исчерпывая ресурс для создания гибких форматов. То, что давало крупным игрокам свободу маневра при кризисе старого миропорядка, может стать бомбой, заложенной под стены миропорядка возникающего. И, наоборот, конструктивное существование гибких коалиций потребует объемлющей надстройки, которую может дать только консенсусная система международной безопасности и/или восстановление блоковой структуры.

Поэтому реалистичнее было бы воспринимать увлечение гибкими коалициями как важное, но преходящее явление, имманентное условиям конкретного транзитного периода. Актуализация этого направления, проделанная в том числе и неоднозначными стараниями Рамсфелда в начале 2000-х гг., предоставила ведущим игрокам удобный и гибкий инструмент для тактического купирования кризисов. Но он, как и в случае с американскими увлечениями унилатерализмом, стратегически скорее разрушает институциональное пространство международного взаимодействия, чем укрепляет международную безопасность. Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

В качестве одного из сценариев конструктивной трансформации Андрей Кортунов приводит реализацию принципа многосторонности (мультилатерализма), то есть учета интересов стран – участниц системы коллективной безопасности на основе углубления взаимозависимости и достижения качественно нового уровня интеграции в рамках стремления к равной и одинаковой безопасности. Схожий взгляд на несущую механику стабилизирующих альянсов, упроченных взаимозависимостью, ранее высказывала и Элизабет Шервуд-Рэндалл, анализировавшая более узкую проблему соотнесения долгосрочных интересов американской национальной безопасности с различными коалиционными стратегиями.

Базой общих ценностей на первых этапах может стать общее восприятие единых для всех угроз, хотя этого, безусловно, недостаточно для долговременного устойчивого существования системы. В таких широких рамках вполне отыщется место и гибким коалициям под конкретную задачу – близкий аналог здесь можно найти в крупных операциях сил ООН по поддержанию мира и принуждению к миру во времена холодной войны.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996619 Константин Богданов

Вопросы противодействия терроризму обсуждаются на заседании секретарей совбезов ШОС в Бишкеке

В Бишкеке проходит заседание секретарей Совбезов государств - членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Сообщает пресс-служба президента КР.

На повестке дня обсуждение вопросов противодействия терроризму, экстремизму и сепаратизму, незаконному обороту оружия и наркотиков, транснациональной организованной преступности, а также обеспечения международной информационной безопасности.

Так же сегодня министры культуры стран членов ШОС обсудят культурные взаимоотношения. В частности, обсудят, где будет проходить фестиваль Silk Road-2021. Фестиваль призван продемонстрировать культуру стран Великого Шелкового пути. Так же министры обсудят расширение культурных взаимодействий между странам ШОС.

Напомним, в этом году Кыргызстан председательствует в ШОС. Главы государств организации встретятся в Бишкеке 13-14 июня.

ШОС создан в 2001 году в Шанхае (КНР). Членами организации являются Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Таджикистан, Узбекистан.

Для чего сейчас используют криптовалюты?

Криптовалюта выросла в цене, биткоин стоит больше 8 тысяч долларов за монету. Что можно приобрести за виртуальные деньги?

Биткоин снова вырос. Во вторник, 14 мая, он пробил уровень в 8 тысяч долларов за монету.

Главным недостатком биткоина всегда называли то, что его нельзя положить в кошелек и прийти с ним в магазин. Но для тех, кто хочет приобрести то, что в обычном магазине не купишь, биткоин и его собратья — главный платежный инструмент. Вот, например, одна из лучших иллюстраций: на одной из площадок рэп-баттлов рекламируют биткоин-кошелек.

«Партнером нашего проекта является самый быстрый биткоин-кошелек. Всего за 15 секунд, используя любую банковскую карту РФ, ты сможешь приобрести «крипту», отправить эту «крипту» по нужному тебе адресу и отправиться по нужному тебе адресу. Регистрируйся и будь с нами на одной волне».

Зачем нужно после отправки «крипты» самому отправляться по адресу, обаятельный молодой человек не уточняет. Мы тоже не знаем. Ни на что не намекая, скажем лишь, что криптовалютой обычно расплачиваются за наркотики. Это известный факт. Правда, и наказание неотвратимо: например, на днях в Рязани вынесли приговор за аналогичное преступление: до 4,5 года колонии строгого режима и 70 тысяч рублей штрафа.

После оплаты покупатель отправляется туда, где для него оставляют закладку. Причем это может быть довольно крупная партия, рассказывает председатель движения «Стопнаркотик» Сергей Полозов.

«Это тайники в основном, лесополоса или какие-то гаражные вещи. Когда мы говорим про большой объем, надо понимать, что это не тонны, это, условно говоря, килограммы синтетического порошка, который позволяет сделать из него несколько сотен килограммов вещества. Плюс не редкость, сейчас это, конечно, все-таки меньше стало, пользуются простыми доставками: DHL и «Почтой России» отправляют. Формируют посылку (ты же не знаешь, что у тебя там внутри), посылка приходит на абонентский ящик, человек приходит и забирает ее».

Кстати, по словам Полозова, раньше в основном расплачивались через QIWI-кошельки. Сейчас меньше: QIWI теперь верифицирует своих пользователей. Популярность не ушла, но «крипта» для наркодилеров удобнее и безопаснее.*

Впрочем, настоящий расцвет биткоина пришелся на покупки самых обычных товаров: одежды, техники, гаджетов и так далее. Конечно, из Китая, мировой столицы производства, серого экспорта и криптовалют.

Например, в Россию «серые» товары идут через Киргизию и Казахстан. Обе страны входят в Таможенный союз ЕАЭС. Расплачиваются за поставки нередко в криптовалюте. Причем это может сделать вообще любой. Business FM обратилась на первую попавшуюся в интернете площадку, предлагающую оптом китайские товары. Легенда: собираемся открыть в соцсетях магазин игрушек, а оплачивать поставки хотим в «крипте». Можно, сказал собеседник по имени Сергей.

— В какой валюте вы хотите оплачивать?

— Биткоином, наверное.

— Мы можем в биткоине принять, просто это нужно будет очень быстро делать, то есть оплату нужно будет сделать в течение часа. Мы вам счет выставили, и в течение часа вы должны будете сразу оплатить. А так это тоже происходит.

— Почему такая срочность?

— Потому что курс меняется. А почему вы не хотите в долларах расплачиваться?

— Не очень хотим светить наши операции.

— Это будет все равно в обычную, в «серую» завозиться.

Сергей пояснил: товары будут заказывать не на наше имя, а на имя логистической компании. Она же и доставит игрушки в любую точку страны. Поскольку речь в данном случае не идет о юридическом лице, никакие документы не нужны. Кроме сертификатов, все-таки это товары для детей. Хотя если продавать через соцсети, то можно обойтись и без них. Все же проблемы с таможней компания берет на себя.

— Товар вообще проходит через какие-то наши таможенные посты?

— Конечно, проходит. Он растаможку проходит. Например, везете вы 100 пауэрбанков, они их взяли, как расчески растаможили, и все. У них свои договоренности на границе. Вы приходите и забираете товар, который уже официально ввезен в страну.

— То есть я буду ввозить расчески, а продавать игрушки?

— Нет, ни в каких документах вы не увидите, что везлись расчески.

— А, это их личные дела там?

— Да, это их личные дела.

Проверить исполнение этих обязательств, как вы понимаете, Business FM не может. Но то, что примерно по такому принципу и действует схема, говорят многие. Можно предположить, что примерно так бизнес работает и в крупных масштабах, когда на российские склады привозят гигантские партии серых товаров из Китая.

Раньше, говорят, было не так, партнеры пользовались банками. Но после того как ЦБ расчистил финсектор, пришлось перейти на криптовалюту, которую никто контролировать не может. Мы на рынке платим за одежду или еще что-то рублями, а изначально все это, скорее всего, оплачено биткоинами, которые китайцы потом меняют на традиционные валюты. Собственно, как и наркодилеры, они тоже ныряют из серого поля в белое и наоборот. В этом принципиальной разницы между ними нет.

*Редакция подчеркивает, что категорически осуждает употребление и распространение наркотиков, и напоминает: они могут не только навредить здоровью, но и разрушить жизнь.

Михаил Сафонов

Таджикистан–Группа Всемирного банка: Рамочная программа партнерства на период 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства с Таджикистаном на 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства – стратегический документ, который будет определять направления сотрудничества Группы Всемирного банка с Таджикистаном в период 2019-2023 гг.

5 ключевых фактов

Рынок труда. Таджикистан — это страна с самым молодым населением в Центральной Азии: 35% населения — молодежь в возрасте от 14 до 30 лет. Каждый год около 130 000 молодых людей выходят на рынок труда, но многие сталкиваются с ограниченными экономическими возможностями. Более 1 из 3 молодых людей, в том числе 9 из 10 молодых женщин, входят в категорию не занятых, то есть не работают и не учатся.

Миграция. Почти каждый десятый гражданин Таджикистана находится в трудовой миграции, в основном на территории Российской Федерации. Более четверти домохозяйств сообщают о том, что минимум один член семьи находится в трудовой миграции. В 2018 году денежные переводы составляли до 31% ВВП страны.

Частный сектор. Частный сектор обеспечивает всего лишь 15% от общего объема инвестиций (3-4% ВВП), занимает 30% в выпуске промышленной продукции и обеспечивает около 13% формальной занятости. Таджикистан занимает 126 место среди 190 стран в Докладе «Ведение бизнеса» за 2019 год и 79 мест среди 137 стран в Индексе глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума на период 2017–2018 годов.

Человеческий капитал. В настоящее время, общий показатель Индекса Человеческого Капитала (ИЧК) в Таджикистане составляет 0,53, что ниже среднего значения по региону, но выше среднего значения в и группе стран с аналогичным уровнем доходов. Показатель ИЧК для девочек ниже, чем для мальчиков.

Окружающая среда. Таджикистан крайне уязвим к рискам изменения климата и стихийным бедствиям. С 1992 по 2016 год ущерб от стихийных бедствий стране составил около 1,8 млрд. долларов США и в той или иной степени были затронуты почти 7 миллионов человек.

Стратегия партнерства со страной на 2019-23 гг. нацелена на то, чтобы помочь Таджикистану воспользоваться новыми региональными возможностями, трансформировать свою экономику и улучшить условия жизни своих граждан.

Перед Таджикистаном открываются новые коммерческие и экономические возможности в свете открытия границы с Узбекистаном, улучшения сообщения с Китайской Народной Республикой и роста спроса на товары из Таджикистана в Пакистане и Афганистане.

Эти факторы представляют Таджикистану историческую возможность восстановить связь с наследием древнего Шелкового пути, на пересечении Центральной, Восточной и Южной Азии, и извлечь выгоду из богатых гидроэнергетических ресурсов, которыми обладает страна.

Шаг в пропасть

Милена Бахвалова, редактор Банки.Ру

Один процент россиян владеет более чем половиной всего богатства страны. Такая ситуация угрожает будущему экономики. Что можно сделать?

Деньги к деньгам

Трое россиян вошли в десятку самых богатых бизнесменов Великобритании, написало 12 мая издание The Sunday Times. Алишер Усманов (состояние оценивается в 11,34 млрд фунтов стерлингов), Роман Абрамович (11,22 млрд фунтов стерлингов) и Михаил Фридман (10,9 млрд фунтов стерлингов) заняли соответственно восьмое, девятое и десятое места рейтинга. Причем за минувший год состояние Усманова выросло на 783 млн фунтов стерлингов, а Абрамовича — на 1,89 млрд. Данных по Фридману нет — он новичок рейтинга. Порадуемся за соотечественников? Лучше побеспокоимся за наше будущее, ведь чем больше растет богатство у богатых, тем медленнее растет экономика по всей стране. Почему так происходит и что с этим делать?

Статистика — странная вещь. Есть данные: в 1989—1990 годах уровень жизни в России (тогда еще РСФСР) соответствовал 60—65% от типичного для Западной Европы. К 2010 году он поднялся до 70—75%. Значит ли это, что россияне стали жить на 10% лучше? Вовсе нет. Лучше стали жить самые богатые. Если в 1989 году 1% самых богатых россиян получали 6% национального дохода, то в 1996 году — уже 16%, а в 2008 году — 26%. Потом, после кризиса, их доля чуть снизилась и с 2010 года зафиксировалась на уровне примерно 22% всех доходов страны. Если увеличить охват и взять 10% самых обеспеченных россиян, то их доля выросла с 25% в 1990—1991 годах до чуть более чем 46% в наши дни. Таковы данные, содержащиеся в «Докладе о неравенстве в мире» за 2018 год, который ежегодно выпускает World Inequlaity Lab — команда исследователей из Парижской школы экономики. Согласно этим данным, всем остальным россиянам повезло гораздо меньше.

50% самых бедных россиян накануне развала СССР получали 30% национального дохода. К 1996 году их доля упала ниже 10%, но к 2015-му выросла до 18%. Иными словами, наименее обеспеченная половина россиян стала беднее примерно на треть. Они до сих пор, даже сегодня, не восстановили уровень доходов, который имели при советской власти.

Это текущие доходы, а если говорить в целом по уже накопленному богатству, то картина еще более удручающая. Доля верхнего 1% в общем благосостоянии всех домохозяйств увеличилась с 22% в 1995 году до 43% в 2015-м. Это выше, чем в США (39% в 2014-м), Китае (30% в 2015-м) и уж тем более выше, чем в странах Западной Европы, пишут авторы ежегодного доклада Credit Siusse, посвященного глобальному богатству (Wealth Rerort).

Россия — один из мировых лидеров по концентрации богатства: 56% всех финансовых и нефинансовых активов страны находится в собственности 1% граждан. Таковы данные, представленные учеными ВШЭ Светланой Мареевой и Екатериной Слободенюк на XX Апрельской научной конференции во ВШЭ. Они представили свое исследование, основанное на данных ООН, Всемирного банка, Credit Suisse, Европейского банка реконструкции и развития, проекта World Inequlaity Lab и Росстата. И, в частности, приводят такую цифру из аналитики Credit Suisse: 71% всего богатства страны находится в руках 5% россиян. По этому показателю (доля богатства, находящего в руках 1% и 5% самых богатых граждан) наша страна находится на втором месте, лишь самую малость уступая Таиланду.

Бесспорное мировое лидерство принадлежит России по такому показателю, как число долларовых миллиардеров на 1 трлн долларов США национального ВВП. «36 человек в России против 19 человек у США, десяти у Китая и девяти во Франции», — приводит статистику начальник управления аналитики и стратегического маркетинга Промсвязьбанка Николай Кащеев.

Если брать тех миллиардеров, которые фигурируют в списках журнала Forbes, то окажется, что совокупное богатство участников российского рейтинга было весьма низким в 1990-е годы, резко выросло в 2000-е, а в 2005—2015 годах стабилизировалось на уровне 25—40% национального богатства (колебания связаны с экономическими кризисами), пишут Светлана Мареева и Екатерина Слободенюк. Для сравнения: совокупное богатство участников рейтинга Forbes в США, Германии и Франции в тот же период, с 2005 по 2015 год, составляло 5—15% национального богатства, притом что средние доходы жителей этих стран куда выше, чем у россиян. Напомним также, что список Forbes — это обычно всего лишь 100 самых богатых людей той или иной страны.

Отчего в России постсоветский переход к капитализму принял такие резкие формы?

Игры в монополию

Аналитики Credit Suisse объясняют сложившуюся ситуацию особенностями приватизации в России. «На момент перехода еще были надежды на то, что Россия перейдет в высококвалифицированную и высокодоходную экономику с сильными программами социальной защиты, унаследованными со времен Советского Союза, — пишут аналитики Credit Suisse. — Это почти пародия на то, что произошло на деле. С самого начала были предприняты усилия по справедливому распределению государственных активов: большая часть жилищного фонда была передана резидентам, а акции «Газпрома» были выделены гражданам России. Но другие активы в богатых ресурсами компаниях попали к избранным немногим, и последующие события в стране, славящейся слабыми институтами, усилили важность политических связей, а не предпринимательских талантов».

Высокая монополизация экономики и высокая доля государства — вот основной фактор социального расслоения в России,говорит начальник отдела инвестидей «БКС Брокер» Нарек Авакян. «При этом из-за низкой конкуренции в экономике заработные платы по стране также крайне низкие — это связано с тем, что работодателям в большинстве случаев не нужно бороться за рабочую силу, — дополняет эксперт. — На это также влияет и отсутствие нормально функционирующих профсоюзов, которые бы отстаивали права работников и добивались более высоких зарплат».

Существующее неравенство еще больше усиливает плоская шкала налогообложения, убежден уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей Борис Титов. «Равная нагрузка в процентах на богатых и бедных оборачивается тем, что чем ты богаче, тем подоходный налог тебе обходится дешевле», — указывает омбудсмен. Он приводит в пример Германию, где действует прогрессивная шкала НДФЛ от 14% до 45%, однако есть нижняя планка дохода, до которой доход вовсе не облагается налогом. «На 2018 год это 706 евро в месяц, — поясняет Титов. — То есть почти 49 тысяч рублей. А дальнейшие ставки — от 14% до 45% — применяются не ко всему доходу, а к его соответствующим «слоям», то есть финальная ставка оказывается гораздо ниже. В диапазоне месячных зарплат от 706 до 1 667 евро ставка ниже, чем в России».

Но вот что интересно: на фоне всех исследований о растущем неравенстве в последние годы экономисты все чаще говорят о сокращении числа бедных. Почему это сокращение не снижает неравенство?

Средний класс вымирает

«В России с ростом цен на нефть, с начала нулевых, доля бедных заметно сократилась: с примерно 30% до 13%, причем минимум был в 2012 году — около 10%», — говорит Николай Кащеев. Он обращает внимание на территориальные различия: меньше всего бедных в Московской области и Приморском крае. Зато почти треть сконцентрирована в Новосибирской и Иркутской областях.

«С 2008 года рост доходов населения составляет в среднем 4—6%. Свой вклад в статистику, безусловно, вносят увеличение МРОТ, единоразовые выплаты социально незащищенным группам населения, увеличение размера социальных выплат, пособий и пенсий, выплаты материнского капитала», — перечисляет меры по борьбе с бедностью генеральный директор «Иволга Капитала» Андрей Хохрин.

Эксперты Всемирного банка считают, что нижние по доходам 40% россиян выиграли от экономического роста 2008—2013 годов больше, чем население страны в целом. Для них рост потребления составил 5,86% в год, в то время как для населения в целом — 5,27%. Во Всемирном банке также подчеркивают: рост благосостояния самых бедных россиян произошел за счет того, что в период 2008—2013 годов увеличивались пенсии, а также зарплаты бюджетного сектора. После 2013 года бедность продолжила сокращаться, но куда меньшими темпами. Однако оказалось, что это вовсе не говорит о том, что жить стало лучше.

«Снижение неравенства само по себе не говорит об улучшении потребительского поведения или росте доходов, — рассуждает старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Алла Салмина. — Неравенство может снижаться и за счет обеднения среднего класса и снижения его уровня потребления, что мы наблюдаем в период экономического кризиса».

«Неравенство у нас падает между высшими и низшими доходными группами, но вот средний класс, то есть те, кто попадает в 7—9 децили по доходам, проседает, его разрыв с верхушкой становится больше, — соглашается главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА» Антон Табах. — Это следствие госполитики и упора на борьбу с бедностью при сохранении доходов элиты: за счет и в ущерб среднего класса, жителей миллионников и Москвы, где больше всего наблюдается падение доходов населения».

Действительно, согласно данным Росстата, реально располагаемые доходы населения снижаются шестой год подряд. По итогам I квартала 2019 года они снизились на 2,3% по сравнению с тем же периодом прошлого года. В 2018 году снижение составило 0,2%, правда, ведомство начало применять новую методику расчета реальных располагаемых доходов, согласно ей доходы выросли — на 0,1%. Но даже по этой обновленной методике Росстата снижение доходов за последние пять лет составило 8,3%.

Есть еще одно любопытное свидетельство того, что происходит исчезновение среднего класса и растет пропасть между богатыми и всеми остальными. «Мы видим это, например, по тенденциям на рынке зарубежной недвижимости, — говорит главный редактор портала Prian.ru Филипп Березин. — Начиная с 2013 года в абсолютных цифрах практически не снижается лишь число россиян, которые присматриваются к объектам дороже 500 тысяч евро. Доля же таких клиентов даже растет — сейчас среди тех, кто ищет объекты в Испании, Греции, Италии, она превышает 10%, во Франции, США, на Кипре их более 15%. Зато снизилась доля тех, кто ищет объекты в ценовом диапазоне от 100 тысяч до 300 тысяч евро. Получается, что средний по европейским меркам класс покупателей сократился значительнее всего».

Но насколько вообще мы имеем право говорить о неравенстве как о проблеме? Может быть, это просто закономерное развитие общества? Стоит ли считать чужие деньги? Да, потому что последствия такого колоссального разрыва в благосостоянии россиян касаются всех нас.

Яблочко от яблони

«Существует две компоненты неравенства, одна из них может расцениваться как «справедливая» — неравенство зависит от усилий человека: от того, какое образование он получил, как усердно работал и так далее, — поясняет старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Марина Карцева. — Это неравенство полностью оправданно. В народе говорят: «Как потопал, так и полопал». Как-то регулировать этот тип неравенства — значит жестко вмешиваться в рыночные механизмы. Пример государственной интервенции в этот тип неравенства — регулирование заработных плат в СССР, которое снижало мотивацию к работе и приводило к ряду других негативных последствий. Неравенство второго типа — неравенство возможностей — возникает в том случае, когда доходы человека определяются его стартовыми условиями: пол, место рождения, этническая принадлежность, социально-экономический статус родительской семьи. Это неравенство может негативно сказываться на экономическом развитии страны. Именно с этим неравенством государство должно работать». А как обстоят в России дела с неравенством возможностей?

Если кратко, то не так плохо, как с имущественным неравенством, но тоже неважно. Европейский банк реконструкции и развития в докладе за 2016—2017 годы «Реформы для всех. Равные возможности в мире неравенства» впервые изучил не только имущественное неравенство, но и неравенство возможностей, то есть то, как обстоятельства рождения влияют на возможности получить образование, сделать карьеру, достигнуть высокого уровня дохода.

Вывод исследователей: в России неравенство возможностей оказалось заметно выше не только по сравнению со странами Западной Европы, но и со многими странами Центральной и Юго-Восточной Европы и даже с Украиной, Белоруссией и странами Центральной Азии. Хуже, чем в России, ситуация только в нескольких из рассматриваемых ЕБРР стран — Казахстане, Армении, Молдавии, Грузии, Турции, Косово, Латвии, Эстонии. Больше трети всего доходного неравенства — 34,5% — объясняется обстоятельствами рождения, приходят к выводу в ЕБРР. Самым главным фильтром становится статус родителей, потом пол и место рождения.

Но вот что интересно. Несмотря на высокий уровень неравенства возможностей, в России очень хорошие показатели доступности образования. «Если верить показателям ООН, то неравенство в доступе к образованию в США почти в два раза выше, чем в России», — отмечает Алла Салмина. Россия входит в верхние 5% государств с наименьшим неравенством между гражданами по числу лет обучения, обращают внимание авторы доклада ВШЭ, проанализировав исследование ООН «О человеческом развитии — 2016», в котором Россия занимает шестое-седьмое место среди 188 стран и уступает лишь Чехии, Узбекистану, Словакии, Австралии и Финляндии.

«Спасибо остаткам советской соцполитики и инфраструктуры послесталинского периода, — комментирует эти данные Антон Табах. — Плюс в образовании ЕГЭ вновь открыл федеральные вузы для регионалов без репетиторов из них». Однако дело не только в доступности образования, но и в его качестве, считает Николай Кащеев. «ОЭСР действительно отмечает высокую инклюзивность российской системы образования, а тесты PISA пока еще демонстрируют приличную степень подготовленности старших школьников по «прикладным» предметам, вроде математики, — говорит экономист. — Проблема в том, что необходимо, чтобы хорошее образование было действительно востребовано внутри страны, а не было стимулом к эмиграции. Необходимы правильно настроенные социальные лифты».

Сегодня же ситуация такова, что высокий уровень неравенства становится тормозом для нашей страны. Почему?

Когда от денег один вред

«Согласно исследованию ОЭСР, неравенство в доходах отнимает до 0,5 процентного пункта от экономического роста в год для развивающихся стран (например, Мексики) и 0,15—0,25 процентного пункта для развитых стран, вроде США, — рассказывает Николай Кащеев. — Неравенство ограничивает рост, непосредственно — через стагнацию спроса и инвестиций, косвенно — через ухудшение массового образования и политический крен в сторону левой популистской повестки».

И наоборот, снижение неравенства могло бы дать России шанс на экономический рост. «Согласно результатам исследования Алексея Шевякова и Александра Кируты, при снижении избыточного неравенства в России на 1% темп роста ВВП повышается на 5%», — говорит Алла Салмина. По ее словам, влиянию неравенства на экономический рост посвящено много научных работ, и один из выводов экономистов состоит в том, что экономический рост тормозит особенно сильно в условиях растущего неравенства в тех странах, где общие доходы населения довольно низкие.

«Одним из основных драйверов снижения темпов развития экономики является неэффективность накопления человеческого капитала— в результате неравенства возможностей человеческий капитал аккумулируется людьми с более выгодными стартовыми условиями, — рассуждает Марина Карцева. — Если достижения индивида в основном определяются начальными условиями, то уровень усилий падает ниже оптимального: люди знают, что, как бы они ни старались, им не достигнуть более высокого уровня. Более того, высокое неравенство возможностей вызывает недовольство населения, которое может привести к политической нестабильности».

Опросы уже показывают запрос на справедливость и ненависть к «власть имущим», считает Антон Табах. «При отсутствии компенсирующих мер это может кончиться «вторым изданием» 1917-го», — убежден эксперт. Вряд ли в ближайшее время возможен крупный протест, возражает Николай Кащеев: слишком высока атомизация россиян. «О готовности к активным протестам заявляют не более 25% респондентов, и это лишь заявления, — говорит экономист. — Лишь до 30% готовы, и то на словах, принимать участие в работе общественных организаций. О роли профсоюзов тем более вообще мало кто вспоминает». Поэтому, по его мнению, речь может идти в лучшем случае о попытках протестного голосования на местных выборах.

Но неравенство порождает негативные социальные последствия и безо всяких угроз революции. «Создается «ловушка бедности», — поясняет Алла Салмина. — Люди понимают, что они уже никуда не выбьются, так как нет эффективных «лифтов», и происходит демотивирование людей к активной деятельности. Иными словами, у людей «опускаются руки». В результате возникает масса негативных явлений, среди которых рост сердечно-сосудистых заболеваний. В этом смысле неравенство становится препятствием для развития человеческого потенциала не только вследствие дефицита необходимых ресурсов для саморазвития, но и из-за «психологического» фактора. То есть такое неравенство демотивирует людей вкладывать средства и время в собственное развитие, вместо того чтобы служить положительным стимулом к экономической активности. Данная ситуация ведет к инертности и иждивенчеству, росту бюджетных расходов с одновременным понижением экономической отдачи от трудовой деятельности. Это все — факторы, затормаживающие экономическое развитие страны». Где же выход?

Государство должно уйти

«Государству стоило бы подумать о вводе прогрессивной шкалы налогообложения, сокращении налоговой нагрузки на граждан с наименьшим доходом, сократить налоги на прибыль, сделать налоговый климат в России более привлекательным, чтобы остановить отток капиталов за рубеж», — перечисляет Андрей Хохрин. Правда, Антон Табах считает, что вводить прогрессивный налог, не изменяя того факта, что он поступает в местный бюджет, — это значит еще больше консервировать неравенство, ведь Москва в таком случае будет получать еще больше денег, а бедные регионы — еще меньше.

Необходимо стимулировать людей к предпринимательству, дать максимальную свободу для бизнеса, особенно малого, считает Николай Кащеев. «А для этого перейти от феодальной системы наделения собственностью («есть, пока служишь, пока позволено») к примату права собственности, — говорит он. — Это должно привести к постепенному изменению самой мировоззренческой парадигмы большой части населения, которая сегодня представляет собой смесь патернализма, крайнего индивидуализма и наплевательского отношения к собственным обязательствам, характерного для людей, не отвечающих за собственное будущее, в частности за свою собственность».

«Государству необходимо увеличивать минимальный размер зарплат и пенсий, так как нынешний уровень МРОТ — это скорее показатель нищеты, нежели бедности, — добавляет начальник отдела инвестидей «БКС Брокер» Нарек Авакян. — Также необходимо сокращать долю госсектора и стимулировать конкуренцию в частном бизнесе: по данным Счетной палаты, в 2012—2018 годах доля государства в экономике увеличилась с 42% до 48% ВВП, а по данным ФАС, в I квартале нынешнего года госсектор уже перевалил за 50% ВВП. Чем больше будет конкуренция в экономике, особенно за трудовые ресурсы, тем более высокими будут зарплаты у специалистов массовых профессий на начальном и среднем уровне. Соответственно, тем ниже будет социальное расслоение в обществе и неравенство в доходах».

«Государство должно в первую очередь создать институциональные возможности для самостоятельного улучшения уровня жизни населением и повышения качества человеческого потенциала, — подытоживает вышесказанное Алла Салмина. — Об этом говорят и сами граждане. Согласно результатам опросов и глубинных интервью, под преодолением неравенства россияне понимают прежде всего не выравнивание всех по доходу, а предоставление всем равных возможностей зарабатывать».

Но готово ли государство пойти на эти шаги? Пока сложно сказать. Между тем в других странах, где разрыв между богатыми и бедными также растет, хоть и не такими темпами, вовсю думают, как остановить этот процесс. «Во всем мире, даже в США, растет популярность скандинавской модели, основанной на перераспределении социальных благ и борьбе с неравенством», — говорит старший аналитик «БКС Премьер» Сергей Суверов. Может, и России стоит посмотреть в эту сторону?

На 1,2% увеличил добычу нефти «ЛУКОЙЛ» в I квартале 2019 

В первом квартале 2019 года крупнейшая российская частная нефтяная компания «ЛУКОЙЛ» увеличила добычу нефти на 1,2% по сравнению с аналогичным периодом 2018 года — до 21,634 млн тонн, сообщила НК. В январе–марте 2019 года среднесуточная добыча углеводородов группой «ЛУКОЙЛ» без учета проекта «Западная Курна — 2» составила 2,379 млн б/с нефтяного эквивалента — на 4,1% больше по сравнению с первым кварталом 2018 года и на 0,3% больше уровня четвертого квартала 2018 года. Рост добычи в основном связан с развитием газовых проектов в Узбекистане.

При этом добыча нефти компанией в России увеличилась на 1,6% — до 20,328 млн тонн.

Добыча газа «ЛУКОЙЛом» в первом квартале 2019 года составила 9 млрд кубометров — на 12% больше по сравнению с I кварталом 2018 года. В сообщении отмечается, что благодаря запуску второй очереди газоперерабатывающего комплекса на проекте Кандым добыча газа в Узбекистане в I квартале 2019 года выросла до 3,8 млрд кубометров. м (в доле группы «ЛУКОЙЛ»), что на 33% больше, чем в I квартале 2018 года.

В I квартале 2019 года объем переработки нефтяного сырья на НПЗ компании составил 16,7 млн тонн, что на 0,2% больше, чем в IV квартале 2018 года и на 3,4% больше, чем в I квартале 2018 года. Объем переработки в России вырос до 11 млн тонн., отмечает finanz.ru.

По словам главы компании Вагита Алекперова, в 2019 году «ЛУКОЙЛ» планирует добыть около 82-83 млн тонн нефти.

Неоднозначный квартал "ВымпелКома"

Юлия Мельникова

Общая выручка ПАО "ВымпелКом" в первом квартале 2019 года выросла на 4,4% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года и составила 69,2 млрд руб. Общая выручка в мобильном сегменте выросла на 5,7%, при этом выручка от передачи данных сократилась на 0,8%, а база клиентов мобильного сегмента снизилась на 3,6% до 54,2 млн. Общая выручка в фиксированном сегменте снизилась на 4%.

По данным компании, выручка "ВымпелКома" за I квартал 2019 года выросла в основном за счет увеличения мобильной сервисной выручки и значительного роста (на 88% до 5,6 млрд рублей) продаж оборудования и аксессуаров за счет расширения сети монобрендовых магазинов.

Сервисная выручка в мобильном сегменте показала рост на 1,2% и составила 54,9 млрд рублей преимущественно за счет увеличения выручки от дополнительных сервисов, продаж контента и выручки от мобильных финансовых сервисов. Также вырос ARPU на 5,7%. Однако в компании отмечают замедление темпов роста показателя за счет усиливающейся конкуренции на рынке.

На фоне увеличения общей выручки компании повысилась рентабельность EBITDA до 36,9%. Если исключить влияние стандарта МСФО 16, EBITDA выросла на 1,3% по отношению к аналогичному периоду прошлого года, а рентабельность EBITDA упала на 1,1 п.п.

"База клиентов мобильного сегмента сократилась вследствие сокращения продаж через альтернативные каналы дистрибуции после расширения сети монобрендовых магазинов Билайн в 2018 финансовом году, при этом показатель оттока клиентов продолжил улучшаться, снизившись на 4,8 процентных пункта по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. Ожидается, что негативное воздействие стратегических изменений в каналах дистрибуции на размер абонентской базы нивелируется во втором квартале 2019 года, поскольку интеграция магазинов "Евросети" была завершена в августе 2018 года. Общая выручка в фиксированном сегменте, скорректированная на эффект централизации выручки от транзитного трафика в Veon Wholesale Services, в первом квартале 2019 года увеличилась за счет сегментов В2С и В2В. Общая выручка в фиксированном сегменте сократилась на 4,1% за счет снижения приблизительно на 0,4 млрд рублей сервисной выручки от транзитного трафика. Без учета этого влияния рост выручки в фиксированном сегменте составил 0,9%", - отметила пресс-служба "Билайна".

С учетом влияния МСФО 16 капитальные затраты компании за вычетом затрат на лицензии за отчетный квартал увеличились более чем вдвое по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года (на 66,1%). В компании такой рост затрат объясняют увеличением инвестиций в сеть и инвестиций, связанных с "законом Яровой".

Представитель пресс-службы "ВымпелКома" сказал корреспонденту ComNews, что в "Билайне" рассчитывают, что развитие собственной розницы и обусловленный этим рост продаж оборудования вкупе с новыми маркетинговыми инициативами позитивно повлияют на общую представленность компании.

Аналитик ИК "Велес Капитал" Артём Михайлин отметил, что увеличение выручки было вызван главным образом ростом продаж розничной сети за счет интеграции большого количества новых салонов, полученных после раздела "Евросети". "Продажи оборудования и аксессуаров выросли на 88% год к году до 5,6 млрд руб. Выручка сервисов мобильной связи при этом увеличилась всего на 1,2% год к году вследствие усиления регуляторного давления и конкуренции. Среди негативных факторов можно выделить отмену внутреннего роуминга в России и повышение НДС. Несмотря на снижение пользования голосовой связью и уменьшение абонентской базы, ARPU демонстрирует устойчивый рост на фоне заметной позитивной динамики в трафике данных", - сказал он корреспонденту ComNews.

Рост EBITDA и падение рентабельности этого показателя Артём Михайлин назвал закономерным результатом изменения структуры выручки. "Продажи оборудования обладают намного более низкой рентабельностью по сравнению с основным бизнесом. В текущем году всем телеком-операторам в России предстоит столкнутся с дополнительными трудностями, связанными с ужесточением регуляторных требований, но мы отмечаем, что на рынке все еще сохраняется потенциал роста цен на услуги связи. Для "ВымпелКом" во II квартале 2019 г. заметным драйвером, на наш взгляд, останется рост продаж розничной сети, но этот фактор будет оказывать все меньший позитивный эффект. В основном сегменте мобильной связи динамика доходов скорее всего будет схожа с результатами за I квартал, а некоторое ускорение роста выручки данного сегмента, по нашему мнению, возможно во второй половине года", - прокомментировал Артём Михайлин.

Младший аналитик ИК "Фридом Финанс" Александра Овчинникова считает, что "ВымпелКом" представила смешанные результаты за первый квартал. "Рост продаж составил 4,4%. Капитальные инвестиции увеличились на 66,1% за счет инвестиций в бизнес с целью создания высокотехнологичной инфраструктуры, что негативно сказывается на прибыли. На мой взгляд, клиентская база будет формироваться в основном за счет пользователей мобильного интернета, которая уменьшается на фоне высокой конкуренции. Вероятен отток клиентов в пределах 3-4%. Тем не менее, трафик пользования интернетом среди существующих мобильных пользователей увеличивается, и, вероятно, рост продолжится двузначными темпами в пределах 30-40% во втором квартале", - сказала она.

Аналитик ГК "Финам" Леонид Делицын отметил, что результаты компании разнонаправленные из-за укрепления рубля. "Рублевая российская выручка увеличилась на 4,4% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года и достигла 69,2 млрд рублей. В долларовом выражении выручка составила $1,048 млрд, снизившись на 10,2%. Глобальная выручка, от которой российская составляет почти точную половину, снизилась на 5,6%, что объясняется относительным снижением доллара к рублю, а также падением выручки на 15% в Узбекистане. Правда, в Пакистане и Алжире выручка тоже снизилась (на 1,5% и 5,2% соответственно), зато выросла на бангладешском и украинском рынках (+3,5% и +20,2%). Сервисная выручка в долларах глобально снизилась на 7%, в первую очередь из-за Росси (-13,6%), впрочем, в рублях в России она выросла на 1,2%. Учитывая, что эту последнюю величину в совокупности обеспечили дополнительные сервисы, контент и финансовые услуги, понятно, что с точки зрения инвесторов (в особенности – глобальных), новые значительные драйверы роста выручки пока не найдены. Смягчает ситуацию глобальный рост выручки от мобильной передачи данных – на 12,3%, однако сам объем этой выручки составляет пока что лишь четверть от традиционных сервисов. В России же драйвером роста выступил розничный сегмент, который вырос на 88% благодаря реструктуризации сети продаж. Однако на него приходится менее десятой доли выручки, и он менее маржинален, чем основной бизнес. На этом фоне акции Veon выросли на 2%, кроме того, отмечено возобновление роста популярности акций компании у хедж-фондов, которые перед этим два года из них выходили. При этом каждый из фондов владеет лишь небольшим пакетом (несколько млн. долларов), так что решения о покупке, скорее всего, принимаются алгоритмом на основе формальных правил. Если предположить, что хедж-фонды используют передовые алгоритмы на основе машинного обучения и учитывают большое число факторов, то, возможно, их интерес является сигналом будущего роста акций компании. Впрочем, секрет успеха акций очевиден – при цене $2,43 они откровенно недооценены рынком в сравнении с оценками аналитиков, которые в среднем составляют $3,48, заполняя диапазон от от $2,5 до $6. Иными словами, даже самые осторожные аналитики оценивают бумагу выше, чем рынок. Соответственно, чаще всего встречается рекомендация "покупать", при том, что рекомендации продавать бумагу фактически отсутствуют. Ситуация складывается таким образом, что хотя рядовой ум вряд ли справится с задачей отыскания точек роста выручки, а рядовых риторических способностей хватит для обоснования того, что перспективы реализуются, здравый смысл говорит, что в условиях стабильности рынка и отсутствия угрозы новых инцидентов, похожих на "узбекские", акции достаточно дешевы, чтобы выглядеть привлекательно", - поделился мнением Леонид Делицын.

Турция отказалась от введения защитной меры в отношении стальной продукции

Совет по оценке мер защиты при импорте Турции завершил специальное защитное расследование в отношении стальной продукции без введения меры. Решение позволит сохранить поставки по наиболее важным для российских экспортеров товарам, таким как холоднокатаный и горячекатаный прокат, сварные трубы и трубки (7208,7209, 7305 ТН ВЭД ЕАЭС). Исторический объем поставок по указанным категориям достигает 1,3 млрд. долларов (среднее значение за 3 года).

В процессе расследования Минэкономразвития оказывало консультационную поддержку российским производителям, а также участвовало в публичных слушаниях с представителями Минторга Турции, российскими компаниями и их адвокатами в Анкаре.

В поддержку позиции РФ направлялись официальные комментарии в уполномоченный орган Турции как в связи с началом расследования, так и на решение о введении предварительных мер. Вопрос обеспечения благоприятных условий для российских производителей неоднократно поднимался во время двусторонних встреч с представителями Анкары.

По оценкам Минэкономразвития России, ущерб от введения меры мог составить 254 млн. долл. США ежегодно.

Генеральный директор – председатель правления ОАО «Российские железные дороги» Олег Белозеров, выступая на 70-м заседании Совета по железнодорожному транспорту государств – участников Содружества в Хельсинки, заявил, что перевозки пассажиров в международном сообщении на железных дорогах СНГ за 2018 год составили 18,6 млн человек, обеспечив впервые за последние годы положительную динамику – на уровне 0,7% к 2017 году, сообщает пресс-центр ОАО «РЖД».

По словам Белозерова, сокращение времени следования пассажирских поездов, в том числе за счет ускорения и оптимизации контрольных процедур при пересечении границ, а также удовлетворение возрастающих требований пассажиров к уровню комфорта – важнейшие задачи железных дорог «пространства 1520».

Также он отметил, что выполнение графика движения пассажирских поездов в текущем году улучшилось к аналогичному периоду прошлого года. Так, количество международных пассажирских поездов, задержанных при прохождении границы свыше 30 минут, снизилось более чем в 2 раза.

«Прошу железнодорожные администрации принять меры технологического характера по усилению контроля за качеством подготовки международных поездов в рейс, а также за исполнением поездными бригадами должностных инструкций и правил перевозки», – заявил Олег Белозёров.

Кроме того, на заседании было отмечено, что в действующем расписании, введенном в декабре 2018 года, впервые с 2007 года увеличены размеры движения международных поездов – до 116 пар.

В рамках разработки графика движения поездов на 2019-2020 год, который будет введен в действие 8 декабря 2019 года, планируется увеличить размеры движения до 119 пар. Это стало возможным благодаря скоординированным действиям железнодорожных администраций по повышению эффективности перевозок и поиску взаимовыгодных решений для достижения положительных финансовых результатов.

Напомним, что сегодня в Хельсинки открылось 70-е заседание Совета по железнодорожному транспорту государств - участников Содружества, сообщает пресс-центр «Российских железных дорог». В своеобразном железнодорожном саммите участвуют руководители железнодорожных администраций России, Азербайджана, Армении, Беларуси, Казахстана, Киргизии, Молдовы, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, Украины, ассоциированные члены Совета – руководители железнодорожных администраций Грузии, Латвии и Финляндии, а также руководители железных дорог Литвы, Эстонии и Ирана.

Бэлла Ломанова