Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Республику Сербскую зажимают в клещи

Анна ФИЛИМОНОВА

После заключения Сербией договора с НАТО «О логистической поддержке» разделенный по разным государственным образованиям сербский народ оказался перед лицом угрозы, которая исходит сразу из двух источников – со стороны Североатлантического альянса и со стороны воинствующего исламизма (ваххабизма). Особой опасности подвергается Республика Сербская (РС) в Боснии и Герцеговине (БиГ).

* * *

Мусульмане на Балканах на протяжении столетий были последователями наиболее распространенного и умеренного ханафитского толка, но на переломе XX - XXI вв. на Балканы стал широко проникать ваххабизм, за которым стояли саудовские деньги. В наибольшей степени нашествию радикального исламизма подверглась Босния и Герцеговина. Сегодня с этого плацдарма группы исламистов могут забрасываться в самые разные районы мира. (Украина и Кавказ здесь на первой линии). Влиятельный ваххабит Ахмед ибн Нафи из Мекки перед началом войны в БиГ говорил: «Вы увидите неизбежное установление Халифата на Балканах… это – путь к завоеванию Европы. Каждый имам в наших государствах, и, прежде всего, в Турции, готов оказать вам помощь. Знайте, братья, что время работает на нас…» ⁽¹⁾

Боевики-наёмники из Саудовской Аравии, Иордании, Сирии, Пакистана и других мусульманских стран стали перебрасываться в БиГ ещё в начале 1990-х годов. В 1993 г. на их основе было создано подразделение «Эль-Муджахеддин», практикой которого стали насилие, террор, терроризм, этнические чистки. Осевшие после войны в БиГ радикальные исламисты распространили своё влияние на 17 общин (28 населенных пунктов) в Федерации Боснии и Герцеговины. Здесь сложилась своего рода экстерриториальная сеть опорных пунктов радикального ислама. В труднодоступных горных районах действуют базы и лагеря подготовки боевиков.

Показателен путь главного лидера ваххабитов БиГ имама Нусрета Имамовича. В 90-х годах он воевал в составе «Эль-Муджахеддин» против сербов, после войны закончил факультет шариатского права в ОАЭ, по возвращении в БиГ стал связующим звеном между австрийским (в Вене) и боснийским центрами ваххабизма. В 2013 г. отправился воевать в Сирию в качестве одного из командиров «Джебхат ан-Нусры».

В последнее время на территории Федерации Боснии и Герцеговины проповедниками из арабских стран без разрешения представителей Исламского сообщества в БиГ были созданы 63 самозваных джамаата, зарегистрированные как «объединения граждан». Всего, по разным оценкам, в БиГ насчитывается до 100 тысяч мусульман – приверженцев ваххабизма, из них 5 тысяч человек способны немедленно «встать под ружьё».

Любая сеть должна иметь организационно-мобилизационный центр. Условия для его появления были созданы заблаговременно. В довоенном Сараеве проживало около 40% мусульман, 33 % сербов и 12 % хорватов. Из 150 тыс. сербов Сараева сейчас на территории всей Федерации остались всего несколько тысяч. Сегодня в Сараеве на каждом шагу встречаются мусульманско-бошняцкая символика и шариатские патрули. В городе находится Мечеть короля Фахда, обладающая экстерриториальным статусом дипломатическо-консульского представительства Саудовской Аравии. Мечеть короля Фахда - собственность Саудовской Аравии. Главный имам мечети Незим Халилович Мудерис летом 2015 г. в период острых дебатов по поводу предложенной Великобританией резолюции, осуждающей сербов за «геноцид в Сребренице», призвал к уничтожению противников резолюции вместе с их семьями (!), а также к атакам на Республику Сербскую как «энтитет, созданный на преступлении и геноциде». Второй известный лидер ваххабитов Хусейн Билал Боснич в своих видеобращениях рассказывал о планах радикальных исламистов по захвату Баня Луки, Приедора, Вишеграда и «Санджака» в Сербии для соединения «Республики Санджак» и бошняков БиГ в единый «зелёный балканский коридор».

Координационный и финансовый центр ваххабитской деятельности в БиГ находится за пределами республики – в Вене (мечеть Сахаб). Здесь за «боснийское направление» отвечает хафиз Мухамед Порча, возглавляющий организацию «Союз джамаатов». Он получил образование в Саудовской Аравии, а сегодня из Австрии обеспечивает поддержку радикальных исламистов в БиГ. Венский центр связан с аналогичными центрами в Милане и Мюнхене. Правая рука Порчи – Неджад Балкан (Абу Мухаммад) отвечает за «санджакское направление».

Одной из главных задач этой джихадистской сети является закрепление на местности – в БиГ, Республике Сербской (РС), Сербии, Черногории. «Целевая аудитория» джидадистов - около 5 млн. мусульман-ханафитов Балканского полуострова. Когда радикализация сознания ядра балканских мусульман будет достигнута, считают «воины джихада», и прививка им ваххабитской идеологии состоится, сербы с этой территории будут изгнаны навсегда.

* * *

Опасность подступила к Республике Сербской и с другой стороны. Правительство Сербии заключило с НАТО соглашение «О логистической поддержке». Ещё раньше появилось соглашение «О развитии сотрудничества и статусе сил в рамках Программы партнерство во имя мира», подписанное в январе 2014 г. и ратифицированное в июле 2015 г. Значение этих документов заключается в том, что они делают нейтралитет Сербии невозможным в принципе и, в частности, отнимают у страны право самой определять направления внешнеполитической деятельности.

Документ с непритязательным названием «О логистической поддержке» открывает для НАТО возможность использовать любые объекты и инфраструктуру Сербии по собственному усмотрению, обеспечивает свободу передвижения и полный иммунитет натовского персонала. Теперь вместо Канцелярии по связям НАТО может создавать в Сербии военные штабы. Подтверждены «оперативная совместимость» вооружённых сил НАТО и Сербии (переход сербской армии на стандарты НАТО, совпадение военных доктрин, взаимодействие подразделений и т.д.), участие Сербии в многонациональных операциях натовцев. Сербия взяла также на себя обязательство передавать альянсу интересующую его информацию. Всё это предполагает столь высокий уровень взаимодействия, что необходимость процедурного оформления членства Сербии в НАТО фактически отпала.

Курс на вступление в НАТО избрало и руководство БиГ. Председатель президиума БиГ Драган Чович выражает уверенность, что уже на июньском (2016) саммите НАТО в Варшаве будет принят План действий по членству БиГ в НАТО. Активно поддерживает эту позицию Турция. «Существует четыре страны-кандидата – Черногория, Македония, Грузия и Босния и Герцеговина. Мы хотим, чтобы встреча членов НАТО в Варшаве имела один главный смысл – расширение НАТО», - заявляют в турецком МИД.

В противовес этим ожиданиям президент Республики Сербской Милорад Додик стоит на той точке зрения, что без референдума в РС данный вопрос решён быть не может.

В НАТО особенно заинтересованы в контроле над рядом объектов в РС и настаивают, чтобы эти объекты были выведены из собственности Республики Сербской и Федерации БиГ и переданы в ведение «государственного союза БиГ». Всего 22 объекта, и, в частности, альянс рассчитывает получить базу в Баня Луке. Ещё раньше «под совместный с НАТО» контроль было передано вооружение армии Республики Сербской, сама армия упразднена, а «излишки вооружения» уничтожены.

Расширение НАТО на Балканах идёт безостановочно. В БиГ функционирует в настоящее время военный штаб НАТО (Сараево, Кэмп Бутмир), связанный с Командованием объединенных вооружённых сил НАТО в Неаполе, и расквартированы силы EUFOR (7 тысяч человек), также подконтрольные НАТО в соответствии с так называемым договором «Берлин плюс».

Республика Сербская с её православным населением оказалась в клещах, зажатая между «расширяющейся» НАТО, с одной стороны, и сетью исламских радикалов (ваххабитов) в Боснии и Герцеговине – с другой. Ваххабитская фаланга способна выступить «первым боевым эшелоном» НАТО, как это было в Косове, а заключенные правительством Сербии соглашения с НАТО отрезают сербов в РС от поддержки тыла. Эти стратегические клещи могут стать поворотным пунктом в судьбе Республики Сербской как государственного образования.

¹⁾ Raphael Israeli. The Islamic Challenge in Europe. New Brunswick, New Jersey, 2008. S. 212-213.

Лидер британской Партии независимости Найджел Фарадж призывает голландцев голосовать против Соглашения Украина-ЕС на референдуме и обещает лично выступить перед голландцами в Амстердаме за два дня до референдума.

Найджел Фарадж также известен поддержкой выхода Великобритании из ЕС**.

Референдум об утверждении Соглашения об ассоциации Украины и Европейского союза состоится в Нидерландах 6 апреля 2016 года. На нем будет предложено ответить на вопрос: «Вы за или против ратификации Соглашения об ассоциации Европейского союза и Украины»? Нидерланды являются единственным государством-членом Евросоюза, которое не ратифицировало 394-страничный договор об ассоциации Украины и ЕС.

Референдум по вопросу дальнейшего членства Соединенного Королевства в составе Европейского союза пройдет 23 июня. Это решение было поддержано правительством после того, как в ходе недавнего саммита в Брюсселе удалось согласовать пакет уступок британскому парламенту со стороны руководства ЕС.

Офицеры словарного запаса

Наталья МАКАРОВА

Яркая помада, броские серьги, модные лабутены — все это, если и есть у здешних воспитанниц, то спрятано глубоко в шкафу. На ногтях — бесцветный лак, волосы убраны в пучок, из украшений разве что обручальное колечко. Оно, кстати, не редкость — строгий внешний вид не мешает учащимся Военного университета Минобороны строить семейное счастье со студенческой скамьи. Как живется прекрасному полу в легендарной кузнице военных переводчиков, одном из элитных и до сих пор достаточно закрытых учебных заведений страны, узнала корреспондент «Культуры».

Курсант 4-го курса белокурая красавица Екатерина Колесова листает учебник по военному переводу. Девушка сокрушает все стереотипы о блондинках — скромная, аккуратная, с военной выправкой, она считается одной из лучших на факультете иностранных языков. Перевести на английский и французский такие слова, как «бронетранспортер», «истребитель» или даже «светосигнальный прибор направленного действия», для нее проще простого. Но это сейчас, а когда-то улыбчивая школьница вовсе не собиралась носить погоны.

— Мой папа военный, но я не мечтала о карьере в армии, — рассказывает Катя. — С детства увлекаюсь иностранными языками, особенно нравится французский. Но когда выбирала, где учиться после школы, задумалась о судьбах военных переводчиков. Это настоящая элита. Для них не проблема справиться с любым заданием выпускника обычного вуза, зато далеко не каждый гражданский специалист поймет специальную лексику, которая используется, к примеру, в авиации, на флоте или в военной связи. А мы все это подробно изучаем, причем на двух иностранных языках.

Конечно, учиться непросто, признается девушка. Иногда трудно даже представить себе ту или иную модель техники, не то что объяснить на другом наречии принцип ее работы. Сначала нужно всю эту механику понять на русском. И еще о языке: может, до Киева он в одиночку и доведет, но не до студенческого билета в военном «инязе». Так что наша героиня при подготовке не только усиленно штудировала основной предмет, но и ровно за год до экзаменов начала активно заниматься спортом, чтобы не подкачать на сдаче нормативов по физподготовке.

А они нешуточные. В этом году, например, чтобы набрать максимальное количество баллов, потребуется сделать 55 «качков» пресса из положения лежа, преодолеть стометровку за 14,8, а километр — за 3 минуты 40 секунд, проплыть сто метров за 1,25 минуты. Для многих это посложнее, чем одолеть «умственные» дисциплины. К слову, все абитуриенты сдают экзамен по русскому языку. Чтобы выучиться на переводчика, нужно показать еще и знание иностранного языка и истории, а на финансиста — математики и обществознания.

— Но для меня самым сложным во время поступления было выдержать атмосферу жесткой конкуренции: ведь понимаешь, что сюда приехали только лучшие, — вспоминает Екатерина.

Действительно, конкурс — актерским вузам на зависть: 31 человек на место. Среди претенденток много медалисток.

Сейчас в Военном университете на факультете иностранных языков учатся 94 девушки, 15 — на финансово-экономическом. Живут они в общежитии на территории вуза в Лефортово, учебные корпуса находятся неподалеку.

— Когда я ездила смотреть другие институты, чаще всего видела там неотремонтированные аудитории, старые столы, а тут такая красота! — добавляет Катя. — Ухоженные коридоры, повсюду в классах новая мебель, интерактивные доски.

Условия проживания в «женском батальоне» тоже радуют глаз: в каждом блоке четыре комнаты и кухня. Комната на двоих, есть душ и туалет.

— Вообще-то я домашний ребенок, — улыбается курсант 3-го курса Анастасия Малая. — Всегда жила с родителями, надолго никуда из родного Оренбурга не уезжала. А тут оказалась вдали от семьи. Первые полгода было очень тяжело, но постепенно мы с девочками освоились. Сейчас мои лучшие подруги как раз из однокурсниц.

Настя тоже представить не могла, что будет служить в армии. Мечтала о карьере журналиста, однако вмешался случай.

— Как-то раз во время нашего семейного отпуска, это были мои последние школьные каникулы, мы с родителями познакомились с одним военнослужащим, — поделилась девушка. — Он много и очень интересно рассказывал об армии, говорил, что престиж военной профессии вырос, рекомендовал связать свою жизнь со службой. Мне же хотелось заниматься языком, стать переводчиком, ведь я учила английский с детского сада. Стала просматривать информацию, и оказалось, по отзывам, что лучшее образование в этой сфере дают МГИМО и Военный университет. Было непросто — полностью изменить уклад, переехать в Москву, почувствовать армейскую дисциплину. Но не жалею. Познаю английский и немецкий с прекрасными преподавателями. А еще жизнь по уставу учит преодолевать трудности, взвешенно подходить к различным решениям, справляться со стрессами.

Первые два года проходят в жестких рамках: за ворота ни ногой. Запрет действует и для москвичей: никаких «домой». Увольнительные — по воскресеньям, да и то не для всех, а только если нет «хвостов» по учебе или замечаний по поведению. А вот «старослужащие» имеют право выходить вечером за пределы вузовского городка — с 19 до 21 часа.

Помимо занятий в аудиториях курсанты не менее четырех часов в неделю посвящают физподготовке. У девушек и юношей нормативы, конечно, разные, но в остальном никаких различий. Отношение ко всем одинаковое: через «не могу». По этому же принципу происходит и обучение иностранным языкам: сотни, тысячи часов в лингафонных кабинетах, с наушниками, из которых льется незнакомая речь. И не снять их, пока не разрешит дежурный офицер. А иначе не одолеть ни китайскую, ни иную экзотическую грамоту, которую постигают будущие переводчики.

Девчонки стараются ни в чем не отставать.

— Чтобы стоять на одном уровне с мужчиной, нужно быть на голову выше его в профессиональном плане, — смеется Настя.

В каждой шутке, как известно, лишь доля шутки. Наверное, поэтому девочки ведут себя более дисциплинированно, да и учатся усерднее. Скоро Анастасию ждет стажировка, где именно — пока не известно. Может, в войска направят, а может, и «за бугор». Здешние курсанты очень ценятся, они нередко участвуют в международных конференциях, свое мастерство показали и на зимней Олимпиаде в Сочи. Кстати, туда в первую очередь отбирали изучающих редкие языки. В копилке Военного университета — персидский, хинди, пушту и еще 30 других.

— Мне очень нравится искусство синхронного перевода, в нашей профессии это считается высшим пилотажем, — отмечает Настя. — Но и ответственность высока, ведь из-за малейшей ошибки переводчика, к примеру, во время важных переговоров, может произойти международный скандал.

А еще специалистов по языкам направляют в зоны военных конфликтов за пределами нашей Родины: Афганистан, Ангола, Йемен, Ливия... Об их работе в 2007 году был снят захватывающий сериал «Русский перевод». Не боятся ли девчонки, что и им предложат службу где-нибудь в Сирии, например?

— Во-первых, в армии не предлагают, а приказывают, — поправляет меня Екатерина Колесова. — Ну а, во-вторых, нас, честно говоря, жалеют. Даже если и пошлют, то, скорее всего, не во фронтовую зону, а в штаб.

История университета помнит и легендарных женщин — участниц Великой Отечественной. Восемь летчиц из знаменитого 46-го гвардейского Таманского ночного бомбардировочного авиационного полка, прозванного немцами «Ночные ведьмы», стали слушателями Военного института иностранных языков, правда, уже после войны. Сейчас это учебное заведение вошло в состав Военного университета.

После окончания учебы выпускника могут отправить в лингвистический центр, где нередки командировки. Если же не хочется надолго расставаться с семьей, есть и более спокойные места. Кстати, мужа и жену не разлучают — определяют на службу в пределах одного воинского гарнизона.

В университете много офицерских семей. У майора Панкова жена подполковник, они совмещают преподавание и воспитание троих детей. Некоторые знакомятся на студенческой скамье, это даже поощряется. Первокурсницам наставники объясняют: не нужно искать счастья за КПП — воспитанных, образованных, спортивных и смелых юношей хватает в стенах вуза. Еще один немаловажный момент: военных переводчиков нередко распределяют в ГРУ, СВР, ФСБ и другие организации, связанные с государственными секретами. Так что лучше, чтобы каждый член семьи понимал «трудности перевода». Многие выпускники, даже сняв погоны, не теряются в гражданской жизни. Знание редких языков, опыт пребывания в экзотических странах, знакомства с представителями их элит, завязанные во время службы, дают возможность наладить международный бизнес в самых разных направлениях.

Настя свой выбор уже сделала. Они с Ильей Савельевым, курсантом финансово-экономического факультета, познакомились во время подготовки к всеармейской олимпиаде по английскому. Несмотря на воинскую дисциплину, их отношения полны романтики.

— Убегал в самоволки, чтобы принести мне букет ландышей, — вспоминает девушка. — Всегда очень внимательный, заботливый. Что еще важно, он знает специфику моей жизни. Парни с «гражданки» жутко достают однокурсниц: почему не можешь сейчас позвонить, уйти с построения? Или: «Как это тебя не отпускают на выходные?!» А люди в погонах друг друга понимают и поддерживают.

Илья давно мечтал о военной службе — его с раннего детства захватывали истории отца, отдавшего армии большую часть жизни. Но родители были против выбора сына, не хотели продолжения династии. Парень оказался не лыком шит: тайком собрал документы для поступления... Недавно он сделал Насте предложение, летом у них свадьба. Готовиться к торжеству двум военнослужащим непросто. Первым делом девушка хотела познакомить возлюбленного со своей бабушкой — однако пришлось долго ждать, пока совпадут увольнительные.

— У меня сейчас совсем времени нет, готовлюсь к параду на Красной площади, — говорит Илья. — У Насти график посвободнее, так что все хлопоты в основном легли на ее плечи.

От идеи идти в ЗАГС в военной форме он отказался.

— Понимаете, невеста-то должна быть в свадебном платье, так? И тогда получится нечестно, если я буду в форме, а Настя нет, — рассмеялся мой собеседник. — Но не беда: нас впереди ждут еще многие годы ношения воинского мундира.

Путь Обамы

Фред Каплан

Президент в действии

Фред Каплан – колумнист журнала Slate, автор книги «Темная территория: Секретная история кибервойны» (Dark Territory: The Secret History of Cyber War).

Резюме Главный принцип Обамы: не рисковать войной с Россией ради Украины. Однажды он заметил: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Через неделю после инаугурации, 28 января 2009 г., Барак Обама встретился с американскими генералами и адмиралами на их территории – в «танке», зале совещаний Объединенного комитета начальников штабов на втором этаже Пентагона. Один из участников встречи вспоминал, что новый президент был «удивительно уверен в себе – сдержан, спокоен, проявлял ко всем уважение и не пытался вести себя чересчур активно как верховный главнокомандующий». Обама прошел по комнате, поздоровался со всеми присутствующими, поблагодарил их и вооруженные силы в целом за службу и жертвенность, затем приступил к свободному обсуждению мировых вызовов, регион за регионом, кризис за кризисом. Он проявил себя «хозяином положения», отмечал участник встречи, владел информацией по каждому вопросу и, главное, продемонстрировал глубокий реализм, что стало сюрпризом для офицеров, которые настороженно относились к молодому неопытному демократу.

В какой-то момент Обама заметил, что он не тот человек, который едет по улице и ищет удобное место для парковки. Увидев свободное место, он попытается втиснуться туда, даже если для этого потребуется совершить сложные маневры. Смысл был очевиден: президенту достались плохие карты (две непопулярные войны, отдалившиеся союзники, глубочайшая рецессия за десятилетия), но он найдет способ действовать в сложившихся условиях.

Спустя семь лет многие офицеры и специалисты по обороне, в том числе те, кто восхищался Обамой вначале, считают, что в годы его президентства сложился совсем иной стиль управления. Они превозносят исторические достижения – соглашение по ядерной программе Ирана, налаживание отношений с Кубой, Транстихоокеанское партнерство, предотвращение (пока) новых терактов на американской территории, и признают, что Обама часто пытался выбрать лучший из плохих вариантов. Но слишком часто, говорят они, глава государства избегал активных действий, ожидая, пока изменится ситуация – по его собственной метафоре, кружа по кварталу в поисках удобного места для парковки.

Вот стандартная критика внешней политики Обамы: он избегает жестких решений, не приемлет использования военной силы, если это грозит американцам жертвами или может вызвать эскалацию конфликта, его слова часто не совпадают с поступками. «Он сурово предупреждает, а потом ничего не предпринимает. Это подрывает доверие к Америке», – говорит отставной четырехзвездный генерал.

Справедливо ли обвинение? И если оно в определенной степени обоснованно, насколько велика ответственность Обамы, а насколько подобное обусловлено сложностью проблем, с которыми президент столкнулся? Мог бы лидер другого типа лучше справиться с вызовами десятилетия, и если да, то как?

Приведенный ниже анализ ключевых кризисов и решений основан на моих беседах с десятками чиновников на протяжении всего президентства Обамы и интервью с 20 высшими офицерами (действующими и отставными).

Уроки Ливии

В декабре 2009 г. Обама прилетел в Осло, чтобы получить Нобелевскую премию мира. Награда была, мягко говоря, преждевременной, но в своей речи Обама изложил принципы внешней политики, которым надеялся следовать, – продуманная попытка преодолеть противоречия между идеализмом и реализмом. Это была смелая речь лауреата премии мира. «Слова о том, что применение силы иногда необходимо, нельзя считать проявлением цинизма; в них – признание исторических закономерностей, человеческого несовершенства и ограниченности разума», – сказал Обама. Государствам следует «соблюдать стандарты применения силы», а справедливый, устойчивый мир должен быть «основан на неотъемлемых правах и достоинстве всех людей». Однако «Америка не может действовать в одиночку», если речь не идет о жизненно важных национальных интересах, а возвышенная риторика о правах человека лишь поддерживает «деструктивный статус-кво». Взаимодействие с репрессивными режимами «не приносит такого удовлетворения, как чистое негодование», но «ни один репрессивный режим не может встать на новый путь, если перед ним не будет открыта дверь».

Бен Родс, заместитель советника Обамы по национальной безопасности, отвечающий за стратегические связи, отметил: «Когда меня просят резюмировать внешнюю политику Обамы, я советую внимательнее посмотреть эту речь». Другой бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома назвал выступление «шаблоном, с которым Обама подходит к решению проблем», «рамками, в которых он оценивает мощь США». Следовал ли он шаблону, как на практике справлялся с противоречиями, которые признавал в теории, – и станет мерилом его президентства, с его собственной точки зрения.

Первые годы президентства Обамы были связаны с вызовами, доставшимися от администрации Буша, в первую очередь это война в Афганистане и Ираке. Однако в начале 2011 г. возникли новые проблемы – Ближний Восток охватила волна протестов против авторитарных лидеров. Режим Бен Али в Тунисе рухнул в январе, режим Мубарака в Египте – в начале февраля. К концу февраля противники ливийского диктатора Муаммара Каддафи взяли под контроль ряд городов, включая Бенгази, дни правителя, казалось, были сочтены. Но затем ситуация изменилась, и силы Каддафи начали теснить восставших.

Поскольку под угрозой оказались жизни десятков тысяч мирных жителей, администрации Обамы, поддержавшей повстанцев, пришлось делать сложный выбор. Члены Лиги арабских государств единогласно попросили США вмешаться. Союзники по НАТО были готовы поддержать повстанцев, резолюция Совета Безопасности ООН находилась в разработке. На заседании Совета национальной безопасности (NSC), созванном для обсуждения кризиса, госсекретарь Хиллари Клинтон, постпред в ООН Сьюзан Райс и некоторые другие члены Совета высказались за активные действия, ссылаясь на моральные императивы и перспективы действительно многосторонней коалиции. Однако, по словам нескольких участников заседания, представители Пентагона были против вмешательства, указывая, что у Соединенных Штатов нет жизненно важных интересов в Ливии, а в случае серьезного развития событий Вашингтон может быть втянут в конфликт на годы.

У президента было два варианта: действовать как лидер альянса или не участвовать вообще. Обама предложил поискать третий вариант, который возник, когда он анализировал проблему вслух. Вначале он сформулировал принципы, определяющие выбранный им курс: нога американского солдата не ступит на чужую территорию и военная сила не будет применена, если нет правовых оснований, достаточных шансов на успех и, наконец, адекватного распределения обязанностей с союзниками. США готовы предоставить свои уникальные возможности (включая высокоточное оружие и разведданные), но союзники, более заинтересованные в исходе конфликта, должны взять на себя защиту мирных жителей и восстановление порядка после операции.

В интервью журналу The New Yorker советник Обамы (его имя осталось неизвестным) назвал новый подход «лидерством с задних рядов», что стало поводом для насмешек. Но в данном контексте термин имеет смысл и соответствует представлению Обамы о роли и пределах военной силы, разнице между обычными и жизненно важными интересами, необходимости соизмерять инструменты силы с актуальностью интересов.

Первая фаза военной операции завершилась успешно. Американские авиаудары и разведданные в сочетании с поддержкой НАТО с воздуха и наземным наступлением повстанцев привели к поражению сил Каддафи и (хотя это не являлось целью кампании) к гибели самого ливийского лидера. Однако вторая фаза стала провалом: новое правительство так и не было полностью сформировано, конфликты между повстанцами переросли в гражданскую войну, а существовавшее социальное устройство страны рухнуло.

Проблема заключалась в том, что союзники по НАТО, пообещавшие возглавить фазу стабилизации в Ливии после Каддафи, не довели дело до конца, отчасти потому, что на этой стадии оказалось больше насилия, чем они ожидали. Восстановление (или по сути созидание) порядка потребовало бы военной интервенции и, возможно, серьезной наземной операции – для этого у европейцев не было ни возможностей, ни желания. Обама признал провал, отметив в выступлении на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2015 г.: «Хотя мы помогли ливийскому народу положить конец правлению тирана, наша коалиция могла и должна была сделать больше, чтобы заполнить образовавшийся вакуум». Извлеченный урок давил на Обаму при решении вопроса о том, как действовать в аналогичном кризисе в Сирии.

Сирийская воронка

«Арабская весна» распространялась, и в Дамаске вспыхнули демонстрации против президента Башара Асада. В ответ Асад применил силу, сначала были убиты сотни, а потом тысячи протестующих. Постепенно повстанцы набрали вес, и в стране началась гражданская война. Поскольку США вмешались в ситуацию в Ливии в аналогичных обстоятельствах, возник вопрос: поступят ли они точно так же в случае с Сирией.

На заседании Совета национальной безопасности Обама сформулировал различия между двумя конфликтами. Военные действия в Ливии происходили в открытой пустыне, что облегчало нанесение точных ударов. В Сирии война идет в городах, где перемешаны повстанцы, солдаты и мирные жители. У ливийских повстанцев был шанс сформировать единое правительство, в Сирии такой возможности не было. В этот раз другие державы не призывали Вашингтон вмешаться. Наконец конфликт постепенно перерос в войну «по доверенности» между суннитами и шиитами, охватившую весь регион. У Соединенных Штатов не было ни интересов в этом конфликте, ни возможностей повлиять на его течение и исход. По словам нескольких участников заседаний, никто не высказал несогласия с этими пунктами.

Тем не менее администрация поддержала народные восстания того периода. В мае Обама выступил с нехарактерным для него энтузиазмом, сравнив происходящее с демократическими революциями прошлого. С особой тревогой он говорил о Сирии, требуя, чтобы Асад прекратил расстреливать собственный народ и допустил в страну правозащитников. В августе Обама вместе с лидерами Франции, Германии и Великобритании призвал Асада уйти в отставку. Сирийский лидер находится «на неправильной стороне истории», сказал Обама, «президенту Асаду пора уйти».

Подобная риторика была обусловлена двумя факторами. Во-первых, помощники Обамы, немногие из которых хотя бы чуть-чуть разбираются в ближневосточной политике, действительно думали, что режим Асада приближается к краху. Во-вторых, учитывая этот факт, они считали необходимым, чтобы администрация публично встала «на правильную сторону истории», к тому же союзники призывали Обаму продемонстрировать «лидерство».

Риторика не была пустой. Обама просил военных и руководителей спецслужб подготовить планы для ускорения развития событий. Летом 2012 г. директор ЦРУ Дэвид Петрэус предложил схему вооружения группы «умеренных» сирийских повстанцев. План, сформулированный Петрэусом вместе с саудовским принцем Бандаром бин Султаном и главами разведки нескольких других арабских стран, предполагал снабжение стрелковым оружием, в основном винтовками, небольшой, отобранной группы сирийской оппозиции. Петрэус не давал несбыточных обещаний, он открыто говорил, что эти повстанцы не смогут сразу свергнуть Асада, их задача – оказать «давление» на режим. Если вы сказали, что Асад должен уйти, говорил он президенту, вот как ЦРУ может помочь. План поддержали Клинтон, министр обороны Леон Панетта и Объединенный комитет начальников штабов. Но президент его отверг.

Обама не возражал против действий, он просил Петрэуса и Панетту предложить варианты. Но он был против действий ради действий, а план Петрэуса относился именно к этой категории. Кто эти повстанцы, спросил он. Могут ли США отличить хороших повстанцев от плохих? (Петрэус настаивал, что он может, но Обаму это не убедило.) Если повстанцы станут угрозой для режима, будет ли Иран, активно поддерживающий Асада, держаться в стороне или вмешается (что Обама считал более вероятным)?

На заседаниях NSC, вспоминают участники, Петрэус признавал, что повстанцам могут понадобиться годы, чтобы превратиться в серьезную угрозу для режима Асада. В то же время план ЦРУ может стать психологическим ударом для Асада, а у Вашингтона появится «интерес в игре» и инструмент влияния в долгосрочной перспективе. Этот аргумент не убедил Обаму: ему нужен был план с большими шансами на успех, и он не хотел получить интерес в игре, которая разыгрывалась в пучине религиозной гражданской войны. Пока Петрэус работал над планом, Обама попросил ЦРУ подготовить доклад о том, как часто в прошлом американское оружие помогало повстанцам свергнуть враждебные правительства. Ответ: не очень часто. Тема была закрыта.

Хотя решение основывалось на логике и исторических фактах, отказ от вмешательства в Сирии вызвал первую волну недовольства внешней политикой Обамы в целом – он не хочет применять силу, постоянно ищет аргументы, оправдывающие это нежелание, он делает смелые заявления, но не подкрепляет их поступками, поэтому все его обязательства – пустые слова.

Позже, когда самопровозглашенное «Исламское государство» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) захватило огромную территорию в Ираке и Сирии, критики Обамы стали утверждать, что, если бы президент одобрил план Петрэуса, ИГИЛ не получил бы такой поддержки. Это утверждение выглядит надуманным – хотя некоторые советники Обамы допускают, глядя назад, что, возможно, Петрэусу стоило дать шанс. В любом случае спустя два года Обама одобрил похожий план. Однако когда поддерживаемые американцами повстанцы начали одерживать победы и теснить Асада, стали оправдываться прогнозы Обамы: иранцы увеличили поддержку Асада и направили спецподразделение «Аль-Кудс» воевать с повстанцами. А российский президент Владимир Путин, опасаясь, что Москва теряет позиции за пределами бывшего советского пространства, направил танки, самолеты и ракеты для поддержки сирийской армии.

«Красная черта», бледный вид

Именно в Сирии внешняя политика Обамы столкнулась с самым суровым вызовом, а его инструменты разрешения кризисов – слова, логика, настойчивые вопросы и последовательное урегулирование проблемы – оказались неэффективными.

По меньшей мере пять раз за восемь месяцев, с августа 2012 г. по апрель 2013 г., Обама или представители его администрации публично предупреждали Асада, что применение химического оружия против повстанцев или протестующих будет означать пересечение «красной черты». Это будет означать «изменение правил игры с нашей точки зрения», отметил Обама. «Это повлечет огромные последствия», – сказал он в другой раз. Это «совершенно неприемлемо», и Асад будет «призван к ответственности». Несмотря на все эти заявления, как говорят помощники, президент никогда не требовал разработать план действий на случай, если Асад пересечет черту.

21 августа 2013 г. ракетными снарядами с зарином были обстреляны пригороды Дамаска, контролируемые повстанцами; по оценкам, погибли 1,5 тыс. человек. «Красная черта» пересечена. Обама быстро решил нанести ответный удар. Подготовлены планы, нацеленные в основном на уничтожение не химических хранилищ (поскольку взрывы могли привести к распространению отравляющих веществе), а складов боеприпасов и других объектов, предназначенных для применения химоружия. Режим Асада не являлся целью, однако некоторые сотрудники Белого дома думали или надеялись, что подрыв его власти станет побочным эффектом ударов.

Казалось, Обама настроен серьезно. Его помощники обзвонили конгрессменов и журналистов, чтобы убедиться, что те прочитали незасекреченный доклад спецслужб о причастности Асада к химическим атакам. Принятие резолюции ООН, одобряющей применение силы в Сирии, было маловероятно. Россия и, возможно, Китай воспользовались бы правом вето. Поэтому Обама призвал арабские страны и членов НАТО принять участие в нанесении ударов или хотя бы поддержать их. Поддержку выразили только Франция и Великобритания – но затем британский премьер Дэвид Кэмерон обратился за разрешением к парламенту, и тот проголосовал против.

31 августа заседание Совета национальной безопасности продолжалось более двух часов. Все согласились, что, хотя позиция Великобритании вызывает сожаление, это не должно повлиять на решение президента. Советник Белого дома Кэтрин Руммлер предложила заручиться резолюцией Конгресса, особенно учитывая отсутствие другой поддержки, при этом она отметила, что по закону президент имеет право отдать приказ о нанесении ударов по собственному решению. Заседание было прервано, все согласились, что нужно приступать к бомбардировкам. После этого Обама прогулялся по лужайке Белого дома с главой аппарата Денисом Макдоно, вернулся в комнату для совещаний и заявил, что вынесет вопрос на голосование Конгресса. Помощники говорят, что предложение Руммлер не изменило намерения Обамы, скорее оно отражает его отношение к применению силы вообще.

В любом случае все участники заседания были удивлены. Обама объяснил, что ему необходима институциональная поддержка для такого рискованного шага. Что если после авиаударов Асад пойдет на новые химические атаки? Если США продолжат бомбардировки, то окажутся втянутыми в гражданскую войну, а если ничего не предпримут, это будет еще хуже: они будут выглядеть слабее, а Асад сильнее. Некоторые сотрудники Белого дома считали авиаудары разовой акцией, но представители Пентагона предупреждали: если президент отдаст приказ о бомбардировках (которые они поддерживали), он должен быть готов к эскалации. Обама чувствовал, что они правы. Что бы он ни предпринял, его действия (или бездействие) вызовут критику и разобщенность; без предварительного голосования его поддержка, и так небольшая, только уменьшится. Перед заседанием некоторые помощники высказывали опасения, что, если Обама будет бомбить Сирию по собственному решению и миссия провалится, ему может грозить импичмент.

По мнению многих высокопоставленных сотрудников администрации, каждый аргумент Обамы в отдельности имел смысл в отличие от общей логики. Возможно, нанести авиаудары – это была плохая идея, но тогда Обаме не следовало устанавливать «красную черту», обосновывать бомбардировки для дипломатов, журналистов и конгрессменов, просить госсекретаря Джона Керри готовить почву для авиаударов (в мощной речи всего за несколько часов до того, как он изменил решение), а приняв новое решение, ему явно не нужно было выступать с телеобращением, в котором подробно говорилось о вероломстве Асада, перечислялись аспекты национальной безопасности, утверждалось, что у него есть правовые основания для нанесения авиаударов в одностороннем порядке, – а потом заявлять, что он выносит этот вопрос на рассмотрение Конгресса.

Один из участников NSC, испытавший облегчение, что удары не были нанесены, тем не менее заявил: «Мы заплатили свою цену за отступление. В регионе стали считать, что не могут полагаться на Обаму – он не нажмет на курок». Бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома отметил: «Когда люди – серьезные люди – говорят, что Обама нерешительный и сомневающийся, они имеют в виду этот эпизод с Сирией».

Белый дом лоббировал принятие Конгрессом резолюции, разрешающей применить силу, но усилия оказались тщетными: многие республиканцы не хотели оказывать услугу Обаме, а немало демократов скептически относились к военным действиям. В итоге Россия пришла на помощь. На пресс-конференции 9 сентября Керри спросили, может ли Асад сделать что-нибудь, чтобы избежать авиаударов. «Конечно, он может передать все свое химическое оружие международному сообществу в течение следующей недели, безотлагательно», – ответил Керри и добавил: «Но он не собирается этого делать». К всеобщему удивлению, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что может этого добиться – и ему это удалось. Под давлением России Асад отдал практически все свое химическое оружие на уничтожение.

Обама и его помощники объявили о победе, подчеркнув, что дипломатическое решение оказалось более эффективным, чем военные атаки, но именно угроза ударов заставила Россию надавить на Асада. Первое утверждение скорее всего верно, второе – вряд ли. Еще до того как в ситуацию вмешалась Россия, было ясно, что Конгресс настроен голосовать против резолюции. Возможно, Путин не верил, что Обама окажется связан решением Конгресса, и все-таки найдет способ нанести авиаудары. Но более важно, что российские лидеры всегда старались держать оружие массового уничтожения – биологическое, химическое и ядерное – подальше от своих союзников, не потому, что не приемлют оружия, а потому, что не приемлют потери контроля. Москва сама была заинтересована в том, чтобы лишить непредсказуемого Асада опасного оружия, а поскольку «кризис красной черты» переключил внимание Обамы с режима Асада на химическое оружие, дипломатический маневр послужил ключевым интересам России – позволил сохранить единственную точку опоры Москвы на Ближнем Востоке.

Кризис с ИГИЛ

Фиаско с «красной чертой» стало нижней точкой во внешней политике администрации, но проблемы в Сирии не закончились. Менее чем через год после решения вопроса с химоружием ИГИЛ (которое Обама сравнил с университетской командой «Аль-Каиды») штурмом взяло Мосул, второй по величине город Ирака. Подготовленные американцами иракские солдаты бежали после первого же боя, а джихадисты двинулись к Рамади и Эль-Фаллудже и в какой-то момент подошли очень близко к Багдаду.

Джихадисты появились в Сирии и базировались в основном там же, но Обама сосредоточил свою стратегию против ИГИЛ на Ираке, поскольку именно там она могла дать результаты. США имели ресурсы, авиабазы и партнерские отношения с правительством этой страны, в Сирии всего этого не было, и Обама по-прежнему боялся увязнуть в религиозной гражданской войне. Даже в сентябре 2014 г., когда Обама понял, что Сирию нельзя игнорировать (там находился штаб операций ИГИЛ, к тому же он прекрасно знал, что сирийско-иракская граница фактически существует только на карте), он продолжал придерживаться стратегии, которую его помощники назвали «сначала Ирак». Американские авиаудары, которые уже давно наносились по силам ИГИЛ в Ираке, будут расширены на Сирию, но только по маршрутам, которые используют боевики ИГИЛ для передвижения между двумя странами. Обама также объявил о программе подготовки и вооружения «умеренных» сирийских повстанцев на базах в Саудовской Аравии, но подчеркнул, что процесс займет не один месяц. Очевидно, что Сирия находилась на заднем плане.

Через несколько дней после заявления Обамы боевики ИГИЛ окружили Кобани, преимущественно курдский город на сирийско-турецкой границе. Город не имел стратегического значения, но там явно готовилась массовая резня. Кроме того, ИГИЛ направил к городу тысячи джихадистов – таким образом, появилась легкая мишень, ни в Пентагоне, ни в администрации не могли игнорировать этот факт. Обама отдал приказ о нанесении массированных авиаударов, в результате которых были убиты от 2 тыс. до 3 тыс. боевиков ИГИЛ.

Еще одной неожиданностью стал факт, что курдские боевики оказали сопротивление ИГИЛ, боролись умело и вернули город под свой контроль. Обама не возражал против преследования ИГИЛ в Сирии, он просто не видел подходящего партнера, который мог бы вести наземные боевые действия. Такого партнера он нашел в лице сирийских курдов, и американские бомбардировки продолжились, часто в тандеме с наземными операциями курдов. В то же время ЦРУ стало тайно помогать группе повстанцев на юге Сирии, которые ставили целью свержение Асада. Обама вновь не поддержал план Петрэуса вооружать повстанцев не потому, что был против, он просто не понимал, как эта конкретная инициатива и эти конкретные повстанцы помогут добиться успеха. Новый план казался более убедительным, отчасти потому, что за год ЦРУ и военные собрали гораздо больше данных и смогли определить надежность сил по сравнению с прошлым годом. (Отдельная программа Пентагона стоимостью 500 млн долларов по подготовке и вооружению небольшой группы повстанцев на севере Сирии закончилась катастрофой: повстанцы были больше заинтересованы в борьбе с армией Асада, а не с ИГИЛ, переброска в Саудовскую Аравию для подготовки их только дезориентировала, после возвращения в Сирию почти все они были убиты другими повстанцами.)

Казалось, операции Обамы, если рассматривать отдельные тактические маневры, шли успешно. Но иностранные боевики продолжали прибывать в регион, ИГИЛ едва удавалось сдерживать, а армия Асада, хотя и находилась в тяжелом положении, оставалась многочисленной (около 125 тыс. солдат) и восстановила мощь, после того как Россия направила в Сирию танки и истребители в сентябре 2015 года. Действия Москвы вызвали неистовство критиков Обамы, которые считали, что Путин пытается возродить советскую империю. Обама благоразумно не реагировал. На заседании NSC он предостерег от восприятия российской интервенции через призму холодной войны. Мы не ведем войну с Россией из-за Сирии, сказал он, как отмечают участники заседания. Жизненно важные интересы Путина во многом связаны с внутренней политикой, и резкий ответ США может сыграть ему на руку. Кроме того, Обама сомневался, что российская военная кампания окажет существенное воздействие на ход борьбы с ИГИЛ.

Тем не менее Обама по-прежнему был открыт для вариантов собственной военной кампании. Сирийские курды продолжали добиваться успехов (и требовали защиты от Турции, которая бомбит их, утверждая, что борется с ИГИЛ), поэтому Обама одобрил планы увеличения военного снабжения курдов и отправки американского спецназа для проведения совместных рейдов против ИГИЛ. В результате секретной миссии погибли шесть военнослужащих, прежде чем Обама объявил о ней официально.

У Обамы острый ум юриста, который отлично служит ему и всей стране, когда он находит изъяны в аргументах в пользу рискованной политики. Он также помогает Обаме обосновывать свои уязвимые позиции: например, что проведение совместных рейдов относится к категории «консультации и содействие», а не «солдатский сапог на чужой территории». Обама также может давать твердые заверения, что наземное участие не будет расширено. Но он игнорирует тот факт, что таким образом закладывает фундамент и предлагает логику эскалации военных действий для своего преемника в Белом доме, если он или она захотят это сделать. (Не будем проводить параллели, но похожим образом президент Джон Кеннеди сопротивлялся давлению Объединенного комитета начальников штабов, который настаивал на отправке «боевых частей» во Вьетнам, но дал добро на увеличение числа находящихся там «советников» и расширение их функций; в итоге президент Линдон Джонсон, отправив в страну 500 тыс. американских солдат, считал, что следует по стопам своего предшественника.)

В поисках порядка

На всех этапах сирийской политике Обамы не хватало последовательной стратегии. Две его цели – поражение ИГИЛ и давление на Асада с целью добиться его отставки – в некоторой степени противоречат друг другу. Продолжающееся правление Асада является магнитом для иностранных суннитских боевиков, присоединяющихся к ИГИЛ. Но в краткосрочной перспективе армия Асада, если ею правильно руководить, может стать самой мощной силой против ИГИЛ, уступая только Ирану, который направляет военнослужащих элитного подразделения «Эль-Кудс» на защиту режима Асада. Обама лишен возможности сформировать открытый альянс с Асадом или Ираном, отчасти потому, что ему нужны суннитские союзники – Египет, Турция и государства Персидского залива, чтобы делегитимировать суннитских радикалов ИГИЛ и одержать над ними победу; если он объединится с шиитским Ираном или его клиентом Асадом, эти страны могут выйти из коалиции.

Именно в этом кроется суть проблемы не только стратегии Обамы против ИГИЛ, но и подобной стратегии любого американского президента. Если бы все страны, которые опасаются и ненавидят ИГИЛ, – а это практически все государства региона – объединили усилия, ИГИЛ бы очень быстро распалось. Но каждая из этих стран испытывает гораздо больший страх и ненависть по крайней мере к одному из потенциальных союзников (например, Турция – к курдам, Саудовская Аравия – к Ирану). Поэтому сформировать эффективную коалицию практически невозможно – и командиры ИГИЛ активно используют это.

Многие критики Обамы настаивают: для решения проблемы нужна последовательная региональная стратегия, а не серия фрагментарных ответов на кризисы. Но в чем эта стратегия? Кто должен ее воплощать? Какие стимулы должны заставить потенциальных участников коалиции подчинить свои интересы общей цели? (В октябре Обама преодолел свое нежелание и пригласил Россию и Иран на переговоры в Вену, чтобы обсудить политическое урегулирование сирийского кризиса и совместную борьбу против ИГИЛ. Перспективы казались туманными, пока – практически накануне конференции – боевики ИГИЛ не совершили теракты в Париже. Хотя шансы на успех по-прежнему невелики, открылся реальный путь к урегулированию. Обама, как и другие лидеры, по-видимому, признал, что преодолевать религиозный раскол – вместо того чтобы усиливать его – и формировать альянсы с соперниками против более мощной общей угрозы – это единственный путь к мирным преобразованиям.)

Эти сложности являются симптомом другого, более важного феномена, который обусловил рост насилия на Ближнем Востоке, – крушения колониального порядка, навязанного в конце Первой мировой войны. Этот порядок с его искусственными границами, призванными разделить или подавить племенную идентичность, должен был рухнуть после Второй мировой войны (вместе с британскими и французскими колониями), но подвергся глубокой заморозке во время холодной войны. Когда распался Советский Союз и закончилась холодная война, стала слабеть и созданная ею международная система безопасности, просуществовавшая почти полвека. С рассеиванием глобальной силы и фрагментацией блоков возобновилось разрушение границ и ослабление власти на Ближнем Востоке. Этот процесс ускорило вторжение президента Джорджа Буша-младшего в Ирак в 2003 году. Был нарушен баланс сил наций, религиозных групп и племен, поддерживавший непрочный мир между суннитами и шиитами не только в Ираке, но и в регионе в целом, трещины стали расширяться.

Некоторые критики Обамы утверждают, что если бы он нашел способ оставить 10 тыс. американских солдат в Ираке вместо полного вывода войск в 2011 г., возобновления религиозного насилия и усиления ИГИЛ, заполнившего вакуум власти, не произошло бы. Это маловероятно, учитывая, что ранее потребовалось 170 тыс. американских военнослужащих и чрезвычайные меры, чтобы остановить аналогичную волну насилия, при этом удалось добиться только временных результатов. В любом случае в этом вопросе у Обамы не было выбора. Соглашение о статусе войск (SOFA), подписанное Бушем в 2008 г., требовало, чтобы «все войска США были выведены со всей иракской территории не позднее 31 декабря 2011 года». Обама склонялся к тому, чтобы оставить в Ираке 5 тыс. солдат на длительный срок, и отправлял эмиссаров в Багдад для переговоров. Однако для пересмотра SOFA, включая требование Соединенных Штатов, чтобы на американских солдат не распространялись иракские законы, необходимо было одобрение парламента, но ни одна фракция, кроме, возможно, курдов, не проголосовала бы за то, чтобы американцы остались. (Обама смог направить войска в Ирак только потому, что после истечения срока действия SOFA прошло 3 года.)

Что касается Афганистана, другой войны, которую Обама обещал и пытался прекратить, то она тоже продолжается. В октябре 2015 г., пересмотрев прежнюю политику полного вывода американских войск из Афганистана к концу своего президентского срока, Обама объявил, что 5,5 тыс. военнослужащих останутся для продолжения подготовки афганских войск и проведения контртеррористических операций.

Обама объявил об этом после того, как талибы захватили город Кундуз на севере Афганистана, но решение было принято несколькими месяцами ранее, как говорит один из сотрудников администрации. Новый афганский президент Ашраф Гани попросил Обаму не выводить полностью войска, подписал двустороннее соглашение по безопасности, дающее американским войскам правовую защиту (его предшественник Хамид Карзай отказывался рассматривать такой договор), и пообещал реформы в целях повышения инклюзивности и уменьшения коррупции. В то же время на границе с Пакистаном продолжают процветать террористические группировки. Ни один из членов Совета национальной безопасности не высказался против сохранения контртеррористического контингента на одной из баз в регионе, Гани предлагал три существующие базы. Межведомственное исследование, проведенное генералом Мартином Демпси, тогдашним председателем Объединенного комитета начальников штабов, пришло к выводу, что миссию могут поддерживать 5,5 тыс. солдат. Такое решение и было принято. Кундуз (афганские войска быстро вернули город под свой контроль) стал новостным событием, которое сняло политические возражения.

Трагедия президентства Обамы заключается в том, что с самого начала он хотел отойти от затянувшихся войн на Ближнем Востоке и сосредоточить внимание на Азиатско-Тихоокеанском регионе с его перспективами динамичного роста, торговли с Китаем как экспансионистской державой, которую необходимо сдерживать в военном отношении и одновременно больше вовлекать в глобальную экономику. Эту нацеленность на Азию назвали «переориентированием» или «восстановлением баланса», но Обама говорил о привлекательности региона еще в ходе предвыборной кампании 2008 года. Он уже тогда понимал, что будущие интересы Соединенных Штатов связаны с Азией, но непрекращающиеся кризисы прошлого продолжали тянуть его назад.

Ограниченные интересы, ограниченные риски

Одновременно с усугублением ситуации с ИГИЛ возник еще один кризис, на этот раз на Украине. После того как Путин подкупил украинского президента Виктора Януковича пакетом помощи, чтобы остановить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом, в Киеве вспыхнули протесты. Когда Янукович применил силу, протесты стали более масштабными, в итоге он был вынужден бежать из страны. После этого Путин направил российские войска для захвата Крымского полуострова и оказания поддержки сепаратистам на востоке Украины.

На заседании NSC, посвященном новому кризису, Обама быстро одобрил осуждение действий России, активизацию военных учений США на базах стран НАТО в Восточной Европе (особенно в Прибалтике) и пакет экономических санкций.

Некоторые представители Пентагона хотели пойти дальше и начать поставки «летального оборонительного вооружения» украинской армии, в частности противотанковых ракет TOW. Как отмечают представители NSC, вице-президент Джо Байден активно поддерживал эту идею, заявляя, что у США есть моральные обязательства помочь украинцам защитить себя и стратегический интерес заставить Путина заплатить за захват территории и удержать его от дальнейших действий. (Тем не менее никто на заседаниях NSC не предлагал поставлять на Украину наступательные вооружения или дислоцировать американские войска.)

В итоге Обама одобрил предоставление нелетальной военной помощи, включая приборы ночного видения и радиолокационное оборудование, а также обучение украинской Национальной гвардии. Все остальное он не поддержал. У Соединенных Штатов есть интересы на Украине, но это не жизненно важные интересы. Есть причины, обдумав которые, два предыдущих президента США решили не приглашать Киев в НАТО. Во-первых, опросы показывают, что менее половины украинцев хотят членства в альянсе. Во-вторых, российские интересы на Украине, в отличие от американских, относятся к жизненно важным: Россия и Украина имеют общую границу, давнюю историю торговли, культурных связей и даже общую государственность. Ни один российский лидер не потерпит слишком большого отдаления Украины от орбиты Москвы.

Обама любит смотреть на два-три шага вперед. (Критики считают это способом избежать применения силы, другие видят метод рационального принятия решений.) Москва может найти адекватный ответ или превзойти любое летальное оружие, которое Запад поставит Киеву. Что тогда? Если Вашингтон направит еще больше оружия, он рискует оказаться втянутым в гонку вооружений, что приведет к росту насилия. Если США не станут отвечать, Запад проиграет соперничество; Обама будет выглядеть слабее, а Россия сильнее, чем в случае если он вообще не будет поставлять оружие на Украину.

Это был главный принцип Обамы во всех обсуждениях кризиса: он не будет рисковать войной с Россией ради Украины. На одном из совещаний он сказал: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Тем не менее Обама придает особое значение соблюдению международных правил, включая нерушимость границ. Он считал необходимым заставить Россию заплатить за нарушение норм, вопрос был только в том, как это сделать. В таком контексте военная эскалация – игра, в которой выиграет Россия, а вот в эскалации санкций могли победить Соединенные Штаты, для этого Обаме нужно было заручиться поддержкой Европы. Это был вызов, поскольку многие европейские страны зависели от российских энергетических поставок значительно больше, чем США, и поэтому были уязвимы в случае ответных экономических мер России. Они также были абсолютно против войны из-за Украины. Если бы Обама пошел по военному пути, он знал, что они выйдут из режима санкций.

По крайней мере вплоть до осени 2015 г. политика Обамы работала. Несмотря на попытки Путина расколоть Трансатлантический альянс, его члены не изменили позиции по санкциям, а прекращение огня, согласованное на переговорах в Минске в феврале, сорвано не было. Вероятная цель Путина на Украине – ослабить центральное правительство и не допустить сближения с Западом. В этом он преуспел. Если бы Обама и страны Западной Европы хотели нанести удар на этом фронте, многомиллиардная экономическая помощь значила бы гораздо больше, чем несколько сотен противотанковых ракет. Но за исключением МВФ, предоставившего весьма скромную сумму, никто, по-видимому, не хочет идти по этому пути.

Терпение и прагматизм

Так как же оценить деятельность Обамы? Президента осаждали внешнеполитические кризисы, сдерживал спад американской мощи, на него давили оппоненты дома и союзники за границей, требуя действий и демонстрации лидерства, даже когда речь шла о неразрешимых проблемах. Он учился, доверяя своим инстинктам, и не забывал неудачный опыт интервенции в Ливию. Иногда он говорил более жестко, чем действовал, создавая ненужное расхождение между словами и поступками.

Тем не менее по большей части ему удавалось придерживаться принципов, сформулированных в его нобелевской речи, он видел общую картину, в то время как другие терялись в деталях. Его осторожность в отношении военных авантюр и желание избежать военной эскалации кажутся разумными. Обама также оказался невероятно терпелив в дипломатических переговорах, даже если шансы на успех были минимальны. Некоторые из них, например палестино-израильские мирные переговоры, вполне предсказуемо ни к чему не привели, но другие, как в случае с Кубой и Ираном, оказались удивительно успешными. Эти успехи и неудачи отчасти обусловлены упрямым оптимизмом Джона Керри, госсекретаря на втором президентском сроке Обамы. Сомнительно, чтобы более осторожная предшественница Керри Хиллари Клинтон – или большинство предыдущих госсекретарей – вела бы переговоры с Ираном так долго, как Керри. С другой стороны, она бы вряд ли потратила так много времени и сил, пытаясь оживить ближневосточные мирные переговоры.

Керри считает, что его работа – быть специальным посланником в самые безнадежные кризисные точки мира, побочным эффектом такого представления является обеспокоенность, которую испытывает остальной мир. В первую очередь американские союзники в Азии, в частности Япония, лидеры которой постоянно требуют поддержки. Во время первого президентского срока Обамы Курт Кэмпбелл, помощник госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, звонил коллеге в Токио каждый день и три раза в неделю встречался с японским послом. Те, кто занимается Азией, отмечают, что после того как Кэмпбелл ушел со своего поста и Керри переключил внимание Госдепартамента практически только на значимые мирные миссии, Токио чувствует себя брошенным.

Тем не менее это нельзя назвать кризисом. Во-первых, когда Пекин начал играть мускулами в Южно-Китайском море, Япония (а также Австралия и Южная Корея) еще больше сблизилась с Вашингтоном, несмотря на обиду. Во-вторых, важная часть американских отношений с Азией – простое присутствие, и хотя помощник госсекретаря уже не звонит так часто, Обама и Керри появляются на всех азиатских саммитах по безопасности и экономике. Ощущение брошенности остается: оно формировалось на протяжении десятилетий, с тех пор как США ушли из Вьетнама и начали тайно налаживать связи с Китаем при Ричарде Никсоне. Но неверные шаги Обамы, которые беспокоят американских союзников на Ближнем Востоке, ничего не значат для партнеров в Восточной Азии. Дэниел Снейдер, помощник директора по исследованиям Центра азиатско-тихоокеанских исследований им. Уолтера Шоренстейна в Стэнфордском университете, встречался с десятками политических и военных руководителей из Японии и Южной Кореи. «Я ни разу не слышал от них о “красной черте” в Сирии», – говорит он.

5 апреля 2015 г. президент выступил в Американском университете с энергичной речью в защиту договоренностей по ядерной программе Ирана, которых США и еще пяти мировым державам удалось добиться. Несколько раз Обама цитировал знаменитое выступление Кеннеди в Американском университете в 1963 г., призывал покончить с мышлением холодной войны и перейти к новой стратегии, основанной на «практическом» и «достижимом мире», который будет базироваться «не на стремительной революции человеческой природы, а на постепенной эволюции человеческих институтов – серии конкретных действий и эффективных соглашений».

Позже в тот же день Обама провел открытый круглый стол с колумнистами известных изданий в Белом доме. Когда пришла моя очередь задавать вопрос, я отметил, что Кеннеди выступал со своей речью после нескольких кризисов, в которых понял, что его советники часто бывают неправы и нужно больше доверять собственным инстинктам. Какие уроки, спросил я Обаму, он вынес из своих кризисов? Изменил бы он какие-то решения, если бы знал тогда то, что знает сейчас?

Обама ответил: «Я бы сказал, я был последовательным в моих взглядах на то, как следует использовать американскую мощь, и в том, что мы недооцениваем нашу мощь, ограничивая ее только военной силой… Безусловно, спустя шесть с половиной лет я более уверен в своих оценках и, наверное, могу предвидеть какие-то события быстрее, чем раньше, когда я только занял свой пост. Карта не всегда заменяет территорию, нужно пройти по местности, чтобы прочувствовать ее. В плане принимаемых решений, думаю, я стал лучше понимать, как военные действия могут привести к непредвиденным последствиям. Я утвердился в своей мысли, что чаще всего мы выносим суждения, исходя из вероятности, и …сложности всегда будут возникать. И, может быть, поэтому я более уверен сегодня и одновременно больше сомневаюсь. И это одна из причин того, почему, когда я вижу подобную ситуацию [возможность ядерного соглашения с Ираном], где мы можем добиться цели, и за нами стоит весь мир, и мы можем предусмотреть меры на случай, если соглашение не сработает, я думаю, будет глупо – даже трагично, – если мы упустим такую возможность».

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 марта 2016 > № 1682554 Фред Каплан

«Никто в Вашингтоне не в восторге от применения санкций»

Постоянный представитель США в ООН Саманта Пауэр о России, Украине и Сирии

Артур Громов (Нью-Йорк)

«Газета.Ru» поговорила с американским постпредом в ООН Самантой Пауэр о целесообразности санкций, ситуации на Украине и в Сирии, а также о качестве российской дипломатии.

Постоянный представитель США в ООН Саманта Пауэр встретилась с российскими журналистами в Центре иностранной прессы Нью-Йорка (NY Foreign Press Center).

— Как показывает практика, санкции не ведут к смене режимов — чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на Россию, где одобрение деятельности властей только растет. Может быть, стоит отказаться от санкций и придумать какой-нибудь новый механизм наказания?

— Дебаты о полезности санкций идут и в академической среде, и среди простых людей во всем мире. Нет никаких сомнений в том, что такие режимы, как режим президента Путина, будут делать все возможное, чтобы обвинить другие страны (в особенности Западной Европы и США) во всех проблемах, которые существуют на их территории, — это происходило и до санкций, и после.

Думаю, если вы посмотрите на пример санкций в отношении Южной Африки, действовавших до ликвидации режима апартеида, вы увидите, что санкционные меры все же имели глубокое влияние на режим. То же самое можно сказать и про Ирак, где даже сторонники жесткого курса, которые хотели бы сохранить ядерную программу, были вынуждены признать, что экономический урон от санкций ударяет не только по народу, но и по ним самим.

Абсолютно верно, что санкции в отношении КНДР еще не оказали того эффекта, которого нам хотелось бы добиться, — то есть отказа от программы ядерного оружия. Но вместе с тем мир еще никогда не видел таких санкций, которые были только что применены против Северной Кореи.

Мы в международном сообществе обязаны реагировать на те случаи, когда режим пытается «отодрать» часть территории другой страны в стиле XIX века — в прямом смысле этого слова, украсть кусок чужой территории. Вне зависимости от исторического контекста международное сообщество должно противостоять подобным случаям — иначе правила, которые направлены на установку цивилизованного поведения страны, отправляются коту под хвост.

Поэтому мы должны использовать меры наказания и рассматривать все возможные варианты, имеющиеся у нас на руках. Один из них — путь политической и экономической изоляции. Если мы просто скажем: «Хей, так делать нельзя», от этого не будет большой пользы.

Наши санкции и низкие цены на нефть ударили по экономике России. Выполнение части минских соглашений продвигается крайне медленно, но вместе с тем мы четко дали понять, что санкции могут быть пересмотрены, если договоренности все-таки будут претворены в жизнь.

Хочу также отметить, что никто в администрации Обамы не в восторге от применения санкций. Мы бы хотели увидеть продвижение минских договоренностей и продолжение диалога о том, как еще можно было бы улучшить ситуацию. Мы желаем добра гражданам России и ее экономике. Санкции не улучшают ситуацию в мировой экономике и вместе с тем ухудшают жизнь россиян — это не то, чего мы хотели бы. Но мы не можем допускать попрания международных правил и нарушения суверенитета — в XXI веке так просто нельзя делать.

— Вы упомянули цены на нефть — в России бытует мнение, что в этом якобы есть вина США. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Причины изменений цен на нефть нужно искать не в США, а в таких организациях, как ОПЕК. Было бы большим преувеличением сказать, что мы контролируем стоимость барреля: вопросы ценообразования на нефтяном рынке находятся далеко за пределами возможностей США. Если бы мы могли влиять на это, мы бы снизили цены намного раньше, чтобы потребитель смог получить доступ к дешевой нефти.

Любой американский политик хотел бы иметь такой «переключатель», каждый новый президент, приходящий в Белый дом, в первую очередь опустил бы цены на нефть, чтобы это потом стало его заслугой.

В России, Венесуэле и даже Саудовской Аравии — то есть странах, чьи экономики сильно зависят от нефти, — падение цен наносит значительный урон. [Для России] это еще один сигнал о том, что необходимо выполнять минские соглашения, а также диверсифицировать свою экономику. Цены на нефть — это то, с чем придется иметь дело и нам, и нашим детям.

— Еще немного о санкциях. Родственники людей из «списка Магнитского» и других стоп-листов продолжают выезжать в ЕС и США. В этой ситуации российские оппозиционеры спорят об эффективности санкций...

— Наш общий подход заключается в том, чтобы следовать принципу персональной ответственности. Это подразумевает сбор доказательств о том, что тот или иной чиновник был замешан в нарушении прав человека, и привлечение его к ответственности. Коллективное наказание — это то, к чему мы относимся со скепсисом, поскольку дети этих людей к каким-либо правонарушениям могут быть непричастны.

— Как вы оцениваете российских дипломатов и качество российской дипломатии в целом?

— Это интересный вопрос. На прошлой неделе я как раз задумывалась об этом в контексте северокорейских переговоров. Не ожидала, что меня об этом спросят.

Российские дипломаты в своем большинстве профессиональны и очень хорошо обучены, они говорят на многих языках, с технической точки зрения они очень опытны. Большинство дипломатов, работающих в российской миссии в ООН, — это люди, работающие там второй, третий или даже четвертый срок. Они участвовали в многочисленных многосторонних переговорах и знают все нюансы работы. Мы никогда не спорим с ними по процедурным вопросам — они реально очень хорошо с ними знакомы.

Однако мне представляется предпочтительным, когда механизмы ООН используются для мира и безопасности во всем мире.

В случае с российскими дипломатами их навыки часто используются не по назначению.

Например, зачем нужно было блокировать обсуждение соблюдения прав человека в Северной Корее? Возможно, вам известен другой пример, когда Россия пыталась отменить льготы, которые ООН предоставляет для ЛГБТ-пар. Вот и получается, что навыки российских дипломатов не способствуют продвижению прав человека и даже подрывают мир и безопасность: использование вето в сирийском вопросе тоже только тормозило процесс совместного урегулирования.

Когда США и Россия вместе работают по продвижению международного мира и безопасности, когда все мы остаемся привержены Уставу ООН, мы можем делать многое для мира.

— Как администрация президента Обамы объясняет события, происходящие на юго-востоке Украины?

— Я не буду спекулировать по поводу того, почему президент Путин и силовой блок России решили отобрать часть другой страны. (Руководство России категорически отвергает подобную трактовку событий. — «Газета.Ru».) Надо полагать, что у вас намного больше понимания в этом вопросе, чем у меня.

Думаю, протесты на Майдане и бегство предыдущего президента было не тем, чего желал президент Путин: он предпочел бы, чтобы в Киеве по-прежнему оставались люди, на которых он мог бы оказывать свое влияние. Вместе с тем неправильная трактовка фактов, имевшая место на российском ТВ, вызвала представление, что США или какие-то другие внешние силы вмешиваются в вопрос о том, кто должен управлять Украиной. А президенту Януковичу пришлось бежать, оставив за собой не только свой зоопарк и массу других доказательств кражи денег из карманов украинцев, но и политический вакуум.

Сейчас украинцы должны быть защищены и демократизированы. Они выбрали новое руководство, но пока не чувствуют себя в безопасности, так как большая часть их страны оккупирована более крупным соседом с востока. На искоренение коррупции, которая воспитывалась предыдущим режимом, уйдет еще много времени. Тот же демократический дух, который требовал более подотчетного правительства от режима Януковича, сейчас давит на нынешнее руководство для искоренения коррупции и продвижения к более агрессивным реформам — мы поддерживали это при Януковиче и делаем это сейчас.

Украинцам слишком долго отказывали в руководстве, которое они заслуживают.

Какой-то процесс идет, но хотелось бы, чтобы он проходил быстрее.

— Утверждения о том, что Россия бомбит мирное население в Сирии, порой выглядят как пиар-кампания, не подкрепленная фактами. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Мы полагаемся на очень достоверные ресурсы, и у нас нет интереса искажать информацию о том, кого российские авиаудары убили, а кого — нет. Мы очень осторожны, когда информация поступает из рандомных твитов и НПО — прежде чем заявлять о чем-то, нам нужно ознакомиться с массой доказательств, поскольку на кону стоит доверие к нашей миссии.

На вашем месте я бы осторожнее относилась к заявлениям российских министерств, если бы мне пришлось иметь с ними дело в качестве источников.

Наши гуманитарные партнеры, такие как «Врачи без границ», никогда не берут факты из воздуха и предоставляют в ООН убедительные доказательства в виде фото, видео, аудио, тем самым подтверждая показания наших собственных самолетов. Факты заключаются в том, что тысячи сирийцев погибают от российской военной операции в Сирии. И даже не нужно быть «на земле», чтобы понять, что лишь незначительная часть авиаударов России приходится на территории, где ИГ (организация признана террористической и запрещена в ряде стран, включая Россию. — «Газета.Ru») осуществляет свои ужасные и демонические расправы.

Для России, похоже, просто не представляет большого интереса бомбить ИГ. Но опять же: сейчас, в период прекращения огня, мы работаем вместе и призываем Россию бомбить ИГ, а не только «Фронт ан-Нусра» (запрещенная в России организация. — «Газета.Ru»). Мы считаем, что, если насилие когда-нибудь удастся прекратить, у нас появится возможность отправить туда своих наблюдателей от ООН — как это было когда-то. Но сейчас ситуация в Сирии все еще остается слишком взрывоопасной.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 8 марта 2016 > № 1678094 Саманта Пауэр

Глава МИД ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер подчеркнул важную роль России при урегулировании конфликтов в мире.

"Реальность такова: без России мы не смогли бы продвинуться ни в переговорах по политическому урегулированию в Сирии, ни при реализации Минских соглашений по Украине. И без России не было бы соглашения с Ираном по его ядерной программе. Если нам нужны решения, нам необходима и Россия", — сказал Штайнмайер в интервью изданию Bonner Generalanzeiger.

Он вновь заявил, что речи о новой "холодной войне" нет.

"В то время как во время "холодной войны" между западом и востоком почти не было контактов, сегодня мы проводим большое количество форумов, на которых общаемся друг с другом", — добавил министр.

Вопросы безопасности, климата и торговли станут главными темами диалога лидеров США и Канады в ходе предстоящего 10 марта официального визита в Вашингтон премьер-министра Канады Джастина Трюдо, сообщил представитель Белого дома.

"Я предполагаю, что вопрос безопасности будет важной составляющей предстоящего диалога: лидеры воспользуются возможностью, чтобы обсудить кампанию и взаимодействие (США и Канады) против "Исламского государства" (ИГ, запрещена в России), сотрудничество в рамках членства в НАТО и G-7. Предполагаю, они воспользуются возможностью, чтобы обсудить Украину и ее поддержку со стороны НАТО и союзников по ЕС", — сообщил журналистам во вторник член совета по национальной безопасности администрации США Марк Фаерштайн.

Представитель администрации подчеркнул, что предстоящий визит станет первым официальным визитом премьер-министра Канады в США за последние 19 лет. Переговоры руководителей двух стран состоятся в четверг, 10 марта. По информации Белого дома, по их завершении Обама и Трюдо проведут пресс-конференцию.

В связи с предстоящим визитом в Белом доме напомнили, что Канада является крупнейшим торговым партнером США и наиболее тесным союзником по целому ряду вопросов, в том числе в области безопасности и климата.

Фаерштайн сообщил, что одним из приоритетных направлений переговоров также станет соглашение о Транстихоокеанском партнерстве. Представители администрации США не исключили, что по итогам переговоров будут объявлены договоренности сторон по ряду аспектов, но отказались конкретизировать.

В ходе предстоящих переговоров, как сообщил спецпредставитель США по вопросам климата Тодд Стерн, стороны продолжат обсуждение проблемы климата, в частности планы по сокращению выбросов метана в энергетическом секторе на 40-45% к 2025 году.

Агенты Путина наступают на Европу

Дмитрий СЕДОВ

Как-то постепенно начали обнажаться контуры коварного путинского плана подрыва Евросоюза и НАТО с целью развития наступления на Империю добра, основанную отцами западной демократии. Если взять несколько свежих разоблачений на эту тему, появившихся из самых компетентных источников, обнаруживается леденящая душу картина.

Становится ясным, что в кризисе беженцев, сотрясающем Европу, виновата Москва, разработавшая и осуществившая план военной интервенции в Сирии, который привел к бегству из этой страны полутора миллионов человек. Об этом только что заявил турецкий премьер-министр Ахмет Давутоглу на саммите ЕС - Турция, и, коли никто из участников саммита ему не возразил, значит, так оно и есть. Ведь не какой-нибудь сиделец дома скорби делает такие заявления, а премьер-министр страны-наследницы Османской империи!

У Евросоюза, конечно, давно имелись подозрения, что виной всему - коварство Путина. Уж если он успешно осуществляет агрессию на Украине своими танками, изготовленными по технологии стелс, то есть невидимые глазу, то что мешает ему заниматься тем же самым в других районах мира?

По-видимому, западному сообществу не хватает сплоченности и решительности: обложили Россию какими-то смешными экономическими санкциям, а Россия в ответ на это знай засылает агентов ФСБ теперь уже не только в Донбасс и в Киев, а прямо в Берлин, в сердце Европы.

Как доверительно сообщает всему миру газета «Гардиан», а ее публикации – это вам не надпись на заборе, Путин инспирирует массовые демонстрации в Германии, чтобы сместить Ангелу Меркель с ее поста. Сам директор Центра стратегических коммуникаций НАТО Янис Сартс разъясняет, что Москва хочет спровоцировать у немцев недовольство текущим положением с беженцами для того, чтобы отстранить от власти принципиальную сторонницу антироссийских санкций Ангелу Меркель. «Думаю, они испытывают, по силам ли им – в таком большом государстве, с небольшим числом слабых мест в обычные времена – посредством своего влияния действительно создать обстоятельство, которое приведет к смене руководства страны», – говорит этот специалист по стратегическим коммуникациям, уверяя, что он выступает как «независимый эксперт». Имелись ли у него ранее приводы к психиатру, неизвестно, но, судя по всему, таковых не было, так как его ход мысли полностью соответствует официальной линии НАТО.

В результате в воображении Сартса возникает стройная картина неустанной подрывной деятельности России против Запада. Россия, говорит он, помимо прочего, занимается ещё и финансированием экстремистских сил в Европе: существуют доказательства того, что Москва проводит в Германии акцию против Меркель. О том, где эти доказательства существуют и в чём они состоят, Сартс, как водится, ничего не говорит и никогда не скажет, но он уверен, что главное – прокукарекать, а там картина начнёт складываться.

Мало-помалу в голове среднестатистического европейца должен закрепиться образ России как Империи зла, созданный когда-то актёром и президентом Рональдом Рейганом. Сегодня любой европейский таксист с блаженной улыбкой человека, не ведающего сомнений, откроет вам глаза на угрозы, которые несёт Россия Западу.

Человеку, попавшему в мир «европейских ценностей» издалека, сразу бросятся в глаза признаки изменённого сознания его обитателей. Они обитают в стране грез, которую им рисуют политики и средства массовой информации. Они живут в мире виртуальных конструкций, даже не подозревая, что боятся вымышленных врагов. Обитатели этого мира сами понемногу превращаются в фантомов. Продуктами и вместе с тем пищей такого изменённого сознания становятся сходящие с голливудского конвейера блокбастеры, в которых доблестные защитники Америки побеждают в войне миров, начатой Империей зла.

И самым впечатляющим событием этих дней стало только что состоявшееся братание лидеров Евросоюза с вождями турецкой демократии на саммите в Брюсселе. В ответ на обещание Анкары «существенно сократить поток беженцев» представители Империи добра согласились заплатить и не замечать ни уничтожения турками курдов, ни притеснения турецкими властями журналистов. Для вида что-то Анкаре порекомендовали и только. В конце концов, курды-мурды, репортеры-бузотеры – всё это Европе не так важно. Куда важнее не пустить в дом незваных гостей. Ведь это не просто беженцы. Это агенты Путина, направленные для того, чтобы дестабилизировать Европу.

Киев и Тегеран обсуждают возможность транспортировки иранской нефти в ЕС через Украину.

 Украина и Иран обсуждают возможность поставок нефти из Исламской Республики в Европу транзитом через Украину, а также переработку нефти на украинских предприятиях, заявил вице-премьер Украины Геннадий Зубко в эфире телеканала "112 Украина" в понедельник.

"Мы заинтересованы в диверсификации поставок нефтепродуктов в Украину, с другой стороны Иран заинтересован в том, чтобы диверсифицировать экспорт своей нефти и нефтепродуктов. Поэтому вопрос стоит и о возможности переработки иранской нефти на территории Украины, и возможности хранилища сырой нефти на Украине, а потом диверсификация поставок в Европейский союз. Это интересное направление и мы отрабатываем эти возможности", - сказал Зубко.

Он отметил, что хотя поставки иранской нефти в ЕС стратегический вопрос, в нем заинтересованы обе стороны.

"Мы (украинская правительственная делегация, пребывающая в Иране – ред.) провели ряд встреч с министром нефти, министром АПК. Завтра встречаемся с первым вице-президентом, и главный вопрос стоит о возобновлении сотрудничества", - добавил вице-премьер.

Эта неделя принесла еще одно заявление. Оно наделало немало шуму. "В ближайшие 20-25 лет Украина точно не сможет стать членом Европейского союза, а также не сможет стать членом НАТО", - это слова самого президента Еврокомиссии Жан-Клод Юнкера.

Цитата из информагентств не передает эмоций, я переслушал текст выступления политика, так вот интонационно он сделал ударение на слове точно. «Точно не сможет». И на первый взгляд это не просто предположение, а уверенность.

Чтобы понять контекст, мы неофициально расспросили европейских дипломатов. Так вот, не все так плохо. Оказалось, такое заявление Юнкер сделал, чтобы охладить страсти, поскольку выступал в Голландии. Мол, там восприняли соглашение как первый шаг Украины к членству в ЕС, и нужно было успокоить страсти, мол, когда еще это членство будет, то явно не на вашем веку.

Если пройтись по улицам в Амстердаме, на первый взгляд и не скажешь, что 6 апреля в стране пройдет судьбоносный для Украины референдум, нет привычных для украинцев бил бордов и агитационных плакатов,- сообщил в эфире «Подробностей недели» корреспондент Вениамин Трубачев.

Никто не раздает листовки, нет массовой агитации и на телевидении. Даже газеты много не пишут о предстоящем голосовании. Ограничиваются только информационными заметками.

Основная борьба сторонников и противников подписания ассоциации с Украиной разворачивается в интернете. Если просто на улице пообщаться с людьми, многие не знаю что 6 апреля пройдет референдум, а те кто знают многие не понимают какие вопросы будут рассматриваться.

Политики объясняют что активная агитационная компания не началась, она стартует за две недели до дня голосования.

Очень много информации, где не в лучшем свете выставляют Украину, очень много анти украинской риторики, и вот политики, эксперты напрямую не говорят что Россия финансируют кампании которые могут эту риторику и эти сообщения распространять.

Но не на камеру те же политики и эксперты говорят, что влияние России все таки существует. В Голландии очень много совместных Нидерландско — Российских компаний, совместный капитал, который может быть заинтересован что б Украина не подписала соглашение об ассоциации.

ЧЕРЕЗ МАНЬЧЖОУЛИ ПРОЛОЖЕНО 16 ГРУЗОВЫХ МАРШРУТОВ

На днях грузовой поезд по новому маршруту Харбин - Маньчжоули - Россия пересёк государственную границу в Маньчжоули. Поезд в составе 47 контейнеров отправился с вокзала Сянфан города Харбин, проследует через Новосибирск и прибудет в Екатеринбург. Общая протяжённость маршрута составляет 5889 км, время в пути 10 дней. Это 16-й маршрут железнодорожных грузовых перевозок из Китая в Европу через Маньчжоули. В 2015 году по маршрутам грузовых железнодорожных перевозок Китай - Европа через КПП Маньчжоули отправились 604 состава или 50286 вагонов, что на 31% больше, чем в 2014 году.

На прошлой неделе Far East Land Bridge (относится к компании «РЖД Логистика») запустила сервис по перевозке сборных грузов из Сучжоу в Екатеринбург. Контейнеры со сборным грузом следуют через пункт пропуска «Забайкальск — Манчжурия».

Ранее Китай, Украина, Азербайджан, Грузия и Казахстан подписали протокол о грузоперевозках по Транскаспийскому международному транспортному маршруту в Китай.

Измотать и пересидеть

Юваль Вебер, Андрей Крикович

Истоки американского поведения в отношении России

Юваль Вебер – доцент факультета мировой экономики и мировой политики Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Андрей Крикович – доцент факультета мировой экономики и мировой политики Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Резюме Российско-американская ситуация начинает напоминать холодную войну: США переходят к сдерживанию, готовясь к длительному противостоянию. Кто продержится дольше и продемонстрирует решимость, чтобы заставить другую сторону отступить?

Почти 70 лет назад Джордж Кеннан написал свою знаменитую длинную телеграмму, позже опубликованную в Foreign Affairs под названием «Истоки советского поведения». Включив в свой анализ материальные, идеологические и исторические факторы, Кеннан разработал комплексный подход к изучению внешней политики Советского Союза. Под влиянием его работы попробуем рассмотреть структурные, внутренние и идейные истоки современной политики Соединенных Штатов в отношении России. Эти три компонента обосновывают преобладающую среди американских политиков точку зрения, что США защищают статус-кво от ревизионистского вызова, который Россия бросает мировому порядку, сложившемуся после холодной войны. Они формируют реакцию на этот воображаемый вызов, мешая Соединенным Штатам наладить отношения с Россией и одновременно препятствуя немедленному силовому противостоянию «российской угрозе», хотя многие влиятельные фигуры лоббируют именно такие действия.

Руководствуясь исследованиями Джона Айкенберри, который определил параметры и институты послевоенного мирового порядка, т.е. «правила игры», мы утверждаем, что в основе конфликта между Москвой и Вашингтоном лежат фундаментальные расхождения по поводу генезиса существующего мирового порядка.

С точки зрения России, корни его уходят в 1989 г., когда генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв предпринимал усилия, чтобы положить конец холодной войне. Горбачёв стремился оживить советскую экономику и сохранить систему, сократив огромные оборонные расходы и перейдя от автаркии к вовлеченности в мировую экономику. Он смело отказывался от политического и военного доминирования России в Восточной Европе. Тогда предполагалось, что внутренняя перестройка придаст новые силы Советскому Союзу, и он продолжит играть ключевую роль в мировой политике. На этот раз будучи полноценным партнером, а не противником США.

С американской точки зрения, действующий мировой порядок возник после распада СССР в 1991 году. Новая система, в которой Россия не имеет каких-либо остаточных прав или привилегий, а государства вправе самостоятельно выбирать альянсы и ассоциации, пришла на смену биполярности холодной войны. Однополярная модель, где доминировали Соединенные Штаты, позволила членам Варшавского договора примкнуть к НАТО, чтобы защититься от российского реваншизма. Таким образом, очевидным становится базовое расхождение в том, когда был установлен статус-кво. Если в 1989 г., то тогда США сейчас – гегемон-ревизионист. А если в 1991 г., претендентом-ревизионистом является Россия.

Этим фундаментальным разногласием обусловлена политика сторон по Украине и Сирии. Россия полагает, что она лишь отвечает на серьезные угрозы ее безопасности и национальным интересам, которые несет недальновидная и дестабилизирующая внешняя политика Америки. Так, на Украине Москва защищает жизненно важную сферу своего влияния от вторжения Запада. В Сирии препятствует дальнейшей разрушительной «смене режимов» и противостоит реальной террористической угрозе со стороны ИГИЛ (запрещена в России. – Ред.), защищая легитимное сирийское правительство. Однако в Вашингтоне поведение России воспринимают по-другому. По мнению Соединенных Штатов, как раз российская политика раскачивает стабильность. Действия России на Украине и в особенности аннексия Крыма рассматриваются как серьезный вызов международному порядку и одному из незыблемых правил – недопустимости одностороннего изменения границ. Точно так же поддержка Москвой Башара Асада воспринимается как препятствие в борьбе с ИГИЛ и фактор, усугубляющий кризис с беженцами, так как гражданская война в Сирии продолжается.

В результате многие в Белом доме считают путинскую Россию ревизионистской державой, стремящейся подорвать существующий порядок и бросающей вызов глобальному доминированию США. В Вашингтоне по-прежнему звучат голоса, призывающие договариваться с Россией, чтобы избежать новой холодной войны, к которой, кажется, скатываются два государства. Однако, как мы покажем далее, структурные, внутриполитические и идейные факторы обрекают любые подобные договоренности на провал. Дебаты в американских политических кругах сосредоточены на том, как удержать Россию от дальнейших действий и скорректировать ее поведение или, если это не удастся, как ее изолировать и сдерживать недемократический режим.

Структурные факторы

Отношения между государствами в значительной степени определяются такими структурными факторами, как баланс сил и возможностей, траектория изменения силы – будет ли она расти или снижаться. После холодной войны американские наблюдатели воспринимали Россию как угасающую державу, которая теряет глобальное и даже региональное превосходство, поскольку не может адаптироваться к новому глобализированному миру, где экономические и технологические преимущества важнее военной мощи и политики великих держав. Неравенство потенциалов между США и Россией настолько велико, что Россию просто невозможно считать серьезной угрозой международному порядку, а позиции Москвы, кажется, тают с каждым днем. Соответственно президент Обама пренебрежительно отнес Россию к «региональным державам» и поставил под вопрос ее способность оказывать влияние на международную ситуацию, а сенатор Маккейн назвал Россию «бензоколонкой, пытающейся выдать себя за страну».

Однополярная международная структура, установленная в 1991 г.,

и относительное ослабление России в ее рамках позволили проигнорировать российские возражения против политики, которая, по мнению Москвы, угрожает ее ключевым интересам, в том числе против размещения баллистических ракет в Центральной Европе и расширения НАТО. Чтобы ее воспринимали всерьез и предоставили место за столом переговоров, заработанное еще в 1989 г., Россия должна продемонстрировать, что пренебрежение ее интересами и предпочтениями дорого обходится. Поэтому следует обострять конфликты и балансировать на грани допустимого, чтобы показать: игнорирование России в вопросах международной безопасности и порядка навредит Америке и ее союзникам. Благодаря такой стратегии страна может оказаться в центре всеобщего внимания, но это вряд ли поможет, если конечная цель – добиться признания в качестве договороспособного партнера. Эскалация и дестабилизация ситуации на Украине, в Сирии и других местах способны привлечь внимание к опасениям Москвы и сделать ее позицию более значимой в отдельных вопросах. Но одновременно это сделает Кремль менее надежным партнером на любых серьезных переговорах в будущем. Не только президент Обама, но и любой другой американский лидер не захочет вознаграждать Россию за «плохое поведение», поскольку это спровоцирует ее дальнейшую агрессию, а другие страны (Китай, что особенно опасно) начнут испытывать решимость США.

Роберт Гилпин давно отметил, что реальной валютой в международных отношениях являются престиж и статус (а не сила, как утверждают неореалисты). Если статус и престиж страны признаны другими, она может добиваться своих целей, не прибегая к грубой силе. Соединенные Штаты не желают открывать дискуссию по этим проблемам миропорядка, потому что это придаст России больший статус и престиж, чем она заслуживает с учетом ее нынешних возможностей и мощи. Вашингтон также не хочет обсуждать вопросы мироустройства, которые считает решенными еще при распаде СССР. США воспринимают Россию как съеживающуюся великую державу, поэтому предпочитают отодвигать любую конфронтацию на отдаленное будущее, когда она станет еще слабее – особенно после того, как потратит массу усилий в борьбе с международным порядком, в котором доминирует Вашингтон.

Внутренняя политика

Если структурные факторы мешают Соединенным Штатам признать опасения России и выработать компромисс, позволяющий избежать конфронтации, то благодаря внутриполитическим факторам представители обеих партий занимают «ястребиную» позицию, но в неодинаковой степени поддерживают вмешательство в значимые для России вопросы. Президентский цикл дал возможность кандидатам от обеих партий продемонстрировать «жесткость» в вопросах безопасности, республиканцы используют Россию и ее агрессивное поведение для нападок на Барака Обаму. Их ведущие кандидаты утверждают, что президент был с самого начала слишком мягок с Россией и Путиным. Они критикуют администрацию за попытки «перезапустить» отношения с Москвой после войны с Грузией в 2008 г., приравнивая эти действия к умиротворению, которое придало уверенности Путину и позволило перейти к более агрессивным действиям.

Большинство республиканских кандидатов, за исключением привлекшего всеобщее внимание (но по-прежнему политического аутсайдера) Дональда Трампа, выступают за более решительные и жесткие действия против российской «агрессии», включая поставки летального вооружения на Украину, размещение ракет-перехватчиков и радаров в Польше и Чехии, введение бесполетной зоны в Сирии, чтобы блокировать российские авиаудары, – даже если это приведет к прямому противостоянию авиации двух стран. По словам сенатора от штата Флорида Марко Рубио (которого многие эксперты считают ставленником республиканского истеблишмента), «[Путин] должен понять, что вторжение в соседние государства, поддержка кровавых диктаторов вроде Асада, нарушение воздушного пространства и угрозы другим странам обходятся очень дорого».

Кандидаты от Демократической партии также склонны дистанцироваться от внешней политики Обамы. Несмотря на заметные успехи, включая снятие санкций с Кубы, соглашение по ядерной программе Ирана и Транстихоокеанское партнерство, сохраняющиеся проблемы на Ближнем Востоке, которые Обама обещал разрешить, вызывают недовольство у большей части американского электората. Все более авторитарная модель управления Россией дает кандидатам-демократам возможность апеллировать к либеральной части своих сторонников по таким вопросам, как демократизация и права ЛГБТ-сообщества. Как и их коллеги-республиканцы, демократы один за другим демонстрируют «ястребиную» позицию – даже такой «голубь», как губернатор Вермонта Берни Сандерс, поддерживает идею «противодействия Путину», а также политической и экономической изоляции российского руководства.

В бытность госсекретарем США (в ходе первого президентского срока Обамы) Хиллари Клинтон, лидер предвыборной гонки в стане демократов, была одним из архитекторов российско-американской перезагрузки. Сейчас она занимает жесткую позицию, чтобы дистанцироваться от того курса и избежать критики из обеих партий. Защищая перезагрузку как разумную политику, которая дала результаты (новый договор по СНВ, сотрудничество по Афганистану и Ираку), Клинтон пытается возложить вину за последовавшее ухудшение отношений двух стран на растущий авторитаризм в России и потребность Путина отвлечь внимание от внутренних проблем, апеллируя к национальным чувствам и проводя более агрессивную, антиамериканскую внешнюю политику. По словам Клинтон, цель Путина – блокировать, подрывать американскую власть и противодействовать ей везде и всегда».

Таким образом, политический климат в США вряд ли будет способствовать сближению двух стран или хотя бы ослаблению напряженности, по крайней мере пока не завершится избирательный цикл и новая администрация не въедет в Белый дом. Но внутриполитические факторы и в дальнейшем будут препятствовать развитию сотрудничества. У России в Вашингтоне очень мало друзей и много врагов. За последние десятилетия сформировалось влиятельное антироссийское лобби. Оно многообразно и включает старые организации этнических групп, традиционно испытывающих неприязнь к России (поляки, прибалты, украинцы), представителей постсоветских государств, которые стремятся дистанцироваться от Москвы за счет интеграции с Западом (в частности Грузии и Украины), неоконсервативные аналитические центры (например Heritage Foundation и American Enterprise Institute), считающие путинскую Россию угрозой американской гегемонии, «либеральных ястребов» и сторонников распространения демократии, которых беспокоит рост авторитаризма в России. По мнению политолога Андрея Цыганкова, лобби пропагандирует искаженное представление о современной России, рисуя ее империалистической реваншистской державой, взгляды которой фундаментально противоречат принципам и ценностям Запада.

В отличие от мнения некоторых российских экспертов, это лобби – не единственное, которое влияет на курс в отношении России. Однако приверженцам подобных взглядов удалось сформировать общий дискурс так, что это не способствует компромиссам или более сбалансированному пониманию мотивов и интересов Москвы. Россия не смогла завести своих лоббистов в среде американского капитала, как это удалось Израилю, Японии и даже Польше, поэтому никто не продвигает ее интересы и не доводит ее точку зрения до вашингтонского истеблишмента. «Имиджевую проблему» России нельзя решить только за счет привлечения самых влиятельных лоббистов и наиболее эффективных PR-стратегий. Реальная проблема гораздо глубже: постсоветская Россия не обладает привлекательностью и «мягкой силой», которые способны победить устоявшиеся стереотипы об авторитарном и отсталом российском обществе. Отступление от демократии и прав человека, которое произошло в России в последнее время, лишь усугубило предубеждения.

Американский истеблишмент в основном един во мнении по поводу угрозы, исходящей от России, однако есть разные точки зрения на то, как на нее реагировать. «Ястребы» из обеих партий выступают за более решительный ответ на российскую «агрессию». До сих пор Обама придерживался осторожного подхода и сопротивлялся призывам к эскалации американского участия в конфликтах на Украине и в Сирии, но даже внутри администрации возникли разногласия. Эвелин Фаркас, ведущий специалист Пентагона по России и Украине, ушла в отставку из-за нежелания президента переходить к прямой конфронтации с Москвой. Позже в колонке в журнале Politico она предупредила: «Вызов со стороны России международной системе, демократии и рыночному капитализму настолько фундаментален, что мы просто не можем позволить Кремлю добиться успеха в Сирии или где-либо еще». Поэтому будущая администрация окажется под мощным внутриполитическим давлением обеих партий – проводить более жесткую политику в отношении Москвы.

Различия в мировоззрении

Основные мировоззренческие различия также не способствуют ослаблению напряженности. Чтобы Россия получила то, что хочет, Соединенным Штатам пришлось бы признать легитимность ее желания сохранить сферу интересов на постсоветском пространстве. Для большей части американского истеблишмента разговоры о «сфере влияния» противоречат праву наций и государств выбирать собственную внешнюю политику и альянсы и являются отражением анахроничного понимания международных отношений в духе Realpolitik XIX века, которое не согласуется с глобализированным и взаимозависимым миром. Признание сферы влияния России или Китая в сопредельных регионах станет шагом в неверном направлении – возвращением к конфликтам и войнам великих держав прошлых столетий. Разумеется, известные американские реалисты – Генри Киссинджер, Джон Миршаймер, Стивен Уолт – призывали США уважать право России на сферу влияния в сопредельном регионе. Но их мнения – в меньшинстве, поэтому вызывают жесткую критику или остаются без ответа.

Американская элита и общество никогда не могли спокойно воспринимать подходы к международной политике с позиций Realpolitik и баланса сил. С первых дней «отцы-основатели» крайне подозрительно относились к европейской политике, основанной на этих постулатах, считали ее беспринципной, аморальной и недемократичной. Находясь вдали от соперничества и конфликтов, бушевавших в Европе, Соединенные Штаты стали мировой державой, практически не пострадав от иностранных вторжений, военной оккупации и разрушительных войн. Не было необходимости применять реалистские модели, поэтому укоренился более идеалистический подход к международным отношениям. Как отмечает Миршаймер, «реализм противоречит взглядам американцев на самих себя и мир в целом. В частности, реализм не согласуется с глубоко укоренившимся в американском обществе оптимизмом и морализмом».

Конечно, либеральный идеализм – лишь одно из направлений в американской внешней политике, которому приходилось бороться с изоляционистским и имперским течениями (т.е. доктриной предназначения) и даже переживать подъемы реализма (особенно в период внешней политики Никсона–Киссинджера). Но после холодной войны во внешней политике безраздельно властвовал либеральный идеализм. «Победа» Америки в этом противостоянии и последующее беспрецедентное доминирование в международной системе закрепили идеалистический подход и обусловили самоуверенные представления об американской исключительности, игнорирующие многочисленные случаи, когда США беззастенчиво использовали Realpolitik. Американская элита считает, что Соединенные Штаты возглавляют уникальный международный порядок, который основывается на универсальных либеральных принципах и служит интересам всего человечества. Признание права России на «сферу влияния» поставит под угрозу не только американскую гегемонию, но и будущее фундаментально справедливого мирового порядка.

Вера в либеральный интернационализм часто сочетается с абсолютизацией либеральной демократии как самой эффективной и справедливой формы государственного устройства. Демократический строй не только отвечает интересам населения любой страны, но и способствует международному миру и стабильности, поскольку демократии не воюют друг с другом, в то время как автократии склонны к агрессии и воинственности. Попытки наладить отношения с Москвой многие в Вашингтоне воспринимают как тщетные усилия по умиротворению, которые вызовут новую агрессию авторитарного режима Путина, нуждающегося в воинственной и националистической внешней политике, чтобы компенсировать недостаток легитимности внутри страны и неудачи за ее пределами.

* * *

Комплексный анализ факторов, определяющих «советское поведение», позволил Кеннану прийти к нюансированному и всеобъемлющему пониманию внешней политики СССР. Материальная слабость Советского Союза, его психологическая уязвимость (имеющая глубокие исторические корни из-за многочисленных иностранных вторжений), происхождение правящей партии из подпольной, запрещенной группы и мессианская коммунистическая идеология дали основания заключить, что намерения СССР являются агрессивными и представляют самую серьезную угрозу для национальной безопасности Соединенных Штатов. Тем не менее Кеннан утверждал, что вера Советского Союза в конечную победу коммунизма над капитализмом удержит его от слишком авантюрного поведения, ставящего под удар достижение этой цели. Поэтому он сделал вывод, что угрозу советского коммунизма можно сдерживать и нет необходимости наносить прямой удар.

Попробуем применить аналогичный подход, проанализировав структурные, внутриполитические и идеологические факторы, формирующие политику Соединенных Штатов в отношении Москвы, а также представления американских лидеров о вызове, который Россия бросает глобальному порядку под эгидой США. Если рассматривать структурные факторы, то Соединенные Штаты не хотят ни налаживать отношения, ни вступать в прямую конфронтацию с угасающей, по их мнению, державой, предпочитая отложить вопрос на будущее, когда российские возможности еще сократятся. С точки зрения конкретной политики, это означает игнорирование призывов Кремля создать новую архитектуру безопасности в Европе. Одновременно предпринимаются шаги по укреплению НАТО и ее оборонительных возможностей в Прибалтике, Польше и Восточной Европе в целом, чтобы удержать Москву от авантюрного поведения, которое имело бы целью заставить Вашингтон начать переговоры по этим вопросам. США, впрочем, вряд ли предпримут действия (включая предоставление Украине летального оружия или введение бесполетной зоны в Сирии), которые спровоцируют прямую конфронтацию с Москвой. Оптимальная стратегия Соединенных Штатов на Украине и в Сирии – использовать кризисы, чтобы ускорить ослабление России, заставив ее увязнуть в конфликтах, бушующих в этих странах. Учитывая структурный баланс сил между сторонами, Вашингтону следует тянуть время, позволив России «изнурять себя» в длительных конфликтах на Украине, в Сирии или где-нибудь еще.

Внутриполитические и идеологические факторы серьезно затрудняют достижение какого-либо комплексного соглашения США с Россией, по крайней мере пока в Москве нынешняя власть. Учитывая накаленность политической атмосферы, малейший намек на признание обоснованности действий России на Украине и в Сирии вызовет массовое осуждение как попытка умиротворения. Даже текущая стратегия администрации Обамы тянуть время и позволить России «истощать свои ресурсы», которая кажется наиболее разумной с точки зрения структурных факторов (как отмечалось выше), подверглась жесткой критике республиканской оппозиции и «либеральных ястребов», требующих более активных действий против Путина. До сих пор Обаме удавалось не отступать от своей позиции, и будущий президент, вероятно, станет придерживаться той же сдержанности, после того как спадет накал предвыборной риторики и придется заняться принятием конкретных политических решений. Тем не менее влиятельное антироссийское лобби продолжит давить и на будущего президента, требуя адекватного ответа на «российскую угрозу». Кроме того, значительная часть американской элиты сегодня полагает, что Россия прекратит ставить под сомнение доминирование США и станет интегрироваться в западный либеральный порядок только в случае демократической смены режима. Элита не прекратит нажим на администрацию, настаивая на критике Москвы за нарушение демократии и прав человека, и не поддержит линию сотрудничества или конструктивных совместных действий, если это будет способствовать укреплению или легитимации российского руководства.

Для США ставки на Украине и в Сирии возросли из-за великодержавных вызовов России. Кремлевское руководство не демонстрирует готовности к уступкам в вопросах престижа и статуса, а Путин может находиться у власти до 2024 г. – или даже дольше, поэтому судьба отношений двух стран связана с борьбой за будущее международного порядка. Ситуация начинает напоминать холодную войну: Соединенные Штаты переходят к политике сдерживания, готовясь к длительному противостоянию. В этом случае вопрос будет стоять следующим образом: кто продержится дольше и продемонстрирует решимость, чтобы заставить другую сторону отступить? Если произойдет именно так, история действительно может повториться, и самые тяжелые последствия ощутят жители Украины и Сирии.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 марта 2016 > № 1682555 Юваль Вебер, Андрей Крикович

Власти ЕС продлят действие так называемого «крымского пакета» санкций

Люди, которых ЕС считает ответственными за подрыв территориальной целостности Украины, останутся в черных списках еще полгода, до 15 сентября 2016 года

Как сообщил источник РИА Новости, власти Евросоюза намерены принять это решение без обсуждения. Оно будет одобрено в четверг на заседании Совета по внутренним делам и вопросам юстиции, отметил источник.

В списке останутся 146 человек, а также 37 юридических лиц. Политолог и директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко считает, что это решение было ожидаемо.

Евгений МинченкоЕвгений Минченко

президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг»

«Оно очевидно, потому что вопрос об отмене «крымского пакета» санкций вообще не стоял. Думаю, что это ближайшие лет 10 никто не отменит. Стоял вопрос об отмене «донецкого пакета» санкций — второго пакета. Но время обсуждения этого вопроса — летом. Собственно, это решение вполне ожидаемо. Никто и не поднимал вопроса о том, что надо отменить те санкции, которые были связаны с Крымом».

Напомним, ранее Барак Обама еще на год продлил санкции, введенные в отношении ряда официальных лиц России из-за событий вокруг Крыма.

Для пролетария готовят библию капитала

Автор: Лев ГАЛИЦКИЙ. Украина.

Как и можно было предвидеть ещё в дни Майдана, одним из его последствий стал ещё больший упадок рабочего и профсоюзного движения на Украине. Хотя изначально выступления на площади Независимости имели не только прозападно-националистический характер, но и несли в себе немалый социальный, антиолигархический заряд. Однако уния олигархов и национал-радикалов, организовавшая переворот, ловко канализировала народную энергию в нужное ей русло, тем более что этому весьма поспособствовала начавшаяся вскоре война.

МРАЧНО-СИМВОЛИЧЕСКИ выглядело уже то, что в начале киевской баталии было захвачено и превращено в один из штабов и опорный пункт «евромайданной революции» столичное здание профсоюзов. Второе такое же знаковое событие — сожжение людей в Доме профсоюзов в Одессе. Трудящимся и их рабочей организации как бы указали на их место: будете «качать права» и чего-то сообща добиваться, на вас всегда можно спустить радикалов с битами!

Все потуги тех активистов Майдана, которые недопоняли суть происшедшего и пытались реализовать социальные цели своего движения (организовать «третий Майдан», «социальный Майдан», «кредитный Майдан» и т.п.), быстро провалились.

В ноябре минувшего года Верховной Радой был принят в первом чтении новый Трудовой кодекс (ТК). По прогнозам, к середине этого года его утвердят окончательно. Вокруг сего юридического документа долгие годы шла упорная борьба: те же профсоюзы, коммунисты и даже правые партии, декларировавшие при Януковиче свою оппозиционность и «преданность простому народу», не допускали его принятия. Но после победы Евромайдана и полного переформатирования Верховной Рады новый Трудовой кодекс — тоже достаточно быстро и без особого шума-гама — «отформатировали». Собственно, принятие нового ТК, этой библии капитала, являлось одним из пунктов коалиционного соглашения «майданных партий», подписанного осенью 2014-го.

Споры и борьбу в стенах парламента и вокруг него вызвал по-настоящему только один крайне скандальный вопрос: о включении в трудовое законодательство положения, запрещающего при приёме на работу дискриминировать граждан «нетрадиционной сексуальной ориентации». Этого требовал Евросоюз, угрожая в противном случае заблокировать дальнейшее «продвижение Украины в Европу». На депутатов оказывалось сильное давление — закон был принят лишь с пятой попытки!

ВООБЩЕ-ТО СЕЙЧАС права кого-угодно — секс-меньшинств, даже животных — стали куда важнее прав того, кто создаёт материальные условия существования общества, — рабочего класса! С особенной выпуклостью это проявилось как раз на Украине. Под дымовой завесой скандального юридического предписания, непопулярного в стране, ещё не очень доросшей до «европейской толерантности», мало кто стал вникать в то, какие ещё изменения внесены в ТК. А изменения эти таковы, что некоторые обозреватели даже называют закон «рабским», говорят об установлении «крепостного права»!

Начать рассмотрение этого вопроса нужно с того, чтобы признать: принятие нового Трудового кодекса — это естественный результат социально-экономических перемен в стране. Те, кто обосновывал изменения в законе и добивался их, правы в том, что КЗоТ, принятый ещё при социализме, безусловно, не отвечает реалиям «рыночной экономики», то бишь, говоря прямым и честным языком, реалиям капитализма. И необходимо было, как они выражаются, «сбалансировать» интересы работодателей и работников. Если раньше, при социализме, главной фигурой был работник и его интересы ставились на первое место, то теперь — и при капитализме это естественно — всё подчинено интересам работодателя. В его пользу законодательство о труде и должно быть народными депутатами «сбалансировано»!

Нужно быть очень наивным человеком, чтобы думать, будто при капитализме, при господстве капитала над трудом, может сохраняться советский КЗоТ, дающий широкие трудовые права профсоюзам и работникам. Этого не может быть хотя бы уже потому, что в корне изменился сам характер трудовых отношений: ныне это отношения наёмного рабочего и капиталиста. Первый, будучи лишён своих средств производства, экономически зависит от второго, ими располагающего, и вынужден поэтому продавать рабочую силу. Капиталист, господствующий и экономически, и политически — ибо он своими деньгами и принадлежащими ему СМИ «назначает» депутатов и министров, — диктует свои правила рабочему. И только упорная борьба пролетариев против капиталистов, их организованное давление на капитал и буржуазное государство приводят к тому, что на законодательном уровне произвол работодателя несколько ограничивается, а наёмный рабочий обретает определённые социальные права, закреплённые в законе. Причём и закон этот сплошь и рядом нагло нарушается. Так что нужно ещё бороться и за его выполнение!

Социальные гарантии и защита, да само даже уважение к личности рабочего могут являться лишь результатом долгой и напряжённой борьбы пролетариата. Нет такой борьбы — нет ни прав, ни уважения, рабочий низводится до положения раба.

Удивительно как раз то, что рудименты советского законодательства о труде сохранялись в наступивших экономических реалиях целые четверть столетия! Но Евромайдан сбросил не только памятники Ленину, но и всякие маски, обнажив прежде всего суть тех производственных отношений, что утвердились после 1991 года. Новый Трудовой кодекс не более чем зафиксирует эти отношения юридически.

А СИТУАЦИЯ, сложившаяся после февраля 2014-го, даёт правящей олигархии мотивы и основания «закручивать гайки», усиливая эксплуатацию пролетарских и полупролетарских масс. С одной стороны, национальная экономика погрузилась в глубокий кризис. Можно сказать, она за 25 лет «эффективного хозяйствования» доведена до ручки. Для спасения предприятий требуются вложения. А выискать необходимые средства — помимо упований на инвестиции извне — можно только путём выжимания большего пота из рабочих, путём урезания их зарплаты и лишения их социальных гарантий. То же необходимо и для привлечения иноземных инвестиций: на рынке рабочей силы с дешёвым работником из Юго-Восточной Азии на Украине может конкурировать только полураб, чья зарплата в пересчёте на доллары, кстати, уже опустилась до уровня не самых богатых африканских стран.

Между прочим, один из доводов в пользу принятия нового Кодекса — в устах, в частности, министра социальной политики П. Розенко — звучал именно так: это необходимо для «повышения инвестиционной привлекательности Украины».

С другой стороны, безработица и безнадёга, ограничение возможностей для трудовой эмиграции (в России тоже кризис и зарплата в долларовом выражении тоже упала; в Европе — проблемы с мигрантами, и надежды на полное открытие её границ для украинцев тают) существенно ослабляют позиции украинского наёмного работника. Вдобавок де-факто «военное положение» плюс муссирование внешних и внутренних угроз дают властям и частным собственникам благовидное основание ввести некие элементы «казарменности», «трудармейщины». Ведь когда Украина в опасности, «всем» надо «больше работать» и меньше требовать для себя!

Правда, к олигархам это не относится — они-то себя ни в чём не ограничивают, продолжают жить на широкую ногу. По украинскому телевидению идёт такая передача: «Світське життя» («Светская жизнь», остряки переиначили её название на «Свинське життя»), которая смакует дорогие наряды, роскошный быт и изысканные оргии-гулянки «хозяев жизни» и их приближённых из числа политиков, «звёзд» шоу-бизнеса и спорта. Люди всё это видят и не желают горбатиться, «ограничивая» себя в пользу кучки богатеев. Да и вообще, капиталистическое отношение к труду предполагает, что все граждане желают поменьше работать, больше получать и потреблять. Особого революционно-трудового энтузиазма на Украине не замечено.

Значит, для того чтобы заставить народ «больше работать», чтобы сделать наёмных работников послушнее и выжать из них больше труда, не покушаясь при этом на состояния олигархов (некоторые из них, бедолаги, и так уже из-за всех этих экономических и политических передряг изрядно «обеднели»!), необходимо урезать законные права пролетариев. Так что для нового ТК нынче самое время подоспело!

Итак, прежде всего урезаны полномочия профсоюзов. В ряде случаев, когда раньше требовалось разрешение профкома, теперь работодатель обязан всего лишь уведомить его о принятом решении. Далее, расширены основания для заключения с работниками срочных трудовых контрактов, а это «подвешивает» работника, вынуждает его идти на всяческие уступки, выполнять «капризы хозяина», давать «согласие» на то, что тот ему предложит ради сохранения работы. Хозяин получил право издавать нормативные акты (некоторые эксперты считают это нарушением Конституции и законов Украины). Работодатель может даже при простое передавать работников другим работодателям «в аренду» — ну чем это не крепостное право?

Разрешено увольнять одиноких матерей в связи «с неисполнением трудовых обязанностей», а женщин с детьми до 14 лет теперь можно привлекать к ночным и сверхурочным работам. Дозволено применять технические средства для контроля над работниками, попросту говоря — шпионить за ними. Единственный, пожалуй, подарок наёмному труду — оплачиваемый отпуск увеличен с 24 до 28 дней (так требует Европейская социальная хартия). Народу всегда в таких случаях «кидают кость». Вспомним хотя бы, как в 1990-е годы людям позволили приватизировать квартиры, в то время как новоявленные капиталисты приватизировали предприятия, где обрадованный плебс трудился. Зато в ТК введены лазейки (типа установления «гибкого графика»), позволяющие увеличить рабочую неделю сверх 40 часов.

Возмущение новым трудовым законодательством выражают лишь некоторые профсоюзные деятели. Но оно проходит малозамеченным и вряд ли повлияет на власть, действующую согласно предписаниям МВФ. Вот, например, 26 января Конфедерация свободных профсоюзов Украины (КСПУ) обратилась с требованием к Верховной Раде не одобрять проект ТК во втором чтении. «Мы видим, что в стране ныне очень сложная социально-экономическая ситуация, и вместе с тем происходит наступление на права людей наёмного труда», — заявил глава КСПУ Михаил Волынец. Не тот ли это пан Волынец, который был соратником Юлии Тимошенко и активным участником всех майданов, ярым сторонником движения по европейскому пути?

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ на Украине на протяжении всего времени её независимого существования пребывало в летаргическом сне, только в отдельные короткие периоды слегка «просыпаясь» и давая всплески, которые, впрочем, очень быстро сходили на нет. В этом отличие от той же Польши, где зарплата и пенсии едва ли не на порядок выше, чем на Украине. Однако прозападный украинский обыватель никак не может уразуметь, что «европейские социальные стандарты» являются плодами не «доброй воли» разных там еврокомиссий, но прежде всего борьбы немецких, французских, польских рабочих. И этих стандартов украинец без борьбы не дождётся и через век!

На Украине слишком многие факторы препятствуют развёртыванию рабочего движения: и утрата за годы социализма традиций и навыков классовой борьбы, и опять же унаследованная от советских времён вера в «родное» государство, которое вот-вот «очистится от коррупции» и начнёт-таки «работать на народ», и рептильность официальных профсоюзов, и омелкобуржуазивание рабочего класса.

Теперь к этому прибавились полный разгром левого движения (которое, впрочем, и раньше-то не особо руководило рабочей борьбой, было далековато от неё), рост националистических настроений, разобщение трудящихся страны (рабочий винницкий и рабочий луганский теперь, увы, и видимо надолго, — лютые враги).

Слабость рабочего движения сегодняшней Украины проявилась в недавних новогодне-рождественских акциях — забастовке, митингах, блокировании дорог — западно-украинских шахтёров. Акции шахтёров Червонограда были ими громко анонсированы, освещались СМИ, но прошли весьма вяло и показали лишь то, что рабочие способны добиваться только наиболее жалких требований вроде выплаты долгов по зарплате. У горняков сейчас положение сложное: в убогом госбюджете больше нет средств на дотирование угольной отрасли, отчего шахты будут либо закрываться, либо передаваться в частные руки. Поговаривают, что к активам госпредприятия «Львовуголь» проявляет интерес Ринат Ахметов. Однако он готов купить лишь рентабельные шахты, а таких — одна-две, не более. Шахтёры же требуют комплексной приватизации всего объединения. Но уже в такой постановке вопроса видно крайне слабое осознание пролетариями своих классовых интересов.

Помимо всего прочего, рабочему движению Украины угрожает опасность превратиться в орудие олигархов как в их «междусобойчиках», противодействуя или же поддерживая рейдерские захваты своих предприятий, так и в давлении кланов магнатов на правительство с организацией проплаченных акций «народного возмущения». Всё это, несомненно, дискредитирует идею рабочего движения.

Рабочему классу Украины придётся долго учиться классовой борьбе, учиться в том числе там, куда сегодня Украина стремится, — в Европе. Учиться у немецких, греческих, французских, бельгийских рабочих, перенимая их опыт. Устанавливать контакты с рабочим и профсоюзным движением других стран, чтобы проводить совместные акции солидарности, ибо идёт глобальное наступление на интересы труда. Но с таким опытом рабочих должна знакомить своя, рабочая, коммунистическая интеллигенция.

Украина. Хитрости весеннего обострения

Олег БИБИКОВ

У Киева проблемы. Куда ни кинь – всюду клин. На крутой экономический кризис и кризис правительственный наложилось заявление президента Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера: «Украина точно не будет способной стать членом ЕС следующие 20-25 лет, это же касается и её членства в НАТО».

Заявление Юнкера полностью обнуляет еврофантазии поверивших лозунгам майдана. И одновременно разоблачает ложь тех, кто эти фантазии внедрял, совершил переворот и пролил на Донбассе реки крови.

Многократно обещанный безвизовый режим с ЕС отодвинут на неопределённый срок - скорее всего, в никогда. Марш-бросок Украины на Запад оказался спецоперацией Запада по своему расширению на Восток, по превращению Украины в колонию гибридного типа.

Зашли в тупик, дальше что? От России почти оторвались. Запад от себя брезгливо отпихивает (но отпихивает своеобразно, заставляя принимать и содержать беженцев с Ближнего Востока). Безвыходность ситуации становится понятной всё большему числу людей. Уже сегодня соцопрос показывает, что 11% тех, кто ликовали на майдане, поменяли своё к нему отношение. Вновь замелькало (как после «оранжевой революции») эпатирующие «фи»: «Я не был на майдане!»

Крайние националисты видят выход в «завершении революции достоинства» в уничтожении режима Порошенко, «режима внутренней оккупации», как они его называют, и в объявлении войны России. Под «режимом внутренней оккупации» иногда понимается присутствие на Украине российских банков, равно как и канонической Украинской Православной Церкви Московского патриархата.

Естественными в такой ситуации были бы смена режима и переосмысление произошедшего. Однако пока украинским процессом управляют люди из посольства США, выход из тупика естественным путём невозможен.

Вместе с тем напряжённость в обществе нарастает. Снять эту напряжённость, пустить пар в свисток, причём с выгодой для себя - вот задача, вставшая в полный рост перед режимом Порошенко-Яценюка-Турчинова.

В такой ситуации спровоцировать в обществе истерию и дать ей выход – жизненная необходимость для власти. Очень кстати подвернулась очередная голодовка «лётчицы» Савченко, обвиняемой в соучастии в теракте в Донбассе, в результате которого погибли два российских журналиста.

Обвинитель в суде потребовал для Савченко 18 лет колонии за убийство и 13 лет за покушение на убийство – всего 23 года. Заседание суда перенесено на 9 марта.

Отмашку акции «массовая истерия по Наде Савченко», естественно, дали те, кто украинским процессом управляют. 3 марта Джон Кирби, официальный представитель Государственного департамента США, уведомил человечество, что позиция Госдепа неизменна – Надежда Савченко должна быть отпущена немедленно. При этом никто никогда не слышал, чтобы в США отпускали убийц американских журналистов на волю.

После того как суд 3 марта перенес заседание на 9 марта, Савченко обиделась (ей не дали зачитать «последнее слова») и в очередной раз объявила сухую голодовку.

Получив отмашку, Порошенко 4 марта отчитался перед кураторами в своём «Твиттере»: «В этих условиях не мог не встретиться с мамой Надежды Савченко. Буду делать все возможное и невозможное для ее освобождения». Поскольку ни одно из своих многочисленных обещаний Порошенко до сих пор не выполнил, то и это его заверение было всеми воспринято как пустое сотрясание Интернета.

Националисты тут же возбудились. В Сети появились инструкции, напоминающие, как делается коктейль Молотова, и анонсы митингов, назначенных на 6 марта.

В ночь на шестое марта было совершено нападение «неизвестных» на посольство РФ. Депутат Рады нацист и каратель «Азова» Игорь Луценко опубликовал видео нападения, снабдив его глумливой аннотацией: «Активисты забросали пиротехникой и файерами посольство, а также повредили автомобили, которыми пользуются прихвостни РФ. Судя по видео, не обошлось без небольшой перестрелки. Охрана перенервничала».

6 марта на майдане под стелой Незалежности собрался митинг, на котором пиарились главы двух фракций Рады – Юлия Тимошенко и Олег Ляшко. Требовали отказаться от минских соглашений, объявить войну России. Звучало это так: «Мы должны начать полноценную войну с Россией, зачистить нашу землю от врагов. Это война, а не какое-то там АТО. Мы должны начать войну!» Не было случайным и выступление оратора, одевшего на себя одежды священника: «Русские попы веками издевались над украинским народом. Настала пора им ответить за всё. Кто может, пусть берет в руки автомат и идет воевать, кто не может – пусть рисует надписи на домах тех, кто ходит в московские церкви, выгоняет их, наказывает, люстрирует. Нужно бороться с внутренним врагом, нужно изгнать всех внутренних врагов с украинской земли».

Устроить кровавые гонения на Украинскую Православную Церковь – идея не новая. Впервые об этом ещё в 2014-м заговорил бывший шеф СБУ и агент ЦРУ Валентин Наливайченко, назвавший тогда главной угрозой независимости Украины «православный фундаментализм»: мол, «опасная идеология, которая используется в этой гибридной войне».

А недавно, 23 февраля, с той же идеей «от Наливайченко» в прямом эфире канала «112» выступил командир карательного батальона «ОУН» Мыкола Коханивский. Призвал «аннулировать московскую церковь на Украине», так как «они с нами воюют на духовном фронте» и «крадут украинские души». Оголтелый нацист, погромщик, который – как он хвастает – не ведёт счёт убитым им в Донбассе, признавшийся, что он первый бросил камень в российский банк 20 февраля, уверен, что «завтра» по всей Украине запылают и будут разгромлены все российские банки; а людей, которые их жгли и громили, потом назовут героями.

Уголовное дело на Коханивского формально заведено, но это не помешало ему выступить на митинге под стенами посольства России 6 марта с погромными призывами.

Сегодня тактика радикалов сводится к попыткам раскачать активность сограждан блокировкой российских фур, поджогами банков (если повезёт, посольства и консульств), в перспективе – блокировкой железных дорог… Когда активность будет разогрета, снести правящий режим. Разумеется, Порошенко это отлично понимает, на погромщиков заводятся «дела».

В связи с грядущими беспорядками в «шевченковские дни» 9 и 10 марта, которые традиционно используются в Киеве для взвинчивания страстей, у Порошенко в принципе есть возможность сдержать агрессию радикалов - его подельников по перевороту, перед которыми он «в вечном долгу». Есть возможность уменьшить этот долг, убавив количество неистовых, гуляющих на свободе.

В том, что беспорядки будут, сомнений нет. Радикалы действительно загнаны в угол: на многих заведены уголовные дела, отступать некуда, позади тюрьма. И неспроста глава МВД Арсен Аваков и его советники никак не прокомментировали беспорядки около посольства России 6 марта - побоялись угрозами вспугнуть радикалов. Обычно они всё комментируют. А тут, похоже, готовят сюрприз. Опыт есть. Подобным образом летом 2015-го грозную некогда партию «Свобода» власти превратили в пыль.

Примечательно, что Игорь Мосийчук, известный взяточник и каратель «Азова», которому тоже особо отступать некуда, грозит режиму из «Фейсбука»: «Если до 12 час. 9 марта власть не начнет решительно действовать, чтобы освободить наших пленных в Российской Федерации – то действовать начнет народ. Нас ожидают массовые блокады торговых перевозок и "закрытия" российских предприятий и банков. Руководство государства должно разорвать дипломатические отношения со страной-агрессором, а большинство в парламенте должно поддержать законопроект "О национализации имущества в Украине государства-агрессора и ее резидентов"…»

Ультиматум выдвинут. Возможно, от отчаяния.

Правящему режиму тоже как будто особо отступать некуда.

Состоится ли схватка пожирающих друг друга майданных революционеров или энергию протеста американские рулевые Украины направят в безопасное русло, покажут уже ближайшие два-три дня.

Санкции Евросоюза против граждан РФ и Украины, которых ЕС считает ответственными за подрыв территориальной целостности Украины, будут формально продлены в четверг без обсуждения, в списке останутся 146 человек и 37 юридических лиц, сообщили РИА Новости источники в ЕС.

"Решение будет формально одобрено в четверг, это будет внесено в список вопросов "А" (принимаемых без обсуждения) на заседании Совета по внутренним делам и вопросам юстиции. Три человека исключены из списка, поскольку их уже нет в живых", - сказал дипломатический источник в ЕС, пожелавший остаться неназванным. По его данным, санкции будут продлены до 15 сентября.

Он также сообщил, что комитет постпредов ЕС одобрит продление санкций в среду утром, также без обсуждения. Нормативный документ уже был согласован рабочей группой.

Другой европейский источник подтвердил эту информацию. "Число лиц, которые останутся в списке – 146 человек, а также 37 юридических лиц. Дата – 15 сентября", - заявил он. По его словам, дата публикации решения в Официальном журнале ЕС пока неизвестна.

В сентябре 2015 года Евросоюз продлил до 15 марта 2016 года индивидуальные санкции, направленные на "противодействие угрозам территориальной целостности и независимости Украины". Речь идет о замораживании активов и запрете на поездки в ЕС в отношении 149 лиц и 37 юридических лиц, в числе которых российские бизнесмены и официальные лица, а также представители ополчения и руководства самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик.

Помимо индивидуальных санкций, ЕС ввел секторальные ограничительные меры против РФ - так называемые экономические санкции — которые будут действовать до 31 июля 2016 года, а также санкции против Крыма, срок действия которых истекает 23 июня 2016 года.

Власти Украины в апреле 2014 года начали военную операцию против самопровозглашенных ЛНР и ДНР, которые заявили о независимости после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более девяти тысяч человек. Вопрос урегулирования ситуации в Донбассе обсуждается, в том числе в ходе встреч в Минске контактной группы, которая с сентября 2014 года приняла уже три документа, регламентирующих шаги по деэскалации конфликта, в том числе о перемирии. Однако и после соглашений о перемирии между сторонами конфликта продолжаются перестрелки.

Москва неоднократно заявляла, что абсолютно непричастна к событиям на юго-востоке Украины, не поставляет ополченцам военной техники и боеприпасов, не является стороной внутриукраинского конфликта и заинтересована в том, чтобы Украина преодолела политический и экономический кризис.

Владимир Добровольский.

Министр обороны Эстонии Ханнес Хансо и министр обороны Объединенных Арабских Эмиратов Мохаммедом Аль-Боварди в ходе встречи выразили озабоченность ситуацией в Сирии и на Украине, а также обсудили возможности сотрудничества в области обороны, сообщает пресс-служба минобороны Эстонии.

Встреча министров обороны Эстонии и ОАЭ впервые прошла в Абу-Даби в понедельник. В ходе встречи значительное внимание уделили обсуждению происходящего в Сирии и на Украине, роли России в этих конфликтах и развитию сотрудничества Эстонии и ОАЭ в сфере обороны.

"Ситуация в Сирии и на Украине, агрессивная роль России в формировании этих очагов и влияние нестабильности на наши страны вызывает у нас одинаковую озабоченность. Малые государства должны больше консультироваться друг с другом, искать точки соприкосновений в защите своих интересов и совместно вырабатывать умные решения",- сказал Хансо.

Кроме того, министр Хансо передал министру обороны ОАЭ приглашение посетить Эстонию.

Украинские власти и страны Запада обвиняют Россию во вмешательстве во внутренние дела Украины. Россия это отрицает и называет подобные обвинения неприемлемыми. Москва не раз заявляла, что не является стороной внутриукраинского конфликта и непричастна к событиям на юго-востоке, напротив — заинтересована в том, чтобы Украина преодолела политический и экономический кризис.

В Сирии в марте 2011 года начался вооруженный конфликт, в результате которого, по данным ООН, погибли более 220 тысяч человек. Правительственным войскам противостоят банды боевиков, принадлежащие к различным вооруженным формированиям. С 30 сентября Россия по запросу сирийского президента Башара Асада начала наносить в Сирии точечные авиаудары по объектам экстремистов.

Режим прекращения огня в Сирии вступил в силу 27 февраля. Перемирие не распространяется на запрещенные в России и ряде других стран террористические организации "Исламское государство", "Джебхат ан-Нусра" (сирийское подразделение "Аль-Каиды") и другие формирования, признанные Советом Безопасности ООН террористическими. Специальный Центр по примирению враждующих сторон создан на авиационной базе Хмеймим для оказания помощи в примирении участников конфликта в Сирии. Основные задачи центра — содействие в заключении соглашений о прекращении огня и поддержании режима примирения с лидерами вооруженных формирований, контроль его соблюдения, а также организация доставки гуманитарных грузов мирному населению.

Николай Адашкевич.

Президент Украины Петр Порошенко посетит Турцию 9-10 марта, в рамках визита он намерен встретиться с президентом страны Тайипом Эрдоганом и премьером Ахметом Давутоглу.

"9-10 марта состоится официальный визит президента Украины Петра Порошенко в Турецкую Республику. Запланированы переговоры главы государства с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, премьер-министром Турции Ахметом Давутоглу и председателем Великого национального собрания Турции Исмаилом Кахрамана", — сообщает пресс-служба администрации президента Украины в понедельник.

Кроме того, в рамках визита состоится заседание стратегического совета высокого уровня между Украиной и Турцией. Порошенко также планирует провести встречи с представителями деловых кругов страны.

Украина и Иран обсуждают возможность поставок нефти из Исламской Республики в Европу транзитом через Украину, а также переработку нефти на украинских предприятиях, заявил вице-премьер Украины Геннадий Зубко в эфире телеканала "112 Украина" в понедельник.

"Мы заинтересованы в диверсификации поставок нефтепродуктов в Украину, с другой стороны Иран заинтересован в том, чтобы диверсифицировать экспорт своей нефти и нефтепродуктов. Поэтому вопрос стоит и о возможности переработки иранской нефти на территории Украины, и возможности хранилища сырой нефти на Украине, а потом диверсификация поставок в Европейский союз. Это интересное направление и мы отрабатываем эти возможности", — сказал Зубко.

Он отметил, что хотя поставки иранской нефти в ЕС стратегический вопрос, в нем заинтересованы обе стороны.

"Мы (украинская правительственная делегация, пребывающая в Иране – ред.) провели ряд встреч с министром нефти, министром АПК. Завтра встречаемся с первым вице-президентом, и главный вопрос стоит о возобновлении сотрудничества", — добавил вице-премьер.

Грузия в 2,5 раза увеличила поставки вина в Россию за январь и февраль 2016 года, сообщается в понедельник на сайте национального агентства вина Минсельхоза страны.

При этом по объемам закупок Россия лидирует среди 21 страны, импортировавшей в первые два месяца 2016 году грузинское вино. За этот срок в РФ было ввезено более 2,5 миллиона бутылок напитка, что составляет 1,9 миллиона литров. Это на 154% больше аналогичного периода прошлого года.

В пятерку самых крупным импортеров вошли также Украина (651,7 тысячи бутылок), Казахстан (337,5 тысячи бутылок), Польша (332 тысячи бутылок) и Китай (219,3 тысячи бутылок).

Эмбарго на поставки продукции из Грузии в Россию действовало с 2006 года. Весной 2013 года Россия возобновила импорт грузинской минеральной воды "Боржоми", в июне — импорт грузинского вина и коньяка, а затем и сельхозпродуктов низкого карантинного риска.

Минобороны России комментирует публикации так называемой журналистской организации «Беллингкэт»

Министерство обороны Российской Федерации никогда не комментировало и не стремится комментировать различные домыслы, распространяемые в сети.

Однако с учетом большого количества запросов, поступающих в ведомство относительно публикаций так называемой журналистской организации «Беллингкэт» о якобы причастности России к крушению малазийского «Боинга» хотели бы отметить следующее.

Так называемые журналистские расследования «Беллингкэт» искажают объективные факты. Представленная информация имеет заведомо антироссийскую направленность и построена на искаженных данных. Более того, использованы бездоказательные выкладки, рассчитанные оказать исключительно информационное воздействие на общество.

Основная цель фальсифицируемых данных «Беллингкэт» заключается в попытках доказать наличие российских войск в предполагаемом районе пуска ракеты, поразившей малайзийский самолет 17 июля 2014 года над Украиной.

При этом, на сегодняшний день никто так до сих пор и не представил реальных доказательств присутствия Вооруженных Сил России на Украине.

Авторами доклада для подтверждения своих выводов используются данные из соцсетей, различные «фейковые» публикации из интернета, а также собственные сомнительные материалы, которые ни при каких условиях не могут рассматриваться как реальные доказательства причастности российской стороны к конфликту на Украине.

Последний доклад «Беллингкэт», впрочем, как и все предыдущие, также построен на псевдогипотезах. В качестве доказательств присутствия российских войск на Украине приводится одна фотография якобы ополченца, сделанная якобы в районе пуска ракеты «Бук» 20 июля 2014 г., то есть уже после катастрофы малайзийского «Боинга». Исключительно на этом сомнительном материале «Беллингкэт» и делают вывод о присутствии российских военных в предполагаемом районе пуска ракеты.

При этом упомянутый на снимках человек, вопреки голословным заявлениям «Беллингкэт», не имеет никакого отношения к Вооруженным Силам Российской Федерации – он никогда не являлся российским военнослужащим. В этом легко может убедиться каждый, потратив немного времени в интернете.

К тому же, о подлинности распространяемых «Беллингкэт» фотоснимков в свое время предельно ясно высказались разработчики программы анализа изображений, на данных которой было основано одно из «исследований» блогеров. По словам разработчика, работа «Беллингкэт» – пример того, как нельзя проводить анализ и обработку снимков.

Кроме того, заслуженные западные СМИ с серьезной репутацией также неоднократно опровергали своими расследованиями выводы «Беллингкэт», указывая на бездоказательность их выводов и отсутствие какой бы то ни было компетентности.

О чем вообще можно говорить, если в своем выводе сами же псевдоэксперты констатировали, что на данный момент нет возможности предоставить объективные доказательства в своих так называемых «исследованиях».

При всем при этом, просто поражает тот факт, что подобные сомнительные материалы берет в расчет Совместная следственная группа – объединение, официально возглавляющее расследование и претендующее на объективность и профессионализм.

Одновременно эта группа с порога опровергла доказательную базу Росавиации, просто заявив, что всё это «неинтересно».

«Неинтересно», видимо потому, что эти данные не вписываются в заранее определенную модель трагедии. Уверены, что изучению и скрупулезному анализу должны подвергнуться все без исключения данные, касающиеся трагедии с Боингом.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Контуры перемен

Сергей Караганов

Мировые тенденции-2015 и российская политика

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Чтобы добиться успеха в наступающую эпоху срочно нужна новая нацеленная в будущее стратегия и политика. Прежде всего внутренняя экономическая. Иначе велика вероятность, что Россия снова и решительно проиграет, как в холодную войну.

Ушедший 2015 год останется в истории как переломный. Во-первых, он был необычайно богат на юбилеи. 70 лет со дня создания ООН, заложившей основы послевоенной системы международных отношений. 70 лет трагическому началу ядерного века – бомбардировка японских городов. Появление ядерного оружия явилось, возможно, самым важным событием послевоенного периода мировой истории. 40 лет Хельсинкскому акту, 25 лет объединению Германии и Парижской хартии для новой Европы, обещавшей, как стало окончательно ясно в прошлом году, несбывшееся – справедливую и стабильную систему европейской безопасности.

Во-вторых, и это главное – 2015 год завершил и эпоху после Второй мировой, и период после холодной войны. Начинается новая эра. Оформились крупные международные тенденции, которые и будут ее формировать.

В-третьих, год был, пожалуй, самым удачным за последние четверть века для российской внешней политики. Но не решил главную ее проблему: усугубляющаяся стагнация экономики способна свести на нет любые успехи.

Начало эпохи

Начну с мировых тенденций. Завершилась эпоха, продолжавшаяся с конца Второй мировой войны – время относительно упорядоченной и стабильной системы конфронтации. Окончание холодной войны на самом деле не означало прихода нового порядка. Была надежда на то, что между важнейшими центрами удастся установить отношения, преимущественно основанные на сотрудничестве. Но вместо этого случилась попытка построения однополярного мира, предсказуемо провалившаяся. Сейчас планету, судя по всему, накрывает волна турбулентности и жесткой конкуренции, если не борьбы всех против всех.

Происходит быстрое перераспределение сил. Правила второй половины ХХ века, отмены которых де-факто добивались идеологи «однополярного момента» – безусловное уважение суверенитета и территориальной целостности, невмешательство, как минимум открытое, во внутренние дела, уважение сфер интересов и безопасности хотя бы великих держав – действительно уже не работают. Но замены им не придумано, да и попытки адаптировать прежние принципы к изменившейся реальности проваливаются. Сквозь хаос пробиваются – но пока еще не вполне явно – новые макротенденции, вероятно, они и определят контуры будущего мира.

Первая из них – возникновение новой двухполярности. Строго говоря, вопреки всеобщей уверенности, старой, по сути, и не было. Точнее, она существовала только в конце 1940-х и в 1950-е гг., пока объективные обстоятельства и ошибки руководства СССР не привели к конфронтации с Китаем. А благодаря умной дипломатии Киссинджера–Никсона в начале 1970-х гг. фактически сформировалась трехполярность. Советскому Союзу с группой дорогостоящих и ненадежных союзников приходилось противостоять США и Западу по всему миру и Китаю на Востоке. Геостратегическое положение Советского Союза было незавидно.

Сейчас возникает два центра мировой экономики и политики. США, осознав тщетность надежд на закрепление однополярного мира, взяли на вооружение политику сдерживания Китая и обустройства вокруг себя (преимущественно экономико-политическими методами) новой американоцентричной конфигурации. Первый шаг – запуск Соединенными Штатами вместе с группой стран АТР Транстихоокеанского партнерства (ТТП). Пока в него не вошли государства АСЕАН и даже Южная Корея, до конца не определившаяся с геоэкономической ориентацией. И, конечно, за рамками ТПП остается Китай, на ограничение влияния которого проект преимущественно и направлен. Параллельно США вместе с частью испугавшихся собственной слабости европейских элит работают над созданием Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Многое делается для возобновления противостояния в Европе и даже воссоздания системной военно-политической конфронтации в Старом Свете, чтобы не допустить сближения континентальной Европы с Россией и Китаем.

Судьба обоих проектов – и ТТП, И ТТИП – пока не определена. Они могут состояться лишь частично, нельзя исключать и неудачу. Но тенденция налицо. Старый Запад, который в 2000-е гг. резко сдал позиции после, казалось, феерической победы 1990-х гг., снова пытается консолидироваться.

Одновременно Китай превращается в сверхдержаву первого уровня и, весьма вероятно, в ближайшие десять лет станет по совокупной мощи страной номер один. В обозримом будущем он не обгонит США по ВНП на душу населения и не превзойдет их военный потенциал, хотя и сократит разрыв. Однако в силу авторитарной политической системы Пекин способен направить гораздо большую долю ресурсов на достижение целей внешней политики. «Мягкая сила» КНР – в ее огромных финансовых возможностях, в рынке, привлекающем даже конкурентов. Всячески пытаясь избежать подозрений в идеологической экспансии, Пекин шаг за шагом начинает предлагать остальному миру, особенно развивающемуся, «китайский путь» – свою модель в качестве объекта для подражания. И одновременно КНР снижает темпы роста, резко замедляя развитие повсеместно.

Китай встречает нарастающее сопротивление со стороны США на тихоокеанском, то есть восточном, направлении, поэтому он повернулся на запад. Провозглашена политика Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП), или Одного пояса – одного пути (ОПОП) – интенсивного экономико-логистического освоения регионов к юго-западу и к западу от КНР (в перспективе и с вовлечением Европы) для создания вокруг себя пояса стабильности и экономического развития, а заодно – новых рынков и дружественных держав. Россия же взялась, наконец, за экономико-политический поворот на Восток, необходимость которого очевидна уже давно. Большинство экспертов предрекали чуть ли не неизбежное столкновение России и Китая в Центральной Азии. Но у Москвы и Пекина хватило мудрости этого избежать, конвертировав потенциал противоречий в ресурс сотрудничества и договорившись в 2015 г. о сопряжении ЭПШП, ОПОП и ЕАЭС. В перспективе в Центральной Азии может сложиться выгодный всем дуумвират, где Китай станет поставщиком инвестиций и ресурсов, а Россия – безопасности и геополитической стабильности.

В 2015 г. принято решение о вступлении в ШОС Индии и Пакистана, предусматривается перспектива членства Ирана и ряда других стран. И хотя ШОС пока не слишком активна, сделан еще один шаг к превращению ее в организацию-ядро формирующейся Большой Евразии или даже Сообщества Большой Евразии. Центральную роль в ней может играть взаимодействие Китая и России. В отличие от модели, которую продвигают Соединенные Штаты, в евразийском сообществе не предполагается гегемона. Роль экономического лидера уготована Китаю, но другие мощные игроки в силах уравновешивать его влияние: Россия, Индия, Иран. Объективно новый центр станет противовесом Западу, стремящемуся к консолидации, однако это не означает автоматической биполярной конфронтации – сотрудничество и соперничество диалектически сочетаются.

Европейский и другие кризисы

Другая мегатенденция, ярко проявившаяся в 2015 г., – новая фаза многоуровневого, обусловленного разными причинами кризиса Евросоюза. На сей раз катализатором послужил кризис с беженцами. Помимо непосредственных последствий – социальных, роста национализма и угрозы терроризма – он продемонстрировал неэффективность в новых условиях внешнеполитической модели ЕС. Единая Европа структурно неспособна к предвидению, не в состоянии предпринимать активные действия на опережение, умеет работать только в рамках, придуманных ей самой, но неадекватных окружающему миру. Проблема с беженцами поставила под вопрос и вроде бы наметившийся вариант выхода из беспросветного пока европейского кризиса – укрепление безусловного германского лидерства. Германскую открытость, вполне благородную, хотя и вынужденную, поддерживает явное меньшинство в Евросоюзе. Да, похоже, и само германское общество настроено к притоку беженцев далеко не так лояльно, как хотелось бы руководству страны. Зато под ударами волн беженцев, которые несут угрозу насилия и терроризма, затрещал Шенген – одно из главных и наиболее популярных достижений европроекта.

Трудности Старого Света – не повод для злорадства. Слабеет привлекательность модели развития, которая на протяжении трехсот лет была движущей силой российской модернизации. Из благополучного и стабильного (хотя и не во всем дружественного) соседа и партнера Европа угрожает вновь превратиться в источник проблем, если не нестабильности. Слабость и страх перед будущем толкают европейские элиты к бесплодной попытке объединиться с США на антироссийской платформе. Растущие внутренние проблемы Евросоюза делают сближение с ним как с единым субъектом куда более сложным, даже в чисто бюрократическом плане. За Европу начинается новая борьба.

Развернувшаяся война всех против всех на Ближнем и Среднем Востоке на десятилетия становится одним из важнейших мегатрендов мировой политики. Причины в основном внутренние, многократно катализированные безрассудным, если не зловредным, вмешательством Запада в последние полтора десятилетия. В 2015 г. Россия, стремясь, насколько возможно, отодвинуть террористическую угрозу подальше от себя, укрепить позиции в регионе и в мире в целом, прямо вмешалась в один из локальных конфликтов – сирийский. Вполне в духе державы статус-кво, российской и советской легалистской традиции – по приглашению законного руководства страны. Но ближневосточная трясина конфликтов чревата опасным засасыванием.

Первый звонок – «удар в спину» со стороны Турции. К сожалению, подобное будет повторяться в соответствии с политической культурой и динамикой развития региона. Поэтому военные и дипломатические успехи надо снова и снова усмирять осторожностью и пониманием неразрешимости в обозримой перспективе ближневосточных проблем.

Самая неприятная из мегатенденций, проявившихся в 2015 г., – подъем терроризма. Взрыв российского самолета, теракты в Париже, десятки других, волна беженцев в Европе вновь вывели эту проблему на первый план. Ее пытались близоруко не замечать, теперь не получится. Наступающая волна терроризма – помноженный на особенности ислама мятеж бедных против богатых (к которым, несмотря на относительное небогатство, относимся и мы), коренящийся в неравенстве, долгосрочных демографических тенденциях (смотри работы нашего выдающегося демографа Анатолия Вишневского) – важнейшая черта ближайших десятилетий. Учитывая обостряющееся неравенство и между странами, и внутри них, усугубленное иммиграцией, можно ожидать встречную волну правого и левого радикализма в развитом мире. Обществам и государствам, в том числе в Европе, придется пережить болезненные трансформации, чтобы приспособиться к новому вызову, в том числе за счет все более жестких полицейских мер, ограничения свобод. Другой ответ – совместные международные действия.

Первое подспудно начинается. Второго пока мало. Мешает накопленное недоверие, нежелание, в первую очередь Запада, признать и сделать выводы из провальных стратегий – демократизации через вмешательство извне, мультикультурализма внутри. Пока робкие ростки сотрудничества подавляются негативным информационным фоном, действиями по принципу «твой террорист – мой борец за свободу» и наоборот. Хотя локальные договоренности, в частности по Сирии, кажутся возможными.

Еще одной макротенденцией является смена прежнего типа глобализации, условия которой определял Запад, на новую, иную глобализацию или даже деглобализацию. ВТО в окончательном тупике и обречена на медленное угасание. Вместо нее и над ней множатся региональные торгово-экономические договоренности и блоки. ТТП и ТТИП – лишь наиболее очевидные примеры. Международно-экономические санкции без мандата ООН, противоречащие правилам ВТО, становятся не исключением, а «новой нормой», по яркой формуле, введенной в оборот главным редактором этого журнала

Федором Лукьяновым. В 2015 г. они продлены против России. И почти никто даже у нас не вспоминает об их противоправности, все как будто согласились с тем, что это неизбежно. Россия, следуя дурному примеру, ввела санкции против Турции. Возмездие должно было последовать. Может быть, даже более жесткое. Но санкции – в «серой зоне». И действительно, как правило, неэффективны, а то и контрпродуктивны. МВФ после всех маневров нарушил свое «золотое правило» – не давать денег правительствам, не выполняющим обязательств по выплате суверенных, т.е. межгосударственных, долгов. Украине такие займы выделяют исключительно по политическим соображениям, чтобы продлить жизнь антироссийскому режиму.

Дело может дойти и до реальных торговых войн, тем более что незаконные санкции по сути – их подвид. Можно, конечно, успокаивать себя тем, что войны торговые не приведут, как в прошлые века, к настоящим, тем более – к глобальному конфликту. То, что он пока не начался, несмотря на все предпосылки (в первую очередь невероятно быстрое перераспределение сил) – заслуга не людей, но ядерных арсеналов, ядерного фактора. Его возвращение на первый план мировой политики – еще одна тенденция 2015 года.

Страх войны

Причин несколько. Главная: повсеместно растущее беспокойство, а то и страх, перед неопределенностью и нестабильностью. Сами по себе они являются важнейшими мегатенденциями современного мира. Объективно, и об этом уже приходилось писать, мир уже 7–8 лет находится в предвоенном состоянии, наподобие того, что сложилось к 1914 году. В профессиональном военно-политическом сообществе растет опасение размывания, подрыва стратегической стабильности, казавшейся почти незыблемой к концу 1980-х гг. и уже не важной в первые два десятилетия после формального окончания холодной войны. (Стратегическая стабильность – показатель уровня риска развязывания ядерной войны.) Про возможность новой войны говорят все чаще. Резко обострившийся конфликт между Россией и Западом, исторически опиравшийся на ядерное противостояние, также вытолкнул его на первый план. На этом фоне Россия обратила внимание мирового сообщества на роль данного фактора. На уровне пропаганды звучит порой за гранью фола, но на официальном – вполне корректно.

Особое внимание привлекли многочисленные пуски крылатых ракет морского и воздушного базирования большой дальности против объектов ИГИЛ на сирийской территории. Такие ракеты теоретически способны нести и ядерные боеприпасы. И они не подпадают под ограничения договора о ракетах малой и средней дальности. Когда-то США, имевшие монополию на такие ракеты, воспользовавшись советской слабостью, настояли на их исключении из-под ограничений договора. Теперь, вероятно, жалеют. Но главную роль в «возгонке» ядерного фактора сыграла западная пропаганда, проводящая кампанию по демонизации президента Путина, а заодно с ним и всей России, и обвинявшая нашу страну в ядерном шантаже и якобы нарушениях договоров.

США заявили о своих программах ядерного перевооружения. Начавшееся подобие истерики еще больше обостряет тревогу, но и отрезвляет от безрассудства типа развязывания масштабных интервенций, как, например, против Югославии или Ирака, или от эскалации конфликтов типа украинского или сирийского. В политику, несмотря на повсеместную пропагандистскую вакханалию, возвращается рациональность и осторожность, почти утраченные во время «однополярного момента».

Частичное восстановление роли ядерного оружия, возвращение военной силы в первый ряд инструментов политики государств не отменили, хотя и потеснили, главную макротенденцию. Вес государств, обществ, их возможности по продвижению и защите своих интересов по-прежнему определяются экономической и технологической мощью, а они – в первую очередь качеством человеческого капитала.

Наряду с тревожными тенденциями в 2015 г. проявились и позитивные. Не случилось большой войны, и реально она пока не просматривается, несмотря на разлитую в воздухе тревогу. Продолжалась, хотя и неровно, демократизация мира: и вертикальная – внутри обществ, и горизонтальная – в международном сообществе. Слабеют старые гегемоны, новые не появляются. Страны и народы чувствуют себя свободнее. Массы людей имеют беспрецедентное и нарастающее влияние на политику своих правительств. А главное требование масс – благосостояние. И это наряду с растущей взаимозависимостью укрепляет «партию мира» и сдерживает «партию войны». Хотя, разумеется, ни требования большего благосостояния, ни взаимозависимость сами по себе мира не гарантируют. Но тут в действие вступает ядерный фактор. И это позволяет выиграть время для решения многочисленных проблем, возможность плодить новые, продолжать историю.

Отрадное явление, толчок которому дал Парижский саммит по климату, – «позеленение» мышления человечества. Уже почти никто не ставит под вопрос необходимость энергичных совместных действий по ограничению выбросов парниковых газов, загрязнения планеты. Радует, что среди морально-политических лидеров здесь оказались США, которые раньше, несмотря на мощное экологическое движение внутри страны, тормозили международные климатические договоренности.

Наконец, несмотря на подъем терроризма и войны на Ближнем Востоке, общий уровень насилия в мире (если считать по количеству насильственных смертей, домашнему насилию, а не только по числу погибших в вооруженных конфликтах) продолжал сокращаться. Человечество не прекратило движения к большей цивилизованности, одним из главных показателей которой является именно уровень насилия. Хотя надо быть осторожным и здесь. Дестабилизация стран, массовый терроризм могут развернуть вспять эту отрадную тенденцию.

Результаты российской политики

2015 год был одним из самых удачных в истории российской внешней политики.

В начале 2014 г. Москва «ударила первой», перевела в открытую форму назревавшую и ставшую очевидной уже в предшествующем году латентную конфронтацию с Западом. Отношения резко обострились, страна попала под малоприятные санкции, ей попытались организовать международную изоляцию, усилились центростремительные тенденции в западном союзе.

Но западная ставка на «смену режима» через «дворцовый переворот», который был бы спровоцирован недовольством подпавших под санкции олигархов или даже через подстегивание недовольства масс, предсказуемо провалилась. Столкнувшись с жестким внешним давлением, общество и элиты объединились вокруг Кремля. Откололась лишь микроскопическая часть. Еще важнее то, что присоединение Крыма, поддержка повстанцев на юго-востоке Украины позволили выполнить программу-минимум – создать условия для невозможности дальнейшей экспансии западных союзов на территории, которые Москва считает жизненно важными для своей безопасности. Об этой экспансии стараются не вспоминать. Демонстрация готовности жестко их защищать не прибавила любви к Москве, но усилила опасения перед ней и, соответственно, готовность уважать ее интересы. К сожалению, расширение западных союзов пришлось останавливать не по взаимной уважительной договоренности, но жесткой политикой. Оказалось, что другого языка партнеры понимать не хотят. Теперь идет их привыкание к изменившейся реальности и правилам игры, основанным уже на уважении интересов. Крым почти не упоминают. Он остался, хотя и в смягченной форме, в риторике Вашингтона и его наиболее послушных союзников в Европе. Новые попытки раскрутить украинский кризис возможны. Но первый тур противостояния и давления Россия выдержала. И в целом в конфликте вокруг Украины политически выиграла. Созданы условия для более здоровых отношений с западными партнерами, основанных на взаимном уважении интересов. Но это пока только обещание. Завалы недоверия, прошлых ошибок и иллюзий велики. С обеих сторон сохраняется желание использовать образ внешнего врага для внутреннего объединения.

В 2015 г. стал окончательно очевидным провал системы европейской безопасности в том виде, как она сложилась после холодной войны: на основе де-факто доминирования Запада, его организаций и политических взглядов. Такое доминирование, неприемлемое для большинства российской элиты, не принесло субконтиненту мира и стабильности. Уверен, что старая система невосстановима. Даже в случае активизации ОБСЕ. Сужу в том числе исходя из собственного годичного опыта работы в «Группе мудрецов» ОБСЕ, призванной предложить обновление системы евробезопасности в качестве «общего проекта». Несмотря на длительные усилия, пока почти ничего не вышло.

ОБСЕ – организация, несущая генетическую память холодной войны. Превратиться в действенный инструмент создания постблоковой системы безопасности ей не позволили. В результате двадцать лет организация играла по большей части негативную роль. Позволяя притворяться, что на общеевропейском пространстве «все в порядке», сохраняя дух прежнего противостояния посредством постоянных обвинений в нарушении принципов, принадлежавших другой эпохе. Не случайно ОБСЕ впервые оказалась полезной, только когда угли той не потушенной до конца войны, которые в том числе и оберегала эта организация, вспыхнули на Украине. Тут ОБСЕ пригодилась, став координатором миротворческой миссии. Возможно, организация и выживет еще какое-то время в качестве форума для диалога и антикризисного центра. Но пока не видно признаков реальной готовности западных партнеров заполнить зияющий вакуум безопасности, образовавшийся в Европе, с помощью кардинальной перестройки этой организации либо создания альтернативных институтов. А вакуум опасен.

В 2015 г. сделаны важные шаги на пути экономического поворота России на Восток. Заработали территории опережающего развития, обещающие приток российских и иностранных инвестиций. При общем сокращении внешней торговли из-за экономического спада, падения цен на энергоносители, девальвации рубля доля азиатских рынков в ней увеличилась. И обещает расти и дальше, делая структуру внешнеэкономических связей более сбалансированной и выгодной. Договоренность между Россией и КНР о сопряжении Экономического пояса Шелкового пути и ЕАЭС потенциально открывает огромные возможности для создания нового центра экономического роста в большой Центральной Азии вместе с прилегающими регионами Сибири и Запада Китая. Но это пока только обещания.

Для их реализации требуются системные бюрократические усилия, которые после подписания договоренностей были почти не видны. Нужны и конкретные проекты.

Безусловным успехом 2015 г. стало урегулирование иранской ядерной проблемы. Это было бы невозможно без активного и творческого участия российской дипломатии. Удалось не только избежать цепной реакции распространения ядерного оружия в самом нестабильном регионе мира, но и казавшейся еще два-три года назад весьма реальной войны против Ирана, которая окончательно взорвала бы Ближний Восток, имела бы и глобальные последствия. И теперь можно рассчитывать на конструктивные отношения с потенциально самой мощной державой региона.

В прошедшем году завершено уничтожение сирийского химического оружия. Это еще одно крупное достижение российской дипломатии. Успех был мощно развит, когда Россия, руководствуясь стремлением бороться с исламским терроризмом вдали от своих границ, предотвратить падение законного правительства и избежать расширения зоны контроля ИГИЛ (запрещена в России. – Ред.), укрепить свои международные позиции, продемонстрировать новую мощь вооруженных сил, увеличить возможности для активного воздействия на ближневосточный кризис, направила авиационную группировку в Сирию. Пока все с блеском удалось. Но не устану повторять: ближневосточный кризис безысходен на многие десятилетия. Следует проявлять крайнюю осторожность, чтобы не увязнуть. А желающие помочь есть.

Нужно иметь мужество быстро уйти, если такая опасность появится. И готовить к такой возможности общество.

Взаимодействие по сирийскому вопросу помогло снизить накал конфронтации с Западом, невыгодной в долгосрочной перспективе, развить элементы взаимодействия. Но конфронтация не снята и не будет снята в скором будущем – в том числе и по внутренним западным причинам: часть элит, особенно в Европе, считает необходимым иметь внешнего врага для консолидации. Часть стремится взять реванш за провал последних десятилетий. Часть – спасти старый расползающийся миропорядок, правила которого в значительной степени диктовал Запад и которые были ему выгодны.

В 2015 г. уже почти вся российская элита поняла, что противостояние с Западом надолго и неслучайно, России придется жить в иной реальности, чем предполагали прекраснодушные мечты об интеграции с Западом при сохранении независимости и суверенитета. Они превалировали в российском политическом классе чуть ли не до конца 2000-х годов. Осознание, правда, не привело пока к необходимой кардинальной смене вектора экономического и социального развития, жесткой ориентации государства, буржуазии и общества на экономическое развитие и рост.

А ведь надеждой на такое изменение политики питались многие из тех, кто поддержал резкую смену внешнеполитического курса в 2014 году. Пока же в правящем классе не хотят видеть реальности или делать из нее выводов. А она очень проста: один из главных побудительных мотивов внешнего давления – расчет на то, что продолжение экономической стагнации рано или поздно заставит Москву отступить, если не капитулировать или развалиться. Такие опасения сдерживают и союзников, и друзей, например, в Китае, где опасаются, что Россия вернется к курсу и ситуации 1990-х годов.

Итак, российская политика во внешнем мире была успешной на большинстве направлений. При всех маневрах оставалась стратегически выверенной и последовательной. Удалось перевести соревнование за международные позиции в те сферы, где Россия сильнее – военно-политическую, борьбу мозгов и воли. Можно поздравить дипломатов, военных, политическое руководство, страну, которую они представляют.

Но праздновать рано. В конечном итоге почти всегда, но особенно в современном мире, возможности и влияние определяются экономической мощью, технологическим уровнем, качеством человеческого капитала.

Хотя, повторюсь, качество руководства тоже играет немалую роль. Пример от обратного. В начале 2000-х гг. США были бесспорным экономическим и технологическим лидером, превосходили чуть ли не весь мир вместе взятый по военным расходам, были во многом и моральным авторитетом. Но эти преимущества растранжирили в том числе и из-за скверного руководства, головокружения от успехов, приведших к участию в проигрышных войнах, откладыванию необходимых экономических реформ, накопления долга.

Российская элита и руководство пока не воспользовались конфронтацией, подъемом патриотизма для внутреннего, прежде всего экономического, возрождения на любых – хоть либеральных, хоть антилиберальных – рельсах. Вернее, на их сочетании. А без него нынешние блестящие достижения внешней политики удержать будет все труднее. Россия объективно проиграла после окончания холодной войны. В последние годы развернула неблагоприятную тенденцию. Но для того, чтобы выиграть в новую наступающую эпоху, срочно нужна новая, нацеленная в будущее стратегия и политика. Прежде всего внутренняя экономическая.

Иначе можно с высокой степенью вероятности снова и решительно проиграть.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682659 Сергей Караганов

Сетевое общество и роль государства

Брюс Макконнелл

Новые вызовы свободе и безопасности

Брюс Макконнелл – старший вице-президент Института «Восток-Запад».

Резюме Интернет послужил поводом и стимулом для более крупного глобального разговора о ценностях и разногласиях, которые они порождают. Киберпространство находится на острие целого ряда мировых проблем, требующих немедленного решения.

Данный материал подготовлен по заказу Валдайского клуба, полная версия опубликована в серии «Валдайские записки» в декабре 2015 года. Текст по-русски и по-английски с научным аппаратом можно прочитать по адресу: http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/network-and-the-role-of-the-state/.

Не так давно в Калифорнии я беседовал с одним инвестиционным банкиром. Из окон его кабинета на 40-м этаже офисного здания открывалась впечатляющая панорама залива Сан-Франциско, любуясь которой, мы говорили об экономике в условиях информационного общества.

Информационная экономика – движитель капитализма XXI века. Она лежит в основе общемирового экономического роста и его новых возможностей.

Современная экономика зависит от развития информационной сети и одновременно стимулирует ее. В понятие «Сеть» я включаю Интернет (в том числе грядущую «интернетизацию» всего и вся), социальные сети и все обладающие сетевыми возможностями устройства, с помощью которых происходит передача, прием, накопление и обработка цифровой информации. Темой беседы было воздействие информационной экономики на глобальное общество. За последние двадцать лет было уже немало сказано о том, как объединенные во всемирную сеть устройства и информация изменяют, нивелируют и демократизируют общественные структуры. Переходя к существу, скажу, что во время нашего обстоятельного обмена мнениями мы пришли к выводу, что, хотя работа Cети и приводит к многочисленным последствиям либерального толка, эти последствия не одинаковы для всех и не универсальны по своей сути.

В современной научной литературе, посвященной вопросам общественного развития, есть понятие «революция завышенных ожиданий». Согласно этому понятию, растущая осведомленность о жизни других людей создает новое видение возможностей человеческого существования. А Интернет, так же как радио и телевидение в предыдущую эпоху, эту революцию, разворачивающуюся в странах с развивающейся экономикой по всему миру, подпитывает. В обозримом будущем экономическим укладом, на котором зиждется такая революция, останется та или иная форма капитализма. И это будущее уже обеспечивает – и будет обеспечивать – работу Сети.

Однако взаимосвязь между Сетью и политической революцией, утверждающей демократию, не столь прямолинейна. Безусловно, глас народа – потребителей и членов нарождающегося глобального среднего класса – имеет большой вес в столицах многих стран. Однако оказалось, что вопреки «символу веры», принятому на заре зарождения Интернета, сетевые структуры можно использовать не только для освобождения общества, но и для укрепления централизованного контроля.

Что до свободы, то все мы с теплым чувством вспоминаем музыканта из рок-группы The Grateful Dead Джона Перри Барлоу, который в 1996 г. написал «Декларацию независимости киберпространства». Начинается она так: «Правительства Индустриального мира, вы – утомленные гиганты из плоти и стали; моя же Родина – Киберпространство, новый дом Сознания. От имени будущего я прошу вас, у которых все в прошлом, – оставьте нас в покое. Вы лишние среди нас. Вы не обладаете верховной властью там, где мы собрались.

Мы не избирали правительства и вряд ли когда-либо оно у нас будет, поэтому я обращаюсь к вам, имея власть не большую, нежели та, с которой говорит сама свобода. Я заявляю, что глобальное общественное пространство, которое мы строим, по природе своей независимо от тираний, которые вы стремитесь нам навязать. Вы не имеете ни морального права властвовать над нами, ни методов принуждения, которые действительно могли бы нас устрашить».

Не так давно я беседовал с высокопоставленным американским чиновником, который согласился со мной в том, что Сеть содействует либерализации экономики и поощряет экономическую свободу. Он утверждал, что перемены приводят к росту класса предпринимателей, следом за которым идет формирование гражданского общества – предтечи политической свободы. На таком мировоззрении основана и позиция госсекретаря США Джона Керри, изложенная им во время посещения Сеула в мае 2015 г.: «Соединенные Штаты верят в свободу – в свободу слова, свободу объединений, свободу выбора. Но особую важность имеет свобода слова. Мы хотим пользоваться этим правом сами и хотим, чтобы им пользовались другие, даже если мы не всегда согласны с их мнениями. Мы понимаем, что наличие свободы слова не дает права на подстрекательство к насилию. Не дает права на совершение мошенничества. Не дает права на распространение клеветы или на развратные действия в отношении детей. Нет! Однако нам известно и то, что правительства некоторых стран готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы заткнуть рот критикам, и что эти правительства реагировали на повышение общественной значимости Интернета, пытаясь усилить контроль над тем, что читают и смотрят люди, над тем, что они пишут и говорят».

Впрочем, есть факты, которые не подтверждают абсолютную тождественность Cети и свободы. В этом отношении показательно положение, зафиксированное в последней редакции Военной доктрины Российской Федерации. В подразделе, озаглавленном «Характерные черты и особенности современных военных конфликтов», утверждается, что происходит «усиление централизации и автоматизации управления войсками и оружием в результате перехода от строго вертикальной системы управления к глобальным сетевым автоматизированным системам управления войсками (силами) и оружием».

То есть в руках взаимосвязанных командно-ориентированных управленцев Сеть может стать средством создания в высокой степени распределенной системы контроля, усугубляющей централизацию управления.

В ходе недавних войн этот урок усвоили также и США. Сеть способствует осуществлению «революции в военном деле» сразу в нескольких отношениях. Во-первых, благодаря превращению «каждого оружия в сенсорный датчик» командиры тактического звена гораздо лучше осведомлены о текущей обстановке на поле боя и даже приобретают известную автономность действий, но тем не менее остаются под гибким руководством центрального командования. Равным образом способность центра узнавать в режиме реального времени обо всех изменениях обстановки на театре военных действий порой зависит от CNN не в меньшей степени, чем от донесений нижестоящих командиров. Иногда командиры среднего звена получают от главного командования запросы относительно происшествий, о которых им самим еще не докладывали с передовых позиций. При такой динамике событий центр вынужден брать оперативное управление рассредоточенными на большой территории силами на себя.

Тот же пакет инноваций применяется и в гражданской жизни – в данном случае в области государственного управления.

Сегодня мы наиболее отчетливо наблюдаем такие сдвиги в Китае, где проводятся полевые испытания новой сетевой системы государственного управления. У большинства китайцев есть мобильные телефоны, благодаря которым центр осведомлен об их местонахождении. Кроме того телефоны образуют невиданную прежде сеть сенсорных датчиков, способную повысить эффективность борьбы с коррупцией, которую ведет председатель Си Цзиньпин, в том числе на государственных предприятиях, где 600 млн «гражданских журналистов» записывают на мобильные телефоны неблаговидные поступки горе-чиновников.

Впрочем, в некоторых отношениях изменилось не так уж и много. Долгое время Срединная империя управлялась с помощью сети местных функционеров – государственных служащих, специально отобранных по всему Китаю за выдающиеся деловые качества. Позже их место заняли низовые партийные кадры. Главная задача этих агентов центра состояла в том, чтобы быть глазами и ушами центральной власти на местах и ее представителями в тех случаях, когда существовала необходимость в толковании правил. В наше время правительства всех стран мира избавляются от услуг управленцев среднего звена. Надо сказать, что этот уровень управления уже упразднен интернет-компаниями, которые перешли к непосредственному сетевому общению между клиентом и продавцом.

Ликвидация функции посредничества лежит в основе новых организационных структур, обеспечивших успех Кремниевой долины. В своей книге «Инноваторы» Уолтер Айсааксон утверждает, что одно из важнейших новшеств состоит в отказе от иерархической организационной культуры. По мнению других исследователей, новая форма сетевого управления сводится к модернизации прежних (репрессивных) методов. Один российский коллега недавно поведал мне, что «КГБ всегда знал, чем люди заняты и что у них на уме. Эта информация и направляла его действия, да и действия центра тоже. Сеть всего лишь расширяет такие возможности».

И все же я предчувствую появление новой формы демократии, если ее можно так назвать, в частности, в Китае. Это не западная представительная парламентская демократия, основанная на ценностях эпохи Просвещения, прославляющих индивидуализм и принцип «один человек – один голос». Но это и не диктатура пролетариата. На смену диктатуре пролетариата приходит прагматичный информационно-сетевой централизм, архитекторы которого вполне отдают себе отчет в том, что можно сделать гораздо больше, если народ с вами, а не против вас.

Вы есть то, что вы читаете

Само собой разумеется, народ легче удерживать на своей стороне, если контролировать информацию, которую он потребляет.

Вопреки распространенному мнению, власти КНР разрешают помещать в Интернете антиправительственные высказывания. Китайские пользователи могут жаловаться – и жалуются – на работу представителей всех уровней государственной власти. Блокируются не мнения, а их бесконтрольное распространение, способное вызвать организованные беспорядки. Блогеры, которые привлекают большое число пользователей, могут быть привлечены к ответственности. Такой подход согласуется с основополагающим принципом современной китайской политической системы, который возлагает на партию ответственность за благосостояние народа, поэтому все, что способно подорвать власть партии, в частности политическая нестабильность и беспорядки, противоречит общественному благу.

Заботу об интернет-контенте проявляют не только на Востоке. В июне каждого года во французском Страсбурге проводятся встречи, на которых присутствуют 300 полицейских чинов, прокуроров, судей, дипломатов, адвокатов и инженеров из стран Запада и их бывших колоний. Цель таких встреч – обсудить, как наилучшим образом бороться с кибер-обусловленной преступностью. Я называю ее «кибер-обусловленной», потому что киберпреступность как таковая в действительности незначительна. Большинство киберпреступлений – это обычные правонарушения вроде воровства, мошенничества, несанкционированных проникновений на частную территорию, коммерческий объект или порчи имущества. Только совершаются они с помощью электронных средств – через Интернет. До сих пор, кстати, это самый безопасный способ ограбить банк.

Но в 2015 г. акцент сместился на иные проблемы. Темой № 1 для киберполицейских всего мира и в особенности Европы стало пресечение вербовки по Интернету со стороны террористов и предотвращение насилия после появления в Сети подстрекательских призывов. Пытаясь сбалансировать роль государства в контроле над свободой слова, Европа – колыбель движения за права человека – теперь вынуждена искать компромиссные решения.

Контент может контролировать не только государство. В Сети информация равносильна власти; Сеть усиливает голоса обладающих властью. Этот феномен проявляется в современной рекламе, где использование аналитики на основе больших массивов данных, отслеживание каждого клика и местонахождения каждого пользователя, подгонка информации под индивидуальные запросы поднимается на все более высокий уровень. Раньше, когда такого рода целевыми информационными кампаниями занималось государство, их называли пропагандистскими акциями. Однако воздействие корпоративной рекламы бывает не менее мощным, а порой по-своему и более пагубным.

В Соединенных Штатах многие относятся к подобной коммерческой практике равнодушно, хотя есть свидетельства, что обеспокоенность нарушениями неприкосновенности частной жизни начинает расти. В Европе уровень тревоги выше, так как здесь необходимо учитывать эффект синергии от сложения известных разоблачений Сноудена и страха перед рыночной мощью того, что там называют GAFA – Google, Apple, Facebook, Amazon.

Старый порядок

В киберпространстве, как и в других областях, власть принадлежит корпорациям и государству. Великими державами киберпространства являются западные технологические компании. По своему влиянию они сопоставимы с правительствами КНР, Индии, России и США. Это проявляется в дискуссии по вопросу сбора и использования данных, набирающей силу под воздействием разоблачений Сноудена о правительственной слежке, но не только поэтому: все более значимым фактором, вовлекающим в дискуссию растущее число участников, особенно в Европе, является беспокойство общественности, связанное с деятельностью компаний и всепроникающей «революцией больших данных». Отношения между правительствами западных стран и западными интернет-компаниями становятся все более сложными. В сущности, Интернет послужил лишь поводом и стимулом для более крупного глобального разговора о политических, культурных и социальных ценностях и тех разногласиях, которые они порождают. Иными словами, дело не в Интернете, дело в информации.

Действительно, киберпространство в известном смысле находится на острие целого ряда общемировых проблем, требующих немедленного решения. В прошлом году Сьюзан Райс, помощник президента Обамы по национальной безопасности, выступила с обращением под названием «Будущее Америки в Азии», в котором мы находим следующие строки: «Наиболее сложные проблемы безопасности в наши дни – это транснациональные угрозы безопасности, выходящие за пределы отдельных стран. К ним относятся изменение климата, пиратство, инфекционные заболевания, транснациональная преступность, мошенничество в киберпространстве и торговля людьми, то есть современное рабство». К этому перечню можно было бы добавить неконтролируемую миграцию и воинствующий экстремизм.

Борьба с каждой из этих угроз осуществляется на основе множества официальных и неофициальных договоренностей. Но эти же договоренности, представляющие собой дополнения к институтам индустриального века, являются ключевым фактором перехода к новому миропорядку.

Впрочем, государство-нация еще сохранится какое-то время. Лучше всего, пожалуй, нынешнюю ситуацию охарактеризовал бывший Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. В своем выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в 2015 г. он привел следующую цитату из работы Антонио Грамши, написанной итальянским революционером сто лет назад: «Кризис наступает тогда, когда старый порядок уже умирает, а новый еще не готов родиться. В этот период появляется много токсичных образований».

Что касается «токсичных образований», к явлениям этого рода можно, например, отнести так называемое «Исламское государство», которое пытается вернуть часть мира, в которой оно действует, в VII век, когда вырабатывались социальные и политические ценности ислама.

Однако, если взглянуть шире, то приходится признать более глубокую тенденцию роста отличного от западного реформистского взгляда на мир. Примером может служить высказывание президента Индонезии Джоко Видодо. Выступая перед несколькими десятками глав государств в апреле 2015 г., он сказал: «Мы, страны Азии и Африки, требуем реформирования Организации Объединенных Наций с тем, чтобы она могла функционировать наилучшим образом в качестве общемирового учреждения, для которого главным является осуществление справедливости в отношении каждой нации. Лично мне все труднее дышится в атмосфере глобального дисбаланса».

Центральная тема Мюнхенской конференции в 2015 г. была отражена в первом издании ее ежегодного доклада по безопасности под названием «Разрушающийся порядок, бездеятельные блюстители». В кулуарах царила паника по поводу попрания Россией международного права посредством нарушения территориальной целостности Украины. (Можно заметить, что при этом схожие действия, предпринимавшиеся Западом, оправдывались необходимостью предотвращения масштабного кровопролития. Вспомним, к примеру, Боснию. Однако тут остановимся: подобные примеры, как и описание истории потерь, понесенных Россией от рук пришельцев с Запада, не относятся к предмету данной статьи.)

По иронии судьбы, деятели, сомневающиеся в эффективности институтов, сложившихся после Второй мировой войны, все решительнее заявляют о своей приверженности основополагающему Вестфальскому принципу (суверенитет государства в пределах своих границ), действие которого государства под всевозможными предлогами распространяют на граждан, компании и информацию. Все они считаются принадлежащими государству по происхождению или на основании соответственно родного языка, юридической регистрации и места происхождения.

Громоздкие государственные структуры и международные организации не способны быстро реагировать на вызовы времени. Они и есть тот самый умирающий старый порядок. Поэтому недостаточно просто расширить состав Совета Безопасности ООН или провести реформу МВФ и Всемирного банка, изменив систему распределения финансовых ресурсов. Необходимы глубокие структурные перемены и корректировки во властных отношениях индивида и коллектива, в посреднической роли организаций всех типов. Такие преобразования займут несколько десятилетий.

Сжимающаяся планета и возрождение сообществ

На нашей планете с каждым днем становится все теснее. Еще 50 лет назад Эдлай Стивенсон предсказал, что скоро мы не сможем жить, как равнодушные друг к другу соседи. Наше время перемен требует, чтобы отдельные граждане брали на себя повышенную ответственность за благополучие общества.

В мире все более крепнет уверенность в том, что появившиеся после Второй мировой войны международные управленческие структуры были созданы без реального участия жителей восьми из десяти самых населенных стран мира. Эти институты, сформированные союзными державами-победительницами, исправно служили человечеству 70 послевоенных лет. Но в своем нынешнем виде они начинают терять легитимность, и игнорирование норм международного права является симптомом, который свидетельствует о глобальном сдвиге в представлениях о власти и порядке.

Америка, одна из основных создательниц существующего миропорядка, с трудом удерживает глобальное моральное и политическое лидерство. Соединенные Штаты по-прежнему – самое притягательное место для мигрантов со всего мира. Однако их правительство разъедается кризисом собственной легитимности, порожденным в первую очередь неспособностью осуществлять основные задачи управления, такие как одобрение законов о бюджете. Кризис усугубляется нарастающими межпартийными разногласиями и утратой понимания общей цели.

Еще одним фактором, углубляющим кризис, является развитие технологий, сопровождающееся резким повышением уровня транспарентности, появлением у людей надежд на участие в управлении государством, падением престижа организационно-управленческих структур и их способности участвовать в сотрудничестве поверх всяческих границ. Иными словами, расширение, демократизация доступа к информации будет оставаться угрозой и для частных, и для государственных институтов индустриального века.

В осуществлении планетарного перехода к более устойчивым формам управления должны сыграть роль все стороны. Национальным правительствам следует запастись терпением и проявлять гибкость. Их задача – быть катализаторами перемен и инноваций и избегать принятия трудновыполнимых упрощенных решений. Компании должны прислушиваться к голосам более широкого круга заинтересованных лиц и видеть дальше балансовой строки в своем квартальном отчете. А рядовым гражданам в разных странах следует забыть о мелких разногласиях и совместно решать проблемы, стоящие перед всем человечеством.

Каждая из сторон должна стремиться играть эти роли в своей повседневной жизни. Однако сегодня ни одна из них на это не настроена. Правительства создаются не для того, чтобы проявлять гибкость. Для них главное – «суверенитет над моей территорией, а прочие – держитесь подальше». В свою очередь, корпорации создаются не для того, чтобы делиться или сотрудничать с обществом. Их девиз: «Победитель получает все». На благо акционеров.

К счастью, мы, рядовые граждане, более подвижны и гибки, чем созданные нами институты. Наша общая задача – и отдельных граждан, и коллективов – состоит в том, чтобы найти противовес разнонаправленным силам, воздействующим на нашу жизнь. Как мы живем в этом мире? Начинаем с самих себя и расширяем пространство действия – в семье и обществе. Перемены уже произошли, и затронули они в первую очередь то, что именуется емким словом сообщество (community). Мы все более отказываем государству в верности и преклонении и присягаем другим сообществам, какими бы они ни были.

Каждый из нас все в большей степени чувствует себя членом одного или нескольких глобальных сообществ. Вы можете быть связаны с другими людьми, живущими в разных концах света – через научное общество, диаспору, религию, корпорацию, культуру. Такие глобальные объединения и связи становятся возможны благодаря Интернету. Интернет создает возможность для диалога и сотрудничества в мировом масштабе поверх любых барьеров.

Вот почему так важно сделать Сеть – и мир, в котором она выполняет посредническую миссию, – более безопасной. А именно – площадкой, в рамках которой мы будем строить будущее нашей планеты. Будущее устойчивое, мирное и способствующее развитию человеческого потенциала.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682626 Брюс Макконнелл

Взаимосвязь как оружие

Марк Леонард

Новые методы противостояния и новые сверхдержавы

Марк Леонард – один из основателей и директор Европейского совета по международным отношениям (ЕСМО).

Резюме Не готовые лишиться доступа к благам глобализации, государства пытаются использовать саму систему международных отношений и связей в качестве оружия. Взаимно гарантированный разрыв связей – это взаимно гарантированное уничтожение наших дней.

Данная статья – введение к сборнику «Взаимосвязь как оружие», изданному в январе 2016 г. как часть совместной инициативы ЕСМО и фонда Mercator. Сборник можно прочитать по адресу: http://www.ecfr.eu/publications/summary/connectivity_wars_5064.

Уничтожение Турцией российского истребителя-бомбардировщика в ноябре 2015 г. вызвало мощный отклик. Российские СМИ и Интернет взорвались призывами к мести. Турецкое посольство в Москве забросали камнями и яйцами. А ведущий главного политического ток-шоу на российском телевидении сравнил сбитый самолет с убийством эрцгерцога Франца Фердинанда, которое стало поводом для начала Первой мировой войны.

Как отреагировал на боевой клич своего народа воинственно настроенный лидер Владимир Путин? Он подписал указ, приостанавливающий импорт турецких фруктов и овощей, ввел запрет на чартерные рейсы и турпоездки в Турцию и отменил безвизовый режим с этой страной. Его доверенные лица предупреждали о возможной эскалации, включая импорт энергоносителей, тогда как средства массовой информации спекулировали на тему кибератак (Москва эффективно использовала этот инструмент против Эстонии в 2007 г., против Грузии в 2008 г. и против Украины во время аннексии Крыма в 2014 г.). Самые важные сражения в этом конфликте развернутся не в воздушном пространстве и не на суше, полем битвы станет взаимосвязанная инфраструктура мировой экономики, а результатом – нарушение торговых и инвестиционных потоков, международного права, Интернета, транспортных связей и движения людей.

Эта разновидность военных действий – не уникальное изобретение России. Скорее наоборот. Когда Путин подписывал указ о санкциях, турецкое правительство проводило саммит по беженцам с Евросоюзом. Президент Реджеп Тайип Эрдоган понял, что поток беженцев дает ему мощный рычаг воздействия на функционеров из ЕC. Используя свою способность контролировать поток мигрантов в качестве оружия, Эрдоган превратился из смиренного просителя о принятии Турции в Европейский союз в могущественного игрока, который может вымогать деньги и политические привилегии.

Евросоюз не меньше других использует экономическую взаимозависимость для достижения геополитических целей. Когда Россия присоединила Крым, Европа не отправила войска для защиты территории Украины. Вместо этого был введен ряд санкций, включая отказ в визах для определенного круга лиц и замораживание их активов, а также торговые ограничения, направленные против некоторых отраслей российской экономики, таких как финансирование разведки энергоресурсов. ООН также десятилетиями применяла санкции, а США видоизменили саму природу и характер финансовой войны с тех пор, как начали борьбу с террором.

Хотя с гуманитарной точки зрения санкции предпочтительнее традиционных боевых действий, легкость, с которой международные структуры превращаются в оружие, не сулит нынешнему мировому порядку ничего хорошего. В 1914 г. глобализация потерпела крах из-за того, что самые сильные страны мира ввязались в войну. Сто лет спустя нежелание великих держав развязывать мировую войну может ускорить развал мировой экономики.

Кто-то сочтет это преувеличением: санкции использовались со времен Пелопонесских войн, а меркантильное поведение так же старо, как само государство. Так почему это явление так опасно в наши дни? Короткий ответ заключается в том, что сегодня гораздо выше уровень взаимозависимости. В годы холодной войны мировая экономика была зеркальным отражением мирового порядка – «железный занавес» существенно ограничивал связи между двумя мирами. Зарождающийся Интернет тогда использовался исключительно американским правительством и ведущими университетами. Но после распада СССР на смену разделенному миру, жившему в тени ядерной бомбы, пришел взаимосвязанный и взаимозависимый мир. Некоторые даже провозгласили конец истории. Планета объединилась в погоне за благами глобализации. Многие заговорили о беспроигрышном развитии, когда начался бум развивающихся экономик при одновременном процветании западных многонациональных корпораций, получавших рекордные прибыли. Торговля, инвестиции, коммуникации и другие связи между государствами росли как грибы после дождя. И эти межгосударственные связи только усиливались контактами и общением между людьми благодаря новым технологиям: к 2020 г. у 80% населения земного шара будут смартфоны, оснащенные процессорами, сопоставимыми по мощности с вчерашними суперкомпьютерами. Почти все человечество окажется соединено одной большой сетью.

Но вопреки тому, на что многие надеялись и во что некоторые искренне верили, растущие связи между странами не уничтожили напряженность между ними. Силовые противоборства геополитической эпохи продолжаются, но в новом виде. На самом деле то, что сплачивало наш мир, теперь используется в качестве оружия, то, что нас объединяло, сегодня разъединяет. Вовремя остановившись, чтобы не скатиться к ядерной войне, и не готовые лишиться доступа к благам глобализации, государства пытаются использовать саму систему международных отношений и связей в качестве оружия. Взаимно гарантированный разрыв связей – это взаимно гарантированное уничтожение наших дней.

Взаимозависимость, некогда восхваляемая как препятствие для конфликта, превратилась в способ использования силы, поскольку страны стараются эксплуатировать асимметрию в отношениях друг с другом. Многие поняли, что весь фокус в том, чтобы сделать конкурентов более зависимыми от вас, чем вы от них, а затем использовать эту зависимость для манипулирования ими.

Подобно неудачному браку, бесчисленные связи и зависимости делают любую войну Алой и Белой Роз действенной и болезненной. Многие инструменты выглядят так же как те, что шли в дело в процессах глобализации 1990-х гг., но их цель иная.

Режим мировой торговли, некогда инструмент интеграции, подточен экономическими и финансовыми санкциями. Точно так же международные многосторонние организации все больше вытесняются на обочину новым поколением конкурирующих между собой клубов друзей. Вместо того чтобы использовать инфраструктуру и построение материальных инфраструктурных связей как способ максимизации прибылей, Китай и США применяют их в качестве инструмента проецирования силы. Даже Интернет служит оружием и часто оказывается раздробленным в интересах безопасности и конфиденциальности.

Это означает, что государства, не слишком зависящие от любой другой страны (в силу диверсифицированности экономики и способности импортировать энергоносители из многих мест), будут защищены от большинства геоэкономических атак. Немногие захотят последовать примеру Северной Кореи и оказаться в полной изоляции. Но они не могут не реагировать на бессовестную эксплуатацию взаимозависимости, а потому попытаются обозначить сферы своей независимости. США стремятся к полной энергетической независимости; Китай смещает приоритеты в сторону внутреннего потребления, диверсифицируя зарубежные активы, чтобы не слишком зависеть от доллара и развивать альтернативную платежную систему для снижения зависимости от системы SWIFT. Россия строит трубопроводы в Азию, чтобы снизить зависимость от европейских рынков.

Новые поля сражений: три области нарушения связей

Вскоре после падения Берлинской стены в 1989 г. была воздвигнута новая стена между мировой экономикой и геополитикой. Экономика представляла собой чистый бизнес, а внешняя политика сосредоточилась на геополитических кризисах в маргинальных с экономической точки зрения регионах мира.

Однако современные реалии таковы, что все части системы международных отношений созрели для нарушения целостности, будь то экономика, политика, реальный или виртуальный мир. Стена между экономикой и политикой пала, и политические конфликты ведутся через систему управления глобальной экономикой.

Главный инструмент – экономические войны. Все виды экономической деятельности – торговля, доступ к финансам и инвестициям – используются в качестве оружия и инструмента нарушения связей. В условиях ужесточения экономии бюджетных средств и неприятия войн широкой общественностью западные державы проецируют силу через влияние на мировую экономику, финансы (включая доллар и евро), торговлю и контроль над многонациональными корпорациями, штаб-квартиры которых расположены в их странах. Как недавно сказал министр иностранных дел Великобритании Филипп Хаммонд, «вопрос в том, захочет ли Евросоюз, у которого нет и не будет возможности вооруженного разрешения конфликтов, разработать по-настоящему мощный альтернативный источник стратегической силы в виде санкций, используемых вместо оружия».

Изощренные санкции администрации Обамы можно уподобить беспилотникам, позволяющим наносить действенные и точные удары, не рискуя жизнями солдат. Страны незападного мира также вводят санкции, хотя они обычно маскируют их требованиями более жесткого санитарного контроля, или затягивают таможенное оформление. Россия ввела санкции против Грузии, Молдавии и Украины, чтобы затормозить их движение в сторону Запада. Турция подвергает санкциям Сирию и устраивает блокаду Армении, а Китай использует ограничительные меры против Японии и Филиппин из-за споров о морской границе и суверенитете над островами.

Санкции нарушают торговые связи, разрушают мировую торговлю и вредят не только тем государствам, против которых вводятся, но и компаниям страны, их вводящей. Американским компаниям приходилось держаться подальше от Ирана, действия против России навредили немецким предприятиям, которые были вынуждены сократить экспорт в эту страну (58% немецких фирм пострадали от санкций, введенных правительством Германии против России), а французские судоверфи сокрушались из-за отмены продажи России вертолетоносцев «Мистраль». Подвергшиеся «воспитанию» страны могут принять контрмеры. В 2014 г. Москва отомстила Западу, запретив импорт продовольствия из государств, присоединившихся к санкциям против нее.

Правительства также манипулируют покупательной способностью населения и подстрекают широкую общественность к бойкотам. Турция применила эту тактику в 1998 и 2001 гг. после того, как власти Италии и Франции признали массовые убийства армян геноцидом. Пекин побуждал китайскую общественность к бойкоту японских товаров в 2005 г. в качестве реакции на провокационное посещение премьер-министром усыпальницы для воздания почестей японцам, погибшим на полях сражений за империю, и против Франции в 2008 г. после того, как антикитайские протесты сорвали в Париже эстафету передачи олимпийского факела. Государства – не единственные акторы в этом новом мировом беспорядке. Гражданское общество также организует кампании давления на инвесторов, чтобы вынудить их вывести деньги из определенных отраслей экономики, таких как добыча ископаемого топлива, табачная и военная промышленность. И эти кампании имеют большой успех.

Экономическая война получает дополнительный импульс, когда страны возвращаются к тактике, которую глобализация попыталась похоронить, или продолжают пользоваться ею. Речь идет о манипулировании валютным курсом, введении определенных законов и субсидий с целью поставить зарубежных конкурентов в невыгодное положение. Тот факт, что успех БРИКС во многом был вызван готовностью этих стран вмешиваться в рыночные механизмы, вдохновил многих на проведение политики «государственного капитализма». В итоге мировой товарооборот является открытым лишь формально, тогда как в действительности он все дальше отходит от идеалов свободной торговли.

Еще одна разновидность экономического принуждения ярко проявляется в попытках превратить в оружие потоки мигрантов. Эрдоган – единственный политический лидер последних лет, эксплуатирующий свою способность направлять потоки беженцев в качестве инструмента борьбы с соперниками. Но с 1950-х гг. мир видел 75 попыток государственных и негосударственных игроков использовать миграцию в качестве политического оружия. Самые разные политические лидеры – от Муаммара Каддафи до Слободана Милошевича – угрожали перемещением или изгнанием определенных групп населения, если не получат финансовой помощи, политического признания, или если иностранные державы не прекратят военное вмешательство в их дела.

Эта экономическая война, очевидно, включает отступление стран и отдельных компаний от принципов глобализации. Пытаясь защититься от нарушения связей, они еще больше искажают рынок. Перестраховываются не только кто имеют основания бояться, что они станут мишенью для санкций; тесная взаимосвязь и взаимозависимость, порождаемая мировым рынком, заставляет опасаться эффекта домино. Отсюда стремление многих государств уменьшить свою уязвимость и взаимозависимость. Например, с тех пор как Совет Безопасности ООН ввел санкции против Ирана, Индия старается диверсифицировать поставки энергоносителей. Для отдельных стран борьба за уменьшение зависимости может быть полезной, но она снижает экономические выгоды глобализации и приводит к перекосам в экономике.

Второе поле битвы – это превращение международных организаций в оружие. Оптимисты надеялись, что мировая торговля поможет окультурить развивающиеся державы, такие как Россия и Китай, превратив их в «ответственных участников» глобальных процессов, соблюдающих общие правила, законы и нормы. Однако многосторонняя интеграция подчас оказывается источником разделения и разногласий, а не единения.

Некоторые страны подрывают систему международных отношений, парализуя работу международных организаций путем накладывания вето или за счет избирательного применения правил. Поднимающиеся игроки, такие как Индия, Россия и Китай, пытаются вставлять палки в колеса устоявшимся державам, мешая работе имеющихся институтов – от раунда торговых переговоров в рамках ВТО в Дохе до наблюдения за выборами Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Они утверждают – хотя западные столицы не согласны с подобными заявлениями – что всего лишь подражают Соединенным Штатам и их союзникам, которые все чаще стремятся узаконить для себя исключения из правил. Например, Вашингтон призывает других соблюдать морское право, хотя сам не ратифицировал Конвенцию ООН по морскому праву. ЕС и США говорят о национальном суверенитете и неприкосновенности границ, но фактически изменили обе эти нормы посредством интервенции в Косово (которую попытались узаконить задним числом, изобретя формулировку «обязанность защищать»).

Существует общемировая тенденция образования конкурирующих между собой группировок, объединяющих небольшое число стран и характеризующихся исключительностью и отходом от многосторонних проектов, открытых для участия всех заинтересованных сторон. Эти группировки, связанные общими ценностями – или, по крайней мере, общими врагами – состоят из государств-единомышленников, находящихся на аналогичном уровне развития. Группировки под условным названием «мир без Запада» включают БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай), Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и несметное множество субрегиональных организаций. Китай работает над развитием параллельных структур, таких как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Некоторые из них дополняют существующий порядок, а некоторые конкурируют с ним. Тем временем Запад также создает новые объединения за рамками международных организаций, такие как Транстихоокеанское партнерство (ТТП) в Азии и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), куда не входят Китай и Россия. Хиллари Клинтон охарактеризовала ТТИП как «экономическую НАТО», тогда как президент Барак Обама, говоря о ТТП, заявил: «Мы не можем позволить таким странам, как Китай, писать правила мировой экономики, поэтому нам это нужно сделать самим».

По мере того как мир становится все более многополярным, небольшим странам приходится выбирать между конкурирующими сферами влияния великих держав, поскольку крупные региональные игроки усиливаются за счет периферии. Посмотрите на отношения России со своим «ближним зарубежьем», на роль Германии в Европе и на поведение Китая в Азии. Во всех трех случаях имеются экономические и дипломатические последствия, и это отражается на безопасности. Китайские организации в действительности не являются многосторонними, дающими государствам представительство в юридически обязывающих структурах. Скорее они суть прикрытие для двусторонних отношений между меньшими странами и Пекином. Россия не пытается низводить соседние страны до положения «вассалов», вопреки утверждениям некоторых аналитиков, но стремится использовать асимметрию в отношениях, чтобы привязать их к российской системе. Конкуренция между разными интеграционными проектами может вылиться в конфликт; украинский кризис разразился из-за столкновения двух несовместимых проектов многосторонней интеграции – Восточного партнерства, продвигаемого Европой, и Евразийского экономического союза под руководством России.

Международное право было призвано стать способом снижения градуса противостояния между конкурирующими странами, но аналитики также говорят о его использовании в качестве оружия против недружественных государств – «правовых действиях с целью нажима на тех, кто действует не по правилам». Многосторонние структуры, которые мыслились как добросовестные смотрители за новой эрой сотрудничества, выгодного всем участникам, становятся полем боя в геополитическом соперничестве.

Третье поле боя – конкуренция с использованием инфраструктуры глобализации – как реальной, так и виртуальной. Страны поняли, что если не удается быть независимыми, нужно сделать своих партнеров более зависимыми при одновременном снижении своей зависимости от них. Если все дороги ведут в Рим, то лучше стать частью Рима. Это стремление к «асимметричной независимости» побуждает ведущие региональные державы – Россию, Китай, Германию, Бразилию, ЮАР и Нигерию – укреплять влияние в качестве ключевых экономик, снижая статус соседних стран до периферийного.

Транспортная инфраструктура – главное оружие в этой войне, и Китай использует его лучше других. В 2013 г. президент Си Цзиньпин объявил об инициативе «Один пояс – один путь», цель которой – обеспечить транспортное сообщение с такими удаленными друг от друга городами, как Бангкок и Будапешт, и развивать евразийское побережье. Это лишь один пример инфраструктурных проектов, нацеленных на экспорт избыточных возможностей Китая и расширение его доступа к сырью и рынкам.

Такой подход к региональной интеграции отличается от регионализма в стиле АСЕАН или Евросоюза. Вместо того чтобы использовать многосторонние договоры для либерализации рынков, Китай желает способствовать благоденствию, связывая страны со своим стремительным ростом посредством жесткой инфраструктуры, такой как железные дороги, скоростные шоссейные дороги, порты, трубопроводы, индустриальные парки, пограничные пункты таможенного досмотра и особые зоны торговли. При этом Китай также использует и мягкую инфраструктуру – финансирование развития, соглашения по торговле и инвестициям, многосторонние форумы для налаживания сотрудничества.

На первый взгляд новые пути сообщения могут казаться инструментом укрепления, а не нарушения связей. Но инициатива Китая «Один пояс – один путь» создает зависимость, которую затем можно будет эксплуатировать; в то же время строительство магистралей в рамках данного проекта осуществляется в обход некоторых стран. Это будет конструкция взаимосвязей по типу «от центра к периферии», центральная ось (Пекин) и спицы (другие страны), при которой ключевые решения о статусе и членстве будут приниматься в КНР. Взаимодействие между центром и периферией будет заключаться в том, что если другие уважают Китай, он будет в ответ предоставлять им материальные выгоды; но если они будут критиковать Пекин, тот найдет способы наказать их. Инфраструктурные проекты Китая могут быть так же важны в XXI веке, как и защита Соединенными Штатами морских путей в XX столетии.

Если транспортное сообщение можно считать техническим средством глобализации, то Интернет – ее программное обеспечение. Подобно материальной инфраструктуре, виртуальная инфраструктура Интернета также превращается в оружие государствами, конкурирующими за власть. В результате Интернет постепенно деградирует из мировой публичной площадки, «совершенно невосприимчивой к национальным границам», в инструмент национальной политики. Хотя политическое убежище Эдварду Сноудену предоставил Путин, ближайшие союзники Соединенных Штатов – такие как канцлер Германии Ангела Меркель и президент Бразилии Дилма Русефф – встревожены тем, что США шпионят за личной жизнью граждан. Такие страны, как Австралия, Франция, Южная Корея, Индия, Индонезия, Казахстан, Малайзия и Вьетнам, уже приняли решение хранить некоторые виды данных на национальных серверах и не допускать их передачу в третьи страны. Deutsche Telekom предлагает создать Internetz исключительно для Германии, а Евросоюз думает о создании виртуальной шенгенской зоны.

Новая «Большая семерка»: геоэкономические игроки и их державы

В новом веке геоэкономики некоторые страны и региональные блоки будут процветать, а другие пострадают. Соединенные Штаты доминируют на нескольких фронтах, но и другие игроки оказывают существенное влияние в своих нишах. Мы обозначили несколько архетипов силы и влияния в мире геоэкономики или в новой «Большой семерке».

Финансовая сверхдержава: США. Соединенные Штаты остаются единственной сверхдержавой в мире, и им все еще гораздо легче проецировать военную мощь, чем любой другой стране. Но в последнее время Америка использует доллар как мировую резервную валюту для развития нового инструмента проекции силы. После 11 сентября 2001 г., когда президент США объявил глобальную войну с террором, официальные лица американского Казначейства начали изучать возможности использования повсеместного распространения доллара и своего доминирования в мировой финансовой системе для борьбы с финансированием терроризма. То, что начиналось как война с «Аль-Каидой», со временем переросло в противостояние с Северной Кореей, Ираном, Суданом и даже Россией. Огромные штрафы, наложенные на банки, обвиненные в нарушении режима санкций – такие как французский BNP Paribas, – стали шоком для мировых финансовых рынков и мощным сдерживающим фактором для незаконных сделок в будущем. По словам тогдашнего директора ЦРУ Майкла Хейдена, «это было высокоточное оружие XXI века».

Нормативно-правовая сверхдержава: ЕС. Поскольку Евросоюз остается самым большим рынком в мире, большинство многонациональных компаний зависят от доступа к этому региону, что означает необходимость соответствовать нормам Европейского союза. Евросоюз использовал эту власть и влияние в сфере экономики на протяжении многих лет при самых разных обстоятельствах – например, он заблокировал слияние компаний General Electric и Honeywell и вынудил компанию Microsoft выделить браузер Explorer в отдельное предприятие. Он также активно возражал против применения американским аграрным сектором генетически модифицированных организмов в Африке и на других мировых рынках. Экспорт правовых норм проявился и в политической сфере – конкретно в вопросах, касающихся борьбы с изменением климата. Особенно активно Брюссель настаивал на внедрении своих правил и норм в странах, претендующих на присоединение к ЕС, и политике, проводимой в отношении соседних стран.

Строительная сверхдержава: КНР. Современный Китай все чаще, все более уверенно и разносторонне использует искусство государственного управления экономикой. Несмотря на рост торговой и экономической мощи, главное инновационное геоэкономическое оружие Китая – инфраструктура, как материальная, так и институциональная. Влияние Китая ощущается на огромной территории – от Венгрии на западе до Индонезии на востоке, а бюджет, выделяемый Пекином для Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), – 100 млрд долларов – сопоставим с учетом инфляции с расходами в рамках Плана Маршалла по восстановлению Европы. Большая часть этого бюджета используется для финансирования автомагистралей, железных дорог, трубопроводов и другой инфраструктуры через всю Евразию, что облегчает КНР задачу проецирования силы на запад. Согласно китайским источникам, это позволит увеличить торговый оборот Китая в следующем десятилетии на 2,5 трлн долларов, что превышает его экспорт в 2013 г., когда он был главным экспортером мира.

Кроме того, хотя Пекин остается активным игроком в ныне существующих международных организациях, он также охотно финансирует параллельные структуры, такие как АБИИ и ШОС. Глобальная цель – достижение большей автономии, в первую очередь от США, и расширение китайской сферы влияния в Азии и за ее пределами.

Амбиции Китая простираются за пределы материального мира в виртуальную реальность, где он активно проталкивает идею кибернетического суверенитета, бросая вызов многостороннему участию – открытой модели управления Интернетом, отстаиваемой американцами. Пекин же настаивает на том, чтобы национальные правительства имели возможность контролировать потоки данных и Интернет в своей юрисдикции. И политическое руководство Китая ужесточает контроль над Интернетом и поставщиками технологий. Поскольку в КНР самое большое сообщество пользователей (почти 700 млн китайцев сегодня регулярно пользуются Интернетом, из них 600 млн человек – через мобильные устройства), Пекин имеет вес в этой области.

Миграционная сверхдержава: Турция. В век массовой миграции способность контролировать людские потоки – источник силы и влияния. Турецкие власти использовали угрозу новых потоков беженцев для изменения баланса сил между ними и Евросоюзом. Они требуют отмены визовых ограничений, финансовую помощь для 2 млн сирийцев, которые нашли убежище на территории Турции, а также ускорения процесса рассмотрения своей заявки на присоединение к ЕС.

Сверхдержава-разрушитель: Россия. После распада советской империи в конце холодной войны Россия стала первопроходцем в нарушении связей. Во внешней политике последних нескольких лет она успешно добивалась «правильного» поведения от соседних стран и других держав с помощью тактики, включавшей перекрытие газовой трубы, санкции, изгнание трудовых мигрантов, кибератаки, кампании по дезинформации и пропаганде и попытки парализовать работу международных организаций, в которых Запад играет ведущую роль – от ООН до ОБСЕ. Параллельно Россия работала над созданием новых организаций для расширения своего влияния, таких как БРИКС, ШОС и Евразийский экономический союз. Но поскольку Россия не приложила достаточно усилий для укрепления и диверсификации своей экономики, слишком сильно зависящей от экспорта углеводородов, ее доля в мировой экономике снижается год от года. Со временем это ограничит ее возможности действовать в качестве силы, способной мешать действовать другим.

Энергетическая сверхдержава: Саудовская Аравия. Геоэкономическая сила и влияние Саудовской Аравии основывается на 10 млн баррелей нефти, которые она ежедневно извлекает из своих недр; на ее долю приходится пятая часть мировой торговли нефтью. На протяжении нескольких десятилетий она преобразует свои углеводороды в экономическое и геополитическое влияние, действуя через Организацию стран – экспортеров нефти (ОПЕК) в качестве главного инструмента по превращению рыночной мощи в более широкий рычаг для влияния на мировую экономику. Саудовцы используют свою готовность к непродолжительному, но глубокому падению цен на нефть для формирования мировых рынков к собственной выгоде (и к невыгоде главных конкурентов, таких как Иран и американские компании, занимающиеся разработкой месторождений сланцевой нефти). Кроме того, Саудовская Аравия готова инвестировать миллиарды нефтедолларов в проведение выгодной ей внешней политики. Во время «арабской весны» она поддерживала контрреволюционные режимы; она также продолжает вести опосредованную войну с Ираном.

Власть народа. Взаимосвязанная экономика и общество гораздо более уязвимы перед действиями обычных граждан, подстрекаемых недружественными правительствами и террористическими группировками. Даже подростки, являющиеся продвинутыми пользователями Интернета, могут натворить больших бед. А способность людей создавать сообщества в Сети и имитировать глас большинства делает политику и в демократических, и в авторитарных странах все менее предсказуемой, поскольку власти не могут не учитывать общественные кампании против конкретных решений или проводимого ими курса. Фрэнсис Фукуяма говорил о рождении ветократии, когда непредсказуемые лидеры прислушиваются к народу и подчиняются давлению общества. Хакерство, бойкоты и кампании по выводу капитала – будь то независимые или осуществляемые по инициативе сверху – становятся все более обыденным и эффективным явлением, отнимающим все меньше времени и ресурсов.

С чем остается Европа?

Теоретически ЕС должен лучше себя чувствовать в геоэкономическом мире, нежели в классическом мире геополитики. В экономическом смысле Евросоюз – настоящий гигант, расположенный в центре евросферы, которая насчитывает 80 стран. И все они зависят от торговли с Европейским союзом и от европейских инвестиций. Они даже ориентируются на курс евро. Евросоюз – это нормативно-правовая сверхдержава. Более того, некоторые из его главных членов – например, Германия, являющаяся главным экспортером мира, – имеют все необходимое для того, чтобы проецировать силу в геоэкономическом мире.

Но остаются вопросы по поводу того, насколько долговечна геоэкономическая сила и власть Европы. С учетом снижения доли Евросоюза в мировой экономике, как долго он будет оказывать заметное влияние в нормативно-правовой сфере? И сможет ли ЕС, не являющийся государством в отличие от других великих держав, преодолеть структурный раскол и аккумулировать достаточно ресурсов для проведения общей политики? До сих пор внешняя политика Евросоюза зависела от единодушной поддержки 28 стран-членов, имеющих разные взгляды и разный уровень уязвимости перед ответной реакцией. Например, России нет в списке самых важных торговых партнеров Португалии, однако более 17% эстонского экспорта отправляется в восточном направлении, как объясняет Себастьян Дульен.

Но самое важное то, что европейцы более, чем жители любой другой державы, убеждены в наступлении «конца истории», и это может стать серьезной проблемой. Они слишком уверовали в идейную догму «беспроигрышной» глобализации, выгодной для всех. Многие европейские правительства все еще думают, что экономику нужно защищать от политики и геополитики, и что межгосударственных конфликтов можно избежать через интеграцию и взаимозависимость. И они верят в способность международных организаций «социализировать» развивающиеся державы.

Для преодоления этих негативных факторов европейским странам нужно осознать, что перед лицом геоэкономических вызовов со стороны других держав государственное вмешательство может быть лучшим способом поддержать открытую мировую экономику. Например, западные страны могли бы взять на вооружение китайскую модель «инфраструктура превыше всего», приспособив ее к своим особенностям и преимуществам. Им также следует разработать способы компенсации странам, терпящим убытки из-за конкретной геоэкономической политики, чтобы более действенно оказывать коллективное влияние на баланс сил в мире. Необходимо на национальном и наднациональном уровне создать механизмы управления экономикой, аналогичные тем, которыми пользуются другие великие державы. Европейский союз должен создать бюро санкций и управления экономическим развитием, чтобы координировать применение этого все более действенного инструмента.

Прежде всего европейцам нужно быть на передовой линии фронта разработки правил взаимодействия в экономической войне. Когда правительства используют инфраструктуру мировой экономики для достижения политических целей, они бросают вызов универсализму системы и повышают вероятность того, что другие державы будут защищаться от саботажа и целенаправленного разрушения связей и взаимозависимости. Они также могут спровоцировать ответную реакцию. В сфере экономики стоит применять те же принципы, что и при выработке соглашений и конвенций в отношении традиционных войн между странами. Конечно, подобная координация дастся нелегко, учитывая опасения спровоцировать тотальную традиционную войну. Но именно поэтому нарушение экономических связей становится наиболее приемлемой и все более распространенной формой противостояния между государствами.

В рамках этого общего тренда европейцам следует побуждать европейский бизнес решительнее выступать в защиту либерализации торговли и иностранных инвестиций на глобальном Юге. Более чем кто-либо в этом мире, европейцы кровно заинтересованы в противодействии тенденциям, делающим мир все более опасным, непредсказуемым и плохо управляемым. Именно поэтому им нужно разрабатывать больше политических, региональных и творческих форм коллективных действий, чтобы противостоять духу раздробленности, который все больше определяет повестку дня в мире.

Россия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682625 Марк Леонард

Как в море корабли

Андрей Сушенцов

Россия и Украина: сценарии отказа от взаимной зависимости

Андрей Сушенцов – кандидат политических наук, руководитель аналитического агентства «Внешняя политика», директор программ «Валдайского клуба», доцент МГИМО (У) МИД России.

Резюме Решения украинского кризиса пока не видно. ЕС не осознает масштаб необходимых дотаций. Россия страхует риски и выводит из-под удара активы. Импульс к сделке появится, если Евросоюз ощутит удар по своей энергетической безопасности.

Украина – страна, особенно важная для России, и она останется таковой в обозримом будущем. Два государства объединяет не только историческая и религиозная общность, но и унаследованные структурные социальные и экономические связи, измеряемые двузначной цифрой в долях ВВП каждой из стран. В силу выбора украинских элит и постоянной политической нестабильности на Украине с 2004 г. российско-украинская взаимозависимость снижается. В России полагают, что недружественный режим в Киеве сохранится надолго. Это побуждает Москву продолжать политику сокращения зависимости. В интересах обеих стран сделать так, чтобы распад взаимозависимости был постепенным и подготовленным.

Россия и Украина: сильны вместе, слабы врозь

При любых политических обстоятельствах задача поступательного экономического роста делает Москву заинтересованной в стабильности и целостности Украины. Два государства связаны между собой больше, чем какие-либо другие на постсоветском пространстве. До референдума в Крыму жизненным интересом Москвы было базирование на полуострове Черноморского флота. Столь же важен и военный нейтралитет Украины, транзит энергоресурсов по ее территории, а также безопасность более 10 млн русских, проживающих на украинской территории, значительная часть которых считает Россию защитницей своих прав.

Российский капитал на предприятиях Украины составляет двузначную цифру от общего объема экономики. Трудовая миграция в Россию ежегодно насчитывала до 6 млн человек. Гуманитарные связи укрепляют совместные семьи, общая культура и религия. По российским данным, Москва ежегодно дотировала украинскую экономику в размере 10–12 млрд долларов путем скидок на газ, займов, размещения заказов и преференциального торгового режима в ущерб российскому производителю. Без преувеличения Россия была и остается главным внешним гарантом стабильности Украины.

Российские банки играют важную роль в финансовой системе Украины и занимают 5-е (Проминвестбанк), 8-е (Сбербанк) и 9-е (Альфа-банк) место по совокупным активам среди украинских банков. Прямые инвестиции из России в 2013 г. составили 6,8% от их притока на Украину, однако заметная часть российских денег приходит через Кипр – 33,4%. В 2014 г. эти показатели упали до 5,9% и 29,9% соответственно.

Весной 2014 г. Минпромторг России оценивал российские заказы, размещенные на Украине, в 15 млрд долларов (8,2% ВВП Украины). Преимущественно это заказы для предприятий, участвующих в совместном с российскими заводами высокотехнологическом производстве космических ракет, кораблей, самолетов, вертолетов, турбин. В апреле 2015 г. валовый внешний долг Украины достигал 126 млрд долларов, из которых около 50 млрд приходилось на государство. Из этого портфеля 25 млрд долларов составляли средства государственных и частных банков России, разместивших свои деньги в суверенных бумагах Украины. Помимо этого 4 млрд долларов составляет государственный долг Украины перед Россией, из которых 3 млрд российских облигаций со сроком оплаты до конца 2015 года. Как ключевой кредитор Россия уже на этом этапе могла бы спровоцировать дефолт на Украине, поскольку условием предоставления последнего займа в 2013 г. было его раннее погашение, если внешний долг превысит 60% ВВП (в середине 2015 г. он равнялся 96,5%).

Российский капитал представлен в электрораспределительных сетях Украины – компания VS Energy International владеет 27 региональными поставщиками электричества. Помимо этого Украина с 2014 г. закупает у России электроэнергию в объеме 1500 мегаватт (общий объем потребления – 26 тыс. мегаватт). В декабре 2014 г. Россия также начала поставлять Украине по 50 тыс. тонн угля в день без предоплаты и по внутрироссийским ценам. Это позволило Украине избежать проблем зимой 2014–2015 годов. Энергетическая блокада Крыма в ноябре 2015 г. привела к прекращению поставок угля из России и ДНР.

Россия и Украина десятилетиями развивали стратегическое партнерство в атомной энергетике. В наследство от Советского Союза Украина получила четыре АЭС с 15 энергоблоками (включая крупнейшую в Европе – Запорожскую), топливо для которых поступало из России. При содействии России в Кировоградской области Украины планировалось строительство топливного завода, однако после начала кризиса работы так и не возобновились.

В 2014 г. украинский газовый рынок потребил 42,6 млрд кубических метров газа и стал четвертым по величине в Европе после Германии (86,2), Великобритании (78,7) и Италии (68,7). В 2015 г. прогнозируется падение потребления до 34 млрд кубометров. В 2013 г. доля газа из России достигала 85% в потреблении на Украине, однако с 2014 г. Киев снижал закупки в России и начал переход к реверсным поставкам российского же газа из Словакии, Польши и Венгрии. В середине 2015 г. цена на газ для Украины составляла 247 долларов за 1 тыс. куб. м, что ниже стоимости российского газа для большинства потребителей в ЕС. Однако Киев потребовал скидки до 200 долларов за 1 тыс. кубометров. Неурегулированный спор дважды в 2015 г. приводил к прекращению поступления газа из России.

Половина российских газовых поставок в Евросоюз проходит через украинскую территорию, что делает транзит жизненно важным для России, по крайней мере пока не появится альтернативный маршрут по дну Черного или Балтийского моря. Соглашение с Украиной по поставкам газа на отопительный сезон 2014 г. было достигнуто только благодаря прямому сотрудничеству представителей России и ЕС.

На Украине возрастают транзитные риски – и это касается не только трубопроводов. Под вопросом безопасность автомобильных и железнодорожных перевозок, а также транспортировка грузов через украинские порты. Россия вынуждена менять маршруты поставок своих товаров в Центральную и Южную Европу.

Важной сферой взаимозависимости оставалось промышленное производство, особенно в сфере ВПК. В 186 образцах российского вооружения и военной техники применялись сделанные на Украине комплектующие. В условиях кризиса сотрудничество в ВПК прекратилось. Россия вынуждена пересматривать программу перевооружения до 2020 года.

В 2013 г. Россия была первой по значимости страной – торговым партнером Украины (27,3%), уступая лишь несколько процентов совокупному товарообороту с ЕС (31,2%). В 2014 г. во взаимной торговле произошел обвал. Объем ее уменьшился на 18 млрд долларов (40,2%). При этом торговля Украины с ЕС выросла на 12%, что не покрыло потерь на российском рынке.

Предложение новых украинских властей отменить безвизовый режим с Россией приведет к сокращению денежных переводов от работающих в соседней стране украинцев и нанесет экономический ущерб Украине, особенно личному потреблению граждан. По российским оценкам, возможные потери украинцев в этом случае оцениваются в 11–13 млрд долларов ежегодно (7% ВВП).

Приведенные цифры показывают, насколько глубока экономическая спаянность России и Украины. Дело не только в советском производственном наследии и экономических связях – хозяйство независимой Украины с самого начала развивалось при значительном российском участии. Разрушение взаимозависимости приведет к системному падению ВВП на Украине на 20–30%, а в России – на 3–5%.

Последствия неожиданного разрыва отношений в 2014 году

Тесная переплетенность России и Украины вынуждала разделять политику и экономику. Однако в новой Стратегии национальной безопасности Украины Россия названа «долгосрочной стратегической угрозой», а сама Украина определяется как форпост Запада в борьбе с Россией. По словам же российского премьера Дмитрия Медведева, «в новых условиях мы оставим эмоции и “родственные чувства” в стороне. И больше не станем содержать экономику Украины».

В прошлом существовало три стратегии Москвы по отношению к Киеву, которые реализовывались в зависимости от готовности Украины к сотрудничеству. В первой версии Россия имела дело с дружественной страной, стремящейся интегрироваться в общее экономическое пространство СНГ и совместно развиваться на основе советского экономического наследия. Во второй, применявшейся чаще всего, Россия имела дело с колеблющейся Украиной, склоняющейся к нейтралитету. В этом сценарии Россия стремилась к формированию трехстороннего экономического режима с Украиной и ЕС для образования в будущем «моста».

Наконец, в третьей версии стратегии, которая действовала в 2004–2008 гг. и с 2014 г., Россия сталкивается с враждебной страной, от которой по-прежнему много зависит. Цели Москвы в этом случае – постепенный уход от взаимозависимости, вывод своих интересов из-под влияния Киева, создание для этого условий путем поддержания стабильности Украины.

В Москве полагают, что любые договоренности с политическим классом, который сложился за годы независимости Украины, будут неустойчивы. Это снизило планку – от интеграции к сохранению стабильности и нейтралитета Украины. Ныне стратегия России состоит в ограничении ущерба, который ей могут нанести украинские процессы.

Источники нестабильности Украины: борьба элитных групп и вовлечение внешних сил

За годы независимости на Украине не сложился консолидированный политический класс, а для политики характерен приоритет частных интересов по отношению к государственным. Любые национальные выборы оборачиваются кризисом, ведь победитель получает все – поэтому каждый раз менялся не только состав властной верхушки в Киеве, но и руководители всех 24 областей.

Слабость и неустойчивость положения побуждала элиты использовать все ресурсы для борьбы друг с другом – включая не только популизм и национализм, но и вмешательство внешних сил. В этих условиях невозможно было достичь консенсуса относительно национальных интересов и выработать долгосрочную стратегию развития с опорой на защиту суверенитета. Со временем Киев перестал воспринимать себя как равного участника событий, несущего ответственность за свои решения, и стал использовать внешнее вмешательство в своих интересах.

Убедившись, что конструктивное партнерство с Украиной невозможно, российское руководство отказалось от попыток интегрировать ее в состав ЕАЭС. Не в последнюю очередь потому, что для такой хрупкой страны, как Украина, окончательный выбор между Россией и Евросоюзом был бы губителен. Однако ЕС по-прежнему стремился включить Украину в зону своего влияния. При этом его экономическая и нормативная экспансия фактически вынуждала страны Восточной Европы делать выбор между Западом и Россией. В 2013 г. Москва выступила с инициативой трехсторонних консультаций с Брюсселем и Киевом по соглашению об ассоциации Украины с Евросоюзом. Однако страны Запада отклонили российские предложения о диалоге и поддержали те украинские политические силы, которые стремились превратить Украину в форпост противостояния Запада с Россией. В результате волнений в Киеве и внешнего давления был свергнут законно избранный президент Виктор Янукович и образовано «правительство победителей». Это запустило цепную реакцию на юге и востоке Украины, что поставило страну на грань гражданской войны.

Вмешательство Запада во внутренние дела Украины в ходе Евромайдана заставило многих в Москве думать, что целью является удар по российским интересам путем расширения НАТО на Украину и вытеснения российского флота из Крыма. Несмотря на заявления американского руководства о том, что действия России в Крыму и на Донбассе застали его врасплох, немногие в Москве поверили этому. В действительности интересы России в Крыму и на Украине были неоднократно изложены прямым текстом. Есть основания считать, что эти сигналы были правильно прочитаны Соединенными Штатами. В опубликованных «Викиликс» записках посольства США в Москве от февраля и мая 2008 г. содержится обстоятельный анализ российской позиции по украинскому вопросу: «Представители [российского правительства] – как в публичных выступлениях, так и в частных беседах – не скрывают, что их целью является сохранение статус-кво. Россия приняла прозападную ориентацию Украины, включая ее возможное вступление в ЕС и развитие более тесных связей с НАТО. Но членство в НАТО и создание базы США или альянса на территории Украины являются “красными линиями”. Идеальным для России было бы письменное закрепление нейтрального статуса Украины».

В другой записке содержится прогноз возможных действий: «По мнению экспертов, Россия опасается, что серьезные расхождения во мнении относительно членства в НАТО среди украинского населения и негативный настрой по этому вопросу проживающих на Украине этнических русских могут расколоть страну и спровоцировать волну насилия, в худшем случае – гражданскую войну. В этом случае России придется решать – вмешиваться или нет. Россия не хочет оказаться в ситуации, когда будет вынуждена принимать такое решение».

На основании этих данных в Москве отметают вероятность того, что США не осознавали последствий поддержки Евромайдана. Сложившееся в России мнение, неоднократно изложенное высшими лицами и президентом, состоит в том, что Соединенные Штаты сознательно стремились вынудить Россию защищать свои интересы на Украине и тем самым втянуть ее в истощающий конфликт.

Можно возразить, что вопрос о вступлении Украины в НАТО не стоял на повестке дня. Однако важнее то, как он воспринимался самими украинцами в 2014 г. – сторонники Евромайдана видели «европейское будущее» именно в членстве Украины в НАТО и ЕС, а их оппоненты выступали против западного влияния и защищали связи с Россией. При этом вопрос о вступлении в НАТО остается предметом глубоких разногласий на Украине даже после сецессии Крыма и начала войны в Донбассе. По данным Киевского международного института социологии, в июне 2015 г. 37% украинцев высказались «за» вступление в НАТО, 36% – против.

Украинский ландшафт: националисты, русские и государственники

Нынешнее украинское правительство отбросило стратегию балансирования между Россией и Западом. Тем самым оно отказалось от концепции Украины как хрупкого и многосоставного государства, расположенного на стыке двух центров силы. «Правительство победителей» стремится использовать исторический шанс для «разворота на Запад», несмотря на все издержки, включая возможный раскол страны.

Можно предположить, что сложившаяся ситуация не окончательна. В стране протекает несколько системных политических конфликтов с участием центральных властей, региональных групп, олигархов и нерегулярных военизированных отрядов. Нарастает массовое недовольство населения. Пока оно выражается в крайне низком рейтинге власти и эпизодических протестных выступлениях. Общественная дискуссия протекает по трем основным векторам, и два из них – радикальные.

Представители мейнстрима – наиболее многочисленной, организованной и представленной в СМИ группы – выступают с националистической программой «Украина для украинцев» и видят страну в авангарде борьбы Запада с Россией. Цель – создание национального государства людей украинской идентичности. Косвенно о численности этой группы говорят опросы общественного мнения: 47% выступает в поддержку АТО на Донбассе и 24% – за силовое урегулирование конфликта на востоке страны. При этом националисты готовы к вытеснению нелояльного населения и даже выделению ценностно «чуждых» территорий (в первую очередь Донецка и Луганска) из состава Украины.

Вторая группа – люди русской идентичности: украинцы, русские и другие этнические группы, не разделяющие цели и ценности Майдана и считающие Россию важным фактором украинской политики. Многие из них отчаялись найти защиту своих интересов и недоумевают, почему Москва не вступается за них, как сделала это в Крыму. Эта группа не такая многочисленная, как первая, по крайней мере она существенно хуже представлена в СМИ. Это неудивительно, поскольку ее представители подвергаются политическому давлению и в отдельных случаях – преследованиям. У многих из них начинает формироваться подпольное мышление, а само течение может со временем радикализоваться. Косвенно о численности этой группы могут свидетельствовать данные ответа на вопрос о векторе внешнеполитической ассоциации Украины: вступление страны в Таможенный союз открыто поддержали 19% опрошенных. Также показательны данные опроса о поддержке АТО: против ее проведения выступают 39%.

Третья группа – сторонники инклюзивной государственности как условия территориальной целостности страны. Они считают приоритетом сохранение огромного советского наследства Украины – начиная от территории и кончая геоэкономическими связями и многосоставным населением. И осознают, что Украина должна выбрать линию нейтралитета и суверенитета, чтобы сохранить единство. Из этого лагеря раздавались голоса о необходимости отказаться от радикализма после победы Евромайдана, чтобы предотвратить потерю Крыма. Государственники также выступают за уступки по национальному вопросу и идеологию государственного интереса. Их большинство в «Оппозиционном блоке», есть они и в Блоке Петра Порошенко. К сожалению, эта группа в очевидном меньшинстве. Парадоксально, но ее представителей нередко также относят к «ватникам» сторонники мейнстрима.

Форс-мажорная политика России в отношении Украины

После завершения холодной войны Россия никогда не инициировала кардинальных или силовых изменений в своем приграничье, даже если статус-кво не был благоприятным. Почему же российское руководство решило отступить от этого принципа в 2014 году?

Россия присоединилась к разрушению статус-кво только после того, как остальные нарушили правила игры. Первыми во внутриукраинские дела вмешались Евросоюз и Соединенные Штаты, поддержав одну из двух политических партий, которая ставила целью силовую смену власти. Переворот в Киеве изменил ситуацию, и Запад не попытался интегрировать новую украинскую оппозицию в сложившуюся систему или принять во внимание интересы России.

После свержения Януковича ситуация в Крыму оставляла Москве мало пространства для маневра. Население полуострова стремилось выйти из-под суверенитета Украины и воссоединиться с Россией, однако на протяжении 1990-х и 2000-х гг. Москва противилась этому, стремясь выстраивать дружеские отношения с Украиной. В Севастополе находилась база Черноморского флота ВМФ России, а общая численность российских военнослужащих на полуострове достигала 13 тыс. человек (разрешенная численность до 25 тыс. человек). Севастополь был также базой ВМФ Украины, в состав которой входило до 11 тыс. человек.

Сопоставимость потенциалов двух группировок делала ситуацию в Крыму особенно напряженной. В российском и особенно в украинском флоте служили преимущественно выходцы из Крыма, чьи симпатии были на стороне России. Но это обстоятельство не остановило бы кровопролития, если бы Москва не перехватила инициативу. Расчет строился на предотвращении насилия: как только крымские элиты при поддержке населения высказались за переход под российскую юрисдикцию, Москва предприняла действия по обеспечению безопасности референдума в Крыму.

Если бы Москва не вмешалась, пророссийские настроения крымчан никуда бы не делись. Киев не смирился бы со стремлением полуострова и прибег к силе, как это произошло на Донбассе. Украинские власти попытались бы заблокировать российские базы и воспрепятствовать передвижению персонала. Неизбежно начались бы партизанские действия с участием местного ополчения и отдельных российских военнослужащих-крымчан. Из России приехали бы добровольцы. Высока вероятность, что российские военные базы оказались бы под намеренным или ненамеренным огнем. В этих условиях Москву неизбежно обвинили бы во вмешательстве в дела Украины и потребовали бы вывода базы и флота. Так или иначе, выбор между поддержкой референдума и вынужденным выводом флота был выбором из двух плохих вариантов.

В Крыму Киев не прибег к силе, так как это привело бы к прямому вооруженному столкновению с Россией. Однако на Донбассе ситуация была иной, и президент Порошенко предпочел начать военную операцию. Москва неоднократно призывала Киев не использовать силу против протестующих. Прошло три месяца вооруженных столкновений, унесших сотни жизней и вызвавших поток беженцев в Россию, прежде чем Москва решила всерьез поддержать ополченцев.

Доминирование в украинском мейнстриме националистов препятствует сохранению территориальной целостности страны. Под их влиянием Киев торпедирует исполнение политической части Минских соглашений от 12 февраля 2015 года. Украинское руководство готово пожертвовать «пророссийским» Донбассом ради консолидации власти на остальных территориях.

Россия настаивает на глубоком урегулировании и потому стремится к тому, чтобы права Донбасса и потенциально нестабильных регионов Украины были обеспечены в обновленной украинской Конституции. На Западе эти инициативы воспринимают настороженно, усматривая в них вмешательство в дела Украины. Однако на Западе не интересуются внутренними разломами на Украине, пока они не дают о себе знать. Россия же хочет, чтобы эти разломы больше не проявлялись.

Киев не готов к компромиссу с Донбассом. Линия на одностороннее решение кризиса продолжается. Но если раньше президент Порошенко планировал достичь целей военным путем, то теперь ставка сделана на снижение зависимости от Донецка и Луганска путем их физической изоляции от остальной Украины. На этом этапе Порошенко предлагает ввести экономическую блокаду и возвести фортификационные укрепления. Осуществление плана сделает политическое урегулирование невозможным. Со временем Донецк и Луганск закрепятся как автономные образования и де-факто государства. Судя по всему, Киев готов заплатить такую цену за сохранение контроля над остальной частью страны.

Замораживание конфликта в Донбассе вредит интересам России – главным последствием неурегулированных разногласий по Донбассу станет дальнейшее ослабление экономической взаимозависимости двух стран.

Новый курс России: постепенный уход от взаимозависимости

Делая ставку на собственный рост, 10 лет назад Москва инициировала новую украинскую политику – основанную не на концепции «братства любой ценой», а на уменьшении влияния Украины на жизненные интересы России. Москва готовилась в течение следующих 20 лет мирно отпустить Украину. В рамках этого курса был построен газопровод «Северный поток» и запланирован «Южный поток», начались работы по созданию новой базы Черноморского флота в Новороссийске, оборонные заказы переносились с украинских на российские предприятия.

Форсирование перемен в результате февральского переворота в Киеве в 2014 г. ударило по российским интересам. Угрозы вытеснения Черноморского флота РФ из Крыма и вступления Украины в НАТО повлекли решение Москвы о поощрении отделения Крыма и Севастополя от Украины. Тем самым Россия показала, что для защиты своих жизненных интересов готова действовать решительно.

Однако по всем остальным направлениям Кремль остается сторонником сохранения статус-кво в самом полном смысле этого слова. Именно поэтому Россия признала новые власти в Киеве, игнорируя требования лидеров сопротивления на востоке Украины вмешаться, продолжила предоставлять скидку на газ в 25–40%, не стала инструментально использовать проблему украинского долга и с необычной терпимостью отнеслась к нападению на российское посольство в Киеве в июне 2014 года. Москва не желает усугублять ущерб своим интересам и предлагает меры по сохранению целостности Украины в ее нынешних границах путем децентрализации власти.

Условием продолжения курса на поддержку стабильности Украины является достижение взаимопонимания с Киевом по цене на газ, беспрепятственному транзиту энергоносителей, правилам торгового режима в треугольнике Россия–Украина–ЕС и неприкосновенности собственности российских предприятий.

Если в Киеве возобладают авантюристические и агрессивные силы, Россия будет вынуждена перейти к сдерживанию угроз, исходящих с Украины. При этом она не пойдет на открытое силовое решение противоречий – это слишком дорого и ненадежно. Эскалация гражданского противостояния на востоке Украины также невыгодна, поскольку порождает угрозы безопасности: нарушение трансграничной торговли, нарастание потоков беженцев, перетекание отрядов комбатантов между двумя странами, случайный и намеренный военный ущерб российским активам, нарушения транспортного сообщения. Поэтому поддержка Донбасса со стороны Москвы преследует единственную цель – показать Киеву, что военным путем конфликт урегулировать невозможно, и побудить его сесть за стол переговоров с Донбассом.

Негативный сценарий политики России выглядит иначе. Получат импульс альтернативные пути доставки энергоресурсов в Европу, будут заблокированы российские инвестиции в украинскую экономику, подвергнутся пересмотру преференциальный торговый и визовый режимы, будет ограничена трудовая миграция. И, что более важно, Россия перестанет субсидировать цену на газ. В совокупности это вызовет экономический кризис на Украине и нанесет несомненный урон российским интересам, затормозив ежегодный рост ВВП России на доли процента.

Прежде направляемые на поддержку соседа ресурсы Россия инвестирует в национальное производство. По мере увеличения разрыва в уровне развития Россия будет привлекать миграцию русскоязычного населения из Украины. Курс на уменьшение влияния Украины на жизненные интересы России ускорится.

Целью новой украинской политики России станет «нормализация» связей с Киевом путем прекращения политически мотивированной экономической помощи и перевода торговых и производственных отношений на непреференциальную основу. После существенного понижения двусторонние отношения достигнут «новой нормы» на фундаменте другого экономического равновесия. Прагматизация связей в перспективе вызовет их оздоровление и откроет путь к трехстороннему торговому режиму Россия–Украина–Евросоюз.

Украина: общая проблема или поле битвы России и ЕС

В прошлом именно Россия, а не Евросоюз предоставляла стратегические условия для роста украинской экономики. С уходом Украины из зоны свободной торговли с Россией и обострением двусторонних отношений Москва перестанет гарантировать стабильность Украины в одиночку – благо сам Киев к этому стремится. Прекращение конфликта, стабилизация Украины и ее будущий рост потребуют совместных усилий России и ЕС, которых все теснее объединяет общий интерес: локализовать ущерб от кризиса на Украине. Брюссель осознает, что следующим этапом украинской драмы может стать энергетический коллапс в Евросоюзе, и стремится не допустить этого.

Можно представить себе такое развитие событий, при котором могли бы начать разрешаться структурные проблемы Украины. В первую очередь для этого необходимо укрепить системы государственного управления и отстранить олигархические группы от власти. Украина должна стать «мостом» между Россией и ЕС, и в этом качестве гарантирует свой нейтралитет и поддержит нормализацию торговых связей в треугольнике Россия–Евросоюз–Украина. Это приведет к постепенному возвращению российских инвестиций и возобновлению благоприятных условий для торговли, что вызовет новую индустриализацию Украины и создаст новые рабочие места.

Однако оптимистичный сценарий маловероятен. Добрые намерения как Запада, так и России по разным причинам не воплощаются в совместную программу помощи Украине, а значит страну ожидает падение ВВП на 20–30% от уровня 2013 г., деиндустриализация восточных и южных регионов, потеря рабочих мест и массовая трудовая миграция в Россию и Европу. Долгосрочного решения украинского кризиса пока не просматривается. ЕС не осознает (или делает вид, что не осознает) размер ежегодных дотаций, необходимых для стабилизации Украины в случае ее выхода из-под российской опеки, и не готов их выделять. США пока не играют роль стабилизирующей силы, а Россия страхует риски и выводит из-под удара свои активы. Импульс к заключению сделки появится только тогда, когда Евросоюз ощутит чувствительный удар по своей энергетической безопасности.

Все внешние участники украинского кризиса должны учитывать возможность его нового витка в ходе электорального цикла в 2018 году. Сценарий, аналогичный Евромайдану, вновь может реализоваться и создать угрозу превращения кризиса в международный. В общих интересах не превращать Украину в поле битвы между Россией и Западом, а побуждать ее стать «мостом» между ними.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682624 Андрей Сушенцов

Хуже, чем в холодную войну

Алексей Фененко

Конфликтный потенциал российско-американских отношений

А.В. Фененко – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, старший преподаватель кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Резюме Ни Украина, ни Сирия не сняли психологического напряжения. Лидеры США и, отчасти, России пока не считают, что их страны достигли опасного предела. Требуется более крупный кризис, для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Написать эту статью я задумал после круглого стола о перспективах российско-американских отношений, организованного агентством «Россия сегодня» в ноябре 2015 года. Там я высказал мысль, что Россия и США вступили в период, намного более опасный, чем холодная война, включая Карибский кризис 1962 года. Мои слова вызвали критические замечания. («Тогда стояли на грани ядерной войны, а сейчас ничего похожего не наблюдается».) Между тем в предстоящие десять-пятнадцать лет опасность развязывания военного конфликта между Россией и Соединенными Штатами, на мой взгляд, намного выше, чем в период биполярной конфронтации.

Накапливаются долгосрочные негативные тенденции, которые объективно подталкивают обе стороны к вооруженному конфликту. В отличие от прежних случаев, в том числе и Карибского кризиса, современные военно-политические коллизии не побуждают Кремль и Белый дом сесть за стол переговоров и выработать механизмы снижения военной опасности. Стороны, напротив, последовательно свертывают стратегический диалог, демонтируют систему европейской безопасности и демонстрируют силу в непосредственной близости от вооруженных сил друг друга. Такая модель напоминает систему отношений между европейскими державами в конце XIX века, которая работала скорее на приближение, чем на отдаление конфликта.

Мифы холодной войны

Зимой 2012 г. эксперты Евроатлантической инициативы в области безопасности (EASI) презентовали на ежегодной Мюнхенской конференции доклад «На пути к Евро-Атлантическому сообществу безопасности». Евроатлантике, по их мнению, присущ дефицит взаимного доверия, а сотрудничеству мешает мышление времен биполярной конфронтации. В действительности наследство холодной войны играло стабилизирующую роль в российско-американских отношениях, предполагая:

поддержание стратегического диалога по ОСВ/СНВ;

развитие механизмов контроля над вооружениями;

наличие мер доверия и транспарентности;

наличие комплекса взаимных обязательств на случай конфликта с третьими странами;

высокий уровень доверия, без которого создание подобных режимов невозможно.

Американский политолог Джон Льюис Гэддис не случайно назвал холодную войну периодом долгого мира. Конфронтация сверхдержав и возглавляемых ими военно-политических блоков осуществлялась строго по правилам и никогда не приближалась к грани реального военного конфликта. Вопреки расхожим представлениям, холодная война СССР и США началась отнюдь не в 1945 году. Первое десятилетие после Второй мировой войны в мире доминировали четыре державы-победительницы. Только к 1956 г. две из них (Советский Союз и Соединенные Штаты) понизили статус Великобритании и Франции до регионального уровня. Москва и Вашингтон, несмотря на жесткую риторику, взаимодействовали в процессе демонтажа Британской и Французской империй. В период прямого военно-стратегического противоборства стороны вступили после Суэцкого кризиса 1956 г., когда между ними не осталось «прокладок» в виде других великих держав. С этого времени система советско-американского взаимодействия стала внешне характеризоваться:

предельной враждебностью, усиливаемой противоположностью социально-экономического и политического устройства;

идеологической конфронтацией со взаимоисключающими целями;

блоковым характером противостояния, когда малые и средние страны передавали сверхдержавам контроль над своими военными потенциалами;

соперничеством на грани военного столкновения, которое носило бы характер тотального конфликта двух мировых систем.

Но угроза прямого военного конфликта оставалась минимальной. Едва ли обладание ядерным оружием (ЯО) было основной причиной. С конца 1950-х гг. и советские, и американские стратеги разработали множество сценариев войны с ограниченным применением ЯО или на базе обычных вооружений. (В последнем случае ЯО по умолчанию не применялось бы обеими сторонами, подобно тому как химическое оружие не использовалось во Второй мировой войне.) Библиография работ об «ограниченной ядерной войне» настолько обширна, что заслуживает издания в виде специальных сборников. Однако почти ни в одной работе не объяснено, почему американские и советские лидеры не воспользовались рекомендациями военных.

У руководителей СССР и США попросту не было политических причин для прямого столкновения. Соединенные Штаты и Советский Союз не могли заменить друг друга в качестве лидеров капиталистического и социалистического миров. Любой конфликт между ними привел бы к краху всей системы Ялтинско-Потсдамских договоренностей, включая ООН. В обмен на обвал мирового порядка победитель получал бы ограниченную территорию, требующую колоссальных затрат для восстановления. Игра не стоила того, чтобы жертвовать ресурсами, приобретенными по итогам Второй мировой.

Отсутствие политических мотивов дополнялось дефицитом технических возможностей для ведения войны. Находясь в разных полушариях, сверхдержавы не могли оккупировать территорию друг друга. Для победы в крупном региональном конфликте ни одна из сторон не имела превосходства, обеспечивающего гарантированное поражение противника. Прямая война сводилась бы к иррациональному обмену ядерными ударами без какой-либо политической капитализации. Фанатиков, готовых рискнуть всем ради победы в «войне-армагеддоне», слава богу, не нашлось.

Ни советская, ни американская идеология не была непримиримой к оппоненту. Концепция обеих сверхдержав постулировала принцип соревнования коммунизма и либерализма. Во-первых, это означало, что СССР и США признают друг друга в качестве равноправных субъектов. Во-вторых, стороны были готовы играть по правилам. В-третьих, соревнование означает наличие у оппонента положительных сторон, которые нужно перенять или превзойти. И Кремль, и Белый дом предполагали победу коммунизма/либерализма в туманном будущем, что легитимировало начало диалога. Популярная в 1960-х гг. теория конвергенции, согласно которой СССР и США позаимствуют друг у друга лучшее, возникла не на пустом месте и укоренилась в мировоззрении советской и американской элиты.

Французский писатель Марсель Пруст оставил нам образы полноценной идеологической конфронтации. Во Франции после войны 1870 г. ненависть к Германии была настолько велика, что выразить симпатию к чему-то немецкому было невозможно. «Мы ненавидели боша за то, что он бош. За то, что он пьет кофе с коньяком, за то, что ест много сосисок, за то, что носит рыжие усы, за то, что надевает коричневую, а не черную, “бабочку”. За то, что он существует, и за то, что мы до сих пор не отплатили ему за Седан», – размышлял писатель о тех временах. Аналогичные чувства испытывали и немцы в отношении Франции: они упрекали Бисмарка в том, что он не добил «наследственного врага». Во французских и немецких городах по выходным устраивались шоу в парках: сожжение перед восторженной толпой макетов Эйфелевой башни или Бранденбургских ворот.

Ничего подобного в советско-американских отношениях не было. Лидеры сверхдержав, как справедливо отметил известный американист Владимир Печатнов, не пытались сеять ненависть к противнику среди населения. Советская пропаганда тщательно отделяла «реакционные круги США» от американского народа. Президенты США, называя СССР «красной чумой» или «империей зла», всегда выражали сочувствие русскому народу. Ни советская, ни американская пропаганда не насаждала в школе ненависть к обычаям и культуре противника, не организовывала массовых демонстраций с милитаристским психозом и не восхваляла гибель солдат противоположной стороны в региональных конфликтах. Отрицание противника носило политический, идеологический, но не экзистенциальный характер. (Сравнение нынешних пропагандистских баталий с теми, что грохотали в годы холодной войны, приводит к неутешительному выводу, что тогда уровень взаимного уважения был намного выше, а эмоциональной экзальтации наблюдалось куда меньше.)

С настоящим врагом идеологические баталии не ведутся: враги молча готовятся к схватке. В 1930-е гг. представители СССР и нацистской Германии, например, крайне редко пытались доказать что-то друг другу или оспорить какой-либо тезис оппонента. Отношения на официальных встречах отличались демонстративной вежливостью и практическим отсутствием неформального общения. Не вели дискуссий немцы и с англичанами накануне Первой мировой. Вопрос о столкновении был решен, а убеждать врага в своей правоте – занятие бессмысленное.

Образом холодной войны стало противостояние советских и американских спецслужб. Но ни советское, ни американское руководство не считало диверсии ЦРУ/КГБ поводом к разрыву дипломатических отношений или тем более причинению реального ущерба политической элите противника: терроризм отрицали обе стороны. Русские и американцы не относились друг к другу с ненавистью: они живо интересовались образом жизни и культурой оппонента. С какого-то момента общественность и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах смотрела на милитаризм и гонку вооружений с изрядной иронией, достаточно вспомнить «бондиану» и песни Высоцкого.

Феномен «радиоголосов», которые ловила советская интеллигенция, доказывал, что многие жители СССР были готовы воспринимать оппонента. Судя по воспоминаниям, при прослушивании негативной информации о своей стране в принципе не возникала ненависть к США как таковым. (Как отмечал французский социолог Серж Московичи, европейцы начала ХХ века, охваченные шовинистическими настроениями, просто отвергали негативную информацию о своей стране, считая иностранцев «недостойными» даже обсуждать их родину.) Разработанная в Соединенных Штатах концепция идеологического влияния (впоследствии она получила название «мягкой силы») была основана на том, что противник готов выслушать информацию о ваших положительных сторонах и заинтересоваться ею.

Зато в условиях стратегического пата произошла беспрецедентная демократизация международных отношений. Ее приметами стали ликвидация колониальной системы, резкое расширение числа суверенных государств, появление Движения неприсоединения и целой плеяды международных организаций. Тенденции к демократизации тесно соприкасались с закреплением в международном праве незыблемости территориальной целостности государств, права народов на самоопределение и обязательств по защите прав человека. Сверхдержавы обычно поддерживали соответствующие процессы, чтобы обеспечить себе преимущество в обоюдном соперничестве. Волна демократизации во многом повлияла на внутриполитические процессы и в США (ликвидация остатков расовой сегрегации), и в СССР (укрепление либерального крыла в партийном руководстве).

Кризисы долгого мира

С легкой руки американского политолога Пола Нитце конфликты времен холодной войны стали называть «игрой с нулевой суммой», когда выигрыш одной стороны автоматически означает проигрыш другой. Однако ни один из кризисов холодной войны подобной игрой не был. Советское и американское руководство демонстрировали скорее нежелание, чем готовность начинать крупную войну, были готовы на уступки ради сохранения статус-кво.

Эту тенденцию выявила Корейская война (1950–1953). В ней экспедиционные силы США и их союзников воевали за Южную Корею; китайские добровольцы, прикрытые двумя полками советской истребительной авиации, – на стороне КНДР. Но лидеры Соединенных Штатов и КНР не сочли действия оппонента поводом к объявлению войны. Аналогично ни советское, ни американское руководство не видело в локальных военных действиях повода к разрыву дипломатических отношений. Советский представитель бойкотировал заседания Совета Безопасности ООН, но руководство СССР не обсуждало возможности выхода из Организации. В апреле 1951 г. президент Трумэн дезавуировал ультиматум главнокомандующего экспедиционными силами ООН генерала Дугласа Макартура, угрожавшего КНР применением атомного оружия. При первой возможности стороны подписали перемирие.

Готовность к компромиссу показал и второй Берлинский кризис 1961 года. Его причиной были опасения советского руководства в связи с политикой ядерного вооружения ФРГ, воплощением которой стал проект создания многосторонних ядерных сил НАТО (МСЯС). Силовые демонстрации СССР вокруг Западного Берлина, включая строительство Берлинской стены, должны были убедить администрацию Джона Кеннеди в готовности Москвы применить силу в случае предоставления ФРГ доступа к ядерной кнопке. Но при реальной угрозе конфликта в октябре 1961 г. советское командование во главе с маршалом Коневым отвело танки от Берлинской стены без предварительных договоренностей с США. Белый дом со своей стороны осторожно свернул проект МСЯС.

Карибский кризис 1962 г. подтвердил эту тенденцию. Советский Союз разместил группировку ядерных носителей (как авиационных, так и ракетных) на Кубе вблизи Соединенных Штатов. Администрация Кеннеди разрабатывала и обсуждала план ее ликвидации. Однако стороны искали механизм для диалога и создали его через советского посла Анатолия Добрынина и брата президента Роберта Кеннеди. Ни в советском, ни в американском руководстве никто, судя по открытым источникам, не ставил вопрос о разрыве дипломатических отношений или ликвидации ООН. Советские и американские лидеры не произносили зажигательных речей перед агрессивно настроенной толпой и не обещали любой ценой не допустить позора. Все это разительно отличалось, например, от поведения императоров Николая II и Вильгельма II летом 1914 года. Неудивительно, что по итогам Карибского кризиса Кремль и Белый дом начали стратегический диалог о снижении опасности войны.

Аналогично развивался и кризис вокруг «евроракет» середины 1980-х годов. Советский Союз развернул в 1977 г. ракеты средней дальности РСД-10 «Пионер». Страны НАТО восприняли это как нарушение баланса сил в Европе. После неудачных переговоров осенью 1983 г. началось развертывание американских ракет средней дальности «Першинг-2» в 5–10 минутах подлета от Москвы. 24 ноября 1983 г. последовало угрожающее по тональности телевыступление генсека ЦК КПСС Юрия Андропова об опасности ядерной войны и принятии СССР ответных мер, включая выход из Женевских переговоров. Однако в феврале 1984 г. на похороны Андропова в Москву прибыли вице-президент США Джордж Буш и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. По итогам переговоров с генсеком Константином Черненко и министром обороны Дмитрием Устиновым стороны согласились сохранить режим ПРО/ОСВ и поддерживать стратегический диалог. Через год, в феврале 1985 г., госсекретарь Джордж Шульц и министр иностранных дел Андрей Громыко договорились возобновить переговоры по «евроракетам» в Женеве.

Столкновения в «третьем мире», скорее, играли стабилизирующую роль, выступая частью системы взаимного ядерного сдерживания. Во-первых, они демонстрировали готовность сверхдержав применить в случае необходимости военную силу. Во-вторых, позволяли испытывать новые образцы вооружений. В-третьих, оправдывали существование в СССР и США мощных идеологических аппаратов. Идеи «поддержки демократии» и «распространения социализма» получали наглядное подтверждение через соответствующие акции на периферии.

Примечательная деталь: ни один из региональных кризисов не породил у сверхдержав ощущения серьезного поражения и тем более не вызвал приступов реваншизма. Можно сколько угодно говорить о «вьетнамском синдроме» в Америке, но ни один из кандидатов в президенты не шел на выборы под лозунгом «отомстить за Вьетнам». А в СССР ни один генеральный секретарь не призывал поквитаться с США за Карибский кризис или за Ближний Восток. Даже вывод войск из Афганистана в 1989 г. советская общественность восприняла с облегчением, а не как унизительное поражение. Никаких парадов ветеранов и митингов с призывом «смыть кровью позор», как в Германии 1920-х гг., в советских городах не было. Ни один из кризисов холодной войны не затрагивал жизненные интересы сверхдержав и не был поводом для перехода к реальной конфронтации.

Американские эксперты любят обсуждать, была ли успешной политика ядерного сдерживания Советского Союза. Но сама она возникла на основе наблюдения Джорджа Кеннана, что советское руководство не хочет большой войны. Субъекта, желающего войны, сдержать невозможно: любую демонстрацию силы, даже символическую, он воспринимает как долгожданный предлог для ее объявления. Опыт последующих лет доказал, что и американское руководство не желало прямого военного столкновения. Карибский кризис, равно как и все остальные, доказал, что у советского и американского руководства нет причин и желания начать войну.

Холодный мир

После демонтажа Советского Союза ситуация стала меняться. Между Россией и Америкой началось накопление причин для военного конфликта. Двум сопоставимым по возможностям ядерным державам пришлось выстраивать отношения в рамках одного глобального мирового порядка. Это само по себе стало источником растущей конфликтности.

Самораспад СССР породил волну утверждений об исчезновении у Москвы и Вашингтона идеологических противоречий. В действительности реальные идеологические противоречия стали появляться как раз после 1993 года. Россия, пережив короткий период нарочито проамериканской риторики, с конца 1994 г. официально отказывалась признать американские концепции лидерства и расширения демократии. В 1997 г. Россия совместно с КНР выдвинула идею многополярного мира. Это болезненно восприняли в Вашингтоне, претендующем на ведущую роль в формирующемся мировом порядке. Такое идеологическое противостояние оказалось жестче прежнего «коммунизм – либерализм». Речь теперь шла не о сосуществовании двух лагерей, а о вариантах построения глобального мира. Разойтись по домам, как СССР и США, Россия и Соединенные Штаты теперь не могли.

Наибольшее раздражение у американцев вызывали два фактора. Первый: сохранение у Москвы советского силового (прежде всего – ядерного) потенциала. Россия, несмотря на все перипетии 1990–1993 гг., осталась единственной страной, способной физически уничтожить Америку и вести с ней войну на базе сопоставимых вооружений. Второй: сохранение за Россией статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН, что позволяет ей блокировать действия Вашингтона или лишать их легитимности. Несмотря на декларации о «стратегическом партнерстве», цель американской политики сводилась к резкому сокращению (а в идеале и ликвидации) российского стратегического потенциала до безопасного для США уровня. Соединенные Штаты не были заинтересованы в экономической модернизации России, коль скоро это предполагало модернизацию российского ВПК.

Неприязнь американской элиты усиливалась по мере осознания того факта, что средств для реального «наказания России» немного. Можно, конечно, нанести булавочные уколы в виде санкций против российских компаний или сделать очередную придирку в области прав человека. Но украинский кризис доказал, что экономическая борьба с Россией принесет США дивиденды, только если им удастся обеспечить абсолютную поддержку со стороны Евросоюза, что возможно, но довольно зыбко. А постоянная проработка в американских СМИ сценариев «как лучше наказать Россию» только усугубляет конфликтный потенциал.

Российская элита, со своей стороны, осознавала мотивы действий Соединенных Штатов. Наибольшую тревогу в Москве вызывала проводимая Вашингтоном реформа международного права. Через цепочку прецедентов американская дипломатия утверждала два принципа. Первый – принудительное смещение лидеров суверенных государств (с их последующим осуждением международным трибуналом). Второй: принудительное разоружение опасных (с точки зрения Вашингтона) режимов, прежде всего – лишение их потенциалов оружия массового поражения. Российское руководство подозревало, что конечной целью США является применение этого подхода к Москве. Ситуация усугублялась позицией администрации Клинтона по чеченскому конфликту: Белый дом фактически прощупывал способность России защитить свою территориальную целостность. Слова Бориса Ельцина на Будапештском саммите СБСЕ 5 декабря 1994 г. о том, что на смену холодной войне приходит холодный мир, означали больше, чем недовольство России расширением НАТО на восток. Они символизировали переход к взаимодействию России и США по новым, менее ясным и потому более опасным правилам.

До начала 2007 г. лидеры двух стран на каждом саммите заявляли о намерении выстроить стратегическое партнерство и «преодолеть наследие холодной войны». Но Россия и Соединенные Штаты придерживались противоположных мнений по всем ключевым международным проблемам. Более того: возник новый фактор, отсутствовавший в советско-американских отношениях – взаимное неприятие, отторжение. Вашингтон примерно с осени 1994 г. начал отходить от поддержки Ельцина, говоря о провале демократического транзита в России и установлении в ней «неоцарского» (то есть враждебного США) режима. В американском общественном мнении утверждался взгляд на Россию как на «неправильную» страну, непригодную для демократизации. В России Соединенные Штаты все больше воспринимали как державу, политика которой угрожает существованию России.

С начала 2007 г. заявления о партнерстве или намерении его выстраивать исчезли. Взаимное раздражение стало укрепляться на уровне официальной риторики. «Глобальная антитеррористическая коалиция», созданная осенью 2001 г., распалась через полтора года из-за противоречий вокруг Ирака. «Партнерство по нераспространению ЯО» вылилось в бесконечные препирательства по ядерным программам Ирана и КНДР. Энергетическое партнерство оказалось свернутым в период подготовки саммита «Группы восьми» в Санкт-Петербурге летом 2006 года, хотя именно энергетика должна была стать его главной темой. Не получили развития обсуждавшиеся несколько лет назад идеи о партнерстве на Тихом океане. Повестка двусторонних отношений по-прежнему сводится к тому, как снизить риск столкновения, то есть остается в негативном, а не позитивном, формате.

Параллельно произошел распад стратегического диалога. В период борьбы с Верховным Советом Ельцин подписал пакет невыгодных России соглашений по ядерному разоружению. По мере укрепления российской государственности Кремль постарался отказаться от них или максимально девальвировать их содержание. В Вашингтоне это вызвало нескрываемое раздражение, которое нашло выражение в концепции «взаимно-гарантированной безопасности» (mutually assured safety). После выхода США из Договора по ПРО (2002) российско-американские переговоры по контролю над вооружениями становились все более пустыми и бессодержательными. Даже после подписания относительно успешного Пражского договора (2010) стороны не сумели согласовать базовую формулу по ПРО. С осени 2011 г. переговоры по контролю над вооружениями фактически заморожены: ситуация, беспрецедентная со времен «междуцарствия» в СССР середины 1980-х годов. Напротив, конфликты вокруг Договора РСМД (1987) доказывают неготовность сторон сохранять контроль над вооружениями в его классической форме.

Снизились и взаимные обязательства на случай конфликта с третьими странами. Начиная с Хельсинкского акта 1975 г. СССР и США вырабатывали механизмы мер доверия и транспарентности в Европе. В 1990 г. запущен «Парижский процесс», включавший в себя заявления о намерениях построить единую безблоковую Европу («Парижская хартия») и ограничить обычные вооруженные силы (ДОВСЕ). Спустя полтора десятилетия оба документа фактически дезавуированы. Попытки России запустить реформу ОБСЕ закончились неудачей. Не привели к результатам и предложения выработать новый договор о европейской безопасности (Хельсинки-2), что продемонстрировала Мюнхенская конференция в феврале 2012 года. После фактического провала этой инициативы Россия и НАТО остались без согласованных правил поведения на случай конфликтных ситуаций.

Именно в постсоветский период между Россией и США появился новый фактор – территориальные претензии. Соединенные Штаты не признавали Прибалтику частью СССР, но вопрос оставался замороженным. Теперь территориальный конфликт в Беринговом море сливается с проблемой передела шельфовых зон Берингова пролива и сохранения линии государственной границы через Чукотское море. На это накладываются противоречия в Арктике: предложения Соединенных Штатов по нейтрализации Северного Ледовитого океана и непризнание Вашингтоном прав России на советский арктический сектор. Отказ США согласиться с присоединением Крыма к России поставил вопрос еще острее: в каких границах Вашингтон признает Российскую Федерацию?

Новой формой российско-американской конфликтности стала модель контр-элитной войны. Ее апробация началась еще в 1990-е гг. через серию арестов в США российских граждан и их обвинения в коррупции и экономических преступлениях (никогда не доказанных). Но по-настоящему развитие такой формы борьбы началось с президентских выборов в России 2012 года. Демонстративно недружественное отношение администрации Обамы к Владимиру Путину означало переход «красной черты»: раньше Белый дом никогда не ставил двусторонние отношения в зависимость от конкретного лидера. Последующие два года подтвердили нежелание Соединенных Штатов выстраивать диалог с вернувшимся в Кремль Путиным. (В январе 2016 г. ситуация дошла до беспрецедентного апогея – официальных, устами представителя Белого дома, хотя и крайне неконкретных обвинений главы Российского государства в коррупции.)

Американская сторона впервые официально заявила о неприемлемости конкретной фигуры на посту президента России. Госдепартамент США отказался признать парламентские и президентские выборы в России соответствующими демократическим процедурам. «Закон Магнитского» означает, что Соединенные Штаты не признают легитимность целого сегмента российской элиты. Именно в конце 2012 г. в России впервые на официальном уровне мелькнула тема возможного разрыва дипломатических отношений с США.

Кризисы холодного мира

Новые формы взаимодействия породили и новый тип военно-политических конфликтов. После 1991 г. американская сторона применяла силу против назначенных ею стран-изгоев, отрабатывая модель войны-наказания определенных режимов. В контексте нарастающей двусторонней конфликтности у российского руководства невольно закрадывались подозрения, что конечной целью таких акций будет Российская Федерация. Москве, в свою очередь, приходилось идти на силовые демонстрации, чтобы принудить Вашингтон к поиску компромисса. Между Россией и Соединенными Штатами возникла система опосредованной, но жесткой конфронтации.

Первым примером стала война в бывшей Югославии. Россия оценила военную операцию НАТО против СРЮ 1999 г. как агрессию и пошла на две ответные меры: замораживание «Основополагающего акта Россия – НАТО» и прекращение деятельности миссии альянса в Москве. Можно иронизировать над степенью серьезности этих мер, но во время холодной войны ни одна из сторон не шла на аннулирование соглашений и закрытие дипломатических миссий. В июне 1999 г. дело дошло до открытой силовой демонстрации России в виде броска десантной бригады из Боснии в Приштину. Американские военные, судя по открытым источникам, также допускали возможность локального военного столкновения с Россией на Балканском полуострове.

Вторым примером стала «Пятидневная война» 2008 г. между Россией и Грузией. Пришедший в 2004 г. режим Михаила Саакашвили стремился восстановить контроль над двумя отпавшими провинциями – Южной Осетией и Абхазией. В этом его негласно поддерживала администрация Джорджа Буша-младшего, стремившаяся проверить два принципиальных момента. Первый: готовность России к военным действиям за пределами своих границ. Второй: степень уязвимости российской авиации для американских информационно-космических систем. Москва пошла на применение силы против Грузии. Главной целью было не только наказать Саакашвили, но и подтвердить готовность применять силу для противодействия расширению НАТО и размещению американской ПРО в Европе. (Тезисы, прозвучавшие 10 февраля 2007 г. в Мюнхенской речи Владимира Путина.)

Итоги «Пятидневной войны» не удовлетворили ни одну из сторон. Для российской элиты они породили ощущение победы, доказав возможность принуждения США к компромиссу. Вместе с тем в ходе войны администрация Буша-младшего не обнаружила стремления к диалогу с Россией и, хуже того, пошла на серию силовых демонстраций от переброски грузинских войск из Ирака до отправки военных кораблей в Черное море. Сторонам требовался новый, более серьезный, кризис, выявляющий их позиции на территории бывшего СССР.

Конфликт на Украине неизбежно вытекал из итогов «Пятидневной войны». Для США он был важным инструментом срыва интеграционного проекта Евразийского экономического союза, создание которого президент Путин провозгласил целью третьего президентского срока. Для России важнейшей задачей было предотвратить дрейф Украины в сторону НАТО, угрожающий подрывом российских позиций на постсоветском пространстве и потерей военного присутствия на Черном море. Москва присоединила Крым и осуществила ряд других силовых действий. Соединенные Штаты взяли курс на экономическое воздействие, добившись солидарности со стороны союзников из стран ЕС. На протяжении всего конфликта в США обсуждались по сути две меры: поставка Украине летального оружия и развертывание военной инфраструктуры НАТО в Балто-Черноморском регионе.

Новым вариантом конфронтации стал конфликт вокруг Сирии. Теоретически Москва и Вашингтон решают здесь общую задачу: ликвидация террористической группировки ИГИЛ. Однако стороны проводят военные операции в опасной близости друг от друга, не желая согласовывать свои шаги либо делая это в минимально необходимой степени. Вашингтон обвиняет Россию в агрессии против «сирийского народа», в то время как Москва указывает на безрезультатность и вредоносность операций США. И хотя 12 октября 2015 г. Россия и Соединенные Штаты приняли меморандум о правилах проведения операций в небе над Сирией, риск столкновения списывать со счетов нельзя. Негативным вариантом могут стать:

попытки Вашингтона ввести беспилотную зону над районом действия российской авиации;

проведение Россией акции возмездия против террористов, базирующихся на территории одного из союзников США;

столкновение России с одним из союзников по НАТО, которому Вашингтон окажет помощь на основе 5-й статьи Вашингтонского договора.

Экстраполируя современные тенденции, нетрудно составить прогноз российско-американских отношений. Стороны, возможно, попытаются восстановить консультации по наиболее острым вопросам. Но параллельно продолжится распад последних страховочных механизмов по снижению опасности войны. Будут возрастать демонстративная враждебность военной риторики, контр-элитные акции, свертывание контактов в области науки, образования и культуры. Порог применения силы между российскими и американскими вооруженными силами в региональных конфликтах будет снижаться. Вырисовывается несколько вариантов дальнейшего развития российско-американских отношений.

Вариант 1. Конфликтные переговоры. Наверное, самый оптимистичный. Кремль и Белый дом, сохраняя конфронтационную риторику и обмениваясь силовыми демонстрациями, начинают выработку мер по снижению опасности войны. Соглашение по ключевой стратегической проблеме – ПРО – маловероятно. Но на повестке дня два вопроса: гарантии от случайных столкновений России с союзниками США и выработка комплекса обязательств Москвы и Вашингтона на случай конфликта с третьим государством. К этому комплексу проблем относится и судьба Договора РСМД 1987 года. У СССР и Соединенных Штатов был набор обязательств на случай кризиса с третьей ядерной державой. Сегодня для России и США это – труднодостижимая цель.

Но такой вариант требует, чтобы стороны были готовы к переговорному процессу и не считали силовые демонстрации лучшей альтернативой. Между тем ни Украина, ни Сирия пока не сняли психологического напряжения. Лидеры США и отчасти России пока не считают, что их страны уже достигли опасного предела. Видимо, по-прежнему требуется более крупный кризис для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Ситуация осложняется упадком института посредничества. С середины 1960-х гг. сначала советское, а затем и российское руководство делало ставку на посредничество Франции. Этому способствовали объективные условия: наличие у Парижа независимого военного потенциала и его курс балансирования между Москвой и Вашингтоном. Ливийская война 2011 г. и возвращение Великобритании к активной внешней политике изменили расклад сил в Европе. Франция, переориентировавшись на привилегированный союз с Лондоном, по сути отказалась от автономной от НАТО политики. Германия, встревоженная франко-британским сближением, осваивает новую для себя роль «младшего партнера» Вашингтона. НАТО и ЕС начинают восприниматься Москвой как однородное политическое пространство, в котором доминирует Америка.

Вариант 2: вынужденное взаимодействие. Он предполагает посредничество Соединенных Штатов при конфликте России с кем-либо из их союзников. Американская дипломатия может попытаться предотвратить военное столкновение. Белый дом сделает это, видимо, при наличии двух сопутствующих условий. Первое: если вмешательство США будет расцениваться как дипломатический успех, который позволит избежать войны. Второе: демонстрация слабости российской позиции или создание в СМИ иллюзии подобной слабости. Только на таких условиях Вашингтон будет, скорее всего, готов к реальным переговорам.

Подобный кризис требует, однако, наличия у Соединенных Штатов мощного регионального союзника. Речь идет о стране с крупным военным потенциалом, находящейся на линии соприкосновения с Россией и имеющей к ней исторические претензии. В этой ситуации американцы смогут негласно или полугласно действовать в альянсе со своим антироссийским партнером. До недавнего времени на роль подобного гарантированного противовеса России могла теоретически претендовать разве что Япония. (Польша, страны Прибалтики, Румыния не имеют для этого силовых потенциалов.) Похоже, что теперь круг потенциальных противовесов расширяется. Обвал российско-турецких отношений после сбитого российского бомбардировщика превращает Турцию в крайне враждебного соседа с серьезными военными возможностями.

Менее вероятен, но не исключен вариант вмешательства России в конфликт США с третьей страной. До нынешней осени он был сугубо гипотетическим. Но демонстративная операция России в Сирии, где Вашингтон собирался создать бесполетную зону, изменила ситуацию. Москва прикрыла сирийское правительство: сначала самим фактом проведения операции, а затем размещением систем ПВО. Гонка за бесполетную зону способна стать источником российско-американской эскалации.

Вариант 3: вооруженный конфликт. Исключать его, к сожалению, нельзя. Длительное накопление взаимной враждебности рано или поздно должно будет найти выход. Не следует преувеличивать и сдерживающую роль ядерного оружия. За минувшие тридцать лет безъядерные сценарии российско-американского конфликта стали технически более осуществимыми, чем в 1960-х гг., за счет прогресса в неядерном высокоточном оружии, создании крупных воздушно-десантных подразделений и различных типов тактической ПРО.

Способность России проводить воздушную операцию за пределами своих границ воспринимается как угроза американскому лидерству. У России может возникнуть необходимость сохранить лицо в крупном региональном кризисе, если, например, он начнется по турецкому сценарию. Все это может подтолкнуть и Москву, и Вашингтон проверить надежность своих вооруженных сил.

Наиболее вероятным сценарием является крупный региональный конфликт, в котором российские и американские вооруженные силы будут задействованы напрямую. Стороны при этом сохранят дипломатические отношения и институты Ялтинско-Потсдамского порядка. Образцом будет, например, гражданская война в Испании середины 1930-х гг., в которой советская авиация вела бои против итальянской и немецкой.

Результатом конфликта станет распад экономической структуры современного мира. Санкционная модель воздействия на Россию, опробованная странами НАТО в период украинского кризиса, может быть применена в расширенном виде. Дальнейшая изоляция поставит Москву перед сложным выбором: отступление с потерей лица, атаковать в другой сфере (например, ударить по важному для США режиму нераспространения) или сделать ставку на мобилизационную экономику. В последнем случае для Запада возникнет угроза распада единой мировой финансовой системы. Мир после такого конфликта будет больше напоминать Версальско-Вашингтонский порядок, чем холодную войну.

***

За минувшие годы опасность ограниченного военного конфликта России и НАТО стала выше, чем в годы холодной войны. Такого рода конфликт вряд ли мыслится в Вашингтоне как лобовое столкновение с Россией. Скорее, речь идет об идеологически, политически и информационно хорошо подготовленном силовом вмешательстве Соединенных Штатов в возможный спор России с кем-то из ее соседей, настраивание которых против Москвы уже двадцать лет определяет одно из основных направлений американской внешней политики в Центральной Евразии. Судя по высказываниям российского руководства, в Москве начинает преобладать мнение о том, что в США не отдают себе отчета в цене противостояния с Россией. В Соединенных Штатах в свою очередь выросло поколение политиков и военных, воспитанных на идеях американской неуязвимости и непобедимости. Если этого сценария удастся в принципе избежать, то лишь при немедленном возобновлении кризисного диалога между Россией и странами НАТО.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682621 Алексей Фененко

О пользе воображения

Федор Лукьянов

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Истертый афоризм «предсказывать трудно, особенно будущее» сегодня актуален, как никогда, но дерзновенный полет фантазии не остановить. Экстраполяция имеющихся тенденций на предстоящий период, а это наиболее распространенный подход, не работает. Все время происходит нечто, ломающее тренд. А попытка нарисовать картину, радикально отличную от сегодняшней, отдает беллетристикой. И все же мы рискуем.

Истертый афоризм «предсказывать трудно, особенно будущее» сегодня актуален, как никогда, но дерзновенный полет фантазии не остановить. Экстраполяция имеющихся тенденций на предстоящий период, а это наиболее распространенный подход, не работает. Все время происходит нечто, ломающее тренд. А попытка нарисовать картину, радикально отличную от сегодняшней, отдает беллетристикой. И все же мы рискуем.

Примечательно, что футурологический взгляд Евгения Кузнецова, который опирается прежде всего на технологический аспект, не противоречит текущим социально-политическим тенденциям. То есть прорыв в технологиях не меняет направление развития, а скорее катализирует. Марк Леонард указывает на важнейший феномен, который будет оказывать растущее воздействие в будущем. Взаимозависимость, считавшаяся гарантией мирных отношений всех участников глобализации, становится едва ли не главным оружием. Попытка использовать тесные контакты в ущерб партнеру превращается в норму. Андрей Сушенцов рассматривает конкретный, но очень красноречивый пример – дезинтеграция России и Украины, которые из теснейших партнеров превратились во враждебные государства.

Джеффри Коллинз и Эндрю Фаттер задумываются, насколько характер войны стал иным в новой реальности. Вывод скорее консервативный – суть боевых действий изменилась куда меньше, чем можно бы предположить, исходя из темпов технологического прогресса. Брюс Макконнелл анализирует «Сеть» – систему всеобщей взаимосвязи в рамках все еще глобального (но рискующего фрагментацией) Интернета. Генри Фарелл и Абрахам Ньюман размышляют о том, как бы стремление США властвовать над киберпространством не обернулось его раздроблением на подозрительно настроенные друг к другу сегменты.

Сергей Лавров напоминает, что Россия на протяжении своей истории всегда была неотъемлемой частью европейской политики и остается ею. Это не означает необходимость принимать нормы, правила и формы поведения, противоречащие национальным традициям. Сергей Караганов рассматривает события последних месяцев. Он предупреждает, что отсутствие внутренних преобразований, прежде всего – экономических, призванных максимально раскрыть человеческий потенциал, может свести на нет все достигнутые военно-политические успехи. Николай Косолапов предлагает России перестать искать обоснования своей политике вовне – на западе или на востоке – и заняться выработкой собственной линии, соответствующей национальным традициям.

Специальный блок посвящен российско-американским отношениям. Алексей Фененко опасается, что риск прямого столкновения сейчас много выше, чем в годы холодной войны. Нет взаимного уважения и разучились снижать риски. Иван Сафранчук указывает, что в интеллектуальном пространстве США практически нет тех, на кого можно было бы опереться для обоснования «разрядки». Конфронтация разной степени остроты с Россией является сейчас магистральным направлением. К схожему выводу приходят Юваль Вебер и Андрей Крикович, исследуя «истоки американского поведения». А Фред Каплан полагает, что Барак Обама являет собой едва ли не образец сдержанности и осторожности во внешней политике, в частности, он стремится всеми силами избежать опасных коллизий с Россией.

Руслан Пухов разбирает предварительные итоги кампании российских ВКС на Ближнем Востоке. Буквально накануне сдачи номера в печать Россия и США объявили о согласовании параметров перемирия в Сирии, что отчасти также является свидетельством успешности российской операции. П.Р. Кумарасвами рассматривает «имперское перенапряжение» Саудовской Аравии, которая явно завысила планку собственных амбиций в регионе. Весьма интересна статья Элиота Коэна, Рея Тайкея и Эрика Эдельмана об Иране – яркий пример того, насколько Соединенные Штаты не любят отказываться от линии давления и готовы вернуться к ней при первой возможности.

В следующем номере мы поговорим о Китае, о том, что происходит с международным правом, конечно, о Ближнем Востоке, ну и о том, что еще случится в ближайший месяц.

Историческая перспектива внешней политики России

Сергей Лавров

Размышления на новом этапе международного развития

Сергей Лавров – министр иностранных дел Российской Федерации.

Резюме На протяжении по крайней мере двух с лишним столетий любые попытки объединить Европу без России и против нее неизменно оканчивались трагедиями, преодолевать последствия которых удавалось лишь при решающем участии нашей страны.

Международные отношения проходят через очень непростой период, и Россия, как уже не раз бывало в истории, оказалась на перекрестке ключевых тенденций, во многом определяющих вектор будущего мирового развития.

В этой связи высказываются разные точки зрения, включая сомнения относительно того, достаточно ли трезво мы оцениваем международную ситуацию и собственные позиции в мире. Вновь слышны отголоски извечных для России споров между «западниками» и сторонниками собственного, уникального пути. Есть и те – и внутри страны, и за границей, – кто склонен полагать, что Россия чуть ли не обречена вечно быть отстающей или «догоняющей» страной, вынуждена постоянно подстраиваться под придуманные другими правила игры и поэтому не может в полный голос заявлять о своей роли в мировых делах. Хотелось бы в данном контексте высказать некоторые соображения в увязке с историческими примерами и параллелями.

Непрерывность истории

Давно замечено, что продуманная политика не может существовать в отрыве от исторической перспективы. Обращение к истории тем более оправданно, что в последний период отмечался целый ряд юбилейных дат. В прошлом году мы праздновали семидесятилетие Великой победы, в позапрошлом – вспоминали о начале сто лет назад Первой мировой войны. В 2012 г. отмечалось двухсотлетие Бородинской битвы, а также четырехсотлетие освобождения Москвы от польских захватчиков. Если вдуматься, эти вехи недвусмысленно свидетельствуют об особой роли России в европейской и мировой истории.

Исторические факты не подтверждают расхожий тезис о том, что Россия, дескать, всегда находилась на европейских задворках, была аутсайдером европейской политики. Напомню в этой связи о том, что крещение Руси в 988 г. – кстати, 1025 лет этого события также отмечалось недавно, – способствовало рывку в развитии государственных институтов, социальных отношений и культуры, превращению Киевской Руси в полноправного члена тогдашнего европейского сообщества. В то время династические браки являлись лучшим индикатором роли страны в системе международных отношений, и сам за себя говорит тот факт, что в XI столетии сразу три дочери великого князя Ярослава Мудрого стали королевами соответственно Норвегии и Дании, Венгрии, Франции, его сестра – женой польского короля, а внучка вышла замуж за германского императора.

Многочисленные научные исследования свидетельствуют о высоком – нередко более высоком, чем в западноевропейских государствах – культурном и духовном уровне развития тогдашней Руси. Ее вписанность в общеевропейский контекст признается многими видными западными мыслителями. Но при этом русский народ, имея собственную культурную матрицу, свою духовность, никогда не сливался с Западом. В этой связи уместно вспомнить трагическую и во многом переломную для нашего народа эпоху монгольского нашествия. Александр Пушкин писал: «Варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Христианское просвещение было спасено истерзанной и издыхающей Россией». Хорошо известно и альтернативное мнение Льва Николаевича Гумилева о том, что монгольское нашествие способствовало формированию обновленного русского этноса, что Великая степь дала нам дополнительный импульс в развитии.

Как бы то ни было, очевидно, что тот период крайне важен для утверждения самостоятельной роли русского государства на евразийском пространстве. Вспомним в этой связи политику великого князя Александра Невского, который принял временное подчинение в целом веротерпимым правителям Золотой Орды, чтобы отстоять право русского человека иметь свою веру, самому распоряжаться своей судьбой вопреки попыткам европейского Запада полностью подчинить русские земли, лишить их собственной идентичности. Такая мудрая, дальновидная политика, убежден, осталась в наших генах.

Русь согнулась, но не сломалась под тяжестью монгольского ига и смогла выйти из этого тяжелого испытания в качестве единого государства, которое впоследствии и на Западе, и на Востоке стали рассматривать как своего рода наследника павшей в 1453 г. Византийской империи. Внушительная по размерам страна, раскинувшаяся практически по всему восточному периметру Европы, начала органично прирастать огромными территориями Урала и Сибири. И уже тогда она играла роль мощного балансирующего фактора в общеевропейских политических комбинациях, включая знаменитую Тридцатилетнюю войну, по итогам которой в Европе сложилась Вестфальская система международных отношений, принципы которой, прежде всего уважение государственного суверенитета, имеют значение и сегодня.

Здесь мы подходим к дилемме, которая давала о себе знать на протяжении нескольких столетий. С одной стороны, быстро развивающееся Московское государство естественным образом все более весомо проявляло себя в европейских делах, с другой – европейские страны испытывали опасения в отношении нарождавшегося гиганта на востоке и предпринимали шаги для того, чтобы по возможности изолировать его, не допустить до участия в наиболее важных делах континента.

Из тех же времен – кажущееся противоречие между традиционным общественным укладом и стремлением к модернизации с использованием наиболее передового опыта. На самом деле энергично развивающееся государство не может не пытаться осуществить рывок вперед с опорой на современные технологии, что не означает обязательного отказа от своего «культурного кода». Мы знаем множество примеров модернизации восточных обществ, которые не сопровождались радикальным сломом традиций. Это тем более верно для России, которая по своей глубинной сути является одной из ветвей европейской цивилизации.

Кстати, запрос на модернизацию с использованием европейских достижений отчетливо проявился в российском обществе еще при царе Алексее Михайловиче, а Петр I с его талантом и энергией придал этому императиву взрывной характер. С опорой на жесткие меры внутри страны, на решительную и успешную внешнюю политику первый русский император за два с небольшим десятилетия сумел выдвинуть Россию в разряд ведущих государств Европы. С тех пор с Россией уже не могут не считаться, ни один серьезный европейский вопрос невозможно решить без учета российского мнения.

Нельзя сказать, что такое положение дел всех устраивало. На протяжении последующих столетий вновь и вновь повторялись попытки вернуть нашу страну на допетровские рубежи. Но этим расчетам не суждено было сбыться. Уже в середине XVIII века Россия выходит на ключевую роль в общеевропейском конфликте – Семилетней войне. Русские войска тогда триумфально вошли в Берлин – столицу считавшегося непобедимым прусского короля Фридриха II, – и лишь неожиданная кончина императрицы Елизаветы Петровны и восшествие на российский престол симпатизировавшего Фридриху Петра III спасло Пруссию от неминуемого разгрома. Этот поворот событий в истории Германии до сих пор именуется «чудом Бранденбургского дома». Размеры, мощь и влияние России существенно укрепились в период правления Екатерины Великой, достигнув такого положения, когда, по выражению канцлера тех времен Александра Безбородко, «ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Хотел бы привести мнение известного исследователя российской истории, постоянного секретаря французской Академии Элен Каррер д’Анкос о том, что Российская империя по совокупности всех параметров – размеров, способности управлять своими территориями, долговечности существования – являлась величайшей империей всех времен. При этом она вслед за Николаем Бердяевым отстаивает ту точку зрения, что России историей предназначена великая миссия связующего звена между Востоком и Западом.

На протяжении по крайней мере двух с лишним последних столетий любые попытки объединить Европу без России и против нее неизменно оканчивались тяжелыми трагедиями, преодолевать последствия которых всякий раз удавалось лишь при решающем участии нашей страны. Имею в виду, в частности, наполеоновские войны, по завершении которых именно Россия выступила спасительницей системы международных отношений, основанной на балансе сил и взаимном учете национальных интересов и исключающей тотальное доминирование на европейском континенте какого-либо одного государства. Мы помним, что император Александр I принял самое непосредственное участие в выработке решений Венского конгресса 1815 г., которые обеспечивали развитие континента без серьезных вооруженных конфликтов на протяжении последующих сорока лет.

Кстати, идеи Александра I можно в определенном смысле считать прообразом концепции подчинения национальных интересов общим целям, имея в виду прежде всего поддержание мира и порядка в Европе. Как говорил российский император, «не может быть более политики английской, французской, русской, австрийской; существует только одна политика – общая, которая должна быть принята и народами, и государями для общего счастья».

Венская система была разрушена опять-таки на волне стремления вытолкнуть Россию на европейскую обочину, которым был одержим Париж в период правления императора Наполеона III. В попытке сколотить антироссийский альянс французский монарх был готов, как незадачливый гроссмейстер, жертвовать всеми остальными фигурами. Чем это обернулось? Да, Россия потерпела поражение в Крымской войне 1853–1856 гг., последствия которой ей через не очень продолжительное время удалось стряхнуть с себя благодаря последовательной и дальновидной политике канцлера Александра Михайловича Горчакова. Что же касается Наполеона III, то его правление закончилось в немецком плену, и кошмар франко-германского противостояния на долгие десятилетия навис над Западной Европой.

Приведу еще один эпизод, связанный с Крымской войной. Как известно, австрийский император тогда отказался помочь России, которая за несколько лет до этого, в 1849 г., пришла ему на выручку в период венгерского восстания. Известны слова, сказанные по этому поводу австрийским министром иностранных дел Феликсом Шварценбергом: «Мы поразим Европу своей неблагодарностью». В целом можно сказать, что разбалансировка общеевропейских механизмов запустила процессы, которые привели к развязыванию Первой мировой войны.

Отмечу, что и тогда российская дипломатия выступала с идеями, опережающими свое время. Сейчас не очень часто вспоминают о созванных по инициативе императора Николая II Гаагских мирных конференциях 1899 г. и 1907 г., которые были первыми попытками договориться о том, чтобы развернуть вспять гонку вооружений и подготовку к разрушительной войне.

Первая мировая война привела к гибели и бесчисленным страданиям миллионов людей и крушению четырех империй. В этой связи уместно вспомнить еще об одном юбилее, который предстоит в будущем году, – столетии русской революции. Сейчас остро стоит задача выработки сбалансированной, объективной оценки тех событий, тем более в условиях, когда, особенно на Западе, находится немало желающих использовать эту дату для новых информационных атак на Россию, представить революцию 1917 г. в виде какого-то варварского переворота, чуть ли не столкнувшего под откос последующую европейскую историю. Хуже того – поставить советский режим на одну доску с нацизмом, возложить на него часть ответственности за развязывание Второй мировой войны.

Без сомнения, революция 1917 г. и последовавшая Гражданская война были тяжелейшей трагедией для нашего народа. Однако трагедиями были и все другие революции. Это не мешает, скажем, нашим французским коллегам превозносить свои потрясения, которые помимо лозунгов свободы, равенства и братства принесли гильотину и реки крови.

Невозможно отрицать, что русская революция была величайшим событием в плане воздействия на мировую историю, причем воздействия неоднозначного и многопланового. Она стала своего рода экспериментом по реализации на практике социалистических идей, имевших тогда широчайшее распространение в Европе, и ее поддержка со стороны населения опиралась в том числе на стремление значительной его части к социальной организации при опоре на коллективные, общинные начала.

Для серьезных исследователей очевидно огромное влияние преобразований в Советском Союзе на процессы формирования так называемого социального государства или «общества всеобщего благоденствия» в Западной Европе в период после Второй мировой войны. Правительства европейских государств пошли на внедрение беспрецедентных мер социальной защиты именно под воздействием примера Советского Союза и в стремлении выбить почву из-под ног левых политических сил.

Можно сказать, что сорок лет после Второй мировой войны стали удивительно благоприятным периодом для развития Западной Европы, которая была избавлена от необходимости принятия собственных крупных решений и под своего рода «зонтиком» американо-советского противостояния получила уникальные возможности спокойного развития. В этих условиях в западноевропейских странах были отчасти реализованы идеи конвергенции капиталистической и социалистической моделей, которые в качестве предпочтительной формы социально-экономического прогресса выдвигались Питиримом Сорокиным и другими выдающимися мыслителями двадцатого столетия. А теперь мы в течение уже пары десятков лет наблюдаем и в Европе, и в США обратный процесс: сокращение прослойки среднего класса, усиление социального неравенства, демонтаж механизмов контроля крупного бизнеса.

Бесспорна роль, которую Советский Союз сыграл в вопросах деколонизации, в подтверждении в международных отношениях таких принципов, как независимое развитие государств, их право самостоятельно определять свое будущее.

Не буду подробно останавливаться на моментах, связанных со сползанием Европы ко Второй мировой войне. Очевидно, что здесь опять роковую роль сыграли антироссийские устремления европейских элит, их желание натравить на Советский Союз гитлеровскую военную машину. И вновь выправлять положение дел после этой страшнейшей катастрофы пришлось с ключевым участием нашей страны в определении параметров и европейского, и теперь уже мирового порядка.

В этом контексте разговоры о «столкновении двух тоталитаризмов», которые сейчас активно внедряются в европейское сознание, в том числе на уровне школьных учебников, безосновательны и безнравственны. Советский Союз, при всех пороках существовавшей тогда в нашей стране системы, не ставил перед собой цели уничтожения целых народов. Вспомним Уинстона Черчилля, который всю свою жизнь был принципиальным противником СССР и сыграл большую роль в развороте от союзничества времен Второй мировой к новому противостоянию с Советским Союзом. Он, тем не менее, вполне искренне признавал: «Концепция добронравия – жить по совести – это по-русски».

Кстати, если честно смотреть на положение небольших европейских государств, которые раньше входили в Варшавский договор, а теперь – в НАТО и ЕС, то очевидно, что речь должна идти отнюдь не о переходе от подчинения к свободе, о чем так любят рассуждать западные идеологи, а скорее о смене лидера. Об этом недавно хорошо сказал российский президент Владимир Путин, да и представители этих стран за закрытыми дверями признают, что не способны принимать сколь-либо значимые решения без отмашки из Вашингтона и Брюсселя.

Думается, в контексте столетия русской революции нам очень важно глубоко осознать непрерывность российской истории, из которой невозможно вымарать какие-то отдельные периоды, и важность синтеза всего массива наработанных нашим народом позитивных традиций и исторического опыта в качестве основы для энергичного продвижения вперед и утверждения по праву принадлежащей нашей стране роли одного из ведущих центров современного мира, поставщика ценностей развития, безопасности и стабильности.

Послевоенный миропорядок, опиравшийся на противостояние двух систем, был, разумеется, далек от идеального, но он, тем не менее, позволил сохранить основы международного мира и избежать самого страшного – искушения прибегнуть к массированному применению оказавшегося в руках политиков оружия массового уничтожения, прежде всего ядерного. Укоренившийся на Западе в связи с распадом Советского Союза миф о победе в холодной войне оснований под собой не имеет. Это была воля народа нашей страны к переменам, помноженная на неблагоприятное стечение обстоятельств.

Множественность моделей вместо унылого однообразия

Эти события привели, без преувеличения, к тектоническим сдвигам в международном ландшафте, к серьезнейшему изменению всей картины мировой политики. При этом выход из холодной войны и связанного с ним непримиримого идеологического противостояния открывал уникальные возможности для переустройства европейской архитектуры на принципах неделимой и равной безопасности и широкого сотрудничества без разделительных линий.

Появлялся реальный шанс на решительное преодоление раскола Европы и реализацию мечты об общем европейском доме, в поддержку чего выступали многие мыслители и политики на континенте, включая президента Франции Шарля де Голля. Наша страна была полностью открыта для такого варианта и выступала с многочисленными предложениями и инициативами на этот счет. Совершенно логичным было бы создание новых основ европейской безопасности через усиление военно-политического компонента Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Владимир Путин в интервью немецкому изданию Bild недавно приводил высказывание видного германского политика Эгона Бара, который выдвигал подобные идеи.

Западные партнеры, к сожалению, пошли по другому пути, выбрали вариант расширения НАТО на Восток, приближения к российским границам контролируемого ими геополитического пространства. Именно в этом заключается корень тех системных проблем, от которых сегодня страдают отношения России с США и Европейским союзом. Примечательно, что Джордж Кеннан, который считается одним из творцов американской политики сдерживания СССР, в конце жизни назвал решение о расширении Североатлантического альянса трагической ошибкой.

Глубинная проблема, связанная с таким западным курсом, заключается еще и в том, что конструировался он без должного учета общемирового контекста. А ведь современный мир в условиях глобализации отличается беспрецедентной взаимозависимостью различных государств, и сегодня отношения между Россией и ЕС уже невозможно выстраивать так, как если бы они все еще, как в период холодной войны, были в эпицентре мировой политики. Нельзя не принимать в расчет мощные процессы, которые происходят в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке, в Латинской Америке.

Главной приметой современного этапа являются стремительные перемены во всех сферах международной жизни. Причем они часто принимают неожиданное для всех направление. Например, сегодня очевидна несостоятельность популярной в 1990-е гг. концепции «конца истории», авторство которой принадлежит известному американскому социологу и политическому исследователю Фрэнсису Фукуяме. Она предполагала, что бурное развитие глобализации знаменует собой окончательную победу либерально-капиталистической модели, а задача всех остальных заключается лишь в том, чтобы побыстрее к ней подстраиваться под руководством мудрых западных учителей.

На деле же второе издание глобализации (предыдущая ее волна случилась перед Первой мировой войной) привело к рассредоточению глобальной экономической мощи и, соответственно, политического влияния, к появлению новых крупных центров силы, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Наиболее яркий пример – резкий рывок вперед Китая, который благодаря беспрецедентным темпам экономического роста в течение трех десятилетий вышел на позиции второй, а в соответствии с подсчетами по паритету покупательной способности – уже и первой экономики мира. На этом фоне можно воспринимать, как говорится, в качестве «медицинского факта» множественность моделей развития, что исключает унылое однообразие в рамках единой – западной – системы координат.

Соответственно, произошло относительное сокращение влияния так называемого «исторического Запада», который на протяжении практически пяти веков привык видеть себя в роли вершителя судеб человечества. Обострилась конкуренция по вопросу о формировании контуров мироустройства XXI века. Причем переход от холодной войны к новой международной системе оказался намного более длительным и болезненным, чем это виделось 20–25 лет назад.

На таком фоне один из базовых вопросов в международных делах сегодня заключается в том, какую форму принимает эта в целом естественная конкуренция между ведущими мировыми державами. Мы видим, как США и ведомый ими западный альянс пытаются любыми средствами сохранить доминирующие позиции или, если использовать американскую лексику, обеспечить свое «глобальное лидерство». В ход идут самые разные методы давления, экономические санкции, а то и прямая силовая интервенция. Ведутся широкомасштабные информационные войны. Отработаны технологии неконституционной смены режимов путем осуществления «цветных революций». При этом для народов, являющихся объектами таких действий, демократические революции оказываются разрушительными. И наша страна, прошедшая в своей истории через период поощрения искусственных преобразований за рубежом, твердо исходит из предпочтительности эволюционных перемен, которые должны осуществляться в формах и со скоростью, соответствующих традициям и уровню развития того или иного общества.

Россию в западной пропаганде принято сейчас обвинять в «ревизионизме», в якобы имеющемся у нас стремлении разрушить сложившуюся международную систему, как будто это мы бомбили Югославию в 1999 г. в нарушение Устава ООН и Хельсинкского заключительного акта. Как будто это Россия игнорировала международное право, вторгаясь в Ирак в 2003 г., и извращала резолюции Совета Безопасности ООН, свергая силовым путем режим Муаммара Каддафи в Ливии в 2011-м. Эти примеры можно продолжать.

Рассуждения о «ревизионизме» не выдерживают критики и базируются по существу на простой до примитивности логике, предполагающей, что «заказывать музыку» в мировых делах сегодня может только Вашингтон. В соответствии с таким подходом получается, что на международный уровень переместился сформулированный когда-то Джорджем Оруэллом принцип: все равны, но некоторые более равны, чем другие. Однако международные отношения сегодня – слишком сложный механизм, чтобы им можно было управлять из какого-то одного центра. Это подтверждают результаты американского вмешательства: в Ливии государства по сути не существует, Ирак балансирует на грани распада – и далее по списку.

Объединить усилия ради успеха

Надежное решение проблем современного мира может быть обеспечено только через серьезное, честное сотрудничество ведущих государств и их объединений в интересах решения общих задач. Такое взаимодействие должно учитывать многоцветие современного мира, его культурно-цивилизационное многообразие, отражать интересы основных компонентов международного сообщества.

Практика показывает, что когда эти принципы применяются на деле, удается добиться конкретных, весомых результатов. Упомяну, в частности, заключение соглашения по урегулированию вопросов, связанных с иранской ядерной программой, ликвидацию сирийского химического оружия, согласование условий прекращения боевых действий в Сирии, выработку основных параметров глобального соглашения по климату. Это свидетельствует о необходимости восстановления культуры поиска компромиссов, опоры на дипломатическую работу, которая может быть сложной, даже изматывающей, но которая остается, тем не менее, по сути единственным путем обеспечения взаимоприемлемого решения проблем мирными средствами.

Такие наши подходы разделяет сегодня большинство государств мира, включая китайских партнеров, другие страны БРИКС, ШОС, наших друзей в ЕАЭС, ОДКБ, СНГ. Другими словами, можно сказать, что Россия борется не против кого-то, а за решение всех вопросов на равноправной, взаимоуважительной основе, что только и может быть надежным фундаментом долгосрочного оздоровления международных отношений.

Важнейшей задачей считаем объединение усилий против не надуманных, а совершенно реальных вызовов, среди которых главным является сегодня террористическая агрессия. Экстремистам из ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и другим подобным удалось впервые поставить под контроль значительные территории в Сирии и Ираке, они пытаются распространить свое влияние на другие страны и регионы, совершают теракты по всему миру. Недооценку этой опасности нельзя расценивать иначе как преступную близорукость.

Президент России призвал к формированию широкого фронта для нанесения террористам военного поражения. Серьезный вклад в эти усилия вносят Воздушно-космические силы России. Одновременно энергично работаем в интересах налаживания коллективных действий по политическому урегулированию конфликтов в этом охваченном глубоким кризисом регионе.

Но подчеркну – долгосрочный успех может быть достигнут только на основе продвижения к партнерству цивилизаций, опирающемуся на уважительное взаимодействие различных культур и религий. Считаем, что общечеловеческая солидарность должна иметь нравственную основу, формируемую традиционными ценностями, которые являются во многом общими для ведущих мировых вероисповеданий. Хотел бы в этой связи обратить внимание на совместное заявление Патриарха Кирилла и Папы Римского Франциска, в котором, в частности, выражается поддержка семьи как естественного средоточия жизни человека и общества.

Повторю – мы не стремимся к конфронтации ни с США, ни с Евросоюзом, ни с НАТО. Наоборот, Россия открыта для самого широкого взаимодействия с западными партнерами. По-прежнему считаем, что наилучшим способом обеспечения интересов народов, проживающих на европейском континенте, было бы формирование общего экономического и гуманитарного пространства, простирающегося от Атлантики до Тихого океана, так чтобы недавно сформированный Евразийский экономический союз смог стать интегрирующим звеном между Европой и АТР. Стремимся делать все, что от нас зависит, для преодоления препятствий на этом пути, включая урегулирование на основе Минских договоренностей украинского кризиса, спровоцированного госпереворотом в Киеве в феврале 2014 года.

Сошлюсь на мнение такого умудренного жизнью и опытом политика, как Генри Киссинджер, который, выступая недавно в Москве, сказал, что «Россию следует рассматривать как ключевой элемент любого глобального равновесия, а не как прежде всего угрозу Соединенным Штатам… Я выступаю, – подчеркнул он, – за возможность диалога с целью обеспечения нашего общего будущего, а не для углубления конфликтов. Для этого требуется уважение обеими сторонами жизненных ценностей и интересов друг друга». Мы придерживаемся именно такого подхода. И мы продолжим отстаивать в международных делах принципы права и справедливости.

Русский философ Иван Ильин, размышляя о роли России в мире в качестве великой державы, подчеркивал, что «великодержавие определяется не размером территории и не числом жителей, но способностью народа и его правительства брать на себя бремя великих международных задач и творчески справляться с этими задачами. Великая держава есть та, которая, утверждая свое бытие, свой интерес, … вносит творческую, устрояющую, правовую идею во весь сонм народов, во весь “концерт” народов и держав». С этим трудно не согласиться.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682560 Сергей Лавров

Война и технологии

Джефри Коллинз, Эндрю Фаттер

Была ли революция?

Джефри Коллинз – департамент политологии, Карлтонский Университет, Канада.

Эндрю Фаттер – старший преподаватель мировой политики, факультет политологии и международных отношений, Университет Лестера; научный сотрудник Академии высшего образования Великобритании.

Резюме Несмотря на рекламную шумиху вокруг «революционного» воздействия новых технологий на боевые действия, нам так и не удалось избежать подчинения внутренней логике войны, о которой еще 200 лет назад писал Клаузевиц.

Данный материал подготовлен по заказу Валдайского клуба, полная версия по-русски и по-английски с научным аппаратом опубликована в серии «Валдайские записки» в декабре 2015 года. Ее можно найти по адресу: http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/reflecting-on-the-revolution-in-military-affairs-implications-for-the-use-of-force/.

Концепция, значение и наследие так называемой революции в военном деле (РВД) вызывают сомнение даже четверть века спустя после того, как возглавляемая США коалиция государств, благодаря широкому использованию информационных технологий, высокоточного оружия и совместной военной доктрины победила армию президента Ирака Саддама Хусейна в ходе операции «Буря в пустыне». В научной литературе и стратегических исследованиях 1990-х – начала 2000-х гг. вопрос о воздействии современных технологий на методы и способы ведения войны оказался в центре широкой дискуссии, однако на фоне военных вызовов последних лет эффективность концепции представляется неубедительной. Вторжения в Афганистан, Ирак, Ливан, сектор Газа, Мали, Ливию, недавние события на Украине, борьба с группировкой, известной как ИГИЛ (запрещена в России. – Прим. ред.) являют собой типологически разные вызовы, стоящие перед современными вооруженными силами. В результате по мере того как концепции традиционной, обычной войны заменялись теорией асимметричных конфликтов и более сложными сценариями применения силы, понятие РВД стало исчезать из повестки дня академических и политических дебатов. Тем не менее основанные на ней стратегии продолжают оказывать влияние на процесс военного планирования и подготовки к будущим конфликтам. Многие военные ведомства до сих пор разгребают последствия решений, принятых в 1990-е гг. под влиянием концепции РВД, и/или продолжают хотя бы частично использовать эти идеи в военном планировании.

Что такое РВД?

Несмотря на популярность в 1990-х и начале 2000-х гг., сам термин «революция в военном деле», его происхождение и специфика до сих пор вызывают споры. В сущности, идея не нова: история человечества дает множество примеров, когда модернизация военной техники или изменения военной доктрины, казалось, обусловливали громадный рывок. Нынешние споры по поводу РВД возникли еще в 1970-е гг., когда Соединенные Штаты начали осуществлять переход к «полностью добровольческим» вооруженным силам, перенесли центр внимания с Юго-Восточной Азии на Европу и приняли на вооружение концепцию «воздушно-наземной операции» (1982). С началом разрядки в отношениях между ядерными сверхдержавами в Пентагоне пришли к выводу, что успех в гипотетической войне с СССР будет зависеть скорее от обеспечения более высокого качества военной техники и подготовки личного состава, нежели от численного превосходства. Это называлось «стратегией противовеса» (offset strategy). Неслучайно, что об этом задумались как раз тогда, когда в области информтехнологий и разработки управляемого высокоточного оружия («умных бомб», впервые использованных на заключительном этапе войны во Вьетнаме) происходили значительные перемены. Впрочем, толчок к началу РВД дали и советские разработки 1980-х гг., ставшие ответом на ускоренную модернизацию американской военной техники. Советские военные теоретики заговорили о «военно-технической революции» (ВТР), в ходе которой «компьютеры, космическая разведка и ракеты дальнего радиуса действия» могут создать перевес сил в пользу НАТО. В середине 1980-х гг. решительным сторонником ВТР выступил начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Николай Огарков, который задался целью преобразовать советские вооруженные силы на основе внедрения информационных технологий. Таким образом, констатирует Дима Адамски, «…хотя техническая основа РВД закладывалась в США, ее отдаленные последствия были впервые осмыслены именно советскими, а не американскими военными теоретиками».

Однако многие из этих реформ и инновационных преобразований так и остались нереализованными: в 1989 г. закончилась холодная война, а двумя годами позже, в 1991-м, распался Советский Союз. Понимание того, что в способах ведения войны происходят поистине революционные перемены, выкристаллизовалось на Западе в результате победы, одержанной коалицией государств под руководством Соединенных Штатов в 1991 г. в Персидском заливе. Уильям Перри писал в то время: «В ходе операции “Буря в пустыне” США впервые применили новейшие системы оружия, обеспечившие американским войскам решительный перевес в военной мощи. Основой этой мощи являются боевые системы поддержки нового поколения – разведывательные датчики, системы подавления средств обороны и подсистемы точного наведения, послужившие фактором повышения боеспособности войск. Эффективность американских систем оружия возросла именно благодаря этому».

Было также подмечено, что результаты высокотехнологичных военных действий во время войны в Персидском заливе внушили общественности и политикам западных стран мысль о том, что теперь войну можно выиграть без малейших потерь в живой силе. Кроме того, та операция полностью перевернула представления специалистов по военному планированию о способах ведения боевых действий. Роль спутников, высокоточного управляемого оружия и авиации в военном планировании продолжала возрастать по мере того, как после окончания холодной войны стали сокращаться ассигнования на оборону и повышались оперативные требования к ведению борьбы с крупнейшими угрозами безопасности – в Сомали, на Балканах и в других регионах мира. Сочетание этих факторов побудило планирующие органы при определении конфигурации сил и средств прибегать к инновационному подходу.

Под влиянием происходивших в конце 1980-х и начале 1990-х гг. перемен аналитики Пентагона Эндрю Маршалл и Эндрю Крепиневич, в обязанность которых входило отслеживать советские публикации на тему ВТР, пришли к заключению, что военный мир вступил в эпоху «революции в военном деле». В отличие от авторов концепции ВТР они рассматривали РВД как явление, выходящее за рамки сугубо технологической сферы. По их мнению, это понятие включает в себя не только достижения в технике, но и изменения доктринального свойства, причем последние находятся под влиянием первых. Посему в Пентагоне определяют РВД как «крупнейшее изменение природы вооруженной борьбы, вызванное новаторским применением новых технологий, что, в сочетании с кардинальными переменами в военной доктрине, а также в оперативных и организационных концепциях, фундаментальным образом изменяет характер и способы ведения боевых действий».

С тех пор ученые продолжают развивать концепцию РВД и спорят о ее применении на практике. Эндрю Рихтер считает, что сейчас РВД характеризуется «способностью собирать, анализировать и распространять информацию, а также действовать на основании информации», что позволяет военным получать, обрабатывать и обобщать данные в режиме реального времени. Результаты скоростной обработки передаются в соответствующие военные части, которые действуют «быстро, точно, крайне эффективно и на большом расстоянии».

Элинор Слоэн в менее решительной форме утверждает, что РВД включает пять аспектов.

Структура войск определяется задачей превращения их в более подвижные и боеготовые экспедиционные силы.

Обеспечение «мобильности на поле боя» (т.е. придание войскам десантных вертолетов средней и высокой грузоподъемности и легких танков).

Военные доктрины, ориентированные на применение ВВС и высокоточного оружия силами, находящимися вне зоны поражения огневыми средствами противника.

«Взаимосвязанность», т.е. комплексное использование и сопряжение всех трех видов вооруженных сил (армии, флота и военно-воздушных сил) для достижения целей.

Переориентация флота с действий в открытом море на оказание поддержки боевым операциям сухопутных и военно-воздушных сил из прибрежных акваторий.

В отличие от вышеупомянутых авторов, Лоренс Фридман оспаривает мнение о том, что в военном деле действительно происходит революция. Если она где-то и происходит, то только в стратегической области. На его взгляд, научно-технический прогресс лишь способствовал тому, что западные государства теперь достигают политических целей более разнообразными стратегическими способами. Тем не менее он соглашается с Рихтером в том, что РВД (или РСД) зависит «от взаимодействия между системами, которые занимаются сбором, обработкой и обобщением информации, и доводят ее до тех, кто применяет военную силу». Такая «система систем» (термин, предложенный в 1990-х гг. адмиралом флота США Уильямом Оуэнсом) якобы дает органам военного планирования возможность в условиях войны контролировать многомерную перспективу, или «боевое пространство». Утверждается, что такой контроль поможет устранить пресловутый «туман войны», о котором в своем трактате «О войне» писал прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц (в этой связи Майкл О’Ханлон называет сторонников РВД «антиклаузевицианцами»).

РВД подвергается критическому анализу

На 1990-е – начало 2000-х гг. пришелся пик обсуждений проблемы РВД. Этот период ознаменовался многочисленными военными операциями, результаты которых побудили исследователей взглянуть на концепцию РВД более критически. Некоторые аналитики заявили об ошибочности использования войны в Персидском заливе в качестве хрестоматийного примера при разборе особенностей РВД. Дэрил Пресс утверждает, что, приписывая технике решающую роль в победе союзных сил, мы вводим себя в заблуждение, поскольку уровень боеготовности сухопутных сил США, Великобритании и Франции, составлявших костяк коалиции, был настолько высок, что фактически преимущество в технике становилось ненужным. Это проявилось с особой наглядностью во время сражения в районе нефтяного месторождения аль-Буркан, когда под прикрытием дыма от горящей нефти и утреннего тумана (в буквальном смысле «тумана войны») две бригады иракской армии неожиданно контратаковали позиции американских морских пехотинцев. Благодаря высокой боевой выучке легковооруженные морпехи отразили атаку танков еще до того, как дым рассеялся и появилась возможность запросить поддержку артиллерии и авиации. Не потеряв ни одного из своих товарищей, морские пехотинцы подбили минимум 100 иракских бронемашин. Короче говоря, своим успехом союзные силы в гораздо большей степени обязаны «плохой стрелковой подготовке, низкой скорости стрельбы и слабому огневому взаимодействию» иракцев, чем их технической отсталости.

Томас Манкен и Барри Уоттс сходным образом опровергают тезис о войне в Персидском заливе как воплощении РВД, замечая, что отказ иракских войск от тактики нанесения потерь противнику с укрепленных позиций ввиду подавляющего превосходства союзной авиации, по существу, означал, что иракцы стали воевать на условиях западной коалиции. В этом смысле, утверждают они, война в Заливе вряд ли была такой уж прорывной и революционной. РВД является симбиозом «техники, оперативных концепций, доктринальных и организационных изменений», а «Буря в пустыне» таким симбиозом не стала. Стивен Бидль считает, что восторг, который война в Заливе внушает сторонникам РВД, во многом продиктован фактом чрезвычайно малых потерь коалиционных сил – на несколько порядков ниже цифр, приводившихся в предвоенных прогнозах. Подобные искажения укрепляли веру в то, что техническая оснащенность и мощь вооруженных сил США представляют собой нечто поистине революционное, тогда как, в сущности, ими был достигнут всего-навсего односторонний выигрыш, сходный с победой Израиля в Шестидневной войне.

Как уже отмечалось выше, многие усовершенствованные средства поражения, применявшиеся в 1991 г., восходят к временам войны во Вьетнаме: управляемые высокоточные бомбы были впервые использованы в 1972 г. (операция «Лайнбэкер»), а первое использование самолетов, построенных с применением технологии «стелс» (Y0-3A), относится к началу 1970-х годов. Говорят, что РВД представляет собой скорее эволюционное, чем революционное развитие техники и военной доктрины на протяжении двух предыдущих десятилетий.

Критики нападали на американоцентризм РВД. Мартин ван Кревелд, например, связывает начало РВД после холодной войны с желанием американских политико-военных элит преодолеть вьетнамский синдром и победить в короткой и решающей обычной войне, ведущейся на условиях Пентагона. В то же время Джереми Блэк считает, что разработка концепции РВД в 1990-е гг. явилась прямым следствием возобладавшей в Соединенных Штатах установки на односторонние действия в качестве единственной сверхдержавы. По его словам, «феномен РВД указывал на бытование ряда культурных и политических гипотез, которые скорее изобличают устремления, господствовавшие в 1990-е и в начале 2000-х гг., чем наличие некой объективной оценки военного потенциала». Короче говоря, в РВД отражается вера американцев во всемогущество техники и в возможность «преодоления упадка». Не одобряют РВД и по причине внутренне присущей ее сторонникам «антиклаузевицианской» убежденности в том, что техника способна справиться с «туманом войны» и «неопределенностью обстановки» на поле боя. Элиот Коэн едко замечает в этой связи: выразителями мнения о том, что «туман войны» можно и разогнать, часто выступают представители высокотехнологичных видов вооруженных сил вроде ВВС и ВМФ. А представители сухопутных сил, напротив, задаются вопросом о том, каким образом техника или военная доктрина способны подсказать им, «когда противник попытается укрыть свои войска или нанесет удар по информационным системам, ведущим за ними слежку». Поэтому Коэн рассматривает РВД скорее как упование, нежели реальность, как нечто, «основанное на неспособности других стран систематически утаивать от США информацию, необходимую для американских систем вооружений». Уильямсон Мюррей утверждает, что «фундаментальной природы войны» не отменить ни новыми средствами, ни новыми концепциями: «На полях будущих сражений, как и прежде, будут царить несогласованность действий, неясность обстановки, неопределенность, случайность и неуверенность».

Имеется множество ярких примеров того, как перед «туманом войны» оказались бессильны и спутники GPS, и высокоточное оружие, и коммуникационные сети «системы систем». Так, спецназ союзных войск оказался не в состоянии предотвратить угрозу запуска тактических баллистических ракет советского производства во время войны в Заливе. Ни одна система наблюдения не засекла начало контратаки иракской танковой бригады на 3-ю пехотную дивизию во время битвы за Багдад в 2003 году. Никто не ожидал, что на юге Ирака колонны техники коалиции подвергнутся нападениям партизан-фидаинов Саддама, или что в 2002 г. «Аль-Каиде» удастся скрыть местонахождение половины своих позиций и по меньшей мере 350 бойцов во время операции «Анаконда» в Афганистане. Исходя из этих примеров, Тим Бенбоу утверждает, что крупнейший недостаток концепций РВД состоит в том, что в них не учитываются политические и военные перемены, происходящие в сфере международной безопасности; вместо этого военные теоретики по-прежнему зациклены на технике и моделировании состава военных формирований для борьбы с обычными вооруженными силами национальных государств. В этой связи Г.Р. Макмастер называет РВД «фантастической теорией», оторванной от военной действительности.

К началу 2000-х гг. в оборонно-планирующих органах США РВД уже характеризовалась как «военное преобразование». При сохранении за концепцией РВД ее содержания (высокие технологии, скорость, точность, информационный контроль, меньшая численность сухопутных сил и т.д.), авторы термина «военное преобразование» привнесли в нее ряд дополнительных параметров. Они приспособили ее к взглядам тех, кто через десять лет после войны в Персидском заливе склонен рассматривать это явление не как (свершившуюся) революцию в военном деле, а скорее как продолжающуюся попытку разработать новые технологии, доктрины и структуры.

Автором сего терминологического сдвига (при полном отсутствии различий между понятиями «РВД» и «военное преобразование») выступил тогдашний министр обороны Дональд Рамсфельд. В 2002 г. он опубликовал в журнале Foreign Affairs статью, где говорилось, что «преобразование» подразумевает использование управляемого высокоточного оружия, сил специального назначения, систем разведки и космических аппаратов, а также обеспечение взаимосвязанности в применении военной силы. Однако это не устранило подмеченных критикой противоречий РВД. Да и «преобразование» страдало теми же недостатками, что и РВД, так как создатели концепции продолжали утверждать, что в войнах будущего «можно побеждать быстро, эффективно, при малых затратах и меньшими силами».

Тем не менее с началом в 2003 г. иракского восстания стало очевидно, что высокоподвижная, мощнейшая техника, созданная в рамках концепции РВД, не только не годится для ведения противоповстанческих действий, но в иных случаях является просто помехой. В 2004 г. в боях за иракский город Фаллуджа возглавляемые США коалиционные силы применили в карательных целях авиацию, артиллерию и танки. Однако своими действиями они только обозлили гражданское население и способствовали пополнению рядов повстанцев. Израиль столкнулся со схожей ситуацией в 2006 г. в Ливане: использование авиации и артиллерии против засевших среди мирных граждан боевиков «Хезболлы» привело к гражданским жертвам и к поражению Израиля в международной пропагандистской кампании. Хваленая РВД с ее операциями деморализующего воздействия (effects-based operations), организацией системы систем и установкой на достижение превосходства на поле боя демонстрировала все большее бессилие перед лицом нетрадиционных конфликтов. В результате концепция стала утрачивать популярность сначала в Соединенных Штатах, а затем и среди союзников, и к середине 2000-х гг. о ней уже мало кто вспоминал как в научных, так и в военных кругах.

Оглядываясь на РВД

В последнее десятилетие понятие «революция в военном деле» по большей части исчезло как из научных и политических дебатов, так и из соответствующей литературы. Теперь это уже далеко не та «богатая» идея, какой она была на пике своей популярности сразу после войны в Персидском заливе и на протяжении 1990-х годов.

По крайней мере частично это объясняется опытом военных конфликтов, большинство из которых характеризовалось применением нетрадиционной и асимметричной тактики боевых действий и совсем не напоминало высокотехнологичные традиционные сражения, которые рисовались творцам РВД, сражения, нашедшие-таки свое воплощение в операции «Буря в пустыне». Впрочем, концепция РВД, в особенности ее главные положения и основные движущие силы, продолжает воздействовать на руководителей многих государств при осмыслении ими вопросов военной стратегии и военной доктрины. А многие из этих лиц и по сию пору сражаются с последствиями своих или чужих решений о внедрении РВД.

Америка – не единственная страна, имеющая опыт практического осуществления РВД, так как влияние и результаты соответствующей деятельности естественным образом распространились по всему миру и были восприняты множеством других акторов. Более того, хотя РВД и представляется адекватной колоссальной мощи и высокому техническому уровню американских вооруженных сил, ее опыт имел большое значение и для других мировых игроков, включая союзников США, их конкурентов, так называемые восходящие державы, а также государства и негосударственные образования, которые можно отнести к категории противников. Тем не менее, ее воздействие оказалось неодинаковым по своим последствиям. Несмотря на продолжающийся уже целое десятилетие нетрадиционный конфликт на Ближнем Востоке, вопросы РВД – особенно применение высокотехнологичного оружия – остаются центральным пунктом военного планирования в Соединенных Штатах. Важнейшие союзники США – Соединенное Королевство, Канада и Австралия – пытались внедрить соответствующую технику и доктрину, чтобы хотя бы частично обеспечить непрерывную оперативную совместимость с американскими войсками. Многие из этих акторов до сих пор вынуждены справляться с последствиями этих решений. Россия, для которой, по мнению ее руководства, модернизация обычных вооруженных сил США и НАТО представляет потенциальную угрозу, сосредоточилась на поддержании ядерного равновесия с Западом (главным образом посредством ядерного сдерживания). Параллельно она разрабатывала новые стратегии, в частности, концепцию «гибридной войны» – на случай конфликтов и волнений в странах, с которыми у нее имеются протяженные сухопутные границы. Израиль, столкнувшись за последние два десятилетия с различными нетрадиционными противниками и угрозами, колеблется в выборе между разными концепциями РВД, пытаясь понять, чем они обернутся для него в будущем. Индия, учитывая потребности собственной безопасности и необходимость поддержания хрупкого баланса ядерных сил с Пакистаном, сознательно избрала иной путь. Кроме того, следует предположить и то, что применение нетрадиционной и партизанской тактики негосударственными акторами и прочими нелегитимными игроками отчасти продиктовано представлениями о превосходстве основанной на РВД западной концепции ведения войны обычными видами оружия. Все эти акторы по-разному отреагировали на динамику РВД, по-разному ее поняли и усвоили ее уроки. На то у них были разные причины, которые привели к разным последствиям и, соответственно, оказали разное влияние на выработку военной политики.

Вторым главным вопросом является следующий: надо ли считать события конца 1980-х – начала 1990-х гг. в области разработки военной стратегии «революцией» или чем-то менее преобразующим и перманентным. Ведь под «революцией» подразумевается некая фундаментальная и, возможно, необратимая перемена, трансформировавшая природу какого-то явления (в данном случае – военного искусства). Хотя совершенствование высокоточного оружия, систем управления боем и применение огромного количества достижений в сфере информационных технологий действительно изменили отношение государств к войне и способам ее ведения, эти события, пожалуй, следовало бы охарактеризовать как эволюцию или изменение контекста войны, а не как революцию в военном деле как таковом. Точно также после холодной войны и в особенности терактов 11 сентября 2001 г. изменения в военной доктрине и тактике, а также новоявленные концепции «взаимосвязанности», сетецентрических операций (network-centric warfare) и операций деморализующего воздействия, которые сопутствовали техническому прогрессу, старались приспособить к новым реалиям.

Результат таков: хотя военная мысль и впрямь двинулась вперед, оказалось не так-то просто соотнести ее с военными потребностями и опытом реального мира. Как таковые, последние два десятилетия были не столько эпохой революций, сколько периодом текучки: военные пытались сбалансировать «предложение» в виде спектра новых возможностей и «спрос» в виде новоявленных и меняющихся потребностей. При этом, несмотря на исчезновение со страниц популярной научной и политической литературы идей и направления мысли, воплотившихся в РВД, они по-прежнему господствуют в современном военном мышлении.

Вполне возможно, главная причина того, что концепция РВД возобладала в 1990-е гг. и потускнела в последнее время, заключается в значимости внутриполитических факторов. В особенности это касается влияния, которое оказывают на формирование стратегии незаурядные личности. Мышление в духе РВД по-прежнему соотносится с идеализированным понятием «западного способа ведения войны» – максимальным использованием высоких технологий при минимальных потерях среди гражданского населения и личного состава ВС.

В этом смысле – во всяком случае для США – РВД означает невовлеченность в войну на истощение по вьетнамской модели и использование сравнительного превосходства в военной технике и технологиях. Так, президент Джордж Буш подытожил результаты войны в Персидском заливе следующим образом: «Ей-богу, мы раз и навсегда покончили с вьетнамским синдромом».

Давление такого рода факторов оказалось весьма чувствительным и для союзников Соединенных Штатов, в частности для Соединенного Королевства, Канады, Австралии и Израиля, которые, стремясь к увеличению эффективности использования техники в военных действиях, одновременно были вынуждены следить за поддержанием оперативной совместимости с американской армией. Но так, чтобы не раздражать избирателей у себя дома.

Второй важный фактор – степень, в которой на военную стратегию в каждой стране влияют внутренние переменные величины и личности. Во всех странах, затронутых РВД, имеется ключевая фигура, чье имя накрепко связано с данной концепцией. В СССР, где она зародилась, это маршал Николай Огарков. В США – Эндрю Маршалл, Эндрю Крепенивич и Управление общих оценок Пентагона. В Соединенном Королевстве – сэр Найджел Багнолл, в Канаде – генерал Рик Хиллер, в Израиле – бригадный генерал Шломо Бром. В 1990-е гг. эти и другие деятели сыграли главную роль в разработке национальной стратегии, а их наследие и влияние остаются ключевыми составляющими военного мышления в упомянутых странах. Внутренняя политика и бюрократические игры, в особенности бюджетные ограничения и соперничество между руководством видов вооруженных сил, влияли на восприятие государствами идеи РВД и усвоение ими соответствующего образа мышления как минимум не в меньшей степени, чем любые внешние факторы или типы войн, в которых им предстояло участвовать. Как мудро заметил Элиот Коэн по поводу израильских дискуссий на тему РВД, «противник не слишком вдавался в смысл дебатов о РВД, и это, наверное, была самая большая его ошибка». Имеющиеся свидетельства говорят о том, что это справедливо и в отношении других игроков. По-видимому, идеализированные представления о способах боевых действий вытеснили из их сознания реальности того типа войны, в которую они могли быть вовлечены, и понимание того, с чем войска столкнутся на поле боя и что им в действительности нужно.

Размышления и прогнозы

Сегодня многие события в военной области вступают в перекличку с идеями начала 1990-х годов. Появление «киберсредств» и новых методов информационной войны – в особенности китайской разработки, известной как «прекращение доступа/блокирование зоны» (A2AD), и стратегий «информатизации» – явно навеяно концепциями типа РВД и может быть непосредственной реакцией на предполагаемый результат дальнейшей разработки американской военной доктрины образца 1991 года. В том же русле находятся и непрерывные усилия по насыщению поля боя цифровыми технологиями, а также развитие и универсализация производства беспилотных летательных аппаратов и одновременная разработка теории «дистанционного управления войной». Это относится и к тому, что происходит на стратегическом уровне. Там продолжается совершенствование систем противовоздушной и противоракетной обороны, появляются все более эффективные баллистические и крылатые ракеты, рассчитанные на нанесение глобальных ударов обычными боеприпасами, ведется модернизация систем управления боем, систем оперативного командования и управления, предпринимаются шаги по установлению контроля над космическим пространством. И вряд ли стремление все в большей мере полагаться на высокие технологии – как для достижения военных целей, так и для обеспечения безопасности – пойдет на убыль.

Планирование будущих военных операций – исключительно сложная задача. Естественно, стратеги постараются застраховаться от потерь и продумать все до мелочей. Важно в этом смысле не принимать опыт последних двух десятилетий в качестве образца. Может быть, и банально обвинять военных в том, что они готовятся к сражениям «прошлой войны», но у нас нет причин думать, что возможный возврат к традиционной межгосударственной геополитической конкуренции будет означать и возврат к традиционным симметричным типам конфликтов. В этом смысле было бы глупо полагать, что, если последние два десятилетия характеризовались прежде всего партизанскими и нетрадиционными методами ведения войн, то война останется такой же и в более отдаленной перспективе. Учитывая непредсказуемость нынешней обстановки в мире, не исключено, что когда-нибудь мы еще станем свидетелями прежней популярности технологий и мышления в духе РВД.

Сегодня перед военными на Западе стоит двойной вызов. Сложившаяся под влиянием РВД структура вооруженных сил подверглась некоторым изменениям после почти десятилетия антиповстанческих и стабилизационных операций в Ираке, Афганистане, Ливане, секторе Газа и Мали. В сухопутных силах, например, увеличилась численность личного состава, расширились закупки специализированной техники вроде бронетранспортеров, устойчивых к разрывам самодельных взрывных устройств. В то же время во многих государствах, в частности в США, России и Китае, идет создание современных высокотехнологичных обычных сил и вспомогательных структур в соответствии с разработками 1990-х годов. В ситуации финансовой нестабильности и все еще ощутимых последствий кризиса 2008–2009 гг. правительства западных стран относятся крайне чувствительно к любым дополнительным нагрузкам на бюджет. Самыми большими препятствиями для военных на Западе стали бюджетные ограничения, секвестры и финансовая оптимизация. Однако, как это ни парадоксально, необходимость участия в чреватых потерями миссиях по стабилизации будет означать, что в обозримом будущем угрозы международной безопасности будут устраняться с помощью авиации, высокоточных управляемых ракет, спецназа и средств кибервойны.

На фоне нынешней гражданской войны в Сирии и появления ИГИЛ на Ближнем Востоке отчетливо проступают как сильные стороны, так и недостатки высокотехнологичного подхода к ведению войн. Использование авиации, высокоточных управляемых боеприпасов и электронного слежения с передачей информации в реальном времени позволили коалиции под руководством США сковать передвижение отрядов ИГИЛ и во взаимодействии с местными сухопутными силами освободить прежде занимаемые этой организацией территории. Однако естественным следствием применения этой тактики стало то, что ИГИЛ приспосабливается к действиям превосходящего в техническом отношении противника, сократив передвижения в дневное время и научившись размещать пункты управления войсками в городских кварталах (Ракка). Боевики даже стали нападать на города (например, Рамади) под прикрытием песчаных бурь, которые лишают коалицию возможности в полной мере задействовать авиацию и получать разведданные со спутников.

Несмотря на рекламную шумиху вокруг «революционного» воздействия новых технологий, нам так и не удалось избежать подчинения внутренней логике войны, о которой еще 200 лет назад писал Клаузевиц.

Но это вовсе не означает, что не произошло никаких изменений. Они, конечно, были. Только вот не стоит, пожалуй, присваивать изменениям, случившимся на протяжении последних двадцати лет, громкого имени «революция». И вот почему. Концепция РВД обращена внутрь себя и этноцентрична. В сущности, она основана на идеализированном представлении о том типе войны, которую хотели бы вести военные, и мало принимает в расчет особенности противника и его возможный ответ. В этом смысле война в Персидском заливе стала исключением, которое только подтверждает правило. Как свидетельствует опыт конфликтов в Африке, Афганистане, Ираке, на Кавказе, в Ливане, Ливии, Украине, Сирии и других местах, противник везде приспосабливался к главным особенностям мышления в духе РВД и стремился оказать сопротивление. Наличие всепобеждающего желания свести к минимуму потери, использовать высокотехнологичные системы и оружие и вести войну по идеализированному «западному образцу» означает, что центральные положения концепции РВД никогда не подвергнутся забвению. В результате мы, по существу, вернулись к начальной стадии размышлений о военной стратегии, что, может быть, не так уж и плохо в ситуации, когда военные теоретики уже приступили к осмыслению потребностей и условий конфликтов туманного будущего.

США. Весь мир > Образование, наука. Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682557 Джефри Коллинз, Эндрю Фаттер

«Сама мысль о Сербии в НАТО преступна»

Лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель о том, кто поддерживает сепаратизм в Сербии

Владимир Ващенко

Лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель, отсидевший 11 лет в гаагской тюрьме по обвинению в военных преступлениях, рассказал о «предательстве» проевропейских политиков Сербии, своем видении американского участия в конфликте на Украине и грядущих досрочных выборах в сербский парламент.

«Рецепт конфликта абсолютно идентичен»

— Что скажете о сегодняшних русско-сербских отношениях и какими, на ваш взгляд, они должны быть?

— Начнем с того, что сербский народ всегда искренне любил Россию и ее народ. Должен сказать, что разные сербские кабинеты министров с 2000 года были неискренны в сотрудничестве с Российской Федерацией. Они в основном только заявляли о дружеских отношениях и партнерстве с Москвой, а на самом деле приоритетом для них был ЕС. Могу к этому добавить только следующее: мы в Сербской радикальной партии (СРС) полагаем, что так называемый европейский путь Сербии необходимо немедленно свернуть и сконцентрироваться на искреннем и всеобъемлющем сотрудничестве с Россией. Мы выступаем за вхождение Белграда в Таможенный союз и Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

— 3 марта президент Сербии Томислав Николич распустил скупщину (парламент) и назначил досрочные выборы на 24 апреля. Каков в целом ваш прогноз на грядущие выборы в парламент?

— На мой взгляд, выборы станут референдумом по вопросу того, хотят ли сербы сотрудничать с Россией или же они ориентируются на Европейский союз.

Сербы по своей сути в основном русофилы, и, надеюсь, они отдадут много голосов за нас, так как мы всегда последовательно выступали за союзнические отношения с РФ. Мы уже готовы к выборам. СРС полностью консолидирована и представляет собой серьезный фактор на политической сцене в Сербии. Я ожидаю серьезного результата. Опросы показывают, что мы сможем получить более 20% голосов избирателей.

— Каково ваше мнение о войне на Украине?

— Это срежиссированный конфликт, в котором Америка использует экстремистов и сепаратистов.

Эту технологию она отработала в разных странах мира.

— Имеет ли этот конфликт сходство с войной в Югославии?

— Конечно. Рецепт, по которому он начинался, абсолютно идентичен. Сепаратистам и экстремистам оказывается финансовая, военная помощь, а также информационная поддержка через СМИ. Потом экстремисты «заводят» простых людей и пожалуйста: кровопролитная война неизбежна.

— Запад предложил создать международный трибунал по Boeing, сбитому над Донбассом. Что вы об этом думаете?

— Я ни в чем не верю Западу. И уж точно не верю в его «добрые намерения».

— Как полагаете, если трибунал создадут, он будет нести политическую подоплеку?

— Почти все решения западных стран так или иначе имеют политическую подоплеку, а их конечная цель состоит в установлении контроля над миром. К счастью, благодаря России они не могут уже так легко достигать своих целей, как раньше.

— Как вы думаете, можно ли было сохранить единую Югославию в границах 1989 года?

— Нет. В границах, появившихся после Второй мировой войны, это государство было не сохранить, но его можно было разделить мирно, без кровопролитной войны.

— В Сербии существует угроза сепаратизма?

— Очевиднее всего это заметно в Косово и Метохии.

«Благодаря» безответственной и предательской позиции проевропейских политиков нашей страны наша южная окраина практически оказалась под контролем Албании.

Есть определенные проявления сепаратизма в Рашской области и Воеводине (юго-запад и север Сербии соответственно. — «Газета.Ru»), хотя они там и не очень сильно выражены. Сепаратизм расправил крылья, во-первых, благодаря поддержке его странами Запада, а во-вторых, благодаря нашим политикам.

— Как вы думаете, есть ли сегодня раскол в сербском обществе?

— Я бы сказал так: бóльшая часть людей в нашем обществе не согласна со всеми политическими режимами, существующими в Сербии с 2000 года. В целом народ живет тяжело. Страна погрузилась в глубокий социально-экономический кризис. При этом последние 15 лет руководители государства манипулировали голодным народом. Многие люди поверили ложным обещаниям и голосовали все это время за партии, которые утверждали, что обеспечат инвестиции в Сербию из Евросоюза. Такого больше не должно произойти. Людей уже столько раз обманули, что в очередной раз они на это не должны купиться.

«Беспрецедентный случай в истории правосудия»

— 31 марта Гаагский трибунал огласит ваш приговор по вашему основному делу. Планируете ли вы присутствовать на заседании?

— Добровольно я туда не поеду. Что мне там делать? Они продержали меня в тюрьме почти 12 лет и за это время так и не смогли принять решение по моему основному делу.

Это беспрецедентный случай в истории международного правосудия. Так что их приговор меня совершенно не интересует, я считаю, что я этот суд уже победил.

— Сербское правительство может вас выдать Международному трибуналу по бывшей Югославии (МТБЮ)?

— Понятия не имею, что будет творить правительство Сербии по моему вопросу. Меня это вообще не интересует. Если захотят меня туда отправить, то им придется меня доставить в аэропорт насильно. Но сейчас Сербия готовится к парламентским выборам, моя партия там будет участвовать. Так что все свои силы и энергию я буду использовать для победы в голосовании.

— Нынешний президент Сербии Томислав Николич стал известным политиком благодаря тому, что состоял в вашей партии. Потом он вышел из СРС. Обиделись ли вы на него за это?

— Николич был моим близким соратником. Когда-то он был скромным человеком, однако потом он «заболел» жадностью и предал дело партии. Более того, он вывел из СРС 20 депутатов скупщины (заксобрания) Сербии. Вот этого я простить ему не могу. И мне жаль, что я когда-то поверил в него.

Я уверен, что, если бы я в это время был в стране, а не в гаагской тюрьме, Николич не пошел бы путем предательства.

Кстати говоря, после предательства партии и отказа от националистической идеологии Томислав Николич продолжил свое моральное падение. Он получил научную степень, так и не сдав ни одного экзамена, что вообще-то противоречит сербской конституции. Более того, после этого президент и его жена оказались замешаны в определенные коррупционные схемы, что принесло им значительные богатства.

— СРС всегда была весьма популярна в сербском обществе. Почему ее члены практически никогда не имели постов в правительстве страны?

— С 2000 года в Сербии установился прозападный режим. Это режим, которому западные страны помогли прийти к власти и который исполняет волю Запада. Мы не могли быть в одном правительстве с такими людьми. Мы никогда не будем рядом с теми, кто за вхождение страны в Европейский союз.

«Абсолютно антисербская по своей сути структура»

— Вы добровольно прибыли в МТБЮ, чтобы доказать свою невиновность. Результатом стало ваше долгое заключение, бóльшую часть которого вы провели без предъявления обвинения. Не жалеете о том, что добровольно себя передали в руки трибуналу?

— Начнем с того, что я не передавал себя добровольно в руки МТБЮ, как вы сказали. Я прибыл туда, чтобы дать показания, а в аэропорту Амстердама меня задержали и отвезли в тюрьму. Но в принципе да, я довольно долго хотел приехать в здание трибунала, чтобы перед мировым сообществом защитить с помощью своих показаний и Сербию, и ее народ от нападок со стороны США и некоторых европейских государств. Я уверен, что мне это удалось. Я выиграл в противоборстве с этим судом и ничуть не жалею о принятом решении туда поехать. В этом была моя историческая роль, так я считаю.

— Как вы оцениваете работу МТБЮ? Насколько она объективна?

— На мой взгляд, это абсолютно антисербская по своей сути структура, которая стоит весьма далеко от общих принципов права и объективности процесса. Я выполнил поставленную цель: раскритиковал работу МТБЮ и вскрыл его сущность. Теперь в Сербии это, наверное, самая ненавидимая людьми организация, которая также серьезно дискредитировала себя на международном уровне.

— Некоторое время вы поддерживали последнего президента Югославии Слободана Милошевича. Не считаете ли, что это была ошибка?

— С Милошевичем у нас были сложные отношения. Я поддерживал его политику, когда считал, что она проводится в интересах сербского народа, и жестко критиковал его, когда он подпал под влияние западных сил. Неоднократно с подачи Милошевича я оказывался в югославской тюрьме. Между тем в гаагском следственном изоляторе мы стали друзьями с Милошевичем, причем я уверен, что наша дружба была искренней.

Он держался там как герой и защищал интересы сербского народа. Я, безусловно, ценю это. На фоне его поведения там все отрицательные моменты, связанные с ним, отходят на второй план.

«Сербы никогда не забудут бомбежки НАТО»

— Некоторые утверждают о связях между вами и земунской преступной группировкой, которая орудовала в белградском пригороде Земун в то время, когда вы были главой этого района…

— Да, действительно земунский клан был, но некоторые люди оттуда служили режиму бывшего премьера Зорана Джинджича. Я же с этой группировкой никогда не сотрудничал. А вот кто с ними вступал в контакты — так это высшее руководство коалиции «Демократическая оппозиция Сербии». Кстати, некоторые из этих людей и сейчас пытаются играть некоторую роль в политике, например бывший депутат скупщины Чедомир Йованович или бывший мэр Белграда Небойша Чович.

— Недавно Сербия заключила соглашение о транзите военных грузов через свою территорию. Как вы думаете, может ли когда-либо сербское государство войти в Североатлантический альянс?

— Об этом не хочет даже слышать бóльшая часть нашего народа. Сербы никогда не забудут преступные бомбежки авиацией НАТО, уничтожение нашей страны и убийства сербских детей.

На мой взгляд, сама мысль о нашем вхождении в НАТО преступна.

— А в Европейский союз Сербия может когда-либо войти?

— Надеюсь, что нет. Евросоюз — это гробница для малых народов. И сегодня вхождения нашей страны туда не хочет половина нашего народа.

Украина запуталась в черном списке

СБУ и минкульт составили черный список российских деятелей культуры

Любовь Глебовская

Украинские производители аудиовизуальной продукции натолкнулись на новое препятствие со стороны властей — черный список из 83 лиц, которые угрожают национальной безопасности Украины. По закону демонстрация в украинском телерадиопространстве любых передач с участием таких лиц влечет за собой административную ответственность.

Черный список утверждает министерство культуры с подачи СБУ. «Эти списки формирует СБУ, единственный орган, который уполномочен. Потом отдельными письмами спускает информацию в минкульт, и мы автоматически публикуем списки», — объясняет замминистра культуры Украины Юрий Зубко. При этом он уточняет, что «отсебятины» минкульт в список не вносит — что СБУ сформировала, то министерство и обнародует.

Сейчас в списке 83 фамилии. Кроме Михаила Пореченкова и Ивана Охлобыстина, которые активно высказывались в поддержку событий на востоке Украины и в Крыму, в нем оказались и мэтры советского кинематографа Валентин Гафт, Валентина Талызина, Наталья Бондарчук, Наталья Варлей, Дмитрий Харатьян, Василий Лановой и другие. Также в список попали трое иностранцев с мировыми именами, в разной форме позитивно отзывавшиеся о президенте России Владимире Путине, присоединении Крыма и получившие или пожелавшие получить российское гражданство: французский актер Жерар Депардье, вокалист американской группы Limp Bizkit Фред Дерст и американский боксер Рой Джонс-младший.

Несмотря на то что закон о черном списке был принят еще в феврале прошлого года, особо остро его последствия продакшены ощутили сейчас.

За год было создано много теле- и кинопроектов, в которых так или иначе поучаствовали российские актеры, операторы, режиссеры, композиторы и т.д., и если кто-то из них оказался «запрещенным», то под запрет попадает и весь продукт.

Ведь список — величина непостоянная. Это сейчас в нем 83 человека, а раньше он состоял то из 117, то из 39 фамилий. В дальнейшем же минкульт не исключает его расширения вплоть до 500 лиц.

В этом-то, по словам совладельца кинокомпании FILM.UA Group Сергея Созановского, и кроется основная опасность: непонятно, по каким критериям попадают в черный список, поэтому совершенно неизвестно, кто может оказаться в нем в будущем, когда продукт будет готов к кинопрокату или телепоказу. «У продакшенов и телеканалов нет гарантий, что при создании любого аудиовизуального произведения не случится так, что в будущем среди его участников кто-то окажется в этом списке», — говорит продюсер.

«Чем руководствуется СБУ при создании списков? Чем Талызина опаснее Михалкова? Или Самохвалов Киселева? Я, к сожалению, не видел в законе норм и принципов, по которым определяются лица, угрожающие национальной безопасности Украины», — разводит руками гендиректор «1+1 медиа» Александр Ткаченко.

Вторая проблема — это невозможность показывать в эфире огромное количество фильмов, в которых принимали участие лица из черного списка. Причем речь идет как о современных произведениях, так и о советской и мировой киноклассике. «Мы теряем целые пласты киноклассики — например, под запрет попали четыре фильма Романа Балаяна, в том числе «Полеты во сне и наяву». Часто классика страдает просто потому, что «черносписочник» снялся в трехминутном эпизоде», — рассказывает Сергей Созановский.

Сам Роман Балаян относится к спискам как художник. Он говорит, что ему лично не понравились высказывания и действия, например, Олега Табакова, назвавшего украинцев «в каком-то смысле убогими». Но при этом режиссер не поддерживает действия СБУ и минкульта. «Создавать списки неприлично», — считает Балаян.

Участники медиарынка недоумевают, чем, например, помешал украинскому минкульту и СБУ Жерар Депардье и его фильмы, входящие в золотой фонд мирового кинематографа. Есть и другие примеры.

Например, недавно Госкино Украины запретило показ всего сериала «Кухня» на канале «1+1» из-за того, что в одном из эпизодов в пятом сезоне появляется продюсер Иосиф Пригожин, также внесенный в черный список.

«Нам как индустрии необходимы четкие стандарты: никто не понимает, а вы не можете объяснить, по какому принципу люди попадают под запрет. Почему запрещен телефильм «Мотыльки» производства украинской студии FILM.UA, посвященный чернобыльской катастрофе, хотя он полностью снимался здесь?» — спрашивает у минкульта директор департамента развития новых каналов «Медиагруппы Украины» Иван Букреев.

Но минкульт, как оказалось, не в состоянии дать ответы на эти простые вопросы, а СБУ вообще самоустранилась от дискуссии. «Я неделю пытался дозвониться в СБУ и добиться ответа, по какому принципу формируются списки. Есть в них лица очевидные — Михаил Пореченков, который стрелял из автомата по украинцам. Совсем другое — десятки актеров, единственная вина которых в том, что они подписали чье-то письмо с мнением об Украине», — говорит Александр Ткаченко.

Поэтому медиаменеджеры уже не скрывают намерений отстаивать в суде свои права на показ теле- и кинопродукции. Но если судиться за прокатные права каждый из них намерен самостоятельно, то писать письма и обращения в минкульт, СБУ и прочие органы власти на предмет разъяснения, по каким принципам формируется черный список и как работать в условиях, когда список не только черный, но и темный, участники медиарынка намерены сообща. Хотя, судя по всему, на открытый и понятный диалог со стороны власти они не очень рассчитывают.

Энергоблок № 5 ДТЭК Бурштынской ТЭС, большинство работ по модернизации которого было выполнено в 2012–2013 годах, в этом году завершит обновление.

Средний ремонт с элементами реконструкции энергоблока № 5 закончится 25 апреля. Ожидаемые результаты: увеличение мощности энергоблока с 208 МВт до 215 МВт, продление срока службы оборудования энергоблока, повышение эффективности работы оборудования, подтверждение показателей выбросов твердых веществ в атмосферу до европейских стандартов. Общая стоимость среднего ремонта с обновлением оборудования составит 32 млн грн.

Энергоблок № 5 ДТЭК Бурштынской ТЭС введен в эксплуатацию в апреле 1965 года. В 2012–2013 годах под управлением специалистов ДТЭК прошел первый этап крупномасштабной реконструкции стоимостью более 600 млн грн. Тогда были модернизированы котлоагрегат, турбина, электротехническая часть блока, система контроля и управления, установлены новые электрофильтры фирмы «RAFAKO-SA» (Польша). В результате увеличилась установленная мощность блока с проектной 200 МВт до 208 МВт, годовые выбросы на энергоблоке № 5 после замены электрофильтров уменьшились в 29 раз по сравнению с выбросами до их замены.

Сейчас, во время завершающего этапа реконструкции, будет заменен статор турбогенератора с установкой новой современной системы охлаждения обмотки статора стоимостью 12 млн грн. Кроме того, будут отремонтированы отдельные составные части и детали на котле, турбине и вспомогательном оборудовании, будет восстановлена теплоизоляция трубопроводов. Благодаря всем проведенным работам и обновлению электрооборудования существенно улучшится работа турбогенератора и увеличится нагрузочная способность энергоблока с 208 МВт до 215 МВт. Также, в рамках реконструкции, уже завершается внедрение новой системы пневмозолоудаления на электрофильтре энергоблока. Внедрение такого проекта позволит значительно увеличить отбор сухой золы сразу на ТЭС и не складировать ее на гидрозолоотвалах. Полная стоимость всех этих работ составляет 32 млн грн.

Энергоблок № 5 работает в составе Бурштынского энергоострова. От его работы, в частности, зависит энергоснабжение 3 млн жителей Западной Украины. Средний ремонт энергоблока № 5 — первый в ремонтной кампании ДТЭК Бурштынской ТЭС в рамках подготовки к осенне-зимнему периоду 2016–2017 годов.

«Тепловая генерация выполняет важную функцию для энергосистемы — она регулирует пики и провалы в суточном потреблении электроэнергии. Поэтому энергоблоки должны быть готовы к таким сложным режимам работы. Несмотря на то, что сегодня тепловая генерация востребована по остаточному принципу — почти половина энергоблоков ТЭС ДТЭК, полностью обеспеченных топливом, остается в резерве, ДТЭК делает все возможное, чтобы содержать оборудование в технически исправном состоянии. Несмотря на критическую ситуацию в энергетике и большой долг ГП „Энергорынок“ перед ДТЭК — более 5 млрд гривен, компания делает все возможное, чтобы люди получали заработную плату и оборудование обновлялось для надежной работы и сегодня, и с приходом зимы», — отметил директор по генерации ДТЭК Энерго Сергей Куриленко во время своего визита на ДТЭК Бурштынскую ТЭС.

Задолженность за произведенную электроэнергию ГП «Энергорынок» перед ДТЭК Энерго по состоянию на 1 февраля составляет почти 5,3 млрд грн, из них перед Бурштынской ТЭС более 1 млрд грн. Недостаток средств ограничивает возможность проводить ремонты и обновлять оборудование, закупать топливо. Несмотря на задолженность ДТЭК обеспечивает надежность работы своих ТЭС: объемы угольных складов стабильны — суммарно на ТЭС ДТЭК находится 1,7 млн тонн угля, что на 59% больше, чем в феврале 2015 года, в том числе на складах ДТЭК Западэнерго — 577 тыс. тонн (Бурштынская ТЭС — 279 тыс. тонн).

Третий энергоблок Южно-Украинской атомной электростанции отключен от сети для проведения планового ремонта, сообщает в воскресенье пресс-служба Министерства энергетики и угольной промышленности Украины.

"Шестого марта 2016 года в 00.05 (1.05 мск) энергоблок №3 Южно-Украинской АЭС отключен от энергосети для проведения ежегодного планово-предупредительного ремонта по 11 июня 2016 года", — говорится в сообщении.

Оборудование первого и второго энергоблоков АЭС работает в заданном режиме. Радиационная обстановка на АЭС соответствует нормам безопасности. Радиационный фон на промышленной площадке находится на уровне естественных фоновых значений.

Южно-Украинская АЭС расположена на берегах Южного Буга в городе Южноукраинск Николаевской области и является обособленным подразделением ГП "НАЭК "Энергоатом". Входит в состав Южно-Украинского энергетического комплекса.

Премьер-министр Арсений Яценюк заявил, что правительство Украины планирует в 2016 году отремонтировать и построить 1,7 тысячи километров дорог, открыть 100 опорных школ и закупить до 1 сентября тысячу школьных автобусов.

Ранее Яценюк заявил, что считает необходимым создать в стране опорные образцовые школы вместо мелких, обучение в которых стоит дорого, а качество образования оставляет желать лучшего.

"В текущем году правительство выделяет 200 миллионов гривен (около 7,5 миллионов долларов) на то, чтобы на Украине появились такие опорные школы… В текущем году мы должны открыть 100 базовых опорных школ. Для того, чтобы наши дети смогли добраться до таких школ необходимы автобусы и дороги", — сказал Яценюк в своем обращении к украинскому народу в воскресенье.

Он также отметил, что в текущем году кабмин Украины выделил 500 миллионов гривен (около 18,9 миллиона долларов) на покупку школьных автобусов. До 1 сентября планируется закупить до тысячи школьных автобусов.

По его словам, "общий объем финансирования дорог в текущем году составит 14 миллиардов гривен". Окончательный список дорог, подлежащих ремонту и строительству, по словам Яценюка, будет утвержден на следующей неделе.

Два года назад, 6 марта 2014 года, президент США Барак Обама издал исполнительный указ, в соответствии с которым были введены санкции против российских официальных лиц и организаций, "угрожающих суверенитету и территориальной целостности Украины". Так началась война санкций. Вскоре к США присоединились члены Евросоюза, а также ряд других государств. Россия ответила взаимными ограничительными мерами, а через полгода ввела запрет на приобретение продовольствия у стран, поддержавших антироссийские санкции.

События развивались в обычных традициях войны (в данном случае — санкционной), которую, как известно, всегда легче начать, чем закончить.

Достигнутые в Минске соглашения о поэтапном прекращении военного конфликта на востоке Украины подарили надежду на выход из кризиса. Однако постоянная пробуксовка с их реализацией заметно ослабляет ее. Судьба Крыма, который вошел в состав РФ, более вообще не обсуждается.

За прошедшее время существенно поменялся глобальный внешнеполитический фон: на первое место вышла ситуация в Сирии, где Россия и международная коалиция, возглавляемая США, одновременно ведут боевые действия против общего врага — террористических группировок, сохраняя при этом разногласия во взглядах на расклад политических сил в стране и на ее будущее. К позитивным сигналам можно отнести договоренность о прекращении огня, достигнутую благодаря активным усилиям РФ и США.

В ноябре 2015 года истребитель ВВС Турции сбил российский боевой самолет Су-24, летевший бомбить позиции боевиков в Сирии, и возникшее после этого резкое ухудшение отношений Москвы и Анкары добавило мрачных красок в и без того тревожную картину мира.

Тем временем западные санкции корректировались и продлевались. Соответственно корректировалось и продлевалось российское продовольственное эмбарго.

Был ли выстрел холостым

Американские и европейские санкции не достигли своей основной цели, однако смогли повлиять на общую тональность отношений России с Западом, убежден директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета Мировой экономики и мировой политики НИУ — ВШЭ Тимофей Бордачев.

"Ультимативной целью США и их союзников было добиться от России возврата Крыма. И эта цель не снимается. Тем не менее, с помощью санкций Западу удалось нанести ущерб российской экономике ", — говорит он.

По словам Бордачева, несмотря на то, что украинские власти постоянно нарушают минские договоренности и не собираются соблюдать их, со стороны России и непризнанных республик в Донбассе наблюдается прямо противоположная картина. И конструктивную позицию России Запад, в принципе, может считать успехом своих санкций.

"США и партнеры не смогли нанести какой-либо заметный ущерб российской экономике с помощью санкций, однако им удалось добиться этого с помощью других рычагов — прежде всего, "обвалив" цены на нефть, что, как известно, вызвало резкое падение курса рубля", — утверждает ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России Дмитрий Абзалов.

По его словам, западные санкции, как это ни странно, даже пошли на пользу России: западные финансовые рынки закрылись для крупных российских компаний на несколько месяцев раньше, чем "рухнул" рубль, и это позволило избежать кризиса неплатежей по внешним кредитам, подобного тому, что случился в 2008 году.

С тем, что западные санкции оказались в известном смысле полезны для России, согласен и заведующий отделом евразийской интеграции и расширения ШОС Института стран СНГ Владимир Евсеев.

"Санкции, введенные Западом против России, достигли своей цели в том плане, что Россия осознала, что ее зависимость от Запада избыточна. И это подтолкнуло Россию к корректировке вектора своего развития на Восток. Кроме того, подтолкнуло ее к проведению политики импортозамещения и развития национальной экономики", — говорит эксперт.

За время действия западных санкций в России успели многое — например, в финансовой сфере создали систему межбанковских расчетов, аналогичную SWIFT. Страна значительно ослабила свою зависимость от Запада и при этом, когда ей перестали давать дешевые кредиты, смогла найти их на Востоке — правда, лишь частично, полной замены не произошло, замечает Евсеев.

"Россия так и не смогла до конца диверсифицировать направления финансового сотрудничества. Не получилось полноценно выйти на новые денежные рынки, убедить новых партнеров в собственной стопроцентной надежности. И проблема эта не азиатских финансовых институтов, а, скорее, наша, российская", — подтверждает Тимофей Бордачев.

Стимул к развитию или путь назад?

Программа импортозамещения привела к созданию целого ряда производств, что позволило не только в значительной степени нивелировать последствия западных санкций, но и компенсировать отказ от поставок украинских предприятий, прежде всего, оборонного значения, напоминает Владимир Евсеев.

В качестве примера эксперт приводит вертолетные двигатели, сборка которых началась под Санкт-Петербургом, а также газотурбинные установки, которые теперь производит для России одна из азиатских стран.

Но именно оборонная сфера испытывает сегодня сложности, не соглашается профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Алексей Портанский. Оборвав связи с предприятиями Украины, на которых производились дорогостоящие виды российского оружия, и одновременно оказавшись под санкциями и лишившись возможности закупать элементную базу для сложных систем вооружений — радиолокационных станций, военных спутников, — российская "оборонка" поставила себя в непростые условия.

"За четверть века после распада СССР наработано немало связей, оборвать которые в одночасье просто нереально. А там, где такое все-таки делается, это связано с колоссальными расходами", — говорит он.

По его словам, такого рода проблемы характерны сейчас практически для всех отраслей российской экономики — от "оборонки" до сельского хозяйства и пищевой промышленности.

Участие в международной кооперации, в глобальных рынках — вовсе не признак слабого развития той или иной страны, а веление времени. Развитие национальной экономики необходимо, однако условием успеха являются тщательный расчет, продуманность и планомерность, подчеркивает Алексей Портанский.

Ситуация с продовольствием

В 2015 году объемы импорта продовольствия и сельскохозяйственного сырья сократились в годовом выражении на 33,7%. По мнению экспертов Института стратегического анализа ФБК, подготовивших аналитический доклад "Продовольствие в системе экономических санкций", произошло это не только в результате введения российского продэмбарго, но и по причине резкого падения курса рубля.

Так или иначе, сокращение закупок продуктов за рубежом создает хорошие условия для развития производства внутри страны.

По словам одного из авторов доклада — директора Института стратегического анализа ФБК Игоря Николаева, — рост сельскохозяйственного производства на 3%, достигнутый в минувшем году, ниже этого же показателя в 2014-м и среднегодового за период с 2000-го по 2014-й год — в обоих случаях он составлял 3,5%.

Активизировались фермеры и агрокомплексы, торговые сети стали более охотно принимать их продукцию. Однако, наряду с такими позитивными моментами, эксперты отмечают и негативные процессы — в ряде аграрных отраслей происходит концентрация производства.

Особенно это заметно, например, в свиноводстве и птицеводстве, где рынок быстро монополизируют отечественные компании-гиганты. Эту тенденцию отметила директор Центра агропродовольственной политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при правительстве РФ Наталья Шагайда.

Исчезновение с прилавков магазинов импортных продуктов привело к тому, что отечественные производители вступили в конкурентную борьбу между собой, соревнуясь не в достижении лучшего качества, а в сокращении расходов на производство. В результате на прилавках появилось много некачественного и не всегда дешевого суррогата.

Новые поставщики продовольствия не изъявили готовности продавать продукты по более низким ценам. Результатом стала всего этого продовольственная инфляция. Самые незащищенные слои населения вынуждены сокращать расходы на питание, охарактеризовал ситуацию заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН Евгений Гонтмахер.

"Голод нам, конечно же, не грозит, но качество жизни продолжает ухудшаться", — заметил Евгений Гонтмахер.

Санкции — исключительно политический инструмент. Вводя их против России, Запад рассчитывал нанести ущерб экономике страны, вызвать социальное напряжение и вынудить российскую власть изменить свою политику. Принимая ответные меры в отношении стран, поддержавших эти санкции, российское руководство рассчитывало поставить в трудные условия западный бизнес, чтобы он, в свою очередь, оказал давление на своих политических лидеров.

И те, и другие шаги возымели действие, но лишь отчасти — по разным причинам. Однако пока политики остаются при своем, и западные фермеры, и российские потребители переживают не лучшие времена.

Владимир Ардаев, обозреватель МИА "Россия сегодня"

ВСУ ожидают больших потерь

Заявление министра иностранных дел России Сергея Лаврова о том, что и ополченцы иногда грешат нарушением договоренности о прекращения огня, возмутило дончан.

Российский министр, подыгрывая западным партнерам, бросил упрек в сторону тех людей, которые сейчас круглосуточно отбивают атаки оккупантов, защищая своих близких и родных. Украинская сторона давно отказалась от соблюдения Минских соглашений, сосредоточив бронетанковую армаду возле линии фронта, а в последние началась переброска штабов передовых частей ближе к передовой, что рассматривается как еще одно подтверждение намерения ужесточить атаки на Новороссию.

По данным разведки ДНР, 9-я городская больница Мариуполя спешно переоборудована под военный госпиталь, на передовые позиции перебрасывается медицинский персонал и подвозят медикаменты. В больницы Днепропетровской и Одесской областей переправили больных и раненых из медицинских учреждений, расположенных в зоне АТО. Идет подготовка коек для новых жертв донбасской мясорубки. Очевидно, что ВСУ ожидают больших потерь, когда погонят в наступление свою пехоту.Тем временем американские специалисты оборудуют возле линии фронта новейшие мобильные комплексы радиоразведки. Никогда прежде США не оказывали Киеву столь серьезной военной помощи.

Ополченцы ЛНР сообщают, что по численности ВСУ превосходят армию республики в 3-4 раза. Однако моральное состояние украинцев находится на катастрофическом уровне, в армии наблюдаются повсеместное пьянство и наркомания, поэтому мало кого удивил случай, когда на металлолом в Константиновке были сданы два исправных танка. Получившие за них деньги военнослужащие после этого скорее всего дезертировали.

Тревогу вызвало и очередное закрытие контрольно-пропускного пункта под Донецком Марьинка, что обычно происходит перед усилением боевых действий.

Николай Иванов

Брюссельский ультиматум

Автор: В.М.Т.

Практически с пустыми руками, как говорят, «несолоно хлебавши», вернулся из столицы Евросоюза лидер фракции «Блок Петра Порошенко» в Верховной Раде Юрий Луценко. Скорее даже отведав хорошую порцию тумаков от еврочиновников, которые напоследок пригрозили депутату, что у Украины не осталось времени на раскачку.

«У НАС есть всего две недели для формирования новой коалиции, нового технократического правительства, голосования за поправку в законе. Следующие 2—3 месяца правительство должно устранить всех партийных и олигархических ставленников из крупнейших государственных монополий, покончить со смотрящими на таможне и предпринять другие видимые антикоррупционные шаги, — подытожил Луценко. — Иначе — фиаско. Брюссель слезам не верит».

А с каким пафосом начинал свой визит лидер пропрезидентской фракции! Выступая перед депутатами Европарламента 29 февраля, Луценко поднялся до эпических вершин, призвав европейцев увидеть, наконец, что украинцы с ними «одной крови».

Этим высокопарным сравнением киевский эмиссар рассчитывал растопить сердца голландцев, которые незадолго до референдума по вопросу, согласны ли они с ассоциацией Украины и ЕС, судя по предварительным опросам, эту идею не поддерживают.

«Что мы хотим от Европы? Мы готовы лить кровь за свободу Украины и Европы, но мы хотим, чтобы нам сказали: «Мы с вами одной крови!» — заявил Луценко. — Наши солдаты сегодня воюют не только за Украину, они воюют за мировой порядок, которому бросил вызов Путин. Никто не сомневается, что эта война не за территории. Эта война за правила в Европе».

Но пафос не помог. Комиссия по проведению упомянутого референдума от правительства Нидерландов предоставила гранты 72 организациям и физическим лицам из общего фонда на сумму 2 миллиона евро. К примеру, частная компания Raspoetin BV получила грант на производство туалетной бумаги, с помощью которой голландцев будут агитировать голосовать на референдуме против соглашения об ассоциации с Украиной.

Назначение гранта обозначено как «изготовление, транспортировка и распространение туалетной бумаги с напечатанными на ней аргументами против ассоциации и недостатками вступления Украины в ЕС». Запланирован выпуск 100 тысяч рулонов туалетной бумаги, которые поступят в магазины. Владелец компании Рубен Марсман заявил: хочет воспользоваться такой возможностью быть услышанным в промежутках между выборами, что бывает нечасто.

На прошедшей на днях пресс-конференции главы МИД Германии Франка-Вальтера Штайнмайера и госсекретаря США Джона Керри Штайнмайер заявил, что выборы в Донбассе должны состояться в первой половине этого года, тянуть с их проведением нет никакого смысла, Европа, мол, стремится достигнуть прогресса в ситуации в Донбассе.

Первоначальными задачами, которые стоят на пути выполнения минских договорённостей, являются конституционная реформа, децентрализация и специальное законодательство для республик. Украине придётся принять поправки к Конституции, как бы сильно она ни противилась этому.

В Киеве делают вид, что их это не касается. Более того, там заявляют о предательстве со стороны Европы. И настаивают на том, чтобы всё осталось так, как есть, не желая вносить никакие поправки в Конституцию.

БОЛЕЕ того, информация, поступающая из Донбасса, свидетельствует о далеко не миролюбивых намерениях Киева. Как сообщил на брифинге в пресс-центре ДАН заместитель командующего корпусом минобороны ДНР Эдуард Басурин, в первых числах марта Служба безопасности Украины начала зачистки мирного населения в районе Горловки, в частности возле Артёмовска. Кроме того, «по данным разведки, Украина продолжает зачистку территории в буферной зоне». «Так, в населённом пункте Новолуганское личный состав СБУ проводит адресные аресты местных жителей, имевших какое-либо отношение к ДНР», — уточнил замкомкорпусом и добавил, что «людей забирают из собственных домов преимущественно в ночное время суток, в некоторых случаях даже без тёплой одежды».

Первые сообщения, что в районе оккупированного Артёмовска спецподразделение МВД Украины «Барс» начало зачистки мирного населения, появились в минобороны ДНР 28 января. Также массовые задержания предполагаемых сторонников ДНР и ЛНР проводились в конце 2015 года в населённых пунктах на оккупированной территории к западу от Донецка.

В это время националисты из батальона «Азов» и солдаты регулярных подразделений ВСУ устраивают собственные обоюдные зачистки в районе Мариуполя.

Кроме того, в этом году СБУ провела зачистку города Красногоровка тоже на оккупированной территории ДНР, где более 600 сотрудников СБУ, полицейских, нацгвардейцев и военнослужащих ВСУ обыскивали квартиры, частные дома и предприятия. В результате были задержаны 85 человек, которым оккупанты инкриминируют «участие в террористической деятельности».

В другом регионе радикально настроенные националисты из «Правого сектора», «Азова» и УНА—УНСО бесчинствуют на территории подконтрольного Киеву Станично-Луганского района. Как сообщил заместитель начальника штаба Корпуса Народной милиции ЛНР полковник Игорь Ященко, «чувствуя свою безнаказанность, радикалы запугивают мирных граждан, которые вынуждены прятаться по подвалам, боясь показаться на улице». «Националисты ведут охоту на улицах, ловят мужчин и насильно отправляют их служить в ВСУ, а не подчинившихся убивают. Насилуют женщин, грабят, отнимают имущество», — рассказал замначштаба.

По его словам, также «для «наведения порядка» были созданы подразделения полиции с зелёными повязками из числа мирных жителей близлежащих районов, которые симпатизируют неонацистам, выполняющих функции полицаев, как во время Великой Отечественной войны».

Прибытие личного состава, до 50 человек, из подразделения МВД ОБОП «Сокол» замечено в населённом пункте Марьинка. Оно тоже явно создано для выявления и ареста «неблагонадёжных граждан».

С местным населением здесь особо не церемонятся, так как оно явно не той, не европейской крови…

В то же время не прекращаются обстрелы позиций народного ополчения и жилого сектора самопровозглашённых республик.

Париж. Опасность безопасности

Арина ЦУКАНОВА

Провал переговоров глав МИД «нормандской четвёрки» был предопределён.

Украинская сторона явилась на эту встречу, как очень точно заметил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, не сделав «домашней работы». И точно так, как поступил бы нерадивый ученик, вывалила на стол парижских переговоров ворох причин, не позволяющих ей должным образом «сделать уроки».

В случае со школьником история выглядит безобидной, государству же неспособность выполнять взятые на себя обязательства грозит катастрофой.

Однако Украина продолжает упорствовать в своем особом видении «минских соглашений», которое очень отличается от истинного их содержания.

Главное, чего требует Украина, – изменить порядок выполнения «минских соглашений», поставив контроль над границей на первое место. Всё остальное – потом. Может быть.

Более того, Украина по-своему видит, как именно должен быть восстановлен контроль над границей. Без местных выборов на мятежных территориях Донбасса. Без конституционной реформы. Без всяких согласований с ДНР и ЛНР.

Просто вот так – контроль над границей. Точка. Словно никакого «Минска-2» не было вовсе.

В Париже министр иностранных дел Украины Павел Климкин обрисовал нынешнее украинское видение темы контроля над границей. Надо заметить, каждый раз это видение меняется, приобретая новые и новые смыслы. Теперь оно таково:

1. Участок границы, не контролируемый Украиной, должна контролировать совместная мониторинговая миссия ОБСЕ (СММ).

2. СММ также должна контролировать территории ДНР и ЛНР.

3. «Целый ряд баз вдоль границы» (Климкин не уточнил, каких именно, но ясно, что не продовольственных).

4. Постоянные инспекции границы силами СММ.

5. Установка технического оборудования, «контролирующего критические точки, как днем, так и ночью».

Помимо этого Украина настаивает и на создании «зоны безопасности» вокруг Донецкого аэропорта имени Прокофьева. Вокруг означает вокруг. То есть, по мнению украинской стороны, Донецкий аэропорт должен оказаться внутри так называемой зоны безопасности.

Учитывая тот простой факт, что аэропорт находится практически в самом Донецке, «зона безопасности» (не контролируемая, разумеется, ДНР) должна будет каким-то чудным образом располагаться не только за городом, но и в городской черте.

Такое вот новообразование внезапно представилось украинской стороне и теперь навязывается «нормандской тройке» в лице Германии, Франции и России – аэропорт в окружении некоей зоны, цепляющей Донецк и его жителей.

Иначе как ползучей интервенцией это не назовешь. Но Украина придумала совершенно противоположное по смыслу название – «обеспечение безопасности».

То есть, чтобы «обеспечить безопасность» (не уточняется, чью), Украина, в первую очередь, требует отрезать самопровозглашенные республики от границы и взять Донецкий аэропорт в кольцо.

Показательно, что в своём «Твиттере» Климкин написал: «Не обращайте внимания на разные интерпретации. Ни одних заключений не согласовали. Наша позиция – сначала безопасность».

Слово «безопасность» приобретает в украинских устах столь же зловещее значение, что и слово «мир».

Слова главы украинского МИД означают, что вопрос о границе будет в ближней перспективе педалироваться Киевом как на международном уровне, так и внутри страны. Риторику «обеспечения безопасности» незамедлительно возьмут на вооружение украинские СМИ, политики и аналитики. Если с Донбассом Украина воевала и продолжает воевать «ради мира», то от «обеспечения безопасности» в украинском понимании населению ДНР и ЛНР ничего хорошего ждать не придется.

Усилившиеся в последние дни обстрелы территории республик – яркое тому подтверждение.

Слова министра Климкина означают ещё и то, что Украина не собирается прислушиваться к мнению Германии, Франции и тем более России. «Сначала безопасность» – это значит ни конституционной реформы, предполагающей особый статус Донбасса, ни амнистии, ни выборов. Ничего вообще.

Впрочем, предкризисное состояние политической власти на Украине делает невозможным принятие каких бы то ни было законов, направленных на разрешение ситуации на Донбассе. Президент Порошенко и в недавнем прошлом не смог обеспечить трехсот голосов парламентариев для внесения изменений в украинскую конституцию, тем более он не сможет сделать этого теперь, в условиях конфликта депутатских фракций и групп по вопросам отставки правительства и «перезагрузки» новыми выборами.

Остаётся одно – делать хорошую мину при плохой игре и заявлять о «безопасности», поскольку ничего другого из «минского» перечня соглашений Украина выполнить решительно не хочет. Вопрос о Донбассе может раскачать утлое суденышко украинской власти настолько, что даже посольство США в Киеве, ежовыми рукавицами сдерживающее желание украинской политической верхушки зайти на новый виток борьбы за главные кресла в главных зданиях столицы, не сможет контролировать ситуацию, и управляемый американцами хаос выродится в хаос неуправляемый.

Перед встречей «нормандской четверки» глава МИД Германии был полон сдержанного оптимизма: «Мы постараемся достичь какого-то прогресса, особенно в вопросе о ситуации с безопасностью, и обсудить новое избирательное право для восточной Украины, для Донбасса, что является основным условием для проведения выборов, которые должны состояться в первой половине этого года», – отметил Франк-Вальтер Штайнмайер.

После Парижа он не скрывал досады, комментируя результаты встречи: «Правда заключается в том, что позиции сторон по-прежнему далеки друг от друга. В ближайшие несколько недель мы ожидаем интенсивных переговоров, которые будут способствовать достижению соглашения. Наконец, мы говорили о безопасности выборов. Это основное требование – без безопасности не может быть выборов. Мы попросили ОБСЕ до конца марта предоставить концепцию развертывания международной миссии, чтобы обеспечить требуемые меры безопасности. Это все прогресс, но с ограниченным движением. Ни больше и ни меньше! Большего сегодня добиться не удалось! Увы!»

С одной стороны, тема создания Украиной законодательного поля, приемлемого для ДНР и ЛНР и, соответственно, проведение выборов в республиках, на которые уповают Германия и Франция, грозит быть отложенной в долгий ящик. С другой – на первый план выходит так называемая безопасность, которая, несмотря на благозвучность слова, не несет никакой безопасности новообразованным республикам, поскольку совершенно извращает и дух, и букву «минских соглашений».

«Важно, если читать минские договоренности честно, важно, чтобы и закон об особом статусе Донбасса был принят, и чтобы амнистия была, чтобы люди голосовали и избирались не под угрозой уголовного преследования, а как свободные граждане - для этого важно, конечно, чтобы и конституционная реформа была гарантирована», – сказал прессе после встречи «нормандской четверки» в Париже Сергей Лавров.

Однако честно читать «минские соглашения» украинские представители не желают.

Поэтому вопрос о выборах в ДНР и ЛНР завис, несмотря на общее желание трёх стран «нормандской четверки» – России, ФРГ и Франции – провести выборный процесс в первом полугодии 2016 года. «Украинская сторона попросила не настаивать на этом, и в итоге консенсуса не получилось», – пояснил Лавров.

Германия, определив для себя выборы в Донбассе как возможный политический компромисс между Киевом и республиками, продолжает настаивать на их скорейшем проведении. «Что касается договоренностей о выборах, мы серьезно занимаемся возможными компромиссами относительно закона о местных выборах. Ясно одно: эти выборы не могут быть отложены, и нельзя ждать, «пока рак свистнет». Они являются основной предпосылкой для обеспечения прогресса в политическом процессе», – заявил Штайнмайер.

Рак уже свистел неоднократно, но украинский воз и ныне там, где он был в момент подписания «минских соглашений». Домашнее задание не выполнялось никогда ни по одному пункту, включая пункт о прекращении огня.

Буквально перед встречей глав МИД «нормандской четверки» случилось прямое попадание в школу посёлка Зайцево под многострадальной Горловкой. Дети, к счастью, в школе не учатся. К несчастью, не учатся они из-за постоянных боёв – школьное здание представляет собой опорный пункт ополчения, вокруг окопы. Зайцево – это линия фронта, который никуда не делся. Потому что украинский «мир» – это война.

ООН на днях сообщила официальную статистику жертв этого «мира»: более 30000 человек, из которых более 9000 – погибшие, свыше 21000 – раненые.

Как бы не пришлось десятками тысяч измерять количество жертв так называемого обеспечения безопасности.

На фоне угрозы обострения военного противостояния между Киевом и республиками, которое неизбежно откроет счёт новым смертям и ранениям, министр иностранных дел страны, неспособной погасить конфликт у себя дома, ёрничает и кривляется, публикуя в социальных сетях глупые заметки. «Штайнмайер и французский протокол мне предложили символически стать между Эйро и Лавровым, но, похоже, никакому прогрессу с Россией это не способствует», — написал Климкин на своей странице в Twitter.

На самом деле и этот короткий эпизод с флагами показателен: украинский министр попробовал было пристроиться к европейскому флагу, но ему указали на флаг его страны. Смешная история тем бы и закончилась, если бы в этот же день председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер не заявил, что «Украина, без сомнения, не сможет присоединиться к ЕС в ближайшие 20–25 лет, это же касается членства в НАТО».

Получилось символично – Украину отогнали от европейского знамени. Лет на 20-25.

Шуточками в Twitter тут не отделаться.

Бахвальство же Климкина в том же Twitter по итогам парижской встречи («Ни одних заключений не согласовали») свидетельствует лишь о том, что Киев не только не выполняет домашнюю работу, но и не способен усваивать пройдённый материал.

Отсюда и острое желание Украины расширить «нормандский формат» новыми участниками – США и Великобританией. Пусть, дескать, «родители» решают за «дитя».

«Нужно говорить о них как о героях, а не рабах»

В Воркуте продолжается прощание с погибшими на шахте «Северная»

Владимир Дергачев (Воркута)

В Воркуте простились с горноспасателями, погибшими в ходе поисковых работ на шахте «Северная». Жители расположенного за Cеверным полярным кругом города постепенно приходят в себя, продолжая спорить сами с собой и с приехавшими к ним представителями власти о том, что именно стало причиной трагедии и можно ли избежать ее повторения в будущем.

Очередь горняков и их родственников в пятницу долго тянулась ко входу в местный спорткомплекс «Олимп». Родные и товарищи погибших останавливались у гробов с горноспасателями и портретами погибших шахтеров, многие не скрывали слез. После панихиды прошел молебен в церкви и отпевание на шахте.

В память о страшной трагедии в городе установят стелу. Родные погибших постепенно отходят от шока, начинаются выплаты компенсаций. Многие ищут виновных в случившемся и размышляют, нужно ли ждать новой трагедии и как скоро она может произойти.

«Никто на рожон не лез»

Машинист горновыемочных машин Михаил Момот был в отпуске и готовился к корпоративу 26 февраля. Он ехал в Воркуту в отличном настроении и не обратил внимания на выскочивший на дорогу реанимобиль и машину МЧС. Потом проскочили другие машины МЧС. Момот созвонился с ребятами, вышел отдышаться: на шахте «Северная», где работал его брат, взорвался метан. Помчался на шахту, но туда его без пропуска не пустили, и Момот до трех ночи встречал и провожал спасателей.

Уже позже он подошел к шкафчику брата: там оставался нетронутый кофе с сахаром. «Говорю: о, брат, привет!.. Тяжело это все», — вздыхает горняк, уставившись в свой кофе в полутемном кафе Воркуты.

У 42-летнего Константина Момота осталось четверо детей. Двое сыновей от первого брака в самопровозглашенной Донецкой народной республике: один воюет в ополчении, второй — инвалид с синдромом Дауна. А в Воркуте две девочки от нового брака,17 и 6 лет. У Момота, как и многих жителей этих суровых краев, шахтерская династия, отец — горняк из Горловки.

Шахтеров из Донбасса после начала войны на юго-востоке Украины здесь много.

Как и остальные горняки с «Северной», Момот говорит, что на шахте был высокий уровень метана — взрывоопасного газа. Этот невидимый газ, без запаха даже при высоких концентрациях, выделяется при работе комбайна на добыче по угольному пласту (в лаве). Одна искра при высокой концентрации метана (от 4 до 9%), и он детонирует вместе с загорающейся угольной крошкой, превращая тоннель в локальный филиал ада.

25 февраля на «Северной» на глубине 780 м произошел внезапный выброс метана, за которым последовали два взрыва, вызвавшие обрушение породы. Под землей во время начавшегося пожара находились 111 человек. Вскоре спасатели обнаружили тела четырех шахтеров, еще девять получили отравление угарным газом и травмы.

Связаться с 26 горняками не удалось, и до 4 марта, до решения воркутинского суда, они формально считались пропавшими без вести.

«Виноваты те, кто контролировал уровень газа. Хотя для меня это дикая история. Ребята все были опытные, никто на рожон не лез, моджахедов там не было», — говорит Момот.

Жизнь за полярным кругом

Из 14 шахт советских времен после реструктуризации угольной отрасли в 1990-е и нулевые в Воркуте работали только пять. Большинство поселков вокруг Воркуты вымирает, и люди стремятся уехать отсюда. Жизнь в этих местах замирает с закрытием шахт, которые располагаются по круговой дороге «Воркутинского кольца». Заброшенные дома в еще действующих поселках представляют собой жутковатое зрелище. Рядом с пятиэтажками семей шахтеров стоят двухэтажки с пустыми окнами и заколоченными дверями.

Построили их еще гулаговские интеллигенты: когда-то все эти шахты были под военным начальством и на них трудились зэки.

Смертность на годовых вахтах первых шахтеров, зимовавших в землянках, была чудовищной. Первые зэки Воркутлага на берегах реки Воркуты не пережили зиму 1932–1933 года: из 1,5 тыс. осужденных выжили лишь 54 человека. Тогда у первых смен зэков-шахтеров не было ни нормального оборудования, ни провизии, ни медицины. Новые смены заселялись буквально на телах предыдущих, и этот конвейер смерти остановился не скоро.

Посреди бескрайней тундры виднеются запорошенные метелью заброшенные больницы, садики, дома культуры. Кажется, что жизнь в оставшихся жилых домах еле теплится.

В одном из таких поселков — «Северном» — и живет 20-летная Дарья Трясухо, дочь погибшего при взрыве главного подземного электрослесаря шахты 40-летнего Вячеслава Трясухо. Сразу после трагедии она обнародовала фото с индивидуальным газоанализатором одного из шахтеров «Северной». На приборе значение метана 11 февраля было 2,55% (работы должны останавливаться после 1,5%, автоматика после 2% вырубает электричество, поскольку детонация метана может произойти уже после 4%). Фотография разлетелась по соцсетям и СМИ, а к следователям один за другим потянулись шахтеры, рассказывающие о нарушениях на шахте.

В СК призывают всех давать максимум показаний о происшедшем хотя бы на условиях анонимности — даже многие бывшие шахтеры опасаются говорить откровенно, ведь почти у всех на шахтах до сих пор работают родственники.

В подъезде с осыпавшейся штукатуркой Дарья c трудом закуривает, она только вернулась от следователей. В квартире на компьютерном столе портрет отца, рядом поминальная стопка. Вячеслав Трясухо весь последний месяц постоянно говорил, что работать становится опасно.

«Северная» действительно очень газоносная шахта, и там не зря построили компрессорную станцию и мощные насосы. Горняки рисковали ради самого «хлебного» и широкого пласта угля «Мощный» (около 4 м).

Коксующийся воркутинский уголь — один из лучших в стране и ценится по всему миру.

«Мой первый пост в интернете был криком души, что я хочу видеть отца, чтобы его нашли и подняли. Взрыв был в два часа, звонок поступил в четыре дня от подруги матери, сказали: «Наташа, горный удар». Мы поехали на шахту, в актовом зале сидели остальные родственники, три дня мы там ночевали. И потом уже на встрече с [владельцем «Северстали» Алексеем] Мордашовым (который пообещал организовать «горячую линию» для приема жалоб родственников горняков. — «Газета.Ru»), где они все говорили о многочисленных нарушениях техники безопасности, о которой шахтеры боялись рассказывать из-за угрозы увольнения, — вспоминает девушка. — Сразу после аварии фото датчика с повышенным метаном мне прислал один из шахтеров. Он говорил, что либо на другую шахту пойдет, либо уволится».

Почему же погибший Трясухо и другие шахтеры молчали?

Дарья говорит, что отец постоянно ругался с начальством из-за проблем с техникой безопасности, но до конца идти не мог, поскольку понимал, что нужно «тащить семью». Как и многие шахтерские семьи здесь, до трагедии они мечтали скопить деньги и ехать на юг. Сейчас Дарья собирает подписи под петицией с требованием наказать виновных в трагедии.

Девушка вспоминает переговоры родственников погибших с вице-премьером Аркадием Дворковичем и Мордашовым. Жесткий тон родственников вызывает ассоциации с трагедией вокруг гибели подлодки «Курск». Многие так и говорят, «Северная» — это «Курск для шахтеров»:

родственники говорят, что от них утаивали правду, что горняков уже не спасти, боялись сказать это в лицо.

На встрече с Мордашовым и Дворковичем родственники говорили об Олеге Бабиченко. Он заведовал безопасностью на шахте «Воркутинская», а после взрыва в 2013 году, унесшего жизни 19 человек, был переведен на «Северную». Родственники требовали вызвать его на ковер, но Мордашов предложил не устраивать «цирк». В итоге глава «Северстали» пообещал проверить компетентность инженера по технике безопасности.

«Датчики обмануть невозможно»

Споры, из-за чего на самом деле погибли шахтеры, идут до сих пор. Официальная версия «Северстали»: трагедия случилась из-за непредсказуемого выброса метана из пласта.

Для безопасности в тоннелях нужно регулярно проводить дегазификацию и вентилировать тоннели. Через систему датчиков в шахте постоянно замеряют уровень метана и углекислого газа.

Офис «Воркутауголь» в центре города — мрачноватое бетонное здание с красными буквами наверху: «Больше угля — Родине!»

Из окна виден билборд с шахтером, поднимающим девушку: «Настоящие мужчины всегда в цене». Такой рекламы шахт здесь полгорода. На многих автобусах надписи: «Безопасность превыше всего».

Как и на шахте, на входе в «Воркутауголь» (входит в «Северсталь») установлены алкотестеры. Дуешь в датчик, вставляешь карту и проходишь. За употребление алкоголем могут и уволить.

Горняки говорят, что при выходе в забой водку лучше не пить хотя бы за два дня до смены, ведь датчики алкоголя настолько чуткие, что фиксируют даже запах спирта от тряпки уборщицы.

Датчики невозможно обмануть, считает глава пресс-службы «Воркутауголь» Татьяна Бушкова. Она признает, что «Северная» газообильна, в разных точках концентрации лавы цифры по метану разные, но критических превышений система не фиксировала. Бушкова уверена: это подтвердят комиссии, ведь стационарные датчики опломбированы, данные с них онлайн передавались диспетчерам шахты.

Кроме того, данные с датчиков в режиме реального времени поступают на пульты инспекторов Ростехнадзора. В случае образования у буровых комбайнов скоплений метана выше 2% машины останавливаются. Также электричество отключается при повреждении любого из датчиков.

По одному из возможных сценариев, комбайн на добыче, который снимает «стружку» с угольного пласта, нарвался на «карман» с метаном. В таком случае датчики могут не успеть отключить оборудование. Малейшая искра — и не успевший выветриться метан детонирует вместе с горючей угольной крошкой. После такого сложно найти даже фрагменты тел.

По логике, такая трагедия может произойти по природным причинам. Например, при горном ударе (резкое разрушение напряженной части пласта) или резком выбросе метана. Последняя версия сразу стала основной. Компания настаивает именно на версии горногеологического фактора, так как в юридическом плане это сравнимо с ошибкой пилота. Здесь винить уже некого, кроме природы и самих погибших.

Большая часть крупных трагедий на шахтах обходилась без уголовных дел, поскольку горногеологический фактор признавали инспекции.

Источник в «Северстали» уверяет, что авария на «Северной» стала неожиданностью для руководства компании. Шахта считалась одной из самых безопасных в «Воркутаугле». После приватизации компании в 2003 году она вложила миллиарды в модернизацию оборудования на шахтах «Воркутинского кольца» и безопасность своих сотрудников. Руководство было просто помешано на этом пункте, говорит собеседник. Что же касается нарушений по технике безопасности, то у горняков есть несколько возможностей связаться с начальством анонимно и сообщить о проблемах.

«Это был дурдом»

С версией о полной безопасности не согласны в горняцком сообществе. Сами шахтеры, 30% зарплаты которых зависит от количества добытого угля (притом что средняя зарплата на шахте — 70 тыс. руб.), знают способы, как обмануть датчики. Говорят они об этом неохотно, ведь такие махинации — тяжелейшее преступление в компании.

«Сейчас по телевизору говорят, что датчики опломбированы, их нельзя сдвинуть с места, но это чушь, — объяснил «Газете.Ru» бывший механик с одной из местных шахт. — Датчики не пломбируют, а пломбируют окошечко калибровки, эти пломбы сбиваются. Это не значит, что их обязательно кто-то вскрывает. Просто лава едет, датчики перемещаются, и не все их аккуратно переносят».

О том, что в принципе может происходить на практике, рассказывает еще один горняк, который проработал стажером-мастером ВТБ (вентиляция и техника безопасности) уже на другой местной шахте в 2014 году.

В первый раз его спустили в шахту на 40 минут, а во второй — уже одного на всю смену, даже несмотря на отсутствие опыта.

«Это был дурдом. Спустили одного в незнакомую шахту, и я всю смену бродил один, ориентируясь по схеме. Потом мне дали постоянного наставника на неделю, — рассказывает он. — Зайдя на один из участков, мы увидели большой перечень нарушений и приняли решение закрыть его до устранения проблем. Я позвонил диспетчеру, перечислил нарушения, сказал, что людей вывожу и участок закрываю. На следующую смену иду тем же маршрутом, а участок как ехал, так и едет. Никто его не закрыл».

«Мне дали другого наставника, старшего мастера ВТБ. Он меня учил ездить на грузовом конвейере, который несется на огромной скорости, а это нарушение, — продолжает шахтер. — Потом он отвел меня в заброшенную выработку и учил курить. Это был 2014 год, и это был человек, который должен пресекать такое! На мой вопрос о том, не боится ли он, тот ответил: «Ну ты же мастер ВТБ, ты же знаешь, где газ.

А у меня дядька всю жизнь проработал в ВГЧС (военизированные горноспасательные части), и он рассказывал, что за найденную спичку коллеги били человека».

Версия о курении в шахте тоже высказывалась как возможная причина трагедии на «Северной». В таких случаях взрывная волна вокруг курильщика при детонации метана отшвыривает тела в сторону, они отскакивают от стен и с них срывает одежду. По месту детонации обычно легко понять, кто закурил, поэтому во избежание «судов Линча» газетам запретили публиковать имена курильщиков.

Раньше виноватого в такой трагедии не позволяли хоронить на кладбище. Только за забором, как самоубийцу. Семья же изгонялась из шахтерского поселка.

«Был случай, мы спускались, выходили из клети. Один человек запнулся, и у него выпала зажигалка. Так его чуть насмерть не забили. В лавах так не работают. Поэтому добычники после смены выкуривают за раз по три сигареты», — рассказывает горняк.

По его словам, «убивает» отношение людей, которые нарушают правила техники безопасности. «Я не стану винить руководство шахт. В большинстве случаев инженеры сидят на поверхности, они не видят происходящего, — считает он. — Метан там зашкаливал постоянно. В нагрудном датчике он показывал 10%, даже когда я сидел внизу. И люди работали. А когда угольная пыль сочетается с газом, это взрывоопасная смесь и искрой может быть все, что угодно, ведь все оборудование металлическое».

Шахтер говорит, что много бегал по соответствующим кабинетам и говорил: порядок и безопасность только на бумаге, внизу все по-другому. Но начальство не верило, ведь по отчетам все было в норме. Что же касается проверок, то к плановым и комплексным все всегда готовы: инспекторов начальство давно знает в лицо, а штрафы до 30 тыс. руб. не так страшны.

«Все из-за этого плана!»

Многие горняки и их родственники связывают трагедию с концом месяца. Шахтеры торопились выполнить план по добытому углю в ущерб технике безопасности.

В офисе местного «Мемориала» полно журналистов. Все ждут Константина Пименова, депутата горсовета, до 2014 года работавшего на шахте «Воргашевская», горняка с 28-летним стажем. Он входит и как заправский политик стучит кулаком по столу.

«Все из-за этого плана! Когда я работал, датчики метана закрывали фуфайками, вместо того чтобы доложить начальству, — утверждает Пименов.

— На сто процентов обезопаситься в шахте нельзя, но можно уменьшить плановые показатели, чтобы разбить систему страха и лжи, круговой поруки, при которой все боятся с простоями в ущерб технике безопасности».

Если бы тот или иной работодатель брал на себя выплаты за простой по газу, то тогда работники априори не думали бы о махинациях с датчиками, возмущается бывший шахтер «Воркутинской» и член Общественной палаты Коми Сергей Мостуненко.

Нельзя забывать и другую трагедию.

В ночь на 28 февраля на «Северной» произошел новый взрыв — на том же участке, что и первые два. Погибли шестеро человек: пятеро спасателей и один работник шахты. Уже после этого было объявлено, что в шахте больше невозможно проводить никакие работы.

Сестра погибшего спасателя Сергея Смыченко, Виктория Пшеничникова, живет в одной из девятиэтажек Воркуты. Обшарпанный подъезд, у коридора — сломанное пианино. Она смотрит на фото улыбающегося брата на компьютере. Рядом на полке модели танков, которые склеивал в свободное время Сергей. Отец Виктории погиб на «Октябрьской» шахте в 1965 году.

Сергей родился от второго мужа матери. В последнее время он думал переехать из Воркуты с семьей в другой регион. До пенсии ему оставалось два года.

«Уже не людей, а шахту спасали, западное крыло, там много угля... На собрании я спросила губернатора Гапликова: «Вы ведь знали, что будет взрыв, как и каждая воркутинская семья? Вам надо, чтобы погибли эти ребята?» На что он мне ответил, что работа спасателя — веление души и давайте не будем искать виноватых».

Я подумала, что сейчас его порву», — вспоминает Виктория.

По ее словам, незадолго до взрыва брат послал другого парня, Спартака, обратно — устанавливать связь. «Как чувствовал, что ему не жить», — считает Виктория. Спартак в итоге выжил и отделался переломами. «Другой из спасателей был на вид целый, но подняли, а у него затылка нет», — рассказывает она.

«Все случилось утром, я не спала. Муж ушел и сказал, когда придет — чтобы спала. Мне сначала казалось, это не может быть правдой. Они на многих авариях были, но в эти два дня перед трагедией было чувство слабости, которого раньше не было, может, просто предчувствие», — вздыхает Виктория Пшеничникова.

«Мы хороним людей пачками»

В феврале 2013 года на шахте «Воркутинская» взрыв метана погубил 19 человек. Тогда из Москвы не прилетало высокое начальство (министр МЧС Пучков, вице-премьеры Дворкович и Голодец, глава СК Бастрыкин). Не было «Уралов» с ОМОНом и постоянных обысков в офисах «Воркутаугля» и на шахте. Не было микроавтобусов СК по всему городу. Не было и злых стихийных митингов, на которых воркутинцы задавали неудобные вопросы губернатору и призывали к ответу менеджмент компании.

Сегодня же власти заговорили о резко выросших выплатах семьям погибших — от 6 млн до 10 млн. От МЧС, региональных и федеральных субъектов, страховщиков, «Северстали» и других.

«Почему сейчас пошла такая волна, если раньше молчали? — рассуждает Дарья Трясухо.

— Мы хороним людей пачками, а многие люди рассчитывают на компенсации и продолжают молчать. Я сама после смерти отца была в трехдневном коматозе, а сейчас понимаю: надо бороться».

Отвечающие за технику безопасности должны быть наказаны, чтобы впредь таких аварий не было, считает она: «Нужно отмыть честь шахтеров, чтобы о них заговорили как о героях, а не рабах».

То, что никогда прежде аварии на шахтах в Воркуте не вызывали такого народного возмущения, подтверждает и председатель городского совета Юрий Долгих.

«Не было того фона, который возник сейчас. Очень много шахтеров заявляют — я не могу это подтвердить, — что были поступления газа, превышающие норму. Наверное, они склонны судить о том, что были нарушения техники безопасности, — рассказывает собеседник «Газеты.Ru». — Но если вспомнить аварию на «Воркутинской» в 2013 году, то там был шок. Никто ничего не понимал: как мог произойти взрыв на шахте, на которой стоят одни из лучших средств безопасности в России?»

«Я сейчас не готов делать какие-то заявления о причинах случившегося. Но слишком часто стали происходить трагедии. Слишком много вложено в технику безопасности, а эффект чуть ли не обратный», — добавил Долгих.

Что будет дальше

Из трагедии должны быть сделаны выводы, считает депутат Пименов, иначе ситуация выйдет из-под контроля. Он также сетует об упадке горняцких профсоюзов: если в советское время и при Ельцине они были грозной силой, то теперь скатились до состояния филиала добывающих кампаний: «Все горняки говорят, что местные профсоюзы толком не помогали горнякам после взрывов». Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков, цитирует Высоцкого депутат.

«Опасность волнений в шахтерских моногородах власть прекрасно понимала еще с 1990-х годов, когда шахтеры из той же Воркуты перекрывали здесь железнодорожные пути», — говорит о приезде высокого начальства из Москвы бывший замглавы администрации Воркуты Александр Литвинов. С «большой землей» через необъятную тундру город соединяет только железнодорожное сообщение и редко — авиасообщение. Автомобильный трассы нет.

По словам Литвинова, пик чаяний города на светлое будущее был в 2011 году, когда сюда приехало много газовщиков и активизировался местный бизнес. Но теперь Воркута и окружающие поселки потихоньку вымирают. Численность населения со 115 тыс. человек в 1989 году упала до 60 тыс., квартиры здесь стоят копейки, продать жилье и уехать южнее без накоплений невозможно.

У шахтеров средняя зарплата около 70 тыс. руб., у остальных — 20–30 тыс.

Шахты закрываются. Добавим к этому зимние температуры до –50 градусов и постоянные вредные выбросы с производств.

Литвинов сетует: при бюджете города в 3 млрд руб. по старым временам «Воркутауголь» до сих пор отдает мэрии только 20 млн. После объединения «Северстали» с «Воркутауглем» многие социальные объекты компания скинула с баланса, переложив нагрузку на мэрию. В итоге между мэрией и предприятием неформально идет война за влияние над политическими и социальными процессами в городе, хотя монополист по ресурсам намного сильнее горадминистрации.

У мэрии нет денег на переселение людей из депрессивных поселков в саму Воркуту, хотя для этого даже не надо строить дома, а достаточно отремонтировать пустующие.

Судьба самой шахты до сих пор не ясна. Сначала ее хотели изолировать и закачать азот для остановки пожара. Потом — затопить и откачать воду позже, чтобы найти останки. В любом случае, шахта вряд ли откроется раньше чем через год. И если ее все-таки не смогут восстановить, то из города уедут очередные несколько тысяч человек.

Второй энергоблок Южно-Украинской АЭС (ЮУАЭС) подключен к энергосети после текущего ремонта, сообщает в субботу пресс-служба Минэнерго Украины.

"5 марта 2016 года в 7.39 (8.39 мск – ред.) энергоблок №2 Южно-Украинской АЭС подключен к энергосети после окончания текущего ремонта. Оборудование первого и третьего энергоблоков АЭС работает в заданном режиме", — говорится в сообщении.

По данным Минэнерго, радиационная обстановка на ЮУАЭС соответствует нормам безопасности. Радиационный фон на промышленной площадке Южно-Украинской АЭС находится на уровне естественных фоновых значений, которые были замерены до пуска атомной станции и на 5 марта составляет 0,1 мкЗв/ч. Выбросы и сбросы радиоактивных веществ в окружающую среду не превышают установленных допустимых значений.

26 февраля второй энергоблок Южно-Украинской АЭС был отключен от энергосети для проведения текущего ремонта согласно разрешенной заявке.

Южно-Украинская АЭС расположена на берегах Южного Буга в городе Южноукраинск Николаевской области и является обособленным подразделением ГП "НАЭК "Энергоатом", входит в состав Южно-Украинского энергетического комплекса.

В ДНР в субботу нарушено теле- и радиовещание в Тельмановском районе, а также работа мобильного оператора "Феникс", сообщает пресс-служба министерства связи самопровозглашенной республики.

ДНР: силовики ночью выпустили почти 40 мин по Донецку и Горловке

"В результате диверсии было повреждено передающее оборудование. Сегодня без связи "Феникс" остались жители населенных пунктов Михайловка, Мичурино, Каньково, Тельманово, Свободное, Самойлово, Каменка. Это все в Тельмановском районе. По последним данным, в этих населенных пунктах нарушено телевизионное и радиовещание", — приводит слова представителя пресс-службы министерства "Донецкое агентство новостей".

Подробности произошедшего уточняются, на месте работают специалисты Минсвязи ДНР.

"Донецкое агентство новостей" напомнило, что в начале февраля в результате диверсии украинских силовиков была прекращена трансляция некоторых телевизионных каналов ДНР по всей республике.

Экс-министр юстиции Украины Елена Лукаш намерена обжаловать в Европейском суде справедливости в Люксембурге продление против нее санкций, сообщает юрист Максим Райко, который будет представлять интересы Лукаш в суде ЕС.

Накануне Совет ЕС сообщил, что санкции против 16 человек (в том числе Лукаш), которым вменяется в вину растрата государственных средств Украины, продлены на год.

"После продления Советом ЕС санкций Еленой Лукаш принято решение об их оспаривании в Суде ЕС в Люксембурге. Принимая во внимание успешно выигранное нами с европейскими коллегами дело по спору Андрея Портнова с ЕС, Portnov v Council (T290/14), мне также выпала честь представить интересы Елены Лукаш в Суде ЕС", — написал он в Facebook.

Ранее Лукаш подала несколько судебных исков в отношении Генеральной прокуратуры Украины и лично прокурора Владислава Куценко за разглашение недостоверной информации.

Лукаш, которая ранее была объявлена в розыск, 5 ноября прошлого года задержали сотрудники Службы безопасности Украины по подозрению в причастности к событиям на Майдане. Она была доставлена в генпрокуратуру для дачи показаний, где ей сообщили о подозрении в служебном подлоге и присвоении 110 тысяч долларов из госбюджета в период пребывания на посту министра. В надзорном ведомстве заявили, что Лукаш проходит в качестве свидетеля по делу о событиях в центре Киева зимой 2014 года. Ей избрали меру пресечения в виде ареста с возможностью внесения залога. После внесения залога Лукаш отпустили и обязали носить электронный браслет, фиксирующий передвижение, запретив покидать Киев.

Позднее Апелляционный суд Киева удовлетворил жалобу Лукаш о смягчении ей меры пресечения. Суд постановил вдвое снизить сумму залога (до около 105 тысяч долларов) и снял с нее обязательство носить электронный браслет. А уже в декабре 2015 года экс-министр вышла из-под домашнего ареста.

Евросоюз должен понять, что восстановить хорошие отношения с Россией – это важно, заявил президент Кипра Никос Анастасиадис.

"Европейскому союзу надо понять, как это важно: восстановление хороших отношений с Россией. Потому что и исторически, и сейчас Россия — один из основных партнеров европейских стран", — сказал Анастасиадис в интервью программе "Вести в субботу с Сергеем Брилевым" телеканала "Россия-1".

По его словам, для понимания этого можно оценить роль России в эпопеях с сирийским химическим оружием, и с иранской ядерной программой. "Не говоря уже о том, что Россия всегда была торговым партнером Европы. До санкций товарооборот достигал 300 миллиардов в год",- сказал он.

"Также должен сказать, что после соглашения, достигнутого в Минске между четырьмя странами: Россией, Францией, Украиной и Германией, мы должны приложить интенсивные усилия, чтобы реализовать эти соглашения. А еще: все страны должны быть самокритичными и проанализировать ту степень ответственности, которую каждая из них несет за события в Украине. Иными словами, все должны понять, насколько важны хорошие отношения между Россией, Евросоюзом, Россией и Америкой. Никто не может недооценивать роль, которую играет Россия для мира во всем мире. Я об этом говорю и в Европейском совете. Да, некоторые восточно-европейские государства считают меня приверженцем России. Но я являюсь европейцем с правильной оценкой обстоятельств и событий. И я абсолютно точно понимаю, насколько важна роль России в вопросах мировой важности",- сказал Анастасиадис.

Евросоюз. Кипр. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 марта 2016 > № 1675173

Украина должна возобновить контроль над Донецком и Луганском, Киев надеется на помощь западных партнеров в урегулировании конфликта в Донбассе, заявил премьер-министр Украины Арсений Яценюк во время принятия присяги полицейскими Полтавы в субботу.

"Нам необходимо восстановить контроль над Донецком, Луганском и вернуть Крым. Это задача по восстановлению территориальной целостности государства. И эти задачи выполняют ребята, которые сейчас стали полтавскими полицейскими", — цитирует премьера украинское информагентство УНН.

Он также сообщил, что надеется на то, что западные партнеры Украины "сделают все для того, чтобы наши ребята не умирали на фронте".

Власти Украины в апреле 2014 года начали военную операцию против самопровозглашенных ЛНР и ДНР, которые заявили о независимости после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 9 тысяч человек. Вопрос урегулирования ситуации в Донбассе обсуждается, в том числе в ходе встреч в Минске контактной группы, которая с сентября 2014 года приняла уже три документа, регламентирующих шаги по деэскалации конфликта, в том числе о перемирии. Однако и после соглашений о перемирии между сторонами конфликта продолжаются перестрелки.

Украинские власти планируют вложить до 7 миллиардов гривен (264 миллиона долларов по текущему официальному курсу) в 2016 году в восстановление объектов инфраструктуры в Донецкой области, сообщил украинскому информагентству "Укринформ" глава Донецкой областной военно-гражданской администрации Павел Жебривский.

"Фактически, каждую неделю мы что-то открываем, закупаем. И это еще я не запустил процесс использования тех больших средств, которые накоплены за половину 2015 года, — где-то около 4,5 миллиарда гривен (169 миллионов долларов — ред.). Кроме того, будет приобщаться ресурс городских бюджетов, частников. Мы считаем, что в этом году уложится минимум 6,5-7 миллиардов гривен в возобновление инфраструктуры Донецкой области. Это общие средства — и бюджетные, и спонсоров, в том числе международных", — заявил Жебривский.

По его словам, список всех объектов будет обнародован уже в ближайшие дни: "Сейчас завершается заслушивание и, возможно, на следующей неделе мы обнародуем список всех объектов в каждом районе и городе, которые за этот ресурс будем возобновлять".

Власти Украины в апреле 2014 года начали военную операцию против самопровозглашенных ЛНР и ДНР, которые заявили о независимости после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 9 тысяч человек. Вопрос урегулирования ситуации в Донбассе обсуждается в том числе в ходе встреч в Минске контактной группы, которая с сентября 2014 года приняла уже три документа, регламентирующих шаги по деэскалации конфликта, в том числе о перемирии. Однако и после соглашений о перемирии между сторонами конфликта продолжаются перестрелки.

Представитель самопровозглашенной Луганской народной республики в Контактной группе по Донбассу Владислав Дейнего считает, что Европа по результатам встречи глав МИД "нормандской четверки" дала Киеву время для стабилизации ситуации в стране.

Ранее в Париже прошла встреча глав МИД "нормандской четверки", которая закончилась в целом безрезультатно. Министры констатировали отсутствие прогресса в реализации политической части минских соглашений. Эксперты считают, что отсутствие практических результатов встречи было предсказуемым, так как глава МИД Украины Павел Климкин не имеет полномочий принимать принципиальных политических решений.

По мнению Дейнего, от прошедшей встречи ожидали, что министры предъявят серьезные требования к Украине, касающиеся выполнения тех пунктов Комплекса мер, которые должны обеспечить проведение выборов. Представитель ЛНР считает, что министры пошли навстречу просьбе Климкина не обострять сейчас вопрос выборов на какое-то неопределенное время.

"То есть, Украине дают еще время для того, чтобы разобраться во внутриполитической ситуации и каким-то образом ее стабилизировать. Вместе с тем, такие подходы даже Европой оцениваются как малоперспективные, и там все больше склоняются к тому, что на Украине надо что-то менять, иначе механизм мирного урегулирования ситуации на Донбассе не заработает", — цитирует слова Дейнего Луганский информационный центр.

При этом Дейнего отметил, что киевская власть намеренно затягивает процесс мирного решения кризиса.

Власти Украины в апреле 2014 года начали военную операцию против самопровозглашенных ЛНР и ДНР, которые заявили о независимости после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 9 тысяч человек. Вопрос урегулирования ситуации в Донбассе обсуждается в том числе в ходе встреч в Минске контактной группы, которая с сентября 2014 года приняла уже три документа, регламентирующих шаги по деэскалации конфликта, в том числе о перемирии. Однако и после соглашений о перемирии между сторонами конфликта продолжаются перестрелки.

Сколько их, жертв сталинских репрессий? Минкультуры открыло правду

Жертвы сталинизма. Сталин умер, а подсчеты репрессированных в 30-е годы прошлого века ведутся до сих пор. По словам Мединского, спекуляции на эту тему продолжаются, так как правду долго скрывали. Министр культуры назвал точные цифры

Сегодня — день смерти Сталина. На этой неделе в обществе вновь разгорелась дискуссия о количестве жертв сталинских репрессий. СМИ цитируют такое заявление министра культуры Владимира Мединского: «Когда мы скрываем правду, то получаются публикации известных писателей, поэтов, публицистов про 50 миллионов жертв сталинских репрессий; 100 миллионов в лагерях, 10 миллионов расстрелянных».

Но, как считает Мединский, «все это абстрактные спекуляции просто потому, что правду не публиковали. А правда известна». По словам Мединского, с 22-го по 53-й годы было репрессировано в общей сложности около 2,5 миллиона человек, из них примерно 700 тысяч было расстреляно. В эти 700 тысяч входят не только невинные люди и жертвы режима, но и настоящие преступники: полицаи, бендеровцы, «Бог знает, кто еще». Эти цитаты министра культуры публикуют СМИ. Так, известны ли на данный момент точные цифры числа жертв сталинских репрессий?

Рой Медведев

советский и российский историк

«Мои данные не являются научно точными. Всего по суду было расстреляно 760 тысяч человек. Это был 15-минутный суд и приговор. Еще не меньше 1 миллиона человек погибло в лагерях, погибли от голода, холода, от невыносимого труда, от расстрелов. Если бы государство и архивное управление начало бы свои подсчеты, оно бы смогло сравнить и легко подсчитать число заключенных, но по документам, умерших в лагерях оформляли умерших от болезней, а на самом деле они умирали от невыносимого труда. Находились в заключении не меньше 5 миллионов человек, из них только около 2 миллионов вернулись после 20-го съезда реабилитированными. Это жертвы сталинского террора 37-38 годов. Но жертв раскулачивания тут нужно прибавить. Это было 10 миллионов крестьянских семей. Сколько из них умерло, неизвестно. Потому что их приговаривали к высылке, но не к расстрелу. Но, по крайней мере, 500-600 тысяч семей погибли. Затем сюда нужно прибавить народы, выселенные со своих территорий, чеченцы, ингуши, карачаевцы, крымские татары. Их было также больше 1 миллиона человек. Затем население Западной Украины, Западной Белоруссии в 39-м году, там тоже всего было выселено около 1 миллиона человек. Это прямые жертвы репрессий. Так, что общая цифра будет приближаться к 10 миллионам человек».

Добавим, что ранее «Левада-центр» провел опрос, который выявил, что уровень поддержки россиянами Иосифа Сталина стал самым высоким за последнее десятилетие. В частности, 34% респондентов считают, что какие бы ошибки и пороки ни приписывались Сталину, самое важное, «что под его руководством наш народ вышел победителем в Великой Отечественной войне».

О признании действия исключительных прав на территории Российской Федерации

Внимание! Срок подачи заявления о признании действия исключительных прав на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания, наименования мест происхождения товаров, удостоверенных официальными документами Украины, действовавшими по состоянию на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Российской Федерации новых субъектов, и заявки на государственную регистрацию результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации идентичного изобретению, полезной модели, промышленному образцу или тождественного товарному знаку, знаку обслуживания, наименованию места происхождения товара по заявке, поданной в уполномоченный орган государственной власти Украины, по которой на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Российской Федерации новых субъектов не выдан охранный документ Украины, продлен до 1 июля 2016 года.

Федеральная служба по интеллектуальной собственности (далее – Роспатент) сообщает, что на основании части первой статьи 131 Федерального закона от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» на территории Российской Федерации признается действие исключительных прав на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, товарные знаки, знаки обслуживания, наименования мест происхождения товаров, удостоверенных официальными документами Украины, действовавшими по состоянию на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Российской Федерации новых субъектов. Признание осуществляется при условии государственной регистрации соответствующего результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации по поданному в Роспатент заявлению правообладателя:

физического лица, являющегося гражданином Российской Федерации на основании статьи 4 Федерального конституционного закона от 21 марта 2014 г. № 6-ФКЗ «О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов – Республики Крым и города федерального значения Севастополя»;

юридического лица, подавшего заявление в порядке, предусмотренном статьей 19 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. № 52-ФЗ «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Заявление (DOC - 96 Кб) о признании действия исключительного права на территории Российской Федерации может быть подано до 1 июля 2016 года.

В соответствии с частью девятой статьи 131 Федерального закона от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» форма заявления и перечень документов, являющихся основанием для признания действия исключительного права на территории Российской Федерации, правила их составления, подачи и рассмотрения устанавливаются Роспатентом.

В рамках реализации данного полномочия Роспатентом принят приказ от 13 октября 2014 г. № 159 «О Правилах составления, подачи и рассмотрения заявления и документов, являющихся основанием для признания действия исключительного права на территории Российской Федерации». Данным приказом утверждены:

правила составления, подачи и рассмотрения заявления и документов, являющихся основанием для признания действия исключительного права на территории Российской Федерации (далее – Правила);

форма заявления о признании действия исключительного права на территории Российской Федерации (далее – Заявление).

В соответствии с Правилами Заявление составляется по установленной форме с заполнением полей, соответствующих виду объекта интеллектуальной собственности, в отношении которого оно подается. В Заявлении может испрашиваться признание действия исключительных прав, удостоверенных одним официальным документом Украины.

Заявитель вправе ходатайствовать о признании действия исключительного права в отношении объекта интеллектуальной собственности, измененного по сравнению с указанным в охранном документе Украины (в данном случае в Заявлении делается соответствующая отметка), если такие изменения:

выражаются в исключении пунктов формулы изобретения или полезной модели;

заключаются в уточнении перечня товаров/услуг без расширения объема исключительного права на товарный знак, знак обслуживания (далее – товарный знак);

не приводят к изменению сущности промышленного образца или существа товарного знака;

связаны с указанием места происхождения товара на русском языке.

К Заявлению прилагается копия официального документа Украины, которым удостоверено исключительное право.

В зависимости от объекта интеллектуальной собственности, в отношении которого подано Заявление, к нему также прилагаются следующие документы:

а) для изобретений – описание, реферат и формула изобретения, а также чертежи, необходимые для понимания сущности изобретения (если таковые имеются);

б) для полезных моделей – описание и формула полезной модели, а также чертежи, необходимые для понимания сущности полезной модели (если таковые имеются);

в) для промышленных образцов – описание промышленного образца и комплект изображений изделия;

г) для товарных знаков – изображение товарного знака (размером 8х8 см, в качественном графическом исполнении, позволяющем его репродуцировать средствами копировальной техники, и в том цвете или цветовом сочетании, в котором испрашивается признание действия исключительного права), описание товарного знака, в котором дополнительно указываются цвет (цветовое сочетание) товарного знака и его неохраняемые элементы (при их наличии), и перечень товаров/услуг;

д) для наименований мест происхождения товаров – указание товара, описание его особых свойств и указание его места происхождения.

Если в Заявлении сведения о заявителе не соответствуют сведениям о правообладателе, содержащимся в официальном документе Украины, к Заявлению прилагаются документы, подтверждающие произошедшие изменения.

В случае ведения дел с Роспатентом через представителя, не являющегося патентным поверенным, к Заявлению прилагается доверенность, подтверждающая его полномочия, оформленная в соответствии с требованиями законодательства. Доверенность, подтверждающая полномочия патентного поверенного, может не прилагаться к Заявлению.

Документы представляются в Роспатент на русском языке. Если документ составлен на ином языке, к нему прилагается перевод на русский язык, заверенный в установленном порядке.

Заявление и прилагаемые к нему документы представляются непосредственно в окно приема документов Роспатента или через организации связи по адресу: Бережковская наб., д. 30, корп. 1, Москва, Россия, Г-59, ГСП-3, 125993.

Заявление с прилагаемыми документами могут быть направлены по электронной почте Crimea.patent@rupto.ru или по факсу +7 (495) 531-63-18 . В этом случае оригиналы документов должны быть представлены в Роспатент в месячный срок со дня направления документа по электронной почте или по факсу с сопроводительным письмом, содержащим информацию о документах, переданных по электронной почте или по факсу, включая дату их направления. При выполнении данного условия Заявление считается поступившим в день его поступления в Роспатент по электронной почте или по факсу.

Информацию о ходе рассмотрения в Роспатенте Заявлений можно получить по телефонам:

+7 (495) 531-65-51 (изобретения, полезные модели, промышленные образцы);

+7 (495) 531-63-40 (товарные знаки, наименования мест происхождения товаров).

Внимание! В ходе рассмотрения заявления о признании действия исключительного права на территории Российской Федерации Роспатентом не проверяется соответствие заявленных результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации требованиям охраноспособности. В этой связи заинтересованным лицам необходимо самостоятельно ответственно и объективно оценивать охраноспособность результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, в отношении которых испрашивается признание действия исключительного права.

Согласно части девятнадцатой статьи 13⊃1; Федерального закона от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» споры, связанные с защитой нарушенных или оспоренных интеллектуальных прав, регулирование которых осуществляется на основании статьи 13⊃1;, рассматриваются и разрешаются по соглашению сторон спора или судом. В случае столкновения прав, которое возникло в связи с признанием действия исключительного права, целесообразно использовать альтернативные способы урегулирования спора, в первую очередь процедуру медиации.

Роспатент сообщает, что на основании части второй статьи 131 Федерального закона от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» по заявке на государственную регистрацию результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации идентичного изобретению, полезной модели, промышленному образцу или тождественного товарному знаку, наименованию места происхождения товара по заявке, поданной в уполномоченный орган государственной власти Украины, по которой на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Российской Федерации новых субъектов не выдан охранный документ Украины, может быть установлена дата подачи по дате подачи соответствующей заявки в уполномоченный орган государственной власти Украины.

Установление даты подачи заявки на государственную регистрацию результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации по дате подачи заявки на идентичное изобретение, полезную модель, промышленный образец или тождественный товарный знак, наименование места происхождения товара, поданной в уполномоченный орган государственной власти Украины, осуществляется по соответствующему ходатайству заявителя, поданному в Роспатент.

Ходатайство может быть подано до 1 июля 2016 года.

К ходатайству прилагается заверенная копия заявки на идентичное изобретение, полезную модель, промышленный образец или тождественный товарный знак, наименование места происхождения товара, поданной в уполномоченный орган государственной власти Украины, по которой на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Российской Федерации новых субъектов не выдан охранный документ Украины, а также ее заверенный перевод на русский язык.

Телефон горячей линии по вопросам признания действия на территории Российской Федерации исключительных прав, удостоверенных охранными документами Украины, и испрашивания даты подачи заявки на государственную регистрацию результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации по дате подачи заявки на идентичное изобретение, полезную модель, промышленный образец или тождественный товарный знак, знак обслуживания, наименование места происхождения товара +7 (495) 531-63-29 (Кузнецова Галина Николаевна, Селяков Валентин Алексеевич).

Самоубийственная независимость: Украина пережила зиму без закупок российского газа благодаря деиндустриализации.

Украинский президент Петр Порошенко похвастался представителям Еврокомиссии, что Украина прошла зиму без импорта российского газа и "не позволила себя шантажировать". "Известия" решили разобраться, сколько стоила Киеву "газовая независимость". По словам украинских экспертов, обойтись без поставок "Газпрома" удалось только благодаря деградации промышленности. А газ, который Киев закупал зимой по реверсу из Европы, оказался почти на 10% дороже российского.

Украина продолжает закупать газ из Европы по реверсу и не хочет импортировать российское топливо. По данным "Укртрансгаза", опубликованным в среду, в январе-феврале Украина импортировала из Европы 2,1 млрд куб. м. Причем 90% февральских поставок (которые составили 1,2 млрд куб. м) пришли по словацкому коридору. В подземных хранилищах Украины на 1 марта оставалось 10 млрд куб. м газа, что является минимальным уровнем за последние пять лет.

- Украине удалось пережить зиму без российского газа, - подчеркнул Петр Порошенко в ходе встречи с вице-президентом Еврокомиссии по вопросам энергетики Марошем Шефчовичем. - Благодаря надежности нашего транзита, мы не позволили шантажировать нас и в то же время продемонстрировали эффективное взаимодействие с Европейской комиссией.

Украина с начала года не закупает российский газ, заявляя, что он слишком дорог. Как ранее говорил глава украинского минэнерго Владимир Демчишин, дешевле закупать газ по реверсу из Европы, его цена составляет около $190 за 1 тыс. куб. м. Тогда как российский газ для Украины в I квартале стоил $212.

- Украина просто прошла зиму без потребности в крупных объемах газа, - комментирует "Известиям" украинский эксперт в сфере энергетики, бывший пресс-секретарь "Нафтогаза Украины" Валентин Землянский. - Этому способствовали два основных фактора: теплая погода и падение объемов потребления в промышленности, которая является основным потребителем импортного газа.

Как сообщал "Нафтогаз" в конце февраля, за последние два года потребление газа на Украине сократилось на 31%.

По данным министерства энергетики и угольной промышленности Украины, в прошлом году по сравнению с 2014-м на 12,2% уменьшилось общее потребление электроэнергии. Причем промышленность оказалась лидером - в этом секторе потребление сократилось на 17,8%. А потребление газа в 2015 году стало меньше на 20,9%, составив 33,7 млрд куб. м. При этом промышленность потребила 11,4 млрд кубов (-19,2%), что является историческим антирекордом (к примеру, в 2007 году промышленность потре била почти 26 млрд куб. м).

Украинская металлургия (одна из основных потребительниц газа) в прошлом году показала значительное падение. Как сообщалось, по сравнению с 2014 годом производство стали уменьшилось на 16%. Выплавка чугуна снизилась на 12%. Что касается прогнозов по промышленности на 2016 год, то, согласно данным Госстата Украины, в январе-марте оценка текущего объема заказов на производство продукции (спроса) в промышленности составляет минус 41%, в перерабатывающей промышленности - минус 43%. Загруженность производственных мощностей в среднем 61,8%.

Сопредседатель украинского Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич считает, что теоретически Украина и в этом году может обойтись без российского газа.

- Но лишь при условии такой же теплой зимы, отсутствии сколько-нибудь значимого роста промышленности и отказе поставлять газ в Донбасс, - уточнил он.

По словам эксперта, если уровень потребления удержится в районе 33 млрд куб. м, то понадобится около 14 млрд куб. м реверсного газа (около 19 млрд куб. м - собственная добыча Украины). Дмитрий Марунич полагает, что достичь такого уровня реверсных поставок возможно, однако для этого необходимо загрузить все мощности:

- Однако практика показывает, что загрузка не всегда высока. Например, сейчас прокачка составляет 11,4 млн кубов в сутки при возможностях примерно в 54 млн кубов.

Но главное здесь, по словам Дмитрий Марунича, то, что Украина все равно остается зависимой от одного поставщика, как это ранее было с "Газпромом".

Газовая стратегия Украины имеет явную политическую подоплеку. Даже если не принимать в расчет, что Киев, по сути, сменил одного монопольного поставщика на другого, остается вопрос экономической целесообразности реверса. Согласно официальной статистике, цена реверсного газа значительно выше той, что в феврале называл Владимир Демчишин. Валентин Землянский указывает, что, по данным украинского министерства экономического развития и торговли, вычисленная в соответствии с требованиями Налогового кодекса Украины средняя цена поставок из Европы в январе составила $231,4 за 1 тыс. куб. м, что на $19,4 превышает цену российского газа. Учитывая, что, по данным "Укртрансгаза", Киев в январе закупил 900 млн куб. м, страна только за первый месяц года переплатила около $17,46 млн.

Россия и Франция: диалог о стратегической перспективе

В конце 2015 г. группа французских сенаторов подготовила доклад «Отношения с Россией: в поисках выхода из политического тупика». В этом обстоятельном документе были зафиксированы ключевые изменения, произошедшие в отношениях Франции и нашей страны после украинского кризиса. Доклад стал результатом целой серии дискуссий, в которых участвовали и россияне — эксперты, дипломаты, политики, общественные деятели.

Следует отметить, что доклад выходит за рамки текущей конъюнктуры. С одной стороны, в нем затрагиваются глубинные причины резкого ухудшения отношений России и Запада, с другой — предлагаются варианты решения наиболее сложных вопросов и определение базовых принципов взаимодействия с Россией.

Ключевой тезис состоит в необходимости сочетания в отношении Москвы политики сдерживания и диалога. Экономическое и силовое сдерживание, по мнению авторов доклада, требуется для того, чтобы в Кремле серьезно считались и с Парижем, и с европейскими столицами. Однако изоляцию России, с их точки зрения, нельзя доводить до предела. В противном случае ни один из проблемных вопросов решен не будет, а ситуация лишь еще более усугубится.

Установка на сопряжение сдерживания и диалога свойственна многим европейским странам. Прослеживается она и в политике США, хотя пропорции «кнута» и «пряника» меняются от случая к случаю. Подход французов в этом плане выглядит достаточно сбалансированным. Российский читатель найдет в докладе много неприятных оценок. Но сама установка на выход из тупика заслуживает самого пристального внимания. В аргументах французских сенаторов необходимо серьезно разобраться, чтобы тщательным образом оценить, во-первых, их предложения в области диалога, во-вторых, видение негативных сторон наших отношений. И в том, и в другом случае есть целый ряд тонкостей и деталей.

Перед тем как провести такой анализ, оговоримся, что сама по себе ставка на сочетание сдерживания и диалога имеет серьезные недостатки. Конечно, к такому подходу французских сенаторов можно отнестись с пониманием. Свою роль здесь играет и резко отрицательный информационный фон в отношении России, и позиция союзников, и непредсказуемость дальнейшего развития событий. Нужно признать, что поводом для такого подхода послужили и жесткие шаги Москвы, многие из которых были вынужденными.

Однако раздвоенность между сдерживанием и диалогом все-таки представляется тактическим, а не стратегическим вариантом. Он пригоден для эпизодического взаимодействия по общим проблемам или для страховки от продолжения эскалации. Но такой подход вряд ли решит весь комплекс проблем, который привел к украинскому кризису. И уж тем более он вряд ли поможет справиться с растущим комом принципиально новых угроз и вызовов, исходящих в том числе и с Ближнего Востока. У отношений России и Франции, равно как и у нашего взаимодействия с другими западными державами, должна быть более амбициозная цель. Речь идет о коренной перестройке системы европейской безопасности с участием всех заинтересованных сторон. Сегодня такая постановка вопроса может показаться нереалистичной. Это долгая и кропотливая работа, но если мы хотим избежать дальнейшего ухудшения обстановки и новых кризисов, то за такую работу нужно браться сообща и прямо сейчас. Франция с ее политическим весом, глубокими дипломатическими традициями и опытом сотрудничества с Россией была бы незаменимым партнером по такому диалогу.

В докладе обозначено несколько конструктивных положений, которые могли бы послужить основой для движения вперед. Прежде всего, речь идет о призыве интегрировать Россию в новую систему «европейского концерта держав», что, по мнению авторов, нужно сделать незамедлительно. Для этого требуется несколько шагов.

Во-первых, разработать внятную комплексную стратегию в отношении России, призванную обеспечить стабильность и предсказуемость проводимого западными державами политического курса (в том числе и для самой России). Основой стратегии должна стать установка на партнерство в многополярном мире, восстановление взаимного доверия, приверженность стратегической независимости и России, и Франции. Причем такая стратегия должна опираться на понимание российского менталитета и стратегической культуры.

Во-вторых, возобновить общеевропейскую дискуссию по вопросам безопасности и экономического развития в Европе. По сути, предлагается вернуться к обсуждению основополагающих принципов сотрудничества на континенте, подобному Хельсинкской конференции 1975 г. Данная конференция, как считают авторы, могла бы опереться на поддержку ОБСЕ. Такая позиция представляется здравой и конструктивной. С одной стороны, очевидно, что современный мир сильно изменился со времен Хельсинкской конференции. С другой стороны, вряд ли целесообразно отбрасывать в сторону огромный опыт ОБСЕ и сложившуюся институциональную архитектуру. Результатом такого диалога, по мнению авторов доклада, должно стать конкретное соглашение. И это предложение тоже представляется рациональным, несмотря на все возможные сложности как при его обсуждении, так и последующей имплементации.

Интересно, что одной из фундаментальных причин текущего кризиса в Европе авторы считают провал тесной интеграции России в общее европейское пространство безопасности и развития. Франция выступала с подобными инициативами с самого начала 1990-х годов, но они так и не были реализованы, в том числе из-за возражений союзников, включая США.

На наш взгляд, этот опыт следует обязательно принять во внимание. Договариваясь о новых принципах безопасности и сотрудничества в Европе, необходимо провести самую тщательную работу как с США, так и с наименее дружественными России членами НАТО и ЕС. Нередко их позиция отличается радикализмом и эмоциональной окрашенностью. Негативную роль играют как новые, так и старые стереотипы, страхи и противоречия. В самой России нередко можно встретить зеркальное отношение к этим странам, что еще больше усложняет наше взаимодействие. Но без диалога и компромиссов с ними выйти на новые принципы будет невозможно.

В-третьих, оказать содействие реализации Минских соглашений и разрешению кризиса на Украине. На первый взгляд это предложение носит тактический характер, но по своей сути оно является стратегическим. Без урегулирования украинского вопроса выйти на конкретное соглашение по безопасности в Европе, скорее всего, не получится. Кроме того, решение проблемы вряд ли сведется лишь к имплементации Минских соглашений. Россия должна приветствовать приверженность авторов доклада последовательному и разумному разрешению украинского кризиса, отвечающему общим интересам.

В-четвертых, расширить взаимообмен с Россией по самому широкому кругу вопросов, включая социальные, культурные, образовательные и научные контакты. Речь идет также об экономическом партнерстве. В докладе отмечается, что санкции нанесли серьезный ущерб всем сторонам. По политическим причинам сворачиваются многие направления сотрудничества, не имеющие никакого отношения к украинскому вопросу. Как справедливо считают авторы доклада, такое положение дел нужно менять. Необходимо содействовать максимально широкому образовательному, торгово-экономическому и гуманитарному взаимодействию. Отмена виз должна оставаться стратегической целью этого процесса, а облегчение визового режима рассматриваться в качестве промежуточной задачи.

В-пятых, наладить тесное сотрудничество России и Франции в борьбе с международным терроризмом. Данная задача должна быть включена в число приоритетных в процессе выстраивания системы европейской безопасности. Но двустороннее сотрудничество не менее важно. Россия, как и Франция, служит мишенью для террористов. У страны накоплен собственный уникальный опыт борьбы с этой угрозой. При этом сотрудничество в антитеррористической борьбе должно быть жестко отделено от проблемных направлений двустороннего диалога.

Наряду с обозначенными положениями, разумным и целесообразным представляется предложение авторов налаживать сотрудничество между ЕС и Евразийским союзом. В докладе обращается внимание на то, что ЕАЭС широко использует в своей работе опыт европейской интеграции, а сам потенциал сотрудничества двух интеграционных объединений оценивается достаточно высоко. От себя отметим, что развитию этого потенциала сегодня мешает комплекс политических противоречий, возникших в том числе и вокруг Украины. Однако ЕАЭС — это не «российский проект» и не «новый СССР». Это современная международная организация, в которой роль и голос всех стран-членов имеют высокий вес и значимость, несмотря на лидерство России в экономическом плане. Сотрудничество по линии двух организаций открывает принципиально новые возможности по сравнению с двусторонним форматом ЕС — Россия. Такие возможности связаны с тем, что позиция любой из стран-членов должна быть «усреднена» компромиссами с другими членами. А это означает более сбалансированный и деполитизированный диалог с внешними игроками, подобными ЕС.

В докладе французских сенаторов содержится и ряд дискуссионных положений.

Прежде всего, стоит поспорить с исходным видением России как страны, которая в своей международной политике опирается преимущественно на силу и ведет интервенционистскую политику. Собственно с этой посылкой связан и тезис о том, что сдерживание — необходимый элемент отношений с Россией. Проблема видится в том, что после холодной войны сдерживание никогда не выходило из повестки дня политики в отношении нашей страны. А это давало российским руководителям основания полагать, что западные партнеры также считают силу важным компонентом международных отношений, и оставлять компоненту сдерживания в своей внешней политике. Расширение НАТО, силовое вмешательство в югославский конфликт, интервенция в Ирак, операция в Ливии рассматривались именно в этом ключе (хотя в случае Ирака Россия и Франция совместно выступили с критикой американского вмешательства). То же можно сказать и о гибридных формах вмешательства. Сегодня в глазах Запада Россия часто представляется инициатором «гибридной войны». С российской же точки зрения, такие формы вмешательства давно используются на постсоветском пространстве. С этой позицией также можно спорить. Проблема в том, что оба стереотипа продолжают раскручивать спираль недоверия.

После окончания холодной войны в отношениях России и Запада так и не была решена «дилемма безопасности». Несмотря на резкий спад угрозы войны на европейском континенте, наши отношения так и не получили эффективного институционального фундамента. Мы столкнулись с парадоксом: институтов вроде бы было много, Россия получила представительство на многих площадках или сотрудничала с ними, однако все это не решало, а иногда даже усугубляло проблему неопределенности и недоверия. Стратегической ошибкой, несомненно, стало расширение и укрепление НАТО без участия России в ущерб той же ОБСЕ. Такую стратегию западных партнеров можно понять. Ведь НАТО была уже укорененной структурой — достраивать ее было гораздо проще, чем создавать что-то с нуля. Но эта бюрократическая рациональность не позволила решить «дилемму безопасности» в отношениях с Россией. Подспудно они были пронизаны сдерживанием. Череда кризисов (начиная с грузинского и заканчивая украинским) в полной мере обнажила проблему.

О чем это говорит? О том, что ставкой на сдерживание и баланс сил с обеих сторон сегодня можно добиться тактических результатов. Взаимодействие на этих принципах можно выстраивать десятилетиями и столетиями. Как говорится, дружбу дружи, а камушек за пазухой держи. Похоже, нам действительно придется так жить еще долгое время. Но и в этих условиях есть над чем работать. Сдерживание может идти по восходящей или по нисходящей. Наша общая задача сейчас — остановить ползучую эскалацию и выйти на нисходящий тренд. Начать можно как минимум с предупреждения опасных инцидентов в воздухе и на море. Авторитет Франции в евро-атлантических структурах мог бы способствовать достижению этой цели.

Разумеется, в докладе стоит обратить внимание и на ряд других моментов, которые представляются спорными или недостаточно проработанными. Один из таких моментов — интерпретация российской операции по принуждению Грузии к миру в 2008 г. В докладе этот эпизод рассматривается как пример интервенционистской политики России. Пятидневная война определяется в качестве важного этапа смены российской внешнеполитической парадигмы.

Такая интерпретация представляется ошибочной. Прежде всего, в докладе отсутствует ссылка на отчет комиссии Хайди Тальявини, в котором была дана достаточно профессиональная и объективная оценка событий. Упускается из виду тот факт, что военные действия были развязаны режимом Михаила Саакашвили, который в настоящее время в самой Грузии признан персоной нон грата. До начала войны в течение нескольких лет велась активная милитаризация страны. Можно дискутировать о правильности признания Россией суверенитета Абхазии и Южной Осетии. Тот же косовский прецедент делает вопрос как минимум неоднозначным. Но ясно одно: позиционирование России в качестве «агрессора» здесь вряд ли уместно. Москва явно выступала за сохранение статус-кво.

Еще более важно другое: несмотря на прямое вооруженное столкновение, отсутствие дипломатических отношений и сохранение красных линий в двусторонних отношениях, Россия и Грузия смогли постепенно вернуться к диалогу. Было запущено постоянное взаимодействие на уровне министерств иностранных дел (комиссия Карасин — Абашидзе), сыгравшее огромную роль в минимизации ущерба от конфликта. Грузия вернулась на российский рынок. Ассоциацию Грузии с ЕС в Москве восприняли спокойно, равно как и успешные реформы, диверсификацию внешнеэкономических связей этой страны. Партнерство Грузии с НАТО остается раздражающим фактором, но не приводит к обострениям. Наконец, крайне важной представляется поддержка политического диалога на уровне экспертов-международников (так называемый Стамбульский процесс), университетов, церкви. Все это говорит о том, что последствия политических кризисов могут и должны поддаваться исправлению. Франция сделала многое для того, чтобы погасить кризис в самом его разгаре. А Россия и Грузия впоследствии проделали огромную работу по минимизации ущерба.

Российского читателя вряд ли может оставить равнодушным оценка авторами доклада антитеррористической деятельности в Чеченской Республике. Ее интерпретация в духе мнимого интервенционизма неприемлема. Обе кровавые войны — трагедия постсоветской России. Ее корни были заложены задолго до распада СССР. Крах государственности в начале 1990-х годов лишь вывел на поверхность застарелые проблемы. Справедливо, что обе войны привели к массовым нарушениям прав человека. Но справедливо и другое: десятки тысяч людей были вынуждены покинуть республику еще до начала войны, потеряв дома, собственность, а некоторые — и жизнь.

К концу 1990-х годов в Чечне стал все громче заявлять о себе международный терроризм. Французским экспертам не стоит забывать о том, что вторая чеченская война началась с интервенции нескольких тысяч бандитов в соседний Дагестан. Российские войска дали им отпор, сражаясь плечом к плечу с дагестанским ополчением. В последующих боевых действиях активное участие на стороне федеральных сил принимали сами чеченцы. Интересно, какой была бы реакция Франции, если бы на ее территории появилась вооруженная до зубов банда численностью в полноценную бригаду, выступающая под знаменами радикального исламизма? Или если бы она подверглась серии жестоких терактов, подобных захвату театрального центра на Дубровке, школы в Беслане, страшным взрывам в жилых домах и в метро, в аэропортах и на вокзалах? (К сожалению, сегодня все это становится реальностью, и в России, как, наверное, ни в какой другой стране, понимают и поддерживают французов.) Реакция Франции была бы предельно жесткой и получила бы полную политическую поддержку России. Сегодняшняя ситуация на Северном Кавказе далека от идеала, но по крайней мере здесь было приостановлено расползание международного терроризма.

Обращает на себя внимание и преувеличенное отношение авторов доклада к ряду аспектов жизни российского общества и государства. Да, православная церковь пережила возрождение после распада СССР, но ее влияние на политику вряд ли стоит преувеличивать. Да, Евразийский экономический союз многими в ЕС рассматривался в качестве противовеса «Восточному партнерству». Но попытки интеграции начались еще в 1990-х годах и имели совершенно иную мотивацию. Да, в России активно шла военная реформа. Она повысила боевую готовность войск и во многом покончила со всем тем, что так активно критиковали на Западе — дедовщиной, призывным рабством, дефектами организации и т.п. Да, Россия совместно с КНР, Индией и другими странами пытается выстроить новые международные институты. Но разве это не отвечает сложившимся дисбалансам в мировой экономике, а частично и в политике? Да, Россия стремится диверсифицировать маршруты поставок газа в Европу, страхуясь от кризисов в отношениях с транзитными странами. Но разве такая страховка не в интересах европейских потребителей? Да, Россия трепетно относится к своему вкладу в победу над фашизмом, а утверждение авторов доклада о том, что критики действий СССР преследуются в России, не соответствует действительности. Более того, за прошедшие годы рассекречено огромное количество архивных материалов. Они дали историкам возможность провести серьезную работу по анализу опыта войны, часто расходящуюся с принятыми официальными установками как на Западе, так и в самой России.

По этим и многим другим вопросам требуется продолжение открытого и честного взаимодействия российских и французских экспертов. Отсутствие коммуникации порождает дефицит знаний, который замещается стереотипами с обеих сторон. В российском дискурсе стереотипов и предрассудков в отношении Запада можно найти не меньше. Они воспроизводятся в СМИ, укореняются в общественном мнении, влияют на принятие политических решений. Все это вряд ли соответствует нашим общим интересам. Сам факт появления доклада французских сенаторов провоцирует такой диалог. Его следует продолжить с привлечением самого широкого круга участников.

Иван Тимофеев

К.полит.н., программный директор РСМД, директор программы МДК «Валдай»