Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Один человек погиб в результате крушения легкомоторного самолета в британском городе Карнарвон на севере Уэльса, сообщает телерадиовещательная компания Би-би-си.

В Британии разбился легкомоторный самолет, два человека погибли

Как сообщили в полиции Северного Уэльса, инцидент произошел в среду вечером, самолет упал на взлетно-посадочную полосу местного аэропорта и загорелся. Пилот погиб на месте.

На месте происшествия работают сотрудники экстренных служб. Причины крушения не уточняются.

«Ты-предприниматель»: реализуй свои мечты

6 сентября в рамках Восточного экономического форума на стенде Всемирного фестиваля молодежи и студентов состоялась встреча молодых предпринимателей – участников программы «Ты-предприниматель» Дальневосточного федерального округа с заместителем руководителя Федерального агентства по делам молодежи Романом Камаевым. Дискуссия прошла в формате живого общения.

Участники встречи интересовались вопросами включения наставничества в образовательные программы, в частности, программы по предпринимательству.

Роман Камаев отметил, что в этом году одним из мероприятий программы «Ты – предприниматель» стала передача опыта от профессионалов, зарекомендовавших себя в разных областях, начинающим молодым бизнесменам.

В следующем году, при сохранении всех действующих мероприятий, дополнительный акцент программы будет направлен на всестороннюю поддержку действующих предпринимателей. На встрече анонсировали запуск проекта «Прямая линия», который подразумевает персональную методическую поддержку участников. Реализация проекта, по мнению создателей, будет способствовать выживаемости и развитию существующих бизнесов.

Также заместитель руководителя обозначил тенденцию объединения усилий разных ведомств и учреждений в сфере поддержки предпринимательства и создание общих инфраструктурных объектов, предоставляющих услуги молодежи. Предпринятые меры позволят создать «среду обитания» бизнеса в формате коворкингов и центров молодежного инновационного творчества. Также молодые предприниматели внесли предложения по критериям оценки эффективности программы «Ты – предприниматель» в субъектах РФ.

Участники дискуссии отметили, что эффективное выстраивание диалога между властью и предпринимателями возможно через создание профессиональных сообществ.

Напомним, Восточный экономический форум проходит с 6 по 7 сентября в Приморском крае. В работе ВЭФ принимают участие делегации из разных стран мира, в том числе из Китая, Индии, Японии, Австралии, Канады, США и Великобритании.

За пять дней работы на 12 тематических площадках пройдет более 700 мероприятий.

В павильоне № 75 на ВДНХ открылась юбилейная, XXX Международная книжная выставка-ярмарка. В ней принимают участие более 600 гостей из 39 стран. В программе — презентации отечественных и зарубежных книжных новинок, встречи с известными писателями, актерами театра и кино, деятелями культуры, искусства и политики.

Для посетителей подготовили более 700 мероприятий. Они пройдут на 12 тематических площадках, среди которых «Литературная гостиная», «Литературная кухня», «Детская литература», «Первый микрофон», «КнигаБайт. Будущее книги», «Книга: пространство профессий», «Телестудия», «Бизнес-пространство», «Главная сцена» и другие.

Также в рамках выставки состоится фестиваль «Национальные литературы народов России». Здесь можно будет услышать удмуртский рэп, эвенское горловое пение, увидеть нанайские танцы с бубном, посетить мастер-классы по хакасским тахпахам и попробовать национальные блюда.

Специальную экспозицию подготовила международная организация «Форум славянских культур», в которую входят десять стран-участниц (Беларусь, Болгария, Босния и Герцеговина, Македония, Россия, Сербия, Словения, Украина, Хорватия, Черногория) и три страны-наблюдателя (Польша, Словакия и Чехия). Главными темами выставки станут литературная жизнь современных славянских стран, будущее книги, экология культуры и взаимоотношения между народами.

В авторских встречах примут участие выдающиеся представители современной литературы: Виктория Токарева, Людмила Улицкая, Екатерина Вильмонт, Михаил Веллер, Игорь Прокопенко, Дарья Донцова, Лариса Рубальская, Александра Маринина и многие другие.

Также гостей ярмарки ожидают литературные сюрпризы от музыкантов. Певец Леонид Агутин представит новую книгу из серии AnimalBooks — «Я слон». Музыкальный критик Владимир Марочкин презентует «Легенды русского рока». Народный артист России Евгений Князев и актер театра и кино Михаил Полицеймако прочтут любимые строки из произведений Самуила Маршака. А известный поэт-песенник Илья Резник поделится забавными историями из сборника «Тяпа не хочет быть клоуном».

Кроме того, гости выставки научатся готовить изысканные трюфели, познакомятся с процессом создания настоящего айвара и вспомнят любимые с детства лакомства.

Специальная программа подготовлена и для юных посетителей. Ее центральным событием станет фестиваль познавательной, развивающей и прикладной литературы «Читай! Умей! Живи ярко!». Маленьких книгочеев ждут встречи с детскими авторами — Мариной Дружининой, Мариэттой Чудаковой, Вадимом Левиным, Натальей Волковой, сказочницей из Англии Холли Вебб и другими писателями. Родители детишек в это время могут присоединиться к дискуссиям о том, как привить ребенку любовь к литературе и насколько важно семейное чтение.

Австралия поднимает цены на пшеницу накануне начала уборки

За минувшие две недели цены на австралийскую пшеницу премиум выросли на $3,50 до 230 $/тонна в связи с растущим беспокойством за будущий урожай на фоне усиливающейся засухи и укрепляющегося австралийского доллара. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на агн. Platts.

В штатах Квинслэнд и Новый Южный Уэльс засуха сохраняется с апреля, и урожайность зерновых ожидается много ниже прошлогодней.

Подорожала даже стандартная пшеница AWP, хотя прогнозы относительно ее урожая пока благоприятные. Так цены на AWP выросли на $10-11 до 232-235 $/тонна в порту Виктория.

По прогнозам Австралия в новом сезоне (октябрь-сентябрь) сможет экспортировать 21-23 млн. тонн пшеницы против 33-35 млн. тонн в уходящем сезоне.

Уборка нового урожая стартует позднее в сентябре и может продлиться до февраля следующего года.

Конфликт с КНДР: чего ждать от рынка нефти?

Открытый военный конфликт в Северной Азии снизит на треть мировые объемы морской торговли нефтью, прогнозируют эксперты Wood Mackenzie.

По словам консультантов, такой конфликт привел бы к сбоям в производстве Северной Азии. Около 65% мощностей по переработке нефти в Азии расположено в Китае, Японии и Южной Корее, поэтому открытая война может иметь долгосрочные последствия. Таким образом, самый насущный вопрос сейчас: насколько вероятен подобный открытый конфликт.

Пхеньян, похоже, намерен расширить свои военные возможности с помощью ракет с ядерными боеголовками. Официальные СМИ утверждают, что ядерные боеголовки – это реальность, и прилагают фотографию с изображением лидера страны Ким Чен Ына, проверяющего указанное оружие. После серии испытаний баллистических ракет в течение последних нескольких месяцев, которые не на шутку встревожили Южную Корею, Японию и США, очередные разговоры Пхеньяна на эти темы – явно не то, в чем нуждается мир. И, тем не менее, они идут.

Одних разговоров недостаточно, чтобы склонить регион к войне - возможно, даже к ядерной войне, - но они служат для усиления давления, а решения, принимаемые под давлением, редко бывают мудрыми. Похоже, аналитики разделяются во мнениях в отношении наиболее вероятного исхода событий.

Недавний анализ Келси Монро из SBS News рассматривает два основных сценария: смириться с расширением ядерного потенциала Северной Кореей или уничтожить его. Похоже, что эксперты по геополитике сомневаются в том, какой сценарий является наиболее разумным.

С одной стороны, отмечает Монро, некоторые исследователи полагают, что принятие ядерного потенциала Северной Кореи может предотвратить войну, которая приведет к сотням тысяч жертв и нарушит азиатскую экономику. Это будет обычная война, поскольку шансы на успех для тактического ядерного удара кажутся слишком малыми.

С другой стороны, принятие ядерного потенциала Пхеньяна, по всей вероятности, приведет к тому, что другие страны региона нарастят свой ядерный потенциал, что приблизит мир к ядерной войне, поскольку на Северную Корею будет труднее оказать давление, если она укрепит свою способность к нанесению удара.

На прошлой неделе Северная Корея запустила межконтинентальную ракету над Японией. В это воскресенье министр обороны Джим Маттис заявил, что США готовы к "военному ответу" на любые нападения Северной Кореи на них или одного из их союзников.

Кажется, открытая война не такая уж далекая реальность, как хотелось бы ее противникам. Учитывая, что будет затронут объем перерабатывающих мощностей в этом районе и тот факт, что Китай, Япония и Южная Корея являются одними из крупнейших потребителей нефти, это станет хорошей новостью для ОПЕК и нефтяных "быков".

Но все эти страны, отметил в своем докладе Wood Mac, имеют солидные запасы нефти. Это означает, что влияние войны в Северной Азии на международные цены на нефть может оказаться кратковременным.

В прошлом месяце ООН утвердила новый пакет санкций против Северной Кореи. До сих пор санкции не оказали никакого влияния на планы развития ракетного потенциала Пхеньяна. Примечательно, что даже если Россия и Китай поддержали этот пакет, его последствия сомнительны: вернется ли Ким за стол переговоров и согласится ли приостановить ядерную программу? Трудно поверить, что это возможно, поэтому все варианты остаются пока открытыми, а Китай продолжает наращивать запасы нефти.

Петр Пушкарёв: «Канадский доллар: рост на ожиданиях»

Совместно с шеф-аналитиком группы компаний «Телетрейд» Петром Пушкарёвым BFM.ru обсуждает ситуацию и способы зарабатывать на валютном рынке

Верно ли то, что у вас впервые происходит апробация проекта по торговле валютой в рамках российской юрисдикции и тех изменений в законодательстве от ЦБ РФ, которые произошли в прошлом году?

Петр Пушкарёв: Идея в том, что хотелось бы апробировать на себе то, что мы хотим предложить клиентам. То есть завести реальный счет в рублях, что я и сделал, и поторговать, посмотреть какие есть подводные камни, особенности и поделиться этим.

Когда менялось законодательство, с одной стороны это делалось для того, чтобы защитить клиентов так называемых «кухонь», с другой стороны, на территории российской юрисдикции есть свои нюансы — в торговле валютой. Мы поняли, что защита тут есть, а вот нюансы какие?

Петр Пушкарёв: В середине августа я завел счет, для начала на тридцать тысяч рублей, прежде чем заводить уже более серьезную сумму в полмиллиона. Успел даже заработать что-то на уровне трех-четырех тысяч и заодно совершил некоторое количество сделок для теста. Я хотел посмотреть, как котируется, как обслуживается, какие задержки могут быть. Была небольшая проблема — заведение денег. Оказалось, что заводить деньги можно из любого российского банка, но только с текущего счета. Но в целом, процедура прошла довольно безболезненно и легко.

То есть открывается текущий счет?

Петр Пушкарёв: Да, обычный текущий счет в банке. Нельзя переводить деньги со счета вклада — все должно быть прозрачно впоследствии с точки зрения меня как налогового агента.

Деньги заносятся на счет брокера, если ты берешь прибыль — деньги возвращаются на текущий счет?

Петр Пушкарёв: Да, и предполагается, что сама компания в конце налогового периода будет брать 13 процентов. Конечно, есть варианты того, как это можно компенсировать — например, завести индивидуальный инвестиционный счет с налоговым вычетом. Или вот я покупал квартиру, мне положен тоже налоговый вычет на эту сумму. Но, в любом случае, сначала будет уплачено 13 процентов от дохода, а дальше уже можно подавать заявку на возврат.

Если приходишь торговать на рынок, то всегда должен иметь цель заработать. Но зарабатывать можно по-разному. Сумма в полмиллиона рублей, с точки зрения стартового капитала, вполне приемлема. Тем более, на валютном рынке есть так называемые «плечи». В данном случае, сколько оно составляет?

Петр Пушкарёв: Формально оно 1/47, по закону можно до 50, но я, конечно же, не буду использовать его на полную катушку. Обычно, я делю суммарный риск в рамках 15-17 процентов от счёта частей так на 12. То, что я делал с маленькой суммой в 30 тысяч рублей, фактически у меня риск был на 1,5 тысячи рублей. В тех же пропорциях, риски теперь будут и для 500 тысяч рублей.

На рынке иногда бывает важнее соотнести свои риски и прибыль. Риск-менеджмент дает больше шансов устоять на рынке, и, впоследствии, заработать. Но начнем толкать наш валютный корабль — с чего думаете начинать?

Петр Пушкарёв: Сейчас это Канадский доллар. Банк Канады как раз сегодня проводит очередное заседание. Эта валюта укрепляется с середины лета — там подъем процентной ставки, нефть как раз отскочила от дна не так давно, Канада вышла на хорошие данные по ВВП — в общем, все благоприятствует.

К концу недели могут сработать в паре евро и фунт. Завтра также будет заседание Европейского центробанка, и может сыграть даже не курс к доллару, а противоречие между евро и британцем.

То есть, продаешь американский доллар против канадского?

Петр Пушкарёв: У меня уже открыты эти позиции, возможно, буду что-то добавлять или, наоборот, фиксировать прибыль, в зависимости от характера движений. Первая котировка на продажу была 1,2665, я делал небольшими объемами, потому что тогда ещё на счёте были не все деньги, но сейчас буду смотреть: наращивать ли, или наоборот убавлять, в зависимости от того, какая будет динамика.

Какие цели тут видите для себя?

Петр Пушкарёв: Думаю, что большую часть квартала канадец будет укрепляться. В перспективе именно на ожиданиях идет рост, а не когда реально будут поднимать ставки. Возможно, это будет и нескоро. Но вот ожидания — так же, как они грелись на американском долларе недавно, они сейчас греются канадцем. США явно не собирается поднимать ставки как минимум до декабря, а вот Канада в июле уже это сделала и еще дала несколько намеков и обещаний. Надеюсь, что они, как минимум, будут поддерживать этот градус интереса и этого хватит для заработка.

Какой объем средств со счета будет вложен в это?

Петр Пушкарёв: Это приблизительно двадцатая часть от счета.

Пока это основная позиция?

Петр Пушкарёв: Сейчас да. Посмотрим, что сделает Европейский центральный банк. Если они не скажут ничего о сворачивании, то в этом случае можно будет поторговать на понижении евро. Если наоборот — то на рост. Только не к доллару, а думаю что к фунту или к иене.

То есть, завтра может появиться позиция и по евро?

Петр Пушкарёв: Да.

В любом случае, у нас есть неделя, чтобы посмотреть, как сработает ставка против доллара США в пользу канадского доллара. Буквально несколько месяцев назад, канадский доллар чуть было не упал в бездну. Случилось нечто невообразимое и канадский доллар укрепляется очень мощно. Это говорит о том, что нельзя заниматься только торговлей на ожиданиях, а, в первую очередь, измерять свои риски, сколько есть денег, сколько есть рисков на позицию.

Петр Пушкарёв: Коллеги, первый отчет о сделках — смотрите по ссылке на моем блоге. Пока это была «разминка» с начальной пробной суммой в 30 тыс рублей. Период — с 17 по 30 августа. Основной доход — в валютной паре USD/CAD: это продажи доллара США против канадского доллара. Поскольку именно здесь, на мой взгляд, и было наиболее четко просчитываемое в эти 2 недели движение — по сравнению со всеми остальными парами валют. «Довеском» шла торговля по EUR/GBP: евро к британскому фунту, где тоже рынок играет на политической разнице в подходах центробанков. Несмотря на малую сумму, я строго соблюдал мани-менеджмент: естественно, что максимальный рост счета любой ценой в мои задачи не входил, поэтому суммарный риск нигде одновременно не превышал 5%, то есть был всегда в пределах 1,5 тыс рублей. Доход за 2 недели — около 4 тыс рублей. Соотношение прибыли к риску 2,66:1. Убедившись, что всё работает, к рублевому счету я приноровился, пополнил в конце августа счет уже до более серьезной суммы: на 500 тыс рублей.

Внимание! Большое количество других, часто мелких, сделок связано не с тактикой моей торговли. А с тем, что я старался использовать свободное время, чтобы протестировать рублевый российский форекс в деталях, прежде чем торговать «по-взрослому». Открывал много сделок минимальными объёмами и пробовал ловить разные небольшие движения, изучая — что за котировки дают при быстрых и при медленных движениях, или сколько реально «стоит» небольшое движение в 10 или в 20 пунктов на разных валютах, насколько близко или далеко от текущих цен можно реально переставлять по сделке стоп. Смотрел, как исполняются ордера, по какой цене проводятся стоп-лоссы и тейк-профиты, и проверял прочие чисто технические моменты. В общем, просьба просто не обращать на обилие этих мелких сделок Вашего особого внимания. Хотя, разумеется, все они заключены по абсолютно реальным рыночным ценам в конкретную минуту и долю секунды, которая обозначена в стейтменте и для этих сделок. Просто большого вклада в общий результат они не вносят, да и это изначально не предполагалось.

Левая сторона истории: споры о коммунистическом прошлом XX столетия

Рональд Суни

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 5

Перевод с английского Андрея Захарова

[стр. 242 – 264 бумажной версии номера]

Рональд Григор Суни (р. 1940) — американский историк, профессор политической и социальной истории Чикагского университета.[1]

War and Revolution: Rethinking the 20th Century

Domenico Losurdo

London; New York: Verso Press, 2015

Fire and Blood: The European Civil War 1914—1945

Enzo Traverso

London; New York: Verso Press, 2016

The Left Side of History: World War II and the Unfulfilled Promise of Communism in Eastern Europe

Kristen Ghodsee

Durham, NC: Duke University Press, 2015

Когда я, намереваясь работать над диссертацией, прибыл в Советский Союз в середине 1960-х годов, меня удивила поразительно спокойная, но вместе с тем очень живая реальность этой страны, ничуть не похожая ни на мрачные картины западных теоретиков тоталитаризма, ни на лубочные образы восхваляющих себя советских «строителей коммунизма». Схематичные, богатые в теоретическом отношении, но эмпирически убогие построения, выдаваемые за «науку» в тумане «холодной войны» — вспомним, например, о том, как Маргарет Мид и Грегори Горер пытались объяснять советский авторитаризм особенностями пеленания русских младенцев или как политологи-талмудисты замысловато выводили сталинизм из работ Маркса или из брошюры Ленина «Что делать?», — никак не подготовили меня и моих товарищей к восприятию открывшегося перед нами богатства и разнообразия жизни. Объективное наблюдение осложнялось не столько препятствиями, которые чинили нам советские власти, сколько преобладанием негативных предубеждений, привезенных с собой американскими студентами. Впитанные нами предрассудки вкупе с когнитивным диссонансом магически влияли на восприятие того, что мы переживали. Лишь продолжительное пребывание в изучаемой среде и постепенное осознание дистанции между повседневным и вымышленным позволили сломать границы предвзятых суждений, усвоенных нами в Америке.

Несмотря на то, что консенсус относительно советского опыта 1960—1970-х годов, отмеченного надеждами и разочарованиями, едва ли был возможен, мы, молодые западные ученые, начали всерьез оспаривать устоявшиеся парадигмы, господствовавшие тогда в изучении СССР. Мы быстро перешли от политической истории к истории социальной и, сосредоточив внимание на народных силах, участвовавших в революции, во-первых, полностью отбросили трактовку Октября как заговора или государственного переворота, а во-вторых, признали, что сталинизм, каким бы жестоким и неэффективным он ни был, пользовался значительной поддержкой масс. Молодые политологи, отталкиваясь от нового «полевого» опыта, стремились предложить альтернативную оптику, призванную сменить те инструменты, посредством которых Советский Союз рассматривался их предшественниками. Прежде всего речь шла о пересмотре тоталитарной модели, которая объединяла советский эксперимент с нацистским режимом, предсказывая Советам аналогичные итоги во внешней политике, да и в судьбе государства в целом. Наше поколение было ориентировано на разрядку в международных отношениях, и наши надежды на ослабление напряженности между Востоком и Западом начали оправдываться в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Но с распадом коммунистической империи истины, извлеченные нами из непосредственного опыта, начали отступать под натиском старых концептуальных конструкций, обретавших вторую жизнь. Вновь появилось множество неототалитарных теорий; одновременно Советскому Союзу приписывались как родство с колониальными империями, так и постмодернистский пессимизм в отношении социальных реформ. История Советского Союза и Восточной Европы оставалась подчиненной дисциплиной, трактуемой в свете модальностей, преобладающих в западной историографии. Историкам, живущим в этих странах, как и историкам, занимающимся этими странами, полагалось осваивать историческую классику Запада, в то время как работы, подготавливаемые нами, молодыми западными историками-славистами, не входили в круг обязательного чтения. Подчиненный преимущественно либеральному прочтению прошлого, в рамках которого Россия и Восток воспринимались как политические пространства, не сумевшие освоить западных практик современного, демократического и успешного строительства гражданской нации, опыт «второго мира» — даже после того, как само это понятие исчезло в качестве отдельной категории, — был осмыслен как история провала и краха.

Четверть столетия отделяет нас от последних лет СССР, но посмертное наследие реально существовавших социалистических систем продолжает отбрасывать свою тень на наше восприятие «короткого ХХ века». Вопросы о том, как понимать минувшие сто лет, что стояло за грандиозной борьбой между коммунизмом и фашизмом и какой смысл имел последующий триумф, пусть даже и временный, либерализма, буржуазной демократии и рыночного капитализма, вмещают в себя больше, нежели просто академический интерес. Доминирующие трактовки всех этих событий воодушевляют политиков и журналистов, педагогов и активистов, которые постоянно обращаются к прошлому, утверждая себя в настоящем и стараясь предвидеть будущее. Представленные в этой рецензии три современные теории, разработанные в рамках различных дисциплин — философии (Доменико Лосурдо), истории (Энцо Траверсо) и антропологии (Кристен Годзее), — бросают вызов устоявшемуся нарративу «мы выиграли “холодную войну”» и, более того, подвергают обстоятельному препарированию ту частную разновидность исторического ревизионизма, которая в последние десятилетия подрывала революционную традицию 1789—1991 годов. Так, итальянский философ Доменико Лосурдо предлагает переосмыслить ХХ век, занимаясь контр-историей либерализма, которая разрушает привилегированное место Запада и вплетает повествование о нем в более широкий и жестокий контекст империализма и колониализма[2]:

«XX век стал веком, когда тоталитарное господство и практики геноцида, глубоко укорененные в европейской колониальной традиции, обрушились на тот самый континент, где эта традиция возникла. Первейшим проявлением этого стала попытка Гитлера построить в Центральной и Восточной Европе колониальную империю, подчиняющую, уничтожающую и порабощающую “дикарей”, которые населяли эти территории, и истребляющую тех из них (евреев и большевиков), на кого возлагалась ответственность за подъем “неполноценных рас”» (Losurdo, p. 145).

Главным объектом критики для Лосурдо выступает феномен, называемый им «историческим ревизионизмом»; под ним имеется в виду интерпретация ХХ века, предложенная такими историками, как Эрнст Нольте и Франсуа Фюре, и «предполагающая ликвидацию революционной традиции с 1789 года до наших дней» посредством постулирования ее фатальной связи с террором начиная с Французской революции и до сталинизма (Losurdo, p. 5). Для сторонников ревизионистской парадигмы вполне очевидно, что прагматичное, хотя и жесткое применение государственного насилия против оппонентов, явленное в ходе и после иностранных вторжений в революционную Францию и внешнего вмешательства в гражданскую войну в России, имеет интеллектуальные истоки, обнаруженные еще Эдмундом Бёрком. «Идеологическая интоксикация», о которой говорят ревизионисты, типична для революционных амбиций, движений и режимов, которые угрожают «цивилизации», то есть капиталистической демократии передовых индустриальных стран.

Как утверждал Бёрк, левые изначально были одурманены универсализмом, утверждавшим наличие «неких прав человека» и «абсолютного равенства всех людей» (Losurdo, p. 35). В революционную традицию с XVIII века и до сегодняшнего дня было встроено не только уничтожение привилегий, основанных на праве рождения; она влекла за собой и утверждение формального политического равенства, всеобщее право голоса, упразднение рабства, гендерное, расовое и этническое равноправие, отказ от колониализма. Великие государственные деятели, как неоднократно отмечает Лосурдо, незамедлительно осознавали все эти следствия, стоило им только столкнуться с большевизмом. Уинстон Черчилль, например, обвинял большевиков в «низвержении человека из цивилизации ХХ века в состояние варварства, причем еще более худшего, чем в каменном веке» (Losurdo, p. 57). Ленин уподоблялся им «флакону с микробами тифа или холеры, который опорожняется в водопроводную систему большого города». Он называл вождя русской революции «главным жрецом и вождем» «потрясающей секты, самой потрясающей секты в мире», которая старается «уничтожить все религиозные верования», насаждая вместо них языческое поклонение «международному совету русских и польских евреев» (Losurdo, p. 195).

Исторический ревизионизм, как утверждает Лосурдо, оценивает длившуюся с 1914-го по 1945 год «тридцатилетнюю войну» не по сражениям и революциям, которые велись за сохранение и укрепление демократии, а исходя из сходства двух разновидностей тоталитаризма — нацистского и советского. Политическая зашоренность тех, кого Лосурдо называет ревизионистами, вынуждает их отрицать различные цели двух режимов и фокусироваться на сходстве их результатов: «Кошмар “третьего рейха” блекнет благодаря тому, что его сравнивают с ужасами сталинской России» (Losurdo, p. 28—29). Подобно ее противникам, ревизионисты видят в октябрьской революции, во-первых, не настоящую революцию, а верхушечный переворот, а во-вторых, продукт азиатского экспорта, призванный подорвать европейское, или, говоря более широко, «белое», доминирование. По мнению Лосурдо, от подобного страха перед призраком коммунизма до биологического расизма и антисемитизма Адольфа Гитлера и нацистского концепта иудо-большевизма — всего лишь один маленький шажок. Согласно Лосурдо, подобно тому, как 1798—1815 годы стали временем международной гражданской войны между теми, кто стремился поддержать старый порядок, и теми, кто желал его уничтожить, так и «Октябрь нельзя отделить от международной гражданской войны», которая сначала столкнула между собой «две стороны, вовлеченные в Первую мировую войну, а потом распространилась за пределы Европы на весь колонизованный мир» (Losurdo, p. 89).

«Вторая мировая война началась как колониальная война — в защиту тех территорий, которые агрессоры намеревались превратить в собственные колонии. Здесь можно сослаться на итальянское вторжение в Эфиопию, японское завоевание Китая, немецкий захват (пусть даже легализованный Мюнхенским соглашением) Чехословакии» (Losurdo, p. 104).

Упомянутые ревизионисты пренебрегали колониальным и национальным вопросом, а также сопротивлением жителей колоний имперскому господству, делая, таким образом, «невозможным понимание великого демократического и освободительного значения Второй мировой войны» (Losurdo, p. 115). Самым грандиозным колониальным проектом в современной истории, которому Красная армия положила позорный и кровавый конец, стало безумное намерение Гитлера этнически «очистить» Восточную Европу от евреев, славян, цыган и прочих народов. Их предполагалось депортировать, поработить, уничтожить, а на освободившихся восточных землях расселить «добрых немцев». Гитлер с гордостью сравнивал свой план с успешным вытеснением коренных американцев и порабощением насильственно привезенных в Америку африканцев. Называя порой «недочеловеков» Восточной Европы «индейцами», он фактически выделял Соединенные Штаты как образцовый случай того, как создаются успешные имперские государства-нации.

В то время как большевизм и СССР реализовали в отношении этнических групп особую политику, учредив многонациональный псевдофедеративный союз, нацисты занимались «натуралистической деспецификацией» в духе эссенциализма, которая облекалась в форму расистской идеи о наличии «высших» и «низших» человеческих общностей. Именно эта программа послужила основой геноцида. По словам Гитлера, евреи были разносчиками большевистского вируса, великими уравнителями рас, противниками колониализма, которые со времен апостола Павла подстрекали «рабов против элиты, против хозяев и господствующей власти»:

«Они везде настраивали плебс против правящих классов. Они повсюду сеяли недовольство существующими порядками. [...] Они повсеместно раздували пламя ненависти между людьми одной и той же крови. Именно евреи изобрели классовую войну» (цит. по: Losurdo, p. 196—197)[3].

Тирады фюрера, обращенные к ближайшим единомышленникам, напоминают мне плакат, который я видел сорок лет назад на демонстрации крошечной ультраправой секты, выступавшей против первомайского шествия на площади Юнион-сквер в Нью-Йорке. Текст был лаконичен: «Карл Маркс был евреем». Возможно, кто-то добавил бы: а также христианином.

Как пишут ревизионисты, подобные Нольте, нацизм стал реакцией на большевистский «красный террор». Примерно в том же русле рассуждает и Тимоти Снайдер в своей широко читаемой книге «Кровавые земли»[4], говоря о нацистской реакции на эксцессы сталинизма. Таким образом доказывается, что нацисты лишь повторили то, что прежде сделали коммунисты. Причем в указанной парадигме дело не ограничивается лишь констатацией того, что оба режима и их убийственные практики вполне сопоставимы друг с другом; Советы, как предполагается, сами взращивали своих непримиримых врагов. Но Лосурдо не приемлет подобных сопоставлений, считая их морально подозрительными:

«Для релятивизации ужаса тотального истребления евреев исторический ревизионизм избрал самый легкий путь: Холокост был приравнен к “политическому геноциду” или “классовому геноциду”, в котором обвинялась якобинско-большевистская традиция» (Losurdo, p. 199).

Лосурдо утверждает — правда, не слишком доказательно, — что, хотя коллективизация сельского хозяйства действительно явилась продолжением гражданской войны с крестьянством, одновременно она была и войной против «повстанческого движения», то есть средством уничтожения прежде всего политических противников.

«Все это не имеет никакого отношения к бюрократически организуемому геноциду в отношении строго определенных социальных групп, членам которых не предоставляется никаких вариантов выбора и которые истребляются независимо от их поведения. Скорее на ум приходит что-то вроде колониальной войны» (Losurdo, p. 202).

Впрочем, даже если она и была «колониальной», возможности крестьян сопротивляться объединенному натиску коммунистической партии, армии и примкнувших к ним рабочих оставались минимальными. Аргументация Лосурдо звучит более убедительно, когда он признает, что украинский Голодомор, унесший миллионы жизней, нельзя рассматривать в качестве примера этноцида, поскольку он не был направлен против специфической национальной группы. Однако, сопоставляя сталинскую политику, которая оборачивалась гибелью множества людей от голода, с британской политикой в Ирландии в 1840-х годах или в Бенгалии в 1940-х, он увлекается теми же вырванными из исторического контекста сопоставлениями, за которые сам критикует ревизионистов. Согласно его выводу, «международная гражданская война способна порождать крайне ожесточенные конфликты и ужасающие бойни, но она тем не менее никогда не выливается в геноцид в строгом смысле этого слова» (Losurdo, p. 212). Почему? Из-за того, заявляет Лосурдо, что революционеры не допускают ренационализации и ренатурализации собственных врагов. Приверженность классовым критериям и ориентация на актуальные практики индивидов и групп, вместо сосредоточения на нациях и расах, всегда, по умолчанию, формировали позицию левых[5].

Лосурдо указывает, что ностальгия ревизионистов по империи, наиболее красноречивым глашатаем которой сегодня выступает Ниал Фергюсон, воспроизводит классические постулаты ориентализма: превосходство Запада, неполноценность всех остальных, цивилизационные преимущества «хорошего империализма»[6]. Сквозь эту искаженную призму невозможно разглядеть преступлений Запада, среди которых ужасающее истребление колониальных народов, не говоря уже об экономической деградации, сопутствовавшей имперским практикам управления. Фергюсон осуждает «плохой империализм», например, японское порабощение Китая, которое сопровождалось среди прочего убийством сотен тысяч мирных жителей Нанкина, но восхваляет добродетели капиталистического империализма, несущего народам блага рыночной экономики и процветание. Главная проблема, по его мнению, в том, что те, кто мог бы и дальше распространять блага западной цивилизации на пребывающий во мраке невежества «третий мир» — в первую очередь Соединенные Штаты Америки, — занимаются этим либо неохотно, либо вообще никак.

«США стали империей, но американцам не хватает имперского склада ума. Они предпочитают потреблять, а не покорять. Им больше нравится строить торгово-развлекательные центры, а не новые нации»[7].

С точки зрения Фергюсона, западная цивилизация-остров, умеющая сочетать добро с материальным достатком, остается последней надеждой человечества. При этом Фергюсон считает, что выбор антиколониальных лидеров в пользу советской модели делался сугубо из-за большевистского алгоритма захвата власти, а не по причине традиции, представленной октябрьской революцией и отвергающей колониальное высокомерие и расовые предрассудки.

Тема международной гражданской войны, длившейся с начала Первой мировой до конца Второй мировой, присутствовала в умах людей уже во время первого глобального катаклизма 1914—1918 годов. Рассматриваемая столь различными мыслителями, как Исаак Дойчер, Ханна Арендт и Эрик Хобсбаум, она послужила организующей концепцией и для более консервативных историков, подобных Нольте и Фюре, нападавших на большевизм и советский эксперимент. Предпринятая в книге Лосурдо переоценка понятий «международной гражданской войны» и «новой тридцатилетней войны» была продолжена и в историческом исследовании Энцо Траверсо, который сосредотачивается на констелляции войн и революций первой половины ХХ века. Подобно Лосурдо, он тоже стремится сконструировать нарратив, который противостоял бы доминирующей версии в историографии, восхваляющей либерализм в качестве главнейшего оппонента фашизма, уравнивающей коммунистический тоталитаризм с фашистским тоталитаризмом и отказывающейся признавать в антифашизме силу, спасшую демократию и капитализм. Траверсо заимствует у Фернана Броделя модель трехчленной исторической темпоральности, в рамках которой «время большой длительности» (longue durée) рассекается «циклами», знаменующими крупные структурные сдвиги, а также «событиями», зачастую эфемерными, но решающими. Более ранняя европейская история уже знала две «тридцатилетние войны»: первой из них стал разгоревшийся в XVII веке конфликт между католиками и протестантами, который завершился Вестфальским мирным договором 1648 года и учреждением современных суверенных государств, а вторую составил кризис, инициированный Французской революцией 1789 года и завершившийся окончательным разгромом Наполеона в 1815 году, который серьезно потряс основания ancientrégime и открыл дорогу для становления либеральных и республиканских государств.

«Вестфальский мир породил абсолютизм; а Венский конгресс начал процесс его похорон. […] Если первую “тридцатилетнюю войну” исторически можно трактовать как решительный шаг в совершенствовании цивилизации, то вторая “тридцатилетняя война” предстает в виде ее кризисного пароксизма» (Traverso, p. 36, 34).

Две эти эпохи конфликтов и противостояний породили Европу и Соединенные Штаты Америки как цивилизацию, которую ее творцы считали особенной и наилучшей.

«В пространстве за пределами Европы, представляемом как территория, открытая для колонизации, насилие можно было применять без каких бы то ни было ограничений и правил» (Traverso, p. 36).

Третья «тридцатилетняя война», выступающая главным предметом исследования Траверсо, изображается как единый континуум насилия, который включает обе мировые войны, сталинизм и фашизм. Этот феномен прекрасно иллюстрирует распространенный ныне тезис о том, что «бойни, которые сопровождали историю колониализма, стали моделью для тотальных войн ХХ столетия» (Traverso, p. 70).

Траверсо раскрывает понятие международной гражданской войны в качестве основы, отталкиваясь от которой, он пытается объяснить, каким образом «симбиоз культуры, политики и насилия […] формировал менталитет, идеи, представления и практики политических акторов» (Traverso, p. 1). В гражданском противостоянии третьей «тридцатилетней войны» столкнулись революция и реакция, защитники Просвещения и его враги; одновременно она включала в себя целый ряд межгосударственных и внутригосударственных войн. Так, российская гражданская война 1918—1921 годов представляла собой целый набор конфликтов:

«[Это была] революционная война советского государства с международной коалицией его врагов; классовая война городского пролетариата с промышленной и аристократической элитой; национальная война русских с нерусскими народами и, наконец, социальная война города с деревней» (Traverso, p. 50).

Точно так же испанская гражданская война 1936—1939 годов вобрала в себя иностранную интервенцию, борьбу одних классов против других, города против деревни, реакции против реформы и революции и множество других внутренних размежеваний и разграничений, из которых возникло понятие «пятой колонны». Европейская гражданская война не закончилась со Второй мировой войной, но продолжилась в виде «холодной войны» до самого крушения Советского Союза.

Траверсо видит в гражданской войне радикальную трансформацию столкновения между государствами:

«[Это] противостояние между людьми, нациями и цивилизациями, которое приобретает самые разные формы, но при этом ни одна из форм не предполагает взаимного уважения враждующих сторон. Принцип “jus inbello” был уничтожен сначала немецким попранием нейтралитета Бельгии и Люксембурга, затем пренебрежением к статусу нейтральных вод на море, потом блокадой “центральных держав”, обстрелами мирных городов и безразличием к судьбе их жителей» (Traverso, p. 69—70).

В условиях «разрушения внутреннего порядка, лишившего государства былой монополии на насилие», участники этой гражданской войны «стремились не к справедливому миру с признанным противником, но скорее к полному уничтожению врага» (Traverso, p. 71, 75).

«[В гражданской войне] насилие никогда не является чисто инструментальным. У него неизменно есть символическое измерение, которое имеет собственную динамику и само питает себя. Иными словами, экстремальное насилие превращается в немыслимую жестокость» (Traverso, p. 86).

Закон молчит; у власти оказываются харизматики; устанавливаются диктатуры; оправдывается террор как средство, необходимое для навязывания воли одной стороны другой стороне. «Фашистская диктатура упразднила закон для того, чтобы сделать исключительный порядок перманентной нормой» (Traverso, p. 100). В практику вошла тотальная война, «в которой армии уничтожали гражданское население и не признавались никакие правила, за исключением полного уничтожения врага» (Traverso, p. 167). Возможными стали массовые депортации и геноцид: сначала на географической периферии Европы в отношении армян, а затем на самом континенте, некогда провозгласившем себя эпицентром цивилизации. «Именно европейская гражданская война создала условия, которые сделали возможными продумывание и осуществление Холокоста» (Traverso, p. 63).

Результатом мировой войны и гражданской войны в Европе стал отказ многих интеллектуалов и политиков от либеральной, демократической и гуманистической традиции, отождествляемой с Французской революцией. Геббельс самоуверенно провозглашал: «1789 год будет вычеркнут из истории» (Traverso, p. 260). Сражаясь одновременно с ультралевым ленинизмом и ультраправым фашизмом, либеральная демократия оказалась слишком слабой, чтобы противостоять как самой революции, так и тому, что Муссолини называл «революцией против революции». Широко расхваливаемый сегодня Карл Шмитт превозносил «отказ от правового государства в пользу государства властного, сопровождаемый ограничением личных свобод и упразднением определенных фундаментальных прав человека» (Traverso, p. 238). Между тем по другую сторону баррикад Вальтер Беньямин предлагал «ввести настоящее “чрезвычайное положение”, которое позволит эффективно бороться с фашизмом — иными словами, революционным образом изменить развитие мира» (Traverso, p. 245). Наконец, Лев Троцкий отчаянно пытался «отделить большевизм от сталинизма и тем самым развести по разным сторонам революционное насилие и насилие термидорианской власти, узурпировавшей, по его мнению, революцию». При этом он всячески восхвалял Октябрь, автором которого был, и проклинал сталинский Термидор — «во имя социалистической морали, освобождающей человека» (Traverso, p. 249).

Вместо того, чтобы осуждать людей, обратившихся к насилию ради сопротивления антидемократическим атакам со стороны фашизма и сталинизма, Траверсо защищает «политику вовлеченности», исходящую из необходимости действовать.

«Консервативный дух нашего времени представляет гуманизм как закономерное порождение либерализма, невосприимчивое к идеологиям и возрождающееся из пепла после целого столетия нескончаемого ужаса» (Traverso, р. 8).

При этом игнорируется, что именно насилие остается «повивальной бабкой» истории (Traverso, р. 9). Он заново интегрирует антифашистские движения в исторический процесс, из которого их вычеркнули:

«Противостояние фашизма и антифашизма определяло политическую культуру 1930-х и 1940-х годов, облекшись в форму драматичного выбора, с которым столкнулась Европа» (Traverso, р. 6).

В борьбе не на жизнь, а на смерть, которой стала европейская гражданская война, политические симпатии левых интеллектуалов нередко ставили их в ситуации трудного морального и политического выбора, с которым сталкивался и сам Траверсо, выросший в семье антифашистов, воочию видевшей ужасы войны и освобождения. В ходе испанской гражданской войны тройственная оппозиция фашизма, коммунизма и либерализма «свелась к единственной конфронтации — между фашизмом и антифашизмом» (Traverso, р. 256). В интерпретации правых, усвоенной и значительной частью современной историографии, антифашизм либо вовсе вычеркивался, либо смешивался с коммунизмом. Не соглашаясь с этим, Траверсо показывает, что «антифашизм интеллектуалов отнюдь не был побочным продуктом, порожденным принятием коммунистическими партиями политики Народного фронта; напротив, он предшествовал этому единению левых сил» (Traverso, р. 262). Будучи гораздо шире ленинизма или сталинизма, антифашизм противопоставлял «пацифистский космополитизм мистицизму нации и войны», боролся с магической привлекательностью национализма, отстаивая «принципы равенства, демократии, свободы и гражданства в противовес реакционным ценностям власти, иерархии и расы» (Traverso, p. 203). Как в культуре, так и в политике, кульминацией которой стала деятельность Сопротивления, антифашизм «организовал и артикулировал сопротивление демократических обществ XX века приходу современных диктатур» (Traverso, p. 264). Трагедия, однако, заключалась в том, что антифашизм утверждался в неразрывной моральной и политической связи с коммунизмом. Коммунисты были по существу антифашистами; без них справиться с фашизмом было нельзя.

«Никакая массовая мобилизация против нацистской угрозы не была бы возможной, если бы ее возглавили старые либеральные элиты. Борьба против фашизма нуждалась в надежде, в вести об универсальной эмансипации, которая, как казалось в то время, могла исходить только из страны Октябрьской революции» (Traverso, p. 270).

Траверсо сожалеет о том, что антифашизм не сталкивался с советским режимом напрямую; в своем благодушии он зачастую взирал на сталинизм в слепом восхищении. Левые стремились не замечать того, чего не могли принять.

Закалившись после прихода нацистов к власти и консолидировавшись в испанской гражданской войне и Сопротивлении Второй мировой войны, антифашизм в послевоенные годы трансформировался в «своеобразную “гражданскую религию”, вдохновлявшую демократические режимы, имевшие опыт Сопротивления». Сейчас, по словам Траверсо, «это выглядит пережитком прошлого» (Traverso, p. 10).

«Антифашистское единство начало разрушаться с наступлением “холодной войны” и разделом Германии в 1949 году, а окончательно оно рухнуло в ходе советского вторжения в Венгрию в 1956-м. Некоторые антифашисты тогда попробовали остаться нейтральными и не выбирать между СССР и “свободным миром”, но в идеологически поляризованной среде они вскоре оказались политически не востребованными. Либералы же повсеместно представляли себя в качестве врагов тоталитаризма, означавшего прежде всего антикоммунизм; соответственно, антифашизм идейно отождествлялся с коммунизмом» (Traverso, p. 271).

Кто-то мог бы добавить (так, впрочем, считаю скорее я сам, нежели Лосурдо или Траверсо), что немалый вклад в искажение памяти о героических жертвах левых сил и Советского Союза, сражавшихся с фашизмом, внесли историки. То, что СССР и советскому народу пришлось пережить в годы второй «Великой отечественной войны», либо вообще замалчивалось, либо перетолковывалось в духе «холодной войны» — через подтасовки, предвзятые акценты, сознательные недомолвки. По имеющимся оценкам, в той войне погибли от 25 до 27 миллионов советских граждан. И все же среди нарративов, раз от разу повторявшихся, неизменно оказывалась история о том, как Советы затушевывали Холокост, пытаясь интегрировать страдания евреев в общий массив страданий советских людей. Или, скажем, рассказ об участии СССР в освобождении Польши подменялся повествованием о расстреле 22 тысяч польских офицеров в Катыни и других местах по приказу Сталина и Берии (что действительно не признавалось советскими властями до Горбачева) и отказе Сталина помочь варшавскому восстанию. История миллионов советских военнопленных, умиравших от голода в нацистских лагерях и обреченных на каннибализм, была забыта на полвека. Наконец, массовые изнасилования немецких женщин советскими солдатами также запятнали их победу над Германией. Многократное подчеркивание жестокости советских войск, которую ответственные историки должны были бы не только признать, но и объяснить, окрасили вклад в победу Советского Союза в мрачные тона, омрачив эйфорию и дух товарищества, которые сопутствовали торжеству союзников. Когда я десять лет назад ходил с экскурсией по Освенциму, польский гид сорок минут рассказывала нам о страданиях, пережитых поляками, и лишь потом упомянула евреев. Завершая рассказ, она бегло сообщила, что лагерь был освобожден в конце января 1945 года, — не упомянув о том, кто это сделал. Я тогда провокационно спросил, кто же на деле положил конец Холокосту. Пристально взглянув на меня, она вынуждена была ответить: «Красная армия» — и продолжила экскурсию.

История неизбежно формируется настоящим, иногда даже в большей степени, чем прошлым, которое историки так тщательно стараются запечатлеть в своих хрониках. День, когда советские солдаты вошли в Освенцим, 27 января, сегодня отмечается как Международный день памяти жертв Холокоста; однако Владимир Путин после осуществленного им присоединения Крыма не был приглашен на празднование 70-летия этого события. Плодовитый и популярный историк советско-германской войны Энтони Бивор, комментируя в газете «The Guardian» отсутствие Путина, заметил: «В отношении России эта особенная глава в истории Второй мировой войны была и остается полной противоречий»[8]. Когда освободили Треблинку, пишет он, журналистов попросили не упоминать об особых страданиях евреев или о том факте, что охрана этого лагеря состояла преимущественно из украинцев. Еврейский антифашистский комитет и военные корреспонденты, подобные Василию Гроссману, который одним из первых начал писать о массовом уничтожении евреев, были проинструктированы не акцентировать внимания на этнической или религиозной принадлежности узников. «Не надо разделять погибших! Евреи не должны считаться какой-то особой категорией жертв. В них видели исключительно граждан СССР и Польши». После того, как заключенные Освенцима вышли на свободу, первые сообщения о лагере появились в советской прессе лишь пять месяцев спустя. Бивор продолжает:

«Таким образом, Сталина можно считать первым из тех, кто отрицал Холокост, даже если его антисемитизм и отличался от антисемитизма нацистов. В основе его ксенофобии лежала скорее боязнь всемирных сетей и связей, а не расовая ненависть».

Действительно, сталинский антисемитизм «отличался от антисемитизма нацистов», но это не мешает аналогии — и Сталин попадает в ряды тех, кто отрицает Холокост, причем еще до того, как Холокост был признан в качестве такового. В конце своей статьи Бивор рассуждает о том, что Путин есть лишь «бледная копия его героя» — все того же Сталина. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что он не заходит столь далеко, как некоторые журналисты или даже историки, которые, подобно Тимоти Снайдеру, сравнивают российского президента с Гитлером. На деле же Путин критически относится как к Ленину, так и Сталину; его гораздо больше восхищает последний компетентный премьер-министр царской России Петр Столыпин. Но, несмотря на это, поверхностные и неисторичные сравнения российского лидера с самыми отчаянными тиранами ХХ века стали сегодня чуть ли не банальностью.

Злоупотребление историческими аналогиями, выводимыми в частности из параллелей, которые предлагает Мюнхенский пакт, многократно сказывалось и продолжает сказываться на политике различных государств и на международных отношениях. Уместно сослаться на то, как такие сравнения использовались в нынешнем украинском кризисе. Особенно злостно искажая исторические факты, Тимоти Снайдер, например, сравнивает политический курс Путина с действиями Сталина в период позорного советско-нацистского пакта.

«Подобно тому, как Сталин в свое время пытался поднять наиболее радикальные силы европейской политики, возглавляемые Адольфом Гитлером, против самой Европы, так ныне и Путин блокируется с пестрой компанией ненавидящих Европу популистов, фашистов и сепаратистов. Именно его союзники из числа крайне правых сегодня выступают в роли политических сил, которые желают положить конец современному европейскому порядку, покончив с Европейским союзом»[9].

Не желая замечать того, что сталинский альянс с Гитлером был скорее тактическим маневром, предпринятым после того, как Запад пренебрег советскими заигрываниями, и имел целью выиграть время, не позволив немцам воспользоваться уязвимостью СССР, Снайдер утверждает, что Сталин имел сходные с Гитлером цели и что именно их альянс сделал Холокост возможным. Исходя из такой логики Путин даже хуже Сталина, который по крайней мере столкнулся с реальной угрозой со стороны Гитлера. «Путин, с другой стороны, не имеет врага в Европе, — пишет Снайдер. — В 2013 году без какой-либо видимой причины российское правительство впервые определило Европейский союз как противника». Этот автор уверен, что российское вмешательство в дела Украины было преднамеренным и неспровоцированным; его нисколько не интересуют причины, побудившие Путина пойти на такой риск, а предположения, согласно которым Кремль опасался прихода НАТО в Крым, где базируется российский Черноморский флот, для него вообще не существуют.

Хотя российские власти и бóльшая часть официальных СМИ бездумно заклеймили протестующих на киевском Майдане, а потом и новое украинское правительство как «фашистов», Снайдер настаивает на том, что Путин и евразийская идеология, которую он продвигает, на самом деле вдохновляются фашистскими философами типа Карла Шмитта или российских писателей и мыслителей правых взглядов.

«Этническое очищение того наследия, которое осталось от коммунизма — это определенно мотив национал-большевизма, который сегодня выступает главным носителем идеологии евразийства. А сам Путин восхищается философом Иваном Ильиным, желавшим, чтобы Россия была националистической диктатурой»[10].

По-видимому, Снайдер исходит из того, что цитировать Ильина, консервативного монархиста, отвергавшего демократию как не подходящую для России модель, и славянофила, полагавшего, что у его страны абсолютно особый духовный и политический путь, это все равно что признавать себя фашистом. Но для большинства историков слово «фашизм» имеет вполне конкретный и точный смысл: им обозначают движение и идеологию в межвоенной Европе, которые исходили из того, что бывают расы высшие и низшие, а война выступает главным инструментом государственного могущества. Пренебрежение сложностью и противоречивостью мыслей, высказываемых отдельными личностями, будь то политики или полемисты, влечет за собой вольное и безответственное применение эпитета «фашист» для дискредитации оппонентов. Опасаясь не имеющего никакого отношения к истории смешения совершенно непохожих друг на друга событий, обстоятельств и режимов, я присоединяюсь к той школе изучения гитлеризма, которую представляет американский комик и телеведущий Джон Стюарт. По его мнению, единственный человек, которого можно называть «Гитлером», — это сам Гитлер[11].

В послевоенные десятилетия вера в великие нарративы, пропагандирующие прогресс, была поколеблена; Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно видели в Освенциме символ «саморазрушения рационализма»[12]. Размышляя в том же русле, Траверсо пишет:

«Нацизм уже изменил лицо столетия и образ самого человека. Признание Освенцима как полнейшего разрыва цивилизационной ткани было неразрывно связано с радикальным вызовом идее прогресса. Но если нацизм пытался истребить наследие Просвещения, то и он сам должен быть понят диалектически, как продукт самой цивилизации, в лице которого техническая и инструментальная рациональность перестала служить освобождению человека и превратилась в орудие доминирования» (Traverso, p. 275).

В свое время сталинизм похоронил критический потенциал марксизма; сегодня пережитки революционной традиции за пределами советской империи, в особенности западный интеллектуальный марксизм, тяготеют к пессимизму, наиболее ярко представленному в работах Перри Андерсона[13]. И вот здесь, в этой безнадежности, оставленной Холокостом, Траверсо покидает нас.

Хотя Кристен Годзее начинает в том же пессимистическом духе, в котором Траверсо заканчивает, позже, по мере развития повествования, она все более вдохновляется примером смельчаков, дерзнувших вступить в противоборство с фашизмом. Она начинает с личных воспоминаний — так делают многие этнографы — о том, как «по воле случая» написала свою последнюю книгу, получившую название «Левая сторона истории». Работая в архивах над совершенно другой темой, она была поражена, с каким недоверием и разочарованием в Болгарии, да и в остальной Восточной Европе, относятся к неолиберальному капитализму, сочетаемому с «демократией». При этом, однако, во многих восточноевропейских странах вновь поднимают голову правые националисты и ксенофобы, рьяно нападающие на левые силы и клеймящие коммунистическое прошлое:

«Используемая ими жесткая антикоммунистическая риторика демонизирует любого, кто когда-то называл себя “коммунистом” или просто верил в коммунистический идеал. После 1989 года в городах и деревнях по всей Болгарии памятники местным героям, которые погибли, сражаясь в годы Второй мировой войны против союзного с нацистами болгарского режима, ниспровергались и демонтировались только потому, что увековеченные ими люди были членами коммунистической партии. Тысячи и тысячи болгарских партизан сегодня зачастую вспоминаются как “красные подонки”» (Ghodsee, p. хvi).

Годзее взялась заново пересмотреть личные истории людей, подобных британскому коммунисту Фрэнку Томпсону, который, чтобы сражаться с фашистами, присоединился к болгарским партизанам в 1944 году, или членам семейства болгарских коммунистов Лагадиновых, которые, как и Томпсон, рисковали жизнью ради своих идеалов.

«Пока я писала эту книгу, я осознала, что, оказывается, множество мужчин и женщин боролись за то, чтобы сделать коммунизм гораздо лучше того, чем он стал в конечном счете. И среди них было много мечтателей — а ведь меня в свое время приучали видеть в них своекорыстных лицемеров» (Ghodsee, p. хх).

Нарратив Годзее подтверждает те контуры антифашизма, которые ранее очертил Траверсо. Младший брат Фрэнка Томпсона, видный историк Эдвард Томпсон, в письме другу детства своего брата, математику Фримену Дайсону, писал, что, оставаясь с болгарскими партизанами, его брат считал себя в первую очередь антифашистом, хотя и состоял в британской компартии:

«Поскольку “Отечественный фронт” [коалиция болгарских партий, противостоящая “монархическо-фашистскому” режиму Бориса III] был антифашистским альянсом, я думаю, что Фрэнк скорее всего называл себя именно так, как об этом рассказывают [то есть антифашистом]. Более того, во многих его последних письмах есть неявные указания на то, что он: а) стал более просвещенным в отношении сталинизма и б) начал ценить антифашистский Народный фронт в целом больше его коммунистической составляющей» (Ghodsee, p. 19).

Годзее продолжает:

«Почти все мужчины и женщины, которые уходили в горы или рисковали своими жизнями, доставляя партизанам продукты, медикаменты или информацию, мечтали о лучшем мире. Не все они были коммунистами, среди них попадались анархисты, аграрии или социал-демократы, но все без исключений разделяли общий идеал будущего, в котором рабочим и крестьянам будет принадлежать бóльшая доля власти и национального богатства. Фрэнк Томпсон, Лагадиновы и бессчетное множество молодых идеалистов во всей Европе вдохновлялись этой мечтой, вселявшей в них мужество и надежду» (Ghodsee, p. 65).

«Партизаны не были ни героями, ни злодеями. Они были обычными мужчинами и женщинами, пытавшимися улучшить мир, перевернутый вверх дном» (Ghodsee, p. 68).

Истории, о которых повествует Годзее, глубоко трагичны. Фрэнка Томпсона особо фанатичный болгарский генерал-монархист приказал казнить всего за месяц до освобождения страны Красной армией, причем, несмотря на то, что он считался военнопленным, а не партизаном; Асена Лагадинова, попавшего в засаду, устроенную болгарскими жандармами, обезглавили; идеалистические чаяния многочисленных партизан и антифашистов были растоптаны сталинистами, пришедшими к власти в послевоенной Восточной Европе. Жестокость гражданской войны раскрывается в историях беспримерного мужества и невероятной стойкости партизан, безнадежно уступавших по численности болгарской армии и полиции, неоднократно предаваемых теми крестьянами, за которых они сражались, перемолотых в абсолютно бессмысленной мясорубке, которая лишь со временем обрела вид героической революционной борьбы. Узнав о судьбе своего брата, Эдвард Томпсон написал отцу, что смерть Фрэнка не была напрасной: «Своими поступками он внес вклад в благополучие и процветание будущих поколений». Размышляя о жертвах, принесенных павшими героями, автор, однако, не может удержаться от грустного вывода:

«К сожалению, глядя из 2012 года, я почти не вижу подтверждений тому, что ранняя смерть людей, подобных Фрэнку Томпсону и Асену Лагадинову, действительно смогла способствовать “благополучию и процветанию будущих поколений”» (Ghodsee, p. 97—98).

Тем не менее, когда Годзее брала интервью у 80-летней Елены Лагадиновой, перед ней предстала идеальная коммунистка — человек того типа, о котором так много говорила партия. Эта женщина ушла в горы и присоединилась к партизанам в возрасте четырнадцати лет, после того, как ее дом сожгли жандармы. В долгое правление Тодора Живкова она занимала высокие посты и успешно работала над улучшением качества жизни болгарских женщин, препятствуя запрету абортов, который в те годы практиковался в соседней Румынии; поощряя декретные отпуска и развивая сеть детских дошкольных учреждений. По ее мнению, коммунистическая Болгария стала образцовой страной в плане прав женщин, утратив многие из этих достижений только с крахом государственного социализма в 1989 году. Коммунизм, объясняла Лагадинова своей собеседнице, не означал равенства — он подразумевал справедливость: «Мы строили общество, призванное работать на всех, а не обогащать немногих» (Ghodsee, p. 194). Елена показывает рукой за окно:

«А теперь, видите, что с нами стало? Множество людей не имеют медицинской помощи. Многие дети болтаются по улицам и вообще не ходят в школу. Проститутки зарабатывают больше, чем врачи и судьи. Молодежь уезжает на Запад и надеется никогда не возвратиться назад. Люди беднее сейчас, чем до войны, а богатеи живут в особняках и виллах с бассейнами. [...] Мы сражались вовсе не за это» (Ghodsee, p. 124—125).

В увлекательной главе о встрече женщин, которые делились своими воспоминаниями о коммунизме, Годзее собирает контрастные впечатления об их сложном и трудном опыте. Ей рассказывали о принудительной модернизации, улучшении жизни простых людей, выгодах государственной системы социальной защиты, гарантированной работе, дешевом и субсидируемом государством жилье, бесплатном высшем образовании, цензурных ограничениях интеллектуальной жизни, навязывании марксизма-ленинизма, обязательном почитании Советского Союза, показательных процессах и репрессиях в отношении инакомыслящих. Реальность капитализма в посткоммунистической Болгарии контрастна и противоречива. Женщина-пропагандист, которая десять лет писала о язвах капитализма, после смены строя осталась безработной и едва не лишилась квартиры, которую у нее хотел отобрать банк:

«Раньше я думала, что это было ложью. Но только представьте, все мои пропагандистские рассказы оказались правдой! Коммунизм был подобен Кассандре: он твердил истину, но это никак не влияло на будущее, потому что никто ему не верил» (Ghodsee, p. 150, 154).

Освобождение от приукрашенной и лживой истории европейского коммунизма и антифашизма влечет за собой опрокидывание в стремительный поток новейшей официальной ревизии недавнего прошлого. В ходе этого пересмотра новые националистические мифологии выдаются за аутентичные истории народов, а на дело антикоммунизма работает целая индустрия, состоящая из некоммерческих организаций и институций, финансируемых США, монументов и памятных дат, посвященных жертвам коммунизма, огромного количества публикаций. Многие из этих жертв, конечно, были фашистами, коллаборационистами и антисемитами, помогавшими организовывать Холокост. Среди них оказались, например, палачи Фрэнка Томпсона и Асена Лагадинова. Ведь нынешнее очернение коммунизма, полагает Годзее, включает в себя и прославление тех, кто сражался за болгарскую монархию и ее гитлеровских союзников. В Болгарии, как и на Украине, в Эстонии, Латвии и других государствах Восточной Европы, прежнее официальное и коммунистическое толкование истории было не просто вытеснено, но полностью погребено под толщей столь же официальной новейшей антикоммунистической истории. Среди жертв этого процесса оказалась сама историческая истина.

Какими бы ни были ужасы коммунизма в Восточной Европе, как бы жестко он ни репрессировал, цензурировал или ограничивал живущих здесь людей, наихудшие эксцессы сталинизма случились гораздо раньше: их надо искать в советской коллективизации, украинском Голодоморе, депортациях и казнях сотен тысяч кулаков, представителей нерусских народов и прочих невинных жертв Большого террора. Победа во Второй мировой войне обошлась в десятки миллионов жизней, бессчетное число раненых, множество разрушенных судеб, но, какой бы однозначной она ни была, сокрушение фашизма не в состоянии стереть память о бессмысленных и неоправданных преступлениях, совершенных во имя принудительного прогресса. Восточная Европа страдала под советским и коммунистическим гнетом, даже несмотря на то, что ее общество шло вперед, становясь все более модернизированным, индустриализированным, урбанизированным и образованным; это продолжалось до тех пор, пока господство стареющего псевдосоциалистического аппарата не стало полностью бессмысленным. Когда Горбачев убрал с шеи Восточной Европы «тяжелую руку» советской армии и спецслужб, которые, собственно, и были главными защитниками восточноевропейского коммунизма, марксистские режимы один за другим начали рушиться.

Как показывают наши авторы, для тех, кто воспринял позитивный смысл социализма, он был утопией — не в смысле недосягаемой цели, но скорее в смысле направления, придерживаясь которого, люди могли бы работать над воплощением своих политических устремлений. Их желания, независимо от того, можно ли их было реально достичь, заключались в наделении властью всех людей, обеспечении социальной справедливости и равенства (равенства не только потенциального, в какое верили либералы, но практически реального). Даже в нашу эпоху разочарования в утопиях социализм по-прежнему противостоит центральному постулату классической либеральной (а теперь консервативной) экономической идеологии, согласно которому личная жадность будет магически производить величайшее благо для максимального числа людей, а капитализм окажется концом истории. Более того, воскрешая представления о политике, нацеленной на достижение общественного блага, социализм — в контрапункт с либерализмом, но в определенный унисон с некоторыми формами консерватизма, религии и национализма — прилагает усилия к восстановлению социальной солидарности, разрушаемой в рыночной конкуренции. Таким образом, утопия по-прежнему вдохновляет социалистическую политику.

Историки и другие ученые также действуют в утопическом контексте. Как дисциплина история обеспечивает знанием о том, как складывалось настоящее и что человеческие существа могут сделать (или не сделать) в будущем. Она одновременно вносит вклад в наше понимание как наций и сообществ, так и интеллектуального устройства нашего воображения, касающегося политических сообществ, которые не могут существовать без нарративов, приукрашивающих национальную и социальную истории. Несмотря на то, что историки пытаются предложить объективное понимание прошлого и критикуют то, что кажется им «мифологическими» представлениями, они вынуждены соглашаться с тем, что сами тоже оказываются продуктами прошлого и исторически утверждаемого настоящего. Дилемма историка или иного исследователя-обществоведа прекрасно изложена Траверсо, использующего предложенные Антонио Грамши понятия «органического» и «традиционного» интеллектуала:

«Интеллектуал (в частности, историк), “органично” связанный с классом, меньшинством, группой или партией, рискует забыть о критической автономии, присущей его профессии. С другой стороны, я не верю, что историк, прежде всего историк настоящего, способен оставаться просто наблюдателем, парящим над схваткой. Для того, чтобы практиковать свои научные навыки, он должен соблюдать определенную критическую дистанцию; но при этом ему приходится осознавать и собственную связь с объектом исследования, которая всегда предполагает толику субъективности, индивидуально преломляющей события прошлого и концентрирующей, подобно призме, его внимание» (Traverso, p. 18—19).

Всякий воспитатель в свое время где-то воспитывался. Точность и взвешенность могут стать самым коротким путем к объективности и нейтральности. Но все-таки никто из нас не может жить без политических привязанностей, причем некоторые более вовлечены в политику, чем другие. И эти обязательства самым серьезным образом могут сказаться на том, как мы «делаем» историю и социальные науки в целом.

После двадцатипятилетнего триумфа Запада, гордящегося тем, что капитализм и демократия выиграли «холодную войну», а социализм выброшен на свалку истории, Лосурдо, Траверсо и Годзее представляют нам «левую сторону истории», возрождая первоначальный гуманизм, вдохновлявший столь многих антифашистов, и привнося толику здравого смысла в историографию, преобладающую сегодня на Западе и в бывших коммунистических странах. Эти авторы убеждены, что политика, этика и приверженность идеальной модели будущего способны просвещать и даже вдохновлять качественную социальную науку. Смотреть на коммунизм объективно и нейтрально сложно или даже вообще невозможно, но внедрение взвешенного и нюансированного видения, осознание всех его противоречий, сложностей и аномалий являются важнейшими начальными шагами к честной исторической реконструкции. Разумеется, сказанное не означает, что историки не могут испытывать возмущения или негодования по поводу того попрания человечности, которым был отмечен минувший век, или, напротив, что они должны оставить любые попытки найти оптимистичную альтернативу темной стороне современности. Возможно, утверждение, что забывший прошлое обязательно повторит его, в избытке фаталистично, но историческое невежество, безусловно, облегчает такой исход, а выбор, совершаемый необдуманно, открывает путь к ошибке. Или, как это полагает канадская актриса, кинопродюсер, журналист и телеведущая Саманта Би: «Порой говорят, что те, кого история не учит, обречены повторить ее, хотя, как мне кажется […] они просто обречены»[14].

Перевод с английского Андрея Захарова,

доцента факультета истории, политологии права РГГУ

[1] Перевод осуществлен по изданию: Suny R.G. The Left Side of History: The Embattled Pasts of Communism in the Twentieth Century // Perspectives on Politics. 2017. Vol. 15. № 2. P. 455--464.

[2] Образец этого нарратива представлен в собрании рассуждений Адольфа Гитлера: Hitler A. Hitler’s Table Talk, 1941--1944. London: Weidenfeld & Nicolson, 1973. (Рус. перев.: Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск: Русич, 1993. В 2008 году эта книга по решению суда была включена в Федеральный список экстремистских материалов, составляемый Министерством юстиции Российской Федерации. -- Примеч. ред.)

[3] Лосурдо цитирует здесь «Застольные разговоры Гитлера».

[4] См.: Snyder T. Bloodlands: Europe between Hitler and Stalin. New York: Basic Books, 2012 (рус. перев.: Снайдер Т. Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным. Киев: Дулиби, 2015. -- Примеч. ред.).

[5] Одним из немногочисленных примеров противоположного подхода, когда левые силы подошли к врагу с «эссенциалистских» позиций (причем последствия этого оказались катастрофическими), стала кампания большевиков против казачества в годы гражданской войны в России. См.: Holquist P. «Conduct Merciless Mass Terror»: Decossackization on the Don, 1919 // Cahiers du Monde Russe. 1997. Vol. 38. № 1--2. Р. 127--162; Idem. Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914--1921. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2002. P. 166--205.

[6] См.: Ferguson N. Civilization: The West and the Rest. London: Penguin, 2011.

[7] Ibid. P. 237.

[8] Beevor A. Why Vladimir Putin Should Be at the Auschwitz Memorial Ceremony // The Guardian. 2015. January 20 (www.theguardian.com/commentisfree/2015/jan/20/vladimir-putin-auschwitzme...).

[9] Snyder T. Fascism, Russia, and Ukraine // New York Review of Books. 2014. March 20 (www.nybooks.com/articles/archives/2014/mar/20/fascism-russia-and-ukraine/).

[10] Ibid; Idem. How a Russian Fascist is Meddling in an American Election // New York Times. 2016. September 20 (www.nytimes.com/2016/09/21/opinion/how-a-russian-fascist-is-meddling-in-...). См. также критику того, как Снайдер использует цитаты Ильина, озвученные Путиным: Robinson P. Quotations, Quotations(https://irrussianality.wordpress.com).

[11] См.: Stewart J. The Daily Show. 2005. June 16 (www.cc.com/video-clips/xrdazj/the-daily-show-with-jon-stewart-a-relative...).

[12] Adorno T., Horkheimer М. Dialectic of Enlightenment. Stanford, CA: Stanford University Press, 2002.

[13] См.: Anderson P. Considerations on Western Marxism. London: NLB, 1976.

[14] См.: Bee S. Full Frontal with Samantha Bee. Episode 25. 2016. October 5 (www.youtube.com/watch?v=UB1bSJB3n10).

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 5 сентября 2017 > № 2550557 Рональд Суни

Избежать неизбежного

Игорь Долуцкий

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 5

[стр. 276 – 287 бумажной версии номера]

Игорь Иванович Долуцкий (р. 1954) — историк, автор учебников по российской и всемирной истории ХХ века, учитель истории «Европейской гимназии» в Москве.

Historically Inevitable? Turning Points of the Russian Revolution

Tony Brenton (Ed.)

London: Profile Books, 2016

Пятнадцать авторов, пристально вглядываясь в российскую историю первой четверти ХХ века через призму сослагательных наклонений, размышляют по принципу «что было бы, если…» В стране, где детям в школе непрестанно вдалбливают, что история не терпит сослагательного наклонения, а большинство академиков с докторами, доцентами и аспирантами тоже его не выносят, приятно сознавать хотя бы частичную методологическую конгениальность с Домиником Ливеном, Ричардом Пайпсом, Орландо Файджесом, Ричардом Саквой. Если добавить сюда Александра Герцена, Юрия Лотмана и Натана Эйдельмана, то получится славная компания индетерминистов.

При этом полезно помнить констатацию Лотмана:

«Если […] исходить из представления о том, что историческое событие — всегда результат осуществления одной из альтернатив и что в истории одни и те же условия еще не означают однозначных последствий, то потребуются иные приемы подхода к материалу. Потребуется и другой навык исторического подхода: реализованные пути предстанут в окружении пучков нереализованных возможностей»[1].

Эта цитата достойна стать зачином последующего разговора. Особое внимание обратите на слова «иные» и «пучки». Есть еще, кстати, не менее подходящие мысли из 1921 года, принадлежащие пока еще капитану Шарлю де Голлю:

«Историческая фатальность существует только для трусов. […] Счастливый случай и смелость изменяли ход событий. История учит не фатализму. […] Бывают часы, когда воля нескольких людей разбивает детерминизм и открывает новые пути. Если вы переживаете зло происходящего и опасаетесь худшего, то вам скажут: “Таковы законы истории. Этого требует эволюция”. И вам все научно докажут. Не соглашайтесь, господа, с такой ученой трусостью. Она представляет собой больше, чем глупость, она является преступлением против разума»[2].

Между тем рецензируемую книгу открывают слова Пушкина о русском бунте, «бессмысленном и беспощадном». Ими же через триста страниц редактор Тони Брэнтон, бывший посол Ее Величества в России, и подведет итог труда. Но при чем здесь, собственно, бунт, если мы ждем альтернатив, ему заявленных? То есть не того, что было на самом деле, а некоторой несбывшейся потенциальности? Хотелось бы видеть анализ вроде разбора шахматной партии: упущенные красивые ходы и композиции, которые ветвятся. Попутно стоило бы указать на очевидную ошибочность мнения Гринева-Пушкина. (Кстати, у классика сказано: «Не приведи бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный», то есть тут имеется и некая альтернативность. Причем и дальше неплохо: про тех, «которые замышляют у нас невозможные перевороты».) Беспощадный — да, на 150%. Но не бессмысленный! Помните, что говорил Пугачев в одном из манифестов? «Жалуем всех […] вольностью и свободою и вечно казаками», «владением землями, […] угодьями […] без покупки и без оброка». А было и того краше — специально для киргизов, башкир, калмыков: «Жалую вас землею, водою, травами […] и даю волю детям вашим и внучатам вечно. Пребывайте как степные звери»[3]. Жалованная грамота всем. Свои смыслы у бунта были и в XVIII, и в ХХ веках. Или не так? И раз уж на страницах этой книги бушует безудержный плюрализм, то почему бы не учесть, что все «истории» пишутся в сослагательном наклонении? Например, российская/советская история первой половины прошлого столетия конструируется так, будто бы произведения «Краткий курс истории ВКП(б)» и «О Великой Отечественной войне Советского Союза» товарища Сталина были абсолютной истиной, а не буквально контрфактуальной историей.

Немного о фактах. На страницах X—XVI помещена хронология событий 1905—1924 годов, связанных с революцией. Без всяких альтернативных изысков гражданская война в этом списке завершается в ноябре 1920 года с эвакуацией Врангеля из Крыма. Так и отчеканено: «End of Civil War». А где же начало? Но важнее иное: где-то в тексте мелькает и вторая гражданская война. Это — о борьбе коммунистов против собственного народа (и, естественно, наоборот), составившей основу широкомасштабной войны, начатой большевиками весной 1918 года. Так, конечно, правильнее. Все-таки столетие уже прошло, пора бы отказаться от клише, а их в книге полным-полно. И монгольское иго, породившее деспотизм. И Петр, стремившийся модернизировать Россию, в которой отсутствовали демократические традиции. Это все неладно — ну да пусть. Но вот совсем диковатые новации поражают: умирающий Ленин оставляет завещание, рекомендуя (хотя и с оговорками) Льва Троцкого своим преемником: именно об этом сообщается в предшествующей основному тексту хронологии (р. XVI). То-то было бы раздолье для борцов с буржуазной фальсификацией...

Пережив мелкую досаду, углубимся, однако, в текст. Допустим, Германия выиграла Первую мировую войну. Тогда, объясняет Доминик Ливен в открывающей книгу главе («1900—1920. Иностранная интервенция: долгосрочная перспектива»), ни Ленин, ни большевики не страшны. А еще лучше, чтобы войны вообще не было — вполне реальная перспектива! Без нее же какое-нибудь большевистско-левоэсеровское правительство, возможно, и пришло бы к власти в 1917-м, но вряд ли долго продержалось бы. И никакого Гитлера, разумеется, как и никакой Второй мировой. Почему? А потому что в Центральной и Восточной Европе господствовал бы великий «второй рейх» кайзера Вильгельма. Этому рейху, обогатившемуся российскими «прибалтийскими провинциями», а также, похоже, Польшей и превращенной в немецкий протекторат Украиной, англо-французская Антанта была бы способна противопоставить лишь оборонительный союз. Самóй процветающей и победоносной Германской империи внутренняя революция, разумеется, была бы не страшна, а коммунистов в Москве нетрудно было бы осадить спонсированием российской контрреволюции. Но не окажется ли германское правление на Востоке хуже сталинского? Бог весть, на этот вопрос автор не отвечает. С его точки зрения, хорошо было бы предпочесть Германию Вильгельма Германии Гитлера, но для этого немцам требовалось войну выиграть. Как это можно было обеспечить? Следовало бы отвратить США от вступления в войну, а это вполне допустимо. Без российской же и американской помощи Англия и Франция никак не одолели бы Германию.

Рассуждая в описанном ключе, Ливен исходит из трех постулатов: 1) нет войны — нет и революции; 2) решающее влияние на российскую революцию оказал международный контекст; 3) победа Германии в Первой мировой стала бы благом для Европы и мира. Германия могла бы взять верх, если бы в России в 1906 году победила революция, по крайней мере если бы самодержавие пало. Если бы такое случилось, Вильгельм, желая гарантировать собственность немцев и прочих иностранных подданных, ввел бы войска в «прибалтийские провинции». А с таким плацдармом любую войну кайзер мог выиграть. Правда, между делом замечает автор, это вряд ли уберегло бы Россию от Сталина.

Ответим на эти рассуждения классической фразой: «Бездоказательно, профессор!». Раз уж выращивается древо фантастических вариантов, то полезно просчитывать и ответы противника. Итак, предположим, в ноябре 1905 года Ленин возвращается в Россию из эмиграции, причем не по воле Германии и не в «пломбированном вагоне». Царь лишен власти, но не расстрелян; он вполне способен сыграть роль символа контрреволюции. Да и Распутина нет, как нет и «измены» императрицы. (Лишь в такой момент, кстати, и могут осуществиться фантазмы единственного попавшего в сборник российского автора Эдуарда Радзинского, рисующие царя символом «сопротивления» в главе «Июль 1918. Спасая царя и его семью».) Вторжение немцев в Прибалтику, в этот развороченный улей (в двух основных районах Латвии горячие парни тогда пожгли половину польских и немецких фольварков) легкой прогулкой не будет — там уже действуют отряды лесных братьев, их лет на десять хватит. А вот какой, кстати, виделась победоносная послевоенная Германия немецкому поэту Эриху Кёстнеру:

Когда бы мы вдруг победили

Под звон литавр и пушек гром,

Германию бы превратили

В огромный сумасшедший дом.

Страна бы закалила нервы,

Народ свой загоняя в гроб.

Потомство для нее — консервы,

А кровь — малиновый сироп.

Когда бы мы вдруг победили,

Мы стали б выше прочих рас:

От мира бы отгородили

Колючей проволокой нас.

Когда бы мы вдруг победили,

Все страны разгромив подряд,

В стране настало б изобилье...

Тупиц, холуев и солдат.

Тогда б всех мыслящих судили,

И тюрьмы были бы полны,

Когда б мы только победили...

Но, к счастью, мы побеждены[4].

Поучительно, не правда ли? Абстрагирование от внутренних факторов, порождавших революцию, некорректно. Куда адекватнее мнение Николая Бердяева:

«Если бы не было войны, то в России революция все-таки в конце концов была бы, но, вероятно, позже и была бы иной. […Она] в значительной степени есть расплата за грехи прошлого, есть знак того, что не было творческих духовных сил для реформирования общества»[5].

И еще, не будем забывать: песенку о том, что «мы раздуваем пожар мировой», красноармейцы пели задолго до 1933 года. А ответственность Сталина за Вторую мировую будет точно не меньше, чем у Гитлера.

Тут, впрочем, есть еще одно предположение. Раз революция победила в 1906 году, просчитаем возможные последствия. Может быть, «и Ленин, такой молодой, и юный Октябрь впереди»? Едва ли. Первая, кадетская, Дума, собравшись, принимает новый избирательный закон: она гарантирует выборы в Учредительное собрание уже к осени, создает комиссию по земельной реформе и оба основных проекта (кадетский и трудовиков) передает во вторую Думу (уже социалистическую). Никакого Столыпина и великороссийских мечтаний. Ни монгольское иго, ни Иван Грозный, ни герр Петер и тому подобное наследие не мешают удовлетворять, по выражению Маркса, юношескую страсть к земле. Сплошной грабеж и черный передел по закону. Да, за такую Думу и без всяких демократических традиций мужики снесут башку хоть Ленину, хоть Гитлеру. О проливах и Царьграде все позабудут вовсе. Так что никаких мировых, Версалей и прочего. Кстати, и без социализма тоже обошлись бы.

На фоне безудержной фантастики, которой изобилует книга, верхом научности выглядит спокойная глава об убийстве Столыпина («Сентябрь 1911. Убийство Столыпина»). Саймон Диксон логично полагает, что ключевой вопрос не в том, что могло бы произойти в 1911—1914 годах, останься Столыпин в живых, а как оценивать 1906—1911 годы. Получается, что прав был Александр Гучков, утверждавший, что этот реформатор умер политически задолго до своей физической смерти. Впрочем, Ленин в этом был уверен уже в 1909-м. Исследователи самых разных направлений, включая Арона Авреха, Андрея Анфимова, Валентина Дякина, Ричарда Пайпса и Теодора Шанина, пришли к общему выводу: главнейшая реформа — аграрная — не достигла ни одной из поставленных перед ней целей.

Прочие же главы о «персоналиях» — о Распутине, Николае, Ленине, Корнилове, Каплан — разочаровывают, хотя авторы иной раз и напоминают, что «будущее России не предопределено» (Дональд Кроуфорд, р. 68) или прямо ссылаются на теорию хаоса (Мартин Сиксмит, р. 198). Скорее всего, как говаривали в прежние времена, все они льют воду на мельницу детерминистов. Интерес к действиям/бездействиям людей в минуты роковые вполне обоснован — как и поиск альтернатив. Но там ли были проблемы, где их пытаются отыскать?

Государь отрекся за себя и за сына, а великий князь Михаил Александрович престола не принял и тем самым лишил легитимности Временное правительство, поставив его в зависимость от Совета, пишет Дональд Кроуфорд («Март 1917. Последний царь») (р. 86). Но кто обеспечил легитимность последнего? Да те же, кто, по воспоминаниям Василия Шульгина, вязким человеческим повидлом залепили зал за залом растерянный Таврический дворец. И буквально принудили Михаила Родзянко прохрипеть: «Да, я беру власть». Распутин был против участия России в войне. И что же? В июне—июле 1914 года состоялись убийства Франца Фердинанда, Жана Жореса, а также покушение на самого «сибирского старца». Разве непонятно, намекает автор, чей это заговор по устранению тех, кто способен войну предотвратить. Интересно, что далее (р. 60) следует список лиц, отговаривавших царя воевать; среди прочих помянут и Петр Дурново с февральским меморандумом-пророчеством. Со стороны государя тогда последовало молчание. Так в Распутине ли дело?

Показательно, что в главе о возвращении Ленина, которую написал Шон МакМикин («Апрель—июль 1917. Вступает Ленин»), можно кое-что узнать о причинах николаевского военного упрямства (р. 95—98). Накануне Февраля император не только лелеял мечты о захвате проливов и Стамбула, создании Великой Армении и унификации Польши, но и приказал предпринять конкретные приготовления, направленные на реализацию этих замыслов. Напомню: в 1977 году вышла работа Валентина Емеца о российской внешней политике в период Первой мировой войны, где подробно были рассмотрены имперские планы России. Еще в 1913-м Министерство иностранных дел и Морское министерство подготовили для царя проект доклада «О целях отечества». Главная из них виделась в том, чтобы в ближайшее время, а именно в 1918—1919 годах, овладеть черноморскими проливами. Почему не ранее? Сил пока маловато. Потому, кстати, и не ввязались в Балканские войны — а вовсе не от «старческих» предупреждений и антипатий относительно балканских народов[6]. В третьем томе своей «России и Европы» Александр Янов подробно рассмотрел план барона Романа Розена («в войну не вступаем, придерживаемся вооруженного нейтралитета»). Но Янов полагал, что континентальный союз Франции, Германии и России был невозможным из-за неразрешимой проблемы Эльзаса-Лотарингии[7]. Я намекаю на то, что и у Франции с Россией были имперские цели, от которых Доминик Ливен абстрагировался, борясь за «предотвращение» Первой мировой.

А что же Ленин? Никто и не спорит, без него в 1917-м был возможен менее разрушительный курс, и в этом МакМикин прав (р. 107). Но тут необходима оговорка: большевиков слева обходили анархисты. Антон Деникин, Павел Милюков, Николай Суханов прекрасно описали «стихию», уточняя, что настроение у нее было не большевистским, а анархическим. Помните, толпа подвалила к ЦИКу, и какой-то рабочий, потрясая кулаком, втолковывал Виктору Чернову: «Принимай, сукин сын, власть, коли дают»[8]. Мнение Керенского о том, что его разрыв с Корниловым сделал захват власти большевиками неизбежным, на которое ссылается Ричард Пайпс, выглядит неопровержимым («Август 1917. Дело Корнилова: трагедия ошибок»). Но патриарх советологии ограничился воспроизводством своего старого текста из «Русской революции» — а этого недостаточно. Не хватает контрфактуальной проекции: что сделал бы тандем Корнилов—Керенский, на что был бы способен один генерал? Вот Ленин, например, предостерегал от 20—40 лет «белогвардейского террора». Это реально? Каковы были шансы генеральской альтернативы?

Но тут, казалось бы, хоть что-то мерцает. А вот после утверждения Мартина Сиксмита — три пули Каплан сделали террор постоянной характерной чертой советского общества — вообще ничего не светит («Август 1918. Попытка Фанни Каплан убить Ленина»). Конечно, апогей пришелся на времена Сталина, но без ее покушения не было бы красного террора и режим был бы мягче (р. 195). Между тем о терроре Ленин и до покушения писал много и со вкусом. Владимир Ильич всегда оставался «мучеником догмата», и его, да и весь большевистский террор, нельзя сводить к единственному случайному фактору, пусть и утроенному тремя пулями Каплан. Еще до одичания, вызванного мировой бойней, вождь мирового пролетариата мечтал о сотне отрубленных романовских голов.

В 1908 году Ленин назвал две ошибки Парижской коммуны. Во-первых, она увлеклась мечтами о высшей справедливости вместо того, чтобы приступить к «экспроприации экспроприаторов». Во-вторых, парижане проявили «излишнее великодушие», стараясь морально повлиять на буржуазию, тогда как ее надо было уничтожать. Вывод прост: взятие власти неизбежно порождает гражданскую войну, в которой интересы пролетариата «требуют беспощадного истребления врагов»[9]. На заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года вождь комментирует лозунг «Грабь награбленное»: «Как я к нему ни присматривался, я не мог найти что-то неправильное»[10]. Кстати, аплодисментами, о которых сообщает стенограмма заседания, идею встречали не только в России. Вот как это выглядело по-китайски:

«Революция — это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание; она не может совершаться так изящно, так спокойно и деликатно, так чинно и учтиво. Революция — это насильственный акт, это беспощадные действия одного класса, свергающего власть другого класса. […] В каждой деревне необходим кратковременный период террора. Это — настоящая большевизация!»[11]

Тут важны не оттенки коммунизма и не сложности перевода, а превратности метода. Коммунизм тоталитарен — как и любая другая радикальная революция. Вот, например, наблюдения Альбера Матьеза, историка Французской революции:

«Чтобы проводить законы, нарушающие все частные интересы, потребовалось усилить диктатуру центральной власти, […] охватить всю Францию армией, […] уничтожить все свободы. […] Потребовалось насаждать повсюду новую бюрократию, […] ввести нормированное потребление при помощи карточной системы, […] прибегнуть к помощи домашних обысков, заполнить тюрьмы подозрительными, заставить гильотину работать перманентно»[12].

Не стоит забывать и рассуждений классиков о диктатуре меньшинства — правлении людей, которые напуганы. Не забыть бы и VI конгресс Коминтерна, состоявшийся в августе 1928 года, на котором Николай Бухарин втолковывал делегатам: «В наше время мы стремимся действительно подчинить своему влиянию весь мир и руководить им»[13]. А тем, кто все еще ищет оттенки в большевизме и надеется на «большевистскую реформацию» — как, например, Катриона Келли в главе «Февраль 1922. Большевистская реформация», — программа и устав Коминтерна предлагают подробные пояснения[14]. Да, в случае длительной контрреволюционной войны против диктатуры пролетариата «может появиться необходимость в военно-коммунистической хозяйственной политике», «при более или менее полной ликвидации свободной торговли и рыночных отношений, при резком нарушении индивидуалистических хозяйственных стимулов мелкого производителя». «Но мы еще дойдем до Ганга, но мы еще умрем в боях, чтоб от Японии до Англии сияла родина моя!»[15] — вот и вся «реформация».

Орландо Файджес выбрал для анализа как будто бы самый что ни на есть «момент истины». И ведь сколько драматизма: Ленин в ночь на 25 октября идет через полгорода в Смольный — и по пути его останавливает патруль Временного правительства. Детали опускаем, смотрите главу «Октябрь 1917. “Безобидный пьяница”: Ленин и октябрьское восстание». Суть проста: он не дошел до штаба революции — и что было бы? Задумавшись над этим, замечу, что очень не повезло товарищу Троцкому. В период сталинской фальсификации он был контрреволюционным пугалом, которое мешало революции, а после падения советской власти по-прежнему остался пугалом, но уже сугубо революционным. Исаак Дойчер в своей биографии Троцкого высказывает уверенность в том, что не будь его и Ленина в Питере, никакой революции не произошло бы: без Ленина Троцкий не смог бы сломить сопротивления большевистского ЦК[16]. А вот Ленин, напротив, был способен все в одиночку организовать, и не дай бог ему где-нибудь в марте 1917-го поскользнуться или попасть под трамвай!

Но все-таки век минул с тех славных дней. И вот в серии «ЖЗЛ» печатается «максимально объективное на сегодняшний день» жизнеописание Льва Троцкого кисти Георгия Чернявского. В одном из параграфов, названном «Организатор Октябрьского переворота», есть пронзительные строки: «Вечером 24 октября в Смольном появился загримированный Ленин, который, едва войдя в штаб переворота, узнал, что он уже совершен»[17]. Порадуемся за отечественную историографию. Впрочем, свидетельства очевидца в лице Николая Суханова — разве не источник? Разве не Троцкого он называет главным героем этой замечательной страницы истории? Но вот и более важное замечание: по существу переворот был совершен в тот момент, когда гарнизон признал верховной властью Совет, а непосредственным начальником — Военно-Революционный Комитет (ВРК) во главе с Троцким. Это означает, что правительство было низложено еще 21 октября; оставалось только «оформить» переворот. Примерно о том же говорит и сам Троцкий в «Истории русской революции», характеризуя стоявшую перед ним задачу как «мат в два хода»[18].

Короче говоря, Ленин мог и не ходить в Смольный: вдруг патруль застрелил бы подозрительного пешехода, который оттого так и бесился, что видел выигрышные ходы — и думал, что он один такой. Или по крайней мере — вдвоем с Троцким. Но тот во главе Петросовета и ВРК, а у Ленина, вспомните, — «Советы постороннего». Не доверял Ленин своему ЦК всю осень. Шестую книгу своих «Записок», охватывающую период с сентября по октябрь, Суханов назвал «Разложение демократии»[19]. Она почему разлагалась? Потому что массы уходили к Ленину. Чем можно было блокировать Ленина и Троцкого, отъявленных волюнтаристов и субъективистов, с их Октябрем? Да тем, что, в конце концов, Дан и Мартов и предложили Керенскому: власть — Советам, мир, земля, хлеб и далее по списку народной революции. Надо было перехватывать инициативу. А они мыслили в пифагоровых плоскостях, не постигая ленинской многомерности искривленного пространства. Кстати, в сентябре Ленин допускал и мирное взятие власти, и коалицию. А миттельшпиль тандем отыграл только в первой половине октября.

Файджес противопоставляет друг другу два пути: «от восстания к диктатуре большевиков» и «от съезда к коалиционному правительству». Восстание, действительно, сужало поле выбора, но коалиции теоретически оставались мыслимыми как до него, так и после. Коалиция могла сложиться только на почве народных требований, которые лишь большевики поддерживали безоговорочно. А с кем же и для чего коалиция после того, как мужики уже захватили землю, а большевики своим декретом лишь санкционировали захват? Эсеры, в том числе и Чернов, со своей социализацией сидели в правительстве, посылали войска подавлять крестьянскую войну, откладывали решение до Учредительного собрания. Так вот же оно — решение! В 1918 году развилкой стал не январь, а май—июнь с хлебной диктатурой, продотрядами и комбедами, когда большевики разошлись с народной революцией — и началась гражданская война. Большевики едва не лишились власти и в 1921-м, и им снова пришлось дрейфовать вместе с народом.

Ричард Саква в главе «1917—1922. Расцвет ленинизма: конец плюрализма в постреволюционной большевистской партии» напоминает, что большевизм разнообразен: выбор отнюдь не ограничивался парой «Троцкий—Сталин». Политическая траектория Бухарина свидетельствует об ошибочности детерминистского взгляда на советскую историю. Отсюда закономерный вопрос: несет ли Маркс ответственность за советский авторитаризм? Или проблему лучше даже поставить так: марксистское понимание переходного периода от капитализма к социализму неизбежно ли предполагает насилие (р. 281)? Через пару страниц предлагается неожиданный ответ: да, альтернатива догматическому и террористическому ленинизму существовала — но большевистский плюрализм есть противоречие в определении. Тем более, что марксистский идеал не только недостижим, но и открывает ворота тоталитаризму. Но если так, то к чему же множить перечни гипотетических альтернатив? Стивен Коэн утверждал, что поражение Бухарина имело огромные социальные последствия, так как речь шла о выборе не только между различными программами, но и разными судьбами[20]. Тут действительно есть проблема. Ведь китайский же нэп показал, что «всерьез и надолго» — это весьма возможно, причем отнюдь не черепашьими темпами. Можно себе представить бухаринский социализм со Сталиным; но сталинский «реальный социализм» Бухариных отторгает.

Обобщим проблемы, которые обнаруживаются при чтении этой книги.

1. Главы по большей части строятся на посылках: «хорошо, если бы не было Ленина, большевиков, Октября и так далее». Да, хорошо бы! Но доказательства альтернативности буквально контрфактуальные и малоубедительные. Поневоле сделаешься детерминистом. А сколько было бы радости коммунистическим бойцам идеологического фронта! Их, несомненно, восхитило бы не раз высказанное в книге мнение, согласно которому тоталитаризм, в том числе и коммунистический, — это один из вариантов модернизации. В свое время, кстати, даже интеллектуальные противники Сталина, подобно Андрэ Жиду, были уверены в том, что победить нацизм можно было лишь благодаря антинацистскому тоталитаризму.

Меняется ли что-то, если считать 1917 год великой контрреволюцией или контрреформацией? Во всяком случае за ним последовало строительство Великого тупика (Юрий Левада). Допустим, прав Марат Чешков, видевший в «реальном социализме» этакратический способ производства и тотальную общность[21]. Но в такой трактовке он бессодержателен, поскольку обретает смысл лишь в противопоставлении капитализму — как его ложная альтернатива. Это тупик уже при рождении, распад, который длится пусть и не вечно (хватило на век), но довольно долго.

2. Отсюда логично задуматься над глубиной субъективного влияния на объективные процессы (если допускать, что последние вообще существуют). Теория хаоса предполагает, что небольшая флуктуация в неравновесной системе может положить начало эволюции в совершенно новом направлении, которая резко изменит все поведение макросистемы. Но допустимо ли смешивать «социологический» уровень с «конкретно-историческим»? Или в ситуации «шар на конусе» (кажется, так выразился Троцкий о революционном периоде) никаких отдельных «уровней» нет?

С другой стороны, не очевидно ли, что ряд уже идущих процессов можно затормозить или загнать в тупик, но (субъективно), проводя их и способствуя им, изменить их (объективных) правил нельзя? Лыжник оторвался от трамплина, летит. Ветром ли его сдует, шею ли он сломает, рекорд ли установит — зависит от него, но вот назад ему уже точно не вернуться. В 1861 году Россия вступила в позднюю модернизацию, процесс пошел. В его основе нарастание свободы[22]. У этого процесса собственные правила, которые диктуют, что, в конце концов, вместо «мы, милостью божьей» утвердится «мы, народ […] имеем право на…». Короче, «Долой самодержавие!» — неизбежно, то есть эта «политическая революция» предстает актуально-неотвратимой на протяжении, пожалуй, всей первой трети ХХ века.

3. Но как же представить эту треть века? (Хотя, строго говоря, тянется все с середины 1850-х годов, да и сама середина берет начало с 1825-го.) Кажется, будто вся эта полоса состоит из множества моментов выбора. Допустим, что это скорее множество пересекающихся торов, каждый из которых есть особый, альтернативный вариант. Только в зонах пересечения и возникают значимые моменты выбора. Прошли, прошляпили, упустили — и катит история по инерции до следующей развилки. Декабристы — мимо! Так ведь и 1861-й мог миновать, не развяжи Николай I Крымской войны. Отсиделись бы с крепостным правом до японской или мировой. И…

В этой книге самое примечательное — название: «Историческая неизбежность? Моменты выбора российской революции». Взгляд заявлен. Позиция авторов обозначена: история есть процесс альтернативный, непредопределенный, все могло быть иначе. Но, думаю, продвижения не произошло. Плацдарм не расширен, не укреплен, чрезвычайно уязвим; все начинание скорее отсылает к жанру фэнтези.

[1] Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство, 2000. С. 347—348.

[2] Цит. по: Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М.: Международные отношения, 1973. С. 339.

[3] См.: Буганов В.И. Крестьянские войны в России XVII—XVIII вв. М.: Наука, 1976. С. 37, 35.

[4] «Другая возможность». Перевод К. Богатырева.

[5] Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. С. 113; Он же. Судьба России. М.: Наука, 1990. С. 324.

[6] См.: Емец В.А. Очерки внешней политики России. 1914—1917. М.: Наука, 1977. С. 54—58.

[7] См.: Янов А.Л. Россия и Европа. 1462—1921. Кн. 3: Драма патриотизма в России. 1855—1921. М.: Новый хронограф, 2009. С. 459—464.

[8] Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. С. 511.

[9] Ленин В.И. Уроки Коммуны // Он же. Полное собрание сочинений. М.: Политиздат, 1973 Т. 16. С. 452—454.

[10] Он же. Заседание ВЦИК 29 апреля 1918 г. Заключительное слово по докладу об очередных задачах Советской власти // Он же. Полное собрание сочинений. М.: Политиздат, 1974. Т. 36. С. 269.

[11] Мао Цзэдун. Крестьянское движение в провинции Хунань // Он же. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1952. С. 43—44, 88.

[12] Цит. по: Плимак Е.Г., Пантин И.К. Драма российских реформ и революций.М.: Весь мир, 2000, С. 46—47.

[13] Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М.: Политиздат, 1989. С. 189.

[14] Программа и Устав Коминтерна. М.: Госиздат, 1937. С. 38—39.

[15] Заключительная строка стихотворения Павла Когана 1940 года.

[16] Дойчер И. Троцкий в изгнании. М.: Политиздат, 1991. С. 295—298.

[17] Чернявский Г.И. Лев Троцкий. М.: Молодая гвардия, 2012. С. 197.

[18] Троцкий Л.Д. История русской революции. М.: ТЕРРА, 1997. Т. 2. Ч. 2. С. 263.

[19] См.: Суханов Н.Н. Записки о революции. М.: Республика, 1991.

[20] Коэн С. Бухарин. М.: Прогресс, 1988. С. 384—401.

[21] Чешков М.А. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия. М.: Наука, 1994. С. 115—139.

[22] См.: Sen A. Development as Freedom. New York: Anchor Books, 2000.

Что случится, если Южный океан потеплеет на 1 градус?

Ученые обнаружили, что потепление воды в Южном океане всего на 1 градус Цельсия окажет огромное влияние на водных животных и растения. Некоторые виды удвоят темпы и объемы роста, что скажется на убыли общего биоразнообразия, сообщает новое исследование.

Ранее единственным способом, которым ученые могли изучить влияние повышающейся температуры на небольшие морские организмы, которые живут на морском дне, было проведение экспериментов в лаборатории и опытных бассейнах. Но “это довольно удаленно от естественной среды», говорит Гейл Эштон, ведущий автор нового исследования.

Вместо этого Эштон и ее коллеги из Антарктической службы Великобритании провели 6 лет, создавая технологию, которая может нагреть небольшой опытный участок настоящего океана на 1 и 2 градуса Цельсия — предсказанный подъем океанской температуры из-за изменения климата в следующие 50 и 100 лет соответственно.

Нагревательное устройство было помещено на глубине 15 метров под поверхностью мелководной части Южного океана, и исследователи задокументировали, что произошло с морской жизнью за 9 месяцев.

Ученые сообщили, что потепление на 1 градус «значительно изменило» морскую жизнь на дне. Один вид мшанок (Fenestrulina rugula), тип водных беспозвоночных, быстро увеличил численность и в итоге стал доминировать в области исследования в течение 2 месяцев, став причиной общей убыли биоразнообразия. Спиральные трубчатые черви также процветали на потеплевшем на 1 градус участке.

Реакция морской жизни на 2-градусный подъем температуры была более разнообразной, говорят ученые.

Масштаб изменений из-за потепления «удивил всех», сказал Эштон. «Мы думали, что нам понадобится немного статистического анализа, чтобы выделить различия, но, если вы посмотрите на фото, вполне ясно, что состояние морской жизни очень различно на опытных участках».

Ученые планируют подобным образом изучить влияние глобального потепления в других частях земного шара, включая Арктику. Знание того, какие виды будут победителями и проигравшими, — ключевое, так как мы пытаемся предсказать влияние изменения климата на жизнь в океане.

ВДНХ, книги, ярмарка: уже в 30-й раз

Александр Славуцкий

Московская международная книжная выставка-ярмарка - одно из самых ярких событий литературной жизни России

Завтра на ВДНХ открывается юбилейная, 30-я Московская международная книжная выставка-ярмарка. Это одно из самых ярких событий литературной жизни России. В 75-м павильоне соберутся издатели из 39 стран — от ближнего зарубежья до солнечной Кубы. Россию представляют издательства из 60 регионов.

За пять ярмарочных дней пройдут более 500 мероприятий на 12 тематических площадках: «Литературная гостиная», «Литературная кухня», «Детская литература», «Первый микрофон», «КнигаБайт», «Книга: пространство профессий», «Главная сцена»... Свои новые произведения представят читателям популярные писатели, работающие в самых разных жанрах. Это Дмитрий Быков, Виктория Токарева, Людмила Улицкая, Михаил Веллер, Людмила Петрушевская, Павел Басинский, Эдвард Радзинский, Олег Рой, Андрей Дементьев, Ник Перумов...

Не обойдется без детектива, где лидерство давно захватили гранд-дамы этого рода литературы — Дарья Донцова, Александра Маринина, Татьяна Полякова. Не остались в стороне и политики — Евгений Сатановский, Павел Астахов... Также можно будет встретить на стендах певца Рому Билыка, знаменитых звезд спорта — например, Екатерину Гамову и Светлану Хоркину.

Помимо традиционных встреч с писателями в этом году в программе книжного праздника есть новинки. Например, выставка «Пресса-1917», посвященная 100-летию русской революции. Здесь можно будет ознакомиться с газетами и журналами, выходившими век назад. Эту же тему разработают ученые из ведущих российских вузов, которые прочтут лекции на такие темы, как «Печать России в канун войны и социальных потрясений (1914-1917)», «Сатирические журналы начала ХХ века», «Катастрофа в карикатуре 1917 года», «Февральская революция и женская печать».

Ждут сюрпризы и любителей современной музыки. В первый день выступит группа «Браво». Кстати, ее руководитель, гитарист и автор песен Евгений Хавтан, презентует свой первый книжный опыт — биографию популярнейшей российской рок-группы. Певец Леонид Агутин представит новую книгу из полюбившейся многим серии AnimalBooks — «Я слон». Музыкальный критик Владимир Марочкин презентует обзорный труд «Легенды русского рока».

Не забыты на ярмарке и дети. Для них организованы интерактивные конкурсы, мастер-классы, игры. С юными читателями встретится широкий круг авторов, куда вошла даже вполне «взрослая», как принято считать, исследовательница литературы Мариэтта Чудакова, а также сказочница из Англии Холли Вебб и многие другие. А пока дети будут развлекаться, родители смогут принять участие в дискуссиях о методиках воспитания любви к литературе, важности семейного чтения и прочих важных темах.

Бразилия хочет, чтобы Иран поставлял нефть на крупный нефтеперерабатывающий завод этой страны

Министр нефти Ирана Бижан Зангане рассказал, что Бразилия хочет, чтобы Иран поставлял нефть на крупный нефтеперерабатывающий завод, который строится иранскими фирмами в южноамериканской стране, сообщает Mehr News.

Министр иностранных дел Ирана Бижан Зангане выступил с речью в понедельник вечером в Тегеране на встрече с министром шахт и энергетики Бразилии Фернандо Коэлью Филью.

"Рынок на американском континенте остается последним местом для иранской нефти", - сказал Зангане, объяснив, что США, ранее бывшие импортерами, теперь занялись экспортом сырой нефти и установили цены на нефть, на пять долларов ниже, чем нефть сорта "Brent", поэтому экспорт нефтепродуктов на дальний запад требует экономического обоснования.

Он заявил, что вопрос экспорта иранской нефти в Южную Америку требует дальнейшего исследования, если добыча сырой нефти Ирана вырастет до такой степени, что азиатские и африканские рынки станут насыщенными.

Министр нефти Ирана рассказал, что глобальный рынок пользуется равновесием, поскольку члены ОПЕК точно следуют сделке по сокращению добычи нефти.

Иранско-бразильские нефтяные переговоры начались в 2015 году, когда Иран выразил готовность сотрудничать с Бразилиа в строительстве бурового оборудования для глубоководной добычи, а также участвовать в разработке нефтяных месторождений в форме Новой модели нефтяных контрактов.

По последним данным, в 2016 году запасы нефти и газа в Бразилии составили 13,2 млрд. баррелей и 395,5 млрд. куб. м, соответственно, а добыча сырой нефти составляет более 2 млн. 500 тыс. баррелей в сутки.

Бразилия также потребляет около двух миллионов баррелей в день, мощность переработки в Бразилии составляет 2 300 000 баррелей в день, и южноамериканская страна, помимо того, что она является крупным производителем нефти, импортирует более 340 000 баррелей нефти в день из США. Он экспортирует около 560 000 баррелей нефти на рынки США, Индии, Китая, Португалии, Великобритании и Канады.

Бразилия имеет 17 нефтеперерабатывающих заводов, а компания "Petrobras" управляет 14 нефтеперерабатывающими заводами. Фернандо Коэлью Филью, который является министром шахт и энергетики Бразилии с 2016 года, в настоящее время находится в Тегеране.

МЧС России проводит конференцию в г. Новокузнецке под эгидой Международной горноспасательной организации (IMRB). Министр Владимир Пучков в рамках программы мероприятий посетил Новокузнецкий военизированный горноспасательный отряд. Это один из наиболее крупных по своей численности отрядов на территории региона: более 450 специалистов, оснащенных самым современным оборудованием. В настоящее время в составе Новокузнецкого отряда 5 взводов, которые дислоцируются в городах Новокузнецк, Междуреченск и Калтан.

Подразделения военизированных горноспасательных частей МЧС России территориально расположены в 32 субъектах Российской Федерации. Структурно они состоят из 18 военизированных горноспасательных отрядов (ВГСО), с командирами которых глава МЧС России Владимир Пучков встретился сегодня в рамках рабочего визита на Международную конференцию горноспасателей в Новокузнецк. В ходе рабочей встрече командиры военизированных горноспасательных отрядов рассказали об особенностях деятельности подразделений ВГСЧ в регионах.

Так, командир отряда филиала «ВГСО Восточной Сибири» ФГУП «ВГСЧ» Анатолий Буланов доложил, что на горных предприятиях России создано 325 вспомогательных горноспасательных команд (ВГК) общей численностью 11609 человек. «Существенную помощь подразделениям военизированных горноспасательных частей МЧС России при ликвидации аварии оказывают вспомогательные горноспасательные команды, рассказал Анатолий Буланов. - Активное развитие этого важного направления началось в 2014 году. Первоочередной задачей на данном этапе является повышение качества их готовности, которая достигается регулярными тренировками в учебных центрах ВГСЧ, а также в ходе совместных учений».

О текущей ситуации в регионе министру МЧС России также доложили представители Дальневосточного региона, подразделения которого дислоцированы на территории 3-х субъектов ДФО, расстояния между подразделениями составляет 3 тыс. км.

В состав военизированных горноспасательных частей МЧС России входит 61 горноспасательный взвод (пункты). Группировка сил и средств военизированных горноспасательных частей МЧС России составляет около 3000 человек и более 700 единиц техники. В сфере ответственности военизированных горноспасательных частей МЧС России находится свыше 1000 опасных производственных объектов, в том числе 159 подземных шахт и рудников, из которых более половины являются опасными по газу и пыли.

За последние два года подразделениями военизированных горноспасательных частей МЧС России ликвидировано 45 аварий, при которых было выведено из аварийных участков и спасено свыше 1000 шахтеров. Медицинскими бригадами экстренного реагирования оказана квалифицированная медицинская помощь 425 пострадавшим работникам горных предприятий.

В настоящий момент, в рамках выполнения положений Федерального закона от 18 июля 2017 года № 167-ФЗ, проводится работа по подготовке проектов постановления Правительства Российской Федерации по установлению единых государственных требований к профессиональным горноспасательным формированиям и внесению изменений в порядок аттестации спасателей и аварийно-спасательных формирований.

Владимир Пучков подчеркнул, что реализация новых требований Федерального закона позволит объединить в МЧС России функции по управлению, координации и контролю за деятельностью всех профессиональных горноспасательных формирований.

«Такая правовая норма позволит обеспечить эффективное взаимодействие всех подразделений ВГСЧ и обеспечит возможность оперативной концентрации сил и средств при ликвидации крупных подземных аварий. - сказал глава МЧС России. – Также видимый положительный результат достигается благодаря дальнейшему развитию материально-технической базы военизированных горноспасательных частей». На вооружение ВГСЧ ежегодно поступает новое техническое оснащение российского производства: современные образцы дыхательных аппаратов, приборы контроля и анализа рудничной атмосферы, тепловизоры, аварийно-спасательный инструмент, установки для возведения изолирующих перемычек, средства связи, оперативные автомобили и другие виды современного высокотехнологичного оборудования, оснащения и техники.

В первый день участники конференции также ознакомились с деятельностью уникального Национального горноспасательного центра - первого в нашей стране общероссийского аэромобильного центра, где готовят шахтеров и горноспасателей со всей России в условиях, максимально приближенных к реальности. На базе Центра создан отряд оперативного реагирования, горноспасатели которого участвовали, в частности, в ликвидации последствий аварии на руднике «Мир» 4 августа 2017 года. Гости осмотрели комплекс зданий Центра, посетили выставку горноспасательной техники и оборудования.

В первый день мероприятий состоялось общее собрание представителей Международной горноспасательной организации IMRB. В ряды международного горноспасательного сообщества была единогласно принята Колумбия, которая примет у себя следующую конференцию в 2018 году. России же в 2018 году второй год подряд станет площадкой для международного обмена опытом в рамках профессионального сообщества горноспасателей: в следующем году именно в России пройдет международные соревнования горноспасателей. В минувшем 2016 году на соревнованиях в Канаде российский горноспасатель завоевал золотую медаль в личном первенстве.

Официальная церемония открытия конференции состоялась в Новокузнецком драматическом театре.

Министр МЧС России поприветствовал российских и зарубежных коллег и выразил уверенность, что «мероприятие принесет пользу и послужит развитию всей индустрии, станет важным шагом в достижении общей цели – сохранении жизни и здоровья горноспасателей и шахтеров»:

«Сегодня здесь, на юге Сибири, в центре российской угольной промышленности впервые за вековую историю горноспасательного дела более 200 экспертов в этой области со всего мира собрались для того, чтобы обсудить вопросы безопасности, новейшие подходы в сфере горноспасательного обслуживания, поделиться опытом ликвидации аварий на предприятиях горной промышленности, продемонстрировать образцы горноспасательной техники лучших российских и зарубежных производителей. Значительное внимание в обсуждениях будет уделено подготовке горноспасателей и шахтеров», - сказал Владимир Пучков.

Беспрецедентную роль региона в масштабах страны и мира отметил и.о. губернатора Кемеровской области Владимир Чернов:

«Около 60% всего российского угля добываются у нас на Кузбассе. Порядка 75% , если говорить о марках коксующегося угля. На территории региона работает порядка 170 угольных предприятий. Также у нас базируется горноспасательный отряд быстрого реагирования, готовый вылететь в любую точку России и мира. Уверен, что конференция станет эффективной площадкой обмена опытом», - отметил Владимир Чернов, и.о. губернатора Кемеровской области

Секретарь-казначей Международной горноспасательной организации Алекс Груска от лица представителей 21 горнодобывающей страны мира, присутствующих на конференции, выразил благодарность России и отдельно МЧС России за приглашение, а также отметил высокий уровень того оборудования, снаряжения и подготовки, которые не могли не отметить профессионалы со всего мира уже в первый же день визита.

Впереди у участников конференции насыщенная программа. В Новокузнецке будут проведены мастер-классы от ведущих производителей горноспасательной техники и оборудования. Участники заслушают доклады, посвященные вопросам управления горноспасательными работами и эффективности ликвидации аварий, противоаварийной готовности шахт, перспективным направлениям развития горноспасательного дела, а также медицинскому обеспечению горноспасательных работ. Участники конференции также увидят демонстрационные учения по ведению горноспасательных работ, которые станут кульминацией программы конференции.

Международная горноспасательная организация IMRB создана для обмена информацией о принципах деятельности горноспасательных служб и ведения спасательных работ, методах подготовки горноспасателей и горноспасательном оснащении. Она была организована в мае 2001 года представителями горноспасательных служб девяти стран: Чехии, Словакии, Польши, Румынии, Франции, Великобритании, Австралии, ЮАР, США. Первая конференция прошла в октябре 2003 года в ЮАР.

Масштабный генетический анализ ДНК жителей Великобритании и США показывает, что биологическая эволюция человечества не остановилась и что число носителей "вредных" версий генов, связанных с болезнями, продолжает постепенно падать под действием естественного отбора, говорится в статье, опубликованной в журнале PLOS Biology.

"Следы этого было найти крайне трудно, но мы нашли намеки на то, что естественный отбор продолжает работать среди современных популяций людей", — заявил Джозеф Пикрелл (Joseph Pickrell), генетик из университета Колумбии в Нью-Йорке (США).

Сегодня биологи и эволюционисты активно дискутируют о том, прекратилась ли эволюция человека после того, как наши предки изобрели орудия труда и перешли к жизни в больших обществах себе подобных. Часть ученых считает, что биологическая эволюция замедлилась или даже остановилась, так как выживание индивидов и их вероятность продолжить свой род начала зависеть не от качества генов, а от сообразительности, богатства и социального положения.

Другие эволюционисты усомнились в этом, и за последние два десятилетия было проведено несколько экспериментов и исследований, в рамках которых биологи проверили, как менялся геном человечества в целом на протяжении нескольких сотен или тысяч лет. Эти наблюдения зачастую приводили к противоречивым результатам, что не добавляло уверенности в том, что эволюция продолжается.

Пикрелл и его коллеги нашли новые свидетельства того, что "дарвиновский" отбор все же продолжает работать среди человечества, проанализировав геномы свыше 160 тысяч жителей Великобритании и США, недавно принимавших участие в различных генетических исследованиях.

Анализируя их ДНК, ученые опирались на простую эволюционную закономерность – чем дольше живет особь и чем лучше ее здоровье, тем больше она может оставить потомства. Соответственно, чем больше у нее будет потомков, тем выше вероятность того, что они передадут свои гены своим детям и ее линия продолжит свое существование, а носители "плохих" версий генов вымрут.

Руководствуясь этой идеей, ученые сравнивали между собой наборы мутаций в ДНК людей из семей долгожителей и британцев и американцев с относительно короткой или нормальной продолжительностью жизни, и пытались понять, как часто встречаются "вредные" мутации в их генах. Если этих мутаций будет меньше в ДНК долгожителей, то это будет означать, что естественный отбор продолжает работать, а отсутствие различий в их числе будет говорить об обратном.

Генетикам удалось найти несколько десятков генов, для которых подобные различия были характерны. Больше всего это было заметно для двух участков ДНК – гена APOE, мутации в котором заметно повышают вероятность развития болезни Альцгеймера, и в гене CHRNA3, связанным с предрасположенностью к активному курению у мужчин.

"Плохие" версии этих генов, как отмечают ученые, значительно реже встречались у американцев и британцев, которые смогли дожить до 70 лет или чьи родители или предки считались долгожителями. Аналогичным образом вели себя многие другие гены, связанные с лишним весом, астмой, атеросклерозом и рядом других проблем со здоровьем, а также ранним началом половой жизни.

В дальнейшем генетики планируют проанализировать еще более крупные банки ДНК, что поможет им найти другие гены, на которые продолжает влиять эволюция, и понять, в какую сторону движется человечество сегодня и что "дирижирует" его развитием.

Власти округа Монро в американском штате Флорида объявили о начале эвакуации туристов с островов у южного побережья штата в связи с приближением урагана "Ирма", который уже достиг пятой, максимальной категории опасности.

Согласно распространенному предупреждению, пока в обязательном порядке предписано эвакуировать туристов, отдыхающих на островах гряды Ки (Key).

Пока ураган находится на расстоянии около 2,5 тысячи км от города Ки-Уэст. Он движется на запад со скоростью около 22,5 км/час. Скорость в центре урагана составляет примерно 290 км/час.

Ранее режим ЧП объявили на принадлежащем США острове Пуэрто-Рико и в густонаселенном штате Флорида, куда при определенном развитии событий может дойти "Ирма".

Ранее предупреждение об урагане было опубликовано для Антигуа и Барбуды, Сент-Китса и Невиса, британских островов Ангилья и Монтсеррат, принадлежащих Нидерландам островов Саба и Синт-Эстатиус, разделенного между Францией и Нидерландами острова Сен-Мартен и заморской территории Франции Сен-Бартелеми. Ураган может затронуть также Британские Виргинские острова и Кубу.

Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй сообщила президенту США Дональду Трампу, что будет работать с европейскими лидерами над принятием мер по оказанию давления на КНДР.

"Госпожа Мэй сказала, что Великобритания будет работать с США и международными партнерами над тем, чтобы продолжать оказывать экономическое давление на КНДР с помощью дальнейших мер, в том числе, санкций. Премьер-министр отметила важность того, чтобы Совбез ООН оставался громким и единым международным рупором, быстро достигнув соглашения по новым мерам", — говорится в сообщении официального представителя канцелярии британского премьера по итогам разговора Мэй и Трампа.

"Премьер-министр сказала, что будет работать с европейскими лидерами над дальнейшими мерами, которые мог бы принять ЕС для оказания давления на северокорейский режим", — говорится в сообщении.

КНДР в воскресенье заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначен для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. Это стало шестым ядерным испытанием Северной Кореи.

Мария Табак.

Великобритания остановит свободное перемещение рабочей силы немедленно после официального выхода из ЕС и жестко ограничит условия пребывания в стране иностранных рабочих, пишет газета Guardian со ссылкой на конфиденциальный документ МВД, оказавшийся в распоряжении журналистов.

Согласно предложениям чиновников, граждане стран ЕС смогут въехать в Британию только по паспорту, причем для людей, которые планируют задержаться здесь на несколько месяцев, будет введена биометрическая система.

Разрешение на пребывание в Британии для низкоквалифицированных рабочих из ЕС не будет превышать двух лет, а для их более опытных коллег этот срок будет составлять от трех до пяти лет.

Также рабочие-мигранты будут ограничены в праве воссоединиться с членами своих семей, говорится в документе, датированном августом текущего года.

Великобритания должна покинуть ЕС не позднее 29 марта 2019 года.

Фонд Норвегии отказывается от рубля.

Суверенный фонд Норвегии - крупнейший в мире - готовит реформу, в рамках которой пересмотрит стратегию вложения средств в развивающиеся рынки. Об этом говорится в сообщении самого фонда.

Центральный банк страны и Суверенный фонд сейчас используют своего рода индекс, состоящий из 23 валют, но теперь от него планируется отказаться и использовать индекс, состоящий из трех основных валют: доллар, евро и британский фунт. Пока решение не принято, предложение сейчас рассматривает Минфин, однако в случае одобрения документ будет передан на рассмотрение парламента.

Как это интерпретировать? Судя по всему, норвежцы планируют полностью отказаться от вложений в долговые инструменты развивающихся стран и сосредоточиться на бумагах развитых стран.

В сообщении фонда также отмечается, что в долгосрочной перспективе диверсификация вложений в долговые бумаги не так эффективна, как, например, диверсификация вложений в акции.

Если решение будет принято, фонд, очевидно, начнет распродажу облигаций развивающихся стран, а также стран, чьи облигации не номинированы в указанных трех валютах, в том числе Японии.

Как пишет Financial Times, фонду придется продать бумаги на сумму $140 млрд, из них $20 млрд приходятся на Японию, $40 млрд - на бумаги развивающихся стран.

Распродажа затронет и Россию. Доля рублевых государственных облигаций составляет 0,6% и приближается к $2,2 млрд. Таким образом, GPFG является одним из крупнейших держателей российских ценных бумаг: всего в иностранном владении находится $25 млрд облигаций из $93 млрд.

Стоит также отметить, что речь в данном случае идет именно об инвестициях в облигации. Что касается акций, то в них Суверенный фонд Норвегии держит порядка 65% активов и о реформе вложений по этому направлению речи не идет.

К слову, Суверенный фонд Норвегии в первом полугодии заработал рекордную прибыль. Доход фонда за II квартал составил 202 млрд норвежских крон ($26 млрд), за первое полугодие - 499 млрд крон.

Доходность инвестиций фонда в акции составила 3,4%, в облигации - 1,1%, в недвижимость - 2,1%.

Наибольший позитивный вклад в доходность фонда во II квартале внесли инвестиции в акции Nestlé, китайской Tencent и швейцарской Novartis. Самые большие потери фонд понес от инвестиций в акции General Electric, AT&T и IBM.

Объем активов Суверенного фонда Норвегии по состоянию на 30 июня 2017 г. составлял 8020 млрд крон ($1,01 трлн).

К этому времени 65,1% средств фонда было вложено в акции, 32,4% - в ценные бумаги с фиксированной доходностью, 2,5% - в недвижимость.

На данный момент объем активов норвежского фонда оценивается в $975 млрд. Фонду принадлежит около 1,3% всех акций в мире.

Во II квартале правительство Норвегии использовало 16 млрд крон ($2 млрд) из средств фонда. Подобные изъятия средств являются относительно новой тенденцией. В январе 2016 г. правительство страны впервые изъяло средства из фонда для решения проблемы замедления экономики.

Иран прекратил переговоры о плавучих СПГ-заводах с Golar и Exmar.

Но NIOC не намерена полностью отказываться от участия в сделках, связанных с СПГ.

National Iranian Oil Co. (NIOC) больше не занимается поиском поставщиков, которые могли бы предоставить ей плавучие заводы по сжижению природного газа (FLNG), сообщили в компании.

NIOC вела переговоры с компаниями, которые могли бы ей предоставить подобные суда, однако, как стало известно, разочарование качеством поставляемого газа привело к завершению переговоров.

Подразделение NIOC, занимающееся экспортом газа, в прошлом году договаривалось о получении FLNG у Golar и Exmar. Иранская компания подписала соглашение с Exmar, однако переговоры с обеими компаниями закончились ничем из-за «технических и коммерческих проблем».

«FLNG-проектам нужен бессернистый газ, а мы предпочитаем посылать туда высокосернистый», – пояснил представитель компании, отметив, что Иран не склонен запасать бессернистый газ, поскольку использует его для внутренних нужд. Тем не менее, NIOC не намерена полностью отказываться от участия в сделках, связанных с СПГ и FLNG.

Мэр Лондона предлагает увеличить налоги для владельцев пустующего жилья

Подобные меры – реакция власти на результаты исследования 2016 года, посвященного роли зарубежных инвестиций в развитии местного рынка недвижимости.

Отчет подготовили специалисты Лондонской школы экономики и политических наук и Йоркского университета, пишет Property Wire. Эксперты оценили влияние зарубежных инвестиций на предложение жилья, а также изучили общественные проблемы, связанные с продажей домов и квартир зарубежным покупателям. Отмечается, что в целом пустующей недвижимости на столичном рынке немного, но ее доля существенна в наиболее востребованных и дорогих локациях.

«Жилищный кризис – это самая большая проблема, стоящая перед нашим городом сегодня. С самого начала я был честен с лондонцами. Это будет марафон, а не спринт, и нам нужно принять решительные меры. В разгар кризиса даже один пустующий объект – это слишком много. Вот почему я буду тесно сотрудничать с Вестминстерским городским советом и призывать правительство разрешить местным властям взимать налог с владельцев пустующего жилья по повышенной ставке», – говорит мэр Садик Хан. На сегодня размер налога составляет 5%.

В свою очередь, глава Вестминстерского совета Ники Айкен выразил солидарность с мэром Лондона. «Дополнительные средства от налогов будут инвестированы в наши районы в интересах местных жителей. Вместе с мэром я поставил перед собой цель – обеспечить действительно доступное жилье в центре столицы», - сказал он.

Напомним, что более 80% британцев обеспокоены уровнем цен на жилье в Лондоне.

Названы страны с самой высокой долей арендуемого жилья

Швейцария является единственной европейской страной, где больше людей (60%) арендует, а не покупает недвижимость. Среди лидеров в этом направлении – также Германия (50%), Австрия (45%), Турция и Дания (по 40%).

На другом конце спектра - Хорватия, Македония и Румыния. Здесь менее 10% людей снимают квартиры, согласно исследованиям компании Savills. Великобритания, Франция, Нидерланды и Австралия, Ирландия, Швеция, Бельгия, Финляндия, Италия, Кипр и Португалия – во всех этих странах примерно 30% населения не покупают, а арендуют жилую недвижимость, сообщает PropertyWire.

Хотя точное количество варьируется в зависимости от страны, в целом в Европе только 30,6% населения живут в арендованных квартирах. Savills отмечает, что конкретный процент сводится к ряду факторов, включая местную экономику, доступность жилищного финансирования и государственную политику. Но самое интересное - это разница в отношении к аренде.

В Германии аренда является нормой, и сектор имеет хороший запас качественного съемного жилья и благоприятных условий для арендатора. Для сравнения: многие страны с высоким уровнем владения собственностью находятся в бывших коммунистических странах, где к такому результату привела быстрая приватизация государственного арендного жилья в 1990-х годах.

В докладе говорится, что в некоторых крупных городах отношение к аренде меняется, поскольку молодые люди предпочитают снимать жилье в центральных районах, близких к работе и прочим удобствам, а не покупать недвижимость на окраине города.

Кроме того, в глобальных городах, таких как Лондон, Нью-Йорк, Сидней и Мельбурн, за последнее десятилетие сильно выросли цены на собственность, из-за чего молодому поколению не так просто приобрести недвижимость. В Лондоне и Нью-Йорке 50% населения арендуют жилье, в Сиднее - около 34%, а в Мельбурне - 30%.

Возможно, Швейцария лидирует по уровню арендной недвижимости еще и по причине высокой стоимости жилья. К примеру, Цюрих является самым дорогим городом Европы и третьим в мире. А стоимость квадратного метра здесь составляет $12 760.

Маршрут газопровода «Северный поток – 2» пройдет через Кургальский заказник

Компания Nord Stream 2 AG, разработчик газопровода «Северный поток – 2» через Балтийское море для поставок российского газа на рынок ЕС, совместно с администрацией Кингисеппского района провела общественные слушания по проекту отчета об оценке воздействия на окружающую среду (ОВОС) для российского участка газопровода.

«Предварительные результаты ОВОС показали, что «Северный поток – 2» не окажет существенного негативного воздействия на окружающую среду, включая Кургальский заказник, с учетом запланированного комплекса природоохранных мероприятий», -- к такому выводу пришла команда экспертов ООО «ФРЭКОМ», выполнявшая в качестве независимого консультанта подготовку документации об ОВОС в России.

Григорий Вильчек, руководитель российской группы разрешений и ОВОС Nord Stream 2 AG, отметил: «Проект отчета об ОВОС опирается на результаты комплексных изысканий, проведенных для проекта в течение последних пяти лет ведущими научными организациями, такими как Российская академия наук (РАН), Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ) и Государственный научный институт озерного и речного рыбного хозяйства (ГосНИОРХ)».

Исследования по предполагаемому маршруту стали наиболее подробными и полными из всех когда-либо проводившихся в этом районе. Они позволили в значительной мере приумножить базу знаний о южной части Кургальского заказника и примыкающей к ней акватории Финского залива. Ранее на основе комплексного анализа широкого круга факторов маршрут через Нарвский залив пересекающий южную, периферийную часть Кургальского заказника, был определен в качестве предпочтительного, поскольку он окажет наименьшее социальное и экологическое воздействие в сравнении с другими рассмотренными вариантами.

Проведенные в Кингисеппе общественные слушания являются частью общественных обсуждений проекта отчета об ОВОС. В мероприятии приняли участие представители администрации и жители Кингисеппского района, общественные организации, эксперты Nord Stream 2 AG и компании «ФРЭКОМ».

Компания-разработчик представила детальные разъяснения по основным аспектам реализации проекта на российском участке, а именно:

- «Северный поток – 2» не окажет существенного негативного влияния на Кургальский заказник, непосредственное воздействие будет оказано лишь на 0,1% территории заказника;

- проект реализуется при полном соблюдении требований российского законодательства, изыскания и исследования по маршруту выполняются при наличии всех необходимых разрешений высококвалифицированными специалистами и при безусловном соблюдении режима охраны заказника;

- строительство газопровода в узкой южной части Кургальского заказника не приведет к уничтожению редких видов флоры и фауны, сходные растительные сообщества присутствуют к югу и к северу от планируемой трассы газопровода;

- воздействие на орнитофауну будет сведено к минимуму с учетом всего комплекса природоохранных мероприятий;

- критические местообитания охраняемых видов морских млекопитающих вдоль маршрута через Нарвский залив отсутствуют, что подтверждается имеющимися данными, воздействие строительства газопровода на этих животных оценивается как низкое.

Общественные обсуждения проекта отчета об ОВОС и сбор комментариев к нему будут продолжатся еще в течение 30 дней после проведения слушаний, в соответствии с российским законодательством. Итоговый документ, подготовленный с учетом полученных комментариев, будет передан вместе со сводом материалов общественных обсуждений в составе проектной документации на государственную экологическую экспертизу.

В преддверии слушаний компания Nord Stream 2 AG провела серию встреч с местным населением, экологическими неправительственными организациями и экспертным сообществом.

Не менее 200 жителей из 9 населенных пунктов Кингисеппского района приняли участие в консультациях по проекту, организованных при поддержке региональных и муниципальных органов власти. Предложения общественности были зафиксированы для дальнейшего учета по согласованию с органами власти и в пределах соответствующих полномочий и компетенций.

Nord Stream 2 AG работает в тесном контакте с международными и региональными экологическими неправительственными организациями с ранней стадии реализации проекта. Около 30 экспертов из более чем 10 научных институтов и неправительственных экологических организаций, включая РАН, СПбГУ, ГосНИОРХ, Союз охраны птиц России, Мониторинг БТС, Балтийский фонд природы, Фонд друзей балтийской нерпы, были вовлечены в детальное обсуждение в формате фокус-групп проекта отчета об ОВОС, проведенных экологических исследований и их результатов.

По итогам совещаний компанией-разработчиком и экспертами были согласованы конкретные рекомендации для учета в итоговой версии документации об ОВОС. Среди них – максимально способствовать естественным процессам восстановления растительности и избегать внесения инвазивных видов при рекультивации, применять фотоловушки для улучшения мониторинга морских млекопитающих на острове М.Тютерс, обеспечить присутствие на судах обученных наблюдателей за морскими млекопитающими во время строительства и т.д.

Ранее по инициативе компании и при содействии ведущих природоохранных организаций был организован тематический круглый стол по оценке альтернативных маршрутов для российской части проекта. Для выполнения рекомендаций экспертов, высказанных во время круглого стола, компания провела индивидуальные консультации по отдельным вопросам выбора маршрута, организовала встречу с Международным союзом охраны природы, вынесла на обсуждение тематических фокус-групп проект отчета об ОВОС.

Всего в рамках общественных обсуждений, инициированных в апреле 2017 г., компания опубликовала на своем веб-сайте 13 объемных документов, подробно описывающих экологические и социальные аспекты реализации проекта и выбора маршрута на российском участке. Для эффективного информирования населения были открыты четыре общественные приемные в г. Кингисепп и сельских поселениях Кингисеппского района, где все желающие также имели возможность ознакомиться с представленными документами.

Гринпис утверждает, что строительство «Северного потока - 2» через Кургальский заказник уничтожит среду обитания краснокнижных видов животных и растений. Экологи предупреждают, что прокладка трубопровода приведёт к разрушению уникальных природных комплексов в полосе не менее четырёх километров.

Справка

«Северный поток-2» – международный проект газопровода через Балтийское море, который позволит обеспечить надежные поставки российского природного газа на ключевой рынок Европейского союза на долгосрочной основе.

«Северный поток – 2» опирается на успех действующего газопровода «Северный поток» и пройдет преимущественно вдоль его маршрута. Экологический мониторинг на всем протяжении строительства и эксплуатации газопровода показал, что воздействие на окружающую среду было минимальным, локальным и краткосрочным, и в ряде случаев существенно ниже предварительных оценок.

Проект отчета об ОВОС для российского участка газопровода «Северный поток – 2» опирается на результаты комплексных изысканий, проводимых для проекта в течение последних лет ведущими научными организациями, а также учитывает данные о состоянии окружающей среды от экологических организаций, таких как межправительственная Хельсинкская комиссия. В документе представлена оценка влияния реализации проекта на атмосферу, водные объекты, геологические условия, биотические и другие компоненты окружающей среды, а также социально-экономические условия в районе строительства «Северного потока – 2». В соответствии с наилучшими международными практиками проведена оценка кумулятивного экологического и социально-экономического воздействия реализации проекта. Изыскательская кампания для морской части была также выполнена с высокой степенью детализации, выходящей за рамки требований российского законодательства. По запросу эстонской стороны исследование проб грунта было произведено по трем слоям дискретно (0-2 см, 2-10 см, 10-30 см), что позволило получить наиболее точные данные по всем 45-ти анализируемым показателям. Сверх требований законодательства, в дополнение к обязательному исследованию с моря, были проведены авиационные исследования морских млекопитающих.

В дополнение к процедуре ОВОС, предусмотренной российским законодательством, по проекту «Северный поток–2» были проведены международные консультации о потенциальных экологических трансграничных воздействиях в соответствии с Конвенцией об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте (Конвенцией Эспо). Несмотря на то, что Российская Федерация не ратифицировала Конвенцию Эспо, в рамках проекта «Северный поток – 2» она приняла на себя добровольные обязательства в качестве «страны происхождения», насколько это не противоречит национальному законодательству.

Проект «Северный поток – 2» инициирован компанией ПАО «Газпром» при поддержке международных энергетических компаний Uniper SE и BASF SE/Wintershall Holding GmbH (Германия), Royal Dutch Shell plc (Великобритания и Нидерланды), OMV AG (Австрия) и Engie S.A. (Франция).

По информации Министерства здравоохранения Англии (PHE), тысячи англичан уже могут быть заражены вирусом гепатита Е (HEV), который выявлен в импортируемых в Великобританию продуктах из свинины, поступающей в сеть супермаркетов по всей стране.

Министерство здравоохранения Англии (PHE) объявило, что количество подтвержденных случаев гепатита Е выросло с 368 в 2010 г. до 1266 в 2016 г. К настоящему времени, считают в министерстве, до 200 тысяч британцев инфицированы этим вирусом. Гепатит Е регистрируется в Великобритании с 2011 года. В 2016 г. были проведено тщательное расследование причин заболевания, однако до августа 2017 года результаты не были опубликованы из-за «особой чувствительности» проблемы. Источником заболевания названы инфицированные штаммом G3-2 вируса гепатита Е продукты из свинины (ветчина, колбаса, сосиски и др.) от европейских производителей (Голландия, Дания, Германия). По заявлению Минздрава Англии, данный штамм отличается от того, который выделяется у свиней, выращиваемых в Великобритании. Некоторые ученые даже называют «европейский» штамм - «вирус Брексит».

На семинаре специалистов Агентства по продовольственным стандартам Англии (FSA) и Европейского управления по продовольственной безопасности (EFSA) отмечено, что хотя до 90% поголовья свиней в Англии может быть заражено вирусом гепатита Е, проблема связана с европейской продукцией. Так в последнее время 80% случаев заболеваний у британцев связаны с продукцией, поступившей из указанных стран.

Специалисты предполагают, что причинами являются нарушения общепринятых правил при выкармливании и содержании свиней в некоторых странах Европы и указывают на необходимость детального проведения эпидемиологического расследования.

Согласно многолетним данным, пик заболеваемости гепатитом Е приходится на апрель – май месяцы и регистрируется не только в Великобритании, но и в Европе. Представители Минздрава Англии отмечают, что ранее вирус гепатита Е не представлял для системы здравоохранения страны серьёзной угрозы, так как в большинстве случаев болезнь протекала без выраженных симптомов и осложнений. Вместе с тем, в последнее время ученые регистрируют более тяжелое и длительное течение заболевания. Возросло также число случаев с поражением нервной системы. От человека к человеку вирус передается крайне редко, за исключением случаев прямого переливания крови. Вирус особо опасен для лиц с ослабленным иммунитетом.

В связи с поступившей информацией Роспотребнадзор направил в территориальные подразделения указания по усилению контроля за продукцией в обороте.

Ситуация остается на контроле.

Иран импортировал 467 000 тонн кукурузы за месяц

Около 467 000 тонн кукурузы на сумму около 3,5 трлн. риалов (107,65 млн. долларов США) были импортированы в течение четвертого месяца иранского календаря - Тир (22 июня - 22 июля 2017), свидетельствуют данные, опубликованные Таможенной администрацией Исламской Республики Иран.

Швейцария, Российская Федерация, Украина, Великобритания, Нидерланды и Гонконг были основными источниками, из которых осуществлялся импорт этой продукции в течение этого месяца, сообщает Young Journalists Club.

Сегодня в Новокузнецке откроется VIII Международная горноспасательная конференция IMRB-2017. Такое масштабное мероприятие пройдет в России впервые. В нем примут участие более 200 экспертов горноспасательного дела из 22 стран мира (Австралии, Канады, ЮАР, Китая, Великобритании, Германии, Вьетнама, Польши, Румынии, Новой Зеландии, Словакии, Чехии, Армении и др.).

Основной целью конференции станет обсуждение актуальных вопросов горноспасательного обслуживания и методов подготовки горноспасателей и шахтеров. Участников конференции ждет насыщенная программа, в которой органично сочетаются мероприятия научного, практического и ознакомительного характера.

Горноспасательная служба России прошла долгий исторический путь от добровольных горноспасательных команд до профессиональной, технически и технологически развитой службы. В мае 2010 года руководство деятельностью горноспасательных частей было возложено на МЧС России. До этого времени горноспасательное обслуживание объектов ведения горных работ обеспечивали отраслевые военизированные горноспасательные службы. В настоящее время большинство оперативных горноспасательных подразделений страны находятся в ведении МЧС России.

Подразделения ВГСЧ территориально расположены в 32 субъектах Российской Федерации и состоят из 18 военизированных горноспасательных отрядов, численность которых около 4000 человек. Современные горноспасательные части оснащены сложной, разнообразной горноспасательной техникой и оборудованием для спасения шахтеров, а также оперативной ликвидации различного рода аварий и их последствий.

За последние 5 лет горноспасателями оказана помощь 1812 шахтерам и успешно ликвидировано 142 аварии. Подразделения ВГСЧ территориально расположены в 32 субъектах Российской Федерации и структурно состоят из 18 военизированных горноспасательных отрядов, численностью около 4000 человек.

Силы и средства подразделений ВГСЧ также привлекаются к ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера. Горноспасатели МЧС России участвуют в тушении пожаров в населенных пунктах, на производственных объектах, выполняют аварийно-спасательные работы по ликвидации последствий дорожно-транспортных происшествий.

Сегодня глава МЧС России Владимир Пучков открыл VIII Международную горноспасательную конференцию IMRB – 2017.

МЧС России с 4 по 12 сентября проводит конференцию в г. Новокузнецке под эгидой Международной горноспасательной организации (IMRB), которая пройдет при поддержке Минэнерго и Минпромторга России, а также Администрации Кемеровской области и Росуглепрофа.

«Конференция принесет практическую пользу и послужит стимулом к внедрению лучших практик в сфере горноспасательного обслуживания, обеспечения безопасности и противоаварийной готовности объектов ведения горных работ», - отметил Владимир Пучков.

Развитие горноспасательной службы, а также социальная защищенность сотрудников продолжает оставаться одним из приоритетов МЧС России.

«Профессия шахтера является одной из самых опасных в мире. Они знают, если что-то случится, то мужественные и подготовленные парни-горноспасатели придут, помогут и минимизируют риски. Развитие горноспасательной службы - это важнейший приоритет для МЧС России. Мы и дальше будем реализовывать все намеченные планы, которые в том числе касаются повышения уровня заработной платы и социальной защищенности сотрудников», - сказал министр.

В первый день мероприятий состоялось общее собрание представителей Международной горноспасательной организации IMRB. В ряды международного горноспасательного сообщества была единогласно принята Колумбия, которая примет у себя следующую конференцию в 2018 году. России же в 2018 году второй год подряд станет площадкой для международного обмена опытом в рамках профессионального сообщества горноспасателей: в следующем году именно в России пройдет международные соревнования горноспасателей. В минувшем 2016 году на соревнованиях в Канаде российский горноспасатель завоевал золотую медаль в личном первенстве.

Сегодня, в рамках конференции, министр МЧС России и участники конференции также ознакомились с деятельностью уникального Национального горноспасательного центра - первого в нашей стране общероссийского аэромобильного центра, где готовят шахтеров и горноспасателей со всей России в условиях, максимально приближенных к реальности. На базе Центра создан отряд оперативного реагирования, горноспасатели которого участвовали, в частности, в ликвидации последствий аварии на руднике «Мир» 4 августа 2017 года. Гости осмотрели комплекс зданий Центра, посетили выставку горноспасательной техники и оборудования.

«Мы представляем зарубежным коллегам нашу гордость – Национальный горноспасательный центр, в котором нам удалось воплотить все лучшие российские и мировые практики в горноспасательном деле»? – сказал глава МЧС России Владимир Пучков.

«Я очень впечатлен тем, что я увидел в Национальном горноспасательном центре. Это уникальная техника, исключительное оборудование. Центр создан в соответствии с новейшими мировыми технологиями в области горноспасательного оборудования, компьютерных технологий, медицины. Это очень впечатляет», – поделился впечатлениями член Горноспасательной службы Великобритании Эндрю Ватсон.

Программа конференции предусматривает проведение мастер-классов от ведущих производителей горноспасательной техники и оборудования, заслушивание докладов, посвященных вопросам управления горноспасательными работами и эффективности ликвидации аварий, противоаварийной готовности шахт, перспективных направлений развития горноспасательного дела, а также медицинского обеспечения горноспасательных работ.

Согласован проект малоэтажной застройки Софийской набережной

Одобрен финальный вариант проекта малоэтажной застройки Софийской набережной, сообщил главный архитектор столицы Сергей Кузнецов.

Он отметил, что на участке почти в 3 га планируется построить многофункциональный комплекс площадью 99 тыс. кв. м, отреставрировать и восстановить исторические здания.

«Между Софийской набережной, ул. Серафимовича, Болотной площадью и резиденцией посла Великобритании появится малоэтажная застройка, включающая апарт-отель, жилье, офисы и гостиницу», - сказал С. Кузнецов, передает портал Архсовета Москвы.

По его словам, для разработки архитектурно-градостроительной концепции провели международный конкурс. Его выиграл консорциум во главе с архитектурным бюро С. Скуратова.

«Четыре жилых корпуса и восстанавливаемые исторические дома будут объединены трехуровневой подземной частью с парковкой на 710 машин. Первые этажи отдадут под коммерческие заведения. Также здесь построят учреждения дополнительного образования и физкультурно-оздоровительный комплекс», - добавил главный архитектор Москвы.

Помимо жилья, в первом корпусе расположится ресторан на 48 мест, во втором - семейный детский центр воспитания и развития, в третьем - торговые помещения и вход в подземную галерею с бутиками.

В четвертом корпусе разместятся банк и два кафе. Все здания будут иметь четыре наземных этажа и три подземных.

Территория входит в охранную зону Московского Кремля - объекта культурного наследия ЮНЕСКО, поэтому имеет строгие ограничения по высотности застройки и другим параметрам. Концепция комплекса увязана с масштабными планами города по развитию набережных Москвы-реки.

Архитектурный фасад, выходящий на реку и усиленный отражением в воде, станет символом проекта.

От Лаврушинского пер. через Болотную площадь и до Москвы-реки создадут пешеходную зону с видом на Водовзводную башню Кремля. Она пройдет через многофункциональный комплекс на Софийской набережной и будет открыта для всех горожан.

Завершить строительство планируется в конце 2018 года, уточнили в Москомархитектуре.

Россия. ЦФО > Недвижимость, строительство. СМИ, ИТ > stroi.mos.ru, 4 сентября 2017 > № 2299392

США: «Северная Корея дала пощечину каждому в международном сообществе»

Соединенные Штаты хотят жестких мер от Совбеза ООН относительно КНДР. В проекте резолюции, которую подготовила Америка, говорится, что деловые связи с Северной Кореей приравниваются к помощи «безумным и опасным ядерным намерениям»

США призывают Совбез ООН к максимально жестким мерам против КНДР. При этом постпред Штатов Никки Хейли говорит хоть и о самых жестких, но все-таки о санкциях, которые позволили бы решить проблему дипломатическим путем.

Вашингтон готовит новую резолюцию по Северной Корее. Проект документа Штаты намерены вынести на голосование в следующий понедельник, 11 сентября.

«Пришло время использовать все дипломатические средства, чтобы закончить этот кризис. Это означает оперативно принять серьезные меры здесь, в Совбезе ООН. Только серьезные санкции позволят нам решить эту проблему через дипломатию. Соединенные Штаты будут рассматривать любую страну, которая имеет деловые связи с Северной Кореей, как государство, которое помогает безумным и опасным ядерным намерениям. Корея дала пощечину каждому в международном сообществе, необходимо потребовать от них прекратить это. Это срочно. 24 года мер и проваленных переговоров. Достаточно!» — говорится в проекте резолюции.

Замгенсека ООН призвал Совбез к всеобъемлющему ответу на «провокации КНДР». Новые санкции должны охватывать все сектора экономики, заявил постпред Франции. Постпред России в Совбезе ООН Василий Небензя осудил «провокационную ракетно-ядерную активность КНДР», но добавил, что угроза перерастания противостояния на Корейском полуострове в горячую фазу «как никогда велика» и что в текущей ситуации странам нужно действовать спокойно и взвешенно.

«Господин председатель, РФ призывает, чтобы международное сообщество не поддавалось эмоциям, действовало спокойно и взвешенно. Еще раз подчеркиваем: комплексного урегулирования ядерных и других проблем Корейского полуострова можно добиться исключительно политико-дипломатическими средствами, в том числе с задействованием посреднических усилий Генерального секретаря ООН. Благодарю вас».

Постоянный представитель Японии в Совбезе ООН Коро Бэссе перед началом экстренного заседания совета заявил, что для работы над новой резолюцией об ужесточении санкций против КНДР потребуется поддержка со стороны России и Китая. Москва и Пекин напомнили, что у них есть план по урегулированию ситуации. Вот что заявил представитель Китая при ООН Лю Цзеи:

«Ситуация на Корейском полуострове постоянно ухудшается. Проблема, на наш взгляд, должна быть разрешена мирным путем. Китай не допустит войну на полуострове. Мы считаем, что лучше объединиться, наладить диалог и предотвратить дальнешее ухудшение положения. Шаг за шагом другие страны могут присоединяться к концепции России и Китая — «дорожной карте», которая должна решить корейский вопрос. Эта инициатива практичная, она направлена на скорейшее решение и облегчение напряжения так скоро, как это возможно, предотвращая эскалацию ситуации».

В воскресенье Северная Корея объявила об успешном испытании водородного заряда, который можно использовать в качестве боеголовки для межконтинентальной баллистической ракеты. В тот же день Великобритания, США, Франция, Южная Корея и Япония запросили проведение экстренного заседания Совбеза ООН.

Трое в одной точке: сетевой ритейл оккупировали фермеры

Фермеры научились продавать свою продукцию через федеральные сети

Отдел «Бизнес»

Тема обеспечения фермеров возможностями сбыта своей продукции в пятницу, 1 сентября, оказалась в зоне внимания главы государства. На встрече с ярославской общественностью российскому лидеру пожаловались на дефицит торговых площадей. В ответ Владимир Путин посоветовал руководству региона помочь фермерам «под единым брендом».

Вместе с тем, представители малого и среднего бизнеса все больше предпочитает развиваться совместно с крупными торговыми сетями. По мнению экспертов, опрошенных «Газетой.Ru», так «частники» могут рассчитывать на регулярный поток и внимание к своим товарам и услугам, а ритейлеры – дополнить ассортимент и немного сэкономить на арендной плате за свои магазины.

Давление экономической ситуации в последние годы было сильным как для крупного сетевого ритейла, так и на малый и средний бизнес. Единственным преимуществом для последних стала высокая маневренность в динамически меняющихся условиях, говорит Алдынай Юмбуу, руководитель направления коммерциализации отдела управления недвижимостью компании JLL, крупнейшего поставщика услуг в сфере коммерческой недвижимости в Великобритании и странах континентальной Европы.

«Именно благодаря скорости реакции на изменения мы увидели рост товарооборота в малом бизнесе на фоне падающей динамики продаж крупного сетевого ритейла», — отмечает собеседник «Газеты.Ru».

По его словам, сегодня в России для малого бизнеса переговоры или торг за удачную локацию в основном лежат в плоскости арендной ставки, поскольку результат напрямую влияет на стоимость ведения бизнеса.

Возможно, поэтому сейчас компании, представляющие малый и средний бизнес в России, все больше интересуются не отдельными помещениями, а площадями в сетевых магазинах. Это позволяет оказаться внутри клиентского потока, который генерируют супермаркеты, считают эксперты в области коммерческой недвижимости и ритейла.

«Частники» арендуют площади в прикассовых зонах или в торговых залах. Арендные ставки в сетевом ритейле, в зависимости от региона, варьируются от 24 до 80 тыс. в год за квадратный метр. Причем, чем ближе к Москве, тем ставки актуальнее последней цене, рассказывает Игорь Чаплинский, старший директор отдела торговой недвижимости Cushman & Wakefield. По его словам, арендатору нужно учитывать и расходы на эксплуатацию и НДС, которые достигают 25%. «Прикассовые зоны всегда дороже. Ставки могут быть еще выше, все зависит от локации», — добавляет эксперт.

По его словам, для самих же арендодателей это не только возможность расширить продуктовую линейку, но и вполне понятная экономическая задача по оптимизации своих расходов на аренду или содержание собственных помещений.

При выборе стратегии субарендатор в первую очередь должен ориентироваться на ассортимент и целевую аудиторию торговой сети, в которой он планирует разместиться. Например, в продуктовых магазинах около дома наиболее выгодно размещать товары и услуги, ориентированные на каждодневный спрос, – детские товары, кулинария, аптеки, бытовые услуги, рассказывает Дина Постоленко, исполнительный директор департамента торговой недвижимости Colliers International.

Она добавляет, что данное сотрудничество может быть очень перспективным, и оно полностью отвечает современным реалиям. Такое решение позволяет торговым сетям и арендатором объединить свои возможности для взаимного роста трафика, при этом покупатель получает дополнительный сервис. Размещение на одной площадке как можно большего объема предложения различных товаров и услуг повышает конкурентоспособность каждого участника. А поскольку субарендатор открывает торговую точку в локации с уже сформированным покупательским трафиком, это помогает ему избежать рисков на начальных этапах.

В настоящий момент создание магазинов в формате shop-in-shop, как и подбор релевантных основному бизнесу субарендаторов, становится все более распространенной практикой на рынке.

Например, такую схему на практике вот уже порядка 4 лет – с 2013 года – активно использует группа X5 (объединяет сети «Перекрёсток», «Пятёрочка» и «Карусель»), которая реализует программу привлечения субарендаторов в магазины, сдавая площади в субаренду. По данным компании, порядка 5,5 тыс. частных предприятий смогли открыть в её магазинах почти 30 тыс. своих торговых точек. Учитывая, что у компании чуть больше 10 тысяч магазинов, это означает, что на каждый из них, приходится, в среднем, 3 торговых объекта партнёров.

В частности, субарендаторы занимают порядка 8% общей площади магазинов «Пятерочка», которая обслуживают около 8 млн. покупателей в день. по всей стране. 3 тысячи партнёров – это фермеры в статусе индивидуальных предпринимателей, а также малые и средние предприятия, которые реализуют продукты питания, детские товары, а также оказывают на предоставленных площадях различные бытовые услуги.

Формат очень привлекателен везде, где ограничено предложение торговых объектов, но зайдя в одно место, человек может, как купить необходимые продукты и лекарства, так и сдать одежду в химчистку или отремонтировать ключи и обувь.

Розничная сеть «Магнит» начала развивать программу привлечения субарендаторов с 2005 года. Общее число привлеченных арендаторов в середине 2017 года составляло около 7 тысяч. Из них примерно 5 тысяч — мелкие и средние предприниматели, реализующие, в том числе хлебобулочные, мясные изделия, рыбу, овощи, фрукты, мед и многие другие товары. В настоящее время в магазинах сети расположено около 20 тысяч различных торговых точек партнеров.

Примером успешного взаимодействия федерального ритейлера и малых производителей является проект «Фермерские дворики», который реализован в некоторых гипермаркетах «Магнит». Это специально выделенные зоны для продажи фермерской продукции. Резидентами «двориков» являются производители мясной, колбасной, молочной продукции, мёда и другие. Сеть помогает малым и средним производителям, предоставляя торговое оборудование для реализации товара - витрины, холодильные установки, что позволяет предпринимателям сокращать издержки. Похожий проект фермерских дней для малых производителей есть и у сети супермаркетов «Перекрёсток», входящей в группу Х5. Особенно этот формат востребован производителями сыров.

Интересно, что с партнёрствами в области субаренды активно экспериментируют и другие сегменты торговли, дополняет Постоленко из Colliers. Например, в начале 2017 г. в гипермаркете «Твой Дом» (Крокус Сити) в формате shop-in-shop был открыт новый фирменный магазин посуды Fissler. А продуктовый ритейлер «О'кей» решил попробовать привлекать дополнительных покупателей за счет кооперации с сетью магазинов доступной одежды Familia: первые «совместные» гипермаркеты планируется открыть на Урале.

В целом, по мнению экспертов, опыт кооперации различных форматов торговли, а также торговых компаний разных масштабов, в ближайшие годы будет активно тиражироваться, в том числе региональными торговыми сетями. Причина в том, что в условиях нарастающей конкуренции за покупателя, которая усиливается, в том числе, благодаря развитию онлайн-торговли, выгоды альянсов будут всё больше перевешивать желание отдельных продавцов сохранить «контроль» над своими клиентами.

Жизнь в потемках

Почти половина Россиян имеет теневые доходы

Представлены пугающие данные центром социально-политического мониторинга Института общественных наук РАНХиГС социологического опроса «Динамика «теневой» занятости работников». Оказывается, чуть меньше половины трудоспособного населения, а точнее, 44,8% или 33 млн человек, в течение последнего года имели – неоформленную работу (доходное занятие) или получали зарплату «в конверте». Однако если посмотреть статистику, то становится понятным, что для наших граждан укрывать доходы от налогообложения – дело привычное. Так, в прошлом году 40,3% работников недоплачивали налоги, в 2013 году – 44,5%, в 2006 году - 45,1%.

Левые заработки

Для 23 млн человек «серая» зарплата стала нормой – они получают теневые доходы ежемесячно. Годом ранее таких было меньше – 28,8%. При этом авторы исследования указывают, что «рост «теневой» занятости по большей части обусловлен расширением неоформленной вторичной (дополнительной) работы граждан. За последний год число работников, имеющих неофициальные доходы возросло с 30,4% до 35,5%».

В данном случае, как подчеркивает эксперт Андрей Покида, имеется в виду увеличение количества работников, которые не оформляют свои взаимоотношения с работодателями или уполномоченными органами как по основной или дополнительной занятости, так и при соблюдении всех формальных признаков получают какую-то часть зарплаты (дохода) в «конвертах».

Результаты данного исследования в принципе неплохо коррелируют с официальными данными. Так, по информации Росстата скрытый фонд оплаты труда в 2016 году составил 25,3% от общего объема оплаты услуг наемных работников, а в абсолютных цифрах этот показатель составляет 10,3 трлн рублей! Интересно, что «серые» зарплаты снизились в относительных показателях по сравнению с уровнем 2015 года на 0,1 процентный пункт, но выросли в абсолютном выражении на 600 млрд руб.

Росстат считает скрытые доходы так называемым «балансовым методом»: из расходов граждан вычитаются официально зарегистрированные доходы. Ясно, что такая методика дает заниженные показатели, ведь часть неучтенных доходов не идет на потребление, а остается «на черный день» в виде запаса наличности. Другая часть необложенных налогами средств тратится в том же «сером» секторе или выводится на зарубежные счета нелегальным способом, например, через криптовалюты, о которых в последнее время так много говорят.

В качестве одной из мер для снижения доли «серых» зарплат Минфин предлагал реструктурировать систему налогообложения. Этот проект получил название «налоговый маневр 22/22» и предусматривал снижение отчислений работодателями страховых взносов с 30% до 22% и одновременное повышение ставки налога на добавленную стоимость с 18% до 22%. Это привело бы к значительному сокращению нагрузки на фонд оплаты труда, что сделало бы невыплату налогов с зарплат менее выгодной. При этом доходы бюджета не пострадали бы благодаря росту НДС, уйти от уплаты которого крайне сложно. Однако проект «22/22» пока не принят правительством.

Просвета не видно

Проблема теневой экономики –не спецефически российская, а присутствует во всех странах мира, хотя, конечно, не в таком объеме. Данные по масштабам сокрытия разнятся. Так, по информации совета Всеобщей конфедерации профсоюзов, в настоящее время в «тени» находится 33% мирового ВВП, что составляет $39 трлн. Интересно, что в начале 60-х годов прошлого столетия от статистики и налоговых органов было скрыто всего лишь 5,6%.

По оценкам Ассоциации дипломированных присяжных бухгалтеров Великобритании (АССА), доля теневой экономики в мировом ВВП составила в прошлом году 22,66%, но в ближайшей перспективе будет немного сокращаться: до 21,4% в 2025 году.

Наименьшие показатели нелегального сектора отмечены в странах, где за теневой бизнес и уход от налогов предусмотрены суровые наказания, вплоть до смертной казни. В частности, в Китае, который занимает почетное третье место с 10,2 «теневыми» процентами от ВВП. Лидирует в рейтинге США - 7,8% ВВП, где каждый день несколько человек получают реальные многолетние сроки за неуплату налогов, и Японии – 10%. Россия же, по данным АССА, находится на четвертом месте, правда, с конца – у нас объем теневого сектора в прошлом году равнялся 33,6 трлн руб., или 39% от размера ВВП. Хуже дела обстоят только в Азербайджане (66,12%), Нигерии (46,99%) и Украине (46,1%).

Росстат оценил размер отечественной теневой экономики в 10-14% ВВП. Как отмечают в статистическом ведомстве доля ненаблюдаемой экономики достигает почти 50%, например, сельское хозяйство, поскольку в него входят личные подсобные хозяйства. Операции с недвижимым имуществом – почти 50%: это граждане сдают свои квартиры. Торговля – примерно 10–11%, строительство — порядка 16–18%, серьезная доля в сфере образования порядка 5–6% — это репетиторство.

Исследования РАНХиГС подтверждают, что сейчас лишь чуть больше половины – 52,4% граждан, выбрали бы работу с официальным оформлением, что время как годом ранее почти три четверти работоспособного населения было готово работать только на официальной работе. «Таким образом, результаты мониторинга констатируют, что в современной нестабильной экономической ситуации наблюдается тренд на расширение вовлеченности граждан в теневую занятость», – делают вывод авторы исследования.

Борис Соловьев

Франция в ответ на действия КНДР призывает к санкциям со стороны Совет Безопасности ООН и ЕС, заявил постпред страны при ООН Франсуа Делаттр.

Перед внеочередным заседанием СБ ООН в понедельник дипломат сообщил журналистам, что Франция призывает "к быстрой и единой" реакции Совета Безопасности ООН. Делаттр высказался за "оперативное принятие Советом Безопасности новых санкций". Также он призвал к "принятию новых санкций со стороны ЕС".

Еще одним необходимым условием представитель Франции назвал "очень строгое выполнение существующих санкций всеми сторонами". По его словам, новые ограничительные меры в отношении Северной Кореи должны охватывать "все сектора" экономики.

Постпред Великобритании при ООН Мэттью Райкрофт, в свою очередь, заявил, что "есть дальнейшие сектора экономики (КНДР — ред.), которые могут затронуть санкции".

КНДР 3 сентября заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначен для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. Приказ о проведении испытания был лично подписан северокорейским лидером Ким Чен Ыном. КНДР утверждает, что испытание водородного боезаряда не привело к утечке радиации или другим негативным воздействиям на окружающую среду. Министерство обороны Японии предварительно оценило мощность испытанного заряда в 70 килотонн, что в несколько раз больше мощности атомных бомб, сброшенных на японские города Хиросима и Нагасаки в 1945 году.

Почти 500 сотрудников Росгвардии обеспечили безопасность на митинге в поддержку мусульман-рохинджа в Грозном, за время акции нарушений не допущено, сообщает департамент по взаимодействию со СМИ и институтами гражданского общества Росгвардии.

Ранее официальный представитель пресс-службы МВД по Чечне сообщил РИА Новости, что более одного миллиона человек собрались в центре Грозного на митинг в поддержку мусульман-рохинджа.

"Сегодня 476 сотрудников и военнослужащих Росгвардии приняли участие в охране общественного порядка в Грозном. Накануне вечером правоохранители взяли под усиленный контроль все въезды в столицу республики", — сообщили в ведомстве.

Как отметили в департаменте, перед началом митинга сотрудники Росгвардии проверяли граждан на наличие запрещенных предметов.

"За время проведения акции нарушения общественного порядка не допущено. Военнослужащие и сотрудники Росгвардии совместно с МВД выполнили все поставленные задачи по обеспечению безопасности и общественного порядка", — добавили в ведомстве.

Вооруженные силы Мьянмы проводят массированную операцию по очистке штата Ракхайн от исламских боевиков, которых мьянманские СМИ называют "бенгальскими террористами". Первая атака на полицейские и пограничные посты исламских боевиков в штате Ракхайн произошла в октябре прошлого года. Ответом на нее стала операция сил безопасности. Второе синхронизированное нападение на десятки полицейских и армейских постов, а также на расположения воинских частей, произошло 25 августа. Ответом на это нападение стала операция вооруженных сил. По данным государственных СМИ Мьянмы, за прошедшие 10 дней в Ракхайне погибли 400 человек, из них 30 — военнослужащие и полицейские, остальные 370 — исламские боевики из народности рохинджа.

Рохинджа, потомки бенгальцев, переселенных в Ракхайн британской колониальной администрацией в XIX — начале XX веков, составляют большинство населения штата Ракхайн, однако гражданство Мьянмы среди них имеют немногие. Власти и общественное мнение в Мьянме, где основной религией является буддизм, считают мусульман-рохинджа нелегальными мигрантами из Бангладеш. Конфликт в штате Ракхайн между рохинджа и коренным населением штата, состоящим из народностей, родственных титульной нации Мьянмы — бирманцам — и исповедующим буддизм, существует многие десятки лет. Эскалация этого конфликта началась с переходом власти в Мьянме от военных к гражданским правительствам и началом демократических реформ.

Совет Безопасности ООН должен придерживаться санкций в отношении Северной Кореи, пока Пхеньян не будет готов к диалогу, заявил постпред Великобритании при ООН Мэттью Райкрофт.

"Диалог всегда будет нашей конечной целью. Но возвращение к диалогу без серьезных знаков о намерении (его вести) со стороны Пхеньяна будет заранее обречено на неудачу. Северная Корея должна изменить политику, чтобы позволить вернуться к диалогу. Если они это сделают, появится возможность положить конец этому кризису. До этого момента мы должны придерживаться линии на санкции", — заявил Райкрофт на внеочередном заседании СБ ООН. Ранее он выступал за ограничительные меры Совбеза в отношении северокорейских рабочих за рубежом.

Представитель Франции на встрече в понедельник призвал ответить на действия КНДР санкциям со стороны Совета Безопасности ООН и Европейского Союза.

КНДР 3 сентября заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначен для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. Приказ о проведении испытания был лично подписан северокорейским лидером Ким Чен Ыном.

Российская сторона пока не видела предлагаемый США проект резолюции по КНДР, на содержание документа надо посмотреть, заявил в понедельник постпред РФ при ООН Василий Небензя.

СБ ООН в понедельник обсуждал очередные ядерные испытания КНДР.

"Может быть еще одна резолюция, которую США вызвались составить. Мы ее пока не видели, надо будет посмотреть, что в ней", — сказал Небензя журналистам.

По словам российского постпреда, санкционный ресурс давления на КНДР практически исчерпан. "Наша цель — решить проблему Корейского полуострова. Не уверен, что новый пакет санкций будет этому способствовать в условиях, когда мы только месяц назад консенсусом приняли довольно жесткую санкционную резолюцию 2371, и которая еще до конца не выполнена", — отметил Небензя.

Представитель Франции на встрече СБ в понедельник призвал ответить на действия КНДР санкциям со стороны Совета Безопасности ООН и Европейского союза. Постпред Великобритании призвал СБ ООН придерживаться санкций в отношении Северной Кореи, пока Пхеньян не будет готов к диалогу.

КНДР 3 сентября заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначен для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. Приказ о проведении испытания был лично подписан северокорейским лидером Ким Чен Ыном.

Ураган "Ирма" в Атлантическом океане усилился до опасной 4-й категории по пятибалльной шкале, сообщил Национальный центр США по предупреждению ураганов.

Отмечается, что скорость ветра внутри урагана достигает 130 миль в час (209 километров в час).

Впоследствии ураган может затронуть принадлежащий США остров Пуэрто-Рико, Антигуа и Барбуду, заморскую территорию Великобритании Ангилью, британский Монтсеррат, Сент-Китс и Невис, Гваделупу, Сен-Мартен и Британские Виргинские острова. Не исключено и продвижение урагана к атлантическому побережью континентальных США.

Алексей Богдановский.

В Кремле дадут оценку высказываниям Рамзана Кадырова по ситуации в Мьянме после того, как ознакомятся с ними, заявил журналистам пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.

"Я вам скажу честно, я читал про различные высказывания. Их сейчас много делается. Мы знаем информацию о том, что весьма эмоционально мусульмане воспринимают эти события в Мьянме, но все-таки у меня, к сожалению, пока не было времени ознакомиться с ними лично. Я бы хотел сначала ознакомиться, а потом уже каким-то образом давать оценку", — ответил Песков на вопрос, известно ли Кремлю о позиции главы Чечни по вопросу притеснений народности рохинджа в Мьянме.

Песков уточнил, что не видел сообщений о том, чтобы кто-то из протестующих упоминал про джихад. "Честно говоря, это, наверно, вопрос правоохранительных органов", — сказал он.

Рохинджа, потомки бенгальцев, переселенных в Бирму британской колониальной администрацией в XIX — начале XX веков, составляют большинство населения штата Ракхайн в Мьянме, однако гражданство страны среди них имеют немногие. Власти и общественное мнение в Мьянме, где основной религией является буддизм, считают мусульман-рохинджа нелегальными мигрантами из Бангладеш.

Конфликт в бирманском штате Ракхайн между рохинджа и коренным населением, исповедующим буддизм, существует многие десятки лет. Положение ухудшилось после перехода власти в Мьянме от военного к гражданскому правительству и начала демократических преобразований.

Универсальный трубоукладчик «Газпрома» пришел во Владивосток.

В планы компании входит его использование на шельфе Сахалина.

Российское универсальное строительное морское судно (трубоукладчик и морской кран) «Академик Черский» пришло в порт Владивосток после двухнедельного перехода из индонезийского порта, свидетельствуют данные систем глобального позиционирования морских судов. Судно зарегистрировано в иностранном реестре, несет флаг Гибралтара, ввозится на территорию РФ впервые. По данным «Газпром флота», трубоукладчик планируется зарегистрировать в Российском международном реестре.

Постройку 150-метрового трубоукладчика под первоначальным названием Jascon 18 начала Sea Trucks Group Limited (STG) в 2011 году в качестве многоцелевого вспомогательного строительного судна. В 2015 году оно было продано российским инвесторам. В 2016 году «Газпром» официально подтвердил владение этим строительным судном.

Большинство российских морских газопроводов строили иностранные подрядчики – это итальянская Saipem («Северный поток», «Голубой поток»), швейцарская Allseas («Северный поток 2», «Турецкий поток»), румынская Grup Servicii Petroliere (Джубга-Лазаревское-Сочи). В условиях международных санкций реализация российских международных трубопроводных инициатив находится под угрозой.

«Академик Черский» мог бы участвовать в строительстве Nord Stream 2 и «Турецкого потока». Однако пока в планы «Газпрома» входит его использование на шельфе Сахалина.

Возможное избрание Шредера в СД «Роснефти» говорит о долгосрочном партнерстве с Европой.

Это свидетельствует об открытости компании и о долгосрочных партнерских отношениях с европейскими коллегами, считает Аркадий Дворкович.

Возможное избрание экс-канцлера ФРГ Герхарда Шредера председателем совета директоров «Роснефти» свидетельствует о долгосрочных отношениях с европейскими партнерами, считает вице-премьер РФ Аркадий Дворкович. «В любом случае хорошо, это свидетельствует об открытости компании и о долгосрочных партнерских отношениях с нашими европейскими коллегами. В Германии сложная политическая структура, я не вправе ее комментировать», – сказал Дворкович журналистам на международном форуме Ambrosetti в Черноббио (Италия), отвечая на вопрос о возможном избрании Шредера главой совета «Роснефти» и негативном отношении к этому в Германии.

Совет директоров «Роснефти» рассмотрел предложения акционеров о выдвижении кандидатов в новый состав совета. В список из 11 кандидатов вошли действующие члены совета директоров. Новыми кандидатами на места в совете директоров стали глава Минэнерго России Александр Новак и экс-канцлер ФРГ Герхард Шредер. Внеочередное собрание акционеров «Роснефти» пройдет 29 сентября в Санкт-Петербурге. В повестку дня собрания включены вопросы о выплате дивидендов за первое полугодие 2017 года и избрании членов совета директоров компании.

Сейчас в совете директоров «Роснефти» числятся девять человек. По итогам голосования на годовом собрании акционеров «Роснефти» 22 июня в этот состав не вошли прежние участники – министр энергетики России Александр Новак и председатель правления Газпромбанка Андрей Акимов, которых сменили представители нового акционера «Роснефти». Однако, как заявлял Сечин, «Роснефть» предложила расширить численность совета директоров с девяти до 11 человек и «будет ждать возвращения министра в органы управления».

Основным акционером «Роснефти» является государственный «Роснефтегаз» (50% плюс одна акция), второй крупнейший акционер – британская BP (19,75% акций). Пакетом в размере 19,5% акций владеет консорциум Glencore и Qatar Investment Authority.

В ХАБАРОВСКОМ КРАЕ СНИЗИЛИСЬ ВЫБРОСЫ ПАРНИКОВЫХ ГАЗОВ

Добиться этого стало возможно благодаря мероприятиям по охране атмосферного воздуха в рамках реализации Стратегии экологической безопасности региона на период до 2020 года. Объемы выбросов углекислого газа регионе сократились за 20%.

Снижение выбросов углекислого газа связано с сокращением объемов сжигаемых нефтепродуктов, угля и переводом объектов коммунальной энергетики на природный газ.

Хабаровский край вошел в число 11 субъектов Российской Федерации, которые проводят работу в климатической сфере.

Между тем, жители городов каждый день дышат вредными веществами, находящимися в воздухе. Это частицы асбеста, сажи, свинца в твердом состоянии, серная кислота и углеводороды в виде крохотных капелек, а также всевозможные газы. В совокупности воздействие всех этих веществ сказывается на дыхании. Кроме того, повышается вероятность возникновения заболеваний сердечно-сосудистого характера.

Окись углерода, сернистые соединения, пропилен, жирные кислоты, свинец и ртуть вызывают болезни, связанные с системой кровообращения. Заболевания органов чувств и нервной системы, как правило, обусловлены наличием соединений хрома и двуокиси кремния. Фенол, фтор, пыль, сероводород и сероуглерод являются благодатной почвой для прогрессирования болезней органов пищеварения. Нефтепродукты, мышьяк и бензол попадающие в атмосферу сегодня являются серьезной проблемой и в несколько другой сфере. Все эти вещества сказываются на репродуктивной функции человеческого организма. К этой группе также можно отнести органические соединения, в том числе и диоксины.

Кстати, согласно последним исследованиям, проведенным в Великобритании крупной аудиторской фирмой KPMG, высокий уровень СО2 в воздухе офисного помещения может явиться причиной заболеваемости сотрудников и снизить концентрации их внимания на треть. Повышенный уровень углекислого газа может быть причиной головной боли, воспаления глаз и носоглотки, а так же вызывать усталость у персонала. В результате всего этого компании теряют огромные деньги, а виноват в этом углекислый газ. Джуля Беннет, которая руководила исследованиями, утверждает, что высокий уровень углекислого газа в офисных помещениях - это очень распространенное явление.

Группой Европейских ученых были проведены исследования того, как влияет высокий (приблизительно 0,1-0,2%) уровень углекислого газа в классах на организм школьников. Исследования показали, что больше половины школьников регулярно испытывают на себе негативное влияние высокого уровня СО2, и следствием этого является то, что проблемы с дыхательной системой, ринит и слабая носоглотка у таких детей наблюдаются гораздо чаще, чем у других детей.

В результате исследований, проведенных в Европе и США было выявлено, что повышенный уровень СО2 в классе ведет к снижении внимания школьников, к ухудшению успеваемости, а так же к увеличению числа пропусков уроков по болезни. Особенно это касается детей, которые больны астмой.

В России, по нашей информации, подобные исследования никогда не проводились. Однако, в результате комплексного обследования московских детей и подростков в 2004-2004 гг . оказалось, что среди обнаруженных болезней у юных москвичей преобладают заболевания органов дыхания.

В результате недавних исследований, проведенных индийскими учеными среди жителей города Калькутта, выяснено, что даже в низких концентрациях углекислый газ является потенциально токсичным газом. Ученые сделали вывод, что углекислый газ по своей токсичности близок к двуокиси азота, принимая во внимание его воздействие на клеточную мембрану и биохимические изменения, происходящие в крови человека, такие, как ацидоз. Длительный ацидоз в свою очередь приводит к заболеванию сердечно-сосудистой системы, гипертонии, усталости и другим неблагоприятным для человеческого организма последствиям.

West Fraser завершила сделку по приобретению американской Gilman Companies

West Fraser Timber (г. Ванкувер, пр. Британская Колумбия, Канада) завершила сделку по приобретению активов американской Gilman Companies.

West Fraser стала владельцем шести лесопильных заводов и деревообрабатывающего предприятия в штатах Флорида и Джорджия. Теперь 43% мощностей по производству хвойных пиломатериалов West Fraser будут сконцентрированы в США, 57% — в Канаде.

Сообщения СМИ о событиях в Мьянме и о реакции на них вызывают озабоченность у Кремля, заявил журналистам пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.

Военные Мьянмы ранее передали заявление, согласно которому в ходе столкновений правительственных сил и боевиков-рохинджа, которые начались неделю назад, погибли почти 400 человек: было уничтожено 370 боевиков, потери среди правительственных сил составили 15 человек. Кроме того, боевиков обвиняют в убийстве 14 мирных жителей. В воскресенье собравшиеся у посольства Мьянмы в Москве выразили свою обеспокоенность происходящим. Полиция нарушений порядка у здания дипмиссии не зафиксировала.

"Я не могу ничего сказать сейчас по этой проблеме. Мы действительно видели сообщения СМИ. Эти сообщения вызывают обеспокоенность, но, не имея реальной информации — дело в том, что сегодня целый день был посвящен работе над двусторонними российско-китайскими отношениями — я не стал бы делать какие-то выводы", — сказал Песков, отвечая на вопрос, обсуждалась ли с Путиным тема притеснения властями Мьянмы мусульман в этой стране, вызвавшая реакцию общественности в российской столице.

Боевики-рохинджа 25 августа одновременно напали на несколько полицейских постов и армейские казармы в штате Ракхайн. Боестолкновения между силами безопасности и боевиками продолжаются до сих пор.

В штате Ракхайн мьянманские военные и силы безопасности проводят операцию против исламских боевиков из проживающей там народности рохинджа (рохинья), представителей которой, этнических бенгальцев, в Мьянме считают нелегальными мигрантами из Бангладеш и отказывают большинству из них в мьянманском гражданстве.

Рохинджа (рохинья) — этнические бенгальцы-мусульмане, переселенные в Аракан в XIX — начале XX века британскими колониальными властями. При общей численности около полутора миллионов человек в настоящее время они составляют большинство населения штата Ракхайн, однако очень немногие из них имеют гражданство Мьянмы. Официальные власти и буддийское население считают рохинджа нелегальными мигрантами из Бангладеш. У конфликта между ними и коренными "араканцами" — буддистами — долгая история, однако эскалация этого конфликта до вооруженных столкновений и гуманитарного кризиса началась только после перехода власти в Мьянме от военного правительства к гражданскому в 2011-2012 годах.

Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй назвала очередной запуск северокорейской ракеты "бездумным поступком" и призвала к усилению давления на КНДР.

"Последние действия КНДР бездумны и представляют собой неприемлемую угрозу международному сообществу", — говорится в письменном заявлении премьера.

"На этой неделе я обсудила серьёзную угрозу, которую представляют собой эти опасные и незаконные действия, с японским президентом Абэ и повторяю призыв к тому, чтобы мы вместе приняли более жесткие меры, в том числе ускорив имплементацию нынешних санкций и срочно обсудив в Совбезе ООН новые меры", — отметила Мэй.

Мария Табак.

Заседание Совета Безопасности ООН в связи с ядерным испытанием КНДР будет открытым, сообщили в постпредстве Эфиопии при ООН.

С 1 сентября Эфиопия является председателем СБ ООН.

Ранее проведение экстренной встречи запросили делегации США, Великобритании, Франции, Японии и Южной Кореи. Понедельник, 4 сентября, является нерабочим днем в ООН в связи с Днем труда — федеральным выходным США. Несмотря на это встреча по КНДР пройдет в 10.00 по местному времени (17.00 мск).

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш в воскресенье осудил проведенное КНДР ядерное испытание и призвал власти страны остановить подобные действия.

Ранее в воскресенье КНДР заявила об успешном испытании водородного боезаряда, который предназначен для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. Приказ о проведении испытания был отдан северокорейским лидером Ким Чен Ыном. КНДР утверждает, что испытание водородного боезаряда не привело к утечке радиации или другим негативным воздействиям на окружающую среду.

Совет безопасности ООН проведет в понедельник заседание по вопросу ядерного испытания в КНДР. Об этом говорится в заявлении миссии США при Организации объединенных наций.

Встреча состоится в 17:00 по московскому времени. Созыва Совбеза потребовала постпред США при ООН Никки Хейли, а также ее коллеги из Японии, Франции, Великобритании и Южной Кореи.

В воскресенье КНДР заявила, что по приказу ее лидера Ким Чен Ына был успешно испытан водородный боезаряд, предназначенный для оснащения межконтинентальных баллистических ракет. По словам источника агентства Рейтер в американской разведке, речь идет об "усовершенствованном ядерном устройстве".

Реакция международного сообщества

Президент США Дональд Трамп назвал ядерные испытания опасными для Соединенных Штатов и не исключил возможности нанесения удара по КНДР. Глава Белого дома также заявил, что Вашингтон рассматривает возможность полного прекращения торговли со странами, которые "ведут бизнес" с Северной Кореей.

Как рассказал пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, Владимир Путин в телефонном разговоре с премьером Японии Синдзо Абэ высказался за то, чтобы "международное сообщество не поддавалось эмоциям", а также "подчеркнул, что комплексного урегулирования ядерной и других проблем Корейского полуострова можно добиться исключительно политико-дипломатическими средствами".

Официальный представитель Кремля также отметил, что Россия готова принять участие во всех обсуждениях по проблематике КНДР в рамках Совета безопасности ООН.

Власти Южной Кореи назвали сегодняшнее испытание неприемлемым и подчеркнули, что действия Пхеньяна угрожают миру и безопасности на Корейском полуострове. Власти Японии направили Пхеньяну решительный протест и объявили, что намерены срочно созвать Совбез ООН.

Генсек ООН Антониу Гутерреш осудил ядерное испытание и назвал его "очередным серьезным нарушением международных обязательств, подрывающим международные усилия по нераспространению и разоружению".

Министр вооруженных сил Великобритании Марк Ланкастер пообещал Украине дальнейшую поддержку, сообщается в субботу на сайте минобороны Украины по итогам его встречи с начальником генштаба ВС Украины Виктором Муженко.

"Министр вооруженных сил Великобритании Марк Ланкастер положительно отметил динамику развития Вооруженных сил Украины и заверил в дальнейшей поддержке Украины со стороны Великобритании", — говорится в сообщении.

По данным минобороны, во время встречи в генеральном штабе состоялся обмен мнениями относительно ситуации на востоке и вокруг Украины, Муженко проинформировал Ланкастера о состоянии и перспективах двухстороннего военного сотрудничества, реформировании вооруженных сил Украины и реализации стандартов НАТО в войсках, что стало возможным, среди прочего, благодаря учрежденной в 2015 году учебно-тренировочной операции "Орбитал" и широкому спектру возможностей совещательной помощи со стороны советников стратегического уровня от Великобритании.

Сообщается, что стороны также обсудили дальнейшие пути улучшения сотрудничества Вооруженных сил Украины с вооруженными силами Великобритании.

По данным минобороны, в 2015 году правительство Великобритании приняло решение о формировании тренировочной группы британских инструкторов (операция ORBITAL) и направлении военного персонала на Украину для предоставления помощи в развитии возможностей ВС Украины. По данным ведомства, начиная с марта 2015 года, с участием британских инструкторов подготовлены более 5 тысяч 500 военнослужащих ВС Украины.

Несколько тысяч веганов – людей, отказавшихся от любой пищи животного происхождения – прошли колонной по центральному Лондону, протестуя против любых форм убийства животных.

"Мы хотим громко заявить: мы не понимаем, как можно любить собак и кошек, но при этом, не моргнув глазом, есть поросят, овечек и телят", — сказала корреспонденту РИА Новости 38-летняя Хелен, которая полностью отказалась от мяса и молочных продуктов десять лет назад.

Шествие стартовало в полдень (14.00 мск) от Гайд-парка, а конечным пунктом стала Парламентская площадь. Сотни полицейских охраняли порядок на улицах, по которым шли демонстранты.

Организатором Официального марша за права животных выступила неправительственная организация Save Movement. Она ставит своей задачей информирование общественности об обращении с животными на фермах и агитацию за полный отказ от употребления в пищу мяса. К активистам Save Movement присоединились сторонники других организаций по защите животных и рядовые британцы, выступающие против мясоедства, употребления в пищу молочной продукции и производства одежды и аксессуаров из натуральной кожи.

Демонстранты выкрикивали лозунги "Планета – не только для людей" и "Они – как мы". Впечатляли разнообразием плакаты: "Мое тело – это не кладбище, а сад", "Спасай жизни – стань веганом", "Животные хотят жить", "Не ваша мать – не ваше молоко", "Я уже год как веган, а нехватки белка не ощущается", "Мясо – это убийство".

Многие демонстранты для большей убедительности нарядились в животных сами, многие привели с собой собак. Участники акции активно приглашали прохожих вливаться в их ряды, раздавали буклеты и листовки.

"Единственный способ спасти нашу планету – это уметь сочувствовать другим. Сочувствие делает нас людьми", — отметил 24-летний Макс.

Судя по всему, у веганов есть своя аудитория: если верить опросам, число отказавшихся от животной пищи в Великобритании за последние десять лет выросло на 350% — до 542 тысяч человек.

Мария Табак.

Рост числа сообщений о хакерских атаках и вторжениях в частную жизнь людей во всём мире негативно влияет на отношение пользователей к системам умного дома. Они ожидают, что эти системы окажутся уязвимы к попыткам проникновения в них извне. Данные настроения изучила исследовательская компания Parks Associates.

Опросив 10 тысяч пользователей домашних систем широкополосного доступа из США, специалисты компании выяснили, что почти половина из них ставит вопросы безопасности и приватности на первое место, когда речь идёт об устройствах, подключаемых к Интернету. Около 40% сталкивались за последний год с угрозами безопасности — в основном связанными с вирусами и прочим вредоносным кодом. Значительно отстают в этом рейтинге другие проблемы, например всё, что связано с техподдержкой.

Свою озабоченность по поводу того, что хакеры могут получить контроль над их устройствами умного дома, почти половина респондентов оценила в 6-7 баллов по семибальной шкале. Проследив изменения в настроениях людей начиная с 2014 года, исследователи установили, что доля тех, кто не обеспокоен проблемой хакеров и оценивает её в 1-3 балла, уменьшилось вдвое.

Поскольку умный дом очень активно входит в нашу жизнь, эта обеспокоенность людей не очень сильно влияет на предпочтения тех энтузиастов, которые первыми приняли эти технологии и начали их использовать. Однако она может оказать заметное негативное воздействие на распространение умного дома среди более широких слоёв населения.

Специалисты, выполнившие исследование, утверждают, что нет ни одного устройства умного дома, распространённость которого превышала бы 12%. Это означает, что данный рынок всё ещё находится на ранней стадии своего развития. К такому же выводу пришла и компания Gartner, которая установила, что в США, Великобритании и Австралии лишь 10% семей имеют устройства умного дома. Боязнь хакеров — одна из причин, тормозящих развитие этого рынка.

Возможный выход из ситуации эксперты видят в разработке стандарта безопасности устройств умного дома. Он нужен для того, чтобы дать потребителю ориентир, каким продуктам можно доверять — не абсолютно, но в большей степени. В идеале такой стандарт должен быть частью более общего комплекса спецификаций, который охватывал бы и другие особенности и параметры продуктов.

В ходе деловой поездки премьер-министра Великобритании Т.Мэй в августе в Японию для встречи с премьер-министром Ш.Эбе между двумя крупнейшими торговыми партнерами состоялся откровенный диалог. Ш.Эбе обозначил позицию японской стороны по вопросу «брекзита», отметив, что во многом Великобритания представляет экономический интерес для Японии, являясь гарантом доступа на рынок ЕС, которого в скором времени может лишиться Великобритания.

По словам премьер-министра Японии, для поддержания потока миллиардных инвестиций, поступающих в бюджет Великобритании через японский бизнес, оперирующий на территории Великобритании, Т.Мэй придется вести более прозрачную и предсказуемую политику по «брекзиту», в частности, в отношении сохранения доступа к единому рынку ЕС. В свою очередь, Т.Мэй дала необходимые заверения своему японскому визави.

Накануне переговоров с Ш.Эбе Т.Мэй провела ряд встреч с руководителями крупнейших японских корпораций, широко представляющих свой бизнес в Великобритании, среди них: Hitachi, Toyota и Nissan.

В результате трехдневной деловой поездки Т.Мэй в Японию обе стороны пришли к договоренности о скорейшем заключении нового двустороннего торгово-экономического соглашения между Великобританией и Японией, обязательства по работе над которым отразились в совместном официальном заявлении, опубликованном правительствами двух стран.

Несмотря на позитивное коммюнике со стороны британских официальных властей относительно британско-японских переговоров, многие эксперты отмечают разницу в риторике двух лидеров. В то время как премьер-министр Японии Ш.Эбе высказывается крайне осторожно насчет будущих двусторонних торгово-экономических отношений с Великобританией после «брекзита», сохраняя вероятность риска для японского бизнеса, Т.Мэй отчетливо дает понять, что готова вести более открытый диалог для заключения соглашения о торговом партнерстве не только с Японией, но и со всеми представителями азиатского рынка, отдавая им явное предпочтение по сравнению с традиционными британскими торговыми партнерами.

Financial Times

«Сегодня в России, а завтра и у нас!»

Александр Бобраков-Тимошкин

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 5

Чешские споры о русской революции

[стр. 178 – 198 бумажной версии номера]

Александр Евгеньевич Бобраков-Тимошкин (р. 1978) — филолог-богемист, историк, переводчик, автор исследования «Проект Чехословакия» (2007).

Томаш Гарриг Масарик, один из создателей, идеолог и первый президент независимой Чехословацкой республики (ЧСР), считал Первую мировую войну начальным актом «мировой революции», смыслом которой была победа «современной демократии над теократией»[1], а эпизодом ее — возникновение Чехословакии. Важную роль в этой «революции», как признавал Масарик, сыграли события 1917 года в России. Уже в самые первые месяцы независимости ЧСР оценка роли русской революции в создании Чехословакии стала предметом споров. Эти споры впоследствии продолжились и среди историков.

Скептически настроенный по отношению к основателям Чехословацкой республики и их идеям, чешско-американский историк Йозеф Калвода писал:

«Первоначальные планы Масарика и его товарищей сильно изменились — великие державы поменяли свою позицию по отношению к чехословацкому движению за независимость, преследуя свои собственные интересы и реализуя свои планы устройства Центральной Европы... Масарику, Бенешу и Штефанику помогли некоторые исторические события. Одним из этих событий была русская революция»[2].

Свои слова Калвода мог бы подкрепить свидетельством упомянутого им ближайшего соратника Масарика в годы Первой мировой войны Эдварда Бенеша, писавшего в конце 1920-х:

«Если Россия и не помогла угнетенным народам своей политической программой или — с 1917 года — борьбой на фронтах, она весьма помогла им своей революцией... появились новые, непобедимые идейные и моральные силы, которые легитимизировали те шаги, которые уже были сделаны в нашу пользу ранее. [...] Массы революционизировались, они угрожали автократиям любого толка, затрудняли ведение войны. [...] Революция... оказала нам недооцененные услуги»[3].

Интересен, однако, не только вопрос о влиянии революции 1917 года на чехословацкую государственность, но и более широкий контекст — воздействие событий в России на чешскую политику и общественную жизнь, влияние революционных событий на отношение чешского общества к России как таковой.

***

«Мы все были воспитаны как русофилы, славянская и русская идеи сливались для нас в одно... Мы любили то, чего не знали... О русских и России, прежде чем мы попали туда, мы не знали ничего, совсем ничего», — писал Масарик в сентябре 1920 года[4]. В отношении себя он, конечно, лукавил, поскольку до мировой войны считался одним из крупнейших в Центральной Европе специалистов по России. Но по отношению к чешскому обществу в целом оценка, данная Масариком, была весьма точной:

«В национально ориентированных кругах чешского общества... было — безотносительно истинной внешней политики России или внутреннего состояния российского государства — распространено представление о “старшем славянском брате”, на которого можно положиться и который в критический момент придет на помощь[5]».

При этом «средний» чех не только никогда не бывал в России, но и не владел какой-либо содержательной информацией о подлинных обстоятельствах русской жизни. Исследователи говорят о русофильской «константе», свойственной чешскому обществу конца XIX — начала XX века. Неудивительно, что начало Первой мировой войны стало, с одной стороны, сильнейшим ударом по чешскому обществу, а с другой, — ознаменовалось подъемом русофильских настроений. Чешский исследователь Александр Бруммер пишет в этой связи:

«Чешская русофилия 1914—1918 годов, связанная не только с военными событиями и национально мотивированным сопротивлением Вене, Германии и немцам, представляла собой одну из вершин чешского славянского чувства и его проявлений на протяжении длинного XIX века»[6].

Характерным примером тут может служить статья одного из чешских политических лидеров того времени Карела Крамаржа «Мировая война», опубликованная 4 августа 1914 года в газете «Národní listy». Крамарж пишет о начавшейся войне как о столкновении «германства» и «славянства» и о том, что Россия начала войну, чтобы помочь «славянам», называя это решение «одним из прекраснейших моментов русской истории». Сам автор позднее говорил, что в день объявления войны возможность дальнейшего пребывания чешской нации в составе Австрии перестала казаться ему реальной и он решил поставить все на «российскую карту»[7].

Крамарж полагал, что Россия сможет одержать военную победу над Австро-Венгрией и русские войска займут территорию Чехии. Он надеялся, что будущее чешское государство будет конституционной монархией, во главе которой будет стоять кто-то из русских великих князей. При этом само это государство он видел, судя по всему, автономией в составе расширенной Российской империи[8]. Поражение русских войск в кампании 1915 года нанесло сильный удар по этим надеждам — а в конце мая Крамарж был арестован и обвинен в государственной измене. Центр тяжести в борьбе за чешскую независимость окончательно переместился в Париж, где начал работу так называемый Чешский (затем Чехословацкий) национальный совет во главе с Масариком.

***

Масарик в своих мемуарах «Мировая революция» (1925) признает, что в первые месяцы войны те чешские политики, которые полагали, что чешскому национальному делу будет выгодна победа Антанты и, соответственно, поражение Австро-Венгрии, связывали свои надежды практически исключительно с Россией. При этом он почти не касается собственных «русофильских» текстов первого периода мировой войны — между тем, изучая их, можно сделать вывод, что до определенного момента представления Масарика о будущем чешских земель мало чем отличались от «русофильского мейнстрима» чешской политики.

Так, в мае 1915 года в меморандуме «Независимая Богемия»[9], предназначенном для британского министерства иностранных дел, он не возражал против представителя русской династии на троне — указывая, что такой вариант «был бы самым популярным в народе». Там же он выражал «общую надежду»: «Сейчас чехи хотят, чтобы их русские братья быстро заняли чешскую и словацкую территорию». Наконец, в декабре 1916 года в интервью газете «Русская воля»[10] Масарик высказывался в пользу личной унии будущего Чешского (Чехословацкого) королевства с Россией. О возможности республиканского правления Масарик высказывается без особого энтузиазма: «Наши радикальные партии подумывают и о республике».

Все это не помешало Масарику после окончания войны утверждать, что он с самого начала скептически относился к надеждам на приход русских войск, к планам грядущего государственно-политического устройства чешских земель, которые вынашивал Крамарж, и к чешской политической русофилии вообще — а связывал успех борьбы за независимость с западными государствами Антанты[11]. В «Мировой революции» Масарик пишет, что его прозападная ориентация была не только мировоззренческим выбором, но и политическим расчетом: «Я опасался, имея пример войны с Японией, что Россия в войне провалится и что, возможно, снова случится и революция»[12]. Эдвард Бенеш утверждал в 1920 году:

«С самого начала войны президент Масарик отказался поставить судьбу нашей борьбы только на российскую карту. Тогда, когда все верили у нас в скорую победу России, он опасался, что Россия старого режима проиграет»[13].

Действительно ли Масарик предугадал крах «старой России» или подправил свою позицию «задним числом»? Современный исследователь Вратислав Доубек указывает на весьма скептические по отношению к царской России взгляды Масарика, которые тот высказывал до войны, в частности, в запрещенном в России труде «Россия и Европа». Историк Ян Галандауэр утверждает, что Масарик вплоть до февральской революции вынужден был «сидеть на двух стульях»:

«[Он] был противником царизма, но царская Россия была фактором, необходимым для разрушения Австро-Венгрии и создания чехословацкого государства. Он хотел победы русской армии, поскольку без нее Австрия не могла быть разрушена, но не хотел, чтобы чехословацкое государство, которое возникнет на ее развалинах, было составной частью империи, во главе которой был бы русский царь»[14].

Планы российских властей относительно переустройства Центральной Европы в случае победы Антанты — предмет отдельного исследования[15]. Однако ясно, что в Петрограде не хотели делать ставку на Масарика. Хорошо известна попытка коллеги Масарика по австрийскому рейхстагу и Чехословацкому национальному совету Йозефа Дюриха, опираясь на связи в российских правящих кругах, подчинить себе в конце 1916-го — начале 1917 года чехословацкие организации в России. Сам Дюрих после войны заявлял:

«Я работал полностью в духе чешского народа, не только за идею независимости чешского королевства (именно королевства, поскольку об иной государственной форме тогда никто не думал!) и за освобождение родины при помощи русских, но во вторую очередь и за идею великой единой Славии во главе с Россией. Никто не будет отрицать, что таковы были тогда идеалы чешской нации»[16].

По словам Дюриха, министр Покровский говорил ему в феврале 1917 года, что на днях в Думе заявит о признании Россией независимости чехословацкого государства — но досадная случайность помешала этому: февральская революция. Масарик был, вероятно, первым чешским политическим деятелем, приветствовавшим ее на официальном уровне — отправив поздравительные телеграммы Михаилу Родзянко и Павлу Милюкову.

***

И современники, и исследователи — и в некотором смысле сам Масарик — согласны в том, что февральская революция в России по сути «расчистила дорогу» Масарику к укреплению его позиции в качестве главы чехословацкого сопротивления:

«[Февральская революция] дискредитировала абсолютизм и монархию как таковую, похоронила план Крамаржа и позволила Масарику, которому уже не нужно было огладываться на характер российского режима, развернуть свою идеологическую концепцию борьбы демократии с теократией»[17].

С практической точки зрения, февраль 1917-го означал отстранение от дел Дюриха, а впоследствии и санкцию Временного правительства на создание в России полноценной чехословацкой армии — так называемых легионов, сыгравших впоследствии столь важную роль в укреплении международной субъектности будущей Чехословакии[18].

Но дело было не только в практических вопросах. Доубек полагает, что Масарик приветствовал февральскую революцию не только потому, что она помогла ему справиться с «проблемой Дюриха», и не только в силу того, что сам Масарик был противником царизма и симпатизировал пришедшим к власти политикам, но и потому, что на самом деле выход (царской) России из игры был для него выгоден во внешнеполитическом смысле: не нужно было более считаться с вариантами вроде «русского царя на чешском троне»[19].

«Падение царизма и приход к власти либерального Временного правительства, как ни парадоксально, развязали руки Масарику, который мог теперь не оглядываться на возможность “российского решения”»[20].

«Наше движение в Западной Европе российскую революцию честно и не скрывая приветствовало», — пишет Бенеш[21], и публично это было действительно так. Главным мотивом уже упомянутой телеграммы Масарика Милюкову была следующая мысль: «Свободная Россия имеет полное право освободить славян от германо-мадьяро-турецкого ига... Свободная Россия означает смерть иезуитской Австро-Венгрии»[22]. Похвалы в адрес февральской революции Масарик продолжал расточать и после приезда в Россию: «Великая русская революция принесет России возрождение» (выступление 28 мая 1917 года)[23].

Можно предположить, что Масарик был искренен в своей оценке Февраля: «Положение старой России в антигерманском альянсе было несколько фальшивым... однако новая Россия уже не препятствие для демократии», — писал он в конце марта 1917 года[24]. Кроме того, февральская революция оказала существенное влияние на внутреннюю политику Австро-Венгрии и позицию легального чешского представительства в политической жизни империи; по словам Крейчи, после февральской революции «сразу стала ясной одна славная и победная весть: по соседству с освобожденной демократической Россией не может существовать Австро-Венгрия абсолютистская, с немецко-венгерским господством»[25].

Однако — как пишет сам Масарик в «Мировой революции» — восторг, выраженный в публичных выступлениях, был далеко не единственной его эмоциональной реакцией на февральскую революцию. В «Мировой революции» он пишет, что отнесся к ней скорее с опасениями:

«Первые сообщения о русской революции были неясные и невероятные — я боялся ее с самого начала, но, когда она случилась, я был все же, причем в негативном смысле, удивлен: какими будут последствия для Антанты и для ведения войны?»[26]

Опасения усилились в мае, после приезда Масарика в Россию — по его словам, он быстро пришел к выводу, что на Россию как военную силу рассчитывать нельзя. Главное опасение Масарика было связано с размахом пацифистских настроений, ведь именно мир означал бы конец надежд на развал Австро-Венгрии — и, следовательно, на создание чехословацкого государства. «Революционная Россия своей идеологией, целями, стремлениями и симпатиями должна идти с нами»[27], — считал тем не менее Масарик, однако события вновь приняли неожиданный оборот.

***

Впрочем, оставим на время Масарика в революционной России — необходимо посмотреть, какое влияние февральская революция оказала на события в самих чешских землях. «Громы революции гремят и, возможно, будут слышны даже громче, чем грохот орудий на фронте», — писала 15 марта газета «Večerník Práva lidu»[28]. «Чешские политики все более смелели после российской февральской революции», — отмечает историк Ян Крлин[29]. 30 мая в стенах рейхстага чешские депутаты заявили, что «только превращение габсбургско-лотарингской державы в федерацию свободных и равноправных национальных государств... обеспечит развитие каждой нации в интересах империи и династии». Выступлениям депутатов предшествовали первые за военные годы забастовки и уличные акции, которые, как сообщала начальству полиция пражского района Карлин, были вызваны «ролью рабочей партии в русской революции»[30]. В полицейских депешах содержатся многочисленные свидетельства нового расцвета «народной русофилии». Вот оценка влияния февральской революции на чешское общество в воспоминаниях одного из очевидцев:

«На чешскую общественность русская революция подействовала чудесным образом. Немые тени без лиц, улыбок, выражения ожили, сгорбленные фигуры распрямились. В жилах вновь растеклась кровь... Революция! Движение масс!.. Клич раздался по Праге, на улицах, в кофейнях — всюду все изменилось за одну ночь... Прага ожила инстинктивно. В каждом движении, взгляде людей можно было видеть радость, ту радость, от которой оживает животное, которое в смертельной схватке вдруг поняло, что выскользнуло из когтей хищника. Власть насилия пала! Сегодня там, а завтра и у нас!»[31]

Процесс радикализации чешских политических кругов и их перехода на сепаратистские, чехословацкие позиции с весны 1917 года начал развиваться уже по своей логике, вне прямой связи с событиями в России.

***

Первые сообщения об октябрьском перевороте в России появились на страницах чешских газет 9 ноября 1917 года. Социал-демократическая «Právo lidu» опубликовала статью под заголовком «Новый бунт большевиков»:

«Русская революция еще не завершилась. Такой огромный переворот, который произошел столь быстро, да еще и посреди мировой войны, быстро завершиться не может... и вот мы имеем дело с новой революцией большевиков!.. Никто сейчас не может предугадать, к каким последствиям это приведет»[32].

Газета аграрной партии «Venkov» в тот же день в статье под заголовком «Ленин изгнал Керенского» характеризует большевиков как «еврейско-немецких адвокатов, которые русифицировали свои имена»[33].

Вскоре на первый план в глазах чешского общества выдвинулись не подробности борьбы за власть в России, а мирные предложения большевиков, которые, помимо уже известного лозунга «мира без аннексий и контрибуций», содержали и требование самоопределения наций. Симпатии чешской прессы практически всех направлений оказались на стороне Совета народных комиссаров — а не австрийского правительства. «Právo lidu» 30 ноября писало:

«Русский пролетариат хочет мира в своих интересах, в интересах революции, великой России и всех ее народов. [...] Этот поступок русского пролетариата будет записан в истории золотыми буквами. С востока пришел первый луч теплого солнца в ледяную тьму»[34].

Всеобщая забастовка в январе 1918 года в Чехии проводилась уже под националистическими лозунгами — речь шла не просто о мире, но и о праве на самоопределение. «До распада Австро-Венгрии и возникновения Чехословакии идейное влияние октябрьской революции проявилось прежде всего в бурном развитии национально-освободительной борьбы»[35]. О лозунге самоопределения с прямой отсылкой к России говорилось и в так называемой Крещенской декларации ведущих чешских политических сил от 6 января 1918 года, где впервые прозвучал лозунг полного национального суверенитета.

На протяжении 1918 года отношение к советской России в чешском обществе, однако, начало меняться. Брестский мир чешские националисты рассматривали как измену общеславянским интересам. Печать буржуазных партий обвиняла большевиков в насилии и развале экономики России, предрекая их крах.

«Все исчезло: любовь, вера в идеалы, свободу и право. Большевики обратились к насилию, чтобы удержаться. Сейчас они являются самой ненавидимой партией во всей стране... все считают, что необходима новая революция, чтобы освободить Россию от их ужасного правления»[36].

Подобной позиции придерживался и вышедший из тюрьмы и вновь занявший место в первых рядах чешской политики Карел Крамарж.

Дальнейшие события в чешских землях — вплоть до провозглашения Чехословацкой республики 28 октября 1918 года — происходили уже под влиянием военных поражений Германии и Австро-Венгрии и укрепления международно-политического положения Чехословацкого национального совета, постепенно признанного союзными державами в качестве легитимного правительства будущего государства. Этому признанию немало способствовала история чехословацких вооруженных формирований — так называемого легиона — в России. Так что самое время вернуться к Масарику, встретившему октябрьский переворот в Петрограде.

***

«Октябрьскую революцию, эту эпохальную веху в истории человечества, Масарик не приветствовал никакой телеграммой», — справедливо замечает историк-коммунист[37].

«В силу определенности своей политической позиции Масарик мог относиться с симпатией только к тем российским политическим силам, которые выступали за безусловное продолжение мировой войны и за победу над австро-венгерской коалицией... Поэтому большевики… воспринимались Масариком как враги, как противники»[38].

Впрочем, такое восприятие не было помехой для весьма прагматичной политики.

Первой попыткой по существу оценить феномен большевизма стало написанное Масариком по-русски письмо Георгию Плеханову, опубликованное в газете «Единство» 15 ноября 1917 года. Описав свои непосредственные впечатления от большевистского переворота в Москве, Масарик пытается распространить свои наблюдения на большевизм как таковой. Он отмечает деструктивный характер переворота, связанный, по мнению Масарика, с тем, что русские революционеры не преодолели наследия царизма и собственного «сектантства»:

«Русские революционеры были потому столь радикально негативные, что царский абсолютизм должен был быть устраненным. Русские революционеры привыкли к этой деструктивной, разрушительной (я говорю, что она была необходима) работе, этому — я бы сказал — занятию. Замкнув себя в кружках, потеряли из виду мир»[39].

Масарик считает приход к власти большевиков по-своему логичным развитием революции, но при этом — такова вторая мысль Масарика — совершенно необязательным:

«Как только Россия избавлена от абсолютизма, как только провозглашена республика — как только введен парламент и конституционные свободы, революция уже теперь лишена нравственного и политического обоснования»[40].

Третий его тезис: отсталость России и, следовательно, невозможность для нее быть авангардом для всего человечества. Четвертое — отмеченный Масариком антигуманизм большевиков, в то время как для него «прямая цель политики — сбережение человеческой жизни».

Главными заботами чехословацкого руководителя стало сохранение подчиненных ему вооруженных сил и принятие решения об их дальнейшем использовании в интересах Антанты и чехословацкой независимости. Так возникла идея «вооруженного нейтралитета» чехословаков в российских делах, которую Масарик энергично отстаивал как против сторонников антибольшевистского выступления, так и против радикальных чешских социал-демократов, симпатизировавших большевикам. В письме Милюкову из Киева, датированном 19 февраля 1918 года, Масарик очень резок по отношению к адресату, с которым его связывали дружеские отношения. Он категорически возражает против антибольшевистской интервенции Чехословацкого корпуса: «Я обязан соблюдать строгий нейтралитет... я не буду стрелять в русских... у меня нет права вмешиваться в русские дела и силой решать, какая партия права»[41]. В «Токийском меморандуме», составленном для президента США Вудро Вильсона в апреле 1918 года, после выезда из России в Японию, Масарик предлагает Антанте признать власть большевиков de facto — даже несмотря на заключенный ими сепаратный мир с центральными державами.

Антибольшевистскому выступлению Чехословацкого корпуса в мае 1918 посвящено множество литературы, и здесь нет необходимости на нем останавливаться. Когда вооруженная борьба легионеров с большевиками все же началась, чехословацкое политическое руководство рассматривало его в первую очередь как самооборону и — пусть косвенное — продолжение борьбы против центральных держав:

«Наши бои в Сибири не были вовсе интервенцией против большевиков, они случились не из-за интервенционистской политики, а по соображениям самообороны»[42].

Опыт легионеров весьма интересен с точки зрения трансформации чешской «народной русофилии». Это был первый в чешской истории опыт близкого знакомства с Россией именно широких народных масс (в русском плену за годы войны побывали более 200 тысяч чехов и словаков, через легионы прошли десятки тысяч), а не избранных представителей интеллигенции. Неудивительно, что большая часть легионеров была настроена антибольшевистски[43], однако немалая часть вернувшихся из России чехов, напротив, примкнула впоследствии к коммунистам.

В начале 1920 года история легионов завершилось эвакуацией остатков чехословацких войск через Владивосток по договоренности с Советами. К этому времени Чехословацкая республика существовала уже более года, и ее созданию немало помогла «хорошая пресса», которую история легионов создала чехословацкому делу в странах Антанты. Неудивительно поэтому, что Масарик дает такую оценку русской революции: «Мне представляется, что российская революция 1917 года для нас и нашего освобождения была скорее плюсом, чем минусом... И даже большевистская революция нам не помешала»[44]. Так события октября, как и февраля, несмотря на все перипетии, вновь помогли Масарику в достижении его политических целей: после большевистского переворота он мог окончательно отказаться от оглядки на Россию (и на ее — пусть даже гипотетическое — участие в центральноевропейских делах) и обосновать этот отказ для чешского общественного мнения.

***

Суть вспыхнувших с новой силой в 1919 году разногласий между президентом ЧСР Масариком и премьер-министром Крамаржем по русскому вопросу можно описать так: Масарик, полагавший, что «чешский вопрос можно решить лишь в рамках глобальной политики»[45], «махнул рукой» на выпавшую из числа союзников-победителей в мировой войне и охваченную хаосом Россию. Исключив ее из числа потенциальных гарантов чехословацкой независимости, он решил опереться в послевоенном мире исключительно на Запад. Крамарж же до последнего надеялся на свержение большевиков и установление в России дружественного ЧСР режима.

В то время, как Масарик использовал «русофильскую» карту там, где ему это было выгодно, но в целом сохранял скепсис по отношению к России, Крамарж был искренним русофилом еще со времен своего первого путешествия в Россию в 1890 году и женитьбы на Надежде Абрикосовой. Однако в позиции Крамаржа были не только эмоции, но и своя логика, которая видна, например, из его письма Масарику в июле 1919 года:

«Моей самой глубокой верой, политическим кредо является то, что наше, именно наше будущее зависит от будущего России. Я люблю, очень люблю Россию, но, когда я работаю на благо России, я знаю, что тем самым работаю прежде всего для нас, для нашей нации»[46].

Вот, что в этой связи пишут современные биографы первого чехословацкого премьера:

«Крамарж... продолжал считать, что внешнеполитической гарантией существования чехословацкого государства может быть лишь сильная и дружественная Россия. Поэтому в освобождении российского государства от большевизма, восстановлении его былой мощи и влияния Крамарж видел основную задачу»[47].

«“Освободить Россию от правления большевиков”. Этой цели Крамарж de facto подчинил свою деятельность в Париже... о себе Крамарж грезил как о великом освободителе России»[48].

Провал попыток Крамаржа добиться на Парижской мирной конференции согласия на антибольшевистскую интервенцию описан в немалом количестве работ. Видя нерешительность союзников, чехословацкий премьер сам, поддерживая контакты с русскими эмигрантами (в том числе Борисом Савинковым), в конце января — начале февраля 1919 года взялся выработать план интервенции в России, ключевую роль в реализации которого должна была сыграть Чехословакия. На ее территории предполагалось сформировать армию численностью около 250 тысяч человек. В Праге, однако, план не вызвал понимания. Ударом для Крамаржа стало интервью Масарика от 11 февраля 1919-го, в котором президент прямо утверждал:

«Военная интервенция в Россию сейчас невозможна! После четырех с половиной лет ужасной войны страны Антанты не могут требовать от своих солдат, чтобы они шли воевать в Россию для достижения плохо обозначенной цели»[49].

В конце концов чехословацкий кабинет отверг план своего председателя.

Начиная борьбу за интервенцию в России, Крамарж искренне полагал, что его позиция совпадает со взглядами большей части чешского общества. Однако большевистский переворот, Брестский мир, гражданская война в России с участием чехословацких легионов и, самое главное, победа Антанты и создание Чехословацкой республики резко изменили ситуацию. «Крамарж не просчитал в своем политическом плане общественного мнения собственной страны, не заинтересованной в России или даже симпатизирующей ходу русской революции»[50]. Слишком деятельные хлопоты в Париже по поводу российских дел не только привели уже к середине 1919 года к отставке Крамаржа с поста премьера, но и по сути превратили его в «нишевого» политика, без шансов на возвращение к власти.

Из изложенного выше могло сложиться впечатление, что Масарик и Крамарж были полными антагонистами во всем, что касается России. Однако, если мы сравним их характеристику России царской и России советской, их размышления о русской интеллигенции, о причинах русской революции, о возможностях ее развития и перспективах конца большевистской власти, мы, как ни парадоксально, обнаружим больше сходств, чем различий

Книга Крамаржа «Русский кризис», которую чешский политик закончил в 1921 году, чрезвычайно критична по отношению к дореволюционной России (той самой России, на вхождение в состав которой Чехии на правах автономии Крамарж был готов во время войны!). Причины «русского кризиса», приведшего к революции, по Крамаржу, состояли в слабом национальном и гражданском чувстве в широких слоях народа, германофилии высшей аристократии, склонности к мистике и слепой вере — и, наконец, в превратно трактуемом интеллигенцией «западничестве»:

«В России все перенимали с запада — железные дороги, телеграфы, телефоны, скорострельную артиллерию — все, кроме общественных учреждений, которые предоставили Западу возможность мирного развития, несмотря на все социальные тревоги второй половины XIX века»[51].

Русскую революцию, пишет Крамарж, начали интеллигенты как «оргию сентиментальности», а продолжили «люди жестокие и отнюдь не фантазеры».

«[В результате] русская интеллигенция, которая лелеяла религиозную веру в то, что социализм даст России счастье, мир и высшую справедливость, видит, как в действительности выглядит исполнение ее прекрасных мечтаний... Она видит, должна видеть, куда ее фантазии привели Россию... нужно похоронить не только абсолютизм, но и интеллигентскую идеологию с ее материализмом, революционностью и социалистическими фантазиями»[52].

Но все же — несмотря на все проклятия в адрес интеллигенции — Крамарж признает: «Главной причиной русской катастрофы была... русская автократия». Уничтожение этой автократии, в конце концов, по мнению Крамаржа, может быть, даже перевесит все ужасы революции:

«Русская революция полностью провалилась, но одну неоценимую заслугу на все времена в истории России имеет — она освободила... Россию от абсолютизма и освободила личность. Это заслуга, благодаря которой, возможно, однажды даже забудут обо всем остальном»[53].

Крамарж не пишет о том, каким он видит конец большевизма, но переходит непосредственно к предложениям по «обустройству» некоммунистической России будущего. Драма Крамаржа, однако, была в том, что в Чехословакии 1921 года эти идеи могли заинтересовать совсем немногих — по сути только его сторонников по национал-демократической партии.

«Октябрьская революция 1917 года очень остро разделила наше общество на два противоположных лагеря», — писал коммунистический идеолог Зденек Неедлы[54]. Но на самом деле таких лагерей было три. Помимо антибольшевистски настроенных национал-демократов Крамаржа, коммунистов, ориентированных на Россию (на советскую, а не национально-русскую), существовал — и не просто существовал, а определял внешнюю политику чехословацкого государства и так или иначе объединял большинство системных политических сил — лагерь «Града»[55], то есть лагерь Масарика, Бенеша и их сторонников. Подход этого лагеря Бруммер характеризует следующим образом:

«[Этот лагерь] исходил из представлений президента Масарика и считал оба вышеупомянутых направления... крайностями. Большевизм он отрицал, считал его специфически русским явлением и внутренней проблемой России, был против интервенции и демонстрировал желание нормализовать отношения с Советской Россией»[56].

Масарик посвятил большевизму немало текстов, опубликованных в начале 1920-х годов, а затем уточнил и расширил свои представления о нем в «Мировой революции». Уже выступление президента в парламенте 28 октября 1919-го, в первую годовщину провозглашения ЧСР, содержит главные пункты его отношения к большевизму. Это прежде всего взгляд на большевизм как на чисто русский феномен, непереносимый на западноевропейскую почву. Далее — отрицание марксистской природы большевизма, подчеркивание его родства с анархизмом, с одной стороны, и русским авторитаризмом (царизмом), — с другой; «экономический и культурный примитивизм» большевистской власти; ее неоправданная жестокость; «олигархический» и «аристократический» характер большевистской власти, выражающийся в партократии; бюрократизм и милитаризм[57].

К разным аспектам своих оценок большевизма Масарик обращается в статьях и выступлениях 1920 года. Так, в выступлении перед рабочими 24 сентября Масарик делает упор на чисто российскую природу большевизма: «Утверждаю перед вами, согласно голосу своего разума и совести — нам, чехам, русский образец не подходит»[58]. В цикле статей «Советская Россия и мы», опубликованном в сентябре 1920-го под псевдонимом «Чешский легионер», Масарик сравнивает Россию и Чехию, пытаясь доказать неприемлемость большевизма для ЧСР. В этой же работе воспроизводятся и другие, уже знакомые нам, тезисы о большевизме:

«[Большевизм] по своему внутреннему развитию становится милитаристским, бюрократическим и буржуазным. […] Русские не созрели для социализма, и Ленин надеется, что быстро сможет воспитать их террором. Напрасные надежды — террор не воспитывает. […] Иван Грозный и цари называли свою власть божественной, Ленин называет ее марксистской»[59].

Наконец, в политико-философской части «Мировой революции» развита мысль о связи большевизма с русской историей:

«Русские — и большевики в том числе — порождение собственного царизма, который их столетиями создавал и воспитывал. Они смогли убрать царя, но не царизм[60]».

Чехословацкий президент верил в постепенное перерождение большевистского режима, его демократизацию, предпосылки для которой он видел и в некоторых чертах советского режима. Эта вера, собственно, и лежала в основе чехословацкой внешней политики по отношению к СССР — ее придерживался и Бенеш, говоривший, что, «если большевики поймут, что России нужны умные администраторы и способные организаторы,.. то этот режим удержится и нам нужно будет видеть в нем ядро будущей России»[61]. В 1922 году ЧСР de factoпризнала РСФСР, подписав с ней договор. При этом политику властей Чехословакии в 1920-е годы, конечно, нельзя назвать просоветской. ЧСР долгое время отказывалась признавать СССР de jure, оказывала щедрую поддержку русским эмигрантам в надежде, что эмиграция еще сыграет роль в демократическом возрождении России.

***

В середине 1920-х «русская тема» стала одной из центральных в очередном конфликте Крамаржа и «Града» — на сей раз по вопросу «кто нас освободил» (то есть кто внес больший вклад в дело независимости Чехословакии — Масарик или Крамарж). По сути стороны продолжили старый спор о том, насколько обоснованной была их исключительно пророссийская ориентация в годы мировой войны. В споре, однако, приняла участие и третья сторона. Ее мнение было таким: создание Чехословакии не было бы возможным... без октябрьской революции! Характерный пример этой логики — статья Ярослава Кратохвила в журнале «Новая Россия», приуроченная к 10-летию ЧСР[62]. Кратохвил, в прошлом легионер, ныне симпатизирующий Советской России автор, исходит из масариковской концепции «мировой революции», но считает главным ее двигателем революцию именно русскую:

«Очаг и источник мировой революции, частным проявлением которой является наше национальное освобождение, колыбель нашего национального будущего, — именно великая русская революция».

Впоследствии, в 1930-е и особенно послевоенные годы, в коммунистической историографии (прежде всего в Чехословакии и СССР) утвердилась единая трактовка событий 1917—1918 годов, выразившаяся в чеканной формулировке времен сталинизма: «Без 7 ноября 1917-го не было бы 28 октября 1918-го»[63].

Первые чешские большевистские организации (что не удивительно) возникли в 1917 году в Советской России, а не в самих чешских землях. Вернувшиеся из России чешские большевики — наряду со «старыми» социал-демократами, воспринявшими большевистские идеи в качестве близких себе, — начали создавать так называемую «левую марксистскую платформу» в социал-демократии, совершенно не таясь, что лояльны Москве и Коминтерну, а не Чехословацкой республике. Во главе движения вскоре появилось знакомое лицо — бывший лидер социал-демократической партии Богумир Шмерал, во время войны довольно долго занимавший проавстрийские позиции. Весной 1920 года он отправился в Советскую Россию. Результатом поездки стала книга «Правда о советской России» — интереснейшее, хотя и предвзятое, свидетельство, одно из первых сочинений в жанре «путешествие в страну большевиков». Шмерал вернулся из России ее восторженным сторонником:

«Я прихожу из другого мира, прихожу другим человеком. То, что происходит в России, — огромно, головокружительно, честно, разумно, необходимо, непобедимо. Novarum rerum nobis nascitur ordo. Рождается новый порядок вещей!»[64]

Завершается книга уже известным нам лозунгом: «Сегодня Россия — завтра весь мир!».

Сила созданной в 1921 году Коммунистической партии Чехословакии заключалась не только в ее опоре на беднейшие слои населения, но и в симпатиях к левым идеям значительного числа чехословацких интеллектуалов. Среди них был и профессор-музыковед Зденек Неедлы, долгое время бывший сторонником Масарика. В 1919 году он призвал не отвергать революционную Россию априори, апеллируя при этом не к коммунистическим идеям, а к... чешским русофильским традициям. Он выдвинул важный тезис о том, Россия во время войны не «разочаровала» (как считали — по разным причинам — и Крамарж, и Масарик), а наоборот:

«Действительно ли Россия нас разочаровала? Разве она не боролась с крупнейшей военной силой, неготовая, невооруженная, с блестящим результатом? И разве именно Россия своей революцией не совершила крупнейшее освободительное деяние всей войны, следствия которого почувствовали именно мы столь сильно, что от русской революции можем отсчитывать начало своего освобождения?»[65]

Здесь же звучит призыв к тесному знакомству с современной Россией — «плакать с Россией страдающей, но и доверять России, ищущей пути к спасению»; как на этот призыв откликнулся, в частности, Шмерал, мы уже видели выше.

К 1930-м в трудах Неедлы начинают появляться пересечения большевистских идей с чешской национальной историей: «Неедлы видел переход к социализму как естественный исход чешской истории»[66], подчеркивая ее народные, демократические, прогрессивные тенденции (то есть «творчески развивая» идеи Масарика). Все это закономерно привело его к роли идеолога чехословацкого послевоенного «национального коммунизма».

«Оправданию» большевизма перед лицом широкой чешской общественности служили не только размышления, подобные текстам Неедлы, но и — в целом антибольшевистски настроенные — тексты близкого к «Граду» историка Яна Славика, крупнейшего в Чехословакии 1920—1930-х годов специалиста по истории русской революции. Славик считал, вслед за Масариком, что большевизм есть «закономерный итог русской идеи», переделка модной западной теории (марксизма) на русский лад. В конечном счете большевизм, несмотря на все свои зверства и в то же время административную беспомощность, — закономерный этап развития России на пути от абсолютизма к демократии, своего рода русский извод якобинского периода Французской революции:

«Мне не кажется, что русская революция развивается иначе, чем все типичные социальные революции»[67].

«Я вижу в нынешнем российском правительстве интермеццо, переход от царизма к русской демократии»[68].

В книге «Смысл русской революции» Славик сравнил правление большевиков с эпохой Петра I. Большая часть работы посвящена полемике с «Русским кризисом» Крамаржа: «В зверствах виноват не большевизм, а то, что всегда дремало в русском мужике, — большевизм просто это использовал»[69]. При том, что, с точки зрения системы власти, большевизм — это, как утверждает Славик, возвращение к царизму, он отмечает несомненные, по его мнению, достижения советской власти: федерализацию России, ликвидацию неграмотности, воспитание «азбуки гражданского сознания», обогащение крестьян, улучшение трудовой морали, наконец, влияние на социальные реформы за рубежом.

Изменение международной обстановки в начале 1930-х и приход нацистов к власти в Германии заставили руководство ЧСР искать опору не только на западе, но и на востоке. Новой политической линии на сближение с СССР способствовал оформившийся к этому времени «симбиоз» «старой» чешской русофилии и симпатий к Советам — СССР все больше, несмотря на протесты Крамаржа, стал восприниматься как легитимный наследник России. Этому способствовало и восприятие событий в СССР как процесса демократической эволюции (во мнении о постепенной демократизации большевистского режима постепенно утвердился и Бенеш, ставший президентом в 1935 году). Русофильские настроения нашли выход в массовых протестах сентября 1938 года, когда демонстранты требовали от властей войны с Германией в союзе с СССР.

«Образ Советской России в чешском обществе таким образом вернулся к своей первоначальной функции, выступая как психологическая опора в моменты национальной тревоги, что было прямой отсылкой к функции чешской русофилии как составной части национальной идентичности, идеологии и традиции»[70].

Так «новая» русофилия в смысле ориентации на СССР окончательно пришла на смену «белой» русофилии Крамаржа.

В драматических обстоятельствах Второй мировой войны Бенеш, однако, руководствовался логикой Крамаржа, а не Масарика, увидев в Советском Союзе, как некогда Крамарж в царской России, гаранта защиты послевоенной Чехословакии от германского реваншизма. Гипотетический вопрос о том, как повела бы себя имперская Россия в случае, если бы в 1915 году ее войска дошли до Праги, сменился реальным приходом Красной армии в Прагу в 1945-м.

***

Современный историк Радомир Влчек пишет:

«Если даже ничем иным, то хотя бы самим фактом завершения 300-летнего правления династии Романовых и отпадением некоторых “окраин” от бывшей царской империи Россия оказала влияние на видение, а позднее и собственно реконструкцию центральноевропейского пространства»[71].

Но, как мы могли заметить, дело не только в одном этом факте. Русские революции 1917 года оказали влияние на сам феномен чешской русофилии. Несмотря на скепсис президента Масарика, прозападную внешнеполитическую ориентацию ЧСР и отрицание ее руководством теории и практики большевизма, несмотря даже на крах «исторической России», русофилия у значительной части общества сохранилась, трансформировавшись в лояльный интерес к СССР — чему способствовала как традиция, так и прагматический подход Масарика (и особенно Бенеша) к «новой России». В том числе и на это могла опираться послевоенная идеология «чехословацко-советской дружбы», в рамках которой коммунисты обосновали необходимость вассальной зависимости Праги от Москвы. Однако в те же первые послереволюционные месяцы и годы в чешской политике и публицистике была заложена и противоположная, антибольшевистская, традиция — в том числе в текстах Масарика и его оппонента Крамаржа, где содержалось немало интересных, важных не только для чешского контекста наблюдений о русской революции.

[1] Masaryk T.G. Světová revoluce. Praha, 1925. S. 435.

[2] Kalvoda J. Genese Československa. Praha, 1998. S. 15.

[3] Beneš E. Světová válka a naše revoluce. Praha, 1927. Díl I. S. 318.

[4] Masaryk T.G. O bolševictví. Praha, 1990. S. 37.

[5] Brummer A. Rusko a «naše osvobození». Význam válečného rusofilství a vztahu k carskému Rusku za Velké války a v meziválečném období // Slovanský Přehled. Review for the History of Central, Eastern and Southeastern Europe. 2012. Vol. 98. № 5. S. 480.

[6] Ibid. S. 466.

[7] Eidrnová M. Karel Kramář, Roman Dmowski a Rusko. Diplomová práce (Mgr.). Univerzita Karlova. Fakulta sociálních věd. Institut mezinárodních studií. Katedra ruských a východoevropských studií. Praha, 2013. S. 36.

[8] Vlček R. Mezi Masarykem a Kramářem. Fenomén Ruska při vzniku ČSR // TGM, jeho spolupracovníci a vznik československého státu. Hodonín, 2009. S. 88.

[9] Galandauer J. Vznik Československé republiky 1918. Programy, projekty, perspektivy. Praha, 1988. S. 260—275.

[10] Syllaba T. Tomáš Garrigue Masaryk a revoluce v Rusku. Praha, 1959. S. 124.

[11] Приведем цитату из письма Масарика Крамаржу от 13 июля 1920 года: «Вы не чувствовали необходимости работать против Австро-Венгии, вы рассчитывали на победу России, что она для нас все сделает. Я не верил в победу России, не обманулся ее первыми успехами и ждал революции. Думаю, самое успешное мое политическое действие было в том, что я не отдался российской ориентации». Цит. по: Hájková D. Tak zabili a rozsekali dr. Kramáře... a utratili život prof. Masaryka: poznámky ke vztahu TGM ke Karlu Kramářovi za první světové války // Karel Kramář (1860—1937). Život a dílo. Praha, 2009. S. 342.

[12] Masaryk T.G. Světová revoluce. S. 25.

[13] Beneš E. Problémy Nové Evropy a zahraniční politika československá. Praha, 1924. S. 44.

[14] Galandauer J. Vznik Československé republiky 1918… S. 36. О том, что продвижение русских войск воспринималось сторонниками Масарика скорее как угроза, свидетельствует, например, и такое высказывание философа Франтишека Вацлава Крейчи (в будущем депутата парламента и уполномоченного в чехословацких легионах в Сибири): «Из рук великого князя Николая Николаевича достанется ли нам лучшая судьба, чем та, что была при Австрии? Тем более, что цели, с которыми Россия вступала в войну, не были ясны, ее страшная мощь приближалась к нам, темная и молчаливая, как сфинкс, и мы не знали, несет она нам добро или зло» (Krejčí F.V. Naše osvobození. Praha, 1919. S. 38).

[15] Как полагает чешский историк Матей Новак, «источники свидетельствуют, что в случае освобождения Чехии русскими войсками, у России вряд ли хватило бы политической воли дать чехам политическую самостоятельность»: Novák M. Rusofilské a procarské tendence v československém zahraničním odboji ve Francii 1914—1915 // Historický obzor. 2002. Vol. 13. № 7—8. S. 181.

[16] Durich J. V českých službách. Klášter nad Jizerou, 1921. S. 62. Дюрих предполагал превратить Чехию в автономию в составе Российской империи.

[17] Brummer A. Rusko a «naše osvobození»… S. 486.

[18] По оценке Бенеша, «революционные события в России позволили нам создать довольно сильную армию»: Beneš E. Problémy Nové Evropy a zahraniční politika československá. S. 9.

[19] Масарик прямо призвал к созданию республики, выступая 1 августа 1917 года в Киеве с речью «Чешская программа в мировой войне».

[20] Доубек В. Динамика критики антидемократического режима. Т.Г. Масарик, Э. Бенеш и большевистская революция // Россия и Чехия: научные, культурные и общественные связи. СПб., 2016. С. 88.

[21] Beneš E. Světová válka a naše revoluce. S. 305—306.

[22] Korespondence T.G. Masaryk — Slované. Poláci, Rusové a Ukrajinci. Praha, 2015. 1 svazek. S. 451—452.

[23] Papoušek J. Masarykovy projevy a řeči za války. Praha, 1920. S. 27.

[24] Pichlík K. Masaryk a Rusko za první světové války // Sto let Masarykovy České otázky. Praha, 1997. S. 99.

[25] Krejčí F.V. Naše osvobození. S. 55—56.

[26] Masaryk T.G. Světová revoluce. S. 155.

[27] Beneš E. Světová válka a naše revoluce. S. 317.

[28] Цит. по: Doležal J. Ohlas ruských revolucí ve východních Čechách. Hradec Králové, 1977. S. 118.

[29] Krlín J. Projevy veřejného mínění v českých zemích v letech 1917—1918 // Paginae historiae. Sborník státního ústředního archivu v Praze. 1997. Vol. 5. S. 89.

[30] «Психологическую основу этого движения следует искать в возбуждении рабочих, которое стало следствием событий в России», — отмечали в своем рапорте о событиях в Праге австрийские военные власти (Ohlas Velké říjnovésocialistické revlouce v Praze. Praha, 1977. S. 27).

[31] Haišman J. Mafie v rozmachu. Vzpomínky na odboj doma. Praha, 1933. S. 47.

[32] Ohlasy českého a slovenského tisku na Velkou říjnovou socialistickou revoluci z let 1917 až 1924. Praha, 1967. S. 14—15.

[33] Ibid. S. 13.

[34] Ibid. S. 20.

[35] Galandauer J. Ohlas Velké říjnové socialistické revoluce v české společnosti.Praha, 1977. S. 192.

[36] Цит. по: Ohlasy českého a slovenského tisku... S. 36—37.

[37] Říha O. VŘSR a náš zahraniční odboj za první světové války // Velká říjnová socialistická revoluce a naše národní svoboda. Brno, 1950. S. 36.

[38] Старцев В.И. Т. Масарик и «немецкие деньги» большевиков // Томаш Гарриг Масарик и Россия. СПб., 1997. С. 62.

[39] Korespondence T.G. Masaryk — Slované. Poláci, Rusové a Ukrajinci. S. 464. Цитата приведена в том виде, как эти слова произнес Масарик на русском.

[40] Ibid. S. 465.

[41] Korespondence T.G. Masaryk — Slované. Rusové a Ukrajinci. 1918—1937.Praha, 2016. S. 39.

[42] Masaryk T.G. Světová revoluce. S. 327. Конечно, это что называется «мудрость задним числом»: безусловно, легионы — во всяком случае до конца 1918 года — активно участвовали в антибольшевистской борьбе. Масарик, однако, не лукавит в том, что борьба с большевиками не была ни главной задачей деятельности легионов, ни причиной их создания.

[43] Существует и немало свидетельств разочарования чехов не только в русской революции, но и в самой России и ее народе. Так, Бруммер анализирует дневники чешского военного врача по фамилии Боучек, сдавшегося в плен русским в ноябре 1914 года и умершего в России в 1918-м. Вот одна из дневниковых записей Боучека: «Русь! Долго я закрывал глаза на местные недостатки, извинял их и старался не замечать изо всех сил. Я насильственно хотел сконструировать образ той России, о которой повествует русская художественная литература. Но больше не могу — сломлена моя вера и доверие. Достаточно посмотреть на тупую рожу русского солдата, который уставился на тебя, как переодетая обезьяна» (Brummer A. Rusko a «naše osvobození»… S. 498).

[44] Masaryk T.G. Světová revoluce. S. 231.

[45] Vlček R. Masarykovy reflexe ruské revoluce v únoru 1917 // Tomáš Garrigue Masaryk a ruské revoluce. Hodonín, 1998. S. 48.

[46] Korespondence T.G. Masaryk — Karel Kramář. Praha, 2005. S. 393—394.

[47] Серапионова Е.П. Карел Крамарж. М., 2007. С. 281.

[48] Lustigová M. Karel Kramář. První československý premiér. Praha, 2007. S. 168.

[49] Цит. по: Syllaba T. Op. cit. S. 235.

[50] Lemberg H. Ruská akce Karla Kramáře v Paříži 1919 // Idem. Porozumění. Češi — Němci — Východní Evropa. Praha, 1999. S. 154.

[51] Kramář K. Ruská krise. Praha, 1921. S. 30.

[52] Ibid. S. 484.

[53] Ibid. S. 491.

[54] Nejědlý Z. Komunisti dědici pokrokových tradic českého národa. Praha, 1951. S. 66.

[55] По названию дворцового комплекса Пражский Град, где после 1918 года расположилась резиденция президента ЧСР.

[56] Brummer A. Rusko a «naše osvobození»… S. 502.

[57] См.: Moulis V. T.G. Masaryk a sovětské Rusko // TGM, Rusko a Evropa. Dílo-vize-přítomnost. Praha, 2002. S. 189.

[58] Masaryk T.G. O bolševictví. S. 9—10.

[59] Ibid. S. 50—61.

[60] Idem. Světová revoluce. S. 215.

[61] Beneš E. Problémy Nové Evropy a zahraniční politika československá. S. 49—50.

[62] Kratochvíl J. Rusko a Československo v světové revoluci // Nové Rusko / Новая Россия. 1928/1929. Vol. 3. № 9. S. 293—295.

[63] Charvát J. Vliv VŘSR na dělnické hnutí v českých zemích // Velká říjnová socialistická revoluce a naše národní svoboda. S. 41.

[64] Šmeral B. Pravda o sovětovém Rusku. Praha, 1920. S. 3.

[65] Статья в газете «Česká stráž» от 27 марта 1919 года, цит. по: Ohlas Velké říjnové socialistické revoluce... S. 102—104.

[66] Křesťan J. Zdeněk Nejedlý a problém českého národního komunismu // Český a slovenský komunismus (1921—2011). Praha, 2012. S. 300.

[67] Slavík J. Smysl ruské revoluce. Praha, 1927. S. 57.

[68] Ibid. S. 140.

[69] Ibid. S. 49.

[70] Brummer A. Rusko opět «slovanské»? České rusofilství a pozitivní obraz Sovětského svazu v posledních letech první republiky. Praha, 2013. S. 530.

[71] Vlček R. Mezi Masarykem a Kramářem. S. 78.

Генрик Сенкевич, революция, Россия

Александр Суслов

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 5

1905 – 1907-й и нобелевский лауреат

[стр. 214 – 232 бумажной версии номера]

Александр Суслов (р. 1987) — историк, окончил МГУ имени М.В. Ломоносова, проходил стажировку в Варшавском университете. Сфера научных интересов — социально-политическая история Польши конца XIX — начала XX веков, формирование польского национального самосознания.

В 1905 году Генрик Сенкевич достиг вершин славы и международного признания, удостоившись Нобелевской премии за «выдающиеся заслуги в области эпоса» (ранее он получил в благодарность от соотечественников имение Обленгурек, а от Французской Республики — Орден Почетного легиона). В том же году Сенкевич счел необходимым использовать свой авторитет в политических целях: автор «Quo vadis?» и «Крестоносцев» активно проявил себя в деле сдерживания революционной стихии, которая охватила часть Польши, входившую в состав Российской империи.

Ниже я попытаюсь ответить на следующие вопросы:

1) Как действовал живой классик польской литературы в амплуа контрреволюционера и чем была мотивирована его гражданская позиция в событиях 1905—1907 годов?

2) Почему Сенкевич, чьи романы поддерживали веру поляков в национальное возрождение и, соответственно, их мечты о боевой славе и самопожертвовании, скептически относился не только к пролетарской революции, но и к каким бы то ни было идеям вооруженного сопротивления российскому самодержавию?

3) Какой след политическая рефлексия автора, связанная с интересующим нас периодом, оставила в его творчестве?

Перед тем, как начать обсуждать эти вопросы, небольшой экскурс в историю первой русской революции на территории Царства Польского.

Еще до «кровавого воскресенья», летом и осенью 1904 года, в российской части Польши прошли громкие протестные акции и антиправительственные выступления. С одной стороны, все большее недовольство проявляли рабочие, чье положение резко ухудшилось из-за спада промышленного производства в первые пять лет XX века. При этом Царство Польское было одним из наиболее индустриально развитых регионов Российской империи[1], а местный пролетариат, насчитывавший около 300 тысяч человек[2], представлял собой вполне внушительную силу, способную бороться за свои права. Уменьшение зарплат, закрытие предприятий, катастрофический рост безработицы, а также призывы резервистов на войну с Японией подталкивали рабочее население Польши к забастовкам и антивоенным демонстрациям. С другой стороны, в Варшаве впервые со времен январского восстания (1863—1864) произошло вооруженное выступление под лозунгом борьбы за независимость. Боевики Польской социалистической партии, организовавшей патриотическую манифестацию на Гжибовской площади 13 ноября 1904 года, намеренно дождались прибытия полицейских и, когда те попытались отнять у демонстрантов знамя, открыли по ним огонь. После многочасовых попыток навести порядок были арестованы более 600 человек, убиты около десяти, ранены несколько десятков[3].

Трагические события 9 января 1905 года в Петербурге привели к обострению ситуации и в Царстве Польском — страну охватила трехнедельная всеобщая стачка, в которой приняли участие 93,2% заводских рабочих (для сравнения: в Москве бастовало лишь 20% местного пролетариата). Именно Польша стала главным очагом стачечного движения в Российской империи — более трети забастовок и демонстраций проходило на ее территории[4]. Кульминация этого процесса — Лодзинское восстание 22—24 июня 1905 года, одно из самых кровопролитных столкновений между рабочими и правительственными войсками за все три года революции (наряду с декабрьским восстанием в Москве). Помимо знаменитых текстильных фабрик Лодзи, в забастовках участвовали предприятия Варшавы, Сосновца, Домбровы-Гурничей, Островца (27 декабря 1905 года местные жители изгнали царскую администрацию и провозгласили Островецкую республику, просуществовавшую около двух недель), Ченстоховы, Радома и многих других городов. Еще одна всеобщая стачка прошла в октябре—ноябре 1905 года, вынудив правительство ввести военное положение на территории Царства Польского. Городские протесты сопровождались разгулом уличной преступности, с которой рабочие боролись собственными силами и методами: организовывали милицейские патрули, устраивали нападения (нередко перераставшие в погромы) на бордели и места с сомнительной репутацией[5]. Протестная активность польского пролетариата оставалась высокой вплоть до начала 1907 года, когда волна забастовок начала ослабевать.

Революционное движение также охватило польскую деревню, хотя и не приняло там столь же ожесточенного характера, как в губерниях центральной России. Первоначально мирные акции части крестьян, стремившихся улучшить свое материальное положение, к осени 1905 года превратились в открытое противостояние самодержавию. Жители гмин нередко изгоняли администрацию и брали власть в свои руки, самостоятельно решая вопросы об имуществе и сервитутах, отказываясь от уплаты налогов и призыва в армию, а также осуществляя суд над подозреваемыми в воровстве и других преступлениях[6]. Главной революционной силой польской деревни был «сельский пролетариат» — батраки, с которыми начиная с 1904 года активно работали революционные агитаторы[7]. Среди их акций — порча государственной собственности, потравы и порубки, уничтожение скота. При этом случаи нападения на помещиков и их усадьбы были редки, тем более что последние, как правило, откликались на экономические требования бастующих[8]. Многие крестьяне протестовали против обучения своих детей в гминных школах на русском языке. Ситуация в деревне вызывала особую обеспокоенность царского правительства, которое со времен январского восстания проводило курс, направленный на превращение польского крестьянства в опору своей власти на территории Царства Польского. Вернуть ситуацию под контроль ему удалось лишь весной 1906 года, через несколько месяцев после введения военного положения.

Важной частью польской революции стали масштабные протесты студентов (прежде всего в Варшаве) и школьников, отказывавшихся от посещения занятий. По примерным подсчетам, весной 1905 года бастовали 20 тысяч учащихся[9]. Общим требованием протестующих, несмотря на различия их политических симпатий, было ведение преподавания на польском и добавление в учебную программу польской литературы. Администрация пыталась оказывать давление на учащихся через родителей, однако такой расчет едва ли себя оправдал: большинство родителей, особенно тех, кто не состоял на государственной службе, после некоторых колебаний поддержали своих детей. Впрочем, от участия в бойкоте отказывались многие некатолики, не видевшие в русификации образования повода для возмущения. Тех, кто продолжал посещать занятия, бастующие подвергали остракизму, избиениям, известны даже случаи, когда в здания школ закладывали бомбы. Некоторые уступки властей (частичное возвращение польского языка), сделанные весной и летом 1905 года, впоследствии оказались свернуты. В ответ общество создавало обширную сеть частных школ, противостоявших государству вплоть до обретения Польшей независимости.

1905—1907 годы, помимо всего прочего, были периодом, когда политические партии и движения, действовавшие в условиях конспирации, стали превращаться в массовые партии модерного типа. Наиболее крупные и активные политические объединения левого фланга — Польская социалистическая партия (ППС) и Социал-демократия Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ), действовавшие от имени рабочего класса, — отстаивали две разные стратегии борьбы с самодержавием. Приоритетом ППС было общепольское восстание против Российской империи с целью обретения национальной независимости как необходимого условия для дальнейшей социальной революции. Партия демонстрировала готовность сотрудничать с представителями любых слоев общества, разделявшими ее стремление к освобождению Польши. Грозной силой в структуре ППС стала боевая организация, практиковавшая индивидуальный террор и так называемые «эксы» (экпроприации). Наиболее известный эпизод ее деятельности — «кровавая среда» 15 августа 1906 года, когда Царство Польское потрясли десятки покушений на полицейских, жандармов и агентов Охранного отделения. Руководство боевой организации, в которое входил и будущий лидер польского государства Юзеф Пилсудский, считало своей задачей воспитание кадров революционной армии, способной противостоять царским войскам. В 1906 году ППС раскололась на «революционную фракцию» («старые»), продолжавшую намеченный путь, и «левицу» («молодые»), тяготевшую к принципам Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. В свою очередь СДКПиЛ рассматривала себя как неотъемлемую часть рабочего движения всей России и выступала за солидарные действия социалистов в борьбе с самодержавным строем. В период революции она вошла в Российскую социал-демократическую партию на правах автономной секции. Третьей по величине и влиянию силой левого фланга был Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России («Бунд»), который в некоторых городах, например, в Лодзи, занимал лидирующие позиции.

На пороге революции все эти партии, вынужденные действовать в зоне постоянного риска, были весьма ограничены в своих возможностях, однако резкий подъем массовой активности и попытки социалистов конвертировать протестные настроения в поддержку своих политических лозунгов, позволили им радикально увеличить базу сторонников: в 1906 году в СДКПиЛ состояли уже около 30 тысяч человек, а в ППС — 46,5 тысяч[10].

На противоположном фланге доминирующие позиции занимала Демократически-национальная партия (ДНП, эндеки[11]), основанная в 1897 году, а в 1905-м получившая статус легальной политической организации. Для Польши партия националистов-эндеков была принципиально новой как по своим целям, так и по методам их достижения. Желая создать условия для формирования этнически однородной польской нации, она апеллировала к широким слоям общества (средние слои городского населения, рабочие, крестьяне) и, самое главное, сумела наладить с ними обратную связь. Своей мощи ДНП достигла за счет популистской риторики, строгой внутрипартийной дисциплины и разветвленной сети подконтрольных образовательных организаций, таких, как Общество народного просвещения, Общество народных учителей Царства Польского и Литвы, Гимнастическое общество «Сокол» в Галиции и, наконец, Польская школьная матица, численность которой в 1907 году составляла 116 тысяч 341 человек[12].

Идеологи национально-демократического движения отреклись от идеала «исторической» Речи Посполитой в границах 1772 года, характерного для шляхетской традиции, и противопоставили ему «плебейские» доктрины, отводившие особую социальную роль крестьянству как носителю оригинальной этнической культуры. Вместе с тем эндеки выработали прагматический подход в отношении держав, разделивших между собой Польшу. Лидер ДНП Роман Дмовский, впоследствии ставший одним из архитекторов межвоенной Польской республики, называл Российскую империю «деспотией похуже азиатской»[13], однако был готов сотрудничать с «ослабшим» царским правительством перед лицом угрозы, исходившей от усилившейся Германии, которая проводила бескомпромиссный курс на деполонизацию своих восточных окраин[14]. Если социалисты старались обуздать и направить в желанное для себя русло революционную стихию, то ДНП определила своей задачей выйти в легальное поле общеимперской политики, образованное благодаря Манифесту 17 октября 1905 года, собственными силами унять недальновидный мятеж, а затем добиться для Царства Польского автономии и создать законные культурные институты, укореняющие национальную идею в массах. В качестве союзников эндеки выбрали консервативную Партию реальной политики и Прогрессивно-демократический союз, с которыми они сходились в надеждах на автономизацию Польши.

Помещая в такой контекст взгляды Сенкевича, прежде всего стоит обратить внимание на следующее: автор «Огнем и мечом» и «Потопа» был одним из родоначальников польской массовой культуры, референтной фигурой не только для образованных слоев общества, но и для зарождавшейся низовой аудитории, воспринимавшей его через адаптации в «народных» газетах, публичные чтения и так далее[15]. Учитывая, что Сенкевич был не только широко известен, но и несколько раз оказывался в центре громких идеологических споров, представителям политической сцены трудно было оставаться равнодушными к его деятельности и не упоминать его в своих высказываниях.

Хотя мы не знаем наверняка, что думали о Сенкевиче польские революционеры-социалисты, нам хорошо известна точка зрения той части польской интеллигенции, которая им симпатизировала. Например, философ и публицист Станислав Бжозовский, один из наиболее ярких и непримиримых критиков автора «Огнем и мечом», сетовал на то, что поляки предпочитают жить в комфортном буржуазно-шляхетском мире, созданном для них Сенкевичем, не желая замечать современности:

«Как же донести до какой-нибудь Марыни Поланецкой[16], что существует классовая борьба или еще нечто, что лишь начинает произрастать? Нечто такое, что формируется и должно существовать, но еще не созрело? А тут тебе и уютный, теплый дом, и на стене висит старое оружие, и пес греется у камина, и умиротворяюще потрескивают дрова, и у крыльца фыркают лошади, и мерцают звезды, и хрустит снег. И разве существует какая-то русская революция, и был ли посиневший труп Каспшака?[17] Все это лишь сон, нелепое сновидение. […] В том-то и заключается колдовская сила Сенкевича. Общество внезапно забывает обо всей этой борьбе, целях, работе, внезапно видит себя прирученным и беззаботным»»[18].

Человеком чуждым, находящимся по другую сторону баррикад, Сенкевича изобразил поэт Анджей Немоевский, который посвятил писателю сатирическое стихотворение «Quovadisiana», вошедшее в цикл «Люди революции» (1906). Автор «Quo vadis?» предстает в нем как «польский министр без портфеля» от «угодово-эндекской»[19] партии, он сидит в своем имении и пишет «тройной эдикт»: в первом пункте писатель обращается к российским властям, уверяя, что Польша не посягнет на порядок в империи; во втором требует от молодежи сидеть, помалкивая, в русской школе; в третьем объявляет бунты чуждыми польским интересам («покорен народ, тишину обожает»)[20].

Впрочем, не все социалисты и их сторонники видели в Сенкевиче антагониста — или по крайней мере не всегда. Например, в 1897 году видный деятель ППС и один из главных польских теоретиков марксизма Казимеж Келлес-Крауз, скрываясь под псевдонимом Михал Люсьня, опубликовал в краковской газете «Напшуд» заметку о «Quo vadis?». В ней он пытался по-своему интерпретировать знаменитый тезис Сенкевича об истории как лекарстве для «укрепления сердец»: назвал роман «подлинно революционным» и уподобил его героев — первых христиан, «жаждущих перестроить жизнь до основания, полностью возродить человечество, дать массам такую идею, которая необходима, чтобы подняться на самоотверженное и спасительное дело», — социалистам своего времени[21]. При этом, если речь шла об «Огнем и мечом», Келлес-Крауз превращался в сурового обличителя паразитизма и шовинизма польской шляхты, одновременно критикуя ту часть современных ему читателей, которая «питает живую симпатию к сенкевичевским укротителям крестьянства и охотно подает князю Яреме кол для атамана Сухаруки»[22].

Если в социалистический дискурс Сенкевич вошел в качестве «конституирующего Другого», то национал-демократы обрели в его лице если не официального сторонника, то по крайней мере желанного и заинтересованного партнера. Чем можно объяснить такое сближение писателя и политиков-националистов? Прежде всего стоит отметить, что Сенкевич еще с 1880-х годов, будучи главным редактором варшавской газеты «Слово», мечтал о возникновении в Польше единого фронта патриотических сил, и в появлении на политической сцене столь мощного объединительного центра, как партия Романа Дмовского, он, вероятнее всего, увидел долгожданное предзнаменование. Было бы неверно утверждать, что Сенкевич разделял националистические идеалы эндекского движения, однако он искренне поддерживал его политические цели в годы революции и готов был участвовать в различных инициативах ДНП.

Как и эндеки, автор «Крестоносцев» питал неприязнь к Российской империи, однако считал ее меньшим злом по сравнению с Германией, стремившейся к унификации своих земель и, соответственно, устранению каких-либо препятствий на этом пути, в том числе поляков-католиков. В связи с этим писатель соглашался пропагандировать идею формирования польского объединения в Государственной Думе первого созыва, так называемого Польского кола. По сути это был проект эндеков, наиболее представленных в парламенте империи по сравнению с другими партиями Царства Польского (часть из них бойкотировала выборы, а принявшие участие Партия реальной политики и Прогрессивно-демократический союз действовали в коалиции с ДНП). Сенкевич выступал с речами в Варшаве, объясняя соотечественникам задачи будущей парламентской группы, а также участвовал в работе Центрального комитета, выдвигавшего кандидатов в депутаты.

В письме к жене от 10 декабря 1906 года свежеиспеченный нобелевский лауреат делился своим удовлетворением в связи с ходом предвыборной кампании и в то же время обозначал границы желанного для себя вовлечения в политику:

«Получил сейчас депешу от Дмовского следующего содержания: “Договоренность между партиями достигнута, ваше участие обязательно. Письмо выслано”. Мое участие — значит участие в Центральном комитете. Один раз я уже отказался от председательства и, если речь об этом, откажусь еще раз.

Однако дело вышло хорошее, потому что большая масса так называемых беспартийных теперь примет дирекцию комитета и будет голосовать по его указаниям. Договоренность, несомненно, касается Национал-демократии, реалистов и Польской прогрессивной партии. В стороне остаются, помимо социалистов, прогрессисты с Кемпнерами и Свентоховским[23], но сами по себе они ничего не значат.

И вот теперь солидарное Польское коло будет лицом не только одной партии, но и всей страны. Я этому рад, ибо дело нужное, спасительное, и я ему весьма поспособствовал»[24].

В следующем письме — от 17 декабря — Сенкевич продолжал:

«Дмовский был у меня утром, а не застав, пришел снова и досидел до моего возвращения, то есть до четырех. Разговор шел о разных делах, но прежде всего о Центральном комитете. Выборы председателя состоятся на этой неделе. После долгих уговоров я согласился, чтобы моя фамилия значилась среди участников комитета, поскольку всем кажется, что это обязательно. Однако одну руку я оставил свободной и ни в коем случае не хотел брать на себя обязательств, что приму выбор на место председателя, хотя Дмовский убеждает, что иначе все объединение может расколоться, ибо ни на кого другого не хотят согласиться все три партии. [...] Что до меня, то желания нет»[25].

Приведенные цитаты свидетельствуют не только о желании Сенкевича сохранить свою независимость, но и о том, как нуждался в нем Дмовский, которому необходимо было обеспечить своему проекту хорошую рекламу, а лицом всего предприятия сделать беспартийного человека с репутацией выразителя общенациональных интересов. Во многом ему это удалось: после долгих уговоров Сенкевич согласился возглавить Центральный комитет, не говоря уже о том, что он активно поддерживал эндеков в печати.

Еще больший интерес у Сенкевича вызывали инициативы по созданию в Польше негосударственной образовательной системы, способной привить национальную идею широким слоям населения. Так, писатель принял непосредственное участие в борьбе за учреждение и легализацию Польской школьной матицы — культурно-просветительской организации, стремившейся обустроить в Царстве Польском сеть частных школ с преподаванием на польском языке. Главным инициатором и председателем правления матицы был Антоний Осуховский, известный юрист, меценат и общественный деятель, защищавший права поляков в Тешинской Силезии, Вармии и Мазурах (входивших в Германскую империю). Сенкевич был в контакте с Осуховским с 1900 года, а их длительная переписка свидетельствует не только о партнерских, но и о дружеских отношениях. В проекте Матицы писатель исполнял роль популяризатора, а также занимал пост председателя Контрольного совета. По мнению одного из главных знатоков биографии Сенкевича, Марии Бокщанин, привлечение автора «Крестоносцев» на это место было попыткой Осуховского сделать акцент на аполитичности своей организации[26]. Тем не менее эндеки оказывали его инициативе поддержку и имели на Матицу определенное влияние. В письме к Осуховскому от 26 февраля 1906 года Сенкевич поддерживал предложение мецената учредить Центральный комитет Матицы и рекомендовал в качестве его члена Владислава Яблоновского, литературного критика и близкого соратника Дмовского. Другое письмо — от 14 мая 1906 года — позволяет понять, что Сенкевич и Осуховский специально встречались с лидером эндеков, чтобы обсудить свой проект[27]. Таким образом, деятельность по созданию Матицы логично вписывалась в общую стратегию ДНП, заинтересованной в создании легальных культурных институтов, распространяющих образование в широких слоях общества.

Сенкевич возлагал на Матицу большие надежды и уделял ей особое внимание. Свои публичные обращения и тексты выступлений он писал, в том числе рассчитывая на интерес со стороны русского общества, а вернее, либеральной его части. Отсюда его умеренный тон и попытка убедить адресата, что преподавание на польском языке в Царстве Польском так же соответствует интересам империи Романовых, как ее подданных-поляков. Такой подход действительно в какой-то мере себя оправдал: в 1905 году открытое письмо Сенкевича по поводу Матицы напечатала петербургская газета «Русь»; немного погодя газета «Биржевые ведомости» у него взяла интервью, в котором писатель заявил, что в случае наделения Царства Польского автономией на его территории открылись бы пять тысяч школ; в 1906 году Сенкевича приглашала на свое заседание Петербургская лига просвещения[28].

В одном из самых известных воззваний писателя к соотечественникам («Народ самому себе») речь шла о сборе средств на учреждение польскоязычных школ. Сенкевич отмечал в нем способность поляков жертвовать на общественное благо и призвал их сделать это еще раз:

«Весь народ понял, что если бы Мацежь [Матица] сумела обнять те широкие пространства, которые она намеревается охватить, если бы, ставши на сильном основании, она могла и была бы в силах исполнить подъятую задачу, то в течение нескольких лет выросло бы просвещенное, моральное и благородное поколение, слившееся в единый просвещенный, моральный, благородный и патриотический народ»[29].

Несмотря на солидную публичную поддержку и первоначальный успех, Матице в ее легальной форме не удалось пережить революцию (она просуществовала около года, пока имперское правительство не отменило разрешающий указ). Поняв, что в условиях юридической шаткости дальнейшие призывы к пожертвованиям могут превратиться в обман населения, Сенкевич отказался от участия в организации. Впрочем, колебания возникали у него и раньше. В письме Осуховскому от 2 июня 1906 года писатель признавался, что опасается реакционных мер имперской бюрократии по отношению к столь важному для поляков институту[30].

В течение всего революционного периода Сенкевич со страстным осуждением отзывался о социалистах, ввергающих Царство Польское в бездну анархии и подвергающих его риску новых репрессий со стороны правительства, которое непременно возобладает над мятежниками и вернется к прежнему курсу. Антисоциалистические высказывания писателя можно обнаружить как в его эпистолярии, так и в публицистике, но, пожалуй, главным текстом Сенкевича, выносящим моральный вердикт революции, стал роман «Омут», который печатался на страницах нескольких польских газет в 1909-м и вышел отдельным изданием в 1910 году. В современной Польше «Омут» принято называть «забытым романом Сенкевича» (во всяком случае с подобными определениями можно столкнуться, обратившись за информацией о нем к Google). И действительно, это произведение, если и не забыто окончательно, гораздо менее известно широкой аудитории не только по сравнению с «Крестоносцами», «Quo vadis?» или «Трилогией», но и такими романами, как «Без догмата» и «Семья Поланецких». В 1910 году «Омут» казался запоздалой реакцией на прошедшую революцию, в межвоенный период его идеологический пафос, связанный с конкретным моментом истории, утратил актуальность, а в годы существования коммунистической Польши шел вразрез с идеологией правящей партии. Неудивительно, что в ПНР роман был издан лишь однажды и небольшим тиражом — в составе 60-томного собрания сочинений автора[31].

В России «Омут» издавался трижды — все три раза до 1917 года — под названиями «В омуте жизни» (М.: Заря, 1910), «Омут» (М.: Новь, 1911) и «Водоворот» (М.: Русская мысль, 1912). Название романа («Wiry» — буквально «Омуты», «Вихри») в первую очередь связано с традиционной метафорой революционной стихии (вспомним «Вихрь» Власа Дорошевича, тоже являвшийся откликом на события 1905 года) и одновременно — метафорой любовных страстей и непредсказуемой человеческой судьбы. Переплетение идеологических мотивов с любовными — «фирменный» прием Сенкевича[32]. В «Омуте» одна из главных интриг заключается в том, смогут ли влюбленные друг в друга герои — помещик и бывшая крестьянка — построить свое счастье на основе взаимного уважения и понимания (иначе говоря, смогут ли представители двух культурных миров, веками разделенных сословными барьерами, осознать себя равноправными гражданами, членами одной нации).

Революция в романе манифестирует себя как в конкретных событиях, так и в диалогах на политические темы. Жизнь героев — помещика Владислава Кшицкого, его гостей и соседей — напоминает сельскую идиллию, над которой начинают кружиться вихри 1905 года. Бóльшую часть времени персонажи-мужчины посвящают приятным занятиям: слушают музыку, фантазируют на высокие темы, охотятся на вальдшнепов, беседуют о дамах и их добродетелях, присматривают себе пару и упражняются в политической риторике. Их спокойствие периодически нарушают забастовки (фольварочной службы, извозчиков, магазинов и даже аптек), письма с угрозами от социалистов («смертные приговоры»), случаи хозяйственного вредительства и, наконец, вооруженные нападения (покушение на Кшицкого и трагический финал, в котором гибнет юная скрипачка Марыня Збылтовская).

Диалоги героев представляют собой любопытный источник, проясняющий авторское отношение не только к революции, но и к другим политическим проблемам, стоявшим на повестке дня в Польше начала XX века: русификации, германизации (осуждаются «пруссаки», которые «почитают сверххамство за сверхчеловечество») и украинскому вопросу (в главе 16 второго тома обсуждаются помещики Волыни, которые идентифицируют себя как «волынцы с польской культурой» и тем самым «предают» своих предков-«поляков»). Примечательно, что сентенции, вложенные автором в уста персонажей, не только отражают собственные убеждения Сенкевича, но и обнаруживают текстуальную близость к его публицистическим высказываниям. При этом в романе Сенкевич позволил себе выразить мнение о тех или иных политических партиях, чего он ранее публично не делал. Так, в «Омуте» не менее трех раз упоминается ППС (как «Польская социалистическая партия» и «П.П.С.»), а также «национальные партии» (эндеки) и «реалисты» (Партия реальной политики). И хотя автор старается раскрывать мотивацию и аргументацию сторонников разных сил, отмечать не только достоинства, но и недостатки тех, кому он симпатизирует, его приоритеты расставлены довольно четко.

Среди персонажей-фаворитов Сенкевича, обсуждающих революцию, наиболее словоохотливы — и при этом последовательны — двое. Первый — шляхтич Гроньский, близкий по мироощущению самому автору: эрудит и эстет, «Экклезиаст во фраке», скептик, но не атеист, чем-то напоминающий Петрония из «Quo vadis?». Гроньский — одновременно патриот и гражданин всей Европы, он искренне любит Польшу, хочет видеть ее «благородной, просвещенной, культурной, как можно более европейской, но все же сохраняющей свои лехитские черты лица и держащей в руке стяг с белым орлом»[33]. Второй персонаж — Шремский, талантливый врач, ведущий широкую практику в уездном городе и его окрестностях, человек кипучей энергии, неисправимый оптимист и общественник (трудится над созданием тайных школ, читален, детских приютов, кооперативов и так далее). Шремский вызывает подозрения у властей и ненависть у социалистов, «поскольку своей популярностью и влиянием на рабочих он делал напрасными их старания»[34].

Антагонистом и политическим оппонентом героев (если не сказать, грушей для битья в дискуссиях) выступает студент-медик, член ППС Ляскович, подрабатывающий гувернером в доме Кшицкого, а заодно сеющий смуту среди местных крестьян. Хотя окружающие крайне терпимо относятся не только к его взглядам, но и к опасным выходкам[35], Ляскович питает ненависть к своим «сытым» работодателям[36]. Радикализм студента, судя по комментариям автора и репликам других персонажей, можно объяснить его внутренней озлобленностью, недостатком образования, слабыми аналитическими способностями и — вспомним о типичном приеме Сенкевича — неразделенной любовью к панне Марыне (когда студент-социалист «смотрел на столь утонченную панну, ему пришло в голову, что пролетарской руке до такого цветка не дотянуться, а значит, он выращен пролетариату назло»[37]). По характеру Ляскович несколько напоминает других молодых антигероев Сенкевича, например, Азью Тугай-беевича из романа «Пан Володыёвский» — оба недооцененные, не до конца принятые в шляхетском обществе, но смелые, даже отчаянные, временами способные к себе расположить, дьявольски амбициозные и влюбленные в благородных шляхтянок. Впрочем, автор старается не демонизировать Лясковича, даже относится к нему с некоторым сочувствием (ему и самому доводилось голодать и подрабатывать гувернером в студенческом возрасте), видя в нем жертву обесценивания патриотических и религиозных идеалов. По социальному происхождению и интересу к медицине герой близок Шремскому[38] и мог бы выбрать тот же путь, но его «дикая и фанатичная душа» увела его в другую сторону, прямиком к гибели, в «омут» которой попадает и невинное дитя, возлюбленная Лясковича.

Переходя к антисоциалистическому содержанию романа, следует выделить несколько мотивов, вокруг которых строится риторика героев. Во-первых, в социализме, по мнению Гроньского, нет ничего оригинального, чего бы не знала история человечества. Его проникновению в общественно-политическую повестку дня способствует кризис европейской цивилизации, наиболее ярко выраженный в благополучной Франции[39]. Порой социализм, тождественный жажде социальной справедливости, «прячется под землей, когда его изживают другие идеи, а потом вновь выходит на белый свет». Гроньский проповедует:

«Сегодня мы становимся свидетелями наводнения, и очень опасного, которое может затопить не только фабрики, города и страны, но и целые цивилизации. Прежде всего это грозит Франции, где благополучие и деньги вытеснили все остальные идеи. Социализм для такого положения дел — неизбежное следствие. Ничего иного капитал в союзе с демагогией породить не мог»[40].

Еще хуже — переходя ко второму мотиву романа, — когда западный социализм дает всходы на неестественной для него «варварской» почве. Автор прямо заявляет, что он не против гуманистического социализма и признает его возможности для осуществления глобальных перемен к лучшему, однако «импортная» версия этого политического товара, получившая хождение в Польше, — следствие глупости и горячности местных радикалов («идиотизма», «кретинизма», «невежества» — Сенкевич щедро использует резкие эпитеты), их однобокой интерпретации науки и прогресса, поверхностного знания народа и непонимания духовных принципов, лежащих в основе труда. По убеждению Гроньского, социалисты в Польше обречены на поражение («крестьянская стихия даст им отпор»[41]), но прежде, чем отступят, успеют навредить собственной нации.

В одном из своих воззваний перед выборами в Государственную Думу Сенкевич писал:

«Я помню, с каким усилием отвлекали людей от польской идеи, от их любви к отечеству. Было бы ошибкою думать, что этих людей уже нет или что они составляют незначительную горсточку. Варварский и лишенный мозга социализм местного изготовления [...] охвати[л] солидные полчища, в особенности в рабочем классе, и сдела[л] свое. Да ведь, наконец, мы имели и революционные усилия — эту ничтожную и бессильную дочку бессильной русской революции. Вслед за матерью она бросила несколько бомб, убила несколько десятков русских полициантов, несколько сот польских граждан, а в конце перешла в то, во что и должна была перейти, именно потому, что не была народною, — в обыкновенное бандитство»[42].

По прочтении такой цитаты легко догадаться, что третья составляющая антисоциалистической проповеди Сенкевича имеет явный ориенталистский характер. Как неоднократно намекает и подсказывает автор, проблема заключается не только в том, что польский вариант социализма «импортный», но и в том, что его завезли не напрямую из Европы, а транзитом через Россию. Читатель «Омута» безошибочно определит источник революционной заразы, особенно если дойдет до финала:

«Теперь вихрь поднимается с Востока, и тусклый песок засыпает нашу традицию, нашу цивилизацию, нашу культуру — всю Польшу, превращая ее в пустыню, где не растут цветы, а жить могут лишь шакалы»[43].

Хотя этот вывод делает еще один герой романа, паяц Свидвицкий, готовый ради забавы оспаривать и высмеивать любую политическую точку зрения, личная переписка Сенкевича свидетельствует о том, что он сам разделял такую позицию. Особенно красноречив фрагмент его письма к другу, редактору «Газеты львовской» Адаму Креховецкому:

«Возможно, социалы и терпят крах, [...] однако в принципе наше общество проявило симптомы быстрого загнивания, утраты национальной совести и внутренней заразы. Оказывается, нельзя жить ни в гнилье, ни рядом с гнильем. Восток разлагал нас с давних времен»[44].

Отметим, что критика социализма давала Сенкевичу предлог и для почти нескрываемой критики Российской империи[45], особенно ее жестокой бюрократии, десятилетиями проводившей курс на русификацию Царства Польского, которая в глазах автора тождественна подрыву общественной морали (как восклицает Шремский, у молодых людей «отобрали совесть, а в руки дали револьверы»[46]). Причины «чуждости» полякам социалистических доктрин Гроньский объясняет Лясковичу следующим образом:

«В вас самих нет ничего польского. Школа, через которую вы прошли, не отняла и не могла отнять у вас языка, однако с вашими душами и умами сотворила такое, что вы теперь не поляки, а русские, ненавидящие Россию. […] Вам теперь кажется, что вы делаете революцию, но только революция эта обезьянья — и к тому же чужая»[47].

Именно поэтому сочетание слов «польская» и «социалистическая» в названии партии Лясковича представляется сразу трем персонажам «Омута» смехотворным, ибо нельзя одновременно считать себя «рыбой» и «раком», «католиком» и «атеистом», служить Польше и навязывать ей чуждые интересы. Устами Шремского автор пытается втолковать в том числе и русскому чиновнику, чьего ребенка спасает врач, что ослабление национального языка и культуры в Царстве Польском вредит не только полякам, но и самой России, поскольку играет на руку Германии:

«Подумайте объективно, как человек, не утративший способности к мышлению, что бы [...] могло помешать нам стать немцами? Наше славянское происхождение? Но ведь славяне-то мы именно постольку, поскольку являемся поляками»[48].

Обрушивая критику на Лясковича и его единомышленников, Сенкевич, однако, старается не идеализировать польский «исторический» класс, то есть шляхту. Не считая того, что современный читатель ощутит в романе, помимо авторских интенций — атмосферу неравенства, высокомерного и покровительственного отношения панов к крестьянам, сведение роли женщин к функции украшения мужского общества[49], — в произведение заложена доля критики консервативно-шляхетского мира с его сословными стереотипами и ценностями в духе high life. На роль искупителя шляхетских грехов претендует главный герой «Омута» Владислав Кшицкий, в студенческом возрасте соблазнивший пятнадцатилетнюю деревенскую девушку Ханку Скибянку. Вновь встретив Ханку, которая успела эмигрировать в Англию, попасть в семью фабриканта, мистера Энни, стать его приемной дочерью и получить образование, Кшицкий должен пройти путь очищения, подобно своим «собратьям» из других романов Сенкевича — Кмицицу, Поланецкому и Виницию. Несмотря на то, что новый социальный статус Ханки облегчает ее повторное сближение с Кшицким и оба готовы пренебречь мнением света, помещик обязан проявить в отношениях с возлюбленной особую сдержанность и деликатность, научиться любить бывшую крестьянку «на равных», а не как барин. Удастся ли ему достичь такой непростой цели и вновь расположить к себе панну Энни — этот вопрос автор оставляет открытым.

Помимо критики, в «Омуте» можно обнаружить и элементы позитивной программы. Единственным реальным противоядием от социализма и русификации Сенкевич считал энергичную нациостроительную работу. Вырабатывая кодекс патриотического поведения в условиях всеобщего революционного возбуждения, автор велит адресату своего романа сохранять спокойствие и защищать наиболее уязвимую часть общества от дополнительных тягот. Именно поэтому главные герои собирают деньги на бедных (в том числе Марыня, дающая благотворительные концерты и гибнущая после нападения бесчинствующей толпы). Революционерам, вымогающим у шляхты деньги для партийных нужд, герои отвечают, что готовы выделять средства «на людей, лишенных хлеба», но не на «бомбы, динамит и пропаганду стачек»[50].

Не ограничиваясь помощью голодающим, патриот обязан дать своему народу и хлеб духовный. Просвещенческую миссию в «Омуте» исполняют Кшицкий и Шремский, втайне от властей создающие польские школы, а также покойный помещик Жарновский, завещавший имение на строительство сельской школы и хозяйственные стажировки для крестьян. Учебные заведения с преподаванием на польском языке писателю, принимавшему участие в создании Матицы, казались ключом к национальному возрождению, в котором, быть может, обретут свой шанс и молодые люди, соблазненные социализмом:

«Большинство из них — то лучшее, честное большинство — носит в груди польские сердца. Потому и дьявол, решивший их выловить, для приманки зовется польским. Ах, им бы только школ! Просвещение, уроки польской истории, чтобы они не поддавались обману — вот что нужно!»[51]

Став свидетелем революции, увидев в ней историческую развилку, сулящую Польше как новые тяготы, так и новые возможности, Сенкевич пришел к окончательному убеждению, что главная задача поляков — сохранить нацию. На вопрос, какой высшей цели служит программа созидательных мирных действий и на что могут надеяться ее сторонники, читателям «Омута» отвечает Гроньский:

«Народ наш будет съеден лишь тогда, когда позволит себя съесть. А если не позволит? Если он, взявшись за великий и возвышенный труд, обеспечит себе просвещение, общественную дисциплину, благосостояние, науку, литературу, искусство, богатство, твердость, здоровье, силу внутреннего спокойствия, что тогда? И кто может сегодня сказать, как завтра сложатся дела в обществе и политике? Кто может поручиться, что нынешние системы правления полностью не изменятся, не падут и не будут признаны столь же идиотическими и преступными, какими сегодня считаются, скажем, пытки?»[52]

В то же время Гроньский, выступая в роли визионера, предупреждает о том, что случится, если победу одержат социалисты:

«Я хочу сказать, что ваше социалистическое государство, если вы когда-нибудь его создадите, превратится в такое подчинение человеческой личности общественным учреждениям, такое вворачивание человека в шестерни общего механизма, в такой контроль и такую неволю, по сравнению с которыми даже нынешнее прусское государство — храм свободы. И тут же, несомненно, воспоследует реакция. Пресса, литература, поэзия, искусство объявят вам беспощадную войну во имя индивида и его свободы — и знаете, кто понесет флаги такой оппозиции? Молодежь!»[53]

О том, как сложилась история Польши в XX веке и как реализовались обе эти альтернативы, Сенкевичу, ушедшему из жизни за два года до возрождения польского государства, узнать уже не довелось.

[1] Ihnatowicz I. Przemysł, Handel, Finanse // Polska XIX wieku. Państwo, społeczeństwo, kultura. Warszawa, 1986. S. 82.

[2] Żarnowska A. Zasięg, wpływ i baza społeczna PPS w przeddzień rewolucji 1905 r.// Kwartalnik Historyczny. 1960. № 2. S. 384—385.

[3] Матвеев Г.Ф. Пилсудский. М., 2008. С. 55.

[4] Blobaum R.E. Rewolucja: Russian Poland, 1904—1907. Ithaca, NY, 1995. P. 73.

[5] Ibid. P. 94.

[6] Ibid. P. 116.

[7] Żarnowska A. Op. cit. S. 374.

[8] Blobaum R.E. Op. cit. P. 121—122.

[9] Ibid. P. 169.

[10] Żarnowska A. Op. cit. S. 384—385.

[11] От аббревиатуры НД (ND) — национал-демократия (Narodowa Demokracja). Отсюда endeki, endecja.

[12] Wojdyło W. Wychowanie jako forma działania politycznego w koncepcjach obozu narodowego przed I wojną światową // U zródeł polskiej nowoczesnej myśli politycznej w XIX i XX w. Szczecin, 1996. S. 99.

[13] Речь идет о статье Дмовского «Современное положение России в исторической перспективе», опубликованной в январе 1905 года. Характеризуя правление и реформы Петра I, лидер эндеков называл Российскую империю «абсолютно азиатской», несмотря на внешние заимствования. В то же время Дмовский отметил роль немцев, окружавших Петра, которые, не испытывая ни малейшей симпатии к России, создали машину угнетения подвластного им народа, взрастили «новый тип русского государственного служащего, настолько отличный от типа обыкновенного москаля, будто это порождения двух далеко отстоящих друг от друга рас» (см.: Przegląd Wszechpolski. 1905. № 2. S. 108—112).

[14] Свои взгляды на соотношение сил в Европе и их влияние на перспективы решения польского вопроса Дмовский изложил в книге «Германия, Россия и польский вопрос», впервые вышедшей в 1908 году и ставшей международным бестселлером. См.: Дмовский Р. Германия, Россия и польский вопрос. СПб., 1909.

[15] «Сам видел, — отмечал в дневнике писатель Стефан Жеромский, — как в Сандомирском уезде все те, что даже не умеют читать, хотят получить “Потоп”. Книги ходят из рук в руки, расходятся моментально. Невиданный и неслыханный успех, Сенкевич сделал много, очень много». См.: Żeromski S. Dzienniki. T. 3. Warszawa, 1956. S. 195; цит. по: Крисань М.А. Восприятие прессы крестьянами Царства Польского в преддверии эпохи политической трансформации // Революционная Россия 1917 года и польский вопрос. Новые источники, новые взгляды. М., 2009. С. 159.

[16] Героиня романа Сенкевича «Семья Поланецких» (1894), дочь обедневших шляхтичей, которая встречает эгоистичного торговца и постепенно помогает ему заполнить внутреннюю пустоту, стать любящим мужем и главой крепкой буржуазной семьи.

[17] Марцин Каспшак (1860—1905) — участник польского социалистического движения, в 1905 году казненный в Варшаве за нелегальную деятельность и убийство жандармов при попытке спасти подпольную типографию. Суд над Каспшаком вызвал в Польше немалый резонанс и волну протестов.

[18] Brzozowski S. Współczesna powieść polska. Warszawa, 1906. S. 58—60.

[19] Угодовцы (от польского ugoda — соглашение, примирение) — группа сторонников заключения договора между поляками и Романовыми, по которому первые обязались бы хранить верность престолу, а взамен получили бы автономию. Угодовцы представляли собой союз между консерваторами Царства Польского, представленными газетой «Слово», и польскими либералами из Петербурга, писавшими в еженедельнике «Край» (их лидерами были адвокат Влодзимеж Спасович и публицист Эразм Пильц). В 1904 году они основали Партию реальной политики, вошедшую в Государственную Думу вместе с ДНП и Прогрессивно-демократическим союзом.

[20] Niemojewski A. Quovadisiana // Idem. Ludzie rewolucji. Kraków, 1906. S. 127—128.

[21] Luśnia M. Powieść rewolucyjna // Naprzód. 1897. 7 stycznia. № 1. S. 1.

[22] Kelles-Krauz K. Liczmany nauki i polityki // Idem. Naród i historia: wybór pism.Warszawa, 1989. S. 237—244.

[23] Станислав Александр Кемпнер (1857—1924) — варшавский журналист, главный редактор «Новой газеты», в 1906—1907 годах выходившей под названием «Людзкость», политический деятель, член Прогрессивно-демократического союза. Габриэль Кемпнер (1855—1916) — юрист, публицист, переводчик и театральный критик, брат Станислава Кемпнера, кандидат в депутаты I Государственной Думы от политических объединений Калиша. Александр Свентоховский (1849—1938) — писатель и публицист, один из лидеров лагеря варшавских позитивистов (литературное и общественно-политическое течение в Царстве Польском 1870—1880-х годов), многолетний главный редактор еженедельной газеты «Правда», основатель Прогрессивно-демократического союза, один из самых принципиальных критиков Генрика Сенкевича.

[24] Sienkiewicz H. Listy. Warszawa, 2008. T. 4. Cz. 1. S. 466—467.

[25] Ibid. S. 470—471.

[26] Ibid. Warszawa, 2007. T. 3. Cz. 2. S. 292.

[27] Ibid. S. 325—326.

[28] Krzyżanowski J. Kalendarz życia i twórczości Henryka Sienkiewicza. Warszawa, 1953. S. 251, 252, 256.

[29] Сенкевич Г. Народ самому себе // Он же. Два луга. М., 1909. С. 134.

[30] Sienkiewicz H. Listy. T. 3. Cz. 2. S. 326—327.

[31] Idem. Dzieła. Warszawa, 1951. T. 35—36.

[32] Взять хотя бы любовь Виниция к Лигии в «Quo vadis?», которая превращает главного героя из эгоистичного римского патриция в верующего христианина (причем Лигия, как намекает автор, происходит из племени, некогда населявшего территорию Польши). Точно так же любовь героя «Потопа» Анджея Кмицица, дикого шляхтича-рубаки, позволяет ему нравственно переродиться и стать истинным патриотом, защитником Речи Посполитой и католической веры.

[33] Idem. Wiry. Warszawa, 1910. T. 1. S. 172.

[34] Ibid. S. 193.

[35] Надо сказать, что не все помещики в Царстве Польском проявляли схожую терпимость и отказывались прибегать к помощи полиции для успокоения бунтующих крестьян и поимки агитаторов, не говоря уже об акциях боевых групп эндеков, которые охотились на тех, кого подозревали в террористической деятельности.

[36] Стоит упомянуть, что Сенкевичу лично приходилось сталкиваться с «неблагодарной» критикой со стороны представителей молодой интеллигенции левых взглядов. Например, Станислав Бжозовский незадолго до своих публицистических атак на автора «Трилогии» выиграл одну из премий Драматического конкурса имени Сенкевича (300 рублей). До этого на средства благотворительного Фонда имени Марии Сенкевич лечился писатель Станислав Пшибышевский. Сенкевич по этому поводу замечал в одном из писем: «[Я не придаю значения] тому, что за лекционные труды, за хлеб для пострадавших от наводнений, за трилогию, etc. партия [газеты] “Глос”, кажется, намерена устроить мне в Варшаве скандал и свист. Если бы ты приехал 27-го числа с.м., то стал бы очевидцем. Это Пшибышевский ([в благодарность] за стипендию) et comp.» (Idem. Listy. T. 3. Cz. 1. S. 357).

[37] Idem. Wiry. T. 1. S. 46.

[38] Ляскович и Шремский для Сенкевича — олицетворения двух разных типов современной ему польской молодежи. Не случайно автор предъявляет их читателю по очереди: сначала Гроньский в главе 9 первого тома едет в город, беседуя с Лясковичем, затем возвращается с Шремским.

[39] Наиболее полно свое критическое отношение к Франции Сенкевич выразил в эссе «О натурализме в романе» и «Письма о Золя». «Золя, — замечает автор, — не может быть путеводной звездой ни для наших читателей, ни для наших писателей. Возможно, он и представляет собой естественное явление в таком рафинированном обществе, как французское, которое, впрочем, при огромном разнообразии вкусов, требований и ожиданий, утратило понимание того, что, собственно, должно быть высшей мечтой и главной целью. [...] Наше положение иное. Нам надо идти в гору, а не скатываться вниз» (Idem. Dzieła. T. 45. Cz. 1. S. 100—101).

[40] Idem. Wiry. T. 1. S. 131.

[41] Ibid. S. 130.

[42] Сенкевич Г. Народное объединение // Он же. Два луга. С. 152.

[43] Sienkiewicz H. Wiry. Warszawa, 1910. T. 2. S. 299.

[44] Idem. Listy. T. 3. Cz. 1. S. 363. Приведенную цитату стоит сравнить с характеристикой, которую дал социалистам и российскому влиянию на поляков Роман Дмовский в письме к Зыгмунту Милковскому (апрель 1906 года): «В самом деле, Царство [Польское] — это сущий ад. Весь этот политический сифилис, которым нас лет сорок заражали москали, теперь высыпал — и не известно, когда все это кончится. Социалы в минувшем году поверили, что пришло время “свергнуть самодержавие”, а теперь, когда у них с “революцией” не заладилось, мстят своему же обществу, уничтожают его забастовками, грабят, убивают буржуазных фабрикантов и националистов (а те им иной раз платят той же монетой). Такова суть нынешней “революции”» (цит. по: Kawalec K. RomanDmowski (1864—1939). Wrocław, 2002. S. 104).

[45] См. подробнее: Суслов А.В. «Восток разлагал нас с давних времен…» Как Генрик Сенкевич относился к России // Родина. 2012. № 11. С. 134—135.

[46] Sienkiewicz H. Wiry. T. 1. S. 198.

[47] Ibid. S. 185.

[48] Ibid. T. 2. S. 274.

[49] Герои часто смешивают в диалогах обсуждение политики и дам, что создает комический эффект. Вот, например, итог беседы Гроньского, Кшицкого и его соседа Долханьского про социализм и нависшую над поместьями проблему забастовок: «И, черт возьми, почему все эти бесчинства происходят, когда у нас в Ястшембе [собрались] такие милые женщины!» (Ibid. T. 1. S. 134).

[50] Ibid. T. 2. S. 54.

[51] Ibid. S. 198.

[52] Ibid. S. 90—91.

[53] Ibid. S. 182—183.

Мандьяма Пративади Бхаянкара Тирумала Ачарья: от большевизма к анархизму

Вадим Дамье

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 5

[стр. 199 – 213 бумажной версии номера]

Вадим Валерьевич Дамье (р. 1959) — историк, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, автор работ по истории анархизма и социальных движений, включая монографии «Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами» (2006—2007), «История анархо-синдикализма: краткий очерк» (2010), «Стальной век: социальная история советского общества» (2013), «Anarcho-Syndicalism in the 20th Century» (2009).

Жизнь индийского революционера Мандьяма Пративади Бхаянкара Тирумала Ачарьи (1887—1951) похожа на приключенческий роман. Родившийся в Мадрасе, Ачарья в 1908 году стал издателем радикальной еженедельной газеты «Индия», которая приобрела большую популярность, что навлекло на нее преследования со стороны британских колониальных властей. Ачарье пришлось укрыться во французской колонии Пондишери, откуда он продолжал распространять свое издание, а затем отправиться в Европу. Через Цейлон и Францию он добрался до Лондона, где стал одним из лидеров объединения индийских революционных студентов — Дома Индии. В 1909 году вместе с еще одним индийским революционером Ачарья отправился в Марокко, надеясь принять участие в борьбе с испанскими колонизаторами, но его поездка закончилась неудачей, и ему пришлось вернуться в Лондон. Однако оставаться в британской столице после разгрома Дома Индии было небезопасно, и молодой революционер вынужден был уехать в 1910 году в Париж. Там он активно участвовал в работе «Парижского индийского общества», занимался контрабандой революционной литературы в Индию и другие страны, укрепил свое знакомство с социалистическими кругами. В последующие годы Ачарья ездил по Европе (побывал в Нидерландах, Германии, Бельгии), в 1911-м он посетил Стамбул в попытке получить поддержку турецких националистов в борьбе против Британской империи. В Брюсселе он установил связи с египетскими революционерами, в Стамбуле — с младотурецкими кругами. В 1912 году Ачарья отправился в США, где вошел в контакт с ирландскими республиканцами. Власти намеревались его выслать, но он сам покинул страну после начала Первой мировой войны, став одним из основателей «Комитета индийской независимости» в Берлине. По поручению комитета Ачарья был отправлен в Османскую империю, где пытался создать корпус индийских добровольцев для освобождения Индии[1]. В 1917—1920 годах Ачарья был одним из лидеров индийской революционной эмиграции в Стокгольме, Кабуле и Средней Азии и одним из создателей индийской компартии.

В мае 1917 года берлинский центр индийской эмиграции создал филиал в Стокгольме, который оформился как бюро для ведения пропаганды в пользу независимости Индии. Среди его членов были Ачарья, Вирендранат Чатопадайя (Чаттападхайя) (1880—1937), Бхупендранатх Датта (1880—1961). В 1918 году к ним присоединился Хар Даял (1884—1939), ранее уже контактировавший с анархистами и социалистами в США и Европе. Вопреки возражениям в эмигрантских кругах, полагавших, что в Индии невозможно создать социалистическую партию, он настоял на сближении с мировым социал-демократическим движением. «Только социалисты действительно заинтересованы в свободе. Все остальные партии не интересуются Азией и азиатами», — доказывал он[2]. Первоначально связи были установлены именно с представителями социал-демократических партий, но, разочаровавшись в их поддержке, индийские радикалы в Стокгольме и Берлине обратили свое внимание на победивший в России большевизм, который объявил о поддержке «права наций на самоопределение» и независимости колониальных стран.

Члены Стокгольмского бюро установили отношения с представителями российских большевиков Анжеликой Балабановой и Константином Трояновским и договорились с ними о сотрудничестве. В декабре 1918 года в Петрограде был создан пропагандистский центр во главе с Трояновским. Лидеры индийских радикалов Махендра Пратап (1886—1979), Мухаммад Баракатулла (1858—1927) и Ачарья в 1918—1919 годы посещали Советскую Россию и встречались с председателем Совнаркома Владимиром Лениным, обсуждая возможность советской помощи в освобождении Индии от колониальной зависимости. Пратап предлагал организовать «международную социалистическую армию» из германских, австрийских, болгарских, турецких и русских социалистов, которая могла бы через Россию ворваться в Индию. Базируясь в Кабуле, индийские эмигранты поддерживали эмира Афганистана Амануллу в ходе англо-афганской войны 1919 года, надеясь на восстание в британских владениях и одновременно взаимодействуя с советскими представителями Николаем Бравиным и Яковом Сурицем. Однако после окончания войны афганский монарх не пожелал больше осложнять отношений с Великобританией, и индийские революционеры вынуждены были перенести свой центр в Советский Туркестан[3]. Там важнейшими индийскими объединениями стали созданная в марте 1920 года группа Баракатуллы — Мухаммада Шафика, сотрудничавшая с коминтерновским Союзом интернациональной пропаганды на Востоке в Ташкенте, и Индийская революционная ассоциация, образованная в конце 1919-го — начале 1920 года еще в Кабуле Ачарьей. Революционная программа первой из них предусматривала, в частности, свержение иностранного господства, экспроприацию у крупных индийских землевладельцев и владельцев фабрик, установление в Индии советской республики на основе «принципов коммунизма». Вторая прибыла в Ташкент в июле 1920 года и издавала газету «Азад Хиндустан акбар» («Известия свободного Индостана»). Ассоциация выступала за восстановление в независимой Индии общинного строя, который рассматривался как истинный социализм. Предполагалось обратиться за помощью к Советской России, но лишь «в согласии с нашими чаяниями» и «без всякого вмешательства в дела веры и религии»[4].

В июле—августе 1920 года индийские революционеры Манабендра Нарендранатх Рой (1887—1954), Ачарья и Абани Мукерджи (1891—1937) принимали участие в работе II конгресса Коминтерна, после чего под руководством Роя в Москве был образован Всеиндийский центральный революционный комитет, претендовавший на единоличное руководство движением в Индии[5]. Советские власти в Москве и Туркестане активно помогали индийским революционерам: им выделялась финансовая помощь, оказывалось содействие в пропагандистской работе, была создана Индийская военная школа. Стоит отметить, что среди российских представителей в Туркестане активную роль в этом процессе играл ветеран-анархист Николай Рогдаев (Музиль, 1880—1934). Отклонивший предложение Ленина отправиться в штаб Нестора Махно, чтобы уговорить его подчиниться большевистской власти[6], он тем не менее в 1920 году входил в «тройку» Военно-революционного бюро, которая руководила всей практической работой по подготовке восстания большевиков и младобухарцев против власти эмира Бухары[7]. В Туркестане Рогдаев контактировал и с индийскими революционерами, в том числе с будущим индийским анархистом Ачарьей[8]. В 1921 году для ведения анархистской агитации среди индийцев в Средней Азии в Ташкент направилась группа из пяти российских анархистов во главе с Андреем Андреевым и Зорой Гандлевской. Однако они были арестованы большевистскими властями и освобождены лишь благодаря помощи Рогдаева[9].

При поддержке Туркестанского бюро Коминтерна на заседании 17 октября 1920 года в Ташкенте пять человек (Рой и его жена, Мухаммад Шафик, Мукерджи и Ачарья) учредили Коммунистическую партию Индии (КПИ), которая объявила, что она «принимает принципы, возвещенные III Интернационалом, и выработает программу, приспособленную к условиям Индии»[10]. На заседании партии 15 декабря 1920 года Ачарью избрали ее председателем, и было решено, что партия, «работая пока с революционерами-некоммунистами Индии, будет сохранять свою независимость и свободу действия»[11]. Но уже 28 декабря Рой и его сторонники сместили Ачарью, заявив, что тот «проявил себя неспособным занимать пост из-за своего ожесточенного личного отношения к другим членам партии, безосновательных обвинений... против Центрального комитета и индийской революционной работы в целом». Его обвинили также в поддержке «групп и лиц, именующих себя революционерами, но признанных виновными в ведении упорной антикоммунистической и панисламистской пропаганды, в стремлении всеми способами помешать прогрессу революционной работы»[12]. Ачарья отрицал обвинения, ушел из Всеиндийского революционного комитета и в январе 1921 года уехал в Москву.

За личными конфликтами, как это нередко бывает в политике, стояли более глубокие и содержательные разногласия. Группа Абдул Роба (Раба), Ачарьи и ряда других членов Индийской революционной ассоциации считала невозможным механическое перенесение опыта и модели большевизма в Индию и настаивала на сотрудничестве с другими антиколониальными силами и течениями[13], в частности с группой Чатопадайи, которая в конце 1920 года организовала Индийский революционный комитет в Берлине, претендовавший на представительство эмигрантов, живших в Западной Европе и США. 11 марта 1921 года этот конфликт обсуждался на Туркестанском бюро Коминтерна, которое поддержало группу Роя. Последней попыткой достичь договоренности между группами Роя, Абдул Роба — Ачарьи и Чатопадайи стала конференция 25 мая 1921 года в Москве, которая по существу завершилась безрезультатно[14].

Летом 1921 года группа Роя была официально признана в качестве компартии III Конгрессом Коминтерна. После этого в письме, направленном в секретариат Коминтерна (3 августа 1921 года), Ачарья призвал исключить из индийской партии Роя и его ближайших сторонников и создать смешанную комиссию из представителей «индийских коммунистов и прокоммунистических индийских “националистов”, а также одного или двух российских товарищей, представляющих Коминтерн (либо одного российского товарища и другого, представляющего французскую, германскую или какую-либо другую строго революционную партию, заинтересованную в немедленном разрушении Британской империи)». Такая комиссия должна была, по его мысли, «составить планы по организации, действию и контролю» всей революционной работы в Индии. Ачарья напомнил, что «индийская политическая, социальная и революционная ситуация очень сложна и отлична от европейской» и применение методов, за которые выступает Рой, приведет только к контрреволюции[15]. Это обращение, как и следовало ожидать, не возымело действия. В сентябре 1921 года Чатопадайя, Баракатулла, Датта, Абдул Раб и Ачарья покинули Москву и перенесли свою работу в Европу. Там их политические судьбы разошлись.

Из-за разногласий с группой Роя, которая получила поддержку Коминтерна, в 1921 году Ачарье пришлось покинуть Советскую Россию. В 1922-м он переехал в Берлин, где вступил в контакт с анархо-синдикалистскими кругами и стал убежденным сторонником анархистских взглядов.

Обстоятельства своего разрыва с большевиками Ачарья подробно изложил в письме, которое 18 декабря 1922 года он направил из Берлина своему российскому знакомому, сотруднику Наркомата по иностранным делам Игорю Рейснеру. По словам Ачарьи, в ГПУ поступил сигнал с тем, чтобы задержать его. «Мне, должно быть, повезло, и я все-таки выбрался из России»[16]. В свою очередь Ачарья обвинил советских представителей и Коминтерн в репрессиях против зарубежных активистов, интригах и сговоре с британским империализмом:

«При режиме Сафарова, Петерса, Радека и даже более искренних революционеров Москва испытывает волю каждого революционера, желающего остаться революционером. Если воля окажется сильной, она будет сломлена, но, если она слаба, она будет куплена и употреблена для провокационных целей Антанты и других правительств для дальнейшего шпионства против других революционеров. Исходя из этого меня нисколько не удивит, если что-нибудь случится с революцией и революционерами, направляющимися в Россию. Я сам все это пережил, но с открытыми глазами и сосредоточенным вниманием, и если я удрал, то обязан именно этим открытым глазам и не только одной счастливой случайности. […]

Но кто же руководители Коминтерна, если не несколько дураков и полномочных агентов брит[анской] империи? […]

Пока революционная работа Коминтерна и Чеки не больше как провокация или попытка к провокации, революционерами и коммунистами будут те, которые на самом деле ни то ни другое, а служат вышеуказанной цели. Все остальные, разумеется, являются к.р.-революционерами [контрреволюционерами. — В.Д.], включая и анархистов, и синдикалистов. Ладно, пускай я буду в их глазах контрреволюционером: это, по-моему, единственная революционная точка зрения»[17].

Ачарья сообщал, что присоединился к антибольшевистским революционерам в Германии (имея в виду анархо-синдикалистов):

«Коммунисты, в конце концов, вырождаются в провокаторов и агентов Антанты. Как настоящему революционеру они равно мне противны. Я очень радуюсь при мысли, что есть еще настоящие революционеры вне коммунистических партий и против Коминтерна... Я знаю в Германии некоторых остающихся вне партий и против Моховой 16 [адрес, по которому в Москве располагался Коминтерн. — В.Д.]. Я “предпочитал” принадлежать к ним. Они издали несколько книг, в которых показывают все банкротство коммунистической политики в России. Неважно, если они пока мало кого убедят. Но достаточно, что они держат высоко знамя настоящей, хотя неудачной революции. Так называемые неудачные и “непрактичные” революционеры могут пока быть беспомощными, но “удачные” просто безнадежны»[18].

Среди нескольких «хороших брошюр о России» Ачарья называет «Банкротство государственного капитализма в России» (на самом деле, очевидно, книгу «Банкротство российского государственного коммунизма», написанную немецким анархо-синдикалистом Рудольфом Роккером) и книгу о Кронштадтском восстании американского анархиста Александра Беркмана.

«Хотя они еще не то, что мне хотелось бы, однако они стараютсяобъяснить правду... Эти люди, однако, как видно, не понимают экономического и политического банкротства русских Советов, как я. Они это объясняют теоретическими расхождениями с ними. Так же, как сами банкроты объясняют свой успех своей неопровержимой теоретической силой»[19].

Как видно, в идейном плане Ачарья в это время еще не отождествлял себя полностью с анархизмом, хотя и ощущал свою близость к нему. При этом он, по существу, констатирует полное перерождение «удачных» революционеров-большевиков:

«Они делаются к.р.-революционерами наряду с другими к.р.-революционерами, то же самое как дипломаты и чиновники, ибо они прочно держатся за свои местечки и их интерес приобретает ту же сущность, как и интерес тех, против которых они вели борьбу. В этом смысл их передышки и авторитет. Это должно быть понято только как зло и опасность для революционного прогресса. С этой опасностью должно вести борьбу всеми средствами. Пусть меня назовут анархистом»[20].

«Революция Ленина, Бухарина и Троцкого», по мнению Ачарьи, «приближается к краху», тогда как шансы на успех индийской революции он оценивал совсем иначе:

«Наша революция приближается… к удаче и проглотит их революцию и их самих. Все они будут искать убежища в Европе и Америке, как Керенский и грузинские меньшевики, которых они изгнали из России. Они боролись за политическую власть, а не непременно за коммунизм и добились первой без второго — и вот заявили, что это коммунизм, что он осуществлен и рай воцарился (для них самих). Но с таким “авторитетом” (деньгами и штыками) властвовали в свое время другие банды негодяев и дурачили массы, пока не были выбиты из седла»[21].

Несмотря на столь резкую и беспощадную отповедь, Ачарья в тот момент еще был готов пойти на известный компромисс. Если «мне будет дана гарантия, что личности и политики будут изменены», если прекратятся травля и действия против индийских революционеров, а Рой «будет отозван и обезврежен для нас», то и Ачарья готов делать шаги навстречу:

«Я, пожалуй, уменьшу остроту моего языка. Иначе мне придется быть еще более жестоким и отчаянным, чем вы меня знаете. Я буду еще больше разоблачать весь шпионаж, провокации и навязанное нам в России безделье против нас — с самого начала до последнего дня моего пребывания на русской земле. В этом ни КАРАХАН, ни ЧИЧЕРИН, ни РАДЕК, ни ЗИНОВЬЕВ, ни ЛЕНИН не будут пощажены. Пусть по крайней мере индусы хотя бы знают, что можно ожидать от разных разговоров про мировую революцию, деланную в России. Я пущу в ход все, что я написал советским и коминтерновским богам о британском шпионаже и саботаже и преследованиях, чинимых во имя коммунизма»[22].

Ачарья упоминал, что они с Чатопадайей намерены создать в Берлине «газетное агентство для Индии» и делать анализ «революцион[ного] движения для индусских газет». Он сам уже активно писал в них статьи:

«28 газет в Индии уже обратились за специальными корреспонденциями, за которые они будут платить. Они ждут уже несколько месяцев, и мы торопимся закончить нашу организацию. Я надеюсь, что это будет полезно и для России, и для Коминтерна»[23].

Однако компромисс с Коминтерном так и не состоялся. Вместо этого, Ачарья еще больше сблизился с анархо-синдикалистскими кругами[24]. Он и другие индийские революционеры присутствовали на Учредительном конгрессе Международной ассоциации трудящихся (МАТ) в Берлине в декабре 1922-го — январе 1923 года. По инициативе секретариата МАТ было образовано Европейское бюро (комитет) по пропаганде революционного синдикализма в Индии. Комитет формально не входил в МАТ, но работал в полном согласии с ней[25]. Секретариат оказывал поддержку работе Комитета.

Ачарья использовал даже респектабельные индийские газеты для резкой критики в адрес компартии Роя и большевистских методов. Так, например, в статье, опубликованной в мадрасской газете «Хинду» в феврале 1923 года, он подверг разбору программу КПИ, прежде всего отметив, что ее обещание ввести в независимой Индии всеобщее избирательное право не внушает доверия.

«Все эти принципы провозглашены самонадеянно, скорее дерзко и ложно, вероятно, чтобы добиться согласия со своей программой или по крайней мере вовлечь других в дискуссию по ней. В такую же игру играли в 1917 году большевики, чтобы захватить политическую власть, т.е. правительственную машину, а сейчас в России нет ни демократического всеобщего избирательного права, ни свободного избрания рабочими в их собственные советы, как всем известно. Есть только электоральное маневрирование, электоральная коррупция и терроризм».

Упомянув о том, что «нынешнее правительство» большевиков не желает в действительности передавать землю крестьянам, Ачарья отверг и экономическую политику Советской России в целом:

«Рой говорит также о кооперативных банках государства, созданных для земледельцев, о продаже сельскохозяйственных орудий на льготных условиях и налоге на доходы. Если устанавливаются банки, продажа и налоги, работа этих революционеров никогда не будет завершена, как и в России при новой экономической политике. Будет существовать и новая буржуазия, к которой принадлежат все русские “товарищи” Роя»[26].

Созданный МАТ и Ачарьей комитет стремился завязать контакты с рабочими организациями Индии, и ему удалось установить связи c рядом из них. Пресс-бюллетень МАТ переводился на английский язык, соответствующим образом обрабатывался и посылался в Индию, где материалы из него перепечатывались в изданиях рабочих организаций[27]. Агитация была направлена на молодое индийское профсоюзное движение, которое быстрыми темпами развивалось после Первой мировой войны. В нем существовало радикальное крыло, ориентированное на антиколониальных революционеров, коммунистов и социалистов. Определенную известность получил и опыт «Индустриальных рабочих мира», в том числе благодаря возникшему на его платформе в марте 1917 года в Дурбане (Южная Африка) Индийскому рабочему индустриальному союзу. Разрабатывались планы перевода материалов южноафриканской «Индустриальной социалистической лиги» на индийские языки — тамильский, хинди и телугу. Как утверждала газета «Indian Opinion», «молва об Индийском рабочем союзе и деятельности товарища [Бернарда] Сигамани достигли даже Лахора в Индии», где одна из местных газет писала: «Разве это не служит уроком для трудящихся классов в Индии?»[28].

Ачарья внимательно следил за растущей активностью профсоюзного движения в Мадрасе и агитировал рабочих активистов Индии за присоединение к МАТ. Так, в письме, направленном одному из ведущих деятелей Рабоче-крестьянской партии, он характеризовал анархо-синдикалистский Интернационал как «антиполитический и федералистский»:

«Он представляет собой улучшение, далеко превосходящее III Интернационал, с которым я нахожусь в ссоре после того, как с надеждой сотрудничал с ним целый год. Я хорошо знаю всех персонажей там, включая Ленина, с которым я встречался дважды. Я веду борьбу с ними всеми в каждой статье, в каждой речи и повсюду»[29].

Ачарья также снабжал материалами об индийском рабочем движении газету русских анархо-синдикалистов в эмиграции «Рабочий путь».

Власти быстро осознали опасность распространения анархистских взглядов и методов. В том же 1923 году правительство Британской Индии распорядилось запретить распространение материалов и изданий МАТ[30]. Это положило конец попыткам развернуть анархо-синдикалистскую агитацию в самой стране.

Находясь в эмиграции в Европе, Ачарья сотрудничал с различными анархистскими изданиями. Так, он опубликовал в анархо-синдикалистской прессе ряд статей, посвященных развитию и перспективам индийского антиколониального движения во главе с Махатмой Ганди. В материале, вышедшем в берлинской газете «Der Syndikalist» 21 июня 1930 года, Ачарья высказывал мнение, что протесты меняют свой характер и проявляют тенденцию выскользнуть из-под контроля политиков всех мастей — от националистов до приверженцев большевизма.

«[Движение] уже не может ни прекратиться, ни даже заглохнуть, даже если бы Ганди и захотел этого. Ибо мы имеем дело с экономической революцией 220 миллионов крестьян, которая преследует точные хозяйственные цели, например, при неуплате налогов, с неповиновением в случае взыскания последних. В этом случае мы имеем дело не с националистическим, не с большевистским движением, как это понимают в Европе».

Ачарья заявлял, что «движение носит явно выраженный антикапиталистический характер», и выражал надежду на то, что следующим этапом его станет отказ от любого правительства.

«В общем, индусское движение представляет собой социальную крестьянскую революцию в специфической индусской форме, под толстовским влиянием, и такой лишь она завершит свои задачи. […] Индусская революция имеет основное содержание анархической революции»[31].

В ряде статей, опубликованных в журнале «Die Internationale», Ачарья подверг разбору тактику антиколониальной борьбы Индийского национального конгресса во главе с Ганди и обосновывал анархистский идеал. Он критиковал Ганди за непоследовательность его пацифизма и антимилитаризма, отмечая, что его ненасилие направлено скорее против насилия масс, чем насилия со стороны властей. Первое лидер Конгресса отвергает безоговорочно, второе в принципе допускает, хотя вряд ли сам согласился бы занять государственный пост[32]. В серии написанных Ачарьей статей он защищал идеи анархистского коммунизма[33].

«Единственный строй, который может прийти на место нынешней и всех дурно устроенных систем, — это руководство производством со стороны самих потребителей с целью равного потребления продуктов. Это влечет за собой разрушение государства и любой формы частной собственности... далее возможно создание независимых местных коммунальных единиц, в которых каждый член общества равен всем остальным и представляет сам себя, вместо того, чтобы передоверять представительство [своих интересов] другому лицу... Труд, а не деньги станут масштабом человечности... Сотрудничество может и должно осуществляться не через посредство обмена, а только путем совместного расчета производства и соответствующего распределения продуктов различными общинами».

Внутри федерации таких коммун «не может быть никакого вопроса о ценах, никакого обмена и подобных сложностей». Ачарья предлагал «статистическую службу для различных соединенных друг с другом коммун», которая, используя самые современные технические средства, могла бы получать и передавать каждой коммуне информацию о том, «сколько благ могли бы быть потреблены в отдельных общинах». Во всех остальных вопросах каждая коммуна могла бы действовать и существовать совершенно автономно, в духе разнообразия и гармонии, обеспечивая свободное передвижение людей, свободу в семейных и брачных отношениях, уход за детьми и воспитание их. Объединение коммун заменило бы собой государство, не нуждаясь в специальном управленческом, полицейском, карательном или дипломатическом механизме[34].

Ачарья вступил на страницах «Die Internationale» в прямую полемику с теми, кто предлагал сохранить деньги («украденный труд») в будущем обществе. «Экономика денег — это всегда капиталистическая экономика», — писал он. Тот, кто допускает деньги, «проявляет капиталистическое мышление и капиталистический интерес», тот сам становится капиталистом или по меньшей мере сторонником капиталистического хозяйства. Предлагаемая деньгами свобода мнима, писал Ачарья, это «свобода в несправедливости и эгоизме»; по сути это рабство. Деньги как регулятор распределения плохи тем, что они безлики и не учитывают индивидуальных потребностей и особенностей конкретного человека. Индийский анархист отстаивал анархо-коммунистический подход, при котором «местные коммуны справедливо распределяют необходимые им товары пропорционально общему числу членов», причем «под общественным контролем». Общее количество людей и есть регулятор верхней границы потребления, и каждый должен получить именно то, что ему нужно, а не безликие деньги. «Обмен — это капиталистическая форма хозяйственной жизни». Как и классические анархо-коммунисты, Ачарья отмечал неразрывную связь между принципом обмена и государством. «Идея обмена, — писал он, — ведет к индивидуализму и заканчивается, в конечном счете, необходимостью судьи и диктатора». Он доказывал, что свободное общество нельзя построить на эгоизме: «Тот, кто обменивает, тот не социалист, а насильник, вечный носитель политических конфликтов».

В социалистической идеологии, подчеркивал Ачарья, не должно и не может быть речи об обмене и теориях обмена. Труд, изделия и общество неразрывны. Вопрос не стоит даже об обмене между отдельными коммунами, ведь все коммуны не более чем части одной большой всеобщей коммуны, все члены отдельной коммуны являются в одно и то же время членами общего целого. Все они в известной мере живут под одной крышей, как одна семья. Человек свободного общества трудится не для обмена, а для того, чтобы доставить удовольствие себе и своим товарищам. Отвечая на утверждения, будто такое общество невозможно, Ачарья ссылался на опыт первобытных народов и вновь созданных общин и коммун.

Индийский теоретик назвал вещи своими именами: речь идет о заимствовании некоторыми либертариями марксистских представлений.

«Нет никакой переходной стадии между несоциалистическим и социалистическим строем, даже во время революции. Любой мирный переход был бы комбинацией обоих, диаметрально противоположных по сути своей принципов... Такой переход может быть только марксистским: сначала революция, затем переходная стадия и только потом идеология и цель».

Это заканчивается большевизмом, предупреждал он, призывая срочно разрешить вопросы, связанные с социализмом, до революции. Наконец, он предлагал агитацию в странах Азии и Африки с тем, чтобы «превратить все деревни в... колонии без денег», «осуществить социализацию без обмена на местном и мировом уровне». Он показал свою статью одному китайскому студенту, и тот выразил желание пропагандировать эту идею в Китае[35].

До 1933 года Ачарья жил в Берлине, хотя в 1930—1931-м работал в амстердамской школе анархо-синдикализма[36]. В начале 1930-х он познакомился в Германии с индийским радикальным издателем Ранчоддасом Бхаваном Лотвалой (1875—1971), рассказал ему о своем опыте в Советской России и укрепил его в оппозиции сталинизму[37]. После прихода к власти Гитлера Ачарья покинул Германию, жил в Швейцарии, а в 1935 году получил, наконец, возможность вернуться в Индию. Поселившись в Бомбее вместе с русской женой Магдой (художницей, с которой познакомился еще в России), он работал журналистом и продолжал поддерживать тесные контакты с зарубежными анархистами, включая Таидзи Ямага в Японии и Лю Цзяньбо из китайской провинции Сычуань. В 1940-х Ачарья писал для таких либертарных изданий, как «Freedom» (Лондон), «Tierra Y Libertad» (Мехико), «Contre-courant» (Париж), установил связи с Комиссией по связям Анархистского Интернационала, Анархистской группой Северо-Восточного Лондона (создана в 1946 году) и британским анархистом Альбертом Мельтцером, вместе с которым основал недолго просуществовавший Комитет помощи азиатским заключенным[38].

В Бомбее Ачарья тесно сотрудничал с Лотвалой. Они вели долгие беседы об анархизме и синдикализме, и под влиянием Ачарьи Лотвала стал испытывать все большие симпатии к либертарным идеям. Индийский издатель пришел к выводу, что централизация экономической и политической власти неизбежно ведет к тоталитаризму. Вместо этого, как он теперь полагал, следует развивать мелкую индустрию и рабочие кооперативы, создавать строй «кооперативного сообщества» и рабочих синдикатов, который гарантирует максимальную индивидуальную свободу для каждого. В то же время Лотвала полагал, что полностью обойтись без государства все же невозможно. По рекомендации Ачарьи он читал либертарную литературу — Прудона (который ему понравился больше всего), Бакунина, Кропоткина и немецкого анархо-синдикалиста Рудольфа Роккера. Во второй половине 1940-х годов Лотвала реорганизовал созданный им Институт социологии и журнал «Indian Sociologist» и назначил новый Административный комитет в составе Ачарьи, К.Н. Пхадке и Шанты Бхалерао. Институт был переименован в Либертарный социалистический институт, чей устав был опубликован незадолго до провозглашения независимости Индии — 7 августа 1947 года[39].

Согласно этому документу, задачами Института являлись поощрение интереса людей к либертарному социализму; сбор и распространение новостей и информации о либертарной мысли и деятельности; поощрение изучения естественных и социальных наук; изучение различных взглядов в самóм либертарном движении; создание библиотеки и периодического издания; осуществление всех мер, необходимых для достижения данных целей[40]. Таким образом, Институт должен был совмещать черты исследовательского центра и либертарно-социалистической группы.

«Исторически правительства основаны, чтобы опираться на силу, поддерживать несправедливость, урезать свободу, вызывать нищету и порождать войны. Этический характер человека есть продукт окружающей его среды... Наиболее значительным воздействием окружающей среды является “правительство”, понимаемое как все общественные и политические силы, которым подчинен индивид. Эти силы почти все являются злом, самое худшее — это широкое неравенство собственности, приводящее к высокомерию и узурпации со стороны богачей и к тяжкому труду, лишениям и рабству бедняков. Главное зло — это причинная связь между политической властью и экономическими привилегиями, [что также ограничивает] свободу духа».

Авторы документа выступали за сведение государства к минимуму, с перспективой безгосударственного и бесклассового общества. Работа над этим идеалом должна была начинаться «здесь и сейчас», путем создания ассоциаций для взаимной помощи, а не борьбы за существование. Путями к нему были названы развитие разума и сознания, совершенствование образования:

«Такая рациональность неизбежно ведет к отходу от узости патриотизма к космополитизму... Мудрый человек будет готов прилагать свои усилия в защиту свободы там, где она существует... но приложение его сил будет отдано делу, а не его стране как таковой... Он всегда возвращается к свободе»[41].

Фактически под руководством Ачарьи возникла либертарная группа. С 1947 года она поддерживала связи с анархо-синдикалистским Интернационалом — Международной ассоциацией трудящихся. Институт издавал не только «Indian Sociologist» (с 1942 года), но также ежемесячные журналы «Cooperative Democracy» (с 1948 года; редактором был Лотвала) и «Free Economic Review» (1 апреля 1956 года издание было преобразовано в «Indian Libertarian»). Было создано «Либертарное книгоиздательство», в котором вышли произведения анархистской классики («Бог и государство» Бакунина, «Анархо-синдикализм» Роккера и так далее)[42].

До самой своей смерти 20 марта 1951 года Ачарья оставался главным мотором анархистской агитации в Индии. В работе «Как долго капитализм сможет выжить?»[43], опубликованной в 1951-м группой «Свободное общество» в Чикаго, он подверг резкой критике государственный капитализм в Советском Союзе и еще раз подчеркнул необходимость анархистской альтернативы:

«Анархия и анархисты должны быть подготовлены в научном и жизненном плане. Для анархистов анархия — это синоним научной экономики, и для такой экономики обязательны анархические условия, то есть отсутствие государства. Следовательно, мы должны установить экономический и социальный план ради блага всех — план, который должен быть приемлем даже для тех, кто не является анархистом. Наша программа должна быть представлена не как анархистская программа, а как план научной экономики. Мы должны понимать анархизм как предшественника научной экономики, неотделимый от этой экономики... Ни у нас, ни у кого другого нет решений для огромных экономических проблем, существующих в системе наемного труда. Нынешние битвы за повышение заработной платы ничего не дадут — единственное решение лежит в ее отмене. Все остальное не что иное, как иллюзия и крушение иллюзий. Профсоюзные активисты не должны впадать в соблазн борьбы за лучшее распределение, если они хотят подготовиться к социальной революции. Либо мы забудем о проблемах зарплат — либо захлебнемся в капиталистическом и большевистском болоте»[44].

Ачарья скончался незадолго до отплытия в Англию на открытие выставки его покойной жены.

[1] Acharya M.P.T. Reminiscences of an Indian Revolutionary. New Delhi, 1991; Ramnath M. Decolonizing Anarchism. An Antiauthoritarian History of India’s Liberation Struggle. Oakland; Edinburgh; Washington, 2011. P. 125--128.

[2] Yadav B.D. Introduction // Acharya M.P.T. Reminiscences of an Indian Revolutionary. P. 40--41.

[3] Ibid. P. 40--52; Райков А.В. Национально-революционные организации Индии в борьбе за свободу, 1905--1930. М., 1979. С. 88--93, 99--117.

[4] Райков А.В. Указ. соч. С. 111--120.

[5] Yadav B.D. Op. cit. P. 52--53.

[6] См.: Махно Н.И. Над свежей могилой т. Н. Рогдаева // Он же. На чужбине. Записки и статьи 1923--1934. Париж, 2004. С. 155.

[7] См.: Мошкин С.В. Красная экспансия на Восток. Екатеринбург, 2000. С. 62; Абдуллаев К.Н. От Синьцзяна до Хорасана. Из истории среднеазиатской эмиграции ХХ века. Душанбе, 2009. С. 163.

[8] Так, в письме, направленном представителем Андижанского отделения Совета интернациональной пропаганды «Исидором» 20 декабря 1920 года в Ташкент Ачарье, тот просит индийского революционера в числе прочего передать привет анархисту Рогдаеву (Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 68. Д. 2. Л. 32). Автор благодарит Н. Микаберидзе за предоставленные копии архивных документов.

[9] Рублев Д.И. Российский анархист начала ХХ в. в СССР 1950-х -- 1960-х гг.(на примере А.Н. Андреева и З.Б. Гандлевской) // Прямухинские чтения 2007 года. Тверь, 2008. С. 138.

[10] Протокол заседания, состоявшегося 17 октября 1920 года, см.: Documents of the History of the Communist Party of India. New Delhi, 1971. Vol. 1 («1917--1922»). P. 231. Протоколы учредительного и последующих заседаний компартии Индии в Ташкенте см.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 4.

[11] Протокол заседания Коммунистической партии от 15 декабря 1920 год в Ташкенте, см.: Documents of the History of the Communist Party of India. Vol. 1. Р. 231.

[12] Report of the work and organization of the Indian Communist Party. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 213. Д. 232. Л. 13.

[13] Yadav B.D. Op. cit. P. 53.

[14] Ibid. P. 56--57.

[15] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 45. Л. 7.

[16] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 64. Л. 36. Как утверждал Ачарья, в ГПУ позвонил швейцарский социалист Карл Моор, тесно сотрудничавший с большевиками и немецкими коммунистами, и попросил задержать его, не дав выехать из страны, якобы как виновника ареста германскими властями члена индийского берлинского комитета Далипа Сингха Джилла, подозревавшегося в шпионаже в пользу Великобритании (об аресте Джилла см.: Sareen T.R. Indian RevolutionaryMovement Abroad. 1905--1921. New Delhi, 1979. P. 244). Джилл заявил Моору, что Ачарья является британским шпионом. (Интересно, что историк Отто Шюддекопф, ссылаясь на материалы из немецких и австрийских архивов, доказывает, что сам Моор был «двойным агентом», то есть работал и на большевиков, и на власти Германии, Австрии и Швейцарии, которым передавал информацию о большевистской деятельности. О Карле Мооре см.: Schurer H. Karl Moor -- German Agent and Friend of Lenin // Journal of Contemporary History. 1970. Vol. 5. № 2. P. 131--152).

[17] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 64. Л. 38--40.

[18] Там же. Л. 41.

[19] Там же.

[20] Там же. Л. 40--41.

[21] Там же. Л. 41.

[22] Там же. Л. 42.

[23] Там же. Л. 43.

[24] Один из основателей компартии Индии Музаффар Ахмед утверждал позднее, что Ачарья и Чатопадайя еще раннее имели контакты с французской анархистской организацией под названием «Анархо-коммунистическая партия» и что Ачарья настаивал на приглашении анархо-синдикалистов на первые конгрессы Коминтерна. Разочаровавшись в Советской России, он якобы вернулся к «своему прежнему анархизму» (см.: Ramnath M. Op. cit. P. 131). Организации под таким названием во Франции не существовало. Возможно, имеется в виду Анархистская коммунистическая революционная федерация, существовавшая до Первой мировой войны и в 1920 году восстановленная как Анархистский союз, или же созданная анархистами в мае 1919-го «Французская коммунистическая партия», заявившая о присоединении к Коминтерну, но уже в конце того же года преобразованная в «Коммунистическую федерацию советов».

[25] Der Syndikalist. 1923. № 4. Beilage.

[26] Mr. Bhayankar [Acharya M.P.T.]. The «Communist» Programme: A Critical Review // The Hindu. 1923. February 14.

[27] International Institute of Social History (Internationaal Instituut voor Sociale Geschiedenis, IISG) (Amsterdam). IWMA Archives. № 17. 2nd Congress. Bericht des Sekretariats der IAA über 1923--1924. S. 53.

[28] Walt L. van der. A History of the IWW in South Africa // Bread & Roses. IWW Magazine. 2001. Autumn.

[29] Цит. по: Ramnath M. Op. cit. P. 132.

[30] Pressedienst von Sekretariat der IAA. 1923. № 6.

[31] Цит. по: События в Индии // Дело труда. 1930. № 60--61. Ноябрь--декабрь. С. 12--13.

[32] См.: А[charya] M. Der Antimilitarismus in Indien // Die Internationale. 1928. Mai. S. 14--17.

[33] См.: Acharya M. Trusts und Demokratie // Die Internationale. 1930. März. S. 110--113; April. S. 134--139; Idem. Das Problem der Ausbeutung und ihrer Beseitigung // Die Internationale. 1931. April. S. 131--134.

[34] Idem. Trusts und Demokratie // Die Internationale. 1930. April. S. 134--139.

[35] Idem. Das Problem der Ausbeutung und ihrer Beseitigung.

[36] Ramnath M. Op. cit. P. 132.

[37] Ранчоддас Бхаван Лотвала, преуспевающий предприниматель из Бомбея, проделал к этому времени долгую идейную эволюцию. Он участвовал в начале XX века в обществе «Арья самадж», ратовавшем за религиозную реформу индуизма, вел борьбу за права низшей касты «неприкасаемых», издавал газету «Хиндустан», пропагандировал идеи фабианского социализма, с которыми ознакомился в Англии в 1913 году, а после 1922-го стал сторонником российской революции. Лотвала создал Общество по продвижению социализма в Индии, в 1922-м помог издать в Индии «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса и финансировал издательство «Labor Press», в котором, помимо марксистской литературы, было выпущено, между прочим, и обращение Петра Кропоткина к молодежи. В начале 1930-х Лотвала, находясь в Лондоне, примкнул к троцкистам, осудив сталинский режим. Он выступил против «всех тоталитарных систем, будь то фашистские или коммунистические», потому что они приносят в жертву свободу. Основал Индийский институт социологии. См.: Ramnath M. Op. cit. P. 134--140; Yajnik I.K. The Life of Ranchoddas Bhavan Lotvala.Bombay: Writer’s Emporium, 1952.

[38] Heath N. Acharya, M.P.T (1887--1954) (https://libcom.org/history/acharya-mpt-1887-1951).

[39] Ramnath M. Op.cit. P. 140--142.

[40] Heath N. Op. cit.

[41] Ramnath M. Op. cit. P. 142--143.

[42] См.: Enciclopedia Anarquista. T. I. Ciudad de México: Tierra y Libertad, 1972. P. 178; IISG. IWMA Archive. № 32. Annual reports, rules and regulations. Internationale Arbeiter-Assoziation. Bericht über das Jahr 1947. S. 8; Ibid. Bericht über 1948. S. 9; Дело труда -- пробуждение. 1949. № 29. С. 40; Там же. 1956. № 50. С. 32; Rocker R. Anarcho-Syndicalism. London, 1989. P. 166.

[43] Acharya M.P.T. How Long Can Capitalism Survive? // The World Scene from the Libertarian Point of View. Chicago, 1951.

[44] Цит. по: Heath N. Op. cit.