Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

На украинском заводе «Еврокар», который занимается сбором автомобилей Škoda, появятся цеха, в которых будут производить и красить кузова автомобилей.

Первая партия кузовов уже готова. Пресс-служба компании сообщила, что осуществила запуск сварочного и покрасочного цехов.

Автозавод планирует выпускать 100 тысяч автомобилей Škoda в год. Первая партия кузовов уже готова, а в покрасочном цехе протестирована покраска первого кузова.

Новые цеха оборудованы польскими, чешскими и немецкими компаниями по производству лакокрасочного и прочего оборудования. В новом производстве использованы самые современные европейские технологии.

Запуск сборочных и лакокрасочных цехов позволит заводу выйти на масштабную сборку автомобилей с европейскими стандартами. После всемирного кризиса в Украине значительно сократились продажи новых автомобилей, поэтому завод решил перенести полномасштабную сборку автомобилей на конец этого года.

Компания «Еврокар» является официальным производителем автомобилей Škoda на Украине. Общий объём вложений в автозавод составляет порядка 250 миллионов долларов.

Телекоммуникационная компания Huawei подписала с Белоруссией меморандум о намерениях, результатом которого могут стать соглашения по ряду проектов в сфере телекоммуникаций, в том числе по поставке и внедрению систем видеонаблюдения и контроля

Белоруссия ведет переговоры с китайской телекоммуникационной компанией Huawei Technologies об установке систем видеонаблюдения. На прошлой неделе изданию The Wall Street Journal в Huawei подтвердили, что с белорусским министерством промышленности был подписан меморандум о взаимопонимании и планируется вести переговоры, в результате которых могут быть подписаны соглашения по ряду проектов в сфере телекоммуникаций. Конкретные проекты еще не утверждены.

По данным белорусской стороны, дочерняя компания Huawei в Белоруссии обсуждает установку системы видеонаблюдения с функцией анализа изображений, которую Huawei будет монтировать в сотрудничестве с минской компанией. Такую информацию сообщили в Министерстве промышленности Белоруссии в сентябре.

В министерстве подчеркнули, что система наблюдения может использоваться для мониторинга и обеспечения безопасности на центральных улицах городов, на промышленных предприятиях, в энергетике и на транспорте, а также на стратегически важных объектах.

Любой проект по заказу министерства будет открытым для предложений других компаний в порядке процедуры тендера, сообщили The Wall Street Journal в Huawei.

В рамках отдельной договоренности Huawei в июне начала тестировать систему видеослежения на белорусско-польской границе, сообщили в Пограничном комитете республики Беларусь. Технология будет использоваться в борьбе с контрабандой наркотиков, торговлей людьми и незаконной миграцией. Тестировать оборудование предполагается в течение 8-12 месяцев, сообщила в июне белорусская сторона.

Видеоконтроль и авторитарные режимы

Правоохранительные органы по всему миру применяют системы видеослежения. Но даже в таких странах, как Великобритания, где свобода собраний защищается законом, критики утверждают, что подобные технические решения потенциально являются инструментом вмешательства в стиле "Большого брата", комментирует The Wall Street Journal. Правозащитные организации, такие как Amnesty International, считают, что продажа подобного оборудования авторитарной Белоруссии не может не вызывать опасения ввиду жесткого подавления в стране общественных выступлений. В частности, в декабре 2010 года в Минске акция оппозиции с участием десятков тысяч граждан, недовольных результатами выборов, вылилась в жесткие столкновения с органами правопорядка.

В компании Huawei говорят, что их оборудование может использоваться для управления дорожным движением, дистанционного образования и обеспечения безопасности. В повседневной жизни эта технология повсеместно встречается в потребительских продуктах, и ее легко можно купить и установить.

В Азии в 2010 году Huawei входила в пятерку ведущих поставщиков такого оборудования, согласно данным британской аналитической компании IMS Research. Как и другие компании отрасли, Huawei также занимается монтажом систем видеослежения для заказчиков.

Россия и Восточная Европа являются активно развивающимися сегментами данного рынка. Продажи в регионе растут с темпом около 16% в год, сообщает The Wall Street Journal со ссылкой на данные IMS Research. Для сравнения, в Западной Европе рост составляет менее 10%.

В декабре Huawei сообщила, что свернет бизнес в Иране, сославшись на осложнение ситуации в стране. Ранее в октябре в The Wall Street Journal была опубликована статья о роли шэньчжэньской компании в содействии иранским службам безопасности в период, когда западный бизнес отказался от проектов в стране после кровавого подавления протестов в Иране два года назад.

"Переговоры [Huawei] в Белоруссии означают, что компания по-прежнему относится к числу тех, которые заинтересованы в соглашениях с авторитарными правительствами", - делает вывод газета.

В рейтинге государств мира по уровню развития демократии, обнародованном 30 декабря 2010 года журналом The Economist, Белоруссия заняла 130-е место из 165. Последние строчки списка занимают Узбекистан, Туркменистан, Чад и КНДР

2011 год выдался для евро трудным или даже критическим. И если в январе о распаде еврозоны никто и помыслить не мог, то к концу года эта тема стала основной для мирового сообщества. Штормовая осень - presto agitato...

Вопрос о спасении Греции и европериферии стал одной из главных тем заседания в сентябре в польском Вроцлаве Совета по экономическим и финансовым вопросам с участием министров финансов ЕС и представителей центральных банков стран-членов организации. Решение о спасении Греции было отложено до октября - к тому времени Еврогруппе должен был поступить отчет "тройки" - представителей Еврокомиссии, МВФ и ЕЦБ - о реализации бюджетных мер. Впоследствии оно было снова отложено.

Долговой кризис и дальнейшие меры по его разрешению обсуждались и в Вашингтоне на ежегодной встрече министров финансов и глав центробанков "двадцатки", организуемой МВФ и Всемирным банком. В частности, обсуждалось расширение европейского фонда финансовой стабильности EFSF за счет заемных ресурсов. Аналитики приводили оценки, что если кризис распространится на Италию и Испанию, фонду потребуется около 2 трлн евро. Тогда же в конце сентября германский Бундестаг должен был ратифицировать июльские соглашения о расширении EFSF. С учетом нарастающего недовольства населения Германии мерами по поддержке должников голосования ждали с опасениями. Тема "немцы и евро" стала главной и для всей Европы. Германский парламент 29 сентября одобрил расширение стабилизационного фонда EFSF. За спасение европейских стран-банкротов высказалось заметное большинство депутатов бундестага. Для канцлера Ангелы Меркель голосование было и проверкой на партийное единство.

В начале октября ведущая европейская деловая газета The Financial Times в редакционной статье предсказала, что Европе осталось жить с единой валютой всего несколько недель, если европейские лидеры не предпримут срочных усилий по спасению евро.

Экономист Нуриэль Рубини заявил, что предотвратить заражение "греческой болезнью" других стран ЕС могут лишь 2 трлн евро и выход Греции из еврозоны.

Британский лорд Саймон Вольфсон, исполнительный директор одежного ритейлера Next, предложил премию в 250 тысяч фунтов стерлингов тому, кто разработает самый лучший план по контролируемой ликвидации евро.

Тем временем рейтинговые агентства понизили рейтинги Испании.

В конце октября парламент Греции принял очередной пакет мер жесткой экономии в надежде на получение очередной порции денежной помощи от Европейского союза. Население вновь ответило на это бурными протестами и забастовками.

На рассвете 27 октября после 11-часового заседания на саммите в Брюсселе лидеры ЕС все-таки достигли договоренности с держателями греческого долга о 50-процентном списании номинальной стоимости принадлежащих им греческих долгов. Было также принято решение о рекапитализации банков и увеличении объема фонда финансовой стабилизации (EFSF) - предположительно до 1 трлн долларов.

Через несколько дней премьер-министр Греции Георгиос Папандреу подставил под сомнение достигнутый в переговорах прогресс, заявив о необходимости референдума по новой программе помощи. Кризис обострился, рынки вновь стало лихорадить. Европа поставила ультиматум и потребовала от Греции твердого ответа, хочет ли страна остаться в составе европейского валютного союза или рискнет выйти.

В итоге - очередная отставка. Решение о референдуме было снято, но позиция Папандреу вызвала открытое противостояние внутри правящей партии и кабинете министров. Внешне- и внутриполитический раскол обернулся для него решением об отставке, несмотря на вынесенный парламентом вотум доверия его кабинету.

Вслед за Коуэном, Сократешом и Папандреу кризис евро свалил "тефлонового" премьер-министра Италии Берлускони. Следующим звеном кризиса стало ожидаемое поражение на досрочных выборах в Испании правящей партии Сапатеро. Спасение Италии доверили технократам во главе с премьер-министром Марио Монти. А триумфатор испанских выборов, лидер оппозиционной правоцентристской Народной партии Мариано Рахой предупредил избирателей: чуда ждать не стоит.

Обозреватели и политики заговорили о двухскоростной Европе и существовании двух Евросоюзов - ЕС-27 и ЕС-17. По сообщениям СМИ, лидеры Германии и Франции обсуждали модель компактного интенсивно интегрирующегося ядра и периферии в формате "конфедерации". Разговоры о возможном внесении изменений в международные соглашения ЕС обострили противоречия между Великобританией и континентом, что стало очередной предпосылкой для двухуровневой Европы. "Если ждать британцев, можно очень долго простоять на перроне, а поезд так и не придет. Если же вы хотите качественного скачка, это возможно только с еврозоной", - комментировал один из обозревателей.

Европейский инвестиционный банк предоставит кредит компании Stora Enso в размере 150 млн евро для строительства новой линии по производству тарного гофрокартона на заводе в г. Остролека в Польше, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании. Полное погашение кредита планируется в 2023 г.

Запуск производства, общим объемом инвестиций в 285 млн евро, намечен на первый квартал 2013 г. "Реализация данного проекта укрепит наши позиции в производстве гофротары и увеличит конкурентоспособность на рынках Центральной и Восточной Европы», - сообщил Матс Нордландер, вице-президент, глава упаковочного подразделения корпорации.

Ежегодная производственная мощность завода в Остролеке, входящего в подразделение промышленной упаковки финского концерна, сейчас составляет 270 тыс. тонн тарного картона и крафт-бумаги. Мощность новой машины по производству тарного картона составит 455 тыс. тонн ежегодно.

Послание президента Дмитрия Медведева Федеральному собранию показало, что некоторые политики рано списали его со счетов - он не только подвел итоги четырех лет президентства, но и открыл новую политическую эпоху, считают опрошенные РИА Новости политологи. Мнения депутатов Госдумы разделились: коммунисты и эсеры услышали в послании прощальные интонации, а единороссы - планы на будущее, которые предстоит реализовать в том числе и самому Медведеву, но уже в качестве премьера.

Медведев в четверг выступил с четвертым и последним в ходе своего текущего президентского срока посланием парламенту. Его выступление продолжалось 1 час 10 минут. Первые 30 минут президент посвятил подведению итогов своей работы на посту главы государства, а затем огласил ряд инициатив в политической и экономической сферах. Он предложил реформу политсистемы, включающую в том числе переход к выборам глав регионов прямым голосованием жителей, введение упрощенного порядка регистрации партий - по заявке от 500 человек, представляющих не менее 50% регионов страны, сокращение количества подписей избирателей, необходимого для участия в выборах президента РФ, до 300 тысяч, а для кандидатов от непарламентских партий - до 100 тысяч.

Полномочия действующего президента истекают в мае 2012 года. Медведев в сентябре предложил баллотироваться на президентских выборах в марте 2012 года премьер-министру Владимиру Путину. При этом он дал согласие возглавить правительство в случае победы Путина. Таким образом, послание Медведева можно рассматривать не только как президентскую программу действий на несколько ближайших месяцев, но и как программу будущего премьера. Именно так анонсировал послание сам президент.

Заявка на будущее

Директор ВЦИОМ Валерий Федоров охарактеризовал выступление главы государства как сильное.

"Особенно это чувствуется в контексте нескольких месяцев, как он оставит президентский пост. Его уже списали со счетов, многие стали относиться критично после того, как он отказался баллотироваться на второй срок. Ничего не ждали от этого послания, кроме последнего "прости". Мы видим, что подведение итогов было не главным, главное - пакет новых инициатив, который, с одной стороны, представляет собой этот запрос на перемены. Он совершенно явно сформировался. С другой стороны, это такая программа действий, которая ставит вопрос, кто будет ее осуществлять", - считает Федоров.

"Это и заявка Медведева на дальнейшую работу свою в качестве не президента, а главы правительства", - полагает эксперт.

Политолог Леонид Поляков и член Общественной палаты РФ Георгий Федоров также отметили новую стилистику послания.

"Мне кажется, что это послание символично - в том смысле, что оно завершает четырехлетний срок президентства Медведева, но и вместе с тем оно открывает новую политическую эпоху: эпоху открытого, широкого, всестороннего взаимодействия власти и общества", - считает Поляков.

"Стилистика послания целиком и полностью соответствует настроению общества", - сказал он, добавив, что власть продемонстрировала полную готовность вести диалог с обществом и оппозиционными силами.

В свою очередь Федоров заметил: "Оптимистичное, стратегическое послание, в которое хочется верить. Показывает, что наша власть адекватна. Дмитрий Медведев впереди идет, он не стал дожидаться, пока будет запрос глобальный снизу на демократизацию, он эти преобразования возглавил. Повестку дня на будущие годы сформировал".

Политолог Леонид Радзиховский считает это послание наиболее интересным за четыре года.

"Это связано с двумя вызовами, которые перед ним стоят. Один вызов объективный - это очевидное недовольство, митинги, демонстрации, очевидно нарастающее политическое недовольство в обществе. Другой вызов личный: Медведев уходит с поста президента. Я думаю, что по совокупности этих двух причин Медведев хотел показать политическую энергетику - и общую, общесистемную, и свою личную. В какой-то мере ему это удалось, конечно", - сказал он.

Сигнал элитам и обществу

Социолог и политолог Ольга Крыштановская назвала послание Медведева "мощным итогом четырехлетнего президентства Дмитрия Медведева".

"Все то, о чем говорилось в обществе, обсуждалось на разных площадках, говорилось на митингах, говорилось оппозицией, теперь услышано и будет сделано. Медведев все эти тонкие моменты, узкие места нашей политической системы зафиксировал и сказал, что они будут изменены. Это, конечно, очень вдохновляет. Мне кажется, что если действительно это будет сделано, то у оппозиции многие козыри будут просто выбиты из рук", - сказала она.

"Такое быстрое реагирование и решительное реагирование - оно дает новый импульс", - считает Крыштановская.

По словам Валерия Федорова, часть законопроектов по инициативам уже готова. "Декабрьские выборы и прошедшие митинги сделали для всех очевидным, что хватит их держать в столах, пора пускать в дело. Может быть, даже чуть раньше надо было сделать", - сказал директор ВЦИОМ.

По мнению Леонида Радзиховского, "по существу предложенных мер это открутка того, что накрутили в 2000-е годы". При этом он не видит в этом ничего необычного, поскольку история развивается по спирали. С другой стороны, отметил политолог, "эти зерна падают в совершенно иную почву, и вырастет из них, очевидно, нечто иное, чем было тогда".

Член Общественной палаты РФ Георгий Федоров считает выступление Медведева "посланием-сигналом".

Дмитрий Медведев и те, кто слушал его "выходное" Послание >>

"Сигнал получила оппозиция, что либерализация будет, что у них есть возможности и права. Получили сигнал и экстремисты, что те сценарии, которые они предлагают, они не пройдут, и не думайте. Зарубежные центры влияния получили сигнал, что не надо вмешиваться в дела Российской Федерации. Получило сигнал и общество, что общество услышано, что перемены будут социальные, политические, экономические, что надежда впереди есть", - сказал эксперт.

"В послании я услышал сигнал и элитам, перефразирую: "Все только начинается. Я не ухожу. Будем работать вместе и дальше", - считает он.

Здравствуй и прощай

Депутаты Госдумы разошлись в оценках того, насколько сильны были в послании прощальные нотки. Представители парламентской оппозиции их услышали, а единороссы, чей федеральный список возглавлял Медведев на парламентских выборах в декабре, наоборот, считают, что все только начинается.

Замруководителя фракции КПРФ в Госдуме Николай Коломейцев назвал послание "прощальной песней" с попыткой сказать: "Я же это сделал". Депутат также обратил внимание, что в прошлом послании Медведева местоимение "я" прозвучало, по его подсчетам, 57 раз, а в этот раз чуть меньше.

Он считает, что в послании чувствовалось некое опоздание реакции властей на ситуацию в стране.

"Это была некая попытка отчета с заданием для Путина на будущее. Мне показалось, что есть некое отставание от ситуации, которая есть в обществе на сегодня. С моей точки зрения, всякие задания должны основываться на реальном анализе происходящего", - сказал депутат.

Вместе с тем он отметил, что "были брошены некие косточки - прямые выборы губернаторов, переформатирование (избирательных) комиссий".

Зампред фракции "Справедливой России" в Госдуме Геннадий Гудков услышал не только нотки прощания, но и желание самоутвердиться.

"Мне кажется, что в этом послании он желал самоутвердиться, и для него важно после этой рокировки сохранить лицо такого серьезного влиятельного человека", - сказал Гудков РИА Новости в четверг.

Депутат Госдумы, первый замсекретаря президиума генсовета "Единой России" Сергей Железняк и вице-спикер Госдумы единоросс Олег Морозов не согласны с коллегами.

"Мне показалось, что тут не было никакой прощальной интонации. Мне кажется, что президент ставил задачи и перед собой как перед федеральным политиком, которому предстоит много, из того, что он сказал, реализовывать в любом качестве, в котором он будет работать", - сказал Морозов журналистам.

В свою очередь Железняк заявил РИА Новости: "Были озвучены задачи, конкретные инициативы, которые предстоит решать в ближайшее время".

В качестве главных тем он выделил децентрализацию бюджетных отношений, прямые выборы губернаторов, избрание в Госдуму по смешанной системе, когда половина депутатского корпуса избирается по одномандатным округам.

"Я уверен, что эта новелла уже будет действовать на следующих парламентских выборах", - сказал депутат.

Верховная Рада Украины приняла закон "О ратификации соглашения между Кабинетом министров Украины и правительством Азербайджанской Республики о мерах, которые касаются развития сотрудничества в сфере транспортировки нефти по территории Украины".
Соглашением закреплены договоренности относительно условий, объемов и направлений транспортировки нефти Азербайджанской Республикой системой магистральных нефтепроводов Украины: в направлении Кременчугского НПЗ из порта Одесса и нефтеперерабатывающих предприятий Западной Украины; транзитом в направлении НПЗ в г. Мозырь, Республика Беларусь; транзитом по территории Украины в направлении стран Центральной и Восточной Европы (Венгрии, Словакии и Чехии), а также в направлении НПЗ Республики Польша с использованием белорусского и польского участка нефтепровода "Дружба" (на период до завершения строительства нефтепровода "Броды-Плоцк"). Украина > Нефть, газ, уголь > trans-port.com.ua, 22 декабря 2011 > № 458268

В период с 2001 по 2010 годы объемы яблок, экспортированные чилийскими компаниями на внешние рынки, выросли на 92,7%. За тот же период мировой экспорт яблок вырос на 50,4%.

Согласно недавно опубликованному исследованию, посвященному яблочному рынку («Apple Market», ODEPA/SimFRUIT), в Чили находится лишь 0,7% мировых яблоневых садов и сосредоточено 1,5% мирового производства этих фруктов. Так, по оценкам ФАО, Чили занимает 11-е место по производству яблок в мире. Но роль страны, как экспортера этого фрукта, гораздо более заметна в мировом масштабе.

Из всего мирового производства яблок (71,2 млн. тонн в 2009 г.), около 10,8% - экспортируется. Две трети мирового экспорта принадлежит шести странам: Китаю, Чили, Италии, США, Польше и Франции. Во многих странах с высоким уровнем производства яблок, в частности, в Китае, Индии и Иране, фермеры отдают предпочтение сортам, востребованным на внутреннем рынке.

Согласно оценкам ITC (International Trade Centre), в 2010 году Чили стала вторым мировым экспортером яблок, во второй раз после 2006-го года. В зависимости от сезона, погодных условий и спроса, второе место постоянно делят между собой Италия, США и Чили.

NIS и австрийская Rohоl-Aufsuchungs Aktiengesellschaft, через свое венгерское дочернее предприятие RAG Hungary Kft, подписали соглашение о совместной разведке и разработке участков углеводородов "Кишкунхалаш", расположенных на западе от г. Сегедин в южной Венгрии. Лицензия на разведку принадлежит RAG Hungary и охватывает область в 2,25 тыс. кв. км.

Компании будут осуществлять совместные инвестиции, а также разделят геологоразведочные риски и прибыль от разработки нефтегазовых ресурсов. В соответствии с условиями соглашения, NIS получит долю в 50% в объеме добычи на месторождении.

Партнеры планируют приступить к бурению первых скважин в 2012 г., после завершения интерпретации полученных данных 3D-сейсмики. Расходы на геологоразведку, оценку и разработку месторождения будут разделены пропорционально долям участия в проекте. По условиям соглашения, функции оператора будет выполнять RAG Hungary.

Объединение навыков, знаний и опыта, полученных в ходе реализации добывающих проектов в Венгрии и Сербии, будет взаимовыгодно для партнеров и станет стимулом для новых инвестиций в геологоразведочные работы в Венгрии.

Кирилл Кравченко, генеральный директор NIS, заявил: "Партнерство с RAG Hungary - еще один шаг в реализации стратегии по развитию деятельности NIS за рубежом. В сферу нашего внимания входят проекты по разведке и добыче в области Панонского бассейна, и уже сегодня в нашем портфеле есть несколько перспективных участков на территории Венгрии, Румынии и Боснии. Целью нашего развития является не только увеличение объемов добычи углеводородов, но и наращивание ресурсной базы и повышение обеспеченности запасами. Для этого мы привлекаем лучших партнеров - лидеров отрасли в своих направлениях. Сотрудничество с RAG позволит нам получить новый опыт, технологии и расширить географию деятельности".

NIS - одна из крупнейших вертикально интегрированных нефтегазовых компаний юго-восточной Европы, занимающаяся разведкой, добычей и переработкой нефти и газа, а также сбытом нефтепродуктов. Основные акционеры - "Газпром нефть" и Правительство Республики Сербия. Компании принадлежит два НПЗ - в городах Панчево и Нови Сад, а также разветвленная сеть АЗС. NIS работает в нескольких странах Европы, реализуя проекты в области разведки и добычи на территории Сербии, Венгрии, Румынии, Боснии и Герцеговины и Анголы.

RAG занимается разведкой и добычей в Австрии, Германии, Венгрии и Польше. Проекты в Венгрии реализует дочернее предприятие RAG Венгрия, находящееся в 100% собственности RAG.

Помимо разведки и добычи RAG является одной из крупнейших европейских компаний по подземному хранению газа. Газохранилища RAG и его партнеров удовлетворяют не только потребности австрийского рынка, но и обеспечивают пользователям Центральной Европы хранение газа в объеме в 5 млрд кубометров, планируя увеличить мощности к 2014 г. до 6 млрд кубометров газа, - передает lawtek.ru.

Международный Союз Автомобильного Транспорта (МСАТ) проинформировал Ассоциацию "БАМАП" о том, что с 05 декабря 2011 г. Сербия присоединилась к проекту МСАТ TIR-EPD.
Это означает, что с 05 декабря 2011 г. международные автомобильные перевозчики имеют возможность самостоятельно, без использования платных услуг третьих лиц, направлять электронную предварительную информацию при перевозке товаров с использованием процедуры МДП в сербские таможенные органы, как при въезде на территорию Сербии, так и при выезде из Сербии, если процедура МДП начинается на территории Сербии.
С учетом изложенного Ассоциация "БАМАП" обращает внимание международных автомобильных перевозчиков, что практическая реализация проекта МСАТ TIR-EPD с 05 декабря 2011 г. доступна бесплатно на территории 19 стран: Республика Беларусь, Бельгия, Болгарии, Босния и Герцеговина, Венгрии, Германия, Грузия, Латвии, Литвы, Молдова, Польши, Румынии, Сербии, Словакии, Словении, Финляндии, Франция, Чехии, Эстонии,
Ассоциация "БАМАП" совместно с МСАТ продолжают работу по увеличению количества стран-членов ЕС, а также не являющимися членами ЕС, которые в ближайшее время присоединяться к проекту МСАТ TIR-EPD. Сербия > Транспорт > trans-port.com.ua, 21 декабря 2011 > № 458334

Более половины необходимой суммы город заработал в начале года - благодаря продаже пакета Банка Москвы и Столичной страховой группы. Продать активы не столь заинтересованным инвесторам, как ВТБ, оказалось труднее. Их пугал кризис и предстоящие выборы

Столичные власти запланировали получить от приватизации городского имущества 200 млрд рублей в течение двух лет - 2011 и 2012.

В феврале этого года власти Москвы завершили сделку по приватизации своего пакета акций Банка Москвы. Они продали ВТБ 46% акций кредитной организации и 25% плюс одну акцию Столичной страховой группы, которой принадлежит 17,32% акций банка, заработав при этом 103 млрд рублей (акции банка Москвы принесли 92,8 млрд рублей, ССГ - 10,2 млрд рублей). По данным заместителя мэра по имущественно-земельным отношениям Натальи Сергуниной, премия превысила 14%.

В том же месяце Центральная топливная компания (100% акций которой находятся в собственности Москвы, занималась продажей городского пакета Банка Москвы) продала "Газпром нефти" 22,39% нефтекомпании Sibir Energy за 740 млн долларов (порядка 21 млрд рублей).

Таким образом, февраль практически сделал партию.

Лужков никогда бы не продал "Моспромстрой"

В июне власти Москвы выставили на продажу 24,5% "Моспромстроя". Юрий Лужков считал этот холдинг, построивший храм Христа Спасителя и Останкинскую башню, Ледовый дворец, мемориал Победы на Поклонной горе, стратегически важным активом и категорически отказывался его продавать.

"Моспромстрой" владеет почти 150 объектами недвижимости - отелями под управлением Marriott, Holiday Inn и др. Среди крупнейших гостиничных активов - "Hilton Moscow Ленинградская", "Marriot Роял Аврора", "Marriot Грандъ-Отель" на Тверской улице.

Город хотел получить за свой пакет "Моспромстроя" более 3,28 млрд рублей, и покупатель нашелся - о желании приобрести пакет заявил кипрский офшор Halletsville Trading & Investments Ltd, который на тот момент уже владел 70% акций строительного холдинга.

ФАС 17 октября разрешила офшору, который принадлежит структурам главы Бинбанка Микаила Шишханова и его дяди Михаила Гуцериева (главы и совладельца "Русснефти"), заключить эту сделку.

Доля "Москвы" досталась Шишханову

В июле Шишханов приобрел у правительства Москвы 49% акций компании "Декмос", которая является заказчиком и застройщиком проекта по реконструкции гостиницы "Москва" (по 25,5% акций компании принадлежит Сулейману Керимову и Аркадию Ротенбергу).

Сумма сделки не разглашается. Но Станислав Ивашкевич, заместитель директора по развитию компании CB Richard Ellis, считает, что ориентировочная стоимость всего комплекса может составить около 1 млрд долларов, а за сектор гостиницы Шишханову придется заплатить приблизительно 150 млн долларов., возможно, и больше, приводятся слова эксперта на сайте консалтинговой компании RRG.

В понедельник, 19 декабря, стало известно, что полное завершение воссоздания гостиницы "Москва" откладывается еще на год - до 2013 года.

В начале июля заместитель руководителя департамента имущества Москвы Константин Песоцкий сообщил, что до 2015 года город намерен приватизировать около 300 компаний.

Наталья Сергунина в одном из интервью обозначила задачу максимум: до 2016 года в собственности города должно остаться не более 30-35 обществ - это предприятия из сферы энергетики, крупные высокотехнологичные и девелоперские компании, специализированные фонды. "В отдельных случаях город даже увеличит свою долю в обществах, которые занимаются инфраструктурными проектами", - пояснила она.

Андрей Шаронов, заместитель мэра по экономическим вопросам, подтвердил в июльском интервью газете "Ведомости", что "к продаже готовятся новые активы - принадлежащие городу пакеты акций 30 компаний".

Он подсчитал, что продажа 28,58% акций холдинга "Объединенные кондитеры" может принести минимум 15 млрд рублей, а холдинг "Мосмедыньагропром" - порядка 3,5 млрд рублей.

Из 356 ГУПов, принадлежащих Москве, 54 предполагается акционировать и продать в ближайшие два года, сказал Шаронов. "Город не может осуществлять контроль за таким количеством предприятий, фактически это приводит к финансовым потерям, ведь подчас ГУПы - это каналы увода активов города. К примеру, выплаты ГУПов в интересах собственника, т. е. Москвы, составляли 0,15% от доходов бюджета. Задача - зачистить эту поляну, пусть даже с фиксацией убытков, потому что продажа прекращает дальнейшие убытки".

Добыча августа - 5 млрд рублей за AFI Mall

В августе Москве удалось продать 25% акций торгового центра AFI Mall, расположенного на территории Москва-Сити. "Недвижимый" эквивалент этого пакета - 45 тысяч кв. метров - приобрела за 5 млрд рублей компания Bellgate Construction Ltd, дочерняя структура AFI Development.

Город хочет избавиться от гостиниц и кинотеатров

Как стало известно в августе, в программу приватизации до 2013 года попали еще 15 отелей и ГУП "Объединенная дирекция по управлению имущественным комплексом киносетей" (она объединяет 39 кинотеатров, например, "Ударник", "Баррикады", "Алмаз", "Варшава", "Будапешт", "Прага", "Пионер").

Ожидается, что еще до конца этого года на аукцион может быть выставлена доля города в ОАО "Гостиничная компания" (ГК).

Компания создавалась как СП Москвы и Рональда Лаудера, американского миллиардера, сына основательницы косметической компании Эсте Лаудер. Город планировал передать в ГК свои доли в некоторых московских отелях (в частности, "Националь", "Будапешт" и "Россия") и стать владельцем 49% акций. Принадлежащий Лаудеру Russia Real Estate Fund должен был получить 51% ГК и внести в уставный капитал 31,7 млрд рублей. С приходом в Москву Собянина планы мэрии изменились, и Лаудер потерял интерес к проекту. В середине июля 2011 года город выкупил у Russia Real Estate Fund его долю в ГК. Сообщалось, что за 15% "Гостиничной компании" власти заплатили более 5 млрд рублей.

На сегодняшний день в "Гостиничную компанию" входят 14 отелей, среди которых "Ренессанс" и "Савой".

Под пятнадцатым номером в список приватизации попала гостиница Hilton Ленинградская, в которой городу принадлежит 30% акций. Преимущественное право выкупа этого пакета есть у Микаила Шишханова. По оценкам риелторов, он может стоить около 90 млн долларов.

Однако сроки проведения аукциона по Hilton Ленинградская еще не определены.

Ближайший аукцион по продаже гостиничного актива - отеля "Националь" - состоится 22 декабря.

Елена Батурина считает заниженной цену "Националя"

На продажу будет выставлено 100% акций отеля, начальная цена пакета - 4, 58 млрд рублей. Шаг аукциона - 91 млн 666 тысяч рублей.

Вера Сецкая, президент GVA Sawyer, напомнила BFM.ru, заявления о продаже гостиницы "Националь" уже звучали неоднократно, но по факту продажа не состоялась. "В 2010 году московские власти оценивали стоимость гостиницы "Националь" в 1 млрд рублей:с тех пор цена возросла в 4,5 раза".

При этом экс-владелица компании "Интеко" Елена Батурина считает, что цена отеля явно занижена. На вопрос "Ведомостей" об отношении к приватизации по-московски она ответила вопросом: "Как вам продажа Гостиного двора за 150 млн долларов, тогда как город вложил туда порядка 600 млн долларов? Я бы еще поучаствовала в покупке "Националя" за 4,5 млрд рублей. Тем более что у меня есть гостиничная сеть (смеется)".

Между тем, исполнительный вице-президент Jones Lang LaSalle Hotels Марина Усенко полагает, что озвученную цену в 4,58 млрд рублей можно назвать "точкой отсчета", основываясь на которой каждый инвестор может принять решение о том, насколько привлекателен для него этот актив.

"Мы относим "Националь" к так называемым трофейным, знаковым отелям, и, проводя анализ сделок с такими объектами за рубежом, мы выяснили, что их стоимость обычно стабильна и не зависит от колебаний на рынках. Так, цена продажи "трофейных" гостиниц на Западе обычно начинается с 1 млн евро за номер. "Националь" оценен в 550 тысяч евро за номер, но говорить о том, что его оценили в два раза дешевле, нельзя. У каждого инвестора свое понимание этого актива. На наш взгляд, отель однозначно уникальный и перспективный, однако ему необходима некоторая управленческая реорганизация и инвестиции в сам объект, причем оценить объем вложений, которых потребует "Националь" от нового владельца, сейчас очень непросто", - пояснила BFM.ru Марина Усенко.

Сергей Чагин, замдиректора департамента инвестиционных продаж NAI Becar, тоже считает, что можно было бы выставить более высокую цену. "Изначально стартовая цена торгов составляет в районе 6700 долларов за кв. метр за здание напротив Кремля, плюс определенный раскрученный бренд, и 221 гостиничный номер. Но если мы возьмем приблизительную ставку по рынку гостиниц, а это порядка 270 долларов за номер в сутки, то доходность у нас получается при той цене продажи, которая сейчас есть, в районе 13%. Для таких инвестиционных продаж это очень хорошая цифра. И все-таки, я думаю, что эта цена заниженная. Мне кажется, что там цена может быть в районе 180 млн долларов в общем объеме, и это было бы нормально", - говорит он BFM.ru.

Открытые формы аукциона, когда в режиме онлайн люди могут увеличивать стоимость, дает возможность Москве рассчитывать, что объекты будут продаваться по ценам выше рыночных, считает Рустам Топчиев, исполнительный директор Adwill. "Финальная стоимость превысит изначально установленную городом на 20%, она будет полностью зависеть от желания и спроса потенциальных инвесторов. Оценка будет эмоциональной, поскольку выставленные на продажу объекты уникальны", - говорит он BFM.ru.

Аукцион, который провалился

В московском филиале Российского аукционного дома 6 октября этого года состоялись торги по продаже принадлежащих Москве пакетов акций ОАО "Центр международной торговли" ("ЦМТ"). На аукцион было выставлено 9,64% акций ЦМТ. Начальная цена пакета составляла 1, 446 млрд рублей. На участие в аукционе поступило две заявки, однако торговаться за объекты участники не стали.

Константин Лебедев, партнер, руководитель отдела оценки компании Cushman&Wakefield, обращает внимание на то, что в ЦМТ продавалась небольшая доля, а никакие дисконты за контроль, за ликвидность не делались. Стоимость, которая указана по этому активу, она достаточно высокая, но пока по конъюнктуре рынка их действительно сложно реализовать, считает эксперт.

"Возьмем ЦМТ: 10% продается, цена - 232 млн долларов. Это много за 10%, - рассуждает в беседе с BFM.ru Сергей Чагин. - Но при этом у ЦМТ в 2010 году по финансовым показателям валовая прибыль составила порядка 4 млрд рублей. Из этого 10% достаются инвестору. Сейчас, если мы переводим в соотношении определенной ставки капитализации на вложенные деньги, то это составит 6%. Сейчас это как размещение на депозите. Но при этом в ЦМТ сейчас строятся новые блоки, строения, но они еще не заселены, но при этом люди потихонечку начинают снимать по договорам помещения. Соответственно, весной будущего года будет более продвинутая стадия, будет генериться больше поток с вводом этих помещений. Следовательно, и привлекательность данного пакета возрастет, потому что доходность будет выше".

"Новинский, 31". Продано

На аукцион по продаже ОАО "Новинский бульвар, 31", состоявшемся 6 октября, был выставлен пакет города в размере 24,99%. Победителем торгов была признана компания "Саттон Холдингз Лимитед", которая не переплатила за него ни копейки: лот ушел по стартовой цене - за 1,42 млрд рублей.

Андрей Степаненко, генеральный директор "Российского аукционного дома", отметил, что на торги был выставлен миноритарный пакет акций по достаточно высокой начальной цене, и, тем не менее, удалось найти инвестора.

Удачно сбросили

Аукцион по продаже объекта на участке "№"15 в Москва-Сити, на котором при Лужкове собирались строить здание мэрии и дворец бракосочетания, состоялся 8 декабря.

В торгах приняли участие две организации: ООО "Новые агротехнологии" и ООО "ГрандТитул". При стартовой цене в 7, 078 млрд рублей лот ушел за 7, 218 млрд рублей ООО "ГрандТитул", представляющей интересы группы Года Нисанова и Зараха Илиева.

Зарах Илиев и Год Нисанов в прошлом были совладельцами (вместе с Тельманом Исмаиловым) Черкизовского рынка.Сейчас владеют ТЦ "Европейский", гостиницей "Украина" и ТЦ "Москва".

Алексей Буреломов, ведущий консультант "Аналитического консалтингового центра МИЭЛЬ", отмечает: "Участок "№"15 Москва-Сити дает возможность возвести более 315 000 кв. метров, в том числе и наземной - 250 тысяч кв. метров. При этом инвестору дается возможность некоторого изменения функционального набора объектов в составе застройки".

Действительно, проектное задание предусматривает строительство на этой площадке бизнес-центра, гостиницы с инфраструктурой, апартаментов с инфраструктурой, торгово-выставочного центра, а также парковки.

Константин Лебедев считает, что успех этого аукциона определил факт продажи всего пакета: "Мы должны понимать, что там продавалось и реализовывалось 100%. Естественно, что любые бизнесмены настроены иметь близкий к контрольному пакет, и всегда это является большим преимуществом".

По мнению Юрия Тараненко, директора департамента коммерческой недвижимости группы компаний RRG, "любая продажа доли, а не всего объекта, является фактором, снижающим стоимость актива на 18-20%".

Что перенесли

В этом году должен был состояться аукцион по продаже акций Гостиного двора.

Одноименная компания была создана для проведения реконструкции здания Гостиного двора в центре Москвы и последующего управления объектом (департаменту имущества города Москвы принадлежит 100% акций). Проект реконструкции - один из знаковых в лужковскую эпоху, его сметная стоимость составила около 371 млн долларов. По словам Батуриной, реконструкция обошлась в 600 млн долларов.

Но Российский аукционный дом перенес торги по продаже здания Гостиного двора на весну 2012 года, сообщил столичный департамент имущества (ДИГМ).

Надо сказать, что аукцион по продаже памятника архитектуры откладывается уже второй раз. Он должен был состояться 6 октября. Предметом торга должны были стать 49% акций ОАО "Ильинское подворье", которому принадлежат 17 500 кв. метров Гостиного двора (общая площадь - 80 тысяч кв.метров).

Как сообщал РАД, начальная цена продажи - 1,491 млрд рублей. Шаг аукциона - 74 млн 500 тысяч рублей. Размер задатка - 149 млн рублей.

 Однако, по информации СМИ, свою долю (51% процент) в "Ильинском подворье" согласился продать глава Союза грузин России Михаил Хубутия, а город включил в лот ОАО "Гостиный двор", которому принадлежит 60 тысяч кв. метров комплекса.

В результате было принято решение о переносе торгов на 8 декабря, но затем ДИГМ сообщил: "В целях обеспечения эффективной приватизации, повышения спроса на акции ОАО "Ильинское подворье", находящихся в собственности города Москвы, принято решение о продаже единым лотом 100% акций ОАО "Ильинское подворье" и недвижимого имущества здания "Гостиного двора" (59 744, 6 кв.метров). Аукцион по продаже единого лота - 100% акций ОАО "Ильинское подворье" и недвижимого имущества здания "Гостиного двора" планируется на весну 2012 года".

Не найдет своего покупателя в этом году и 40-процентный пакет акций кинотеатра "Октябрь". Власти приняли решение о переносе его приватизации на начало 2012 года - с "целью повышения инвестиционной привлекательности объекта".

Судя по сообщениям департамента, начальная цена продажи составит 796 млн рублей. Шаг аукциона - 39,8 млн рублей.

По мнению Константина Лебедева, существует несколько причин для переноса аукционов. "Высокие цены - одна из них. Вторая - то, что сейчас происходит в Европе, потому что в любом случае такие сделки проходят с финансированием. И, как правило, финансирование привлекается откуда-нибудь с Запада - потому что если у тебя нет какого-то финансового рычага, у тебя резко сокращается количество претендентов. Потенциальными покупателями в таких сделках могут быть либо какие-то транснациональные компании, у которых есть финансовая поддержка каких-то государственных банков, у которых есть возможность предоставить какие-то льготы, либо нужно привлекать финансирование с Запада. Но мы видим, что происходит в Европе, поэтому сейчас это действительно сложно реализовать. Я думаю, что потенциально такие аукционы будут успешны ближе к весне 2012 года, потому что уже будет некая определенность".

В подвешенном состоянии

Нельзя полностью исключить возможность в самое ближайшее время приватизации такого крупного актива, как 74,3% аэропорта "Внуково".

В апреле этого года вице-премьер РФ Сергей Иванов сообщил, что приватизация объединенного комплекса "Шереметьево" и "Внуково" может состояться сразу после их слияния, и цена будет исчисляться "сотнями миллиардов рублей". В случае объединения аэропортов, правительство Москвы должно получить из федерального бюджета 40-50 млрд рублей, вложенные в развитие терминала во "Внуково".

Летом стало известно, что замминистра финансов Сергей Сторчак подписал проект распоряжения правительства, по которому после объединения аэропортов Москва получит пакет в 1,027 млрд гособлигаций выпуска 2000-2006 годов, которые она сможет реализовать.

В интервью газете "Ведомости" председатель совета директоров "Внуково", первый замгендиректора компании "Внуково-Инвест" (владеет 25% акций аэропорта) Виталий Ванцев предположил, что частные инвесторы смогут дождаться от Москвы продажи 75-процентного пакета аэропорта до конца текущего года.

Он признал, что "Внуково-Инвест" заинтересовано в покупке и готово задействовать собственные средства, но "на всякий случай и договоренности с несколькими банками уже есть". Ранее в СМИ со ссылкой на неофициальные источники сообщалось, что стартовой ценой на аукционе станет сумма в 27 млрд рублей. "Нет очевидных причин держать "Внуково" как актив на балансе города", - пояснил в сентябре Андрей Шаронов.

На чем еще может заработать город

Эксперты, мнение которых приводит IRN.ru, указывают, что пакет города в гостиничном бизнесе "Москва - Красные Холмы" может стоить 20 млн долларов, в "Рэдиссон-Славянской" - 50-60 млн долларов, в ЦМТ - 10 млн долларов. При оценке доходным методом 30% акций отеля "Метрополь" стоит 10-12 млн долларов, но стоимость может находиться вне рыночной логики.

Инвестор притаился

Глава компании "Финэкспертиза" Агван Микаелян рассказал в интервью BFM.ru: "То, что предлагается [на аукционах], достаточно адекватно. Но в последнее время мы не видели никаких серьезных крупных сделок, громких, что называется. Это связано с тем, что инвестор сам по себе притаился - конец года, ожидание финансового кризиса, да еще и элементы политической жизни нашей. Обычно инвестор всегда предпочитает понять, с кем дальше будет иметь дело, и только после этого делать серьезные крупные инвестиции. Поэтому сейчас то, что происходит с приватизацией, наверное, надо назвать деловым затишьем, скорее, чем каким-то серьезным движением. Все понимают, что после любых выборов происходит смена действующих лиц, даже если власть сама по себе глобально не поменялась, всегда происходит обновление действующих лиц. А у нас традиционно предпочитают работать с конкретными людьми. Ощущение такого близкого кризиса никого не отпускает, в такой ситуации делать крупные инвестиции мало кто решается".

Программа приватизации должна утверждаться Мосгордумой

Программа приватизации должна утверждаться Московской городской думой, а она лишилась этих полномочий еще при Лужкове, заявил в интервью BFM.ru лидер "Яблока" Сергей Митрохин, экс- депутат МГД.

"Поэтому общественного обсуждения программы приватизации, даже минимального, Москве нет. Это неизбежная основа для коррупции, воровства, продажи имущества по неадекватным ценам. Кроме того, у нас есть очень нехороший прецедент с продажей Банка Москвы, незаконный, без аукциона. Продали Банк Москвы за 105 млрд рублей, которые до сих пор никто не видел, которые в бюджет города не поступили (в ВТБ порталу сообщили, что деньги давно перечислены в "Центральную топливную компанию - BFM.ru ). Эта история прошла вне правового поля. Что говорить о тех объектах, про которые мало кто знает? Самое главное, что отсутствует в Москве для обеспечения цивилизованной и выгодной для города приватизации, - это прозрачность".Аукцион по продаже городского пакета акций отеля "Националь" состоится 22 декабря. 

«Газпром» в стиле ретро

Концерн вернет европейским потребителям $7 млрд

Алексей Гривач

Совет директоров «Газпрома» вчера утвердил бюджет на 2012 год. Концерн планирует резко нарастить расходы по досрочному погашению обязательств. Из 300 млрд руб., заложенных в эту строку финплана, 201 млрд зарезервирован под возврат средств клиентам в Европе.

Среднегодовая цена по экспортным контрактам «Газпрома», как ожидает менеджмент, вырастет почти на $50 и достигнет исторического максимума — $442 за тысячу кубометров. В следующем году российский газовый монополист собирается продать в Европу и Турцию 164 млрд кубометров и выручить от реализации $72,5 млрд. Это новый рекорд.

Однако 10% этой суммы «Газпрому», вероятно, придется вернуть европейским потребителям. В бюджете компании на следующий год заложен 201 млрд руб., или $7 млрд (по курсу 28,7 руб./$1), на «ретроактивные платежи» клиентам в дальнем зарубежье.

Заместитель председателя правления «Газпрома», генеральный директор «Газпром экспорта» Александр Медведев весной говорил в интервью корпоративному изданию, что в экспортных продажах концерн сделал выбор в пользу увеличения выручки, смирившись с потерей части рынка. В результате «Газпром» остается крупнейшим игроком, но часть его доли досталась поставщикам сжиженного газа и норвежской Statoil. Теперь концерн собирается вернуть потребителям часть денег, но усилить позиции на рынке будет трудно.

В «Газпроме» и «Газпром экспорте» отказались от комментариев. По информации «МН», речь идет о деньгах, которые российский поставщик получил и продолжает получать за газ в период проведения переговоров о пересмотре цен. Пересмотр газовых контрактов занимает многие месяцы, а если дело доходит до арбитража, то годы. Как правило, в случае достижения договоренностей по снижению или повышению цены участники договора применяют их «задним числом» с момента официального обращения недовольной положением вещей стороны. И «Газпром» в эти $7 млрд заложил все возможные риски, связанные с текущими переговорами и арбитражными процессами с потребителями в Европе.

Часть клиентов уже добилась от российского поставщика уступок. Как говорится в отчетности «Газпрома», в 2010–2011 годах были достигнуты договоренности о пересмотре условий поставок с немецкими E.ON, WIEH, Wingas, итальянскими Eni, Sinergie Italiane, ERG, Premium Gas и Edison, французской GDF Suez, швейцарской EGL, австрийскими GWH, EconGas и Centrex, а также голландской GasTerra. Кроме того, как сообщали «МН» (см. номер от 19 декабря), на днях были достигнуты договоренности о временном снижении цен для немецкой Verbundnetz Gas. Скидка должна быть предоставлена в том числе и на объемы газа, купленные VNG в 2011 году. Скорее всего дополнительное уменьшение контрактных цен получило и совместное предприятие «Газпрома» с Wintershall — WIEH, которое выступает посредником между российским концерном и VNG.

С частью компаний, например словацкой SPP, голландской Shell Europe или чешской RWE Transgas, консультации по пересмотру договоров продолжаются. E.ON, Eni, GDF Suez и австрийские покупатели инициировали повторные переговоры с «Газпром экспортом» с целью получить новые уступки. При этом E.ON, RWE Transgas и польская PGNiG начали разбирательства с российским поставщиком в международном коммерческом арбитраже.

В 2011 году «Газпром» планировал продать в Европу и Турцию 157 млрд кубометров по цене $394 за тысячу кубометров. По итогам года продажи будут поменьше — 151–152 млрд кубометров, концерн получит $60 млрд. Из них $7 млрд пойдет на ретроактивные платежи следующего года, значит, реальная цена продажи и выручка концерна в текущем году в дальнем зарубежье будет ниже плана — около $350 за тысячу кубометров. Выходит, что европейские партнеры хотят от «Газпрома» скидки в размере $50, что примерно соответствует разнице между стоимостью газа по долгосрочным контрактам с нефтяной привязкой и ценой на спотовых площадках в континентальной Европе.

Ни фунта для МВФ

Британия снова отказалась поддержать европейскую валюту

Александр Баранов

Правительство Великобритании отказалось принять участие в программе Международного валютного фонда по укреплению еврозоны, тем самым еще более обострив конфликт с руководством Евросоюза.

Министры финансов ЕС планировали выделить на поддержку европейской валюты 200 млрд евро, однако из-за отказа Великобритании присоединиться к схеме общая сумма составила лишь 150 млрд евро.

Это уже второй случай за последний месяц, когда Лондон занимает резкую антиевропейскую позицию. Ранее премьер-министр страны Дэвид Кэмерон отказался поддержать внесение поправок в Лиссабонский договор, направленных на стабилизацию финансов еврозоны.

По мнению британских экспертов, решение отказать МВФ объясняется внутриполитической ситуацией в стране, и прежде всего настроениями в стане консерваторов, представляющих большинство в правящей коалиции.

Как считает ведущий эксперт по европейским делам британского Королевского института международных отношений Ричард Уитмен, нынешняя позиция Великобритании не имеет серьезного экономического обоснования и вызвана прежде всего идеологическими соображениями.

«Британская экономика имеет шансы на восстановление только в условиях выхода из кризиса экономики еврозоны. Тем не менее евроскептики в Консервативной партии даже допустить не могут, чтобы Великобритания спасала ненавистное им евро, пусть даже опосредованно, через МВФ», — сказал в интервью «МН» Ричард Уитмен.

Антиевропейская позиция британского премьера и министра финансов вызвала серьезное замешательство в рядах либерал-демократов, партнеров тори по правящей коалиции. Европейская интеграция всегда была одним из столпов политики этой партии. Лидер либерал-демократов и вице-премьер правительства Ник Клегг уже неоднократно заявлял о реальной угрозе маргинализации Великобритании в Европе. Разногласия между Клеггом и Кэмероном по вопросу о евро обострились настолько, что Ник Клегг даже не присутствовал на последнем заседании парламента, посвященном этой теме.

Однако главная проблема премьер-министра Дэвида Кэмерона не в разногласиях с партнерами по коалиции. Британские либерал-демократы, вступив в союз с консерваторами, настолько потеряли в рейтингах и опросах популярности, что на серьезный конфликт и тем более на выход из коалиции они пойти не могут, поскольку провалятся на внеочередных выборах. Настоящие проблемы премьер-министра Кэмерона — в его собственной партии, толкающей его на конфликт с Европой.

«Внешнему наблюдателю трудно понять, почему в столь зависящей от Европы Великобритании так хотят коллапса еврозоны. Но все это объясняется десятилетиями политической кампании британских консерваторов-евроскептиков, которые с самого начала были радикально настроены против ЕС и которые в свою очередь оказали огромное влияние на новое поколение политиков, пришедших в парламент на последних выборах», — сказал в интервью «МН» Ричар Уитмен.

Не случайно именно сейчас британские евроскептики воспряли духом и подняли голову, а их число в парламенте растет. На протяжении многих лет, даже когда европейская валюта представлялась несомненным успехом, они убеждали всех, что введение евро — это ошибочный проект и что в один прекрасный момент этот валютный союз рухнет.

«Теперь они полностью убеждены, что все их политические предсказания сбылись. Британские евроскептики окончательно утвердились в своем убеждении, что Евросоюз в тупике. Для них это почти идеологическая догма. Так что нынешняя ситуация для них — это не возможность помочь партнерам по ЕС, а наилучший момент для того, чтобы воткнуть им нож в спину, чтобы в конце концов увидеть Великобританию вне Евросоюза», — говорит Ричард Уитмен.

Пока что европейские партнеры Лондона ножа в спине не чувствуют, а французский президент Николя Саркози даже выразил надежду на то, что Великобритания все-таки присоединится к европейским усилиям по спасению евро. Тем не менее нынешний отказ Лондона выделить средства МВФ выглядит особенно вызывающим, учитывая то, что к схеме присоединились европейские страны, которые так же, как и Великобритания, не входят в еврозону, — Польша, Чехия, Дания и Швеция.
Официально британские власти мотивировали отказ присоединиться к программе МВФ тем, что, по мнению Лондона, подобное увеличение бюджета фонда должно быть частью более широкого процесса, в который должны быть вовлечены все страны «двадцатки», в том числе и Россия.

«Британия всегда готова рассматривать вопрос о выделении дополнительных средств МВФ, но в рамках глобального соглашения и имея в виду глобальную роль фонда», — заявил британский министр финансов Джордж Осборн.

«Это всего лишь политическое прикрытие. То же самое, что сказать соседу, у которого горит дом: «Знаешь, дорогой друг, я подожду, пока пламя еще поднимется. Вот когда совсем горячо станет, тогда я, может быть, тебе помогу», — заявил в беседе с «МН» эксперт британского Королевского института международных отношений Ричард Уитмен.

Усилия чилийской фруктовой индустрии, направленные на приобретение новых экспортных рынков, были не напрасны.

В сезоне 2010-11 экспорт фруктов из страны вырос на 7,2% и достиг нового рекорда – 2,641 млн. тонн. Между тем, США и Европа, два крупнейших экспортных направлений, показали отрицательный рост, в то время как поставки в Латинскую Америку, на Дальний и Ближний Восток существенно выросли.

В прошлом сезоне экспорт в страны Латинской Америки вырос на 26,3%, регион стал третьим по величине рынком сбыта, потребляя порядка 20% фруктов, предназначенных для внешнего рынка. Особенно быстро развивались торговые отношения с Бразилией, экономика которой в настоящий момент характеризуется быстрыми темпами роста ВВП и потребительских расходов.

«Сотрудничество с Бразилией развивается в позитивном ключе, и мы видим в этой стране крупного покупателя нашей продукции в будущем», - говорит Председатель Ассоциации Экспортеров Чили (ASOEX), Рональд Боун.

Взлетели продажи в прошлом сезоне и на Дальнем Востоке, на 28,4%, доля этого региона выросла с 11% до 13%.

Боун говорит: «Существенный прирост показали некоторые рынки Дальнего Востока, но особенно трудоемким стало построение отношений с Китаем, в том числе в законодательном плане. В результате прямой импорт в Китай за последние два сезона вырос в два раза. Рынок эластичный, и, несмотря на то, что мы начали с относительно небольших объемов, его высокий потенциал для нас очевиден».

Ближний Восток – по-прежнему относительно небольшой рынок сбыта чилийских фруктов. В прошлом сезоне в регионе было продано чуть менее 150 тыс. тонн, что, между тем, на 10% больше по сравнению с предыдущим годом. Доля Ближнего Востока достигла практически 7%.

Привычный товарооборот с европейскими странами был нарушен финансовым давлением на потребителей еврозоны и Великобритании. Тем не менее, европейский экспорт показал небольшой прирост – 0,6%, что во многом стало возможным благодаря увеличению поставок в Россию, прямых и через Голландию. Объемы экспорт в Германию и Великобританию, крупнейшие рынки западной Европы, держатся примерно на уровне последних трех сезонов. Так, Европа заняла долю в 27% в общей структуре экспорта фруктов из Чили, что на 2% меньше, чем в 2009-10.

«Мы провели обширное исследование рынка бывшего Советского Союза, и теперь наши экспортеры имеют доступ к гораздо большему объему информации об этих рынках и потенциальных партнерах на ближайшие несколько лет», - говорит Кристиан Карваял, менеджер по маркетингу в европейско-азиатском регионе компании ASOEX.

Мы не намерены уходить от наших клиентов в западной и центральной Европе, поэтому расширить свое присутствие в восточной части континента рассчитываем за счет растущего производства продукции в Чили.

Это касается и России, доля которой, согласно официальной статистике, составляет на сегодняшний день более 7%, а, возможно, и 10%, если учесть реэкспорт фруктов через Голландию. Мы также сделали несколько удачных заходов на рынки Турции, Польши и Украины. Надеемся, что работа ассоциации и в дальнейшем будет содействовать укреплению связей ее участников с импортерами, ритейлерами и оптовиками этих регионов».

Напряженная экономическая ситуация и нестабильный валютный курс повлияли на сокращение поставок в Северную Америку: экспорт упал на 2,8%. Этот рынок по-прежнему остается самым крупным экспортным направлением для чилийских фруктов, но если в предыдущем сезоне его доля достигла 37%, то теперь она сократилась до 34%.

Чилийская фруктовая отрасль – это:

Более 7800 производителей свежих фруктов, 747 экспортеров и 1700 импортеров по всему миру;

450 тыс. занятых в секторе работников: 150 тыс. постоянных и 300 тыс. сезонных, более 1 млн. рабочих мест (включая косвенные отрасли - логистическую, упаковочную и проч.);

Нацеленность на экспорт (65% производства);

Порядка 100 стран, импортирующих 75 различных видов чилийских фруктов.

Дизельное топливо на розничном рынке Италии с 5 по 12 декабря подорожало на ?0,13, или на 8,5%, – до ?1,66/л. Таким образом, стоимость ДТ на итальянских АЗС наравне с дизтопливом на британских станциях стала самой высокой среди стран Евросоюза. Об этом свидетельствуют данные Европейской комиссии.

Кроме того, бензин А-95 (Евро) также существенно подорожал в Италии в первой декаде декабря. Так, повышение составило ?0,09 или 5,7% – до ?1,67/л, что также стало самым высоким показателем в ЕС.

Резкий скачок цен в Италии связан с повышением ставок акциза на нефтепродукты, что предусматривается антикризисным планом итальянского парламента. По данным иностранных СМИ, Италия повышает топливный акциз уже четвертый раз в текущем году, а с 1 января 2012 г. запланировано очередное повышение. Так, ставка акциза в Италии в настоящий момент составляет ?0,72/л на А-95 и ?0,6/л на ДТ.

В остальных европейских странах стоимость нефтепродуктов на розничном рынке либо незначительно снизилась, либо не изменилась.

В частности, значимое падение стоимости бензина А-95 отмечено в Венгрии (-2,3%), Польше (-1,7%) и Чехии (-1,4%).

Самые низкие цены на высокооктан отмечены в Болгарии (?1,14/л), в Польше (?1,19/л) и на Кипре (?1,20/л).

В свою очередь, дизельное топливо дешевело более ощутимо. Лидерами снижения оказались Венгрия (-2,8%), Германия, Чехия и Болгария (все -2,1%).

Самое дешевое ДТ продается на АЗС в Болгарии (?1,20/л), Люксембурге (?1,20/л), и Польше (?1,22/л).

Проекты развития общей стоимостью 1 миллионов долларов завершены и торжественно сданы в эксплуатацию в центральной афганской провинции Газни, сообщают официальные источники.

Проекты, реализованные при финансовой поддержке команды по восстановлению провинции из Польши, включают строительство небольших парков отдыха, парковок, заградительных сооружений вдоль реки Газни и бани, сообщил губернатор провинции Мусса Акбар Зада. Он также заявил, что в настоящее время ведётся строительство нескольких аналогичных проектов.

Мэр города Газни Саид Абдул Басир Нури сообщил журналистам, что эти проекты окажутся очень полезными городу, и подчеркнул необходимость подобных инициатив в дальнейшем. К нему присоединился старейшина Маулана Абдул Рахман, который подчеркнул потребность города в развитии инфраструктуры.

Согласно другому сообщению, 61 проект развития общей стоимостью 61 миллион афгани (около 1,3 млн. долларов) сдан в эксплуатацию в восточной афганской провинции Кунар, сообщили на днях официальные источники.

Проекты были выполнены в уездах Дангам, Пич Дара, Хас Кунар, Чападара, Асмар, Нари, Газиабад и Шигал, а также городе Асабад в рамках Программы национальной солидарности (NSP), сообщил официальный представитель NSP, инженер Мир Заман.

Он сообщил, что проекты в сфере дорожного строительства, водоснабжения и электроснабжения принесут значительную пользу 5 тысячам семей. По его словам, в этом году в провинции был начат 1891 проект развития, 1270 из которых уже завершено.

Губернатор провинции Саид Фазлулла Вахиди сообщил журналистам о том, что эти проекты очень важны для населения, и призвал местных жителей поддерживать их в надлежащем состоянии, сообщает информационное агентство «Бахтар».

Министр финансов Швеции Андерс Борг заявил, что Швеция готова выдать кредит на 100 млрд. крон (примерно 11 млрд. евро) Международному валютному фонду с целью оказания помощи странам, с валютой евро в обращении, переживающим экономический кризис.

Ранее, 17 стран участвующие в Европейском монетарном союзе, договорились о выделении в этот фонд 150 млрд. евро. При этом выражалась надежда, что 10 стран ЕС не входящие в Монетарный союз гарантируют для этого пакета 50 млрд. евро. Из этих стран, до сих пор, об участии заявили: Чехия, Польша, Дания и Швеция.

После долгих телефонных переговоров министры финансов стран еврозоны согласились выделить Международному валютному фонду 150 млрд евро, сообщает Reuters.

Помимо стран зоны евро помощь МВФ окажут Дания, Чехия, Польша и Швеция. Размер помощи со стороны каждой из этих стран будет определяться отдельно. Министры стран еврозоны специально отметили, что решение о выделении помощи МВФ в каждой из четырех стран будет принимать парламент.

По мнению экспертов агентства, новый ход демонстрирует глубину долгового кризиса, охватившего Европу и ставит страны Евросоюза в еще большую зависимость от крупных рынков таких стран как Китай и Россия. Обеспокоенность состоянием еврозоны высказывают аналитики США: до кризиса американцы охотно размещали средства в ценных бумагах европейских государств, которые сейчас подешевели.

Накануне Польша объявила что готова дать МВФ кредит в размере от 6 до 10 млрд евро. Министр финансов Польши оговорил, что в случае возникновения в стране тяжелой экономической ситуации Варшава может забрать свои деньги обратно

В декабре в Польше прошла конференция Европейской сети организаций по оценке медицинских технологий (European Network for Health Technology Assessment, EUnetHTA) на тему «Оценка медицинских технологий в системах здравоохранения на национальном и межнациональном уровнях». В работе конференции приняло участие более 400 человек, представлявших министерства здравоохранения, фонды страхования, агентства по оценке медицинских технологий, провайдеров медицинских услуг, пациентов и индустрию разных стран, таких как Польша, Дания, Бельгия, Швеция, Германия, Италия, Россия и др. Впервые на данной конференции присутствовала делегация из России.

В настоящее время EUnetHTA - одно из самых влиятельных объединений в области формирования политики здравоохранения в Европе и мире и насчитывает около 90 стран-участников. Данная конференция была организована в рамках проекта EUnetHTА на 2010-2012 гг. по содействию развитию оценки медицинских технологий (ОМТ) в Европе.

Ежегодно на рынке здравоохранения появляется большое количество различных медицинских технологий, лекарственных средств, но как выбрать именно то, что будет отвечать потребностям населения, соответствовать современным стандартам и поможет эффективно потратить ограниченные финансовые ресурсы?

Оценка медицинских технологий призвана объективно определить действительно ли тот или иной препарат или медицинское оборудование является клинически более эффективным и экономически целесообразным по сравнению с другими существующими. Польза и эффективность применения такой экспертизы имеет две стороны медали: с одной стороны, государство может объективизировать процесс принятия управленческих решений и снижает уровень коррупционных рисков. Вопрос экспертизы новых технологий с точки зрения клинической эффективности и экономической целесообразности сегодня каждая страна решает для себя самостоятельно. Это приводит к дублированию экспертиз в разных странах, часто по одному и тому же вопросу.

Для предупреждения излишних исследований и экономии ресурсов, а также для стандартизации подходов по экспертной деятельности в странах ЕС была организована данная конференция. По мнению европейских экспертов, конечная цель совместных усилий – выработать методические рекомендации, которые могли бы быть с успехом адаптированы внутри отдельных стран, как на общенациональном, так и региональном уровнях. Актуальность данной экспертизы возрастает с каждым днем и у нас в стране, т.к. ее основная цель – создать для руководителей здравоохранения эффективный и прозрачный инструментарий для принятия решений при разработке программ возмещения стоимости лекарственных средств и медицинских изделий.

«В связи с реализацией в России региональных программ модернизации здравоохранения вопрос оценки медицинских технологий стала еще более актуальной, - считает В.В. Омельяновский, директор НИИ клинико-экономической экспертизы и фармакоэкономики Российского национального исследовательского университета им. Н.Н. Пирогова. – Внедрение стандартизированных подходов к клинической и клинико-экономической экспертизе медицинских технологий позволит значительно повысить эффективность этих программ и сделает систему принятия решений прозрачной».

На сегодняшний день экспертиза эффективности лекарственных препаратов уже успешно проводится в Московской, Самарской и Свердловской областях, в ближайшее время будет внедряться и в других городах России. Опыт большинства зарубежных стран, включая страны бывшего СССР и Восточной Европы, где успешно работают агентства по ОМТ, подтверждает, что без создания института экспертизы невозможно наладить эффективное взаимодействие между специалистами и администраторами здравоохранения для принятия решений о возмещении стоимости лекарственных средств и медицинских изделий, финансируемых из средств государственных бюджетов.

Народные депутаты на своем заседании во вторник, 20 декабря, приняли во втором чтении и в целом как закон законопроект №7007 от 21 июля 2011 года «О внесении изменений в некоторые законодательные акты в сфере здравоохранения (относительно усиления контроля за обращением лекарственных средств, пищевых продуктов для специального диетического употребления, функциональных пищевых продуктов и диетических добавок)». За такое решение проголосовали 237 народных избранников.

Инициаторами законопроекта, который в частности предусматривает запрет рекламы лекарственных средств на телевидении, выступили народные депутаты Татьяна Бахтеева (Партия регионов), Юрий Гайдаев (КПУ), Владимир Карпук (НУНС) и Андрей Павловский («БЮТ-Батьківщина»).

Глава парламентского комитета по вопросам здравоохранения Татьяна Бахтеева сообщила, что комитет рекомендовал ко второму чтению принять 33 поправки из 40 предложенных. Рада такое предложение поддержала.

Напомним, на предыдущей пленарной неделе указанный законопроект в последний момент был снят с повестки дня из-за давления производителей медпрепаратов и владельцев телеканалов.

В.Карпук в комментарии ZN.UA отметил, что ко второму чтению ограничения на рекламу лекарств были несколько смягчены: инициаторы законопроекта выступали за полный запрет рекламы лекарственных средств, однако из-за давления производителей и владельцев телеканалов было решено разрешить рекламу безрецептурных медпрепаратов.

«Немного изменили законопроект – смягчили, поскольку мы были за запрет полный рекламы лекарственных средств. Но огромное давление… И даже после голосования есть опасения, что законопроект могут поставить на переголосование. Такие у меня есть предчувствия по реакции зала», — отметил депутат.

В то же время он добавил, что разрешение на рекламу безрецептурных препаратов не лишено смысла: «Все-таки, информационное пространство наше открыто и для польского телевидения и средств массовых информаций, и для российских. Там запрета нет на рекламу безрецептурных препаратов, и будет реклама тех средств».

В.Карпук также подчеркнул, что считает принятый законопроект чрезвычайно важным, несмотря на внесение в него изменений ко второму чтению.

По информации ZN.UA, реклама медицинских препаратов составляет 25-30% бюджетов украинских телеканалов.

Ранее в интервью ZN.UA глава Государственной службы лекарственных средств Алексей Соловьев заявлял, что «в том виде, в котором сейчас у нас рекламируются лекарства — это недопустимо в цивилизованной стране».

«Лечить должен врач, а не телевизор. Все фальсифицированные лекарства, которые мы находим, входят в ТОП-10 продаж и ТОП-10 наиболее рекламируемых ЛС в стране. При этом в Украине, как и во всех странах мира, чаще всего население страдает от заболеваний сердечнососудистой системы, а благодаря телевизору чаще всего у нас покупают препараты, якобы стабилизирующие работу желудочно-кишечного тракта», — пояснил А.Соловьев.

Эксперты Организации экономического сотрудничества и развития - ОЭСР критически оценили отсутствия в Швеции должного контроля за выдаваемыми иностранцам разрешениями на работу. Даже, в случаях, когда речь шла о фирмах явно не нуждавшихся в дефицитных специалистах из-за границы, а таких, которых хоть отбавляй и дома.

Около 50 тысяч разрешений на работу было выдано Миграционным ведомством Швеции, начиная с 2008 года, когда реформа трудовой миграции вступила в силу. Главное для того, чтобы работодателям было легче найти сотрудников из стран за пределами Евросоюза. Факты говорят о том, что наиболее активно пользоваться новинкой стали совсем маленькие компании - менее десяти сотрудников. И речь идет о найме неквалифицированных рабочих, на все более продолжительные сроки. И часто, это родственники уже проживающих в Швеции иммигрантов. Так в 2011 году 7 000 рабочих виз, из общего числа в 20 000, были выданы таким, как правило, неквалифицированным, членам семей.

По мнению эксперта ОЭСР Стефана Скарпетта подобная практика противоречит самой идее облегчения рабочей миграции: "Примерно половина рабочей силы из-за границы это не квалифицированные профессии, где дефицита рабочей силы нет. И ОЭСР рекомендует тщательней рассмотреть реальную подоплеку такого найма"

Нередко, речь идет о людях приезжающих работать в строительстве или ресторанном бизнесе; и, по мнению представителя Центрального объединения профсоюзов Моники Арвидссон это работодатели, ищущие почти дармовую рабсилу: "Условия для многих приезжающих кошмарные, очень далекие от коллективных договоров. Зачастую, можно говорить о форменно рабских условиях труда". Поэтому, по ее мнению, определять то, какая фирма может принимать сотрудников из-за границ ЕС, должно особое ведомство, а не отдельный работодатель.

Хотя, в законе и оговаривается, что условия контрактов для иностранцев должны соответствовать шведским нормам. Но, видимо, контроль за системой, не силен. И, в будущем году ожидается его ужесточение: в частности, базы данных Налогового и Миграционного ведомства будут сверяться. Но будут проводиться и другого рода контроли - говорит министр по делам иммиграции Тобиас Бильстрём: "У Миграционного ведомства должна быть возможность отзывать приглашение и разрешение на работу, если выявлены несоответствия. Или отзывать право нанимать, если условия приема на работу не соответствуют заявленным в приглашении. Это, возможно, потребует изменений законодательства".

Тем не менее, шведская система приема рабочих мигрантов признана экспертами ОЭСР самой открытой и примером для подражания: "Думаю, они очень инновационны, Ваши методы рабочей иммиграции. Они увязаны со спросом и открывают возможности для использования опыта и компетенции разного уровня. Это важный эксперимент и мы порекомендуем всем странам, входящим в Организацию экономического сотрудничества и развития, на него посмотреть" - сказал Stefano Scarpetta.

Дополнительный рост инновационного сектора экономики России после вступления в ВТО составит 7,5%. Об этом в интервью телеканалу Russia Today рассказал председатель правления "Роснано" Анатолий Чубайс.

"Мы провели специальное исследование ожидаемых последствий вступления России в ВТО для инновационного сектора экономики страны. Анализ был выполнен международной командой экспертов польского аналитического центра CASE. И основной вывод, к которому они пришли, заключается в том, что мы можем ожидать дополнительный рост в инновационном секторе экономики России на 7,5% ВВП, благодаря вступлению в ВТО", - заявил Анатолий Чубайс. По его словам, анализ учитывал ряд прямых и непрямых последствий, в том числе такие факторы как защита интеллектуальной собственности и техническое регулирование.

Рабочая группа подписала договор о вступлении России в ВТО 16 декабря. Сразу после подписания договора участников подписания поздравил президент России Дмитрий Медведев. Через некоторое время президента Медведева с подписанием договора поздравил президент США Барак Хусейн Обама.

Далеко не все эксперты и в России, и за рубежом положительно отнеслись к вступлению России в ВТО. 7 ноября директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристин Лагард заявила, что не видит явных поводов для вступления России в ВТО. "Я не уверена, что для России они значимы, потому что вы экспортируете большое количество сырьевых материалов: газа, нефти, а ввозите готовые товары", - сказала глава МВФ. 

Правительство Польши предоставит Международному валютному фонду (МВФ) займ в размере 6 млрд евро. Об этом сегодня заявил министр финансов Польши Яцек Ростовский, передает RzeczPospolita.

"Мы ведем переговоры о кредите такого порядка. Сейчас Польский национальный банк работает над деталями договора", - сообщил министр. Он добавил, что Польша готова предоставить МВФ до 10 млрд евро.

"Деньги будут переведены несколькими траншами. Обратите внимание, что если ситуация в Польше ухудшится, мы привлечем из МВФ транш в 30 млрд долларов, на который мы можем рассчитывать согласно правилам МВФ. В этом случае выплаты МВФ по кредиту в 6 млрд прекратятся и мы сможем попросить назад часть денег", - сказал журналистам Ростовски. Министр отметил, что власти Польши считают МВФ весьма надежным заемщиком.

На фоне падения ключевых показателей стран зоны евро экономика Польши показывает существенный рост, отметили в середине декабря аналитики The New York Times. "Польша остается островом. Вопрос в том, насколько долго она сможет оставаться на плаву", - сообщила изданию директор ЕБРР по Польше Лучина Станчак. Первые признаки кризиса уже видны в Польше. Многие сетевые западные банки в стране уже сменили хозяев. Цены на кредиты для малого бизнеса в Польше выросли, отметили специалисты американского издания. 

Укравтодор открыл движение на отремонтированной автомобильной дороге общего пользования М-07 Киев - Ковель - Ягодин. Дорога задействована к проведению Чемпионата по футболу Евро-2012 и является кратчайшим направлением транспортного сообщения между Киевом и Варшавой. Общая протяженность автодороги Киев-Ковель-Ягодин составляет 486,8 км.
С целью своевременной подготовки дороги к Евро-2012, ремонтно-строительные работы в 2011 году велись одновременно в Киевской, Житомирской, Ровенской и Волынской областях. Общая протяженность отремонтированных в этом году участков составила 248,4 км.
Построенная в 70-х годах автодорога преимущественно на всей своей протяженности имела цементно-бетонное покрытие, которое до ремонта не отвечало современным требованиям по ровности и прочности. Поэтому автолюбители и перевозчики были вынуждены использовать дорогу Киев-Чоп, что приводило к ее перегрузке.
Во время ремонтно-строительных работ на автодороге Киев - Ковель - Ягодин особое внимание дорожники уделили качеству работ, использованию новейших технологий и материалов.
Справка. Президент Украины Виктор Янукович перед Укравтодором поставил задачу в 2011 году открыть движение на 1500 км автодорог общего пользования. Эта задача дорожниками уже выполнена - с начала года дорожниками Украины отремонтировано и построено более 1700 км дорог общего пользования.
В следующем 2012 году Укравтодор планирует открыть движение не меньше, чем на 2000 км автодорог. Для сравнения: в 2009 году было открыто движение лишь на 92 км дорог, а уже в 2010-м - на 973 км. Украина > Транспорт > trans-port.com.ua, 19 декабря 2011 > № 455712

Спасти пенсии

Российская накопительная пенсионная система небезнадежна

Владимир Крейндель

Несмотря на две пенсионные реформы, которые были проведены в России за последние десять лет, обязательная накопительная пенсионная система (НПС) так и не стала ни дополнительным способом сгладить социальные противоречия, ни стабильным источником «длинных денег».

Налицо классический случай — «нянек» у НПС по меньшей мере три, а перспективы весьма туманны. Минфин с ФСФР крайне вяло развивают нормативную базу, а Минздравсоцразвития и вовсе время от времени предлагает отказаться от накопительной пенсионной компоненты. Можно констатировать, что накопительная часть пенсионной системы России находится в тупике.

Институт финансовых исследований проанализировал российский опыт управления пенсионными активами и сравнил его с мировым. Исследование показало, что основной проблемой российской НПС является неадекватная, излишне консервативная структура инвестиционных портфелей с упором на гособлигации. Это связано не только с ущербным регулированием — отсутствуют и приемлемые инструменты для инвестирования. Можно сколько угодно «тасовать» российские акции и облигации, но с их помощью в принципе нельзя добиться приемлемой диверсификации рисков. Неоднократно доказано: в долгосрочном плане консервативные инвестиции проигрывают и в доходности, и в рискованности.

Экспертное сообщество выдвинуло ряд разумных предложений, которые должны помочь решить эту проблему. Суть их сводится к внедрению в практику управления пенсионными активами принципа «разумного лица», предписывающего поступать с клиентом, средствами которого распоряжается управляющий, только «по-честному», прежде всего в его интересах. Две главные составляющие принципа разумного лица применительно к инвестированию — пассивное управление и диверсификация вложений.

При пассивном инвестировании управляющий активами не пытается обыграть рынок (в среднем 80% активных инвесторов это не удается), а «вкладывается в рынок», привязывая структуру портфеля к оптимальному набору фондовых индексов. Это и есть диверсификация не наивное «раскладывание яиц в разные корзины», а более тонкий подход, характеризующийся инвестированием в активы, цены которых слабо или даже отрицательно скоррелированы между собой. К сожалению, на переход к разумному инвестированию потребуется не менее 20 лет. А учитывая неповоротливость государственной машины, ожидание может затянуться и на 30–50 лет. За этот срок не одно поколение ощутит на себе болезненность потери большей части пенсионных накоплений.

Представляется, что есть более простой, быстрый и действенный метод достижения цели: переход к пассивному инвестированию с помощью наиболее совершенных на сегодняшний день инструментов — биржевых инвестиционных фондов (Exchange Traded Fund, ETF). Что это такое? По сути, это взаимный индексный фонд, пай которого торгуется на бирже. При этом котировки пая максимально жестко привязаны к индексам акций, облигаций или сырья. Ключевыми достоинствами этого инструмента являются прозрачность (например, можно отслеживать состав фонда буквально каждую секунду), дешевизна — благодаря высокой автоматизации работы комиссионные, взимаемые компаниями, выпускающими ETF, в разы ниже запросов взаимных фондов и, главное, автоматическая, «встроенная» диверсификация.

Существует ли возможность внедрения практики пассивного управления с использованием ETF на российском рынке? Закон об отечественных аналогах ETF затерялся где-то в недрах Госдумы, да и в том случае, если он будет принят, по нашим оценкам, пройдет еще не менее двух-трех лет, прежде чем будет выработана необходимая сопроводительная документация.

Представляется, что наиболее реальный вариант — это создать нечто вроде «отверточной» сборки для иностранных ETF, запустив их в обращение на российской бирже. Никаких чрезмерных усилий для этого не нужно (законодательство позволяет) — дело за подзаконными актами ФСФР. Исходя из состояния российской накопительной системы, необходимо не только разрешить инвестировать в ETF до 100% средств пенсионных накоплений (как в большинстве стран ОЭСР), но и подтолкнуть игроков пенсионного рынка к использованию пассивных стратегий за счет выбора адекватного индекса-бенчмарка.

Двадцать лет назад голландская накопительная пенсионная система была в плачевном состоянии — повальное инвестирование в гособлигации, низкие доходности, маленькие пенсии. Был взят курс на пассивное управление накоплениями с использованием ETF, и вот результат: Голландия в числе лидеров по качеству пенсионной системы. Российская НПС также небезнадежна — нужно лишь выбрать правильный вектор развития!

Минобороны Польши потратит 136,2 млн злотых (42 млн долларов) на модернизацию основных боевых танков Т-72М1 и PT-91 в рамках двух отдельных контрактов, сообщается в пресс-релизе First Regional Logistics Base Войска Польского.

Минобороны выделило контракт стоимостью 32,2 млн злотых ремонтному заводу Wojskowe Zaklady Motoryzacyjne (WZM) на модернизацию 20 танков Т-72М1.

По данным Defense News, в соответствии с контрактом 10 танков будут модернизированы к ноябрю 2012 года, остальные десять – до конца 2013 года.

Минобороны также выделит 106,4 млн злотых компании Bumar Group на модернизацию 40 танков PT-91. Около 40 танков будут обновлены к ноябрю 2012 года, остальные – до конца 2013 года.

«Во время предоставления заявок, по первому контракту были поданы три заявки, по второму – одна», говорится в пресс-релизе.

Т-72М1 представляет собой облегченную гусеничную боевую машину с V-образным 12-цилиндровым дизелем и лазерной системой предупреждения, «реактивной» броней и автоматом заряжания, что позволяет вести огонь со скорострельностью 10-12 выстр./мин.

Танк вооружен 125-мм гладкоствольной пушкой, 7,62-мм спаренным пулеметом, а также 12,7-мм зенитным пулеметом на командирской башенке.

PT-91 Twardy является усовершенствованной версией Т-72М1 со стабилизированной в двух плоскостях системой управления огнем, динамической защитой и улучшенным автоматом заряжания, вооружение такое же.

Танк оснащен дизелем S-12U с турбонаддувом, позволяющим развивать максимальную скорость по шоссе 60 км/ч, усовершенствованной лазерной системой предупреждения для защиты танка от ракет автоматической стрельбой дымовыми гранатами.

Польская армия в настоящее время располагает около 590 Т-72М1 и 230 PT-91.

Роль крупных корпораций и государственных структур в инновационном развитии страны станет темой обсуждения на круглом столе в рамках пятого ежегодного Московского венчурного форума. Кроме того, участники форума обсудят инициативы государства и крупных компаний по поддержке инновационной деятельности в Москве, а также состояние и перспективы развития венчурного финансирования в России.

Ожидается, что с докладами выступят глава столичного департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Алексей Комиссаров, генеральный директор фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере Сергей Поляков, директор по инновационному развитию ОАО «Роснано» Юрий Удальцов, инвестиционный директор фонда «Сколково» Александр Лупачев.

Организаторами форума стали департамент науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы и фонд содействия развитию венчурных инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере столицы.

Containerships открывает новый сервис на Петербург из польского Щецина. Начать работу он должен в марте 2012 года. Планируется, что сервис будет еженедельным, пишет SeaNews. В Containerships рассчитывают, что помимо грузов из Польши на Россию пойдут также товары из восточной и северо-восточной Германии в 45-футовых контейнерах high cube, которые имеют такую же вместимость, как и трейлеры. Польша. Россия > Транспорт > trans-port.com.ua, 16 декабря 2011 > № 455747

В поисках абсолютной безопасности

Особенности сдерживания во время и после холодной войны

Резюме: Деградация отношений сдерживания привела к тому, что Соединенные Штаты в своих подходах и действиях все чаще стали проявлять недальновидность, граничащую с дефицитом рациональности.

Потомки рассудят, действительно ли в начале ХХI века происходило сжатие истории, ее ускорение, с трудом выдерживаемое нами, людьми этой эпохи, или это наше субъективное, но от этого не менее тяжкое ощущение. В любом случае очевидно, что распад СССР нарушил привычный ход глобального общественного бытия. По прошествии 20 концентрированных лет многое из того, что тогда казалось свободомыслящим индивидам идеологическим абсурдом, представляется более осмысленным.

Сдерживание по-советски

Так, теперь стало ясно, что мировая социалистическая система действительно являлась Системой, а социализм представлял собой все-таки особую общественно-экономическую формацию, а не просто разновидность госкапитализма с идеологическим оформлением, рассчитанным на рабочих, крестьян и наивных интеллигентов. Подчиненные жестким императивам социалистического государства, полностью лишенные политической свободы советские люди своим трудом, долголетним вынужденным аскетизмом и служением идее (особенно на начальных этапах истории СССР) создавали идеологическую альтернативу Западу и тем самым заставляли оппонентов совершенствовать свою модель, развивать демократию и расширять социальные гарантии.

Двигателем и основой Системы являлся Советский Союз. Держава с огромным – мирового значения – экономическим потенциалом, разнообразными и неплохо мобилизованными информационными ресурсами, мощным и высокопрофессиональным внешнеполитическим аппаратом. И главное – с военно-промышленным комплексом, сопоставимым с ВПК Соединенных Штатов и их союзников. Помимо самого СССР Система включала в себя союзников-сателлитов, входивших в Организацию Варшавского договора и в Совет экономической взаимопомощи.

Взаимное сдерживание, являвшееся в годы холодной войны стержнем международных отношений, принуждало к разумной осмотрительности. В случае начала прямого военного конфликта США и Советский Союз угрожали друг другу гарантированным взаимным уничтожением. Обе страны обладали таким количеством ракет, оснащенных ядерными боеголовками и размещенных в разных частях обширных территорий, а также в Мировом океане и на стратегических бомбардировщиках (они регулярно осуществляли боевое патрулирование), что полностью уничтожить ядерный арсенал противника даже в результате неожиданного первого удара было нереально. Потерпевшая сторона сохраняла возможность нанести ответный удар с недопустимым ущербом.

Взаимное устрашение предполагало и императивно навязывало рациональный подход к международным отношениям. Рациональность, впрочем, заключалась и в том, что стороны непрерывно совершенствовали свою систему вооружений. Взаимоотношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами строились как имманентно конфликтные, но с жестко ограниченными параметрами предельно допустимого в рамках перманентного конфликта.

Система сдерживания, выстроенная в СССР в 1960-е–1970-е гг., базировалась на совокупности факторов. Стратегические ядерные вооружения составляли их ядро. К этим факторам относились также объем ВВП, второй в мире после США, многочисленное дисциплинированное и терпеливое население. (В 1990 г. оно составляло 288,6 млн человек в Советском Союзе и 248,7 млн в США.) Свою роль играли централизованное плановое распределение всех финансовых ресурсов и жесткий контроль их использования.

К факторам второго порядка относились силы и ресурсы военно-политических и идеологических союзников – как входивших, так и не входивших в Организацию Варшавского договора, военные базы и опорные пункты от Вьетнама до Кубы и Сирии. По сути, система сдерживания в советский период зиждилась на всей совокупной мощи государства и страны.

Америка без системного врага

Распад Советского Союза в Вашингтоне восприняли как свою заслуженную победу. Но даже в конце 1980-х – начале 1990-х гг. у наиболее прозорливых из американских интеллектуалов ощущение триумфа имело привкус горечи. СССР повержен – куда и как дальше? Эти вопросы приходили в голову, еще не в рефлектированном виде. Ответа на них не было, нет его и сейчас.

Исчезновение системообразующего противника привело США к некоторой утрате ориентиров, простую дуалистическую схему требовалось заменить не менее понятной и простой. Но резко изменившаяся действительность такой возможности не предоставляла. Вплоть до 11 сентября 2001 г. вообще никто в мире не выступал в роли открытого противника Соединенных Штатов. Ирак, Иран, КНДР имели абсолютно несопоставимые с США военные, экономические, информационные возможности. В идеологической сфере вполне традиционный национализм Саддама Хусейна являлся не более чем дежурной фрондой страны бывшего третьего мира. Иран предлагал проект исламской революции, обращенный к государствам, в которых мусульмане составляли большинство. Но в 90-е гг. прошлого века уже было очевидно, что идеи Хомейни находили определенный отклик почти исключительно среди шиитов, да и то в угасающей степени. Корейские идеи чучхе рассчитаны, по сути, только на внутреннее потребление.

Тем не менее, победу над Советским Союзом американцы закрепляли и продолжают закреплять. Вопросы ядерного планирования и развития стратегических ядерных сил никогда не теряли актуальности в Соединенных Штатах. Даже на рубеже 80-х – 90-х гг. прошлого столетия, когда СССР, переживая глубочайший кризис, осуществлял максимально благоприятную для Вашингтона политику, американское руководство исходило из необходимости качественно наращивать ракетно-ядерный потенциал, стремительно увеличивая наметившийся разрыв в военных возможностях двух стран. И при Михаиле Горбачёве точно так же, как при Никите Хрущёве или Леониде Брежневе, США исходили из вероятности военного термоядерного конфликта с Москвой. В Национальной стратегии безопасности (НСБ), подписанной американским президентом в августе 1991 г., утверждалось: «Ядерное сдерживание будет усилено в результате реализации Договора по СНВ и дальнейшей модернизации вооруженных сил США, а также благодаря лучшему пониманию и предвидению развития ядерных сил Советского Союза. Несмотря на подписание Договора по СНВ, советский ядерный потенциал остается существенным. Даже в условиях экономических и политических трудностей СССР продолжает модернизацию стратегических сил. И в новую эру предотвращение ядерного нападения остается главным оборонительным приоритетом Соединенных Штатов».

Национальные стратегии безопасности определяют приоритеты, в соответствии с которыми принимаются законы, подписываются международные соглашения, выделяются финансы на военные программы и разведывательную деятельность. НСБ-1991 устанавливала, что модернизация межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования, стратегических бомбардировщиков и подводных ядерных ракетоносцев будет иметь жизненное значение для осуществления сдерживания в ХХI веке.

После распада СССР Соединенные Штаты стали последовательно закреплять свое военное превосходство, добиваясь увеличения разрыва в масштабах и качественных характеристиках стратегических потенциалов. На одном из брифингов в Государственном департаменте после подписания Договора СНВ-2 отмечалось, что США будут иметь на 500 ядерных боеприпасов больше, к тому же они сохранят морской компонент ядерных сил, сопоставимый по эффективности с наземными межконтинентальными баллистическими ракетами России, подпадающими под сокращение. В Российской Федерации, в том числе в Генеральном штабе, зная и понимая правильность этих оценок, успокаивали себя тем, что возможные потери в военной области будут компенсированы экономическими и финансовыми преимуществами, которые страна получит в результате подписания договора.

В обновленной Стратегической концепции НАТО 1998 г., несмотря на заявления о стратегическом партнерстве США и России и подписание Основополагающего акта Россия – НАТО, было записано положение о необходимости сохранения в Европе американских ядерных сил. Обосновывалось это тем, что даже при дальнейшем сокращении ядерного потенциала России она все равно надолго останется «стратегическим неизвестным».

На протяжении 1990-х гг. в Вашингтоне выкристаллизовывалось убеждение, что военное вмешательство Соединенных Штатов за рубежом не приведет к конфронтации с другой сверхдержавой, и соответственно Америка обрела свободу для проведения военных операций в нужном месте и в нужное время. При этом ядерный потенциал России по-прежнему рассматривался как угроза, но угроза, которая в принципе не могла быть актуализирована. Ни Джордж Буш-старший, ни Билл Клинтон не принимали российское ядерное оружие в расчет в качестве политического инструмента в руках российского руководства.

В 90-е гг. ХХ века, несмотря на существенное сокращение расходов на оборону, не прерывалась последовательная модернизация ядерной триады. Не прекращались научно-исследовательские и конструкторские разработки в области создания как национальной системы противоракетной обороны, так и ПРО театра военных действий. А в июле 1999 г. был подписан закон о национальной противоракетной обороне.

Команда Буша-младшего гораздо в большей степени, чем ее предшественники-демократы, исходила из тезиса, что режимы и соглашения по контролю над вооружениями полезны лишь до тех пор, пока они защищают американские национальные интересы. Неоконсерваторы были готовы стремительно продвигаться по пути создания абсолютной безопасности для Америки, не боясь настроить против себя других крупных международных игроков. Национальная Ассамблея Франции в марте 2001 г. рассмотрела подготовленный по ее запросу доклад об американских планах создания национальной системы ПРО. В документе отмечалось, что данные планы основываются не на стратегическом анализе, а на политической теологии, суть которой в триединстве «фантазма абсолютной безопасности Соединенных Штатов Америки», «мифа о технологическом разрыве» и «дихотомии добра и зла».

После трагедии 11 сентября 2001 г. в США решили ускорить развертывание ПРО, при этом в качестве стратегической цели постулировалась необходимость создания оборонных возможностей для парирования всех угроз, которые в будущем могут возникнуть, а не только тех, что рационально и доказательно предсказаны.

Деградация отношений сдерживания привела к тому, что Соединенные Штаты в своих подходах и действиях все чаще стали проявлять недальновидность, граничащую с дефицитом рациональности. Именно такой иррациональный подход американцы продемонстрировали, начав войну в Ираке. Не из чувств антиамериканизма, а руководствуясь сугубо рациональными соображениями, Москва, Париж, Берлин пытались убедить Вашингтон в нецелесообразности данной операции.

Выход из Договора по ПРО 1972 г. был обусловлен стремлением устранить международно-правовые ограничения на создание системы, которая теоретически делает Америку неуязвимой для ответного и даже ответно-встречного ядерного удара. Развертывание ПРО ознаменовало начало создания условий для полного устранения потенциала сдерживания Китая, а в перспективе и России.

В намерения администрации входило создание многоуровневой системы противоракетной обороны, которая включала бы размещенные на боевых самолетах лазеры, способные уничтожать баллистические ракеты на разгонной фазе полета, ракеты-перехватчики морского базирования, также рассчитанные на поражение ракет противника на разгонной фазе. Помимо этого планировалось размещение на земле ракет-перехватчиков для нейтрализации МБР на средней фазе полета, тем самым предполагалось создание подстраховки на тот случай, когда лазеры и ракеты морского базирования не смогут уничтожить направленную на американскую цель ракету. В итоге к настоящему времени развернуты 24 ракеты-перехватчика на Аляске, шесть – в Калифорнии. Происходит интеграция в единую систему элементов ПРО, создававшихся в рамках различных программ.

Полномасштабное развертывание противоракетного комплекса на Аляске и в Калифорнии обеспечит прикрытие около 90% территории США. Если подобная система будет располагаться в 5–6 районах, то ядерные потенциалы между Россией и Соединенными Штатами будут фактически (с учетом способности перехвата) соотноситься как 1:10 или даже 1:15 в зависимости от конфигурации американской ПРО. С планами развертывания ПРО неразрывно связаны разоруженческие инициативы США в отношении России. Одно из центральных мест занимает стремление добиться заключения договора о сокращении тактического ядерного оружия (ТЯО). В Вашингтоне в политических и экспертных кругах приводится следующий тезис: в соответствии с новым договором по СНВ Россия имеет право на развертывание 1550 ядерных боеголовок МБР стратегического назначения. Но если принимать в расчет ядерные боеголовки не только стратегических, но и тактических средств доставки, то у Соединенных Штатов в настоящее время имеется только 2 тыс. развернутых ядерных боезарядов, у России – порядка 3,5 тыс. При этом делается упор на то, что ситуация с американским тактическим оружием в отличие от российского полностью прозрачна.

Выдвигаются предложения начать переговоры с целью заключения нового юридически обязывающего договора, который включал бы механизм проверки и привел бы общее количество ядерных боеголовок для каждой из сторон к 1 тыс. единиц.

Добиваясь дальнейшего сокращения российских ядерных сил, Белый дом осуществляет поэтапный подход к развертыванию ПРО в Европе. Этапы включают в себя строительство в Турции радара для обнаружения запуска ракет, размещение ракет-перехватчиков в Румынии и Польше, базирование в Испании близ Кадиса военных судов США, оснащенных противоракетами.

Идет постоянное совершенствование ракет-перехватчиков, усложняется технология испытаний. Создаются новые противоракеты SM-3 2A и SM-3 2B с улучшенными тактико-техническими характеристиками. Начиная с 2015 г. в Европе намечено разместить усовершенствованные ракеты. С 1999 г. успешно прошли 53% испытаний (если брать только ракеты наземного базирования, рассчитанные на уничтожение МБР). Число успешных тестов резко упало в 2010 г., возможно, это объясняется изменением технологии испытаний: ранее на ракетах-мишенях устанавливался датчик, облегчающий их обнаружение. Есть предположение, что сейчас просто повысили чистоту эксперимента, убрав эти датчики.

Сдерживание по-российски

Россия по военной мощи – вторая держава в мире, и поэтому наши отношения с США имеют и сохранят совершенно особый характер. Какая бы администрация ни занимала Белый дом, американцы всегда будут исходить из того, что Россия – страна, которая способна нанести ракетно-ядерный удар по Америке, и он приведет к совершенно недопустимым последствиям. Соединенные Штаты могут изменять тактические подходы к России, но в стратегическом плане всегда будут добиваться ее ослабления. Нам, в свою очередь, чтобы иметь стабильные и максимально неконфронтационные отношения с США, надо быть сильными, притом отнюдь не только в военном плане. Опыт Советского Союза показал, что невозможно иметь мощнейший военно-технический потенциал и одновременно неэффективную гражданскую экономику, несвободную интеллектуальную сферу и заблокированную политическую систему. Сдерживание Соединенных Штатов подразумевает наличие как минимум не менее эффективной, чем в Америке, государственной машины, свободной и в то же время сплоченной едиными ценностями нации и рационально функционирующей экономики.

Осуществляемое в настоящее время Россией восстановление системы сдерживания отвечает всеобщим интересам безопасности и возвращения международных отношений в русло рациональности. Но политика сдерживания, осуществляемая ныне Москвой, коренным образом отличается от политики СССР. На данный момент Россия – не просто посткоммунистическая, но и пост-мессианская страна. Кремль не имеет никакого особого идеологического проекта, который был бы обращен ко всему миру. Соответственно система сдерживания России не является составной частью мессианского политико-идеологического плана. И правящий класс, и народ заняты тем, что обустраивают собственную жизнь и хотят иметь твердые гарантии того, что этому обустройству никто не будет мешать.

Е.М. Кожокин – доктор исторических наук, ректор Академии труда и социальных отношений.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 декабря 2011 > № 738725 Евгений Кожокин

Европа без Евросоюза?

Резюме: Главная проблема современного Евросоюза – утрата европейской идеи и невнятность европейской идентичности. Несмотря на постоянное расширение ЕС, его лидеры так и не смогли дать вразумительный ответ на вопрос, что значит быть европейцем сегодня.

«Я хочу в Европу съездить… я знаю, что поеду лишь на кладбище… паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, – в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище и никак не более».

Ф.М. Достоевский, 1879 г.

«Союз необходим как гарантия нашего выживания... иначе наши страны превратятся в музеи, куда будут заглядывать американские и японские туристы».

Жак Делор, 1989 г.

Идея дробления еврозоны и Евросоюза висит в воздухе. Сначала от евро предлагали отлучить Грецию, а заодно с ней Португалию и Ирландию. Вскоре подозрения пали на Италию и Испанию. В Великобритании заговорили о том, чтобы провести референдум об участии страны в ЕС. Польша и другие государства восточного расширения пригрозили пересмотреть условия своего членства в Евросоюзе, если его экономическое правительство будет создано без учета их мнения.

Задача данной статьи – показать, где находятся линии наибольшего напряжении, по которым в случае дальнейшего нарастания кризисных явлений могут пойти трещины в здании Евросоюза. Для этого предлагается обсудить наиболее острые проблемы, часть из которых остается за рамками публичной дискуссии по причине узко трактуемых принципов солидарности, морали и политкорректности. Между тем от их решения зависит ближайшее будущее Европы, а вместе с ней судьба россиян как европейцев.

Чем провинился Евросоюз?

В экономическом кризисе европейцы обвиняют банкиров, топ-менеджеров, финансовых спекулянтов и, конечно, национальные правительства. При этом у них имеется отдельный, весьма солидный счет к Европейскому союзу. Он растет по мере того, как увеличивается безработица, падает инвестиционная активность, а надежды на оживление тают. Согласно осеннему прогнозу Еврокомиссии, в 2012 г. ВВП ЕС увеличится только на 0,5%, по сравнению с 1,5% в текущем году.

Часть населения традиционно считает Евросоюз бесполезной и дорогостоящей надстройкой над государственными структурами. Сильным раздражителем является демократический дефицит – отсутствие у граждан каналов эффективного влияния на официальный Брюссель. Единственным напрямую избираемым органом остается Европарламент, однако, несмотря на широкие полномочия, политику сообщества определяет не он. Реальная власть сосредоточена в коридорах Европейской комиссии, а все судьбоносные решения исходят от политических лидеров крупнейших стран. Согласно опросу социологической службы «Евробарометр», проведенному в сентябре 2011 г., только 30% респондентов считали, что их голос в ЕС что-то значит, зато 62% были убеждены в обратном. Комиссия и Совет, инициирующие и принимающие основные решения Евросоюза, неподотчетны гражданам и, в случае недовольства последних, они не рискуют быть смещенными путем перевыборов или вотума недоверия. А раз граждане не могут влиять на европейских чиновников в рамках демократических процедур, им приходится действовать брутальными методами.

Главным из них до сих пор было «нет», сказанное на референдумах. Дания не поддержала в 1992 г. Маастрихтский договор, Ирландия дважды (в 2001 г. и в 2008 г.) выступила соответственно против Ниццкого и Лиссабонского договоров. Отрицательные результаты всенародного голосования во Франции и Нидерландах поставили в 2005 г. крест на европейской Конституции. Наученные горьким опытом, политические элиты теперь старательно избегают референдумов (что мы недавно наблюдали в Греции), а это значит, что невысказанный протест будет прорываться наружу в других формах.

Уязвимость Евросоюза связана с тем, что после падения Берлинской стены он монополизировал право говорить от имени Европы и формулировать европейские ценности. Отсюда – знак равенства, поставленный миллионами людей между Европой и ЕС. А раз так, то граждане вправе ожидать, что именно Брюссель примет на себя ответственность за накопившиеся проблемы и будет эффективно решать их. Причем если в текущих вопросах полномочия национальных правительств и органов Европейского союза четко разделены, то в вопросах общеевропейского масштаба эта граница еле заметна.

Главная проблема современного Евросоюза – утрата европейской идеи и невнятность европейской идентичности. В послевоенные десятилетия все было ясно: Европе были нужны мир, согласие и достаток. Политическое и идеологическое противостояние усиливало центростремительные движения в каждом из двух блоков. Западноевропейские страны тяжело переживали утрату мирового лидерства, потерю колоний, рост международного влияния США и СССР и потому еще больше стремились навстречу друг другу.

Когда в 1985 г. председателем Европейской комиссии стал Жак Делор, а лидером СССР – Михаил Горбачёв, европейская идея зазвучала с новой силой. Возможность преодолеть раскол континента и положить конец холодной войне будоражила умы и зажигала сердца. Следующие два десятилетия были наполнены романтикой и работой. Западноевропейцы возводили новые этажи интеграции и вводили единую валюту. Бывшие социалистические страны строили институты демократии и рыночной экономики. В 2004–2007 гг. большинство из них стали полноправными членами Евросоюза, а Словения (совсем недавно и Эстония) даже успела перейти на евро. Почти все задуманное свершилось, мечта стала реальностью. Разразившийся вскоре экономический кризис обнаружил не только бюджетные проблемы Греции, но и отсутствие той большой идеи, которая скрепляла бы чувство солидарности европейцев и их готовность вместе противостоять опасности. Конституционный договор, необходимый для перехода на стадию политического союза, потерпел крах тремя годами раньше.

Несмотря на постоянное расширение Евросоюза, его лидеры так и не смогли дать вразумительный ответ на вопрос, что значит быть европейцем сегодня. Названные в Договоре европейские ценности – свобода, демократия, права человека, верховенство закона – являются универсальными для всего цивилизованного мира. Никаких особых признаков «европейскости» в них нет. Упоминания о христианских корнях Европы были изъяты из текста конституции еще на стадии ее подготовки. Тем более ЕС стесняется говорить с гражданами о том, что современная Европа немыслима без наследия крестовых походов, противоборства пап и императоров, Ренессанса, церковной реформации и религиозных войн, колониализма и Просвещения. Под негласный идеологический запрет попал социалистический период в истории Центральной Европы: все плохое в нем осуждается, все хорошее замалчивается.

Сегодня многие граждане Европейского союза искренне не понимают, почему они должны помогать Греции и другим странам, безответственно набравшим огромные долги, в том числе при помощи махинаций с отчетностью. Советская угроза и входной билет в Евросоюз больше не являются для них аргументами. Вскоре пропадет еще один фактор, исправно служивший политической опорой европейской интеграции: в Германии вырастет и вступит в политическую жизнь четвертое поколение, родившееся после войны. На условной исторической линейке сегодняшние немецкие школьники удалены от бомбардировок Дрездена на такое же расстояние, как автор этих строк от сдачи Порт-Артура. Став избирателями, они вполне могут посчитать, что Германия уже искупила историческую вину перед Европой, сделав много хорошего ради ее единства и процветания.

Широкая общественная дискуссия о задачах и средствах интеграции велась в Западной Европе в 1950–1960-е годы. Именно тогда были выработаны основные идеологические и научные конструкции, на которых поныне держится здание Евросоюза. С тех пор подобного обсуждения не было, попытка возобновить его в ходе заседаний конвента, готовившего текст конституционного договора, не удалась. Между тем, отставание идей от реальной жизни становится в ЕС все более заметным. 24 октября 2011 г. незадолго до своего ухода с поста президента Европейского центрального банка Жан-Клод Трише, выступая в Берлинском университете им. Гумбольдта, сказал: «Хотя причины европейского единства часто представляются происходящими из прошлых конфликтов и разногласий, на мой взгляд, решающее значение имеет мотивация, основанная на взгляде в будущее». И далее: «Создание более интегрированной Европы зависит от возникновения подлинно европейской общественной дискуссии. …Сегодня европейцы тесно взаимосвязаны экономически и социально. Но пока наши национальные общественные дискурсы разделены, граждане не смогут осознать эти связи в полной мере».

Другими общеевропейскими проблемами, решение которых невозможно без активной роли Евросоюза, являются: избыточное потребление на фоне снижения глобальной конкурентоспособности европейских стран, деиндустриализация экономики и связанная с ней деформация личностных установок, опасное изменение демографического поведения европейцев. Все они, хотя в разной степени, воздействуют на умонастроения социальных групп, недовольство которых может обратиться против ЕС и его институтов.

Бунт блогеров

Сегодняшние молодые европейцы имеют возможности, о которых их родители не могли и мечтать. Они свободно путешествуют по 27 странам ЕС и участвуют в программах студенческих обменов. Интернет кардинально расширил их доступ к информации, а Болонский процесс – к качественному и разнообразному университетскому образованию. Однако в экономическом плане молодежь стала заложницей снижающейся международной конкурентоспособности Евросоюза. Если точнее, она превратилась в главный объект политики принудительного потребления. На протяжении последних 20 лет средние темпы прироста ВВП в странах Европейского союза составили 1,9%. В это же время суммарное сальдо текущего баланса ЕС равнялось минус 0,2%. То есть экономический рост не мог опираться на внешний спрос, как это происходило в Китае и в других развивающихся странах. Недаром доля Евросоюза в мировом экспорте постепенно уменьшается.

Следовательно, ВВП мог расти только за счет внутреннего спроса: инвестиционного, государственного или частного. Инвестиционный спрос не был мотором европейской экономики, поскольку его доля в ВВП медленно снижалась: в 1980–1989 гг. она в среднем составляла 22,3%, а в 2000–2009 гг. – 20,4%. Спрос со стороны госсектора колебался в пределах 20–21% ВВП. Между тем доля сбережений в структуре ВВП несколько уменьшилась. Значит, главным двигателем экономического роста был именно потребительский спрос. Причем он рос быстрее, чем сам ВВП, компенсируя отрицательное сальдо текущего баланса и снижение роли капиталовложений.

Как это получилось, если известно, что уже в 1990-е гг. рынки западноевропейских стран были перенасыщены? Что заставило европейцев потреблять больше, а не наращивать сбережения? Успехам торговли помогала цифровая революция: компьютеры, плейеры, мобильные телефоны и другая часто меняемая техника индивидуального назначения создала новые устойчивые сегменты рынка. Росту продаж способствовало долгосрочное снижение инфляции и процентных ставок. Коммерческие банки расширяли объемы кредитования, глядя сквозь пальцы на платежеспособность заемщиков и качество залогового обеспечения. Что из этого вышло, хорошо известно.

Одновременно в европейской экономике происходил тектонический сдвиг, о котором пока мало говорят и пишут: предложение решительно переориентировалось на молодежь. Если в 1970–1980-е гг. производители равнялись на запросы семейных людей среднего возраста (находящихся на пике карьеры и заработков), то теперь их маркетинговые стратегии направлены на лиц до 25 лет. Особенно хорошо это видно на рынках электроники, средств связи, одежды, аксессуаров. Сюда же попадают ночные клубы, дискотеки, массовые зрелища, а также – в разной мере – рестораны, фитнес, салоны красоты, туристический бизнес. Молодых людей гораздо легче склонить к эмоциональному и престижному потреблению, чем людей других возрастов. Навязывая юношам и девушкам ненужные, часто неоправданно дорогие товары и услуги, продавцы играют на их желании выделиться в компании сверстников, подтвердить свою значимость и высокий социальный статус. Быстрая смена коллекций побуждает молодых людей покупать новые, актуальные именно в этом сезоне вещи в придачу к уже имеющимся таким же.

Телевидение и глянцевые журналы давно создали образ «достойной жизни», главными героями которой являются обеспеченные, стильные и независимые молодые люди. Сорокалетний мужчина попадает в рекламу, разве что передавая по наследству дорогие часы, а сорокалетняя женщина – хваля «инновационный» крем от морщин. Они же помогают продвижению унылых товаров семейного ассортимента: мыла, туалетной бумаги, бульонных кубиков. Неудивительно, что молодые люди стремятся получить от жизни все возможные радости и удовольствия, поскольку после 30 лет, в их представлении, все стоящее заканчивается.

Новым явлением конца 1990-х гг. стало престижное детское потребление. Развлекательные детские клубы и парки, посещение которых обходится в десятки раз дороже, чем поход в музей, превратились в норму жизни. Помню, как один итальянский коллега жаловался мне, что его 12-летнюю дочь пригласили на день рождения школьной подруги, для чего родители сняли бассейн (!) и устроили в нем водный праздник на 50 человек. Приняв приглашение, коллега и его жена фактически подписались под обязательством ответить в будущем соразмерным по бюджету действием. Развлекательный детский бизнес, как и детская мода, держатся на простой и безотказно работающей манипуляции: ни один ребенок в рамках своего коллектива не хочет быть самым «бедным» и «некрутым». Не хотят этого и его родители, даже самым разумным из них трудно идти против течения.

Пока молодые люди находятся на содержании родителей, они бесплатно пользуются многими благами, включая необязательные, но общепринятые атрибуты молодежной культуры. Зато переход к самостоятельной жизни становится похожим на изгнание из рая. Оказывается, что в мире взрослых их никто не ждет с распростертыми объятиями. В 2010 г. в среднем по Евросоюзу безработица среди лиц до 25 лет составляла 21%, для всех остальных возрастов она равнялась 8%. В Греции, Словакии и трех балтийских странах молодежная безработица достигала 33–35%, а в Испании – 42%.

Став стажером или, хуже того, безработным, молодой человек переживает «шок бережливости»: ему приходится ограничивать расходы и отказываться от сложившихся привычек потребления. На этом фоне перспектива создания собственной семьи и рождения детей кажется тяжелой и ненужной. Вспоминая опыт родителей, молодой человек начинает догадываться, что картинка из глянцевого журнала лично для него может никогда не стать реальностью. Так общество потребления выбивает почву из-под ног у собственных детей.

Нарастающий разрыв между представлениями о жизненных стандартах и возможностями их реализации является, по нашему мнению, главным источником социального протеста молодежи. Против Евросоюза будет работать то, что ожидания современных молодых людей сформировались в «тучные» годы, а начало их трудовой жизни придется на годы «тощие». Вина за застой и высокую безработицу, весьма вероятно, будет возложена на тех, кто придумал единую валюту и заставил правительства ограничивать бюджетные расходы, то есть на власти ЕС.

Дальнейшее развитие интернета и социальных сетей понизит возраст фактического вступления молодежи в общественную жизнь и многократно усилит ее голос в обществе. Сейчас политические взгляды 13–17-летних подростков никого не интересуют. Но скоро юноша в рваных джинсах с ноутбуком на коленях может стать более влиятельной политической фигурой, чем член парламента. Имя ему – блогер. Комментарии, которые уже сегодня пишут посетители на страницах Европейской комиссии и Европейского парламента в социальной сети Facebook, разительно отличаются от того, что можно увидеть на официальном сайте Евросоюза. Молодые люди открыто, метко, а порой и агрессивно критикуют европейские власти за их действия или бездействие.

Основной формой хулиганских действий в интернете являются хакерские атаки. С ними Брюссель научился справляться: в некоторые дни сайт Европарламента отражает по нескольку десятков таких атак. Но блогеры – не хулиганы, пока они не объединятся в крупные движения, они не будут представлять опасности для органов Европейского союза. Скорее наоборот, посредством обратной связи чиновники получат от блогеров важные корректирующие сигналы. Но в случае решения вопросов, которые и так даются Евросоюзу с большим трудом или требуют сложнейших компромиссов (например, по поводу расходов на сельскохозяйственную политику) блогеры могут организовать эффективную и быструю пропагандистскую кампанию. Им вполне по силам сдвинуть общественное мнение так, чтобы Брюссель был вынужден отказаться от того или иного согласованного в верхах решения.

Еще один инструмент – сбор подписей. Законодательная инициатива в ЕС принадлежит Европейской комиссии, именно она выдвигает проекты регламентов и директив. Чтобы такой акт начал разрабатываться по инициативе граждан, требуется собрать 1 млн подписей. Сейчас это сделать непросто, ведь по каждому участнику нужны подробные записи; кто-то должен ходить из дома в дом и заполнять длинные листы анкет. Но как только электронная подпись станет обычным делом, картина радикально изменится. В настоящее время в сети Facebook насчитывается 800 млн активных пользователей. То есть в Европе, по грубым оценкам, их от 100 до 200 миллионов. Энергичные молодые блогеры могли бы собрать миллион электронных подписей за пару дней. Кстати, среди активистов и агитаторов наверняка оказались бы подростки, которые в реальной жизни не могут участвовать в политической деятельности.

Скорее всего, молодежные протестные действия, если таковые начнутся, будут иметь вид бунта без ясной программы и целей. Они могут характеризоваться высоким эмоциональным накалом и быстрой мобилизацией сил. Использование неконвенциональных форм затруднит для властей управление ими при помощи обычных политических и административных методов. Главная же опасность может состоять в том, что молодые люди, не понимая меры своей гражданской ответственности, совершат то или иное рискованное действие (например, дав отрицательный ответ на референдуме) просто ради пробы сил – «по приколу».

Месть патриотов

Развитие интеграции невозможно без передачи компетенций национальных правительств на наднациональный уровень. В Совете – главном законодательном органе ЕС – все шире используется практика принятия решений квалифицированным большинством, ведь иначе бы законотворческий процесс остановился. Экономический кризис заставил Брюссель пойти на беспрецедентные меры ужесточения макроэкономической и бюджетной дисциплины государств-членов. Дело вплотную подошло к формированию экономического правительства Евросоюза. Однако утрата национального суверенитета была и остается одной из самых болезненных тем во взаимоотношениях с гражданами. Многие считают, что Европейский союз отчуждает важные элементы национальной принадлежности и не дает взамен ничего соразмерного по значимости.

Национальные чувства также обостряются в связи с возросшей мобильностью населения внутри ЕС и особенно в ответ на приток иммигрантов. В Евросоюз ежегодно прибывает по 2 млн человек из третьих стран. По расчетам Европейской комиссии, в 2060 г. выходцы из третьих стран и их дети (люди с хотя бы одним родителем, рожденным вне ЕС) составят почти треть населения Евросоюза. Коренные европейцы считают, что иммигранты занимают их рабочие места, а те – что общество взваливает на них самую тяжелую и низкооплачиваемую работу. Действительно, среди иммигрантов процент лиц с низким уровнем образования вдвое выше, чем среди местного населения. Однако доля людей с высшим образованием в обеих группах почти одинакова – соответственно 25% и 27%. При этом шансы приезжих найти достойную работу гораздо хуже. По данным за 2009 г., 19% урожденных европейцев с высшим образованием работало на должностях, подразумевавших среднюю и низкую квалификацию. Среди лиц, рожденных вне Европейского союза, таких было вдвое больше – 38%. В Испании и Италии на должностях, не соответствовавших квалификации, трудилось 60% иммигрантов с высшим образованием, а в Греции почти 80%.

Официальная политика государств-членов и всего Евросоюза долгие годы была направлена на то, чтобы не допустить роста националистических настроений. Однако созданная атмосфера тотальной политкорректности и терпимости привела к тому, что острые проблемы межнациональных отношений оказались за рамками публичной дискуссии. Накопившееся с обеих сторон раздражение находит выход в бытовом национализме, стимулирует рост популярности нацистской, религиозной и этнической символики. Пока же ни у национальных правительств, ни у Брюсселя нет действенной стратегии социальной и культурной интеграции иммигрантов. Сделанное Ангелой Меркель в 2010 г. заявление о крахе германской политики мультикультурализма лишь подтвердило существующее положение дел.

Значительное влияние на европейское общество оказывает процесс деиндустриализации. По данным ЮНКТАД, в развитых странах Европы доля занятых в промышленности на протяжении 1970–2008 гг. уменьшилась с 42% до 26%. За это же время доля занятых в сфере услуг выросла с 51% до 71%. То есть теперь работающих в третьем секторе почти втрое (!) больше, чем в промышленности. Закрытие шахт, заводов и фабрик – это не только появление депрессивных территорий со структурными проблемами и длительной безработицей. Это еще нарушение структуры социума, изменение системы личностных ценностей. Массово оборвались рабочие династии, внутри которых люди со средним образованием чувствовали себя уважаемыми членами общества. Шестидесятилетний токарь высокой квалификации знал, что благодаря его труду крутились турбины и ходили поезда. Шестидесятилетний официант, бармен, диск-жокей или биржевой брокер – нонсенс. Чем бы утешились люди этих профессий накануне выхода на пенсию? Многомиллионными спекуляциями или декалитрами проданного пива? Массовая занятость в третьем секторе значительно усложняет персональную идентификацию и поиски смысла жизни. Она множит число отчужденных работников, которые не видят своей связи с обществом и расценивают работу только как способ заработка.

Деиндустриализация создает продолжительные деформации на рынке труда. Люди, которые прежде работали бы на производстве, ныне устремляются в чиновники. Они хотят не только чистой работы и стабильной зарплаты, но и подтверждения своей значимости. Отсюда – повсеместное раздувание административного и государственного аппарата. По данным ОЭСР, сегодня в странах ЕС на общие государственные услуги, то есть на управленческий аппарат, уходит 10–17% госрасходов, что сравнимо с расходами на здравоохранение или образование. Кстати, Греция, где госчиновники пользуются немыслимыми льготами, такой статистики не предоставляет.

Другими словами, европейское общество все больше отрывается от реального производства и все больше обюрокрачивается. Европейцам, несмотря на возросшие материальные возможности, становится все труднее отвечать на вопросы, сформулированные некогда епископом Орлеанским Феликсом Дюпанлу (1802–1878): откуда мы пришли? кто мы? куда мы идем? Высокая цель, достижению которой человек готов посвятить себя и свою жизнь, незаметно растворяется в череде оплаченных счетов и выигранных скидок.

Двадцать, а может быть, и тридцать лет назад из европейского лексикона исчезло слово Родина. Скорее всего, эту тенденцию генерировал не Евросоюз. Но факт остается фактом. За семь лет, которые нынешний председатель Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу занимает этот пост, слово Родина прозвучало в его выступлениях лишь однажды: 26 ноября 2004 г. он назвал «Германию родиной субсидиарности». Конечно, Европейский союз поощряет развитие национальных культур, но фольклорные фестивали и вышитые крестом чепчики Родины не заменяют. Хотим мы того или нет, в традициях европейской культуры Родина – понятие сакральное, основанное на вере в избранность Богом своего народа, в его духовные силы и великое предназначение. Именно чувство Родины позволяет человеку ощущать свою причастность к народу, гордиться его прошлым и быть готовым отдавать себя ради его будущего.

Чувствуют ли бретонцы своей Родиной не только Францию, но и Европейский союз? Как ответят на аналогичный вопрос сицилийцы, каталонцы, баварцы, русскоязычные латвийцы? Считают ли Евросоюз своей родиной поселившиеся там марокканцы, турки, китайцы и вьетнамцы? Что думают об этом их дети? Вопрос совсем не праздный. От ответа на него зависит то, насколько европейцы захотят проявить солидарность с соседями в такой трудной ситуации, как сегодняшняя. Кинется ли кто-то защищать идеалы единой Европы в ущерб собственному благополучию и комфорту?

После провала конституционного договора из текстов основополагающих документов ЕС были изъято упоминание о флаге, гимне и девизе Евросоюза. Исчезли слова «конституция», «европейский закон», «семья народов». Осталось утверждение о «создании более тесного союза народов Европы» на основе общих ценностей: достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и прав человека. Для формирования подлинной общеевропейской идентичности этого недостаточно, особенно если учесть, что концепция гражданства ЕС имеет изъяны. Во-первых, гражданином Евросоюза может стать только гражданин одной из стран-членов. Живущие в Латвии русские «лица без гражданства» не могут обрести «большую Родину», сколько бы они ни любили Европу и не разделяли европейские ценности. Во-вторых, в Договоре о ЕС ни разу не упоминаются обязанности граждан Союза, хотя их права изложены весьма подробно. То есть каждый отдельный житель представляется скорее как потребитель прав, нежели как гражданин, отвечающий словом и делом за судьбу единой Европы.

Получается, что скептики правы: Евросоюз размывает сложившиеся формы идентичности, но не дает и не намерен давать взамен чувство сопричастности с объединенной Европой. Главным мотивом выступлений националистов и сепаратистов может быть, по нашему мнению, желание наказать Европейский союз за отнятую Родину. Причем протестные группы могут состоять не только и не столько из оголтелых националистов, сколько из вполне мирных и сознательных политиков. Их позицию будут намного усиливать примеры из недавней европейской истории. В 1990-е годы на глазах и с одобрения европейских элит распались Советский Союз, Югославия, Чехословакия. То, что страны Балтии, Центральной и Восточной Европы позже вошли в ЕС, лишь подтвердило ровное отношение Брюсселя к фрагментации суверенных государств. Объявленную в 2008 г. независимость Косово сразу признали больше 20 стран Евросоюза. Произошедший много лет назад выход из ЕС Гренландии, отказ норвежцев ратифицировать договор о вступлении, процветание независимой Швейцарии и спокойный выход из кризиса не перешедшей на евро Польши – все это будет склонять общественное мнение на сторону сепаратистов.

Их лидеры, будь то в Стране Басков, на Корсике или в Валлонии, могут доказывать, что сложившаяся в Европе обстановка прочного мира позволяет малым государствам нормально функционировать без риска захвата со стороны более мощных соседей. Еще один аргумент: выйдя из ЕС, страна может оставаться внутри Европейского экономического пространства (как это делают Норвегия, Исландия и Лихтеншнейн). При этом ей не придется вести изнурительную и подчас бесперспективную борьбу за реформу институтов Евросоюза и сложившихся в нем практик.

Сепаратисты могут действовать как при помощи традиционных методов политической борьбы, так и через интернет. Особенно опасным для национальных правительств был бы сбор электронных подписей в пользу референдума об отделении и ведение соответствующей агитации в социальных сетях. Более изощренным способом стал бы призыв к постановке в той или иной стране на референдум вопроса о присоединении к ЕС нового государства – в обмен на предоставление независимости краю или области. Если однажды Турция завершит невероятно долгие и трудные переговоры о вступлении в Евросоюз, то, вероятно, найдутся желающие поиграть на размере ставки. Самым болезненным для руководства Европейского союза было бы, конечно, разделение Бельгии.

Ответ отцов

Наиболее ответственную реакцию на проблемы Евросоюза следует ожидать со стороны людей среднего и старшего возраста, которые успели реализовать себя в профессиональной, семейной и общественной жизни. Специфические проблемы этой группы населения во многом связаны с изменением демографического поведения европейцев. Главная из них – неопределенные перспективы пенсионного обеспечения. Население Европы стареет, в 2010 г. к 60-летнему рубежу подошло многочисленное поколение, рожденное в 1950-е гг. – так называемые беби-бумеры. Теперь в Евросоюзе численность лиц, достигших 60 лет, ежегодно увеличивается на два с лишним миллиона; всего три года назад этот прирост составлял один миллион. С 2014 г. трудоспособное население ЕС начнет сокращаться в абсолютном выражении. Почти во всех европейских государствах национальные бюджеты не выдерживают бремени пенсионных расходов. Чтобы справиться с нагрузкой, правительства идут на повышение пенсионного возраста и вводят гибкие схемы формирования пенсионных фондов, предлагая работникам увеличивать собственные отчисления. Люди, которым до выхода на пенсию осталось 10–15 лет, таких взносов сделать не успеют, если они не сделали их раньше.

В 1970 г. в основных странах ЕС на каждого пенсионера приходилось 4–5 человек в трудоспособном возрасте, в 2010 г. их было немногим более трех. К 2030 г. эта пропорция сократится еще больше, в некоторых странах, например, в Германии, она составит 2:1. Если учесть, что из всего трудоспособного населения в Европе занято не больше 65% (самые многочисленные группы неработающих – студенты и домохозяйки), то на двух пенсионеров придется трое работников. Нынешние системы социальных отчислений никогда не были рассчитаны на такое соотношение, и они не выдержат его в будущем. По данным экспертов Банка международных расчетов (БМР), при сохранении нынешней структуры государственных расходов и доходов к 2030 г. в Австрии, Германии, Италии, Нидерландах и Испании госдолг вырастет до 200% ВВП, а во Франции, Греции и Великобритании – до 300% ВВП. Напомним, что сейчас в зоне евро он приближается к 90% ВВП, что уже создало немыслимые проблемы. Национальным правительствам в любом случае придется понижать пенсии. Один из мягких вариантов – разогнать инфляцию, чтобы она уменьшила реальную долговую нагрузку и стоимость пенсионных выплат.

Еще одно следствие демографических подвижек – проблема стиснутого поколения. Нынешние сорока- и пятидесятилетние европейцы оказались зажатыми между своими сыновними и родительскими обязательствами. Мужчина 50 лет часто имеет 15-летних детей и 70–75-летних родителей, поскольку он стал родителем на несколько лет позже, чем его собственные мать и отец. Ввиду растущей продолжительности жизни уход за престарелыми родителями, а также обеспечение их высококачественным медицинским обслуживанием требуют значительных сил и немалых затрат. При этом содержание детей обходится все дороже и растягивается на все большее время. С каждым десятилетием молодые европейцы все позже покидают отчий дом, вступают в брак и заводят детей. Сейчас в возрасте 20–24 лет с родителями и без партнера в среднем по ЕС живут 75% юношей и около 60% девушек.

Особенно затягивается сепарация в странах Южной и Центральной Европы. Например, в Италии с родителями и без партнера живет 70% мужчин в возрасте 25–29 лет и 35% мужчин в возрасте 30–34 лет. Для этого феномена даже придумано новое слово – bamboccioni – большие дети. Оставаясь до седых волос в родительском доме, они не слишком стремятся к экономической независимости, предпочитая тратить свои скромные заработки на красивые вещи, хобби и развлечения.

Лица старших возрастов всегда были критичны к Евросоюзу, а в условиях кризиса их негативные оценки только усилились. Согласно опросам, в 2011 г. 38% лиц старше 40 лет выражали доверие ЕС, тогда как 50% заявляли об обратном. Конечно, Брюссель виноват не во всех бедах. Однако как евро стал символом Европейского союза, так и кризис в еврозоне стал выражением кризиса всей европейской модели социального рыночного хозяйства. Накопленные огромные государственные и частные долги свидетельствуют о том, что концепция «благосостояния для всех» вступила в противоречие с правилами глобализации, при которой на мировые рынки выходят страны с дешевой рабочей силой и отсутствующими системами социального обеспечения.

Что может сделать в этой ситуации европейское гражданское общество? Первый вариант – мобилизовать силы на защиту европейской идеи и единой Европы. Второй – самоустраниться, надеясь, что элиты как-то все устроят. Последствия второго сценария были бы самыми тяжелыми, и даже не в смысле возможного отделения стран от еврозоны или Евросоюза, а главное – в смысле дальнейшей стратегии развития европейской интеграции и ее способности выдержать испытание глобализацией. Даже если кризис будет преодолен, нравственная травма, полученная европейским обществом, не оставит объединению никаких шансов на выживание в следующие 10–20 лет. Связь между политическими элитами, институтами ЕС и гражданами будет разрушена раз и навсегда.

Надежды на реализацию первого сценария невелики, но они есть. Осуществить его трудно уже потому, что среди нынешних европейских лидеров нет ни одного, сравнимого по масштабу с такими фигурами как Черчилль, Аденауэр, де Голль, Брандт или Делор. Особенно не повезло институтам Евросоюза. Традиционно на высшие посты в них, за редким исключением, приходят аппаратчики, которым не удалось добиться политического успеха на национальном уровне. Эти люди умеют управлять бюрократической машиной, но им не хватает широты взглядов, воли и харизмы. В бурные времена они оказываются не в состоянии заглянуть за горизонт и выдвинуть лозунги, которые бы вдохновляли народ. Повторение мантр о пользе демократии в таких случаях не помогает.

Сознательным европейским гражданам придется действовать самостоятельно, не рассчитывая на заметную поддержку со стороны Брюсселя. Чтобы запустить процесс самообновления Европейского союза, им предстоит сформулировать несколько важных вопросов, требующих первоочередного решения, и добиться общественного консенсуса по поводу такой необходимости. Когда проблемы будут названы своими именами, а масса инициатив станет критической, институты ЕС не смогут уклониться от действий, хотя бы в целях самосохранения. Важнейшими, на наш взгляд, задачами являются: коренное изменение форм управления Евросоюзом и преодоление демократического дефицита; формирование общей для всех стран политической площадки, на которой объединенные политические силы вырабатывали бы и обсуждали единую повестку дня; становление широкой дискуссии о стратегических задачах Европы и Европейского союза в условиях глобализации. Кстати, отсутствие упомянутой площадки заметно сужает поле действий сторонников единой Европы, поэтому решающую роль в подготовке общества к переменам могут сыграть СМИ, социальные сети и блоги.

Если наиболее сознательным европейцам удастся использовать кризис для начала масштабной перестройки Евросоюза, то он, а вместе с ним и Европа, получит второе дыхание. Граждане ЕС почувствуют себя гораздо более сплоченными, чем сегодня, а европейская идея наполнится новым содержанием. В случае неудачи проекта Евросоюз может оказаться в многолетнем идейном, институциональном и экономическом застое.

О.В. Буторина – д. э. н., профессор, заведующая кафедрой европейской интеграции, советник ректора МГИМО (У) МИД России, член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Евросоюз > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 15 декабря 2011 > № 738723 Ольга Буторина

Гельмут Шмидт: "Путин правит в русле столетних российских традиций"

Гельмут Шмидт

Резюме: Немцы находятся перед выбором – либо продолжать то, что мы делали на протяжении последней тысячи лет, а именно – вторгаться на периферию, когда мы сильны, и оказываться отброшенными назад, когда мы слабы, либо становиться частью европейского сообщества.

Первый ход за Шмидтом: «Принцип прав человека... стал инструментом, своего рода плавками, скрывающими, что следует скрывать – натиск экспансии западной державы». Ответ Штайнбрюка: «Я не мыслю совсем уж цинично. Что бы значило для мира в целом, если когда-нибудь сильнейшая экономика мира оказалась бы недемократичной?» Шмидт: «Для мира это, скорее всего, вообще не будет иметь значения. Не переоценивайте значение демократии. Ее нельзя и чрезмерно идеализировать». Зато собеседники согласны по поводу Европы, которая видится обоим как «континент на обвисшем суку, если европейцы не поймут, наконец, что ЕС – это их единственный шанс сохранить место за столом великих». Европейцам нужен новый миф, убеждены Шмидт и Штайнбрюк, для которых таковым является мир, утвердившийся в Европе вместе с интеграцией. Впрочем, вопросов о будущем Европы у обоих собеседников больше, чем ответов. «Россия в глобальной политике» публикует отрывок из раздела «Глобальные сдвиги», где речь идет о падении роли Европы и новых шансах европейской интеграции, месте России в Европе будущего и необходимости их более глубокого партнерства, а также взаимоотношениям между Германией, Россией и Польшей. Публикацию подготовил Юрий Шпаков.

Штайнбрюк: Давайте поговорим о конкуренции моделей. Меня волнует, способна ли Европа представлять для других стран интерес в качестве модели? Не покидает мысль, что по мере роста уровня материального благосостояния, демографического омоложения, эмансипации женщин и сомнений в патриархальных системах давление на диктатуры и деспотические системы становится настолько сильным, что оно само по себе каким-то образом деформирует стимулы к соблюдению прав человека и свободы передвижения. Данный вопрос особенно важен в связи с событиями, свидетелями которых мы стали в зоне Магриба и на Ближнем Востоке. Не думаю, что страны этого региона заинтересованы в копировании демократической системы Запада. Однако само по себе требование обуздания коррупции и создания независимых судов, в которые позволительно подавать иски против государства, демонстрирует, насколько глубоки происходящие перемены. Поэтому не хотел бы исключать, что Европа, столь высоко ценящая право индивидуума, все же в состоянии стать неким образцом для подражания. Правда, нечто подобное могло бы быть реализовано тем успешнее, чем менее откровенной оказалась бы при этом наша собственная миссионерская роль. Вы правы, что за последние двести лет миссионерством многократно злоупотребляли, и некоторым странам это чаще наносило вред. Но там, где политические условия меняются в сторону прогресса, нельзя исключить появление интереса и политической воли к тому, чтобы применить ценности и правовые нормы Европы.

Шмидт: Пожилые люди, как я, всегда мыслят долговременными категориями, во всяком случае, более длительными, чем прежде, в 30- или 50-летнем возрасте. В связи с тем, о чем вы говорите, Пеер, я мысленно переношусь в конец XXI века. Европа, возможно, и генерирует модели для подражания. Однако европейцам для начала следует помнить, что на исходе XIX века они составляли четверть мирового населения, а вот к концу нынешнего эта цифра составит всего лишь 5%, и то если включить все население России вплоть до Камчатки. Только пять процентов! И, вероятно, уже к середине столетия на Европу будет приходиться лишь 11–12% добавленной стоимости в мировой экономике, иными словами, глобального ВВП. Всего лишь одиннадцать процентов! Ровно шестьдесят лет назад, в 1950 г., доля европейцев, включая тогдашний Советский Союз, составляла свыше 30% от мирового производства добавленной стоимости. Оба этих показателя – удельный вес в мировом населении и удельный вес в производстве глобального ВВП – неуклонно и резко падают. А почему? Потому что быстро растет мировое население, но не население Европы. Население Европы убывает и старится. Старению сопутствует спад в инновациях, ведь старые люди не изобретают новые электронные приборы. Это делают молодые, но молодежи у нас не хватает.

Штайнбрюк: Мне нечего возразить, сказанное вами неопровержимо.

Шмидт: В таком случае продолжу. Старению европейского общества при его одновременном численном сокращении противостоит демографический взрыв в других частях мира. Когда мой отец еще ходил в школу, это было в 1900 г., в мире жили 1,6 млрд человек. Сегодня нас около семи миллиардов. За ХХ век численность населения увеличилась в четыре раза. Ничего подобного не было в истории человечества. На фоне демографического взрыва , разразившегося исключительно в Азии, Африке и Латинской Америке, мы наблюдаем два феномена, которые очень медленно входят в наше сознание. Первый из них – ускорение научного и технического прогресса. Другой – глобализация, ставшая возможной благодаря этому ускорению, превращение планеты в огромную единую рыночную площадку. Если в таком контексте еще раз вспомнить вашу изначальную постановку вопроса – может ли Европа служить примером для подражания, то ответ мой окажется очень осторожным.

Штайнбрюк: То, о чем вы говорите, представляет собой отчетливо различимую тенденцию к совершенно новому перераспределению не только мирового политического веса, но и благосостояния. Европейские общества едва ли к этому готовы. Вопрос, что будет происходить с нашей производительностью, как сохранить у стареющего общества способность к инновациям, а также тягу к новизне и креативность, является одним из центральных вопросов жизнеспособности немцев в будущем. Но то, что вы утверждаете, Гельмут, на мой взгляд, все же несколько отдает фатальным детерминизмом. Ведь у вас получается, что падение экономического веса и политического влияния Европы неизбежно. Я в этом не уверен. Вот, скажем, почему бы европейским странам не договориться и совместно не сделать предложение, экономически привлекательное для стран Магриба, благодаря которому у местной молодежи появились бы профессиональные перспективы в собственной стране.

Шмидт: Против вашего упрека в детерминизме, прозвучавшего в мой адрес, мне придется защищаться. Но хотелось бы добавить несколько слов к вопросу об ускорении технологического прогресса, кульминацией которого в настоящее время является микроэлектроника. Так называемая арабская весна стала возможной благодаря микроэлектронике. Во-первых, «Аль-Джазира», телеканал, который смотрят миллионы людей и в Алжире, и в Марокко, и в Йемене, и в Сирии; он вещает на обоих важнейших для региона языках – арабском и английском. И, во-вторых, хотя взбунтовавшиеся молодые люди в массе своей безработные, у многих из них есть мобильные телефоны и доступ к интернету. Без интернета и «Аль-Джазиры» было бы невозможно распространить восстание по меньшей мере на шесть, а то и семь государств региона, нивелировав национальные различия. Не было ведь нужды посылать гонцов из Туниса в Бенгази, Рабат или Каир – средствами организации восставших масс стали Facebook и Twitter.

Штайнбрюк: Это возвращает нас к вопросу, не является ли интернет также наибольшей угрозой для Китая и государств, подобных ему по общественному устройству. Сколь долго автократические системы смогут контролировать доступ к интернету? Возможности Сети в сфере коммуникаций со временем могут оборачиваться весомой угрозой для закрытых обществ. И это еще одна причина моей уверенности в том, что судьба Европы еще не предрешена. Разумеется, есть опасность, что экономически мы окажемся в невыгодном положении и утратим политическое влияние; в таком случае лет через десять или пятнадцать для нас станет очевидным, что мы больше не играем в Лиге чемпионов. Но я не могу мысленно допустить, что подобное развитие неотвратимо и безальтернативно.

Шмидт: Свой прогноз о позиционировании Европы в мире к концу XXI века я считаю не стопроцентным, но весьма вероятным. Я убежденный приверженец европейской интеграции с 1948 г. – не из идеалистических побуждений, а преимущественно исходя из немецких национально-эгоистических мотивов. Наша германская нация живет в центре Европы в окружении бОльшего числа соседей, чем другие европейцы. И почти со всеми из них мы воевали. Так вот, немцы находятся перед выбором – либо продолжать то, что мы делали на протяжении последней тысячи лет, а именно – вторгаться на периферию, когда мы сильны, а когда мы слабы, оказываться отброшенными назад, либо становиться частью европейского сообщества. Поэтому я был и остаюсь сторонником европейской интеграции. Но эта интеграция спотыкается вот уже двадцать лет.

Штайнбрюк: К такой опасности надо относиться серьезно, в особенности учитывая то очевидное обстоятельство, что влияние Европы начинает снижаться. Я наблюдаю в Китае тенденции, указывающие, что он вместе с США стремится поделить мир и в итоге создать подобие «Большой двойки». Это особенно бросилось в глаза на Конференции ООН по изменению климата в Копенгагене (декабрь 2009 г.), когда американский президент и один даже не самый высокопоставленный китайский министр в двустороннем формате предприняли попытку определить ход этой международной встречи. С другой стороны, приходится наблюдать стремление Китая осуществлять с другими развивающимися государствами совместные акции, дабы сформировать противовес США и Европе. Пекин особенно активно обхаживает Бразилию, Россию, Индию, а теперь еще и Южную Африку. Незадолго перед вторым саммитом «Большой двадцатки» в Лондоне в апреле 2009 г. глава Народного банка Китая опубликовал статью, в которой поднял вопрос о том, не следует ли перестроить мировую валютную систему и ввести валютную корзину вместо доллара. Эта тема сегодня, как и прежде, актуальна для развивающихся стран, то есть финансовый кризис стал своего рода катализатором тренда к многополярности.

Шмидт: Ответ на вопрос, какие структуры образуются до середины нынешнего века, в значительной мере зависит от того, продолжится ли процесс европейской интеграции. Если нет, мы станем свидетелями тенденции к поляризации или разделу мира между США и Китаем. Однако если бы интеграция продолжилась, а Европейский союз стал по-настоящему дееспособным, возросла бы роль не только Европы, но и, например, Латинской Америки, в особенности Бразилии. И Китай не был бы монопольным представителем Азии. В середине века в Индии будет столько же жителей, сколько к тому времени в Китае – полтора миллиарда человек. Все это сложно прогнозировать. Тем не менее, по моим предположениям, до середины XXI столетия мы будем переживать мощную тенденцию к укреплению многополярности – с несколькими крупными игроками. Однако условие этого – продолжение европейской интеграции. Все остальное было бы для европейцев трагедией, в особенности для нас, немцев.

Штайнбрюк: Примечательно, Гельмут, что при рассмотрении вопроса о распределении глобального влияния стран в будущем Россия до сих пор упоминалась лишь мимоходом. Было бы интересно услышать ваше мнение. Какая роль уготована России в будущем, что станет с европейско-российскими отношениями? Когда речь заходит о Европе, то говорим ли мы в среднесрочной перспективе о пространстве, которое сегодня называем Европейским союзом, иными словами, о Европе с ее границами до Беларуси, или, быть может, мы имеем в виду и вовлечение России? И увеличит ли интеграция России вес Европы в мире? Пока в отношении Москвы я вижу лишь безразличие со стороны и германской внешней политики, и европейской политики.

Шмидт: В течение полувека мы были околдованы впечатляющей военной мощью СССР. Советский Союз развалился в результате давления извне, военная мощь уменьшенной России после распада, как и прежде, велика, но теперь она никоим образом не вызывает у нас страха, и вследствие этого Россия в восприятии СМИ и общественного сознания Европы едва ли играет заметную роль. Ее роль, как и прежде, очень значительна в сознании политического класса Соединенных Штатов. Сегодня они соизмеряют свои вооружения и военный потенциал с Китаем, но все еще сравнивают свой военный потенциал и с русскими.

Штайнбрюк: Однако это лишь военный потенциал. В качестве политической и экономической величины американцы, похоже, воспринимают русских не слишком серьезно.

Шмидт: Да, но достаточно, что всерьез – и даже очень – они относятся к военному потенциалу, почти как прежде. Что же до влияния европейской цивилизации на развитие российского общества, то оно, к сожалению, на удивление незначительно. Все еще отсутствуют истинные зачатки российского среднего класса. В стране что-то модернизируется, но деревня остается такой же, как сорок или пятьдесят лет назад. Говоря о России, я прежде всего хотел бы сделать одно важное признание: я очень счастлив, что ни в российском, ни в немецком народе не сохранилось ненависти по отношению друг к другу – а ведь после той страшной войны подобного едва ли можно было бы ожидать, но в действительности это великолепно.

Штайнбрюк: Прошло 70 лет после того, как немцы напали на русских, и наши сегодняшние отношения мне тоже представляются почти чудом после миллионов понесенных жертв, после тех зверств и разрушений, которые пережила Россия, и которые затем в ответ обрушились на Германию. Но мы недооцениваем Россию в политическом смысле. Думается, есть три фактора, которые должны играть существенно более заметную роль в европейском восприятии России. Во-первых, удивительное противоречие: фантастическое богатство сырьевыми ресурсами и технологическое отставание – за редкими исключениями страна плетется в хвосте. Во-вторых, тот факт, что Россия, которая граничит со странами, где доминирует ислам, и обладает немалой долей мусульманского населения на собственной территории, может оказаться вовлеченной в конфликты, впоследствии опасные и для Европы. И, в-третьих, пустеющие с точки зрения демографии пространства Сибири, вокруг которых, в зависимости от сценария и китайских интересов, вполне может возникнуть напряженность. Мне недостает европейской стратегии относительно того, как на фоне всего этого обращаться с Россией.

Шмидт: – Хотелось бы добавить еще и четвертый пункт. Русские собственными силами, особенно во время Второй мировой войны, разработали технологии, которые были среди лучших в мире. Но их достижения почти без исключения концентрировались в военной области. И когда вопрос о военной мощи утратил остроту, они попросту не поставили новые задачи перед специалистами, которые были причастны к этим выдающимся достижениям, в том числе к созданию первых искусственных спутников Земли. Ресурс разбазарили безо всякой пользы, часть специалистов удалось удержать в оборонной отрасли, часть разбрелась по свету. Тем не менее, все еще сохраняется естественно-научный и технический потенциал, который сегодня, однако, не служит благу россиян.

Штайнбрюк: Займись мы глубже Россией и ее проблемами, наши связи стали бы более тесными. В годы правления коалиции социал-демократов и «зеленых» выдвигался тезис о стратегическом альянсе с Россией. Не знаю, возможно, это было преувеличено, однако я считал бы мудрым и правильным, если бы мы вернулись к такому подходу в нынешней европейской (и германской) внешней политике и политике безопасности. На мой взгляд, шрёдеровское вовлечение России во внешнеполитическую концепцию, которую он, кстати, рассматривал не в качестве альтернативы атлантическому и европейскому партнерству, а как дополнение к ним, явно недооценено. Кое-кто выносил оценки, глядя сквозь игольное ушко личного отношения к России. Это в любом случае близорукий взгляд.

Шмидт: Вполне мог бы с вами согласиться, что Россия заслуживает к себе большего внимания. Но существует еще одна проблема, которая представляет серьезное препятствие. Все еще сохраняющееся глубокое недоверие между Россией и Польшей, которое, понятное дело, с польской стороны намного сильнее, чем с российской. И здесь для нас, немцев, возникает трудность. Мы хотели бы в равной мере сотрудничать и с теми и с другими, но наше масштабное взаимодействие с русскими вызывает страх у поляков, а уровень кооперации с поляками пугает людей в Кремле. От политического класса в Берлине требуется очень тонкое чутье. И как раз его сегодня недостает.

Штайнбрюк: И все же госпожа Меркель зримо повысила уровень германо-польских отношений, вплоть до совместных заседаний правительств двух стран с участием польского премьер-министра. Качество германо-польских отношений заметно отличается в лучшую сторону по сравнению с прежними временами. Страницы европейской истории глубоко запечатлелись в сознании не только поляков. Другие центральноевропейские страны также испытали на себе тиски, в которые они были зажаты между мощной прусской Германией, с одной стороны, а с другой – в царские и коммунистические времена экспансионистской, если не сказать агрессивной, политикой России.

Шмидт: Согласен с вашими положительными оценками политики Меркель в отношении Польши. Но в то же время она очень холодно относится к Москве, постоянно выражает претензии в адрес Путина по поводу недостаточного соблюдения прав человека в России.

Штайнбрюк: Ну да, но разве это не так?

Шмидт: Так или нет – это один вопрос; а вот следует ли германскому канцлеру так говорить, это другой. И на последний вопрос я бы ответил негативно.

Штайнбрюк: То есть Путина следует называть демократом чистой воды (характеристика, которую дал ему в свое время Герхард Шрёдер. – Ред.)?

Шмидт: Нет, конечно. Путин правит в русле столетних российских традиций, но на основе демократической конституции.

Штайнбрюк: – Мне, между прочим, хотелось, чтобы и в Берлине прошло мероприятие в связи с 70-летием нападения на Советский Союз. Такого мероприятия не было, и я считаю это досадной ошибкой. В Москве тысячи людей в четыре часа утра стояли на Красной площади. Однако мне показалось достойным, что немецкие СМИ надлежащим образом напомнили об этой годовщине в особенности молодому поколению. В то время как в медийной среде присутствовали адекватные оценки произошедшего, на политическом уровне ощущалось определенное игнорирование этой даты.

Шмидт: Пеер, сколько должно пройти времени, чтобы наши соседи окончательно оставили в прошлом германское нападение и оккупацию?

Штайнбрюк: Это в значительной степени зависит от нас самих, от немцев. Мы должны всегда стремиться к соблюдению баланса европейских и германских интересов. Это останется задачей для будущих поколений.

Гельмут Шмидт, канцлер Германии в 1974–1982 гг., является у себя на родине непререкаемым политическим авторитетом и в свои 93 года остается активным комментатором как внутренней, так и внешней политики ФРГ, а также глобальных проблем. Осенью в гамбургском издательстве Hoffmann und Campe вышла книга его диалогов с одним из руководителей Социал-демократической партии Германии Пеером Штайнбрюком (оба собеседника – страстные шахматисты, и беседы велись за шахматной доской, поэтому сборник называется «Ход за ходом»). Согласно социологическим опросам, Штайнбрюк – наиболее перспективный соперник канцлера Ангелы Меркель на выборах 2013 года. И хотя внутри СДПГ он не пользуется однозначной поддержкой, Шмидт выбор уже сделал. Первая беседа посвящена тектоническим сдвигам в мировой политике – снижению роли США и восхождению Китая, «экономического гиганта под кнутом однопартийной системы». Игроки размышляют о жизнеспособности и возможном конце западной модели демократии и прав человека.

Германия. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 декабря 2011 > № 738722 Гельмут Шмидт

Польша намерена выдавать россиянам мультивизы сроком действия на 5 лет. Об этом решении заявили представители посольства страны в Москве. По мнению чиновников, подобные документы позволят решить проблему предновогодних авралов с выдачей виз.

Для того, чтобы получить долгосрочный документ, турист должен иметь хорошую «визовую репутацию».

Как сообщает Kp.ru со ссылкой на заведующего консульского отдела Польши Михаила Гречило, на пятелетнюю мультивизу имеют право «лица, которые хотят посетить Польшу в туристических целях и уже имеют две правильно использованные шенгенские визы».

Эксперты прогнозируют, что спрос на такой тип виз будет «беспрецедентным». Как отмечает портал Skyscanner.ru, наши соотечественники проявляют все больший интерес к Польше, поскольку это главная страна транзита из России в Европу для путешественников-автомобилистов. Кроме того, жилье в этой стране за последние несколько лет значительно подешевело. Так, например, по сравнению с пиковым 2007 годом стоимость квартиры в Варшаве упала на 10,5%.

Напомним, что Греция также обещает россиянам пятилетние визы. Правда, за покупку жилья.

Законопроект, по которому консульства страны смогут выдавать пятилетние визы иностранцам, купившим квартиру или дом в Греции, вскоре должен поступить в парламент. Причем греческие политики уверены, что изменения будут поддержаны большинством голосов.

Риск жилищного кризиса в Израиле сохраняется. К такому выводу пришли эксперты международной организации ОЭСР.По их мнению, экономика Израиля до сих пор находится на спаде из-за второй волны финансового кризиса и региональной геополитической напряженности.

Как отмечает Jerusalem Post со ссылкой на отчет ОЭСР, темпы роста цен на жилье в Израиле снижаются, а в некоторых районах страны подорожание удалось совсем остановить. По словам экспертов, рынок недвижимости все еще балансирует на грани жилищного кризиса. Однако соотношение цен на недвижимость и арендных ставок пока не достигло критической отметки.

Эксперты ОЭСР посоветовали властям Израиля создать независимый фонд национального благосостояния, который позволит лучше распорядиться доходами от продажи недвижимости. Стомость строительства жилья в Израиле пока остается низкой. По мнению аналитиков, рост пузыря можно предотвратить за счет дальнейшего ужесточения условий кредитования и ускоренного освоения новых земельных участков.

Напомним, что к 2020 году Израиль намерен сократить государственный долг до 60% от ВВП. Чтобы предотвратить увеличение дефицита бюджета, правительству, скорее всего, придётся отказаться от запланированного сокращения корпоративных налогов и снижения верхней планки подоходного налога для физических лиц. Экономисты уже сейчас рекомендуют властям провести налоговую реформу, поднять экологические налоги и НДС.

В 2010-2011 гг. количество овощехранилищ в Украине увеличилось втрое.
Об этом УНИАН сообщили в пресс-службе Министерства аграрной политики и продовольствия Украины со ссылкой на слова министра аграрной политики и продовольствия Николая ПРИСЯЖНЮКА.
"Два года назад мы инициировали развитие логистики, строительство овощехранилищ и оптовых рынков. На сегодня мы имеем динамичный рост в этих направлениях. В течение 2010-2011 годов в Украине было построено овощехранилищ втрое больше, чем было до этого. Может, это не полностью покрывает потребность, но я убежден, что в последующие годы эта работа будет еще эффективнее", - подчеркнул Н.ПРИСЯЖНЮК.
Он отметил, что украинский сельхозпроизводитель способен вырастить то количество овощей и фруктов, которые необходимы для потребителя внутри страны, но из-за отсутствия логистики и складов хранения раньше терялось до 40% овощей и фруктов. "Сельхозпроизводители выращивали продукты, а без рынков сбыта их урожаи сгнивали на огороде или скармливались скоту. Сельхозпроизводитель не получал прибыль, а потребитель - национальный качественный продукт ", - отметил министр. По словам главы Минагрополитики, инициированная Правительством программа развития логистики и овощехранилищ позволит ликвидировать эти недостатки и Украины станет менее импортозависимой в различных сегментах продуктов питания, в том числе и фруктово-овощном.
"Экспорт овощей и фруктов уже вырос втрое. Уже отечественные аграрии экспортируют картофель, наши яблоки конкурируют с польскими на рынках Российской Федерации. То есть мы постепенно и уверенно завоевываем внешние рынки и отвоевываем внутренние, избавляясь от импортозависимости ", - сообщил глава Минагрополитики. Украина > Агропром > trans-port.com.ua, 15 декабря 2011 > № 455756

В начале ноября 2011 года Сингапур и Канада подписали протокол к соглашению об избежании двойного налогообложения, который вступит в действие после завершения сторонами процедур по его ратификации. Протокол устанавливает соблюдение международных стандартов Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР) по обмену информацией относительно налоговых вопросов, касающихся данного соглашения. Протокол был подписан управляющим департамента по налогам и сборам и верховным комиссаром Канады в Сингапуре. Первоначальное соглашение об избежании двойного налогообложения было заключено 6 марта 1976 года. Новый протокол будет применяться к любым видам налогов, взимаемых в обеих странах. Протокол даст больше возможностей налоговым органам государств по обмену сведениями о налогоплательщиках. Ни один налоговый орган не может отказать в предоставлении информации, поскольку она необходима в международных целях, а не только для банков и иных финансовых институтов. Сингапур > Внешэкономсвязи, политика > nalogi.net, 15 декабря 2011 > № 454956

Итальянский производитель бытовой техники Indesit сообщил о планах строительства нового завода по производству комплектующих из пластмасс в специальной экономической зоне Лодзь (Польша).

Инвестиции составят не менее 30 млн евро, будет создано более 250 новых рабочих мест.

Завод будет поставлять свою продукцию на четыре действующих в Польше завода Indesit.

Инфляция в еврозоне в ноябре 2011 года не изменилась по сравнению с октябрем и составила 3%, говорится в материалах Евростата. Годом ранее данный показатель достиг 1,9%. В месячном исчислении потребительские цены выросли в ноябре этого года на 0,1%.

В ноябре самый низкий уровень годовой инфляции наблюдался в Швеции (1,1%), на Мальте (1,5%) и в Ирландии (1,7%), а самый высокий - в Словении и в Великобритании (по 4,8%), а также в Эстонии, Литве и Польше (все по 4,4%). По сравнению с октябрем 2011 года годовая инфляция уменьшилась в 14 странах-участницах зоны евро, осталась стабильной в 3 и выросла в 10.

В ноябре текущего года особенно сильно выросли цены на транспорт (5,4%), жилищно-коммунальные услуги (5,3%), а также на алкоголь и табак (4,3%). Между тем за отчетный период цены сократились на услуги связи (-1,7%). Низкий уровень годовой инфляции отмечался в ноябре и в сфере развлечения (0,5%) и образования (0,9%). 

Падение по приказу

«Мегафон» резко снижает цены на роуминг, конкуренты к таким подвигам не готовы

Елена Данилович

Компания «Мегафон» первая из операторов «большой тройки» существенно снизила цены на международный роуминг по требованию российского правительства. С 15 декабря разговаривать и пользоваться интернетом в роуминге станет дешевле в разы. МТС и «Вымпелком» не торопятся с такими радикальными шагами.

«Мегафон» первым отреагировал на окрик премьер-министра, объявив о запуске для всех абонентов так называемого евротарифа, в котором резко снижаются цены в европейских странах. В марте 2010 года, напомним, Федеральная антимонопольная комиссия (ФАС) возбудила против основных игроков мобильного рынка дела, заявив, что стоимость их услуг в роуминге вдвое выше, чем у средних и мелких сотовых операторов. Вслед за этим уже премьер-министр Владимир Путин настоятельно посоветовал компаниям добровольно снизить цены на звонки между российскими регионами и за рубеж в два раза, а на услуги мобильного интернета — в 2–4 раза. В числе поводов для жестких требований властей стала история с миллионной задолженностью клиентов «Мегафона» из Владимирской области. Огромный долг образовался за услуги интернета, которым они пользовались за границей.

Теперь звонки абонентов «Мегафона» в Россию и мобильный интернет станут гораздо дешевле, причем абонентам не нужно будет переключаться на специальный тарифный план. В компании надеются такой мерой заставить российских клиентов пользоваться всеми услугами оператора в роуминге, включая мобильный интернет и 3G-модемы. Дешевые услуги будут доступны в 44 странах Европы, в первую очередь в Германии, Польше, Италии, Испании, Чехии, а также Турции, отметила на пресс-конференции заместитель генерального директора «Мегафон» по коммерции Лариса Ткачук. Звонок в Россию оттуда обойдется клиентам в среднем в 16 руб., вместо нынешних 86 руб. Минута входящего звонка в среднем будет стоить 6 руб. вместо 56 руб. Стоимость интернет-трафика снижается в среднем со 110 руб. до 50 руб. за мегабайт. На очереди — Юго-Восточная Азия.

Компенсировать уменьшение доходов за счет увеличения стоимости других услуг «Мегафон» не будет, в компании рассчитывают, что снижение цен поможет нарастить долю на рынке и увеличить интерес потребителя к услугам роуминга. Пока его доля в доходах составляет не более 3%, между тем в среднем по стране этот показатель составляет около 5%.

Конкуренты к такому резкому снижению тарифов оказались не готовы. Для сравнения: минута разговора в Германии обойдется абоненту МТС в среднем в 79 руб., а «Билайна» — в 69 руб. Пресс-секретарь компании МТС Валерия Кузьменко пояснила, что они пока не собираются воевать в роуминговой зоне и специально понижать цены на звонки. По ее словам, сейчас действует гибкая система предложений и тарифных планов, которые позволяют клиентам звонить дешевле. Однако для этого в большинстве случаев все-таки придется подключать дополнительные опции. Компания также ведет консультации с зарубежными партнерами по снижению базовых тарифов.

В «Вымпелкоме» пока тоже не достигли окончательных договоренностей с зарубежными партнерами, хотя, как утверждают в пресс-службе оператора, именно они первыми из «большой тройки» начали снижать цены. С октября компания ведет переговоры о снижении базовых тарифов с Польшей и Финляндией, а так же с Египтом, Турцией и Эмиратами. «Большая часть наших абонентов пользуется услугами, позволяющими существенно снижать стоимость роуминга. При этом наши предложения действуют не только по отдельным зонам, но по всем странам, где есть роуминг «Билайна», — прокомментировала ситуацию представитель пресс-службы Анна Айбашева. По ее словам, формировать выгодные цены на звонки из-за рубежа помогает то, что «Вымпелком» находится в составе группы компаний VimpelcomLtd., владеющей зарубежными активами.

Аналитик компании MForum Analytics Алексей Бойко уверен, что к Новому году конкуренты «Мегафон» снизить цены не успеют. Кроме того, у компаний «большой тройки» разная стратегия. Если акционеры «Мегафона» нацелены на увеличение доли рынка и рассчитывают отвоевать ее за счет низких цен, то МТС и «Вымпелком» больше ориентированы на достижение качественных финансовых показателей.

Калининградский Шенген

Часть Польши отменила визовый режим с частью России

Мария Ефимова, Евгений Антонов

Россия стала на шаг ближе к безвизовому режиму с Европой. 14 декабря в Москве министры иностранных дел России и Польши Сергей Лавров и Радослав Сикорский подписали соглашение о малом приграничном передвижении между Калининградской областью и двумя воеводствами Польши — на этой территории фактически устанавливается безвизовый режим.

В соответствии с соглашением постоянные жители Калининградской области смогут свободно пересекать российско-польскую границу и передвигаться по территории двух приграничных польских воеводств — Поморского и Варминско-Мазурского. При этом им понадобится только заграничный паспорт и разрешение, подтверждающее, что его владелец — постоянный житель российского анклава. Как пояснил «МН» начальник отдела стран Европы консульского департамента МИД России Сергей Шатуновский-Бюрно, который участвовал в разработке соглашения, с польской стороны таким разрешением станет специальная пластиковая карточка, которую будет выдавать консульство в Калининграде. Разрешение будет выдаваться только тем калининградцам, которые прожили на территории области не менее трех лет, причем на членов их семей оно автоматически не распространяется. Безвизовый режим предполагает возможность пребывания на территории Польши не более 30 суток — общее время, проведенное в Польше, не должно превышать 90 суток в течение полугода.

Подписанное министрами соглашение должно быть ратифицировано парламентами обеих стран. Наши собеседники в российском МИДе считают, что это безусловно случится в течение следующего года. Глава польского МИДа был еще более оптимистичен, выразив на пресс-конференции уверенность в том, что ратификация «произойдет уже к будущему туристическому сезону».

Переговоры с Польшей о приграничном передвижении шли с 2007 года. Договор был подписан «в рекордно короткие сроки, учитывая все те препятствия, которые пришлось преодолеть», заявил вчера Сергей Лавров. В частности, Польше как члену ЕС понадобилось одобрение всех партнеров по шенгенскому соглашению в Брюсселе. Еврокомиссия законодательно признала Калининградскую область и северные районы Польши пограничной зоной только в июле этого года, когда Варшава начала свое полугодовое председательство в ЕС. Отмена виз с Калининградом была важным пунктом повестки этого председательства.

«Польша делала и делает все, что в ее силах, чтобы помочь россиянам ездить в Евросоюз, — заявил «МН» Владислав Соколовский, эксперт Варшавского центра восточноевропейских исследований. — У ЕС и России общая граница, но иногда даже близких соседей разделяет занавес. Председательствуя в ЕС, Польша постаралась приподнять его для России. Это выгодно и полякам, и россиянам, и нашим партнерам по ЕС».

Москва не скрывает, что стремится к большему. «Надеемся, что это соглашение станет предтечей скорого перехода к безвизовому режиму взаимных поездок между всеми российскими гражданами и всеми гражданами ЕС, которые входят в шенгенскую зону», — заявил глава российского МИДа по итогам встречи со своим польским коллегой.

Однако эксперты сомневаются, что достижение соглашения с Польшей упростит переговоры с ЕС. «Соглашение нужно рассматривать не в контексте отношений Россия–ЕС, а только как российский вектор польской политики. Мы бы со своей стороны открыли для России границы с ЕС хоть сегодня, но от нас это не зависит», — заявил «МН» председатель комитета по вопросам ЕС в польском сейме Станислав Ракочи.

Тема отмены виз станет главной на открывшемся 14 декабря в Брюсселе саммите Россия–ЕС. Стороны уже согласовали четырехэтапный план: введение биометрических паспортов и соглашение о передаче в Интерпол информации об утерянных удостоверениях личности, разработка системы противодействия незаконной миграции и плана сотрудничества в борьбе с терроризмом и коррупцией и предоставление всем гражданам равных прав в пересечении границ. Сегодня по итогам саммита список «Совместных шагов к безвизовому режиму краткосрочных поездок граждан России и ЕС», как ожидается, будет одобрен.

«Совместный план поначалу предусматривал, что, после того как все пункты плана будут выполнены, переговоры об отмене виз начнутся автоматически, — заявил «МН» директор Центра европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев. — Но в итоге на этом пункте Россия настоять не смогла. Теперь после выполнения плана страны ЕС будут принимать решение о начале переговоров».

С точки зрения эксперта, принятие Евросоюзом решения о начале переговоров может затянуться: «будет как с ВТО — у ЕС появится инструмент по выдвижению России все новых и новых требований».

Эксперт европейского Центра внешней политики ЕС Майкл Эмерсон обращает внимание на то, что в Европе идея безвизового режима с Россией по-прежнему вызывает обеспокоенность, «учитывая, что жители Северного Кавказа могут получить возможность свободно проникать на территорию Европы и пытаться здесь остаться дольше положенного срока». «Приграничное соглашение Варшавы и Москвы ценно не только само по себе, но и в качестве пилотного проекта, — заявил Эмерсон в беседе с «МН», — оно покажет, может ли безвизовый режим с Россией работать для всей шенгенской зоны».

Насколько успешным будет этот пилотный проект, пока сказать сложно. Наши собеседники в Калининграде говорят, что соглашение с Польшей раскололо область на две части. Те, кто не имел шенгенских виз, соглашение горячо поддерживают, те же, кто и так давно ездит в Европу, — наоборот. «Очень боятся очередей, — говорит «МН» генеральный директор газеты «Страна Калининград» Альбина Краснощекова. — Уже сейчас в очереди на границе можно простоять до пяти часов, а когда соглашение вступит в силу, очереди могут увеличиться еще больше».

Владислав Соколовский из Варшавского центра восточноевропейских исследований также видит в этом проблему: «Пропускных возможностей КПП на границе с Калинградской областью может не хватить, могут возникнуть проблемы из-за недостаточной развитости железнодорожного и авиационного сообщения, а значительная разница цен на потребительские товары может подстегнуть их контрабанду», — считает он.

Некоторые калининградцы рассказали в беседе с «МН», что все товары в Польше, включая продукты, стоят на 20–30% ниже, чем в Калининградской области, а качество их выше. Польская сторона сейчас активно готовится к вступлению в силу приграничного соглашения, строит новые торговые центры неподалеку от границы.

По мнению президента фонда «Миграция 21 века» Вячеслава Поставнина, который с 2005 по 2008 год являлся заместителем директора Федеральной миграционной службы, подписание соглашения с Европой может иметь и другой эффект: оно повысит привлекательность Калининградской области для жителей других российских регионов, кроме Москвы. «Массового переезда, конечно, не будет, — заявил он «МН», — но тенденция наметится».

С точки зрения Тимофея Бордачева, соглашение между Россией и Польшей «зафиксировало неравенство граждан в плане порядка переезда за рубеж». «Теперь есть россияне, которые могут ездить в Европу без визы, и есть те, кто не сможет», — говорит он.

В МИДе с этой оценкой не согласны. «Сама жизнь, геополитическая ситуация после распада СССР привела к тому, что граждане России, проживающие в Калининградской области, оказались ущемлены, — заявил «МН» российский дипломат на условиях анонимности. — Жители Калининградской области не могут попасть в другие регионы России без оформления загранпаспорта, чего не предусматривает Конституция. Для РФ это уникальный регион и ничего страшного в таком исключении нет».

Польша. СЗФО > Миграция, виза, туризм > mn.ru, 15 декабря 2011 > № 453506

Российский ядерный круг

Уроки постсоветского двадцатилетия

Резюме: Глубокое осмысление того, что же России все-таки досталось по наследству от Советского Союза в ядерных вопросах, того, как наилучшим образом использовать возможности, которые дает режим ядерного нераспространения, только зреет.

25 декабря 1991 г. Борис Ельцин получил из рук Михаила Горбачёва «ядерный чемоданчик». Таким образом, спустя полтора года после провозглашения государственного суверенитета России и спустя полгода после своего избрания российским президентом, Ельцин обрел символические «ключи» от ядерной державы. Но пройдет еще мучительных полгода, прежде чем Россия окончательно подтвердит свой статус государства – правопреемника Советского Союза в вопросах обладания ядерным оружием. А затем предстоят долгие годы осмысления того, что за наследство получила Российская Федерация и как ей этим наследством распорядиться.

«Преемственность» – слово, выскочившее, как чертик из табакерки, уже в самом начале ельцинского правления применительно к политике ядерного нераспространения. И, какие бы внешние перегрузки ни испытывала – особенно в свою первую пятилетку – новая Россия, заявления и особенно действия в сфере ядерного нераспространения (конечно, часто искаженные этими перегрузками) все же оставались вполне «преемственными». Проще говоря, это было продолжение традиционно советской нераспространенческой политики. Именно традиционно советской, а не поздне-горбачёвской: идеями сотворения безъядерного мира к 2000 г. (или к какой другой круглой дате) больше никто в Москве не баловался.

Не обуза!.. Не обуза?

Фактор наличия ядерного оружия в России – безусловный asset, и лишь в незначительной степени – liability. С этим выбором-выводом Ельцин и его первая команда определились быстро. Короче говоря: не обуза! Но только как получить с этой «мощи», с этой «не-обузы» причитающиеся (вроде бы) по вкладу проценты? Тут сразу – головная боль.

Хроника обретения Россией реального и полного контроля над собственным ядерным арсеналом столь же живописна и уродлива, как живописна и уродлива сама российская история начала 1990-х. Только здесь риски выходили далеко за пределы границ бывшего СССР.

В каждой из 15 советских республик велась какая-либо ядерная деятельность или размещалось ядерное оружие. В Москве отдавали себе отчет в том, что если ядерное оружие на длительный период останется за территорией Российской Федерации, обеспечить его сохранность будет весьма затруднительно. Напряжение подогревалось появившимися в американской и израильской печати уже в начале 1992 г. слухами, со ссылками на «осведомленные источники в разведке», что Казахстан якобы продал Ирану одну или две ядерные боеголовки. Хотя уже тогда было ясно, что эти слухи беспочвенны и имеют политический подтекст, вряд ли кто-то в Москве мог гарантировать, что, если упустить время, такая «фантастика» не обратится в реальность.

Наиболее драматичным моментом, когда российская ядерная политика находилась еще в зародыше, является сосредоточение всего тактического ядерного оружия (ТЯО) бывшего Советского Союза на территориях России, Украины и Белоруссии. Причем советские военные сумели во многом предвосхитить ситуацию и сделать это еще до юридического оформления распада СССР. Этот грамотный шаг позволил значительно снизить реальную угрозу ядерного нераспространения, которая в ином случае стала бы неизбежностью уже вскоре после распада Союза. Вывод ТЯО, выражаясь военным языком, «проходил на фоне усложненной оперативной обстановки, связанной с активизацией политических групп», некоторые из которых могли попытаться воспрепятствовать этим действиям силой.

Приведу лишь один пример: вывод ТЯО из Азербайджана осуществлялся в режиме секретности, что помогло доставить боеприпасы на военный аэродром без эксцессов, но там взлетно-посадочная полоса оказалась заблокирована группой гражданских лиц из Народного фронта, которые попытались не дать самолетам взлететь. Ситуация была настолько напряженной, что экипажам пришлось произвести предупредительные выстрелы из оружия средних бомбардировщиков, которые использовались для перевозки боеприпасов. К счастью, толпа рассеялась, и все обошлось без жертв; самолеты смогли спокойно взлететь.

Основной проблемой после распада Советского Союза стало размещение стратегического ядерного оружия, помимо России, еще в трех новых государствах: Украине, Белоруссии и Казахстане. Достаточно сказать, что ядерный арсенал, находившийся на момент распада Советского Союза в Казахстане, превышал ядерные арсеналы Великобритании, Франции и Китая, вместе взятые.

Поначалу Россия не претендовала – по крайней мере, на декларативном уровне – на единоличный контроль над стратегическими ядерными силами. 21 декабря 1991 г., спустя две недели после образования СНГ и в день принятия в Содружество Казахстана, четыре государства подписывают в Алма-Ате Соглашение о совместных мерах по контролю над ядерным оружием. А 30 декабря в Минске государства СНГ заключают Соглашение, по которому они признают «необходимость объединенного командования Стратегическими силами и сохранения единого контроля над ядерным оружием». В статье IV регламентировалось, что «вплоть до полной ликвидации ядерного оружия решение о необходимости его применения принимается президентом Российской Федерации по согласованию с главами Республики Беларусь, Республики Казахстан, Украины, в консультации с главами других государств – участников Содружества».

Но реально объединенные стратегические ядерные силы созданы не были. Сама идея их формирования была, скорее всего, компромиссом, на который Россия пошла в сложный момент непосредственно после распада. Не последнюю роль сыграло стремление Ельцина успокоить Запад, а также заручиться благожелательным нейтралитетом армии при демонтаже СССР, так как многие военные выступали за сохранение единого командования над ядерным арсеналом.

Тем не менее внимательное изучение минских договоренностей свидетельствует о том, насколько шаткими и расплывчатыми они являлись. К тому же очевидно что ни одно из государств бывшего Союза, кроме России, не было в состоянии обеспечить надлежащую боеготовность, техническую исправность, безопасность ядерных боеприпасов и высокую квалификацию, а также хотя бы минимально приемлемую оплату обеспечивавшего их персонала. Кроме того, вопрос «множественного контроля» не только не успокоил Запад, а, наоборот, вызвал нервную реакцию: «Так в чьих же руках ядерная кнопка?».

Ситуацию осложняло отсутствие в новой России эффективно действующего оборонного ведомства. С 19 августа по 9 сентября 1991 г. должность министра обороны (при отсутствии министерства) занимал генерал Константин Кобец, затем она была упразднена. Не появилась она и при формировании российского правительства в октябре-ноябре 1991 года. Для Ельцина это был тактический ход: убедить Горбачёва в отсутствии намерений демонтировать единое государство, ведь именно создание Министерства обороны России рассматривалось как один из самых «взрывных» вариантов, ставящих крест на Советском Союзе. И лишь 16 марта 1992 г. Ельцин подписал указ о создании Министерства обороны России и назначил себя временно исполняющим обязанности министра, а 18 мая эту должность занял Павел Грачёв. Весна и лето 1992 г. прошли под знаком жесткого противостояния Грачёва с маршалом Шапошниковым, бывшим министром обороны СССР, который затем возглавил командование Объединенных вооруженных сил СНГ. Орган аморфный и безвластный, что стало особенно заметно на фоне стремительного расширения полномочий Грачёва и его ведомства, в том числе в вопросах контроля над ядерным оружием. К осени 1992 г. один из «ядерных чемоданчиков» перешел к Грачёву, а весной 1993 г. у Шапошникова был отобран другой. В результате реальный контроль над СЯС продолжал осуществляться исключительно из Москвы, безо всякого участия Минска, Киева и Алма-Аты.

6 июня 1992 г. девять государств СНГ (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и Украина) подтвердили, что поддерживают участие России в Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в качестве государства – обладателя ядерного оружия и заявили, что сами готовы присоединиться к ДНЯО в качестве неядерных государств. В этот день вопрос правопреемства для России в качестве государства – обладателя ядерного оружия был окончательно решен.

Однако потребовалось еще два года, чтобы все стратегическое ядерное оружие было выведено с территории Белоруссии, Казахстана и Украины в Россию. С Белоруссией проблем не возникло, и к концу 1996 г. ядерного оружия на ее территории не осталось. В Казахстане, который в технологическом плане не меньше, чем Украина, и, безусловно, больше, чем Белоруссия, способен был к самостоятельному производству ядерного оружия, разгорелась короткая, но бурная дискуссия о том, не стать ли ему ядерным государством. Однако она была жестко пресечена президентом Назарбаевым, который решил сделать свою страну показательным примером движения к безъядерному миру. К осени 1996 г. ядерного оружия на территории Казахстана не осталось.

А вот Украина представляла собой куда более сложный случай.

В мае 1993 г. известный украинский политический деятель Сергей Головатый разъяснял мне: «Мы должны обладать мощным фактором сдерживания против агрессивной политики России. Иначе Украину постигнет судьба Грузии, Молдовы и Таджикистана, где Россия имперскими методами восстанавливает свои жизненные интересы». Но тут в разговор включился украинский дипломат (ныне министр иностранных дел) Константин Грищенко: «И проблема, и очевидность заключаются в том, что ни на военном, ни на политическом, ни на экономическом уровне мы не сможем позволить себе содержать ядерное оружие». Именно противоборство этих двух позиций и определяло ситуацию с 1992 по 1993 год.

Конечно, украинские политики, выступавшие за сохранение ядерного статуса, лукавили. На самом деле Украина хотела посредством ядерного блефа, во-первых, повысить свой престиж как независимого государства на международной арене, а во-вторых, и это главное, получить существенную экономическую помощь со стороны Запада в обмен на последующую передачу размещенных на ее территории боеголовок России.

В январе 1994 г. в Трехстороннем заявлении президентов России, Украины и США Украина подтвердила, наконец, свой неядерный статус и обязалась вывести ядерное оружие в Россию. При этом Киев, по сути, добился всех своих целей, включая закрепленные в заявлении обязательства России «воздерживаться от экономического принуждения» и «уважать существующие границы».

Поначалу в Москве были убеждены, что вопрос о выводе ядерного оружия с Украины удастся решить «по-братски» и без постороннего вмешательства. Но в итоге пришлось смириться с привлечением Соединенных Штатов, участие которых оказалось не просто символически-посредническим, но равноправным, если не сказать – определяющим.

В итоге Россия мирно, сдержанно и без потерь сосредоточила весь ядерный арсенал на своей территории. Но ядерный уход с постсоветского пространства не был компенсирован со стороны Москвы какими-либо шагами, направленными на цементирование сотрудничества с государствами СНГ в области атомной энергетики или ядерной безопасности. Мол, у нас у самих столько проблем дома, что до ваших трудностей нам дела нет. Россия повторила здесь в 1990-е гг. ту же внешнеполитическую ошибку, что и в других сферах. В 1994 г. Россия проигнорировала просьбу Казахстана забрать несколько десятков килограммов обогащенного урана с Ульбинского комбината, в 1998 г. отказалась принять более четырех килограммов обогащенного урана из Грузии. В результате естественную роль России взяли на себя США. Они же начали системно работать с ядерными институтами, специалистами из государств СНГ. Самоустранение России логически привело к ее вытеснению.

Под давлением

Российская политика в области ядерного нераспространения и контроля над вооружениями распадается на два этапа. Первый очерчивается рамками последнего десятилетия прошлого века. Второй, стартовавший с началом нового столетия, продолжается до сих пор.

Отличительная черта первого этапа – реализация политики ядерного нераспространения при серьезном влиянии на нее внутриполитических обстоятельств и под колоссальным давлением со стороны внешних игроков.

Что касается внутренних факторов, то здесь существовало две основные проблемы. Первая – глубокий экономический и социальный кризис, сотрясавший российское общество, в сочетании с нестабильностью и нарастанием террористической угрозы. Ни российская атомная промышленность, ни ядерно-оружейный комплекс в целом к таким перегрузкам просто не были готовы.

Атомную отрасль приходилось спасать экспортными заказами. А они были наперечет, и клиентов, стучавшихся в двери профильных ведомств, не всегда можно было оценить однозначно: иранцы, пакистанцы. Романтические представления о перспективах сотрудничества с новым другом – Соединенными Штатами – быстро споткнулись о жесткую действительность: достаточно вспомнить антидемпинговые меры против российского урана, санкции против Главкосмоса за сотрудничество с Индией. Кажется, мало было межведомственных согласований внутри России – теперь чуть ли не каждый контракт приходилось проштамповывать у американских сенаторов.

Первая чеченская война также застала империю «Средмаша» врасплох. Террористы присматривались к ядерным объектам, а те даже не были прикрыты с воздуха. Сегодня, когда ситуация выправилась, могу утверждать: нам просто повезло, что в 1990-е гг. Россия избежала масштабного ядерного террористического акта.

В Вооруженных силах ситуация была не лучше. Российский ядерный щит внешне кое-как держался, но знающие люди видели, что он ветшает на глазах. В ноябре 1996 г. начальник инспекции государственного надзора за безопасностью ядерного оружия Министерства обороны Обаревич признавался: «Я вообще не представляю, как живут люди… которые работают с ядерным оружием. У людей нет денег, людям не на что жить. Майор, который завтра идет на техническое обслуживание с ядерным боеприпасом, теряет сознание от голода. Как обслуживать ядерные боеприпасы?! А ведь это боеприпас, для которого нужны еще расходные материалы. На эти расходные материалы денег тем более нет. Мы дошли до того, что у нас нет для офицеров тапочек, чтобы ходить в зале для технического регламента – он не имеет права ходить в своей обуви. Мы дошли до ручки».

Вторая внутренняя проблема была связана с ельцинской Византией – неразберихой в принятии решений, кадровой чехардой, перетягиванием каната между ведомствами. В Советском Союзе тоже имели место столкновения интересов различных ведомств, прежде всего МИДа и структур ВПК. Примечателен пример с Ливией во второй половине 1970-х гг., когда полковник Каддафи надумал с помощью советских организаций создать полный ядерный топливный цикл, включавший и тяжеловодный реактор на природном уране, и установку по производству тяжелой воды. Руководители советского правительства и атомного ведомства были готовы пойти на сделку (Каддафи предлагал порядка 10 млрд долларов), но МИД, по воспоминаниям посла Роланда Тимербаева, заявил о своем несогласии, и в конце концов разумный подход возобладал. Помимо высшего «коллективного разума» – Политбюро, такие вопросы проходили и через специальный правительственный механизм согласования – Межведомственную комиссию по нераспространению ядерного оружия.

В России такая комиссия или иной координирующий орган никогда воссоздан не был. Это было ошибкой, плоды которой в ельцинский период приходилось пожинать особенно часто. Характерным примером стала поездка тогдашнего министра по атомной энергии Виктора Михайлова в январе 1995 г. в Тегеран и подписание там протокола о намерениях по строительству газоцентрифужного завода – чем он превысил свои полномочия и чего, с точки зрения российской политики нераспространения, делать было ни в коем случае нельзя. В Кремле о деятельности министра узнали от американцев, которые, получив копию протокола по разведканалам, организовали его «утечку».

Уже забывается, но в новейшей российской истории были периоды, когда парламент играл весьма активную и самостоятельную роль – и во внешнеполитических решениях тоже. Правительственные структуры учились обосновывать ратификацию тех или иных международных соглашений в области нераспространения и контроля над вооружениями, будь то договор СНВ-2 (похороненный американским Сенатом) или соглашения с США по Программе Нанна-Лугара («Совместное уменьшение угрозы»), позволившие получить сотни миллионов долларов на укрепление ядерной безопасности России. Бывали и позорные с точки зрения международной репутации Москвы повороты, как, например, случай, когда вице-президент Александр Руцкой вывалил перед парламентариями чемоданы секретных документов, связанных с так называемой красной ртутью.

Но все-таки, не преуменьшая роли этих внутренних проблем, следует признать, что главное давление на российскую политику в области нераспространения, часто деформировавшее ее, оказывалось извне.

Ельцину пришлось с ходу учиться тому, что друзей во внешней политике нет, а есть только интересы. Так как российские внешнеполитические интересы сформулировать никак не получалось, а изнутри страна была ослаблена, она то и дело оказывалась легкой мишенью Соединенных Штатов: и на пространстве СНГ, и в других регионах мира, куда Россия, подчас бессистемно, пыталась продвинуть или сохранить «свой флаг».

Сначала последовала артподготовка: в течение 1992–1994 гг. мировое общественное мнение упорно приучали к мысли о том, что в России царит «ядерный базар», где каждый желающий может прикупить ядерные материалы. Так как мне самому пришлось тогда изрядно повозиться с различными документами на этот счет, я далек от того, чтобы идеализировать ситуацию с учетом и контролем ядерных материалов в России тех лет, более того, чуть выше я писал об острых проблемах, с которыми столкнулись атомщики. Однако именно в этом и заключается наиболее грамотная и тщательно спланированная дезинформационная кампания: на одну порцию правды одну порцию полуправды и две порции лжи. В историях о «ядерной контрабанде» именно так и было. Кульминацией стало задержание 14 августа 1994 г. в мюнхенском аэропорту 300 грамм оружейного плутония, прибывшего туда рейсом из Москвы и имевшего, вероятно, обнинское происхождение.

Но, оглядываясь сегодня на события 15-летней давности, я думаю не только о том, как грамотно в те годы Россию «травили», но и о том, что не было худа без добра. Благодаря «контрабандным» скандалам внимание российских властей удалось привлечь к истинным проблемам с ядерной безопасностью, а «Большую восьмерку» – мобилизовать на программу Глобального партнерства. Стартовав в 2002 г., она привлекла в Россию столь необходимые в то время средства как на обеспечение безопасности ядерных материалов и боеприпасов, так и на утилизацию атомных подводных лодок, уничтожение химического оружия.

Наиболее зримо американское давление на Россию проявилось в двух случаях: Ирана и Индии.

Подписав договор на строительство Бушерской АЭС в Иране в 1992 г., Россия постепенно чувствовала, что запутывается. С одной стороны, деньги нужны позарез; первый российский атомный контракт на Ближнем Востоке; за ним маячили новые, и не только в атомной сфере: тут и углеводородная энергетика, и ВТС. С другой – в 1993 г. Служба внешней разведки России заявила, что Иран реализует «программу военно-прикладных исследований в ядерной области» (но что даже при ее беспрепятственном развитии на создание ядерного оружия у Тегерана уйдет не менее десяти лет). В результате строительство ведется черепашьими темпами (как известно, АЭС была введена в строй только в сентябре 2011 г.), отношения с иранцами то улучшаются, то ухудшаются, уровень двустороннего торгово-экономического сотрудничества остается скромным, зато от американцев, а потом от израильтян Россия получает кучу «тумаков». Причем бьют Россию и за действительно сомнительные сделки с Ираном или их попытки, и за абсолютно чистые с точки зрения норм ядерного нераспространения контракты.

Еще в 1995 г. Москва предложила рассматривать российско-иранское атомное сотрудничество как «своеобразный полигон, на котором будет предметно прорабатываться возможность и необходимость выполнения государством – членом ядерного клуба своих обязательств по статье IV ДНЯО, согласно которой участники договора должны способствовать равноправному, недискриминационному сотрудничеству в области мирной ядерной энергетики, но при этом не допускать условий для распространения ядерного оружия». Но Россию не слышат. На несколько лет ей жестко перекрывают кислород по ВТС с Ираном, заставляя Ельцина (в том же 1995 г.) подписаться под унизительным российско-американским документом. Российские уступки послали сигнал и Ирану, и другим государствам: Россия «прогибается» под американцами, она ненадежный и несамостоятельный партнер в атомных делах.

Давление США на Россию в связи с ее сотрудничеством с Индией – еще один болезненный урок. В 1992 г. сенатор Альберт Гор в ходе предвыборной кампании инициировал запрет России поставлять в Индию технологию криогенных ракетных двигателей. И хотя Россия на тот момент не была участником Режима контроля за ракетными технологиями (РКРТ) и обязательств такого плана не имела, она была вынуждена в основном подчиниться американским требованиям.

В 2000 г. Россия приняла решение о поставке в Индию 58 тонн диоксида урана на АЭС в Тарапуре для обеспечения безопасной эксплуатации станции. Вашингтон расценил это как «серьезную угрозу» режиму нераспространения. Правда, здесь Россия не «прогнулась». Ирония ситуации – и урок – заключаются в том, что через считанные годы именно Соединенные Штаты станут инициаторами снятия ограничений на ядерную торговлю с Индией, налагаемых Группой ядерных поставщиков.

Вашингтонский обком, пекинский обком

Парадоксальным образом, тот, кто больше всего оказывает на Россию давление в вопросах ядерного нераспространения, уже на протяжении двух десятилетий остается ее главным партнером по диалогу о нераспространении и разоружении. Именно с Вашингтоном Москва постоянно сверяет часы. Будто и не позади холодная война – тогда действительно вопросы ядерного нераспространения были вынесены Советским Союзом и Соединенными Штатами за скобки своих разногласий, и даже в самые напряженные годы (включая и особо драматичный 1983 г.) консультации по нераспространению продолжались в обычном режиме. Две крупнейшие ядерные державы, обладающие в совокупности более чем 95% ядерного оружия в мире, чувствуют особую ответственность за судьбу международного режима ядерного нераспространения, сконструированного ими же в другую историческую эпоху.

Кульминацией российско-американского сотрудничества в укреплении архитектуры режима стало продление ДНЯО в мае 1995 года. Здесь Россия и США работали очень плотно, сообща, продуктивно. Интересы полностью совпадали – продлить договор бессрочно. В плане эффективности режима такая постановка вопроса не была очевидной: куда лучше было бы, например, продлить ДНЯО на сменяющие друг друга 25-летние сроки, между которыми «замерять температуру» и проверять, все ли стороны добросовестно выполняют свои обязательства. Но с прагматической точки зрения и для Вашингтона, и для Москвы важно было не допустить расшатывания Договора. Своей задачи они добились, причем красиво, консенсусом, без голосования. Но после этого их интерес к ДНЯО, как и следовало ожидать, в значительной степени угас, и в дальнейшем он сводился по преимуществу к ритуальным действам и декларациям.

Все последние годы (замечу, без радикальных перепадов, связанных со сменой администраций и курсов в Вашингтоне, хотя, конечно, с оживлением при Обаме и его любящей нераспространение команде) между Россией и США установился взаимно комфортный и в основном непротиворечивый диалог по всему спектру вопросов ядерного нераспространения, разоружения и ядерной безопасности. Даже такие внешние раздражители, как разногласия по Ираку в начале 2000-х, если внимательно приглядеться, не меняют радикально эту палитру. Правда, в ближайшие месяцы ситуация может измениться. Во-первых, в вопросе о противоракетной обороне Россия преднамеренно взяла курс на обострение, что приведет и к усилению разногласий по всему комплексу разоруженческой повестки дня. «При неблагоприятном развитии ситуации Россия оставляет за собой право отказаться от дальнейших шагов в области разоружения и, соответственно, контроля над вооружениями», сказал Медведев – а это значит, пойти на нарушения собственных многосторонних обязательств в рамках статьи 6 ДНЯО, Плана действий, принятого при непротивлении России в 2010 г. на Обзорной конференции по ДНЯО. Американцы теперь легко могут подставить Россию под шквал критики со стороны щепетильных европейцев.

Во-вторых, после американской пиар-акции под названием «Ноябрьский доклад МАГАТЭ по Ирану» вновь обнажились противоречия между Россией и США по подходам к оценке иранской ядерной программы; они будут нарастать, хотя еще недавно обе страны хорошо слышали друг друга. И, наконец, тестом уровня «благости» таких отношений может стать приближающийся кризис с многосторонними усилиями по разоружению: тихий коллапс Конференции по разоружению в Женеве, уже многие годы не способной сдвинуть с мертвой точки начало переговоров по договору о запрещении производства расщепляющихся материалов для военных целей (ЗПРМ). На фоне того, что до сих пор не вступил в силу (и, не надо иллюзий, не вступит в обозримой перспективе) Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), отсутствие какого-либо прогресса на многостороннем треке требует хирургического вмешательства. Либо реформы Конференции по разоружению. Либо ее роспуска и формирования новой структуры на новых принципах. Либо вынесения переговоров по ЗПРМ на другую площадку. Россия пока к этому не готова, а США – готовятся.

Любопытно, что диалог России по ядерному нераспространению с другим ключевым мировым игроком – Китаем, – хоть и насчитывает куда меньшую историю, чем с Соединенными Штатами, внешне выглядит столь же непротиворечиво. На данном временном отрезке российские и китайские интересы в нераспространении в основном совпадают.

Конечно, мы без труда найдем несколько отличий: прежде всего они связаны с подходами к Индостанскому субконтиненту. Кроме того, Пекин не ратифицировал ДВЗЯИ (это его сближает с США). Но и в отношении Ирана, и даже в отношении КНДР, и в отношении перспектив ЗПРМ позиции выглядят очень близкими. С разоружением и сложнее, и проще. С одной стороны, у Пекина, насколько известно, очень скромный ядерный арсенал; есть подозрения, что он может быть быстро наращен, но такой тенденции сегодня не просматривается; то есть здесь сравнения с Россией неуместны. С другой стороны, на декларативном уровне позиции России и Китая почти идентичны. И сегодня число сюжетов, которые еще больше сближают Москву и Пекин, увеличивается: это и резко негативное отношение к стратегической противоракетной обороне (ПРО), и стремление предотвратить гонку вооружений в космосе.

Но в какой-то момент Москве придется выходить из этого комфортного состояния mОnage a trios и сделать выбор между Вашингтоном и Пекином. Это может быть, с наибольшей вероятностью, проблематика стратегической ПРО. Но, возможно, это состояние неопределенности еще продлится, потому что сегодня к этому выбору еще не готов никто.

Свой голос

Может создаться впечатление, что за 20 лет Россия так и не выработала самостоятельной политики в области ядерного нераспространения. Действительно, внешняя политика Москвы вообще и нераспространенческая в частности была и остается во многом реактивной: ответим на расширение НАТО на Восток (потом отступим)… ответим на агрессию Соединенных Штатов в Ираке (потом забудем)… ответим на планы по размещению ПРО размещением «Искандеров» в Калининграде (нет, не ответим)… и т.д. Но, конечно, такое видение было бы упрощением.

В сфере ядерного нераспространения Россия выдвинула десятки крупных инициатив, а в последние годы, переборов синдромы «реципиента международной помощи» и «вечно критикуемого», российская дипломатия ведет себя в вопросах нераспространения и разоружения вполне уверенно и без оглядки на других.

Главная проблема нашей нераспространенческой политики видится в том, что, как правило, серьезные и продуманные предложения затем… тихо умирают. Россия оказывается беспомощной при продвижении своих же собственных инициатив.

Несколько примеров.

В апреле 1996 г. Ельцин собрал в Москве саммит государств «Большой восьмерки» по ядерной безопасности. Мероприятие удалось, приехавшие в Москву лидеры легко ставили подписи под заготовленными декларациями и Ельцину в тот (трудный для него) момент благоволили. Но одна громкая российская инициатива была проигнорирована. А именно: ядерные государства должны взять на себя обязательство не размещать ядерное оружие за пределами собственных территорий. Сегодня четыре из пяти признанных ядерных государств (и восемь из девяти фактических) придерживаются этого правила. Размещение ядерного оружия за пределом национальных сухопутных территорий не запрещено ДНЯО, однако такой запрет хорошо укрепил бы дух Договора. При этом на сегодня речь идет лишь об остающихся двух сотнях или около того американских боеприпасов в Европе. Россия и далее, но как-то между делом, будто стесняясь, упоминала об этой своей инициативе, но ни в документах ДНЯО, ни в резолюциях крупнейших форумов в области безопасности места ей так и не нашлось.

В середине 1990-х годов на пик нераспространенческой «моды» вышла тема зон, свободных от ядерного оружия (ЗСЯО). Действительно, это один из наиболее эффективных, отлично зарекомендовавших себя региональных механизмов, способных сократить количество ядерного оружия в мире и его географию. Достаточно сказать, что уже все Южное полушарие является безъядерным. Но Россию по понятным причинам больше должно интересовать полушарие Северное. Имеется несколько инициатив (прежде всего – выдвинутая Белоруссией), связанных с формированием ЗСЯО в Центральной и Восточной Европе. Россия в свое время эту инициативу бурно поддержала, Польша так же бурно осудила… Сегодня у России достаточно влиятельный голос, чтобы продвигать инициативу, исходящую от одной из стран региона и своего союзника. Но «мода» прошла, тема забылась.

Еще одно предложение (и здесь Москву поддержал Вашингтон) – сделать двусторонний российско-американский договор о запрещении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) универсальным. Это решение могло стать значимым шагом на пути снижения ракетных угроз в мире. Однако, успешно «вбросив» эту идею, Россия столь же «успешно» не занимается ее продвижением. Специалистам понятно, что задача архитрудная, к тому же затрагивающая интересы таких российских ключевых партнеров, как, скажем, Индия. Однако такая пассивность все чаще создает впечатление, что по большому счету Россия не заинтересована в реализации своих предложений – ей нужны лишь «инициативы ради инициатив» под какие-либо громкие события.

Еще хуже, что, научившись работать с Соединенными Штатами, с «восьмеркой», Россия подчас совершенно не способна взаимодействовать со своими естественными союзниками и партнерами. Она откровенно упускает возможности консолидации вокруг своих инициатив участников ОДКБ. Не заметно работы в рамках СНГ (единственный пример, который припоминаю: совместная работа России и Украины в рамках предложений по статье X ДНЯО). Не задействованы ресурсы ШОС. И в нераспространенческой тематике пока никак не проявляет себя БРИКС – понятно, что неучастие Индии в ДНЯО делает ситуацию деликатной, но не сомневаюсь, что, например, вопрос развития атомной энергетики во взаимосвязи с нераспространением мог бы стать для БРИКС привлекательной темой.

Позитивных исключений я здесь вижу два, и оба сравнительно недавние.

Первое – предложение России по многосторонним подходам к ядерному топливному циклу через создание Международного центра уранового обогащения (МЦОУ) в Ангарске. МИД и «Росатом» сыграли на «пятерку». МЦОУ создан, действует, и, пусть в нем нет пока Ирана (который изначально там хотели бы видеть), зато уже сотрудничают четыре государства, и он открыт для других. Когда наши партнеры, прежде всего в развивающемся мире, видят такое упорное планомерное движение к цели и ее достижение в заявленные сроки, уважения к политике России сразу прибавляется.

Второе – предложение России созвать международную встречу по обсуждению перспектив зоны, свободной от оружия массового уничтожения (ЗСОМУ) на Ближнем Востоке. Эта российская «домашняя заготовка» оказалась как нельзя более кстати, и в 2010 г. получила развитие в решении Обзорной конференции по ДНЯО. Теперь только важно, чтобы на этапе подготовки к Конференции-2012 по ЗСОМУ на Ближнем Востоке Россия не потеряла самостоятельный голос, убоявшись объема «черновой» и часто неблагодарной работы, которую следует проделать, чтобы претворить идею в жизнь, и с политическими дивидендами для России, а не в ущерб собственным интересам.

Зачем?

Существуют две школы понимания того, чего собственно ожидает сегодняшняя, двадцатилетняя, повзрослевшая Россия от ядерного нераспространения?

Первая – назовем ее «активисты». Они начинают со слов: «Да, мы хотим…» (новых договоров, инициатив, совместных проектов). Они искренне убеждены, что сохранение ведущей роли России в международном режиме ядерного нераспространения ей на пользу, поскольку повышает роль в мире, престиж, позволяет участвовать в развитии ключевых мировых сюжетов. То есть – вип-карту для доступа без ограничений лучше иметь, чем не иметь. ДНЯО вечен, ядерное оружие крепко, танки быстры, и надо просто участвовать в этом броуновском движении, называемом «нераспространение», участвовать во всем, везде, чтобы «была динамика».

Вторая школа – «пофигисты». Эти начинают словами: «Нет, ничего не хотим». По их логике, вип-карта и так у России есть, ее никто не отнимет, она бессрочная. И к чему тогда суетиться? К чему напрягаться? К чему все эти «планы действий»? Разве что пыль в глаза… Россия попросту не должна брать на себя новых обязательств, которые ограничили бы ее свободу маневра.

Глубокое осмысление того, что же России все-таки досталось по наследству от Советского Союза в ядерных вопросах, осмысление роли ядерного оружия и его необходимости в будущем, того, как в интересах России наилучшим образом использовать возможности, которые дает режим ядерного нераспространения, и как этот режим должен быть модифицирован, чтобы встретить реалии нового века, – такое осмысление только зреет.

А пока, пройдя круг ядерных исканий, Россия живет советским багажом.

В.А. Орлов – президент ПИР-Центра (Центра политических исследований России), член Международной академии по ядерной энергии, член Общественного совета при Министерстве обороны РФ.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738721 Владимир Орлов

Диалектика упадка и подъема

Россия после холодной войны

Резюме: Если бы в 1985-м члены Политбюро ЦК КПСС выбрали одного из консервативных соперников Горбачёва, вполне вероятно, переживавший упадок Советский Союз продержался бы еще лет десять. Коллапс не наступил бы так быстро.

После того как Советский Союз отказался применять силу для поддержки коммунистического правительства Восточной Германии и Берлинская стена рухнула под натиском ликующей толпы в ноябре 1989 г., холодную войну можно было считать законченной. Но в чем причины ее завершения?

Роль личности Горбачёва

Первый аргумент – сработала политика сдерживания. Джордж Кеннан сразу после Второй мировой войны справедливо утверждал, что если США удастся остановить экспансию СССР, то за отсутствием успехов, подпитывающих идеологию, советский коммунизм постепенно станет более покладистым. Под влиянием новых идей к людям придет осознание того факта, что будущее не за коммунизмом и история не на его стороне. В широком смысле Кеннан был прав. Американская военная мощь помогла сдержать советскую экспансию, в то время как «мягкая власть» западной культуры, ценностей и идей подорвали коммунистическую идеологию.

Но остается еще загадка – выбор подходящего момента. Почему именно 1989 год? Почему холодная война продолжалась четыре десятилетия? Почему понадобилось так много времени, чтобы размягчить коммунизм? Или наоборот, почему холодная война не продлилась еще лет десять? Сдерживание сработало, но это не дает ответов на все вопросы.

Другое объяснение – «имперское перенапряжение». Историк из Йельского университета Пол Кеннеди утверждал, что империи расширяются до тех пор, пока чрезмерная экспансия не истощит их внутренние силы. Учитывая, что четверть советского экономического потенциала уходила на оборону и поддержание международных позиций (по сравнению с 6% США в 1980-х гг.), Советский Союз испытывал перегрузку. Но ни одна из чрезмерно расширившихся империй в истории, продолжал Кеннеди, не возвращалась к своей этнической базе, не будучи побежденной или ослабленной в результате войны великих держав. Однако Советский Союз не был ни побежден, ни ослаблен вследствие такой войны.

Третье объяснение заключается в том, что рост военной мощи Соединенных Штатов в 1980-х гг. заставил СССР сдаться. Это объяснение отчасти обоснованно. Политика президента Рональда Рейгана резко повысила давление, в том числе на советскую империю, но это не дает ответов на основные вопросы. В конце концов, Америка и раньше наращивала военный прессинг, но подобного эффекта не получалось. Почему именно 1989 год? Мы должны искать глубинные причины, потому что считать, что американская риторика и политика в 1980-е гг. была основной причиной упадка СССР, все равно что уподобляться петуху, который думал, что его кукареканье заставляет солнце вставать, – еще один пример ошибочных причинно-следственных связей.

Более детальное осмысление вопроса о сроках окончания холодной войны требует рассмотрения трех типов причин: ускоряющих, опосредованных и глубинных.

Самым главным фактором, ускорившим окончание холодной войны, был Михаил Горбачёв. Он хотел всего лишь реформировать коммунизм, не отказываясь от него в целом. Однако реформа вылилась в настоящую революцию, осуществляемую скорее снизу, нежели сверху. Как во внутренней, так и во внешней политике Горбачёв предпринял ряд шагов, которые ускорили и наметившийся упадок СССР, и окончание холодной войны.

Придя к власти в 1985 г., молодой генеральный секретарь пытался дисциплинировать советских людей, чтобы преодолеть экономическую стагнацию. Когда выяснилось, что дисциплинарных мер недостаточно, он запустил идею перестройки, однако ему не удалось провести реструктуризацию сверху из-за саботажа со стороны советской бюрократии. В борьбе с номенклатурой Горбачёв использовал стратегию гласности – открытого обсуждения и демократизации. Он полагал, что растущее недовольство граждан функционированием существующей системы приведет к тому, что политика перестройки восторжествует. Но когда гласность и демократизация позволили людям говорить то, что они думают, и голосовать, многие сделали вывод: «Никакой новой исторической общности – советского народа не существует. Прочь из империи!». Горбачёв, по сути, развязал процесс дезинтеграции Советского Союза, что окончательно стало очевидно после неудавшейся попытки переворота в августе 1991 года. В декабре 1991 г. единое государство прекратило существование.

Горбачёвская внешняя политика, так называемое «новое мышление», также способствовала окончанию холодной войны. Эта политика состояла из двух очень важных элементов. Первый – смена идей, в частности появилась концепция общей безопасности, которая позволяла избежать классической дилеммы безопасности. Горбачёв и его окружение заявляли, что в мире, где растет взаимозависимость, безопасность является игрой с ненулевой суммой и сотрудничество принесет пользу всем. Существование ядерной угрозы означало тотальное уничтожение, если соперничество выйдет из-под контроля. Вместо того чтобы накапливать ядерные вооружения, Горбачёв предлагал доктрину «разумной достаточности», т.е. минимального арсенала, необходимого для обороны. Другим аспектом изменений внешней политики при Горбачёве был его взгляд на экспансионизм, согласно которому последний влечет за собой больше затрат, чем выгод. Советский контроль над Восточной Европой стоил слишком дорого и был крайне непроизводителен, а вторжение в Афганистан также обернулось дорогостоящей авантюрой.

К лету 1989 г. жители Восточной Европы получили больше свободы. Венгрия открыла границы для перебежчиков из ГДР, направлявшихся в Австрию. Из-за массового бегства населения правительство Восточной Германии оказалось под огромным давлением. Кроме того, восточноевропейские правители больше не осмеливались (не чувствуя советской поддержки) подавлять демонстрации. В ноябре Берлинская стена рухнула – драматическая кульминация череды событий, произошедших за очень короткий период. Можно утверждать, что все это стало следствием просчета Горбачёва. Полагая, что коммунизм можно реформировать, он в ходе ремонта системы невольно проделал в ней дыру. Как бывает с плотиной, под воздействием накопившегося давления отверстие быстро увеличивалось, в результате рухнула вся конструкция. Но по-прежнему остается вопрос: «Почему именно 1989 год? Почему именно Горбачёв?».

Отчасти появление Горбачёва – историческая случайность. В начале 1980-х гг. один за другим ушли из жизни три дряхлых советских лидера. И лишь в 1985 г. шанс получило более молодое поколение, повзрослевшее при Хрущёве (так называемое поколение 1956 года). Но если бы в 1985-м члены Политбюро ЦК КПСС выбрали одного из консервативных соперников Горбачёва, вполне вероятно, переживавший упадок Советский Союз продержался бы еще лет десять. Коллапс не наступил бы так быстро. Выбор момента во многом объясняется личностью Горбачёва.

Фатальное экономическое отставание

Что касается опосредованных причин, Кеннан и Кеннеди правы. Двумя важнейшими факторами были мягкая сила либеральных идей и имперское перенапряжение, значение которого подчеркивалось приверженцами реализма в политике. Открытость, демократия и новое мышление, которые поднял на щит Горбачёв, – западные идеи, воспринятые поколением 1956 года. Одного из главных архитекторов перестройки и гласности Александра Яковлева, учившегося по студенческому обмену в США, привлекали американские теории плюрализма. Рост транснациональных связей и контактов пробил брешь в «железном занавесе», способствовал распространению западной культуры и либеральных идей. Экономические успехи Запада делали эти идеи еще более привлекательными. Одновременно жесткая военная мощь способствовала сдерживанию советского экспансионизма, а мягкая власть подтачивала веру в коммунизм, существовавшую за «железным занавесом».

Когда Берлинская стена, наконец, пала в 1989 г., это не стало результатом артиллерийского обстрела, а произошло под ударами простых граждан, вооруженных молотками и бульдозерами. Что касается перенапряжения империи, то огромный оборонный бюджет СССР начал перевешивать все прочие аспекты жизни советского общества. В здравоохранении начался спад, и уровень смертности в Советском Союзе вырос (единственная развитая страна, где такое случилось). В конце концов даже военные начали ощущать невероятное бремя перенапряжения. В 1984 г. маршал Николай Огарков, начальник Генштаба ВС СССР, пришел к выводу, что Советский Союз нуждается в улучшении гражданской экономической базы и обеспечении большего доступа к западной торговле и технологиям.

Таким образом, опосредованные факторы – мягкая сила и перенапряжение империи – сыграли важную роль, но в конечном итоге следует уделить особое внимание глубинным причинам: упадку коммунистической идеологии и краху советской экономики.

Потеря коммунизмом легитимности в послевоенный период сопровождалась событиями, полными драматизма. Вначале, сразу после 1945 г., коммунизм представлял собой привлекательную модель для довольно широких кругов. Среди тех, кто возглавлял сопротивление фашизму в Европе, было много коммунистов, и хватало людей, веривших, что будущее именно за этой идеологией. И Советский Союз приобрел немалый потенциал мягкой силы, однако растратил его. Постепенно этот потенциал разрушался – начиная с процесса десталинизации, ХХ съезда, когда были раскрыты преступления сталинизма, репрессиями в Венгрии в 1956 г., в Чехословакии в 1968 г. и в Польше в 1981 г., а также благодаря развивающимся международным связям и распространению либеральных идей. Хотя в теории построение коммунизма преследовало цель достижения классовой справедливости, наследники Ленина правили жестокими методами госбезопасности – исправительные лагеря, ГУЛАГ, цензура и слежка. Прямым следствием опоры на репрессивные меры стала общая потеря веры в систему, нашедшая отражение в расцвете подпольного самиздата, а также в волне недовольства, которую поднимали активисты-правозащитники.

В упадок приходила и советская экономика, что отражало неспособность планового хозяйства реагировать на изменения в мире. Сталин создал централизованное хозяйство, где упор делался на металлургию и тяжелую промышленность. Для нее было характерно полное отсутствие гибкости, она пожирала огромное количество трудовых ресурсов, которые невозможно было использовать в растущем секторе услуг. Как отмечал экономист Йозеф Шумпетер, капитализм – это созидательное разрушение, способ гибкого реагирования на большие волны технологических изменений. В конце XX века основным технологическим изменением третьей промышленной революции стала растущая роль информации как самого дефицитного ресурса экономики. Между тем Страна Советов меньше всего подходила для правильного обращения с информацией. Глубокая секретность политической системы означала, что информационный поток был крайне медленным и шел с постоянными перебоями. Рост военной мощи США при Рональде Рейгане лишь усилил давление на политический режим, находившийся под бременем экономических проблем.

Советские товары и услуги не соответствовали общепринятым стандартам. В конце XX века в мире царило смятение, но западные страны благодаря рыночной экономике смогли перенаправить трудовые ресурсы в сектор услуг, реорганизовать тяжелую промышленность и перейти к массовому использованию компьютеров. Советский Союз не был в состоянии идти в ногу с изменениями. Например, когда Горбачёв пришел к власти в 1985 г., в СССР насчитывалось 50 тыс. персональных компьютеров, в Соединенных Штатах их было 30 миллионов. Спустя четыре года в Советском Союзе их было около 400 тыс., в США – 40 миллионов. Демократии и экономики, ориентированные на рынок, оказались более гибкими в вопросе технологических изменений, чем централизованная советская система, созданная Сталиным в эпоху дымовых труб 1930-х годов. По словам одного советского экономиста, к концу 1980-х гг. лишь 8% советской промышленности были конкурентоспособны по мировым стандартам. Трудно оставаться супердержавой, когда 92% промышленности не выдерживает никакой критики.

После распада СССР Россия пережила серьезную трансформацию. Отказавшись от плановой экономики, страна неуверенно вступила на путь демократизации и либерализации при Борисе Ельцине. Этот путь был, однако, связан с множеством рисков. По рекомендации Международного валютного фонда российское правительство прибегло к шоковой терапии как способу перехода от хозяйственной автократии к экономике либеральной демократии. Но этот метод произвел такое разрушительное воздействие на российское общество, что от него пришлось отказаться. С ухудшением экономической и политической ситуации российский державный национализм и государственный контроль расцвели с новой силой в годы президентства Владимира Путина.

Не допустить нового застоя

К чему это привело Россию сегодня, после трансформации, начавшейся 20 лет назад? Некоторые рассматривают ее как ключевую развивающуюся экономику и часть группы БРИК. Этот термин был введен в 2001 г. инвестиционным банком Goldman Sachs, чтобы привлечь внимание к развивающимся рынкам. Доля БРИК в мировом ВВП выросла довольно быстро с 16 до 22% (2000–2008 гг.), и совокупно участники БРИК гораздо лучше, чем остальные страны, справились с глобальной рецессией, начавшейся в 2008 году. Суммарно на их долю приходится 42% мирового населения и треть мирового роста в первом десятилетии XXI века.

По иронии судьбы экономический термин зажил собственной политической жизнью, хотя Россия мало соответствовала критериям этой группы. В июне 2009 г., когда министры иностранных дел четырех стран встретились в Екатеринбурге, на долю БРИК приходилось 42% мировых иностранных резервов (при этом большая часть принадлежала Китаю). Президент Дмитрий Медведев заявил, что не может существовать успешной глобальной валютной системы, если используемые финансовые инструменты деноминированы лишь в одной валюте, и хотя доля России в китайской торговле составляет только 5%, две страны объявили о соглашении по валютным операциям.

Из тактических соображений встречи БРИКС (которая сегодня включает и ЮАР) вполне оправданы, но нельзя забывать, что группа объединяет совершенно разные государства – бывшую супердержаву Россию и три развивающиеся экономики разного уровня. Есть ли в этом какой-то смысл? Среди стран БРИКС Россия имеет самое маленькое (если не считать ЮАР) и самое грамотное население, а также более высокий подушевой доход, но, что более важно, по мнению многих наблюдателей, Россия находится в упадке, в то время как Китай, Индия и Бразилия переживают подъем. Как отмечает Financial Times, всего 20 лет назад Россия была научной супердержавой и проводила больше исследований, чем эти три державы вместе взятые. Но с тех пор ее опередила не только растущая рекордными темпами китайская наука, но также и Индия, и Бразилия. В центре аббревиатуры БРИК – рост потенциала Китая, а не России.

Никита Хрущёв, как известно, хвастал в 1959 г., что Советский Союз обгонит США к 1970-му или самое позднее к 1980 году. В 1976 г. Леонид Брежнев говорил французскому президенту, что к 1995 г. коммунизм будет доминировать в мире. Подобные прогнозы базировались на годовом уровне экономического роста в 5–7% и увеличении доли СССР в мировом ВВП с 11 до 12,3% в 1950–1970-е годы. Затем начался длительный период спада, сократились экономический рост и доля в мировом ВВП. Оглядываясь назад, диву даешься, насколько неточными оказались американские оценки советской мощи. В конце 1970-х гг. «Комитет по существующей угрозе» заявлял, что Советский Союз по своей мощи превосходит США, и итоги выборов 1980 г. (когда к власти пришел Рональд Рейган. – Ред.) отражал эти опасения.

В результате распада империи в 1991 г. Россия лишилась значительной части территории (76% от СССР), населения (50% от СССР), сократились объемы экономики (45% от СССР) и численность военнослужащих (33% от СССР). Практически исчерпала себя мягкая сила коммунистической идеологии. При этом Россия могла развернуть почти 5 тыс. ядерных боеголовок и поставить под ружье более миллиона военнослужащих, хотя ее общие военные расходы составляли лишь 4% от мировых (1/10 от доли США), а потенциал проецирования силы в мире значительно уменьшился. По экономическим показателям российский ВВП в размере 2,3 трлн долларов составлял 1/7 от ВВП США, а доход на душу населения (по паритету покупательной способности) в 16 тыс. долларов составлял около трети от соответствующего американского ресурса. Экономика была зависима от экспорта нефти и газа, высокотехнологичный экспорт представлял только 7% от производственного экспорта (по сравнению с 28% в Соединенных Штатах). Что касается мягкой силы, то, несмотря на привлекательность традиционной русской культуры, позиции России в мире слабы. По словам Сергея Караганова, России приходится использовать жесткую силу, включая военную, потому что она живет в гораздо более опасном мире и ей не за кем прятаться, и потому что она обладает недостаточной мягкой силой – т.е. социальной, культурной, политической и экономической привлекательностью.

Россия больше не отягощена коммунистической идеологией и громоздкой централизованной плановой системой, а вероятность распада по этническим линиям, хотя и остается угрозой, но меньшей, чем раньше. В то время как в Советском Союзе этнические русские составляли только половину населения, сегодня их число достигает 81% жителей Российской Федерации. Не хватает политических институтов для эффективного функционирования рыночной экономики, процветает коррупция. Российский дикий капитализм нуждается в эффективном регулировании, которое создает доверие в рыночных отношениях. Система здравоохранения находится в катастрофическом положении, уровень смертности возрос, а рождаемость падает. Среднестатистический мужчина в России умирает в 60 лет – чрезвычайно низкий показатель для развитой экономики. По оценкам демографов ООН, население России может сократиться с нынешних 145 млн до 121 млн к середине столетия. К 2020 г. придется привлечь 12 млн иммигрантов, только чтобы обеспечить демографическую стабильность, а это кажется маловероятным.

Возможны различные сценарии будущего. Одни предрекают упадок и видят Россию моноэкономикой с погрязшими в коррупции институтами и непреодолимыми проблемами в демографии и здравоохранении. Другие заявляют, что с помощью реформ и модернизации Москва способна справиться с невзгодами, и руководство движется в этом направлении. В конце 2009 г. президент Медведев призвал Россию модернизировать экономику, избавляться от унизительной зависимости от природных ресурсов и покончить с советским отношением и поведением, которые не дают стране оставаться мировой державой. Но недееспособная власть и растущая коррупция затрудняют преобразования. Президент Альфа-Банка Петр Авен заявляет, что экономически система все больше похожа на Советский Союз: огромная зависимость от нефти, потребность в капитале и серьезных реформах, тяжелое бремя социальных вопросов. «Застой – это главная угроза», – резюмирует банкир. Остается подождать, чтобы убедиться в том, действительно ли возвращение Владимира Путина на пост президента приведет к реформам, позволяющим России динамично встроиться в глобальную информационную эру. Каким бы ни был итог, благодаря огромному человеческому капиталу, талантам в кибертехнологиях и близости к Европе и Китаю Россия безусловно обладает потенциалом, так что вопрос только в воле.

С точки зрения США, Россия по-прежнему способна представлять угрозу, главным образом потому, что это единственная страна, располагающая достаточным количеством ракет и ядерных боеголовок для уничтожения Америки, а относительный упадок сделал ее особенно несговорчивой в отказе от ядерного статуса. Россия также обладает обширной территорией, образованным населением, талантливыми учеными и инженерами и колоссальными природными ресурсами. Но вряд ли она вновь окажется в состоянии противостоять Соединенным Штатам, как Советский Союз на протяжении сорока лет после Второй мировой войны. В контексте складывающегося баланса сил и Россия, и США одинаково заинтересованы в создании международных условий, позволяющих Китаю превратиться в ответственного партнера.

В книге «Будущее силы» я отмечаю, что в начале нынешнего столетия происходят два крупных изменения в мировой властной структуре: перемещение экономической власти с Запада в Азию и переход политической власти от правительств к неправительственным организациям. В мире новых транснациональных вызовов, созданных негосударственными акторами, – таких как глобальная финансовая нестабильность, изменение климата, терроризм и пандемии – Соединенные Штаты и Российская Федерация могут обрести значительные преимущества, сотрудничая в решении данных проблем. Одним словом, США гораздо больше выиграют от партнерства с сильной, осуществившей реформы Россией, чем со слабой и находящейся в упадке державой. Будем надеяться, что именно это станет направлением российского развития в третьем десятилетии после окончания холодной войны.

Джозеф Най-младший – заслуженный профессор Гарвардского университета.

Россия. СНГ > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738719 Джозеф Най

Воссоздание индустриального мира

Контуры нового глобального устройства

Резюме: В наиболее сложном положении окажутся недавние антагонисты в холодной войне – Соединенные Штаты и Россия. США рассказывают себе сказки о том, что новое столетие будет таким же «американским», как и предыдущее. Россия, похоже, уверовала в то, что весь мир теперь зависит от ее ресурсов.

Случившийся 20 лет тому назад уход Советского Союза с исторической арены стал великим политическим событием, исполненным глубокого смысла. Прежде всего он был, разумеется, интерпретирован как победа демократии над авторитаризмом и либерального порядка над коммунистической утопией. Часто говорилось о превосходстве прагматизма над идеологией, как и о том, что закончилось время идеологизированных обществ. В сугубо геополитическом и военном аспектах вспоминали об успехе НАТО и поражении Организации Варшавского договора. В чисто хозяйственном смысле подчеркивали банкротство модели плановой экономики. Однако, помимо всех активно обсуждавшихся аспектов, существовал еще один, на который обращали куда меньшее внимание.

Экономика переходного периода

Экономические проблемы, приведшие к краху СССР, стали особенно заметны во второй половине 1980-х гг. – но в этот период Советский Союз был не единственной крупной державой, столкнувшейся с трудностями. Не только вторая, но и третья экономика мира переживала не лучшие времена. Япония, успехи которой незадолго до начала «эпохи перемен» вызывали в Соединенных Штатах не меньшие страхи, чем достижения Советского Союза в 1960-е гг., вошла в экономический «штопор» почти синхронно с советской экономикой. В результате если в середине 1980-х гг. Америке приходилось оглядываться на двух потенциальных соперников, то к концу 1990-х на горизонте не осталось ни одного.

Какая, может спросить читатель, существует связь между политическим банкротством авторитарной евразийской империи и временными экономическими трудностями высокоэффективной дальневосточной державы? Между тем связь очевидна: рубеж 1980-х и 1990-х гг. не перешагнули две страны, сделавшие ставку на предельное развитие индустриального типа хозяйства. Плановая и рыночная; полностью закрытая и ориентированная на максимальное освоение зарубежных рынков; глубоко милитаризованная и тотально разоруженная – две совершенно разных экономических системы споткнулись почти одновременно. И на последующие 20 лет стали главными лузерами глобальной хозяйственной системы: их общая доля в мировом ВВП сократилась с 19,6 до 8,8%, то есть более чем вдвое.

Объяснение произошедшему было дано практически немедленно, хотя и не получило такого публичного резонанса, как реакция на политические аспекты краха СССР. В небольшой книге с характерным названием «Безграничное богатство» (Unlimited Wealth. The Theory and Practice of Economic Alchemy) Пол Зейн Пилцер, самый молодой в истории вице-президент Citibank и профессор Нью-Йоркского университета, сообщил читателям о том, что западный мир нашел источник неограниченного богатства: в «постиндустриальную» эпоху наиболее успешные общества, создавая технологии, не тратят, а преумножают собственный человеческий капитал, а продавая технологии, реализуют не сам продукт, а его копии, что, разумеется, никак не сокращает общественное достояние. Поэтому богатство постиндустриального мира не ограничено – в отличие от запасов полезных ископаемых, человеческих и материальных ресурсов индустриального производства.

Всего через несколько лет один из самых известных японских экономистов, Тайичи Сакайя, согласился, что Япония действительно не создала хозяйственных, социальных и ценностных структур постиндустриального общества, остановившись на «высшей фазе индустриализма», что и стало причиной ее исторического поражения. Российские экономисты, понятное дело, занимались в те годы осмыслением совсем иных проблем и вопросов – но можно утверждать, что в глобалистике уже в первой половине 1990-х гг. сформировалось мнение, согласно которому своей доминирующей позицией западный мир обязан прежде всего эпохальному прорыву в сфере информационных и коммуникационных технологий.

Данные представления получили впечатляющие подтверждения. Первый же конфликт постиндустриального мира с традиционным – война в Персидском заливе в 1991 г. – продемонстрировал неоспоримое превосходство США и их союзников. С потерями в 379 человек они разгромили мощную армию, уничтожив не менее 30 тыс. и ранив более 75 тыс. иракских солдат. Несмотря на быстрый хозяйственный рост в Азии, Соединенные Штаты в середине 1990-х гг. впервые за послевоенный период начали наращивать свою долю в глобальном ВВП. Финансовые рынки в Америке и Европе демонстрировали стремительный взлет, тогда как нестабильность индустриальных экономик усиливалась. В 1997 г. начался «азиатский» финансовый кризис, затронувший практически все развивающиеся экономики – при этом рост ВВП в США составил в 1997–1998 гг. в среднем 4,5%, в ЕС – 2,8%. В 1998 г. впервые с 1969 г. федеральный бюджет Соединенных Штатов стал профицитным. С начала 1980-х гг. до минимальных значений конца 1990-х гг. нефть подешевела с 42–44 до 11,8 доллара за баррель в текущих ценах, золото – с 850 до 255 долларов за тройскую унцию, хлопок – со 114 до 32 долларов за тонну, а цены цветных металлов упали в среднем в 2,3–2,6 раза. В то же время индекс акций высокотехнологичных компаний Nasdaq-100 за 1995–1999 гг. вырос в 6,1 раза. Всего за два месяца, с середины октября по середину декабря 1999 г. прирост рыночной капитализации одной лишь Amazon.com, компании по продаже книг в интернете, превысил общую стоимость 183 млрд кубометров газа, экспортированного Россией в течение 1999 года. Суммарная капитализация высокотехнологичных компаний США весной 2000 г. в 6,7 раза превышала ВВП Китая. Экономическое доминирование постиндустриального мира над остальным человечеством казалось куда более впечатляющим, чем военно-политическое превосходство западного блока над быстро распадающимся союзом социалистических стран за десять лет до этого. Автор данных строк в те годы полностью разделял триумфалистские надежды сторонников постиндустриальной трансформации, хотя и опасался того, что успехи западного мира спровоцируют непреодолимое неравенство, которое станет источником опасной глобальной политической нестабильности.

Однако еще через десять лет стало ясно, что доминирование это оказалось непрочным. Если в 1999 г. ВВП Китая в рыночных ценах был ниже американского в 21 раз, то по итогам 2010 г. – всего в 2,5 раза. Если доходы российского бюджета в том же 1999 г. едва достигали 1,3% от доходов американского, то в 2010-м они составили более 15%. В десятке крупнейших в мире экспортеров сегодня только пять западных стран, а десять лет назад их было девять. Валютные резервы пяти крупнейших незападных стран достигли летом 2011 г. 5,8 трлн долларов, тогда как дефицит бюджетов Соединенных Штатов и государств Евросоюза превысил 2,5 трлн долларов. И в той же мере, в какой тренды 1990-х гг. были следствием не столько геополитических, сколько экономических сдвигов, тенденции 2000-х гг. оказались результатом хозяйственных процессов, а не политических расчетов.

На первой фазе этого цикла можно было предполагать (это, собственно говоря, и делалось), что главными причинами «разворота» стали чисто рыночные, конъюнктурные факторы. Западный мир в конце 1990-х гг. оказал развивающимся индустриальным странам неоценимую помощь, когда не препятствовал обесценению их валют и выдал попавшим в сложную ситуацию государствам значительные кредиты. Общий прирост импорта одних только США из стран Юго-Восточной Азии в 1997–2002 гг. составлял по 35–40 млрд долларов ежегодно, а курс доллара к йене, вону или рупии в 1998–1999 гг. превышал нынешние показатели почти вдвое. Возобновление роста вызвало повышательный тренд на рынках сырья, и уже к 2002 г. цены на энергоресурсы вышли из «ямы» конца 1990-х гг. – но именно вернулись на прежние уровни, а не взлетели вверх. Затем некоторое время казалось, что дальнейший их рост спровоцировала война в Ираке, и он будет таким же скоротечным, как в 1990 году. Однако с 2006–2007 гг. большинству исследователей мировой экономики стало понятно, что речь может идти о смене долговременного тренда. И вскоре мы увидели массу книг, которые – в «зеркальном» отношении к трудам аналитиков начала 1990-х гг. – проповедовали «возобновление» истории, говорили о конце очередной демократической волны и готовили западное общественное мнение к новому этапу противостояния либеральных и авторитарных режимов.

Ошибки футурологов

Чего же не учли футурологи, которые в середине 1990-х годов смело рассуждали о наступлении нового мира и абсолютном доминировании постиндустриальной цивилизации и информационной экономики? На наш взгляд, ошибочными оказались несколько распространенных в те годы гипотез.

Во-первых, сторонники «информационного общества» де-факто исходили из того, что информация является не только крайне важным ресурсом и на нее существует практически безграничный спрос, но и из того, что этот спрос будет поддерживать относительно высокие цены на технологические новации и информационные ноу-хау. Между тем именно этого и не случилось. В отличие, например, от цены среднего автомобиля, которая в Соединенных Штатах с 1995 по 2010 гг. выросла с 17,9 до 29,2 тыс. долларов, или средней цены ночи пребывания в 4-звездочном отеле, выросшей с 129 до 224 долларов, средняя цена ноутбука за тот же период упала с 1,9 тыс. до 780 долларов, а минута разговора по мобильному телефону – с 47 до 6,2 цента. Технологии и высокотехнологичные товары стали стремительно дешеветь, и хотя технологическим компаниям и удается поддерживать высокую капитализацию, объемы продаж остаются не очень впечатляющими.

США, самая технологически развитая экономика мира, экспортирует технологий на 95 млрд долларов в год, что не превышает 0,65% ее ВВП. Apple, самая дорогая корпорация мира, стоит 370 млрд долларов, но продает продукции лишь на 108 млрд долларов. Услуги по предоставлению интернет-трафика все чаще становятся бесплатными, как и услуги многих информационных компаний. «Технологии» можно бесконечно много потреблять – в этом информационные романтики были правы. Но за них не обязательно много платить (а то и платить вообще) – в этом был их просчет. Более того: логика снижения цен в условиях фантастической конкуренции требует перенесения производства «железа» из развитых стран за рубеж. Соответственно, все большие выгоды получают не те, кто создает новые технологии, а те, кто производят основанную на них продукцию. В 2010 г. 39% экспорта Китая, оцениваемого в 1,6 трлн долларов, составили высокотехнологичные товары, созданные на основе американских и европейских изобретений. В итоге в развитых странах сосредотачиваются обесценивающиеся технологии, а в развивающихся – добавленная стоимость. Это, собственно, и есть главный фактор, не учтенный теоретиками «информационного общества».

Во-вторых, совершенно ошибочным оказался тезис о том, что информатизация экономики резко понизит спрос на ресурсы и уменьшит их цену. Данное заключение основывалось на практике 1980-х и начала 1990-х гг., когда масштабная волна материалосбережения действительно снизила потребность в ресурсах. Сегодня на дорогах Германии ездит на 55% больше автомобилей, чем в 1990 г., но потребляют они на 42% меньше бензина, чем двадцать лет назад. В целом потребление нефти за 2000–2010 гг. сократилось в Германии на 11,3%, во Франции – на 12,1%, в Дании – на 16,3%, в Италии – почти на 22%, хотя в среднем размер этих экономик за десятилетие вырос почти на треть. Примеры такого рода можно продолжить. Эта тенденция создает предпосылку для снижения сырьевых цен, но в то же время сокращает расходы на сырье и энергоносители по отношению к ВВП. Если в 1974 г. этот показатель в Соединенных Штатах составлял более 14,5%, то в 2007 г. в ЕС – около 4,3%. Таким образом, западные экономики на протяжении последней четверти ХХ века стали относительно невосприимчивыми к колебаниям сырьевых цен. И когда в начале 2000-х гг. возрастающий спрос на сырье повел цены вверх, никто не попытался этому противодействовать – в отличие от того, что случилось в 1970-е годы.

Более того, повышение качества жизни в постиндустриальных странах породило новые отрасли «зеленой» экономики, которые существенно выигрывали от роста сырьевых цен, так как их разработки признавались все более актуальными и нужными. В результате если в 2000 г. суммарный экспорт нефти и газа принес Саудовской Аравии, России, Нигерии, Катару и Венесуэле 193 млрд долларов, то в 2010 г. он обеспечил им не менее 635 млрд долларов – причем при физическом росте экспорта (в Btu) всего на 14,4%, а по итогам 2011 г. сумма может достичь 830 млрд долларов. Соответственно не только индустриальные, но и сырьевые экономики существенно упрочили свои позиции vis-И-vis постиндустриальных.

В-третьих, постиндустриальные общества, ощутив себя бесконечно могущественными, сделали акцент на сервисном секторе. Он приобрел гипертрофированные масштабы, и его продукция оказалась крайне переоцененной. В условиях глобализации по самым высоким ценам стали реализовываться услуги и товары, предоставление которых не могло быть глобализировано. Соответственно пошли вверх цены на жилье, коммунальные и транспортные услуги, гостиницы и еду в ресторанах. Предпосылкой для этого стало устойчивое снижение цен на импортируемые потребительские товары и информационную продукцию, что обеспечивало рост уровня жизни, а следствием – финансовая несдержанность, основанная на уверенности в постоянном повышении стоимости активов, расположенных в самых богатых и процветающих странах. Средняя цена жилого дома в США выросла более чем вдвое с 1995 по 2008 год. Все большей популярностью начали пользоваться кредиты, а финансовые институты шли на все большие риски. В результате в Америке за 20 лет объем выданных ипотечных кредитов вырос в 3,6 раза, а потребительских – в 3,1 раза. Экономика Соединенных Штатов и (в меньшей мере) иных постиндустриальных стран превращалась не столько в информационную, сколько в финансовую. В сфере финансовых операций, оптовой и розничной торговли, а также операций с недвижимостью в 2007 г. было создано 44,3% ВВП США.

Все это происходило на фоне того, что развитый мир становился для развивающегося поставщиком не столько технологий и товаров, сколько символических ценностей и финансовых услуг. Дефицит торговли товарами между Соединенными Штатами и остальным миром в 1999–2007 гг. составил 5,34 трлн долларов. Причем весь прирост дефицита был обусловлен ростом дисбаланса в торговле с Китаем, новыми индустриальными странами Азии и нефтеэкспортерами. Эти номинированные в долларах средства в значительной мере возвращались в Америку через продажу американским правительством, банками и частными компаниями своих долговых инструментов. К «неограниченному» богатству добавилась возможность беспредельного заимствования, причем на любых условиях; поэтому совершенно правы те авторы, кто считает, что ответственность за возникновение финансовых диспропорций, приведших к недавнему кризису, в равной степени лежит как на развитых, так и на развивающихся странах.

Подводя итог, следует констатировать: в 1990-е гг. постиндустриальный мир породил не неограниченное богатство, а условия для его создания. Он выработал технологии, радикально расширявшие экономические горизонты – но вместо того чтобы воспользоваться ими, предпочел передать их другим исполнителям и ограничиться ролью сервисной экономики и финансового центра. В этой деиндустриализации, против которой еще в 1980-е гг. возражали самые прозорливые исследователи, и лежит причина изменения глобальной экономической конфигурации. Если бы высокотехнологичное индустриальное производство осталось в развитых странах, не случилось бы взрывного роста Азии и других новых индустриальных стран. Не произойди его, не началось бы перепотребления энергоресурсов и сырья, так как экономики развитых стран по материалоэффективности в разы превосходят Китай или Бразилию. Не стоит забывать, что прирост потребления нефти в КНР в 2000–2010 гг. составил 204 млн тонн – почти треть общего потребления нефти в странах Европейского союза. Итог печален: постиндустриальный мир воспользовался лишь ничтожной долей того, что он создал.

По данным Всемирного банка, в государствах, где на НИОКР в совокупности тратится не менее 2,5% ВВП, рост производительности труда за последние 15 лет составил от 1,3% до 2,0% в среднегодовом исчислении. В том же Китае – главном импортере технологий – он достигал 8,2%. По расчетам профессора Йельского университета Уильяма Нордхауса, трансфер технологий в менее развитые страны, а также их несанкционированное копирование привели к тому, что американские инновационные компании за последние 10 лет получили в качестве прибыли всего… 2,2% от созданной на основе использования их изобретений прибавочной стоимости. В глобализированном мире, в котором доминирует свободная и ничем не ограниченная конкуренция, производство технологий становится своего рода производством общественных благ. Задача благородная и возвышенная, но экономически далеко не всегда оправданная.

«Три мира» XXI века

Итак, тенденции, наметившиеся в конце 1980-х и начале 1990-х гг. в экономической сфере, не стали устойчивыми – точнее, возникли контртенденции, которые в итоге оказались более значимыми. Сформировалась совершенно новая глобальная конфигурация, которую – да простят меня читатели за использование уже набившего оскомину приема – можно рассмотреть в форме сосуществования и конкуренции «трех миров».

На одном «полюсе» в этом новом порядке находятся явно «забежавшие вперед» постиндустриальные страны, в первую очередь США и Великобритания: для них сегодня характерна очень низкая доля обрабатывающей промышленности в ВВП (около 10–13%), гипертрофированно разросшийся финансовый сектор, хронически дефицитный характер бюджета и устойчивое отрицательное сальдо внешней торговли. Данные страны выступают при этом средоточием огромного интеллектуального потенциала и, несомненно, обладают большими возможностями для дальнейшего развития. Помимо Соединенных Штатов и Великобритании, к данной категории государств можно отнести некоторые не вполне благополучные государства Европы – Ирландию, Испанию, Италию и Грецию. Разумеется, такое группирование довольно условно, однако эти страны объединяет безразличное отношение к индустриальной политике и безответственное – к собственным финансам. На этот «деиндустриализировавшийся» мир приходится около 20 трлн долларов из оцениваемого в 76 трлн долларов мирового валового продукта, почти половина зарегистрированной интеллектуальной собственности, идеально выстроенная инфраструктура глобальных финансов и 216 из 500 крупнейших корпораций по последней версии рейтинга FT-500, оцениваемые рыночными игроками в 9,8–10,0 трлн долларов. Сегодня эта часть мира испытывает явный дискомфорт, порожденный неуверенностью в собственных силах и необходимостью искать новые «точки опоры» в изменяющейся международной архитектуре. Подобное чувство, однако, отчасти компенсируется ощущением цивилизационного и исторического единства, а также близости социально-экономических систем. Эти страны западного мира показывают остальным картину будущего, которое их ожидает, если тенденция к деиндустриализации возобладает.

На другом «полюсе» сосредоточена разнородная масса государств, поднятых из фактического небытия «приливной волной» повышающихся сырьевых цен. К ним следует отнести Россию, Саудовскую Аравию, Иран, Казахстан, Венесуэлу, Нигерию, Анголу, Туркмению, ряд латиноамериканских стран–поставщиков сырья, и некоторые другие. Общими чертами для них являются весьма высокая доля сырьевого сектора в экономике (более 75% в экспорте и не менее 50% в доходах бюджета), формирование бюрократии как доминирующей социальной группы и авторитарного стиля власти, предельная зависимость от иностранных технологий и инвестиций, а также прямо пропорциональный сырьевым доходам рост бюджетных расходов. На эту часть мира приходится около 5 трлн долларов совокупного валового продукта, но при этом незначительная доля коммерциализированной интеллектуальной собственности и куда меньшее число крупнейших корпораций – всего 19 из 500 с оценкой в 0,8–0,9 трлн долларов. Хотя справедливости ради следует заметить, что многие крупные компании в этих странах принадлежат государству и поэтому будет правильнее увеличить оба этих показателя в 2–2,5 раза. Как правило, в этой части мира не расположены значимые международные финансовые центры, а валюты привязаны к доллару или евро или не являются свободно конвертируемыми. Элиты ощущают себя баловнями судьбы, проповедуют крайне нерациональные модели потребления, а политическое сотрудничество подобных стран всецело декоративно и не способно привести к формированию сколь-либо прочных стратегических альянсов.

И наконец, в центре находятся как «восставшие из пепла» старые индустриальные государства (Германия и Япония), так и новые центры индустриализма (Южная Корея, Китай, Бразилия, Тайвань, Малайзия, Таиланд, Мексика, Польша, страны Восточной Европы и ряд других). Эти страны объединяет высокая доля обрабатывающей промышленности в ВВП (от 23 до 45%), устойчиво положительное сальдо торговли промышленными товарами, развитые внутренние рынки и относительно уверенное движение в соответствии со стратегическими концепциями, определяющими будущее того или иного государства. Сегодня эта группа доминирует на мировой арене с совокупным валовым продуктом в 26 трлн долларов и относительно высокими темпами его роста. Принадлежащие к ней страны в первую очередь выигрывают от разворачивающейся технологической революции; для них (и даже для Японии после 20-летней «коррекции») характерен разумный уровень капитализации внутренних рынков (в этих государствах сосредоточено 139 из крупнейших публичных компаний, оцененных инвесторами в 5,5–5,7 трлн долларов), а валюты являются безусловно доминирующими в своих регионах и, судя по всему, могут в будущем стать основными для новой глобальной финансовой системы. В то же время история, политические системы и формы социальной жизни этих стран настолько отличаются друг от друга, что рассматривать индустриальный центр мира как нечто внутренне единое сегодня не приходится.

Геоэкономика неоиндустриальной эпохи

Хотя индустриальные державы XXI века относительно разобщены, они образуют весьма интересную картину новой «регионализации». В отличие от ХХ столетия, в мире нет единого экономического центра, но нет и оснований предполагать, что вскоре между потенциальными лидерами может начаться борьба за обретение подобного статуса.

Глядя на географическую карту, можно уверенно говорить о трех индустриальных «монстрах», каждый из которых имеет мощную региональную проекцию. В первую очередь это, разумеется, Китай, окруженный рядом более мелких государств, постепенно вовлекающихся в создаваемые им промышленные и торговые цепочки. Доминирование Китая здесь очевидно: ВВП стран-соседей (Южной Кореи, Тайваня, Малайзии, Таиланда, Сингапура, трех государств Индокитая, Индонезии и Филиппин), исчисленный по паритету покупательной способности, составляет около 52% от китайского. Пекину на протяжении нескольких десятилетий будет хватать дел в этой «сфере сопроцветания»: она станет полем приложения как политических (окончательная интеграция Гонконга и присоединение Тайваня), так и экономических усилий (укрепление влияния в Индонезии и Вьетнаме, создание транспортной инфраструктуры и разработка полезных ископаемых в Мьянме, финансовая консолидация в Юго-Восточной Азии в целом).

При этом на окраинах китайской «делянки» присутствуют и два мощных потенциальных соперника – Япония и Индия, которые в конечном счете и определят ее границы. Глобальные устремления Пекина, если таковые проявятся, на протяжении ближайших десятилетий смогут ограничить Соединенные Штаты, которые выстраивают все более серьезный «альянс сдерживания» вместе с уже упоминавшимися наиболее значимыми соседями Китая.

Куда более интересный процесс мы видим в Европе. В 1990-х и первой половине 2000-х гг. Европейский союз, истоки которого восходят к временам франко-германского примирения, расширил границы на восток, начал с Турцией переговоры о присоединении и объявил о программе «Восточного партнерства». Все эти инициативы можно оценивать с разных точек зрения, но нельзя не видеть стремительного формирования новой индустриальной зоны на востоке ЕС, куда (а не в Китай) перебрасывается часть промышленных мощностей из базовых стран Евросоюза. Наблюдаемые ныне финансовые потрясения на таком фоне воспринимаются как кризис, постигший прежде всего страны, которые либо допустили деиндустриализацию (Ирландия, Греция), либо понадеялись на жизнь в долг (та же Греция и Италия), либо смирились с хроническим торговым дефицитом (Испания). Итогом кризиса несомненно станет «приведение в чувство» данных государств и возврат к более сбалансированной германской модели, предполагающей в том числе и сохранение мощного индустриального сектора. В данном случае мы видим куда менее выраженное «количественное» доминирование «ведущих» стран над «ведомыми».

Если отнести к первым Германию, Францию и Нидерланды, а ко вторым – Италию, Испанию, Польшу, Грецию, Чехию, Словакию, Венгрию, Болгарию, Румынию, страны Балтии, а также потенциально тяготеющих к ЕС Украину и Белоруссию, то на обеих чашах весов окажется приблизительно равный по объему ВВП. В данном случае, однако, вряд ли приходится сомневаться в успехе европейского проекта, так как уроки из нынешнего кризиса будут вынесены и усвоены, а привлекательность общеевропейских институтов и европейской модели сделает свое дело. Российскому читателю, традиционно скептически относящемуся к европейскому проекту, я хотел бы напомнить, что современная Европа – один из мощнейших промышленных центров мира, в 1,5–3 раза превосходящий США по объему выпуска основных промышленных товаров – от автомобилей и индустриального оборудования до металлов, химических и фармацевтических товаров. Успех европейцев в нынешних условиях будет означать и успех самой сбалансированной модели развития, сочетающей инновации с продвижением промышленности. Границы зоны проведения этого эксперимента также определены достаточно четко: на востоке – Россия, на юге и юго-востоке – страны арабского мира.

На юге Западного полушария ситуация также выглядит достаточно очевидной. В этой части мира есть свой естественный гегемон: Бразилия, на которую приходится 50,5% ВВП Южной Америки и 52,7% ее населения. На протяжении последних тридцати лет Бразилия демонстрирует впечатляющий прогресс: она стала третьей страной в мире по выпуску пассажирских самолетов и шестой – по производству автомобилей (большинство которых имеют двигатели, работающие как на бензине, так и на спирте); за двадцать лет она смогла увеличить в 4,5 раза доказанные запасы нефти и на основе собственных технологий организовать бурение самых глубоководных шельфовых скважин в мире. В Бразилии в 2002 г. были проведены первые на планете полностью «интернетизированные» выборы, а доля расходов на НИОКР превысила 1,5% ВВП. Сегодня почти в каждой латиноамериканской стране на прилавках магазинов доминируют бразильские промышленные товары.

Стоит, правда, сказать, что Бразилия всегда стояла на континенте особняком и ее португальский язык и культура, не говоря уже о явно доминирующем масштабе, вызывают смешанное отношение соседей. Но, думается, логика экономического развития возьмет верх: Аргентина, которая могла восприниматься как потенциальный соперник, большую часть последнего столетия идет по нисходящей траектории; Венесуэла погрязла в социалистических экспериментах и уже тридцать лет подряд показывает снижение подушевого ВВП; Китай далеко, а отношение к Соединенным Штатам в этой части мира всегда было более чем настороженным. В свою очередь, Бразилия еще более четко ограничена в своей потенциальной экспансии, чем Китай или ведущие европейские страны – и потому можно утверждать, что в «неоиндустриальном» мире XXI века ни один из «новых индустриальных полюсов» не столкнется с другими.

Каждый из этих полюсов, однако, будет реализовывать собственную экономическую стратегию. В Китае она, скорее всего, окажется основанной на массовом производстве относительно стандартизированной и дешевой продукции, направляемой как на внутренний рынок, нуждающийся в насыщении, так и за рубеж – прежде всего в США, страны ЕС, Россию, Японию и государства Ближнего Востока. Основываясь на такой политике промышленного роста, Китай, несомненно, займет место первой экономики мира, утерянное им в 1860-е гг. – как и подобает наиболее населенной державе планеты. В то же время КНР в ближайшие десятилетия вряд ли станет не только экспортером, но даже создателем значимых новых технологий.

В Европе промышленная стратегия будет ориентирована на производство товаров с крайне высокой добавленной стоимостью, предметов престижного и статусного потребления, высокотехнологичного оборудования, а также продукции, позволяющей использовать новейшие приемы энерго- и ресурсосбережения. Рынком для подобных товаров, как и в китайском случае, станет весь мир. При этом сохранится и производство широкой гаммы более «примитивной» промышленной продукции, потребляемой как в самой Европе, так и экспортируемой в соседние страны. Бразильский вариант окажется наименее «глобализированным» и наиболее «фронтальным»: в данном случае будут развиваться самые разнообразные отрасли, причем не только обрабатывающей промышленности, но также сельского хозяйства и добычи сырья.

Неожиданные аутсайдеры

Если исходить из описанной выше логики, в наиболее сложном положении в ближайшие десятилетия окажутся недавние антагонисты в холодной войне – Соединенные Штаты и Россия.

США – страна-лидер постиндустриальной революции, которая принесла американцам как огромные возможности, так и значительные проблемы. С одной стороны, Америка обладает громадной властью над миром и гигантским технологическим потенциалом, с другой – ее мощь более не может проецироваться так, как это делалось прежде, а технологии обогащают конкурентов даже быстрее, чем самих американцев. «Скакнув» в постиндустриальное будущее, Америка оказалась слишком зависимой, во-первых, от импорта огромного количества относительно дешевых товаров, и, во-вторых, от вечного притока кредитных средств или денежной эмиссии. Сегодня уровень жизни в Соединенных Штатах существенно выше того, на который может рассчитывать страна, производящая такие и такого качества товары.

Массовость, которая со времен Генри Форда была ключом к успеху для американцев, теперь работает против них: массовые брендированные товары должны быть дешевыми, чтобы хорошо продаваться, и массовые информационные продукты легко копируются пиратскими методами. В первом случае американцев обыгрывают конкуренты, во втором им не удается – и не удастся – установить выгодные для себя правила игры. И, похоже, путь назад в развитое индустриальное общество для США уже заказан: учитывая условия функционирования своей экономики, Америка могла бы попытаться побороться с Европой за ее «нишу», но тут ей вряд ли стоит рассчитывать на победу.

Россия – страна, деиндустриализировавшаяся по совершенно иному сценарию. Если Америка объективно переросла современную ориентированную на высокие потребительские запросы промышленность, то Россия до нее так и не поднялась. Объективно она не менее зависит от притока средств извне, чем Соединенные Штаты – только им в мире дают в долг или просто принимают в виде платежного средства доллары, а мы добываем их (пока) из земли. При этом, в отличие от США, мы зависим и от притока технологий и высокотехнологичных товаров, так как не производим и десятой доли того их ассортимента, который наши китайские соседи освоили за последние пятнадцать лет. И если американцам сейчас крайне сложно «развернуться» и в какой-то мере вернуться в индустриальное прошлое, то нам не удается добраться до нашего индустриального будущего.

И в том и в другом случае нужны жесткие политические решения, которые бывшие противники по великому противостоянию ХХ века принять не в состоянии. США рассказывают себе сказки о том, что новое столетие будет таким же «американским», как и предыдущее. Россия, похоже, уверовала в то, что тяжелые времена завершились, и весь мир теперь зависит от ее ресурсов, бесконечных и нужных всем без исключения. И вместо того чтобы переосмысливать допущенные ошибки, изучать возможности, которые могут открыться при соединении конкурентных преимуществ той и другой страны с индустриальной стратегией, политические элиты и Америки, и России застыли в оцепенении. Первая не может поверить во встретившиеся на ее пути трудности, вторая – нарадоваться привалившему счастью. Но, видимо, им обеим придется когда-то проснуться.

* * *

История доказывает: линейные прогнозы редко сбываются. Иллюзорные надежды на то, что новые технологические возможности создадут основы неограниченного богатства, не воплотились в реальную жизнь. Безбедно жить десятилетиями, единожды что-то придумав, не получится. Разумеется, мир изменился – но, как показывают события последних лет, не настолько, чтобы списать как негодные устоявшиеся хозяйственные закономерности. Мир XXI века остается миром обновленного, но индустриального, строя. И сейчас для правительств и интеллектуальной элиты каждой страны нет ничего более важного, чем понять, каким будет ее место в новом мире. Понять и добиться того, чтобы это место было возможно более достойным.

В.Л. Иноземцев – доктор экономических наук, председатель Высшего совета политической партии «Гражданская сила»

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738717 Владислав Иноземцев

От холодной войны к горячим финансам

Распад СССР и конец мирового порядка

Резюме: Всеобщая взаимозависимость фактически переместила нас в иную систему координат, в которой политическая ценность государственной или частной власти не устанавливается путем директивы сверху, а подобно валюте определяется плавающим курсом и меняющимися отношениями с другими действующими лицами.

Задав молодым людям (родившимся в 70–80 гг. прошлого столетия) вопрос о времени окончания холодной войны, мы рискуем получить путаный ответ, в котором действительность подменяется событиями из киноленты о звездных войнах – Империя против Республики. Виной тому – расхожее представление о том, что СССР проиграл благодаря успешным действиям коалиции во главе с Соединенными Штатами Америки, направленными на сдерживание, ослабление и раскол неприятельского военного блока.

Истоки и исход холодной войны

Понять, что такое холодная война, можно лишь ознакомившись с двумя мировыми. Первая мировая война оказалась самоубийственной для старых континентальных держав, тогда как быстро развивавшиеся США только усилились, и появилась новая политическая реальность – Советский Союз. Это была последняя война, развязанная Европой в интересах Европы.

В период между двумя мировыми войнами политическая и дипломатическая близорукость ведущих демократических держав, а также ярый антикоммунизм ряда европейских стран, стремившихся изолировать СССР, способствовали приходу к власти нацифашизма и, несмотря на глубокие идейные расхождения между Гитлером и Сталиным, подтолкнули два государства-изгоя того времени (Германию и Советский Союз) к стратегическому сотрудничеству.

Вторая мировая война довершила процесс падения четырех крупных европейских держав и закрепила власть Вашингтона и Москвы. Вот список победителей и проигравших в той войне, соответствие которого истинному положению дел было очевидно наиболее прозорливым людям того времени и тем более не вызывает сомнения задним числом, сегодня:

два реальных победителя: США и СССР;два псевдопобедителя – Франция и Великобритания;две реально проигравшие страны – Германия и Япония;одна условно проигравшая страна – Италия;один победитель в состоянии трансформации – Китай (от Гоминьдана к КПК).

При всей привлекательности мифа о том, что Сталин одурачил президента Рузвельта в Ялте и/или что Черчилль продал Восточную Европу Советам, суровая реальность состоит в том, что американцы очень хорошо знали и вычислили, что необходимо щедро вознаградить единственного союзника, который не зависел от американской логистики и денег. Так оно и случилось.

Если бы Вашингтон стремился предотвратить распространение советского влияния в Центральной Европе, он принял бы план Черчилля высадиться не в Нормандии, а в Словении с захватом Люблянского перевала, опередив тем самым Красную Армию на востоке Карпатских гор и отрезав Италию от союзных ей немецких войск. Вместо этого Вашингтон стер с лица земли Дрезден, Хиросиму и Нагасаки, дав понять Сталину, что чрезмерному авантюризму Советов за границами определенной для СССР сферы влияния могут быть противопоставлены превосходящие силы. Советский Союз, приняв разделение Европы, предложенное Соединенными Штатами, осуществил свои давнишние стратегические намерения на континенте (по сути создав буферную зону и плацдарм в центре Европы) ценой потери стратегического выхода к Средиземноморью.

В ответ на холодную войну, начатую Западом после знаменитой Фултонской речи Черчилля, Москва не предприняла ни одной серьезной попытки вторжения в Европу, несмотря на парады по Красной площади и грозные военные маневры. Сталин и его преемники свято соблюдали принцип железного занавеса, несмотря даже на кровавую расправу над греческими коммунистами (которым помогал лишь Тито, имевший очевидные территориальные амбиции), и попытки государственного переворота против итальянских коммунистов. (Имеется в виду правительственный кризис, спровоцированный христианскими демократами в 1947 г. с целью устранить коммунистов из коалиционного правительства в Италии. – Ред.)

Почти герметичное сдерживание в Европе сверхдержава предпочитала нарушать путем оказания косвенного давления (блокада Берлина и ракеты СС-20 два десятилетия спустя), а также с помощью подрывной политической пропаганды, хотя все прекрасно отдавали себе отчет в том, что последняя являлась скорее раздражающим фактором, чем реальной угрозой.

В сравнении с непродолжительным господством нацистов в Европе Советскому Союзу не хватало атлантического плацдарма, такого как Норвегия и Франция; ядерная атака и подлодки, оснащенные баллистическими ракетами, могли лишь частично компенсировать ограниченную стратегическую ценность Кронштадта и Белого моря. Маневрам Дальневосточного флота можно было легко воспрепятствовать через установление контроля над портами Кореи и особенно Японии (что было наглядно продемонстрировано в 1905 г. – Порт-Артур и Цусима).

Двадцать лет ушло на преодоление континентального менталитета и на то, чтобы в целях глобального соперничества с США создать мощный военно-морской кулак. Но только лишь адмирал Сергей Горшков начал пожинать первые плоды титанических усилий, Советский Союз развалился.

Кстати, пора уже похоронить пропагандистский миф о советской «империи». Идея создания СССР резко противопоставлялась многонациональной империи, какой тогда была царская Россия. Прежним провинциям был присвоен статус советских республик с собственными институтами местного самоуправления и предоставлением права выхода из состава Союза, пусть и чисто формального. Это не помешало новому тоталитарному режиму оставить глубоко русский отпечаток путем использования соответствующей символики и некоторых особенностей устройства власти в бывшей Российской империи. В той же роли Пьемонт выступил по отношению к старым итальянским монархиям и княжествам: реакционные силы того времени использовали национальный флаг, чтобы сбросить жестокий режим, точно так же, как это делали разбойники на юге Италии после объединения (1860 г.). Строительство многонациональной страны на основе советской культуры, как это происходило и в Югославии после 1945 г., привело к созданию своего рода социалистического «плавильного котла», в котором тем не менее преобладала культура русской нации.

Если отбросить необоснованный триумфализм, следует признать, что причины советского банкротства надо искать внутри границ Советского Союза, а не во внешнем мире:

Коррупция глубоко проникла в партию и государство – до такой степени, что в некоторых республиках Средней Азии впору было увольнять партийных боссов и на их место сажать генералов КГБ, которые считались более надежными и честными.Народное хозяйство все меньше и меньше удовлетворяло растущие потребности населения, становилось неэффективным в обеспечении граждан товарами первой необходимости и технологиями (не считая ВПК). Экономика во многом закоснела из-за отсутствия полноценного обмена с внешним миром – бразды экономического правления находились у государства, а с этой задачей оно по большому счету не было способно справиться.Идейная привлекательность коммунизма постоянно снижалась; политическое засилье аппаратчиков девальвировало те ценности, которые раньше позволяли обществу и государству идти в ногу со временем и с происходившими переменами.

Эти идейные, социальные и моральные изъяны не брались в расчет государственными стратегами, составлявшими ежегодные планы, и, как следствие, подавляющее большинство экспертов не почувствовало приближения одной из важнейших геополитических перемен с 1945 года. Остается лишь добавить, что привычка игнорировать признаки революционной ситуации начала проявляться как минимум с 1979 г. (со времен исламской революции в Иране) и дала о себе знать в ходе недавних событий всеобщего «арабского пробуждения».

Поражение в Афганистане, болезненная реакция на блеф Рейгана («звездные войны») и особенно скрытая поддержка со стороны Госдепартамента, ЦРУ, Национального управления рекогносцировки (космическая разведка США) и Агентства национальной безопасности папе римскому Иоанну Павлу II и опосредованно польскому движению «Солидарность» – важные факторы, призванные убедить советскую элиту (конкретно генсека ЦК КПСС Михаила Горбачёва) в том, что советская экономика не выдержит гонки.

Но падению Берлинской стены (1989 г.) и распаду Советского Союза (1991 г.) предшествовало менее заметное событие, которое во многом предопределило последующие: в 1981 г. президент Рональд Рейган и британский премьер-министр Маргарет Тэтчер объявили о грядущем ослаблении регулирования экономической деятельности. Впервые в современной истории государство отказалось от контроля над экономикой, чтобы гарантировать экономический рост.

Это явилось фундаментальным политико-идеологическим изменением, своеобразие которого заключалось в том, что вплоть до того момента, несмотря на различие форм собственности на средства производства (частной на Западе и государственной на Востоке), государство везде оставалось высшим органом, контролирующим экономическую деятельность. Тому свидетельство – не только роль Пентагона в американской промышленности, но и особенности государственного капитализма в Западной Европе, Японии, Австралии или Турции. В этом смысле отказ от государственного регулирования экономики явился первой брешью в Берлинской стене. Если Рейган и Тэтчер сняли политический контроль ради обеспечения непрерывного роста, то Горбачёву пришлось сделать то же самое, пытаясь обеспечить выживание советского общества и экономики.

После этого сначала экономика, а затем финансовый капитал стали автономной операционной системой и тотальной идеологией, полностью отделенной от политики. Интересно отметить, что после 1989 г. Усама бен Ладен, бывший бизнесмен, создал нерегулируемую террористическую организацию («Аль-Каиду»), наподобие частной финансовой фирмы, тогда как в прошлом терроризм целиком находился в ведении государства.

Вместо начала столкновения цивилизаций 1981 г. стал прологом краха западной цивилизации как мирового порядка и интеллектуального оформления глобальной политики и центров притяжения. В то же время разные действующие лица стремились по-разному заполнить вакуум, который образовался вследствие гибели основных идеологий – не только тоталитарных, но и демократических, выхолощенных в результате доминирования денег в политических процессах.

На бывшем Западе возобладали pensee economique unique (однобокое экономическое мышление) и его эко-левацкий двойник; во многих других странах социализм и блоковое мышление времен холодной войны были вытеснены национализмом, а в афро-азиатском мире на службу политическим целям была призвана религия.

В то же время 1989 г. спровоцировал тектонические сдвиги в таких сферах, как:

миграция населения из южных регионов планеты и бывших республик Советского Союза благодаря новоявленной свободе передвижения;лавинообразный поток информации и возможность получения разведданных из открытых источников (OSINT, Open Source Intelligence);технологии – от бывшего СССР до Запада и от Запада до развивающихся стран, поскольку прежний КОКОМ (Комитет по координации экспорта стратегических товаров в коммунистические страны) был заменен менее жесткими Вассенаарскими договоренностями, а соображения экономической конкуренции и прибыли стали важнее стратегического контроля над технологиями;финансовые и промышленные инвестиции.

Во многих отношениях суверенитет Вестфальского государства затрещал по швам под напором глобализации (легальной и нелегальной), националистических движений внутри разных стран, религиозных расколов, посягательства правительств на существующие институты, бюджетный баланс и свободы, а также в силу его элементарного устаревания (национальное государство зародилось три-четыре века назад).

Острые кризисы после 1991 г. (Югославия, Кувейт, война в Персидском заливе, конфликты в районе африканских Великих озер) стали противоречивым сигналом возвращения войны в Европу, усиления геополитической свободы от перегибов холодной войны и прогрессирующей политико-стратегической дезинтеграции Запада.

От биполярного мира к нефункциональному многополярному

На «победу» над СССР и изменившуюся ситуацию США ответили при президентах Джордже Буше-старшем и Билле Клинтоне, так сказать, «совещательным однополярным подходом». Он означал, что Соединенные Штаты остаются единственной сверхдержавой, осуществляющей эффективное руководство мировыми делами, противовесом которому является систематический поиск международного консенсуса в процессе кризисного менеджмента. При этом вышеупомянутые президенты чрезвычайно успешно отстаивали национальные интересы Америки, о чем свидетельствуют достигнутые ими за этот период цели:

замедление политического и стратегического роста Европейского союза;вытеснение из Африки европейцев с их постколониальными интересами;усиление американского контроля в Персидском заливе;придание гибкости трансатлантическим отношениям посредством коалиционных механизмов и возможностей варьирования при сохранении роли НАТО;достижение профицита государственного бюджета, несмотря на прямое и косвенное участие в нескольких войнах;укрепление практики и выгод финансового капитализма при активном участии европейских институтов и национальных политических лидеров.

В те же годы Африка и Латинская Америка начали все успешнее преодолевать внутренние проблемы. Россия, завершив сдачу Советского Союза и «упорядоченное отступление» к неонационалистическому, но все еще многонациональному бастиону, ценой ужасного обнищания населения и развала экономики пыталась стабилизироваться и, наконец, перейти от стратегической обороны к наступлению. В Индии началось неравномерное, но поступательное политическое и экономическое развитие.

Из краха Горбачёва наиболее ценные уроки извлек Китай, поскольку он преуспел в либерализации экономики, сохранив политическую монополию компартии и сумев избежать националистического раскола.

Десятилетие спустя вышедший из-под контроля и «приватизированный» джихадистский терроризм нанес непоправимый урон гегемонии США, ударив по символам американского могущества – Всемирному торговому центру и Пентагону. Мог ли президент Джордж Буш повести себя иначе в той ситуации? Если иметь в виду войну в Афганистане, то не мог. Многие из его предшественников, пожалуй, отреагировали бы еще жестче, стерев с лица земли государства, укрывавшие террористов. В любом случае, после гибели 2700 человек война была единственной приемлемой реакцией с точки зрения американского общественного мнения и, по правде говоря, любого нормального политика.

Иное дело глобальная война с террором. В противоборстве с «Аль-Каидой» в дело могли бы пойти разведывательные, полицейские, судебно-правовые и социальные меры подобно тому, как в годы холодной войны была организована борьба с терроризмом, спонсируемым государством, и как это до сих пор делается в Индии. С одной стороны, было бы достаточно локальной победоносной войны против штаб-квартиры «Аль-Каиды», а с другой, можно было сформировать всемирный альянс для противодействия терроризму всеми законными и незаконными способами, не задействуя всю военную машину.

С иракской кампанией сложнее. Еще вчера возражение против той агрессии приравнивалось к предательству священного дела Запада, сегодня же такая позиция считается здравым смыслом и хорошим тоном, потому что все оказалось напрасно. Есть искушение сказать, что Буш мог бы принять другое решение, но по здравом размышлении, пожалуй, следует признать, что не мог. Коллективный политический гений президентства Буша заключался в том, что ему удалось за 48 часов обратить катастрофический провал в прекрасную возможность перекроить карту мира и обеспечить еще как минимум десятилетие безраздельного владычества США. Но в этом и трагедия принудительного унилатерализма («кто не с нами, тот против нас») – его логика неумолима, отступить от нее невозможно.

Неоконсервативная элита, в соответствии с бытующим в ее среде умонастроением, рассчитывала на вечное мировое господство при консенсусе обеих партий, она была твердо убеждена в том, что после Советского Союза наиболее опасным конкурентом, которого необходимо нейтрализовать, является Китай. При этом война – лучший способ достижения доминирования, даже если она ведется с такими неуловимыми врагами, как террористы и наркомафия.

Случай Буша напоминает трагедию Карла V Габсбурга и Филиппа II Испанского, которые стремились сохранить единство мировой державы под своей разумной гегемонией. Справившись с главными врагами, они так и не смогли преодолеть упорного сопротивления мятежников, гёзов и еретиков. Только тогда речь шла о Голландии, а в наши дни – об Ираке. Долги и имперское перенапряжение – то, о чем предостерегал Пол Кеннеди.

Афганская компания, глобальная война с террором и агрессия в Ираке (война по выбору президента) позволили Бушу достичь трех целей.

Восстановить главенство политики над экономикой посредством предоставленной ему свободы самостоятельно выбирать между войной и миром.

Сбалансировать позиции президентской власти по отношению к судебно-исполнительной и законодательной ветвям, которые размывали институт президентства со времен Уотергейтского скандала в 1974 году.

Укрепить стратегический контроль над Персидским заливом, ослабленный в последнее десятилетние из-за скрытого, но нарастающего противостояния Ирана и Саудовской Аравии.

Тем временем НАТО превратилась в политический труп. В свете событий 11 сентября 2001 г. союзники выразили готовность ввести в действие статью V Вашингтонского договора (о коллективной обороне), но уже днем позже Соединенные Штаты дали понять, что любые действия в Афганистане будут предприниматься не на уровне альянса, а в рамках коалиции, успешно воссозданной десятью годами ранее. С тех пор НАТО представляет собой материально-техническое средство обеспечения операций, которые более или менее формально проводились под ее знаменами.

В 2004 г. Буш и бен Ладен проиграли войну в Ираке – по-разному, но вследствие одной и той же причины, а именно – утраты консенсуса и политической инициативы. Задержки с выборами в конце концов привели к объединению суннитов и шиитов в тактический союз против американской оккупации, тогда как беспорядочные взрывы бомб и политические возможности, открывшиеся в правительстве, убедили суннитов, что международные бригады «Аль-Каиды» политически бессмысленны.

После поражения в Ираке эпоха однополярного мира завершилась, и наступила пятилетка «бездержавной многополярности». При этом сохранялись традиционные центры власти («Большая восьмерка» и пять постоянных членов СБ ООН), но уверенно заявляли о себе новые (БРИКС и другие страны). Все это происходило в мире, который продолжал жить по старым канонам, но с существенными исключениями, поскольку новые правила еще не были сформулированы, а явный альтернативный лидер отсутствовал. В мире не воцарилось анархии, но не было и прочной властной конструкции. Так называемая «Большая двойка» (двоевластие Китая и США) оставалась лишь грезой для тех, кто ностальгировал по эпохе холодной войны.

В 2006 г. экономический аналитик Нуриэль Рубини указал на первые признаки того, что мыльный пузырь американской жилищной ипотеки вскоре лопнет. Исходя из разных предпосылок, но принимая во внимание структурный дисбаланс между китайской и американской экономикой, Рубини предсказывал в своем докладе, опубликованном в ежегодном сборнике Nomos & Khaos за 2006 году: «С высокой степенью вероятности в 2007 г. Тихоокеанский регион может стать эпицентром финансового тайфуна по причине слабости китайской и американской экономических систем, взаимодействия глобальных финансовых рынков и непоследовательного проведения экономической политики в зоне евро. Синергия этих факторов будет более серьезным вызовом для моделей социально-экономической и политической стабильности, чем (сравнительно умеренная) угроза джихадизма. Фундаментальные предпосылки для этого кризиса отчетливо просматриваются уже с сентября 2006 года».

Порожденная децентрализацией управления волна символически разрушила очередную башню ВТЦ. В историческом плане это свидетельствовало о том, что через 30 лет после начала децентрализации цикл подошел к логическому завершению, поколебав все Бреттон-Вудские институты, основанные на политическом лидерстве Америки и главенстве доллара. Очевидно, что немногие были готовы к пересмотру сложившихся договоренностей и доктрин.

Неслучайно все это время китайские лидеры пытались воскресить идею Кейнса о комплексной международной валюте (БАНКОР). Но в 1948 г. Кейнс представлял теряющую влияние и вес Британскую империю, тогда как доллар был валютой побеждающей демократической талассократии.

К 2008 г. экономический кризис стал общепризнанным фактом, и международная политика избавилась от иллюзии мертворожденных реформ ООН, представленных в 2006 г. ее тогдашним генеральным секретарем Кофи Аннаном. В ноябре 2008 г. в Вашингтоне состоялась первая встреча «Большой двадцатки», которая поначалу казалась запоздалым расширением «Большой восьмерки» до более реалистичного формата. Но это означало и выведение из игры ООН, утрату «Большой восьмеркой» своего значения и, что еще важнее, практическое свертывание мирового порядка в том виде, в каком мы его знали.

Миропорядок сохраняет прочность, когда две или более крупные державы разделяют общие правила (если не идеологию), по которым де-юре и де-факто строятся международные отношения; способны, если потребуется, ужесточить эти правила и защитить свои интересы; более или менее открыто определить иерархию других государственных и негосударственных сил. Если не принимать во внимание особый случай холодной войны, миропорядок вовсе не обязательно зиждется на стабильности, но может длительное время опираться на динамичное и нестабильное равновесие.

До образования империи Габсбургов, за которой последовала глобализация (первая в своем роде), вместо мирового порядка сосуществовали отдельные региональные порядки и анархии. После того как американская глобализация исчерпала себя, условий для появления нового миропорядка просто не существует. Сегодня мы имеем дело с нефункциональным многополярным миром.

Жить в международной системе координат

Всеобщая взаимозависимость фактически переместила нас в иную систему координат, в которой политическая ценность государственной или частной власти не устанавливается путем директивы сверху, а, подобно валюте, определяется плавающим курсом и меняющимися отношениями с другими действующими лицами.

Мы все еще имеем дело с бывшей сверхдержавой, сохраняющей значительную военную мощь, но ослабленную экономическими неурядицами и внутренними расколами. Существуют старые, новые и формирующиеся державы, новая политическая структура в виде «Большой двадцатки» и множество старых организаций, ни одна из которых не только не может и не желает навязывать другим общие правила, но не способна даже придумать правила, которые были бы приемлемы для всех.

Благодаря более свободному взаимодействию новая система координат обладает всеми возможностями для более действенного предотвращения сбоев и крупных кризисов. Но на данный момент в ней пока не сложились необходимая структура и внутренняя согласованность, которые обеспечивали бы исполнение этих функций. Вот почему мы живем в условиях многочисленных хаотично взаимодействующих друг с другом полюсов власти и рискуем увязнуть в болоте экономического кризиса и неурядиц на долгие десять лет.

Чтобы получить четкое представление о том, в каком мире мы оказались, необходимо признать, что политика сегодня похищена экономикой. Но выход имеется. Если быть кратким, скажу, что миру известны три модели управления, опасно балансирующие на грани между экономикой (особенно экономикой финансов) и политикой – это модели, соответственно, Владимира Путина, Барака Обамы и Сильвио Берлускони.

Модель Путина предполагает в большей или меньшей степени государственный контроль над экономикой. В связи с этой вроде бы успешной стратегией возникают такие угрозы, как зависимость от экспорта энергоресурсов, коррупция и проникновение мафии во властные структуры. А это серьезно осложняет действенный политический контроль легальных и нелегальных экономических схем.

Модель Обамы явно нацелена на посредничество между «Мейн-стрит» (рабочими, служащими и малым бизнесом. – Ред.) и Уолл-стрит. В конце президентского срока ему придется признать, что этот инновационный подход в духе (итальянских) христианских демократов провалился по одной простой причине: все главные члены его команды – выходцы из тех самых деловых кругов, которые спровоцировали кризис. Придется также признать, что дефицит государственного бюджета и дефицит текущих операций оказывали значительное влияние на политический выбор между войной и миром.

Модель Берлускони предполагает, что экономика важнее любых общественно-политических интересов. В последнее время недостатки примата экономики стали очевидны: высокий уровень государственного долга, практически полное отсутствие саморегулирования, вопиющая коррупция, проникновение мафии во властные структуры, неспособность выйти за рамки краткосрочных корыстных интересов при принятии важных решений.

Кризис евро – лишь наиболее свежий эпизод перетягивания каната между крайне слабыми правительствами и ненасытными рынками, где тесно переплелись частные и геоэкономические интересы.

Если начать с рынков, то, по наблюдению ОЭСР, в 2011 г. всего девять крупных игроков контролировали свыше 90% рынка деривативов (под которыми подразумеваются свопы кредитного дефолта, долговые обязательства, обеспеченные залогом, свопы обменного курса валют). Речь идет о J.P Morgan, Bank of America-Merrill Lynch, Citibank, Goldman Sachs, HSBC USA, Deutsche Bank, UBS, Credit Suisse и BNP-Paribas. Эта олигополия, которая ныне определяет положение на мировом рынке, разрушает репутацию национальных финансовых центров и игнорирует фундаментальные экономические показатели. (То же происходит с рынком рейтинговых агентств, где Moody’s, Standard & Poor’s и Fitch контролируют 85% мирового рынка. Не случайно в Китае действует только одно рейтинговое агентство «Дагонг».)

В прошлом году эти банки увидели возможность извлечения прибыли в зоне евро, грея руки на бедственном положении таких стран, как Португалия, Ирландия, Италия, Греция и Испания, и некоторые неевропейские государства и субъекты мировой экономики сделали вывод, что играть на понижение евро выгодно.

Разумное геоэкономическое объяснение хаоса, происходящего в зоне евро, заключается в том, что американские финансовые компании, базирующиеся в стране чистых импортеров и заемщиков, хотят привлечь больше средств после убытков, понесенных ими в кризис, начавшийся в 2006 году. При этом они боятся лишиться такой удобной платформы, как доминирующая в мире держава, с учетом того, что главенство доллара как фактор повышения финансовых возможностей входит в сферу их интересов. Они стремятся избежать чрезмерного обесценивания доллара, но определенно получают удовольствие от нагнетания давления на евро. Это устраивает американские политические институты, которые хотят выиграть время, чтобы преодолеть спад в экономике за счет Европейского союза. Тем временем страны БРИК и ведущие экономики арабского мира могут переждать бурю, уютно устроившись на берегу бурной реки.

Речь идет об экономической войне, но, в отличие от традиционных успокаивающих комментариев французских или американских аналитиков (в этих комментариях в расчет берутся только государства или государственные акторы), она ведется частными игроками на открытом и закрытом поле (с помощью теневой финансовой системы и специальных зон налогового рая), посредством программ высокочастотного автоматического трейдинга, уничтожающих более мелких и медленных участников.

Какие сценарии вырисовываются в краткосрочной и долгосрочной перспективе? Что касается евро, здесь можно выделить два правдоподобных и один возможный:

Терпящие бедствие страны Южной Европы будут полностью обескровлены, 4–5 экономик сохранят свои страновые рейтинги на уровне ААА и продолжат рост, но ЕС удастся сохранить, хотя он будет напоминать нынешнюю Боснию и Герцеговину – без будущего и политических перспектив.Раскол еврозоны и конец политического объединения европейских стран. Останется только особая немецкоговорящая экономическая зона, анклав в расчлененной Европе, наиболее лакомые куски которой, скорее всего, достанутся странам БРИК. Никакой Берлинской стены не возведут, все будет сделано без лишнего шума – европейские страны просто утратят суверенитет, даже если и сохранят свое политическое устройство по образцу Гонконга. В следующем десятилетии страны БРИК будут неспособны взять на себя мировое лидерство, это правда, но смогут прекрасно воспользоваться оплошностью Запада.Правительства ведущих держав Европы перестают ссориться и спорить и предпринимают все необходимые меры, чтобы обратить вспять негативную динамику и поставить надежный заслон перед глобальными спекулянтами. Среди этих мер – и займы ЕЦБ, и аудит долговых обязательств, и согласованные действия стран, погрязших в долгах, и перегруппировка и защита промышленных и экономических активов государств, терпящих бедствие, и осуществление реальной политической интеграции.

Пройдет еще немало времени, прежде чем можно будет говорить о более сложных перспективах развития мирового сообщества:

Главная забота – переход США от нынешнего состояния исключительности как бывшей сверхдержавы к статусу одной из многих уважаемых держав. Было бы разумно ускорить этот переход с помощью мягкой силы, отправив эту страну на «заслуженный отдых», дабы она не втянулась в реальную войну вместо нынешней экономической. Последняя в любом случае предопределит дальнейшее развитие мирового сообщества.

Если этого удастся избежать, можно представить себе реорганизацию многополярного мира по принципу «два океана – один центр». Основные игроки в Тихоокеанском и Атлантическом бассейне будут управлять мировым сообществом вместе с евразийскими игроками – то есть Россия–ЕС–США с Китаем. Новый мировой порядок будет зиждиться на сочетании взаимодополняющих сильных и, что еще важнее, слабых сторон, но потребует политического воображения и мужества, которого просто нет у современных политических деятелей.

Еще одна возможность – это равновесие сил в рамках многосторонних договоров о гарантиях. Иными словами, всемирные организации будущего могут взять на себя роль гаранта, которую раньше играла ООН, во избежание непредвиденных вооруженных конфликтов и конфронтации.

Глобальная регионализация, при которой на смену ООН придет сеть организаций и саммитов, обеспечивающая уважение к ряду совместных протоколов на региональном уровне, включая протокол о ядерном разоружении.

Последний сценарий предполагает, что, не считая полного краха бывшего Запада, страны БРИК также будут парализованы внутренними проблемами и не смогут продолжать стратегическое развитие. В результате мир становится все более раздробленным или перегруппируется вокруг наиболее дееспособных региональных «ядер», чтобы сохранить хоть какой-то порядок. Подобный сценарий может обернуться настоящим кошмаром с точки зрения распространения организованной преступности, вооруженной анархии и хаоса в политике и экономике.

Алессандро Полити – специалист по военной истории и стратегическому планированию, занимал должности советника министров обороны Италии и Греции.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738716 Алессандро Полити

«Принуждение к партнерству» и изъяны неравновесного мира

Распад СССР изменил международные отношения, но не сделал их гармоничней

Резюме: Международная среда такова, что государство, привлекательное для Америки в роли «подчиненного партнера», имеет мало шансов уклониться от превращения в такового, не рискуя суверенитетом и безопасностью. Такое положение дел – непосредственный итог распада Советского Союза.

Двадцать лет мировая система развивается фактически в отсутствии биполярности. Хотя теоретически потенциал взаимного ядерного сдерживания США и России в военно-силовой области сохраняется, его международно-политическое значение резко упало. Во-первых, потому что несоизмеримо с «советскими временами» в Москве и Вашингтоне уменьшилась политическая воля применять ядерное оружие в большой войне. Во-вторых, оттого что сама такая война стала маловероятной. В-третьих, в результате возникновения за последние 20 лет широкого набора новых способов использования силы, которые позволяют технологически передовым державам добиваться любых практически необходимых политических целей при помощи силового инструментария доядерного уровня.

Изменение смысла войны

Появление высокоточного оружия, гигантский рывок в средствах космической разведки, выход на качественно новый уровень управления боевыми операциями, апробация зарядов с обедненным ураном и иных видов новейших вооружений значительно изменили характер войн. Планируемые и реально ведущиеся войны постядерной эпохи стали меньше по масштабу и сложнее в организации. Классические доядерная и ядерная войны мыслились главным образом как вооруженная борьба с целью разрушить потенциал противника к сопротивлению и принудить его принять твои условия.

Войны постядерной эпохи начиная с нападения НАТО на Югославию стали, по сути дела, международно-политическими кампаниями в такой же мере, как военными. В основу обновленной стратегической логики легла идея не уничтожения враждебного государства, а победы над ним с целью последующего политического и экономического подчинения интересам победителя. Смысл войны сдвинулся от нанесения силового поражения противнику к его «переделке под заказ» нападавшего. В 2000-х и 2010-х гг. политическая составляющая войн не просто стала вровень с военной, а в заметной степени начала перевешивать ее, по крайней мере по размерам затрачиваемых для победы организационных, политико-идеологических, информационных, финансовых, экономических и иных невоенных ресурсов.

Собственно ударно-силовая часть войны начинает выступать не как ее кульминация, а как преамбула, за ней следует растянутый во времени, ресурсозатратный этап, в котором военные не в состоянии обеспечить победу собственными силами. В итоге, с одной стороны, в войны гораздо шире, чем в классические эпохи, оказываются вовлечены гражданские специалисты нетрадиционного профиля – эксперты по пиар-работе, религиоведы, политтехнологи, психологи, социологи, наконец, менеджеры-управленцы.

С другой стороны, возник запрос на военачальника нового типа – не просто талантливого стратега и тактика, но и администратора, способного в равной степени успешно выигрывать военные кампании и налаживать мирную жизнь в побежденной стране, а также обеспечивать переделку этой страны согласно политическому дизайн-проекту, который в начале кампании уже имеется у нападавшего. Идеал командующего сегодня – не боевой генерал типа Георгия Жукова или Александра Суворова, а скорее генерал-реформатор вроде Дугласа Макартура, который не столько «победил» Японию, сколько скроил и утвердил основы ее новой политической системы в годы американской оккупации с 1945 по 1951 год. Этот тип сегодня воплощает генерал Дэвид Петреус, на которого поочередно возлагались миссии по замирению сначала захваченного американцами Ирака, а потом – Афганистана.

Новый тип войны, как и новый тип командующего – продукты изменившегося инструментального назначения боевых действий. В классические эпохи их целью чаще всего становился прямой контроль над тем или иным фрагментом земного пространства с его ресурсами. В нынешнем веке политическая цель нападения – не столько устранение врага, сколько приобретение партнера. Партнера, конечно, не равного, а младшего, ведомого, подчиненного, чувствительного к всестороннему влиянию более сильного участника такого партнерства.

Неравновесные и асимметричные партнерства, конечно, существовали и в прежние времена. Таковы союзнические отношения США со всеми странами НАТО, Японией, Южной Кореей, Австралией. Но эти партнерства складывались постепенно, на базе осознания общности проблем стран-партнеров в сфере безопасности. Причем строились они исключительно добровольно дипломатическим путем.

Новизна опыта ХХI века состоит в переходе Соединенных Штатов к формированию систем подобных партнерств через войну при помощи силы. Такого типа партнеров Вашингтон (и Брюссель?) намерены воспитать из Ирака, Афганистана и Ливии. Пока нет достаточного эмпирического материала для суждений о том, насколько эффективной окажется политика принуждения к партнерству. Но очевидно, что она начинает в возрастающей степени определять международную практику в той мере, как ее распространению способствует наиболее сильная держава – Соединенные Штаты.

Вряд ли случайно, что феномен принуждения к партнерству возник в последние 15 лет. Он не появился бы, если бы у относительно слабых стран была проблема выбора. Но сегодня международная среда такова, что государство, в силу каких-то причин привлекательное для Америки в роли «подчиненного партнера», имеет мало шансов уклониться от превращения в такового, не рискуя суверенитетом и безопасностью. Причина безальтернативности – гегемоническое положение США в мировом раскладе, и такое положение дел – непосредственный итог распада Советского Союза.

При биполярном порядке вербовать новых сателлитов приходилось осмотрительно, с оглядкой, дожидаясь особого стечения обстоятельств. Просто так захватить приглянувшуюся страну было опасно – та могла попросить поддержки у державы-конкурента, что было сопряжено с рисками. С распадом СССР риски исчезли. Часть бывших «братьев по социализму» бросилась союзничать с НАТО – это сулило экономические выгоды. На «переваривание» перебежчиков – включение их ресурсов в пул, открытый для использования Соединенными Штатами – ушло меньше 10 лет.

Потом выяснилось, что приобретенного путем добровольного пожертвования от новых партнеров оказалось недостаточно. Или качество ресурсов оказалось «не тем». Как бы то ни было, Евроатлантический регион со всем его потенциалом показался кому-то мал. НАТО заинтересовалось Азией. А поскольку среди азиатских стран идея радостного и добровольного перехода в ряды «ведомых американских партнеров» популярностью не пользовалась, то и понадобилась логика принуждения к партнерству.

Можно, конечно, ритуально порассуждать о «формирующейся многополярности», «многовекторности», группе БРИКС, Китае, наконец, о бесполюсной структуре мира. Интеллектуальные изыски. Игры разума. Остроумные наблюдения, а более всего – мечтательные или ностальгические гипотезы уважаемых и талантливых русских и иностранных коллег Эдуарда Баталова, Чарльза Капчана, Джона Айкенберри и некоторых других. Дело не в теории и полюсах, а в том, какой тип международного поведения продолжает господствовать. А доминирует тип поведения американо-натовский – наступательный, идеологизированный, с позиции комплексного превосходства и редко допускающий компромиссы. Если структура мира и меняется (в принципе этот процесс идет), то на уровне поведения государств это пока не очень заметно. Игнорировать структурные сдвиги нельзя, но не стоит и переоценивать их реальное значение.

Конфликты: невозможность урегулирования

Падение военно-политической конкурентности международной среды привело к изменениям в сфере урегулирования вооруженных конфликтов, где теперь преобладает одностороннее начало. Почти все серьезные региональные конфликты эпохи биполярности были конфликтами на истощение, помимо непосредственных участников к ним оказывались прямо, а чаще косвенно причастны несколько сильных и средних держав. Так было в Камбодже, на юге Африки, в Центральной Америке или Афганистане на «советском» этапе войны. Соответственно, эти конфликты завершались довольно широким многосторонним урегулированием, которое в ряде случаев красиво именовалось «национальным примирением». За вычетом особого случая Афганистана, такие примирения, в общем, сработали удовлетворительно.

Сегодня ничего похожего не случается. Урегулирования как таковые практически не происходят. За 20 лет можно вспомнить, кажется, единственный случай более или менее жизнеспособного урегулирования на многосторонней основе – национальное примирение в Таджикистане. Случайно или, напротив, показательно, что участие Запада в нем было минимальным. Выходит, и оно не было в полном смысле слова «равновесным», то есть выработанным при симметричном участии западных, прозападных и незападных сторон.

Значит, симметричные урегулирования вообще перестали работать в условиях отсутствия биполярности, а несимметричные работают не так, как прежде, в силу того, что в их основе не компромисс (баланс интересов), а подавление интересов менее сильной стороны интересами более сильной.

Вероятно, отсюда – заметный рост числа замороженных, но не урегулированных конфликтов – карабахского, приднестровского, югоосетинского, отчасти даже израильско-палестинского. Трудно признать дипломатически оптимальными или даже удовлетворительными решения по косовскому, абхазскому, северокипрскому вопросам. Более сильные стороны навязывают свои решения, но не могут обеспечить им необходимую международно-политическую поддержку. Односторонний тип регулирования преобладает независимо от того, Запад или не Запад оказывается его движущей силой. Стороны используют разные обоснования своих действий, но модель их поведения одинаково бескомпромиссна.

Любопытно, что прочность таких урегулирований должна вызывать серьезные сомнения, но реальность свидетельствует об ином. Подобные бескомпромиссные и в известном смысле незавершенные, неполные урегулирования демонстрируют относительную долговечность. Их, по-видимому, уже можно принимать как непризнанную норму, новый работающий инвариант конфликтного управления в XXI веке. Стоит ли в этом случае продолжать попытки втиснуть урегулирования подобных конфликтов в наши представления о том, «как все должно быть», если они сложились в биполярную эпоху и в этом смысле полностью не соответствуют современным реалиям?

При всей важности формально-правового оформления урегулирования в действительности важнее то, насколько эффективно может или не может обеспечивать мир и развитие решение, найденное эмпирическим путем, даже если его юридическое закрепление затруднено или невозможно – не в принципе, а в обозримой перспективе.

Отсутствие противовеса Западу в лице СССР привело к принципиальному изменению типа урегулирования международных конфликтов, сделав условия урегулирований менее сбалансированными, более односторонними, но тем не менее иногда довольно прочными. Не разумно ли признать объективный характер этого изменения и перестать тратить ресурсы на решение тех проблем, которые фактически уже прошли стадию «самоурегулирования» (как, скажем, в Кашмире) или были разрешены силой, с явным преобладанием интересов только одной из сторон, но достаточно глубоко и надежно (Босния, Косово, Абхазия, Карабах).

Интригует еще один аспект современной конфликтности. Если все перечисленные ситуации начинались как местные свары без участия больших стран, то конфликты 2000-х гг. возникли как прямое следствие нападения Соединенных Штатов на относительно слабые азиатские государства. Конфликты 1990-х гг. выглядят результатом более или менее спонтанных выплесков взаимной неприязни или непонимания соседствующих этнических групп и народов. Войны 2000-х гг. спланированы одной страной и кажутся подчиненными сквозной логике, исходящей из единого центра.

Их формальная идейно-политическая подоплека – демократизация при помощи силы. Реализуемая на наших глазах химера, по сравнению с которой меркнут марксистские догмы экспорта социалистической революции. Но идеология насильственной демократизации – прикрытие. Стратегический итог конфликтов 2000-х гг. выглядит как не вполне успешная попытка консолидации части международной периферии под эгидой США и на условиях ее превращения в зону преимущественно американского влияния. Отсутствие соперничества за влияние в этом поясе международно-политического пространства делают процесс такой консолидации полностью зависящим от воли и ресурсов Соединенных Штатов. В отсутствии Советского Союза ни Китай, ни Россия не могут и не стремятся помешать Вашингтону придать этому пространству наиболее выгодную ему конфигурацию.

Рыхлая, разреженная в конкурентном отношении международная среда провоцирует желание наиболее напористой части американского истеблишмента приобретать позиционные преимущества в материковой части Евразии с прицелом, по всей видимости, на возможное соперничество с Китаем. Урегулирование конфликтов с участием США не является урегулированием. Оно представляет собой силовое подавление очагов сопротивления экспансии военной ответственности НАТО на стратегически важные азиатские территории.

Причем вот уже 20 лет это подавление носит профилактический характер. Оно осуществляется с опережением, под предлогом необходимости демократизации мира и в любой точке планеты, если контроль над ней начинает казаться американскому истеблишменту необходимым для укрепления глобального превосходства, которое, в отсутствие СССР, Соединенные Штаты намерены сохранять как можно дольше.

Неслучайно в Вашингтоне с таким негодованием реагируют на строптивость Ирана – сильного и откровенного противника американизации Среднего Востока и северных фрагментов Южной Азии. Иран, не включенный в систему американских «подчиненных партнеров» и враждебный США, – брешь в том, что в перспективе может стать поясом дружественных Вашингтону государств от Северной Африки до Центральной Азии и границ с КНР.

Индия: модель партнерства на расстоянии

Россия после 1991 г. отступила по всем параметрам международной мощи и не достигла за 20 лет положения и статуса, которым обладал Советский Союз. Незападные страны выиграли от этой перемены не меньше, чем Запад. Китай и Индия смогли реализовать преимущества, которые обрели в 1990-х гг., когда Соединенные Штаты, не встречая сопротивления Москвы и ввиду маргинализации ее влияния, стали уделять этим государствам нарочито много внимания, желая предотвратить их возвращение к блокированию с Москвой против Вашингтона.

Особенно контрастной (по сравнению с эпохой биполярности и неприсоединения) выглядела международная переориентация Индии. В этом случае, вероятно, произошло уникально удачное для Дели наложение историко-экономических и международно-политических обстоятельств. Насколько можно судить, объективный ход социально-экономического развития Индии привел ее в 1990-х гг. к рубежу, когда для дальнейшего рывка стране был остро необходим приток передового технологического опыта, зарубежных инвестиций и общего прироста связей с наиболее развитыми государствами.

Советский Союз, даже если бы он сохранился, роста качества международных отношений Индии обеспечить бы не смог. Напротив, полувековая (и обоснованная военно-политической обстановкой) ориентация «скорее на Москву, чем на Вашингтон» была препятствием для «переброса внимания» Дели на связи с Западом. Разрушение СССР устранило это препятствие разом и совершенно безболезненно для Индии.

Примерно к этому же времени стало очевидным «истощение наследия» традиционного гандизма. Внутри страны сложилась двухполюсная политическая система. К руководству Индийского национального конгресса пришли новые люди, которые избегали разрыва с идейными ценностями Неру-Ганди, но обладали способностью подвергнуть их переосмыслению, избежав обвинений в ревизионизме. Новые политики отдавали должное важности сотрудничества с Москвой, но понимали, что не с его развитием связаны приоритеты страны.

Индия успешно включилась в экономическую глобализацию. Благодаря аутсорсингу индийские наукоемкие предприятия стали работать на американские корпорации, обогащая себя, принося доходы заокеанским корпорациям и наращивая индийский производственно-технологический потенциал. Сложилась экономико-производственная база индийско-американского сближения, так сказать, его материальная основа, «плоть» на «костях» возникшего политического интереса Дели и Вашингтона друг к другу.

Вопреки собственной воле, Индии «помог» и Пакистан. Подточенный внутренней борьбой между военными и гражданскими элитами, противостоянием центральной власти с племенным национализмом и сепаратизмом, наконец, борьбой светской власти с исламскими экстремистами Пакистан в 1990-х и 2000-х гг. перестал быть оплотом американской политики в Южной Азии.

Хуже того, обретение им в 1998 г. ядерного оружия в сочетании с внутренней нестабильностью создало угрозу «исламской бомбы» – опасность, которая способствовала сближению США с Индией и не только с ней. Индийская дипломатия смогла перехватить у Пакистана роль привилегированного партнера Соединенных Штатов в региональных делах. Вашингтон занял благоприятную для Индии позицию по поводу ее «нелегального ядерного статуса» и признал особенности позиций Дели по ряду международных вопросов. Сложилась нетипичная для биполярной эпохи ситуация американо-индийского партнерства, которое в основном заменило собой традиционную схему американо-пакистанского союза.

Пакистан не просто утратил прежде главенствующее положение в системе американских приоритетов в Южной Азии. В Америке стали разрабатываться сценарии, при которых Пакистан в результате внутренних катаклизмов (захват власти религиозными фанатиками) мог оказаться гипотетическим противником американской политики в регионе. Как бы то ни было, Индия оказалась привилегированным региональным партнером США – это было внове.

Но непривычно и другое. Индия не производит впечатления младшего партнера Вашингтона. Между тем хорошо известно, что равных партнерств американская внешнеполитическая традиция не признает. Это одна из главных причин того, что вот уже 20 лет не удается выстроить систему партнерства Соединенных Штатов с Россией. Поэтому и партнерство Дели с Вашингтоном – довольно специфический феномен, в котором элемент партнерских отношений уравновешен элементами самостоятельности Индии. Ощущая и признавая возросшую привязанность к американской экономике и политике, Индия не позволяет своей внешней политике «раствориться» в американской, стать ее очередной регионально-страновой эманаций – подобно внешней политике Великобритании, Японии или Польши.

С точки зрения американской традиции, в той мере, в которой Индия сохраняет свою внешнеполитическую самостоятельность в отношениях с США, американо-индийское сотрудничество и партнерством-то считаться не может. Разве что отношения Вашингтона и Дели представляют собой новый для Соединенных Штатов тип «партнерства на расстоянии», «отстраненного партнерства», то есть не особенно тесного.

Любопытно, что Индии в отношениях с Америкой отчасти удается то, что не удается России. Правда, специфика партнерства Дели с Вашингтоном состоит в том, что Индия пока больше приобретает от него, чем теряет. В этом состоит его отличие от квази-партнерских отношений Соединенных Штатов с Россией, в которых Москва при каждой попытке сблизиться с Вашингтоном теряет часть свободы действий – прежде почти безграничной. Индия, никогда подобной свободы действий не имевшая, не ощущает и ее ограничения, развивая сотрудничество с Вашингтоном, тем более что индийско-американские расхождения по пакистанской проблеме временно потеряли значение.

«Отстраненное партнерство» позволяет Индии сохранять конструктивные отношения с Вашингтоном и одновременно, не затрудняя себя самооправданием, участвовать во встречах БРИКС и связанным с этим, впрочем, не особенно активным дипломатическим и экономическим маневрированием. Распад биполярности и обессмысливание неприсоединения не помешали Индии использовать новые характеристики глобальной ситуации себе во благо. Вряд ли индийцы ностальгируют по СССР, хотя, возможно, они ему признательны – не только за исторические заслуги в деле укрепления независимости Индии, но и за объективное расширение пространства международного маневрирования, которое для них открылось после 1991 года.

«Стратегическое партнерство» по-китайски

Китай – другая история. В отличие и от России, и от Индии он не провозглашает стремления строить особенно близкие отношения с Вашингтоном. В Пекине слишком высоко ценят свободу рук. Для Соединенных Штатов партнерство – это своего рода режим американского покровительства для кого-то, кто таковое (по любым причинам) принимает. Партнерство по-китайски – это «партнерство символов и дальних целей»: «мы дружим против некой опасности», но каждый из нас дружит так, как считает это правильным и необходимым – лишь бы его действия не противоречили провозглашенной цели дружбы. Оригинальный, но работающий вариант.

Такой была логика китайско-американского и китайско-японского партнерства против «гегемонии одной державы» (читай – СССР) с 1972 г. приблизительно до XII съезда КПК в 1982 году. Много иногда пугающих намеков и заявлений, демонстративное, почти бурное дипломатическое маневрирование и… практически нулевой уровень реальных совместных действий.

В 1990-х гг. и позднее изменилась риторика. Но логика, похоже, сохранилась. Это китайская дипломатия внедрила в международный лексикон словосочетание «стратегическое партнерство». Но ни один специалист в КНР, России или США не знает, что это в действительности означает. Известно только, что такими «партнерствами» Пекин связал себя с широким кругом стран – больших и средних. Среди них – Соединенные Штаты и Россия, государства Центральной Азии, Япония и Южная Корея, некоторые страны Евросоюза и Юго-Восточной Азии.

Такое мудреное отношение к партнерству позволяет Пекину без всяких идейно-теоретических и политико-философских осложнений прагматично развивать отношения одновременно с Россией, Америкой, Индией – державами, в международных приоритетах которых бывает трудно найти общий знаменатель. Китайская дипломатия и не отягощает себя его поиском. Сотрудничество КНР с каждой из названных стран развивается словно в параллельных мирах. Если предстоит ссориться по вопросу о Сирии в Совете Безопасности ООН, то приоритет – дипломатический блок с Москвой. Если обсуждаются торговые преференции и режимы инвестиций в Восточной Азии, главное – взаимодействие с США и Японией. Если наступает очередной цикл ссор вокруг Тайваня – снова выдвигается незыблемость «единых» подходов Москвы и Пекина к территориальной целостности государств. Получается, «стратегическое партнерство» – это в основном взаимное решение «дружить долго и счастливо», не отягощая друг друга обязательствами об оказании практической помощи, но говоря о такой помощи и обещая ее оказать по возможности, если она не будет слишком затратной.

Трудно сказать, временным или принципиальным является такое отношение КНР к партнерству. Нередко кажется, что на самом деле Китаю очень симпатично американское понимание партнерства как партнерства ведущего с ведомым. Просто пока Китай еще не готов вести за собой слишком многих. В Пекине раньше, чем в Москве, признали: ведомые партнеры – бремя, которое должен нести тот, кто претендует на роль ведущего – к вопросу об отношениях России с соседями по СНГ.

«Школа Дэн Сяопина» научила китайцев соизмерять желания с возможностями. Поэтому для Китая вероятное освоение американского понимания партнерства – вопрос будущего. Пока китайская дипломатия действует на платформе необременительного «партнерства при желании и по возможности». Его и называют стратегическим. Словом, партнерство как ненападение.

Отношение Китая к нынешней России тесно переплетено с его отношением к советскому наследию. Не Россию, а скорее себя самого Китай видит восприемником той международной роли, которую 20 лет назад играл Советский Союз. Складывается впечатление, что в КНР испытывают даже некоторое чувство неловкости за русских политиков и просто граждан, которые недооценивают советские достижения, успехи культурного строительства и социального обустройства жизни в СССР – во всяком случае в период 1950-х – 1980-х годов.

Отсюда – многослойное восприятие современной России. С одной стороны – законная владелица исторического наследия, ценность которого сама не хочет и не может оценить должным образом. С другой – государство, которому в очередной раз не удается стать сильным настолько, чтобы проводить политику, достойную великой державы. Как, например, сохранить такую же степень независимости в международных делах, как у Китая, и одновременно быть столь же привлекательным экономическим партнером, как он, для стран, которые относятся к России с недоверием – прежде всего США?

С третьей – это страна, хоть и уважаемая, но доступная – объект использования в интересах возвышения самого Китая, который может, хочет и находит пути мирного освоения ресурсов России, не вступая с ней в открытое противоречие, но принимая во внимание все пороки российского государственного организма и общества. Вроде бы китайцам неловко так поступать, но если сами русские от эгоизма и алчности не могут навести порядок в своих делах, то почему надо упускать шанс воспользоваться системными пороками русской жизни ради своей страны. Горькие мысли – о нас, а не о китайцах.

Россия: власть как инструмент извлечения прибыли

Обманутая Борисом Ельциным, которого и самого одурачил Леонид Кравчук, Россия отреклась от Советского Союза в надежде быстро разбогатеть, избавившись от добровольной повинности субсидировать Закавказье и Среднюю Азию. Спустя 20 лет международно-политические издержки этой схемы заметней выигрышей.

Прежде всего сократился внешнеполитический ресурс России, который до сегодняшнего дня не достиг того, которым располагал СССР. Во-первых, не компенсирована материальная основа дипломатической работы. Ни одно новое российское посольство в странах СНГ не оснащено так, как полагалось оснащать советское представительство за рубежом в техническом отношении и с точки зрения обеспечения комплексной безопасности, включая защиту информации. Между тем, во всех странах СНГ спецслужбы широкого круга заинтересованных стран-конкурентов ведут активную разведывательную деятельность.

Во-вторых, сократился организационный ресурс российской дипломатии. 20 лет происходило вымывание с дипломатической службы кадров высшей квалификации за счет естественного старения, перехода в российский и иностранный бизнес или просто «утечки за рубеж». При этом привлекательность дипломатической работы для молодых упала ввиду недостаточного по современным критериям денежного обеспечения и невозможности получить жилье для того, чтобы обзавестись семьей и включиться в нормальный цикл биологического воспроизводства дипломатических кадров – во многом потомственных.

В итоге в целом уровень профессионализма дипломатов перестает расти, а многие уникальные квалификации дипломатических работников старой советской школы – прежде всего профессионалов-переговорщиков экономического и военно-политического профилей – оказались утерянными или находятся на грани утраты. При этом самостоятельное экономико-переговорное направление в работе официальной дипломатии не складывается из-за его малой востребованности: компании пытаются вести переговоры с зарубежными партнерами самостоятельно, а часто – скрывая эти переговоры от дипломатов в силу того, что содержание обсуждаемых сделок бывает «теневым» и «полутеневым».

В-третьих, невосполнимый ущерб понес ресурс культурно-психологического и идеологического влияния России, поскольку представлять образец жизненной привлекательности сегодня она в состоянии разве что для стран СНГ и ряда азиатских государств. При этом изменения в культурно-психологическом образе России, делающие ее комфортной для выходцев из Азии, снижают привлекательность российского образа жизни для носителей западных вкусов и стандартов.

Вспомним нескончаемые ряды ресторанов не русской, а кавказской кухни, азиатско-кавказские по виду, порядкам, обхождению и ассортименту товаров бывшие городские рынки Москвы и Санкт-Петербурга, наполовину азиатский облик пассажиров столичных метро и связанные с таким составом жителей разговорная и иная манеры общения. «Азиатизация» и «провинциализация» поведения затронула даже более образованную студенческую среду. Вместо того чтобы учить приезжих, например, кавказских соучеников (провинциалов, тяготеющим к полусельскому укладу жизни) хорошим столичным манерам, русские студенты сами перенимают у кавказцев их фамильярный «свойско-аульный» тип общения, пренебрежение к правилам городских приличий и культурного обхождения.

Поведение таксистов-частников и автолюбителей на российских дорогах – просто канон традиционной для советских лет «езды без правил» на дорогах Закавказья. Сегодня этот стандарт перенесен в столицу. Рассорившись с Грузией, мы делаем свою столицу похожей на «о-о-чень большой» Тифлис, Владикавказ или Баку. Юрий Лужков заложил коррупционно-бюрократическую основу московского процветания. Но он же дал старт азиатизации Москвы. Город, привлекательный для тех, кто алчен и беден, не ценит европейскую культуру и не собирается соблюдать закон. Как сломать этот низводящий нас тренд?

В-четвертых, трем правителям за 20 лет не удалось снять Россию с нефтегазовой иглы. Лишь к началу 2010-х гг. были сформулированы приоритеты поворота к наукоемкой экономике и сделаны неуверенные шаги, формально ориентированные в ее сторону. Государство снова сосредоточило в своих руках гигантскую власть и вернуло способность обеспечивать концентрацию средств на приоритетных направлениях. Но эффективность усилий по созданию наукоемкого сектора блокирована системой распределения бюджетных средств на основе «распила». Власть по сути дела не может ее разрушить в силу органичной встроенности этой системы в государственную машину со времен Ельцина.

Провинции после распада СССР вернулись к системе «кормления», мало изменившейся с русского средневековья. Лишившись надежд обогащаться за счет лояльности к федеральной власти, региональные элиты обратились к поиску доходов на местах. Для тех, кто обладал предприимчивостью, это было решением проблемы. Умение находить местные доходы, скрывая их от федерального и регионального налогообложения, стало ключом к богатству и власти. Провинции и провинциальные элиты научились жить и выживать без Москвы – беднее, чем в столицах, но не так уж плохо.

В сущности, они лишь повторяли опыт московского мэра, который тоже сумел отделить столичную городскую экономику от экономики общероссийской, отыскав такие источники местных доходов, которые в реальном измерении превосходили бюджеты многих федеральных ведомств.

В международном смысле особый интерес представляли практики общения региональных властей, включая столичные, с этнобизнесом – чужестранным, но не только с таким. Большинство руководителей русских провинций считают себя патриотами. Русские лозунги вне этноадминистративных субъектов федерации котируются высоко. Но все меняется, едва возникает соблазн обрести местный неучтенный доход. Например, от продуктового рынка, которым верховодят азербайджанцы, вещевой барахолки, подконтрольной вьетнамцам, или от нелегально поселившейся в заброшенной деревеньке китайской общины, которая завалила местный рынок отличной овощной продукций, оставаясь при этом «условно невидимой» для налоговых органов.

Не в этой ли укорененности практики местных «невидимых доходов» муниципальный властей, полиции и фискальных структур – источник разговоров о мирной и официально не улавливаемой «колонизации» чужеэтническими сообществами сельских и городских пространств российских регионов? Разрушение СССР замышлялось как освобождение России от «наднационального экономического ига». На деле оно открыло путь к установлению экономической власти, как никогда далекой от идей национального процветания России.

Сомнительно, чтобы чуженациональный бизнес работал на увеличение ресурса национальной внешней политики Российского государства. Не верится, что власть не замечает этой проблемы. Просто система обогащения элит после 1991 г. оказалась завязана на извлечении доходов в союзе с любым бизнесом. Патриотические задачи при этом роли не играют. Власть стала инструментом получения прибыли – в этом специфика российской политической системы и один из ее системных пороков.

***

С точки зрения российского национального сознания, главным итогом распада СССР было сокращение внешнеполитического потенциала и ослабление международных позиций России. С учетом развития российской политической системы по порочному кругу считать это ослабление обратимым нет оснований. Сопряженный с исчезновением Советского Союза распад биполярной структуры придал мировой архитектуре неравновесный характер, не способствуя при этом гармонизации международных отношений. Попытка США воспользоваться историческим шансом и закрепить в мире однополярную структуру, «спроектированную» под Соединенные Штаты, тоже не реализовалась. Отчасти – в результате ресурсозатратной внешней политики Вашингтона, отчасти вследствие объективных причин – перерастания сложности мирохозяйственных, культурно-идеологических миграционно-демографических и политических процессов того уровня, в пределах которого их вообще можно регулировать ресурсами и волей одной державы, даже такой мощной, как США. В мире должны сосуществовать альтернативы. Предложить их не может и не стремится ни одна из других серьезных держав.

А.Д. Богатуров – д. полит. н., профессор, заместитель директора Института проблем международной безопасности РАН, заслуженный деятель науки Российской Федерации.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738715 Алексей Богатуров

Стоимость строительства автомобильных дорог общего пользования первой категории на 4 полосы движения в двух направлениях в Украине составляет около 40 млн. грн. за 1 км, что в 2-4 раза меньше, чем в Европе.
Как сообщил УНИАН заместитель главы Государственной службы автомобильных дорог Украины (Укравтодор) Евгений ПРУСЕНКО, стоимость одного километра строительства дороги такой же категории в Польше составляет от 6 до 12 млн. евро, в Германии - около 9-10 млн. евро.
"Главная разница сегодня в стоимости рабочей силы, каменных материалов и топлива. По стоимости битума мы уже сравнялись с Европой. На сегодняшний день в Украине на ремонтно-строительных работах работает такая же техника и используются такие же технологии, как и в Европе", - сказал он.
Е.ПРУСЕНКО также сообщил, что сегодня в Украине автомобильные дороги государственного значения строятся и реконструируются в основном по параметрам I и II категорий, а автомобильные дороги местного значения по параметрам - III, IV и V категорий.
По словам замглавы "Укравтодора", стоимость строительства дорог первой категории существенно возрастает в случае, если на ней есть искусственные сооружения, в то же время если дорога пролегает по равнинной местности, а ее строительство не требует значительных земляных работ, стоимость может быть меньше.
"Стоимость 1 км автомобильной дороги общего пользования зависит от категории дороги, наличия транспортных узлов, конструкций дорожной одежды, искусственных сооружений, обеспечения промышленными базами, карьерами. Существенно влияет на стоимость 1 км автомобильной дороги общего пользования рельеф - равнинный или горный. Как правило, стоимость 1 км автомобильной дороги первой категории вдвое превышает стоимость дороги второй категории", - сказал он.
Справка. Государственная служба автомобильных дорог Украины (Укравтодор) входит в систему органов исполнительной власти и обеспечивает реализацию государственной политики в сфере дорожного хозяйства и управления автомобильными дорогами.
С начала 2011 года "Украватодор" отремонтировал и построил более 1700 км дорог общего пользования. Ранее "Укравтодор" планировал открыть в 2010 году движение на 1 500 км дорог. Украина > Транспорт > trans-port.com.ua, 14 декабря 2011 > № 455789

Россия и Польша подписали соглашение о порядке местного приграничного передвижения, предусматривающего льготный режим взаимных поездок для жителей региона и территории Польши. Об этом «Туринфо» сообщили в пресс-службе правительства Калининградской области.

В соответствии с соглашением, жители Калининградской области получают право безвизового посещения Польши. Механизм местного приграничного передвижения будет распространяться на всю территорию Калининградской области и сопоставимую территорию Польши (включая Гданьск и Сопот). Оформление разрешения, позволяющее безвизовое посещение, будет стоить около 20 евро, детям до 16 лет и людям старше 65 лет документы будут выдаваться бесплатно.

До начала действия документа должна пройти процедура ратификации соглашения обеими сторонами, сказала руководитель-министр регионального агентства по международным делам. «По мнению польского министра иностранных дел, это может произойти в мае 2012 года, чтобы к сезону летних отпусков местное приграничное передвижение могло быть запущено», - добавила она.

В Калининградскую область предотвращен ввоз партии фруктов и овощей сомнительного качества из Польши. Об этом сообщили в пресс-службе регионального управления Россельхознадзора.

В ходе проверки на границе Багратионовска выяснилось, что фитосанитарный сертификат на 20 тонн яблок и моркови из Польши был выдан после отправки груза. В результате партия овощей и фруктов возвращена поставщикам.

Кроме того, специалисты Россельхознадзора приостановили ввоз в регион 82 кг зараженного итальянского салата. В нем обнаружили опасного вредителя — калифорнийского цветочный трипса

Европарламент планирует сегодня одобрить проект резолюции, благодаря которой станут возможны краткосрочные безвизовые поездки между Россией и Евросоюзом, сообщает организация.

Дипломаты закончили работу над документом, который называется "Резолюция Европарламента по предстоящему саммиту Европейский союз-Россия 15 декабря 2011 года и результатам парламентских выборов в России 4 декабря 2011 года". Кроме того, европейские парламентарии положительно оценивают завершение переговоров о внесении изменений в договор от 2006 года об облегчении визового режима.

Депутаты отдельно отмечают соглашение о малом пограничном передвижении между Калининградской областью и некоторыми территориями Польши, а также завершение переговоров о вступлении России в ВТО. Беспокойство Европарламента, в то же время, вызывает Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана.

В июле 2011 года Медведев заявил, что Россия готова максимально облегчить визовый режим для туристов из Европы. "Россия готова по вопросам облегчения визового режима с Евросоюзом, с Германией пройти этот путь так быстро, как будут готовы наши партнеры", - сказал президент.

В начале ноября министр иностранных дел Сергей Лавров сообщил, что Россия и Евросоюз в декабре одобрят список условий для перехода к безвизовому режиму. В конце ноября Дмитрий Медведев заявил, что Москва рассчитывает добиться отмены виз через "счетное количество лет", а не в длительной перспективе

РЖД с 15 декабря начнут продажу билетов на поезда международного сообщения через Интернет, сообщает компания.

Через корпоративный веб-портал РЖД можно будет купить билеты на поезда: номер 17/18 Москва - Ницца; 23/24 Москва - Берлин - Париж; 69/70 Саратов - Берлин (включая беспересадочные вагоны: Новосибирск - Берлин, Омск - Берлин, Екатеринбург - Берлин, Челябинск - Берлин, Уфа - Берлин, Адлер - Берлин), 7/8 Калининград - Берлин; 409/408/409/410 Москва - Прага.

В сообщении говорится, что продажа проездных документов через Интернет будет осуществляться не ранее чем за 60 дней до отправления поезда для индивидуальных пассажиров по полному и детскому тарифам в направлении "туда" и "обратно".

Билеты, оплаченные через Интернет, должны быть оформлены в международной кассе ОАО "ФПК", оснащенной терминальным оборудованием АСУ "Экспресс", на бланках "Проездной документ АСУ "Экспресс" МС" в любое время до отправления поезда или в течение 12 часов после отправления поезда со станции посадки пассажира, уточняется в пресс-релизе.

По данным РЖД, если пассажир не успеет должным образом оформить билет, то он будет считаться недействительным. "Возврат денежных средств по неиспользованным проездным документам, оплаченным через Интернет, осуществляется установленным порядком в сроки, регламентированные условиями перевозок", - сообщают в компании.

Что касается условий перевозок, то оформление билетов осуществляется по глобальным ценам от станций одной страны до станций другой страны по ходу следования поезда. Оформление билетов на проезд внутри одного государства не производится.

При этом стоимость проездных документов по глобальным ценам устанавливается в евро и оплачивается в валюте страны приобретения. На территории РФ стоимость проезда оплачивается пассажиром в рублях по курсу, установленному Банком России на день оформления проездного документа. Оплата стоимости билетов может осуществляться за наличный расчет, по безналичному виду расчета и по банковской карте.

В сообщении также отмечается, что ребенку до четырех лет, если он не занимает отдельного места в поезде, не нужно покупать билет. "Если с пассажиром следует несколько детей не старше четырех лет, один из них едет бесплатно, на остальных необходимо приобрести проездные документы по детскому тарифу", - уточняют в РЖД. Что касается детей старше 12 лет, то для них приобретаются билеты по полному тарифу.

В РЖД также предлагают ряд скидок на билеты по некоторым международным маршрутам. (Они не действуют на поезда "№" 409/408/409/410 Москва - Прага - Москва.

Речь идет о скидке в 50% на проездной документ для детей до 12 лет - в 30% на взрослый "Семейный" билет для двух пассажиров, при этом один ребенок до 12 лет может проехать бесплатно; при покупке одним пассажиром двух мест по взрослому "single" билету двое детей до 12 лет следуют бесплатно в вагоне класса "люкс" (бизнес).

Кроме того, пассажиры старше 60 лет могут приобрести со скидкой в 30% взрослый "senior" и "senior-single" билеты. Для граждан от 12 до 26 лет также предусмотрена скидка в 30% на молодежный "junior" и "junior-single" билеты.

В сообщении уточняется, что для поезда "№" 409/408/409/410 сообщением Москва - Прага - Москва применяются следующие скидки со стоимости билета в вагонах всех категорий для детей в возрасте до 4 лет - 100%; детей в возрасте от 4 до 12 лет - 50%; взрослых пассажиров в составе группы: по территории российских железных дорог - 35%; белорусской железной дороги - 20%; польских железных дорог - 20%; чешских железных дорог - 30%.

 Скидки со стоимости плацкарты не предоставляются, поясняют в РЖД.

В пресс-релизе также сказано, что при возврате проездных документов, не менее чем за шесть часов до времени отправления поезда, возврат его стоимости производится в полном объеме. При возврате проездных документов менее чем за шесть часов до времени отправления поезда стоимость проездного документа не выплачивается. При возврате в РФ билетов за каждое место взимается комиссионный сбор в размере 10 евро по курсу ЦБ РФ на день операции возврата. Возврат денежных средств не производится, если проездной документ не использован частично на каком-либо участке пути следования и если проездной документ потерян или испорчен.

С 1 ноября прошлого года РЖД ввели электронную регистрацию на все поезда дальнего следования с датой отправления с 15 декабря. Электронная регистрация позволила пассажирам садиться в поезд без бумажного билета. Для этого нужно предъявить документ, удостоверяющий личность. 

Главы МИД России и Польши Сергей Лавров и Радослав Сикорский подписали в среду в Москве соглашение о малом приграничном передвижении между Калининградской областью и соответствующими районами Польши, передает корреспондент РИА Новости.

Соглашение предусматривает, что безвизовым режимом будет охвачена вся Калининградская область и приграничные районы Польши в Поморском и Варминьско-Мазурском воеводствах.

Сразу после того, как оно будет ратифицировано нашими парламентами, оно вступит в силу... тем самым для калининградцев, для жителей Польши открываются новые возможности для деловых контактов, для туризма и для человеческого общения, - сказал Лавров. Министр добавил, что "соглашение было подписано в рекордные сроки, если учитывать бюрократические процедуры, которые пришлось преодолевать".

"Надеемся, что подписание и вступление в силу этого соглашения станет предтечей скорого перехода к безвизовому режиму взаимных поездок между всеми гражданами и всеми гражданами Евросоюза, которые входят в шенгенскую зону. Безвизовый режим - это цель, которая имеет для нас принципиальное значение", - отметил министр.

В июле этого года Еврокомиссия одобрила проект законодательного предложения, согласно которому Калининградская область в целом, а также определенные районы на территории Польши рассматриваются в качестве пограничной зоны.

На практике соответствующие поправки в нормативную базу ЕС означают, что на основе двухстороннего соглашения постоянные жители Калининградской области будут иметь возможность посещать без виз аналогичные по площади территории Польши, включая города Гданьск и Ольштын при наличии загранпаспорта и соответствующего разрешения, которое с российской стороны будет выдаваться калининградскими властями на срок действия паспорта и подтверждать, что его владелец является постоянным жителем области.

Посещение польских районов будет разрешено на срок до 30 суток единовременно и до 90 суток в течение полугода.

Калининградская область не имеет сухопутных границ с РФ. Она непосредственно соседствует с Литвой и Польшей. До присоединения этих стран к Шенгенскому соглашению визы для посещения выдавались калининградцам в упрощенном режиме - бесплатные, многократные и долгосрочные. Однако затем прежние преференции перестали действовать, что доставляет немало неудобств жителям самого западного российского региона.

Переговоры о реализации механизма малого приграничного движения ведутся с 2007 года. Регламент 1931/2006, одобренный Советом ЕС и Европарламентом в конце 2006 года, разрешает странам-членам ЕС устанавливать на своих внешних границах с третьими государствами упрощенный визовый режим на основе малого приграничного движения. Его суть в том, что жители приграничных территорий с обеих сторон вправе в упрощенном порядке посещать страны соседей "на глубину" в 30 (в исключительных случаях - 50) километров.

Пенсионный возраст повышать нельзя, пока в стране есть маленькие заработные платы, полагает директор Департамента социально-трудовых отношений и социального партнерства аппарата ФНПР, член экспертной группы по обновлению "Стратегии-2020" "№"7 "Рынок труда, профессиональное образование, миграционная политика" Олег Соколов. По его мнению, повышение зарплаты стимулирует нормальное замещение пенсиями.

О.В. Соколов: Федерация профсоюзов выступает против повышения пенсионного возраста, это связано, прежде всего, с демографической и экономической ситуациями. Демографическая ситуация, - как известно, у нас продолжительность жизни не очень большая, а экономическая - мы считаем, что сначала нужно поднять заработную плату для того, чтобы было нормальное замещение пенсий. При нынешней зарплате даже 40% замещения заработка пенсией - это очень мало. Проблема в повышении заработной платы. В нашей стране около 60% людей получают зарплату от 15 тысяч и ниже. Когда у них зарплата вырастет, тогда уже можно будет думать о том, чтобы увеличивать пенсионный возраст, обсуждать, во всяком случае, эту тему, какие-то другие механизмы искать. У людей появится возможность для дополнительного накопления для инвестирования в другие инструменты, а сейчас людям фактически не на что жить.

Для нашей страны это не актуально в связи с тем, что пенсии у нас достаточно низкие и много работающих пенсионеров. С учетом того, что нас ждет нехватка рабочих рук, пенсия выступает как доплата к очень низкой заработной плате. Она не выполняет функции пенсии, то есть страхования заработка по случаю ухода на пенсию, это фактически как социальная доплата к низкой заработной плате.

РИА "Новости": На этой неделе на презентации экономического обзора по России генеральный секретарь ОЭСР Анхель Гурриа рекомендовал уравнять пенсионный возраст мужчин и женщин. Как вы относитесь к такому предложению?

О.В. Соколов: Если снизить пенсионный возраст мужчин до 55 лет, то я думаю, что это нормально будет, учитывая, что у нас мужчины живут меньше, чем женщины. Это, конечно, шутка. Дело в том, что когда у нас будут параметры доходов населения на уровне Организации экономического сотрудничества, тогда к этому вопросу можно будет вернуться. Как говорится, "сытое брюхо к учению глухо", пока это советы сторонних наблюдателей, у которых уровень жизни пока выше, чем у нас.

Если рассматривать уравнение пенсионного возраста серьезно, то, по мнению профсоюзов, это нецелесообразно в ближайшее время.