Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Время отдыхать

Как изменится рабочий день: четыре часа на работу, четыре часа - на обучение

Текст: Ольга Игнатова

Потребность в человеческом труде постоянно сокращается, места людей у станков занимают роботы. И этот тренд будет только нарастать, сокращение рабочего дня неизбежно, заявил в интервью "РГ" проректор Финансового университета при правительстве РФ, доктор экономических наук Александр Сафонов.

Нужно ли сокращать рабочую неделю? Эта идея обсуждается уже давно.

Александр Сафонов: Продолжительная работа - без праздников и выходных - характерна для низкой производительности труда. А как только она повышается, отпадает необходимость работать без сна и отдыха.

К концу XIX века рабочий день составлял 14 часов в сутки. Но достояние сегодняшнего дня - 8-часовой рабочий день - имеет не столь длительную историю. У нас он появился после Октябрьской революции, а в Великобритании только после Второй мировой войны.

Труд стал более сложным, и цена ошибки, которая рождается в результате интенсивной эксплуатации человека, стала очень дорогостоящей. Одно дело, когда уставший работник неправильно ударил молотком при производстве подковы, и совсем другое, когда он ошибся при монтаже двигателя внутреннего сгорания, в результате чего взорвался автомобиль. Поэтому забота о здоровье и отдыхе сотрудников стала выгодна чисто экономически. Кому нужны некачественные товары?

Но сейчас сама потребность в работниках сокращается, часть функций автоматизирована.

Александр Сафонов: Происходит планомерное замещение людей механизмами и роботами. При производстве автомобилей роботы взяли на себя функции покраски, сварки, комплектации узлов и агрегатов. Человек становится по сути добавочным звеном в общей технологической цепочке. При этом появляется ряд специальностей, которые связаны уже в большей степени с умственными, креативными способностями человека.

Когда вы занимаетесь диспетчеризацией технологических процессов, то с точки зрения качества вашей работы важно правильно принятое решение. Но мозг у нас утомляется намного быстрее, чем тело. Поэтому к радости или к сожалению работодателей, чем больше мы будем переходить в интеллектуальную сферу деятельности, тем больше будем зависеть от возможностей нашего мозга. А мозг это не только то, что находится внутри черепной коробки, это и глаза, и слух, то есть все, что связано с восприятием информации. А глаза, к сожалению, устают очень быстро. 15-20 минут работы за компьютером, и глаза уже начинают перенапрягаться. Если не отдыхать, это приведет к развитию проблем со зрением.

Эволюция производства в экономике приводит к тому, что работодатели вынуждены реагировать на ограничения, которые задает физиология человека. И для того, чтобы мозг сохранял способность креативить, а не только посылать команды пальцам, чтобы тыкали на кнопки, мозгу нужен не просто отдых, но еще и сбор дополнительной информации, то есть обучение. И в нашей жизни все большее место будет занимать обучение.

Сокращение рабочего времени все равно неизбежно?

Александр Сафонов: Конечно. Та модель, которую я описал, эволюционная, и она будет воплощаться длительный период времени. Но есть и актуальные вопросы, связанные с рынком труда. Постоянная гонка за производительностью труда приводит к тому, что количество рабочих мест в обрабатывающей промышленности постоянно сокращается. Это общемировая тенденция. Следствием этого является избыточная рабочая сила. Возникает вопрос: куда ее девать? Сократить? Но это - рост безработицы, рост бедности, рост антисоциального поведения граждан. Подобная проблема уже стояла перед странами Западной Европы в 1990-х годах. И единственным ответом стало снижение количества часов, отрабатываемых всеми. Это помогло создать такой резервный фонд рабочего времени, который можно было перераспределить на молодых работников.

Эта идеология правительствами многих стран, в первую очередь европейских - Франции, Бельгии, Голландии, Германии, и привела к сокращению рабочего времени. Кто-то пришел в конечном итоге к 35-часовой рабочей неделе, кто-то остался на уровне 38-39, кто-то на уровне 37,5 рабочего часа в неделе.

Чем меньше человек работает, тем меньше он зарабатывает. Доходы тоже упадут?

Александр Сафонов: Это так и не так. Не стали современные рабочие зарабатывать меньше рабочих XIX века, трудившихся по 12-14 часов. Их труд стал более квалифицированным и получил дополнительную оплату.

Конечно, есть угроза при снижении общего фонда рабочего времени и снижения фонда оплаты труда, если выстраивать жесткую взаимосвязь. Но можно рассмотреть и другой вариант - перераспределение части прибыли в пользу работников. Кто-то скажет, что это похоже на социалистические идеи ХХ века. Но это просто вынужденная траектория развития событий.

Вряд ли работодатели будут рады такому повороту событий. Как этого добиться?

Александр Сафонов: Им придется снизить маржинальность. Вот смотрите: пять лет назад в США Билл Гейтс согласился с тем, что высокоинновационные компании, которые являются драйверами вытеснения живого труда из экономики, должны за это заплатить дополнительный налог на искусственный интеллект, на роботов. Любой бизнес построен на концепции массового потребления, которая зародилась в конце 1960-х годов.

Любая компания, которая хочет доминировать на рынке, должна вовлечь в потребление своих товаров и услуг максимальное число людей. А для потребления люди должны иметь доходы. Но как только сюда вмешивается история, связанная с автоматизацией, механизацией и сокращением рабочих мест, то вся концепция массового потребления рушится как финансовая пирамида. Нет доходов, нет потребления. Иметь не способное приобретать товары и услуги население просто не выгодно.

Еще одна серьезная проблема - старение населения. С возрастом производительность труда каждого человека все-таки уменьшается. Вот у нас и получается, что есть объективные факторы, связанные с технологической революцией, которая замещает рабочую силу. А если хотим сохранить рабочие места, то должны поделиться рабочим временем, чтобы сумма рабочих мест осталась той же самой. Хотим сохранить массовое потребление, работодатели с работниками должны поделиться деньгами. Хотим развития технологического процесса, тогда нужно больше дать времени человеку на учебу, на восстановление здоровья.

Можно спрогнозировать, что в недалеком будущем наш рабочий день будет выглядеть так: четыре часа мы будем заниматься работой, связанной с получением денег, а четыре часа или больше времени будем посвящать самообразованию, духовному и физическому развитию. Государство уже уловило такой запрос и планомерно занимается наращиванием инфраструктуры для духовного и физического развития. Не везде быстро это получается, но на это придется тратить время и ресурсы, это неизбежность.

Несколько лет назад для России было характерно постоянное сокращение рабочих мест: число ликвидированных превышало число создаваемых. Какая ситуация сейчас?

Александр Сафонов: Начиная с 2000-х годов количество ликвидированных рабочих мест больше, чем количество созданных рабочих мест. Отчасти эта ситуация поменялась в конце 2020-го и в начале 2021-го. Связано это в первую очередь с тем, что происходит восстановление ликвидированных рабочих мест по мере выхода из пандемии. Это своеобразная ремиссия.

Дальше надо смотреть, что происходит в мире. Мы уже сильно вовлечены в общемировые процессы, включены во многие экономические связи. И видим, что драйверами экономики перестали быть нефтяная и газовая промышленности. Сегодня драйвер экономики - это высокотехнологичное производство, связанное с наукой. Это производство искусственного интеллекта, автомобильная промышленность, связанная с самоуправляющими машинами. Это робототехника. Промышленность перестраивается в сторону высоких технологий. Но при этом важно создавать материалы, из которых эта техника должна собираться. Поэтому развивается химия, развиваются отрасли, связанные с изобретением новых материалов. А нефть и газ становятся в больше степени не топливом, а сырьем для технологически "продвинутых" видов экономической деятельности. И полезные ископаемые в большей степени будут использоваться как раз для развития композитных материалов.

В связи с этим будет продолжаться тенденция сокращения количества рабочих мест в традиционных секторах экономики, то есть обрабатывающей промышленности, и создаваться новые рабочие места в инновационных секторах. Но количество создаваемых рабочих мест меньше в новых сферах деятельности никогда не будет таким большим, как это было характерно для предприятий, производивших массовые товары.

Это очень важная тенденция для понимания ситуации на рынке труда. Массовых профессий, таких, как, например, станочники, строители, водители - их все меньше. Все больше и больше становится профессий, которые распределены по небольшим сегментам. И все больше профессий, которые связаны с серьезным образованием.

Какова доля людей, вносящих нулевой или негативный вклад в экономику? Какова эта динамика за пять лет?

Александр Сафонов: Если обратиться к статистике, то можно увидеть такие цифры: численность трудовых ресурсов (это граждане в возрасте 15-70 лет) у нас равна 90 млн человек. Численность граждан в трудоспособном возрасте - 79,7 млн человек, численность занятых в экономике (без военнослужащих) - 71 млн человек, а численность незанятых - чуть больше 12 млн. Эта цифра в последние годы почти не меняется. Но не все из них не работают по причине аллергии к труду. Некоторые ухаживают за членами семьи, а это важная часть жизни. Не всегда государство может освободить от этой обязанности - ухаживать за престарелыми и инвалидами, воспитывать детей. Это труд, и он полезен для общества. Но, конечно же, есть и та часть, которая ведет антисоциальный образ жизни. Таких может набраться до 3-4 млн человек. И с ними надо работать. И приходится тратить на них деньги из казны: лечить, помогать материально.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > rg.ru, 4 мая 2021 > № 3712302 Александр Сафонов

Метод

Текст: Леонид Радзиховский (политолог)

На прошедшей неделе было мало политических событий. Внешняя политика - основной поставщик сюжетов для комментов - что-то "подзависла".

Во время "событийного поста" вспоминается Чехов. "Вершинин. Что ж? Если не дают чаю, то давайте хоть пофилософствуем. Тузенбах. Давайте. О чем?".

О способах заварки чая - т.е. без метафор, о том, как понимать, интерпретировать те самые факты, события.

Я не люблю слово "политолог". По-моему, претензии на научность, подразумевающиеся в этом термине, неосновательны: политика не поддается алгоритмизации, "оцифровке", как и иные сложные виды социального поведения и психологии. Закономерности (не "законы"!) в политике приблизительны, метафоричны, допускают множество интерпретаций. В общем виде описаны еще Макиавелли - современником Галилея, сыгравшим примерно такую роль в политологии, как тот в физике. Вот только строгость их утверждений - принципиально разная.

Кроме того, нет универсальной политологии, слишком многое зависит от традиций разных регионов ("Запад", "Восток" и разные их "смеси", скажем, в нашей Евразии), культур, "скреп" и дискурсов (представьте себе разные физики, с разным набором аксиом и "дискуссии" между учеными!).

Политика - не наука, а искусство возможного, т.е. того, что политик и его окружение таким считают. Тут работает комбинация интуиции, воли, здравого смысла, эмоций, личных и государственных амбиций, корыстных (совсем не всегда денежных!) расчетов, причем "вес" каждого элемента "вычленить и вычислить" невозможно. А в целом - политики играют друг с другом в покер... но без четкого конца партии.

Как же это "анализировать"?

Если "статуя - это камень, от которого отбили все лишнее", то "политический анализ" - отбивание молотком здравого смысла более-менее очевидной лжи и глупости от пиар-глыбы исходной ситуации. При этом легко ошибиться: политики, действия которых разбираешь, как уже сказано, часто поддаются эмоциям, действуют "глупо" (т.е. если оценивать со стороны), против своих интересов и т.д.

Приведу два примера своих "предсказаний": неудачный и удачный.

В 2008-м во время максимального обострения конфликта в Юж. Осетии, когда все кричали о неизбежном столкновении, я повторял: "Войны не будет". Почему? Потому что Грузия не сумасшедшая, чтобы нападать на куда более сильную армию России, с гарантией поражения, а Россия не сумасшедшая, чтобы вторгаться в Грузию, провоцируя грандиозный мировой скандал. Если бы война была - то Россия со 100% гарантией выбьет грузинскую армию из Юж. Осетии, но Грузию (часть ее) не захватит - зачем России чужая территория, где к ней будут относиться как к оккупантам? Значит, в итоге, очевидно, все равно сохранится статус-кво, территориально-силовое (геополитическое) равновесие сторон. Если так, то зачем любой стороне начинать?

Я ошибся. Саакашвили - авантюрист, который надеялся, видимо, мгновенным ударом выбить русских из Юж. Осетии, а затем в дело вступают "европосредники", процесс затягивается, руководство России не пойдет на большие жертвы в войне (непопулярно) и прямой конфликт с США и НАТО - в итоге каким-то образом отступит. Саакашвили переоценил свои силы, недооценил противника, принял желаемое за действительное - банальная ошибка политика. Ну, а недооценка авантюризма политика и переоценка его здравого смысла - банальная ошибка аналитика.

Другой пример.

Недавно многие аналитики уверяли, что будет военный конфликт России с Украиной. Военные маневры России - стягивание сил к Украине, Украина тоже собирает силы на границе ДНР и т.д. Я был одним из немногих, кто уверенно говорил, что никакого столкновения не будет. Логика та же, что выше: Украина слабее России и не может "силой захватить" ДНР - ЛНР, а России абсолютно незачем вторгаться в Украину и ради этого "ни за чем" нести военные жертвы и рвать все отношения с ЕС.

Значит - никто воевать не начнет. Вроде вполне очевидно. Но это гневно отвергалось многими политологами, особенно украинскими, яростно уверявшими, что Россия "вторгнется в Украину", да и рядом российских, повторявших, что Украина "нападет на Донбасс".

В чем причина такой аберрации зрения?

Демонизация противника. Украинский официальный дискурс исходит из того, что Россия - "Мордор", совершает агрессивные действия просто потому, что такова природа "Империи зла". Примерно так же про "нацистскую власть" на Украине говорят на многих наших ток-шоу. Т.е. есть "презумпция Абсолютного Зла" - и тогда обычные прагматические расчеты уже не работают.

Я считаю иначе. "Абсолютного добра" в политике вообще нет, не было, не будет - не то ремесло. Но исключительно редко (Гитлер, Пол Пот и т.д.) бывают политики-маньяки, которые в силу своей природы, скреп, идеологии, запрограммированы на Абсолютное Зло - даже вопреки элементарному здравому смыслу. И не стоит впадать в пафос, приписывая эти исключительные качества нашим современникам...

В чем причина таких ошибок политологов? Бэкон говорил о "призраках площади" и "призраках дворца".

Первое выражается в Языке Вражды, который заведомо мешает объективно видеть ситуацию ("у них - шпионы, у нас - разведчики"). Такой язык необходим фанатам и пропагандистам - но он стирает анализ.

Второе - "заказ Площади от Дворца", от разного начальства или от общественного мнения, "своей тусовки". И тогда, часто "по умолчанию", за "анализ" выдается обычная пропаганда.

Очиститься от этих "призраков" бывает сложно, они действуют даже бессознательно. Но избавление от них - первое необходимое, хоть и далеко не достаточное условие для анализа.

Поезда уходят в май

Между Москвой и Минском запущена "Ласточка"

Компания "Российские железные дороги" (РЖД) запустила поезда "Ласточка" между Москвой и Минском. Первый скоростной состав отправился из Москвы в Минск 30 апреля в 16.00 с Белорусского вокзала столицы. Одновременно такой же состав стартовал от перрона Минского железнодорожного вокзала.

"Открытие движения скоростных электропоездов "Ласточка" по маршруту Москва - Минск позволит связать наши страны надежным, быстрым и комфортным железнодорожным сообщением. Реализация этого проекта повысит транспортную мобильность пассажиров России и Беларуси за счет внедрения современных подходов к перевозкам пассажиров железнодорожным транспортом", - сказал министр транспорта Виталий Савельев на церемонии отправления.

Время в пути составит менее семи часов. Поезда другого типа преодолевают расстояние между двумя столицами примерно за девять часов. "Сегодня "Ласточка" - самый быстрый поезд между Москвой и Минском, ее время в пути - 6 часов 50 минут, что быстрее других поездов более чем на два часа. Это важно, поскольку каждый час ускорения дает возможность привлечь на маршрут более 200 тысяч человек. Уверен, что проект будет востребован и наши страны станут еще ближе друг к другу. Один из показателей, подтверждающих его уникальность - продажа билетов. Все билеты на первую "Ласточку" были проданы в течение трех с небольшим часов", - сказал Олег Белозёров.

Ежедневно будут курсировать два рейса по зеркальному расписанию: N 717/722 - отправление в 6.20 и прибытие в 13.10 (с остановкой в Смоленске); N 721/718 - отправление в 16.00 и прибытие в 22.55 (с остановкой в Вязьме и Смоленске). В пути они развивают скорость до 160 км/ч.

"Шаг, который совершили сегодня РЖД и Белорусская железная дорога, поможет тысячам людей решать свои задачи. Это еще и шаг в поддержку экономической интеграции двух государств, благодаря чему мы станем еще ближе, крепче, успешнее и конкурентоспособнее", - сказал Государственный секретарь Союзного государства России и Беларуси Дмитрий Мезенцев.

На маршруте задействованы "Ласточки" в комплектации "Премиум" в пятивагонном исполнении, разработанные специально для комфортабельных путешествий на протяженных маршрутах. Поезда рассчитаны на 345 мест, на выбор пассажирам предложены три класса обслуживания: бизнес-класс (специально выделенная зона в вагоне N 5), эконом и базовый классы. "Ласточки" оснащены системами климат-контроля с функцией обеззараживания воздуха, энергосберегающим светодиодным освещением, информационно-развлекательной системой, стеллажами для ручной клади и санитарными комнатами.

Для пассажиров с ограниченными возможностями предусмотрены подъемники для инвалидных колясок, а также специализированные места с креплением для колясок и кнопкой вызова проводника.

Текст: Михаил Загайнов

CF Finance Acquisition и AEye одобрили поправки в соглашение о слиянии

CF Finance Acquisition Corp. III и AEye, Inc. 3 мая 2021 года подписали соглашение о поправках в ранее объявленное соглашение о слиянии. Об этом говорится в сообщении CF Finance.

Согласно условиям изменённого соглашения, стоимость AEye составит $1.52 млрд вместо $1.9 млрд на момент объявления о слиянии в феврале 2021 года.

Объединённая компания будет называться AEye Holdings, Inc. После закрытия акции AEye будут торговать на Nasdaq.

Крайний срок для завершения объединения бизнеса продлён с 17 мая по 17 сентября 2021 года или до 17 января 2022 года, при необходимости.

Сделка требует одобрения акционеров CF III и AEye и соблюдения обычных условий закрытия, включая получение разрешений от регулирующих органов. Ожидается, что сделка завершится в III квартале 2021 года.

Валовая выручка от сделки составит $455 млн, включая $230 млн денежными средствами, хранящимися на трастовом счёте CF III и $225 млн за счёт выпуска акций при поддержке стратегическими и институциональными инвесторами, включая Continental, GMVentures, Subaru-SBI, Intel Capital, Hella Ventures и Taiwania Capital.

CF Finance Acquisition Corp. III - бланковая компания, созданная с целью осуществления слияния, приобретения активов, реорганизации или аналогичного объединения бизнеса. Спонсором компании является Cantor Fitzgerald, ведущая мировая группа финансовых услуг. Cantor Fitzgerald & Co.- инвестиционный банк, обслуживающий более 5 тыс. институциональных клиентов по всему миру.

AEye является ведущим поставщиком высокопроизводительных активных лидарных систем для автономных транспортных средств, и роботизированных приложений. Компания базируется в Сан-Франциско и поддерживается известными финансовыми инвесторами, включая KleinerPerkins и Taiwania Capital, а также GM Ventures, Continental AG, Hella Ventures, LG Electronics, Subaru-SBI, и т.д.

ЧЕМ ЗАКОНЧИТСЯ КИТАЙСКО-АМЕРИКАНСКИЙ АНТАГОНИЗМ?

ЧЕЗ ФРИМАН

Старший научный советник Института мировой и публичной политики имени Уотсона в Университете Брауна, в прошлом – высокопоставленный дипломат и сотрудник Пентагона, переводчик.

Приверженность Китая авторитарной политической культуре отражает тот факт, что результаты работы системы вполне удовлетворяют материальные потребности китайского народа и возрождают чувство гордости за свою нацию. Это доказывает – или не доказывает – ошибочность теорий о неизбежной политической либерализации обществ среднего класса.

53 года назад, будучи молодым сотрудником дипслужбы, я участвовал в работе над тем, чтобы Тайбэй, а не Пекин продолжал представлять Китай в Совете Безопасности ООН и на международной арене. С тех пор я наблюдаю, как развивались отношения между Китаем и США – от взаимного остракизма, основанного на не соответствующих реальности стереотипах, до различной степени сотрудничества и взаимопонимания и обратно. Сейчас соперничество с Китаем стартовало по всем направлениям, и неизвестно куда оно нас приведёт.

Прежде чем мы зайдём слишком далеко, стоит задуматься о нескольких ключевых вопросах, которые ранее почему-то не фигурировали в политических дискуссиях, а именно:

Каковы ставки Китая и США?

Какие нынешние тактические и будущие стратегические возможности каждая из сторон задействует в уже начавшейся борьбе?

Каковы возможные последствия длительного соперничества для каждой из сторон?

Чем обернётся эта борьба?

Итак, примем прошлое как данность и постараемся сосредоточиться на будущем.

По мнению китайской политической элиты, на кону стоят пять основных вещей:

окончательный отказ от попыток разделить Китай европейским и японским империализмом, военной диктатуры, гражданской войны в Китае, от американского вмешательства по образцу холодной войны с целью отделить Тайвань от остальной части страны;

статус и «лицо» (самооценка, подпитываемая почтительным отношением других), которые компенсируют прошлые оскорбления национального достоинства;

прочная защита от операций по смене режима и иностранной военной интервенции, которые могут угрожать правлению Компартии Китая, возвращению страны к силе и благосостоянию или консолидации границ КНР;

беспрепятственный возврат Китая к высокому экономическому и технологическому статусу, которым он обладал до вмешательства европейского империализма;

роль в региональных (Индо-Тихоокеанский регион) и мировых делах, соответствующая размеру Китая и его растущим возможностям.

Американская политическая элита тоже имеет на кону пять моментов[1]:

сохранение Соединёнными Штатами глобального и регионального политического, военного, экономического, технологического и финансового первенства;

репутация США как надёжного военного защитника небольших государств в Индо-Тихоокеанском и других регионах;

американское превосходство в мировом порядке, основанном на нормах либеральной демократии, которые продвигались европейским Просвещением и американской революцией;

экономическая безопасность посредством уменьшения зависимости от поставок, не контролируемых США и их союзниками;

реиндустриализация, повышение уровня занятости с высокими зарплатами и восстановление социально-экономического спокойствия внутри страны.

Китайская Народная Республика была создана 72 года назад. На протяжении почти трети её существования Соединённые Штаты активно пытались свергнуть её коммунистическое правительство. Сегодня это вновь стало надеждой, если не целью, американской политики.

Китай и США никогда не были друг другу под стать, не считая самоуверенность, нежелание признавать ошибки и стремление объявлять другого козлом отпущения. Но сейчас баланс между двумя странами быстро смещается и не в пользу Америки. Мир ожидает, что Китай восстановит свои позиции трети или двух пятых глобальной экономики. На долю китайской экономики уже приходится около трети мирового производства, и по всем показателям, кроме номинального валютного курса, это больше, чем в США. Торговые и технологические войны Трампа убедили китайцев в том, что нужно снижать зависимость от импорта технологий, развивать собственные автономные возможности и становиться полностью конкурентоспособными в сравнении с Америкой.

Сегодня Китай имеет больше международных связей, чем США. Это крупнейший торговый партнёр большинства экономик мира, включая Евросоюз. Его лидерство в глобальной торговле и инвестиционных потоках нарастает. 700 000 китайских студентов сегодня получают высшее образование за рубежом – по сравнению с 60 000 американцев. Американские университеты по-прежнему привлекают более 1 млн иностранных студентов ежегодно, но почти полмиллиона иностранных студентов сегодня предпочитают учиться в Китае. Роль Китая в глобальных научных и технологических инновациях возрастает, в то время как США теряют позиции. На долю Китая приходится четверть сотрудников в точных науках. Китайцы с большим отрывом лидируют по количеству заявок на патенты.

Лишь 4 процента американских школ предоставляют возможность учить китайский язык, а в Китае во всех школах учат английский – язык глобального общения – с 3-го класса (и качество обучения постоянно растёт). Из-за закрытия в Штатах на почве ксенофобии Институтов Конфуция, спонсируемых китайскими властями, возможности изучать китайский язык только уменьшатся. Кроме того, из-за неблагоприятной атмосферы в американских кампусах китайские и другие иностранные студенты реже подают заявки на обучение в США, особенно в сфере естественных наук и инженерии.

Вызовы, обусловленные подъёмом Китая, в первую очередь являются экономическими, а не военными, тем не менее уровня враждебности в отношениях США и Китая, подобного нынешнему, мы не наблюдали с первого десятилетия холодной войны. Тогда войска США, призванные сдерживать КНР и поддерживать режим на Тайване, явно были более современными и мощными, чем Народно-освободительная армия Китая (НОАК). Китайские войска выстраивали, чтобы противостоять американской атаке, но понимали, что победить США невозможно. Американская политика сдерживания во времена холодной войны помешала Китаю эффективно подтвердить давние претензии на острова в прилегающих морях, зато другие страны получили возможность их занять.

Сегодня вооружённые силы Китая в состоянии защитить свою страну от любой иностранной атаки. Они даже способны захватить Тайвань, несмотря на противодействие США, – хотя и ценой огромных потерь для себя, Тайваня и США.

Пекин сегодня считает, что запугивание – единственный способ вернуть Тайбэй за стол переговоров, и это не может не вызывать беспокойства. К счастью, Китай по-прежнему стремится к урегулированию тайваньского вопроса, а не к военному захвату и последующему усмирению острова. Войска США, дислоцированные у берегов КНР, призваны сдерживать попытки подобного захвата. Но в то же время их присутствие усиливает нежелание Тайваня вести переговоры об отношениях с материковым Китаем, которые должны соответствовать минимальным требованиям китайского национализма и таким образом гарантировать мир.

Опасность в том, что если исчезнет путь к ненасильственному урегулированию тайваньского вопроса, Пекин может прийти к выводу, что у него не осталось альтернатив, кроме применения силы. Тогда он посчитает: чтобы удерживать американцев на расстоянии, нужно представлять для США равную угрозу. Эта стратегическая логика в годы холодной войны заставила Советский Союз отправить ракеты на Кубу в ответ на размещение американских ракет в Турции. Нельзя исключать возможность, что китайско-американские отношения могут повторить Карибский кризис 1962 года.

Америка долгое время представляла угрозу для Китая. Учитывая нынешнее развитие событий, в будущем ситуация может повернуться на 180 градусов.

Пока цель стратегии КНР – повысить издержки США в проецировании силы в Тихоокеанском регионе, но не угрожать Вашингтону напрямую.

Президент Байден признаёт: чтобы эффективно взаимодействовать со всё более мощным Китаем, нужно усиливать собственные позиции и привлечь помощь других стран. Поэтому он отложил решение о политико-экономическом и военном курсе в отношении Китая, пока его администрация не протестирует готовность Конгресс бороться с американскими слабостями и не проведёт консультации с союзниками, партнёрами и друзьями. Но если в Вашингтоне послушают тех, кого хотят привлечь к противодействию Пекину, то неожиданно обнаружат, что немногие разделяют враждебность в отношении Китая, которая стала привычной для американцев. Президент Байден может оказаться перед сложным политическим выбором: смягчить враждебность в отношении Китая, чтобы привлечь поддержку третьих стран, или сохранить приверженность конфронтационному подходу, что заставит дистанцироваться большинство европейских и азиатских союзников.

Реальность такова: европейцы не чувствуют военной угрозы со стороны Китая, в Юго-Восточной и Южной Азии считают тайваньский вопрос борьбой между китайцами и стараются держаться в стороне. В отличие от тайваньцев, они боятся именно запугивания, а не захвата Китаем. Даже такие страны, как Япония, у которой есть прямая стратегическая заинтересованность в статусе Тайваня, не хотят рисковать и втягиваться в конфликт.

Тайваньский вопрос – это наследие гражданской войны в Китае и американской политики сдерживания времен холодной войны. Американские союзники полагают, что Вашингтон должен урегулировать вопрос без возобновления конфликта между островом и растущей великой державой – материковым Китаем. Если Америка в итоге вступит в войну с Китаем, ей, скорее всего, придётся действовать в одиночку.

Ещё больше усложняет ситуацию кардинальное изменение асимметрии – баланс экономической, технологической и военной мощи, долгое время обеспечивавший преимущество Вашингтона, теперь смещается в пользу Пекина. Греки придумали концепцию Европы, которая отличалась от того, что они называли Азией. Китайские программы взаимосвязей («Пояс и путь») воссоздают единую Евразию. Поэтому многие страны на этих огромных просторах считают богатый и мощный Китай неотъемлемой частью собственного будущего и процветания. Некоторые больше опасаются побочного ущерба от агрессивных действий США, чем шовинизма ханьцев. Немногие страны считают несправедливости нынешнего авторитарного режима в Китае привлекательными, но ещё меньше стран готовы объединиться с США против КНР.

По прогнозам, к 2050 г. ВВП Китая достигнет 58 трлн долларов – почти в три раза больше нынешнего ВВП США и на две трети больше прогнозируемого для Штатов показателя в 34 трлн долларов. Быстро стареющее население Китая не оставляет стране альтернатив, кроме японского образца – внутренней автоматизации и переноса трудозатратных производств туда, где продолжает расти численность трудоспособного населения, то есть в Африку. Китай активно инвестирует в робототехнику, медицину, синтетическую биологию, наноботов и другие технологии, которые могут улучшить и продлить продуктивную жизнь пожилых. КНР также адаптирует и расширяет системы социальной защиты и государственного здравоохранения. Соединённые Штаты столкнутся с аналогичными вызовами, которые усугубятся ксенофобской миграционной политикой, пробелами в образовании, рушащейся инфраструктурой и ростом госдолга из-за необходимости финансировать бюджетные расходы и компенсировать ущерб от прошлого потворства своим желаниям. Американцы говорят об этих проблемах, но их ещё предстоит решать.

Волна новых, основанных на науке индустрий находится на ранней стадии трансформации общества. В числе примеров можно назвать искусственный интеллект, квантовые компьютеры, облачную аналитику, базы данных, защищённые блокчейном, микроэлектронику, интернет вещей, электромобили и беспилотный транспорт, робототехнику и нанотехнологии, геномику, биофармацевтику, 3D/4D и биопечать, виртуальную и дополненную реальность, ядерный синтез, а также синергию этих и других технологий.

Китай вкладывает огромные инвестиции в научную и образовательную инфраструктуру и трудовые ресурсы, необходимые для разработки и внедрения этих технологий. Соединённые Штаты в настоящее время, напротив, переживают хронический бюджетный дефицит, отягощённый политическим тупиком и бесконечными войнами, которые забирают средства, необходимые для обновления ресурсов Пентагона. Американская человеческая и физическая инфраструктура находится в плачевном состоянии, и ситуация лишь ухудшится. Если это не исправить, Китай и другие страны скоро лишат США векового глобального доминирования в науке, технологиях и образовании. Или, как сказал президент Байден, Китай «съест наш ланч» и будет «владеть будущим».

Даже если США преодолеют нынешнюю политическую дисфункцию и дефицит финансов, подъём Китая в науке, технологиях, инженерии и математике станет вызовом для глобального и регионального доминирования Америки. Соперничество не ограничится Азиатско-Тихоокеанским регионом. Это многоаспектная проблема, а США, решая её, иногда склонны перемудрить – например, исключив Пекин из международного сотрудничества в космосе. В результате Китай разработал собственные космические возможности, многие из которых имеют военное применение.

Так и стремление США не допустить китайского доминирования в сетях 5G сегодня стимулирует создание конкурентоспособной полупроводниковой индустрии в КНР. В краткосрочной перспективе китайский сектор микроэлектроники столкнётся с трудностями: всегда проще купить, чем научиться делать самому. Но в долгосрочной перспективе у Китая есть воля, талант, ресурсы и рынок, чтобы добиться успеха. История человечества доказывает, что так или иначе, рано или поздно любой технологический прорыв будет повторён – и результаты превзойдут оригинал.

НОАК копирует американскую практику использования технологических инноваций для военных целей. Программа военно-гражданской интеграции признает, что стимулируемые рынком НИОКР и университетские инновации часто опережают усилия военного истеблишмента. Как и США ранее, Китай более тесно связывает промышленность и учёных в интересах национальной безопасности. Темпы разработки военного применения гражданских технологий теперь обещают ускориться.

В ответ на американское военное доминирование у своих границ Китай вложил средства в противокорабельные, противовоздушные, противоспутниковые системы, электронные и другие средства борьбы, которые помогут защититься от возможной атаки США. Некоторые китайские системы вооружений можно назвать прорывными – в частности, баллистические ракеты для уничтожения авианосцев с наведением на конечном участке траектории, квантовое коммуникационное оборудование, корабельные рельсовые пушки и радиолокационные станции для обнаружения малозаметных целей. В случае вооружённого конфликта НОАК сможет эффективно блокировать американцам доступ к китайской акватории, включая Тайвань.

У китайских ВМС больше кораблей, чем у США, они более современные, вооружение имеет больший радиус действия, а системы огневой поддержки расположены ближе к потенциальной зоне боевых действий. Развитие и конверсия китайской промышленности сегодня существенно превышает возможности США. В случае войны с Китаем в будущем американским военным не стоит рассчитывать на технологическое превосходство, информационное доминирование, не имеющие аналогов возможности компенсировать потери и безопасность баз и маршрутов обеспечения, как это было в прошлых войнах.

Стратегические усилия по расширению и эскалации антагонизма между США и Китаем приложены существенные. Позвольте привести несколько примеров.

Мир разделён на конкурирующие технологические экосферы, которые начали производить несовместимое оборудование и ПО, снижается объём товаров и услуг в глобальной торговле, ускорился спад доминирования США в высокотехнологичных отраслях.

Под угрозой оказалось 70-летнее доминирование доллара в международной торговле. Использование других валют угрожает эффективности американских санкций и нераспространению на американскую экономику торговых и платёжных ограничений, которым подвергаются другие страны.

Деформирован и, возможно, разрушен основанный на правилах глобальный порядок в торговле, что способствует распространению субглобальных, неинклюзивных зон свободной торговли и разработке ситуативных, а не институционализированных многосторонних механизмов урегулирования торговых споров.

Осложнилось глобальное сотрудничество по таким проблемам планетарного масштаба, как пандемия, изменение климата, ухудшение окружающей среды и нераспространение ядерного оружия. (Объявление Китая козлом отпущения на некоторое время отвлекло внимание от абсолютно неэффективных действий США в борьбе с пандемией COVID-19.)

Китай и Россия укрепили сотрудничество (ограниченное партнёрство в ограниченных целях). Теперь к альянсу может присоединиться Иран.

Дипломатию заменили агрессивная риторика, поиск виноватых и оскорбления, что снижает уважение к Китаю и США в других странах и наносит болезненный ущерб таким странам, как Канада и Австралия.

Возрос риск войны из-за Тайваня, ускорилась гонка ядерных и обычных вооружений между Китаем и США.

Пока нет признаков того, что одна из сторон намерена сменить курс. Девять из десяти взрослых американцев враждебно или недружелюбно относятся к Китаю. В Китае враждебность к США выросла до сопоставимого уровня.

Конечно, общество плохо информировано, и его мнение может быстро меняться. И события могут развиваться по-разному. Атака на Капитолий 6 января этого года доказывает, что сценарии, казавшиеся невероятными, могут стать реальностью. И перед Китаем, и перед США стоят внутренние и внешние вызовы. Оба государства переживают период уязвимости. Вполне могут произойти события, которые изменят правила игры.

Например, в краткосрочной перспективе:

Прекращение прогресса в борьбе с пандемией может привести к коллапсу глобальной экономики, массовой безработице и политическим беспорядкам в Китае и США.

Смерть далай-ламы может дестабилизировать китайско-индийские отношения. Пекин способен вступить в войну с Нью-Дели, который жаждет поквитаться за унижение 1962 г. и агрессивно проверяет на прочность фактическую границу между двумя государствами. Поражение в Гималаях станет катализатором разрушительных изменений в руководстве КНР. Победа укрепит стратегические позиции Китая и заставит Индию отказаться от принципов неприсоединения в пользу альянса с США.

Война на Ближнем Востоке или кризис в Корее могут стать вызовом для Америки, а Китай получит возможность относительное безнаказанно ударить по Тайваню.

Приход к власти в Тайбэе менее здравомыслящих политиков заставит Пекин реализовать закон о противодействии сепаратизму 2005 г. и применить силу, чтобы вернуть себе Тайвань, несмотря на риск вмешательства США.

Другие события, связанные с Тайванем, – например, возврат американских войск или объектов на остров, новая ядерная программа Тайбэя, – спровоцируют применение силы Китаем.

Раскол, беспорядки, деморализация, партийная борьба, политический тупик и неконтролируемая миграция, с которыми сегодня столкнулись США, могут вынудить Вашингтон сосредоточиться на восстановлении общественного порядка внутри страны за счёт выполнения международных обязательств.

Смерть руководителей Китая или США или их неспособность выполнять свои обязанности вызовут борьбу за власть, это ослабит авторитет правительства и процесс принятия решений, с обеих сторон возможны ошибочные расчёты или шаги, отвлекающие внимание.

Конечно, всего этого может и не случиться, но считать эти события невозможными неверно. Это только подчёркивает хрупкость нынешних стратегических реалий.

В более отдалённой перспективе другие события могут изменить ход противостояния. Например:

Китайская «волчья дипломатия» и экономический буллинг могут оттолкнуть другие страны, в результате они отвернутся от Пекина и перейдут на сторону США.

Стремление Пекина к политическому контролю – не в первый раз в китайской истории – может задушить частный сектор и инновации.

Китайские компании, занимающиеся полупроводниками, искусственным интеллектом или робототехникой, добьются успеха или же потерпят крах в стремлении превзойти своих американских, тайваньских и других конкурентов. В случае успеха соответствующие отрасли конкурентов будут уничтожены, и Китай сможет доминировать в киберпространстве и связанных с ним сферах. В случае провала Китай серьёзно отстанет от соперников.

Старение населения в Китае и ксенофобская миграционная политика в США приведут к сокращению трудовых ресурсов, снижению производительности труда, замедлению роста и увеличению нагрузки на систему социального обеспечения. Придётся урезать оборонные расходы и отказываться от военной конфронтации.

Эксперименты Китая и других стран с цифровыми валютами могут лишить доллар глобальной гегемонии, которой он пользовался после Второй мировой войны. Соединённым Штатам придётся выравнивать торговый и платёжный балансы, снижать уровень жизни населения и существенно сокращать международные обязательства страны.

Жёсткие попытки Пекина ассимилировать меньшинства и приобщить их к культуре хань могут не только провалиться, но и оттолкнуть мусульман и других иностранных партнёров. При этом действия Пекина останутся темой для критики Запада и поводом для остракизма Китая.

Когнитивный диссонанс между Вашингтоном и союзниками по Китаю и другим вопросам может разрушить американские альянсы. В итоге США, требуя жёсткого разрыва отношений с Китаем, могут сами оказаться в изоляции.

Если Япония станет ядерной державой, это изменит политику сдерживания в Северо-Восточной Азии и позволит Токио декларировать стратегическую автономию от Вашингтона и отказаться от американской неядерной защиты.

США и Россия могут перейти от нынешней конфронтации к договорённостям, направленным на противодействие и сдерживание Китая.

Из-за изменения климата под водой могут оказаться крупные китайские и американские города (Шанхай или Нью-Йорк), начнутся стихийные бедствия – неурожаи, суперштормы, наводнения, лесные пожары, люди массово лишатся крова. У стран просто не останется энтузиазма и ресурсов для борьбы друг с другом.

В то же время раскол внутри страны может заставить демагогов в Китае или США набирать популярность на почве патриотизма – с помощью агрессивной политики за рубежом.

Если не удастся перезапустить механизмы международного сотрудничества в сфере здравоохранения, возможны новые пандемии, с которыми государства не справятся в одиночку.

Чтобы уравновесить присутствие американских ВМС у берегов КНР, Пекин может направить свои корабли к берегам Америки. Это позволит сдерживать интервенцию США вблизи китайских границ и одновременно создаст условия для соглашения о взаимном частичном или полном выводе войск.

Такие события, меняющие правила игры, могут и не случиться. Однако они показывают, насколько для обеих стран и мира в целом важно найти пути к ослаблению антагонизма, господствующего сегодня в китайско-американских отношениях.

Каждая из сторон считает соперника возможной причиной своего краха. Однако на самом деле наибольшую угрозу представляют тренды и события внутри страны, а не действия иностранной державы. Положение Китая и США в мире зависит от того, как страна ведёт себя на международной арене, а не от действий оппонента. В мире, где мощь и влияние распределены неравномерно не только между Китаем и США, но и между другими игроками, Пекин и Вашингтон не могут пользоваться неограниченным доминированием на региональном или глобальном уровне. Китай не лишит Америку мирового лидерства, но и США не смогут его сохранить.

Если Китай потерпит неудачу, то не потому, что ему мешали Штаты – просто сам Пекин реализовывал саморазлагающую политику и практики, которые уничтожают успехи «реформ и открытости», отталкивают иностранных партнёров и препятствуют дальнейшему прогрессу. При Мао Китай потерпел неудачу с точки зрения возврата к богатству и мощи, но был заложен фундамент для реформ Дэн Сяопина – отказа от идеологической ригидности и адаптации лучших международных практик в китайских условиях. Изменения во внутренней политике Пекина, предпринимательская энергия, которой они способствовали, и обеспеченные ими международные отношения объясняют разницу между Китаем в 1949–1979 гг. и Китаем после 1979 года. Политика определяет результат.

Как заявил Пекин, чтобы развиваться, Китаю необходима «мирная международная атмосфера». Он граничит с 14 странами, четыре из которых являются ядерными державами, четыре имеют неразрешённые территориальные споры с Пекином. Гражданская война с непокорными силами Тайваня не закончена. Япония и США, с которыми Китай воевал на памяти ныне живущих поколений, не смирились с возрождением его мощи. Эти факторы вынуждают Китай защищаться и сдерживать импульсы проецировать свою мощь за пределами близлежащих территорий. Чтобы успешно практиковать рыночный ленинизм, Китаю нужны друзья.

Манера поведения помогает определить друзей. Друзья – это (1) редкие люди, ради спасения которых вы готовы пожертвовать жизнью, и кто сделает то же самое для вас; (2) партнёры, которые готовы оказать вам услугу, а вы им; (3) компаньоны, присутствие которых вам приятно, но перед ними у вас нет реальных обязательств; (4) льстецы, которым что-то от вас нужно, и поэтому они стремятся снискать ваше расположение; (5) паразиты, хитроумно использующие свою связь с вами в собственных интересах и без учёта ваших.

Китайцами восхищаются за границей. Но глобальное или региональное лидерство Китая не вызывает энтузиазма. Его достижения признают, но немногим он кажется привлекательным. Как говорят китайцы, за улыбкой скрыт кинжал. Неискренние связи, основанные на лести и паразитизме, не предполагают уважения и не могут быть надёжными и прочными. Они могут скрывать презрение, создавать ненужные обязательства и вообще чреваты предательством.

Если Китай и дальше будет позволять своим спецслужбам и дипломатам отпугивать иностранцев, относиться к другим странам высокомерно и применять тактику буллинга, построенные им международные отношения будут лицемерными, коварными и не заслуживающими доверия. Многие будут бояться Китая, но никто не станет искренне его поддерживать, лишь немногие последуют за ним, а некоторые предпочтут действовать против него. Китай потеряет лицо. В истории Китая достаточно примеров иррационального поведения, когда на кону стояло «лицо». Так что он сам себе главный противник.

Точно так же, если США окажутся вытесненными Китаем и «подъёмом остального мира», то это произойдёт потому, что американцы, поддавшись самоуспокоению, не смогли адаптировать когда-то успешную систему к решению накопившихся политических и экономических проблем и заложить фундамент для нового прорыва. Китай не способен принудить Америку к проведению реформ или остановить этот процесс. Только сами американцы могут подтвердить принципы своей Конституции, наладить работу политической системы, вернуть компетентность правительства, укрепить общество, уменьшив экономическое и расовое неравенство, стимулировать конкурентоспособность капитализма, придерживаться норм международного поведения, которые они навязывают другим, уважать мировое разнообразие и суверенитет других стран и отказаться от милитаризма в пользу дипломатии.

Падение престижа США и количества последователей в мире связано с внутриполитическими событиями в самой Америке, её стратегическими ошибками, открытым презрением к союзникам и партнёрам, ханжеским санкционным произволом, принуждением как основным инструментом внешней политики и неэффективностью дипломатии. Нападки на глобальный порядок со стороны Китая и других стран тут ни при чём. Шоу Панча и Джуди, которое высокопоставленные американские и китайские дипломаты недавно продемонстрировали в Анкоридже, уже давно разыгрывается в обеих странах. Это явно не добавляет уверенности в здравомыслии и способности к эмпатии обеих сторон.

Китай добился успехов в развитии страны после Мао благодаря идеям, взятым у Америки. Теперь, чтобы конкурировать с Китаем, США во многих аспектах копируют выстроенную Пекином систему.

Вашингтон призывает к индустриальной политике, значительному увеличению расходов на науку и технологии, созданию специальных банков и фондов для инфраструктурных инвестиций, протекционизму ради национальной безопасности, субсидиям, прерогативному лицензированию ключевых технологий и национальных компаний и удешевлению доллара путём валютных манипуляций.

Кроме того, США, похоже, стали применять китайские нетолерантные и навязчивые определения политкорректности и национальной безопасности, хотя цензура в интернете и манипуляция общественным мнением пока остаются на усмотрение корпоративных олигополий, а не под госконтролем. Некоторые уже столкнулись с так называемой культурой отмены, возникшей на фоне новой волны синофобии в США.

Стратегическая деменция американского популизма сегодня конкурирует с имперской манерой поведения китайской исключительности. В обеих странах в той или иной степени групповое мышление стало главным врагом конструктивного взаимодействия. Взаимные обиды из-за жертв, якобы понесённых по вине оппонента в прошлом или сегодня, добавляют горечи в отношения. Только традиционное стремление Пекина избегать рисков удерживает стороны от кровопролитного столкновения из-за Тайваня.

При прочих равных, если не будет войны из-за Тайваня и других меняющих правила игры событий, нынешние тренды – американский протекционизм, отказ от цепочек поставок, связанных с Китаем, и когнитивный диссонанс с союзниками и партнёрами – скорее сохранятся. Можно представить себе будущее, в котором:

Соседи Китая и десятки стран, участвующих в инициативе «Пояс и путь», продолжат сближаться с Пекином экономически и финансово. Несмотря на браваду, у США больше нет открытых рынков, финансовых ресурсов и инженерных возможностей, чтобы этому противодействовать. Вашингтон продемонстрировал неспособность поддерживать устойчивое дипломатическое взаимодействие со странами Индо-Тихоокеанского региона, Центральной Азии, Восточной Африки, с Россией и ЕС, чтобы на равных конкурировать с Пекином. Вашингтону не удаётся это даже в Латинской Америке. Нельзя обойти конкурента исключительно с помощью риторики, а в последнее время это единственное, что могут предложить США.

Распад глобального рынка на отдельные торговые и технологические экосистемы продолжится. Китай получит глобальное лидерство по широкому списку новых технологий. Его научно-технологические достижения привлекут иностранных инвесторов и корпорации независимо от их отношения к политической системе КНР. Там, где рынки останутся открытыми для них, китайские компании – как государственные, так и частные – смогут успешно конкурировать с американскими, европейскими, японскими и корейскими.

Рост китайской мощи – на фоне неустойчивого поведения израненной американской демократии – заставит такие региональные державы, как Индия, Индонезия и Япония, укреплять региональные коалиции, военно-промышленное сотрудничество и проявлять совместные дипломатические усилия с целью уравновесить Китай – с участием США или без них.

С развитием потенциала ВМС и ВВС Китай консолидирует военное доминирование вблизи своих границ. Американцам придётся дважды подумать, прежде чем вмешиваться для защиты Тайваня от угроз НОАК или контролировать моря вблизи КНР. Вооружённые конфликты с ВМС, ВВС и ракетными силами Китая возможны. Это может подорвать или, напротив, укрепить готовность США к эскалации конфликта с Китаем.

Покупатели внутреннего и внешнего долга США могут прийти к выводу, что им нужны более весомые аргументы, чем «современная монетарная теория», и перестанут приобретать долговые обязательства. Тогда закончатся «непомерные привилегии» США, Вашингтон лишится возможности вводить односторонние санкции, а американское доминирование в Индо-Тихоокеанском регионе станет экономически неустойчивым.

Растущая военная уязвимость Тайваня и его зависимость от рынков материкового Китая может заставить Тайбэй пойти на переговоры, чтобы усмирить потребности китайского национализма.

Китай убеждён: эти или похожие сценарии воплотятся в жизнь в ближайшие десятилетия. Его стратегическая уверенность и решимость резко контрастирует с ситуацией в Америке, где правят бал политическая близорукость и финансовая безалаберность. Угрозы статусу Америки со стороны Китая реальны. С ними не удастся справиться с помощью фантазийной внешней политики, основанной на нереалистичных оценках текущей и будущей ситуации.

Глубоко укоренившаяся вера в идеологию либеральной демократии заставила многих американцев считать, что, оказавшись под масштабным влиянием США, китайская политическая культура неизбежно эволюционирует в американскую версию. То, что этого не произошло, не ошибка «воздействия», как считают американские синофобы.

Приверженность Китая авторитарной политической культуре отражает тот факт, что результаты работы системы вполне удовлетворяют материальные потребности китайского народа и возрождают чувство гордости за свою нацию.

Произошедшее в Китае доказывает – или не доказывает – ошибочность теорий о неизбежной политической либерализации обществ среднего класса. Об этом стоит задуматься. Как и о тезисе, что без фундаментальных внутренних реформ США не смогут успешно конкурировать с Китаем, который развивается по своей собственной модели, а не по американской, в мире, где Вашингтон уже не может диктовать свои условия.

Будущее Китая создадут – или не создадут – в Китае. Будущее Америки создадут – или не создадут – в Америке. Ни то ни другое не предопределено.

--

СНОСКИ

[1] См., например, формулировки сенатора Тома Коттона по поводу целей США в отношении Китая: Beat China. Targeted Decoupling and the Economic Long War. Prepared by the Office of Senator Tom Cotton, 2021. URL: https://www.cotton.senate.gov/imo/media/doc/210216_1700_China%20Report_FINAL.pdf

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2021 > № 3766624 Чез Фриман

Дубай, ОАЭ. Авиакомпания «Уральские авиалинии» запустила новые авиарейсы по маршруту «Астрахань – Дубай – Астрахань» со 2 мая 2021 года. Полеты будут выполняться один раз в неделю, по воскресеньям.

Вылет из Астрахани в Дубай – в 07:10, вылет из Дубая – в 15:50. Время в полете – менее четырех часов. Полеты будут выполняться на лайнерах Airbus A320.

В весеннем сезоне «Уральские авиалинии» связали с городами ОАЭ 13 региональных центров России. Рейсы выполняются в Дубай, Шарджу и Рас-Аль-Хайму. В числе российских городов в маршрутной сети – Новосибирск, Пермь, Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Уфа, Минеральные воды, Красноярск, Казань, Самара и Нижний Новгород.

Напомним, предварительное ПЦР-тестирование на коронавирус COVID-19 является обязательным для всех туристов и резидентов, прибывающих в Дубай. Срок годности тестов сокращен с 96 до 72 часов (до отправления рейса в Дубай).

Туристы, прибывающие из России, также сдают повторные тесты, после приземления в международных аэропортах Дубая. В настоящее время в воздушных гаванях эмирата доступны экспресс-тесты (ПЦР и на наличие антигена), которые существенно упрощают жизнь путешественникам, сдававшим тесты перед вылетом.

Если результат окажется положительным, путешественников ждет карантин, который они должны будут оплатить самостоятельно. В связи с этим всем прибывающим необходимо оформить страховки, покрывающие лечение от COVID-19 и пребывание в обсерваторе.

В аэропорту прибытия путешественникам также придется заполнить декларацию о состоянии здоровья. Прибывшим необходимо будет установить мобильное приложение Дубайского управления здравоохранения COVID19 – DXB Smart App на свои смартфоны.

Ранее исполнительный директор Ассоциации туроператоров России (АТОР) Майя Ломидзе сообщила, что Объединенные Арабские Эмираты могут стать альтернативными направлениями для путешествий в условиях временной приостановки авиасообщения с Турцией.

Денис Пушилин: ничего хорошего от визита Блинкена в Киев не ждем

Глава самопровозглашенной Донецкой народной республики Денис Пушилин рассказал в интервью РИА Новости о том, какая сейчас ситуация в Донбассе, почему не удалось согласовать Пасхальное перемирие, о том, готовы ли в Донецке к разговору с украинским президентом Владимиром Зеленским, и что этому мешает, высказал мнение о том, к чему может привести более активная вовлеченность США в дела региона. Он также оценил деятельность миссии ОБСЕ, роль Франции и Германии и шансы на то, что из-за конфликта на Украине начнется Третья мировая война.

— Денис Владимирович, какая сейчас ситуация? Целый месяц мы смотрели с тревогой за ситуацией в Донбассе. Сейчас все-таки как-то спокойнее стало, вот в эти дни перед праздниками? Или, наоборот, хуже? Можете как-то оценить?

— К сожалению, спокойнее не становится. Но я все же более широко бы рассматривал ситуацию с линией соприкосновения, с напряженностью на линии соприкосновения за все эти семь лет. Были относительные и ситуационные затишья в рамках перемирия или в рамках там каких-то других там ротаций со стороны украинских вооруженных формирований. Но говорить, что на какой-то более положительный период было более спокойно, ведь Украина все-таки стреляла, – так говорить не приходится. Сейчас же за последний период времени мы видим после июльских договоренностей по дополнительным мерам к режиму прекращения огня месяц более-менее как-то что-то продержалось, с сентября началось обострение. Обострение пиковой точки, наверное, вот с декабря, декабрь-январь, и дальше мы видим ситуацию по нарастающей, с учетом того количества техники, того личного состава, который стянут. И сейчас, несмотря на разного рода заявления о попытках даже договориться о соблюдении режима прекращения огня, увы, тише не становится. Ну, буквально сегодня семь раз фиксировалось нарушение режима прекращения огня на горловском и донецком направлениях. Это также миномет, это также артиллерия.

— А почему не удалось Пасхальное перемирие согласовать? Ведь идея-то хорошая.

— Речи не было о Пасхальном перемирии. Это пиар со стороны Украины. У нас есть договоренность о бессрочном перемирии. Зачем нужно опять... Их же было, если точную цифру, было 22 перемирия. Новогоднее, рождественское, хлебные, школьные перемирия ни к чему не приводили. Если нет возможности это контролировать, пресекать, наказывать тех, кто нарушает режим прекращения огня, то все это впустую.

Поэтому были достаточно серьезные договоренности достигнуты в июле прошлого года о том, что нужны дополнительные меры (по обеспечению прекращения огня – ред.). Что имеется в виду? Это координационный механизм фиксации нарушения с той или иной стороны конфликта. И данный координационный механизм должен проводить расследования. Виновные должны нести наказание. Именно поэтому должны были быть опубликованы соответствующие указы со стороны вооруженных сил как украинской стороны, так и нашей стороны.

Мы со своей стороны все сделали. Украина затягивала, затем она разрушила координационный механизм. Если помните ситуацию в Шумах (пригород Горловки – ред.), когда они улучшали свои позиции (в сентябре 2020 года – ред.), это тоже шло в нарушение. То есть любые продвижения вперед, устройство фортификационных сооружений – это противоречит договоренностям. Нужно было зафиксировать, наказать виновных, устранить эти нарушения и двигаться дальше. Но Украина не пошла в самый последний момент на это.

И в итоге мы видим, что ситуация сейчас не работает. И вот сейчас как раз последние договоренности, которые Украина пыталась распиарить как пасхальное перемирие, еще каким-то образом – речь шла не о перемирии, а непосредственно о возобновлении работы вот этого координационного механизма. Там, где задействовано СЦКК в действующем составе, Украина попыталась то заявление, которое должны были сделать, просто выхолостить. Просто пустые заявления ради пиара, которые также не работали. Но даже на это Украина не пошла. И это было все заблокировано. Поэтому вот так на самом деле.

— Нет, может быть, там в этом перемирии были какие-то параметры, которые не удалось согласовать? Может быть, Украина требовала чего-то, что вас не устраивает?

— Да все просто. Договоренности подписаны, их нужно соблюдать. Нужно к ним вернуться. То есть есть факт нарушения. СЦКК, ОБСЕ непосредственно выезжают, фиксируют, появляется виновная сторона, устраняются нарушения, виновники наказываются. Все просто. К этому нужно вернуться. Но Украина к этому не возвращается. Вот сейчас упорно пытается сместить акценты. Что происходит последнее время? Украина делает вид, что конфликт не гражданский, что стороны конфликта – не Украина и Донбасс, а противостояние идет между Украиной и Россией. Это все, что пытается сделать Украина. На это смещает акцент. И соответственно все остальное просто блокируется. Вот так.

— Как одним словом охарактеризовать этот конфликт? Он тлеющий, замороженный, или какой-то ожидающий обострения?

— Я не знаю, как его правильно назвать. Это уже потом историки, наверно, назовут, что же происходило на самом деле. Мы только фиксируем сюрреалистическую картину. Украина заявляет на всех площадках, что они привержены Минским соглашениям, что они привержены миру. По факту мы видим огромное количество техники, мы видим огромное количество личного состава вдоль линии соприкосновения. Западные партнеры украинские, страны-гаранты в лице Франции и Германии не делают в полной мере тех усилий, которые могли бы и должны были бы сделать как страны-гаранты, чтобы Украину побудить выполнить взятые на себя обязательства. Вот такая картина на данный момент. То есть Минские соглашения есть, о незыблемости их заявляется, но ничего не выполняется. И так уже год за годом мы в этой ситуации живем.

— С украинской стороны войска, о которых вы сейчас сказали, остаются в прежнем объеме?

— Да, никаких изменений с украинской стороны вдоль линии соприкосновения не происходит. Количество личного состава и количество техники остается прежним. Вот по факту, что мы видим.

— Вы упомянули роль Франции и Германии как стран-гарантов Минских соглашений. А какое влияние на политику Киева оказывают США?

— Вот сейчас приедет господин Блинкен. Начнет более детально интересоваться уже, наверное, Виктория Нуланд, что же происходит (на Украине – ред.). Что там с реформами, как выполняются все предписания МВФ, как ситуация идет, развивается с борьбой с коррупцией. Украина ушла в другом направлении, в этом самая большая проблема. Как им можно отвлечь американцев? Да, это опять обострение на Донбассе.

— Что тогда можно ждать от визита Блинкена для Донбасса?

— Для Донбасса ничего хорошего мы не ждем. Виктория Нуланд уже внесла свою лепту в развал Украины и, безусловно, каких-то положительных шагов в плане выполнения Минских соглашений мы не ждем. В плане урегулирования конфликта мирным способом при участии американцев мы тоже не ждем. У них (представителей Киева – ред.) аргументация не то что заканчивается, а давно закончилась уже. Все, что они сейчас могут делать – просто блокируют (минский процесс – ред.), подменяют понятия, пытаются изменить форматы. Ну, или, по крайней мере, об этом заявляют очень ярко, пытаются изменить сторону конфликта, Донбасс заменить Россией. Пытаются нас вытеснить, наших переговорщиков с переговорного процесса – это то, что происходит сейчас. Поэтому с появлением еще более пристального внимания со стороны Соединенных Штатов Америки ситуацию можно только в худшую сторону сдвинуть.

— Недавно большой резонанс имело то, что вы и глава ЛНР предложили предложили президенту Владимиру Зеленскому встретиться где-то в Донбассе. От них какой-то ответ поступил на это, рассматривают ли они это предложение?

— Разные спикеры заявили, что Зеленский не будет ни при каких обстоятельствах идти на диалог с Донецком и Луганском – и в этом самая большая проблема. В этом самая большая проблема, потому что без диалога между противоборствующими сторонами к миру прийти практически невозможно. Об этом говорит история с разными конфликтами в разные периоды времени.

Мы, со своей стороны, сделали максимум возможного. Я и (глава ЛНР – ред.) Леонид Иванович (Пасечник – ред.) предложили: хотите на линии соприкосновения, в любой точке. Понимаем, (Зеленскому – ред.) страшно может быть. Страшно не из-за того, что с нашей стороны что-то там произойдет, а Зеленскому, вероятнее всего, может быть страшно получить выстрел в спину. Ситуация же доведена до того состояния, когда общество, особенно вот эти радикальные элементы, очень сильно подогреты.

Очень долгий период политика начальной команды Порошенко, а потом уже Зеленского, заключалась в расчеловечивании Донбасса. А теперь правильнее было бы поговорить с Донбассом. А как они могут теперь поговорить, если они столько всего вылили в отношении Донбасса, в отношении Донецкой, Луганской народной республик. И, безусловно, если бы он пошел на этот шаг, ему стоило бы, наверное, опасаться получить, как я говорил, пулю в спину. Вопросов нет. С пониманием здесь относимся. Страшно – давайте другой формат. Давайте видеоконференции, давайте дебаты, причем публичные. Мы к этому готовы. Давайте поговорим, как дальше будем соседствовать, сосуществовать. Ну, республики есть уже, по факту есть. Подписаны Минские соглашения. Как дальше жить? Как жить, чтобы действительно был мир? Как жить, чтобы не стреляли, чтобы не боялись на линии соприкосновения гражданские лица просто находиться, просто жить, дети ходить в школу. Что для этого нужно сделать? Каким образом найти точки взаимодействия? Ну, в Минске же все прописано. Но Киев ничего не делает. Что дальше? Продолжать стрелять? Но так не может продолжаться вечно. Семь лет – это очень долго. Нужен диалог, нужен разговор. Зеленский не идет.

— Зеленский – молодой, современный. Он не пытался вам позвонить по мессенджеру какому-то, по WhatsApp, по Telegram?

— Нет, такого не было.

— Его помощники на вас никогда не выходили? Просто поговорить?

— Не было такого.

— Вы бы стали с ним разговаривать?

— Мало того, мы об этом заявили публично. Что мы готовы говорить, мы готовы к диалогу, мы готовы к мирному урегулированию конфликта. В этом заинтересованы граждане республик, которые устали вот в этом состоянии, когда в любой момент ситуация может разворачиваться самым непредсказуемым образом. Как показали последние месяцы, ситуация может вернуться вновь к полномасштабной эскалации.

— Ну, а почему он действительно вам не позвонит? Понятно, да, на линии там соприкосновения могут быть провокации, неожиданности какие-то. А что мешает ему действительно как-то по WhatsApp из кабинета, из Киева, как вы думаете?

— А вы как думаете? Это точно вопрос ко мне?

— Я бы позвонил.

— Ну, вот да, это было бы наверно логично, может быть, разумно начать общаться. Потому что в диалоге только можно возможно разрешение конфликта. Но не идет на это.

— Не дают выходить на переговоры с вами, или он сам не хочет разрешения конфликта?

— Знаете, Украина после 2014 года потеряла свою субъектность. Она сейчас объект. Причем объект можно рассматривать как изнутри, это те кланы, те олигархические там группы, которые влияют в своих интересах экономических. Но можно рассматривать Украину как еще объект со стороны внешних сил, которые тоже имеют свои интересы. Одни видят Украину как большой рынок сбыта, а все те соглашения, которые подписаны были с 2014 года, именно об этом говорят. Именно большой рынок сбыта. Проведена деиндустриализация, сколько предприятий закрыто. То есть никакой конкуренции, то есть это рабочая сила. То есть это одни интересанты.

Есть другие интересанты, которые ставят перед собой геополитические задачи, они рассматривают Украину как инструмент для создания неприятностей в адрес России.

— А вы не пытались лично позвонить им в Киев?

— Не пытались.

— Когда Зеленский стал президентом и набрал такой большой процент, и многие объясняли это тем, что восток Украины тоже за него проголосовал именно в надежде, что он – президент мира. И сам он себя так позиционировал на контрасте с Петром Порошенко. Остаются у вас такие надежды, что он попытается как-то эти обещания воплотить?

— Я давно уже иллюзии не испытываю в отношении Зеленского. Изначально они были очень призрачны, с учетом того, что Украина не субъектна. Даже если бы он хотел реально, даже если бы он попытался выполнять те обещания предвыборные, которые он давал, у него возникло бы очень много препятствий. Но ситуация еще хуже. Он даже не пытался этого сделать.

Ладно бы, если бы мы видели, что он предпринимает шаги, а ему мешают, но нет. Нет никаких шагов, нет никаких предпосылок говорить, что Зеленский настроен на мирное урегулирование конфликта.

Более того, для меня очень непонятно, нелогично выглядит, что Зеленский предал свой электорат. Это предательство, по-другому я не могу это назвать. За него голосовали как за президента мира. Потому что Порошенко был олицетворением продолжающегося конфликта, продолжающейся войны. И вот он – новое лицо появилось, который говорит о мире. Причем он же очень красочно это все описывал со всем своим актерским мастерством. Насколько мог, он убеждал, что вот точно он станет президентом, и сразу наступит мир, и Украина будет развиваться, и с олигархами он там будет бороться, и экономику будет выводить совершенно в другое положительное состояние.

Но нет. Он мало того, что совершил предательство по отношению к своему электорату. Он пытался играть на чужом электорате, на электорате Петра Порошенко. Начал заигрывать с радикалами, что нелогично. У него нет шансов. Я не вижу, какие могут быть предпосылки, чтобы он пошел на второй срок.

Он свой электорат потерял, на чужом ничего не добился и ничего не мог бы добиться. Пытается заигрывать с западными странами, для которых Петр Порошенко гораздо ближе, понятней, предсказуемей, нежели президент Зеленский.

— Если говорить про следующий президентский срок на Украине, то вы видите вероятность того, что Петр Порошенко, например, снова придет к власти? И как это отразится на Донбассе? Или, может быть, вы бы хотели, чтобы Зеленский остался, или может быть вы считаете, что еще есть фигуры, которые лучше для Донбасса?

— Донбасс не принимает участие в выборах на Украине. Говорить, кто хуже, лучше – Порошенко, Зеленский... Для нас это люди, которые убивали и продолжают убивать граждан республики. Которые продолжают убивать детей, которые продолжают своими действиями ситуацию оставлять в состоянии войны. Поэтому ни Зеленский, ни Порошенко для нас неприемлемы. Но есть ли кто-то новый – непонятно.

Если рассуждать и немного отойти в сторону, кто из них больше имеет шансов. Мое мнение, что сейчас Петр Порошенко имеет больше шансов. Потому что Зеленский сейчас, знаете, выглядит, как подделка Порошенко. Ну, вот он пытается делать то, что делал Порошенко. Только делает это менее профессионально. Он пытается быть похожим на Порошенко. А зачем? За подделку никогда не голосуют. Тогда уже, если такой будет выбор, тогда уже, наверное, Петр Порошенко имеет больше шансов стать следующим президентом. Что для Донбасса тоже не сулит ничего хорошего.

— Ну, а такой поворот вправо Зеленского – это ему кто-то посоветовал, или он считает, что это перспективнее с электоральной точки зрения?

— Мне трудно об этом говорить, потому что это кардинально противоположные действия и шаги по сравнению с его предвыборной программой. И это кардинально противоположные действия, которые ожидал бы от него его электорат, те люди, которые за него искренне голосовали, и, которые на него возлагали надежды. Поэтому это вряд ли, наверное, только сугубо его личное мнение, там позиция выработанная. Это и, наверное, результат все же командной какой-то работы, но абсолютно бессмысленный и глупый даже, с моей точки зрения.

— Если еще поговорить о будущем – все эти семь лет, особенно в горячую фазу, все время всплывала идея, что сюда нужно ввести миротворцев, например ООН. Как вы считаете, насколько это реальная идея?

— Вообще этот вопрос давно не поднимался в повестке на переговорных площадках. Но если вернуться к нашей той позиции, когда этот вопрос действительно был в повестке, и Украина пыталась эту ситуацию поднимать и обсуждать на разных уровнях, то мы руководствуемся простыми установками. Мы видим миротворцев ООН только в качестве людей, которые выполняют охранный функционал в адрес СММ ОБСЕ. Почему именно так? Потому что миссия СММ ОБСЕ присутствует, но, когда мы подошли к тому, что давайте разведем стороны, то есть вот выполним обязательства, которые прописаны, то между сторонами встанет миссия ОБСЕ. То есть они не в Донецке будут находиться, а между сторонами конфликта, и сразу будет понятно, кто стреляет. И тогда не было бы таких неинформативных отчетов, как мы сейчас видим. Это могло бы быть действенным шагом к наступлению мира.

Хорошо. Мы тогда это обсудили, и Россия тогда подала соответствующую резолюцию в Совет Безопасности ООН, но по сей день она остается без ответа.

Поэтому сейчас рассуждать о миротворцах не совсем, наверное, вовремя. И я не понимаю, где здесь можно находить компромисс, потому что Украина наверняка, когда поднимала вопрос о миротворцах, видела повторение истории в отдельных балканских странах, где миротворцы ООН должны были бы помочь Украине зачистить Донбасс. Но это вот такие формулировки, даже приблизительно такие, звучали и на переговорной площадке в Минске, когда я еще был участником.

Нас это, понятное дело, не устроит. Россия, понятное дело, этого не допустит. Но Украина видела это ровно таким образом. Когда они разобрались, что так не получится, они эту тему отпустили. Сейчас она не в повестке.

— Что касается миссии ОБСЕ. Эффективно они вообще работают?

— СММ ОБСЕ должны действовать согласно своему мандату и в своей работе должны руководствоваться принципом беспристрастности и объективности. С учетом тех отчетов, которые мы сейчас видим в последнее время, когда сменилось руководство СММ ОБСЕ, мы видим ухудшение в плане отчетов. Раньше отчеты были более информативные. Из этих отчетов можно было понять, какая из сторон конфликта виновна в том или ином нарушении режима прекращения огня. Сейчас, если вы почитаете отчеты, там, увы, очень сложно разобраться.

Вот один из последних случаев, когда пожилого мужчину убили в Александровке. Снайпер убил, когда он находился во дворе своего дома, в огороде буквально. И снайпер выстрелил, абсолютно видел, в кого он стреляет, что это не военный, не военнослужащий, это действительно пожилой человек. Видно абсолютно, откуда прилетела пуля. Видно, то есть можно рассчитать, с какой стороны, даже с какого расстояния примерно. Если вы почитаете отчет по данному инциденту, то там непонятно, что это украинская сторона, там можно рассуждать по-разному. Кто-то виноват. Вот они фиксируют, что да, погиб, и кто-то стрелял. В смысле "кто-то"?

— Может, миссия старается объективнее быть?

— Если они будут вот так писать: "кто-то стреляет, кто-то нарушает". А зачем тогда они нужны? У них специальная мониторинговая миссия, то есть они должны мониторить нарушение тех договоренностей, которые достигнуты, о режиме прекращения огня. Вот они должны, зафиксировали, вот с украинской стороны выпущено столько-то снарядов, со стороны ДНР – столько снарядов. Вот эти цифры ложатся на стол переговоров на минской площадке. Что с этим будем делать? Там-то виноваты те, те и те. Там те командиры отдавали приказы, значит они действовали в нарушение указа министерства обороны о режиме прекращения огня, о запрете даже на ответный огонь, они должны нести соответствующее наказание. Тогда это работает.

Это видно и на переговорной площадке тоже, потому что там тоже присутствует ОБСЕ. Раньше, 2-3 года назад, беспристрастности и объективности было больше. Мы никогда не испытывали иллюзий, мы понимали, что они, в первую очередь, поддерживают Украину, нежели нас, видели, понимали, но это не было таким явным. Они, по крайней мере, пытались найти какие-то точки соприкосновения и быть беспристрастными. Сейчас мы зачастую видим, что они занимают позицию одной из сторон конфликта, в данном случае – Украины.

— То есть они не называют виновных не для того, чтобы быть непредвзятыми, а вы считаете, что они именно выгораживают одну из сторон?

— Да, именно так. К сожалению, это так, но при этом, я хочу сказать, что все равно они свой функционал несут, если бы не было миссии ОБСЕ, если бы не было самой ОБСЕ, в целом, с той стороны линии соприкосновения, с нашей стороны, ситуация была бы хуже, это я могу сказать. Поэтому, да, они нужны. Но они должны действовать в рамках своего мандата, четко и неукоснительно. Сейчас мы видим, они отходят от этого мандата.

— Именно в пользу одной стороны?

— Совершенно верно.

— Например, они говорят, что их беспилотники обстреливают с территории, неподконтрольной Киеву, а кто это делает? Получается, если территория, неподконтрольная Киеву, значит...

— Значит, как бы мы. Но (есть случаи – ред.), когда украинская сторона не дает даже взлететь беспилотникам, а сама ОБСЕ даже старается не всегда указывать. То есть у нас эта информация есть, мы начинаем настаивать (чтобы включили в отчет – ред.). Абсолютно понятно, что (беспилотники – ред.) пытаются взлететь с той стороны, со стороны Украины, но они (ОБСЕ – ред.) не указывают, что это Украина. Они просто говорят, что были какие-то помехи, беспилотник не смог взлететь, выполнить свои задачи в рамках мониторинга. То есть там они Украину не указывают. Но если есть какие-то инциденты с нашей стороны, это указывается без всяких промедлений. Увы, беспристрастность и объективность мы видим все меньше и меньше, к сожалению, это так.

— Еще в 2014 году деятели ДНР говорили, что правду будут искать в различных международных инстанциях. Например, что обратятся в Международный уголовный суд с делами погибших мирных граждан. Мы знаем, что все тщательно фиксируется, следственные органы по каждому обстрелу возбуждают уголовные дела... А, в принципе, удавалось ли уже подавать иски в Международный уголовный суд? Сколько вообще таких уголовных дел?

— Здесь мы тоже иллюзий никаких не испытываем. Это долгоиграющая такая история, и это больше наша работа на будущее. Когда, рано или поздно, конфликт закончится, и когда с теми военными преступлениями придет время разбираться, вот для этого мы все документируем. Что качается ЕСПЧ, то с 2015 года было направлено 5,5 тысяч дел от пострадавших жителей Донецкой народной республики. Что касается МУСа, то туда направлено 2600 дел на данный момент.

У нас все фиксируется, наши следственные органы, наша общественная организация, которая у нас специально под это создана, – все фиксируется, везде выезжаем, мы ничего не собираемся забыть. Когда придет время, и когда это будет рассматриваться, также беспристрастно, как это должно было бы быть, подождем. Нужно быть терпеливыми.

— Вы большие цифры называете, несколько тысяч. Начато уже по каким-то делам рассмотрение?

— Начата определенная переписка, но она очень замедлена. Потому что пока конфликт не закончен, данные инстанции пока не спешат в этом разбираться. Не спешат, мы это видим и отчасти даже понимаем. Вот когда полностью мы придем к тому моменту, когда можно будет разобраться с каждым военным преступником, кто начинал конфликт, кто отдавал приказы, кто, под чьей подписью есть кровь тысяч и тысяч жителей Донбасса, вот тогда придет время и тем искам, которые поданы в данную инстанцию.

— То есть сказать, что из этих тысяч вот столько-то уже рассматривается, мы пока не можем?

— Нет, не можем.

— В 2014 году здесь еще работали украинские СМИ, потом это сошло на нет. А есть вероятность, что вы сюда допустите какие-то украинские СМИ, для того, чтобы Киеву рассказали и аудитории рассказали правду, что здесь не какие-то злобные сепары?

— Была совсем недавно пресс-конференция, где приглашались украинские СМИ с возможностью задать абсолютно любые вопросы. Они тогда этой возможностью не воспользовались. Почему? Потому что на Украине, увы, свободы слова нет.

Те последние телеканалы, которые там были, не пророссийские, что самое интересное, они да, оппозиционные, да, не согласные с действиями власти, но они, наверное, более проукраинские, нежели каналы Порошенко или Зеленского – тем не менее, эти каналы без суда, без решения суда, в нарушение норм конституции, просто решением СНБО были закрыты. Журналисты подвергаются гонениям, те, которые не в повестке действующей власти. Те, которые выходят за рамки тех штампов, которые сейчас дает высшее руководство Украины, ну, в отношении России как "страны-агрессора", нас, "террористов", что не соответствует даже и законам Украины. Но тем не менее, это те штампы, которые журналисты не имеют право нарушать. Поэтому с отсутствием свободы слова рассчитывать, что они хоть какую-то часть могут показать объективно, нет.

— А вы бы хотели, чтобы приехали сюда журналисты из Киева, какие-то умеренные, может быть, с тех же закрытых каналов?

— Умеренных журналистов на Украине практически не осталось. Но, на самом деле, информационное пространство так устроено, здесь и границы не мешают, здесь не нужно какое-то особое приглашение, такая возможность работать есть. И дистанционно, и по видеосвязи, но никто почему-то к этому не стремится.

А для нашего информационного поля и наших СМИ, которые у нас есть, в Донецкой народной республике, хватает, федеральных средств информации России, которые мы уважаем и ценим, тоже хватает. С этим недостатка нет, дефицита не испытываем.

— Но чтобы на Украине увидели....

— Послушайте, но там соцсети российские заблокированы. Какую вы хотите увидеть там объективную информацию про Донбасс от украинских журналистов? Это уголовно наказуемо. Не нужно испытывать никаких иллюзий. Кто хотя бы нейтрально попытается ситуацию обрисовать, он сразу становится вне закона. Посмотрите, что происходит даже не с журналистами, а с блогерами. Все же очевидно на Украине. Тирания, беззаконие, растоптанная конституция и потеря субъектности, ровно так. Это нынешняя Украина.

— Неделю назад президент Зеленский сказал, что имеет смысл расширить нормандский формат, каких-то пригласить еще влиятельных туда представителей, может быть, США имел в виду. Во-первых, согласитесь ли вы на такие расширения, а во-вторых, какие цели преследует Зеленский, как вы думаете?

— Нормандский формат создавался непосредственно как контрольно-координирующий орган по отношению к Минским соглашениям. Соответственно тот функционал, который лежит непосредственно в нормандском формате, он абсолютно понятен. Страны, которые подписались, и что еще помимо декларации, которую подписывали четыре президента в отношении комплекса мер, а потом была принята резолюция Совета безопасности ООН, это существующая уже реальность. Это международный акт, который нужно выполнять. Что Зеленский пытается сделать? С учетом того, что Минские соглашения он не хочет и не может выполнить, и аргументация вся фактически иссякла, которая позволила хоть с какой-то стороны показывать в более-менее приглядном виде, Зеленский пытается теперь вообще поменять форматы. Из минского формата они пытаются выйти – якобы Россия должна стать страной конфликта.

Нормандский формат он хочет тоже видоизменить. Но послушайте, так это не работает. Уже и США сказали, что нормандский формат мы поддерживаем, Минские соглашения, это же уже было после тех попыток Зеленского сделать те заявления, заявления ради пиара. По-другому я не вижу. Со стороны Франции вы тоже видели реакцию в информационном поле, со стороны Германии. Это те инсинуации ради пиара, которые уменьшают ценность заявлений президента господина Зеленского.

Масса вот этих заявлений, вы же видите. То Израиль в качестве посредника, то в Ватикане переговоры, то в Турции. Он с кем-то хоть это проговорил? Прежде чем делать такие заявления, ведется огромнейшая подготовительная работа. Послушайте, больше делать нужно со стороны Зеленского, нежели говорить. Не делается ничего, но есть масса заявлений, которые никак не соотносятся с реальностью.

— Может, он пытается как-то выход найти из этого тупика?

— Нащупывает? Очень плохо нащупывает, он не в той плоскости даже щупает. Диалог нужен с Донбассом, нужны четкие, понятные рамки, в рамках минских соглашений находить точки соприкосновения. Все, ничего другого не дано для урегулирования конфликта, пока это так.

— Вы считаете, что вряд ли нормандский формат будет как-то переформатирован? Это просто слова, заявления?

— Это пиар.

— Как вообще оценить работу Берлина и Парижа вот в этом формате? Какую роль они в этом играют, конструктивную? Поддерживают одну сторону или как?

— В целом мы благодарны Германии и Франции за усилия, которые они прикладывают к урегулированию конфликта, но уверен, что они могли бы делать больше. Они являются странами-гарантами. Соответственно они участвовали, когда появлялся комплекс мер, они непосредственно заинтересованы в том, чтобы конфликт был урегулирован именно так, как это прописано в Минских соглашениях.

Но давление, я убежден, они могли бы на Украину оказать гораздо больше, чтобы Украина выполняла взятые на себя обязательства и меньше пыталась заниматься там пиаром, блокированием переговорного процесса. Но они точно абсолютно свой потенциал не используют. Это плохо. Более того, если говорить, что они занимают одну из сторон, позицию одной из сторон конфликта, да это так. Мы это знаем, мы это ощущаем. Последний пример – вы знаете, наши представители принимали участие на полях Совета безопасности ООН, имели возможность выступить. Всё бы хорошо, но из стран-гарантов присутствовала только Россия. Германия и Франция демонстративно не появились, хотя бы могли послушать, увидеть, что происходит на самом деле с другой стороны, потому что представители – Наталья Юрьевна Никанорова, Владислав Николаевич Дейнего очень досконально, лаконично подошли и к причинам возникновения конфликта, и как это происходит в течение семи лет, и как они видят урегулирование конфликта. Но Германия, Франция не появились. А они просто обязаны были там находиться в рамках своих уже обязательств, которые они давали, подписываясь под декларацией о поддержке комплекса мер еще в 2015 году. Но они этого не сделали. Поэтому Германия и Франция правильно, если бы оказывали большее давление на Украину. То, что они могут это сделать, я тоже в этом убежден. Но не делают.

— С другой стороны, если они выступают на стороне Украины, то зачем им давить на нее?

— Это риторический вопрос.

— Зеленский еще одну интересную фразу обронил недавно, что Минские соглашения – вот они хорошие в общем-то, но нужно изменить последовательность их выполнения. Может быть, известно как-то из переговоров или как-то еще, что он имел в виду? Какие пункты?

— Ничего нового в этом нет. Это придумки еще Петра Порошенко и его команды. Но Петр Порошенко хотя бы делал это более искусно, потому что политически более подкован. А Зеленский это делает достаточно наивно порой. Он открыто заявляет порой, что нужно переписать, видоизменить Минские соглашения. А что такое видоизменить – это отказаться от них? Ну, так же нужно это воспринимать? И мы это так и воспринимаем уже, что Зеленский отказывается. Постоянно он заявляет, что он привержен, а по факту, когда он заявляет, что их нужно видоизменить, то что это такое – это, конечно же, отказ. Что он имеет в виду? Он, как и Петр Порошенко, бредит идеей поменять пункты в нужном ключе непосредственно для Украины. Границу забрать, а потом все, мы дальше сами разберемся. Да-да, мы знаем, к примеру, страны, Сребреницу знаем, как разбирались. Ну, нет.

— То есть пункт Минских соглашений о границах он имеет ввиду?

— Конечно, конечно! Давайте, мы забираем границу, а дальше и выборы проведем, и все мы там сделаем, и вообще, все будет хорошо. Только для кого хорошо? Для граждан Донбасса? Это будет резня, мы в этом убеждены.

И, послушайте, мы даже не будем об этом гадать, мы подписали Минские соглашения, для нас они тоже не очень удобные, не везде устраивающие. Тем не менее, они подписаны, подписаны они тогда, когда Украина терпела военные поражения одно за другим. Украина не могла диктовать, и только добрая воля России, которая включилась и помогла, Германия и Франция, которые помогли вот эту ситуацию остановить, и появились Минские соглашения. А теперь Украина почему-то говорит: "надо видоизменить". С чего вдруг? Вы победителями себя ощутили? Где, в каком месте, когда? Нет, не победители? Тогда будьте добры выполнять взятые на себя обязательства, чтобы не иметь тех последствий, которые стоят за тем, когда Минских соглашений не будет. Видим так.

— Но они же не собираются, видимо, выполнять их. Получается тупик какой-то. Соглашения не работают.

— Тупиком нельзя называть вечно нынешнюю ситуацию, она когда-то должна закончиться. Как – посмотрим. У меня очень серьезные сомнения, что из-за Украины начнется третья мировая война. У меня очень большие сомнения. Украина – это разменная монета, ее будут использовать, пока она используется, пока есть ресурс. После государственного переворота это ровно так выглядит.

Поэтому сейчас украинская армия стала ли другой? Конечно стала другой. Огромные средства выделялись и Соединенными Штатами Америки, и из Чехии оружие, как показывает практика, поставлялось тоже, из Европы, хотя было наложено эмбарго. Это было все. Инструктора открыто работают, обучают, инструктора НАТО, инструктора других стран, все понимаю. И они, непосредственно, модернизацию прошли и по техническому оснащению, вопросов нет.

— А как сейчас экономическая ситуация здесь? Насколько мы знаем, до сих пор границы с Украиной закрыты. Как в этих условиях удается выживать?

— Наш бизнес еще с 2014-го года начал перестраиваться. После введения блокад – транспортной, экономической и всевозможных – мы от Украины давно уже отрезаны и научились жить без Украины. Все логистические цепочки, все поставки сырья, все цепочки по реализации продукции – они абсолютно новые.

Сложнее всего самым крупным предприятиям, потому что в таких объемах, в таких количествах это, конечно же, всегда находится под пристальным вниманием. Основные наши предприятия – металлургической промышленности, металлургия в целом, угольной промышленности, машиностроения, они практически, чтобы работать, чтобы сохранять рабочие места, они практически вынуждены совершать подвиги по тем усилиям, которые они совершали для того, чтобы сырье появилось на крупных предприятиях, чтобы потом эту продукцию готовую уже реализовать. То есть данные предприятия не могут работать только в рамках Донецкой и Луганской народных республик. Они имеют очень серьезный экспортный потенциал.

Поэтому, безусловно, особенно когда буквально полтора года предыдущие были особенно сложными, потому что конъюнктура на международной площадке, цены на металл, цены на сырье, они еще усугубили у нас ситуацию. Потому что цена на сырье росла, цена на готовую продукцию падала. Потом ковид, общий спад. Это все, конечно, те удары, которые приходилось выдерживать нашей экономике. Продолжаем держать этот удар. Но, тем не менее, настроены оптимистично.

С прошлого года у нас запущена программа по развитию и восстановлению. Многие населенные пункты сейчас требуют ремонта, где-то капитального ремонта, где-то текущего ремонта, допустим, если мы запустили программу, там, по восстановлению лифтового хозяйства, как одно из направлений, то есть, некоторые лифты не работали там по 20-30 лет, то есть, вот сейчас эти лифты запускаются. Задача стоит, чтобы все на 100% лифты в Донецкой народной республике работали, и проводились регулярные текущие ремонты и капитальные ремонты. Причем, с учетом локализации производственных мощностей. То есть все запасные части, по максимуму, что можно производить здесь, они будут производиться здесь, это до 80% уже в этом году. В прошлом году было порядка 40%, то, что мы могли производить, но, в этом году, думаю, уже 80% можно производить.

Если оценивать общую картину, по прошлому году, даже если с учетом непростого, нелегкого года, связанного с ограничениями коронавирусными, тем не менее, сбор в денежном эквиваленте налогов увеличился на 12,4%. То есть денег собрали больше. То есть это соответственно и работающие предприятия, и объемы реализации, то есть объемы производства. То есть так можно оценивать.

Это, конечно, не те темпы, которыми нам хотелось бы развиваться. Но, тем не менее, правительство работает, ставит такие задачи по программам на ближайшие годы. Таким образом, на чем мы будем ставить акценты, где мы будем дополнительно выделять средства, чтобы экономика имела под собой установку на развитие. У нас не должен быть бюджет проедания, у нас должен быть бюджет развития. То есть за счет этого мы, уверен, сдвинем ситуацию вот с той точки, где сейчас находимся, которая не устраивает нас, которая не устраивает граждан Донецкой народной республики. Наши люди заслуживают того, чтобы жить лучше.

— Вот вы упомянули, естественно, COVID, как такой важный фактор нынешней жизни. Идут ли из России поставки вакцины?

— У нас с 1 марта началась вакцинация в Донецкой народной республике, благодаря тому, что Россия оказывает здесь поддержку. Россия в течение всего этого периода оказывает поддержку, за что мы ей благодарны. Но здесь по противодействию с коронавирусной инфекцией очень серьезная помощь была оказана и в прошлом году, это во время второй волны, там, где поддержка России оказалась весьма значимая. То есть мы, по сути, ситуацию взяли под контроль.

С вакциной тоже, с 1 марта у нас началась вакцинация первой категории, основные, которые мы определили, то есть это наши военнослужащие, которые 100% вакцинированы. С учетом того, что возможны разного рода ситуации в связи с обострением, COVID уж точно не должен здесь мешать. Поэтому военнослужащие привиты, медицинские сотрудники, работники соцсферы. И вот на данный момент мы вышли на вакцинацию всех желающих, то есть гражданского населения, которые записываются на сайте Министерства здравоохранения или же в своих поликлиниках и в порядке очереди получают вакцину.

— Можете цифру назвать, сколько вакцинировано человек, и сколько будет вакцинировано всего?

— Мы действительно хотим прийти к цифре, которая позволит говорить о коллективном иммунитете. И эта цифра должна приближаться к миллиону человек. Постараемся сделать это до конца года. Успеем или нет – покажет время. Здесь очень сложно загадывать, но, тем не менее, у нас прививочные пункты открываются. На данный момент их 39. В самое ближайшее время запланировано еще открытие четырех прививочных пунктов.

Дальше пойдет по нарастающей, безусловно, потому что для нас важно находиться, во-первых, в одном эпидемиологическом поле с Россией, потому что с Россией мы не намерены закрываться. И для нас это возможность выжить – граница с Российской Федерацией.

Украина. США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > ria.ru, 3 мая 2021 > № 3716777 Денис Пушилин

Операционная загрузка китайских заводов по выпуску первичного свинца снизилась на 3%

Как сообщает SMM, операционная загрузка заводов по выпуску первичного свинца в Хэнани, Хунани и Юньнани снизилась на последней неделе апреля на 2,9% относительно предыдущей недели, до 54%. Заводы Henan Yuguang и Jinli все еще находятся на техобслуживании, а Shibin снизила выработку из-за недостаточных поставок сырьевых материалов. Hunan Yuteng несколько сократила объемы производства вследствие профилактики оборудования в течение двух дней. Тем временем Shuikoushan и Jinxin восстановили часть производства и, как ожидается, вернутся к нормальному уровню производительности в начале мая. Между тем Yunnan Hongqian Nonferrous Metals планирует сократить объемы производства.

Gejiu Chuangyuan несколько сократила выработку, тогда как Gejiu Tongfu снизила объемы производства на 50%. Chihong Zn & Ge планирует восстановить производство в начале мая на 500-1000 т.

Минторг США вводит пошлины на российскую алюминиевую фольгу

Согласно предварительным антидемпинговому решению Минторга США, принятому 28 апреля, средневзвешенная разница между внутренними и экспортными ценами для алюминиевой фольги из Армении определена в 188,84%, для Бразилии – в 13,87%-63,05%, для России – в 62,18%, а для Омана – 4,03%.

"Министерство торговли в предварительном порядке установило, что некоторые виды алюминиевой фольги из России продаются или, предположительно, могут продаваться в США по цене ниже справедливой стоимости", - говорится в документе. В частности, речь идет о продукции компании "Русал". По предварительным оценкам Минторга, демпинговая маржа этих товаров составляет 62,18%.

"Поскольку "Русал" не предоставил всю информацию, запрошенную Минторгом, и в утвердительной форме заявил, что ограничит свое участие в данном расследовании, мы не будем проводить проверку "Русала" в рамках данного расследования", - утверждается в документе.

При этом 23 марта 2021 года "Русал" обратился в Минторг с просьбой отложить вынесение окончательного решения и продлить действие временных мер на срок не более шести месяцев, ведомство продлило действие временных мер с четырехмесячного периода до периода не более шести месяцев.

Расследование охватило период с 1 июля 2019 г. до 30 июня 2020 г.

Для турецких экспортеров и производителей демпинговая разность определена как нулевая, поскольку в течение означенного периода Турция не осуществляла продаж фольги в США.

Кроме того, Минторг определила компесирующие пошлины на алюминиевую фольгу из Омана и Турции для прошедшего марта в размере 2,15% и 2,79% соответственно.

В Сан-Франциско начался суд между компанией Epic Games и Apple

Компания хочет добиться возможности продавать свои продукты пользователям без уплаты налога в 30%, а также управлять собственным магазином приложений для экосистемы Apple. Исход этого процесса скажется на тысячах разработчиков

В Сан-Франциско начался «эпичный» процесс между компанией Epic Games, разработчика нашумевшей игры Fortnite, и Apple. На кону — онлайн-магазин Apple Store. На суде впервые будет давать показания глава Apple Тим Кук.

Тем летом Epic Games сделал игрокам Fortnite скидку (если они делали покупки внутри игры) в обход Apple Store. По правилам Apple, все приложения, которые размещаются на этой площадке, должны выплачивать компании 30% своей выручки — как от подписок, так и от покупок внутри приложения. За пределами маркетплейса можно свободно получать платежи, но в приложениях не должно быть рекламы такой возможности. Fortnite нарушил это правило, поэтому Apple удалил игру из онлайн-магазина. В ответ Epic Games обвинила компанию в нарушении антимонопольного законодательства и предъявила ей 65-страничный иск.

Исход этого дела непредсказуем, говорит продюсер в компании Pixonic, разработчик и издатель мобильных игр Максим Фомичев.

«Epic бьется не за то, чтобы Apple снизила комиссию, а за то, чтобы Apple пустила на свою платформу как сторонние платежные решения, так и, соответственно, альтернативный магазин, который с высокой долей вероятности у компании Epic Games уже разработан и им нужно просто добиться возможности выхода на платформу iOS. Как на платформе ПК, когда Epic Games сильно пошатнули монополию Steam в плане цифровой дистрибуции игр, выпустив свой Epic Games Store. Apple последние месяцы находится вообще в достаточно сложной юридической ситуации, потому что вслед за Epic многие компании начинают подавать иски к Apple в самых различных юрисдикциях — в Европе, в Штатах, даже в России недавно было решение ФАС. И наверное, здесь симпатии народа и части правительственных органов США стоят на стороне Apple. Но с какой-то уверенностью предсказать исход дела очень сложно, потому что, во-первых, все это не кончится сегодняшним днем, это только первое заседание в процессе, который может длиться несколько лет, исход его зависит исключительно от того, насколько обе компании грамотно и четко аргументируют свои позиции. Внутри игровой индустрии этот иск — это, наверное, одно из главных событий последнего десятилетия, потому что исход этого иска довольно сильно определяет то, как будет выглядеть платформа iOS для разработчиков игр да и, в общем-то, приложений в том числе. По сути, если Epic побеждает, то Apple и платформа iOS становятся такой же открытой, как Android, то есть тут же появляются альтернативные сторы с более низкими комиссиями, что может привести к увеличению выручки, хотя здесь, конечно, Epic играет немножечко на публику, заявляя, что когда комиссия, условно, в их сторе будет снижена там с 30% до 12%, то разработчики игр смогут снизить цены и сделать цифровые товары более доступными для аудитории. В общем и целом, да, это будет огромный дисрапт рынка, будут тектонические изменения для всей индустрии мобильных приложений и игр».

Впрочем, по словам экспертов, позиции Apple довольно прочные, но ситуацию осложняет то, что у истца много сторонников, в том числе и в американском сенате, где на Apple ополчились политики от обеих партий. Комментирует основатель мультимедиа-агентства Ritori Андрей Ныров:

«Решение, которое будет принято в сторону Apple, повлияет на другие крупные компании. Владельцам закрытых платформ, таким как Sony, Microsoft, придется тоже все пересматривать. И поэтому здесь явно будет ожесточенная и очень хитрая борьба, как в принципе сейчас уже было, когда Apple и Google объявили о снижении процентных ставок по комиссии, которую платят разработчики. И они сделали это очень хитро — вроде бы снизили ставки в два раза, с 30% до 15%, это затронет очень большое число разработчиков, с одной стороны, но в деньгах это будут те разработчики, которые приносят компаниям небольшую прибыль, а все крупные компании остались со старой комиссией. И поэтому получается, что компания Apple уже идет на уступки, но идет очень хитро, и поэтому даже сейчас, какие бы решения ни принимались, скорее всего, это также будет какая-то хитрая дальнейшая игра».

По мнению Apple, Epic упускает важные нюансы, в том числе надежность платформы App Store, которая обеспечивает конфиденциальность пользовательских данных и защищает от атак вредоносного ПО. За два года пребывания Fortnite в App Store Epic заработала более 700 млн долларов. А разрабатывать веб-приложения, предоставляя пользователям доступ к ним через браузер, Epic никто не мешает, отметили в компании.

По данным сетевых источников, Apple намерена доказать в суде, что если суд выиграет Epic Games, от решения пострадают другие разработчики и потребители.

Выдадут карту: как Украина пытается вступить в НАТО

Вступление Украины в НАТО обсудят на саммите в июне

Рафаэль Фахрутдинов

НАТО обсудит принятие Украины в свои ряды на саммите в Брюсселе 14 июня. В «дорожной карте», выработанной на саммите, будут указаны шаги, которые Киеву нужно будет сделать для того, чтобы стать полноценным участником альянса. По словам президента Польши Анджея Дуды, этот вопрос касается безопасности всей Центральной Европы.

Представители стран-членов НАТО будут обсуждать «дорожную карту» по принятию Украины в свои ряды в ходе саммита в Брюсселе 14 июня, сообщил президент Польши Анджей Дуда 3 мая в Варшаве на совместном брифинге с украинским коллегой Владимиром Зеленским.

По словам Дуды, в «дорожной карте» будут указаны те условия и шаги, которые Киеву нужно будет предпринять для того, чтобы стать полноценным участником Североатлантического альянса.

«Во-первых, это вопрос безопасности Украины, а в этой связи и безопасности всей Центральной Европы. А во-вторых, это вопрос также формального указания Украине пути, по которому она должна идти в направлении членства, дорожной карты к этому членству, которое сейчас имеет фундаментальное значение и за которое Украина борется», — подчеркнул польский президент.

Зеленский выразил благодарность польскому коллеге за поддержку атлантического стремления Украины, сообщает Gordon.

Путь Украины в НАТО

В конце 2014 года Верховная рада приняла закон, который предусматривает отказ Украины от политики «внеблоковости». В соответствии с Военной доктриной, принятой годом позднее, углубление сотрудничества с НАТО является приоритетной задачей Киева.

В 2018 году НАТО признало Украину страной-аспирантом — кандидатом на членство в Альянсе. В феврале следующего года украинский парламент принял закон о внесении в Конституцию положения о стратегическом курсе республики на приобретение полноправного членства Украины в НАТО.

В прошлом году Украина получила статус партнера расширенных возможностей (Enhanced Opportunities Partner, EOP). Цель этой программы — усилить оперативную совместимость войск стран-партнеров с силами НАТО. Чем выше эта совместимость, тем эффективнее и проще становится участие в миссиях и операциях Североатлантического альянса.

Как указали в НАТО, украинские власти отправляли своих солдат поддерживать миссии альянса в Афганистане и Косово, а также проводили совместные учения.

К преимуществам этого статуса относятся регулярные политические консультации с НАТО по вопросам безопасности, расширенный доступ к учениям и обмену информацией, тесное сотрудничество во время кризисов. Статус EOP, кроме Украины, имеют пять стран: Швеция, Финляндия, Австралия, Грузия и Иордания.

Надежда на Байдена

В феврале нынешнего года в эфире HBO Зеленский обратился к главе Белого дома Джо Байдену с вопросом: «Мистер президент, почему мы до сих пор не в НАТО?» Глава Украины считает, что, если его страна станет полноценным членом Североатлантического альянса, то сможет «вернуть» потерянные территории и противостоять России.

«Если бы Украина была в НАТО, то не было бы эскалации на востоке Украины. <…> НАТО — это мощный сигнал всем, когда говорят: Украина наша или Украина не наша», — сказал он.

Зеленский полагает, что именно членство в НАТО подтвердит статус государства как союзника США и Европы.

«Это и есть один из важнейших пунктов безопасности — той безопасности, о которой президент Байден и говорит», — добавил украинский президент.

Он выразил надежду, что новая администрация США под руководством Байдена поддержит Киев.

По словам Зеленского, именно демократ, который недавно стал главой Белого дома и «очень неплохо, кстати, знает Украину», поможет решить Киеву все накопившиеся проблемы.

Позднее Зеленский заявил в ходе телефонного разговора с генеральным секретарем НАТО Йенсом Столтенбергом, что вступление в Альянс — это единственный путь для Украины окончить войны в Донбассе.

Кто за, кто против

Латвия и Литва поддержали предоставление Украине плана действий по членству (ПДЧ). Министр иностранных дел Латвии Эдгарс Ринкевичс сказал, что однозначно одобрит такое решение, так как Украина уже в течение 15 лет пытается присоединиться к Альянсу.

По словам первого вице-спикера Рады Руслана Стефанчука, всего парламент должен принять около 60 законопроектов для вступления Украины в НАТО.

При этом в прошлом месяце французский президент Эммануэль Макрон деликатно ушел от обсуждения вопроса о вступлении Украины в НАТО при разговоре с Зеленским, сообщала газета L'Opinion. Издание отмечало, что во время переговоров с украинским коллегой в Париже Макрон пытался снизить уровень напряженности между Москвой и Киевом при помощи дипломатии, но при этом старался не потерять лицо. В администрации главы Франции уточнили, что такой «деликатный вопрос» стоит обсуждать коллективно на саммите Североатлантического альянса в июне.

По итогам переговоров с Макроном Зеленский отметил, что Киев чувствует поддержку Франции в решении давнего вопроса вступления Украины в НАТО.

«Украина не может чувствовать себя в НАТО как в гостях. Мы хотим быть своими. Я считаю, что мы давно этого заслужили», — сказал украинский президент.

Как подчеркнул Зеленский, он «хотел бы услышать конкретику, когда это может быть». В то же время он признал, что «все зависит не только от Франции».

«Хотя я считаю, что Франция играет большую роль в решении этого вопроса», — добавил Зеленский.

Схожую с Францией позицию относительно принятия Украины в НАТО занимают США. В апреле нынешнего года пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки заявила, что Украина давно стремится присоединиться к НАТО в качестве члена и что администрация президента США Джо Байдена обсуждает этот вопрос с Киевом.

«Мы давно обсуждаем эту тему с Украиной. Мы их решительно поддерживаем [в желании присоединиться к Альянсу]. Но это решение должно принимать НАТО», — сказал Псаки.

Берлин в настоящий момент также не видит перспектив еще большего сближения Украины и НАТО, следует из заявления представителя правительства ФРГ Ульрике Деммер.

«Как вы знаете, НАТО проводит политику «открытых дверей» в отношении приема новых членов. Украина имеет право свободно выбирать свои политические пути. Однако, в настоящее время никаких дальнейших шагов к членству [Украины в НАТО] не планируется», — подчеркнул немецкий политик, уточнив при этом, что Германия, ЕС и НАТО поддерживают суверенитет и территориальную целостность Украины.

Донбасс не простит

В свою очередь в Кремле уверены: вступление Украины в НАТО не будет способствовать окончанию войны в Донбассе, но даже усугубит ситуацию.

«Мы глубоко сомневаемся в том, что это поможет как-то Украине справиться со своей внутренней проблемой. С нашей точки зрения, это еще более усугубит ситуацию, потому что, говоря о вступлении в НАТО, никоим образом нельзя абстрагироваться от мнения людей», — сказал пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.

Он обратил внимание, что «такое членство в НАТО» для жителей самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик «является глубоко неприемлемым».

Член Совета по межнациональным отношениям при президенте России Богдан Безпалько указал, что Запад в ответ на запросы Киева по поводу НАТО просто ограничится обнадеживающей риторикой, но никаких действий по выработке плана присоединения Украины к Альянсу сделано не будет.

«Фактически американцы, а вместе с ними и немцы отказали Украине во вступлении в НАТО», — считает эксперт.

Впрочем, даже план действий по членству на является гарантией скорого вступления страны в НАТО, уточнил эксперт брюссельского аналитического центра Friends of Europe Джейми Ши, ранее работавший в органах управления Альянса.

«Членство базируется на трех критериях. Первый: готова ли страна? В случае с Украиной — еще нет. Готовы ли страны-члены [к ее членству]? Учитывая сложные дискуссии во Франции, Германии и Нидерландах — нет, еще не готовы. Готова ли к этому политическая ситуация в Европе? Можно позволить себе расширение НАТО, не рискуя дестабилизацией Европы? НАТО будет пытаться найти ответ на этот вопрос в ближайшее время», — пояснил аналитик.

Спецпредставитель США по афганскому урегулированию провел переговоры с руководством ИРА

Спецпредставитель США по афганскому урегулированию Залмай Халилзад прибыл в Кабул, где провел переговоры с президентом ИРА Мохаммад Ашрафом Гани и главой Высшего совета по национальному примирению Абдуллой Абдуллой.

Как сообщает пресс-служба главы государства, Халилзад проинформировал Гани об усилиях по продвижению мирного процесса.

В свою очередь, президент обратил внимание на начало новой главы в отношениях между Кабулом и Вашингтоном после вывода войск. Он подчеркнул, что установление мира является неотложной задачей афганского правительства и народа, однако, по его словам, этот процесс должен проходить в соответствии с новыми реалиями страны.

Между тем пресс-служба Абдуллы заявила, что американский дипломат выразил надежду на скорое проведение Стамбульского саммита.

«Для установления мира в Афганистане необходим региональный и международный консенсус, и Соединенные Штаты готовы использовать свое влияние для создания и поддержания этого консенсуса», – сказал Халилзад на встрече с Абдуллой.

Напомним, что накануне американский спецпредставитель посетил Ташкент и встретился с главой МИД Узбекистана Абдулазизом Камиловым.

Тем временем афганские СМИ со ссылкой на анонимные источники сообщили, что США и «Талибан» (запрещено в РФ) обсуждают возможность полного вывода войск к июлю. Согласно источникам, талибы могут вернуться к переговорам и принять участие в Стамбульской конференции, если будет достигнуто соглашение по этому вопросу.

Крупнейшие банки мира срочно ищут сотрудников младшего звена, чтобы избежать выгорания уже нанятых

По словам рекрутеров, такого спроса на инвестиционных банкиров не было с 2008 года. Чем инвестбанки пытаются завлечь новичков и удержать опытных работников?

Крупнейшим инвестбанкам мира срочно нужна свежая кровь. Как сообщило Bloomberg, в условиях пандемии и роста инвестиционной активности ведущие банки открыли сотни вакансий для новых сотрудников, чтобы разгрузить старых и помочь им избежать выгорания на работе на фоне лавины сделок.

Сотни вакансий — в крупных инвестбанках. Нью-Йорк, Лондон, Гонконг. Молодых аналитиков набирают американские JPMorgan и Goldman Sachs. На днях о вакансиях сообщил британский HSBC. «Мы не видели такого спроса на инвестиционных банкиров с 2008 года», — говорят рекрутеры. Сотрудников набирают для презентации проектов, подготовки сделок. В банках нет персонала, который сейчас может это сделать, утверждают в кадровых агентствах.

Причина — потребительский бум на инвестиции. Многие вкладывают в фонды, ценные бумаги, играют на бирже. За последние полтора года интерес к трейдингу существенно вырос, а пандемия только его подстегнула.

Специалистов, способных рассказать, объяснить, ответить на вопросы клиентов, не хватает. В HSBC заговорили об угрозе выгорания сотрудников. И дело может быть даже не в том, что увеличился объем работы: удаленный формат и отсутствие общения с коллегами привели к тяжелому психологическому состоянию. Или только так кажется? Рассуждает эксперт рынка труда, генеральный директор компании Changellenge Андрей Алясов:

«Есть две противоположные точки зрения. Первая гласит, что выгорание — действительно болезнь. Согласно другой, выгорание — способ прикрыть свою неэффективность на работе. Мне ближе вторая. По моему опыту, больше всего выгорают те люди, которые чувствуют, что у них что-то не получается. Это необязательно плохие люди. Это часто очень крутые сотрудники, сильные, которые взяли на себя огромную тяжелую ношу, и что-то не получается. Я бы сделал два вывода. Первое: действительно, нужно быть очень осторожными с суперамбициозными целями. Это с точки зрения сотрудника. А с другой стороны, работодателю нужно все-таки следить за этим. Вводить так называемую систему встречи один на один и смотреть, что происходит с коллегой, может быть, ему нужно сказать: «Слушай, ты взял слишком большую ношу. Давай упростим, а через две недели ты возьмешь обратно свою крутую задачу».

Недавно аналитики Goldman Sachs пожаловались на тяжелый график и «бесчеловечные условия». Приходится работать по 100 часов в неделю, а спать только по пять часов в сутки. Руководство банка признало, что люди работают на износ, и пообещало соблюдать «правило субботы», когда запрещено работать с вечера пятницы до утра воскресенья.

Крупнейшим инвестбанкам мира срочно нужна свежая кровь. Как сообщило Bloomberg, в условиях пандемии и роста инвестиционной активности ведущие банки открыли сотни вакансий для новых сотрудников, чтобы разгрузить старых и помочь им избежать выгорания на работе на фоне лавины сделок.

Сотни вакансий — в крупных инвестбанках. Нью-Йорк, Лондон, Гонконг. Молодых аналитиков набирают американские JPMorgan и Goldman Sachs. На днях о вакансиях сообщил британский HSBC. «Мы не видели такого спроса на инвестиционных банкиров с 2008 года», — говорят рекрутеры. Сотрудников набирают для презентации проектов, подготовки сделок. В банках нет персонала, который сейчас может это сделать, утверждают в кадровых агентствах.

Причина — потребительский бум на инвестиции. Многие вкладывают в фонды, ценные бумаги, играют на бирже. За последние полтора года интерес к трейдингу существенно вырос, а пандемия только его подстегнула.

Специалистов, способных рассказать, объяснить, ответить на вопросы клиентов, не хватает. В HSBC заговорили об угрозе выгорания сотрудников. И дело может быть даже не в том, что увеличился объем работы: удаленный формат и отсутствие общения с коллегами привели к тяжелому психологическому состоянию. Или только так кажется? Рассуждает эксперт рынка труда, генеральный директор компании Changellenge Андрей Алясов:

«Есть две противоположные точки зрения. Первая гласит, что выгорание — действительно болезнь. Согласно другой, выгорание — способ прикрыть свою неэффективность на работе. Мне ближе вторая. По моему опыту, больше всего выгорают те люди, которые чувствуют, что у них что-то не получается. Это необязательно плохие люди. Это часто очень крутые сотрудники, сильные, которые взяли на себя огромную тяжелую ношу, и что-то не получается. Я бы сделал два вывода. Первое: действительно, нужно быть очень осторожными с суперамбициозными целями. Это с точки зрения сотрудника. А с другой стороны, работодателю нужно все-таки следить за этим. Вводить так называемую систему встречи один на один и смотреть, что происходит с коллегой, может быть, ему нужно сказать: «Слушай, ты взял слишком большую ношу. Давай упростим, а через две недели ты возьмешь обратно свою крутую задачу».

Недавно аналитики Goldman Sachs пожаловались на тяжелый график и «бесчеловечные условия». Приходится работать по 100 часов в неделю, а спать только по пять часов в сутки. Руководство банка признало, что люди работают на износ, и пообещало соблюдать «правило субботы», когда запрещено работать с вечера пятницы до утра воскресенья.

Дмитрий Гаврилов

«Попытка запугать критиков»: США осудили санкции РФ против чиновников ЕС

Блинкен потребовал от России соблюдать международные обязательства

Ангелина Мильченко

США стремятся к более конструктивным отношениям с РФ, но призывают российские власти не забывать о международных обязательствах, заявил глава Госдепа Энтони Блинкен в контексте недавних санкций Москвы против нескольких европейских чиновников. В этой истории Вашингтон занял позицию Брюсселя, отметив, что осуждает это решение.

Вашингтон и его партнеры стремятся к конструктивным отношениям с Москвой. Но Россия, как считает госсекретарь США Энтони Блинкен, должна соблюдать свои международные обязательства. Об этом он написал на своей странице в Twitter.

Глава американской дипломатии не уточнил о каких именно обязательствах идет речь, но добавил, что власти США «присоединяются к лидерам ЕС и осуждают» запрет на въезд в РФ некоторых европейских чиновников. Блинкен считает, что обновление «черного списка» — это «очередная попытка запугать критиков».

Ранее МИД России опубликовал список из восьми граждан стран-членов Европейского союза. Среди них указаны руководитель берлинской прокуратуры Йорг Раупах, заместитель председателя Еврокомиссии, еврокомиссар по вопросам ценностей и транспарентности Вера Юрова. Для тех, кто попал в санкционный список, запрещен въезд на территорию РФ.

Такое решение Москвы стало ответом на ограничительные меры, которые Совет ЕС 2 и 22 марта ввел против шести россиян.

Российские дипломаты заметили, что Брюссель не отвечает на предложения Москвы решать проблемы, которые возникают в отношениях России и ЕС, путем диалога, а не санкций.

Во внешнеполитическом ведомстве отметили, что политика ограничительных мер «идет вразрез с Уставом ООН и основополагающими нормами международного права». «Сопровождается сознательно разгоняемой в западных СМИ антироссийской истерией. Не подкрепляется доказательствами», — говорится в заявлении министерства.

В МИД России уверены, что такие действия ЕС направлены на то, чтобы «любой ценой сдержать развитие нашей страны».

«Делается это открыто и преднамеренно. И, разумеется, с ведома и при поощрении США, не скрывающих заинтересованности в повторном превращении Европы в арену острой геополитической конфронтации», — считают дипломаты.

«Низшей точки» достигли отношения России не только с ЕС, но и с США. Восстановить их, как считают в Кремле можно только при условии, что две стороны захотят это сделать.

«Здесь необходима обоюдная политическая воля. Президент [России Владимир] Путин неоднократно демонстрировал свою политическую волю. Он говорил о том, что мы заинтересованы в налаживании и восстановлении отношений с США», — сказал пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.

Он подчеркнул, что заявления со стороны США не совпадают с реальными действиями Вашингтона, которые только усугубляют отношения стран.

В то же время в США считают иначе. Госдеп придерживается мнения, что именно российское руководство негативно влияет на российско-американские отношения.

«Мы хотели бы видеть стабильные и предсказуемые отношения с Москвой. Сейчас, без сомнения, в эти отношения привносится нестабильность и непредсказуемость», — сказал глава пресс-службы Госдепартамента США Нед Прайс, подчеркнув, что «происходит это благодаря действиям Российской Федерации» и российского руководства.

Москва тем временем настаивает на том, что именно политика США вредит отношениям с Россией. «Вашингтон последовательно разрушает всю архитектуру непростых связей между нашими странами», — заявил в конце марта посол РФ в США Анатолий Антонов.

Он обратил внимание, что администрация Джо Байдена, который стал президентом США в январе этого года, «взяла курс на продолжение курса раскручивания санкционной спирали под надуманными предлогами».

«Продолжим отстаивать права человека»: в ЕС ответили на санкции России

Боррель назвал санкции России лишенными оснований

Виктор Павлов

Глава дипломатии ЕС Жозеп Боррель назвал санкции России против восьми европейских политиков «неприемлемыми и лишенными каких-либо юридических оснований». Он заявил, что ЕС солидарен с попавшими под ограничения главой Европарламента Давидом Сассоли, вице-президентом Еврокомиссии Верой Юровой и другими еврочиновниками.

Евросоюз осуждает решение властей России запретить въезд восьми европейским политикам, заявил верховный представитель Союза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель.

Санкции Москвы распространяются на председателя Европейского парламента Давида Сассоли, вице-президента Европейской комиссии по вопросам юстиции, прав потребителей и гендерного равенства Веру Юрову, а также госслужащих из Эстонии, Франции, Германии, Латвии и Швеции.

«Европейский союз солидарен со всеми этими людьми. Действия России не помешают ЕС продолжать отстаивать права человека, демократию и международное право или привлекать к ответственности виновных в нарушениях прав человека», — заверил Боррель.

По его словам, это решение Москвы, прямо направленное против ЕС и его государств-членов, «неприемлемо и лишено каких-либо юридических оснований».

«Это решение показывает, что РФ до сих пор выбирает путь конфронтации вместо того, чтобы стремиться повернуть вспять негативную траекторию отношений между ЕС и Россией», — указывается в коммюнике главы европейской дипломатии.

О рестрикциях против ЕС МИД РФ объявил в пятницу, 30 апреля. Кроме вышеназванных европолитиков под ограничительные меры попали Ивар Аболиньш (председатель Национального совета Латвии по электронным СМИ), Марис Балтиньш (директор Центра государственного языка Латвии), Жак Мэр (член французской делегации в Парламентской ассамблее Совета Европы).

Также санкции затронули Йорга Раупаха (руководитель прокуратуры Берлина), Оса Скотта (глава Лаборатории химической, биологической, радиационной и ядерной безопасности Исследовательского института обороны Швеции) и Ильмара Томуска (глава Языкового департамента Эстонии).

МИД назвал санкции ответом на политику Евросоюза по введению нелегитимных односторонних ограничительных мер в отношении российских граждан и организаций.

«Данная практика идет вразрез с Уставом ООН и основополагающими нормами международного права. Сопровождается сознательно разгоняемой в западных СМИ антироссийской истерией. Не подкрепляется доказательствами», — напомнили в Москве.

В МИД также посетовали на то, что все предложения российской стороны по решению любых возникающих между Москвой и Брюсселем проблемных вопросов в режиме прямого профессионального диалога последовательно игнорируются или отвергаются.

«Подобные действия Евросоюза не оставляют сомнений, что их истинная цель — любой ценой сдержать развитие нашей страны.

Навязать свою однобокую концепцию «миропорядка, основанного на правилах», подрывающую международное право. Бросить неприкрытый вызов самостоятельности российской внешней и внутренней политики», — поясняется в комментарии.

Один из фигурантов «черного списка» Москвы – Давид Сассоли – ответил неполно приведенной фразой писателя Льва Толстого: «И нет величия там, где нет [простоты, добра и] правды».

«Видимо, в Кремле меня не ждут. Я подозревал… Никакие санкции или запугивание не остановят Европарламент или меня от защиты прав человека, свободы, демократии. Угрозы не заставят нас молчать», — добавил чиновник.

Другие, затронутые российскими санкциями страны, также осудили такой шаг Москвы и заявили о своем праве на ответ.

Глава Госдепартамента США Энтони Блинкен также заявил, что Вашингтон «присоединяется к лидерам ЕС и осуждают» запрет на въезд в РФ европейских чиновников. Дипломат указал, что обновление «черного списка» — это «очередная попытка запугать критиков».

Новый виток напряжения между Россией и ЕС был вызван введенными Европой 22 марта санкциями в отношении 11 физических и 4 юридических лиц.

В частности, под санкции попали два россиянина — заместитель председателя правительства Чечни по взаимодействию с силовым блоком Абузайд Висмурадов и экс-глава полиции города Аргун Аюб Катаев. Причиной были названы «пытки и репрессии против ЛГБТ и политических оппонентов».

При этом параллельно со встречей глав МИД стран Евросоюза, на которой были согласованы рестрикции, состоялся телефонный разговор президента России Владимира Путина с председателем Евросовета Шарлем Мишелем.

Как отмечает пресс-служба Кремля, глава государства дал оценку неудовлетворительному состоянию связей Россия — ЕС, сложившемуся из-за неконструктивной, порой конфронтационной линии партнеров.

«С российской стороны подчеркнута готовность к восстановлению нормального деполитизированного формата взаимодействия с Европейским союзом, если к этому будет проявлена реальная встречная заинтересованность», — отмечалось в сообщении.

В то же время, в пресс-службе Мишеля заявили, что глава Евросовета также выразил мнение, что отношения ЕС и России находятся на низком уровне.

«Это сделали россияне»: в Праге не хотят слышать о других версиях взрывов во Врбетице

В Чехии призвали уволить главу Минюста после ее интервью о Врбетице

Ангелина Мильченко

Слова главы Минюста Чехии Марии Бенешовой о нескольких версиях причин взрывов во Врбетице в 2014 году «сказаны не в интересах Чехии». Об этом заявил глава МВД республики Ян Гамачек. Он подчеркнул, что у нее «была лишь общая информация» о расследовании. Прага обвиняет в произошедшем российские спецслужбы, настаивая только на этой версии.

Недавние высказывания министра юстиции Чехии Марии Бенешовой о ситуации со взрывами в Врбетице не остались без ответа главы кабмина республики. Андрей Бабиш заявил, что намерен обсудить с Бенешовой ее слова о нескольких версиях расследования взрывов, которые произошли в 2014 году.

«Министр не была на заседаниях [где были представлены подробности об инциденте]. Она получила лишь общую информацию. У нее меньше информации, чем у нас [руководства правительства и МВД]. Ее интервью меня совсем не порадовало. Оно не было в интересах Чехии», — сказал первый вице-премьер и глава МВД Чехии Ян Гамачек, выступая на чешском телевидении.

Он сообщил, что поговорил об этом с Бабишем и тот либо уже связался с главой Минюста, либо их разговор по этой теме вскоре состоится.

«Полиция работает только с одной версией — «российским следом». Во взрывах замешаны сотрудники российского ГРУ, конкретно подразделение 29155. Иных версий нет», — добавил Гамачек, отметив, что выступление Бенешовой не порадовало его. По мнению главы МВД, ее слова «пошли на пользу кому-то другому, нежели Чешской Республике».

«Теперь уже ничего не изменим. Мы знаем, что сделали россияне, знаем, как они это сделали. Они знают, что это сделали, и знают о том, что мы знаем, что они это сделали. Единственное, чего они не знают, — что мы на них имеем», — приводит его слова РИА «Новости».

Глава Минюста Чехии Мария Бенешова дала 29 апреля интервью местному изданию novinky.cz, сообщив, что есть несколько версий причин инцидента во Врбетице, где погибли два человека.

«Я присутствовала на заседании правительства, когда это обсуждалось. Мое мнение весьма схоже с мнением президента [Чехии Милоша Земана] после того, как нам был представлен отчет Службы информации и безопасности [контрразведки]. Я называла и другие возможные версии», — рассказала она.

При этом она отметила, что не может подробно рассказывать о других версиях. Но подробности обсуждаемых версий зафиксированы, по ее словам, «в записи, сделанной во время заседания правительства».

Первый заместитель лидера Гражданской демократической партии Чехии Збынек Станюра призвал уволить Марию Бенешову после ее слов о взрывах. Об этом сообщает РИА «Новости» со ссылкой на местные СМИ.

По его словам, заявления главы Минюста указывают на то, что в правительстве страны существует раскол и не все члены доверяют премьер-министру. Это, по мнению политика, ставит под сомнение решения в ключевых вопросах внешней политики, которые касаются безопасности чешских граждан, поэтому министра нужно «несомненно уволить», заключил он.

Заявление Бенешовой прозвучало после того, как 26 апреля премьер-министр Чехии сообщил только об одной версии взрыва складов с боеприпасами — «деятельность российских спецслужб».

25 апреля президент Чехии Милош Земан сделал чрезвычайное обращение к народу. В ходе выступления он заявил о двух рассматриваемых следствием версиях. Первая из них — неосторожное обращение с боеприпасами. Вторая — причастность агентов иностранных спецслужб. Земан не исключил, что раскручиваемый скандал с этим инцидентом семилетней давности может оказаться в итоге игрой спецслужб.

Глава МВД республики предположил, что слова президента Чехии о версии с неосторожным обращением с боеприпасами могла быть навеяна кем-то извне. «Думаю, что у него [Земана] кто-то побывал [и повлиял на его позицию по инциденту во Врбетице]. Я бы [в этой связи] не недооценивал визит [к действующему главе государства] экс-президента [Чехии] Клауса», — сказал Гамачек, предположив, что отношение Клауса к ситуации могло сыграть свою роль.

Ранее Клаус говорил, что ему стыдно из-за действий нынешнего руководства страны в отношении России. «Для меня это свидетельство [современного состояния] нашей страны и о того, что мы вообще не способны иметь осмысленную внешнюю политику», — отметил он в интервью чешской газете Blesk.

Он считает, что Чехия, углубляя дипломатический конфликт с Россией, пытается заработать очки в Вашингтоне и НАТО.

На позицию Земана резко отреагировали его оппоненты. В четверг, 29 апреля, несколько тысяч человек собрались на Вацлавской площади в Праге, чтобы выразить свое недовольство высказываниями чешского президента по инциденту во Врбетице. Митингующие считают, что Земан симпатизирует России.

Акцию организовала гражданская инициатива «Миллион мгновений для демократии». Она тесно связана с политическими оппонентами Земана из рядов партий правой парламентской оппозиции.

Протестующие держали в руках транспаранты с оскорбительными для Земана и России высказываниями. В частности, пришедшие обвинили президента республики в измене родине, так как видят в РФ «угрозу для национальной безопасности» Чехии.

Параллельно с этим в Чехии проходит сбор подписей под петицией с требованием отставки Земана.

17 апреля Прага обвинила Москву к причастности к взрывам на складах боеприпасов в деревне Врбетице. Инцидент произошел в 2014 году. Чехия выслала 18 российских дипломатов, заявив, что они являются сотрудниками спецслужб России. Российский МИД выразил Праге решительный протест, объявив 20 сотрудников посольства Чехии в Москве персонами нон грата.

Конфликтная ситуация привела к тому, что теперь в посольствах двух стран остаются по семь дипломатов.

ОСТРОВА И ПАКТ

РЕЙН МЮЛЛЕРСОН

Почётный профессор Таллинского университета, видный специалист по международному праву.

ДВА ГЛАВНЫХ ДЕЛА ЮРИДИЧЕСКОГО СОВЕТНИКА МИХАИЛА ГОРБАЧЁВА

Моя работа с советскими руководителями, включая Михаила Горбачёва, в основном заключалась в написании коротких пояснительных документов по вопросам международного права. Запросы обычно были срочными и не оставляли времени для рефлексии и тщательной проработки.

Кроме того, я возглавлял две большие группы, которые на протяжении нескольких месяцев занимались темами, требовавшими глубокого анализа и изучения исторических деталей. Они были связаны с событиями Второй мировой войны в Европе и на Дальнем Востоке и не утратили актуальности и сегодня.

В состав групп входили признанные эксперты, готовившие материалы для советских руководителей. В первом случае это был проект речи Александра Яковлева[1] (хотя в ходе работы над текстом мы не знали, кто будет выступать, возможно, сам Горбачёв) о пакте Молотова – Риббентропа и секретных протоколах к нему. Во втором случае – меморандум для Михаила Горбачёва в преддверии визита в Токио в 1990 г. о статусе Курильских островов, или Северных территорий, как их называют японцы. Хотя хронологически сначала была подготовлена речь по пакту Молотова – Риббентропа, хочу начать с Курильских островов, поскольку работа над выступлением Яковлева повлияла на мою дальнейшую службу в Министерстве иностранных дел Эстонии.

Чьи острова?

Хорошо известно, что Япония и Россия не смогли после окончания Второй мировой войны заключить мирный договор, несмотря на усилия и добрую волю обоих государств. Камнем преткновения стали принадлежность и статус Курильских островов, которые по Ялтинским соглашениям (февраль 1945 г.) отходили Советскому Союзу как компенсация за вступление в войну против Японии после победы над нацистской Германией в Европе[2]. Это также считалось наказанием Японии за атаки против союзников, прежде всего США, в Восточной Азии и Тихоокеанском регионе.

Давая мне это задание, Горбачёв сказал, что ему не нужна стандартная белиберда об исконно русских (советских) территориях. «Это я и сам могу сказать», – добавил он, и это была правда. Он умел и любил говорить. Горбачёв подчеркнул, что ему нужен документ, где будут отмечены не только сильные стороны советской позиции, как это обычно делалось, но и аргументы, которые может использовать японская сторона. В результате он получил следующий документ: слева на каждой странице были перечислены сильные и слабые стороны аргументов Советского Союза (а теперь России), а справа – аргументы в пользу позиции Японии[3]. Мы особенно отмечали, в чём советские доводы уязвимы для контраргументов Японии. Мы даже имитировали судебные прения, так как одно из наших предложений, хотя и очень осторожных, было связано с возможным разрешением спора в Международном суде. В тех прениях я выступал в роли министра иностранных дел Японии, а мой ныне покойный коллега, профессор Игорь Лукашук, изображал главу МИД СССР. Хотя лично я сомневаюсь, что стороны когда-либо обратятся в Международный суд или арбитраж по этому делу, у такого варианта есть одно преимущество – снижение политической чувствительности вопроса. На двусторонних переговорах по таким болезненным темам очень трудно идти на уступки из-за внутриполитического давления на правительства. Хорошо помню, как в 2004–2005 гг., когда я работал на ООН в Центральной Азии, критики атаковали тогдашнего министра иностранных дел Казахстана (ныне президента страны) Касым-Жомарта Токаева, обвиняя его в намерении продать казахстанские территории Китаю при делимитации границы между государствами. Безусловно, и в Японии, и в России нашлись бы критики, которые воспользовались бы минимальным компромиссом в статусе Курильских островов, чтобы упрекнуть политических лидеров в «сдаче» национальных интересов.

Говоря коротко, наш анализ показал, что Советский Союз имеет больше прав на два самых крупных острова – Итуруп и Кунашир. Что касается Шикотана и небольшого архипелага Хабомаи, тут сильнее позиции Японии. Мы также признали существование территориального спора между двумя странами, хотя раньше советская позиция заключалась в том, что вопрос решён и обсуждать нечего. Исторически острова принадлежали Японии, что подтверждено соглашениями между двумя империями 1855 и 1875 годов. Но этот факт не играет решающей роли с точки зрения международного права в свете последовавших событий – Второй мировой войны, Ялтинской декларации 1945 г., безоговорочной капитуляции Японии и в особенности подписания Сан-Францисского мирного договора 1951 г. между Японией и её противниками во Второй мировой, за исключением Советского Союза, который не захотел участвовать в конференции. Согласно договору, Япония отказалась от претензий на ряд территорий, включая Курильские острова[4]. Тот факт, что Советский Союз не участвовал в конференции и не является стороной Сан-Францисского договора, не имеет значения при определении правовых притязаний на острова. По договору Япония отказалась от любых претензий на острова и не имеет права поднимать этот вопрос вновь. В территориальных спорах важно определить критическую дату, которая фиксирует правовой статус территории. В случае с Курилами это 28 апреля 1952 г., когда договор, подписанный 8 сентября 1951 г. в Сан-Франциско, вступил в силу для всех сторон, включая, естественно, Японию. Ялтинские соглашения связывали только США и Великобританию, а все подписанты Сан-Францисского мирного договора должны уважать обязательства Японии не претендовать на Курилы.

Тогда почему мы считаем, что Шикотан и Хабомаи должны скорее принадлежать Японии? Дело не только в Московской декларации 1956 г., которая формально поставила точку в войне между Японией и Советским Союзом (абсурдно утверждать, что государства юридически или технически находятся в состоянии войны, раз между ними нет мирного договора) и предусматривала передачу этих островов Японии, когда будет подписан мирный договор между Японией и Советским Союзом (или Российской Федерацией как его правопреемницей). Дело в том, что Шикотан и Хабомаи на самом деле не относятся к Курильским островам, упомянутым в Сан-Францисском договоре. Исторически и административно они всегда (до 1945 г.) являлись частью японского острова Хоккайдо. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять: они расположены слишком далеко от Курил, которые начинаются к северу от полуострова Камчатка и заканчиваются на юге рядом с Хоккайдо.

Если бы вопрос решал беспристрастный суд, думаю, у Японии были бы весомые аргументы, чтобы претендовать на Шикотан и Хабомаи. Однако я сомневаюсь в беспристрастности международных трибуналов и ещё больше в том, что японцев удовлетворит возвращение двух относительно небольших территорий.

Россия в большей степени готова пойти на это, но в этом случае может пострадать рейтинг Владимира Путина в стране. Ультранационалисты подвергнут жёсткой критике президента и министра иностранных дел, а так называемые либералы не оценят поступок президента при любом раскладе.

Несмотря на многочисленные заявления и достаточно интенсивные контакты между японскими и российскими высокопоставленными политиками и экспертами, я скептически отношусь к возможности урегулирования территориального спора в ближайшем будущем. Помимо внутриполитического давления в обеих странах, затрудняющего достижение компромисса, есть целый ряд чувствительных геополитических тем и вопросов безопасности, по которым стороны придерживаются противоположных позиций. Однако если геополитическая конфигурация мира изменится, а она уже довольно быстро меняется, вопрос о статусе Курильских островов может быть решён.

Тайны спецхрана

А теперь перейдём ко второй моей работе для советского руководства – подготовке выступления Александра Яковлева по пакту Молотова – Риббентропа и секретных протоколов к нему, подписанных 23 августа 1939 года. Интерес к пакту возродился к 80-летию подписания документа и начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 года. Конечно, эти два события связаны, но их взаимосвязь очень часто искажается в зависимости от политических интересов и идеологических преференций.

В самом пакте нет ничего зловещего. Аналогичный польско-германский пакт о ненападении был подписан в январе 1934 года. Эстония и Латвия заключили подобные пакты с нацистской Германией в июне 1939-го. Как эстонец я знал о существовании советско—германского пакта ещё в детстве, а моя жена Ирина, которая родилась и выросла в Москве в семье известного журналиста, никогда не слышала о документе ни в школе, ни от родителей или друзей. В начале сентября 2019 г. Ирина, прочитав где-то о пакте, спросила, знаю ли я что-нибудь об этом. Она была удивлена и даже обижена, когда я рассказал, что тридцать лет назад, то есть в конце восьмидесятых, я провёл несколько месяцев в московских архивах и участвовал в жарких дискуссиях не только о содержании секретных протоколов к пакту, но и по поводу их существования. Она, вероятно, забыла, что я был автором речи Яковлева. А я забыл, что по итогам своей работы опубликовал в 1989 г. статью в ведущем советском правовом журнале[5].

Тем не менее мое непосредственное знакомство с этой темой произошло гораздо раньше. Будучи студентом, интересующимся международным правом, по совету и с разрешения профессора Григория Ивановича Тункина я получил доступ в спецхран – собрание материалов, которые, с точки зрения цензуры, могли носить антисоветский или антисоциалистический характер. В основном я читал то, что было нужно для моих курсовых и диплома, как и должен был, но временами пытался нарушить правила и заглянуть в другие материалы. В Ленинской библиотеке, расположенной недалеко от юридического факультета МГУ, в 1970-е гг. – в период расцвета брежневского застоя – я наткнулся на выступление Вячеслава Молотова от 31 октября 1939 г. перед Верховным Советом СССР о внешней политике Советского Союза, которое было опубликовано в «Правде». Того, что я прочитал, не должно было быть даже в спецхране. После нападения Гитлера на Советский Союз 22 июня 1941 г. говорить что-то позитивное о нацистской Германии и вспоминать договорённости с нацистами было запрещено и соответствующие материалы удалялись из всех источников. Думаю, что выступление сохранилось по недосмотру. Мне запомнился следующий абзац: «Правящие круги Польши немало кичились “прочностью” своего государства и “мощью” своей армии. Однако, оказалось достаточно быстрого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем – Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских национальностей. “Традиционная политика” беспринципного лавирования и игры между Германией и СССР оказалась несостоятельной и полностью обанкротилась». Конечно, там было много положительного о советско-германском пакте о ненападении, подписанном несколькими месяцами ранее, но о секретных протоколах к документу не упоминалось.

С таким багажом в конце восьмидесятых я возглавил рабочую группу по подготовке речи о пакте и секретных протоколах. Поводом стали утверждения прибалтийских республик о том, что они были незаконно оккупированы Советским Союзом в соответствии с пактом и его протоколами и поэтому имеют право покинуть Союз в одностороннем порядке. Это стало бы окончанием их незаконной оккупации, а не использование права на самоопределение – слоган, под которым некоторые другие советские республики уже начали предъявлять претензии на независимость от Союза.

Параллельно я участвовал ещё в одной рабочей группе Верховного Совета, которая разрабатывала законопроект о праве выхода из Советского Союза. Проблема заключалась в том, что хотя в Конституции СССР 1977 г. провозглашался суверенитет республик (все они имели собственные министерства иностранных дел) и предусматривалось право покинуть Союз, процедура реализации этого права не была прописана. Как член рабочей группы, я был приглашён весной 1990 г. в Амстердам на конференцию, где говорил о правовых проблемах, которые могут возникнуть в случае дезинтеграции Советского Союза или выхода некоторых республик без всякого закона. К тому времени я уже чувствовал, что процесс дезинтеграции начался, хотя не был, да и не мог быть в этом уверен. Поэтому моя речь в Амстердаме была посвящена таким вопросам, как признание новых государств, и правовым проблемам, связанным с вопросом правопреемства. Естественно, такое выступление вызвало враждебную реакцию в Москве и стало началом моего переезда из Москвы обратно в Таллин.

Но вернёмся к советско-германскому пакту 1939 г. и моей работе над речью Яковлева. Изменилось ли мое понимание и оценка документа сейчас, спустя тридцать лет, с учётом опыта работы в разных странах и на разных постах? Короткий ответ, который я попытаюсь объяснить ниже: нет, не очень. Проект выступления, написанный в основном мной, копии которого у меня нет (речь Яковлева была более эмоциональной, в ней было больше воды и меньше фактов, но это моё мнение как юриста), и моя статья в журнале «Советское государство и право», которую я недавно перечитал, показывают: хотя мой подход сегодня стал более контекстуальным, менее юридически и более политически, даже геополитически, ориентированным и детальным, по сути он остался прежним. Мне не стыдно перечитывать статью, написанную в 1989 году.

Нежданный разворот

Рабочая группа обычно собиралась в кабинете первого вице-президента Академии наук СССР. Владимир Кудрявцев, который тогда стал помощником Горбачёва (более высокая позиция, чем советник), присутствовал редко, так как перенёс операцию и ещё не восстановился. Нас было около десяти человек, в основном юристы и историки. Я часами сидел в архивах МИДа, где должны были храниться нужные документы, но ничего не нашёл, несмотря на помощь руководителя департамента истории и архивов Феликса Ковалёва, которого знал, когда он был ещё заместителем главы правового департамента министерства. Как выяснилось позже, в советский период документы находились в общем отделе ЦК КПСС. Никто из нас не видел секретных протоколов, были лишь косвенные свидетельства их наличия. Большинство членов рабочей группы вообще отрицали сам факт существования протоколов. Осторожную поддержку мне тогда оказал директор (ныне научный руководитель) Института всеобщей истории академик Александр Чубарьян. Но даже он занимал выжидательную позицию. Историк латвийского происхождения, фамилию которого я позабыл, назвал меня «эстонским националистом», что, несомненно, обидело истинных эстонских националистов.

Наши горячие, но бесплодные, поскольку компромисс казался невозможным (я был в меньшинстве), дискуссии закончились неожиданно. Однажды воскресным вечером мне позвонил Владимир Кудрявцев, который присутствовал на предыдущем заседании рабочей группы и высказался в пользу компромисса, чтобы снизить накал страстей. Он сообщил, что отменяет нашу следующую встречу, намеченную на понедельник, и распускает всю группу. Потом он спросил меня, подготовил ли я какие-то черновые записи по теме. Услышав утвердительный ответ, Кудрявцев пригласил меня к себе домой, где на основе моего текста мы написали проект речи, который был отправлен Горбачёву, Яковлеву и, возможно, другим руководителям СССР. Так мнение меньшинства стало единственным. Спустя несколько дней я рассказал эту историю своему другу и коллеге Владлену Верещетину – тогда он был замдиректора Института государства и права, позже судьёй Международного суда. Я неодобрительно высказался о поведении Кудрявцева, который, как оказалось, был согласен с моим подходом, а не с мнением большинства, но сохранял хорошие отношения со всеми, в то время как я нажил себе если не врагов, то яростных оппонентов даже в собственном департаменте. Мудрый Владлен ответил так: «Вот почему Кудрявцев первый вице-президент Академии наук, а ты им никогда не станешь». Конечно, он был прав. Кудрявцев знал, в какую сторону дует ветер в высших эшелонах власти. То, что ветер тогда дул в мою сторону, было случайностью, потому что направление ветра непредсказуемо и зависит от слишком многих факторов. В те годы ветры дули в разных направлениях, но моя позиция по основным вопросам не менялась.

Российские власти нашли оригиналы протоколов. Не знаю, почему это было невозможно тридцать лет назад. Может быть, они действительно были спрятаны так, чтобы их было трудно найти, или кто-то был заинтересован в том, чтобы они не были преданы огласке, несмотря на то, что сам факт подписания документа в августе 1939 г. был признан Александром Яковлевым – одним из трёх ведущих политиков СССР. В своей статье 1989 г. я отмечал: даже если мы признаем то, что невозможно признать[6] – что никаких письменных документов не было, последующее поведение и действия сторон доказывают, что существовало по крайней мере негласное понимание, можно сказать, неджентльменское соглашение между сторонами пакта – о разделе сфер интересов, то есть красных линий, которые они договорились не пересекать.

Долгое эхо

Я знаком с темой, поэтому меня шокировала резолюция Европарламента от 19 сентября 2019 г. «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», в которой говорится: «Вторая мировая война, самая разрушительная война в европейской истории, началась в результате печально известного советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г., также называемого пактом Молотова – Риббентропа, и его секретных протоколов, где два тоталитарных режима, стремящихся к мировому господству, поделили Европу на две зоны влияния». Как будто нацистская Германия до августа 1939 г. не захватывала территории и не аннексировала страны в Европе, а лишь искала согласия со Сталиным и Молотовым, чтобы продолжить агрессивную внешнюю политику.

Зелёный свет экспансии Гитлера в Европе дали гораздо раньше, и отнюдь не Советы.

Разве не было другой сделки, заключённой годом ранее Адольфом Гитлером, Бенито Муссолини, Эдуаром Даладье и Невиллом Чемберленом? «Мюнхенский сговор» оказался более бесстыдной сделкой, чем советско-германский пакт даже с его секретными протоколами. В Мюнхене западные демократии не просто согласились отдать нацистам то, что им не принадлежало – часть Чехословакии, Судетскую область. Они сделали это открыто, гордо, надеясь сохранить свой мир за счёт мирной и демократической страны в центре Европы и ожидая, что Гитлер направит агрессию на Восток. Они продолжали молчать, когда в марте 1939 г. Германия захватила всю Чехословакию. Не будет слишком большим допущением утверждать, что без «Мюнхенского сговора» не было бы пакта Молотова – Риббентропа и его секретных протоколов. В них просто не было бы необходимости. Позвольте процитировать Эдварда Бенеша, тогдашнего президента Чехословакии: «Поэтому в сентябре 1938 г. мы остались в военной и политической изоляции вместе с Советским Союзом, и нам предстояло готовиться к нападению нацистов. Мы осознавали не только нашу собственную моральную, политическую и военную готовность, но и общую картину в Западной Европе, в нацистской Германии и фашистской Италии. В тот момент Европа была готова принять без борьбы любой приказ ефрейтора из Берхтесгадена. Когда Чехословакия яростно сопротивлялась его диктату на сентябрьских переговорах с нашими немецкими гражданами, мы получили совместную ноту от правительств Великобритании и Франции (19 сентября 1938 г.), которые настаивали, что мы должны принять без каких-либо поправок проект капитуляции, основанный на соглашении, достигнутом Гитлером и Чемберленом в Берхтесгадене 15 сентября. Когда мы отказались, от Франции и Великобритании 21 сентября поступил ультиматум, в Прагу прибыли посланники двух стран, их эмоциональные заявления позже были повторены в письменной форме. Нас проинформировали о том, что, если мы не примем их план и не уступим так называемый Судетский регион, они оставят нас разбираться со своими проблемами самостоятельно. Они объяснили, что они определённо не собираются вступать в войну с Германией, просто чтобы судетские немцы остались в Чехословакии [фраза выделена в оригинале. – Прим. автора]. Я прекрасно осознавал, что очень немногие во Франции и Великобритании понимают: на кону стоит нечто более серьёзное для Европы, чем просто сохранение судетских немцев в Чехословакии. Сегодня опасность ситуации ощутима в полной мере, Европа лежит в руинах. Три ужасных года я наблюдал, как разворачивается трагедия, и прекрасно знал, что стоит на кону. Мы отчаянно сопротивлялись, изо всех сил. А потом, в ночь на 30 сентября, наша страна и наш народ получили из Мюнхена сокрушительный удар: без нашего участия и несмотря на мобилизацию всей нашей армии, Мюнхенское соглашение, ставшее фатальным для Европы и всего мира, было заключено и подписано четырьмя великими державами – и навязано нам»[7].

Очевидно, что путь к советско-германскому пакту о ненападении и ко Второй мировой войне был открыт осенью 1938 г. в Мюнхене. Польшу, ставшую первой жертвой этой войны (а может быть, это была Чехословакия?), несмотря на подписанный в январе 1934 г. пакт о ненападении с Германией, нельзя назвать невинной жертвой, хотя её вина не оправдывает германскую агрессию. Нацистская Германия – и никто другой – развязала Вторую мировую войну в Европе, и точка.

Польская армия по приказу Гитлера и в результате Мюнхенского соглашения в октябре 1938 г. вторглась на территорию Чехословакии и аннексировала 801,5 кв. км с населением 227 399 человек. То, что сделал СССР 17 сентября 1939 г., когда советские войска вошли на территории Польши, которые по секретным протоколам должны были стать «сферой интересов» Москвы, ничем не отличалось от действий поляков – оккупации и аннексии части Чехословакии осенью 1938 года. Поляки заняли те части страны, захваченной Германией, где проживали в основном чешские граждане польского происхождения. Точно так же поступил Советский Союз, заняв те части Польши, атакованной Германией, где проживали в основном граждане не польского происхождения.

После аншлюса Австрии в марте 1938 г., оккупации Судетской области, а затем всей Чехословакии и масштабных программ перевооружения стало очевидно, что Гитлер не собирается останавливаться на достигнутом. Чемберлен, Даладье и другие западные лидеры использовали политику умиротворения, заплатив за это чудовищную цену. Сталин понимал, что умиротворение – не очень хорошая идея. Заключив пакт о ненападении и секретные протоколы с Германией, он надеялся оттянуть неизбежную военную конфронтацию с Берлином и стремился отодвинуть советские оборонительные рубежи дальше на запад. Если позволите мне сравнение с довольно противоречивой международно-правовой концепцией (также известной как доктрина Буша), то руководство СССР использовало превентивную самооборону. Но советские войска оказались не готовы к нападению Германии 22 июня 1941 г., и ответственность за эту неподготовленность лежит на Сталине, поскольку из-за своей паранойи – поиска врагов и иностранных агентов, он уничтожил лучшую часть Красной Армии и не прислушался к предупреждениям собственной разведки (Рихард Зорге) о надвигающемся нападении Германии. Однако наступление нацистов оказалось бы более плачевным для СССР и союзников, воевавших с Гитлером, если бы оно началось ближе к политическим, экономическим и военно-промышленным центрам Советского Союза.

Резолюция Европарламента, обвиняющая не только нацистскую Германию, но и Советский Союз в развязывании войны и не упоминающая при этом Мюнхенское соглашение – это искажение истории с целью умиротворить русофобов в Европе и ещё больше расколоть континент.

30 сентября, когда было подписано Мюнхенское соглашение, – более подходящая дата для Европейского дня исторической памяти. Можно осудить преступления, совершённые во имя коммунизма Сталиным и другими диктаторами, не фальсифицируя историю начала Второй мировой войны. Подобные фальсификации опасны для единства Европы.

В конце 1980-х гг. борьба эстонцев, латышей и литовцев за независимость от Советского Союза в значительной степени велась под знаменем борьбы за признание факта существования секретных протоколов к пакту Молотова – Риббентропа, признание их незаконного и даже криминального характера, что само по себе стало бы основанием для восстановления государственности, утраченной в 1940 году. Пакт и протоколы превратились в священную корову, любые сомнения в их существовании, криминальном характере и ключевой роли в оккупации этих трёх государств Советами (а не нацистами) считались преступлением более серьёзным, чем отрицание нацистских преступлений холокоста и приуменьшение их чудовищной природы и масштабов. Многие в Эстонии считали меня таким негационистом в отношении пакта Молотова – Риббентропа. Несмотря на всё, что я говорил и писал, некоторые полагали, а может быть, полагают до сих пор, что я сомневаюсь в существовании протоколов. Должен признаться: для меня и тогда, и сейчас их роль, особенно в оккупации и аннексии моей страны – Эстонии, казалась преувеличенной. Кроме того, мои критики полностью игнорируют или приуменьшают роль западных стран и Польши в открытии возможностей для агрессии Гитлера.

Я вырос в Эстонии и уже в детстве знал, что Эстония не вступала в Советский Союз добровольно. Я много думал об этом, но тогда не знал деталей. Да, я читал исторические книги, но, честно говоря, не был прилежным школьником и в основном интересовался Древней Грецией и Римом. Учебники истории были скучными, страницы, где рассказывалось о счастье и гордости, которые испытали эстонские рабочие и крестьяне, когда смогли добровольно присоединиться к Союзу советских народов, вообще не запомнились. Иногда я слышал разговоры взрослых, в основном в сельской местности и часто после употребления алкоголя, и эти разговоры кардинально отличались от того, что было написано в учебниках.

Сегодня я ещё больше убеждён, я знаю, что Эстония не вступала в Советский Союз по собственной воле. Были коммунисты и их сторонники, которые изначально поддерживали присоединение к СССР. Но даже их мировоззрение очень быстро изменилось, особенно после массовых арестов летом 1941 г., за которыми последовала высылка в Сибирь. Да, это ошибка Сталина, но такова была природа его режима, и поступать иначе было не в его характере. Давление на власти прибалтийских государств, угроза из-за присутствия советских войск, а затем формирование левых правительств по указке Кремля доказывают, что присоединение к Советскому Союзу не было добровольным. Уже в середине XIX века начался подъём эстонского национального самосознания, сначала культурного, а затем и политического. Неслучайно, что когда возникла возможность – на фоне ослабления Российской империи и большевистской революции 1917 г. – все три балтийские нации, как и Финляндия, предпочли независимость и боролись за неё против большевиков и немецких войск. Каждый год 23 июня Эстония отмечает свой День победы – в память о победе в 1919 г. эстонских и латвийских войск над Германией в Цесисской битве (эстонцы называют её битвой под Вынну).

Я жил и работал в разных странах, больших и маленьких, и пришёл к выводу, что государство очень редко добровольно отказываются от суверенитета и независимости. Даже если такое происходит, то обычно это выбор из двух зол, когда слабое государство вынуждено присоединиться к одному из претендентов. В конце 1930-х гг. у балтийских государств не было особого выбора. К тому моменту война в Европе стала неизбежной. Чтобы появилась хотя бы теоретическая возможность её избежать, у власти в крупных европейских странах должны были находиться политики масштаба Уинстона Черчилля или Шарля де Голля. Но Черчилль, назвавший Мюнхенское соглашение «тотальным поражением», тогда был рядовым членом Консервативной партии, а Шарль де Голль – генералом французской армии, которая быстро отступала под натиском нацистов.

Эстония оказалась оккупированной и аннексированной Советским Союзом не потому, что Иосиф Сталин был диктатором, а большевистский режим – безжалостным. Это произошло потому, что война с нацистской Германией к 1939 г. стала если не неизбежной, то по крайней мере – очень вероятной.

Страны, расположенные между Германией и Советским Союзом, не могли сохранять нейтралитет и оставаться в стороне от надвигающегося пожара мирового масштаба.

Жан Лопес и Лаша Отхмезури в своей выдающейся работе «Barbarossa: La guerre absolue 1941 [Барбаросса: абсолютная война 1941 года]» задаются вопросом: «Помог ли Сталин, подписав в 1939 году сделку с Гитлером, открыть последнему двери для войны?». Их ответ, основанный на подробном изучении документов, таков: «Нет, немецкий диктатор напал бы на Польшу даже без какого-либо соглашения с Москвой»[8].

Данная статья – отрывок из книги воспоминаний «Жить в интересные времена: проклятие или возможность?» (Living in Interesting Times: Curse or Chance), вышедшей в 2021 г. в издательстве Austin Macaulay Publishers. В публикуемой нами главе описывается период работы автора в Институте государства и права СССР и его взаимодействие с руководством страны.

--

СНОСКИ

[1] Александр Николаевич Яковлев – член Полибюро ЦК КПСС, старший советник президента СССР, один из главных идеологов, «архитекторов» перестройки. – Прим. ред.

[2] В феврале 2020 г. МИД РФ опубликовал ряд секретных документов Ялтинской конференции, включая соглашение, подписанное Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем о вступлении Советского Союза в войну против Японии спустя два-три месяца после капитуляции Германии. В параграфе 3 документа сказано, что стороны договорились о передаче Курильских островов СССР. См. текст соглашения в журнале «Международная жизнь» от 6 февраля 2020 г. URL: https://interaffairs.ru/news/show/25292

[3] Копия документа есть в архиве автора.

[4] Ст. 2 (с) договора гласит: «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года».

[5] Р. Мюллерсон, Советско-германские договорённости 1939 г. в аспекте международного права // Советское государство и право. 1989. №9.

[6] Тут я был в хорошей компании. Основатель международного права Гуго Гроций писал, что даже если бы Бога не было, во что невозможно поверить, естественное право всё равно бы существовало.

[7] Memoirs of Dr Eduard Beneš: From Munich to New War and New Victory (Translator Godfrey Lias). George Allen & Unwin Ltd. 1954. PP. 42–43.

[8] J. Lopez, L. Otkhmezuri. Barbarossa: La guerre absolue 1941. Dépôt légal, 2019. P. 98.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763785 Рейн Мюллерсон

ОБЩЕЕВРАЗИЙСКИЙ ДОМ И КОНСЕРВАТИВНАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ

ГЛЕНН ДИСЭН

Профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

К концу холодной войны Михаил Горбачёв выступал за общеевропейский дом с отдельными комнатами для размещения капиталистических и социалистических государств. Инициатива предусматривала преобразование международной политики путём содействия сотрудничеству и конкуренции. Цель состояла в том, чтобы отделить противостояние идей и идеологий от разрушительного соперничества военных блоков.

Общий европейский дом, который так и не возник

Вашингтон отверг идею общеевропейского дома и вместо этого выдвинул альтернативу «целостной и свободной Европы», которая стала мантрой либерального универсализма и экспансионизма НАТО. В этом формате европейский дом должен состоять только из одной, либерально-демократической комнаты под руководством США. Формат либерального универсализма нанёс России ущерб, поскольку он, по существу, сохранил политику блоков и реорганизовал отношения на основе субъектно-объектного разделения и неравенства.

В рамках модели, где Запад был учителем либерализма, а Россия – учеником, согласование и гармонизация политических интересов больше не предусматривались. Вместо этого российская политика стала называться «поведением», а сотрудничество превратилось в менторский подход к вознаграждению или наказанию России. Исчезло концептуальное пространство для конкурирующих интересов: преподаватель получил право формировать международную систему, а ученик должен был соглашаться на односторонние уступки.

Либеральная гегемония оказалась возможной благодаря концентрации экономической власти на Западе, которая закладывает основу централизованной и либеральной международной экономики. Таким образом, перед Россией стояла двоякая задача: с одной стороны, развивать стратегическую автономию и диверсифицировать экономические связи, чтобы уменьшить зависимость от Запада, а с другой – отказаться от либерального универсализма как основы субъектно-объектного разделения в международной системе.

Обустройство русской комнаты в Большом евразийском доме

С начала XIX века экономические националисты признавали, что экономика неразрывно связана с национальным строительством. Свободная торговля была отвергнута, поскольку закрепляла административный контроль Великобритании над международной экономикой благодаря её конкурентным преимуществам – более зрелой промышленности, господству над морями и сильным банкам. Соединённые Штаты, Германия, Франция, Россия и другие растущие державы использовали разные форматы трёхкомпонентной геоэкономической стратегии. Они стремились обеспечить национальный контроль над стратегическими отраслями, транспортными коридорами и финансовыми инструментами, дабы защитить свою политическую автономию в международной системе, где царствовала Великобритания.

В реалистской теории мир устанавливается, когда существует международный баланс сил и стимулов для сохранения статус-кво. Геоэкономический эквивалент предполагает, что мир возможен при балансе зависимости, когда страны избегают чрезмерной опоры на более могущественные государства.

Преимущества экономической взаимосвязанности ограничены потребностью политической автономии. Недаром немецкий экономист Фридрих Лист утверждал в 1841 г.: «Конечная цель рациональной политики – это… объединение всех наций под общим правом, цель, которая может быть достигнута только путём максимально возможного уравновешивания самых важных наций земли в нынешней цивилизации, процветании, трудолюбии и могуществе, преодолении существующих между ними антипатий и конфликтов в симпатию и гармонию»[1].

Евразийское географическое положение России препятствовало её развитию по пути западноевропейской морской державы. Имеет место давняя историческая преемственность попыток Запада контролировать российские морские коридоры – от Столбовского договора 1617 г. до условий капитуляции Крымской войны и нынешнего экспансионизма НАТО в отношении Чёрного, Балтийского и Баренцева морей.

В конце XIX века министр финансов России Сергей Витте (1892–1903) признал евразийское решение как способ снизить чрезмерную зависимость от западной торговли, транспортных коридоров и финансов: «Экономические отношения России к Западной Европе вполне сходны с отношением колониальных стран к своим метрополиям: последние смотрят на свои колонии как на выгодный рынок, куда они могут свободно сбывать произведения своего труда, своей промышленности и откуда могут властной рукой вычерпывать необходимое для них сырьё»[2]. Витте сознавал необходимость стратегической самостоятельности и диверсификации, поскольку руководил строительством Транссибирской железной дороги, которая должна была подкрепляться стратегической автономией в промышленности и финансах за счёт торговли с Азией.

В современном международном экономическом порядке многополярность также требует геоэкономической стратегической автономии для конструирования регионов. Большая Евразия бросает вызов первенству США, формируя коллективную стратегическую автономию и влияние с помощью новой промышленности, транспортных коридоров и финансовых инструментов. В рамках многополярной Большой Евразии Россия развивает различные стратегические отрасли и внутреннюю цифровую экосистему для управления новой промышленной революцией. На Россию ориентированы транспортные коридоры (Северный морской путь, сухопутный коридор Восток – Запад и бимодальный коридор Север – Юг), финансовые учреждения и платёжные системы, которые являются либо национальными, либо частью Евразийского экономического союза или БРИКС, либо действуют в рамках компетенции Шанхайской организации сотрудничества.

В речи Владимира Путина на Генеральной Ассамблее ООН в 2015 г. прозвучали такие слова: «В противоположность политике эксклюзивности Россия предлагает гармонизацию региональных экономических проектов, так называемую интеграцию интеграций, основанную на универсальных прозрачных принципах международной торговли»[3]. Ссылка на гармонизацию экономических проектов и интересов, в отличие от стремления к централизованной международной экономической системе, имеет поразительное сходство с идеями справедливой торговли Фридриха Листа и Александра Гамильтона, первого министра финансов США. Интеграция интеграций влечёт за собой многополярность за счёт сохранения стратегической автономии в рамках взаимосвязанной международной экономической системы.

Иными словами, российские геоэкономические инициативы нацелены на обустройство отдельной комнаты для России в рамках общеевразийского дома.

Консервативная политическая экономия

Политическая экономия Большой Евразии поддерживает консервативное возрождение России. Консервативная платформа для общеевразийского дома вполне осуществима и отвечает историческим задачам России по сохранению своей цивилизационной самобытности в процессе модернизации. Расширение экономических связей через Большую Евразию предлагает то, чего у России никогда не было в прошлом, – органичный путь к конкурентоспособной политической экономии, а не смешивание модернизации с преобразованием России в западное государство.

Евразийский раскол в России с XIII века обрёк русских консерваторов на вечный поиск естественного для себя движения к модернизации. Россия была отрезана от артерий международной торговли, и в результате модернизация начала подразумевать воссоединение с морскими коридорами и «возвращение» в Европу.

Цивилизационная задача по совмещению культурной самобытности с экономической модернизацией оказалась весьма проблематичной для России, поскольку её двойственность географически проявлялась как противопоставление восточной и западной идентичности.

В начале XVIII века Пётр Великий интерпретировал Просвещение с точки зрения географии как модернизацию России и превращение её в морскую державу, что было дополнено культурной революцией, искоренявшей «московитское» и евразийское прошлое страны. Впоследствии российское общество разделилось на либералов, стремящихся модернизировать Россию, превратив её в западноевропейское государство, и консерваторов, часто сопротивляющихся экономической модернизации, чтобы сохранить её цивилизационную самобытность. Многие консерваторы-славянофилы даже противоречили консервативной концепции органического роста, стремясь повернуть время вспять, к допетровской эпохе.

Евразийские консерваторы в 1920-е гг. реформировали консерватизм и стремились преодолеть внутренние разногласия. Например, Пётр Савицкий утверждал, что исторические беды России были результатом попытки евразийской державы модернизироваться и превратиться в западноевропейскую морскую державу[4]. Главной проблемой для русского консерватизма оказалась фрагментированная история. Требовалась консервативная концепция, объединяющая все различные и противоречивые периоды российской истории. Видный консерватор Николай Бердяев признавал, что «развитие России было катастрофическим» из-за отсутствия преемственности: «Для русской истории характерна прерывность. В противоположность мнению славянофилов, она менее всего органична. В русской истории есть уже пять периодов, которые дают разные образы. Есть Россия киевская, Россия времён татарского ига, Россия московская, Россия петровская и Россия советская. И возможно, что будет ещё новая Россия»[5].

Геоэкономика Большой Евразии стремится объединить фрагментированную российскую историю и политику, поскольку либерализм может быть отделён от концепции вестернизации России, а консерваторы имеют шанс направить евразийский путь к органичному росту. Кроме того, эта инициатива поддерживает стратегическую автономию и жизнеспособность международной системы, основанной на суверенном равенстве.

Данный комментарий является адаптированной версией материала, заказанного Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликованного на сайте клуба в разделе «Аналитика» https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

--

СНОСКИ

[1] List F. The National System of Political Economy, Longmans, Green & Company, London, 1841, p. 96.

[2] Всеподданнейший доклад министра финансов С. Ю. Витте Николаю II о необходимости установить и затем непреложно придерживаться определённой программы торгово-промышленной политики империи.

[3] Президент России. Официальный сайт. URL: http://special.kremlin.ru/events/president/news/50385

[4] Savitsky, P. Exodus to the East. Charles Schlacks, Jr. Publisher, Bersfield, 1996.

[5] Бердяев Н. Русская идея (Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века). – Париж, 1946. – 260 с.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763784 Гленн Дисэн

ТОГДА И СЕЙЧАС

АРЧИ БРАУН

Профессор политологии Оксфордского университета. Его последняя книга – «Человеческий фактор: Горбачёв, Рейган, Тэтчер и конец холодной войны» (The Human Factor: Gorbachev, Reagan, and Thatcher, and the End of the Cold War / Oxford University Press, 2020).

ВСПОМИНАЯ «НОВОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ»

В  конце 1980-х гг. многие ждали воцарения демократии во всём мире. В России (и в Советском Союзе в целом) активно поддерживали новые свободы и альтернативные выборы в законодательные органы с реальными полномочиями.

Вопреки более поздней ложной информации и сфальсифицированным мемуарам Михаил Горбачёв в конце 1989 г. по-прежнему был самым популярным политиком в России и во всём СССР[1]. (Как мы знаем из опросов ВЦИОМа, только в мае-июне 1990 г. его обошёл по популярности Борис Ельцин, противопоставивший интересы России и Союза[2].) Население одобряло дружественные и конструктивные отношения между СССР, Европой и Соединёнными Штатами.

Неудивительно, что рядовой россиянин ощущал опасность войны более остро, чем среднестатистический американец. В Советском Союзе Вторая мировая затронула практически каждую семью. Потери в ней двух стран были слишком разными: почти 27 млн человек в СССР и около 400 тысяч в США. Поэтому для россиян и советских граждан в целом дружеский визит американского президента Рональда Рейгана в Москву в июне 1988 г. стал положительным сигналом о том, что мир теперь более безопасен. Шторм, осложнивший саммит Горбачёва и Буша-старшего на Мальте в декабре 1989 г., резко контрастировал с атмосферой спокойного и конструктивного диалога. По окончании саммита американский президент и советский лидер впервые дали совместную пресс-конференцию, стоя бок о бок. К огорчению Джорджа Шульца, госсекретаря Рейгана, и Джека Мэтлока, посла США в Москве, администрация Буша очень медленно шла на контакт с советским руководством. Но к концу года потерянное время удалось наверстать. Мэтлок назвал саммит на Мальте поворотным моментом, когда Буш наконец «возобновил активную политику, которой Рейган придерживался в последние годы президентства»[3].

Одним из самых ярких проявлений холодной войны было разделение Европы после создания режимов советского образца в странах, освобождённых Красной армией в годы Второй мировой. Когда народы Центральной и Восточной Европы смогли мирно (за исключением Румынии, где советское руководство практически не контролировало диктатора Николае Чаушеску) воспользоваться свободой выбора политической и экономической системы, о чём Горбачёв сказал в знаменитой речи в ООН 7 декабря 1988 г., холодная война, по сути, закончилась.

То выступление в ООН можно считать выдающимся примером перестроечного «нового мышления», которое не только опередило свою эпоху, но и сегодняшнее время. Его можно восхвалять как провидческое или критиковать как нереалистичное и утопическое, но тогда возникает вопрос: что такое реализм? Реалистично ли верить, что в период обострения напряжённости и расцвета национализма, когда у стран есть оружие массового уничтожения, нет опасности катастрофической войны в результате политических просчётов, человеческой ошибки или технического сбоя? Реалистично ли преуменьшать экологическую деградацию и вызванные деятельностью человека изменения климата, вместо того чтобы воспринимать эту угрозу для человечества и всей планеты всерьёз?

Михаил Горбачёв опережал большинство мировых лидеров 1980-х гг., подходя к этим угрозам со всей ответственностью.

Немногие главы правительств того времени обращали внимание на окружающую среду и зелёную повестку. В своём выступлении в ООН в 1988 г. Горбачёв говорил о «мировой экологической угрозе», которая во многих регионах стала «просто устрашающей» и призывал создать центр срочной экологической помощи под эгидой ООН[4]. Горбачёв размышлял о необходимости «поиска общечеловеческого консенсуса в движении к новому мировому порядку», но не признавал прогресса «ни за счёт ущемления прав и свобод человека и народов, ни за счёт природы»[5]. Он отмечал, что «односторонний упор на военную силу в конечном счёте ослабляет другие компоненты национальной безопасности». Горбачёв подчёркивал фундаментальную значимость «свободы выбора» как «всеобщего принципа, который не должен знать исключений». Но когда демократические ценности, говорил он, распространяются в «экспортном исполнении», они зачастую очень быстро обесцениваются[6]. Время требует «деидеологизации межгосударственных отношений», общечеловеческие идеи должны превалировать над центробежными силами, чтобы сохранить «жизнеспособность цивилизации, возможно, единственной во Вселенной»[7].

Полагаю, идеологически холодная война закончилась именно после этого выступления Горбачёва в ООН, её символическим завершением был саммит на Мальте, а реальным – когда жители стран Восточной Европы в 1989 г. смогли воспользоваться свободой политического выбора, о которой Горбачёв говорил годом ранее. Мирный переход власти в Восточной Европе стимулировали и облегчили либерализация и демократизация, а также новая толерантность в Советском Союзе. Первые по-настоящему конкурентные выборы в коммунистической Европе состоялись не в Польше, где по итогам голосования в июне 1989 г. прекратилось коммунистическое правление, а в самом Советском Союзе в марте того же года. Однако в Восточной Европе события развивались даже быстрее, чем в СССР. Вдохновлённые политическим плюрализмом в региональном государстве-гегемоне и благоприятной международной атмосферой, жители стран Восточной Европы сделали то, на что не решались десятилетиями, опасаясь советской военной интервенции. Преобразования начались в Венгрии и Польше. А позже, 9 ноября 1989 г., произошло политически необратимое падение Берлинской стены. Кульминацией явилась «бархатная революция» в Чехословакии, где Александр Дубчек 28 декабря 1989 г. стал председателем Федерального собрания, а на следующий день президентом страны был избран Вацлав Гавел.

Тридцать лет с того момента, как в декабре 1991 г. Советский Союз прекратил существование, европейские страны пережили по-разному. Неодинаково себя ощущали и различные группы населения в них. На международной арене это был период крупных ошибок и упущенных возможностей. Пожалуй, будет перебором называть нынешнюю напряжённость между Востоком и Западом новой холодной войной (хотя так делает, например, профессор Роберт Легвольд[8]), потому что настоящая холодная война подразумевала не только политическое, экономическое и военное соперничество, но и борьбу двух несовместимых, универсалистских, привлекающих новых приверженцев идеологий. Сейчас гораздо меньше идеологической лихорадки, реальной или искусственно поддерживаемой, стороны практически не претендуют на обладание всеохватными политическими истинами. Но сегодня мы ещё больше, чем тридцать лет назад, далеки от «общего европейского дома», о котором мечтал Горбачёв и «единой и свободной Европы» по выражению Буша-старшего, не говоря уже о «новом мировом порядке», который упоминали оба лидера (сначала Горбачёв, выступая в ООН в 1988-м, а потом и Буш в 1990-м и 1991-м).

Ответственность лежит на обеих сторонах. Из-за отказа от соглашений перестроечного периода о сокращении вооружений и контроле над ними мир стал более опасным, а расширение НАТО, против которого выступали именитые эксперты Джордж Кеннан и Уильям Перри, было воспринято Москвой как установление новой линии разделения в Европе, но на этот раз ближе к России.

Вместо того, чтобы интегрироваться в новую Европу, Россия в итоге отреагировала так, как и предсказывал Кеннан.

В 1990 г. госсекретарь Джеймс Бейкер проинформировал министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе о том, что США «готовы строить панъевропейские институты безопасности, которые хочет видеть Советский Союз», а президент Буш в том же году сказал президенту Горбачёву, что Соединённым Штатам не нужны «победители и проигравшие» и СССР необходимо «интегрировать в новую Европу»[9]. Если бы Горбачёву удалось сохранить Союз – путём переговоров и достижения добровольного соглашения, шансов создать новые панъевропейские институты безопасности, которые бы включали, а не изолировали Россию, было бы больше.

В то время между Москвой и европейскими столицами, а также между Горбачёвым и его внешнеполитической командой в Москве и командой Буша – Бейкера в Вашингтоне царила атмосфера доверия. Буш не пытался усугубить внутриполитические проблемы Горбачёва или подорвать его усилия по сохранению Союза. Он переключился на плохо продуманную триумфалистскую риторику, только когда Советский Союз распался, а ему самому предстояла кампания по перевыборам.

Стоит напомнить, что в конце 1980-х гг. престиж СССР в мире был выше, чем когда-либо (даже выше, чем у России после этого). Многие консервативные западные лидеры, включая Маргарет Тэтчер (она – в особенности), понимали, что изменения во внутренней и внешней политике СССР носят фундаментальный, а не косметический характер. Но невероятно сложно строить демократию, когда в многонациональном государстве нет консенсуса по поводу границ и отсутствует механизм урегулирования споров по этим проблемам. Национальный вопрос, корни которого уходят во времена Сталина или даже Российской империи, дестабилизировал Советский Союз. Закладывать фундамент плюралистической демократии, что делалось в последние годы существования СССР, было бы проще в постсоветской России, где русские составляли четыре пятых населения. В итоге народы, возглавившие борьбу за национальный суверенитет (прежде всего – страны Балтии), добились своей цели в 1991 году.

Теоретически это могло быть так, но на практике всё оказалось по-другому. Примерно в половине государств, возникших на постсоветском пространстве, включая Россию, демократических институтов и демократической подотчётности в последние советские годы было больше, чем сейчас.

Идеи о неизбежном триумфе плюралистической демократии, широко распространённые в 1991 г., оказались иллюзорными.

Недавно избранный президент США Джо Байден говорит о «хрупкости демократии». У него есть для этого основания – далеко за доказательствами ходить не надо[10]. Достаточно вспомнить презрение к демократическим институтам его предшественника Дональда Трампа, отказавшегося признать легитимность президентских выборов и своё поражение.

Оптимизма по поводу перспектив гармоничных международных отношений или прогресса демократии в настоящее время нет. Принципы, которыми руководствовался Михаил Горбачёв во второй половине 1980-х – начале 1990-х гг. (за этот период он сам прошёл политическую эволюцию, превратившись из коммуниста-реформатора в социал-демократа), уже нерелевантны. Теперь мы понимаем, что реализовать их было гораздо сложнее, чем Горбачёв и многие из нас думали тогда.

Сегодня, когда отношения России и Запада гораздо хуже, чем в момент завершения холодной войны, важно обратить внимание на то, что называли «новым мышлением».

В частности, на идеи, высказанные Горбачёвым в ООН в 1988 году. Это не только идеализм, практически отсутствующий в современном международном дискурсе, но и более высокий реализм. Переоценка огромных достижений периода перестройки, как и последовавших провалов, не завершена. Этим займутся будущие поколения, если нам и им удастся сохранить цивилизованную жизнь на планете. Подойдя к изучению того периода объективно, можно обнаружить способы остановить нисхождение по спирали авторитаризма, конфронтации и катастрофы.

--

СНОСКИ

[1] Мы знаем из самого надёжного и профессионального источника – исследований, проведённых ВЦИОМом в поздний перестроечный период, что более 80 процентов советских граждан полностью или частично поддерживали политические изменения, инициатором которых был Михаил Горбачёв. В декабре 1989 г. 49 процентов респондентов в России и 52 процента во всём СССР полностью одобряли деятельность Горбачёва, ещё 32 процента (в России и СССР) одобряли его деятельность частично (В какой мере вы одобряете деятельность М.С. Горбачёва? // ВЦИОМ. Москва, 1990).

[2] Рейтинги Бориса Ельцина и Михаила Горбачёва по 10-балльной шкале // ВЦИОМ. Москва, 1993.

[3] Matlock J. Reagan and Gorbachev: How the Cold War Ended. New York: Random House, 2004. P. 315.

[4] Выступление в Организации Объединённых Наций. Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. VII. М.: Политиздат, 1990. С. 193.

[5] Там же, стр. 187.

[6] Там же, стр. 188.

[7] Там же, стр. 189.

[8] Legvold R. Return to Cold War. Polity. Cambridge, 2016. 187 p.

[9] Izkowitz Shifrinson J. R. Deal or No Deal? The End of the Cold War and the U.S. Offer to Limit NATO Expansion // International Security. 2016. Vol. 40. No. 4. P. 30-31.

[10] Trump impeachment trial: Biden warns democracy is fragile // BBC. 14.02.2021. URL: https://www.bbc.co.uk/news/world-us-canada-56061100 (дата обращения: 19.04.2021).

Россия. США. Великобритания > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763783 Арчи Браун

ЯДЕРНАЯ ПРОГРАММА ИРАНА: ЧТО ДАЛЬШЕ?

АДЛАН МАРГОЕВ

Аналитик Института международных исследований МГИМО.

Кому и зачем в Иране нужна ядерная программа? Кто принимает решения и влияет на выработку политики в этой сфере? В контексте американо-иранских контактов о возврате к Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) и консультаций по новому соглашению автор изучает участников иранского внешнеполитического процесса и их мотивацию развивать ядерную программу или вести переговоры по её ограничению.

Иранская власть на бумаге и в реальности

Внешняя политика Ирана – результат гибкого сочетания формального межведомственного взаимодействия и неформальных процедур. Последние часто опережали юридическую реальность и позже фиксировались документально: так, после смерти основателя Исламской республики Рухоллы Хомейни состоялся единственный после революции транзит власти, а затем появилась обновлённая конституция[1].

Конституционные органы власти и их полномочия неизменны до сих пор (рисунок 1). Формально система власти в Исламской Республике децентрализована: она повторяет принцип разделения властей, но за счёт специфических органов и политико-правовой доктрины (велайат-е факих), проработанной ещё до революции аятоллой Хомейни, прямо или косвенно закрепляет главное полномочие верховного лидера – влиять на кадровые назначения и тем самым поддерживать баланс между различными органами власти и представленными в них политическими силами.

Верховный лидер принимает решения по ключевым вопросам, командует армией, объявляет войну и мир, задаёт ориентиры во внутренней и внешней политике и продвигает их как самостоятельно, так и через представителей (а их примерно 2 тысячи) в федеральных и региональных органах власти. Он назначается на неопределённый срок и может сместить избираемый населением Совет экспертов из 88 шиитских правоведов-богословов, который в составе шести комиссий собирается дважды в год и в закрытом режиме обсуждает ситуацию в стране. Когда на внеочередном заседании Совета экспертов в 1989 г. верховным лидером Ирана назначили президента Али Хаменеи, часть духовенства сочла такое решение неправомерным – у Хаменеи не было даже сана аятоллы, а его предшественник был великим аятоллой и в силу революционных заслуг назывался имамом. Однако сравнительно слабый с точки зрения личного авторитета Хаменеи был удобен управленческим кругам, поскольку вместо продвижения собственной повестки он был сосредоточен на поддержании статус-кво, от которого зависело и его положение.

Несоответствие формальных полномочий и реального веса Хаменеи определило стиль его руководства – главной задачей стал поиск консенсуса и равновесие политической системы. Находясь у власти три десятилетия, аятолла Хаменеи укрепил влияние, но сохранил осторожность, которая не была присуща Хомейни: верховный лидер не высказывается первым даже по главным политическим вопросам, предпочитает излагать консенсусную позицию, не допускает чрезмерного усиления каких-либо политических сил, попеременно поддерживая позиции разных сторон. Именно поэтому в его выступлениях можно найти противоположные по смыслу высказывания, к которым он апеллирует при необходимости – с позиции «а я вас предупреждал».

Один из двух органов, который позволил укрепиться Али Хаменеи – Наблюдательный совет, известный также как Совет стражей конституции. Шесть его членов – исламских правоведов назначает верховный лидер и ещё шесть гражданских юристов со знанием исламского права – избранный народом парламент по представлению главы судебной власти, назначенного верховным лидером.

Круг замыкается, поскольку члены Наблюдательного совета ветируют – часто произвольно – кандидатов на выборах, включая выборы в Совет экспертов, который назначает и смещает верховного лидера. Более того, без одобрения Наблюдательного совета законы, принятые однопалатным меджлисом, не имеют силы. Если между парламентом и Наблюдательным советом или между другими органами власти возникает спор, его решает Ассамблея по определению государственной целесообразности, в которую верховный лидер назначает в силу занимаемой должности или личных заслуг 36 государственных деятелей – их задача в том, чтобы занять позицию «над схваткой» в межведомственных разногласиях и межэлитных противоречиях и предложить верховному лидеру и истеблишменту консенсусное решение, соответствующее национальным интересам Ирана, конституции и нормам ислама.

Консенсусные решения по вопросам национальной стратегии и безопасности в штатном режиме вырабатываются в Высшем совете национальной безопасности (ВСНБ)[2]. Формально им руководит президент, и большинство членов совета входят в него в силу занимаемой ими руководящей должности в других структурах, но председателя совета «уравновешивает» секретарь, которого вместе с ещё одним членом совета назначает по своему усмотрению верховный лидер. С 2013 г. секретарём ВСНБ является Али Шамхани – контр-адмирал КСИР и бывший министр обороны, получивший высшую награду Саудовской Аравии за улучшение отношений между Ираном и странами Персидского залива.

В формальной иерархии власти вслед за верховным лидером и координационными органами, которые помогают ему калибровать политическую систему, расположена исполнительная власть во главе с президентом. Однако в реальности за более чем тридцать лет правления Хаменеи бесконтрольно укрепила своё влияние главная силовая структура страны – Корпус стражей исламской революции (КСИР). На него уже после реформы конституции 1989 г. сделал ставку Хаменеи для укрепления личной власти.

Чтобы хоть отчасти представить роль КСИР в иранской политике, нужно объединить в сознании вооружённые силы, Федеральную службу безопасности, Центр «Э», Федеральную службу охраны, Росгвардию, Главное управление минобороны, часть администрации президента, часть корпорации «Ростех» с предприятиями военно-промышленного комплекса и «Росатома» – и всё равно не удастся адекватно объяснить, насколько влиятельна эта структура. Помимо властных полномочий, под контролем КСИР, по некоторым оценкам, находится не менее трети иранской экономики.

«Гиперсиловики» из КСИР не подотчётны никому, кроме верховного лидера. С 2019 г. этой структурой руководит генерал-майор Мохаммад Али Джафари, однако оценить сплочённость и гомогенность позиций групп влияния внутри КСИР сложно: они редко выступают с внешнеполитическими или иными заявлениями, но могут предпринимать самостоятельные силовые акции, не согласованные с другими органами власти.

По гамбургскому счёту вслед за КСИР в рейтинге власти располагается президент страны. Ему подотчётен и главный дипломат страны, от команды которого зависят успехи Ирана на международной арене, и руководитель Организации по атомной энергии Ирана как гражданской структуры.

В 2013 г., когда стало очевидно, что без снятия санкций иранская экономика не сможет обеспечить благосостояние населения, духовный лидер сделал ставку на Хасана Роухани. Команда Махмуда Ахмадинежада, с которым у верховного лидера возник конфликт, была пригодна скорее для дальнейшего наращивания ядерной программы, чем для переговоров по её ограничению. Будучи секретарём ВСНБ в 1989–2005 гг., Роухани досконально знал предмет переговоров, а в его команде был Мохаммад Джавад Зариф – выпускник Университета штата Калифорния и Денверского университета, бывший постпред Ирана в ООН и один из переговорщиков по иранской ядерной программе под руководством того же Роухани в 2003–2005 годах.

Команду ключевых переговорщиков дополнил ещё один опытный функционер – Али Акбар Салехи. Глава иранской атомной программы в должности вице-президента, обладатель докторской степени по ядерной физике Массачусетского технологического института, в прошлом постпред Ирана в МАГАТЭ и министр иностранных дел. В 2019 г. Салехи заявил в одном из интервью, что заблаговременно приобрёл копии оборудования, демонтированного при реализации СВПД на тяжеловодном реакторе в Араке, чтобы в случае срыва ядерной сделки оперативно вернуть реактор в строй. По словам Салехи, об этом решении знали только он и верховный лидер.

Принцип разделения властей подразумевает независимость трёх ветвей власти и систему сдержек и противовесов. Несмотря на ограниченную роль парламента в принятии решений, депутаты контролируют деятельность исполнительной власти и открыто излагают позиции, противоречащие линии президента и правительства. Парламентский контроль на ядерном треке выразился в том, что депутаты провели процесс ратификации СВПД, хотя с точки зрения международного права этот документ не был международным договором и не требовал одобрения в парламенте, и обязали министра иностранных дел отчитываться перед меджлисом о реализации сделки каждые три месяца.

Рисунок 1. Система органов власти в Иране

В 2020 г. на фоне кризиса ирано-американских отношений при Дональде Трампе ситуация усугубилась из-за того, что в результате выборов парламент перешёл под контроль консервативно настроенных сил. Председателем меджлиса стал бригадный генерал КСИР Мохаммад Багер Галибаф, который участвовал в президентских выборах 2005 и 2013 гг. и может выдвинуть свою кандидатуру на выборах в 2021 году. Во главе судебной власти стал Эбрахим Раиси, который проиграл Роухани в президентской гонке в 2017 году.

В отличие от США, где ценным источником знаний о политической «кухне» всегда – и особенно при администрации Дональда Трампа – служили «сливы» в информационное пространство и мемуары отставников, в Иране в открытом доступе крайне мало сведений о том, как принимались и принимаются решения по вопросам национальной безопасности, включая ядерную программу. Реконструировать процесс принятия решений удаётся по отдельным заявлениям в прессе, верифицировать которые не представляется возможным, если информацию не подтверждают или не опровергают другие источники – тоже публично. О таких решениях иранские политические деятели могут рассказывать в редких интервью, которые не получают огласки в зарубежной прессе, а также в мемуарах, появляющихся с большой задержкой во времени: представить, что президент ещё у власти, а бывший член его команды публикует обличительные воспоминания, в иранской политической культуре невозможно.

Ядерная мотивация

Мотивация иранского истеблишмента – вне зависимости от политических предпочтений его представителей – зиждется на стремлении сохранить режим. При общности цели выбор средств её достижения разделяет иранских государственных деятелей на условных консерваторов и реформаторов. Однако они остаются двумя ветвями одного дерева, о вырубке которого запрещено думать, потому что советский опыт подсказывает иранцам, что пересмотр основ политического режима может привести к его самоликвидации (помимо атеистичности коммунистического строя и открытия страны тлетворному влиянию Запада, другие причины распада СССР иранцы замечают в меньшей степени). Когда в 1998 г. президентом стал реформатор Мохаммад Хатами, противники стали называть его аятолла Горбачёв, намекая на то, что следовать путём открытого сотрудничества с Западом опасно для государственного строя.

Тегеран мог бы добиться эффективного сдерживания противников с помощью ядерного оружия – его отсутствие в Ираке и Ливии и последовавшее вторжение США в эти страны стало для иранцев не менее релевантным примером, чем для создавшей ядерное оружие Северной Кореи. Иранцы не успели продвинуться к этой цели – раскрытие в 2002 г. ядерного объекта в Натанзе привело к тому, что в 2003 г. скоординированная деятельность, которая могла способствовать военным ядерным разработкам, была прекращена.

Бремя санкций десятилетиями усугубляло экономическое состояние, и часть иранских элит (особенно в управленческих кругах, отвечавших за национальное хозяйство) осознавала, что ядерные мощности не могут обеспечить устойчивость страны – необходим нормальный внешнеторговый баланс. Накануне переговоров по СВПД в 2013 г. верховный лидер издал фетву – религиозный приказ, запрещающий разработку ядерного оружия. С тех пор публично за разработку ядерного оружия могут выступать только смелые политологи.

Несоответствие цели и средств её достижения привели к адаптации намерений – создать максимальный технологический потенциал мирной ядерной программы, чтобы в случае масштабного кризиса иметь возможность перевести мощности в военное русло.

Пока фетва верховного лидера и членство в Договоре о нераспространении ядерного оружия создают политическое прикрытие, а МАГАТЭ с помощью инспекционного режима – техническое, Тегеран имеет право развивать ядерную программу в соответствии с собственными задачами.

Несмотря на то, что в стране всего одна действующая атомная электростанция, топливо для которой поставляет «Росатом», а Иран является мировым лидером по запасам углеводородов, Тегеран оправдывает широкомасштабную ядерную программу необходимостью технологического прогресса и неэнергетическим применением ядерных технологий – например, в медицине.

Ядерная программа – это также символ независимости и оплот политического режима. Если власти Ирана после стольких лет противостояния уступят по ядерному вопросу, а затем сдадут позиции по другим – например, по ракетной программе или региональной политике, – зачем тогда нужен этот политический режим и чем ему гордиться?

Стремление Ирана развивать ядерную программу в международно-приемлемых рамках объясняет открытая переписка верховного лидера и президента Ирана после заключения СВПД в 2015 году. Главные доводы иранского руководства зафиксировали «красные линии» и позволяют объяснить современную позицию Тегерана по ядерному соглашению:

Иран согласился на переговоры по ядерной программе для «ликвидации жестоких экономических и финансовых санкций», но необходимы «сильные и достаточные гарантии для предотвращения нарушений противоположной стороной» своих обязательств, например, под «надуманным предлогом о терроризме и правах человека».

СВПД – дипломатическая победа Ирана и показатель несостоятельности санкционного давления, поскольку Совет Безопасности ООН больше не считает ядерную программу Ирана угрозой миру и безопасности и отменил действие шести резолюций без их выполнения Ираном.

Иран готов реализовать СВПД только при условии, что МАГАТЭ закрывает иранское ядерное досье, которое ставило вопросы о военной ядерной программе в прошлом.

Необходимо обеспечить стабильное проведение НИОКР в ядерной сфере – международное сообщество признаёт неотъемлемое право Ирана на мирный атом.

Судьба ядерной сделки

В 2018 г. Вашингтон вышел из СВПД, но Тегеран год соблюдал соглашение в полном объёме. Пять шагов Ирана по сокращению своих обязательств оказались скромными – во многом из-за риска спровоцировать военный конфликт при администрации Дональда Трампа и потерять дипломатическую поддержку на международной арене. После убийства генерала Касема Сулеймани в январе 2020 г. Тегеран ограничился ракетным обстрелом американских баз и силовыми акциями против союзников США в регионе. Лишь убийство физика-ядерщика Мохсена Фахризаде в декабре того же года, совпавшее с разработкой законопроекта о снятии санкций против Ирана и победой Джо Байдена на президентских выборах, привело к тому, что Иран начал вновь обогащать уран до 20 процентов[3], а затем – после диверсии на обогатительном комплексе в Натанзе – до 60 процентов (впервые за историю ядерной программы), а также производить его в металлической форме и ограничил инспекционную деятельность МАГАТЭ рамками «обычного» соглашения о гарантиях, сняв с себя добровольное обязательство соблюдать условия дополнительного протокола к нему.

Законопроект меджлиса об увеличении производства низкообогащённого урана обозреватели изначально воспринимали как очередную инициативу с целью продемонстрировать свою роль во внешней политике Ирана, но считали, что текст документа либо не будет одобрен, либо правительству удастся его обойти уже после принятия. Ожидания не оправдались: вопреки пожеланиям команды Хасана Роухани Наблюдательный совет одобрил документ с одной поправкой, чем вынудил правительство соблюдать его неукоснительно – за уклонение от имплементации закона грозит уголовная ответственность.

Поведение меджлиса можно было бы объяснить предвыборными амбициями его спикера, но когда законопроект стал законом, он оказался основой консенсуса всей политической системы Ирана по поводу ядерной программы. Тот, кто выступит против закона после его одобрения, противопоставит себя не меджлису, а всему режиму во главе с верховным лидером.

Чем руководствуется Тегеран, повышая ставки накануне диалога с Вашингтоном по ядерной программе?

Во-первых, стремлением ликвидировать дисбаланс за столом переговоров: Соединённые Штаты благодаря администрации Трампа не только сохранили рычаги давления, которые были у администрации Обамы, но и приумножили их, а вынужденная приверженность Ирана ядерному соглашению привела к тому, что на переговоры о возвращении в сделку иранцы вышли бы без каких-либо козырей. К тому же новый закон позволяет накопить ещё больше знаний о ядерных технологиях и полезен Ирану с точки зрения технологического развития – об этом, специально оставляя политические вопросы за скобками и не скрывая своего удовлетворения, заявил глава иранской атомной программы Али Акбар Салехи.

Во-вторых, администрация Байдена дала понять, что её не устраивает просто возврат к СВПД – за этим последуют настойчивые призывы к переговорам по ракетной и региональной проблематике. Демократическая администрация, как и республиканская, планирует обрушить в обмен на более глубокое снятие санкций три столпа иранской стратегической политики[4]. В Иране это понимают, публично такого сценария не допускают, но, вероятно, готовятся к нему. Пусть и в совершенно других условиях, в 2003 г. при администрации Хатами иранцы предпринимали попытку начать диалог с США по всему спектру вопросов, интересующих Вашингтон и Тегеран, однако сегодня в Иране историю с несостоявшейся «большой сделкой» (grand bargain) отрицают.

В-третьих, иранским элитам важно сохранить лицо и не быть обманутыми дважды. По внутриполитическим причинам Иран не может предпринять шаги по возврату к СВПД первым, ведь выходили из сделки американцы – им и нужно проявить инициативу. Более того, необходимы гарантии того, что сценарий с Трампом не повторится и ядерная сделка не окажется вновь заложницей президентских циклов в Соединённых Штатах. Очерёдность действий и механизмы политических гарантий определяют в диалоге с участием других членов СВПД. И даже в этом случае останется проблема «компенсации», которую иранцы требуют то в форме денежной выплаты, то в виде инвестиций или других гарантий получения экономической выгоды.

С учётом того, что 23 мая 2021 г. камеры МАГАТЭ на иранских ядерных объектах будут демонтированы, а трёхмесячные показания стёрты с диска без передачи инспекторам, если не достигнуть промежуточных договоренностей по возврату к соглашению, у администрации Байдена остаётся не так много времени для возвращения в СВПД без долгосрочных потерь для дипломатии и режима ядерного нераспространения. В противном случае есть риск нового витка конфронтации и потери Ирана за столом переговоров на следующее десятилетие.

--

СНОСКИ

[1] Kazemzadeh M. Foreign Policy Decision Making in Iran and the Nuclear Program // Comparative Strategy, 2017. Т. 36. №. 3. С. 198–214.

[2] В состав ВСНБ входят: главы трёх ветвей власти, два представителя верховного лидера, руководители вооружённых сил, КСИР и генерального штаба, министры иностранных дел, внутренних дел, разведки, руководитель Организации управления и планирования. На отдельные заседания ВСНБ могут быть приглашены профильные министры.

[3] В природном уране около 0,7 процента урана-235, остальная часть руды содержит уран-238. Для производства ядерного топлива для АЭС долю урана-235 доводят с помощью центрифуг до примерно 3,5 процента. Потребность обогащать уран выше этого порога в гражданской ядерной программе может возникнуть в исследовательских целях (например, в медицине). Уран с процентом обогащения выше 20 может потребоваться для некоторых исследовательских реакторов или производства топлива для атомных подлодок, а для создания атомной бомбы процент обогащения урана должен быть выше 90.

[4] Tabatabai A. Nuclear Decision-Making in Iran: Implications for S Nonproliferation Efforts // Columbia University. 6.08.2020. URL: https://www.energypolicy.columbia.edu/research/report/nuclear-decision-making-iran-implications-us-nonproliferation-efforts(дата обращения: 24.04.2021).

Иран > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763782 Адлан Маргоев

КАНАЛ ВЛИЯНИЯ?

ПАВЕЛ ГУДЕВ, Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра североамериканских исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

ИЛЬЯ КРАМНИК, Младший научный сотрудник Центра североамериканских исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

ТУРЕЦКИЕ ДЕЙСТВИЯ ВОКРУГ ПРОЛИВОВ И БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ

Политический скандал в Турции в апреле 2021 г., вызванный «письмом 103 адмиралов», вновь привлёк внимание к одной из ключевых проблем международных отношений: проблеме статуса Черноморских проливов и возможных его изменений в связи со строительством канала «Стамбул».

Интерес к теме повышает нервная реакция турецкого руководства: дюжину отставных офицеров из числа подписавших письмо сразу задержали и поместили под арест, обвинив в попытке государственного переворота и в связи с Фетхуллахом Гюленом. Реджеп Тайип Эрдоган назвал их врагами Ататюрка и Турецкой Республики. А ведь авторы письма всего лишь сказали, что сейчас не время начинать дискуссию о Конвенции Монтрё 1936 г., в особенности в связи с планами по строительству нового канала, так как Конвенция полностью отвечает интересам Турции.

Эрдоган крайне болезненно реагирует на критику и не любит, когда ему в открытую перечат, видя в этом заговор против него лично и существующей политической системы. Но, даже принимая во внимание своеобразное отношение турецкого общества к собственным вооружённым силам, нельзя не заметить, что налицо явный «перегиб», так как некоторые из отставных адмиралов уже отсидели положенные сроки после неудачной попытки военного переворота 2016 года. Если же говорить о позиции самого турецкого лидера по обсуждаемому вопросу, то на высоком политическом уровне было заявлено, что президент может, когда на то будет его воля, выйти из тех или иных международных соглашений, включая Конвенцию Монтрё. Подобные заявления хороши для пропагандистских целей, но не имеют отношения к реальности. Режим Конвенции – сфера действия не национального турецкого законодательства, а международного права. Её изменение и пересмотр возможны лишь в ходе работы новой международной конференции, а не в одностороннем формате, как бы того ни хотели некоторые турецкие политики.

Монтрё и Турция

Правда ли, что без Конвенции Монтрё Турции станет намного легче жить? На самом деле, наоборот, – в её отсутствие к черноморским проливам неизбежно станут применяться нормы и положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., а значит черноморские проливы будут автоматически отнесены к категории международных с правом транзитного прохода, которое одинаково применимо как к гражданским судам, так и военным кораблям, и не может быть приостановлено. В данном случае ключевое значение будут иметь два критерия: географический и функциональный. Последний означает, что проливы давно и постоянно используются для международного судоходства. А первый – то, что они соединяют одну часть открытого моря/исключительной экономической зоны (в Эгейском море) с другой частью открытого моря/исключительной экономической зоны (в Чёрном море), а значит – здесь должно быть применимо право транзитного прохода.

Турция, конечно, может полагаться на то, что она не числится участницей ни Женевских конвенций по морскому праву 1958 г., ни самой Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., в рамках которой и было закреплено право транзитного прохода, то есть теоретически может не исполнять их нормы и положения. Но такой подход не учитывает того обстоятельства, что Конвенция 1982 г. кодифицировала (естественно, за некоторыми исключениями) нормы международного обычного права, обязательные для исполнения всеми членами международного сообщества. Конечно, вопрос о том, является ли на сегодняшний день право транзитного прохода устоявшейся нормой обычного права, носит дискуссионный характер. Соединённые Штаты в своих военно-стратегических интересах доказывают, что да, а, например, Иран считает, что нет, и им могут пользоваться исключительно страны, которые Конвенцию подписали и ратифицировали. Таким образом, Иран, не участвующий в Конвенции, может не признавать это право за США, которые также остаются вне её рамок. В отношении черноморских проливов допустима эта же логика. А с нашей же точки зрения, право транзитного прохода движется к тому, чтобы стать в перспективе нормой международного обычного права…

Конечно, не все заявления президента Эрдогана, можно назвать бахвальством. Так, он совершенно прав, говоря, что строительство канала «Стамбул», параллельного проливу Босфор, упрочит суверенитет Турецкой Республики. Конвенция Монтрё хоть и закрепила суверенитет Турции над проливами, но он всё равно ограничен в её рамках. Прежде всего, это касается режима торгового судоходства, в отношении которого должна действовать полная свобода. Турция же ещё с начала 1980-х гг. активно использует экологическую риторику для ужесточения режима прохода через проливы коммерческих судов. В рамках принятых регламентов и инструкций по их исполнению Анкара вводит всё новые и новые ограничения: от максимального размера судна до необходимости использовать лоцманскую проводку в тех или иных случаях. В данном случае Турция опять забывает, что предмет регулирования находится в сфере действия не национального, а международного права. Никакие односторонние действия Турции не могут рассматриваться как легитимные без одобрения всех участников Конвенции Монтрё или же одобрения на уровне Международной морской организации (IMO), ответственной за обеспечение безопасности судоходства. Регламенты и инструкции не являются поправками к Конвенции.

И вот Турция нашла выход – строительство канала «Стамбул», в котором регулирование судоходства будет целиком и полностью основано на внутреннем законодательстве, и проходить его придётся исключительно по правилам, которые установит Анкара. Слова же Эрдогана о том, что строительство нового канала нельзя никак связывать с Конвенцией Монтрё – и лукавство, и правда одновременно. Правда, потому что этот шаг не может привести к автоматическому разрушению режима Конвенции, поскольку заход в акваторию Чёрного моря из Эгейского всё равно будет пролегать через Дарданеллы. Это, в свою очередь, означает, что все ограничения – по классу, водоизмещению, времени присутствия – будут сохраняться в отношении военных кораблей нечерноморских государств. А лукавство, потому что канал «Стамбул» – лишь первый шаг. Второй – строительство канала, параллельного Дарданеллам, что, как утверждается, можно будет сделать гораздо проще, быстрее и финансово необременительно. А тогда, как, видимо, считают в Анкаре, страна получит возможность если не избавиться от ограничений Монтрё, то как минимум заменить её режим на новый, максимально приближенный к режиму прохода через внутренние воды прибрежного государства. Да, и ещё в качестве бонуса – появится возможность зарабатывать на проходе судов.

Турция затевает опасную игру. В отношении искусственно созданных гидротехнических сооружений, к коим относятся и каналы, сложилась, по мнению большинства экспертов, норма международного обычного права: эти каналы служат для обеспечения интересов международного судоходства, здесь должна действовать полная свобода и для гражданских судов, и для военных кораблей, а меры регулирования прохода не должны носить дискриминационный характер. Всё вместе это означает, что Турция находится в плену опасной иллюзии: полагает, что сможет удержать контроль над судоходством в каналах в своих руках и самостоятельно решать, кого пускать, а кого нет. Нам представляется, что Турции не удастся создать здесь какой-то уникальный правовой режим, который отличался бы от существующих в Суэцком и Панамском каналах.

Главные интересанты такого развития событий – конечно же, США и их союзники по НАТО, которые были бы рады избавиться от ненавистных им ограничений Монтрё по классу (все, кроме авианосцев и подлодок), водоизмещению (45 тысяч тонн – корабли под всеми флагами нечерноморских стран; 30 тысяч тонн – под флагом одной страны; 15 тысяч тонн – максимум во время прохода проливов; 10 тысяч тонн – максимум для одного корабля) и времени пребывания (21 день) – в отношении своих военных кораблей с целью расширения присутствия своих ВМС в акватории Чёрного моря уже на постоянной, а не ротационной основе.

Вероятно, своими действиями Турция посылает сигнал как Москве, так и Вашингтону. Нас она пугает тем, что именно в её руках находится ключ от безопасности в Чёрном море и она будет им распоряжаться в собственных интересах.

Означает ли это, что Анкара готова полностью отказаться от подхода, который устраивал Россию и в соответствии с которым все вопросы обеспечения безопасности в регионе должны решаться черноморскими странами без привлечения внерегионалов? Конвенция Монтрё исходила из приоритетного учёта интересов Турции и остальных черноморских государств в области безопасности, а строительство каналов способно привести к противоположной ситуации и открыть Чёрное море для всех желающих, тем самым потенциально увеличив уровень напряжённости. Соединённые Штаты будут бесконечно рады такому развитию событий, но готова ли Турция к этим переменам?

Предыстория вопроса

Впервые после взятия Константинополя в 1453 г. турецкое господство в Азово-Черноморском бассейне было поставлено под вопрос через 240 с лишним лет, когда Россия захватила Азов и получила контроль над устьем Дона. Впрочем, не слишком удачная для России русско-турецкая война 1710–1713 гг. на несколько десятилетий замедлила расширение российского влияния в Причерноморье. Вопрос о правах прохода через Босфор и Дарданеллы в тот период не ставился в принципе – даже торговля на Чёрном море велась только с использованием турецких судов. Ситуация начала меняться с подписанием Кючук-Кайнарджийского мира (1774 г.), впервые разрешившего плавание в турецких водах российским торговым судам. Вопрос прохода военных кораблей решён, однако, не был. Впервые он был урегулирован в рамках Константинопольских союзных договоров 1799 и 1805 гг., позволивших российским военным кораблям проходить проливы, причём Чёрное море объявлялось закрытым для военных и каперских судов третьих держав. Но после поражения третьей антифранцузской коалиции Османская империя пошла на сближение с Францией, и вскоре очередная русско-турецкая война перечеркнула достигнутый было результат.

Поражения турецких войск под Рущуком и у Слободзеи в 1811 г. вновь заставили Турцию пойти на переговоры, но Бухарестский мир не решал вопроса прохода военных кораблей, подтвердив, впрочем, ранее полученные свободы торгового мореплавания. В 1826 г. положения договора подтверждены Аккерманской конвенцией. Но уже год спустя, в 1827 г., Турция её аннулировала на фоне обострившихся в связи с греческим восстанием и особенно после Наваринского сражения отношений с Россией. Русско-турецкая война 1828–1829 гг. закончилась поражением Турции. Адрианопольский мирный договор 1829 г., среди прочего, вновь подтвердил свободу торгового мореплавания, но вопросы транзита военных кораблей не затрагивал. Поражение в войне привело к резкому ослаблению Османской империи и серьёзному внутреннем конфликту, вылившемуся в турецко-египетскую войну 1831–1833 годов. Опасаясь неконтролируемого распада Османской империи и перехода её владений под контроль других стран, в первую очередь Франции и Великобритании, Россия оказала турецкому султану Махмуду II помощь в войне с Египтом, которая на первом этапе развивалась для Турции неудачно. В феврале-апреле 1833 г. в Босфор вошли несколько соединений боевых кораблей Черноморского флота, а на азиатском берегу пролива высадился многочисленный десант. После этого Россия вступила в переговоры с египетским пашой Мухаммедом Али, заставив того сначала остановить наступление на Стамбул, а затем и отвести войска.

Главным итогом Босфорской операции русской армии и флота стало подписание Ункяр-Искелесийского союзного договора между Россией и Турцией сроком на восемь лет, который можно считать, наверное, самым большим успехом России в вопросе регулирования Черноморских проливов. Особая статья данного соглашения предусматривала закрытие Черноморских проливов для военных кораблей нечерноморских держав. При этом договор подтверждал ранее заключённые соглашения, включая договоры 1798 и 1805 гг., дававшие право российским военным кораблям проходить через проливы. Результатом стал довольно серьёзный кризис – британское и французское правительство предъявили протест Турции, в ультимативной форме потребовав отказаться от ратификации договора. Турецкий султан, впрочем, опираясь на поддержку Петербурга, отказался удовлетворить требования европейских держав, а противоречия Лондона и Парижа не позволили им в тот момент сформировать устойчивую военную коалицию.

Тем не менее европейские страны не оставили попыток вмешаться в решение вопроса о Черноморских проливах и воспользовались шансом, который предоставила им вторая турецко-египетская война (1839–1841 гг.), в ходе которой Россия, Великобритания, Франция, Австрия и Пруссия поддержали Османскую империю. К тому моменту истёк срок действия Ункяр-Искелесийского договора, и его заменила Лондонская конвенция о проливах 1841 г., согласно которой Босфор и Дарданеллы в мирное время объявлялись закрытыми для военного флота всех стран. Турецкий султан мог дать разрешение на проход лёгких военных судов, состоящих в распоряжении посольств. Лондонскую конвенцию 1841 г. можно считать первым актом многостороннего регулирования вопроса о проливах, и с этого момента всё последующее регулирование этой проблемы осуществляется именно многосторонними международными соглашениями.

Лондонская конвенция заметно ухудшила положение России – Черноморский флот оставался заперт в Чёрном море, но никакие гарантии безопасности проливов в случае войны не предусматривались. Эта проблема встала наиболее остро в ходе Крымской войны 1853–1856 гг., когда флоты европейских держав вошли в Чёрное море и высадили десант в Крыму. Парижский мирный договор 1856 г. подтвердил положения Лондонской конвенции о закрытости проливов, Чёрное море объявлялось нейтральным, а Россия и Турция обязывались ликвидировать военно-морские силы и флотские арсеналы по его берегам. Вместе с тем это положение не давало России ничего в плане безопасности – с учётом сохранения баз турецкого флота в Средиземном и Мраморном море, а также наличия в Средиземном море сильных флотов европейских держав.

В 1870 г. министр иностранных дел, канцлер Российской Империи Александр Горчаков подписал знаменитую депешу, согласно которой Россия отказывалась от соблюдения положений Парижского мирного трактата в части, ограничивающей право содержать на Чёрном море флот и береговые арсеналы[1]. Главной причиной был вопрос гарантий безопасности. Обосновывая отказ от соответствующих пунктов договора 1856 г., князь Горчаков указывал и на упомянутую выше проблему наличия турецких и европейских военно-морских сил в непосредственной близости от Чёрного моря, и на нарушения нейтралитета Чёрного моря, включая вмешательство в судьбу дунайских княжеств – Молдавии и Валахии. Момент для восстановления прав России на Чёрном море был выбран очень удачно: поражение Франции в войне с Пруссией и формирование Германской империи означало отсутствие шансов на создание очередной антироссийской коалиции, которая могла бы заставить Петербург отказаться от своих намерений под угрозой применения силы. Против ожидаемо выступил британский МИД, результатом чего стало подписание нового Лондонского договора от 1871 года. Он фиксировал право Турции и России содержать военные флоты на Чёрном море, одновременно позволяя Турции пропускать через проливы корабли дружественных ей держав – то есть бывших противников России по Крымской войне.

Восстановление права содержать флот на Чёрном море само по себе заметно повышало возможности России гарантировать безопасность на южном фланге, однако дипломатический шаг не был подкреплён необходимыми военными мерами – и в итоге в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Россия почти не имела боеспособного флота на Чёрном море. Это осложнило боевые действия и не позволило противостоять пришедшим в Босфор кораблям британского Средиземноморского флота, что, возможно, обусловило сохранение Турции как государства в целом. Положения Лондонского договора 1871 г. сохраняли действие и в ходе русско-японской войны 1904–1905 гг., они не позволили России использовать на Дальнем Востоке корабли Черноморского флота, появление которых могло бы существенно повлиять на ход и исход боевых действий.

Во время Первой мировой войны отсутствие гарантий безопасности проявилось вновь: ещё будучи нейтральной, Турция пропустила через Черноморские проливы немецкие корабли – линейный крейсер «Гебен» и лёгкий крейсер «Бреслау», появление которых на театре военных действий во многом обусловило вступление Турции в войну на стороне Центральных держав. В ходе войны союзники по Антанте – Россия, Франция и Великобритания – достигли соглашения о передаче России Константинополя и зоны проливов в обмен на земли в азиатской части Османской Империи. После Октябрьской революции 1917 г. и фактического выхода России из войны советское руководство заявило о разрыве этого соглашения. Вопрос о его реальном выполнении в случае продолжения участия России в войне (независимо от формы правления) составляет до сих пор предмет оживлённой дискуссии.

Поражение Центральных держав в Первой мировой войне, повлёкшее, среди прочего, распад Османской Империи, ознаменовалось и резким изменением режима проливов. По Севрскому договору 1920 г., зона проливов объявлялась демилитаризованной и передавалась под международный контроль. Но положения договора так и не вступили в силу: поддержанные Советской Россией кемалисты сумели взять под контроль большую часть собственно турецких территорий, пользуясь противоречиями в лагере Антанты. При этом в 1921 г. в Москве был подписан советско-турецкий договор, предполагавший, в частности, решение вопроса о статусе проливов на конференции Черноморских держав. Тогда же подписано соглашение о военной и финансовой поддержке Турции со стороны РСФСР. В 1925 г. Москва и Анкара заключили договор «О дружбе и нейтралитете», продлённый в 1931 г. (на пять лет) и в 1935 г. (на десять).

Как и в предыдущих случаях, попытка «выключить» из процесса третьи страны не удалась. Севрский договор заменили новым соглашением, принятым в июле 1923 г. по итогам конференции в Лозанне. Документ предусматривал свободное прохождение Черноморских проливов кораблями любых стран без каких бы то ни было ограничений. СССР с подобным урегулированием не согласился, и тринадцать лет спустя Лозаннская конвенция была заменена ныне действующей Конвенцией Монтрё.

Однако история попыток изменить статус проливов на этом не закончилась. В конце Второй мировой войны советское руководство денонсировало советско-турецкий договор 1925 г. и попыталось добиться изменения режима контроля над Черноморскими проливами, потребовав от Турции ввести режим совместного контроля и разместить в проливах советскую военно-морскую базу. Одновременно предъявлялись территориальные претензии к Турции. Не исключено, что этот шаг Москвы стал основным побудительным стимулом вступления Турции в НАТО.

Если анализировать историю соглашений о статусе проливов, то можно выделить характерные особенности турецкого поведения, прослеживающиеся в соглашениях 1798–1805 гг., Ункяр—Искелесийском договоре 1833 г., Московском договоре 1921 года. Турция прибегала к помощи России для решения практических задач, как правило – для ликвидации серьёзной угрозы суверенитету и территориальной целостности страны. При изменении обстановки достигнутые договорённости отбрасывались. С 1841 г. статус проливов определяется многосторонними соглашениями, но Турция стремилась сохранить за собой право решать, чьи корабли и в каком режиме могут проходить через Черноморские проливы.

Такой подход, надежды на изменение которого нет, не позволяет рассчитывать на достижение устойчивого российско-турецкого компромисса: регулирование обстановки вокруг проливной зоны, независимо от того, появится ли там в дополнение к проливам ещё и канал, останется продуктом сложных взаимных договорённостей крупных игроков.

А вероятность достижения такого компромисса обратно пропорциональна уровню нестабильности в международных отношениях.

Цена безопасности

Получив представление об истории вопроса и текущем состоянии дел, попробуем вообразить худшее: Турция достроила каналы, через который могут свободно проходить военные корабли, а режим Конвенции на них не распространяется. Что и как изменится в части обеспечения безопасности России на южном направлении?

На самом деле существенным будет только одно: в случае такого развития событий НАТО сможет на постоянной основе держать в Турции соединение боевых кораблей без ограничений по тоннажу и срокам пребывания. Насколько это повлияет на баланс сил и может ли потенциальная угроза быть парирована без использования чрезвычайных мер? В нынешних условиях влияние подобного шага на безопасность России будет ограниченным. Ключевую угрозу, которую потенциально несут американские боевые корабли у границ России, составляет вероятное применение ими оружия по целям на российской территории, в первую очередь – по базам Черноморского флота и другим важным военным объектам на побережье. Но в случае действительно серьёзного конфликта между Москвой и альянсом применение крылатых ракет типа «Томагавк» (благодаря большой дальности их полёта) возможно из Эгейского и северо-восточной части Средиземного моря, где корабли НАТО не будут подвергаться такому риску уничтожения, как в Чёрном море. То же можно сказать относительно гипотетического появления в Чёрном море американского авианосца. С точки зрения уже имеющейся потенциальной угрозы для России на юго-западном направлении это выглядит тенью на фоне вероятного развёртывания существенных сил ВВС США и других лидеров альянса в причерноморских странах – членах НАТО. Уязвимость кораблей, находящихся в Чёрном море, заметно возрастает – благодаря береговым ракетным комплексам.

В целом можно констатировать, что боевое применение ВМС НАТО по береговым целям на Чёрном море не требует обязательного присутствия кораблей непосредственно на месте. Кроме того, их использование из района Эгейского моря или Кипра резко повышает уровень защищённости – поскольку применение там российского флота и авиации практически исключено. Что же касается более удалённых от побережья целей, главную угрозу для них составляют не ВМС стран НАТО, а потенциальное развёртывание в восточной Европе существенных сил американской военной авиации. Строительство нового канала и возможность свободного прохода военных кораблей нечерноморских стран по нему не повлияют на эту ситуацию.

--

СНОСКИ

[1] См. подробнее: Крамник И. Не двинув пушки, ни рубля // Россия в глобальной политике, 2020. URL: https://globalaffairs.ru/articles/ne-dvinuv-pushki-ni-rublya/ (дата обращения: 15.04.2021).

Россия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763781 Павел Гудев, Илья Крамник

ИНТЕГРАЦИОННЫЙ «ПЛАН ГОЭЛРО» ДЛЯ XXI ВЕКА

ТИГРАН САРКИСЯН

Заместитель председателя правления Евразийского банка развития, председатель коллегии Евразийской экономической комиссии (2016–2020), председатель правительства Республики Армения (2008–2014).

ЦИФРОВОЙ СУВЕРЕНИТЕТ И ЦИФРОВАЯ ПОВЕСТКА ЕАЭС

Рассмотрение проблемы цифрового суверенитета, тем более в контексте интеграционного объединения, требует новаторского подхода, что продиктовано несколькими важными обстоятельствами.

Во-первых, сам термин «цифровой суверенитет» не является устоявшимся с точки зрения понятийного и категориального аппарата. Любая попытка дать ему определение будет носить субъективный характер и опираться на наш собственный опыт и даже на, как бы это странно ни звучало, ценностную систему.

Во-вторых, практически все классические определения суверенитета привязаны к географии и территориям, в рамках которых суверенитет реализуется. А цифровая реальность трансгранична по своей сути больше, чем любая иная сфера жизнедеятельности. Даже такие процессы, как международная торговля или финансовые операции, крепко связаны с национальными системами регулирования, международными договорами, заключёнными между субъектами международного права, а также с деятельностью международных организаций. Цифровая же реальность только вступает в эпоху регулирования, и пока не очевидно, что она в неё окончательно вступит, а не сохранит свою беспрецедентную независимость.

В-третьих, достаточно сложно перенести понятие цифрового суверенитета на наднациональный уровень. А сделать это необходимо, если мы говорим о перспективах цифровой повестки Евразийского экономического союза (ЕАЭС), которая может стать одним из основных драйверов евразийской интеграции. Можно пойти ещё дальше, сказав, что без цифровой повестки евразийская интеграция окажется перед угрозой потери своих конкурентных преимуществ, так как полноценно реализовать четыре свободы интеграции – товаров, услуг, рабочей силы и капитала – без их цифровизации невозможно.

Прежде чем перейти к вопросу о цифровом суверенитете, обратимся к тому, что происходит в отношениях между государствами и влиятельными акторами цифровой экономики – транснациональными цифровыми корпорациями.

Что происходит в мире

Стремительное внедрение цифровых технологий во все сферы жизни на протяжении последнего десятилетия определило значительные изменения в характере и структуре производства и в торгово-экономических отношениях. Движение мира к новому технологическому устройству носит революционный характер, так как ведёт к вымиранию целых отраслей, появлению новых, при этом резко сокращаются транзакционные издержки в областях, прошедших оцифровку. Кроме того, за последние несколько лет движение это перешагнуло за черту, которая в начале появления цифрового тренда казалась и недоступной, и малозначимой.

Речь о сфере политики и государства, ещё несколько лет назад воспринимавшейся цифровыми гигантами в качестве архаики, которая если и соприкасалась с новой реальностью, то лишь своей регуляторной – не самой, надо сказать, притягательной – стороной. Само понятие «инновация» – как категория – не только рассматривалось в отрыве от государства и его институтов, но и противопоставлялось им в плане техник и методик функционирования и развития. А страны, где движущей силой инновационного развития выступали государства и государственные практики, например Китай, считались территориями ограниченного роста. Если посмотреть статьи в американской периодике десятилетней давности о компании «Alibaba Group», можно увидеть основной тренд оценки китайского инновационного гиганта: за ним стоит государство, поэтому гигант будет расти в пределах государства и в зонах его влияния, рост корпорации будет опираться на внутренний спрос и тому подобное. То есть, даже в том отрезке, где была видна положительная роль государства в поддержке инновационного проекта, его перспективы – именно из-за связанности с государством – воспринимались пессимистично. Это представление об отношениях государства и цифровизации, где главный политический институт и новый технологический тренд существуют и обязаны дальше существовать в параллельных реальностях, сохранялось достаточно долго.

Ломка тренда и стирание границ между цифрой и государством начались с «арабской весны», в «успехе» (пишем в кавычках, так как её последствия во многих смыслах катастрофические) которой цифровые платформы сыграли значительную роль.

Прежде всего, с точки зрения мобилизации и организации политического процесса в самом массовом – протестном – виде. Однако с учётом «западоцентризма» мирового сознания данный процесс воспринимался как вторичный, происходящий в странах не первого мира и не задающий тренд.

С точки зрения этого «мирового сознания», государство и практики цифровой реальности по-настоящему столкнулись в США в 2016 г. во время президентских выборов. Дональд Трамп и его команда грамотно оценили силу цифровых платформ для выявления целевых групп и работы с ними, что сыграло значительную роль в победе на выборах. Уже через четыре года оппоненты Трампа и находящиеся с ними в коалиции цифровые гиганты использовали те же технологии и инструменты для подавления самого президента. Блокирование аккаунтов последнего стало показательным примером вовлечения цифровых гигантов в политику, в сферу государства и власти. При этом транснациональные цифровые корпорации продемонстрировали силу и сплочённость, способную изменить политическую картину, расклад и логику политической культуры самой влиятельной страны, да и мира в целом.

Процесс стирания границ между государством, его суверенным функционалом и цифровой реальностью начался не только в США, но и в других странах. Европейский союз пошёл на открытое противостояние с американскими цифровыми корпорациями, стараясь защитить свой внутренний рынок и суверенитет от тотального доминирования американских корпораций. И если поначалу ЕС ограничивался поддержкой собственных компаний и экосистем, то в последний год встал на путь выстраивания очевидной системы ограничений: Европейская стратегия в области данных и проект закона о цифровых рынках 2020 г. служат примерами тому.

Практически везде ключевым сегментом конфликта государства и цифровых корпораций является сфера данных. Транснациональные корпорации США и Китая накапливают огромные массивы данных (иногда при активной государственной поддержке). При этом аналитика, создаваемая на основе этих данных и с активным использованием инструментов искусственного интеллекта, отличается от традиционной. Это аналитика не о вероятном будущем, а о том, как это будущее формируется и как на него можно влиять. Причина всех критических и ограничительных процессов вокруг цифровых гигантов – слушания в Конгрессе, расследования Европейской комиссии, недавний конфликт правительства Австралии с Google и Facebook, штрафы, ограничения, направленные на сдерживание возможностей крупных транснациональных корпораций – заключается в одном:

BigTech благодаря концентрации данных и их анализу знает о будущем больше, чем любое правительство.

И это знание – беспрецедентно не только по объёму, но и значению. Ведь оно о том, где формируется максимальная добавочная стоимость, начинаются и кончаются цепочки поставок, каковы пути их оптимизации, как живут люди, что они потребляют и как меняется потребление, в какие отрасли и проекты надо направить инвестиции для получения больших сравнительных преимуществ и так далее. Это беспрецедентный инструментарий анализа и прогнозирования, аналога которому в истории человечества не было. Основываясь на текущей экономической активности, он использует данные о базовых потребностях человека в рамках построения своей модели. Такого рода синергия между данными, касающимися экономической активности, и данными, касающимися потребления, поведения и ценностных предпочтений общества и человека, является совершенно новым и уникальным активом цифровой экономики.

Если посмотреть, как мир и страны реагируют на эту новую реальность и актив цифровых гигантов, то мы увидим, что это реакция, прежде всего, защиты. Слушания в Конгрессе США и Стратегия в области данных Европейского союза 2020 г. – попытки государства и наднациональной бюрократии выработать какие-то защитные механизмы интеракции с новыми центрами знания, влияния и капитала. Эти центры могут проникнуть в экономическую и общественную жизнь настолько основательно и глубоко, что им позавидует самое эффективное государство.

Транснациональные цифровые корпорации, в отличие от государства, имеют ещё одну особенность, которая даёт им несравнимые преимущества в отношении национальной и наднациональной бюрократии. Компании, контролирующие социальные сети, платформы, электронные и печатные СМИ, оказывают серьёзнейшее влияние на то, как голосуют люди и кого они выбирают. А владельцы этих компаний, обладающие огромной властью и влиянием, не избираются. Они не проходят через избирательный цикл, который сегодня просеивается сквозь «фильтр» транснациональных цифровых корпораций. И влияние неизбираемых на избирающих и избираемых уникально для истории человечества.

Фактическое включение цифровых корпораций в политику и политический процесс равно появлению совершенно нового, сильного и почти не ограниченного формализацией актора. Сложность работы с этим актором заключается в том, что в плане политического оформления он виртуален – непартийный, лишён устоявшейся идеологии, не структурирован с точки зрения внутренней политической организации.

Всё вышеизложенное напрямую затрагивает корневой для любой страны вопрос – вопрос суверенитета.

Цифровой суверенитет

Само понятие «цифровой суверенитет» с учётом вышесказанного формируется под воздействием интересов на трёх ключевых уровнях.

На первом уровне – интересы государства, которые существуют в условиях нарастающей конкуренции со стороны транснациональных цифровых компаний. При этом нет универсальной модели реагирования государства на эту конкуренцию и нет универсальных моделей успеха в ней.

На втором уровне – интересы самих транснациональных компаний, которым выгодно сохранить открытое цифровое пространства для большего накапливания своего главного актива в виде данных. На этом уровне есть существенный фактор, который нельзя не учитывать: услуги транснациональных цифровых компаний по сути своей беспрерывны. Речь о том, что после поставок того или иного продукта компания получает беспрерывную «концессию» на его обслуживание. Продукт требует постоянного обновления, развития, совершенствования. Это качественно отличает цифровой импорт от традиционного, в котором (можем вспомнить пример закупки американских станков в рамках индустриализации СССР в 1920–1930-х гг.) поставки были равны одноразовой передаче технологий и возможностей управления ими. В случае с цифровыми корпорациями такой практики и возможности нет. Она заменена системой «продукт как сервис», когда основная добавочная стоимость поставок формируется в системе их беспрерывного обслуживания.

На третьем уровне – интересы пользователей, являющихся «клиентами» как государства, так и цифровых корпораций. Чем эффективнее становятся услуги цифровых компаний и корпораций, тем более оторван пользователь от государства и его услуг. Вместе с тем на уровне потребителя и пользователя существенным остаётся вопрос защиты персональных данных. Нельзя сказать, что осознание важности защиты персональных данных носит массовый характер, но это не умаляет значимости данного фактора. И, как ни странно, но основным «адвокатом» защиты персональных данных пользователей выступают именно государства, которые, в отличие от транснациональных цифровых корпораций, не заинтересованы в их бесконтрольном перетоке на платформы третьих стран или частных корпораций.

Эти три уровня глубоко связаны и во многом друг друга дополняют. Однако лишь у государства есть жизненная необходимость сохранения и защиты важнейшего атрибута: суверенитета. У корпораций и общества такой необходимости, тем более закреплённой значительной нормативно-правовой базой, нет. В свете этого «цифровой суверенитет» – категория, относящаяся только к государству. И поэтому только государство в своём взаимодействии с цифровой реальностью может ставить перед собой цель – защитить себя как институт и суверенную единицу, а не исходить из ценности получения максимального дохода (как в случае с корпорациями) или получения наибольшего количества услуг по наименьшей цене (как в случае с пользователем/потребителем).

На наших глазах происходит перераспределение функций, связанных с формированием нового хозяйственного уклада, отказ от старых признаков суверенитета в пользу новых.

И если государство не успевает реализовывать новые функции по наведению порядка, управлению новыми общественными отношениями, по регулированию использования баз данных в интересах общества, то это место занимают транснациональные цифровые компании.

Таким образом, цифровой суверенитет – самостоятельность государства в управлении цифровой трансформацией и формировании новой экосистемы, которая исключает возможность внешнего воздействия на его функционирование и устойчивость.

ЕАЭС и цифровой суверенитет

Рассмотрение пространства ЕАЭС с точки зрения цифрового суверенитета – достаточно трудная задача. В мире нет индекса цифрового суверенитета, который с использованием тех или иных индикативных показателей может вывести уровень суверенности страны или группы стран.

Согласно двум самым известным рейтингам – Индексу развития электронного правительства ООН и Индексу развития информационно-коммуникационных технологий Международного союза электросвязи, страны ЕАЭС – прежде всего, Россия и Казахстан – занимают высокие позиции по развитию информационно-коммуникационных технологий и сервисов. Речь идёт в первую очередь о развитии инфраструктур и услуг электронного правительства.

По международным рейтингам, в ЕАЭС всё выглядит достаточно позитивно. Однако насколько данные показатели говорят о наличии у стран высокого уровня цифрового суверенитета? Чтобы разобраться, надо ответить на несколько вопросов.

Первый. Какая доля цифровых услуг, внедрённых в странах, является продуктом разработок самих стран? То есть в какой степени страны сами создали компетенции для разработки и внедрения собственных цифровых решений и инструментов?

Второй. Какая часть национальных цифровых инфраструктур создана собственными силами с применением национальных технологических решений? Или же – какую роль играет импорт в рамках создания национальной цифровой инфраструктуры? Вопрос особенно важен, потому что напрямую коррелирует с фактором, о котором мы писали в предыдущей части: беспрерывность услуг цифровых корпораций после поставок продукта. Развитие инфраструктур без их наполнения собственными решениями и продуктами не что иное, как создание за счёт государства возможностей для проникновения решений и продуктов третьей стороны. Если описать это явление образно: государство без флота за свой счёт строит порт для чужих кораблей.

Третий. Насколько автономны национальные сегменты, обеспечивающие хранение данных? То есть, остаётся ли хранение, обработка и дальнейшая передача данных в рамках национальных решений, разработок и инфраструктур? Данный вопрос особенно актуален сегодня, когда всё больше и больше баз данных переходят на уровень облачного хранения и обработки.

Так или иначе – все вопросы касаются главного: насколько наши страны самодостаточны, суверенны в плане выработки решений и технологий? Ответа не найти ни в одном рейтинге или индексе, однако достаточно посмотреть на уровень проникновения транснациональных цифровых компаний на наши рынки, чтобы понять: мы остаёмся пространством сбыта их продуктов и решений. Причём их проникновение также говорит о непрерывности их услуг: за период кризиса и экономических трудностей последних лет, которые испытывали наши страны, многие иностранные компании ушли с рынка ЕАЭС. Производители одежды, оборудования, автомобилей и иной техники – теряли спрос из-за падения покупательной способности населения и снижения экономической активности. Но в тот же период ни одна крупная цифровая корпорация не сократила присутствие на наших рынках, а наоборот – расширила.

Значительная часть инфраструктуры, на которой строятся цифровые решения и базы, – импортная, от крупнейших производителей. Многие пакетные решения по электронному правительству разработаны и внедрены международными цифровыми компаниями. Если мы посмотрим на наше место в рейтингах с этой стороны, то поймём, что это во многом рейтинг не цифровизации, а успешности и полномасштабности использования у нас чужих технологий и решений.

Общая цифровая повестка ЕАЭС

В ЕАЭС мы стремимся к общей повестке, в основе которой лежат общие разработки и решения.

Согласно цифровой повестке ЕАЭС до 2025 г., приоритетные направления таковы:

цифровая трансформация отраслей экономики и кросс-отраслевая трансформация;

цифровая трансформация процессов управления и интеграционных процессов;

цифровая трансформация рынков товаров, услуг, капитала и трудовых ресурсов;

развитие цифровой инфраструктуры и обеспечение защищённости цифровых процессов.

Основные направления реализации цифровой повестки ЕАЭС разработаны и приняты с учётом определённых факторов, самым существенным из которых является следующий: совместная реализация цифровой трансформации значительно повышает конкурентоспособность как Союза, так и государств-членов. ЕАЭС даёт исключительные возможности реализации и масштабирования цифровых инициатив в рамках логики и правил внутреннего рынка, – то есть изначально заданы благоприятные условия для накопления внутреннего потенциала и освоения достаточно большого внутреннего рынка. Вместе с тем документ не стал барьером для реализации национальных цифровых повесток, наоборот, он должен был поддержать их в рамках логики интеграции национальных компетенций.

Что касается национальных цифровых повесток и стратегий, то по содержанию и направленности они разные. В одних странах (например, в России и Казахстане) сделан упор на полноценную цифровизацию всех отраслей экономики с активным использованием регуляторных инструментов для создания благоприятных условий. В других (Армения и Киргизия) в качестве центральной линии развития, согласно принятым и обсуждаемым стратегиям, предлагается встраивание в более глобальные и успешные повестки – Европейского союза или стран Азии. В Белоруссии в качестве центральной стратегической линии можно выделить развитие инфраструктурных компонентов и подготовку кадров.

В том, что национальные цифровые повестки существенно разнятся по своему характеру, языку, целеполаганию и категориальному аппарату, не стоит видеть злого умысла, тем более что цифровизация – национальное полномочие, а основные направления цифровой повестки ЕАЭС де-факто – часть национальной повестки, выведенной на союзный уровень. В то же время мы не можем не учитывать, что часть национальных стратегий цифровизации внедрена уже после принятия Основных направлений цифровой повестки ЕАЭС, и хотя бы ради взаимосвязанности они могли бы учитывать общую повестку. Есть разные объяснения того, почему этого не произошло. Наша гипотеза заключается в следующем: при разработке национальных стратегий большая часть государств Союза пользовалась разными рекомендациями и разработками международных центров компетенций по цифровизации: одни – Всемирного банка, другие – Европейского банка реконструкции и развития, Азиатского банка, МВФ, проекта Digital Casa и других. Разберём по пунктам.

Во-первых, есть объективная реальность, которая позволяет сказать: у нас было недостаточно опыта и компетенций, чтобы стать центром выработки своих стратегий и разработок. Во-вторых, международные игроки раньше нас осознали важность и перспективность цифровизации и включились в цифровую гонку – в том числе по разработке стратегий. В-третьих, за стратегиями и программами всегда должны следовать развитие и реализация. В ЕАЭС подобных институтов для цифровизации не было. В-четвёртых, в ЕАЭС по части цифровой повестки (но не только) требуется гармонизация законодательства, осуществление согласованных политик со стороны государств. Ввиду этого трудно провести чёткое разграничение между национальными и наднациональными повестками и компетенциями. В-пятых, мы пока ещё психологически не оторвались от понимания нашей интеграции как модели «восстановления связей», утраченных с распадом СССР. И развитие «цифровой экономики ЕАЭС» психологически принимается непросто: в прошлом не было цифровых связей, они не утрачены и поэтому нечего восстанавливать. Это один из главных барьеров, мешающих идти по пути развития общих цифровых проектов и инициатив.

Все пять перечисленных факторов оказывают влияние на цифровую ситуацию в ЕАЭС, но есть и положительные изменения. К примеру, за последние годы накопился большой опыт реализации национальных цифровых повесток. Две страны Союза – Россия и Казахстан – вырвались вперёд по формированию национальных компетенций. Белоруссия стала важным участником международных разработок информационно-коммуникационных продуктов. Также мы осознали, что должны составить конкуренцию мировым игрокам хотя бы на нашем внутреннем рынке, поскольку это вопрос суверенитета. Данный фактор чётко прослеживается в повестках России и Казахстана, где цифровизация выступает не просто в качестве механизма развития экономики, но и важнейшего института её развития и конкурентоспособности. Кроме того, появилась институциональная основа для реализации совместных цифровых проектов. Речь о Фонде цифровых инициатив Евразийского банка развития, который уже запустил первые цифровые проекты на пространстве ЕАЭС.

Все вышеозначенные изменения являются результатом накопления опыта, знаний и стратегий и могут стать для нас прорывными. Но для этого необходимо свести их в общую цифровую стратегию, в которой развитие трансграничных цифровых проектов должно стать важнейшим инструментом как интеграции, так и получения больших преимуществ на внутреннем, региональном и международном рынках.

Что надо делать

На мировую экономику, общество и культуру цифровые технологии оказывают огромное влияние. Иногда цифру сравнивают с нефтью, хотя последняя имела в основном отраслевое – экономическое – влияние. Но если согласиться с метафорой, что цифра – это новая нефть, стоит вспомнить ситуацию на мировом нефтяном рынке сразу после его зарождения. Что происходило в нефтяной сфере в течение первых пятидесяти лет ее развития? Почти весь мировой рынок и месторождения были поглощены несколькими мировыми компаниями, известными как «семь сестёр». То же самое сейчас происходит на цифровом рынке. И перед нами стоит задача оставить за собой собственную «новую нефть» – не уступить её четырём или пяти новым «сёстрам».

Для этого требуются современные механизмы работы с новой нефтью. Тем более что государства, на территории которых сосредоточены активы «сестёр», могут пойти по пути установления регуляторного контроля над их деятельностью. Так в своё время произошло с нефтяными «сёстрами», которые после внедрения механизма регулирования их деятельности со стороны правительства США стали одним из заинтересованных проводников американских интересов в мире. Ведущие государства, на самом деле, уже стоят перед выбором: либо установить контроль над цифровыми корпорациями и использовать их для достижения своих стратегических целей, либо спровоцировать конкуренцию между ними. Первое или второе необходимо для сохранения суверенитета.

И мы должны быть готовы к тому, что в какой-то момент цифровые гиганты, которые получают беспрецедентный доступ к нашим системам и данным, начнут продвигать интересы третьей стороны, создав существенную угрозу нашему политическому суверенитету.

Тем самым политический суверенитет без цифрового суверенитета обречён на провал.

Сравнительные преимущества цифровой модели ЕАЭС возможно реализовать через управление трансформацией в трёх сферах – логистике, энергетике и социальных инфраструктурах. Вот ключевые вопросы, которые, на мой взгляд, мы должны решить.

Во-первых, нужна чёткая стратегия развития цифровой экономики ЕАЭС в рамках основных направлений, которые уже приняты. Стратегия, не просто аккумулирующая общее видение и шаги, а пронизанная актуальными задачами, которые стоят перед всеми государствами Союза. Эти задачи могут быть разными, интересы не всегда совпадающими, но с учётом взаимосвязанности наших экономик и потенциала дальнейшего роста взаимосвязанности общее должно брать верх над частным.

Во-вторых, необходимо структурировать общие интересы в сфере цифровизации в формате отдельных и самодостаточных дорожных карт по отраслям и направлениям. Энергетика, транспорт, логистика, промышленность, торговля, таможня, сельское хозяйство и так далее. Каждая дорожная карта будет представлять собой программу цифровизации отдельного сравнительного преимущества наших стран и всего объединения. Такие направления, как энергетика и логистика, способны превратиться в локомотивы развития, опираясь на значительное преимущество, которым мы обладаем благодаря географическим и ресурсным потенциалам. Важнейшим направлением цифровизации должны стать социальные институты и инфраструктуры, которые напрямую связаны как с устойчивостью социальной и политической системы, так и с выполнением государствами основных функций по обеспечению эффективного управления процессами общественной трансформации.

В-третьих, на основе стратегии и дорожных карт необходимо разработать план глубокой и всеобъемлющей цифровизации с суверенным переходом на новый технологический уклад. Этот план, соединяющий стратегии и дорожные карты, по глубине влияния сравним с Государственным планом электрификации Советской России после Октябрьской революции 1917 года (ГОЭЛРО), некогда он обеспечил качественное изменение хозяйственного уклада Советского Союза. В отличие от ГОЭЛРО цифровая трансформация должна быть реализована в логике интеграционного объединения, где залог устойчивости – учёт и баланс интересов.

В-четвёртых, план цифровой трансформации должен быть осуществлён проектно. Прошли времена огромных строек и освоения непроходимых географических пространств. В новой цифровой реальности основным материальным продуктом является проект – вне зависимости от его масштаба. Реализация малых или больших проектов группой стран или двумя странами будет вносить лепту в создание экосистемы евразийской цифровой трансформации.

Достижение цифрового суверенитета – цель всех стран. Наше одновременное движение – гарантия, что каждая отдельно взятая страна получит больше шансов его достигнуть. По отдельности, вне совместных трансграничных проектов, мы обречены либо на цифровое поглощение крупными транснациональными игроками, либо на строительство заградительных линий с высокими транзакционными издержками. Для ЕАЭС цифровой суверенитет – двухуровневая задача, включающая в себя повышение цифрового суверенитета всех государств – членов Союза и достижение его суверенитета путём интеграции национальных потенциалов и компетенций.

Достичь желаемой цели можно, хотя и сложно. Речь не о технологических трудностях, которые преодолимы, а о психологических. Пора преодолеть восприятие цифровой повестки в парадигме старого понимания интеграции. Её следует рассматривать в новой реальности, где всё новое и совместное – шаг к процветанию и суверенитету. Современный патриотизм – в осуществлении цифрового технологического прорыва. Это наиважнейшая задача реализации суверенитета стран ЕАЭС, которая решается только через интеграцию.

Россия. ЕАЭС > Финансы, банки. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763780 Тигран Саркисян

ФАБРИКА ГРЁЗ – ТЕПЕРЬ С ВОСТОКА

ГЕОРГИЙ ПАКСЮТОВ, Аспирант ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ГЛОБАЛЬНОЙ ИНДУСТРИИ КИНО: ШАНС ДЛЯ СТРАН АЗИИ?

Глобальная киноиндустрия переживает стремительную трансформацию, связанную с успехом бизнес-моделей, в основе которых – цифровые технологии. Фактически мы наблюдаем, как стриминговые медиа (сервисы, подписчики которых за абонентскую плату приобретают возможность просматривать выбранный развлекательный контент через интернет) – Netflix, Prime Video и другие – формируют новый мировой рынок кино.

Пандемия COVID-19 ускорила процесс: в то время как кинотеатры понесли колоссальные потери из-за карантинных мер, стриминговые сервисы существенно нарастили абонентскую базу. Так, число подписчиков Netflix увеличилось в 2020 г. более чем на 20 процентов (см. таблицу 1). Это достижение выглядит особенно значимым, если учитывать резко возросшую с запуском в 2019 г. сервисов Disney+ и Apple TV+ конкуренцию на данном рынке.

Цифровая трансформация кинематографа проявляется не только в новом способе дистрибуции – посредством интернета вместо традиционного просмотра в кинотеатре. Стриминговые сервисы меняют всю цепочку добавленной стоимости в киноиндустрии, представляют собой новую форму организации, экономически более успешную, чем прежде существовавшие в отрасли. Традиционный кинорынок отличался непредсказуемостью результатов: кассовые сборы фильма трудно спрогнозировать до его премьеры. Экономист Артур де Вани демонстрирует, что это свойство является ключевой характеристикой кинобизнеса, которая определяет стратегии его участников[1]. Модель стриминговых сервисов, созданную Netflix, можно коротко представить следующим образом[2]:

Точное прогнозирование спроса подписчиков сервиса (для этого методами «машинного обучения» анализируются большие объёмы поведенческих данных пользователей).

Создание собственного развлекательного контента с учётом потребительских предпочтений.

Дистрибуция контента среди собственных подписчиков (без посредников – таких, например, как кинотеатральные сети).

Данная бизнес-модель снижает присущие кинобизнесу риски, используя преимущества вертикальной интеграции (контроль над всей цепочкой добавленной стоимости) и современные методы анализа больших данных. Конкурентоспособность подтверждается взрывным ростом числа подписчиков стриминговых сервисов.

Таблица 1. Совокупное число пользователей, оплативших подписку на Netflix (млн чел.), число пользователей (млн чел.) и процент подписчиков из стран кроме США (%), 2015–2020 гг.

Источники: Statista. Netflix’s International Expansion // Statista. 2020. URL: https://www.statista.com/chart/10311/netflix-subscriptions-usa-international; Statista. Netflix’s Paid Subscribers Count by Region 2020 // Statista. 2021. URL: https://www.statista.com/statistics/483112/netflix-subscribers

Таблица 2. Совокупные кассовые сборы в странах АТР (млрд долларов) и доля мирового рынка кино, приходящаяся на страны АТР, 2010–2018 гг.

Источники: MPAA. Theatrical Market Statistics 2014 // MPAA. 2015. URL: https://www.motionpictures.org/wp-content/uploads/2015/03/MPAA-Theatrical-Market-Statistics-2014.pdf; MPAA. 2018 THEME Report // MPAA. 2019. URL: https://www.motionpictures.org/wp-content/uploads/2019/03/MPAA-THEME-Report-2018.pdf.

Гонка киновооружений

Другой важный тренд, определяющий облик современной индустрии кино, – значительное увеличение удельного веса Азии в мировом кинопрокате. За 2010–2018 гг. совокупные кассовые сборы в странах Азиатско-Тихоокеанского региона возросли примерно вдвое – с 8,5 до 16,7 млрд долларов, существенно увеличилась и доля мирового кинорынка, приходящаяся на страны региона – с 26,9 процента до 40,6 процента (см. таблицу 2). Значительная часть прироста кассовых сборов на азиатском континенте пришлась на Китай.

Примечательно, что на фоне коронакризиса состоялось знаменательное событие – в 2020 г. китайский кинорынок впервые за десятилетия обошёл американский по показателю совокупных кассовых сборов и стал крупнейшим в мире. При этом оба рынка (как и кинотеатральные рынки по всему миру) пережили резкое падение: кассовые сборы в Китае составили 3,09 млрд долларов (почти на 70 процентов меньше, чем в прошлом году), а объём американского рынка составил 2,28 млрд долларов (на 80 процентов меньше, чем в 2019 г.)[3].

Кинорынки азиатских стран, как и прочие, затронула цифровая трансформация. К примеру, экспансия Netflix в Азиатско-Тихоокеанском регионе идёт темпами, опережающими среднемировые (см. таблицу 3). Культурная стратегия азиатских держав должна эффективно адаптироваться к новым реалиям, потому что позиции лидеров в зарождающейся цифровой киноиндустрии будет в дальнейшем всё тяжелее оспорить.

Таблица 3. Количество подписчиков Netflix в Азиатско-Тихоокеанском регионе (млн чел.), 2017–2020 гг.

Источники: Statista. Netflix’s paid subscribers count by region 2020 // Statista, 2021. URL: https://www.statista.com/statistics/483112/netflix-subscribers; Statista. APAC: number of Netflix memberships 2017-2019 // Statista, 2020. URL: https://www.statista.com/statistics/1118182/apac-number-of-netflix-memberships.

Хотя в азиатских странах есть популярные стриминговые сервисы – например, китайский iQIYI или японский dTV – они пока мало делают для привлечения подписчиков за рубежом. В январе 2020 г. iQIYI заключил соглашение с малайзийским телевизионным оператором Astro, чтобы продвинуться на рынок Малайзии, что стало для сервиса первым мероприятием такого рода[4].

Основной объём азиатского кинорынка приходится на четыре страны – Китай, Японию, Южную Корею и Индию. Они генерируют более 35 процентов мировых кассовых сборов, и на рынках этих стран национальные производители крайне конкурентоспособны – в 2015 г. в Индии на собственные фильмы пришлось 85 процентов всех кассовых сборов, в Корее – 52,2 процента[5]. В 2018 г. в Китае национальные кинопроизводители заработали 62 процента от совокупного объёма рынка[6], а в Японии – 54,8 процента[7]. Ниже мы более детально рассмотрим перспективы четырёх азиатских флагманов индустрии кино, чтобы понять, смогут ли они конкурировать со странами Запада за лидерство в своей сфере в грядущие десятилетия.

Динамичные кинопроцессы имеют немалое значение в том числе и для политики. К середине XXI века на Азию может приходиться половина мирового ВВП, торговли и инвестиций[8], и многие страны континента стремятся конвертировать экономическое влияние в культурное и политическое. Производство кино и сериалов – часть «мягкой силы» таких разных стран, как Турция[9], ОАЭ[10], Китай[11], Индия[12] и других.

В академической литературе активные действия азиатских государств по наращиванию «мягкой силы» сравнивают с гонкой вооружений[13]. Правительства участвуют в этой гонке не только для укрепления положения собственных стран на международной арене, но и в качестве ответа на аналогичные действия других стран[14].

Как именно кинематограф и прочие культурные индустрии поддерживают влияние стран? С точки зрения исследователя медиа Дэвида Хезмондалша, культурные индустрии отличает «символическая креативность»: культурное производство требует особого труда и создаёт особого рода продукт, тексты или культурные артефакты, которые ценятся прежде всего за их смысл[15]. Потребление культурных артефактов подразумевает интерпретацию; они «влияют на нас», «обеспечивают нас связными представлениями о мире» и «помогают в создании нашей идентичности»[16]. Кинематограф, который называют «наиболее значимой культурной отраслью с точки зрения… символического влияния»[17], особенно важен в этом смысле.

Итак, культура воплощает и доносит до жителей других стран идеи и ценности того или иного общества (или, по выражению исследователя, «материализует мягкую силу»[18]). Экономический успех страны способствует расширению внутренних рынков культурных благ, что предположительно должно способствовать и экспансии её культурной продукции за рубеж, а следовательно – приращению культурного и политического влияния.

Так как произведения культуры имеют нематериальную, смысловую составляющую, количественно оценить приращение влияния, полученного благодаря культурным производствам, можно разве что весьма условно. Кроме того, как справедливо заметил экономист и философ Людвиг фон Мизес, усилия и достижения креативных инноваторов не могут быть учтены в анализе как средство производства: никто, кроме Данте и Бетховена, не сумел бы создать «Божественную комедию» или Девятую симфонию, вне зависимости от спроса или стимулов от государства на создание подобных произведений[19]. Таким образом, стратегия государства по продвижению национальной культуры не может иметь гарантированных результатов, она лишь обеспечивает условия для создания культурных артефактов и каналы для их распространения.

Каковы же перспективы киноиндустрии как ресурса мягкой силы азиатских стран? Размер внутреннего рынка – ключевой показатель потенциала национального кинопроизводства. Положительная динамика кассовых сборов означает, что киноиндустрия может повысить качество и разнообразие продукции за счёт совершенствования технологий и привлечения талантов. Кроме того, крупные национальные рынки кино имеют непосредственное значение с точки зрения «мягкой силы» ввиду того, что оказывают влияние на продукцию других стран, которые заинтересованы в освоении новых рынков. Это наблюдение относится в первую очередь к Китаю (по словам эксперта аналитического центра The Heritage Foundation, сценарии голливудских фильмов пишутся с оглядкой на китайский рынок[20]).

На зарубежных рынках, однако, азиатским кинематографистам тяжело конкурировать с традиционными лидерами, которыми являются США и – в меньшей степени – некоторые страны Европы (Англия, Италия, Франция). Американское, английское, французское кино – мощный бренд, формировавшийся десятилетиями. Особое положение занимает американская киноиндустрия: благодаря огромному притоку прибыли с внутреннего и внешних рынков, Голливуд может производить высокобюджетные блокбастеры, с которыми практически невозможно конкурировать. В 2019 г. в десятке лидеров мирового кинопроката все десять позиций заняли голливудские фильмы[21]. Доминированию США способствует и контроль над международной системой дистрибуции кино, которым обладают крупные игроки американской киноиндустрии (мэйджоры)[22].

Важным фактором обеспечения доступа на мировые рынки для американских кинокомпаний стали активные действия правительства Соединённых Штатов: экономическая помощь в рамках Плана Маршалла обуславливалась большими поставками американских фильмов на национальные рынки[23].

Имеются и определённые социокультурные факторы, которые способствуют лидерству Запада. Распространённость во всём мире языка и культуры западных держав, связанная в том числе с их положением метрополий в колониальную эпоху, создаёт выгодные условия в торговле культурными благами, включая фильмы и сериалы.

Успех использования культурных артефактов в качестве инструмента мягкой силы зависит от потребителей, их предпочтений и информированности[24]. Социокультурный контекст потребления кинофильмов, таким образом, определяет не только величину экспорта кинокартин, но и их эффективность в донесении смыслов. На формирование этого контекста также оказала влияние политическая воля ряда западных стран, что демонстрирует пример кинофестивалей.

В кинематографе важной составляющей «мягкой силы» является «институциональное признание… в форме наград и номинаций, участия в кинофестивалях» [25]. Ведущие мировые кинофестивали проводятся в США и Европе. Эти институции систематически отдают приоритет картинам, снятым в Соединённых Штатах, Великобритании, Франции и некоторых других западных странах, и тем самым «способствуют их культурному господству на международной арене»[26]. Наиболее престижные европейские кинофестивали – в Канне, Венеции и Берлине – с самого основания тесно связаны с политикой. Берлинский кинофестиваль, к примеру, был основан по инициативе офицера армии США и использовался как «американское орудие в холодной войне»[27].

Действия западных держав, стремившихся обеспечить себе доминирование в мировом кино, оказались весьма эффективными – они до сих пор приносят политические дивиденды.

В условиях доминирования культурных институций США и Европы, странам Азии тяжело полноценно конкурировать за лидерство в киноиндустрии.

Однако, по наблюдению Дэвида Хезмондалша, в наше время теряют значение «различные виды культурных авторитетов»[28]. Этот факт ярко иллюстрирует падение интереса к церемонии вручения премии «Оскар»: если в 2000 г. её смотрело 46,33 млн человек, то в 2020 г. – только 23,6 млн (самый низкий показатель за всю историю)[29]. В том же 2020 г. были представлены новые стандарты, которым должны соответствовать произведения, представленные в категории «Лучший фильм»: призванные «отражать разнообразие аудитории кинозрителей», они требуют участия в создании картин ранее «недостаточно представленных» этнических и расовых групп, сексуальных меньшинств и так далее[30]. Падение интереса к важнейшей американской кинопремии и снижение авторитета западных «культурных арбитров» в целом – процессы, обусловленные комплексом причин, требующих отдельного рассмотрения. Тем не менее можно предположить, что смещение акцента с оценки художественных достижений на продвижение идеологий способствует потере интереса к пока что главной мировой кинопремии.

«Культурные арбитры» имеют авторитет, пока люди верят, что они отдают должное лучшим произведениям – лучшим с точки зрения эстетических качеств, или, попросту говоря, красоты. Английский философ Роджер Скрутон отмечал, что «игнорирование красоты» влечёт за собой социальные, экономические и экологические издержки; культурный объект, созданный ради конкретной задачи в ущерб эстетической ценности, становится бесполезен, когда в обществе меняется повестка и данная задача перестаёт быть актуальной[31]. Культура живёт своей логикой, отличной от политической необходимости: это логика традиции, связи с прошлым и передачи в будущее. Чрезмерное увлечение политикой идентичности порождает ощущение, что «Оскар» всё больше «игнорирует красоту» и потому может утратить вес. Это относится и к азиатским державам, реализующим стратегии наращивания «мягкой силы»: поддержка и продвижение национальных производителей культуры не должны вести к инструментальному использованию культурного наследия, иначе такие действия вызовут у потенциальной аудитории недоверие и не принесут ожидаемого результата.

Флагманы из Азии

Теперь, когда мы коротко очертили глобальный контекст, в котором происходит соревнование национальных отраслей, рассмотрим перспективы четырёх крупнейших производителей Азии.

Таблица 4. Кассовые сборы (млрд долларов) и доля национального рынка в совокупном объёме мирового рынка (%) в 2014 г. и 2019 г. в Китае, Индии, Южной Корее и Японии

Источники: MPAA, 2015; MPAA. 2019 THEME Report // MPAA, 2020. URL: https://www.motionpictures.org/wp-content/uploads/2020/03/MPA-THEME-2019.pdf.

Индия. Традиционно самобытная индийская киноиндустрия считается одной из крупнейших в мире, но в последние годы она столкнулась с существенными вызовами. За 2005–2017 гг. посещаемость кинотеатров в стране упала почти вдвое – с 3,77 млрд проданных за год билетов до 1,98 миллиардов[32]. На этом фоне снижается удельный вес индийского кино на мировом рынке (см. таблицу 4).

В условиях падения спроса на внутреннем рынке важнейшей задачей становится наращивание экспорта. Огромный потенциал представляет китайский рынок: здесь проявляют немалый интерес к индийскому кино. Так, в 2017 г. индийские фильмы «Дангал» (режиссёр Нитеш Тивари) и «Тайная суперзвезда» (режиссёр Адваит Чандан) заработали в китайском прокате 200 млн и 118 млн долларов соответственно – значительно больше, чем на внутреннем рынке[33].

Что касается цифровой трансформации киноиндустрии, то именно сотрудничество с Китаем может быть для Индии более перспективным, чем ориентация на американские стриминговые сервисы. Сотрудничество с индийскими профессионалами для Netflix или Amazon Prime Video привлекательно в первую очередь как возможность увеличения абонентской базы в самой Индии и среди индийской диаспоры в других странах, тогда как совместный китайско-индийский сервис мог бы предоставить специалистам отрасли из этих двух стран огромный объединённый рынок. Однако напряжённость в политических отношениях между Пекином и Дели ограничивает возможности взаимовыгодного сотрудничества в данной сфере.

Япония и Южная Корея. С точки зрения тенденций в киноиндустрии последних лет и стратегии цифровой трансформации кинематографа эти две страны занимают сходное положение. Японское кино в XXI веке переживает подъём: в 2014–2019 гг. кинорынок рос темпами выше среднемировых (см. таблицу 4).

Хотя удельный вес южнокорейского кинематографа на мировом рынке несколько снизился в 2014–2019 гг. (см. таблицу 4), в долгосрочной перспективе национальный кинорынок демонстрирует стабильный рост: за 2005–2017 гг. посещаемость кинотеатров увеличилась более чем на 50 процентов[34]. Японские и южнокорейские производители в последние годы добились успехов: такие фильмы, как «Магазинные воришки» (режиссёр Корээда Хирокадзу) и «Паразиты» (режиссёр Пон Чжун Хо), получили высокое признание на международных кинофестивалях и премии «Оскар».

Обе страны вовлечены в активное сотрудничество со стриминговыми медиа, которые играют ведущую роль в формировании новой, цифровой индустрии, – в частности, с Netflix. В Японии Netflix в основном инвестирует в создание анимации, где сервис заключил долгосрочные договоры о сотрудничестве с рядом студий[35]. В 2015–2020 гг. Netflix инвестировал в производство корейских фильмов и сериалов около 700 млн долларов; в 2021 г. анонсировал, что намерен расширить присутствие в стране, и с этой целью создаст в Южной Корее две собственные производственные студии[36]. Кооперация корейских профессионалов с Netflix соответствует общей стратегии развития корейских «культурных отраслей», в рамках которой для продвижения корейской популярной культуры на мировые рынки активно используются цифровые платформы и социальные сети[37].

В ближайшие годы основным трендом в японской и корейской киноотрасли будет дальнейшее наращивание связей со стриминговыми сервисами. Таким образом, Япония и Корея скорее займут нишу в американоцентричной онлайн-киноиндустрии, чем предложат собственные альтернативы. На наш взгляд, размещение японского и корейского контента на таких платформах, как Netflix, имеет ограниченное значение в плане продвижения национальной «мягкой силы», так как в конечном счёте именно владельцы платформ определяют содержание контента и контролируют его донесение до потребителей. Разумеется, стратегия этих стран в сфере кино будет зависеть и от общего состояния их экономических и политических отношений с США и Китаем.

Китай. Китай является наиболее вероятным претендентом на то, чтобы оспорить гегемонию Соединённых Штатов в индустрии кино. В 2020 г. на фоне коронакризиса китайский кинорынок стал крупнейшим в мире и, вероятно, сохранит лидирующую позицию и в дальнейшем. Ключевым фактором роста китайского рынка стало повышение спроса благодаря увеличению доходов населения. Если в 2005 г. в стране было продано 157,2 млн билетов в кино, то в 2017 г. – уже более 1,62 миллиардов[38]. В отличие от перенасыщенного американского рынка, китайский рынок всё ещё обладает потенциалом роста.

Гораздо сложнее оспорить позиции США как ведущего мирового экспортёра фильмов и сериалов. Поскольку успех американской киноиндустрии обусловлен не только предпочтениями потребителей по всему миру, но и глобальной системой дистрибуции и маркетинга, Китай сделал ставку на совместное производство и инвестиции в американские компании. По мнению американской исследовательницы медиа Айнне Кокас, основной мотивацией для производства китайско-американских фильмов («Великая стена», «Кунг-фу панда») является стремление голливудских компаний проникнуть на защищённый государственным протекционизмом китайский рынок и наращивание Пекином «глобального культурного влияния»[39]. Благодаря огромному объёму внутреннего рынка китайские кинокомпании могут и самостоятельно производить высокобюджетные блокбастеры для продвижения за рубеж. Наибольший потенциал для китайского кино представляют динамичные рынки стран Азиатско-Тихоокеанского региона. И главными задачами здесь являются создание системы дистрибуции и инфраструктуры для кинопоказа (что может быть реализовано, например, в рамках проекта «Пояс и путь») и проведение маркетинговых мероприятий.

Из-за наличия масштабных внутренних рынков цифровых медиа и государственного контроля над использованием интернета Китай, возможно, является единственной державой, способной предложить альтернативу западным стриминговым сервисам.

Опираясь на этот потенциал, КНР способна успешно продвигать свои цифровые продукты за рубеж, что ярко демонстрирует мировой успех приложения TikTok.

Наконец, составляющая культурного влияния, в которой китайский кинематограф существенно отстаёт от стран Запада, – признание со стороны международных культурных институций. Императивом для Китая является не просто получение наград на американских и европейских церемониях, а создание и продвижение собственных кинофестивалей и премий. И в этом уже достигнуты определённые успехи. Так, базирующаяся в Гонконге Азиатская кинопремия (Asian Film Awards) отдаёт предпочтение китайским фильмам[40]. Шанхайский международный кинофестиваль (Shanghai International Film Festival) является первым конкурсным (competitive) китайским кинофестивалем, получившим аккредитацию Международной федерации ассоциаций кинопродюсеров (в 2020 г. в мире насчитывалось 15 таких фестивалей[41]). Время покажет, смогут ли эти институции завоевать авторитет в глазах публики не только в Азии, но и на других континентах.

--

СНОСКИ

[1] De Vany A. Hollywood economics: How extreme uncertainty shapes the film industry // Routledge. 2003.

[2] Паксютов Г.Д. Бизнес-модель компании Netflix: экономическое и социокультурное значение // Вестник Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова. 2020. №3. С. 148–149.

[3] Yiu E. China’s Box Office Expands to the World’s Largest // South China Morning Post. 2021. URL: https://www.scmp.com/business/companies/article/3116128/chinas-box-office-expands-worlds-largest-defying-year-disastrous

[4] Ying, W. Chinese video streaming site iQIYI makes first overseas move // Nikkei Asia. 2020. URL: https://asia.nikkei.com/Business/Startups/Chinese-video-streaming-site-iQiyi-makes-first-overseas-move

[5] UIS Statistics. Percentage of GBO of all films feature exhibited that are national // UIS Statistics. URL: http://data.uis.unesco.org/?ReportId=5538

[6] Tan J. Another Record Year for China’s Box Office, But Growth Slows // Caixin Global. 2019. URL: https://www.caixinglobal.com/2019-01-02/another-record-year-for-chinas-box-office-101365697.html

[7] MPAJ. Statistics of Film Industry in Japan // MPAJ. URL: http://eiren.org/statistics_e/index.html

[8] Asian Development Bank. Asia 2050: Realizing the Asian Century // Asian Development Bank. 2011. P. 13.

[9] Anaz N. and Ozcan, C. C. Geography of Turkish soap operas: Tourism, soft power, and alternative narratives. In: Egresi, I. (ed.). Alternative Tourism in Turkey // Springer. 2016.

[10] Saberi D., Paris C. M. and Marochi B. Soft Power and Place Branding in the United Arab Emirates: Examples of the Tourism and Film Industries // International Journal of Diplomacy and Economy. Vol. 4. №1. 2018. PP. 44-58.

[11] Su W. New Strategies of China’s Film Industry as Soft Power // Global Media and Communication. Vol. 6. №3. 2010. PP. 317-322.

[12] Thussu D. K. The Soft Power of Popular Cinema – the Case of India // Journal of Political Power.Vol. 9. №3. 2016. PP. 415-429.

[13] Hall I. and Smith F. The Struggle for Soft Power in Asia: Public Diplomacy and Regional Competition // Asian Security. Vol. 9. №1. 2013. P. 1.

[14] Там же, pp. 10-11.

[15] Хезмондалш Д. Культурные индустрии // М.: Издательский дом ВШЭ, 2018. С. 18, 28.

[16] Там же, с. 16, 28.

[17] Vlassis A. Soft Power, Global Governance of Cultural Industries and Rising Powers: The Case of China // International Journal of Cultural Policy. Vol. 22. №4. 2016. P. 483.

[18] Su W. New Strategies of China’s Film Industry as Soft Power. P. 317.

[19] von Mises L. Human Action: a Treatise on Economics // Fox & Wilkes. 1963. PP. 139-140.

[20] The Heritage Foundation. How China is Taking Control of Hollywood // The Heritage Foundation. URL: https://www.heritage.org/asia/heritage-explains/how-china-taking-control-hollywood

[21] The Numbers. Top 2019 Movies at the Worldwide Box Office // The Numbers. URL: https://www.the-numbers.com/box-office-records/worldwide/all-movies/cumulative/released-in-2019

[22] Scott A. Hollywood and the World: The Geography of Motion-picture Distribution and Marketing // Review of International Political Economy. Vol. 11. №1. 2004. P. 53.

[23] Там же, p. 55.

[24] Rawnsley G. Approaches to Soft Power and Public Diplomacy in Taiwan // Journal of International Communication. Vol. 18. №2. 2012. PP. 129-130.

[25] Паксютов Г.Д. «Мягкая сила» и «культурный капитал» наций: пример киноиндустрии // Мировая экономика и международные отношения. Т. 64. №11. 2020. С. 108.

[26] Там же, с. 109.

[27] de Valck M. Film Festivals: From European Geopolitics to Global Cinephilia // Amsterdam University Press. 2007. PP. 47-48.

[28] Хезмондалш Д. Культурные индустрии. С. 15.

[29] Statista. Number of viewers of the Academy Awards ceremonies from 2000 to 2020 // Statista. 2021. URL: https://www.statista.com/statistics/253743/academy-awards—number-of-viewers/

[30] AMPAS. Academy Establishes Representation and Inclusion Standards for Oscars Eligibility // AMPAS. 2020. URL: https://www.oscars.org/news/academy-establishes-representation-and-inclusion-standards-oscarsr-eligibility

[31] Scruton R. Why Beauty Matters // The Monist. Vol. 101. №1. 2018. PP. 13, 16.

[32] UIS Statistics. Total number of admissions of all feature films exhibited // UIS Statistics. URL: http://data.uis.unesco.org/Index.aspx?DataSetCode=CUL_DS

[33] Vohra P. Indian Movies Attract Millions around the World // CNBC. 2018. URL: https://www.cnbc.com/2018/08/03/indian-films-attract-millions-globally-and-it-appears-to-be-growing.html

[34] UIS Statistics. Total number of admissions for all feature films exhibited.

[35] Woo G. Netflix Announces Plans for Many New Original Anime Series // Screen Rant. 2019. URL: https://screenrant.com/netflix-original-anime-series-future/

[36] Brzeski P. Netflix Expands South Korean Footprint, Leasing Two Production Facilities // Hollywood Reporter. 2021. URL: https://www.hollywoodreporter.com/news/netflix-expands-south-korean-footprint-leasing-two-production-facilities

[37] Parc J., Kawashima N. Wrestling with or Embracing Digitalization in the Music Industry: The Contrasting Business Strategies of J-pop and K-pop // Kritika Kultura. №30. 2018. P. 29.

[38] UIS Statistics. Total number of admissions for all feature films exhibited.

[39] Kokas A. Hollywood made in China // University of California Press. 2017. P. 65.

[40] Frater P. Asian Film Awards Honor Best of the Region’s Filmmaking // Variety, 2016. URL: https://variety.com/2016/film/spotlight/asian-film-awards-honor-best-of-the-regions-filmmaking-1201728145.

[41] FIAPF. Competitive Feature Film Festivals // FIAPF. URL: http://www.fiapf.org/intfilmfestivals_sites.asp.

США. Китай > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763779 Георгий Паксютов

УКРАИНСКИЙ УЧАСТОК АМЕРИКАНО-КИТАЙСКОГО ФРОНТА

МЕЖДУНАРОДНАЯ БОРЬБА ЗА ПРОИЗВОДИТЕЛЯ АВИАЦИОННЫХ ДВИГАТЕЛЕЙ, КОМПАНИЮ «МОТОР СИЧ»

Холодное противостояние вокруг запорожского авиадвигателестроительного предприятия, длящееся около пяти лет, в январе 2021 г. перешло в горячую фазу. Начавшаяся как банальный «наезд» Службы безопасности Украины (СБУ) на «красного директора» ПАО «Мотор Сич» Вячеслава Богуслаева для дополнительного изъятия средств, который сам Богуслаев в апреле 2018 г. назвал «частью плана по рейдерскому захвату предприятия», история китайских инвестиций в экономику Украины превратилась в громкий международный скандал на высшем уровне с судебными исками, санкциями против собственных и иностранных миллиардеров и существенными репутационными потерями. 24 марта 2021 г. президент Украины Владимир Зеленский официально утвердил решение СНБО о возвращении предприятия в госсобственность.

Поиск виноватых

После известных событий 2014 г., сопровождавшихся затяжным политическим и экономическим кризисом, ситуация на ПАО «Мотор Сич», которое является лидером оборонно-промышленной и аэрокосмической сферы Украины, резко усложнилась. Основной заказчик – предприятия Российской Федерации, обеспечивающие до 70 процентов доходов «Мотор Сич», оказались под санкциями, производственная кооперация была нарушена, а сам владелец Вячеслав Богуслаев попал под огонь критики патриотически настроенных граждан Украины и пристальное внимание силовых структур за «сепаратизм, финансирование терроризма и связи с державой-агрессором».

Как гласит принятая до недавнего времени украинская версия, после событий зимы 2014 г. бессменный президент и обладатель контрольного пакета акций ПАО «Мотор Сич» Вячеслав Богуслаев, встав на путь измены Родине и руководствуясь корыстными побуждениями, решил нанести Украине, а также США непоправимый ущерб, продав подконтрольное ему предприятие и критические технологии производства новейших авиационных и ракетных двигателей рвущемуся к мировому господству Китаю[1].

Партнёром в этом непростом деле он избрал находившегося в списке Forbes-2018 самых богатых китайцев (и по совместительству – племянника одного из высших чиновников КНР), владельца группы компаний Xinwei Technology Group и Skyrizon,Ван Цзина (Wang Jing), уже не раз отметившегося масштабными высокотехнологическими и эксцентричными проектами, в том числе и на Украине. Его именуют китайским Маском. В 2014 г. Xinwei Group начала предоставлять украинским пользователям услуги мобильной широкополосной мультимедийной связи, а до этого прорабатывала проект строительства Керченского моста и углубления бухты в Донузлаве на сумму около 10 млрд долларов[2].

Сама личность Цзина довольна интересна. Он родился в 1972 г. и называет себя «обычным бизнесменом». О его прошлом известно немного. Он изучал традиционную китайскую медицину в Университете Цзянси, но не окончил его. Спустя некоторое время он создал в Пекине свою первую компанию – Dingfu Investment Consulting. Затем открыл компанию Yingxi Construction and Engineering, которая занималась добычей золота и драгоценных камней в Камбодже.

Но международная деятельность с довольно рискованными активами заставляет полагать, что едва ли обошлось без связи с китайскими властями. Так, в 2013 г. Цзин подписал контракт с правительством Никарагуа на строительство конкурента Панамскому каналу стоимостью 40 млрд долларов. Под него даже была создана компания Hong Kong Nicaragua Development Corporation (HKND). Проект в итоге был положен под сукно, но Цзин установил тесные связи с президентом страны Даниелем Ортегой и его сыном Лауреано.

На Западе полагают, что Цзин поддерживает тесные связи с китайскими властями как минимум с 2010-х гг., когда он приобрёл телекоммуникационную компанию Beijing Xinwei Technology Group, являвшуюся «дочкой» государственной компании Datang Telecom Group. И под руководством Цзина новое приобретение стало быстро дрейфовать в сторону оборонного бизнеса[3]. Его компания начала взаимодействовать с Университетом Циньхуа, который ведёт разработку спутников для НОАК, также она подписала соглашение о сотрудничестве с китайским экспортёром спутников – корпорацией China Great Wall Industry Corp. Компанию Цзина посещали председатели КНР Си Цзиньпин и Цзян Цзэминь, а также премьер-министр Ли Кэцян.

Список был бы, конечно, неполным без «руки Кремля», в качестве которой немедленно обнаружился российский партнёр Ван Цзина – бывший сотрудник ФСБ Андрей Смирнов – президент и председатель Совета директоров ООО «НИРИТ-СИНВЭЙ Телеком Технолоджи», учредивший эту фирму незадолго до событий 2014 г. при содействии, как считают в Киеве, тогдашнего вице-премьера России Владислава Суркова[4]. Вскоре после «окончательной победы революции достоинства» состоялся «преступный сговор» указанных лиц, что впоследствии было квалифицировано СБУ как «возможная подготовка диверсии и государственная измена» и позволило через суд заблокировать весь реестр акционеров.

Без появления «угрозы национальной безопасности Украины» юридических оснований для блокирования сделки не было. В самом факте продажи акций частной компании иностранным инвесторам состава преступления нет. Тем более что акции «Мотор Сич», которые контролировались Богуслаевым, были разделены на пакеты объёмом менее 10 процентов и реализованы в 2016 г. разным офшорным компаниям и шести частным лицам, подконтрольным Ван Цзину, для чего разрешения Антимонопольного комитета Украины не требовалось.

Сам Богуслаев утверждал, что продал предприятие всего за 250 млн долларов[5]. Через пять лет после продажи ПАО «Мотор Сич» по-прежнему находится в его оперативном управлении и продолжает стабильно работать, в том числе и на экспорт в Китай, принося ежедневно 1–2 млн долларов[6]. Попытку покупателей и недавних партнёров провести собрание акционеров (оно не созывалось с 2017 г.), назначенную на 31 января 2021 г., Богуслаев назвал «рейдерским захватом».

В свою очередь, китайские инвесторы, купившие уже около 80 процентов акций, утверждают, что вложили в проект более 1млрд долларов., но так и не вошли в структуру управления[7]. Производство авиадвигателей на заводе, построенном в рамках сотрудничества с Украиной в г. Чунцин (провинция Сычуань) в промышленном парке Chongqing Skyrizon Aero-Propulsion, «временно заморожено». В декабре 2020 г. китайский инвестор и новый украинский партнёр Александр Ярославский инициировали арбитраж против государства Украина, экспроприировавшего их инвестиции и нарушившего права, предусмотренные межправительственным соглашением о поощрении и взаимной защите инвестиций между Украиной и Китаем от октября 1992 года. Интересы истца представляют международные юридические компании WilmerHale, DLA Piper и Bird&Bird, связанные с окружением президента США Джозефа Байдена. Заявленная сумма претензий – 3,5 млрд долларов – была увеличена ещё на 100 млн, на сумму полученного «Мотор Сич» от китайцев в апреле 2016 г. льготного кредита (100 млн долларов под 0,3 процента годовых на десять лет)[8].

31 января 2021 г., окончательно потерявшие терпение китайские акционеры вместе со своим новым украинским партнёром – группой DCH Александра Ярославского, намеревались провести первое с 2017 г. собрание акционеров «Мотор Сич», чтобы сменить менеджмент и внести изменения в устав. Оно было сорвано СБУ, которая провела следственные мероприятия по уголовным производствам о противоправных действиях представителей компаний DCH и Skyrizon Aircraft Holdings Limited, связанных с установлением контроля над крупнейшим производителем авиационных двигателей и газотурбинных установок «Мотор Сич», и отметила «уничтожение производственных мощностей акционерного общества, которое имеет важное оборонное и народнохозяйственное значение»[9].

Буквально накануне, 28 января 2021 г., президент Украины Владимир Зеленский ввёл в действие решение Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) о персональных санкциях против китайских инвесторов «Мотор Сич», которые оказались в одном списке с убитым ещё в 2017 г. президентом Йемена Али Абдаллой Салехом, «кумом Путина» Виктором Медведчуком и его супругой телеведущей Оксаной Марченко. При этом Медведчука, который с 2014 г. находится под американскими санкциями «за подрыв безопасности, территориальной целостности и демократических институтов Украины», украинские власти обвинили в финансировании терроризма, как ранее Богуслаева, который ни под какие санкции не попал. В ответ Ван Цзин уже открыто обвинил окружение Богуслаева в «измене, превышении доверия и полномочий», а действия украинских властей назвал «варварским грабежом»[10].

Таким образом, в первоначальную версию перестал вписываться «сепаратист» Богуслаев, который, напротив, как оказалось, вносил неоценимый вклад в повышение национальной безопасности и обороноспособности Украины, модернизировав более 100 вертолётов для украинских силовиков и обеспечив их эксплуатацию, заместив импортные поставки из «державы-агрессора».

Интересы «государственной безопасности» на этот раз совпали с интересами экс-владельца «Мотор Сич» Вячеслава Богуслаева. Именно аресты и неопределённая ситуация помогли Богуслаеву получить деньги с китайцев, но не отдавать завод. Благодаря аресту акций бывший владелец сохраняет контроль над финансовыми потоками компании. Ей управляют не новые акционеры из КНР, а верный менеджмент Богуслаева, назначенный им ещё в 2015 году.

На возможные причины этой борьбы за предприятие могут пролить свет финансовые показатели ПАО «Мотор Сич», приведённые в таблице 1.

Таблица 1. Выручка ПАО «Мотор Сич» в период 2013–2020 годов

Источник: данные ПАО «Мотор Сич», оценка авторов. * Оценка

Хроника конфликта

25 февраля 2015 г. между ПАО «Мотор Сич» в лице Богуслаева и Beijing Skyrizon Aviation Industry Investment Co в лице Ван Цзина был подписан Меморандум о сотрудничестве, включавший стратегическое партнёрство в подготовке кадров, исследованиях, разработках и производстве, китайские инвестиции в развитие авиадвигателестроительного производства на Украине и создание в Китае комплексов по производству и ремонту авиадвигателей ПАО «Мотор Сич». Объёмы заявленных инвестиций – около 20 млрд юаней (3 млрд долларов).

Но уже 16 сентября президент Украины Пётр Порошенко своим указом ввёл в действие решение Совета национальной безопасности и обороны Украины от 2 сентября 2015 г. о применении санкций в отношении Российской Федерации, включая основных потребителей продукции ПАО «Мотор Сич»: ОАО «Вертолёты России», ОАО «Роствертол», ПАО «Казанский вертолётный завод», АО «Кумертауское авиационное производственное предприятие», АО «Вертолётная сервисная компания», АО «Улан-Удэнский авиационный завод», ОАО «Арсеньевская авиационная компания “Прогресс” им. Н.И.Сазыкина», ООО «Борисфен-Авиа» и их руководителей.

Несмотря на это, в том же 2015 г. российским предприятиям было отгружено 540 новых вертолётных двигателей типа ТВ3-117/ВК-2500 производства ПАО «Мотор Сич» на сумму 327,5 млн долларов[11]. Стабильно снижающийся экспорт зафиксирован и в последующем, а в 2018 г. прямые поставки были полностью прекращены, зато уже с 2017 г. начались отгрузки посредникам в Латвию, Китай и Гонконг, составившие около 300 двигателей[12]. При этом динамика снижения их экспорта прекрасно коррелирует с завершением крупных контрактов холдинга «Вертолёты России» на поставки вертолётов семейства Ми-8/17, Ми-28, Ми-35, Ка-52 с этими силовыми установками. Продолжался и процесс импортозамещения: по итогам 2019 г. АО «ОДК-Климов» Госкорпорации «Ростех» заявлено о выпуске более 230 двигателей ВК-2500, тогда как в 2015 г. было сделано всего десять штук[13].

Другим лидером стал Китай, две госкомпании которого, AVlC International Holding и China National Aero-Technology Import and Export Corporation (CATIC), только в 2018 г. приобрели 72 новых авиадвигателя АИ-25ТЛК и АИ-322 для боевых самолётов на сумму 123,88 млн долларов, обеспечив 35 процентов от общей выручки «Мотор Сич»[14]. Последние известные экспортные поставки 16 АИ-322 пришлись на январь-февраль 2021 года. В январе 2021 г. объявлено о подписании ПАО «Мотор Сич» и AVIC International контракта на 400 двигателей АИ-322, используемых на китайских учебно-боевых самолётах L-15 на общую сумму около 800 млн долларов[15]. Тем не менее доходы запорожского предприятия по сравнению с 2013 г. сократились почти в три раза, прежде всего – из-за спада продаж на российском рынке.

С 2015 г. между украинскими и китайскими партнёрами был заключён ряд договоров на оказание услуг по разработке проектной документации на создание авиационного комплекса по разработке, производству и ремонту авиационных двигателей четвёртого поколения в г. Чунцин. Программа производства – серийный выпуск авиационных двигателей – 1000 единиц в год; капитальный ремонт авиационных двигателей – 250 единиц в год; капитальный ремонт энергетических наземных установок – 50 единиц в год. Для строительства комплекса планировалась площадка площадью около 5 гектаров. Проектные решения по возведению зданий разрабатывались на объекты первой очереди строительства двигателестроительного завода. Проектная документация готовилась в 2015–2018 годы.

Следует отметить, что постановлением кабинета министров Украины №83 от 4 апреля 2015 г. ПАО «Мотор Сич» было исключено из списка «стратегических предприятий».

В начале 2017 г. вице-премьер Украины, бывший комендант Евромайдана Степан Кубив официально поддержал совместный украино-китайский проект строительства завода в г. Чунцин и привлечение 250 млн долларов китайских инвестиций, которые должны пойти на модернизацию производственных и проектных мощностей «Мотор Сич» в Запорожье. Завод планировали ввести в эксплуатацию в 2020 году.

В 2018 г. первый завод в промышленном парке Chongqing Skyrizon Aero-Propulsion в новом районе Чунцина Лянцзян приступил к опытной сборке двигателей ТВЗ-117ВМА-СБМ1В (по сути – украинская версия российского вертолётного двигателя ВК-2500, устанавливаемого на большинстве китайских вертолётов семейства Ми-17 и Ка-27/32) из импортных деталей и комплектующих, постепенно осваивая их производство на месте.

О планах строительства второго аналогичного завода ПАО «Мотор Сич» и Skyrizon Aviation заявлено на 12-й Международной авиационно-космической выставке Airshow China 2018. Предприятие планировалось расположить около населённого пункта Лянцзян автономной провинции Гуанси. Намечалось создание производственного комплекса, а также научно-исследовательских и управленческих подразделений. На сегодняшний день оба проекта временно заморожены. Причины украинцами не назывались – в связи с тем, что это находилось в компетенции китайского инвестора.

Законно приобретя акции «Мотор Сич», китайские инвесторы, Skyrizon Aircraft Holdings Limited и «Мотор Сич» в июне 2017 г. подали заявку на их концентрацию в Антимонопольный комитет Украины (АМКУ), чтобы выполнить официальные процедуры в соответствии с украинским законодательством. Именно тогда официально стало известно, что гражданин Китая через подконтрольные структуры уже владеет 56,0009 процента акций ПАО «Мотор Сич». Продавцом оказался гражданин Украины, который владел напрямую 15,83 процента акций, а также 17,3113 процента акций через Business House Helena и 15,7 процента через ООО «Гарант Инвест», ООО «Гарант Альфа», СК «Мотор Гарант» и ЗАО «Торговый дом “Елена”». Супругу Богуслаева зовут Елена Серафимовна.

Вскоре последовал внезапный обыск, проведённый СБУ на «Мотор Сич» в рамках возбуждённого в июле 2017 г. уголовного дела №22017000000000272 по расследованию «подрывной деятельности (диверсии) неизвестных лиц, бывших и действующих руководителей и бенефициаров компании “Мотор Сич”», орудующих в сговоре и имеющих целью ослабить государство Украина, уничтожив «Мотор Сич» как субъект важного коммерческого и безопасного характера (единственное предприятие на Украине по производству двигателей гражданской и военной авиации), заключивших ряд соглашений о продаже контрольного пакета акций «Мотор Сич» шести иностранным компаниям и одному китайскому гражданину, которые намерены передать активы и производственные мощности «Мотор Сич» за границу (Китайская Народная Республика), что в конечном счёте приведёт к ликвидации и уничтожению «Мотор Сич»[16].

В сентябре 2017 г. в рамках указанного уголовного производства Шевченковский районный суд в Киеве вынес запрет на отчуждение акций «Мотор Сич». В апреле 2018 г. был наложен судебный запрет депозитариям вносить любые изменения в отношении акций «Мотор Сич» в системе, а также выдавать реестр акционеров. В дальнейшем суды различных инстанций регулярно удовлетворяли ходатайства прокуратуры по продлению ареста акций «Мотор Сич». Более того, Генеральная прокуратура пошла ещё дальше, добавив обвинение в государственной измене в перечень преступлений, которые расследуются в рамках указанного уголовного производства.

Запрет выдавать реестр акционеров полностью заблокировал возможность созыва и проведения общего собрания акционеров, что привело к невозможности получения дивидендов инвесторами. Неоднократные обращения самих иностранных инвесторов, их представителей и юридических лиц – держателей акций в украинские суды для отмены ареста активов были полностью отклонены.

Но выход из тупика вскоре «подсказали». Инвесторам от имени государства Украина предложили начать сотрудничать по совместному управлению «Мотор Сич», которое станет возможным после того, как они безвозмездно перераспределят 25 процентов уже имеющихся у них акций в пользу государственного концерна (ГК) «Укроборопром». В результате в апреле 2018 г. инвесторы и «Укроборопром», действовавший от имени Украины, заключили ряд соглашений, направленных на выделение 25,00002 процента акций «Мотор Сич» госконцерну, договор о сотрудничестве между сторонами, соглашение о финансировании специального назначения и так далее. Эти документы определяли ряд действий, которые правительство Украины должно было выполнить в 2019 г., чтобы создать функциональные условия для сторон по совместному владению «Мотор Сич», получить разрешения АМКУ и отменить арест активов.

Если бы Украина выполнила обязательства, инвесторам пришлось бы распорядиться 25 процентами акций в пользу ГК «Укроборопром», а одна из компаний инвесторов была бы вынуждена заключить специальное соглашение о финансировании, которое требовало внести 100 млн долларов в пользу Украины. Основанием для этого стало секретное решение СНБО о неотложных мерах по защите национальных интересов в авиадвигателестроении, введённое в действие указом президента Петра Порошенко от 6 марта 2018 года. В бюджет Украины на 2019 г. была даже внесена доходная статья – пополнение уставного капитала «Укроборонпрома» на 2,82 млрд грн, что соответствовало 100 млн долларов.

Спустя год, 6 июня 2019 г., Skyrizon Aircraft Holdings Limited, «Мотор Сич» и Государственный концерн «Укроборонпром» обратились в АМКУ с несколькими заявлениями на предоставление разрешения на слияние (концентрацию). 12 июня того же года в наблюдательный совет «Укроборонпрома» указом нового президента Владимира Зеленского был введён бывший в 2014–2016 гг. министром экономического развития и торговли Украины гражданин Литвы Айварас Абромавичус, вскоре ставший его председателем, а в августе сменивший на должности генерального директора концерна Павла Букина, который, выполняя указ президента, уже завершил подготовительную работу по разрешению конфликта с китайским инвестором.

В свою очередь, АМКУ распоряжением от 9 июля 2019 г. начал углубленное расследование соответствующих заявлений, искусственно задерживая вынесение решений о предоставлении разрешения на слияние для инвесторов.

Раскрыть причину нового внезапного прекращения действия и утраты юридической силы для сторон соглашения с «Укроборонпромом» может стать обнародованный 2 февраля 2021 г. факт открытия Национальной комиссией Украины по ценным бумагам и фондовому рынку дела в отношении депозитарного учреждения ООО «Драгон Капитал», на счетах которого в ценных бумагах размещены акции ПАО «Мотор Сич». Причиной названы нарушения требований «Положения о проведении депозитарной деятельности» в части осуществления информационного и организационного обеспечения, а также нарушение требований статьи 35 закона Украины «Об акционерных обществах». Dragon Capital – одна из крупнейших групп компаний на Украине, которая работает в сфере прямых инвестиций и финансовых услуг. Её конечным бенефициаром является чех Томаш Фиала, с которым Абромавичуса связывают давние деловые связи.

Таким образом, логичным представляется наличие устойчивого коррупционного фактора, ведь интерес к получению доли предприятия в обмен на государственную поддержку и финансирование проявлен на самом верху, причём довольно давно. Известно заявление получившего политическое убежище в Лондоне бывшего гендиректора госкомпании «Укрспецэкспорт» майора СБУ Сергея Бондарчука о том, что ещё в 2005 г. долю ПАО «Мотор Сич» пытался получить тогдашний секретарь СНБО Пётр Порошенко.

Ещё через год китайские инвесторы решили сосредоточить усилия на другом направлении и нашли нового, более надёжного, партнёра на Украине – группу DCH украинского миллиардера Александра Ярославского. 4 августа 2020 г. DCH, аффилированная с ней ООО «МС-4», Beijing Xinwei Technology Group и связанная с ней компания Beijing Skyrizon договорились о будущем партнёрстве по совместному управлению «Мотор Сич» и обратились в АМКУ для получения разрешения на слияние (концентрацию).

В ответ последовал целый ряд заявлений, исходящих из высших политических органов Украины: заявление офиса президента от 6 августа 2020 г., заявление премьер-министра от 6 августа 2020 г. и заявление СНБО, которыми фактически оспаривалась легитимность активов китайских инвесторов, а 20 августа 2020 г. АМКУ вернул заявку без удовлетворения.

В сентябре 2020 г. китайские инвесторы направили министерству юстиции Украины сообщение об инвестиционном споре (Notice of Investment Dispute). Они указывают, что действия украинской власти по блокированию доступа новых акционеров к управлению предприятием – экспроприация их инвестиции, а также нарушение других их прав, гарантированных межправительственным украино-китайским соглашением о поощрении и взаимной защите инвестиций от 1992 года.

На протяжении нескольких месяцев юристы акционеров «Мотор Сич» безуспешно добиваются в украинских судах снятия четырёх арестов, которые заблокировали смену акционеров и оставили предприятие под фактическим контролем бывшего акционера Вячеслава Богуслаева и его топ-менеджеров.

В итоге китайские инвесторы официально потребовали от органов власти Украины, включая АМКУ, воздержаться от любой незаконной деятельности и выдвинули обвинение в нарушении соглашения между правительством Китайской Народной Республики и правительством Украины о поощрении и взаимной защите инвестиций от 1992 г., злоупотреблении властью, незаконных действиях и вредоносном давлении на стандартные рыночные процедуры и ведение хозяйственной деятельности предприятий. Было заявлено и о понесённых убытках:

дивиденды по акциям, которые «Мотор Сич» должно было распределить в прошлые годы, когда действовал арест активов;

потерянная в результате экспроприации стоимость акций;

ущерб от невозможности провести запланированную реструктуризацию из-за искусственной задержки по разрешению на слияние;

убытки от строительства производственных мощностей в Китае, необходимых для делового сотрудничества с «Мотор Сич»;

заём, выданный «Мотор Сич».

В декабре 2020 г. китайские инвесторы направили правительству Украины сообщение об обращении в Международный арбитражный суд для судебного разбирательства и необходимых действиях по законной процедуре международного инвестиционного арбитража.

В ответ с 28 по 29 января 2021 г. на официальном сайте офиса президента Украины последовательно были опубликованы указы президента № 29/2021 и № 36/2021 о применении на три года персональных специальных экономических и других ограничительных мер (санкций) в отношении Beijing Skyrizon Aviation Industry Investment Co. Ltd. и её дочерних компаний Hong Kong Skyrizon Holdings Limited, Skyrizon Aircraft Holdings Limited, а также Beijing Xinwei Technology Group Co., Ltd. и трёх граждан Китая, среди которых Ван Цзин и Ду Тао. Министерство иностранных дел Украины проинформировало компетентные органы Европейского союза, Соединённых Штатов и других государств о применении санкций и поставило перед ними вопрос о введении аналогичных ограничительных мер.

Это было истолковано китайцами как «умышленные действия государства Украина с целью препятствования инвестициям в украинскую компанию “Мотор Сич” и недопущения реализации проекта международного сотрудничества». Одновременно было заявлено, что такие действия «совпадают с целью действий Бюро промышленности и безопасности (BIS) Министерства торговли США от 14 января 2021 г. о внесении компании Skyrizon в список военных конечных пользователей (MEU)».

Американский след

В новом варианте объяснений, касающихся сложившейся по вине украинской стороны неприглядной ситуации, есть ссылки на требования помощника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, который 28 августа 2019 г. заявил в Киеве о рисках продажи части «Мотор Сич» китайцам, так как это способствует «укреплению обороноспособности стратегического противника США»[17]. Он сказал, что Китай ведёт нечестную игру и ворует военные технологии.

Министр финансов Украины Александр Данилюк во время переговоров с Болтоном сделал запрос на привлечение американского инвестора, который «в течение двух недель был найден». Но за полтора года переговоры с ним не продвинулись, в чём уволенный Данилюк обвиняет украинские власти, где «не осталось людей, которые бы понимали, как проводить переговоры такого уровня»[18].

В октябре того же 2019 г. Эрик Принс, основатель частных военных компаний Blackwater, Academi, Xe Services, фонда с акциями на Шанхайской бирже Frontier Service Group и неофициальный советник Дональда Трампа, встретился с руководством «Мотор Сич» для обсуждения приобретения и отмены продажи Китаю[19]. Об итогах встречи не сообщалось.

При этом говорилось, что Принс имел отношение к переговорам между инвестиционной компанией Oriole Capital Group (создана в 2017 г. на Ближнем Востоке), которой руководит Набиль Баракат, уже имевший интересы в оборонной сфере Украины и «Мотор Сич»[20]. Они, видимо, проходили в 2019–2020 годах. Вместе с Баракатом в переговорах с украинцами также участвовала техасская компания Trive Capital, которую возглавляет близкий к американским спецслужбам Коннер Сирси[21]. Судя по отсутствию новостей, и эти переговоры закончились ничем[22].

13 декабря 2019 г. Богуслаев вновь подтвердил продажу акций предприятия китайским компаниям. Генеральный конструктор ГП «Ивченко-Прогресс» Игорь Кравченко заверил, что уникальные разработки не будут проданы вместе с акциями ПАО «Мотор Сич», а предприятие ждёт лишь успех и развитие. Но никакой реакции со стороны Соединённых Штатов не последовало. Более того, даже в отношении китайской компании Skyrizon министерством торговли США только 14 января 2021 г. был введён особый режим контроля за экспортом – наименее болезненный вид санкций. Как американцы действуют в случае необходимости воздействия на несговорчивых оппонентов, хорошо известно на примере российских, иранских и европейских предприятий и физических лиц, на которых немедленно накладываются жесточайшие персональные политические, экономические и финансовые санкции, а зачастую и начинается уголовное преследование.

Судя по тому, что ничего подобного в отношении лично Богуслаева, ПАО «Мотор Сич» и многочисленных аффилированных с ними компаний не последовало, Принс получил некие гарантии от своего старого партнёра по оружейному бизнесу. Напомним, что отмеченная в Докладе группы экспертов ООН поставка в подсанкционный Южный Судан в 2015 г. модернизированных вертолётов Ми-24В-МСБ, осуществлённая ПАО «Мотор Сич», осталась без негативных последствий со стороны госдепартамента США, что объяснялось участием в сделке американских ЧВК, без излишней огласки широко применявших авиатехнику с запорожскими двигателями в многочисленных горячих точках по всему миру.

Заключение

Таким образом, в течение всех этих лет китайские инвесторы ни сами, ни в партнёрстве с частными и государственными структурами Украины не могут вступить в права собственности: сделка заблокирована, акции арестованы по инициативе СБУ, АМКУ не даёт разрешения на концентрацию, генпрокуратура наложила дополнительный арест, а президент Украины – санкции. С момента ареста акций в 2017 г. собрания акционеров не проводятся, прибыль предприятия не распределяется.

Возможными объяснениями затянувшегося конфликта, высказываемыми в различные периоды, могут быть следующие:

Вариант первый, к которому склонялось большинство украинских экспертов на начальном этапе скандала: известный «сепаратист и сторонник “русского мира”» Богуслаев продал принадлежащие ему акции ПАО «Мотор Сич» напрямую и через офшорные компании, после чего организовал через СБУ, АМКУ и суды их арест, что позволило, не возвращая новым китайским владельцам полученных средств, продолжать единолично управлять предприятием, не делясь корпоративными правами и не проводя ежегодные собрания акционеров.

Вариант второй, к которому оперативно и с редкой последовательностью пришло то же самое большинство украинских экспертов: китайские инвесторы, вступив в преступный сговор с представителями «государства-агрессора», попытались осуществить рейдерский захват стратегического украинского предприятия, крепившего под управлением команды патриота и героя Украины Богуслаева обороноспособность лучшей армии-защитницы всей Европы, который был своевременно разоблачён и пресечён бдительной СБУ и закреплён решениями судов, распоряжениями АМКУ, указами президента Украины и решениями СНБО о введении против них санкций с предстоящей национализацией ПАО «Мотор Сич».

Вариант третий, на который пока осторожно намекают отдельные представители, ранее возглавлявшие центральные органы украинской власти: «Группа лоббистов, преследующих свои личные цели, обманывает представителей власти, чтобы подтолкнуть Украину к национализации “Мотор Сич”»[23]. Дальнейшее развитие событий – получение в качестве компенсации через Международный арбитражный суд и делёжка нескольких миллиардов долларов, при этом менеджмент вновь обретённого ГП «Мотор Сич» остаётся прежним, что позволяет продолжать и далее работать по схемам Богуслаева. В случае же смены команды государственными управленцами завод, оставшийся без внешних заказов и поставки комплектующих из России и Китая, банкротится и приобретается той же группой лоббистов по бросовой цене.

В пользу последнего варианта развития событий говорит редкое единодушие в высказываниях Богуслаева, Ван Цзина и Ярославского, хором отговаривавших власти Украины от национализации, которая всё же произошла 24 марта после подписания соответствующего указа президента Зеленского.

Какой бы из приведённых вариантов ние оказался наиболее близким к истине, уже сейчас можно смело утверждать, что тянущийся седьмой год скандал с «Мотор Сич» ярко демонстрирует особенности украинского инвестиционного климата и государственно—частного партнёрства с приватизацией прибылей и активов и национализацией проблем и убытков. Учитывая на глазах обостряющийся конфликт между КНР и США и тесную связь между Киевом и Вашингтоном, эпопея, начинавшаяся как бизнес-конфликт, имеет все шансы обрести геополитическое измерение. Во всяком случае, в Пекине это с высокой степенью вероятности будут трактовать именно так.

--

СНОСКИ

[1] Постановление следователя-судьи Шевченковского районного суда в Киеве Щебиняев Л.Л. от 7 сентября 2017 г. по делу № 761/31558/17 и Постановление следователя-судьи Шевченковского районного суда в Киеве Слободянюк П.Л. от 7 сентября 2017 г. по делу № 761/31561/17.

[2] Киев в дыму, а Китай в Крыму // Деловой портал о бизнесе с Китаем ChinaLogist. URL: https://chinalogist.ru/book/articles/analitika/kiev-v-dymu-kitay-v-krymu (дата обращения: 08.04.2021).

[3] Wang Jing, the businessman spearheading Beijing’s global ambitions // Intelligence Online. 2020. URL: https://www.intelligenceonline.com/insiders/china/2020/03/09/wang-jing-the-businessman-spearheading-beijing-s-global-ambitions/108396907-be1 (дата обращения: 19.04.2021).

[4] Вице-премьер России провёл переговоры с Синвэй // НСТТ. 25.03.2012. URL: https://nxtt.org/sobytiya/vitse-premer-rossii-provel-peregovory-s-sinvey/ (дата обращения: 08.04.2021).

[5] Богуслаєв підтвердив передачу акцій «Мотор Січі» китайським компаніям // Укрінформ. 13.12.2019. URL: https://www.ukrinform.ua/rubric-economy/2837837-boguslaev-pidtverdiv-peredacu-akcij-motor-sici-kitajskimkompaniam.html (дата обращения: 08.04.2021).

[6] Годовой доход ПАО «Мотор Сич» в 2019–2020 гг. – около 350 млн долларов, то есть ежедневно предприятие приносит около 1 млн долларов.

[7] Ван Цзин: «Мотор Сич» всегда будет украинской компанией на украинской земле // РБК-Украина. 10.09.2020. URL: https://daily.rbc.ua/rus/show/van-tszin-motor-sich-budet-ukrainskoy-kompaniey-1599734819.html (дата обращения: 08.04.2021).

[8] Компания Мотор Сiч. URL: https://mc-osa.com.ua/ua/ (дата обращения: 08.04.2021).

[9] СБУ проводить слідчі дії за кримінальним провадженням щодо незаконних зборів акціонерів АТ «Мотор Січ» // Служба безпеки України. 31.01.2021. URL: https://ssu.gov.ua/novyny/sbu-provodyt-slidchi-dii-za-kryminalnym-provadzhenniam-shchodo-nezakonnykh-zboriv-aktsioneriv-at-motor-sich (дата обращения: 08.04.2021).

[10] Компания Мотор Сiч. URL: https://mc-osa.com.ua/ua/ (дата обращения: 08.04.2021).

[11] База данных Государственной фискальной службы Украины.

[12] Там же.

[13] «ОДК-Климов» подвела итоги 2019 года // Rostec. 14.04.2020. URL: https://rostec.ru/news/odk-klimov-podvela-itogi-2019-goda/ (дата обращения: 08.04.2021).

[14] Печорина Н. Итоги военно-технического сотрудничества Украины в 2018 году // «Экспорт вооружений». №1 (январь–февраль), 2019. С. 24–33.

[15] «Мотор Сич» заключило контракт с китайской AVIC International на поставку 400 двигателей АИ-322 // Livejournal. 16.01.2021. URL: https://diana-mihailova.livejournal.com/5986365.html (дата обращения: 08.04.2021).

[16] СБУ провела слідчі дії на підприємстві «Мотор Січ» // Служба безпеки України. 23.04.2018. URL: https://www.sbu.gov.ua/ua/news/250/category/21/view/4678#.sNJ7KJK2.dpbs (дата обращения: 08.04.2021).

[17] Болтон о Мотор Сичи: Китай «украл» F-35, поэтому предостерегаю Украину // BBC News Україна. 28.08.2019. URL: https://www.bbc.com/ukrainian/news-russian-49501524 (дата обращения: 08.04.2021).

[18] Мотор Січ: вихід із глухого кута // Новини України та Світу. 5.02.2021. URL: https://nv.ua/ukr/opinion/motor-sich-prodazh-yak-ukrajini-virishiti-problemu-z-kitayem-novini-ukrajini-50140067.html?utm_content=set_lang&utm_medium=in_article&utm_campaign=langanalitics (дата обращения: 08.04.2021).

[19] Security Contractor Erik Prince Is in Talks to Acquire Ukraine’s Motor Sich // The Wall Street Journal. 5.11.2019. URL: https://www.wsj.com/articles/security-contractor-erik-prince-is-in-talks-to-acquire-ukraines-motor-sich-11572949809 (дата обращения: 08.04.2021).

[20] Баракат ещё в 2017 г. подписал соглашение с ГК «Укроборонпром», в соответствии с которым он должен был инвестировать 150 млн долларов в Харьковское государственное авиационное производственное предприятие и выпускать там транспортные самолёеты Ан-74 для своей компании.

[21] Компания осуществляет поставки разведывательного оборудования Командованию специальных операций, Разведывательному управлению Министерства обороны и Национальному агентству геопространственной разведки США.

[22] Washington turns to Gulf agents to wrest Motor Sich away from Chinese hands // Intelligence Online, 2020. URL: https://www.intelligenceonline.com/government-intelligence/2020/03/11/ washington-turns-to-gulf-agents-to-wrest-motor-sich-away-from-chinese-hands,108397465-eve (дата обращения: 19.04.2020).

[23] Национализация «Мотор Сич» – результат умышленного обмана власти Украины // Livejournal. 15.03.2021. URL: https://diana-mihailova.livejournal.com/6236575.html (дата обращения: 08.04.2021).

США. Китай. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763778 Наталья Печорина, Андрей Фролов

ИННОВАЦИОННЫЕ ВОЙНЫ

КРИСТОФЕР ДАРБИ

Исполнительный директор IQT, некоммерческой инвестиционной фирмы, которая работает в интересах спецслужб США.

САРА СЬЮЭЛЛ

Вице-президент IQT по политике. С 2014 по 2017 гг. занимала пост заместителя госсекретаря по гражданской безопасности, демократии и правам человека.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО АМЕРИКИ РАЗМЫВАЕТСЯ

С первых дней холодной войны Соединённые Штаты стали мировым лидером в сфере технологий. На протяжении так называемого «американского века» страна успела освоить космос, возглавила распространение интернета и дала миру iPhone. Однако в последние годы Китай предпринял впечатляющие усилия, чтобы перехватить технологическое лидерство, инвестируя сотни миллиардов долларов в робототехнику, искусственный интеллект, микроэлектронику, зелёную энергетику и так далее.

Вашингтон рассматривал технологические инвестиции Пекина преимущественно с военной точки зрения, но сегодня оборонные возможности – лишь один из аспектов соперничества великих держав, так сказать, начальная ставка. КНР ведёт более изощрённую игру, используя технологические инновации как способ достижения собственных целей, не прибегая к военным действиям. Китайские компании продают беспроводную инфраструктуру 5G по всему миру, развивают синтетическую биологию для обеспечения бесперебойных поставок продовольствия и работают над уменьшением размера и увеличением скорости микрочипов – и всё это с целью укрепить мощь страны.

В свете технологического подъёма Китая американские политики призывают правительство к более активным действиям по защите лидерства США. Здравый смысл говорит, что нужно увеличивать расходы на исследования и разработки, смягчить визовые ограничения, поддерживать собственные таланты и выстраивать новые партнёрства между местной индустрией и друзьями и союзниками за рубежом. Но реальная проблема лежит гораздо глубже: в Соединённых Штатах не понимают, какие технологии приоритетны и как ускорить их развитие.

Национальная безопасность обретает новые измерения, а соперничество великих держав охватывает новые сферы – правительство просто не успевает за этими изменениями.

А частный сектор сам по себе вряд ли способен удовлетворить технологические потребности, связанные с безопасностью страны.

В этих условиях Вашингтону необходимо расширить кругозор и поддерживать более широкий спектр технологий. В помощи нуждаются не только технологии, имеющие явное военное применение – сверхзвуковые полёты, квантовые компьютеры и искусственный интеллект, но и традиционно считающиеся гражданскими – микроэлектроника и биотехнологии. Федеральные власти также должны содействовать коммерческому успеху ключевых невоенных технологий, обеспечивая финансирование, если частный сектор не может этого сделать.

Инновационный вызов для Америки

В первые десятилетия холодной войны Соединённые Штаты тратили миллиарды долларов, расширяя научную инфраструктуру. Созданная в 1946 г. Комиссия по атомной энергетике получила в своё ведение лаборатории военного времени, которые занимались разработкой ядерного оружия, включая Национальную лабораторию Ок-Ридж, штаб-квартиру Манхэттенского проекта, и продолжила финансировать исследовательские центры, в том числе Ливерморскую национальную лабораторию. Министерству обороны, созданному в 1947 г., выделили огромный бюджет на исследования, как и Национальному научному фонду, учреждённому в 1950 году. После того как в 1957 г. Советский Союз запустил на орбиту первый спутник, Вашингтон создал Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА), чтобы добиться победы в космической гонке. Также было образовано Управление перспективных исследовательских проектов (DARPA), задачей которого являлось предотвращение подобных технологических сюрпризов в будущем. К 1964 г. на исследования и разработки приходилось 17 процентов всех федеральных расходов.

Тесно сотрудничая с научными кругами и компаниями, правительство финансировало огромное количество фундаментальных исследований, то есть исследований без конкретной конечной цели. Главной задачей было создание технологической основы, которая обеспечила бы обычные и ядерные военные возможности для гарантий национальной безопасности. Исследования оказались успешными. Государственные инвестиции принесли стране передовые технологии и военное превосходство – сверхзвуковые самолёты, атомные подлодки и самонаводящиеся ракеты. Частный сектор тоже получил выгоду от развития интеллектуальной собственности, превратив технологии в продукты, а продукты в компании. Технологии GPS, подушки безопасности, литиевые батарейки, сенсорные экраны, распознавание голоса – всё это начали разрабатывать благодаря государственным инвестициям.

Но со временем государство утратило лидерство в инновациях. В 1964 г. правительство потратило 1,86 процента ВВП на НИОКР, к 1994 г. доля упала до 0,83 процента. За этот же период корпоративные инвестиции в НИОКР почти удвоились. Цифры лишь частично отражают ситуацию. Государственные инвестиции были нацелены на поиск новых, меняющих расклад открытий, корпоративные же в основном шли на совершенствование существующих. Частный сектор осознал, что формула роста прибыли – это развитие имеющихся продуктов, дополнение функционала, увеличение скорости, уменьшение размера или повышение энергетической эффективности. Компании сосредоточились на технологиях с коммерческим потенциалом в краткосрочной перспективе, отказавшись от масштабных исследований, которые могут принести плоды спустя десятилетия.

Главные инновации появлялись не в лабораториях крупных корпораций, а в маленьких стартапах, финансируемых венчурными фондами, готовыми рисковать. Современные венчурные инвестиционные фирмы, вкладывающие средства в компании на начальном этапе, появились в 1970-е гг. и дали первые результаты – Apple и Microsoft, но только с ростом пузыря доткомов в 1990-е гг. этот стиль инвестирования реально оправдался. Сначала НИОКР перешли из правительственных лабораторий в корпорации, затем – из крупного бизнеса в небольшие стартапы. Крупные компании стали меньше тратить на собственные исследования, сфокусировавшись на так называемом корпоративном развитии – приобретении небольших фирм с многообещающими технологиями, поддерживаемых венчурными фондами.

Расцвет венчурного капитализма обеспечил благосостояние, но не всегда соответствовал американским интересам. Венчурные инвестиционные фонды оценивались по показателям прибыли за десять лет. Соответственно, они меньше интересовались микроэлектроникой – капиталоёмким сектором, где прибыль приходит не через годы, а через десятилетия. Инвесторы переключились на разработчиков программного обеспечения, которым нужно меньше средств на развитие. Но компании, получающие достаточный объём средств венчурных фондов, не могли обеспечить приоритетные интересы национальной безопасности. Когда американская инвестиционная фирма Accel сорвала банк, вложившись в финского разработчика видеоигр Rovio Entertainment (автор Angry Birds), для неё это был триумф, но он никак не способствовал продвижению интересов США.

В то же время госфинансирование исследований продолжало падать как в процентах от ВВП, так и в сравнении с расходами на НИОКР частного сектора. Пентагон сохранил самый большой кусок пирога федеральных расходов на исследования, но в сумме это были меньшие деньги, которые к тому же распределялись между различными управлениями и департаментами, и у каждого из них были собственные приоритеты в отсутствие единой национальной стратегии. Лучшие исследователи ушли в частный сектор, и научный уровень в госучреждениях стал падать. Пострадали и существовавшие ранее тесные связи между частными компаниями и Вашингтоном, поскольку федеральное правительство перестало быть главным заказчиком для большинства инновационных фирм. Американские ведомства редко становились первыми покупателями передовых технологий, а у стартапов не было средств на лоббистов и юристов, чтобы продать государству свой продукт.

Глобализация также вбила клин между корпорациями и правительством. Американский рынок перестал доминировать в международном контексте, огромный потребительский рынок Китая выглядел гораздо более привлекательным. Корпорации теперь думали о том, как их действия воспримут за пределами США. Apple, как известно, отказала ФБР в доступе к iPhone, и это решение, безусловно, повысило популярность бренда в мире.

Кроме того, инновации сами по себе перевернули традиционное представление о технологиях в сфере национальной безопасности.

Появилось множество технологий двойного назначения, то есть применяющихся и в гражданском, и в военном секторах. Как следствие, возникли новые точки уязвимости и опасения по поводу безопасности поставок микроэлектроники и работы телекоммуникационных сетей. Значимость гражданских технологий для национальной безопасности возросла, но правительство Соединённых Штатов не несло за них ответственность. Этим занимался частный сектор, и инновации появлялись стремительными темпами, за которыми власти просто не успевали. Сложившаяся ситуация стала вызывать тревогу: интересы частного сектора и государства всё больше расходятся.

Китайский колосс

Изменения в инновациях в США не имели бы такого значения, если бы мир оставался однополярным. Но параллельно происходил подъём геополитического соперника. За последние двадцать лет Китай превратился из страны, занимающейся кражей и копированием технологий, в одного из лидеров по разработкам и инновациям. И это не стечение обстоятельств, а результат долгосрочной государственной политики. Китай активно инвестировал в НИОКР, и его доля в глобальных расходах на технологии возросла с 5 процентов в 2000 г. до 23 процентов в 2020-м. Если нынешний тренд сохранится, в 2025 г. Китай опередит США по этим показателям.

Основой подъёма Китая стала стратегия военно-гражданской интеграции, обеспечившая сотрудничество частного сектора и военной индустрии. На национальном, региональном и местном уровнях государство поддерживает военные организации, госкомпании и частных предпринимателей. Поддержка может выражаться в исследовательских грантах, обмене информацией, госкредитах и программах обучения. Это может быть даже предоставление земли или офиса – государство строит целые города для инноваций.

Инвестиции Китая в технологии 5G демонстрируют, как всё это работает на практике. Оборудование для 5G – основа инфраструктуры сотовой связи в стране, и китайская компания Huawei стала мировым лидером по его производству и продаже, предлагая продукцию высокого качества по ценам ниже, чем у её финских и южнокорейских конкурентов. Компания получает огромную господдержку – по оценкам The Wall Street Journal, около 75 млрд долларов в виде налоговых льгот, грантов, кредитов и скидок на земельные участки. Huawei также получила выгоду от китайской инициативы «Пояс и путь», которая предусматривает щедрые кредиты для стран и китайских компаний на строительство инфраструктуры.

Масштабные государственные инвестиции в технологии искусственного интеллекта тоже окупились. Китайские исследователи сегодня публикуют больше научных статей по этой теме, чем американцы. Отчасти успех объясняется грамотным финансированием, но не менее важную роль играет доступ к огромному массиву данных. Пекин поддерживает дата-центры компаний, которые собирают всю возможную информацию о пользователях. В их число входят гигант электронной коммерции Alibaba, разработчик приложения WeChat Tencent, Baidu со всеми своими онлайн-продуктами, лидер рынка дронов DJI и SenseTime, разработчик технологий распознавания лиц для системы видеонаблюдения в Китае, который считается самой дорогой компанией мира в сфере искусственного интеллекта. Закон обязывает эти компании сотрудничать с государством в интересах безопасности, но они обмениваются имеющимися данными и по многим другим причинам.

Это информация о людях, живущих за пределами Китая. Китайские компании выстроили глобальную сеть приложений, которые собирают персональные данные об иностранцах – их финансах, историях поисковых запросов в интернете, местонахождении и так далее. При совершении оплаты через китайское приложение личные данные проходят через Шанхай и могут попадать в китайские базы об иностранных гражданах.

С помощью этой информации китайским властям будет проще отслеживать западных чиновников-должников, которых можно привлечь к шпионажу в пользу Пекина, или тибетских активистов, укрывшихся за рубежом.

Жажда данных в Китае распространяется и на самую личную информацию – наши ДНК. С начала пандемии COVID-19 китайская компания по секвенированию геномов, BGI, которая изначально была исследовательской группой и финансировалась государством, открыла около пятидесяти новых лабораторий за границей, чтобы помочь проводить тесты на вирус. Да, открытие этих лабораторий происходит на законных основаниях, но есть и отвратительные факты насильственного сбора ДНК у тибетцев и уйгуров в целях мониторинга этих групп населения. Учитывая, что BGI ведёт китайскую национальную библиотеку геномной информации, вполне возможно, что биологические данные иностранцев, полученные в лабораториях за рубежом, тоже окажутся в этой базе.

Китай очень интересуется биотехнологиями, хотя ему ещё предстоит догнать США в этой сфере. Огромные компьютерные возможности, искусственный интеллект и инновации в биотехнологиях помогут преодолеть извечные вызовы, стоящие перед человечеством: от болезней и голода до производства энергии и изменения климата. Учёные освоили инструмент для редактирования генов CRISPR, который позволяет выращивать пшеницу, невосприимчивую к болезням, и сумели закодировать видео в ДНК бактерии, что открывает возможности для нового эффективного способа хранения данных. Специалисты по синтетической биологии изобрели метод производства нейлона с помощью генетически модифицированных микроорганизмов, а не нефтепродуктов. Экономические последствия грядущей биотехнологической революции могут оказаться ошеломляющими. McKinsey Global Institute оценивает эффект от применения биотехнологий в 4 трлн долларов в ближайшие десять-двадцать лет.

Как и у всех открытий с большим потенциалом, у биотехнологий есть обратная сторона. Например, злоумышленники могут создать биологическое оружие, нацеленное против конкретной этнической группы. В спорных вопросах – например, насколько приемлемы манипуляции с геномом человека, – страны будут в разной степени готовы идти на риск ради прогресса и займут разные этические позиции. Лидером в развитии биотехнологий станет страна, которая сможет детально сформулировать нормы и стандарты их применения. И у нас есть повод для беспокойства, если этой страной будет Китай. В 2018 г. китайский учёный Хэ Цзянькуй модифицировал ДНК близнецов, что вызвало международный резонанс. Пекин позиционировал его как исследователя-изгоя и в итоге наказал. Однако пренебрежение Китая к правам человека и его стремление к технологическому господству позволяет предположить, что он может выбрать уклончивый и даже опасный подход к биоэтике.

Мыслить масштабнее

Вашингтон следил за технологическим прогрессом Китая сквозь призму его военного потенциала. Но реальный вызов гораздо серьёзнее. Стремясь к технологическому доминированию, Пекин не просто хочет получить преимущество на поле битвы, он меняет это поле. Такие коммерческие технологии, как 5G, искусственный интеллект, квантовые компьютеры и биотехнологии, безусловно, будут иметь военное применение, но КНР думает о мире, в котором соперничающим державам не придётся стрелять друг в друга. Технологическое превосходство даст возможность доминировать в гражданской инфраструктуре, от которой зависят другие, что обеспечит огромное международное влияние. И это главная мотивация Пекина в поддержке экспорта высокотехнологичного инфраструктурного оборудования. Страны, покупающие китайскую продукцию, могут считать, что просто получают электросети, медицинские технологии или системы онлайн-платежей. Но на самом деле они отдают критически важную национальную инфраструктуру и сведения о своих гражданах в руки Пекина. Такой троянский конь от Китая.

Несмотря на меняющийся характер геополитического соперничества, Соединённые Штаты по-прежнему соотносят безопасность с возможностями обычного вооружения. Возьмём микроэлектронику. Это важнейший компонент не только коммерческих продуктов, но и практически любой военной системы – от самолёта до военных кораблей. Именно микроэлектроника определит будущие прорывы в искусственном интеллекте, следовательно, и экономическую конкурентоспособность США. Но инвестиции в микроэлектронику практически незаметны. Ни частный сектор, ни государство не финансируют инновации в нужном объёме: первый – из-за значительных вложений и отдалённой прибыли, второе – из-за того, что сосредоточено на сохранении нынешних поставок, а не на инновациях. Китаю, конечно, тяжело угнаться за Соединёнными Штатами в этой сфере, но очень скоро он поднимется вверх в стоимостной цепочке.

Ещё одна жертва слишком узкого восприятия безопасности и инноваций – это 5G. Доминируя на этом рынке, Китай выстроил глобальную телекоммуникационную сеть, которую можно использовать в геополитических целях. И тут есть несколько поводов для беспокойства. Во-первых, КНР может воспользоваться данными, которые идут по сетям 5G. Во-вторых, нарушить или блокировать коммуникационные сети противника в случае кризиса. Большинство американских политиков не смогли предсказать угрозу, исходящую от китайской инфраструктуры 5G. Только в 2019 г. Вашингтон проявил беспокойство по поводу Huawei, но к тому времени уже ничего нельзя было сделать. Американские компании никогда не предлагали беспроводные сети целиком, сосредоточившись на производстве отдельных компонентов – портативных радиостанциях и роутерах. Никто не разрабатывал собственную сеть радиодоступа – систему, посылающую сигналы всем устройствам сети, что позволяет построить полноценную систему 5G, как предлагает Huawei и несколько других компаний. В результате Соединённые Штаты оказались в абсурдной ситуации: пригрозили союзникам прекратить сотрудничество в разведке, если те перейдут на технологию 5G от Huawei, но при этом не смогли предложить какой-либо альтернативы.

Цифровая инфраструктура – битва сегодняшнего дня, следующей могут стать биотехнологии.

К сожалению, американское правительство не считает приоритетом и эту тему. Пентагон, по понятным причинам, не демонстрирует особой заинтересованности. Дело в том, что США, как и многие другие страны, подписали договор об отказе от биологического оружия. Тем не менее биотехнологии могли бы пригодиться Пентагону – в том числе для совершенствования промышленного производства и улучшения состояния здоровья персонала. Но самое главное – при всеобъемлющей оценке национальных интересов нужно признать, что биотехнологии в состоянии повлиять на этику, экономику, систему здравоохранения и выживание планеты в целом.

Поскольку многие пробелы в сфере инноваций связаны с узким подходом к национальным интересам и неспособностью выбрать перспективные технологии, администрации Байдена следует для начала расширить видение. Нужно оценить угрозы и возможности новейших технологий: хаос, который возникнет, если сети 5G будут парализованы, риски бездумной генной инженерии или же плюсы от устойчивых источников энергии, повышения качества и эффективности медицины.

Вторым шагом администрации Байдена должно стать выстраивание процесса регулирования государственных инвестиций в соответствии с национальными приоритетами. Сегодня в федеральном финансировании наблюдается перекос в сторону военных технологий. Это отражение политической реальности: Пентагон – одно из немногих ведомств, регулярно получающих бюджетную поддержку от обеих партий. Истребители и противоракетная оборона финансируются отлично, а подготовка к пандемии и чистая энергия – лишь в ограниченном объёме. При определении корректных технологических приоритетов возникнут вопросы, ответить на которые поможет только полноценная картина национальных потребностей. Какие важнейшие проблемы помогут разрешить технологии? Какие технологии помогут решить только одну проблему, а какие – сразу несколько? Чтобы правильно ответить, нужно видеть реальную перспективу. Нынешний подход этого не даёт.

Правильно организованный процесс должен начинаться со всесторонней оценки, как говорят эксперты по нацбезопасности, – в данном случае с анализа состояния глобального технологического прогресса и рыночных трендов. Эта информация позволит политикам создать фундамент для дальнейшей работы. Необходимо определить как краткосрочные, так и долгосрочные приоритеты. Кандидатом для долгосрочных вложений может, например, стать микроэлектроника, которая является основой для инноваций в военной и гражданской сферах, но с трудом привлекает частные инвестиции. Ещё один долгосрочный приоритет – биотехнологии, учитывая их значимость для экономики и будущего человечества. Что касается краткосрочных приоритетов, то здесь американское правительство может рассмотреть запуск международной кампании по борьбе с дезинформацией или продвижением инноваций 5G. Какие бы приоритеты ни были выбраны, главное, чтобы они были чёткими и ясными, определяли решения США и посылали сигнал об их устремлениях.

Рыночное мышление

Поддержка выбранных приоритетов – ещё одна задача. Нынешний подход, когда правительство финансирует лишь ограниченное количество исследований, а частный сектор занимается коммерциализацией результатов, не работает. Слишком много финансируемых государством разработок так и остаётся в лабораториях и не может выйти на рынок. Ещё хуже, когда плоды исследований всё же покидают правительственные лаборатории и попадают в руки иностранцев, лишая Америку интеллектуальной собственности, полученной на деньги налогоплательщиков.

Правительство должно более активно содействовать выходу исследований на рынок. Во многих университетах созданы отделы, где работают над коммерциализацией научных исследований, но в большинстве федеральных исследовательских институтов такого нет. Ситуацию нужно менять. В том же духе правительство должно развивать так называемые «песочницы» – частно-государственные исследовательские центры, где промышленность, наука и государство работают вместе. В 2014 г. Конгресс учредил Manufacturing USA – сеть центров, где проводятся исследования современных производственных технологий. Аналогичные инициативы предлагались в микроэлектронике. Такие «песочницы» можно создавать и в других сферах.

Правительство США также могло бы помочь с коммерциализацией, создав национальные базы данных для исследовательских нужд и повысив при этом защиту частной жизни, чтобы люди не беспокоились по поводу личной информации, которая туда попадёт. Использование этих баз данных позволит быстрее добиться прогресса в сфере искусственного интеллекта, для которого нужны огромные массивы данных. Только правительство и несколько крупных технологических компаний в настоящее время обладают такими возможностями. Успех синтетической биологии и медицинских исследований в целом тоже будет зависеть от данных. Поэтому правительству нужно увеличить количество и разнообразие данных в геномной библиотеке Национальных институтов здравоохранения, систематизировать и присвоить названия этой информации, чтобы её было проще использовать.

Вся эта помощь с коммерциализацией окажется напрасной, если стартапы с наиболее перспективными технологиями для национальной безопасности не смогут привлечь достаточный капитал. Многие из них сталкиваются с трудностями как на ранних, так и на завершающих этапах развития: сначала трудно найти инвесторов, готовых идти на риск, а когда стартап становится успешным и расширяется, сложно убедить их вкладывать значительные суммы. Поэтому правительству необходимы собственные механизмы инвестирования.

Мы работаем в материнской компании In-Q-Tel, которая предлагает перспективную модель инвестирования на ранней стадии. Созданная ЦРУ в 1999 г. In-Q-Tel – это независимая некоммерческая фирма, которая инвестирует в технологические стартапы, отвечающие национальным интересам. (Одним из первых получателей инвестиций In-Q-Tel был Keyhole, ставший платформой для Google Earth.) Сегодня In-Q-Tel, которую финансируют Министерство внутренней безопасности, Пентагон и другие ведомства, определяет и адаптирует инновационные технологии для нужд своих заказчиков. В отличие от федерального агентства, частной некоммерческой фирме проще привлечь инвестиции и технологические таланты, необходимые для достижения результата. Эту модель можно применять более широко. Даже 100–500 млн долларов в год на начальные инвестиции – капля для федерального бюджета – помогут заполнить разрыв между тем, что готов предоставить частный сектор, и потребностями страны.

На более поздних этапах не было бы лишним задействовать Корпорацию по финансированию международного развития США – федеральное ведомство, отвечающее за инвестиции в проекты развития за рубежом, которому в 2018 г. впервые разрешили инвестиции в уставный капитал. Можно создать специальное подразделение в этом ведомстве для инвестирования в стартапы на поздних стадиях или учредить полностью независимую некоммерческую структуру, финансируемую правительством. В любом случае компании, готовые расширяться, получат необходимый им капитал. В отличие от начальной поддержки, на данном этапе государство должно вкладывать больше 1–5 млрд долларов в год. Чтобы господдержка на обеих стадиях была эффективной, нужно стимулировать «побочные» инвестиции со стороны коммерческих фирм и частных лиц, готовых присоединиться к правительству и получить прибыль от вложений в технологии.

Спонсируемые государством инвестиционные фонды не только компенсируют критический недостаток частных вложений, но и позволят налогоплательщикам разделить успех от исследований, которые проводятся на их деньги. Сейчас госфинансирование технологий в основном идёт в форме грантов, в частности предоставляемых на инновационные и исследовательские цели Управлением по делам малого бизнеса. Это означает, что налогоплательщики оплачивают неудачи, но не могут разделить успех, если компания добилась результата. Как отмечает экономист Мариана Мадзукато, «правительства обобществляли риски, но присваивали награды и бонусы».

Некоммерческие инвестиционные механизмы, работающие в интересах государства, имеют ещё один плюс: они позволят Соединённым Штатам в случае технологического соперничества играть в нападении. Американцы слишком долго играли в защите.

Так, был запрещён экспорт критически важных технологий и ограничены иностранные инвестиции, представляющие угрозу для национальной безопасности, хотя эти шаги на самом деле вредили американскому бизнесу и не способствовали инновациям. Поддержка коммерциализации с помощью спонсируемых государством инвестиций в капитал обойдётся недёшево, но основные затраты, скорее всего, окупятся. Будет и нефинансовая выгода: инвестиции в национальные приоритеты, включая инфраструктуру, которую можно будет экспортировать союзникам, увеличат мягкую силу США.

Инновации – долго и счастливо

Президент Джо Байден пообещал всё «отстроить лучше, чем было», и вернуть глобальное лидерство США. В ходе предвыборной кампании он выдвигал многообещающие идеи по продвижению американских инноваций. Он призвал увеличить федеральные расходы на НИОКР, включая 300 млрд на прорывные технологии, которые повысят конкурентоспособность США. Это хороший старт, но можно сделать его более эффективным, если детально проработать процесс определения технологических приоритетов. Байден заявлял, что поддерживает увеличение грантов на инновации и исследования для малого бизнеса, а также создание инфраструктуры для образовательных учреждений и их партнёров в целях расширения исследований. Ещё больше возможностей даст покрытие недостатка частных инвестиций и давно назревшая господдержка коммерциализации.

Если Соединённые Штаты не изменят подход к инновациям, пострадает экономика, безопасность и благосостояние граждан. Мы увидим дальнейший упадок американского глобального лидерства и беспрепятственный подъём Китая. У Байдена правильные стремления. Однако чтобы обеспечить устойчивое технологическое доминирование, стране придётся кардинально пересмотреть основы инноваций. Байден, безусловно, будет уделять внимание, прежде всего, решению внутренних проблем, но большую часть карьеры он занимался продвижением глобального лидерства США. Реформировав подход к инновациям, можно достичь обеих целей.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №2 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763777 Кристофер Дарби, Сара Сьюэлл

НОВОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ НЕ БУДЕТ

ТОМАС КРИСТЕНСЕН

Профессор международных и общественных отношений Колумбийского университета.

На протяжении последних десятилетий китайские эксперты и дипломаты обвиняли США в переходе к менталитету холодной войны в отношении Пекина. Обычно такие заявления звучат, когда Вашингтон укрепляет военное присутствие или оказывает военное содействие союзникам в Азии.

Действительно, после холодной войны Соединённые Штаты вместе с союзниками и партнёрами в Азиатско-Тихоокеанском регионе вступили в стратегическое военное соперничество с КНР, которая модернизировала войска и наращивала возможности проецирования силы. До сих пор США удавалось удерживать материковый Китай от силового разрешения территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также в Тайваньском проливе. Кроме того, США и их ближайшие союзники запретили продажу оружия Китаю и попытались ограничить передачу ему некоторых военных технологий.

На этом основании, по крайней мере до недавнего времени, проводилась аналогия с холодной войной. Однако в 1950–1960-е гг. американское сдерживание СССР и его блока выходило далеко за рамки военной сферы. Все усилия были направлены на то, чтобы ограничить экономические контакты с этими странами, подорвать их экономики и расстроить дипломатические планы на международной арене. После начала реформ в Китае в 1978 г., напротив, никто (кроме самих китайцев) не содействовал масштабному экономическому развитию страны так, как это делала Америка. Открытие американских рынков для китайского экспорта, огромные инвестиции в китайскую промышленность, сотни тысяч китайских студентов в американских университетах – всё это способствовало стремительному росту и технологической модернизации КНР. Соединённые Штаты предлагали Пекину играть более активную роль в международной дипломатии или, как выразился бывший замгоссекретаря Роберт Зеллик, выполнять свою часть работы в качестве «ответственного акционера» международной системы[1]. Китай в ответ действовал спонтанно, но в любом случае слова Зеллика опровергают идею о том, что Вашингтон десятилетиями не позволял Китаю оказывать влияние на международную систему.

Сейчас ситуация меняется, «ястребы» укрепляют позиции в американской политике. После прихода Дональда Трампа в Белый дом в 2017 г. многие комментаторы предсказывали холодную войну с Китаем. В качестве доказательств они приводили не только активизацию военного соперничества в Индо-Тихоокеанском регионе (что не ново), но и американо-китайскую торговую войну, сопровождаемую призывами к полномасштабному экономическому разъединению. Вашингтон внёс Huawei и ряд других китайских компаний и учреждений в список контроля за экспортом Министерства торговли, а также в список иностранных активов Минфина – американские компании лишились права вести бизнес с этими организациями без специальной лицензии. В стратегии национальной безопасности США, опубликованной в декабре 2017 г. Китай и Россия были названы противниками Америки, а администрация Трампа расценила внешнеэкономическую политику Пекина как «хищническую»[2]. COVID-19 явно не улучшил отношения. Вместо того, чтобы сообща решать проблему, две страны обвиняли друг друга в пандемии и выясняли, какая политическая система лучше справляется с ситуацией.

Во второй половине 2020 г. в различных выступлениях, правительственных документах, статьях и твитах администрация Трампа практически объявила КНР холодную войну. Утверждалось, что Пекин пытается разрушить либеральный международный порядок и заменить его своей гегемонией. Администрация Трампа называла Китай экзистенциальной угрозой Америке и базовым свободам, которые традиционно защищал Вашингтон. Как и в случае с Советским Союзом, предлагалось единственное долгосрочное решение – Соединённые Штаты должны возглавить глобальную коалицию стран-единомышленниц, чтобы ослабить Китай за рубежом и содействовать фундаментальным политическим изменениям внутри страны.

Критики такой политики могут сказать, что США создают самореализующееся пророчество: объявив холодную войну, Вашингтон провоцирует её появление. Но ничего похожего на холодную войну с Советским Союзом или с тем же Китаем в 1950–1960-е гг. в перспективе не просматривается – независимо от декларируемых стратегий.

Холодная война – это сложный набор отношений со многими странами. Ни одна держава, даже очень мощная, не может в одиночку развязать холодную войну.

Не холодная война

Американо-китайское соперничество реально и несёт в себе опасности, но ему не хватает трёх ключевых элементов холодной войны США и СССР.

Америка и Китай не ведут идеологическую борьбу за сердца и умы третьих стран.

Сегодняшний глобализированный мир невозможно чётко поделить на два экономических блока.

Соединённые Штаты и Китай не возглавляют противоборствующие альянсы подобные тем, что вели кровопролитные опосредованные войны в середине XX века в Корее и Вьетнаме и создавали ракетные кризисы в Берлине и на Кубе.

Без любого из этих трёх факторов холодная война между США и Советским Союзом была бы менее ожесточённой и опасной. Поэтому, хотя подъём Китая связан с реальными вызовами для Соединённых Штатов, их союзников и партнёров, угрозу следует понимать правильно. Призывающие использовать против Китая стратегию сдерживания времён холодной войны, не понимают природу китайского вызова и поэтому предлагают ответные действия, которые лишь ослабят Америку.

Если Вашингтон в одностороннем порядке примет ушедшую в прошлое стратегию холодной войны в отношении Пекина, то оттолкнёт от себя союзников, которые слишком зависят от КНР. Хотя многие страны и разделяют обоснованную обеспокоенность Вашингтона по поводу политики Пекина, большинство американских союзников и партнёров не считают Китай экзистенциальной угрозой. Если президент Джо Байден продолжит политику своего рода холодной войны с Китаем, которую проводила администрация Трампа, Соединённые Штаты ослабят собственные позиции, лишившись одного из главных конкурентных преимуществ – альянсов и партнёрства с более чем шестьюдесятью странами, среди которых представлены и наиболее технологически развитые державы мира. Сравните с галереей партнёров Китая: в первую очередь в голову приходят Северная Корея, Иран, Пакистан, Судан и Зимбабве.

Кто-то может сказать, что реальное различие между холодной войной и нынешним стратегическим соперничеством Вашингтона и Пекина заключается в ограниченном значении КНР по сравнению с СССР в 1950–1960-е годы. США по-прежнему существенно опережают Китай по общей национальной мощи. Однако этот факт не должен успокаивать американцев. Ещё в 2001 г. я говорил, что Китай создаёт асимметричные угрозы войскам и базам США в Восточной Азии – регионе, имеющем геостратегическое значение. На региональном уровне Китай сегодня мощнее, чем тогда, мощнее, чем любой американский союзник в Азии[3].

Споры о морских границах между Китаем и Японией, Тайванем и несколькими государствами Юго-Восточной Азии (включая американского союзника Филиппины) несут серьёзный риск вовлечения США и КНР в прямой конфликт. К счастью, как отмечает норвежский профессор Эйстейн Тюншё[4], кризисы и даже конфликты за морские территории опасны, но более управляемы в сравнении, например, с обычным конфликтом между США и СССР за территорию в Центральной Европе в годы холодной войны. Государство не может просто захватить и удерживать контроль над морской территорией. Кроме того, за исключением Тайваня, спорные острова, скалы и рифы вблизи Китая – не очень привлекательные цели для захвата.

Помимо различий в силе и географии есть ещё три фактора, которые делают нынешнее американо-китайское стратегическое соперничество менее опасным, чем холодная война Соединённых Штатов и Советского Союза. Если бы США и КНР возглавляли противоборствующие и экономически независимые блоки, основанные на фундаментально противоположных идеологиях, их стратегическое соперничество быстро вышло бы на сушу и из Восточной Азии распространилось на всю планету. Даже если бы Китай не был в состоянии проецировать военную мощь таким образом, чтобы бросить вызов Америке в отдалённых районах мира, он мог бы снабжать, готовить и поддерживать идеологически близкие пропекинские государства, которые, в свою очередь, атаковали бы американских союзников и партнёров в регионах. Иными словами, нынешнее региональное соперничество в Восточной Азии могло бы перерасти в глобальное. И это больше бы напоминало холодную войну, поскольку за локальными конфликтами между американскими и китайскими марионетками стояли бы США и КНР с их ядерным и обычным наступательным вооружением дальнего радиуса действия.

К счастью, пока всё это политическая научная фантастика. Нет фактов, подтверждающих, что Китай пытается распространить свою идеологию в мире или что идеология является лакмусовой бумажкой отношений КНР с другими странами. Некоторые эксперты подняли шумиху после заявления председателя КНР Си Цзиньпина на XIX партийном съезде в ноябре 2017 г., где он сказал, что китайский путь может стать альтернативой так называемому вашингтонскому консенсусу. «Путь, теория, система и культура социализма с китайской спецификой продолжает развиваться, прокладывая новую дорогу для других развивающихся стран, стремящихся к модернизации. Это новый вариант для стран и народов, которые хотят ускорить своё развитие, сохранив при этом независимость», – сказал Си Цзиньпин[5]. Его заявление скорее выглядело как обоснование правления и экономической политики Компартии Китая (КПК), чем как призыв к экспорту «китайской модели».

Последующие заявления Си Цзиньпина говорят в пользу такой интерпретации. В декабре 2017 г. в Пекине состоялся Диалог КПК с политическими партиями мира, на котором присутствовали представители 300 политических партий из 120 стран. Выступая на мероприятии, Си Цзиньпин отверг утверждения о том, что Китай экспортирует свою идеологическую модель: «Мы не импортируем иностранные модели и не экспортируем китайскую модель, мы не можем требовать от других стран повторять китайский подход к жизни»[6]. А ведь этот форум мог бы быть подходящим местом для пропаганды китайской модели. В период реформ КПК добавляла термин «с китайской спецификой» для описания своего бренда так называемого социализма, который опирается на рыночные принципы ценообразования и страдает от большего неравенства, чем многие капиталистические страны, включая США.

Трудно экспортировать модель, если даже её апологеты говорят, что она должна быть глубоко укоренена в китайской истории и культуре.

Менять сердца и умы?

Пекин авторитарно и часто пугающе репрессивно действует дома, создавая «лагеря перевоспитания» в Синьцзяне, подавляя протесты тибетцев и голоса политических диссидентов, журналистов и правозащитников. Однако в отличие от России, которая активно пытается подорвать демократию в Восточной Европе и других странах, Китай индифферентно относится к внутриполитическим структурам других стран. Пекин гораздо больше заботит отношение этих стран к внутренней политике КПК, территориальным спорам Китая и экономическому сотрудничеству с КНР – именно в таком порядке. Доклад RAND метко упрекнул администрацию Трампа в том, что она объединила Россию и Китай в списке угроз: «Россия – изгой, но не соперник; Китай – соперник, но не изгой»[7]. Бывший китайский дипломат Ши Цзэ, работавший в России, говоря о различиях Москвы и Пекина, резюмирует: «У Китая и России разные подходы. Россия хочет разрушить нынешний мировой порядок. Россия считает себя жертвой нынешней международной системы, в которой её экономика и общество не развиваются. А Китай получает пользу от нынешней международной системы. Мы хотим улучшить и модифицировать её, но не разрушать»[8].

Тем не менее, как и Москва, Пекин использует нелиберальные методы влияния на общественное мнение в мире. Лора Розенбергер, американский чиновник с большим опытом, отмечает, что Пекин перенял российскую тактику интернет-атак для подрыва доверия к демократии. Её статья касается примеров кампаний по дезинформации в Гонконге, но выводы справедливы и для Тайваня[9]. Однако поведение Китая в регионах, которые он считает своими, не стоит экстраполировать на внешнюю политику Пекина в целом. Попытки Китая оказывать влияние в других странах – в частности, в Австралии, Новой Зеландии и даже США – называют примерами идеологического ревизионизма. Да, они вызывают обеспокоенность, но кардинально отличаются от атак на демократию в Гонконге и на Тайване. В период коронакризиса китайские дипломаты и СМИ ополчились на иностранные правительства и экспертов, которые критиковали Пекин за действия на начальном этапе пандемии, отсутствие прозрачности и свободы слова. То же самое касается критики репрессий против уйгуров в Синьцзяне и подавления протестов китайских интеллектуалов, юристов, журналистов и правозащитников. Но вместо того, чтобы пытаться подорвать либеральную демократию в критикующих его странах, Пекин сосредоточил усилия на изменении их отношения к правлению КПК и предотвращении поддержки оппонентов Китая, в том числе в Тайваньском проливе.

В докладе Института Гувера (Стэнфордский университет) содержится, пожалуй, наиболее резкая критика попыток Китая влиять на другие страны. Однако даже там отмечается, что главная цель Пекина – защитить правление КПК от зарубежной критики, а не экспортировать китайскую авторитарную модель в другие государства[10]. Китайский подход, по сути, не нацелен против иностранных демократий и очень далёк от поддержки коммунистических революций во времена Сталина и Мао Цзэдуна.

Попытки Пекина оказывать влияние всё же представляют серьёзную проблему, хотя и не являются основой для новой холодной войны. Используя деньги, чтобы повлиять на исход выборов или освещение в СМИ тех или иных событий, а также заставляя представителей научного сообщества и студентов занимать выгодную Пекину позицию по вышеперечисленным вопросам, КПК наносит ущерб важнейшим институтам свободного общества, хотя и не подрывает основы либеральной демократии в ярко выраженной форме. Потенциально ущерб может быть достаточно серьёзным и поэтому должен вызывать обеспокоенность в экспертном и журналистском сообществе.

Китаевед Элизабет Экономи отмечает, что региональные власти в Китае проводят для иностранцев курсы по эффективному госуправлению. Среди обучающихся есть исследователи, эксперты и чиновники из соседних государств. Китай предлагает обучающие программы по госуправлению и экономическому развитию авторитарным государствам, например Камбодже и Судану. Данную практику можно считать максимально приближенной к пропаганде авторитаризма со стороны КПК. Но было бы гораздо опаснее и могло бы создать условия для новой холодной войны, если бы Китай обучал проавторитарные партии и группировки в демократических странах, как захватить власть и уничтожить демократию[11]. Это напоминало бы поддержку Советским Союзом и КНР международных коммунистических организаций в начале холодной войны. Нынешние китайские обучающие программы стоит рассматривать как усилия общественной дипломатии – они призваны показать, что китайская модель управления работает и является легитимной, несмотря на критику со стороны США и других демократий по поводу отсутствия гражданских свобод и демократических выборов в КНР.

До того, как президентом стал Трамп, американская внешняя политика, возможно, была более идеологизированной, чем в Китае.

При администрации Байдена тенденция возродится. США приветствовали демократизацию и поддерживали прореформистские «цветные революции» в Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Центральной Европе и Центральной Азии. Трамп, однако, выдвинув лозунг «Америка прежде всего», отказался от традиционной формы идеологического ревизионизма, присущей обеим партиям. Он также отверг усилия по проведению либеральных институциональных реформ, например, в рамках Транстихоокеанского партнёрства, и подвергал нападкам многосторонние экономические соглашения, в том числе ВТО. Наконец, Трампу было вполне комфортно общаться с диктаторами, и он мог в равной мере критиковать и либеральные демократии, и авторитарные государства. В результате за президентский срок Трампа Америка и Китай оказались ещё дальше от идеологической холодной войны 1950–1960-х годов. Китай не экспортировал свою идеологию, как при Мао, а Соединённые Штаты при Трампе больше не экспортировали свою.

При администрации Трампа наиболее идеологической была кампания «Свободный и открытый Индо-Тихоокеанский регион» с участием четырёх ведущих демократий: США, Японии, Австралии и Индии. Эта «четвёрка», или «бриллиант безопасности», – концепция японского премьер-министра Синдзо Абэ – гипотетически могла создать некий географический и политический сдерживающий свод над Китаем. Взаимодействие четырёх стран в сфере безопасности совершенствуется, но пока далеко от многосторонних альянсов холодной войны, особенно с учётом присутствия традиционно неприсоединяющейся Индии и при наличии прочных экономических связей всей «четвёрки» с КНР. Другие ключевые демократические союзники Соединённых Штатов в Азии, включая Южную Корею и Филиппины, по-видимому, не хотят участвовать в многосторонних (тем более идеологических) блоках, направленных против Китая. Фактические и потенциальные американские региональные партнёры, например, Таиланд после переворота и коммунистический Вьетнам, не подходят для идеологических альянсов и не хотят делать выбор между США и Китаем.

Реализация собственных целей

Подход Байдена к Китаю увязывается с необходимостью восстановить испорченные отношения с американскими союзниками и партнёрами. Многие из них разделяют обеспокоенность США по поводу агрессивного поведения Китая на международной арене и несправедливых экономических условиях дома. Сосредоточиться на укреплении коалиций – разумное решение администрации Байдена, но было бы ошибкой строить альянсы и партнёрства исключительно на общей идеологии или заставлять союзников и партнёров выбирать между Соединёнными Штатами и КНР.

Китайские эксперты убеждены, что Пекин в состоянии предотвратить формирование альянса холодной войны в Индо-Тихоокеанском регионе. Они подчеркивают: Китай – а не США – является крупнейшим экономическим партнёром многих ключевых американских союзников в АТР, включая Японию, Южную Корею и Австралию. Ян Цземянь, брат высокопоставленного китайского дипломата Ян Цзечи, считает, что холодная война нарушит транснациональные производственные цепочки и окажется слишком затратной для американских союзников в Европе и Азии, поэтому им будет проще договориться с Китаем независимо от Вашингтона[12].

Несмотря на территориальные споры с КНР, десять стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) также экономически зависят от Китая. Китайские аналитики убеждены: эти государства – плохие кандидаты для американской коалиции против Китая. Эксперты отмечают подозрительность, с которой друг к другу относятся Япония и Южная Корея. Все эти трения усугубляет печальная история японского империализма в Восточной Азии и то, как нынешние политические акторы манипулируют исторической памятью, скрывают или искажают факты в политических целях, в том числе на выборах.

Администрация Трампа создала два новых источника напряжённости с партнёрами: торговые споры, инициированные Соединёнными Штатами против своих давних союзников – Японии, Кореи и Евросоюза, и требования – нередко публичные – разделить с США бремя затрат на альянсы. После введения Соединёнными Штатами пошлин для Японии и Китая в 2018 г., произошло потепление в отношениях Токио и Пекина. Введение пошлин навредило Токио, как и выход администрации Трампа из Транстихоокеанского партнёрства. При этом немногие признают, что пошлины против КНР ударили по японским и американским компаниям, которые завершают производство в Китае или продают комплектующие для цепочки поставок, конечной точкой которых является Китай, а основным целевым рынком – США[13]. В октябре 2018 г. Абэ стал первым за несколько лет японским премьером, посетившим Китай. В целом дипломатические и экономические отношения между двумя самыми мощными государствами Азии улучшились. То же относится и к Южной Корее, где после начала американо-китайского торгового конфликта зафиксировано падение экспорта полупроводников, ключевой отрасли корейской экономики.

Команда Байдена понимает, что альянсы и партнёрства – главная сила США в соперничестве с Китаем. Отказаться от идеи Трампа ослабить эти отношения будет разумно и относительно несложно. Однако было бы ошибкой считать, что американские партнёры и союзники хотят выступить единым фронтом с Америкой против Китая или что они готовы способствовать замедлению экономического роста и ограничению международного влияния КНР, как это делала американская система альянсов против Советского Союза в период холодной войны.

Также было бы ошибкой сконцентрировать американскую политику альянсов или многостороннюю дипломатию на идеологической борьбе с Пекином. Многие важные потенциальные партнёры США, в частности – Вьетнам или Таиланд, не являются государствами-единомышленниками, а либеральные страны-партнёры – Индия и Южная Корея – не хотят, чтобы стратегическое сотрудничество с Америкой означало подход с нулевой суммой в отношении Пекина. То же можно сказать о многих странах Евросоюза. ЕС разделяет опасения Вашингтона по поводу грубой дипломатии и агрессивности Китая после финансового кризиса 2008 года. Он работает над улучшением защиты от краж интеллектуальной собственности и шпионажа. В марте 2019 г. в документе, касающемся безопасности, Еврокомиссия даже назвала Китай «системным соперником, продвигающим альтернативные формы госуправления». Но в стратегических документах той же Еврокомиссии подчёркивается необходимость сотрудничества и экономической интеграции с Пекином и даже «стратегического партнёрства». В конце декабря 2020 г. Евросоюз заключил двустороннее соглашение об инвестициях, которое призвано ещё прочнее связать европейские экономики с Китаем в будущем. Вряд ли это можно назвать холодной войной.

Пределы влияния Китая

Перспектив формирования альянса холодной войны на другой стороне американо-китайского противостояния ещё меньше. У Китая есть формальный союз только с Северной Кореей и прочное партнёрство в сфере безопасности с Пакистаном. Кроме того, выстроены тесные связи с некоторыми членами АСЕАН, прежде всего с Лаосом и Камбоджей. Эти отношения помешали АСЕАН сформировать единую позицию по территориальным спорам в Южно-Китайском море. Но они не укрепили способность Китая проецировать мощь или противодействовать американской системе альянсов в Восточной Азии. Исключением можно считать только Камбоджу, где Китай получил особые портовые права, которые могут облегчить постоянное присутствие китайских ВМС. Но даже там постколониальный национализм препятствует такому развитию событий.

С помощью инициативы «Пояс и путь», запущенной в 2013 г., Пекин сможет выстроить особые отношения с большим числом азиатских и африканских государств, соответственно, будет расти и глобальное влияние Китая. Такие особые отношения скорее помешают этим странам проводить политику, противоречащую интересам Китая, но не заставят их объединиться в альянс, чтобы навредить США и их союзникам. Тем не менее это может стать вызовом для дипломатических усилий Вашингтона и его партнёров. Например, член НАТО Греция блокировала резолюцию ЕС по правам человека в Китае после того, как китайский гигант морских грузоперевозок COSCO инвестировал огромные средства в греческий порт Пирей в рамках проекта «Пояс и путь». Но даже в этом случае Пекин использовал особые отношения для защиты собственной политической системы и не собирался превращать Грецию в платформу для наступления против интересов безопасности НАТО.

С точки зрения Соединённых Штатов, самые важные отношения Китая в сфере безопасности – партнёрство с Россией, ещё одной великой державой со значительным военным потенциалом. Сотрудничество предусматривает совместные военные учения, продажу оружия и дипломатическое взаимодействие в ООН с целью блокировать усилия США и их союзников по оказанию давления или свержению лидеров, подобных сирийскому президенту Башару Асаду. Но китайско-российские отношения не достигают уровня реального альянса. Трудно себе представить, что Китай принимает прямое участие вместе с Россией в событиях вокруг Грузии, Украины или в потенциальном конфликте на Балтике. Точно так же сложно представить, чтобы российские военные участвовали в конфликте в Тайваньском проливе или в морских спорах со странами Восточной Азии. Россия, кстати, продаёт усовершенствованные системы вооружений Вьетнаму и Индии, соперникам Китая в территориальных спорах.

Самая мощная сила, подталкивающая Россию и Китай друг к другу, – это их общее недовольство стремлением предыдущих американских администраций к смене репрессивных режимов и «цветным революциям».

Китай не пытался подрывать демократии, как это делала Россия, но на международных форумах Пекин не раз выступал вместе с Москвой против давления США и либеральных демократий на другие страны из-за их внутренней политики и гуманитарных преступлений. Особенно ярко такое сотрудничество проявилось в случае с Сирией – Москва и Пекин накладывали вето на многочисленные проекты резолюций, подвергавшие критике режим Асада, а также в случае с Венесуэлой, где Америка стремилась свергнуть президента Николаса Мадуро.

Китай известен инвестициями в ресурсы и инфраструктуру в регионах с явным дефицитом демократии. Не менее важно, что Китай экспортирует технологии наблюдения (в том числе камеры высокого разрешения и ПО для распознавания лиц) ради прибыли, потенциально укрепляя наиболее репрессивные режимы мира. Если администрация Байдена откажется от слогана «Америка прежде всего» и вернётся к традиционному продвижению демократии за рубежом, эта практика станет серьёзной проблемой. Тем не менее Китай продаёт такое оборудование любому желающему, независимо от режима, поэтому было бы преувеличением говорить, что китайская политика экспорта направлена на распространение авторитаризма и подрыв демократии. Китай гораздо больше ведёт бизнес с развитыми экономиками мира, в том числе со многими либеральными демократиями, которые являются союзниками или партнёрами Америки в Азии и Европе. Согласно статистике КНР за 2016 г., США и семь их союзников вошли в десятку ведущих торговых партнёров Китая. Поскольку легитимность КПК внутри страны базируется на экономических показателях, будет глупо, если Пекин оттолкнёт от себя развитые либеральные демократии, которые загружают его производство, содействуют технологическому развитию и обеспечивают рынки сбыта для произведённых в КНР товаров. Китай и Россия продолжат сопротивляться попыткам США поддерживать «цветные революции», но только Россия, менее интегрированная в глобальные производственные цепочки, будет стремиться к распространению нелиберальных форм госуправления в мире.

Поучительная история

Глобализация, взаимозависимость и транснациональное производство – безусловно, улица с двусторонним движением, и благополучие многих развитых экономик с либеральной идеологией зависит от Китая. КНР – крупнейший торговый партнёр ключевых союзников США и цель их прямых инвестиций. И хотя многие из них были обеспокоены, когда Пекин отошёл от умеренной внешней и экономической политики после финансового кризиса 2008 г., они разделяют позицию Вашингтона, который всё чаще называет КНР главной угрозой безопасности и идеологической угрозой. Поэтому призывы отделиться от китайской экономики, как во времена холодной войны, не только нереалистичны, но и неразумны. Американская сеть из более чем шестидесяти союзников и партнёров включает самые развитые и высокотехнологичные экономики мира, в том числе Австралию, Францию, Германию, Израиль, Японию, Сингапур, Южную Корею и Великобританию. Эта система безопасности позволяет Соединённым Штатам проецировать мощь по-настоящему глобальной супердержавы. У Китая такой сети альянсов нет, что серьёзно ограничивает проецирование его мощи. Многие американские партнёры скорее станут на сторону США, если Китай перейдёт к агрессивным и экспансионистским действиям.

Китайские элиты, безусловно, об этом знают. Это одна из причин, почему поведение поднимающегося Китая до сих пор остаётся относительно благоразумным. КНР не вела открытых конфликтов с 1988 г. и не участвовала в полномасштабной войне с 1979 года. Сдерживание работает и продолжит работать при соблюдении определённых военных и дипломатических условий. Если Китай не ввяжется в агрессивные военные авантюры, ни один американский союзник не подпишется под жёсткой политикой сдерживания КНР, подобной холодной войне. Даже внутри администрации Трампа не было согласия по поводу таких инициатив, как торговая война с Китаем. Существовал ли план создания рычагов, чтобы сделать китайскую экономику более открытой и углубить интеграцию США и КНР? Американские союзники, сталкивавшиеся с закрытием рынков, госсубсидиями и нарушением прав интеллектуальной собственности, могли бы его поддержать. Но если введение пошлин и других ограничений было призвано замедлить экономический рост Китая, то предложения, напоминающие стратегию холодной войны, могут лишить Вашингтон поддержки союзников.

Однако в период правления Трампа сформировался консенсус, что в некоторых высокотехнологичных сферах, например пятого поколения мобильной связи (5G), Соединённым Штатам и их союзникам лучше избегать интеграции с такими китайскими провайдерами, как Huawei. В этом вопросе администрация Трампа получила мощную поддержку обеих партий – США и их партнёры не должны полагаться на китайские системы. Борьба за внедрение стандартов 5G во всём мире повлияет на будущие бизнес-транзакции, развитие индустрий с использованием искусственного интеллекта и разработку автоматизированных систем вооружений.

В некоторых особо значимых секторах экономики соперничество с Китаем может выглядеть как игра с нулевой суммой по образцу холодной войны. Высокотехнологичная сфера напоминает военную отрасль после введения оружейного эмбарго в 1989 г., а Соединённые Штаты попытаются замедлить прогресс КНР в развитии 5G и искусственного интеллекта. Но даже борьба за 5G демонстрирует низкую вероятность того, что мир будет чётко разделён на два экономических блока. Большинство друзей и союзников США осознают риски вовлечения компаний вроде Huawei в свою коммуникационную инфраструктуру, но американцам пришлось серьёзно потрудиться, чтобы заставить, например, Великобританию и Германию полностью отказаться от продуктов и услуг Huawei. Способность Вашингтона убеждать единомышленников в том, чтобы они избегали китайских продуктов, быстро уменьшится, если речь пойдёт о бойкоте не телекоммуникационных технологий, явно связанных с национальной безопасностью, а более широкого набора продуктов и технологий.

Любая попытка просто навредить экономике Китая или заставить других отделить свою экономику от китайской в XXI веке обречена на провал.

Такую же поучительную историю можно рассказать об отношении правительства США практически к любой внешнеэкономической деятельности Китая, включая инфраструктурные инвестиции, которые в стратегии национальной обороны 2018 г. названы «хищническими»[14]. Такое огульное осуждение звучит неубедительно в Восточной Азии, Центральной Азии и Южной Азии, где Всемирный банк определил более значительные инфраструктурные потребности, чем могут быть удовлетворены даже в рамках масштабной инициативы «Пояс и путь». Вместо того, чтобы жаловаться на китайские кредиты, США и их союзникам следует конкурировать с КНР в экономической дипломатии. Администрация Трампа получила от Конгресса (по Закону о лучшем использовании инвестиций, ведущих к развитию, BUILD Act) 60 млрд долларов для Международной корпорации финансирования развития. Но называя американские деньги «хорошими», а китайские – «хищническими», Соединённые Штаты рискуют проиграть конкуренцию в этой сфере. Большинство стран по-прежнему будут приветствовать китайские инвестиции и ноу-хау в инфраструктурные проекты и не поймут, если американцы назовут их наивными дураками.

Вашингтон также утверждает, что Пекин практикует дипломатию «долговой ловушки», создавая неприемлемый уровень задолженности в определённых странах. Но в Азии эти заявления не услышали. Единственный пример прямой замены долговых обязательств инвестициями – аренда Китаем ланкийского порта Хамбантота на 99 лет. Но это скорее исключение, а не правило. И даже в этом случае вряд ли Пекин изначально хотел спровоцировать долговой кризис и потом этим воспользоваться. Более того, если никто не готов финансировать новые проекты прямыми грантами вместо кредитов – ЕС и США такую готовность не демонстрируют – любой новый проект неизбежно повлечёт за собой рост долгов страны независимо от источника кредитования. А поскольку рыночных стимулов недостаточно, чтобы европейские и американские банки инвестировали в инфраструктуру Азии, деньги Китая часто являются единственной возможностью. Япония, ближайший союзник Соединённых Штатов в Азии, понимает это лучше, чем американцы. Токио не только увеличил собственную инфраструктурную помощь и инвестиции в Азии, но и выразил готовность совместно с Пекином работать по проекту «Пояс и путь» в таких странах, как Индия.

Чего ожидать?

Ключевая позиция Китая в глобальной производственной цепочке и отсутствие борьбы за идеологическое господство между авторитаризмом и либеральной демократией означают, что новая холодная война маловероятна. Должны измениться два фактора, чтобы повторилось нечто похожее на противостояние США и СССР. Если Китай осознанно начнёт кампанию по укреплению авторитаризма и подрыву демократии в мире, тогда американские и китайские союзники будут постоянно сталкиваться друг с другом. Если Пекин решит заменить определённые звенья глобальной производственной цепочки китайскими компаниями вместо иностранных и будет меньше полагаться на глобальные рынки, тогда Китай, возможно, окажется готов принять издержки идеологической борьбы. Подобное развитие вероятно и в том случае, если некоторые страны слишком резко отреагируют на пандемию COVID-19 и станут жертвами национализма и антиглобализации – тогда произойдёт отказ от глобальных экономических трендов, которые связывают Китай и другие крупные экономики в транснациональные цепочки поставок.

Соединённым Штатам и их международным партнёрам необходимо изучить результаты пекинской экономической модели «двойной циркуляции». По крайней мере судя по риторике, этот подход призван отдавать предпочтение внутреннему спросу и производству вместо международных контактов, хотя пространство для последних, безусловно, сохраняется. Движение в противоположном направлении – недавнее открытие Китаем своего финансового сектора для американских инвестиционных банков и двустороннее соглашение об инвестициях между КНР и ЕС, подписанное в декабре 2020 года.

Если политиков и экспертов беспокоит перспектива новой холодной войны, им нужно проанализировать последствия интеграции Китая в глобализированную экономику и отделения от неё. Надо также последить за изменениями в китайской внешней политике в отношении международных конфликтов и гражданских войн, где сталкиваются либеральные и авторитарные политические силы. Пока Китай кардинально не изменит свою позицию по обоим аспектам, холодной войны между США и КНР не будет.

Опубликовано на сайте журнала Foreign Affairs в марте 2021 года. © Council on foreign relations, Inc.

--

СНОСКИ

[1] Zoellick R. “Whither China? From Membership to Responsibility.” a speech to the annual gala of the National Committee on US-China Relations. September 21, 2005. URL: https://2001- 2009.state.gov/s/d/former/zoellick/rem/53682.htm.

[2] See The National Security Strategy of the United States, The White House, December 2017. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf.

[3] Christensen Th.J. “Posing Problems without Catching Up.” International Security 25, No. 4 (2001): 5-40; and The China Challenge, chapter. 4.

[4] Tunsjo O. The Return of Bipolarity in World Politics: China, the United States, and Geostructural Realism. New York: Columbia University Press, 2018.

[5] See Full Text of Xi Jinping’s Report to the 19th CPC National Congress, Xinhua, November 3, 2017. URL: http://www.xinhuanet.com/english/download/Xi_Jinping’s_report_at_19th_CPC_National_ Congress.pdf.

[6] Ў°эНвўЛп设МЪКҐЪёыїоЬб¦НЈЎЄЎЄо¤сй国Нм产党与б¦НЈпЩ党Н‘层对话会ЯѕоЬс«т©讲话.Ў±[CooperationinBuilding a More Beautiful World: The Keynote Speech at the Dialogue of the CCP and World Political Parties]. Xinhua, December 1, 2017. URL: http://www.xinhuanet.com//politics/leaders/2017-12/01/ c_1122045658.htm.

[7] Dobbins J., Shatz H., Wyne A. “Russia Is a Rogue, Not a Peer; China Is a Peer, Not a Rogue: Different Challenges, Different Responses” Rand Corporation PE-310-A, 2019. URL: https:// www.rand.org/pubs/perspectives/PE310.html.

[8] Trofimov Y. “The New Beijing-Moscow Axis.” The Wall Street Journal/ February 1, 2019. URL: https://www.wsj.com/articles/the-new-beijing-moscow-axis-11549036661?emailToken=a611 4fbfd51b469e6df782cf715bfcfcAP9uXXksXFWULgQXn73dxERuZagXDtlN3jwDQ1TJd8fs0541 bVJ0KtgTCScVMH6FR/2mICf+bPZkntPeQMYWyA%3D%3D&reflink=article_email_share

[9] Rosenberger L. “Making Cyberspace Safe for Democracy.” Foreign Affairs, May/June 2020. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2020-04-13/making-cyberspace-safe- democracy.

[10] Hoover Institution. “Chinese Influence Activities in Select Countries.” URL: www.hoover.org/sites/ default/files/research/docs/13_diamond-schell_app2_web.pdf.

[11] Economy E. “Yes, Virginia, China is Exporting Its Model.” Council on Foreign Relations Blog. July 10, 2020. URL: https://www.cfr.org/blog/yes-virginia-china-exporting-its-model

[12] Yang J. “Bu Hui you Xin de Lengzhan,” “There Cannot Be a New Cold War,” Shanghai Institute of International Studies. November 22, 2018. Supporting Yang’s view is Scott, Christopher Scott, “China Hysteria Falls on Deaf Ears in Europe,” Asia Times, March 22, 2019. URL: https://www. asiatimes.com/2019/03/article/in-europe-us-china-hysteria-falls-on-deaf-ears/.

[13] See the Bloomberg video on this topic, entitled “A Third of Japan Inc Hurt by US-Chins Trade War-Reuters Poll.” October 16, 2018. URL: https://www.reuters.com/video/2018/10/16/a-third-of- japan-inc-hurt-by-us-china-tr?videoId=473938099.

[14] Summary of the 2018 National Defense Strategy of the United States of America: Sharpening the American Military’s Competitive Edge, US Department of Defense. URL: https://dod.defense.gov/ Portals/1/Documents/pubs/2018-National-Defense-Strategy-Summary.pdf.

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763775 Томас Кристенсен

КАК КНР И РОССИИ ИЗБЕЖАТЬ НОВОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ С США И ИХ СОЮЗНИКАМИ

ЯН ЦЗЕМЯНЬ

Председатель Совета по академическим вопросам Шанхайской академии международных исследований, ведущий научный сотрудник.

Смена администрации США не повлияла на тенденцию сдерживания Вашингтоном Китая и России. Более того, администрация Байдена пытается мобилизовать европейских, азиатских и прочих союзников, чтобы оказывать максимальное давление на Пекин и Москву. В этих сложных условиях Китай и Россия должны не только реагировать соответственно, но и координировать намерения и действия друг друга. Китай и Россия не планируют создавать антиамериканский альянс, но хотят совместными усилиями не допустить новой холодной войны с Соединёнными Штатами и их союзниками.

Пекин и Москва демонстрировали это последние 25 лет, основываясь на концепции своего стратегического партнёрства, противодействуя американскому давлению в двусторонних, трёхсторонних и многосторонних аспектах.

Соответствующее реагирование. Столкнувшись с силовым и агрессивным давлением США, Китай и Россия вынуждены защищать государственный суверенитет и независимость, конституционную систему, эффективное управление и национальные интересы, а также вводить контрсанкции. С точки зрения Китая и России, это вопросы национального и государственного выживания.

Двусторонняя координация. Пекин и Москва укрепляли и углубляли стратегическое партнёрство с 1996 года. Они могут похвастаться длинным списком достижений, но в основном в политической, военной и прагматической, а не в экономической, стратегической и культурной сферах.

Трёхстороннее взаимодействие. КНР и Россия по-прежнему уделяют основное внимание двусторонним отношениям с Соединёнными Штатами, но всё больше осознают важность и необходимость трёхстороннего взаимодействия. Одним из примеров переформатирования отношений в неравностороннем треугольнике является отказ от стремления улучшить отношения с США в пользу укрепления двусторонних отношений в противовес Америке.

Многостороннее взаимодействие. Китай и Россия сотрудничают в рамках Шанхайской организации сотрудничества и БРИКС. Они также поддерживают друг друга в Совете Безопасности ООН и G20. Тем не менее у них есть собственные представления о политике в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Европе.

При этом в отношениях Пекина и Москвы с Вашингтоном есть очевидные недостатки и слабости.

Во-первых, правительства Китая и России до сих пор предпочитали не обсуждать основные разногласия не только публично, но даже приватно. Это, однако, не означает, что их не существует. Стороны далеко не всегда сходятся во мнениях. Например, Пекин и Москва по-разному относятся к таким темам, как Крым или энергетика. В экспертных кругах двух стран часто ставят под сомнение целесообразность и устойчивость стратегии и политики другой стороны, особенно в отношении США, Японии и Индии. Кроме того, сторонам необходима координация повестки в Евразии и Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Во-вторых, Китаю и России нужно расширять стратегическое партнёрство на фоне западной системы альянсов. С одной стороны, стратегическое партнёрство является более инклюзивым и гибким, чем альянсы, но с другой – менее обязывающим и эффективным. Кроме того, стратегические партнёры Китая и России часто становятся их жёсткими критиками, принимая сторону Запада.

Перед Китаем и Россией стоит задача консолидировать двустороннее стратегическое партнёрство и расширить круг своих друзей.

В-третьих, Китаю и России необходимо создавать базу внутренних стимулов, чтобы вывести стратегическое партнёрство на новый уровень. Что касается более широкого и продвинутого экономического сотрудничества, следует перейти от ведения бизнеса к экономическому и финансовому взаимодействию, от проектного сотрудничества к координации промышленной политики и от обмена информацией – к политическим консультациям. В политическом плане Китай и Россия должны стремиться к большей легитимации и концептуальной обоснованности своих государственных систем и управления.

Кроме того, сторонам нужно работать над эффективностью координации в дипломатии и сфере безопасности, синхронизировать двустороннее и многостороннее сотрудничество, демонстрируя региональную и глобальную солидарность и совместными усилиями расширяя пространство для дискуссий.

В этом году исполняется двадцать лет китайско-российскому договору о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве (подписан 16 июля 2001 г.). Пора изучить прошлое и добавить в партнёрство новые параметры в соответствии с реалиями внутренней и внешней политики. Китай и Россия должны стремиться к новому типу отношений великих держав в интересах всего мира. Новая холодная война не предопределена, но она может начаться в результате грубой ошибки международного сообщества, которое сейчас находится на распутье.

Китай. Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763774 Ян Цземянь

НА ГРАНИ ВОЙНЫ

КЕВИН РАДД

Бывший премьер-министр Австралии, президент Института политики Азиатского общества в Нью-Йорке.

КАК НЕ ДОПУСТИТЬ КАТАСТРОФЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНФРОНТАЦИИ МЕЖДУ США И КИТАЕМ

У  официальных лиц в Вашингтоне и Пекине хватает разногласий по многим вопросам, но есть нечто, в чём они полностью солидарны: в 2020-е гг. соперничество между двумя странами вступит в решающую фазу. Это опасное десятилетие.

Независимо от того, какую стратегию выберут стороны или какие события развернутся на наших глазах, напряжённость между США и Китаем будет нарастать, а конкуренция – обостряться. Это неотвратимо, хотя войну нельзя считать неизбежной. Остаётся возможность договориться о защитных механизмах для предотвращения катастрофы. Я называю это «управляемой стратегической конкуренцией», способной снизить риск эскалации соперничества и её перехода в фазу открытого конфликта.

Компартия Китая всё более уверена в том, что к концу десятилетия китайская экономика, наконец, превзойдёт американскую в номинальном выражении по рыночному обменному курсу и станет крупнейшей в мире. Западные элиты могут недооценивать значение этой вехи, но Политбюро ЦК КПК относится к ней очень серьёзно. Для Китая размер всегда имел значение. Первая позиция в мировой табели о рангах даст Пекину новый рычаг влияния в отношениях с Вашингтоном, резко повысит его уверенность в себе и увеличит вероятность того, что Центральный банк Китая отпустит юань в свободное плавание, откроет счёт движения капитала и бросит вызов доллару как мировой резервной валюте. Тем временем КНР продолжает наступать и на других фронтах. Согласно новому плану, объявленному прошлой осенью, к 2035 г. китайцы собираются доминировать во всех новых технологиях, включая искусственный интеллект. А к 2027 г. Пекин намерен завершить программу военной модернизации (на семь лет раньше прежнего графика). Главная цель такой спешки – обеспечить решающее преимущество во всех возможных сценариях вооружённого столкновения с Соединёнными Штатами по поводу Тайваня. Победа в этом конфликте позволила бы президенту Си Цзиньпину осуществить принудительное воссоединение с Тайванем до ухода из власти. Это достижение обеспечило бы ему место в пантеоне КПК наравне с Мао Цзэдуном.

Вашингтон должен быстро решить, как реагировать на самонадеянные планы Пекина.

Если США склонятся к экономическому разъединению и открытой конфронтации, все страны мира будут вынуждены выбирать, на чью сторону встать, и риск эскалации только возрастёт.

Среди политиков и экспертов бытует понятный и объяснимый скепсис по поводу способности Вашингтона и Пекина избежать такого исхода. Многие сомневаются, что американские и китайские лидеры смогут установить определённые рамки в дипломатических отношениях, военных операциях и деятельности в киберпространстве, чтобы обеспечить стабильность, избежать случайной, непреднамеренной эскалации и при этом сохранить пространство для конкуренции и сотрудничества в двусторонних отношениях. Нужно подумать о процедурах и механизмах сродни тем, что выработали США и СССР для управления отношениями после кубинского ракетного кризиса 1962 г., но в данном случае без обретения опыта игры со смертью, когда сверхдержавам с трудом удалось избежать большой войны.

Управляемая стратегическая конкуренция включала бы жёсткие ограничения на проведение политики в сфере безопасности каждой из сторон, но допускала бы полноценную и открытую конкуренцию на дипломатическом, экономическом и идеологическом фронтах. Она бы также давала Вашингтону и Пекину возможность сотрудничать в некоторых областях посредством двусторонних договорённостей, а также многосторонних форумов. Хотя такое соглашение выработать трудно, это всё же возможно, тем более что любые альтернативы с большой долей вероятности приведут к катастрофе.

Отдалённая перспектива Пекина

В Соединённых Штатах мало кто всерьёз анализирует внутриполитические и экономические движущие силы большой стратегии Китая, её содержание или способы реализации в последние десятилетия. В Вашингтоне обсуждают то, что необходимо делать Соединённым Штатам, но совершенно не задумываются о том, приведёт ли тот или иной курс к реальным переменам в стратегии Китая. Яркий пример подобной внешнеполитической близорукости – речь госсекретаря Майка Помпео, произнесённая в июле прошлого года, когда он призвал к свержению КПК. «Мы, свободолюбивые страны мира, должны убедить Китай в необходимости перемен», – заявил он. В том числе за счёт «наделения китайского народа полномочиями». Однако единственное, что может заставить китайцев восстать против партийного государства – это разочарование в связи с неубедительными итогами правления КПК, её неспособностью решить проблему безработицы или проблему национальной катастрофы (например, пандемии) либо широкомасштабное ужесточение и без того значительного политического гнёта. Стимулирование такого недовольства извне, особенно со стороны Вашингтона, вряд ли поможет. Скорее наоборот – лишь затормозит любые перемены. Кроме того, союзники США никогда не поддержат подобный подход, поскольку в последние десятилетия стратегия смены режимов не приносила желаемых результатов. Наконец, высокопарные заявления наподобие тех, с которыми выступил Помпео, полностью контрпродуктивны, потому что укрепляют позиции Си внутри страны, позволяя ему указывать на угрозу внешних диверсий и подрывной деятельности в качестве оправдания дальнейшего ужесточения мер внутренней безопасности. И, в случае чего, ему будет легче сплотить недовольные элиты КПК на борьбу с внешней угрозой.

Последний фактор особенно важен для Си, потому что одна из его целей – остаться у власти до 2035 г., когда ему исполнится 82 года. Это возраст, в котором умер Мао. Решимость Си отражается в отмене ограничений по срокам пребывания на высшем посту и недавнем объявлении плана экономического развития до 2035 года. Кроме того, Си даже не намекал на возможного преемника, хотя формально до окончания срока его пребывания на посту руководителя КПК остаётся всего два года. Си пережил трудные месяцы в начале 2020 г. из-за замедления экономики и пандемии COVID-19, китайское происхождение которой вынудило КПК обороняться. Но к концу года официальные средства массовой информации Китая приветствовали Си как нового «великого кормчего и штурмана», победившего в героической «народной войне» с коронавирусом. Действительно, сумбурные и беспорядочные действия Соединённых Штатов и ряда других западных стран, не знавших, как быстро и эффективно обуздать пандемию, во многом помогли Си. КПК указывала на эти действия как на доказательство превосходства китайской авторитарной системы. На тот случай, если какие-либо честолюбивые партийные функционеры решат подумать об альтернативном кандидате, который смог бы возглавить партию после окончания срока пребывания Си у руля в 2022 г., он устроил крупную чистку партийных рядов для избавления от недостаточно лояльных ему членов – «кампанию исправления», согласно терминологии КПК.

Между делом Си осуществил широкомасштабную кампанию подавления уйгурского меньшинства в Синьцзяне, кампанию удушения гражданского общества в Гонконге, усмирения Внутренней Монголии и Тибета, а также травли диссидентов в среде интеллектуалов, юристов, артистов и религиозных деятелей во всём Китае. Си уверовал, что КНР не следует больше бояться санкций, которые США могли бы ввести против его страны или отдельных официальных лиц в ответ на нарушение прав человека. С его точки зрения, экономика Китая сегодня достаточно сильна, чтобы пережить подобные санкции, и партия сможет защитить своих функционеров от любых неприятностей. Кроме того, другие страны вряд ли примут односторонние санкции США из-за опасения ответных действий Пекина. Тем не менее КПК не может игнорировать урон, который способны нанести глобальному бренду Китая сообщения о жестоком обращении с меньшинствами. Именно поэтому Пекин в последнее время активизировался на международных форумах, включая Совет ООН по правам человека, где заручился поддержкой своей кампании противодействия давно устоявшимся универсальным нормам в области прав человека и регулярно критикует американцев за мнимое нарушение этих самых норм.

Си также намерен добиваться самодостаточности Китая для противодействия любым попыткам Вашингтона отделить экономику Соединённых Штатов от китайской или использовать свой контроль над мировой финансовой системой, чтобы помешать дальнейшему подъёму КНР. Эти усилия составляют сердцевину того, что Си называет экономикой двойного обращения (или двойной циркуляции): сдвиг от экспортной зависимости к внутреннему потреблению в качестве долгосрочного драйвера экономического роста и опора на гравитационную силу крупнейшего потребительского рынка мира для привлечения иностранных инвесторов и поставщиков на условиях Пекина. Недавно Си объявил о новой стратегии в области промышленного производства, а также технологических исследований и разработок для снижения зависимости от импорта некоторых ключевых технологий (полупроводников).

Проблема в том, что предпочтение отдаётся партийному контролю и государственным предприятиям вместо поощрения инновационного, предприимчивого и без устали работающего частного сектора, благодаря которому и стал возможен выдающийся экономический успех страны в течение двух последних десятилетий. Чтобы справиться с внешней экономической угрозой, исходящей, по мнению КПК, от Вашингтона, и с внутренней политической угрозой со стороны частных предпринимателей, долгосрочное влияние которых угрожает власти КПК, Си предстоит решить дилемму, хорошо знакомую всем авторитарным режимам: как ужесточить центральный политический контроль, не снижая уверенности и динамики в деловом секторе.

С аналогичной дилеммой Си сталкивается и тогда, когда речь заходит о цели первостепенной важности: установление контроля над Тайванем. Похоже, Си пришёл к выводу, что Китай и Тайвань сегодня дальше от мирного воссоединения, чем когда-либо за семьдесят последних лет. Вероятно, такое предположение справедливо. Но Китай недооценивает собственную роль в расширении этой пропасти. Многие из тех, кто верил, будто политическая система Китая будет становиться более либеральной по мере открытия его экономики, теснее переплетённой с остальным миром, надеялись, что этот процесс в итоге позволит Тайваню более терпимо относиться к воссоединению. Вместо этого Китай при Си стал более авторитарным, и надежда на воссоединение по формуле «одна страна, две системы» испарилась. Жители Тайваня внимательно наблюдают за Гонконгом, где Пекин ввёл новый жёсткий закон о национальной безопасности, арестовал оппозиционных политиков и ограничил свободу средств массовой информации.

Поскольку мирное воссоединение больше не стоит на повестке дня, стратегия Си предельно ясна: резко увеличить военную мощь в Тайваньском проливе до такой степени, чтобы отбить у Соединённых Штатов охоту ввязываться в войну, которая, по оценке американских экспертов, может закончиться поражением Вашингтона. Си считает, что без поддержки США Тайвань либо капитулирует, либо попытается сражаться в одиночку и потерпит поражение. Однако при таком подходе игнорируются три фактора. Во-первых, сложность оккупации острова размером с Нидерланды и с рельефом Норвегии, имеющим хорошо вооружённое 25-миллионное население. Во-вторых, грубое применение военной силы нанесёт непоправимый урон политической легитимности Китая на мировой арене. В-третьих, непредсказуемость внутриполитической ситуации в Америке, от которой будет зависеть характер реакции в случае возникновения такого кризиса.

Проецируя на Вашингтон свой глубокий стратегический реализм, Пекин заключил, что США никогда не ввяжутся в войну, в которой не могут победить, потому что это было бы смертельно для будущего американской мощи, престижа и положения в мире.

Однако в своих расчётах китайские стратеги не учитывают обратную динамику при таком выборе американского руководства: отказ сражаться за родственную демократию, которую Соединённые Штаты поддерживали на протяжении всей послевоенной истории, был бы такой же катастрофой для Вашингтона, особенно если подумать о том, как это будет воспринято его союзниками в Азии. Последние могут заключить, что американские гарантии безопасности, на которые они так долго полагались, на самом деле бесполезны, поэтому им нужно заключать пакты о ненападении с Китаем.

Что касается притязаний Китая на морскую акваторию и территории в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, Си не уступит здесь ни пяди. Пекин продолжит оказывать давление на соседние страны Юго-Восточной Азии в Южно-Китайском море, активно оспаривая принцип свободы навигации, прощупывая слабые стороны в коллективной готовности защищать общее благо и решимость отдельных стран. Вместе с тем Китай воздержится от провокаций, которые могли бы привести к прямой военной конфронтации с Вашингтоном, потому что на данном этапе не вполне уверен в своей победе. На продолжающихся переговорах со странами Юго-Восточной Азии, которые претендуют на совместное использование энергетических ресурсов и рыбных промыслов в Южно-Китайском море, Пекин попытается заставить их считаться со своими интересами. С этой целью Китай, как всегда, станет в полной мере использовать экономические рычаги в надежде добиться нейтралитета от государств региона в случае военного инцидента либо кризиса с участием США или их союзников. В Восточно-Китайском море КНР продолжит наращивать военное давление на Японию вокруг спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао, но, как и в Юго-Восточной Азии, маловероятно, что Пекин пойдёт на риск вооружённого конфликта, особенно с учётом однозначного характера гарантий безопасности, которые США предоставили Японии. Любой риск поражения в этом конфликте, каким бы малым он ни был, политически неприемлем для Пекина, поскольку будет иметь самые серьёзные внутриполитические последствия.

Америка глазами Си

За всеми этими стратегическими раскладами стоит уверенность Си, отражённая в официальных заявлениях Китая и литературе КПК, что Соединённые Штаты переживают неуклонный и необратимый структурный упадок. Сегодня это убеждение опирается на массив доказательств. Расколотое американское правительство не сумело выработать национальную стратегию долгосрочных инвестиций в инфраструктуру, образование, фундаментальную науку и технологии. Администрация Трампа нанесла урон американским альянсам, отказалась от либерализации торговли, освободила США от бремени лидерства в послевоенном мировом порядке и подорвала дипломатические возможности Америки. Республиканская партия отдана на откуп крайне правым, а политический класс и электорат настолько глубоко поляризованы, что любому президенту будет трудно добиться поддержки долгосрочной двухпартийной стратегии по Китаю. Си считает маловероятным, что Вашингтону удастся восстановить доверие к себе как к региональному и мировому лидеру. И он делает ставку на то, что в середине и конце нынешнего десятилетия такую точку зрения начнут разделять другие мировые лидеры, которые скорректируют стратегические расчёты и планы, постепенно переходя от игры на стороне Вашингтона против Пекина к хеджированию рисков между двумя сверхдержавами, а затем к солидаризации с КНР.

Но Китай беспокоится, что Вашингтон сможет доставить Пекину много неприятностей до тех пор, пока мощь США не сойдёт на нет окончательно. Си тревожит не только возможное военное столкновение, но также быстрое и радикальное экономическое разъединение. Более того, дипломатический истеблишмент КПК опасается: администрация Байдена, понимая, что США в скором времени будут не способны в одиночку противостоять растущей мощи Китая, сформирует действенную коалицию стран демократического капиталистического мира с целью коллективного противостояния ему. В частности, лидеры КПК полагают, что предложение президента Джо Байдена провести саммит крупных демократий мира может стать первым шагом на этом пути. Потому Китай и взялся в ускоренном порядке подписывать новые соглашения в сфере торговли и инвестиций со странами Европы и Азии до того, как новая администрация пришла в Белый дом.

Памятуя о сочетании рисков ближайшего времени и долгосрочного усиления Китая, Си предпочитает играть вдолгую.

Поначалу общая дипломатическая стратегия Пекина в отношении администрации Байдена сведётся к снижению напряжённости и скорейшей стабилизации двусторонних отношений для предотвращения любых кризисов в сфере безопасности. С этой целью Пекин будет стремиться восстановить с Вашингтоном полномасштабные военные контакты на высшем уровне, по большому счёту прерванные при администрации Трампа. Си может также попробовать начать постоянный политический диалог на высшем уровне. Вашингтон, правда, не демонстрирует интереса к возобновлению стратегического и экономического диалога между США и Китаем, служившего основным каналом взаимодействия между двумя странами, пока он не был свёрнут в разгар торговой войны 2018–2019 годов. Наконец, Пекин может в ближайшее время умерить военную активность на тех территориях, где Народная освободительная армия Китая непосредственно соприкасается с вооружёнными силами США – в частности, в Южно-Китайском море и вокруг Тайваня. КПК при этом исходит из того, что администрация Байдена откажется от политических визитов в Тайбэй на высоком уровне, которые стали определяющей чертой последнего года пребывания администрации Трампа в Белом доме. Однако для Пекина это тактические, но не стратегические перемены.

Поскольку Си пытается снять напряжённость в ближайшей перспективе, ему придётся решать, стоит ли продолжать жёсткую стратегию против Австралии, Канады и Индии – друзей или союзников США – либо смягчить политику в отношении этих стран. Неуступчивая линия Пекина выражалась в глубоком замораживании дипломатических контактов и экономическом принуждении, а в случае Индии – в прямой военной конфронтации. Си будет ждать ясного сигнала от Вашингтона, что, если Китай хочет стабилизации отношений, ему придётся положить конец таким принудительным мерам против партнёров Америки. Если таких сигналов не поступит – а при президенте Трампе их не было – то Пекин возобновит свою обычную практику.

Си также склонен объединить усилия с Байденом в противодействии изменениям климата. Этому способствует растущая уязвимость его страны перед экстремальными погодными явлениями. Он понимает, что у Байдена есть возможность завоевать престиж на международной арене, если Пекин будет сотрудничать с Вашингтоном в борьбе с изменением климата, учитывая обязательства Белого дома вплотную заняться этой проблематикой. Си знает, что Байден захочет продемонстрировать: его взаимодействие с Пекином привело к ограничению углеродных выбросов в китайское небо. По мнению Китая, эти факторы дадут Си рычаг в выстраивании отношений. И Си надеется, что сотрудничество в области климата поможет стабилизировать американо-китайские отношения в целом.

Однако корректировка китайской политики в этой сфере всё же будет скорее тактическим, нежели стратегическим ходом. На самом деле, с момента прихода Си к власти в 2013 г., китайская стратегия в отношении США отличается выдающейся последовательностью, и Пекин был удивлён сравнительно вялой и ограниченной реакцией Вашингтона на его действия – по крайней мере, до недавнего времени. Си, вдохновляемый марксистско-ленинским детерминизмом, также полагает, что история – на его стороне. Как и Мао, он стал грозным стратегическим конкурентом для Соединённых Штатов.

При новом управлении

Пожалуй, китайские лидеры предпочли бы увидеть переизбрание Трампа на прошлогодних президентских выборах. Нельзя сказать, что Си усматривал стратегическую ценность во всех элементах внешней политики Трампа. КПК находила торговую войну администрации Трампа унизительной, её шаги к разъединению двух экономик – тревожными, её критику положения дел с правами человека в Китае – оскорбительной, а формальное объявление Китая «стратегическим конкурентом» – отрезвляющим. Но большинство стратегов во внешнеполитическом истеблишменте КПК считают недавний сдвиг в позиции США относительно Китая структурным, то есть неизбежным побочным продуктом меняющегося баланса сил между двумя странами. Ряд китайских экспертов вздохнули с облегчением, когда на смену притворному двустороннему сотрудничеству пришла открытая стратегическая конкуренция.

По этой логике теперь, когда Вашингтон скинул маски, Китай сможет быстрее двигаться вперёд – в некоторых случаях открыто – к реализации своих стратегических целей, в то же время претендуя на роль обиженной и огорчённой стороны с учётом воинственного американского настроя.

Однако самым большим подарком, который Трамп преподнёс Пекину, был воцарившийся в годы его президентства хаос внутри Соединённых Штатов, а также в отношениях Вашингтона и его союзников. Китай смог эксплуатировать трещины в отношениях между либеральными демократиями, пытавшимися как-то сориентироваться в условиях протекционистской политики Трампа, выхода США из соглашения о климате, отрицания других международных соглашений, ярого национализма и презрения ко всем формам многосторонних отношений. В годы президентства Трампа Пекин выиграл не только от того, что он предлагал миру, но и благодаря тому, что Вашингтон перестал предлагать многие блага. В итоге Китай одержал яркие победы – это, в частности, подписание широкомасштабного соглашения о свободной торговле в Азиатско-Тихоокеанском регионе, известного как Региональное всеобъемлющее экономическое партнёрство, а также Всеобъемлющего соглашения об инвестициях с ЕС, по которому китайская и европейская экономики будут переплетены гораздо теснее, чем того хотелось бы Вашингтону.

Китай опасается, что администрация Байдена поможет Америке оправиться от этих ран, которые она сама же себе и нанесла. Пекин уже видел, как быстро Вашингтон может восстанавливаться после политических, экономических и военных катастроф. Тем не менее КПК сохраняет уверенность в том, что внутриполитический раскол не позволит недавно заступившей администрации добиться поддержки новой последовательной стратегии в отношении Китая.

Байден намерен доказать, что Пекин не прав, думая, будто США вступили в эпоху необратимого упадка. Он попытается использовать свой обширный опыт на Капитолийском холме для выработки внутренней экономической стратегии, которая позволит восстановить американскую мощь в мире после окончания пандемии. Вероятно, он продолжит укреплять военный потенциал и делать всё необходимое для сохранения американского мирового лидерства в сфере новых технологий. Байден собрал команду экономических, внешнеполитических советников, а также экспертов в области национальной безопасности. Это опытные профессионалы, хорошо знающие Китай. Их предшественники за исключением пары экспертов среднего звена, плохо разбирались в Китае и ещё хуже понимали, как действовать Вашингтону. Советники Байдена также понимают, что для возрождения мощи США за рубежом нужно прежде восстановить экономику страны, сократить пугающую пропасть между богатыми и бедными и резко увеличить экономические возможности для всех американцев. Это поможет Байдену сохранить политические рычаги, необходимые для выработки долгосрочной стратегии в отношении Китая при поддержке обеих партий. Принятие такой стратегии будет нетривиальным достижением в условиях, когда у его оппонентов-конъюнктурщиков, например, Помпео, имеется достаточно стимулов, чтобы опорочить любой план, представив его попыткой умиротворения Пекина.

Чтобы стратегия вызывала доверие внутри страны, армия США должна на несколько шагов опережать Китай с его бурно развивающимися военными возможностями, о чём Байдену тоже следует позаботиться. Выполнение этой задачи затруднено бюджетными ограничениями и давлением некоторых фракций внутри Демократической партии, требующих снижения военных расходов для поддержки программ соцобеспечения. Чтобы стратегия Байдена выглядела убедительной в глазах Пекина, администрации нужно наращивать оборонный бюджет и покрывать растущие расходы в Индо-Тихоокеанском регионе за счёт перенаправления военных ресурсов с менее напряжённых театров военного противостояния (из Европы).

По мере укрепления Китая крупнейшие и ближайшие союзники США будут становиться для Вашингтона всё важнее. Впервые за много десятилетий Соединённым Штатам понадобится совокупный вес и влияние союзников для поддержания общего баланса сил против главного противника. Китай попытается ослабить связь Америки с такими странами, как Австралия, Канада, Франция, Германия, Япония, Южная Корея и Великобритания, используя комбинацию экономического кнута и пряника. Чтобы не допустить успеха КНР на этом направлении, администрации Байдена нужно полностью открыть экономику для главных стратегических партнёров. Американцы гордятся тем, что у них одна из самых открытых экономик мира, но это не соответствовало действительности ещё до того, как Трамп взял курс на протекционизм. Вашингтон давно уже ставит даже перед самыми близкими союзниками устрашающие пошлинные и беспошлинные барьеры, от чего страдает торговля, инвестиции, финансовый и человеческий капитал, сфера высоких технологий.

Если США желают и дальше оставаться центром того, что до недавних пор называли «свободным миром», им нужно создать беспрепятственную трансграничную экономику, которая объединит азиатских, европейских и североамериканских партнёров и союзников.

Для этого Байдену необходимо поддержать новые торговые соглашения и открыть рынки, преодолев протекционистский соблазн, которому поддался Трамп. Чтобы снять опасения скептически настроенного электората, придётся доказать американцам, что подобные соглашения, в конце концов, приведут к снижению цен, повышению заработных плат, увеличению возможностей для промышленности, более надёжным мерам по защите окружающей среды. Ему необходимо заверить земляков, что выгоды от либерализации торговли повысят качество образования, здравоохранения и ухода за детьми.

Администрация Байдена будет также стремиться восстановить лидерство США в таких многосторонних организациях, как ООН, Всемирный банк, Международный валютный фонд и Всемирная торговая организация. Большая часть мира приветствует возвращение Соединённых Штатов после четырёх лет саботажа институтов послевоенного устройства мира со стороны администрации Трампа. Но за пару дней причинённый урон не восполнить. Наиболее безотлагательные задачи – исправление нарушенной процедуры оспаривания-разрешения спора в ВТО, возвращение в Парижское соглашение по изменению климата, повышение капитализации Всемирного банка и Международного валютного фонда (в качестве заслуживающих доверия альтернатив Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций Китая и его инициативе «Пояс и путь»). Не менее важно восстановление финансирования критически важных агентств ООН. Эти организации не только были инструментами мягкой силы США, содействовавших их созданию после последней мировой войны – их деятельность существенно влияет на жёсткую американскую силу в таких областях, как нераспространение ядерных вооружений и контроль над вооружениями. Если Вашингтон не возобновит активное участие в этих организациях, они ускоренными темпами начнут превращаться в китайские сатрапии вследствие получения финансирования и квалифицированных кадров из Китая, а также усиления влияния быстро растущей азиатской сверхдержавы.

Управляемая стратегическая конкуренция

Глубоко противоречивая суть стратегических целей США и Китая и конкурентный характер их взаимоотношений может сделать вооружённый конфликт и даже войну между ними почти неизбежными, даже если ни одна из сторон не желает такого исхода. Китай будет стремиться к достижению глобального экономического доминирования и регионального военного превосходства над США, не провоцируя прямой конфликт с Вашингтоном и его союзниками. Добившись превосходства, Китай постепенно изменит отношение к другим странам, особенно если их политика входит в противоречие с постоянно меняющимся в Пекине определением ключевых национальных интересов. Помимо всего прочего, Китай уже стремится постепенно подчинить систему многосторонних связей своим национальным интересам и ценностям.

Однако поэтапный, мирный переход к международному порядку, устраивающему китайское руководство, сегодня кажется менее вероятным, чем несколько лет назад. Несмотря на все причуды Трампа и изъяны его администрации, решение объявить Китай стратегическим конкурентом, формально положить конец доктрине стратегического взаимодействия и начать торговую войну с Пекином дало ясно понять китайским лидерам, что Вашингтон готов к большому сражению. А план администрации Байдена возродить основы национальной мощи США внутри страны, восстановить союзнические отношения с зарубежными партнёрами и отказаться от упрощенческого возврата к более ранним формам стратегического взаимодействия с Китаем сигнализирует о продолжении соперничества, которое, правда, будет сглаживаться сотрудничеством в ряде областей.

Следовательно, главный вопрос для Вашингтона и Пекина состоит в том, смогут ли они продолжать стратегическую конкуренцию на высоком уровне в рамках согласованных параметров, снижающих риск кризиса, вооружённого конфликта и войны. Теоретически это возможно, но практически почти полное размывание доверия резко увеличивает сложность реализации такого сценария. На самом деле, многие в американском сообществе национальной безопасности считают, что КПК всегда лгала или скрывала истинные намерения без малейших угрызений совести, чтобы вводить в заблуждение противников. По их мнению, китайская дипломатия нацелена на то, чтобы связать противнику руки и выгадать время для достижения превосходства в военной сфере, а также в области безопасности и разведки, чтобы затем уже закрепить новый расклад сил на земле. Следовательно, для получения широкой поддержки внешнеполитических элит США, разработчикам любой доктрины управляемой стратегической конкуренции нужно будет включить в неё положение о том, что в новой дорожной карте обе стороны должны опираться на практику «доверяй, но проверяй».

Идея управляемой стратегической конкуренции основывается на глубоко реалистичном представлении о мировом порядке. Она исходит из того, что страны и дальше будут стремиться к безопасности за счёт смещения баланса сил в свою пользу, признавая при этом, что тем самым создают дилеммы в сфере безопасности для других стран, фундаментальные интересы которых могут пострадать от их действий. Весь фокус в том, чтобы снизить риски для обеих сторон по мере развёртывания конкуренции между ними посредством разработки ограниченного числа строгих правил в рамках дорожной карты для недопущения войны. Эти правила позволят каждой из сторон энергично конкурировать друг с другом по всему политическому и региональному спектру.

Но если одна из сторон нарушит эти правила, положение кардинально изменится, и вернётся опасная неопределённость закона джунглей.

Перед созданием такого механизма следует, прежде всего, определить несколько ближайших шагов, которые необходимо сделать каждой из сторон для начала диалога по существу, а также ввести немногочисленные жёсткие ограничения, которые обеим сторонам (и союзникам США) нужно соблюдать. Например, воздерживаться от кибератак, нацеленных на критически важную инфраструктуру. Вашингтон должен вернуться к неукоснительному проведению политики «одного Китая», положив конец провокационным и ненужным визитам в Тайбэй на высоком уровне, которые осуществляла администрация Трампа. Со своей стороны, Пекину надо отказаться от провокационных военных учений, развёртывания воинского контингента и манёвров в Тайваньском проливе. КНР не должна заявлять свои права на новые острова в Южно-Китайском море или милитаризировать их. Необходимо также принять на себя обязательство уважать свободу навигации и воздушных полётов. Со своей стороны, Соединённые Штаты смогут в этом случае (и только в этом) сократить число операций, проводимых в данной акватории. Аналогичным образом Китай и Япония могли бы со временем по взаимному согласию сократить воинские контингенты в Восточно-Китайском море.

Если обе стороны согласятся с такими условиями, каждой из них придётся смириться с тем, что другая сторона всё же будет стараться максимально нарастить преимущества в рамках принятых ограничений. Вашингтон и Пекин продолжат конкурировать за стратегическое и экономическое влияние в разных регионах мира. Они не перестанут искать взаимный доступ на рынки друг друга и принимать ответные меры, если в таком доступе им откажут. Они и дальше будут конкурировать на рынках зарубежных инвестиций, технологий, капитала и на валютном рынке. И они, вероятно, активизируют борьбу за умы и сердца жителей всей планеты. При этом Вашингтон не прекратит подчёркивать важность демократии, открытой экономики и прав человека, а Пекин – доказывать преимущества авторитарного капитализма и того, что он называет «китайской моделью развития».

Но, несмотря на эскалацию конкуренции, в ряде важных областей появится место для сотрудничества. Оно имелось даже между США и СССР в разгар холодной войны и, конечно, возможно сейчас между США и КНР, ведь ставки далеко не так высоки, как тогда. Помимо сотрудничества в области противодействия изменению климата, две страны могли бы проводить двусторонние переговоры по контролю над ядерными вооружениями, в том числе по взаимной ратификации Всеобъемлющего договора о запрете ядерных испытаний. Они способны взаимодействовать по вопросу ядерного разоружения Северной Кореи и недопущения превращения Ирана в ядерную державу, а также принять ряд мер по укреплению доверия в Индо-Тихоокеанском регионе в части координации действий в случае природной катастрофы и совместных гуманитарных миссий. Вместе можно работать над повышением мировой финансовой стабильности – в том числе согласившись реструктурировать долги развивающихся стран, пострадавших от пандемии. И совместными усилиями выстроить более эффективную систему распределения вакцины от COVID-19 в развивающемся мире.

Это далеко не исчерпывающий перечень, но стратегическое обоснование всех инициатив одно и то же: обеим странам лучше действовать в рамках согласованного механизма управляемой конкуренции, чем не придерживаться никаких правил. Параметры новых договорённостей должны согласовать назначенный и доверенный высокопоставленный представитель Байдена и его китайский партнёр, близкий к Си. Только прямой канал такого рода для обмена мнениями на высоком уровне способен обеспечить понимание обеими сторонами жёстких ограничений и согласие с ними. Эти высокопоставленные представители обязаны поддерживать тесное общение, чтобы в случае нарушения договорённостей была возможность предотвратить обострение отношений. Со временем есть шанс добиться минимального уровня стратегического доверия. И, возможно, обе стороны обнаружат, что выгоды от сотрудничества для совместного поиска ответов на глобальные вызовы, в частности – изменение климата, оказывают влияние на другие конкурентные и даже конфликтные сферы взаимоотношений. Многие станут критиковать такой подход как наивный. Однако никто не мешает предложить что-то лучшее. И Соединённые Штаты, и Китай нуждаются в формуле управления двусторонними отношениями в предстоящее опасное десятилетие.

Суровая правда жизни в том, что невозможно эффективно управлять взаимоотношениями между странами без подписания фундаментального соглашения об условиях управления двусторонними отношениями.

Игра начинается!

Если США и Китай договорятся о таком стратегическом соглашении, что станет мерилом его успешности? Одним из признаков было бы избегание вооружённого конфликта или кризиса в Тайваньском проливе, отсутствие кибератак, выводящих из строя критически важную инфраструктуру. Конвенция о запрещении различных форм роботизированных военных действий стала бы очевидной победой, как и незамедлительное объединение усилий по борьбе со следующей пандемией вместе с Всемирной организацией здравоохранения. Но, наверное, самым важным признаком успеха была бы ситуация, в которой обе страны конкурировали, проводя открытую и энергичную кампанию для привлечения глобальной поддержки идей, ценностей и подходов к решению проблем.

Конечно, у успеха тысяча отцов, а неудача всегда остаётся сиротой. Но наиболее явной иллюстрацией провального подхода к управляемой стратегической конкуренции мог бы стать Тайвань и события вокруг этого острова. Если Си решит обмануть Вашингтон путём одностороннего выхода из всех ранее достигнутых с ним соглашений, мир окажется в устрашающей ситуации. Кризис такого масштаба одним махом переписал бы будущее мирового порядка.

За несколько дней до инаугурации Байдена генеральный секретарь Центральной комиссии КПК по политическим и правовым вопросам Чэнь Исинь заявил, что «подъём Востока и упадок Запада – это общемировая тенденция, и мировой ландшафт меняется в нашу пользу». Доверенное лицо Си и ключевая фигура в китайском истеблишменте национальной безопасности, Чэнь известен осторожностью в высказываниях. Так что высокомерие его слов особенно примечательно. Впереди длительная гонка. Внутриполитическая уязвимость Китая может быть вызвана разными причинами, которые редко обсуждаются в СМИ. С другой стороны, слабости США всегда на виду у общественности; однако эта страна не раз демонстрировала способность к возрождению подобно птице феникс. Управляемая стратегическая конкуренция обнажит сильные и слабые стороны обеих великих держав, и пусть победит наилучшая система!

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763773 Кевин Радд

ПРЕТЕНДЕНТ ПОД ДАВЛЕНИЕМ

ЧЭНЬ ЧЭНЬЧЭН

Научный сотрудник Народного университета Китая.

Как сказал председатель КНР Си Цзиньпин, в мире сейчас происходят глубинные перемены, какие случаются раз в сто лет. Нынешнее стратегическое соперничество Соединённых Штатов и Китая, по мнению многих, – ключевой элемент переменчивой динамики современного мира.

Если посмотреть на статистику торговли и военно-технического сотрудничества между Китаем, США, Россией, Германией, Японией и Индией с 2016 г., то можно увидеть, что двусторонние отношения между Вашингтоном и Пекином, поначалу имевшие характер кооперации, стали развиваться в сторону экономического конфликта и окончательный перелом наступил в 2018 году. Это напрямую связано с природой конкурентной борьбы за власть в международных отношениях. Но в истории нет примеров, которым Китай как развивающаяся страна мог бы последовать, чтобы избежать такого давления. Остаётся единственный выход – продолжать восхождение к вершинам глобальных промышленных цепочек.

Почему наступил перелом?

Нынешнее обострение – двоякого свойства. Непосредственная причина заключается в том, что у США и Китая принципиально разное и всё более расходящееся стратегическое видение двухсторонних связей. Уже в самом начале XXI века администрация Джорджа Буша – младшего стала рассматривать КНР не в качестве стратегического партнёра, а как геополитического и военного соперника. Эта установка уже не менялась, хотя в дальнейшем администрация Буша переключилась на борьбу с терроризмом и сочла необходимым развивать с Пекином конструктивное сотрудничество. Когда США начали оправляться от финансового кризиса и вывели войска из Ирака, администрация Барака Обамы объявила о развороте в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. Тем не менее американское стратегическое соперничество с Китаем не затихало вплоть до конца второго президентского срока Обамы, хотя и сводилось главным образом к конкуренции в военной области и в АТР. Но при администрации Дональда Трампа официальный консенсус Вашингтона и Пекина относительно того, что в общей картине двусторонних отношений всё-таки должно преобладать сотрудничество, был разрушен. Началось быстрое наращивание интенсивности стратегического соперничества с Китаем в разных областях, включая экономику, политику, гуманитарную сферу, дипломатию, безопасность, а также международные дела. Переформатирование американо-китайских отношений в направлении острого стратегического соперничества породило беспрецедентную напряжённость, какой мир не знал со времени окончания холодной войны.

Более глубокая подоплёка обострения отношений заключается в том, что экономические преобразования в Китае выводят его на вершину глобальных промышленных цепочек. Возьмите, к примеру, производство автомобилей и мобильных телефонов. Глобальная автомобилестроительная сеть включает в себя такие ключевые отрасли, как производство сырья и полуфабрикатов, комплектующих, автосборочные заводы и сервисные предприятия. В производственную цепочку по изготовлению мобильных телефонов входят подразделения НИОКР, предприятия по производству компонентов, сборочные заводы, маркетинговые службы, торговые фирмы и отделы разработки и продвижения торговых марок («брендинг»). Данные о доле присутствия Китая в этих звеньях указывают, что китайская экономика, уже преобладающая в производстве сырья, компонентов и готовой продукции, энергично расширяется в направлении НИОКР, «брендинга» и сервисного обслуживания. Это и есть фундаментальная структурная трансформация, происходящая сегодня в китайской экономике, масштаб которой достиг в 2019 г. отметки в 14,343 трлн долларов (более 16 процентов объёма глобальной экономики).

Говоря о стратегическом соперничестве, следует заметить, что его содержание претерпело существенные изменения. Военная мощь и размер ВВП по-прежнему имеют значение, но себестоимость войны как средства подавления перспективной развивающейся державы – зашкаливает. Именно поэтому в контексте конкурентной борьбы за власть так важно выстраивать полные производственные цепочки, занимая выгодные позиции снизу доверху, и расчётливо проводить промышленную политику.

В глобальном мире положение и судьбу великой державы определяет не первенство в гонке вооружений, а превосходство промышленной организации и политики, высокие технологии, объём рынка и так далее.

Суть стратегического соперничества заключается в том, что Соединённые Штаты пытаются восстановить свой контроль над всей производственной цепочкой, тогда как в КНР происходит активная модернизация промышленности. Анализ американской индустриальной политики с начала XVIII века и до наших дней позволяет прийти к заключению, что курс администрации Трампа отличался небывалой всеохватностью. Направленный на установление прямого вертикального контроля над всей глобальной промышленной цепочкой, он включил в себя перезапуск трудоёмких отраслей промышленности, поддержку капиталоёмких отраслей и сохранение абсолютного преобладания в области новейших технологий. Как подчёркивали в администрации Трампа, в число последних входят искусственный интеллект (ИИ), новые производственные технологии, квантовая информатика и 5G. В некоторых из этих передовых отраслей Китай обретает известное преимущество, что неминуемо вызовет резкий рост давления со стороны Вашингтона.

Отсутствие исторических примеров

Китай стоит перед следующей дилеммой: чем быстрее его экономика навёрстывает упущенное, тем сильнее разгорается структурный конфликт, в который его вовлекли США. Обратившись к истории, мы увидим, что в прошлом не было примеров разрешения проблем подобного рода, которыми он мог бы руководствоваться в настоящее время (см. таблицу 1).

Таблица 1. Давление на восходящие державы в прошлом

В прошлом у всех восходящих держав были трения с державами господствующими. По сравнению с другими США испытывали гораздо меньшее давление. В период становления они не ощущали прямого нажима со стороны Великобритании и мало зависели от международной экономической системы, которой тогда заправляли из Лондона. И Германия, и СССР подверглись жестокому угнетению со стороны господствующей державы и в итоге вступили в конфликт с соперниками. Послевоенная Япония, присоединившаяся к международным экономическим институтам, подотчётным Соединённым Штатам, столкнулась с мощным противодействием и огромным прессингом Вашингтона в 1980-е гг., на которые пришлось её бурное экономическое развитие.

В настоящий момент Китай находится в ещё более трудном положении, чем тогдашняя Япония. Он по-прежнему во многом зависит от международного экономического порядка, который определяют США, а Вашингтон куда менее терпим к росту влияния КНР в подчинённых Америке институтах.

Что касается самого Китая, то потребностям его развития в наибольшей степени соответствует стабильность внешней среды. В таких условиях ему понадобится большая мудрость, чтобы приспособиться к смене парадигмы в двусторонних отношениях и к «новой нормальности» тотального натиска по всем направлениям, от торговли и технологий до финансов и гуманитарной сферы. Нужно найти оптимальные пути увеличения собственной промышленной мощи, одновременно способствуя возникновению более совершенной экономической архитектуры на региональном и глобальном уровнях.

Значение самостоятельного инновационного развития

Несмотря на сильное давление на этапе становления, Китай обладает запасом прочности, которого в своё время недоставало Японии. Он способен скорректировать ненадёжную зависимость от экономики США и хеджировать риски разрыва с Вашингтоном. В то же время после пандемии COVID-19 поиск точек соприкосновения и наращивание сотрудничества приобретёт ещё большее значение, невзирая на разлад в американо-китайских отношениях. Глобальное сообщество, на которое пандемия оказывает эффект бабочки, нуждается в том, чтобы руководство крупных держав сохранило стратегическую трезвость ума и объединило усилия для производства большего объёма общественных благ и снижения социально-экономических рисков.

Сейчас одна из первоочередных задач, стоящих перед Китаем, заключается в создании внутренних стимулов развития народного хозяйства. Политбюро Центрального комитета КПК подчёркивает: второй экономике мира придётся «вести продолжительную войну», сосредоточив основные стратегические усилия на том, чтобы создать условия для высококачественного развития в обстановке полной неопределённости. Для обеспечения экономической стабильности и устойчивого развития предложен принцип «двойной циркуляции». Главный упор делается на внутренний рынок, но одновременно оказывается содействие росту взаимосвязанности внутренних и внешних рынков.

Рисунок 1. Доля международного рынка расходов на приобретение прав использования интеллектуальной собственности, 2019 г. (нынешние цены, доллары США)

Источник: База данных Всемирного банка

Чтобы воплотить в жизнь план «двойной циркуляции», нужно упрочить несколько столпов, прежде всего – создать условия для технологического саморазвития КНР. За последние два десятилетия Китай достиг огромного прогресса в научно-техническом развитии. Расходы на отечественные НИОКР выросли с 4,2 млрд долларов в 1995 г. до 315 млрд долларов в 2019 году. В стоимостном выражении импорт/экспорт высокотехнологичных товаров достиг в 2019 г. 96,5 и 107,7 млрд долларов соответственно, тогда как в 2019 г. показатели составляли всего 2,6 и 1,2 млрд долларов. Но в горизонтальном плане Китай по-прежнему отстаёт, сохраняя высокий уровень расходов на приобретение прав использования интеллектуальной собственности (см. рисунок 1).

По данным Всемирного банка, мировой объём затрат на приобретение прав использования интеллектуальной собственности (ИС) достиг в 2019 г. 397,233 млрд долларов. В число десяти крупнейших покупателей ИС (см. рисунок 1) входят США, Япония, Нидерланды, Германия, Великобритания, Швейцария, Франция, Ирландия, Сингапур и Швеция. На долю Соединённых Штатов приходится 32,5 процента соответствующих расходов, на долю континентального Китая – всего 1,7 процента.

Исторический путь, пройденный восходящими державами, указывает на то, что в ближайшие годы американские ограничения на ввоз и вывоз Китаем высокотехнологичных товаров будут только ужесточаться. Независимо от хода торговых переговоров с США, КНР должна предпринять усилия, чтобы стать сильной научной и технологической державой. В этом отношении обнадёживают успехи в разработке собственных авиационных и космических технологий, достигнутые с конца 1990-х годов.

Независимая инновационная разработка ключевых технологий закладывает прочный фундамент участия в стратегическом соревновании. В противном случае технологический и экономический рост будет резко ограничен внешними лимитами.

Соответственно, следует и далее совершенствовать внутренние механизмы выдачи и использования патентов, а также выплаты вознаграждения их держателям. Тем самым будут устранены преграды на пути углубления взаимодействия между секторами промышленности, научным сообществом и правительственными ведомствами.

Поскольку Китай располагает обширным внутренним рынком, обеспечивающим существенный приток средств для независимого инновационного и технологического развития, ему необходимо активно подыскивать себе альтернативных партнёров по технологическому импорту и экспорту. Программа «Пояс и путь» вполне соответствует задаче всеохватности. На её основе можно строить платформы сотрудничества и углублять трансграничное технологическое взаимодействие с такими партнёрами, как Россия, Бразилия, АСЕАН и страны Африки, в области телекоммуникаций, электроники, сельского хозяйства, а также расширять импорт и экспорт высокотехнологичных товаров.

И наконец, последнее, но не менее важное: Китаю необходимы революционные возможности в цифровой экономике. Это помогает в создании новых производств и повышает конкурентоспособность китайских предприятий. В соответствии с Директивой по развитию высококачественной торговли, совместно изданной в ноябре 2019 г. Центральным комитетом КПК и Государственным советом Китая[1], первоочередной задачей, призванной подстегнуть развитие китайской торговли, является перевод её в цифровой формат. В частности, выработка цифровой компьютерно-управляемой схемы развития, необходимой для наращивания потенциала китайских предприятий в части перевода торговли в цифровой формат и интеллектуального управления. Одновременно Китай ускорит создание универсальных трансграничных пилотных зон электронной торговли и станет энергично участвовать в выработке правил для глобальной цифровой экономики и цифровой торговли.

Согласно Докладу о развитии глобальной цепочки добавленной стоимости за 2019 г.[2], Китай играет всё более заметную роль в современной глобальной цепочке добавленной стоимости (ГЦДС) как центр регулирования спроса и предложения в области традиционной торговли и простых сетей ГЦДС, тогда как США и Германия остаются важнейшими центрами регулирования сложных сетей ГЦДС. Эта растущая роль особенно заметна в области информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). Huawei, ведущий мировой провайдер ИКТ, сосредоточивающий основные стратегические усилия на разработке технологий интернета вещей, облачных решений, 5G и ИИ, потратил в прошедшем десятилетии 600 миллиардов юаней на НИОКР и организовал по всему миру исследовательские центры, где работают около 15 тысяч специалистов, занимающихся фундаментальными исследованиями. К концу 2019 г. эта компания была держателем 85 тысяч действующих патентов. Имея больше предприятий, подобных Huawei, которые выступают в качестве законодателей глобальной технологической моды, Китай с огромным удовольствием внесёт вклад в дальнейшее развитие сетей ГЦДС и накопит ещё больше преимуществ для собственного экономического подъёма.

По «закону деревянного ведра», или «теории деревянной бочки», ёмкость сосуда определяется длиной его самой короткой клёпки. Для восходящего Китая, который подвергается растущему давлению США, самой короткой клёпкой является недостаточность потенциала самостоятельного технологического и инновационного развития, подрывающая возможность участия в ГЦДС. Этим Китаю предстоит заняться отдельно. Расширение потенциала закладывает прочный фундамент для создания гибких, ориентированных на рынок инновационных систем и построения мощной державы, на которую работает время.

Комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика»: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

--

СНОСКИ

[1] URL: http://www.gov.cn/zhengce/2019-11/28/content_5456796.htm

[2] URL: https://www.worldbank.org/en/topic/trade/publication/global-value-chain-development-report-2019

Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763772 Чэнь Чэньчэн

ЦИРКУЛЯЦИЯ ПРОТИВ ИЗОЛЯЦИИ

АЛЕКСАНДР ЛОМАНОВ

Доктор исторических наук, профессор РАН, заместитель директора по научной работе Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН), член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».

КИТАЙ ОТВЕТИЛ ЗАПАДУ СТРАТЕГИЧЕСКИ

Четыре десятилетия назад, в феврале 1981 г., советский лидер Леонид Брежнев на XXVI съезде КПСС высказался о только вступившем на путь реформ Китае. Он признал, что во внутренней политике страны происходят изменения, «истинный смысл» которых покажет время. Негативно оценив курс Пекина на сближение с Западом, генсек ЦК КПСС предупредил: «Империалисты друзьями социализма не будут»[1].

За прошедшие годы изменилось многое. Советский Союз развалился, КПСС потеряла власть. Китай, благодаря реформам и открытости внешнему миру, преодолел бедность и отсталость, по объёму экономики он уступает ныне только США. Позабытое предостережение Леонида Брежнева все эти годы выглядело как наглядное подтверждение консерватизма советского руководства, не сумевшего найти путь интеграции в глобальную экономическую систему через управляемые преобразования.

Но вот мир снова начал меняться. При первых залпах развязанной Трампом «торговой войны» против Китая показалось, что предупреждение сорокалетней давности небезосновательно. В 2020 г. на фоне активного обмена политическими уколами между Вашингтоном и Пекином оно стало весомым и убедительным. После скандального общения делегаций КНР и Соединённых Штатов в Анкоридже в марте 2021 г. эти давние слова оказались частью новой политической реальности. «Империалисты» всерьёз поссорились с Китаем, и для него настало время стратегического обновления.

Уютный симбиоз

Между Китаем и Западом сложился немыслимый в системе советских стереотипов, но устойчивый и взаимовыгодный экономический симбиоз. Китайские рабочие в поте лица собирали из импортных компонентов изделия, которые возвращались на зарубежные рынки. Дешёвый китайский труд приносил западным корпорациям солидные прибыли. Западные эксперты не сомневались в том, что социализм превратился в Китае в декоративную вывеску над величественным зданием рыночной экономики. Оставалось дождаться момента, когда выросший в эпоху реформ китайский средний класс спустит обветшалое красное знамя, отказавшись от однопартийной власти КПК в пользу либеральной системы.

Со времени примирения с Соединёнными Штатами, состоявшегося в 1970-е гг., в Китае выросло несколько поколений элиты, для которых отношения с Вашингтоном стали приоритетом. Предприниматели стремились торговать с Америкой, молодые интеллектуалы мечтали там учиться, политики старались не задевать международные интересы США и по возможности расширять двусторонний диалог. Воцарилась иллюзия, что отношения всегда будут конструктивными и выгодными для Китая, а Америка навечно останется для китайских элит страной возможностей.

В 2003 г. в Китае появился привлекательный лозунг «мирного возвышения», утверждавший, что в условиях экономической глобализации Пекин нашёл новый путь к лидерству. Он не бросит вызов существующему миропорядку, не использует военные инструменты для поддержки своего возвышения, не причинит ущерба интересам других стран. Растущий Китай не повторит западный путь колониальной экспансии, не прибегнет к агрессии подобно фашистской Германии либо империалистической Японии, он также не станет противопоставлять себя Западу подобно Советскому Союзу.

Западу идея «возвышения» Китая пришлась не по вкусу, лозунг быстро убрали в запасник. Однако в КНР осталась уверенность в возможности поддерживать устойчивые отношения с Соединёнными Штатами и одновременно развивать многополярные отношения в мировом масштабе. Вероятность добровольного согласия США на «мирное нисхождение» с пьедестала глобального лидерства китайские эксперты не обсуждали. По умолчанию предполагалось, что Китай будет становиться всё сильнее, и в один прекрасный день количественные изменения породят качественный сдвиг глобального масштаба: КНР превзойдёт Соединённые Штаты по объёму экономики и станет мировым экономическим лидером. Но при этом Китай никоим образом не посягнёт на военно-политическое могущество Америки, и потому мировая трансформация произойдёт незаметно и спокойно.

В 2013 г. вскоре после прихода к власти Си Цзиньпин с энтузиазмом предлагал США концепцию «отношений нового типа между большими государствами». Предполагалось, что Пекин и Вашингтон не станут конфликтовать, между ними не возникнет противостояния, две страны будут демонстрировать взаимное уважение, развивать сотрудничество, извлекая обоюдный выигрыш. Китайские эксперты критиковали американских коллег за проецирование позаимствованной из древнегреческой истории «ловушки Фукидида» на современные реалии. Казалось очевидным, что столкновения растущей державы со стремящейся удержать позиции Америкой быть не должно. И его не будет, если США вовремя откажутся от «менталитета холодной войны» и осознают, что Китай не стремится к гегемонии.

Поворот внутрь

Политика Трампа вынудила Пекин распрощаться с иллюзией бесконфликтного продвижения к глобальному лидерству. До конца 2019 г. Китай следовал прежним взвешенным курсом в надежде на то, что примирение с США возможно. Последним источником оптимизма стала торговая сделка в январе 2020 года. После этого на фоне распространения коронавируса американская администрация стала жёстко критиковать Китай. Пекин перестал отмалчиваться, не оставляя без ответа ни один выпад Вашингтона, будь то закрытие консульства, ограничение деятельности журналистов или введение персональных санкций против чиновников.

Перерастание «торговой войны» во всеобъемлющее противостояние заставило китайское руководство изменить стратегию развития. Выгод от участия в глобализации становилось всё меньше, масштабы внешних рисков выросли многократно. В апреле 2020 г. на заседании Финансово-экономической комиссии ЦК КПК Си Цзиньпин впервые обрисовал контуры новой экономической политики[2].

Китайский лидер поставил задачу создать целостную систему внутреннего спроса в привязке к долгосрочным перспективам развития и сохранения стабильности. Он напомнил, что в период реформ и открытости, особенно после вступления в ВТО в 2001 г., Китай внедрился в «большую международную циркуляцию» по схеме «две головы снаружи», когда рынки сбыта продукции и материалы для её производства находились за границей. Превращение в «мировую фабрику» помогло Китаю ухватить шанс экономической глобализации, ускорить рост экономического потенциала, улучшить жизнь людей. Но в последние годы экономическая глобализация стала наталкиваться на противодействие. Эпидемия коронавируса лишь усугубила тенденцию антиглобализации.

Во всех странах заметен поворот внутрь себя, внешняя среда развития Китая претерпевает большие изменения.

Си Цзиньпин заявил, что стратегия расширения внутреннего спроса продиктована необходимостью справиться с последствиями пандемии, сохранить устойчивое здоровое развитие экономики, удовлетворить растущее с каждым днём стремление народа к лучшей жизни. Преимущество крупной экономики в том, что в ней возможна внутренняя циркуляция: в Китае 1,4 млрд населения, показатель ВВП на душу населения превысил 10 тысяч долларов в год, это самый крупный и перспективный потребительский рынок в мире. Рост потребления в сочетании с современной наукой, технологиями и производством открывает огромное пространство для развития. При осуществлении такой стратегии нужно добиваться того, чтобы производство, распределение, обращение и потребление всё больше опирались на внутренний рынок, а спрос и предложение приходили в динамическое равновесие на более высоком уровне.

Расширение внутреннего спроса и степени открытости внешнему миру не противоречат друг другу, пояснил Си Цзиньпин, поскольку совершенствование внутренней циркуляции начнёт притягивать в Китай глобальные ресурсы. Это будет способствовать формированию новой ситуации развития, в которой большая внутренняя циркуляция является основной, а внутренняя и внешняя циркуляции продвигают друг друга. У Китая появятся новые преимущества для участия в международной конкуренции и сотрудничестве.

Потребление становится основным движителем экономического роста. В качестве потребителей важную роль играет группа населения со средним уровнем дохода. По словам Си Цзиньпина, в Китае она насчитывает около 400 млн человек и является самой большой в мире. Её рост должен продолжаться. Для этого необходимо оптимизировать структуру распределения доходов, усовершенствовать механизм вознаграждения в соответствии с вкладом каждого в развитие экономики. Китайский лидер призвал расширить инвестиции в человеческий капитал для того, чтобы ещё больше простых трудящихся обрели возможность войти в группу со средними доходами.

В мае 2020 г. Си Цзиньпин изложил идею «двойной циркуляции» представителям деловых кругов на заседании Народного политико-консультативного совета Китая. Поначалу он предлагал двигаться к формированию новой модели развития «постепенно». В июле 2020 г. правящая партия потребовала устремиться к цели ускоренными темпами. В октябре 2020 г. 5-й пленум ЦК КПК 19-го созыва утвердил рекомендации по составлению 14-го пятилетнего плана социально-экономического развития Китая на 2021–2025 гг. и выработке долгосрочных целей до 2035 г. на основе «двойной циркуляции». В марте 2021 г. эти планы были одобрены на сессии Всекитайского собрания народных представителей. Новая стратегическая концепция превратилась в руководство к действию в течение одного года.

Технологическая самостоятельность

Политика «двойной циркуляции» будет определять экономическое развитие Китая и его роль в мировой экономике на протяжении полутора десятилетий до середины 2030-х годов. Страна не отказывается от экономического сотрудничества с внешним миром, но ставит во главу угла внутреннее производство и потребление. Прежний путь капиталоёмкого роста, дешёвого экспорта и массового импорта технологий был успешным, но вернуться к нему невозможно. Модель «две головы снаружи» себя исчерпала, теперь обе «головы» обращены внутрь.

Расстановка приоритетов отражена на уровне официально используемых понятий. Отныне ведущую роль играет «внутренняя большая циркуляция». Внешние экономические обмены именуют просто «международной циркуляцией» без упоминания о масштабе. Власти ожидают, что развитие внутреннего рынка превратит Китай в могущественную торговую державу, которая подобно мощному магниту будет притягивать к себе внешние материальные ресурсы и финансовые потоки. Одновременно Китай видит себя в роли инвестора и конкурентоспособного экспортёра современной высокотехнологичной продукции.

Переход к новой экономической стратегии не был внезапным. Её элементы вызревали годами и десятилетиями. О необходимости опираться на внутренний спрос в Китае активно рассуждают со времён мирового финансового кризиса 2008 года. Планы создания собственных передовых технологий восходят к 1990-м гг., при желании их предвестия можно найти в планах национальной модернизации эпохи Мао Цзэдуна.

В середине 2010-х гг. китайское руководство признало, что экономика вошла в состояние «новой нормальности» и двузначных показателей годового прироста ВВП больше не будет никогда. Утрата преимуществ дешёвой рабочей силы и неминуемый в начале 2030-х гг. переход к сокращению численности населения вынуждали экономистов искать новые ресурсы для развития, сделав ставку на повышение инновационного потенциала. Нужно было использовать шанс вывести страну на новый уровень и приблизиться по размеру экономики к США в течение нынешнего десятилетия, пока демографическая ситуация остаётся благоприятной и Китай не испытывает недостатка в трудовых ресурсах.

В стабильной внешней ситуации формирование новой экономической стратегии растянулось бы надолго. Ухудшение отношений с Соединёнными Штатами подстегнуло этот процесс. Ограничение доступа китайской продукции на западные рынки, трудности с импортом высокотехнологичных товаров и комплектующих не должны были привести к торможению экономического развития. Развитая многоотраслевая промышленность позволяет Китаю сократить зависимость от импорта. Растущий средний класс способен потреблять качественную дорогостоящую продукцию вместо зарубежных покупателей.

Китайские власти потребовали как можно скорее обеспечить импортозамещение по ключевым видам продукции для того, чтобы лишить Запад возможности использовать против Китая инструменты санкций и торговых ограничений. Гонка за «самостоятельной инновацией» стала неотъемлемой частью «двойной циркуляции». Китай готов пережить падение экспорта и снижение притока иностранных инвестиций. Важнейшим вопросом становится способность компенсировать сокращение доступа к иностранным технологиям и комплектующим собственными разработками.

Попытки Пекина найти лояльных зарубежных партнёров, способных действовать без оглядки на США, приносят ограниченные результаты. Администрация Байдена успешно мобилизовала европейских союзников на противодействие Китаю под лозунгами «трансатлантического единства» и «альянса демократий». Распространение идейно-политического союза на сферу технологий ведёт к тому, что передовые разработки и товары становятся недоступными для «авторитарных режимов».

Китай вынужден сделать выбор в пользу опоры на собственные силы. В плане 14-й пятилетки впервые подчёркнута связь научно-технических разработок не только с развитием, но и с национальной безопасностью. К приоритетам причислены искусственный интеллект, квантовая информация, интегральные схемы, проблемы жизни и здоровья, наука о мозге, биотехнологии, аэрокосмические технологии, исследования земных недр и морских глубин.

Трактовка международного технологического соперничества как проблемы национальной безопасности меняет подход к финансированию отрасли. Западные эксперты часто указывают, как неэффективно Китай тратит огромные деньги на создание собственного производства микрочипов. Однако в сфере безопасности рыночные критерии не играют ведущей роли, поскольку производство должно быть создано обязательно и любой ценой. Ущерб от западного технологического шантажа представляет более значительную опасность, поскольку принятие иностранных политических условий ради продолжения импорта микрочипов нанесёт международному авторитету Китая более серьёзный урон, чем финансовые потери от неудачного вложения государственных средств в высокотехнологичные стартапы.

Китай осознал, что прежних добрых отношений с Западом больше не будет, поэтому не будет и доступа к передовым западным технологиям.

В новой пятилетке власти обещали наращивать вложения в исследования и разработки на 7 процентов в год, особую поддержку получат фундаментальные исследования. Опираясь на эти достижения, китайские производители смогут выпускать больше видов собственной высокотехнологичной продукции.

Последствия для партнёров

Провозглашение приоритета внутреннего рынка и технологической самостоятельности не имеет прецедента в истории китайских реформ. «Двойная циркуляция» объединяет политику открытости с созданием необходимых для защиты экономического суверенитета производств и технологий. Она не является возвращением в эпоху замкнутости и самодостаточности 1960–1970-х гг., но вместе с тем отличается от политики открытости версии 1.0 образца 1980–2000-х годов. Продолжение Китаем старой открытости версии 1.0 устроило бы Запад, поскольку позволяло бы использовать уязвимости китайской экономики для извлечения односторонних преимуществ. «Двойная циркуляция» создаёт продвинутую обновлённую политику открытости версии 2.0. Китай продолжает участвовать в глобализации, но существенно наращивает степень защищённости от внешнего давления, протекционизма и санкций.

Китайские чиновники и эксперты утверждают, что поворота вспять не будет, «двери Китая не только не закроются, но откроются ещё шире». В качестве подтверждения они напоминают, что после появления на свет стратегии «двойной циркуляции» Китай в ноябре 2020 г. подписал соглашение о Всеобъемлющем региональном экономическом партнёрстве, а в декабре 2020 г. – инвестиционное соглашение с ЕС.

По мере развития китайских производств иностранным компаниям будет всё труднее входить на рынок КНР из-за роста конкуренции. Предложить Китаю передовые технологии стало и без того нелегко из-за вводимых с западной стороны ограничений на сотрудничество. Перспективы иностранного бизнеса в Китае всё больше связаны с удовлетворением частных потребительских запросов растущего среднего класса. С другой стороны, китайские предприниматели в ходе конкуренции за кошельки состоятельных соотечественников также будут создавать качественные товары и услуги, которые найдут спрос и за рубежом. Западные алармисты тревожатся, что усиление китайского инновационного и производственного потенциала обернётся серьёзными потерями для иностранного бизнеса, привыкшего видеть в Китае источник дешёвого труда.

Специалист по Китаю из Оксфордского университета Рана Миттер охарактеризовал новую политику Пекина как комплекс «авторитаризма, потребительства, глобальных амбиций и технологий». В этом контексте «двойная циркуляция» нацелена на поддержание глобального характера китайской экономики при сохранении защищённости внутреннего рынка. «Но это равновесие неустойчиво в долгосрочной перспективе. Лучший подход позволил бы Китаю стать гораздо более чувствительным к потребностям и желаниям своих партнёров, проявляя такт, которого он не показывал в последние годы в отношениях с соседями»[3].

Фундаментального политического противоречия между «двойной циркуляцией» и добрыми отношениями с соседями нет. В долгосрочной перспективе устойчивость и поступательное развитие китайской экономики пойдут на пользу сотрудничеству Китая с сопредельными странами. Однако в обозримом будущем традиционные партнёры столкнутся с ростом конкуренции за присутствие на китайском рынке. Не все из них готовы к этому.

Алисия Гарсия-Эрреро, занимающая посты главного экономиста по Азиатско-Тихоокеанскому региону во французском инвестиционном банке Natixis и старшего исследователя в брюссельском аналитическом центре Bruegel, отметила, что прежде Китай пытался сократить зависимость от экспортных доходов. Стратегия «двойной циркуляции» нацелена на снижение зависимости от импорта высокотехнологичной продукции и повышение самообеспеченности национальной экономики. Стремление Китая защитить себя от внешней нестабильности, спровоцированной ухудшением отношений с США, способно нанести ущерб тем странам, которые ныне получают доходы от экспорта в Китай продукции высокого класса. Вскоре Китай будет производить её самостоятельно, что делает политику «двойной циркуляции» «пагубной» для внешнего мира[4].

Западные эксперты заботятся о том, чтобы производители из развитых стран не утратили возможности получать прибыль на китайском рынке. Отдельного исследования требует проблема воздействия «двойной циркуляции» на экономические интересы стран ЕАЭС и участников китайской инициативы «Пояса и пути». Промышленная и научно-технологическая база этих стран уступает развитым экономикам Запада, им труднее предложить на экспорт современные высокотехнологичные товары. Негативным сценарием станет постепенное сокращение присутствия промышленной продукции из этих стран на китайском рынке вслед за расширением возможностей китайских производителей. Альтернативой может выступить новая взаимовыгодная стратегия сотрудничества с Китаем, способная предоставить стимулы и возможности для развития высокотехнологичных производств в соседних странах.

Индикатор холодной войны

Воздействие «двойной циркуляции» на мировую политику может оказаться более значительным, чем её экономические последствия для западных корпораций. Успех импортозамещения сделает Китай неуязвимым для санкционного шантажа. Это позволит Пекину не только смело критиковать западных партнёров, но и решительно защищать свои интересы без оглядки на последствия.

Западные исследователи сознают эту проблему. Профессор Колумбийского университета Томас Кристенсен полагает, что вероятность возникновения новой холодной войны будет оставаться невысокой до тех пор, пока Китай глубоко включён в глобальные производственные цепочки и пока не началась схватка за идеологическое превосходство между авторитаризмом и либеральными демократиями. К повторению холодной войны по образцу американо-советского противоборства могут привести два фактора. Союзники США и Китая вступят в противостояние, если КНР «осознанно начнёт кампанию по укреплению авторитаризма и подрыву демократии в мире»[5]. Другой тревожный показатель – попытка Китая заменить в мировых цепочках иностранных производителей на китайских, сократить свою зависимость от иностранных рынков. По мнению Кристенсена, это означало бы готовность Пекина принять издержки идеологической схватки. К этому результату также ведёт повсеместный подъём антиглобалистского национализма, который разрушает транснациональные производственные цепочки, соединяющие Китай с ведущими экономиками. Учёный порекомендовал США внимательно следить за развитием экономической модели «двойной циркуляции», ставящей в привилегированное положение внутреннее потребление и производство.

Обеспокоенность китайским «авторитаризмом» не позволяет западным экспертам понять глубину тревоги Пекина, оказавшегося перед лицом «демократического альянса» во главе с США. Поверхностные рассуждения о «паранойе» якобы слабой и не уверенной в своих силах КПК лишь отвлекают от сути проблемы. Китай готов демонстрировать нарочитую жёсткость, рискуя углубить отчуждение от Запада, дабы остановить эскалацию внешнего давления.

Политика Трампа была основана на предпосылке экономической уязвимости Китая, оказавшегося в большой зависимости от американского рынка.

Однако вместо уступок со стороны Пекина «торговая война» породила ответную стратегию «двойной циркуляции», направленную на повышение защищённости китайской экономики от неблагоприятных внешних воздействий.

В конце 2020 г. были надежды на то, что победа Байдена на президентских выборах в США поможет остановить деградацию китайско-американских отношений, чтобы через год-полтора стороны смогли заняться их улучшением. Эти ожидания не сбылись. Администрация Байдена добавила к экономическому и технологическому сдерживанию Китая политику коллективного противодействия, основанную на общности демократических ценностей Запада. Вашингтон исходит из того, что Пекин испугается глобальной изоляции и пойдёт на попятную. В противном случае Китай окажется в одиночестве, лишившись доступа к современным технологиям, что приведёт страну к экономическому торможению, застою и упадку, способному спровоцировать социальную нестабильность и пошатнуть политическую систему власти КПК.

На фоне формирования широкого западного альянса против Китая стратегическая ценность «двойной циркуляции» неуклонно возрастает. Её создали в ответ на политику Трампа. В случае разрушения под влиянием политических факторов сотрудничества Китая со странами ЕС, Японией и Южной Кореей курс опоры на внутренний рынок и поддержки национальной инновационной системы предсказуемо упрочится.

Китай по-прежнему не заинтересован в конструировании вокруг себя формального военно-политического альянса. Наиболее вероятным китайским ответом на стратегию Байдена станет создание гибкой коалиции единомышленников против западного нажима и вмешательства. Если к «двойной циркуляции» в ближайшем будущем добавится китайская стратегия коллективных действий, глобальное противостояние выйдет на качественно новый более высокий уровень. Пекин будет стремиться сплотить вокруг себя надёжных экономических партнёров, с которыми у него есть политическое взаимопонимание.

Западные аналитики любят рассуждать о том, что Китай совершает фатальную ошибку, когда исходит из гипотезы продолжающегося снижения глобального влияния Соединённых Штатов. Они подчеркивают, что эта оценка стала источником китайской смелости и внешнеполитического напора, которые провоцируют дальнейшее ухудшение отношений с Западом. Китай начинает вести себя ещё более резко, что ведёт к обострению противостояния.

На самом деле проблема заключается не в том, что Китай радуется собственным успехам на фоне неудач западного мира.

Пекин всё больше тревожится из-за того, что осознающие свою слабость США готовы на всё, дабы не допустить превращения Китая в равного по силе и тем более превосходящего игрока.

Возвращение старой эпохи, в которой «империализм не дружит с социализмом», пугает китайских политиков своей непредсказуемостью и обременительностью. КНР готовится к отчаянным защитным действиям, а растущая с обеих сторон нервозность свидетельствует об общей неуверенности в своих силах. И это действительно опасно – как для азиатского региона, так и для всего мира.

--

СНОСКИ

[1] Брежнев Л.И. Ленинским курсом. Речи, приветствия, статьи. Т.8. М.: Политиздат, 1981. С. 642.

[2] Си Цзиньпин. О некоторых важных вопросах средне- и долгосрочной стратегии экономического и социального развития государства // Цюши. 2020. № 21 (на кит. яз). URL: http://www.qstheory.cn/dukan/qs/2020-10/31/c_1126680390.htm

[3] Mitter R. The World China Wants: How Power Will—and Won’t—Reshape Chinese Ambitions // Foreign Affairs. 2021. № 1. P. 173.

[4] Garcia-Herrero A. Why China’s ‘dual circulation’ plan is bad news for everyone else: New economic strategy is about meeting growing domestic demand. Nikkei Asia. September 17, 2020. URL: https://asia.nikkei.com/Opinion/Why-China-s-dual-circulation-plan-is-bad-news-for-everyone-else

[5] Christensen T.J. There Will Not Be a New Cold War: The Limits of U.S.-Chinese Competition // Foreign Affairs. March 24, 2021. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2021-03-24/there-will-not-be-new-cold-war (см. перевод статьи Томаса Кристенсена в этом номере журнала «Россия в глобальной политике»).

Китай. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763771 Александр Ломанов

ЗАРИНА ДОГУЗОВА О СТАРТЕ ТУРИСТИЧЕСКОГО СЕЗОНА

Впереди майские выходные и для многих регионов нашей страны это как раз начало туристического сезона. Открывать его можно не только на юге. Например, большую интересную программу к старту сезона подготовили для туристов в Северной столице. Для жителей и гостей Петербурга доступны сотни бесплатных авторские экскурсии, бесплатное посещение музеев и много других активностей. В городе пройдут необычные интересные для туристов мероприятия – водные шоу, фестиваль ледоколов. В начале мая стартует круизная навигация.

Туристический Петербург сегодня – это не только культурная программа и музеи, но и современные городские пространства, новые креативные кластеры и парки – Севкабель Порт, Новая Голландия – где можно отлично провести время всей семьей.

Петербург – это и оздоровительный отдых в самом большом санаторно-курортном комплексе на Балтике, и эко-маршруты, и отдых на природе.

Вообще сочетание атмосферных путешествий по городам и отдыха на природе набирает в последнее время все большую популярность. И в нашей стране для такого поездок есть много предложений, особенно, в городах с развитой туристической инфраструктурой – это и Калининград, и Нижний Новгород, который в этим летом отметить свое 800-летие, это Казань и Самара, Ростов-на-Дону, Владивосток. Здесь достаточно качественных отелей, ресторанов, обустроенных городских пространств, набережных, музеев – все, что нужно туристу для комфортного и интересного отдыха.

Отправиться в такие поездки можно в любое время года, но приятнее это делать – не в пики сезона. Май-июнь – как раз отличное время - комфортная погода и не перегружена инфраструктура. И я напомню, что до 30 июня действует наша программа туристического кешбэка: можно поехать в любой регион и получить 20 процентов от стоимости поездки или проживания – удобно и быстро в течение максимум 5 дней.

Природный феномен La Nina может привести к дефициту продовольствия и росту цен

Они и без того находятся на многолетних максимумах, пишет Bloomberg. Изменение температуры воды в экваториальной части Тихого океана вызовет засухи в одних регионах и наводнения в других, что негативно скажется на сельском хозяйстве

Еще в прошлом году Всемирная метеорологическая организация предупредила, что 2021 год станет большой климатической аномалией. И виновата в этом «Малышка» — так с испанского можно перевести La Nina. Это когда ветер гонит теплую воду от берегов Перу и Чили в сторону Индонезии и Австралии. В результате на поверхность поднимается холодная вода из морских глубин.

Другое явление, когда температура воды у побережья Южной Америки повышается, называется El Nino. В годы La Nina температура воздуха на планете в среднем понижается, но это только один из эффектов. Комментирует заведующий отделом исследования климатических процессов Института физики атмосферы РАН Игорь Мохов.

«2021 год начался в фазе La Nina. Обычно эти годы у поверхности глобально холоднее чем нейтральные годы, а тем более годы El Nino. Это глобально холоднее, а регионально это может быть наоборот. Если где-то засухи и наводнения, то они обычно связаны часто с одним и тем же процессом. В сопредельных регионах может быть и засуха, и наводнения».

В этом году La Nina может стать самой мощной за последнее десятилетие. Средний Запад США уже накрыла засуха. В апреле там выпало меньше половины месячной нормы осадков. А это один из основных регионов, где выращивают пшеницу. В Канаде — это еще одна житница Северной Америки — тоже сухо и холодно. В Южной Америке ситуация не лучше: в Бразилии не хватает влаги. Холодная и сухая погода установилась и в Европе, в частности во Франции. Зато в обычно засушливой Австралии — дожди, что позволяет фермерам надеяться на хороший урожай озимых.

Что касается стоимости продовольствия, то, например, в той же Бразилии за 12 месяцев цены на кукурузу подскочили более чем вдвое. Bloomberg приводит график глобальных цен на продукты растениеводства, из которого следует, что с 2011 года они непрерывно падали, а сильный устойчивый рост начался в прошлом году. И теперь они находятся на уровне десятилетней давности.

Но есть и другие причины скачка цен на продовольствие, и они никак не связаны с погодными явлениями, отмечает портфельный менеджер Александр Крапивко.

«Сейчас на глобальном рынке продовольствия, естественно, цены растут, но основная причина в том, что это используется как хеджирование от инфляции, которую все боятся. Что же касается этих атмосферных явлений, то, как обычно у господ из Bloomberg и прочих СМИ, задача одна — напугать. Если сложится так, как они говорили, то они скажут: смотрите, а мы первые сказали. Поэтому будет La Nina или ее не будет — это не особо важный фактор в сравнении с тем, сколько денег напечатает ФРС и сколько товарищ Байден раздаст всем нищим и убогим».

Если глобальный рост цен на продовольствие продолжится, это, скорее всего, скажется и на внутреннем российском рынке. Он все еще остается частью глобального рынка. С другой стороны, у правительства есть инструменты для сдерживания цен.

Ну и что касается собственно дефицита продуктов: его нам обещали еще в прошлом году, который стал самым теплым за всю историю метеонаблюдений в России. Что, правда, не помешало нам собрать в 2020-м очень хороший урожай — 133 млн тонн зерна. До нового рекорда не хватило совсем чуть-чуть.

Михаил Задорожный

В Катаре прошло заседание «расширенной тройки» по Афганистану

В пятницу в Дохе состоялось очередное заседание расширенной «тройки» по Афганистану при участии России, США, Китая и Пакистана.

Как сообщает МИД РФ, расширенная «тройка» также провела отдельные встречи с переговорными командами Кабула и талибов.

По итогам мероприятия представители четырех стран приняли совместное заявление, в котором призвали к снижению уровня насилия и продвижению мирного урегулирования.

Они обратились с призывом к талибам не начинать весенне-летнее наступление и подчеркнули, что во время вывода иностранных войск «мирный процесс не должен прерываться, боестолкновения или волнения не должны происходить в Афганистане, а безопасность международных сил должна быть обеспечена».

Кроме того, они заявили, что поддерживают пересмотр статуса фигурантов санкционного перечня ООН в отношении «Талибана» (запрещено в РФ).

Между тем пресс-секретарь талибов Мохаммад Наим Вардак сообщил, что в ходе встречи с представителями России, США, Китая и Пакистана обсуждались вопросы освобождения заключенных и исключения членов движения из санкционных списков ООН.

Напомним, что предыдущее заседание расширенной «тройки» проходило в Москве 18 марта. В мероприятии также приняли участие представители афганских властей и «Талибана».

Альбион возвращается в Индо-Тихоокеанский регион

Комплексный обзор оборонной и внешней политики Великобритании предполагает существенное увеличение её ядерного арсенала.

Московский Центр Карнеги разместил на своём сайте аналитический материал «Чего ждать России от обновлённой внешнеполитической стратегии Британии». Его автор – известный российский аналитик, директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин, который ранее, в 1973–1993 годах, служил в Вооружённых Силах СССР и РФ, в том числе много лет преподавал в Военном институте Министерства обороны.

«В конце марта британское правительство опубликовало Комплексный обзор оборонной и внешней политики Великобритании – примечательный и наделавший немало шума документ, которой описывает, каким станет международный курс страны теперь, после выхода из Евросоюза. Опубликованный обзор хоть и подчёркивает важность невоенных инструментов во внешней политике, но предусматривает самый значительный рост оборонных расходов Британии со времён холодной войны, а также существенное увеличение её ядерного арсенала», – пишет Дмитрий Тренин.

«Если рассматривать обзор в целом, то складывается впечатление, что предусмотренные в нём важные изменения почти не повлияют на общее направление британской внешней политики. Великобритания описывается как торговая держава, какой она, разумеется, была и раньше, – считает автор. – Особое внимание документ – в духе времени – уделяет науке и технологиям. Должным образом подчёркивается роль британской мягкой силы, как всегда внушительной. Расставание с Евросоюзом не оставило Великобританию в одиночестве, поскольку её отношения с ключевым партнёром – США – как двусторонние, так и в рамках НАТО – только укрепились.

В геополитическом плане, отмечает аналитик, Британия обособляется от ЕС, но вместе с тем продолжает считать себя европейским государством. Именно в этом качестве она повышает свою значимость для альянса англоговорящих государств под предводительством Соединённых Штатов, известного как «Пять глаз» (Five eyes), куда также входят Австралия, Канада и Новая Зеландия. В этом сплочённом глобальном содружестве Британия служит европейским компонентом. В нынешних обстоятельствах «Пять глаз» становятся чем-то большим, чем просто механизмом обмена разведданными. Скорее это ключевой элемент возглавляемого США западного мира, его внутренний круг.

По мнению Дмитрия Тренина, британский обзор не случайно тесно связан с глобальной стратегией США, основные положения которой были недавно опубликованы в американском «Стратегическом руководстве по национальной безопасности». Авторы британского документа взяли на вооружение девиз администрации Джо Байдена «Восстановим лучше, чем было». Как и в американском «Стратегическом руководстве», в британском обзоре сильна идеологическая составляющая – акцент делается на поддержку наступления и контрнаступления против «авторитарных стран». Цель этих действий – выстроить международный порядок, основанный на идеях, нормах, правилах и стандартах современного западного сообщества, возглавляемого США.

Более того, обзор в принципе не рассматривает возможность сохранения нынешнего статус-кво в международных отношениях. «Провозглашается задача продвигать демократию, принципы открытого общества и права человека, то есть восстанавливать доминирующее положение Запада в мире. Путь к этой цели, как следует из документа, лежит через объединение усилий западных стран под руководством США, ближайшим союзником которых выступает Британия. Несмотря на заявленную приверженность внешнеполитическому реализму и готовность к компромиссам, реализм и компромиссы не могут быть чем-то большим, чем тактические меры в обновлённой внешней политике, которую намерен проводить Лондон», – указывает политолог.

По его оценке, похоже, что в этом системном противоборстве «британцы не готовы согласиться на что-то меньшее, чем полная победа».

При этом геополитический фокус нового обзора смещается в сторону Индо-Тихоокеанского региона, где Лондон намерен стать самой влиятельной европейской державой. Поддерживая США и их союзников, Британия также стремится обеспечить собственные экономические интересы в этом самом быстрорастущем регионе мира. Она надеется обновить и переосмыслить свои старые связи в регионе, налаженные ещё во времена империи, особенно с Индией. Британия стремится совместить общий подход к Китаю как к главному сопернику Запада с желанием сотрудничать с Пекином по широкому кругу вопросов, и всё это при сохранении выгодного экономического сотрудничества.

Военнослужащие 2-й гвардейской общевойсковой армии пройдут торжественным маршем в Самаре.

О том, как готовятся к параду расчёты пешей и механизированных колонн и какие для этого задействованы силы и средства рассказывает врио командующего 2-й общевойсковой армии гвардии полковник Павел Олесенюк.

– Павел Петрович, в этом году вы лично активно занимались подготовкой парадного расчёта к проходу по самарской площади Куйбышева. Что увидят на параде в честь 76-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне волжане, каковы его особенности?

– В этом году в составе парадных расчётов пройдут 2100 человек и проследуют более шести десятков единиц колесной и гусеничной техники. Нашу армию, внесшую достойный вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков и в начале 90-х годов прошлого века выведенную из Германии в Заволжье, представят военнослужащие штаба и управления, а также нескольких соединений: мотострелковых, ракетного, артиллерийского, ПВО, связи и других. Особенностью станет демонстрация пусковых установок зенитной ракетной системы С-400 «Триумф», прикрывающей города и объекты на обширной территории от Ханты-Мансийского автономного округа до границ с Казахстаном, и приходящей на смену ЗРС предыдущего поколения.

– Помимо навыков строевой подготовки в период тренировок солдаты, сержанты и офицеры получают и другой опыт?

– Конечно. К примеру, на самарский пригород Кряж прибыли представители Тоцкого гарнизона. Чтобы сделать это, им было необходимо сформировать и вывести на площадки погрузки вооружение и военную технику, занять места на платформах и в вагонах и организованно совершить марш в указанный пункт. Затем они с аэродрома следуют на площадь для участия в дневных и ночных тренировках, преодолевая десятки километров в пригороде и по девяти городским улицам, а по окончании мероприятий возвращаются в район временной дислокации. И командиры, и водительский состав обретают дополнительные навыки, необходимые в обыденной службе.

– Павел Петрович, чем отличаются парады в Самаре от тех, что проходят в других городах?

– Они, на мой взгляд, наделены не меньшим смысловым зарядом, прежде всего, военно-патриотического свойства, чем в других городах. Ведь в Самаре, как в прежние времена, проводится не один, а два торжественных ритуала общенационального достоинства. Тренируемся и совершаем прохождение мы в октябре и апреле, чтобы, соответственно, блеснуть мастерством и показать прекрасную отечественную военную технику 7 ноября и 9 мая. В 1941 году, в этот неимоверно холодный осенний день в присутствии десятков представителей иностранных государств один из первых красных маршалов Климент Ефремович Ворошилов провёл военный парад. По площади промаршировали тысячи уходящих на фронт воинов Красной Армии, проследовали сотни единиц танков и орудий, а в воздухе пронеслись сотни самолётов, что стало напоминанием всему миру об огромных мобилизационных возможностях СССР. А май – месяц весны, счастья, уверенности. Ведь путь к Победе был оплачен кровью наших дедов и бабушек, прадедов и прабабушек. А весть о ней сильнее любого артиллерийского залпа всколыхнула в советских людях надежду на мир и процветание в условиях хорошей спокойной жизни. Вот отчего участники парада чувствуют на себе тысячи влюбленных взглядов и улыбающихся, и плачущих от счастья быть сопричастными истории людей.

– Как один из организаторов парада на самой большой европейской площади имени Куйбышева, вы, похоже, сделали всё зависящее, чтобы 2-я общевойсковая армия была представлена достойно. А будет ли у вас и у других офицеров время отметить День Победы в товарищеском кругу или в семейной обстановке?

– Давно и справедливо подмечено, что «этот праздник со слезами на глазах» его организаторы и участники отмечают скромнее тех, кто наблюдает за грандиозным действом. Но разве можно лишить нас, военных людей, главного – быть его частью, динамичным инструментом возвращения сознания людей в историю, её смычки с настоящим и, стало быть, укрепления её величества памяти, как одной из скреп жизнестойкости и социального оптимизма. И поэтому мы, как и в прежние годы, постараемся пройти на «отлично» по площади, и технику показать детям и взрослым, и встретиться с оставшимися ветеранами Великой Отечественной войны, чтобы поздравить их медью оркестра, армейским приветствием и песней военных лет.

– В прошлом году именно вам выпала честь стать родоначальником ритуала поздравления ветеранов военнослужащими объединения с появлением подразделений на самых далёких улицах у жилищ фронтовиков. И не только в Самаре, но и в каждом даже небольшом гарнизоне.

– А разве может быть по-другому? Люди-то они какие? Те, которые подарили миру праздник, который называется в нашем народе великим! Они и сегодня – неподражаемые образцы величия силы духа и физических возможностей.

Слышали, наверное, о фронтовике Гайбдрахмане Саляховиче Гарееве? Став механиком-водителем в 1943 году, он вновь оказался за рычагами Т-34 накануне 74-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне. А в прошлую годовщину в честь 75-летия Победы подарил тоцким гвардейцам радость созерцать чудо управления современным танком Т-72Б3 на их полигоне.

Танк какой другой страны способен, будучи заправленным на постаменте, где он простоял десятки лет, съехать с него и пройти по улицам? Воин какой другой армии мира, будучи в преклонном возрасте, может проявить юношеский задор и показать «пороховницы, полные сухого пороха»? Убеждён, что только советско-российская техника и только наши люди способны на такое!

Или другой пример. О боях под Сталинградом рассказал военнослужащим нашей армии 92-летний фронтовик полковник в отставке Сергей Сергеевич Алёхин, когда они пришли поздравить его с приближающимся праздником. Он показал медаль «За оборону Сталинграда», ей он дорожит больше, чем другими наградами. Ещё у него есть ордена Красной Звезды и Отечественной войны, многочисленные медали.

Также сохранилась нашивка за полученное ранение. В 1943 году в бою под Батайском, что недалеко от его родного Ростова-на-Дону, он был ранен. Осколки задели ноги и руки, а один – самый большой – попал в голову, пробив каску. «Хорошо, что перед боем надел ее, а ведь бывало, что шли в атаку в пилотках или в зимних шапках. Если бы не каска, не рассказывал бы я вам сейчас о войне», – слышали наши ребята. Он каждый день делает гимнастику и в 90 лет сдал нормы ГТО, получив золотой значок. Сергей Сергеевич – частый гость в школах Самары, где на уроках мужества и классных часах он рассказывает ребятам о великой Отечественной войне и Вооруженных Силах.

– Петр Петрович, позвольте от имени читателей нашей газеты поздравить вас с приближающимся праздником и пожелать безошибочных команд, четкого шага, движения техники по ниточке и. соответственно, восторга горожан и сельчан умениями гвардейцев с волжских берегов!

– Спасибо! Мы постараемся не подвести командование Центрального военного округа, руководство Минобороны и одарить россиян заслуженным ими праздником.

Анатолий Чирков

Россия. ПФО > Армия, полиция. СМИ, ИТ > redstar.ru, 1 мая 2021 > № 3710416 Павел Олесенюк

В облаках «Охотник»…

Глеб Паскевич о беспилотных летательных аппаратах США, России, КНР и Турции

Андрей Фефелов

Конец февраля и начало марта ознаменовались рядом важных, но незаслуженно обделённых вниманием событий. Во-первых, в китайском интернет-издании sina.com вышла статья, посвящённая перспективам российской сферы беспилотников. Внезапно китайцам оказалось интересно, что у нас с беспилотниками. Задавался вопрос: осознаёт ли Россия то, насколько сильно она отстала в этой сфере. И заодно приводятся фотографии модели знаменитого БПЛА "Охотник", которую возили по всем выставкам оборонного вооружения. Китайцы спрашивают, поможет ли "Охотник" наверстать это отставание. Во-вторых, в "Известиях" вышло интервью Бекхана Оздоева, топ-менеджера по вооружениям из "Ростеха", где он сказал, что "мы всецело это отставание осознаём", что "над ним работаем". Из всего этого интервью следовало, что работа кипит. В-третьих (и это самое главное), 27 февраля США провели испытания нового беспилотного "Боинга" модели АТС. От этой модели ждут ведения боя в тандеме с пилотируемым самолётом. Для того, чтобы разобраться в перспективах этой, возможно, революционной программы, понять, насколько сильно отстала Россия и получится ли сократить это отставание, поговорим с инженером-конструктором и специалистом по аэродинамике Глебом Паскевичем.

"ЗАВТРА". Глеб Николаевич, станут ли испытания "Боинга" новым словом в разработке беспилотных летательных аппаратов? Действительно ли это прорыв, как преподносят американцы?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Ситуация двоякая, поскольку в данном случае основную роль играет всё-таки электроника, начинка этого беспилотного летательного аппарата, потому что от него ожидается несколько необычная работа. Как известно, со времён президентства Барака Обамы удары беспилотниками стали притчей во языцех. Однако работа в рамках крупных войсковых операций, в рамках непосредственного боя с участием живого союзника — это совершенно новая функция. Это позволит нарастить довольно сильно огневую мощь, поскольку, условно говоря, каждый этот летательный аппарат в перспективе может сравняться с полноценным самолётом. Тем не менее сложно сказать наверняка, ведь ещё только предстоит узнать, каковы характеристики этих БПЛА, насколько электроника пригодна к работе в реальных боевых условиях. И дело даже не в стойкости к перегрузкам, а в скорости обработки информации, принятия решений — можно ли хотя бы приблизиться к сравнению с человеком в каком-либо манёвренном бою или в других процессах, для которых эти беспилотники изначально и разрабатывают американцы. Их основная цель — это программа "Loyal Wingman" или "Надёжный ведомый". Ведомый — в смысле участник строя самолётов. Цель этой программы — оказать помощь лётчикам в том плане, что они могут принять участие в авианалётах наравне с пилотами. На данный момент испытываются два аппарата для выполнения этой задачи. Это XQ-58A Valkyrie от компании Kratos Defense & Security Solutions. И уже упомянутый АТС от "Боинга". Они оба сделаны по технологии малой заметности. Соответственно, они могут точно так же принимать участие в том, что в американских ВВС называется "package raids". По-русски это можно перевести как "ударная группа" или "группа для авиационного налёта". В перспективе эти БПЛА не будут выделяться на фоне любых других современных машин пятого поколения и в целом среди малозаметных летательных аппаратов. На это американцы сейчас делают большую ставку. Малая заметность поможет им более эффективно наносить удары и принимать огонь. И, в общем-то, как уже упоминалось, для радаров они слабо отличимы от полноценных боевых машин, за счёт чего могут дезориентировать противника, создавая такое виртуальное превосходство в численности на поле боя. Это действительно очень перспективная технология, о которой говорят уже достаточно давно, — наверное, с самого начала применения. Она проникла даже в массовую культуру — к примеру, ещё в 2005 году был снят фильм "Стелс", посвящённый сошедшему с ума самолёту. А что касается "Боинга", то о том, что покажет машина, ещё рано говорить — испытания только начались, а их результаты, понятное дело, в открытый доступ не выкладываются. Кстати, если судить по открытым источникам, аналогичные движения осуществляются и с нашей стороны. Появляется информация о том, как нынешние руководители, нынешние технические специалисты и специалисты в области планирования представляют себе облик будущих ВВС. В первую очередь предполагается и у нас внедрение элементов искусственного интеллекта, поскольку автономное принятие решений значительно усилит способности такой техники в бою. В этом могут помочь такие технологии, как нейросети и прочие сложные математические конструкции, о которых я только вскользь мог бы упомянуть. Они и представляют основной интерес в этих машинах.

"ЗАВТРА". То есть всё идёт к тому, что от пилота откажутся даже дистанционно? Значит, постепенно вытесняется даже человек, который сидит в командном центре и нажимает кнопки? Теперь всё вычисление происходит внутри этой загадочной летающей машины? Чем ответить на подобную технологию? Потому что, если считать это следующей ступенью относительно нынешних беспилотников, которые широко применялись на всех войнах последнего времени — на Ближнем Востоке, в Карабахе, в Донбассе, — то рискует ли Россия оказаться отстающей даже в случае навёрстывания отставания от нынешнего поколения?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Да, мне кажется, что отчасти это действительно будет так, поскольку важен параметр ценности каждой такой машины. Даже если она обладает некоей автономностью в бою, заявленными боевыми характеристиками, возможностью взаимодействия с пилотом, она всё равно не будет иметь ценности полноценного самолёта. Всё потому, что в авиации самое важное — пилот. Подготовка специалиста, особенно на современной технике, — это многие тысячи часов. Кстати, это показывает ещё и опыт прошедшей войны. По изначальным данным о войне в Карабахе (которые были слегка скорректированы впоследствии) известно, что Азербайджан применял очень мало своей ударной авиации несмотря на то, что он обладает достаточно большим авиапарком, в том числе и ударных, и многоцелевых самолётов. Но в основном всю работу выполняли беспилотники, потому что лётчики — слишком ценный ресурс, особенно на начальном этапе войны. Не будем забывать, что в современной войне довольно много решается именно в короткий период. Если проследить всю современную литературу, посвящённую ведению крупномасштабных боевых действий, в том числе и издания американских аналитических центров, то мы увидим — в ней предполагается, что потери в таком крупном конфликте будут невосполнимы. Активные боевые действия между двумя крупными странами будут продолжаться не больше месяца. За это время восполнить изначальные потери просто нереально. Из опыта Карабахской войны, которая прошла недавно, можно заключить, что несмотря на достаточно сложную, закрытую местность, потери в бою были колоссальными с обеих сторон: потери как в живой силе, так и в технике. Уничтожено количество бронетехники, сравнимое с Курской дугой — в Великую Отечественную это было несколько танковых армий. Сейчас всё это сгорело в таком локальном конфликте. Любой войне предшествует достаточно долгий период подготовки, но всё же довольно трудно говорить о том, как будет протекать процесс и получится ли восполнить потери и наверстать упущенное. Но уже сейчас можно говорить о том, что беспилотные летательные аппараты с повышенной автономностью, если они действительно способны выполнять ту роль, для которой предназначены, сыграют очень большую роль именно в подавлении ПВО и на начальном этапе войны окажутся просто незаменимыми. Газета "Известия" не так давно писала, что главнокомандующий ВВС генерал-полковник Сергей Суровикин подтвердил, что будут рассмотрены вопросы о введении автономных систем и о внедрении определённых элементов ИИ, будет осуществляться движение в эту сторону. Следует учитывать, что производство БПЛА проще, по сравнению с пилотируемым самолётом, поскольку в последнем достаточно большое количество веса летательного аппарата, большое число элементов сложной электроники на борту направлено только на то, чтобы на высоте и при перегрузках поддерживать жизнь лётчика, чтобы он оставался в сознании, поскольку есть и сложные противоперегрузочные системы, и катапультные кресла, это тоже большой вес и существенная техническая сложность. Избавившись от этого компонента, можно выиграть достаточно много. Поэтому беспилотный самолёт, если он не будет проигрывать по скорости реакции или креативным решениям, будет ценен даже исключительно за счёт таких своих физических характеристик.

"ЗАВТРА". А что касается стоимости? Американцы, полагаю, пока не озвучили предполагаемую стоимость своего чудо-беспилотника, но зная то, сколько стоят их обычные самолёты, можно допустить, что это всё будет стоить примерно как чугунный мост. Не делает ли это гипотетическую войну нецелесообразной именно с точки зрения издержек? Понятное дело, потеря кадров невосполнима, но и потери дорогостоящего оборудования наносят большой урон в ходе быстрых боевых действий.

Глеб ПАСКЕВИЧ. В этом действительно есть определённый резон. Тем не менее следует понимать, что такая страна, как США, может себе позволить подобные траты, даже в случае каких-то крупных конфликтов. Самое главное — будет выполнена задача, которая поставлена перед этим, условно говоря, звеном или ударной группой. Даже с чисто теоретической, с самой умозрительной точки зрения, отвлечённой от реального опыта, такие боевые группы представляют собой огромную ценность в прорыве ПВО, в плане подавления исключительно тех систем, которые мешают пилотированию самолётов. И наземные системы ПВО, в общем-то, по стоимости сравнимы с серьёзными тяжёлыми беспилотниками. А поскольку это очень сложная электроника, это в том числе и подготовка операторов, то есть уже упоминавшийся вопрос ценности кадров. Помимо этого, основную ценность представляют собой и командные машины, и радары. Можно взять за пример опыт, который был в прошлом, скажем, те операции, которые проводил Израиль в 1982 году, когда основной целью действительно были радары, в результате чего сирийская ПВО "ослепла". Это знаменитая операция "Медведка 19" в долине Бекаа. Потери кадров, потери командования будут гораздо ощутимее потерь нескольких летательных аппаратов, особенно беспилотных. Плюс, если говорить о стоимости оборудования, она довольно сильно снижается за счёт того, повторюсь, что не нужно делать систему жизнеобеспечения лётчика. За счёт более совершенных аэродинамических форм мы получаем экономию в расходе топлива. Потому что как минимум нет выступающей кабины пилота и других подобных конструктивных элементов, которые требуются пилотируемому летательному аппарату.

"ЗАВТРА". Прорыв ПВО — разве имеющихся технологий для него мало? Для этого должно хватить даже самых примитивных технологий вроде используемых в Сирии дронов-самоубийц, которые просто налетают роем и, не обращая внимания на потери, добиваются поставленной задачи. Для чего такие сложные технологии? Для чего нужен, по сути, летающий самоосознающий механизм, который не зависит или почти не зависит от центра командования? Для чего такой прорыв? Какую цель преследуют разработчики?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Крупномасштабная война — это всегда война и электронная. Начиная со времён Второй мировой войны, велись очень интересные и захватывающие игры, например, по обману британскими ВВС немецких радаров. С тех времён, конечно, облик средств радиоэлектронной борьбы очень сильно поменялся. Сегодня практически все страны обладают некими постановщиками помех, системами, которые позволяют вывести из строя коммуникации. И, в общем-то, понятно, почему — это не самые дорогие системы, однако они представляют собой ключевой элемент современной ПВО. Беспилотники, которые сейчас применяются, я думаю, всеми странами мира, столь эффективны в основном за счёт операторской работы. Конечно, они могут функционировать и в автономном режиме, но исключительно выполняя простые команды полёта по маршруту и иногда автономный взлёт и посадку. Это не совсем то, что требуется для выполнения боевой задачи. Этого может хватать разве что для разведывательных аппаратов. Хотя на ум приходит прошлогодняя история, когда Иран смог "приземлить" американский летательный аппарат. Это показало, что даже при таких операциях летательный аппарат всё равно остаётся уязвимым.

"ЗАВТРА". То есть нужна постоянная связь?

Глеб ПАСКЕВИЧ. На определённых этапах — да. В бою оператор должен проконтролировать использование вооружения либо подтвердить какую-то разведывательную информацию. На данном этапе беспилотники представляют ценность в первую очередь как средства разведки в реальном времени, поэтому связь с оператором действительно необходима. БПЛА применяются, исходя из доступных мне сведений, например, для корректировки артиллерии и других подобных задач. Автономные системы и появляются для того, чтобы позволить аппарату совершать какие-либо операции либо самостоятельно, либо на таком своего рода коротком поводке от лётчика, в паре с которым совершает полёт этот аппарат, и наносить удары. Помимо этого, можно вскрывать и системы ПВО. У людей, занимающихся беспилотной авиацией, есть такая присказка, что крылатая ракета — это беспилотник, который летит в одну сторону. И в соответствии с этой присказкой сейчас появились и винтовые барражирующие боеприпасы. Они были использованы как раз в ходе Карабахской войны — боеприпасы израильского производства применялись со стороны Азербайджана. Таким образом, оператор РЛС не всегда сможет достаточно точно, особенно в условиях электронной войны, определить, какого вида цель летит в его сторону. Соответственно, для уничтожения этой цели нужно будет затрачивать боекомплект и вскрывать позицию ПВО. В американских ВВС есть такой термин — "SEAD". Это расшифровывается как "Suppression of Enemy Air Defenses" — "Подавление противовоздушной обороны противника". Это комплекс мер по подавлению ПВО. Самолёты, которым поставлена такая задача, смогут не только нанести удар, оставаясь на почтительном удалении, но и вскрыть даже те позиции, которые не были подавлены этим ударом.

"ЗАВТРА". А какие перспективы у российских ВВС? Мы слышали интервью топ-менеджера "Ростеха". Мы на протяжении полутора десятков лет слышим о том, что в России разрабатываются, вот-вот поступят на вооружение собственные БПЛА. Тем временем Турция, Израиль и некоторые другие страны разработали с нуля свои беспилотные летательные аппараты и успешно продают эти БПЛА кому ни попадя. Так вот, каковы перспективы России в данной сфере, если говорить не об отдельных направлениях, а в общем?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Сейчас в России ведётся масштабная работа по созданию БПЛА на экспорт. В первую очередь речь идёт о БПЛА "Орион" — это его экспортное обозначение, но он под этим именем часто встречается и в контексте поставок для внутреннего пользования. Недавно три таких аппарата поступили для проведения лётно-исследовательских, а также войсковых испытаний. Есть определённые подвижки по созданию аппаратов, которые могут потягаться с конкурентами и на внешнем рынке. Но надо отметить, что сейчас очень много игроков в этой сфере. Помимо уже упомянутых Турции и Израиля есть определённое количество летательных аппаратов и уже сформировавшийся рынок, занятый Китаем, поскольку Китай представил сразу целую линейку БПЛА, в сущности, достаточно давно. Начиная с 2018 года, эти китайские аппараты активно поступают и в страны Африки, и в арабские страны, где они всячески набираются боевого опыта. И надо отметить, это выгодная позиция и выгодные сделки для Китая, поскольку, как известно, китайская армия не воевала с 79-го года и остаётся такой своего рода армией-загадкой для большинства стран. На основании того, что видно из применения китайских аппаратов в Ливии, Йемене, в локальных войнах, можно понять, что аппараты получились достойные. Конкуренция играет на руку уже существующим игрокам, отхватившим большие доли рынка. Перед новыми же игроками, в число которых входит и Россия, открываются, как говорил Кеннеди, "десятилетия сумрачной борьбы".

"ЗАВТРА". То есть рынок разделили задолго до нас?

Глеб ПАСКЕВИЧ. С одной стороны, действительно идёт всё больше и больше предложений от разных стран. Но нельзя отрицать, что последние события, недавние войны сделали беспилотники очень привлекательным товаром, поэтому всё больше и больше стран начинают их закупать. Возможно, и для российских аппаратов найдётся определённая ниша, особенно с учётом того, что большинство стран не настолько богаты, чтобы обеспечить себе цепочки поставки запчастей и аппаратов из нескольких разных стран. Перспективы не такие радужные, как может показаться, несмотря на то что аппараты показывают действительно достойные характеристики, судя по информации, появляющейся в печати. И отчасти можно говорить о том, что производственные базы в России тоже способны удовлетворить растущий спрос. Поэтому ситуация несколько неоднозначная. По информации газеты "Известия", уже более 2000 БПЛА состоит на вооружении Российской армии, это аппараты армейского класса — небольшие разведывательные беспилотники. А что по поводу ударных аппаратов, то это дело ближайшего будущего. 8 марта была новость о том, что новый БПЛА бывшего Казанского КБ будет нести вооружение. Это будет модификация "Альтиус-РУ".

"ЗАВТРА". Что касается конкурентных преимуществ — чем российские беспилотники могут заинтересовать покупателя? Могут ли обеспечить выигрышную позицию на поле боя, если говорить о применении в реальных боевых условиях?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Подробные технические характеристики известны, конечно же, лишь специалистам, которые занимаются закупкой. И поэтому судить о реальных боевых характеристиках мы, к сожалению, не можем. Однако есть определённые черты, которые могут быть выгодными. Например, исходя из внешнего вида беспилотника "Орион" видно, что он выполнен по технологии, позволяющей снижать его заметность для радаров компоновкой своих составляющих. Об этом можно судить по неким угловатым формам, по определённым наплывам, которые в целом характерны и для пилотируемых летательных аппаратов. Например, можно заметить некое определённое сходство с наплывом фюзеляжа F-35 и прочих малозаметных летательных аппаратов. Скорее всего, речь идёт о малозаметном аппарате. Уже упоминавшийся БПЛА С-70 "Охотник" представляет собой достаточно уникальный для нашего авиапрома и для авиапрома других держав интерес. До этого крупные реактивные беспилотники были исключительно американским уделом. Есть определённая разница в классах тех аппаратов, которые представляют сейчас Турция и Израиль, и крупных БПЛА, которые сейчас стоят на вооружении или проходят испытания в США. И вот "Охотник" представляет собой определённый интерес не только за счёт того, что он способен нести большое количество вооружения — внимательный глаз может заметить сходство с американским малозаметным бомбардировщиком В-2 — но и тем, что, возвращаясь к тем аппаратам, испытанным в США, изначально в нём предполагается возможность работы в тандеме с лётчиками в рамках работы над ПАК ФА, он же СУ-57. И это позволяет надеяться на то, что, сделав ставку на такую технологию, мы сможем на виражах если не обогнать, то догнать те программы, которые сейчас разрабатывают США. Вся программа Loyal Wingman, точнее, проект "Боинга" и ряда других корпораций, в целом встраивается как часть более крупной программы "Skyborg" — от английских слов "небо" и "киборг". Эта программа направлена на улучшение взаимодействий и увеличение автономности беспилотных летательных аппаратов. И это действительно крупная программа, которая позволит закрепить уже существующее превосходство США в сфере боевой авиации, поскольку трудно найти такую страну, которая сравнилась бы с производственными мощностями США, особенно в сфере высоких технологий. И уже сейчас можно говорить о сотнях истребителей, если не пятого поколения, то близких к пятому поколению малозаметных F-35. Ни у одной страны, за исключением, пожалуй, Израиля, нет такого флота малозаметных истребителей, но у Израиля этот флот состоит из всё тех же F-35. Это уже даёт огромный разрыв, в том числе за счёт того, что были учтены былые проблемы конструкции, связанные в основном с методами расчёта. К примеру, когда разрабатывался F-117, который сбили в Югославии и который постоянно вспоминают в контексте малозаметной авиации, — "извините, мы не знали, что он невидимый" — его сделали таким, какой он есть, в угоду уменьшения эффективной площади рассеивания. Но если посмотреть на этот летательный аппарат, можно увидеть, что летательным его можно назвать с трудом. Скажем так, неэстетичные формы, которыми характеризуется самолёт, прозванный лётчиками "гоблином", связаны с его видимостью на радарах и возможностью его обнаружения. Сейчас вычислительные технологии, да и сами компьютеры с 1980-х годов продвинулись очень далеко. Из-за этого стало понятно, что аппарат, подобный F-117, сильно проигрывает любому современному малозаметному истребителю или ударному самолёту, или многоцелевым самолётам вроде тех, какие планируются и применяются до сих пор — к примеру, F-35.

"ЗАВТРА". Когда это всё будет применяться в условиях реальной войны? Россия участвует в военной операции в Сирии. США явно или тайно участвуют в десятках военных конфликтов. В конце концов, возникновение новых — вопрос пяти минут, пока Джо Байден в приступе маразма не нажмёт на какую-нибудь красную кнопку и не начнёт очередную войну. Тем не менее когда все эти чудеса технологий будут применяться на практике?

Глеб ПАСКЕВИЧ. Классическим в авиации считается цикл разработки летательных аппаратов в 10–15 лет. В последнее время за счёт сильного развития вычислительных технологий этот цикл сократился. Но надо сказать, что лётные и войсковые испытания занимают достаточно большой промежуток времени, и определённая доводка по результатам этой практики ведётся также длительное время. И опыт, полученный в ходе этих испытаний, не всегда бывает однозначным. Поэтому цикл сократился не так сильно, как можно было бы предположить. Сегодня его оценивают примерно в пять-десять лет. Можно сказать, что всё это — такие технологии, которые нужно учитывать уже сейчас. Конечно, 5–10 лет — это не завтрашний день, но уже ближайшая перспектива. Основное отличие новых беспилотников от предыдущих поколений БПЛА — электронная начинка. В связи с этим следует ожидать несколько сокращённого времени для введения их в строй за счёт того, что аэродинамические, технические решения, связанные с двигательными установками, уже обкатаны на предыдущих самолётах и БПЛА, и на пилотируемых малозаметных самолётах. Производители беспилотников могут использовать этот опыт для подготовки испытаний, в том числе и войсковых. Как известно, недавно по сирийским дорогам уже разъезжали американские конвои, а когда их будет сопровождать беспилотный летательный аппарат, действующий в автономном режиме — вопрос времени. Это пессимистичный прогноз, и он не станет более оптимистичным, если учесть, что у России опыта разработки реактивных беспилотников сильно меньше — мы можем говорить только о С-70 "Охотник". Соответственно, у нас это займёт больше времени.

"ЗАВТРА". Что ж, печально слышать, Глеб Николаевич! Спасибо за беседу.

США. Россия > Авиапром, автопром. Армия, полиция > zavtra.ru, 30 апреля 2021 > № 3864519 Глеб Паскевич

Спина к спине

Геополитическое будущее России и Китай

Юрий Тавровский

При анализе текущих событий и геополитического будущего России наши экспертное сообщество и СМИ зачастую упускают из вида фактор Китая. Несчастной Украине уделяется больше внимания, чем второй экономике мира с населением в 1400 миллионов человек, крепнущей на глазах военно-политической силе, которая уже играет для нас роль «второго фронта» в холодной войне с Западом.

Успехи Поднебесной в контроле над пандемией и восстановлении экономики замалчиваются по понятным причинам. Непонятен злорадный энтузиазм в поисках «мин замедленного действия», способных прервать движение нашего стратегического партнера к поставленным целям развития. Акцентирование перекосов в экономике, типичное еще пару лет назад, сходит на нет на фоне нынешних неоспоримых успехов. Зато активизировалось строительство «воздушных замков» о некоей борьбе в китайском руководстве между военными и выходцами из комсомола, между региональными фракциями и даже носителями разных диалектов китайского языка. Эти «замки» построены на песке. Основанные на них прогнозы ни разу не сбылись, поскольку в них мало реальности. На мой взгляд, подобные усилия призваны подействовать не только на плохо информированную читающую публику, но даже на политические элиту. Представить Китай ненадежным партнером и помешать дальнейшему движению Москвы и Пекина к военно-политическому союзу – это задача, поставленная экспертами «неоконов». К сожалению, у них в России есть вольные и невольные помощники.

Геополитическое будущее России связано с Китаем столь же тесно, как и прошлое. На протяжении 400 лет соседства и взаимодействия двух стран-цивилизаций они не раз сталкивались, но ни разу не воевали по-настоящему. Зато союзнические отношения поддерживались и фиксировались тайными и открытыми договорами 1896, 1937, 1945, 1950 годов. В годы Второй мировой войны Китай и Россия по очереди становились друг для друга «вторым фронтом», оттягивая на себя силы общего противника. Это взаимодействие основывалось на национальных интересах и потому было продуктивно. Напротив, идеологическая размолвка 60-80-х перевесила национальные интересы и привела к трагическим последствиям для обеих держав. Китай потерял два десятилетия поступательного развития и 30-40 миллионов человек в ходе предпринятых «назло» Москве «большого скачка» и «культурной революции». Советский Союз после перехода Пекина на сторону Запада был вынужден сам вести противостояние «на два фронта». Уверен, что перенапряжение сил в этом противостоянии стало одной из причин гибели великой страны.

Сейчас история повторяется на новом витке. Мы снова становимся «вторым фронтом» друг для друга. Национальные интересы диктуют поиск решений, которые позволят противостоять ведущейся против России и Китая холодной войне, предотвратить скатывание к войне настоящей. «Неоконы», взявшие под свой контроль Белый дом и иные механизмы принятия судьбоносных решений, мыслят категориями глобального господства. Они вполне способны пожертвовать национальными интересами США и будущим всего человечества во имя своих идеологических химер. Удастся ли им преодолеть сопротивление здравомыслящих сегментов американской элиты, покажет скорое будущее.

Военные России и Китая уже фактически «встали спина к спине». Передача НОАК наших секретов СПРН (системы предупреждения о ракетном нападении). Совместное патрулирование стратегических бомбардировщиков вблизи тихоокеанских баз Америки и ее союзников. Масштабные учения на территории России и Китая, в киберпространстве и в космосе. Именно военные традиционно видят национальные интересы лучше других. Они реже участвуют в коррупционных торгово-финансовых цепочках, не связаны с потенциальным противником активами в банках, заморской недвижимостью, идейным родством.

Стратегическое партнерство России и Китая состоит не только из области стратегии, где совпадение национальных интересов очевидно. Есть ещё и другие области, где ситуация не столько одноцветна. В обеих странах сохраняется недоверие, основанное на эпизодах истории, включая пограничные столкновения. Сказываются последствия пропагандистской обработки за десятилетия советско-китайской «холодной войны». Неприятие сближения проявляют целые поколения экспертов двух стран, учившихся по программам американских университетов, получавших гранты от «мозговых центров» Запада. Негативную роль играет несовпадение методов ведения переговоров и бизнеса, чрезмерные ожидания быстрых результатов у наших деятелей, нечёткость в выполнения даже письменных обязательств и заносчивость у китайских. Начитавшись трудов Конфуция и учебников ведения переговоров с Поднебесной, российские региональные политики и предприниматели вдруг сталкиваются с лишёнными «китайских церемоний» жёсткими партнерами, ориентированными на получение прибыли любой ценой и уверенными в превосходстве всего китайского. В период массового развития туризма до начала пандемии стала очевидна разница бытовых привычек, охладившая в народе ностальгию по временам «великой дружбы» 50-х годов. Сохраняющееся взаимное недоверие простых людей, региональных элит и даже политикоформирующих кругов высокого уровня сдерживает развитие сотрудничества двух сопредельных стран с взаимодополняющими экономиками.

Чрезмерная осторожность в реализации крупномасштабных и долгосрочных планов и, особенно, интеграционных проектов, может быть преодолена под воздействием внешних факторов. Санкционное давление на Россию, сокращение поставок в Китай зерна и минерального сырья из стран-сателлитов США открывают новые перспективы перед нашими производителями. Необходимость свободных от американского контроля транспортных магистралей на порядок повышает значение железных и шоссейных дорог на нашей территории, нашего воздушного пространства и перспективных маршрутов Северного морского пути. Географический фактор будет играть все более ощутимую роль в российско-китайских экономических связях и содействовать формированию в Евразии пространства совместной безопасности и взаимодействия.

Сейчас можно предсказать, что при сохранении в обозримом будущем нынешних порядков в России её геоэкономическое значение будет сокращаться. Жизнеспособность экономики Китая, доказанная в ходе торговой войны Америки и пандемии КОВИД, а также эффект долгосрочного и среднесрочного планирования сулят Поднебесной дальнейший рост геоэкономического влияния. Однако для отношений Москвы и Пекина стратегические, геополитические факторы традиционно перевешивают экономические. Думаю, геополитическое будущее России зависит от отношений с Китаем в той же степени, как и будущее Китая – от России.

ГРУСТНАЯ МАТЕМАТИКА АФГАНСКОГО БУДУЩЕГО

ИЛЬЯ ФАБРИЧНИКОВ

Член Совета по внешней и оборонной политике, коммуникационный консультант.

«НЕСОКРУШИМАЯ СВОБОДА» ЗАКОНЧИЛАСЬ С СОКРУШИТЕЛЬНЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ

30 апреля США начали вывод своих войск. Можно предположить, что как только последний самолёт с солдатами ISAF покинет Афганистан, талибские лидеры прекратят любые переговоры с Кабулом и начнут широкомасштабное наступление на правительственные структуры. А американцы никогда не признаются, что это бегство от собственноручно созданной проблемы.

Чуть менее двадцати лет назад, всего-то спустя несколько недель после терактов 11 сентября 2001 г., ведомая США коалиция вошла на территорию Афганистана в попытке разгромить движение «Талибан»[1] и уничтожить, как заявлялось, инфраструктуру международной террористической организации «Аль-Каида»[2]. Спустя одиннадцать лет, в 2012 г., в Абботтабаде во время спецоперации ССО США основатель «Аль-Каиды» Усама бен Ладен был застрелен. Ещё через девять лет, 30 апреля, США и их союзники по ISAF начали вывод своих войск.

На пике кампании «Несокрушимая свобода», в 2011 г., на территории Афганистана находилось 98 000 военнослужащих США и 41 000 военных других стран коалиции. Им помогали свыше 300 000 военнослужащих афганской армии и МВД. В этот же период на территории Афганистана работали и около 120 000 частных контрактников, из которых почти 23 000 были сотрудниками американских и иных ЧВК, привлечённых Пентагоном. По самым скромным оценкам затраты только на военную кампанию могли составить свыше 750 миллиардов долларов (некоторые источники говорят о сумме в 975 миллиардов долларов без учёта программ реконструкции). Согласно открытым источникам, США и прочие спонсоры афганского процесса направили на программы помощи по восстановлению дееспособности страны 143 миллиарда долларов за восемнадцать лет. Причём эти средства шли в основном на финансирование афганского правительства, армии, МВД и Главного управления национальной безопасности. Всемирный банк со своей стороны выделил около 6 миллиардов долларов кредитов за девятнадцать лет, а пожертвования в Фонд восстановления Афганистана (ARTF) составили ещё около 13 миллиардов. ВВП страны в настоящее время составляет 19,2 миллиарда долларов.

Число афганских беженцев к сегодняшнему моменту составляет почти 3 миллиона человек. Ещё 3 миллиона относятся к категории временно перемещённых лиц, бежавших от ужасов гражданской войны в более спокойные области страны. И это из 30-миллионного населения. Согласно отчётам ООН за 2019 г., под посевы опийного мака было задействовано 163 000 гектар. 82 процента опийного мака поставляется на мировой наркотический рынок из ИРА (в 2001 г. эта цифра составляла всего 5 процентов). По самым скромным оценкам «доходы» от выращивания опиума приносят в экономику страны 2,1 миллиарда долларов. Из 34 афганских провинций только десять не выращивают мак.

По некоторым афганским оценкам «Талибан» уже несколько последних лет уверенно или частично контролирует до 70 процентов страны, во многих провинциях существуют параллельные управленческие и административные структуры – правительства Гани и подконтрольные «Талибану».

Математика со всех сторон пугающая. Особенно учитывая тот факт, что президент США Джо Байден в своём обращении от 14 апреля 2021 г. без экивоков заявил: нам в Афганистане уже давно делать нечего, непонятно, зачем мы там вообще находились последние восемь лет, пусть с вопросами и проблемами ИРА теперь разбираются русские, китайцы, индийцы и турки. Таким образом Байден, хотя и косвенно, хотя и со всеми возможными реверансами, но признал: США в Афганистане подавляющее время не просто не имели внятной стратегии, не просто теряли время, ресурсы и жизни, но не добились ровным счётом ничего, кроме уничтожения «Аль-Каиды», на осколках которой, после масштабного ребрендинга, проросло с полдюжины не менее зловещих и куда более оформленных террористических движений.

Вопросы дальнейшего урегулирования с «Талибаном», вероятно, также лягут на плечи как администрации Гани, так и сопредельных государств и региональных лидеров. А ведь у «Талибана» под ружьём около 80 000 бойцов. И к тому же весьма деятельная поддержка местного пуштунского населения. Пущей пикантности придаёт и мимоходом отпущенное замечание о том, что дипломатическая стратегия (как и параметры присутствия дипмиссии) будут американцами пересмотрены

После ухода советских войск из Афганистана режим президента Наджибуллы без всякого значимого содействия со стороны российского правительства продержался три года. Ещё два года назад, когда США при Дональде Трампе начинали мирные переговоры с «Талибаном» в Дохе (без участия, надо подчеркнуть, афганских властей), было понятно, что как только американские и союзнические штыки покинут территорию страны, талибы развернутся во всю мощь. Да, переговоры с центральной властью, начавшиеся после подписания мирного соглашения между талибами и США в феврале прошлого года, начались, но до сих пор ни к чему не привели.

Время играет на руку талибам. Как только последний самолёт с солдатами ISAF покинет Афганистан, можно с высокой степенью уверенности предположить, что талибские лидеры прекратят любые переговоры с Кабулом и начнут широкомасштабное наступление на правительственные структуры. А нынешние, впрочем, очень условные союзники Гани (Хекматьяр, Дустум), обладающие реальной военной и политической властью, быстро станут решать вопросы собственного выживания. Говорили, что Гани в последние дни, видимо, понимая крайнюю шаткость своего положения, попытался заручиться поддержкой пакистанцев и даже неофициально посетил Исламабад в поисках гарантий, но вряд ли кто-то из пакистанского руководства будет давать какие-либо гарантии человеку, сумевшему за семь лет своих президентских зигзагов рассориться не только с соседями, но и с политическими оппонентами в попытках консолидировать собственную власть. Вероятно, он не рассчитывал на столь спешное сокращение и уход коалиционных сил.

Байден заявил, что вывод войск из ИРА закончится аккурат к годовщине их ввода – в октябре. Срок для вывода 2 500 человек более чем достаточный. Американцы никогда не признаются, что это бегство от собственноручно созданной проблемы: в медиа это будет обставлено с максимально возможной помпой и преподнесено, как тяжёлое, но единственно возможное, практически победное решение. Но «на земле» афганцами (в том числе и талибами) это будет воспринято именно как бегство: после вывода американцы никакой военной поддержки (в том числе и с воздуха) больше не обещали. А природа не терпит вакуума власти.

Это значит, что уже в ближайшее время у российского внешнеполитического блока прибавится головной боли в части «контроля ущерба» от столь долгого, затратного и такого малоэффективного пребывания США на афганской территории.

И некоторые подходы к афганской повестке – к вопросам жёсткого противодействия контрабанде наркотиков из Центральной Азии, к вопросам укрепления наших партнёров по ОДКБ на афганском направлении, к вопросам системной и затратной работы с афганскими народами и их лидерами, ко всему тому, что длительное время находилось, давайте это признаем, на периферии нашего внимания – придётся самым серьёзным образом пересмотреть. Тем более что в Центральной Азии и так в последнее время неспокойно.

Потому что в своём новом походе за властью «Талибан» сдерживаться не будет. Сдерживающих факторов просто не осталось.

--

СНОСКИ

[1] Запрещено в России.

[2] Запрещено в России.

США. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 апреля 2021 > № 3766625 Илья Фабричников

Международный обзор событий 26–30 апреля

Углеродно-нейтральная нефть, претензии к Патрику Пуянне и триллионы инвестиций в водород - в пятничном обзоре

«Углеродно-нейтральная» нефть поступила в продажу

Шведская компания Lundin Energy сообщила на этой неделе о начале реализации первой в мире сертифицированной нефти с нулевыми выбросами при добыче.

Честь стать первым покупателем инновационного продукта выпала итальянской компании Saras SpA, сырье предназначается для переработки на ее НПЗ Sarroch на Сардинии. А добыли нефть на месторождении имени Эдварда Грига на шельфе Норвегии.

Сертификат CarbonClear, полученный Lundin Energy, подразумевает, что разведка, разработка и большая часть процесса добычи нефти обошлись без выбросов углерода. Остаточные выбросы в объеме 2302 тонны углекислого газа компания компенсировала за счет проекта по улавливанию углерода, сертифицированного в соответствии со стандартом VCS.

Теперь Lundin Energy заявляет, что с 2025 года вся добываемая ею нефть будет углеродно-нейтральной.

По утверждению президента и главы компании Ника Уокера, это качество в конечном итоге должно повлиять на цену продукции. Аналогичные планы строит американская компания Occidental, которая тоже недавно заявила о пилотной поставке углеродно-нейтральной нефти, добытой в бассейне Пермиан в США.

Вьетнам собрался конкурировать с Tesla на американском рынке

Вьетнамский конгломерат Vingroup намерен вывести на рынок США линейку электромобилей VinFast, рассчитывая отвоевать долю рынка у таких лидеров в этом сегменте, как Tesla и General Motors. Как заявил недавно глава холдинга Нгуен Тхи Ван Анх, в 2022 году новые модели будут представлены также в Канаде и трех европейских странах — Германии, Франции и Нидерландах.

История холдинга Vingroup начиналась с предприятия по производству лапши быстрого приготовления на территории Украины. В настоящий момент интересы конгломерата охватывают такие сферы, как недвижимость, курорты, школы, больницы, смартфоны, а с недавних пор и авторынок. Бренд VinFast был основан в 2017 году под руководством команды во главе с бывшими руководителями General Motors. За три года автомобили этой марки вышли на пятое место по продажам во Вьетнаме — в прошлом году в стране было реализовано около 30 тысяч машин, хотя компания до сих пор не стала прибыльной.

Для европейского и американского рынка VinFast предложит электрический внедорожник, который, утверждает Ван Анх, будет «более роскошным», чем те, что предлагаются в настоящее время. Автомобили VinFast также будут поставляться по схеме лизинга аккумуляторов, предполагающей, что стоимость аккумулятора, одного из самых дорогих компонентов электромобиля, не будет включена в окончательную цену.

Розничная цена автомобиля еще не названа, однако в презентации, подготовленной компанией для потенциальных инвесторов, говорится, что VinFast будут дешевле по сравнению с другими моделями электромобилей. Для старта своего детища на американском рынке Ван Анх в ближайшее время собирается перебраться из Ханоя в Лос-Анджелес.

«Зеленые» нажаловались прокурорам на главу Total

Экологическая группа «Гринпис» и еще две неправительственные организации обратились в прокуратуру Парижа с заявлением на главу французской нефтегазовой компании Total Патрика Пуянне. Как утверждают «зеленые», в прошлом году он злоупотребил своей позицией в совете Политехнической школы — одного из самых престижных университетов Франции.

Подозрения в адрес Пуянне возникли после того, как правление университета проголосовало за разрешение построить исследовательский и инновационный центр Total на одной из площадок университета в городе Сакле к югу от Парижа.

Французская прокуратура пока не сообщила, примет ли она жалобу к рассмотрению. В заявлении Total говорится, что Пуянне в качестве члена университетского совета никогда не участвовал в принятии решений, связанных с Total, и взял самоотвод, когда обсуждалась тема, за которую ухватились «зеленые». Поддержку им оказали также антикоррупционная группа ANTICOR и ассоциация La Sphinx, которая утверждает, что представляет студентов и выпускников Политехнической школы.

Великобритания легализует езду на беспилотных авто

Министерство транспорта Великобритании сообщило о работе над правилами использования беспилотных транспортных средств на малых скоростях на автомагистралях. Не исключено, что уже в этом году автомобили без водителей появятся на британских дорогах общего пользования, что станет первым в мире подобным прецедентом.

Основные усилия властей сосредоточены на разработке нормативов для автоматизированных систем удержания полосы движения (ALKS). Предварительно известно, что для их использования на магистралях планируется ввести ограничение по скорости до 37 миль (60 километров) в час.

Правительство Великобритании рассчитывает идти в авангарде внедрения технологий автономного вождения. По прогнозам министерства транспорта, к 2035 году около 40% новых автомобилей могут иметь возможность автономного вождения, что позволит создать до 38 тысяч новых квалифицированных рабочих мест.

Этот план уже поприветствовали лоббисты автопрома и автотрейдеров, однако ноту сомнения вносят страховщики. Они предупреждают, что без детальных разъяснений возможностей беспилотных авто потребители могут столкнуться с неприятными последствиями. В частности, представители страховых компаний утверждают, что само понятие «автономное вождение» сбивает с толку водителей, заставляя их думать, будто машина может управлять своим движением самостоятельно, и это уже привело к ряду аварий, например, с участием Tesla.

Водородной утопии насчитали триллионы инвестиций

Для развития водородной энергетики в глобальном масштабе потребуется вложить почти $15 трлн до 2050 года, утверждает Комиссия по энергетическому переходу (ETC) — международная коалиция руководителей энергетической отрасли, приверженных реализации целей Парижского соглашения по климату.

К середине нынешнего столетия, по оценке ЕТС, глобальное потребление водорода вырастет до 500-800 млн тонн в год, что составит 15-20% от общего конечного спроса на энергию.

При этом производство «зеленого» водорода с использованием ВИЭ потребует увеличения генерации электроэнергии с нулевыми выбросами углерода на 30 тысяч тераватт-часов — в дополнение к 90 тысячам ТВт-ч, необходимых для декарбонизации в целом.

Все это подразумевает гигантские инвестиции, причем их пик на уровне около $800 млрд в год, утверждает ЕТС, должен состояться уже в конце 2030-х годов. Около 85% необходимых вложений придется на производство «зеленой» электроэнергии, а остальное нужно потратить на электролизеры, установки для производства водорода, а также инфраструктуру для его транспортировки и хранения.

Последняя задача также потребует циклопических усилий. Утверждается, что наименее затратным вместилищем для хранения водорода являются соляные пещеры, поскольку контейнеры для сжатого водорода дороги и ограничены по емкости. Однако даже если на хранение будет отправляться 5% от общего годового потребления водорода в 2050 году, для этого необходимо около 4000 соляных пещер типичного размера — в 40 раз больше, чем сейчас используется для хранения природного газа.

«Газпром» нашел след динозавра

Более чем в три раза превышает углеродный след поставок СПГ из США экологическую нагрузку поставок по современным экспортным газопроводам «Газпрома», сообщил на Дне инвестора «Газпрома» зампред холдинга Олег Аксютин. По его словам, углеродный след газопроводов «Газпрома» сравним со следом человека, углеродный след СПГ из Катара и Алжира — со следом слона, поскольку углеродный след в этом случае в два раза больше, а СПГ из США — вообще со следом динозавра (Tyrannosaur).

По данным независимых исследований, российский трубопроводный газ отличается минимальным экологическим следом по сравнению с нашими потенциальными конкурентами-поставщиками СПГ.

По словам зампреда «Газпрома», в последнее время часто слышится, что газ — это лишь топливо энергоперехода (bridge fuel). «Хорошо, назовем газ «мостом». По всем актуальным оценкам этот «мост» уходит далеко за горизонт. Сегодня мы стоим у его первой опоры. Сам же «мост» простирается на десятилетия вперед. Именно это определяет перспективность проектов «Газпрома», — цитирует «Интерфакс» стратега «Газпрома».

Путин: Сложности вокруг «Северного потока-2» будут преодолены

Сложности вокруг «Северного потока-2» будут преодолены, надеется президент РФ Владимир Путин. «Надеюсь, мы эти сложности преодолеем», — сказал он на встрече с французскими бизнесменами. В частности, французская Engie является партнером проекта «Северный поток-2».

«К сожалению вокруг этого проекта очень много различного рода политических спекуляций. Но хочу подчеркнуть еще раз, это чисто экономический проект, не имеющий ничего общего с политической конъюнктурой сегодняшнего дня. Да, вокруг него много разговоров, связанных прежде всего с попытками недобросовестной конкуренции на европейском рынке», — отметил президент.

«Существуют различные политические силы, считающие, что электричество берется прямо из розетки, а как оно туда попадает, никто не пытается подумать. Был такой писатель-классик Салтыков-Щедрин. У него был персонаж — генерал, который оказался в лесу, и он посылал своего денщика за булочками, потому что считал, что круассаны и булочки растут на деревьях. Вот, по-моему, некоторые политические силы считают, что так же электричество берется просто из розетки», — цитирует «Интерфакс» Путина.

Морской газопровод «Северный поток-2» мощностью 55 млрд кубометров газа в год проходит от компрессорной станции «Славянская» в Кингисеппском районе Ленинградской области до балтийского побережья Германии. «Газпром» из-за санкций США достраивает газопровод собственными силами.

В Иране ежегодно производится пять миллионов тонн полимеров и пластика

В Иране ежегодно производится пять миллионов тонн полимеров и пластика, половина из которых экспортируется, что составляет 1,5 миллиарда долларов, рассказал Бармак Канбарпур, член совета директоров Иранской национальной ассоциации производителей пластмасс и полимеров.

«Взглянув на разрешения, выданные Министерством промышленности, горнодобывающей промышленности и торговли, можно предположить, что мощности по производству полимеров превышают 20 миллионов тонн, но едва ли 25% мощностей используются», - цитирует его слова ISNA.

«После того, как США ввели новые экономические санкции, компании сократили производство и сняли некоторые ставни», - добавил Канбарпур, надеясь, что препятствия вскоре будут устранены и промышленность полимеров и пластиков вернется в нормальное русло.

Процессор Байкал-М в реальной жизни и реальных задачах

Еще недавно процессор Байкал-М существовал для меня только в качестве названия из пресс-релизов. В какой-то параллельной реальности. И, честно говоря, особого желания познакомиться с ним не возникало — ну разве можно всерьез рассматривать компьютерный процессор с архитектурой, альтернативной x86? Ерунда какая-то.

Но в конце прошлого года у меня на столе появился компьютер Apple Mac mini на процессоре M1. С категорически альтернативной архитектурой. И работает все настолько ловко, что никакую альтернативность — в плохом смысле — я не чувствую. А вот в хорошем очень даже.

После этого опыта мой скепсис по отношению к альтернативам сильно ослаб. И когда поступило предложение протестировать свежесобранный компьютер на Байкал-М, я отнесся к нему с энтузиазмом.

Во-первых, было интересно — что за «русский процессор»?

Во-вторых, а… вдруг? Вдруг мы все прозевали платформу, где все уже есть и работает? Похихикать-то мы успеем, но делать это лучше с некоторым пониманием.

И вот настоящий, работающий компьютер на Байкал-М стоит у меня на столе. Но перед тем, как мы познакомимся с ним поближе, зададимся очень важным вопросом.

Зачем России свои процессоры?

У нас за последнее десятилетие сложилось предубеждение насчет отечественной электроники. Очень уж часто разные компании обещали догнать и перегнать. Но как-то не перегоняли.

И у граждан складывается ощущение, что все это какие-то ненужные игрища. К чему жечь деньги, когда можно пойти и купить нормальную технику.

Если говорить именно о процессорах, то, конечно, выбор их на рынке просто огромен. И есть просто прекрасные варианты для любой задачи. Но все они — так, или иначе — находятся под покровительством вполне конкретных государств. Знаете, я не очень большой эксперт по встроенным механизмам контроля. Но, даже если абстрагироваться от конспирологических теорий на этот счет, есть вполне конкретные примеры, когда те или иные технологии вдруг становились недоступными для компаний и государств. Ни за какие деньги.

Лишиться в цифровую эпоху главных инструментов, без которых невозможно вообще ничего? Ну, это фиаско. А перспектива лишения становится отличным инструментом для шантажа на переговорах.

Во времена СССР, когда проникновение «цифры» было еще не таким повсеместным, были свои процессоры и компьютеры целиком. Насколько это были своеобразные решения, можете мне не рассказывать, потому что я на них работал сам. Но они были! По всей стране, даже в небольших городах производили компьютеры. А потом как-то разом перестали.

Даже представить сейчас невозможно — сколько радости и открытий дарил такой клон IBM PC XT, сделанный полностью в СССР

А без своего-то просто невозможно. Дабы, случись что, цифровая инфраструктура государства продолжала функционировать. Как в чувствительных областях, так и во вполне обыденных. Сейчас без компьютера даже зарплату не получишь, не говоря уж о чем-то более сложном.

Ну и в заключение этого пункта небольшая история. Одна страна, имеющая крайне теплые отношения с американцами, закупает у них самолеты. И вот когда они прибывают на место службы, из них извлекают всю электронную начинку и ставят свою. Да, американская очень хорошая. Да, дружба крепка. Но во время реальной войны отношения, бывает, портятся. И нельзя допустить даже вероятность того, что самолет вдруг (вдруг) перестанет лететь. Ну и данные о его перемещениях тоже лучше бы не транслировать наружу. Поэтому пусть будет свое. На всякий случай.

Священный Байкал

Первый процессор Байкал (вообще, правильно Baikal, но давайте уж по-русски) появился в 2015 году. Это была двухъядерная модель Baikal-T1 с архитектурой MIPS32. Производительность решения вдохновляла средне. Это было, конечно, лучше, чем ничего. Но не намного.

В июне 2019 года появились инженерные образцы гораздо более продвинутой модели Baikal-M, а в конце 2019-го показали работающую материнскую плату с ней. В течение 2020-го года, несмотря на известные ограничения, стали появляться готовые компьютеры. Например, я своими глазами видел сборочную линию компании 3Logic, где делают моноблоки «Гравитон» с Байкал-М внутри.

Характеристики модели

Внутри стоит 8 ядер ARM Cortex A57 в 4 кластерах по 2 ядра. Частота, в зависимости от нагрузки, варьируется в диапазоне от 800 МГц до 1.5 ГГц. Также в чипе размещены 8 графических ядер Mali-T628, разгоняющихся до 750 МГц.

Объем кэша L2 составляет 1 Мбайт на кластер (то есть всего 4 Мбайт). Кэш L3 общий, объемом 8 Мбайт.

Встроенный контроллер памяти поддерживает два модуля DDR3/DDR4 с частотой до 2400 МГц. Возможно использование памяти с ECC.

Поскольку Байкал не просто процессор, но система-на-чипе (SoC), в нем интегрировано еще много чего полезного. А именно:

Три подсистемы PCIe Gen 3 (один PCIe x8 и два PCIe x4, есть возможность устанавливать SSD со стандартным разъемом)

Два интерфейса USB 3.0 и четыре USB 2.0,

Две подсистемы SATA 6G,

Два гигабитных контроллера Ethernet (RGMII),

Два 10-гигабитных интерфейса Ethernet (10GBASE-KX4/10GBASE-KR).

Там есть еще несколько интересных для специалистов интеграций, подробнее можно посмотреть тут.

Cortex A57 — архитектура немолодая. В флагманских SoC смартфонах она появилась в 2014 году, и с тех пор успел оттуда съехать на пенсию. С другой стороны, я не помню, чтобы ядра A57 кто-то ставил по 8 штук. Обычно брали пару A57 и добавляли штуки четыре попроще. Но в настольном компьютере энергопотребление не критично, поэтому можно ставить восемь А57 и больше.

Baikal-M полностью разработан в России на основе лицензированных у ARM ядер. Разработчик «Байкал Электроникс» ручается, что в чипе нет никаких бэкдоров, к которым может получить доступ какой-нибудь Джон Ланкастер Пек. Зато есть поддержка технологии доверенной загрузки, и верификации последней. То есть подсунуть что-то неожиданное в компьютер не получится.

А вот изготавливается процессор не в России. Контрактное производство размещено на фабрике Taiwan Semiconductor Manufacturing Company. Да, той самой TSMC, которая делает чипы для половины планеты. Изготовлен Байкал-М по 28-нанометровому техпроцессу. Да, на этом моменте я тоже возмутился: ведь TSMC осилила даже 5-нанометровую технологию, а тут такой винтаж! Ну можно же было хотя бы 10 нм сделать!

Но, немного поразмыслив, я, кажется, понял задумку заказчика. Да, у TSMC всякое есть. Но этого нет у других фабрик. И если вдруг (вдруг) случится так, что TSMC от контракта откажется, как это было не так давно с чипами для Huawei, Baikal-M можно будет без особых хлопот заказать на другой фабрике. Благо 28-нм есть у многих. А с учетом того, в каких системах используется процессор, не самый тонкий техпроцесс дискомфорт не создает.

Что же касается компьютера, работающего на Байкале, то он на первый взгляд показался даже слишком обычным.

Аппаратная часть

Когда речь идет о российской технике, невольно ждешь уникальных технических решений. Ну там модулей памяти в форме звезд, SSD с орлом…

Система собрана в корпусе Thermaltake Suppressor F1, который, несмотря на скромные габариты, предназначен для весьма производительного железа

А тут, если не знать, что оно наше, исконное, то и не догадаешься.

Материнская плата очень похожа на аналоги под Intel или AMD. Слоты для памяти и SSD, обычные разъемы питания. Установлены два модуля DDR4 по 4 Гбайт и SSD Kingston с интерфейсом SATA. Корпус, блок питания — тоже обычные, причем первый мог бы быть при необходимости втрое меньше, а второй — не таким мощным. Все же 400 Вт для такой системы явный перебор.

Кстати, плата собирается в России ООО «Рамтроника». Основная часть компонентов, включая текстолит, китайские. Кое-что (совсем немного) приезжает из Европы и США.

Я подключил компьютер по HDMI 2.0 к обычному монитору с разрешением Full HD. Совсем обычных мыши и клавиатуры у меня не нашлось, но игровые модели ASUS аппарат принял без капризов.

При включении тоже не произошло ничего необычного. Даже гимн не сыграли. Просто через несколько секунд я увидел его.

Astra Linux и все-все-все

Компьютер работает на операционной системе Astra Linux (Новороссийск) 4.11. Ценители могут накатить Debian 11 (bullseye), версия для Байкал-М имеется.

Рекомендую к просмотру видеоверсию обзора, где работа софта показана в динамике

Я не буду здесь подробно рассказывать о самом дистрибутиве. Получится долго, и лучше как-нибудь поговорить про линуксовые операционки отдельно. В данном случае меня интересовало удобство работы с точки зрения простого смертного. Потому что, знаете, очень здорово накатить кривую софтину поверх странной железяки — и пусть люди как-нибудь разбираются. Примеры такого подхода я в прошлом наблюдал многократно. А тут еще все усугубляется тем, что просто так снести Linux и с облегчением накатить Windows не получится. По понятным, думаю, причинам.

Astra Linux встретила меня дружелюбно. В качестве ее лица выступает рабочий стол Fly (можно назвать его еще оболочкой), мимикрирующий под Windows. Нечто среднее между XP и «семеркой». Работают и привычные шорткаты.

Кнопка «Пуск» (не обошлось и без нее) открывает привычного вида меню, где по папкам разложено изрядное количество приложений и утилит. Набор побогаче, чем в Windows по умолчанию: сразу установлено несколько графических редакторов, файловых менеджеров, офисный пакет Libreoffice и, самое главное, игра «Сапер».

Я соврал бы вам, если сказал, что все абсолютно так же, как в Windows. Но сходство действительно большое. И если у человека есть опыт взаимодействия с операционными системами Microsoft, здесь ему будет не страшно.

Кстати, еще недавно бы я фыркнул в адрес Libreoffice. Но пару недель назад, проходя техобслуживание ушей в одной очень недешевой клинике, я не без удивления увидел на экранах местных ПК именно этот офисный пакет. Судя по выставленному счету, лицензии на Microsoft Office клиника себе позволить очень даже может. Но, говорят, хватает.

В работе

А я продолжал прислушиваться к собственным ощущениям. То, что компьютер загрузился и показывает почти привычную картинку — это замечательно. Но как насчет поработать?

Воткнул кабель Ethernet — появился интернет. Через уже установленный браузер Firefox зашел в эккаунт Google. Подтянулись все закладки и пароли. На следующие сайты приходил уже, как родной.

Заглянул в сетевое окружение — работает.

Стал настраивать принтер. У меня он сетевой, работает по Wi-Fi. Система его увидела, предложила аж четыре варианта подключения, но ни один не сработал. При помощи пятого и такой-то матери печать пошла.

Воткнул в порт USB-флэшку. Подцепилась, заработала. Та же история с внешним жестким диском.

Подключил проводные наушники, посмотрел в них ролики на Youtube. Все, как обычно.

Поиграл в «Сапера». Написал часть этого текста в редакторе.

И что-то заскучал. То есть, разумеется, при подключении всякого мультимедийного обвеса вопросы быть могут. И, наверное, внешняя звуковая карта Creative на Байкал-М не заведется. Но именно в качестве рабочей машинки здесь все вполне обычно.

Работает себе и работает. По скорости реагирования на действия пользователя сравнимо с бюджетным офисным ПК. То есть это не вжух, как на моей систему с AMD Ryzen 9 5950X. Но и не ужас-ужас. Работать очень даже можно.

Энергопотребление системного блока, согласно моим замерам, составляет в среднем 23–25 Вт. Иногда, под особой нагрузкой, подскакивает до 27, но такие пики достаточно редки. Так что 400-ваттный блок питания в корпусе поставили явно для красоты.

Кулер на процессоре работает бесшумно, радиатор остается чуть теплым. Впрочем, другого при 25 ваттах ждать странно.

Что же касается замеров производительности, то здесь все не очень просто.

Бенчмарк освобожденный

Реальная скорость работы компьютера напрямую зависит от оптимизации операционной системы и конкретных приложений под аппаратную платформу. У меня сложилось впечатление, что с этой самой оптимизацией пока все не вполне однозначно.

Например, решил запустить Speedtest в браузере Firefox. Он показал мне 150 Мбит/с вместо положенных 500. Я предъявил это производителю компьютера, и он предложил попробовать повторить операцию через консоль. Попробовал — ну да, через нее все правильно. Почему так? Ну, вот так. Не оптимизировали еще.

Очень разные цифры могут показывать бенчмарки в разных браузерах. Например, популярный Octane 2.0 в Chromium показывает больше 8 тысяч баллов, а в Firefox только 3600. Есть куда оптимизировать.

Два гигабитных порта Ethernet на компактной плате встретишь нечасто. А ведь процессор поддерживает и 10 гигабит

Изучив груды разных бенчмарков, считаю уместным сравнить чистую производительность Baikal-M с Intel Core i5 третьего-четвертого поколений. Да, звучит не очень круто, но на практике такой производительность вполне достаточно для офисного компьютера. В конце концов, люди до сих пор покупают офисные машины на Celeron серии N, и им хватает. А тут потенциал посерьезнее.

Все производители процессоров вкладываются в оптимизацию софта под свои решения. И бывает так, что потенциал нового процессора начинает реализовываться только к окончанию продаж. Хочется верить, что «Байкал Электроникс» уделят достаточно сил и средств подгонке софта под железо. В принципе, на Байкале можно нормально работать уже сейчас. Но если у Baikal-M будут более мощные наследники, использующие схожую архитектуру, разрыв между потенциалом и реальностью может быть еще более неприятным.

Итого

Приобщиться к российскому процессору сейчас можно, купив его внутри готовой системы, или взять только материнскую плату с распаянным чипом. Впрочем, сделать это не очень просто, потому что в свободной продаже продуктов на Baikal-M я не нашел. Ну, чтобы пойти в магазин и купить. У юридических лиц проблем, думаю, не возникнет.

Если вы думаете, что на компьютере с Байкалом внутри получится круто сэкономить, то вынужден разочаровать. Система со сравнимой производительностью и другими характеристиками обойдется примерно в 1,3–1,5 дороже такой же, где стоит процессор с архитектурой x86. И, кстати, Windows в режиме эмуляции запустить будет затруднительно. Я пока способа не нашел.

Поэтому в качестве домашнего компьютера рекомендовать не стану, нет.

Но в сферах, где нельзя допустить, чтобы кто-то кое-где у нас порой, машины на Baikal-M применяться вполне могут. И даже без всплесков негодования у сотрудников. Многие из них даже не заметят отличий от обычных ПК, которые ТАМ тоже трудятся на различных линукс-дистрибутивах.

Вы спросите — а стоит ли тратить государственные деньги на гонку за лидерами, от которых только пыль за горизонтом видна, так хорошо оторвались? Ведь «Байкал Электроникс» в свое время получила 2 миллиарда рублей от Минпромторга на разработку Baikal-M и его серверной версии с индексом S. А можно было бы просто купить компьютеров и раздать многодетным семьям!

Я думаю, что стоит. Обороноспособность страны, в том числе и обороноспособность цифровая, штука весьма затратная. Но, как ни странно это звучит, наличие Baikal-M помогает нам покупать компьютеры с другими процессорами и другими операционными системами по сходной цене.

Источник: Сайт Сергея Вильянова

Автор: Сергей Вильянов

СПРАВКА

«Байкал Электроникс» — совместное предприятие российского разработчика суперкомпьютеров компании «Т-Платформы» и наноцентра «Т-Нано» Фонда инфраструктурных и образовательных программ Группы РОСНАНО. Специализируется на проектировании интегральных микросхем и систем на кристалле на базе архитектур ARM и MIPS. Разработки компании предназначены для использования в энергоэффективных компьютерных и промышленных системах с разным уровнем производительности и функциональности.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > rusnano.com, 30 апреля 2021 > № 3724625 Сергей Вильянов

«Золотой паспорт» с двуглавым орлом

Россия приглашает в страну бизнесменов, но едут пока гастарбайтеры

Александр Киденис

Правительство Михаила Мишустина объявило о подготовке программы упрощенной выдачи вида на жительство в России за деньги. Не всем, а лишь иностранным предпринимателям, готовым вложить в нашу экономику миллионы рублей (сумма уточняется).

Все это подается как поиск дополнительных инвестиций. Хотя в государственных и частных российских «сундуках» без всякого движения уже лежат огромные деньжищи, эквивалентные выручке от продажи полутора миллионов паспортов РФ (население Екатеринбурга). Но в отечественную экономику эти средства не идут — невыгодно!

«На сегодня мы обсуждаем объем инвестиций в 30 млн рублей (за один паспорт. — «Труд»), — заявил министр экономического развития Максим Решетников. — Это базовая сумма, вокруг которой идет разговор с бизнесом, с коллегами из других федеральных ведомств. Деньги инвестора могут идти двумя путями. Либо он создает компанию и вкладывает туда, и нам важно быть уверенными, что эти 30 млн пошли в основные фонды, создали рабочие места. И второй путь — это вложение в недвижимость».

На Западе это называется «золотой паспорт». На Кипре, например, его выдают при инвестировании в недвижимость или бизнес 2 млн евро. На Мальте — при инвестировании 500 тысяч евро на пять лет (350 тысяч в недвижимость и 150 тысяч в ценные бумаги) и уплате взноса 650 тысяч евро безвозмездно в фонд развития страны. В Новой Зеландии — за инвестиции в 10 млн местных долларов на срок не менее трех лет. В Австралии — за 5 млн австралийских долларов. В Португалии — за 1 млн евро. В Болгарии — за 512 тысяч евро в гособлигации на пять лет...

Российские бизнесмены всем этим активно пользуются. В СМИ уже появлялась информация о «русских киприотах» — совладельце аэропорта Шереметьево Александре Пономаренко, владельце группы «Синтез» Леониде Лебедеве, бывшем владельце «Уралкалия» Дмитрии Рыболовлеве и других. А также о семи сотнях граждан Мальты из числа российских топ-менеджеров, включая Олега Дерипаску, Аркадия Воложа, Бориса Минца. То есть одни лишь наши «мальтийцы» заплатили острову полмиллиарда евро за возможность без визы путешествовать по миру. Российский паспорт такой льготы не предоставляет. А тут еще экс-президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес предлагает совсем закрыть Евросоюз для россиян ввиду опасности визита Петровых и Бошировых.

Между тем некоторые страны отказываются от торговли инвестиционными паспортами. Тот же Кипр объявил о сворачивании программы «из-за высокого уровня коррупции при реализации этой схемы». Россия же лишь начинает и особо не торопится. Как сказал министр Решетников, они рассчитывают, что механизм заработает со следующего года. В народе в таких случаях говорят: пока солнышко взойдет, роса очи выест.

Кстати, в прошлый раз подобный проект был реализован три с лишним века назад. 27 апреля 1702 года Петр I издал манифест о привлечении иностранцев на службу. Всем гарантировались свобода вероисповедания и большие привилегии — «дабы наши подданные могли тем более и удобнее научаться поныне им неизвестным познаниям и тем искуснее становиться во всех торговых делах». Российским чиновникам тем же манифестом царь строго указал, чтобы «никаким образом препятствия или беспокойства причинено не было, но чтобы напротив того им оказана была всякая добровольная готовность к услугам, равным образом купцы и художники намеревающиеся въехать в Россию, имеют быть приняты со всякою милостию». И даже — всем внимание! — «дабы они не опасалися, чтобы не подпасть суду, не соответствующему земским их законам, обычаям и нравам; в таковых случаях Мы дозволяем, чтоб Наша Тайная военного совета Коллегия правосудия чинила во-первых по законам Божеским, а потом по Римскому гражданскому праву».

Сегодня это называется британским правом, но бизнес, прежде всего российский, и нынче предпочитает в спорных ситуациях искать защиту в зарубежных судах. Вспомним, к примеру, громкую тяжбу между Борисом Березовским и Романом Абрамовичем — оба обратились за справедливостью к английскому правосудию.

Царю были нужны специалисты — моряки, офицеры и инженеры, юристы и математики, архитекторы и художники, оружейники и земледельцы. Без них не имели бы мы красавца Санкт-Петербурга, и остальная Россия еще долго оставалась бы «лапотной». Считается, что в Петровы времена империя получила не менее 80 тысяч зарубежных мастеров своего дела, многие из которых остались, обрусели. А сколько нынче нам потребно и каких? Поедут ли? Смогут ли заменить уезжающих?

В сентябре 2017-го «Новые известия» сообщали: «За 13 лет из России уехали 20 тысяч миллионеров». То есть в год страна теряла 1,5 тысячи успешных бизнесменов. Нынешний отток не меньше. В прошлом сентябре ВЦИОМ свидетельствовал: эмигрировать хочет каждый шестой житель. «Чаще всего перспективы отъезда для себя рассматривают молодые люди в возрасте 18-24 года: 38% людей этой группы заявили о таком желании в ходе опроса. Среди людей из возрастной группы 25-34 года хотят уехать 31%».

Приезжает тоже немало. В 2020-м российское гражданство получили 656,3 тысячи иностранцев — абсолютный рекорд как минимум с 2000 года. Правда, из Германии переехали к нам на ПМЖ 203 человека, из США — 148. А на первых местах — переселенцы из Донбасса и неквалифицированная рабсила из Средней Азии и Закавказья.

На днях меня подвозил на такси «новый россиянин» из Азербайджана, уже купивший ВНЖ. Миллионы не вкладывал: заплатил 20 тысяч рублей за фиктивный брак с россиянкой, еще двадцатка ушла на мелкие взятки чиновникам — и дело в шляпе! Теперь хлопочет о получении полновесного гражданства. А что, вам не нравится? Но полгода назад, когда проект «золотых паспортов» еще обсуждался, многие эксперты сошлись в прогнозах: программа может быть востребована для граждан Ближнего Востока, Африки, Китая. И что в результате обретет многострадальная российская экономика? Там ли мы ищем предпринимателей, которые, по выражению Минэкономразвития, «ускорят технологическое обновление экономики страны и помогут создать новые рабочие места с достойной зарплатой»?

Зададимся и другим вопросом: зачем нашей стране нужны покупные бизнес-иммигранты? России не хватает квалифицированных предпринимателей? Но почему подавляющее большинство их после эмиграции успешны на Западе? В стране мало денег? Но в Фонде национального благосостояния страны на начало текущего года скопилось 13,546 трлн рублей, а депозиты и другие привлеченные средства физических лиц на начало марта составляли 33,67 трлн. Совокупно это более 47 трлн — почти 2,5 годового федерального бюджета. Почему же они не идут в экономику?

В минувшем году объем инвестиций в основной капитал в РФ составил 20,118 трлн рублей, а мог быть как минимум вдвое больше. Не так давно Владимир Путин призвал к 2030-му повысить годовой объем инвестиций в основной капитал «не менее чем на 70%». Пообещал: государству в этом году предстоит снять почти 3,8 тысячи административных барьеров, у власти нет настроя прижимать бизнес нерыночными методами: Чуть позже в Послании Федеральному собранию президент конкретизировал: «Результат в улучшении делового климата должен быть предметным, понятным, осязаемым. Например, построить завод под ключ в России должно быть быстрее, значительно выгоднее и проще, чем в других регионах мира».

Но вот как прокомментировал эти слова российский бизнес-омбудсмен Борис Титов: «Очень хотелось бы увидеть от правительства конкретные расчеты на эту тему с указанием, как именно удешевить и упростить. Что же касается мер поддержки бизнеса, которые правительству предписано представить в течение месяца, с интересом будем ждать. Наши меры, которые мы предлагали неоднократно, Минфин пока что отвергает».

В разговорах бизнесменов и экспертов жалобы на абсолютно нерыночное управление российской экономикой давно стали общим местом. Самое любопытное, что власти это понимают: именно потому в стране нынче создано 33 особые экономические зоны (ОЭЗ), 90 территорий опережающего развития (ТОР) — даже в Арктике. Все они больше или меньше действуют вне общероссийского правового поля. А в интернете уже размещен свежий список претендентов на создание еще 30 ОЭЗ. То есть государство, еще задумывая новый проект, заранее наделяет его всевозможными льготами, иначе хана. А на всей остальной России хоть трава не расти. Она и не растет.

Вместо послесловия

В подмосковный фонд «Сколково» сумели записаться 2250 компаний-резидентов. У них самая низкая в стране налоговая нагрузка: освобождение от НДС, десятилетнее право на освобождение от налога на прибыль, на имущество, право на пониженные ставки страховых взносов, возможность возмещения таможенных платежей. А еще возможность получения грантов. Неудивительно, что за 2020 год резиденты «Сколково» увеличили выручку на 50% к 2019 году — до 150 млрд рублей. Но инвестиций привлекли лишь 20 млрд.

Для справки: американская Силиконовая долина, с которой изначально брали пример создатели «Сколково», не имеет никаких налоговых льгот. Значит, не в них дело.

Россия > Миграция, виза, туризм. Приватизация, инвестиции > trud.ru, 30 апреля 2021 > № 3720323 Александр Киденис

Аккаунт в наследство

Понятие «объект интеллектуальной собственности» расширяется

Вера Михайлова

Мы давно живем в цифровом мире. Храним памятные фотографии не в альбомах, а в облачных сервисах, складываем документы не в ящик комода, а в папку на компьютере. И слышим про коммерческую стоимость сайтов и личных аккаунтов в соцсетях. А что происходит с цифровым наследием?

Обычно, когда речь заходит про наследство, на ум приходит нечто очень материальное: квартира, автомобиль, дача, гараж: Или (из несбыточных мечтаний!) миллионы от всеми забытой тетушки из Америки. Но мир стремительно меняется, и все большую ценность в нем приобретают виртуальные категории.

В Московской городской нотариальной палате подтверждают: понятие «объект интеллектуальной собственности» расширяется. Когда-то это были картины, музыкальные и литературные произведения, патенты на изобретения, а сейчас к ним добавляются штуки из интернета — аккаунты, домены, стримы. Даже мемы кем-то придумываются, а значит, и они подпадают под авторские права?

Это где как. В США, Испании аккаунты в соцсетях признаны объектами собственности, их разрешено передавать по наследству. Но российское законодательство не поспевает за всеобщей цифровизацией. Что все чаще приводит наследников в суды для разбирательств. Хотя некоторые моменты оговорены четко.

Так, соцсети настаивают, что доступ к аккаунтам не может передаваться наследникам, даже если речь идет, например, об интернет-магазине в Instagram. Пользовательское соглашение, которое мы принимаем при регистрации в Cети, оговаривает, что создается личная страница человека — и не более того.

С юридической точки зрения аккаунт тоже не может считаться объектом интеллектуальной собственности — в отличие от постов и фотографий, которые в нем публикуются. То же правило распространяется на сайты. Российские хостинг-провайдеры, например компания «Регистратор R01», на запросы отвечают так: если договор на размещение сайта заключался с физическим лицом, его наследники не могут претендовать на то, чтобы самостоятельно распоряжаться хостингом. Другое дело, если им потребуется выкачать размещенную на сайте информацию — дизайн сайта и его содержимое уже являются объектом интеллектуальной собственности. И при наличии свидетельства о праве наследования можно договариваться с компанией, как технически все организовать.

В пресс-службе компании «Яндекс» на запрос «Труда» о том, как организован доступ наследников к содержимым облачных сервисов, например фотографиям, ответили так: «Это неоднозначный вопрос в практике наследования, и на настоящий момент сервисы «Яндекса» не предусматривают такие возможности. Но мы не исключаем их появления в будущем».

Позиция другого российского интернет-гиганта, Mail.ru Group, иная. В компании говорят, что часто по обращению родственников блокируют электронные адреса умерших людей. Для этого требуется подтверждение принадлежности аккаунта и свидетельство о смерти. Но и в этом случае доступ к почте и облачному сервису наследникам не предоставляется, поскольку это может нарушать права третьих лиц. «Закон действительно предусматривает сохранение и передачу авторского права на интеллектуальную собственность умершего. Наследники могут запросить доступ к созданным автором произведениям, которые сохранены в облаке или в почте (например, книги, фотографии, аудио и видео). Сроки хранения указаны в лицензионном соглашении», — пояснили в пресс-службе.

Сегодня забота о своих близких — это не только содержание в порядке документов и распоряжения на случай своей смерти или тяжелой болезни, но и продуманный порядок доступа к логинам и паролям, которые могут внезапно потребоваться. Конечно, можно искренне надеяться, что такая страховка никогда не понадобится, но согласитесь: бывают ситуации, когда лучше бы она была...

ЕС не оставляет борьбу за мегазаповедники в Антарктике

Евросоюз продолжит добиваться создания у берегов Антарктиды двух морских охраняемых зон общей площадью более 3 млн кв. км. Против закрытия этих районов ранее выступали Россия и Китай.

Комиссар ЕС по вопросам окружающей среды, океанов и рыболовства Виргиниюс Синкявичус провел совещание на уровне министров. На нем еврочиновник заручился поддержкой членов Комиссии по сохранению морских живых ресурсов Антарктики (АНТКОМ) в создании новых морских охраняемых зон.

Речь идет об акваториях общей площадью более 3 млн км в Восточной Антарктике и море Уэдделла, сообщили Fishnews в пресс-службе Еврокомиссии.

После совещания комиссар выразил свое удовлетворение: идею поддержали все участники встречи, особенно он отметил США и Новую Зеландию. «Потеря биоразнообразия и климатические кризисы идут быстрее, чем мы ожидали. Крайне важно действовать сейчас, если мы хотим преломить ситуацию и сохранить богатую и уязвимую морскую флору Южного океана», - заявил Виргиниюс Синкявичус.

«Определение новых морских охраняемых районов Антарктики остается приоритетной задачей для ЕС и его государств-членов», - подчеркнули в пресс-службе.

Попытки присвоить охранный статус акваториям в Восточной Антарктике и море Уэдделла предпринимались и ранее. В 2018 г. создание морского заповедника в море Уэдделла площадью 1,8 млн кв. км заблокировали Россия, Китай и Норвегия. А в 2014 г. Россия и КНР выступили против объявления охраняемой зоной акватории в 1,2 млн кв. км в Восточной Антарктике.

Членами АНТКОМ являются 25 стран. Комиссия была учреждена в 1982 г. из опасений, что увеличение вылова криля в Антарктике навредит популяциям других морских обитателей, для которых эти рачки служат пищей.

Fishnews

Обращение Михаила Мурашко по случаю десятилетия Первой глобальной конференции по неинфекционным заболеваниям

Уважаемые коллеги! Дорогие друзья!

Сегодня Министерство здравоохранения Российской Федерации, Всемирная организация здравоохранения и вся мировая медицинская общественность отмечают десятилетний юбилей Первой глобальной министерской конференции по здоровому образу жизни и неинфекционным заболеваниям, которая прошла в Москве.

Московская конференция по праву считается основополагающим событием в истории Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Эта конференция во многом определила деятельность ВОЗ на одном из главных направлений ее работы. Московская декларация, принятая по итогам конференции, впервые выделила приоритет борьбы с неинфекционными заболеваниями (НИЗ) в глобальном масштабе, дала толчок популяризации здорового образа жизни (ЗОЖ) и профилактике болезней, смене парадигмы развития глобального здравоохранении с упором на профилактику болезней, а не на их лечение.

Выступая на открытии конференции в 2011 году, Председатель Правительства Российской Федерации Владимир Владимирович Путин отметил, что болезни системы кровообращения, органов дыхания, онкозаболевания, диабет представляют главную угрозу для здоровья человечества. В.В.Путин призвал общественность и руководителей государств предпринять безотлагательные меры по защите здоровья населения в своих странах и рассмотреть возможность создания международного межсекторального механизма взаимодействия стран по этой проблеме на Генеральной Ассамблее ООН.

Этот призыв был услышан и поддержан не только Всемирной организацией здравоохранения, но и странами-членами ООН, которые в сентябре того же года на Генассамблее ООН в Нью-Йорке приняли Политическую декларацию по борьбе с НИЗ. Главной целью данной декларации был призыв к главам государств и правительств усилить борьбу с НИЗ и добиться снижения предотвратимой смертности от НИЗ на 25% для людей в возрасте до 75 лет к 2025 году и на 30% к 2030 году.

По итогам Московской конференции ВОЗ развернула борьбу с неинфекционными заболеваниями широким фронтом во всем мире по четырём основным направлениям: сердечно-сосудистые и онкологические заболевания, болезни легких и сахарный диабет.

Фундаментальным вкладом Московской конференции в развитие глобального здравоохранения стало создание целой серии масштабных программ ВОЗ по профилактике неинфекционных заболеваний путём предотвращения причин, вызывающих НИЗ. Это борьба с табакокурением, злоупотреблением алкоголем, недостаточной физической активностью и нарушениями норм питания - злоупотреблением солью, сахаром и продуктами с содержанием трансжиров.

С момента проведения Московской конференцией Российская Федерация уже на протяжении 10 лет финансирует программы ВОЗ по борьбе с НИЗ по всему миру. Оказана обширная техническая поддержка Секретариату ВОЗ в рамках борьбы с НИЗ для реализации программы помощи 24 развивающимся странам на 5 континентах, с 2014 года в г. Москве успешно функционирует Географически удаленный офис ВОЗ по неинфекционным заболеваниям, который оказывает помощь странам с высоким бременем НИЗ.

Отмечу, что в нашей стране основные положения Московской декларации выполнены полностью. Так, в России с 2010 г. потребление алкоголя на душу населения сократилось на 32% (с 15,8 до 10,8 литров этанола на лиц старше 15 лет). Особенно значительно показатели потребления алкоголя и табака снизилось среди подростков. Показатели потребления табака, такие как распространенность курения и розничных продаж сигарет и папирос,снизились более чем на 40%.

Благодаря льготному налогообложению фруктов и овощей (сниженный НДС 10%), а также информационной кампании по здоровому питанию, потребление фруктов и овощей в России выросло с 2010 г. на 8% с 455 до 492 г. в день на человека. Это выше, чем минимальный рекомендованный ВОЗ уровень.

Во всем Евразийском экономическом союзе, включая Россию, содержание трансжиров в масложировой продукции ограничено пороговым уровнем 2%.

Россия предпринимает дальнейшие шаги в направлении формирования здорового образа жизни. Так, например, в 2021 г. был принят закон о налоговом вычете на затраты на занятия физкультурой и спортом в спортивных организациях.

Сегодня мы продолжаем активную работу по борьбе с неинфекционными заболеваниями. Ее важность подчеркнул в своем Послании Федеральному Собранию Президент России Владимир Владимирович Путин. Целью государственной политики в области здравоохранных мер и демографии определено достижение ожидаемой продолжительности жизнироссиян в 78 лет к 2030 году. Для ее достижения важно улучшать раннее выявление и профилактику НИЗ, в том числе, повышая эффективность диспансеризации и профилактических осмотров для всех групп населения. Сегодня на уровне экспертов прорабатывается вопрос расширения спектра входящих в них скрининговых исследований. При этом, напомню, проведение диспансеризации и профосмотров будет возобновлено уже до 1 июля во всех регионах с учетом эпидобстановки.

Уважаемые коллеги!

В эту памятную дату хотелось бы пожелать всем крепкого здоровья и успехов в достижении поставленной амбициозной цели – сохранении сотен миллионов человеческих жизней.

Россия. ЦФО > Медицина. СМИ, ИТ > minzdrav.gov.ru, 30 апреля 2021 > № 3717299 Михаил Мурашко

Фёдор Конюхов — о юбилее в океане и кругосветке на энергии солнца

Профессиональный путешественник Федор Конюхов собирается поставить очередной мировой рекорд — совершить одиночный переход через Тихий океан на катамаране NOVA на солнечной энергии. И встретить 70-летие в океане. В интервью РИА Новости он рассказал, какой экспедицией особенно гордится, о чем сожалеет и чем занимался во время пандемии, а также о тех, кто будет ждать его дома.

На моем счету более 50 экспедиций и 20 мировых рекордов.

Горжусь, что эти достижения за Россией. Когда я приехал в Швейцарию в штаб-квартиру FAI за наградой «Пилот года», мне президент этой организации показал папку Юрия Гагарина. С 2016-го и моя стоит на той же полке. Мой рекорд — самый быстрый кругосветный полет на воздушном шаре, 11 суток.

Это, пожалуй, наиболее значимое путешествие в моей жизни.

Сложнейшая задача по уровню организации. Логистика запредельная. Во-первых, авиация — очень зарегламентированная и сложная сфера. Во-вторых, наша команда делала такое впервые. До этого были морские экспедиции на яхтах и весельных лодках по Атлантике и Тихому океану.

Физически тяжело провести 11 суток в негерметичной кабине в кислородной маске.

Шестидесятиметровый шар, наполненный гелием, летит на высоте восемь-десять километров со скоростью 200-250 километров в час. Все решения нужно принимать за секунды. Очень сложно без нормального сна, без второго пилота не допустить ошибку. А на такой высоте она привела бы к катастрофе.

Да, на весельной лодке тоже опасно.

Но она движется со скоростью два-три узла, и ты можешь обсудить план действий с командой, подготовиться к шторму. И самое главное — сам свободно передвигаешься по ней. На воздушном шаре ты привязан к кислородному баллону шлангом, и 80 процентов пути летишь над океаном. Рухнул вниз, и никто тебя даже искать не будет.

В этом году мне исполняется 70. И юбилей я встречу в океане!

Такой вот подарок решил себе сделать. Предстоит первый в истории одиночный переход через Тихий океан на катамаране NOVA на солнечной энергии. Судно океанского класса длиной 11 метров, с электрическими моторами и солнечными модулями. Сто дней в пути, девять тысяч морских миль. Если позволит погода, стартуем 12 декабря 2021 года.

Но есть и то, что не удалось, и то, о чем я сожалею.

Ни один российский альпинист не поднимался на все 14 восьмитысячников планеты. В этом элитном клубе 41 альпинист, а наших нет. Алексей Болотов из Екатеринбурга покорил 11 вершин, но он погиб на Эвересте в 2013-м. У Сергея Богомолова из Саратова 13 восьмитысячников.

Из неосуществимого — погружение в Марианскую впадину, самую глубокую в Мировом океане (почти 11 километров).

Впервые туда спустился батискаф «Триест» в 1960-м. Жак Пикар (Швейцария) и Дон Уолш (США) достигли глубины 10 919 метров. Представьте, это было до полета Юрия Гагарина в космос! В 2012-м американский режиссер Джеймс Кэмерон погрузился на одноместном батискафе, спроектированном австралийцами. В 2018-м еще один американец Виктор Весково построил аппарат для многоразового погружения и уже шесть раз опускался на дно. В 2020-м там побывал китайский батискаф. Россия пока не может построить такой аппарат. В 2020-м нам удалось только запустить туда беспилотник.

И еще — кругосветное плавание за 80 дней на Кубок Жюля Верна.

1990-х океанские державы соревнуются, кто быстрее обогнет земной шар, не заходя в порты. Старт и финиш — в проливе Ла-Манш, обязательно через мыс Горн. Получилось у Великобритании, Америки и Франции. Россия даже не пыталась.

Вот эти три вызова не дают мне покоя.

Я переживаю, что упустил время, не организовал участие хотя бы в одном из этих проектов под флагом России.

Мне нравится делать осмысленные вещи, а просто поваляться на пляже — совсем неинтересно.

Что касается экстрима, то сам по себе выброс адреналина меня не привлекает. Важно выйти за рамки стандартов и заданных возможностей, использовать инновационные технологии, привлекать внимание к актуальным проблемам. Для меня это — экология, альтернативная энергетика, сохранение биоразнообразия, устойчивого развития. Не хочу сам жить в пустыне среди гор мусора и не желаю этого потомкам.

У меня трое детей и шесть внуков.

Старший сын Оскар — менеджер моих экспедиций и на протяжении 22 лет руководит штабом. Дочь Татьяна — медицинский работник. Младший сын Николай учится в Московском суворовском училище.

Мои дети профессиональными путешественниками не стали, да я этого и не желаю.

Считаю, что они должны реализовываться каждый в своем направлении. Но мы иногда совершаем семейные экспедиции: в 2019-м с детьми и внуками поднимались на Килиманджаро, в августе 2020-го — на Эльбрус, а в этом году планируем восхождение на Арарат и поход на Северный полюс на атомном ледоколе «50 лет Победы».

Я скорее против династий.

Бывает так: отец — врач, и сын по накатанной дорожке тоже пошел в доктора. Но у него нет к этому призвания и он не на своем месте. Человек должен сам выбирать себе путь.

У нас есть перечень проектов, запланированных на десять лет вперед.

Сейчас моя команда работает над полетом в стратосферу на 25 километров на тепловом аэростате (действующий рекорд — 21 километр). И над строительством катамарана на солнечных батареях, но уже для кругосветного плавания за 80 дней.

Занимаемся проектом «Альбатрос — вокруг света на энергии Солнца».

Хотим создать самолет с электрической силовой установкой и солнечными модулями в качестве источника энергии. И на нем совершить первый в мире беспосадочный кругосветный перелет.

Денег никто просто так не дает вообще.

Наши спонсоры — частный бизнес, а это сложная аудитория. Но ряд компаний поддерживают уже не одну экспедицию, разделяют наши идеи, философию, мотивацию, уровень организации проектов.

В пандемию я дописал книгу «Мой путь к мысу Горн», работаю над масштабными картинами. В этом юбилейном для меня году проходят мои персональные художественные выставки в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Самаре, Смоленске, Екатеринбурге, Казани. В Тульской области в своей деревне строю храм. Стараюсь делать что-то полезное: по весне сколачиваю скворечники, обихаживаю сад.

В конце мая с детьми, подопечными благотворительного фонда «Созвездие добра», будем сажать деревья. Но скажу честно — очень скучаю по океанским просторам!

Ольга Цынская

Россия > Миграция, виза, туризм. Транспорт > ria.ru, 30 апреля 2021 > № 3716774 Федор Конюхов

В МГУ рассказали, как потепление влияет на распространение инфекций

Увеличение глобальной температуры создает условия для передачи инфекционных заболеваний, таких как малярия, лихорадка, клещевые энцефалиты, в тех районах, где раньше они не могли распространяться из-за погоды, сообщила старший научный сотрудник географического факультета МГУ, специалист по медицинской географии Варвара Миронова.

Инфекции на волне тепла

"Мы (группа ученых из МГУ - ред.) показали, что условия для передачи малярии сейчас лучше намного, чем это было в 70-е годы. Этот перелом в начале 80-х случился, где-то 84-85-й год. Действительно, летние сезоны стали более благоприятными для передачи", - сказала Миронова в эфире подкаста Российского географического общества Terra Cognita.

Она также напомнила, что малярия – болезнь, которая на 100% излечима. Кроме того, она является антропонозом, то есть передается от человека к человеку, поэтому санитарные службы вполне могут справится с любой вспышкой заболевания. Однако, по словам Мироновой, в России до сих пор не зарегистрировано ни одно современное лекарство от малярии, что неоправданно усложняет борьбу с инфекцией в тяжелых случаях и может привести к летальному исходу.

"По поводу других болезней. Есть лихорадка западного Нила, которая раньше была не очень известна... Потом выяснилось, что у нас давным-давно существуют на нижней Волге очаги и на нижнем Дону. Они, видимо, там испокон веков существовали. ЛЗН передается, как правило, в основном комарами, а резервуар – это перелетные птицы… Для лихорадки ЛЗН в комаре нужны определенные температуры", - сказала Миронова.

Она уточнила, что учёные для инфекционных заболеваний устанавливают зависимость между температурами и развитием паразита, который является возбудителем болезни. Например, возбудителем трехдневной лихорадки является паразит, который "живет" в комаре. Однако для развития паразита нужно, чтобы тело комара нагрелось до определенных температур.

"С потеплением она (лихорадка западного Нила - ред.) распространяется, она полезла на север, в какой-то момент даже в Липецкой области была передача", - отметила Миронова.

Ученая добавила, что в настоящее время в мире получила распространение лихорадка Зика. Климатические потребности паразитов обеспечиваются потеплением.

Вслед за хомячком

"Второй момент – расширение ареалов носителей, переносчиков. Мы можем ожидать, что гораздо севернее, чем сейчас энцефалит и боррелиоз, могут появиться. Пока вроде мы этого не наблюдаем, но временной лаг всегда есть", - сказала Миронова.

Она также отметила, что в некоторых научных работах указывается на то, что из-за изменения зим (более снежные и менее снежные зимы) для разных животных-переносчиков создаются условия для удачной зимовки и размножения.

"Белоногий хомячок, который в Северной Америке является самым важным резервуаром болезни Лайма (боррелиоза). Он продвинулся на север, появился в южной Канаде… Сейчас в южной Канаде повышенная заболеваемость боррелиозом", - сказала Миронова.

Покрышки и тигровый комар

Кроме того, Миронова привела пример распространения азиатского тигрового комара, который на своей родине не являлся основным переносчиком опасных заболеваний, но при попадании в другие страны может им стать. Он не просто умеет переносить лихорадку Денге, но может переносить другие, уже местные вирусы, например, лихорадку Зика.

"Он (азиатский тигровый комар - ред.) вдруг с 70-х годов распространился по всему миру. Он размножается в воде: чашке, кружке, луже", - сказала Миронова.

По словам Мироновой, выяснилось, что тигровый комар приспособился размножаться в лужах, которые скапливаются в брошенных покрышках. Между тем, покрышки стали вывозить на переработку из африканских стран туда, где есть предприятия-переработчики, например, на Гавайи. Так на Гавайях появился комар, а оттуда попал в Европу с туристами.

Российская биотехнологическая компания «Биопалитра» запустила в Санкт-Петербурге серийное производство комбинированной тест-системы 4 в 1 «МультиСКРИН» для диагностики ВИЧ, гепатитов В и С, сифилиса. Это первый в мире комбинированный тест, который одновременно выявляет сразу четыре заболевания. Для подготовки к запуску серийного производства компания получила в 2018 г. льготный кредит от Фонда развития промышленности (Группа ВЭБ.РФ) в размере 50,7 млн рублей. Общий бюджет проекта составил более 137 млн рублей.

Новая планшетная тест-система позволяет за один анализ выявить в крови пациента наличие инфекции из т.н. «госпитальной четверки» — на которые обычно проверяют пациентов при госпитализации или заборе донорской крови.

«Общий рынок инвитро-диагностики в РФ — это порядка 110 млрд рублей в год. Из них прядка 6-7 млрд. р. составляет рынок инвитро-диагностики таких социально-значимых инфекций как ВИЧ, гепатитов В и С, сифилиса. Наша компания занимает порядка 7% на рынке диагностике ВИЧ в тестах. Половину рынка занимают иностранные поставщики» – об этом рассказал в ходе презентации данного продукта директор по развитию «Биопалитры» Андрей Березин. Она проходила на территории предприятия разработчика ИФА тест-системы, расположенного в Особой экономической зоне «Санкт-Петербург». В присутствии журналистов был торжественно произведен запуск серийного производства «МультиСКРИНа», после чего для них провели экскурсию в лабораторию и производственную площадку компании.

«По данным Росздравнадзора эпидемиологическая ситуация с данными инфекциям довольно серьезная, — отметил спикер. — Ранняя выявляемость и лечение этих инфекций позволили бы снизить заболеваемость и смертность от них в России. Комбинированная система позволит одновременно проводить скрининг всех групп населения и существенно снизить затраты системы здравоохранения. Наша комбинированная тест-система на 20-30% дешевле, чем суммарно четыре отдельных теста других российских производителей на эти инфекции».

По данным компании, сейчас в мире нет подобных тест-систем, которые на молекулярном уровне моли бы диагностировать четыре инфекции в одном анализе. Это полностью отечественная разработка.

В ее основе – известная лабораторная методика иммуноферментного анализа (ИФА). Применение комбинированной системы в три раза снижает расходы на реагенты и трудозатраты лаборатории, а также время ожидания результатов — он становится известен через 1 час 55 минут, что в три раза быстрее, чем отдельная диагностика по каждой инфекции. Одна планшетная система «МультиСКРИН» включает компоненты на 96 тестов.

«Наш продукт – это технически сложная комбинация уже известных решений, — пояснил главный разработчик «МультиСКРИН» Николай Максимов. — Во многих странах вообще нет производителей иммуноферментных тестов, а в России эта платформа развивалась много лет. В нашей стране есть как минимум пять производителей, занимающихся производством иммуноферментных тестов. Европа и США пошли другим путем: иммуноферментный анализ у них в госпитальном комплексе не применяется довольно давно. Их крупные компании типа «Сименс» и «Рош» вложили деньги в закрытые автоматы с другой технологической платформой и фактически оккупировали ими США и Европу, что предопределило иную конфигурацию диагностики в здравоохранении этих стран».

Плановая мощность запущенного производства составит 60 тысяч планшетов или 5,76 млн тестов в год. Первую опытную партию продукции компания направила в федеральную сеть клинико-диагностических лабораторий «Ситилаб». В перспективе закупщиками этого продукта могут стать крупные государственные и частные клиники, станции переливания крови, диагностические центры.

«МультиСКРИН» прошел клинические испытания на базе новосибирского НИИ «Вектор» Роспотребнадзора и получил регистрационное удостоверение, а затем состоялись дополнительные тестирования на базе московского НИИ скорой помощи им. Склифосовского. Исследование подтвердило специфичность на уровне более 99% и чувствительность – 100%.

Компания «Биопалитра» планирует получить долю в сегменте массового скрининга, где на сегодняшний день господствуют раздельные тест-системы.

В конце 2021 года компания намерена открыть дополнительную производственную площадку, в результате чего выпуск «МультиСКРИНов» планируется нарастить до 240 тысяч планшетов или 23 млн тестов в год.