Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Украина > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 28 мая 2016 > № 1769529

Украина поставляет из неподконтрольного Донбасса около 4 миллионов тонн угля в год, рассказал министр энергетики и угольной промышленности Украины Игорь Насалик.

"Этим (поставками угля с Донбасса – ред.) занимаемся отдельно вице-премьер по оккупированным территориям, министерство этим не занимается, почти 4 миллиона тонн составляет в год из оккупированных территорий. С другой стороны, я никогда не относился к этому негативно, поскольку я понимал, что если не платить шахтерам, которые работаю на шахте, то они не смогут содержать семьи", — сказал министр в интервью украинскому "5 каналу" в субботу вечером.

Ранее в эфире украинского ТВ министр по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Вадим Черныш заявил, что уголь с неподконтрольных Киеву территорий Донбасса официально поставляется на Украину.

Украина из-за конфликта в Донбассе потеряла доступ к большинству шахт. На неподконтрольной Киеву территории располагаются самые прибыльные шахты, а предприятия, оставшиеся под контролем властей Украины, добывают нерентабельные газовые угли. Киев вынужден импортировать уголь из ЮАР, США и России. Глава Минэнерго Украины Игорь Насалик заявлял, что министерство энергетики и угольной промышленности Украины рассчитывает разработать механизм поставок угля антрацитовой группы с неподконтрольных Киеву территорий Донбасса.

Украина > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 28 мая 2016 > № 1769529

США. Китай. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 28 мая 2016 > № 1769528

Россия впечатлила военных чиновников США "силой и точностью" своего новейшего вооружения, развернутого в Сирии в рамках операции ВКС по борьбе с террористами. Именно поэтому в Вашингтоне обдумывают создание совершенно нового типа оружия, с помощью которого Пентагон планирует сдерживать не только Россию, но и Китай, пишет американская газета The Wall Street Journal.

"Я крайне обеспокоен тем, что США теряют свое традиционное превосходство", — сказал Элбридж Колби, военный эксперт из Center for a New American Security.

Издание пишет, что аналитики в сфере обороны США убеждены, что Соединенные Штаты нуждаются в новых военных достижениях. К этой мысли их подталкивает тот факт, что "Россия разрабатывает ракеты типа "земля-воздух" большого радиуса действия и новые технологии радиоэлектронной борьбы, которые позволяют ей уничтожать любые объекты рядом со своими границами".

"Нельзя игнорировать тот факт, что Россия обладает огромными способностями перебрасывать боеприпасы на большие расстояния", — считает заместитель министра обороны Роберт Уорк.

Ответом для России и Китая, с точки зрения чиновников Пентагона, должен стать так называемый рельсотрон (также имеющий название рельсовая пушка). По утверждениям американских военных, он "не требует ни пороха, ни взрывчатых веществ, питается от электромагнитных рельсов, ускоряющих закаленный снаряд до сверхвысокой скорости".

С помощью рельсотрона, пишет WSJ, американские военные планируют "упростить возможность продвижения американских войск к границам России".

Вместе с тем, продолжает издание, в настоящий момент осуществляются только тестовые испытания, а само продвижение проекта сталкивается с большими техническими барьерами, связанной с созданием соответствующей инфраструктуры. "Кроме того, законодатели также должны изучить значимые геополитические вопросы", — подчеркивает издание.

Военные советники в США считают, что подобное оружие можно было бы использовать "для защиты прибалтийских стран от России и для поддержки союзников в борьбе против Китая в Южно-Китайском море".

Отношения Вашингтона и Москвы переживают кризис, начиная с весны 2014 года, когда полуостров Крым по итогам референдума вошел в состав России. Кроме того, США обвиняют Россию в участии в конфликте на юго-востоке Украины, хотя российский МИД неоднократно подчеркивал, что не является стороной внутриукраинского конфликта, не поддерживает ополченцев материально, а также не поставляет в зону боевых действий военных и оружие.

США. Китай. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 28 мая 2016 > № 1769528

Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 28 мая 2016 > № 1769049 Владимир Путин

Встреча с представителями российских СМИ.

По окончании российско-греческих переговоров Владимир Путин встретился с представителями российских СМИ.

Вопрос: Владимир Владимирович, можно вопрос не по переговорам в Греции, а по внутренней политике?

В.Путин: Не спится вам?

Реплика: Не спится. Вся страна об этом вопросе думает.

В.Путин: Пожалуйста.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич Медведев недавно посещал Крым, где высказался по поводу пенсий. Его комментарий вызвал широкий резонанс в стране. В частности, одна крымская пенсионерка очень сильно расстроилась, что индексации пенсий в этом году, в ближайшей перспективе уже не будет. Как Вы оцениваете работу Правительства в социальной сфере?

В.Путин: Правительство нацелено на исполнение всех социальных обязательств, это я могу точно вам сказать. Я не видел, что Дмитрий Анатольевич говорил по этому поводу, всегда можно или из контекста взять какую–то фразу либо взять фразу из общего разговора. По словам всё может совпадать, но по духу смысл может как–то иначе смотреться, если посмотреть на весь контекст разговора.

Я об этом ничего не знаю, но знаю точно, что Правительство, конечно, уделяет большое внимание исполнению социальных обязательств. Более того, и я регулярно собираю членов Правительства и финансово-экономического блока, и социального блока. Один из главных вопросов – исполнение социальных обязательств. Прежде всего изучаются меры, в том числе и сейчас, поддержки тех групп населения, доходы которых, мягко говоря, являются скромными. Конечно, в условиях сегодняшнего непростого положения с бюджетом Правительство вынуждено искать различные варианты решения этих вопросов.

А варианты какие могут быть? Либо индексировать социальные пособия, в том числе и пенсии, даже не сообразуясь, допустим, с бюджетными доходами, либо попытаться, с одной стороны, индексировать на какую–то величину, но предпринять все меры по подавлению инфляции. Потому что ведь можно эту инфляцию различными денежными манипуляциями [регулировать]. С одной стороны, людям вроде как попытаться сделать что–то хорошее, а раздув инфляцию, привести к обратному результату либо свести к нулю все эти усилия. Это непростая, тонкая задача.

Но и во многих странах, многие страны, многие экономики сегодня сталкиваются с такими же проблемами. Например, страна, где мы сейчас с вами находимся, Греция, 9 мая приняла решение не об индексации пенсий, а по снижению уровня пенсионного обеспечения, по снижению пенсий.

Наши соседи, Украина, допустим. Мы говорим: инфляция прошлого года в России очень большая – 12,9 процента. А там инфляция – 48,7 процента.

Пенсия средняя: у нас 200 долларов в долларовом эквиваленте, а на Украине – 76 долларов. Разница есть? Да мы хоть на 4 процента да проиндексировали. На Украине вообще никакой индексации, плюс повышение пенсионного возраста.

Мы стараемся удержать рост тарифов: в этом году – 4 процента, 4,5, 5 максимум. Только в некоторых регионах, по отдельным разрешениям депутатов местных советов до 10 можно. А у наших соседей? Средний рост тарифа на газ – 3,3 раза, это минимальный. А средний – вообще рост в 6,6 раза. Электроэнергия – рост 70 процентов, 60 процентов. За горячую воду – 50 с лишним процентов, 60 процентов. И заморожены пенсии вообще.

Поэтому всё познаётся в сравнении. И мы уже говорили: если экономика будет позволять, если у нас средства будут, то, конечно, мы ищем возможности оказать помощь людям, особенно с небольшим доходами. И среди них, конечно, в первую очередь будем думать о пенсионерах. Поэтому никаких не может быть сомнений в том, что Правительство занимается этим вопросом и занимается очень серьёзно.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 28 мая 2016 > № 1769049 Владимир Путин

Россия > Образование, наука > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912876

Анатолий ЦИРУЛЬНИКОВ

Страна разных возможностей

Другие входы в культуру

+++ ——

Анатолий Маркович Цирульников — ученый и писатель, академик Российской академии образования, доктор педагогических наук, профессор. Автор оригинальных трудов по истории школьных реформ, этнокультурным проблемам образования, развитию инноваций, проблемам сельской школы; основатель ряда новых направлений в науке, в том числе социокультурного подхода к развитию образования в регионах. Лауреат премии Союза журналистов России (2004) и ряда центральных изданий; книги автора отмечены как лучшие работы по развитию современного образования (2004, 2006, 2008). Постоянный автор «Дружбы народов», лауреат специальной премии нашего журнала «От Урала до Дуная» (2010).

Статья Андрея Русакова «Ответственность культуры и культурное многообразие», опубликованная в начале этого года в «ДН»1, по-моему, одна из тех редких, на которые невозможно ответить сразу, требуется пауза, переосмысление поднятых в ней пластов, смыслов, ориентиров… Такие статьи появляются, может быть, раз в полвека и более, они, как звезды первой величины, сразу бросаются в глаза, с первой строчки обозначают, что перед тобой не рядовая культурологическая статья, а явление. Крупное явление в культуре, заставляющее посмотреть по-иному на наше прошлое, современное и будущее.

При этом статья столь ясна, что ее суть можно передать в нескольких абзацах. О чем она? О том, что во времена, которые мы переживаем, русская культура, вернее, то представление о ней, которое доминирует в общественном сознании («великая русская литература Толстого и Достоевского»), не справляется с реальной жизненной ситуацией (тут, впрочем, уместно вспомнить

Юрия Нагибина, который замечал, что ни Шекспир, ни Гёте, ни Толстой не спасли мир от фашизма и ядерной бомбы, но страшно себе представить, что было бы, не будь Шекспира, Гёте и Толстого).

Впрочем, это не отменяет справедливости общего приговора автора: «высокая» русская культура перестала срабатывать, мы наблюдаем «отсутствие отдачи от культурного наследия». Если под «отдачей», уточняет Русаков, понимать конструктивную роль национальной культуры для жизнеспособности страны: национального взаимопонимания, вменяемости общественных отношений, выработки ориентиров общественной мысли.

Почему так случилось?

Не буду пересказывать автора, чья аргументация представляется убедительной. Важнее другое. «Мы не можем легко поменять культуру, — пишет Русаков, — но можем по-другому ее увидеть, по-другому осознать».

Для этого надо уйти от кажущейся нам единственно возможной системы отсчета, при которой русская культура сводится к «классике», «высокой литературе», набору школьных хрестоматийных имен. Уйти от узкой части видимого спектра, двух с половиной «фильтров», через которые просеивается многообразная деятельность людей, живущих в России, и вспомнить о других входах в культуру, других ее пластах, реалиях, которые были естественны когда-то, а теперь…

Материнский язык

Наблюдающаяся глухота центра к окраинам. Пренебрежительное отношение к национальным культурам российских народов. Сегодня это очевидная реальность. Одно из последних, по-моему, поразительных подтверждений — концепция преподавания русского языка и литературы в Российской Федерации.

В одном из проектов этого документа, разработанного ученой комиссией под руководством спикера госдумы, предлагается в обязательном порядке везде в России вести преподавание основных предметов на русском языке, начиная с начальной школы. Даже в детском саду желательно разговаривать и играть по-русски.

Дивишься предложениям авторов концепции, которая уже вызвала протестующие письма из национальных республик. В угоду политической конъюнктуре некоторые специалисты позабыли азы классической русской педагогики К.Д.Ушинского, который более чем полтора столетия назад объяснял, что для нормального развития ребенка обучение в начальной школе должно проходить на родном (материнском) языке. Причем относил он это прежде всего к детям, как тогда говорили, «инородцев».

В комиссии есть серьезные, уважаемые ученые, и мы надеемся, что возобладает здравый смысл. Как жалко, серо выглядит очередное издание имперской русификации на фоне многоцветья и разнообразия современных национальных культур и педагогических практик! Мы постарались осветить их в недавно завершенном проекте: восемнадцати книгах образовательных путешествий по России под названием «Неопознанная педагогика» (инициатор и редактор этой серии — А.Русаков)2. Даже на фотографиях видно разнообразие культурных ландшафтов Алтая, Башкирии, Бурятии, Вологодской области, Марий Эл, Кубани, Калмыкии, Якутии…

«Другие миры русской культуры — не фон, не сырье, не обрамление, они — огромные явления, которые совсем иначе организованы, в которых мы обнаружим другие заботы, ценности, правила, способы самоорганизации».

«Областничество» и культура региональной идентичности. Культура научная. Культура крестьянская. Культура в «горизонтальном» рассмотрении: где «узлы» важнее «вершин». Культура педагогическая. Культура, созданная для мира детства...»

Рассмотрим вслед за Андреем Русаковым некоторые из них.

Культурные бюрократы

Возьмем самый неблагодарный вход в культуру — государственный. Казалось бы, уж какой-какой, а этот хорошо известен. Но знаете ли вы, что такое культурные бюрократы?

В 1915 году в российском ведомстве произошли кадровые изменения — пришел новый министр просвещения Павел Игнатьев. Популярный в то время в обществе вопрос — «мы» и «они» — он решал по-своему. Кто же были эти «мы» и кто — «они»?

«Они» — это не мы. Мы все понимаем, хотим, можем, но из-за «них» у нас не получается. Это «они» не хотят, не понимают, не могут. Поэтому приходится с «ними» бороться. Какими средствами? Для Павла Николаевича Игнатьева вопрос заключался не только в средствах. Он сомневался в постановке самого вопроса. Полагал, что есть только «мы», граждане России…

Это был культурнейший человек своего времени. Земского склада. Чутко вслушивавшийся в общественный интерес. Шедший навстречу требованиям жизни. И ужасно не любивший формализма.

В его служебной переписке еще в бытность товарищем главноуправляющего встречаются выражения: «не языком зеленого сукна», «не быть сановным говоруном», «скверная российская привычка: всегда начинать с того, что хапать». О многом он думал не только по служебным обязанностям. «Глубочайшее сознание, что без "человека" история не делается, а именно этого, главного, не видно, естественно, наталкивает на искание мучительного — "кто?!"»

И вот в разгар Первой мировой войны начинается уникальная реформа образования, от народных детских садов до университета. Идет бурное обсуждение, участвуют все слои общества. В том числе — «культурные бюрократы». Вглядываясь в их лица, я думаю, что мы напрасно жалуемся на власть бюрократов. Где они? Последний культурный бюрократ вымер после революции, а за ним, думаю, и обыкновенный, у которого в бумагах тоже полный ажур, который отвечает на любой запрос, записку не позднее двухнедельного срока (в этом я убедился, просматривая в архиве служебную переписку). Другое дело — что отвечает. А уж культурный бюрократ — нет, это вообще для нас что-то пока невообразимое. Но министр Игнатьев имел в виду именно этот «старый опыт русского сановника, чутьем знающего, что сейчас нужно, и не требующего велеречивых доказательств, напротив, многословие его смущает…»

Культурные бюрократы — это была сила. Благодаря им в России существовало законодательство. Сохранялась смета… Во время русско-турецкой войны граф Дмитрий Андреевич Толстой — тоже не из последних лиц в истории, министр народного просвещения — выдвинул благородную задачу: воспитать патриотов. А для этого предложил урезать смету по народному просвещению. Но ему неожиданно ответил военный министр, фельдмаршал граф Милютин: «Нет, это мое дело, — заявил он. — Я как военный министр чувствую нужду в распространении образования, для нас, военных, это — первое, главнейшее дело!»

И благодаря культурному бюрократу, военному министру, смета по народному просвещению была сохранена. А в Первую мировую даже увеличена на 30 млн рублей золотом. Именно благодаря культурным бюрократам из военного ведомства в России были открыты первые женские медицинские курсы, благодаря ведомству финансов, торговли и промышленности создан новый тип школы — коммерческое училище и политехнический институт, в ведомстве земледелия существовал комитет грамотности. «И столько другого, — сообщала петроградская газета «Школа и жизнь», — чему будущие поколения будут с трудом верить».

Министр, который никому не нужен

Впечатляющий пример из того же ряда — Александр Васильевич Головнин. В историческом архиве в Петербурге я нашел его рукопись полуторастолетней давности под названием «Записки для немногих». Из них можно узнать, что думал автор, статс-секретарь Головнин, о высоком положении министра народного просвещения. «В нем, — заметил он, — никто не нуждается, никому он не может быть полезен и нужен».

Действительно, а кому он нужен? Что с него взять? Примечательно, что этот вывод сделан в золотом XIX веке, когда в России существовало одно из самых культурных правительств за всю ее историю.

Записки Головнина не только объясняют, в чем причина провала знаменитой административной и государственной реформы Александра II (да и всех прочих наших реформ), но и являют образец той духовной «управленческой культуры», в сравнении с которой представители современного «русского менеджмента» выглядят так, будто только что слезли с дерева.

Вот несколько штрихов к портрету Головнина.

Среди членов правительства он был, кажется, самый младший. Сын некогда известного морского исследователя, писателя, адмирала. Широко образован, владел пятью языками. Сохранилась единственная старинная фотография — маленький сутулый человек. Внешне очень некрасивый, но симпатичный. Говорили, что ему была свойственна какая-то редкая «утонченная вежливость». Казалось бы, что особенного в тот век, для людей его круга? А вот запомнилось. Был он сдержан, полностью лишен не только злобы, но даже раздражительности. О своих политических противниках, которые принесли ему много зла, не позволял себе ни одного резкого недоброго слова. Если приходилось говорить о ком-то из них официально, в высших учреждениях, общественных гостиных, всегда выставлял достоинства и молчал о недостатках. Что еще запомнилось? Был трогательно верен друзьям, тверд в убеждениях. Стоило человеку, достойному уважения, сойти с поста, лишиться власти и былого значения, как Головнин, напротив, усиливал свое внимание и уважение именно к этому лицу.

Водились за ним и странности. Единственный из членов правительства он не носил министерского фрака, даже не имел визитных карточек министра.

Россия без дураков

После объявления царского манифеста новое правительство начало реформы. Оказалось, что в России это не так просто. Проекты были красивы на бумаге, но вязли в бездорожье и Государственном совете (что-то вроде верховного законодательно-совещательного органа, там сидели люди старой закалки). Воровать стали больше, чем при Николае I. Местное самоуправление бездействовало, а административный аппарат наместников государя рос не по дням, а по часам.

На фоне трудностей государственного масштаба ведомство народного просвещения мало кого интересовало. В то время это было богом забытое заведение, напоминавшее, по словам современников, Луку Лукича, смотрителя городских училищ из гоголевского «Ревизора». И вдруг ожило.

Новый министр обратился к людям разных кругов общества, партий и убеждений с предложением дать правдивую картину положения дел. Давно этого никто не спрашивал, и многие откликнулись. В «Журнале Министерства народного просвещения» из номера в номер начали печатать для всеобщего обозрения отчеты, справки по каждому учебному округу и заведению. Посыпались горы предложений, записок, мнений, проектов от русских педагогов, ученых и даже из-за рубежа. Собралось два тома «Взглядов на высшее образование» (было и на «низшее», но в архиве не нашел). Зашумели учительские съезды, задумались ученые сообщества. Что Россия? Как Россия? В то время в ней строили заманчивые планы: «Предпринимательство и частный капитал — мощные рычаги подъема русской промышленности», «Парламент наподобие западноевропейского», «Конституционная монархия»! Славные планы. А вот как бы построить страну без дураков? Говорят, об этом мечтал даже Николай I, но, как признавался сам, «не нашел прямого сочувствия в семействе». Как это, Россия — и без дураков? Без дураков, но с воскресными школами, с публичными лекциями «О мощении дорог», «Об освещении домов и улиц»… Именно тогда открыли первые народные школы. У них было большое будущее. Головнин ездил во Францию, советовался с министром Гизо, автором знаменитого закона о народном образовании. Открыл учительские семинарии, их опыт позже изучали в Германии. Классы русской стенографии для приготовления публичных присяжных. Школы аграрные, ветеринарные — для выходцев из народа, которые должны были заменить «нынешних знахарей и коновалов» (кто его знает, вдруг бы и заменили!).

Все это намечалось в будущем. А тогда Головнин был увлечен настоящим. Провел реформу чиновничьего аппарата. Заменил окружных попечителей-генералов известными педагогами. Упразднил в Министерстве просвещения цензуру и подготовил закон о свободе слова…

Разномыслие

В соответствии с потребностью жизни. В согласии с предначертаниями государя. В единстве с правительством, члены которого заявляли то же самое, с этим шли на общественные преобразования, к этому призывали. Но тут стало выясняться, что по каким-то причинам предложения министра Головнина не находят сочувствия и поддержки в правительстве и других высших учреждениях. Более того, вызывают явные препятствия и противодействия. Головнин не видел в этом тайных козней и объяснял просто — разномыслием. Одна из главок его записок так и называется: «Случаи разномыслия Головнина с прочими министрами и в высших государственных учреждениях».

Первый такой случай произошел буквально сразу после вступления его в должность министра. В январе 1862 г. в Зимнем дворце в присутствии государя собралось совещание. Министр юстиции доложил свое мнение о необходимости наказать студентов университета за беспорядки. А для этого предложил разбить студентов на разные категории и каждой установить свой тип наказания.

Предложение министра юстиции показалось логичным, и все согласились. Один министр просвещения Головнин выступил против. Он сказал, что даже более строгое наказание в судебном порядке студенты воспримут более спокойно, чем это несправедливое, без суда. И как же можно, удивился он, поступать так с учащимися, когда их учат, что без суда никто не наказуется в благоустроенном обществе? «Все эти аргументы, — записал Головнин, — произвели на присутствующих весьма дурное, неприятное впечатление».

Почему? Очевидно, тут проявилось какое-то разномыслие…

В другой раз Головнин выступил в правительстве в защиту педагогов. Дело вообще было смехотворное. Профессорам, заботам которых вверяли тысячи молодых людей, не доверяли получать без цензуры из-за границы периодические издания. Головнин заметил, что такое недоверие обидно для профессоров. К тому же, бывая за границей, профессора и так все читают. «С мнением Головнина согласился только один член Комитета министров, а прочие заявили, что не находят нужным давать особые права профессорам, в то время как даже высшие государственные сановники, коим следить за ходом политических дел и общественного мнения более необходимо, и то такими привилегиями не пользуются…» И правда. Но тут хоть какое-то основание для разномыслия. Ведь иной раз дело не стоило выеденного яйца. Всем министрам было очевидно, что это так, однако министр просвещения предлагал это вслух и проигрывал. Почему он все время проигрывал? Шел против общего мнения, направления? Не в этом дело. Сговорись он предварительно с тем, другим членом кабинета, попроси поддержки и сам поддержи, когда надо, прошло бы его мнение. Но он был всецело увлечен своим делом. Не сговаривался. Не поддерживал обычных товарищеских отношений между министрами.

А ведь на этом все построено, этим все определяется. Не высшими политическими соображениями, а тем, в каких личных отношениях находится министр просвещения, положим, с министром финансов. От этого зависит состояние народного образования. Поэтому ему отказывали. На учебники для народных школ. На гимнастические снаряды для подрастающего поколения. На новый телескоп. Или на экспедицию для исследования российских владений по островам и берегам восточного океана…

Дело-то обстояло проще. Не показалось в каком-нибудь Государственном совете, в правительстве некое конкретное лицо — и «Российское могущество Сибирью прирастать…» не будет! (А ну как тут разгадка тайны России, загадочной ее души?)

Чего он не мог

Случаи разномыслия встречались все чаще. И самое грустное, замечал Головнин, что государь всегда принимал мнение противоположной стороны, и все это видели. Министр просвещения оказывался в одиночестве. Почему? Может быть, другие министры были необразованны? Маловероятно. Имели иные убеждения, принципы — положим. Он за просвещение, за свободу, за прогресс, а они — против? Нет. Кто же против прогресса! Просто одни министры могли делать нечто такое, чего он позволить себе не мог. Скажем, провозгласить гласность и одновременно преследовать за критику.

Чего он еще не мог? Читать доносы. Сжигал их, не распечатывая. Пользоваться услугами тайных агентов, перлюстрацией, выписками из чужих писем, чем занималось тогда III отделение Его Императорского Величества канцелярии, дабы узнать образ мыслей и действия подданных. Было это в России в то время (впрочем, как и в другие) делом обыкновенным, многие министры этим пользовались. И даже государь. «И это тоже ляжет черным пятном на блестящую историю великих преобразований, которые стяжали безусловную славу императору Александру Николаевичу», — записывает министр просвещения Головнин. Но тут же себя останавливает: «Не надобно искать пятен в солнце».

У него была редкая даже в XIX веке черта: стараться не судить других. Новый 1867 год в своих записках он начал с молитвы: «Даруй мне среди моя прегрешения и не осуждати брата моего». Или по-другому, со свойственной ему математической точностью выражения: «Критиковать других легко, но вряд ли подобная критика может быть сколько-нибудь основательна и справедлива, ибо мне неизвестны все обстоятельства, все понудительные причины их действий, и потому я произношу суждение на неполных данных. Критиковать себя очень трудно, ибо самолюбие прокрадывается в самое осуждение собственных действий и приходится вспоминать поговорку: "Унижение паче гордости"».

Действительно, непросто представить себе, чтобы человек, государственный деятель, в самом разгаре деятельности отстраненный от поста, взяв перо, составил не жалобу, не обвинение для печати, не излил, наконец, на последний случай в записках для немногих негодование на противников, а спокойно и беспристрастно, стараясь судить в себе «как бы действия другого», не оказывая снисходительности и не щадя своего самолюбия, установил, что им самим были сделаны разные ошибки и упущения, которые повредили и делу, и ему лично.

«Ошибки» Головнина

Эта главка записок называется «Ошибки, допущенные Головниным в бытность министром народного просвещения». По его мнению, их было несколько. Первая ошибка, полагал Головнин, состояла в том, что «следуя прежним, господствовавшим у нас понятиям и обычаям (обратите внимание, были, значит, такие понятия. — А.Ц.), он прежде чем вступить в должность обязан был переговорить с другими министрами, изложить свои мысли и убеждения, предположительную систему действий и удостовериться, может ли он рассчитывать на помощь и содействие. Затем изложить государю план своих действий, получить одобрение. «А если нет, если воззрения разойдутся, то и не браться за деятельность, которую не мог бы считать продолжительной и прочной…»

Интересно, что скажут по этому поводу современные государственные деятели? Выглядит странно. Назначили человека министром, вручили портфель. Но прежде чем отправиться к себе в кабинет, он идет в другие, самые высокие, излагает предположительную систему действий, свои мысли и убеждения, устанавливает сходство воззрений и, выяснив теперь (правильно, а когда же и выяснять, как не теперь, получив портфель, до этого-то много чего можно наговорить), что воззрения расходятся, возвращает собственными руками портфель министра назад?! Да чтобы еще общество знало, почему (так вот что такое государственное управление)!

Размышляя над его ошибками, можно прийти к выводу, что Головнин просто взялся не за свое дело. Ведь ясно же, что у него полностью отсутствуют главные, известные нам качества государственного деятеля: способность приобретать политических друзей, сбивать «команду». Умение припугнуть, пригрозить, вмешаться в действия других ведомств (чтобы в твое не лезли). Не уступать ни в чем, спорить до хрипоты по вопросам второстепенным. Негодовать на неисполнение законных требований. Жаловаться государю, делать обиженную мину, шептать на ухо — вот верный, испытанный путь к победе. Однако министр просвещения Головнин делает из разбора своих действий другой вывод. Тоже странный для государственного деятеля. Главное упущение, ошибка в том, говорит он, «что, будучи на стороне истины, не умел доставить ей торжество, не умел выставить ее в том виде, при котором отрицание оной было бы совершенно невозможно…»

Разумеется, видя постоянное недоброжелательство и недоверие, он понимал, что его могут освободить в любой день (поэтому, кстати, и не заводил визитных карточек министра). Друзья говорили ему: любезный друг, побереги себя, уходи… Но Головнин поступался самолюбием, потому что хотел довести до конца несколько дел, которые считал важными. И за четыре с половиной года (пятьдесят два месяца, как сам высчитал) кое-что успел. Государственные расходы на образование выросли в России вдвое и стали, пусть ненадолго, самыми крупными в Европе. Получили автономию и поддержку университеты. Сто двадцать одаренных молодых людей, кандидатов на разные кафедры, были отправлены учиться за границу, и через десять-пятнадцать лет загорится созвездие имен — Менделеев, Мечников, Тимирязев, Ключевский…

Новые люди и старые

Увольняя министра просвещения, государь сказал, что вполне ценит его намерения и усердие и ни в чем не может упрекнуть, но против него сильно возбуждено общественное мнение, и что бы он ни делал, все истолковывается в дурную сторону. «Теперь, — сказал государь, — нужны люди новые».

Действительно, время такое наступало. Правительственные реформы почему-то не получились, в обществе началось брожение, и понадобились новые люди, которые смогли бы разрешить эти вековечные российские проблемы между свободой и необходимостью, государством и человеком, словом и делом.

А Головнин был человек старый. Со слабостями, недостатками, которые он почему-то анализировал, размышляя о правительстве, о государственном устройстве своего времени. «Так я давно и часто, — отмечал он в своих записках, — замечал в себе недостаток гражданского мужества, неспособность к самопожертвованию, к риску своим положением, жалованием, состоянием, комфортом…»

Следует заметить, что в ту эпоху риск для человека его положения был не так велик. Государственный пост не так уж поднимал уровень благосостояния над простыми смертными. В конце концов, у него был свой дом в Петербурге, имение в Рязанской губернии, что, вообще-то говоря, естественно (если человек ничего не имеет — очень рискованно делать его государственным деятелем). Видя «ход нашей администрации», Головнин испытывал подчас, по его словам, такое отвращение, такую тошноту, что серьезно думал, как бы вовсе оставить службу (после освобождения от поста министра он служил в каком-то совете). И подсчитывал, как устроить жизнь так, чтобы обходиться без жалования. Но были препятствия. Какие же? Тогда, говорил он, придется прекратить расходы на благотворительные заведения в уезде — на больницу, школу мужскую и школу женскую, акушерскую, на пенсии, на ежемесячные пособия увечным и старикам…

И не решался на самопожертвование.

Это качество государственного деятеля он вообще подвергал сомнению, полагая, что без всякой надежды принести какую-либо пользу, без надежды достигнуть цели оно безрассудно, что глупо напрасно раздражать сильного, что вполне можно приносить пользу без самопожертвования, но пользу в умеренном размере, что случаи, когда действительно нужно самопожертвование, встречаются крайне редко, а в наше время, во вторую половину XIX столетия, и вовсе не встречаются.

«Но нельзя, однако, не сказать, — замечал он в то же время, — что под влиянием этой аргументации душа становится как-то мельче и благородные порывы являются реже и реже…»

Неизвестное устройство

На его лицейской золотой медали выпускника сороковых годов девятнадцатого века значилось: «За добронравие и успехи». Но что, спрашивал себя Головнин, в сущности значило слово «добронравие»? Просто безмолвное повиновение. Угождение начальству. И как судить известных людей, которые последовали воззванию Пушкина «Пока сердца для чести живы…»?

В своих записках он часто вспоминает Пушкина, Дельвига, цитирует стихи… Лицейская привычка. И все-таки он считал, что они были безумцами. Безумцами, которые действовали благородно, с самопожертвованием, но приносили отчизне больше вреда, чем пользы, возбуждая репрессии, усиливая тяжести гнета. Они были безумцами, потому что не сообразили, что нельзя достигнуть ограничения самовластия там, где огромное большинство вовсе не желает этого и прямо предпочитает жить под неограниченной властью Единого, чем под управлением сонма так называемых народных представителей, что нельзя устроить республику там, где нет республиканцев…

Как большинство современников, Головнин был, видимо, монархистом. И хотя сам пытался осуществить удивительную общественную реформу, ему не приходило в голову называть ее демократической. Впрочем, по запискам чувствуется, что безумный вопрос этот волновал его до конца жизни. «Пушкин писал в 1818 г. Сейчас 1886-й. Никому не известно, когда Россия воспрянет ото сна, через сколько поколений это случится…»

Каждый раз думаешь, что это случилось сегодня. Теперь, с нами, что тогда они пытались, но у них не вышло в силу объективных условий и обстоятельств. Почему государственная реформа Александра II не состоялась и все пошло назад, к Николаю I? А возникли неблагоприятные обстоятельства. Смягчили цензуру, дали свободу слова — вышла из берегов печать, обрушилась на правительственные реформы. А если бы этого не случилось?.. Если бы, когда открыли дорогу предпринимательству — торговым ассоциациям, биржам, банкам, — не выросло в неимоверных масштабах казнокрадство? Не обнаглели бы революционеры-демократы, не вспыхнули бы восстания в национальных окраинах? Не было бы, наконец, выстрела в государя, тогда бы…

Интересно, удалось бы тогда Головнину довести свою образовательную реформу до конца, возникло бы цивилизованное общество? Чем больше думаешь, тем яснее сознаешь, что суть этой истории — не столкновение хорошего человека с плохими, или даже не плохими, а просто сидящими в государственной машине, в то время как он в ней не сидит (ведь и сам писал, что его никак нельзя считать членом правительства, которое тогда, в середине девятнадцатого века, заведовало судьбами России, и не может разделить ни славы того правительства, ни упреков к нему).

Нет, суть этой истории, по-моему, в другом. В столкновении людей из одной, хорошо известной нам государственной машины с человеком из машины нам неизвестной. Во всяком случае, мы никогда в нее не садились, не изучали, не трогали рычаги. Да и не машина это…

У такого неизвестного нам «устройства» совершенно другие функции, способы действия. Другие ценности, цели. Какова тут роль просвещения? Разумеется, все правительства считают, что оно важно. Но весьма немногие осознают, что оно — главное. «Что все остальные отрасли государственной или правительственной деятельности должны быть только средством для преуспеяния просвещения, цель которого — развитие высшей духовной природы человека…» Государственного деятеля. Общества…

Туманно? Сумрачный хмурый Петербург. На бывшей Гагаринской набережной, между институтами археологии, астрономии и общего образования взрослых, стоит безымянный заброшенный дом. Из балкончика пророс куст. Дверь заколочена, окна на первом этаже закрыты жестью, на других — мутные… А были светлые. В середине позапрошлого века тут находился кабинет министра просвещения Александра Васильевича Головнина.

По иронии судьбы прямо напротив его дома, на том берегу Невы, стоит «Аврора».

Частная история

Но довольно министров, обратимся к обычным людям.

Перейдем от государственной истории к частной, доверять которой, по-моему, больше склонен Андрей Русаков, разбирающий завалы к разным входам в культуру.

Следуя за ним, я зашел в Народный архив, размещавшийся еще недавно в Москве, на Никольской улице. Собачник гулял в Замоскворечье и подобрал дамскую сумочку — потертый ридикюль, а в нем очки без стекол, перо №86 и пачка писем с Первой мировой.

Похоронки, фотографии, открытки, коммунальные счета, трамвайные билеты — в Народном архиве хранится то, от чего отказываются архивы государственные. Частные истории никому не известных людей.

Когда-то я рассказал о двух таких историях. Одна — в дневниках Наташи Ходот, восторженной, переполненной жизнью гимназистки («Четверг, число… шут его знает какое число… Весна, весна, что может быть лучше!»). Она умерла в четырнадцать лет от туберкулеза в 1923 году, и остались две тетрадки, одна в красном, другая в черном переплете, с засушенной фиалкой меж страниц. И свидетельство — спустя семьдесят лет — ее старшего брата, профессора Владимира Владимировича Ходота. Разглядывая под увеличительным стеклом вылинявшие строчки, он разобрал от начала до конца дневник Наташи, передал из семейного архива в народный. И рассказал мне и другим людям, что произошло за этот трагический, бессердечный век с «героями» радостных дневников Наташи. «Проблэма, — как по-старомодному выразился последний из Ходотов. — Надо бы ее продумать до конца».

К концу того века или, может быть, уже в веке нынешнем составлен список палачей и жертв. Тех, кто хотел крови и кто ее не желал, зато и пролил сам. А тут, в дневниках веселой девочки, гимназистки Наташи — абсолютно целая, до конца прямая, несломленная, совершенно аполитичная судьба. Принадлежит она нашему веку — или нет? Вот два мерила, две чаши весов. На одной — монументы, скрежет железа, грохот взорванных дворцов и проложенных путей, а на другой — жалкая фиалка, засушенная в тетрадке. И каков итог, что перевешивает — скрежет железа или дыхание увядшего цветка?

Это о русской культуре, о переосмыслении ее, о поиске других входов, о которых пишет мой друг Андрей Русаков. О том, что частная человеческая история, вообще-то, не менее (а по-моему — более) важна, чем государственная, надо только поменять оптику, взглянуть на происшедшее и происходящее с нами с другой точки зрения.

Записки немолодого отца

А другую историю из Народного архива составили два рукописных дневника. Один вел от лица своей дочери Христины с первого дня ее рождения немолодой отец, князь С. В. Голицын. Четверг, 7 июля 1871 г. «…Я делаюсь заметно понятливей. Отца я уже твердо узнаю, особенно, когда он в красной блузе, не принимаю его больше за мать, не лезу к нему с просьбой, чтоб он накормил меня, а просто улыбаюсь ему и ловлю его за седую бороду…»

Совсем иной, чем наш, поток времени, с иным отсчетом в календаре. Совсем иной поток, чем тот, который бурлит вокруг современников маленькой княжны и ее стареющего отца. С другими событиями, отсчитываемыми от рождества Христины. На восемнадцатый день она терпеть не может пеленок. На тридцать шестой — села, держа прямо голову. День сотый — опасно дует из окна, не простудилась бы… прорезываются зубки. Христина жует фиалковый корень. Ни волнения в Польше, ни покушение на государя, ни споры об эмансипации не нашли отражения в дневнике — только чем кормили, во что играли, в котором часу укладывали. Сущие пустяки. Играла, ударилась о стул, отец приложил холодный компресс, боль прошла, маленькая шишечка осталась. Откуда любовь?

Дневник этого отца, князя Сергея Владимировича Голицына, попал мне в руки сто с четвертью лет спустя. По странному совпадению — незадолго до рождения моей собственной дочки Юлии. Оказалось, что мы с ним сверстники и оба немолодые отцы. И я тоже стал вести дневник. Так возникла тема.

«…Лето 2000 года, Юленьке скоро два.

Работаю в кабинете. «Окой дев» — «Что?» — «Окой дев». Не понимаю, чего она хочет. «Окой дев, — настойчиво повторяет она. — Окой дев! Окой дев!»

Наконец до меня доходит — «открой дверь».

Вот так ребенок достукивается до взрослого…»

А он, зачем он записывал все эти 1526 первых дней от рождества Христины? Что тут? «Жизнь наша продолжает течь однообразно, — выведено красными чернилами круглым почерком матерью во время отъезда отца. — Нынче опять не случилось ничего, достойного перейти в потомство».

А что было? «Вечером плясали, играли, пили чай, ели орехи...»

И вся жизнь? Ничего достойного?

О матери. «У нее очень болит правая грудь, и когда я сосу ее, боль делается невыносимой. Тем больше я должна буду ценить и любить мою мать».

О будущих супругах. «Лишь бы мы были хорошими людьми и любили друг друга».

О детях. «Я буду растить их в презрении всяким предрассудкам».

О ближних. «Какая несносная моя няня. Ни в чем не знает она умеренности: ест, так объестся, квас готова пить ушатами. Начнет мыться, так всю воду, весь пар и жар готова потребить на себя одну. Перессорилась со всеми... Впрочем, — записано в дневнике, — отец любит брать в людях то, что в них хорошо, снисходя к их недостаткам».

О себе. «От чувства пользы не может быть покоя, а угрызения совести бывают часто».

Обо всем. «Роптать на судьбу стыдно...»

Кому это адресовано? Для кого писался «Дневник Христины»? Ее уже давно нет на свете, она умерла в 1932 году. Родственница ее, Наталья Алексеевна Пузыревская, урожденная Маклакова, диспетчер «Скорой помощи», незадолго до своей смерти передала дневник в Народный архив, что в старой Москве на Никольской улице, где я и нашел его.

Разбирал с лупой день за днем, пока моя дочка спала, параллельно писал свой дневник. Авось кому-то пригодится...

Ничто не вечно, когда-нибудь всему приходит конец. Слабеет былая мощь, тускнеет слава, развеиваются иллюзии. Остается незыблемым то же, что и всегда, — детство, отцовство…

Такая старая страна. Усталая страна.

Но кто сказал, что у нее не может еще родиться ребенок? И начаться новая жизнь — исчисляемая от его рождества?

Смена пейзажа. Страна для детей. Страна взрослых

Андрей Русаков вспоминает эмигрантскую строку Игоря Северянина «…Вернуться в дом Россия ищет троп», замечая, что едва ли не большая часть населения страны ощущает себя словно в эмиграции, изгнанной из дома на какие-то «пути», наблюдает происходящее словно через стекло застрявшего в тупике вагона. «Пора возвращаться. Уходить с большой дороги и сворачивать к дому», — обращается к нам автор.

«…Про прошлое и даже про настоящее, общие ценности, пределы допустимого и запретного многим из нас уже не договориться, но мы можем договориться о том, что понятно всем: обсуждая Россию как страну, обращенную к детям. Как детям рядом с нами живется? На что они могут надеяться? Какой дом, город, область, страну мы им оставим?»

Не «страна дедов», а страна детей и внуков.

«…Вот — страна «от дома до работы», страна «где пьют и зарабатывают», «пашут и отрываются», где что-то истерично чтят и нечто настойчиво ниспровергают.

А вот — страна, уютная для детей, удобная для семейной жизни и воодушевляющая возможностями состояться в завтрашнем дне.

Каждый может оценить меру необходимых усилий для смены пейзажа».

Но страна для детей — это обязательно и страна взрослых.

«Тех, кто ответственно укрепляет общий с детьми житейский мир и демонстрирует образ «достойной взрослости»».

Пора взрослеть…

Упорно создавать, разворачивать такое общественное пространство, в котором разговаривают взрослые люди о взрослых вещах. Что это за вещи? Прежде всего, пишет Андрей Русаков, это — домашнее измерение, экономика согласия. Человек у себя на родине, с маленькой буквы.

«Не вообще в державе, а в своей стране — тех масштабов, которые человеку близки по складу биографии. Где он находит то, что для него лично дорого».

Эти люди дороги и мне.

Азбука достоинства

Я всю жизнь работаю с ними, пишу о них, и многие годы экспедиций и путешествий по России убедили меня, что люди не перевелись, и они живут, мыслят, действуют в начале XXI века, как мыслили и действовали в других обстоятельствах и в двадцатом, и девятнадцатом…

Они встречаются всюду. На любую букву алфавита.

…Алтай. Народная библиотека в Уймонской долине, которую открыл летчик Леонид Калошин.

…Башкирия. Удивительная школа заповедника Шульган-Таш — с реликтовыми рощами, бортничеством, каповыми пещерами, первобытными рисунками — прекрасный мир, который охраняют от уничтожения очередной «стройкой века» Людмила Кичаева, Александр Волков, Марат Муллагулов…

…Вологодская область и ее жители, среди них удивительный директор учебно-воспитательного учреждения закрытого типа для детей с девиантным поведением (проще говоря, колонии) Алексей Пикунов. Учителя из села Борисово-Судское братья Сальниковы, воспитывающие в сельской школе ученых… Люди, говорящие своей жизнью о том, как старое обновляется, а новое становится старым, и о том, как научиться жить, не боясь свободы. Не большинство или меньшинство, а отдельное, уникальное, реликтовое оказывается показателем благополучия или неблагополучия места, в котором мы обитаем.

…Тамань, жизнь среди синего, белый парус надежды, за которую воюют сколько уже лет с теми, кто задумал превратить край во взрывоопасное хранилище, экс-глава Тамани Геннадий Майков и его друзья.

…Красноярский край, Енисейск, гимназия с крутыми ступеньками, по которым поднимался великий исследователь Арктики Фритьоф Нансен, выступавший перед детьми в 1913 году и написавший книгу о Сибири «Страна будущего», а оказалось... Город вечных ссыльных, карта не путешествия, а конвоя.

И проект молодой учительницы и учеников этой гимназии, выполненный в наши дни, совершенно не в духе Нансена: «Изгнанные в Сибирь глазами потомков». В нем эти мальчики и девочки рассказывают историю своих родных, репрессированных и сосланных в Красноярский край в 30—40-е годы двадцатого века. Будущее зависит от них, от этих замечательных ребят, которым сегодня 14—15 лет.

…Якутия. Изумляющий северный прыжок в другое будущее, в высоту, который состоялся благодаря моему другу — педагогу, филологу, мыслителю и лидеру инновационного сообщества Николаю Бугаеву и его друзьям и коллегам.

Сколько таких людей, которые могут изменить пейзаж страны?

Страна возможностей

«Не будем предаваться иллюзиям. Никакой великой демократической России мы при жизни не увидим, — спускает с небес на землю Андрей Русаков и ищет выход: — Но добиваться паритета бюрократических сил и демократических практик, административной жестокости и человечности, безразличия к людям и уважения к ним — можно и должно».

Надежда — на людей горизонтали (а не «пирамиды Хеопса», как заметил о властном управлении другой мой друг, чиновник-новатор Евгений Куркин).

Надежда — продолжает Андрей Русаков из другого поколения — на «людей каркаса», людей ответственности, на которых ложится тройная нагрузка. Искать друг друга, налаживать сотрудничество и совместно решать сверхсложные проблемы. Блокировать негатив, идущий с централизованных верхов, минимизировать сваливающиеся оттуда беды, отвоевывать фактические полномочия (прежде всего, заметим в скобках, на низовом уровне, в многочисленных поселениях страны, куда в силу физической невозможности, да и просто лени, можно надеяться, не доберутся ни верховные правители, ни их наместники).

И еще — поддержка тех, кто далек пока от самостоятельности и ответственности.

Мыслимо ли это дело? Подъемно ли? Сколько таких «людей каркаса» есть в стране?

Примеры, которые перед глазами, говорят, что достаточно двенадцати процентов, чтобы изменить пейзаж, возродить федерацию, создать «страну возможностей», многообразия…

Ее не создать простой поддержкой местных «самобытностей».

«Страна засветится, — пишет Андрей Русаков, — когда в каждом обжитом месте будут пульсировать, соединяться, обновляться различные культурные традиции, а перед каждым жителем будут открыты деловые, культурные и образовательные сообщества из многих мест».

Карта «страны возможностей», по Русакову, выглядит не разделенной на разноцветные лоскуты, а переплетенной разноцветными нитями. И для того чтобы это произошло, необходимы грамотная разведка и эффективное использование культурных ресурсов, чем, собственно, и занимаются мой друг Андрей Русаков и другие наши общие добрые знакомые и друзья.

Люди с доброй приветливой улыбкой, которые неприметно, изо дня в день, плетут кружево сотрудничества и практических дел. И дарят воздух надежды.

То, что предлагает начать нам делать теперь же, не откладывая на завтра, Андрей Русаков, — это «переоткрытие культурного прошлого и настоящего», что, вообще говоря, есть норма национального развития. Кстати, из пятидесяти стран, попытавшихся в последние десятилетия сделать скачок из традиционного общества в современное, получилось у пяти. И во всех случаях того качественного преобразования, что носит название социокультурной модернизации (вслед за Японией ее осуществили «молодые драконы» Юго-Восточной Азии, теперь пробует Китай), происходит глубинное переосмысление собственной культуры, обращение к иным образцам, ценностям.

P.S. Когда я готовил эту статью, то попросил Андрея Русакова прислать список изданного им за эти в общем немногие пятнадцать лет. Догадывался, что немало, но не мог вообразить, что «полочка педагогических книг из подготовленных А. Русаковым» будет включать… за триста наименований.

Среди этих более чем трехсот изданий — книга газетных статей Симона Соловейчика (из них Андрей составил даже несколько книг), удивительная «Тысяча мелочей большой дидактики» удивительного педагога Елены Яновицкой, которая конкретизировала в педагогических деталях, приемах и сделала доступным для всех учителей и детей в двадцатом веке то, что классик педагогики Ян Амос Коменский создал в самом общем виде в семнадцатом. Книга «Что хранится в карманах детства» создателя замечательного разновозрастного, до сих пор живущего сообщества Татьяны Бабушкиной, книга «Школа будущего, построенная вместе с детьми», директора самой свободной, демократической школы страны Александра Тубельского…

Многие авторы книг, составителем и редактором которых стал Андрей, были совершенно неизвестны широкому кругу, а иногда даже специалистам. Что говорило академической среде, педагогам имя Евгения Шулешко, книга которого «Понимание грамотности. Условия успеха. Метод обучения» издана Андреем Русаковым в двух томах? Что слышали современные учителя о Татьяне Львовне Сухотиной-Толстой, Юлии Ивановне Фаусек, Елизавете Ивановне Тихеевой («Три путешествия в Рим к Марии Монтессори»)?

Я.Симонович, А.Симонович. Организация детского сада в ХIХ веке. Статьи из первого российского дошкольного журнала (ред.-сост. А.Русаков, 2014, и такой же том — в начале XX века, и такой же — в годы революции).

Шеститомник о современных детских поэтах, прозаиках и переводчиках под редакцией Михаила Давидовича Яснова, старшего друга Андрея.

Собственных книг немного. «Школа после эпохи перемен», написанная Андреем Русаковым в 1999 году. Не педагогический роман, не монография. Обозрение того, что происходит в школе и образовании; жанр, кажется, скромный, но это смотря как обозревать. То, как это делает Андрей Русаков, можно, по-моему, без всяких натяжек отнести к самым замечательным образцам педагогической мысли.

И «Школа перед эпохой перемен» — книга, написанная и изданная спустя пятнадцать лет. Книга об образах позитивного национального будущего, которые может предложить России ее педагогический опыт. О том, как осмысление педагогических дел и событий может послужить учебником для проектов общественного развития, а общественные практики могут непосредственно опрокидываться в реалии школьной жизни.

Мне кажется, что между этими трудами Андрея Русакова и статьей нынешнего года в «ДН» — самая непосредственная, прямая связь.

_____________________________

1 См. «Дружба народов», 2016, № 1.

2 Многие из очерков, вошедших в книгу, были первоначально напечатаны в «Дружбе народов». (Прим. ред.)

Дружба Народов 2016, 5

Россия > Образование, наука > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912876

Россия > СМИ, ИТ. Армия, полиция > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912825

Василий СУББОТИН

Знамя Победы

Из дневников писателя

+++ ——

Василий Ефимович Субботин (1921—2015), один из известнейших представителей военного поколения писателей. Участник Великой Отечественной войны. Войну закончил в звании старшего лейтенанта в составе 150-й стрелковой Идрицкой дивизии, участвовавшей во взятии Берлина и штурме рейхстага. Автор книг стихов и прозы, переведенных на многие языки. Среди них книга, получившая широкое признание: «Как кончаются войны», рассказывающая о последних днях войны. Член Союза писателей Москвы, лауреат литературных премий имени А.Фадеева (1980), К.Симонова (1982), Н.Заболоцкого (2002).

1960

Январь 30. Приехал в Ессентуки.

Вчера — 7 февраля — мне стукнуло 49. Нет, я описался, пока еще 39...

Весь январь я провел в переделкинском доме. Надо было писать книжку, но написал мало, десять дней последних и вообще пропали, упал на улице, разбился, и, по совету врача, пришлось лежать в постели. Конечно, забрал сюда все свои бумажки в надежде на то, что удастся поработать здесь, в Ессентуках, но пока гоняю себя по процедурам. А хотелось бы написать хотя бы два небольших рассказа — один о Пятницком, другой — о Кошкарбаеве и Булатове и — в интересах правды — предложить их «Литературной газете» в номер к 23 февраля.

Сосед за столом стал мне рассказывать, как брали рейхстаг, — прочел сегодня в местной газете информацию о том, что собираются ставить документальный фильм, посвященный героям рейхстага в мирные дни. Сам он, по его словам, был в части, которая брала Берлин, но дошли только до Бранденбургских ворот. А Кантария и Егоров «подобрались» с другой стороны. (По его словам получалось так, что они воспользовались моментом и, со стороны главного входа проникнув в рейхстаг, поставили знамя.)

Он хотел продолжать свой рассказ, но я понял, что мне надо объявиться. К немалому, надо сказать, моему удовольствию, сам он оказался Героем Советского Союза, был у Берзарина, в 5-й армии. Человек неглупый, он не стал рассказывать о том, как они пытались привезти свое «Знамя Победы» в Москву. Однако успел рассказать о том, как он с группой бойцов (20 или 25 мая, но скорее всего в июне, перед парадом Победы в Москве) снимал с купола рейхстага флаг, стоявший после того, как наша армия ушла на Эльбу, а 5-я берзаринская осталась в Берлине...

О том, как они снимали этот свой флаг, рассказывает с волнением как о подвиге. Лестница, ведущая к площадке на куполе, была перебита и шаталась, было страшновато.

Фамилия этого человека Бойченко, Виктор Кузьмич.

Информацию в газете я прочел, он мне ее дал. Судя по этой статейке, фильм делается на этот раз о Неустроеве и Самсонове. Однако всякого рода неточностей в этой маленькой заметке оказалось достаточно.

Выяснилось, что молодой киносценарист, взявшийся писать о сегодняшней жизни героев рейхстага, живет не только в нашем санатории, но и в той же самой дачке, что и я, его комната — напротив моей. «Я все знаю», — сказал он в ответ на какое-то мое замечание. Оказалось, однако, что пока он разговаривал только с «нашим консультантом», как он выразился, с Перевёрткиным.

В своей заметке, здесь напечатанной, он упоминает о лейтенанте Пятницком. Я сказал ему, что это несколько неточно, что Пятницкий был рядовым, только за два-три дня до гибели ему, кажется, присвоили младшего сержанта. Так помнится Неустроеву. Но, может быть, Неустроев ошибается, так как в справке, которую мы получили из соответствующего отдела Министерства обороны, довольно точной, он значится рядовым.

Обо всем этом я попытался сказать этому человеку, сказал, что «лейтенантом» Пятницкого действительно называли в печати, но это описка какого-то журналиста, другие, списывая, повторяют эту ошибку. Однако кинодокументалист этот мой сказал, что и Неустроев говорит о Пятницком как о лейтенанте и что у него это записано в блокноте.

Этот человек, которому довелось беседовать с Неустроевым, приезжавшим для этого в Свердловск на одну ночь, считает, что он, как и всякий человек, столкнувшийся с чем-то новым для него, все знает и потому сообщает мне все с видом первооткрывателя. Что, по словам Неустроева, семью Пятницкого, поскольку он был в плену, притесняли. Как будто у нас что-нибудь о ком-нибудь знали, кто в плену, а кто нет...

Надо отдать должное Неустроеву, он не любил водиться и возиться с газетчиками, никого никогда не приглашал в свой блиндаж. Между тем он не лишен честолюбия. Но для него было важнее, если его похвалит его командир. Встреча с Неустроевым, если она и происходила, ограничивалась сколько-нибудь официальной беседой. Причем Неустроев всегда очень торопился, даже если и не был так уж сильно занят.

— У вас еще что-нибудь ко мне? — спрашивал он, делая при этом движение подняться. — Мне надо идти, до свиданья!

Прикрываясь занятостью, торопился поскорее уйти.

— При чем тут Пятницкий, товарищ Неустроев, вы все путаете, — кричал на Неустроева Зинченко, когда Жуков приехал в рейхстаг и Неустроев пытался вставить слово, сказать о том, кто поставил один из первых флагов.

— Знамя победы поставили разведчики полка, которым я это поручил лично, и вы, товарищ Неустроев, не знаете...

«Я отошел, — говорит Неустроев, — так как, по-видимому, и впрямь ничего не понимал».

Вот какова судьба у этого солдата, который первым бежал к рейхстагу и с флагом в руках упал у подъезда. Он был затоптан, и его не нашли, чтобы похоронить, а потом он был вообще забыт; ни обелиска, ни ордена посмертного. Да что там, даже «стандартку» домой семье не послали, чтобы сообщить, что человек погиб.

И вот живет где-то в Брянской области, в деревне Северец баба — вдова героя, растит сына отца-героя, которого считают в лучшем случае пропавшим без вести. И это при том, что хотя ему и не дали Героя, не называют в числе самых первых, но все-таки писали же о нем сразу после войны, и не только мы в своей дивизионке. Наконец, и в брошюрках разных говорится о нем. Впрочем, я не удивляюсь, я ведь знаю, как часто люди, о которых я писал, ничего об этом не знали, не читали о себе.

Я все-таки сказал ему, этому человеку от кино, сказал, что о рейхстаге так много наврали, что теперь надо уже кое-кому отвечать за это.

Я не стал ничего говорить ему о С-ве, хотя он сам вышел на эту тему. Но, ах, как все это сложнее, чем представляют себе эти люди.

Я упомянул о Бересте. Так и не спросив, почему я говорю обо всем этом, человек этот высказал недоумение, как вышло, что Береста снарядили «полковником», когда полковника в рейхстаге не было. Я сказал, что полковника не было, но был майор — замначальника штаба полка по строевой — майор Соколовский, он пришел в рейхстаг, когда туда вошли, когда еще можно было войти, а потом уже не мог уйти. К тому же он был ранен в голову. Вот ему-то и пришлось снять с себя погоны, недостающие звездочки набрали с гимнастерки, с шинели его. Но и это тоже не так. Не было ничего этого. Это тоже последующие придумки. Никому ни во что не пришлось переодеваться.

По словам того же сценариста киношного, если им разрешат, они включат в фильм кадры, на которых снят труп Гитлера, с этой его положенной рядом увеличенной фотографией.

Заговорили о знаменах...

— Видите ли, — говорит мне этот человек, с некоторых пор чувствующий себя специалистом (при этом он приподнимает свое рыхлое лицо и глядит в сторону), — существует несколько версий...

Версии для него — нечто такое, с чем следует считаться. А то, что кроме версий существуют и просто реальные факты, то, как это все происходило на самом деле еще так недавно, что есть еще столько людей, которые об этом помнят, об этом он как-то забывает, а может, и просто не думал об этом. Но для него так это навсегда и будет — версии... Он не знает в какую верить, но

знает — их много. Установка переменилась, и он поддерживает ту, на которую дана установка.

Этот человек в роговых очках — дверь его комнаты напротив моей — не выходя, сидит и пишет свои версии, и будьте уверены, напишет, успеет, а я еще много лет буду обдумывать все то, все, чему я был свидетелем.

Февраль 10. То, что я пишу, к чему возвращаюсь все чаще и чаще, не что иное, как заметки, заметки по поводу событий, разыгравшихся в последние дни в Берлине. Заметки по поводу — именно этот жанр.

Сценарист с гордостью сказал мне, что их фильм документальный, что им удалось разыскать многих участников, и в своем фильме они хотят показать, чем они, эти люди, сегодня занимаются. Думают также включить в фильм и документальные кадры тех дней, часов взятия рейхстага.

Я попытался сказать, что ничего подобного в природе не существует. Но тот со своей непобедимой самоуверенностью заявил, что снято было много и многое они уже видели.

Февраль 11. И тем не менее послевоенная судьба героев рейхстага — другая, не менее драматическая книга. И если не закрывать глаза на жизнь, чему так хорошо мы обучены, то книгу эту следовало бы непременно написать. Какой клубок жизни и какие противоречия открылись бы неожиданно перед нами!

Первый из героев теряет (!) саму звездочку Героя. И то же самое случается с другим, но в отличие от своего товарища ему уже не доведется встать на ноги, и даже ту же звездочку ему уже не восстановят. И от того, что в этих условиях гибнет и тот, и другой, выдвигается третий — более ловкий, более приспособляющийся ко времени, который был там, под рейхстагом, «сбоку-припеку». И он — о, какой хитрец! Как всех он опутывает, как хитро он расставляет фигуры, называя своими командирами их командиров, всех, о ком теперь уже не считают возможным писать. Ведь герой у нас идеален, а если не идеален, то он и не герой. А история? Ну, историю мы тоже перепишем, это в наших руках. Так ведь у нас рассуждают... И тут происходит невероятное — тот, кто уже погиб, поднимается и начинает всю свою славу завоевывать сначала. С ним случилось чудо, по-другому не скажешь, хотя чудес вроде не бывает. И тогда тому, который уже привык к своей роли, говорят, что ему пора знать свое место.

Вот это, если бы это написать, — жизнь, такая, какая она есть, а не подгонка под то, какой она должна быть.

Февраль 15. Надо бы отыскать этих ребят — Кошкарбаева и Булатова. Булатова особенно. Он был тогда совсем мальчиком, так во всяком случае казалось, так он выглядел. Помню, что он из Кировской области, из Слободского, кажется. Молоденький, в пилоточке, небольшого роста парнишка. Гимнастерка была ему мешковата и длинна. Вот этот-то парнишка вместе с тоже очень еще молодым человеком — лейтенантом Кошкарбаевым, казахом, черноволосым, поставил на рейхстаге флаг, который, как я думаю и как мы считали, был первым из водруженных на рейхстаге. Потом, однако, оказалось, что это «знамя» непредусмотренное, «неорганизованное», зато в другом полку, у Зинченко, было выданное для этого заранее полотнище, которое и было поставлено двумя бойцами из разведвзвода. О флаге, поставленном Кошкарбаевым и Булатовым, мы написали у себя в дивизионке, сделав это по своему почину, но и по согласованию с политотделом дивизии. Армейская и фронтовая, и центральные — предусмотрительно хранили молчание...

Кошкарбаев, как узнал я недавно, и сейчас еще пытается добиться своего и доказать, что именно их флаг был самым первым, что когда они его ставили, других знамен на рейхстаге не было.

Я хорошо помню Кошкарбаева, но Булатов мне больше запал в сердце. Его можно найти, у меня ведь, если поискать, есть адрес его тех лет. Я почему-то представляю его себе все таким же, каким он был тогда, забывая, что теперь это уже тридцатипятилетний человек. И я, наверно, уже не узнал бы его.

Помню, это было на другой день, полк, в который входил батальон Давыдова, был уже выведен из рейхстага и первое время, как и другие подразделения полка, располагался неподалеку, на другой стороне Шпрее. И я, как чаще всего делал это, опять пришел к нему, к Давыдову, в его батальон, от которого уже мало что оставалось. Он, как всегда, встретил меня дружески и тут же распорядился вызвать ко мне всех, с кем я захочу поговорить. Было это в комнате на первом этаже, где на столе стояли котелки с кашей. Кошкарбаев и Булатов, еще не отмывшиеся, не отоспавшиеся еще, не усвоившие еще того, что они сделали, рассказывали, как ставили они свой флаг, чертили на листочке из тетрадки план-схему — площадь перед рейхстагом, дом, из которого они выбирались, и свой путь по этой площади вплоть до колонны рейхстага. Листочек этот у меня сохранился. Рассказывал, конечно, больше Кошкарбаев, он и чертил этот «план». Этот их рассказ я записал тогда в свой блокнот, и запись эту можно отыскать, потому что все у меня сохранилось. Я уже говорил, что небольшой очерк о них мы тогда же дали в своей газете.

Флаг этот им вручил Давыдов. (Коля Беляев, комсорг полка, при этом присутствовал.) Они выпрыгивали из окна того же «дома Гиммлера», в котором сосредоточены были перед штурмом оба батальона. До канала добрались сравнительно легко. Полотно флага, довольно большое, выдранное из немецкой тяжелой перины, лежало за пазухой у Кошкарбаева, завернуто было в светомаскировочную бумагу.

Но перед каналом пришлось залечь. Роты к этому времени начали наступать, и немцы усилили огонь. Они спрятались под мостом. Кошкарбаев говорил, что, когда они двигались к рейхстагу, Гриша, немного испуганный, крутился у него где-то под мышкой. Заглядывая Кошкарбаеву в глаза, спрашивал: «Что мы будем делать?»

Они решили «подписать» свой флаг. Как уже сказано, сделан он был из плотного грубоватого тика. Надорвали немецкую перину, вытряхнули пух и перья: даже следы ниток были видны в простроченных местах. Так и сделали — химическим карандашом написали свои имена, указали номер своего полка и номер батальона.

Здесь, под берегом канала, они оставались довольно долго, почти до вечера. Когда же стало темнеть и удалось организовать новую атаку, когда к атаке группы Сьянова присоединились роты того и другого батальонов (группа Пятницкого, утром еще достигшая рейхстага, погибла), эти двое выскочили из своего укрытия и кинулись к подъезду. Тут, на бегу, к ним присоединились еще несколько человек из их полка, в основном — разведчики, в дивизионке мы перечислили фамилии шести.

Кошкарбаев и Булатов, как они рассказывали, прикрепили свой флаг сначала к одной из колонн входа, а потом, когда большая часть здания была очищена, высунули его из окна второго этажа. И уже позже его поставили на крыше.

Когда мы забрались на рейхстаг (были, помнится мне, Беляев, Прелов и, если не ошибаюсь, Давыдов, других не помню), то именно от этого флага оторвали лоскут, разделив его между собою... Флаг был такой большой и тяжелый, что даже на высоте рейхстага развевался довольно слабо. Нам пришло в голову (какое-то право мы все на это имели, все прошли этот нелегкий путь сюда, на крышу рейхстага) немножко укоротить его, и мы оторвали от него достаточно большой, как уже сказано, кусок, а потом разорвали еще и разделили между собою. Каждый взял себе кусочек этой материи. (Об этом рассказано в статье Долматовского «Поколение Зои и Олега», «Литературная газета», 1947, 15 марта.)

Именно от этого флага (он стоял на крыше, с левой стороны от купола, возле одной из башен) хранится у меня маленький красный кусочек материи.

Февраль 23. Заметок этих «Литературка», по-видимому, не напечатала, иначе Валя прислала бы мне телеграмму. Я посылал две — «Забытый солдат» — о Пятницком — и «С флагом» — о Кошкарбаеве и Булатове, об их флаге. Ничего, напечатаю все сразу. Мне хотелось только поскорее рассказать о Пятницком, чтобы перестали считать его без вести пропавшим.

Пребывание мое здесь заканчивается, осталось три дня. Но, сказать по правде, смертельно уже надоело, надоело ежедневно выслушивать гнусности о писателях. В первый же день схватился с одним типом, который стал расспрашивать о писателе, который продал роман за границу, спрашивал меня фамилию этого писателя, которую он забыл.

Февраль 27. Записываю это, возвращаясь из Ессентуков, в поезде под Харьковом. Завтра утром буду в Москве. Настроение было бы и вовсе неважное, если бы не удалось поработать. Написал пять рассказов-миниатюр, все о том же, о тех же делах, сделал и какие-то другие записи. И, что всегда бывает, когда работа продвигается, проясняется то, что еще не написано, что еще предстоит писать.

Провожали меня супруги Бойченки, после моего отъезда они должны будут перебраться в ту комнату, в которой жил я. Следовало бы познакомить их между собой — Неустроева, ставившего Знамя победы над рейхстагом, и Виктора Кузьмича Бойченко, снимавшего такое же Знамя с рейхстага. Я думаю, у них найдется, о чем поговорить.

Мне хотелось сделать то, что я наметил, и потому избегал с Бойченко каких-либо разговоров про войну, но накануне моего отъезда он зашел ко мне, и я не удержался, спросил у него, что это за история с попыткой выдать одно Знамя победы за другое — всё то, что произошло перед Парадом победы в Москве. Бойченко сказал, что он ничего не знает и думает, что ничего такого не было... Я прочел ему свой отрывок «Серое здание», в котором была фраза: «Над куполом была площадка и на ней — острый шпиль». Бойченко сказал, что венчающая купол рейхстага площадка не была снесена, что, когда он со своей группой поднимался по этой перебитой, шатающейся во все стороны лестнице, им пришлось кругами пробираться по той лестнице, что была устроена в башне. Я сказал ему, что, как мне кажется, на куполе ничего такого не было, что я хотел бы показать ему снимки того времени, но он, теперь уже подробно, горячась, стал рассказывать о том, как снимали они знамя, которое в то время стояло там. Как помнится ему, на знамени были нарисованы большие серп и молот. Точно посередине. Я спорил, говорил ему, что серп и молот были небольшие, в верхнем углу. Я все еще не понимал, что речь идет о другом знамени, о том, которое поставлено было, когда нас вывели из Берлина.

Бойченко продолжал:

— Я уже рассказывал, что это было, кажется, числа 21 мая, в середине дня, точнее — часов в 14. Торжественно были построены части — полки, дивизии. Приехало начальство. Берзарин тоже был. О том, как лезли, как снимали, я уже рассказывал. Там, наверху, был дощатый пол. Вместо снятого самодельного знамени мы поставили государственный флаг. Ветер был сильный, укрепить древко было трудно, укрепили проволокой. Мы все перемазались, там все было ржавое, а мы были в парадных кителях.

Войска были выстроены против рейхстага и на шоссе, в Тиргартене, где был поставлен первый памятник павшему солдату. Это знамя мы пронесли перед строем до фланга, до памятника. Здесь стояло начальство. Знамя было передано представителю военного музея. Забыл сейчас фамилию этого майора.

Бойченко еще раз сказал мне, что на этом знамени они химическим карандашом написали свои фамилии и что сделать это просил тот же работник музея.

— Это все очень важно, — сказал он нам.

Вот такие вот дела!

Опять начались мои прежние сны — все тот же раздолбанный берлинский рейхстаг. Сегодня привиделось: еду в трамвае, и мне говорят, сообщают вдруг: «Уже Берлин». Но я ничего не вижу, потому что окна очень сильно замерзли. Тогда я выскакиваю к двери — так ли это?

И мне кажется, что я вот-вот увижу рейхстаг...

Все это потому, что я пишу сейчас свои рассказы.

Может быть, и впрямь, положено какое-то начало книги.

Апрель 2. Дней десять назад вдруг получил письмо от Неустроева, в котором он сообщает, что 3-го в Москве состоится встреча участников штурма рейхстага, на которую приглашены он, Давыдов и другие наши однополчане. Что он хотел бы остановиться не в гостинице, а у нас, потому что у него с Давыдовым будет много своих разговоров.

Я не очень верил, что все это действительно произойдет и особенно тому, что приедет Вася Дывыдов, комбат, с которым я больше всего был связан в те годы. Я был на работе, в издательстве, когда позвонила Валя и сказала, что Неустроев и Давыдов уже приехали, что остановились они в гостинице ЦДСА, но через два-три дня переберутся к нам. Я тут же позвонил в гостиницу. Степан, так же как я, волновался. Договорились к пяти вечера встретиться у них. Когда я приехал в гостиницу, оказалось, что нужен был пропуск, и я опять позвонил Степану. Но увидел, что он спускается сам, а с ним плотный, скорее толстый, черный мужчина, тоже со звездочкой Героя. Пока я обнимался с Неустроевым, понял, что тот, другой, не кто иной, как Давыдов.

Конечно, я бы узнал его, хотя мне и казалось раньше, что я уж совсем забыл его в лицо, хотя и помню все, что с ним связано. Но он изменился — растолстел. По нашему с Неустроевым мнению его дела лучше, чем были у самого Неустроева. Как сказал ему Неустроев: «Ты еще на ногах ходишь. Я уже не ходил. Главным образом — не ходил».

Его надо просто вырвать оттуда, из этого Ямало-Ненецкого, куда он забрался. «Там все пьют», — сказал он.

Мы просидели часа три, не заметив этого. Выяснилось, что Егоров и Кантария сегодня не приедут и встречать их не придется. Что только утром завтра приедет Шатилов. Решили поехать к нам. Мне не терпелось показать Вале и Иринке моего Васю Давыдова.

Приехали, и снова начались воспоминания. Интересно, что Давыдов как бы еще не проснулся. У него такое выражение лица, как будто он хочет сказать: «Ну зачем теперь все это вспоминать». О том, что в течение нескольких лет единственным человеком, бравшим рейхстаг, был лишь один из них, он ничего не знал. «А я думал, что про этот рейхстаг давно уже забыли, а что про все это пишут, я даже не знал, ничего не читал». Мне показалось, что в глубине души он даже недоволен, что его вызвали, оторвали, заставляют переживать то, что он как бы уже забыл. Степан стал его упрекать, что он не отозвался на его первые письма. Вася ответил: «А я думал, ну было это, прошло, что теперь опять ворошить старое».

Казалось, он опять влез в свой эскимосский чум. Рассказывал, как непросто к нему добраться туда, сначала надо на самолете, потом на собаках и оленях, что это — рыболовецкий и оленеводческий колхоз.

Неустроев намерен вытащить Давыдова из этих снегов, в которые он забрался, устроить его на завод, на котором он, Неустроев, сам работает. Не знаю, получится ли из этого что-нибудь... Степан, не пожалев красок, рассказал о тех годах, когда он, по его собственным словам, погибал. Я вроде бы все уже знаю, но и мне было тяжело слушать. Давыдов плакал. Он вытирал слезы и когда я читал ему о его ребятах, о Кошкарбаеве и Булатове. Прочел еще несколько главок, прежде всего о Пятницком и о флаге победы.

Они оба подтвердили, что все точно и никаких исправлений делать не нужно.

По словам Неустроева, сын Пятницкого, Николай, окончил школу механизаторов. О судьбе отца получили в свое время извещение как о «пропавшем без вести».

Встретить бы мне теперь этого (не хочу называть его фамилии) кадровика нашего, поглядеть на его многочисленные ордена… Это по его вине семьи наших погибших солдат не получали даже известий о смерти их родных или получали вот эти казенные бумажки — «пропал без вести». Так было легче, можно было не наводить лишних справок. Известно ведь, что «пропал без вести» приравнивался у нас к «попал в плен». Семья, получившая такого рода извещение, не получала никаких пособий. Такую бумажку получила и семья Пятницкого. И это о нем, которого знал весь батальон, о нем и об обстоятельствах его гибели.

Мы разговорились, и Неустроев с новыми подробностями стал рассказывать о тех полутора днях в рейхстаге, сказал, что Сьянова он посылал не в подвал, а к Бранденбургским воротам. Интересно, что Давыдов слушал все это так, как будто он ничего этого не знает или только теперь вспоминает обо всем. Неустроев, как мне показалось, рассказывал все это для него.

Сегодня приехали Зинченко и Сьянов и кто-то, кажется, из 171-й. Пока что нет Шатилова, как и Кантарии с Егоровым.

Предполагается встреча с четверкой солдат с унесенной в океан баржи, которые в эти дни тоже в Москве. Встреча нового поколения героев со старым, «с нами — уже отживающими», — сказал Давыдов.

Встречаемся через пятнадцать лет! Уехали они от нас поздно, я проводил их до метро.

Из записей в моей обработке, которые первоначально по моей просьбе были сделаны Валей:

Апрель 3.

Второго, после того как позвонил Неустроев, Вася поехал к ним в гостиницу, а потом они все вместе — Давыдов и Неустроев приехали к нам —

просидели весь вечер. Когда открывала им дверь, еще не видя, представила уже себе всех троих входящими в дом — Васю, Степана и такого же высокого, как Вася, только покрепче и потемнее — Василия Давыдова. А на самом деле, открыла, а там, в шляпе, краснолицый и очень полный человек, в первую минуту показался даже совсем маленьким, даже ниже Неустроева, потому что Степан держится браво и фуражка на нем сияет. И только потом сообразила, что Давыдов, конечно, высок и крепок, как и представлялось мне, только он растолстел, как толстеют сидячие начальники, и держится в непривычной обстановке стесненно.

Давыдов говорил очень мало, а когда говорил, то, казалось, не из потребности вспомнить прошлое, а только потому, что так уж вышло — вызвали, вспоминают. А зачем? Было. Прошло. Теперь у каждого другая жизнь. Он, по его словам, и не читал того, что за это время печатали о рейхстаге, о нем самом. До последнего времени работал председателем рыболовецкого колхоза где-то у Ледовитого океана среди чукчей и ненцев. Оживляется, когда рассказывает об охоте, о том, как вместе с ненцами ест живую рыбу, макая ее в тузлук. Наша пятнадцатиметровая комната с полированными шкафчиками показалась ему шикарной, и он не удержался и сказал, что там у них, в ненецком округе, такого не увидишь. Вчера в музее он тоже держался с краю и, во всяком случае внешне, меньше всех, кажется, переживал из-за дележа славы. Неустроев со свойственной ему напористостью взялся устраивать и перекраивать давыдовскую жизнь, хочет забрать Давыдова к себе на завод, а Давыдов удивляется, и усмехается, и вроде бы не может понять, стоит ли ему поддаваться этому напору...

Мне очень трудно исполнять свои секретарские обязанности, потому что и гостям и домочадцам нужна еще и обычная, не духовная пища. Многое из рассказов я пропустила. Например, начало рассказа Неустроева, который сейчас буду печатать, я не слышала. Степан рассказывал, обращаясь на этот раз не столько к Васе, сколько к Давыдову, ища его подтверждения.

— Мы залегли перед носом у противника. Я вижу, что обстановка сложилась не в мою пользу. Потери у меня — тридцать человек. Решил идти на «дом Гиммлера», пройдя для этого за стеной швейцарского посольства. Доложил обстановку Зинченко.

— 29-го, вечером, ты, Вася, — говорит он Давыдову, — послал Кошкарбаева на «дом Гиммлера». А я стоял слева, через дорогу. Когда стрелял батальон Давыдова, я думал, что это — немцы. К утру мы вышли с ним в противоположные части «дома Гиммлера».

В подвалах дым, пыль, ничего не видно. Поднялись на второй этаж. Потом первая атака, вторая атака, во вторую — потерял половину людей, а Самсонов так и пролежал, не поднялся.

Когда я занял оборону в рейхстаге, Зинченко спрашивает меня: «Где знамя?»

— Здесь, говорю, много знамен — ротные, комсомольские...

— Нет, знамя Военного Совета...

Тогда он к Ефимову:

— Ефимов, где знамя?

Тот отвечает, что на КП полка…

Потом Казакову звонит, наверно:

— Где знамя?

— Вот в углу стоит...

— Присылай сейчас же!

Вскоре пришли Кантария и Егоров. Зинченко — Егорову:

— Егоров! На крышу! Установить знамя!

А через некоторое время тот возвращается.

— Товарищ полковник! Со второго этажа на третий нет прохода, лестница перебита.

Полковник мне:

— Неустроев! Надо взять группу людей и установить знамя!

Я хочу людей подобрать, а он мне:

— Да что ты других посылаешь, иди сам!

— Ну, сам я не пойду, у меня батальон...

Берест взял отделение и затащил на крышу Кантарию и Егорова. А Щербина занимал оборону. В 22.50 доложили — Знамя установлено. Там, на крыше, они все были видны, потому что вокруг все горело.

Ваня Зозуля у меня — проходимец, все может. Я ему говорю: «Возьми десять человек, проверь, где заминировано». А он наткнулся на ходы сообщения и пошел по ним в подвалы. Они думали, что там у немцев шнапс. А из подвала и половины их обратно не вышло.

Зозуля прибегает ко мне, говорит, как спустились, как прямой наводкой по ним из пушки ударили, а потом пулеметами...

Зинченко услышал и сразу:

— Займи оборону и держи, да смотри, чтоб не мародерничали. — А сам на КП. Звонит мне оттуда:

— Ну, как у тебя?

— Пока обстановка, — отвечаю, — нормальная.

А потери в батальоне большие. Все устали. Атака неудачная. Так что кто спит, кто входы караулит. Взял я Ваньку Зозулю и еще человек пять, пошел посмотреть, проверить и своих, и твоих.

КП мое было в комнатушке, влево. Возвращаюсь (час ночи на первое мая) к себе, в комнатушке у меня горит огарок, в плошке такой немецкой, картонной. Телефон. Тут Ярунов, Гусев, несколько солдат и какой-то старший лейтенант. Это был Самсонов, но я его тогда еще не знал.

— Ты кто, откуда?

А он:

— Здесь мой КП.

— А люди где?

— На правом фланге.

(Его — на правом, пока не увел, твои — на левом, а мои — в центре.)

Зинченко докладываю:

— Какой-то Самсонов, ротный (комбата у них ранило), на правом фланге...

— Зозуля, флягу!

И тут же за столом захрапел.

Утром меня растолкали: «Вставайте! Немцы!» Я думал, отдельные группки, а они на наших плечах вылезли из подвалов и пошли в контратаку с правого фланга.

— Почему — с правого? Где ихний комбат?

— А их давно нету...

И смяли мой правый фланг...

Позднее Неустроев рассказал о своей встрече с одним из бывших бойцов Самсонова. Неустроев встретился с ним в этом году, в одну из своих командировок в части. К Неустроеву подошел капитан и сказал, что помнит его по рейхстагу, видел Неустроева в рейхстаге в ночь на первое мая. «Помню, как вы зашли с фонариком в комнату, где мы с комбатом находились. Я тогда бойцом был».

Неустроев попросил рассказать все, что он помнит об этих днях. Вот как Неустроев передает его рассказ:

«Когда мы перешли мост Мольтке и подошли к швейцарскому посольству, наткнулись на немецкие траншеи и залегли в развалинах. Слышали, что сосед справа воюет. Ночью комбат вывел нас к рейхстагу. Здесь стали окапываться, а комбат с несколькими бойцами — и я был среди них — зашли к вам. А как светло стало, мы с нашим комбатом ушли в свои боевые порядки».

— Рейхстаг горит, — продолжает Неустроев, — все сбились в одном коридоре. Зинченко дает команду, разрешает нам выйти, покинуть рейхстаг, но как же из рейхстага выходить!

Спасителем нашим был Ярунов. Он опытный старик. Там, в коридоре, у немцев стояли бочки с селедками, а на них — ящики с сигаретами. Ярунов поднялся туда, на эти ящики, заглянул за них, а там — и не горит, и немцев нет. Пустая комната. Перелезли мы туда — я, Ярунов и Зозуля, смотрим, двери отсюда ведут к выходу из подземелья, других дверей нет, стены толстые, не комната, а неприступная крепость — сколько хочешь держаться можно!

Зову Сьянова:

— Илья! Герасимова сюда! Ставь пулемет, сам ляжешь...

Поспорили, но Сьянов сам лег за пулемет. Я ему сказал:

— Если удержишь, награжу!

Постепенно стал переводить людей в это помещение. Так мы оказались в тылу у противника. А дальше известно — контратака, переговоры, и в пять, в шестом часу утра немцы выбросили белые флаги. Так вот все это было, если коротко рассказывать...

А потом самоходка ударила в двери, когда немцы выходить стали.

Обычная наша нераспорядительность!

На другой день поехали в Музей и в ожидании съемок несколько часов простояли у Знамени, слушая объяснения экскурсоводов. Два рассказа я записала слово в слово.

Крупная блондинка в очках:

— В этом зале завершается осмотр документов по истории Отечественной войны. Перед вами Знамя Победы, установленное на рейхстаге Героями Советского Союза Кантарией и Егоровым 30 апреля в 22 часа 55 минут. Здесь вы видите указ о присвоении звания Героев Советского Союза (читает фамилии). А вот на снимке Самсонов. Он сегодня будет здесь у нас, сможете его увидеть. Вот Кантария, вот Егоров. Еще здесь снят Неустроев, кажется, он сегодня тоже будет, так говорят, но я точно не знаю... Я знаю только о Егорове и Кантарии. Егоров окончил партийную школу, работает сейчас заведующим молочно-товарной фермой. Кантария был шахтером, сейчас не знаю, что делает. Егоров и Кантария приезжают к нам каждый год в День Победы. И мы от них знаем, как устанавливалось Знамя. Знамя это поставлено ценой большой крови. Их было десять разведчиков. Они шли по двое. Первые двое несли знамя. И вот первые двое упали, убиты. Тогда знамя взяли двое других. А когда этих убили, взяли третьи. Егоров и Кантария были девятым и десятым. Они подняли знамя на площади возле самого рейхстага. Ворваться в рейхстаг нельзя было, там немцы, но Егоров и Кантария решили во что бы то ни стало установить знамя, выполнить приказ. Для этого они стали спиной друг к другу и так продвигались, ведя двухсторонний огонь из автоматов и отбиваясь гранатами. А потом их прикрыли десять человек Сьянова. Егоров и Кантария поднялись на второй этаж и на крышу и установили знамя на всаднике — вот вы видите в голове у него пробоина. Но тут поступило распоряжение, так как наши войска дрались во всем Берлине и отовсюду должны были видеть знамя, переставить его на купол. Вот посмотрите на картину Логинова и Панфилова, где изображены Кантария и Егоров в момент установления Знамени Победы. А на этом снимке вы видите, как наши бойцы кормят жителей Берлина...

Черненькая девица:

— Это Знамя Победы. Его установили Герои Советского Союза Кантария и Егоров. Они оба живы. Кантария живет в Абхазии, Егоров — на Смоленщине.

— Это макет рейхстага, таким он был 2 мая 1945 года. Побывав здесь, советские воины оставляли свои надписи.

— А теперь посмотрите на вазу Победы...

Больше всего экскурсоводы останавливаются на том, что стены рейхстага — очень толстые. Правда, размеры указывают разные, но все больше о том, что уже ключ от двери (?) указывает на объемы дверей и стен...

Вот такие, что и говорить, более чем странные рассказы!

Когда я увидела теперь Знамя, мне показалось, что оно поблекло, и я даже подумала про себя, что оно простирано. Материал — это сейчас особенно хорошо видно — совсем простой, грубо оторванный от большого полотнища, наскоро подрубленные края местами поотпоролись, висят черные нитки. А когда ты подошел, ты сказал: «Какое стало! Что его, постирали?»

Теперь оно стоит в предпоследнем отсеке музейного зала, былая парадная торжественность из музея изгнана, возвращены многие материалы Гражданской войны, но в подборе экспонатов нет ни выдумки, ни научной обоснованности. Экспозиция, которая может удовлетворить только совсем юного и неподготовленного посетителя.

Когда принесли юпитеры, служительницы принялись всех нас выгонять, и детей и взрослых. После чего режиссер привел экскурсоводку попригляднее и велел ей собрать вокруг себя группу. Та надулась и заявила, что группы собирать не умеет.

Как все это происходило, сейчас нет времени описывать — слишком много накопилось нерасшифрованного материала. Поэтому только коротко, то, что в блокноте.

Когда девица в десятый раз повторила две имеющиеся в ее распоряжении фразы и в десятый раз перепутала фамилии стоящих перед ней героев, то, по-моему, ты сказал, что надо бы дать слово самим участникам. Неустроев уже взглянул на указку, но Зинченко, улыбаясь генералам, мол, понимаю, надо послужить, вы — генералы, а мое дело солдатское, мне привычно, выхватил указку и заговорил как по писанному. Мне показалось, что для него и впрямь дело это привычное.

Зинченко:

— В конце апреля 1945 года наши войска вели ожесточенные бои в Берлине. Перед нашей 150 дивизией была поставлена задача водрузить Знамя Победы. Особые бои развернулись 30 апреля. Утром мы перешли реку Шпрее, заняли здание «дома Гиммлера». Мы находились в четырехстах метрах от рейхстага. Батальоны Неустроева, Давыдова, Самсонова стояли еще ближе — в двухстах метрах.

Командир дивизии запросил по телефону, есть ли соседи справа и слева, я ответил, что есть. Генерал Шатилов лично вручил нам тогда это знамя...

В 14-00 была назначена общая атака. После короткой, но сильной артподготовки мы при поддержке танков и минометов пошли в атаку, на штурм. В рейхстаге засело 2 тысячи гитлеровцев, эсэсовцы, 400 моряков. Первыми ворвались в рейхстаг батальоны Неустроева и Давыдова, потом Самсонова. Раньше всех вошла в рейхстаг рота Сьянова... Еще до штурма я вызвал разведчиков Кантарию и Егорова и сказал: «Смотрите, видите перед вами здание — это рейхстаг, вы должны установить на нем Знамя». Устанавливать Знамя Победы и брать рейхстаг помогали все войска, сражавшиеся в Берлине, все, кто участвовал в Отечественной войне. Но особо отличились при этом батальон Неустроева, рота Сьянова и лично Сьянов. На счету роты Сьянова за время боев в рейхстаге 100 убитых немцев и 150 взятых в плен, и если убитых мы не можем проверить, то взятых ими пленных считали по головам. Бойцы дрались прикладом, руками, зубами. Бои были исключительно тяжелыми...

Дальше увлекшийся полковник стал передавать слышанные им в рейхстаге рассказы бойцов, говорил от первого лица:

— Бегу, тесно, темно, не видно ничего, вдруг слышу — пыхтит кто-то. Смотрю, фриц сидит на нашем солдате, и держат они друг друга за грудки. Ах ты, фриц проклятый! Наставил я на него автомат, да смотрю, уже наша пилотка сверху, а фриц под ним...

Степан стоял белый, сцепив зубы. Сьянов, довольный, улыбался. Генералы слушали невозмутимо, у Самсонова глаза умные, и чувства свои он не выказывал. Зинченко расплывался в улыбках. Маленький он какой, а был комендантом рейхстага!

Меня познакомили с Ильей Яковлевичем Сьяновым. Он сказал:

— Василий Ефимович два года был рядом с нами, в первых траншеях, он был самым известным и самым приятным у нас человеком!

Вася что-то расспрашивал, ему хочется, чтобы каждый из участников рассказал обо всем этом так, как видел и запомнил. А Давыдов ему сказал:

— Зачем нам рассказывать? Кто же еще это знает, если не ты!

Другими словами, но то же самое сказал сегодня генерал...

После съемок все поехали на аэродром встречать Кантарию.

Вечером к нам приехал Зинченко с дочерью Ириной и Сьянов.

Сьянов вспоминал свою статью в дивизионке от 27 апреля, которая называлась: «Мы водрузим Знамя Победы», — за несколько дней до взятия рейхстага. Статью, конечно, писал Вася после беседы со Сьяновым. 1 мая в той же дивизионке была напечатана статья «Знамя над рейхстагом водружено», хотя в сводке Совинформбюро об этом еще не было сказано…

Меня могут спросить, подумал я, почему именно рейхстаг избран был как конечная цель берлинской операции, если не войны вообще, нечто такое, на чем следует водрузить этот наш флаг, это наше знамя, главный символ нашей победы. Как ни говори, а, скажет, может быть, кто-то, всё-таки парламент, нижняя палата парламента Германии, какая бы она ни была. Да, но именно рейхстаг, здание рейхстага заранее было подготовлено гитлеровским командованием как основной и главный наиболее укрепленный объект в системе обороны Берлина.

Из рассказа Сьянова:

— Бой за «дом Гиммлера» начал Давыдов. Неустроев шел слева. Моя рота должна была находиться в резерве, но утром в «доме Гиммлера» я получил пополнение, и рота моя оказалась к тому времени самой полнокровной. (Какое страшное слово!) С пополнением пришли люди из плена и молодежь. Я стал их проверять, тут же учил. Один, помню, сказал, что не умеет гранаты бросать. Подошли к окну, и я ему показал: «Вот кольцо, оттягиваю, бросаю... Ну-ка, теперь ты!» Бросил он штук пять — получилось.

Вдруг присылают за мной: «Срочно, с ротой!» Рота уже вся начеку. Прибегаем, а там — все: Матвеев, Прелов, Давыдов, Неустроев, полковник Зинченко...

О себе… Я кончил рабфак, один курс института. Война застала меня в должности плановика-экономиста. Войну начинал рядовым. Зинченко раз пришел на передовую, с людьми беседовал, спросил у меня, знаю ли я членов политбюро, а потом на всех собраниях говорил, что я политически развит...

Полковнику Зинченко было сказано, что маршалу Жукову уже доложено, что рейхстаг взят, и Жуков доложил об этом Сталину. Но рейхстаг еще не был взят.

Неустроев, ставя передо мной задачу, сказал, что дает мне на ее решение 45 минут... Некоторые бывшие наши военнопленные говорили мне, что они хотят пойти первыми. Распределили людей по окнам. В подвале этом два или три окна, на уровне головы. Подтащили какую-то мебель и диван. Полковник сказал, что будет дан короткий, но сильный артналет. С Неустроевым мы договорились о прекращении огня, когда подойдем к рейхстагу. Он сказал: «Дашь сигнал красной ракетой». Ракетницу дали Шубкину, он был моим связным, из новых.

Я получил 63 человека из пополнения, всего в роте было до ста человек...

— В «доме Гиммлера», когда мы с Неустроевым стояли у окна, пули так и щелкали по стенке, площадь простреливалась и с флангов и с фронта пулеметным и ружейным огнем. По всей этой площади — вывороченное железо. До канала — ров… От будки — трансформаторной — траншея, выложенная кирпичом. Сам рейхстаг — массивное здание, вросшее в землю. Такое впечатление, что оно расползлось. В нем не было симметрии, соотношения между шириной и высотой. Оно такое широкое, что казалось невысоким.

— Сьянов, пойми, это же рейхстаг! — уверял меня Неустроев, хотя я знал, что — рейхстаг!

Рядом с будкой торчали направленные в нашу сторону стволы тяжелой зенитной артиллерии. Легкую зенитную артиллерию немцы затащили на второй этаж и через амбразуры приспособились стрелять по наземным целям...

Неустроев ставит мне задачу, а я думаю: «Если бы у меня было десять жизней, все равно живым мне отсюда не выйти. Ну и пусть!» — думаю.

У меня было два пулемета станковых. Один я велел установить в окне, прикрывать нас. Первым номером был Вася Якимович, который долгое время был у меня связным. Я ему приказал остаться, а он говорит: «Я с вами пойду!»

Мы пробежали метров пятьдесят, до тех, что еще в первую атаку пошли. Теперь все они лежали перед рвом и во рву. Мне необходимо было поднять их, повести за собой. Кричу: «Вперед!» Не выскакивают. Одного застрелил. Остальные выскочили, не останавливаясь, добежали до канала.

Неустроев мне сказал, что о канале сведений нет, и он не знает, есть ли мост. «Будешь перебираться на подручных средствах», — сказал он. Мост действительно был разобран, но остались рельсы, шпалы, так что мы перешли канал без труда. Других препятствий у нас на площади не было. Метров пятьдесят не дошли, когда я почувствовал, что мы можем попасть под свой огонь. Я дал ракету в сторону рейхстага. Огонь мгновенно прекратили. Вбежали на ступени и закидали гранатами двери и боковые, выходящие сюда окна, и опять вперед, и ворвались. Немцы после артналета еще не опомнились. Когда ворвались в здание, коридор перед нами был пустой. В вестибюле немцев тоже не оказалось. Мы их увидели только за вестибюлем, когда они в подвалы посыпались...

А Васю Якимовича убило на ступеньках зенитным снарядом.

Сьянов зашел к нам вечером, 5-го, вместе с Неустроевым — после съемок на квартире у дочери Зинченко, живущей на том же Ломоносовском проспекте, что и мы. Неустроев, попив кефиру, ушел. Они условились с Давыдовым пойти в кино.

Продолжение рассказа Сьянова:

— Вася Якимович небольшого роста плотный мальчик. Когда я его увидел впервые, подумал — какой цветочек! Убьют! Пусть, думаю, побудет со мной, и сделал его связным. А он оказался на редкость выносливым. В походе, бывало, подбежит: «Давайте вашу сумку!» У него такое было понятие, что раз он связной, то должен за мной ухаживать. В селе у них были две девочки, Поля и Оля, вместе учились, но он так и не разобрался, какая из них ему дороже, с обеими переписывался. Писал редко, но думал о них, планы строил.

Зимой в Польше у нас были тяжелые переходы. За день прошли пятьдесят километров. Часть людей отстала, мела сильная пурга. Я, как и обычно, шел вместе со всеми, впереди меня шел Вася. И так он, бедняжка, согнулся, сейчас, думаю, упадет, надо его окликнуть, а он сам оглянулся и спрашивает так озорно: «Так кто же все-таки, как вы думаете, Поля или Оля?» И засмеялся вместе со мной. Вот он, этот самый Вася, и погиб на ступенях рейхстага. Был он, как я уже сказал, крепкий, смышленый и жадный к жизни. Мы поставили его первым номером пулеметного расчета, когда мне придали два станковых пулемета. Незадолго до штурма я его обругал за то, что отлучается неизвестно куда. Это за Одером было. А он, оказывается, там все чердаки облазил, чтобы найти красный материал и знамя ставить. А на ступенях рейхстага только он гранату выхватил, его из установленной здесь зенитки прямо в грудь ударило.

Он не должен был идти вместе со всеми, я его оставлял с пулеметом в «доме Гиммлера», поставив перед его расчетом задачу — выдвинув пулемет из окна, открыть огонь по флангам. А он взмолился: «Возьмите меня с собой, а здесь оставьте кого-нибудь другого!» И все время, не маскируясь, шел справа и прикрывал меня.

Вот таким был этот мальчик.

На этих ступеньках рейхстага, кроме Якимовича, погибли еще двое, имен которых я не знаю, не запомнил. Пятницкий упал, не дойдя до ступенек.

О Бересте. В обычной, не боевой обстановке был несколько размашист. Любил все легко делать, но и сам себя не жалел. Он со мной сдружился потом.

— Откуда у вас такие привычки? — спросил я у него однажды. А он ответил:

— Я ведь в детдоме воспитывался!

Берест предлагал мне ставить знамя, но я сказал, что не могу, у меня — рота. Тогда он сказал, что придет с разведчиками. И пришел. Спрашивает: сможет ли он на второй этаж подняться? «Ни в коем случае», — сказал я ему. И они прикрепили сначала знамя на колонне...

В вестибюле налево стояла статуя Бисмарка. Ее немцы втащили сюда для сохранности, до этого она стояла перед рейхстагом. Карнавальный зал рейхстага подпирали колонны. А слева из комнаты вела лестница на все этажи. По ней и поднялись Берест, Кантария и Егоров. Боясь, чтобы противник не перекрыл один из входов и не захватил их, я поручил командиру отделения Исчанову взять эту комнату под надзор. И не ошибся. Немцы тоже придавали значение этому входу. Исчанов стоял за колонной, когда из комнаты выбежала группа немцев. Когда на второй день его нашли, он был мертв. Вокруг него лежало несколько убитых немцев.

Теперь о переговорах. Переговоры начались с того, что немцы подали голос из подвалов: «Не стреляйте, мы выходим для переговоров!» Со мной в это время были двое — Шубкин и Хренов. Мы оружие опустили, а немец вылез и парабеллум в руке держит. Я ему говорю, а Шубкин переводит: «Почему у вас парабеллум в руке, если вы вышли для переговоров?» Тот сказал: «Пришлите к нам для переговоров вашего командира».

Я послал к Неустроеву связного, говорю, такая и такая история. Моментально Берест надел шинель, погоны, а Неустроев — адъютантом пошел. Однако очень скоро вернулись обратно. Берест сказал, что немцы дали нам пять минут на размышление, чтобы мы сдались, заявив нам: «Вас сотни, а нас — тысячи... Когда вы наступали, мы видели: вас не более трехсот, а нас в десятки раз больше. Поэтому предлагаем вам сдаться».

Когда Берест все это передал, я скомандовал: «Пулеметы к бою!..

(Записи, сделанные по моей просьбе Валей, перемежаются с моими — отсюда некоторые неизбежные повторения.)

— Почему моя рота легко вошла в рейхстаг? Потому что наступление началось до меня, и начинал его давыдовский батальон. Из этого батальона мало кто остался в живых, все легли перед каналом и во рву. Две роты батальона Неустроева тоже не добились успеха. Прибежал Зинченко в подвал «дома Гиммлера», где были Прелов, Давыдов и Неустроев. Оказывается, командование уже донесло Жукову, что рейхстаг — взят...

Неустроев сказал мне: «Сьянов, как хочешь — ногами, руками, зубами, а ухватись за рейхстаг!»

А положение такое: левый фланг — у немцев, правый фланг — у немцев, центр — у немцев.

Неустроев сказал, что будет введена артиллерия вплоть до катюш, две самоходки, танки.

Зинченко нервничал, ругался. Сорок пять минут мне дали, чтобы решить задачу. Был короткий, но массированный огонь. Моя задача заключалась в том, чтобы поднять и тех, кто остался лежать на площади после первой атаки.

Когда мы оказались вблизи рейхстага, наших команд, голосов — не было слышно. Я, как было условлено, дал ракету. Артподготовка прекратилась, и мы с криками «Ура!» побежали вперед. Впереди бежали Руднев, Быков, Прыгунов, Гусев, Якимович... Попали прямо к главному входу. Высокие двери с пробоинами. Когда ворвались внутрь, я сразу кинулся налево. Здесь все было забито досками, стояли ящики и бочки, что-то вроде продовольственного склада. (Именно отсюда, только с другой уже стороны, изнутри, перебрались мы, когда здание рейхстага горело.)

Немцы находились в вестибюле и, когда мы появились, сопротивления не оказали, посыпались вниз, в тот вход, в то подземелье, которое было в центре, а потом туда, что было слева, прямо по коридору. Однако те, что бежали по коридору, вскоре пришли в себя, опамятовались. Я лег за пулемет, но там что-то заело, мне на помощь пришел кто-то из расчета...

Еще до прихода Неустроева Берест, Егоров и Кантария прикрепили знамя на колонне, а потом из комнаты налево, по лестнице, поднялись на второй этаж. Здесь был третий, замурованный и заваленный, вход в подземелье, где и погиб Исчанов. Оказалось, что в других комнатах, в тылу у нас, немцы. Так что можно сказать, Исчанов в какой-то мере на том этапе спас положение...

Заговорили еще о выходах из подвалов, соединены они или нет с другими подземельями, есть ли выходы в другие районы города? Сьянов говорит, что были. Даже метро было соединено с рейхстагом, что один выход был непосредственно в метро и соединялся с железнодорожным вокзалом. «Я, — сказал Сьянов, — ходил на переговоры как раз через этот выход». И подкрепления к немцам в рейхстаг подходили отсюда...

— Что еще рассказать... Когда мы пришли для переговоров, немцы нас обступили (уже было условлено, что состоится сдача) и спросили, кто здесь есть, кто ваши командиры? Ну, я им сказал, что Шатилов здесь, Зинченко, Перевёрткина назвал, сказал, что армия Кузнецова, Кузнецов здесь... «А Сталин тоже здесь?» — спросили меня. Я сказал: «Сам Сталин здесь». Один немец спросил: а генерал Чуйков с вами? Я засмеялся: «Вы что, сталинградскую кашу ели?» Он тоже рассмеялся: «Нет, меня оттуда отозвали за неделю, поэтому я и уцелел».

Апрель 6. Утром позвонил Давыдову, который просил меня приехать. Шатилов, сказал он, уже прилетел, и все отправились встречать его на аэродром. Приехав на площадь Коммуны, я пошел в музей, потому что думал, что все уже там, но здесь никого пока что из наших не было. Поэтому меня провели к начальнику музея, который принялся расспрашивать: подлинное ли, настоящее ли это знамя, что я обо всем этом думаю. Очень странно мне было все это слышать.

В комнатах, где жили мои знакомые, я никого не нашел. Мне сказали, что все в 24-й комнате. Я не знал, почему они там, постучал и вошел. Комната была полна народу. Я сразу увидел комдива Шатилова. Меня узнали все, кроме Шатилова, который только через некоторое время сказал: «Вот теперь я вас припоминаю». Тут был Зинченко, тут был и Негода, который упорно твердил, что я у них был редактором, и стал целоваться, и Крылов, бывший начальник политотдела корпуса. Он спросил, узнаю ли я его, но я назвал его по фамилии только потому, что знал, что он приедет. (В дивизии у нас был еще другой Крылов, парторг 756-го полка.)

За спиной я услышал голос Сьянова, говорившего что-то обо мне нашему генералу: «Так ведь, товарищ генерал, он всегда с нами был. Его в дивизии все солдаты знали». (Откуда было генералу помнить меня, уж с кем, с кем, а с генералом мне общаться было не положено!)

Неустроев — и он, и Давыдов были тут же — сказал комдиву, что у меня очень много материалов и что я стал настоящим писателем. «Так как же не разберетесь с этим, как же это получается, что вылез этот...» — сказал Шатилов и назвал фамилию человека, о котором больше всего писали все эти последние годы.

Я сказал о Колумбе и Америке, и, кажется, это дошло до всех.

Сказал, что и писал и печатал, и вот теперь, в № 5 «Нового мира» должна быть моя новая публикация. Шатилов записал все это в книжку себе. А когда я только вошел и представился, когда мы поздоровались, спросил, где я сейчас работаю? «Издательство?» Он не понял, что это такое, и спросил, а какая газета или журнал...

Мы обедали, надо было спешить, в музее нас уже ждали. Девочка с указкой рассказывала им, как они брали рейхстаг, а потом подходила к Кузнецову, командующему армией, которого я впервые видел, и спрашивала у него, как его фамилия? Так же, впрочем, как и других. Все это без всякого смущения. Скоро, однако, выскочил Федор Матвеевич наш и — с этим своим, чужим, а не своим, полководческим жестом руки, грудь вперед и избочась — пошел рассказывать что-то. Особенно неловко было, что все это при Кузнецове. Остановить его было нельзя...

Не написал еще... Когда выходили из гостиницы, в вестибюле, вдруг появился С-ов. Поздоровался с одним, с другим. Шатилов без улыбки, сухо пожал ему руку. Я решил, что он не хочет с ним быть любезнее, но он спросил у меня:

— Кто это такой?

— Кто?

— Да вот сейчас подходил, здоровался?

Все уже перезабыли друг друга. И все-таки меня все это немало удивило.

Но, наверно, самый сильный удар нанес этому человеку Сьянов, который, когда тот подошел к нему и спросил, узнает ли он его, вглядевшись, ответил:

— Ну как же, узнаю, вы — художник!

Тот, должно быть, решил, что все это умышленно.

Утром собрались в номере у нашего генерала, у Шатилова. Показывает нам аккуратно выполненную кем-то схему боя. Уточняет ее со Сьяновым.

Говорит:

— Кошкарбаев пришел вместе со Сьяновым, но в письме, которое он написал и которое ему, Шатилову, переслали, уверяет, что он пришел первым. Первыми вступили на плиту подъезда (перечисляет фамилии: Быков, Прыгунов и др.). Туда никто не мог войти, кроме как вслед за артиллерийским огнем. Я видел, как по залитому водой рву лезли по трубе, ни один не бежал. Бежали у «дома Гиммлера», а как добежали до рва — все ползли. И сьяновские, и полурота Кошкарбаева. Вся артиллерия работала по рейхстагу, по Бранденбургским воротам и по тем двум зданиям, из которых велся огонь. В 18 часов врывается батальон Неустроева. Около 20 часов Зинченко разговаривал со мной из рейхстага. Я поблагодарил его. Он сказал, что бой идет сильный.

Мы опять вернулись к Кошкарбаеву. Я сказал, что он, на мой взгляд, справедливо добивается признания того, что он сделал. Генерал со мной соглашается, он горячо говорит о Кошкарбаеве и защищает его. (Только фамилию правильно не может выговорить.)

Потом мы оделись и пошли вниз. Никто не понимал, куда и зачем мы направились. Вышли из подъезда гостиницы. Тепло. Солнечно. Стояли на тротуаре, продолжали разговаривать. Вдруг подошла машина, и оттуда вышел Егоров. Я его сразу узнал, но остальные, кроме Кантарии, по-видимому, не понимали, кто этот худой парень в синенькой фуражечке. Шатилова он не узнал и не мог назвать его. «Я же комдив ваш!» — сказал Шатилов. Однако Егоров оправился и спросил: «Как ваша жизнь, товарищ генерал, как здоровье?»

У Егорова — язва. Достает из кармана и показывает соду. «Еще с партизан», — говорит он. Оказывается, он приехал еще ночью, и подвезли его неожиданно — киношники крутили встречу. Утром в гостинице, как выясняется, Егоров уже видел Шатилова, но не узнал его. Тоже и Егоров всех перезабыл. Все потому же опять, что прошло пятнадцать лет.

Не знаю уж, почему, вдруг вспомнили памятную всем высоту 228.4 в Калининской области. Где кто лежал, кто как погиб.

Егоров, когда генерал спросил у него, почему он плохо выглядит, ответил: «Я тут немножко борюсь с трудностями».

Мы — опять в номере. Егоров и Кантария вдруг заговорили об Иванове, который, по их словам, был с ними. Пуля попала ему в живот, было это уже за каналом. Поначалу я плохо понимал, о каком Иванове они говорят.

Егоров:

— Мы бежали вчетвером — Берест, Кантария, я и Иванов...

Шатилов говорит о С-ве:

— Я сказал ему, когда встретил его здесь: «Как же вы так делаете?» Он ответил: «А разве вам не все равно, вы — командир 150-й».

Это все уже в автобусе, когда поехали с экскурсией по Москве. Фотографировались у мавзолея, в Кремле, возле Юрия Долгорукого. Выяснилось, что Егоров никогда не был в мавзолее. Неустроев рассказывает какую-то смешную историю о сапогах. Все удивляются царь-колоколу. Шатилов вымеряет его шагами. Публика интересуется. Но никто не знает, что это за группа, которую так усиленно фотографируют.

Негода рассказывает. Когда они заняли здание швейцарского посольства, пришел посол, просил взять их под защиту как представителей нейтральной страны. Говорит, что у них и были эти часы, четыре тысячи часов, которые потом так щедро раздавали. Работники посольства спекулировали ими.

Среди снимков, которых у него много, есть любопытные. Интересный снимок рейхстага из дома швейцарского посольства. Сделан он 29 апреля. На переднем плане — канал, очень широкий, сорванный мост, от которого остались одни сваи-рельсы.

— Канал, — говорит Негода, — мелкий...

Негода очень изменился. Пьет. Просил меня послать ему снимок мертвого Геббельса. Рассказывает, как у него «перехватили» его. Сначала он лежал в санроте полка, в палатке, но он не уследил, и труп полуобгорелого Геббельса увезли, утащили.

Еще раз о том, о чем говорит Негода и о чем, помнится, мне уже приходилось писать...

На КП нашего 79-го корпуса, на двух накрытых простыней сдвинутых столах (слегка обгорелый, но узнать можно) лежал труп Геббельса. Голый, но в носках и с галстуком на шее. Причинное место прикрыто большим куском ваты. В головах — пистолет и пиджак с золотым партийным значком над карманом.

Магда Геббельс и шестеро ее детей, пять девочек и один мальчик, которых она сама же и отравила, лежали на носилках, на полу.

Сегодня это может кому-то показаться странным, но носки на Геббельсе были штопаные. Они и сейчас у меня перед глазами, эти заштопанные носки.

Довольно обычный, если не сказать рядовой, пример немецкой бережливости и аккуратности.

С утра собрались в музее, чтобы сфотографироваться «всей дивизией» у Знамени. В это время двое рабочих поднялись на стремянку и стали развинчивать стеклянный футляр, чтобы снять Знамя.

Как только Знамя достали, я стал осматривать его со всех сторон. Меня интересовала цифра, где и как она написана. Мои товарищи не очень понимали, что я делаю. На ткани флага — пять-шесть пробоин, — пулевые, осколочные...

Шатилов рассказывает окружившим его людям о том, как Кантария и Егоров ставили это Знамя на рейхстаге. Но и он теперь уже добавляет: «С ними был еще старший сержант Иванов. Он был убит...»

Зинченко от себя:

— Я дал задание Кондрашову подобрать людей для водружения Знамени...

Сцена у Знамени, когда снимали и говорили участники, была ужасная, тягостная. И никто из посторонних, но особенно музейных работников ничего не понимал: почему какие-то новые для них люди стали у древка флага и, волнуясь, принялись рассказывать обо всем, а хорошо знакомый им комбат-депутат прятался за спинами у публики и не знал, по-видимому, куда деваться. Однако операторы все еще лезли на него и, не понимая, почему он прячется, фотографировали его...

Все заметили, что Знамя еще больше выцвело, как будто его постирали. Крылов даже головой покачал: «Надо было поискать что-нибудь получше». Спросил у Шатилова, где теперь знамя дивизии, сохранилось ли оно? «Боевое»? — спросил тот. И, улыбнувшись, сказал: «А его ведь не было...» — «Почему не было?» «Не успели выдать. Ведь дивизия была спешно сформирована из двух бригад...» Вот так вот.

В отличие от сохраненной мной полоски флага, сделанного из плотной немецкой перины, на Знамя победы пошел наш русский кумач. Иначе бы оно не выглядело таким выцветшим. А материал того флага, от которого мы оторвали по кусочку, точно такой, как перина, привезенная мной из Германии...

Мне давно хотелось еще раз видеть его, но уже не под стеклом, а развернутым, посмотреть, потрогать руками. Я оглядел его со всех сторон перед тем, как его стали фотографировать. Оказалось, что это доставшееся нам полотнище было сшито из двух кусков, рубец проходил посередине. Один край полотнища был оборван. Кантария сказал: «Это когда лезли, зацепили за прутья на куполе и оторвали...» Пятерка оказалась на обратной стороне надписи, в углу, возле древка. Через трафарет желтенькой краской проставлена была цифра «5»…

Я еще раз оглядел полотнище, все эти пять или шесть пробоин, одна осколочная, остальные — пулевые. Позвал Кантарию, спросил: может быть, потерлось?

— Да нет же, — сказал он, — пулевые, рваные, с зазубринами...

А насчет того, что оно закопчено, это выдумки!

Сьянов — о древке. Говорит, что оно не было покрашено, что его уже здесь покрасили. И что древко было сломано, что оно надломилось, когда в него попала пуля. И что когда отправляли в Москву и укладывали в машину, он спросил у Артюхова, что делать? Тот сказал: «Отломите совсем!» И только потом уже починили.

Говорят об Артюхове, начальнике политотдела дивизии:

— Смотри, каким догадливым Артюхов оказался, ведь это он заставил сделать надпись на знамени. Теперь бы никому ничего не доказали!

Матвеев рассказывал, что кинохроника снимала после боев в самом рейхстаге. Но машина кинохроники наскочила на мину, подорвалась. Я сказал, что теперь в нынешний фильм хотят включить инсценированные кадры. Он ответил, что это несерьезно, по-детски получается.

Кантария и Сьянов, оказывается, побывали в прошлом году в Берлине, но, как рассказывает Кантария, рейхстага они так и не видели, даже издали, от Бранденбургских ворот. Я очень этому удивился.

— Да вот как-то так получилось, — сказал мне Кантария, — сначала собирались, конечно, а потом выпили, то, другое...

Сегодня с утра Шатилов позвонил мне, сказал, что у него есть идея сфотографироваться всем вместе, всем, кто из 150-й. «Чтоб была какая-то память». Вчера, как он считает, было положено большое начало. Доволен, что приехали четверо его тихоокеанских солдат, которые 49 дней провели в океане на барже, что все это состоялось в одно время. Спросил его о семье, осталась ли она в Куйбышеве, где он прежде служил, или уже с ним, там, на Дальнем Востоке. Он сказал, что все с ним, что у него до сих пор нет никакого постоянного пристанища, надеется, что когда-нибудь это все будет.

Назавтра назначено что-то вроде банкета. Василий Митрофанович сказал: «Вы должны быть! Пожалуйста, в 15-00!» Ему хочется поговорить со мной, о многом рассказать и показать то, что он написал сам. Неустроев, понимая всю несерьезность ситуации, говорит мне, что Шатилов просит, чтобы я его принял...

Какие-то подробности, относящиеся ко времени, когда мы жили в охотничьих угодиях Геринга под Гроссшонебеком. Теперь, когда Шатилов был у меня дома и мы, не помню уже в связи с чем, заговорили о «даче Геринга», я, по сохранившейся у меня карте, разыскал все эти места, о которых мы говорили. Все так и было, и лес, и прямая, как просека, дорога, ведущая туда, к этим обширным угодьям, где для каждого вида животных были свои, отделенные одна от другой металлическими загородками, пространные вольеры. Только там, где должно было находиться озеро, было порвано. Но генерал, по своей привычке пользоваться в разговоре карандашом и бумагой, тут же набросал все это, и лес, и памятное нам озеро. Выходило, что озеро было не круглое, как почему-то запомнилось мне, а продолговатое. В одном месте оно сходилось, и образовывалось не одно, а два разделенных узкой перемычкой озера.

Генерал, по его словам, и в самом деле спал в постели жены Геринга. Говорит, что первую ночь, когда мы туда пришли, он так устал, что сразу завалился в приготовленную для него, как ему казалось, застеленную одеялом кровать. И только потом узнал, что он спит в постели жены Геринга.

Эту нашу первую после Берлина стоянку, эту, как упорно называет ее каждый из них, «дачу Геринга», вспоминал и Артюхов, когда я был у него в Таллине, и Сьянов, когда он был в Москве. Каждый запомнил что-нибудь свое. Там было много разного рода служб, всякого рода построек, располагавшихся как по берегу озера, так и вокруг него. Вблизи того дома, в котором размещались мы, я это хорошо помню, стояли какие-то сараи. Основной же дом, как говорит Сьянов, был разрушен, взорван. От него, по словам Сьянова, осталась только груда камня. По другую сторону одного из этих озер, это я тоже помню хорошо, была ферма, что-то вроде деревни.

Большой, написанный маслом портрет супруги Геринга, по словам Шатилова, висел у нее в спальне, над кроватью. Скорее, даже картина, потому что изображена она была со спины, обнаженной, сидящей на корточках перед стайкой голубей, которых она кормила с руки…

Генерал решил, что это непременно должны видеть все, и приказал перевесить портрет, повесить его перед входом в дом. «Пусть солдаты посмотрят!» — распорядился генерал. Но его адъютант счел это неудобным, и картину повесили в коридорчике, но все равно, говорит Шатилов, все видели. Еще он рассказывал мне, что там, за озером этим, в деревне, жила одна женщина, которая всю жизнь была экономкой у Геринга. Под конец, уже в войну, ее уволили. Супруга Геринга, ей, по словам генерала, было тридцать два, Герингу — пятьдесят, была в связи со своим, как он почему-то говорит, «массажером». Экономка рассказала об этом Герингу. Молодая женщина не оправдывалась, но проявила характер. В результате «массажер» остался, а экономку выгнали.

Может, все это так и было, но уж больно вся эта история похожа на генеральский анекдот.

Генерал Шатилов пришел к нам 1 мая 1944 года, когда мы стояли в Козьем Броде на реке Великой. Я хорошо это помню, потому что я тогда впервые его увидел. Начальника штаба дивизии, по словам Шатилова, не было. Начальником политотдела дивизии был тогда Воронин, которому я представлялся, когда пришел в дивизию.

— Когда уходили из Берлина, — продолжает Шатилов, — знамя взяли с собой, я положил его к себе под койку. Сначала, признаться, хотел оставить его на рейхстаге, но, посоветовавшись с Артюховым, решили снять. Штаб дивизии нашей в это время располагался в Моабите.

Комендантом Берлина назначили Берзарина. Он издал приказ — убрать все другие армии из Берлина. Вот тогда Артюхов и сказал мне, что нельзя оставлять поставленное нами на рейхстаге знамя. Я говорю ему:

— Зачем? Это дело не наше, а государственное! — Артюхов на это ответил:

— Мало завоевать, надо отвоевать славу!

И я отдал приказ: снять знамя с рейхстага. Его завернули в бумагу и положили в мою машину.

Берзарин установил другое, свое роскошное знамя. Когда пришел приказ доставить в Москву Знамя победы, Берзарин предложил сделать это Пронину (видимо, члену Военного совета?), но тот отказался, сказав: «Я на это не пойду, мы не ставили!» Тогда Берзарин провел все это сам, торжественное снятие Знамени с купола рейхстага и отправку его в Москву. Мы услышали об этом и подняли шум. Артюхов тогда сказал мне: «Вот видишь, что значит — знамя под койкой!»

Как только об этом стало известно в Москве, их вернули и даже, как сказали нам, арестовали. Вернули из Бреста. А Берзарин дня через три разбился в Берлине.

О надписи. Я думаю, что ее сделали сразу, как только сняли, потому что когда знамя лежало у меня под койкой, на нем не было написано «150-я Идрицкая...» Артюхов сказал: если мы укажем и корпус, и армию, и фронт, тогда все будут заинтересованы в отстаивании того, что именно это знамя стояло на рейхстаге. Вот это и заставило нас сделать надпись. Быстро сшили всем делегатам шерстяное обмундирование и отправили их в Москву со Знаменем...

С флагом было так.

Знамя Победы было нами снято, его увезли в Москву, на Парад Победы, и обратно оно уже не вернулось.

Как известно, когда шел Парад Победы, его торжественно проносили по Красной площади. В это время вражеские штандарты кидали к подножью Мавзолея.

После парада Знамя было передано в Военный музей, и его стали хранить под стеклом.

Когда же наше командование взамен снятого захотело поставить на рейхстаге другой флаг, обжившиеся уже к тому времени в Берлине наши союзники, американцы и англичане, воспротивились этому. Они заявили, что, поскольку флаг, который водружен был нами в день событий, мы уже сняли, они не хотели бы, чтобы на рейхстаге стоял только наш флаг, и что если советское командование желает установить другой флаг на рейхстаге, то рядом должны быть поставлены и их флаги.

Так или иначе, но в конце лета того года, когда я снова оказался в Берлине, флага над рейхстагом уже не было.

Апрель 8. С утра собрались в гостинице, предстояла поездка на студию кинохроники. В коридоре меня встретил Егоров, и мы прошли с ним в комнату Кантарии. Сам он куда-то ушел, но здесь были Сьянов и Зинченко. Показал им какие-то вырезки из журналов и газет со статьями разных лет, связанными со всеми этими делами. Над некоторыми мы очень смеялись и даже решили не показывать их старику Шатилову, чтобы не огорчать его. Но потом все-таки показали. «Я опровержение напишу!» — сказал помрачневший Шатилов. Мне хотелось сказать на это, что опровержения пишутся в одном экземпляре, а газеты и журналы имеют миллионные тиражи.

А перед тем как появился Шатилов, я рассказывал им, Кантарии, который к тому времени вернулся, Сьянову и Зинченко, как я чуть было не написал сценарий, но один из Васильевых, тех, что снимали фильм о Чапаеве, загоревшийся ставить этот новый для него фильм, не сумел добиться одобрения этой затеи своей, ибо, как объяснили ему в то время, изображение разгрома рейхстага, так будто бы утверждали немцы из ГДР, может задеть национальные чувства немцев. Зинченко, конечно, тут же со своей военной прямолинейностью сделал вывод о том, что флаг должны снять.

Я рассказал им, как делался фильм «Падение Берлина» по сценарию Павленко, и Зинченко стал хвалиться, говоря, что он был консультантом этого фильма и его знакомые долго еще потом называли его «консультантом». По-видимому, этот последний титул нравился ему больше, чем то, что он десять дней был комендантом рейхстага.

Тут мы прервали Зинченко, так как кто-то пришел, и разговор переменился. Мы договорились с Зинченко, что продолжим разговор, когда он еще раз будет у меня. Мне надо было уточнить, расспросить у них еще раз, откуда эти два разных снимка Знамени, на одном из которых только имя дивизии, на другом — и корпуса, и армии, и фронта. Но они, как и Шатилов вчера, утверждали, что последнее добавление сделано было не в армии, а у нас же в дивизии. Надпись, насколько помнит Сьянов, сделал связной Артюхова, сержант или старший сержант, что надпись делали перед самой отправкой Знамени в Москву и очень торопились.

В студии кинохроники, когда мы туда приехали, чтобы посмотреть то, что было снято за эти дни, какие-то девочки, как оказалось лаборантки, долго не пускали нас. Генерал решил, что это артистки, и разговаривал с ними как будто он не генерал, а самый что ни на есть обычный солдат…

Нас предупредили, что фильм смонтирован пока начерно, не озвучен и нет титров, что называется он: «Они водрузили Знамя Победы».

Сначала Одер. 16 апреля. Полыхающая огнем ночь, залпы РС, артиллерии, бомбовые удары авиации и потоки трассирующих пуль и снарядов по наземным целям. Снимал это Кармен.

Лысый, ученоподобный Самсонов, читающий лекцию в железнодорожной школе. Давыдов — в сибирской тайге — под Москвой, с ружьем за плечом идет, проваливаясь в снегу (оказывается, под Москвой еще снег), спускается в овраг, на склоне садится на пенек, курит. Как он играет! Никогда не думал, что Вася такой актер!

Очамчире. Кантария спускается к морю. Хлещущие по дамбе волны. Бригада плотников и арматурщиков Кантарии укрепляет дамбу. «Человек, у которого со страшной силой отрастает борода». Вот он в своем депутатском кабинете, ведет прием. Он неграмотный, расписываться не может. (Вчера на книжке для дочери Зинченко никак не хотел написать свою фамилию, стеснялся. Потом все-таки написал печатными буквами, писал очень долго, покраснев от напряжения.)

Рудненский комбинат молочных консервов. Егоров в белом халате и в белой шапочке ведет по своему цеху солдат, пришедших на экскурсию. Тот же Егоров в колхозе «Советская Россия», на ферме, поставляющей молоко. Курит, хотя и язвенник. И не только в фильме. Это — на работе. А вот он народным заседателем в суде. Разбирается автодорожное происшествие. Листает дело. У него участливое выражение лица. А вот дома. Двое детишек — Валя и Тамара, шестой и третий класс.

Свердловск. Неустроев дома, в чужой квартире. Квартира чужая, так как Неустроев проживает в закрытом городке и потому его снимают в Свердловске. На столе машинка, Неустроев пишет книгу «Путь к рейхстагу». Встает, устремив думающий взгляд в стену, вспоминает. Подходит к столу и что-то записывает. За окном — зимний город, ребятишки кувыркаются в снегу. А вот и сам Неустроев везет Танюшку в салазках, тут же Юрка, сын, мне уже знакомый. Жена Лида вытирает дочке нос. А это — обсуждение рукописи Неустроева. Тут Левин из нашего «Фронтовика», он теперь в Свердловске, в окружной газете, и Королев, который и пишет Неустроеву книгу.

Шота Кантария, сын Мелитона, приехал в отпуск, служит в армии.

Потом идут нынешние наши встречи в Москве, которые были на моих глазах, несколько однообразные и затянутые уже потому, что поцелуев более чем следовало бы. И встреча Шатилова, которого я не встречал, и Неустроева с Давыдовым, и то, как мы встречаем Кантарию, и съемки в музее у Знамени, и с четырьмя героями, снятыми в океане с баржи. На некоторых вижу свою улыбающуюся дочку. И прогулки по Москве. И Москва.

Потом, уж не помню, как это вклинено, кажется, там, где Степан сидит над рукописью и вспоминает о боях, идут военные куски. Но теперь это уже сам Берлин, бои в городе. Огонь, огонь. Разрушенные здания. Перебегающие группы. И вот видна ратуша. Надпись на стене или заборе: «Капитулирен? Найн!» И потрясающий по силе кадр, по-видимому, снято операторами, которые были у Чуйкова: высоченные Бранденбургские ворота с бронзовыми статуями вдали, в небе, а впереди, перед ними — бой идет...

Далее, как я и предполагал, инсценированные кадры взятия рейхстага, недостоверно бегущая с высоко над головами поднятым флагом группа, столь широко распространенная теперь, и привязывание знамени, конечно. И салют на крыше, такой же инсценированный и столь же широко распространенный. Какое-то неизвестное мне место стены с надписями, такими же стандартными, как и все другие. Запомнилась и даже понравилась: «Мы — из Ельца», на этот раз своей непритязательностью.

Началось обсуждение. Зинченко говорил, что много действия артиллерии, а решает все-таки пехота. «Вот хотя бы моих пехотинцев взять, почему бы их не показать!» Сьянов — много о том, как двигались к Берлину, а как брали рейхстаг, показано очень быстро. «Да и эта группа, — говорит он, — которая бежит, очень маленькая, а это несерьезно. Что касается боя в рейхстаге, то он вообще не показан. Получается, что сразу вбежали, поднялись на крышу и салютуем!»

То, что это инсценировки, по-видимому, их совсем не смущает и не возмущает. Я говорил, что инсценированных кадров давать не надо, не следует. Оператор снимает наших бойцов в спину, крупным планом, и создается впечатление, что рейхстаг было легко и просто брать, даже снимать можно было. Надо остановиться на действительно снятых кадрах артиллерийских залпов и перебегающих, прикрытых домами групп, а потом диктор должен сказать, что бой за рейхстаг снять не удалось, потому что на Королевскую площадь с киноаппаратом проникнуть было невозможно. И снять только Знамя, развевающееся на рейхстаге, то есть финал и апофеоз войны, и Знамя на рейхстаге — как символ победы.

Перевёрткин пытался объяснить, что это кадры кинохроники, что то, что они хотят видеть, то есть себя, не было заснято и что теперь это уже не заснимешь.

Перевёрткин довез нас со Сьяновым до центра и по дороге заговорил о том, что наслоений произошло много и он не знает, как все это теперь можно исправить, что после всего происшедшего, после того, как одного из них выдвинули депутатом Верховного Совета, о нем стали так много писать, что он сделался чуть ли не единственным из тех, кто брал рейхстаг. Что это многое объясняет, хотя, конечно, ни в коей мере не извиняет этого человека.

Я не записал еще... Из разговоров с все тем же сценаристом в Ессентуках я понял, что они собираются включать что-то из того, что до сих пор не показывалось, например лежащего в яме Гитлера, где оператор положил рядом большую фотографию Гитлера, чтобы можно было сравнить. И все-таки я не думал, что они это включат. И конечно, это оказалось не то, что я предполагал увидеть. Мундир с открытым воротом, белоснежная рубашка, галстук, выхоленное лицо, как будто даже напудрено. Лоб пробит пулей. Показалось даже, что улыбается. Вокруг стоят и показывают на все это пальцем наши офицеры.

Мы всегда знали, что Гитлер был сожжен, а этот даже не обгорел. И теперь, когда я увидел показываемого нам «Гитлера», я готов поверить — шучу, конечно! — всему, вплоть до того, что он убежал в Аргентину, как писали в первые дни после войны.

Апрель 9. Я совсем свалился и не мог быть на комиссии по истории Отечественной войны. По словам Сьянова, разговор был бурный. Он рассказывал мне об этом вечером. Кроме его рассказа о том, что было, Сьянов сказал еще:

— Неустроев поступил очень дальновидно, придав мне взвод ПТР лейтенанта Козлова. Он сказал, что, во-первых, могут появиться танки, а кроме того ПТР пригодятся, потому что в рейхстаге железные перекрытия.

Егоров, по его словам, рассказывал на комиссии о том, как его и Кантарию вызвал Кондрашов и сказал, что им дается большое поручение. И опять об Иванове, который якобы был с ними, о том, что, когда они пришли в батальон, их передали Бересту.

— Нас было три разведчика, Берест и два автоматчика.

Надо сказать, что в первое время я решительно не понимал, о каком Иванове они говорят. Вроде бы я все знал, говорил в те дни и с тем, и с другим, и ни о каком Иванове никогда не было речи. Что еще за Иванов? Откуда он вдруг ни с того ни с сего взялся? Но они, больше всего все-таки Егоров, то и дело вспоминали этого Иванова...

Сьянов считает, что атаку рейхстага поручили батальону Неустроева потому, что батальон Неустроева в это время оказался самым полнокровным. Что Плеходанов и его полк не имел Знамени, потому что на дивизию было выдано лишь одно это Знамя — Знамя Военного совета нашей Третьей Ударной.

Болтин, который вел встречу, по словам Сьянова, сказал, что составители истории называют в своем очерке тех, кто штурмовал рейхстаг, а не только тех, кто связан с водружением Знамени.

Хорошо, если так. Единственно, что я могу сказать на это. Я давно уже, признаюсь, не могу понять того, почему так настойчиво, чем дальше, тем больше, говоря о взятии рейхстага, пытаемся мы все решительно свести к Знамени, к флагу победы. Все это, думаю я, от нашей любви к символам…

Апрель 12. Шатилов уезжал вчера, утром он позвонил мне, я приехал в гостиницу и еще застал его. Давыдова не было, он уехал в Вышний Волочёк, и Неустроев нервничал, он упорно хочет забрать Давыдова к себе, помочь ему. Шатилов ехал на аэродром, мы попрощались с ним у подъезда гостиницы. Все разошлись по своим делам. Я пришел в музей, так как там должен был быть Егоров, но не нашел его. Был очень тягостный разговор с экскурсоводками, которые все путают, выдумывают и сомневаются в подлинности Знамени. Они ничего не читали, ничем не интересуются, охотно верят всякого рода слухам. Историю о пяти или десяти штурмовых группах они якобы слышали от Егорова. Вечером звонил Неустроев, встревоженный тем, что Давыдов все еще не вернулся. Утром он позвонил еще раз, на этот раз чтобы попрощаться, потому что уже через час он улетал самолетом. Я спросил о Давыдове, но Неустроев отвечал неохотно, сказал, что тот вернулся и сейчас спит у себя в комнате. Позднее я узнал, что они поспорили; как видно, Давыдов не хочет, чтобы его жизнь перекраивали. Позднее я говорил с ним по телефону. Он отправился было на вокзал, но не доехал, не добрался и, по его словам, не знает теперь, когда выедет из Москвы. У него уже началось. «Теперь, — говорит он, — пока не доберусь до матери». Мать у него в Красноярске. Горюет, что сказал что-то грубое Степану и что Степан на него обиделся.

Кантария и Егоров, так же как и Сьянов, будут еще некоторое время в Москве.

В двенадцать ночи с Киевского уезжал Зинченко, и поскольку он остановился у дочери на том же Ломоносовском проспекте, где я живу, то я заходил к нему. Сьянов тоже с ним. До отъезда на вокзал оставалось еще более часу. Разговор шел о том, что то, что сделали на этот раз, надо было сделать много раньше. Когда Зинченко уехал и мы остались со Сьяновым вдвоем, тот сердился, что Зинченко все путает, когда-то он прекрасно знал, что за знамя получил его полк, и потому, козыряя этим, оказался сильнее других. Теперь Зинченко хотелось бы, чтобы это было полковое знамя, и даже считает, что мы выдумываем, когда говорим, что знамя это Военного совета армии. Все, мол, говорят о комбатах, а ведь знамя ставили мои полковые разведчики, которым я это поручил. Сьянов соглашается со мной, что нельзя показывать штурм рейхстага так, как его показывают в инсценированных кадрах. Если бы его так легко было взять, он не был бы так разрушен и снаружи и изнутри. Там внутри все было разбито и все изуродовано, обрушены все перекрытия...

Апрель 14. Наконец предоставилась возможность поговорить более подробно с Егоровым и Кантарией. Встреча эта могла быть плодотворнее, если бы проходила в более спокойной обстановке и все мы не были так утомлены. Их возят из одной части в другую, они к тому же еще добиваются поездки в Германию. В номер непрерывно ломятся люди, трещит телефон. Так что самый серьезный разговор произошел уже поздним вечером.

Вот кое-что из их рассказов…

Древко знамени прикручивали поясным ремнем Кантарии. Это сначала, когда прикручивали к колонне, на крыше — ремень уже был не нужен. Там, на крыше, кажется, его и бросили...

О чехле. Чехол был брезентовый, защитного цвета. Когда «волокли» по площади, из чехла, как помнится Егорову, высовывалось покрашенное древко. Знамя было в чехле, пока его не прикрутили к колонне.

События, вкратце, развивались так: в одном из подвалов «дома Гиммлера» находились разведчики. Когда 30-го во второй половине дня ворвались в рейхстаг и об этом сообщили Зинченко, тот вызвал Кондрашова. После чего разыскавший их Кондрашов сказал им:

— Вы и вы, со мной, к командиру полка!

В штабе они впервые узнали о знамени, которое, сказали им, надо поставить на «тот черный дом». Кондрашов сказал, что им предстоит опасаться только огня с флангов.

— Не забивайте мозги! — сказал Егоров. — Что мы, не видим: внутри тоже немцы!

Их подсадили в полуподвальное высокое окно, и они довольно спокойно доползли, волоча за собой знамя в чехле до канала, где к тому времени в каком-то бетонированном котловане устроил свой НП Неустроев.

Вместе с Берестом перебрались (ни хрена уже не помнят или врут!) через канал по водопроводной трубе. До рейхстага добрались благополучно, а на ступенях убило Иванова! Заскочили внутрь. Наверх пробираться было еще опасно. «Ни в коем случае нельзя», — сказал Сьянов. Вот тут-то Берест и уговаривал его самого, Сьянова, ставить знамя, но он отказался. Тогда Кантария и Егоров вернулись в подъезд и — чехлом и ремнем — прикрутили знамя к колонне. Тем временем очищен был ход на второй этаж. Тогда они отвязали знамя и, сопровождаемые Берестом и автоматчиками, установили его в окне второго этажа. Оказалось, что лестница наверх, на крышу, повреждена. Тогда, вернувшись к подъезду, они затащили деревянную лестницу, которую немцы использовали, когда замуровывали окна. По ней втроем с Берестом и добрались до крыши. Еще только темнело. Хотели прикрепить к всаднику, но тут ударила пушка и заработали минометы с собора. Заползли под всадника, а знамя обломилось, когда в древко попал осколок, и свалилось на крышу. Обстрел прекратился, становилось темно. Тогда они вылезли из-под коня и по каркасу купола добрались до площадки. Той же бомбой, которой повредило лестницу внутри, покорежило верхний угол каркаса, одна железина загнулась, за этот шпенек на площадке купола они и закрепили древко. После чего всю ночь вместе со взводом подносили из «дома Гиммлера» ящики с гранатами.

Второго мая и в последующие дни их заставляли демонстрировать фотокорреспондентам, как они ставили Знамя, лазали по этим перекрытиям. Под взглядами наблюдателей, перед объективами лазать было много труднее. Потому что в первый раз, вечером, им страх помог быстро и незаметно для себя взобраться наверх. Они все хорошо видели, купол им освещали трассирующие пули, самих их уже не видно было с земли и с окружающих зданий, и по ним уже не били.

Утром десятого мая сняли Знамя и повезли его вместе с полковым знаменем на озеро, на «дачу Геринга». Везли на лошадях.

Потом их всех, вместе со Сьяновым, вызвали в штаб корпуса, чтобы везти Знамя в Москву, но поездку внезапно отложили.

Там, на этой «даче Геринга», у Артюхова, сделаны были все эти надписи. Вскоре им срочно сшили офицерское обмундирование и самолетом отправили в Москву. Артюхов сказал им: «Будете сдавать Знамя коменданту Москвы, возьмете расписку!»

Установление Знамени не казалось им в то время событием необычайным, а было одним из дел среди других их обязанностей. Нельзя не думать о том, как многое в истории быстро становится легендой, как быстро обрастают подробностями и нередко совсем искажаются факты, как незаметно, с годами, одни факты подменяются другими, выдуманными, как на смену одним участникам событий, сначала неуверенно и робко, выдвигаются другие, после чего историки утверждают и канонизируют и эти подмены, и эти выдумки, более интересные и более похожие на правду, чем сама правда.

Таких, как эти двое, мы, корреспонденты, журналисты, заставляем рассказывать нам день за днем, шаг за шагом, минута за минутой их поступки и их чувства — и в «доме Гиммлера», и на площади, на ступенях, на куполе. А в памяти, может быть, остался только какой-то один во всех подробностях живой момент. Отвечают: «Не помним!» Мы настаиваем, искусно подводим к тому, что хотелось бы услышать, и они в конце концов послушно рассказывают то, чего не сохранила память.

Выступления, вопросы слушателей сделали, кажется, из Егорова профессионального выдумщика. Так, вчера он на ходу ввел в свой, по мере его сил правдивый, рассказ историю о немецком пулеметчике под всадником. Глупейшая история эта может впоследствии затмить подлинные, но менее эффектные события. Уже теперь экскурсоводы в музее у нас рассказывают о том, как десять разведчиков с красным знаменем в руках, один за другим сраженные, падали на площади… И вот теперь и тот и другой наперебой рассказывают нам об Иванове, который якобы был с ними, чему я, вроде бы все знающий не понаслышке, много раз с ними разговаривавший в те дни, до сего времени и слыхом не слыхал.

Спрашиваю:

— Почему не рассказывали об Иванове раньше?

Егоров:

— А кто нас спрашивал? Корреспонденты приедут, поговорят, а потом пишут что вздумают!

Егоров о себе: партизан, действовали в Западной Белоруссии. Командиром полка был Садченко, полк диверсионный, действовал в треугольнике: Орша — Витебск — Смоленск. По соседству действовала 16-я Смоленская бригада, а также полк Гришина. Самого Гришина знает прекрасно. С Третьей Ударной Армией соединились на границе Польши под городом Камень. Это еще до форсирования Вислы. После этого попал в 756-й полк, сначала в минометную роту к капитану Моргуну, затем в разведку. Присвоили звание сержанта. За партизанские дела награжден орденом Красной Звезды и медалью «Партизан Отечественной войны» I степени. С Кантарией познакомился сразу, как попал в разведку. В то время во взводе было 38 человек. Начальник разведки полка — Кондрашов Василий Иванович. Командиром взвода — лейтенант, погиб за Одером, где у нас погибла половина полковой разведки.

Под Берлином, где наши разведчики два дня вели наблюдение, с боем взяли шесть или восемь языков. В Берлине — участвовали в уличных боях вместе со всеми.

— О знамени мы ничего не знали, пока нам его не вручили.

О Кошкарбаеве и Бересте: «Им надо было дать Героев. Они «смеляки». После войны приезжали из наградного отдела, допрашивали нас, как все это было, но почему-то им не дали».

— Берест не переодевался, когда ходил на переговоры. И погоны не надевал, потому что настоящие полковники в те дни, будучи на передовой, обходились без погон. Берест был в кожанке. И он просто представился полковником. До Береста на переговоры (не по просьбе немцев, а по нашей инициативе) ходил майор Соколовский и два разведчика. Но они сунулись, не предупредив о том, что идут для переговоров, и по ним открыли огонь.

Когда Берест представился, немцы сказали: «Такой молодой, а уже полковник...» Так за ним и осталось это: «Полковник, полковник!»

А от Знамени Берест не отходил с самого начала и до конца, только потом нас сопровождали еще и автоматчики.

Под Варшавой я Береста чуть не застрелил. Он хотел у нас трофейный мотоцикл отобрать. Он был прав, мотоциклы нам не полагались, но я распсиховался — посмотрим, кто из нас больше заслуженный, а у Береста ни одной награды не было, хотя и мне тоже форсить особенно было нечем.

Знамена, флаги... Из каждой дырки торчали. Нас потом заставили объехать здание и все флаги снять, чтоб осталось только наше. И еще оставили знамя Кошкарбаева. Оно стояло на углу. Считалось комсомольским знаменем.

О надписях на рейхстаге. Егоров ничего не писал, другие писали, особенно те, кто его позднее осматривали.

— О наградах. Нам дали «Красное Знамя» за бои в предместьях Берлина. Но считалось, что за все, и за рейхстаг тоже. Командир полка сказал нам тогда: «Вы по «Красному Знамени» получили — хватит!»

Кантария, по его словам, написал Калинину и получил ответ: вас Родина не забудет.

Командир полка сказал ему: «На, читай Указ!» — «Я не умею читать», — ответил Кантария. Это было в Германии в 1946 году, и это был Указ от 8 мая 1946 года о присвоении звания Героев, подписанный Шверником и Горкиным.

Кантария демобилизовался 1 ноября 1946 года. Стояли в это время в Оранзее за Эльбой. Егоров — в 1947-м. Служил потом еще в Иванове. Совершил 113 прыжков, был инструктором парашютного дела.

Оба говорят, что не боялись высоты. Егоров 15-летним влез по ржавым петлям на 75-метровую трубу молокозавода и снял трос. Снял за сорок пять минут и получил за это 500 рублей. Несколько раз повторил — даровой заработок!

Кантария, по его словам, тоже привычен к высоте.

Говорят, что на купол залезли быстро, потому что было страшно.

Егоров говорит, что шум поднялся, когда пришла «Красная Звезда» со статьей и снимком, на котором войска 5 Ударной выстроены были перед рейхстагом для снятия Знамени победы и отправки его в Москву.

Егоров говорит, что купол рейхстага был демонтирован в 1958 году.

Сьянов рассказывает, как они попали в Большой театр, когда привезли Знамя в Москву. Еще на концерте в Берлине артисты приглашали их заходить, как только приедут в Москву. И, приехав, они в тот же вечер попытались пройти в театр, хотя у них, естественно, не было билетов. Но о том, что их пригласили, билетерши слушать не хотели. И вдруг у кого-то они увидели «Вечёрку» с их портретами (их снимали на аэродроме), тогда они опять сунулись, но уже с этой газетой. К ним вызвали администратора, и их провели на спектакль. А что они смотрели, они не помнят.

Еще из рассказов Егорова:

— Утром 30 апреля Кондрашов построил взвод в подвале «дома Гиммлера». Зинченко сказал ему, чтобы он подобрал людей ставить Знамя. Кондрашов вызвал нас, и мы пошли в штаб полка. Зинченко сказал нам: пробирайтесь в батальон Неустроева. Нам доказывали, что в рейхстаге немцев нет, они только с флангов. Но мы наблюдали в «серую трубу», как мы называли стереотрубу, и видели, что там немцы… Я сказал: товарищ капитан, не забивайте мозги, если сможем, проберемся. Нам дали задание пробраться к каналу, именно к Неустроеву. Немцы вели перекрестный огонь. Мы выскочили и добрались до канала. Здесь был Неустроев и рота Сьянова. Капитан Кондрашов послал нас, но сказал Сьянову: «Может, ты сам?» Но тот ответил, что он командует ротой. Мы с Кантарией и Берестом по водопроводной трубе перебрались, и тут началась артподготовка. Мы вбежали в рейхстаг и очистили от немцев три комнаты. Берест остался вести бой, а мы выскочили на улицу и стали привязывать знамя к колонне, и опять вступили в бой. Очистили еще несколько комнат, пока не подошли к винтовой лестнице, которая вела на второй этаж. С шестью автоматчиками и Берестом поднялись наверх, выставив Знамя в окне второго этажа. Тем временем в рейхстаг подошли еще две роты Давыдова и две роты Неустроева. Очистили на третьем этаже несколько комнат. Тогда поднялись на крышу. Лестница, которая была здесь, была разбита бомбой. Мы занесли ту, что стояла у колонны. Она осталась здесь, когда немцы замуровывали окна, подготавливая рейхстаг к обороне. Кругом стояли бетономешалки. Оказавшись на крыше, мы подползли к всаднику и закрепили знамя. Но в это время со стороны собора ударила пушка и минометы. Отбило часть древка, и знамя свалилось. Когда огонь прекратился, мы всунули древко в пробоину на том же всаднике. Уже стемнело. Трассирующие пули летели через нас. После чего полезли на купол с того же угла, к которому примыкала внутренняя лестница третьего этажа. Лестницы внутри купола не заметили. Лезли по раме. С одной перекладины другую еле достаешь — высоко. Если пулей не убьет, вниз оборвешься. Мгновенно наверх взлетели. Там площадка шириной в стол. Когда потом снимали Знамя, все удивлялись, как мы быстро лазаем. Посылали нас корреспондентам показывать, сегодня прогоняли, а завтра опять. 10-го, как вы знаете, мы уходили из Берлина, тогда же, утром, снимали знамя.

Кантария:

— Знамя под койкой у комдива — это неправда. Пока его не отвезли в Москву, оно все время у нас было. Два знамени — полковое и это — было со мной и Егоровым. Мы привезли его на озера. Ехали туда на лошадях. А вместо нашего на куполе поставили другое, на нем ничего написано не было, но с кистями...

С крыши рейхстага видели один только «дом Гиммлера» и часть Берлина. А с купола — все было видно.

Пополнение в роту Сьянова было не только из тех, что были в плену, но и из людей, вернувшихся из медсанбатов.

Их вызывали везти Знамя в Москву дважды, в первый раз, когда стояли на озерах, второй — из Ной-Руппина, куда нас перевели потом.

Апрель 21. Все понемногу разъезжались. Последним уезжал Давыдов, которого я больше всего ждал и с которым так и не удалось пообщаться так, как мне этого хотелось бы. С немалым трудом додержался он до конца съемок и официальных встреч. С Неустроевым, который хотел устроить его на завод в своем городе, по словам Неустроева, они напоследок крупно поговорили. Не стану писать об его отъезде, о том, как все это было. Так же как и Неустроев, я без всякого успеха пытался говорить с ним о том, чтобы лечь в больницу и полечиться.

Сьянов за эти дни много раз был у меня. Тоже и у меня случались с ним острые разговоры. Я впервые почувствовал, как они мало связаны друг с другом, и не так хорошо, как мне хотелось бы, относятся друг к другу, и только в эти дни, может быть, на какое-то короткое время выступили одной единой, сколько-нибудь сплоченной командой…

Кантарию и Егорова так затаскали по выступлениям, что только в самые последние дни мог один вечер поговорить с ними. На дни Победы в этом году оба поедут в Германию, становятся заправскими выступальщиками. Егоров даже сочинил для этой цели несколько эпизодов, вроде истории о немце, спрятавшемся под животом коня — скульптуры над фронтоном рейхстага.

Кантария — человек прямой, сдержанный, хотя и горячий. Жена у него русская, простая, хорошая женщина. Они уехали на другой день, а еще через день — Егоров. Я вспомнил, что не спросил, как он хотя бы выглядел, этот Иванов, был он высоким или маленьким, старше их или моложе, черный или светлый?

Могло ли мне тогда прийти в голову, что Иванов, которым они столько дней морочили нам всем голову, появился из «Падения Берлина», что это не кто иной как герой фильма, который в нем, в этом фильме, вместе с ними доходит до рейхстага. Они придумали его, чтобы не расходиться с фильмом…

Такая вот история, которая чуть не стоила мне жизни…

А теперь о том, что случилось, почему вдруг вся эта история с Ивановым, как я сказал, чуть не стоила мне жизни… Узнав, что Егоров вечером сегодня уезжает, я поехал на вокзал. Он ждал меня на Белорусском у входа на перрон. Мы подошли к его вагону, он успел передать снимки, накануне сделанные, и я уже стал спрашивать его все о том же Иванове, но в это время подошел какой-то полковник, служивший в Смоленске. Тоже и он был из нашей 3-й ударной. Кандидат исторических наук. Сказал, что жалеет, что не был знаком со мной раньше, иначе я помог бы ему написать диссертацию, но он будет делать из нее книгу и будет просить меня обработать ее. Я, видимо, так срезал его, что даже Егоров от удовольствия засмеялся. Мы вошли с Егоровым в вагон, но я так и не успел спросить его о том, ради чего приезжал, потому что поезд уже тронулся. Пока пробирался к выходу, вскочил в тамбур, он уже разошелся. Подножка была опущена. Мне пришлось прыгать с высоты. Я, конечно, упал, разбился. Когда поднялся, увидел, что поранил руку. На медпункте мне ее перевязали, сделали противостолбнячный укол. Придется теперь ездить на перевязку.

На другой день уезжал Сьянов. На этом и закончились столь бурные две недели.

Октябрь 21. В свое время, когда я еще работал в редакции прозы, мне дали повесть молодой писательницы Елены Ржевской. Читая ее, я вспомнил, что я уже читал раньше ее записки переводчицы, записки о последних днях войны. Ее нынешняя повесть мне понравилась, и мне захотелось встретиться с ней. Конечно, зашла речь и о ее прежде опубликованных записках. Оказалось, что редакция дала только часть того, что было написано. Все, что касалось Гитлера, весь рассказ о том, как был найден его обгоревший труп, как было установлено и доказано, что это труп Гитлера, — весь этот основной материал редакция опустила. Разговор у нас вышел интересный. Она была переводчицей в нашей Третьей Ударной. Я многое успел забыть, однако помню из рассказа ее: после того как труп этот был обнаружен, когда не оставалось сомнения в том, что найденные останки действительно были останками Гитлера, необходимо было доказать это, потому что потом могли и не поверить. Зубной врач Гитлера, а может быть, его зубной техник, дантист, сейчас уже не помню этого точно, я не большой специалист в этих делах, узнал и подтвердил свою работу. Но и это были слова, слова, а не доказательства. Тогда откуда-то с окраины, из Берлин-Буха, привезли туда, в рейхсканцелярию, на Вильгельмштрассе ту же, ассистентку, помощницу его, этого врача или дантиста, и она там, в бомбоубежище под рейхсканцелярией, отыскала сделанные незадолго до того рентгеновские снимки зубов Гитлера. Оставалось сверить снимки, те, что были обнаружены в бомбоубежище под рейхсканцелярией, крошечном зубоврачебном кабинете, с челюстью предполагаемого Гитлера, с его зубами. Все совпало! Все материалы, по словам Ржевской, были отправлены в Москву. Говорит, они даже уже «дырки вертели», заранее рассчитывая на высокие награды. Но ничего из всего этого даже не было предано гласности.

Я очень жалел, что не записал тогда же рассказа Ржевской, тем более что я и сам кое-что, очень немногое, конечно, знал из всего этого. Когда теперь вышел фильм о моих друзьях, бравших рейхстаг, о тех, кто водружал Знамя победы, и в него был включен кадр с трупом Гитлера, который вызвал столько шуму, мне захотелось записать что-то из всего, что было известно обо всем этом мне самому, и о рассказе Ржевской.

Сегодня, когда я пришел в издательство, я опять увидел Ржевскую. И сказал ей, что написал что-то вроде рассказа о Павле Когане, уже потому хотя бы, что Ржевская, как я знал, была его женой. Она сказала, что книжка ее выходит, и те записки, которые были тогда напечатаны в «Знамени», войдут в нее и что она надеется, что они будут на этот раз напечатаны полностью. Я сказал ей о документальном этом фильме и что там есть кадр с Гитлером. Она хоть и не видела фильма, но сказала, что слышала об этом.

— Слушайте, что же это за утка, — сказала она, — откуда они это взяли?..

И очень горячо, волнуясь, переживая, стала говорить почти те же самые слова, которые приходили в голову мне и которые я говорил, делясь своими сомнениями с авторами фильма и с самим собой. Если я знаю хоть что-то, то она знает, конечно, гораздо больше. И поэтому с убежденностью человека, знающего гораздо больше, стала говорить, что все это абсолютная ерунда и что тем более досадно, что происходит это сейчас, когда нет никаких особых соображений, а есть, наоборот, желание и возможность предать все это гласности, и тем не менее — показывают этот случайный, неизвестно откуда взявшийся снимок мертвого Гитлера на лестнице рейхстага! Я сказал, что не на лестнице, а на ступенях. Тут она сказала, что, вероятно, снят был тот самый «двойник», который действительно был, действительно похожий на Гитлера. Он был в зеленом мундире, носки еще почему-то на нем были заштопанные. Его нашли в котловане, там много было других трупов. Я сказал, что в кадре он лежит один, что на первоначальных кадрах вокруг стояла и смеялась, тыча в него пальцами, группа наших солдат, офицеров. «Ну, значит, остальных убрали», — сказала Лена. «Этого двойника, — говорит Ржевская, — всем показывали, возили его повсюду!» И опять сослалась на то, как много они тогда работали, чтобы установить, что обнаруженный ими — именно Гитлер, сожженный по его завещанию эсэсовцами. И она права, говоря, что люди очень ждали, что об этом будет сообщено, будет сказано, что смерть настигла этого злодея, что мы, наша армия, загнали его в подземелье, заставив покончить с собой, то ли отравиться, то ли пустить пулю в лоб. Теперь, казалось бы, можно было уже сказать обо всем этом. И вдруг этот кадр. Причем никаких причин на этот раз уже нет — одно только невежество. И далее говорит буквально то же, что все время говорю я. «И это все сейчас, в дни, когда все еще живы, живы многие из тех, кто все это знает и помнит»... Я никогда не понимал этого, не понимал, почему не захотели сказать правды? Какие могли быть соображения? Откуда взялись эти опасения, чтобы где-то, в чьих-то глазах он не выглядел героем, а то даже и мучеником. Какая ерунда! Он все подготовил, все было вывезено, эвакуировано, и даже врача, кажется, успел послать к себе в Берхтесгаден, и в это время — мы так неожиданно быстро для него наступали, предприняв обход, что мышеловка захлопнулась быстрее, чем можно было ожидать. Деваться было уже некуда. Паралитик, растерявший все, потерявший наполовину дар речи, пытающийся еще разыгрывать жалкую комедию с венчанием, прощанием. Когда там, в бункере, он попрощался со всеми чиновниками и секретарями и остался один, он услышал (не помню, где и когда я об этом читал), что наверху танцевали под пластинку. Он спросил, что там делается, и ему доложили, что генералы танцуют с секретаршами...

Ржевская ждала своего редактора, и мне тоже надо было идти «снимать» вопросы с чьей-то рукописи. В редакции была обычная толкотня, заведующего моего не было, и скоро я опять вышел в наш узенький коридор. Ржевская еще не ушла, ее редактор все еще не появилась на работе. Ржевская, так же как и я, когда заговариваю о делах, связанных с рейхстагом, сильно возбуждена нашим разговором и еще не успокоилась. Так что мы опять заговорили о том же, о том, что не имело смысла поднимать эту историю столь неуклюже и столь наивно. Если его нашли таким приодетым, как в этом кадре, то как он потом оказался сожженным… Один из киношников, Данилов, так и объяснил, что сжигали его потом мы... Вот такая вот выдумка, в которой нет никакого смысла!

Ржевская, не желая повторять того, что она уже рассказывала мне в свое время, сказала, что когда их подвели к воронке одного из недалеко от входа в бункер неразорвавшегося снаряда, к месту, где зарывали все, что оставалось от них, от него и от Евы Браун, и когда по остаткам челюсти прежде всего установили, что это он и есть, когда вся документация, разного рода заключения, были подготовлены (а она их тоже подписывала), нужно было приложить к этой папке вещественные доказательства — и прежде всего зубы, пломбы, мост, коронки — я не знаю, что там еще надо было приложить, — и все это, по ее словам, было приложено, вмещено туда. Несгораемого шкафа не было, он застрял где-то в тылах. Поэтому не знали, что со всем этим делать. И вот несколько дней она должна была со всем этим таскаться. Все это ей дали и сказали: отвечаешь головой! И она — что было делать! — таскалась, носила с собой. А это была какая-то коробка, не очень большая, неизвестно для кого и для чего, для какой цели служившая… А тут еще наступил День победы. На улицах ликовали, веселились, качали героев, влюблялись, ухаживали. К ней ночью вбежала подружка, сказала, что радио передало, что кончилась война, надо было бежать наверх, там уже собирались праздновать, а она не решалась бросить эту коробку, которую поставила на шкаф (потому что боялась положить рядом), и все время смотрела на нее. А когда просыпалась, поднимала глаза, чтобы убедиться, что коробка эта на месте. И все-таки не выдержала, побежала наверх, и они выпили там какого-то вина, и побыстрее опять вернулась в свою комнату. «Смотрю, коробка моя на месте, а ноги у меня подкашиваются. И вот я села, думаю, боже мой, от Ржева до Берлина дошла и сижу тут, коробку эту охраняю».

Все это было отправлено куда надо, и, как уже сказано, результатов не было никаких. Правда, потом приказали проверить, снова выкапывали. Хорошо, говорит она, что все закопано было в ящиках.

Хочется еще раз прочитать эти ее записки. Надеюсь, что самого интересного из того, что она мне рассказывала, она не опустила.

Писал я, писал все это, все эти мои полудокументальные и документальные полуочерки-полурассказы, не знаю как и назвать их даже, и вдруг прямо посреди фразы — рука остановилась даже — мелькнула у меня мысль: а не написать ли? А за ней и пошло! Вот бы, подумал я, вместо свидетельств очевидца, всей этой достоверности, с которой я так ношусь и которую всего, казалось бы, более ценю, взять да и написать роман, например. Да, может быть, именно роман. (Так ведь хочется написать роман, особенно тем, кто в жизни своей никогда никаких романов не писал!) Словом, что-то совсем другое, более интересное и захватывающее, чем эти мои наидостовернейшие рассказы — и широкое, свободное, и не менее правдивое, чем невыдуманное.

Написать, как по Берлину, по улицам его бегает молодая и хорошенькая женщина с коробкой в руках. (А что в ней, в коробке этой, узнаем мы только потом.) Только что объявлено, что война окончилась: взлетают ракеты, на площадях повсюду толпы, всюду качают солдат, все радуются, все возбуждены, и она тоже, как все, радуется и вместе со всеми что-то кричит. Но она бы веселилась еще больше и влезла бы в самую середину толпы, но в руках у нее эта коробка, и она мешает ей. «Вот навязали», — думает женщина... А он, конечно, сегодня будет ее ждать. Они давно не виделись. И друзья ее, сейчас встретившиеся ей, тоже приглашают ее отпраздновать вместе с ними. И, думая о коробке, женщина говорит про себя: «В такой день...» И злится еще больше. Но скоро опять забывает обо всем и опять смеется и радуется, как все. Она вспоминает, что вечером все они, другие военные девушки и она, должны собраться вместе, как было у них условлено.

Да, да, так вот и написать эту женщину, бегающую с «Гитлером под мышкой» по всему Берлину, с этой коробкой, что так мешает ей, но которую нельзя оставить и от которой нельзя освободиться…

В ящике этом — он, остатки его. Ей сунули в руки его, этот проклятый ящик, сказав: «Отвечаешь головой!» Вот она и таскает его повсюду.

И немца моего дать, одного из организаторов фолькштурма, вылезшего из-под земли, худого белобрысого барончика, последнего из рода основателей Берлина. Который, вылезая, протягивает нашим солдатам огромный золотой перстень, удостоверяющий, что он и есть один из основателей Берлина.

И старую женщину, с которой когда-то лепили статую — молодую фрау дер Зиг, олицетворяющую немецкий героизм, немецкий национальный дух. Старуху, которая через неделю после того как все, наконец, рухнуло, умирает.

И ребят, взявших рейхстаг, здание, где начал и где закончил свое существование и свою власть фашизм, где утверждались планы уничтожения этих ребят.

И комбата этого дать, исчезнувшего и опять воскресшего, капитана, завладевшего зданием рейхстага, который через двенадцать лет после того дня приезжает в своему товарищу — в деревню, под Москву...

Все может войти в большую книгу, в которой в отличие от моих документальных новелл, где все так заковано, где я ограничен фактом, столько и полета и простора для фантазии.

Конечно, я не мог бы сделать того, чтобы мои герои входили все в соприкосновение друг с другом, как это делается в настоящем обычном романе, мне этого не надо и я этого не хочу. Сейчас, когда у меня перо остановилось на слове, я думаю, что героем романа должно быть время, то время, с которым лицом к лицу встретилось мое поколение, несколько великих дней, даже и не дней, а день один и, может, лишь только ночь, последняя эта ночь.

В ту минуту, когда переводчица с пастью Гитлера в коробке смеется и кричит, затиснутая ликующей толпой, под мокрыми каштанами в Тиргартене хоронят Пятницкого, донесшего свой флаг до ступеней подъезда, до его колонн. (Материалом для флага послужила перина, которой была прикрыта старуха, с которой в свое время немцы лепили памятник Победы.) Когда в Берлине вылезает на свет этот чудом уцелевший отпрыск рода, — в рейхстаг, бойцам, приносят первую почту; когда фрау дер Зиг, умирая, в последний раз глядит на пробитую статую, — дравшийся в рейхстаге Неустроев принимает коньячную ванну...

Вот какую книгу бы я написал. И все это — не такое уж придуманное и отнюдь не вымышленное, а просто по-другому, все то же, но по-другому написанное, крупней поданное, чем сделано это мной в моих записках, — все, все может войти в такую книгу, о которой я рассказываю и которой я не напишу.

Герой романа — время и почти фантастические эти события. События последней заключительной минуты войны, последнего дня ее, последней ее ночи.

Кстати, о коньячной ванне. Я даже не знаю, откуда это пошло, но мне не раз приходилось слышать, что будто бы один мой добрый знакомый, достаточно известный человек, командир батальона нашей дивизии, принимал в Германии коньячные ванны. В дивизии у нас в те дни об этом упорно говорили. Звучит все это как анекдот, но говорили об этом вполне серьезно. Я и сам, случалось, рассказывал об этом другим... Вот, мол, как было в те дни! Поэтому теперь, когда он приехал в Москву, мы завели с ним об этом разговор. У меня к этому времени была в Москве своя собственная маленькая комната, не было только стола, ни письменного, ни обеденного. Обедали мы на ящиках из-под спичек, которые я раздобыл в нашем дворе и которые были за ненадобностью выброшены из магазина. Вот за этими-то поставленными один на другой ящиками мы и сидели в тот вечер и пили чай.

Ничего, кроме чая, друг мой к тому времени уже не пил.

Я даже удивился, что он сам начал этот неприятный для него разговор. Что вот, мол, наговаривают на него много, даже, мол, такую ерунду до сих пор говорят, что будто бы он в свое время коньячные ванны принимал... Я, помню, обрадовался, что он начал этот разговор и с радостью подхватил, что слух такой действительно ходил по армии.

Мой друг-комбат, слушая меня, улыбался. И мне стало ясно, что он обижается только для вида и что он прекрасно понимает, что анекдоты и легенды складываются далеко не обо всех. Однако комбат, о котором я говорю, не был бы самим собой, если бы не был тем, чем он был. Я знал, что сильнее всего ему претит всякая неправда, тем более если она хоть в самой малой степени связана с войной. Поэтому он тут же, не пожалев, разоблачил эту легенду.

«Да, случай такой действительно был, — сказал он с улыбкой, — но все это неправда...» Никаких коньячных ванн он не принимал ни тогда, ни после, а принимал самую обыкновенную горячую ванну. Но так как он сильно был простужен в те дни, то ординарец добавлял ему немного коньяку.

Я только не понял, то ли он добавлял ему туда, в ванну, то ли после уже растирал своего комбата этим коньяком.

Вот и вся история.

Ноябрь 10. Некоторые соображения, возникшие в связи с нынешними встречами с моими однополчанами и их теперешними — пятнадцать лет спустя — рассказами.

Боев в рейхстаге, таких, как это себе представляют некоторые, не было. Там, когда туда ворвались наши, находилось в десятки раз больше вооруженных немцев, но они, как подтверждает это Сьянов, не наладили организованного сопротивления. Кроме фолькштурмистов в рейхстаге были и отборные части, в том числе переброшенные на самолетах с Балтики моряки и эсэсовцы. Немцы были хорошо вооружены, в рейхстаге была даже артиллерия. Словом, если бы немцы намерены были оказать организованное сопротивление, они могли бы его оказать и уничтожить еще не одну нашу роту.

С другой стороны, если предположить, что немцы в рейхстаге были деморализованы и понимали бесплодность сопротивления в то время, когда почти уже вся Германия была оккупирована, то почему же все-таки так нелегко дался нам рейхстаг, почему так долго продолжались там стычки с вылезавшими из подвалов немцами?

В подвалах рейхстага, как и в других подземельях Берлина, люди прятались от огня. Вот почему там (немецкое командование до последних дней подбрасывало в Берлин новые части) оказались вполне боеспособные войска, и госпитали, и фолькштурмисты, и гражданские. Когда наши ворвались в рейхстаг, все это почти двухтысячное население подвалов думало об одном, как им, как писали они, спастись от «зверств большевиков», сохранить жизнь, и хотели только одного, выйти, выбраться из рейхстага и его подвалов, ибо, повторяю, боялись, что здесь их перебьют. Но когда они выбирались из подвалов, их встречали огнем, и тогда они сами пытались пробиться с боем.

Не знали они хоть с какой-либо точностью и сложившейся обстановки. Может быть, думали, что еще есть куда уйти и уж, конечно, предпочли бы сдаться союзникам. Может быть, пытались выходить через подземелья, может быть, и уходили, мы просто ничего этого не знаем. Чтобы хоть как-то представить это себе, надо опросить одного из сидевших тогда там немцев.

Только этим, думаю я, можно объяснить себе то обстоятельство, что немцы, в панике бежавшие при появлении в рейхстаге наших солдат, в плен все же сдаваться не хотели, а в последующем требовали, чтобы их гарантировали от самосуда.

Что еще можно сказать обо всем этом...

По-видимому, все — и основные бои за Берлин, и взятие рейхстага, и установление Знамени Победы, и переговоры с немцами об их капитуляции — все это отводилось Чуйкову, все это должен был совершить он, герой Сталинграда Чуйков. Но Чуйков застрял на Зееловских высотах. Вперед вырвался менее известный и не столь прославленный человек, командующий нашей армией — Кузнецов. Люди Кузнецова взяли рейхстаг, установили Знамя победы, за древко которого держались и Чуйков, и Берзарин.

Рейхстаг был в прямом и символическом смысле последней цитаделью немцев. Немцы придавали рейхстагу такое же значение, как и мы. Пока рейхстаг не взят — формально война не проиграна. (Фактически они проиграли ее давно, и Гитлер это знал и признавал еще с 1944 года, и говорил своим близким, что ждет развязки как избавления и права на уход из жизни.) Но формально и для немцев, и для нас, и для всего мира окончанием войны было взятие рейхстага.

Именно рейхстаг немцы укрепили, как ни одно другое здание в Берлине.

Получилось не так, как задумывалось: война внесла свои поправки в планы командующих фронтами, возможно и в планы Верховного командования. Рейхстаг взял Кузнецов. И немцы, получив формально, перед историей, право на капитуляцию, послали парламентеров советским войскам в рейхстаге, с тем чтобы они привели для переговоров генералов, взявших рейхстаг. Подземным ходом, связанным с метро, немецкие парламентеры повели за собой самого большого из советских военачальников, оказавшихся в рейхстаге, — старшего сержанта Сьянова.

Они просили: дайте нам какого-нибудь генерала, чтобы вести разговор о капитуляции. Но генерала не было, и пришлось вести разговор с Неустроевым и Берестом, а затем и со Сьяновым.

И все-таки окончательные разговоры с ними вел энергичный и опытный Чуйков, к которому, кстати сказать, заранее были стянуты для такого случая все корреспонденты, кинооператоры и писатели.

Ему, Чуйкову, и пришлось принимать окончательную капитуляцию Берлина, весь ход которой, минута за минутой, тогда же записал сидящий на КП у Чуйкова — Вишневский.

Три батальона оказались в тот день перед рейхстагом. Два батальона нашей 150-й стрелковой, тогда еще только Идрицкой дивизии: батальон майора Давыдова и батальон капитана Неустроева и один — соседней 171-й дивизии: батальон старшего лейтенанта Самсонова.

Если бы история соблюдала справедливость, то эти три человека по их заслугам в той последней военной операции должны были бы называться в таком именно порядке, в каком я перечислил их по тогдашним их военным званиям.

Но лишь Зинченко, его 756-му полку, когда только начинали бой за Берлин, было вручено красное полотнище под номером «5» — флаг Военного совета и политотдела 3-й ударной армии. В дивизии, в штабе, тогда предполагали, вероятно, что в боях, которые должны развернуться, участок дивизии окажется настолько узким, что полки в наступлении будут располагаться в три эшелона, и, когда дивизия пробьется к рейхстагу, на место других, обескровленных и потрепанных, полков будет введен 756-й, свежий полк Зинченко... Но вопреки этому предположению, когда были пройдены и преодолены основные участки берлинской обороны и занято последнее здание перед площадью, на которой и расположен рейхстаг, так называемый «дом Гиммлера», на переднем крае к этому времени были не один, а два полка — 756-й Зинченко и 674-й Плеходанова. И если бы не заранее, а тогда, в тот день и в тот час, были выданы флаги-знамена, то их пришлось бы выдать обоим полкам, ведь именно этим двум полкам, вернее, двум батальонам полков этих, предстояло брать рейхстаг. Но знамя, полученное дивизией, было одно и оно уже отдано было 756-му. По одному этому уже полк Плеходанова оказался в неравном положении.

Конечно же, эти двое, Кошкарбаев и Булатов, когда они лезли со своим солдатским флагом, ничего не знали об официальном знамени, выданном для того, чтобы поставить его на рейхстаге. Они и не предполагали, что все уже предопределено. И как дерзко, с какой отчаянной смелостью ползли они по изрытой, грохочущей площади. Флаг, ими поставленный, был действительно первым. Это было настолько очевидным, что политотдел дивизии, забыв о флаге Военного совета, признал их водрузившими победное знамя, и в солдатской многотиражке — органе политотдела дивизии — так это и было написано («Воин родины» — от 3 и 5 мая 1945 г.).

Но Знаменем Победы стал не их флаг, а Знамя «№ 5». И от мала до велика все теперь знают не Булатова и Кошкарбаева, не этих ребят, что первыми ставили свой импровизированный флаг, а Кантарию и Егорова, повесивших официальное знамя сначала на крыше, а затем и на куполе.

Теперь это так, и уже навсегда будет так.

У истории есть свои законы. Она, история, любит со временем по-своему поворачивать события и, то ли восхищенная, то ли оттого, что где-то за чем-то не уследила, она выделяет и выпячивает одно, забывает о другом. И еще этот ее обычай непременно связывать такие триумфальные события непременно с одним каким-нибудь именем, тем самым зачеркивая все другие имена. Так уж бывает, так уж это у нее заведено.

«Кто ждет от истории справедливости, тот требует от нее больше, чем она намерена дать», — говорит Стефан Цвейг.

Что касается нас, то мы можем только сказать, что никогда одно какое-нибудь, пусть даже очень заслуженное, имя не бывает единственным. Как бы там ни было, будем надеяться на то, что историю можно и следует уточнять, что одно выдвинутое ею имя не должно закрывать от нас другие имена...

Что еще хотелось сказать? Что во всем этом деле, во всей этой истории со знаменем никто не виноват. Все, кто к этому причастен, в ту минуту во всяком случае действовали добросовестно. В самом деле, кого же можно тут винить, если заранее приготовили эти девять знамен по числу дивизий, а потом на два полка оказалось одно знамя. Теперь можно лишь говорить, что сама затея выдачи заранее такого рода знамен была неудачной. Но когда это задумывалось, всем казалось, что это так и надо, именно так и следует сделать, нельзя ничего было наперед предусмотреть.

Все, наверно, правильно. «То было волею судьбы, которая всегда права, даже если нам кажется, что она поступает несправедливо», — говорит тот же Стефан Цвейг. Не надо было только забывать двух этих бойцов из батальона Давыдова, их имен, их самодельного флага. И, конечно, следовало боевой этот их самодельный флаг поставить в музее рядом с нынешним Знаменем Победы. А мы теперь даже не знаем, где он, тот флаг, какова его судьба.

Быть может, я и не смогу в ближайшее время опубликовать этой моей записи, но мне хотелось ее сделать хотя бы для себя.

Публикация Марии БАСКОВОЙ

ПРИМЕЧАНИЯ

Эти рассказы были написаны. Вот отрывок из рассказа «Забытый солдат»: «Среди имен людей, бойцов и офицеров, бравших рейхстаг, забыто имя Пятницкого. Петра Пятницкого. Между тем именно он первым выпрыгнул утром из окна дома Гиммлера, когда начался штурм — при первой атаке. Потом, у канала, под огнем, когда роты надолго залегли, встал солдат с красным полотнищем — только здесь он его развернул — и увлек за собою своих товарищей. Это был — Петр Пятницкий. Вскоре из дома увидели: наши солдаты показались у подъезда, взбежали на ступени, и опять вспыхнуло знамя, а потом человек со знаменем упал. Это был он, Пятницкий. <…> Когда под вечер, после артиллерийской подготовки, атака была возобновлена и бойцы его батальона подбежали к рейхстагу, Пятницкий лежал перед подъездом с флагом в руках... И чтобы его не затоптали, его отнесли и положили у колонны... А потом о нем забыли».

Лейтенант Рахимжан Кошкарбаев (1921—1888) и рядовой-разведчик Григорий Булатов (1925 — 1973) фактически первыми, еще до Егорова и Кантария, водрузили красное знамя на рейхстаг. Попыткам распутать эту сложную историю посвящена значительная часть этих дневниковых записей.

Михаил Алексеевич Егоров (1923—1975) и Мелитон Кантария (1920—1993) согласно официальной версии первыми водрузили красное знамя над рейстагом. Командовал группой младший лейтенант Алексей Берест. Историки полагают, что первенство решалось непосредственно перед парадом Победы 9 мая и было отдано группе лейтенанта Береста из тех соображений, что Кантария по национальности грузин, как и Сталин, а фамилия Егоров символизирует простого русского солдата.

Виктор Кузьмич Бойченко (1925—2012) — Герой Советского Союза, разведчик 496-й отдельной роты 236-й стрелковой дивизии 46-й армии Юго-Западного фронта, ефрейтор.

Семён Никифорович Перевёрткин (1905—1961) — советский военачальник, генерал-полковник (1958), Герой Советского Союза (1945). Командир 79-го стрелкового корпуса (май 1944 — май 1946) 3-й ударной армии, воины которого штурмом овладели рейхстагом и 1 мая 1945 года водрузили на нем Знамя Победы.

Степан Андреевич Неустроев (1922—1998) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны, командир 1-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии, штурмовавшего рейхстаг, Герой Советского Союза (1946). Полковник (1995).

Фёдор Матвеевич Зинченко (1902—1991) — советский военачальник, Герой Советского Союза, полковник. Командир 756-го стрелкового полка, воины которого 30 апреля 1945 года штурмом овладели рейхстагом, а 1 мая водрузили на нем Знамя Победы.

Алексей Прокопьевич Берест (укр. Берест Олексій Прокопович; 1919—1970) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны. Герой Украины (2005). Во время штурма рейхстага совместно с М.А.Егоровым и М.В.Кантария при поддержке автоматчиков роты И.Я.Сьянова выполнил боевую задачу по водружению Знамени Победы над зданием рейхстага.

Василий Иннокентьевич Давыдов (1919—1968) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1946). В ночь с 28 на 29 апреля 1945 года батальон Давыдова переправился через Шпрее и захватил здание Министерства внутренних дел нацистской Германии. 30 апреля 1945 года во главе группы разведчиков, действуя вместе с батальонами капитана Неустроева и старшего лейтенанта Самсонова, Давыдов принял активное участие в штурме рейхстага и водружении над ним Красного флага. За девять дней боёв в Берлине батальон Давыдова уничтожил большое количество солдат и офицеров противника, более шестисот взял в плен.

Илья Яковлевич Сьянов (1905—1988) — командир 1-й стрелковой роты 1-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка 150-й Идрицкой стрелковой дивизии 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, старший сержант. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за умелое руководство боем, образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками старшему сержанту Сьянову Илье Яковлевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Валя — жена, Валентина Петровна Ланина.

Василий Митрофанович Шатилов (1902—1995) — советский военачальник, Герой Советского Союза (1945). Командир 150-й стрелковой Идрицкой дивизии. С 21 апреля по 1 мая В.М.Шатилов руководил действиями дивизии в уличных боях и при штурме рейхстага. К исходу дня 1 мая подразделения дивизии овладевают рейхстагом и водружают на нем дивизионный штурмовой флаг, который затем стал Знаменем Победы.

В середине января 1960 года, в штормовую погоду самоходная баржа Т-36, стоявшая на разгрузке на Курильских островах, была сорвана с якоря и унесена в море. На ее борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии: младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов. 49 суток провели эти люди в открытом море без воды и еды. Спасенные американцами, они были доставлены в СССР, где их встречали как героев.

Петр Дорофеевич Щербина (1926—1981), младший сержант, командир автоматчиков первого батальона 756-го Стрелкового полка, который со своими солдатами прикрывал полковых разведчиков. Прорвался из «Дома Гиммлера» через площадь к рейхстагу, сквозь шквал огня подхватил флаг у убитого на ступеньках здания сержанта Петра Пятницкого и прикрепил его к колонне. Константин Яковлевич Самсонов (1916—1977) — полковник, участник штурма рейхстага, Герой Советского Союза. О своем участии в Великой Отечественной войне написал книгу «Штурм рейхстага», вышедшую в свет в 1955 году.

Кузнецов Василий Иванович (1894—1964) — советский военачальник, генерал-полковник (1943), Герой Советского Союза (29 мая 1945). С марта 1945 года — командующий 3-й Ударной армией 1-го Белорусского фронта. Под руководством В.И.Кузнецова армия участвовала в Берлинской операции. 1 мая 1945 года воины 3-й Ударной армии водрузили над рейхстагом Знамя Победы.

Алексей Игнатьевич Негода (1909—1975) — советский военачальник, командир 171-й стрелковой Идрицко-Берлинской дивизии, принимавшей участие в штурме рейхстага. Герой Советского Союза (1945 год). В Берлинской наступательной операции, действуя в составе 79-го стрелкового корпуса, 171-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.И.Негоды прорвала глубоко эшелонированную оборону противника на реке Одер и участвовала в штурме Берлина, а в дальнейшем совместно с 150-й стрелковой дивизей штурмом овладела рейхстагом.

Николай Эрастович Берзарин (1904—1945) — советский военачальник. Командующий 27-й, 34-й, 39-й и 5-й ударной армиями РККА во время Великой Отечественной войны. Первый комендант взятого советскими войсками Берлина и начальник Берлинского гарнизона (24 апреля 1945 года — 16 июня 1945 года). Генерал-полковник (20 апреля 1945). Герой Советского Союза (6 апреля 1945).

Василий Иванович Чуйков (1900—1982) — советский военачальник. Маршал Советского Союза (1955). Дважды Герой Советского Союза (1944, 1945). Главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии (1949—1953), Командующий Киевским военным округом (1953—1960), Главнокомандующий Сухопутными войсками СССР, заместитель Министра обороны СССР (1960—1964), Начальник войск гражданской обороны СССР (1961—1972). С 1942 по 1946 год — командующий 62-й армией (8-й гвардейской армией), особо отличившейся в Сталинградской битве.

Дружба Народов 2016, 5

Россия > СМИ, ИТ. Армия, полиция > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912825

Россия > СМИ, ИТ. Армия, полиция > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912818

Николай ГОЛУБКОВ

На Западном фронте незадолго до перемен

Воспоминания о Русском экспедиционном корпусе

+++ ——

Мемуары Н.Д.Голубкова (1897—1961) о боевой юности, Первой мировой войне и Русском экспедиционном корпусе во Франции были записаны Николаем Дмитриевичем незадолго до смерти по просьбе его сына — поэта, прозаика, живописца Дмитрия Голубкова, который отразил военные эпизоды из этих мемуаров в рассказе

«Отцовский табак» и в поэме «Отец» (см. журнал «Кольцо А», № 72, май 2014). Дополнительные сведения о Николае Дмитриевиче можно найти также в мемориальном сборнике «Это было совсем не в Италии» — в многочисленных дневниковых записях Дмитрия Голубкова, посвященных его отцу.

Нас хотят отправить во Францию

В 1914 году, когда началась Мировая война, мне было всего-навсего семнадцать лет. Мать моя — домашняя портниха — все время настаивала, чтобы я пошел добровольцем в армию, так как ей очень не хотелось, чтобы я попал по мобилизации рядовым. Пойдя добровольцем, я имел бы в перспективе что-нибудь вроде поручика — или еще выше. Так же поступили и мои товарищи по футболу — Шилов Володя, Гаврилов Володя.

Я записался в армию, и меня как вольноопределяющегося направили в полк рядовым, где я прослужил до января 1915 года. Затем меня направили в Алексеевское военное училище, а в мае 1915 года перевели в офицерскую стрелковую школу в Ораниенбауме под Петроградом. Здесь формировали отборные воинские части — во Францию: проводили тщательный медицинский осмотр и т.п. Я попал в 8-й Особый пехотный полк, меня произвели в фельдфебели1 и направили в 1-ю пулеметную роту, где мы ждали отправки во Францию. В этот полк попал со мной и Гаврилов Володя.

Тем временем в Москве появились признаки волнений. Черная сотня устраивала погромы. Под маркой патриотического движения громили немецких капиталистов. Если только встречалась вывеска с иностранной фамилией, значит, немец — бей. Так было разгромлено очень много торговых фирм, в том числе аптека «Феррейн», музыкальный магазин Мюллера. Много было и жертв во время этих погромов: грабители лезли в окна, и осколки зеркальных стекол падали прямо им на головы и тяжело, а иногда смертельно их ранили. Я был далек от политики: мы жили тогда в селе Владыкино, и и в округе у нас было много поместий немецких поселенцев, которые также подвергались нападению…

Со мной в футбольной команде играл мой приятель Борис Церетели2 (внук эмира Бухарского). Он каждый год на лето уезжал в Бухару, приглашал он и меня туда, но так как дорога очень дальняя, я так и не собрался. Семья Бориса Церетели вела очень безалаберный образ жизни: когда получали помощь от дяди эмира — закупали бельевыми корзинами разные сладости, закуски, устраивали вечеринки. А бывали и такие дни, что есть нечего. Была у Бориса очень хорошенькая сестра Люба, лет семнадцати. В одну из таких вечеринок мать Бориса пригласила нас, молодых людей, к себе. Среди нас был Василий Шустов, который усердно ухаживал за Любой. Но он очень не нравился матери девушки, и, когда сказал в адрес Любы комплимент, ее мать дала понять Шустову, что все его ухаживания напрасны. После вечеринки Борис уехал в Бухару, и я его больше не видел.Говорят, его расстреляли красные, когда началась революция.

Был у меня еще приятель по теннису — сын главного инженера Владыкинской ткацкой фабрики Женя Ованнесянц — мой соперник в ухаживании за дочерью нашего сельского псаломщика Таней Мсандровой. И вот, когда началась война с немцами, Женю тоже мобилизовали, и он попал в военное училище; окончил его и в Татьянин день был приглашен к ней. Меня в то время еще не успели произвести даже в фельдфебели, а он явился в полном обмундировании, поручиком. Ну, конечно, я чувствовал себя не в своей тарелке. Еще бы: соперник — поручик, а я — рядовой (хотя Таня всеми силами старалась смягчить эту разницу между нашим положением). Кое-как я досидел до конца и ушел, расстроенный, домой (я был очень самолюбив, и мне казалось, что Таня уделяет Жене внимание все время). Другой мой товарищ — Сергей Соколов, художник, года на три старше. Он часто приходил к нам домой, много и очень недурно рисовал. В армию его не брали потому, что с легкими у него было не в порядке. Потом Женя уехал на фронт, а моя часть ждала отправки. В один прекрасный день я зашел к Мсандровым и увидел у Тани на столе письмо от Жени. В комнате Тани не было, и я решил заглянуть в письмо.Я быстро прочел излияния Жени и чуть ли не объяснения в любви. У меня ноги подкосились, но я собрался с силами. На этом мой роман до приезда из Франции закончился, хотя Таня продолжала мне писать.

А война разгорелась. Стали прибывать раненые, и у нас во Владыкине власти решили открыть госпиталь на ткацкой фабрике; стали вербовать санитаров и сестер милосердия. Таня и другие девушки поступили туда сестрами. Мы, молодежь, навещали сестер, организовали кружок самодеятельности. Мой брат Ваня обладал очень хорошими артистическими способностями, и мы стали часто бывать на фабрике. Ставили небольшие пьесы — получалось очень хорошо. Таню назначили сестрой-хозяйкой; ей отвели маленькую комнатку с тем, чтобы она окончательно переселилась в госпиталь. За одной из ее подруг— девушкой легкого поведения, которую звали Аней, очень усердно начал ухаживать Сережа. Написал ее портрет и в конце концов покорил ее сердце. Но жениться совсем не думал, да и она как будто не думала. Однажды в госпитале была какая-то постановка, а по ее окончании выступала самодеятельность. Я стал искать Сергея, чтобы идти домой,но от сотрудников госпиталя узнал, что Сергей с Аней уединились в свободной комнате. Вскоре подошла Таня, которая пригласила меня посидеть до прихода Сергея у нее в комнате, и вот мы очутились с ней с глазу на глаз. Она начала с поцелуев, и могло бы быть что-нибудь серьезное, если бы не здравый смысл, который руководил мною. Так мы просидели до полуночи, но вскоре пришел Сережа, и я с ним ушел домой, оставив Таню в слезах. Сергей назвал меня дураком из-за того, что я упустил такой момент, но я был другого мнения — может, из-за того, что был слишком молод и у меня были совсем другие взгляды.

Через несколько дней мы опять собрались в госпитале; Сергей с Нюрой вел себя совершенно развязно, будто они завтра пойдут под венец. Таня явно завидовала им и в этот вечер не раз даже назвала меня глупцом. Но я был тверд и не поддавался ни на какие соблазны.

Наконец наступила осень, и упорно стали ходить слухи, что нас хотят отправить во Францию. И вот в 20-х числах октября нас повели на парад, а прямо с парада направили на окружную железную дорогу (как потом выяснилось — для погрузки на пароход в Архангельске). Сначала назначили командиром батальона полковника Лосьева, а затем — полковника Грундштрема, а Лосьев стал его заместителем. Так мы постепенно укомплектовывались. Прислали нам и ротного командира — поручика Боркова. Человек он был очень требовательный и суровый, улыбку на его лице видеть можно было очень редко.

Перед отправкой за границу, в полдень, нас (москвичей) отпустили проститься домой, а вечером было приказано явиться на станцию Воробьевы горы. Явился я вовремя, что очень понравилось моему вновь назначенному командиру роты.

Поручик Борков назначил меня фельдфебелем. Обязанностей у ротного фельдфебеля очень много — вся хозяйственная часть, а на стоянках — строевая. Наконец приехали после пятидневного путешествия в Архангельск и прямо из вагонов — на пароход. Отвели нам пароход-угольщик «Воронеж», и мы кое-как разместились. Скоро мы стали похожими на кочегаров, за что ни возьмись — грязь. Мне с моим писарем — по происхождению евреем — отвели уголок в трюме.

Брест, Париж, Верден…

Наконец после двухдневной стоянки тронулись. Пока плыли вдоль берега Белого моря и не выплывали в открытое море — ничего, а потом как началась качка — беда: рвота замучила. Наш ротный писарь оказался очень запасливым: выезжая из Архангельска, он захватил несколько ящиков лимонов. Благодаря этим лимонам многие спаслись от рвоты, а писарь на этом деле зарабатывал деньгу. Но вот спустя пару дней нам объявили, что в ближайшем будущем нужно ожидать немецких подводных лодок. Всем выдали спасательные пояса и в случае тревоги велели быть готовыми к прыжкам в воду.

Однажды утром мы хотели выйти на палубу, но волны поднимались выше мачты; оказывается, мы вышли уже в открытое море, а ночью были страшный шторм и волны. Весь пароход наш покрылся замерзшими брызгами; был уже ноябрь месяц.

К ночи вдруг объявили тревогу: вблизи появилась подводная лодка немцев, и нам грозило потопление. Каждый из нас надел спасательный пояс. Вскоре наша пресловутая пушка открыла огонь, и мы чудом спаслись. У нас был очень опытный капитан, который решил — лучше проплыть лишнее расстояние, чем подвергнуться атакам подводной лодки. Так мы в первый раз избежали купания в ледяной воде. (Если бы у нас капитан был другой, не миновать бы нам ледяной ванны.)

На другой день плавания вдруг слышим, что пароход преследуют акулы. Мы все высыпали на палубу. Действительно, акул штук двадцать плыло за пароходом, их видно было простым глазом. Капитан решил сделать по ним несколько выстрелов из двух пушек, которые стояли на палубе, и после двух залпов акулы скрылись.

На другой день мы опять подверглись преследованию подлодками, но на этот раз выручила флотилия французских лодок, высланных нам на помощь на случай появления немцев. Подвергались нападению мы за время пути пять раз, но благополучно выкручивались.

Наконец показались какие-то берега — мы думали, что нашему путешествию уже конец. Но не тут-то было; это оказались берега Англии. Навстречу вышла эскадра английских кораблей, которые, проводив нас миль пять, потом отстали. Нам сказали, что бояться теперь нечего: это место якобы очень сильно охраняется англичанами. Мы немного успокоились, но на другой день подводная лодка немцев появилась опять и стала на некотором расстоянии преследовать нас, боясь почему-то подходить близко. Мы расстреляли по ней больше сотни снарядов, и наконец она отстала.

Уже настали двадцатые сутки нашего пути, стали показываться кое-где острова. Переводчик объяснил, что это край Средиземного моря. Командование стало приводить нас в порядок. Было приказано у бортов парохода натянуть имевшиеся в распоряжении капитана специальные сетки, а нам хорошенько вымыться. После купанья мы настолько переменились, что перестали друг друга узнавать.

Показались берега какого-то мыса. Как мы потом узнали, на нем стоял город Герикна (север Франции). Нас поставили на якорь, и командование сделало предварительный смотр. Хотели убедиться, хорошо ли мы выглядим во всем новом. Видимо, остались довольны, потому что начали проводить инструктаж, как мы должны себя вести на берегу. В нашей роте оказался и Гаврилов Володя, так что мы — старые друзья — оказались вместе.

Мы причалили к городку Брест на севере Франции, здесь нас решили высадить. Жители города, пришедшие в порт, засыпали нас букетами цветов; на каждом шагу слышались возгласы «Vive la Russie» — «Да здравствуют русские». И так без конца.

Разместили нас — за отсутствием другого, более подходящего помещения — на бойне. Помещение очень чистое; поставили по кровати на каждого — в общем, «создали культуру». Но в обед произошел курьез. Выдали каждому по ложке, вилке, ножу, тарелке, но к великому огорчению командования после обеда не оказалось половины вилок и ножей: наша братия не привыкла к такой роскоши и решила обзавестись приборами, попрятав их куда только можно. Командиры вынуждены были опять прочесть нам лекцию, что это некультурно и т.д. После этого случая французы уже не давали к обеду приборы, и мы довольствовались своими ложками.

Под вечер начальство решило дать нам кратковременные отпуска; я с Гавриловым тоже отправился в увольнительную. На улицах жители устраивали нам бесконечные овации, приглашали в дома, угощали. Мы с Володей попали в один почтенный дом. В квартире из четырех комнат жили муж, жена и две дочери. Разговаривали, конечно, главным образом знаками, хотя мы немного понимали по-французски (в России поверхностно изучали французский язык, когда учились в гимназии; были у нас с собой и словари, так что объясниться все-таки можно было). Так мы просидели в гостях до полуночи; нужно было идти в полк, а то будет нагоняй. Хозяева были настолько радушны, что предложили нам у них ночевать. Когда я спросил, где же мы будем спать, то отец без смущения показал на кровати дочерей и знаками объяснил, что спать можно вместе с девушками. Нас это смутило. Мы не привыкли к такой простоте нравов и поспешили ретироваться (потом узнали у переводчика, что французы не считают это предосудительным — это нас поразило).

В Бресте мы простояли три дня, а затем нас решили перебросить на юг Франции. Ночью была объявлена тревога, и нам приказали собраться в путь. Парадным маршем нас повели в город Марсель и посадили в поезд, не говоря, куда едем. Везли через всю Францию — с севера на юг, делая короткие остановки, вероятно, с целью демонстрации, так как по всей Франции были разбросаны лагеря военнопленных немцев, и командование, видимо, решило морально подействовать на них: «Вот, мол, смотрите — и здесь русские!» На остановках всюду встречали с цветами и выносили массу угощений; у меня в купе накопилось столько всяких закусок, что я не знал, куда их девать, а цветов было не меньше.

Но вот и Париж. Приказано срочно разоружаться и готовиться к параду. Видимо, власти решили показать нас и парижанам, но, опасаясь бомбежки, парад провели очень быстро. Французский маршал Жоффр обошел ряды войск, поздравил с благополучным приездом, и на этом дело и кончилось.

Жоффр начал свой обход с первого полка, а так как я был правофланговым благодаря своему росту, генерал сначала подошел ко мне, внимательно посмотрел на меня и сказал на ломаном русском: «Такой молодой, а уже командир. Молодец!» Правда, выглядел я очень хорошо, но звание мое в то время было всего лишь фельдфебель.

После смотра мы церемониальным маршем прошли по улицам Парижа и, нигде не останавливаясь, прошли на вокзал.

Наутро поезд тронулся далее на юг Франции; проезжали мы полями, сплошь засаженными виноградом, и на всех станциях нам устраивали торжественные встречи. Через сутки высадили из поезда, и остальное расстояние мы шли походным маршем. Вдалеке показалось Средиземное море, и мы подошли к побережью. Проходили курортными местами, но все курорты были закрыты вопреки прекрасной погоде (видимо, сказалось состояние войны).

Наконец мы подошли к небольшому курортному городку Сан-Рафаэль, разместились лагерем. Раскинули походные палатки, и началась жизнь, полная безделья. Не знаю, почему-то у меня началась бессонница. Я обратился к врачу. Он объяснил мне, что это, наверное, из-за перемены климата, и посоветовал начать курить, потому что во Франции курят главным образом наркотические табаки. Я послушался мудрого совета и начал прямо с сигар — ну, конечно, я ведь никогда не курил до этого. И вот, покурив сигару, я засыпаю.

Начальство разрешило давать нам кратковременные отпуска в город. У меня в роте был парикмахер Костя Свинаренко — парень очень веселый, компанейский, вот мы втроем и начали ходить в отпуска. В один из вечеров мы познакомились в кафе с тремя молодыми женами только что мобилизованных французов — фотографа, певца из оперетты и художника. Девицы эти вели себя очень развязно; мы с трудом, но все же понимали друг друга. Мы с Володей были далеки от всяких грязных мыслей, но Костя был другого воспитания и поведение их понимал по-своему: он думал, что если они кое-что и позволяют себе, значит, с ними можно все. Но оказалось совсем другое. Когда Костя распустил руки, одна из них на ломаном русском объяснила, что она может позволять все, но только на словах. Костя понял ее так, что она просто, как он выразился, «набивает цену», и дал ей пощечину. После этого мы поспешили ретироваться и больше с Костей никуда не ходили.

Каждый день мы гуляли по окрестностям города. Кругом росли пальмы, маслиновые рощи, фиговые деревья, или, как у нас их называют, деревья с винными ягодами. Любовались мы всем этим очень недолго, так как через три недели, ночью, объявили тревогу, и мы походным порядком двинулись в путь. Сначала нам ничего не говорили, а потом объявили, что идем на фронт под Париж, так как немцы, якобы, во что бы то ни стало решили его взять.

На рассвете мы подошли к какой-то небольшой станции, и нам объявили, что здесь будет посадка. Утром мы сели в поезд, но ехали очень недолго. Уже стало слышно артиллерийскую стрельбу — оказывается, нас привезли под Верден, небольшой крепостной город, которому французы тем не менее придавали серьезное стратегическое значение.

С места в карьер нас повели на передовую. Идти пришлось совсем недолго — миновали несколько полуразрушенных деревень и подошли к позициям. Мы сменили французскую полуразбитую дивизию. Французы, видимо, очень надеялись на стойкость русских, потому что стояли на этом участке целой дивизией, а нас поставили только бригаду. На фронте в эти дни было затишье, и мы благополучно сменили французов. Но спокойно прошел только один день, ибо немцы, видимо, узнали, что против них теперь стоят русские, потому что с их стороны стали раздаваться возгласы: «Рус, идите к нам!» На рассвете мы отбили первую атаку. Немцы шли густыми цепями, а вперед пустили штук двадцать танков.

С танками нам еще не приходилось иметь дело, хотя и делать-то некогда было — почти все солдаты были молодые, редко кто из них бывал в боях. Но невзирая на это, атаку отбили, хотя понесли довольно большие потери. У меня в роте тяжелораненых было человек восемь, легкораненых — с десяток. Убитых только двое: Воронин и еще один (не помню фамилии).

Наши окопы проходили за дворами деревушки, в которой мы разместились. Из двора хозяин выходил к овину, за которым лежал пустынный теперь огород, а дальше начиналось поле, где копали окопы. Утром поручик Борков оделся и пошел к огневым точкам. Вдруг он остановился, увидев ефрейтора Цыбу, ползущего на четвереньках к овину, возле которого копошились куры. Стало ясно, куда Цыба держал путь. Хозяйка недавно уже жаловалась, что у нее пропадают куры.

Спрятавшись за дощатой перегородкой сарая, поручик заметил сидящих невдалеке в кустах двух рядовых нашей роты — они вдохновляли Цыбу на подвиг. Цыба подобрался к курам и бросил им горсть зерен. Он согнулся еще больше, чтобы куры его не замечали, но они не спускали глаз со своего искусителя и боком пятились назад. Однако две курицы оказались неосторожнее других,Цыба поспешно словил их. Ловко зажав между колен одну курицу, он поспешно открутил ей голову и бросил позади себя. Хотел проделать то же самое с другой, но неожиданно встретился с возмущенным взглядом поручика. Цыба простодушно улыбнулся ему, ласково приговаривая: «Курочка, рябенькая, красивая, цыпочка, иди, погуляй, милая», — и отпустил ее. Потом вскочил на ноги и молодцевато отчеканил: «Здравия желаю, ваше высокоблагородие». — «Здравствуйте, ефрейтор Цыба», — отвечал поручик, пронизывая его взглядом. Оба помощника Цыбы по ловле кур постарались убежать. Цыба безуспешно пытался заслонить собой обезглавленную курицу. Поручик увидел последние конвульсивные движения курицы;он приблизился к ефрейтору вплотную, и взгляды их встретились. Цыба часто заморгал.

— Вы очень нежно ласкали курицу, Цыба. Вы ее любите?

— Так точно! Почему же ее не любить? Птица мирная.

— Поэтому вы мирной птице голову оторвали!

— Никак нет!

— С этой курицей вы разделались.

— Гм… Так точно!

— Запутались, Цыба! Деньги у вас есть?

— Нет, ваше высокоблагородие!

— Плохо.

Цыба ломал голову: «На что ему деньги? Неужто взятку хочет?» Поручик сунул руку в карман, достал пятифранковую монету и протянул ефрейтору:

— Возьмите и отдайте хозяйке в покрытие убытка, который вы ей причинили.

Цыба ни за что не хотел взять деньги, он сгорал со стыда.

— Возьмите, говорю, и отдайте их хозяйке, об исполнении доложите мне после поверки, а курицу возьмите себе.

Взяв деньги и подняв курицу, Цыба чеканным шагом направился в дом хозяйки. Поручик глянул на его пылающие уши и улыбнулся. Затем поручик скорым шагом направился к огневым точкам, боясь как бы вражеские танки опять не появились против наших позиций, но немцы в этот день не пытались нас атаковать.

Проработали Цыбу на поверке очень сильно. После этого случая в нашей роте больше не случалось подобных краж.

На другой день немцы подтянули свежие силы и большими соединениями пошли в атаку. Первую они организовали с помощью мадьярских частей. Мадьяры шли густыми колоннами со штыками пилой (с зазубренными лезвиями). Мы хорошо организовали оборону; я из четырех пулеметов и карабинов, находящихся у бойцов, открыл по врагам ураганный огонь, но мадьяры наступали частыми перебежками и, неся большие потери, продвигались к нашим окопам. Я расстрелял из своего пистолета все патроны, и, когда мадьяры приблизились к нашему брустверу, у меня уже не было ни одного патрона, и я в душе простился с жизнью. Но в этот момент мой унтер-офицер по фамилии Зенкин, который был ранен и лежал около меня, увидя мое критическое положение, собрал последние силы и, выстрелив из пистолета, убил мадьяра и спас меня от явной смерти. Мадьяр, который бежал на меня, вонзил в мою грудь винтовку, но штык его прошел неглубоко, сделав легкое ранение.

На Балканах

…Очнулся я только в госпитале. Оказывается, в момент, когда мадьяры уже были близ наших окопов, из укрытия выбежали наши резервные части и контратакой опрокинули мадьяр. Так первая атака была ликвидирована с большими потерями для немцев. В этот день немцы предприняли еще три безуспешные атаки.

За этот бой меня наградили французским крестом «Круа де герр».

В госпитале я пролежал две недели, так как раны были совсем легкими. Кроме легкой раны в грудь я получил еще несколько ран в ноги от разорвавшейся вдалеке мины. Но это все очень быстро стало заживать, и через две недели я был готов к бою.

Госпиталь, в котором я лежал, был французский, очень хороший, отношение к нам сестер и врачей было великолепное, кормили прямо на убой. Выписали меня из госпиталя и направили в команду выздоравливающих, в которой я пробыл неделю. Нам, команде выздоравливающих (человек десять), пришлось итти открытым полем на виду у врагов, которые открыли по нам шрапнельный беглый огонь, но все прошло благополучно.

Пришел я в роту вечером и узнал, что немцы ценой больших потерь потеснили французов немного правее от нас, но мы оставались на старой позиции. Поговаривали, чтобы выровнять фронт, нам придется немного отступить, но на другой день французы подтянули подкрепление и заставили немцев снова отступить на старые позиции.

Не успели немцы занять позиции, как в роту пришел поручик Борков и, собрав офицеров и младших командиров роты, объявил, что в районе нашего фронта появились вражеские самолеты. Около двух часов самолеты показались и в районе Вердена. Они летали попарно; каждые три пары составляли немецкую авиационную роту. Борков напряженно наблюдал за ними в бинокль. «По местам! К бою!» — громко скомандовал он. На стоявших рядом зенитных батареях послышалась громкая команда. С помощью имевшихся в роте приборов и визирных трубок установили высоту и дальность самолета.

Поручик Борков передал стрелкам команду прицела. Пулеметчики быстро навели и по команде открыли огонь; пулеметы откликнулись дружной очередью. Головной самолет быстро развернулся и пошел на запад; все, бывшие в окопах, заметались; послышались возгласы: «Падает!» И действительно, самолет быстро начал снижаться.

Поручик приказал: «Быстро лошадей!» Он со своим младшим офицером вскочил на неоседланных лошадей и полным карьером помчался к месту падения самолета. Вслед за ним рванулись и другие офицеры с батареи. Проскакав около пяти километров, офицеры соскочили с взмыленных коней и стали проталкиваться к упавшему самолету, но вместо него валялась груда обломков. Тут же сидел белокурый молодой человек, а рядом с ним лежали помятый шлем и очки. Человек был в кожанке, опоясанной ремнями, с его лба свисала слипшаяся от крови прядь волос. Поручик внимательно осмотрел самолет и сказал, что пули попали в мотор и что меткость стрелка идеальная.

Пленного пилота доставили в штаб бригады. Командир бригады высоко оценил стрельбу из пулемета и велел представить к награде бойцов и командование роты.

Видимо, в отместку за потерянный самолет немцы решили под утро нас атаковать. Развернулся сильный бой. Мы несли большие потери, а немцы все наседали. Уже взошло солнце, а немцы все шли. Патронов было у нас много, так что мы крошили врагов.

Наконец, видя, что атаки бесполезны, немцы оставили нас в покое и занялись убитыми и ранеными(на нашем участке на проволочных заграждениях я насчитал более сотни, а кроме того, очень много их лежало между окопами). Мы тоже понесли большие потери. В моей роте осталось всего-навсего тридцать семь человек, остальные — раненые и несколько убитых.

После этого боя командование решило нас сменить, так как роты сильно «поредели» и сдерживать немцев на участке длиной около трех километров стало очень трудно. Ночью на смену пришла марокканская дивизия, и нас посадили в поезд. Мы думали, нас везут на отдых, но в дороге к нам присоединились новые бойцы, только что прибывшие из России, в том числе артиллеристы. Теперь наши дивизии были полностью укомплектованы, но командование почему-то скрывало от нас место назначения.

Наконец мы приехали в Марсель и стали срочно садиться на пароход. Мы узнали, что плывем на Балканы. Здесь уже нас разместили комфортабельно: пароход пассажирский, чистые просторные каюты, спи да ешь.

Через два дня стало известно, что нас везут в Салоники. Командование сильно боялось немецких подводных лодок, которыми кишело Эгейское море. Держали нас в порту трое суток, все выжидали удобного случая проскочить мимо подлодок. Через три дня мы отплыли. Видели в море обломки потопленных пароходов, а в одном месте — даже часть палубы с несколькими сенегальцами. Видимо, транспорт этих солдат потопили перед нашим появлением.

Нас сопровождало пять французских подлодок, так что мы плыли без страха. Хотя нас предупреждали, что возможно все, так как Греция не хотела вступить в наш союз и играла предательскую роль. Но, к счастью, все прошло благополучно. Вот показались и Салоники — плыть пришлось недолго.

Когда мы приближались к Салоникской бухте, нас все-таки атаковала одна подводная лодка. Немедленно объявили боевую тревогу, и все мы высыпали на палубу в спасательных поясах. Был ясный солнечный день, и мы очень хорошо различали телескоп лодки, но предназначенная для нас торпеда не попала в цель. Вторую торпеду враг не успел выпустить, так как первый же снаряд с нашего парохода угодил прямо в лодку, и мы стали свидетелями ее гибели.

С такими препятствиями мы вошли в порт и стали срочно готовиться к высадке, так как у союзников дела были неважны — немцы теснили их по всему фронту. Немцы взяли Битоль, перешли быструю реку Вардар и стремились занять Салоники. Им хотелось втянуть в войну греков, а те медлили, ожидая вступления в войну Америки.

Мы высадились. Срочно был организован парад, на котором присутствовали местные французские власти, а их здесь было немало. Порт был международный, и в городе встречались все национальности.

После парада наши войска приготовились к походному маршу, но вдруг над Салониками появился немецкий цеппелин. Сейчас же русским артиллеристам дали команду: «К бою готовьсь!»

Надо отдать справедливость нашим солдатам — с первых снарядов цеппелин загорелся и начал падать. Раздалось русское «ура!», и цеппелин упал у самого побережья. Мы взяли в плен всю команду немцев с цеппелина. Они смотрели на окружающих свысока, но когда им объяснили, что цеппелин сбили русские, они не поверили, так как еще не знали, что мы сюда прибыли.

В ночь мы двинулись вперед в походном порядке, проходили македонскими селениями. Все дома у них сделаны из грубого нетесаного камня, заборы вокруг домов — также из известкового плитняка. Живут крестьяне очень бедно, полы мазаны глиной, утварь — глиняная. Занимаются главным образом земледелием, но обрабатывают землю кустарным способом, в основном мотыгами. На полях работают чаще на волах, которые у них разведены в избытке. Ездят преимущественно на ослах, называемых у них магарами. Здешние ослы очень выносливы. Иной раз смотришь — по дороге движется большая куча поклажи, а осла, который ее везет, даже не видно. Во время войны французы мобилизовали в армию массу таких магаров и даже приспособили своих ослов для переброски легкой артиллерии. Патроны перевозили только на магарах. Лошадей на Балканах очень мало.

Шли мы походным порядком трое суток, иногда делали привал. Всю дорогу пить хотелось невероятно, пили даже из встречавшихся по пути болот. Видели много маслиновых рощ, попадались и фиговые деревья. Однажды мы подошли к селению Флорина. На его окраине было большое озеро; стояла сильная жара. Ребята говорят: «Сейчас выкупаемся». Но каково же было наше удивление, когда мы подошли к озеру, — вода кишела, форменным образом кишела змеями. Они плавали, высунув головы, так что о купании не могло быть и речи: мы даже близко к берегу боялись подойти. Так, не искупавшись, пришлось двинуться после привала дальше.

Крестьяне говорили на языке, очень похожем на славянский, так что мы легко их понимали. Виноградников попадалось очень много, поскольку крестьяне здесь занимались виноделием. Вино, правда, не отличалось хорошим вкусом — кислятина; местные употребляют его вместо воды. Пить захочется — крестьянин предлагает тебе вина.

Стали попадаться и полуразрушенные селения. Проходили через одно село, изрытое окопами, в которых были закопаны в очень большом количестве убитые немцы и французы (видимо, село переходило из рук в руки). Зарыты очень мелко, так как грунт там каменистый. Зловоние из окопов шло страшное, а потому мы старались как можно быстрее пройти это место.

Впереди нас шли в наступление французы, и все сопки, мимо которых мы проходили, были усеяны могилками и французов, и немцев. Вот подошли к берегу гористой реки; недалеко осталось до Битоля, на окраинах которого находились позиции.

Мы сделали привал, и командование стало готовить нас для смены полуразбитых итальянских войск. Разместились мы в полуразрушенной деревушке. Командир вызвал меня и еще некоторых командиров рот и сказал, что мы будем принимать участок и сейчас пойдем в окопы. Местность была гористая, и нас предупредили, чтобы мы хорошо запоминали дорогу, так как будем возвращаться ночью.

С наступлением сумерек мы двинулись в путь. В провожатые дали двух французов, которые могли объясняться по-русски и по-французски. У нас хорошо объяснялся по-французски поручик Борков. Шли довольно долго: гористая местность очень обманчива и сильно скрадывает расстояние.

Вот вдали показалась группа людей, сидящих у камней; мы остановились и стали выжидать. Думали, это вражеские разведчики. Но прошло несколько минут, а силуэты не двигались с места. Тогда нам француз объяснил: это болгарские солдаты, убитые сербами (нужно сказать, что сербы ненавидели болгар, а болгары — сербов). Так вот сербы, видимо, подтащили несколько убитых болгар, усадили их у камней, дали в руки игральные карты, и таким образом в полутьме создавалось впечатление, что несколько человек увлеклись карточной игрой. Мы подошли к ним и увидели, что в руках у мертвецов окурки сигар. Подобную картину я увидел на следующей неделе в лощине, когда ходил искать близ наших окопов родник, чтобы набрать воды.

К позициям мы добрались только под утро. Сменили итальянскую дивизию, а против нас стояли болгарские стрелки, похожие разговором на русских. Они на ломаном языке приглашали наших солдат в гости, а сами невзирая на это постреливали в нашу сторону. Мы не знали, что у них в частях есть снайперы. За несколько часов они вывели из строя некоторых солдат и офицеров — рассаживались за камнями и вдоль лощин и прекрасно брали на мушку всех появившихся бойцов. Об этом мы догадались только тогда, когда наш боец выследил одного снайпера, ночью его снял живым и приволок в роту. Болгарин рассказал, как они это делают, и с тех пор мы стали осторожнее.

На другой день пришла почта. Я получил письмо от Тани и, чего не ожидал, — письмо и небольшую посылку от мадемуазель Ивон, моей крестной матери.

Дело в том, что многие из нас обзавелись так называемыми «крестными матерями», которые усыновляли нас по приезде во Францию и проявляли материнскую заботу — писали письма, по мере возможности слали посылки и т.д. Вот я и заимел такую крестную — мадемуазель Ивон из Марселя. Она иногда отправляла мне посылки с разными вкусными продуктами, слала ободряющие письма и т.д. Один раз я получил от нее прекрасный шелковый вышитый носовой платок. Она писала, что этот платок сама вышивала и прислала со значением (этого значения я до отъезда из Франции так и не узнал).

Таня присылала мне очень любезные письма, но я смотрел на них сквозь пальцы, так как знал из писем своей сестры Анюты3 ,что Таня крутит, как выражалась сестра, с художником Сергеем. Я понимал это так, что Таня охотилась за двумя зайцами — не один, так другой. Надежды на то, что я вернусь из Франции, было мало, а Сергей оказался окончательно забракован армией, так что в нем она была уверена. Так оно и случилось: когда я вернулся в Россию, Таня уже была замужем за Сергеем, но об этом после.

Неожиданная женитьба

Шел уже февраль 1916 года. На фронте наступило относительное затишье. Нашего помощника командира роты тяжело ранило шальной пулей, и его отправили в глубокий тыл. Командир роты послал командованию докладную записку с просьбой назначить вместо него меня. Он писал, что я из вольноопределяющихся, смелый, находчивый, здраво рассуждающий фельдфебель и вполне подхожу на должность помощника командира роты. Командование согласилось с этим мнением, а я тем временем увлекся карточной игрой.

Играли в подкидного дурака — двое на двое. Проигравшая пара платила выигравшим флягу вина или некую (какую условимся) сумму денег. И вот, перед самым назначением на должность помощника командира роты я выиграл массу денег — полную вещевую сумку, даже не смог сосчитать, сколько там было. Нам тогда давали отпуска в Салоники, и мы с Гавриловым решили гульнуть.

В то время уже было налажено железнодорожное движение до Салоник. Отпуск нам дали на неделю, и мы отправились. Ехать пришлось в товарных вагонах, двое суток. По приезде первым делом сняли номер в одной из гостиниц, чтобы по-человечески отдохнуть. Помывшись в ванной, легли спать; проспали до вечера, а потом пошли бродить по городу.

Везде нас встречали очень радушно. Нужно сказать, что в Салониках в то время почти незаметно было, что идет война, и если бы не масса военных всех мастей, то можно было бы подумать, что войны нет. Торговля процветала. Мы переходили из кафе в кафе. Греки сидели за рюмками коньяка, который пили маленькими глотками и запивали водой. Они очень поразились, когда мы потребовали по стакану коньяка и залпом выпили. Со всех сторон раздались аплодисменты и крики: «Браво, рус!» Так в кафе мы и просидели до позднего вечера.

Идя в гостиницу, мы наткнулись на ночное кафе, которое содержал эмигрант из Одессы. Мы зашли. За кассой сидела (как мы потом узнали) его дочь Лея. На небольшой сцене выступал так называемый русский хор. Пели неважно, но мы все равно решили посидеть. Я заинтересовался не столько хором и выпивкой, сколько кассиршей, которая почему-то очень пристально на меня смотрела. Решил познакомиться с ней поближе, а Гаврилову приглянулась блондинка из хора, Шура. Я перешел за столик, который стоял у кассы, чтобы удобней было разговаривать. Из рассказа кассирши я узнал, что ее отец –правоверный иудей и по субботам ходит в синагогу, а Лея не верит в Бога. Она была недурна собой и понравилась мне. Дальше — больше, и она очень привязалась ко мне.

На другой день мы явились в кафе, как только оно открылось. На сей раз за кассой сидела толстая еврейка(как мы узнали позже, мать Леи), а хора не было — он выступал вечером. Посидев немного, мы выяснили, что Лея уехала за товаром, что тоже входило в ее обязанности. Вскоре мы пошли бродить по городу, а вечером опять зашли в кафе. Лея в наше отсутствие нервничала, поскольку отец сказал ей, что мы уже заходили и вряд ли придем опять. Наблюдая за дочерью, он увидел, что она серьезно увлекается нами, как он выразился, «шейгицами»4. Поговорив еще вечер с ней, я убедился, что Лея начинает влюбляться в меня — в разговоре стали проявляться нотки ревности и т.д. А Володя продолжал роман с Шурой. На третий день наш роман еще больше углубился, и мы перешли на «ты». Лея даже стала интересоваться, можно ли русским, находящимся на военной службе, жениться. Я же смотрел на это увлечение как на забаву и не предполагал ничего серьезного.

Тем временем наш отпуск подходил к концу — осталось всего два дня. Мы с Володей хотели провести эти два дня получше. Денег у меня было много, и мы решили вечером сходить в оперетку. Днем пошли купить билеты. Оказалось, в театр попасть совсем не трудно. Молодость берет свое: мы узнали, что на этот вечер мест много, и, посоветовавшись, закупили все свободные места. Я заплатил около двух тысяч драхм, так что в театре мы сидели почти вдвоем. Шла какая-то оперетта на греческом языке, и мы почти ничего не поняли — вот глупцы!

Утром мы решили побывать в турецких банях. Они оказались очень хорошими, но только нас смущало, что банщицы там — женщины. Однако мывшиеся с нами греки с трудом, но все-таки объяснили, что у них это принято, хотя позволять себе что-нибудь в банях не разрешалось. Но невзирая на это мы долго мыться в бане не смогли и вскоре пошли домой.

На следующий день предстояло уезжать. Поезд отправлялся в полночь, и мы решили попрощаться с нашими знакомыми. Лея уже откуда-то узнала о нашем отъезде и ждала с нетерпением, как и Шура. Увидя нас в кафе, Лея заплакала. Я постарался, как мог, успокоить ее, и мы сели за столик. Лея подавала закуски сама — в тот день она не хотела оставлять нас ни на минуту. Приносила все самое вкусное, и видно было, что она неравнодушна ко мне. Наконец, пришло время расставаться. Лея — или, как я ее стал звать, Лиза — опять разрыдалась и не хотела меня отпускать. На прощание Шура задала Володе вопрос: «Ну как— до скорого или навсегда?» Володя сказал, что скоро он вернется с тем, чтобы жениться на ней и вместе уехать в Москву. Он якобы узнавал у консула, можно ли русскому жениться, и ему якобы консул сказал: если церковным браком, то можно взять с собой жену в Россию. Лиза многозначительно посмотрела мне в глаза — видимо, не теряла надежду. Я обещал в скором времени попроситься опять в отпуск. Лиза не верила — говорила, что так часто отпуска не дают. С большим трудом мы вырвались от двух влюбленных женщин.

Обратно мы ехали в пассажирском поезде. Дорога показалась не слишком далекой, так как мы строили планы дальнейшей жизни и мечтали завести семьи. Теперь все разговоры вели самым серьезным образом: Владимир даже сказал мне, что у Шуры есть кое-какие сбережения в русской валюте и на эти деньги он мечтает в Москве открыть маленькое кафе и спокойно зажить.

Подъезжая к стоянке нашей дивизии, мы узнали, что полк переброшен в деревню Корица на границе с Албанией, поэтому пришлось немного возвратиться назад. К стоянке полка мы подъехали следующим утром, явились в полк, и нам приказали идти в роту.

Наша рота стояла по склонам гор в полковом резерве, мы с трудом нашли своих. Кругом росли деревья с грецкими орехами, правда, на самых верхушках. Через пару дней Володя зашел ко мне в роту, позвал за орехами. Недолго думая, я пошел. По дороге и говорю: «Как бы нас не заметили немцы». И правда: не успели мы забраться на дерево, как немцы обстреляли нас шрапнелью. Я сидел на самом верху дерева и угодил под шрапнель. Меня сдуло с ветки взрывной волной, как ветром, и сильно контузило. Я перестал слышать левым ухом, с трудом добрался до роты и пошел в ротный околоток. Фельдшер осмотрел меня и сказал: «Ничего особенного. Легкая контузия. Через неделю все пройдет».Вот чуть было не стоила мне жизни эта прогулка за орешками — как говорится, досталось на орехи. Так я и проходил полуглухой две недели, да и теперь на левое ухо плохо слышу.

Утром я получил приказ съездить на заставу. Контуженный, глухой на одно ухо, я все-таки поехал. Ехать пришлось утром (ночью не советовали — можно было наскочить на волков, которые здесь изобиловали). Застава наша расположена была очень высоко. Я выехал из роты утром — было жарко, а к вечеру, когда приехал на заставу, попал в пургу, зги не видать. Мороз — минус двадцать пять.

На другой день я добрался к вечеру в роту. Только хотел напиться чаю, как наши патрули привели двух задержанных подозрительных людей. Одеты они были под болгарских крестьян, но когда их стали допрашивать, сознались, что они — переодетые немцы-шпионы. Тогда их отправили в штаб бригады для дальнейшего допроса. Как потом выяснилось, они приплыли на плоту со стороны близлежащего озера и собрали очень ценные сведения, но доставить их себе в тыл не смогли —их схватили.

Не прошло и двух недель после нашего возвращения из Салоник, как меня вызывают в штаб батальона и показывают девушку. Командир спрашивает: «Это ваша жена?» Смотрю — сидит за столом Лиза. Мне ничего не оставалось делать, и я сказал: «Так точно, ваше высокоблагородие!» Как выяснилось, у Лизы нашелся хороший знакомый в штабе армии, и он помог ей выхлопотать пропуск на передовую, хотя это очень трудно.

Мне дали недельный отпуск и разрешили на это время поселиться в местечке Корица. Там мне предоставили комнату плохонькой гостиницы, в которой изобиловали клопы, и я остановился там на правах женатого. Лиза была на седьмом небе, хотя в гостинице ничего хорошего не было. Наступили холода, а отопление отсутствовало; в номере зуб на зуб не попадал. Обогревались жаровней и древесным углем, но Лиза все равно уверяла, что со мной готова идти хоть на край света. И верно — для меня Корица была краем света.

Командование очень снисходительно отнеслось к моей женитьбе, но жить в Корице Лизе разрешили только одну неделю, а затем предложили отправить ее в Салоники. Я спросил, как на это дело смотрит ее отец, и она сказала, что он ее выгнал из дома и проклял. Ей не осталось ничего другого, как ехать ко мне в полк, а теперь мне пришлось провожать ее обратно в Салоники. Так она и женила меня на себе — я был очень молод и в этих делах совсем неопытен.

Шура тоже пыталась проехать к Володе, но безуспешно. Лиза, видимо, была более пронырлива. Два чемодана, битком набитые, она оставила у меня (перед уходом из дома она все свои ценные вещи отвезла к Шуре). Отправив Лизу в Салоники, я стал подыскивать комнату для ее вещей. Через неделю получил от нее письмо: она живет тем, что берет в пошив женские платья. Комнатку для вещей я нашел и перетащил туда свои чемоданы, а через несколько дней наш полк перевели в лагерь под Салоники, и мы ждали отправки на фронт.

Ночная вылазка

Из России стали доходить слухи о начинающихся волнениях и голоде.

Нам-то голод был незнаком — кормили нас до сих пор хорошо, только временами не хватало соли. Особенно мы почувствовали эту нехватку, когда стояли под Битолем: однажды на кухню привезли мороженое мясо — как потом выяснилось, мясо мулов. Вы себе представить не можете, какая это гадость! А мы ели, хотя противно было до тошноты… Голод не тетка. В другой раз привезли мясные консервы, и когда банки начали вскрывать, там оказалось филе задних лапок лягушек — очень вкусное, так что мы их с удовольствием поели. Как сказал наш переводчик, это был французский деликатес.

Но вот в нашем полку появились агитаторы. Они распространили слухи, что в России — революция и Временное правительство, а Николая II свергли с престола. Теперь командиры держались от нас на расстоянии и почти ничего не рассказывали. Зато агитаторы не скупились на подробности. Контрреволюционная агитация велась вовсю, особенно среди офицеров. Командование решило всеми способами отвлекать нас от политики. Нам разрешили создать футбольную команду. Я же был далек от всех этих событий — в молодости я вообще не интересовался политикой, в отличие от некоторых других.

В наших войсках было очень много москвичей, и многие из них дома играли в футбол, поэтому охотников до футбола нашлось немало. Я как бывший футболист принял самое активное участие в этом деле. Решил создать пока одну сильную команду, и стоявшие невдалеке англичане приняли вызов. Команду мы назвали «Свободная Россия».Денег у нас было много, и мы купили в Салониках материю, бутсы, пошили рубашки и трусы. На рубашки нашили нашу эмблему «С.Р.».

Офицеры смеялись и называли нас эсэрами. Но вот начались тренировки, и некоторые играли очень хорошо. Вратарем избрали Володю Гаврилова. Он неплохо стоял в воротах, потому что и в Москве в футбольной команде выполнял ту же роль.

Потренировавшись еще недельку, мы решили выступить в международном матче и вызвали англичан. Они приняли наш вызов. Через неделю состоялся матч. Англичане, видимо, тоже к нему готовились: с первых же минут стало ясно, что командование у них очень сильное. Они предложили очень быстрый темп, и мы приняли его. Первый тайм не привел нас ни к поражению, ни к победе: ноль — ноль. Я играл за центрального нападающего. К концу второго тайма мне удалось забить в ворота англичан один гол, который и решил исход матча.

Нам удалось сыграть еще два раза — с французами (мы выиграли со счетом 4/1 в нашу пользу) и с греками (10/0 в нашу пользу). Самой интересной была, конечно, встреча с англичанами. Играли они хорошо, и было, значит, у кого поучиться. Нужно отметить только один минус — англичане играли очень грубо, мы так не умеем.

Кроме футболистов, нашлись среди нас и театралы. Несколько человек умели прекрасно играть женские роли. Решили создать труппу, которая начала репетировать некоторые водевили. Первые спектакли прошли очень успешно. Наш водевиль «Вова-приспособленец» привлек внимание очень многих французов, лагерь которых стоял поблизости. В день спектакля толпа французов пришла посмотреть эту постановку, и с тех пор театр наш никогда не пустовал. Потом мы поставили «Антон Иванович сердится». Французы были в восторге. С тех пор дружба у нас с ними стала еще крепче. Особенно способствовали этому наши переводчики, в том числе мосье Монс.

Воспользовавшись нашей пассивностью, немцы стали более активными. Однажды ночью мы в землянке играли в подкидного. Было тихо, только изредка раздавались одиночные выстрелы. Вдруг на левом фланге раздалась беспорядочная стрельба. Выбежав из землянки, мы увидели, что группа немцев человек в двадцать движется вдоль линии нашего участка и два немца волокут за собой пулемет. Оказывается, эта группа проникла на нашу заставу на левом фланге, убила трех солдат, одного взяла в плен, захватила с собой наш пулемет и благополучно скрылась. А наши солдаты не сделали по ним ни одного выстрела из-за глупого распоряжения командования: сегодня не стрелять в сторону противника, потому что наша разведка должна была выйти на задание. Так мы потеряли несколько бойцов и один пулемет. Это произошло на моем участке. Я чуть ли волосы на себе не рвал.

Но делать было нечего. Факт совершился.

Утром меня вызвал к себе командир бригады полковник Грундштрем и сказал: «То, что произошло сегодня ночью на вашем участке, должно сегодня или завтра произойти у немцев. Подберите человек двадцать хороших, смелых бойцов и проделайте то же у врага».

Приказ командования — закон. Вернулся я в роту — и прямо к командиру роты с докладом. Он согласился с мнением бригадного командира и стал советовать, кого из бойцов взять. Пришел я в окопы и спросил солдат, кто хочет пойти на эту операцию со мной. Добровольцев нашлось человек тридцать. Я отобрал двадцать и приступил к выработке плана операции.

К вечеру план был готов, и я зашел к командиру роты, поручику Боркову. Поручик все одобрил и пожелал ни пуха ни пера. Решено было с наступлением темноты собраться у меня в землянке.

В десять вечера бойцы были у меня. Я приготовил им по пять гранат, патроны, взял у ребят электрические фонари. Взяли также с собой десять автоматов и в два часа ночи решили двинуться. Была темная облачная ночь. Без пяти минут два я позвонил в штаб бригады и велел доложить, что мы пошли. Пользуясь тем, что небо закрылось облаками, мы переползли под прорези проволочных заграждений и рассыпались цепью перед заставой врага, продвигаясь полукольцом.

Наконец показались огоньки. Это немцы спокойно сидели на заставе и, покуривая, о чем-то тихо разговаривали. Переползая от камня к камню, я подобрался ближе и, когда осталось до них шагов двадцать, решил дать сигнал. Вынул пистолет и выстрелил красной ракетой. Тотчас же со всех сторон в окоп к немцам посыпались гранаты. Немцы и пикнуть не успели, как я и еще двое бойцов связали двух солдат и поволокли их вон. Они упирались, но под угрозой револьверов пошли впереди нас.

Разрывы гранат всполошили немцев, и они открыли беспорядочную стрельбу по своей же заставе. Я отправил пленных с бойцами, а сам попал под перекрестный огонь и залег за камнями. Минут через пятнадцать хотел уже было двинуться в свое расположение, как услышал почти рядом немецкую речь. Оказалось, немцы решили проверить, что случилось на заставе. В окопах они, конечно, ничего не нашли, кроме нескольких трупов и, не заметив меня, ушли.

Пробираясь к своим, я потерял ориентацию и чуть было не попал в плен. А наши благополучно дошли в роту и привели двух пленных с пулеметом. Легко был ранен только один боец (пуля задела ногу).За эту операцию я был представлен к Сербскому кресту, который, однако, получить мне не удалось, так как вскоре начались события.

В плену у французов

Между тем события в России, видимо, развертывались. Офицерство стало смотреть на нас свысока. Разговаривали только с теми, у кого были золотые погоны. В один прекрасный день меня вызвали в штаб полка. Придя в полковую канцелярию, я застал там всех офицеров полка, и только у меня одного были на плечах солдатские погоны. При моем появлении офицеры насторожились. В это время явился командир полка, полковник Лосьев. Оказывается, он созвал офицеров, чтобы почтить память царя Николая. Я понял, что дела в России оборачиваются совсем не на руку собравшимся. Потом полковник заявил, что французское командование перестало нам доверять и собирается разбить всех на три категории. Первая — это те, кто добровольно изъявят желание прямо сейчас записаться в Иностранный легион и продолжить войну с немцами. Вторая категория — те, кто добровольно согласятся работать в тылу армии, а третья — те, кто потребуют отправить их в Советскую Россию.

Командир полка, видимо, надеялся на всех офицеров, потому обратился ко мне как к младшему командиру: «Ну, господин Голубков, куда вы пойдете?» Я ответил, что нужно хорошо подумать, а потому прошу подождать до утра. Среди офицеров роты прошел ропот. Видимо, все полагали, что я сразу соглашусь войти в первую категорию. Я решил, что посоветуюсь в роте с ближайшими товарищами. Командир полка согласился дать мне отсрочку, но не поручик Борков. Он заявил: «Голубков, на кого другого я бы так не надеялся…Позор!» Я смолчал. Поручик, провожая меня злобным взглядом, продолжал: «Если вы не сделаете так, как мы хотим, пеняйте на себя. Хорошего для вас ничего не будет».

Придя в роту, я первым долгом нашел Гаврилова и рассказал ему подробно о происшедшем. Он заметил, что поступил я правильно и солдаты надеются, что я пойду в третью категорию (оказывается, он уже со многими беседовал).

Наутро в полк явились французские офицеры и предложили нам сдать все оружие. По ротам моментально прошли короткие митинги, на которых решили никакого оружия не сдавать.

Часам к двенадцати в наше расположение прибыл отряд конных зуавов, и в час дня раздалась команда: «В ружье!» Все высыпали из палаток в полном вооружении и построились. Командование рассчитывало, что мы оставим оружие в палатках и выйдем строиться безоружными. Но не тут-то было. Вышли строиться даже с пулеметами. Командование такого не ожидало. Сразу же нашлись агитаторы, которые вышли из рядов — в нарушение правил — и заявили, что мы без сопротивления оружие не сдадим, потому что мы не пленные. Тогда, посоветовавшись с французами, нас решили отвести километра на три от лагеря и произвести разбивку на категории.

Там нас построили шпалерами поротно на бугре. Опрос начался с меня, поскольку я значился в первой роте, и офицеры еще не потеряли надежду на то, что я их послушаюсь. По строю передали: «Полуротный командир Голубков», и я пошел на бугор, где стоял стол и сидели французы и несколько наших офицеров. Предварительно мне пообещали «семь верст до небес». Я подошел к столу и на вопрос офицера, в какую категорию пойду, твердо заявил, что война мне надоела и я хочу вернуться домой. Сидевший за столом поручик Борков побагровел и в исступлении крикнул: «Всыпать ему как следует!» Его не остановило даже то, что на груди у меня было приколото несколько орденов, в том числе французский крест «Круа де герр».

Решили всыпать мне двадцать шомполов. Стоявшие у стола два зуава подошли ко мне и стали снимать с меня гимнастерку. В порыве злобы я сорвал висевшие на груди ордена и бросил их к ногам офицеров.

Били не сильно. Видимо, заранее была дана такая установка. По строю прошел ропот: «Браво, Голубков!» После экзекуции зуавы подняли меня и отвели в строй. Следом вызывали поочередно всех солдат, но опыт со мной офицерам не помог — солдаты, все как один, шли в третью категорию. Только несколько «служак» выбрали первую.

Затем нас отвели в лагерь и на обед дали лишь по двести граммов хлеба. Тех, кто записался в первую категорию, изолировали и, вероятно, кормили хорошо. Тех же, кто записался во вторую, кормили, как и прежде, т.е. давали обыкновенный солдатский паек. Мы решили созвать общее собрание, и появившиеся откуда ни возьмись агитаторы предложили выбрать нового ротного командира. Единогласно выбрали меня: солдаты были очень довольны, что я не оставил их, а записался в третью категорию. Туда же записался и Гаврилов Володя. К счастью, никаких преследований по отношению к агитаторам не было. Собрания были запрещены, однако вопреки запретам проводились, и нас информировали о событиях в России. Отпусков сначала просто не давали, а потом и вовсе запретили, только в десять часов вечера проводили поверку. Хлеба теперь давали только по двести граммов в день, так что стало голодно. Охрана наша получала нормальную порцию хлеба и прочих продуктов.

Однажды утром мы вышли из лагеря, но конвоиры сенегальцы загнали обратно в палатки, объясняя на пальцах, что выходить можно только с «пермисьоном», т.е. с разрешением на отпуск, который нужно получить у коменданта.

Сенегальцы были очень алчными, и среди нас нашлись художники, которые занялись изготовлением фальшивых купюр. Французские пятидесятифранковые банкноты печатались на бумаге фиолетового цвета, и подделать их для опытного художника не представляло большого труда. Для опыта «раскрасили» сначала одну бумажку и попробовали на нее купить булку. Сенегальцы и просили за один хлеб пятьдесят франков. Номер удался. Только опытный глаз мог увидеть, что купюра фальшивая. Скоро стала чувствоваться нужда в бумаге, пригодной для изготовления фальшивок.

В один прекрасный день явился к нам командир полка полковник Грундштрем в сопровождении группы французских офицеров и выложил на стол фальшивые купюры. Оказывается, сенегальцы попытались что-то купить в полковой лавке, но продавец, взглянув на первую же «купюру», отказался ее принять, говоря, что она фальшивая. С этого и началось: сенегальцы шли в лавку, предъявляли свои «деньги», и продавцы сразу видели, что это фальшивки.

Начались допросы, но они ни к чему не привели; солдаты дружно заявляли: «Я ничего не знаю». Так ничего и не выяснив, командование, возместив убытки сенегальцев (что-то около пятидесяти тысяч франков), осталось ни с чем. Позже выяснилось, что командование покрыло эту сумму из причитающегося нам жалованья.

Через две недели объявили, что французы перестали платить экспедиционное жалованье всем, кроме тех, кто записался в первую категорию. Так мы лишились и тех копеек, что французы платили нам за нашу кровь. Оружие отбирали постепенно под предлогом, что вместо устаревшего через несколько дней якобы выдадут новое. Винтовки и пулеметы отняли в первую очередь. Осталось только то, что нам удалось достать нелегально, — револьверы.

Однажды ночью была объявлена тревога, и всем приказали собрать свое имущество. Едва мы собрали вещи и вышли из палаток, откуда ни возьмись — охрана из зуавов, которая окружила наши войска. Подали команду и повели из лагеря. Сначала через какие-то деревни, а потом вывели в поле и погнали, как скот. Таким образом мы отшагали километров двадцать. По дороге не попадалось ни одного колодца, где можно было бы утолить жажду.

Наступило утро, а нас все гнали и гнали. Наконец мы подошли к пригороду Салоник. Беда в том, что я эти места плохо знал, иначе убежал бы. Пройдя километров десять, мы расположились на привал в какой-то деревушке. Стали разводить по домам: видимо, французы решили продержать нас там долго. Я вспомнил, что Салоники — недалеко, и у меня созрел план побывать у Лизы.

Через день, воспользовавшись тем, что охрана ослабила бдительность, я бежал из лагеря в Салоники. Зная, что Лиза живет у Шуры на улице Вардар, направился прямиком туда. Костюм мой был наполовину, как у македонского крестьянина, а наполовину — как у русского солдата (без погон и головного убора).

Придя на улицу Вардар, я медленно стал вышагивать по правой, а затем по левой стороне, надеясь, что в окно меня увидит Лиза или Шура. Наконец услышал из окна знакомый голос, который звал меня, и увидел Лизу. А через минуту она уже стояла рядом.

Было утро, часов десять-одиннадцать. Она повела меня к себе в комнату. Я сел у окна, раздумывая о будущем. Дело в том, что, по словам Лизы, патруль ежедневно устраивал в домах обыски с целью выявить дезертиров.

Из окна я увидел, как на улице развязалась драка. Группа вооруженных зуавов напала на сенегальцев, и один зуав вонзил кинжал в грудь сенегальца. Все это произошло за какие-нибудь пять минут. Лиза сказала, что подобные сцены можно наблюдать почти ежедневно. Вскоре приехала машина и забрала убитого (никакая полиция даже не появилась).

После чая и легкой закуски Лиза посоветовала мне купить штатский костюм. Я согласился, и уже через час сам командир полка не узнал бы меня — выбритого, подстриженного и в штатском костюме. Находясь у Лизы на правах «вольного», я не забывал, что мне все-таки нужно вернуться в лагерь, так как мое исчезновение не пройдет незамеченным. Я дождался шестичасового патруля.Меня спросили: «Кто такой?» Лиза ответила, что я ее брат, и патруль, поверив ей на слово, ушел. Я понял, что и во время моих дальнейших визитов эта проверка будет носить чисто формальный характер.

Наш лагерь был расположен в трех километрах от улицы Вардар.В восемь вечера я ушел,в десять уже был на месте и явился на поверку. Мне сказали, что днем меня разыскивал комендант лагеря. Видимо, хотел отдать какое-то распоряжение. Я сейчас же встал и пошел в дом, где он жил. Через переводчика он сказал, что для господ офицеров на кухне нужны дрова и что я должен занарядить на колку оных десять человек солдат. «Но это можно утром, а сейчас идите спать». Придя в роту, я рассказал, что французы хотят сделать из нас денщиков. Солдаты решили отказаться наотрез.

Утром я сказал об этом французам. Тогда лейтенант, который пришел проверить работу солдат, заявил, что солдаты сами меня выбрали своим командиром, а поэтому не может быть и речи об отказе от работы. Иначе меня повторно выпорют. «Мы от русских будем требовать жесткой дисциплины». Когда я передал это солдатам, они заявили, что, уступая угрозам, согласны работать для Франции, а денщиками для офицеров не будут. Как не бились французы, а заставить нас колоть для них дрова им не удалось. На сей раз наша взяла.

На следующее утро к нам в лагерь явился офицер в заляпанном маслом костюме и, поговорив с комендантом, созвал всех солдат. Заявил: «Я — представитель французского командования и пришел сюда, чтобы отобрать слесарей и всех желающих работать в гараже по ремонту машин». Специалистов среди нас нашлось очень мало, но желающих работать в гараже, наоборот, много. Во всяком случае, иметь дело с машинами намного лучше, чем прокладывать дороги. Я тоже записался в гараж.

Меня поставили подручным к французу-слесарю и дали на сборку автомобильные подшипники. Дело это мне понравилось, и я с удовольствием начал работать. Сначала все шло очень медленно, но потом стало лучше, так что через неделю француз заявил «Тре бьен»(«Очень хорошо»)и взял в собой обкатывать машину, которую он ремонтировал.

Вскоре нам стали давать кратковременные отпуска, да и кормили уже лучше. Рацион уже давали как на фронте — хлеба сколько угодно, ежедневно кружку вина и т.д. Мы понемногу начали обживаться. Я стал часто ходить в Салоники к Лизе. Она была очень довольна и каждый раз встречала меня как мужа.

В один прекрасный день я застал у нее мать, которая со слезами на глазах начала просить меня, чтобы я отдал ей дочь. Лиза решительно сказала: «К старому возврата нет».И наотрез отказалась возвратиться. Тогда она вновь услышала родительские проклятия.

Но вот настал 1917 год. Мы по-прежнему работали на правах военнопленных. Отношение к нам изменилось — часто стали называть большевиками. Иногда доходило до драк. Моя крестная мать перестала писать — наверное, наведя справки, решила, что я большевик, который не заслуживает внимания с ее стороны. Некоторые наши части работали под Битолем; им также стали давать кратковременные отпуска. Кто-то брал увольнительную в Салоники, хотя ехать на поезде оказывалось нелегко. Некоторым эти поездки стоили жизни: пьяные французы на ходу выбросили из поезда двух солдат нашего полка.

Некоторым из нас пребывание за границей сильно подействовало на психику, несколько человек сошли с ума. Офицеров и солдат, которые записались в Иностранный легион, давно отправили на французский фронт. Мы узнали, что одни были уже убиты, а другие ранены. Писем из России мы не получали — их не пропускала цензура. Власти всеми мерами хотели скрыть от нас происходящее. Но окольными путями мы все-таки получали какие-то сведения о России, правда, не совсем точные. Потом пошли слухи, что Америка вступает в войну. Ну, думаем, теперь конец немцам.

Не прошло и месяца, как начали прибывать американские войска. Торжество по этому случаю было невероятное. Но странно как-то выходило: первыми стали прибывать пароходы, груженные оборудованием. Через француза-переводчика мы узнали, что американские войска прибудут на фронт только тогда, когда снаряжение будет доставлено полностью. Они, якобы, хотят на фронте иметь все свое, вплоть до чайной ложки. Так и получилось. Американцы привезли даже свою железнодорожную линию и паровозы. Потом прибыл пароход с солдатами. Американская армия была оснащена, как говорится, по последнему слову техники. Мы удивлялись, с какими удобствами воюют англичане и французы. А янки в этом смысле удобств побили и их. Не побрившись, американец не выйдет из палатки. Вот так воевать можно! Не то, как воюет наш русак — обросший, обовшивевший, грязный. Но ничего, это будет хорошим уроком нам, русакам.

Приехать-то они приехали, но в бои не вступали. Видимо, демонстрировали немцам, что пора кончать войну: «Не то мы вас раздавим». Это им до некоторой степени удалось, так как немцы вскоре попросили мира.

А мы все время ждали отправки в Россию.

В России

Наконец нам объявили, чтобы мы готовились к отъезду домой. Не было у нас радостнее минуты! На другой день я пошел к Лизе с этой новостью. Она была рада — танцевала, пела, а затем мы стали совещаться: как же она поедет невенчанная? Совещались очень долго, пока не пришли к мнению, что нужно обвенчаться здесь. Соседи посоветовали сделать это в сербской церкви. Решив это, мы устроили хороший чай с вином. Шура пришла навестить Лизу и сделалась мрачней осеннего неба, узнав, что нас хотят отправить в Россию. Дело в том, что Гаврилов в последнее время очень увлекся политикой и за три дня до этого его арестовали, так что Шура осталась ни с чем. Лиза стала ее успокаивать, пообещав помочь через своего знакомого из штаба фронта.

Наутро мы отправились на поиски сербской церкви, чтобы договориться со священником о дне венчания. Когда мы все объяснили ему, он сказал, что еврейку нужно сначала выкрестить и только потом обвенчать. За это он попросил пятьсот драхм. Я спросил: «Почему так дорого?» А он посмотрел на Лизу и сказал: «За такую женщину можно дать больше». Пришлось согласиться — тем более, что консул объяснил, что невенчанных на пароход не пустят.

Лиза дала мне пятьсот драхм — для священника. Договорились, что в церковь придем завтра в десять часов утра. Лиза написала прощальное письмо отцу и матери: мол, оставляет их навсегда, так как венчается и едет в Россию.

В назначенное время мы явились в церковь, священник и все его прислужники уже были в сборе. Видимо, служители церкви раззвонили окрестным жителям о необычной свадьбе, потому что народу собралось человек двести. У Лизы нашлось богатое венчальное белое платье, у меня — новый костюм, так что новобрачные выглядели хорошо. Процедура крещения и венчания длилась около двух часов. Выйдя из церкви, я нанял фаэтон, и мы поехали домой. С нами села в фаэтон заплаканная Шура. Я ее вполне понимал: было обидно за свою судьбу. Ведь она была уверена, что с Володей у нее все налажено, да и я в этом не сомневался. А получилось наоборот. Я же совсем не думал о женитьбе, а вышло так, что и женившись, все еще сомневался, а нужно ли было.

Лиза оказалась очень хорошей хозяйкой и все свободное время занималась сборами в Россию. Прежде всего нужно было что-то делать с имевшейся у нее валютой — порядочным количеством франков, драхм и турецких лир. Все это по неопытности она решила превратить в рубли: николаевские рубли в цене поднялись, так как отъезжающих русских было немало, все имели разные деньги и сразу бросились загонять иностранную валюту. Отдавали драхмы и франки за бесценок… Лиза таким образом накопила около пятидесяти тысяч николаевок — глупее ничего не придумаешь. Через несколько дней нам предложили отправиться в Россию ближайшим пароходом. Ждать нас долго не пришлось: на другой день все пришли на пристань.

Вот и прибыл французский пассажирский пароход «Бурдигал». Погрузились очень быстро. Мы все время с беспокойством допытывались у французов, куда нас повезут. На юге России находились и красные, и белые войска. Но мы так ничего и не узнали.

Показались берега пролива Дарданеллы. Но к берегу нас не подвезли. Видимо, боялись «красной заразы», потому что наше настроение всем было известно. Бросили якорь, и наш пароход был моментально окружен шлюпками с торговцами всякими продуктами — апельсинами, бананами, лимонами. Пришла и турецкая жандармерия. Я предъявил свой «пермисьон» и Лизин паспорт, на котором поставили штамп и дату. Она очень волновалась, думая, что ее не пустят в Россию. Но, к счастью, все прошло благополучно. Мне вернули документы, и переводчик сказал, что можно следовать дальше.

А вокруг парохода скопилось не меньше тысячи шлюпок. Турецкие мальчики показывали чудеса — за франком бросались в воду и находили монету, чему очень радовались. Продавали с лодок разные сувениры... Наконец пароход двинулся далее. Турция постепенно скрывалась из глаз, вот и последние островки исчезли из виду. Мы стали готовиться к высадке, так как переводчики объявили, что скоро прибудем в Россию.

Показались родные берега. Бросили якорь. Оказалось, что недалеко — Севастополь. Французы решили сдать нас белым, но так как положение их здесь было непрочно, нас не спешили высаживать на берег. На якоре мы простояли двое суток, затем пароход двинулся далее и вскоре бросил якорь на рейде Феодосии.

Нас встретило белое командование, и началась выгрузка. Видимо, белые все-таки чувствовали себя здесь крепко. Нас молниеносно оцепили белые части и как военнопленных под конвоем повели в казармы. Какая огромная разница! Франция встретила нас цветами и приветствиями, а Россия — после тягот военного времени — конвоем, охраной юнкерскими частями и т.п.

В казарме мне как женатому отвели угол большой комнаты, и я кое-как разместился, уложив на полу Лизу (сам же лег на нары). Мне очень хотелось скрыть свое звание и сойти за рядового. Пока что это удавалось — при поименном опросе я назвал себя рядовым. Так меня и записали, хотя во французских списках я значился подпрапорщиком. Перевести мои документы, наверное, было некому, так я и сошел за рядового.

Вскоре у меня страшно поднялась температура. Врачи признали тропическую малярию, и меня ни к какой работе не привлекали. Между тем температура все повышалась — днями до сорока одного градуса. Лиза сильно нервничала, но даже на имевшиеся тысячи николаевок мы ничего не могли сделать. В России уже ходили новые деньги — «колокола» и «керенки-миллионы», а николаевские рубли пошли за бесценок.

Лиза, видя, что совершила с деньгами большую глупость, решила пустить в ход некоторые ценности. Ей очень хотелось скорее поднять меня на ноги. Врачи посоветовали давать мне перед едой по рюмке портвейна. За бутылку портвейна она отдала свой браслет из золотых монет. Уколы хины мне делали в бесчисленном количестве. Наконец я поправился. Врачи сказали, что моя малярия прошла благодаря перемене климата.

По выздоровлении меня из-за красивого почерка назначили писарем. Однако судя по тому, что белые срочно формировали части для отправки на фронт, их положение сильно ухудшилось. Я попал писарем во вновь сформированную роту и подлежал отправке на фронт.

Отправили часть только до города Мелитополя, а дальше шли пешим порядком. В Мелитополе меня назначили в полковую канцелярию. Лизу я послал к одному огороднику-болгарину, который держал большие плантации помидоров (они родились здесь великолепно). Я тоже у него поселился в надежде покинуть полк при первом удобном случае, так как красные подошли уже близко. Я видел, как днем под усиленным конвоем во двор Азовского банка повели на допрос партию пленных красных. Заподозренных в коммунизме ставили к стенке и, как беляки выражались, пускали в расход. Так я насмотрелся зверств белых и твердо решил бежать.

Прошел слух, что город уже почти окружен. Стали готовиться к эвакуации. Я побывал в полку для отвода глаз и незаметно бежал домой. Тут хозяева мне посоветовали зарыться в стог сена, который стоял во дворе, и подождать прихода красных. Я еле успел спрятаться в сене, как во двор въехали несколько верховых шкуровцев5 . Первым делом они потребовали сварить курицу и что-нибудь на второе, т.е. решили пообедать, хотя время было раннее. Красные, видимо, наседали, и шкуровцы хотели пораньше подзаправиться и «утекать». Решив, пока готовится обед, накормить лошадей, они подошли к стогу сена и стали охапками таскать его лошадям. Потом улеглись на постелях хозяев — отдохнуть. Лиза тем временем поправила стог сена, а то беляки чуть не обнажили мои ноги. Мы были ни живы, ни мертвы. Через час шкуровцы пообедали и скрылись. Стала отчетливо слышна артиллерийская стрельба.

К вечеру на хутор ворвался отряд конных буденновцев и спросив, давно ли ушли белые, поехал дальше. То что они буденновцы, мы узнали красным бантам, которые у них на шапках были приколоты, да и они сами заявили, что Первая конная подходит к городу. Я поспешил вылезти из своего укрытия, очистился от сена и попросил полушубок. Так я стал похож на крестьянского мужика. Буденновцы отнеслись к нам хорошо и сказали, что житья белякам осталось не больше недели: «Вот скоро приедет сам Буденный, и тогда им конец».В Мелитополе существовала секта евангелистов, и вот один из них решил меня и жену обработать. Несколько раз он водил нас на свое собрание, но поскольку мы с ней совершенно не верили в Бога, ему ничего не удалось сделать.

В городе тем временем шла «реквизиция излишков» — так белые называли грабежи. Большинство магазинов закрыли. Белые отрядами ходили из лавки в лавку и все более или менее ценное забирали. Главным образом обирались ювелирные магазины и пункты скупки вещей. Если магазин был закрыт, его просто-напросто взламывали. В Мелитополе население преимущественно состояло из евреев, которые в основном занимались торговлей. Вот их-то и обирали белые.

Кроме евреев, в городе жили крымские татары — их тоже не пощадили, поскольку они, как правило, были коммерсантами. Глядя на все это и слушая очевидцев, я окончательно разочаровался в белых. У меня сложилось мнение, что это — кучка бандитов, не способных управлять страной. Такого же мнения придерживался и мой хозяин дома, болгарин, который, несмотря на то что происходил из кулаков, возненавидел белых, хотя у него они, кроме кур, ничего не взяли.

Пострадали некоторые из купцов, у которых в магазинах нечего было взять. Известный крымский фабрикант Арабаджи пал жертвой квартирной реквизиции: пришли к нему несколько вооруженных беляков и реквизировали у него в доме очень много ценностей, а самого его за сопротивление убили. Все это произвело на меня очень сильное впечатление.

Я оделся в болгарское пальто, и мы с Лизой пошли посмотреть, что делается в городе. Не успелимы дойти до центра, как стала слышна артиллерийская стрельба и мы поспешили домой. На окраине города, где находилась наша квартира, нам стали попадаться части белых, их подводы с ранеными и уйма офицеров, которые в беспорядке отступали, не обращая на нас никакого внимания, ибо им уже было не до нас. Они спасались от преследования красных. Стрельба уже слышалась повсюду.

Наутро мы с Лизой пошли посмотреть, что делается в городе. Всюду стояла кавалерия буденновцев. Город постепенно принимал нормальный вид. Несколько магазинов открылись, но торговля пока шла плохо, потому что советские деньги еще не были в ходу, а на другие жители не хотели продавать. Мы дошли до центра, как вдруг патруль решил проверить у меня документы. Меня приняли за переодетого офицера и прямым ходом повели в Азовский банк, где помещалась ЧК, а Лиза побежала домой — взять документы, которые мы там оставили.

В ЧК меня сразу взяли в оборот. Словам допрашивающие меня чекисты не верили, требуя документы. Спрашивали, кто был у нас ротный и комполка, — на все вопросы я отвечал. На счастье среди чекистов оказался один, тоже воевавший во Франции, но в другой дивизии. В это время подошла Лиза. Если бы она появилась позже, меня приняли бы за переодетого офицера и, что не исключено, обвинили бы в шпионаже, так как один из чекистов настойчиво требовал меня шлепнуть, утверждая, что я очень похож на офицера. Лиза предъявила мои документы на французском языке. Председатель ЧК здраво рассудил, что если бы я был офицером, не стал бы так открыто гулять по городу, да и документы есть, хотя и на французском. Он велел меня освободить, предложив поступить к ним на работу. Я согласился, но попросил кратковременный отпуск в Москву — повидать родных. Председатель ЧК не возражал, но предупредил, что ехать будет трудно. Председатель ЧК распорядился, чтобы мне выдали документы для поездки в Москву, и через день мы уже были на вокзале в Мелитополе. Наконец пришел поезд, переполненный солдатами. Мы с трудом влезли в товарный вагон. Поезд ежеминутно останавливался, где-то там вдали шли решающие бои. Кое-как мы добрались до Александровска (ныне город Запорожье). Сменив паровоз, тронулись дальше.

Но вот поезд стал подходить к Синельникову— узловой станции, где нужно было пройти досмотр как документов, так и вещей. На станции стоял заградительный отряд, в вагон к нам вошли человек шесть матросов и потребовали предъявления всего, что у нас имеется. Когда они выяснили, что мы едем из Франции, стали более тщательно осматривать наш багаж.

Дойдя до моих орденов, без всяких разговоров забрали их себе. Найдя коробку туалетного мыла, которую везла Лиза из Франции, начальник отряда нагло сказал, что это его Марусе пригодится, и тоже забрал себе. Когда же дело дошло до моего дневника, который я вел с момента выезда из Москвы во Францию, один из матросов, просмотрев его, заявил, что это они тоже возьмут (видимо, они им заинтересовались). Русские николаевские деньги они тоже забрали себе, говоря, что в России теперь ходят другие деньги, а эти нам не понадобятся. Таким образом, все ценное они позабирали, пожелав нам счастливого пути. Я был обескуражен, так как не ожидал этого от красных солдат.

Москва

Но вот и Казанский вокзал. Здесь нас осадила группа носильщиков, и каждый предлагал свои услуги. Мы взяли одного и стали пробираться на улицу, а там встретили извозчики. Мы наняли пролетку, решив остановиться в гостинице поближе к вокзалу.

Из гостиницы поехали к сестре во Владыкино, но там ее не нашли. Оказывается, она выехала по месту службы мужа-священника, Николая Ивановича Протопопова, в село Дегунино, которое находится в нескольких километрах от Владыкина. У сестры, пока я был во Франции, народилось несколько детей, так что в доме стало не особенно свободно. Впрочем, было еще тепло, и мы с женой расположились у них на сеновале.

На другой день я пошел во Владыкино в поисках старых знакомых. Все встречные с трудом узнавали меня — уезжал молодым человеком, приехал мужчиной. От знакомых я узнал, что Таня Мсандрова — моя первая любовь –вышла замуж за моего друга художника Сергея и у них уже двое детей. Наташа Ованнесян и Володя Шилов тоже поженились, Володя к этому времени уже стал полковником.

Под вечер я все-таки не выдержал — решил зайти к Тане. Они с Сергеем крайне удивились, все считали меня погибшим. Таня очень обрадовалась, что я жив и здоров, а вот туберкулез Сергея делал свое черное дело — он беспрерывно покашливал, и я бы сказал, кашель у него был нехороший. Таня, видимо, вспомнила былые времена и явно стала ухаживать за мной. Это заметил Сергей и при мне устроил ей сцену ревности. После этого я решил с ней не встречаться, тем более что у меня была очень ревнивая жена.

Отдохнув недели две, я решил устраиваться на работу — нужно было питаться самому и кормить жену. Через Володю Шилова я поступил секретарем в Учкпрофсож6 и постепенно стал, как говорят, корни пускать. Потом, видя, что заработок у меня в Учкпрофсоже неважный, Володя посоветовал перейти чернорабочим на Ходынку. Работа — таскать ящики со снарядами — была несложная, но требовала большого физического напряжения. Зато платили хорошо. Так я стал чернорабочим.

На этом мемуары Николая Дмитриевича Голубкова обрываются. «За кадром», к сожалению, остались важные события его жизни: годы учебы на инженера-строителя, работа прорабом, расставание с первой женой и женитьба на второй — Екатерине, и многое, многое другое.

Подготовка текста и комментарии

Марины ГОЛУБКОВОЙ и Владимира ГРАЧЕВА-мл.

_______________________

1 Фельдфебель — воинское звание и должность унтер-офицерского состава в армиях России (до 1917 года) и некоторых других европейских стран. Примерно соответствует званию «старший сержант» в советских и российских вооруженных силах.

2 Борис Церетели — сын Мир-Мансура, девятого сына эмира Музаффара, который со второй половины 70-х годов XIX века жил в Санкт-Петербурге, обучался в Пажеском корпусе, был женат на княгине Софье Ивановне Церетели и приходился дядей правящему в описываемый период эмиру Алим-хану. Борис Церетели состоял на русской военной службе, был награжден несколькими российскими орденами. Погиб в марте 1918 года во время штурма красными частями города Кермине, беком котором был его отец.

3 Сестра Анюта — Анна Дмитриевна Голубкова, жена священника Николая Протопопова.Рассказы о ярких эпизодах из его жизни, записанные Дм. Голубковым, опубликованы в № 6 «Дружбы народов» за 2015 г.

4 Шейгицы (идиш) — плуты, шарлатаны, хулиганы.

5 Бойцы антибольшевистского партизанского отряда генерала Шкуро.

6 Участковый комитет профсоюза железнодорожников.

Дружба Народов 2016, 5

Россия > СМИ, ИТ. Армия, полиция > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912818

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912812

Ольга БАЛЛА

А четвертому не бывать

+++ ——

Сухбат Афлатуни. Поклонение волхвов: Роман. — М.: РИПОЛ-Классик, 2015. — 720 с. — (Большая книга)

«Вифлеем, 19 октября 1847 года

Вечером — случилось.

Братья францисканцы напали на греческого епископа и монастырского врача. Те — бежать; попытались укрыться в базилике Рождества, распахиваются двери — армяне-священники тихо служат вечерю. В храме — лица, много католиков, есть и православные, шевелятся в молитве бороды русских паломников.

Заварилась суматоха!

По донесению русского консула, "католики набросились не только на бегущего епископа, но и на бывших в храме армян". Во время погрома, по сообщению консула, из пещеры Рождественского собора была похищена Серебряная звезда, указывавшая место Рождества Христова. Звезда принадлежала грекам, подтверждая их право на владение этим местом. Из вертепа были также вынесены греческая лампада и греческий алтарь»1.

С этого-то и началось все, что стало затем происходить в истории. В том числе и в русской — и даже, может быть, в особенности в ней. Потому что обломки Звезды, обладающие чудесными свойствами, попали в Россию. Попали ли они куда-нибудь еще — неясно. Но на русскую историю их хватило. Роман — именно об этом.

Да, гигантский русско-азиатский роман Сухбата Афлатуни — книга действительно Большая. Это попытка с помощью вполне, вроде бы, традиционных беллетристических средств выстроить историософию, объяснив таким образом то, что происходило в истории России XIX—XX веков, — но не только (и даже не столько). Речь идет о целой онтологии. Афлатуни предлагает нам некоторую гипотезу об устройстве бытия, об уровнях его организации, о посмертной судьбе душ, о природе человека — во всем этом и коренится, по фантастической мысли автора, происходившее в нашем отечестве в последние два столетия.

Ближе всего к догадкам об истинных корнях исторических судеб в романе подходит секта «волхвов-рождественников». Это из их версии мироустройства, обращавшей особенное внимание на событие Рождества, пришли в роман, задав ему структуру и само название, три вифлеемских волхва, отправившихся с дарами к новорожденному младенцу-Христу: Гаспар, Мельхиор, Балтасар.

Христос, говорили «рождественники», «еще не был распят. Ибо если бы Он был распят, то не творилось бы столько греха и неправоты. Произошло пока лишь Его Рождество». Следовательно, Он и не воскресал. Следовательно — человек еще не искуплен Его смертью. Вся евангельская история нам только предстоит. Следовательно — и вся остальная (сильно, если вдуматься, к ней привязанная) еще не состоялась.

Вполне ли всерьез Афлатуни все это говорит? Склоняюсь к предположению о том, что все-таки не очень. Перед нами в значительной мере игра, фантасмагория, и чем ближе к концу романа, тем все более откровенная, — рождественский маскарад со сменой масок и переодеванием, вплоть до переселения душ в другие тела. Да автор и сам прямо в этом признавался — пародию, мол, писал! «Вполне сознательная, — говорил он в интервью Вадиму Муратханову, — есть пародия. Скрытая. Первая книга — на исторический роман. Вторая — на детективный. Третья <…> — на фантастический…»2

Но будь это всего лишь игрой и пародией — по всей вероятности, ее бы и затевать не стоило.

«Поклонение волхвов» организовано как будто бы по довольно жестко заданной схеме. Каждому из трех волхвов соответствует проходящая под его знаком эпоха русской истории, по одной — на каждую «книгу» романа. Гаспару принадлежат сороковые-пятидесятые годы XIX века, Мельхиору — десятые годы века ХХ и Балтасару — начало семидесятых годов того же столетия, с послесловием в 1990-м, когда являются наконец все три волхва сразу — и уводят за собой непонятно куда (в вечность?) всех героев повествования, прошлых и действующих, живых и мертвых. Каждой из эпох соответствует свой герой — не столько даже в строгом смысле главный, сколько, лучше сказать, ведущий — собирающий вокруг себя повествование. Причем продолжающий его собирать и удерживать даже тогда, когда уходит с повествовательной авансцены на периферию: так происходит с ведущим героем первой книги романа, у которого в туркестанской ссылке, а затем в плену меняется все, вплоть до имени.

Нет, ни один из этих героев к секте «рождественников» не принадлежал, даже и взглядов ее по существу не разделял (впрочем, один из них, Мельхиор из второй книги, много над ними думал, даже богословский труд об этом писал), хотя с представителями ее каждый так или иначе непременно встречался. «Рождественники» стойко держатся на периферии повествования.

Ведущий герой всякий раз принадлежит к семейству Триярских, которое, в свою очередь, в целом ничем, кроме своих исторических судеб, не примечательное, обычные человеческие слепота и суета, мелкость и случайность, связано сложными, в том числе родственными, отношениями с царствующей фамилией Романовых. Каждый из таких героев имеет отношение к одному из искусств, соответственно: к архитектуре — искусству Гаспара, к живописи — искусству Мельхиора и к музыке — искусству Балтасара, наиболее сильному, мирообразующему, держащему на себе все мироздание и в конце концов спасающему его от неминуемой гибели в ядерной войне. Каждому из них достается по фрагментику Рождественской звезды, сообщающей своим обладателям чудесные свойства. Каждый из Триярских: архитектор Николай Петрович, его внучатый племянник — художник, а затем священник Кирилл Львович и, наконец, еще один Николай, сын Кирилла — музыкант, композитор, выполняя свою жизненную миссию или то, что он за таковую принимает, терпит крах… — нет, точнее: то, что хочется назвать провиденциальной неудачей. Изначально замысленное ни одному из них не удается, как не удается и жизнь в целом. Последний из Триярских, потерявший все, что было для него важно, и вовсе умирает, едва закончив дирижировать своей последней симфонией (она будет утрачена — потом и следа не сыщут), а вокруг него в это время гибнет провинциальный азиатский город Дуркент, откуда он уже утратил надежду выбраться. Зато судьба каждого из них, сложившись трагически-неудачным образом, именно в таком виде работает на некий общий замысел-промысел, охватывающий — в конечном счете — историю в целом. Оказывается такой нитью, которую стоит только выдернуть — рассыплется вся большая история. В конце концов именно последняя симфония Николая Кирилловича Триярского приводит в движение силы, удерживающие мир от сползания в ядерную катастрофу, которая, с началом арабо-израильской войны Судного дня, становилась уже неминуемой.

«Это, — говорил о книге сам Афлатуни, — не роман с продолжением, не классическая трилогия. Скорее — трехстворчатый алтарь. Каждая створка-книга — самостоятельное произведение со своим сюжетом. Без "продолжение следует"»3.

И все-таки оно очень даже следует: все три части повествования пронизывают общие нити.

Да, еще важная черта: жизнь каждого из Триярских оказывается связанной со Средней Азией, с «Туркестаном» — с окраиной Империи, едва (если вообще) понятной имперскому центру. Для автора это — из самого важного: по его замыслу, роман — «о движении России в Среднюю Азию, внешне — стихийном и фатальном. <…> Одна из версий того, чем эти захваты были внутренне, какой смысл просвечивал сквозь дипломатические интриги, набеги и захваты»4 .

Вот неужели обломки Рождественской звезды?

При всей своей сложноустроенной умозрительности и иносказательности текст, однако, не столько выстроен, сколько выращен и, кажется, на каждом шагу только и делает, что перерастает замысел, уводит повествование куда-то в непредвиденные для самого автора стороны, оставляя нехоженными многие из намечавшихся путей. Роман распирают постоянно возникающие возможности, и многим из них не суждено будет осуществиться. Тело его образуют извилистые, прихотливо переплетающиеся, ветвящиеся линии, то мощно зарождающиеся, то теряющиеся в толще повествования, то вдруг выныривающие из нее в самых неожиданных точках, то самые же неожиданные точки соединяющие, то — столь же внезапно — пропадающие без следа.

С одной стороны, мир Афлатуни пронизан (даже — набит!) связами плотно, едва ли не избыточно, до нарочитости. (Так, Алибек, слепой садовник Кирилла Львовича Триярского из второй книги романа, оказывается, ради каких-то неведомых целей, не кем-нибудь, а сыном сгинувшей в азиатском рабстве Вареньки Триярской — единоутробным братом его отца, Льва Маринелли-Триярского. О своем родстве ни Кирилл, ни Алибек так и не узнают.) С другой, многие из намеченных автором-демиургом связей обречены остаться неявными и непроясненными. Например, куда все-таки пропал в детстве якобы проигранный родным отцом в карты непонятно кому (родной отец уж и сам в точности не помнит, пьян был) Левушка Маринелли — будущий отец Кирилла? Почему и кем он оказался возвращен спустя два года точно на то же место, с какого уволок его (из-под рождественских, что должно быть символичным, гирлянд) в ночь, сам опять же не слишком поняв, зачем, его беспутный родитель? Для чего вообще в романе этот насыщенный и колоритный персонаж — архитектор Лев Триярский, имевший много шансов стать ведущим персонажем одной из книг романа, но так им и не ставший? Ведь герой второй книги, Кирилл — родной отец героя книги третьей. Почему же главный персонаж первой книги — не отец героя второй, а его бездетный двоюродный дед, на котором эта ветвь раскидистого рода Триярских обрывается? (Может быть, Лев — сбывшийся, как бы удачный вариант судьбы своего дяди Николая, который мечтал стать петербургским архитектором и сгинул в азиатских песках? Сбывшийся — и именно поэтому пошлый, неудачный, тупиковый?)

Есть и третья сторона: постепенное — или, напротив, резкое — иссякание жизненной силы в линиях, заявленных как чрезвычайно интересные и плодотворные в смысловом отношении. Так, довольно скоро оттесняются повествованием в число второстепенных и сходят на нет, так и не образовав сильных тематических пластов, персонажи, как просто яркие — как Варенька Триярская, так даже и те, что при своем появлении в тексте обещали неимоверно много — такие, каждого из которых можно было бы развернуть в отдельный роман или вывести в главные герои; в каждом нащупываются возможные истоки совершенно другого развития и повествования, и самой истории Российской империи.

Таков Иона Романов-Фиолетов, сын Вареньки Триярской и Николая Первого (еще один единоутробный брат Льва Маринелли-Триярского, еще один тайный дядя Кирилла Львовича), то ли тайно обменянный в детстве на внука императора, великого князя Николая Константиновича, то ли все-таки нет — оба героя этой истории — и Николай Константинович, и Иона — так и останутся до конца дней в неведении относительно собственной идентичности, и читатель — а может быть, и автор — целиком разделяет с ними это неведение. От этого Ионы могла бы ответвиться целая ветвь альтернативной русской истории — о чем на свой лад мечтал, получив весть о рождении мальчика, его венценосный отец. Но соблазна двинуться по пути альтернативной истории Афлатуни (к некоторой читательской грусти, признаться) избежал: ничего подобного не произошло — и даже не попыталось произойти, все случилось в точности так, как случилось. Ну, почти — без некоторой, слабо намеченной, альтернативности все же не обошлось. По исторической версии автора, расстрелянный в Ипатьевском доме цесаревич Алексей, которому тоже достался — от Кирилла Львовича — спасший его обломочек рождественской звезды, выжил, превратился в бесцветного чекиста Алексея Романовича Бесфамильного и зачал (выполняя «Миссию» — сохранение монархии) с очередною представительницей семейства Триярских, матушкой композитора Николая Кирилловича, наследника престола — Георгия, человека, совершенно мелкого во всех отношениях, кроме разве блестящего умения танцевать. Но поцарствовать Георгию не пришлось (разве что придется в Небесном Иерусалиме — летающем над планетой Городе с Желтым Куполом, куда он после смерти и отправился и где живет своей настоящей жизнью — духом ли, во плоти ли? остается неясным — его батюшка, государь император). Иона же Николаевич хоть и проживет крайне причудливую жизнь, включающую очередную перемену имени, обращение в иудаизм и, в конце концов, расстрел в ташкентской тюрьме, но исторической роли (как и его альтер эго, князь Николай Константинович) не сыграет решительно никакой.

Таков и совершенно фантастичный по щедрости замысла, по угадывающемуся потенциалу философ и обмыватель трупов Курпа, сын висячего дервиша и нищей горбуньи, зачатый среди коконов шелкопряда, которого выманили на свет из утробы матери с помощью сна архитектора Николеньки Триярского, томившегося в ту пору за свои социалистические увлечения в петербургской тюрьме. Годы спустя Курпе предстоит стать учеником… нет, даже не самого Триярского, а Гаспара — того человека, в которого Триярский превратится, затерявшись в Азии, утратив прежнее имя и прежнюю личность, и многократно своего учителя предать, не забыв испросить благословения на предательство, и даже получить его… Дважды духовный сын Николая Петровича, значит. Но серьезной исторической роли не будет и у него. Курпа сойдет на нет, погибнет безвестным. В третьей части романа о нем — в отличие от многих прочих — уже и не вспомнят.

Нельзя исключать, разумеется, что все так и задумано, не говоря уж о том, что обман типовых ожиданий сам по себе способен быть художественным приемом и, скорее всего, в данном случае им и является. Остается лишь понять, на какой замысел, на какое представление о мире, стоящее за игрой и сменой масок, этот прием работает.

Еще одна особенность романа, которая представляется важной, умышленной и, возможно, имеющей прямое отношение к историософской концепции автора: постепенное загрубевание и истирание текстовой ткани. Тончайший, трепетно-дышащий и влажный в самом начале, живой и густой в середине, к третьей части романа текст высыхает и грубеет. Он совсем утрачивает волшебную поэтичность начала (пусть чуть-чуть пародирующую манеру изъясняться, свойственную середине XIX века), упрощается, делается жестким, как корка, пока, наконец, не разламывается совсем. То, что в начале повествования мнилось убедительной реальностью, оборачивается в конце концов едва ли не карикатурой, всеми силами намекая: дело не в нем, оно вообще не в том, что видится телесными глазами.

Не соответствует ли такая эволюция речи, помимо всего прочего, вырождению истории, оскудению самого ее вещества?

Во всяком случае, в самом конце ткань зримого слезает, сдирается событиями — и обнажается, подобно сраму, иллюзорная, неподлинная природа всего происходящего. Горит и рушится (только ли в воображении главного героя? — «впрочем, с открытыми глазами он видел то же самое») город Дуркент: «Горело и с металлическим грохотом рушилось колесо обозрения. Горел Универмаг, мотал огненными хвостами Драмтеатр, дымился превращенный в руины мавзолей Малик-хана, трещало дерево. Из-под обломков Музтеатра вытаскивали музыкантов, на носилках пронесли Жанну с обгоревшим лицом, так что ее нельзя было узнать. В угольных лужах тлели ноты; он споткнулся и поднял обрубок кисти, сжимавшей смычок…» Полная прихожанами православная дуркентская церковь отрывается от земли и летит в Небесный Иерусалим.

…Но мир, спасенный музыкой последнего из Триярских (уж не ею ли, в своей неподлинности, и разрушенный?), устоял. И даже город Дуркент, кажется, никуда не делся. Мир остался прежним и продолжил свое зябкое, слепое, рассеянное существование — уже непонятно зачем.

Ведь программа трех волхвов, с соответствующим каждому из них набором исторических событий, уже отработана. Волхвов всего трое. А четвертому не бывать. Важность, структурность для судеб мира и окончательность числа «три» автор не устает подчеркивать множеством косвенных способов, вплоть до фамилии, объединяющей всех заглавных персонажей — Три-ярские, вплоть даже до года, в котором каждый из них умирает: порядковый номер каждого из этих годов оканчивается цифрой «три».

Представления о том, как устроен мир (над которым парит в космосе Небесный Иерусалим с вечно живым государем-императором) активно заимствуют христианскую образность и вообще всяческие детали из христианского обихода. Но в целом предлагаемая картина мира — если и христианская, то с великими оговорками.

Волхвы в романе есть, пусть и своеобразно интерпретированные: от них здесь остались лишь символизируемые ими искусства — архитектура, живопись, музыка, а прочие черты куда-то пропали (и то, что они — цари, и то, что они — пастухи, и происхождение их из разных стран…). Но где же Тот, Кому они приходили поклониться и принесли дары? Его здесь нет. (Есть только те, кто своим присутствием не очень настойчиво, не очень внятно отсылает читательское воображение к Христу-младенцу, — дети. Но эта смысловая линия совсем не получает развития — не несут они избавления миру. Не говоря уж о том, что ни из одного из появляющихся в книге детей не вырастает ничего особенно содержательного.) Явившиеся в самом конце повествования в заснеженный Ленинград 1990-го волхвы уводят всех, кого встречают по дороге, не к Нему, но именно в никуда. Непонятно куда. В неизвестность. (Так и хочется сказать, что волхвы тут оказываются гораздо важнее Того, к Кому они приходили, — попросту вытесняют Его.) Того, Кому Он приходится сыном, тоже, надо признать, незаметно. А вот Его супротивник, ни по одному из многочисленных своих имен также не называемый, в разных обличиях и отражениях, пожалуй, присутствует. Среди героев романа вполне различаются не то чтобы прямо «положительные» и «отрицательные», Афлатуни все-таки не настолько прямолинеен, но — светлые и темные, или, лучше того, — конструктивные и демонические. Так вот, темные и демонические, например, выныривающие в каждой из книг романа персонажи со зловеще-какофонической фамилией Казадупов, явственно намекают на воплощенную в них дьявольщину.

Что касается Средней Азии, в которой разворачивается основная часть действия, которая для автора чрезвычайно важна… — мне странным образом кажется, что роман может быть прочитан и помимо нее. Помимо всего роскошного обилия этнографических, географических, антропологических и иных подробностей, ради которого одного только его уже можно читать, не отрываясь. Сами по себе интриги, связанные с обломками Рождественской звезды, тайным родством и прочими чудесами, могли бы, мнится, разворачиваться где угодно, хоть в снегах Финляндии, хоть на Камчатке. Важно другое: начав осваивать Туркестан в первой части романа, к третьей части Империя так толком его и не освоила. Из этого освоения, из русско-азиатского симбиоза получился удушливо-мелкий, карикатурный Дуркент, вырождение исторической ткани, вырождение самого человека. Азия — это внутреннее Другое России. Ее собственное Чужое, пространство ее собственных упущенных — и обреченных на упускание — возможностей. Скорее уж, наверное, невозможностей. Пространство неузнанного и непонятого (как Кирилл Львович с садовником Алибеком, близкие родственники, не узнали — да и не слишком поняли — друг друга).

Однако выявить некоторые существенные черты предлагаемого автором представления о мире — и запомнить их — мы можем.

Искусство, особенно музыка, удерживает на себе мир и способно его при необходимости разрушить. Типовые ожидания — обманываются. Кто угодно может оказаться в родстве с кем угодно (все, в конечном счете, связаны непостижимыми, не обозримыми в своей полноте связями). Судьба каждого из нас имеет непосредственное отношение к судьбам мира (выдерни — все рухнет), даже если она неудачная, тупиковая, с крахом всех надежд, более того — именно тогда. Наши личные неудачи, может быть, для судеб мира гораздо важнее и нужнее, чем достижения и исполнение задуманного (вспомним успешного архитектора Льва Петровича Триярского). Душа бессмертна. Волхвов — трое. А четвертому — не бывать.

____________________

1. http://magazines.russ.ru/october/2010/1/af2.html

2. http://literratura.org/publicism/1274-suhbat-aflatuni-ne-nuzhno-boyatsya-izobresti-velosiped.html

3. http://magazines.russ.ru/october/2010/1/af2.html

4. Там же.

Дружба Народов 2016, 5

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912812

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912810

Павел НЕРЛЕР

Этюды о Владельце Шарманки

Александр Цыбулевский и художественный перевод

+++ ——

…Что делаешь, что делаю? Взираю.

Седеющий пульсирует висок.

И я пишу стихи, зачем — не знаю

Стихи, стихи, как некий адресок.

А.Цыбулевский

Тбилисский зачин

Мне Тифлис горбатый снится…

О.Мандельштам

Грузинская поэзия... Грузинский стих... Грузинские поэты...

Редкий русский поэт не вдохновлялся Кавказом, его высокогорной гулкостью, его гордыми, осанистыми людь­ми, пестрой многовековой культурой. От Пушкина и Гри­боедова до Беллы Ахмадулиной тянется список поэтов, чья жизнь и чье творчество непредставимы без грузинской прививки.

Так что же говорить о русском поэте, всю свою жизнь прожившем в Грузии, в Тбилиси — этом лирическом островке среди грузинского эпического раздолья?!

Этот удивительный город, зачатый и зажатый горами, город-ладонь, с мутноватой жилкой Куры посередине — сколько пропеченных крыш, сколько гортанных балконов и граненых подвалов емлет он в себе, сколько судеб!

…Судьбы. Пронзительно прижизненное небытие Пиросмани, поразительная прижизненная слава Галактиона.

Многих вскормил Тбилиси, и среди них — поэт Александр Цыбулевский:

…А под балконами наклон горы,

Чреватые подвалами панели.

Дворы, дворы. Неведомые цели

Поэзии. Еще, еще дворы.

Воистину Тбилиси — почва, корни и воздух стихов Цыбулевского. Недаром поэтическая часть его книжки «Владелец шарманки» озаглавлена так: «Карусельный спуск. Винный подъем (из названий Тбилисских улиц)».

Поэт ходил по своему городу, улыбался его небу, присаживался на его ступеньках, парапетах, скамейках, что-то записывал. Он смотрел — и видел. Вслушивался — и слышал:

А стихи — чего там в самом деле! –

что, откуда и куда идет…

Вот опять на улице Шавтели —

Робкий моложавый идиот.

Возле колокольни Анчисхати

Семечки грызёт он до сих пор.

Он не повод, но волна окатит —

Кажется, величиной в собор.

Поднялась и сразу не опала.

Эти краски чересчур густы.

Лучше нет на свете матерьяла,

Матерьяла лучше пустоты.

Пустота ночная и речная,

Подле горько плачущей горы.

Что-то про себя припоминая —

Звук неразговорчивый Куры.

У горы аптекарские дозы

Хлещут вволю и не про запас,

Все текут, не иссякают слёзы,

Говорят — целебные для глаз.

Ими лоб когда-нибудь умою —

Третий глаз предчувствуя на нем.

Пустота не хочет быть некою —

Отдает мне комнату внаем.

Что ж увидит, что узреет око —

Немощному глазу вопреки?

Просыпаюсь высоко-высоко…

И Кура название реки.

Поэт неотрывен от своего города, неразлучен с ним. Где бы он ни очутился, повсюду он обретает свой Тбилиси, который оказывается преданно сопровождал его (словно самолетик из одноименной повести)1 . Вот Цыбулевский в Средней Азии, в Хиве, в прозе «Шарк-шарк» — и что же? —

«…И уже тогда, еще в Хиве, постепенно обнаружилось, что путешествия вовсе не открывают что-то дотоле не виденное — а просто возвращают к уже виденному в далеком детстве — все, что я увидел в Средней Азии — все невиданное — было в моем детстве в Тбилиси, по улице Ново-Арсенальной, № 18. Все это было на маленьком пространстве. И росли те же кусты с какими-то несъедобными висюльками — мы называли их огурцами… И не Среднюю Азию видишь, а вид из окна «детской» с ковром и двумя зайчиками — солнечным и матерчатым в углу, из которого осыпаются опилки… И все рассветы среднеазиатские: розовый короткий всплеск по окружающим Тбилиси горам, и каменистое делается песчаным. И двор, залитый солнцем…»

Да, Тбилиси, Тбилиси детства, маленькое шальное пространство с несъедобными висюльками — это, оказывается, не только материнская, питательная среда поэта Цыбулевского, но и эквивалент всего остального мира, быть может, даже критерий его подлинности или насущности. Недаром в стихотворении, посвященном замечательной тбилисской художнице Гаянэ Хачатрян2 , поэт обронил:

Один Тифлис под всеми небесами…

В судьбе Тбилиси и творчестве Цыбулевского есть нечто общее, роднящее их: это естественное слияние двух мощных потоков — великой русской и великой грузинской культуры. В его русских стихах неуловимо-отчетливо слышны не только отзвуки и отголоски характерного грузинского говорения по-русски, но и собственно грузинские стиховые мелодии и речевые интонации.

Вот, например, лаконическое стихотворение «Равновесие», давшее название поэтической части «Владельца шарманки»:

Все равно куда — что сперва, что потом.

Но всегда навсегда — только пусть:

Карусельный спуск, Винный подъём.

Винный подъём. Карусельный спуск.

Здесь топонимически заданы и фонетически подхвачены гортанная твердость и мурчащая мужественность отрывистой грузинской речи. Стихотворение написано как бы с грузинским акцентом, и по этой черте — сквозной в творчестве поэта — можно видеть, как пограничное, точнее, посольское бытие между двумя великими поэтическими культурами сделало Александра Цыбулевского не только переводчиком, но еще как бы и переносчиком с великого грузинского языка на великий русский.

Но довольно о географии.

Коротко — о биографии поэта, о его судьбе…

Штрихи судьбы

…Не скажите, могу вам открыть по секрету, что после неизбежной, как вы понимаете, смерти — все мы смертны — стихи ваши получили признание и еще долго имели определенное хождение у любителей… Да и проза ваша нравилась — этакие руины, развалины несостоявшихся стихотворений.

А.Цыбулевский. «Шарк-шарк»

Александр Семенович Цыбулевский родился 29 января 1928 года в Ростове-на-Дону, но с самого раннего детства и до самой смерти (17 июня 1975 года) прожил в Тбилиси. Здесь он окончил русскую школу, а затем русское отделение филологического факультета Тбилисского университета. После окончания университета Цыбулевский, бывший к тому же прекрасным фотографом, начинает работать заведующим фотометрической лаборатории Института востоковедения АН Грузинской ССР. Благодаря этой работе Цыбулевский в свое время много путешествовал — главным образом по Грузии, но и не только по ней. Так, его дагестанское путешествие вошло в прозу «Хлеб немного вчерашний»», а одна из поездок в Среднюю Азию вместе с Высоким Спутником, или попросту с академиком Г.В.Церетели, тогдашним директором Института — в прозу «Шарк-шарк».

Научная работа Цыбулевского выходила за рамки фотографии, фотометрии и фотокопирования: им, например, была обнаружена ценнейшая древняя рукопись — стихотворный вариант грузинской версии повести о Варлааме и Иоасафе. Об этом писалось в республиканской печати, а Симон Чиковани сказал: «Для меня несомненно, что это — находка поэта». Цыбулевский был глубоким собеседником, обаятельнейшим и радушным гостеприимцем, о чем хорошо знали многочисленные его грузинские и московские друзья. Насколько много — даже по грузинским масштабам — у него было друзей и знакомых, стало ясно в день его похорон: на Навтлугском кладбище собралась не одна сотня людей, многие их которых увиделись тут впервые…

Его литературная «карьера» началась поздно, почти в 40-летнем возрасте и длилась всего около 10 лет. В середине 1960-х годов еще не печатавшиеся тогда его стихи были замечены некоторыми видными грузинскими и русскими поэтами (например, Симоном Чиковани и Евгением Евтушенко). В 1966 году появилась первая стихотворная публикация Цыбулевского в «Литературной газете», а в 1967 году в тбилисском издательстве «Литература да хеловнеба» вышла его первая книжка — «Что сторожат ночные сторожа». В своем предисловии Симон Чиковани писал: «Но в любом случае — и это главное — в стихах Цыбулевского просвечивает личность автора — человека редкой душевной чистоты, целомудрия и скромности».

В конце 1960 — начале 1970-х годов было несколько публикаций А.Цыбулевского в периодике — главным образом, в «Литературной Грузии» и в ежегодниках «Дом под чинарами». Печатались стихи, проза, переводы из грузинских лириков (из Галактиона Табидзе, Карло Каладзе, Тариэла Чантурия и других), отрывки из диссертации. Наконец, в 1973 года в издательстве «Мерани» выходит вторая книга поэта — «Владелец шарманки», в которой он собрал свои лучшие стихи и прозаические вещи3 .

О планах поэта на будущее свидетельствовало само название одного из циклов стихов — «Строфы для третьей книги». Но третьей прижизненной поэтической книги у Цыбулевского не было. В июне 1975 года после тяжелой болезни он умер, не успев даже прочесть все читательские письма, побужденные его «Владельцем шарманки».

А вместе с тем Александр Цыбулевский, его стихи и проза — в целом — одно из интереснейших явлений русской словесности своего времени. При этом известность его творчества заметно отстает от той художественной ценности, которую оно собой представляет. До самого последнего времени творчество А.Цыбулевского было вообще вне поля зрения критиков и литературоведов. Если не считать предисловий к публикациям, написанных Е.Евтушенко и С.Чиковани, то первые упоминания его произведений мы встречаем лишь после его смерти — в рецензиях И.Дадашидзе («Дружба народов»,1975, № 8) и Е.Сидорова («Литературная газета» за 24 марта 1976 г.) на сборники «Дом под чинарами» разных лет. Евгений Сидоров, в частности, писал: «…Читаю повесть Александра Цыбулевского «Левкина история« и вижу его удлиненное, матово-бледное лицо, слышу медленный голос. Он уже не прочтет моих опоздавших строк. Цыбулевский ушел из жизни рано, и в душе осталось горькое чувство, что он так и не обрел той большой читательской аудитории, которой, на мой взгляд, безусловно заслуживал. Две его книги, вышедшие в Грузии …открывают оригинальный, редкой нравственной чистоты художественный мир».

Затем, в «Доме под чинарами — 1976» вышла большая мемориально-критическая статья «Уроки лирики», написанная грузинским поэтом и ученым Ушанги Рижинашвили и целиком посвященная «Владельцу шарманки»4 . Имя Цыбулевского, краткие отзывы о нем стали появляться на страницах периодики, в частности в статьях К.Симонова и Г.Маргвелашвили. Публиковались посвященные ему стихи, написанные его друзьями — Б.Ахмадулиной, М.Синельниковым, И.Дадашидзе, Д.Чкония, Г.Онаняном. В январской книжке «Литературной Грузии» за 1977 год была опубликована большая повесть известного писателя Эм.Фейгина, «Тбилиси, вечернее небо», целиком посвященная А.Цыбулевскому. В № 2 за 1980 год в той же «Литературной Грузии» вышла статья о Цыбулевском А. Истогиной «В начале было слово». В этом же ряду — и моя статья «Александр Цыбулевский, теоретик перевода»5 , посвященная главным образом Цыбулевскому-ученому и его филологической диссертации «Русские переводы поэм Важа Пшавела (проблемы, практика, перспектива)», защищенной поэтом всего лишь за несколько недель до смерти. Диссертация была опубликована под редакцией А.А.Гвахария тбилисским издательством «Мецниереба» в 1974 году6 . Интересную попытку острого спора с фрагментом этой диссертации — статьей «По ту сторону подстрочника» («Дом под чинарами — 1974») представляет собой полемическая заметка А.Абуашвили «Критерий объективен»7 .

… Все написанное им в сумме невелико, хотя и разнообразно. Но все это поражает удивительной цельностью, ясностью и взаимосвязанностью. Его стихи как бы вырастают из прозы, служащей им своеобразной питательной средой, кухней, подстрочником. Его филологическая диссертация посвящена той же проблеме подстрочника и пяти великим поэтам, в разное время оказавшим сильнейшее влияние на стихи самого Цыбулевского. Его же переводы — все с грузинского (а Грузия здесь всему служит закваской и интегратором) — следуют, с одной стороны, его оригинальной поэтике доподлинности, а с другой — его переводческому кредо: «перевод — это концепция, это путь потерь и компенсаций». Все, как видим, увязано воедино, ничего случайного нет.

Потому что все — из одного ключа, все пронизано током единой и цельной поэтической личности Цыбулевского.

Росту интереса к поэту способствовали посмертные переиздания его книг. В 1980 году в Тбилиси вышло переиздание его диссертации8 , а в 1989 году в Москве — в издательстве «Советский писатель» — книга стихов «Ночные сторожа»9 .На стыке 1970-х и 1980-х годов выходили публикации из его архива10 и посвященные ему статьи11 или стихи12 .

Вот уже несколько лет ведется работа над собранием его сочинений13 . Условный «второй том», состоящий из критической прозы и записных книжек А.Цыбулевского, планирует выпустить издательство «Новое литературное обозрение».

Перевод — это концепция

Приглядимся теперь к Цыбулевскому — теоретику и практику перевода.

В статье «Уроки лирики» У.Рижинашвили писал об А.Цыбулевском: «У него был тонкий аналитический ум. При всей своей сугубой неприязни, просто нелюбви к су­хому теоретизированию он обладал филигранной точностью в оценках произведений словесности, что мощно и пронзи­тельно выплеснулось в его работе о переводах Важа Пшавела на русский язык»14 .

По жанру эта работа Цыбулевского име­ет, в сущности, единственного предшественника в русской литературе и литературоведении — мандельштамовский «Разговор о Данте». Помимо необходимого знания предмета, глубины и остроты критического проникновения в его фактуру — это обязательно для любого литературоведческого труда, претендующего на нескоропреходящую ценность, — две эти работы выделяются влюбленностью пристального взгляда, прямо-таки личной заинтересованностью в ана­лизе. В самом деле, написанные поэтами и о поэтах (люби­мых поэтах!), обе они отмечены своего рода профессиональ­ной пристрастностью, стремлением выразить черты соб­ственной поэтики на примере и материале своих поэтиче­ских учителей15 .

По сути дела, это не только крити­ческие эссе или этюды, но и в полном смысле слова проза — особая проза поэтов. Непосредственно в работе Цыбулевского можно проследить четыре главных устремления мысли, четыре сквозные линии анализа.

Во-первых, она являет собой значительный вклад в науку о Важа Пшавела, одном из поэтических гениев Грузии. Анализ различных переводов его поэм проливает подчас новый и неожиданный свет на подлинник. Приведу для примера рассуждения о тайне поэмы «Гоготур и Апшина», об ее психологическом подтексте:

«Эта поэма чем-то отлична от других поэм — есть в ней какая-то тайна, о тайне ее писал и сам Важа Пшавела. Обыкновенное былинное сказание, но тон какой-то другой, щемящий. Осужден ли в поэме Ап­шина последним приговором, проклят ли? Конечно нет. Скрытое, затаенное сочувствие к Апшине можно признать конструктивным двига­телем поэмы... Что же происходит? Как обычно у Важа Пшавела, непо­средственная фабула маскирует план углубления. Тут план углубления дан за странствующим, бродячим сюжетом о единоборстве двух богаты­рей, из которых один сильнее, а тот, что послабее, этого не знал — тра­гедия открытия, истина горькая, которую надо проглотить, и, ничего не поделаешь, смириться. Что-то за этим сюжетом скрывается. Сам по себе он не причина для вдохновения (здесь и далее выделено мной. — П.Н.). Так же как мораль, нотация, кото­рую читает Гоготур над поверженным Апшиной, — не главная идея поэмы, не в дидактике ее пафос. Прежде всего — кого-то под кем-то подразумевают, но ничего определенного — все зыбко и текуче в этом плане — плане тайны. «Я унесу ее с собой в могилу», — скажет Важа Пшавела. Кто знает, какие личные, возможно, сугубо литератур­ные события послужили тут поводом углубления и трансформации об­разов. Сам Важа Пшавела — Гоготур? Безусловно, ведь образ этот, по его свидетельству, с детства был его идеалом. Но возможно, Важа Пшавела в каком-то неизвестном нам повороте подразумевал себя и под Апшиной... Происходят как бы логически несвязные преображения, метаморфозы. Разбойник перестает быть разбойником... Возможно, Апшина — никогда и не был разбойником — это своего рода «священ­ное ремесло». Он не грабит ради наживы, тут замешано и что-то мифоло­гическое из древних пшавских сказаний — он вроде дэвов, «копящих серебро»...»16

Второе. В своем труде Цыбулевский рассматривает работу че­тырех переводчиков — Марины Цветаевой, Николая За­болоцкого, Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака. Все это большие и разные поэты, любимые им каждый по-своему. Поэтому он непрестанно старается осмыслить, осознать поэтику каждого из них, ощутить ее проявления в посреднической миссии переводчика, нащупать контраст (или, наоборот, совпадения) между их оригинальным творчеством и переводческой работой. Во всем этом Цыбулевский проявляет присущую ему зоркость и чуткость — лучшие качества собственной поэтики. Вот небольшие фрагменты из характеристик этих поэтов.

О Цветаевой: «...Сны — важное звено в поэтическом мире Цветаевой, гносеологически тут некий поэтический идеализм — сны первичней реальности, они являются вещими, по-своему управляют действительностью, не реальность толкует и объясняет сновидение, а наоборот, сновидение — реальность. В снах для Цветаевой символизируется и демонстрируется то, что рациональное имеет иррациональное происхождение».

О Заболоцком: «...Для Заболоцкого естественен метод сменяющихся картин, неда­ром мы говорим — эпическое полотно — слово полотно тут определяет особую задачу словесного материала — живописать, рисовать, склады­ваться в картину, причем если говорить о Заболоцком, то, в какой-то мере, картину даже знакомую, кисти известного художника».

О Мандельштаме: «...Как назвать основное магическое качество Мандельштама? Арти­стизм? Близко, но тут много оттенков уводящих. Есть у Мандельштама стихотворение об Ариосто, пожалуй, именно там сформулирован его, Мандельштама, поэтический принцип, который можно назвать от Ари­осто — ариостизмом. «Рассказывай еще, тебя нам слишком мало» — вот это кредо и "имя"».

Или, наконец, о Пастернаке: «…Умилительна неспособность Пастернака высказать простое, где и выражать нечего, где элементарное сообщение — кажется, что он топчется на месте, переминается — и ничего не получается. А почему? Да потому, что Пастернак никогда не ставил себе задач чисто художе­ственных — живописать, проявлять пластику стиха; таким задачам бывает порой безразличен сам материал, подвергающийся пластической, живописной обработке. Им может стать простая информационная связ­ка, а Пастернак если и не враждебен чистой информационности, как Цветаева, то, во всяком случае, определенно ей чужд».

Или: «...У Пастернака мир — настоящий, настоящий во что бы то ни ста­ло. Его не привлекают, не завораживают никакие условности, присущие искусству ("И тут кончается искусство и дышат почва и судьба"), это особая поэтика».

Но работа Цыбулевского посвящена все же не собствен­но русской поэтике, а конкретным переводам четырех мо­гучих поэм Важа Пшавела. При этом в самой ее идее — сопоставлении разных переводов (как самостоятель­ных концептуальных прочтений подлинника-подстрочни­ка) — заложен прием контрастирования.

Попеременно нажимая на сходное и различное, Цыбулевский извлекает необходимые критические аккорды. Вот несколько примеров такого рода литературоведческих ан­тиномий.

Заболоцкий — Цветаева: «...Противопоставление Заболоцкий — Цветаева последовательно проявляется во всем: он — она; традиция — новация; эпик — лирик; и так далее. Но все это не плюс — минус, а все со знаком плюс, потому что: поэт — поэт. Кто же ближе к подлиннику, чей перевод вернее? Есть основания для предположения: переводы «Этери» ни взаимодо­полняют, ни взаимоисключают друг друга — у них нет точек соприкос­новения, — это разные, самостоятельные, изолированные, отдельные, отдаленные системы, разность и противоположность которых обоснована и оправдана подлинником... Каждый переводчик находит в оригинале близкое себе, оригинал дает ему повод и почву для его поэтических ка­честв и пристрастий. К примеру: Заболоцкий — живописание; Цветае­ва — "звукописание"».

Заболоцкий — Пастернак: «При количественном равенстве элементов отношение к реалиям у обоих поэтов существенно разное. Заболоцкий к реальной конкретно­сти, к вещной предметности мира относится как к чему-то само собой ра­зумеющемуся. Проза жизни, бытовая аура для него не предмет упое­ния. Заболоцкий начинал с реалий, и эти реалии он доводил в опреде­ленном аспекте до физиологической простоты («Столбцы»»). Пастернак шел в "немыслимую простоту", смыкался с миром, любил жизнь, по­клонялся "всесильному богу деталей".

Для Заболоцкого высота лексики стала критерием поэзии. Он поэт высокой лексики, возвышенной эпичности. Он не дорожит конкрет­ностью ради нее самой, он может и не сохранить предмет. Он пережил любовь к реалиям...

Пастернак оставляет предмет... из любви к реалиям самим по себе, происходит как бы материализация материи, возведение в степень — переконкретизация».

Заболоцкий — Мандельштам: «Мандельштам страшился пересказуемого, всего, что поддается пере­сказу, он писал: "...там, где обнаружена соизмеримость вещи с пере­сказом, там простыни не смяты, там поэзия, так сказать, не ночевала". Заболоцкий по-своему опровергает это поэтическое установление, его не страшит пересказ... Но Заболоцкий дает пересказ такого сорта, что лучше не перескажешь».

Довольно часты у Цыбулевского и более сложные трой­ственные сопряжения поэтов:

«Ослабляя, но не дематериализуя предмет, Мандельштам грамматиче­ски усиливает его функции — возникают сильный глагол, сильное при­лагательное. Стих Мандельштама как бы припадает именно на эти ча­сти речи. Существительное произносится невнятно, скороговоркой... Подлежащим по существу оказывается определение и действие. Прила­гательное не прилагается. Определение не служебно, не подчинено.

А вот у Цветаевой — наоборот — определения и глаголы явно под­чинены субъекту, им пронизаны, овеществлены, осуществительны. Весь упор на существительном... У Заболоцкого части речи — равно­правны, равносильны — с нормальным усилением тяги к концу стро­ки, к рифме».

Для Цыбулевского чрезвычайно важно уяснить соот­ношение в поэте-переводчике собственного и переводимого голосов, степень верности поэта своей устоявшейся поэ­тике. Заметив, что и Заболоцкий, и Цветаева не разделяют своего и чужого, «…переводят так, как пишут сами», Цыбулевский — в случае с Цветаевой — делает два справедли­вых и существенных замечания, связанных с пиететом Цве­таевой перед первозданностью пшавеловского текста: «Цветаева дорожит фольклорным началом Важа Пшавела, и потому она слегка, но все-таки — стилизует, практически не видя другого пути. Тут определенные синтаксис и морфология, кстати, умеренно исполь­зуемые... Сознательно стилизуя, она преодолевает лубок врожденным тактом и чувством меры, а, впрочем, скорее безмерностью своего дара, обезличенность стилизации — яркостью собственной личности... Пре­одоление стилизации становится у Цветаевой дополнительным источни­ком эстетического воздействия; только подумаешь — стилизация, а она уже — жизнь...».

Или: «...Цветаевой была рекомендована и система рифмовки — через строку, оставляя две строки — первую и третью — не зарифмованны­ми... Не полная рифмовка не столько облегчила труд, сколько сковала Цветаеву. Ведь рифма — конструктивна. Цветаева писала в одном письме: "...этого (без рифмы) просто не было бы; а вот есть. Вот почему я рифмую стихи..."».

Но особенно интересны наблюдения Цыбулевского над переводческими метаморфозами Мандельштама и Пастер­нака. О Мандельштаме он пишет:

«Скованным в переводе "Гоготур и Апшина" — оказался и Мандель­штам — стилевое решение переводить поэму без рифм и на былийный лад не давало полностью проявиться замечательным качествам этого поэта...

Удивительна самоустраненность Мандельштама от собственного стиля, от сущего и присущего ему. Где она, эта специфическая магия Мандельштама? Что может этот перевод сказать о Мандельштаме? Ни­чего, почти ничего — так, только отдельные вкрапления — в целом же все — чужое. Прежде всего на пути к самовыражению стало добросо­вестное стилистическое заблуждение; тут трудно упрекнуть Мандель­штама, ведь перед ним был типичный сюжет былины: встреча и едино­борство двух богатырей — поэтому решение переводить на былинный лад было вполне логично...

Народная стилистика — в общем чужда Мандельштаму. Правда, отдельные грамматические формы народного характера, такие, как, например, «машучи» — использовались Мандельштамом, но были на­столько им усвоены, что воспринимаются как индивидуальные особен­ности его стиля...

Мандельштам — итальянист по пристрастию — дал заболеть стиху перевода «варварской славянщиной», как некогда, по его суждению, Дант в тридцать второй песне ада. Точнее же не «заболеть», а «чтобы речь была здорова».

Но, оздоровляя, «утяжеляя стих, Мандельштам лишил его «чуже­земной легкости». Чего в целом недостает переводу? Самого Мандель­штама, его там «слишком мало». Ведь вот три сонета Петрарки вышли из-под его пера даже не окрашенными им, а им изнутри преображен­ными... Причина — и стилистическое заблуждение, и чрезмерная, не­свойственная Мандельштаму эпичность среды, в которой он оказался, если под ней иметь в виду пересказуемую, могущую быть пересказанной сторону происходящего. Ему никуда от этого не было деться, Возможность пересказа сопровождает его как наваждение. Но, по-видимому, это неизбежное свойство самого эпоса вообще.

И все-таки при всей чуждости этой среде, поддающейся пересказу, Мандельштам начинает на нее наплывать. Нет-нет — проглянет что-то очень родное Мандельштаму:

И прозрачны козьи пастбища,

Из гранитной крепи выбиты.

Это «прозрачны» — его...».

Таким образом, Мандельштам (а отчасти и Цветаева) в переводе Важа Пшавела явно изменял себе, насиловал собственную лирическую поэтику. Заболоцкий же и Пастер­нак в переводах были верны себе, но эта верность подразу­мевает конкретный период, этап их творчества17 . Цыбулевский здесь делает исключительно глубокое замечание:

«...Перевод часто — катализатор процесса. Так, в переводе "Змеееда" можно уловить черты Пастернака позднего. Для новых черт в переводах создается благоприятствующая и способствующая питательная среда. Процесс этот всегда обострен отказом от прошлого этапа. Представим, как трудно было отречься от "Столбцов" Заболоцкому, какие тут нуж­ны были усилия и воля!.. Уходил от своего кровного, от того, что он сам называл "посторонней остротой", к "самой сути" и Пастернак. "Я мог быть сочтен вторично родившимся" — вот характерная строка для Пастернака из стихотворения "Марбург". "Второе рожденье" — знаменательное название книги Пастернака, кстати, тематически во многом связанной с Грузией. Пастернак писал М.Морозову: "Я радостно и без малейших колебаний отдаю себя силам, которые упрощают мою мысль и язык, углубляют мою судьбу и резко и быстро раскрывают мои задачи".

У Заболоцкого "второе рожденье" тоже связалось с Грузией, с его приездом в Грузию...».

И далее: «Как рано зрели в переводах черты позднего Пастернака!.. И как в этом плане поверхностны рассуждения тех, кто заключает, что переводы у Пастернака только отняли и отнимали от собственного творчества, а сколько дали!.. Кто знает, чего не было бы, если бы не переводы, не это сродство и "встречи в веках"...» .

Иными словами, Пастернак явил в своих переводах не просто верность себе, а своего рода праверность — вер­ность себе грядущему.

Третий момент работы Цыбулевского. В ней — кроме Важа Пшавела, Марины Цветаевой, Николая Заболоцко­го, Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака — подспудно присутствует и подвержен незримому анализу и еще один, шестой по счету, поэтический объект — сам автор работы. Читатель, хорошо знакомый со стихами и прозой самого Александра Цыбу­левского, с легкостью обнаружит в ряде мест внутреннюю перекличку между поэтом Цыбулевским и Цыбулевским-ученым.

Но здесь уже не голос звучит, а эхо. Если мысль и слово на­целены, разумеется, не на самого себя, а скажем, на Пас­тернака или Цветаеву, то, отразившись от них, они неред­ко возвращаются к Цыбулевскому (но уже как к поэту) и высвечивают те или иные стороны его поэтической лич­ности.

А теперь перейдем к четвертому и самому главному направлению в работе Цыбу­левского — к его представлениям о сущности художествен­ного перевода, к теоретическим выводам его диссертации. Свое кредо он излагает на первых же страни­цах, с тем чтобы придать последующему изложению своих непосредственных наблюдений над переводами смысл и силу аргумента (завершая работу, то есть уже запасшись аргументами, он вновь повторяет кредо, но в значительно более сгущенной форме и уверенном тоне). Он пишет:

«...Сравнительное рассмотрение переводов этих мастеров становит­ся, как нам кажется, школой для переводчика — это определило тему настоящей работы, ее рамки и основной принцип.

С одной и той же поэмой мы знакомимся чуть ли не в полярных переводах, оправданных и стимулируемых подлинником. Яркая индивидуальность, неповторимость, верность родному языку Важа Пшавела — не помеха «вековому общению культур», средством которого и являются переводы. При всей недостаточности рассматриваемых пере­водов, в них осуществилось то, что должно осуществляться в идеале: та близость, тот тип близости к подлиннику, который дает о нем макси­мальное представление. Тут имеет место не бездумное следование пере­вода за подлинником, а его целостное и концептуальное решение. Пере­вод сам оказывается в положении подлинника, становится фактом, органической частью собственной национальной литературы. Широта Важа Пшавела, обнаруживаемая даже на уровне подстрочника, его "бесконечная природа" дает возможность проявиться личным особенно­стям поэтов. Более того, перевод часто оказывается как бы питательной средой, в которой зреют будущие, поздние черты поэта. Нет разрыва между своим и чужим, одно естественно продолжает другое.

...Сравнивая разные переводы одной и той же поэмы, мы исходим из того, что каждый перевод — концепция и, значит, отдельная система (концептуальность — один из первостепенных признаков современного перевода). Тут последовательно проводится идея невзаимоисключаемости различных систем переводов; различия переводов идут не по прин­ципу: хуже — лучше; тут ни в коем случае не качественные различия, а различия характеров, исключающие поспешные и праздные предпочте­ния одного перевода другому.

Сравнение переводов друг с другом, а затем и сравнение их с ориги­налом с особой ощутимостью выявляет то, что каждый перевод — это путь потерь и компенсаций (восполнений). Одним из критериев ценно­сти перевода являются не потери — это сторона количественная, легко подмечаемая и регистрируемая и потому ставшая чуть ли не бедствием в переводческой критике. Куда интересней и принципиальней рассмотре­ние вопроса, чем именно компенсирует переводчик потери. При переводе может оказаться губительной формальная точность, а кажущееся нару­шение точности — искомым адекватом, а не произволом. Можно гово­рить о нравственности переводческой компенсации. Привнося нечто оригинальное, переводчик не обкрадывает собственное творчество, а возвращает то, чем оно обогатилось за счет проникновения в новый мир. На этом и зиждется взаимосвязь культур в системе отношений: поэт — переводчик».

За каждой строкой этой пространной цитаты стоит об­ширная аргументация конкретного анализа переводов18 , и тем самым убежденность дополняется убедительностью. Об актуальности этих тезисов для теории художественного перевода свидетельствуют дискуссии по этой проблематике в «Литературной газете» и журналах, где высказывались самые разнообразные точки зрения — как родственные представлениям Цыбулевского, так и чуждые им. С наибольшим звоном шпаги скрестились вокруг подстрочника, причем голоса его противников были и громче, и многочисленнее.

Для Цыбулевского подстрочник — важнейшее и не­пременное звено переводческого труда: вникнуть в подстрочник, осмыслить его и вместе с тем преодолеть его — вот коренная двуединая задача переводчика. Он пишет о подстрочнике с нескрываемым уважением, посвятив ему несколько превосходных страниц, и я не могу не процити­ровать — в последний раз! — эти его мысли, приближаю­щие нас к ясной истине в разгоревшемся споре о подстроч­нике19 .

Итак, Цыбулевский пишет:

«Мандельштам, Цветаева и Заболоцкий не знали грузинского языка и переводили по подстрочнику. Перевод по подстрочнику... подстрочник — отношение тут пренебрежительное. И в самом деле, как иначе относиться к тому, что не может иметь самостоятельной ценности. Од­нако подстрочник — это не только прозаическая копия стихотворения, но и его внутренний образ, или точнее, — его прообраз. Можно утверж­дать, что любое стихотворение и в подлиннике существовало и сущест­вует на уровне подстрочника, что оно неминуемо, прежде чем осущест­виться, проходит стадию подстрочника.

...Незнание языка оригинала поэтом-переводчиком может и не препятствовать переводу. Практически это нашло блистательное под­тверждение в русских переводах с грузинского. Дело в том, что чело­век, знающий язык, прежде всего сталкивается с фактором непереводи­мости. Непереводимость — понятие из непосредственного ощущения поэтической вещи. И действительно, поэзия непереводима прежде всего и только на родной же язык, непереводима на собственный и переводи­ма на чужой. Когда говорят о "непереводимости" и тем не менее состояв­шемся чуде перевода, смешивают разные понятия: непереводимость — внутриязыковое свойство, качество, присущее оригиналу, переводимость — явление, очевидность переводческой практики.

Подлинник на определенном этапе своего создания не может быть ничем иным, как подстрочником, очень обедненно определяемым — как скелет, план, абрис будущего. Но это особый план и чертеж, так как в определенном смысле этому чертежу и плану не следуют и не подчи­няются. Подстрочник не только то, что нужно сохранить, но и то, что необходимо преодолеть. В противном случае задача перевода ограничи­валась бы стихотворным механическим переложением, пересказом под­строчника той или иной степени искусности и неизбежно — искусст­венности. Подстрочник, так же, как и саму действительность, не одолеть средствами стихотворного переложения. Его берут, преодолевают оза­рением, вдохновением — можно как угодно называть этот неподдаю­щийся точному анализу поэтический феномен. Однако направление оза­рения может быть прослежено: перевод приобретает самостоятельную ценность, поскольку он становится не механическим стихотворным пере­сказом, а целостной концепцией оригинала. Именно концепцией, а не интерпретацией даже — в интерпретации есть момент мотивированного отступления, отхода, искажения. Интерпретируя, что-то привносят. Источник же концепции — един».

Предельно коротко — теоретическое кредо Цыбулевского можно свести к следующим тезисам. Художествен­ный поэтический перевод подразумевает высокотворче­скую переработку и поэтическое воспроизведение более или менее формального подстрочника (знание языка оригинала в принципе мало что меняет)20 . Подстрочник же есть состояние общее для подлинника и перевода, зона их непосредственного контакта, «перетекания» первого во второй. Это не мост, перекинутый между двумя берегами, но скорее сама река, одновременно соединяющая и разъеди­няющая их.

Здесь существенно и то, что несомая рекой «субстанция» в какой-то мере зависит от того, с какого из «берегов» на нее посмотреть: если со стороны автора ориги­нала, то подстрочник есть некая незримая подсознательная фигура, прообраз стихотворения; если же взглянуть со стороны переводчика, то фигура эта из подсознательной трансформируется в осознанную и осмысленную конструк­цию. В случае же незнания переводчиком языка оригинала эта фигура и вовсе материализуется — записывается на бумагу (при посредстве третьего лица — составителя под­строчника). Творческая переработка подстрочника неиз­бежно будет не произвольной интерпретацией, а автономным концептуальным прочтением подлинника, чре­ватым как утратами, так и компенсирующими их приобрете­ниями. В переводимом оригинале генетически заложены, запрограммированы основания не для одного-единственного концептуального решения,

а для нескольких, отличных друг от друга (подчас полярных), но качественно равноценных. При этом несхожие прочтения не зачерки­вают, не исключают одно другое, а с неизбежностью до­полняют друг друга во множестве отношений — на замы­кающем уровне подлинника-подстрочника.

Здесь подра­зумеваются не идеальные тождества переводов подлинни­ку, а некий иной, особый тип близости между ними: тот перевод конгениален, который и обусловлен под­линником, и равен ему по своей поэтической силе, создает о нем столь же целостное представление.

Такого рода задача — создание равномогущественного эквивалента в силовом поле другого языка — сопряжена в своем воплощении с неминуемыми утратами, взыскующими о возмещении и возмещаемыми переводчиком в поэтической валюте языка перевода. Истинный путь честного перевод­чика — это путь потерь и компенсаций, щедрая, но посте­пенная выплата долга, взятого враз при первом знакомстве с переводимым произведением.

Таким образом, подтекст и лейтмотив переводческого кредо Цыбулевского, идеальный объект его теоретических представлений21 — это неформальное равенство автора и пере­водчика — двух достойных друг друга поэтов!

Этой глав­ной, отовсюду сквозящей идеей овеяны все эмпирические разборы, все собственно аналитические страницы работы Цыбулевского.

Путем потерь и компенсаций

Но Александр Цыбулевский был не только теоретиком, но и практиком стихотворного перевода. Так взглянем же на его переводческую деятельность «глазами» его теории. При­мерами здесь послужат известные переводы из Галактиона Табидзе и Карло Каладзе.

А.Цыбулевский перевел несколько стихотворений Г.Табидзе, и среди них такие известные, как «Мтацминда», «Уходишь...», «Где бы я ни бродил...» Один из удачнейших переводов — вот этот22 :

Так лодочник у старого причала…

Душа так душу, руку так рука...

Я сразу вас узнал, мои начала,

Река и лодка, лодка и река.

Давнишние... Душа их забывала,

И все-таки надежно берегла.

О, это ощущение штурвала

И юности святые берега!

Теперь бы в лодке (это не причуда)

Сто лет проспать, воспрянуть ото сна

И поглядеть на мир — как и откуда

Здесь воцарились солнце и луна.

Из знакомства с транскрипцией видно, что переводчик не пошел на калькирование галактионовского размера, на его, так сказать, фотоперевод. Не пошел, опасаясь неестественности результата23 .

Проникшись духом и настрое­нием подлинника24 , он выбрал более органичную для рус­ского медитативного стиха мелодию, нежели резкая и от­рывистая музыка оригинала. Возможно, это помогло ему сохранить в русском стихе практически всю семантику Г.Табидзе, что бросается в глаза уже при беглом сличении с подстрочником.

С формаль­ной точки зрения перевод выполнен построфно и — кроме второй строфы — построчно. Но характер строк и некото­рые акценты в них изменены; трансформировалась и их грамматическая ноша-функция. Так, две первые строки сти­хотворения в оригинале — придаточные предложения об­раза действия («как...»), тогда как в переводе они грамма­тически самостоятельны, активны («так...»), хотя и оборва­ны на полуфразе. Но и там и здесь слово «узнал» — глагол-фокус — придает этим строчкам, словно бы посредством вожжей, совершенно одинаковое движение и смысл. Перевод здесь, в сущности, буквален.

В третьей строке Цыбулевский добавляет от себя — «мои начала», и в четвертой ему уже можно не описывать узнанное («эту лодку на нашей реке» из подстрочника), а лишь намекнуть, пояснить — «река и лодка, лодка и ре­ка» (уже в следующей строфе он добавит о них — «давниш­ние...»). В какой-то степени эта переводческая вольность («мои начала») усиливает обособляющее определение — «наша река». К тому же в этих «началах» течет и горячая кровь «времен моей юности» из второй строфы оригинала.

Самые значительные метаморфозы — во второй строфе. Во-первых, исчезла первая строка, смысл которой частич­но вылился уже в начальном четверостишии, а частично отступил на конец строфы («и юности святые берега!»). «Давнишние» — так же, как упоминалось, привязаны пре­имущественно к первой строфе. В подстрочнике оригинала вторая строка второй строфы — «вечнозеленые берега». В переводе «берега» — уже в четвертой строчке, и они уже не «вечнозеленые», а «святые». Почему? По всей видимости, переводчик понял «вечнозеленые» не буквально (как бере­га, поросшие пальмами или соснами), а как символ благо­дарной человеческой памяти, памяти о юности и детстве.

Так исподволь намечается искомая переводческая концеп­ция. Во фразе «...душа их забывала, / И все-таки надежно берегла» — чувствуется не только утверждение, но и раз­витие этой концепции, углубление в стихотворную семан­тику («душа их забывала» — память, увы, не вечна, точ­нее, не равномерна и не постоянна; но с другой стороны, она не ленива и не бездейственна — ведь «все-таки надеж­но берегла»!). Кстати сказать, первое двустишие второй строфы обращено не только к первой строфе, что уже под­черкивалось, но и ко второму смежному двустишию.

В этом последнем двустишии при переводе произошла некая метаморфоза: у Табидзе берега — лишь свиде­тели дружбы и слиянности лирического героя со штурвалом (самим по себе в значительной мере символическим, услов­ным), тогда как у Цыбулевского и штурвал (более вещный и осязаемый), и берега реки — объекты этой чистой дружбы (и уже заодно — свидетели ее)25 .

Метаморфоза эта — в русле и в развитие уже обозначив­шейся переводческой концепции подлинника. Мотив при­знательной памяти здесь еще более усилен и соединен с мо­тивом дружбы, с тем, что памятно. И поэтому (только поэто­му!) переводчик получает «право» в третьей строфе добавить в скобках, так сказать, от себя: «(это не причуда)». В про­тивном случае действительно блажью, а не духовной на­сущностью выглядело бы желание заснуть и через век (пусть даже не буквальный век) проснуться в этой с детства дорогой лодке.

Если предпоследняя строка русской версии — удачней­ший образец построчного фотоперевода, то в завершающей стихотворение строке — снова расхождения. Ни слова, ни смысла «воцарились» нет в подлиннике, но оно оправдано здесь не только тем, что придает строке изящество, а стиху в целом — законченность (строка-то — подчеркнуто кадансная!), но и с диалектических позиций той же концепции смены памяти и забвения. Что же касается поэтического интереса Г.Табидзе к тому, каким светом будут светить светила по его пробуждении, то, думается, здесь мы имеем дело со случаем переводческой потери. Есть в этом вопроси­тельном свете некое ассоциативное брожение, которого в переводе — увы! — недостает.

Таков реальный путь потерь и компенсаций концеп­туального поэтического перевода.

Рассмотрим еще один выполненный А.Цыбулевским перевод — на сей раз сти­хотворения Карло Каладзе «Театр»26 :

Театр. Театр старинный.

Непременна тут позолота и настройка струн.

И занавес. За занавесом — сцена.

И на тахте — сама Фатьма-Хатун.

Опять целует мужа, провожая,

Мерцание серьги он заслонил.

Но как бы действие опережая,

Уже не скрыт кулисой Автандил.

Какая малость малая — измена,

Ведь страстью все оправдано теперь.

Тахта и женщина. Все та же сцена.

Опять в рассвет распахнутая дверь.

И муж: — Довольно! Я не раб отныне

Любовных ласк, прельстительных ланит... —

На голос вопиющего в пустыне

Серьга мерцает, может быть, звенит.

И сколько лет все это длится, длится —

Все восемьсот и боле восьмисот.

Иные времена, иные лица.

Земля иная и теченье вод.

И муж: — Довольно! Я не раб отныне

Любовных ласк, прельстительных ланит... —

На голос вопиющего в пустыне

Серьга мерцает, может быть, звенит...

Напомню легендарный подтекст этого стихотворения, проникший в него транзитом через рампу. Автандил, друг и побратим Тариэля — Витязя в тигровой шкуре, в поисках бесследно похищенной Нестан-Дареджан, возлюбленной невесты Тариэля, под видом богатого купца приплывает в Гуланшаро — главный город страны Приморья. Здесь его соблазняет миловидная женщина, жена старейшины торговцев Фатьма-Хатун, натура не столько ветреная, сколько романтическая. Вернее, Автандил, несколько поко­лебавшись, дает себя соблазнить из тактических соображе­ний — во имя сведений о Нестан, которая, как выяснилось, долгое время тайно жила у Фатьмы. Муж Фатьмы, Усейн, был, как водится, в отъезде, но его личность, характер и положение в семье, судя по руставелиевской поэме, не таковы, чтобы становиться в ту позу, в какой мы застаем его в стихотворении К.Каладзе (к тому же едва ли он был ос­ведомлен об изменах жены). Поэтому ремарку: «И муж…» — в контексте поэмы Руставели не следует понимать букваль­но: она указывает не на мужа-супруга, а скорее на мужа-рыцаря, на любовника, являющего в поэме образец му­жественности и верности (хотя и сам Автандил, нарушивший обет верности своей возлюбленной — царевне Тинатин, испытывает величайшие угрызения совести).

Таким обра­зом, реминисценция Каладзе из Руставели неоднозначна, она отнюдь не посягает на весь богатый контекст вели­кой поэмы (к тому же этот эпизод сам по себе ни в коей мере не является узловым или ключевым звеном сюжета или па­фоса поэмы) — это скорее обобщенный символ, даже аллего­рия, нашедшая отклик в поэме, а точнее — в ее инсцени­ровке (да и сама ситуация весьма театральна и драматизи­рована).

Сравнение подстрочника с переводом создает впечатле­ние бережно сохраненного целого — ни содержание, ни настроение подлинника не нарушены; их построчное сличение свидетельствует и о высокой буквальности перевода, его образной адекватности (при сохранении характера риф­мовки и близости пятистопного ямба перевода к грузинской мелодике стиха).

В то же время между подстрочником и переводом прослеживаются и некоторые концептуальные различия. Так, у Каладзе одним из мотивов стиха является тема извечной повторяемости (как бы — «все было встарь, все повторится снова...»), однако сам он проводит тему не­изменности измены с оттенком оправданной неизбежности, тогда как Цыбулевский несколько иначе — с оттенком неизбежной оправданности, что ли.

...Какая малость малая — измена,

Ведь страстью все оправдано теперь.

Можно привести и другой пример непротиворечивого несовпадения авторской и переводческой концепции. К.Каладзе стремится дать в стихе несколько отвлеченный аллегорический образ, быть может не вполне ясный и ему самому, развить некую поэтическую мысль — чтобы ее же понять, то есть понять самого себя. Цыбулевский понимает и принимает такой настрой, но реализует его иначе: он отказывается от всего оценочного и морализи­рующего, что есть в оригинале (от занавеса, опускающегося как судьба, от целой строчки — «не прекращается старый спектакль»), но при этом стремится максимально оконкретить, насытить его деталями. Вещам как бы возвра­щается их вещность, и уже через вещность, а не через сим­волику обнажается и усиливается искомая мысль, высвет­ляется смутное.

Вот почему Цыбулевский, пренебрегая некоторыми деталями подлинника, вовсе не отказывается от них, а либо усиливает, либо заменяет более вещными и осязаемыми эквивалентами. Например, театральный уют и росписи уступили место более ярким и резким атрибутам театра — позолоте и настройке струн; дрожание серьги — мерцанию и звону и т. д. Все эти привнесенные детали — как будто бы необязательные, в чем-то даже избыточные — придают стиху привкус вожделенной подлинности, точнее, доподлинности, как уточнил бы сам Цыбулевский.

Необыкновенно удачен перевод Цыбулевским музыкаль­ного рефрена стихотворения:

...И муж: — Довольно! Я не раб отныне

Любовных ласк, прельстительных ланит...—

На голос вопиющего в пустыне

Серьга мерцает, может быть, звенит.

Здесь явлен именно тот тип поэтической близости под­линника и перевода, о котором Цыбулевский писал в своей работе. Семантическое равенство в каждом случае обеспе­чивается несхожими средствами: философское раскаянье — «сожалею, что служил любви» — поэтически эквивалентно резкой, обрывистой реплике: «Довольно!», а холодная глу­хота женщины (у Каладзе) — горячей немоте мужчины (у Цыбулевского), так же, как и сама Фатьма-Хатун поэти­чески сводима к своей серьге, мерцающей и звенящей.

Таков путь потерь и компенсаций, который наметил для себя и которым прошел Александр Цыбулевский — прекрасный поэт, ученый и переводчик поэзии!

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Дом под чинарами — 1975. Тбилиси, 1976.

2 См. Литературная Грузия. 1978. № 9. С. 121.

3 Именно на эту книгу опирается нижеследующий анализ творчества А. Цыбулевского.

4 Статья вскоре была переведена и издана на грузинском языке.

5 Дружба народов. 1978. № 1.

6 В 1980 г. вышло второе издание (изд-во «Мерани») под за­главием «Высокие уроки».

7 Вопросы литературы. 1979. № 5. С. 101–105.

8 Цыбулевский А. Высокие уроки. Поэмы Важа Пшавела в переводе русских поэтов. Тбилиси, 1980.

9 Цыбулевский А. Ночные сторожа. М.: Сов. писатель, 1989. 224 с.

10 Цыбулевский А. Читая поэта // Литературное обозрение. 1980. № 11. С. 102—106 (Публ. К.Вольфензон, коммент. П.Нерлера); Цыбулевский А. Разговор о Мандельштаме (Раздумья и наброски) // Литературная Грузия. 1995. № 1. С. 211—224 (Публ. К. Вольфензон-Цыбулевской и П.Нерлера).

11 Рижинашвили У. Уроки лирики //Дом под чинарами 1976. Тбилиси, 1976. С.118–126. См. также статьи П.Нерлера: Александр Цыбулевский—теоретик перевода // Дружба народов. 1978. № 1. С. 271—274; Из одного ключа… (Александр Цыбулевский и проблемы художественного перевода) // Мастерство перевода. 1979. Сб.12. М.: Сов. писатель, 1981. С. 246—269; Александр Цыбулевский, теоретик перевода. [Рец. на кн.: Цыбулевский А. Русские переводы поэм Важа Пшавела (Проблемы, практика, перспективы). Тбилиси: Мецниереба, 1974 и др. работы] // Дружба народов. 1979. № 1. С. 271—274; Доподлинность — поэтика Александра Цыбулевского // Дом под чинарами 1982. Тбилиси: Мерани, 1982. С. 268—276.

12 См., например, отдельные стихи П. Нерлера из цикла «Памяти Цыбулевского», опубликованные в «Литературной Грузии» (1980. № 2. С. 102—103 — впрочем, в дефектной редакторской версии, без согласования с автором — в характерном ключе: «скажи спасибо, что так!») и в антологии «Если пелось про это…» Грузия в русской советской поэзии. Тбилиси: Мерани, 1983. С. 239—240).

13 См.: Нерлер П. Вечер памяти Александра Цыбулевского // Семь искусств. Интернет-журнал. 2011. № 21. В сети: http://7iskusstv.com/nomer.php?srce=21. См. также:Деняга А. «Поэзия вся ускользанье»// Русский клуб. 2007. № 5. С. 46–48. В сети: http://russianclub.ge/components/com_jooget/file/n18.pdf ;Евтушенко Е. Русско-грузинский поэт // Новые известия. 2011. № 97. 10 июня. С.13.

14 Дом под чинарами — 1976. Тбилиси, 1976. С. 118.

15 Работа Цыбулевского близка к «Разговору о Данте» не только типологически, но и, в ряде черт, преемственно. Помимо множества ссы­лок, это проявляется и в стилистическом родстве обеих работ (в частно­сти, метафоричности слога), переходящем подчас в подлинную пере­кличку мыслей и образов. Например: «Вся песнь построена на несколь­ких глагольных выпадах, дерзко выпрыгивающих из текста. Здесь раз­ворачивается как бы фехтовальная таблица спряжений...» (Мандель­штам) — и: «...Цветаева любит скрестить оружие — фразы становятся фазами фехтования, имеющими целью выпад» (Цыбулевский).

16Цыбулевский, 1974. С. 60—61.

17 Заболоцкий переводил Важа Пшавела на стыке 1940—1950-х годов, а Пастернак — в середине 1930–х. (Мандельштам, кстати, еще раньше — в начале 1920-х, но никаким творческим этапом его перевод не стал — скорее частью общеживотворного взаимодействия с грузинской поэзией).

18 О ней можно судить и по тем выдержкам из работы Цыбулевского, которые уже приводились выше.

19 Между прочим, А.Цыбулевский является автором официальной инструкции для составителей подстрочников, выполненной им по за­казу Главной редакционной коллегии по делам художественного пере­вода и литературных взаимосвязей при Союзе писателей Грузии.

20 Тут уместно вспомнить и Б.Л. Пастернака, писавшего в свя­зи с переводами Шекспира: «...Продвижение по тексту ставит пе­реводчика в былые положения автора» (см.: Шекспировские чтения, 1976. М.: Наука, 1977. С. 178).

21 А необходимость «идеального объекта» является общепризнан­ным моментом любых современных (системно-структурных) теорети­ческих представлений, которым, кстати говоря, работа Цыбулевского полностью соответствует.

22 Стихотворение написано с перекрестной рифмой. Ниже следуют подстрочник и транскрипция первой строфы: «Как лодочник старый причал, / Как душа душу и рука руку, / Так я с первого взгляда узнал / Эту лодку на нашей реке. // Давниш­ние, времен моей юности, / Вечнозеленые берега / Прекрасно знали, о, мой верный штурвал, / Как прочно крепили мы нашу дружбу. // Вздрем­нуть бы мне и теперь в этой лодке, / Чтобы проснуться лет через сто / И увидеть: откуда и как, / И каким светом здесь светят луна и солнце» (подстрочный перевод Г.Маргвелашвили). Транскрипция: «Рогорцмёнавемдзвёлисанаве, / Вйтгулма гули да мклйвмамклави, / Исепйрвелинахвистанаве / Вйцаничвёнимдйнарис нави».

23 За «круглым столом» «Литературной газеты», посвященным ис­кусству перевода (ЛГ. 1977. 16 февраля), Э.Ананиашвили вы­сказался так: «...Метрическая организация, лексика, колорит, музы­кальность фразы — все эти элементы являются значащими, и перевод­чик должен их учитывать, не ограничиваясь передачей лишь прямого смысла... Конечно, подходить к этому надо творчески. Я не уверен, что всегда нужно копировать иноязычную просодию. То, что по-грузин­ски звучит естественно, по-русски может получиться жеманно». А же­манность, добавим, лишь частный случай неестественности.

24 Кстати сказать, подстрочникам, на мой взгляд, — во избежание недоразумений при переводе — должны быть предпосланы, наряду с указаниями на рифмовку и размер, еще и указания на общий харак­тер и семантическую тональность стихотворения: меланхолия, восторг, ирония и т. п. (подобно указаниям темпа и характера музыки в нотопи­си — andante, forte и т.п.).

25 Едва ли следует проецировать «нашу дружбу» (хотя подстрочник этому и не противоречит) вовне уже четко обозначившегося контекста стихотворения, например, на некоего конкретного человека, на друга или подругу поэта.

26 Приводится по тексту журнала «Литературная Грузия» (1976, № 4, с. 12), где оно озаглавлено «Старинный театр». Ниже — подстроч­ный перевод, выполненный А. Беставашвили: «Старое время. Старый театр. Сцена. / И уютный угол с расписным потолком. / Подняли занавес, как судьбу: / На тахте вновь Фатьма-Хатун. / Прощается с мужем платком (машет), / Поцелуем муж затеняет свет серьги, / В кулисах же стоит Автандил / Так, что и занавес его не скрывает. // И когда ночь день осветил, / От волнения страсти изнемогла (устала) женщина. / Та же тахта, та же сцена. / В утренний рассвет от­крывается дверь, / Муж: — Я не раб ласк, / Сожалею, что служил любви!.. / (Женщина стоит холодно, точно не слышит, / Дрожит толь­ко у уха серьга...) // И так проходит восемьсот лет! / Другое время, другие земля и вода. / Не прерывался (не прекратился) спектакль ста­рый, /Та же сцена, та же женщина!.. / Муж: — Я не раб ласк, / Сожа­лею, что служил любви!.. / (Женщина стоит холодно, точно не слы­шит. / Дрожит у уха только серьга...)».

Дружба Народов 2016, 5

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 27 мая 2016 > № 1912810

Германия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 27 мая 2016 > № 1780238

Ангела Меркель перед политическими вызовами

Орхан Саттаров

Пожалуй, еще ни разу за всю свою карьеру политика канцлер ФРГ Ангела Меркель не сталкивалась с таким колоссальным внутренним и внешним давлением, как это происходит сегодня. Сразу несколько факторов существенно осложняют политическое положение главы германского правительства, и перспектива сохранения ею должности канцлера после выборов в Бундестаг в 2017 году представляется довольно туманной.

Так, уже через несколько недель в Великобритании состоится референдум, в ходе которого жители королевства примут решение о выходе либо же сохранении страны в составе ЕС. Возможный выход Великобритании из ЕС станет, по мнению многих наблюдателей, фатальным для всего союза и, в первую очередь, для ФРГ. Если британцы покинут Евросоюз, то это неизбежно усилит и без того набирающих мощь евроскептиков. Более того, подобное решение может подвигнуть многие другие страны-члены ЕС к выдвижению новых условий и требованию для себя преференций, поставив Берлин в уязвимое положение. Выход из союза мощной индустриальной нации, коей бесспорно является Великобритания, также существенно снизит и геополитическую значимость ЕС. Наконец, присутствие британцев в союзе успокаивало многие страны, опасающиеся растущей немецкой гегемонии. В этом отношении, правительство ФРГ во главе с Меркель, идеологически плотно привязанные к идее объединенной Европы, рискует столкнуться с серьезным вызовом уже в ближайшее время.

Второй крупной проблемой, с которой правительство Ангелы Меркель пока что справиться не в состоянии, является наплыв беженцев из стран Ближнего Востока. Миграционный кризис пошатнул позиции ХДС, за которую сейчас готово проголосовать лишь 33% избирателей (еще осенью прошлого года партию поддерживало более 40% немцев). Передышка, которую Берлин получил ввиду закрытия «балканского маршрута» и относительного затишья в Сирии, носит временный характер. Между тем, на греческом Идомени и сербско-венгерской границе, куда продолжают прибывать тысячи беженцев, складывается крайне тяжелая, если не сказать катастрофическая, гуманитарная ситуация. Надежды на долгосрочное и цивилизованное решение проблемы беженцев Берлин связывает со сделкой с Турцией. Однако диалог с Анкарой грозит сейчас зайти в тупик: президент Эрдоган наотрез отказывается пересмотреть антитеррористические законы в стране, на чем настаивают европейцы, выдвигая это в качестве условия для введения безвизового режима с Турцией уже этим летом. Турецкий лидер, в свою очередь, грозит отказом от сделки по беженцам с ЕС, очевидно понимая, что Ангела Меркель сейчас находится в весьма уязвимом внутри- и внешнеполитическом положении. Однако и проглотить горькую пилюлю от Анкары Берлин едва ли может – более 77% немцев считают, что Меркель ни в коем случае не должна «прогибаться» под требования турецкого президента, даже если ценой будет сделка по беженцам. Существенно подпортит климат в германо-турецких отношениях и вероятное принятие немецким Бундестагом резолюции о признании событий 1915 года в Османской империи «геноцидом армян».

Наконец, по-прежнему далек от окончательного решения и украинский конфликт, а также непосредственно связанная с ним деградация германо-российских отношений. Идея «демократизации» Украины и трансфера туда «европейских ценностей» хромает с точки зрения практической реализации, разочарование в связи с недостаточным темпом реформировании украинской экономики и усиления в ней роли олигархических элементов, явно прослеживается на уровне мэйнстрим-медиа и экспертных оценок. В сухом остатке – испорченные отношения с Москвой и довольно проблемный партнер в лице Киева. Экономическое эмбарго, введенное Россией против европейских аграрных производителей в качестве ответной меры на антироссийские санкции, не прошли бесследно: в Германии обвалились цены на молочные продукты, производители молочных продуктов оказались в тяжелом кризисе.

Ангеле Меркель приходится в данный момент непросто, ее давят с правого и левого флангов, и, куда важнее, снижается уровень поддержки в рядах собственной партии и традиционного электората. Однако при этом не следует забывать, что в политическом чутье находящейся уже третий срок у власти Ангеле Меркель не откажешь. Она неоднократно демонстрировала способность проявлять необходимую твердость в кризисных ситуациях, и идти на компромисс там, где это необходимо. Сбрасывать со счетов фрау бундесканцлера еще рано, однако времени предлагать новые рецепты у нее осталось тоже немного. Пока что в Германии на нее еще возлагаются надежды по решению возникших проблем, что само по себе – не самый плохой знак для Меркель. Сможет ли она их оправдать до выборов 2017 года - вопрос открытый, и ответ на него лежит не только в ФРГ.

Германия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 27 мая 2016 > № 1780238

Кипр. Панама > Финансы, банки > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780022

Комиссия по ценным бумагам Кипра (CySEC) совместно с местным Подразделением по вопросам противодействия отмыванию денежных средств (MOKAS) выпустили директиву, обязывающую поднадзорные субъекты раскрывать информацию, связанную с фигурантами «Панамских бумаг».

Кроме того, директива требует от всех зарегистрированных в Комиссии субъектов, обнаруживших в процессе своей деятельности прямые или косвенные связи с делом «Панамских бумаг» и с юридической конторой Mossack Fonseca, пересмотреть свои взаимоотношения с клиентами на предмет выявления рисков отмывания незаконно полученных средств и совершения финансовых преступлений.

Напомним, грандиозный скандал, названный «Панамские бумаги», разразился в начале апреля 2016 года, когда так называемые «журналисты» из скандально известного «Международного Консорциума Журналистов Расследователей (ICIJ)» украли конфиденциальные сведения о клиентах Mossack Fonseca & Co и передали их в крупнейшие мировые СМИ и налоговые органы некоторых государств. «Панамские бумаги» содержат информацию о 320 000 оффшорных структурах и представляют собой массив из 11,5 миллионов разного рода документов. С середины мая «Панамские бумаги» выложены в публичный доступ.

Кипр. Панама > Финансы, банки > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780022

Швейцария > Финансы, банки > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780021

Правительство Швейцарии не намерено следовать примеру ЕЦБ и не будет изымать из наличного обращения крупные купюры. Таким образом швейцарцы и иностранцы смогут использовать крупные банкноты (в том числе самую дорогую на сегодня банкноту номиналом в 1000 франков) в качестве защиты своих сбережений.

Особенно актуальными крупные банкноты в Швейцарии стали в последнее время после введения швейцарским Нацбанком отрицательной процентной ставки. В официальном заявлении швейцарского правительства особенно подчеркивается, что «инвесторы имеют право держать свои ликвидные активы в наличных деньгах с целью обойти отрицательные процентные ставки по банковским вкладам. Кроме того, никаких признаков того, что крупные банкноты используются в Швейцарии в преступных целях, найдено не было».

На сегодняшний день политика отрицательных процентных ставок (ПОПС) пока не применяется в Швейцарии по отношению к частным лицам с относительно небольшим капиталом. Однако отрицательные ставки понемногу начинают применять к состоятельным вкладчикам и крупным институциональным клиентам.

По мнению специалистов, в ближайшее время отрицательные ставки по банковским вкладам могут быть введены для всех без исключения вкладчиков швейцарских банков. На фоне этих разговоров спрос на домашние сейфы среди жителей Швейцарии продолжает ставить новые рекорды.

Ранее сообщалось, что Европейский Центральный Банк постепенно изымает из наличного оборота банкноты номиналом 500 евро. ЕЦБ планирует закончить этот процесс к 2018 году.

Швейцария > Финансы, банки > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780021

Джерси > Приватизация, инвестиции > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780010

Комиссия Финансовых Услуг острова Джерси опубликовала документ, содержащий предложения увеличить сборы за некоторые услуги, а также внести некоторые изменения в процесс регистрации и функционирования юридических лиц.

Главное предложение Комиссии заключается в увеличении сбора за сдачу годового отчета компании, партнерства или фонда с нынешних 150 фунтов до:

200 фунтов для отчетности, сдаваемой в электронной форме; и

210 фунтов для отчетности в бумажной форме.

Еще одна новация будет касаться системы инкорпорации компаний:

общее время прохождения процедур инкорпорации увеличится на три дня;

регистрационный сбор не превысит 150 фунтов

(в настоящее время срок регистрации компании составляет два дня, а регистрационный сбор равняется 200 фунтам).

Кроме того, Комиссия предлагает ввести необходимость обязательной пролонгации имени компании каждые три года.

Джерси > Приватизация, инвестиции > nexus.ua, 27 мая 2016 > № 1780010

Великобритания. Украина. Россия > Финансы, банки. Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 27 мая 2016 > № 1778336

Украина оспорила возврат долга РФ в Высоком суде Англии

Елена Сергеева

Власти Украины направили в Высокий суд Англии возражения против исковых требований по долгу по евробондам на 3 млрд долларов. В заявлении Украины говорится, что долг не подлежит выплате по целому ряду причин, среди которых отсутствие необходимой дееспособности страны во время заключения соглашения.

Как стало известно в пятницу, украинские власти обратились в Высокий суд Англии по делу о «российском долге».«Украина подала в Высокий суд Англии возражения против иска, с которым компания The Law Debenture Trust Corporation PLC обратилась против Украины в феврале 2016 года. Истец является доверительным управляющим (трасте) согласно документу, который предусматривал предоставление Российской Федерацией Украине заимствований в размере 3 миллиардов долларов США, заключение которого было результатом договоренностей, достигнутых правительством бывшего президента Януковича в декабре 2013 года с Российской Федерацией», - сообщется на официальном сайте МИД Украины.

При этом отмечается, что договор о заимствовании не может быть действительным и не подлежит принудительному исполнению по ряду причин. «К таким причинам, в частности, относится то, что в соответствии с украинским законодательством Украина не имела необходимой дееспособности на заключение соглашения, нарушала установленные в то время пределы заимствований, а также соглашение было заключено в результате принуждения, которое осуществлялось со стороны России на Украину в течение всего 2013 года с целью не допустить заключения Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС», - говорится в сообщении ведомства.

Напомним, что в декабре 2013 года Путин и украинский президент Виктор Янукович договорились о предоставлении Москвой Киеву кредита на $15 млрд через размещение украинских ценных бумаг. В рамках данной программы облигации на $3 млрд были размещены на Ирландской фондовой бирже 20 декабря 2013 года. РФ их выкупила за счет средств Фонда национального благосостояния.

Позже, в декабре 2015 года Украина допустила дефолт по евробондам, выкупленным Россией в 2013 году на средства Фонда национального благосостояния ($3 млрд - сам выпуск, $75 млн - последний купонный платеж). Сначала Киев предложил Москве реструктуризацию долга на общих с коммерческими кредиторами условиях. Однако такой вариант РФ обсуждать не стала, настаивая на суверенном характере задолженности.

Великобритания. Украина. Россия > Финансы, банки. Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 27 мая 2016 > № 1778336

Евросоюз. США. Россия > Агропром > newizv.ru, 27 мая 2016 > № 1778334

Медведев поручил продлить продуктовое эмбарго на полтора года

Елена Сергеева

Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев поручил правительству подготовить предложения для продления продуктового эмбарго еще на полтора года. Об этом глава правительства заявил в ходе выступления на встрече с членами правления РСПП.

В пятницу российский премьер Дмитрий Медведев выступил с поручением продлить ответные меры на антироссийские санкции еще на полтора года. «Я поручил подготовить предложения по продлению ответных мер не на год, а до конца 2017 года. Будет подготовлено обращение к президенту и оформляющее необходимое решение постановление правительства. Поэтому те, кто занимается сельскохозяйственным бизнесом, получат более длительный, дальний горизонт планирования инвестиций, о чем неоднократно просили аграрные компании», - цитирует ТАСС заявление главы правительства, сделанное на заседании бюро правления РСПП.

Премьер-министр также добавил, что подобным образом сельскохозяйственный бизнес в РФ получит более « дальний горизонт планирования инвестиций».

Ранее «НИ» сообщили, что лидеры стран «Большой семерки» договорились продлить экономические санкции против России, срок действия которых должен был истечь в июле.

Напомним, что продовольственное эмбарго было введено Россией в августе 2014 года и начало действовать в отношении США, ЕС, Австралии, Норвегии и Канады. В списке запрещенных продуктов значились мясо, рыба, колбасы, овощи, фрукты, молочная продукция и орехи. Позже под продэмбарго попали Албания, Черногория, Исландия, Лихтенштейн и Украина. Также ограничены поставки продовольствия из Турции.

Евросоюз. США. Россия > Агропром > newizv.ru, 27 мая 2016 > № 1778334

Россия. Украина. ЮФО > Армия, полиция > gazeta.ru, 27 мая 2016 > № 1773431

Крым не боится украинских танков

Жители Крыма не испугались украинских танков на границе с полуостровом

Екатерина Згировская, Святослав Иванов 

Украина подтягивает тяжелую военную технику к границе с Россией в Северном Крыму. Об этом сообщают источники СМИ и власти региона.

«В последние дни в районе российско-украинской границы на севере Крыма наблюдается концентрация воинских формирований и усиление бронетанковой группировки. На территории Херсонской области недалеко от Армянска и Чонгарского перешейка появились защищенные огневые точки», — цитирует РИА «Новости» слова источника в силовых структурах.

«Это бронетранспортеры и тяжелые танки, вкопанные в землю. Также готовятся долговременные огневые точки, расположенные вдоль линии всего участка границы. Линия обороны строится с расчетом того, чтобы поддержать возможное наступление сил,

а также при необходимости оказать сопротивление в случае российской контратаки», — сообщили радиостанции «Говорит Москва», о напряженной ситуации источники в военных кругах.

Кроме того, источники в Херсонской области сообщают об активности украинской военной авиации, которая базируется под Николаевом. В свою очередь люди, в последние часы побывавшие на границе между двумя странами, сообщают о непривычном скоплении военных.

Чуть позже данные о скоплении подтвердил вице-премьер Крыма Руслан Бальбек. По его мнению, эти действия носят показной характер.

По словам Бальбека, украинские эксперты считают, что «при виде такого «непобедимого войска» русские разбегутся и отдадут Крым сами». Вице-премьер отметил, что эти экспертные доклады напоминают ему «записки сумасшедшего в минуты обострения душевного кризиса».

«Вариант 2: покричать лозунги, побряцать оружием, пообещать вернуть Крым, оглянуться на Запад — понять, что заграница не поможет, и тогда попросить крымчан «понять и простить!», — предположил Бальбек.

По словам вице-премьера, жителям полуострова не о чем переживать.

«Действия ритуальных плясок с устаревшим оружием дальше российской границы не продвинется», — убежден Бальбек.

Вице-спикер парламента Крыма Ремзи Ильясов солидарен с Бальбеком. «Им свойственно бряцать оружием, которое давно пришло в непригодность. Подобными выходками они Россию не устрашат», — считает парламентарий.

При этом в военных структурах — в частности, в Черноморском флоте России — отказываются от комментариев на эту тему.

Мобилизации самообороны Крыма не производится, а все внимание уделяется на социальные вопросы в регионе, сообщил «Газете.Ru» вице-спикер Госсовета Крыма Константин Бахарев.

«Мы не реагируем на эти вещи, это, скорее всего очередная провокация. Мы понимаем, что там реально скоро солдатам есть нечего будет, они не представляют собой никакой угрозы ни для кого», — говорит Бахарев, — Все у нас абсолютно спокойно, мы вообще не очень заглядываем по ту сторону Перекопа.

У нас и тут есть, чем заняться — это подготовка к курортному сезону, только что закончилась у нас ситуация с энергетикой — был введен режим чрезвычайной ситуации. Поэтому сейчас все усилия направлены на реализацию тех планов, которые были приостановлены из-за ЧП в энергетики. В частности — на газификацию Крыма, проведение курортного сезона и не забываем о культурных мероприятиях — в ближайшую пятницу у нас открывается юбилейный десятый наш традиционный фестиваль «Великое русское слово», — рассказал вице-спикер.

Собеседник отметил, что крымчане «чувствуют себя абсолютно защищенными». «Армия и флот России сегодня так же сильны, как и 70 лет назад во времена Великой Отечественной войны, годовщину которой совсем недавно отмечали. Мы абсолютно уверены, что находимся под надежной защитой, люди понимают, что им нечего опасаться, особенно наших соседей», — подчеркивает Бахарев.

«Газета.Ru» связалась с жителями Армянска, рядом с которым, как сообщается, группируются украинские военные. «Все хорошо, тихо, спокойно. Город живет своей жизнью», — комментирует состояние вещей одна из жительниц Армянска. «У нас все хорошо! Если скопятся, так и раскопятся! Нечего им тут делать», — эмоционально отмечает другой житель города.

В Верховной раде Украины опровергают информацию об укреплении позиций армии. «Болтовней» назвал сообщения об украинских войсках в регионе депутат фракции «Свобода» Анатолий Витив. Парламентарий подчеркнул, что там сконцентрированы не украинские, а русские войска. Стоит отметить, что танки и артиллерия в обозначенных приграничных районах «окопались» еще в начале энергетической блокады.

Движение военной техники может быть результатом ее ротации или ухода в ремонт.

Тем временем президент Украины посетил учебный центр высокомобильных десантных войск в Житомирской области. Почти одновременно с первыми сообщениями о скоплении войск в Крыму на странице Порошенко в Facebook появилась запись «Слава нашим защитникам! Слава Украине!», сопровождаемая несколькими снимками с президентского визита.

Ранее украинские власти пришли к выводу, что многие жители страны смирились с потерей полуострова. По данным министерства информационной политики страны, 47% украинцев считают, что возвращать Крым не нужно.

Вернувшаяся на родину летчица Надежда Савченко заявила, что Крым вновь окажется в составе Украины в том случае, если начнется Третья мировая война. Сам президент Украины Петр Порошенко находит эту задачу более простой. «Как мы вернули Надежду, так вернем Донбасс и Крым», — заявил украинский лидер.

Напомним, что в феврале 2016 года российский президент объявил в Южном военном окрге страны, куда входит и Крым, внезапную проверку, по итогам которой он констатировал готовность армии защитить стратегический полуостров. Тогда эти масштабные учения считались сигналом Турции, в отношениях с которой после атаки на российский бомбардировщик Су-24 на границе с Сирией возникло резкое напряжение и посыпались обоюдные обвинения.

В ходе внезапной проверки российские войска отрабатывали практические задачи по локализации кризисных ситуаций, связанных с проведением террористических актов, захватом государственных и военных объектов, разрушением гидротехнических сооружений. Активная фаза оперативно-тактического учения соединений и войск Черноморского флота и Воздушно-десантных войск заключалась в отработке вопросов обороны побережья и отражении высадки морского десанта. Кроме того, силы противовоздушной обороны и истребительной авиации на территории Крымского федерального округа тренировались в отражении массированного авиационного удара условного противника. К проверке привлекли около 8,5 тыс. военнослужащих, до 900 единиц военной техники, около 50 боевых кораблей, а также до 200 самолетов и вертолетов. Задействованные в маневрах войска и силы переброшены на расстояние до 3 тыс. км и выведены на 18 полигонов.

«Хочу отметить, что личный состав проявляет себя с наилучшей стороны, действует профессионально и подтверждает свою готовность надежно обеспечить безопасность России на юго-западном стратегическом направлении, включая полуостров Крым», — оценил итоги масштабной проверки армии Владимир Путин.

Россия. Украина. ЮФО > Армия, полиция > gazeta.ru, 27 мая 2016 > № 1773431

Туркмения. ОАЭ. Весь мир > Нефть, газ, уголь > oilru.com, 27 мая 2016 > № 1773174

Туркменистан учредил нефтяную трейдерскую компанию.

 Туркменбашинский комплекс нефтеперерабатывающих заводов (ТКНПЗ) и BTG стали акционерами вновь созданной трейдерской компании "Turkmen Petroleum" со штаб-квартирой в Дубаи (ОАЭ), говорится в сообщении новой структуры.

В сообщении говорится, что цель создания компании - расширение присутствия ТКНПЗ на международных рынках. В частности, через "Turkmen Petroleum" ТКНПЗ будет осуществлять торговлю собственной продукцией на условиях доставки до конечного пункта назначения.

Представительства компании открыты также в Ашхабаде, Франкфурте-на Майне и Таллинне. В планах компании - открытие офисов и представительств в ключевых регионах присутствия, а также инфраструктурные проекты для повышения эффективности логистики.

В состав ТКНПЗ входят два нефтеперерабатывающих предприятия в городах Туркменбаши и Сейди. Продукция этих заводов экспортируется в Афганистан, Таджикистан, Турцию, Грузию, Украину, ОАЭ, Швейцарию.

Туркменистан планирует мощности нефтеперерабатывающей отрасли довести в 2020 году до 20 миллионов тонн нефти, в 2025 году до 22 миллионов тонн, в 2030 году до 30 миллионов тонн.

На данном этапе, страна ежегодно производит примерно 10 миллионов тонн нефти, значительная часть которого проходит переработку на местных НПЗ.

Туркмения. ОАЭ. Весь мир > Нефть, газ, уголь > oilru.com, 27 мая 2016 > № 1773174

Украина > Внешэкономсвязи, политика > gazeta-pravda.ru, 27 мая 2016 > № 1772092

Под гипнозом Майдана-2

Автор: Георгий КРЮЧКОВ. Народный депутат Украины III—IV coзывов.

Опубликованы материалы очередного исследования, проведённого Институтом социологии Национальной академии наук Украины в июле 2015 года. Новая работа учёных «Українське суспільство. Моніторинг соціальних змін» («Украинское общество. Мониторинг социальных изменений») является продолжением масштабного проекта «Измерение социальных изменений в украинском обществе. Социальный мониторинг (1992—2014)». Исследование проводилось спустя год с небольшим после государственного переворота, совершённого на Украине в феврале 2014 года. К тому времени состоялись досрочные президентские и парламентские выборы.

На распутье

Мониторинг отразил дальнейшее приспособление граждан Украины к жизни в условиях изменившегося общественно-политического строя — реставрации капитализма. С 41,3% в 2013 году до 49,4% в 2015-м увеличилось число тех, кто считает, что в экономике необходимо сочетать государственное управление с рыночными методами, в полтора раза (с 8,1% до 12,7%) выросла доля тех, кто выступает за минимальное участие государства в экономике: «всё отрегулирует рынок». До 18% (против 15,8% в 2014 году) возросло число тех, «кто активно включился в новую жизнь, для кого рыночные отношения представляются естественным способом жизнедеятельности». В то же время треть респондентов (33,9%) продолжают искать своё место в нынешнем жизнеустройстве. Почти столько же граждан Украины (32,6%) не намерены приспосабливаться к ситуации, ожидая изменений к лучшему. Людей с такой позицией стало больше, чем было до Майдана-2. Каждый седьмой не определился с ответом.

Чтобы оценить эти данные социологов, надо учитывать изменения, происшедшие в украинском обществе. А они безрадостны. В экономике произошёл обвал. По жизненному уровню большинства населения жестоко ударили обрушение гривны и инфляция. На востоке страны после февральских событий 2014 года заполыхала война, называемая «антитеррористической операцией». Тысячи людей погибли, сотни тысяч, лишившись крова, стали беженцами и «перемещёнными лицами». Учитывая такой фон, приходится признать, что в обществе ещё сохранялись иллюзии, будто Майдан-2, названный «революцией достоинства», может привести к стабилизации положения в стране, и народ заживёт «по-новому». А ведь уже в 2014 году появились тенденции, которые должны были насторожить не только «верхи», но и «низы».

Во вступительной статье директора Института социологии, академика НАН Украины Валерия Вороны глубоко проанализированы радикальные изменения в жизни общества. В ней обоснована тесная связь между внутренней политикой государства и его внешнеполитическим курсом. Её прежде всего подтверждают события, связанные с войной в Донбассе и утратой украинской властью контроля над Крымом. Весьма примечательно уже то, что существенно (с 7,4% в 2012 году до 18,9% в 2015-м) возросла доля сторонников национал-демократического течения в политическом спектре страны. За это время с 24,6% до 61,5% увеличился процент противников идеи присоединения Украины к Союзному государству России и Белоруссии. За вступление в Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана в прошлом году высказались всего 24,1% респондентов. Ещё меньше сторонников (21, 8%) вступления в Евразийский союз.

Впрочем, хотя русофобия стала во многом определять всё содержание духовной жизни общества и число тех, кто хотел бы видеть отношения с Россией такими же, как между другими соседними государствами — с визами и таможнями, — увеличилось до 47,8% (в 2013 году их было 36,9%), более трети опрошенных (35,1% против 36,2% в 2013 году) выступают за сохранение между нашими странами дружественных отношений без виз и таможен на границе. Ещё 10,5% высказываются за наше объединение в экономический союз со свободным передвижением рабочей силы и товаров (в 2013 году их было 12,1%). Чуть-чуть подросла — до 2,4% (в 2013 году было 2,2%) — доля сторонников объединения Украины и России в единое государство.

В то же время отказ нынешней киевской власти от многовекторности внешнеполитических связей, массированная пропаганда «преимуществ европейского выбора» обернулись увеличением с 45,9% до 55,8% доли сторонников вступления Украины в Европейский союз. Число тех, кто положительно относится к вступлению в НАТО, хотя и не достигло половины, но увеличилось почти в три раза (было 15,3%, стало 43%). Но треть граждан стабильно выступают против этой идеи (в 2014 году — 34,8%, в 2015-м — 34,2%).

Даже отношение к Международному валютному фонду, под давлением которого осуществляются так называемые реформы, приведшие к резкому ухудшению положения большинства наших граждан, заметно изменилось: число тех, кто относится к этому сотрудничеству негативно, уменьшилось с 32,4% до 24%, увеличилось с 23,6% до 44,3% число тех, кто относится положительно.

Начало протрезвления

В то же время в обществе стала нарастать неудовлетворённость политикой новой власти, новыми рисками и угрозами. В частности, из-за появления миллионов беженцев, десятков тысяч семей, потерявших своих близких или утративших здоровье в связи с военными событиями в Донбассе, кровавыми стычками в столице, в Одессе, Мариуполе и других городах, появились новые, по выражению академика В. Вороны, «обездоленные социальные общности». Своё неудовлетворительное материальное и социально-психологическое состояние они связывают с действиями не только региональной, но и местной власти.

Нельзя не учитывать, что, как заявила, сославшись на специалистов, председатель парламентского комитета по здравоохранению О. Богомолец, 95% участников боевых действий на востоке страны (а это сотни тысяч человек!) нуждаются в психологической, а до 60% — и в физиологической реабилитации. А ведь на руках у населения (а это прежде всего участники боевых действий в Донбассе) находится, по официальным данным, более 4 миллионов (а по утверждению бывшего Генерального прокурора Украины С. Пискуна, даже 9 миллионов) нелегальных стволов боевого оружия. Уже сейчас оно нередко применяется в участившихся бандитских нападениях и в стычках между незаконными вооружёнными формированиями. К тому же, по заявлению одного из народных депутатов Украины, как минимум 30% участников «добровольческих батальонов», воевавших в Донбассе, имеют судимость («некому больше было воевать»).

В обществе стало несколько больше как не удовлетворённых жизнью (47,4%), так и тех, кто ею удовлетворён (32,9%). Противоречивые тенденции выявились и в ответах на вопрос о чувствах, возникающих у наших граждан, когда они задумываются о будущем. Когда речь идёт об индивидуальном будущем респодентов, то в сравнении с кануном Майдана-2 (июль 2013 года) больше стало тех, у кого выросли надежда (с 35,4% до 40,9%) и оптимизм (с 19,2% до 26,4%), и уменьшилась доля тех, кто испытывает чувство безысходности. Но практически не изменилась доля тех, кто испытывает в сегодняшней обстановке страх (21,6%) и растерянность (23,4%). Не сильно разнятся и показатели, характеризующие чувства наших соотечественников, когда они задумываются о будущем Украины.

Исследование отразило углубление раскола в нашем обществе по многим позициям. Оно наиболее заметно проявляется в оценках как недавних, так и знаковых исторических событий, политических и государственных деятелей, важных вопросов государственного строительства. Это касается, в частности, мнения о том, кто виноват в развязывании Второй мировой войны, каким должно быть государственно-территориальное устройство Украины — унитарным или федеративным, предоставлять ли регионам право выхода из состава Украины.

События рубежа 2013—2014 годов в Киеве и регионах 43,2 % респондентов охарактеризовали как народное восстание против прежней власти, 26,7% — как революцию, 17,6% — как политический протест, а 8,4% определили их как бунт. В то же время для 16,5% респондентов те события являлись незаконным захватом власти, для 10,8% — военным переворотом. При этом число последней оценки в сравнении с 2014 годом возросло.

От изменения власти в 2014 году в стране выиграли, по данным опроса, 11% респондентов (в 2014 году массовое сознание считало, что выигравших было почти в четыре раза больше — 40,6%). Проигравшими от Майдана-2 оказались 46,2% опрошенных (было 17,2%). Судя по отмеченной социологами тенденции, можно предположить, что сегодня, в 2016 году, соотношение стало ещё более контрастным.

Представляют интерес мнения граждан относительно возможного изменения общественного строя на Украине. В том, что государственное устройство нуждается в совершенствовании, убеждены четыре пятых участников исследования. При этом 68,3% указывают, что общество целесообразно улучшать постепенно, путём реформ. Правда, каждый девятый (11,5%) убеждён в необходимости радикального изменения всей организации нашего общественного и государственного строя насильственным путём. Характерно: 36,4% респондентов считают, что объединяет людей в нашем обществе неудовлетворённость властью, 34,1% — чувство утраты нормальной жизни, 29,7% — общие трудности и 21,6% — страх перед будущим.

На весах советского опыта

Из общего числа участников 69% отмечают, что в нашем обществе утратили своё значение ценности, которые пропагандировались в Советском Союзе. Соотечественники имеют в виду социальное равенство, коллективизм, взаимопомощь, поддержку государства и др. Одновременно 45,1% (против 49% в 2013 году) не считают своею ту систему ценностей, которая сложилась на Украине после провозглашения независимости. Заметим: 57,8% убеждены, что сегодня в стране нет единых, признаваемых всеми правил общественного поведения.

Агрессивная проповедь национализма со стороны правящих кругов не могла не проявиться в представлениях респондентов о межнациональных отношениях. По мнению каждого шестого участника опроса, «к некоторым нациям и народам трудно хорошо относиться». Таковы результаты разжигания в обществе, в парламенте, в СМИ вражды не только к Российскому государству, но и ко всему русскому, в том числе к русским как нации.

Прямым результатом такой политики, а сегодня она является официальной, стало сокращение за два года (всего за два года!) почти на 20 пунктов ( с 43,4% в 2012 году до 25,4% в 2015-м) числа сторонников придания русскому языку статуса официального, тогда как доля противников увеличилась с 41,6% до 59,9%. При исследовании 2012 года 35,4% участников заявляли, что дома общаются преимущественно на русском языке, и 20,9% — и на украинском, и на русском (в зависимости от обстоятельств). В 2015 году эти показатели составили соответственно 25,6% и 30,4%. Получается, что реальная языковая ситуация на Украине практически не изменилась: 56,3% в 2012 году и 56% три года спустя дома, в семейном кругу, пользуются преимущественно или «в зависимости от обстоятельств» русским языком. Но в корне изменилась государственная политика, побуждающая граждан искать уклончивые ответы на такие вопросы.

На государственном уровне «языковая проблема» доходит до идиотизма, превращающего большую центральноевропейскую страну едва ли не в дурдом. Не о том ли свидетельствует внесение в Верховную Раду законопроекта, которым предлагается всем гражданам, имеющим русские фамилии, оканчивающиеся на -ов или на -ин, поменять на украинские, с окончанием на -ко. На Украине фамилии — украинские, русские, иные — сложились исторически. Заставлять граждан менять их — значит нарушать личные права граждан.

История на поле брани

Мониторинг недвусмысленно зафиксировал отрицательное отношение большинства граждан к законодательным актам новой власти и правительственным решениям, касающимся Великой Отечественной войны и так называемой декоммунизации. Не согласны отрицать исторический факт, что война 1941—1945 годов была для Украины Великой Отечественной войной, 61,6% респондентов, положительно же относятся к такой перелицовке истории 19,7% (17,9% затруднились с ответом). Утверждение, будто в той войне Украину оккупировали и Германия, и СССР, отвергли 50,2% респондентов, 26,8% опрошенных заняли, увы, противоположную позицию, а 22,5% уклонились от ответа.

Цифры более чем красноречивые. Расхождение по этим вопросам наиболее болезненно для нашего общества, где редко можно встретить семью, члены которой не сражались бы за Родину с немецко-фашистскими захватчиками. Почти в каждой семье есть погибшие в боях с врагом. Всё это свежо в нашей памяти. И любые попытки навязать нашим людям иное отношение к Великой Победе советского народа, составной частью которого был и украинский народ, — это не просто святотатство, а надругательство над священной памятью наших отцов и дедов, матерей, которые своими жизнями завоевали Победу, сделали возможной нашу радость жить на земле.

Не менее выразительны и такие данные. Негативно оценили приравнивание коммунистического (1917—1991 годов в СССР) и нацистского (в Германии 1933—1945 годов) режимов 42,1% опрошенных, позитивно — 26,9%, затруднились с ответом или уклонились от него — 30,9%. Отрицательно оценили демонтаж памятников и других памятных знаков, посвящённых руководящим деятелям коммунистической партии и государства в СССР и УССР, 47,6% респондентов, положительно — 43,8%. Тотальное переименование городов, сёл, предприятий, организаций, улиц, площадей, названных в честь указанных лиц и событий, оценивают отрицательно 55,1%, положительно — 36,3%, не высказали своего мнения — 8,6%.

В то же время законодательное осуждение и запрещение коммунистической символики (герба, серпа и молота, пятиконечной звезды, знамени, гимна, лозунгов, памятных знаков и т.д.) фактически поддержали 47,9% опрошенных, тогда как отрицательно отнеслись лишь 40% (не высказали своего мнения 11,6% респондентов).

Общество расколото, в нём нет доминирующего мнения. В этих условиях насильственным путём навязывать позицию одной части сограждан другой под разговоры об интеграции страны, да ещё действуя при этом по-варварски, уничтожая памятники и другие произведения истории, культуры и искусства, — значит ещё больше раскалывать его.

Общество и власть

Новая власть оказалась не способной обеспечить выполнение данных ею во время Майдана-2 обещаний. И это нашло отражение в результатах исследования 2015 года: уровень доверия Верховной Раде Украины снизился до 8,3%, правительству — до 8,7%, местным органам власти — до 6,1%. Упало доверие к государственным органам, призванным защищать права и свободы граждан, интересы государства (судам, прокуратуре, милиции и др.), к налоговой и банковской системам и другим государственным институтам, а также к политическим партиям. Сегодня это недоверие стало тотальным

Пожалуй, можно считать уникальным феноменом отношение в обществе к президенту П. Порошенко. Избранный на этот пост уже в первом туре, он ускоренно утрачивает доверие избирателей: оно упало с 33,9% до 17,6%. Недавно агентство «Socis» оценило уровень доверия граждан к высшему должностному лицу страны в 3,6%.

Трагедия нашего общества и в том, что, как показал мониторинг-2015, более трёх четвертей его участников затрудняются назвать политических лидеров, которые способны эффективно управлять страной, не могут назвать политические партии и движения, которые достойны, чтобы им доверить власть.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > gazeta-pravda.ru, 27 мая 2016 > № 1772092

Евросоюз. США. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > gazeta-pravda.ru, 27 мая 2016 > № 1772082

Добро пожаловать в Четвёртый рейх!

Автор: Александр ДРАБКИН. Политический обозреватель «Правды».

Как известно, Гитлер распорядился именовать управляемое им государство Третьим рейхом. Человечеству эти больные фантазии бесноватого фюрера обошлись очень дорого: фашистская империя была уничтожена, под её обломками погибли десятки миллионов жителей разных стран. Но потоки крови высохли. И сейчас журналисты опять пишут о глобальных претензиях Берлина на мировое господство — «Добро пожаловать в Четвёртый рейх!»

Обама — это война

В преддверии 75-й годовщины вторжения нацистских орд на территорию СССР и начала Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков ленинградцы и москвичи, севастопольцы и сталинградцы — жители бывшей великой страны, сломавшей хребет фашистскому зверю, с беспокойством вглядываются в деяния современной Германии. Их тревогу разделяют во многих других странах. Английские журналисты запустили хлёсткую максиму: «Гитлеру не удалось покорить Европу, современные немцы преуспели за счёт торговли и финансовой дисциплины. Добро пожаловать в Четвёртый рейх!»

Популярный английский политик, недавний успешный мэр Лондона Борис Джонсон на том же фундаменте расширяет зону ответственности — он говорит о Европейском союзе, в котором ведущую роль играет Германия: «Наполеон, Гитлер, разные личности пробовали сделать это — подчинить себе весь континент, но намерения их закончились трагически. ЕС демонстрирует попытку сделать то же самое другими методами». Катастрофические промахи ЕС позволили Германии нарастить силу, захватить итальянскую экономику и разрушить Грецию, заявляет политик в интервью популярной газете «Телеграф».

Стремление Германии к континентальному доминированию близко Вашингтону, который те же намерения — создать «власть единой силы» — распространяет на собственную политику глобального превосходства. «Нью-Йорк таймс» недавно отметила, что, «если нынешняя администрация продолжит боевые действия в Афганистане, Ираке и Сирии в месяцы, остающиеся до конца второго срока президента Обамы, он войдёт в историю, как первый президент США, при котором страна находилась непрерывно в состоянии войны от начала до конца его легислатурного периода».

Журналисты утверждают, что едва ли это тот результат, на который рассчитывал Обама, получая Нобелевскую премию мира. Он продолжил войны, начатые его предшественниками, и добавил к ним новые. Вооружённые силы Соединённых Штатов вели в период президентства Обамы военные операции в семи странах: в Афганистане, Ираке, Йемене, Ливии, Пакистане, Сирии и Сомали. В результате по продолжительности военных акций Обама опередил всех президентов США, включая Франклина Рузвельта, участвовавшего во Второй мировой войне, и Авраама Линкольна, возглавившего страну во время войны гражданской.

Нынешний хозяин Белого дома одобрил планы Пентагона по укреплению восточного фланга НАТО и взял курс на военное сдерживание России. Тут очевидно полное единство его взглядов с подходами Ангелы Меркель, которая в рамках блоковой дисциплины НАТО обещала послать к российским рубежам батальон бундесвера. Журналисты со злой иронией напомнили, что в канун семидесятипятилетия гитлеровского вторжения в Советский Союз немецкие солдаты расположатся на расстоянии одного танкового перехода до блокированного в 1941 году Ленинграда — это будет «ощутимым напоминанием русским о серьёзности планов НАТО».

А рядом, в Польше, правительство ведёт себя так, будто, как и летом 1939 года, собирается вместе с немцами войти в Москву. Наблюдатели отмечают, в частности, что в польской армии число танков «Леопард» выросло вдвое (в том числе за счёт увеличения количества современнейших танков «Леопард-2A-5»).

Новое обострение глобальной гибридной войны

Западные СМИ не без удовольствия пишут о росте террористической активности в районах российских военных объектов в Сирии. Аналитики расценивают это как новое обострение глобальной гибридной войны Соединённых Штатов и их союзников против России. Военные действия создателей Всемирного исламского халифата активизируются на огромной территории — от Западной Европы до Индонезии и от Центральной Азии (мягкого подбрюшья России) до Чёрной Африки. Это требует огромных материальных и организационно-технических ресурсов. Похоже, джихадисты не испытывают недостатка ни в том ни в другом: солидные спонсоры обеспечивают их всем необходимым. Ярко проявляется такая практика в Африке, которую воины Аллаха рассматривают и как резервную территорию для формирования своих новых боевых соединений, и как трамплин для нового броска террористических групп в Европу.

Около двух месяцев назад спецслужбы Марокко сообщили о планах лидеров «Исламского государства» (ИГ) перенести в Ливию свою штаб-квартиру. Подразделения ИГ намеревались взять под контроль район так называемого нефтяного полумесяца — Рас-Лануф, Эс-Сидер и Бен-Джавад.

Там находятся важнейшие объекты ливийской нефтяной инфраструктуры. Их переход под контроль джихадистов усилил бы влияние ИГ на мировой энергетический рынок. Влияние это было изрядно подорвано атаками ВКС РФ на незаконные нефтяные потоки через территорию Сирии в Турцию. Халифатчикам и их бизнес-партнёрам пришлось срочно искать новые логистические решения для экспорта ворованной нефти. Они стали более активно присматриваться к Ливии — как говорится, «нашли топор под лавкой».

В Ливии со времён убийства в 2011 году Муамара Каддафи единого правительства нет. В стране полыхает междоусобная война — все стреляют во всех. Оружия хватает с избытком — очень разные боевые группировки растащили огромные арсеналы больше не существующей армии Каддафи.

Армии нет, но зато есть сразу два «правительства», претендующих на всю полноту власти. Одно «правительство» находится в Триполи, другое — в Тобруке, вблизи египетской границы. Воинства обеих властных структур старательно палят друг в друга, уничтожая при этом мирных жителей и парализуя экономическую деятельность в ещё недавно процветавшей стране.

Соединённые Штаты и их европейские союзники по НАТО время от времени отправляли в помощь то одной, то другой конкурирующей властной структуре хорошо обученные и прекрасно вооружённые спецподразделения. Эти вылазки заканчивались неудачей — никто не хотел уступать.

Возможно, так продолжалось бы ещё долго, если бы не вставшая перед европейцами во весь кошмарный рост проблема беженцев. Каддафи не раз предупреждал жителей Старого континента: Ливия — ваш надёжный щит, защищающий ваше благополучие от миллионных потоков африканских беженцев. Европейцы помалкивали — американцам нужна была ливийская нефть и совсем не нужен был Каддафи, который дружил с Москвой. Кончилось это тем, что заокеанский спецназ, небрежно загримированный под озверевшую толпу ливийских «революционеров», зашвырнул изуродованный труп главы ливийского государства в промышленный холодильник супермаркета. А американский госсекретарь, ныне претендующая на президентский пост Хиллари Клинтон, с радостной улыбкой заявила с телеэкрана: «Мы пришли, и он мёртв».

Вскоре европейцам стало не до улыбок. Толпы беженцев, которым больше не мешали войска Каддафи, двинулись на утлых лодчонках в Италию, а оттуда дальше на север — во Францию, Англию, Германию, Скандинавию… К ним прибавился мощный ближневосточный поток мигрантов, и Европа почувствовала опасное дыхание джихада — исламизация принесла в ухоженные европейские государства и миллионы несчастных жертв местных конфликтов, и «спящих агентов». Они развернули знамя террора в богатых, прежде спокойных странах, которые правящие там элиты, исходя из своекорыстных «рейтинговых интересов», сдали на растерзание пришельцам.

Теперь в Европейском совете заговорили об «улучшенной интервенции — втором шансе для Европы в Ливии». «Страшный Каддафи» больше не актуален для Запада, так не пришло ли время оказать военную помощь базирующемуся в Триполи «правительству национального единства» и на этой основе отстроить новый североафриканский щит для Европы? А заодно и укоротить амбиции джихадистов из «Исламского государства».

Проблема насущная — кто же спорит? Особенно после того, как ИГ установило контроль над прибрежной зоной вокруг Сирта — родного города Каддафи.

В Вене собралась Международная группа поддержки Ливии. В совещании приняли участие представители более двадцати государств, включая Россию. В принятом по итогам встречи совместном заявлении говорится о готовности её участников начать поставки оружия «правительству национального единства». При этом оружейное эмбарго, введённое Совбезом ООН против Ливии в 2011 году, будет сохранено — «для предотвращения попадания оружия силам, находящимся вне контроля «правительства национального единства». Такая осторожность, как полагают эксперты, отражает прежде всего позицию США: они не хотели бы выглядеть как пособники террористов, но и не намерены ставить под угрозу те силы, которые можно использовать для решения главной американской проблемы — противодействия России. Вашингтон выжидает.

А тем временем «строители Халифата» осваивают новые территории в Африке. Радикальные исламисты атаковали сразу три отеля в Кот-д’Ивуаре. Бандиты с криками «Аллах акбар!» расстреляли иностранных туристов, которые любят летать в эту страну на уик-энд. Цель нападавших — обрушить экономику государства, которая ощутимо зависит от зарубежных отдыхающих.

Журналисты напоминают, что в Африке родители-бедняки охотно отдают своих детей на воспитание исламским проповедникам. Многие имамы прибыли на Чёрный континент из стран Персидского залива, они проповедуют радикальный ислам. Под их влиянием африканские дети становятся «живыми бомбами». В Нигерии, например, три-четыре раза в месяц десятилетние девочки взрывают себя по указанию наставников.

Джихадисты уверенно чувствуют себя в Мали, в Буркина-Фасо, в Гане, в Габоне, в Кот-д’Ивуаре. Активны они и в североафриканских странах, которые отделяет от Европы только Средиземное море.

Африканисты считают, что сторонники халифата способны в скором времени превратить весь Чёрный континент в пороховую бочку с тлеющим бикфордовым шнуром. Когда она взорвётся и как далеко распространится взрывная волна, сказать не может никто. Но одно несомненно — Африка втягивается в глобальную гибридную войну. И игнорировать это опасно.

Грязный кэш

Словечко «кэш» (англ. — наличные) на бизнес-сленге имеет много значений. Наиболее распространённое — сомнительный доход в результате сомнительной сделки.

На недавнем кинофестивале в Канне показали удивительный фильм «Кэш Клинтонов». Речь шла о фонде Хиллари Клинтон, который незаконно расходовал спонсорскую помощь на организацию предвыборной кампании кандидата на пост президента США. В этом сюжете мало нового. Ну ещё один типичный эпизод — противники в предвыборной борьбе поливают грязью друг друга, а не слишком щепетильные газетчики им помогают. Тривиально!

Но международный фестиваль, парад звёзд, кинопресса, которая ловит каждое мгновение грандиозного шоу, — это нечто иное. Сенсационный фильм о грязном кэше кандидата в президенты США — дамы, претендующей называться «совестью нации», притягивает миллионы зрителей. Крупные планы на экранах по всему миру. И главное — всё это, затаив дыхание, смотрят те, кто не очень-то интересуется политикой. Предвыборный пиар ворвался на теле- и киноэкраны, захватил кинопрессу и подчинил себе безграничную аудиторию кинозрителей. Воистину важнейшим из искусств является кино.

И не только в его традиционной форме. Картинка на телевидении бьёт все рекорды воздействия на общественное сознание. У всех в памяти недавний конкурс «Евровидение». Зрительская аудитория фантастическая — с огромным интересом за соревнованием следят люди во всём мире. Да ещё событие — жюри, состоящее из профессионалов, фактически отменило решение зрительской аудитории. Кто они, эти люди, бросившие вызов миллионам любителей шоу?

В жюри входят те, кого назначили крупные национальные телевещательные холдинги. Совершенно ясно, что ни один такой холдинг не может существовать без поддержки государства. И лидеры холдинга — это, по сути дела, чиновники, назначенные государством. Следовательно, решение жюри — результат межгосударственных соглашений.

Так создаётся поле для интриг, альянсов, давления и сговоров. США здесь — как рыба в воде. По сообщениям прессы, американские телевещатели предложили распространить трансляцию «Евровидения» на Соединённые Штаты. Небесплатно, разумеется, — организаторам конкурса были якобы обещаны большие деньги. И всё аккурат перед голосованием жюри. Опять грязный кэш? Возможно. Но необратимо — никто итоги «Евровидения» пересматривать не собирается: поджигательская песня, которую спела молоденькая украинская певица, получила мировую известность. Она стала фактором глобального политического влияния. А те, кто этот кэш придумал и реализовал, оказались в большом политическом выигрыше: они обкатали новейший метод зомбирования массовой аудитории, которая ранее и слыхом не слыхивала об Украине. Это в политике чрезвычайно важно.

Евросоюз. США. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > gazeta-pravda.ru, 27 мая 2016 > № 1772082

Россия. Украина > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > fondsk.ru, 27 мая 2016 > № 1771185

Украина-2016 и Савченко-2014

Арина ЦУКАНОВА

22 марта 2016 года Донецкий суд Ростовской области приговорил гражданку Украины Надежду Савченко, виновную в гибели двух российских журналистов, к 22 годам заключения в колонии общего режима. Осуждённая фактически должна была отбыть 20 лет и 4 месяца лишения свободы и выйти на волю в 2036 году.

Приговор не был оспорен в апелляционном порядке и вступил в законную силу.

Примерно спустя месяц украинское Министерство юстиции получило ходатайство Савченко, где она просила начать процедуру её возвращения на Украину, а в конце апреля заполнила, по свидетельству адвокатов, необходимые для этого заявления.

Далее украинский суд должен был принять решение об исполнении приговора российского суда по делу Савченко, то есть согласиться с тем, что осуждённая проведет 20 с лишним лет за решёткой на Украине. Вместе с тем один из адвокатов осуждённой Николай Полозов заявил, что признать приговор российского суда Украина обязана, а исполнять – нет. Было ясно, что, случись выдача Савченко украинской стороне по процедуре, оговоренной конвенцией 1993 года (о возможности отбывания наказания за рубежом), сидеть она не будет ни дня.

Для российской стороны это означало бы признать приговор украинского суда по делу граждан России Ерофеева и Александрова или согласиться с тем, что они 14 лет проведут в украинской тюрьме (23 мая приговор вступил в силу). На оглашении приговора двум российским гражданам 18 мая присутствовали мать и сестра Савченко, а также один из её адвокатов. По словам родственников осуждённой, адвокаты просили защиту Ерофеева и Александрова не подавать апелляции, поскольку она сведёт на нет усилия по возможному «обмену».

После этого 24 мая вступил в силу указ президента Украины о помиловании российских граждан, а 25 мая президент России помиловал украинскую гражданку. 25 мая все помилованные вернулись на родину самолётами.

О возможности такого развития событий сразу после вынесения приговора Ерофееву и Александрову заявил первый зампред комитета Совета Федерации по обороне Франц Клинцевич: «Россия может пойти на такой обмен. Мы настолько дорожим любым из наших граждан, что можем обменять каждого из них хоть на десять таких, как Савченко».

Однако Украина получила совсем не ту Савченко, которую ожидала получить. Живой идол разительно отличался от идола, нарисованного пропагандой.

Во-первых, ничто во внешности Савченко, шагающей босиком по взлётной полосе киевского аэропорта, не свидетельствовало о голодовках общей протяжённостью дней эдак в триста. Во-вторых, всё поведение Савченко говорило о том, что она очень плохо владеет собой.

Было ясно, почему самолёт сел в аэропорту «Борисполь» примерно на час позже заявленного времени: украинские власти долго боролись с желанием не показывать «узницу Кремля» прессе, а тихонько посадить борт в менее приметном месте, но помилованную Савченко требовалось немедленно предъявить миру и сделать это следовало не иначе чем под две сотни телекамер.

И идол заговорил, точнее, заорал на журналистов: «Для начала научитесь уважать человеческое пространство! Если вы хотите, чтобы я что-то сказала, отойдите от меня на три метра! Я два года сидела в камере-одиночке, я отвыкла от людей!» Идол пренебрежительно отнёсся к букетам цветов даже от Тимошенко и заявил, что «отойти» ему помогут «три литра водки». Идол источал завидную энергию, не падал в обморок на руки к телохранителям, вертелся, как ужаленный, перед объективами телекамер и произнёс «первые слова на украинской земле» на грани истерики.

Наверняка в эти мгновения где-то в посольстве США горько пожалели, что не дали Порошенко прямой команды увести борт с Савченко на запасной аэродром.

Следующий шок наступил уже в администрации президента Украины, где состоялось скоропалительное вручение Савченко ордена «Золотая звезда» как лицу, получившему звание Героя Украины (оно было присвоено 2 марта 2015 года). «Героиня» в ответной речи заявила, что мир на Донбассе возможен только через войну.

На следующий день после торжеств по случаю возвращения Савченко на Украину в СМИ вдруг появились «советы психологов», прямо указывающие на то, что идола нельзя выпускать на работу ни в парламент, ни в ПАСЕ как минимум полгода.

«Адаптация к нормальной жизни займёт около полугода. Всё это время, ей, в первую очередь, нужен полноценный отдых. Не может человек выйти из тюрьмы, где был два года, и снова жить, как ни в чем не бывало. Но тут возникает другой вопрос – когда ей выходить на работу? Потому, что сейчас человека в таком состоянии нельзя на неё выпускать. Она может наломать дров и уже их наломала. Так что первые три месяца – это только отдых, а потом, в течение ещё трех месяцев – можно постепенно вникать в работу», – прокомментировал поведение Савченко киевский психолог Владимир Креденсер.

Заговорили в прессе и о «психических особенностях личности», и о том, что «ей нужна полная реабилитация – это полноценный отдых, сон, работа со специалистом», и о том, что «она вернулась сюда не к мирной жизни», «если же она сразу окунётся в политику, то это только усугубит её состояние».

Главные слова: «нельзя выпускать».

Ведущее проамериканское издание «Украинская правда» разразилось статьёй «Гостья из прошлого», в ней утверждалось, что Савченко совершенно не адаптирована к сегодняшней обстановке: «Она – человек из нашего недавнего прошлого. Из июня 2014-го». Дескать, на момент пленения Савченко Порошенко ещё не успел принять президентской присяги, малайзийский борт МН-17 не был сбит, Иловайского «котла» не существовало и всем на Украине казалось, что закупка зимнего снаряжения для батальонов – пораженчество. Идол не в курсе, что романтика блицкрига в Донбассе, владевшая умами боевиков «добровольческих батальонов» в 2014-м, сменилась тезисом «нынешний этап – промежуточный, но не окончательный». Вывод: Савченко-2014 решительно не вписывается в Украину-2016.

«Она подарила нам два года своей жизни, на протяжении которых служила иконой и памятником», – пишет «Украинская правда» про живого идола, как про покойника. Памятник, судя по тональности текста, для Украины был бы предпочтительнее.

Пресс-конференция Савченко 27 мая, на второй день после её помилования и возвращения на Украину, стала очередным шоком для украинской политической верхушки, поднаторевшей в умении делать хорошую мину при плохой игре.

Во-первых, идол на все сто процентов уверен, что в стране никакая не АТО, а война и она ведётся «страшными методами», «выродков хватает везде», «воюют не святые».

Во-вторых, идол желает заниматься вопросами снабжения армии, поскольку «у нас – состояние войны, чтобы патроны не заканчивались».

В-третьих, «если будет третья мировая война, то Крым вернётся».

В-четвёртых, «благодарна за то, что громили посольства».

В-пятых, идол хочет мира, но готов идти воевать.

В-шестых, «если вы не сидели, то и не поймете». Этой фразой Савченко прокомментировала закон её имени, принятый на Украине, согласно которому один день, проведенный в СИЗО, был приравнен к двум в местах заключения. Благодаря «закону Савченко», на свободу к 15 апреля 2016 года вышли почти 6000 преступников, в числе которых более 800 убийц, более 1800 грабителей и разбойников, более 500 лиц, которые причинили людям тяжкие увечья, более 1300 воров.

Савченко – это и есть истинное лицо постмайданной украинской власти. Идол миллионов одураченных СМИ украинцев рубит сплеча: мир на Донбассе должна принести война.

В отличие от сидящих в высоких кабинетах идол готов воевать самолично. Неважно, в составе ли армии или карательного батальона. Грязную сторону войны Савченко воспринимает как данность. Она – часть этой данности. «Айдаровцы» для неё – парни-молодцы. Она ещё не в курсе, что многие из её бывших «побратимов» официально уличены в убийствах мирного населения, пытках, мародёрстве и разбоях.

Её безбашенная риторика притягивает радикалов всех мастей, недовольных играми украинской правящей верхушки в мир. И крайне опасна для всех, кто предпочитал бы вести войну, не снимая маски «голубя мира». Для Порошенко и иже с ним.

Интриги добавляет тот факт, что идол – №1 в списке Тимошенко. «Уйти» Савченко на отдых и адаптацию под присмотром психологов будет сложно. Идол уже заявил во всеуслышание, что перекурит – и будет к работе готов. Хотя американцы недвусмысленно просигналили – лучше бы отдохнула. «Надеюсь, Надежда Савченко будет больше времени проводить дома с семьёй, отдохнёт…» – сказал официальный представитель Госдепартамента США Марк Тонер.

Отдохнёт – это вряд ли. Заставить отдохнуть идола можно только принудительно.

Ну а ПАСЕ вступает в новую фазу своего существования – в её рядах появится помилованный преступник, осуждённый за участие в убийстве. Мировая демократия засияет новыми, ещё невиданными красками.

Россия. Украина > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > fondsk.ru, 27 мая 2016 > № 1771185

Украина > Нефть, газ, уголь > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770570

В ШУ Першотравенское ввели в эксплуатацию лаву с запасами 900 тонн угля

Новая 171-я лава принята в эксплуатацию на шахте Степная ДТЭК шахтоуправления Першотравенское. Запасы угля газовой марки порядка 900 тысяч тонн обеспечат горняков работой на ближайшие 10 месяцев.

Очистной забой оснащён высокопроизводительной струговой установкой Busajrus DBT, изготовленной в Германии специально для добычи угля на маломощных пластах шахты «Степная». Это оборудование эксплуатируют на предприятии уже шесть лет, за это время струг отработал уже пять лав.

Отрабатывает новую лаву высокопрофессиональный коллектив добычного участка № 4. В среднем за сутки из новой лавы планируют добывать 3 100 тонн угля.

Для безопасной эффективной работы всё добычное оборудование было капитально отремонтировано, частично приобретено новое. Впервые ремонт бОльшей части импортных гидростоек секций механизированной крепи (75%) выполнили специалисты Першотравенского ремонтно-механического завода. Остальные гидростойки приобрели у зарубежного производителя. Компания Corum изготовила запчасти для приводов струга и конвейера. Общая сумма инвестиций компании в оснащение лавы составила 70 млн грн.

Демонтаж и монтаж секций коллектив 4-го добычного участка выполнил своими силами. Ремонт секции выполняли работники гидроцеха шахты «Степная» совместно с добычниками 4-го участка.

В ДТЭК ШУ Першотравенское работает система эффективной организации рабочего места 5С. Это означает, что в подземных выработках упорядочены места складирования материалов, установлены светоотражающие элементы на оборудовании, развешены таблички со стандартами операционных процедур. Всё это позволит избежать организационных потерь времени при работе, ускорит текущие ремонты. Кроме того, 171-я лава стала второй пилотной выработкой, где планируется применить принцип зонирования с назначением рабочих, которые будут нести персональную ответственность за поддержание порядка на «своём» участке лавы.

«Новая лава — с одной стороны, типичное рабочее событие для шахты, а с другой — важный показатель того, что предприятие живет и развивается, продолжает обеспечивать шахтеров работой, а страну — топливным ресурсом. Все инициативы, повышающие эффективность труда, положительно отражаются на снижении себестоимости угля, — сказал директор ДТЭК ШУ Першотравенское Александр Гусев. — Ведь в сегодняшней ситуации мало просто добыть уголь, его ещё нужно реализовать в условиях профицита. В этой ситуации система непрерывного совершенствования Новатор, которая действует на всех предприятиях компании, приобретает особое значение. Сегодня каждый рабочий на предприятии понимает: от его личного вклада в повышение эффективности производства зависит и его зарплата, и жизнь предприятия, и энергобезопасность всей Украины».

До конца года в ДТЭК ШУ Першотравенском планируют ввести в эксплуатацию ещё одну лаву.

Украина > Нефть, газ, уголь > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770570

Украина > Электроэнергетика > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770564

В январе-марте 2016 года ДТЭК нарастила экспорт электроэнергии на 35,8% или 302 млн кВт•ч

В первом квартале 2016 года тепловые электростанции ДТЭК отпустили 9,6 млрд кВт•ч электроэнергии, что на 11% меньше по сравнению с аналогичным периодом 2015 года.

Основные факторы, повлиявшие на производственные показатели: снижение потребления электроэнергии в Украине за отчетный период: сокращение в промышленном секторе составило 9,8%, или 1 342 млн кВт•ч; населением и коммунально-бытовыми потребителями — 5,4%, или 718 млн кВт•ч; сужение внутреннего рынка электроэнергии из-за прекращения поставок в АР Крым; увеличение производства электроэнергии ГЭС и ГАЭС в марте 2016 года на 37,9%, или 263,6 млн кВт•ч, в связи с повышением уровня воды в Днепре и Днестре.

Внутренний рынок не стимулирует производство электроэнергии: уровень промышленного производства остается низким, а спрос со стороны бытовых и коммунальных потребителей снизился в связи с повышением температурного режима по сравнению с 1 кварталом 2015 года.

С 4 квартала 2015 года в Объединенной энергосистеме Украины наблюдается профицит мощности. Это повлекло снижение потребления угля тепловыми электростанциями и вывод энергоблоков в резерв. В частности, в 1 квартале 2016 года ТЭС ДТЭК Энерго снизили объем сжигания угля на 9%, или 504 тыс. тонн, по сравнению с аналогичным периодом 2015 года. За этот период 10-12 энергоблоков ТЭС ДТЭК Энерго не были задействованы в работе и находились в резерве.

Начата ремонтная кампания энергоблоков ТЭС ДТЭК Энерго для подготовки к отопительному сезону 2016/2017.

Завершается реконструкция энергоблока № 5 ДТЭК Бурштынской ТЭС. Большинство работ по модернизации энергоблока были выполнены в 2012-2013 годах. В этом году выполнен средний ремонт с элементами реконструкции (замена статора генератора). Ожидаемые результаты: увеличение мощности с 208 МВт до 215 МВт, повышение эффективности и надежности работы оборудования. Начиная с 2012 года, все энергоблоки компании при модернизации проходят реконструкцию электрофильтров для достижения уровня выбросов пыли согласно Директиве 2001/80/ЕС.

Начаты подготовительные работы для завершения реконструкции энергоблока № 1 ДТЭК Криворожская ТЭС.

Планируется увеличить мощность энергоблока с 282 МВт до 315 МВт, а также снизить выбросы угольной золы в атмосферу до 50 мг/м3.

12,1 млрд кВт•ч — объем передачи электроэнергии по сетям дистрибуционными предприятиями компании за январь-март 2016 года. Показатель фактически соответствует уровню аналогичного периода прошлого года.

Основные факторы, повлиявшие на производственные показатели: сохранение объема передачи электроэнергии Киевэнерго и ДТЭК Днепрооблэнерго за отчетный период на уровне аналогичного периода прошлого года — 8,2 млрд кВт•ч (+0,7%, или 54,4 млн кВт•ч); снижение передачи электроэнергии ДТЭК Донецкоблэнерго на 10,3%, или 173,7 млн кВт•ч, из-за военных действий и нестабильной социально-экономической жизни в регионе.

ДТЭК Донецкоблэнерго в рамках аварийно-восстановительных работ выполнено устройство временной обводной ВЛ 110 кВ, которая обеспечит надежное электроснабжение прифронтового города Красногоровка.

ДТЭК Днепрооблэнерго продолжает внедрять автоматизированную систему коммерческого учета электроэнергии в Днепропетровске, Кривом Роге, Днепродзержинске, Новомосковске и Никополе. Уже охвачено более 108 тыс. точек учета бытовых потребителей.

Проектируется строительство подстанции 150/10/6 кВ «Надднепрянская». Подстанция создаст дополнительную мощность для подключения новых потребителей, а также повысит надежность питания существующих и намеченных подстанций, обеспечивающих электроэнергией метрополитен. До 2020 года предусмотрен ввод в действие второго пускового участка метрополитена от станции «Вокзальная» до станции «Жовтнева».

В Киеве продолжаются работы по реконструкции кабельной линии 110 кВ «Октябрьская-Мотоциклетная», которая обеспечивает подстанции «Мотоциклетная» и «Татарская». В этом году планируется завершить работы по замене маслонаполненного кабеля на кабель из сшитого полиэтилена с XLPE изоляцией, и выполнить благоустройство территории по трассе линии. Реализация проекта позволит повысить надежность и пропускную способность линии, что обеспечит рост энергопотребления.

Начат проект по реконструкции инженерных сетей под новый терминал аэропорта г. Киев (Жуляны). В ходе проекта планируется провести техническое обновление подстанций «Никольская» и «Гарнизонная», построить кабельные линии 35 кВ Никольская-Гарнизонная и 10 кВ Гарнизонная-РП-267.

Специалисты контакт-центров ДТЭК Днепрооблэнерго и Киевэнерго прошли обучение у тренеров оператора мобильной связи. Обмен опытом направлен на повышение эффективности и оперативности работы контакт-центров, улучшение качества обслуживания клиентов в периоды пиковых нагрузок.

Работа энергосистемы Украины сбалансирована благодаря стабилизации поставок углей с ДТЭК Ровенькиантрацит, ДТЭК Свердловантрацит и ДТЭК Шахта Комсомолец Донбасса, и соблюдению графика накопления ресурса на складах тепловых электростанций компании. Это позволило возобновить поставки электроэнергии в Польшу.

На фоне низких макроэкономических показателей Украины и снижения объемов потребления электроэнергии всеми потребителями экспортные поставки могут сохранить объем производства в угольной отрасли и генерации. Но для этого необходимо обеспечить конкурентоспособность украинского киловатт-часа на внешних рынках.

Украина > Электроэнергетика > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770564

Украина. Дания > Электроэнергетика > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770561

Низкая скорость ветра повлияла на выработку Ботиевской ВЭС

В первом квартале 2016 года фактический отпуск электроэнергии Ботиевской ВЭС составил 184,5 млн кВт•ч. Это на 5,2% или 10,2 млн кВт•ч ниже показателя за аналогичный период прошлого года.

Причина — более низкая скорость ветра.

Коэффициент готовности ветроэлектростанции составил 99,5%. Такой результат обеспечен организационными и техническими мероприятиями, в том числе внедрением в 1 квартале 2016 года одной из наиболее современных систем диагностики состояния турбин. Система позволяет выявлять возможные механические неполадки в работе турбин еще до того, как они себя проявят. Благодаря ее внедрению стало возможным с большой детализацией определять тип, место и причину износа частей механизмов на начальном этапе, а также формировать отчет с рекомендациями по устранению дефекта и предотвращению аварийной ситуации.

Первая очередь Ботиевской ВЭС входит в ТОП-20 крупнейших ветроэлектростанций Центральной и Восточной Европы. Строительство станции было начато в июле 2011 года, к концу 2012 года были установлены все тридцать ветротурбин первой очереди.

В настоящий момент ООО «Винд Пауэр» продолжает строительство двух других ветроэлектростанций ветропарка «ДТЭК Приазовский»: Бердянской и Приморской ВЭС. Сейчас там ведутся работы по строительству объектов сбора мощности. Ожидается, что строительство трех площадок «ДТЭК Приазовского» будет завершено до конца 2016 года.

VestasWindSystemsA/S– крупнейший производитель ветротурбин в мире. Компания Vestas основана в 1898 году, с 1980 года начала серийное производство ветрогенераторов, является старейшим в мире производителем ветротурбин. Vestas работает в 73 странах мира.

ООО «Винд Пауэр» - дочерняя компания ДТЭК. Координирует деятельность ДТЭК в сфере ветроэнергетики. Текущий портфель проектов Винд Пауэр в Запорожской и Донецкой областях включает два ветропарка общей номинальной мощностью около 1 200 МВт.

Ветропарк в Запорожской области – «ДТЭК Приазовский» включает Бердянскую ВЭС (150 МВт), Приморскую ВЭС (200 МВт), на территории которых осуществляется строительство объектов сбора мощности и Ботиевскую ВЭС, проектной мощностью 200 МВт. После завершения строительства, Ботиевская ВЭС станет самой мощной и самой современной ветроэлектростанцией Украины. Полный ввод в эксплуатацию трех станций ветропарка в Запорожской области ожидается до конца 2016 года.

На территории ветропарка «ДТЭК Мангуш» в Донецкой области продолжаются работы по ветромониторингу и девелопменту.

Украина. Дания > Электроэнергетика > energyland.info, 27 мая 2016 > № 1770561

Россия. ЮФО > Нефть, газ, уголь > minenergo.gov.ru, 27 мая 2016 > № 1770544

О ситуации с топливообеспечением Крымского федерального округа.

В связи с отменой режимов чрезвычайной ситуации в Республике Крым (распоряжение главы Республики Крым от 18 мая 2016 г. № 226-рг) и г. Севастополь (указ губернатора города Севастополя от 25 мая 2016 г. № 37-УГ) с 27 мая 2016 г. ситуация с топливообеспечением КФО снимается с особого контроля. В дальнейшем мониторинг ситуации с топливообеспечением региона будет осуществляться в штатном режиме в рамках проводимого Минэнерго России штаба по мониторингу производства и потребления нефтепродуктов в Российской Федерации.

После полного прекращения перетоков мощности с территории Украины в соответствии с поручением Президента Российской Федерации Владимира Путина от 25 ноября 2015 г. к 01 декабря в КФО был сформирован 20-суточный запас светлых нефтепродуктов. Впоследствии показатели запасов топлива в регионе были доведены до 40-суток и поддерживались на этом уровне в течение всего периода чрезвычайной ситуации.

Россия. ЮФО > Нефть, газ, уголь > minenergo.gov.ru, 27 мая 2016 > № 1770544

Украина. Великобритания. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 27 мая 2016 > № 1770535

«Украина никому ничего не должна»

Украина должна вернуть России 3 млрд долларов. Это первый транш 15-миллиардного кредита, который Россия выделила Украине в конце 2013 года. Однако Киев заявляет, что «все прощает»

Украина заявляет, что она ничего не должна. В Высокий суд Лондона поступили возражения официального Киева на иск России, которая требует вернуть ей 3 млрд долларов. Эти деньги — первый транш 15-миллиардного кредита, который Россия выделила Украине в конце 2013 года. Украина считает, что договор о предоставлении кредита не имеет законной силы.

Хотя сам документ еще не опубликован, исходя из ранее опубликованных заявлений понятно, что аргументация Киева строится на том, что кредитное соглашение заключалось по «принуждению» Москвы, а сам кредит стал «взяткой» Януковичу.

На то, что британский суд примет такие аргументы, шансов практически нет. Наверняка, понимает это и официальный Киев. Скорее всего, такие заявления — составная часть внутриполитической игры и попытка затянуть процесс, считает лондонский адвокат Владимир Гладышев.

Владимир Гладышев

лондонский адвокат

«Их тяжело считать взяткой, поскольку евробонды — это очень понятный документ. Евробонд — это безусловные обязательства. Как вексель, да. Вы выпускаете обязательства, вас покупают. Через некоторое время вы обязаны долг вернуть с процентами. Все понятно. Почему? Там не очень большой процент по ним, потому что они считаются абсолютно надежными. Более того, это обставлено кучей советников, андеррайтеров и других механизмов, которые исключают возможность предъявления, как раз, вот именно таких возражений. Там два момента есть. Во-первых, оттянуть время каким-то образом. Собраться с деньгами и так далее. И, во-вторых, политически видимо украинское руководство считает неправильным все равно вот так взять и отдать деньги. Нужно немножко заявить свою позицию политическую. Ничего другого за этим не стоит. Английские суды последнее время, они очень скептически относятся ко всем ссылкам на политическую заинтересованность. Особенно суды не уголовные, а гражданские. Гражданские суды очень не любят вот эти вот политики и рассматривать будут вопрос очень просто. Вы получили деньги, вы выпустили евробонды. Теперь вы обязаны их отдать, и никаких других возражений, условий вы выдвигать не можете. На этом ставится точка, и деньги взыскиваются».

Фактически, спорный кредит выделялся Украине в форме скупки суверенных облигаций Украины на средства российского Фонда национального благосостояния. По действовавшим правилам, его средства могли размещаться только в высоконадежные инструменты. Но 23 декабря 2013 года премьер-министр Дмитрий Медведев подписал постановление, изменяющее этот порядок. Незадолго до этого Виктор Янукович приостановил подготовку к заключению соглашения об ассоциации с Евросоюзом.

Украина. Великобритания. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 27 мая 2016 > № 1770535

Украина. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 27 мая 2016 > № 1770388 Георгий Бовт

Почему Савченко Киеву не помощница. Комментарий Георгия Бовта

На Украине летчица, которую осудили и помиловали в России, уже стала национальной героиней. Как на ее историю отреагировали в мире, и какие были сделаны выводы?

«Большая семерка» выступила за продолжение санкционного давления на Россию и за введение дополнительных ограничительных мер, если «действия России этого потребуют», говорится в итоговом коммюнике саммита G7, завершившегося накануне в Японии. Уже второй год подряд Россия не принимает в нем участия. В документе говорится, что «санкции могут быть сняты лишь в том случае, если Россия выполнит свои обязательства». «Вместе с тем мы готовы принять новые меры, чтобы увеличить затраты России, если ее действия этого потребуют», — заявили авторы.

Первой эту позицию на саммите объявила канцлер Германии Меркель. Она сказала: «На востоке Украины сейчас нет масштабных боевых действий, но нет и стабильного перемирия, так что еще рано давать команду «отбой». При этом еще накануне перед самым открытием саммита США и ЕС хвалили Россию за освобождение Савченко, Госдеп даже связывал это с выполнением минских соглашений. Глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер сказал об укреплении взаимного доверия Украины и России. Так какие же выводы были сделаны из разных интерпретаций истории с Савченко? Комментирует политолог, журналист Георгий Бовт.

Освобождение человека, образ которого на Украине уже раздули до уровня национальной героини, подается Киевом и прежде всего президентом Петром Порошенко как победа в противостоянии с Москвой, как уступка, сделанная в том числе под давлением Запада. К тому же так проще и выгоднее: маленькая победа заслоняет хотя бы на время большие поражения в деле проведения реформ, к которым призывали на Майдане в ходе «революции достоинства». При этом, если принять такую версию, сделанная уступка, как и оказанная услуга, в циничном политическом мире ничего не стоит, разве что появляется желание «давить» и дальше. И вот уже Порошенко провозглашает: вернули Надежду, вернем и Крым с Донбассом. Кремль отреагировал: мол, Донбасс уже, наконец, и забирайте, надо только минские соглашения выполнить, а вот Крым — наш. При этом в Москве прекрасно понимают, что состоявшийся обмен украинской корректировщицы огня не приведет ни к каким положительным подвижкам в отношениях с Западом. Разве что исчезнет одна из болезненных тем для ночных телефонных разговоров «нормандской четверки».

Хотя обмен и был приурочен к началу встречи «большой семерки» в Японии, это, скорее всего, лишь совпадение. «Семерка», понимают все, уже никогда вновь не станет «восьмеркой». В этом плане реакция Запада была предсказуемой. Постоянный представитель США при ООН Саманта Пауэр призвала и дальше давить на Россию. Куратор внешней политики ЕС Федерика Могерини напомнила, что санкции против России будут продлены еще на полгода нынешним летом, будучи увязанными с минскими соглашениями.

В то же время переоценивать значимость Савченко для украинской политики не стоит. Вряд ли пассионарная барышня так легко впишется в этот причудливый ландшафт, равно, как трудно представить себе ее постоянно витийствующей с трибуны Парламентской ассамблеи Совета Европы, притом всякий раз завершающей выступление лозунгом «Слава Украине!» «Прикольно» для Страсбурга, конечно, но только один раз, а не как рутина. Это все равно как представить себе «героя ранней Новороссии» Игоря Стрелкова допущенным до лидерства одной, скажем, из российских думских партий. Такие люди хороши в боях или во вражеских застенках, где на их «мученичестве» можно набирать очки в политических играх.

Однако разруливать реальную политику руками выпущенных на свободу мучеников — это удовольствие сомнительное. Поэтому, если «пламенная Надежда» вновь будет рваться воевать в Донбасс, то ее туда из Киева отправят с легким сердцем. На мой взгляд, ее давно уже надо было бы обменять и забыть о ней, как о не вполне удачной судебной спецоперации.

Украина. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 27 мая 2016 > № 1770388 Георгий Бовт

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 27 мая 2016 > № 1770203

Герман Греф: «Сбербанк вводит принцип радикальной открытости»

Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Выступление главы Сбербанка Германа Грефа перед акционерами на общем годовом собрании длилось больше часа, было обстоятельным и ярким. Он был настроен вполне позитивно: в 2015 году банку удалось восстановить прибыльность, вернуть кредиты Центробанку, сократить расходы, укрепить позиции во многих сегментах бизнеса. Глава Сбербанка заверил акционеров в том, что дополнительный капитал банку не понадобится даже при реализации стрессовых сценариев.

Вместе с тем он отметил, что для «дочек» Сбербанка минувший год был весьма трудным.

Если «дочка» в Турции работает стабильно и лидирует во внедрении инновационных продуктов, то в Казахстане и Белоруссии расходы на резервы по кредитам способствовали резкому снижению прибыльности. Санкции привели к убыточности «дочек» в странах Центральной и Восточной Европы. Показал убытки дочерний банк на Украине — однако Герман Греф назвал его «одним из самых надежных».

В своем выступлении перед акционерами Герман Греф много и с удовольствием рассказывал о достижениях Сбербанка в области IT, особо обратил внимание на дистанционные решения для сельскохозяйственной сферы. Кстати, это были не просто слова: акционерам был продемонстрирован ролик — в фермерском магазинчике приобретаются продукты по банковским картам. А приехавшие на собрание акционеров труженики села привезли свой сыр, голову которого за 6 тыс. рублей Герман Греф купил прямо на сцене — через систему дистанционного банкинга.

В числе проблемных точек глава Сбербанка назвал киберугрозы. «Мы в зоне повышенного риска»,— сказал глава банка. Герман Греф сообщил, что количество кибератак на банк и на его клиентов стремительно растет. Если в 2015 году Сбербанком было отражено 55 кибератак, то только в первом квартале текущего года — уже 42 атаки. Большой и болезненной проблемой, по словам главы Сбербанка, являются атаки на розничных клиентов с использованием приемов социальной инженерии, и, как правило, они направлены на социально незащищенные слои населения.

«Мы стали создавать систему внутреннего мониторинга»,— сказал глава Сбербанка. По его словам, уже сейчас банк может блокировать подозрительные операции, а система искусственного интеллекта — выявлять нетипичные вещи в привычном поведении клиентов. «Я еженедельно получаю доклад о работе системы мониторинга,— заявил Герман Греф.— И еженедельно мы не допускаем мошенничества на 170–200 млн рублей».

По словам Германа Грефа, в 2016 году Сбербанк будет развиваться в трех ключевых направлениях: технологии, управление банком, корпоративная культура.

«Владение технологиями стало сегодня важнейшим навыком»,— подчеркнул глава Сбербанка. Он напомнил, что создание цельной, единой платформы позволило Сбербанку начать работать с большими данными, стали доступны новые высокотехнологичные решения, появилась возможность использования искусственного интеллекта, сократились сроки вывода на рынок новых продуктов.

Что касается изменения управленческой модели, то Герман Греф рассказал, что в 2016 году будет запущен пилотный проект по переходу от вертикально интегрированной модели к более демократичной бимодальной. В совершенствовании корпоративной культуры большое значение будет уделяться открытости. «Мы введем принцип радикальной открытости, это позволит нам быстро видеть ошибки и быстро исправлять их»,— указал Герман Греф.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 27 мая 2016 > № 1770203

Россия. Греция > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 27 мая 2016 > № 1769617

Святая гора и ее окрестности

Сегодня Владимир Путин и патриарх Кирилл встретятся на Афоне, где отмечается 1000-летие присутствия русского монашества на Святой горе

Как сообщил представитель Кинота (правительства монашеской республики), на Афоне готовы «с любовью принять» Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Президента России Владимира Путина. В прессе вовсю обсуждаются подробности визита и политический подтекст. Пишут, что Свято-Пантелеимонов монастырь в целях безопасности преобразовался в крепость. И что члены байкерского клуба «Ночные волки» заранее прибыли на Афон — правда, без мотоциклов. Американские эксперты бьют тревогу: Москва-де проводит наступательную политику по формированию «православной дуги» с центром на Святой горе, и это очередное проявление экспансионистских амбиций России... Но над всей этой суетой выплывает величавая история.

Русская православная церковь связывает русское присутствие на Афоне с житием преподобного Антония Киево-Печерского. В летописи «Повесть временных лет» рассказывается, как некий мирянин из города Любеча, путешествуя, забрел на Афон. И там в одном из святогорских монастырей попросил постричь его в монахи. Игумен при постриге нарек его Антонием и напутствовал: «Иди на Русь обратно и да будет на тебе благословение Святой горы, ибо от тебя пойдет много чернецов».

По возвращении в Киев Антоний остановился у холма, где некогда вырыл пещеру и подвизался монах Иларион, впоследствии ставший митрополитом Киевским и всея Руси. Там-то и остался Антоний, к которому присоединились еще двенадцать монахов. Они расширили пещеру и выстроили храм. Преподобный Антоний прожил в пещере сорок лет...

Сохранились свидетельства святогорских документов: с начала XI века русские не только бывали на Святой горе, но и имели там свой монастырь. В одном из актов Великой лавры святого Афанасия зафиксирована подпись настоятеля первого русского монастыря на Афоне. Этот документ является соглашением монахов Николая и Симеона по вопросам управления монастырем Предтечи. Среди прочих подписей, подтверждающих соглашение, читаем: «Герасим монах, милостию Божией пресвитер и игумен обители Роса, свидетельствуя, собственноручно подписал». Эта подпись свидетельствует: существование первого русского монастыря на Святой горе относится к ХI веку. Правда, невозможно определить, где именно располагался этот монастырь, поскольку в акте о том ничего не сказано.

Русская афонская обитель снова упоминается в святогорских документах в 1030 году. На этот раз с названием «Пресвятой Богородицы Ксилургу (Древодела)». Возможно, кто-то из русских монахов, живших там, прославился плотницким или столярным искусством. Историки развивают гипотезу. Они считают, что развитию русской афонской обители содействовал киевский князь Ярослав Мудрый. В 1030 году монастырь Ксилургу купил келью Димитрия Халкейского, что, по мнению архивистов, говорит о поддержке русского монастыря на Святой горе со стороны русских князей.

...В начале ХХ века на Афоне спасалось около 7500 монахов, среди которых было 3200 греков, 3600 русских, более 300 болгар, а еще сербы, румыны, грузины... Число монастырей на Афоне ограничено — их ровно двадцать. По времени основания и степени влияния они расставлены в строго иерархическом порядке. В первую пятерку, помимо греческих обителей (лавры святого Афанасия, Ватопед, Ивирон и Дохиар) входит сербский Хиландар. Русский Пантелеимонов монастырь занимает 19-е место.

Официально все монастыри — греческие. Номинальная их принадлежность тому или иному православному народу определяется тем, кто их основывал, обустраивал и заселял. До революции в России вопрос о ее правах на афонские обители, многие из которых по размеру превосходили другие монастыри, не поднимался. Советская власть бросила их на произвол судьбы. И в Андреевский скит в полном соответствии с местными правилами после смерти последнего русского насельника пришли греки из Ватопеда. Сегодня на Афоне проживают только 100 монахов — выходцев из России и Украины.

Скит Успения Богородицы (Панагия Ксилургу) — общежительный, принадлежит Пантелеимонову монастырю. В древности скит «Богородица» был подобен небольшому монастырю с единственным соборным храмом в честь Успения Пресвятой Богородицы. Потом, в 1820 году, был выстроен параклис (храм в братском корпусе) во имя преподобного Иоанна Рыльского, а в 1885 году построен двухэтажный корпус келий с большим прекрасным параклисом во имя святых Кирилла и Мефодия. В настоящее время к скиту приписаны два монаха. Скит изрядно обветшал, фрески древнего собора покрылись плесенью.

Перед нынешним визитом Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Президента России были привлечены несколько российских олигархов, которые выложили около десятка миллионов евро для реставрации русских монастырей. Сегодня на эти деньги в скиту Ксилургу выстроены гостиница и конференц-зал. Именно отсюда начнутся 28 мая торжества, посвященные 1000-летию присутствия русских на Афоне. Затем торжества переместятся в Нагорный или Старый Руссик — древнейший на Афоне (ХII века) русский монастырь. Храм Руссика в прекрасном состоянии, несмотря на то что почти 70 лет, за редким исключением, здесь никто не служит. Завершатся же торжества в Свято-Пантелеимоновом монастыре...

После встречи папы римского Франциска с патриархом Кириллом в Гаване празднование на Афоне должно стать по замыслу устроителей вторым по значимости религиозным (да и общечеловеческим тоже) событием этого года.

P.S. Монашеская республика сильно изменилась за последние четверть века. Вместо осликов по дорогам Афона рассекают мощные джипы, появились «еврокельи», оборудованные джакузи и интернетом. Среди новых русских считается престижным провести хотя бы Страстную неделю на Святой горе. И все же монашеская республика сопротивляется как может современным веяниям.

Сергей Бычков, обозреватель «Труда»

Россия. Греция > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 27 мая 2016 > № 1769617

Швеция. Весь мир > Армия, полиция > russiancouncil.ru, 27 мая 2016 > № 1769586

Варяги призвали НАТО

Шведский парламент 25 мая ратифицировал соглашение с Североатлантическим Альянсом, которое позволит использовать территорию королевства для перемещения войск.

Официальное название документа — «Соглашение о поддержке принимающей страны» (Host Nation Support Agreement). Когда оно вступит в законную силу, НАТО получит возможность перевозить по территории Швеции военную технику, пользоваться территориальными водами и воздушным пространством, упрощает процесс и обеспечивает законодательную базу приглашения сил Альянса для тех или иных мероприятий на территории Швеции, например учений. Первоначально соглашение было подписано в сентябре 2014 г, однако неоднозначность документа вызвала затруднения при ратификации. Так, в ходе заседания в среду спикеру пришлось обратиться к службе безопасности, которая задержала и передала полиции находившихся на зрительских местах протестующих, издававших «громкие крики».

Предложение Левой партии Швеции отправить документ на доработку было отклонено 291 голосом против 21. Мотивация и обоснование в общем-то очевидны — лишний раз о них прямо заявил на обсуждении в Парламенте Министр обороны Петер Хультквист, напомнив об «ухудшении ситуации с безопасностью в Европе» и «угрозе России» и её действиях с 2008 г, которые «свидетельствуют о готовности достигать своих целей военным путем». Несмотря на то, что поиски «русской подлодки» оказались неудачными «русская угроза» на взгляд шведских политиков реальна.

При этом ратификацию документа постарались сгладить дежурными заявлениями о том, что политика неприсоединения к военным альянсам все еще в силе, а военнослужащие Альянса будут появляться на земле Королевства только по специальным приглашениям.

Однако очевидный дрейф скандинавских стран в сторону НАТО трудно скрыть. Не участвуя в официальных политических структурах Альянса, Швеция при этом находится в положении особого военного партнера. Так, ВВС Швеции участвовали в операции НАТО в Ливии 2011 г, хотя и выполняя исключительно разведывательные вылеты. В Афганистане шведский контингент достигал почти тысячу человек с бронетехникой и вертолетами. Шесть шведских солдат погибли в столкновениях с боевиками, и более двадцати были ранено. ВВС Швеции также оказывают содействие постоянной миссии НАТО Baltic Air Police, принимая на себя перехват и визуальное опознавание неопознанных самолетов (преимущественно российских, направляющихся в Калининград и обратно) у северного побережья Балтийского моря.

Еще одним шагом на пути сотрудничества с НАТО стало решение шведского правительства начать сотрудничество с т.н. «Центром стратегических коммуникаций» (Stratcom). Базирующийся в Риге Stratcom, по собственному описанию, занимается изучением современных методов пропаганды и компаний в СМИ/социальных сетях и прочим, что в последние годы на Западе стало столь модно называть «гибридной войной». Напрямую указано, что латвийский центр занимается «изучением российской информационной кампании против Украины». Всем этим Stratcom занимается, по своим словам, для выработки рекомендации странам Альянса по противодействию попыткам воздействия и выявлению самых ранних сигналов реализации «сценария гибридной войны». Несмотря на столь глобальные задачи к странам-спонсорам относятся (кроме трех прибалтийских государств) только Польша, Италия, Германия и Великобритания. Лидер Альянса — США оказывает помощь только на уровне «добровольных взносов» (вместе с Нидерландами). Швеция, вероятно, присоединится к Финляндии, которая уже находится на том же уровне «меценатов».

Вызывает сожаление присоединение формально внеблоковых скандинавских стран к столь сомнительной организации, за громкой вывеской которого[i] скрывается небольшой think tank-центр, проводящий местечковые мероприятия и публикующий отчеты довольно однообразной тематики[ii], из заголовков которых можно сделать вывод, что ситуация на Украине волнует его куда больше пропагандисткой и вербовочной кампании ИГ в социальных сетях.

Впрочем, участвуют финны и шведы и в более серьезных мероприятиях. Так, на днях начались очередные ежегодные учения-слет Arctic Fighter Meet, традиционно собиравшие, поддерживающие тесные связи, ВВС скандинавских стран — Норвегии, Швеции и Финляндии. В этот раз специальное приглашение получили ВВС США, приславшие с базы в Великобритании звено F-15 «Eagle». В скором времени совместные двухсторонние учения запланированы у ВВС США в Финляндии, а на летних крупных учениях в Польше, приуроченных к саммиту НАТО, примет участие и шведский и финские контингенты.

Внимательное наблюдение за политикой Швеции и Финляндии в области медленного склонения к вступлению в НАТО должно, несомненно, стать важной частью европейской политики России. Окончательное решение острожными скандинавами определенно еще не принято, и при проведении мудрой и осторожной политики мы сможем избежать того, что традиционно «самая спокойная граница» еще послевоенного СССР станет границей с не очень дружелюбным военным блоком.

i На английском STRATCOM это в первую очередь US Strategic Command – стратегическое командование ВС США объединяющее ядерные силы, космические войска и ПРО. Создатели NATO StratCom похоже пытались придать себе дополнительного веса, выбрав такую аббревиатуру.

ii Например "Internet Trolling as a hybrid warfare tool: the case of Latvia" посвящен изучению видов интернет-троллей, таких как «гибридные тролли» и «тролли в бикини», и их угрозе для латвийской государственности.

Александр Ермаков, Колонка капитана Смоллета

Швеция. Весь мир > Армия, полиция > russiancouncil.ru, 27 мая 2016 > № 1769586

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1769117

"Жизнь дала трещину — еду на Троещину". Популярная у киевлян трагикомичная присказка в среду обрела новый смысл. Троещина — один из самых неблагополучных, удаленных районов Киева, расположенный на непрестижном левом берегу Днепра. Метро в районе нет. Грязно. Гопники, генделики, рогули и прочие придатки неухоженной окраины украинского мегаполиса. Так вот именно туда, на Троещину, вернулась помилованная убийца Надежда Савченко.

Судя по репортажу "1+1", живет она здесь с мамой и сестрой в обычном троещинском замызганном доме. Савченко у подъезда ждали соседки. Одна из них ждала с пионами, которые, как она сама рассказала "1+1", срезала на участке. Но ждала, исходя из "усталости" пионов, долго. Другая соседка цветы, как видно по магазинной оберточной пленке, купила. Если воспринимать репортаж о встрече у подъезда как некий социологический срез, то ясно, что Надежда Савченко и ее родные — единственные люди в этом доме, кто говорит по-украински.

По крайней мере, других украиноязычных героев в репортаже не было. Савченко домой после тяжёлого дня привезла сестра. Надежда крикнула соседями "Слава Украине!", как и в аэропорту попросила к ней не прикасаться, перекинулась парой слов со встречающими, приняла пионы и зашла в обшарпанный подъезд, кинув на прощанье с улыбкой: "Извините, в гости не приглашаю".

Для соседей — она, конечно, героиня. В каком-то смысле даже призрачный шанс. Не на безвизовый режим с Европой, евроинтеграцию и прочую популистскую дребедень, конечно. Шанс выбраться из троещинской безнадеги. Хотя бы на правый берег Днепра. По проспекту Генерала Ватутина. По Московскому мосту. И пусть Кличко переименовал его в мост Фукса, для Троещины, да и для большинства киевлян — уверен в этом абсолютно — он на бытовом уровне еще долго, если не всегда, будет оставаться Московским.

Политика здесь ни при чем. Так удобней. Так привыкли. К слову сказать, на решения мэра-боксера и киевской мэрии даже дружественным Майдану американским электронным картам "Гугл" наплевать. Самый короткий путь к "цивилизации" из Троещины так и лежит через Московський мiст.

У не в меру вспыльчивого депутата Савченко из-за этого может возникнуть приступ когнитивного диссонанса. Мало того, что на гражданскую войну она уезжала по проспекту Ватутина, через Московский мост, мало, что из "российских застенков" по ним возвращалась. Так теперь еще и на работу в Раду придется изо дня в день по проспекту Ватутина и Московскому мосту добираться.

Стоит заметить, что за название улицы проспект Ватутина в Киеве развернулась настоящая битва. Мэрия желает дать проспекту имя Романа Шухевича. Это тот самый герой властей нынешней Украины, который вторгся на территорию Украинской ССР в строю батальона Нахтигаль, а потом уничтожил более 2000 советских партизан, в составе 201-го гитлеровского охранного батальона. Командовал головорезами УПА, которые в 44-м смертельно ранили генерала армии Николая Федоровича Ватутина. Большинство киевлян по хорошо понятным нам причинам против переименования. Среди тех, кто борется за Ватутина, наверняка много и соседей Надежды. Ведь проспект ведет на Троещину.

На правый берег

Впрочем, Савченко едва ли долго на Троещине задержится. Все-таки очень далеко ее окраина от Рады, да и не с руки выгодоприобретателям от возвращения героини домой хранить такой "бриллиант" в грязной обшарпанной коробке.

Фанфары в честь возвращения Надежды Савченко очень скоро заглохнут. Щеки у трубачей уже пунцовые. Быстрее всего устанут от украинской наводчицы те, кто подпевал оркестру из Европы и США.

Запад, кстати, и раньше "бился" за Савченко вяловато, скорее в рамках общей антироссийской инерции.

В тюрьме удобней

На Украине уже пишут петиции — "Савченко в президенты", хотя очевидно, что это глупость или просто краткосрочное помешательство. В англоязычной прессе политическое будущее наводчицы почти не обсуждают.

Разве что, британский таблоид "Миррор" еще до помилования писал, что Савченко "если она захочет…. сможет стать украинским президентом". При внимательном прочтении оказалось, что даже "Миррор" так не думает, просто цитирует "российского политического комментатора" Юлию Латынину.

Европейский "Ньюсуик", чтобы особо не мудрить, пишет то, что за последние пару суток уже набило оскомину — "для многих на Украине Савченко в тюрьме была, возможно, более удобным явлением, чем на свободе".

Новый Штетина

В ПАСЕ, членом которой Савченко стала, находясь в тюрьме, наводчицу ждут, пусть и с небольшой, хотя о многом говорящей оговоркой. "С нетерпением жду ее скоро в Страсбурге, возможно, даже на следующей сессии в июне, если позволит ее здоровье", — написал глава ПАСЕ Педро Аграмунт. Вот зачем он написал про здоровье? Вроде бы и адвокаты, и врачи уже сто раз сказали — со здоровьем у Надежды Савченко все в порядке, несмотря на многочисленные голодовки. Может, Аграмунта слегка смущает пограничное поведение новоявленного делегата?

Очевидно, что в ПАСЕ она станет еще одним клоном депутата Европарламента Яромира Штетины. Пришлось с ним как-то пообщаться. Прекрасно помню этот диалог на одной из пражских площадей. "Россия разваливается, это лишь вопрос времени. Первой отколется Якутия. И наша (европейцев) задача помочь вам развалиться с наименьшими потерями и кровью". — "А, может, вы поможете нам не развалиться?" — в шутку спросил я тогда Штетину?" — "Не-е-ет", — ответил мне вполне серьезно депутат. Вылитая Савченко, только старше и с бородой.

В Америке о ее будущем рассуждать не стали. Но новость выдали. "Нью-Йорк таймс" написала, что обмен не форсирует потепления между Россией и ЕС (будто кто-то считал иначе). Звезда американской пропаганды Кристиан Аманпур в полутораминутном сегменте на CNN не смогла даже фамилию Савченко произнести. Вышло у нее что-то вроде "Шавшенко" с ударением на последний слог. Почти Шевченко, что тоже в какой-то мере символично и украинцам наверняка доставило удовольствие.

Подробно разобрали дальнейшую судьбу Савченко из иностранцев разве что "государственники", вещающие на "дикий Восток". Радио "Свобода" до того радовалось, что в статье "Новая украинская надежда" сравнила помилованную наводчицу сразу и с Гавелом, и с Валенсой и даже с Нельсоном Манделой. Сравнения крайне некорректные, хотя бы потому, что ни Лех Валенса, ни Вацлав Гавел в своей жизни никого не убивали.

А Мандела — как минимум из другой оперы. Если уж проводить параллели с апартеидом, то на Украине его устроили как раз Савченко и ей подобные "добробатовцы", изувечившие тысячи жизней своих сограждан в Донбассе.

Не к добру

Если отвлечься от фактов и обстоятельств, а руководствоваться исключительно ощущениями, то Савченко не кажется мне фартовой. Не принесет она никому добра и удачи.

Убийцы не могут удачу приносить. Вот вернулась в Киев, и уже на следующий день в ЕС заявили, что визы для Украины пока не отменят. А без нее вроде бы как собирались отменить. Понятно, что эти события не связаны друг с другом, это алогичная цепочка, но как будто есть все-таки между ними невидимая связь. Как у Савченко и Московского моста.

Проспект Ватутина и Московский мост

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1769117

США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1769106

На Западе чрезвычайно активно готовят почву для июльского саммита НАТО. Уже сейчас публикации СМИ по обе стороны Атлантики переполнены недобрыми намерениями, что позволяет прогнозировать жесткие решения альянса в отношении России.

25 мая в интервью венгерской газете "Мадьяр немзет" глава МИД РФ Сергей Лавров подчеркнул: "Мы не склонны излишне драматизировать ситуацию. При этом, безусловно, не можем игнорировать нарастающие негативные тенденции, складывающиеся в результате взятого в НАТО курса на сознательный подрыв стратегического баланса сил в Европе".

На саммите в Варшаве в начале июля НАТО обсудит вопросы сдерживания России. Безусловно, в центре внимания окажутся Украина, страны Балтии и Грузия, как ближайшие союзники в борьбе с Россией. Это повод еще раз задуматься: как сложилось, что с началом распада СССР окраины мирной страны переполнились враждой, какую роль в этом сыграли внешние коррекции? И повод определить тенденции на будущее.

История гражданских войн и интервенций Запада в Югославии, Ливии, Сирии лишь подтверждает присутствие внешних сил и унифицированных технологий утилизации "недемократических" государств.

Необъявленная война с Россией продолжается в разных формах, включая новые "цветные революции" на постсоветском пространстве и расширение НАТО на восток.

Необратимые последствия

Москва неоднократно предупреждала, что окружение РФ кольцом враждебно настроенных к ней государств приведет к заметным изменениям на геополитической карте. И что же нам отвечают?

19 мая министры иностранных дел стран НАТО подписали протокол о присоединении Черногории. И если документ будет одобрен всеми 28 странами — постоянными членами НАТО, состав блока официально пополнится еще одним государством.

Вероятное вступление в альянс Швеции и Финляндии станет совершенно очевидной угрозой безопасности российских границ. Дальнейшее усиление противоречий между Россией и НАТО может привести к необратимым последствиям. И это осознанный выбор Запада.

25 мая американский журнал Foreign Policy написал: "Наши враги осмелели за последние семь лет, при президенте Бараке Обаме. Наиболее бросающийся в глаза пример — это Владимир Путин и Россия. Администрация Обамы позволила Путину реализовать свою стратегию в отношении "ближнего зарубежья" с целью восстановления контроля над бывшими советскими республиками, что представляет собой угрозу для наших союзников".

Парадоксальный союз США и депрессивных государств на границе с Россией, направленный явно против России, никого не смущает. Россия — враг, всем надо готовиться к войне, и точка. А почему?

Foreign Policy прямо отвечает: "Для обеспечения сильной Америки мы должны иметь сильную Организацию Североатлантического договора". Для усиления подойдут и Киев, и Тбилиси.

Если НАТО служит для обеспечения сильной Америки, а не для коллективной обороны, как это изложено на официальном сайте альянса, то становится понятнее, почему НАТО превышает допустимую меру обороны.

26 мая американский профессор, эксперт по России Стивен Коэн отметил: "Действия США по усилению НАТО направлены против мнимой угрозы, и их стоит расценивать не иначе как подготовку к реальной войне". И подчеркнул, что именно США инициировали ситуацию, а Россия лишь реагирует. К сожалению, это голос американца, вопиющего в пустыне.

Безграничная стабильность

На фоне протокола по Черногории 19 мая СМИ не придали особого значения еще одному важному событию — министры иностранных дел стран альянса решили усилить "проецирование стабильности" за пределами границ Североатлантического союза. То есть официально оформили право на вмешательство в дела суверенных государств, не входящих в альянс. Прежде всего, это касается Грузии, Украины, Молдавии. И, конечно, России.

США и НАТО "проецировали стабильность" и ранее — неофициально, а теперь может наступить эра полной и окончательной безопасности. Благо "операции кризисного реагирования" НАТО позволяет себе по целому ряду оснований — от статьи 5 Вашингтонского договора до сотрудничества с другими странами и международными организациями (боевые действия под любым предлогом, мандат ООН не обязателен).

Даже кибератака может быть признана полноценным нападением на страну-члена НАТО. Какой простор для "проецирования"!

26 мая Госдеп выступил резко против планов Республики Южная Осетия относительно референдума о присоединении к РФ.

Американское издание The National Interest сообщило: "В августе 2008 года российская армия напала на Грузию, когда та подвергла артиллерийскому обстрелу сепаратистский анклав — Южную Осетию. Вторжение произошло после того, как НАТО признала, что Грузия станет членом альянса… Давление России на Грузию не ослабевает. Она превратила Абхазию и Южную Осетию в военные аванпосты и очаги преступности".

К чему этот внешний подогрев грузинского реваншизма? Широко известно, что российская операция принуждения Грузии к миру в августе 2008-го была инициирована агрессией Тбилиси в отношении Южной Осетии и расстрелом (убийством) российских миротворцев. Причем ранее Москва много раз недвусмысленно предупреждала Тбилиси о недопустимости боевых действий в регионе. Ощущая поддержку Вашингтона, грузинское руководство все же бросило войска на Цхинвал. Очевидно, группа авторов публикации в The National Interest устремляется мыслью не к истине, а всё к тому же июльскому саммиту НАТО в Варшаве. И к светлому для Вашингтона будущему, в котором высокоточный арсенал США в сочетании с надежной системой ПРО в Европе позволит нанести обезоруживающий удар по России и перехватить уцелевшие российские ракеты ответного удара.

Мягкое уничтожение

Процесс милитаризации Европы встречает лишь незначительное ментальное сопротивление. Так, лидеры Германии надеются восстановить выгодные торговые связи с Москвой. Однако лидеры стран G7 согласились в июне продлить санкции против России, а размещение ПРО лишает Европу возможностей деэскалации, углубляет конфликт между НАТО и Россией.

24 мая американский сайт Consortiumnews.com отметил: "НАТО размещает базу ПРО в Румынии, игнорируя российские опасения. Но Соединенные Штаты на протяжении десятилетий яростно реагировали на любую возможность появления иностранных военных баз вблизи своей территории… Есть ли у США четкие и поддающиеся определению интересы национальной безопасности, когда они размещают противоракетный щит в Румынии?.. Отказав другим великим державам в праве на собственные поддающиеся определению и вполне обоснованные интересы безопасности, НАТО во главе с США беспечно топит западный мир в пучине холодной войны".

Норвежское издание Steigan blogger дополняет картину: "Основная причина, по которой Порошенко мог продолжать войну так долго и фактически продолжает ее сейчас, хотя и знает, что в этой войне победить нельзя, — это то, что США и НАТО разжигали эту войну, помогали ей поставками, деньгами и обучением и способствовали эскалации конфликта с Россией. Без этой массированной поддержки со стороны Запада режим Киева никогда бы не мог начать эту войну, не говоря уже о том, чтобы ее продолжать".

Трезвые мысли. Однако всеобщего просветления по обеим сторонам Атлантики не наступает.

Недавно в Центре стратегических и международных исследований в Вашингтоне представитель Командования сухопутных сил США генерал-лейтенант Макмастер (H.R. McMaster) говорил о действиях России на Украине: "Посмотрите на предпринимаемые врагом контрмеры… Они способны нарушить наши возможности сетевого удара, точной навигации и временной координации".

И снова Россия — враг. А если опустить специальные термины и пространные рассуждения, генерал подробно рассказал о подготовке американской армии к войне с Россией в Европе.

Возможно, война еще далеко, геополитическая инерция значительна. НАТО лишь начинает формирование "Объединенных сил высочайшей готовности" (Very High Readiness Joint Task Force) в составе международной бригады из пяти батальонов (5000 солдат и офицеров), которую при необходимости поддержат морские и воздушные силы, спецназ стран НАТО. И все же принятие того или иного курса неотвратимо ведет к определенной цели.

Средства становятся целями

Основной мотив давления США на соседей по планете и расширения альянса — прибыль. Любое военное решение, связанное с Россией, вызывает интерес американского военно-промышленного комплекса, на этом поле "зарыты" миллиарды долларов прибыли. Однако издержки могут оказаться несоразмерно велики и даже катастрофичны для США и Европы.

В известном смысле Россия — не угроза, а спасение. К ней надо относиться уважительно, чтобы не раствориться в огне непридуманной войны. Вполне логично предположить, что на определенном этапе военного противостояния одна из сторон примет решение нанести ядерный удар (превентивный или в сочетании с обычными). После этого будет уже неважно, какая из сторон была демократичнее.

США давно стали "главным акционером" НАТО, а за три последних года увеличили свою долю финансирования альянса с 54 до 75%. Американцы принимают все ключевые решения в Брюсселе, и в своей военной доктрине они обозначили Россию главной угрозой.

Москва имеет все основания относиться к руководству США и НАТО как к опасным сумасшедшим и вынуждена противодействовать наращиванию сил НАТО в непосредственной близости от российских границ.

До конца 2016 года будут сформированы две новые дивизии в Западном военном округе и одна дивизия в Южном военном округе. Вероятно, имеются и другие планы, связанные с развертыванием поближе к целям ракетных комплексов "Искандер" и "Калибр-НК".

Александр Хроленко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1769106

Греция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 27 мая 2016 > № 1769051 Владимир Путин, Алексис Ципрас

Совместная пресс-конференция с Премьер-министром Греции Алексисом Ципрасом.

По окончании российско-греческих переговоров Владимир Путин и Алексис Ципрас сделали заявления для прессы.

А.Ципрас (как переведено): Мне хотелось бы поприветствовать еще раз Президента Российской Федерации Владимира Путина. Сегодняшний визит Президента Путина в нашу страну после долгих лет – это завершение целого ряда контактов и встреч на высоком уровне, которые имели место в последний год и которые знаменуют новое начало во взаимоотношениях между нашими странами.

Сегодняшняя встреча проводится в рамках перекрестного Года России и Греции, 2016 года, в рамках которого будет целый ряд мероприятий с обеих сторон – мероприятия, которые освещают исторические взаимоотношения между нашими странами и вносят вклад в сближение между нашими странами.

С господином Президентом нам была предоставлена возможность встретиться в 2015 году два раза – в Москве и в Петербурге – и поставить основы для укрепления нашего многоуровневого сотрудничества. Такого сотрудничества, которое выступает в качестве стратегического выбора для Греции. Не только потому, что это диктуется с точки зрения крепких культурных, духовных и исторических отношений между нашими странами, но и потому, что это оставляющая часть любой активной внешней политики для Греции XXI века в глобализированном окружающем мире.

У Греции имеются стабильные связи на Западе и в Евросоюзе, но которые открывают свои отношения к северу, к Балканам, к югу, в Африке, на Ближнем Востоке, и на Востоке вообще, продвигает свое культурное и дипломатическое присутствие, и экономическое присутствие в регионе.

Визит Президента Путина осуществляется в очень важной исторической ситуации, в которой наша страна после завершения девальвации покидает период неуверенности, и с уверенностью создает предпосылки для производства реконструкции, для инвестирования и для сотрудничества. В этих рамках мы обсудили наши двусторонние отношения, акцентируя внимание на использовании возможностей для инвестирования в частном и государственном секторах наших стран, в отрасли инфраструктуры, транспорта, судостроительных и ремонтных работ, в пищевой промышленности, туризме, фармацевтической промышленности, а также по продвижению совместных проектов и совместных предприятий в сельскохозяйственном секторе, в секторе продуктов питания и в других отраслях.

В этих рамках мы подчеркнули важность сегодняшним подписанием соглашения по продвижению инвестиций в Грецию и в Россию, а также соглашения для трансрегионального сотрудничества. Параллельно в продолжение заседания совместной межведомственной комиссии, которая осуществлялась в ноябре прошлого года в Сочи, мы обсудили перспективы нашего энергетического сотрудничества в отрасли природного газа, нефти, электроэнергии, а также возобновляемых источников энергии. Мы выразили в этом духе свое удовлетворение подписанием меморандума о сотрудничестве между Российским институтом энергетики и Центром возобновляемых источников энергии, а также соглашением между Греческой нефтяной компанией и Роснефтью.

Параллельно мы рассмотрели увеличение потоков туристов и продвижение альтернативных форм туризма на российском рынке. Туризм – это центральный столп нашей экономики, и мы продвигаемся скоординированно в деле продвижения Греции в качестве направления для российских туристов. Мы подписали, следовательно, проект взаимодействия и в отрасли туризма в последующие годы.

В довершение мы обсудили способы, по которым мы сможем использовать динамику, которая создается в культуре, в науке, в образовании, в технологии, исходя из перекрестного года России и Греции.

Параллельно мы имели очень конструктивный обмен мнениями по вопросам регионального и двустороннего развития, где мы согласились о дальнейшем улучшении нашего политического диалога. Эта инициатива имеет особую важность, учитывая атмосферу напряжения и дестабилизации в регионе. В этом духе мы приняли документ – декларацию политического характера, которая ставит рамки не только нашего двустороннего сотрудничества, но и политического диалога по международным и региональным вопросам взаимного интереса.

Мы считаем, как отмечается и в декларации, что поднятие нашего диалога на качественно другой уровень может внести свой вклад в сложный период в деле продвижения отношений между Евросоюзом и Россией и НАТО и Россией, а также в деле укрепления европейской архитектуры безопасности в рамках Организации безопасности в Европе. Параллельно улучшение нашего политического диалога вносит вклад и в обмен мнениями по многим вопросам, которые очень важны для Греции как, например, кипрский вопрос, где стабильная позиция поддержки со стороны России в поисках решений в соответствии в международным правом и с резолюциями Совета Безопасности ООН, решений, которые предоставляют возможность всему кипрскому народу жить в духе безопасности, без присутствия захватнических войск и устаревших гарантий.

Мы рассмотрели кризис в Сирии, который является основным источником потоков беженцев в сторону нашей страны, а также очень важный регион для региональных геостратегических процессов, регион, где Российская Федерация играет очень важную, критическую роль. Мы поддерживаем активно усилия ООН и международные усилия, в которых принимает участие Россия для непосредственного перемирия и прекращения нападений против невооруженных людей, а также разрешения проблемы при условии соблюдения демократии и прав в Сирии, Ираке и на севере Африки.

Параллельно была предоставлена возможность рассмотреть кризис на Украине. Мы выразили свою поддержку в деле поддержки мира, который достижим только в рамках Минских соглашений при существенном присутствии сил ОБСЕ в регионе.

Мы подчеркнули также заинтересованность нашей страны для обеспечения мира, учитывая десятки тысяч греческого происхождения граждан Украины, которые живут в регионе конфликта.

Мне хотелось бы еще раз поприветствовать Президента Путина и выразить свою уверенность в том, что греко-российское сотрудничество в последующий период будет укрепляться еще дальше в пользу наших народов, в пользу укрепления экономического роста, мира и сотрудничества в регионе. Добро пожаловать.

В.Путин: Большое спасибо.

Уважаемый господин Премьер-министр! Уважаемые коллеги, дамы и господа!

Прежде всего хочу выразить признательность руководству Греческой Республики, всем нашим коллегам за теплый и радушный прием.

Мы с Президентом Павлопулосом и Премьер-министром Алексисом Ципрасом провели весьма содержательные, обстоятельные переговоры, рассмотрели широкий спектр вопросов двусторонней и международной повестки дня. Особо отмечу внушительный пакет документов, подписанный в рамках визита.

Мы были едины во мнении, что, несмотря на воздействие негативных факторов, российско-греческие отношения, партнерство между нашими странами продолжают поступательно развиваться. Яркое свидетельство тому – проведение в настоящее время Года России в Греции и Года Греции в России.

Как вы помните, старт этим перекрестным мероприятиям был дан на наших с господином Павлопулосом переговорах в январе этого года в Москве. Это действительно масштабный, межгосударственный проект, который насчитывает в общей сложности около 170 мероприятий, причем в разных областях: это культура, наука, образование, экономика, торговля, туризм и спорт. В рамках перекрестных годов особое значение имеет празднование 1000-летия присутствия русского монашества на святой горе Афон.

Важной составляющей обширной программы этих мероприятий является задача укрепления торгово-экономических связей. Здесь есть над чем поработать, безусловно. В прошлом году товарооборот составил 2,7 миллиарда долларов, что на 34 процента ниже прежних показателей. Сказались как антироссийские санкции в отношении российских предприятий со стороны ЕС, также и наши ответные контрмеры. Кроме этого, и падение цен на энергоносители, колебание валютных курсов.

Совместно с греческими партнерами наметили ряд практических шагов, с тем, чтобы как можно скорее переломить негативные тенденции и выйти на траекторию роста. В сентябре в Салониках состоится 10-е заседание российско-греческой межправкомиссии. Входящим в ее состав пяти рабочим группам предстоит интенсивно поработать над поиском новых возможностей для кооперации.

Хотел бы поблагодарить греческую сторону за предоставленный нашей стране статус почетного гостя на Международной ярмарке в Салониках. Будем активно способствовать проведению этого значимого мероприятия. Со своей стороны ждем греческих коллег на предстоящих международных экономических форумах в Петербурге и во Владивостоке, на Дальнем Востоке России.

Большой потенциал для наращивания сотрудничества в сфере энергетики. Россия уже 20 лет является крупнейшим экспортером энергоресурсов на греческий рынок. Мы обеспечиваем 60 процентов потребностей Греции в газе и свыше 15 процентов в нефти. Дальнейшему развитию двустороннего взаимодействия в сфере энергоэффективности будет способствовать и подписанный меморандум между «Российским энергетическим агентством» и греческим Центром возобновляемых источников энергии.

Договорились уделить большое внимание инвестиционному сотрудничеству, цифры здесь пока скромные, с российской стороны это 700 миллионов долларов, греческие инвестиции еще скромнее – это всего 12 миллионов долларов в российскую экономику. При этом резервы, безусловно, есть. Я напомню, что в России работает 130 предприятий с греческим капиталом, их торговый оборот – 2,5 миллиарда евро в год.

Есть неплохие заделы для кооперации в области транспорта. В частности наша компания «Российские железные дороги» изучает возможность вложения средств в предприятие по ремонту подвижного состава и оператора железнодорожных сетей, а также в инфраструктуру порта Салоники.

Заинтересованность в развитии сотрудничества с Грецией в области поставок вертолетной техники проявляет наше предприятие «Вертолеты России», грузовых автомобилей – наше предприятие «КамАЗ», энергетического и газоперекачивающего оборудования – еще одно российское предприятие «Объединенная двигателестроительная корпорация».

Мы настроены активно продвигать сотрудничество между регионами России и Греции. Этому призван содействовать подписанный межведомственный меморандум в данной сфере.

Тесные связи с греческими областями и муниципалитетами поддерживают Москва, Московская область, Ростовская область. Прорабатывается вопрос об установлении побратимских связей между Афинами и Сочи.

Серьезное внимание уделили культурно-гуманитарному сотрудничеству. В рамках перекрестных годов в Афинах и Санкт-Петербурге уже прошли яркие выставки всемирно известных произведений искусства, золотых скифских предметов из собраний нашего Эрмитажа и древнегреческой скульптуры из коллекции Музея Акрополя.

К нынешнему визиту приурочено открытие в Музее византийского и христианского искусства Афин «экспозиции одного шедевра» — иконы Андрея Рублева «Вознесение Господне» из фондов Государственной Третьяковской галереи в Москве.

В течение года также состоятся гастроли прославленных российских художественных коллективов, в том числе Большого театра и Ансамбля танца имени Игоря Моисеева.

Благодарны греческому руководству за бережное отношение к мемориальным местам, связанным с Россией. И отдельно хочу выразить признательность властям города Пирея за разрешение проводить на русском участке городского кладбища работы по восстановлению надгробий и памятников российским офицерам и матросам, погибшим в конце XIX – начале XX веков.

В ходе переговоров обсуждались перспективы сотрудничества в области образования. В российских вузах обучаются 225 граждан Греции. Из них 40 – на бюджетной основе. Договорились о дальнейшем выделении госстипендий греческим студентам.

Очень важна для наших граждан сфера туризма. Господин Премьер-министр сейчас об этом говорил. В предыдущие годы мы наблюдали, к сожалению, спад, а вот за март текущего года рост составил 523 процента. Это связано, конечно, с известными событиями в местах традиционного отдыха российских граждан, и в Турции, и в Египте. И значительная часть граждан России готова переориентироваться на Грецию. По оценкам Ростуризма, в этом году Греция уже заняла первое место по числу бронирований турпоездок, а прогнозируемое количество российских туристов – порядка одного миллиона человек. Но я думаю, если оперативно решать вопрос с визами, то может быть раза в три больше.

Подписанная программа совместных действий в области туризма на период до 2018 года нацелена на усиление координации в данной сфере. Уверены, что реализация этого документа будет способствовать росту туробменов.

Что касается международной проблематики. Господин Премьер-министр затронул сейчас практически все вопросы, которые мы обсуждали по этому направлению. Могу только подтвердить, что так оно и есть. Мы внимательно рассмотрели все эти проблемы, и по многим из них пришли к выводу, что наши позиции совпадают. Есть, конечно, и какие–то проблемные вещи, над которыми нужно еще работать.

Уважаемые дамы и господа! В завершение хочу поблагодарить Президента Греческой Республики, Премьер-министра, всех греческих коллег за содержательный и плодотворный обмен мнениями.

Хочу поблагодарить также жителей Афин за очень радушный, теплый прием. Мы это наблюдали, когда перемещались по столице Греции. Хочу извиниться за неудобства, которые мы, может быть, доставили. Но уверен, что достигнутые сегодня договоренности внесут значительный вклад в развитие российско-греческого партнерства и дружбы.

Большое вам спасибо за внимание.

Вопрос: У меня вопрос о торгово-экономическом сотрудничестве, энергодиалоге и общеевропейской безопасности.

Как известно, в феврале «Газпром» подписал Меморандум о намерениях с европейскими партнерами о том, чтобы создать газопровод взамен «Южного потока», реализацию которого, как известно, пришлось остановить из–за неконструктивной позиции Еврокомиссии, не по нашей вине. Новый газопровод, который планируется проложить, пройдет по Черному морю и из России, поставит газ в Грецию, а потом – в Италию.

Не осложнит ли такие прекрасные планы сотрудничества возможный рост напряженности из–за размещения ПРО в Европе? В частности, речь идет о размещении элементов ПРО в Польше и Румынии.

А.Ципрас: Вы коснулись отрасли энергетики, которая, как вы знаете, является центральной для экономического роста региона, в том числе и для Греции. Мы не скрываем, что наши стратегические намерения в том, чтобы превратить Грецию в энергетический узел. Географическое местонахождение позволяет нам продвигать такие амбиции и предоставляет возможности, соответственно.

Вы говорили о сложностях и трудностях, с которыми мы сталкиваемся в связи с экономическими и геополитическими противоречиями. Мы четко заявили о том, что мы открыты для сотрудничества. А также по мере возможности будем пользоваться ими, исходя из национальных интересов, для развития сотрудничества и мира и не в качестве повода для столкновений и противоборства.

Вы сами понимаете, что Греция сможет внести свой вклад по мере возможности, если противоречия не превышают наши способности и возможности. Мы стремимся функционировать в рамках Евросоюза и НАТО в качестве положительного моста дружбы и сотрудничества между Европой и Россией. И стремимся объяснить нашим партнерам, насколько важно было бы иметь в качестве Евросоюза многостороннюю энергетическую политику.

Позвольте отметить также, что помимо природного газа, имеются и другие возможности существенного сотрудничества в энергетике, как возобновляемые источники электроэнергии, нефти, и все эти вопросы были рассмотрены сегодня, именно потому, что мы считаем, что энергетика должна выступать в качестве моста сотрудничества в регионе, а не в качестве трамплина для столкновений, для диктата или для искушения кого–то.

В.Путин: Что касается энергетики, да и вообще экономического сотрудничества по любым направлениям, то это, конечно, самая лучшая гарантия обеспечения мира, потому что это создает условия для общения людей, для продвижения взаимных интересов, создает просто хорошую атмосферу для поддержания сотрудничества.

Мы, как известно, были настроены и на реализацию «Южного потока» через территорию Болгарии, нам не дали этого сделать. Просто под американским давлением и под давлением Еврокомиссии Правительство Болгарии, по сути, уклонилось от реализации этого проекта. Мы здесь совершенно ни при чем, мы вынуждены были просто этот проект прекратить, остановить его. Нам предложили через территорию Турции. Раскрою небольшую тайну: нам турецкие партнеры вначале выставили условия предварительной корректировки текущих цен на газ, о чем мы не договаривались, но самое главное не это. Я думаю, что об этом мы договорились бы, но мы опять не увидели поддержки со стороны Еврокомиссии.

Мы готовы рассмотреть любой проект, вне зависимости от контекста политических отношений с какой бы то ни было страной в Европе, с нашими соседями. Мы готовы к реализации любого проекта. Но нам нужны предварительные гарантии, просто на разговор о том, что это представляет большой взаимный интерес, мы уже не купимся, и деньги тратить на это не будем. Я хочу обратить внимание, мы же понесли определенные издержки, вынуждены были истратить деньги на предварительные работы, а потом эти деньги зависли.

Сейчас мы намерены осуществлять «Северный поток-2». Надеюсь, что, во всяком случае, этому проекту никто не будет мешать. Но это не значит, что мы не готовы работать на юге Европы, пожалуйста. Совсем недавно, тоже об этом говорилось, подписан Меморандум между итало-французской компаний, греческой компаний и Газпромом. Партнеры сейчас изучают эти возможности.

Как отражаются на экономическом сотрудничестве вопросы, связанные с безопасностью, в частности, введение в строй позиционного района противоракетной обороны США в Румынии? Как отражаются? Негативно отражаются. По–другому и отражаться не могут. Потому что в свое время Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из Договора по противоракетной обороне и, по сути, начали подтачивать фундаментальные базы международной безопасности. Сейчас сделан еще один шаг.

Мы с начала 2000-х годов все время настойчиво повторяем, как мантру одну и ту же вещь: мы вынуждены будем как–то реагировать на это. Нас никто не слушает, переговоры с нами вести никто не хочет, кроме общих фраз мы ничего не слышим, а общие фразы заключаются в том, что это не направлено на Россию, это не угрожает безопасности России.

Напомню, что изначально речь шла о том, чтобы предотвратить угрозы со стороны Ирана, речь шла об иранской ядерной программе. Где теперь иранская ядерная программа? Ее нет. Сами Соединенные Штаты были инициаторами подписания договора с Ираном. Иранской ядерной угрозы не существует, а позиционный район противоракетной обороны США в Европе создается, запущен в строй в Румынии.

Что это такое? Это пусковые установки и радиолокационные станции. Сегодня там размещаются ракеты дальностью 500 километров. Через несколько лет это будут ракеты дальностью 1000 километров. Мы даже знаем примерный срок, когда эти ракеты будут поставлены на вооружение. Как же это нам не угрожает? Еще как угрожает нашим ядерным силам.

Но хуже другое. Хуже то, что в эти компактные установки могут быть погружены ударные комплексы, ударные ракеты прямо сейчас, а это дальность – 2 400 километров, и заменить одну ракету на другую не представляет никакого труда, достаточно только поменять программное обеспечение, и никто этого не заметит, даже румыны не заметят. Как же это не создает для нас угрозы? Еще как создает.

Поэтому мы вынуждены будем сейчас соответствующим образом отреагировать. И если вчера еще части территории Румынии просто не знали, что такое быть под прицелом, то сегодня придется нам произвести определенные действия, которые будут обеспечивать нашу безопасность. Повторяю, это ответные действия, ответные. Мы не предпринимаем никаких первых шагов.

То же самое будет и в Польше. Будем ждать, пока в Польше будут проведены определенные действия. Ничего делать не будем до тех пор, пока не увидим ракет на сопредельной территории. Ну а такие возможности у нас есть. Вы видели, весь мир видел наши возможности и по ракетам средней дальности морского, воздушного базирования. Мы ничего не нарушаем, но и наземные комплексы до 500 километров «Искандер» тоже блестяще себя зарекомендовали.

Кстати говоря, то, что размещаются пусковые установки, в которые можно погрузить ракеты средней дальности, – не что иное, как размывание договора о ракетах средней и малой дальности со стороны наших американских партнеров. Мне кажется, что это очевидная вещь, которая требует самого внимательного рассмотрения и, безусловно, включения всех заинтересованных лиц в тщательные и предметные переговоры по этим вопросам.

Вопрос (как переведено): Господин Президент, позавчера новое турецкое правительство заявило о своем намерении улучшать отношения с Россией. Мне хотелось бы, чтобы Вы нам сказали, при каких условиях вы улучшите ваши отношения, которые были обострены после того, как сбили военный самолет? Как процессы в Сирии могут внести вклад в создание курдского государства?

Вопрос к Премьеру. Поскольку стратегический выбор развития отношений с Россией, реалистично ли на следующей неделе, когда будут рассмотрены санкции, чтобы Вы проголосовали против продолжения санкции против России?

В.Путин: Что касается сбитого российского бомбардировщика. Я уже много раз говорил на этот счет, могу повторить. Наши Воздушно-космические силы, наши военнослужащие воюют в Сирии не против регулярных армий, а против террористических формирований.

И, разумеется, мы и думать не думали о том, что турецкий истребитель может нанести удар по нашему не защищенному для истребителя бомбардировщику. Мы же не собирались воевать с Турцией и с турецкими вооруженными силами, иначе бы мы действовали по–другому и другими средствами. Надеюсь, до этого никогда не дойдет.

Но случилось то, что случилось. Более того, не только был сбит самолет, был расстрелян еще и летчик, который катапультировался, а это по международному праву не что иное, как военное преступление. Мы слышали объяснения турецких властей, мы не слышали извинений и не слышали готовности возместить ущерб.

Мы слышим заявления о желании возобновить отношения. Мы тоже хотим возобновить отношения, не мы их разрушили. Мы делали все, чтобы на протяжении десятилетий вывести российско-турецкие отношения на беспрецедентный уровень партнерства и дружбы. И вот эта дружба между российским и турецким народом действительно достигла очень большого уровня, мы этим очень дорожили. Зачем это было сделано, я до сих пор ума не приложу.

Но кроме заявления о желании возобновить отношения, нужно для этого что–то еще и сделать. Мы в контакте находимся с представителями турецкой стороны, по разным каналам партнеры выходят, они ответ наш знают. Мы ждем каких–то конкретных шагов с их стороны. Пока их нет.

Да, что касается курдского государства, Вы говорили. Мы этим не занимаемся, это вообще не наше дело, это дело курдского народа, дело правительств тех стран, где курды компактно проживают.

В Сирии мы занимаемся борьбой с террористическими организациями и сохранением легитимных структур власти, с тем чтобы там ничего не рухнуло, и мы на территории Сирии не увидели повторения ливийских событий или, еще хуже, сомалийских событий. Вот этого мы не хотим допустить.

Мы в контакте по этому вопросу с очень многими партнерами, включая американских партнеров. У нас налажен регулярный диалог в некоторых близлежащих странах, у нас контакты происходят два раза в сутки, утром и вечером. Есть и переговорный процесс. Министр иностранных дел в постоянном контакте, чуть ли не каждый день по телефону разговаривает, и спецслужбы, и Министерство обороны работает. По–разному работают, конечно, у разных ведомств там разные подходы, но процесс налажен. Нужно чтобы он был доведен до логического завершения, до начала мирного процесса, до урегулирования проблем политическими средствами. Мы всячески будем к этому стремиться.

А.Ципрас: Хочу уверить Вас в том, что Греция – это такая страна, которая соблюдает свои обязательства во всех международных организациях, это страна, принадлежащая Евросоюзу и НАТО, но это такая страна, которая исходя из традиционных исторических отношений, которые имеются с Россией, исключительно полезна как Евросоюзу, так и России. Ни одна другая страна Евросоюза не может оказаться настолько полезной.

Почему мы полезны? Потому что все признают, хочу заверить в этом, что немыслимо будущее для европейского континента, если Евросоюз противопоставляет себя России. Греция – такая страна, полезность которой заключается именно в том, что она может послужить мостом сотрудничества и дружбы. Наша роль, конечно, в рамках всех международных организаций, к которым мы принадлежим и где мы соблюдаем свои обязательства, – это внести вклад для того, чтобы были сглажены острые углы противоположностей и чтобы были найдены основы для сближения Евросоюза с Россией. Должен отметить Вам и это Вам известно хорошо, что с тех пор, как я возглавляю правительство, я всегда подчеркиваю именно этот элемент.

Неоднократно отмечал и я лично, и Министр иностранных дел, что не выступает в качестве решения порочный круг милитаризации, возобновление риторики «холодной войны» и санкций. Единственное решение – это диалог.

И конечно, что касается Украины, мы особое значение придаем миру и стабильности в регионе на основании минских договоренностей и, как я объяснил, особую важность приобретает этот факт, исходя из того, что есть десятки тысяч украинцев греческого происхождения в регионе.

А также мы выразили наиболее официальным образом наше стратегическое убеждение в том, что невозможно иметь архитектуру безопасности в Европе без того, чтобы Россия принимала участие в качестве составляющей этой архитектуры.

Таковы наши принципы, наши позиции, на основании этого мы выступаем во всех международных организациях, где принимаем участие.

Вопрос: Добавлю немножко в развитие Вашего ответа. В эти дни в Евросоюзе активно обсуждается вопрос о продлении санкций против России. Насколько эта тематика фигурировала во время ваших сегодняшних переговоров?

Не считаете ли Вы, что обмен Савченко на наших ребят благоприятно скажется на решении этого вопроса? Ведь если не ошибаюсь, в итоговой декларации «большой семерки» как раз снятие санкций увязано с выполнением минских договоренностей.

И простите, не могу не спросить. Как Вы относитесь к заявлению Порошенко о том, что раз ему удалось вернуть Савченко, он вернет Крым и Донбасс? Спасибо.

В.Путин: Первая часть по санкциям. Это не наш вопрос, не мы же санкции вводили. Мы приняли ответные меры. Как только наши партнеры созреют для разворота тех решений, которые они приняли, отменят ограничения, введенные в отношении России, мы тут же и сделаем аналогичный жест, аналогичный шаг в отношении европейских партнеров.

Что касается обмена Савченко, возвращения, помилования, мы этот вопрос обсуждали с Президентом Порошенко достаточно давно. Первая задача, которая в этой связи перед нами стояла, – вернуть в Россию двух российских граждан, осужденных украинским судом и находящихся на тот момент времени в местах лишения свободы на Украине. Первое.

Второе. Я не мог принять этого решения, не зная мнения по этому вопросу близких родственников наших погибших ребят, погибших журналистов. С ними встречался представитель Президента Порошенко Медведчук Виктор Владимирович. После встречи с близкими родственниками наших погибших журналистов вдова и родная сестра (это самый близкий родственник одного из погибших) написали мне письма с просьбой о помиловании Савченко.

Собственно говоря, это было основой, это самое главное. Никакого отношения к минским соглашениям это не имеет, потому что в минских соглашениях речь идет об удерживаемых лицах на Донбассе и на Украине, вывезенных с территории Донбасса. Но этим мы тоже активно занимаемся, кстати говоря, при посредничестве того же Медведчука.

Многое уже сделано, но еще предстоит немало сделать. Надеюсь, что это будет завершено. Я лично считаю, что эта работа должна быть завершена, и все люди, которые удерживаются с украинской стороны и стороны Донбасса, должны быть освобождены. Но повторяю: это непростой процесс, связанный со взаимными претензиями и выяснением, кто, где и за что удерживается.

Что касается возврата Донбасса или, как Вы сказали, Крыма. Вопрос по Донбассу может быть решен, и господин Премьер-министр сейчас об этом упомянул, исключительно выполнением минских соглашений, ключевая составляющая которых является политической.

Первое. Надо вносить изменения в соответствии с минскими соглашениями в Конституцию Украины, речь идет о децентрализации, как любят на Украине говорить. Кстати говоря, могли бы использовать и опыт Греции. Здесь действующий Президент был когда–то министром децентрализации, он был министром внутренних дел и децентрализации. Здесь, в Греции над этим думали когда–то.

Второе. Нужно принимать закон об амнистии. Как можно проводить выборы, как можно людей интегрировать назад в государственные структуры, в государство, если они находятся под уголовным преследованием? Это тоже в минских соглашениях.

И, наконец, нужно ввести в действие закон об особом статусе Донбасса. И нельзя откладывать эти решения под предлогом того, что в зоне безопасности, в зоне разграничения кто–то в кого–то стреляет. Если нет желания проводить политических преобразований, то всегда найдется тот, кто стрельнет, и тот, кто ответит. И так будет бесконечно происходить, до тех пор, пока не будут приняты решения политического характера. Нужно, конечно, принимать закон о выборах, и эти выборы проводить под наблюдением ОБСЕ.

Что касается Крыма, то вопрос, мы считаем, закрыт окончательно. Это историческое решение людей, проживающих в Крыму, и никаких обсуждений по этому поводу ни с кем Россия вести не будет. И мне в голову приходит известная российская поговорка: «Дай Бог вашему теляти нашего волка съесть!» Поэтому давайте лучше не будем к этому возвращаться.

Вопрос (как переведено): Вопрос к обоим лидерам по поводу диалога. Мне хотелось бы выслушать некоторые примеры, которые дают содержание этого диалога. Как вы считаете, повышение качества и роли Греции сможет внести вклад в таких вопросах, как мир в Сирии, евро-российские отношения и отношения с Турцией. Через такой диалог вы ожидаете укрепления двусторонних отношений?

А.Ципрас: Я считаю, что диалог и укрепление взаимоотношений, экономическое сотрудничество – это разные вещи, но равнозначно важные. Сегодня мы подкрепили политический диалог на высочайшем уровне, а также предприняли конкретные шаги, потому что, как вы видели, мы подписали соглашение, меморандум о сотрудничестве. Это не самое приятное слово для греческой общественности, слово «меморандум». Мы доказываем, что есть и положительного характера меморандумы, помимо отрицательных.

Диалог сможет оказаться особенно важным для обмена мнениями, но Россия, как вам известно, играет очень важную роль, решающую роль в целом ряде вопросов, которые особенно важны для Греции. Конечно, и для региона в целом, в том числе для Греции.

Сирийская проблема, как всем вам известно, непосредственные последствия сирийского кризиса – это беспрецедентный кризис беженцев. Наша страна выступала в качестве первой страны, фактически принявшей беженцев со стороны Турции в Евросоюз.

Отношения Евросоюза и России – очень важные отношения, НАТО и Россия – очень важные. Надеемся таким образом, что укрепление этого диалога, повышение его на более высокий, качественный уровень будет играть важную роль в продвижении отношений между Евросоюзом и Россией, а также Россией и НАТО.

Дальше – экономическое сотрудничество. Как я объяснил, это исключительно важный фактор для нашей страны, особенно в такой ситуации. Принимая сегодня Президента Путина, я говорил о моменте, о ситуации, это момент переходного характера. Мы перейдем к другой странице. От долголетнего экономического кризиса и положения неуверенности мы переходим к периоду стабильности и возвращения к положительным показателям развития экономической стабильности и политической, что предоставляет нам возможность построить «здание» наших взаимоотношений на более прочной основе. Экономическое сотрудничество в такой ситуации особенно важно именно потому, что то, в чем нуждается Греция сегодня – это инвестиции стратегического характера, а мы говорили об этом с Президентом Путиным, о стратегической важности и для Греции, и для России, а также помимо инвестиций, о торговых отношениях, туризме.

Было бы желательно иметь большое количество туристов, и мы готовы в этом году принять свыше миллиона российских туристов. И мы желаем, чтобы были увеличены эти цифры туристических потоков со стороны Российской Федерации, потому что мы знаем, какие глубокие чувства дружбы и взаимопонимания имеются между нашими народами, народами Греции и России, которые закалялись испокон веков в очень критические моменты нашей общей истории.

Мы делаем все возможное для преодоления проблем, с которыми сталкиваемся, мы изменили систему предоставления виз, я лично занялся этим. Замминистра иностранных дел посетит Москву в последующие дни, чтобы мы ускорили этот процесс. Мы обсудили с Президентом Путиным возможность рассмотреть другие способы по ускорению этого процесса.

В аграрном секторе и в пищевых продуктах мы продвигаем сотрудничество с помощью совместных предприятий, а также в энергетике. Экономическое сотрудничество в столь важный, критический период имеет очень большое значение.

С большой радостью мы увидим российские предприятия или предприятия российских интересов, которые будут принимать участие в международных тендерах. Обязуемся, что процедуры будут объективными, без технических барьеров и определенных предвзятых отношений, все будут на равноправной основе. В этом смысле я считаю, что диалог, переход диалога на качественно новый уровень очень важен, а также экономическое сотрудничество, особенно в переходный момент для греческой экономили или страны в целом, – очень важное дело. И в этом смысле я считаю, что Ваш визит очень важен в такой момент.

В.Путин: Что касается возможного влияния, или чего мы можем ожидать от Греции в нашем диалоге с Евросоюзом, Турцией в решении сирийской проблемы?

Прежде всего, могу сказать, что мы прекрасно понимаем, в каком мире мы живем, и Греция сама находится в непростом положении. Премьер-министру приходится принимать очень сложные, на мой взгляд, необходимые, но очень тяжелые решения. И мы совсем не ждем от Греции совершения подвигов Геракла, и вряд ли Греции удастся очистить Авгиевы конюшни европейской бюрократии.

Но все–таки Греция – это родина выдающихся мыслителей, философских школ. Недавно, говорят, могилу Аристотеля нашли здесь. И в этом смысле мы, конечно, исходим из того, что имея в виду наличие у нас очень добрых отношений, уходящих вглубь веков, конечно, это все очень хорошая база российско-греческих отношений. И думаем, что Греция, конечно, может внести свой вклад и влиять как–то на принятие решений в Евросоюзе и с соседями, особенно если будет инициировать, создавать условия для реализации крупных региональных проектов. Конечно, такая работа совместная всегда создает условия для решения и других вопросов, в том числе весьма сложных и лежащих в других сферах и областях, в том числе в политической и в сфере безопасности.

Что касается Сирии. Мы ведь что должны сделать, чтобы предотвратить поток беженцев в Европу? Мы должны, прежде всего, создать людям, которые там живут, самим сирийцам, иракцам, ливийцам, условия, чтобы они могли жить нормально в своих собственных странах. Вот это самое главное. Без этого решить проблему беженцев невозможно. Она будет только нарастать. Африка большая, не удержите всю Африку.

А для этого что нужно сделать? Победить террористов. А сделать это можно только объединяя усилия. Я говорил об этом еще выступая на юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Это и Россия, и страны региона, включая Турцию и Саудовскую Аравию, и Иран, и Соединенные Штаты, и, конечно, Европа. Мы все вместе должны это сделать, но сделать это мы сможем только, когда осознаем угрозу, исходящую от терроризма для всех нас и сможем преодолеть противоречия, которые нас разделяют. Но это сделать это когда–нибудь обязательно придется.

Спасибо.

Греция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 27 мая 2016 > № 1769051 Владимир Путин, Алексис Ципрас

Россия > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768976

Медведев поручил продлить продэмбарго до конца 2017 года

Премьер РФ сослался на неоднократные просьбы российских агропроизводителей

Ответные меры РФ против стран, которые ввели или присоединились к санкциям против Москвы, будут продлены не на год, а до конца 2017 года, подготовить соответствующие документы поручил премьер-министр РФ Дмитрий Медведев.

"Наши производители неоднократно выступали за сохранение продовольственного эмбарго на аграрные товары и сельхозтовары из стран, которые ввели санкции в отношении РФ или в последствие к ним присоединились. Хочу сказать, что я поручил подготовить предложения по продлению ответных мер не на год, а до конца 2017 года", - сказал Медведев на встрече с членами Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП).

Он отметил, что будет подготовлено обращение к президенту и формирующее необходимые решение постановление правительства.

"Поэтому те, кто занимается сельскохозяйственным бизнесом, агропромом получат и более длительный, более дальний горизонт планирования своих инвестиций, о чем они нас неоднократно просили. И крупные аграрные компании, и относительно небольшие получат возможность посчитать, как и что будет происходить в более дальней перспективе", - сказал Медведев.

Западные страны потеряли от российского продэмбарго 9,3 млрд долларов, посчитали эксперты аналитического центра при правительстве России в своем докладе. "Продовольственное эмбарго: итоги 2015 года". Введение в 2014 году и последующее расширение продовольственного эмбарго шло по пути охвата все большего количества стран и списка санкционных товаров. По охвату первая волна эмбарго оказалось самой масштабной: под ее действие подпал объем импорта в Россию примерно на 9,1 млрд долларов. (по данным за 2013 год). Расширение эмбарго в 2015 году на Исландию, Албанию, Черногорию и Лихтенштейн охватил еще 241 млн долларов (по данным за 2014 год).

Продовольственное эмбарго действует в РФ с седьмого августа 2014 года в отношении продукции из США, Евросоюза, Австралии, Норвегии и Канады. В 2015 году оно было продлено по пятое августа 2016 года. С 13 августа 2015 года в список этих стран включены присоединившиеся к антироссийским санкциям Албания, Черногория, Исландия, Лихтенштейн, с первого января 2016 года - Украина.

Россия > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768976

Украина. США > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768964

Зерновая логистика Украины нуждается в миллиардных инвестициях

Всемирный банк (ВБ) оценил потребности логистики зерноэкспорта Украины в инвестициях.

По оценке банка, презентованной в ходе международной конференции «Зерновой форум &Maritime days in Odessa», совокупный объем необходимых на сегодня инвестиций в развитие логистики зерноэкспорта страны составляет более $2,7 млрд.

Наибольший объем инвестиций, по мнению ВБ, требуется в развитие складского хозяйства – порядка $1,5 млрд. Еще около $0,6 млрд – финансы, необходимые для развития логистики речных перевозок зерна. Как отмечал РЖД-Партнер, речные перевозки становятся все более востребованным и конкурентоспособным вариантом вывоза украинского зерна на экспорт. Причинами такого тренда являются рост грузовых тарифов «Укрзализныци» и нарастающая амортизация украинского парка вагонов-зерновозов.

По оценке банка, в развитие железнодорожного сегмента украинской зерновой логистики также требуются объемные инвестиции - $640 млн. Напомним, совокупный объем капитальных инвестиций, фигурирующий в финансовом плане ПАО «Укрзализныця» на текущий год, составляет около $450 млн. В 2015 году перевозчику удалось вложить не более $180 млн.

Украина. США > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768964

Украина > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768957

Украина. Посев яровых зерновых и зернобобовых выполнен на 98%

Аграрии засеяли 98% прогнозируемых площадей яровыми зерновыми и зернобобовыми культурами (с кукурузой). Об этом УНН сообщили в пресс-службе Минагрополитики.

По данным Минагрополитики, по состоянию на 27 мая, аграрии засеяли яровыми зерновыми и зернобобовыми культурами 7,1 млн га земли или 98% к прогнозу.

В том числе, ранние яровые зерновые посеяны на площади 2,4 млн га или 101% (пшеницы - 166 тыс. га или 101%, ячменя - 1,8 млн га или 100%, овса - 213 тыс. га или 100% и гороха - 228 тыс. га или 103%), кукуруза на зерно посеяна на площади 4,4 млн га или 97% к прогнозу, гречка - на 127 тыс. га или 98%, просо - на 81 тыс. га или 67%, рис - на 11 тыс. га или 97%, сорго - на 58 тыс. га или 70%.

Сев сахарной свеклы проведен на площади 284 тыс. га - 101% к прогнозу, подсолнечник посеян на площади 5,2 млн га - 99% и соя - на площади 1,8 млн га или 88% к прогнозу.

Украина > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768957

Украина > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768956

Украина. Аграрии получили аграрные расписки на 120 млн долл

В сельскохозяйственном сезоне 2015-2016 годов агропроизводителям уже выдана 41 аграрная расписка на сумму около 120 млн. долл, из них финансовых расписок на сумму около 61 млн.грн., и товарные расписки на поставку 4 тыс тонн пшеницы и 9,8 тыс тонн кукурузы. При этом в сельскохозяйственном сезоне 2014-2015 годов аграрные расписки применялись только в рамках пилотного проекта в Полтавской области. Об этом пишет Українська аграрна конфедерація.

Было выдано 10 расписок на общую сумму около 3,5 млн. долл. Размер среднего обязательства по аграрной расписке был около 3 млн.грн. Все 10 добровольно выполнены должниками.

В сентябре 2015 использование аграрных расписок было распространено еще на три области, поэтому сейчас проект распространен уже на 4 области - Полтавскую, Харьковскую, Черкасскую и Винницкую.

Аграрные расписки служат для оформления долговых обязательств агропроизводителей и выдаются в обмен на получение от кредиторов средств, товаров или услуг (что произошло или ожидается в будущем), и используются как для прямого кредитования, так и для справедливого распределения рисков ценовых колебаний на продукцию, передаваемой с отсрочкой платежа или в товарный кредит.

Практическое использование аграрных расписок в Украине началось в 2014 году в пределах Полтавской области за совместным приказом Минагрополитики и Минюста "О введении пилотного проекта по отработке технологии ввода в обращение аграрных расписок".

Украина > Агропром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768956

Белоруссия. Украина > Химпром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768946

Белорусы удобряют украинских аграриев вместо Фирташа

Остановка предприятий, подконтрольных Дмитрию Фирташу на Востоке страны, а также проблемы с действующими азотными заводами, привели новых игроков на украинский рынок.

В I-квартале 2016 года импорт удобрений в Украину увеличился в 1,5 раза или на 55% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сообщает Государственная служба статистики. Так, за январь-март текущего года удобрений ввезли на $235 млн.

В 2015 году импорт удобрений в Украину увеличился на 19% – до $708 млн, по сравнению с годом ранее. Экспорт достиг отметки в $534 млн, что на 23% меньше показателя 2014 года.

Предыдущие два года из-за кризиса аграрии вносили меньше удобрений, чем нужно, объясняет генеральный директор Украинского клуба аграрного бизнеса Тарас Высоцкий. Теперь они пытаются это компенсировать. Таким образом, внутреннее потребление несколько увеличилось.

Кроме того, в конце прошлого года был принят законопроект №2558а, который либерализировал рынок минеральных удобрений и упростил процедуру доступа международным производителям, продолжает Высоцкий. Это стимулировало конкуренцию, так как раньше рынок был монополизирован и ограничен.

До либерализация практически монопольное положение на рынке занимала холдинговая компания Ostchem, подконтрольная Дмитрию Фирташу. Заводы холдинга работали очень нестабильно, говорит директор группы Агротрейд Николай Гринченко.

Ostchem – холдинговая компания, входящая в финансово-промышленную группу компаний Group DF Дмитрия Фирташа. В Украине Ostchem объединяет 4 завода химической промышленности: концерн Стирол, Северодонецкое объединение Азот, черкасский Азот и Ривнеазот. Дистрибуцию минеральных удобрений обеспечивает компания Украгро НПК, а транспортировку – порт Ника-Тера.

Заводы в Северодонецке и Горловке не работают и сейчас, а у Ривнеазота и Черкасского Азота проблемы с поставками газа и там проходят расследования, добавляет директор Укрпромвнешэкспертизы Владимир Власюк.

Очевидно, что у внутренних производителей проблемы и выпускать удобрения практически некому, говорит руководитель аналитического отдела ИК Concorde Capital Александр Паращий. Он объясняет, что оставшиеся предприятия – это Днепразот и Одесский припортовый завод. Но у первого небольшие мощности, а второй работает на экспортные поставки.

Таким образом, на украинский рынок начали выходить новые игроки, говорит Высоцкий. В этом году на рынке было много белорусских удобрений, добавляет Гринченко. Также появилась продукция из Средней Азии – Казахстана и Туркменистана.

Впрочем, такое положение мало влияет на аграрный сектор. По словам Гринченко, цены на удобрения остались на уровне прошлого года. Обычно, цены снижаются только с марта из-за окончания сезона, а в августе рост возобновляется. "Рыночные колебания цены сохранились, и удобрений было достаточно", – говорит он.

Высоцкий говорит, что сейчас уже основные удобрения внесены. Возможно незначительное увеличение в III-квартале под осеннюю посевную. Но в последующие годы, рост внутреннего потребления может дать толчок импорту и увеличить его на 10-15%.

Белоруссия. Украина > Химпром > zol.ru, 27 мая 2016 > № 1768946

Украина. Россия. ЮФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768805

Вопрос Крыма закрыт, прокомментировал российский президент Владимир Путин заявление украинского лидера Петра Порошенко о том, что вслед за Надеждой Савченко украинские власти вернут полуостров.

"Что касается Крыма, то вопрос, мы считаем, закрыт окончательно. Это историческое решение людей, проживающих в Крыму, и никаких обсуждений по этому поводу ни с кем Россия вести не будет", — сказал Путин.

Он добавил, что ему в голову приходит известная поговорка: "Дай Бог вашему теляти нашего волка съесть".

"Поэтому давайте лучше не будем к этому возвращаться", — заключил Путин.

Ранее президент Украины Петр Порошенко заявил, что намерен вернуть Донбасс и Крым так же, как и осужденную в России на 22 года по делу об убийстве журналистов ВГТРК украинку Надежду Савченко, которая затем была помилована российским президентом и доставлена родину.

По итогам референдума, прошедшего в марте 2014 года, Крым и Севастополь вошли в состав Российской Федерации. Воссоединение с Россией поддержали 96,77% крымчан и 95,6% жителей Севастополя. Украина по-прежнему считает, что Крым является частью ее территории. При этом МИД РФ неоднократно заявлял о том, что крымчане демократическим путем в полном соответствии с международным правом и Уставом ООН проголосовали за воссоединение с Россией, которая уважает и принимает этот выбор.

Украина. Россия. ЮФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768805

Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768803

Депутаты Кировоградского областного совета решили заключить с центральным правительством Украины соглашение, которое передаст им часть обязательств.

В конце августа 2015 года парламент Украины одобрил в первом чтении конституционные поправки о децентрализации, которые расширяют полномочия местных властей. Однако поправки до сих пор не приняты в целом, процесс затягивается из-за разногласий о статусе Донбасса. Больше полномочий ранее уже попросила Житомирская область в центре страны.

"На сессии Кировоградского облсовета депутаты приняли обращение в адрес президента Украины и премьер-министра с призывом поддержать заключение договоров о распределении полномочий между кабинетом министров Украины и областными органами власти", — говорится в сообщении на сайте Кировограда 0522.ua.

По мнению депутатов, такие договоры дадут возможность усилить финансовую обеспеченность региона, что "позволит отремонтировать дороги и наполнить социальные и экологические фонды".

"В связи с необходимостью развития нашего региона мы, депутаты Кировоградского областного совета, просим: рассмотреть вопрос перехода к договорным отношениям между кабинетом министров и местными органами власти, а также органами местного самоуправления в контексте необходимости распределения полномочий и реформирования местного самоуправления", — говорится в обращении.

По мнению депутатов, административно-территориальная реформа должна идти более активно и привести к реальному перераспределению полномочий между центром и регионами.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768803

Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768801

Украинская политическая партия "Оппозиционный блок" избрала двоих сопредседателей, ими стали глава фракции оппозиционеров в Верховной раде Юрий Бойко и экс-депутат Борис Колесников, соответствующее решение было принято на съезде партии в пятницу.

"Делегаты VII съезда Оппозиционного блока утвердили новую редакцию устава партии, избрали руководящие органы политсилы. Сопредседателями партии единогласно избраны Юрий Бойко и Борис Колесников", — говорится в сообщении пресс-службы "Оппозиционного блока".

В ходе съезда политисполкому партии было поручено в течении двух месяцев сформировать предложение по составу политсовета для объединения всех оппозиционных сил, политиков, лидеров общественного мнения и представителей местного самоуправления. Состав политсовета будет утвержден в сентябре текущего года.

"Оппозиционный блок открыт для всех, кто выступает против политики действующей власти: войны, тарифного и социального геноцида, провального непрофессионального управления страной, разрушения экономики, кто выступает за мир, справедливость и безопасность, за экономическое и социальное развитие Украины", — говорится в заявлении по итогам съезда партии.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768801

Украина. Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768800

Вице-президент Европейской федерации журналистов, секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина надеется, что международные профессиональные организации "скажут свое слово" по поводу санкций против руководителей российских СМИ, введенных украинскими властями, и ограничения будут в ближайшее время отменены.

Украинский президент Петр Порошенко ранее запретил въезд в страну ряду руководителей российских СМИ. Санкции, в частности, действуют в отношении главреда телеканала RT и международного информационного агентства "Россия сегодня" Маргариты Симоньян, гендиректора ВГТРК Олега Добродеева, гендиректора телекомпании "Первый канал" Константина Эрнста, бывшего главреда телеканала LifeNews и газеты "Известия" Александра Потапова, гендиректора информагентства ТАСС Сергея Михайлова.

"Санкции против руководителей российских СМИ — это вызов основным принципам международного сотрудничества в медийной сфере. Мы надеемся, это решение будет изменено в ближайшее время", — сказала Ажгихина РИА Новости в пятницу.

Она выразила уверенность, что "международные профессиональные организации, а также организации, защищающие свободу слова и свободу прессы, скажут свое слово по этому поводу".

"Журналисты и СМИ не должны быть заложниками политических споров. Свобода слова, за которую многие наши коллеги заплатили очень высокую цену, заслуживает уважения всех", — подчеркнула Ажгихина.

Украина. Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768800

Греция. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768799

Президент России Владимир Путин заявил на пресс-конференции в Греции, что помилование украинской военнослужащей Надежды Савченко, которая была осуждена по делу об убийстве российских журналистов в Донбассе, не имеет отношение к Минским соглашениям.

"Они, вдова и родная сестра (родственники российских журналистов), написали мне письма с просьбой о помиловании Савченко. Это было основное, это самое главное. Никакого отношения к Минским соглашениям это не имеет. Потому в Минских соглашениях речь идет об удерживаемых на Донбассе и на Украине, вывезенных с территории Донбасса", — сказал Путин.

Президент РФ Владимир Путин в среду подписал указ о помиловании приговоренной в России к 22 годам по делу об убийстве журналистов ВГТРК в Донбассе Надежды Савченко. С просьбой о ее помиловании к главе российского государства обратились родственники погибших россиян. Путин выразил надежду, что такие решения, продиктованные соображениями гуманизма, будут способствовать уменьшению противостояния на юго-востоке Украины.

После помилования Савченко была доставлена в Киев. В тот же день в Москву самолетом ГТК "Россия" прилетели осужденные ранее на Украине по обвинению в террористической деятельности граждане РФ Евгений Ерофеев и Александр Александров, которые были помилованы президентом Украины Петром Порошенко.

Греция. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768799

Сербия. Украина > СМИ, ИТ > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768798

Корреспондент сербского издания "Политика" Слободан Самарджия назвал справедливым решением отмену запрета на въезд на Украину и выразил надежду вновь поработать на Украине.

Президент Украины Порошенко своим указом в пятницу отменил запрет на въезд на Украину для 29 иностранных журналистов, в том числе корреспондента сербской "Политики".

"Поездка на выборы в Донецк в ноябре 2014 года была далеко не первым моим визитом в страну, до этого я всегда корректно общался с украинскими властями. О запрете на въезд мне потом сообщили представители посольства Украины в Белграде, и я подумал, что это из-за отсутствия отметки в паспорте о пересечении границы. Но когда мы туда ехали, все вокруг было разрушено войной — села, города. Конечно, никаких украинских пограничников там не было", — сказал Самарджия РИА Новости.

По его словам, он провел с коллегами несколько дней в ДНР, освещая выборы, и никто не называл их пребывание нелегальным и не предупреждал о возможных последствиях. Журналист считает "в некоторой степени объяснимым" запрет на въезд от украинских госорганов, а его отмену он назвал "справедливым". Самарджия отметил, что охотно воспользуется правом на въезд на Украину, "если представится такая возможность по работе".

Сербия. Украина > СМИ, ИТ > ria.ru, 27 мая 2016 > № 1768798

Украина. Евросоюз. Россия > Агропром > fsvps.ru, 26 мая 2016 > № 1957506

Об участии Россельхознадзора в 4-ом заседании постоянно действующей группы экспертов по АЧС для стран Восточной Европы и Балтии.

В рамках 84 Генеральной сессии делегатов МЭБ 24.05.2016 года было проведено 4-е заседание постоянно действующей группы экспертов по Африканской чуме свиней для стран Восточной Европы и Балтии.

В повестке дня значилось утверждение финального отчета и рекомендаций 3-го заседания группы, которое состоялось в марте этого года в Москве. В ходе встречи были сделаны краткие доклады о сложившейся на данный момент эпизоотической ситуации по африканской чуме свиней, изменении подходов в контроле заболевания, а также имплементации рекомендаций, утвержденных на предыдущих заседаниях, в отношении контроля распространения заболевания в популяциях домашних свиней и диких кабанов.

Особую озабоченность участников группы вызвало продолжающееся распространение заболевания на территории Украины, в частности увеличение количества очагов чумы среди домашних свиней в ранее благополучных регионах, расположенных в непосредственной близости от границы с Молдавией и Румынией. Такой рост числа очагов среди домашних свиней, по всей видимости, связан с недостаточностью надзора за дикими кабанами. Что многократно увеличивает риск дальнейшего распространения болезни в странах Восточной и Центральной Европы.

Учитывая высокий риск дальнейшего распространения заболевания было принято решение о необходимости привлечения в состав рабочей группы представителей стран Восточной Европы граничащих с Украиной, таких как Молдавия, Венгрия и Румыния, с возможным дальнейшим привлечением других соседствующих стран в том числе Словакии и Финляндии в качестве наблюдателей.

Также, учитывая тот факт, что большой процент поголовья свиней в Республике Молдова содержится в личных подворьях, а не на крупных предприятиях с достаточным уровнем биобезопасности, было решено предложить Молдавии принять группу независимых экспертов, в которую также входит профессор ФГБУ «ВНИИЗЖ» Константин Груздев.

Украина. Евросоюз. Россия > Агропром > fsvps.ru, 26 мая 2016 > № 1957506

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781005

Запад ищет "виноватых"

Дионис Каптарь, Константин Сивков

винтовка рождает экономику

Что первичнее — геополитика или экономика? На этот и многие другие насущные вопросы отвечает Константин Валентинович Сивков, российский военный и общественный деятель, аналитик, доктор военных наук.

Дионис КАПТАРЬ. Константин Валентинович, как военный специалист, что бы вы посоветовали нашему руководству для решения проблемы обеспечения обороноспособности нашей страны в условиях, когда у противника подавляющее преимущество практически во всех областях?

Константин СИВКОВ. Первым шагом должно быть создание системы гарантированного ответного возмездия. Когда имеется значительное количество ядерных боеголовок, порядка 1700 ядерных боеголовок, размещённых примерно на 700 межконтинентальных баллистических ракетах разного класса, всегда существует риск того, что эти ракеты могут быть выявлены, уничтожены превентивным ударом, а система управления — дезорганизована или также уничтожена. Чтобы это предупредить, должна быть система, которая привела бы к гарантированному уничтожению всех стран-членов блока НАТО. Оружие последнего рубежа может привести не только к уничтожению блока НАТО, но и в целом к тяжелейшим последствиям для планеты. Такое оружие может быть создано в России в относительно короткие сроки. Я говорю о создании термоядерных боеприпасов мультимегатонного класса сверхкрупного калибра. Подобных тем, что уже были испытаны в Советском Союзе 9 октября 1961 года. То была бомба эквивалентом 58 мегатонн, весила она около 30 тонн, сбрасывалась с самолёта Ту-95. Такого оружия в мире никто никогда не имел и не взрывал. Самый крупный калибр США был эквивалентом 30 мегатонн.

Дионис КАПТАРЬ. Почему мы отказались от продолжения той программы?

Константин СИВКОВ. Основная причина заключалась в том, что Советский Союз в то время был единым, мощным, монолитным государством, поэтому создавать оружие апокалипсиса не было смысла. Был смысл в создании традиционных ядерных припасов. Нового оружия достаточно иметь всего 1,5-2 десятка, вместо 1700. Их можно разместить поодиночно на разных носителях, обеспечить сопровождение надёжным личным составом и гарантированную боевую устойчивость. Тогда даже в случае социальных беспорядков и краха политической власти боевое оружие будет применено, что приведёт к уничтожению блока НАТО. Совершенно очевидно, что при наличии такого оружия враждебно настроенные страны будут дистанцироваться от поддержки деструктивных элементов, скорее даже будут стремиться к нейтрализации этой самой пятой колонны на территории России, дабы избежать таких чудовищных последствий.

Кроме этого, существует масса других видов вооружений, разрабатывая которые, мы можем решить эту задачу. Если говорить про ядерное вооружение, то в настоящее время система противоракетной обороны США нейтрализовать российский ядерный удар не может. Даже в случае, если от наших ядерных ракет останется где-то процентов десять. При десяти оставшихся процентах ядерного потенциала система противоракетной обороны США в нынешнем её состоянии сможет уничтожить не более 10-15 боеголовок. В перспективе (через 15 лет) она сможет уничтожить до 100 боеголовок. Но совершенно очевидно, что при создании новых систем ракет с маневрирующими боеголовками, гиперзвуковых боевых частей, которые могут быть установлены на головных частях в качестве ракет "Сармат", возможности системы противоракетной обороны США будут резко снижены.

Дионис КАПТАРЬ. Для чего же они её создают?

Константин СИВКОВ. Система противоракетной обороны США создаётся для того, чтобы нейтрализовать ядерные потенциалы других стран: Китая, который располагает на данный момент примерно 40 ракетами, но может достигнуть в ближайшее время 100-120; Северной Кореи, имеющей единичные заряды; Индии, у которой порядка 200 боеголовок; Пакистана — порядка 100 боеголовок. В отношении России система ПРО сработать полноценно не сможет. Но искус может появиться, и этим она опасна.

Появление противоракетной обороны, способной перемолоть наши ядерные боеголовки, будет сопровождаться созданием с нашей стороны более мощных боеголовок, более скоростных, маневрирующих, которые способны преодолевать эту противоракетную оборону. И я думаю, в этом плане задача будет решаться. Я полагаю, что в плане создания ядерных вооружений традиционных калибров основным направлением стоит избрать создание новых ракет тяжёлого класса, новых ракет лёгкого класса, манёвренных ракет среднего класса, боевых железнодорожных ракетных комплексов, которые сейчас создаются. А вот ракета "Булава" — не очень удачная, я бы так мягко сказал. Судя по тем данным, которые сейчас есть, эта ракета по забрасываемому весу не соответствует тем требованиям, которые предъявляются к подобным системам вооружения — всего 1160 кг, что очень мало. Я полагаю, что стоило бы сберечь оставшиеся три корпуса ракетных подводных лодок 941-го калибра проекта, известного под названием "Тайфун". И для них стоило бы создать тяжёлые ракеты морского базирования, которые могли бы нести увеличенный забрасываемый вес. Например, это могла быть моноблочная боевая часть того суперкалибра, о котором я говорил вначале. Чем была бы и обеспечена достаточно высокая боевая устойчивость этого класса оружия.

Если говорить о силах общего назначения, то здесь главным ограничивающим фактором является, конечно же, наш экономический потенциал. Сейчас конкурировать с Западом мы не можем. И шансов, что наш экономический потенциал хоть как-то приблизится к Западу, практически нет. Это возможно было бы при социализме, но никак не при капитализме. Единственным способом решения данной задачи в нынешней ситуации может быть создание систем оружия, которые позволяли бы ограниченному количеству личного состава при наименьшем количестве боевой техники противостоять противнику. Это должны быть машины, образцы оружия, которые по своим боевым возможностям и концепции превосходят иностранные образцы на поколение. Танк Т-14 — известная всем "Армата" — тому пример.

Однако хочу заметить, что при существующем отношении к образованию и науке обогнать потенциального противника на поколение практически невозможно. Поэтому пока единственной мерой в отношении сил общего назначения может быть увеличение их численности. Сегодня мы даже локальную войну парировать не можем.

В случае эскалации локальной войны в более крупную масштабную войну даже с обычным оружием мы должны чётко объявить, что будем применять тактическое ядерное оружие для предотвращения эскалации военного конфликта. В среднесрочной перспективе надо придать особое значение развитию тактического ядерного оружия. В первую очередь должна быть создана ядерная боеголовка для ракеты комплекса "Искандер". Также должны быть созданы или воссозданы, если они демонтированы, ядерные боеголовки для ракетного комплекса "Точка-У". Стоит подумать о том, чтобы восстановить потенциал ядерных снарядов для тяжёлой артиллерии, такой, как "Малка", 200-мм пушка, которая активно-реактивно стреляет снарядом, имеет дальность стрельбы порядка 50 км, а обычным снарядом — около 40 км.

Дионис КАПТАРЬ. Если сопоставить это оружие с другими, привычными нам вооружениями, какова его мощность? Что оно может уничтожить: город, деревню?

Константин СИВКОВ. По эквиваленту данный снаряд соответствует половине хиросимской бомбы.

Дионис КАПТАРЬ. Дорогое ли это оружие?

Константин СИВКОВ. Дело не в дороговизне. Конечно, если брать по критерию "эффективная стоимость", то атомный заряд намного эффективнее. Чтобы решить задачу, которую решает один ядерный снаряд, нужно выпустить несколько десятков тысяч обычных. Разработка таких снарядов будет вестись в среднесрочной перспективе — это 10-15 лет, хотя, конечно, некоторые образцы подобного вооружения могут создаваться уже сейчас.

Если же говорить о сегодняшней угрозе национальной безопасности, то надо сказать, что когда Россия стабильна, когда имеется надёжная власть и народ готов сражаться — Запад вторгаться к нам по классическому варианту не будет. Военное вторжение НАТО будет выглядеть несколько иначе. Смысл современной гибридной войны состоит не в том, чтобы сокрушить войска противника. Удар наносится по власти, демонтируется власть. И к власти приводятся марионетки, которые уничтожают вооружённые силы своими приказами. Падение Советского Союза — классический пример гибридной войны, которая не потребовала применения традиционных вооружённых сил, однако потери советских вооружённых сил намного превзошли потери от фашистского вторжения в 1941 году.

В гибридной войне на 90% успех определяется действиями правительства страны — жертвы агрессии. То есть всё необходимое для гибридной войны формирует действующая власть.

Недавно я беседовал с Таймуром Двидаром, это талантливый российский политолог египетского происхождения. Он высказал очень интересную для меня мысль: народу нужны четыре вещи — социальная справедливость, честь и достоинство гражданина, свобода и развитие страны. Если нет этих четырёх вещей, то власть в глазах народа становится враждебной ему. Как следствие, начинает копиться народный тротиловый заряд ненависти. Здесь внешние силы выступают лишь в роли детонатора, который этот тротиловый заряд взрывает. Так взорвался Египет, Сирия, Ливия, Тунис, Украина. Давайте посмотрим на современную Россию. У нас есть социальная справедливость? Вы улыбаетесь… У гражданина России есть честь?

Дионис КАПТАРЬ. Внутренняя честь должна быть, и она есть.

Константин СИВКОВ. Да, но всегда ли она подтверждается органами власти? Есть ли развитие у нашей страны?

Дионис КАПТАРЬ. Вопрос риторический.

Константин СИВКОВ. То же самое можно сказать и о свободе. Когда органы власти действуют не в интересах благополучия граждан, а в корпоративных интересах, то трудно ожидать, что эту власть народ будет поддерживать. Я твёрдо убеждён, что сегодня в России пятая колонна Запада действует безнаказанно и уверенно. Она готовит тот самый тротиловый заряд, который должен Россию взорвать.

Нелишним будет ещё раз напомнить урок истории. Императора Николая II свергали не большевики. Они к этому никакого отношения не имели. Николая II свергало его же окружение. Будем точны — пятая колонна Запада. В неё входили российский олигархат, буржуазия: родзянки, львовы, терёщенки; элитарные круги вооружённых сил; члены царской семьи, которые опрометчиво рассчитывали на престол. Большевики взяли власть в руки, когда её уже у Временного правительства не было. Это Временное правительство развалило Россию. Правительство олигархии, боярское правительство, говоря старым языком. Вспомним слова Ленина. Когда власть взяли большевики? Когда она валялась в грязи. Когда Керенский на учредительном собрании выступил и сказал: нет в России партии, которая взяла бы на себя ответственность за разваливающуюся страну. Именно тогда Ленин провозгласил, что есть такая партия! Большевики взяли на себя труд не по развалу страны, а по её собиранию и сохранению. Да, в начале пути было много крови, но опять же стоит помнить, что гражданскую войну развязала олигархия, а не большевики. Крестьяне начали жечь помещичьи усадьбы задолго до большевиков. К этому их подтолкнули действия власти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать это. По крайней мере, это мое мнение.

Собственно, я веду разговор к тому, что самым эффективным инструментом в нынешних условиях для предотвращения военной угрозы со стороны НАТО является — первое — запрет идеологии радикального либерализма во всех его проявлениях. Законодательный запрет. По целому ряду признаков идеология радикального либерализма подходит под понятие экстремистской идеологии. Более того — человеконенавистнической идеологии. Это легко доказать.

Второе, что нужно сделать, — искоренить представителей пятой колонны во власти России. Лишить их возможности влиять на экономику. Иными словами, надо применить инструмент люстрации. И я полагаю, что законодательное оформление люстрационного процесса было бы очень эффективным шагом. Федеральный закон о люстрации тех, кто причастен был к развалу Советского Союза, реформам 90-х, организации приватизации 90-х, расхищению и вывозу общенародного состояния за рубеж (этот перечень можно ещё продлить) — был бы воспринят народом на ура. И президент, который бы выдвинул такой закон, и Государственная дума, которая его приняла, и Совет Федерации, который его утвердил, стали бы в глазах народа героями. Я в этом не сомневаюсь. Это бы сильно способствовало укреплению российской власти… Но я сомневаюсь, что власть на это пойдёт.

Дионис КАПТАРЬ. Недавно некий британский генерал Ширеф, отставник, ранее занимавший крупный пост в НАТО, смоделировал возможность ядерной войны с Россией из-за якобы вторжения российских войск в страны Балтии. Понятно, что это глупость. Но как вы считаете, с чем связан этот информационный вброс?

Константин СИВКОВ. Дело в том, что западная цивилизация переживает глубочайший кризис. И речь идёт отнюдь не только о политических аспектах. В первую очередь кризис связан с энергетикой и экологией. По расчётам специалистов, для того, чтобы человек мог жить достойно, он должен получать 2 кВт электроэнергии. Таким образом, на 7 миллиардов человек нужно 14 тВт электроэнергии. В наличии только 2 тВт.

Дионис КАПТАРЬ. "Нужно" сократить население в 7 раз?

Константин СИВКОВ. Да, об этом и идёт речь. Но за счёт кого? Точно не за счёт себя. Это хорошо поняла западная элита ещё в конце 90-х. После провокации 2001 года они предприняли поход с целью взятия под контроль энергетики Ближнего и Среднего Востока. Но применение грубой силы провалилось, применение мягкой силы в виде арабской весны тоже провалилось — пришли "не те" силы. Индия, Китай сегодня спокойно поднимаются. Если бы им удалось взять под контроль эти ресурсы, Китай был бы удушен. Никакого бы китайского чуда не было.

Дионис КАПТАРЬ. Китай будут взрывать изнутри, судя по всему.

Константин СИВКОВ. До этого ещё далеко, а время их поджимает очень серьёзно. Сегодня Запад находится в ситуации, когда нужно, с одной стороны, затягивать пояса народу, с другой стороны — искать "виновных" в беде Запада. Сначала пытались найти этих виновных в лице мифического терроризма, потом вдруг выяснилось, что терроризм этот выращен самими же США и Западом. Теперь в качестве противника избрали Россию. Причина выбора ясна: Россия инициировала создание БРИКС, инициировала создание альтернативной финансовой системы, фактически поставила под угрозу существование экономического глобального долларового насоса, который качает сырьё и ресурсы из всех стран мира за счёт выпуска ничем не обеспеченных бумажек.

Дионис КАПТАРЬ. Но бумажки обеспечены авианосцами. Самое лучшее обеспечение!

Константин СИВКОВ. Да, это, кстати, ответ на вопрос, что первичнее — геополитика или экономика. Выясняется, что первичнее всё-таки геополитика и авианосцы. Что все эти "фантики" стоят чего-то, если есть авианосцы. Были у нас авианосцы, крейсера, линкоры, танки, самолёты, большое количество пехотных дивизий — стоял наш рубль крепко! Не стало всего этого, и рубль упал…

Так что же происходит сейчас? Россия практически полностью лишила западную цивилизацию шансов установить глобальный монополярный или мондиальный мир. Дополнением тому стала утрата возможности взять под контроль ресурсы Ближнего Востока, удушить Китай, Индию, другие развивающиеся страны. Сегодня западные элиты начинают осознавать простую вещь, что при сохранении существующего положения дел социальный взрыв с крушением всех этих элит, изменением социального порядка в тех же странах Европы и США, — это вопрос времени, причём относительно короткого. И при этом все страны Европы имеют внешний долг, превосходящий или приближающийся к их ВВП. Народы Запада не готовы воевать. Американцы проиграли войну в Ираке и в Афганистане именно потому, что не готовы были умирать. А их противники были готовы… Сегодня из России лихорадочно лепят образ врага путём цитирования в том числе сумасшедших отставных натовцев, чтобы канализировать гнев западного люда не на собственные элиты, а на внешнюю силу, конкретно — на Россию.

Дионис КАПТАРЬ. Константин Валентинович, известно, что западный мир в долгах как в шелках. США должны, Европа должна, японцы должны… А кому они должны?

Константин СИВКОВ. У них огромные долги перед нефтедобывающими странами, перед той же Саудовской Аравией, перед Катаром, перед Бахрейном. Плюс, к тому же, там имеется большое количество внутренних перекрёстных долгов перед банками… В-третьих, огромные долги перед транснациональными корпорациями Китая, Индии, Бразилии.

Дионис КАПТАРЬ. Частный долг перетекает в государственный. Это сложная система.

Константин СИВКОВ. Выплатить эти долги уже невозможно. Долг США значительно превысил ВВП США. При 17 триллионах долг составляет 18 с чем-то триллионов. И он продолжает расти. И это всего лишь госдолг! А если брать долги всех корпораций, то они превышают 50 триллионов долларов.

Дионис КАПТАРЬ. Взыскать эти долги не удастся, тем более что Америка может в любой момент объявить обмен доллара на другой, новый доллар по курсу 1:1000 000, и обменять его только своим.

Константин СИВКОВ. Да, но если это происходит, то лопается бюджет Китая… И в этом случае Китай и другие страны перестают платить и давать сырьё Америке.

Дионис КАПТАРЬ. Вполне возможно эту пирамиду запустить ещё раз.

Константин СИВКОВ. Как будет дальше — сказать сложно. Во всяком случае, это будет означать крушение долларовой системы. А крушение долларовой системы будет означать крах западных элит, это тоже однозначно. Крушение доллара повлечёт за собой слом долларового насоса, сырьё поступать перестанет. Тогда начнут создаваться региональные валютные союзы, как у нас на базе рубля, как в Китае на базе юаня. Юань может стать главной мировой валютой вместо доллара и евро, и тогда вместо долларового насоса начнёт работать юаневый насос. Штатам это категорически нельзя допустить, поэтому они сейчас и борются за доллар.

Дионис КАПТАРЬ. В этом случае американцы будут стараться силой заставить людей снова играть в их пирамиду. Они попросту вернутся к классическим неприкрытым методам XVIII-XIX вв., когда винтовка рождала экономику.

Константин СИВКОВ. Я с вами абсолютно согласен, но есть нюанс. Если Россия, Китай, Индия выступят единым фронтом, то США и НАТО ничего сделать не смогут. Эти страны могут объединиться, если из-за американцев одновременно лишатся своего золотовалютного резерва… И вы верно заметили: винтовка порождает экономику, но на каждую винтовку есть другая винтовка. Для её создания нам нужны предприятия, наука, ядерный потенциал и люди, которые смогли бы всё это держать в своих руках.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781005

Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781004 Геннадий Зюганов

К гражданам России!

Геннадий Зюганов

об угрозе антисоветизма

Публикуя поступившую в редакцию статью председателя ЦК КПРФ, выражаем надежду, что и другие политические лидеры Российской Федерации дадут оценку текущей ситуации в нашей стране, а также перспективам её развития.

Уважаемые соотечественники!

Для всех нас наступает время особого выбора. Речь идёт о выборе пути возрождения России.

Новые вызовы

Системный кризис продолжает испытывать на прочность наш нестабильный мир. Напомню: два предыдущих подобных кризиса закончились мировыми войнами. Внешние угрозы для России приобрели новое качество. Санкции и цены на сырьё ослабляют экономику. Западные партнёры беспощадно травят "русского медведя", загоняя его вглубь холодного материка. Натовские "псы-рыцари" бряцают оружием у самых границ России, публично обсуждают перспективы нового "дранг нах остен". Так реализуется глобальная стратегия США и их подельников.

Россию всё плотнее окружает кольцо фронтов. Заокеанские поджигатели войны продолжают хозяйничать на Украине. Их бандеровская обслуга регулярно пытается обострять ситуацию на границе с Крымом и в Донбассе. Русофобские режимы в Прибалтике и Восточной Европе не прекращают гнусный шабаш на могилах советских воинов. В сложной ситуации оказались Молдавия и Приднестровье. Тревожно на Кавказе и в Средней Азии. Российской Федерации пришлось вступить в борьбу против международного терроризма на Ближнем Востоке. Серьёзно ухудшились наши отношения с Турцией. Новое торгово-экономическое партнёрство США со странами Европы и Азии — это "клещи", которыми будут душить нас в ближайшие годы.

Развитие ситуации доказывает: неолиберальная политика правительства полностью исчерпала себя и близка к краху. Рубеж двух веков отмечен бесконечными уступками Западу. Нашу страну вынудили считаться с давлением НАТО, "брать под козырёк" перед ВТО, соглашаться с господством доллара, подчиняться диктату Федеральной резервной системы США, проводить безудержную приватизацию, по сути отказаться от государственного регулирования в экономике и социальной сфере. Но всё это так и не привело к интеграции России в "золотой миллиард". В "клуб избранных" не впустили даже олигархическую верхушку.

Дальнейшие попытки втиснуть Россию в структуры американизированного капитализма не только лишены всякого смысла — они крайне опасны. Достойного места для нашей страны глобалистами не уготовано. Именно они развязали против России экономическую и информационную войну. Именно они создают для нас один очаг напряжённости за другим.

Порочность рыночного фундаментализма налицо. Однако его российские адепты действуют по правилу: чем сильнее расходится реальность со здравым смыслом, тем хуже для здравого смысла. У правительства Медведева не иссякает реформаторский зуд. Академию наук загнали под контроль совершенно некомпетентных "менеджеров". Завершается демонтаж лучшей в мире советской системы образования. Вузы, школы и детские сады подвергаются "слияниям и поглощениям". Всё большее число педагогов выставляют на улицу. Закрывают поликлиники, больницы и ещё сохранившиеся ФАПы. Увольняют врачей-специалистов, нехватку которых признаёт даже официальная статистика. Продолжают сокращать средний и младший медицинский персонал.

Вопреки пропагандистской кампании, процесс импортозамещения не стал реальностью. Должную поддержку государства не получили ни промышленность, ни сельское хозяйство, ни строительство, ни малый и средний бизнес. Эти сферы экономики так и не оправились от решений Центробанка, задравшего учётную ставку и отправившего рубль в "свободное плавание". Заводы и сельхозпредприятия закрываются сегодня так же, как и в "лихие 90-е". С трудом выживая на протяжении четверти века, они не смогли провести обновление основных фондов, не сумели найти стабильные рынки сбыта, не выдержали конкуренции с западными транснациональными корпорациями.

Свёртывание производства сопровождается снижением доходов трудящихся, ростом числа безработных и обнищанием населения. Как следствие, на глазах зреет социальное напряжение и массовое недовольство. Казалось бы, в такой обстановке некоторым министрам стоило бы сдерживать свои либеральные "новации". Вместо этого они готовы "тушить пожар керосином". Экономический блок правительства всё активнее ратует за "структурные реформы": приватизацию, повышение пенсионного возраста, "развитие долгового рынка", отказ регулировать цены на лекарства и прочие ультра-рыночные прелести.

Судьбоносная задача

Происходящее приобретает крайне нетерпимый характер. Тревожная ситуация требует единства действий, мобилизации всех внутренних ресурсов. Для этого необходима качественно иная социально-экономическая и информационная политика, отвечающая интересам народных масс, интересам государственной безопасности. Стране нужна перспективная, точно выверенная программа развития. Только её воплощение в жизнь позволит консолидировать патриотические силы вокруг задач возрождения Родины.

Возрождение России — судьбоносная задача текущего момента. Осознать это призван каждый из нас. Для движения вперёд нужна твёрдая почва под ногами. Если её нет, велика опасность попасть в одну из многочисленных ловушек, расставляемых конкурентами и откровенными противниками нашей страны. Когда цели размыты или ложны, легко стать жертвами провокаторов, погрязнуть в топкой трясине самобичевания и ненависти к собственной истории. Такие явления сковывают творческие силы народа, мешают давать ответы на глобальные вызовы и, в конечном итоге, становятся смертельной угрозой для страны.

Возвращение Крыма и Севастополя на Родину сформировало прочную основу для глубокого общенационального диалога. Поддержка героической борьбы народных республик Донбасса показала, насколько велик патриотический запрос в российском обществе. Шествие "Бессмертного полка" в день Великой Победы стало убедительным призывом к торжеству истинных ценностей. Но и после всех этих событий власть не поспешила развернуться к сотрудничеству с политическими оппонентами, искренне радеющими о судьбах Отечества. Более того, шагов навстречу правящие круги не делают даже собственному народу, его проблемам и чаяниям. В результате обстановка в стране продолжает осложняться.

Многочисленные факты прямо указывают: либеральный лагерь развернул внутренний фронт против России. Взрывоопасный характер ситуации не исчерпывается проблемами в экономике. Острая борьба идёт и на поле идей. Пространство ценностей и идеалов — это та духовная атмосфера, в которой мы живём. Это тот нравственный воздух, которым мы дышим. И от того, какие идеи руководят нами, во многом зависят наши поступки. Идеи способны помогать созиданию или порождать разрушение. Именно разрушение несут те, кто пытается извратить историю и вынудить человека стыдиться прошлого собственной страны.

Наши граждане мечтают о достойном месте своей Родины в мире и готовы вносить в достижение этой цели свой личный вклад. Они жаждут гордиться своей страной и понимают: дорога в завтрашний день прокладывается из вчерашнего. Они живут теми же мыслями, что и русский историк Михаил Погодин, однажды сказавший: "Время настоящее есть плод прошедшего и семя будущего".

Люди устали от бесконечных нападок на историю Отечества. Мутные потоки грязи извергаются на неё со времён горбачёвской "перестройки". Именно тогда под давлением Яковлева "белые пятна прошлого" стали активно замазывать чёрной краской. Но краска эта к советскому наследию так и не пристала. Она быстро скукожилась и осыпалась, открывая перед удивлёнными взглядами новых поколений величие свершений Страны Советов.

Вот почему советские символы сегодня так популярны, а Ленин и Сталин предстают в сознании народа как самые авторитетные политические деятели. Этого невозможно не признать. А признав, следует усвоить конкретные уроки истории. Только так мы избавимся от русофобии и антисоветизма, мешающего стране жить и идти вперёд. Некоторые из тех выдающихся уроков стоит напомнить.

Уроки истории

Как известно, Октябрьская революция произошла в стране, решительно расколотой по социально-классовому признаку. К концу XIX века здание Российской империи сильно перекосилось. В феврале 1917 года ветхая конструкция не выдержала и оказалась разрушена. И дело тут не в "зловредной деятельности" Ленина с его соратниками. Дело в том, что, цепляясь за власть, романовская монархия завела страну в тупик. Сменившее её буржуазное временное правительство не смогло вывести Россию из кризиса. Более того, оно беспомощно взирало на начавшийся процесс её распада. Только партия Ленина смогла сделать так, чтобы обломки разорванной в клочья монархии не похоронили под собой и саму страну.

Первая четверть ХХ века для России — время бурных событий. На крутых поворотах истории социальные расколы неизбежно углубляются. Старые раны кровоточат, и боль становится невыносимой. Наступает расплата за прежние ошибки и перекосы. Но нужно знать и говорить правду: Советская власть добилась того, чтобы жестокие раны не стали для России смертельными. Молодая республика смогла их излечить. Прежде всего, это было достигнуто через создание общества без антагонистических классов. Но не только.

Для преодоления прошлых расколов были целенаправленно предприняты важные шаги. С начала 1930-х годов в СССР не приветствовались попытки изображать досоветскую историю России лишь как смесь отсталости, угнетения и агрессивных феодальных войн. Правители страны, её полководцы и дипломаты представали со страниц школьных учебников и литературных произведений яркими, живыми и многомерными личностями. Подчёркивался факт непрерывного исторического развития Киевской и Московской Руси, петровской России и Советской страны.

Да, в нашем прошлом, как и у всех иных народов, было место и угнетению, жестокости и деспотизму. Это очевидно. Но недопустимо освещать явления былых времён с позиций дня сегодняшнего. Их нужно рассматривать "с точки зрения тех условий, в обстановке которых протекали исторические события". К этому зовёт нас и элементарная честность, и соблюдение принципа историзма. Позор угнетения в нашей истории всегда соседствовал с беззаветным порывом народа к свободе, с его стремлением к справедливости. И условия для победы Великой Октябрьской социалистической революции не были занесены к нам с других планет. Они вызрели в нашем прошлом. Именно такие подходы чётко зафиксировало Постановление ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1928 года "О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском "Краткого курса истории ВКП(б)".

Большевики отвергли идею о вечной и безусловной отсталости России от Запада. Советским гражданам объясняли: в истории страны есть множество страниц, которыми должно гордиться. В 1936 году И.В.Сталин напоминал: "Русский народ создал таких гигантов художественного творчества и научной мысли, как Пушкин и Лермонтов, Ломоносов и Менделеев, Белинский и Чернышевский, Герцен и Добролюбов, Толстой и Горький, Сеченов и Павлов".

Многие произведения искусства предвоенных лет были посвящены героике прошлого и выдающимся личностям минувших веков. Огромную роль в патриотическом воспитании населения сыграли знаменитый фильм "Александр Невский" Сергея Эйзенштейна, роман "Пётр I" Алексея Толстого, масштабные мероприятия, приуроченные к столетию гибели А.С.Пушкина, и ещё очень многие события культурной жизни.

Предпринимался и целый комплекс других мер. В 1934-1935 годах в СССР проведена широкая амнистия по отношению к бывшим кулакам. Им возвращены социальные права. В 1936 году полностью реабилитировано казачество. С него сняли ограничения на службе в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Более того, был даже издан приказ наркома обороны К.Е.Ворошилова о комплектовании кадровых казачьих частей. В предвоенные годы представителям бывших эксплуататорских классов были возвращены избирательные права.

Победа — в единстве

В Великую Отечественную войну советский народ вступил по-настоящему единым. Его сплочённость стала главным залогом Победы в мае 1945 года. Эта сплочённость проявлялась решительно во всём. Руководство Советской страны полностью разделило судьбу сражающегося народа. Все взрослые сыновья членов Политбюро ЦК ВКП(б) прошли через фронтовую мясорубку, многие из них героически погибли. Единство власти и общества верно служило делу нашей победы над фашизмом.

1941 и 1942 годы оказались для СССР самыми тяжёлыми в ходе Великой Отечественной войны. Немецко-фашистские полчища стояли у стен Москвы, окружили Ленинград, рвались к Волге. Судьба страны буквально висела на волоске. В этих чрезвычайных условиях советское правительство и партия коммунистов уделяли первостепенное внимание не только нуждам армии и военной промышленности. Они всемерно крепили убеждённость народа в неизбежной победе над гитлеровскими захватчиками. В решение этой задачи были включены лучшие силы советской культуры — писатели и поэты, актёры и режиссёры, художники и композиторы, певцы и музыканты. Они создавали великие патриотические произведения, выступали перед бойцами на линии фронта. В самую лихую годину их творчество поддерживало незыблемую веру: враг будет разбит, победа будет за нами.

Советское государство использовало все возможности, чтобы напомнить о героических страницах тысячелетней российской истории. В 1941 году художники Кукрыниксы и поэт С.Я.Маршак создают плакатный образ: на первом плане — солдаты и танки Красной Армии, железной стеной преградившие путь фашистам. Над ними, тоже лицом к врагу, фигуры Александра Невского, Александра Суворова и Василия Чапаева. Они словно в едином боевом строю с красноармейцами, защищающими Родину. А внизу плаката стихи:

Бьёмся мы здорово,

Колем отчаянно —

Внуки Суворова,

Дети Чапаева.

"Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова", — произнёс 7 ноября 1941 года И.В.Сталин. Эти слова были сказаны с трибуны Ленинского Мавзолея на военном параде в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистический революции.

Народная сплочённость в СССР не была каким-то странным или случайным явлением. Она прочно основывалась на фундаментальных ценностях. Советский Союз не раздирали социальные и культурные противоречия, свойственные буржуазному обществу. Здесь был ликвидирован раскол на эксплуататоров и угнетаемых. И это очень помогало вдумчиво и объективно взглянуть на схватки недавней Гражданской войны. Так появились в советской литературе "Тихий Дон" Михаила Шолохова, "Белая гвардия" Михаила Булгакова и другие произведения.

В годы Второй мировой принципиальный идейный раскол предстояло пережить уже представителям белой эмиграции. Отношение к борьбе советского народа с фашизмом стало для неё решающей проверкой на патриотизм. Иван Бунин, как и многие другие, искренне желал победы Советского Союза, а генералы Краснов и Шкуро вступили в войну на стороне фашистской Германии. Тем самым изменники Родины подтвердили: их опора на штыки иностранных интервентов в годы Гражданской войны не была случайностью. Путь национального предательства они прошли до конца. Покрыв несмываемым позором свои имена, они понесли, в конце концов, заслуженное наказание.

После победы над фашизмом сталинское руководство предприняло новые шаги к укреплению народного единства. В 1946 году были приняты законодательные акты о восстановлении в гражданстве СССР бывших подданных Российской империи. У представителей белой эмиграции появились новые возможности вернуться на Родину.

Так было. Ярок и убедителен пример Советского Союза в деле единения народа. Можем ли мы предавать его забвению? Безусловно, нет. Вправе ли мы взять его с собой в будущее? Безусловно, вправе.

Мировой опыт

Есть в мире и другие показательные примеры. Уважение к своей истории помогает уверенно идти вперёд Китайской Народной Республике. Несмотря на драматические страницы прошлого, здесь сохраняют уважение к Мао Цзедуну. Его огромный портрет продолжает висеть на площади Тяньанмэнь, и никто не смеет посягать на его Мавзолей. Мудрость и государственная ответственность возобладали над соблазном сводить личные счёты. Концепция китайских реформ определила — идти вперёд, используя положительный опыт Мао Цзедуна и Дэн Сяопина. Результаты воплощения этого подхода в жизнь восхищают ныне весь мир.

Бережное отношение к истории — важное условие развития страны. Как не вспомнить здесь пример Франции. Её Великая революция стоила жизни каждому шестому французу. Но в стране это событие продолжают чтить. И это понятно: ведь именно те грандиозные потрясения вывели Францию на передовые рубежи общественного прогресса.

Опора на родную историю исключительно важна в периоды испытаний. На излёте Советского Союза не все это поняли. Противники нашей страны раскачивали СССР по всем направлениям. И они смогли взорвать наше Отечество. Почему это стало возможным? Для подрыва фундамента активно использовались антисоветизм, русофобия и национализм. Как показала практика, они могут сработать даже в обществе, не знающем острого социального раскола.

Искажение картины прошлого больно бьёт по настоящему и будущему. Это уже не нужно доказывать. Это свершившийся факт. Мы ведь сами проходили через такое совсем недавно. Мы своими глазами видели, как унижение героев и уничижение их подвигов может сыграть роковую роль в судьбе народа.

Да, мы не вправе забывать, как в пресловутую "перестройку" над нашей страной повис густой туман лжи. В последние годы наблюдается постепенное избавление от этого морока. На первый взгляд, отрезвление затрагивает и представителей власти. Выступая перед молодыми историками в ноябре 2014 года, В.В.Путин напомнил о столетии Великой Октябрьской социалистической революции. И подчеркнул, что это событие требует глубокой объективной профессиональной оценки. Конечно, под "объективную оценку" можно подвести всё, что угодно. Однако прозвучавший призыв — хорошая альтернатива как очернительству, так и замалчиванию одного из величайший событий мировой истории.

Спустя месяц президент выступал на совместном заседании Госсовета и совета по культуре и искусству. Он осудил попытки навязывать везде в мире систему ценностей и образ жизни Запада как единственно правильные. Было подчёркнуто право каждого народа сохранять самобытность, развиваться на принципах исторической преемственности.

Молох антисоветизма и русофобии

Казалось бы, в среде высшей власти наступило прозрение. Однако правильные слова и авторитетные оценки не приняли форму реальных дел. Прозападный лагерь не теряет надежды раскрутить маховик антисоветизма в России с новой силой. Имея ничтожно малую долю поддержки среди населения страны, он обладает колоссальным влиянием на идеологию, на госуправление, на процесс принятия решений. Антисоветские поделки изо дня в день крутятся в ведущих российских СМИ. Псевдодокументальные фильмы, отдельные телепередачи и целые сериалы искажают картину советского прошлого. Ещё в 2014 году началась подготовка к юбилею человека, помогавшего мостить дорогу к разрушению СССР. Его фамилия — Солженицын. Его юбилей только в 2018 году. За это время Россия могла бы широко отметить десятки юбилеев блистательных имён нашей культуры. Имён, гордиться которыми можно и должно без оговорок. Но выделено почему-то имя исключительно спорное.

Переписывая историю, либеральный лагерь идёт против мнения подавляющего большинства граждан. Даже опросы официозных социологических служб признают: россияне сохраняют уважительное отношение к советскому прошлому. Сильнее всех атак на него оказались людская память, порядочность и здравый смысл.

В ответ на это за прошлый год с разных этажей власти в общество вновь сброшен целый ворох антисоветских инициатив. Правительством утверждена концепция по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, а "единороссовское" большинство Мосгордумы поддержало установку памятника на эту тему в Москве. Между тем, объективные исследования давно доказали, что суровость политики 1930-х-1940-х годов была продиктована необходимостью укрепить мощь страны и повысить её обороноспособность. Большинство так называемых жертв репрессий были не мнимыми, а самыми настоящими врагами советской власти: власовцами, бандеровцами, диверсантами, вредителями.

Нужно говорить прямо: истерия вокруг репрессий раздувается не по воле случая. "Десталинизаторам" не нужна историческая правда. Им нужно разжигание страстей с целью противодействовать возрождению истинного и глубокого патриотизма. Их цель — перечеркнуть героизм и самоотверженность эпохи социалистического строительства, подменить объективную картину её великих достижений колоритным, но лживым лубком.

Один из членов Совета Федерации предложил принять закон, который должен карать за одно только признание сталинских заслуг. Он что, собирается посадить за решётку полстраны? И его что, не смущает смычка с украинскими политиканами, запрещающими советскую символику и русскую речь?

Самым злобным антисоветским выпадом и плевком в лицо нашему народу стало открытие Ельцин-центра в Екатеринбурге. Миллионы долларов потрачены на строительство роскошного здания. Правящие круги почему-то решили подчеркнуть свою преемственность с ельцинским режимом. А ведь наследие 90-х — это разрушение промышленности и сельского хозяйства, разгул криминала и коррупции, внешнеполитические провалы и потеря союзников, деградация культуры и нищета населения.

Ельцин-центр не заслуживает быть ничем иным, кроме как памятником национальному предательству, символом антисоветизма и русофобии. Между тем он становится центром самых разрушительных сил. Екатеринбург превращается в особую зону для тех, кто не прочь сделать нашу страну протекторатом Запада и готов содействовать её расчленению. И происходит это не где-то в глухой провинции, а на уральской земле, на стыке европейской и азиатской частей России.

И вновь полем битвы идей становится отношение к прошлому. Для создателей, покровителей и представителей Ельцин-центра вся история нашей страны — путь варваров. И только ельцинское правление для них — светлое время надежд. Им совсем не претит воспевать период нашего унижения и редкостного позора. Более того, для них это единственно–возможный шанс — оболгать всю историю страны, дабы обелить преступления ельцинщины. Так прямо на наших глазах создан и разрастается ещё один русофобский рассадник, сеющий ненависть к нашему прошлому.

Конечно же, исторические раны существуют. Но одни хотели бы их залечить, а другие готовы ковыряться в них грязными пальцами. Эти "ковыряльщики" безумно счастливы унижать нашу страну и оскорблять наш народ. Алгоритм их действий задан заранее. И тогда взывать к совести бесполезно. Как бесполезно обращение к совести власовых, горбачёвых и ельциных.

Две тенденции

В нашем обществе нарастает противостояние между двумя силами, двумя тенденциями, двумя направлениями дальнейшего движения страны. Распадом и уходом в небытие грозит России антинациональная политика, стремление втиснуть наше общество в ложе либеральных концепций. Сохранить же Россию, вернуть её в авангард исторического процесса способен истинный, созидательный патриотизм, соединённый с социалистическим выбором.

Да, возвращение Крыма в Россию вызвало особый патриотический подъём. Да, его подхватило 70-летие Победы над фашизмом. Да, год спустя стало ясно: шествие "Бессмертного полка" стало глубоко народной идеей. Всё это — особые явления в нашей новейшей истории. Они создают условия для того, чтобы растопить последствия антисоветского "ледникового периода" 1990-х. Но либеральным кругам это не по нутру. Им нужно ввергнуть общество в состояние "вечной мерзлоты", парализовать его силы и добиться своих преступных целей. Когда ельцинская камарилья возвела антисоветизм в ранг официальной идеологии, он стал ломом всех самых разрушительных процессов в нашем Отечестве.

Перед Россией сегодня — полоса суровых испытаний. Ситуация не допускает вялости мыслей и наивного благодушия. Как и восемь десятилетий назад, над нами сгущаются грозовые тучи. Нашей стране не могут простить даже робких попыток проведения самостоятельной политики. Мировая капиталистическая элита обложила Российскую Федерацию военными базами и экономическими санкциями. По периметру наших границ создаются враждебные режимы, разрастаются военные блоки, поджигаются кровавые конфликты. На Украине и в Прибалтике пестуются самые агрессивные силы, исповедующие пещерный антикоммунизм и русофобию.

По воле крупного капитала планета переживает возрождение "старых" и появление "новых" реакционных движений. Их адепты выступают против лучших достижений цивилизации и ценностей прогресса. Они готовы ввергнуть мир в состояние хаоса и средневекового варварства. Из бутылки выпущен джинн религиозного экстремизма. Его фанатики пытаются перепахать весь Ближний Восток, но останавливаться на этом не собираются. И Россия — одна из главных их целей.

В этих тревожных условиях "идея-фикс" российских либералов — сведение счетов с советской историей — имеет особый привкус. Разрушительные начинания щедро мостят дорогу к острейшему внутриполитическому кризису. А если внешние силы им воспользуются, искать более правых и более виноватых будет уже поздно. Тогда одинаково непоздоровится как тем, кого настигнет натовская бомба или рука террориста, так и тем, кто разделит судьбу Милошевича или Каддафи.

Увы, такая перспектива — не сценарий фантастического фильма и не досужие выдумки конспирологов. Это тот завтрашний день, который наступит, если не принять срочных и решительных мер. И доказательства тому хранятся не в глубинах прошлых эпох. За последние годы в мире произошло слишком много печальных и поучительных событий. Последнее из них — импичмент президента Бразилии.

Главные опасности

Для отражения растущих внешних угроз России крайне важна консолидация общества. Но нынешний либерально-пораженческий курс убивает возможность единения. Социально-экономическая политика правительства вкупе с антисоветизмом и русофобией рушат любую перспективу национального сплочения. Эта ситуация создаёт целый ряд главных опасностей.

Во-первых, углубление социального раскола всё больше противопоставляет друг другу разные части российской нации. Опасный сам по себе, этот раскол способствует также росту региональных, межэтнических, религиозных и иных противоречий. Он делает реальной перспективу превращения России в "лоскутное одеяло", лишённое внутреннего единства.

Во-вторых, дальнейший подрыв экономического потенциала страны усиливает её зависимость от Запада. Даже известный либерал Герман Греф уже признал, что Россия попала в технологическую колониальную зависимость. А такое положение дел лишь расширяет возможности "пятой колонны".

В-третьих, проповедь антисоветизма усложняет поиск обществом путей выхода из тупика. Отрицание самой эффективной в истории страны ленинско-сталинской модернизации, нежелание изучать её опыт заведомо сужают арсенал используемых на практике антикризисных мер.

В-четвертых, поток идеологических диверсий против советского прошлого отравляет сознание народа лживыми мифами. Атака на патриотические смыслы поощряет формирование в среде молодёжи нигилистического, а то и просто враждебного отношения к своей Родине.

Каждый из нас не вправе уклоняться от сложных вопросов. А они звучат всё острее. Готов ли будет встать на защиту Отчизны тот, кто забыл чувство гордости за деяния предков? Будет ли сопереживать Родине тот, чьи святыни осмеяны, а память о Великой Победе над фашизмом подвергнута поруганию? И разве способна стать национальной идеей защита счетов, яхт и дворцов олигархов?

Антисоветизм и антикоммунизм подталкивают Россию к краху, вплоть до распада. Эту истину надо зазубрить, как таблицу умножения! Трагедия многострадальной Украины тоже начиналась с "крестового похода" против "проклятого прошлого", уничтожения памятников В.И.Ленину и переименования улиц. А закончилось всё политическими убийствами, военными столкновениями и прямым внешним управлением.

Курс на развитие

У нас осталось очень мало времени на то, чтобы кардинально сменить либеральный курс. У нас критически мало времени, чтобы вступить на путь ускоренного развития в интересах народа. Но другого выхода попросту нет. Чтобы уверенно идти вперёд, Россия должна в полной мере ощутить себя наследницей Горького и Шолохова, Жукова и Рокоссовского, Симонова и Исаковского, Гагарина и Королёва, Макаренко и Сухомлинского, Мухиной и Вучетича, Прокофьева и Свиридова. Страна должна не стыдиться, а гордиться тем фактом, что эта плеяда блестящих имён была рождена Советской страной, социалистической отчизной, родиной Ленина и Сталина. Либо так будет, либо участь России может оказаться трагической.

О том, чтобы не случилось худшего, обязаны побеспокоиться мы с вами — представители ныне живущих поколений. Других нет. Либо мы докажем, что достойны великих предшественников, либо наши имена будут покрыты позором. Навсегда. Если только судьба Отчизны растворится в глубинах прошлого, время сразу же заметёт и наши следы.

Так что защита прошлого от лживых нападок — не только дань исторической справедливости. Объективная картина минувших эпох необходима, чтобы обеспечить незримую связь нынешних поколений со своими предками. Только так мы спасём нашу страну в настоящем и гарантируем России строительство лучшего будущего.

Размышляя о перспективах Отечества, нельзя смиряться с социальным расколом, с эксплуатацией трудящихся масс, с тем, как капитал калечит и выбрасывает из жизни миллионы людей. Мы не согласимся с разрушением производственного потенциала страны, с деквалификацией учёных и специалистов, с системой воспроизводства обездоленных детей и стариков. Мы никогда не станем торговаться о том, какой процент населения порабощать можно, а какой — недопустимо. У нас есть свой проект будущего России. Этот проект — обновлённый СОЦИАЛИЗМ. И в нём нет места угнетению человека человеком.

Мы, коммунисты, убеждены в том, что выражаем интересы большинства и верим в его поддержку. Вот почему мы, может быть, как ни одна другая политическая сила страны, заинтересованы в создании подлинно демократической политической системы. Мы полностью готовы к широкой и честной дискуссии о путях развития своего Отечества. Суть нашей антикризисной программы изложена в десяти пунктах Орловского экономического форума. Наши предложения поддержаны Всероссийским советом трудовых коллективов.

Содержательную дискуссию в обществе мы считаем крайне необходимой. Без этого массовая апатия к судьбе России неизбежна, что является одной из главных угроз выживанию в современном мире. Нам нужен самый энергичный, самый смелый и конструктивный диалог о будущем. Но, разумеется, это должен быть наш собственный — внутрироссийский диалог!

Глобалисты категорически не желают, чтобы Россия самостоятельно определяла свою дорогу в завтрашний день. Но это абсолютно необходимо нашему народу, всем нам. Да, у политических сил страны есть неизбежные разногласия. Однако все ответственные политики должны стремиться к реальной независимости страны, её развитию и процветанию. При соблюдении данного условия все попытки вмешательства извне будут обречены на провал.

Мы, коммунисты, выступаем за чёткие правила "патриотического общественного договора". При этом очернение советского периода нашей истории должно расцениваться как провокация против народной памяти, равная предательству национальных интересов.

Убеждён, что такой общественный договор поможет оздоровить политический климат в России. Его принятие не требует писаных соглашений. Даже очень красиво составленная бумага далеко не гарантирует соблюдения изложенных в ней положений. Гораздо важнее, чтобы истинная забота о стране и народе стала делом чести каждого, кто включён в российскую политическую борьбу.

Уважаемые соотечественники! На всех нас лежит огромная ответственность. Судьба России решается здесь и сейчас. Сбережение Отчизны и её завтрашний день — в наших руках. И каждый из нас призван исполнить свой долг!

Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781004 Геннадий Зюганов

Украина. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781003

Украинский рычаг Москвы

Алексей Гордеев

Прошедшая неделя, с 16 по 22 мая, была отмечена повышенной активностью Вашингтона и рядом американских инициатив, которые в Киев и в Москву привезла заместитель госсекретаря Виктория Нуланд. Да, та самая Нуланд, которая была главным американским координатором захвата власти в Киеве ультранационалистами-бандеровцами, отметившись эпохальной раздачей печенек на "евромайдане", после чего получила прозвище "Cookies". Теперь она снова побывала в Киеве — с требованием к Порошенко и Ко наконец выполнить соглашения, достигнутые в Минске. Прежде всего, это изменение украинской конституции, нормализация отношений с Донецкой и Луганской народными республиками, включая проведение там местных и парламентских выборов.

Эти требования в нынешней ситуации практически неисполнимы для киевского режима, что показали "факельные шествия", организованные структурами "Правого сектора". Но Нуланд с её вашингтонским начальством, которое вступает в решающую стадию президентских выборов, ни в коем случае нельзя допустить очередной вооружённой вспышки ни на Украине, ни в любых других регионах — иначе кандидата от демократической партии Хиллари Клинтон, при которой Нуланд рассчитывает стать госсекретарём, просто "размажут по стенке". Отсюда и озвученные через Нуланд требования "вашингтонского обкома" к Порошенко и бандерствующей Раде. Эта ситуация, ситуация тупика и цугцванга на украинском направлении для американцев, подчёркивается и сменой посла Джеффри Пайетта, который напрямую, "на месте" в режиме нон-стоп руководил "евромайданом". Теперь его присутствие в украинской столице стало для Вашингтона нежелательным, и на смену ему прислана Мари-Луиза Йованович, известная своим участием в "деле Мельниченко" 2002 года, направленном против тогдашнего президента "незалежной" Леонида Кучмы. Не исключено, что в ближайшем будущем Леониду Даниловичу предстоит играть более активную и важную роль в киевской политике, чем это было при Пайетте.

Прямиком из Киева, продемонстрировав там всему миру и России "конструктивную позицию" Вашингтона, Нуланд отправилась в Москву, где в Американском центре встретилась с "молодыми российскими лидерами" из неправительственных организаций, после чего состоялись её переговоры с замминистра иностранных дел РФ Сергеем Рябковым, представляющим Россию в группе БРИКС, а также с куратором украинского направления в администрации президента Владиславом Сурковым, уже неоднократно выступавшим в роли контрагента заокеанской гостьи (предыдущий раз — в Калининграде в январе нынешнего года).

В общем, такой график трудно расценивать иначе, нежели как дипломатическое хамство и своего рода шантаж, но для госдепартамента США подобное поведение — в порядке вещей, поскольку демонстрирует их "глобальное лидерство", расставляя приоритеты: сначала — своя агентура, и только потом — собственно иностранное правительство (в данном случае — российское).

Учитывая описанную выше предвыборную ситуацию в США, легко предположить, что задачей визита Нуланд в Москву было получение гарантий того, что Россия не будет "проецировать силу" в ДНР и ЛНР. Разумеется, для этого ей был необходим контакт с высшим политическим руководством РФ. Но в Кремль её не допустили, а переданную через Суркова позицию "вашингтонского обкома", судя по всему, сконвертировали в очередные безрезультатные телефонные переговоры "нормандской четвёрки в минском формате".

Трудно сказать, существует ли "прямая линия" между российским "центром силы" и штаб-квартирой Дональда Трампа, но всё происходящее сегодня вокруг Украины как нельзя лучше играет на руку республиканскому кандидату на пост 45-го президента США. Как это ни странно, но в руках Донецка и Луганска сегодня, в определённой мере, оказывается судьба американских президентских выборов, а через них — и всего мира. В Кремле на руках держат все козыри для изменения ситуации в США, но пока трудно сказать, каким образом этот исторический момент будет использован и будет ли использован вообще. Не исключено, что Путин ждёт "зеркального визита" кого-нибудь вроде Генри Киссинджера со "встречными" предложениями.

При этом самое интересное заключается, видимо, в том, что ни у Кремля, ни у Белого дома нет полного контроля за украинской ситуацией. Ни Россия, ни США не могут сегодня остановить социальный коллапс и устранить гражданскую войну на территории "незалежной" — как говорится, "фарш невозможно провернуть назад", события там начали развиваться уже по своей собственной внутренней логике. Об этом свидетельствует и появление "конституционной оппозиции" по всей Украине, и "факельные шествия" необандеровцев, впитывающие в себя также часть народного недовольства режимом Порошенко. Это недовольство касается уже не только роста цен, падения доходов и безработицы — оно затрагивает и политические отношения между Киевом и Донбассом. В этой связи, конечно, главный итог киевско-московского блиц-визита Виктории Нуланд и ночного телефонного разговора "нормандской четвёрки" видится "около нуля". Но вечно так продолжаться не будет, это невозможно. И здесь важно понимать, что уже с марта 2017 года новый американский лидер, кто бы им ни оказался, будет иметь больше шансов для активной политики на украинском направлении и использования необандеровского режима в Киеве как мощного военно-политического рычага давления на Кремль: "не забиваешь ты — забивают тебе".

Украина. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781003

Казахстан. Белоруссия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781001

Момент истины всё ближе

Николай Коньков

В субботу 21 мая полиция пресекла попытки проведения массовых антиправительственных митингов на территории Казахстана против внесения поправок в Земельный кодекс республики. В тот же день в Апостольском дворце Ватикана состоялась встреча президента Белоруссии с Папой Римским Франциском.

Два этих, казалось бы, никак не связанных между собой события на самом деле выступают проявлением одной и той же глубинной тенденции формирования национальных государств на территориях, ранее входивших в "Большую Россию", в "Русский мир" — имперский, а не националистический по своему духу.

Российская Федерация — единственное из государств "постсоветского пространства", которое сохранило черты имперского проекта, не стало национальным государством, не распалось на множество этноконфессиональных "квартир", каждой из которых хозяева современной цивилизации легко могут "перекрыть кислород". Более того, влияние России на такие соседние республики, как Украина, Казахстан и Белоруссия, не позволяло им стать в полной мере национальными государствами и тем самым полностью вписаться в западный проект "однополярного мира", "глобальной империи" во главе с США.

Не случайно именно "елбасы" Назарбаев в Казахстане и "батька" Лукашенко в Белоруссии выступали как одни из инициаторов новой "евроазиатской" интеграции, которая была поддержана Россией после прихода к власти Владимира Путина. Оба они поддерживали тонкий и сложный баланс между "титульным" этносом и русскими, другими национальными меньшинствами. На Украине тоже долгое время пытались не делать различий между "свидомыми" и "москалями", хотя политическое давление власти на украинское общество шло непрерывно и за двадцать с лишним лет "незалежности" привело к "исчезновению" на территории этой страны нескольких миллионов русского населения, в массе своей "переписавшихся" в "украинцы".

Но выбор между полноценной имперской интеграцией и национальными государствами под западным управлением неизбежен. И сегодня этот путь к реинкарнации имперского проекта вступил в "чёрную полосу". В Киеве к власти пришли ультранационалисты, которые развязали гражданскую войну против русскоязычной и русскокультурной Украины, против Русской Православной Церкви.

В Казахстане ультранационалисты уже открыто готовят "цветную революцию" против Нурсултана Назарбаева — единственного из мировых лидеров, который приехал в Москву на празднование 71-й годовщины Великой Победы и стоял на Красной площади рядом с российским президентом.

В Белоруссии Александр Лукашенко ищет пути преодоления кризиса для своей страны на путях сближения с Западом, разрешает местным националистам агитацию за "Белую Русь" как "часть Еуропы" и цивилизационную альтернативу "Руси Московской" — то есть поворачивает на тот путь "национального строительства", который привёл Украину к нынешней катастрофе.

Украина в формате национального государства к другому итогу и не могла прийти: украинцы должны были украинизировать свою страну, но натолкнулись на русское восстание. Если Казахстан станет проводить такую же политику по "казахизации" всего населения республики — в том числе и русского населения, — он тоже может натолкнуться на русское восстание. Назарбаеву все эти годы удавалось сдерживать экстремистские настроения и среди казахов, и среди русских, но "момент истины" здесь тоже приближается, и если выбор между интеграцией и национализацией не сделает сам "елбасы", сколько бы лет жизни и власти все мы ему ни желали, это неизбежно сделают его преемники.

То же самое касается и Александра Лукашенко, причём в его случае ситуация усугубляется тем, что Белоруссия рассматривается "коллективным Западом" как единственная "дыра" в "санитарном кордоне", который должен отделить Россию от Европы. И здесь смена "западными партнёрами" традиционного "кнута" против "последнего диктатора Европы" на "пряник" может оказаться в итоге не менее драматической.

Россия же пока наблюдает за этими дилеммами своих ближайших соседей и союзников с необъяснимо олимпийским спокойствием. Между тем "момент истины" всё ближе…

Казахстан. Белоруссия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1781001

Украина. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1780999

Ушедший в вечность

Алексей Анпилогов

памяти Алексея Мозгового

23 мая исполнился год со дня гибели Алексея Мозгового, одного из лидеров "Русской весны" в Донбассе, командира легендарного батальона "Призрак".

Для меня Алексей Мозговой навсегда останется символом сопротивления фашизму, символом донбасского восстания. Той самой "Русской весны", которая уже изменила ход истории — как бы ни стремились сейчас облить грязью и смешать с пылью всё то, что было важным и сакральным для людей, поднявшихся на борьбу за свои права и свободы весной 2014-го года в Донбассе.

Алексей Мозговой всегда был в первых рядах восставших и сражающихся за свои идеалы. Удивительно, но безудержный революционный романтизм органически сочетался в нём с совершенно простым, понятным политическим реализмом и чувством предвидения ситуации.

Вспомним первые дни "Русской весны" в Луганске, в которых принимал участие Алексей Мозговой. Начало апреля, первые шаги восстания. Еще аморфная, плохо организованная группа восставших жмётся к двум главным зданиям города — областному совету и комплексу зданий СБУ. Сооружаются наспех импровизированные баррикады, большинство восставших думает, что дело ещё можно повернуть в сторону переговоров с киевской хунтой.

Совсем по-иному в этой ситуации мыслит Алексей: медлить нельзя, надо как можно быстрее захватывать инициативу, формировать ополчение, брать под контроль весь Луганск и другие города области. Он понимает: киевские путчисты не будут медлить и не будут миндальничать с восставшими, но будут стрелять на поражение — сразу и без колебаний. Так и происходит в дальнейшем — уже через два месяца передовые отряды карателей докатятся к северным предместьям Луганска, где их придётся останавливать в тяжёлых боях, а страшные картины разорванных в клочья мирных людей на крыльце Луганской ОГА поставят крест на любых переговорах с киевскими убийцами.

И он не просто агитирует, но действует. Уже через четыре дня после начала восстания он оказывается в Москве, где ищет поддержку восстания. Логика Алексея понятна — Донбасс должен быть поддержан Россией, иначе же — зачем всё начиналось? Многие сейчас считают Алексея приверженцем "независимого Луганска", но это не так. О возможных путях восстания он чётко выразился ещё в конце апреля 2014 года: "В вопросе референдума должно быть лишь два пункта: федерация в составе России, федерация в составе Украины. Всё остальное — это обман".

Не обманывает себя и Алексей. После визита в Москву, во время которого он нашёл лишь косвенную и половинчатую поддержку, он возвращается на Луганщину. Но не в уютный кабинет, а в поле — организовывая под Свердловском тренировочный лагерь ополчения.

Уже в мае 2014-го его отряд пройдёт первое боевое крещение, остановив мутную волну карателей из тербатов в районе Лисичанска. Там как вооружённая сила возникнет "Народное ополчение Луганщины" — будущая бригада "Призрак", командиром которой и станет Алексей. Именно в этих боях выстоит будущая Луганская республика, которая была бы раздавлена Киевом, если бы не упреждающие действия Алексея Мозгового и других полевых командиров.

Само время, казалось, толкало Алексея в спину, двигая его всё дальше и дальше по его пути в вечность. Удивительно, но все его соперники и недоброжелатели, люди, которые его критиковали или ругали, волей-неволей, спустя какое–то время, вынуждены были делать всё то, к чему призывал Алексей.

Партия "умеренных" во главе с Валерием Болотовым не смогла отсидеться в здании Луганского СБУ — им всё равно пришлось защищать себя с оружием в руках. Не имел смысла и вопрос референдума о "независимом Луганске" — итогом донбасского восстания и в самом деле стал лишь простой выбор: будет ли Донбасс в составе Украины или же в составе России, а всё, что мы видим сейчас, — лишь затянувшийся и истекающий кровью процесс неизбежного выбора.

Оказались пророческими и предсмертные слова Алексея Мозгового. Последним публичным обращением Мозгового перед его убийством "неизвестными силами" стало его открытое письмо к руководству Российской Федерации, написанное им совместно с Павлом Дрёмовым. В этом письме он высказал предложение о создании в России институтов власти, защищающих интересы русских независимо от их гражданской принадлежности, со стратегической целью возвращения русскому народу политической и цивилизационной субъектности.

Такой подход разительно отличается от существующей политики России, в которой "отказ от имперских амбиций" и реальный крах процессов интеграции на постсоветском пространстве стал грустной реальностью. Россия и в самом деле пришла в Донбасс пока что лишь наполовину. Подобно "умеренным" вождям луганского восстания, российские руководители испытывают некие иллюзии о мире с "нашими киевскими партнёрами", надеясь нивелировать историческую миссию России и спрятать её за ничего не значащими формулировками Минского соглашения. Но делать это можно только временно, ровно до тех пор, пока твой враг не мобилизовался и не стал убивать женщин и детей уже на пороге твоего дома.

Мозговой был убит. Как убит был впоследствии и Павел Дрёмов. Но вопросы, поднятые ими в их последнем письме, по-прежнему значимы для всех русских, для всей русской цивилизации. Есть ли русские за пределами России? Есть ли Русский мир за текущими границами Российской Федерации? В чём историческая роль России?

Алексей Мозговой был во многом пророком. И он ушёл от нас в вечность, оставив нас жить с его пророчествами.

Украина. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1780999

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1780998

Убийца на свободе.

Михаил Лунин

Руководство России в очередной раз «порадовало» народ, отпустив на свободу убийцу российских журналистов Надежду Савченко. Обмен Савченко имеет политическую и моральную стороны.

Политическая сторона данного деяния заключается в очередном прогибе руководства РФ во главе с Путиным под давлением Запада. Подобная реакция Путина прослеживается во всех реальных столкновениях с Западом. Начиная с грузинского конфликта 2008 года, когда была разгромлена грузинская армия и появилась возможность смены режима в Грузии, но этого сделано так и не было, Путин всегда отступал при любом серьезном давлении со стороны США и их сателлитов. По такой же схеме развертывалось противостояние на Украине, когда после осуществления прозападного переворота у России появилась уникальная возможность не только сорвать установление марионеточного режима, но и начать после поражения хунты процесс воссоединения двух осколков русского государства. Вместо этого Путин ограничился воссоединением с Крымом и минимальной поддержкой Донбасса, что связано с оказанным Западом давлением на российское руководство. В результате такой политики на границе Российской Федерации возникло враждебное государство, которое США используют для нанесения максимального вреда России.

В точности также развивалась ситуация с Савченко, где как в малой капле отразились бесконечные колебания Кремля. Ведь после задержания Савченко было вовсе не обязательно судить её в России. Можно было передать её властям ДНР для предания суду там, где она совершила преступление. Вместо этого её демонстративно предают суду в России, где Савченко получает обвинительный приговор. По-видимому, изначально осуждение Савченко рассматривалось Кремлем как демонстрация решимости по защите граждан России (по примеру США) вне зависимости от юрисдикции других государств. Однако как только Запад поддержал требование Украины о выдаче Савченко, то Кремль вновь решил уступить. Тем самым Кремль не только нанес удар по внешнеполитическому престижу России, но и продемонстрировал полную неспособность держать удар. Выдача Савченко, безусловно, скажется и на внутриполитической ситуации в России. После отказа от привлечения к ответственности бывшего министра обороны Сердюкова, которого требовало большинство народа, выдача Савченко вновь продемонстрировало крайнюю степень пренебрежения власти мнением народа. Подобное символическое пренебрежение неизбежно приведет со временем к разрушению крымского консенсуса в обществе и появлению мощной патриотической оппозиции курсу Кремля.

Выдача Савченко затрагивает также моральную сторону подобного решения, которая выглядит особенно мерзко в свете совершенного ей преступления. Путин амнистировал не просто военнослужащую армии Украины, а участницу добровольческого батальона «Айдар», то есть карателя непосредственно принимающую участие в пытках захваченных ополченцев Донбасса. Согласно материалам уголовного дела Савченко сознательно участвовала в ликвидации журналистов, которые были гражданскими лицами не принимающих участие в боевых действиях, то есть является убийцей. Несмотря на это Путин пошел на выдачу Савченко, что нанесло тяжелый моральный удар по всем гражданам России. Этим шагом власть фактически дала индульгенцию всем убийцам российских граждан. Теперь будет достаточно представить себя борцом за свободу, чтобы добиться благосклонности Запада и можно будет уйти от ответственности за любые преступления в отношении граждан России. Оттенок запредельной подлости выдачи Савченко придает также попытка власти оправдать это деяние ссылкой на согласие жен убитых журналистов. Заставив их просить освободить убийцу своих мужей, Кремль перешагнул все пределы человеческой порядочности. Этим он лишь продемонстрировал полную аморальность правящей верхушки, которая ради своих шкурных интересов готова на любые действия путь даже приносящие ущерб стране.

В целом выдача Савченко показала слабость Путина и его окружения, которые оказались не способны жестко отстаивать интересы России в условиях новой холодной войны. Между тем целью новой холодной войны со стороны правящих кругов Запада является окончательное решение русского вопроса, что подразумевает под собой ликвидацию российского государства и уничтожение русского народа. В этих условиях любое проявление слабости лишь подстегнет агрессивность Запада по отношению к России и в конечном итоге может привести к поражению России. Поэтому только приход к власти настоящих патриотов России способных держать удар со стороны её врагов способен обеспечить существование страны в будущем.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 26 мая 2016 > № 1780998

Россия. ЮФО > Миграция, виза, туризм > portal-kultura.ru, 26 мая 2016 > № 1779317

Осваивая Керчь

Егор ХОЛМОГОРОВ, Керчь

Раньше Крым, имевший своей отправной точкой Перекоп, заканчивался Керчью. Сегодня, напротив, Крым с Керчи только начинается. С точностью часового механизма паромы пересекают пролив под сердитым взором старой турецкой крепости Еникале.

От некогда грозного замка на воротах России в Черное море осталось лишь полторы стены да несколько башен, где, не страшась высоты, предпочитают фотографироваться влюбленные. Лишенные пушек крепостные валы беззубо смотрят на то, как с паромов выгружаются десятки легковых автомобилей с российскими номерами, фуры и целые железнодорожные составы, чтобы отправиться в путь с полуострова на полуостров — с Керченского на Крымский. Впрочем, скоро нужда в пароме отпадет — над водной гладью вознесется долгожданный исполинский мост.

В Керчи тебя встречает прежде всего звук вбиваемых в морское дно свай. Его слышишь на рассвете, в полдень, в семь вечера, в двенадцать ночи. И для русского человека он слаще доброй музыки. Любование стройкой века стало главным керченским развлечением, чем-то вроде наслаждения от цветения сакуры у японцев. Это можно делать на любой площадке в городе — с пляжей, с горы Митридат, но удобнее всего — свернуть к берегу на полдороге к русской крепости, построенной защитником Севастополя Тотлебеном (в этом уникальном фортификационном сооружении утром и днем проводятся экскурсии).

Несколько метров по проселку — и ты на крутом скосе, откуда вся картина раскрывается как на ладони: вот грузовики подвозят стройматериалы, вот та самая машина, что вбивает (точнее, на инженерном языке — вдавливает) сваи в грунт пролива, вот уже и балки из Воронежа подвезли... Глядя на спорую, непрерывную, но без суеты работу цивилизации, испытываешь тот восторг перед великим свершением, о котором в детстве читал в книжках, посвященных Транссибу, Магнитке, Днепрогэсу и БАМу, а те, кто родился позже, о таком даже и не слышали.

Город Керчь как бы замер в приятном ожидании. 23 года в составе Украины мало способствовали его украшению — большинство заводов встали, порт почти парализован, на улицах — разбитый асфальт и облезшая штукатурка домов. В темноте не только окраины — даже центр выглядит жутковато. Над одной из городских трасс нависает заброшенная лет «дцать» назад эстакада.

Сколь давней является эта мрачность, чувствуешь в притаившемся на окраине Лапидарии — уникальном собрании древних надгробий, принадлежащем Восточно-Крымскому музею-заповеднику. Всадники, расстающиеся жены и мужья, маленькие человечки — это не дети, а рабы. И патетические эпитафии.

«Я, по имени Диндиан, еще в расцвете юности плыл из священной Алибы, пытая счастье в мелкой торговле, и возле Киммерийской земли молодым завершил нити Мойр. Ни у могильного памятника над расцветшим первым пушком, ни у Матери-Земли нет ничего от умершего. Плывите, юноши! Плывите, мужи, где только светит солнце! Для всех людей завершение жизни — смерть!»

Впрочем, никакой действительной опасности в городе нет. Об этом заботятся и стоящие прямо на шоссе недалеко от города комплексы С-300, и полиция, и ополченцы, которые уже в первые дни Русской весны сняли украинские флаги с приметных точек и поставили Керчь под российский контроль. Они служат до сих пор, обеспечивая усиление органов правопорядка на праздники. На Пасху один патруль въедливо расспрашивал меня минут десять: куда я направляюсь и не являюсь ли диверсантом «меджлиса» — экстремистской организации, запрещенной в РФ.

Пасху, кстати, именно в Керчи можно встретить в самой древней действующей церкви на территории современной России. Иоанно-Предтеченский собор возведен в 757 году, когда Византия сотрясалась от ереси иконоборцев, Крым же служил убежищем иконопочитателей. Такое совершенство форм не часто найдешь и в Греции: внутри арки и купола опираются не на привычные нам массивные столпы, а на легкие коринфские колонны, напоминая, что античность тут близко — протяни руку. Среди участников службы явно заметны люди, прибывшие сюда возрадоваться Христову Воскресению из осажденного Донбасса. Под звук пасхальных песнопений ставлю свечу к иконе Святителя Игнатия Мариупольского — прошу его защитить свой Мариуполь, оказавшийся в руках ненавистников всего русского и православного.

Ратоборство у Керчи в крови — не случайно это один из двух крымских городов-героев. В годы Великой Отечественной здесь от огня и красной руды закипали камни — город дважды переходил из рук в руки, его жители сполна испили кошмар отчаяния. До сих пор, когда речь заходит о войне, в голосе керчан звучит примесь личной трагедии: у кого-то предков расстреляли оккупанты или каратели, у кого-то они погибли в боях, чью-то маму фашисты искалечили, переломав ей ноги, и лишь с трудом спасли врачи...

Самый страшный и скорбный мемориал — Аджимушкайские каменоломни. С конца мая до начала октября 1942 года тут держали оборону несколько тысяч красноармейцев и гражданских. Практически в полной темноте, которая была и тогда, ты преодолеваешь метр за метром подземелий.

Вот — колодец, буквально выцарапанный лопатами, ножами и ложками в горной породе. Пока его не было, осажденные мучились от жажды. Специальные бригады солдат слизывали осадочную воду с камней — и этот жутковатый напиток, смешанный с кровью ободранных языков, выдавали малыми порциями...

Вот и газоубежище. Вопреки вранью нацистских апологетов, химическое оружие на Восточном фронте гитлеровцы применяли, пытаясь выкурить аджимушкайцев из каменоломен. Осажденным пришлось создать целую службу химзащиты.

Здесь осторожнее — нужно обойти. Когда голод выкосил ряды и стало не хватать солдат для охранения, сражающиеся создали специальные сигнальные рвы, наполнив их битым стеклом и железяками, чтобы сразу услышать, когда немцы пойдут на очередной приступ.

А вот самое жуткая и трагическая точка в Аджимушкае — детское кладбище. Тут были найдены скелеты самых юных участников обороны. Сейчас место буквально заложено цветами, куколками да мишками. Рассказывают, что это один из этапов воспитания юного керчанина — принести сюда самую любимую игрушку. Впрочем, посетив Аджимушкай, не только ребенок, но и видавший виды взрослый с трудом сдерживает слезы.

Вдруг подумалось, что мы, русские, в сущности, еще очень молодая нация. Многие необыкновенные ситуации, достойные поэм и легенд, нам кажутся само собой разумеющимися. Мы так живем. Вот в Израиле есть крепость Масада — последний оплот восставших иудеев в войне с римлянами. Ее защитники мужественно оборонялись, а потом взяли и покончили с собой. И это место известно каждому тамошнему жителю и туристу как пример подлинного героизма.

Я хочу, чтобы рассказ о подвиге Аджимушкая, нашей Масады, где люди сражались месяцами без всякой надежды на спасение, был в каждом школьном учебнике, чтобы на этом трагическом и великом примере воспитывались наши дети и внуки, и он стал одной из главных русских легенд о свершении за гранью возможного.

Керчь вообще настраивает на эпический лад. Тут все время ожидаешь встретить Гомера или его героев. И порой встречаешь. Буквально в нескольких шагах от Аджимушкая находится памятник, который указатели обозначают как «Царский курган». Приближаешься к нему, и нет никаких сомнений — это не курган в скифском смысле, а античная гробница — толос. Я сразу узнал в ней захоронения Атрея, Клитемнестры и Агамемнона, как назвал их Генрих Шлиман, виденные мною в древних Микенах.

И тут все встает на свои места: и некоторая мрачноватость, витающая над Керчью, и серый камень, и суровая монументальность руин Пантикапея — столицы Боспорского царства, и циклопические фундаменты башен другого античного городища — Мирмекия. Каким-то удивительным образом эллины перенесли сюда, на Боспор, в соседство со скифами, элементы своей микенской архаики, бывшей для современников Сократа тем же, чем для нас являются времена князя Святослава (который, кстати, в одном из своих походов захватил «Корчев»). Это не угрюмость, а дух древности.

Можно по монументальной лестнице, украшенной символом города — грифонами, а можно по руинам Пантикапея забраться на самую вершину горы Митридат — сакрального сердца Керчи. Античные руины соседствуют с Вечным огнем и обелиском в память воинов, поднявших здесь Знамя Победы, причем дважды: первый раз во время прорыва Эльтигенского десанта в ноябре 1943-го, а второй — при освобождении Керчи в апреле 1944-го.

Гору так назвала Екатерина II, услышав рассказ о том, как где-то тут покончил с собой отважный царь Понта Митридат, несколько десятилетий бившийся с римлянами за независимость восточных стран. Обычно Екатерина с наименованиями ошибалась — так, Херсон появился на карте совсем не там, где был расположен Херсонес. Но с Митридатом она попала в самую точку: царь и впрямь приказал убить себя приближенному прямо на этой горе. «Здесь закололся Митридат», — писал поднявшийся сюда и пришедший в необычайный восторг от соприкосновения с античностью Александр Пушкин.

И сегодня гора Митридат является средоточием той великой истории, с которой становишься на «ты» в Керчи. Одним взглядом тут охватываешь наследие греков и Византии, Российской империи и Советского Союза и смотришь в будущее — туда, откуда звучит музыка вбиваемых свай.

Россия. ЮФО > Миграция, виза, туризм > portal-kultura.ru, 26 мая 2016 > № 1779317